Русская буржуазия и самодержавие в 1905-1917 гг - Старцев В.И.

2. Правительство и буржуазные партии в ноябре-декабре 1905 г

3. Требование I-й Государственной думы об ответственности правительства. Переговоры о «кадетском министерстве»

4. Победа противников «кадетского министерства» и разгон I Государственной думы

5. Переговоры П.А. Столыпина с общественными деятелями о вступлении их в его правительство. Судьба лозунга «думского министерства»

2. Последствия кризиса. Самодержавие и буржуазные партии в конце 1915 — первой половине 1916 г

3. Ноябрьская сессия Думы 1916 г. Неудача «штурма власти»

4. Самодержавие и буржуазия накануне Февральской буржуазнодемократической революции

Автор: Старцев В.И.

Теги: политика история россии буржуазия самодержавие

Год: 1977

Похожие

Россия на рубеже веков: Исторические портреты

Реформы — или — революция? Россия 1861-1917

История СССР. Период империализма

Первая российская революция и царизм. Совет министров России в 1905-1907 гг

Текст

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
В. И. СТАРЦЕВ
Русская буржуазия
и самодержавие
в 1905—1917 гг.
(БОРЬБА ВОКРУГ
«ОТВЕТСТВЕННОГО МИНИСТЕРСТВА»
И «ПРАВИТЕЛЬСТВА ДОВЕРИЯ»)
■ж
и
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
ЛЕНИНГРАД • 1977
В монографии характеризуется политика русских буржуазных партии
в критические моменты политических кризисов в годы первой русской
революции и первой мировой войны. Вскрываются попытки либеральной
буржуазии пробраться к правительственной власти путем сговора с царем
и использования трибуны Государственной думы.
Издание рассчитано на историков, студентов и преподавателей вузов.
Ответственный редактор
У. А. ШУСТЕР
10604-559
042(02)-77 4 “
С
© Издательство «Наука», 1977

Введение
В последние годы советские историки успешно исследуют ис¬
торию политических отношений между русской буржуазией и
царизмом в период 1905—1917 гг.1 Методологической основой для
специального выделения такого хронологического периода явля¬
ются указания В. И. Ленина, данные им в марте 1917 г., в пер¬
вом «Письме из далека». Он писал: «...это правительство не
случайное сборище лиц. Это — представители нового класса, под¬
нявшегося к политической власти в России, класса капиталисти¬
ческих помещиков и буржуазии, которая давно правит нашей
страной экономически и которая как за время революции 1905—
1907 годов, так и за время контрреволюции 1907—1914 годов,
так наконец, — и притом с особенной быстротой, — за время войны
1914—1917 годов чрезвычайно быстро организовалась полити¬
чески, забирая в свои руки и местное самоуправление, и народ¬
ное образование, и съезды разных видов, и Думу, и военно-про¬
мышленные комитеты и т. д. Этот новый класс „почти совсем14
был уже у власти к 1917 году; поэтому и достаточно было первых
ударов царизму, чтобы он развалился, очистив место буржуа¬
зии».2
К началу XX в. Россия стояла перед неизбежной буржуазно¬
демократической революцией. Однако в отличие от европейских
революций XVIII и XIX вв. революция в России должна была
произойти в иных социально-экономических условиях. Капита¬
лизм уже прошел к этому времени восходящую стадию своего
1 См.: А в р е х А. Я. 1) Царизм и третьеиюньская система. М., 1966 и
2) Столыпин и третья Дума. М., 1968; Ананьич Б. В. Россия и между¬
народный капитал. 1897—-1914. Очерки истории финансовых отношений.
Л., 1970; Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы первой
мировой войны (1914—1917). Л., 1967; Л а в е р ыч ев В. Я. По ту сторону
баррикад. Из истории борьбы московской буржуазии с революцией. М.,
1967; Сидельников С. М. Образование и деятельность первой Госу¬
дарственной думы. М., 1962; Черменский Е. Д. 1) Буржуазия и
царизм в первой русской революции. М., 1970; 2) История СССР. Период
империализма. М., 1974 и 3) IV Государственная дума и свержение
царизма в России. М., 1976; Шустер У. А. Петербургские рабочие
в 1905-1907 гг. Л., 1976.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 18.
1*
3

развития, а буржуазия утратила свою прогрессивность и рево¬
люционность. Капиталистический мир, с которым Россия была
связана неразрывными нитями, вступил в последнюю, импе¬
риалистическую стадию своего развития, что объективно обусло¬
вило контрреволюционность русской буржуазии. Стало реаль¬
ностью мощное рабочее движение, проходившее на Западе под
руководством легальных социал-демократических и социалисти¬
ческих партий.
В России к руководству рабочим движением пришла партия
нового типа — большевистская, возглавившая борьбу пролета¬
риата и всех угнетенных против царизма, противника демократии
и прогресса. Наиболее последовательно и активно борясь с само¬
державием, большевики решительно отвергли претензии русской
буржуазии и ее главной либеральной партии, кадетов, на руко¬
водство революционным процессом и провозгласили лозунг геге¬
монии пролетариата в демократическом перевороте. Они высту¬
пали за изоляцию буржуазии, за недопущение ее к политической
власти в государстве после окончательной победы над царизмом.
Победа революции должна была привести, по мысли большеви¬
ков, В. И. Ленина, к созданию Временного революционного прави¬
тельства из представителей партий рабочего класса и революци¬
онной мелкобуржуазной демократии, к установлению революци¬
онно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
Пользуясь преимуществами обладания государственной властью,
пролетариат должен был добиться перерастания демократиче¬
ской революции в социалистическую. Русская демократическая
революция стала бы прологом социалистических революций в пе¬
редовых капиталистических странах Европы. Эта тактическая
программа, утвержденная на III съезде РСДРП в апреле 1905 г.,
была разработана В. И. Лениным, а затем развита им в книге
«Две тактики социал-демократии в демократической революции»
и в десятках других работ 1905—1906 гг.
В споре о выборе исторического пути России в XX в., таким
образом, активно заявили о себе три силы, три лагеря: демокра¬
тический во главе с революционным пролетариатом и его пар¬
тией, буржуазно-либеральное движение во главе с конституцион¬
но-демократической партией и царизм, правительственный ла¬
герь, противившийся любым преобразованиям. В 1905—1916 гг.
политическая власть по-прежнему сохранялась в руках царизма.
В борьбе с революционным и освободительным движением царь
и его камарилья стремились отстоять самодержавие, продлить
срок его существования, пока народная революция в феврале
1917 г. не опрокинула «залитую кровью телегу» романовской ди¬
настии.
К уступкам либеральному движению, к сделке тщетно взы¬
вали политические вожди буржуазных партий в России. Самыми
«левыми» из них были кадеты, представители конституционно¬
демократической партии, созданной в октябре 1905 г. За актив¬
4

ный союз между царской властью и буржуазной выступали и ок¬
тябристы, члены «Союза 17 октября», основанного в ноябре
1905 г. правым крылом земских съездов. Посредничать между
самодержавием и буржуазной общественностью пытались и дея¬
тели небольших партий «мирного обновления» и «демократиче¬
ских реформ», существовавших в 1906—1907 гг. Они занимали
промежуточное положение между кадетами и октябристами.
Тогда же появились и первые приметы, ростки будущей партии
крупного капитала — «прогрессистов». Особенно заметную роль
в определении политики либеральной буржуазии по отношению
к царской власти прогрессисты стали играть с 1912 г., после
создания своей особой фракции в IV Государственной думе.
Вплоть до 2 марта 1917 г. все они позволяли себе критиковать
самодержавие, выступая тем не менее за сохранение монархии
в России, и требовали лишь введения действительной конститу¬
ции с полновластным парламентом и ответственным перед ним
правительством. Их идеалом была английская парламентская си¬
стема.
Однако царь не считался с доводами рассудка, полагаясь на
голос силы. Не случайно ту уступку, которую от него требовали
буржуазные либералы в октябре 1905 г. — назначения ответст¬
венного перед законодательными учреждениями правительства
(кроме министров военного, морского и двора), — Николай II дал
только в ночь на 2 марта 1917 г., когда в Петрограде распоря¬
жался Совет рабочих и солдатских депутатов, а старое прави¬
тельство уже сидело в Таврическом дворце под арестом. Царское
решение запоздало: через несколько часов Николай II вынужден
был подписать отречение от престола, а еще через несколько
часов Россия фактически стала республикой. Но буржуазные ли¬
деры и в 1905, и в 1917 годах ратовали за мирное конституцион¬
ное развитие России. Получив после 17 октября 1905 г. законо¬
дательную Думу, они надеялись добиться и всеобщего избира¬
тельного права, и ответственности министров.
Обращение к царю, убеждение, предложение сделки — таков
был главный путь их борьбы за власть, а вернее за раздел
власти с романовской династией. В середине июня 1906 г., когда
была в разгаре «борьба» за создание кадетского министерства
в I Государственной думе, В. И. Ленин опубликовал статью
«Борьба за власть и „борьба44 за подачки», где разоблачил суть
тактики буржуазных либералов. Он писал: «Борьба пролетариата
за политическую свободу революционна, ибо эта борьба стре¬
мится к полному народовластию. Борьба буржуазии за свободу
оппортунистична, ибо эта борьба направлена к подачкам, к де¬
лежу власти между самодержавием и имущими классами. Это
основное различие между революционной борьбой пролетариата
и оппортунистической борьбой буржуазии проходит красной
нитью через всю историю нашей революции. Пролетариат бо¬
рется, — буржуазия крадется к власти. Пролетариат разрушает
5

самодержавие борьбой, — буржуазия цепляется за подачки слабе¬
ющего самодержавия. Пролетариат перед всем народом подни¬
мает высоко знамя борьбы, — буржуазия — знамя уступочек, сде¬
лок и торгашества.
Пролетариат использует всякую брешь, всякое ослабление
власти, всякую уступку и подачку для более широкой, массовой,
решительной и острой борьбы, — буржуазия — для постепенного
замирения, успокоения, ослабления борьбы, для урезывания задач
борьбы, для смягчения форм ее».3
Эти ленинские указания являются основополагающими при
изучении политической борьбы, которую вели в 1905—1906 гг.
и в 1915—феврале 1917 г. буржуазные либералы всех направле¬
ний за создание «ответственного министерства» или «министер¬
ства доверия». В. И. Ленин писал в той же статье: «Неправда,
будто назначение кадетского министерства означает „вырыва¬
ние власти14 у камарильи. Это буржуазная ложь. На деле на¬
значение такого министерства будет теперь новой либеральной
ширмой камарильи. Неправда, будто назначение кадетского ми¬
нистерства будет превращением мнимой конституции в действи¬
тельную. Это буржуазная ложь. На деле такое министерство бу¬
дет лишь переряживанием самодержавия в новый лжеконституци¬
онный костюм. Неправда, будто требование кадетского министер¬
ства становится требованием всенародным. Это буржуазная
ложь».4 Эти характеристики приложимы ко всему периоду от¬
крытых политических отношений русской буржуазии и самодер¬
жавия в 1905—1917 гг. Даже 3 марта 1917 г. П. Н. Милюков —
лидер кадетской партии — и А. И. Гучков — глава октябристов —
хотели удержать на троне Михаила Романова.
Главным предметом этого исследования являются взаимоотно¬
шения буржуазии и самодержавия по вопросу о власти, пере¬
говоры и борьба за создание в России правительства с участием
буржуазных деятелей. Этих переговоров касались в своих иссле¬
дованиях Е. Д. Черменский, В. С. Дякин, Б. В. Ананьич,
В. Я. Лаверычев, однако данная проблема еще не была предме¬
том самостоятельного изучения.
Соответствующие политические кампании за создание прави¬
тельств с участием буржуазных деятелей велись во время двух
острых политических периодов: в октябре 1905—июле 1906 г.
и в июне 1915—феврале 1917 г. Соответственно этому и насто¬
ящая книга делится на две части. Из многообразных отношений,
связывавших российскую буржуазию и царское правительство,
выделяется одно: отношение к вопросу о власти. Известно, что
добиться ее буржуазные деятели собирались именно парламент¬
ским путем. Были ли возможности для компромисса между пра¬
вящей верхушкой и той или иной частью буржуазно-либерального
3 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. 219.
4 Там же, с. 221.
6

лагеря, был ли шанс для «мирной передачи» действительной за¬
конодательной и хотя бы части исполнительной власти в новые
руки? Для ответа на эти вопросы необходимо было привлечь
к изучению материалы о позиции царя и царицы, их министров,
исследовать противоречия в самом правящем лагере.
Несмотря на контрреволюционность русской буржуазии, при¬
сущее ей стремление вступить в сделку с царем, классовый ин¬
терес неизменно толкал ее па путь постепенного завоевывания
государственной власти. Это стремление находило свое выраже¬
ние в ясной и осознанной политике буржуазных партий, в прак¬
тической деятельности их вождей.
В то же время надо иметь в виду, что в разные периоды
истории страны отношение лидеров буржуазных партий России
к поискам разрешения вопроса о власти было различным. В пе¬
риоды резкого нарастания революционного кризиса буржуазные
лидеры старались путем сделки с царским самодержавием прийти
к исполнительной власти, предотвратить дальнейшее развитие
революции. Это положение подтверждается конкретно-историче¬
ским анализом переговоров, которые вели лидеры буржуазных
партий с представителями царского правительства в октябре
1905 г., июне и июле 1906 г., осенью 1915 г. и в конце февраля 1917 г.
В периоды же реакции, спада революции или медленного на¬
чала ее подъема планы «борьбы за власть» просто откладывались
в долгий ящик.
Выбор темы определил и характер используемых источников.
Переговоры, которые автор стремится изучить, велись, как пра¬
вило, без протоколов и стенограмм. Хотя о них временами и да¬
вались сообщения в печати, все же главное их содержание стало
известно позднее из воспоминаний участников переговоров или
лиц, близко стоявших к ним.
В книге использованы также периодическая печать 1905—
1906 гг. и 1915—1917 гг., делопроизводственные материалы как
в виде публикаций, так и извлеченные из архивных фондов. Зна¬
чительная часть названных материалов уже введена в научный
оборот другими историками. В ряде случаев существенное зна¬
чение имело предельно точное датирование событий, и этому
помогло содержание хранящихся в Центральном государствен¬
ном историческом архиве в Ленинграде камер-фурьерских жур¬
налов, фиксировавших все встречи Николая II с министрами и
общественными деятелями.
Автор благодарит всех участвовавших в обсуждении данной
книги, прежде всего своих коллег по Ленинградскому отделению
Института истории СССР АН СССР.

Часть 1
Октябрь 1905 — июль 1906 г.
1. МАНИФЕСТ 17 ОКТЯБРЯ И ПЕРЕГОВОРЫ С. Ю. ВИТТЕ
О ВХОЖДЕНИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ
В ЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВО
К октябрю 1905 г. буржуазные либералы добились определенных
успехов в политическом и организационном оформлении своего
движения. За плечами у них были уже три года издания неле¬
гального заграничного журнала «Освобождение», два года дея¬
тельности «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституцио¬
налистов». Регулярно (с мая 1902 г.) проводились общеземские
съезды, дополненные в 1905 г. и съездами представителей город¬
ских дум. На съездах 1904—1905 гг. были открыто сформулиро¬
ваны требования введения конституционного режима, реформы
избирательного права и местного самоуправления.1
Конституционное движение развивалось на фоне мощного
роста революционной борьбы рабочего класса и крестьянства, на¬
чавшейся после 9 января 1905 г. Именно массовое движение уг¬
нетенных классов вынуждало царские власти идти на уступки
в политической области. Так появились акты 18 февраля 1905 г.
о возможном созыве законосовещательного учреждения и о раз¬
решении обсуждения вопросов государственного устройства. Ус¬
тупками власти либеральная буржуазия воспользовалась для
сплочения своих рядов и пропаганды своих воззрений среди на¬
рода. 6 августа 1905 г. последовал царский манифест о созыве
«законовещательной Государственной думы». Он был положи¬
тельно оценен либералами всех направлений в качестве первого
шага на пути превращения России в конституционную монархию.
Большевики призвали рабочих и крестьян к бойкоту этой Думы
и агитировали за вооруженное восстание против царя и создание
Временного революционного правительства. А русские либералы
готовились к выборам в «булыгинскую» думу, спешно подготав¬
ливая на базе существовавших политических союзов создание
1 Подробнее о земско-либеральном движении до октября 1905 г. см.:
Черменский Е. Д. Буржуазия и царизм в первой русской револю¬
ции. М., 1970, с. 12-127.
8

единой буржуазной партии — конституционно-демократической.
В сентябре 1905 г. стачечное движение рабочих резко усилилось
и привело к середине следующего месяца к Всероссийской Ок¬
тябрьской стачке. Николай II оказался запертым в своей рези¬
денции в Петергофе, министры добирались к нему на пароходе
по Финскому заливу, так как железные дороги не действовали.
Но никто из высших сановников и министров не рискнул пред¬
ложить царю жестокими мерами подавить рабочее движение.
С. Ю. Витте, один из наиболее выдающихся деятелей правитель¬
ственного лагеря, подал императору с его согласия доклад, в ко¬
тором предлагал поручить правительству начать подготовку к вве¬
дению в стране «правового строя»: издать законы о расширении
круга избирателей, о придании Государственной думе законода¬
тельных функций и об установлении демократических свобод.
Только обещание реформ, по мнению С. Ю. Витте, могло остано¬
вить дальнейший рост революции и внести раскол в ряды участни¬
ков революционного и освободительного движения.
Николай II долго сопротивлялся, ища поддержки то в одном,
то в другом приближенном ему человеке. Но даже Д. Ф. Трепов,
фактический военный диктатор Петербурга, заявил ему, что план
Витте — единственное спасение и что сил для военного подавле¬
ния революции в его распоряжении не имеется. 16 октября 1905 г.
Николай II, наконец, решился и написал в письме к Д. Ф. Тре¬
пову, что России даруется конституция. На следующий день по¬
явился манифест 17 октября и приложенный к нему всеподдан¬
нейший доклад С. Ю. Витте. Витте становился главой объединен¬
ного правительства — председателем Совета министров и получал
право сам подобрать кандидатов на министерские посты для пред¬
ставления императору и последующего утверждения.
Вот тут, в течение десяти дней после издания манифеста 17 ок¬
тября, и возникла первая в истории России возможность для об¬
разования правительства с участием представителей буржуазной
общественности.
Первым общественным деятелем, к которому обратился
С. Ю. Витте, был Д. Н. Шипов, с 1893 г. по 1904 г. занимавший
пост председателя Московской губернской земской управы, ини¬
циатор многих земских съездов. Однако к этому времени Шипов
утратил свой былой авторитет среди земцев. Его взгляды были
значительно правее сформировавшегося в 1904—1905 гг. «кон¬
ституционного» движения, он разделял старое славянофильское
убеждение: «Земле — мнение, царю — власть». В октябре 1905 г.
Д. Н. Шипов принадлежал к меньшинству участников земских
съездов, а руководство съездами полностью перешло в руки ли¬
деров складывавшейся кадетской партии.
Приглашение общественных деятелей в состав правительства
было задумано С. Ю. Витте как одна из мер, дополняющих
программу реформ, изложенную в его докладе и в манифесте
17 октября, и согласовано с Николаем II. Так, телеграммы
9

Д. Н. Шипову и Е. Н. Трубецкому были посланы еще 16 октя¬
бря, в тот момент, когда царь уже решился на издание мани¬
феста, но его окончательная редакция еще не была выработана,
и сам манифест еще не был напечатан.
Телеграммы запоздали из-за забастовки, и адресаты получили
их только 18 октября, в день опубликования манифеста. Они не¬
медленно выехали в столицу и прибыли на следующий день.
Витте в соответствии с царским поручением впервые осущест¬
влял попытку подбора кандидатов в министры. Прежде всего он
заявил царю о необходимости уволить в отставку обер-прокурора
синода К. П. Победоносцева, само имя которого было синонимом
реакции и обскурантизма. Вместо него Витте предложил назна¬
чить Алексея Дмитриевича Оболенского, одного из авторов ма¬
нифеста 17 октября. Николай II согласился на это изменение.
Затем Витте доложил о необходимости отставки министра народ¬
ного просвещения генерала Глазова и министра внутренних дел
Булыгина. Таким образом, на места управляющих этими ведом¬
ствами приглашались общественные деятели, которые, как затем
вспоминал Витте, могли «помочь своею репутацией успокоить
общественное волнение».2
Вот как рассказывает Д. Н. Шипов об обстоятельствах своего
вызова к С. Ю. Витте: «18 октября 1905 года мною была полу¬
чена телеграмма от графа С. Ю. Витте... Вечером в тот же день
я воспользовался единственным поездом, отправлявшимся из
Москвы, и 19-го был в С.-Петербурге. По приезде я вместе с кня¬
зем Е. Н. Трубецким, приехавшим одновременно из Москвы, по¬
сетил кн. Алексея Дмитриевича Оболенского, человека, бывшего
в то время правою рукою графа Витте, и от него узнал о наме¬
рении графа Витте пригласить меня в состав образуемого им ка¬
бинета и о намеченных уже изменениях в положении о выборах
в Государственную думу, высочайше утвержденном 6 августа
1905 года. В час дня я был у графа Витте, у которого застал
кн. А. Д. Оболенского».3 Витте сразу же перешел к делу и пред¬
ложил приглашенному пост государственного контролера.
Но Шипов, заявив, что принципиальных возражений не имеет,
все же не спешил соглашаться. Он ответил Витте, что нужно
привлечь в состав правительства представителей различных об¬
щественных кругов. «Я принадлежал к правому крылу земского
съезда в ноябре 1904 года, к его меньшинству, — продолжал
Д. Н. Шипов, — в настоящее время я не вхожу в состав съездов
земских и городских деятелей по несогласию с принятым ими
направлением, и потому мое единоличное вступление в кабинет
не может иметь значения. Я указывал на необходимость при¬
влечь представителей большинства этих съездов, более левого на¬
правления и говорил, что для создания атмосферы доверия же¬
2 Витте С. Ю. Воспоминания, т. 2. М.—Пг., 1923, с. 47.
3 Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918, с. 334.
10

лательно, чтобы общественным деятелям были представлены
портфели министров: внутренних дел, юстиции, земледелия, на¬
родного просвещения, торговли и промышленности».4
Так 19 октября 1905 г. в России был первый раз практически
поставлен вопрос об участии либеральных буржуазных деятелей
в царском правительстве. Его поставили не передовые теоретики
буржуазного класса, которые вели с 1902 г. борьбу с царским
самодержавием — разумеется, «борьбу» на свой манер. Они, ко¬
нечно, мечтали об этом втайне, но хотели, чтобы все было «по
правилам», как в «порядочных» западноевропейских странах:
сначала парламент, потом законодательство, потом контроль за
правительством, а затем только и «ответственное министерство».
Вопрос о привлечении буржуазных деятелей в правительство
поставил сам Витте, в прошлом «гонитель земства». Он пошел
грубо, напрямик. И именно Шипов, также просто и напрямик,
минуя весь долгий парламентский путь развития, который хотели
пройти «люди более левого направления», сказал, кого надо при¬
гласить и что им надо дать. Откровенный разговор был продол¬
жен. Шипов посоветовал Витте обратиться в бюро земских съез¬
дов и, поставив себя на место членов этого бюро, высказал пред¬
положение, что они изберут для переговоров И. И. Петрункевича,
С. А. Муромцева и Г. Е. Львова. Шипов рекомендовал привлечь
этих людей и в состав правительства, предложив для Муромцева
пост министра юстиции, для Петрункевича — министра внутрен¬
них дел, и для князя Г. Е. Львова — пост министра земледелия.
Но и это еще был не конец. «Граф Витте сообщил, — продолжает
свой рассказ Д. Н. Шипов, — что он имеет в виду предложить
портфели: народного просвещения князю Е. Н. Трубецкому,
а торговли и промышленности А. И. Гучкову. Граф Витте тут же
при мне написал и отправил телеграмму Ф. А. Головину».5
Получив телеграмму Витте, Ф. А. Головин, председатель бюро
по созыву земских съездов, немедленно собрал экстренное засе¬
дание, и на нем было решено послать к Витте Г. Е. Львова и
Ф. Ф. Кокошкина. О выборах делегации и данном ей наказе под¬
робно рассказал П. Н. Милюков в своих воспоминаниях. «Я был
в этом утреннем заседании на квартире Ф. А. Головина, — писал
Милюков. — И. И. Петрункевича, сколько помнится, не было
в Москве, иначе он, конечно, попал бы в депутацию. С. А. Му¬
ромцев, пользовавшийся громадным уважением, не принадле¬
жал к ядру политической группы, руководившей тогда земскими
съездами. Его политическое настроение не было достаточно из¬
вестно большинству, да и по личным свойствам он не мог играть
инициативную роль. Напротив, молодой Ф. Ф. Кокошкин уже
тогда выдавался ясностью политической мысли и твердостью по¬
литического поведения. Будучи земцем, он в то же время был и
4 Там же, с. 335.
5 Там же, с. 336.
И

интеллигентом и хорошим знатоком конституционного права.
В московском кругу друзей он почти один проявлял задатки на¬
стоящего политика. Выбор Кокошкина для беседы с Витте озна¬
чал, что бюро не хочет идти на компромиссные решения».6
Третьим в делегации был сам Ф. А. Головин. «При таком со¬
ставе, — продолжал в другом месте Милюков, — делегация пред¬
ставляла не кандидатов в министры, которых ожидал Витте,
а предварительных осведомителей для доклада земскому „бюро44
о намерениях и предложениях Витте. Ни на что другое, кроме
осведомления Витте о политической программе земских консти¬
туционалистов, они и не были уполномочены. Кокошкин твердо
отчеканил условия, которые тогда можно было считать общепри¬
нятыми: Учредительное собрание, избранное по „четыреххвостке44
и уполномоченное выработать „основной закон44 государства».7
Витте, разумеется, эту программу принять не мог, да на это и
не рассчитывали делегаты. Они сообщили, что отчет о своем по¬
сещении председателя Совета министров они напечатают в мос¬
ковской газете «Русские ведомости», и покинули Витте.
Так закончился этот эпизод. Витте продемонстрировал, что он
действительно не побоялся встретиться с «более левыми», но по¬
следние не пожелали говорить с ним по существу дела. Возмож¬
ность вхождения в правительство представителей только что со¬
зданной партии кадетов была сразу же снята в октябре 1905 г. по
их инициативе. Этот исторический момент привлек затем внима¬
ние многих современников и историков. Был ли отказ кадетов от
сотрудничества с Витте основателен, хотя бы с их собственной
точки зрения? Мнение политических деятелей правее кадетов
сводилось к тому, что это был акт не разума, а доктринерства.
Д. Н. Шипов писал, что «такая постановка вопроса свидетельст¬
вовала о полном отсутствии сознания необходимости сохранения
и поддержания авторитета государственной власти в переживае¬
мое страной время и исключала для правительства возможность
дальнейших переговоров с членами бюро съезда земских и город¬
ских деятелей и привлечения его представителей к участию в го¬
сударственном управлении».8 Естественно, что П. Н. Милюков,
являвшийся главным инспиратором упомянутой реакции на при¬
глашение Витте, отводит этот упрек.9
Другим критиком отказа от сотрудничества с Витте выступил
коллега Милюкова по партии, хотя и стоявший на ее правом
крыле, В. А. Маклаков, который в ряде своих статей упрекал Ми¬
люкова за политическое недомыслие. Любопытен ответ кадетского
теоретика и на эти обвинения: «Появление Витте на общест¬
венной арене создавало совершенно новое политическое положе-
6 Милюков П. Н. Три попытки. Париж, 1921, с. 10—11.
7 Милюков П. Н. Воспоминания, т. 1. Нью-Йорк, 1955, с. 321.
8 Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 339.
9 См.: Милюков П. Н. Три попытки, с. 12—13.
12

нйе. Наивные или недоброжелательные противники кадетов уп¬
рекали их — ив особенности меня лично, — что мы не сумели вос¬
пользоваться этим положением и тем повели Россию к револю¬
ционному исходу. С точки зрения возражателей, борьба была кон¬
чена опубликованием октябрьского манифеста и дальше должно
было начаться сотрудничество с властью. Кадеты это сотрудни¬
чество отвергли — и продолжали борьбу, чем сорвали добрые на¬
мерения власти и вызвали ее сопротивление и реакцию. Вся исто¬
рия событий, как предыдущих, так и последующих, служит ярким
опровержением этого взгляда».10 О чем же говорят эти события?
О том, что Витте был калифом на час, что он не обладал реаль¬
ной полнотой власти, чтобы действительно провести в жизнь
серьезные политические реформы. Кроме того, мы знаем, что
Витте мало занимали сами общественные деятели и тем более
вопрос о разделе власти с классом буржуазии. Общественные
деятели, окруженные враждебной и бюрократической государст¬
венной машиной, были бы меньшинством в правительстве. Но на
них, их популярные репутации делалась ставка для того, чтобы
успокоить «волнение в обществе» и потушить революционное дви¬
жение. И видя, что они были бы лишь игрушкой и ширмой в ру¬
ках царского правительства, лидеры кадетов отказались от пред¬
ложения Витте. Вероятно, у них была затаенная мысль: используя
Государственную думу, расширяя ее полномочия, прийти к власти
другим путем — легальным и конституционным. Таким было по¬
ведение кадетского руководства в июне—июле 1906 г.
Именно вера в то, что Россия уже вступила на конституцион¬
ный путь, надежда на расширение полномочий Государственной
думы и введение всеобщего избирательного права, была одной
из главных причин отказа бюро по созыву земских и городских
съездов от посылки своих представителей в правительство. От¬
сюда проистекал и расчет получить «шкуру неубитого медведя»
не в виде милости от Витте, а законным путем через Государст¬
венную думу. И, наконец, справедливая мысль о том, что сам
Витте все-таки не царь и не президент, а лишь временщик, час
которого может пробить неожиданно, тоже принималась в расчет.
Вернемся теперь к дальнейшим шагам Витте по сформирова¬
нию правительства. Шипов, закончив 19 октября свои переговоры
с Витте, попросил о содействии в своем возвращении в Москву.
Пассажирское сообщение практически прекратилось, и Витте от¬
дал распоряжение об отправке специального поезда. Солдаты
железнодорожного батальона собрали состав из нескольких пу¬
стых вагонов третьего класса и одного вагона второго класса.
В нем Д. Н. Шипов был единственным пассажиром. В вагоне
было холодно, а огни разрешили зажечь лишь после того, как про¬
ехали Колпино. Шипов приехал в Москву только поздно вечером
20 октября. Утром следующего дня он узнал, что бюро земского
10 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 314—315.
13

съезда уже послало свою делегацию. Она была принята графом
Витте 21-го. Сразу же после выяснившегося отказа кадетов дать
своих представителей в правительство Витте вновь вызвал Ши¬
пова телеграммой, и утром 22 октября тот был снова в Петер¬
бурге. Одновременно с ним прибыл и А. И. Гучков.11 Надо ска¬
зать, что каких-либо протоколов или журналов этих совещаний,
продолжавшихся в общем итоге около недели, до сих пор не об¬
наружено и неизвестно, велись ли они. Тем не менее восстано¬
вить содержание этих бесед можно. Наиболее ценными источни¬
ками являются воспоминания участников переговоров: Витте,
Шипова, Гучкова.
С. Ю. Витте, разговаривая с вызванными им деятелями, пы¬
тался прежде всего составить свое мнение об этих людях, так как
он ведь искал людей популярных, ответственных, государствен¬
ного склада ума. Князь С. Д. Урусов произвел на него отличное
впечатление, но явно был некомпетентен для занятия поста ми¬
нистра внутренних дел. Что же касается князя Е. Н. Трубецкого
(правого кадета), то он с первых же слов показался Витте совер¬
шенно не соответствующим министерскому посту. «Это чистый
человек, полный философских воззрений, с большими позна¬
ниями, как говорят, прекрасный профессор, настоящий русский
человек, в неизгаженном (Союз русского народа) смысле этого
слова, — отзывался о нем Витте, — но наивный администратор и
политик. Совершенный Гамлет русской революции. Он мне, между
прочим, сказал, что едва ли он вообще может быть министром,
и, в конце концов, и я не мог удержать восклицания — „кажется,
вы правы44».12
Однако Е. Н. Трубецкой продолжал участвовать в общих пере¬
говорах до конца. Шли они теперь в следующем составе. Со сто¬
роны правительства — С. Ю. Витте и А. Д. Оболенский, со сто¬
роны общественных деятелей — Д. Н. Шипов, А. И. Гучков,
М. А. Стахович, Е. Н. Трубецкой и С. Д. Урусов, для которых
предлагались посты государственного контролера, министра тор¬
говли и промышленности, министра земледелия, министра просве¬
щения и министра внутренних дел. Однако, как только что гово¬
рилось выше, после первых же встреч Витте отказался от намере¬
ния передать пост министра внутренних дел князю Урусову, хотя
за него и очень ходатайствовал А. Д. Оболенский. В связи с этим
всплыла кандидатура П. Н. Дурново. Вот как передает это обстоя¬
тельство Витте: «Самое поверхностное знакомство с кн. Урусовым
привело меня к заключению, что он в этом деле не имеет никакой
опытности. Князь Оболенский, который так усердно рекомендовал
мне князя Урусова, после приезда сказанных общественных дея¬
телей на совещание, сам выразил мне сомнение в том, может ли
князь Урусов занять пост министра внутренних дел. Это меня
11 Витте С. Ю. Указ, соч., с. 56.
12 Там же.
14

побудило в совещании высказать, что чем более я думаю, тем бо¬
лее прихожу к необходимости предложить пост министра внут¬
ренних дел II. Н. Дурново, но большинство членов совещания
высказалось против Дурново, с своей стороны не указывая ни на
кого, кто бы мог занять этот пост. Было кем-то упомянуто имя
Столыпина, некоторые отнеслись к этому сочувственно, но были
и такие, которые сказали, что он очень неопределенный, умеет
уживаться со всяким направлением. Насколько помню, это выра¬
жал Д. Н. Шипов. Я, с своей стороны, сказал, что Столыпина не
знаю, но что как губернатор он пользуется хорошей репутацией...
После этого наше совещание было прервано, так как приглашен¬
ные решили, ранее чем сказать окончательно да или нет, перего¬
ворить и обдумать».13
Так повествует Витте о первом этапе переговоров, когда
после предложенной им кандидатуры П. Н. Дурново обществен¬
ные деятели запросили перерыв. Но рассказ этот чересчур кра¬
ток и приглажен. При сравнении его с воспоминаниями А. И. Гуч¬
кова, опубликованными в 1936 г., и особенно — Д. Н. Шипова,
изданными в 1918 г., т. е. до издания мемуаров самого С. Ю. Витте,
выясняются многие важные подробности. Приведем вначале сви¬
детельство А. И. Гучкова: «Мы14 вместе явились в Зимний дво¬
рец, где в это время жил Витте, который заявил нам, что по
поручению государя приглашает нас войти в состав его министер¬
ства. Мы дали свое принципиальное согласие, но, посоветовав¬
шись между собою, поставили условие, что одновременно с этим
вхождением в правительство, оно должно установить общую про¬
грамму ближайших реформ. Мы заявили Витте, что для успокое¬
ния общественного мнения недостаточно привлечь в состав пра¬
вительства общественных деятелей, известных по своему прош¬
лому. Наших имен для этого недостаточно. Нужны дела и наша
собственная уверенность в том, что правительство взяло опреде¬
ленный курс политики». И далее Гучков продолжает: «... на наш
вопрос, кто же намечался на самый ответственный пост министра
внутренних дел, в руках которого сосредоточена вся внутренняя
политика — взаимоотношения правительства и местного само¬
управления, борьба с революционными партиями и пр., Витте
несколько сконфуженно ответил, что его кандидатом является
П. Н. Дурново, который тогда состоял товарищем министра внут¬
ренних дел, ведающим полицией.
Дурново был известен как реакционер и имел весьма сомни¬
тельную моральную репутацию. Трудно было найти человека, ко¬
торый бы менее подходил к программе, указанной государем
в манифесте 17 октября и намерениям Витте обновить старый го¬
18 Там же, с. 84—86. — С. Ю. Витте указывает, что общественные деятели
предложили занять пост министра внутренних дел ему самому, но он
отказался.
14 Имеются в виду А. И. Гучков, Д. Н. Шипов, М. А. Стахович и Е. Н. Тру¬
бецкой.
15

сударственный строй. Мы решительно возражали против этой
кандидатуры, и я сказал Витте: „Могу вас уверить, что впечатле¬
ние, которое вы хотите создать, приглашая нас в свое министер¬
ство, будет начисто смыто, если мы согласимся вступить в состав
министерства вместе с Дурново. Капитал, который вы хотите при¬
обрести, призывая нас, будет немедленно растрачен, если на от¬
ветственном посту в нашем министерстве будет находиться реши¬
тельный враг всякой общественности44. Витте ответил, что
Дурново держит в своих руках все нити борьбы с революцией.
„Если государь в безопасности и жив, — добавил он, — если мы
с вами можем спокойно обсуждать вопросы о реконструкции
власти, то только благодаря Дурново, так как его усилиями глав¬
ным образом держится еще сильная власть44. После нескольких
совещаний у Витте мы заявили, что категорически отказываемся
от участия в правительстве совместно с Дурново. Все же Витте
не хотел порывать переговоров и назначил еще одно совещание
с нами, прося нас еще раз обдумать принятое нами решение».15
Итак, Гучков подтверждает высказанное С. Ю. Витте утверж¬
дение, что причиной приостановки переговоров было несогласие
с кандидатурой П. Н. Дурново на пост министра внутренних
дел. Но этим не исчерпывается значение его воспоминаний. Во-
первых, Гучков четко заявляет, что принципиально обществен¬
ные деятели были не прочь вступить в правительство и что разно¬
гласий по программе практически не было, а со стороны Витте
имелась готовность идти навстречу требованиям «общественного
мнения». Во-вторых, причиною отказа от вступления в правитель¬
ство вместе с Дурново была не только боязнь личной компроме¬
тации в связи с дурной славой последнего, но и понимание, что
весь политический эффект от коалиции бюрократии и буржуазно¬
умеренных деятелей из-за этой фигуры пропадает. Реальная
власть в стране оставалась бы в руках правых сил, сторонников
старого самодержавного строя. Правительство с таким министром
внутренних дел не могло бы получить доверие даже среди бур¬
жуазных кругов, а значит, и вся эта затея неминуемо бы прова¬
лилась.
Если воспоминания С. Ю. Витте и А. И. Гучкова сразу сооб¬
щают нам о политическом значении рассматриваемого тура пере¬
говоров, то их последовательный ход раскрыт только в воспоми¬
наниях Д. Н. Шипова. Переговоры начались 22 октября 1905 г.
В этот день Д. Н. Шипов, срочно вызванный Витте после его
встречи с представителями бюро земских съездов, приехал в Пе¬
тербург и был принят председателем Совета министров. Витте
огорошил Шипова новостью, что он доложил царю о его согласии
занять пост государственонго контролера, что «назначение со¬
стоялось» и на следующий день надо ехать в Петергоф представ-
15 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
12 августа.
16

ляться царю. «Я выразил графу С. Ю. Витте мое удивление, —
рассказывал Д. Н. Шипов, — что он, зная о моем согласии всту¬
пить в его кабинет лишь при известных условиях, тем не менее
счел возможным теперь же доложить о моем назначении госу¬
дарю, я сказал, что считаю себя обязанным изложить его вели¬
честву те же соображения, о которых я говорил ему, графу
Витте».16 Принятый царем, Д. Н. Шипов снова развивал свою
мысль о том, что является лишь представителем меньшинства и
что, «может быть, окажется возможным привлечь несколько лиц,
пользующихся доверием различных кругов общества и в таком
случае и мое участие в кабинете могло бы иметь значение, при¬
глашение же меня одного из среды общества, в котором я при¬
надлежу по моим убеждениям к незначительному его меньшин¬
ству, скорее может дать нежелательные результаты». Николай II
по своему обыкновению поддакивал вежливо и заключил, что
соображения Шипова он находит «правильными», о чем и просит
передать Витте.17
Только после возвращения Шипова из Петергофа 23 октября
и начались новые переговоры с ним, А. И. Гучковым, Е. Н. Тру¬
бецким и М. А. Стаховичем. По свидетельству Д. Н. Шипова,
Витте с самого начала стал говорить о трудностях, с кото¬
рыми связано назначение кандидата на пост министра внутрен¬
них дел.18 Уже тогда он заявил, что, по его мнению, нужным тре¬
бованиям отвечают только две кандидатуры: Д. Ф. Трепов и
П. Н. Дурново. «Все участвующие в совещании общественные де¬
ятели, — комментирует это виттевское предложение Шипов, —
горячо возражали против этих кандидатур и отмечали, что назна¬
чение этих лиц, пользующихся резко отрицательным к ним отно¬
шением широких кругов общества и тесно связанных со старым
режимом, исключат возможность создания необходимого прави¬
тельству доверия населения. Члены совещания не возражали
против того, чтобы видеть Д. Ф. Трепова на посту дворцового ко¬
менданта, но заявили, что об их вступлении в состав кабинета
не может быть и речи, если П. Н. Дурново будет предложен
пост министра внутренних дел».19 Тогда-то и всплыл на поверх¬
ность князь Урусов. Витте заявил участникам совещания, что
он пригласил его приехать в Петербург и хотел бы предложить
ему пост министра внутренних дел. Причем ему в помощники
предлагался тот же П. Н. Дурново. «Эта комбинация, — пишет
Д. Н. Шипов, — всеми присутствующими была признана прием¬
лемой, после чего наши совещания были приостановлены до при-
16 Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 339—340.
17 Там же, с. 340—341.
18 Вместе с тем Витте сообщил, что царем уже назначены на посты мини¬
стров финансов и путей сообщения «специалисты»: И. П. Шипов (двою¬
родный племянник Д. Н. Шипова) и К. С. Немешаев.
19 Ш и п о в Д. Н. Указ, соч., с. 342—343.
2 Старцев В. И.
17

езда князя Урусова, и вечером в тот же день, т. е. 24-го, А. И. Гуч¬
ков и я уехали в Москву».20 Пробыв там один день, они снова вер¬
нулись в Петербург и 26-го были опять у Витте. Тот им сказал
(а мы знаем, что это было результатом ряда бесед с князем Уру¬
совым и князем А. Д. Оболенским), что достигнуто соглашение
о том, что не Дурново будет товарищем министра у князя Уру¬
сова, а сам князь Урусов будет товарищем министра у П. Н. Дур¬
ново.
«Трудно передать, — продолжает Шипов,— насколько это со¬
ображение нас всех возмутило, явившись для нас вполне неожи¬
данным после всего, высказанного нами на предыдущих совеща¬
ниях. Я спросил графа Витте, зачем же он, придя к решению
предоставить пост министра П. Н. Дурново, просил меня вновь
приехать, имея мое категорическое заявление, что войти одновре¬
менно с этой личностью в состав кабинета я для себя не считаю
возможным. Такое же возражение было сделано А. И. Гучко¬
вым».21 После этого общественные деятели удалились и, еще раз
взвесив все обстоятельства, решили наотрез отказаться от вступ¬
ления в правительство. Вот как формулирует причины этого от¬
каза Д. Н. Шипов: «Кроме обнаружившегося во время совещания
отсутствия искренности и прямоты со стороны графа Витте,
а также очевидной его неспособности освободиться от усвоенных
им привычек и приемов бюрократического строя, мы имели в виду
следующие соображения. Наше вступление в кабинет могло бы
иметь значение в том случае, если бы одновременно с нами вошли
представители большинства съездов земских и городских деяте¬
лей, объединившихся в партии народной свободы, и если бы об¬
щественным представителям было предоставлено в кабинете
достаточное число мест, обеспечивающее их влияние на государст¬
венное управление. Вступление же нас двоих в кабинет, состоя¬
щий из представителей бюрократии, чуждых пониманию справед¬
ливых общественных запросов, не могло обеспечить обществен¬
ного доверия и принести пользу положению дела. В то же время
манифест 17 октября, призывавший общество к новой политиче¬
ской жизни, вызывал необходимость политической группировки
общественных элементов, и мы считали своей обязанностью со¬
действовать объединению лиц, принадлежащих к меньшинству
земских съездов, в политическую партию («октябристов» —В. С.).
Эти мотивы нашего отрицательного ответа на сделанное нам пред¬
ложение мы условились сообщить графу Витте и с этим реше¬
нием вечером вновь его посетили».22
Гучков говорит несколько иначе: «Однако на следующее утро,
когда мы приехали к Витте для продолжения переговоров, он за¬
20 Там же, с. 344.
21 Там же.
22 Там же, с. 345—346.
18

явил нам, что он вынужден вернуться к кандидатуре Дурново
и, следовательно, приходится отказаться от нашего участия в пра¬
вительстве».23 Здесь же Гучков сообщает и о том, что он был
принят в эти дни Николаем II и тот, по его словам, сказал, что
«составить полуобщественный кабинет не удастся».
Д. Н. Шипов пишет, что утром 27 октября Е. Н. Трубецкой,
А. И. Гучков и он обсуждали, каким образом сообщить Витте
о своем окончательном решении. Все решили написать отдельные
письма. Трубецкой и Шипов написали их в тот же день, а Гучков
все оттягивал составление своего письма. Тогда вечером Шипов
отослал письма, свое и Е. Н. Трубецкого, Витте, а 28 октября его
письмо было напечатано в газете «Новое время».
Кроме разногласий из-за Дурново, не последней причиной от¬
каза была и категорическая позиция, занятая кадетами. Они ус¬
тупили умеренным либералам, в первую очередь Д. Н. Шипову,
А. И. Гучкову и М. А. Стаховичу, возможность войти в правитель¬
ство Витте, но сами занялись сплочением своих рядов и несом¬
ненно выступили бы с критикой даже правительства Витте—Ши¬
пова—Гучкова. Последние же не имели в «обществе» организо¬
ванной подержки в виде политической партии и были бы изоли¬
рованными. Вот почему «в настоящее время», как обмолвился
Шипов, они и не считали выгодным идти в правительство. Пере¬
говоры с Витте ускорили их намерение образовать новое полити¬
ческое объединение правее кадетов, чтобы иметь возможность
опереться на него в будущем. Уже 30 октября газета «Слово» пи¬
сала об организации «Союза 17 октября». 4 и 5 ноября 1905 г.
А. И. Гучков и Д. Н. Шипов обсудили с группой своих петербург¬
ских единомышленников проект программы новой партии, и он
был отправлен в Москву, где открылся последний в 1905 г. съезд
городских и земских деятелей. 10 ноября в Москве состоялось
подписание воззвания «Союза 17 октября» его членами-учредите¬
лями, и рождение новой партии стало фактом.
Следовательно, желание С. Ю. Витте пригласить в кабинет
умеренных либералов из числа организующейся партии «октябри¬
стов» также потерпело неудачу. Хотя они в отличие от кадетов
не выдвинули в качестве предварительного условия принятия
правительством какой-либо их программы и не возражали против
программы самого Витте, практическими причинами их отказа
были те же, которые заставили кадетов предъявить свой ультима¬
тум премьеру. Умеренные либералы в отказе кадетов увидели
опасность изоляции, ознакомившись же с конкретными планами
Витте, они узнали, что не составят большинства или сильной
группы в новом правительстве, а один из главнейших министер¬
ских постов будет передан заведомому реакционеру, полицейских
дел мастеру — П. Н. Дурново. Это означало, что общественные
23 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
12 августа.
2*
19

деятели станут Только прикрытием для Витте и Дурново, а дей¬
ствительного «успокоения революции», чего искренне добивались
умеренные либералы, не произойдет. Не видя политической вы¬
годы для себя как представителей определенного общественного
направления, они отказались от вступления в кабинет С. Ю. Витте
и предпочли по примеру кадетов немедленную консолидацию и
организацию сил своих сторонников.
Так первая в России попытка создать правительство «его ве¬
личества» с участием представителей двух главных направлений
буржуазных либералов окончилась неудачей. В истории этой по¬
пытки проявилась неискренность царского двора и бюрократии,
не желавшей поступаться реальной властью и намеревавшейся
утилизировать популярные имена лишь для рекламы и обмана
масс. В ней проявилась (скажем от себя) и трусость либералов,
побоявшихся использовать раздел власти в своих собствен¬
ных интересах. Им казалось более выгодным поставить правитель¬
ство в затруднительное положение, использовать полученные
в результате манифеста 17 октября возможности для легальной
политической деятельности в Государственной думе. Они не заре¬
кались в душе от государственной власти, но надеялись получить
ее «по праву» через Государственную думу, а не в виде «подачки»
от царского временщика.
Вся эта эпопея графа С. Ю. Витте закончилась весьма пикант¬
ным эпизодом его встречи с фактическим главой только что соз¬
данной кадетской партии П. Н. Милюковым в последних числах
октября 1905 г. Речь шла уже не о приглашении в министры,
для этого Милюков был тогда в глазах администрации слишком
«красным», а о вызове его в качестве «сведущего лица» для совета
по вопросам современного политического положения. Милюков
был не первым кадетом, которого сам Витте вызывал для беседы.
23 октября, когда Д. Н. Шипов имел аудиенцию у Николая II,
Витте вызвал И. В. Гессена и Л. И. Петражицкого и поручил им
составить проект «Основных законов». Затем, по всей вероятности,
25 октября он пригласил к себе в здание Старого Эрмитажа ря¬
дом с Зимним дворцом И. И. Петрункевича. Витте обратился
к нему с просьбой повлиять на А. И. Гучкова, чтобы тот согла¬
сился принять предложенный ему пост министра торговли и про¬
мышленности. Витте утверждал, что Гучков колеблется «под дав¬
лением своей партии», а поскольку Петрункевич играет в ней
«влиятельную роль», то к нему за помощью он и обратился. «Я по¬
спешил убедить Витте, — писал в своих воспоминаниях И. И. Пет¬
рункевич, — что Гучков не связан в своих действиях ни земско-
городскими съездами, ни кадетской партией, к которой он не
только не принадлежит, но ведет с ней борьбу. Что же касается
наших личных отношений, то я только раз видел его, когда он
говорил речь по польскому вопросу, и лично мы вовсе незнакомы.
Поэтому мое вмешательство в его действия может только повре¬
дить делу, тем более что я разделяю мнения Шипова и Трубец-
20

ного, решительно отказывающихся работать вместе с г. Дурново,
пользующимся определенной репутацией крайнего реакционера».24
Витте тогда вновь вступился за Дурново, доказывая, что только он
может обеспечить безопасность царской семьи.
Теперь премьер вызвал Милюкова, чтобы задать ему главный
вопрос: почему же к нему не идут общественные деятели, почему
они не хотят войти в его правительство? Милюков ответил ему:
«„Не идут, потому что не верят44. — „Что же делать, чтобы по¬
верили? 44 — „Надо не ограничиваться обещаниями, а немедленно
приступить к их выполнению44».25 Милюков не советовал Витте
«начинать» с составления кабинета общественных деятелей. Его
мысль была о создании «делового кабинета» из товарищей мини¬
стров, который бы и осуществлял в порядке временных мер про¬
грамму, изложенную в докладе Витте, вплоть до созыва Государ¬
ственной думы. «При моих словах о „деловом кабинете44 как вре¬
менной замене „общественного44, — вспоминал Милюков, — Витте
как-то сразу преобразился: вскочил с места, протянул мне свою
неуклюжую руку и, потрясая мою, ему протянутую с некоторым
недоумением, громко воскликнул: „Вот наконец я слышу первое
здравое слово. Я так и решил сделать44».26 Но дальше выяснилось,
что собеседники вкладывали разный смысл в программу деятель¬
ности делового кабинета. В качестве «частного лица» Милюков
отодвинул в сторону слова об Учредительном собрании и, поста¬
вив себя на место Витте, сказал: «При современном состоянии
кризиса было бы чересчур рискованно вести Россию к нормаль¬
ному положению путем троекратных выборов: 1) в неправильно
(в нашем смысле) избранную Думу, которая составит правильный
в смысле всеобщего права избирательный закон; 2) в Учредитель¬
ное собрание на основании этого закона и, наконец, 3) в нормаль¬
ное законодательное собрание, избранное на основании хартии,
какую даст Учредительное собрание... Конечно, ни одного из
этих трех моментов, которыми партия хотела вести Россию к кон¬
ституционализму, Витте и вообще не имел в виду. И я согла¬
шался, что такой путь „чреват боковыми толчками и катастро¬
фами44, признавая, таким образом, что для правительства он не¬
приемлем, да и для нас опасен. Раз, однако же, оно решило дать
России конституцию, так оно „лучше всего поступило бы, если бы
прямо и открыто сказало это — и немедленно октроировало бы
хартию, достаточно либеральную, чтобы удовлетворить широкие
круги общества44».27
Но тут-то и лежал камень преткновения. После довольно дол¬
гих разговоров Витте признался, что прямо и открыто он не мо¬
жет высказаться за конституцию, а тем более октроировать ее,
24Петрункевич И. И. Из записок общественного деятеля. Воспомина¬
ния. Прага, 1934, с. 433.
25 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 325.
26 Там же, с. 326.
27 Там же, с. 326—327.
21

потому, что «царь этого не хочет». «Это было то, чего я ожидал, —
заключает Милюков, — краткий смысл длинных речей. И я закон¬
чил нашу беседу словами, которые хорошо помню: „Тогда нам
бесполезно разговаривать. Я не могу подать Вам никакого дель¬
ного совета44».28
Милюков считал в тот момент главной целью введение консти¬
туции, а не вхождение в царское правительство нескольких об¬
щественных деятелей и поэтому по-прежнему выбирал в качестве
главной арены деятельности буржуазных партий Государствен¬
ную думу. Там надлежало дать бой за изменение избирательного
закона в сторону всеобщего избирательного права. Поэтому Ми¬
люков не мог не радоваться срыву переговоров, которые прибли¬
жали его к поставленной им ближайшей цели кадетской партии.
Эта позиция разделялась и большинством руководящего ядра ка¬
детов, о чем свидетельствуют, в частности, интересные высказы¬
вания И. И. Петрункевича о провале миссии Витте.29
Получив отказ от умеренных либералов, Витте быстро подоб¬
рал министров на вакантные места. Правительственный «кризис»,
длившийся две недели, прекратился. Министерство Витте было со¬
здано без общественных деятелей, и возможность для прямого
вхождения представителей буржуазии в сферу верховного госу¬
дарственного управления была упущена. Но правительство Витте
рассматривалось большинством либеральных политиков как «де¬
ловое», недолговечное, а то и прямо «временное», которое, несом¬
ненно, уступит место новому правительству с созывом Государст¬
венной думы. Поэтому вопрос о формировании правительственной
власти не был снят с общественного обсуждения. Наоборот, пере¬
говоры с Витте дали богатую пищу для высказывания разнообраз¬
ных прогнозов по поводу ближайших перспектив, в том числе и
в области создания нового «временного правительства» с участием
представителей буржуазных партий. Да и сам Витте, расставшись
с участниками своих совещаний, считал, что он расстается с ними
«дружески», по-деловому, и «просил этих лиц обсудить вопрос
о том, в каком смысле и объеме можно расширить выборный за¬
кон, оставаясь в пределах манифеста 17 октября».30
* ♦ *
Теперь, когда мы изложили суть переговоров по материалам,
которые не были и не могли быть известны современникам в ходе
самих событий, необходимо, как нам кажется, коснуться полити¬
ческих откликов на переговоры, оценки самого факта встреч
Витте с буржуазными либералами по вопросу о вступлении в пра¬
вительство. Эту оценку можно найти в буржуазных и демократа-
28 Там же.
29 См.: Петрункевич И. И. Указ, соч., с. 433.
30 В и т т е С. Ю. Указ, соч., с. 87.
22

ческих газетах, которые после 17 октября стали пользоваться
установившейся фактической свободой печати. Наконец, нужно
напомнить и об историческом фоне самих переговоров, проходив¬
ших в обстановке бурных и невиданных ранее в стране событий.
Среди этих откликов мы по праву должны поставить на пер¬
вое место высказывания В. И. Ленина. Все еще находясь в Же¬
неве, в эмиграции, В. И. Ленин пристально следил за развитием
революционных событий в России, принимал все меры по руко¬
водству деятельностью большевиков в стране. В редактируемой им
газете «Пролетарий» Ленин помещает в октябре—начале ноября
1905 г. ряд статей, где дает оценку политического кризиса сере¬
дины октября, нового положения, созданного изданием манифеста
17 октября, переговорам Витте с представителями либеральной
буржуазии.
Оценка содержания манифеста 17 октября дана В. И. Лени¬
ным в статье «Первая победа революции», написанной в Женеве
19 октября 1917 г., где он предостерегает от преувеличенных во¬
сторгов по поводу царского манифеста. Царь далеко еще не капи¬
тулировал, а самодержавие не перестало существовать, оно только
отступило. Основываясь на сообщениях западноевропейской
прессы, В. И. Ленин излагает содержание манифеста. Как видно
из этого изложения, буржуазные газеты «подправляли» манифест,
толкуя его расширительно. «С одной стороны, — пишет В. И. Ле¬
нин, — европейская буржуазия вздыхает спокойно. Царский
манифест обещает прямую конституцию: Дума получает законо¬
дательные права, ни один закон не может войти в силу без одоб¬
рения народными представителями, дарована ответственность ми¬
нистров, дарованы гражданские свободы, неприкосновенность
личности, свобода совести, слова, собраний и союзов. И биржа спе¬
шит выразить большее доверие к русским финансам».31 Как мы
знаем, и манифест, и доклад Витте избегали слова «конститу¬
ция», в манифесте говорилось также лишь о возможности контроля
со стороны «выборных» над деятельностью властей, но никак не
об ответственности министров.
В. И. Ленин далее пишет, что манифест содержит лишь одни
обещания: «Какие люди будут приводить в исполнение обещание
царя? Министерство Витте, в которое по слухам входят Кузьмин-
Караваев, Косич, Кони? Это не будет даже министерство либе¬
ральной буржуазии. Это — только еще министерство либеральной
бюрократии, которую столько раз побеждала уже придворная ре¬
акционная клика. Неужели народ проливал свою кровь в борьбе
за свободу, чтобы положиться на либеральных бюрократов, от¬
делывающихся одними словами да обещаниями?!».32 И снова здесь
мы видим могучую силу политического предвидения В. И. Ленина,
его способность на основании марксистского анализа предвосхи¬
31 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 12, с, 30.
32 Там же, с. 30—31,
23

щать поведение не только классов и социальных групп, но и их
конкретных представителей. Исходя из того, что главный вопрос
в революции это вопрос о власти, Ленин спрашивает, кто, какая
власть будет выполнять обещания царского манифеста? В этих
условиях «даже министерство либеральной буржуазии» выгля¬
дело бы некоторой гарантией осуществимости в будущем данных
обещаний. Это-то, как нам кажется, понимал и Витте, приглашая
представителей либеральной буржуазии в министры. С ними
у царского правительства было бы больше шансов для обмана
народа и борьбы с революционным движением. Но рискнуть на
подлинное «министерство буржуазии» даже либеральные бюро¬
краты не могли и не хотели. То, что предлагал Витте, не было бы
коалицией партий, а коалицией «общественных деятелей» и «ли¬
беральных бюрократов». Впрочем, к последней группировке ни¬
как нельзя было отнести П. Н. Дурново, за которым оставалась
бы вся реальная полицейская власть. Поэтому все и кончилось
созданием правительства «либеральных бюрократов», в котором
сами они не имели решающего голоса.
Мысли В. И. Ленина были прикованы к возможности возвра¬
щения в Россию. В начале ноября он приезжает в Стокгольм и
получает документы на право въезда на родину, 5 ноября он уже
в Гельсингфорсе, а 8-го — в Петербурге. Перед отъездом из Же¬
невы он оставляет для «Пролетария» несколько статей, в которых
более подробно разрабатывает свой взгляд на характер политиче¬
ских событий в стране. В одной из них, «Между двух битв»,
В. И. Ленин специально говорит о переговорах, которые вел «ми¬
нистр-клоун Витте» с представителями буржуазии.
«Витте потирает от удовольствия руки, видя „великие" успехи
своей удивительно хитрой игры, — пишет в этой статье В. И. Ле¬
нин. — Он сохраняет невинность либерализма, усиленно предла¬
гает министерские портфели вожакам партии кадетов (даже Ми¬
люкову, по телеграмме корреспондента «Le Temps»), адресуя соб¬
ственноручное письмо г. Струве с приглашением вернуться на
родину, стараясь изобразить из себя „белого", который одинаково
далек и от „красных" и от „черных". А в то же время он приоб¬
ретает вместе с невинностью и капиталец, ибо он остается гла¬
вой царского правительства, сохраняющего в своих руках всю
власть и выжидающего лишь наиболее удобного момента для пе¬
рехода в решительное наступление против революции».33 Далее
Ленин подтверждает свою характеристику Витте как «министра-
клоуна»: «Это — министр либеральной бюрократии по тем реаль¬
ным силам, которыми он до сих пор располагает, ибо с либераль¬
ной буржуазией ему еще не удалось сторговаться. Правда, этот
торг все же мало-помалу подвигается вперед. Торгующиеся вы¬
крикивают свою последнюю цену, ударяют друг друга по рукам,
откладывают сделку до решений предстоящего на днях земского
83 Там же, с. 50.
24

съезда... Но торг все-таки не приводит еще пока ни к чему. Тор¬
гующиеся ведут свои переговоры помимо тех, кто действительно
сражается.. .».34 И далее Ленин пишет: «Переговоры Витте с вож¬
дями либеральной буржуазии имеют, несомненно, серьезнейшее
политическое значение, но только в том отношении, что они под¬
тверждают лишний раз внутреннее родство либеральничающей
бюрократии с защитниками интересов капитала, — только в том
отношении, что они показывают лишний раз, как именно и кто
именно собирается хоронить русскую революцию. Но эти пере¬
говоры и сговоры не удаются именно потому, что революция еще
жива. Революция не только жива, — она сильнее, чем когда-либо,
она еще далеко, далеко не сказала своего последнего слова, она
только начала развертываться во всю ширь сил пролетариата и
революционного крестьянства. Вот почему переговоры и сговоры
министра-клоуна с буржуазией носят такой мертвенный характер:
они не могут получить серьезного значения во время горячей
борьбы, когда враждебные силы стоят друг против друга между
двух решительных битв».35
В. И. Ленин продолжает призывать пролетариат к вооружен¬
ному восстанию, к революционному свержению власти царя и его
министров. В статье «Наши задачи и Совет рабочих депутатов»
он впервые подчеркивает историческое значение этого создания
революционного творчества масс. Он связывает существование Со¬
вета с идеей временного революционного правительства. «Со¬
вет, — подчеркивает Ленин, — должен провозгласить себя времен¬
ным революционным правительством, или составить таковое...
Совет должен выбрать сильное ядро временного революционного
правительства и пополнить его представителями всех революци¬
онных партий и всех революционных (но, конечно, только рево¬
люционных, а не либеральных) демократов».36 Таким образом,
известия о переговорах Витте с либералами показывали, по мне¬
нию В. И. Ленина, лишь врагов русской революции, они велись
без хозяина. Хозяин революции — русский рабочий класс, и он
должен, используя созданные революцией организации, Советы
рабочих депутатов, выполнить свою собственную задачу. Эта за¬
дача все та же: свержение самодержавия революционным путем
и создание временного революционного правительства.
Ленинская мысль о том, что переговоры о создании нового
правительства велись без настоящего хозяина революции, без ра¬
бочего класса, а потому и вся эта затея была мертворожденной,
подтверждается даже кратким перечнем важнейших событий 18—
29 октября в Петербурге и главнейших городах страны. Револю¬
ция продолжалась и после издания манифеста 17 октября, «пере¬
скочить» через нее царизму не удалось. 18 октября 1905 г. Пе¬
34 Там же, с. 50—51.
35 Там же, с. 52—53.
36 Там же, с. 66.
25

тербургский комитет большевиков решил организовать демонст¬
рацию к тюрьмам с требованием немедленного освобождения по¬
литических заключенных.37 С 8 часов утра забастовали рабочие
Путиловского завода. Казаки и солдаты пытались разогнать ба¬
стующих в момент выхода их из ворот завода. Были убитые и ра¬
неные. Днем в столице состоялись многочисленные демонстрации
в центральных частях города. Митинг па площади у Технологи¬
ческого института был разогнан эскадроном конной гвардии. Мно¬
готысячная демонстрация, двигавшаяся по Загородному проспекту
к Технологическому институту, была остановлена заставой гвар¬
дейцев Семеновского полка. После залпа семеновцев 2 человека
было убито, 30 ранено. В Москве состоялись многотысячные ми¬
тинги и демонстрации. На Немецкой улице, около Технического
училища был убит Н. Э. Бауман. Митинги и уличные шествия
18 октября состоялись в Тифлисе, Киеве, Одессе и во многих дру¬
гих городах империи. Всюду они сопровождались нападениями на
демонстрантов, погромами, организованными черносотенцами и
полицией. Рабочие создавали отряды самообороны и боевые дру¬
жины. К продолжению борьбы звали листовки, выпущенные боль¬
шевиками в Москве и Тифлисе.
19 октября Совет рабочих депутатов, созданный в Петербурге
еще 13 октября, призвал к прекращению всеобщей забастовки
с 21 октября. Он же постановил явочным порядком вводить сво¬
боду печати. В Москве с 8 часов утра проходили демонстрации,
на которые пытались нападать черносотенцы и полицейские. Все¬
общая стачка охватила Финляндию. Стычки с черносотенцами,
демонстрации и собрания состоялись также в Твери, Костроме,
Киеве, Варшаве, Пятигорске.
20 октября Москва провожала в последний путь Н. Э. Бау¬
мана. Его похороны превратились в колоссальную политическую
демонстрацию. На митингах в Москве большевики призывали
рабочих не поддаваться конституционным иллюзиям и верить
только в свои собственные силы. В Петербурге пятитысячное соб¬
рание рабочих Невского судостроительного завода постановило не¬
медленно организовать боевые дружины. В этот же день далеко
на юге, в Севастополе, состоялись похороны жертв полицейского
расстрела. На кладбище у открытых могил выступил лейтенант
П. П. Шмидт, будущий герой матросского восстания. Он призы¬
вал всех собравшихся дать клятву «продолжать борьбу за сво¬
боду». Рабочие Таганрогского металлургического завода потребо¬
вали немедленного введения восьмичасового рабочего дня.
21 октября 1905 г. был опубликован царский указ об амни¬
стии некоторым категориям политических заключенных. А чер¬
носотенцы и полиция «дополнили» его по своему. В Киеве, Во¬
37 Сведения приведены по краткой хронике, составленной М. Ахуном и
М. Лурье «От всеобщей политической стачки к вооруженному восста¬
нию». Отдельный оттиск.
26

логде, Ярославле, Саратове, Одессе, Екатеринославле, Ростове-
на-Дону, Ромнах, Архангельске прошли погромы. Только в Одессе
за три дня погрома было убито 1100 человек и ранено больше
3000. 23 октября в Кронштадте состоялся большой митинг с уча¬
стием матросов и солдат. В последующие дни большевики в Крон¬
штадте призывали рабочих, матросов и солдат пе верить царским
обещаниям и с оружием в руках добиваться подлинной свободы.
24 октября остановились все фабрики Иваново-Вознесенска,
а в Киеве начались выборы в Совет рабочих депутатов. 25 ок¬
тября началась всеобщая забастовка в Тифлисе, в Тамбовской и
Саратовской губерниях вспыхнули вооруженные восстания
крестьян. 27 октября в Петербурге вышел первый номер легаль¬
ной большевистской газеты «Новая жизнь».
Только батальоны гвардейских Преображенского и Павлов¬
ского полков, прибывшие 27 октября на баржах в Кронштадт,
сумели подавить там матросское восстание, начавшееся накануне.
В Невском районе рабочие-обуховцы потребовали ввести с 28 ок¬
тября восьмичасовой рабочий день. С утра 28-го ввели сами вось¬
мичасовой рабочий день рабочие Александровского завода в Пе¬
тербурге. Путиловцы организовали боевую дружину из 500 че¬
ловек, в дружине лесснеровцев состояло 300 рабочих. На заводах
развернулась самодеятельная выработка холодного оружия: кин¬
жалов, клинков. И в тот же день вся русская Польша была объ¬
явлена на осадном положении.
29 октября состоялось очередное заседание Петербургского
Совета рабочих депутатов. Депутаты рассказывали в своих вы¬
ступлениях, что на заводах собирают деньги для покупки револь¬
веров и ружей, делают холодное оружие, создают рабочие дру¬
жины, назначают патрули, которые несут охрану рабочих районов.
Итак, страну продолжали потрясать, с одной стороны, рево¬
люционные схватки: забастовки, демонстрации, с другой — поли¬
цейские преследования, черносотенные еврейские погромы, убий¬
ства революционеров. Всеобщая Октябрьская стачка прекратилась,
но была на очереди стачка почтово-телеграфных служащих. Мир¬
ные забастовки кончались, начинались приготовления к воору¬
женным восстаниям. В первые дни ноября 1905 г. вспыхнуло
вооруженное восстание матросов в Севастополе под руководством
лейтенанта П. П. Шмидта. Несколько дней хозяевами города
были революционные моряки. С трудом восстание было подав¬
лено, а лейтенант Шмидт был предан суду. Но и на фоне всех
этих острейших политических событий, сеявших страх и панику
среди либералов, вопрос об отношении к министерству Витте и
о возможности соглашения с ним той или иной группы буржуаз¬
ных деятелей оставался постоянной злобой дня, вызывая жгучий
интерес. Переговоры «жили» в передовицах газет, в речах лиде¬
ров партий всех направлений. Одним этот торг казался уже осу¬
ществившимся, другим — еще возможным. Третьи негодовали,
что его не было, четвертые призывали к его возобновлению.
27

«Новое время» в своих комментариях после издания мани¬
феста 17 октября выдерживало вначале сочувственый тон по от¬
ношению к председателю Совета министров и одобряло идею
переговоров с общественными деятелями. Так, в номере от 25 ок¬
тября был помещен комментарий по поводу посылки С. Ю. Витте
телеграммы на имя князя Г. Е. Львова, в которой говорилось, что
расширение избирательных прав становится на практическую
почву. В разделе «Хроника» этого номера газета передавала
слухи о том, что в функции новой Государственной думы войдет
«выбор министров». По поводу беседы С. Ю. Витте с членами
организационного бюро съезда земских и городских обществен¬
ных деятелей Г. Е. Львовым, Ф. А. Головиным и Ф. Ф. Кокош¬
киным «Новое время» осуждало непримиримую и догматическую
позицию кадетской делегации.38 А. А. Столыпин в статье «Между
молотом и наковальней», помещенной в газете 26 октября
1905 г., призывал общественных деятелей к сотрудничеству
с Витте.
27 октября «Новое время» извещало, что в этот день должно
состояться утверждение царем составленного Витте кабинета и
что переговоры с общественными деятелями продолжаются.
28 октября газета с тревогой сообщала, что на переговорах
С. Ю. Витте с А. И. Гучковым, М. А. Стаховичем и Д. Н. Шипо¬
вым возникли разногласия.
Любопытно, что в сообщении о содержании разногласий ни
словом не упоминалось имя П. Н. Дурново. Вероятно, называть
имя Дурново, продолжавшего заведовать полицией, не рекомендо¬
валось самим Витте. Поэтому-то, видимо, этот мотив не был ис¬
пользован и в письмах общественных деятелей об отказе от ми¬
нистерских постов. В качестве причины разногласий газета
указывала программу деятельности правительства. Уже в этом
номере «Нового времени» утверждалось, что переговоры привели
к отказу общественных деятелей от предложенных им портфелей.
29 октября газета напечатала комментарии к отказу: в статье
А. А. Столыпина «Почему отказываются идти в министры» со¬
держалось осуждение этой позиции. Нововременский журналист
убеждал общественных деятелей сотрудничать с правительством,
отказавшись от «личных принципов».
Идее соглашения С. Ю. Витте с общественными деятелями
симпатизировала и либерально-народническая газета «Сын оте¬
чества». 26 октября 1905 г. в хронике было помещено, например,
следующее сообщение: «Как мы слышали, гр. С. Ю. Витте ведет
в настоящее время переговоры с представителями правого крыла
съезда земских деятелей М. А. Стаховичем и Д. Н. Шиповым.
Последний изъявил принципиальное согласие на занятие поста
государственного контролера. Портфель министра торговли и
промышленности (вновь учреждаемое министерство) предложен
38 Новое время, 1905, 25 октября.
28

г. Гучкову. Эти деятели в настоящее время выясняют отношение
конституционно-демократической партии к вступлению их в ка¬
бинет гр. Витте. Кн. Евг. Трубецкой прибыл из Киева и после
переговоров с гр. Витте изъявил принципиальное согласие на за¬
нятие поста министра народного просвещения». Если в отноше¬
нии Шипова сообщение было верным, то в отношении Е. Н. Тру¬
бецкого оно совершенно не соответствовало истине. Точно так же
весьма туманной была фраза о выяснении позиции кадетов к во¬
просу о вступлении вышеупомянутых деятелей в правительство.
В целом данная информация несомненно преследовала цель об¬
работки общественного мнения в пользу вступления представи¬
телей либеральной общественности в правительство.
В заметке «Сына отечества» от 27 октября сообщался уже
явно непроверенный слух: «Нам сообщают, что некоторые пред¬
ставители земской (?) партии обещали гр. Витте свое содействие
по составлению кабинета под условием немедленного удаления
генерала Трепова и издания нового избирательного закона на
основе всеобщего голосования». На следующий день газета сооб¬
щала своим читателям, что пост министра торговли и промышлен¬
ности предложен уже товарищу министра финансов В. И. Тими¬
рязеву. Одновременно со ссылкой на газету «Русь» говорилось,
что 26-го на вечернем заседании у гр. Витте «общественные дея¬
тели Д. Н. Шипов, А. И. Гучков, кн. Е. Н. Трубецкой и
Мих. А. Стахович отказались участвовать в первом временном
до созыва Думы кабинете. Единственная причина их отказа —
сознание непопулярности в широких земских и общественных
кругах партии, представителями которой являются Д. Н. Шипов,
А. И. Гучков и Мих. А. Стахович, партии правого славянофиль¬
ского центра». Как видим, и здесь называлась другая причина,
не та, что в «Новом времени», но о П. Н. Дурново тоже не го¬
ворилось.
«Петербургская газета», «Всеобщая маленькая газета» и не¬
которые другие, так называемые беспартийные газеты, активно
агитировали за кабинет с участием общественных деятелей.
В передовой «Петербургской газеты» от 25 октября 1905 г. под
названием «Граф Витте и политические партии» осуждалась
позиция бюро по созыву земских съездов (Львов, Головин, Ко¬
кошкин), которые на переговорах с Витте демонстративно вы¬
ставили предварительные условия. 28 октября эта же газета
в комментарии, подписанном «М. Г.», с сожалением констати¬
ровала, что комбинация с общественными деятелями не удалась.
В передовой следующего номера под характерным заголовком
«Довольно обструкции» автор (некий «Н-ов») призывал прийти
к Витте для совместной работы. «Всеобщая маленькая газета»
в номере от 25 октября 1905 г. утверждала необходимость «ис¬
пользовать общественные силы» при формировании правитель¬
ства. Этот же мотив повторялся и в ее передовой от 28 октября.
1 ноября газета сообщала, что за границей удивляются тому, что
29

ни одна политическая партия не приходит на помощь Витте.
(Заметим в скобках, что мировоззрение многих «либеральных
бюрократов», которые не прочь были бы заседать в одном прави¬
тельстве с общественными деятелями, немногим отличалось от
позиции цитированных газет. Они никак не могли понять, почему
отказались от постов руководители земского съезда, а тем более
Шипов, Гучков и другие. Так, в воспоминаниях А. П. Изволь¬
ского мы находим такую оценку событий: «Он (Витте, — В. С.)
был назначен председателем первого конституционного кабинета
и принял на себя дело установления новых форм организации
управления империей. Он начал свое трудное дело с приглаше¬
ния в Петербург лидеров либеральных и умеренно-либеральных
партий, которые в то время находились на конференции в Москве
и с помощью которых он надеялся выполнить порученное ему
дело».39 Но никто из них не согласился, и это, по мнению Изволь¬
ского, было их большой ошибкой.
Либеральная «Наша жизнь» оправдывала позицию общест¬
венных деятелей. Именно она поместила, в частности, письмо
Евг. Трубецкого с отказом от дальнейшего участия в переговорах.
Напечатала газета и официозное сообщение о результатах вечер¬
него совещания у Витте 26 октября, которое в основном было
перепечатано и другими газетами.40 Далее сообщалось, что теперь
предполагается образовать новое временное «деловое» министер¬
ство. Затем перечислялся его состав по состоянию на вечер пре¬
дыдущего дня: председатель граф Витте, министр внутренних
дел князь Урусов (бывший тверской губернатор) или Столыпин
(саратовский губернатор). Товарищем министра внутренних дел
намечался П. Н. Дурново, причем делалась оговорка, что он бу¬
дет заведовать полицией на общих основаниях, а «не на основа¬
ниях заведования Трепова». Министром торговли и промышлен¬
ности ’назначался Тимирязев, являвшийся главноуправляющим
отдела торговли Министерства финансов. Пост государственного
контролера вручался Философову, товарищу тогдашнего государст¬
венного контролера. Министром финансов становился Шипов, ди¬
ректор департамента государственного казначейства, министром
путей сообщения — Немешаев, управляющий Юго-Западной же¬
лезной дороги. Министр юстиции оставался прежний — Манухин.
Министром иностранных дел должен был быть назначен Изволь¬
ский, в тот момент чрезвычайный посланник при датском дворе.
Намечалось несколько кандидатов из видных профессоров на пост
министра народного просвещения. Как видим, сведения «Нашей
жизни» оказались весьма точными; существенная ошибка была
допущена только в отношении П. Н. Дурново. Но из предшест¬
вующего изложения вытекает: сам Витте долго колебался или
делал вид, что колеблется относительно этой кандидатуры. В це¬
39 Воспоминания А. П. Извольского. Пг.—М., 1924, с. 19—20.
40 Наша жизнь, 1905, 28 октября.
30

лом он последовал совету П. Н. Милюкова. В большинстве своем
его деловой кабинет состоял из управляющих министерствами и
товарищей министров. Не зря газета «Слово» иронизировала, что
«это не Совет министров, а совет министра из директоров», не
самостоятельное, а зависимое от Витте и не вполне компетентное
правительство.41 Фактически в нем была лишь одна «яркая» фи¬
гура, кроме самого Витте, — П. Н. Дурново. Критически отнес¬
лась к новому кабинету и «Наша жизнь». «Общество только
тогда может вступить в переговоры с новым правительством, —
говорилось в передовой от 28 октября, — когда последнее пере¬
станет быть тенью, когда оно облачется в плоть и деятельными,
активными, жизненными проявлениями докажет, что оно живое и
жизнеспособное существо». Так или иначе, но наличие делового
кабинета Витте, не включавшего в свой состав важных сановни¬
ков и маститых бюрократов, давало надежду либеральным бур¬
жуазным деятелям, что они еще смогут в будущем как-то по¬
влиять на состав правительства.
Активно осуждали переговоры либералов с Витте большевики.
В передовой статье от 28 октября «Новая жизнь» квалифициро¬
вала встречу московских кадетов с Витте как торговлю из-за ре¬
формы. Газета призывала пролетариат к продолжению револю¬
ционной борьбы.
2. ПРАВИТЕЛЬСТВО И БУРЖУАЗНЫЕ ПАРТИИ
В НОЯБРЕ—ДЕКАБРЕ 1905 г.
Переговоры буржуазных политиков двух направлений с предста¬
вителями царского правительства длились всего 9 дней. Но эхо
этого небывалого в истории России события еще не один месяц
продолжало громко звучать на всех перекрестках политической
борьбы. Поэтому в деятельности ноябрьского земского съезда,
открывшегося 6 ноября 1906 г., отношение к правительству
Витте, к самому Витте и возможность участия в правительстве
стали в центре внимания. Как известно, съезд в целом характери¬
зовался известным сдвигом вправо. Обнаружился и сильный раз¬
брод среди земцев, многих удовлетворяли правительственные
уступки, заключенные в манифесте 17 октября 1905 г. Однако
бюро земских съездов удалось сдержать центробежные тенденции
и добиться принятия согласованных решений. Тем не менее многие
пытались разбить единый «милюковский» фронт съезда и выпо«
сили свои проекты резолюций на обсуждение участников съезда.
Уже в первый день работы съезда вносились предложения
о посылке в Петербург депутации для выражения благодарности
за манифест 17 октября и доверия графу Витте. Ф. И. Родичев
считал возможным достигнуть соглашения с Витте, если будут
41 Слово, 1905, 2 ноября.
31

даны гарантии '‘Демократических свобод и объявлено всеобщее
избирательное право. Граф П. А. Гейден значительно сузил спи¬
сок требований к правительству — он просил Витте только произ¬
нести слово «конституция». И тогда, по его мнению, возврата
к старым порядкам уже не будет. Князь Е. Н. Трубецкой, столь
недавно сидевший в кабинете премьера и очарованный его обхо¬
дительностью, признавал положение С. Ю. Витте весьма трудным
и призывал проявить понимание к нему. Выступил в этот день
и другой собеседник Витте — В. Д. Кузьмин-Караваев, который
давал ему около месяца назад совет ввести конституцию. Теперь
он призывал участников собрания отмежеваться от крайних ре¬
волюционных партий «так же бесстрашно, как раньше от пра¬
вительства». Нужно высказаться против требования республики
и оказать правительству поддержку. Он также шел навстречу
предложению Витте об участии представителей либеральной об¬
щественности в разработке избирательного закона в соответствии
с положениями манифеста 17 октября. Желание немедленно сго¬
вориться с Витте на каких-то условиях было характерно для боль¬
шинства выступлений и в ходе дальнейших занятий съезда.
Гласный тверского земства Е. В. де Роберти выставил восемь
пунктов требований, среди которых было и такое: «Предоставле¬
ние портфелей министра внутренних дел, народного просвещения,
юстиции и финансов лицам, преимущественно облеченным обще¬
ственным доверием, предыдущая деятельность которых не идет
вразрез с началами, провозглашенными манифестом 17 октября».1
Деятельность упомянутых четырех министров охватывает собой
главнейшие стороны внутренней политики. Правда, де Роберти
не требовал обязательного предоставления этих постов обществен¬
ным деятелям, он говорит «преимущественно», т. е. возможны,
следовательно, и другие варианты с привлечением представите¬
лей «либеральной бюрократии». Но по справедливости мы
должны признать за де Роберти приоритет на изобретение фор¬
мулы «правительство доверия».
В программе, изложенной де Роберти, имелись также требова¬
ния о проведении выборов в Думу не позднее января 1906 г.,
об открытии ее в январе или феврале, а еще лучше в юбилей¬
ный день — 19 февраля, поручение ей выработки «основного устава
Российского государства на началах манифеста 17 октября», изби¬
рательного закона, аграрной реформы, закона о политической
автономии Царства Польского, нового земского и городового по¬
ложения, законов об изменениях в административном и судебном
строе, в гражданском и уголовном законодательстве и др. Многие
из этих требований имелись и в проекте резолюции, подготовлен¬
ном бюро съезда, но сердцевина проекта де Роберти — предостав¬
ление четырех министерских портфелей лицам, пользующимся
1 См.: Строев Н. Исторический момент. I Московский съезд земских
и городских деятелей. СПб., 1906, с. 93—94.
32

общественным доверием — не устраивала руководителей съезда.
Поэтому в целом бюро высказалось против этой резолюции, и она
была провалена.
Другой земский ветеран, князь П. Д. Долгоруков не видел
больше никакой необходимости в оппозиции. «Министерство
Витте, — говорил он, — министерство ликвидационное. Мы
должны подвести сруб под разваливающееся правительство. Пе¬
ред нами либо временное правительство, либо диктатура».2 Под
«временным правительством» П. Д. Долгоруков понимал не но¬
вое — взамен министерства Витте, — а именно последнее. Это
явствует из текста внесенного им проекта резолюции. Там гово¬
рилось: «Съезд земских и городских деятелей высказывается, что
министерство графа Витте может рассчитывать на содействие и
поддержку широких слоев земских и городских деятелей, по¬
скольку это министерство будет проводить в жизнь демократиче¬
ский конституционный государственный строй, и всякое отступ¬
ление, сделанное министерством от этих начал, встретит в зем¬
ских и городских сферах отрицательное отношение».3 В этой
резолюции есть намек на условный характер поддержки прави¬
тельства, но выражен он очень слабо, и даже отступление от кон¬
ституционных начал вызовет у земских и городских деятелей,
по мнению П. Д. Долгорукова, не недоверие к правительству,
а только «отрицательное отношение».
Затем на обсуждение съезда был вынесен и проект постановле¬
ния, выработанный бюро. В нем сразу виден почерк Милюкова,
идеи и тактические соображения которого были положены в основу
при составлении резолюции. В первых своих словах она связывала
содержащиеся в манифесте 17 октября положения с теми требо¬
ваниями, которые выдвигались еще год назад земским съездом
6—9 ноября 1904 г. Затем съезд высказывал «свою полную соли¬
дарность с положением (т. е. манифестом, — В. С.) в основных
его конституционных началах и считает их осуществление и пол¬
ное развитие необходимым условием истинного умиротворения
страны». Далее утверждалось, что если бы правительство прово¬
дило в жизнь начала манифеста более решительно и последова¬
тельно, то имело бы и более действительное содействие «общества»
умиротворению революционного движения. После этого следовала
формула отношения к правительству в следующем виде: «Съезд
же со своей стороны выражает уверенность, что это министерство
может рассчитывать на содействие и поддержку широких слоев
земских и городских деятелей, поскольку оно будет проводить кон¬
ституционные начала манифеста правильно и последовательно.
Всякое отступление от этих начал встретит в земских и городских
сферах решительное противодействие». Здесь идея условной под¬
держки правительства сформулирована четко и последовательно.
2 Там же, с. 72.
3 Там же, с. 93.
3 Старцев В. II.
33

За общей формулой отношения к правительству в проекте ре¬
золюции земско-городского съезда значилось главное требование
к правительству Витте, которое разъясняло, в чем должно со¬
стоять следование по пути осуществления конституционных на¬
чал: «Единственным способом обеспечить авторитет народного
представительства и опирающиеся на него власти и водворить
порядок в стране съезд считает необходимым немедленное издание
акта о применении к созыву народного представительства всеоб¬
щей, прямой, равной и закрытой подачи голосов и формальную пе¬
редачу первому собранию народных представителей учредитель¬
ных функций для выработки с утверждения государя конституции
Российской империи для переустройства на демократических на¬
чалах земского и городского самоуправления и для проведения
иных мер, необходимых для установления нового правопорядка».
Так менее чем через месяц после первого съезда кадетской
партии ее представители в бюро земских и городских съездов отка¬
зались от лозунга «Учредительное собрание». Разумеется, это
был шаг вправо, в направлении компромисса с царским прави¬
тельством. Этой же цели служило и верноподданическое заявле¬
ние о том, что конституционный акт, выработаннай первым собра¬
нием народных представителей, должен утверждаться «госуда¬
рем». Но, очевидно, не только этими соображениями руководство¬
вался П. Н. Милюков, настаивая на ликвидации упоминания об
Учредительном собрании. Вспомним его беседу с С. Ю. Витте.
Там Милюков вполне резонно говорил об опасности пути к кон¬
ституции через «тройные выборы», опасности не только для пра¬
вительства, но и «для нас». Предложение о том, чтобы передать
формально, т. е. опять-таки актом верховной власти функции
Учредительного собрания первому собранию народных предста¬
вителей, а речь могла идти практически только о Государствен¬
ной думе, как раз и устраняло по крайней мере одни выборы.
Если же правительство издало бы акт о введении сейчас же
всеобщего избирательного права, то это устранило бы и вторые
выборы. И вместо трех последовательных избирательных кампа¬
ний в перспективе была бы всего-навсего одна — выборы в Госу¬
дарственную думу.
Следовательно, резолюция ноябрьского земского съезда про¬
должала разговор с правительством. Хотя Милюков и сказал
Витте, что никакого дельного совета он дать ему не может, но
этот совет он фактически предлагал теперь в решениях съезда.
Проект резолюции горячо обсуждался делегатами съезда. Пожа¬
луй, большинство критиков его принадлежали к правому крылу.
Они возражали против идеи Учредительного собрания в любой
форме, против всеобщего избирательного права. Прения заклю¬
чал П. Н. Милюков. Он коснулся и спорного вопроса об Учреди¬
тельном собрании. Имеющаяся в проекте ссылка на то, что кон¬
ституция должна быть утверждена государем, говорил Милюков,
снимает упреки в том, что в проекте проводится идея республики.
34

Что же касается выражений «Учредительное собрание» или
«учредительные функции», то это—«спор о словах». Резолюция
была принята съездом без существенных поправок.
Таким образом, земско-городской съезд в ноябре 1905 г. про¬
шел в итоге под кадетским влиянием. Бюро съезда удалось спло¬
тить большинство депутатов на своей платформе. Однако оно
встретилось и с большой оппозицией правого крыла. Весьма
агрессивно выступали члены только что созданной партии октяб¬
ристов, особенно братья А. И. и Н. И. Гучковы (последний был
в это время московским городским головой). Они открыто взяли
на себя роль защитников правительства Витте. На заключитель¬
ных заседаниях ноябрьского съезда появился и амнистирован¬
ный «добровольный эмигрант» П. Б. Струве. После долгих пере¬
говоров с Милюковым Струве вступил в ряды кадетской партии,
но сразу же примкнул к ее правому крылу. Его единомышлен¬
никами стали В. А. Маклаков и Н. Н. Львов, а Милюков превра¬
тился в его политического оппонента.4 В лице П. Б. Струве цар¬
ское правительство получило еще одного непрошенного посред¬
ника.
Затем бюро съезда предложило избрать делегацию, которая
должна была посетить С. Ю. Витте и «настаивать на немедленном
осуществлении резолюции». В избранную съездом делегацию во¬
шли С. А. Муромцев, И. И. Петрункевич и Ф. Ф. Кокошкин. Ее
задачу так выразил И. И. Петрункевич: «Наша резолюция не
только воззвание к народу, это — требование к правительству.
Если правительство примет то, что мы ему предлагаем, мы вста¬
нем на его защиту, а если нет — тогда мы пойдем по другому
пути. Тогда мы, ни с кем не считаясь, начнем делать то, что, по
нашему разумению, нужно будет делать для водворения в нашей
стране правопорядка, который может вывести нашу родину на
дорогу светлой жизни».5
Ноябрьский земский съезд проходил в условиях дальнейшего
подъема революции и поляризации политических сил в стране,
одним из проявлений которой он сам и являлся. В конце октября
и в начале ноября пролетариат Петербурга, проявляя на прак¬
тике свою роль гегемона буржуазно-демократической революции,
проводил кампанию солидарности с кронштадтскими матросами,
только что ставшими жертвами царских карателей, и с рабочими
Польши, объявленной на военном положении. В листовке Петер¬
бургского комитета большевиков «К революционному народу Пе¬
тербурга» разоблачалась «царская свобода», свобода вешать, рас¬
стреливать и грабить. Большевики призывали рабочих воору¬
жаться и готовиться идти «на окончательный штурм уже наполо¬
вину разрушенной крепости монархии».6 1 ноября 1905 г. на мно¬
4 См.: Франк С. Л. Биография П. Б. Струве. Нью-Йорк, 1956, с. 47—49.
5 См.: Строев Н. Указ, соч., с. 84.
6 Листовки петербургских большевиков, т. 1. М., 1939, с. 270—271.
3*
35

гих фабриках и заводах состоялись митинги протеста, а Петер¬
бургский Совет объявил о начале всеобщей стачки протеста
с 12 часов дня 2 ноября под лозунгом «Долой полевые суды! До¬
лой смертную казнь! Долой военное положение в Польше и во
всей России!».7 На 3 ноября в Петербурге забастовали уже
526 предприятий с 119 232 рабочими.8 Забастовка продолжалась
до 6—7 ноября, она была поддержана и железнодорожниками Пе¬
тербургского узла. В листовке Петербургского комитета по по¬
воду прекращения забастовки говорилось: «Мы прекращаем заба¬
стовку так же дружно, как начали ее! Но мы не прекращаем на¬
шей борьбы. Пусть рабочие теперь усиленно сплачиваются и
вооружаются. Пусть готовятся к решительному натиску на нена¬
вистную монархию. Да здравствует демократическая республика!
Да здравствует революционный пролетариат! Да здравствует со¬
циализм!».9 6 ноября в Петербурге было создано Центральное
бюро профессиональных союзов, а в Москве одновременно с зем¬
ско-городским съездом открылся и съезд Всероссийского кре¬
стьянского союза.
Как только в Петербурге кончилась политическая забастовка,
градоначальник отдал распоряжение о разоружении боевых пат¬
рулей рабочих дружин, и 8 ноября в столице произошло не¬
сколько столкновений патрулей с полицейскими. Стачки охваты¬
вали новые города. Все они имели яркую политическую окраску.
Во многих частях царской армии вспыхивали волнения, солдаты
предъявляли командному составу требования об улучшении сво¬
его положения. 11—12 ноября революционное возбуждение охва¬
тило Севастополь. Состоялся общегородской митинг и демонстра¬
ция, избран был Совет матросских, рабочих и солдатских депута¬
тов. 13 ноября на крейсере «Очаков» и на других судах
Черноморского флота началось восстание. А в Петербурге Совет
рабочих депутатов постановил послать приветственную теле¬
грамму морякам-черноморцам. Совет обсудил также вопрос
о борьбе с локаутом капиталистов и принял предложенную
В. И. Лениным резолюцию по этому вопросу. 14 ноября рабочие-
путиловцы на митинге приняли большевистскую резолюцию
в поддержку восставших матросов.10 14—15 ноября восстание на
Черноморском флоте под командованием Шмидта разгорелось
еще больше. 15 ноября Всероссийский съезд почтово-телеграфных
служащих объявил всеобщую забастовку. К ней присоединились
работники почт и телеграфов Петербурга, Киева, Тифлиса, Ро¬
стова-на-Дону, Новороссийска, Таганрога, Пятигорска, Железно¬
водска, Екатеринодара и ряда других городов. 16 ноября почто¬
во-телеграфная стачка стала всеобщей и парализовала главные
средства связи империи. 17 ноября в Москве собрание 64 депу¬
7 Сын отечества, 1905, 2 ноября.
8 Известия Совета рабочих депутатов, 1905, 4 ноября.
9 Листовки петербургских большевиков, с. 279 —280.
10 Новая жизнь, 1905, 17 ноября.
36

татов от ряда предприятий высказалось за необходимость созда¬
ния общегородского Совета рабочих депутатов. Такие Советы дей¬
ствовали уже в десятках городов России и всюду проявляли себя
как зачатки революционной власти, прямо противопоставленной
царскому правительству. 22 ноября состоялось первое собрание
Московского Совета рабочих депутатов, а 24 ноября такой Совет
начал заседать в Одессе.
Революция неудержимо рвалась вперед и делала успехи по
всему фронту. Она охватывала все новые и новые отряды рабо¬
чего класса, делала значительные успехи в войсках, зажигала
мощное крестьянское движение. Царские власти на местах под
влиянием этих событий находились в растерянности. Вместе
с тем неуклонно проявлялось стремление правительства подавить
все революционные выступления вооруженным путем с исполь¬
зованием войсковых частей, а не искать какого-то политического
выхода из кризиса. Все эти события были постоянной темой га¬
зет в ноябре 1905 г. Дни явочной свободы печати все еще про¬
должались. Возникали новые газеты и журналы. Всем им был
свойственен отчетливый оппозиционный тон в отношении прави¬
тельства Витте.
В. И. Ленин в большевистской «Новой жизни» напечатал це¬
лый ряд статей, в которых чутко откликался на все важнейшие
события революционного ноября 1905 г. В статье «Неудавшаяся
провокация», посвященной борьбе против локаута в Петербурге,
В. И. Ленин касается земского съезда. «Пусть самодержавие со¬
единяется с реакционой буржуазией! — пишет В. И. Ленин
в этой статье. — Пусть буржуазия либеральная (представленная
съездом земских и городских деятелей в Москве) вотирует дове¬
рие правительству, которое лицемерно говорит о свободе и давит
военной силой Польшу за требование самых основных гарантий
свободы!
Союзу самодержавия и буржуазии мы должны противопоста¬
вить союз социал-демократии и всей революционной буржуазной
демократии. Социалистический пролетариат протягивает руку
борющемуся за свободу крестьянству и зовет его к общему, со¬
гласованному натиску во всей стране».11 В статье «Войско и ре¬
волюция» Ленин выражает горячее сочувствие севастопольским
матросам во главе с лейтенантом Шмидтом и поддерживает тре¬
бования солдат в армии, охваченной всеобщим волнением.12
В статье «Чашки весов колеблются» Ленин пишет: «О чем го¬
ворят последние политические события — эта новая и великая
стачка почтово-телеграфных служащих, этот рост брожения и
революционной организации в армии и даже полиции, эта победа
бессознательного и скованного дисциплиной войска над армией
свободы в Севастополе, это невиданное еще падение курса госу¬
11 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 12, с. 109.
12 См.: там же, с. 111—114.
37

дарственных бумаг? Они говорят о том, что самодержавие выпус¬
кает свои последние выстрелы, расходует свои последние ре¬
зервы».13 Ленин констатирует, что в стране нет никакого устано¬
вившегося порядка: «Старый порядок разбит, но он еще не
уничтожен, и новый, свободный строй существует непризнанный,
наполовину таясь, сплошь да рядом преследуемый опричниками
самодержавного строя».14
«Новая жизнь» печатала и прямые материалы, связанные
с работой земского съезда. Так, 16 ноября газета поместила пере¬
довую П. Румянцева «Сделка буржуазии с правительством».
Автор разоблачал сделку либеральной буржуазии с Витте, кото¬
рую он видел в предложении «назначить администрацию для
проведения в жизнь начал манифеста 17 октября из их среды».
Условием для этого либералы выставляют выборы в Думу на
основе всеобщего избирательного права. Либеральная буржуазия
хотела бы изолировать пролетариат и привлечь крестьянство на
свою сторону.15 Большевики, таким образом, разоблачали в гла¬
зах масс маневры буржуазных либералов, не оказывали им ни
малейшего доверия и способствовали увеличению напора рево¬
люционных сил, готовя их к вооруженному свержению царского
правительства.
Первый номер меньшевистского «Начала» вышел 13 ноября,,
в день закрытия земского съезда в Москве. В обстановке нара¬
стания революционных событий меньшевики вынуждены были,,
чтобы не оттолкнуть от себя рабочие массы, выступить с крити¬
кой правительства и буржуазных либералов. Так, статья Е. Смир¬
нова в «Начале» от 16 ноября называлась «Или свобода с рево¬
люцией или реакция с Витте». В статье говорилось, что либералы
изменяют демократии, они должны сделать выбор. В передовой
от 18 ноября правительство Витте именовалось «правительством
безумия и трусости». Отмечалась близость позиций Витте и бур¬
жуазных либералов: «Либералы ищут опоры у Витте, и, наобо¬
рот, Витте — у либералов».
Что касается буржуазно-либеральной и беспартийной прессы,
то в ее позиции наблюдалась большая пестрота. Так, «Наша
жизнь» в передовой от 10 ноября, специально посвященной
земско-городскому съезду, писала, что для общественных деяте¬
лей настала пора сделать выбор или «пойти в Каноссу» и доби¬
ваться участия в правительственной власти, или оставаться «не¬
примиримыми». Гучковы, Немировские, Кузьмины-Караваевы не¬
сомненно пойдут направо и «вероятно, будут добиваться власти».
Рассказывая о вечернем заседании съезда 12 ноября, «Наша
жизнь» отмечала раскол в руководстве съездом по вопросу о по¬
сылке делегации к Витте: Милюков был против, а Петрункевич
13 Там же, с. 116.
14 Там же, с. 115.
15 Новая жизнь, 1905, 16 ноября.
38

выступал «за».16 В ряде статей подробно разбиралась точка зре¬
ния П. Н. Милюкова, которую разделяли Родичев, Набоков, фон
Рутцен и некоторые другие. Она сводилась к тому, что если «пра¬
вительство искренне ищет поддержки, то оно должно обратиться
к определенной партии, а не к съезду», составленному по мень¬
шей мере из двух главных партийных группировок.17
«Биржевые ведомости» посвятили земскому съезду передовую
в своем утреннем выпуске от 10 ноября. Они отметили голоса
в поддержку правительства Витте. «В обществе создалось впечат¬
ление, — констатировала газета, — что земцы сторонятся кабинета
Витте». Но это не так. Д. Н. Шипов и Е. Н. Трубецкой публично
объяснили причины своего отказа войти в министерство — они
были бы там одиноки. А о приглашении в состав правительства
Кокошкина, Головина, Муромцева и Милюкова не было и речи.
«Новое время» не скрывало своего сочувствия правительству.
В статье М. Меньшикова «Два врага» утверждалось, что имею¬
щееся в консервативных кругах возмущение «бездействием»
Витте в борьбе с революционным движением, видимо, необосно¬
ванно. У него есть «хитрый план» борьбы с двумя врагами: реак¬
цией и революцией. Витте, который является политическим дея¬
телем огромного масштаба, несомненно справится с этой зада¬
чей.18 В статьях номеров газеты за 13 и 16 ноября содержались
статьи, одобряющие деятельность делового кабинета графа Витте,
но в номере за 18-е высказывалась осторожная критика по по¬
воду того, что общество находится в неведении — что же сделало
правительство за истекший после манифеста 17 октября месяц?
«Всеобщая маленькая газета» 9 ноября выражала тревогу
в связи с тем, что земский съезд отклонил предложение послать
к Витте депутацию с выражением доверия, а 13 ноября тракто¬
вала резолюцию съезда как поддержку правительства и считала
это победой Витте.
Между тем депутация ноябрьского земского съезда готовилась
к своей встрече с председателем Совета министров. Ф. Ф. Кокош¬
кин в беседе с корреспондентами заявил, что целью депутации
является выяснение условий, на которых конституционалисты мо¬
гут оказать поддержку правительству Витте. Кокошкин с него¬
дованием отверг какую-либо личную заинтересованность в перего¬
ворах, т. е. заранее отказался от всякого возможного приглаше¬
ния войти в состав правительства. Затем было опубликовано и
интервью с С. А. Муромцевым. «О нет, — сказал он, — министров
для кабинета графа С. Ю. Витте рекомендовать мы не будем».
Министров должна поставлять определенная политическая партия,
а не земский съезд, говорил далее Муромцев, по мнению которого
граф Витте «совершил две крупные ошибки, когда составлял свой
16 Наша жизнь, 1905, 15 ноября.
17 Там же, 18 и 20 ноября.
18 Новое время, 1905, 11 ноября.
39

кабинет. Одна условная ошибка заключалась в том, что он обра¬
тился к Гучкову и др., считая, по-видимому, их партию наиболее
многочисленной, сильной, отвечающей настроениям либерального
общества. Здесь он ошибся, не учтя действительных сил тучков¬
ской партии. Но это может случиться со многими. Вторая без¬
условная ошибка не может быть оправдана. Она состоит в том,
что гр. Витте пригласил в кабинет каждого отдельно, не обра¬
тившись прямо к партии... Г-н Гучков и кн. Трубецкой — ведь
это совершенно разные политические деятели! Как же они могли
войти в один и тот же кабинет! Вот почему гр. Витте не удалось
его предприятие».19
Одной из главных задач правительства в политической об¬
ласти в эти дни была подготовка нового избирательного закона,
который бы привел положения манифеста от 6 августа 1905 г.
в соответствие с обещанием манифеста 17 октября о расширении
круга избирателей. Подготовка эта велась с участием обществен¬
ных деятелей. Конкретный ход переговоров и их хронология
лучше всего устанавливаются по детальным и скрупулезным вос¬
поминаниям Д. Н. Шипова. Вернувшись в Москву 28 октября
1905 г. после окончательного отказа от вступления в министерство
Витте, Шипов энергично взялся за подготовку избирательного
закона на основе всеобщего избирательного права. 29 и 30 ок¬
тября в его квартире в Москве на Собачьей площадке состоялись
совещания, в которых приняли участие Н. С. Волконский,
А. И. Гучков, С. А. Котляревский, Г. Е. Львов, Н. Н. Львов,
А. А. Мануйлов, С. Н. Маслов, Е. Н. Трубецкой, Н. А. Хомяков,
М. В. Челноков, С. И. Четвериков, Н. Н. Щепкин и сам Д. Н. Ши¬
пов. Были согласованы следующие положения: предоставление
избирательного права всем русским подданным мужского пола
(независимо от имущественного ценза), достигшим 25 лет. В го¬
родах выборы должны были быть прямыми, а губерниях и об¬
ластях двухстепенными. В основу представительства должна
была быть положена пропорциональная система. С. А. Котлярев¬
ский и Д. Н. Шипов по поручению совещания 31 октября со¬
ставили текст проекта, содержавший 63 статьи. 1 и 2 ноября
проект был перепечатан в пяти экземплярах. 2-го же вечером
Д. Н. Шипов выехал в Петербург, так как Витте уже дважды
телеграфировал ему с просьбой доставить проект как можно
быстрее.20
Утром 3 ноября 4 экземпляра проекта были доставлены пред¬
седателю Совета министров, а в 2 часа дня 3 ноября состоялось
первое совещание у Витте, на котором присутствовали со сто¬
роны общественных деятелей Д. Н. Шипов, А. И. Гучков,
Е. Н. Трубецкой, М. А. Стахович, а со стороны правительства
С. Ю. Витте, А. Д. Оболенский и С. Е. Крыжановский. Витте
19 Биржевые ведомости, 1905, 18 и 19 ноября (утр. вып.).
20 Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918, с. 350—390.
40

обнаружил полное незнакомство с системой пропорциональных
выборов и после объяснения ее сути высказался против нее.
Выступил он и против предложенного в проекте прямого голо¬
сования в городах, требуя ввести и там двухстепенные выборы.
Большинство участников этого первого совещания сразу же вы¬
ехало обратно в Москву, причем Витте пригласил их в будущем
принять участие в специальном заседании Совета министров по
обсуждению проектов избирательного закона. Шипов же еще раз
говорил с Крыжановским и Витте. Последнего он просил, как и
в случае с приглашением его в министры, пригласить к участию
в заседании правительства членов кадетской партии. Витте от¬
вечал, что собирается привлечь к обсуждению еще В. Д. Кузь¬
мина-Караваева. Шипов указал, что Кузьмин-Караваев принад¬
лежит к партии «демократических реформ» и назвал кандидатуры
кадетов С. А. Муромцева, И. И. Петрункевича и Ф. И. Родичева.
Витте согласился с этим, и Шипов отправился в Москву.
Примерно через неделю Е. Н. Трубецкой, А. И. Гучков и
Д. Н. Шипов получили официальное приглашение прибыть в Пе¬
тербург 19 ноября для участия в заседании Совета министров по
обсуждению проекта положения о выборах в Государственную
думу. Муромцеву же такого приглашения послано не было. Ши¬
пов приехал в Петербург 17 ноября и отправился к Витте выяс¬
нить причины этого. Ему удалось убедить Витте пригласить
хотя бы Муромцева, который в тот момент находился уже в Пе¬
тербурге.
18 ноября приглашенные деятели собрались отдельно для об¬
суждения следующих документов: «Справки о порядке исполне¬
ния высочайших предначертаний, возвещенных в п. 2 манифеста
17 октября 1905 года» и трех проектов дополнений и изменений
положения о выборах в Государственную думу 6 августа 1905 г.
Из этих проектов только один представлял собой переработан¬
ный первоначальный проект либералов из 63 статей, и именно
его они решили отстаивать на заседании правительства. 19 ноября
в два часа дня это заседание начало работу. Шипов от лица об¬
щественных деятелей отстаивал принцип общего избирательного
права, указывая, что это уже обещано манифестом. Витте резко
возразил Шипову и трактовал манифест в смысле сохранения
классовой группировки населения. Либералы были смущены и
поражены таким выступлением Витте, поскольку им казалось из
предыдущих бесед с Витте, что он является также сторонником
всеобщего избирательного права. С. А. Муромцев и Е. Н. Трубец¬
кой в своих выступлениях безуспешно пытались переубедить
председателя Совета министров. Витте поддерживали граф
В. А. Бобринский, специально для этого и приглашенный пред¬
седателем правительства, А. Д. Оболенский и П. Н. Дурново.21
21 Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 370.
41

Во время обсуждения Витте, опасаясь недовольства дворцовой
клики, твердо решил держаться ограничительного толкования ма¬
нифеста и не допустить принятия закона, разрешающего в той
или иной форме всеобщее избирательное право.
После окончания заседания 19 ноября общественные деятели,
собравшись на свое отдельное совещание, решили воздержаться
от обсуждения последующих двух проектов, исходивших от Со¬
вета министров, чтобы устранить возможность для правительства
ссылаться на одобрение этих проектов либералами. 20 ноября на
новом заседании Шипов от имени всей группы сделал заявление
об отказе от постатейного обсуждения правительственных проек¬
тов. Тогда Витте предложил обсудить сначала третий проект. Об¬
суждение прошло чисто формально. После этого он поблагодарил
общественных деятелей за участие в работах Совета, и они уда¬
лились из зала. 21 ноября перед отъездом в Москву Шипов на¬
правил письмо Оболенскому. (Это был ответ на письмо послед¬
него, где принцип всеобщих выборов приравнивался к требова¬
нию республики и отречения царя). Д. Н. Шипов критиковал
«постоянные сомнения, искания компромиссов правительства».22
После этого Шипов выехал обратно в Москву в твердой уве¬
ренности, что больше общественных деятелей уже не позовут
для дальнейшего обсуждения проекта избирательного закона и
что Витте уже сделал окончательный вывод. Сведения об итогах
заседаний 19—20 ноября широко проникли в печать. Они как бы
предрешали исход отношения Витте к резолюции ноябрьского
земского съезда, поскольку главным требованием последнего было
немедленное провозглашение всеобщего избирательного права.
Это способствовало более критическому отношению к правитель¬
ству Витте. Реакционные и консервативные элементы были недо¬
вольны бездействием, как им казалось, правительства в борьбе
со все усиливавшимся революционным движением, а либеральная
часть буржуазии и дворянства —- бесчинствами полиции, погро¬
мами, арестами. Либералов пугала и деятельность революционных
партий. Грозной силой выступал Совет рабочих депутатов Пе¬
тербурга, державший в руках все типографии и влиявший через
типографских рабочих на содержание столичной прессы, проде¬
монстрировавший силу в ноябрьской политической забастовке,
в борьбе за введение восьмичасового рабочего дня.
В воспоминаниях С. Ю. Витте мы находим много свидетельств
его неуверенности и колебаний в эти дни, постоянной оглядки на
придворные круги, на Трепова, великого князя Николая Николае¬
вича и Дурново. Поэтому при всех колебаниях сам Витте все
больше склонялся к необходимости начать проводить более жест¬
кий репрессивный курс, однако колебался с выбором момента
проведения его в жизнь, выжидал развития событий. Колебания
22 Там же, с. 374.
42

Витте порождали в либеральных общественных кругах впечат¬
ление нерешительности правительства, его бездействия.
Главным врагом правительства Витте справедливо считал Пе¬
тербургский Совет рабочих депутатов. Политическая забастовка
2—7 ноября сильно встревожила власти. Витте обратился даже
«с товарищеским советом» к рабочим не слушаться постановле¬
ний Совета. Угроза массового увольнения рабочих за явочное
введение восьмичасового рабочего дня вызвала колебания мень¬
шевистского большинства руководства Петербургского Совета.
Совет не решился объявить новую забастовку и призвал «вре¬
менно» прекратить введение захватным путем 8-часового рабо¬
чего дня. Витте расценил это как признак слабости Совета и
тотчас решил арестовать председателя Совета Хрусталева-
Носаря.
В целом обстановка второй половины ноября 1905 г. продол¬
жала характеризоваться равновесием сил революции и самодер¬
жавия. Но в «составляющих» это равновесие силах уже намети¬
лись сдвиги и изменения. С одной стороны, боевое настроение
петербургского пролетариата начинало несколько спадать, сказы¬
вались усталость и утомление, известное ухудшение материаль¬
ного положения рабочих в итоге многодневных стачек и отказа
предпринимателей оплачивать дни ноябрьской забастовки. Зато
повышалась политическая температура в Москве, где на рубеже
двадцатых чисел ноября возникает Совет рабочих депутатов.
С другой стороны, правительство, внешне не проявляя особой
активности, исподволь готовилось нанести удар по своему глав¬
ному врагу — пролетариату, в лице его организованного центра —
Петербургского Совета.
Бюро ноябрьского земского съезда полагало, что переговоры
с Витте будут продолжены, что оно теперь более подготовлено
к ним, чем 20—21 октября. Делегация представляет уже не
просто мнение нескольких лиц, а согласованное решение «обще¬
ственности», роль которой на протяжении целого года как будто
признавалась и царским правительством. Все же необходимо
внести ясность в то, что переговоры 20—21 октября велись по
инициативе самого С. Ю. Витте и предметом их был поиск кан¬
дидатов в министры, а новые переговоры бюро земских съездов
собиралось начать само и касались они уже не формирования
правительства, а требований политических реформ в стране,
имеющих в качестве последней цели введение действительной
конституции. В том, что сами эти переговоры возможны, руко¬
водители бюро были вполне уверены.
Расчеты буржуазных либералов были немедленно разобла¬
чены В. И. Лениным. В статье «Революционная канцелярщина
и революционное дело», опубликованной в «Новой жизни» 20 но¬
ября, он откликнулся именно на маневры руководителей земского
съезда с лозунгом Учредительного собрания. Ленин писал: «Ло¬
зунг учредительного собрания оказывается превращенным в фразу,
43

великое требование восставшего за свободу пролетариата низве¬
дено до комедиантства; так оскверняет буржуазия все и вся на
свете, подменяя борьбу торгашеством».23 Только «победоносная
борьба за свободу», вести которую могут пролетариат и крестьян¬
ство, утверждал В. И. Ленин, могут привести к созданию действи¬
тельно полновластного Учредительного собрания.
В связи с «бездействием» правительства, обострением по¬
литической обстановки и итогами работы ноябрьского зем¬
ского съезда впервые некоторые буржуазные газеты ставят
«вопрос» о необходимости замены правительства Витте «времен¬
ным правительством» из представителей буржуазных партий.
Инициатором обсуждения в печати этой проблемы выступила
близкая к кадетам газета «Русь», поместившая 21 ноября 1905 г.
статью о необходимости создания правительства, которое смогло
бы созвать Государственную думу. На это выступление немед¬
ленно дал свой ответ В. И. Ленин. 23 ноября он опубликовал
в «Новой жизни» статью «Умирающее самодержавие и новые
органы народной власти», в которой расценивает это событие как
признак того, что либеральная буржуазия начинает терять веру
в Витте и «оглядывается налево». Эта статья имеет важное зна¬
чение для нашей темы, поэтому мы приведем из нее ряд цитат.
«Крайне поучительна в этом отношении, — пишет Ленин, —
позиция „Руси44. Газета ясно видит, что „события начинают скап¬
ливаться в такую же лавину, как и перед 17 октября44. И вот она,
с одной стороны, обращается к тем же земцам, показавшим рас¬
терянность, бессилие и беспомощность не меньшие, чем самодер¬
жавное правительство. „Русь44 зовет земцев „не медлить44 и при¬
нять „участие в надвигающихся событиях44, чтобы „дать исходу
этих событий мягкие, наименее убыточные, наиболее благоприят¬
ные для страны формы44. С другой стороны, та же „Русь44 спорит
со „Словом44,24 заявляет, что „никто не верит, чтобы нынешнее
правительство при нынешних обстоятельствах могло созвать Го¬
сударственную думу44. „Теперь, — говорит „Русь44, — надо думать
о создании правительства, которое могло бы созвать Думу44».25
Ленин тут же делает первый комментарий к этому сообщению:
«Итак, либеральная буржуазия, под давлением революционного
пролетариата, делает еще шаг влево. Вчера она выражала наме¬
рение торговаться с Витте и вотировала (на земском съезде)
условное доверие ему. Сегодня доверие к Витте иссякает, и ка¬
питал требует нового правительства. „Русь44 предлагает всем осво¬
бодительным партиям создать особый всенародный совет депута¬
тов, который бы стал „мощным средством давления на правитель¬
ство, если оно покажет себя еще (!!!) способным к работе, и уже
готовым органом власти народа, чтобы временно перенять обя¬
23 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 12, с. 121.
24 Буржуазная газета, в ноябре 1905 г. близкая к октябристам.
25 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 12, с. 123—124.
44

занности правительства в случае полной неспособности и краха
последнего"».26
Вот это-то положение о возможности создания «временного
правительства» и использовал В. И. Ленин, чтобы успешно пока¬
зать необходимость того органа, о котором он говорил все время
с февраля 1905 г. Ленин писал: «Орган власти народа, временно
перенимающий обязанности правительства, которое потерпело
крах, называется на простом и ясном русском языке временным
революционным правительством. Такое правительство должно
быть временным, ибо его полномочия истекают с созывом всена¬
родного учредительного собрания. Такое правительство должно
быть революционным, ибо оно заменяет правительство, потерпев¬
шее крах, заменяет его, опираясь на революцию. Самая замена
не может произойти иначе, как революционным путем. Это прави¬
тельство должно стать „органом власти народа", осуществляя
везде народом выставленные требования и заменяя сейчас же,
немедленно, все и повсюду старые „органы власти" самодержа¬
вия и черносотенцев органами власти народной — т. е. либо упол¬
номоченными временного революционного правительства, либо
выборными, во всех тех случаях, когда возможны выборы, разу¬
меется, на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосо¬
вания».27 Дав эту сжатую, но чрезвычайно точную картину уста¬
новления власти временного революционного правительства,
В. И. Ленин стремился выяснить и подлинный смысл неожидан¬
ного поворота буржуазного органа печати в сторону создания вре¬
менного правительства. «Мы очень рады тому, — писал он, — что
либеральная монархическая буржуазия пришла к идее временного
революционного правительства. Мы рады этому не потому, чтобы
мы считали либералов перешедшими на сторону революции,
чтобы мы поверили вдруг в их искренность, стойкость и последо¬
вательность. Нет, мы рады этому потому, что это — очевидный и
несомненный признак силы революции. Значит, революция стала
силой, если даже либеральная монархическая буржуазия сознала
теперь необходимость появления временного революционного пра¬
вительства».28
Ленин видит и истинную цену заявления «Руси» и потому
говорит: «Мы не забываем, конечно, что либералы не столько
желают учреждения такого правительства, сколько грозят им са¬
модержавию, как грозит покупатель продавцу обещанием уйти
в другую лавку. Уступите нам, г. Витте, или мы уйдем во времен¬
ное революционное правительство, „мягко" именуемое: „общим
советом депутатов" или „всенародным советом депутатов"! Только
этим желанием еще и еще торговаться объяснима та кажущаяся
нелепость и бессмыслица, что „Русь" объявляет правительство
26 Там же, с. 124.
27 Там же, с. 124—125.
28 Там же, с. 125.
45

Витте не способным созвать народных представителей и в то же
время, единым духом, допускает возможность того, что это пра¬
вительство „покажет себя еще способным к работе"».29
Ленин был прав, и, как вскоре выяснилось, выверт «Руси» не
был достаточно типичен для большинства политических деятелей
либеральной буржуазии. За этой газетой не стояла какая-либо
большая политическая группировка, которая могла бы влиять на
развитие событий, даже если бы газета высказывалась за «времен¬
ное правительство» всерьез. Кадеты, которые в тот момент, без¬
условно, пользовались симпатией большинства либералов и ли¬
беральной интеллигенции, поспешили отмежеваться от инициативы
«Руси». 2 декабря 1905 г. в газете «Свободный народ» появилась
статья П. Н. Милюкова «Политическая роль последнего съезда,
6—13 ноября», в которой он отрицательно отнесся к позиции га¬
зеты «Русь».30
Съезд отказался от переговоров с правительством, по глу¬
бокомысленному замечанию П. Н. Милюкова, потому что съезд
этот был конгломератом людей различных направлении, хотя и
с ярко выраженными симпатиями большинства, но все же не
единой политической партией. Образование министерства из
съезда явилось бы «политическим нонсенсом». Лица же, к кото¬
рым Витте обратился с предложениями войти в правительство,
«может быть, стояли очень близко к правительству, по они были
очень далеки от настроения большинства съезда».
Эта статья вообще была первой печатной реакцией Милюкова
на весь эпизод переговоров с Витте. Поэтому в ней содержалось
стремление как-то осмыслить его и оправдать собственную пози¬
цию. Обиняком напомнив, что Шипов посоветовал Витте обра¬
титься в бюро земских съездов, Милюков пишет далее: «... в сущ¬
ности дело сводилось к тому, что большинство съезда приглаша¬
лось выразить доверие нескольким лицам из своего меньшинства.
Некоторые из них только до 17 октября были убежденными мо¬
нархистами и принципиальными защитниками самодержавия,
после манифеста они сделались конституционалистами поневоле,
но съезд не мог бы идти за ними, потому что не мог знать, чем
они сделаются завтра. Естественно, что большинство съезда не
решилось наложить своего штемпеля на такую своеобразную ми¬
нистерскую комбинацию». Милюков упоминал и о «деловом ми¬
нистерстве», создать которое сам он советовал графу Витте. Так
как Витте не связал себя определенной программой, то и боль¬
шинство земского съезда не могло одобрить вступление в прави¬
тельство избранных премьером лиц.
Не только «Русь», но и другие газеты 23—24 ноября прояв¬
ляли нервозность, чувствуя приближение грозных событий.
«Слово» — октябристский оппонент «Руси» — 24 ноября поме¬
29 Там же, с. 125.
30 Милюков П. Н. Год борьбы. СПб., 1907, с. 13—14.
46

стило статью А. Н. Брянчанинова, на квартире у которого состоя¬
лось одно из заседаний ноябрьского земского съезда 1904 г.
Статья называлась «Маски долой!». Автор писал: «Пора нам на¬
конец сбросить маску и с правительства, пусть оно либо дока¬
жет свою дееспособность и наведет в стране порядок, либо усту¬
пит место другим!»
«Россия», новая националистическая правая газета, будущий
официоз Столыпина, со своей стороны писала: «Правительству
следует искать опоры в коренных трудовых русских людях, а не
вступать в полуинтимные переписки с праздными говорилыци-
ками, равно как и не предлагать им быть членами министерства
только за то, что они не сочувствуют тому строю, при котором
глава министерства добыл себе обильные отличия и блага». Ру¬
гало либералов и «Начало», поместившее в тот же день, 24 но¬
ября, передовую статью «В министерской передней». Союз и пере¬
говоры с Витте сорвались. Коалиция бюрократии с либералами
не состоялась.
А на следующий день правительство Витте нанесло свой пер¬
вый удар: был арестован председатель Петербургского Совета
Хрусталев-Носарь.31 Совет собрался на экстренное заседание, об¬
суждался вопрос о возможном объявлении забастовки, но меньше¬
вики, составившие временный президиум Совета, не решились на
эту меру. Витте между тем готовил новый «сюрприз» — арест
всего состава Совета.
Но еще до того, как вся страна была потрясена этой вестью,
граф Витте принял, наконец, делегацию ноябрьского земского
съезда и обошелся с ней весьма сурово. 1 декабря, в тот день,
когда в Петербурге Кокошкин, Петрункевич и Муромцев полу¬
чили от Витте ответ на свою записку, вышел первый номер га¬
зеты «Свободный народ», официального органа кадетской партии.
Там была, в частности, напечатана статья В. Гессена «Министер¬
ство графа Витте». Автор, поторопившись, пел отходную Витте.
Гессен указывал, что Витте хотел быть связующим звеном между
старыми и новыми порядками. Но это ему не удалось. Старые
порядки тянут его сильнее. Он применяет принцип В. К. Плеве:
«Сначала успокоение, потом реформы», «и с этого момента судьба
„конституционного министерства" бесповоротно решена». А на
следующий день газета печатала уже сообщение об ответе Витте
земской делегации. По мнению Витте, толкование манифеста
17 октября, которое дают земцы, «ведет к сужению император¬
ской власти», и поэтому эти требования «не могут быть удовле¬
творены».
По каждому пункту резолюции земского съезда был дан со¬
ответствующий ответ, прямо противоположный его требованиям.
Милюкову пришлось писать срочную статью «Ответ Витте зем¬
цам».
81 Сын отечества, 1905, 30 ноября.
47

«Но всего интереснее, — писал с мрачным юмором кадетский
лидер, — ответ Совета министров на „вопрос об условиях под¬
держки той или другой партией правительственной политики".
С тех пор, как Витте просил этой поддержки, сколько воды
утекло! Теперь правительство уже не просит; оно грозит и имеет
вид независимый и непроницаемый. Оно в данном случае озабо¬
чено лишь тем, чтобы общество „давало себе отчет в последст¬
виях" отказа правительству в поддержке. „Задачу выполнить ве¬
ликие начала манифеста" оно теперь решительно предоставляет
самому себе. Новый тон, смелый тон... Сколько новой крови,
сколько жертв моральных и материальных, этот тон будет стоить
России? И в какой следующей катастрофе „деловые" министры
потеряют снова свою развязную отвагу?».32
Не успела отшуметь эта сенсация — «смелый тон» ответа
Витте делегации земского съезда, — 3 декабря был арестован
весь состав Петербургского Совета рабочих депутатов. В этот же
день были закрыты большевистская «Новая жизнь» и меньшеви¬
стское «Начало». Правительство становилось на путь репрессий.
Однако для уяснения этой истины буржуазным либералам по¬
требовалось еще некоторое время: арест Совета рабочих депута¬
тов их еще не касался, а революционные шаги Совета беспокоили
самих либералов. «Молва», например (так стала называться га¬
зета «Русь» с 5 декабря), 7 декабря поместила редакционную
статью «Новый премьер». В ней высказывалось мнение, что
стране необходим новый премьер-министр, пользующийся дове¬
рием общества. Таким, считали, мог быть Д. Н. Шипов. При нем,
по заключению газеты, были бы «нравственно невозможны» поли¬
тические забастовки, происходящие при правительстве Витте—
Дурново. А в номере «Молвы» за 8 декабря Кузьмин-Караваев
всерьез обсуждал «пределы полномочий и ответственности мини¬
стерства графа Витте».
Иллюзию сохранения старого положения создавало и внима¬
ние, которое Витте по-прежнему уделял октябристам. 30 ноября
Д. Н. Шипов получил извещение по телефону от московского
градоначальника о том, что он вызывается в Царское Село для
участия 5 декабря в совещании под личным председательством
царя по вопросу о выработке нового положения о выборах. Та¬
кое же приглашение было передано и А. И. Гучкову. 3 декабря
Шипов был уже в Петербурге и имел беседу с С. Ю. Витте. Тот
просил его не говорить в присутствии императора о том, что вве¬
дение всеобщего избирательного права предрешено манифестом
17 октября. «Откровенное заявление графа Витте, — писал впо¬
следствии Шипов, — еще раз с наглядностью подтвердило мне,
на каких различных точках зрения стоят бюрократы и предста¬
вители общества и как трудно им прийти к взаимному между
32 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 17—18.
48

собой пониманию и согласованному образу действий».33 Предпо¬
лагалось, что общественные деятели, а еще, кроме Шипова и Гуч¬
кова, приглашались Бобринский и барон Корф, продолжат свои
соображения в защиту общего избирательного права, после чего
совещание в их отсутствие примет свое решение.
На рассмотрение представлялось два правительственных про¬
екта, из которых второй предусматривал общую подачу голосов,
а не куриальную систему, так как на сей раз в самом правитель¬
стве мнения разделились. В 11 часов утра 5 декабря совещание
начало свою работу, и Николай II предоставил сразу слово
Д. Н. Шипову. Последний высказался за общее избирательное
право. Этот же принцип поддержал и А. И. Гучков и, к изумле¬
нию Витте, барон П. Л. Корф и граф В. А. Бобринский, которые
и приглашались-то, чтобы высказываться за первый правитель¬
ственный проект, основанный на куриальной системе. Как вспо¬
минал Витте, царь начал колебаться, сам же Витте опасался
неминуемого недовольства правых и дворцовой камарильи. В част¬
ности, П. Н. Дурново в присутствии общественных деятелей сде¬
лал весьма резкие выпады по адресу либеральной интеллигенции,
заявив, что «общественного мнения в России не существует».
Поэтому Витте после поисков соглашений и компромиссов решил
склонить императора в пользу первого правительственного про¬
екта, использовав для этого даже влияние императрицы. В итоге
последующих совещаний был принят первый правительственный
проект с небольшими дополнениями, опубликованный как цар¬
ский указ от 11 декабря 1905 г. Отныне новый избирательный
закон стал фактом, оказывающим важное влияние на дальнейшее
развитие политической жизни в России.
Таким образом, политическая обстановка несколько проясни¬
лась: если руководство ноябрьского земско-городского съезда
все еще питало иллюзии относительно возможности новых пере¬
говоров с Витте и нового сговора с правительством, то после
ответа делегации переговоры практически стали невозможны.
Вот тут-то бы и вспомнить о плане «Руси» о создании «времен¬
ного правительства». И Милюков вспомнил, но лишь для того,
чтобы еще раз с негодованием от него отказаться. Это было сде¬
лано в связи с изданием указа от 11 декабря 1905 г. «Использо¬
вать выборы при избирателях по новому закону, — писал Милю¬
ков в статье «Дума или временная палата», опубликованной
17 декабря в газете «Свободный народ», — работа нелегкая и не¬
благодарная. Но все же она более благодарна и легка, чем сизи¬
фова работа создания временного правительства из земцев и со¬
юзников (т. е. членов «Союза 17 октября», — В. С.)». Этой
вступительной фразой он сразу ставил точку над «Ь>.
В этой же статье Милюков писал в связи с изданием закона
11 декабря: «Игнорировать этот закон, изданный действительным,
33 Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 375.
4 Старцев В. И.
49

а не воображаемым министром, мы могли бы, конечно, если бы
верили в возможность созвать учредительное собрание „явочным
порядком", как и предлагают некоторые политические теоретики.
Но в эту возможность, кажется, не верит и „Молва". Если так,
то остается один способ для формирования общественных сил:
деятельное участие в предстоящей избирательной кампании. Мы
думаем, что только на этой почве, а не на фантастической почве
созыва кем-то временных палат из случайных людей, должно
быть дано и может быть выиграно ближайшее сражение».34
Заканчивая рассмотрение вопроса об отношении кадетов к ло¬
зунгу временного правительства из кадетов и октябристов, воз¬
никшего после провалов переговоров с Витте, необходимо отме¬
тить и особую позицию, занятую П. Б. Струве. Уже через месяц
после возвращения на родину ему удалось наладить выпуск еже¬
недельника «Полярная звезда», ставшего основной трибуной,
с которой Струве имел возможность высказываться по вопросам
текущей политики. В первом номере журнала, вышедшем в раз¬
гар Декабрьского вооруженного восстания в Москве, 15 декабря
1905 г., в редакционной статье он так определил свое отношение
к революционным событиям тех дней: «Права личности и право
народа — таков наш лозунг. Мы заклятые враги, враги по разуму,
совести и чувству, всякого насилия, исходит ли оно от власти или
от анархии. Для нас свята только та революция, которая совер¬
шается во имя права и свободы, и их мы уважаем во всяком че¬
ловеческом лице». Так уравнивались как два одинаковых зла
реакция и революция, что на практике вело к осуждению револю¬
ционного насилия и к поддержке власти. В «Полярной звезде»
мы застаем Струве на полдороге от «Освобождения» к «Вехам».
Оценку правительства Витте и прогнозы относительно даль¬
нейшего хода событий П. Б. Струве дал в программной статье
под названием «Революция» в первом номере журнала. Струве
безоговорочно признает манифест 17 октября конституционной
хартией, а государственный строй России в конце 1905 г. — кон¬
ституционной монархией. В отношении же правительства Витте
он был настроен критически и полностью разделял позицию
«Руси» и «Молвы» о необходимости замены этого правительства
новым, составленным из представителей буржуазных партий.
«Хотя в России еще нет народного представительства, — писал
Струве, — русская монархия в интересах страны и своих собствен¬
ных, которые в данном случае совпадают, должна создать кон¬
ституционно-парламентарное правительство...». Элементы этого
правительства, по мнению Струве, созданы предшествующим об¬
щественно-политическим движением: «... есть две группы, кото¬
рые и каждая в отдельности и обе совместно, т. е. коалиционным
путем, могли и должны были после 17 октября составить первое
русское конституционное правительство. Эти группы — болыпин-
34 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 85.
50

ство и меньшинство земского съезда».35 Итак, Струве согласен
с «Русью»: необходимо временное правительство. Но его участ¬
никами должны стать только представители буржуазных партий,
фактически кадеты и октябристы. Он полагает даже, что каждая
из них могла бы составить свое правительство: в том числе и
«меньшинство» земского съезда. Таким образом он-то одобрил бы
вхождение Д. Н. Шипова и А. И. Гучкова в правительство.
Но есть один пункт, который отличает П. Б. Струве от позиции
«Руси» («Молвы») и сразу выдает его сползание к реакционному
лагерю. Он считал, что создать такое временное правительство
должна была «русская монархия». Сам царь должен был призвать
буржуазных политиков к власти немедленно для своего спасения
и спасения страны. А ведь упомянутая выше газета предлагала
создавать свое правительство самочинно, вопреки царю и Витте.
Струве подробно развивал свой план: «До мозга костей про¬
питанный чиновничьими навыками и предрассудками, гр. Витте
не смог подняться на высоту государственного человека. Он много
разговаривал и переговаривался с разного рода общественными
деятелями, но он не имел достаточно государственной мудрости,
ни достаточно политической скромности для того, чтобы сказать
и монарху, и себе, что бюрократия бессильна и потому не может
быть властью в стране. Выражаясь политически и топографи¬
чески, сам Витте должен был указать, что переговоры обществен¬
ных деятелей о правительственной программе и о составе прави¬
тельства должны вестись не в доме № 30 на Дворцовой набереж¬
ной и не с графом Витте, а в Царском Селе и непосредственно
с монархом. „Кабинет" графа Витте претерпел такое плачевное
фиаско потому, что гр. Витте, по непониманию или по самомне¬
нию бюрократа, приглашал не тот кабинет. Повторяем, монархия
запнулась за бюрократию. Весьма распространено мнение, со¬
гласно которому вопрос о правительстве может быть разрешен
только народным представительством. Но не даром на земско-
городском съезде ставили так часто вопрос: как дожить до Госу¬
дарственной думы? Народное представительство, конечно, нужно
до крайности России. Но только авторитетное и сильное прави¬
тельство может дать России правильное, авторитетное и сильное
народное представительство. Вот почему вопрос о правительстве
в настоящее время главенствует над всеми прочими». Но надо
сказать, что П. Б. Струве в смысле политического влияния был
в тот момент практически одиночкой, отошедшим и от своих вче¬
рашних единомышленников. Его старая репутация заядлого оп¬
позиционера исключала возможность того, что его доводы дойдут
до «монарха» и будут им услышаны. А руководство кадетской
партии уже видело в нем раскольника, взгляды которого расходи¬
лись с принятой партией точкой зрения. Поэтому советы
П. Б. Струве не сыграли никакой роли в действительной полити¬
85 Полярная звезда, 1906, т. I, с. 8.
4*
51

ческой борьбе и остались лишь литературным памятником стра¬
стной мольбы к монарху о «благоразумии», мольбы о столь же¬
ланной для буржуазии сделке с самодержавием.
Подведем некоторые итоги. После окончания переговоров
С. Ю. Витте с общественными деятелями о вступлении в прави¬
тельство лидеры большинства земских съездов считали возмож¬
ным возобновить диалог с правительством. Однако на этот раз
предметом переговоров они хотели сделать не прямое участие
в правительстве, а свою поддержку министерства Витте при вы¬
полнении им важнейшего предварительного условия — немедлен¬
ного введения всеобщего избирательного права. Но участники
земского съезда по этому вопросу не были единодушны: высказы¬
вались как требования безусловной поддержки правительства
Витте, так и пожелания вступления представителей съезда в пра¬
вительство в известном количестве. Витте отказался выполнить
требование съезда, предъявленное ему через особую делегацию,
и 11 декабря был опубликован новый избирательный закон, не
отвечающий принципам всеобщих выборов. Дальнейшие перего¬
воры с правительством пока не могли состояться, и для кадет¬
ского большинства земского съезда ничего другого не оставалось,
как перейти в оппозицию к министерству Витте. Кадеты пред¬
ставляли наиболее последовательную и ответственную часть ли¬
берально-буржуазного движения, но не единственную. Октябри¬
сты высказывались за поддержку правительства Витте, но тем
не менее не решились разделить с ним власть в составе его каби¬
нета. Они участвовали в совещаниях с Витте и правительством
по выработке избирательного закона. Но их защита общего изби¬
рательного права не была принята во внимание ни Витте, ни ца¬
рем. После 11 декабря буржуазные партии, осудив Декабрьское
вооруженное восстание и открыто отмежевавшись от революции,
стали готовиться к выборам. Переговоры с правительством прекра¬
тились. Сам Витте заявил, что до созыва Государственной думы
не вступит в переговоры ни с одной политической партией.36
3. ТРЕБОВАНИЕ I ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ
ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПРАВИТЕЛЬСТВА.
ПЕРЕГОВОРЫ О «КАДЕТСКОМ МИНИСТЕРСТВЕ»
Развитие событий в мае—июне 1906 г., в два «думских» месяца
показало, что известная возможность соглашения между цариз¬
мом и либералами все еще существовала. Более того, она воз¬
никла на самом высшем уровне и выражалась в переговорах о со¬
ставлении министерства из «партии думского большинства», т. е.
кадетов. Как же развивались эти переговоры и в каком отноше¬
нии они находились с существовавшим в те дни правительством
86 Всеобщая маленькая газета, 1905, 24 декабря.
52

И. Л. Горемыкина? Что побудило верхушку царской камарильи
обратиться к кадетам в поисках спасения от революции?
Государственная дума состояла к началу своей работы из
448 депутатов, из них к кадетской партии принадлежало 153 че¬
ловека.1 Многие из крестьянских депутатов примкнули к так на¬
зываемой Трудовой группе, стоявшей левее кадетов, и являвшейся
по сути организацией правых народников, «антибойкотистов».
В Трудовой группе было 107 человек. Представители националь¬
ных групп насчитывали 63 человека. По большинству вопросов
они шли за кадетами. Правые числились в беспартийных, причем
составляли около 50 человек. Октябристов было только 13 чело¬
век. За два месяца октябристская часть в Думе вообще растаяла,
и члены этой партии, так и не образовавшие отдельную фракцию,
перешли в партии «демократических реформ», «мирного обновле-
ления» и даже к кадетам. Конституционные партии правее каде¬
тов насчитывали к началу сессии всего 20 человек. Таков был
состав Думы по партиям в первые дни ее работы.2 Она откры¬
лась в четверг, 27 апреля 1906 г., в 2 часа дня приемом всех съе¬
хавшихся депутатов в Зимнем дворце. Прием был обставлен
с большой пышностью. К собравшимся обратился царь. Послед¬
ними словами в его речи были: «Приступите с благоговением
к работе, на которую Я вас призвал, и оправдайте достойно дове¬
рие Царя и народа. Бог в помощь Мне и вам».3 Через полчаса
прием был окончен. Выйдя из Зимнего дворца через Иорданский
подъезд, члены Государственной думы проследовали на подан¬
ные им пароходы и по Неве доехали до Таврического дворца,
специально переоборудованного для заседания Думы.
В 4 часа дня произнес вступительную речь статс-секретарь
Фриш, а избрали председателем Думы С. А. Муромцева. Затем
слово попросил И. И. Петрункевич с тем, чтобы выразить общее
пожелание всех членов Думы о немедленном освобождении поли¬
тических заключенных. Вместе с тем уже в этой речи был рас¬
крыт план действий кадетской фракции на ближайшее время за¬
нятий Думы. И. И. Петрункевич сказал, что Дума скоро перейдет
к составлению «ответа на тронную речь». Как писал П. Н. Милюков
в своих воспоминаниях, кадеты, чтобы создавать новые «консти¬
туционные обычаи», решили подойти к приветственной речи Ни¬
колая II в Зимнем дворце, как к «тронной речи» английского
короля. Но в Англии тронную речь пишет премьер-министр и изла¬
гает основные принципы политики партии, победившей на выбо¬
рах. В России же речь императора составлялась и вдохновлялась
1 См., например: Сидельников С. М. Образование и деятельность пер-
вой Государственной думы. М., 1962, с. 185—234; Черменский Е. Д.
Буржуазия и царизм в первой русской революции. М., 1970, с. 211—337.
2 Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 265. — Впоследствии число депутатов
увеличилось до 499, из которых кадетов было 161, трудовиков — 97,
социал-демократов — 17, автономистов — 70, прогрессистов — 12, партии
демократических реформ — 14, «мирного обновления» — 25.
3 Из записок А. Ф. Редигера. — Красный архив, 1933, т. 5 (60), с. 110.
53

ближайшими тайными помощниками царя, редактировалась «им
самим» и была направлена если не прямо, то слегка прикрыто
против «победившей партии». Поэтому аналогия тут была не¬
удачна. Кадеты решили использовать речь Николая II, чтобы
сразу же заявить о своей парламентской программе.
И именно при обсуждении ответного адреса Думы в стенах
Таврического дворца прозвучало требование о создании прави¬
тельства, ответственного перед Думой или пользующегося ее до¬
верием. В проекте адреса, который был оглашен от имени специ¬
альной комиссии В. Д. Набоковым 2 мая 1906 г., в частности го¬
ворилось: «... никакое умиротворение страны невозможно дотоле,
доколе не станет ясно народу, что отныне не дано властям тво¬
рить насилия, прикрываясь именем Вашего императорского вели¬
чества, доколе министры не будут ответственны перед народным
представительством и сообразно с этим не будет обновлена адми¬
нистрация на всех ступенях государственной службы. Государь,
только перенесение ответственности перед народом па министер¬
ство может укоренить в умах мысль о полной безответственности
монарха: только министерство, пользующееся доверием большин¬
ства Думы, может укрепить доверие к правительству, и лишь при
таком доверии возможна спокойная и правильная работа Государ¬
ственной думы».4
Таким образом, в проекте ответного адреса впервые в России
было поставлено требование о создании парламентского прави¬
тельства, буржуазия первый раз по собственному почину сделала
заявку на участие в верховном государственном управлении
в стране. Значение этого факта весьма велико. Основатели буржу¬
азного конституционного движения XX в. осторожно подходили
к вопросу о сформировании парламентского министерства, считая
назначение правительства одной из главных прерогатив импера¬
торской власти. Только после победы на выборах и замены прави¬
тельства Витте министерством Горемыкина кадеты сочли момент
благоприятным. Считая И. Л. Горемыкина легким противником,
которого нетрудно будет одолеть, кадеты и выдвинули свое требо¬
вание о создании власти, пользующейся доверием Думы и ответ¬
ственной перед последней.
В своих комментариях по поводу проекта адреса кадеты пыта¬
лись разграничить содержание адреса на два отдела: вопросы,
которые входят в сферу компетенции Думы по только что введен¬
ным основным законам, и те, которые сводились бы к пересмотру
этих законов. Последний отдел в комментариях именовался поже¬
ланиями. Вопрос об ответственном министерстве формально под¬
водился под «пожелания», поскольку основными законами была
закреплена ответственность министров только перед царем. Но это
была лишь уловка, которая должна была обезопасить Думу от
4 Государственная дума. Стенографические отчеты. 1906 год. Сессия первая,
т. I. СПб., 1906, стб. 74—75.
54

упреков в стремлении пересмотреть основные законы и, следова¬
тельно, выйти за пределы своей компетенции. На самом деле тре¬
бование о создании правительства, пользующегося доверием
Думы, было не менее важным, чем требование о введении всеоб¬
щего избирательного права. И оба они, как показало дальнейшее,
были одинаково неосуществимы в условиях тогдашней полити¬
ческой обстановки. Это признает в одной из статей и П. Н. Ми¬
люков, который пытался одновременно провести черту между «по¬
желаниями» Думы и законной программой думских занятий.
Отмечая «аналитический» подход Милюкова к тексту адреса,
мы утверждаем, что этих «отделов», как показывает сам документ,
в действительности не имелось. В первом абзаце адреса говори¬
лось о намерении Думы представить законопроект о всеобщем
избирательном праве, в следующих пяти о препятствиях для осу¬
ществления свобод и деятельности Думы, заключающихся в зло¬
употреблении властей. В шестом и седьмом абзацах содержится
требование о создании ответственного министерства, в восьмом —
об упразднении Государственного совета. В восьмом снова гово¬
рится о программе законодательной деятельности Думы, в девя¬
том — об аграрном законодательстве, в десятом — о рабочем зако¬
нодательстве, в одиннадцатом — о всеобщем бесплатном обучении,
в двенадцатом — о реформе налогообложения, в тринадцатом — об
удовлетворении нужд национальностей. В заключительном абзаце
высказывалось пожелание о немедленной амнистии политическим
заключенным. Следовательно, «намерения» и «пожелания» в тек¬
сте адреса чередовались и создавали впечатление единой про¬
граммы требований, что справедливо давало правительству Горе¬
мыкина повод для обвинения Государственной думы в стремлении
пересмотра основных государственных законов.
Обсуждение проекта адреса показало, что большинство депута¬
тов поддерживает требование о создании правительства, ответ¬
ственного перед Государственной думой. Кадетский депутат
Ф. И. Родичев говорил, например: «... насколько установились бы
сразу те отношения веры между народом и монархом, которые так
нужны для умиротворения страны, если бы люди, стоящие перед
лицом монарха, ему докладывающие и осуществляющие его веле¬
ния, могли сказать про себя, что они пользуются доверием народ¬
ных представителей».5 Известный ученый и государствовед
М. М. Ковалевский, член близкой к кадетам партии демократиче¬
ских реформ, отметил, обращаясь к кадетам, что «одна из главных
заслуг проекта адреса, который представлен, заключается в том,
что вы подчеркнули необходимость не одной только судебной от¬
ветственности министров, как и прочих чиновников, за преступ¬
ление по службе, но и политической ответственности перед наро¬
дом и народными представителями».6
5 Там же, стб. 79.
6 Там же, стб. 107.
55

Были, однако и возражения. 3 мая, при зачтении проекта ад¬
реса для внесения поправок выступил М. А. Стахович, известный
сторонник меньшинства земских съездов, примкнувший в Думе
к партии мирного обновления, заявив, что он не сторонник, «осо¬
бенно в настоящее время, парламентарного режима для России».
Он предложил сохранить ответственность министров только перед
царем. Ему тут же возразил член партии демократических ре¬
форм Федоровский, высказавшийся «за необходимость ответствен¬
ности министров перед парламентом». С развернутой критикой
точки зрения Стаховича выступил кадет М. М. Винавер, сказав,
что в поправке Стаховича «слышатся давно знакомые звуки —
народу мнение, царю власть». Защищал тезис об ответственности
министров и кадет проф. Н. И. Кареев. «Мы переживаем такой
момент, — говорил он, — когда нам особенно необходимо иметь
министерство, взятое из большинства палаты и с этим большин¬
ством солидарно действующее». Он напомнил пример Франции,
где, по его мнению, Мирабо предлагал в 1789 г. правильный путь
образования парламентского министерства, и то, что этот путь был
отвергнут, имело роковое последствие для французского короля.
«Конечно, — продолжал Кареев, — образование парламентского
министерства дело не данной еще минуты, но принцип, на котором
это основано, должен быть заявлен теперь же». Этот же принцип
поддержали князь Д. И. Шаховской, М. М. Ковалевский (высту¬
павший вторично), трудовик Г. Н. Шапошников. Огромным боль¬
шинством членов Думы против 14 голосов поправка Стаховича
была отклонена.7
Прения по проекту адреса и особенно по поправке М. А. Ста¬
ховича показали, что идея создания ответственного перед народ¬
ным представительством правительства разделялась к этому
моменту большинством представителей буржуазных конституциона¬
листов в России. Она выдвигалась теперь не только как теорети¬
ческое положение, но и как практическая задача дня, осуществи¬
мая для наличного состава I Государственной думы. В то же
время в словах о «министерстве, ответственном перед большин¬
ством Государственной думы», скрывалось требование передачи
дела образования правительства кадетской партии. Русская бур¬
жуазия устами кадетов впервые сама попросила у царя пустить
ее к государственной власти, к делу верховного управления стра¬
ной. Выставляя требование образовать парламентское министер¬
ство, кадеты, естественно, выражали интересы буржуазии как
класса, но они облекали его в общедемократическую форму. Голо¬
сование по поправке Стаховича показало, что в этом вопросе они
могут рассчитывать и на поддержку второй крупной партии в Го¬
сударственной думе — на поддержку трудовиков. Это выразилось
не только в факте единодушного голосования в поддержку прин¬
ципа ответственности министров, но и в документе, внесенном от
7 Там же, стб. 154—161.
56

имени Трудовой группы, — в ее собственном проекте ответного ад¬
реса на «тронную речь». Там содержалось требование немедлен¬
ного признания и твердого установления правила «об ответствен¬
ности кабинета министров перед Думою».8 В проекте программы
парламентской Трудовой группы также значилось: «Сформирова¬
ние ответственного министерства из членов Государственной
думы, принадлежащих к парламентскому большинству».9
Текст адреса был принят в ночном заседании Государственной
думы с 4 на 5 мая. Пункт об ответственности министров перед
большинством Думы был дополнен указанием на то, что этой от¬
ветственности подлежат «все» министры.10 Через специальную де¬
легацию адрес должен был быть препровожден непосредственно
Николаю II. Кадеты расценили единодушное принятие адреса
(а воздержались только П. А. Гейден, М. А. Стахович и еще пять
членов Думы, покинувших зал во время голосования) как свою
победу и демонстрацию «единства оппозиции».
Правительство узнало о думском адресе еще до его принятия.
4 мая оно обсудило проект этого документа. Большинство из 9 ми¬
нистров (включая Горемыкина, Столыпина, Бирилева, Фреде¬
рикса, Редигера, Стишинского) считало необходимым дать на него
ответ после вручения адреса, а меньшинство из 7 министров (Ко¬
ковцов, Шванебах, Извольский, Гурко и другие) требовало сразу же
прочесть декларацию правительства. «При последнем реше¬
нии, — указывал в своих записках А. Ф. Редигер, — адрес все же
был бы принят Думою, и тогда получился бы явный конфликт,
который потребовал бы немедленного роспуска Думы. На совмест¬
ную работу с нею, да и вообще на работу Думы едва ли можно
было рассчитывать, но население возлагало на нее такие большие
надежды, [что] немедленный роспуск ее был бы для него боль¬
шим разочарованием, и надо было попытаться привлечь ее к ра¬
боте, дать ей возможность показать, способна ли она к ней или
нет».11 Правительство, таким образом, решило выждать благо¬
приятного момента и пока медлило с роспуском Думы.
Царь быстро сбил спесь с загордившихся кадетов. Он отка¬
зался принять депутацию Думы, а текст адреса повелел препро¬
водить с всеподданнейшей запискою председателя Думы. 8 мая
об этом было доложено на шестом заседании Государственной
думы, и кадеты предложили депутатам проглотить полученную
от царской власти пилюлю. В формуле перехода, внесенной
П. И. Новгородцевым, предлагалось заявить, что значение ответ¬
ного адреса состоит не в способе его передачи, а в «его содержа¬
нии».12 Подавляющим большинством голосов Дума согласилась
8 Работы первой Государственной думы. СПб., 1906, с. 92.
9 Сборник «Известий крестьянских депутатов» и «Трудовой России». М.,
1906, с. 226.
10 Государственная дума..., стб. 240.
11 Из записок А. Ф. Редигера, с. 111—112.
12 Государственная дума..., стб. 245, 248.
57

с Этим предложением. Дума продолжала свою работу, ожидая от¬
вета от верховной власти.
А тем временем кадетам, поучавшим «революционное движе¬
ние», как ему следует себя вести в рамках «парламентаризма»,
пришлось встретиться с уничтожающей критикой их политики
со стороны большевиков, которые отрицали за кадетами право
говорить в Думе от имени большинства народа. Уже 7 мая
В. И. Ленин в статье «К итогам съезда», напечатанной в больше¬
вистской газете «Волна», с негодованием отводил упреки в «блан¬
кизме». В похвале кадетов по адресу «благоразумного меньшин¬
ства» социал-демократов Ленин видел справедливый упрек и
в адрес резолюции недавно закончившегося IV (Объединитель¬
ного) съезда РСДРП, где меньшевистское влияние ощущалось во
всех главнейших резолюциях.13 Ответ кадетской «Речи» стал по¬
водом для Ленина начать пересмотр резолюций IV съезда в на¬
ступательном духе. «И дружный хор буржуазной печати, — за¬
канчивал свою статью Ленин, — восхваляющей благоразумных
пай-мальчиков русской социал-демократии, ясно указывает про¬
летариату на существование известной болезни в партии. Мы
должны излечить и мы излечим эту болезнь».14
9 мая в газете «Волна» был напечатан проект резолюции боль¬
шевиков, внесенный на IV (Объединительный) съезд, в котором
признавалась правильность бойкота Думы, осуждалась попытка
создания социал-демократической фракции, утверждалось, что
кадетская Дума никак не может быть признана настоящим на¬
родным представителем. Призывая использовать возможные кон¬
фликты Думы с правительством, резолюция особое внимание об¬
ращала на беспощадное разоблачение непоследовательности и
шаткости кадетов, «готовясь призвать пролетариат к решитель¬
ному натиску на самодержавие в такой момент, когда, быть мо¬
жет, в связи с думским кризисом наиболее обострится общий ре¬
волюционный кризис».15 Печатая эту резолюцию, В. И. Ленин
снабдил ее примечанием, что жизнь оправдала именно этот про¬
гноз большевиков, а не резолюцию, принятую съездом. На другой
день Ленин критиковал в газете «Волна» рабочих депутатов Думы
за то, что они вместе с кадетами и трудовиками голосовали за
принятие ответного адреса царю. Он призывал рабочих депутатов
оценивать внутридумские вопросы и инциденты с точки зрения
«революционного положения страны»,16 а не наоборот.
9 мая В. И. Ленин под именем Карпова участвовал в большом
митинге в народном доме графини Паниной, дочери жены
И. И. Петрункевича, ставшей затем известной деятельницей ка¬
детской партии. На митинг собралось около трех тысяч человек,
и весь он был затеян как демонстрация в поддержку думскому
13 См.: Л енин В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. 76—79.
14 Там же, с. 79.
15 Четвертый (Объединительный) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959, с. 493.
16 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. 89.
58

адресу. До Ленина выступали В. В. Водовозов, Н. А. Огородни¬
ков, народный социалист В. А. Мякотин, меньшевик Ф. И. Дан.
Ленин выступил как с критикой меньшевистской тактики по от¬
ношению к Государственной думе, так и с беспощадным разоб¬
лачением кадетов. Адрес Думы, который кадетские ораторы изо¬
бражали как перечень народных требований, Ленин трактовал
как новую попытку сговора кадетов со старой властью. Он обви¬
нял их в переговорах о «сделке». «Дискредитировать такую пар¬
тию, как партия к.-д., — решительно заявлял Ленин, — значит да¬
вать могучие толчки политическому развитию народных масс».17
Большинство собравшихся на митинг рабочих и представителей ра¬
дикальной мелкой буржуазии высказалось за принятие резолю¬
ции, предложенной В. И. Лениным. Резолюция предостерегала
народ от партии кадетов, «которая колеблется между народной
свободой и угнетающей народ старой самодержавной властью».18
Это событие заметно встревожило как власти, так и кадетов
вместе с их вольными и невольными союзниками. Правительство
привлекло к ответственности редакторов «Волны» и «Призыва»,
напечатавших отчеты о митинге, и запретило дальнейшие митинги
по поводу работы Думы вообще. А буржуазно-либеральные га¬
зеты «Наша жизнь», «Речь», «Дума», «Страна» и «Слово» от¬
крыли кампанию против большевиков на своих страницах.
Отвечая своим многочисленным критикам, Ленин писал: «На¬
родное собрание в доме Паниной особенно возмутило гг. кадетов.
Речи социал-демократов на этом собрании взбаламутили это за¬
гнившее болото. Помилуйте, кричат гг. кадеты, своей критикой
нашей партии вы помогаете правительству. Это знакомый аргу¬
мент. Всякий раз, когда с.-д. выступают вперед, чтобы разъяснить
пролетариату и всему народу действительный смысл совершаю¬
щихся событий, чтобы разогнать туман, нагоняемый на рабочих
буржуазными политиками, чтобы предостеречь рабочих от бур¬
жуазных продавцов народной свободы, чтобы указать рабочим
их истинное место в революции, — гг. либералы кричат, что этим
ослабляется революция. Всякий раз, когда с.-д. говорят, что рабо¬
чим не гоже быть под буржуазными знаменами, что у них соб¬
ственное знамя, знамя социал-демократии, — либералы начинают
вопить, что этим оказывается услуга правительству. Неправда.
Сила революции — в развитии классового сознания пролетариата,
в развитии политического сознания крестьянства. Когда социал-
демократ критикует кадетскую политику, он развивает это созна¬
ние, он усиливает революцию».19
Между тем правительственный лагерь готовился к походу про¬
тив кадетской Думы. Ответный адрес на «тронную речь» вызвал
замешательство среди министров кабинета И. Л. Горемыкина. Не¬
17 Там же, с. 92.
18 Там же, с. 93.
19 Там же, с. 104.

которые из них, в частности «либеральный» министр иностранных
дел А. П. Извольский, советовали царю лично явиться в Думу и
дать ответ депутатам. Но против такой идеи, которая вначале
Николаю II понравилась, решительно возражали другие мини¬
стры. Столыпин подробно сообщал царю о всех донесениях губер¬
наторов, в которых говорилось, что Дума стоит в центре внимания
населения, а о правительстве как-то забыли, что все ожидания
широких масс населения направлены в сторону Думы.
Впоследствии Милюков обижался на правительство за смеше¬
ние «намерений» и «пожеланий» Думы, содержавшихся в адресе,
вследствие чего и был найден «криминал» в его тексте.20 Но ос¬
нования для такого смешения были, и весь адрес воспринимался
как единая противоправительственная программа. После обсуж¬
дения, длившегося несколько дней, было решено, что с ответом
Думе выступит не царь, а председатель Совета министров
И. Л. Горемыкин. Первоначальный проект правительственного за¬
явления, предложенный министром юстиции И. Г. Щегловитовым,
был признан «мягким», а за основу принят более решительный
текст декларации, составленный В. И. Гурко, товарищем мини¬
стра внутренних дел. С этим текстом И. Л. Горемыкин и явился
днем 13 мая в Таврический дворец. С. А. Муромцев, открыв за¬
седание в 2 часа 25 мин., сразу же предоставил ему слово.
Тихим голосом, невыразительным тоном, останавливаясь, чтобы
выпить воды, прочел Горемыкин ответ на адрес Думы, которого
последняя с напряжением ожидала целую неделю. Главной
мыслью правительственного заявления было стремление осадить
народное представительство. Поэтому уже с первых слов Горемы¬
кин сказал, что правительство окажет содействие в разработке тех
вопросов, которые «не выходят из пределов предоставленного ей
законодательного почина». С порога была отвергнута и заявленная
в адресе попытка Думы пересмотреть в соответствии с манифе¬
стом 17 октября избирательное право в сторону его расширения.
Дума «только еще приступает к своей законодательной деятель-
тельности, а потому и не успела выяснить потребность в измене¬
нии способа ее составления».21 Принципиально отвергались и ос¬
нования аграрного закона, изложенные в адресе. «Остальные
включенные в адрес Государственной думы предположения за¬
конодательного свойства, — продолжал Горемыкин, — сводятся
к установлению ответственности перед народным представитель¬
ством министров, пользующихся доверием большинства Думы,
упразднению Государственного Совета и устранению установлен¬
ных особыми узаконениями пределов законодательной деятель¬
ности Государственной думы. На этих предположениях Совет ми¬
нистров не считает себя вправе останавливаться, они касаются
коренного изменения основных государственынх законов, не под¬
20 См.: Милюков П. Н. Воспоминания, т. 1. Нью-Йорк, 1955, с. 373.
21 Государственная дума..., стб. 321.
60

лежащих по силе оных пересмотру по почину Государственной
думы».22
Таков был ответ правительства. В его заключительной части
Горемыкин сказал, что главной задачей власти является «охране¬
ние общественного порядка» и просил Думу помочь ей в уста¬
новлении «успокоения» в стране. Дума получила отказ почти по
всем требованиям и пожеланиям, выраженным в адресе. Рухнули
надежды кадетов на то, что через Думу им позволят добиться
изменения избирательного закона, уничтожения Государственного
Совета и пр.
Конфликт, о котором говорилось в печати и которого кадет¬
ское руководство старалось избегнуть, 13 мая проявился в пол¬
ной мере. Членам Думы ничего не оставалось, как принять этот
вызов.
Во время обсуждения правительственной декларации вопрос
о создании министерства, ответственного перед Думой и пользую¬
щегося ее доверием, фактически слился с вопросом об отношении
к существующему правительству Горемыкина, с выражением не¬
доверия этому министерству. Первым выступил В. Д. Набоков,
который напомнил, что отставка кабинета Витте была воспринята
как намерение верховной власти вступить отныне на конститу¬
ционный путь. «Оказывается, — говорил оратор, — мы ошиблись
и вместе с нами ошиблось и общественное мнение: мы не имеем
и зачатков конституционного министерства». Закончил свою речь
Набоков следующими патетическими словами: «Исполнительная
власть да покорится власти законодательной!» 23 Следующий ора¬
тор, Ф. И. Родичев, заявил, что ожидания народа обмануты. Обра¬
щаясь к министрам, Родичев сказал, что их совесть должна им
указать, «что нужно сделать —уйти и уступить место другим».24
Трудовик С. В. Аникин, повторив, что правительство решило
указать Думе ее место, заявил, что члены Думы хотят сидеть на
«тех местах», т. е. в министерской ложе. «Но до тех пор, — про¬
должал он, — пока министерство не будет опираться на доверие
палаты и не будет ей подчинено, до тех пор наши усилия, на¬
правленные к водворению порядка в стране, будут тщетны».25
Другой лидер трудовиков, А. Ф. Аладьин, тоже потребовал «прежде
всего удаления безответственного министерства и сформирования
министерства, которое пойдет вместе с народом и будет подчи¬
няться воле народа, а не являться сюда затем, чтобы преподавать
уроки».26 Ф. Ф. Кокошкин изобличал председателя Совета мини¬
стров в невежестве относительно элементарных норм государ¬
ственного права, называл декларацию правительства несостоя¬
тельной как с юридической точки зрения, так и с точки зрения
22 Там же, стб. 322.
23 Там же, стб. 326.
24 Там же.
25 Там же, стб. 330.
26 Там же, стб. 332.
61

внутренней политики. «Я думаю, — сказал он в заключении своей
речи, — сегодня нанесен тяжкий удар не только спокойствию
страны, но и ее достоинству, и есть только единственное средство
исправить это — это выход существующего министерства в от¬
ставку».27 Требование отставки правительства поддержали также
кадет Е. Н. Щепкин, член ЦК кадетской партии М. М. Винавер,
депутат от Костромской губернии кадет Н. А. Огородников.
М. М. Ковалевский утверждал, что отставку министерству дол¬
жен дать сам царь, ибо правительственное заявление оскорбляет
в первую очередь «монарха». Он присоединился к выражению не¬
доверия правительству И. Л. Горемыкина. Его высказал и про¬
фессор Н. А. Гредескул, нарисовавший в своем выступлении мрач¬
ную картину преследований и террора против народа, которую
ведет правительство под предлогом борьбы с революционным дви¬
жением. Осудили министерство рабочий М. И. Михайличенко и
крестьянин, прогрессист И. К. Заболотный. Сторонником отставки
правительства И. Л. Горемыкина показал себя и граф П. А. Гей¬
ден, разойдясь в этом вопросе с остальными октябристами. Он на¬
поминал, что дать отставку правительству может только импе¬
ратор, но считал, что при этом он может принять во внимание и
отношение Думы к министрам.28
Наконец, после речи крестьянина И. Т. Лосева, образно
сравнившего народ с библейским Самсоном, который погибнет
сам и похоронит под обломками своих угнетателей, если не полу¬
чит земли, трудовик И. В. Жилкин внес резолюцию, так называ¬
емую формулу перехода к очередным делам. В этом коротком до¬
кументе, в частности, говорилось: «Государственная дума считает
своим священным долгом заявить перед лицом страны, что она вы¬
ражает полное недоверие к безответному перед народным предста¬
вительством министерству и признает необходимым условием упо¬
рядочения государства и плодотворной работы Государственной
думы немедленный выход в отставку настоящего министерства и
замену его министерством, пользующимся доверием Государствен¬
ной думы».29 Затем при обсуждении этой резолюции ее текст под¬
вергся некоторой правке, но основное содержание — недоверие
безответственному кабинету Горемыкина, требование отставки и
замены его «министерством доверия» — осталось без всякого из¬
менения. Несмотря на предложения М. А. Стаховича открыть
прения по формуле перехода, она была принята без обсуждения.
Только 11 человек вместе со Стаховичем голосовало против нее.30
27 Там же, стб. 336.
28 Там же, стб. 350.
29 Там же, стб. 352.
30 Там же, стб. 353. —15 мая за подписью 10 членов Думы председателю
было подано заявление о том, что они голосовали лишь против редакции
«формулы перехода», а не в защиту правительственного заявления
(см. там же, стб. 354).
62

Вся Дума, 440 человек, потребовала отставка правительства Го¬
ремыкина.
Таким образом, день 13 мая стал днем первого открытого
столкновения I Государственной думы с правительством. Отказ
царской власти пойти навстречу Думе вызвал ее требование
отставки министерства. Если в адресе пожелание о создании пра¬
вительства, пользующегося доверием Думы, было высказано
в общей форме, без прямой связи с правительством Горемыкина,
и без указания на время образования такого правительства, то
13 мая 1906 г. родилось требование замены существующего пра¬
вительства министерством доверия Думы. В борьбе за образова¬
ние буржуазного правительства в стране был сделан первый шаг.
В этом большое значение этого заседания Думы и принятой на
нем формулы перехода. То, что сама эта формула была внесена не
кадетами, а трудовиками и принята фактически вновь едино¬
душно, как и ответный адрес, давало кадетам надежду на то, что
в случае создания правительства из их рядов, оно встретит пол¬
ную поддержку в Думе.
Первые отклики кадетской прессы на событие 13 мая были
выдержаны в ликующем тоне. Милюков писал в «Речи» об ог¬
ромном принципиальном значении победы Думы над правитель¬
ством, о том, что если Дума проглотила пилюлю, заключавшуюся
в отказе царя принять делегацию с адресом, то теперь и прави¬
тельство, в свою очередь, должно проглотить пилюлю, получив
«вотум недоверия».31 В статье «Ответственность министров за
границей и в России» Милюков утверждал, что «недоверие
страны, высказанное ее организованным представительством,
должно послужить регулятором доверия монарха».32 Царь сам
должен разрешить противоречие и восполнить пробел основных
законов, «в вотуме 13 мая правительство должно видеть первое
предостережение, первое указание жизни». После него «мини¬
стерство Горемыкина не может оставаться у власти, — и настаи¬
вать на его формальном праве может только грубое непонима¬
ние». Милюков даже хвалил «демократически-патриархальное
самодержавие», которое, по его недалеким расчетам, должно
сразу превратиться в «последовательный парламентский строй».
В другой статье Милюков призывал трудовиков сохранять един¬
ство оппозиции в Думе, считая, что при сплоченном большинстве
правительству не одолеть Думы.33
Призывы лидера кадетов к трудовикам о сохранении единства
действий имели под собой основание. В своих комментариях тру¬
довики высказывали большое возмущение тем, что после выне¬
сения вотума недоверия министры остались на своих местах,
а Думд это терпит. Член Государственной думы А. Е. Тесля
31 Милюков П. Н. Год борьбы. СПб., 1907, с. 411.
32 Там же, с. 483.
33 См. там же, с. 489, 490.
63

в «Письме на родину» прямо обращался к народу «свершить суд
над насильниками над его волей».34 В статье «Стена», напечатан¬
ной в «Трудовой России», говорилось, что запросы министрам
только ослабляют Думу, «обращения народных представителей
должны направляться теперь только в одну сторону —к народу.
Только эти обращения достойны Думы, и только они одни могут
дать ей силу разрушить проклятую стену».35 Следовательно, в по¬
литическом сознании членов Трудовой группы Государственной
думы происходил известный сдвиг. В то время как кадеты после
13 мая разворачивали свои боевые порядки для борьбы за завое¬
вание правительственной власти, трудовики склонялись к тому,
чтобы призвать народ к прямому революционому действию, чтобы
свергнуть царя и рассчитаться со всей правительственной шай¬
кой. Именно в эту сторону их усиленно подталкивали больше¬
вики, которые после 13 мая еще ожесточеннее повели критику
кадетской тактики в Думе, в том числе и по вопросу о недоверии
правительству Горемыкина, и требовании создания министерства
из большинства Думы.
В статье «Правительство, Дума и народ» В. И. Ленин высмеи¬
вал статью Милюкова «Ответственность министров за границей
и в России», его попытки свести сущность кризиса к конститу¬
ционному конфликту, к «неопытности министров» в конститу¬
ционных проблемах, и его наивные надежды на то, что «обычное
право» восполнит пробелы в основных законах. «Это не парла¬
ментский конфликт, — утверждал В. И. Ленин, — и самая
Дума — вовсе еще не парламент, не орган буржуазного „по¬
рядка" при установившейся конституции. Она — только показа¬
тель и очень слабый выразитель народного движения, растущего
вне ее или помимо ее».36 Ленин призывал рабочих и крестьян
не позволить кадетам превратить Думу в орган «ссор и соглаше¬
ний» с царизмом, советовал Трудовой и рабочей группам под¬
няться «над школьными уроками конституционализма», отделять
себя от кадетов и полным голосом заявлять о всех требованиях
народа. Он приветствовал первые попытки трудовиков после
18 мая 1906 г. обратиться к народу за поддержкой и одобрял спе¬
циальное обращение к народу рабочей группы Государственной
думы. В статье «И торговаться не хотят!» В. И. Ленин использо¬
вал одно из выступлений П. Б. Струве в газете «Дума», где тот
высказывал свое разочарование неуступчивой политикой прави¬
тельства Горемыкина. Излагая положение Струве, Ленин писал:
«...отвергнуть все существенное во всех спорных областях и
отказом в земельной реформе, основанной на принудительном от¬
чуждении частновладельческих земель, бросить вызов народной
нужде и народному правосознанию могли только люди, госу-
84 Сборник «Известий»..., с. 103.
35 Там же, с. 104.
30 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. ИЗ.
64

дарственное понимание которых стоит на самом низком уровне».37
Ленин брал из этого обширного тезиса П. Б. Струве не критику
власти, не осуждение правительства за отказ пойти на земельную
реформу, а одно только слово: «спорные». Отсюда следовал бое¬
вой вывод: требования кадетов, изложенные в адресе — «это спор¬
ная область», «только арена для торговли». «Это надо запом¬
нить, — писал далее Ленин. — Г-н Струве в пылу негодования
выболтал ту тактику кадетов, на которую всегда указывали
народу социал-демократы... К вящей печали гг. кадетов —
сделки никак не выходит... Самый характер столкнувшихся ин¬
тересов толкает русскую революцию на путь открытой борьбы
революционных и контрреволюционных сил. И поэтому-то обре¬
чены на постоянные разочарования гг. торговцы народной сво¬
боды, маклеры в революции, дипломаты во время войны».38
Позиция, занятая В. И. Лениным по отношению к Государст¬
венной думе, его справедливые замечания о недостаточности и
ошибочности ряда резолюций IV съезда РСДРП вызвали осуж¬
дение со стороны ЦК РСДРП, который принял резолюцию, за¬
прещавшую членам партии вести агитацию против IV съезда
«на широких собраниях», имея в виду как раз выступление Ле¬
нина 9 мая.39 Одновременно Г. В. Плеханов, стоявший близко
к меньшевистскому ЦК, опубликовал в меньшевистской газете
«Курьер» письмо, в котором делал решительный шаг в сторону
поддержки кадетов в I Государственной думе.
В. И. Ленин, обстоятельно разобрав доводы Плеханова, до¬
казывал их ошибочность и обвинял Плеханова в том, что он
«подпевает» буржуазии, неправильно ориентирует пролетариат.
«Можно ли поддерживать кадетскую Думу вообще? — спрашивал
В. И. Ленин. — Нет, нельзя, ибо пролетариат должен разоблачать
и клеймить каждый шаткий и нетвердый шаг Думы».40 Сущность
борьбы, говорил Ленин, составлял не конфликт Думы с прави¬
тельством, а борьба народа со .старой властью, главной ареной
этой борьбы должны стать действия вне Думы. «Наш Объеди¬
нительный съезд с.-д., — заключал Ленин, — сделал некоторую
ошибку, немного подвинув партию вправо и недостаточно оценив
опасность увлечься поддержкой кадетов. Тов. Плеханов делает
большую ошибку, двигаясь непомерно далеко вправо, призывая
вполне, целиком и без оговорок к поддержке пролетариатом ка¬
детов и кадетской Думы».41
Однако ближайшие события внутрипартийной жизни пока¬
зали, что меньшевистское руководство партии разделяет взгляды
Плеханова. ЦК РСДРП в особой резолюции выдвинул лозунг
о поддержке рабочими Думы в борьбе за замену правительства
37 Там же, с. 117.
38 Там же, с. 118—119.
39 Там же, с. 128.
40 Там же, с. 134.
41 Там же, с. 136.
5 Старцев В. И.
65

Горемыкина министерством, назначенным Думой. В противовес
этому В. И. Ленин предложил в Петербургском комитете партии
РСДРП свою резолюцию. Критикуя новый лозунг меньшевиков,
Ленин писал: «Такой лозунг двусмысленен, он затемняет созна¬
ние пролетариата, ибо кадеты скрывают за требованием думского
министерства стремление войти в сделку с самодержавным прави¬
тельством и ослабить революцию, затруднить созыв учредитель¬
ного собрания».42
Между тем после 13 мая, когда столь ярко и публично обна¬
ружился конфликт Думы и правительства, почти месяц не про¬
исходило в Думе событий, которые бы способствовали изменению
позиций, занятых сторонами в этой борьбе. Министры почти не
являлись в Думу, она была предоставлена самой себе. С. А. Му¬
ромцев в качестве председателя Думы считал себя, по выраже¬
нию Милюкова, «вторым лицом в государстве» и не делал ника¬
ких шагов по установлению личных контактов с правительством.
Он не пользовался предоставленным ему по закону правом лич¬
ных всеподданнейших докладов царю (чем, например, впоследст¬
вии широко пользовался М. В. Родзянко) .43 Вряд ли это что-либо
изменило бы (подтверждение тому—«опыт» Родзянко), но во
всяком случае кадетская фракция была лишена возможности по¬
лучать такую информацию из первых рук и как-то влиять непо¬
средственно на верховную власть.
Тем не менее переговоры и контакты, посвященные выясне¬
нию возможности создания правительства с привлечением каде¬
тов, начались. Они велись не на открытых заседаниях Думы,
а в кулуарах, на полуконспиративных встречах, самой этой об¬
становкой подтверждая обвинения большевиков в попытках
сговора с самодержавием.
Идея создания кадетского министерства в России получила
поддержку и за рубежом, в частности среди общественных и даже
правительственных кругов Франции. Взяв на себя значительную
долю международного займа, заключенного Россией после долгих
переговоров, Франция считала для себя возможным преподать
царскому правительству ряд советов по обеспечению стабильности
в стране.44 Еще во время переговоров русского министра финан¬
сов В. Н. Коковцова о заключении займа в марте 1906 г. министр
внутренних дел Франции Клемансо сказал ему: «Скажите мне,
ваше превосходительство, отчего бы вашему государю не при¬
гласить господина Милюкова возглавить новое правительство?».45
После начала деятельности Государственной думы и обозначив¬
42 Там же, с. 172.
43 С. А. Муромцев был принят царем всего дважды: 28 апреля 1906 г.,
сразу же после избрания, и 6 мая по случаю общего приема.
44 Подробнее о заключении займа и о политической борьбе в России и
во Франции по этому вопросу см.: Ананьич Б. В. Россия и между¬
народный капитал. 1897—1914. Л., 1970.
45 Коковцов В. Н. Из моего прошлого, т. I. Париж, 1933, с. 154.
66

шегося 13 мая резкого конфликта между нею и правительством
во французских общественных и политических кругах возникло
мнение о неизбежности скорой отставки правительства И. Л. Го¬
ремыкина. Председатель палаты депутатов французского парла¬
мента Думер заявил представителю Санкт-Петербургского агент¬
ства в Париже А. Ефрону о своем желании видеть В. Н. Коков¬
цова во главе нового русского правительства. Эти прогнозы и
пожелания проникли и на страницы французских газет.46 «Фран¬
цузские банкиры не дают денег, — писал В. И. Ленин в статье
«О современном политическом положении» 27 мая (9 июня)
1906 г., — отказываются от уплаты очередных взносов. Самая
влиятельная газета французских капиталистов, ,,Le Temps“, са¬
мым настоятельным образом советует русскому правительству
сделать уступки кадетам. Витте и Дурново поехали за границу
с тем, чтобы уговорить французских банкиров. Не удается. Не
верят. Трепов усиленно обсуждает вопрос о составе нового ми¬
нистерства. В премьеры прочат Коковцова или иного чиновника.
В министры прочат правых кадетов... Итак, возможно, что мы
накануне кадетского министерства с кем-нибудь вроде Коковцова
во главе».47
Своеобразным посредником в передаче мнений французских
правящих кругов о желательности кадетского министерства, причем
посредником доброжелательным, стало русское посольство в Па¬
риже. Посол А. И. Нелидов, по словам Ефрона, в конце мая говорил,
что царь, оставив на своих местах министра финансов, военного
и морского министров, должен отдать остальные портфели в пра¬
вительстве членам Думы и Государственного совета из умерен¬
ных. Эту же точку зрения со ссылкой на мнение «большинства
французского мыслящего общества» высказывал русский пове¬
ренный в делах А. И. Неклюдов в середине июня. На данном до¬
несении Неклюдова имеется знак прочтения его Николаем II.48
Подобная информация, обильно поступавшая из Франции, не¬
вольно толкала министра иностранных дел А. П. Извольского на
самостоятельные шаги в поисках компромисса между самодержа¬
вием и кадетской Думой.
22 мая 1906 г. к П. А. Гейдену пришел его родственник, на¬
чальник военно-походной канцелярии царя А. Ф. Гейден. Он зон¬
дировал намерения Думы относительно соглашения с кадетами.
Думский Гейден советовал верховной власти и правительству
открыто обратиться к кадетской партии, утверждая, что кадеты
«правеют»; 31 мая по инициативе А. П. Извольского, министра
иностранных дел, состоялось его свидание с тем же П. А. Гейде¬
ном. Оба они пришли к выводу, что возможно только кадетское
министерство и что, получив власть, кадеты поправеют еще
46 См.: Ананьич Б. В. Указ, соч., с. 187, 188.
47 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. 177—178.
48 См.: Ананьич Б. В. Указ, соч., с. 189—190.
5*
67

больше.49 Граф Гейден назвал Извольскому и тех лиц, которые,
по его мнению, вполне бы справились с министерскими постами.
Это были С. А. Муромцев, И. И. Петрункевич, Г. Е. Львов,
Ф. Ф. Кокошкин, В. Д. Набоков, С. А. Котляревский. По его под¬
счетам, кадетское министерство имело бы в Думе большинство
в 300 голосов.50 1 июня 1906 г. отношение к Думе было обсуж¬
дено на секретном заседании правительства. Там выяснилось
расхождение во взглядах. Министр просвещения П. М. Кауфман
признавал необходимость поддержки народного представитель¬
ства для созидательной работы власти и достижения успокоения
страны. Он считал необходимым войти в соглашение с кадетской
фракцией для замены нынешнего состава министерства общест¬
венными деятелями. Кауфмана поддержали Извольский и Коков¬
цов, склоняясь к созданию «коалиционного» правительства из
представителей старой бюрократии и общественных деятелей.51
Однако И. Л. Горемыкин и большинство министров держались
иного мнения. В протоколе данного заседания оно суммировано
следующим образом: «До каких же пределов допускать компро¬
миссы и уступки? До уровня правых или же левых кадетов
или же до программы трудовиков? Практически министерство,
созданное из каких бы то ни было общественных деятелей, при¬
званное для политики компромисса, неизбежно должно быть осуж¬
дено на повторение той политики, которую вел граф Витте
с 17 октября по конец ноября, т. е. политики боязливых уступок
и деморализации при растущей дерзости революционных пар¬
тий».52 Данный прогноз развития событий в случае образования
умеренного буржуазного правительства стал затем прочной тра¬
дицией правых кружков и всегда использовался как противовес
требованиям «либералов» из правительства пойти на соглашение
с думскими лидерами.
Но этот довод приводился реакционными силами не для поиска
радикального выхода из положения, а для оправдания жесткого
репрессивного курса, для «завинчивания гаек». Так и 1 июня
1906 г. из упомянутой выше посылки следовал вывод: «Только
решимость может устранить катастрофу... На основании сказан¬
ного большинство членов приходит к заключению, что без рас-
пущения Государственной думы обойтись невозможно».53 Но мо¬
мент для этой меры был признан еще неподходящим, и никакого
определенного решения в этом направлении принято не было.
Сведения об этих колебаниях и разногласиях в правительстве
в какой-то скудной мере становились известными и журналистам.
49 См.: Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 283—284.
50 Там же.
51 Это естественно, поскольку честолюбивая мысль о премьерстве внуша¬
лась Коковцову со всех сторон, в том числе и через А. П. Извольского.
Сам Извольский хотел сохранить за собой пост министра иностранных
дел в «правительстве Коковцова».
52 Цит. по: Ч е р м е н с к и й Е. Д. Указ, соч., с. 284—285.
53 Там же.
68

На страницах газет всех направлений продолжалось обсужде¬
ние вопроса об отношении Думы к правительству Горемыкина,
о перспективах создания министерства из большинства Думы,
т. е. фактически первого буржуазного правительства в России.
Масла в огонь подлила здесь дискуссия об отношении к дум¬
скому министерству, разгоревшаяся в рядах социал-демократии,
между большевиками и меньшевиками. П. Н. Милюков в «Речи»
хвалил Г. В. Плеханова и критиковал ленинскую «Волну», пов¬
торял свой тезис, что большевистская критика играет только на
руку Горемыкину. Милюков с радостью воспринял и резолюцию
ЦК РСДРП о поддержке «кадетского министерства», как первый
шаг к полной поддержке кадетской Думы. «Этот ближайший
шаг, — писал П. Н. Милюков в своей статье «Через Думу или
мимо Думы? — спор „меныпевиков“ с „большевиками" о „двух
формулах"», — Центральный Комитет представляет себе весьма
конкретно: „он состоит в низвержении нынешнего министерства
и замене его министерством, назначенным Думой". В такой за¬
мене ЦК „видит условие, способствующее созыву Учредительного
собрания", — что и составляет следующий по порядку шаг со¬
циал-демократии. Формула ЦК не указывает иного пути к созыву
Учредительного собрания: по ее выражению, „никакой действи¬
тельный шаг вперед в борьбе за созыв Учредительного собрания
невозможен, пока власть остается в руках придворной клики и
назначенного ею министерства"».54 В противовес этой «благора¬
зумной» политике Милюков называл призывы большевиков к под¬
готовке нового вооруженного восстания «сектантскими». С при¬
творным сожалением он сочувствовал меньшевикам, что за их
близость к кадетам им «достанется» от большевиков, и их влия¬
ние в массах безусловно сократится по этой причине.
Милюков старался «нажить капитал» на новых разногласиях
между меньшевистской и большевистской фракциями, только что
объединившихся на IV съезде РСДРП. Чтобы ослабить больше¬
виков, он не скупился на похвалы меньшевикам. «Орган г. Пле¬
ханова и „меньшевиков", — продолжал Милюков, — не только по¬
нял это (необходимость создания буржуазного правительства, —
В. С.), но, скрепя сердце, старается внушить это „товарищам".
Он утешает их, что социал-демократия, разумеется, будет бороться
против кабинета „Петрункевича—Милюкова", но все-таки закли¬
нает их во имя партийной дисциплины и единства требовать
теперь министерства из думского большинства. Он доказывает,
что „подавляющая масса крестьянства о восстании, направленном
к завоеванию власти, не хочет и слышать и пока еще пролета¬
риата на этом пути не поддержит": что, следовательно, план „со¬
циалистов-революционеров и перекинувшихся на их сторону
большевиков" — обойти либералов и, не дав им дойти до власти,
сразу на место самодержавия путем „активного выступления
54 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 465.
69

водрузить диктатуру пролетариата", — что план этот нелепый,
ибо не считается с действительностью...».55 Милюков соглашался
с тем, что имеются признаки усиления революционного движе¬
ния, но уговаривал левые партии направить его «в русло, про¬
ложенное историей», т. е. на помощь кадетской Думе, «не про¬
пустить шанс, как в декабре», и добиться создания буржуазного
правительства.56
Отвечая на эти происки кадетов, не переставая разоблачать
антинародный характер их деятельности в Думе, В. И. Ленин
должен был в то же время всерьез взвесить возможности измене¬
ния политической обстановки в случае создания кадетского мини¬
стерства. Результатом этого серьезного анализа явилась статья
В. И. Ленина «Тактика пролетариата и задачи момента», напе¬
чатанная в газете «Вперед» 30 мая 1906 г. Он исходил из посылок
о том, что призывы кадетов к единству оппозиции сводятся к по¬
пытке «превратить пролетариат в слепое орудие либеральной
буржуазии... что высший политический идеал либеральной бур¬
жуазии — и ее глубочайший классовый интерес — состоит в сделке
со старой властью...».57 Что же делать пролетариату, спрашивал
Ленин, если кадетское министерство будет все же назначено ца¬
рем? Не следует ли ему «поддержать требование либеральной бур¬
жуазии, т. е. образование верховной властью кадетского мини¬
стерства? Не обязан ли пролетариат это сделать ввиду того облег¬
чения борьбы за свободу и борьбы за социализм, которое
принесет ему кадетское министерство?». И тут же отвечал: «Нет,
такой шаг был бы самой глубокой ошибкой и изменой интересам
пролетариата. Это значило бы в погоне за минутным успехом
жертвовать коренными интересами пролетариата в революции...
Пролетариат российский не имеет оснований бояться кадетского
министерства, которое во всяком случае поможет народу познать
истинную природу кадетов, но он ни в каком случае не должен
и поддерживать такой меры, ибо она, по существу своему, есть
самая двусмысленная, предательская, изменническая мера».58
В качестве противовеса думскому министерству Ленин выдвигал
«идею образования исполнительного комитета из состава рево¬
люционных элементов Думы в целях объединения этим комите¬
том действий местных свободных организаций народа».59
Перед лицом нажима буржуазного общественного мнения,
когда о кадетском министерстве говорила вся пресса как о деле
вполне возможном, правящие круги пребывали в некоторой
растерянности. Налицо были известные разногласия в правитель¬
ственных и придворных сферах. Там проявляли себя обе тен¬
денции: и к возможному разгону Думы, и к соглашению с ней.
65 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 469.
66 Там же.
57 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. 180.
58 Там же, с. 181—-182.
59 Там же, с. 205.
70

В сёОих восйоМйнанйях tl. Н. Милюков, опираясь на те факть!,
которые были известны ему тогда, и те, которые он узнал уже
после описываемых событий, давал такую несколько сумбурную,
но любопытную характеристику настроений правительственного
лагеря в начале июня 1906 г.: «До середины июня продолжалось
„зоркое слежение44 за Думой. Был назначен даже особый чинов¬
ник Куманин, который ежедневно докладывал начальству о пове¬
дении Думы. Горемыкин погрузился в молчание и, очевидно,
хитрил, выжидая подходящей конъюнктуры. Гурко толковал это
молчание так: „Болтайте, что хотите, а я буду действовать, когда
найду нужным44. Столыпин еще чувствовал себя новичком в Пе¬
тербурге и упорно молчал в заседаниях министерства, выжидая
своего часа. Царь продолжал оставаться в нерешительности,
скрывая, по обычаю, свое настроение или, быть может, еще не
имея его. На очередном докладе Коковцов был удивлен словами
царя, что „с разных сторон он слышит, что дело не так плохо44
в Думе, и что она „постепенно втянется в работу44. Царь ссы¬
лался при этом на „отголоски думских разговоров44, но эти отго¬
лоски распространились довольно широко. В Английском клубе
высказывался в этом духе великий князь Николай Михайлович.
В непосредственной близости к царю любимый и уважаемый им
барон Фредерикс, министр двора, передавал царю мнение
Д. Ф. Трепова.. .».60
Именно Трепов, фигура для революционеров достаточно одиоз¬
ная, но вместе с тем своеобразная, и стал тем человеком из цар¬
ского окружения, который по поручению императора взял на
себя инициативу переговоров с кадетами. О всесильности Трепова,
дворцового коменданта с октября 1905 г., ходили легенды. Го¬
ворили, что царь находится под его влиянием и что Трепов фак¬
тически был диктатором во все время министерства Витте. Мы
рассказывали выше, что именно Д. Ф. Трепову принадлежит
едва ли не решающая роль в том, что Николай II согласился на
издание манифеста 17 октября 1905 г. Правда, Трепов был хорош
для царя в качестве антипода Витте, а с уходом последнего и
успехами, достигнутыми в подавлении революционного движения,
становился менее нужен. Как всегда, боясь усиления того или
иного человека из своих ближайших помощников, царь начинал
искать кого-либо, кто бы его уравновешивал. Так он вел себя
и по отношению к Трепову после назначения главою правитель¬
ства И. Л. Горемыкина. Однако Д. Ф. Трепов был все еще в силе
и пользовался большим влиянием при дворе. По свидетельству
Коковцова, в начале мая Трепов спросил его, как он относится
к идее министерства, «ответственного перед Думою и составлен¬
ного из людей, пользующихся общественным доверием».61 Это
была, как мы видим, формулировка требования, содержавшегося
60 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 375.
61 Коковцов В. Н. Из моего прошлого, с. 196.
71

й ответном адресе Думы на «тронную речь». Коковцов отнесся
к этой идее отрицательно, но встревожился и стал советовать
П. А. Столыпину, с которым собирался сойтись поближе, присмо¬
треться к деятельности Трепова.62
Милюков дает крайне лестную характеристику Д. Ф. Трепову
как своему контрагенту на переговорах об ответственном мини¬
стерстве, забывая при этом о тех жестоких ударах, которые нанес
этот верный царский слуга революционному и освободительному
движению. Однако нельзя не согласиться с тем, что действительно
только Трепов из всего окружения царя оказался способным на
столь рискованный шаг, как прямые переговоры с кадетами,
представлявшимися в глазах царской клики не меньшими рево¬
люционерами, чем социал-демократы. «Он тоже ни в коей мере
не был политиком, — пишет Милюков о Трепове, сравнивая его
с «добросовестным чиновником» Коковцовым. — Но как человек
военный он понимал, что иной раз надо быть решительным
и выходить за пределы своих полномочий и даже собственных
познаний. В этом своем качестве он и начал разведки о возмож¬
ных кандидатах в „ответственное министерство44».63
После 10 июня Д. Ф. Трепов обратился к С. А. Муромцеву
с предложением вступить с ним в переговоры.64 Такое же пред¬
ложение было сделано и И. И. Петрункевичу. Но оба они отказа¬
лись, ссылаясь на то, что должны получить официальное разре¬
шение ЦК своей партии. Тогда Трепов обратился к Милюкову и
тот принял предложение его посредника, английского журналиста
Ламарка о встрече. В середине июня 1906 г. это свидание Тре¬
пова и Милюкова состоялось в ресторане Кюба.
«Свидание протекало в очень любезных тонах, — писал Ми¬
люков в своих воспоминаниях. — Я из нас двоих был гораздо
больше настороже. Трепов прямо приступил к теме, предложив
мне участвовать в составлении „министерства доверия44. Я прежде
всего ответил ему тем, что мне приходилось часто повторять в эти
месяцы и устно, и печатно. Я сказал ему, что теперь нельзя вы¬
бирать лица, надо выбирать направления. „Нельзя входить
в приватные переговоры и выбирать из готовой программы то,
что нравится, отбрасывая то, что не подходит! Надо брать живое,
как оно есть — или не брать его вовсе... Обмануть тут нельзя,
кто попытался бы это сделать, обманул бы только самого себя...
62 См.: Милюков П. Н. Воспоминания, с. 376.
63 Там же, с. 377.
64 П. Н. Милюков в биографическом очерке «Сергей Андреевич Муромцев»,
помещенном в сборнике памяти первого председателя Думы, писал:
«В заметках Муромцева имеются указания, свидетельствующие о том,
что не раз делались попытки привлечь его к предварительному обсу¬
ждению вопроса о „кадетском" министерстве. Первое предложение в этом
смысле было сделано С. А. в июне генералом Треповым, который, как
известно, горячо принялся за подготовку этой комбинации. Но С. А. эту
попытку отклонил» (см.: Милюков П. Н. Сергей Андреевич Муром¬
цев.—В кн.: Сергей Андреевич Муромцев. М., 1911, с. 47).
72

Дело не во внешней реабилитации власти, при сохранении ее
внутренней сущности, дело в решительной и бесповоротной пере¬
мене всего курса". Эти фразы в кавычках я беру из моего печат¬
ного ответа на позднейшее интервью Трепова.65 С этих вступи¬
тельных разъяснений и начался наш разговор; было удивительно
уже то, что на них он не прекратился. Не помню, ставил ли
Трепов формально вопрос о так называемом коалиционном ми¬
нистерстве, но он понял, что приведенные мной соображения его
исключают. Он потом и хлопотал именно о министерстве „кадет¬
ском". Наша дальнейшая беседа и пошла поэтому не о лицах,
а о программе. Не долго думая, Трепов вынул из кармана запис¬
ную книжку и деловым тоном спросил меня, какие условия ста¬
вят к.-д. для вступления в министерство. Он не ограничился
при этом простою записью пунктов программы, уже известных
ему из „адреса" Государственной думы. По поводу каждого из
предъявленных мною пунктов он вдавался в специальные обсуж¬
дения. .. Кажется, пунктов было семь, включая тут и основное
условие — образование ответственного министерства из думского
большинства. По вопросу о „принудительном отчуждении" нашей
аграрной программы, которое так возмутило Горемыкина, Коков¬
цова и Столыпина, — Трепов, к моему удивлению, сразу ответил
полным согласием. Очевидно, этот вопрос им заранее был обдуман
и решение было составлено. Но, — очевидно, тоже обдуманно, —
он сопроводил свое согласие по существу чрезвычайно характер¬
ной оговоркой. Пусть это сделает царь, а не Дума. Пусть кресть¬
яне из рук царя получат свой дополнительный надел — путем
царского манифеста. Я не мог не вспомнить и царского мани¬
феста 17 октября, данного помимо обещаний Витте в его „до¬
кладе". Не было у меня охоты и возражать против такой поста¬
новки. На вопросе об амнистии генерал, напротив, споткнулся.
„Царь никогда не помилует цареубийц!". Напрасно я старался его
убедить, что это — дело прошлое, отошедшее в историю, что ам¬
нистия именно в целом необходима, чтобы вызвать соответствую¬
щий перелом в общественном настроении, что „цареубийцы" —
редкий тип людей, исчезающий с переменой условий, их
создающих, что, наконец, именно в данном случае нужно личное
проявление царской воли, которая единственно вправе дать такую
амнистию, а следовательно, и благодарность будет всецело на¬
правлена к личности царя. Все было напрасно. Трепов, очевидно,
лучше знал психологию царя и царицы, преобладание в ней лич¬
ного и династического над общеполитическим. Решение его тут
было заранее составлено. Но в книжку он все же записал и этот
пункт. Всеобщее избирательное право, как и следовало ожидать,
никакого сопротивления не встретило. Оно ведь было полуобе-
65 Милюков ошибается: эти цитаты взяты из его статьи «Невозможность
коалиционного министерства», опубликованной в «Речи» 16 июня 1906 г.
Интервью Трепова появилось в петербургских газетах 25 июня, ответ
Милюкова — 27 июня. См. об этом ниже, с. 80—82.
73

щано, а виттевское избирательное положение 11 декабря с его
„серенькими44 крестьянами и священникам, обманувшими ожида¬
ния, проклиналось во всех соборах. Пересмотр „основных зако¬
нов44, новая конституция, созданная учредительной властью Думы,
но с „одобрения государя44, отмена Государственного совета —
вся эта государственная юристика вовсе не приводила в священ¬
ный ужас генерала, чуждого законоведению. Все это просто
принималось к сведению и записывалось в книжку без возраже¬
ний. Общее впечатление, произведенное на Трепова нашей бе¬
седой, во всяком случае не исключало дальнейших переговоров.
Как признак возникшего между нами доверия Трепов дал мне
на прощанье номер своего телефона в Петергофе и предложил
сноситься с ним непосредственно. Правда, этой его любезностью
мне не понадобилось воспользоваться».66
Таков полный текст рассказа Милюкова об этих переговорах.
Что из него следует? Во-первых, что позиция самого Милюкова
не была столь непримиримой, как он это пытается показать.
Он уже согласился с тем, чтобы основания кадетской аграрной
реформы были проведены не законом Государственной думы,
а царским манифестом, что в такой крестьянской стране, как
Россия, значительно укрепило бы авторитет царя и способство¬
вало бы консервации царистской идеологии среди крестьянства.
Здесь действительно налицо были переговоры о сделке: лидер
кадетов шел на выручку царю и династии Романовых. Обнару¬
жились разногласия по вопросу об амнистии террористам, но воз¬
можность переговоров не исключалась обеими сторонами, не ис¬
ключался, следовательно, какой-то компромисс и в этом вопросе.67
Одновременно с Треповым продолжал свои посреднические по¬
пытки граф П. А. Гейден. Он имел беседу с князем Г. Е. Львовым
относительно «умственных сил» партии кадетов, но тот отозвался
о них критически, заявив, что вряд ли среди кадетов есть надле¬
жащие кандидатуры в министры.68 Справедливости ради надо
отметить, что отзыв князя Львова был недостаточно авторитетен,
ибо сам он не стоял близко к руководству кадетской партии, хотя
и примыкал к ее правому крылу, да и собственные способности
князя Львова в качестве политического деятеля, как это выясни¬
лось позднее, оставляли желать много лучшего. Переговорил Гей¬
ден также с П. Н. Милюковым и С. А. Муромцевым, пугая их тем,
что в случае прихода к власти кадетскому правительству придется
осуществить все, что они наобещали в адресе, и прежде всего —
полную амнистию. Записывая этот эпизод в свою книжку-дневник,
66 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 378—379.
67 Так, в программе «Прогрессивного блока», составленной в августе 1915 г.,
кадеты именно в этом пункте сделали уступку: даже не царю, а октяб¬
ристам и прогрессивным националистам.
68 Отрывки из дневника П. А. Гейдена опубликованы Е. Д. Черменским.
См.: Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 285.
74

Гейден передает слова Милюкова о том, что в этом случае «поло¬
жение их будет отчаянное».69
17 июня Гейден посетил барона Фредерикса, убеждая его уго¬
ворить царя пригласить в Петергоф председателя Думы С. А. Му¬
ромцева и поручить ему составить правительство. Из разговора
с Фредериксом выяснилось, что царя особенно смущает требова¬
ние общей амнистии и отмены смертной казни. Это, вероятно,
было отзвуком беседы Трепова с Милюковым, состоявшейся неза¬
долго до этого. А Фредерикс и Трепов в этот момент были едино¬
мышленниками. Гейден согласился с тем, что эти требования
вряд ли осуществимы. Министр двора «ни минуты не защищал»
правительство, но все же опасался, как бы кадеты «не увлекли
под гору». Но Гейден в отличие от Трепова не был ходатаем за
чистое кадетское министерство, его устраивало только министер¬
ство «коалиционное». Вечером 17 июня он записал слух,
«будто бы смена Горемыкина решена и хотят сформировать коа¬
лиционное министерство кадет и более правых Думы и Государ¬
ственного совета», что это было бы «самым умным исходом».70
Вероятно, в этот момент или несколько ранее его и был со¬
ставлен список возможных кандидатов в министры, который Тре¬
пов представил Николаю II, а последний, не называя его автора,
показал Коковцову. Там значилось, что председателем Совета ми¬
нистров должен быть назначен С. А. Муромцев, министром внут¬
ренних дел П. Н. Милюков или И. И. Петрункевич, министром
юстиции В. Д. Набоков или В. Д. Кузьмин-Караваев, министром
иностранных дел — П. Н. Милюков или А. П. Извольский, мини¬
стром финансов — М. Я. Герценштейн, министром земледелия —
Н. Н. Львов, государственным контролером — Д. Н. Шипов.71
Этот список включил не только кадетов, но и людей «правее» их
из Думы — В. Д. Кузьмина-Караваева и Н. Н. Львова. Причем
последний вышел из кадетской партии именно из-за аграрной
программы, а здесь предлагался на пост министра земледелия.
«Правым» из Государственного совета был уже известный нам
Д. Н. Шипов, имя которого называлось при каждой министерской
«комбинации», исходившей от правящей верхушки. Оставался как
возможный кандидат на пост министра иностранных дел и «бю¬
рократ» Извольский. Надо добавить к этому министров двора, во¬
енного и морского, которые также должны были назначаться ца¬
рем. Так что нельзя согласиться с П. Н. Милюковым, что этот спи¬
сок был «почти кадетский», хотя один из вариантов его и допу-
69 Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 285.
70 Там же, с. 286.
71 Список приведен впервые В. Н. Коковцовым в его воспоминаниях (см.:
Коковцов В. Н. Указ, соч., с. 196—197), затем —П. Н. Милюковым
и введен в научный оборот советскими историками Е. Д. Черменским
и Б. В. Ананьичем (см.: Милюков П. Н. Воспоминания, с. 381;
Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 287; Ананьич Б. В. Указ, соч.,
с. 190-191).
75

Скал сильное кадетское влияние. Это список коалиционного пра¬
вительства, а не «кадетского министерства». Но важно подчерк¬
нуть, что это первый из известных пока списков «министерств до¬
верия», который составлялся более или менее серьезно и который
был непосредственно доведен до сведения самого Николая II.
Список этот, разумеется, не был единственным. 21 июня
1906 г., например, газеты «Мысль» и «Наша жизнь» напечатали
близкий к выше названному список коалиционного министерства.
В. И. Ленин так излагал их сообщение: «Сегодня две газеты, не
принадлежащие к уличной прессе, жадной до вздорных новинок,
именно: „Наша Жизнь“ и „Мысль“, сообщают важные вести о ре¬
шенной, наконец, отставке министерства Горемыкина. Состав но¬
вого кабинета намечен такой: Ермолов — премьер; Урусов — ми¬
нистр внутренних дел; Герценштейн — финансов; Тимирязев —
торговли; Стахович — земледелия; Кузьмин-Караваев — юстиции;
Набоков — иностранных дел. Народное просвещение, предполага¬
ется, „возьмет“ Гейден, а министерство путей сообщения — тепе¬
решний министр или начальник Николаевской ж. д. Шухтан».72
Здесь мы видим по меньшей мере три совпадающие фамилии:
Герценштейна, Кузьмина-Караваева и Набокова, хотя и в не¬
сколько других вариациях. Но в списке, опубликованном Коков¬
цовым, вообще не упоминались кандидаты на посты министров
торговли и промышленности, путей сообщения. Вместо
Н. Н. Львова мы видим в данном списке М. А. Стаховича, еще
более приятного правящим сферам, оценен по заслугам и граф
П. А. Гейден. Все это свидетельствует в пользу достоверности
упомянутого списка и делает его показателем борьбы в придвор¬
ных сферах. То, что здесь не упомянуты фамилии Милюкова и
Муромцева, показывает, что автором данного списка не мог быть
Трепов. Скорее он исходил от самого А. С. Ермолова или близких
к нему лиц. Главноуправляющий земледелием А. С. Ермолов,
пользовавшийся репутацией «либерала», через С. А. Муромцева
договорился о встрече с П. Н. Милюковым и имел с ним «по пору¬
чению государя» беседу, как с одним из возможных кандидатов
в министры. Милюков полагает, что впечатление, которое он про¬
извел на Ермолова, было благоприятным, но вышеприведенный
список свидетельствует, как нам кажется, о противоположном.
В сборнике памяти С. А. Муромцева Милюков, основываясь на
собственноручных заметках Муромцева, писал о параллельных
с треповскими переговорах о новом министерстве так: «Затем,
„по желанию двух-трех сановников", С. А. беседовал с ними у себя
о том же. По его словам, некоторые из сановников показывали
себя сторонниками чистого кадетского министерства, других же
„надо было в этом убеждать". Далее, по прямой просьбе
А. С. Ермолова, имевшего специальное поручение, С. А. устроил
ему у себя же, на Николаевской, свидание с пишущим эти строки,
72 Л енин В. И. Поли. собр. соч., с. 13, с. 229.
7G

„открыв им таким образом возможность обменяться своими
взглядами на означенный предмет"».73
Слухи о предстоящей смене правительства были настолько
упорными, что они дошли и до военного министра А. Ф. Реди-
гера, старавшегося держаться подальше от политических интриг.
Он в это время был обеспокоен полученным от императора пись¬
менным приказом выступить в Думе с разъяснениями по поводу
участия войск в знаменитом белостокском погроме. Редигер
боялся, что «защита армии», с которой он должен появиться
в Думе, вызовет громкий политический скандал, который приве¬
дет к ее роспуску. «Я был далек от всех вопросов внутренней по¬
литики, — вспоминал Редигер, — но все же знал, что на роспуск
Думы не решаются и что даже идет речь о привлечении в состав
кабинета умеренных ее членов, чтобы попробовать работать с нею;
я не брался судить о том, насколько это было возможно и жела¬
тельно, но я не желал бы являться и помехою в этой комбина¬
ции».74 Выступление Редигера должно было состояться на заседа¬
нии Думы 22 июня. 20 июня на заседании Совета министров он
сказал министру двора Фредериксу, что будет через день высту¬
пать в Думе по белостокскому делу и ждет такого скандала, что
ему придется «снять мундир». На следующий день на заседании
Совета обороны в Красном Селе Редигера задержал великий князь
Николай Николаевич и сказал, что ему нельзя выступать в Думе,
«так как это может вызвать скандал, могущий повредить комби¬
нации о преобразовании министерства». Редигер полагает, что
Николай Николаевич был посвящен в дело Фредериксом. Николай
Николаевич после того, как Редигер заявил ему о том, что вы¬
ступать он должен, поскольку имеет письменное поручение царя,
потребовал свою тройку и ускакал немедленно в Петергоф. «На
следующее утро, — заключает этот рассказ А. Ф. Редигер, —
22 июня, в 872 час., камердинер государя по телефону передал
мне из Петергофа в Царское повеление государя, что мне не надо
ехать в город (государь не любил сам говорить по телефону, и
спешные его приказания передавались по телефону камердине¬
ром); я его получил за час до уже назначенного выезда в город
для выступления в Думе. Откровенно скажу, что я был чрезвы¬
чайно рад. Дума ругалась в этот день вовсю, но без представителя
правительства» ,75
Таким образом, к сторонникам смены министерства И. Л. Го¬
ремыкина правительством с участием членов Думы мы должны
отнести и дядю царя, великого князя Николая Николаевича. Из
записок Редигера также явствует, что до 22 июня включительно
правительство и царь еще не решались назначить роспуск Думы
и продолжали переговоры о новом министерстве.
73 Милюков II. Н. Сергей Андреевич Муромцев, с. 47.
74 Из записок А. Ф. Редигера..., с. 114.
75 Там же.
77

Все эти шаги, предпринимавшиеся представителями правящего
лагеря, а особенно встреча с Треповым, вселили в Милюкова уве¬
ренность в том, что дело создания министерства, ответственного
перед думским большинством, может быть переведено на практи¬
ческую почву. Следствием этого была энергичная кампания
в пользу кадетского министерства, которую он повел на страни¬
цах «Речи». Прежде всего он ополчился против попыток выдви¬
нуть идею «коалиционного министерства» в противовес «кадет¬
скому». Свою первую статью после встречи с Д. Ф. Треповым он
так и озаглавил: «Невозможность коалиционного министерства».
Статья начиналась с выражения удовлетворения слухами о пред¬
стоящей отставке кабинета Горемыкина. «Судя по слухам, кото¬
рые проникают в газеты, — писал Милюков, — в Петергофе идут
к разрешению этого вопроса довольно странным методом. Бе¬
рутся несколько имен и повторяются в различных комбинациях.
Не будем перечислять этих имен, скажем только, что самое их
сопоставление в одном списке показывает, что в Петергофе до сих
пор считаются главным образом с лицами, а не с политическими
направлениями. Многие из выставляемых кандидатур, по-види¬
мому, выдвигаются не столько потому, что в их пользу имеются
некоторые положительные соображения. Принужденные рас¬
статься против воли с кабинетом Горемыкина, высшие сферы, оче¬
видно, ищут не такой комбинации, которая представляла бы наи¬
большую пользу, а такой, которая бы, с их точки зрения, была
наименьшим злом. Безвыходность положения есть, конечно, основ¬
ное данное, с которым считаются, но как-то хотят при этом найти
исход, по возможности не пожертвовав положением».76
Далее и следовали слова, которые привел Милюков в своих
воспоминаниях, о том, что здесь нельзя обмануть и выбирать из
лиц, а не из готовых программ, и смотреть на последние, как на
меню, беря из них то, что нравится. «При всей кажущейся отвле¬
ченности, — писал, вспоминая вчерашнюю встречу с Треповым,
Милюков, — эти „пролегомены" дают возможность сразу устра¬
нить немало комбинаций, кажущихся практическими. Устранить
их — значит сделать большую часть дела».77 Через день, 18 июня,
Милюков публикует статью «Есть ли в Думе почва для к.-д. ми¬
нистерства?». Он без колебаний отвечает на этот вопрос — хотя
во фракции кадетов в Думе только около 170 членов, но все голо¬
сования показывают, что с кадетами идет большинство депутатов,
а следовательно, кадеты могли бы одни составить правительство,
опирающееся на «парламентское большинство». Поэтому говорить
о «коалиционном министерстве» не следует, кадеты в таких коа¬
лициях не нуждаются. По приводимым им данным, кадеты
могли бы выставить 240 голосов, не считая мусульманской и поль¬
ских групп — 65 человек, которые, по всей вероятности, также
76 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 491.
77 Там же, с. 492.
78

поддержали бы кадетское правительство. «Это было бы парламен¬
тарное министерство, — подчеркивал Милюков, — т. е. такое, ко¬
торое держалось бы исключительно на доверии Думы. Лишить
его этого доверия — значило бы его низвергнуть: и до тех пор,
пока падение „кадетского" министерства грозило бы вступлением
во власть министерства более правого или прямого реакционного,
простое благоразумие заставило бы Думу идти вместе с министер¬
ством и обеспечить ему большинство, по крайней мере до тех пор,
пока не кончилась бы „политическая чистка", или пока министер¬
ство не нарушило бы своих обязательств по отношению к очеред¬
ным задачам, которые оно должно было преследовать».78 Учиты¬
вая активную работу большевиков по отколу трудовиков от кадетов
в Думе, указанное Милюковым большинство было еще проблема¬
тичным. Но даже если бы оно могло существовать, необхо¬
димо учесть, что Дума не была действительным властным парла¬
ментом, не опиралась на вооруженную силу восставшего народа
и даже на какие-то реальные гарантии своего существования со
стороны верховной власти. Поэтому столь убедительные доводы
в пользу кадетского правительства повисали в воздухе, пока оно
не было создано и не получило реальной государственной власти
в свои руки. Но кадеты не смотрели «вниз», они устремляли свои
искательные взоры только вверх, «к подножию трона», надеясь на
благоразумие царя, на то, что получат из его рук власть мирным
путем. И хотя статья эта по форме была ответом «Г. А. Л.» 79 из
«Нашей жизни», адресовалась она Трепову, содержа в себе аргу¬
менты для его дальнейших ходатайств.
Газетную полемику о кадетском министерстве В. И. Ленин
использовал как материал для еще большего разоблачения преда¬
тельства кадетами народных интересов. Он напоминал о собствен¬
ном выступлении на митинге в доме графини Паниной 9 мая
1906 г., где уже заранее предсказал неизбежность сделок буржуа¬
зии с царизмом. Комментируя список «коалиционного правитель¬
ства», опубликованный «Нашей жизнью» и «Мыслью» 21 июня,
Ленин писал: «И вот теперь факт переговоров подтвержден.
Сделка на мази».80
Применяя марксистский метод классового анализ к конкретно¬
исторической обстановке в России в конце июня 1906 г., Ленин
правильно показал главные звенья в цепи переговоров и ограни¬
ченность кадетов, не способных в силу своего общественного по¬
ложения к действительной защите интересов народной свободы.
Детали сделки отличались от тех, о которых писал В. И. Ленин.
И это естественно: Милюков, Трепов до поры до времени держали
свой разговор в секрете. Но самой сделки не могло не быть. По¬
этому, когда «Речь» официально опровергла версию о том, что
78 Там же, с. 494.
79 Там же.
80 Л е ц и н В. И. Поля. собр. соч., т. 13, с. 230.
79

опубликованный накануне список составлялся с ведома партии
к.-д. и что кадеты «в кабинете такого характера не примут уча¬
стия», Ленин потребовал от них точного ответа: были ли перего¬
воры о том, пойдут ли кадеты в такое министерство? «Говорили
вы о том, каковы ваши условия или нет? Состояли эти условия
исключительно в назначении определенных лиц в министры или
также в полной амнистии, в гарантии свобод, в уничтожении Го¬
сударственного совета, в согласии на всеобщее избирательное
право?».81
«Пока партия к.-д. официально не даст полного и совершенно
точного ответа на эти вопросы, — обращался Ленин уже не к ка¬
детам, а к демократическим массам, — до тех пор мы не устанем
повторять народу: граждане, берегитесь! За спиной народа ведутся
„неофициальные44 переговоры членов партии „народной свободы44
о продаже по сходной цене народной свободы».82
Как мы знаем теперь, именно эти вопросы и составляли суть
требований Милюкова, предъявленных Трепову. Более того, по¬
следний принял и всеобщее изибирательное право, и упразднение
Государственного совета, и прочую «юристику». Расхождение
оставалось лишь по вопросу об амнистии и, в меньшей степени,
об аграрной программе. Но Милюков, скрывший факт своих пере¬
говоров даже от своих товарищей по партии, не мог, конечно,
гласно рассказать об этом. По поводу самодовольного утвержде¬
ния «Речи», что «вопрос об ответственном кабинете из области
отвлеченных соображений перешел на почву конкретной действи¬
тельности и обсуждается в качестве одной из реальных возможно¬
стей», Ленин 25 июня 1906 г. писал в газете «Эхо»: «Очень хо¬
рошо. Ну, а вопрос об уничтожении Государственного совета, во¬
прос об амнистии, вопрос о всеобщем и т. д. избирательном праве,
все эти вопросы тоже представляют уже собою „реальные воз¬
можности44? Ведь несомненно, нет? Об этом ведь, пока что, и
толков-то никаких нет».83
Но как раз в этот день появилось доказательство того, что
Трепов, встретив известное сопротивление своим планам содей¬
ствия созданию кадетского министерства, решил рубить сплеча и
огласить свои намерения. 24 июня в английских газетах появи¬
лось интервью Д. Ф. Трепова корреспонденту агентства Рейтер.
Там он заявил, что министерство И. Л. Горемыкина не справля¬
ется с положением в стране, что «ни коалиционное правитель¬
ство, ни министерство, взятое вне Думы, не дадут стране успо¬
коения». Трепов считал единственным выходом сформирование
правительства из кадетов, как сильнейшей партии в Думе. Гене¬
рал выражал надежду, что после прихода кадетов к власти их
союз с трудовиками будет разорван. По его мнению, назначение
81 Там же, с. 240.
82 Там же.
83 Там же, с. 255.
80

кадетского министерства связано с риском, но положение в стране
такое, что на этот риск надо идти. «Если даже это средство не
поможет, придется — и только тогда — обратиться к крайним ме¬
рам».84 25 июня интервью Трепова появилось в петербургских
газетах и вызвало оживленную газетную полемику.
Наиболее интересно здесь ознакомиться с непосредственным
откликом П. Н. Милюкова, напечатанным в «Речи» 27 июня
1906 г. Прежде всего он выражал удовлетворение по поводу того,
что «понимание политического положения стало теперь значи¬
тельно яснее, чем было прежде».85 Он приводил в сопоставлении
почти тождественные высказывания Д. Ф. Трепова и передовиц
меньшевистской газеты «Голос труда». Вместе с тем Милюков воз¬
ражал против утверждения Трепова о том, что, получив власть,
кадеты разорвут с трудовиками. Оказывается, кадеты собирались
«воспитывать» трудовиков, приучать их к парламентской жизни.
«Мы много раз высказывали свое отношение к революционному
движению, — писал далее Милюков, — и всякий, кто следил за
нашими газетными статьями, хорошо знает, что главный смысл
нашей тактики заключается в том, чтобы направить само револю¬
ционное движение в русло парламентской борьбы. Для нас —
укрепление привычек свободной политической жизни есть спо¬
соб не продолжать революцию, а прекратить ее. Но прекратить
революцию нельзя, борясь с ней старыми полицейскими сред¬
ствами».86
Милюков категорически отвергал позицию Д. Ф. Трепова по
двум главным вопросам переговоров: «Д. Ф. Трепов полагает,
что возможно говорить о „кадетском44 министерстве, — и в то же
время „безусловно отвергать принцип экспроприации44», т. е. ка¬
детский проект аграрной реформы с элементами принудительного
отчуждения. «Другой пример, — продолжал кадетский лидер, —
Д. Ф. Трепов находит „невозможным говорить44 и о полной амни¬
стии. Тогда перестанем уж говорить и о кадетском министер¬
стве».87 Таков был ответ Милюкова, уже в качестве официального
редактора органа кадетской партии на инициативу Трепова. Ка¬
деты категорически отказывались уступать и по вопросу об аграр¬
ной реформе, и по вопросу об амнистии. Верность полной и неуре¬
занной программе объявлялась Милюковым единственным усло¬
вием прихода кадетов к власти.
Но в целом Милюков, как это можно заключить из его воспо¬
минаний, был скорее обрадован появлением интервью Трепова,
чем разочарован. Оно было воспринято им как свидетельство бла¬
гоприятной конъюнктуры для образования кадетского министер¬
ства, как возможность продолжать переговоры. Вот что он писал
84 Новое время, 1906, 25 июня.
85 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 497.
86 Там же.
87 Там же, с. 499.
6 Старцев В. И.
81

о Д. Ф. Трепове — своем партнере по переговорам: «Как он го¬
ворил мне на свидании, — „когда дом горит, приходится прыгать
и из пятого этажа". Этот „дилетант" был, очевидно, дальновиднее
официальных политиков. „Только тогда, — продолжало ин¬
тервью, — если и это средство не поможет, придется обратиться
к крайним средствам". Противники Трепова разумели под ними
диктатуру самого Трепова, утверждая, что и кадетское министер¬
ство он задумал как подготовительный маневр. Так казалось не¬
вероятно „безумно" этим людям, что о министерстве к.-д. можно
вообще говорить серьезно. Из дальнейшего поведения и Трепова,
и Фредерикса, видно, что они говорили и думали об этом очень
серьезно».88 Милюков верил, таким образом, в серьезность
Д. Ф. Трепова и тем более должен был подчеркнуть свою «не¬
уступчивость».
В заметках С. А. Муромцева, относящихся к последним числам
июня, сохранилось свидетельство еще одной инициативы, с кото¬
рой выступил уже П. А. Столыпин: последний, как это будет
подробно показано в следующей главе, вел свои переговоры с дру¬
гой группой общественных деятелей о создании коалиционного
министерства. Это не помешало Столыпину попробовать обратиться
и к председателю Думы. Товарищ министра внутренних дел
С. Е. Крыжановский, приходя к Муромцеву по служебным делам,
«дважды заявлял о желательности для П. А. Столыпина встречи
в каком-либо нейтральном месте», но это «в исполнение приведено
не было». Крыжановский «высказал воззрение своего шефа о пол¬
ной желательности и возможности занятия министерских мест ка¬
детами, при том, однако, непременном условии, чтобы Министер¬
ство внутренних дел, как ведающее охраною, оставалось в руках
Столыпина или вообще в руках бюрократии».89
Итак, борьба продолжалась, Трепов не считал еще, что кадеты
«сказали свое последнее слово», Милюков не отступал от запро¬
шенного. Что же касается «противников Трепова», то о них даже
Милюков не имел тогда ясного представления. Прежний ореол
могущества все еще окружал массивную фигуру генерала. Поэтому
шансы на создание кадетского министерства казались как никогда
высокими. Создавалось впечатление, что последняя стадия пере¬
говоров вот-вот начнется.
В. И. Ленин считал, что выявившееся разногласие между Тре¬
повым и кадетами несущественно и скоро будет преодолено. В об¬
зоре печати, помещенном в газете «Эхо» 28 июня 1906 г., Ленин
так откликался на вышеприведенную статью П. Н. Милюкова:
«Впрочем, „Речь" находит, что генерал запрашивает слишком
много за свою протекцию кадетскому министерству, и заявляет,
что от принципа принудительного отчуждения земли в пользу
крестьян и от полной амнистии кадеты не откажутся ни за ка¬
88 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 384.
89 Милюков П. Н. Сергей Андреевич Муромцев, с. 48.
82

кие портфели. Нам кажется, что генералу, как практическому го¬
сударственному деятелю, не резон расстраивать сделку из-за прин¬
ципов».90 Но и тут В. И. Ленин умело находил новые возможно¬
сти для разоблачения кадетской тактики. Действительно, от чего
собственно «не отступают кадеты»? Принудительному отчужде¬
нию подлежит не вся земля, владельцы получат за нее чистога¬
ном «по справедливой оценке». «А что касается амнистии, то ведь
кадеты уже исполнили свой долг пред страной, доведя до сведе¬
ния верховной власти единодушное желание народа видеть узни¬
ков и ссыльных на свободе, и, чтобы не посягать на неотъемлемую
прерогативу короны в этом деле, решили провалить законопроект
об амнистии, который собирается внести в Гос. думу Трудовая
группа».91
Отсюда следовал вывод, что правящие сферы обязательно
должны договориться с кадетами. «Какого же еще рожна надо
ген. Трепову? Бросьте же торг, генерал, и „без тоски, без думы
роковой, без напрасных и пустых сомнений" вручите вожжи но¬
вому кучеру: ведь „крайние средства" по-прежнему останутся
в вашем распоряжении на случай неудачи...».92 Уверенность
в близком заключении окончательной сделки между кадетами и
Треповым видна и из обзора печати, написанного В. И. Лениным
для номера «Эхо» от 29 июня 1906 г. Там он цитирует статью
проф. Н. А. Гредескула в «Речи», в которой говорилось: «Мы, не¬
сомненно, накануне решительных событий. Или правительство
одумается в ближайшие же дни и передаст власть думскому ми¬
нистерству, или оно приведет нас к величайшим катастро¬
фам»?3 Ленин пишет, что и кадетскому министерству не удастся
справиться с революцией: «Старайтесь, господа, революция спра¬
вилась с системой Витте—Дурново, справится она и с кадетскими
противоядиями» .94
Сами кадетские лидеры были уверены в осуществлении своей
идеи почти на сто процентов. На этой почве даже возникло
несколько комичное (с учетом столь близкого, но не преду¬
смотренного кадетами провала треповской затеи) соперничество
между П. Н. Милюковым и С. А. Муромцевым по поводу
премьерства в новом правительстве. Д. Н. Шипову Муромцев
доверительно сказал, что им двоим в новом правительстве места
пет, «двум медведям в одной берлоге не ужиться». Поэтому
председатель Государственной думы решил выяснить этот
вопрос в личном разговоре с конкурентом. «Во время заседания
Думы, — рассказывал об этом Милюков в своих воспомина¬
ниях, — ко мне в корреспондентскую ложу подошел думский при¬
став со словами: „Вас просит председатель Думы придти к нему
90 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 13, с. 266.
91 Там же.
92 Там же, с. 266—267.
93 Там же, с. 268.
94 Там же, с. 269.
6*
83

немедленно в кабинет". Я пошел. Муромцев поднялся с кресла
ко мне навстречу и с места в карьер без всяких предисловий
спросил меня: „Кто из нас будет премьером?"».95 Милюков отве¬
тил, что, видимо, никто не будет. Задним числом он уверяет чи¬
тателя, что сам он не верил в серьезность создания министер¬
ства из кадетов. Но его поведение и в этой сцене, и в других эпи¬
зодах, а главное сам материал последующих страниц его книги
противоречит этому утверждению. Милюков понимал, что фрак¬
ция кадетов, не без его участия, отклонит кандидатуру Муром¬
цева в премьеры под предлогом его уступчивости, мягкости и сла¬
бой осведомленности в тактическом курсе кадетской партии.
Однако он не счел возможным портить отношения с председате¬
лем Думы, своим коллегой по партии. «„Что касается меня, —
сманеврировал Милюков, — то я с удовольствием отказываюсь
от премьерства и предоставлю его вам". Действие этих слов было
совершенно неожиданное. Муромцев не мог скрыть охватившей
его радости и выразил ее в жесте, который более походил на
антраша балерины, нежели на реакцию председателя Думы. На
этом пируэте и оборвался наш разговор. Муромцев узнал то, что
ему было нужно, а я спешил вернуться в залу заседания. В эти
дни он, очевидно, совершенно серьезно ждал приглашения в Пе¬
тергоф. Лишь позднее, в тоне обиженного, он в архаизирующем
стиле строгого парламентария написал свою известную фразу, что
„председатель призывал не был"».96
Возвращаясь теперь к итогам политических событий описыва¬
емого исторического момента, мы должны констатировать, что
в конце июня 1906 г. перспектива создания в России первого бур¬
жуазного правительства казалась деятелям кадетской партии
весьма реальной. Растерявшееся правительство, колеблющийся
царь, сплоченная кадетская оппозиция в Государственной думе, —
все это не исключало возможности крутых поворотов и изменений
во внутриполитической обстановке.
4. ПОБЕДА ПРОТИВНИКОВ «КАДЕТСКОГО МИНИСТЕРСТВА»
И РАЗГОН I ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ
В конце июня—начале июля 1906 г. политическая обстановка
в стране резко отличалась от октября—ноября 1905 г. Не было
той мощной и впечатляющей силы, какой была Октябрьская все¬
общая стачка, так напугавшая царя и всех без исключения его
тайных и явных советников, что они в один голос заговорили
о необходимости уступки. Теперь среди окружения царя и его ми¬
нистров не было единодушия. Позади были полгода репрессий
95 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 394.
96 Там же, с. 394—395.
84

йротйв участников революционного движения: тысячи убитых, де¬
сятки тысяч заключенных и сосланных. В июне 1906 г. в окруже¬
нии царя уже имелись люди, которые считали, что революция
идет на спад.
Теоретически могло быть три исхода из создавшегося полити¬
ческого кризиса. Первый, наиболее желательный для революцио¬
неров, заключался бы в вооруженном восстании, низвержении ца¬
ризма и создании Временного революционного правительства
с последующим созывом Учредительного собрания. Но для этого
пути не было объективных условий: революционного подъема,
необходимого для восстания, еще не наблюдалось. Можно было
лишь с большей или меньшей долей вероятности предсказывать
неизбежность такого подъема в будущем, можно было изо всех
сил работать для приближения революции, но собрать имеющиеся
силы и «назначить восстание» на 30 июня или 10 июля 1906 г. —
дело абсолютно не реальное. Что касается меньшевиков, то они
вообще изверились в возможности вооруженного выступления
пролетариата и поддержки его со стороны крестьянства и возла¬
гали свои надежды исключительно на «мирные» парламентские
средства борьбы.
И если для большевиков тот или иной исход конфликта Думы
с правительством не имел в сущности решающего значения, то
в ином положении находился царь и его окружение. В самом деле,
именно царь «даровал» Государственную думу, наделил ее зако¬
нодательными правами, утвердил избирательный закон. И оппо¬
зиционная Дума была в известном смысле прямым делом рук
Николая II. Репрессивная политика Витте—Дурново тоже по¬
могла кадетам добиться столь большого успеха. Дума пред¬
ставлялась правительственному лагерю ощутимой политической
реальностью, была для него «бельмом на глазу». Поэтому для
двух из трех борющихся сторон суть борьбы заключалась в реше¬
нии конфликта между Думой и правительством. И именно в этой
плоскости лежали второй и третий возможные исходы политиче¬
ского кризиса. Второй заключался в сдаче на милость кадетам
и поручении им образовать правительство, а третий, наоборот, —
в противодействии кадетам и роспуске Думы.
И если революционный выход при создавшейся обстановке был
возможен только теоретически, то практический выход — и второй,
и третий — лежал в пределах возможного выбора для самодержа¬
вия. Следовательно, кадетское министерство было альтернативой
роспуску Думы. Что же касается Думы, то у нее выбора не было,
оставалась только борьба кадетского большинства всеми признава¬
емыми им способами за то, чтобы в «сферах» победили сторонники
соглашения. В противном случае I Государственную думу ждал
давно предрекаемый роспуск.
Вопрос о создании первого в истории России буржуазного пра¬
вительства стоял в июне 1906 г., таким образом, вполне серьезно.
Но если буржуазия борется за политическую власть не в период
85

острейшего натиска революции, не присваивая плоды побед про¬
летариата (как в феврале—марте 1917 г.), если в борьбе рабочего
класса против абсолютизма наступает затишье, то главным так¬
тическим приемом буржуазных политиков становится обращение
к существующему правительству, убеждение его, призыв
к «благоразумию», политической мудрости. На первый план вы¬
ступают тогда переговоры с представителями высшей власти,
«торг» и «сделка», о которых всегда говорили революционные
социал-демократы, характеризуя политику либеральной буржуа¬
зии. И ничего, кроме этого морального воздействия, кроме силы
«общественного мнения», буржуазия не могла противопоставить
царской власти в июне 1906 г. Сила, т. е. боевые массовые орга¬
низации, способные к единым действиям — демонстрациям, кам¬
паниям протеста, вооруженным манифестациям, отсутствовала
в арсенале средств борьбы либеральной буржуазии. У них была
лишь организация для предвыборной борьбы. А с самодержавной
властью нельзя было разговаривать методом убеждения. Ее, как
мы подчеркивали, можно было только брать за горло, только си¬
лой вынуждать к уступкам, необходимость которых могло бы
в ином случае подсказать благоразумие.
Царское самодержавие было, конечно, обречено историей на
гибель. Но как долго протянутся его последние мгновения, никто
не мог предсказать. Царская клика руководствовалась тем же
правилом, которое рекомендовал Милюков своим коллегам: пока
идет борьба, нельзя признавать себя побежденным. При невозмож¬
ности вооруженного восстания со стороны революционного лагеря
и отсутствии средств насилия у буржуазных либералов царское
правительство, опираясь на мощный аппарат подавления, все еще
находившийся в его руках, применяя политику лавирования и
раскола оппозиции, сохраняло фактически за собой свободу вы¬
бора в окончательном решении кризиса июня 1906 г.
Стремление законсервировать самодержавие в более или менее
неизменном виде было «идейной борьбой» только для самого Ни¬
колая II, находившегося во власти фатальной мысли о необходи¬
мости передать сыну «все свое достояние». Эту же мысль укреп¬
ляла и разжигала в нем императрица. После непродолжительного
шока, вызванного Октябрьской всеобщей стачкой, он подумал, что,
пожалуй, все обошлось, и самодержавие в принципе осталось.
Льстивые придворные, видя это слепое упорство, содействовали
включению термина «самодержец» и «самодержавная власть»
в акты 10 февраля 1906 г. и основные государственные законы.
Поэтому достаточно было сказать кому-либо из людей, которым
император доверял, что создание кадетского министерства озна¬
чает начало ликвидации самодержавия, как Николай II начи¬
нал сомневаться в его целесообразности и подозревать в не¬
лояльности защитников подобной меры. Именно так случилось
с попыткой образования первого кадетского правительства ле¬
том 1906 г.
86

Естественно, речь шла при этом о сохранении привилегий пра¬
вящей социальной группы, о классовых интересах крупных зем¬
левладельцев, дворян. Но среди царского окружения было мало
людей, которые руководствовались сознательной защитой клас¬
совых интересов, государственной мудростью, хотя бы и понятой
в дворянском смысле. Когда пристально вчитываешься в свиде¬
тельства очевидцев, в правительственные сообщения и речи го¬
сударственных деятелей, убеждаешься, что действительными по¬
буждениями защитников царской власти были эгоизм, честолюбие,
страх за свою карьеру. Именно эти чувства, как безошибочный
инстинкт, руководили первой реакцией многих тогдашних «вер¬
шителей судеб» на возможность создания «кадетского министер¬
ства». Вопрос решался на частных встречах министров, в интри¬
гах групп и группочек в Петергофском дворце. Здесь все остава¬
лось по-старому, и Государственная дума не изменила ни
придворной грызни, ни привычек неискренного и вероломного мо¬
нарха. Врагов кадетского министерства было немало. Пути, ко¬
торые они предлагали, были различными, но в конце .каждого
стоял один и тот же исход — роспуск нынешнего состава Госу¬
дарственной думы. 16 июня 1906 г., когда Милюков переживал ра¬
дость первого свидания с Д. Ф. Треповым, государственный кон¬
тролер П. X. Шванебах подал царю записку, в которой резко кри¬
тиковал нерешительную политику правительства. Он заявлял, что
«пребывать в нерешительности — значит идти на верную гибель».
Шванебах настоятельно советовал распустить Государственную
думу, предварительно опубликовав обращение к крестьянам,
объясняющее «всю несбыточность думских проектов» и излага¬
ющее правительственную программу по аграрному вопросу.1
И через четыре дня, 20 июня такое правительственное сообщение
было опубликовано. Ему выпала роль провокационного средства
против Думы, поскольку именно ответ Думы на это сообщение
был избран в качестве «конституционного повода» для роспуска
I Государственной думы.
В те же дни сложилась другая группа, которая начала свою
работу и против Думы, и против Трепова. Это были министр
финансов В. Н. Коковцов и министр внутренних дел П. А. Сто¬
лыпин. Когда Д. Ф. Трепов после беседы с Милюковым составил
приводившийся выше список министров, где кадетам отводилось
большинство, и показал его царю, тот в свою очередь дал его Ко¬
ковцову во время его ближайшего доклада между 16 и 20 июня
1906 г. Николай II не назвал Коковцову автора списка, но на¬
мекнул, что он исходит от людей, которые несколько наивны
в понимании государственных дел, но добросовестно ищут вы¬
хода из трудного положения. Коковцов в охватившем его сильном
волнении решительно возражал против составления кадетского
1 Цит. по: Черменский Е. Д. Буржуазия и царизм в первой русской
революции. М., 1970, с. 288.
87

министерства. Как комментировал его доводы в своих воспоми¬
наниях Милюков, «Коковцов прочел Николаю II импровизиро¬
ванную лекцию, не очень считавшуюся с наукой государствен¬
ного права, по хорошо приспособленную к царскому настроению
и пониманию. „Неведомые люди“, желающие получить власть,
имеют свое мнение об „объеме власти монарха44, мнение, не отве¬
чающее взгляду государя. Царь не сможет, после передачи им
власти, „распоряжаться через голову правительства исполнитель¬
ными органами44 без того, что принято называть государственным
переворотом».2 Характерен и еще один довод Коковцова, который
был неприятен для Милюкова и который он поэтому обходил.
Этот аргумент цитирует в своей работе Е. Д. Черменский:
«.. .политическая партия, из которой неведомый мне автор пред¬
полагает сформировать новое правительство, жестоко ошиба¬
ется, думая, что ставши у власти, эта группа поведет работу за¬
конодательства хотя бы по выработанной ею программе, даже
если бы она была одобрена государем. Эта группа в своем стрем¬
лении захватить власть слишком явно попала уже в зависимость
от них, чтобы удержаться на поверхности. Она сама будет сме¬
тена этими элементами».3
Повествуя об этом эпизоде, П. Н. Милюков справедливо обра¬
щает внимание на то, что царь не без заднего умысла показал
треповский список Коковцову: ведь в нем сам Коковцов не зна¬
чился, не было там и Столыпина: он, конечно, знал противопо¬
ложные взгляды Трепова и Коковцова и хотел их столкнуть, ос¬
тавляя себе свободу решения.4 По существу царь ответил
министру финансов, по словам Коковцова, что он в раздумье: «Не
отвергаю сразу того, что Мне говорят, хотя бы Мне было очень
больно слышать суждения, разбивающие лучшие мечты Моей
жизни, но верьте Мне, что я не приму решения, с которым не
мирится моя совесть, и, конечно, взвешу каждую мысль, которую
Вы мне сказали, и скажу Вам, на что Я решусь».5 Николай II
предупреждал Коковцова, чтобы тот не верил, что он «уже сде¬
лал скачок в неизвестное», если ему об этом будут говорить.
Коковцов посоветовал царю готовиться к роспуску Думы и пе¬
ресмотру избирательного закона. После этого Николай II «го¬
рячо пожал» ему руку и благодарил. Приехав домой, Коковцов
застал у себя брата Д. Ф. Трепова — Александра, который умо¬
лял его помешать безумной затее Дмитрия. А. Ф. Трепов был и
у Горемыкина, но тот лишь устало отмахивался, говоря, что «все
это чепуха». Горемыкин, подвергавшийся всеобщей критике, ви¬
димо, понимал, что как премьер доживает последние дни и ни¬
чего сам сделать не может. Третий Трепов — Владимир, специ¬
2 См.: Коковцов В. Н. Из моего прошлого, т. 1. Париж, 1933, с. 198;
Милюков П. Н. Воспоминания, т. 1. Нью-Йорк, 1955, с. 382.
аКоковцов В. Н. Указ, соч., с. 199.
4 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 381.
5 Коковцов В. Н. Указ, соч., с. 199—200.
88

ально добился аудиенции у царя и также осуждал идеи своего
брата. Все это, конечно, не увеличивало шансы на осуществление
кадетского министерства.
После сообщения Трепова о переговорах с кадетским лиде¬
ром царь поручил дальнейший зондаж в этом направлении
А. С. Ермолову и П. А. Столыпину. Выше мы рассказывали
о встречах Ермолова с С. А. Муромцевым и П. Н. Милюковым.
Ермолов сочувственно относился к идее если не кадетского, то
«коалиционного» министерства, и печать прочила его в пред¬
седатели такого правительства. Иную позицию занял П. А. Сто¬
лыпин. Столыпину к этому моменту было 44 года, около двад¬
цати из них он уже находился на государственной службе.
На нем и остановился царь в апреле 1906 г., когда искал за¬
мену полностью дискредитированному в глазах общественного
мнения П. Н. Дурново. Первые недели своего пребывания на по¬
сту министра внутренних дел П. А. Столыпин старался особенно
себя не проявлять. Однако участившиеся одновременно с откры¬
тием Думы черносотенные погромы в различных местностях Рос¬
сии заставили его вступить с Думой в конфликт, поскольку он
должен был оправдывать действия полиции и властей, как пра¬
вило, стоявших на стороне погромщиков. В I Думе он просла¬
вился своим выступлением на заседании 8 июня 1906 г.6 Это вы¬
ступление показало стиль Столыпина — твердость власти, оправ¬
дываемую интересами «свободы жизни» и условиями для «самых
широких реформ». Столыпин был освистан в буквальном смысле
слова, когда попытался ответить на критику членов Думы.
«Этот шум мне мешает, — говорил он в раздражении, — но меня
не смущает и смутить не может». Он сошел с трибуны под крики:
«Отставка!».7 Естественно, что при таком приеме, а он был не
единственным, у Столыпина не могло сложиться иного мнения
о Думе, кроме того, что она «неработоспособна». По случаю вы¬
ступления Столыпина 8 июня следующее заседание Думы при¬
няло кадетскую формулу перехода, в которой, между прочим,
говорилось, что «только немедленная отставка настоящего ми¬
нистерства и передача власти кабинету, пользующемуся доверием
Государственной думы, в состоянии вывести страну из тяжелых
и быстро возрастающих затруднений, — Государственная дума
переходит к очередным делам».8 Таким образом, встреча Столы¬
пина с Думой (а вместе с ним отвечал на ее запросы и министр
юстиции Щегловитов), привела к повторному (после 13 мая
1906 г.) требованию об отставке правительства.
П. А. Столыпин, следовательно, не мог сочувствовать обра¬
зованию кадетского министерства. Поэтому, когда он узнал от
В. Н. Коковцова, что Трепов и Фредерикс пытаются повлиять
6 См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. 1906 год. Сессия
первая, т. I. СПб., 1906, стб. 1129.
7 Государственная дума..., стб. 1141.
8 Там же, стб. 1177.
89

йа царя в йользу вручейия власти йравительсФву, ответствейному
перед Думой, он обещал поговорить с обоими. После разговора
с Фредериксом Столыпин говорил Коковцову, что у того «сум¬
бур» в голове и от него ничего не добьешься, а говорил ли он
с Треповым, осталось неизвестным, скорее всего, нет. Будучи
введенным, таким образом, в курс дела, он и получил теперь
задание от императора вступить в переговоры с кадетскими лиде¬
рами относительно их участия в правительстве. В том, что пере¬
говоры одновременно поручались лицам двух направлений — Ер¬
молову, стороннику соглашения с Думой, и Столыпину — веро¬
ятному противнику такого соглашения, проявилась опять-таки
характерная для Николая II манера сталкивать людей, чтобы не
зависеть от каждого из них. П. А. Столыпин, выполняя возло¬
женное на него поручение, решил встретиться непосредственно
с закулисным инспиратором всей кадетской фракции Государст¬
венной думы — П. Н. Милюковым. Встреча эта произошла в про¬
межуток между 19 и 24 июня, как ее датирует в своих воспоми¬
наниях Милюков.
Итак, в один из этих светлых июньских вечеров Милюков при¬
ехал на Аптекарский остров на дачу Столыпина. «Я застал
у Столыпина, — рассказывает он об этой встрече, — как бы в ка¬
честве представителя другого лагеря А. П. Извольского. Но в Со¬
вете министров Извольский не имел влияния — и присутствовал
в качестве благородного свидетеля. Он все время молчал в тече¬
ние всей нашей беседы со Столыпиным. А в намерения Столы¬
пина не входило дать мне возможность высказаться по существу.
Он только выискивал материал для составления обвинительного
акта. О каком, собственно, новом министерстве идет речь, «коа¬
лиционном» или «чисто кадетском» — прямо не говорилось. Но
обиняками Столыпин скоро выяснил, что участие Извольского
в будущем министерстве возможно, а участие его, Столыпина,
как премьера или министра внутренних дел, безусловно исклю¬
чено».9
Здесь необходимо сделать несколько пояснений. Во-первых,
присутствие А. П. Извольского на этой встрече не было случайным.
Он, как мы указывали в предыдущей главе, еще с мая месяца
участвовал в различных беседах по поводу возможного создания
коалиционного министерства, а также был в курсе общественного
мнения западных стран по этому поводу. Затем путем сотрудни¬
чества Извольского с рядом общественных деятелей (из них из¬
вестен Н. Н. Львов, к этому времени уже член партии «мирного
обновления»), была составлена записка для вручения императору
с предложением сформировать коалиционное министерство
с С. А. Муромцевым во главе.10 25 июня 1906 г. она была вручена
царю лично Извольским. Вскоре Извольский был вновь пригла¬
9 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 385.
10 Подробнее об этой записке см. далее — с. 93.
90

шен к царю и имел с ним беседу по поводу поданной записки.
Во время этой беседы он, между прочим, сказал Николаю II:
«.. .за границей единодушно осуждается политика кабинета Го¬
ремыкина и... никто не ожидает восстановления нормального по¬
ложения в России помимо призвания к власти новых людей и
изменения политики».11 А. П. Извольский пишет в своих вос¬
поминаниях, что ему удалось убедить царя в необходимости соз¬
дания коалиционного министерства, и что Николай II дал ему по¬
ручение вместе с П. А. Столыпиным вести об этом переговоры
с заинтересованными лицами.12
Именно во исполнение этого поручения А. П. Извольский и
участвовал вместе со Столыпиным во встрече с П. Н. Милюковым.
Вероятно, к тому же времени относится и зондаж Столыпина че¬
рез С. Е. Крыжановского у С. А. Муромцева о том, как отнеслись
бы кадеты к идее его оставления на посту министра внутренних
дел. И переговоры здесь шли, видимо, уже не о том, что Столы¬
пин впервые узнал, что его в министерство брать не хотят, а о том,
что Столыпин настаивал на необходимости своего участия в «пра¬
вительстве доверия». Фактически это подтверждается и содержа¬
нием воспоминаний Милюкова: «Я помню его иронические воп¬
росы: понимаю ли я, что министр внутренних дел есть в то же
время и шеф жандармов, а следовательно, заведует функциями,
непривычными для к.-д.? Я ответил тоже полуиронически, что
элементарные функции государственной власти прекрасно из¬
вестны кадетам, но характер выполнения этих функций может
быть различен сравнительно с существующим, в зависимости от
общего направления правительственной деятельности».13
Милюков не преминул заверить правительство, что о поведе¬
нии кадетов в качестве правящей партии нельзя судить по их по¬
ведению в качестве партии оппозиционной. Но ответной уступки
он не услышал. Милюков обиженно писал об этом 15 лет спустя:
«Очень вскользь и поверхностно он расспросил затем о разных
пунктах нашей политической платформы (Трепов расспрашивал об
этом очень подробно, стараясь вникнуть в детали и записывая все
в своей книжке)».14 Сравнение, следовательно, было не в пользу
Столыпина. Тем не менее и Столыпин проявил некоторый интерес
к условиям кадетов: «... он, например, — пишет Милюков, —
заинтересовался вопросом, включаю ли я министров военного,
морского и двора в число министров, подлежащих назначе¬
нию к.-д. Я ответил ему, как и Трепову, что в области прерога¬
тивы монарха мы вмешиваться не намерены».15 Видимо, этот воп¬
рос задавался с той же целью — найти еще один аргумент против
11 Воспоминания А. П. Извольского (бывшего министра иностранных дел).
Пг.-М., 1924, с. 127.
12 Там же, с. 127, 128.
13 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 385.
14 Милюков П. Н. Три попытки. Париж, 1921, с. 34.
15 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 385.
91

кадетского министерства. Столыпин, как известно, не успел ос¬
тавить своих воспоминаний. Но следы его отношения к вышеупо¬
мянутой встрече зафиксированы в двух источниках.
Д. Н. Шипову, с которым он беседовал в те же дни, Столыпин
сказал, что приглашал к себе Милюкова, имел с ним беседу о ве¬
роятной смене кабинета, причем Милюков «дал понять, что он не
уклонится от поручения образовать кабинет, если бы такое пред¬
ложение ему было сделано».16 Милюков в своей работе 1921 г. не
подтверждает это, по и не отрицает. Он только говорит: «...при
таком характере пашей беседы со Столыпиным, очевидно, она не
могла окончиться заявлением с моей стороны, что я „не укло¬
нюсь" от составления кабинета. Было ясно, что до поручения со¬
ставить кабинет еще очень далеко».17 Но десятью годами раньше,
еще при жизни Столыпина, оба участника этой беседы, говоря
о ней в пылу борьбы, занимали противоположные позиции. От
имени Столыпина было сделано официальное опровержение, сог¬
ласно которому «никаких, даже предварительных переговоров
о составлении кадетского министерства или о предложении ми¬
нистерских портфелей членам к.-д. партии с П. Н. Милюковым не
вел», а что беседа шла исключительно о планах и пожеланиях
кадетов, во время которой Милюков и выяснил свой взгляд «на
положение вещей». А по словам Милюкова, он, Столыпин, «ука¬
зал на все прецеденты серьезных переговоров о нашем министер¬
стве, на то, что обсуждение этого вопроса по существу, а не про¬
стое осведомление происходило и на даче Столыпина, упомянул и
о треповском списке и о „препятствии", заключавшемся в моем
несогласии сохранить некоторых членов существующего каби¬
нета».18 Следовательно, разговор о премьерстве все-таки был. Но
если министр и прощупывал почву относительно желания Ми¬
люкова стать премьером, это не означало, конечно, что сам Сто¬
лыпин считал это правильным или необходимым.
Милюков не мог не почувствовать разницы в отношении
к идее кадетского министерства со стороны Трепова и Столыпина,
не мог не увидеть в Столыпине своего противника. «Результат
этой беседы оказался именно таким, как я и ожидал, — писал
он в своих воспоминаниях. — По позднему официальному заявле¬
нию, „разговор этот был немедленно доложен его величеству с за¬
ключением министра внутренних дел о том, что выполнение же¬
ланий к.-д. партии могло бы лишь самым гибельным образом от¬
разиться на интересах России, каковое заключение было его
величеством всецело одобрено". Очевидно, для этого вывода меня
и приглашали „по поручению государя" и по изволению Столы¬
пина».19 Столыпин преуспел в этом своем шаге, так как, по сви¬
16 Милюков П. Н. Три попытки, с. 34.
17 Там же.
18 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 387.
19 Там же, с. 386,
92

детельству Коковцова, Д. Ф. Трепов как раз в это время говорил
своему брату Александру, повторяя слова, услышанные им от
окружения Столыпина, что «вся его комбинация канула в веч¬
ность, так как более назревает роспуск Думы».20 Но как мы отме¬
чали выше, Милюков в это время не был обескуражен своей бесе¬
дой со Столыпиным. Возвращаясь белой ночью вместе с А. П. Из¬
вольским, Милюков слушал от него уверения в близости
к кадетам и в понимании их позиции. А. П. Извольский был хоть
и не влиятельным, но все же министром! Он даже критиковал
П. А. Столыпина, подчеркивая его недостаточную культурность и
слабые знакомства с европейскими делами и порядками. Это было
слабое, но все же утешение.
Между тем П. А. Столыпин, убедившись в том, что с Милюко¬
вым ему во всяком случае не по пути, и доложив царю о своих
впечатлениях, свернул на дорогу, проторенную еще Плеве, Свято-
полк-Мирским и Витте. Он попросил Н. Н. Львова, своего парт¬
нера по Саратовской губернии, пригласить к нему Д. Н. Шипова.
Н. Н. Львов уже работал для примирения Думы и правительства.
По просьбе А. П. Извольского он составил упоминавшуюся выше
записку об общем политическом положении в стране. В ней
Н. Н. Львов высказывался за сохранение Думы, так как автори¬
тет ее был еще весьма велик и от нее много ждали. По мнению
Львова, в Думе есть здоровые элементы, которые позволят нор¬
мализовать ее отношения с правительством. Но вот само прави¬
тельство нуждается в реорганизации. В него надо ввести влия¬
тельных членов Думы. Это внесет замешательство в ряды оппо¬
зиции и будет способствовать сплочению всех умеренных
элементов против «крайних». Высказывался Н. Н. Львов и по воп¬
росу о личном составе возможного правительства. В председатели
Совета министров он, в соответствии с либеральной традицией,
намечал С. А. Муромцева. То, что предлагал в своей записке
Н. Н. Львов, носило название «коалиционного министерства».
Причем коалиция тут была двойная. Среди общественных деяте¬
лей назывались кадеты и октябристы, а наряду с ними в кабинет
должны были войти и представители «бюрократии», т. е. мини¬
стры из состава нынешнего правительства, в частности А. П. Из¬
вольский и П. А. Столыпин.
26 июня 1906 г. Н. Н. Львов по поручению обоих министров —
Столыпина и Извольского — встретился с Д. Н. Шиповым,
только прибывшим из Москвы на заседание Государственного со¬
вета. Об этой беседе потом с большой обстоятельностью вспоми¬
нал сам Шипов: «Все более и более обостряющиеся отношения
между правительством и Государственной думой и вызывающее
положение, занимаемое последней, говорил Н. Н. Львов, приводит
П. А. Столыпина к убеждению в необходимости роспуска Думы.
Но, приходя к такому заключению, П. А. Столыпин оценивает
20 Там же, с. 383.
93

все значение этого опасного шага и признает, что он не может
быть сделан настоящим правительством с И. Л. Горемыкиным
во главе, не пользующимся надлежащим авторитетом, и полагает,
что роспуск Думы должен быть произведен обновленным прави¬
тельством, имеющим во главе общественного деятеля, пользую¬
щегося доверием в широких кругах общества, и таковым лицом
П. А. считает меня. Государь одобряет предположения П. А. Сто¬
лыпина и поручил ему со мной переговорить».21 Таким образом,
предположения Н. Н. Львова, изложенные им в записке о сфор¬
мировании коалиционного кабинета, претерпели некоторые изме¬
нения. Прежде всего, С. А. Муромцев не устраивал П. А. Сто¬
лыпина, по всей вероятности, как «кадет», а также как человек,
при котором ему придется расстаться с постом министра внутрен¬
них дел. На место Муромцева и выдвигался теперь Д. Н. Ши¬
пов. Столыпин лично его не знал, но было известно, что человек
этот весьма угоден властям, много раз призывался на беседы
к министрам и был неоднократно принят Николаем II.
Шипов был поражен подобным оборотом дела. Действительно,
то его приглашали в правительство, чтобы он помог утихомирить
революционное движение, то для разгона Государственной думы.
Он заявил Н. Н. Львову, что отказывается от всяких переговоров
по этому поводу и уедет завтра в Москву, чтобы не испытывать
больше давления на себя. Утром 27 июня, еще до открытия за¬
седания Государственного совета, Шипов был предупрежден по
телефону князем Орловым, что на следующий день в 6 часов
вечера он будет принят царем. Вскоре Н. Н. Львов вновь передал
Шипову, что к 11 часам вечера 27 июня его приглашает к себе
П. А. Столыпин. Когда Д. Н. Шипов вместе с Н. Н. Львовым
приехал к нему на дачу, то увидел там А. П. Извольского. Этот
последний, являвшийся чуть ли не сторонником кадетского мини¬
стерства несколько дней назад, теперь соглашался и на «шипов-
ский» кабинет и вполне шел в фарватере сложной игры Столы¬
пина. Он повторил Шипову все, что ему сказал ранее Н. Н. Львов.
Столыпин «очень резко отзывался о неработоспособности Госу¬
дарственной думы, о выступлениях ее отдельных членов, доказы¬
вал необходимость ее роспуска и просил меня высказать мое
отношение к этому предположению»,22 — рассказывает далее Ши¬
пов. Реакция его была неожиданной для Столыпина. Вот где ска¬
залось слабое знание им характера Д. Н. Шипова. Ведь Шипов
стал возражать!
«Все сказанное мною относительно роспуска Думы, вступая
уже в противоречие с сложившимся уже у П. А. Столыпина опре¬
деленным мнением, видимо, производило на него неприятное впе¬
чатление, и он перевел речь на вопрос об образовании коалицион¬
ного кабинета под моим председательством, — продолжал свой
21 Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918, с. 445.
22 Там же, с. 446.
94

рассказ Шипов. — В состав Коалиционного кабинета, по его
предположению, должны были войти приглашенные мною обще¬
ственные деятели и представители бюрократических кругов, в лице
некоторых членов настоящего кабинета, причем в числе послед¬
них, кроме министров двора, военного и морского, П. А. дал по¬
нять, что он имеет в виду себя и А. П. Извольского. Я выразил
сомнение, чтобы образованный указанным путем коалиционный
кабинет мог пользоваться надлежащим авторитетом народного
представительства и создать необходимые взаимодействия между
правительством и Государственной думой».23 Шипов, следова¬
тельно, отверг мысль о вхождении Столыпина и Извольского
в коалиционное правительство. И хотя окончательное решение
этого вопроса принадлежало царю, а не Д. Н. Шипову, такая по¬
зиция не могла вызвать симпатии Столыпина к Шипову.
Отказываясь от «бюрократов», чтобы не создавать трудности
для нового кабинета, Д. Н. Шипов видел другую непреодолимую
трудность в том, что ему вряд ли удастся уговорить вступить
в коалиционное правительство кадетов, «а без их участия кабинет
не может найти необходимую ему опору в народном представи¬
тельстве». Да и сам Шипов, несмотря на весь свой авторитет, при¬
надлежал лишь к незначительному меньшинству бывшего зем¬
ского и городского движения. Если ему удалось бы привлечь
в кабинет только своих единомышленников, как например графа
П. А. Гейдена, князя Г. Е. Львова, то такой кабинет, по его мне¬
нию, встретил бы в Государственной думе такое же отношение, как
и кабинет Горемыкина, причем этот новый кабинет, конечно, не
может искать поддержки в традициях старого строя и будет по¬
ставлен в необходимость в самом скором времени при неизбежном
столкновении с Думой подать в отставку.
Поэтому Д. Н. Шипов рекомендовал обратиться с поручением
образовать кабинет не к нему, а к какому-нибудь лидеру кадет¬
ской партии, и привлечь кадетов в правительство. А. П. Изволь¬
ский сочувственно отнесся, по словам Шипова, к его предложе¬
нию и даже сказал, что относительно участия своего и П. А. Сто¬
лыпина в кабинете решить дело «должен свободно сам Дмитрий
Николаевич». «П. А. Столыпин, — пишет Шипов, — сделав вид,
будто он присоединяется к последним словам А. П. Извольского,
возражал на высказанное мной по существу, считал невозможным
и слишком рискованным образование кабинета из представителей
партии к.-д. и настаивал на необходимости роспуска Государст¬
венной думы».24 Спор продолжался, и Столыпин, несколько ус¬
тупая, тут-то и сказал Шипову, что уже разговаривал с Милю¬
ковым и тот согласился, если ему сделают предложение, стать
премьером, но, напомнил министр внутренних дел, вопрос
о сформировании нового правительства целиком входит в преро¬
23 Там же, с. 447.
24 Там же, с. 447, 448.
95

Гативу императора, и Шипов сам сможет высказать ему все, что
он думает по вопросу о составе нового правительства.
28 июня, еще до поездки в Петергоф, Д. Н. Шипов решил
собрать информацию о позиции кадетов из первых рук. Он попро¬
сил графа П. А. Гейдена встретиться в Государственной думе
с П. Н. Милюковым, а сам решил поговорить с С. А. Муромце¬
вым. Гейден поймал Милюкова в кулуарах Таврического дворца,
отвел в сторону и спросил, как он относится к предположениям
о создании кабинета общественных деятелей под председатель¬
ством Д. Н. Шипова, и приняли ли бы кадеты и сам он лично
участие в таком правительстве. Шипов со слов П. А. Гейдена пи¬
шет: «П. Н. ответил категорически, что он, стоя строго на почве
принципа парламентаризма, находит такую комбинацию безус¬
ловно неприемлемой, что, по его убеждениям, новый кабинет
должен быть образован из лиц, принадлежащих к руководящему
большинству Государственной думы, и дал понять, что считает
в этом смысле вопрос уже в сферах предрешенным и готов при¬
нять на себя составление кабинета, как только такое поручение
будет ему сделано».25 Тут, правда, появляются некоторые рас¬
хождения. Милюков отрицал после выхода в свет воспоминаний
Шипова, что он говорил с Гейденом столь определенно и заявлял,
что никак не считал вопрос о кадетском министерстве «предре¬
шенным в сферах». Возможно, тут сыграла роль двойная передача
слов: от Милюкова к Гейдену, от Гейдена к Шипову. При этом
могла отразиться отмеченная уверенность самого П. А. Гейдена
в близком образовании кабинета общественных деятелей. Гейден
даже называл ему кандидатов на посты тех трех министров, кото¬
рые сам Милюков «считал забронированными от Думы». Но более
вероятно и другое. В «Трех попытках» и особенно в «Воспомина¬
ниях» П. Н. Милюков вольно или невольно стремится показать
себя более дальновидным и проницательным, чем это, по всей ве¬
роятности, было на самом деле. Мы уже отмечали случай с пере¬
дачей Столыпина Шипову слов относительно «премьерства» и
позицию по этому вопросу Милюкова. Здесь мы сталкиваемся
с явлением того же рода. Думается, что разговор о месте предсе¬
дателя Совета министров все же был и со Столыпиным, и с Гей¬
деном. Но в этом случае политика П. Н. Милюкова в отношении
его коллеги по партии, почтенного С. А. Муромцева, выглядит не¬
сколько двусмысленно и обнаруживает известные честолюбивые
склонности самого П. Н. Милюкова. Возможно, поэтому он столь
усердно открещивался от фактов, позволяющих делать подобные
заключения.
Что касается С. А. Муромцева, то Д. Н. Шипов вынес впечат¬
ление, что тот главное препятствие для образования коалицион¬
ного кабинета видел в несогласии на эту комбинацию официаль¬
ного руководства кадетской партии. Шипов стал уговаривать Му-
25 Там же, с. 449.
96

ромцева принять тем не менее участие в таком кабинете. «Я обра¬
щал его внимание, — пишет Шипов, — на то, что сформирование
коалиционного министерства, по-видимому, отвечает намерению
государя и будет встречено сочувственно в влиятельных сферах,
ныне отрицательно относящихся к народному представительству,
что такой состав кабинета может объединить в стране все обще¬
ственные прогрессивные круги и освободить к.-д. от союза с край¬
ними, негосударственными элементами.26 Участие в кабинете бю¬
рократического элемента, и в частности П. А. Столыпина, должно,
конечно, быть исключено. Главенство в кабинете должно быть
предоставлено непременно кому-нибудь из представителей к.-д.
партии, и, конечно, самым авторитетным и желательным предсе¬
дателем, по глубокому моему убеждению, является сам С. А. Му¬
ромцев, и его председательство обеспечило бы кабинету необхо¬
димое ему доверие Государственной думы. Я просил С. А.-ча пе¬
реговорить с П. Н. Милюковым и другими влиятельными лицами
партии и постараться убедить их в целесообразности и необходи¬
мости принятия предлагаемой комбинации».27
Но Муромцев решительно отказывался от посреднической роли
и был убежден, что ему не удастся поколебать решимости руко¬
водства ЦК и фракции. Он сказал, что «П. Н. Милюков уже чув¬
ствует себя премьером» кадетского правительства. Относительно
самого себя он тоже ответил отказом, находя, что никакое прави¬
тельство при тогдашнем политическом положении не сможет
долго удержаться у власти. Он соглашался и с Д. Н. Шиповым, что,
если кадеты откажутся, то Шипову не следует соглашаться на
формирование правительства под своим председательством. Срав¬
нив свои наблюдения, вынесенные из беседы с С. А. Муромцевым,
с рассказом графа Гейдена о встрече с Милюковым, Д. Н. Шипов
пришел к заключению, что попытка образования коалиционного
кабинета общественных деятелей по его плану неосуществима.
Ранее он признал неосуществимыми и планы Н. Н. Львова,
А. П. Извольского и П. А. Столыпина о создании коалиционного
правительства с персональным участием обоих министров, тогда
оставался единственный выход — кадетское министерство. С этим
внутренним убеждением Д. Н. Шипов и отправился к царю.
А тот, благодаря упорной атаке противников кадетского мини¬
стерства, деятельности Шванебаха, Коковцова, Столыпина,
В. Ф. Трепова и многих других, уже стал склоняться в пользу
роспуска Думы и против образования кадетского министерства.
Коковцов рассказывает о своей новой беседе с Николаем II, ко¬
торая состоялась около 25—27 июня. Царь, по словам Коковцова,
успокаивал его так: «Я могу сказать вам теперь, что никогда не
имел в виду пускаться в неизвестную для меня даль, которую мне
26 Д. Н. Шипов намекал на заигрывание кадетов с трудовиками, не отве¬
чавшее буржуазной сущности этой партии.
27 Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 449, 450.
7 Старцев В. И.
97

советовали испробовать. Я не сказал этого тем, кто мне предло¬
жил эту мысль — конечно, с наилучшими намерениями, и хотел
проверить свои собственные мысли... То, что вы мне сказали,
сказали почти все, с кем я говорил за это время, и теперь у меня
нет более никаких колебаний — да их и не было на самом деле,
потому что я не имею права отказаться от того, что мне завещано
моими предками и что я должен передать в сохранности моему
сыну».28
Шипов же пришел к царю с совершенно противоположными
взглядами. Беседа началась с того, что Д. Н. Шипов, по просьбе
царя, изложил ему свое мнение по крестьянскому вопросу, а затем
защищал Государственную думу от обвинений в неработоспособ¬
ности. Он «решительно отговаривал» Николая II от роспуска
Думы и указывал на то, что правительство само виновато в не¬
нормальных отношениях с Думой, ибо ведет себя так, словно ма¬
нифест 17 октября ничего не изменил в государственном строе
страны. Затем разговор перешел на вопрос об образовании нового
правительства, в частности коалиционного. Николай II сказал,
что от Столыпина он знает об отказе Шипова от поручения обра¬
зовать правительство и просил его объяснить причины. Шипов
сказал: «К сожалению, мысль о таком коалиционном кабинете
встречает отрицательное к себе отношение со стороны наиболее
многочисленной и влиятельной партии конституционалистов-де¬
мократов». Продолжая свой рассказ, он писал далее: «Я доложил
его величеству о переговорах по этому вопросу с С. А. Муромце¬
вым и П. Н. Милюковым и сообщил их отзывы, исключающие
возможность предположения, чтобы кто-либо из влиятельных чле¬
нов этой политической группы согласился войти в состав коали¬
ционного кабинета, а без участия в нем представителей руково¬
дящего большинства Государственной думы такой кабинет встре¬
тит несомненно отрицательное к себе отношение и не сможет
сколько-нибудь продолжительное время оставаться у власти. По¬
ложение, занятое по отношению к этому вопросу к.-д. партией,
по-видимому, особенно укрепилось после переговоров П. А. Сто¬
лыпина с П. Н. Милюковым. В настоящее время и при сложив¬
шихся условиях возможно образование кабинета только из пред¬
ставителей большинства Государственной думы».29
Затем Д. Н. Шипов развил мысль о том, что «оппозиционный
дух» кадетской партии не опасен, так как у власти она проявит
свои «государственные способности». В частности, они непре¬
менно урежут свою программу и оплатят за свои предвыборные
векселя не полностью, «а по 20 или 10 коп. за рубль». Он пояснил
это на примерах смертной казни, принудительного отчуждения
помещичьих земель и др.
28 Цит. по: Милюков П. Н. Воспоминания, с. 387.
29 Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 454, 455.
98

Высказывая свое мнение о кадетах, Шипов далее говорил
о том, что они, встав у власти, оказались бы перед необходи¬
мостью укротить левую оппозицию и с этой целью пошли бы на
роспуск Думы. Все это царь слушал с подчеркнутым вниманием,
проявляя к Д. Н. Шипову любезность, и даже большую, чем
обычно. Шипов был сбит с толку этой манерой обхождения и сде¬
лал вывод о том, что Николай II сочувствует идее кадетского
правительства. Царь даже поинтересовался, кого из кадетов Ши¬
пов считает наиболее подходящими к руководящей роли. Тот на¬
звал две фамилии, которые в то время были у всех на языке, —
С. А. Муромцев или П. Н. Милюков. Причем сам он, отдавая
должное научным познаниям и политическому опыту Милюкова,
делал выбор в пользу Муромцева, из-за мягкости и покладистости
характера последнего. «П. Н. Милюков — человек очень властный;
он слишком самодержавен... и если он будет поставлен во главе
министерства, то можно опасаться, что он будет подавлять своих
товарищей, а это может неблагоприятно отозваться на их само¬
стоятельности».30 Д. Н. Шипову нельзя отказать в дальновид¬
ности. В кадетском ЦК П. Н. Милюков, как правило, справлялся
с оппозицией своему курсу и слева, и справа. Опыт же Времен¬
ного правительства показывает, что П. Н. Милюков, занимая там
всего лишь пост министра иностранных дел, а не председателя,
оказывал существенное влияние на направление всей политики
правительства, а его стойкость в проведении принятой политиче¬
ской линии, граничившая с упрямством, являлась причиной по¬
стоянных трений между министрами.
Между прочим, 28 июня 1906 г. Д. Н. Шипов предлагал царю
назначить Милюкова именно министром иностранных дел.
С. А. Муромцева же он нахваливал вовсю: «Будучи председате¬
лем кабинета, он сумеет обеспечить всем его членам необходимую
самостоятельность и при его главенстве участие в кабинете Ми¬
люкова будет особенно полезно. На это государь сказал: „Да, та¬
ким образом, может установиться правильное соотношение умст¬
венных и духовных сил“».31 Эта вежливая фраза была воспринята
Шиповым за еще одно доказательство сочувствия идее создания
министерства из кадетов. Побуждаемый к откровенности тоном
своего собеседника, Д. Н. Шипов в ходе беседы затронул и другие
вопросы и, в частности, поинтересовался, не желает ли Николай II
вернуться к старому строю, существавшему до 17 октября
1905 г., т. е. не желает ли он вовсе уничтожить Государственную
думу. Спросил Шипов и о том, не собирается ли царь изменять
избирательный закон. Император, уже раздраженно и недовольно,
ответил, что об этом не может быть и речи. Однако таковыми и
были тайные помыслы царя. И именно на необходимость измене¬
ния положения о выборах, изданного 11 декабря 1905 г., указы¬
30 Милюков П. Н. Три попытки, с. 456—457.
31 Там же, с. 457.
7Ф 99

вали царю В. Н. Коковцов и другие сторонники реакционного
курса.
Вернувшись из Петергофа, Д. Н. Шипов был настроен самым
лучшим образом. Утром 29 июня он рассказал об этом А. П. Из¬
вольскому, который посоветовал сообщить новость С. А. Муром¬
цеву. Шипов отправился к нему, подробно сообщил о результатах
беседы с царем. Тут-то и произошел между ними разговор о «двух
медведях в одной берлоге».
Под маской вежливости и участия царь, как обычно, скрывал
свои подлинные намерения. П. Н. Милюков в своих воспомина¬
ниях приводит как раз по этому поводу любопытную подробность:
«Позднее В. О. Ключевский мне рассказал, что вернувшись в се¬
мейный круг после аудиенции, царь сказал своим: „Вот, говорят,
Шипов умный человек. А я у него все выспросил — и ничего ему
не сказал". Ключевский был близок к царской семье и к ее окру¬
жению. Он мог знать это.. .».32
Общий слух встревожил и Столыпина. Шипов, встретившись
с ним в 4 часа дня 29 июня, рассказал о всех деталях разговора
и о своих впечатлениях. Столыпин согласился с ним, что, по-ви¬
димому, реакция царя на шиповские аргументы была благоприят¬
ная. «Но он был этим очень недоволен, — комментировал впослед¬
ствии эту встречу П. Н. Милюков, — и, уловив суть, слушал все
остальное невнимательно. Шипова он отпустил такой фразой:
„Теперь будем ожидать, что воспоследует". Это не понравилось
Шипову, который писал потом: „Уходя от П. А. Столыпина, я
уносил уверенность, что им будет сделано все возможное противо¬
действие осуществлению мысли об образовании кабинета из ру¬
ководящих элементов Государственной думы"».33
30 июня Д. Н. Шипова поздравлял с успешной миссией в Пе¬
тергофе А. С. Ермолов, сам сторонник «коалиционного мини¬
стерства». Благоприятный отзыв царя о Шипове передал ему и
московский губернский предводитель дворянства П. Н. Трубец¬
кой, который в тот же день представился Николаю П.34 Вечером
30 июня довольный Шипов выехал в Москву. Так закончилась
миссия Д. Н. Шипова. Вызванный Столыпиным, чтобы быть пеш¬
кой в его игре, он отказался действовать по заранее подготовлен¬
ному сценарию. Вместо премьера в «антикадетском» коалицион¬
ном правительстве со Столыпиным в качестве министра внутрен¬
них дел он превратился в ходатая за министерство из думского
большинства, т. е. нарушил первоначальные планы Столыпина и
заставил последнего перейти к детальной осаде Государственной
думы. Остаться у власти и продолжать столь удачно начавшуюся
министерскую карьеру Столыпин мог отныне, только противопо¬
ставив себя Думе открыто и прямо.
32 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 394.
33 Милюков П. Н. Три попытки, с. 58.
34 Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 459—460.
100

Последние дни июня и первые дни июля были моментом энер¬
гичной деятельности Столыпина. Он стал активным сторонником
идеи немедленного роспуска Думы. В качестве повода для этой
меры было решено избрать обращение к народу, которое, как
было известно, готовила специальная комиссия Думы в ответ на
правительственное сообщение по аграрному вопросу от 20 июня.
Как сообщает А. Ф. Редигер в своих записках, на случай закры¬
тия Думы правительство решило вызвать войска из Красносель¬
ского лагеря в Петербург. «Горемыкин позвал Столыпина и
меня, — указывает военный министр, — на совещание у себя,
в воскресенье, 2 июля. На этом совещании было решено закрыть
Думу утром в воскресенье 9 июля, и Горемыкин при нас перего¬
ворил с вел. кн. Николаем Николаевичем, бывшим в Красном
Селе, и сказал ему в условленных выражениях: „Прошу команди¬
ровать генерала Ванновского ко мне в субботу к 6 часам дня“,
что означало, что к этому времени войска должны вступить в Пе¬
тербург».35 4 июля Столыпин явился на заседание Государствен¬
ной думы и записывал прения по проекту обращения к народу,
собирая тем самым необходимый обвинительный материал. Под¬
готовив его, он немедленно отправился на доклад к царю и между
ними был обсужден весь вопрос о роспуске и о необходимых для
этого мерах. Тогда же, видимо, царь пришел к заключению о том,
что сменить И. Л. Горемыкина надо не кадетским министром, не
каким-нибудь «общественным деятелем», а энергичным, толко¬
вым и принимающим так близко к сердцу интересы царской
семьи П. А. Столыпиным.
Черновые камер-фурьерские журналы показывают лихорадоч¬
ную активность в Петергофе. Царь по нескольку раз в день при¬
нимал министров и сановников. 3 июля в 10 час. 20 мин. утра
Николай II всего на 15 минут принял дворцового коменданта
Д. Ф. Трепова. В пятнадцать минут седьмого он принял с докла¬
дом И. Л. Горемыкина. Этот прием продолжался до восьми часов.
Утром 4 июля Николай II вплоть до полудня беседовал с А. Ф. Ре-
дигером и А. П. Извольским, а в 2 часа принял великого князя
Николая Николаевича. В течение 5 июля Николай II принимал
Д. Ф. Трепова (вновь очень ненадолго), И. Г. Щегловитова; затем
государственного контролера Шванебаха и Столыпина.36 Вот в эти
три дня, как показывает персональный состав принимаемых ца¬
рем высших должностных лиц, и были приняты окончательно
санкционированные Николаем II решения об отказе от планов
создания кадетского министерства или коалиционного министер¬
ства и решен в принципе вопрос о роспуске Думы 9 июля. В этом
смысле показателен прием военного министра Редигера и вели¬
кого князя Николая Николаевича 4 июля. 5 июля Столыпин уже
35 Из записок А. Ф. Редигера. — Красный архив, 1933, т. 5 (60), с. 115.
86 См.: Центральный государственный исторический архив СССР (далее:
ЦГИА СССР), ф. 516, он. 1/2728, д. 23, л. 4-9 об.
101

излагал царю свой план мотивировки роспуска Думы. Симптома¬
тично, что с 5 по 8 июля Николай II больше ни разу не принял
Трепова, сторонников же роспуска Думы и реакционного курса
принимал и 6 и 7 июля (барон Будберг, Коковцов, Горемы¬
кин).37
Кадеты между тем благодушествовали вплоть до утра 5 июля.
Слух о положительном отношении Николая II к докладу
Д. Н. Шипова, подтвержденный из разных источников 29 и
30 июня, совершенно их размагнитил. В передовых кадетских га¬
зет назывались близкие сроки отставки правительства Горемы¬
кина и замены его кадетским министерством. 3 июля по предло¬
жению П. Н. Милюкова было созвано заседание Центрального
комитета кадетской партии, на котором он дал краткий отчет
о своих переговорах с Д. Ф. Треповым и вообще о перспективах
создания правительства парламентского большинства. Видя нео¬
добрительное отношение многих членов ЦК, среди которых пре¬
обладали более левые, чем у Милюкова, настроения, он не посмел
поставить на обсуждение вопрос о персональном составе прави¬
тельства, и дело ограничилось только рассмотрением программных
условий. Когда же утром 5 июля Милюков узнал о том, что Сто¬
лыпин накануне просидел весь день в Думе, он инстинктивно по¬
чувствовал тревогу и всячески стремился предотвратить принятие
обращения к народу. Но это ему не удалось.
В этой связи чрезвычайно интересно разобрать передовую
статью «Речи» от 6 июля, написанную П. Й. Милюковым и ха¬
рактерно озаглавленную им «Приближение развязки». «Мы, мо¬
жет быть, накануне страшных решений. Последние дни, когда
еще возможно было установление согласия между законодатель¬
ной властью и исполнительной, быстро проходят, и с обеих сто¬
рон также быстро растет готовность на крайние решения, диктуе¬
мые отчаянием и безнадежностью положения». Вероятно, до
кадетского лидера успели уже дойти слухи о том, что что-то изме¬
нилось в «верхах». Д. Н. Шипов и А. П. Извольский впоследст¬
вии утверждали, что именно до 5 июля продолжалось «благопри¬
ятное отношение» к предложениям Шипова о создании кадет¬
ского министерства.38 Но мы знаем, что это была лишь дымовая
завеса. Царь и тогда был- неискренен, а уже 4 июля 1906 г. было
решено как можно скорее распустить Думу. Какие-то «веяния»
стали известны Милюкову, хотя он и признавал позднее, что «раз¬
ведка» и той и другой стороны в дни Государственной думы была
поставлена плохо. Но все же она существовала, что видно из сле¬
дующего места статьи: «Высшие сферы подошли вплотную к ре¬
шению вопроса о министерстве из думского большинства. Пока
37 Там же, л. 9 об.—16 об.
38 См.: Шипов Д. Н. Указ, соч., с. 460. — Шипов прибыл в Петербург
7 июля и узнал в гостинице «Франция», где он обычно останавливался,
что Извольский справлялся о нем. Зайдя к нему в Министерство ино¬
странных дел, он и узнал об этом «изменении» в «сферах».
102

стоял вопрос о лицах, идея казалась приемлемою и обсуждалась
серьезно; но стоило выясниться, что с переменой лиц неизбежно
связана перемена направления, перемена решительная и принци¬
пиальная, — люди, склонявшиеся к идее думского министерства,
отшатнулись от нее в последнюю минуту, а люди, наиболее
усердно ее защищавшие, стали казаться легкомысленными, и
слова их потеряли вес и значение. Вся психология положения
как-то сразу изменилась. Предыдущие рассуждения и колебания
привели пока лишь к одному результату: они окончательно убе¬
дили в бесполезности и невозможности всяких средних решений.
И если затем одно из крайних решений стало казаться неприем¬
лемым, очередь естественно перешла к крайнему решению в дру¬
гую сторону».39
Тут мы находим и сожаление по поводу столь неожиданного
поворота событий, и горечь на недостаточное «государственное
разумение» тех, кто еще защищал идею кадетского министерства.
Между тем на заседании Думы 6 июля попытки кадетов
смягчить первоначальный текст обращения к народу привели
к тому, что против обращения высказались социал-демократы,
а трудовики и представители «Польского коло» заявили о том,
что они воздерживаются от голосования. В результате «обраще¬
ние к народу» — довольно чуждый кадетской партии прием —
было принято в Государственной думе именно голосами кадетов.
В обращении говорилось, что правительственное сообщение от
20 июня 1906 г. «подрывает в населении веру в разрешение зе¬
мельного вопроса законодательным путем». Выступая со своим
разъяснением, Дума надеялась, что оно «даст возможность насе¬
лению покойно и мирно ждать окончания работы по изданию зе¬
мельного закона». В обращении напоминалось о том, что Дума
кладет в основание разрабатываемого ею закона принцип при¬
нудительного отчуждения частновладельческих земель. Прави¬
тельству, которое заявило, что применение этого принципа «без¬
условно недопустимо», Дума выразила недоверие. Обращение кон¬
чалось словами: «От предположенных Государственною думою
оснований нового земельного закона Государственная дума не от¬
ступит и никакие предположения, с ними не согласованные, не
могут быть ею одобрены».40
Принятие этого обращения, формально выходившее за рамки
прав Думы и круга ее занятий, очерченного в манифесте от
20 февраля 1906 г., и послужило теперь поводом для «законного»
роспуска I Государственной думы. 7 июля И. Л. Горемыкин соз¬
вал заседание Совета министров, на котором заявил, что Дума
заняла открыто революционную позицию, и поэтому необходимо
обратиться к царю с просьбой о ее роспуске. А Николай II, как
мы знаем, был уже вполне подготовлен к этому решению после
39 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 378.
40 Работы первой Государственной думы. СПб., 1906, с. 481—482.
103

беседы со Столыпиным 5 июля. Доверие царя к Столыпину бы¬
стро росло, он видел в нем человека, который может «спасти Рос¬
сию». 7 июля царь в Петергофе принял с докладами барона Фре¬
дерикса и Горемыкина, а после отъезда Горемыкина еще раз
Фредерикса, делавшего отчаянные попытки отговорить Николая II
от роспуска Думы. Утром 8-го были приняты по очереди
Д. Ф. Трепов, А. Ф. Редигер и барон Фредерикс, а в 16 ч. 45 м. —
П. А. Столыпин с двухчасовым докладом.41 Вечером 8 июля42
И. Л. Горемыкин и П. А. Столыпин прибыли к царю для окон¬
чательного решения вопроса о роспуске Думы.
Николай II согласился со всеми предпринимаемыми предо¬
сторожностями, связанными с роспуском Думы в воскресенье,
9 июля. Затем в беседе со Столыпиным наедине царь предложил
ему занять пост председателя Совета министров. Тот отказывался
для вида, ссылаясь на свою недостаточную опытность. Тогда им¬
ператор снял со стены икону и благословил ею Столыпина. Для
того чтобы усыпить бдительность кадетского руководства Думы,
Столыпин послал С. А. Муромцеву письмо, в котором просил
включить в повестку дня заседания 10 июля, в понедельник, его
выступление с ответом на запрос о знаменитом белостокском
погроме.
Этой же цели маскировки уже решенного роспуска Думы слу¬
жил и ответ на просьбу С. А. Муромцева о приеме его Нико¬
лаем II. По словам П. Н. Милюкова, когда «положение Думы
стало угрожающим», С. А. Муромцев по настоянию коллег по
кадетской партии решился все-таки запросить приема у Ни¬
колая II, право на который ему было предоставлено законом.
И. Л. Горемыкин ответил ему, что 9-го он сможет быть принят
в качестве «частного лица». В день роспуска, 9 июля, пришло
уточнение, что прием у царя назначен для С. А. Муром¬
цева на 12 ч. 30 м. в понедельник 10 июля 1906 г. Но в этот
день Муромцев уже был «увлечен» кадетским руководством
в Выборг.43
Правительственные трюки действительно сбили с толку мно¬
гих кадетов. В воскресенье, когда Таврический дворец был уже
опечатан, и военная охрана стояла на Шпалерной, в передовой
газеты «Речь» Милюков заявлял о новом колебании правящих
сфер в сторону кадетского министерства. «Размахи политического
маятника в Петергофе, — писал он, — продолжают совершаться
под углом в 180 градусов. Не так еще давно маятник качнулся
влево и чуть-чуть не дошел до точки, против которой написано:
министерство из большинства. Но тотчас началось движение вниз
41 См.: ЦГИА СССР, ф. 516, оп. 1/2728, д. 23, л. 16—17.
12 Встречавшееся в литературе со ссылкой на мемуары Коковцова утверж¬
дение, что этот факт имел место 7 июля, не подтверждается камер-
фурьерским журналом (см. там же, л. 17 об.).
43 Милюков П. Н. Сергей Андреевич Муромцев. — В кн.: Сергей Андрее¬
вич Муромцев. М., 1911, с. 49.
104

и в обратную сторону, и в своем размахе вправо маятник почти
достиг точки, против которой стоит: роспуск Думы. Вчера проис¬
ходило опять обратное движение влево и неизвестно, на какой
точке остановится теперь новое колебание».44 Что послужило по¬
водом для такого вывода? Нам кажется, что лишь письмо
П. А. Столыпина. Оно давало уверенность, что правительство при¬
мирилось с обращением Думы к народу и желает продолжения
ее работы, по крайней мере на 10 июля. Значит, рассуждал Ми¬
люков, еще не все потеряно. Впоследствии, уже в эмиграции, ему
стали известны новые факты из воспоминаний В. Н. Коковцова.
Все они как будто оправдывали интуицию Милюкова в ночь на
9 июля, когда им писалась упомянутая передовая «Накануне
кризиса» для воскресного номера «Речи». Приведем мнение Ми¬
люкова на этот счет, заимствованное из его воспоминаний: «„Об¬
ратное движение влево", как оказывается, действительно было, —
но, конечно, не со стороны Столыпина, а со стороны его против¬
ников. По рассказу самого Столыпина, министрам, ожидавшим
7 июля45 его возвращения из Царского, куда он ездил вместе с Го¬
ремыкиным по вызову царя, — он, Столыпин, застал в Царском
совершенно растерявшегося, панически настроенного барона Фре¬
дерикса, который сделал последнюю отчаянную попытку предуп¬
редить роспуск Думы. Фредерикс пытался убедить Столыпина,
что решение распустить Думу „может грозить самыми роковыми
последствиями — до крушения монархии включительно", что
Дума „совершенно лояльна" и если бы государь лично выразил
свое недовольство в послании к ней, пригрозив притом мерами,
которые ему предоставляют основные законы, то „Дума приня¬
лась бы за спокойную работу". Эта мотивировка и была, очевидно,
вызвана последним доносом Столыпина на Думу. На возражения
Столыпина Фредерикс с полной откровенностью сослался на мне¬
ние „людей, несомненно преданных государю"».46
Милюков видит здесь отголосок все того же влияния Д. Ф. Тре¬
пова, который внушил ему столь большое доверие и уважение.
В этом свидетельстве В. Н. Коковцова, передающего слова Столы¬
пина, он пытается найти подтверждение для своего оптимизма и
оправдать действительный конфуз: утверждение, что роспуска не
будет, появившееся в момент роспуска Думы. Что же говорили
Фредериксу люди, «преданные государю»? Они заявляли, что
«все дело в плохом подборе министров» (т. е. и самого Столы¬
пина) и что «не так трудно найти новых людей, которые бы сло¬
жили с царя ответственность за действия исполнительной власти».
Милюков отводит упреки Столыпина в «бессвязности речи Фре¬
дерикса»: «Фредерикс точно передавал основные черты плана Тре¬
пова и Мосолова (начальника канцелярии Министерства двора, —
44 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 382.
45 Неточно; надо: 8 июля.
46 См.: Коковцов В. Н. Указ, соч., с. 210—211; Милюков П. Н. Воспо¬
минания, с. 399—400.
105

В. С.). Он „не раз“ обращался с этим к Горемыкину, но тот не
хочет ничего и слышать». Гурко дополняет эти сведения еще од¬
ним интересным фактом. Горемыкин и сам, выйдя от царя после
получения отставки и после подписания указа о назначении Сто¬
лыпина на его место, встретил Д. Ф. Трепова, очевидно поджидав¬
шего его. Узнав, что решен роспуск, Трепов воскликнул: «Это
ужасно! Утром мы увидим здесь весь Петербург!». Горемыкин
сухо ответил: «Те, кто придут, назад не вернутся». Гурко при¬
бавляет к этому: «Из слов Трепова Горемыкин, однако, заключил,
что будут сделаны все усилия, чтобы до опубликования указа по¬
будить царя вернуть обратно свое решение».47
На основании этого места из воспоминаний В. И. Гурко, яв¬
лявшегося тогда товарищем министра внутренних дел, Милюков
делает вывод о правдоподобности слуха, носившегося по Петер¬
бургу еще 9—10 июля 1906 г. Рассказывали, что Горемыкин, воз¬
вратившись из Царского Села и сделав распоряжение об опубли¬
ковании царского манифеста о роспуске Думы, приказал себя
не будить ни в коем случае. А поздно вечером прибыл от царя
пакет с письмом, в котором Николай II просил Горемыкина за¬
держать опубликование манифеста. Но так как будить председа¬
теля Совета министров было не приказано, то этот пакет оста¬
вался нераспечатанным до утра 9 июля, когда манифест о рос¬
пуске Думы был уже распубликован. Трудно сказать, имел ли
место на самом деле такой факт. Правда, затем много раз
в критические моменты, в частности в 1916—начале 1917 г.,
Николай II отказывался от своих обещаний и даже от принятых
решений, ссылаясь на то, что «передумал». Мог он передумать и
вечером 8 июля 1906 г. после беседы с Треповым, которая имела
место. Во всяком случае, именно 8 июля Трепов не бездейство¬
вал.48 Являясь уже полтора года могущественнейшим тайным со¬
ветником царя, он теперь в первый раз получил поражение от
Столыпина. И хотя заступничество Д. Ф. Трепова за кадетское
министерство привело к падению его влияния на императора, он
все еще оставался на своем посту дворцового коменданта и имел
прямой доступ к Николаю II. Столыпин получил в лице Трепова
сильного врага, от которого его избавил только случай: через
несколько недель Трепов умер от сердечного приступа.
Но все эти подробности о действиях противников Столыпина
в непосредственном окружении царя, конечно, не были известны
П. Н. Милюкову 7—8 июля 1906 г., хотя он и пишет, что до ре¬
дакции дошли о них «глухие сведения». Нет, дело все-таки в дру¬
гом. И Милюков должен в этом признаться сам: «Что касается
другого проявления моей „недальновидности4*, оно у меня общее
со всеми членами Думы. Оно основывается на прямом обмане Сто¬
47 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 400.
48 8 и 9 июля утром, как показывает камер-фурьерский журнал, Трепов
был принят Николаем И.
106

лыпина, которому мы благодушно поверили. И именно, чтобы за¬
стать Думу врасплох и предупредить в корне всякую возможность
сопротивления, Столыпин попросил Муромцева назначить засе¬
дание Думы для его личного выступления на понедельник,
10 июля. Именно в ожидании понедельничного заседания мы
ушли из Думы в субботу а,успокоенные“, по воспоминаниям
М. М. Винавера».49
Возвращаясь к передовой «Речи» от 9 июля, надо ради спра¬
ведливости отметить, что если ее автор и не считал возможным
роспуск Думы в этот именно день, то он и не делал решительного
поворота в сторону признания возможности создания правитель¬
ства из кадетской партии. Общий прогноз его сводился к угрозе
вспышки новой революции, при любом выходе из политического
положения. Угрозой немедленной революции Милюков пугал пра¬
вящие сферы, надеясь отговорить царя от роспуска Думы. Что же
касается революционеров, то им адресовались упреки за попытку
столкнуть кадетскую партию с ее «конституционной позиции».
9 июля Государственная дума была распущена верховной
властью, а с ней отошла в вечность и та фракция, которой давал
свои советы Милюков и от имени которой он боролся против ре¬
волюционеров. В царском манифесте о роспуске Думы говорилось,
что она не оправдала «Наши ожидания». «Мы не допустим ника¬
кого своеволия или беззакония, — грозно обращался теперь царь
к стране в строках своего манифеста, — и всею силою государ¬
ственной мощи приведем ослушников закона к подчинению Нашей
Царской воле. Призываем всех благомыслящих русских людей
объединиться для поддержания законной власти и восстановле¬
ния мира в Нашем дорогом Отечестве».50 Именно расчет на этих
благомыслящих, т. е. на черносотенцев, на остававшиеся еще тем¬
ные и забитые слои населения и удержал правящую клику, по
общему мнению современников и историков, от попытки немед¬
ленного изменения избирательного закона. В манифесте от 9 июля
подтверждалось «намерение Наше сохранить в силе самый закон
об учреждении этого установления». Срок созыва новой Государ¬
ственной думы назначался на 20 февраля 1907 г.
Разгоном I Государственной думы был положен конец пере¬
говорам об образовании первого буржуазного правительства
в России в 1906 г. и вообще в период всей первой русской рево¬
люции 1905—1907 гг. Перед монархией открывалась тогда редкая
возможность прямого и быстрого компромисса с политическими
приказчиками нового класса русского общества — класса бур¬
жуазии. Осуществление подобного компромисса позволяло не¬
медленно организовать правительство из партии парламентского
большинства, ответственное перед Государственной думой. Но не¬
смотря на сильное влияние сторонников соглашения с кадетской
49 Милюков П. И. Воспоминания, с. 401.
50 Работы первой Государственной думы, с. 485.
107

партией, несмотря па колебания по этому вопросу самого Нико¬
лая II, победило реакционное течение, направленное на консер¬
вацию самодержавной власти, на недопущение буржуазии к вер¬
ховному государственному управлению. Убрав с дороги кадет¬
скую Государственную думу, пытавшуюся встать между народным
движением и царским правительством, власть направила все свои
усилия на довершение разгрома революции, которая как раз
в это время вновь напомнила о себе ростом крестьянского движе¬
ния, восстаниями и бунтами в армии.
Образование «кадетского министерства» еще не означало бы
создания буржуазного государственного строя в его чистом виде.
При сохранении старого аппарата местной государственной вла¬
сти, полиции и армии, в большей части еще не затронутых про¬
цессами революционизирования и разложения, такой переворот
был бы лишь верхушечным, а шансы кадетов на удержание
у власти весьма небольшими. Конечно, они могли бы использовать
это время на размывание и раздробление революционного лагеря
путем политических реформ. Равным образом выигрывал бы от
создания такого правительства и монархический лагерь, по¬
скольку царь ограждался от народного гнева ответственным пра¬
вительством, Государственной думой. Имелась для царской ка¬
марильи и надежда на «поправение» кадетов. Но для того, чтобы
рискнуть пойти по этой дороге, нужна была со стороны царя по
меньшей мере смелость, не говоря уже о государственной мудро¬
сти и трезвом расчете. Всего этого не оказалось в царском лагере.
И компромисс, ведущий к «мирному» пути превращения России
в буржуазную конституционную монархию, оказался невозмож¬
ным по вине правящей группы.
Другим путем движения к созданию буржуазной государ¬
ственности еще более медленным и затяжным, было бы образо¬
вание коалиционного правительства из кадетов и октябристов
в той или иной форме. Последний был более приемлемым для
либеральных бюрократов из правительственного лагеря. Но и этот
план в самом начале потерпел неудачу из-за упорства кадетов,
не желавших отдавать без боя завоеванную ими позицию. Все-
таки они составляли самую большую партийную фракцию в Госу¬
дарственной думе, и по всем конституционным «правилам» именно
они должны были составить правительство. Такой план натолк¬
нулся и на мощное сопротивление П. А. Столыпина, поскольку
для него самого в партийно-коалиционном правительстве места
не оставалось. Следовательно, и против этого способа создания
буржуазного правительства боролась наиболее реакционная часть
правящей верхушки.
Единственный путь компромисса, который признавался ею
возможным, заключался в создании коалиционного кабинета из
«бюрократов и общественных деятелей». Этого пути придержи¬
вался Витте в конце октября 1905 г., его избрали Ермолов, Из¬
вольский и Столыпин в июне 1906 г. Но вступление в такое ми¬
108

нистерство означало даже для буржуазных политиков простую
продажу за министерские портфели, поскольку правительство
отказывалось принять их политические программы и собиралось
лишь обезглавить политическую оппозицию, сманив популярных
вождей на свою сторону. Меньшинство, в котором оказались бы
общественные деятели в таком коалиционном правительстве, не
позволило бы им практически вести борьбу за «обуржуазивание»
России, за перевод ее на рельсы буржуазного государственного
строя и в самом урезанном виде. Даже правые кадеты и октяб¬
ристы не соглашались вступать в правительство на таких усло¬
виях. Поэтому и этот вариант, приемлемый для правительства,
оказался неосуществимым.
История все расставила по своим местам. И мы должны кон¬
статировать, что день 9 июля 1906 г. поставил точку на всех
попытках создать действительно буржуазное правительство в Рос¬
сии вплоть до лета 1915 г.
5. ПЕРЕГОВОРЫ П. А. СТОЛЫПИНА
С ОБЩЕСТВЕННЫМИ ДЕЯТЕЛЯМИ
О ВСТУПЛЕНИИ ИХ В ЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВО.
СУДЬБА ЛОЗУНГА «ДУМСКОГО МИНИСТЕРСТВА»
Думское большинство ответило на разгон Думы Выборгским воз¬
званием, призывавшим население к кампании мирного неповино¬
вения властям. Предприняв акцию протеста, кадеты полагали,
что дают тем самым выход народному возмущению и предотвра¬
щают взрыв стихийного движения в защиту первой Думы. Они
были неприятно поражены, когда узнали 10 июля, что Петербург
спокоен и никакого стихийного протеста, демонстраций или заба¬
стовок нет. Народ в целом, рабочие и крестьяне встретили разгон
Думы весьма спокойно. Кадетам оставалось лишь досадовать на
этот народ. И именно досаду мы обнаруживаем в первом печат¬
ном отклике П. Н. Милюкова на роспуск Думы: «План людей,
совершивших дело 9 июля, очевидно, рассчитан на эту низкую
расценку общественной сознательности».1 И действительно, кон¬
ституционная игра, которую вели «господа», а к ним народ при¬
числял и всех «образованных», т. е. интеллигентов, мало трогала
души простых рабочих и крестьян. Когда рабочий или крестья¬
нин, доведенный до крайности угнетением и произволом царских
властей, проявлял свое недовольство, то он скорее отзывался на
призыв революционеров к прямой борьбе со своими угнетателями,
чем на проповедь буржуазных конституционалистов о постепен¬
ном преобразовании российского самодержавия. Не одобряя дей¬
ствий правительства, народ отнесся равнодушно и к призывам
Думы. Выборгское воззвание не имело успеха, и случаи непла¬
1 Милюков П. Н. Год борьбы. СПб., 1907, с. 524.
109

тежа налогов и отказа от воинской обязанности, к чему призы¬
вало воззвание, насчитывались лишь единицами.
В отличие от кадетов более правые группировки буржуа¬
зии не только не осудили роспуск I Государственной думы, но
и заявили о поддержке правительства. Это относится прежде
всего к фракции партии мирного обновления, официально
созданной в Думе 12 июня из октябристов и нескольких правых
кадетов. Туда и вошли известные нам депутаты П. А. Гейден,
М. А. Стахович и Н. Н. Львов. 12 июля в печати появился ма¬
нифест «мирнообновленцев» к избирателям, в котором они про¬
тивопоставляли себя кадетам и расхваливали свою аграрную про¬
грамму. «Перед фактом роспуска, — писал Милюков в полемике
с мирнообновленцами, — они преклоняются и спешат доказать
его конституционность».2 К ним-то и обратился теперь П. А. Сто¬
лыпин, как к людям, доказавшим свою «лояльность» перед пра¬
вительством. Да еще к А. И. Гучкову, с которым познакомился
в день открытия Думы на приеме у своего брата, журналиста
А. А. Столыпина. В начале 1906 г. Гучков не призывал к под¬
держке правительства Витте, но он был и против его «сверже¬
ния» силами «общественных деятелей». Политика кабинета
И. Л. Горемыкина по отношению к Государственной думе скло¬
нила Гучкова к отрицательной оценке деятельности правитель¬
ства. Е. Д. Черменский привел в своей книге текст письма
А. И. Гучкова А. А. Гирсу в Петроград, где, в частности, гово¬
рится следующее: «Ответ правительства — сплошная политиче¬
ская ошибка. Одновременно отказ и по политическим, и по эко¬
номическим требованиям смыкает ряды оппозиции, которые
только что начали расстраиваться. Теперь перед нами две аль¬
тернативы? „свержение" правительства или „разгон" Думы. И то
и другое знаменует собой величайшее потрясение страны. В пер¬
вом случае получим анархию, которая приведет нас к диктатуре;
во втором случае — диктатуру, которая приведет к анархии. Как
видите, положение, на мой взгляд, совершенно безвыходное.
В кружках, в которых приходится вращаться, такая преступная
апатия, что иногда действительно думаешь, да уж не созрели ли
мы для того, чтобы нас проглотил пролетариат».3
Несколько встреч со Столыпиным заставили Гучкова не¬
сколько по-иному оценить обстановку. Между ними рождалась
взаимная симпатия. Гучкову, как «человеку дела», импонировала
внушавшая впечатление уверенности и силы фигура Столыпина.
И неудивительно, что после разгона Думы П. А. Столыпин
вспомнил о своем новом знакомом. 11 июля 1906 г. газета «Рос¬
сия», являвшаяся официозом Столыпина, сообщала, что в состав
его кабинета «войдут представители некоторых общественных
2 Там же, с. 528.
3 Черменский Е. Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции.
М., 1970, с. 272.
110

групп». При этом ясно давалось понять, что ими будут отнюдь
не кадеты. Правительство теперь понимает, по выражению «Рос¬
сии», — «от кого оно может ждать, что будет поддерживаемо, и
от кого не может ничего ждать, кроме противодействия».4
Круг лиц, с которыми теперь стал разговаривать П. А. Столы¬
пин и приглашать их в свое министерство, был следующим:
А. И. Гучков, Н. Н. Львов, Д. Н. Шипов, Г. Е. Львов, П. А. Гей¬
ден и А. Ф. Кони, известный юрист и судебный деятель. Многие
участники переговоров оставили свои воспоминания, из которых
наиболее известны воспоминания Д. Н. Шипова, обильно цити¬
рованные и в брошюре П. Н. Милюкова «Три попытки». Изданы
воспоминания А. Ф. Кони. Однако есть и еще один источник све¬
дений об этих событиях, источник еще мало известный истори¬
кам. Это воспоминания А. И. Гучкова.5 Поэтому правомерно на¬
чать рассказ об этой, по терминологии Милюкова, «третьей по¬
пытке» создания кабинета с участием общественных деятелей
именно с материалов, сообщаемых А. И. Гучковым. Он рассказы¬
вает следующее: «Столыпин обратился ко мне и к Н. Н. Львову,
как к людям, ему известным, на поддержку которых он мог рас¬
считывать в своей политической деятельности... Столыпин пред¬
ложил Н. Н. Львову пост министра земледелия, а мне министра
торговли и промышленности. При этом он изложил нам основа¬
ния предполагавшейся им аграрной реформы в замене общинно¬
крестьянского землевладения частным. Он придавал огромное
значение насаждению мелкой и средней крестьянской собствен¬
ности в России, но его преобразовательные планы шли дальше.
Создав класс крепких крестьян-собственников, он предполагал
затем приобщить их к культуре и самодеятельности введением во¬
лостного земства, усиленным расширением школьной сети, раз¬
витием мелиоративного кредита и т. д.».6 * 8 Подробно и доброже¬
лательно пересказывает А. И. Гучков и другие пункты их беседы
со Столыпиным: «Касаясь общих политических вопросов, Сто¬
лыпин сказал мне, что не только дорожит нашим участием в пра¬
вительстве, как лиц, к которым имеет доверие, но что считает
правильным вообще вводить в правительство людей, не принад¬
лежащих к бюрократии, и убежден, что это произведет на об¬
щество благоприятное впечатление». Это заявление также харак¬
4 Милюков П. Н. Год борьбы, с. 526.
5 А. И. Гучков диктовал свои воспоминания тяжелобольным, накануне
кончины от рака, и в его положении было естественным допустить до¬
вольно много ошибок в отношении дат и последовательности событий.
Так и здесь, рассказывая о переговорах со Столыпиным, А. И. Гучков
относит их время не к лету 1906 г., а к лету 1907 г., прямо говоря, что
они состоялись после роспуска II Государственной думы. Но приводимые
им самим факты, не говоря уже о проверке рассказа Гучкова по другим
источникам, убедительно доказывают, что речь идет именно об июль¬
ских переговорах 1906 г.
8 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
16 августа, * -*
111

терно для той «либеральной» маски, которую в первые месяцы
своего премьерства носил П. А. Столыпин. Но что же отвечали
на эти речи приглашенные?
«Так же как и на переговорах с Витте, — пишет далее
А. И. Гучков, — мы заявили Столыпину, что даем свое принци¬
пиальное согласие, но при двух условиях. Во-первых, должна
быть намечена определенная программа деятельности, которая
связала бы всех членов объединенного правительства и пока¬
зала бы общественному мнению, что новое правительство ведет
определенную политику, а во-вторых, в состав правительства
должно быть включено, кроме нас двоих, еще несколько общест¬
венных деятелей. На этот раз о посте министра внутренних дел,
который занимал сам Столыпин, не было речи. На пост министра
юстиции я выдвинул кандидатуру А. Ф. Кони. Мне казалось, что
этот крупнейший и тонкий юрист, один из виднейших судебных
деятелей в период проведения в жизнь судебной реформы Алек¬
сандра II, человек неподкупной судейской честности, поставив¬
ший в новой России право выше часто нарушавшего его админи¬
стративного произвола, [должен войти в министерство], а его
популярное имя привлечет симпатии к правительству в обществен¬
ных кругах».7
Рассуждения Гучкова весьма любопытны. По своим взглядам
он в тот период не отличался от Д. Н. Шипова, который в бесе¬
дах с С. Ю. Витте также останавливался на «популярных име¬
нах», способных привлечь симпатии к правительству. Имя, ре¬
путация имели для октябристов большее значение, чем про¬
грамма, и в этом проявилось их отличие от последовательных
конституционалистов. На пост министра просвещения А. И. Гуч¬
ков рекомендовал Столыпину профессора П. Г. Виноградова, ис¬
торика, лекции которого по западноевропейским странам он слу¬
шал, еще будучи студентом Московского университета. «В свое
время этот выдающийся ученый, — характеризовал его Гучков, —
был проректором Московского университета. Когда министр на¬
родного просвещения генерал Ванновский издал приказ о при¬
нудительном зачислении в солдаты студентов, участвовавших
в университетских беспорядках, Виноградов заявил резкий про¬
тест и, выйдя в отставку, уехал в Англию, где сейчас же полу¬
чил кафедру в Оксфордском университете. Я хорошо был зна¬
ком с проф. Виноградовым, который разделял мои умеренно-ли¬
беральные взгляды. Кроме этих двух кандидатур, я выставил еще
третью: графа Гейдена, которого еще Витте приглашал в пред¬
полагаемое министерство общественных деятелей.8 Столыпин не
возражал против этих трех кандидатов и, по-видимому, заручился
согласием государя. Но решительно отказался от составления свя¬
зывавшей правительство программы, на которой мы настаивали, 7 8
7 Там же.
8 А. И. Гучков здесь ошибается: П. А. Гейден в переговорах с графом
С. Ю. Витте не участвовал.
112

находя возможным предрешить лишь ее аграрную часть в духе
намеченной им реформы. По существу он был прав, но программа
была нужна для воздействия на общественное мнение, и мы про¬
должали на ней настаивать».9 Цинизм «умеренного либерала»,
откровенное стремление обмануть «общественное мнение» и ока¬
зать реальную помощь царскому правительству видны здесь чрез¬
вычайно отчетливо.
П. А. Столыпин принял рекомендации А. И. Гучкова по уве¬
личению числа возможных кандидатов в министры потому, что
эта идея отвечала и его собственным замыслам. 12 июля он про¬
сил телеграфировать Д. Н. Шипову в Москву, пригласил к уча¬
стию в переговорах Г. Е. Львова и П. А. Гейдена. Еще до встречи
со Столыпиным Шипов вечером 14 июля побеседовал с Н. Н. Льво¬
вым и А. И. Гучковым. В отличие от них он с опасением отнесся
к новому премьеру, считал его главным виновником роспуска Го¬
сударственной думы и не доверял либеральным жестам Столы¬
пина. 15 июля Д. Н. Шипов и только что приехавший в Петер¬
бург Г. Е. Львов имели встречу со Столыпиным. Они выдвинули
свои условия, на которых могли бы принять участие в правитель¬
стве. Эти условия, отличаясь от гучковских, свидетельствуют
в пользу большей политической честности Д. Н. Шипова. Он
вместе с Г. Е. Львовым требовал, чтобы общественным деятелям
было предоставлено не менее половины мест в правительстве.
Следующим пунктом шла подготовка к внесению в Государствен¬
ную думу проекта земельного устройства и расширения кресть¬
янского землевладения, причем правительство должно было зая¬
вить, что оно в случае необходимости не остановится перед при¬
нудительным отчуждением части помещичьих земель. Этот пункт,
как мы знаем из воспоминаний Гучкова, резко противоречил пла¬
нам Столыпина, которые были построены на отрицании принципа
принудительного отчуждения помещичьих земель. Затем Шипов
и Г. Е. Львов говорили о приостановке смертной казни и об ам¬
нистии всем политическим заключенным, за исключением тер¬
рористов и участников аграрных беспорядков. Новое правитель¬
ство с участием общественных деятелей должно было немедленно
подготовить законопроекты, регулирующие пользование правами
и свободами, возвещенными манифестом 17 октября, и ввести их
сразу же в виде временных правил. В то же время все исклю¬
чительные положения должны были быть отменены. Необходимо
ускорить выборы в новую Государственную думу с тем, чтобы
созвать ее не 20 февраля, а не позднее 1 декабря 1906 г. Как ви¬
дим, программа Д. Н. Шипова весьма напоминала ту, которую
он излагал Николаю II на аудиенции 28 июня и осуществить ко¬
торую, по его мнению, должно было кадетское министерство.
Ту же программу он предлагал и П. А. Столыпину до роспуска
9 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
16 августа.
3 Старцев В. И.
ИЗ

Думы. Теперь программа пополнилась пунктом о скорейшем со¬
зыве II Государственной думы.
Но П. А. Столыпин слушал условия Д. Н. Шипова и
Г. Е. Львова крайне невнимательно. Он призывал их «верить
царю и его правительству», утверждая, что теперь не время для
слов и программ, что правительство само быстро осуществит все
необходимые реформы помимо Думы. Шипов сказал, что не верит
в эти обещания, и что Столыпин «через 2—3 месяца прибегнет
к крутым мерам и репрессиям». Председатель Совета министров
возмущался, но мы знаем, что Шипов оказался прав в своем
предвидении, а «крутые меры» последовали даже раньше. После
этого Д. Н. Шипов и Г. Е. Львов, видя, что их программа по су¬
ществу отвергается П. А. Столыпиным, прекратили разговор и
удалились. Через день, 17 июля, они еще раз подтвердили все свои
требования письменно.
Письмо Шипова и Львова заслуживает внимательного раз¬
бора. Безусловно, участие Г. Е. Львова в составлении этого до¬
кумента было минимальным. Г. Е. Львов, вероятно, только кивал
головой и соглашался с тем, что предлагал ему Д. Н. Шипов.
А вот для последнего было характерно весьма мрачное настрое¬
ние. Он все больше убеждался в невозможности желанного для
него мирного выхода из положения, в невозможности работы «об¬
щества», т. е. буржуазной общественности и правительства.
Но отсюда Шипов делал вывод не о необходимости борьбы с пра¬
вительством, а о необходимости лично для него устраниться от
дел, что он и выполнил через несколько лет.
«Реформаторство правительства, — говорилось в письме
Д. Н. Шипова и Г. Е. Львова, — должно носить на себе печать
смелости и ею импонировать обществу. Поэтому мы считаем
единственно правильной политикой настоящего времени открытое
выступление правительства навстречу свободе и социальным ре¬
формам, и всякая отсрочка в этом отношении представляется нам
губительной. Революция сильна борьбой за свободу и глухим со¬
чувствием общества и народных масс. Успокоить страну можно
только, внедрив в общество убеждение, что правительство не бо¬
рется со свободой, а полагает ее честно и открыто в основу го¬
сударственной жизни. Только тогда правительство привлечет об¬
щество на свою сторону и между ними установятся правильные
взаимоотношения, и только при этом условии будет иметь зна¬
чение и может принести пользу появление у власти обществен¬
ных элементов».10
Далее авторы письма настаивали на том, чтобы в рескрипте
Николая II о назначении общественных деятелей в правительство
говорилось прямо, что это делается для «необходимого взаимо¬
действия правительственных и общественных сил». Затем содер¬
жалось главное требование: «Мы полагаем, что из 13 лиц, кроме
10 Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М„ 1918, с. 468,
И4

председателя Совета министров, входящих в состав кабинета,
должно быть не менее 7 лиц, призванных из общества, сплочен¬
ных единством политических взглядов и объединившихся на од¬
ной политической платформе. Между этими лицами должны быть
распределены портфели министров: внутренних дел, юстиции,
народного просвещения, земледелия, торговли, обер-прокурора
Синода и государственного контролера». Нельзя не видеть, что
Шипов и Львов запрашивали минимальное число постов, обеспе¬
чивавшее общественным деятелям перевес в правительстве.
И важнейшим здесь было требование передать контроль за ка¬
рательными инструментами царской власти — полицией, жандар¬
мерией, охранкой и судами, — в руки общественных деятелей.
Авторы письма не возражали, чтобы председателем правитель¬
ства оставался П. А. Столыпин. Они требовали издания нового
правительственного сообщения о программе работы, которое бы
зачеркнуло декларацию правительства И. Л. Горемыкина, прочи¬
танную в I Государственной думе 13 мая. Далее Шипов и Львов
повторяли требование о необходимости приостановки до созыва
новой Думы приведения в исполнение смертных приговоров и
объявлении частичной амнистии по политическим делам. Новый
кабинет должен был бы подготовить законопроекты по пользо¬
ванию свободами и прекратить действия всех исключительных
положений. В заключение опять говорилось о необходимости со¬
звать II Думу не позднее 1 декабря.
Ожидая в течение всего дня ответа П. А. Столыпина и вы¬
зова к нему для беседы, Г. Е. Львов и Д. Н. Шипов «на всякий
случай» составили список членов коалиционного правительства.
В нем вначале были перечислены министры существующего пра¬
вительства: председатель Совета министров П. А. Столыпин, ми¬
нистр иностранных дел А. П. Извольский, министр финансов
В. Н. Коковцов, министр путей сообщения Н. К. Шауфус, воен¬
ный министр А. Ф. Редигер, морской — адмирал А. А. Бирилев,
министр двора барон В. Б. Фредерикс.
Затем следовали фамилии желательных кандидатов из числа
общественных деятелей: министр внутренних дел — князь
Г. Е. Львов, министр юстиции — А. Ф. Кони или С. А. Лопухин,
министр народного просвещения А. А. Мануйлов, министр
торговли и промышленности — М. М. Федоров или В. И. Тимиря¬
зев, главноуправляющий земледелием — Д. Н. Шипов, обер-про¬
курор св. Синода — князь Е. Н. Трубецкой, государственный
контролер — граф П. А. Гейден.11 Список этот, как видим, был
весьма своеобразным: Шипов предполагал привлечь в правитель¬
ство двух кадетов — А. А. Мануйлова и Г. Е. Львова, а также
близких к кадетам М. М. Федорова и Е. Н. Трубецкого. Он ско¬
рее был согласен на кандидатуру «либерального бюрократа»
В. И. Тимирязева, чем на вхождение в состав правительства
11 Там же, с. 469, 470.
8*
115

Л. И. Гучкова, своего коллеги по партии. Но этот список так и
не был вручен П. А. Столыпину. До позднего вечера 17 июля
Львов и Шипов ждали в номере Шипова, в гостинице «Фран¬
ция», ответа Столыпина, но его так и не последовало. Тогда ве¬
чером с последним скорым поездом Д. Н. Шипов выехал
в Москву.
Днем 18 июля, уже в Москве он получил ответное письмо
Столыпина, которое тот послал ему сначала в гостиницу, а затем
вдогонку в Москву на последнем пассажирском поезде с курь¬
ером. В этом письме Столыпин выражал «душевное сожаление»
по поводу отказа Д. Н. Шипова от сотрудничества. Он заявлял,
что не признает уступок, ни маленьких, ни больших, и собира¬
ется в оставшиеся до Думы 200 дней заняться «делом». По про¬
грамме, утверждал Столыпин, «мы мало расходимся», но вот при¬
остановка смертной казни и амнистия «зависят от свободной воли
монарха». «Кабинет весь, — продолжал П. А. Столыпин, — дол¬
жен быть сплочен единством политических взглядов, и дело, мне
кажется, не в числе портфелей, а в подходящих лицах, объеди¬
ненных желанием вывести Россию из кризиса. Что касается
портфеля [министра] внутренних дел, то пока, видимо, государь
еще не освободит меня от этой ноши. Перемена времени созыва
Думы, помимо существа дела, противоречила бы основным зако¬
нам». Приглашая в правительство Шипова и Львова, заявлял
Столыпин, он думал, что польза для России будет от этого «не¬
сомненная, Вы рассудили иначе».12
Таким образом, Столыпин ответил отказом практически на
все требования Д. Н. Шипова и Г. Е. Львова, что вообще сни¬
мало вопрос о дальнейших переговорах с участием этих лиц.
Письмо Столыпина, как пишет Шипов, показало «отсутствие
в нем искренности и откровенности при переговорах с нами».
Рассматривая этот эпизод в совокупности, мы должны признать,
что Шипов, хотя и не опирался на какие-либо реальные силы,
предлагал Столыпину действительный компромисс, который обес¬
печивал, хотя бы формально, определенные гарантии для обще¬
ственных деятелей в проведении программы либеральных
реформ. Но именно это и не входило в замыслы Столыпина.
Что же касается требования поста министра внутренних дел, то
о нем Столыпин и слышать не хотел, прекрасно зная, что это
привело бы к передаче в руки право-либеральных буржуазных
деятелей реальной власти в стране. Будучи «врагом всяких усту¬
пок», Столыпин не видел необходимости и в этой. Сделка не со¬
стоялась.
Предвидя возможность отказа со стороны Шипова и Львова,
Столыпин по совету Гучкова еще 14 июля поручил ему свя¬
заться с его кандидатами А. Ф. Кони и П. А. Гейденом. Гейден
сразу же согласился и выразил желание взять пост государствен¬
12 Там же, с. 470—471.
116

ного Контролера, который предлагался ему еще в июне А. С. Ер¬
моловым. Утром 15 июля 1906 г., когда Д. Н. Шипов и Г. Е. Львов
еще вели свой важный разговор со Столыпиным, А. С. Ермолов,
М. А. Стахович, Н. Н. Львов и П. А. Гейден поехали на станцию
Курорт Приморской железной дороги, где жил на даче А. Ф. Кони.13
Гейден пошел за старым юристом, а остальные отправились
в курзал обедать. Гейден передал Кони, что все приехали к нему
для того, чтобы просить его вступить в правительство и стать
министром юстиции. «После обеда, удалившись на свободную от
публики террасу, они действительно выступили с прямым пред¬
ложением и с самыми горячими просьбами и убеждениями, —
писал А. Ф. Кони, — причем объяснили, что им обеспечено на¬
значение Гейдена и Гучкова — первого для государственного
контроля, а второго для министерства торговли. Смущенный и
взволнованный, я отвечал отказом и лишь по настоятельным
просьбам этих лиц обещал им подумать до понедельника».14
Кони переживал мучительную душевную бурю и вечером сле¬
дующего дня написал Гейдену, Стаховичу и Ермолову письмо
с отказом от предложения. Утром 17 июля П. А. Гейден вновь
приехал в Курорт. Он опять стал уговаривать Кони, сообщив ему
о положении дел с созданием нового кабинета. Н. Н. Львов со¬
глашается стать министром земледелия, Виноградову послана
в Англию телеграмма с предложением занять пост министра про¬
свещения. Шипов и князь Г. Е. Львов отказываются от участия.
А. Ф. Кони записывал здесь важную подробность. По словам
П. А. Гейдена, Д. Н. Шипов отказывался от вступления в пра¬
вительство Столыпина в частности и потому, что не хотел быть
в одном кабинете вместе с А. И. Гучковым. В воспоминаниях
А. Ф. Кони указывал: «... он сказал мне также, что главная цель
образования нового министерства есть воздействие на обществен¬
ное мнение путем психического гипноза, результатом которого
должны быть более умеренные выборы в будущую Думу. Я ос¬
тался при своем, но, вследствие переданного мне им приглашения
Столыпина, мы условились поехать вместе к последнему в че¬
тыре часа».15
В половине пятого А. Ф. Кони и П. А. Гейден были уже на
даче Столыпина на Аптекарском острове у Ботанического сада.
В беседе с Кони и Гейденом председатель Совета министров так
изложил свою программу действий: «... пред государем три
дороги — реакции, передачи власти кадетам и образования коали¬
ционного министерства с участием общественных деятелей,
причем мое имя должно послужить „фирмой", которая должна
привлечь к новому правительству симпатии населения. Путь реак¬
ции нежелателен, кадеты скомпрометировали себя Выборгским
13 Эту часть переговоров мы излагаем на основе обстоятельных воспоми¬
наний А. Ф. Кони, которые он записал уже 22 июля 1906 г.
14 Кони А. Ф. Собр. соч., т. 2. М., 1966, с. 360.
15 Там же, с. 361.
117

воззванием, и Муромцев, к которому хотел обратиться государь,
стал невозможен, остается третий путь, имеющий особенное зна¬
чение ввиду предстоящих выборов. Задача правительства проя¬
вить авторитет и силу и вместе с тем идти по либеральному пути,
удерживая государя от впадения в реакцию и подготовляя вре¬
менными мерами основы тех законов, которые должны быть вне¬
сены в будущую Думу».16
Кони подробно мотивировал свой отказ и советовал принять
немедленно меры к разрешению аграрного вопроса. Что же ка¬
сается других задач правительства, то он указал Столыпину на
необходимость отмены смертной казни. «На отмену смертной
казни, — прервал меня Столыпин, — государь никогда не пойдет.
Это и амнистия суть его прерогативы, и в этом смысле давления
на себя он не допустит», — передает А. Ф. Кони реакцию Сто¬
лыпина на это замечание. В дальнейшем разговоре Кони резю¬
мировал свое решение отказаться от поста министра юстиции.
Столыпин очень огорчился и показал Кони и Гейдену письмо
Д. Н. Шипова и Г. Е. Львова с объяснениями их отказа: несо¬
гласие правительства на амнистию, отмену смертной казни и до¬
срочный созыв Думы. Кони передает слова Столыпина по поводу
этого письма: «По первым двум пунктам... тут недоразумение:
я им никогда этого не говорил, а лишь указывал, что по обоим
этим пунктам нужно согласие государя, волю которого насило¬
вать нельзя. Что же касается до созыва Думы раньше указан¬
ного срока, то это был бы акт противоконституционный».
После ухода от Столыпина между Гейденом и Кони состоялся
примечательный разговор, который проливает свет на те планы,
которыми руководствовались общественные деятели, вступив со
Столыпиным в переговоры. Гейден изложил программу создания
«блока» в правительстве, куда вошли бы он сам, П. Г. Виногра¬
дов, А. Ф. Кони, А. И. Гучков и Н. Н. Львов. Вместе с министром
иностранных дел «умным» А. П. Извольским и министром двора,
«глупым, но честным бароном Фредериксом», «блок» контро¬
лировал бы большинство голосов в правительстве и сумел бы до¬
биться проведения либеральных реформ. Идею большинства, как
видим, П. А. Гейден заимствовал у Д. Н. Шипова, но если Ши¬
пов требовал для общественных деятелей 7 мест из 13, т. е. хо¬
тел создать заведомое большинство, то П. А. Гейден собирался
удовлетвориться только 5 местами, рассчитывая привлечь на свою
сторону двух «бюрократов».
Утром 18 июля, снова в Курорте, А. Ф. Кони начал писать
письмо П. А. Столыпину с изложением своих взглядов на осу¬
ществление требований Шипова об отмене смертной казни и да¬
ровании амнистии. В это время к нему пришли А. И. Гучков и
П. А. Гейден и стали вновь уговаривать его принять назначение.
Н. Н. Львов, который до этого колебался, ссылаясь на свое нездо¬
16 Там же, с. 362.
118

ровье, наконец, окончательно согласился, а Виноградов, по сло¬
вам Гучкова, согласен вступить в правительство, если на это ре¬
шится и А. Ф. Кони. Все дело упиралось, следовательно, в его
согласие, которое и становилось единственным условием осуще¬
ствления идеи «блока». Последовали долгие уговоры, и, наконец,
эни «исторгли» у Кони письмо к Столыпину с просьбой еще раз
принять его.
За завтраком произошел первый обмен мнениями о про¬
грамме будущего министерства и его деятельности. Тут А. Ф. Кони
обнаружил определенное несогласие с планами будущих коллег.
Они, по его мнению, собирались слишком легкомысленно решить
наболевшие вопросы русской жизни. П. А. Гейден, например, за¬
являл, что ему удастся склонить Совет министров к отмене смерт¬
ной казни, А. И. Гучков ратовал за немедленное уничтожение
черты оседлости. «За словами моих собеседников, — записывал
Кони 22 июля 1906 г., — я, к прискорбию, видел не государст¬
венных людей, которые „ходят осторожно и подозрительно гля¬
дят “, а политиканствующих хороших людей, привыкших дейст¬
вовать не на ум, а на чувства слушателей, не теоремами, а аксио¬
мами. Я ясно почувствовал, что при совместной деятельности
нам придется часто расходиться». На поезде в 3 часа 37 мин.
дня Гейден и Гучков уехали, увозя с собой письмо П. А. Столы¬
пину, а А. Ф. Кони немедленно отправил телеграмму председа¬
телю Совета министров с просьбой не считать это письменное уве¬
домление его окончательным согласием.
К вечеру 19 июля 1906 г. Кони снова был принят Столыпи¬
ным, и между ними произошел долгий разговор. Кони наотрез от¬
казывался, а Столыпин рассказывал ему о своих трудностях.
В частности, он выразил свое отрицательное отношение
к П. А. Гейдену, который «сам предложил себя в государствен¬
ные контролеры». Столыпин заявил, что хотел бы оставить на
этом посту П. X. Шванебаха. Далее он сказал, что Н. Н. Львов
«чрезвычайный фантазер и отвлеченный теоретик, которому не¬
обходимо дать в помощники опытного товарища». Лишь к Гуч¬
кову Столыпин отнесся благожелательно. Сообщил он Кони, что
решил посоветовать царю немедленно принять Гучкова и
Н. Н. Львова. С откровенностью записывал А. Ф. Кони в своей
исповеди и ту фактическую услугу, которую он оказал Столы¬
пину. Кони рассказал о планах П. А. Гейдена создать «блок» и
о том, что если Фредерикс с Извольским не будут его поддержи¬
вать, то весь блок выйдет в отставку и вызовет, тем самым, пра¬
вительственный кризис. «Опасность троянского коня, — перебил
меня Столыпин. — Но я теперь хозяин положения и, имея пол¬
ноту власти, вовсе не желаю ввозить к себе подобного коня».17
Столыпин в результате этих переговоров сам отказался от мысли
вводить в большом числе общественных деятелей в свой кабинет
17 Там же, с. 370—371»
И9

и увидел всю опасность «блока» для своей личной власти. Он
заявил, что отставка общественных деятелей «будет ужасным
ударом для правительства», после которого и ему «придется ос¬
тавить пост и правительственная власть попадет в руки реак¬
ции». А. Ф. Кони попытался помочь Столыпину еще раз. Он напи¬
сал письмо П. А. Гейдену, где просил его не настаивать на
«блоке» и просто пойти в министры юстиции. Но сам Гейден, не
без помощи Кони — благодаря его разъяснениям ... — стал для
Столыпина нежелательным. Утром 20 июля Гейден зашел
к Кони на Невский в его петербургскую квартиру и рассказал
о финале переговоров. «Мы провели два часа, — писал
А. Ф. Кони, — приведшие меня к окончательному убеждению,
что вся затея, доставившая мне столько страданий, была зданием,
построенным на песке, легкомысленно, поспешно и с явными не¬
доразумениями. Прежде всего оказалось, что Виноградов — бу¬
дущий министр народного просвещения — согласен идти в каби¬
нет лишь при условии участия в нем Шипова, Шипов же не
допускает участия Гучкова, а Столыпин отказался принять про¬
грамму Шипова, уехавшего затем из Петербурга и, очевидно, со¬
храняющего себя для более далеких времен. Таким образом, вся
первоначальная комбинация имен распалась». Заведомые проти¬
воречия между кандидатами в министры обличают несерьезность
этой затеи. Комбинация имен, к которой собственно и стреми¬
лось царское правительство, неизбежно переводила дело из
области программ в область личных отношений и игры само¬
любий. Насколько обстоятельней выглядело в тот момент пред¬
приятие кадетов, которые с самого начала выдвигали как ульти¬
матум принятие политической программы, а поставку кандида¬
тов в министры брали целиком на себя. Нельзя не привести и
еще один вывод А. Ф. Кони: «Ребяческая мысль о производстве
впечатления именами разбивалась в корне старым славянским
несогласием между носителями имен, а способы выполнения за¬
дачи понимались совершенно различно первым министром и об¬
щественными деятелями».18 Последнее было совершенно верно.
Беседа, которая состоялась между Николаем II и Столыпи¬
ным 19 июля, стала переломной в судьбе всех этих переговоров.
Столыпин вернулся из Петергофа «неузнаваемым», он заявил,
что нынешний министр юстиции И. Г. Щегловитов «очень нра¬
вится государю», что о принятии программы общественных дея¬
телей не может быть и речи — «принимает программу только ка¬
питулирующее правительство, а сильное само ее ставит и одоле¬
вает тех, кто с ним не согласен».19 Е. Д. Черменский правильно
замечает, что на перемену мыслей П. А. Столыпина повлияло ус¬
18 Там же, с. 374, 376.
19 См.: Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 326. — Как показывает камер-
фурьерский журнал, Николай II принял в этот день в И ч. 10 м. утра
министра юстиции И. Г. Щегловитова, а в 18 ч. 10 м. вечера — П. А. Сто¬
лыпина (ЦГИА СССР, ф. 516, оц. 1/2728, д. 23, л. 36-38).
120

пешное подавление царским правительством Свеаборгского й
Кронштадтского восстаний и отсутствие широких волнений, ожи¬
давшихся в связи с роспуском Государственной думы.20 Одновре¬
менно Столыпин заявил общественным деятелям, что царь остав¬
ляет Шванебаха на посту государственного контролера и, следо¬
вательно, кандидатура П. А. Гейдена отпадает. Это, как мы знаем,
отвечало и собственным желаниям премьера. Свободными же ос¬
тавались только два поста для А. И. Гучкова и Н. Н. Львова, ко¬
торых пригласили в Петергоф для личной беседы с царем.
Столыпин счел своим долгом предварительно проинструкти¬
ровать обоих, подчеркнув, что парламентский режим в России
невозможен, что и сам нынешний строй не «конституционный,
а только представительный», что всякое ограничение власти царя
может исходить только от него самого. Он предостерегал также
от разговоров с царем насчет отмены смертной казни. Пре¬
дупрежденные подобным образом, они и отправились в Петергоф.
Вот как рассказывает А. И. Гучков о своей встрече с Нико¬
лаем II. «Время было тревожное, — пишет он в своих воспоми¬
наниях, — опасались народных мятейсей. В Кронштадте уже про¬
исходили беспорядки среди матросов Балтийского флота. Между
тем, прибыв на аудиенцию в Петергоф, я был поражен царив¬
шим там спокойствием. Государь сначала принял Львова и бесе¬
довал с ним больше часа. Столько же времени примерно длилась
и моя беседа с государем.21 Он был совершенно спокоен и на¬
ходился в благодушном настроении. Мне показалось, что он был
осведомлен о том, что происходило, но не отдавал себе отчета
в серьезности положения. Как всегда, был очаровательно любезен
и сказал мне, что очень хотел бы меня видеть в составе нового
министерства. Я выразил свое согласие, но затем высказал те же
соображения, которые высказывал Столыпину, о необходимости
для министерства объявить свою программу в особой министер¬
ской декларации».22 Затем пошло обсуждение пунктов этой про¬
граммы, причем царь возражал только по одному пункту, ка¬
сающемуся еврейского равноправия. «На остальные пункты про¬
граммы, — продолжает Гучков, — он не возражал, но [я] ясно
видел, что несмотря на ласковый тон его обращения со мной и,
вероятно, искреннее желание ввести нас в состав правительства,
он настолько был убежден в том, что революционная волна схлы¬
нула, и настолько был уверен в безопасности своего престола, что
находил совершенно излишним какое-либо обновление внутрен¬
ней политики. Вернулись мы из Петергофа уже ночью и сей-
час же отправились на дачу Столыпина, который ждал резуль-
20 Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 326.
21 В камер-фурьерском журнале записано: «От 6 часов Его Величество
изволил принимать г-на Гучкова и г-на Львова». Прием продолжался
до обеда, т. е. до 8 час. вечера (ЦГИА СССР, ф. 516, оп. 1/2728, д. 23,
л. 38-39 об.).
22 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
16 августа.
121

татов нашей беседы с царем и просил к нему заехать. Мы
с Львовым были в очень печальном настроении духа. Он из своей
беседы с государем так же, как и я, вынес впечатление, что го¬
сударь себе совершенно не отдает отчета в положении страны и
в настроениях народа и общества. Столыпину мы прямо сказали,
что в таких условиях мы считаем свое участие в правительстве
совершенно бесполезным».23 .
Гучков верно схватил настроение царя, не разглядел только
он того, что произнося вежливые слова о желании видеть его
в составе правительства, Николай II уже решил отказаться и от
Н. Н. Львова и от А. И. Гучкова. Его спокойствие и уверенность
в положении простирались вплоть до того, что он уже не считал
необходимым привлекать общественных деятелей в состав пра¬
вительства. В письме П. А. Столыпину Николай II писал о Гуч¬
кове и Н. Н. Львове, что он «вынес глубокое убеждение, что они
не годятся в министры сейчас. Они не люди дела, т. е. государст¬
венного управления, в особенности Львов». Может быть, привле¬
чение общественных деятелей было бы и полезным, но он прин¬
ципиально «против вступления целой группы лиц с какой-то про¬
граммой».24 Так что и расстройство П. А. Столыпина из-за
отказа последних кандидатов в министры, о котором сообщает
А. И. Гучков в своих воспоминаниях, было, вероятно, лицемер¬
ным. Во всяком случае, он больше не настаивал на их участии
в правительстве.
Так закончилась последняя попытка создания министерства
с участием общественных деятелей. Обстоятельная программа
Д. Н. Шипова, содержавшая в себе план постепенного преобразо¬
вания России в конституционную монархию, и его требование
о предоставлении умеренным либералам перевеса в правительстве
были отвергнуты. Они совершенно не соответствовали нас1 рое¬
нию царя, не нужны они были и Столыпину. Последний хотел
лишь запрячь в свою упряжку людей с именами, намереваясь
заставить их работать для выполнения его собственной про¬
граммы. Число кандидатов в министры уменьшилось в ходе пере¬
говоров — сначала с 5 до 2, а потом и вовсе до нуля.
Любопытным отзвуком этих переговоров явилось письмо
князя Е. Н. Трубецкого Николаю II от 24 июля 1906 г. Одобряя,
как и прочие «мирнообновленцы», роспуск I Государственной
думы, Е. Н. Трубецкой не скрывал своей тревоги перед грядущим
ростом революционного движения, грозящим гибелью династии
и классу помещиков. В отказе царя призвать ответственное ми¬
нистерство он видел трагическую ошибку. «Когда по повелению
Вашему, — писал Е. Н. Трубецкой, — министерство Горемыкина
предстало перед Думою, у него был случай укрепить нравствен¬
ную связь между Вами и народными избранниками, — теми, кого
Вы признали лучшими людьми. Оно могло возвысить престиж
23 Там же.
24 Цит. по: Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 326.
122

безответственного монарха, прикрыв его ответственностью ми¬
нистров».25 Теперь, по мнению Е. Н. Трубецкого, положение
должно привести к новому революционному взрыву. Особенно уг¬
рожающим является положение в деревне, участь помещиков.
«Чем тогда мйжет быть обеспечена их безопасность? — спраши¬
вает автор. — Есть только одно средство умиротворить деревню:
включить в правительственную программу широкую земельную
реформу на основе принудительного отчуждения, ускорить созыв
Думы и образовать новое общественное министерство».26
Е. Н. Трубецкой убеждал царя: «Я знаю, что невозможно сде¬
лать бывшее небывшим; я прекрасно понимаю, что невозможно
свести на нет совершившегося факта роспуска Думы. Но образо¬
вание нового министерства из людей, не связавших свои имена
с роспуском, министерства из одних общественных деятелей не
выходит из пределов возможного. И в этом, я в том уверен, за¬
ключается единственный способ спасения».27 Но и эта мольба
верноподданного осталась без внимания. Николай II уже совер¬
шенно оправился от страха, вызванного октябрем 1905 г.
После 20 июля 1906 г. всякие переговоры о вступлении пред¬
ставителей буржуазных либералов в правительство прекратились
на многие годы. Условия для таких переговоров, сложившиеся
в конце 1905 г. и в первой половине 1906 г., исчезли. Но вплоть
до созыва II Государственной думы это изменение обстановки
происходило медленно и осознавалось с большим трудом. Лишь
опыт работы II Государственной думы и третьеиюньский государ¬
ственный переворот 1907 г. окончательно убедили лидеров либе¬
ральной буржуазии в крушении их планов разделить с царем
государственную власть.
Первоначально кадеты упорно держались идеи создания дум¬
ского министерства. П. Н. Милюков в статье «Тишина перед бу¬
рей и лозунги момента» писал: «Другая мысль, которую с не¬
ожиданным успехом укрепила в умах населения упорная борьба
Первой Думы с бюрократическим министерством, есть мысль
о думском министерстве. Осуществление этой мысли будет рав¬
носильно торжеству идеи парламентской монархии».28 Необходи¬
мость министерства из думского большинства развивалась
П. Н. Милюковым и в других статьях, посвященных анализу ра¬
боты I Государственной думы. Он заявлял, что уверенность де¬
путатам в их работе могло дать только думское министерство.
«А это министерство, — писал он с иронией, — оно слишком
хотело и обнаружило, в своей несговорчивости, очевидную не¬
практичность. Оно хотело, чтобы участие его во власти было на¬
25 Письмо кн. Е. Н. Трубецкого Николаю Романову по поводу роспуска
I Государственной думы. Сообщил А. С. — Красный архив, 1925, т. 3 (10),
с. 301.
26 Там же, с. 303.
27 Там же, с. 304.
28 М и л ю к о в П. Н. Год борьбы, с. 533.
123

стоящее, а не фиктивное, чтобы его призыв к доверию страны со¬
провождался наглядными доказательствами, что этому министер¬
ству можно верить. Оно имело наивность предлагать завоевать
доверие страны доверием к стране. Оно, наконец, хотело назвать
конституцию конституцией, хотело обеспечить за народным пред¬
ставительством право „кошелька" и устранить возможность кру¬
шения законодательной думской работы у бюрократического „сре¬
достения". Нет, такое министерство было невозможным, а без него
невозможно было сохранить далее и старую Думу».29 Автор напо¬
минал, что будет и новая Дума и повторял ставший модным в те
дни лозунг: «La douma est morte: vive la douma!». Те же мысли
проводились П. Н. Милюковым в статье «Невозможность мини¬
стерства „общественных деятелей"», опубликованной 21 июля
1906 г. «События последних дней, — писал он в этой статье, — мы
надеемся, показали обеим сторонам нелогичность и невозмож¬
ность затеянной министерской комбинации. Если бы она была
возможна, то нужно было бы распускать Думу. Если Дума распу¬
щена, то единственная возможная для правительства позиция
есть позиция откровенной борьбы против всего, что проводила
и защищала Дума. Либеральное законодательство без законода¬
телей, подготовка реформ при содействии их непримиримых про¬
тивников — таков тот исторический и логический nonsens, кото¬
рым хотели прикрыть от общества голый смысл переворота».30
Между тем политическая обстановка в стране обострялась.
12 августа эсеры-максималисты совершили покушение на
П. А. Столыпина — попытались взорвать его казенную дачу на
Аптекарском острове. Здание было частично разрушено. Терро¬
ристы погибли; было убито 27 человек и 32 ранено, в том числе
ранены были дочь и сын Столыпина. Сам Столыпин не постра¬
дал.31 Это покушение ожесточило Столыпина и ускорило уже
начавшийся в нем переход от либеральничанья к откровенной
реакции. 24 августа в порядке ст. 87 «Основных законов» было
опубликовано сообщение о введении военно-полевых судов для
борьбы с революцией. Все демократические и либеральные слои
русского общества с негодованием осудили эту палаческую меру.
Но у нее нашлись и защитники.
В интервью корреспонденту «Нового времени» А. И. Гучков
оправдывал введение военно-полевых судов и объявлял револю¬
ционное движение главной причиной задержки демократических
реформ. Он прямо встал и на сторону Столыпина. «Я глубоко
верю в Столыпина, — заявлял Гучков. — Таких способных и та¬
лантливых людей еще не было у власти».32 Приблизительно в это
время состоялось новое свидание Столыпина и Гучкова, на кото¬
29 Там же, с. 536.
30 Там же, с. 541—542.
31 См.: Председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин. СПб.,
1909, с. 4.
32 Цит. по: Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 332—333.
124

ром последний обещал правительству поддержку своей партии,
а Столыпин обязался помочь октябристам в предвыборной
борьбе. Из добровольных посредников между «властью» и «об¬
ществом», которыми были октябристы до этого момента, они пре¬
вращались в прямых агентов правительства, в адвокатов столы¬
пинских репрессий. Это вызвало раскол в октябристской среде и
выход из партии некоторых видных деятелей. В начале сентября
1906 года вышел из октябристской партии Д. Н. Шипов, осудил
позицию Гучкова и П. А. Гейден.
В условиях усиления карательной политики правительства и
поворота вправо октябристов проходила московская конференция
кадетской партии 28—30 октября 1906 года. Конференция, вы¬
рабатывавшая предвыборную программу партии, сделала боль¬
шой шаг назад от лозунгов I Государственной думы, в частности
отказалась от требования «полновластной Думы». Но, благодаря
настоянию П. Н. Милюкова, лозунг думского министерства был
сохранен. По этому вопросу произошла борьба с правыми каде¬
тами, в частности с П. Б. Струве, который предлагал заменить
требование ответственного министерства лозунгом образования
правительства, «солидарного с Думой».33 В итоге в качестве ру¬
ководства для избирательной программы были приняты написан¬
ные П. Н. Милюковым тезисы. Первый из них напоминал о про¬
грамме кадетской партии и содержании ответного адреса I Госу¬
дарственной думы. Во втором пункте тезисов говорилось: «Как
на способ осуществления всех главнейших задач партии, необхо¬
димо указать на образование министерства, пользующегося дове¬
рием Государственной думы». В третьем пункте отмечалась не¬
обходимость добиться поддержки страны как средства, при по¬
мощи которого можно настоять на образовании ответственного
министерства. А чтобы завоевать эту поддержку, кадеты собира¬
лись провести через Думу законы о местном самоуправлении и
политических свободах. Тезисы призывали шире пользоваться
для борьбы с правительством бюджетными правами Думы, дока¬
зывая незаконность заключения внешних и внутренних займов
без участия Думы.34
Сразу же после выработки «московской программы» кадетам
пришлось встретиться с фронтом октябристов и черносотенцев,
объединившихся на платформе поддержки правительства П. А. Сто¬
лыпина. П. Н. Милюков с нескрываемым огорчением пишет
в своих мемуарах об этом тяжелом для кадетов времени: «Но одних
октябристов было слишком мало, как показали уже выборы
в Первую Думу. Надо было мобилизовать массы; создать хотя бы
их видимость, если их не было налицо. И тут вызвана была на
политическую сцену та вторая сила, о которой я говорил, помимо
33 Там же, с. 339.
34 Отчет Центрального комитета конституционно-демократической партии
(партии «Народной свободы»). За два года — с 18 октября 1905 г. по ок¬
тябрь 1907 г. СПб., 1907, с. 44-45.
125

дворянства, — искусственный подбор из среды темного городского
мещанства. Появились союзы „Михаила Архангела", „русского
народа" и т. д. Гучков нашел и лозунг, объединивший предста¬
вителей „130 000" помещиков с этой „черной сотней": „пламен¬
ный патриотизм". Водружено было в качестве общего политиче¬
ского девиза „национальное знамя"».35
Милюков имел здесь в виду речь А. И. Гучкова на собрании
октябристов в Петербурге 5 ноября 1906 года, где он произнес
эти слова о «пламенном патриотизме» и заявил, что его партия
пойдет вместе с монархистами во всех вопросах, «касающихся на¬
шего международного положения, нашего национального величия,
тех мировых задач, которые стоят перед нами как перед великой
нацией». Он обещал поддержку монархистам и в том случае, если
в Думе «снова поднимется штурм против тех прерогатив верхов¬
ной власти, которые закреплены „Основными законами"».36
Через 4 дня П. А. Столыпин на основании все той же
87 статьи опубликовал указ о начале земельной реформы, допус¬
кавшей выход крестьян из общины и имевший целью направить
развитие сельского хозяйства страны по «прусскому пути». Этот
шаг правительства способствовал сплочению вокруг него правых
и октябристских сил и осложнял задачи, которые ставили перед
собой кадеты. В итоге выборы дали не те результаты, которые
ожидали кадеты. Но и не те, которое ожидало правительство.
Большую победу одержали революционные партии. Теперь в Думе
было 83 социалиста: социал-демократы, социалисты-революцио¬
неры и народные социалисты — вместо 26 в I Думе. Число
октябристов даже сократилось, зато впервые в Думу благодаря
усилиям правительства были введены крайние правые. Их было
63 человека. Трудовики и беспартийные левее кадетов несколько
увеличили свой состав — 20% вместо 18%. Зато количество кадет¬
ских депутатов резко упало: 123 вместо 184, или 24% вместо 38%.
А следовательно, вместе с трудовиками они не составляли уже
того «думского большинства», которое было характерно для на¬
чала работы I Государственной думы.
Теперь кадеты могли рассчитывать на большинство только
в случае присоединения к ним депутатов-социалистов. Но те, как
правило, шли в Думу не для «органической законодательной ра¬
боты», а для использования думской трибуны в своей борьбе
с царским правительством. Тем не менее кадеты накануне откры¬
тия Думы все еще надеялись на возможность создания боль¬
шинства в Думе путем присоединения к кадетам части трудовиков
и левых крестьянских депутатов, «прогрессистов», «умеренных».
Что же касается социалистов, то и здесь кадетское руководство
надеялось на то, что обстоятельства вынудят их временами под¬
держивать «центр» в Думе. Но кадетские надежды на создание
35 Милюков П. Н. Воспоминания, т. 1, Нью-Йорк, 1955, с. 416.
36 См.: Черменский Е. Д. Указ, соч., с. 355.
126

прочного большинства во второй Думе были преждевременны.
Так, большевики не пошли на частное совещание членов Думы,
устроенное в доме князя Павла Долгорукова, где решался вопрос
о распределении постов в президиуме Думы и где на пост пред¬
седателя была согласована кандидатура кадета Ф. А. Головина.
Встретились трудности и при выдвижении кандидата на пост то¬
варища председателя Думы, во время которого трудовики бло¬
кировались не с кадетами, а с социал-демократами. Резко заявили
о себе и правые в Думе. Все это заставило руководство кадетской
фракции пересмотреть установки московской программы и на
первый план вместо борьбы за «ответственное министерство» вы¬
двинуть тактику «бережения Думы».
Подробная мотивировка этого шага содержится в докладе
П. Н. Милюкова о задачах парламентских фракций кадетской
партии. Этот доклад имеет первостепенное значение для иссле¬
дуемой нами темы и поэтому заслуживает внимательного анализа.
С первых слов Милюков отметил то трагическое положение,
в которое попала кадетская партия: «...разработанная заранее
тактика для второй Думы была рассчитана на то, что она будет
единственной руководящей партией, а этого на выборах достичь
не удалось». Затем он вернулся к постановлениям III съезда пар¬
тии народной свободы и тактике в I Государственной думе. Важно
подчеркнуть, что Милюков здесь признал неожиданность выдви¬
жения в I Думе лозунга ответственного министерства, что мы
также отмечали выше. Он сказал: «Столкновение взглядов ми¬
нистерства и Думы поставило ребром вопрос о доверии и о заслу¬
живающем доверия министерстве: вопрос, который в тактических
решениях III съезда не был резко подчеркнут, ибо на съезде еще
не рассчитывали на кадетское большинство и преобладание
в Думе. Поставленный самой жизнью, вопрос этот с тех пор не
снимался с очереди, и в I Думе приобрел такую остроту, что
единственным исходом в случае его неудовлетворения правитель¬
ство сочло роспуск Думы». Деятельность кадетской фракции
в I Думе обогатила партию, по словам Милюкова, двумя новыми
положениями, на первом месте из которых он назвал то, «что
борьба за власть приняла для нее форму борьбы за министерство,
пользующееся доверием Думы». Следующим этапом в выработке
предвыборной платформы явилась московская программа, в ко¬
торой определила главную цель: образование в новой Думе боль¬
шинства «как необходимого условия для достижения министер¬
ства, пользующегося доверием Думы, и для осуществления про¬
граммных задач партии». Но вот выборы привели не к созданию
кадетского большинства, а к дроблению представительства на не¬
сколько политически независимых групп.
В отношении общих задач на первый план выдвигалась те¬
перь цель — «охранить самое существование Думы». Следующей
по порядку называлась непосредственно законодательная работа
Думы. Но уже не только в порядке инициативы самой Думы,
127

но и участие в принятии законодательных проектов правитель¬
ства. Лозунг же борьбы за правительство думского большинства
приходилось снимать. Милюков говорил: «Сложнее стоит вопрос
о борьбе за министерство, облеченное доверием Думы. Уже из
тактики официозных газет видно, что первой мыслью настоящего
министерства при выяснении результатов выборов было основать
свое существование на раздоре думских партий. Оправдается этот
расчет или нет — может доказать только думская практика.
Но только в том случае, если создастся устойчивое и прочное
думское большинство, притом большинство того рода, о котором
мы только что говорили, т. е. большинство центральное, а не „ле¬
вого блока*4, можно надеяться на возможность сколько-нибудь
успешной постановки вопроса об ответственном министерстве».37
Отступление в этом важнейшем вопросе вело за собой и оппор¬
тунизм в отношении правительства П. А. Столыпина. Причем по¬
пятное движение совершалось постепенно и осторожно. «Разу¬
меется, из невозможности немедленно добиться ответственного
министерства, — продолжал свой доклад Милюков, — еще вовсе не
вытекает возможность более или менее скоро разделаться с ми¬
нистерством роспуска Думы и заменить его министерством, более
удобным для Думы». Это было что-то новое: столыпинское пра¬
вительство предлагалось принудить к отставке, а вместо него до¬
биваться не «правительства доверия», а нового бюрократического
правительства, но «более удобного». Менялась и тактика борьбы.
Вместо прямого вотума недоверия, на который просто не обратило
внимания в свое время правительство И. Л. Горемыкина, Милю¬
ков предлагал теперь сложный и длинный путь. «Дума имеет
в своем распоряжении, — утверждал он, — даже не прибегая к не¬
медленному обострению министерского вопроса, что едва ли соот¬
ветствовало бы общему характеру предлагаемой тактики, мно¬
жество способов, оставаясь в своей нормальной деятельности, по¬
казать на деле, что для „совместной работы44 нужны другие
люди, более способные оценить требования жизни и потребности
текущего момента. Фактическое отсутствие взаимного доверия
между министерством и Думой не может, конечно, не обнару¬
житься с первых же шагов. К тому времени, когда отдельные
случаи разногласий сложатся в общий отрицательный итог, Дума
должна суметь поставить себя так, чтобы выбор между ней и ми¬
нистерством склонился на ее сторону. Таким образом, министер¬
ский кризис может явиться только логическим выводом из всего
хода нормальной парламентской работы».38
Таким образом, еще до открытия работ II Государственной
думы кадетская партия, которая одна только из существовавших
буржуазных партий выдвигала лозунг создания ответственного
перед Думой правительства, отказалась от пего ввиду своего про-
37 Милюков П. Н. Вторая дума. СПб., 1908, с. 48.
38 Там же.
128

вала на выборах. Снятие лозунга «ответственного министерства»
означало, с одной стороны, отказ от борьбы за создание буржуаз¬
ного правительства в той или иной форме и, с другой, поиски
компромисса, modus vivendi с царской властью. Поскольку октяб¬
ристы сделали своей избирательной платформой поддержку пра¬
вительства и противодействие стремлению кадетов «захватить
власть», то отказ кадетов от борьбы за немедленное создание
буржуазного правительства на смену министерства Столыпина
означал и общее снятие этого вопроса из списка очередных задач
русского либерально-буржуазного движения. Лозунг борьбы за
буржуазное правительство в практическом смысле был вновь вы¬
двинут только летом 1915 г. при образовании «Прогрессивного
блока» в IV Государственной думе.
Изучение переговоров лидеров буржуазных партий с царскими
министрами о возможности образования «коалиционного мини¬
стерства», «министерства доверия», «думского» или «ответствен¬
ного министерства» в октябре 1905—июле 1906 гг. дает основание
для следующих выводов.
1. Анализ источников подтверждает правильность и обосно¬
ванность ленинского вывода о том, что любые переговоры бур¬
жуазных деятелей с представителями царского правительства озна¬
чали «торг», «сделку», направленную против дальнейшего разви¬
тия революции. В ходе этих переговоров обнаруживалось их по¬
степенное сползание на открытые контрреволюционные позиции.
2. Приход буржуазии к правительственной власти при сохра¬
нении романовской монархии был возможен только путем созна¬
тельной сделки между представителями верхушки старого господ¬
ствующего класса и политическими приказчиками нового класса,
который давно правил страной экономически. Объективная воз¬
можность такой сделки коренилась в общем страхе самодержавия
и буржуазии перед народной революцией, в их едином стремлении
предотвратить коренное изменение социального строя в стране.
3. Реализация подобной возможности зависела уже от субъек¬
тивного фактора: от того, насколько каждая из сторон осознавала
необходимость подобной сделки, прочность собственного положе¬
ния, каковы были их взгляды на дальнейший ход событий и пер¬
спективы революционного движения в стране. Факты показывают,
что в каждом из пяти случаев, во время которых подобные пе¬
реговоры действительно велись, намерения и оценки сторон не
совпадали.
4. Ход переговоров также показывает, что решающим обстоя¬
тельством, обусловившим самую возможность встреч представи¬
телей царской администрации и буржуазной оппозиции, был рост
и размах революционного движения рабочих и крестьян России.
Несмотря на увещания буржуазных либералов о переходе к кон¬
ституционному правлению, царь дал манифест 17 октября только
под прямым воздействием Октябрьской политической стачки
1905 г.
9 Старцев В. И.
129

5. Напуганный этой стачкой Николай II согласился и на
предложение С. Ю. Витте о приглашении в состав нового прави¬
тельства «общественных деятелей». В этот период фронт против¬
ников самодержавия был единым, а смятение, страх царя и его
ближайших советников наиболее сильными. Готовность к уступ¬
кам, к сделке со стороны самодержавия, на наш взгляд, была
в этот момент наиболее очевидной. Но контрагенты царизма —
кадеты и будущие октябристы — сочли условия вступления пред¬
ставителей их партий в правительство неприемлемыми; решаю¬
щим при этом были надежды на увеличение сил буржуазной оп¬
позиции по мере укрепления «конституционного режима».
6. Постепенный переход правительства к репрессиям, Де¬
кабрьское вооруженное восстание в Москве и его жестокое подав¬
ление провели резкий водораздел в лагере противников самодер¬
жавия. Кадеты, открыто проявив свою контрреволюционность,
осудили восстание в Москве, а октябристы прямо солидаризирова¬
лись с царскими карателями. Победа кадетов и успех трудовиков
на выборах в I Государственную думу объяснялись бойкотом
Думы со стороны пролетариата и революционных кругов кресть¬
янства и интеллигенции. Вместе с тем победа на выборах поро¬
дила у кадетов конституционные иллюзии о возможности прихода
к исполнительной власти через Думу.
7. На период деятельности I Государственной думы в июне—
июле 1906 г. падают три случая переговоров царских сановников
и министров с буржуазными деятелями о возможности создания
«кадетского министерства» и «коалиционного министерства».
Только массовое народное движение, подобное Октябрьской
стачке или широкому восстанию в войсках, могло бы вынудить
царя к отступлению. А такого движения в этот период не было.
8. Переговоры о коалиционном министерстве, которые велись
по поручению царя П. А. Столыпиным и некоторыми другими
министрами накануне роспуска Думы и сразу же после него, но¬
сили характер отвлекающего маневра. Они были прерваны сна¬
чала по инициативе буржуазных либералов, сославшихся на же¬
лательность образования сразу кадетского министерства, а затем
уже — по инициативе самого Столыпина. Успешно проведя
роспуск Думы и подавив выступления матросов и солдат в Свеа-
борге и Кронштадте, Столыпин укрепил свое положение и больше
не нуждался в «репутациях» общественных деятелей.
9. Период I Государственной думы показал беспочвенность
конституционных иллюзий кадетов и их контрреволюционность.
Не случайно еще перед открытием новой Думы они по собствен¬
ной инициативе сняли лозунг «ответственного министерства».
Только революция могла изменить внутренний государственный
строй России.

Часть II
Июнь 1915 — февраль 1917 г.
1. ЛЕТНИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС 1915 г.
РОЖДЕНИЕ ЛОЗУНГА «МИНИСТЕРСТВА ДОВЕРИЯ»
В начале первой мировой войны русская буржуазия устами своих
представителей в IV Государственной думе провозгласила поли¬
тику единения с царской властью во имя победы и достижения
своих империалистических устремлений. Политическая оппозиция
была отставлена до конца войны, которая поначалу представля¬
лась весьма непродолжительной. И июльская 1914 г. однодневная
сессия Думы, и январская 1915 — трехдневная — проходили под
знаком «примирения с властью». Лишь большевистская фракция
выступала с разоблачением империалистического характера ми¬
ровой войны, осталась верной интернациональному социалисти¬
ческому знамени. Она стала мишенью правительственных ре¬
прессий.
Однако уже первые военные кампании выявили неудовлетво¬
рительность снабжения русской армии боеприпасами и снаряже¬
нием. Катастрофа в Восточной Пруссии в августе 1914 г. стала
первым предостережением, к которому не прислушались. Весной
1915 г. русскую армию подстерегли новые поражения.1 Военные
поражения развязали руки буржуазным либералам: «широким
массам» стала очевидной неспособность правительства, и именно
с этой стороны они повели на него атаку. Уже в марте фракция
прогрессистов начала агитацию думских депутатов за скорейшее
возобновление сессии Думы. Первое время кадеты находили эти
требования «несвоевременными». Но лавина военных поражений
заставила их быстро примкнуть к инициативе прогрессистов.
В конце апреля Санитарный комитет Думы ратовал за скорейший
созыв очередной сессии2 и заявил, что Дума должна потребовать
установления «политической ответственности министерства».
П. Н. Милюков вспоминал в 1917 г.: «...именно в мае, когда
председатель Думы вернулся с Галицийского фронта и рассказал
1 История СССР, т. VI. М., 1968, с. 547—548.
2 Следующая сессия Думы по царскому указу должна быть созвана не
позднее ноября 1915 г.
9*
131

общую картину отступления... мы решили серьезно требовать
скорейшего возобновления сессии Думы, и притом длительной
сессии».3
В мае же 1915 г. ЦК партии кадетов принял решение о созыве
в скором времени своей партийной конференции. Доклад о поли¬
тической линии кадетской партии было поручено сделать
П. Н. Милюкову. Доклад этот был в мае готов и утвержден на
заседании ЦК. Он имеет чрезвычайно важное значение для нашей
темы, поскольку в нем впервые было сформулировано главное
политическое требование кадетов на весь последующий период:
лозунг создания «правительства доверия».
В кадетской программе значилось вовсе не «правительство до¬
верия», а «ответственное министерство», именно это требование
раздавалось в речах кадетских лидеров в I и IV Государственных
думах, а с начала войны — то тут, то там — среди провинциаль¬
ных кадетов и либеральной интеллигенции. С этим лозунгом вы¬
ступали с конца 1912 г. и прогрессисты. Ответить на вопрос
о смене лозунга было прямой задачей П. Н. Милюкова, и он посвя¬
тил много места в своем докладе «теоретической разработке» дан¬
ного вопроса: «... при одном имени правительства в рядовом обы¬
вателе проявляется не только чувство недоверия, но и чувство
острого озлобления и негодования».4 Так внимание фиксировалось
на чисто моральной, а не правовой категории — не верим прави¬
тельству. Отсюда вывод — нужно правительство, которому бы
поверили.
Дума в новой сессии должна высказать «общую мысль теку¬
щей минуты». А мысль эта такова: «препятствием к согласной
деятельности, к полному использованию всех сил страны, глав¬
ным фактором дезорганизации, угрожающей анархией, является
прежде всего данный состав правительства».5 Борьба за перемену
кабинета развернется еще до созыва Думы, но даже «худший
исход, даже конфликт представляется теперь исходом менее опас¬
ным для национального дела, чем сохранение данного состава
правительства». Кем же заменить нынешний состав? И тут Ми¬
люков, отмечает, что среди населения очень распространен
«давнишний лозунг партии народной свободы» — ответственное
министерство, которое часто к тому же смешивается с понятием
«коалиционного министерства», министерства «общественных дея¬
телей» и т. д.
Основываясь на прежнем опыте 1905—1906 гг., П. Н. Милю¬
ков доказывал и неприемлемость идеи о «коалиционном мини¬
стерстве». Она предполагает развитый парламентаризм, наличие
3 Падение царского режима, т. VI. Л., 1926, с. 312.
4 Кадеты в дни Галицийского разгрома 1915 г. — Красный архив, 1933,
т. 59, с. 117.
5 Там же, с. 118.
132

партий, привыкших сменять друг друга у власти. В России же
«противопоставляется не одна партия другой: правительствен¬
ная — оппозиционной, у нас противопоставляются бюрократия и
общество».6 В такой комбинации «сила останется за бюрокра¬
тией», на стороне которой государственный аппарат. Обществен¬
ные же деятели превратятся в ширму, защищающую бюрократов
от критики общества.
И, наконец, следовал решающий вывод, венчавший собой все
предыдущие рассуждения: «Принцип „ответственности**, оче¬
видно, должен быть средством устранить то недоверие, которое
общество инстинктивно чувствует по отношению к каждому бюро¬
крату. Однако же очевидно и то, что не всякий общественный дея¬
тель как таковой может заслужить доверие общества. Таким обра¬
зом, следовало бы во избежание недоразумений прямо заменить
признак „общественности" признаком „доверия" и говорить
о „министерстве общественного доверия". „Доверие" уже тесно
связано с „ответственностью", но говоря об „общественном" до¬
верии, а не о доверии „большинства" Госуд. думы, мы придаем
понятию „ответственности" моральный характер, а не юридиче¬
ский, и в то же время устанавливаем тот основной признак, ко¬
торый прямо вытекает из потребности минуты. Министерство,
пользующееся доверием населения — вот чего, в сущности, тре¬
бует теперь страна. Это идеал, приближения к которому мы
должны добиваться».7
Смена лозунга была не только тактическим маневром кадет¬
ского руководства. Она свидетельствует о внутренней эволюции
взглядов самого П. Н. Милюкова. Данная в докладе негативная
характеристика принципа «ответственного министерства» была
как будто вполне справедлива. Если снимается один «замок»
с Думы, то при наличии остальных такая реформа действительно
не даст ожидаемых результатов. Нельзя не видеть, что она озна¬
чала бы очень серьезный шаг на пути закрепления в законе од¬
ного из важных принципов буржуазного парламентаризма. Пони¬
мая это, царь и его окружение боялись и продолжали бояться
самих слов «ответственное министерство». Выдвигая теперь ло¬
зунг «министерства доверия», П. Н. Милюков по существу делал
шаг навстречу Николаю II. Царю не нужно было теперь фор¬
мально снимать «замки» с Государственной думы. Немедленной
конституционной реформы кадетский лидер не требовал. Следо¬
вательно, это предложение могло было быть для правящих сфер
более приемлемым. Ведь министры в «кабинете доверия» должны
были по-прежнему назначаться царем и быть ответственными
только перед ним.
Вместе с тем новый лозунг означал прямое требование пере¬
дачи правительственной власти в руки сложившейся уже за много
6 Там же, с. 119.
7 Там же, с. 120.
133

лет руководящей группы буржуазных либералов. Пустите нас
в правительство, ради этого мы поступимся и своим «конститу¬
ционализмом» — таков по сути был смысл выдвижения лозунга
«правительства доверия». П. Н. Милюков явно хотел использо¬
вать для прихода к власти буржуазных либералов ту «способность
самодержавия к усовершенствованию», которую проповедовали
его «просвещенные» защитники. Своим указом царь должен был
непосредственно призвать к власти правительство с решающим
участием буржуазных деятелей. С точки зрения конституционно¬
демократической догмы это предложение означало оппортунизм
чистейшей воды. Оно отступало от тех позиций последователь¬
ного буржуазного парламентаризма, которые занимали кадеты
в конце 1905 и в середине 1906 г. Выдвигая лозунг «министерства
доверия», кадеты полагали, что станут на шаг ближе к осу¬
ществлению идеи создания буржуазного правительства в России,
предложив самодержавию более приемлемые условия сделки.
В конце мая открылся IX съезд представителей промышлен¬
ности и торговли. Военные неудачи и выявившийся недостаток
в снабжении армии боеприпасами заставили представителей бур¬
жуазии самим проявить инициативу в обеспечении армии всем
необходимым. 27 мая, на втором заседании съезда П. П. Рябу-
шинский предложил организовать по всей стране «военно-про¬
мышленные комитеты», которые должны были взять на себя мо¬
билизацию частной промышленности на обслуживание интересов
армии. Съезд был использован и для выдвижения политических
требований к правительству. Под лозунгом единения сил власти
и общества представители буржуазии хотели взять в свои руки
снабжение армии. Одновременно торгово-промышленный съезд
заявлял, что «принятие и проведение в жизнь исключительных
мер и общее положение страны требуют немедленного созыва за¬
конодательных учреждений». С публикации этой резолюции в га¬
зетах было разрешено обсуждать вопрос о возможном ускорении
времени созыва Думы на очередную сессию. 28 мая «Речь» потре¬
бовала проведения длительной сессии для «организации всех на¬
личных возможностей обороны». 29 мая 1915 г. Петроградская и
Московская городские думы приняли резолюции, требовавшие
допущения представителей «общественности» к организации обо¬
роны страны и скорейшего созыва Государственной думы. 30 мая
па соединенном заседании главных комитетов городского и зем¬
ского союзов было принято решение принять «немедленное и не¬
посредственное участие в деле снабжения армии».8
Таким образом, с конца мая—начала июня 1915 г. в стране
обострился политический кризис. Его коренные причины были
заложены в тех противоречиях, которые раздирали российское
общество со времени первой русской революции. Внешним пово¬
8 Ежегодник газеты «Речь» на 1915 г., Пг., [1916], с. 259—261.
134

дом для этого кризиса явилось поражение царской армий в Га¬
лиции. Летний кризис еще не перерос в непосредственно револю¬
ционную ситуацию в стране. Он затронул лишь правящие верхи
и руководящие слои буржуазной общественности. С одной сто¬
роны, царь и правительство обещали некоторые уступки буржуа¬
зии. С другой стороны, буржуазия, ободренная этими обеща¬
ниями, повела усиленный натиск на правительство, рассчитывая
получить еще большие уступки. Вплотную встал вопрос об обра¬
зовании нового правительства с участием представителей бур¬
жуазии. В первый раз после лета 1906 г. появилась возможность
формирования в России в том или ином виде буржуазного пра¬
вительства.
Как и в 1904 г., после убийства В. К. Плеве, развязыванию
кризиса способствовали колебания в правительственном лагере.
Теперь это была отставка министра внутренних дел Н. А. Макла¬
кова. Фактически он был одиноким в правительстве. Не только
от М. В. Родзянко, но и от И. Л. Горемыкина Николай II по¬
стоянно слышал о необходимости сместить Маклакова. Но тем не
менее царь медлил это сделать. Письмо Н. А. Маклакова от 27 ап¬
реля 1915 г. с критикой выступления Родзянко на львовских
торжествах было принято как будто милостиво, в своей пометке
на этом письме Николай II даже говорил о том, что надо «сокра¬
тить Думу». Но военные неудачи, оживление общего недоволь¬
ства и оппозиционных настроений в «обществе» заставили царя
«сократить» Н. А. Маклакова. 3 июня 1915 г. Николай II сообщил
ему об отставке.9 5 июня рескрипт об отставке Н. А. Маклакова
был опубликован. Как раз в этот момент в Москву съезжались
представители земского и городского союзов. На 5 июня 1915 г.
были назначены очередные съезды этих организаций. Они рабо¬
тали уже 10 месяцев, но правительство старалось ограничить их
деятельность исключительно делом помощи раненым. В составе
членов союзов и их служащих оказалось много не только либе¬
ральной, но и радикальной интеллигенции, членов мелкобуржуаз¬
ных «социалистических» партий. Все это способствовало тому, что
постепенно организации союзов стали очагами оппозиционного
настроения. Но еще больше влияния на возникновение политиче¬
ского уклона в городском и земском союзах оказали известия
о неудачах русской армии на Галицийском и Западном фрон¬
тах. Первое проявление политических интересов можно увидеть
уже на втором съезде союза городов, проходившем в Москве
13—15 февраля. Член Центрального комитета кадетской партии
Н. И. Астров критиковал правительство за недоброжелательное
отношение к деятельности городского союза. Однако большинство
делегатов съезда не поддержало предложение народного социа¬
9 См.: Семенников В. П. Монархия перед крушением 1914—1917.
Бумаги Николая II и другие документы. М.—Л., 1927, с. 96.
135

листа Н. В. Шнитникова выразить пожелание об устранении пре¬
пятствий к деятельности городского союза.10
Теперь, в начале июня 1915 г., настроение делегатов съездов
было уже другое. Это настроение выразил один из кадетских дея¬
телей Н. В. Тесленко: «Как земский и городской союзы заслонили
собою Красный Крест, так точно объединенная промышленность,
торговля, земства и города сумеют создать такую организацию
по снабжению тыла, что она заслонит работу канцелярий...».11
На общеземском съезде с большой речью выступил председатель
этого союза князь Г. Е. Львов. Московское охранное отделение,
следившее за ходом съездов, отмечало в своей записке по обще¬
ственному настроению от 13 июня, что «по убеждению обществен¬
ных элементов, объединенных в союзах, князь Львов в своей
программной речи выразил лишь то, что думает теперь вся Рос¬
сия без различия партий, — т. е. необходимость созыва Государ¬
ственной думы и совместной работы правительственных и обще¬
ственных сил по организации обороны».12 Почти такой же резо¬
нанс имела и речь Н. И. Астрова на городском съезде. Земский
и городской союзы заняли, таким образом, видное место в скла¬
дывавшейся системе оппозиционных организаций, на которые
могла опереться буржуазия в своем настойчивом стремлении по¬
лучить доступ к политической власти в стране.
6—8 июня провела работу и конференция кадетской партии.
П. Н. Милюков на последнем заседании конференции сделал свой
доклад, который мы разбирали выше. В прениях И. П. Демидов
и Н. В. Некрасов рассказали делегатам о страшной картине от¬
ступления армии, свидетелями которой они были на фронте, о ро¬
сте оппозиционных настроений среди офицерства. Некрасов кос¬
нулся и политического курса, намеченного П. Н. Милюковым.
Он поддержал требование критики правительства и смены состава
кабинета, закончив свое выступление словами: «... страна все же
должна узнать, на какой край пропасти привело ее правитель¬
ство».13 Отношение к правительству было главной темой боль¬
шинства выступлений, и в них наметился разный подход. Если
правый кадет В. А. Маклаков призывал к поддержке власти во
имя победы, то делегаты из Киева, наоборот, считали соответ¬
ствующим моменту именно лозунг «ответственного министерства»
или «правительства народной обороны», который имеет в виду
ту же цель — «победу, а не желание вырвать что-то у власти».
В этом отношении кадетский ЦК мог противопоставить своим
критикам неожиданное доказательство правильности своей преж¬
ней политики — отставку Н. А. Маклакова. Поэтому руководи¬
10 См.: Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой
войны (1914—1917). Л., 1967, с. 69.
11 Буржуазия накануне Февральской революции. М.—Л., 1927, с. 20.
12 Там же, с. 19.
13 Кадеты в дни Галицийского разгрома 1915 г., с. 127.
136

тели кадетской фракции могли сказать: видите, мы тогда покри¬
тиковали Маклакова, и теперь его нет. Подождите, может быть,
еще кого-нибудь не будет, доверьтесь опытным людям. Примерно
так и говорил член ЦК Ф. И. Родичев: «Имя Н. А. Маклакова
вызывает ненависть, потому что он разъединил страну на ка¬
кие-то соединенные штаты — и когда его убрали, ждем, чтобы
убрали и остальных, подобных ему. „Ответственность" слово пу¬
стое, это вопрос факта. Когда мы будем иметь силу потребовать
ее, она будет, но этой моральной силы мы еще не приобрели,
а приобретем лишь тогда, когда за нами будет народ. Надо, чтобы
Россия была честна, и сейчас надо удовлетворить этому мини¬
мальному. требованию. Дайте людей, которым страна могла бы
верить. Несчастье в том, что страна никогда не могла верить
власти, и она сейчас в отчаянии, что ей надо верить этой
власти».14
Против киевских критиков прямо выступил и А. И. Шингарев:
«Сейчас нам советуют быть „дерзкими", внести „героические"
формулы, т. е. требовать ответственного министерства. Все это
довольно легко, и никто из пулеметов за это не станет расстрели¬
вать, но это будет актом политической ошибки. Большинство так
на это и посмотрит.. .».15 Так посмотрело на этот лозунг и боль¬
шинство кадетской конференции, одобрив, несмотря на возраже¬
ния некоторых провинциальных делегатов, линию Милюкова и
предложенный им лозунг.
Вечером 8 июня докладчик выступил со своим заключитель¬
ным словом, в котором дал некоторые дополнительные аргу¬
менты в пользу лозунга «министерства доверия». Милюков на¬
звал эту формулу более удобной для «настоящего момента» и
указал, что она может включить в себя и понятие ответственного
министерства. Когда же наступит иной момент, более подходя¬
щий для широких политических требований, тогда, конечно, «пар¬
тия скажет не только об ответственном министерстве, но и
о более широких требованиях своих». Милюков ответил и на уп¬
реки в том, что партия плетется в хвосте событий, что ряд поли¬
тических требований уже прозвучали на всероссийских съездах.
«Заявления Всероссийских союзов, Земского и Городского, — го¬
ворил он, — последовали лишь в две последние недели, из среды же
партии к.-д. эти лозунги идут давно. Несколько раньше к.-д. во¬
прос о созыве Думы был поднят трудовиком Керенским, но его
мотивы и цели совсем иные. А нынешнее общественное движение
стало широко только после того, как мы от комитета членов Го-
суд. думы это требование поставили официально».16
Энергичные усилия по активизации общественного движения
и оппозиции правительству предпринимали и московские про¬
14 Там же, с. 134.
15 Там же, с. 137.
16 Там же, с. 139, 141—142.
137

мышленники во главе с группой П. П. Рябушинского, и лидеры
партии и думской фракции прогрессистов. По сведениям Москов¬
ского охранного отделения, И. Н. Ефремов и А. И. Коновалов на
ряде совещаний буржуазно-либеральной оппозиции обсуждали
контрмеры в случае отказа правительства созвать Думу. Они пред¬
лагали, чтобы в этом случае Дума собралась явочным путем. Им
возражали кадеты, стремившиеся удержать борьбу в легальных
рамках и пытавшиеся сговориться с правительством путем пря¬
мых переговоров.17 25 июня 1915 г. в малом зале Московской
биржи состоялось торжественное открытие Московского военно-
промышленного комитета. На нем присутствовал и председатель
Государственной думы М. В. Родзянко, подчеркивая этим значи¬
тельность происходящего события. Родзянко рассказал о начале
деятельности Особого совещания по обороне и призвал собрав¬
шихся увеличить производство снаряжения и вооружения для
армии. Он выразил надежду, что русская промышленность после
создания военно-промышленных комитетов «расцветет пышным
цветом».
Выступившие на совещании П. П. Рябушинский, С. Н. Треть¬
яков и другие критиковали организацию снабжения, предприня¬
тую правительственными органами, и предлагали усилить вмеша¬
тельство общественных организаций в этот вопрос.18 Перспек¬
тива созыва Государственной думы и лозунги «министерства
доверия» или «ответственного министерства», уже брошенные
в ряды либеральной оппозиции, придавали обстановке особую
остроту.
Между тем и в правительственном лагере события шли уско¬
ренным темпом. 10 июня 1915 г. Николай II выехал в Ставку
Верховного главнокомандующего великого князя Николая Нико¬
лаевича, где пробыл до 27 июня. Этот визит ознаменовался важ¬
ными переменами в составе правительства и решением вскоре
созвать Государственную думу. Удалив Н. А. Маклакова, Нико¬
лай II счел целесообразным для принятия всех этих решений
уехать из Царского Села, где испытывал постоянное давление на
свою волю со стороны императрицы и распутинского кружка.
Ведь речь шла о назначениях, которые вряд ли могли быть при¬
ятны Александре Федоровне. Переписка, которую ежедневно вели
между собою царь и царица, когда они находились не вместе, по¬
казывает, что, если в течение предыдущих выездов Николая II
на фронт Александра Федоровна еще не очень вмешивалась в во¬
просы внутренней политики и назначений, то именно с июня
1915 г. это вмешательство становится сильным и постоянным.
«Мне так хочется облегчить тебя во всем, — писала царица, —
а министры все ссорятся между собою в такое время, когда все
17 Цит. по: Лаверычев В. Я. По ту сторону баррикад. М., 1968,
с. 115.
18 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 6—Н,
138

Должны бы работать дружйо, забыв личные счеты, и работать
лишь на благо царя и отечества. Это приводит меня в бешенство.
Другими словами, это измена, потому что народ об этом знает,
видит несогласие в правительстве, а левые партии этим поль¬
зуются. Если бы ты только мог быть строгим, мой родной, это
так необходимо, они должны слышать твой голос и видеть неудо¬
вольствие в твоих глазах».19 Николай II как будто вторит ей в об¬
щем своем настроении: «На этот раз я уезжал с таким тяжелым
сердцем! Думал обо всех разнообразных и трудных вопросах —
о смене министров, о Думе, о 2-м разряде20 и т. д.».21 Но дальше
начинаются расхождения. Николай II не находит время подходя¬
щим для того, чтобы прикрикнуть на министров, наоборот он
собирается их менять, для чего, собственно, и уехал из Царского
Села.
Сразу же после приезда он переговорил с великим князем
Николаем Николаевичем о необходимости смены военного мини¬
стра и просил его рекомендации для нового кандидата. Верховный
главнокомандующий указал на генерала А. А. Поливанова, имя
которого неоднократно называлось и буржуазной печатью. «Про¬
смотрев ряд фамилий генералов, — писал Николай II, — я пришел
к выводу, что в настоящий момент он мог бы оказаться подходя¬
щим человеком».22 Во второй половине дня И июня А. А. Поли¬
ванов был уже извещен о срочном вызове в Ставку и после 12 ча¬
сов дня 12 июня прибыл в Барановичи, поблизости от которых
находилась тогда Ставка. Тут уже был и А. В. Кривошеин. За¬
тем состоялся разговор между царем и А. А. Поливановым, во
время которого последнему было предложено место военного
министра.
«Я совершенно откровенно поговорил с ним, — писал Нико¬
лай II, — и сказал ему, почему я был недоволен им раньше —
А. Гучков и т. д. Он сказал, что знает это, и уже 3 года носит это
бремя моего неудовольствия. В этой войне он утратил своего сына
и много и хорошо помогал Алеку.23 Я надеюсь поэтому, что его
назначение будет удачным».24 Затем новый военный министр,
а вернее «управляющий военным министерством», — такой титул
был пока ему присвоен, — отправился в вагон А. В. Кривошеина,
от которого и узнал о всех новостях. Вот как записывал А. А. По¬
ливанов в дневнике ход своей беседы с А. В. Кривошеиным: «Вол¬
нение общества, вызванное отступлением на всех фронтах нашей
19 Переписка Николая и Александры Романовых, т. III. М.—Пг., 1923,
с. 198-199.
20 Имеется в виду призыв в армию запасных «ратников II разряда».
21 Переписка..., с. 205.
22 Там же.
23 А. А. Поливанов с начала войны состоял при верховном начальнике
санитарной и эвакуационной части принце Александре Петровиче Оль¬
денбургском.
24 Переписка..., с. 205.
139

армии, лишенной необходимейших боевых средств, побудило пра¬
вительство пойти навстречу желаниям общества, клонившимся
к удалению из состава министерства тех лиц, присутствие кото¬
рых в составе правительства служило причиной раздражения.
Прежде всего министр внутренних дел Маклаков был заменен
кн. Н. Б. Щербатовым, затем сегодня совершилась замена Сухом¬
линова мною, и остается еще удалить министра юстиции И. Г. Щег-
ловитова и обер-прокурора св. Синода В. К. Саблера. Завтра
приезжает в Ставку статс-секретарь Горемыкин со всем Советом
министров, кроме Щегловитова, Саблера и графа Игнатьева и
кроме морского министра ген.-ад. Григоровича, который находится
на Черном море, и вопрос о дальнейших переменах в кабинете
может получить свое разрешение уже завтра. Наша беседа была
прервана приходом кн. Орлова, который искренно меня привет¬
ствовал. Я понял, что А. В. Кривошеин играет главную роль
в установлении такой примирительной по отношению к обществу
политики».25
Днем 13 июня в Ставку прибыли И. Л. Горемыкин, П. А. Хари¬
тонов, П. Л. Барк, С. Д. Сазонов, С. В. Рухлов, В. Н. Шаховской
и Н. Б. Щербатов. В вагоне великого князя Николая Николаевича
вскоре началось совещание прибывших министров. На место
Щегловитова предназначался А. А. Хвостов, а на место Саблера —
А. Д. Самарин, московский губернский предводитель дворянства
и председатель Совета объединенного дворянства. Затем А. В. Кри¬
вошеин предложил принять текст рескрипта, в котором бы гово¬
рилось о значении перемен в правительстве и объявлялось бы
о скором созыве Государственной думы. На следующий день со¬
стоялось заседание Совета министров под председательством царя.
Еще накануне он одобрил доложенные И. Л. Горемыкиным кан¬
дидатуры, а 14 июня согласился и на обнародование рескрипта
о созыве Думы «не позднее августа». На следующий день мини¬
стры выехали в Петроград.26
Таким образом, под влиянием внешней угрозы — военных по¬
ражений — перемены в составе правительства осознавались и ца¬
рем, и руководящими кругами, как прямая уступка «обществу»,
попытка успокоить его волнение. Этой же цели служило и обеща¬
ние созвать ранее намеченного срока Государственную думу. Во
всех этих мероприятиях ведущую роль играл А. В. Кривошеин,
который сразу же сблизился с А. А. Поливановым. Кривошеин,
разумеется, не был либералом, о чем убедительно свидетельствуют
его поведение в период первой русской революции, активная дея¬
тельность в составе правительства П. А. Столыпина. Но, страстно
желая сделаться премьером, он решил в данный момент сделать
ставку на буржуазных либералов. А. В. Кривошеин надеялся, что
25 П о л и в а н о в А. А. Из дневника и воспоминаний по должности воен¬
ного министра и его помощника. М., 1924, с. 130—131.
26 Там же, с. 134—139.
140

благоприятное отношение к нему лидеров Государственной думы
позволит ему, воспользовавшись ситуацией, свалить И. Л. Горе¬
мыкина и занять его место.
Перемены в правительстве очень не понравились Александре
Федоровне. Особенно она была против А. А. Поливанова. 15 июня,
уже после того, как Николай II согласился на замену Саблера
Самариным, он сообщил об этом Александре Федоровне, стараясь
предупредить ее недовольство. «Я теперь припоминаю, — писал
он, — что лет шесть тому назад Столыпин хотел иметь его в мини¬
стерстве и говорил с ним с моего разрешения, но он отказался.
Я разрешил Горем [ыкину] послать за ним и предложить ему это
место. Я уверен, что тебе это не понравится, потому что он моск¬
вич; но эти перемены должны состояться, и нужно выбирать че¬
ловека, имя которого известно всей стране и единодушно уважа¬
ется. С такими людьми в правительстве можно работать и все
они будут держаться сплоченно — это совершенно несомненно».27
Вот в каком настроении находился тогда Николай II. В этих сло¬
вах много совпадений чуть ли не с требованиями создания пра¬
вительства из «людей, пользующихся доверием страны»!
Александра Федоровна действительно была очень огорчена и
даже «в отчаянии» относительно Самарина, заявляя, что он враг
«нашего Друга». Императрица чувствовала, что ее супруг вы¬
скальзывает из-под ее влияния и окружен «опасными людьми».
Прежде всего «Н» — Николаем Николаевичем. Она видела глав¬
ную опасность в конституционных настроениях, уловленных ею.
«Теперь в августе собирается Дума, а наш Друг тебя несколько
раз просил сделать это как можно позднее. Все они должны бы
работать на своих местах, а теперь они будут вмешиваться и об¬
суждать дела, которые их не касаются. Не забудь, что ты есть
и должен оставаться самодержавным императором! — Мы еще не
подготовлены для конституционного правительства. Н [иколай
Николаевич] и Витте виноваты в том, что Дума существует,
а тебе она принесла больше забот, чем радостей».28 Она убеждала
Николая II в том, что в Ставке все дают ему неправильные со¬
веты и пользуются его добротой. «Плюнь на Ставку», — совето¬
вала императрица. 22 июня она жаловалась на нового министра
внутренних дел кн. Щербатова, говоря, что он «дает печати слиш¬
ком большую свободу — Маклаков был гораздо строже». 25-го
писала, что «Гучков все еще друг Поливанова». Она призывала
Николая возвращаться скорей и ссылалась на авторитет Распу¬
тина.29 Все это показывало, что «новые веяния», во власть кото¬
рых отдался царь, встретят в лице Александры Федоровны реши¬
тельное сопротивление. Но пока они еще осуществлялись и ока¬
зывали свое воздействие на обстановку.
27 Переписка..., с. 215.
28 Там же, с. 224.
29 Там же, с. 225, 236, 244.
141

В то же время новые назначения далеко не во всем отвечали
пожеланиям либеральной оппозиции. Управляющим Министер¬
ством внутренних дел был поставлен князь Н. Б. Щербатов, до
этого главноуправляющий... государственным конезаводством!
Министром юстиции назначался А. А. Хвостов, близко стоявший
к председателю Совета министров И. Л. Горемыкину. И только
одно имя встретило удовлетворение — имя нового военного ми¬
нистра генерала Алексея Андреевича Поливанова. Близость его
к лидеру октябристов А. И. Гучкову была хорошо известна и
давала основание считать, что вмешательство буржуазных кру¬
гов в военные дела возрастет. Оппозиция давно вела кампанию за
назначение А. А. Поливанова в правительство и могла рассматри¬
вать это назначение как свою первую победу.
Открытие Думы после новых дополнительных переговоров
было назначено на 19 июля, первую годовщину объявления
войны. Кадеты на новой сессии надеялись получить новые
уступки со стороны правительства. Их лозунгом по-прежнему
было создание «правительства доверия», но не исключалось, что
основу его заложат члены существовавшего кабинета.
Среди фракций легальной думской оппозиции больше всего кри¬
тиковали «слева» лозунг «министерства доверия» прогрессисты.
Их лидер И. Н. Ефремов постоянно ратовал за «ответственное
министерство», толкал кадетов на радикальные жесты протеста.
5 июня кадеты приняли приглашение Ефремова участвовать в со¬
вещании по обсуждению проекта организации военно-промышлен¬
ных комитетов, 23 июня обе фракции обсуждали вопрос о тактике
на предстоящей сессии Думы.30 Эти шаги значительно сблизили
позиции прогрессистов и кадетов и положили основание для их
дальнейшей совместной деятельности.
В час дня 19 июля 1915 г. Белый зал Таврического дворца
наполнился народом. Расселись на свои места члены Государст¬
венной думы, в министерской ложе появилось правительство во
главе с И. Л. Горемыкиным. В ложе членов Государственного
Совета сидел пользовавшийся общественными симпатиями гене¬
рал Н. В. Рузский. Присутствовали главы дипломатических мис¬
сий союзных стран. В 13 час. 9 мин. М. В. Родзянко открыл за¬
седание. Его вступительная речь была выдержана в примиритель¬
ных тонах по отношению к исполнительной власти. Обращаясь
к депутатам, М. В. Родзянко сказал: «Обновленному правитель¬
ству вы скажете ваше правдивое слово, которое необходимо будет
для выяснения истины, и все наши прения, быть может, даже
бурные, поведут к спасительному концу — устранению возникших
затруднений».31
30 См.: Прогрессивный блок в 1915—1917 гг. —Красный архив, 1932,
т. 50—51, с. 120.
31 Государственная дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты.
Сессия четвертая. Пг., 1915, стб. 3.
142

Затем слово получил председатель Совета министров Горе-
мыкин, который прежде всего передал членам Думы приветствие
и пожелание успехов от императора. Он тоже постарался сказать
несколько комплиментов, в частности подчеркнул необходимость
«полного единомыслия с законодательными учреждениями». Пра-
вительство вносило на рассмотрение Думы три законопроекта:
о призыве в войска ратников 2-го разряда, о расширении эмис¬
сионного права Государственного банка и о создании Особого
совещания по обороне. Конец речи И. Л. Горемыкина по стено¬
грамме выглядит так: «Да не будет в России на все время воен¬
ных действий никаких партий, кроме одной — „партии войны до
конца44 (рукоплескания и голос справа: „браво44; голоса слева:
„дайте амнистию44), никаких программ, кроме одной — победить
(рукоплескания). От вас, гг. члены Государственной думы, исто¬
рия ждет ответного голоса земли русской (продолжительные ру¬
коплескания) ».32
После Горемыкина на трибуну поднялся новый управляющий
военным министерством А. А. Поливанов, встреченный настоящей
овацией. Он тоже призывал к единению для того, чтобы «довести
войну до победного конца». Поливанов подчеркивал техническое
превосходство германской армии и лучшую подготовку Германии
к войне. Отсюда следовал вывод о необходимости напрячь все
силы, чтобы не допустить надеть на Европу «ярмо грубой без¬
душной тевтонской силы». С сообщениями выступили также мор¬
ской министр И. К. Григорович, министр иностранных дел
С. Д. Сазонов и министр финансов П. Л. Барк.
Но торжественное и несколько приподнятое настроение, с ко¬
торым выступали в этом своеобразном параде министры, было
сразу же нарушено. Н. С. Чхеидзе от имени меньшевистской
фракции потребовал немедленного возвращения из ссылки боль¬
шевистской пятерки депутатов Думы, заметив, что все правитель¬
ственные заявления остаются «красивыми словами» и что «эти
господа к единению страну никогда не приводили и не приве¬
дут».33 Чтобы как-то сгладить этот выпад, М. В. Родзянко пред¬
ложил послать приветствие Верховному главнокомандующему
русской армии великому князю Николаю Николаевичу, а также...
«мастеровым и рабочим»! Оба предложения были приняты.34
Первое же выступление в прениях показало, что надежд на
полное единение возлагать нельзя. Единство и работоспособность
законодательной палаты подрывались не столько демонстратив¬
ной позицией трудовиков и меньшевиков, сколько обструкциони¬
стским поведением крайних правых, т. е. черносотенцев. Знамя
раздора поднял Н. Е. Марков 2-й. Он сразу же обнажил замыслы
буржуазной оппозиции, показал те истинные цели, ради которых
они настаивали на скорейшем возобновлении работы Государст¬
32 Там же, стб. 10.
33 Там же, стб. 37.
а4 Там же, стб. 45—47.
143

венной думы. «Неужели мы начнем сводить счеты с правитель¬
ством в то время, когда правительство напрягает все силы свои,
чтобы отразить натиск врага? — восклицал он. — Гг., осада власти
иногда может быть необходима, но можно ли осаждать прави¬
тельственную власть во время такой войны, как теперь? Газеты
переполнены пожеланиями, идущими и с некоторых скамей Го¬
сударственной думы. Возникло желание добиться ответственного
министерства, министерства, назначаемого не Государем Импера¬
тором, а парламентом. Не буду диспутировать на эту тему,
я только спрошу вас, в то время, когда власть занята отражением
опасного врага, когда враг со всех сторон вторгается в Россию,
время ли пользоваться трудным положением правительства и го¬
сударства и вырывать, насильно вырывать то, чего по нашим
партийным программам, быть может, в свое время и надлежало бы
добиться? Будет ли это актом патриотизма, спрашиваю я вас,
гг. члены Государственной думы?».35 Марков говорил, что оппо¬
зиция обвиняет безответственное правительство в неготовности
России к войне. Но, вот, в Англии и Франции — парламентаризм,
а они тоже не были достаточно готовы к войне. Зато Германия,
где правительство назначается императором и не ответственно
перед рейхстагом, к войне подготовилась хорошо. Он обвинял
кадетов и прогрессистов за их пацифизм, обвинял и октябристов,
допущенных к военным секретам, но попустительствовавших воен¬
ному ведомству. Речь Маркова 2-го много раз прерывалась воз¬
мущенными возгласами, а однажды ему предложили даже отправ¬
ляться в Германию, где все «так хорошо». После Маркова высту¬
пил еще В. А. Бобринский, а затем была внесена от имени трех
фракций — русских националистов, центра и земцев-октябристов —
формула перехода, которую огласил П. Н. Крупенский. Ее содер¬
жание показывает, что с данной формулой были ознакомлены и
кадеты, поскольку в нее было внесено их новое тактическое тре¬
бование создания «правительства доверия». В частности, в доку¬
менте говорилось, что «привести к скорой победе может лишь
тесное единение со всей страной правительства, пользующегося
полным доверием».36
Эта тема — необходимость создания правительства доверия,
а то и прямо «ответственного министерства» — стала затем веду¬
щей в думских дебатах. В. Н. Львов (партия центра) сказал:
«Лишь правительство, имеющее за собой доверие страны, чув¬
ствует силу требовать высшего напряжения сил народных».
Октябрист Н. В. Савич критиковал господство «придворной кама¬
рильи» в назначениях на высшие правительственные посты и тре¬
бовал «если не теперь, то после войны» учитывать мнение зако¬
нодательных палат. Националист Б. И. Каразин заявлял, что
ничего обидного в контроле общественности для власти нет и
требовал, чтобы правительство на эту общественность опиралось.
35 Там же, стб. 47—48.
88 Там же, стб. 72.
144

Один из лидеров прогрессистов И. Н. Ефремов приветствовал
заявление И. Л. Горемыкина, но напоминал, что о внутреннем
примирении перед лицом врага правительство забыло. Нет амни¬
стии, сетовал Ефремов, власть отгораживается от усилий общест¬
венности. Лишь в последнее время удалены «наиболее противо¬
общественные министры». «Мы приветствуем происшедшую пере¬
мену, — подчеркивает лидер прогрессистов, — но сделано ли этим
все, что нужно для обеспечения победы? Мы, прогрессисты, кате¬
горически говорим: нет! Произошла лишь частичная смена лиц,
но не смена системы, произошло лишь изменение внешней
формы, но не существа взаимоотношений народа и правитель¬
ственной власти. Дума еще не может сказать народу: вот твои
подлинные вожди, верь им, возложи на них твое упование, иди
за ними без страха и сомнений». Ефремов потребовал, чтобы
правительство признало авторитет Думы и подчинилось ее кон¬
тролю, признало «свою ответственность перед народным пред¬
ставительством». Прогрессисты, как показывает эта речь, соче¬
тали новый кадетский лозунг «правительства доверия» со старым,
кадетским же лозунгом ответственности министерства. Но теперь,
когда кадеты отказывались от последнего, прогрессисты станови¬
лись единственной буржуазной партией, которая выставила это
требование в условиях войны. Ефремов высказал это в следующих
словах: «Чтобы поднять патриотическое воодушевление народа и
поддержать его бодрость и силу на все время долгой борьбы, не¬
обходимо появление у власти лиц, хорошо известных народу и
пользующихся его доверием. Не безответственно управлять паро¬
дом должно теперь правительство, а сознавать себя подкон¬
трольным слугой его, исполняющим трудный патриотический
долг».37 38
Затем выступил П. Н. Милюков. В его речи содержалась
острая критика правительства, но по главному вопросу — о том,
кем заменить правительство Горемыкина, Милюков хранил пока
молчание. Он выступал в защиту социал-демократов — большеви¬
ков, сосланных в Сибирь, хвалил их за поведение на суде, во
время которого некоторые члены фракции отмежевались от вы¬
двинутого В. И. Лениным лозунга поражения царского прави¬
тельства в войне.33 Если мы сравним эту речь Милюкова с про¬
граммой «Прогрессивного блока», опубликованной через месяц, то
увидим, что многие ее положения были выдвинуты уже здесь,
где говорилось об амнистии, об изменении порядков управления,
введении на местах «мелкой земской единицы [волостного зем¬
ства]», о мерах по обеспечению классового мира — восстановлении
37 Там же, стб. 73, 80—81, 89—91.
38 Это относится, в частности, к поведению на суде Л. Б. Каменева, при¬
влеченного совместно с членами фракции, поведению, которое было резко
осуждено В. И. Лениным и руководством большевистской партии (см.:
Ленин В. И. Что доказал суд над РСДР фракцией? — Поли. собр. соч.,
т. 26, с. 168).
Ю Старцев В. И.
145

профсоюзов и образовании примирительных камер. О правитель¬
стве П. Н. Милюков говорил пока еще в осторожных выражениях:
«мы охотно признаем личные качества и добрые намерения новых
министров и многого от них ожидаем, но их общественный вес
стране неизвестен. Людей, которых страна знает и уважает, ко¬
торым она заранее верит, этих людей нет в составе кабинета».
Милюков несколько раз выделил из состава правительства
А. В. Кривошеина: рассказал о частной встрече с ним 18 июля
1915 г., во время которой было сообщено, что Бурцев «уже 10 дней
как помилован», похвалил его записку по обеспечению землей
участников войны. Кадеты явно делали ставку на Кривошеина,
предполагая, что именно он, вероятно, заменит Горемыкина на
посту председателя Совета министров.
На следующий день, 20 июля, прения возобновились. М. А. Ка¬
раулов поддержал требование об «ответственном министерстве».
«Здесь вчера от крайних правых и до крайних левых, как будто
говорили разное, — заявлял он, — но на поверку все-таки своди¬
лось все это к одному: нет больше места безответственности ми¬
нистров! В том или другом виде, под тем или иным соусом,
но министры должны быть ответственны». Караулов поддержал
поправку прогрессистов к формуле перехода националистов с ука¬
занием на необходимость ответственности министров. «Мы верим
и надеемся, — заключил он, — что введение ответственности ми¬
нистров перед Государственной думой не за горами».39
В конце заседания 20 июля состоялось голосование по фор¬
муле перехода. Были предложены три проекта: 1) совместный
проект трех фракций; 2) проект фракции прогрессистов и
3) проект Трудовой группы. В проекте прогрессистов говорилось:
«Выслушав заявление правительства, Государственная дума в со¬
знании своей ответственности перед народом и армией находит,
что действительное объединение всех сил и всей воли народной,
необходимое для ускорения победы, достижимо лишь при немед¬
ленном установлении ответственности перед Государственной ду¬
мой правительства, составленного из лиц, пользующихся доверием
страны».40
Трудовики требовали в своей формуле «создания исполнитель¬
ной власти, ответственной перед народным представительством,
избранным на основе всеобщего избирательного права».41 По су¬
ществу же даже трудовики оставались в этом вопросе в пределах
кадетской «программы-минимум» 1912 г. Тем не менее факт
совпадения этих программ, наличие даже в формуле трех фрак¬
ций требования «правительства доверия», показывали, что в Думе
сложилось оппозиционное настроение. Впервые после I Государ¬
ственной думы большинство законодательной палаты, даже сфор¬
мированной по третьеиюньскому избирательному закону, объеди-
39 Государственная дума..., стб. 145, 147,
40 Там же, стб. 189.
41 Там же, стб. 190,
146

пилось на требовании фактической отставки существующего пра¬
вительства.
При обсуждении формулы перехода трех фракций пришлось
открыть свои карты и кадетам и октябристам. Обе фракции про¬
демонстрировали тенденцию к сближению. И, наоборот, прогрес¬
систы остались в одиночестве. Поправка прогрессистов с требова¬
нием ответственности министров была отклонена и земцами-октя¬
бристами и кадетами. Октябристы сделали шаг влево — они
в принципе признавали правильным и справедливым требование
ответственности правительства и даже обещали бороться за него
«после войны». А кадеты делали шаг вправо, отказываясь от
немедленного выставления своего партийного лозунга. П. Н. Ми¬
люков заявил, что фракция воздержится при голосовании по¬
правки прогрессистов. Сложное положение, в которое попадали
кадеты, Милюков оправдывал следующим образом: «Я напомню
вам, гг. члены Государственной думы, что теперешнюю мини¬
стерскую безответственность мы признали одним из трех замков,
которые запирают официальную Россию от России народной. Из¬
лишне говорить, что за этот пункт нашей программы мы и впредь
будем бороться, как и за все остальные. Мы рады констатировать,
что теперь в этом вопросе мы будем не одни: только что предста¬
витель октябристов к нам присоединился и отныне признал ос¬
новное начало парламентаризма. Но, гг., мы считаем невозмож¬
ным требовать внесения этого партийного нашего, — а отныне и
октябристского — требования во внепартийную формулу, которую
сегодня должны вынести вся Государственная дума, формулу,
которая должна знаменовать наше единение перед грозной опас¬
ностью».42
При голосовании формула трех фракций была принята, а все
три поправки к ней, в том числе и об «ответственном министер¬
стве», были отвергнуты. После избрания М. В. Родзянко председа¬
телем Думы на новую сессию заседание 20 июля закончилось
(вновь Дума собралась только 28 июля). Двухдневные прения по
заявлению правительства показали, что «осада власти», по выра¬
жению Маркова 2-го, началась.
Кадеты действовали в этом направлении в Думе, а московские
прогрессивно настроенные промышленники — на Всероссийском
съезде военно-промышленных комитетов. И работа Думы и осо¬
бенно работа съезда совпала с новым военным поражением, на
этот раз в русской Польше. 24 июля была оставлена Варшава,
а затем и целый ряд крепостей и городов. Это усилило оппози¬
ционные настроения и увеличило растерянность в правительствен¬
ных кругах. 25 июля открылся съезд представителей военно-
промышленных комитетов. Выступая на нем, октябрист Савич
сказал: «Если события будут развиваться с той же трагической
необходимостью, как развивались до сих пор, то наступит момент,
42 Там же, стб. 193—195.
10*
147

Когда мы сможем потребовать все и будем уверены, что все будет
дано».43 После длительной борьбы с более консервативными пред¬
ставителями петроградской буржуазии московской группе во
главе с П. П. Рябушинским удалось провести на пост председа¬
теля Центрального военно-промышленного комитета лидера октя¬
бристов А. И. Гучкова, а на место его заместителя — А. И. Коно¬
валова, одного из видных деятелей партии прогрессистов. С этого
момента и Гучков, и Коновалов занимают места на передовой
линии буржуазной оппозиции. Гучков во главе ЦВПК — это был
новый вызов правительству. За ним сразу же была организована
слежка со стороны охранки: письма его вскрывались, телефон¬
ные переговоры подслушивались, филеры следовали за ним по
улице.44
Утвердившись на своем посту, Гучков развернул энергичную
деятельность. «Галицийские неудачи, — рассказывал он в Чрез¬
вычайной следственной комиссии, — заставили встрепенуться рус¬
ское общество и власть отчасти. У власти появился испуг и со¬
знание необходимости пойти на уступки, на примирительные
шаги, чувство какой-то провинности там было. Но у русского об¬
щества, я скажу, не было испуга. Здесь было только сознание
громадной опасности и чувство необходимости русскому обществу
и русскому народу, если не взять свою судьбу в свои руки, то
во всяком случае участвовать в решении этой судьбы».45
Между тем и в Думе назревали важные события. В явном
согласии с правительством начался отъезд из Петрограда ряда
депутатов правооктябристского направления, с тем чтобы это
могло послужить предлогом для объявления о перерыве занятий
Думы. Такая тактика подтолкнула кадетов и 5 и 6 августа на
заседании совета старейшин на более активные действия для
«скрепления большинства». 9, 11 и 12 августа прошел ряд
совещаний руководителей думских фракций, на которых впервые
получила воплощение мысль о создании нового большинства
в Думе «без крайних правых и без крайних левых», получившего
затем название «Прогрессивного блока».
Едва показались надежды на успешный исход переговоров по
созданию «Прогрессивного блока», как газета П. П. Рябушин-
ского «Утро России» обнажила его далеко идущие цели. 13 ав¬
густа 1915 г. она напечатала следующую ставшую потом знамени¬
той информацию: «Кабинет обороны. Сегодня в думских кулуарах
циркулировал следующий список лиц, проектируемый дум¬
ской оппозицией в состав кабинета обороны: премьер-министр —
М. В. Родзянко, министр внутренних дел — А. И. Гучков, ми¬
нистр иностранных дел — П. Н. Милюков, министр финансов —
А. И. Шингарев, путей сообщения — Н. В. Некрасов, торговли
43 Труды съезда представителей военно-промышленных комитетов 25—
27 июля 1915 г. Пг., 1915, с. 96—97.
44 Падение царского режима, т. IV. Л., 1925, с. 140—142.
45 Там же, т. VI, с. 258.
148

й промышленности — А. И. Коновалов, главноуправляющий зем¬
леделия и землеустройства — А. В. Кривошеин, военный ми¬
нистр — А. А. Поливанов, морской министр — Н. В. Савич, госу¬
дарственный контролер — И. Н. Ефремов, обер-прокурор Си¬
нода — В. Н. Львов, министр юстиции — В. А. Маклаков, министр
народного просвещения — гр. П. Н. Игнатьев». Заявка на смену
караула была, таким образом, сделана.
Рассматривая приведенный выше список по существу, мы
должны сказать, что это был «коалиционный» кабинет. Три поста
в нем продолжали бы занимать представители «бюрократии».
А. В. Кривошеин сам рассчитывал опереться на оппозицию, чтобы
свалить И. Л. Горемыкина. Он любил говорить, что царизм по¬
датлив к переменам и вполне может эволюционировать в сторону
конституционной монархии. А. А. Поливанов также был бы же¬
ланным коллегой для общественных деятелей. Либерального на¬
правления держался и граф П. Н. Игнатьев. Зато большинство
ключевых постов в кабинете перешло бы в руки представителей
буржуазных либералов. Сильным было бы влияние и октябристов —
Родзянко, Гучкова, Савича. Кадетам отдавалось три места, и
два —лидерам прогрессистов Ефремову и Коновалову. Влияние
последних как наиболее «радикальных» в тактическом отноше¬
нии было бы ничтожно при наличии сильных октябристских и
бюрократических позиций, которые были близки и «центровику»
В. Н. Львову. Все «общественники», кроме Гучкова, являлись
членами Государственной думы, а ее председатель — М. В. Род¬
зянко — намечался в премьеры.
Итак, либеральным членам правительства предлагалась сделка,
не очень выгодная для них, но обеспечивающая им места
у кормила власти при переходе большинства постов к лидерам
оппозиции. Этим вносился раскол в правительственные ряды,
облегчалась тайная дипломатия таких деятелей, как А. В. Кри¬
вошеин.
Имена членов этого «министерства доверия» были у всех на
устах, и на любом совещании представителей оппозиции, при об¬
суждении любого вопроса разговор часто сбивался на знакомую
тему. Вхождение Гучкова, Милюкова, Коновалова, В. Н. Львова
и других «оппозиционеров» в правительство казалось в этот мо¬
мент делом близкого будущего. Для этого разворачивалась кам¬
пания поддержки лозунга «правительства доверия» и тех лиц,
которые предназначались для вхождения в него. П. П. Рябушин-
ский, активно вмешивавшийся в политические события через свою
газету, 14 августа в Москве собрал у себя совещание представи¬
телей торгово-промышленного капитала, городской думы и про¬
грессистов. Как отмечалось в донесении Московского охранного
отделения, «Рябушинский в присутствии упомянутых лиц обра¬
тился к Челнокову (московскому городскому голове, — В. С.)
с речью, в коей, указывая на серьезное внутреннее положение,
переживаемое страной, на бездарность, полную бездеятельность
149

правящих Классов й неспособность правительственного элемента
соорганизовать страну для победы, доказывал необходимость для
всех общественных элементов, своевременность вступить на путь
полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной
власти».46 Он просил поддержать требования общественности на
заседании Московской городской думы. Соответствующее собра¬
ние, оформленное как «частное закрытое», состоялось 18 августа
1915 г. На нем были приняты резолюции, поддерживавшие курс
кадетской партии. Затем состоялось открытое заседание. Со спе¬
циально подготовленной речью к собравшимся обратился
Н. И. Гучков, брат А. И. Гучкова, гласный Московской думы.
Он потребовал удаления всех препятствий с пути работы Государ¬
ственной думы: «...необходимо единение народного представи¬
тельства с правительством, — утверждал Н. И. Гучков, — но с та¬
ким правительством, которое бы пользовалось полным доверием
страны. Наконец, необходимо, чтобы во главе этого правительства
было бы поставлено лицо, которое бы пользовалось полным дове¬
рием со стороны широких масс и народного представительства».47
Тем временем в Петрограде продолжалась энергичная работа
по созданию «Прогрессивного блока». На этой почве среди нацио¬
налистов 13 августа произошел раскол, и вошедшие в блок во
главе с графом В. А. Бобринским и В. В. Шульгиным стали име¬
новаться «прогрессивными националистами». Как можно судить
по опубликованным протоколам президиума блока и его комис¬
сии, с самого начала в него были привлечены и представители
ряда групп Государственного совета: «центра», «академической»
и «внепартийного кружка». Все споры на заседаниях шли, как
правило, между кадетами — Милюковым, Шингаревым — и пред¬
ставителями Государственного совета — В. И. Гурко, Д. А. Ол¬
суфьевым и другими. Осложнения были и с отдельными предста¬
вителями фракций Государственной думы, в частности с пред¬
ставителем фракции центра П. Н. Крупенским, весьма неохотно
шедшим навстречу кадетам по национальному вопросу.
Состав правительства, способ формирования «министерства до¬
верия», наконец, программа — вот вопросы, занимавшие главное
место в спорах инициативной группы «Прогрессивного блока». Уже
на первом совещании, протокол которого сохранился, В. И. Гурко
выдвинул идею выдвижения одного лица, которому нужно пору¬
чить формирование правительства: «„Ответственный“, „полуот¬
ветственный “ — вопросы теории. Единственно, что нас может объ¬
единить — определить пути и способы дойти до цели — поставить
у руля правления подходящего человека».48 Академик М. М. Ко¬
валевский возражал против курса на «провиденциального чело¬
века». В свою очередь Милюков вернул собравшихся к вопросу
46 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 21.
47 Там же, с. 23.
48 Прогрессивный блок в 1915—1917 гг., с. 123.
150

о программе блока. Его горячо поддержал Д. А. Олсуфьев, бро¬
сая отрывочные, рубленые фразы: «Мы все делаем, когда нам
набьют морду. Я предлагал амнистию. Кривошеин: это мы сде¬
лаем после первой победы, Маклаков — молчал. Польская авто¬
номия, когда нас погнали. Если расколотят — еще больше прав
получат эти элементы. Вопрос о свободе совести и амнистии без
шума...».49 Наиболее нетерпеливый из присутствовавших — про¬
грессист И. Н. Ефремов возражал, говоря, что «не о программе
толковать следует, а ... надо вернуться к смене правитель¬
ства».
На участников совещания отрицательное впечатление произ¬
вели слухи о смене Верховного главнокомандующего. С начала
войны эту должность, как указывалось выше, занимал великий
князь Николай Николаевич. Но «Николаша» вечно подозревался
царицей и ее окружением в намерении узурпировать верховную
власть и в сочувствии к «обществу». Поэтому после летних пора¬
жений, когда необходимо было найти виновного, царь решил сме¬
стить Верховного главнокомандующего и самому встать во главе
действующей армии. От этого шага его деятельно отговаривали,
так как в случае новых поражений ответственность пала бы уже
непосредственно на голову императора. Либеральную же оппо¬
зицию заботило другое. Отъезд царя в Ставку уменьшил бы воз¬
можность влияния на него в нужном духе. «Этот факт роковой, —
говорил А. И. Шингарев, — в армии обаяния нет. Последнего че¬
ловека убрали. Приведет к катастрофе, так как ждать улучшения
нельзя». «Если уедет в Ставку, роспуск Думы будет катастро¬
фой», — вторил ему Крупенский. «Если отъезд на днях, трудно
говорить о смене правительства», — заявлял Ефремов. Он пред¬
ложил немедленно составить и вручить лично царю петицию
с требованием смены министров. Но эта идея казалась слишком
решительной. Даже из конспективной записи протокола заметно,
что В. А. Маклаков выразил это лучше других: «Петиция о смене
правительства — начало революции. Гос. Дума не может указать
на лицо. Популярность общественных деятелей потухнет сразу
в министерстве, и очень сильна в Гос. думе. Но это правительство
стало уже невозможным. Найти людей, которые не имели бы на
себе клейма недоверия. Сохранить некоторых, которые еще сохра¬
нили доверие (Сазонов, Поливанов)».50
Практически было решено избрать комиссию, которая бы рас¬
смотрела проект программы, составленный П. Н. Милюковым.
Программа же мыслилась как декларация будущего правитель¬
ства. Она имела заголовок «Программа министерства обществен¬
ного доверия (минимум условий, необходимых для восстановле¬
ния страны и власти)». Проект Милюкова содержал 4 раздела и
был посвящен насущным внутренним реформам. Первым разде¬
49 Там же, с. 125.
5° Там же, с. 125—126,
151

лом шла «амнистия лиц, осужденных за политические и религиоз¬
ные преступления, возвращение с.-д. депутатов». Второй раздел
требовал коренного изменения приемов управления, и в частности
заключал требование отмены ряда национальных ограничений.
Третий раздел включал целую систему необходимых законов,
главным образом по местному самоуправлению (волостное зем¬
ство, введение земства на окраинах, расширение его компетен¬
ции) . Наконец, в последнем разделе говорилось о мерах «для под¬
держания социального мира».51 14 и 15 августа проект программы
обсуждался в совещаниях, проходивших на квартире у члена Го¬
сударственного совета В. В. Меллера-Закомельского. В резуль¬
тате первоначальный проект Милюкова подвергся известному из¬
менению и смягчению. Особенно это касалось вопросов амнистии,
снятия национальных ограничений.
Если по проекту П. Н. Милюкова вся программа предлагалась
прямо для декларации «министерства доверия», то теперь о пра¬
вительстве говорилось так: «Создание объединенного правитель¬
ства из лиц, пользующихся доверием страны и согласившихся
с законодательными учреждениями относительно выполнения
в ближайший срок определенной программы».52
Милюков, представлявший официально кадетскую фракцию на
этих переговорах, шел на уступки в программе, полагая, что прак¬
тический результат совершаемого значит гораздо больше. Впервые
после 3 июня 1907 г. создавался официальный легальный оппози¬
ционный центр в Государственной думе. Впервые на программе
внутренних реформ объединилось большинство членов Думы.
И то, что даже эти далекие от революционных взглядов люди тре¬
бовали от власти быстрых и неотложных реформ, показывало на¬
растание революционного кризиса в стране. Кадеты же шли в са¬
мом центре этой волны и намеревались играть в блоке руководя¬
щую роль.
Программа «Прогрессивного блока» намеренно обходила во¬
просы, связанные с изменением социального строя страны. В ней
ничего не говорилось о земельном вопросе. Что же касается поли¬
тической области, то надо признать, что в условиях войны тре¬
бования программы были весьма обширны: тут и обновление со¬
става местной администрации, и строгое проведение начал закон¬
ности, и довольно широкая амнистия.
Тогда, в середине августа, многим казалось, что шансы на осу¬
ществление подобной программы весьма велики, что не сегодня-
завтра, если как следует «нажать», лидеры блока могут пересесть
в министерские кресла. Соответственно этому шел и дальнейший
подъем общественного настроения. 14 августа в Москве «Утро
России» сообщило читателям еще одну новость: список «каби¬
нета обороны» «выходил», оказывается, из кадетских «кругов»,
51 Там же, с. 158—159.
52 Там же, с. 133.
152

а октябристы предлагали другой. В премьеры прочился А. И. Гуч¬
ков, октябристам же предлагалось еще три поста, а вот кадетам
всего один — министра путей сообщения (для Н. В. Некрасова).
Одно место — министра торговли и промышленности — отводилось
прогрессистам в лице А. И. Коновалова. В этом же списке в ка¬
честве министра внутренних дел называлась фамилия князя
Г. Е. Львова, председателя Всероссийского земского союза. Шесть
постов в правительстве сохранялось за представителями бюрокра¬
тии. Октябристы были согласны сохранить в новом кабинете
А. А. Поливанова, И. К. Григоровича, А. Д. Самарина, С. Д. Са¬
зонова. В состав правительства они предлагали в качестве мини¬
стра финансов В. Н. Коковцова, который после своей отставки был
настроен весьма критически и поэтому числил себя в «либера¬
лах». Составители этого списка, как можно видеть, тоже шли по
пути образования «коалиционного кабинета». Однако отводили
бюрократическому элементу больший удельный вес. Такой план
был приемлем для оппозиции против И. Л. Горемыкина в самом
правительстве. Но А. И. Гучков в качестве премьера, к которому
и Николай II и в особенности Александра Федоровна относились
враждебно, подрывал шансы на осуществление комбинации октяб¬
ристов. Точно так же введение в состав нового кабинета В. Н. Ко¬
ковцова и невключение А. В. Кривошеина делало последнего
ярым противником этого плана. Как раз 14 августа известный фи¬
нансист Я. И. Утин пригласил на обед «двух политических вра¬
гов» — А. В. Кривошеина и В. Н. Коковцова. В качестве свиде¬
теля был привлечен А. А. Поливанов. «Обед этот, — как отмечал
А. А. Поливанов в своих записях, — однако, сближению не со¬
действовал, ибо В. Н. Коковцов от нас ничего о текущем положе¬
нии вещей узнать не пожелал, а сам неумолимо говорил монологи,
критикуя все и вся в тоне, не терпящем возражений».53
В квартирах московских промышленников-прогрессистов не¬
прерывно шли совещания. 16 августа А. И. Коновалов собрал
у себя всех московских депутатов Государственной думы, видных
кадетов во главе с Ф. Ф. Кокошкиным, П. П. Рябушинского,
Г. Е. Львова. Многим из присутствовавших на этом совещании
позиция Государственной думы казалась недостаточно решитель¬
ной, и они требовали активных действий помимо Думы. На собра¬
нии было решено подготовить депутацию к царю с просьбой о на¬
значении «правительства доверия».54 Но до отправки депутации
дело так и не дошло, потому что создание «Прогрессивного блока»
успешно шло вперед, и возможность соглашения путем прямых
переговоров с правительством казалась более реальной. И хотя
этот путь резко критиковали прогрессисты (Ефремов, Конова¬
лов), лидеры блока при помощи различных контактов прощупы¬
вали почву для встречи с правительством.
53 Поливанов А. А. Указ, соч., с. 214.
54 Цит. по: Дякин В. С. Указ, соч., с. 104.
153

1Гак или иначе, но вся петроградская й московская пресса
была в эти дни полна предсказаний о близкой смене правитель¬
ства, и отставка И. Л. Горемыкина считалась весьма вероятной.
«Утро России» в передовой «Кабинет спасения» от 15 августа
1915 г. передавало слухи, что престарелого Горемыкина хотят
сменить А. В. Кривошеиным. Газета называла это полумерой,
которая никого не удовлетворит. «России нужен сейчас не каби¬
нет мелких уступок, — заявляла газета, — не кабинет доброжела¬
тельных бюрократов, а кабинет самого реального объеди¬
нения власти с обществом, кабинет общественных деятелей».
По утверждению «Утра России», «кабинет спасения, кабинет
общественной коалиции уже намечается в думских кругах.
Из нынешнего думского большинства, в которое не входят оба
крайних крыла народного представительства, должно образо¬
ваться коалиционное правительство, и патриотический долг по¬
велевает думскому президиуму указать на этот единственный,
естественный выход из разверзающейся перед нами пропасти».
«Речь» 13 августа, в день публикации в Москве списка нового
министерства, писала в своей передовой, что «обновлять» старое
правительство уже поздно, что первым условием создания нового
кабинета должно быть «доверие страны к власти». Посвящая
передовую своего номера от 15 августа ликвидации правитель¬
ственного кризиса во Франции, «Речь» указывала, что это хоро¬
ший «пример для подражания». Теперь и в России государственная
оборона не должна быть запретна для представительных учрежде¬
ний, «парламентский контроль распространяется и на эту область».
Правая печать в штыки встретила идею образования «мини¬
стерства доверия». «Московские ведомости» 15 августа напеча¬
тали передовую «Думское легкомыслие» по поводу списка «каби¬
нета национальной обороны». Это, по словам газеты, — «вода на
мельницу кайзера Вильгельма», так как нынешнее правитель¬
ство укрепляет санкция верховной власти, а с кабинетом, наме¬
ченным оппозицией, не «помирится большинство в стране». Вы¬
движение лозунга «правительства доверия», по мнению газеты, —
«беспредельная дерзость кучки политиканов, которая, пользуясь
тяжким положением родины, хочет захватить в свои руки власть.
Это такое недомыслие, которое граничит если не с глупостью, то
с преступлением и изменой». Этот же мотив повторяется и
в статье, подписанной «NNN» — «Осада власти». Анонимный
автор заявлял, что «думские кандидаты в министры так же под¬
готовлены к активной государственной и правительственной
работе, как например слоны для хождения по канату».55
В эти дни печать обсуждала также идею, подброшенную «доб¬
рожелательными бюрократами», о возможности пополнения пра¬
вительства общественными деятелями на правах министров без
портфелей. Уже 15 августа М. М. Ковалевский опубликовал
55 Московские ведомости, 1915, 15 августа.
154

в «Биржевых ведомостях» статью «Министры без портфелей»,
в которой отрицательно относился к этой мысли. Отталкиваясь
от уроков Второй империи во Франции, Ковалевский доказывал,
что министры без портфеля — это поверенные, которым бюро¬
краты поручают в палатах защиту своих законопроектов. Серь¬
езные общественные деятели не должны соглашаться на такую
роль в правительстве. «Вместо того чтобы оставаться, как прежде,
выразителями общественной совести, они становятся прислужни¬
ками власть имущих и навсегда потеряны в глазах народа», —
заключал автор. 17 августа та же газета сообщала, что есть про¬
ект привлечь в кабинет 10 министров без портфелей.
«Речь» в передовой от 17 августа 1915 г. заявляла, что «обще¬
ственное министерство», «министерство национальной обороны»
продолжают безусловно вызывать в общественных кругах пред¬
почтение перед проектами перетасовки известных обществу бюро¬
кратов, а мысль о «министрах без портфелей» не встречает об¬
щественного одобрения. Есть только два выхода из положения,
утверждала газета, — или перетасовка в правительстве, как вре¬
менный компромисс, или «министерство доверия».
«Утро России» посвятило теме «министры без портфелей»
свою передовую от 17 августа. В ней отмечалось, что в Совете
министров большинство высказалось за уступку Государственной
думе, хотя и сочло, что для введения ответственного министер¬
ства не имеется достаточно условий и оснований. Тут-то и воз¬
никла идея: «Уступка обществу намечается Советом министров
в виде привлечения в состав кабинета общественных деятелей,
которые будут располагать правом решающего голоса при рас¬
смотрении всех вопросов в Совете министров, но не будут иметь
портфелей». «Утро России» отнеслось к этой затее не столь кри¬
тически, как «Речь» и «Биржевые ведомости». Хотя правом не¬
посредственного доклада царю министры без портфеля не должны
были пользоваться, они могли бы контролировать деятельность
глав ведомств и тем влиять «на сущность и направления докла¬
дов». Среди кандидатов в министры без портфеля от Думы
(а другую половину кандидатов должен был поставить Государ¬
ственный совет) назывались В. В. Шульгин, В. А. Маклаков,
М. М. Алексеенко, Н. А. Хомяков, А. И. Гучков.56 «В умеренных
общественных кругах, — утверждала газета, — идея министров
без портфеля находит полное сочувствие, ибо, как указывают они,
нельзя сразу ставить вопрос об ответственности министров, а не¬
обходима известная постепенность».57
Идея назначения министров без портфеля из общественных
деятелей в царское правительство представляла собой очередную
уловку либеральных бюрократов, столь похожую на попытки
56 Шульгин — националист, Маклаков — правый кадет, Алексеенко — октяб¬
рист, Хомяков — октябрист, Гучков — октябрист, не член Думы.
57 Утро России, 1915, 17 августа.
155

С. Ю. Витте и П. А. Столыпина пригласить к себе на министер¬
ские посты правых и умеренных либералов в 1905 и 1906 гг.
Но тогда речь шла о постах полноправных министров. Теперь же
роль «министров без портфелей» в кабинете бюрократов была бы
и вовсе жалкая, роль откровенной ширмы, которая должна была
замаскировать нежелание царской бюрократии поделить свою
власть с «общественностью». Не мудрено, что не только кадеты,
но и М. М. Ковалевский решительно высказался против пригла¬
шения общественных деятелей на посты «министров без порт¬
феля». Впрочем, и сочувствие «Утра России» к этой идее было
непродолжительным. Уже в номере за 18 августа газета делала
выбор в пользу коалиционного кабинета «из внушающих доверие
общественных деятелей». Идея же министров без портфеля была
осуждена, поскольку было нечего рассчитывать, что точка зре¬
ния единомышленников В. А. Маклакова или даже В. В. Шуль¬
гина восторжествует над точкой зрения господ Дурново или
Щегловитова. Здесь выражалось сомнение в правильности преды¬
дущего сообщения о том, что «умеренные общественные круги...
склонны принять этот дар данайцев».58
«Биржевые ведомости» решительно высказывались в пользу
создания «министерства доверия», за укрепление в России пар¬
ламентаризма.59
Рост общественного недовольства обострил разногласия в пра¬
вительстве. Два вопроса — смена верховного командования и
отношение к Государственной думе и складывавшемуся в ней
новому большинству — стояли в центре споров. Большинство ми¬
нистров согласились противодействовать Николаю II в его
стремлении взять на себя верховное командование армией,
а также пойти на уступки Государственной думе и потре¬
бовать немедленной отставки И. Л. Горемыкина с поста
председателя Совета министров. Во вторник 4 августа Николай II
сообщил А. А. Поливанову, что он решил сместить великого
князя Николая Николаевича. Царь полагал отбыть в Ставку
15 августа. На робкие попытки отговорить его от этого решения
царь отвечал отказом. В субботу 8 августа А. А. Поливанов вы¬
ехал в новую Ставку — Могилев с письмом к Николаю Николае¬
вичу, в котором сообщалось, что он назначается наместником на
Кавказ и главнокомандующим Кавказским фронтом. Ему разре¬
шалось взять с собой начальника штаба Верховного главнокоман¬
дующего генерала Н. Н. Янушкевича. Перед отъездом Поливанов
был у Горемыкина и сообщил ему по разрешению императора
о предстоящей смене верховного командования. При этом он
сказал и о том, что отставка великого князя вызовет смущение
в «обществе», которое относится к Николаю Николаевичу с сим¬
патией. «Старик повторял свое любимое:’ „Что ж тут делать44, —
58 Утро России, 1915, 18 августа.
59 См.: Биржевые ведомости, 1915, 18 августа.
156

писал А. А. Поливанов, — и. при прощании благословил меня и
неожиданно, растрогавшись, чмокнул меня в руку, чем привел
меня в большое смущение, заставившее меня поцеловать его
в лоб».60 Вечером 9 августа 1915 г. Поливанов прибыл в Могилев
и в большом волнении вручил письмо великому князю. «Волне¬
ние мое усугублялось еще и тем, — вспоминал он, — что пред¬
стоящая перемена, по моему твердому убеждению, не могла по¬
вести к благим результатам, невзирая даже на назначение
начальником штаба Верховного Главнокомандующего такого под¬
готовленного к этой роли лица, каким являлся генерал Алексеев;
слишком уже мало подходил Николай II к роли вождя в этой
великой войне и по своим дарованиям, и по характеру, и по
своей роковой незадачливости».61
Николай Николаевич, против ожидания, принял свою от¬
ставку весьма спокойно и был даже рад назначению на Кавказ.
Утром 10 августа Поливанов прибыл в Барановичи к главно¬
командующему Северо-Западным фронтом генералу М. В. Алек¬
сееву и сообщил ему о новом назначении. Тот заметил, что «при¬
дворным быть он не сумеет».
Смена командования проходила в крайне неудачное время.
На Западном фронте войска терпели тяжелое поражение. Были
оставлены крепости Новогеоргиевск, Ковна и другие. Немцы ус¬
пешно продвигались вперед, стремясь окружить русские войска.
А. А. Поливанов, понимая, что в таких условиях появление царя
в качестве Верховного главнокомандующего неминуемо совпа¬
дает с поражениями армии, по возвращении в Царское Село
11 августа просил, чтобы Николай II не уезжал в Ставку
15-го числа. «Государь изъявил согласие не торопиться с отъез¬
дом в армию и разрешил мне осведомить Совет министров о при¬
нятом им решении; в заключение он трижды меня поцеловал и
сказал, что никогда не забудет, как хорошо было исполнено
мною возложенное им на меня трудное поручение»,62 — писал
А. А. Поливанов. Итак, на радость Александре Федоровне «Ни-
колаша» без особых затруднений, правда пока еще втайне от
общественного мнения, был удален, и «заговоров» с его стороны
можно было теперь не бояться. Но положение на фронте от
этого не улучшилось. Николай Николаевич, психологически трав¬
мированный, потерял интерес к управлению войсками, штаб его
фактически бездействовал. Великий князь бомбардировал Поли¬
ванова письмами, просил ускорить приезд царя в Ставку. Но это
противоречило желаниям Поливанова и большинства министров.
18 августа военному министру удалось добиться от царя опуб¬
ликования рескрипта о смене Н. Н. Янушкевича, назначении
М. В. Алексеева и командующих двумя новыми фронтами: Се¬
60 Поливанов А. А. Указ, соч., с. 207.
61 Там же, с. 209.
62 Там же, с. 212.
157

верным — Н. В. Рузского и Западным — А. Е. Эверта. Доверчи¬
вое «общество» с удовлетворением встретило эти известия. «Го¬
ворили, — отмечал в своих записях Поливанов, — что наконец-то
энергичный великий князь, главнокомандующий, будет иметь
около себя умудренного большим военным опытом советника
в лице ген. Алексеева, и что возложением на победоносного пол¬
ководца ген. Рузского защиты Северного фронта можно считать
столицу и военную базу Петрограда вне опасности. Никто еще
в публике не подозревал, какой конец последует через несколько
дней за этой серией полезных назначений».63
Внутренние проблемы внушали еще большее беспокойство
правительству. 4 августа Совет министров рассматривал проект
положения о Центральном военно-промышленном комитете. Для
пояснений в Елагинский дворец — летнюю резиденцию предсе¬
дателя Совета министров — был вызван А. И. Гучков. Министры
встретили его сочувственно и после небольших поправок, с ко¬
торыми А. И. Гучков согласился, положение было утверждено.
Лишь Горемыкин был недоволен тем, что комитет существует,
и тем, что его возглавляет Гучков. Когда последний вышел из
зала заседаний, Горемыкин проворчал, что Гучков «много шумит,
а сделает ли что-нибудь — это мы увидим».64 На том же заседа¬
нии по предложению князя Щербатова, министра внутренних
дел, было разрешено евреям-беженцам проживать в городах вне
черты оседлости, кроме Москвы, Петрограда и местностей, нахо¬
дившихся в ведении военного и дворцового ведомств. 12 августа
состоялась частная встреча А. В. Кривошеина, А. А. Полива¬
нова, Н. Б. Щербатова и П. А. Харитонова, на которой происхо¬
дил фактический сговор о способах борьбы против Горемыкина.
А. В. Кривошеин предложил добиваться назначения на долж¬
ность председателя Совета министров А. А. Поливанова, как
военного министра. 13 августа те же лица и П. Л. Барк встрети¬
лись за обедом на даче А. В. Кривошеина на Аптекарском
острове. Тут после долгих уговоров Поливанов согласился стать
премьером, если ему это предложат. В пятницу 14 августа Поли¬
ванов был принят Горемыкиным, который потребовал от него
усиления военной цензуры. Как раз в эти дни в печати ожив¬
ленно обсуждался вопрос о «министерстве доверия», а «Бирже¬
вые ведомости» начали кампанию против Распутина.
16 августа состоялось заседание Совета министров, на кото¬
ром Поливанов сообщил министрам о последних распоряжениях
царя по военному ведомству. Его опасения по поводу смены
командования разделялись многими министрами, «старец же по¬
вторял свое: „Что ж тут делать, так его величеству угодно"».
Горемыкин внес на это заседание особый секретный вопрос:
«По поводу усвоенного некоторыми органами повременной печати
63 Там же, с. 218.
64 Там же, с. 206.
158

направлёния». Он требовал принятия жестких мёр против бур¬
жуазной печати, усиленно прочившей в премьеры то А. В. Кри¬
вошеина, то А. А. Поливанова, не говоря уже о кандидатах
в правительство доверия. Но никто из министров, уже состояв¬
ших в заговоре против «старика», его не поддержал, и решение
было отложено.
В понедельник, 17 августа 1915 г. А. В. Кривошеин был с до¬
кладом у Николая II и завел с ним разговор о политическом
положении. Он доказывал полную непригодность И. Л. Горемы¬
кина к своей роли и предложил назначить А. А. Поливанова
главой правительства на время войны. Царь как будто сочув¬
ственно отнесся к этой идее, но предложил назначить Полива¬
нова не председателем Совета министров, а «председательствую¬
щим в Совете министров». Тут же царь сказал, что скоро назна¬
чит А. А. Поливанова военным министром (до этого он все еще
числился «управляющим»). О своей беседе с Николаем II
А. В. Кривошеин сообщил А. А. Поливанову прямо за дверями
царского кабинета в Александровском дворце Царского Села.
Причем рассказывал, что упомянул царю и о необходимости
ввести в состав кабинета лиц не из бюрократии, а из числа из¬
вестных общественных деятелей и назвал при этом А. И. Гуч¬
кова, так пояснив свое предложение. «Я знаю, вы не любите Гуч¬
кова, но призвав его, вы произвели бы этим прекрасное впечатле¬
ние в стране и приобрели бы преданного слугу!». А. А. Полива¬
нов после этого разговора ждал, что не позднее 18 августа он
получит предложение возглавить правительство.65
Итак, А. В. Кривошеин в разговоре с царем по существу
предложил составить «коалиционный кабинет» по октябристски-
кадетскому рецепту. Был ли он искренен в этом? То, что, пред¬
лагая Поливанова в премьеры, он связал его имя с участием
в кабинете Гучкова, заставляет предположить известный маневр
с его стороны. Мы знаем, что Гучков рассматривался в царской
семье, особенно Александрой Федоровной, как заклятый враг.
Согласиться с назначением Поливанова премьером и одновре¬
менно включить в состав правительства Гучкова означало бы
для Николая II вызвать недовольство императрицы, чего он
всегда старался избегать. После назначения А. А. Поливанова
управляющим военным ведомством в газетах появились сообще¬
ния, в которых утверждалось, что он возьмет к себе вторым по¬
мощником А. И. Гучкова. Поливанов вынужден был в разговоре
с царем и в Совете министров демонстративно опровергать эти
сообщения. Следовательно, сочетание Поливанов—Гучков было
для царя неприемлемым, и, наверняка, А. В. Кривошеин это
знал. Возможно, даже он ожидал, что в этих условиях царь по¬
ручит должность председателя Совета министров именно ему.66
65 Там же, с. 225.
66 Подобное предположение высказывал в 1924 г. и редактор воспоминаний
А. А. Поливанова А. М. Зайончковский.
159

Напрасно А. А. Поливанов Ждал от Николая И предложения
возглавить правительство. Его не последовало. 18 августа на за¬
седании Совета министров А. В. Кривошеин предложил просить
царя принять весь Совет министров, чтобы просить его не всту¬
пать в верховное командование. Но Николай II был непреклонен.
Вечером 18 августа дворцовый комендант В. Н. Воейков передал
Поливанову, что царь желает перед отъездом лично открыть
официальную работу Особого совещания по обороне и назначает
его заседание на 22 августа. Поливанов сообщил об этом Род¬
зянко, и было решено, что будут участвовать в нем все члены
Государственной думы и Государственного совета, назначенные
в Особое совещание по обороне и в три других «Особых совеща¬
ния». Дней до отъезда царя в Ставку оставалось очень мало, и
кривошеинская группа в правительстве решила действовать.
19 августа министры собрались на обед к А. В. Кривошеину,
чтобы обсудить, как убедить царя отказаться от выезда в Ставку.
Затем на дачу Кривошеина приехал Горемыкин и сообщил, что
заседание Совета министров с участием царя состоится завтра
в 9 часов вечера. Были распределены роли: кто и о чем будет
говорить, какие приводить доводы.
20 августа кадеты, ловившие все слухи о положении в пра¬
вительстве, опубликовали в «Речи» заметку. В ней сообщалось,
что новым главой правительства, кроме А. В. Кривошеина, мо¬
жет быть и А. А. Поливанов, кандидатура которого одобряется
«высшими сферами». Это была запоздалая информация о раз¬
говоре Кривошеина с царем 17 августа. Возможно, она просочи¬
лась в печать не без участия самого Кривошеина. Естественно,
заметка в «Речи» могла только повредить А. А. Поливанову
в глазах царя. Утром 20 августа с вопросом, верно ли сообще¬
ние в газете, А. А. Поливанову позвонил В. Н. Коковцов. Затем
пришел П. Н. Крупенский, принесший копию согласованной про¬
граммы «Прогрессивного блока». Глядя Поливанову в глаза, он
сказал: «Теперь все зависит от правительства, или — как сегодня
говорят в Думе—-от вас». О том же говорил военному министру
и посетивший его недавно назначенный председатель Государ¬
ственного совета А. Н. Куломзин.
Вечернее заседание 20 августа в Александровском дворце
показало, что мнение о скором назначении А. А. Поливанова,
пожалуй, неосновательно. Н. Б. Шербатов, А. В. Кривошеин,
П. А. Харитонов, С. Д. Сазонов, А. Д. Самарин, А. А. Поливанов
каждый говорил о своем, но все заканчивали предостережениями
против принятия Николаем II верховного командования. И. Л. Го¬
ремыкин держался уклончиво. Сам царь слушал возражения не¬
внимательно и заявил в конце, что остается верен прежнему
решению.
Чтобы сломить сопротивление царя и не допустить отставки
Николая Николаевича, были введены в действие и великокняже¬
ские круги. Днем 20 августа 1915 г. великий князь Дмитрий Пав-
160

лович и «Алек», принц Ольденбургский (недавний начальник
А. А. Поливанова) посетили вдовствующую императрицу Марию
Федоровну, прося не сменять «Николашу», так как «все питают
к нему большое доверие». 21 августа Мария Федоровна пригла¬
сила к чаю «Ники с женой». «Я просила Ники оставить Высо¬
кого на его посту, но, к сожалению, все мои слова были на¬
прасны», — записывала в дневнике Мария Федоровна.67 Между
тем никто еще ничего не знал об этом решении Николая II. 19 ав¬
густа Московская городская дума приняла приговор, в котором
в частности говорилось: «Москва знает, что во власти врага це¬
лый ряд наших городов и даже крепостей. Но Москва неуклонно
и твердо верит в русскую армию и ее вождя, великого князя, и
готова напрячь все свои силы для создания условий, обеспечи¬
вающих победу». В приговоре подчеркивалось значение единения
Государственной думы с народом, а также утверждалось, что
«стоящая ныне ответственная задача требует созыва правитель¬
ства, сильного доверием общества и единодушного, во главе ко¬
торого должно стоять лицо, которому верит страна».68 В тот же
день, 19 августа, создать «правительство доверия» потребовали за¬
седания Московского биржевого комитета и собрание выборных
купечества.69 21 августа «Утро России» заявляло, что если не¬
давно общественность приветствовала бы замену Горемыкина
«тактичным и корректным Кривошеиным», то теперь эта мера уже
запоздала бы, необходимо призвать людей, «облеченных полным
безграничным доверием страны, а потому способных вдохнуть
новую жизнь в систему управления».70 23 августа газета сооб¬
щала, что Совет министров рассмотрел приговор Московской
думы, резолюции Московского биржевого комитета и купече¬
ского собрания от 19 августа и не одобрил их, а решил поддер¬
живать «по-прежнему» престиж власти.71
Тем временем в высших «сферах» царило нервное возбужде¬
ние. Конфликт между министрами и царем при враждебном ней¬
тралитете к ним со стороны Горемыкина был налицо. Вечером
21 августа все правительство, кроме И. Л. Горемыкина, близкого
к нему министра юстиции А. А. Хвостова и болевшего в это время
министра путей сообщения С. В. Рухлова, собралось на Дворцо¬
вой площади в казенной квартире министра иностранных дел
С. Д. Сазонова. Министры решились на крайний шаг: написать
коллективное письмо царю. Причем было решено, что военный и
морской министры из опасения немедленной отставки его под¬
писывать не должны. В письме министры напоминали о своей
просьбе оставить великого князя Николая Николаевича на посту
67 Дневник императрицы Марии Федоровны. — Последние новости (Париж),
1933, 23 июля.
68 Утро России, 1915, 20 августа.
69 Там же.
70 Там же, 21 августа.
71 Там же, 23 августа.
И Старцев В. И.
161

Верховного главнокомандующего. «Государь, ещё раз осмели¬
ваемся вам высказать, — говорилось в письме, — что принятие
вами такого решения грозит, по нашему крайнему разумению,
России, вам и династии вашей тяжелыми последствиями.
На том же заседании воочию сказалось коренное разномыслие
между председателем Совета министров и нами в оценке проис¬
ходящих внутри страны событий и в установлении образа дей¬
ствий правительства. Такое положение, во всякое время недопу¬
стимое, в настоящие дни гибельно. Находясь в таких условиях,
мы теряем веру в возможность с сознанием пользы служить вам
и родине».72
Таким образом, осуществленная царем в июне 1915 г. замена
нескольких ультраправых министров привела к настоящему пра¬
вительственному кризису: впервые за все годы царствования Ни¬
колая II министры ополчились против своего главы. В любой
другой стране подобный конфликт разрешился бы только одним
способом — отставкой главы правительства. Но не в России. Го¬
ремыкин не пользовался доверием общества, против него высту¬
пили министры. Но ему верила царица, и это было важнее, чем
мнение десяти министров, составивших послание от 21 августа.
И случилось невероятное: не И. Л. Горемыкин ушел в отставку,
а поплатились своими постами и постепенно были уволены в от¬
ставку 8 из 10 участников этой министерской забастовки.
Но тогда, 21 августа 1915 г. они еще не ожидали подобного
исхода. Наоборот, более вероятной им казалась победа. Министры
решили вручить письмо во время работы Особого совещания по
обороне.
Утром 22 августа на Дворцовую площадь стали стекаться
автомобили и экипажи. Через подъезд ее величества в Зимний
дворец проходили приглашенные на торжественное открытие Осо¬
бого совещания по обороне. Царь прочитал речь, составленную
для него Кривошеиным и Поливановым, затем с речами высту¬
пили председатели Государственной думы и Государственного
совета. После окончания торжественного заседания Николай П
беседовал с председателем военно-морской комиссии Государ¬
ственной думы кадетом А. И. Шингаревым и принял от него и
В. В. Шульгина составленную ими записку. А Александра Федо¬
ровна в это время впервые познакомилась и долго беседовала
в соседней комнате с товарищем председателя Думы, октябри¬
стом Александром Дмитриевичем Протопоповым, будущим цар¬
ским временщиком, последним министром внутренних дел перед
Февральской революцией.
А. А. Поливанов передал царю через дежурного флигель-
адъютанта Н. П. Саблина запечатанный пакет с письмом минист¬
ров. Отдавая письмо, военный министр сказал, что с Горемыки¬
72 Поливанов А. А. Указ, соч., с. 236.
162

ным «можно теперь довести страну до революции».73 В вагоне по
дороге в Царское Николай II прочитал письмо, которое произ¬
вело на него впечатление, но совсем не то, на которое рассчи¬
тывали авторы. Царь затаил раздражение и обиду на министров,
которое подогревалось теперь ежедневными письмами Александры
Федоровны в Ставку. Вечером 22 августа 1915 г. он выехал
в Могилев, увозя с собой первое из этих писем. «Так тяжело
отпускать тебя совершенно одного, но бог очень близок к тебе,
больше, чем когда-либо! — писала с нескрываемым удовлетворе¬
нием императрица. — Ты вынес один с решимостью и стойкостью
тяжкую борьбу ради родины и престола. Никогда не видали они
(т. е. министры, — В. С,) раньше в тебе такой решимости, и это
не может остаться бесплодным. Не беспокойся о том, что оста¬
ется позади. Необходимо быть строгим и прекратить все сразу.
Дружок, я здесь, не смейся над своей глупой, старой женушкой,
но на мне надеты невидимые „брюки“, и я смогу заставить ста¬
рика быть энергичным».74
Уже 22 августа она называла Николаю II нового кандидата
в министры внутренних дел: А. Н. Хвостова, правого депутата
Государственной думы, близкого и к Распутину. Александра Фе¬
доровна успокаивала царя, убеждая его, что Николай Николаевич
заодно с «кликой» Гучкова, Родзянко и Самарина. 23 августа она
приняла Горемыкина и показала ему письмо министров. Горе¬
мыкин заявил, что в отставку не собирается. Между ними было
оговорено, что если Щербаков и Сазонов попросят отставки, то
надо искать им заместителей. Горемыкин спрашивал, не вер¬
нется ли царь «на этой неделе (для роспуска Думы)». 24 ав¬
густа императрица сообщила, что в Думе все партии собираются
просить об отставке Горемыкина и тревожилась за его судьбу.
Одновременно она советовала заменить Поливанова и, напоми¬
ная о его связях с Гучковым, предупреждала царя, что ни в коем
случае нельзя доверять Родзянко и тем более назначить его
военным министром, на что «все метят». В этом письме проскольз¬
нуло опасение за И. Л. Горемыкина: «Я боюсь, что старик не
сможет оставаться, раз все против него». Тревожилась она и за
результат встречи Горемыкина с министрами, назначенной как
раз на 24 августа.75
Ответное письмо Николая II показывает, что план скорого
роспуска Думы встречал у него одобрение. «Я в восторге, что
ты говорила со старым Гор [емыкиным], — писал он 25 августа, —-
и утешила его. Пожалуйста, в следующий раз передай ему, что
как только Гос. Совет и Дума закончат свои работы, их надо
прикрыть, все равно, вернусь ли я к тому времени, или буду еще
находиться здесь».76
73 Поливанов А. А. Указ, соч., с. 239.
74 Переписка..., с. 251—252.
75 Там же, с. 262.
76 Там же, с. 267.
И*
163

Между тем общественное внимание вновь было привлечено
к Государственной думе. 22 августа была окончательно принята
программа «Прогрессивного блока», 25 августа она появилась в мос¬
ковских газетах, а 26-го — в петроградских. С большим нетерпе¬
нием ожидалось заседание Государственной думы, назначенное
на 25 августа (до этого три дня общих заседаний Думы не проис¬
ходило). В повестке дня значился доклад комиссии Думы по
выработке законопроекта о печати, образованной в связи с вне¬
сением Военным министерством закона о военной цензуре.
Во время прений по этому вопросу и развернулась ожесточенная
схватка между правыми и деятелями только что образованного
«Прогрессивного блока». Получило официальную огласку в Думе
и само существование этого блока.
Как обычно, застрельщиком скандала выступил Н. Е. Марков
2-й. Не скрывая своего раздражения, он бичевал националистов,
бывших своих союзников по правому большинству в III Госу¬
дарственной думе, в измене национальному знамени, поскольку
одним из пунктов их новой программы было требование равно¬
правия евреев. Импровизируя на трибуне, он именно тогда изо¬
брел кличку для нового блока, которую подхватила затем правая
печать. «Гг., тут много говорили о черном блоке, — язвил ора¬
тор, — я очень сожалею, что этот черный блок, к моему глубо¬
чайшему прискорбию, еще не существует, но другой блок, на¬
звавшийся прогрессивным, несомненно существует, — об этом кри¬
чат все газеты, а раз газеты кричат, — факт налицо». В этот
блок, по словам Маркова 2-го, вошло все промежуточное
между черным и «кроваво-красным». «Я думаю, что это соедине¬
ние правильнее назвать желтым блоком, — замечал он. — В этот
желтый блок и справа, и слева вошли люди, изменившие своим
знаменам, одни — национальному, другие — демократическому
знамени, вошли люди, переменившие свои убеждения, одни —
сильно поправевшие, другие — сильно полевевшие. От смешения
чистых цветов черного и красного получился цвет промежуточ¬
ный — желтый».77
Маркову отвечал П. Н. Милюков. Он в первый раз публично
заявил «о той внутренней работе параламентских групп, которая
наконец привела к фактическому осуществлению лозунга „о заб¬
вении партийных распрей4* и к выработке программы, объединив¬
шей ряд фракций». «Я понимаю, — говорил Милюков, — что Мар¬
кову 2-му это не нравится. Он теряет недавних союзников и ока¬
зывается слишком одиноким в той роли, которая не вызывает
одобрения русского общества».78 Однако Милюков тут же допу¬
стил выпад и против левых депутатов Думы, обвиняя правых
в попытках образования «черно-красного блока». Милюков повто¬
рил свои излюбленные рассуждения о том, что «вооруженные
77 Государственная дума..., стб. 1045.
78 Там же, стб. 1070.
164

восстания» являются результатом правой провокации и осущест¬
вляются для того, чтобы отдавались приказы «патронов не жа¬
леть», из-за чего «десять лет назад мы заплатили свободой».
Преградой к повторению этого и должен стать центральный блок.
Затем Милюков остановился на значении «Прогрессивного блока»
для «решения вопроса о власти». «Решение вопроса думскими си¬
лами, — сказал он, — до создания этого большинства, было, оче¬
видно, невозможно». Он призывал депутатов и общество бороться
против попытки распустить Думу и закончил свое выступление
словами: «Не давайте совершиться этому злому делу. Пусть рос¬
пуска не будет. Пусть Дума продолжает работать спокойно и
свободно».79 После выступлений еще нескольких членов Думы
заседание было закрыто и следующее назначено на 28 августа.
Этот перерыв был заполнен настойчивой борьбой лидеров но¬
вого блока за создание «правительства доверия». Не складывали
своего оружия и противники Думы, которым в конечном счете
принадлежало право принимать окончательные решения.
Консолидация сил либерально-буржуазного блока сопровожда¬
лась мощной поддержкой ведущих органов буржуазной печати.
23 августа «Утро России» опубликовало беседу с А. И. Гучковым,
которого так усиленно прочили в эти дни в министры. Гучков
оценивал положение страны как тяжелое и настаивал на создании
«сильной власти во главе с сильным человеком». Намекая на не¬
решительность царя, он писал: «А у нас идут по пути спасения
с постоянным опозданием. Один умный октябрист сказал, что
А. В. Кривошеина дадут только тогда, когда нужно будет Гуч¬
кова, Гучкова — когда потребуется П. Н. Милюков, а П. Н. Ми¬
люкова, — когда придется призвать А. Ф. Керенского. У нас все
будет, но все не во время». «Речь» в обзоре событий за неделю,
помещенном в номере от 24 августа 1915 г., подчеркивала значе¬
ние кампании за создание «министерства доверия», развернутой
после опубликования приговора Московской думы от 19 августа.
26 августа «Речь» поместила передовую, посвященную созданию
«Прогрессивного блока». Орган кадетов подчеркивал, что теперь
Государственная дума может жить самостоятельной жизнью, не¬
зависимо «от каких бы то ни было указаний свыше и способной
отражать в себе и в известной степени удовлетворять потребности
народной жизни».
На защиту правительства встала правая печать. «Московские
ведомости» обвиняли фракции Государственной думы в непа-
триотизме, в том, что они играют на руку немцам. Наши ради¬
калы, — утверждала газета в номере от 25 августа, — спекули¬
руют на военных неудачах, чтобы «вырвать власть у законного
правительства и сосредоточить ее в руках своих ставленников».
Газета призывала «твердой и властной рукой положить предел
их вожделениям». В передовой от 26 августа «Московские ведо¬
79 Там же, стб. 1074
165

мости» призывали доверять существующему правительству и за¬
являли, что из журналистов и ораторов выходят плохие министры,
а на следующий день обличали Рябушинского и К° в том, что
они используют нападки на власть для ее захвата. 27 августа
Александра Федоровна в специальной приписке к письму Нико¬
лаю II вопрошала: «Когда же наконец закроют Думу? Почему
твое присутствие для этого необходимо? То, что эти дураки так
нападают на военную цензуру, только доказывает, насколько она
необходима».80 Горемыкин, несмотря на поддержку со стороны
Александры Федоровны, продолжал встречать оппозицию боль¬
шинства министров. 25 августа они составили специальную
записку царю, где убеждали его дать ответ на пожелание образо¬
вавшегося в Думе большинства и точно определить направление
правительственной политики. Они настаивали на необходимости
замены существующего правительства, в котором нет единства
мнений, намекая, естественно, опять-таки на И. Л. Горемыкина.
На следующий день, 26 августа, на заседании Совета министров
С. Д. Сазонов убеждал сговориться с блоком. Но теперь уже
правительство, признавая приемлемым многие положения про¬
граммы «Прогрессивного блока», по предложению Горемыкина
обошло молчанием требование отставки существующего кабинета.
Решено было попробовать добиться от лидеров думской оппози¬
ции поддержки правительства в данном составе.81
25 августа П. П. Рябушинский созвал экстренное совещание
представителей военно-промышленных комитетов Московского
промышленного района. Он выступил перед собравшимися
с речью, в которой откровенно заявил о притязаниях буржуазии
на правительственную власть. «Сейчас у власти стоят люди, —
говорил он, — которые не в состоянии руководить сложным делом
обороны, и наша задача — теперь — давлением на центральную
власть добиться от власти исполнительной соответствующего на¬
правления. Наша армия может наконец потерять надежду, что
она получит все необходимое. Наш комитет, обсудив этот вопрос
вместе с другими общественными организациями, пришел к убеж¬
дению в необходимости, чтобы наш съезд определенно высказался
по этому делу. Нам нечего бояться: нам пойдут навстречу в силу
необходимости, ибо наши армии бегут перед неприятелем. Де¬
лать же это нужно пока не поздно, ибо потом и лучшие люди не
в состоянии будут поправить дело, если государственный организм
наш омертвеет. Всякое противодействие нам должно быть заклей¬
мено как антинародное».82 Съезд этот проходил как открытое об¬
щественное собрание, и на него были приглашены представители
прессы. Была принята резолюция, в которой комитеты заявляли,
что пришли «к ясному убеждению в неизбежности перестройки
самой руководящей правительственной власти и в необходимости
80 Переписка..с. 272.
81 См.: Дякин В. С. Указ, соч., с. 113—114.
82 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 24—25,
166

Призыва новых лиц, облеченных доверием Страны, в Совет ми¬
нистров».83 26 августа в общую кампанию включилась и Петро¬
градская городская дума, заявившая в своей резолюции о не¬
обходимости создать власть «неповинную в грехах прошлого».84
В свою очередь от правительства поступило предложение
встретиться с лидерами «Прогрессивного блока» в частном порядке
на квартире у государственного контролера П. А. Харитонова.
Из сохранившейся записи этой беседы, сделанной после ее окон¬
чания П. Н. Милюковым, видно, что правительственную «деле¬
гацию» составляли П. А. Харитонов, министр внутренних дел
Н. Б. Щербатов, министр юстиции А. А. Хвостов и министр тор¬
говли и промышленности В. Н. Шаховской. Министры действо¬
вали по официальному поручению Совета министров. Со стороны
блока в совещании участвовали В. В. Шульгин, В. Н. Львов,
П. Н. Крупенский, И. И. Дмитрюков, С. И. Шидловский, И. Н. Еф¬
ремов, П. Н. Милюков, Д. Д. Гримм, В. В. Меллер-Закомельский.85
Харитонов заявил, что целью переговоров является обсуждение
программы блока. Милюков в ответ на это указал, что, «принимая
приглашение, представители блока смотрели на задачу этого со¬
вещания как исключительно на информационную». Харитонов
подтвердил, что этот взгляд разделяет и правительство. Затем он
вынул текст программы, пояснив, что текст этот сообщен ему
уже ранее (очевидно, Крупенским) и начал читать его. «При
словах: „создание объединенного правительства из лиц, пользу¬
ющихся доверием страны4*, он остановился, — читаем мы в ми-
люковской записи об этом совещании. — П. Н. Милюков обратил
внимание Харитонова на то, что блок считает этот пункт основ¬
ным и полагает, что от исполнения его зависит все остальное,
упоминаемое в программе. Таким образом, и вопрос о соглашении
с законодательными учреждениями относительно программы дол¬
жен быть обсужден с правительством, пользующимся народным
доверием. П. А. Харитонов ответил, что выполнение этого пункта
выходит за пределы компетенции кабинета. Очевидно, блок имеет
в виду, что об этом его желании должно быть доведено до све¬
дения верховной власти. П. Н. Милюков и И. Н. Ефремов под¬
твердили, что именно так они и смотрят».86
Затем состоялось обсуждение отдельных пунктов программы,
причем каких-либо серьезных разногласий не возникло. «Во мно¬
гих случаях — вспоминал впоследствии Милюков, — они находили
наши пункты приемлемыми, в других случаях мало практичными
и мало существенными, но в целом создавалась такая почва, на
которой часть министров могла ухватиться за программу блока.
Харитонов на другой день сделал доклад в этом смысле в Совете
министров, подчеркивая, что относительно министерства доверия
83 Там же, с. 25.
84 Утро России, 1915, 27 августа.
85 См.: Красный архив, 1932, т. 50—51, с. 145.
,6 Там же, с. 145.
167

надо обратиться к высочайшему усмотрению, потому что, оче¬
видно, в данном составе министерство намеченной программы
исполнить не может... Формулировали так: программа испол¬
нима, но не для этого состава министров, и к государю надо обра¬
титься относительно „министерства доверия14. Таким образом
более прогрессивный элемент министерства на этом хотел по¬
строить переход к новому „министерству доверия44, прежде
всего — без Горемыкина».87
Важно подчеркнуть принципиальное значение этого совмест*
ного совещания представителей правительства и лидеров оппози¬
ции. Оно свидетельствует о существенном сдвиге в политических
настроениях в стране. Напомним, что ничего подобного не было
в России с июня—июля 1906 г., когда отдельные министры вели
переговоры о возможности вхождения той или иной группы об-
щественых деятелей в правительство. Была, правда, и разница.
Тогда поручение вступить в переговоры давал сам Николай II,
теперь они начались по инициативе правительства, которое само
принять решение об обновлении своего состава не могло. Царь же
вообще не был информирован об инициативе своих министров.
Встреча 27 августа имела важное значение. Кадетские запра¬
вилы «Прогрессивного блока» рассматривали ее как свою победу.
В готовности правительства к переговорам они видели подтвер¬
ждение правильности своей тактики создания нового центра
в Думе и образования «Прогрессивного блока». Милюков и многие
другие члены президиума блока не скрывали радости. Скепти¬
чески настроен был, видимо, один Ефремов. Его оценки и впечат¬
ления легли в основу того отчета в переговорах 27 августа, с ко¬
торым выступил А. И. Коновалов на совещании в квартире
московского городского головы М. В. Челнокова. «Заседание, —
говорится в донесении московского градоначальника от 29 августа
1915 г., — началось с доклада на изложенную тему А. И. Коно¬
валова, который в самых мрачных красках обрисовал переговоры
с правительством, находя, что общественные деятели, обратив¬
шись с требованием о смене министров к самим министрам,
естественно, сделали ошибку и попали в тупик. Коновалов счи¬
тает, что со стороны правительства происходит намеренная за¬
тяжка, правительство старается выиграть время до более благо¬
приятного для него положения на нашем фронте и до заключения
финансовых переговоров министра финансов Барка в Лондоне и
Париже, от Государственной думы стараются отделаться во что бы
то ни стало и ищут только удобного момента. Таким образом, по
мнению Коновалова, переговоры с правительством бесплодны».88
А. И. Коновалов, судя по тексту полицейского донесения, не
придавал большого значения разногласиям в правительстве.
Но в общей оценке положения он, пожалуй, был ближе к истине,
87 Падение царского режима, т. VI, с. 317.
88 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 29.
168

чем кадеты, перед которыми уже рисовался мираж министерских
кресел. Кадетский оптимизм сильно давал себя чувствовать и на
этом заседании. М. В. Челноков не соглашался с Коноваловым
и высказывал мнение, что «правительство колеблется и в такой
момент не пойдет по пути диктатуры и разгона Государственной
думы».89 В примирительном тоне выдержана была и речь князя
Г. Е. Львова, за что более радикальные члены собрания под¬
вергли его насмешкам, заявляя, что «в ней сквозит уклончивость
и патриотические ноты будущего премьера».90 Передавали, что
переговоры Милюкова с правительством в Петрограде продолжа¬
ются, что он настроен оптимистически, что кабинет пойдет на
уступки, но, может быть, и блоку придется кое-чем поступиться.
В случае же разгона Думы, что не исключалось большинством,
наметилось два решения: Ефремов и Коновалов стояли за непод¬
чинение правительству и продолжение заседания явочным поряд¬
ком с прямым обращением к народу за поддержкой, а более уме¬
ренное течение, представлявшееся Милюковым, было склонно
обратиться за поддержкой к императору.
П. Н. Милюков был как никогда уверен в успехе создания
«министерства доверия». Это видно из того, что на совещании
представителей блока у Меллера-Закомельского 29 августа он,
до этого крайне осторожный во всем, что касалось фамилий буду¬
щих министров, сам заговорил о «кандидате блока в министерство
доверия». Его критиковали за это справа и слева. И потому, что
«рано», и потому, что все равно «зря». А. И. Шингарев, в част¬
ности, сказал: «Мы встретим жестокое сопротивление со стороны
сфер, враждебных общественности. Отговорят государя».91
М. М. Ковалевский поддержал Милюкова и сам назвал несколько
имен. Он высказал пожелание оставить на своих местах Полива¬
нова, Григоровича и, может быть, Сазонова. «Но из этих никто
не может быть премьером. Желательны главы городской и зем¬
ской организаций. Кн. Львов (Челноков), Гучков, ввести его
в комбинацию. Партийных симпатий между нами нет, но
А. И. Гучков настроен более боевым образом.. .».92 Тревожила
неожиданная мысль: зачем И. Л. Горемыкин поехал в Ставку
с докладом? По мнению Милюкова, он поехал затем, чтобы до¬
биться отставки министров-либералов — Кривошеина, Харитонова,
Игнатьева. Меллер-Закомельский считал, что и Думу могут рас¬
пустить, но большинство с этим не соглашалось. И только Шинга¬
рев предрекал неизбежность конфликта с самой верховной властью
и неизбежность обращения к «внепарламентским действиям».
«Не будем первые петь себе панихиду», — на этой утешительной
фразе, высказанной Шидловским, и закончилось совещание.
89 Там же, с. 30.
90 Там же, с. 31.
91 Красный архив, 1932, т, 50—51, с. 150,
92 Там же.
169

Демонстрацией «мощи и единства» членов блока было и пред¬
последнее заседание Государственной думы, 28 августа. Там
В. А. Маклаков обвинял правительство в полном бессилии, за¬
являя, что что этому правительству не верит не только Государ¬
ственная дума, но и сами министры. «Я не знаю, каково будет
новое правительство, — говорил оратор, — но я заранее скажу:
откуда бы оно не вышло, выйдет ли оно из рядов власти, или
из противоположных рядов, откуда бы оно не вышло, для него
нет другого выхода, нежели тот, который указывает Государствен¬
ная дума, и именно на нас легла сейчас вся ответственность».93
Кадет М. С. Аджемов доказывал необходимость длительной ра¬
боты Думы и требовал создания «правительства общественного
доверия».
От фракции независимых М. А. Караулов заявил, что, хотя
его фракция и не вошла в блок, но не собирается ему противодей¬
ствовать. Он выступил с лозунгом ответственного министерства,
подчеркнув тем самым умеренность требования блока — «мини¬
стерства доверия». Заметным событием этого дня стало выступле¬
ние В. В. Шульгина. Шульгин, во II Думе бывший правым, затем
уже в качестве «националиста» верой и правдой служивший пра¬
вительству в III Государственной думе, теперь вместе с графом
В. А. Бобринским, А. И. Савенко и некоторыми другими членами
своей фракции вошел в «Прогрессивный блок». И теперь он с не¬
сомненным публицистическим талантом защищал от нападок не
только Бобринского, но и весь «Прогрессивный блок», характери¬
зуя его как союз «консервативной и либеральной части об¬
щества».
Защищаясь от упреков правых в переходе на сторону защит¬
ников еврейского равноправия, Шульгин весьма обоснованно до¬
казывал, что в программе «Прогрессивного блока» этого пункта
нет. Нужен еще «очень большой скачок», чтобы его «оттуда вы¬
вести». Ответил В. В. Шульгин и на слова Маркова 2-го о «жел¬
том блоке», ответил весьма точно. «Но если вы не будете смот¬
реть сквозь очки старой ненависти и зависти, смотреть сквозь
желтые очки, ибо именно желтый цвет — цвет зависти и ревности,
если вы не будете смотреть через эти очки, — восклицал он, —
то ясно увидите, что этот блок трехцветный: в нем одна полоса
красная, другая синяя и третья белая и другого знамени, кроме
трехцветного, и не может быть над блоком „национальной
обороны"!».
Лишь А. Ф. Керенский от имени трудовиков критиковал ка¬
детов за их союз с октябристами и националистами и предрекал,
что они должны будут либо броситься в объятия крайних правых,
либо вернуться к «левым». Закончил Керенский свою речь так:
«Мы организуемся, мы создаем это общественное мнение — вы
93 Государственная дума..., стб. 1124.
170

придете й нас призовете на помощь, и Мы тогда не отбросим вас»?4
Это весьма характерно для будущего соглашателя в 1917 г.
«Речь» посвятила свою передовую за 28 августа характери¬
стике программы «Прогрессивного блока» и отметила, что главной
ее целью является стремление повлиять на создание новой власти.
Затем говорилось и о совещании на квартире Харитонова. «Со сто¬
роны же законодательных учреждений, — говорилось в статье, —
цель была одна: указать на необходимость избрания лица, поль¬
зующегося доверием страны, как на первое и необходимое
условие создания сильной власти, стоящей да высоте задач, вы¬
двинутых войной». В передовой следующего номера газеты кон¬
статировалось, что правительство на встрече с руководством
блока заявило, что оно не в состоянии провести его программу.
Следовательно, стоит вопрос «о подборе такого состава кабинета,
для которого осуществление программы большинства палаты
было бы делом посильным и приемлемым».94 95 96 Но уже 30 августа
«Речь» выражала тревогу по поводу слухов о возможном роспуске
Думы и заявляла, что страна к этому плохо отнесется:
«Нельзя же допустить, чтобы в ответ на вступление большинства
фракций Государственной думы на путь самопожертвования
с целью более прочного объединения страны вокруг законодатель¬
ных учреждений, власть, какая бы она ни была, вступила созна¬
тельно и добровольно на путь ненужной, бесплодной и пагубной
борьбы».
«Утро России» характеризовало кабинет И. Л. Горемыкина
как «разъединенный» и заявляло, что он должен уступить место
объединенному, безотносительно к тому, из каких элементов он
будет состоять.95 30 августа газета озаглавила свою передовую
словами «К победе» и посвятила ее итогам переговоров блока
с правительством, настоятельно подчеркивая, что большинство
министров считает программу блока приемлемой. «Московские
ведомости» обливали презрением Государственную думу, кото¬
рая, по мнению газеты, может выражать недоверие правитель¬
ству, но пока «эта власть облечена доверием государя императора,
эти выступления ровно ничего не значат, ибо у нас, слава богу,
парламентаризма нет». Правые призывали правительство покон¬
чить с уступками и проявить твердость и силу. «Верят только
силе, а кающийся всегда обнаруживает свою слабость». Газета
требовала кончить «правительственную Каноссу».97 В передовой
от 30 августа под названием «Кому пора в отставку?» «Москов¬
ские ведомости» обрушивались на кадетов с яростной бранью.
«Когда они оказались почти что у призового столба, — напоми¬
нала газета о событиях июня—июля 1906 г., — они все упустили
94 Государственная дума..стб. 1165—1166.
95 Речь, 1915, 29 августа.
96 Утро России, 1915, 29 августа.
97 Московские ведомости, 1915, 28 августа.
171

из рук и все проиграли по своей собственной вине. Это люди
без характера, без воли, без способности к героизму и самоотвер¬
жению. В них не оказалось способности даже к красивому раз¬
маху, к эффектному жесту. Когда у нас была забастовка прави¬
тельства, то они, ставши господами положения, попали на повод
к крайним левым партиям и, вызвавши анархию из подполья,
они не смогли с нею справиться. Крайне левые элементы ими
командовали как хотели. И тут высказалась их бесконечная нрав¬
ственная дряблость, полное отсутствие в них государственного
смысла. Потом, когда правительство осмелело, то разве не эти
господа позорно струсили и запечатлели свою трусость глупей¬
шим бегством в Выборг с финалом пошлого сидения в кутузке,
как достойной наградой великого гражданского мужества.
И дальше — бессильные сетования о безвозвратном прошлом,
скучное брюзжание на столбцах газет и на кафедре Таврического
дворца, фрондирование и задирание власти, достойное уличных
мальчишек. Нет, таким мелким людям нельзя вверять ничего,
а уж боже избави, допускать их к власти». Газета ругала и уме¬
ренных либералов, называя их «стадом», которому нужен вожак.
Они были хороши, писала она, пока был жив П. А. Столыпин.
У всех этих «инвалидов революции» нет силы для создания «силь¬
ной власти». 1 сентября «Московские ведомости» снова во весь
голос потребовали немедленного роспуска Государственной думы.
«Вы смешным начали и смешным кончите», — обращалась газета
к буржуазным оппозиционерам.
Политика, которую вел «Прогрессивный блок», была поддер¬
жана депутатами Государственной думы, буржуазной прессой, об¬
щественными организациями, созданными той же буржуазией.
Но лидеры «Прогрессивного блока» не могли в тот момент «опе¬
реться» на революционное движение, использовать его как сред¬
ство запугивания власти. Рабочее движение, набиравшее свои
силы с августа 1915 г., далеко не достигало еще уровня предвоен¬
ного года, не говоря уже о периоде 1906 г. и тем более 1905 г.
Буржуазные деятели забывали об этом, забывали, что лишь все¬
общая Октябрьская стачка 1905 г. исторгла у Николая II мани¬
фест 17 октября и дала жизнь Государственной думе. Пока
налицо не было реальной революционной ситуации, борьба бур¬
жуазных политиков с царской кликой оставалась всего лишь
ссорой в «верхах», где последнее слово всегда оставалось за ца¬
рем. На него же большее влияние оказывали правые силы,
«камарилья» и императрица, чем весь объединенный фронт
Думы, буржуазных организаций и прессы. Поэтому, какими бы
радужными не представлялись лидерам оппозиции ближайшие
перспективы, исход летнего кризиса был предрешен.
Будучи не в силах совладать с министрами, И. Л. Горемыкин,
посоветовавшись с Александрой Федоровной, решил выехать
в Ставку к царю. Тот, как мы знаем, сам намеревался распустить
Думу, но все же не раньше, чем она кончит рассмотрение вне-
172

сенйых правительством военных законопроектов. Императрица же
требовала немедленного роспуска Думы. Этой же позиции дер¬
жался и «старец», как называл Горемыкина Распутин. Еще более
императрицу насторожили известия о том, что в Думе критико¬
вали цензуру, запретившую публиковать какие-либо сообщения
о Распутине. До нее доходили слухи о желании некоторых дум¬
цев внести о нем специальный запрос. 28 августа она писала
царю о Горемыкине: «Он находит, что совершенно невозможно
работать с министрами, не желающими с ним сговориться, но он,
так же как и мы, находит, что сейчас его не следовало бы уда¬
лять, ибо это-то им и желательно, и если им сделать эту уступку,
то они станут еще хуже. Если ты хочешь это сделать, то по
твоему собственному почину, и притом несколько позже. Ведь
ты самодержец и они не смеют этого забывать! Он находит, что
было бы правильно прикрыть Думу, но воскресенье — праздник,
и потому было бы лучше во вторник (1 сентября, — В. С.), а пред¬
варительно он еще тебя повидает. Он находит, что министры хуже
Думы. Проклятая цензура —- позволяет печатать всякую мер¬
зость».98
29 августа И. Л. Горемыкин выехал в Ставку. В догонку
ему Александра Федоровна написала царю письмо, в котором
вновь возвращалась к идее назначить А. Н. Хвостова на пост
министра внутренних дел. Последний успешно налаживал связи
с распутинским кружком: 29 августа его принимала А. А. Выру¬
бова, ближайшая подруга Александры Федоровны и почитатель¬
ница Распутина. Хвостов произвел на нее прекрасное впечатле¬
ние. «Поговори с Горемыкиным о нем..., — писала царица.—
Надеюсь, что ты разгонишь Думу, только кто сможет ее закрыть,
раз старик боится оскорблений? Мне хочется отколотить почти
всех министров и поскорее выгнать Щерб[атова] и Сама¬
рина]».99 Не довольствуясь этим письмом, она послала специаль¬
ную телеграмму о «Хвосте», настаивая на том, чтобы вопрос о его
назначении был решен на предстоящей встрече Николая II
с И. Л. Горемыкиным.
30 августа в своем письме она еще раз советует: «Только
поскорее прикрой Думу — раньше, чем они успеют сделать свои
вопросы. Будь и впредь так же энергичен».100 О результатах бе¬
седы с Горемыкиным Николай II писал жене 31 августа так:
«Вчера мы хорошо — и до конца — договорились со старым Го-
р[емыкиным], ты, вероятно, увидишь его в четверг, когда Думу
закроют. Он может передать тебе наш разговор, но я совершенно
забыл упомянуть о Хвостове. Лучше оставить эти вопросы до
моего возвращения».101
98 Переписка..., с. 279.
99 Там же, с. 283.
100 Там же, с. 285.
101 Там же, с. 290.
173

Таким образом, Горемыкину удалось убедить царя в необходи¬
мости немедленного перерыва в работе Думы: она должна была
быть распущена в четверг, 3 сентября 1915 г. Между тем лидеры
«Прогрессивного блока» и не подозревали об этом. Им казалось,
что никогда еще положение Думы не было столь прочным. Кам¬
пания, развернутая правыми и Советом объединенного дворянства
за перерыв в работе Думы, казалась им несерьезной. Еще бы —
ведь все правительство, за исключением Горемыкина, фактически
стоит за переговоры с Думой. Так что поездка Горемыкина
в Ставку не очень пугала лидеров думской оппозиции. Им, ви¬
димо, казалось, что Горемыкин поехал вырабатывать условия по¬
четной капитуляции, а может быть, и добывать себе отставку.
Зато тревожилась Александра Федоровна, от которой не укрылся
уверенный тон буржуазной прессы. «Закрывается ли Дума? —
писала она 1 сентября, еще не зная о принятом Николаем II ре¬
шении. — Каждый день появляются статьи, что невозможно рас¬
пустить ее теперь, когда она так нужна, и т. д. Впрочем, ты ведь
тоже читаешь газеты. Надо было еще две недели тому назад за¬
крыть ее».102
Действительно, 1 сентября 1915 г. «Речь» писала, что вопрос
проясняется. Противником соглашения с «Прогрессивным блоком»
остался один И. Л. Горемыкин. Положение, по мнению кадет¬
ского официоза, напоминает то, что было 10 лет назад (имелся
в виду роспуск I Государственной думы 9 июля 1906 г.). Что
более молодые члены кабинета видят разницу между нынешним
положением и 1906 г., хотя «никак нельзя утверждать, что не¬
вероятное у нас не может совершиться». 2 сентября 1915 г.
«Речь» грозила правящим сферам протестом масс, если произой¬
дет перерыв в работе Думы даже на несколько недель. «При пол¬
ной невозможности ответить на все эти вопросы, — писала га¬
зета, — роспуск палат в настоящую минуту несомненно является
актом непонятной непредусмотрительности и близорукости,
скачком в неизвестное и в высшей степени опасным политиче¬
ским экспериментом». «Утро России» в передовой статье «Пос¬
леднее ожидание» писало 31 августа, что среди членов правитель¬
ства Горемыкина началось колебание, и они считают ошибкой
отказ блока от соглашения с нынешним составом правительства.
В передовой от 2 сентября газета передавала слухи о том,
что в «сферах» программа блока не встретила одобрения, прави¬
тельство Горемыкина остается у власти, а занятия Думы, воз¬
можно, будут прерваны до середины октября. «Еще более стано¬
вится ясным, что победили или побеждают сейчас поборники
сильной власти, и что с поборниками идеи общественного сбли¬
жения решено покончить... Победа И. Л. Горемыкина — вели¬
кое торжество нашей бюрократии. Тяжелое чувство охватывает
102 Там же, с. 291.
174

душу. Боже, спаси и охрани Россию», — заканчивало свою пере¬
довую «Утро России».
Вечером 1 сентября Горемыкин возвратился в Петроград.
Успокоенная известием о роспуске Думы, императрица на сле¬
дующий день задавала царю уже новый урок: «Думцы наме¬
рены, по окончании своей работы здесь, собраться в Москве для
совещания, — необходимо решительно запретить, — это вызовет
только большие смуты. Надо их предупредить, что если они это
сделают, созыв Думы будет отложен на очень долгий срок. При¬
грози им, как они это делают министрам и правительству.
В Москве будет еще хуже, чем здесь — надо быть строгим. Ах,
если б только можно было повесить Гучкова!».103
Вечером 2 сентября 1915 г. Горемыкин позвонил встревожен¬
ному Родзянко и сообщил ему: Дума распускается. В ночь на
3 сентября в редакциях газет Москвы и Петрограда срочно пе¬
реверстывались материалы. На первые полосы выносились изве¬
стия о царском решении распустить Думу. «Перед лицом гото¬
вящегося совершиться события, — заявляла «Речь», — мы можем
только призвать к величайшей сдержанности». Блок пытался
наладить сотрудничество с властью, писала далее газета, и никто
не может обвинить его, что «это сотрудничество сделалось невоз¬
можным».104 «Утро России» в тот же день также сообщало: рос¬
пуск Думы решен. День 3 сентября 1915 г. стал днем поражения
объединенной буржуазной оппозиции против верховной власти.
Кризис кончился. Он разрешился в пользу правых, имевших
в тот момент меньшинство даже в правительстве. Горемыкин
оставался на месте, несмотря на «министерскую забастовку».
А громкие требования создания «правительства доверия» и про¬
грамма «Прогрессивного блока» просто отодвигались в сторону.
Еще одна возможность для сделки между русской буржуазией и
царем была упущена, образование «почти буржуазного» прави¬
тельства в России, которое казалось достижимым как никогда,
вновь было отсрочено.
2. ПОСЛЕДСТВИЯ КРИЗИСА.
САМОДЕРЖАВИЕ И БУРЖУАЗНЫЕ ПАРТИИ
В КОНЦЕ 1915-ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1916 г.
«Я был в Думе уже в восемь утра, — рассказывает М. В. Род¬
зянко о дне 3 сентября, — сейчас же собрали сеньорен-конвент,
на котором вылилось все возмущение. Негодование было очень
велико, и некоторые готовились выступить чуть ли не с револю¬
ционными речами, с заявлениями о нежелании расходиться и объ¬
явить себя Учредительным собранием. Потребовалось немало спо¬
103 Переписка..., с. 291.
104 Речь, 1915, 3 сентября.
175

койствия и красноречия, чтобы убедить наиболее горячих не да¬
вать воли своему раздражению, не губить Думу и не играть на
руку Горемыкина. Мне много помог Дмитрюков: бедный, он до¬
шел даже до обморока. К счастью, и Милюков соглашался
с моими доводами и обещал убедить свою фракцию отказаться
от всяких резкостей».1 В 2 часа 51 мин. Родзянко уже смог от¬
крыть заседание. Он предложил стоя выслушать царский указ.
Занятия Думы прерывались, и срок возобновления их назначался
«не позднее ноября 1915 года, в зависимости от чрезвычайных об¬
стоятельств». «Государю императору — ура!», — прокричал старый
конногвардеец и после дружного «Ура!» членов Думы объявил за¬
седание закрытым. На все это ушло ровно две минуты.2
Еще несколько недель кипели страсти, буржуазия не хотела
смириться с поражением. В нетерпеливых головах рождались
мысли о заговорах. Но в те же дни сказалась и вся разнородность
общественных элементов, вошедших в «Прогрессивный блок».
Реакция его «составных частей» была различной. Среди буржуаз¬
ных деятелей находились свои экстремисты, не было недостатка и
в оппортунистах. «Протянутую руку оттолкнули» — так сформу¬
лировал впоследствии Милюков смысл последовавших за возвра¬
щением Горемыкина из Могилева событий.3
Вечером 3 сентября на квартире у видного члена блока, члена
Государственного совета В. В. Меллера-Закомельского собрался
президиум «Прогрессивного блока», И. Н. Ефремов предложил от¬
ветить на роспуск Думы забастовкой земского и городского сою¬
зов, отзывом представителей Думы из особых совещаний. Ему воз¬
ражали умеренные и правые. Но Ефремов прочно стоял на своем:
«Если примиримся с роспуском, значит, говорили на ветер. Пер¬
вое средство борьбы — уход из совещаний всех членов блока.
Тогда ушел бы Горемыкин».4 В. А. Маклаков ответил: «Лучшее
реагирование в том, что мы промолчали. Горемыкин уже в эту
Думу не придет. Мы его победили тем, что сказали, что мы слу¬
жим стране». П. Н. Милюков вторил: «Первый шаг — свалить
Горемыкина, а это возможно политикой сдержанной». М. М. Кова¬
левский также призывал не уходить из совещаний, где представи¬
тели Думы заняли «положение контролеров». Опасавшиеся народ¬
ных волнений правые члены блока хотели бы ограничить и дея¬
тельность съездов городского и земского союзов, назначенных на
6—9 сентября. Именно на них надеялись теперь прогрессисты,
чтобы подтолкнуть союзы к антиправительственной демонстрации.
Милюков предложил средний путь: «Нельзя душить, а направить
в канал поддержки Гос. Думы». Ефремов же выражался гораздо
1 Родзянко М. В. Крушение империи. М., 1928, с. 134.
2 Государственная дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты.
Сессия четвертая. Пг., 1915, сто. 127—128.
’Милюков П. Н. История второй русской революции, т. 1, вып. 1.
София, 1921, с. 27.
4 Красный архив, 1932, т. 50—51, с. 155,
176

резче: «Надо дать свободу городским и земским деятелям, пусть
будут энергичнее и определеннее наших».5
Газетные отклики на роспуск Думы были полны сожалений и
заверений в том, что борьба еще не кончилась. «Речь» 4 сентября
писала, что причины роспуска видны в отзывах правых газет, что
«нападение на блок» является их основной задачей. Кадеты вновь
прятались за удобный для них лозунг «обороны»: она будет про¬
должаться, говорили они, и «за что ручается дальнейшее суще¬
ствование того думского блока, который правые, быть может, рас¬
считывали похоронить вместе с закончившейся сессией». Дума,
утверждали они, с достоинством встретила весть о перерыве и не
дала «врагам никаких материалов для подтверждения их обви¬
нений». Наследующий день «Речь» заявляла,что программа «Про¬
грессивного блока» не кадетская, а программа здравого смысла,
что «эта программа победит, потому что она отвечает глубокой и
реальной потребности времени». В номере от 4 сентября «Утро
России» негодовало: «Подавляющее меньшинство Совета мини¬
стров восторжествовало...».
Пришла пора ликования правых. «Московские ведомости» за¬
являли, что второй период работы Думы был вреден, поскольку она
посягнула на прерогативы верховной власти и повела борьбу за
власть.6 5 сентября эта газета озаглавила свою передовую «Поли¬
тические неврастеники» и злорадствовала по поводу того, что
3 сентября утром на заседании сеньорен-конвента Думы «истери¬
чески рыдал Шингарев» и случился нервный припадок у Дмитрю-
кова. Истерика не нужна, занятия Думы лишь прерваны, успокаи¬
вала газета, подчеркивая, что правым было «стыдно за распущен¬
ность оппозиционных политиканов».
Последним отголоском летнего политического кризиса 1915 г.
стали демонстративные действия земского и городского союзов
в начале сентября. 6-го числа в Москве на квартире у М. В. Чел¬
нокова состоялось совещание руководителей союза с лидерами
«Прогрессивного блока». Доклад об обстоятельствах роспуска Го¬
сударственной думы делал Милюков, выступали Львов, Гучков,
Шингарев, Коновалов, Маклаков, Астров и другие. В качестве
боевого оружия в борьбе с правительством была выдвинута идея
о «черном блоке» и правой германофильской придворной «пар¬
тии» (куда входили И. Л. Горемыкин и А. А. Хвостов), стремя¬
щейся заключить сепаратный мир с Германией.
В докладе Милюкова были уже приведены все аргументы о су¬
ществовании «заговора царизма», которые впоследствии получили
большое распространение в нашей историографии. Говорилось,
в частности, что сторонники царизма боятся победы стран Ан¬
танты, а значит, и умаления прерогатив и «постепенного аннули¬
рования царской власти, как это имело место в Англии».7 Подво¬
5 Там же, с. 157.
6 Московские ведомости, 1915, 4 сентября.
7 Буржуазия накануне Февральской революции. М.—Л., 1927, с. 47.
12 Старцев В. И.
177

дилась и экономическая база под поведение правых: дескать, их
поместья находятся в юго-западном крае, и сепаратный мир спа¬
сет их от разорения. И, наконец, заключительный довод — прави¬
тельство сеет недовольство в стране, чтобы сделать заключение
сепаратного мира альтернативой революции. Для того чтобы из¬
бегнуть ужасов новой революции, правая партия и желает убе¬
дить верховную власть заключить мир с четверным союзом.
На этом совещании была намечена тактика поведения на съез¬
дах, сконцентрированная в трех лозунгах: «1) полное самооблада¬
ние и никаких внутренних смут, чтобы не дать противнику при¬
вести в исполнение его адский замысел; 2) возобновление сессии
законодательных учреждений, чтобы гарантировать властность8
и возможность разоблачений, которые являются смертельным
ядом для противника, осуществление замыслов которого возможно
только без ведома страны при работе в глубоком подполье; 3) со¬
здание правительства, облеченного общественным доверием, чтобы
вырвать власть из рук тех, которые ведут Россию к гибели, раб¬
ству и позору. Кроме того, чтобы немедленно парализовать планы
противника, решено: I) обратиться к населению с призывом о не¬
обходимости спокойствия и напряжения всех сил, к поддержке и
единению с нашей героической армией и II) обратиться непосред¬
ственно к верховной власти с тем, чтобы открыть ей глаза и поста¬
вить ей условия, неисполнение которых развяжет руки обеим
сторонам и навсегда обособит царя и его народ».9
В соответсгвии с этим и действовала на съезде центральная
группа, вдохновляемая лидерами «Прогрессивного блока». Кри¬
тику они встречали только слева от трудовиков, от которых высту¬
пали В. И. Дзюбинский и Н. Н. Шнитников. Большинство, однако,
пошло за центром. В выступлениях его представителей особенно
ярко проявились две черты: резкая критика правительства и бо¬
язнь революционного движения. Вот что говорил, например,
А. И. Гучков: «Подобно блоку, нам нужно всем скорее объеди¬
ниться и организоваться, и эта организация нужна не только для
борьбы с врагом внешним, но еще более — для борьбы с врагом
внутренним — той анархией, которая вызвана деятельностью на¬
стоящего правительства. Не для революции мы призываем власть
пойти на соглашение с требованиями общества, а именно для
укрепления власти, и в целях защиты родины от революции и
анархии нам необходимо сделать последнюю попытку через наших
представителей открыть верховной власти глаза на то, что про¬
исходит в России, и на возможные ужасные последствия».10
К нажиму на правительство призывал и А. И. Шингарев:
«Каждая наша война заканчивается победой общества и пораже¬
нием реакции, на что указывает вся история России: вспомните
8 Так в тексте документа, но, вероятно, должно быть: «гласность».
9 Буржуазия накануне Февральской революции, с, 48—49.
10 Там же, с. 50t
178

1812 г., декабристов, Севастопольскую Кампанию и, наконец,
японскую войну. Теперь наступает решительный момент: для
светлого будущего нужен еще один дружный натиск, и мы достиг¬
нем того, о чем мечтали лучшие русские люди».11
Левое крыло съезда, возглавляемое Н. Н. Шнитниковым, вне¬
сло свою резолюцию с требованием «ответственного министерства»,
но эта резолюция собрала всего 33 голоса из 152, и затем была
снята инициаторами, присоединившими свои голоса, к общей ре¬
золюции съезда, где повторялся кадетский лозунг. «На смену ны¬
нешнего правительства должны быть призваны люди, обеспечен¬
ные доверием народа», — говорилось в резолюции. Здесь же
в слегка завуалированной форме содержались требования амни¬
стии и равноправия национальностей.12 Съезд избрал депутацию
к царю из трех человек, причем кандидатура А. И. Гучкова была
провалена, как «реакционная». И действительно, прошлая дея¬
тельность А. И. Гучкова в 1905—1907 гг., близость к П. А. Столы¬
пину давали основание считать его реакционером. Принятая
в тот же день, 9 сентября 1915 г., резолюция общеземского съезда
также требовала создания «правительства доверия» и единения
его с Государственной думой.13 Таким образом, сентябрьские
съезды союзов содействовали сплочению оппозиционных сил.
Союзы поддержали Государственную думу и признали «Прогрес¬
сивный блок» своим идейным руководителем. Через союзы лидеры
«Прогрессивного блока» сделали свой следующий шаг в борьбе за
власть.
Депутацию земцев к царю возглавлял князь Г. Е. Львов.
11 сентября он и М. В. Челноков направили в Ставку всеподдан¬
нейший доклад о приеме депутации союзов. 18 сентября их вы¬
звали телеграфом к министру внутренних дел Щербатову. Тот
устно передал им отказ императора в приеме депутации: «Его ве¬
личество, высоко ценя труды и заслуги союзов, проявленные ими
в настоящую войну, не находит, однако, возможным принять депу¬
тацию съездов по вопросам, не входящим в прямые задачи зем¬
ского и городского союзов. Кроме того, государь император
считает ненормальным вторжение в политику с обходом прави¬
тельства его величества, а посему, не принимая депутации, при¬
казал министру внутренних дел просить главноуполномоченных
союзов приехать в Петроград для сообщения пожеланий съездов
министру в целях немедленного доклада его императорскому вели¬
честву».14 Итак, круг замкнулся: жаловавшимся на правительство
было указано обратиться к самому правительству. Г. Е. Львов
просил еще раз доложить царю. 26 сентября князь Н. Б. Щерба¬
тов исполнил это, но царь ответил, что вопрос о депутации счи¬
11 Там же, с. 51.
12 Там же, с. 57.
13 Там же, с. 56.
14 Там же, с. 58.

тает исчерпанным, а сам Щербатов в тот же день был освобожден
от своей должности и на его место пришел наконец А. Н. Хво¬
стов.
Если царь отказался принять «пожелания» делегаций город¬
ского и земского съездов, то он не мог отказать в приеме доклада
от председателя Государственной думы М. В. Родзянко. Восполь¬
зовавшись своим официальным положением, тот решил выступить
в качестве посредника между буржуазной оппозицией в Думе и
царем. Родзянко совсем не был либералом, в земском движении
он всегда занимал место на его правом фланге. В качестве пред¬
седателя III, а затем IV Дум Родзянко всегда старался помнить
прежде всего об интересах правительства. Обрывая непочтитель¬
ные речи правых, он в то же время жестко пресекал попытки ле¬
вых депутатов использовать трибуну Государственной думы для
пропаганды своих лозунгов. Он был верноподданным Николая II
не за страх, а за совесть. И вполне по заслугам носил присвоен¬
ное ему придворное звание камергера.
Но тот поход против цензовой «общественности», который
предпринял Н. А. Маклаков, те заговоры против существования
Государственной думы, которые плел этот министр внутренних
дел, заставили и Родзянко «полеветь». Неожиданный роспуск лет¬
ней сессии Государственной думы поставил его в сложное поло¬
жение. М. В. Родзянко, как известно, не входил в президиум «Про¬
грессивного блока». И хотя его фракция земцев-октябристов при¬
соединилась к программе блока, сам он по своим убеждениям
стоял значительно правее кадетских и левооктябристских деяте¬
лей. Он был частицей государственного механизма, важной де¬
талью «третьеиюньской системы», приводным ремнем, соединяв¬
шим царскую власть с буржуазными слоями общества. Поэтому
понятна та особая роль, которую старался играть М. В. Родзянко,
начиная с этого времени. Его политика была особой, не сливав¬
шейся с линией «Прогрессивного блока». М. В. Родзянко был
непрочь занять пост министра внутренних дел или, скажем, пред¬
седателя Совета министров, разумеется по поручению Николая II,
а не вопреки его воле.
Итак, 12 сентября 1915 г. после того, как Николай II отка¬
зался лично принять М. В. Родзянко, тот направил ему свой
письменный доклад. «Сложилось незыблемое убеждение, — утвер¬
ждал Председатель думы, — нынешнее правительство не способно
привести Россию к победе над врагом». Затем он высоко оцени¬
вал деятельность открывшейся 19 июля сессии Думы, осуществ¬
лявшей «необходимую связь между верховным повелителем и его
верноподданными». После этого М. В. Родзянко указывал на раз¬
ногласия в правительстве, когда, настаивая на роспуске Думы,
И. Л. Горемыкин действовал «исключительно на свой страх
и риск в разногласии со своими товарищами». Председатель жа¬
ловался, что занятия Думы прерваны в самый неудачный момент,
когда ряд срочных военных законопроектов еще не был обсужден.
180

Родзянко обрушивался на Горемыкина, обвиняя его в том, что
он стал «на опасный путь превратного толкования» народных же¬
ланий перед царем. «Дайте вашему верному народу, — писал
М. В. Родзянко, — твердую, верящую в себя и верящую в него
власть; не дозволяйте, государь, пересиливать и дальше терпение
и сдержанность общественных элементов, удалите от дел поте¬
рявшего всякое к нему доверие народа статс-секретаря Горемы¬
кина, заменив его лицом, которое согласит без потрясений назрев¬
шие идеалы народные с твердой властью и, опираясь на доверие
ваше и страны, поможет вашему величеству довести дело спасе¬
ния родины до благополучного конца. Ваше величество! Общий
голос земли русской желает возобновления занятий Государствен¬
ной думы. Громко прозвучал он в постановлениях представителей
земств и городов, только что состоявшихся. Внемлите, государь,
этому общему народному голосу».15
Но и новая попытка добиться отставки Горемыкина не при¬
вела к цели. Все дни после роспуска Думы императрица в каж¬
дом письме осыпала всяческими ругательствами министров, осо¬
бенно Щербатова, Самарина. Со слов Горемыкина она передавала
о закулисной игре против него, ведущейся Кривошеиным, кото¬
рый, оказывается, часто видится с Гучковым. 7 сентября она пи¬
сала, что Горемыкин надеется, что царь не примет Родзянко и
выражала пожелание найти вместо него другого председателя, ко¬
торый смог бы держать Думу в руках.16 11 сентября Александра
Федоровна диктовала ему список вопросов, которые надо немед¬
ленно решить с Горемыкиным; там значилось увольнение Сама¬
рина, Щербатова, Сазонова и Кривошеина («... тайный враг и все
время не верен старику»).17 Сначала она и Горемыкин просили
царя на несколько дней приехать в Царское Село, но затем 14 сен¬
тября Горемыкин сам приехал в Могилев, а на 16 сентября туда
были вызваны все министры. «Дай бог тебе мудрости и силы —
повлиять на них, — напутствовала в этот день царя Александра
Федоровна, — дать им понять, как плохо они исполняли твои при¬
казания в течение этих трех недель! Ты — властелин, а не какой-
нибудь Гучков, Щербатов, Кривошеин, Николай III (как некото¬
рые осмеливаются называть Н [иколая Николаевича]), Родзянко,
Суворин. Они ничто, а ты — все, помазанник божий».18 Удиви¬
тельно, как все смешалось в озлобленном мозгу этой женщины:
все враги, а верную опору престола составляют один «наш друг»
да «Аня».
Все эти упорные настояния возымели свое действие. В теле¬
грамме от 16 сентября Николай II отчитывался: «Заседание про¬
15 Доклады М. В. Родзянко Николаю II. Исторические записки, т. 75. М.,
1965, с. 312.
16 Переписка Николая и Александры Романовых, т. III. М.—Пг., 1923,
с. 314.
17 Там же, с. 336.
18 Там же, с. 355.
181

Шло хорошо. Строго Высказал им ь лицо свое Мнение».10 17 сен¬
тября царица писала: «Очень хорошо, что не принял Родзянко, —
они тотчас же повесили носы».19 20 И действительно, уныние все
больше охватывало деятелей либеральной оппозиции. Отказ
в приеме делегаций съездов, отказ выслушать Родзянко, слухи
о близкой отставке ряда министров, наконец, возвращение 23 сен¬
тября 1915 г. Николая II из Ставки и последовавшее затем сме¬
щение Самарина и Щербатова — все это показывало, что налицо
было полное поражение буржуазной общественности. 27 сентября
правый кадет В. А. Маклаков напечатал в московской газете
«Русские ведомости» статью «Трагическое положение», посвящен¬
ную итогам неудавшейся атаки на правительство И. Л. Горемы¬
кина. Автор воспользовался такой аллегорией: «Вы несетесь на
автомобиле по крутой и узкой дороге; один неверный шаг, — и
вы безвозвратно погибли. В автомобиле — близкие люди, родная
мать ваша. И вдруг вы видите, что ваш шофер править не мо¬
жет; потому ли, что он вообще не владеет машиной на спусках,
или он устал и уже не понимает, что делает, но он ведет к гибели
и вас, и себя, и если продолжать ехать, как он, перед вами — не¬
избежная гибель... В автомобиле есть люди, которые умеют пра¬
вить машиной, но оттеснить шофера на полном ходу — трудная
задача. А он цепко ухватился за руль и никого не пускает. Да
еще смеется: „Не посмеете тронуть!“. Что же делать? Он прав:
вы отложите счеты с шофером до того вожделенного времени,
когда минует опасность, когда вы будете опять на равнине...».
Правда, здесь же автор статьи оговаривал, что и такое решение
может не помочь: «Что будете вы переживать, если ваша мать
при виде опасности будет просить вас о помощи и, не понимая
вашего поведения, обвинит вас в бездействии и равнодушии?..».
Этот риторический вопрос оставался без ответа. А главная тема
статьи — не отнимать власть у царского правительства до окон¬
чания войны — была подхвачена руководящими кругами кадет¬
ской партии. По сведениям Охранного отделения, на заседании
московского отдела ЦК кадетской партии 29 сентября торжество¬
вало одно настроение: «Отложить счеты с властью до момента
поражения внешнего врага».21
«Отчаяние постиг» и столь активный буржуазный деятель, как
А. И. Гучков. Еще недавно на городском съезде он звал к спло¬
чению. То, что он не вошел в депутацию к царю, его не смутило.
В ближайшем окружении Гучкова зрело в эти дни другое реше¬
ние. Уже после Октябрьской революции в его бумагах был найден
интересный документ, датированный 8 сентября 1915 г. — «Диспо¬
зиция № 1 Комитета народного спасения». В 12 пунктах «диспо¬
зиции» излагалась программа нелегальной группы для мобилизации
19 Там же, с. 358.
20 Там же, с. 363.
21 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 64.
182

общественного мнения против «внутреннего врага», т. е. дворцо¬
вой камарильи. Авторы «диспозиции» исходили из принципа, что
«русский народ есть единственный державный хозяин земли рус¬
ской» и имеет право высказывать свое мнение и «требовать бес¬
прекословного подчинения его организованной воле». Не станем
утверждать, что А. И. Гучков был автором этого документа, но
нельзя не видеть совпадения исходного положения «Комитета
народного спасения» со взглядами, неоднократно высказывавши¬
мися самим Гучковым: «Все для народа, но не через народ». Ос¬
новная ячейка Комитета в лице Г. Е. Львова, А. И. Гучкова и
А. Ф. Керенского должна была немедленно составить «штаб вер¬
ховного командования» из десяти человек, подобранных «исклю¬
чительно по признакам: а) ясности мышления, б) честности слова
и в) твердости воли».22 Разумеется, в условиях осени 1915 г. по¬
добное сочетание имен показалось бы диким, если бы этот доку¬
мент был тогда опубликован. Но вспомним, что эти люди оказа¬
лись затем в одной компании —в составе Временного буржуаз¬
ного правительства. Что же удивительного в том, что какие-то
контакты между ними, при всем различии их политических убеж¬
дений и характеров, могли быть установлены, разумеется, через
посредников, и раньше. «Верховное командование» поручалось
А. И. Гучкову, «как объединяющему в себе доверие армии и
Москвы, отныне не только сердца, но и волевого центра России».
Методы борьбы избирались мирные и заключались в том, что эти
лица «должны дерзать и произносить своевременно слова и дей¬
ствия, другим недоступные». А те, «кто против народа», должны
были заноситься в особые списки и после окончания войны полу¬
чить по заслугам. В качестве главного орудия в борьбе выдвига¬
лась пресса, которую и надлежало подчинить верховному коман¬
дованию. Несмотря на грозные слова, дело сводилось, следова¬
тельно, к систематической антиправительственной кампании через
прессу и публичные выступления. Подобный план мог вполне
разделяться и А. И. Гучковым. Но характерно здесь другое: кон¬
спиративное оформление организации. Если поставить «диспози¬
цию» в связь с последующей заговорщической деятельностью
А. И. Гучкова, она обретет особый смысл.
В середине месяца А. И. Гучков был избран по торгово-про¬
мышленной группе в Государственный совет. Это было новой по¬
щечиной царской семье.23 17 сентября у него обедал известный
генерал А. Н. Куропаткин, знакомый с А. И. Гучковым еще
с 1905 г. Куропаткин оставил в своем дневнике такую запись:
Гучков «доволен, бодр физически, но настроен крайне пессимисти¬
чески. Говорил, что Россию даже после победоносной войны ожи¬
22 Красный архив, 1928, т. 26, с. 212.
23 В письме царю от 17 сентября Александра Федоровна писала: «Как про¬
тивно, что Гучков, Рябушинский, Вейнштейн (наверно, настоящий жид),
Лаптев и Жуковский выбраны в Гос. Сов. всеми этими скотами! Вот
будет действительно приятная работа с ними» (см.: Переписка..., с. 361).
183

дает революция».24 И то, что власть опять проявила недальновид¬
ность, по мнению А. И. Гучкова, лишь приближало эту револю¬
цию. Бороться с ней и было его главной задачей. Но выполнять
ее он собирался своими особыми, только ему ведомыми путями...
Царь торжествовал победу. Но она не могла быть долгой. Все
недостатки управления, все язвы внутренней жизни страны оста¬
вались, а продолжающаяся война обостряла их с каждым днем.
Новая борьба была впереди. Политические деятели всех направ¬
лений внимательно присматривались к итогам кризиса, понимая,
что этот конфликт демонстрирует слабость царского самодержа¬
вия и начало важных политических изменений в стране. С осо¬
бым вниманием следил за событиями на родине Владимир Ильич
Ленин. «„Разгон44 IV Думы, — писал он в сентябре 1915 г. в статье
«Поражение России и революционный кризис», — как ответ на об¬
разование оппозиционного блока в ней из либералов, октябристов и
националистов, — вот одно из самых рельефных проявлений рево¬
люционного кризиса в России. Поражение армий царской монар¬
хии — рост стачечного и революционного движения в пролета¬
риате — брожение в широких массах — либерально-октябристский
блок для соглашения с царем на программе реформ и мобили¬
зации промышленности для победы над Германией. Такова по¬
следовательность и связь событий в конце первого года войны».25
Ленин видел в этом нарастание буржуазно-демократический рево¬
люции в России которая «теперь уже не только пролог, а нераз¬
рывная составная часть социалистической революции на Западе».26
Здесь же Ленин настойчиво предупреждает пролетариат про¬
тив желания «„забыть44 разногласия „по случаю44 ближайшей об¬
щей задачи в наступающей революции». Рабочий класс России,
поясняет Ленин, должен отстаивать свою особую линию, «наша
партия будет по-прежнему ставить лозунг превращения империа¬
листской войны в войну гражданскую, т. е. лозунг социалисти¬
ческой революции на Западе ... Жизнь учит. Жизнь идет
через поражение России к революции в ней, а через эту револю¬
цию, в связи с ней, к гражданской войне в Европе. Жизнь по¬
шла этим путем».27 Таков общий вывод Ленина из событий авгу¬
ста-сентября 1915 г.
Надвигающийся революционный кризис в России побудил
В. И. Ленина кратко сформулировать задачи революционных
социал-демократов в случае начала буржуазно-демократической
революции после поражения России в войне. Так появились «Не¬
сколько тезисов», ставших образцом ленинского анализа и пред¬
видения. Ленин выступал против выдвинутого меньшевиками ло¬
зунга борьбы за Учредительное собрание, так как собрать его,
24 Разложение армии в 1917 году. М.—Л., 1925, с. 3.
25 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 26—27,
26 Там же, с. 27.
27 Там же, с. 29—30.
184

видимо, могло бы не Временное революционное правительство,
а какое-нибудь другое, родившееся в результате сделки буржуазии
и царя. Он выступал против участия рабочих «в военно-промыш¬
ленных комитетах, помогающих вести империалистскую, ре¬
акционную войну»,28 что затягивало бы военное поражение Рос¬
сии, не способствовало бы вызреванию революционной ситуа¬
ции. Выборную кампанию по введению рабочих представителей
в военно-промышленные комитеты Ленин предлагал использовать
только в агитационных целях. Задачу пролетариата России он ви¬
дел в том, чтобы «довести до конца буржуазно-демократическую
революцию в России, дабы разжечь социалистическую революцию
в Европе».29 Если бы в результате революции к власти пришло
Временное революционное правительство, то большевики могли бы
войти в него, только не с социалистами-шовинистами. При нали¬
чии Временного правительства из социалистов-шовинистов боль¬
шевики не изменили бы своего отношения к войне и остались бы
«пораженцами». Это предвосхищало будущую тактику большеви¬
ков по отношению к войне, которой они придерживались с марта
по октябрь 1917 г. Наконец, когда Ленин писал, что «мы предло¬
жили бы мир всем воюющим на условии освобождения колоний и
всех зависимых, угнетенных и неполноправных народов»,30 он,
безусловно, предвидел: события могут поставить у власти и боль¬
шевистскую партию. Вот где истоки Декрета о мире!
В те же дни в Париже задумывался над путями развития рус¬
ской революции и Г. В. Плеханов. Для него аксиомой всякого
дальнейшего прогрессивного развития страны было поражение
Германии, прусского милитаризма и реакции. Он говорил, что
в России возможно движение революции по двум линиям: восхо¬
дящей и нисходящей. Воспользовавшись для своих аналогий
статьей «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» К. Маркса, он
писал: «Предположим, что наше общественное движение пойдет
так, как шла — по неоспоримо верному замечанию Маркса — Ве¬
ликая французская революция. Это значит, что сначала власть
попадет в руки наших «конституционалистов»: левых октябристов,
прогрессистов и кадетов. Потом она достанется трудовикам. На¬
конец, лишь после того, как пройдены будут эти предварительные
фазы, лишь после того, как движение примет самый широкий
размах, властью овладеют самые крайние левые».31 В значитель¬
ной степени события так и пошли в России с марта по октябрь
1917 г. Но выстроив свой логический ряд, Г. В. Плеханов делал
неверные выводы относительно тактики и задач различных групп
и партий революционного и освободительного движения, в том
числе и «крайних левых».
28 Там же, с. 48.
29 Там же, с. 49.
30 Там же, с. 50.
31 Плеханов Г. В. Две линии. — В кн.: Вопросы войны и социализма.
Пг., 1917, с. 7.
185

«Ио как почувствуют себя эти крайние левые, — писал он,
увидя, что события направились по этой линии? Опыт прежних
лет не оставляет места никаким сомнениям на этот счет. Они за¬
кричат, что движение идет неправильно и оттого гибнет. И они
сделают все от них зависящее, чтобы оно перестало идти по при¬
нятому им направлению». Тогда по мысли Плеханова, дискреди¬
тированные в глазах масс кадеты откажутся взять власть, и на¬
станет очередь трудовиков, а их будет ждать та же участь.
А крайние левые придут к власти преждевременно, «когда еще
не будут мобилизованы все те народные силы, которые способны
примкнуть к ним». Тогда начнется возвращение кадетов, но они
обессилены критикой слева, и народ им не верит; они сдадут
власть октябристам, а те в свою очередь правым силам — и так
до самой реакции.
Не трудно заметить, что все эти рассуждения строились только
на одной посылке: конституционалисты, испугавшись критики
левых, власть не возьмут. В действительности же этого не случи¬
лось, и настоящая борьба развернулась после марта 1917 г. за
власть, реально взятую Временным правительством. Но целью
Плеханова было показать «крайним левым», что они не должны
бороться с «конституционалистами», что это только «недоразуме¬
ние», что в интересах революции и торжества пролетариата под¬
держивать кадетов и весь «Прогрессивный блок». Как и в 1906 г.,
такой совет означал попытку столкнуть пролетариат с его само¬
стоятельной позиции и превратить его в резерв буржуазной оппо¬
зиции.
На плехановскую статью сразу же в своей работе «О двух
линиях революции» ответил В. И. Ленин. Он показал отступление
Г. В. Плеханова от классового, подлинно марксистского анализа
событий: «Во Франции 1789 г. дело шло о свержении абсолютизма
и дворянства. Буржуазия на тогдашней ступени экономического
и политического развития верила в гармонию интересов, не боя¬
лась за прочность своего господства и шла на союз с крестьян¬
ством. Этот союз обеспечил полную победу революции. В 1848 г.
дело шло о свержении буржуазии пролетариатом».32 Две линии
есть в русской буржуазно-демократической революции, но совсем
не те, о которых пишет Плеханов. Линии эти: пролетарская и ли¬
берально-буржуазная. «„Либеральная" линия русской револю¬
ции, — указывал Ленин, — состояла в „успокоении" и раздробле¬
нии борьбы масс ради примирения буржуазии с монархией».33
Одновременно Ленин разоблачал и претензии Троцкого на
определение задач революции в России: «Оригинальная теория
Троцкого берет у большевиков призыв к решительной револю¬
ционной борьбе пролетариата и к завоеванию им политической
власти, а у меньшевиков — „отрицание" роли крестьянства».34
32 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 77.
33 Там же, с. 78.
34 Там же, с. 80.
186

Ленин еще раз формулирует главную задачу революционного про¬
летариата страны: «Пролетариат борется и будет беззаветно бо¬
роться за завоевание власти, за республику, за конфискацию зе¬
мель, то есть за привлечение крестьянства, за исчерпание его ре¬
волюционных сил, за участие „«^пролетарских народных масс“
в освобождении буржуазной России от военно-феодального „импе-
рализма" (= царизма). И этим освобождением буржуазной России
от царизма, от земель и власти помещиков пролетариат восполь¬
зуется немедленно не для помощи зажиточным крестьянам в их
борьбе с сельским рабочим, а — для совершения социалистической
революции в союзе с пролетариями Европы».35
Конец 1915 г. был для буржуазной оппозиции и либеральной
интеллигенции тяжким периодом безвременья: разброд, разоча¬
рование, отход ряда представителей «городской» общественности
от политики, затишье в «Прогрессивном блоке». Все это длилось
недели и месяцы. Новый министр внутренних дел, сменивший
Щербатова, — А. Н. Хвостов вел весьма гибкую политику, кото¬
рой можно было противопоставить только что-то реальное, а не
голую критику.36 Поэтому в рядах оппозиции шли перестройки,
вырабатывались новые идеи и концепции.
Если П. Н. Милюков и поддерживавшие его лидеры кадетской
партии придерживались тактики легализма, искали выход в ско¬
рейшем созыве Государственной думы и использовании ее три¬
буны, то существовала и другая группа, которая признавала воз¬
можность той или иной формы внепарламентской борьбы. Мы уже
говорили, что к этой группе принадлежали лидеры партии про¬
грессистов И. Н. Ефремов и А. И. Коновалов. Они толкали «Про¬
грессивный блок» и всю Думу на неподчинение правительствен¬
ным распоряжениям о роспуске, протестовали против переговоров
с правительством и т. д. В свое время прогрессисты были актив¬
ными сторонниками прямого обращения к монарху, а когда эта
иллюзия потерпела крах, они стали еще ближе к идеям буржуаз¬
ного радикализма.
Свою особую группку, как уже говорилось, составил А. И. Гуч¬
ков. В его голове возникали новые планы. Центральный военно-
промышленный комитет, которым руководил А. И. Гучков, нахо¬
дился в Петрограде, но молва о нем расходилась концентриче¬
скими кругами. Она бежала впереди Гучкова, как ударная волна.
В Могилеве, в царской ставке дворцовый комендант В. Н. Воей¬
ков говорил М. К. Лемке: «Гучков в корню, Поливанов и Барк
на пристяжке, что первый хочет, то последние и делают. Когда
пристяжные на всем галопе сломают шею, коренник подхватит
других. Эти люди сейчас делают то, о чем мечтали большевики
и меньшевики».37 Связывать ставленника придворной камарильи
35 Там же, с. 81.
36 См.: Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой
войны. Л., 1967, с. 128—181.
37 Лемке Мих. 250 дней в царской ставке. Пг., 1920, с. 160,
187

П. Л. Барка с А. И. Гучковым было, конечно, странно. Но нам
хотелось подчеркнуть именно этот огромный вал слухов, который
сопровождал Гучкова. Другая весьма осведомленная личность,
генерал-майор П. И. Секретов, начальник всех автомобильных
рот, говорил: «Поливанов в руках Гучкова, который вертит им
как хочет».38
25 октября Гучков первый и последний раз участвовал в сове¬
щаниях президиума «Прогрессивного блока». Он выступил с пред¬
ложением созвать новые съезды союзов городов и земств во вто¬
рой половине ноября с тем, чтобы придать им резко политическую
окраску. Это было бы ответным ударом царю, выразившему недо¬
вольство тем, что союзы занимаются политикой. По мысли
А. И. Гучкова, эти съезды должен дополнить съезд торгово-про¬
мышленный. «Русское общество, — говорил он, — должно отве¬
тить резким, определенным протестом. То же и в законодатель¬
ных учреждениях (отвержение бюджета)».39 Он был полон на¬
дежд на успешное окончание этой борьбы, не видел теперь
особого упадка настроения и призывал членов блока к дей¬
ствию.
«В каждой борьбе риск есть, — пояснял Гучков, — но его пре¬
увеличивают. Прострация есть, но есть и выигрыш — в выяснении
положения. Все иллюзии исчезли и все разногласия отпали. По¬
чему кажется, что общественное мнение апатично? Оно достигло
пределов отчаяния. Пациент признан moribundus. Тут замерли,
потому что предстоит акт великой важности. В выставленных
лозунгах мы найдем небывалое единодушие в тылу и в армии.
Я выставил бы боевой лозунг и шел бы на прямой конфликт
с властью. Все равно обстоятельства к этому приведут. Молчание
будет истолковано в смысле примирения. Мы никогда не присут¬
ствовали при кучке безответственных людей. Режим фаворитов,
кудесников, шутов. Это новая нота, которая должна быть сказана.
А это разрыв мирных отношений с властью. Я готов бы ждать
конца войны, если бы он был обеспечен — благоприятный. Но нас
ведут к полному внешнему поражению. Правительство — „пора¬
женческое". Возымеют ли слова влияние? Может быть. Власть
дряблая и гнилая. Там нет железных, сильных, убежденных лю¬
дей, которые сознают свою слабость. Печать отнята; остаются
съезды и законодательные учреждения. Надо отчитаться, по¬
каяться в ошибках и показать большой объем работы».40
Здесь на заседании 25 октября 1915 г. была высказана вслух
и мысль о дворцовом перевороте как средстве для устранения
режима «фаворитов и шутов». И кем? В. А. Маклаковым, еще
38 Там же, с. 195.
39 Красный архив, 1932, т. 52, с. 145.
40 Там же, с. 148. — Мысль Гучкова о «новой ноте» тогда не встретила
сочувствия у лидеров «Прогрессивного блока». Но не ею ли воспользова¬
лись через год, 1 ноября 1916 г., Милюков и Шульгин в своих речах
в Государственной думе?
188

недавно столь осторожным. Отказ в приеме депутаций поставил
кадетов и весь блок, по мнению Маклакова, перед левыми силами.
И надо, видимо, не бояться их, не бояться призыва к всеобщей
забастовке. Или надеяться на «deus ex machina — на 11-е марта».
А 11 марта 1801 г., как известно, был ублг император Павел I и
произведен дворцовый переворот. П. Н. Милюков, который вел
записи, фиксирует в этом месте возглас Гучкова с места, что «при
современной власти» победить нельзя. «Додумаем до конца, —
вновь призывал В. А. Маклаков, — 11 марта, забастовка. Мы тогда
не додумали — П. Н. [Милюков] был уверен, что отказать в де¬
путации не посмеют».41
Если верить наблюдениям М. К. Лемке и его дневниковым за¬
писям, именно с конца октября—начала ноября начинают сбли¬
жаться пути тех, кто через год поставил себе ближайшей задачей
осуществить дворцовый переворот и с этой целью объединялся во¬
круг А. И. Гучкова. Вот эта цепочка следов. Запись за 28 октября
1915 г.: «Был сегодня генерал-майор Александр Михайлович
Крымов, командир Уссурийской бригады. Человек большого роста
и грузной комплекции, говорят, очень умный, дельный и ловкий.
Алексеев относится к нему очень тепло и долго с ним беседовал
у себя в кабинете».42 Первое подозрение рождается у Лемке 9 но¬
ября 1915 г.: «Да, около Алексеева есть несколько человек, ко¬
торые исполнят каждое его приказание, включительно до ареста
в Могилевском дворце... Имею основание думать, что Алексеев
долго не выдержит своей роли около набитого дурака и мерзавца,
что у него есть что-то, связывающее его с генералом Крымовым,
именно на почве политической, хотя и очень скрываемой,
деятельности».43 • Это пока одни предположения, домыслы.
М. К. Лемке скорее выдает желаемое за существующее. Возмож¬
ность ареста императора в Могилеве кажется Лемке осуществи¬
мой при наличии верных людей. Если бы Алексеев хотел, он
мог... А может быть, он хочет? Так можно истолковать эту
запись.
2 января 1916 г. в Ставку по делам Киевского военно-про¬
мышленного комитета приезжает М. И. Терещенко. Нелишне
вспомнить, что именно Терещенко после самоубийства генерала
Крымова 30 августа 1917 г. рассказывал о его причастности
к планам дворцового переворота накануне Февральской револю¬
ции. А вот что записывает Лемке о своей беседе с Терещенко
за 14 месяцев до Февральской революции: он по секрету сооб¬
щает ему слух о тяжелой болезни Гучкова и говорит, что тот
будто бы отравлен агентами Распутина. И дальше Лемке сумми¬
рует суть разговора с Терещено: «Очень хвалит генерала Кры¬
мова, а Алексеева считает единственным человеком в верхах
41 Красный архив, 1932, т. 52, с. 150.
42 Лемке Мих. Указ, соч., с. 191.
43 Там же, с. 215.

армии, на победы вовсе не надеется».44 18 января 1916 г.45 Лемке
отмечает, что генерал Алексеев состоит в переписке с Родзянко
и Гучковым. Сам Лемке не одобряет этого тяготения начальника
штаба к октябристам и кадетам, но важен здесь факт: уже в ян¬
варе идет переписка, которая получит огласку только во второй
половине 1916 г. 14 февраля Алексеев получает телеграмму от
Гучкова. Последний намерен приехать в Ставку: «Крайне необ¬
ходимо переговорить с Вами, сделать доклад о всех сторонах
деятельности Центрального военно-промышленного комитета и
получить важные для комитета ваши указания». Болезнь не да¬
вала еще возможности Гучкову выехать самому, и он просит
принять вместо него 4. И. Коновалова, «который отлично ведет
дело». Лемке комментирует это известие так: «По некоторым
обмолвкам Пустовойтенка, мне начинает казаться, что между
Гучковым, Коноваловым, Крымовым и Алексеевым зреет ка¬
кая-то конспирация, какой-то заговор, которому не чужд и
Михаил Саввич (Пустовойтенко, генерал-квартирмейстер Штаба
Верховного главнокомандующего, непосредственный начальник
и знакомый Лемке, — В. С.), а также еще кое-кто. Если так, то
при такой разношерстной компании, кроме беды, для России
ждать решительно нечего».46
Несмотря на неопределенность этих сведений и известную
долю домысла Лемке, можно высказать предположение с уче¬
том последующих событий, что мысль о дворцовом перевороте
возникла у А. И. Гучкова на рубеже 1915 и 1916 г.. Весьма
вероятно, что тогда же установились и первые контакты буду¬
щих заговорщиков.
Взгляды, а тем более образ действий А. И. Гучкова был,
разумеется, чужд большинству деятелей «Прогрессивного блока».
После сентябрьского поражения 1915 г. блок не подавал ника¬
ких признаков жизни целых полтора месяца. И только в конце
октября, в связи со слухами о возможном открытии сессии Го¬
сударственной думы 25 ноября, по инициативе П. Н. Милю¬
кова было созвано первое после перерыва заседание президиума
блока. И первое, что констатировало большинство собравшихся,
это глубокое падение активности в обществе. «Коллапс», «апа¬
тия», «реакция» — вот слова, которые употреблялись для харак¬
теристики общественной атмосферы. «Люди остановились в не¬
решительности перед крупными событиями, — говорил А. И. Шин-
гарев. — Радикальные городские головы в растрепанных чувствах
(Уфимский). Хвостов учел историческую минуту и ловко ею
пользуется. После всего предыдущего надо делать революцию
44 Там же, с. 341.
45 Там же, с. 470.
46 Там же, с. 545. — М. В. Алексеев, как мы знаем, затем отказался при¬
нимать активное участие в каких-либо «конспирациях» и отрицал перед
Николаем II сам факт (достоверно установленный впоследствии) пе¬
реписки с А. И. Гучковым.
190

или дворцовый переворот, а ойи невозможны или делаются дру¬
гими». Далее резко возражал А. И. Гучкову: «„На чем держится
власть?“ — спрашивает Гучков. На многом. На инерции, на
заинтересованных кругах, на государственной машине. На отсут¬
ствии мужества и даже понимания. Для 11 марта нужен не
съезд. Я считаю сомнительным готовность к удару в лоб. Осо¬
бенно у земцев. Я предпочитаю конфликт на съездах конфликту
в Госуд. думе, так как исчезновение Думы превращает общество
в пыль».47
Не поддержали призывов к решительным действиям и пред-
ствители союзов М. В. Челноков и Г. Е. Львов. Последний даже
сказал, что лозунг съезда — «Не борьба, а самозащита». Милю¬
ков призывал опираться на Думу, съезды же городов и
земств — провести до сессии Думы.
После этого заседания президиум «Прогрессивного блока» стал
работать довольно регулярно. Главной темой его занятий была
подготовка к открытию Государственной думы. Постановили не
устраивать политического боя правительству в первом заседа¬
нии, а отложить его до последнего или предпоследнего. Впрочем,
Шингарев предупреждал: «Если старец (Горемыкин,— В. С,)
придет, нельзя ручаться за спокойствие».48 Ввиду некоторых
колебаний членов Государственного совета на них было ока¬
зано соответствующее давление, чтобы они не дезертировали
с поля боя. Общая установка: в политической области «не спу¬
скаться ниже резолюции 19—20 июля».49 Призыв Гучкова — от¬
клонить предложенный на утверждение Думы бюджет — был
отвергнут на заседании блока 2 ноября.
Большой интерес представляет обсуждение проекта полити¬
ческой резолюции блока. Как показывают протоколы, ее обсуж¬
дение началось в специальной комиссии еще 5 ноября, а закон¬
чилось только 26-го. И если вначале она рассматривалась как
документ, который будет принят в Думе через две-три недели,
то после известия о решении правительства отсрочить созыв
Думы до января согласованный в конце-концов проект остался
только материалом и не был опубликован. Тем не менее проекты
и споры вокруг них имеют большое значение для изучения эво¬
люции блока, и в частности по вопросу о «правительстве до¬
верия».
В. В. Шульгин выдвинул довольно куцую программу с кре¬
ном в сторону «деловых задач». Политическая сторона резолю¬
ции была выражена очень слабо, а об амнистии, равноправии
национальностей и создании «министерства доверия» просто не
упоминалось. П. Н. Милюков стал сразу же критиковать проект
Шульгина, находя его недостаточным даже по сравнению с ре-
•*7 Красный архив, 1932, т. 52, с. 145, 150.
48 Там же, с. 160.
49 Там же, с. 163.

зблюцйями земского й городского Союзов начала сентября. С не¬
ожиданной — «левой» стороны стал критиковать резолюции и
секретарь Думы октябрист И. И. Дмитрюков. Он напомнил, что
все резолюции Думы до этого шли «крещендо», здесь же —яв¬
ный спад: «Ругать правительство надоело. Нужна новая мысль:
ответственное министерство. Формула „доверия44 ни в каком
государственном праве не значится. Все утверждают, что мини¬
стерство доверия то же, что ответственное министерство, лишь
только война кончится. Говорю искренне и убежденно — другого
выхода для России нет. Мне известно, что наверху заговорили
об ответственном министерстве: нам не поверили. Иначе вы
страну не удовлетворите. Вашу формулу все забыли. Затем надо
сказать о манифесте 17 октября: 10-летие. Надо отметить и роль
блока».50
П. Н. Милюков выступил против изменения главного лозунга
блока на «ответственное министерство». Его поддержали
В. Н. Меллер-Закомельский и В. Н. Львов. Как всегда резко
нападал на «министерство доверия» И. Н. Ефремов, требуя,
чтобы ему объяснили «юридическое основание министерства до¬
верия». Он угрожал, что не сможет убедить своих товарищей по
фракции не вносить в резолюцию поправку с требованием
«ответственного министерства», но большинство, в том числе и
поднявший этот вопрос Дмитрюков, во имя «сохранения блока»
остались на прежней формуле.
9 ноября президиум обсудил проект Милюкова о законода¬
тельной программе блока, затем 12 ноября обсуждался весь
текст резолюции. Здесь опять были большие споры и многие
требовали, чтобы было специальное разъяснение о том, что ло¬
зунг «министерства доверия» не надо понимать в смысле» «пар¬
ламентарном». Ефремов в этом месте вновь заявил, что, хотя
блок прогрессистам дорог, принципиальное отношение к «мини¬
стерству доверия» дороже и фракция все-таки может потребовать
«ответственного министерства». В процессе длительного обсуж¬
дения был составлен П. Н. Милюковым и В. В. Шульгиным со¬
гласованный текст тезисов резолюции. В пунктах 5 и 6 этого
проекта напоминалось о программе, с которой выступила Дума
в своей летней сессии и о ее предложении правительству.
В ответ на это, как говорилось в пункте 7, «члены правитель¬
ства, готовые пойти навстречу желаниям страны, были удалены,
страна повергнута в тяжелое состояние внутреннего раздвоения,
ослабляющего дисциплину и тем более опасного, что оно сопро¬
вождается экономической разрухой, — следствие неумелых распо¬
ряжений власти и пренебрежения общественными элементами, —
и быстро возрастающими финансовыми затруднениями».51 Госу¬
дарственная дума, таким образом, указывала на свои прежние
50 Там же, с. 166.
51 Там же, с. 176.
192

предложения из программы «Прогрессивного блока», которые,
однако, подверглись некоторому сокращению. Об амнистии
теперь говорилось только: «... акт забвения старых политических
преступлений», а о национальном вопросе: «внесение умиротво¬
рения в среду народностей, населяющих Российскую империю».
Несколько энергичнее, чем прежде, звучал пункт о правитель¬
стве: «создание объединенного правительства из лиц, пользую¬
щихся доверием и способных решительно изменить приемы
управления, разрушившие народное единство и вселяющее
вражду и чувство необеспеченности (личности и имущества)».52
Этот проект, как нам кажется, был известным отступлением,
уступкой правой части блока. Полный текст резолюции (выше
цитировались только тезисы) в протоколах не приведен, но име¬
ется запись прений при его обсуждении. Из нее, в частности,
видно, что формула «правительства доверия» опять стала кам¬
нем преткновения для многих членов блока. М. М. Ковалевский,
в частности, предлагал дополнить ее так: правительство из «лиц,
поставленных доверием во главе организаций для борьбы с вра¬
гом». Это, по его мнению, послужило бы гарантией в том, что
правительство не увидит в принятой формуле страшного «парла¬
ментаризма».53
26 ноября после получения известия об отсрочке заседаний
Думы на квартире у Меллера-Закомельского вновь разгорелись
жаркие споры. От имени прогрессистов И. Н. Ефремов настаи¬
вал на неподчинении и требовал созвать Совет старейшин, Шид-
ловский призывал быть осторожными, чтобы сохранить блок.
С ним солидаризировался и Милюков, указавший, что «блок
пользуется огромным кредитом в стране, который обязывает
поддерживать его существование, даже если он есть только по¬
литическая фикция».54 Милюков предлагал перенести пока центр
работы в бюджетную комиссию (возобновление занятий Думы
было отложено под предлогом того, что бюджетная комиссия не
успеет в срок закончить свою работу). Вновь не получило под¬
держки предложение прогрессистов об уходе из особых совеща¬
ний. «У Ефремова надежда, — говорил Шингарев, — что прави¬
тельство испугается, а население поддержит. То и другое —
блуждающие огни. Я бы охотно ушел, но не понимаю, как оце¬
нит нас население и армия».55 Так и разошлись, не принимая
никаких решений. Затем почти на два месяца наступил перерыв
в работе президиума блока. Только в бюджетной комиссии лихо¬
радочно кипела работа, чтобы обеспечить возможность скорей¬
шего открытия Думы. Вместе с тем постепенно росло и обще¬
ственное раздражение.
52 Там же, с. 176.
53 Там же, с. 180.
54 Там же, с. 181—182.
55 Там же, с. 183.
13 Старцев В. И.
193

Царь попытался снять это раздражение отставкой И. Л. Го¬
ремыкина, служившего ему верой и правдой на посту председа¬
теля Совета министров два года. Старый тулуп опять спрятали
в сундук, но на этот раз навсегда. Официально он получил от¬
ставку 20 января, но о ней было известно раньше.
Вновь несколько ожили надежды лидеров «Прогрессивного
блока». Новый премьер Б. В. Штюрмер сделал было несколько
примиряющих жестов и пригласил лидеров блока к себе на
раут, но было постановлено к нему не ходить.56
Сессия Думы возобновилась наконец 9 февраля 1916 г. При¬
чем на ее открытие первый раз в своей жизни и в первый раз
за все время существования Государственной думы приехал
Николай II. Б. В. Штюрмер льстиво писал в своем докладе царю,
что «под непосредственным влиянием этого дня речи наиболее
несдержанных ораторов Государственной думы были заметно
смягчены в тех частях, которые, по заранее намеченному плану,
должны были способствовать возбуждению общества и печати».
С особым удовлетворением новый председатель Совета мини¬
стров констатировал: «Трехдневные общие прения по вопросу об
обращении правительства, на которые со стороны руководителей
левых думских групп возлагались особые надежды, протекли без
всякого подъема, и прения закончились простым переходом Го¬
сударственной думы к очередным делам, без внесения на обсуж¬
дение Думы какой-либо формулы».57
Доклады Штюрмера о ходе данной сессии Думы в значитель¬
ной степени соответствовали действительности. «Эта Дума, —
писал А. И. Коновалов А. И. Гучкову, — вполне безопасна для
правительства Штюрмера».58 Такой же характер, как февраль¬
ско-мартовская, имела и майско-июньская сессия. Милюков так
объяснял резкий спад активности оппозиции: «1916-й год, пос¬
ледний перед революцией, не представляет того драматизма по¬
литической борьбы, как 1915-й год. Но это только потому, что
парламентская борьба уже использовала все свои возможности
и остановилась перед тупиком, из которого не было выхода.
Позиции были заняты окончательно и для обеих сторон стало
ясно, что примирение невозможно. Общественные круги, кото¬
рые сдерживались в 1915 году в ожидании возможного компро¬
мисса, теперь окончательно потеряли надежду на мирный
исход... Обе стороны засели в своих окопах и перешли к пози¬
ционной войне».59 На этом фоне без общественного отпора про¬
шла и отставка А. А. Поливанова, последнего из министров
«либерального» направления. Но если «Прогрессивный блок» и
вся оппозиция в Думе работали в это время на холостом ходу, то
56 Милюков предупреждал: «На раут не идти: продешевим».
67 Монархия перед крушением. 1914—1917. М,—Л., 1927, с. 118.
58 Цит. по: Д я к и н В. С. Указ, соч., с. 202.
59 М и л ю к о в П. Н. История второй русской революции, с. 28, 30.
194

группа А. И. Коновалова, опирающаяся на военно-промышлен¬
ные комитеты, городской и земский союзы, действовала не¬
сколько энергичнее. Создание рабочих групп при военно-про¬
мышленных комитетах внушило А. И. Коновалову новые
планы.
Известно, что лучшая часть рабочего класса России пошла за
В. И. Лениным и большевиками; она бойкотировала военно-про¬
мышленные комитеты. При Центральном военно-промышленном
комитете Рабочая группа была создана только при повторном
собрании выборщиков 29 ноября 1915 г. В комитеты прошли
меньшевики-оборонцы, представлявшие небольшую часть даже
своей партии. Их возглавил рабочий петроградского завода Эрик¬
сона меньшевик Кузьма Гвоздев. По его имени и рабочих, под¬
держивавших военно-промышленные комитеты, стали назы¬
вать «гвоздевцами». Вот их-то и собирался использовать в инте¬
ресах буржуазии А. И. Коновалов. В сводке Московского
охранного отделения от 29 февраля 1916 г. говорилось, что Коно¬
валов вместе с Гучковым и Рябушинским «муссирует идею со¬
зыва Всероссийского рабочего съезда».60 Подробно развернул
этот план Коновалов на заседаниях всероссийских земского и
городского союзов в середине марта 1916 г. На банкете участни¬
ков съездов в ресторане «Прага» вечером 13 марта он говорил:
«Под флагом военно-промышленных комитетов возрождаются
рабочие организации. На предстоящем рабочем съезде родится
всероссийский союз рабочих. Это будет стройная организация,
начиная с мелких ячеек на местах и кончая высшим органом —
как бы Советом рабочих депутатов».61
С приветствиями от ЦВПК А. И. Коновалов выступал на
обоих съездах. Речи его изобиловали резкими выпадами против
правительства. По словам Коновалова, оно «сеет рознь и тем
толкает страну к гибели, мы должны приложить все усилия
к тому, чтобы сплотиться. Это нужно не только для того, чтобы
победить страшного внешнего врага, это столько же необходимо,
чтобы победить врагов народа вообще, повести страну к пол¬
ному возрождению».62 Какая ирония! Капиталист, член бур¬
жуазной партии, пускает в обращение термины из обихода
французских якобинцев по отношению к представителям прави¬
тельства.
В тот же день Коновалов выступал и на общеземском съезде.
И снова с его уст срывались слова обличения в адрес царского
правительства: «Мы не можем не видеть, что у власти стояли
элементы, неспособные вызвать в стране энтузиазма и подъема,
у власти стояли элементы, дезорганизующие страну, ослабля¬
ющие ее действенную энергию, вносящие развал, междоусобицу
60 См.: Буржуазия накануне Февральской революции, с. 80.
61 Там же, с. 95.
62 Там же, с. 89.

и распрю, стоящие препятствием на пути наивысшего напряже¬
ния национальных сил». Свою речь, он закончил выражением
убеждения, что только «ответственное перед страной правитель¬
ство может вывести родину из тяжелого положения и дать ей
победу над внешним врагом и обеспечение порядка в тылу пу¬
тем внутреннего возрождения страны».63
Правительство немедленно запретило «рабочий съезд». Коно¬
валов и впоследствии не оставлял своей идеи установления более
тесного контакта с рабочими, хотя бы с теми, которые были
представлены в рабочих группах Военно-промышленного коми¬
тета. В июне 1916 г. он опубликовал даже специальное исследо¬
вание «Некоторые соображения о современном рабочем движе¬
нии и необходимых мерах к его регулированию».64 Среди этих
мер он называл создание примирительных камер, легализацию
профессиональных союзов, укрепление института рабочих ста¬
рост, создание системы бирж труда. Необходимость этих мер
диктовалась, по убеждению А. И. Коновалова, «не только требо¬
ваниями военного времени, но и теми задачами, которые вста¬
нут перед нами на другой день после заключения мира».
А. И. Коновалов представлял, таким образом, редкий еще в Рос¬
сии тип капиталиста-реформатора, готового для укрепления и
развития капиталистического строя пойти на значительные
уступки рабочим.
Другим человеком, который в это время начинает выдвигаться
как активный общественный деятель, был Н. В. Некрасов. Как
и Коновалов, в будущем он займет одно из ведущих мест во Вре¬
менном правительстве. Инженер-путеец Николай Виссарионович
Некрасов провел три года в большой заграничной командировке.
В 1906 г., по возвращении в свой родной город Томск, он стано¬
вится профессором по кафедре статики сооружений и мостов.
Тогда же вступил в кадетскую партию и прошел в III Государст¬
венную думу. После переизбрания в IV Государственную думу он
фактически все свое время стал уделять политике. Вначале пол¬
ностью шел за Милюковым, но с 1913 г., движимый честолюби¬
выми устремлениями, начинает склоняться к левому крылу кадет¬
ской партии. Одновременно происходит его знакомство и извест¬
ное сближение с А. И. Коноваловым. На городском съезде 12—
13 марта 1916 г. он заявил о своей собственной линии и вступил
в споры с Милюковым. На банкете в «Праге» между Милюковым
и Некрасовым разгорелась дискуссия. Вот как о ней говорится
в донесении начальника Московского охранного отделения: «Ми¬
люков старался удержать съезд городов от резких резолюций;
„Ответственного министерства нам никогда не дадут, а министер¬
ство, пользующееся доверием народа, имеет очень много шансов
63 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 91.
64 Известия Московского военно-промышленного комитета, 1916, № 23—24,
с. 4-10.
196

на осуществление". На это Некрасов с запальчивостью ответил:
„Никто ни на минуту не сомневался, что без совершенно реаль¬
ной угрозы мы никогда не получим ни ответственного министер¬
ства, ни министерства, пользующегося доверием народа. Мы мо¬
жем только получить какой-нибудь новый вариант из Штюрме-
ров и Хвостовых. Поэтому бессмысленно играть с правительством
в тонкую дипломатическую игру, а нужно сразу и определенно
заявлять свои конечные требования. И заявляя эти требования,
нужно не ждать, что правительство „снизойдет" к ним, а нужно
позаботиться о создании такой организации, которая заставила бы
правительство принять их"».65 Некрасов поддержал предложение
Коновалова об организации рабочего союза. И даже высказал бо¬
лее общую мысль о немедленной организации по примеру и в до¬
полнении к всероссийским городскому и земскому союзам новых
всероссийских союзов: рабочего, кооперативного, торгового и дру¬
гих. Все эти союзы выделят из своей среды «высший орган, ко¬
торый явился бы для всех их единым направляющим, координи¬
рующим центром. Это будет как бы штаб общественных сил всей
России». Некрасов резко критиковал правительство и обратил
внимание собравшихся на съезде, что армия, особенно ее команд¬
ный состав, склоняется «в нашу пользу», в этом «залог победы
не только над внешним врагом, но и залог внутреннего обнов¬
ления».
Полиция справедливо квалифицировала эти призывы как по¬
пытку воссоздания «Союза союзов» по образцу 1905 г. и воспре¬
пятствовала организации новых объединений.
Первоначальная бурная деятельность съездов городского и
земского союзов несколько оживила надежды либеральной обще¬
ственности. Казалось, что, может быть объединенные действия
союзов заставят правительство пойти на уступки и согласиться
с созданием «ответственного министерства». К этому времени отно¬
сится попытка одного из кадетских лидеров, князя Д. И. Шахов¬
ского, узнать мнение «левых» относительно возможного состава
правительства. По его просьбе Е. Д. Кускова и С. Н. Прокопович
собрали у себя на квартире ряд представителей социалистических
партий разных течений. Был там, в частности, и И. И. Скворцов-
Степанов. Присутствовало несколько эсеров, меньшевиков, «бес¬
партийных» левых и двое кадетов. Список министров, которые
могли бы сменить царское правительство, выглядел в результате
обсуждения на этом собрании следующим образом: председатель
Совета министров — князь Львов, министр иностранных дел —
Милюков, торговли и промышленности — Коновалов или Третья¬
ков, министр земледения — Шингарев, военный — Гучков, народ¬
ного просвещения — Герасимов или Мануйлов, юстиции — В. Мак¬
лаков или Набоков, труда — Лутугин. Этот список Шаховской
65 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 94—95.
197

привез с собой на кадетский съезд, проходивший в Финляндии.
Там он послужил основанием для учета мнений «левых» при
обсуждении возможных кандидатур в министры. Представленный
проект был чисто «общественным кабинетом». В него, за исклю¬
чением Гучкова, никто не попал из октябристов.66
Преследуя свои цели, либеральная оппозиция с начала 1916 г.
старается более энергично опереться и на союзников. Как уже
отмечалось, большинство лидеров буржуазного лагеря видело свой
идеал в демократическом государстве западно-европейского об¬
разца, будь то конституционная монархия или демократическая
республика. Многие из них годами жили на Западе, изучая исто¬
рию и политику, государственное право и экономику. Деятели
славянофильской складки чувствовали себя одиноко в либераль¬
ном лагере, они, как правило, группировались вокруг официаль¬
ной власти. Поэтому связи с политическими деятелями союзных
с Россией стран, прежде всего с Англией и Францией, не только
диктовались военными соображениями, но и личными симпа¬
тиями вождей буржуазной оппозиции. С другой стороны, поли¬
тические руководители стран Антанты, их послы в России с тре¬
вогой следили за развитием политического кризиса в стране. Их
тревожили слухи о «германофильской партии» при дворе. Им
было также далеко не безразлично, кто сменит царское правитель¬
ство и каким путем произойдет эта казавшаяся уже неизбежной
смена. Стремление к контактам с буржуазными оппозиционерами
было поэтому взаимным, хотя дипломатические представители
Англии и Франции соблюдали осторожность.
Весьма большая активность была проявлена Коноваловым
в связи с приездом в Россию французского министра-социалиста
Альбера Тома. 1 мая 1916 г. Коновалов посетил посла Франции
Мориса Палеолога и от своего имени и от имени Гучкова выразил
желание «возможно скорее вступить в сношения с Альбером
Тома». Встреча состоялась, и Коновалов «в продолжительной бе¬
седе, происходившей в Петрограде, старался через Тома раскрыть
глаза французскому правительству на то, что происходит в Рос¬
сии. Тома заявил Коновалову, что ему лично это давно известно
в подробностях, но французское правительство в целом только
теперь начинает надлежащим образом понимать, к какой про¬
пасти русское правительство ведет и Россию, и все дело союзни¬
ков».67 Во время встречи Коновалов и Альбер Тома договорились
66 О совещании у Кусковой и о списке министров, выработанном там, со¬
общил П. Н. Милюков в своих воспоминаниях. Он сравнил этот список
со списком, опубликованным в газете «Утро России» 13 августа 1915 г.,
и составом Временного правительства. Милюков доказывал, что все
слои общественности, включая и «социалистов» сходились на том,
что власть необходимо передать определенной группе буржуазных
деятелей (см.: Милюков П. Н. Воспоминания, т. 2, Нью-Йорк, 1955,
с. 273—274).
67 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 100.
198

об издании за границей специального информационного листка,
который был бы голосом российской либеральной общественности.
Там, в частности, предполагалось помещать очерки о политиче¬
ских деятелях, которые «при смене правительства могли бы быть
призваны к власти».68 Но московские промышленники, которых
Коновалов собирался привлечь к участию в новом издании, оказа¬
лись скупы на расходы, и затея эта провалилась.
В конце мая 1916 г. в Москву выезжал английский посол
Джордж Бьюкенен. Он попытался использовать эту поездку для
того, чтобы наладить связи с либеральной общественностью го¬
рода. Московскому городскому голове М. В. Челнокову, являв¬
шемуся и главноуполномоченным Всероссийского городского
союза, посол вручил высший английский орден.69 Большое зна¬
чение в установлениии непосредственных контактов между лиде¬
рами оппозиции и государственными деятелями стран Антанты
имела поездка за границу делегации Государственной думы, в со¬
став которой вошел, в частности, П. Н. Милюков.70 По возвра¬
щении из поездки П. Н. Милюков вместе с А. И. Шингаревым
был приглашен на обед во французское посольство. Там он го¬
ворил Палеологу (причем Шингарев соглашался с ним): «Если
вы подразумеваете под „серьезными событиями" народные вол¬
нения или насильственный акт против Думы, то я могу вас успо¬
коить, по крайней мере на ближайшее время. Будут забастовки,
но местного характера и без всяких насилий. В случае же не¬
удачи на фронте могут начаться волнения, общественное мнение
не переживет нового отступления от Дунайца. Также в случае
голода можно ожидать серьезных беспорядков. В этом отношении
меня очень беспокоит будущая зима. Что же касается действий
против Думы, то я полагаю, что Штюрмер и его банда подумы¬
вают об этом. Но мы не дадим им для этого ни повода, ни даже
предлога. Мы решили не отвечать ни на какие вызовы и противо¬
поставить им терпение и благоразумие. Когда кончится война,
тогда посмотрим. Но при такой тактике мы подвергаемся напад¬
кам со стороны либеральных кругов, обвиняющих нас в нереши¬
тельности, и мы постепенно можем потерять связь с массами, ко¬
торых возьмут в свои руки люди более решительные».71
Несмотря на эти опасения, общественное настроение казалось
Милюкову столь устойчиво спокойным, что он вскоре уехал
в новую поездку, по Скандинавии. Когда ему говорили, что может
вспыхнуть роволюция, он отвечал, что ее предсказывают уже
«20 месяцев».
68 Там же, с. 99—100.
59 Цит. по: Лаверычев В. Я. По ту сторону баррикад. М., 1968, с. 141.
70 См. вступительную статью и публикацию «Дневник П. Н. Милюкова». —
Красный архив, 1932, т. 54—55, с. 3—48.
71 Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М.—Пг., 1923,
с. 154.
199

А между тем в царской Ставке происходили события, оставшиеся
неизвестными для оппозиции. Настойчивая обработка генерала
Алексеева, которую вел Гучков и его окружение, по-видимому,
проявилась в особом докладе, который Алексеев представил царю.
Начальник штаба потребовал назначения «верховного министра
государственной обороны», который бы сосредоточил под своим
управлением все снабжение армии и организацию тыла. В связи
с этим стоит и проект царского рескрипта, в котором говорилось
о создании Совета министров, «из лиц, пользующихся обществен¬
ным доверием», которых должны были предложить верховной
власти думские фракции на своем совещании.72 Но видимо, это
было минутным колебанием императора. Штюрмер оказывал на
него все большее влияние. Был уволен министр иностранных дел
Сазонов, и на его пост назначен тот же Штюрмер... Он был
назначен и министром внутренних дел. Алексеевский план был
отклонен, а фактическим диктатором становился Б. В. Штюрмер.
Гучков, видя такие результаты, обратился к Алексееву с послед¬
ним письмом от 15 августа 1916 г. Это письмо было распростра¬
нено во многих копиях по стране и получило значительный резо¬
нанс. Но оно вызвало скандал в Ставке. Алексееву было сделано
строгое внушение относительно нелояльности такой переписки.
Генерал отрицал этот несомненный факт и вскоре после этого
инцидента резко изменил свое отношение к Гучкову.
В письме Гучкова содержалась уничтожающая критика Штюр¬
мера и многих министров его правительства. Штюрмер характе¬
ризовался здесь «если не готовым уже предателем, то готовым
предать». «Мы в тылу бессильны или почти бессильны бороться
с этим злом. Наши способы борьбы обоюдоостры и при повышен¬
ном настроении народных масс, особенно рабочих масс, могут по¬
служить первой искрой пожара, размеры которого никто не мо¬
жет ни предвидеть, ни локализовать. Я уже не говорю, что нас
ждет после войны — надвигается потоп, — а жалкая, дрянная,
слякотная власть готовится встретить этот катаклизм теми ме¬
рами, которыми ограждают себя от хорошего проливного дождя:
надевают галоши и раскрывают зонтик».73
В эти же месяцы лидер кадетов П. Н. Милюков за границей
кропотливо собирал материалы для своей будущей «бомбы», ко¬
торую он, как и Гучков, задумал бросить в правительство и вер¬
ховную власть: «Обвинение в измене, измене народу и делу союз¬
ников». И если Гучков в своем письме опирался на чувства и
«народный инстинкт», то Милюков собирал «доказательства»,
беседовал с людьми, делал вырезки из газет и выписки из офици¬
альных изданий.
72 На это обратил внимание В. С. Дякин (см.: Дякин В. С. Указ, соч.,
с. 218—219).
73 Монархия перед крушением, с. 282.
200

3. НОЯБРЬСКАЯ СЕССИЯ ДУМЫ 1916 г.
НЕУДАЧА «ШТУРМА ВЛАСТИ»
Осень и зима 1916 г. резко обострили политический кризис
в стране, поставили ее на грань революции. Причины этого лежа¬
ли как в экономической области — рост дороговизны, продоволь¬
ственные трудности, дефицит товаров широкого потребления, так
и в чисто политической — антинародная политика царского пра¬
вительства, усиление активности рабочего класса, революцион¬
ное движение в армии. «К началу сентября сего года, — говори¬
лось в октябрьском докладе Петроградского охранного отделения
за 1916 г., — среди самых широких и различных слоев столичных
обывателей резко отметилось исключительное повышение оппози¬
ционности и озлобленности настроений. Все чаще и чаще начали
раздаваться жалобы на администрацию, высказываться резкие и
беспощадные осуждения правительственной политики».
Полицейские социологи отмечали, что оппозиционность на¬
строений превысила уровень 1905—1906 гг. «Столичные кадет¬
ские круги, — говорилось далее, — весьма хорошо знакомые с эко¬
номическим положением обывателя, давно уже предсказывают, что
Россия близка если не к революции, то во всяком случае к круп¬
нейшим беспорядкам, могущим возникнуть повсеместно, если не
будут приняты соответствующие предупредительные меры».1
О резком изменении внутреннего положения свидетельствует
и П. Н. Милюков, возвратившийся в сентябре из своей второй за¬
граничной поездки. «Все, что было раньше известно более или ме¬
нее тесному кругу посвященных, сделалось за это время достоя¬
нием широких кругов публики и рядового обывателя, — писал он
в своих воспоминаниях. — Оно еще не выразилось в каких-либо
драстических формах и не отлилось в определенные политические
планы и перспективы. Слово по-прежнему принадлежало Государ¬
ственной думе и общественным организациям. Но от той и от
других уже ждали с возраставшим нетерпением нового слова.
Предстояло решить, в чем оно должно будет заключаться. Срок
для ответа был определенный. Дума должна была собраться и
заговорить 1 ноября».2
Но еще до того, как открылась эта предпоследняя в истории
Государственной думы сессия, произошло много событий, чрез¬
вычайно взвинтивших настроение лидеров буржуазной оппозиции.
К ним относится и назначение царем нового управляющего Ми¬
нистерством внутренних дел А. Д. Протопопова. Суть дела со¬
стояла в том, что Протопопов оказался перебежчиком. По мет¬
кому выражению М. М. Ковалевского, «в России все прощают ...
если только личное поведение не говорит о решительной перемене
1 Доклад Петроградского охранного отделения особому отделу департамента
полиции. Октябрь 1916 г.— Красный архив, 1926, т. 17, с. 6—7.
2 Милюков П. Н, Воспоминания, т. 2, Нью-Йорк, 1955, с. 272.
201

фронта и о переходе во вражеский лагерь».3 Протопопов же изме¬
нил фронт нагло, явственно и стал бороться против всего того,
что еще недавно защищал. Товарищ председателя IV Государ¬
ственной думы, октябрист, член «Прогрессивного блока», руководи¬
тель делегации Думы за границей, и после всего этого — министр
внутренних дел, наследник и продолжатель политики Н. А. Мак¬
лакова, А. Н. Хвостова и самого Б. В. Штюрмера. Сначала на¬
значение Протопопова вызвало некоторое замешательство и даже
надежды. А. И. Коновалов, например, считал, что это знак либе¬
рального поворота в поведении верховной власти: «После мини¬
стра-октябриста не так уже страшен будет министр-кадет. Быть
может, через несколько месяцев мы будем иметь министерство
Милюкова и Шингарева».4 Но все эти надежды рассеялись, как
только стало известно, что Протопопов назначен не за то, что он
«октябрист», а за то, что он знакомый Распутина и других пред¬
ставителей «темных сил». Уже давно Протопопов вел двойную
жизнь. Общительный характер, обходительность, умение вести
собрания и поддерживать беседу снискали ему доброжелательное
отношение в Думе. Но заметной фигурой он там не был.
М. В. Родзянко, считая А. Д. Протопопова своим приятелем, го¬
ворил с царем о том, что было бы хорошо продвинуть его, как
кандидата Думы, в министры торговли и промышленности. Это
отвечало давнишним желаниям самого Протопопова, но к цели
шел он своим путем. Еще до войны в лечебнице доктора тибет¬
ской медицины П. А. Бадмаева он познакомился с Распутиным
и весьма часто виделся там с ним. Он говорил ему о своем жела¬
нии «получить административный пост».5 Время шло. В период
заграничной поездки Протопопов в Стокгольме встретился с не¬
мецким банкиром Варбургом и проводил зондаж относительно
германских мирных условий. По возвращении в Россию он до¬
бился приема у императора и сделал ему доклад о своих перего¬
ворах. Царю понравились и доклад и сам Протопопов. После
этого Распутину, влияние которого, как известно, возросло после
отъезда Николая II в Ставку, уже легко было добиться назначе¬
ния Протопопова в министры внутренних дел. Шел разговор даже
о премьерстве. Но это было признано несвоевременным.
До своего назначения в министры Протопопов не имел устой¬
чивых политических взглядов и плыл больше по течению. Теперь
сам пост обязывал его занять правую позицию. Царица рассчи¬
тывала, что Протопопов знает Думу и надеялась, что он сможет
3 Воспоминания М. М. Ковалевского. — История СССР, 1969, № 5, с. 76.
4 Буржуазия накануне Февральской революции. М.—Л., 1927, с. 141. —
Правые члены Государственной думы назначались на правительствен¬
ные посты и раньше: в июле 1915 г. В. М. Волконский (бывпт. национа¬
лист) стал товарищем министра внутренних дел. А. Н. Хвостов (правый)
стал министром внутренних дел. Но первым октябристом, взятым в пра¬
вительство из Думы, был А. Д. Протопопов.
5 Падение царского режима, т. IV. Л., 1925, с. 8.
202

договориться с ней. На самом деле получилось обратное. То, что
Протопопов был из думской среды, автоматически исключало его
контакты с «Прогрессивным блоком», озлобило против него лиде¬
ров буржуазной оппозиции. Разработанной программы своей ми¬
нистерской и политической деятельности Протопопов не имел, но
было бы ошибкой считать, что ее у него вовсе не было. В много¬
численных показаниях, которые он дал позже Чрезвычайной
следственной комиссии, можно уловить и главное направление
этой политики, и ее отдельные детали: «Я думал, что русскому
народу нужна монархия, и я советовал монарху не бояться про¬
являть свою волю, главное дать народу больше счастья и заботу
о нем, неудачных министров заменять лучшими, политических же
принципов не менять до конца войны». Протопопов считал возмож¬
ным возникновение крупных беспорядков после войны в связи
с демобилизацией и возвращением «революционизированных»
пленных из Австрии и Германии. Этой опасности он противопо¬
ставил свой план формирования ударных воинских команд в уезд¬
ных городах из демобилизованных солдат и офицеров. Политиче¬
ские же уступки, которые, по мнению нового министра, следо¬
вало бы все-таки сделать народу после войны, были куцыми:
волостное земство, мелкий кредит, раздача земельного банков¬
ского фонда и земель бывших немецких колонистов, пенсии ра¬
неным и увечным.6 Практически же деятельность Протопопова
свелась к такому значительному усилению репрессий, какого не
было даже при Н. А. Маклакове. Все это, в свою очередь, лишь
усилило сопротивление и ускорило революционный взрыв.
3 октября вновь собрался президиум «Прогрессивного блока».
Заседание его прошло в обстановке резкого недовольства прави¬
тельством. В. А. Бобринский заявлял: «Правительство стало
невозможным — бездарность, распущенность, разгильдяйство».
«С этим правительством — никакой совместной работы. Не знаю
даже, для нас не поздно ли: мы накануне катастрофы», — говорил
А. И. Шингарев. Потерял свою обычную сдержанность и П. Н. Ми¬
люков: «Мы должны перестать длить обман, Думу, декорацию,
обман — служить Протопопову». В конце заседания он впервые
снова высказался за ответственное министерство: «Вы должны
устроить всенародное покаяние, наша голова должна быть про¬
должением нашего тела. Устроим ответственное министерство из
нашей среды».7
Одновременно в Москве А. И. Коновалов провел подряд три
совещания с руководителями либеральной общественности для
«оживления пульса московской политической жизни». Он призы¬
вал установить более тесные контакты между группами, стоя¬
щими левее кадетов — трудовиками и социал-демократами. Коно¬
6 Там же, с. 47.
7 Прогрессивный блок в 1915—1917 гг. — Красный архив, 1933, т. 56,
с. 82-83.
203

валов набросал план совместных действий Государственной думы,
городского и земского союзов. «Более благоприятный момент для
штурма власти едва ли повторится», — утверждал он. Как и Ми¬
люков в Петрограде, Коновалов видел главную мишень для
атаки Штюрмера, по адресу которого в Государственной думе
должно прозвучать только: «Долой, вон! Под суд!».8 В практиче¬
ской области он призывал к созданию местных общественных
комитетов вокруг ячеек городского и земского союзов.
Президиум «Прогрессивного блока» готовился к встрече со
Штюрмером на открытии Думы 1 ноября. Но перед тем, как уда¬
рить по правительству, руководители думской оппозиции решили
принять предложение А. Д. Протопопова и встретиться с ним
частным образом. Эта встреча состоялась на квартире у Родзянко
19 октября 1916 г. Протопопов явился на нее в мундире шефа
отдельного корпуса жандармов, что само по себе было бестакт¬
ным. Переговоры превратились в обличение Протопопова.
П. Н. Милюков, в частности, говорил: «Мы дошли теперь до мо¬
мента, когда терпение в стране окончательно истощено и доверие
до конца использовано. Теперь нужны чрезвычайные средства,
чтобы внушить народу доверие». В этом месте А. Д. Протопопов
воскликнул: «Ответственное министерство! Ну, а этого вы не
добьетесь!». В ответ раздались голоса: «Нет, министерство дове¬
рия». В конце, когда все устали, члены блока, сгрудившись во¬
круг Протопопова, стали уговаривать его отказаться от своего
поста. Он официально заключил: «Господа, я сделал опыт согла¬
шения, и, к сожалению, неудачный. Это моя последняя попытка.
Что же делать».9
Итак, примирение было невозможным. Заседание 20 октября
в президиуме блока было окрашено в черные тона. Все созна¬
вали, что любой вызов правительству есть одновременно и шаг
в сторону революции, и изобретали способы, чтобы избежать
этого. Прогрессист И. Н. Ефремов говорил: «Наш долг произвести
переворот, чтобы добиться победы. Но это производство пере¬
ворота — предательство. Я не хочу приходить к выводу: братцы,
свергайте правительство! Но возможно говорить, чтобы не выте-
текал призыв к революции».10 А. И. Шингарев был весь во власти
мрачных прогнозов. Он передавал настроение гвардии — ее гонят
на убой, потому что она стала оппозиционной. А. И. Шингареву
чудился разгром революции. Даже если царское правительство
заключит сепаратный мир, рассуждал он, народ не поднимется на
8 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 142—143.
9 Блок Александр. Последние дни императорской власти. Пг., 1921,
с. 153—157. — П. Н. Милюков утверждал, что он сделал запись этой
беседы сразу же после ее окончания. Но она настолько сложна и по¬
дробна, что обвинение Протопопова в том, что Милюков спрятал в ком¬
нате стенографистку, выглядит правдоподобно. Запись, отпечатанная на
машинке, широко распространялась в ноябре-декабре 1916 г.
10 Красный архив, 1933, т. 56, с. 90.
204

революцию ради продолжения войны: «Масса усталых людей
скажет — дайте выспаться, вымыться и поесть». Он предлагал
строго следовать пути парламентской борьбы, критиковать за¬
коны, проведенные по статье 87-й, в крайнем случае отвергнуть
предложенный правительством бюджет.
На заседании обсуждались также проекты декларации блока.
Их опять было два, Милюкова и Шульгина. В конце концов был
выработан совместный. В одном из пунктов милюковского проекта
была намечена следующая тактика: «Большинство Государствен¬
ной думы заявляет, что отныне оно будет стремиться к указан¬
ной цели (смене правительства, — В. С.) всеми доступными ему
законными средствами и не успокоится до тех пор, пока лица,
вызывающие всеобщую ненависть как предатели родины или их
пособники, не уступят место людям, облеченным доверием народа.
Лишь применив все средства, от нее зависящие, Государственная
дума сложит с себя ответственность за национальную катастрофу,
которую она предвидела и от которой предостерегала».11 И хотя
декларация в окончательном виде была значительно смягчена
и сокращена, она и после этого оставалась серьезным обвини¬
тельным актом правительству.
Дальше произошло непредвиденное. Через правительствен¬
ного осведомителя П. Н. Крупенского текст декларации стал из¬
вестен Б. В. Штюрмеру, а тот немедленно подготовил специаль¬
ный доклад царю. Причем, как можно судить по этому докладу,
Штюрмеру был доставлен милюковский проект с цитированным
выше местом — обвинением в измене, которое относилось именно
к нему, Штюрмеру. Он был взбешен, грозил Думе роспуском и
отправкой всех депутатов на фронт. В соответствии с этим он
просил Николая II разрешить роспуск Думы по ст. 105 Основных
государственных законов и назначение срока новых выборов. Од¬
новременно должны были прерваться занятия Государственного
совета.12 Хотя члены блока и были сильно напуганы этим собы¬
тием, но на заседании президиума 31 октября декларацию решено
было не менять, сохранить в целом. Однако блоку был нанесен
удар изнутри: И. Н. Ефремов заявил, что фракция прогрессистов
находит теперь декларацию недостаточной и поэтому выходит из
блока.13
В то время как в сентябре—октябре 1916 г. «Прогрессивный
блок» собирался использовать для натиска на правительство пред¬
стоящую сессию Государственной думы, перешел к активным
действиям по подготовке военного переворота А. И. Гучков.14 Как
11 Там же, с. 94.
12 Семенников В. П. Монархия перед крушением, 1914—1917. Бумаги
Николая II и другие документы. М.—Пг., 1927, с. 132.
13 Красный архив, 1933, т. 56, с. 117.
14 О возможности дворцового переворота и степени его готовности в совет¬
ской исторической литературе существуют различные точки зрения.
Специальный разбор этой литературы имеется в монографии В. С. Дя-
205

пишет он в своих воспоминаниях, в сентябре 1916 г. на одном из
заседаний Особого совещания по обороне, октябрист Н. В. Савич
рассказал ему о предстоящей встрече «общественных деятелей»
для обсуждения политического положения. Савич намекнул, что
речь пойдет о подготовке «революции» и что он на это совещание
не пойдет, так как содействовать такой «революции» не может.
Когда же Гучкову прямо передали приглашение участвовать
в этой тайной встрече, он не счел возможным отказаться.
Совещание проходило на квартире М. М. Федорова, председа¬
теля Центрального комитета общественных организаций по про¬
довольственному делу. По утверждению А. И. Гучкова, в нем
принимали участие М. В. Родзянко, П. Н. Милюков, С. И. Шид-
ловский, А. И. Шингарев, И. В. Годнев, Н. В. Некрасов, М. М. Фе¬
доров, М. И. Терещенко. Все участники совещания сходились
в том, что в ближайшие месяцы следует ожидать революционного
взрыва. Говорилось, что помешать этому будущему рабочему вос¬
станию члены собравшейся группы никак не смогут, поскольку
оно готовится помимо них. Было принято за аксиому и то, что
правительство, «лишенное воли, разума и чувства своей правоты»,
не сможет такое движение подавить. Далее, по словам А. И. Гуч¬
кова, рассматривались две возможные перспективы: «Либо движе¬
ние будет иметь успех и свалит существующую власть, либо прави¬
тельство, чувствуя свою беспомощность, обратится к общественным
кругам, имеющим известный авторитет, т. е. к нам, к людям,
так или иначе выдвинувшимся из состава законодательных
учреждений».15 В случае успешной революции буржуазные дея¬
тели, признавая, что они «беспомощны в первой стадии», будут
стоять в стороне. Но «после стихийной анархии и уличных волне¬
ний настанет момент организации новой власти, и тут придет наш
черед, как людей государственного опыта, которые, очевидно, бу¬
дут призваны к управлению страной».
Это рассуждение было классическим для буржуазных полити¬
ков. В. И. Ленин заклеймил его еще в 1906 г. аформизмом: «про¬
летариат борется, буржуазия крадется к власти». Изъян подобной
кина «Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны».
Он подверг критике распространенную в 20-х и 30-х годах версию о су¬
ществовании единого «заговора буржуазии», направленного к замене
одного царя другим и предотвращению революции. В своем исследова¬
нии В. С. Дякин отметил, что такого единого «заговора» не существовало,
имелось несколько групп, мало связанных между собой. Их подготови¬
тельные действия к моменту Февральской революции были далеко не за¬
кончены. Что же касается руководства «Прогрессивного блока», то боль¬
шинство его отрицательно относилось к участию в дворцовом перевороте.
Вопрос о возможности насильственного смещения Николая II с престола
в то же время тесно связан с вопросом о замене царского правительства
новым, буржуазным. Это обстоятельство заставляет нас подробно оста¬
новиться на данной проблеме, в частности с большим вниманием отнес¬
тись к деятельности заговорщицкой группы Гучкова.
15 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
9 сентября.
206

теории видел и А. И. Гучков, который называл ее иллюзией, по¬
рожденной аналогией с революцией 1848 г., «которую сделали го¬
родские рабочие, а другие культурные и разумные люди устраи¬
вали власть». Гучков высказал это сомнение на совещании: «Мне
кажется, господа, что мы ошибаемся, когда предполагаем, что
какие-то одни силы выполнят революционное действие, а какие-то
будут призваны для создания верховной власти. Я боюсь, что те,
кто будут делать революцию, сами станут во главе этой револю¬
ции».16
Рассматривалась и вторая возможность, которая признавалась
более желательной. «Обращения власти к представителям обще¬
ственности уже делались во время революции 1905—06 гг. Но все
признавали, что положение с тех пор значительно изменилось.
Мы вполне ясно отдавали себе отчет, что умиротворение стихии
возможно лишь в том случае, если от власти будет устранен
человек, который несет на себе главную ответственность за ее
(стихии, — В. С.) возбуждение. Поэтому все единодушно при¬
знали, что новая власть может иметь шансы на успех лишь при
условии отречения государя от престола».17 Таким образом, уже
на этом совещании был высказан план замены Николая II на
престоле другим монархом. Все присутствовавшие, в том числе и
лица «республиканских настроений», считали, что сам монархи¬
ческий принцип не должен быть отвергнут. В соответствии
с «Основными законами» император должен был отречься в пользу
сына, в связи с малолетством которого должен был быть назна¬
чен регент. «Нашли закон, предусматривающий отстранение
верховной власти, — говорит Гучков, — и статью, в которой гово¬
рится о регенстве, его правах и составе».18
Вскоре после этого совещания, которое кончилось установле¬
нием общего плана отречения Николая II, А. И. Гучков заболел
и слег. Внезапно к нему приехал товарищ председателя Государ¬
ственной думы, левый кадет Н. В. Некрасов, который раньше
у Гучкова дома никогда не бывал. Он сказал Гучкову, что из
его слов понял, что только тот, кто сделает революцию, сможет
претендовать на организацию новой власти. Гучков подтвердил,
что его мысль была именно такой. Он не скрыл от Некрасова и
того, что после многих долгих размышлений пришел к выводу:
«допустить смену власти в порядке революционной анархии
нельзя, что ответственные и государственные люди должны на
себя взять инициативу смены власти и что дворцовый переворот
является единственным выходом для спасения России от всех
бед, связанных с грозящей ей стихийной революцией».19 Н. В. Не¬
16 Там же.
17 Там же.
18 Учитывая это решение и дальнейшие события, кажется маловероятным
участие в данном совещании М. В. Родзянко.
19 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
9 сентября.
207

красов тут же заявил, что он полностью разделяет точку зрения
Гучкова. «Установив нашу солидарность в оценке положения, —
отмечает А. И. Гучков, — мы перешли к обсуждению плана дей¬
ствий».
Убийство царя они отвергали по тем соображениям, что
«нельзя было заставить сына и брата перешагнуть через кровь
убитого царя». Переворот должен был быть бескровным, под
угрозой силы нужно было «заставить государя отказаться от
престола в пользу сына». Затем заговорщики привлекли в свою
группу еще одного человека — М. И. Терещенко, и втроем они
«занялись детальной разработкой плана дворцового переворота».
Самый ранний рассказ Гучкова об этих планах относится
к 1917 г.20 2 августа 1917 г. на допросе в Чрезвычайной след¬
ственной комиссии он показал: «Я считал, что возможны раз¬
личные формы такого переворота. Обычные формы русских пе¬
реворотов, унаследованные от XVIII столетия и перешедшие
в XIX век, это — террористические акты, убийства. Будут они
совершены лейб-кампанцами или студентом, бросившим бомбу,
все равно, это убийство. Должен сказать, что я всегда был про¬
тивником этих форм перемены государственного строя, и на этот
раз у меня было опасение, что теперь это примет именно такие
формы. Я был против них и никогда не принял бы участие в пе¬
ревороте, который принял бы такие формы. Затем есть другая
форма, — та, в которой это и совершилось, стихийная форма под¬
нятия народных масс без правильного плана, без руководителей,
и без присутствия тех созидательных элементов, которые должны
наконец вступить в свою роль, после того как первый необходи¬
мый процесс, процесс разрушения, будет закончен. Затем, еще
третий путь — путь военного переворота, совершенного не сол¬
датскими массами, а воинскими частями, скажем та форма, ко¬
торая была испробована, правда неудачно, на Сенатской пло¬
щади, в начале XIX столетия, когда выходили целые части. Мне
представляется, что эта последняя форма и есть та, в которой
мог бы совершиться переворот, в пределах или направлении, не¬
обходимом России. Такой переворот явился бы с гарантиями
быстроты, безболезненности, с наименьшими жертвами и наи¬
большей приемлемостью для страны».21 Тогда же Гучков рас¬
крыл последовательность осуществления своего плана: арест
царя в поездке по пути из Ставки в Царское Село и, что редко
подчеркивают, одновременное выступление гвардейских полков
в Петрограде, имеющие целью арест правительства. Причем,
если во второй части плана цель была вполне достижима, то вот
с первой-то частью, самой опасной и важной, и была загвоздка.22
В железнодорожной охране царя у заговорщиков не было вер¬
ных людей. Но и это препятствие Гучков надеялся обойти и го-
20 Там же.
21 Падение царского режима, т. VI. Л., 1926, с. 277—278.
22 Там же, с. 278.
208

товил исполнение своего плана к пасхе, т. е. началу апреля
1917 г.
Первым человеком в группе А. И. Гучкова, имевшим некото¬
рое отношение к войскам, стал князь Д. Л. Вяземский, уполно¬
моченный санитарного отряда Петроградского бегового общества.
С ним Гучков познакомился еще в 1915 г., являясь тогда особо¬
уполномоченным Российского общества Красного Креста по
Западному фронту. Вяземский разделял мысли Гучкова о том,
что на представителях «высших классов» лежит обязанность
смелым натиском предупредить приближавшуюся революцию.
«Кн. Вяземский, — отмечал позднее Гучков, — был для нас очень
ценным человеком. Во-первых, он не находился под наблюдением,
как мы все, а во-вторых, имел большие связи в кругах гвардей¬
ского офицерства. Ему и поручено было выяснить настроения
офицерства запасных частей, стоявших на охране дороги,
а также привлечь к нашему заговору каких-либо военных из выс¬
шего офицерского состава».23 Предполагалось, что ими будут ко¬
мандиры полков, которые во время командировок в Петроград
«понемногу образуют группу заговорщиков». Князь Вяземский
привлек одного ротмистра, фамилию которого А. И. Гучков не
называет. Затем Вяземский и Терещенко отправились на фронт,
стремясь посетить те части, которые стояли на охране железной
дороги между Могилевом и Царским Селом. Но вербовка шла
медленно, и на нее поддавались, как правило, только молодые
офицеры из средних командиров. Высшие офицеры, сочувствуя
идее переворота, участвовать в заговоре наотрез отказались.
«Тем не менее, — утверждал А. И. Гучков, — работа шла, и
если бы не вспыхнула революция, наш план был бы, вероятно,
приведен в исполнение. Весь план был разработан в подробно¬
стях. Царский поезд должен был быть захвачен ночью. Мы твердо
верили, что нам удастся вынудить государя отречься в пользу
наследника. Незаконным было бы лишь произведенное нами мо¬
ральное насилие над государем, формально же закон не нару¬
шался».24 Весь этот план дворцового переворота, надо полагать,
был выработан и начал проводиться в жизнь в первой половине
октября 1916 г., так как с 13 октября Гучков, в связи с обостре¬
нием своей болезни, находился на лечении в Кисловодске вплоть
до 20 декабря.25
Во время его отсутствия М. И. Терещенко удалось вовлечь
в свою группу упоминавшегося выше генерала А. И. Крымова.
«Я не могу не вспомнить, — рассказывал М. И. Терещенко в ин¬
тервью корреспонденту «Русских ведомостей» 3 сентября 1917 г., —
последних месяцев до революции, когда ген. Крымов оказался
23 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
13 сентября.
24 Там же.
25 См.: Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой
войны. Л., 1967, с. 301.
44 Старцев В. И.
209

тем единственным генералом, который из великой любви к ро¬
дине не побоялся вступить в ряды той небольшой группы лиц,
которые решились сделать государственный переворот. Все эти
лица были связаны прямой преданностью армии, одним жела¬
нием вести армию к победе и сознанием, что существовавшие
тогда условия верховного командования, а также деяния безот¬
ветственных лиц вели к ослаблению армии и к тяжелым ее не¬
удачам. Ген. Крымов неоднократно приезжал в Петроград и со всем
авторитетом глубокого знатока военного дела пытался убедить
сомневающих [ся], что больше медлить нельзя. Он и его друзья
сознавали, что если не взять на себя руководство дворцовым пе¬
реворотом, его сделают народные массы, и прекрасно понимали,
какими последствиями и какой гибельной анархией [это] может
грозить».26 Как видно из слов М. И. Терещенко, он, как и гене¬
рал Крымов, полностью разделял гучковский взгляд на перспек¬
тивность, успех борьбы с революцией путем военного переворота.
Одновременно с отречением Николая II заговорщики пред¬
полагали опубликовать сообщение о лицах, которые войдут в со¬
став нового правительства. Таким образом, не только смена
монарха, но и смена правительственной власти была ближайшей
целью переворота. «Претензий на захват власти для себя, — ут¬
верждал А. И. Гучков, — у нас не было никаких. У нас не было
списка кандидатов в министры, и никаких лиц мы не намечали.
Я, по крайней мере, не намечал».27 В то же время Гучков пи¬
шет, что он скорее высказывался за образование кабинета из от¬
ставных бюрократов типа Кривошеина и Сазонова, чем за созда¬
ние правительства общественных деятелей. По его словам, он не
видел в русских буржуазных деятелях «того гражданского му¬
жества, которое должно быть проявлено властью в столь ответ¬
ственные моменты. Скорее его можно было встретить у предста¬
вителей бюрократии».28
Однако общественные деятели, которых Гучков третировал,
в случае успеха военного переворота не собирались сидеть сложа
руки. Они тотчас бы заявили о своих претензиях на организацию
правительства. Именно об этом писал П. Н. Милюков: «В то же
время другой кружок, ядро которого составили некоторые члены
бюро «Прогрессивного блока» с участием некоторых земских и го¬
родских деятелей, ввиду очевидной возможности переворота, хотя
и не будучи точно осведомлены о приготовлениях к нему, обсуж¬
дал вопрос о том, какую роль должна сыграть после переворота
Государственная дума. Обсудив различные возможности, этот
кружок также остановился на регентстве в[еликого] кн. Миха¬
ила Александровича, как на лучшем способе осуществить в Рос¬
28 Русские ведомости, 1917, 3 сентября.
27 Из воспоминаний А. И. Гучкова. — Последние новости (Париж), 1936,
13 сентября. — Тем не менее и А. И. Гучков, и М. И. Терещенко, и
Н. В. Некрасов оказались в списке Временцого правительства.
28 Там же.
210

сии конституционную монархию. Значительная часть членов пер¬
вого состава Временного правительства участвовала в совещаниях
этого второго кружка, некоторые, как сказано выше, знали и
о существовании первого».29
Вернемся теперь к событиям начала ноября 1916 г., когда на
сессии Государственной думы сторонники легальных действий из
президиума «Прогрессивного блока» попытались своими силами
нанести удар по правительству Б. В. Штюрмера.
По агрессивному тону, с которым велась критика власти с дум¬
ской трибуны, по тому единодушию, с которым выступали пред¬
ставители разных фракций, ноябрьская сессия 1916 г. не имела
прецедентов за всю историю IV Государственной думы. Казалось,
вернулись времена если не первой, то во всяком случае второй
Государственной думы, думы «народного гнева». Уже в первые
минуты работы Думы послышались негодующие возгласы про¬
тив Б. В. Штюрмера и А. Д. Протопопова. Депутаты кричали:
«Вон Штюрмера! Стыдно присутствовать». Штюрмер и другие
министры вскоре вынуждены были покинуть правительственную
ложу. После краткого выступления польского депутата Я. С. Га-
русевича, напомнившего о «роковом молчании правительства»
в польском вопросе, слово получил С. И. Шидловский.
Шидловский зачитал текст декларации блока, содержавшей
резкую критику правительства и требование его отставки. «От¬
ныне мы будем стремиться к достижению этой цели всеми до¬
ступными нам законными способами».30 Такова была формула
фактического недоверия правительству Штюрмера, внесенная
сразу же после начала работы первого дня сессии.
С. В. Левашов огласил декларацию правых, в которой пы¬
тался укорять деятелей «Прогрессивного блока» А. Д. Протопопо¬
вым, которому они раньше верили и выдвигали на видные посты.
Теперь, когда он, «облеченный доверием», стал руководителем
правительственной политики, говорил Левашов, совершенно непо¬
нятно, почему блок жалуется, будто общественность подавляется
правительством. «В условиях борьбы за власть, — говорилось
в декларации правых, — невозможны ни плодотворная работа,
ни объединение. Мы еще раз призываем прекратить эту пагуб¬
ную борьбу или по крайней мере отложить ее до конца войны».31
А. Ф. Керенский «со скоростью 44 слов в минуту» выпаливал
обвинения по адресу правительства. Он говорил: «Правительство,
не желая считаться с общественным мнением, задушив печать,
задушив все общественные организации, презрительно относясь
даже к большинству Государственной думы, в то же время
в своей деятельности руководствуется нашептываниями и указа¬
29 П. Н. Милюков. История второй русской революции, т. 1, вып. 1.
София, 1921, с. 36.
30 Государственная дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты.
Сессия пятая. Пг., 1916, стб. 12—13.
31 Там же, стб. 28.
14*
211

ниями безответственных кружков, руководимых презренным
Гришкой Распутиным. Неужели, гг., все, что мы переживаем, не
заставит нас единодушно сказать: главный и величайший враг
страны не на фронте, он находится здесь, между нами, и нет
спасения стране, прежде чем мы единодушным и единым уси¬
лием не заставим уйти тех, кто губит, презирает и издевается
над страной».32 Прежде чем заключить мир, достойный демокра¬
тии, заявлял он, обращаясь к депутатам, «вы должны уничто¬
жить власть тех, кто не сознает своего долга. Они (указывая на
места правительства) должны уйти, они являются предателями
интересов страны».33
Последним на этом заседании выступил П. Н. Милюков. Он
сравнивал ноябрьскую сессию с летней сессией 1915 г. Тогда
были сделаны некоторые уступки Думе со стороны правитель¬
ства. Но теперь: «Мы потеряли веру в то, что эта власть может
нас привести к победе». Милюков огласил в своей речи весь тот
материал, который он кропотливо собирал во время двух своих
заграничных поездок 1916 г. Это были вырезки из сообщений
германских газет и газет нейтральных стран, комментирующих
назначение Б. В. Штюрмера на пост председателя Совета мини¬
стров и особенно на пост министра иностранных дел, сопрово¬
ждавшееся отставкой С. Д. Сазонова. «Берлинер Тагеблатт» от¬
мечала, что Штюрмер смотрит на войну с Германией без особого
воодушевления. «Кельнише Цайтунг» заявляло, что Штюрмер
не будет мешать растущему в России стремлению к миру. Осо¬
бенно яркой была цитата из «Нойе фрайе Прессе» от 25 июля
1916 г. «Как бы ни обрусел старик Штюрмер, — говорилось
там, — все же довольно странно, что иностранной политикой
в войне, которая вышла из панславистских идей, будет руково¬
дить немец». Штюрмер не обещал не заключать мира без Кон¬
стантинополя и проливов, он отвечает стремлениям правых, он
является «оружием, которое можно употреблять по желанию».34
Комментарии из враждебной России печати содержали в себе,
разумеется, много вздорных слухов, но в то же время давали
объяснение и выход смутным предчувствиям измены в верхах.
Затем Милюков процитировал еще одно место из сообщения
«Нойе фрайе Прессе», в котором говорилось о том, что назначе¬
ние Штюрмера есть победа той немецкой партии, которая груп¬
пируется вокруг молодой императрицы, т. е. Александры Федо¬
ровны. «Что это: глупость или измена?», — несколько раз повто¬
рял П. Н. Милюков в своей речи, говоря о правительственной
политике. Позднее он в своих воспоминаниях писал, что сам был
склонен к тому, чтобы считать это глупостью, но наэлектризо¬
ванный зал отвечал ему криками: «Измена».35
32 Там же, стб. 30.
33 Там же, стб. 33.
34 Там же, стб. 40.
35 Там же, стб. 47.
212

На втором заседании пятой сессии, 3 ноября, критика пра¬
вительства продолжалась с неослабевающей силой. В. В. Шуль¬
гин заявил, что и у прогрессивных националистов теперь оста¬
ется одно средство — «бороться с этой властью, пока она не уй¬
дет», это единственный способ предотвратить анархию и безвла¬
стие.36 И. Н. Ефремов от имени прогрессистов потребовал созда¬
ния «ответственного правительства». Только такое правительство
«может бороться против гибельного для России личного режима,
против влияния проходимцев, старцев, сомнительных дельцов, яв¬
ных и тайных друзей Германии».37 М. А. Караулов от фракции
независимых критиковал депутатов Думы за «безволие». Он ска¬
зал, что есть четыре пути выхода из создавшегося положения. Три
из них он назвал, а четвертый: «Вы его и без меня должны
были бы знать, но для меня ясно, что этим путем вы не пойдете.
Этим путем пойдет сама страна, когда окончательно потеряет
свою последнюю надежду — надежду на вас».38
Лишь один Н. Е. Марков 2-й пытался защищать правитель¬
ство от многочисленных врагов. Он напоминал деятелям «Про¬
грессивного блока» об их бывшем товарище Протопопове, а с ме¬
ста ему кричали, что Протопопов «Азеф» и «ренегат». Он ут¬
верждал, что все речи оппозиционеров ведут к революции, что
рабочие послушаются их призывов и пойдут на забастовки и вос¬
стания. Сведения, которые приводил Милюков, он парировал
данными из французского журнала, в котором Милюкову при¬
писывалось решающее влияние на политику Сазонова и «бол-
гарофильство». «Что это — глупость или измена?», — пытался он
скопировать лидера кадетов, — и возмущался, что «хор из „Аиды"
не отвечает ему привычным „измена"». Выступавшие после него
Капнист 2-й и В. А. Маклаков легко отпарировали неуклюжие
курбеты черносотенца Маркова. Маклаков обращался к власти:
«Либо мы, либо они. Вместе наша жизнь невозможна».
Резкие выпады против Штюрмера и всего правительства со¬
держались и в речах, произнесенных в Думе на двух заседаниях
4 ноября. Б. В. Штюрмер подал в суд на П. Н. Милюкова, от¬
правил царю еще три всеподданнейших доклада.39 Но царская
чета, видя непригодность Штюрмера в борьбе с оппозицией, ре¬
шила пожертвовать им. Даже Александра Федоровна защищала
Штюрмера лишь до известного предела. 7 ноября после бесед
с Протопоповым и Распутиным она рекомендовала Николаю уво¬
лить Штюрмера в отпуск, так как «он играет роль красного флага
в этом доме умалишенных».40 Царь как будто только и ждал
36 Там же, стб. 68.
37 Там же, стб. 74.
38 Там же, стб. 84.
39 См.: Монархия перед крушением, с. 132.
40 Переписка Николая и Александры Романовых, т. V. М.—Л., 1927, с. 138.
213

этого. 8 ноября он отвечает жене: «Все эти дня я только и думал
о старике Шт. Он, как ты верно заметила, является красным
флагом не только для Думы, но и для всей страны, увы».41 9 но¬
ября Штюрмер прибыл в Могилев и получил отставку, а на его
место был назначен А. Ф. Трепов. В Думе был сделан перерыв
на 10 дней, чтобы дать новому премьеру «осмотреться». Это не¬
сколько снизило напряжение, но ненадолго.
Александр Федорович Трепов был младшим братом того
Д. Ф. Трепова, который в 1906 г. вел переговоры с П. Н. Милю¬
ковым в ресторане «Кюба», и того В. Ф. Трепова, который
в 1911 г. был исключен из Государственного совета за оппози¬
цию П. А. Столыпину. А. Ф. Трепов с 1914 г. тоже стал членом
Государственного совета, вступив в группу правых. Во второй
половине 1915 г. он сменил С. В. Рухлова на посту управляю¬
щего Министерством путей сообщения. Царь назначил Трепова
председателем Совета министров в Ставке, и Александра Федо¬
ровна была этим очень недовольна.
Сразу после своего вступления в должность А. Ф. Трепов на¬
чал переговоры с Родзянко, рассчитывая смягчить отношения
между Думой и правительством. Речь шла об отставке некото¬
рых министров, прежде всего А. Д. Протопопова, чего и обещал
добиться Трепов. Правая часть «Прогрессивного блока» и сам
М. В. Родзянко были склонны к компромиссу с А. Ф. Треповым,
и лишь левые, в частности кадеты, выступали против. В успехе
переговоров с Треповым М. В. Родзянко возлагал также большие
надежды на свою встречу с Николаем II. Но несмотря на два
обращения председателя Думы— до начала ноябрьской сессии и
в ее первые дни — император отвечал отказом на просьбу Род¬
зянко о разрешении приехать в Ставку для доклада. Только
после перерыва в занятиях Думы Родзянко удалось добиться при¬
ема в Ставке. Время для этого доклада было выбрано неудачно,
так как 12 ноября императрица, раздраженная увольнением
Б. В. Штюрмера, выехала в Ставку, чтобы не допускать влияния
А. Ф. Трепова на царя. М. В. Родзянко же увидел в назначении
А. Ф. Трепова добрый знак и весьма успешно столковался с но¬
вым председателем. «У нас уже были отношения налажены, и
через него, может быть, мы получили бы ответственное мини¬
стерство», — так отзывался о Трепове Родзянко на допросе
в Чрезвычайной следственной комиссии. Начало этому сотруд¬
ничеству было положено визитом Трепова к Родзянко еще на¬
кануне выезда его в Ставку за назначением.42
О ноябрьском докладе Родзянко Николаю II имеются упоми¬
нания в письме князя Ф. Ф. Юсупова матери от 20 ноября
1916 г. и в письме жены Родзянко — А. Н. Родзянко той же
3. Н. Юсуповой от 1 декабря 1916 г. Ф. Юсупов писал: «Только
41 Там же, с. 141.
42 Падение царского режима, т. VII. М.—Л., 1927, с. 136.
214

что вернулся от Медведевых (т. е. Родзянко, — В. С,), Протопо¬
пов не уходит и заявил, что гонение на него еще больше увели¬
чивает к нему любовь Дяди и Тети (т. е. царя и царицы, —
В. С,). Медведев подробно передал свой разговор с Дядей. Он
ему все выложил со всеми подробностями и в довольно резкой
форме. Открыто говорил про Тетю, что ее нужно убрать, пока не
поздно. Больше сказать, чем он сказал, невозможно. Ничего в от¬
вет. Молчание и только одна фраза, которую я написал выше.43
Медведев совсем потрясен».44 А. Н. Родзянко, в свою очередь,
ссылаясь на этот рассказ Ф. Ф. Юсупова, дополняет его некото¬
рыми деталями. Доклад продолжался 1 час 45 мин. и был в ос¬
новном направлен против вмешательства Распутина и императ¬
рицы в государственные дела. «Миша (Родзянко, — В. С.) гово¬
рил взволнованно, убедительно, горячо. — Он все время молчал,
курил и смотрел на свои ногти».45 Так и этот доклад Родзянко
не привел ни к какому результату.
Работа Думы возобновлялась опять при неблагоприятной для
правительства обстановке. В два часа дня 19 ноября М. В. Род¬
зянко открыл шестое заседание сессии. Если руководители «Прог¬
рессивного блока» решили дать выступить с декларацией в Думе
новому премьеру, то левые фракции постановили держаться
прежней тактики обструкции. Едва Трепов взошел на думскую
трибуну и произнес: «Гг. члены Государственной думы ...», —
как на левых скамьях раздался дикий шум, хлопанье пюпит¬
рами, выкрики. Инициаторов обструкции Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Ке¬
ренского и М. И. Скобелева Родзянко предложил исключить на
15 заседаний. В предоставленном ему слове для дачи объяснения
Чхеидзе напомнил об обличениях А. И. Гучкова в III Думе,
о том, что у власти находятся террористы с «подкладкой мел¬
ких мошенников», что власть в плену у своих слуг, забывших
присягу (намек на провокации охранки, — В, С.). Керенский
кричал, что новый кабинет еще хуже старого, что в Думе боль¬
ше нет спасения. Скобелев заявлял, что эта власть создана по
капризу преступного проходимца, а В. И. Хаустов обвинял блок
в солидарности с правительством. Все они были исключены на
восемь заседаний.46 Но как только А. Ф. Трепов вновь занял три¬
буну, как обструкция была продолжена Дзюбинским, Чхенкели и
Кейнисом. Так повторялось еще два раза. Целых 40 минут
А. Ф. Трепов не мог начать чтение декларации.
Когда же он наконец начал говорить, то члены Думы увидели,
что правительство сделало несколько мелких шажков навстречу
думскому большинству. Во всяком случае, оно стремилось от¬
вести от власти те упреки в измене и непатриотизме, которые 1—
43 «Вы думаете, что я тоже изменник?».
44 К истории последних дней царского режима. — Красный архив, 1926,
т. 14, с. 234.
45 Там же, с. 241.
46 Государственная дума..., стб. 240—250.
215

3 ноября сыпались на голову Штюрмера. Трепов подтвердил, что
Россия получит Константинополь и проливы, сказал, что прави¬
тельство будет энергично бороться с «германским засильем». Он
выразил желание работать совместно с законодательными уч¬
реждениями. Не был забыт и польский вопрос: правительство
обещало воссоздать «свободную Польшу».47
Главной сенсацией дня стала речь одного из махровых черно¬
сотенцев В. М. Пуришкевича. Этот правый, известный своими
скандальными выходками — во время одной из речей Милюкова
в III Государственной думе он запустил в него стаканом — те¬
перь неожиданно для многих выступил с критикой правитель¬
ства и «темных сил». Пуришкевич привел многочисленные дан¬
ные о дезорганизации правительственной власти, о развале тыла
и транспорта. Он разоблачал А. Д. Протопопова и одного из его
помощников, генерала П. Г. Курлова, причастного к убийству
П. А. Столыпина. Речь Пуришкевича была пересыпана бьющими
на эффект сравнениями, поговорками из городского фольклора:
«Русь что ни день, — скажу я словами ходящего по Петрограду
афоризма, — меняет няньку, предавшись горькому посту, в лицо
скорей узнаешь Ваньку, чем Протопопа на посту».48
«Откуда все это зло? — вопрошал Пуришкевич. — Я позволю
себе здесь, с трибуны Государственной думы, сказать, что все зло
идет от тех темных сил, от тех влияний, которые двигают на места
тех или других лиц и заставляют взлетать на высокие посты людей,
которые не могут их занимать, от тех влияний, которые возглавля¬
ются Гришкой Распутиным».49 Он призывал министров собраться
с мужеством и просить царя: «Да не будет Гришка Распутин ру¬
ководителем русской внутренней, общественной жизни».50
В эти хлесткие обвинения Пуришкевича с интересом вслуши¬
вался молодой офицер князь Феликс Юсупов, явившийся на хоры
переодетым в штатское платье. Дерзкая мысль убрать Распутина
возникла в его голове. 20 ноября он позвонил Пуришкевичу и
условился о встрече, а 21-го приехал к нему на квартиру. Они
вместе составили план убийства Распутина. Заговорщики при¬
влекли в свою группу военного врача Лазаверта, сотрудника
Пуришкевича по его госпиталю, и уже 28 ноября выезжали
в Юсуповский дворец осматривать место будущего покушения.51
Вслед за Пуришкевичем на думскую трибуну поднялся граф
В. А. Бобринский, первый оратор «Прогрессивного блока». При¬
ветствуя назначение нового председателя Совета министров, он
в то же время констатировал, что правительства как «группы
людей, объединенных одною мыслью и одним образом действий»,
47 Там же, стб. 251—258.
48 Там же, стб. 266.
49 Там же, стб. 286.
50 Там же, стб. 288.
51 Пуришкевич В. Дневник члена Государственной думы Владимира
Митрофановича Пуришкевича. Рига, 1924,
216

все еще не существует. А в русском правительстве министр внут¬
ренних дел важнее, чем председатель Совета министров. Он об¬
рушился на А. Д. Протопопова: «Нет человека во всей России,
который за два месяца сумел бы вызвать такое не недоверие,
а такую ненависть, как министр внутренних дел». Выступление
В. А. Бобринского показало, что «Прогрессивный блок» поставил
себе целью добиться и отставки Протопопова. Оратор провозгла¬
шал: «Пока будет на этих скамьях Александр Дмитриевич Про¬
топопов, совместная работа Думы с правительством совершенно
немыслима».52
Седьмое заседание ноябрьской сессии состоялось 22 ноября
1916 г. Именно в этот день выступили основные фракционные
ораторы со своими заявлениями по поводу декларации А. Ф. Тре¬
пова. Первым слово получил П. Н. Милюков: «Гг., если бы в та¬
кую минуту наша цель была достигнута, — сокрушался кадет¬
ский лидер, — и если бы перед нами стояло сейчас то правитель¬
ство, которого мы все желаем, чего бы нельзя было сделать
с таким правительством в подобную минуту. Мы совершили бы
чудеса: на призыв такого правительства радостно откликнулась бы
вся страна и продолжала бы охотно нести самые тяжелые жертвы,
потому что знала бы, что она несет их на общее дело, в ко¬
тором сама участвует. (Голос слева: «Правильно, верно»). Увы,
гг., мы перед прежними маленькими, чужими народу людьми».53
Правда, Штюрмера нет, но «щуку съели, а зубы остались». Ми¬
люков предрекал неудачу попыток Трепова удалить из правитель¬
ства А. Д. Протопопова: она может закончиться отставкой самого
Трепова. Он напомнил о программе «Прогрессивного блока», при¬
нятой в августе 1915 г., и сравнил ее с правительственной декла¬
рацией. Вывод был такой, что правительство к программе
«блока» совершенно не прислушалось и его декларация является
неудовлетворительной. Итог отношения блока к правительству
Трепова был выражен в следующих словах П. Н. Милюкова:
«Гг., с таким правительством мы согласно работать не можем, не
можем совсем не в том смысле, чтобы мы этому правительству
объявляли бойкот. Бойкота и обструкции мы не объявляли; кто
понимал нас в этом отношении неверно, тот должен понять нас
правильно после заседания 19 ноября. Но мы говорим, что не мо¬
жем работать с этим правительством в смысле более глубоком и
более серьезном. Мы не можем взять на себя ручательство, что
с таким правительством мы доведем Россию до победы».54 Милю¬
ков подтвердил старое требование — добиться правительства,
пользующегося доверием страны и законодательных учреждений.
Положение дела не изменилось после назначения премьером Тре¬
пова: «Мы будем продолжать начатую борьбу, пока не достигнем
52 Государственная дума..., стб. 291, 297.
53 Там же, стб. 325.
64 Там же, стб. 338.
217

цели, поставленной декларацией большинства Государственной
думы».55 И снова один лишь Марков 2-й защищал правительство.
Но теперь он должен был бороться и против Милюкова, и против
Пуришкевича. В последнем случае аргументы его были ad ho-
minem. Он говорил, что Пуришкевич — взбалмошный, несерьез¬
ный человек, который меняет свои настроения и убеждения очень
быстро. Но таким полемическим приемом нельзя было опроверг¬
нуть те убедительные факты развала государственной власти, ко¬
торые сообщил в своем выступлении В. М. Пуришкевич. Не в си¬
лах справиться с враждебно настроенным залом, Марков 2-й по¬
шел на провокацию: замечание М. В. Родзянко он «парировал»
«болваном и мерзавцем», за что и был исключен из Думы на
15 заседаний.56
М. А. Караулов вновь высказал мнение фракции независимых
о необходимости создания «ответственного министерства». Про¬
грессист В. А. Ржевский внес формулу недоверия правительству
А. Ф. Трепова. В ней также требовалось создание политически
ответственного перед Государственной думой правительства,
а нынешнее министерство обвинялось в бессилии побороть «тай¬
ные безответственные влияния».57
Резолюция «Прогрессивного блока» (так называемая формула
перехода), внесенная С. И. Шидловским, была мягче. В ней слов
о «недоверии правительству» не было, отмечалось, что происшед¬
шие перемены в правительстве представляют собой «смену лица,
а не перемену системы, а потому недостаточны, чтобы изменить
отношение Государственной думы к правительству», что влияние
«темных безответственных сил должно быть устранено». По¬
этому Дума будет стремиться всеми доступными ей законными
способами к созданию правительства, «готового в своей деятель¬
ности опираться на Государственную думу и провести в жизнь
программу ее большинства».58 Формула «Прогрессивного блока»
была принята Думой.
Таким образом, назначение А. Ф. Трепова не способствовало
разрешению политического конфликта между властью и Государ¬
ственной думой, представлявшей интересы буржуазной оппози¬
ции. Тот решительный по отношению к правительству тон, кото¬
рый проявляется на первых заседаниях ноябрьской сессии 1916 г.,
сохранился и после краткого перерыва, вызванного отставкой
Б. В. Штюрмера. Дума по-прежнему отказывала правительству
в доверии и ставила своей целью добиваться образования нового
министерства. Ближайшей мишенью нападок являлся министр
внутренних дел А. Д. Протопопов. В Петрограде ходили по ру¬
кам листки с частушками против него, где был прямо использо¬
ван материал думских стенограмм, и в частности речиВ. М.Пу-
55 Там же, стб. 347.
56 Там же, стб. 370—371.
57 Там же, стб. 385.
58 Там же, стб. 396.
218

ришкевича. Частушки имели название «Про то попка ведает..
Своей сатирой они не «потрясали основ». Их сила состояла
в злых и злободневных политических намеках. И по характеру
сатиры, и по форме они напоминали те вирши, которые печатал
когда-то в «Освобождении» П. Б. Струве против Николая II.
У премьера Трепова
В клетке золоченой
Есть для блока левого
Попугай ученый.
Кто про что беседует,
Кто кого ругает,
Про то Попка ведает,
Про то Попка знает.
Время испытания
Массам надоело:
Дело пропитания —
Внутреннее дело.59
Сытно кто обедает,
Иль недоедает,
Про то Попка ведает,
Про то Попка знает.
Кем бы, чем бы ни было,
Трудно стать сатрапом;
В сто раз больше прибыли
От торговли драпом.
Кто дает, где следует,
Тот и получает —
Про то Попка ведает,
Про то Попка знает.
Наши учреждения —
Рай для фабриканта,
В коем вожделения
Больше, чем таланта.
Кто куска отведает,
Пирога взалкает, —
Про то Попка ведает,
Про то Попка знает.
Ах, у нас в империи
От большого штата
Много фанаберии,
Мало результата.
Гришка проповедует,
Аннушка гадает...
Про то Попка ведает,
Про то Попка знает.
Сей рукою мелкою
Два пожнем посева,
Знай, кивай головкою
Иногда налево...
Вдруг указ последует,
И мираж растает —
Про то Попка ведает,
Про то Попка знает.60
59 Намек на план Протопопова передать продовольственное дело в МВД.
60 Пуришкевич В. Указ, соч., с. 119. — Нападки на «фабрикантов» в этом
стихотворении напоминают привычную демагогию правых. Можно пред¬
положить, что его автором был сам В. М. Пуришкевич.
219

Буржуазную оппозицию поддержали и в Москве. 9— 11 декабря
там была сделана попытка явочным порядком открыть съезд
союза городов, запрещенный правительством, а также ряд других
съездов. Несмотря на то что городской съезд был разогнан по при¬
казанию Протопопова, его делегаты успели принять и распростра¬
нить резолюцию, открыто говорившую о конфликте с правитель¬
ством. Запрос о разгоне съезда был поставлен и в Думе, что вы¬
лилось в новую схватку с правительством. Все это буквально
доводило Александру Федоровну до белого каления. 13 декабря
она писала Николаю II: «Какая ошибка, что Дума закрывается
не 14-го. Калинин (Протопопов, — В. С.) мог бы вернуться к своей
работе, и ты принял бы его и переговорил с ним. Только
не отв. министерство, на котором все помешались».61 Следующее
письмо императрицы от 14 декабря было почти в истеричном тоне:
«Распусти Думу сейчас же. Когда ты сказал Трепову: 17-го, ты
не знал, что они замышляли. — Спокойно и с чистой совестью пе¬
ред всей Россией я бы сослала Львова в Сибирь (так делалось и
за гораздо менее важные поступки), отняла бы чин у Самарина
(он подписал эту московскую бумагу), Милюкова, Гучкова, По¬
ливанова — тоже в Сибирь. Теперь война, и в такое время внут¬
ренняя война есть высшая измена. Отчего ты не смотришь на это
дело так, как я, я, право, не могу понять. Я только женщина, но
душа и мозг говорят мне, что это было бы спасением России —
а они грешат гораздо больше, чем это когда-либо делали Сухом¬
линовы».62
Приведем и то место из письма, которое часто цитируют: «Будь
Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом — со¬
круши их всех...». На этом обычно цитату обрывают. А мысль
императрицы имела такое продолжение: «Не смейся, гадкий, я
страстно желала бы видеть тебя таким по отношению к этим лю¬
дям, которые пытаются управлять тобою, тогда как должно быть
наоборот». «Не смейся, гадкий» — это признание слабости импе¬
ратора, сожаление о том, что Петра Первого и Ивана Грозного из
него не вышло. Люди, близко наблюдавшие Николая II, едино¬
душно отмечали, что царь не любил грубых, прямолинейных со¬
ветов и влияний. На этот раз он не согласился с царицей. Дума
закрылась в срок. Милюков, осведомленный о планах убийства
Распутина, рассчитывал, что эта смерть укрепит позиции буржуаз¬
ных оппозиционеров.
В ночь на 17 декабря Распутин был убит В. М. Пуришкевичем,
Ф. Ф. Юсуповым. Убийцам временщика помогал великий князь
Дмитрий Павлович. Но смерть Распутина не смягчила политиче¬
ской обстановки. Наоборот — привела к усилению репрессивного
курса правительства. Распутин по распоряжению царя демонстра¬
тивно был похоронен в Царском Селе у Федоровского собора. Ни¬
61 Переписка..., т. V, с. 190.
62 Там же, с. 189.
220

колай II, прибывший по вызову императрицы в Царское Село из
Ставки, публично подчеркивал свое доверие к А. Д. Протопопову.
Из управляющего Министерством внутренних дел его сделали ми¬
нистром. В правительстве произошли перемены, но не в том на¬
правлении, которого ожидали деятели «Прогрессивного блока»:
новыми министрами стали распутинские ставленники Н. А. Доб¬
ровольский и Н. К. Кульчицкий. Был уволен последний из мини¬
стров, пользовавшихся «либеральной» репутацией, — министр про¬
свещения граф П. Н. Игнатьев. Теперь в правительстве образова¬
лась влиятельная «распутинская фракция» с А. Д. Протопоповым
во главе.
27 декабря «лживый Трепов», как часто именовала его Алек¬
сандра Федоровна, был уволен в отставку. Председателем Совета
министров был назначен князь Н. Д. Голицын, помощник импе¬
ратрицы по Комитету помощи военнопленным. Стало ясно, что
«штурм власти», как называл его А. И. Коновалов, предпринятый
либеральной оппозицией в ноябре—декабре 1916 г., окончился
провалом. Если отставка Б. В. Штюрмера породила у нее какие-то
надежды, то уже в первые дни премьерства А. Ф. Трепова стало
ясно, что он бессилен преодолеть влияние главного противника
блокистов — Александры Федоровны, оберегавшей А. Д. Прото¬
попова от угрозы отставки. Еще до убийства Распутина было по¬
нятно, что судьба Трепова предрешена, 17 декабря лишь уско¬
рило неминуемую развязку.
Эта «схватка» была последней, потому что политика буржуаз¬
ной оппозиции окончательно зашла в тупик. Конец 1916 г. и на¬
чало 1917 г. были потрачены на уяснение этой истины вождями
буржуазных либералов. Причем, как и раньше, из одинаковых
посылок делались различные выводы. В Москве с 24 декабря по
3 января происходил ряд совещаний на квартирах А. И. Конова¬
лова и П. П. Рябушинского, а также в помещении Московского
литературно-художественного кружка (Дмитровка, дом Востря¬
кова). Там разрабатывались меры на случай, если правительство
объявит о роспуске Думы, причем не об обычном перерыве,
а именно о досрочном роспуске с назначением новых выборов.
Предполагалось, что в таком случае большинство Думы должно
не подчиниться подобному указу, а переехать в Москву и продол¬
жать там свои заседания. Как стало известно Петроградскому
охранному отделению, А. И. Коновалов предложил в качестве ме¬
ста для работы явочной Думы свою подмосковную дачу. Переехав
туда, Дума обратилась бы с воззванием к населению, в котором об¬
винила бы правительство в попытке заключить сепаратный мир
с Германией, с помощью ее водворить в стране реакцию и оконча¬
тельно отменить конституционные гарантии манифеста 17 ок¬
тября 1905 года. Распространение подобного воззвания в армии
брал на себя А. И. Гучков через близких к нему офицеров.63 Так
вз Буржуазия накануне Февральской революции, с. 164—165.
221

либералы возвращались к тактике «Выборгского воззвания», при¬
мененного I Государственной думой в 1906 г.
В своих воспоминаниях Милюков уточняет некоторые важные
обстоятельства политических настроений московских либералов
в конце 1916 г. Отпраздновав Рождество в Крыму, Милюков оста¬
новился на несколько дней в Москве. И там Московский город¬
ской голова Челноков рассказал ему по секрету, что в столице хо¬
дят слухи о возможном дворцовом перевороте, устранении Нико¬
лая II и Александры Федоровны. Челноков характеризовал этот
разговор так: «Никто об этом серьезно не думал, а шла болтовня
о том, что хорошо бы, если кто-нибудь это устроил». Но и самому
Милюкову кто-то (кого — Милюков не называет) задал вопрос:
«Почему Государственная дума не берет власть?», на что Милю¬
ков ответил: «Приведите мне два полка к Таврическому
дворцу, — и мы возьмем власть... Я думал поставить неисполни¬
мое условие. На деле я изрек пророчество».64 (Милюков намекает
здесь на то, что 27 февраля в 2 часа дня к Таврическому дворцу
подошли солдаты Волынского, Преображенского и других полков.)
«Пророчество» это показывает нам близорукость самого пророка.
В начале января 1917 г. совещания из представителей бур¬
жуазной общественности проходили и в Петрограде, на них было
доложено о «коноваловских» заседаниях. Полицейское донесение
позволяет получить о них дополнительную информацию: «Раз
верховная власть и правительство вступили на путь активной
борьбы с народным представительством, то и народному предста¬
вительству, и общественности необходимо идти не на путь прими¬
рения и подчинения, а на путь борьбы и противодействия». При¬
чем, как подчеркивала охранка, в этой оценке положения сходи¬
лись все основные либеральные партии. Разногласия были,
повторяем, в сфере тактических задач. Если октябристы и кадеты
цеплялись за парламентскую борьбу, то прогрессисты, теперь уже
не связанные блоковым соглашением, решительно настаивали на
«активности» со стороны общественности и заявляли, что «парла¬
ментский способ борьбы обречен на неуспех».65
Тревожные дни переживал в декабре-—январе и председатель
Государственной думы М. В. Родзянко. После убийства Распутина
подозрение пало и на него: ведь его семья была дружна с семей¬
ством Ф. Ф. Юсупова. Говорили о возможном аресте Родзянко
и о неминуемом лишении его придворного звания камергера. Он
ищет поддержки у многих влиятельных людей, в частности у ве¬
ликого князя Михаила Владимировича. Через великую княгиню
Марию Павловну и ее сыновей Андрея и Кирилла Владимирови¬
чей Родзянко просит помочь ему добиться доклада у государя.66
64 Милюков П. Н. Воспоминания, т. II, с. 281—282.
65 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 166.
66 Из дневника А. В. Романова за 1916—1917 гг. — Красный архив, 1928,
т. 26, с. 189.
222

«Я еще 23 декабря, — вспоминал он впоследствии, — послал рапорт
о приеме и до сих пор не имею ответа. Благодаря влиянию ца¬
рицы и Протопопова царь не желает моего доклада, и есть осно¬
вание предполагать, что Дума будет распущена и будут назначены
новые выборы».67
1 января 1917 г. во время новогоднего приема в Зимнем
дворце вспыхнул конфликт между М. В. Родзянко и А. Д. Прото¬
поповым. Протопопов приблизился к Родзянко, но тот демонстра¬
тивно не подал ему руки. Тогда Протопопов взял Родзянко за ло¬
коть и сказал: «Родной мой, ведь мы можем столковаться».
Но Родзянко ответил: «Оставьте меня, Вы мне гадки». После
этого Протопопов вызвал Родзянко на дуэль, но секундантов
к нему так и не прислал. Вскоре к Родзянко тайно приехал брат
царя, великий князь Михаил Александрович. «Он все знает и по¬
нимает и внимательно выслушал Мишу, обещая все передать го¬
сударю и убедить его принять Мишу и Самарина»,68 — писала об
этом визите великого князя А. Н. Родзянко.
В те же дни в квартире М. В. Родзянко на Фурштадтской улице
состоялось и другое совещание, на котором присутствовали уже не
члены царской фамилии, а руководители «Прогрессивного блока».
Они явились по случаю встречи с генералом Крымовым, приехав¬
шим с фронта. Генерал Крымов был достаточно хорошо известен
многим из участников совещания, а некоторые вступили уже с ним
в конспиративную связь. Крымов сделал обширный доклад, кото¬
рый окончил словами: «Настроение в армии такое, что все с гор¬
достью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот
неизбежен, и на фронте это чувствуют. Если вы решитесь на эту
крайнюю меру, то мы вас поддержим. Очевидно, других средств
нет. Все было испробовано как вами, так и многими другими, но
вредное влияние жены сильнее честных слов, сказанных царю.
Времени терять нельзя».69 Родзянко вспоминает, что после Кры¬
мова выступал А. И. Шингарев, признававший необходимость
переворота, но недоумевавший: кто же сможет на него решиться?
Шидловский резко и зло высказался против царя, говоря, что его
жалеть нечего, раз он губит Россию. Особенно неумолимым был
М. И. Терещенко. И тогда против его позиции и планов переворота
резко выступил Родзянко: «Я никогда не пойду на переворот.
Я присягал... Прошу вас в моем доме об этом не говорить. Если
армия может добиться отречения, пусть она это делает через своих
начальников, а я до последней минуты буду действовать убежде¬
нием, но не насилием».70
Родзянко все еще надеялся, что своим словом, своим красноре¬
чием он сможет убедить царя пойти навстречу требованиям бур¬
67 Родзянко М. В. Крушение империи. М., 1928, с. 212—213.
68 К истории последних дней царского режима, с. 244.
69 Родзянко М. В. Указ, соч., с. 208.
70 Там же, с. 209.
223

жу азной общественности. Преданность Николаю II не покидала
его, и о замене царя другим, конституционным' монархом, он даже
и в этот момент еще не помышлял. Мысль об отречении Николая
была еще чужда ему. Если Гучков, Некрасов и Терещенко в так¬
тическом отношении находились на самом «левом» фланге бур¬
жуазной оппозиции, то Родзянко прочно стоял на правом. Даже
в январе 1917 г. он оставался не просто монархистом, а сторонни¬
ком царствования Николая Романова. Эти убеждения питались и
личными интересами. Постоянно слыша от разных лиц о возмож¬
ном назначении его на пост главы правительства, Родзянко и сам
начинал верить в свою счастливую звезду. Тем более, что в кон¬
фликте между Думой и правительством, который с каждым часом
обострялся, личность председателя Думы приобретала все боль¬
шую популярность. Это кружило голову, рождало неясные, но
приятные надежды. С наивной простотой отразила честолюбивые
замыслы мужа А. Родзянко в письме к своей подруге 3. Юсупо¬
вой от 7 января 1917 г. «О наших переживаниях не буду гово¬
рить, ты сама поймешь, в каком котле мы кипим и как тяжело те¬
перь положение Миши. Он положительно один для борьбы
со всеми темными силами, и все напуганные обыватели, начиная
с великих князей, обращаются к нему за советом или с вопросом:
когда будет революция?».71
Если попытаться теперь бросить взгляд на основную тенден¬
цию, проступавшую в поступках и речах представителей разных
направлений буржуазной оппозиции в конце 1916 г. и в первые
дни января 1917 г., то можно прийти к следующему выводу. Вто¬
рой политический кризис закончился в иных условиях, чем пер¬
вый. Уроки, которые извлекали из него лидеры буржуазной оппо¬
зиции, отличались от уроков летнего кризиса 1915 г. Тогда готов¬
ность к сговору, сделке со стороны буржуазии была большей;
к тому же в самом правительстве существовала сплоченная группа
министров, настаивавшая на примирении с Государственной ду¬
мой и «обществом». Ведущие политические деятели буржуазии
сходились на признании легальных способов борьбы за власть и
прежде всего борьбы парламентской. Мысль об «11 марта»,
т. е. дворцовом перевороте, казалась дикой и с негодованием от¬
вергалась почти всеми.
Вторую попытку добиться «министерства доверия» буржуазия
предприняла, не имея в царском правительстве тех союзников, ко¬
торые были у нее летом 1915 г. Шансов на переговоры, на
«сделку» у нее практически теперь не было. Только силой, грубым
давлением она могла добиться власти в ноябре 1916 г. Понятно,
что к большей резкости и непримиримости толкало буржуазных
лидеров и ощущение близости революционной ситуации, замет¬
ный рост революционного и рабочего движения. Но и эта попытка
не удалась. Тогда представители многих течений организованного
71 К истории последних дней царского режима, с. 243.
224

политического движения буржуазии стали склоняться в сторону
сопротивления власти, применения насилия в той или иной
форме.
Возникла группа заговорщиков во главе с А. И. Гучковым,
ставившая своей задачей учинить «моральное насилие» над импе¬
ратором с целью добиться его отречения от престола. В группу
Гучкова вошел буржуазный сноб, миллионер, балующийся поли¬
тикой, денди и балетоман М. И. Терещенко. Вместе с ними
конспирировал аристократ князь Вяземский и «левый» кадет
Некрасов.
Тот же процесс изменения тактики борьбы захватил прогрес¬
систов. Заимствовав у кадетской партии идею «ответственного
министерства», они отстаивали ее, даже войдя в «Прогрессивный
блок». На известный период времени лидеры этой группы призы¬
вали к сопротивлению верховной власти: не подчиняться указам
о роспуске, не расходиться, заседать нелегально, выпустить обра¬
щение к народу и даже объявить себя «Учредительным собра¬
нием».
Кадеты тоже изменились. П. Н. Милюков, который в 1905 и
1906 гг. высокомерно насмехался над «гнусной ролью», отведенной
буржуазии социалистическими теориями, теперь был готов на
все, лишь бы наконец получить правительственную власть. Как
уже было сказано, лозунг «министерства доверия» означал
уступку самодержавию. Кадеты «сбрасывали с цены», отказываясь
от требования парламентского правительства. Но 1915 год все же
шел под знаком легальных выступлений. «Министерство доверия»
Николай II должен был назначить «по своей воле», поняв всю
«справедливость» этого требования. В конце 1916 г. кадеты уже
не верили в возможность такого акта со стороны монарха. Осто¬
рожно приглядывались они к гучковским заговорщикам, прики¬
дывали, как им поступить, если переворот приведет к отречению
императора, готовили мобилизационные планы на этот случай.
Внешне они по-прежнему были за «парламентские» способы
борьбы, но в душе гадали, кому и когда удастся попытка пере¬
ворота. Призрак насилия стоял и перед кадетскими глазами. Он
манил легкостью и быстротой исполнения тех желаний, которые
оставались неудовлетворенными в течение многих лет бесплодной
борьбы. Из думцев лишь М. В. Родзянко сопротивлялся перево¬
роту. А вот Милюков полушутя говорил: «Приведите два полка
к Думе».
Ярким примером политического насилия стало убийство Рас¬
путина, подготовленное и осуществленное в короткий срок.
Убийцы остались фактически безнаказанными. В обществе либе¬
ралов заговорили о возможных покушениях на жизнь императ¬
рицы и самого царя. Терроризм вновь заявил о себе в русской
политической жизни. Но в отличие от прежних лет, когда террори¬
стами были революционеры-народники, теперь в их ряды записы¬
вались представители высших классов. Этот парадокс показывал,
15 Старцев В. И.
225

что само общество в тупике и нормального выхода из своего тра¬
гического положения найти не может. Пестрый лагерь русских
буржуазных конституционалистов переживал, следовательно,
в конце 1916—начале 1917 г. глубокий внутренний кризис.
Кризис своего учения, которое все никак не могло укорениться
в стране. Кризис своей тактики, ибо трудно было внушить поли¬
цейскому держиморде понятия о праве и политических свободах.
Конституционалисты начинали терять терпение, которое они про¬
поведовали больше десяти лет.
Итак, в январе 1917 г. все ждали новых событий. Одни — ре¬
волюции, другие — беспорядков, третьи — военного переворота.
Гучков и его помощники плели заговор, Милюков и кружок «бу¬
дущих членов Временного правительства первого состава» ждали,
когда мавр сделает свое дело. Правые во главе с императрицей
толкали царя на путь роспуска Думы и усиления репрессий, Про¬
топопов готовился к серии арестов. А на фабриках и заводах Пет¬
рограда вели свою работу большевики, готовя новый подъем ста¬
чечного движения. На революцию работали и продовольственные
трудности. Очереди у продовольственных и хлебных магазинов,
которые становились день ото дня длиннее, агитировали за пере¬
мены красноречивее, чем любой оратор.
Напряженно вчитывался в европейские газеты В. И. Ленин,
стараясь выжать из них максимальную информацию о событиях
в России. Многое в этих газетах было преувеличено, особенно
в том, что касалось «переговоров» о сепаратном мире между Гер¬
манией и Россией. Ведь из тех же газет черпал свои обвинения
против правительства и Милюков. Но Ленин умел отцедить
истину даже из мутной воды буржуазной прессы. Если в статье
«О сепаратном мире», напечатанной в начале ноября 1916 г., Ле¬
пин писал о таком мире как о деле вполне доказанном и ожидал
«манифеста трех монархов»,72 то уже в статье «Поворот в миро¬
вой политике», напечатанной в «Социал-демократе» 31 января
1917 г., он отвергал вероятность публичного заключения сепарат¬
ного мира, склоняясь к версии тайного сговора России и «четвер¬
ного союза». Причем не последнюю роль в новой оценке обста¬
новки сыграли известия из России о резком осуждении «измены»
Штюрмера. Ленин отмечал: «Возможно, что сепаратный мир Гер¬
мании с Россией все-таки заключен. Изменена только форма по¬
литической сделки между этими двумя разбойниками. Царь мог
сказать Вильгельму: „если я открыто подпишу сепаратный мир,
то завтра тебе, о мой августейший контрагент, придется, пожалуй,
иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милю¬
кова и Керенского. Ибо революция растет, и я не ручаюсь за
армию, с генералами которой переписывается Гучков, а офицеры
которой теперь больше из вчерашних гимназистов. Расчет ли нам
рисковать тем, что я могу потерять трон, а ты можешь потерять
72 См.: Лепин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 190—191.
226

хорошего контрагента?“».73 Так еще раз проявилось великолепное
ленинское чувство реального, его способность к анализу событий,
на основании даже нескольких косвенных известий. Ленин пра¬
вильно показал, что в интересах сохранения самодержавия Ни¬
колаю II нельзя было идти на открытый сговор с Германией.
Подобный шаг вызвал бы свержение царя путем военного пере¬
ворота и приход к власти «правительства Милюкова и Гучкова».
Переворот этот совершался бы в интересах продолжения войны.
Великие события назревали и неминуемо должны были разра¬
зиться. Что и когда, как и с чего должно было начаться, — этого
не знал никто. Но и Милюков, и Гучков, и все их ближайшее
окружение интуитивно чувствовали в начале 1917 г., что очень
скоро они сядут в министерские кресла.
4. САМОДЕРЖАВИЕ И БУРЖУАЗИЯ
НАКАНУНЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ
БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
1 января 1917 г. был опубликован указ об изменениях в составе
Государственного совета, верхней законодательной палаты, — па
места 16 членов группы центра, правых и беспартийных назна¬
чались исключительно правые. Сменен был и председатель Со¬
вета: вместо А. Н. Куломзина поставлен завзятый реакционер,
бывший министр юстиции И. Г. Щегловитов. Эта перемена суще¬
ственно ухудшала позиции сторонников «Прогрессивного блока»
в Государственном совете. В правительстве князя Голицына Про¬
топопов пользовался широкой неограниченной властью, министры
опасались вступать с ним в пререкания, споры, боялись его.
3 января 1917 г. на заседании Совета министров обсуждался во¬
прос о возобновлении занятий законодательных учреждений.
По царскому указу о перерыве работы Думы от 15 декабря
1916 г. она должна была вновь открыться 12 января 1917 г. Еще
в декабре Протопопов, поддержанный императрицей, добивался
отсрочки открытия Думы до 14 февраля, но А. Ф. Трепову удалось
отстоять более близкий срок, нашедший свое выражение в указе.
Теперь только пять министров предлагали открыть Думу 12 ян¬
варя, большинство возражало, считая, что оппозиция в Думе не¬
избежно будет вести резкую критику правительства. Протопопов,
Кульчицкий, Добровольский и Раев требовали отсрочки до
14 февраля, т. е. более чем на месяц, и после обсуждения мнение
Протопопова было принято.* 1
Протопоповская политика вызывала глубокое удовлетворение
крайних правых. Своими похвалами в печати они поощряли власть
к еще большему усилению репрессий. В новогоднем номере «Зем¬
73 Там же, с. 341.
1 Авдеев Н. Н. Революция 1917 года. Хроника событий, т. 1. Январь-
апрель. М.—Пг., 1923, с. 6.
15* 227

щины» С. Глинка-Янчевский выливал очередной ушат грязи на
оппозицию и восторженно отзывался о Протопопове. «Правитель¬
ство настойчиво созывает Думу, при каждом созыве приглашает
ее взяться за совместную работу, — писал он, — но все усилия пра¬
вительства оказываются безнадежными. На все призывы прави¬
тельства Дума отвечает требованием передачи ей всей исполни¬
тельной власти и даже права назначать министров из своей среды.
Подобное требование оправдывалось Думой тем, что она может
работать только с лицами, „облеченными общественным дове¬
рием". Однако, когда министром внутренних дел был назначен
А. Д. Протопопов, четырежды облеченный этим доверием, — Дума
взбеленилась, как никогда. Очевидно, Думе нужны не те или иные
люди, а ей нужно право назначения министров по своему усмот¬
рению, нужно право распоряжаться судьбами России. А тогда
иудопокорная Дума протрет нам глаза и покажет, где раки зи¬
муют... Вспомним мы тогда младотуретчину!».2 Черносотенный
публицист требовал раздавить Думу, «это революционное гнездо».
Он одобрял новый курс правительства: «Назначение прямолиней¬
ного князя Н. Д. Голицына председателем Совета министров,
серьезные перемены в составе Государственного совета, замена
г. Куломзина таким мужественным человеком, как И, Г. Щегло-
витов, удаление вреднейшего министра гр. Игнатьева, проводив¬
шего без всякого стыда в угоду предателям свои личные начина¬
ния и предложения, — служит порукой, что правительство не
намерено продолжать прежних колебаний и решилось выполнять
волю и предначертания державного вождя. Отныне лозунг „Все
для войны" будет пониматься в своем надлежащем смысле».3
7 января 1917 г. Родзянко был наконец принят Николаем II
в Царском Селе. Текст доклада Родзянко царю до сих пор не
опубликован. О его содержании можно судить по письму жены
Родзянко, отправленного 3. Н. Юсуповой сразу же после разго¬
вора с мужем, а также из воспоминаний самого М. В. Родзянко.
«Сегодня Миша был в Царском и говорил так сильно и убеж¬
денно, что взволновал и напугал царя, — сообщала своей подруге
А. Н. Родзянко. — Он изобразил всю картину разрухи правитель¬
ства, преступного назначения недостойных лиц, ежечасное оскорб¬
ление всего народа сверху донизу, полный произвол и безнаказан¬
ность темных сил, которые продолжают через императрицу влиять
на судьбу России и ведут ее определенно на сепаратный и позор¬
ный мир. Вернулись старинные времена, когда личность не ограж¬
дена и произвол сильнее закона. Слухи чудовищные и волнующие
передаются всюду, и причины (sic!) всеобщей неурядицы, пресле¬
дования честных русских людей и назначения заведомо ошельмо¬
ванных или бездарных приписывают императрице, и ненависть
к ней достигла таких размеров, что жизнь ее в опасности. Возбуж¬
2 Земщина, 1917, 1 января.
3 Там же.
228

дение растет с каждым днем, и если не будут приняты скорые
меры, государству грозит неминуемая опасность. Все было ска¬
зано, не жалея красок, и он, как в 15 году, казалось, поверил и
взволновался».4
Воспоминания М. В. Родзянко совпадают с этим рассказом,
но содержат еще ряд подробностей. Так, по его словам, он прямо
заявил царю: «Не заставляйте, Ваше величество, чтобы народ
выбирал между Вами и благом родины. До сих пор понятия царь
и родина — были неразрывны, а в последнее время их начинают
разделять.. .».5 Император сжал обеими руками голову и сказал:
«Неужели я 22 года старался, чтобы все было лучше, и 22 года
ошибался?». И, набравшись мужества, Родзянко ответил «да».
«Несмотря на эти откровенные слова, которые не могли быть
приятными, государь простился ласково и не высказал ни гнева,
ни даже неудовольствия».6
После царской аудиенции председателя Государственной
думы посетили несколько общественных деятелей, в частности
А. Д. Самарин, московский губернский предводитель дворянства,
бывший обер-прокурор Синода, затем князь Г. Е. Львов
и М. В. Челноков, московский городской голова.7 «Все они одо¬
бряли мои действия, поддерживая в том, что настало время гово¬
рить одну правду, как бы она ни была неприятна»,8— так оце¬
нивал суть этих встреч М. В. Родзянко.
Правые видели спасение от революции в усилении репрессий.
Они удваивают свой нажим на Протопопова, загоняют его все бо¬
лее, как он сам говорил, в «правый угол». Из секретного фонда
МВД отпускаются теперь самые крупные суммы политическим
осведомителям, черносотенным организациям, охранка не брезгует
услугами лиц с темным прошлым. Среди политических друзей
Протопопова появляются самые реакционные члены Государствен¬
ного совета, группировавшиеся вокруг А. А. Римского-Корсакова.
15 января последний передал Протопопову записку, составлен¬
ную в этом кружке. В ней по существу была изложена программа
правых сил на предотвращение революции. Государственная дума,
заявлялось в этом документе, встала на «революционный путь»,
она затевает выступление «в сторону государственного, а весьма
вероятно, и династического переворота». Автор записки М. Я. Го-
ворухо-Отрок требовал произвести очищение высшего правитель¬
ственного и военного аппарата от неблагонадежных людей, клят¬
венной присяги новых кандидатов на верность «единой царской
самодержавной власти». Наиболее серьезным пунктом записки
было требование роспуска Государственной думы без указания
4 К истории последних дней царского режима. — Красный архив, 1926,
т. 14, с. 243.
5 Там же, с. 244.
6 Родзянко М. В. Крушение империи. М., 1928, с. 216.
7 Там же.
8 Там же, с. 217.
229

срока ее нового созыва. Устами Говорухо-Отрока правые требо¬
вали фактическое? введения в обеих столицах и больших городах,
«где возможно ожидать особенно острых выступлений револю¬
ционной толпы», военного и даже осадного положения и военно-
полевых судов. Для расправы с революционным движением пред¬
полагалось снабдить запасные батальоны гвардейских полков пу¬
леметами и артиллерией. Также предполагались закрытие «левой
и революционной» печати, милитаризация рабочих оборонных
предприятий, назначение правительственных комиссаров в бур¬
жуазные общественные организации и изгнание членов «Прогрес¬
сивного блока» из Государственного совета.9
На политическом горизонте вновь объявился Н. А. Маклаков.
Еще недавно он, добровольно уединясь в своем имении, слал
оттуда царю лирико-философские письма о благости жизни на
природе. В конце декабря 1916 г. Маклаков стал писать совсем
о другом: он советовал Николаю II отложить созыв Думы на не¬
определенный срок, ограничить деятельность «общественных орга¬
низаций», стремящихся к захвату власти и изменению государ¬
ственного строя.10 Маклаков возвращается в Петроград, несколько
раз беседует с императором. 16 января во время одной из таких
встреч он передал ему новую записку М. Я. Говорухо-Отрока, до¬
полняющую один из пунктов вышеупомянутой записки кружка
Римского-Корсакова.11 Этот документ показывает, что правым
было свойственно предчувствие близкой народной революции.
Говорухо-Отрок формулировал основной вопрос, стоявший перед
царем и правительством: «Остановить ли решительными мерами
поступательное движение России в сторону демократической
республики, либо положиться на волю божию и спокойно ожи¬
дать государственной катастрофы?».12
Интересно, что он не верит в революционность кадетов и ок¬
тябристов и считает, что они несомненно удовлетворятся консти¬
туционной монархией. Жаль только, сокрушался реакционный
публицист, что «сами эти элементы столь слабы и разрозненны и,
надо говорить прямо, столь бездарны, что торжество их было
бы столь кратковременно, сколь и непрочно».
По признанию того же автора, не в лучшем положении нахо¬
дились и правые партии. Вот почему особые надежды лагерь
реакции возлагает в эти предреволюционные месяцы на сильную
личность Протопопова. Не без их влияния министр внутренних
дел убеждал себя и других: «Власть сильнее оппозиции и должна
в это верить, тогда поверят и другие».13 Страшась массового дви¬
9 См.: Блок Александр. Последние дни императорской власти. Пг., 1921,
с. 122-125.
10 Там же, с. 141—143.
11 Дякин В. С. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой
войны. Л., 1967, с. 271.
12 Блок Александр. Указ, соч., с. 126.
13 Дякин В. С. Указ, соч., с. 267.
230

жения и в то же время видя своего ближайшего противника
в лидерах «Прогрессивного блока», Протопопов прежде всего ре-
шил нарушить связь между оппозицией и рабочими массами,
которая представлялась ему в виде рабочих групп при военно-
промышленных комитетах. «Я считал опасным, — писал Прото¬
попов позднее уже в заключении в крепости, — введение рабо¬
чих секций в состав Центрального комитета и военно-промыш¬
ленных комитетов, образованных на местах. Я видел в этом орга¬
низацию рабочих по всей России, центральный орган которой
находится в Петрограде. Я находил эту организацию повторе¬
нием организации Хрусталева-Носаря в 1905 году. Говорил об
этом царю. Секция рабочих депутатов Центрального военно-про¬
мышленного комитета, по моему мнению, служила связующим
звеном между оппозиционно настроенным рабочим населением
и оппозицией. Оппозицией я считал партии, входившие в «Про¬
грессивный блок» Государственной думы (с конституционно-де¬
мократической партией во главе). Оппозиция считала необходи¬
мым немедленное проведение в жизнь назначения в правитель¬
ство лиц, пользующихся общественным доверием, что являлось,
по моему мнению, скрытой формой ответственного перед Думою
министерства. Для достижения этой цели оппозиция должна
была опереться на рабочих, могущих произвести забастовку и
демонстрацию перед Государственною думою, что заставило бы
царя уступить и дать требуемую реформу. Мне казалось, что
надо прервать связь между оппозицией и рабочими, т. е. аресто¬
вать Рабочую секцию Военно-промышленного комитета».14
<3 января через главного начальника Петроградского военного
округа генерала С. С. Хабалова А. И. Гучкову как председателю
Центрального военно-промышленного комитета было направлено
требование, чтобы Рабочая группа предупреждала полицию
о своих собраниях, на которых якобы «присутствуют посторон¬
ние лица и обсуждаются противоправительственные темы».15
6 января на несколько дней были арестованы члены Рабочей
группы Московского военно-промышленного комитета, а в сере¬
дине января — Самарского.16 Главный удар Протопопов направил
против Рабочей группы Центрального военно-промышленного
комитета. Разумеется, обвинять гвоздевцев-меныпевиков в подго¬
товке вооруженного свержения царского самодержавия было не¬
лепо. Они покорно шли за буржуазией, отстаивали официальный
лозунг «обороны» и «защиты отечества» среди рабочих. За пре¬
дательство пролетарских интересов их справедливо клеймили
большевики во главе с В. И. Лениным. Однако нарастание рево¬
люционного кризиса в стране усилило настроение недовольства
и среди гвоздевцев. В ноябре 1916 г. они поддержали лозунг соз¬
14 Падение царского режима, т. IV. Л., 1925, с. 87.
15 Авдеев Н. Н. Указ, соч., с. 5.
16 См.: Дякин В. С. Указ, соч., с. 273.
231

дания «правительства спасения страны», а на совещании обла¬
стных военно-промышленных комитетов 13—15 декабря 1916 г.
заменили его лозунгом создания Временного правительства.17
Сам этот термин, ведущий свое происхождение от меньшевист¬
ских лозунгов 1905 г., предполагал ту или иную форму замены
у власти царского правительства. Но гвоздевцы и не помышляли
о подлинно революционном правительстве. Его должны были со¬
ставить те же представители либеральной буржуазной оппозиции.
Получив приказ Хабалова, А. И. Гучков довел его до сведе¬
ния К. А. Гвоздева, и тот, явно с одобрения председателя ЦВПКГ
заявил 11 января, что Рабочая группа в присутствии предста¬
вителей полиции вести свои заседания не может.18 Соответствую¬
щий ответ был официально отправлен за подписью А. И. Гучкова
13 января. Тем не менее генерал Хабалов в новом письме от
16 января вторично потребовал исполнения своего распоряже¬
ния. Вечером 17 января помещение Рабочей группы посетил
пристав Литейной части и составил протокол об осмотре комнат.
Через три дня полиция повторила свой набег.19 Тогда по просьбе
Рабочей группы А. И. Гучков разрешил напечатать четыре воз¬
звания с протестами против полицейского произвола. Надо ска¬
зать, что полиция, а значит и А. Д. Протопопов, имели полную
информацию о деятельности Рабочей группы при ЦВПК, так как
среди ее членов находился провокатор В. М. Абросимов. Воз¬
звания гвоздевцев тотчас же попали в полицию. Одно из них было
крайне «левым» и требовало устранения самодержавного режима
и полной демократизации страны. Что же касается практического
осуществления этой задачи, то гвоздевцы и на этот раз не шли
дальше поддержки лидеров «Прогрессивного блока»: «К моменту
открытия Думы мы должны быть готовы на общее организованное
выступление. Пусть весь рабочий Петроград к открытию Думы,
завод за заводом, район за районом, дружно двинется к Тавриче¬
скому дворцу, чтобы там заявить основные требования рабочего
класса и демократии. Вся страна и армия должны услышать го¬
лос рабочего класса: только учреждение Временного правитель¬
ства, опирающегося на организующийся в борьбе народ, способно
вывести страну из тупика и гибельной разрухи, укрепить в ней
политическую свободу и привести к миру на приемлемых как для
российского пролетариата, так и для пролетариата других стран
условиях».20
В этом угодливом для буржуазии документе, где фразы о войне
стояли лишь для отвода глаз, правительство увидело повод для
ареста Рабочей группы. В ночь на 27 января 1917 г. 9 чле¬
нов ее были арестованы на своих квартирах. В докладе охранки
призыв к рабочим идти к Таврическому дворцу характеризовался
17 Там же, с. 255.
18 Авдеев Н. Н. Указ, соч., с. 9.
19 Там же, с. 10—12.
20 Там же, с. 12—13.
232

как антиправительственный акт, как попытка изложить членам
Думы «требование незамедлительно вступить в открытую борьбу
с ныне существующим правительством и верховной властью и
признать себя впредь до установления нового государственного
устройства Временным правительством».21 В правительственном
извещении об аресте группы А. Д. Протопопов пошел еще дальше,
обвиняя Рабочую группу в подготовке рабочего движения в стране,
которая поставила «своей конечной целью превращение России
в социал-демократическую республику».22
Меныпевики-гвоздевцы попали за решетку, их же союзники
и покровители из либерально-буржуазного лагеря остались на
свободе. Только какие-то слухи ходили о возможном привлечении
к судебной ответственности некоторых руководителей оппозиции.
Воспользовавшись начатой кампанией против Рабочей группы,
крайние правые подстрекали А. Д. Протопопова прихлопнуть и
гнездо буржуазных оппозиционеров. 17 января 1917 г. «Земщина»
призывала правительство перестать терпеть их деятельность.
Под речами А. И. Гучкова, заявляла газета, подписался бы лю¬
бой социал-демократ и «не уронил бы своего престижа». Автор,
некий Е. К., напоминал правительству, что Милюковы и Долго¬
руковы не изменились с тех пор, как «в 1905 году устраивали
банкеты по случаю „радостного события" при Цусиме». «Пусть
правительство не дремлет, — вторил ему С. Глинка, — гг. Гучковы
и Шингаревы не только рассеянны и забывчивы, они слишком
увлекаются младотуретчиной».23 Арест Рабочей группы рассмат¬
ривался правыми как лучшее доказательство существования «за¬
говора». В передовой статье «Земщины» от 31 января 1917 г. Про¬
топопов восхвалялся за то, что он напал на верные следы за¬
говора. «Неужели, — спрашивала редакция, — А. И. Гучков и его*
ближайший помощник г. Коновалов не будут привлечены и аре¬
стованы со всей ордой? Неужели правительство и теперь еще
сомневается, что Гучков был главным руководителем всего за¬
говора?». Правые пытались «образумить» и рабочих, призывая их
не верить посулам капиталистов. «Покажут же вам, одурманен¬
ные рабочие, — не без яда писала газета, — гг. Гучковы и Коно¬
валовы „социал-демократическую республику", только помогите*
им долезть до власти, и все пойдет как по писаному: гг. Гучко¬
вым и Коноваловым достанутся в этой игре министерские кресла,
а рабочим вместо „социал-демократической республики" — кан¬
далы и пули».24
Но правительство, хотя и стремилось угодить правым, все же*
медлило с прямыми репрессиями против лидеров оппозиции.
Вот что говорил по этому поводу в Чрезвычайной следственной
21 Там же, с. 13.
22 Там же, с. 14.
23 Земщина, 1917, 18 января.
24 Там же, 2 февраля.
23$

комиссии Протопопов: «Я считал А. И. Гучкова одним из глав¬
ных деятелей оппозиции и хотел узнать, насколько он причастен
к делу рабочих депутатов. Я спросил о том А. Т. Васильева (ди¬
ректора Департамента полиции, — В. С.), который мне ответил,
что, по мнению Смирнова (следователя по делу Рабочей группы —
В. С.), причастность А. И. Гучкова к делу несомненна, однако
поводов для привлечения его к суду не имеется. Мнение Смир¬
нова я докладывал царю. Сказал, что арест А. И. Гучкова только
увеличил бы его популярность, что в военно-промышленном ко¬
митете происходят, как говорят, злоупотребления, и, если они
обнаружатся, то репутация А. И. Гучкова будет подорвана, пра¬
вительство же будет в стороне. Царь понимал, что я ему доложил
правду».25 Так, несмотря на упорные требования императрицы и
правых «повесить», «арестовать» или «выслать» Гучкова, Милю¬
кова, Львова и других, царь и Протопопов все-таки не решались
пойти на крайние меры. Лидеры оппозиции получили еще одно
доказательство своей безнаказанности.
Обезглавив, как ему казалось, рабочее движение, Протопопов
по соглашению с Хабаловым и градоначальником Петрограда
Балком разработал план подавления возможных массовых беспо¬
рядков. Для этого город был разбит на специальные районы,
в каждом из которых охрана порядка возлагалась на специально
выделенные гвардейские части. Всего намечалось использовать
против демонстрантов около 12 тыс. солдат запасных батальонов
гвардейских полков в дополнение к 6 тыс. полицейских. Для боль¬
шей самостоятельности генерала Хабалова Протопопов добился
выделения Петроградского военного округа из состава Северного
фронта, поскольку последним командовал генерал Н. В. Рузский,
которому Протопопов не доверял и против которого вел интриги.26
Так что программа правых, изложенная в ряде записок и личных
бесед с царем, начала проводиться в жизнь. Однако она выполня¬
лась далеко не полностью и без должной настойчивости. Воз¬
можно, поэтому у царя появились первые признаки недовольства
своим министром внутренних дел, хотя царица продолжала слепо
верить Протопопову. Во всяком случае это недовольство прорва¬
лось во время последнего доклада М. В. Родзянко царю 10 фев¬
раля 1917 г. Известно, что тогда Николай II противопоставил
Протопопову Н. А. Маклакова, сказав, что «он не был сумасшед¬
шим».27 Повторному сближению Маклакова с царем способство¬
вал сам Протопопов. Именно он 8 февраля 1917 г. передал Мак¬
лакову повеление императора написать проект манифеста о рос¬
пуске Государственной думы. Маклаков заинтересовался этой
идеей и в благодарственном письме обещал «крепко обдумать весь
план дальнейших действий правительственной власти». «Смелым
25 Падение царского режима, т. IV, с. 89.
26 Там же, с. 92—-93.
27 Родзянко М. В. Указ, соч., с. 221.
234

бог владеет, государь. Да благословит господь Вашу решимость и
да направит он Ваши шаги к счастью России и к Вашей славе».28
Насилия над рабочими группами военно-промышленных ко¬
митетов, усиление влияния правых на государственные дела,
упорные слухи о возможном роспуске Государственной думы —
все это недвусмысленно показывало, что правительство уверено
в своих силах и не склонно к компромиссам и соглашению с оппо¬
зицией. «Они все слишком уверены, что сила за ними, и надо
всю страну сжать в кулак... Протопопов воображает себя Бис¬
марком и грозит всем железным кулаком», — вот вывод о наме¬
рениях правительства, который делает А. Н. Родзянко.29
Как же оценивали политическое положение в первые полтора
месяца нового 1917 г. политические группы либеральной бур¬
жуазии, которые в своей совокупности составляли оппозицию?
Вот что писал об этом времени П. Н. Милюков в своих воспо¬
минаниях: «После боевого столкновения блока и общественных
организаций с правительством в ноябре и декабре 1916 г. январь
и февраль 1917 г. прошли как-то бесцветно и не оставили ярких
воспоминаний. А между тем эти два месяца были полны поли¬
тическим содержанием, оценить которое пришлось уже после
переворота. Можно судить различно, был ли это эпилог к тому,
что произошло, или пролог к тому, что должно было начаться,
но это был, во всяком случае, отдельный исторический момент,
который заслуживает особой характеристики. Его основной чер¬
той было то, что все теперь (включая и «улицу») чего-то ждали
и обе стороны, вступившие в открытую борьбу, к чему-то готови¬
лись. Но это «что-то» оставалось где-то за спущенной завесой
истории, и ни одна сторона не проявила достаточно организован¬
ности и воли, чтобы первой поднять завесу. В результате случи¬
лось что-то третье, чего — именно в этой определенной форме —
не ожидал никто: нечто неопределенное и бесформенное, что, од¬
нако, в итоге двусторонней рекламы получило немедленно назва¬
ние начала Великой русской революции».30 П. Н. Милюков здесь
верно подметил переходный характер времени начала 1917 г.: кон¬
чался определенный этап истории, начинался новый. Мы уже ви¬
дели, чего ожидали от него царь и правительственный лагерь —
крутой борьбы с угрозой революции. Чего же ждал и к чему гото¬
вился лагерь оппозиции?
Выше уже говорилось о важных совещаниях либеральной бур¬
жуазии в конце декабря 1916 и начале января 1917 г. Слухи о воз¬
можном дворцовом перевороте заставили лидеров оппозиции еще
раз пересчитать свои ряды. 7 января 1917 г. П. Н. Милюков при¬
сутствовал на совещании в Москве, на квартире Челнокова. Там
князь Львов рассказывал «по секрету последние столичные но¬
вости». Они сводились к тому, что «в ближайшем будущем можно
28 Монархия перед крушением. 1914—1917. М.—Л., 1927, с. 97—98.
29 К истории последних дней царского режима, с. 245—246.
30 Милюков П. Н. Воспоминания, т. 2. Нью-Йорк, 1955, с. 282.
235

ожидать дворцового переворота. В этом замысле участвуют и воен¬
ные круги, и великие князья, и политические деятели. Предпола¬
гается, по-видимому, устранить Николая II и Александру Федо¬
ровну. Надо быть готовыми к последствиям. Немногие присутствую¬
щие были согласны в том, что самому Львову не миновать стать
во главе правительства».31 Примерно то же говорил Милюков
и в своих показаниях в Чрезвычайной следственной комиссии:
на собраниях представителей земского и городского союзов,
Военно-промышленного комитета и членов «Прогрессивного блока»
были согласованы меры на случай «какого-нибудь крушения, ка¬
кого-нибудь переворота», чтобы «страна получила власть, которую
ей нужно». «В это время, — продолжал Милюков, — в этих предва¬
рительных переговорах и было намечено то правительство, которое
явилось в результате переворота 27 февраля. Назначен был как
председатель Совета министров князь Львов, затем частью наме¬
чались и другие участники кабинета. Тогда же, я должен сказать,
было намечено регентство Михаила Александровича при наследии
Алексея. Мы не имели представления о том, как, в каких формах
произойдет возможная перемена, но на всякий случай мы наме¬
чали такую возможность».32
Примерно 8 января телеграммой А. И. Шингарева был выз¬
ван в столицу В. В. Шульгин. Тогда же состоялся разговор отно¬
сительно состава правительства, в том числе и о возможном вклю¬
чении в него А. Ф. Керенского.33 Принципиальное значение имела
согласование на пост будущего премьера кандидатуры князя
Львова. Как известно, в 1915 г. главой правительства намечался
в большинстве случаев М. В. Родзянко, что отвечало тогдашнему
соотношению сил между правительством и оппозицией. Для цар¬
ского двора Родзянко как председатель Совета министров мог
быть более приемлем, чем кто-либо другой. Да и сам блок тогда
только оформился. Правда, кадеты и тогда подумывали о канди¬
датуре князя Г. Е. Львова, но официального, так сказать, утверж¬
дения от «Прогрессивного блока» он не получал. Такое утвержде¬
ние состоялось именно теперь. В январе 1917 г. Родзянко был уже
одиозной фигурой для оппозиции. Уж очень близко он стоял
к Николаю II, слишком выпячивал, подчеркивал свою особую
роль посредника между обществом и императором. Кроме того,
он был весьма властным человеком, и это его качество не импони¬
ровало Милюкову, представляющему одну из главных фигур в фор¬
мировании состава будущего кабинета министров. В своих воспо¬
31 Там же, с. 281.
32 Падение царского режима, т. VI, с. 350.
33 См.: Шульгин В. В. Дни. Л., 1926, с. 105—106. — Думается, что
В. С. Дякин не прав в своих возражениях по поводу того, что состав
будущего правительства был намечен позднее. Противодействие пра¬
вого крыла блока прогрессистов кандидатуре князя Львова как раз и
показывает приемлемость его для центра и левых. Согласование основ¬
ного списка не исключало в дальнейшем споров по частным вопросам
(см.: Дякин В. С. Указ, соч., с. 291).
236

минаниях Милюков неоднократно говорил о недостатках Родзянко,
о его нерешительности в трудные моменты. И это еще одно дока¬
зательство существовавшей личной неприязни этих двух «вождей»
оппозиции. «Достаточно прочесть воспоминания Родзянко, — рас¬
суждал позднее Милюков, — чтобы понять, до какой степени этот
человек не подходил для той роли, которую должна была сыграть
Государственная дума в предстоящем перевороте. Но он продол¬
жал мнить себя вождем и спасителем России и в этой переходной
стадии. Его надо было сдвинуть с этого места, и я получил соот¬
ветственное поручение, согласовавшееся с моими собственными
намерениями. Заменить в планах блока председателя Думы пред¬
седателем земской организации было нелегко. Но я эту миссию
исполнил. Конечно, она была обеспечена всероссийской репута¬
цией князя Львова: он был в то время незаменим. Не могу ска¬
зать, чтобы сам Родзянко покорился этому решению. Он продол¬
жал тайную борьбу, в дальнейшем мы увидим ее проявления».34
Кто же был этот новоявленный ставленник Милюкова, в кото¬
ром он так жестоко ошибся, что много лет спустя все вопрошал
себя: «Правильно ли было заменить старого конногвардейца тол¬
стовцем?».35 В начале 1917 г. князю Львову было 56 лет, он был
в зените своей политической славы. Помещик Тульской губернии,
Львов двадцать лет прослужил в различных земских учреждениях.
Всероссийскую известность он приобрел, как отмечалось выше,
с 1904 г., когда стал главноуполномоченным общеземских органи¬
заций по оказанию помощи больным и раненым воинам. В 1913 г.
Г. Е. Львов был избран московским головой, но не был утвержден
правительством, как «левый». С началом войны князь Львов вновь
председатель Всероссийского земского союза, непременный уча¬
стник всех съездов и совещаний «Земгора» и, наконец, кандидат
в премьеры «правительства доверия».
Оппозиционность Г. Е. Львова была лишь отражением общего
«полевения», а те речи, которые он должен был произносить как
глава оппозиционной организации, писали за него его помощники.
Со всех сторон его выдвигали в спасители России. Он отнюдь не
был революционером и не шел в своих пожеланиях дальше кон¬
ституционной монархии. Устраивал он и лидеров «Прогрессивного
блока». До Милюкова, по-видимому, доходили слухи о мягкости
характера князя Львова, и он рассчитывал, что с таким премьером
ему будет легче управляться, чем с «медведем»-Родзянко. Так или
иначе, но именно в этот момент из будущего правительства была
изъята одна из «сильных личностей» и заменена более поклади¬
стой. Никто не мог предугадать тогда всех последствий этой за¬
мены.
Разработка плана действий «Прогрессивного блока» на случай
внезапного дворцового переворота совпала с нарастанием поли¬
34 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 274—275.
35 Там же, с. 275.
237

тического кризиса в стране, с усилением интереса к политике
среди самых широких слоев общества, с крутым подъемом заба¬
стовочной борьбы рабочих. 9 января 1917 г. в Петрограде басто¬
вало около 300 тыс. рабочих, в Москве — треть всех рабочих, за¬
бастовки и митинги прошли на предприятиях Харькова, Баку,
Нижнего Новгорода.36 Впечатляющее действие на жителей сто¬
лицы оказала приостановка подачи электроэнергии на один час
в день 9 января. Заговорили о близкой всеобщей забастовке, вспо¬
минали октябрь и декабрь 1905 г. В каждой ежемесячной и еже¬
недельной записке Петроградского охранного отделения с тревогой
отмечалось оппозиционное настроение «общества», слухи о близ¬
ком «дворцовом перевороте» тесно связывались с судьбой Госу¬
дарственной думы.37 «Характернейшим показателем сумбурности
и исключительной запутанности политической обстановки данного
момента и своего рода „знамением времени44, — говорилось
в записке, — может служить, между прочим, помимо всего выше¬
изложенного, и резко намечающийся за последние дни яркий
авантюризм наших доморощенных „Юань Ши-каев44 в лице
А. И. Гучкова, Коновалова, князя Львова и некоторых других
„загадочных представителей общественности44, стремящихся, не
разбирая средств и способов, использовать могущие вспыхнуть
„события44 в своих личных видах и целях».38
Охранка правильно уловила тревогу либеральных деятелей и
их опасение остаться «не у дел» в случае возникновения ре¬
волюции, но приписывала им и провокационную роль: разжигание
страстей у Рабочей группы руководителей Военно-промышленного
комитета, подталкивание их к демонстративным действиям обе¬
щанием поддержки со стороны армии. Что же касается лидеров
Рабочей группы, то они-де «самым наивным образом начинают
веровать в „силу44 гг. Гучковых, Коноваловых и К° и признавать, —
по их собственным словам,— что от последних именно и будет за¬
висеть дать последний и решительный сигнал к началу „второй
великой и последней всероссийской революции44».39
Наивность проявляли здесь и полицейские авгуры: революция
подстерегала царизм не со стороны гвоздевцев и «наших Юань
Ши-каев», а в рабочих кварталах столицы. Но и руководители
«Прогрессивного блока» тоже находились под этим сладким гип¬
нозом: кто-то сделает за них черную работу, заставит Николая II
отказаться от власти, и тогда чистыми руками можно будет со¬
ставлять новое правительство. Эта заманчивая перспектива за¬
ставляла Милюкова и его друзей сдерживать собственные усилия,
занимать выжидательную тактику. И хотя все, что они знали о Гуч¬
кове, не могло не внушать некоторых опасений в авантюризме,
были все-таки шансы и на успех переворота. «А вдруг?». Ведь
36 Авдеев Н. Н. Указ, соч., с. 8—9.
37 Буржуазия накануне Февральской революции, с. 174.
38 Там же.
39 Там же.
238

кругом действительно все так прогнило, что нужен был лишь
маленький толчок, чтобы иллюзия императорской самодержавной
власти исчезла. Во всяком случае бюро «Прогрессивного блока»
с готовностью приняло приглашение Гучкова принять участие
в совещании в доме на Литейном проспекте, где помещался
Центральный военно-промышленный комитет. Там, по словам Ми¬
люкова, представители блока изложили свое решение, что в случае
переворота и устранения Николая II от верховной власти трон
должен перейти к Алексею, а регентом станет Михаил Александро¬
вич: «Мягкий характер великого князя и малолетство наследника
казались лучшей гарантией перехода к конституционному
строю».40 После обмена мнениями эти предложения были при¬
няты. «Гучков присутствовал при обсуждении, — вспоминал Ми¬
люков, — но таинственно молчал, и это молчание принималось за
доказательство его участия в предстоящем перевороте. Говорилось
в частном порядке, что судьба императора и императрицы остается
при этом нерешенной — вплоть до вмешательства „лейб-кампап-
цев“, как это было в XVIII веке, что у Гучкова есть связи с офи¬
церами гвардейских полков, расквартированных в столице, и т. д.
Мы ушли во всяком случае без полной уверенности, что переворот
состоится, но с твердым решением, в случае если он состоится,
взять на себя устройство перехода власти к наследнику и регенту.
Будет ли это достигнуто решением всей Думы, или от ее имени,
или как-нибудь иначе, оставалось, конечно, открытым вопросом,
так как самое существование Думы и наличность ее сессии в мо¬
мент переворота не могли быть заранее известны. Мы, как бы
то ни было, были уверены после совещания в помещении Военно-
промышленного комитета, что наше решение встретит поддержку
общественных внедумских кругов».41
Что же на самом деле предпринимал в это время А. И. Гуч¬
ков, вокруг имени которого рождалось тогда столько небылиц? Об
общем замысле военного переворота было рассказано выше. В ка¬
ком состоянии находилось дело в январе и начале февраля? Все
еще в весьма зачаточной форме. Более того, обстановка не благо¬
приятствовала заговорщикам. С 19 декабря Николай II безвыездно
находится в Царском Селе. Поэтому «железнодорожный вариант»
исключался. О времени новой поездки царя в Ставку никто не мог
сказать ничего определенного. Брать же штурмом Александров¬
ский дворец никак не входило в планы заговорщиков. Мог воз¬
никнуть бой, а следовательно, была бы пролита кровь. Нельзя
было в этой обстановке поручиться и за жизнь императора. А воз¬
вести на престол сына после смерти отца и назначить регентом
брата убитого императора, казалось им, как говорилось выше, не¬
возможным с моральной точки зрения. Кроме того, А. И. Гучков
40 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 284.
41 Там же, с. 284—285.
23»

и другие участники заговора боялись вызвать гражданскую войну
и междоусобицу в армии.
Оставалось копить силы в ожидании лучших времен. Напом¬
ним, что А. И. Гучков срок исполнения своего замысла относил
к Пасхе, т.е. началу апреля. Так что в тот момент, когда он с много¬
значительным видом сидел в «большой комнате» на Литейном, до
дворцового переворота в действительности было еще очень и очень
далеко, и энтузиазм либералов по этому поводу был неоправдан.
Приведем еще свидетельство М. И. Терещенко, относящееся к сен¬
тябрю 1917 г. Рассказав о привлечении к заговорщической группе
генерала А. И. Крымова, он продолжал: «Но более осторожные
лица убеждали, что час еще не настал. Прошел январь, половина
февраля. Наконец, мудрые слова искушенных политиков перестали
нас убеждать, и тем деловым языком, которым мы между собой
сносились, генерал Крымов в первых числах марта был вызван из
Румынии, но, оказалось, уже поздно».42 Таким образом, тучковские
заговорщики действительно упустили январь и февраль для при¬
ведения в ход действия своего плана.
Пока участники тучковской группы вербовали себе новых сто¬
ронников, внимание самого Гучкова было обращено к деятельности
Рабочей группы Военно-промышленного комитета. Уверенный
в своей безнаказанности, чему он получал столько подтверждений,
Гучков, наверное, и гвоздевцам внушал, что им «ничего не будет»
за неподчинение властям. Факты прямо говорят о его подстрека¬
тельской роли. Когда же, вопреки предположениям Гучкова, члены
Рабочей группы были арестованы, руководство Центрального воен¬
но-промышленного комитета вынуждено было встать на ее защиту
и вовлекло в организуемую им кампанию протеста лидеров «Про¬
грессивного блока». А. И. Гучков попытался решить вопрос на
«высшем уровне» и позвонил, а потом и поехал к князю Голи¬
цыну, председателю Совета министров. Тот ответил, что сам он
распоряжения об аресте членов Рабочей группы ЦВПК не отда¬
вал и считает это ошибкой. Действительно, он говорил Протопо¬
пову об этом, но добиться отмены приказа об аресте не сумел.43
Тогда же в аппарате ЦВПК была составлена записка о дея¬
тельности Рабочей группы, которая изображала эту деятельность
в подчеркнуто лояльных тонах, отмечала оборонческие устремле¬
ния членов группы и даже то, что в ее состав входит лишь незна¬
чительное направление меньшевистской партии. Авторы записки
хвалили Рабочую группу за ее борьбу с «пораженчеством».44
В беседе с князем Голицыным Гучков говорил: «Я отрицаю то
обвинение, которое предъявляют нашей Рабочей группе: их об¬
42 Русские ведомости, 1917, 3 сентября.
43 Падение царского режима, т. IV, с. 87.
44 К истории Рабочей группы при Центральном военно-промышленном ко¬
митете. — Красный архив, 1933, т. 57, с. 48—72. — Справка была написана
в период между 1 и 15 февраля по распоряжению А. И. Гучкова и при¬
урочена к открытию сессии Государственной думы.
240

виняют в том, что они замышляли вооруженное восстание и пе¬
реворот (это действительно был вздор45, — В. С.). Я считаю, что
уголовно наказуемого за ними ничего нет».46
Арест Рабочей группы Военно-промышленного комитета на¬
калил еще более политическую обстановку в Петрограде. Город
был переполнен слухами о забастовках, о возможном выступле¬
нии рабочих в день открытия Государственной думы. А. М. Горь¬
кий писал Е. П. Пешковой в Москву 29 января: «Положение кри¬
тическое. Если движение будет остановлено на 2 недели — нач¬
нется голод. Здесь уже нет муки. Думу, наверное, не откроют
14-го, но в этот день возможны всякие передряги. Рабочая группа
при Центр, военно-пром, комитете — арестована».47 Руководители
ЦВПК решили направить возмущение новым актом произвола
правительства в удобное для них русло. Для этой цели 29 ян¬
варя было созвано собрание представителей общественности раз¬
ных направлений, включая и меньшевиков, для выражения про¬
теста.
Около 11 часов утра к дому № 59 по Невскому проспекту, где
находился вещевой отдел ЦВПК, начали один за другим подъез¬
жать автомобили и экипажи. На собрании присутствовало не ме¬
нее 30 человек, в том числе А. И. Гучков, А. И. Коновалов,
П. Н. Милюков, М. С. Аджемов, М. А. Караулов, Н. С. Чхеидзе,
А. Ф. Керенский, два представителя Рабочей группы, избежав¬
шие ареста (один из них — провокатор Абросимов), делегаты от
Рабочей группы Московского военно-промышленного комитета.
Собрание открыл А. И. Гучков, рассказавший о фактической сто¬
роне преследований Рабочей группы. Затем выступил П. Н. Ми¬
люков, который резко осуждал сепаратизм Рабочей группы
и призывал рабочий класс в целом действовать совместно с Госу¬
дарственной думой, которая одна определяет лозунги и требова¬
ния в борьбе с правительственной властью. Думается, что этот
упрек был в первую очередь адресован не только рабочим, но
и руководителям ЦВПК, склонным к «партизанской» тактике.
Лидер кадетов определенно трусил, стремился заранее уйти от
ответственности за беспорядки, которые могли возникнуть вдень
открытия Думы, и в своей речи Милюков призывал не подни¬
мать лишнего шума, а обеспечить членам Рабочей группы «хоро¬
ших защитников» на суде.
Милюкову резко возражал М. С. Аджемов, заявивший, что
«невыгодно» переводить вопрос об ответственности Рабочей
группы в юридическую плоскость, ибо как юрист он может авто¬
ритетно заявить, что в большинстве резолюций городских и
земских съездов, которые подписывали сотни людей, есть все при¬
знаки ст. 102-й. Профессор Д. С. Зернов призвал покончить с при¬
45 Слова воспроизведены А. И. Гучковым по памяти во время допроса
в Чрезвычайной следственной комиссии.
46 Падение царского режима, т. VI, с. 285.
47 Архив А. М. Горького, т. IX. М., 1966, с. 191.
16 Старцев В. И.
241

нятием громких резолюций и к открытию Думы создать коорди¬
национную ячейку, которая взяла бы на себя почин вступить
в открытую и решительную борьбу с правительственной властью.
А. Ф. Керенский, отмечая связь Рабочей группы с другими «об-
хцественными организациями», призывал последних решительно
прийти ей на помощь. Возражавший Милюкову Н. С. Чхеидзе
также играл на этой струне: «.. .вслед за гибелью рабочих придет
и ваша гибель». Он пугал кадетов тем, что они могут оказаться
в хвосте событий и «во главе политических выступлений» ока¬
жутся лишь одни рабочие. Большинство присутствовавших вы¬
сказалось в поддержку самых крайних из высказывавшихся пред¬
ложений: усилить борьбу с правительством и создать конспира¬
тивный центр для руководства ею. В ближайшие же дни решено
было повторить собрание.48
Полиция, пристально следившая через своих осведомителей
за деятельностью лидеров оппозиции, предупреждала о готовя¬
щихся выступлениях, протестах в связи с арестом Рабочей группы
в Центральном комитете общественных организаций по продо¬
вольственному делу (куда, между прочим, входил один из чле¬
нов гучковской заговорщической группы М. М. Федоров, который
и был его председателем), а также и Петроградской бирже труда
и Бюджетной комиссии Государственной думы.49 В том же доку¬
менте отмечалось, что на ряде заводов, в частности на Пути-
ловском и «Скороходе», призыв Рабочей группы к демонстра¬
ции 14 февраля находит поддержку.50
Повышенная нервозность отразилась и на заседании Цен¬
трального комитета кадетской партии, проходившем 4—5 февраля.
П. Н. Милюков предлагал строить тактику в Думе в зависимости
от того, какие министры явятся на заседание Думы, будет ли
выступать там с декларацией председатель Совета министров
князь Голицын. Ряд членов ЦК предлагали устроить в Думе де¬
монстративные выступления. «Раз мы отрицаем выступление на
улице — в Думе выступление необходимо», — говорил князь
Й. Д. Долгоруков. Аджемов и Астров предлагали направить огонь
критики прямо против императрицы. Но победила более осто¬
рожная линия Милюкова — «не развертывать фронта выступле¬
ния против правительства в первый день» сессии.51 Что касается
рабочих выступлений в поддержку Думы, то Милюков резко вы¬
сказался против них, так как поддержка рабочих со стороны ка¬
детов привела бы к расколу «Прогрессивного блока».52
Чтобы не допустить демонстрации, которая, по его мнению,
преждевременно осложнила бы политическое положение, Милю¬
ков решился на опубликование от своего имени обращения к ра¬
48 См.: Буржуазия накануне Февральской революции. М.—Л., 1927, с. 180—184.
49 Там же, с. 185.
50 Там же.
51 Цит. по: Д я к и н В. С. Указ, соч., с. 295.
52 Там же, с. 297.
242

бочим с призывом не выходить на демонстрацию. Обращение это
было опубликовано одновременно с аналогичным документом, ис¬
ходившим от начальника Петроградского военного округа гене¬
рала Хабалова, и не способствовало популярности Милюкова. На
этом примере даже отсталому рабочему становилась ясной про¬
пасть между интересами пролетариата и буржуазии.
Ощущение близкой катастрофы усилилось. М. В. Родзянко
в начале февраля 1917 г. отправил Николаю II прошение о до¬
кладе. Против ожидания ответ пришел сразу же, что породило
в нем радостные предчувствия. Результат же приема оконча¬
тельно расстроил Родзянко. Дни, проведенные Николаем II
в Царском Селе в кругу императрицы и Протопопова, начисто
смыли ту взволнованность и озабоченность, которую Родзянко
заметил в царе 7 января 1917 г. «Резкий, вызывающий тон, вид
решительный, бодрый и злые, блестящие глаза», — так рассказы¬
вал он жене о своих впечатлениях об императоре. Обычно пред¬
седатель Думы оставлял свой письменный доклад, а с царем бе¬
седовал устно, что позволяло ему быть более гибким и затраги¬
вать широкий круг вопросов. На этот раз Николай II отказался
слушать устный доклад, и Родзянко вынужден был читать текст.
В докладе высоко оценивалась деятельность Государственной думы
в организации обороны страны, содержались обвинения в адрес
правительства, ведущего репрессивную политику. Особо подчер¬
кивалось требование удаления министра внутренних дел А. Д. Про¬
топопова. На слухи о возможном роспуске Думы и о назначении
новых выборов Родзянко отвечал предложением о «продлении
полномочий нынешнего состава Государственной думы вне зави¬
симости от ее действий».53 В другом докладе, доставленном пред¬
седателем Думы, показывалось катастрофическое состояние эко¬
номики страны, содержались требования разрешить образование
профессиональных союзов рабочих, примирительных камер и бирж
труда, выработать законы о социальном обеспечении безработных.54
Но царь не пожелал выслушивать до конца эти упреки. «Кон¬
чайте скорее, мне время нет», — сказал он Родзянко. С большим
трудом удалось председателю Думы докончить чтение своего
первого доклада. На его вопрос о том, верны ли слухи о близком
роспуске Думы, царь ответил, что, вероятно, занятия продлятся
до Пасхи, т. е. до 2—3 апреля 1917 г., «впрочем, все от вас за¬
висит, и если не будет неприличных, резких выступлений, Дума
не распустится».55 Но Родзянко отказался поручиться за 400 чле¬
нов Думы, особенно тогда, когда в правительстве остается Про¬
топопов и другие «распутинские» министры.
Второй доклад царь вообще отказался слушать, говоря: «Мне
53 Последний всеподданнейший доклад М. В. Родзянко (10 февраля 1917 г.). —
В кн.: Блок Александр. Указ, соч., с. 165.
64 См.: экономическое положение России перед революцией. Записка
М. В. Родзянко. — Красный архив, 1925, т. 10, с. 86.
55 К истории последних дней царского режима, с. 245.
16*
243

все известно, что надо знать, а Ваши сведения противоречат моим».
Ход этой аудиенции произвел самое тяжелое впечатление на Род¬
зянко, и он наконец понял, что всякие слова уже бесполезны.
В своих воспоминаниях Родзянко так рисует заключительный
разговор с царем в конце приема: «„Я считаю своим долгом, го¬
сударь, высказать Вам свое личное предчувствие и убеждение,
что этот доклад мой у вас — последний44. — „Почему?44 — спросил
царь. — „Потому, что Дума будет распущена, а направление, по
которому идет правительство, не предвещает ничего доброго...
Еще есть время и возможность все повернуть и дать ответствен¬
ное перед палатами правительство. Но этого, по-видимому, не бу¬
дет. Вы, Ваше величество, со мной не согласны, и все останется
по-старому. Результатом этого, по-моему, будет революция и та¬
кая анархия, которую никто не удержит44. Государь ничего не
ответил и очень сухо простился».56
Недальновидная политика Николая II приводила к все боль¬
шей изоляции царя и его ближайшего окружения. М. В. Род¬
зянко, человек, искренне преданный императору, и тот приходил
в отчаяние, видя полное крушение всех своих попыток добиться
соглашения с царем. Есть основание думать, что после этого до¬
клада Родзянко стал склоняться к мысли о необходимости отрече¬
ния Николая II. Во всяком случае, в конце письма А. Н. Род¬
зянко 3. Н. Юсуповой от 12—15 февраля 1917 г. имеется такая
многозначительная фраза: «Эта кучка, которая всем управляет,
потеряла всякую меру и зарывается все больше и больше. Те¬
перь ясно, что не одна А. Ф. виновата во всем, он как русский
царь еще более преступен».57 Вероятно, этот вывод письма пе¬
редает настроение самого М. В. Родзянко. Николая II уже
нельзя было спасти никакими усилиями.
Итак, перед открытием очередной сессии Государственной
думы правительственный лагерь изготовился к решительному
наступлению на оппозицию. О каких-либо уступках не было и
речи. «Прогрессивный блок» склонялся к выжидательной тактике
и не хотел давать правительству повода сразу же распустить
Думу. Гучков и его сторонники готовили, правда уж слишком
медленно, свой «переворот». «Одни низкопоклонничали, другие
охраняли свое положение, держались за свои места, охраняли
56 Родзянко М. В. Указ, соч., с. 221. — В своих показаниях в Чрезвы¬
чайной следственной комиссии Родзянко излагает заключительный эпи¬
зод своего доклада 10 февраля 1917 г. в еще более драматичных тонах:
«„Я Вас предупреждаю, что убежден, не пройдет и трех недель с этого
дня, как вспыхнет революция, которая сметет Вас, и Вы уже царствовать
не будете. Я предупреждаю Вас, государь44. — „Откуда Вы это берете?44 —
„Из всех обстоятельств, которые складываются. Нельзя так шутить на¬
родным самолюбием и народной волей, как шутят те лица, которых Вы
ставите. Нельзя ставить во главу угла всяких Распутиных. Вы пожнете
то, государь, что Вы посеяли44. — „Ну, — говорит, — бог даст44. С этим я
уехал» (Падение царского режима, т. VII. М.—Л., 1927, с. 165).
57 К истории последних дней царского режима, с. 240.
244

свое благополучие, третьи молчали, ограничиваясь сплетнями и
воркотней, и грозили за спиной переворотом.. .».58 Такими
предстают эти события в глазах М. В. Родзянко, имевшего воз¬
можность непосредственно наблюдать деятельность правитель¬
ственного и либерального лагерей. Такое впечатление создалось
и у Милюкова: «Интеллигентские круги столицы могли мечтать
о дворцовом перевороте, который не наклевывался, и о направлен¬
ных против высоких особ террористических актах, — для кото¬
рых не находилось исполнителей, — и охранное отделение могло
наполнять слухами об этом доклады своих филеров по начальству.
В действительности опасность лежала не здесь».59
Да, опасность и для правительства, и для буржуазии, запятых
спорами о власти, лежала в рабочих кварталах, в солдатских ка¬
зармах, где народные массы, измученные царским произволом,
трехлетней войной и голодом, поднимались на решительный бой.
После 9 января 1917 г. стачечное движение петроградских
рабочих уже не прекращалось. Вместе с экономическими заба¬
стовками рабочие устраивают сходки и митинги. Так, 18 января
на Петроградском металлическом заводе состоялся митинг
в связи с отсрочкой созыва Государственной думы. 18 и 19 ян¬
варя рабочие Сестрорецкого завода бастовали в связи с вербов¬
кой в солдаты рабочего Никитина. 19 января рабочие Невского
судостроительного и механического завода устроили сходку, на
которой обсуждали вопрос о помощи семьям арестованных това¬
рищей. На сходке рабочих-обуховцев говорилось об ухудшении
продовольственного положения. За первую неделю февраля со¬
стоялись еще три сходки, а также стачки на других заводах.
Известный интерес среди рабочих вызвал и призыв к демонстра¬
ции 14 февраля. 17 января в этой связи состоялась сходка рабо-
чих-путиловцев, а через день огромный общезаводской митинг.
9 февраля вопрос об участии в демонстрации 14 февраля обсуж¬
дали рабочие завода «Айваз».60
Подлинными руководителями трудящихся масс в столице
были большевики. Они подвергались ожесточенным преследова¬
ниям полиции. Только в декабре 1916 г. было произведено пять
крупных арестов руководителей петроградских большевиков.
2 января 1917 г. подвергся аресту весь состав Петербургского ко¬
митета большевистской партии.61 Но под руководством Русского
бюро ЦК РСДРП (б) в короткий срок был восстановлен обще¬
городской комитет, регулярно действовали Выборгский и ряд дру¬
гих районных комитетов партии. В противовес гвоздевцам из Ра¬
бочей группы Центрального военно-промышленного комитета
большевики призвали рабочих Петрограда бастовать не 14 фев¬
58 Родзянко М. В. Указ, соч., с. 211.
59 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 286.
60 См.: Рабочее движение в Петрограде в 1912—1917 гг. Документы и мате¬
риалы. Л., 1958, с. 606—607.
61 Там же, с. 520—523.
245

раля, в день открытия Государственной думы, а 10-го, в годов¬
щину суда над социал-демократической фракцией большевиков.
В специально выпущенной листовке Петербургский комитет ра¬
зоблачал планы либералов «помахать кулаками за спиной
рабочих» и попытки меньшевиков увлечь движение пролетариев
в русло буржуазной политики. В листовке говорилось: «Когда
либералы кричат о своем недовольстве нынешним правительст¬
вом и тайно делят между собою будущие министерские клесла,
когда у них с языка срываются решительные фразы об устранении
власти или когда подымается речь о „временном правительстве,
опирающемся на организующийся парод44,62 и наряду со всеми
этими хорошими словами ни звука о войне, — то мы знаем, что
означают их хорошие слова. Мы твердо знаем, что лишь от мо¬
гучего удара демократии прекратится это истязание народа и из¬
девательство над ним. Мы должны заявить: все наши усилия —
против войны, затеянной вами, беспощадная борьба — против вас.
Мы против царской монархии, которую вы так любите, ибо она
своим скипетром прикрывает ваши аппетиты и ваши темные
дела. Мы против царского правительства, с которым вы хотите
бороться, но боитесь его поражения, так как только царское пра¬
вительство позволяет вам играть с народом. Мы за демократиче¬
скую республику, дающую власть в руки самого народа! Мы за
Временное революционное правительство рабочих и крестьянской
бедноты. Оно в состоянии будет созвать Всенародное учредитель¬
ное собрание на основании всеобщего, равного, прямого и тайного
голосования».63 Вооруженные марксистским мировоззрением,
большевики могли заглянуть в самую суть замыслов либеральной
оппозиции и показать ее перед рабочими в обнаженном виде.
Вместе с тем большевикам приходилось учитывать и то, что
силы самой партии были тогда еще невелики и значительно ос¬
лаблены преследованиями властей. На многих предприятиях го¬
рода большевистских ячеек еще не существовало. Поднять весь
рабочий Петроград на забастовку протеста по поводу годовщины
суда над большевистскими депутатами было делом малоосущест¬
вимым. К тому же 10 февраля падало на пятницу масляной не¬
дели, когда работа на заводах прекращалась сразу после обеда.
Учитывая эти обстоятельства, Петербургский комитет решил пе¬
ренести стачку с 10 на 14 февраля, но звать рабочих в этот день
не к Государственной думе, а па Невский для политических ан¬
тивоенных выступлений. С удовлетворением отмечая рост ста¬
чечного движения, рост недовольства рабочих, связанного с про¬
должением войны и продовольственными трудностями, Русское
бюро ЦК и Петербургский комитет намеревались постепенно на¬
ращивать темп борьбы, чтобы провести 1 мая 1917 г. всеобщую
политическую стачку, развернув ее, если будут к этому объектив¬
62 Слова из обращения Рабочей группы при ЦВПК от 24 января 1917 г.
63 Рабочее движение в Петрограде в 1912—1917 гг., с. 540—541.
246

ные условия, в классовые бои против самодержавия. События
опередили даже эти оптимистические расчеты.64
Готовилась к дням 10—14 февраля и полиция. 8 февраля было
устроено специальное совещание у градоначальника, на котором
докладывалось как о планах меньшевиков устроить демонстра¬
цию к Государственной думе, так и о планах большевиков органи¬
зовать отдельную стачку 10 февраля. Были подтверждены
инструкции полиции, утвержденные еще 5 января 1917 г.: подо¬
зрительные группы на тротуарах подлежали немедленному рас¬
сеиванию, при появлении более значительных групп немедленно
вызывать кавалерию. Были распределены казачьи части и кон¬
ные жандармы по районам города и намечены места их скрытого
расположения. 14 февраля предполагалось перекрыть заставами
Воскресенский проспект, Кирочную и Кавалергардскую улицы,
Смольнинскую набережную.65
Стачечная борьба в Петрограде между тем разгоралась все
сильнее. 8 февраля забастовали рабочие Ижорского завода,
10-го — рабочие завода Пузырева. 13 февраля на всех заводах
было приподнятое настроение, шли сходки и митинги, посвящен¬
ные завтрашней демонстрации.
Рабочие не пользовались вниманием лидеров буржуазной оп¬
позиции, относившихся к пролетариату с инстинктивным подо¬
зрением. Исключение составляли разве только руководители
ЦВПК. Иначе обстояло дело с армией. Вспомним, что лозунгом,
который позволил буржуазии провести перегруппировку своих
сил и организовать натиск на правительство, был лозунг обо¬
роны, помощи армии, страдающей и истекающей кровью в своих
окопах. На фронте часто бывал М. В. Родзянко, многие члены
Государственной думы, работники земских и городских учреж¬
дений, военно-промышленных комитетов. При этом не солдаты
были объектом их забот, а прежде всего офицеры. С офицерами
завязывались знакомства, их просвещали относительно планов
оппозиции, настраивали против правительства и царя. Эта ра¬
бота без единого плана и руководства шла тем не менее повсюду
и охватывала очень широкие круги старшего, среднего и даже
младшего офицерства. От начальника Штаба Верховного главно¬
командующего до командиров взводов тянулась из тыла ниточка
сомнений и недовольства. Недоуменные мысли и горькие разоча¬
рования подтачивали понятия о воинском долге и присяге на
верность царю. Объективные причины — поражения армии, не¬
достаток военной техники, боеприпасов и снаряжения — лишь
усиливали общую оппозиционность и недовольство. К этому вре¬
мени младшее и среднее офицерство армии и даже гвардии резко
изменилось по составу в сторону его демократизации. Среди офи-
64 См.: АстраханчХ. М. О тактике «снятия с работы» в Петрограде
в первые дни Февральской революции 1917 г. — В кн.: Свержение само¬
державия. М., 1970, с. 123—124.
65 Рабочее движение в Петрограде в 1912—1917 гг., с. 534—539.
247

деров запаса в армию пришло немало революционеров, в том
числе большевиков. Они вели осторожную работу среди солдат.
Фактический главнокомандующий генерал М. В. Алексеев был
уличен царицей в переписке с А. И. Гучковым и подвергнут
кратковременной опале. По свидетельству А. И. Деникина, Алек¬
сееву было известно о планах военного переворота, но он отнесся
отрицательно к его идее. Зато генерал Рузский сочувствовал за¬
говорщикам.66 А это было особенно важно, если учесть, что Руз¬
ский командовал близким к Петрограду Северным фронтом.
Весьма оппозиционно был настроен генерал А. А. Брусилов,
командующий Юго-Западным фронтом. Симпатизировал идее пе¬
реворота, а может быть, и имел к нему некоторое касатель¬
ство ближайший помощник Алексеева — генерал-квартирмейстер
Ставки генерал-лейтенант А. С. Лукомский. В своем письме ге¬
нералу А. М. Каледину от 20 марта 1917 г. он так оценивал со¬
бытия недавнего прошлого: «Деятельность прежнего правитель¬
ства за вторую половину 1916 года и начало 1917 года восстано¬
вила против него положительно все классы населения. Полное
пренебрежение мнением страны и Государственной думы, стрем¬
ление потушить деятельность общественных организаций и уст¬
ранить их от работы в действующей армии, упорные слухи
о стремлении к миру и открытые заявления бывшего министра
внутренних дел Протопопова, что нет оснований опасаться про¬
явления каких-либо революционных выступлений, ибо он в этом
случае зальет кровью страну, привело к тому, что нарастало об¬
щее негодование и все громче и громче раздавались просьбы и
требования о создании ответственного перед народом министер¬
ства. Ответом на это являлись лишь еще более пренебрежитель¬
ные и суровые меры, клонящиеся к тому, чтобы заставить всех
замолчать».67 Все это писалось через двадцать дней после Фев¬
ральской революции, но язык и терминология генерала явно были
усвоены им еще раньше, из речей лидеров «Прогрессивного
блока».
Дядя царя, великий князь Николай Николаевич, являвшийся
с августа 1915 г. Главнокомандующим Кавказским фронтом, даже
принимал у себя в присутствии супруги и начальника штаба
своей армии генерала Н. Н. Янушкевича «заговорщика» Хати-
сова, тифлисского городского голову, который информировал его
о некоторых планах дворцового переворота.68 Командующие фло¬
тами адмиралы Непенин и Колчак были назначены на свои
должности благодаря ряду интриг, причем исходной точкой по¬
служила их репутация — либералов и оппозиционеров. В глав¬
ной базе Балтийского флота, Гельсингфорсе, в штабе командую¬
щего возник целый кружок оппозиционно настроенных офицеров,
66 Цит. по: Л а в е р ы ч е в В. Я. По ту сторону баррикад. М., 1968, с. 159.
67 Тактика высшего командования в Февральскую революцию. — Красный
архив, 1929, т. 35, с. 213.
68 См.: Последние новости (Париж), 1936, 13 сентября.
248

группировавшийся вокруг начальника радиосвязи флота капи¬
тана I ранга И. И. Ренгартена. Кружок этот именовал себя «де¬
кабристами». В своем дневнике Ренгартен писал: «Говорят, что
гвардия замышляет государственный переворот. Говорят много
и, конечно, большей частью ложь, но ведь правда же, что Распу¬
тин погребен в Царском Селе».69 Ренгартен заводит рискованный
разговор с А. И. Непениным и высказывается в пользу устране¬
ния Николая II путем переворота. Что же он слышит в ответ от
командующего Балтийским флотом? — «Думато об этом, много
думато... Много ночей».70 В кружке капитана II ранга
К. Г. Житкова, редактора «Морского сборника», регулярно пере¬
писывались на машинке речи депутатов Государственной думы,
другие оппозиционные «материалы» и распространялись среди
офицеров. Когда Ренгартен познакомил с некоторыми из этих ма¬
териалов адмирала Непенина, то в обмен получил «нелегаль¬
щину», полученную последним по официальным каналам контр¬
разведки.
«Декабристские» кружки существовали и в Петрограде среди
гвардейских офицеров, но их члены дальше салонных разговоров
не шли. Оппозиционность высшего командного состава сыграла
свою роль в момент Февральской революции. Пока же револю¬
ция не началась, о неповиновении или измене царю со стороны
тех же командующих не могло быть и речи. Привычка к дисцип¬
лине, боязнь волнений и солдатских бунтов сковывали пробуж¬
давшиеся оппозиционные настроения и не давали им развиться.
Недаром А. И. Гучков жаловался на то, что высшие командиры
сочувствовали планам его группы, но в «организацию» входить
упорно отказывались. Только генерал Крымов нашел в себе сме¬
лость примкнуть к инициаторам переворота. Разговор Хатисова
с Николаем Николаевичем также не имел последствий, великий
князь вспомнил о нем только 1 марта.71
Лидеры буржуазной оппозиции, мечтавшие о перевороте
в верхах и безболезненной передвижке власти, естественно, остав¬
ляли за пределами поля своего зрения солдатскую массу. А туч¬
ковская группа даже сознательно не включала солдат в свои
приготовления. Но именно солдатской массе принадлежало
в грядущей революции веское слово. Как известно, именно пере¬
ход на сторону рабочих солдат запасных полков в Петрограде
обеспечил успех и быструю победу Февральского восстания.
Признаков разложения армии и роста революционных настроений
среди солдат было со второй половины 1916 г. уже больше чем до¬
статочно. Зимой 1916—1917 г. на Северном фронте наблюдались
случаи не только уклонения, но и прямого отказа идти в бой.
69 Октябрьская революция в Балтийском флоте. — Красный архив, 1927,
т. 25, с. 34—35.
70 См.: Лукин О. Бой над Ангерном. — Последние новости (Париж),
1936, 8 сентября.
71 Последние новости (Париж), 1936, 13 сентября,
249

Такие факты были во 2-м Сибирском армейском корпусе
и в 14-й Сибирской стрелковой дивизии. Аналогичные выступ¬
ления и отказы от исполнения приказов наблюдались и на дру¬
гих фронтах.72
Тревожным было и положение в запасных частях. В конце
1916 г. вспыхнули волнения на этапных пунктах в Кременчуге,
Харькове и Гомеле.73 Огромный заряд недовольства скапливался
у солдат Петроградского гарнизона. Здесь проходили обучение
свыше 350 тыс. запасных солдат, сконцентрированных частью
в самой столице, частью в ее ближайших окрестностях. Тяжелые
бытовые условия: скученность, нары в три этажа в казармах,
плохое питание и обмундирование, придирки офицеров — все это
рождало стихийный протест у солдат. К запасным солдатам
в Петрограде быстрее других доходили политические новости,
крамольные слухи и анекдоты. Авторитет царя был основательно
подорван. Солдаты жадно ловили слухи о Распутине и царице,
нередко преувеличенные. Призывы революционеров падали, та¬
ким образом, на подготовленную почву. Настроения солдат за¬
пасных полков не были тайной для лидеров «Прогрессивного
блока». «Это самый опасный элемент, — предупреждал В. В. Шуль¬
гина один из его знакомых офицеров. — Чуть что — они взбун¬
туются. Вот помяните мое слово».74 По-боевому были настроены
моряки Балтийского флота. Здесь к ненависти к царскому строю
примешивалась еще ненависть к офицерам, как нигде сохра¬
нявшим свои кастовые привилегии. Несмотря на ряд провалов
и арестов, в Балтийском флоте уверенно действовали боль¬
шевистские огранизации, тесно связанные с Русским бюро
ЦК РСДРП (б) и Петербургским комитетом большевиков.75
Итак, либеральная оппозиция искала себе союзников в гене¬
ралитете, тучковские заговорщики пытались вербовать себе сто¬
ронников среди командиров полков, а солдатские массы готови¬
лись к революции. Готовились к ней вместе с солдатами, вместе
с рабочими и большевики — авангард наиболее сознательной и
организованной части общества.
Катастрофически ухудшалось продовольственное положение
страны. Впервые с начала войны перед страной реально вставала
угроза голода. Хотя на Юге, в Сибири и на Урале продовольствия
было достаточно, подвоз продуктов к городам Европейской
России стал сокращаться. В Петрограде, Москве и других горо¬
дах возникли перебои со снабжением хлебом и другими продук¬
тами. Эти затруднения были первыми и поэтому воспринимались
населением особенно остро. Разруха железнодорожного транс¬
72 См.: Чаадаева О. Армия накануне Февральской революции. М., 1935,
с. 78.
73 Там же, с. 77.
74 Шульгин В. В. Указ, соч., с. 107.
75 См.: X е с и н С. С. Русский флот и свержение самодержавия. — В кн.:
Свержение самодержавия. М., 1970, с. 184—187.
250

Порта, начавшиеся в декабре—январе снежные заносы усугу¬
били положение.
В декабре 1917 г. Москва вместо необходимых 65 вагонов
муки в сутки получала только 50, а в январе — 42 вагона.76
Январский привоз продуктов первой необходимости в Петроград
составлял 50%, а по маслу, скоту и яйцам 25% от норм, уста¬
новленных Особым совещанием.77 13 февраля 1917 г. градона¬
чальник Балк сообщил председателю Совета министров, что за
истекшую неделю муки в столицу поступило 5 000 пудов при
норме в 60 000 пудов. В пекарни стали выдавать только 35 000
пудов при норме в 90 000 78 Продовольственные затруднения обо¬
стрили стихийное недовольство населения Петрограда политикой
властей. В первую очередь это относилось к рабочим семьям, ко¬
торые давно недоедали.
В обстановке неуверенности в завтрашнем дне, всеобщего
ропота и недовольства открывалась сессия Государственной думы.
Ей суждено было стать последней. 14 февраля был обычный тру¬
довой день — вторник. Но рабочие многих предприятий, с утра
собравшиеся у заводских ворот, не пошли в цеха, а разошлись
по домам или, построившись в колонны, устремились в центр
города. Лишь очень немногие из рабочих пошли к Таврическому
дворцу. Полиция, перекрывшая примыкающие к нему улицы,
способствовала тому, что большинство из этих немногих отправ¬
лялось затем на Невский. У Государственной думы собралось
только около 500 человек, которые вскоре были рассеяны.79
По рапортам полиции в этот день отмечалось три демонстрации,
на самом деле их было больше. Демонстрации состоялись
в Невском районе, на Выборгской стороне и за Нарвской за¬
ставой. Рабочие пели революционные песни, несли лозунги:
«Хлеба!», «Долой войну!». В 5 часов дня на Невском у Казан¬
ского собора вспыхнул митинг с участием студентов и рабочих.
К 6 часам вечера митинг был разогнан полицией.
По данным петроградского градоначальника, 14 февраля
бастовало 84 164 человека на 52 предприятиях. Полностью пре¬
кратили работу такие гиганты -петроградской промышленности,
как Обуховский и Металлический заводы, заводы «Новый Лес-
снер», «Айваз», «Новый Парвиайнен», «Феникс», «Промет»,
«Русский Рено».80
15 февраля забастовка продолжалась, в ней приняло участие
24 840 рабочих.81 Рабочие завода «Артур Коппель» вышли на
улицу с красным флагом. Таким образом, попытка гвоздевцев
76 Записка М. В. Родзянко от 10 февраля 1917 г.— Красный архив, 1925,
т. 10, с. 69.
77 Там же.
78 См.: Дякин В. С. Указ, соч., с. 314.
79 См.: Авдеев Н. Н. Указ, соч., с. 21.
80 Там же; Рабочее движение в Петрограде в 1912—1917 гг., с. 541—542.
81 См.: Рабочее движение в Петрограде в 1912—1917 гг., с. 546.
251

устроить выступление рабочих Петрограда в поддержку Государ¬
ственной думы провалилась. Рабочие продемонстрировали в эти
дни свою классовую самостоятельность в борьбе с самодержавием.
С тревогой подходили 14 февраля члены Государственной
думы к Таврическому дворцу. Плотные ряды полицейских, ржа¬
ние казачьих лошадей, доносившееся из близлежащих к Думе
дворов, — все это пугало буржуазных либералов. Придут или не
придут рабочие к Таврическому дворцу? Будет или не будет но¬
вое 9-е января? Казалось, лидеры «Прогрессивного блока» все сде¬
лали, чтобы демонстрация не состоялась. И обращение Милюкова
к рабочим, и слухи о том, что шествие готовят люди Протопопова
и германские агенты — все было пущено в ход. И все же синие
шинели полицейских не давали отвлечься от темных мыслей.
Что-то будет? «Это ощущение близости революции было так
страшно, — вспоминал впоследствии В. В. Шульгин, — что ка¬
деты в последнюю минуту стали как-то мягче. Перед открытием
Думы , по обыкновению составляли формулу перехода (к очеред¬
ным делам, — В, С.). Написать ее сначала поручили мне. Я напи¬
сал сразу, так сказать, не исправляя, и было это не столько
формула перехода, сколько вылилось на бумагу то, что я чувство¬
вал. Это было стенание на тему „до чего мы дошли...“. И помню,
была такая фраза: „В то время как акты террора совершаются
принцами императорской крови...“. Заключение было, что тре¬
буются героические усилия, чтобы спасти > страну. Формула по¬
казалась всем слишком резкой. Милюков сказал, что она написана
прекрасно, но признал наряду с другими, что в настоящую ми¬
нуту такая формула нежелательна. Я, разумеется, не настаивал.
Приняли формулу Милюкова, более мягкую».82 Тактика соответ¬
ствовала принятому кадетами курсу не давать правительству
повода разогнать Думу в первый же день ее работы. Тем не
менее и эта формула прямо связывала улучшение продоволь¬
ственного дела, чему собственно и должно было быть посвящено
первое заседание Думы, с созданием «правительства доверия».83
Заседание Думы открылось в 2 часа 20 минут дня. Родзянко,
все еще находившийся под впечатлением своего недавнего визита
к Николаю II, сказал во вступительной речи: «Мы приступаем
к нашей работе с одной мыслью о победоносном конце войны
и с глубоким сознанием, — что только сдержанное, спокойное,
но и до конца правдивое и бесстрашное слово, которого требует
достоинство Государственной думы, может помочь нам в нашей
трудной, но и неотложной задаче».
Это заявление было покрыто голосами: «Правильно!»,
«Верно!».84 Затем с докладом выступил министр продовольствия
А. А. Риттих. Его часто прерывали негодующими выкриками,
82 Шульгин В. В. Указ, соч., с. 118.
83 Государственная дума. Сессия пятая. Пг., 1917, стб. 1287—1288.
84 Там же, стб. 1260.
252

которые, собственно, относились не к тому, что он говорил,
а к тому, что он являлся представителем нелюбимого правитель¬
ства. Доклад Риттиха по существу не обсуждался, а от имени
блока С. И. Шидловский прочитал вышеупомянутую формулу
перехода, и Дума постановила немедленно приступить к ее об¬
суждению.
В прениях выступило три депутата. Первым из них — глава
фракции меньшевиков Н. С. Чхеидзе. Начал он сравнительно
спокойно свою речь и даже поддержал основное требование
«Прогрессивного блока» о создании «правительства, облеченного
доверием населения и опирающегося на большинство Государ¬
ственной думы». Затем Чхеидзе критиковал и царское прави¬
тельство — «правительство государственного переворота, прави¬
тельство виселиц, военно-полевых судов и белого террора» —
и лидеров «Прогрессивного блока». Именно на них он обрушил
громы своего красноречия.
Затем трибуну Думы, украшенную императорским двуглавым
орлом, занял В. М. Пуришкевич. Само появление его на трибуне
являлось вызовом правительству. Убийца Распутина, любимца
и доверенного лица императрицы, не только не был арестован,
а бросал теперь новые обвинения в адрес Протопопова. Он заяв¬
лял, что не признает тех «монархических съездов», которые созы¬
ваются по указанию Протопопова, что Дума должна стать «ла¬
кейской министра внутренних дел» или будет распущена. При
этом он полагал, что большинство Думы высказалось бы за ее
роспуск.
Прогрессист И. Н. Ефремов, выступивший последним на этом
заседании, заявил, что его фракция стремится к «изменению
системы государственного управления». В основу деятельности
правительства должно быть положено доверие народа и ответ¬
ственность перед Государственной думой. «И если что-либо
и может спасти нас, то это скорейшее создание ответственного
перед Государственной думой правительства. Такое правитель¬
ство может совершить чудеса».85 Тут же Ефремов не упустил
случая припугнуть лидеров «Прогрессивного блока»: «Страна все
еще смотрит на Думу и ждет ее слова, но с ужасом и тревогой
начинает терять веру в ее могущество. И растет число изве¬
рившихся, которые начинают уже искать путей, идущих мимо
Думы. Страна накалена недовольством, а близорукая, упорная
власть как будто нарочно наталкивает ее на страшный вывод
о невозможности парламентскими средствами борьбы достигнуть
создания ответственного перед Государственной думой правитель¬
ства, от которого страна ждет спасения».86
В литературе высказано мнение, в частности В. С. Дякиным,
что Риттих, выступив сразу же после Родзянко, «сорвал планы
85 Там же, стб. 1314.
86 Там же, стб. 1315—1316.

блоковских политиков», что его выступление «сбило тон первого
заседания Думы, которая и так была настроена далеко не по-
боевому».87 При этом делаются ссылки на письмо А. Н. Родзянко
от 12—15 февраля («...общий тон был немного тусклый после
всего, что ожидали от этого дня») и письмо В. В. Шульгина
от 15 февраля («Настроение Думы вялое. Увы, никто больше
не верит речам»). Нам кажется, что автор этого утверждения
посмотрел на заседание Думы 14 февраля глазами лидеров
«Прогрессивного блока». Для них действительно день этот был
тусклым. Никто из их представителей не выступал, что, впрочем,
соответствовало планам блока не давать «бой» правительству
в первый день. В конце заседания 14 февраля Милюкову даже
было предоставлено слово, но он подчеркнуто отказался от него
и перенес свое выступление на следующий день. Сам Милюков
так комментировал события тех дней: «В заседаниях 14 и 15 фев¬
раля резко выступала внеблоковая оппозиция слева и справа, но
печать засвидетельствовала, что ее выступления казались блед¬
ными сравнительно с общим настроением страны».88 В отзыве
лидера «Прогрессивного блока» нашли свое место отголоски фрак¬
ционной борьбы. Как показано выше, выступления Чхеидзе
и Ефремова нацелены были не только против правительства, но
и против Милюкова и его друзей. Что же касается оппозицион¬
ности по отношению к правительству, то она, как нам кажется,
была не меньшей, чем на ноябрьской сессии 1916 г. Даже выступ¬
ление Пуришкевича способствовало потере авторитета правитель¬
ства среди малосознательной части населения, проникнутой ранее
верноподданническими настроениями.
В отношении же А. Н. Родзянко следует сказать, что после
заседания 15 февраля она изменила свое мнение, о чем мы ска¬
жем несколько ниже. Центральными событиями в заседании
Государственной думы 15 февраля стали речи П. Н. Милюкова
и А. Ф. Керенского. «Отношения между правительством и Госу¬
дарственной думой, — начал Милюков, — или, в более общей
форме, между властью и страной — таков не только самый глав¬
ный, но может быть единственный вопрос, от решения которого
зависит и решение всех остальных... Вопрос гг., не новый.
Может быть, несколько вялый тон прений и не особенно внима¬
тельное отношение к ним слушателей вызываются именно созна¬
нием, что по этому вопросу нельзя сказать ничего нового».89
Однако за последние месяцы, по мнению Милюкова, произошло
изменение политической обстановки. Правительство вернулось
к курсу, который оно проводило до 17 октября 1905 г., «к борьбе
со всей страной». Стена, которой правительство отгородилось от
всей общественности, стала еще выше. «Там нет народа, — воз¬
87 Д я к и н В. С. Указ, соч., с. 316.
88 Милюков П. Н. Воспоминания, с. 283.
89 Государственная дума..., стб. 1328.
254

глашал Милюков, показывая на министерские скамьи, — там нет
никого, кроме вот этих бледных теней, которые приходят сюда
и уходят молча, не решаясь вступить с нами не только в сотруд¬
ничество, но даже и в разговор и лишь удивляя нас по временам
какими-то обрывками фраз на непонятном языке, который при¬
надлежит другому, не нашему столетию (рукоплескания слева;
Аджемов: «Там всякая дрянь!»).90 И тут лидер кадетов, лидер
«Прогрессивного блока» подошел к самому трудному для себя во¬
просу. Все чаще раздаются требования к Государственной думе,
«не довольствуясь речами, совершить какое-то дело, какое-то не¬
обычное и особенное действие». Страна поощряет Думу, заявляя,
что она и армия с нею. И эти слова трогают членов Думы, но
одновременно и «несколько смущают». «Наше слово есть уже
наше дело, — утверждал Милюков. — Слово и вотум суть пока
наше единственное оружие».91
Таков был ответ «Прогрессивного блока» — «улице», т. е. народу.
От Думы он не услышит призыва к революции. Дума будет про¬
должать критику правительства. И только. «Когда плоды великих
народных жертв подвергаются риску в руках неумелой и злона¬
меренной власти, тогда, гг., и обыватель становится гражданином
и объявляет, что отечество в опасности, и что он желает взять
его судьбу в собственные руки, — пояснял свою мысль Милю¬
ков. Гг., мы приближаемся к этой последней точке. Вы видите,
что делается, вы слышите, что кругом говорится. И вы узнаете
даже и в том уродливом уличном проявлении, которое я печатно
осуждал и которое по счастью удалось вчера предотвратить, от¬
голосок все той же патриотической тревоги, которой полны
и ваши собственные сердца (голоса слева: «Правильно! Верно!»).
Гг., в этой патриотической тревоге, не в молчании, не в прими¬
рении я вижу наше спасение».92 Если с этим правительством
Россия не сможет победить, «то она победит вопреки своему пра¬
вительству, но она победит!». — Этими патетическими словами
кадетский лидер заключил свое выступление. Речь Милюкова
была эффектной и встречена рукоплесканиями и в центре,
и слева, и на части правых скамей, и все же она уходила от глав¬
ного. Она не давала ответа на вопрос «что делать?».
Милюкова на трибуне сменил А. Ф. Керенский. При этом раз¬
дался иронический голос справа: «Второй помощник к победе!».93
Керенский уже тогда был довольно известен. В период предре¬
волюционного кризиса он умело играл роль посредника между
революционными партиями, не представленными в Думе, и дум¬
ской оппозицией. Его красноречие и политическую ловкость оце¬
нили заправилы «Прогрессивного блока». В предвидении револю¬
ционных вспышек они готовятся ввести его в состав будущего
90 Там же, стб. 1342.
91 Там же, стб. 1343.
92 Там же, стб. 1345.
93 Там же,
255

«правительства доверия», полагают, что такой шаг позволит рас¬
ширить границы блока «влево».
«Я согласен с тезисом предыдущего оратора, — начал свою
речь Керенский, — что мы вступаем в критический период трех¬
летних боев. Но позвольте мне не быть таким оптимистом и по¬
казать вам, что то напряжение и та обязанность, которая должна
лечь на весь народ, а также и на вас, может быть гораздо более
серьезна».94 Он обвинял лидеров блока в том, что они не проявили
«все напряжение политического действия» и не взяли на себя
личный риск в «борьбе с той старой системой, которая губит
страну». Милюков ответил ему с места: «Мы сделали больше,
чем вы».
Однако и Керенский, призывающий к полному сознанию ответ¬
ственности, не чувствовал обжигающе близкого дыхания револю¬
ции, он предлагал быть готовым к «великим событиям лета», имея
в виду прежде всего наступление на фронте. Он заявлял, что
говорит от имени страдающего народа, обвинял блок в империа¬
лизме, в досужих мечтаниях о Дарданеллах. А Милюкову отве¬
тил, что его реплика была выпадом тех, «которые слишком рано
стали делить шкуру еще не убитого медведя».95
В конце заседания Думы 15 февраля меньшевистская фракция
внесла запрос об аресте Рабочей группы Центрального военно-про¬
мышленного комитета. С обоснованием запроса выступил меньше¬
вик-центрист М. Е. Скобелев. Он публично отмежевался от оборон¬
ческого направления «гвоздевцев», но в то же время обратил
внимание членов Государственной думы на то, что ликвидация
Рабочей группы есть начало похода против всех «общественных
организаций». Скобелев говорил: «В такое время рабочие, как
граждане и как класс, не могут молчать. Они ищут выхода для
проявления и они его найдут». Далее Скобелев высказывал упрек
лидерам «Прогрессивного блока» в том, что они реагировали на
движение 14 февраля «несколько преждевременно и не совсем
удачно». «Здесь господа, выступившие с письмами в редак¬
цию, — заявил он, намекая на Милюкова, — высказывали удоволь¬
ствие, что им будто бы удалось сдержать это движение. Это не¬
верно: если движение приняло недостаточно решительную форму,
то это свидетельствует об инстинктивном учете обстановки
и разгадании момента».96
Два дня думских пленарных заседаний, казалось, несколько
разрядили напряженную политическую обстановку. Газеты заня¬
лись оценкой выступлений, рабочие вернулись к станкам, после
15-го в течение нескольких дней забастовок почти не было.
В булочных стало чуть лучше с хлебом.97 Руководители Думы,
в свою очередь, считали, что они нанесли неплохой удар прави-
94 Там же, стб. 1346.
95 Там же, стб. 1359.
96 Там же.
97 А в д е е в Н. Н. Указ, соч., с. 26,
256

тельству. А. Н. Родзянко писала 3. Н. Юсуповой 15 февраля:
«Сегодня в Думе была сильная речь Милюкова и зажигательная
Керенского — последнему дали договорить до конца, останавливая
на слишком явных резкостях, но надо сказать, что, исключая всей
социал-демократической чуши, Керенский сказал много правды,
и все мы думаем о многом, как он. Миша, слава богу, спокоен
и силен духом, — он все-таки не теряет надежды в победу правды
и добра и борется со всеми открыто и гласно. Пока Дума и особое
совещание действуют, они еще могут осаждать правительство
и направлять в нужную сторону, но если, как есть предположе¬
ние, Думу и особое совещание закроют, то можно ожидать только
краха, как на фронте, так и в тылу».98
Реакция правительства на первые два дня заседания Думы
была вялой и выразилась в том, что князь Голицын позвонил
Родзянко и спросил: правда ли, что Керенский призывал в своей
речи к «цареубийству», и просил представить нецензурованную
стенограмму речи последнего, Родзянко ему отказал, а «царе¬
убийство» начисто отрицал. Голицын не настаивал и сказал, что
«очень рад», иначе ему пришлось бы возбуждать судебное дело.99
Подводили итоги двухдневных событий и большевики. Только
они могли поздравить себя с успехом, рабочие фактически под¬
держали их призыв, не пойдя к Таврическому дворцу. В выпу¬
щенной после 15 февраля листовке Петербургский комитет обра¬
щался к рабочим: «Товарищи! Сознайтесь друг перед другом, что
многие из вас с любопытством ждали 14 февраля. Сознайтесь
также и скажите, чем вы располагали, какие у вас были собраны
силы, какие были желания ясные и решительные, чтобы день
14 февраля принес вам то, что жаждет весь рабочий класс, чего
ждет весь исстрадавшийся голодней народ России». Далее в ли¬
стовке утверждалось, что нет больше среди рабочих тех, кто ду¬
мает, что можно «добыть свободу, обивая пороги дворцов». Это
царскому правительству хотелось бы, чтобы рабочие были бы так
слепы и доверчивы, как двенадцать лет тому назад. «В каждом
переулке по пулемету, по сотне городовых, привезли для этого
дня диких темных людей, готовых по первому слову броситься
на нас».
Большевики разоблачали ложь, прозвучавшую в речи Милю¬
кова о том, что рабочие не пошли к Таврическому дворцу из
патриотизма: «Буржуазные либералы, к поддержке которых звали
рабочий класс некоторые сбитые с толку рабочие, как в рот воды
набрали: притаились, не зная, что с Государственной думой будут
делать петербургские рабочие: а когда их у Таврического
дворца никого не оказалось, в Думе и в газетах либералы зашеп¬
тали: конечно, рабочие Петербурга и не могли нам сделать что-ни¬
будь неприятное, так как рабочие заодно с нами, они хотят вести
98 К истории последних дней царского режима, с. 246.
99 См.: Блок Александр. Указ, соч., с. 49,
|7 Старцев В. И.
257

войну до конца. Да, товарищи! Мы хотим вести до конца и мы
должны ее кончить нашей победой! Но не ту войну, какая уже
третий год разоряет и терзает народы».100
Только сам народ может спасти себя, объясняли рабочим
большевики. Пуришкевич, Родзянко и Гучков недовольны прави¬
тельством, но они недовольны им за то, что оно «плохо ведет
войну», «ропот этих господ и тех, кои мечтают о замене Нико¬
лая II другим лицом, есть стремление спасти царские порядки,
пожертвовать лицами, но сохранить систему». Дума не может быть
надеждой рабочего люда, она «отвергла даже предложение немцев
начать переговоры о мире». Рабочий класс не должен ждать, пока
царизм и буржуазия — эти хищники — помирятся, он должен
теперь же вести борьбу против них, чтобы «взять в свои руки
судьбу страны и вопросы мира». Первым условием действитель¬
ного мира большевики считали свержение царского правительства
и учреждение Временного революционного правительства, которое
проведет в жизнь программу-минимум РСДРП. Они звали рабочих
к упорной и тяжелой борьбе против правительства, готовящегося
к расправам, к созданию сети тайных социал-демократических ор¬
ганизаций по заводам и казармам. В листовке намечались и бли¬
жайшие вехи массовых выступлений рабочих: годовщина ленского
расстрела (4 апреля), 1 Мая, июльские расстрелы 1914 г. и т. д.101
«Настало время открытой борьбы». Большевики, таким образом,
всячески стремились к оживлению партийной и агитационной ра¬
боты и намечали крупные выступления рабочих в ближайшие
месяцы 1917 г.
Утром 17 февраля открылось третье пленарное заседание Госу¬
дарственной думы. Оно было посвящено обсуждению доклада
Риттиха и запроса об аресте Рабочей группы ЦВПК. Даже в ре¬
чах по первому пункту (Дзюбинский и Савич) прорывалась рез¬
кая критика царского режима, и в частности политики Протопо¬
пова. «Никогда общественная атмосфера не была так насыщена
жаждой обновления внутренней политической жизни, никогда не
были нервы так взвинчены и в то же время никогда страна не
была окутана такой мглой, как в настоящее время», — говорил
трудовик В. И. Дзюбинский.102
Критика правительственной политики стала ведущей темой,
когда Дума перешла к обсуждению вопроса об аресте Рабочей
группы. А. И. Коновалов подчеркнул умеренность и лояльность
меньшевиков-оборонцев по отношению к правительству, назвал
их арест одной «из величайших ошибок власти, совершенных ею
за время настоящей войны». Он издевался над правительственным
сообщением об аресте группы, в котором ей приписывалось наме¬
рение устроить в России «социал-демократическую республику»:
100 Рабочее движение в Петрограде в 1912—-1917 гг., с. 547.
101 Там же, с. 548—549.
102 Государственная дума..., стб. 1471.
258

этот термин показывает «умственное убожество» носителей вла¬
сти.103
Во время особенно яростных нападок Коновалова на прави¬
тельство кадет В. А. Маклаков закричал с места: «Мерзавцы!
Подлецы!», за что был исключен председателем думы на одно
заседание. А. М. Горький, комментируя этот эпизод, писал
Е. П. Пешковой в Москву: «Все здесь — скверно. Даже Вас. Мак¬
лаков ругается. — „Подлецы! “ —сказал он по адресу правителей,
за что и лишен удовольствия ругаться на целые сутки. Кроме
ругани — никаких удовольствий. Очень тревожно. А — Конова-
лов-то? Молодец!».104
Против исключения Маклакова голосовали трудовики и со¬
циал-демократы меньшевики, но большинством членов «Прогрес¬
сивного блока», демонстрировавших свое единение с Родзянко, он
был исключен. А. Ф. Керенский в речи на этом заседании опять
обращался к лидерам буржуазной оппозиции: «Вы должны опре¬
деленно заявить себя не только на словах, но и на деле сторон¬
никами немедленного освобождения государства и немедленно
перейти от слов к делу, иначе все, что говорится, будет бесплодно
и непрочно». Он закончил свою речь таким утверждением: «Я ду¬
маю, что тем или иным путем, но вопрос о неизбежности столкно¬
вения с властью, которая хочет путем уничтожения государства
сохранить свое будущее, будет поставлен скоро весьма реши¬
тельно».105 Тон речей Керенского, те ядовитые наскоки, с кото¬
рыми он нападал на кадетов, способствовали его популярности
и в известной степени объясняют быстрый взлет его карьеры
в февральские дни среди широких мелкобуржуазных масс, не
искушенных в политике.
Н. С. Чхеидзе в своем выступлении обвинял многих членов
Думы в солидарности с правительственной политикой по отноше¬
нию к рабочему классу. «Когда рабочие требуют возвращения
из Сибири своих представителей, с.-д. депутатов, — сказал Чхеи¬
дзе, — то большинство Государственной думы не только не под¬
держивает их требований, но даже проваливает запрос с.-д. фрак¬
ции по этому поводу, когда же рабочие начинают волноваться и
делать выступления, то здесь, в Думе, все это движение стараются
объяснить провокацией».106 Подавляющим большинством голосов
Дума приняла запрос правительству об аресте Рабочей группы
Центрального военно-промышленного комитета. В субботу и во¬
скресенье, т. е. 18 и 19 февраля, Дума не заседала, заседание
в понедельник 20 состоялось очень краткое, а большое пленарное
было назначено уже на 23 февраля 1917 г.
Между тем рабочее движение нарастало. В субботу забасто¬
вала лафетно-штамповочная мастерская Путиловского завода, по
103 Там же, стб. 1531.
104 Архив А. М. Горького, т. IX, с. 193.
105 Авдеев Н. Н. Указ, соч., с. 29.
106 Там же, с. 30.
17*
259

всем цехам прошли митинги, делегация рабочих ходила к дирек¬
тору, который пригрозил расчетом всех рабочих.107 В воскресенье
снова начались перебои с хлебом, у продовольственных магазинов
и булочных скопились большие очереди, раздавались недовольные
выкрики и требования хлеба. А на объединенном заседании военно-
морской и сельскохозяйственной комиссий Думы министр земле¬
делия Риттих уверял депутатов, что, если привоз продовольствия
сохранится на уровне января—февраля, положение продоволь¬
ственного дела можно считать вполне удовлетворительным.
Во вторник, 21 февраля, на Петроградской стороне имели место
случаи стихийных разгромов булочных и мелочных лавок.
Разрастался конфликт на Путиловском заводе. В этот день
завод практически уже не работал: по всем мастерским шли ми¬
тинги и собрания. На следующий день, когда рабочие собрались
у заводских ворот, дирекция объявила о массовом расчете — ло¬
кауте. Одновременное увольнение 30 тыс. путиловцев создало еще
более «опасное» положение в городе. Теперь достаточно было
искры, чтобы вызвать пожар среди рабочего населения столицы.
В правительственной среде именно в этот момент произошло
кратковременное колебание, какое-то неуверенное дуновение
в сторону требований либеральной буржуазии. У царя и его при¬
ближенных возникли разговоры об «ответственном министерстве».
Наиболее полные сведения об этом содержатся в воспоминаниях
М. В. Родзянко. Вот что он писал: «Дума уже заседала около
недели. Стороной я узнал, что государь созывал некоторых мини¬
стров во главе с Голицыным и пожелал обсудить вопрос об ответ¬
ственном министерстве. Совещание это закончилось решением
государя явиться на следующий день в Думу и объявить о своей
воле — о даровании ответственного министерства. Князь Голицын
был очень доволен и радостный вернулся домой. Вечером его
вновь потребовали во дворец, и царь сообщил ему, что он уезжает
в Ставку. „Как же, Ваше величество, — изумился Голицын, —
ответственное министерство?... Ведь Вы хотели завтра быть
в Думе?“ — „Да... Но я изменил свое решение... Я сегодня же
вечером еду в Ставку44. Голицын объяснил себе такой неожидан¬
ный отъезд в Ставку желанием государя избежать новых докла¬
дов, совещаний и разговоров».108
Причина внезапного отъезда Николая II, возможно, указана и
верно. В первый же день пребывания в Могилеве он написал
Александре Федоровне: «Мой мозг отдыхает здесь — ни мини¬
стров, ни хлопотливых вопросов, требующих обдумывания. Я счи¬
таю, что это мне полезно...».109 Последняя переписка царя с же¬
ною не содержит никакого упоминания о возвращении к вопросу
об «ответственном министерстве». Князь Голицын на допросе
в Чрезвычайной следственной комиссии также ничего не сказал
107 Там же, с. 30—31.
108 Родзянко М. В. Указ, соч., с. 223.
109 Переписка..., т. V, с. 217.
260

о своем разговоре с царем по поводу «ответственного министерства».
В. С. Дякин в связи с этим пишет, что сообщение Родзянко, по
его мнению, «лишено достоверности и противоречит поведению
Николая в последующие дни».110 Нам представляется, что такой
вывод излишне категоричен. В материалах Чрезвычайной след¬
ственной комиссии имеется все-таки одно упоминание о факте
обсуждения в окружении царя вопроса об «ответственном мини¬
стерстве». Это показания придворного историографа Д. Н. Дубен¬
ского от 9 августа 1917 г. Об обстоятельствах внезапного отъезда
императора он говорил так: «Государь ехал на короткое время,
1 марта он должен был вернуться сюда, и решено было, что он
поедет, а 1 марта вернется, и уже тут были разговоры о создании
нового ответственного министерства, был целый ряд соображений;
но, очевидно, что-то произошло, что мне, вероятно, было неизве¬
стно, почему мы вдруг внезапно уехали».111 А. А. Блок, например,
доверял этому сообщению.112 Еще одно место из допроса Дубен¬
ского обращает на себя внимание: ему была предъявлена запись
в его дневнике: «24-го, пятница. Могилев. Тихая, бесталанная
жизнь, все будет по-старому. От Него ничего не будет, могут быть
только случайные внешние причины, кои заставят что-либо изме¬
нить».113 Нам представляется, что в этих словах как раз и отра¬
жено сожаление Дубенского по поводу того, что вопрос об «ответ¬
ственном министерстве» не получил своего разрешения. Такое
объяснение оправдано и с точки зрения характера царя. Принятие
сложного решения, тем более такого коренного, как дарование
«ответственного министерства», а следовательно решения, связан¬
ного с судьбой самодержавия, правами его сына-наследника, ка¬
залось Николаю II невыносимым. Бремя нового решения тяготило
царя. В этих условиях соблазнительным выходом являлась от¬
срочка, бегство в Ставку от «хлопотливых вопросов, требующих
обдумывания». Царь хорошо знал позицию императрицы и потому
всего вероятнее не захотел делиться с женой известием о своем
последнем разговоре с министрами об ответственном правитель¬
стве.
Итак, во второй половине дня в среду, 22 февраля, Николай II
покинул Царское Село и выехал в Ставку. В своем купе, на столе,
он нашел письмо Александры Федоровны с напутствиями на до¬
рогу. Императрица писала об ужасном времени, которое «мы
теперь переживаем» и утешала царя тем, что «наш Друг», т. е.
Распутин, «в ином мире тоже молится за тебя». Поразительна та
настойчивость, с которой она внушала царю свой взгляд на внут¬
ренние дела: «Кажется, дела поправляются. Только, дорогой, будь
тверд, покажи властную руку, вот что надо русским. Ты никогда
110 Дякин В. С. Указ, соч., с. 322.
111 Падение царского режима, т. VI, с. 388.
112 Блок Александр. Указ, соч., с. 50.
113 Падение царского режима, т. VI, с. 392.
261

йе упускал случая показать любовь й доброту, — дай им теперь
почувствовать порой твой кулак. Они сами просят об этом — сколь
многие недавно говорили мне: „Нам нужен кнут!“ Это странно,
но такова славянская натура — величайшая твердость, жесто¬
кость даже и — горячая любовь. С тех пор как они стали теперь
„чувствовать" тебя и Калинина (Протопопова, — В. С.), они на¬
чали успокаиваться. Они должны научиться бояться тебя — любви
одной мало. Ребенок, обожающий своего отца, все же должен
бояться разгневать, огорчить или ослушаться его! Надо играть
поводами: ослабить их, подтянуть, но пусть всегда чувствуется
властная рука».114 Она жаловалась, что Николай уехал из Цар¬
ского тогда, когда он всего нужнее именно там, и что и министры
в его присутствии ведут себя по-другому.
Царь, вероятно, радовался возможности вырваться из-под
двухмесячной опеки Александры Федоровны. В ответном письме
среди обычных нежных слов и беспокойства о здоровье детей
мы читаем: «Ты пишешь о том, чтобы быть твердым — повели¬
телем, это совершенно верно. Будь уверена, я не забываю, но во¬
все не нужно ежеминутно огрызаться на людей направо и на¬
лево. Спокойного резкого замечания или ответа очень часто
совершенно достаточно, чтобы указать тому или другому его ме¬
сто».115 Так вопрос переводился в бытовую сферу. Напрасны были
ожидания императрицы. Нет, не способен был Николай II стать
Иваном Грозным и Петром Великим.
А в Петрограде в этот день, 23 февраля 1917 г. уже началась
революция...
Анализ материалов о «борьбе» «Прогрессивного блока» IV Го¬
сударственной думы и ряда буржуазных деятелей за создание
«правительства доверия страны» в 1915—начале 1917 гг. дает
основание для следующих выводов:
1. Летом 1915 г. кампания за формирование «министерства
доверия» началась в отсутствие революции или революционных
выступлений. Общенациональный кризис в этот момент находился
еще в самой ранней стадии своего развития. В давлении на Ни¬
колая II буржуазные лидеры использовали военные неудачи.
2. Вопрос о смене царского правительства «правительством
доверия» (фактически — коалиционным министерством, где веду¬
щую роль играли бы буржуазные деятели) был поставлен по
инициативе кадетской партии. Уступки царя, проявившиеся
в увольнении ряда реакционных министров, досрочном возобнов¬
лении занятий Думы, дали кадетам надежду на то, что царь согла¬
сится и на образование «правительства доверия», требование
которого было включено в программу «Прогрессивного блока».
В отличие от 1905—1906 гг. переговоры кадетов с министрами
были начаты без ведома царя; Николай II еще не видел прибли-
114 Переписка..., т. V, с. 208.
115 Там же, с. 213.
262

женин революции, не собирался идти на столь значительные
уступки, не принял ни одного «общественного деятеля», а, наобо¬
рот, под воздействием императрицы, поручил И. Л. Горемыкину
прервать занятия Думы.
3. В страхе перед надвигающейся революцией (а с осени
1916 г. появились явные признаки приближения революционного
подъема, сопровождавшиеся нарастанием экономических затруд¬
нений) руководители «Прогрессивного блока» в ноябре—декабре
1916 г. повторили свою попытку добиться образования «правитель¬
ства доверия». Они использовали думскую трибуну для того,
чтобы припугнуть царя и добиться от него уступок, но добились
только отставки Б. В. Штюрмера. Новый председатель Совета
министров А. Ф. Трепов поплатился своим местом в частности за
то, что в своих разговорах с председателем Думы М. В. Родзянко
допускал возможность образования «ответственного министер¬
ства».
4. В январе и первой половине февраля 1916 г. посредником
контрреволюционной буржуазии вновь выступил М. В. Родзянко,
дважды убеждавший царя пойти на уступки Думе в вопросе об
образовании «министерства доверия». Царь же одобрил курс на
усиление репрессий, тот курс, который вел новый министр
внутренних дел, бывший октябрист и товарищ председателя Думы
А. Д. Протопопов. Все попытки буржуазных лидеров предотвра¬
тить начало новой революции, убедить царя допустить их к уча¬
стию в исполнительной власти, потерпели крах. 22 февраля
1917 г. Николай II уехал в Ставку.
5. Между тем брожение в народе, стачечное движение рабочих
переросли 23 февраля в мощный революционный подъем. Он на¬
растал чрезвычайно стремительно и через пять дней перерос в вос¬
стание. Царское правительство не смогло справиться с народным
движением. Лидеры буржуазных партий 25—26 февраля попыта¬
лись предотвратить перерастание революционного подъема в на¬
стоящую революцию, еще раз предложив по телеграфу сделку
царю, явно запоздалую: когда 1 марта Николай II, наконец,
согласился на «ответственное перед законодательными учрежде¬
ниями правительство», старое правительство уже сидело под аре¬
стом, хозяином в Петрограде был Совет рабочих депутатов. Сговор
царя и буржуазии был ликвидирован восставшим народом, а сам
царь 2 марта 1917 г. вынужден был отречься от престола. Рево¬
люция победила.

Заключение
Утром 27 февраля к восставшим рабочим присоединились
солдаты ряда гвардейских частей гарнизона. Революция побе¬
дила. В Таврический дворец ворвались народные массы. В его
правом крыле начал действовать Петроградский Совет рабочих
и солдатских депутатов. В левом — вокруг кабинета председа¬
теля Думы М. В. Родзянко — испуганно жались члены Вре¬
менного комитета Государственной думы. Петроградский Совет
под прямым давлением народных масс, руководимых большеви¬
ками, предпринял ряд мер по овладению столицей. Реальная
власть была полностью в его руках.
Представители двух властей встретились в ночь на 2 марта
1917 г. Меньшевистско-эсеровские руководители Исполкома с го¬
товностью согласились передать инициативу в формировании пра¬
вительства Временному комитету Государственной думы. Был
согласован состав правительства и намечена его программа.
2 марта на дневном заседании Петроградского Совета меньшеви¬
кам и эсерам удалось добиться от рядовых депутатов, еще слабо
искушенных в политической жизни, одобрения позиции делегации
Исполкома на переговорах с думским комитетом. Временному пра¬
вительству была обеспечена условная поддержка. В ночь на
3 марта 1917 г. на новой встрече делегации меньшевистско-эсе¬
ровского руководства Совета и Временного правительства была
окончательно утверждена декларация Временного комитета. На
улицах Петрограда еще раздавались пулеметные очереди, еще
лежали непогребенными сотни убитых рабочих и солдат, а мини¬
стерские кресла уже заняли опытные политики, прошедшие
школу нескольких созывов Государственной думы, деятели зем¬
ского самоуправления и военно-промышленных комитетов. Пло¬
дами победы народа воспользовалась буржуазия. В первом рос¬
сийском правительстве, возникшем в результате Февральской
буржуазно-демократической революции, не было ни одного дей¬
ствительного представителя восставших масс — рабочих, крестьян,
солдат. В состав правительства вошли идеологи и политики дру¬
гого класса — класса буржуазии, который давно уже правил Рос¬
сией экономически, но представителей которого царское самодер¬
жавие упорно отказывалось допустить к реальной политической
264

власти. До своего последнего часа царское правительство остава¬
лось властью дворян, прежде всего дворян.
Поэтому крушение самодержавия ознаменовалось переходом
политической власти в руки нового общественного класса —
класса буржуазии. Конкретным выражением этого социального
процесса и явилось образование первого буржуазного правитель¬
ства в России — Временного правительства. Возможность прихода
буржуазии к власти в России коренилась не только в общих зако¬
номерностях развития классового общества, открытых К. Марксом
и Ф. Энгельсом, не только в аналогиях с историей политической
жизни в западноевропейских странах, но и в конкретном соотно¬
шении борющихся политических сил в России, в позициях клас¬
сов и партий, во всей совокупности исторической реальности
в стране в первые полтора десятилетия XX в.
Известный политический опыт, накопленный лидерами бур¬
жуазных либералов с 1902—1905 гг. до кануна Февральской рево¬
люции, широкая известность этих лидеров среди образованной части
общества и мало искушенного в политике большинства мелко¬
буржуазного населения России, наконец, догматические представ¬
ления о «буржуазном характере» новой русской революции, быто¬
вавшие среди руководства правых социалистических партий и
течений, — все это делало естественным переход государственной
власти в стране к сложившейся группе либерально-буржуазных
политиков. Само царское правительство репрессиями против ре¬
волюционеров, а во время войны прежде всего против социал-де¬
мократов интернационалистов, т. е. большевиков, помогало бур¬
жуазным либералам, поскольку ослабляло авангард наиболее
сознательной и организованной части общества — рабочего класса.
Но если приход к власти Временного правительства в марте
1917 г. был закономерным результатом общественного развития
России, то столь же закономерным было и его скорое падение.
Сам этот приход осуществился не так, как хотелось идеологам и
политикам либеральной буржуазии. Более того, конкретные формы
образования буржуазного Временного правительства повергали
в уныние наиболее дальновидных буржуазных деятелей с первых
дней существования новой власти. Не путем конституционной
победы либералов, не путем сделки с «исторической властью»,
т. е. с царем, не путем компромисса и добровольного или вынуж¬
денного отказа самодержавия от прав государственного управле¬
ния, создана была новая власть, а в результате народной револю¬
ции, насильственного ниспровержения старого самодержавного
политического строя.
Рабочий класс Петрограда, властно выступивший на улицы
столицы 23 февраля 1917 г., спутал все планы буржуазных либе¬
ралов. Вместе с восставшим Петроградским гарнизоном рабочие
вооруженной рукой расправились с царским правительством и
его единственным защитником — полицейскими. Под напором масс
Государственная дума, вокруг которой группировалась буржуаз-
265

пая оппозиция царизму, вынуждена была создать Временный ко¬
митет, взявший на себя осуществление правительственных функ¬
ций, и приняла меры к образованию нового правительства. Этот
напор масс не был в те дни образным выражением, он был гру¬
бой и ощутимой реальностью. С двух часов дня 27 февраля Тав¬
рический дворец, местопребывание Государственной думы, был
заполнен восставшими солдатами и рабочими. Царский портрет,
осенявший Белый зал Государственной думы, был уничтожен,
императорский двуглавый орел сорван с думской трибуны. И не
благообразные фигуры членов Думы занимали ее, а рабочие
в простых пиджаках, солдаты, не снявшие даже шинелей. Здесь
заседал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов.
С этим органом восставшего народа вынуждены были теперь
считаться представители буржуазии при создании своего прави¬
тельства. Существование Совета, прямого представителя рабочих
и солдат, смущало наиболее трезвых буржуазных политиков, ко¬
торые уже тогда справедливо увидели в нем угрозу для своей
власти. Буржуазное правительство создавалось «по милости»
Петроградского Совета, «по милости» петроградского рабочего и
солдата. Такова была та унизительная форма, в которой бур¬
жуазии пришлось прийти к власти в мартовские дни 1917 г.
Опираясь на революционных солдат и вооруженных рабочих,
Петроградский Совет имел полную возможность взять власть це¬
ликом в свои руки. Но не хотели этого эсеро-меньшевистские ли¬
деры Исполкома Петроградского Совета, ибо, с их точки зрения,
захват власти означал бы нарушение общесоциологической за¬
кономерности «буржуазной революции», авантюрой, заранее об¬
реченной на провал.
Добровольно отдавая власть буржуазии, они лишь хотели вы¬
торговать у буржуазных либералов наиболее выгодные условия.
А те были на все согласны. Им важно было пережить сам мо¬
мент революции, постараться поскорее поставить точку в револю¬
ционном процессе.
Как азартные игроки они бросались к министерским креслам,
надеясь перехитрить, переиграть революцию и народ, успокоить,
размягчить, обмануть, а потом... потом восстановить «порядок»
и установить «твердую власть». Эти расчеты не оправдались.
Всего два месяца просуществовало в России чисто буржуазное
правительство. Столпы Временного правительства первого состава
П. Н. Милюков, А. И. Гучков, которые 12 лет руководили полити¬
ческим движением российской буржуазии в стране, сами смогли
продержаться у власти всего 60 дней.
Когда-то, в ноябре 1905 г., земский съезд, где большинство
принадлежало представителям только что созданной кадетской
партии, принял резолюцию, в которой говорил, что будет поддер¬
живать правительство С. К). Витте «постольку, поскольку» оно
будет выполнять обещания царского манифеста 17 октября о по¬
литических свободах. Теперь, 2 марта 1917 г., уже Петроградский
266

Совет рабочих и солдатских депутатов принял резолюцию о под¬
держке правительства Милюкова и Гучкова «постольку, по¬
скольку» оно будет выполнять свою программу политических сво¬
бод. И как Витте в конце октября 1905 г. старался пригласить
в свой состав кадетов и октябристов, чтобы, подкупив их мини¬
стерскими постами, попытаться «приручить», так и в 1917 г. пред¬
ставители буржуазии пригласили в правительство сначала «социа¬
листа» Керенского, а в конце апреля Церетели и Пешехонова,
чтобы сохранить свою власть и «приручить» революционных ра¬
бочих и солдат. Так возникла коалиция — новый для России ин¬
струмент буржуазной политики. Но и коалиция продержалась
меньше шести месяцев. Третье коалиционное Временное прави¬
тельство было арестовано в ночь на 26 октября в Зимнем дворце,
в малой столовой Николая II. Русская буржуазия была навсегда
отстранена от государственной власти новой социалистической
революцией, во главе которой стояли большевики.

Указатель имен
Абросимов В. М. 232, 241
Авдеев Н. Н. 227, 232, 238, 251, 256,
259
Аврех А. Я. 3
Аджемов М. С. 170, 241, 242, 255
Азеф Е. Ф. 213
Аладьин А. Ф. 61
Александра Федоровна 138, 139,
141, 151, 153, 157, 159, 161—163,
166, 172—175, 181—183, 202, 212—
215, 220—223, 226, 227, 234, 236,
242-244, 248, 250, 253, 260-262
Александр II 112
Алексей Николаевич, в. кн., наел.
236, 239
Алексеев М. В. 157, 158, 189, 190,
200, 248
Алексеенко М. М. 155
Ананьич Б. В. 3, 6, 7, 66, 67, 75
Андрей Владимирович, в. кн. 222
Аникин С. В. 61
Астрахан X. М. 247
Астров Н. И. 135, 177, 242
Ахун М. И. 26
Бадмаев П. А. 202
Балк А. П. 234, 251
Барк П. Л. 140, 143, 158, 168, 187,
188
Бауман Н. Э. 26
Бирилев А. А. 57, 115
Бисмарк Отто 235
Бобринский В. А. 41, 49, 144, 150,
170, 203, 216, 217
Блок А. А. 204, 230, 243, 257, 261
Брусилов А. А. 248
Брянчанинов А. Н. 47
Будберг 102
Булыгин А. Г. 10
Бурцев В. Л. 146
Бьюкенен Джордж 199
Ванновский П. С. 101, 112
Варбург Ф. 202
Васильев А. Т. 234
Вейнштейн Г. Е. 183
Вильгельм II 154, 226
Винавер М. М. 56, 62, 107
Виноградов П. Г. 112, 117, 118, 119,
120
Витте С. Ю. 8-25, 27—35, 37, 267
Водовозов В. В. 59
Воейков В. Н. 160, 187
Волконский В. М. 202
Волконский Н. С. 40
Вырубова А. А. 173, 181, 219
Вяземский Д. Л. 209, 225
Гарусевич Я. С. 211
Гвоздев К. А. 195
Гейден А. Ф. 67
Гейден П. А. 32, 57, 62, 67, 68, 74—
76, 95, 96, 110-113, 115-121, 125,
197
Герасимов 197
Гессен В. 47
Гессен И. В. 20
Гире А. А. 110
Глазов 10
Глинка-Янчевский С. 228, 233
Говорухо-Отрок М. Я. 229, 230
Годнев И. В. 206
Голицын Н. Д. 221, 227, 228, 240,
242, 257, 260
Головин Ф. А. 10—12, 28, 29, 39, 127
Горемыкин И. Л. 53, 54, 57, 59—64,
66—69, 71, 73, 76, 78, 80, 88, 91,
94, 95, 101—104, 106, 110, 115, 122,
128, 135, 140—143, 145, 146, 149,
153, 156, 158-163, 166, 168, 169,
171—177, 180—182, 191, 194, 263
Горький А. М. 241, 259
Гредескул Н. А. 62, 83
Григорович И. К. 140, 153, 169
Гримм Д. Д. 167
Гучков А. И. 6, И, 14—20, 28—30,
35, 40, 41, 48, 49, 110—113, 116—
122, 124-126, 139, 141, 142, 148—
150, 153, 155, 158, 159, 163, 165,
169, 175, 177—179, 181—184, 187—
191, 194, 195, 197—200, 205—210,
215, 220, 221, 224—227, 231—234,
238—241, 244, 248, 249, 258, 266,
267
Гучков Н. И. 35, 51, 150
Гурко В. И. 57, 71, 106, 150
268

Дан Ф. И. 59
Демидов И. П. 136
Деникин А. И. 246
Дзюбинский В. И. 178, 208, 215, 258
Дмитрий Павлович, в. кн. 160, 220
Дмитрюков И. И. 167, 176, 177, 192
Добровольский Н. А. 221, 227
Долгоруков П. Д. 33, 127, 233, 242
Дубенский Д. Н. 261
Думер Поль 67
Дурново П. Н. 14—27, 28—31, 41, 42,
48, 49, 67, 83, 85, 89, 156
Дякин В. С. 3, 6, 7, 136, 166, 187,
194, 200, 205, 206, 209, 230, 237,
242, 251, 253, 254, 261
Ермолов А. С. 76, 89, 90, 100, 108,
117
Ефремов И. Н. 138, 142, 145, 149,
151, 153, 167—169, 176, 187, 192,
193, 204, 213, 253, 254
Ефрон А. А. 67
Жилкин И. В. 62
Житков К. Г. 249
Жуковский В. В. 183
Заболотный И. К. 62
Зайончковский А. М. 159
Зернов Д. С. 241
Иван Грозный 220, 262
Игнатьев П. Н. 140, 149, 169, 221,
228
Извольский А. П. 30, 57, 60, 67, 68,
75, 90, 91, 95, 97, 100—102, 107,
108, 115, 118, 119
Каледин А. М. 248
Каменев Л. Б. 145
Капнист 2-й Д. П. 213
Каразин Б. И. 144
Караулов М. А. 146, 170, 213, 218,
241
Кареев Н. И. 56
Кауфман П. М. 68
Кейнис 215
Керенский А. Ф. 137, 165, 170, 183,
211, 215, 226, 236, 241, 242, 254,
255, 256, 257, 259, 267
Кирилл Владимирович, в. кн. 222
Клемансо Жорж 66
Ключевский В. О. 100
Ковалевский М. М. 55, 56, 62, 150,
154, 156, 169, 176, 193, 201, 202
Коковцов В. Н. 57, 66—68, 71—73,
75, 76, 87—89, 90, 97, 100, 102, 104,
105, 115, 153, 160
Кокошкин Ф. Ф. И, 12, 28, 29 35
39, 47, 61, 68, 153
Колчак А. В. 248
Кони А. Ф. 111, 112, 115, 116, 117—
120
Коновалов А. И. 138, 148, 149, 153,
168, 169, 177, 187, 190, 194-199,
202-204, 221, 233, 238, 241, 258,
259
Корф П. Л. 49
Косич А. И. 23
Котляревский С. А. 40, 68
Кривошеин А. В. 139, 140, 146, 149,
151, 153, 154, 158—162, 165, 169,
181, 210
Крупенский П. Н. 144, 150, 151, 160,
167, 205
Крыжановский С. Е. 40, 41, 82, 91
Крымов А. М. 189, 190, 209, 210,
223, 240, 249
Кузьмин-Караваев В. Д. 23, 32, 41,
48, 75, 76
Куломзин А. Н. 160, 227, 228
Кульчицкий Н. К. 221, 227
Куманин 71
Курлов П. Г. 216
Куропаткин А. Н. 183
Кускова Е. Д. 197, 198
Лаверычев В. Я. 3, 6, 138, 199, 248
Лазаверт 216
Ламарк 72
Лаптев И. П. 183
Левашов С. В. 211
Лемке М. К. 187, 189, 190
Ленин В. И. 3, 4, 5, 6, 23, 24, 25,
36, 37, 38, 43, 44, 45, 46, 58, 59,
64, 65, 66, 67, 70, 76, 79, 80, 82,
83, 145, 184, 185, 186, 187, 195, 206,
226, 227, 231
Лопухин С. А. 115
Лосев И. Т. 62
Лукин 249
Лукомский А. С. 248
Лурье М. Л. 26
Лутугин Л. И. 197
Львов В. Н. 144, 149, 167, 192
Львов Г. Е. 11, 28, 29, 40, 68, 74,
95, 113—118, 136, 153, 169, 177, 179,
183, 191, 197, 220, 229, 234—238
Львов Н. Н. 35, 40, 75, 76, 90, 93,
94, 97, НО, 111, 113, 117, 118, 119,
121, 122
Маклаков В. А. 12, 35, 136, 149, 151,
155, 156, 170, 176, 177, 182, 188,
189, 197, 213, 259
Маклаков Н. А. 135, 136—138, 140,
141, 151, 180, 202, 203, 230, 234
Мануйлов А. А. 40, 115, 197
Манухин С. С. 30
269

Мария Павловна, в. кн. 222
Мария Федоровна 161
Марков 2-й Н. Е. 143, 144, 147, 164,
170, 213, 218
Маркс Карл 185, 264
Маслов С. Н. 40
Меллер-Закомельский В. В. 152, 167,
169, 176, 192, 193
Меньшиков М. 39
Милюков П. Н. 6, И, 12, 20—22, 24,
30, 33-35, 38, 39, 46-49, 53, 55,
60, 63, 64, 66, 69—84, 86-93, 95-
100, 102-107, 109-111, 123-128,
131-134, 136, 137, 145-152, 164,
165, 167—169, 176, 177, 187—194,
196—206, 210-214, 216-218, 220,
222, 225-227, 233—239, 241—243,
245, 252, 254-257, 266, 267
Мирабо Оноре 56
Михаил Александрович, в. кн. 6,
210, 223, 236, 239
Михаил Владимирович, в. кн. 222
Михайличенко М. И. 62
Мосолов А. А. 105
Муромцев С. А. 11, 35, 39, 41, 47,
53, 60, 66, 68, 72, 74—77, 82—84,
89, 90, 91, 93, 94, 96-100, 107, 118
Мякотин В. А. 59
Набоков В. Д. 39, 54, 61, 68, 75,
76, 197
Неклюдов А. И. 67
Некрасов Н. В. 136, 148, 153, 196,
197, 206, 207, 208, 210, 224, 225
Нелидов А. И. 67
Немешаев 30
Непенин А. И. 248, 249
Никитин 245
Николай II 5, 7, 9, 10, 17, 19, 20, 49,
53, 54, 57, 60, 62, 63, 67, 71, 74,
75-77, 79, 85-91, 94, 96-104,
106—108, 113, 114, 118, 120—123,
133, 135, 138-141, 151, 153, 156—
163, 165, 166, 168, 169, 172-174,
176, 179—184, 188, 190, 194, 199,
202, 205—208, 210, 213—216, 219—
230, 234—236, 238, 239, 243, 244,
249, 250, 252, 258, 260—263, 267
Николай Михайлович, в. кн. 71
Николай Николаевич, в. кн. 42, 77,
101, 138, 139, 140, 141, 143, 151,
156, 157, 160, 161, 163, 181, 248,
249
Новгородцев П. И. 57
Оболенский А. Д. 10, 14, 18, 40, 41,
42
Огородников Н. А. 59, 62
Олсуфьев Д. А. 150, 151
Ольденбургский А. П., принц 139,
161
Орлов В. Н. 94
Павел I 189, 220
Палеолог Морис 198, 199
Панина С. В. 58
Петр I 220, 262
Петражицкий Л. И. 20
Петрункевич И. И. 11, 20, 21, 22, 35,
41, 47, 53, 58, 68, 69, 72, 75
Пешехонов А. В. 267
Пешкова Е. П. 241, 259
Плеве В. К. 47, 93, 135
Плеханов Г. В. 65, 69, 185, 186
Победоносцев К. П. 10
Поливанов А. А. 139—143, 149, 151,
153, 156-163, 169, 187, 188, 194,
220
Прокопович С. Н. 197
Протопопов А. Д. 162, 201—204, 211,
213-221, 223, 226-235, 240, 243,
248, 252, 253, 258, 262, 263
Пустовойтенко М. В. 190
Пуришкевич В. М. 216, 218, 219,
220, 253, 258
Раев Н. П. 227
Распутин Г. Е. 141, 158, 163, 173,
181, 189, 202, 212, 215, 216, 219,
220, 221, 222, 225, 249, 250, 253,
261
Редигер А. Ф. 53, 57, 77, 101, 104,
115
Ренгартен И. И. 249
Ржевский В. А. 218
Римский-Корсаков А. А. 229, 230
Риттих А. А. 252, 253, 258, 259
Роберти Е. В. де 32
Родзянко А. Н. 214, 215, 223, 224,
228, 235, 244, 254, 257
Родзянко М. В. 66, 135, 138, 142,
143, 147—149, 160, 163, 175, 176,
180—182, 190, 202, 204, 206, 207,
214, 215, 218, 222—225, 228, 229,
234, 236, 237, 243—245, 247, 251—
253, 257—261, 263, 264
Родичев Ф. И. 31, 39, 41, 55, 61, 137
Рузский Н. В. 142, 158, 234, 248
Румянцев П. 38
Рутцен 39
Рухлов С. В. 140, 161, 214
Рябушинский П. П. 134, 138, 148,
149, 153, 166, 183, 195, 221
Саблер В. К. 140, 141
Саблин Н. П. 162
Савенко А. И. 170
Савич Н. В. 144, 147, 149, 206, 258
270

Сазонов С. Д. 140, 143, 151, 153, 160,
161, 163, 166, 169, 181, 210, 212, 213
Самарин А. Д. 140, 141, 153, 160,
163, 173, 181, 220, 223, 229
Самсон 62
Святополк-Мирский П. Д. 93
Секретов П. И. 188
Семенников В. П. 135, 205
Сидельников С. М. 3, 52
Скворцов-Степанов И. И. 197
Скобелев М. И. 215, 256
Смирнов Е. 38
Смирнов 234
Стахович М. А. 14, 15, 17, 19, 28,
29, 40, 56, 57, 62, 76, 110, 117
Стишинский А. С. 57
Столыпин А. А. 28, НО
Столыпин П. А. 15, 30, 47, 57, 60,
71—73, 82, 87-98, 100-122, 124-
126, 128, 129, 140, 141, 156, 172,
179, 214, 216
Строев Н. 32, 35
Струве П. Б. 24, 35, 50, 51, 64, 65,
125, 219
Суворин 181
Сухомлинов В. А. 140
Терещенко М. И. 189, 206, 208, 209,
210, 223, 224, 225, 240
Тесленко Н. В. 136
Тесля А. Е. 63
Тимирязев В. И. 29, 30, 76, 115
Тома Альбер 198
Трепов А. Ф. 88, 93, 214-221, 227,
263
Трепов В. Ф. 88, 97, 214
Трепов Д. Ф. 9, 17, 29, 30, 42, 67,
71-76, 78—83, 87-93, 101, 102,
104-106
Третьяков С. Н. 138, 197
Трубецкой Е. Н. 10, И, 14, 15, 17,
19, 20, 29, 30, 32, 39, 40, 41, 115,
122, 123
Трубецкой П. Н. 100
Урусов С. Д. 14, 17, 18, 30, 76
Утин Я. И. 153
Федоров М. М. 115, 206, 242
Федоровский 56
Философов Д. А. 30
Франк С. Л. 35
Фредерикс В. Б. 57, 71, 75, 77, 82,
89, 90, 104, 105, 115, 118, 119
Хабалов С. С. 231, 232, 234, 243
Харитонов П. А. 140, 158, 160, 167,
169, 171
Хатисов 248, 249
Хаустов В. И. 215
Хвостов А. А. 140, 142, 161, 167, 177
Хвостов А. Н. 163, 173, 180, 187, 190,
202
Хесин С. С. 250
Хомяков Н. Я. 40, 155
Хрусталев-Носарь Г. 43, 47, 231
Церетели И. Г. 267
Чаадаева О. 250
Челноков М. В. 40, 149, 168, 169,
177, 179, 191, 199, 222, 229, 235
Черменский Е. Д. 3, 6, 7, 9, 52, 53,
68, 74, 75, 88, НО, 120, 121, 122,
124, 126
Четвериков С. И. 40
Чхеидзе Н. С. 143, 215, 241, 242, 253,
254, 259
Чхенкели А. И. 215
Шапошников Г. Н. 56
Шауфус Н. К. 115
Шаховской В. Н. 140, 167
Шаховской Д. И. 56, 197
Шванебах П. X. 57, 87, 97, 101, 119,
121
Шидловский С. И. 168, 169, 193, 206,
211, 218, 223
Шингарев А. И. 137, 148, 150, 151,
162, 169, 177, 178, 190, 191, 193,
197, 199, 202, 203, 204, 206, 223, 236
Шипов Д. Н. 9—20, 28—30, 39—42,
46, 48, 49, 51, 75, 83, 92-100, 102,
111—118, 120, 122, 125
Шмидт П. П. 26, 27, 36, 37
Шнитников Н. В. 136, 178, 179
Штюрмер Б. В. 194, 199, 200, 202,
204, 205, 211—214, 216-218, 221,
226, 263
Шульгин В. В. 150, 155, 156, 162,
167, 170, 188, 191, 192, 205, 213,
236, 237, 250, 252, 254
Шустер У. А. 3
Шухтан 76
Щегловитов И. Г. 60, 89, 101, 120,
140, 156, 227, 228
Щепкин Н. Н. 40, 62
Щербатов Н. Б. 140, 141, 142, 158,
160, 167, 173, 179, 180—182, 187
Эверт А. Е. 158
Энгельс Фридрих 264
Юсупов Ф. Ф. 214, 215, 216, 220, 222
Юсупова 3. Н. 214, 224, 228, 244, 257
Янушкевич Н. Н. 156, 157, 248

Оглавление
Введение 3
Часть I. Октябрь 1905—июль 1906 г 8
1. Манифест 17 октября и переговоры С. Ю. Витте о вхождении обще¬
ственных деятелей в его правительство 8
2. Правительство и буржуазные партии в ноябре—декабре 1905 г. . . 31
3. Требование I Государственной думы об ответственности правитель¬
ства. Переговоры о «кадетском министерстве» 52
4. Победа противников «кадетского министерства» и разгон I Госу¬
дарственной думы 84
5. Переговоры П. А. Столыпина с общественными деятелями о вступ¬
лении их в его правительство. Судьба лозунга «думского мини¬
стерства» 109
Часть II. Июнь 1915—февраль 1917 г 131
1. Летний политический кризис 1915 г. Рождение лозунга «министер¬
ства доверия» 131
2. Последствия кризиса. Самодержавие и буржуазные партии в конце
1915—первой половине 1916 г 175
3. Ноябрьская сессия Думы 1916 г. Неудача «штурма власти» .... 201
4. Самодержавие и буржуазия накануне Февральской буржуазно¬
демократической революции 227
Заключение 264
Указатель имен 268
Виталий Иванович Ст ар цев
РУССКАЯ БУРЖУАЗИЯ И САМОДЕРЖАВИЕ В 1905-1917 гг.
(Борьба вокруг «ответственного министерства»
и «правительства доверия»)
Утверждено к печати Ленинградским отделением
Института истории СССР АН СССР
Редактор издательства А. Ф. Варустина. Художник Д. А. Андреев
Технический редактор М. Н. Кондратьева.
Корректоры Н. И. Журавлева, Г. И. Суворова и Н. 3. Петрова
Сдано в набор 7/IV 1977 г. Подписано к печати 28/IX 1977 г. Формат бОхЭО’Дв. Бумага № 1.
Печ. л. 17 = 17 усл. печ. л. Уч.-изд. л. 19. Изд. № 6582. Тип. зак. № 293. М-24234.
Тираж 3850. Цена 1 р. 90 к.
Ленинградское отделение издательства «Наука»
199164, Ленинград, В-164, Менделеевская линия, д. 1
t-я тип. издательства «Наука». 199034, Ленинград, В-34, 9 линия, д. 12

ОПЕЧАТКИ И ИСПРАВЛЕНИЯ
Страница
Строка
Напечатано
Должно быть
8
И
снизу
законовеща¬
тельной
законосовеща¬
тельной
19
20
сверху
подержки
поддержки
30
16
»
ошибкой.
ошибкой).
51
19
снизу
не тот
не в тот
86
8
»
10
20
123
8
»
хотело
многого хотело
124
17
сверху
нужно
не нужно
208
10
снизу
поездке
поезде
Старцев В. И.