Автор: Веккер Л.М.
Теги: психология монография психика человеческая психика психология как наука психические процессы
Год: 1973
Текст
Памяти
Бориса Герасимовича Анйньева—
ученого, учителя, человека.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Научная монография, первый том которой предлагается вниманию читателя,
представляет- собой попытку, построить теорию, объединяющую — в первом
приближении—общими исходными закономерностями и едиными принципами
организации психические процессы разных ступеней развития и уровней сложности.
Данный том содержит общую часть, заключающую теоретические предпосылки
всего последующего анализа, и одну специальную часть, посвященную различным
видам образов, т. е. тому первичному уровню психики, который составляет
материал и фундамент всех остальных психических процессов. Второй том будег
посвящен более сложным психическим процессам, которые надстраиваются на
этом фундаменте. Такая структура монографии в целом неизбежно
предопределяет некоторую неполноту каждой из ее частей. Так, например, мнемнческие
компоненты психики, входящие в состав каждого из процессов, будут рассмотрены
в особой главе, а механизмы психических процессов не распределены по
отдельным разделам, а выделены в заключительную главу всей монографии.
Этот труд — плод моих длительных и систематических усилий охватить общим
подходом и единым языком все аспекты моей исследовательской и
педагогической работы в Ленинградском университете на факультете психологии, где вся
творческая жизнь, традиции и важнейшие начинания несут на себе печать той
органической целостности, которую всей своей многосторонней деятельностью
внедрял в психологию Борис Герасимович Ананьев.
Значительная часть экспериментального материала, на котором базируются
и испытываются теоретические обобщения этой книги, получена в ходе моей
совместной деятельности с большой группой сотрудников факультета. Всем им
я приношу искреннюю благодарность.
Основные идеи и проблемы работы были подвергнуты обсуждению на
теоретическом семинаре, участников которого — В. А. Еанзена, Ю. М. Забродина
и В. К. Гайду — я благодарю.
Мцогие пути обобщения найдены в ходе теоретического поиска,
предпринятого совместно с И. М. Палеем. Некоторые результаты этих поисков воплощены
в наших общих работах, а ряд важных ходов мысли выкристаллизовался в
постоянных и плодотворных обсуждениях с ним основных вопросов этой книги.
Выражаю ему здесь свою большую благодарность.
Существенное участие в получении, подготовке и оформлении многих
экспериментальных материалов книги принял В. В. Лоскутов, которому я также очень
признателен. И наконец, большую помощь при превращении рукописи в книгу
оказала мне ее редактор — Г. К. Ламагина. Приношу ей глубокую благодарность.
Буду признателен читателям за критические замечания и пожелания, которые
будут учтены при работе над вторым томом монографии.
Проф. J7. М. Веккер
3
В явлениях природы есть формы и ритмы,
недоступные глазу'созерцателя, но открытые
глазу аналитика.
Р, Фейнман
i|fДЕНИЕ
^Йсихические процессы — ощущение, восприятие, мышление,
эмоции, память, воля и другие, составляя «материал» и образованные
п£$ярго структурные единицы внутреннего мира человека, издревле
служат предметом столь же острого интереса для познающей
мысли, сколь, и самые жизненно значимые явления мира внешнего.
Более того, особая, дополнительная острота интереса к явлениям
психического мира создается специфичностью и в известном смысле
«Зональностью» его йодожения среди других явлений
действительней. Во-первых, психические явления, естественно, имеют самое
Посредственное отношение к существеннейшим «тайникам» жиз-
ЛШ самого субъекта познания—-человека. Во-вторых, поскольку
психические процессы являются средствами, инструментами и
формами всякого познания, без раскрытия их природы невозможна
сколько-нибудь полное, достоверное и надежное разделение
субъективных и объективных компонентов в познании мира внешнего.
Это вполне отчетливо понимал уже Аристотель, считавший, что
знания «о душе» являются необходимым условием понимания
природы, ' ,
Таким образом, в сфере психических явлений скрещиваются
и взаимно усиливают друг друга ийтерее человека к
противостоящей ему природной и социальной реальности и потребность понять
интимнейшие стороны собственного существа. Все это придает сфе-
р$ психического характер одной из самых «жгучих тайн»: Нелегко
поэтому найти еще одну область знания, где сочетались бы столь
многообразно и прихотливо* как в психологии, поверхностное
любопытство и глубокая любознательность, эмоциональное пристрастие
и строгая логическая объективность, актуальный практический
запрос и абстрактный теоретический поиск. Необходимая связь
всякого человеческого познания с уровнем знаний о психических
процессах предобределила органическое единство и длительность
совместного пути развития психологии и философии.
Трудность разделения форм и инструментов познания, с одной
стороны, и его объекта —с другой, создает гносеологическую
специфичность психологического знания. Эта специфичность,
вытекающая из указанной связи форм и объектов всякого познания, в об-
ласти собственно психологического познания значительно усилива-
ется тем* что здесь инструменты и йй^сгщ познанад т ^Шщ-
' взаимосвязаны, но совпадают друг с д$$тШ> .^нстр^меайа я 4нщ;.
ма знания становятся его объектами. В feio^c общих чертах $||
специфичность и «уникальность» положения вещей в
психологическом познании ясна еще до эмпирического раскрытия конкретй^
свойств и характеристик психических явлений. * , . |
Общая природа этой гносеологической специфики е^етавияа
основания и истоки альтернативы основных философских
направлений, которая на протяжении столетий определяет судьбу «Г Щф$-
ные позиций психологической науки. Она и сегодня опреде$|£т
противоречия, драматизм и остроту борьбы многих современник
философско-исихологических направлений (бихевиоризм» правде»
тизм, логико-лингвистический позитишзм) .
Поскольку психические процессы были, есть и всегда останутся
орудиями и формами человеческого познания, а его каждое щ>|#е
крупное достижение вновь и вновь требует максимально возможш-
го освобождения от субъективных точек и систем отсчета, теория
психических процессов [ никогда »§ сможет утратить свою
внутреннюю связь с основными шбЬео^огическимв и философскими
проблемами, Cdx|ta$iя * благодаря непосредственной связи с гносеологией
и философией свое уникальное положение в системе наук,
психологическое знание вместе с тем все более активно развивается ка#
самостоятельная область со своим, эмпирическим материалом* эк?
сперимёнтальнымн методами и понятийным аппаратом. В ходе это*
го самостоятельного конкретно-научного раэвития психологическое
познание приобретает все более обширные и многосторонние связи*
со смежными конкретными науками, с одной стороны, и с
различными сферами социальной практики — с другой.
Связи психологии с ^теоретическими и прикладными
областями естественнонаучного и гуманитарного знания вытекакхг из
самой природы носителя и субъекта психической деятельности. Они
развивались и медленно эволюционировали, существенно увеличив
темп своего нарастания преимущесдаенно за последние полтора
столетия. л
Важнейшей вехой на пути развития конкретно^неихологического
знания оказались сформировавшиеся связи психологии с нейрофич
зиологией на общей основе рефлекторной теории, поскольку бли*
жайшие, смежные формы деятельности мозга смогли здесь бы¥ь
отдифференцированы и соотнесены в рамках единых
закономерностей его работы. Однако еще более существенный и резкий
принципиальный перелом в задачах, методах, критериях, источниках
и аппарате психологического знания принесли связи психологии
с техникой в ее прикладных и теоретических аспектах. Связи эти»
резко изменившие к середине XX века свой характер, уходят, о^
нако, своими истоками в далекое прошлое и определяются ролью
модельных представлений в науке вообще и в психологии в част*
ности.
Дело в том, что мера глубины научного познания и
действительного понимания изучаемого явления определяется умением вое*
' Ь
Ы:
произвести это явление мысленно или практически. Такое мыслен-
ное й црактическое воспроизведение познаваемого объекта по
существу своему представляет построение его модели (идеальной или
материальной, мысленной или воплощенной в конкретной
работающей схеме). С другой стороны, такая воплощенная в материале
работающая модель, сдема механизма которой в принципе нам
известна (поскольку она создана конструктором), будучи
сопоставленной с объектом-оригиналом, сама становится источником
дальнейшего углубления знаний. Именно в этом заключается особая
эвристическая ценность модельных представлений в науке. Но
сфера таких создаваемых и 'используемых человеком материальных
моделей, в том числе и моделей его собственных функций, есть об:
ласть техники. Не случайно поэтому уже первые теоретические
аналоги механизма психофизиологических функций, такие как
«рефлекс», «регулятор», «управление», «сигнал», пришли в
психофизиологию из техники.
Принципиальное существо происшедшего к середине нашего
века глобального перелома в связях наук между собой и науки,
в частности психофизиологии, с техникой определяется тем, что
ход технического прогресса, достигнув этапа .автоматизации,
силой своей внутренней логики и вначале независима от наличного
уровня психофизиологических знаний привел к возникновению
продуктивно работающих моделей нервно-психических функций
человека (электронно-вычислительных машин, воспроизводящих
интеллектуальные, мнемические и перцептивные, процессы).
Первоначальные теоретические аналогии сменились практическими
эффективными моделями. Последующий ход развития стал вскоре,
правда, обнаруживать действительную меру приближения к оригиналу,
но принципиальный шаг был совершен —материальные модели
психических актов стали реальностью. Техническая практика стала
источником психофизиологической научной истины.
Под давлением внутренней логики своего общего развития
теоретической науке оставалось извлечь уроки из этого исполинского
критического шага практики и обобщить его результаты. В ответ
на эту потребность появился кибернетический синтез,
объединивший психофизиологию со смежными естественными науками,
гуманитарным и техническим знанием. Принципиальное значение для
психологии этого последовавшего за рефлекторной теорией
синтетического этапа обобщения знаний состоит в том, что теперь уже
едиными закономерностями оказались охвачены не только
нервные и психические акты, но моделируемые нервно-психические
акты, с одной стороны, и моделирующие их процессы в технических
системах — с другой. Такова вторая существенная веха развития
связей психологии с другими конкретными областями науки —
развития, сохранившего, однако, всю гносеологическую и
общефилософскую остроту психологических проблем, поскольку последние
навсегда остаются в составе основного ядра теории познания.
Наряду с этим общим, синтетическим прогрессом знания идет,
конечно, процесс внутреннего развития и самой психологии как
6
отдельной науки со своим самостоятельным конкретным предметом
исследования. Внутри этого единого предмета происходит
дифференциация разных аспектов, отдельных психических процессов, фаз
и стадий их развития в филогенезе, онтогенезе функциональном
становлении и т. д. В ходе развития экспериментальной и
прикладной психологии накапливается огромный фактический материал.
Материал этот, естественно, требует обобщения. Возникают теории,
пытающиеся объединить и систематизировать лавинообразно
нарастающее обилие фактов. Группируя факгы и феномены и обобщая
их по различным выделяющимся в них основным характеристикам,
эти теории приходят к выявлению главных общих аспектов
психических процессов — способа их связи, их структуры, функции,
операционного состава, энергетики, механизма. Но, абстрагируя эти
аспекты друг от друга, внутрипсихологическйе теории неизбежно
оказываются необычайно дробными. Дробность же эта и
вытекающая из нее теоретическая «рыхлость», явно не удовлетворяющие
критериям «внешнего оправдания» и «внутреннего совершенства»
(Эйнштейн), выражаются не только во внутренней несвязанности
теорий, относящихся к разным психическим процессам, но в том,
что возникает по нескольку теорий, пытающихся объяснить один
и тот же психический процесс. Так, Олпорт в своей монографии
упоминает тринадцать теоретических концепций восприятия.1 Опыт
истории и логика развития науки ясно свидетельствуют о том, что
такого рода обилие концепций является грозным индикатором
недостаточной теоретической зрелости. Шутливое по форме
утверждение физиков о том, что нагромождению теорий разумнее уж
предпочесть нагромождение фактов,2 по существу верно.
Дефицит теоретического единства становится все очевиднее, как
и то, что внутренними силами самой психологии невозможно
преодолеть энтропию фактического материала и победить «тысячегла-
вую гидру эмпиризма» (Гете). И ,это вполне понятно, ибо
психическая деятельность является одной из форм работы нервной
системы как носителя и аппарата психики. Поэтому механизм и
способы организации психических процессов могут быть объяснены
лишь на основе общих законов функционирования этого аппарата.^
Нервная же система как центральный управляющий аппарат
организма сама является частной формой систем управлениями законы
ее работы являются специальным случаем общих принципов
управления. Именно поэтому общий концептуальный аппарат, возникав-
ший в значительной мере в качестве отклика на дефицит
теоретического единства, формировался в пограничных областях,
связывающих между собой психологию, нейрофизиологию, общую
биологию, социологию, физику и технику.
Такое расположение «точек роста» науки на границах между ее
смежными областями имеет и более общее методологическое и ло-
1 А11 р о г t F. Н. Theories of perception and the concept of structure. N. Y.,
>.
2 См. кн.: Физики шутят. M., 1966,
7
Й^^йше денование: 0фШщ^ что предельные, исхрдные понятия
\: Щяя&Ъ. теоретичеешЙИйщепдин не могут быть раскрыты средст-
«iilPpB нонцептуадьнЙ^Аарата самой теории — для этого требует-
'Ш^бобщающийщ€^&ходкметатеЬрии. Этим определяется неизбеж-
ЩЬтъ выхода ^ пределы собственно психологических понятий для
й^одвиже&ф* & единой теории, охватывающей нарастающее
многообразие ^^ материала экспериментальной психологии
псйхжчееких процессов.
::|G друшй стороны, экспериментальное и теоретическое развитие
в^$>н самой психологии оказывало и продолжает^ оказывать
*>f|»b существенное обратное воздействие на становление концеп-
^т^льного аппарата* складывающегося в пограничных сферах или
«1$*ках роста». Дело в том, что дифференциация фактического ма-
триала <и понятийного аппарата: психологии все отчетливее, точнее
и]аетадьнее выделяет и расчленяет специфические характеристики
. психических процессов, подлежащие объяснению средствами общей
теории. А это по необходимости ве&ет к конкретизации и, с другой
стороны, к дальнейшему обобщенищ того понятийного аппарата,
.который складывается на основе современного аштеза смежных
/офзгастей науки. В итоге можно сказать, что единый научный апца-
ВЙет современной психологии складывается^ в результате
взаимодействия пограничного* вщпсихоАогичеекого и собственно енутрипш-
Щлогичеекоео научного развития,
3tи исторйко-логйческие особенности отношений общего
понятийного аппарата, и экспериментально-теоретического анализа
отдельных психических процессов легли э основание структуры
данной монографии. Предметом ее первой,- общей части являются
эмпирические, философские, психологические, нейрофизиологические
' й кибернетические истоки и предпосылки концептуального
аппарата современной единой теории нервных и нервно-психических про*'
цессов. Основные общетеоретические положения рефлекторной
теории и кибернетики, составляющие главный объект рассмотрения
первой части, излагаются, естественно, не как самостоятельный
предмет, а лишь кан необходимый концептуальный аппарат
последующего зкспериментально-теоре1'нческого анализа отдельных
психических процессов; Ход и результаты такого „анализа сенсорно-
перцептивных образов излагаются во второй части данного тома.
Исследованию других психических процессов будет посвящен
следующий том.
Такая структура монографии кроме указанных историко-логиче-
ских оснований определяется еще и тем, что изложенные в первой
части основные принципы рефлекторной теории нервно-психических
процессов и общей теории сигналов используются для
теоретического объяснения всех психических процессов* которые
рассматриваются в данном томе и будут рассмотрены в следующем.
Естественно поэтому, что принципы единой теоретической концепции
целесообразно «вынести за скобку» в качестве общего «множителя» ,
и рассмотреть предварительно как понятийный «инструментарий»
всего последующего анализа.
В
Часть первая. ЭМПИРИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТЙКО-«Й;
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ '■';/?
ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ ^
ГЛАВА I
ОБ ОБЩЕЙ ЭМПИРИЧЕСКОЙ
ХАРАКТЕРИСТИКЕ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ И
ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ПУТЯХ ИХ ИЗУЧЕНИЯ
1: Основные специфические характеристики
психических процессов
Существует глубокая и все более отчетливо раскрывающаяся
аналогия между фазами становления отдельных актов
индивидуального человеческого познания (восприятия или мысли) и ступе*
нями исторического развития научных понятий; Из
экспериментальной психологии восприятия хорошо известно, что процесс
формирования образа начинается с различения и далее идет через
опознание к полному и адекватному, восприятию данного объекта.
Психология мышления со времен Клапареда знает также
примечательный факт* заключающийся $ том, что мысль легче
устанавливает дазлнчи^ чем фиксирует сходство.
Аналогичные образом, по крайней,ме|»е в.ряде случаев,
историческое становление научных понятий начинается именно с их
различения. Так, формирование и развитие понятия психического
явления или процесса естественно начинается с различения
психического и непсихического, т. е. с- противопоставления сферы
психических явлений всему многообразию остальной-реальности, которая
в эту сферу не включается. Такое первичное различение и
противопоставление психических процесеов всем остальным функциям
телесного аппарата, относимым к категории физиологических, и все:м
остальным физическим явлениям действительности по самому сво>
ему смыслу покоится на.выделении исходной совокупности
отличительных признаков, общих для всех процессов, относящихся к
категории психических. Но выделение общих признаков любого
психического процесса явилось не результатом обобщения понятий об
отдельных конкретных психических процессах, таких как ощущение*
восприятие, представление, мысль или эмоция* а эффектом проти*
вопоставления или отличения всякого психического процесса от
всякого же процесса непсихического. Это именно различение, осу-
9
ществляющееся по каким-то критическим, общим признакам.
Очевидно, эти общие признаки любого психического процесса
поддавались более или менее отчетливому распознанию раньше, чем
были выделены специфические характеристики, отличающие
отдельные, конкретные психические процессы друг от друга:
представление—от восприятия, мысль — от представления или
эмоционально-волевой процесс — от мыслительного.
Вычленение понятий об отдельных психических процессах было,
по-видимому, результатом дальнейшей конкретизирующей работы
познания/И только после того, как эта конкретизация (на
последних своих этапах опосредованная накоплением и развитием
экспериментально-психологических знаний) совершилась, стал
возможным обратный процесс абстрагирования от конкретной
специфичности отдельных психических процессов и выделения их общих
признаков. Такой процесс вторичного обобщения (как
исторического, так и актуально совершающегося в отдельном
познавательном акте) должей привести к тем же общим признакам всякого
психического процесса, которые составляют основу различения
психического и непсихизеского. Исходя из этой логики познания
отправным пунктом научного анализа психических процессов должно быть
первоначальное феноменологическое описание перечня основных
эмпирически выделенных характеристик всякого психического
процесса, составляющих основу их первичного различения и результат
их последующего обобщения.
В самом деле, по каким опознавательным признакам ощущение,
волевой акт или нравственный порыв мы безошибочно относим
к классу психических явлений, а мышечное сокращение или
секрецию — к категории явлений физиологических?
Начавшись с ответа на этот вопрос, научно-психологический
анализ должен продвигаться далее по крутому и извилистому
пути перехода от этого — первоначально по необходимости
обобщенно схематического—эмпирического описания специфики
психических процессов ко все более конкретному ее теоретическому
объяснению.
Выделяясь своими специфическими признаками из всей
совокупности физических (в широком смысле) явлений действительности,
психические процессы противопоставляются в первую очередь
ближайшей цо отношению к ним пограничной области физических
(в узком смысле) отправлений человеческого тела, т. е.
физиологическим актам. Существо-всякого физиологического отправления
определяется прежде всего характером функционирования органа,
которое ведет к реализации данного акта. Естественно поэтому, что
специфика основных критических признаков, по которым
осуществляется'первичное различение психического или
психофизиологического и собственно физиологического акта, связана с
особенностями отношений между механизмом функционирования органа этого
акта и самим актом как результатом этого функционирования.
Именно к сфере отношений между внутренней динамикой
функционирования органа соответствующего процесса и итоговыми характе-
10
ристиками самого процесса относятся критические признаки
психических актов, составляющие «разностный порог» их первичного
различения человеческим опытом. Такими опознавательными
эмпирическими признаками являются следующие:
1. Исходный критический признак какого-либо акта как
психического эмпирически выражается прежде всего в существовании
двух рядов фактов, все более обогащающихся с накоплением
жизненного и научного опыта, одинаково достоверных, но совершенно
по-разному выражающих отношение этого акта к внутренней
динамике процессов, протекающих в его органе. Первый из этих рядов
фактов неопровержимо свидетельствует о том, что любой
психический процесс, как и всякий другой акт жизнедеятельности
человеческого организма, представляет собой отправление какого-либо из
его органов. И динамика этого отправления органа психической
функции, будь то глаз, ухо, мозг или нервная система в целом,
может быть описана лишь в терминах тех внутренних явлений,
которые в этом органе происходят. Иначе говоря, механизм любого
психического процесса в принципе описывается в той же системе
физиологических понятий и на том же общефизиологическом
языке, что и механизм любого физического акта жизнедеятельности.
Однако, в отличие от всякого другого собственно
физиологического акта (а это составляет существо второго ряда фактов),
конечные, итоговые характеристики любого психического процесса
в общем случае могут быть описаны только в терминах свойств
и отношений внешних объектов, физическое существование которых
с органом этого психического процесса совершенно не связано
и которые составляют его содержание. Так, восприятие или
представление, являющиеся функцией органа чувств, нельзя описать
иначе, чем в терминах формы, величины, твердости и т. д.
воспринимаемого или представляемого объекта. Мысль может быть
описана лишь в терминах признаков тех объектов, отношения между
которыми она раскрывает, эмоция — в терминах отношений к тем
событиям, предметам или лицам, которые ее вызывают, а
произвольное решение или волевой акт не могут быть выражены иначе,
чем в терминах тех событий, по отношению к которым
соответствующие действия или поступки совершаются. Таким образом,
процессуальная динамика механизма и интегральная характеристика
результата в психическом акте отнесены к разным предметам:
первая —к органу, вторая — к объекту.
Это парадоксальное воплощение свойств внешнего объекта в
состояниях другого объекта — органа психического акта или,
наоборот, «перевоплощение» собственного «нутра» носителя психики
в свойства другого, внешнего по отношению к нему физического
тела составляет подлинную исконную специфичности психического
процесса. Такое алхимическое переплавление в «состояния
другого», стоящее у самого порога всякого психического акта, по своему
глубинному существу не только сродни социальному дару
человеческого перевоплощения и его высшим проявлениям в актерском
искусстве, но как «корневое» свойство психики составляет,
noli
, его дейсрад^Шую исходную предпосылку и ос-
«сценически» представленность свойств объекта психики
Щ^остоянияхее шсй^еля получает эмпирически наиболее отчетли-
^е выражсадзд пространственных компонентах психического
провеса. Ц щЫ естественно, ибо пространство воспринимаемого или
, иыс^шийШ Объекта всегда очевидным образом не совпадает с гео-
мешЛ^рсителя этих актов и явно находится просто вне его пре-
ШУйсе в простейшем психическом процессе—элементарном
нии,.т. е. у самого порога психики, как,бы по закону «все
чего» получает свое полное выражение такой у^яьтраспе^и-
''ЩфыяаА и чрезвычайно загадочный пространственный признак
Героического процесса, как его так, называемая проекция. Сущест-
'шщ^ото феномена, издавна привлекавшего своей крайней парадок-
ц^шостью пристальное внимание всея, кто глубоко задумйвалея
'>. <?/|§рироде психического, /лаконичнЪ и предельно ясно описано
JVig§KcoM так: «..дтетовое даздействие вещи на зрительный нерв
^осйринимается не как субъективное раздражение самого зритель-
дого нерва, а как объективная форма вещц, находящейся вне глаз»,*
tgpmeHKD не случайно, конечно, Маркс использует явную сиеци-
ноет ь этого феномена, столь резко необычного при всей его пол-
вейшей привычности, именно в качестве аналогии таинственности
Товарной формы* перевоплощающей общественный характер труда
в вещественные качества его продукта.
Аналогичным обраао$ охарактеризовал это важнейшее свойсгво
Сеченов, который писал, что «когда на наш глаз падает свет от.
какого-нибудь предмета, мы* ощущаем не то изменение, которое он
производит в сетчатке глаза, как 6ш следовало ожидать, а внеш:
нюю причину ощущения — стоящий перед нами, т. е. вне нас,
предмет».2 Проявляющаяся здесь, вопреки тому «как бы следовало
ожидать^, специфика состоит в том, что физические изменения,
.совершающиеся в органе психического процесса, предстакИг перед
их носителем как события, разыгрывающиеся вне этого органа
в реальном-внешнем пространстве — в пространстве объекта, явно
не совпадающем е пространством органа. Совершенно особый
характер этого критического пространственного признака резко
отличает его не только от качественных (модальных}, характеристик
психических процессов^ но даже от других пространственных же
компонентов, например от воспроизведения формы, рельефа и др.
Воспроизведение качеств одного объекта в другом, служащем его
моделью, само по себе не заключает еще уникальной
специфичности психических явлений — оно встречается в различных видах
ц непсихическйх отображений* «Подобное воспроизводится иодоб*
ным» — констатировали еще в древности. Это же относится и к
воспроизведению некоторых пространственных свойств, таких, напри-
1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.,. т. 23, с. 82,
2 С е ч е н о в И. NL Избранные философские и психологические
произведения. М, 1947, с. 433. **
12
ыщ как форма» Разные предметы^шавщ' и оригинал—i
обладать одной и. той же формой, ъёлжшшщ цветом и т. д>
Уникальность и таинственность свойства проекции ойределя гг.??5ч i4
тем, что здесь в одном объекте—органе воспроизводится место, *щ&/
ннмаемое другим объектом* А место в системе 'о$Ш||а являе^ёя
монопольной принадлежностью каждого данного o&m^JB
отличие, например, от формы разные объекты не могут ойМ$ф^^>дним
и тем же местом. Ибо обладать местом — значит находитйШ^/^м.
Поэтому воспроизвести в одном объекте местонахождение
можно, только щшш его место. Между тем именно такое вое
ведение места одной вещи —объекта в другой вещи —органу Щ*
без того, чтобы это место реально занять, как раз и соста&ме?
самовгисущество описываемого феномена проекции, или of не*
сенности процесса, соверщающегоей в органе, к координате рбъ*
екта. ч .
Такое «единство в двух лицах» и являетоя наиболее нешшят-
ной и таинственной особенностью описываемого критического
отличительного щщ1ф№лЩ№ этом существенно, что, хота феномен
проекции обычна демонстрируется на примерах зрения, в своем
исходном ббщем качестве этот признак имеется в любом c$ji|pM,s
простейшем, скажем тактильном; ощущении. Он возникает ш4що
у самой границы психического, сразу, вместе с психическим
процессом, в дальнейшем развитии которого данные феномен может пщ f
терпевать лишь определенные модификации. Именно в этом
смысле, вероятно, могут быть поняты слова Вольтера о том, что
«чудо» психики «дается разом», поскольку оно заключается и в
простейшем ощущении младенца и в величайших творениях
«Ньютонова мозга»- ~
Различные конкретные, формы, которые приобретает -общее
свойство отнесенности к пространству объекта на разных уровнях орга^
низации психической деятельности, были выявлены значительно
позднее, уже в ходе экспериментально-психологических
исследований психических процессов. Так, воплощением именно этой
специфической «объектной» отнесенности является такое
экспериментально выявленное свойство пространственно-временных компонент \
тов сенсорных процессов (ощуйфнйй), как их парциальная метри-%
ческая инвариантность, которая выражается ш конгруэнтности j
отображаемых координат объекта (мейяющихея во времени или
постоянных) их действительным координатам в не связанной
с субъектом системе отсчета. В еще более^полной форме это^свой-
ство выражено в интегральной метрической инвариантности пер"
цептиеных образов, коэффициент константности которых равен
единице. Такая интегральная метрическая инвариантность
заключает в себе воспроизведение уже Не только места или координаты
воспринимаемого объекта, но всей полноты его собственных про?
странственных свойств (величины, рельефа, формы и т* д.). В та-;
ком свойстве вторичных образов или представлений, как 'их пано-
рамность, выводящая пространственную структуру образа за гр&*.
ницы поля восприятия, достигается еще большее освобождение
£6$аза от ограничений, которые ставятся собственными
пространственными свойствами воспринимающего аппарата.
* На уровне понятийного мышления такая «эмансипация» от
собственного пространства носителя психики, являющаяся еще более
сложным выражением того же свойства проекции, принимает
форму децентрации (Пиаже), в которой выражается не только
расширение границ пространственной структуры образа, но и выход за
пределы системы отсчета, связанной с субъектом, вы£од,
реализуемый путем соответствующего преобразования координат, т. е.
смены4 их начала.
Все эти феномены и характеристики в разных модификациях
воплощают в себе рассматриваемый исходный критический
признак психического процесса, заключающийся в том, что, протекая
в своем органе-носителе, этот ^внутренний процесс в его конечных,
результативных параметрах скроен по образцам свойств внешнего
объекта.
2. Продолжением или оборотной стороной, т. е. отрицательным
проявлением этой «скроенности» внутреннего мира по моделям
мира внешнего (эмпирически выражающейся в необходимости
формулировать характеристики психических процессов лишь в
терминах свойств внешних объектов), являются и остальные общие
особенности этих процессов.
Вторая специфическая их особенность заключается в том, что
в картине психического процесса, поскольку она есть именно
картина, открывающая носителю психики свойства ее объектов,
остается совершенно скрытой, непредставленной вся внутренняя
динамика тех сдвигов в состояниях органа*носителя, которые данный
процесс реализуют. Эта замаскированность действительно эмпирически
«выглядит», как отрицательное проявление совершающегося здесь
акта перевоплощения, ибо и на самых высоких уровнях этого
феномена— в художественном образе искусство отображения тем
совершеннее, чем^в большей мере скрыта его техника, вполне
аналогичная механизму тех изменений органа, которые формируют
отдельный психический процесс.
Как и в отношении первого исходного признака предметности,
свидетельства индивидуального опыта о невключенности
внутренних процессов глаза, уха, нерва и мозга в окончательную структуру
восприятия, представления или мысли вполне подкрепляются
данными опыта научного. Обогащение и конкретизация знаний о
нервных процессах как ближайшем к психике звене механизма работы
ее органа отчетливо показывают, что прямое построение
многокачественной и предметно-структурированной картины восприятия,
чувства или мысли с их устойчивыми инвариантными
характеристиками из «материала» стандартных нервных импульсов или
градуальных биопотенциалов и их текучеизменчивой динамики
осуществлено быть не может.
Эмпирическое существо второго специфического признака
психического процесса сводится, таким образом, к тому, что его
итоговые, конечные параметры не могут быть сформулированы на соб-
J*
ственно физиологическом языке тех явлений и величин, которая
открываются наблюдению в органе-носителе. Эта неформулнруе-
мость характеристик психических процессов на физиологическом
языке внутренних изменений в их субстрате является оборотной
стороной их формулируемости лишь на языке свойств и отношений
их объекта. Если первая эмпирическая характеристика составляет
парадокс предметности или «объектной» структуры субъективных
состояний, то вторая характеристика психического процесса
заключает в себе другую сторону этого гносеологического парадокса —
возможность освобождения субъективных состояний от
субъективности, т. е. парадокс знания о «вещах в себе».
3. Третья чрезвычайно существенная и не менее загадочная
эмпирическая особенность всех психических процессов, также свя*
зднная с соотношением их механизма и итоговой предметной
структуры, феноменологически характеризуется тем, что психические
процессы недоступны прямому чувственному наблюдению. Своему
носителю — субъекту психический процесс (восприятие или мысль)
открывает свойства объект, оставляя совершенно скрытыми
изменения в субстрате, составляющие механизм этого процесса. Но,
с другой стороны, изменения в субстрате, открытые с тбй или
иной степенью полноты для стороннего наблюдателя, не
раскрывают перед ним характеристик психического процесса другого
человека. Восприятия, представления, мысли, чувства—все
психические явления «трагически невидимы».3
Вопреки долго существовавшему в традиционной психологии
мнению, они скрыты и от прямого чувственного восприятия
субъекта, являющегося их носителем. Человек не воспринимает своих
восприятий, но ему непосредственно открывается предметная картина
их объектов. Внешнему же наблюдению не открывается ни
предметная картина восприятий и мыслей другого человека, ни их
собственно психическая «ткань», или «материал». Непосредственному
наблюдению со стороны доступны именно и только процессы в
органе, составляющие механизм психического акта. N
Специфика и загадочность этой характеристики определяется
тем, что другие встречающиеся в природе и технике виды пред^
метных изображений в меру доступности их оригиналов
чувственному восприятию доступны ему и сами. Механический отпечаток,
фотографическое, телевизионное или киноизображение в такой же
мере чувственно воспринимаемы, как и их объект. Более того,
самая эта их чувственная доступность определяет их функцию-и
существо. Психический же процесс, воспроизводя картину
предметной структуры своих объектов, сам по отношению к этой картине
остается совершенно прозрачным и тем самым невоспринимаемым.
Эта прозрачность и невоспринимаемость психического процесса
составляет такой же его необходимый атрибут, как и, наоборот,
воспринимаемость фотографического, - скульптурного, сценическо-
3 См.: Миллер Д., Галантер Ю., Прибрам К. Планы и структура
поведения. М., 1965.
15
и другого изображейяя. в технике» природе или, ис-
1-W Следующая сдаадфя^еская характеристика психического
пройда, в отличие от предшествующих, определяет не его прямое
Щкошение к объекту иди к его непосредственному субстрату, а его
сражение в поведенческом акте, во внешнем действии,
побуждаемом и н^рдаияёмом при посредстве психического процесса. Эта
высокой^Цйфическая особенность, истоки которой глубоко скрыты
H($|* Айоменологической поверхностью и связаны с далекими
'"^еДствованиями во времени й пространсгве, заключает в себе
}шенно особое своеобразие активности психического процесса.
та эмпирически безошибочно распознаваемая, но с большим
ш поддающаяся строгому детерминистическому объяснению
форма активности, которая не только «оживляет», но и
«одушевляет» физическую плоть организма. Не что иное, как именно особый
характер активности, лежит в основе первичного эмпирического
выделения «одушевленных» существ (животных) как частной формы
жякых организмов. ^
" Уникальный по сравнению с другими, более элементарными
проявлениями активнбсти характер этой особенности состоит в том,
'&я||Г& всех уровнях поведения — от простейшего локомоторного ак-?
та до вывших проявлений разумности и нравственности в произ-
: водьном человеческом поступке —конкретные параметры структуры
и динамики этого акта не могут 0ыть непосредственно выведены
&wk из физиологических сдвигов внутри организма, ни из физических
свойств воздействующих на йего стимулов. Это и делает такую ак^
Т#вность психической именно потому, что она прямо не вытекает
ни Из физиологии внутренних процессов организма, ни из физики,
бйологич и социологии его непосредственного внешнего окружения.
Но вместе с тем, поскольку эта активность не является
однозначной равнодействующей физиологических и физических сил, в ней
нет жестко предзаданной и фиксированной во всех ее конкретных
реализациях и деталях программы, и субъект может действовать
*на много ладов» (Сеченов); психическая активность проявляется
и эмпирически различается как активность свободная.
Такова основная феноменологическая картина тех критических
признаков всякого психического процесса, которые различающая
И классифицирующая мысль эмпирически обнаруживает
непосредственно под внешней поверхностью его проявлений в доступных
наблюдению актах жизнедеятельности и поведения организма.
Познающая мысль использует эти признаки для выделения
особого класса процессов, называемых психическими, скрыто или
явно заключал об этих признаках именно по их наблюдаемым
.и эмпирически фиксируемым проявлениям. Исходная
характеристика предметности проявляет себя в показаниях человека о том,
г как ему раскрываются объекты, т. е. именно в том, что они
открываются ему не как следы или «отпечатки» внешних воздействий
в его телесных состояниях, а именно как собственные свойства
внеположных по отношению к нему предметов.
16
Второй признак <неп(редставлённостн* или аамаскировашшШ^:.
субстрата устанавливается как «отрицательное заключение из эги&.1£
же фиксируемых собственным и чужим опшюш показаний об Ьбъ-/ -
ектах. * '\.'$
Третий признак—чувственная недоступность-—йредполагает за*;;*
ключение, балующееся, на соотнесении картшйа штш&го опыта
и стороннего наойюдения над жизнедеятельностью;
Наконец, последнюю характеристику —«свободную» airifrsiipcTb '
психического мысль фиксирует, заключая по- доступным наШ&юдэ-
нию внешним актам открытых за ним» внутренних факторах.?*.
Во всех этих заключениях реализуются общие ходы мысли,
выявляющие эмпирические характеристики всякого объекта познания,
недоступного прямому наблюдению, скрытого под внешней
поверхностью воспринимаемых феноменов.
Описанные выше признаки являются симптомами, в
совокупности составляющими тот основной «синдром», до которому опыт
«диагностирует» особой класс функций и процессов и выделяет их
в качестве психических; :
Таков исходный эмдар&ческиЙ Йункт, от которого берет с$ое
начало движение психологического познания в глубь реальности
психические процессов. Начинаясь с эмпирического различения
и описания, оно движется к теоретическому обобщению, чтобы
зачтем снова вернуться к эмпирической реальности, но уже объясняв.
прогнозируя и на этой основе практически овладевая ею.
2. О теоретических путях психологического познания
и их гносеологической специфичности
В приведенном выше феноменологическом описании, включаю^
щем перечень основных отличительных, особенностей любого психи*
ческого процесса, в единой структуре взаимосвязаны психический
процесс как предмет познания, внешний объект, являющийся со-:
держанием этого процесса, и субстрат, свойством которого он яв- *
ляется. Всякое исходное эмпирическое описание, составляющее
отправной пункт дальнейшей объйснительной работы, мысли, по не- .
обходимости отличается дефектами начального
феноменологического этапа проникновения мысли в свой объект.
По самому своему существу исходное описание не может быть
на первом этапе осуществлено средствами строгих, однозначных
и вполне конкретных научных понятий, во*первых, потому, что его
объектом является абстрактный «психический процесс», и, во-в^р-
рых, потому, что соответствующая система понятий сама
формируется лишь в процессе движения психологического познания к по-
ниманию именно этих вначале лишь* эмпирически выявленных
особенностей. Такова объективная логика познания^ Но в чем состоит,
как осуществляется это движение мысли от описания к
объяснению?
Огромный опыт истории самых разнообразных областей науки,
не только естественных, но и гуманитарных, а также основные по-
17
ложения гносеологии, логики, психологии вполне определенно
выявляют то направление, в котором движется научная мысль по
пути от исходных фактических констатации и первичных
эмпирических обобщений к теоретическому объяснению и последующему
прогнозированию данных опыта. Исходным пунктом этого пути
мысли является выделение тех основных эмпирических
характеристик исследуемого объекта, которые подлежат объяснению. Именно
поэтому со специфических характеристик всякого психического
процесса и начинается предпринятый здесь анализ. Но дальнейшее
движение мысли к пониманию и объяснению своего объекта идет
в направлении поиска тех более общих свойств, отношений и
закономерностей, которым подчиняются и из которых вытекают
исходные факты. Объяснить специфичность факта можно лишь в том
случае, если найдена общая закономерность, частным проявлением
которой служит этот факт. Другими средствами научное познание
не располагает. Без этого исходную эмпирическую специфичность
можно лишь изобразить в образной или словесной модели, т. е. с
большей или меньшей полнотой описать ее, но не осмыслить
теоретически, ибо теоретическое объяснение и прогнозирование состоит
в выведении наличных и прогнозируемых фактов в качестве
частных следствий общих принципов.
Но'как движется мысль £ установлению общих
закономерностей, скрытых в рассмотренной феноменологической картине
психического процесса?
Упомянутая парадоксальность этой картины состоит в том, что
состояния субстрата, реализующие психический процесс, могут
быть в их конечных характеристиках сформулированы лишь в
терминах свойств не самого этого субстрата, а внешнего объекта. Сам в
психический процесс, его физиологический субстрат и его физиче-?
ский объект связаны здесь воедино и стянуты в туго завязанный
узел. Поскольку субстрат психического процесса, во-первых, не
представлен в структуре этбго процесса, во-вторых, сам в конечном \
счете составляет такой же физический объект познания, как *
и внешний* предмет, основным^ полярными концами подле- )
жащего развязыванию узла являются психический процесс и его
объект,
С какого из этих двух концов начинается развязывание узла,
воплощенного в первичной эмпирической картине? Какой из этих
полюсов скрывает в себе независимую переменную? Очевидно, эти •
«концы» или переменные, совместно представленные в первичном пе»
речне эмпирических характеристик, мысль должна развести и
оценить по критерию большей общности, поскольку именно эта
общность заключает в себе средство понимания и объяснения
специфики. Но как эти концы разделить и развести? Ведь если исходная
специфичность психического процесса состоит в его предметности,
в его формулируемое^ лишь в терминах свойств его объекта, то
это имеет и свою оборотную сторону. Обернув тезис о фор-
мулируемости характеристик психического процесса лишь в
терминах свойств объекта, мы получаем противоположный тезис о позна-
18
ваеаюсти объекта лишь средствами психического процесса*. И этот
обратный тезис по существу содержится в. тех же исходных
эмпирических яонстатациях.
Априорными критериями меры общности или независимости
этих «переменных» (объект и психический процесс) ни отдельный
познающий индивид, ни наука в целом на заре своего развития не
располагают. Поэтому исходная феноменологическая картина
психического процесса в самой своей на опыте выявленной
специфичности содержит альтернативу. Отправляясь от этой эмпирической
взаимосвязи психического процесса и его объекта, мысль может
начать «развязывание узла» и поиск общих начал, двигаясь с
любого из концов и в одном из двух противоположных направлений —
от физического объекта как общего и первичного к психическому
процессу как частному и производному или, наоборот, от
психического процесса как общего и исходного к физическому объекту как
частному и производному. Ясно, конечно, что это и есть
альтернатива основных философских направлений — материализма
и идеализма, явным образом вырастающая на почве именно
эмпирической, феноменологической специфичности психических явлений
и имеющая эту парадоксальную сиецифичность одним из своих
корней.
Содержатся ли, однако, в самой исходной картине какие-либо
эмпирические свидетельства в пользу предпочтительности и
обоснованности каждого из полюсов этой альтернативы?
Естественное и «прямое» движение мысли от физического
объекта к психическому процессу как частному и производному
определяется и подсказывается тем, что предметная структура образа
открывает непосредственному познанию. А непосредственному
восприятию образ открывает именно свой объект, а не самого себя.
В этом и состоит свойство предметности. Самый же психический
процесс, имеющий своим содержанием внешний объект,
опосредствованно открывается лишь мысли, реализующей свои первичные
заключения о том, как внешние объекты познаются человеком.
Вполне понятно, что познанию легче и естественнее начать свои
ходы в поисках независимых переменных и общих отправных
пунктов с того из «концов» упомянутого узла эмпирической картины,
который раньше ему открывается, т. е. начать именно с начала.
И не случайно поэтому материалистическое направление движения
мысли было исторически первым, а затем на всех последующих
этапах всегда продолжало оцениваться как естественное и
отвечающее здравому смыслу, индивидуальному и социальному
человеческому опыту, вопреки всем, иногда очень глубоким, логически
изощренным аргументам идеализма.
Однако дело в том, что эти аргументы и соответствующий им
обратный, идеалистический ход мысли,'отправляющейся от
психического процесса как исходного начала к внешнему объекту как
производному, сами имеют эмпирическую основу в
рассмотренной парадоксальности феноменологической картины психического.
Разные аспекты той специфической противоречивости отношений
N
19
bfe
Ш&яу субстратом й йб%«ктом, которые составляют существ® *а&*
Ipf-Mot из раесмотрещ&Щ; выше четырех эмпирических характеристик
^^шхического щюцеЩ, создают основу особых гносеологических,
'^шлжюзий мысйй»*щШуюш& различные хода bs поисках начальных
;' :: Пунктов эти?"Ношений, Эти интеллектуальные иллюзии» как и
иллюзии пе^Ютные, заключают в себе ошибку, коренящуюся, оя*
тт>:$щш<>& структуре соответствующего познавательного про*
Щ$£0$ФмЬку, которая в своих истоках Может быть понята только.
^|Йш числом», т. е. из знания основу закономерностей и мевд-j
JBpiKOB этого процесса. Парадоксальность каждого из рассмотрен^
',А1'Щх& различительных признаков определяет свою специфичес*
; : Ядоюзню.
\ Так, первый признак предметности психического процесса* д0-|
веденной до воспроизведения характеристик, явно выходящих даже
\ за пределы пространства субстрата шапримев: сво^тео^жр^каии
f иф ме^анчеашй инвариаитжоеш^ создает эмпирическую, оенов$
\ йзшозйй слияния или тозкдествеяйости образа и предмета, Неиред<|
ставленноеть процессов в субётрате и йртрачность, невоспршш*|
м&емоор» самого* образа, «сквозь» который человеку дан объект,!
определяют возможность, двух вариантов этой иллюзии — отож*|
даствленяя образа с объектом и обратной eft иллюзии отождест-j
Шшшя объема-с его образом.
Вместе с теф самый факт полней з$маекированнс(сти внутрен*
' \мй динамики состояний органа, ее представленности в структур
; ре психического процесса (рецепторйо- и эффекторно-перйфериче?!
екяе и центральные, мозговые нервные компоненты в структуре!
восприятия или мысли, остаются совершенно скрытыми) создает!
основу другой иллюзии, кошрая составляет оборотную сторону!
иллюзии слияния дбрг&а с его об^ктом. Кажущаяся отождест^!
эленйость или слитность с о&ыктом ж дей€Т0ытельн]ая исключен**!
ность внутренних состояний нервн^мозгового субстрата из кояеч*!
ной «к?рршы» психического процесса явно провоцируют аберра«*С
*' цию мысли, которую в прямом соответствии как с ее эмпирической^!
основой, так и с ее теоретическим выводом можно назвать шл?ози*щ
ей бесс0стратности психического процесса. Мысль,, ищущая опор-1
ные точки при исследовании оснований эмпирической специфики!
психического процессу ВД первых порах неизбежно впадает в
иллюзию его бессубегретростй или отсутствия прямой связи с
органом. Оэтой иллюзией; вероятно, связано заключение Аристотеля
о том, что, поскольку-в мысри мсйкет быть представлен любой |
объект внешней природы, она сама не должна иметь определенно- ]
го органа. Иллюзия бессубстратности, таким образом, есть вместе |
* с тем й иллюзия бестелёшасщ, бесплотности мысли или восприя- *
тия. Последние именно в этом своем качестве могут быть противо- ?
поставлены физическим, в тм числе физиологическим, явлениям „
; как явления, якобы не обладающие '«телесными», материальными
^характеристиками. Таким образом, иллюзия бестелесности явля*
ется побочным, но естественным продуктом второй эмпирической ,
, характеристики психического процесса — замаскированности в нем
» -
внутренней динамики тех изменений в с$к$$щ*те, которые форяЫЦр
;ЬШг предметный характер его итоговойдаруктурй.
Аналогичным образом третий специфича£1й# признак психиче*,
ского процесса —$го субъективность лежит в оейове соответст* .»
вующей ему особой иллюзии мысли — иллюзии тяоаредственной
данности психического его носителю, субъекту. Дейётй^дщое со-
держание этой характеристики заключается* как упоминал!^, как
раз в обратном, т, е. в том, что психический процесс недо^лен
непосредственному восприятию ни стороннего наблюдателя, шЩь?
мого субъекта, являющегося его носителем* Щ.деЛо в том, что Жй
чувственная недоступность образа является ойроткой стороной '*
непосредственной данности объекта, свойства icotojporo
раскрываются субъекту через образ, А поскольку существует Лялюзия слия-^
ния или отождествления объекта и,его обрат, ойа неизбежно Шо-ы
.рождает и свои следствия. Тот вариай? этой цййюзии, ^охррый
ведет к отождествлению именно объекта с el*o; Образом (а не образа
с его объектом), влечет за собой д^полнитедайукэ илдашю:
субъекту непосредственно открываются 6бъеш*ц> роследние отождествля-
ются с их образам^ и Создается еще й до сйх пор широко
распространенное иллюзорное впечатление о том, что человеку непосЩд* "
ственна интроспективно даны его образы, мысли и другие психйчег
ские процессы и состояния, т. е* что эти процессы доступны прямому
чувственному восйриятию их. носителя-субъекта;
Четвертая иллюзия связана с глубокой специфичностью
последнего из рассмотренных отличительных признаков психического rfpo-C
цесса —с тем, что было названо свободной активностью, выра-^
жающейся в неоднозначности отношений психического процесса
к регулируемому им поведенческому акту. Конкретаый характер
структуры поведенческого акта не может быть, как упомийалось,
непосредственно выведен ни,из внутренних характеристик субстрата
психики, ни из особенностей предметно-стимулышй ситуации, на
которую соответствующее действие направлено- Структура
внешнего действия именно психически опосредствована. Отсутствие
однозначности и жесткости этайх> опосредствования, присущие ему
вариативность и целесообразный выбор как раз и оставляют этому
опосредствованию соответствующее степени свободы» Но ход мыс^
ли в том же направлении, которое ведет к заключению об особом,
свободном характере активности психического, продолженный на
несколько шагов далее, разрывает уж$ нити реальных связей
психического процесса с его субстратом и с его объектом и тем самым
неизбежно приводит к очередной илд-и$ю. Поскольку особенности
внешнего действий не следуют в порядке однозначной причинности
не только из динамики физиологических состояний органа, но и из ,
физической характеристики стимула-объекта, а структура психи-*
веского процесса, опосредствующего действие, от наблюдения
скрыта* реально присущие действию степени свободу в ^условиях
неясности их источника приводят мысль к иллюзий спттанной
активности. Ее суть сводится к ложному впечатлению, будто ближайшая
к действию его психическая причина составляет его первую причи-
» 21
ну. Свобода при этом илдюзорнЬм заключении приобретает черты
абсолютности и беспричинности* поскольку «первая» причина сама
не является следствием другой, внешней причины. Первая причина,
естественно, есть самопричина. Источник активности скрыт в ней
самой. Тем самым свободная активность в силу эмпирической
основы этой иллюзии на феноменологической поверхности
«выглядит» &ак активность. спонтанная.
Таким образом, все эти иллюзии мысли, прямо вытекая из
соответствующих им эмпирических характеристик, в совокупности
составляющих парадоксальную специфичность психического
процесса, маскируют эту парадоксальность, противодействуя ее
адекватному осмысливанию. Своей эмпирической «видимостью» они
как бы разрывают логическую нить специфической связи
психического процесса с его субстратом и с его объектом. Тем самым они',
существенно затрудняют поиск начальных пунктов для объяснения
этой специфики. Если основное свойство психического процесса—.
его предметность — определяет ясное преимущество того направо
ления мысли, которое ищет объяснение на пути от объекта как'
исходного и более общего к психическому как производному, то|
упомянутые эмпирически обоснованные иллюзии являются серь-!
езными препятствиями на этом пути, создавая кажущуюся пред-]
почтительность противоположного направления поиска. > \
х И действительно, каждой из рассмотренных интеллектуальных |
иллюзий соответствует свой особый вариант ошибочного выбора 1
общего, исходного начала, которое служит отправным пунктом 1
движения мысли к объяснению эмпирической специфичности пси-1
хических процессов. Так, иллюзия слияния и отождествления об--!
раза и объекта определяет собой, как упоминалось, два ошибочных |
решения. Первый, материалистический, вариант, в котором образ!
отождествляется с объектом, приводит к античной теории истече-|
ния Эмпедокла или демокритовской теории идолов; образ здесь 1
трактуется как вещественный дубликат объекта, и в этом качестве 1
он сам выступает как вещественный объект, как физическая вещь. \
Эта прогрессивная в свое время трактовка не разрешает, однако, 1
основной трудности, аиекуственно устраняет парадоксальность си- ]
туации, ибо предметная структура образа истолковывается здесь \
не как состояние его носителя, а как проникающий в него и от- *
делимый от него «скульптурный портрет» оригинала. Действитель- 1
ная же трудность состоит в том, что надо понять, почему и как со- 1
стояния носителя психического процесса в своих конечных, итогов :
вых характеристиках отнесены к внешнему объекту. % \
Второй вариант этой > иллюзии, в котором, наоборот, объект j
отождествляется с образом, отправляется от образа как исходного
начала и представляет идеалистический полюс этой альтернативы.
На нем базируются берклнанскйй тезис «быть — значит быть
воспринимаемым» (esse percipi), махистское эмпириокритическое поло- *
жение о том, что вещь есть «комплекс элементов ощущений», и все
последующие позитивистские варианты субъективного идеализма
(логико-лингвистический позитивизм в своем существе представля- %*
22 • * |
«х собой эмпириокритицизм, перенесенный с сенсорно-перцептив- <
кого на мыслительно-языковый уровень познавателышх процес-/
Вторая иллюзия — иллюзия «бессубстратности», или бестелес-
нести, уже совершенно явным образом заключает в себе эмпири-
ко-гносеологическое основание всех идеалистически-субетанциали-
стяческих монистических, дуалистических и параллелистических
решений психофизической проблемы» Сюда входят, например, все
варианты картезианского дуализма и психофизиологического
параллелизма в философии и психофизиологии (Гартлй, Мюллер, Эб-
бингауз, гештальтисты и др.).
Третья иллюзия, заключающаяся в кажущейся
непосредственной данности психического его носителю-субъекту, составляет
основу всего необычайно широко распространенного традиционного
направления интроспекционизма, который вырос из-декартовского
понимания сознания как самоотражения, прошел через локковскую
рефлексию и берклианство и стал далее основой всей
идеалистической психологии.
И наконец, последняя иллюзия — иллюзия спонтанной
активности воплощает в себе основную идею и «душу» всего философского
и психологического индетерминизма.
Указанные основные философско-психологические направления
явным образом вытекают из гносеологической сущности
рассмотренных интеллектуальных иллюзий, которые в свою очередь
непосредственно определяются самим Характером перечисленных выше
специфических особенностей или первичных различительных
признаков психических прбцессов. Описанные иллюзии составляют
один из важных компонентов эмпирической основы того полюса
гносеологической альтернативы, который усматривает исходное
общее начало и независимую переменную в психическом процессе,
а объект, соответственно, считает его функцией.
Более того, совокупное воздействие всех перечисленных
эмпирически укорененных иллюзорных установок создаёт в общей
феноменологической картине психики нечто вроде глобальной
иллюзии уже, так сказать, «второго порядка». Происходит такое
смещение акцентов в слитном. сочетании характеристик образа
и объекта, которое приводит к кажущемуся «перевесу»
эмпирических свойств, связанных не с объектом, а с его психическим
образом. И в условиях такого совместного давления всех отдельных
иллюзий вполне естественно возникает или, может возникнуть
иллюзорное впечатление кажущейся большей эмпирической
обоснованности и предпочтительности того направления хода мысли,
которое начинает свое движение от психического процесса и от него
ВДет к объекту.
Поскольку априорные критерии выбора одного из полюсов
рассматриваемого психологического аспекта гносеологической
альтернативы отсутствуют, они могут быть либо
декларативно-догматически постулированы, либо связаны с опытом. Действительные
рабочие критерии такого выбора здесь, как и в области всякой другой
23
'щЩчхЬЛ теории, независимо от меры ее общности, заключены, в со-
$ЗШош&хия ее исходщ^ <Шщх предпосылок иди принципов м вы-
чтекающих из них час#|§шх следствий. Достоверность выбора общего
Ш^ващша определится, как известно, тем» насколько эмпираче-
Щтие, в частности экспериментальные» ф&кт науки могут быть
;%едуктив|щ ш 1того общего принципа введены. Если дедукция
/ и экс^^шент приводят с разных концов к одному и тому же ре-
зулзда|1у>' то этим практически подкрепляется и вместе с тем тео-
Шски обосновывается правильность выбора именно того об-
фшщша, который смог обеспечить такое совпадение теории
:а. В неосуществимости такого совпадения» р которой свиде:
&*£аьетвует весь опыт истории философии, науки и практик», со-
ЩЩят действительнее фиаско того направления мысли, которое идет
;^^психического процесса к его объекту. И наоборот, прогрессирую-
' щая ролнояа % глубищ объяснении $ прогнозирования
эмпирически^ фактов ^шшхофйзиологии в* пущ движения от общих
физических; биологических и социальных закономерностей психики к ее
собственным эмпирически^ характеристикам составляет надежно
апробированный всем ходом познания теоретический и
практический критерии Науадости^и достоверности ма^ериалйсшчеосого ва-
/Манта гносеологической альтернативы-" г
\£ • ' •*' • *
Критерий совпадение результатов теоретической дедущии
частных следствий, из общих привдцшов с давдщ#,/]9Дблюдения,
эксперимента и жизненной практики определяет не Только выбор
одного из альтернативный гнас&ологичеошх ШцртмшШ; но. и путь
, научных обобщений; совершаемых в ~ходё доведи*, шжретного то-
держания тех общих &<що№в, котором ^пщжЦжтт опытные
факты. " . . * Л' ч/.
Содержание искомых Ьбщмх закономерностей msmmecmx
процессов включает в себя три теоретически, принвдм^яывдх
главных аспекта. Первый из них, ближе .всего расположенный к
феноменологической поверхности эмпирических характеристик и экспе- .
риментальньщ факмв,—это стрщЩра психических нрф^еесов* Он
: является начальным пунктом iocfроешщ научной теорвд не только
. потому, что структурные характеристики психических гфовдссов
наиболее доступны исследования?, но. и потому, что теоретическое
воспроизведение объекта ятш&Щш прежде всего предполагает
воссоздание его «архитектурного проекта», а последний всегда есть имен-
. но структурный макет объекта.
Следующий шаг пос^оения теории ведет ко второму
важнейшему аспекту содержания общих законов психических процессов —
if gf механизму их crfiyfzfgpupoeaum. Этим неизбежно логически
предопределен и третий; аспект искомых обйшх законов, касающийся
* исходного матертла этого структурирования. Здесь заключена
логическая последовательность поиска ответов на простые, насущные
и всеобщи^ вопроси всякого теоретического воспроизведения объек-
та познания: «Что?», «Как?», «Из чегШк Н&учно-теоретическйё *
ответы на эти основные вопросы с необходимостью влекут за
собой постановку общего для всех трех аспектов вопроса — «Поче*; -
му?». А вопрос о причинах всегда есть в коц&Шйщ счете вопрос
о законах, частные следствия которых и заключают 'Ъ:тб$ ответы.
В облает» всех этих аспектов искомых закономеряоо^^^эиже-
ние мысли по пути обобщения и последующей конкретйзйШщ^кр-
торая ведет от законов, к фактам, неизбежно остаемся в р!1щ$
альтернативы основных философских направлений, поскольку щ
прос об отправных, независимых общих принципах ставится в nSfe
взаимно противоположным образом, Вопрос о сЩущурепспхжъ- ,
ских процессов» в меру возможного абстрагиров&ййя этой
структуры от механизма и материала, относится к гнттлогйческой
стороне &Ш. альтернативы. Вопрос же о механизмах и материале
структурирования психических процессов явно заключает в себе
онтологическое существо этой альтернативы» Д&я iti&t аспектов
конкретного содержания общих защжов критерий их адекватности
остаются теми же,, что й цдя выбора одйого Ш двузе
альтернативных философскш йапра6л^ййй^01Ш рпредеяШте^ связью
исходных общих - принципов с частными эмпирическими фактами.
-Закономерности структуры психических процессов— по крайней
мере до тех пор, пока они касаются отношения более общих и более
частных психических явлений друг к другу, — могут
рассматриваться внутри сферы собственно психологической теории. Но
закономерности механизма любого психического процесса с
необходимостью выходят % пределы собственно психологии, ведут в сферу
функционирования субстрата психики,1 т. е* в область' физиологии,
и составляют саш?е существо старейшей жахффшиологической .
проблемы. Наибольшая теоретическая острота ir сохраняющаяся до
настоящего времени 1|р1Шцйпиальная трудность монистического
решения этой проблемы — исходя из все того же критерия научной
адекватности — состоит в том, что эмпирические характеристики
предметной структуры психического процесса и его отнесенности
к внешнему объекту не хтддакдая выведению из закономерностей
внутренней динамики функционирования субстрата, например из
нейродинамики, реализующей манизм организации этого
процесса. Именно этой трудностью можно объяснить
психофизиологический параллелизм в позициях таких крупнейших представителей
современной нейрофизиологии и пешкйюгии, как Эдрйан,"Экклз,
Пенфилд, Хэбб и даже Пиаже, что особенно парадоксально, если
учесть теоретическую зрелость его научной концепции.
Но эта трудность остается локализованной внутри собственно
психофизиологической проблемы лишь до ^ех пор, пока вопрос
с$Сак строится психический процесс?» отождествляется с вопросом
*Й& чего он строится?» или, иначе, пока механизм построения
отождествляется с материалом построения, ибо — подчеркнем снова —
механизм может, строить реальную, а не только мысленно
абстрагированную структуру лишь из адекватного ее особенностям и ха- .
рактеристикам материала. А вопрос о природе материала, из ко-
25
торого механизм «raef» структуру психического процесса по
модели его внешнего объекта, ведет от психофизиологической
проблемы в область еще более старой и далеко не менее острой
психофизической проблемы, т. е. еще дальше от внутренней сферы
собственно психологической теории.
Основная сущность онтологической альтернативы в области
этой проблемы состоит в том, может ли,быть найден адекватный
материал для теоретического воспроизведения психических
структур в сфере физических свойств и состояний, т. е. не выходя за
пределы материальной субстанции, или этот материал может быть
лишь свойством принципиально иной в своих атрибутах
нематериальной субстанции.
Здесь нет нужды дополнительно разъяснять смысл
философского и научного фиаско идеалистического варианта этой
альтернативы. Но стоит, вероятно, подчеркнуть, что логика
материалистического решений психофизической проблемы (это иногда
упускается из виду) имеет исходным пунктом своего движения именно
физические — в собственном смысле этого понятия — состояния
и физические закономерности процессов в носителе психики.
Всякий процесс построения образа как элементарной формы
психических явлений имеет в качестве своей начальной, еще дофизиологи-
ч^ской фазы именно физическое взаимодействие субстрата образа
с его объектом. Указывая на парадоксальность предметной
отнесенности образа восприятия, К. Маркс (как упоминалось) писал:
«...световое воздействие вещи на зрительный нерв воспринимается
не как субъективное раздражение самого зрительного нерва, а как
объективная форма вещи, находящейся вне глаз. Но при
зрительных восприятиях свет действительно отбрасывается одной вещью,
внешним предметом, на другую вещь, глаз. Это — физическое
отношение между физическими вещами».4
Но дело здесь не только в том, что процесс начинается
собственно физическим взаимодействием. Особая парадоксальность
предметной структуры психического, акта состоит в том, что хотя,
как отмечалось, его характеристики не могут быть
сформулированы в терминах внутренней динамики механизма функционирования
его субстрата, психический процесс, будучи воспроизведением
объекта, остается тем не менее все же именно состоянием своего
субстрата. Поэтому адекватным материалом для построения
психической структуры могут быть, по-видимому, только такие состояния
субстрата, которые не являются воплощением лишь его внутренней
динамики, а несут на себе прямую печать свойств отображаемого
объекта, т. е. состояния^субстрата, к самой физической природе
которых «изначально причастны» (С. Л. Рубинштейн) внешние
объекты. А такими состояниями, которые, будучи свойством субстрата
психики, вместе с тем сохраняют инвариантными соответствующие
характеристики ее объекта, являются именно состояния
физического взаимодействия субстрата с объектом.
4 Маркс К._и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 82. t
М
Таким образом, уже исходя из самых общих, сугубо
предварительных, «пробных» сопоставлений эмпирических характеристик
психических процессов с искомыми общими принципами их
организации, можно думать, что именно в сфере таких исходных
состояний физического взаимодействия носителя психики с ее объектом
должен быть обнаружен адекватный материал, из которого
строятся психические структуры. Но, подчеркнем, именно исходный
материал, а не сари готовые структуры, ибо последние строятся из
этого материала средствами определенного механизма. Более fro-
го, исходя из рассмотренной выше логики решения проблемы, есть^
по-видимому, основания предполагать, что в закономерностях
состояний субстрата, являющихся материалом формирования
психических структур, мы сталкиваемся с частным случаем таких
состояний.взаимодействия этого субстрата, с объектом, которые от
этого взаимодействия принципиально не могут быть полностью
абстрагированы^ аналогично тому как нельзя «безнаказанно»
отвлечься от состояний взаимодействия прибора с объектом в
области квантовой механики. Не случайно, вероятно* Н. Бор
неоднократно указывал на глубокие аналогии между квантовой физикой
и психологией.6
Таковы изображенные здесь в краткой предварительной схеме
основные межнаучные вехи пути мысленного воспроизведения
психической реальности, идущего от «архитектурного проекта» — ее
теоретически моделируемой структуры к закономерностям
механизма и материала ее построения. Более конкретные ходы этого
поиска объяснительных принципов для психологической эмпирии
связаны уже и с обратным направлением движения теоретической
мысли —от исходного материала к общим закономерностям
строящейся из него структуры. Это второе направление связано с
необходимостью еще более многостороннего и глубокого межнаучного
опосредствования психологической теории (поскольку
закономерности генезиса структуры психических процессов не могут быть
поняты вне законов бйолргической эволюции этих процессов, их
социально-исторического развития и;'их реальной
приспособительной и преобразующей функции в поведении и деятельности). Эта
объективная внутренняя логика проблемы детерминировала
главную магистраль поиска общенаучных основ теории психических
процессов. Эта линия межнаучных связей прошла от собственно
психологии и психофизиологии через общую биологию и социолог
гию к кибернетике и строящейся в настоящее время об!цей теории
материальных систем.
Однако все линии межнаучных связей психологии и
«маршруты» поиска путей как конкретизирующей, так и обобщающей
работы теоретической мысли стягиваются к отправной системе
собственно психологических понятий, в терминах которой описывается
подлежащая научному объяснению эмпирическая специфичность
«психической реальности».
5 См.: Бор Н. Атомная физика и человеческое познание* М., 1961.
27
СХЕМАТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОНЯТИЙНОГО
сосщт< Классических
психологических концепции1
Конкретно феномены, факты и величины^ воплощающие в
себе эып^щчф&уъ специфику психических процессов, не ограничивав
ют^^:Шнечно, рассмотренными выше общими характеристиками,
""■;лА1в свойственны любому психическому процессу и ирэтому вы-
)т в качестве опознавательных признаку психической ре-
Уюсти. Основная совокупность подлежащих теоретическому
Уяснению конкретных свойств, особенностей и параметров пси-
Т^Йческих явлений получена в ходе эмпирического изучения, и в
, '|1|астности экспериментального исследования отдельных психиче-
;*« садж процессов ~ сенсорных, перцептивных* интеллектуальных, мне-
мичееких &м$. В этих конкретных исследованиях формулировалась
и развивал^; собствеНнр психологическая система понятий, в
терминах коъорШ, бтгеыва&Ш> шсихдаеская реальность как предмет
особой самостоятельной ойластй науч*шо знания. Естественно по:
этому, что поиску офц*ц теоретических принципов организации
^шшхики, выходящих, ра пределы Психологии и относящихся к фи-
V;^Иогическнм, бйологическиму социальным, физическим й друШм
Ъщфтжъртхяш целительности,, предшествует этап теоретиче-
•Ших обобщений! осуществляемой <^де;гвам0 той собственно
психологической йнстемм понятий* на языке которой получает свое
первичное описание и выражение подлежащая объяснению эмпи-
рическая реальность? психических явлений. ШхоШйв этого (и
аналогично тому, как этр происходит и в других Областях знания)
первые классические теорця психических прОце<рсрв по
необходимости являются преимущественно внутрипсихологическими.
Выше упоминалось о хбй aa^oHOMepiiocTjf генезиса
перцептивных и интеллектуальных процессов, в силу которой на исходных
\ стадиях отображения объекта познания имее^^сто первичная ге-
* ^ра^зованность— познанию раньде ожрщ^том^^т^е общие
^^свойдгва^и отадпения> За эт^м. т^0^про1^^ш^^Ш[ШШ^
/ У^одеТсоРбротсГ вОепйОйзводи^я, специфика единичного, м лишь
> потом начинается хо^торичного обобщения, идущий от полноты
и целостности индетидуал1йшго «лица» данного конкретного
объекта к поиску глубинншж общих принципов, Именно в
соответствии^ с этой закономерность*^, как указывалось, познающей,
мыслью вначале были выделёш критические, опознавательные
признаки любого психического процесса, и лишь затем начался
процесс раскрытия специфических характеристик различных
отдельных психических актов в их отличии друг, от друга.
1 В этой главе автор отнюдь не ставил перед собой цеди дать историко-
научный анализ различных психологических теорий. Здесь дишъ анализируются""
некоторые логико-теоретйческие соотношения основных понятий в
психологических концепциях* с тем чтобы рельефнее выявить роль этих концепций
в становлении современной теории психических процессов.
ш
Та»мтд^ма стадиальность —в тех 1нф кШ1х ее модифшаШ"1
ях—проявляет себя не только в ходе исторйнеского становления
эмпирического знания о феноменологии отдельных свойств и
признать познаваемого объекта, но й в процессе поиска #рщих зако*
нов Шинной области действительности* т. е. в развитиисобственно
теоретических обобщений. Не случайно поэтому одна тШЩфях
первых психологических теорий имеет своим основным содержанием
наиболее общий (и именно в силу этого раньше других
открывающийся познанию) принцип организации психических, npoueccoEfeg
способ их связи друг о $$уг6м. Такой самый общий сйфсоб свяЙЦ
психических феноменов й составляет содержание ШШЩ ассоциа*"
ции и именно в; $том качестве является предметов старейшей из
психологических теорий — аЬсоцианизма. •• ""'
!. Ассоциативная психология , 4\
Ясно проступая под феноменологической йоверхи^ст^
психических явлений, ш^кототе^щос^^ шссщщщщ^ удойошй&йая еще
в древности, была конкретно проанализирована в концепциях ас-
социанизма XVIII века (английский ассоцианизм Гартли и
Пристли), затеи ста^к- предметом исследования в экспериментальной .
щ$0огшп^ еде получила свое воплощение в методе ассоциитш*
ново эксперимента, и сохранила свое значение одного из
наиболее общих психологических принципов до настоящего
времени. t л ^. /
За ассоциативной концепцией стоит несомненная- реальность
действительно самой универсальной формы взаимосвязи
психических явлений, и таких главных ее детеумииадаС ка*£
пространственно-временная смежность атих явлеййй, их частота в сходство.
Все зйе остальные, более частные факторы Организаций связной
ткайи психических процессов в этот принцип не вхедуг. Здесь не
представлены ни конкретная структура психических процессов, ни
их функщн в построении деятельности, ни соотношение пассивно-
ассоциативных и активно-операторных компонентов в строении
психических актов, ни, наконец* с^цифический исходный материал,
из которого психические струк^ы формируются. На начальных
этапах первичногб обобщения вбё^ти аспекты не были еще
раскрыты, а затем, в ходе вторичного .обсй5Йения ассоцианизм от них
абстрагировался. От рисунка и материала ткани психических про?
цёссов в этой концепции остаются только «ассоциативные нитки»,
как их метафорически называет Л. С, Выготский. Однако это не
k те нитки, из которых ткется самая психическая ткань, а лишь те,
с помощью которых ее «куски» сшиваются в непрерывное,
сплошное полотно психической жизни,
^ При всем том, однако, ассоцианизм не является чистЬ
психологической теорией. Уже в XVIII веке у Га£тли за понятием
ассоциации стоял не только ввутрипсихологический способ связи пси-
хичесШх феноменов, но и модель конкретного мозгового
механизма этой связи. Опираясь на ньютоновскую физическую модель,
29
интерпретирующую процессы в органах чувств как вибрацию
частиц эфира, гартлианский ассоцианизм выдвигает положение о том,
что отдельные психические элементы — ощущения соединяются
друг с другом «соответственно вибрациям частиц эфира в нервном
субстрате».2
Однако охватить единым теоретическим принципом способ
связи психических процессов по содержанию (т. е. в их отношении
к,объектам) и по механизму (т. е, в их отношении к субстрату) до
конца последовательно не мог даже материалистический в своей
основной тенденции вариант ассоциативной концепции.
Внутреннему логическому Соподчинению собственно психологического и
физиологического аспектов психической деятельности препятствовала
описанная, выше парадоксальность соотношения любого
психического процесса с объектом и с субстратом. Так, соотнося
ассоциацию с вибрациями в нервном субстрате, Гартли оставался тем не
менее на позициях параллелизма нервного и психического, считая,
что телесные вибрации по своей природе отличаются от cootBeT-
ствующих ощущений, и невозможно определить, «как первые
причинно обусловливают последние или связаны с ними».3
Такое отсутствие субординации между способом связи
психических явлений по содержанию и по механизму, выражающееся
в параллелизме этих аспектов, в значительной мере
предопределено тогдашним уровнем развития понятия ассоциации. Эта
разобщенность механизма и содержаний внутри понятия ассоциации
была неизбежна вследствие,того,чтоспособсвязи психических
элементов абстрагирован и от структуры, в которую они
объединяются, и от природы как самих элементов, так и синтезированной
из них психической структуры. Между тем механизм связи
зависит от характера свяаывдемого материала, а «материал» дае1*ся
взаимодействием с объектом психического процесса. В собственно
идеалистическом, юмовском варианте ассоциднизма
взаимообособление этих аспектов доведено до логического конца. Согласно
Юму, связь дана внутри самих элементов сознания и не требует
никакой реальной основы.4
При такой интерпретации физиологический механизм и
исходный физический материал психических актов оказываются
замкнутыми внутри собственно психической сферы. Но тогда, в силу
объективной логики связи этих аспектов, психический процесс
превращается в материал физических объектов, и ассоциация тем самым,
будучи низведенной до «привычки», становится демиургом
физической причинности. Выйти из этой тупиковой ситуации, адекватно
'соотнести нервный и психический ряды явлений, т. е. понять
ассоциацию как частный случай более общего внепсихологического
закона, в рамках собственно ассоциативной концепции оказалось
9 См.: Я Р о ш е в с к и ft М. Г. История психологии. М., 1966, с. 166.
3 См. там же, с. 173.
4 См. там же, с. 160.
30
невозможным в значительной мере именно в результате абстрагй-
рованности принципа связи от природы связываемых цсихических
процессов.
2. Структурализм и гештальтизм
Структуральное направление Вундта — Тиченера, следуя
тенденции строить психологию по образцу естественных наук, ввело
в психологическую теорию понятие структуры и сделало даже
попытку ввести понятие ее исходного материала» Однако таким пер\
вичным материалом Тиченер считал интроспективно
.открывающуюся субъекту психическую ткань чувственного опыта, которая
в качестве предмета психологического анализа должна быть
совершенна, обособлена от своего внешнего объекта. Соотнесение
с последним, согласно Тиченеру, есть выражение «ошибки сти^у*
ла». Вместо поиска объективного внепсихологического материала,
из которого синтезируется психический процесс, сам этот
психический процесс становится материалом, и тем самым ход мысли
приводит к фиктивному результату.
Что же касается психической структуры, формирующейся из
психического же исходного материала, то она складывается, согласно
этой теоретической концепции, из своих элементов все по тем же
законам ассоциации или по весьма неопределенным в их
конкретной специфичности законам «психического синтеза». Собственные
же закономерности структуры в ее отношении к своим
компонентам здесь не стали предметом анализа. Поэтому, хотя понятие
структуры и было введено в концепцию* что составило по замыслу
важное теоретическое продвижение, в конечном счете основным
принципом здесь все же осталась ассоциативная связь, яе подчи^
ненная ни материалу, ни механизму. Идеалистический вариант
решения гносеологической альтернативы предопределил здесь логику
соотношения основных исходных понятий. И хотя это направление
начиналось с попыток построить физиологическую психологию,
система основных понятий осталась замкнутой во внутрипсихологи-
ческой сфере, и конструктивного влияния на развитие
концептуального аппарата теории эта школа не оказала.
Эффективное развитие как в теории, так и в феноменологии
науки понятие структуры получило, как известно, в гештальтпсихо-
логии. В контексте этой теоретико-экспериментальной концепции
структура выступила уже не как ассоциативный агрегат из^ своих
элементов, а была, наоборот, противопоставлена ассоциации эле-ч
ментов спецификой своих собственных характеристик и
закономерностей. Направленный на анализ этой специфичности психических
структур экспериментальный поиск сразу же выявил такие
важнейшие эмпирические характеристики психических процессов, как
предметность, ясно выражающуюся, например, в феномене
выделения фигуры или предмета из фона (Рубин), и связанную с ней
целостность, понятие о которой составило основное ядро концепции.
Именно предметной целостностью, детерминированной объектом,
31
даруйтура и была противопоставлена ассоциации из ^ элементов,
'поскольку был обна^жен примат структуры над свойствами по-
^адедних. В ряде, отношений элементы подчинены целостному геш-
- тальту, и исследования раскрыли условия и формы выражения это*
го подчиняя' на разных уровнях организации психических
процессов ^ш1 перцепции до интеграл&йых характеристик личности.
Были, вйделены также формы и закономернастй преобразования
вд|р№рецентрирования структур в актах продуктивное мышления
щЕртгеймед)* ' ' I
•*гЬесь эмпирический материал гештальтпсцхолог^| явно обнажа-
1# детерминированность предметной целостности психических
* структур! их объективным содержанием. Это в сйою очередь напра-
вило дальнейшее теоретические движение исходных понятий. Под
' давление^ логи&и объекта исследования гештальтпсихологией
была сделана попытка соотнести психические структуры с их нейро*
физиологическими эквивалентами и физическими объектами. На
этом пути тештальтпсихологш ввела в ковдейтуальный аппарат
теории важнейший обйщй щщ&щ йштрЩтшшй испытание
временем и получивший затем дальнейшее эффективное развитие в
кибернетике, — пййшшзх-йашшрфйзма психических, нейрофизиологи-
'•* швскпх и физических явлений.
Таким ой^азом^ г^штальтпсихология своим фактуальным и по-
йятййным составам Ивела в псиЙМогию две чрезвычайно
существенные категории — ^ц$лос$ность» т «изоморфизм», каждая из
которых в отдельности айедватнз цсщ#&&№ ёшшше
закономерности как бы с двух гдавн&х флангов— койк^&тно-эмпирического
(целостность) и Общетеоретического (й^мо^фщ^). Однако
выявить действительные субординационные со^тоэдения этих двух
разноранговых принципов средствами концев^ал^його аппарата
гештальтпсихологии Щвозможно. Среди ращо^Шра&ных
эмпирических, теоретических и Ьбщегносеологических причин «несведенностн
концов» в данной системе понятий здесь важно отметить
следующее.
Структура психических процессов в гештальтпсихологии в такой
же мере абстрагирована от состояний субстрата, составляющих ее
исходный материал, как это Ш1'еет место в асеоционизме в
отношении принципа связи психичёейкх элементов. А реальная работаю--
щая структура не может ШЩ построена без материала. Несколько
утрируя аналогию, можно" бШо бы сказать, что модель
психической структуры не ыот& *<&!&> построена без учета материала по
тем же причинам и лопще&ким основаниям, по которым нельзя
построить здание из стиля или сшить платье из фасона. Будучи
обособленной от материала, структура вместе с тем обособляется
и от ее физиологического механизма, и от физического объекта,
составляющего ее содержание.
Вместо субординации понятий «целостность» и «изоморфизм»,
требующей выведения целостности как частного следствия общего
принципа изоморфизма, этот последний интерпретируется как па*
уаллелизм психического, физиологического и физического. Структу-
pa и механизм, отъединенные от материала, оказываются запарал-
деленными, так же как способ связи психических процессов по
содержанию и по механизму в традиционной концепции досеченов-
ского ассоцианизма. Так, структура, разобщения с материалом
и механизмом, выступила здесь, по удачному выражению М Г. Яро-
шевского, причиной самой себя» А это, конечно, исключает
возможность ее детерминистического объяснения, ибо последнее
предполагает выведение данного конкретного явления в качестве частного
следствия общих законов. Именно отсутствие реальной
субординации понятий выражает существо научной бесплодности доктрины
психофизиологического и психонейрофизического параллелизма*
Очень значительный эмпирический и концептуальный вклад геш-
тальтпсихологии оказался, таким образом, резко рассогласованным
с ее общетеоретическими выводами.
3. Функциональная психология
Если для структурализма и гештальтизма главным объектом
исследования был структурный аспект психики, то функциональная
психология ввела в концептуальный аппарат психологической
теории в качестве основной категории понятие функции.
Европейский функционализм Штумпфа противопоставил
психические функции, трактуемые как акты, психическим явлениям
(ощущениям, восприятиям, образам памяти).5 Последние выступают в
этой концепции как содержание или как материал, с которым
оперирует соответствующая интеллектуальная функция. Таким
образом, если структурализм Тиченера соотносит психическую
структуру с ее материалом, то функционализм Штумпфа соотносит с этим
материалом психическую функцию. В обоих направлениях, однако,
материалом оказывается не внепсихологическое «сырье», из
которого синтезируется ткань психического процесса, а самая эта
психическая ткань. Но в этом случае, как уже упоминалось, само
психическое как исходный материал логически неизбежно
становится отправным пунктом дедукции, чем и определяется выбор
идеалистического варианта гносеологической альтернативы.
В отличие от .европейского, американский функционализм
(Джемса, Дьюи и чикагской щколы) пошел по более
конструктивному пути — функция трактовалась не только как собственно
психический акт, но как психофизическая деятельность, реализующая
процесс адаптации организма к внешней среде.
Аналогично тому, как структурализм противопоставил
структуру ассоциации, функционализм противопоставил функцию структуре
и воплощенному в ней содержанию. Не требует особых
комментариев положение о том, насколько существен для научной теории
этот аспект анализа реальной работы, производимой как внутри
состава собственно психического акта, так и в процессе его орга-
5 См.: Шт-умпф К. Явления и психические функции.—Новые идеи в
философии. Сб. 4. СПб., 1913.
2 Л. М. Веккер
33
*tvj шзующего воздействия на приспособление организма к среде и на
V.; активное преобразование Последней, И выделением этого аспекта
Ь .анализа функционализм несомненно обогатил концептуальный ап-
>;, парат психологической теории.
Однако в обоих направлениях функционализма функция
психического процесса была противопоставлена структуре и реальному
внепсихологическому материалу, из которого эта структура
организуется. Обособление же психической структуры от исходного
материала с необходимостью ведет и к обособлению от
физиологичного механизма, синтезирующего эту структуру именно из данно-
< го материала. Вместе с тем, поскольку ни структура, ни тем более
' функция в ее реальной рабочей активности не могут быть обособ-
, :ч#ёйц от исходного материала, в такой изначальный материал
превращается сама функция, и этим создаются логические основания
для утверждения о том, что акты конструируют объекты-стимулы
(Дьюи). Стимул перестает быть независимым по отношению к
организму и его реакции. Объект становится производным от акта
или функции. Совершенно неслучайно поэтому Дьюи выступал
с резкой критикой детерминистической концепции рефлекторного
акта, в которой объект действия не зависит от самого этого
действия, а психические компоненты акта несут свою рабочую функцию,
- ^состоящую в организации действия именно адекватно не
зависящему от него объекту. В контексте же функционалистского
направления понятие функции (как и понятие структуры в
структурализме), обособленное от реального исходного материала, из которого
физиологический механизм строит психический процесс, перестает
эффективно, работать в концептуальном аппарате теории. Поэтому,
вопреки конструктивности самого понйтия функции, ни в
европейском, ни в американском функционализме концы с концами
теоретически не могли быть сведены, и концепция оказалась в тупике.
4, Бихевиоризм
Функционализм противопоставил функцию структуре, но все же
эти два аспекта были здесь еще достаточно отчетливо связаны.
В европейском функционализме функция сохраняла свои связи .со
структурой внутри собственно психического акта. Посредником
в этой связи выступали «психические явления» Штумпфа, которые
уже не поддаются абстрагированию от психической структуры.
В американском функционализме функция оставалась связанной
со структурой не только в составе психического процесса, но и
внутри психофизического акта приспособительной деятельности, в
котором психическая структура несет реальную рабочую нагрузку. Но
в обоих направлениях структура представлена лишь потенциально,
и фактическому анализу соотнесенность функции со структурой не
подвергается.
Дальнейшая логика противопоставления этих понятий приводит
1С еще большему обособлению функции от структуры и доведению *
этого абстрагирования до возможного предела. Перенос функции
64
только в сферу объективно наблюдаемых телесных поведенческ&х*
реакций «освободил» эту приспособительную функцию от внутрен* <
него психически опосредствованного структурирования. Но вместе
с тем внутренне обусловленную предметную структуру потерял
и сам поведенческий акт. Носителем приспособительной функция
тогда смогли остаться только лишенные внутреннего предметного
каркаса разрозненные элементарные моторные акты, У начала,
этих актов объект, «очищенный» от посредствующей роли его
психического отображения, превратился просто в пусковой стимул.
В конечном звене .этих актов свободные от этого же
структурирующего посредника предметные действия превратились в pkant
ции.
Такое доведенное «до упора» обособление функции от
структуры дает схему стимул — реакция, составляющую основное
существо бихевиоризма, в котором предметом психологии становитей
якобы освобожденное от психики поведение. Но отказ от факторов
внутреннего структурирования поведенческого акта не мог
освободить бихевиоризм от необходимости объяснить конечный факт
соответствия структуры системных реакций их объекту-стимулу.
В противном случае мистический характер приобрела бы другая,
главная характеристика поведения — его адаптированность к среде*
Единственной реальной детерминантой такого соответствия реакций
стимулу могла выступать случайность и связанный с ней отбор
удавшихся вариантов. Случайность же, как известно, подчиняется
законам, установленным в теории вероятности. Так абстрагировав -
ние от структуры привело к новому важнейшему для психологии
выводу —в концептуальный аппарат теории был введен принцип
вероятностной организации поведения.
Поскольку психические структуры, от которых абстрагировался
бихевиоризм, трактовались в психологии лишь как интроспективная
данность, изгнание этих структур и выдвижение в качестве объекта
анализа лишь реакций, подчиняющихся законам случая, принесло
с собой торжество строго объективного метода. Но, казалось, это
была пиррова победа, поскольку вместе с понятием внутренней
структуры ушла из психологии и психика. Бихевиоризм называли
«психологией "без всякой психики». Такова была достаточно явная
видимость. В действительности оказалось не так.
Оттеснив структуру, вероятностный подход привнес с собой
новые методы анализа этой же структуры. Дело в том, что
статистика поведения абстрагируется лишь от качественных
характеристик его организации или структуры. Но именно эта абстракция
от качественной формы организации дала возможность4 представить
в вероятности количественную меру этой организации. Если геш-
тальтизм выдвинул принцип изоморфизма, определяющий общую
форму организации психической деятельности или качественные ха*
рактеристики структуры, то бихевиоризм, открыв вероятностный
принцип организации поведения, дал ее статистическую количеств
венную меру. Эта последняя является по существу в такой же
степени общей для психического процесса и связанного с ним поведен-
35
веского акта, в какой качественно-структурная, например
пространственная, характеристика образа ,может в пределе совпасть со
структурой управляемого им акта поведения.
Эмпирическим выражением такой количественной,
вероятностной меры, допускающей формулирование в терминах
экспериментальных процедур, являются «пробы и ошибки». Возведенные
бихевиоризмом без достаточных оснований в ранг основного закона,
«пробы и ошибки» представляют здесь не только общий принцип
организации поведения, но и его конкретную статистическую меру,
ибо и пробы и ошибки являются характеристиками, поддающимися
числовому выражению. Ошибки обратны точности и вместе с тем
носят вероятностный характер. В качестве этих величин они явно
содержат в себе числовую меру организации.
Есть, таким образом, основания считать, что не только самая
идея информационной природы психики (что общеизвестно), но
и предпосылки, качественного и количественного подхода к
природе информации, т. е. определения ее формы и меры, первично
сложились внутри психологической науки под давлением ее
собственных потребностей.
Но от всего яркого эмпирического своеобразия психических
структур в бихевиоризме по существу осталась лишь их
статистическая мера и то в неявном виде. В этой абстрагированной
количественной мере специфика психического уже не просматривалась.
Однако, как это подтвердил весь последующий ход развития
кибернетики, объективно здесь был представлен количественный аспект
организации не только поведения, но и психики как частного
случая информационных процессов. Поэтому бихевиоризм, вопреки +,
внешней видимости, все же действительно является
психологической теорией, и не случайно он в качестве таковой, собственно,
и возник.
В самом радикальном, уотсоновском, варианте бихевиоризма,
исключавшем всякое опосредствование между стимулом и
реакцией, объективно представленная в нем мера организации была
полностью абстрагирована и от структурной формы, и от всех других
аспектов и компонентов психической деятельности. В этом
контексте вероятностная мера поддавалась объединению Лишь с одной,
столь же внешней по отношению к структуре детерминантой —
ассоциацией. При этом из ассоциативного принципа аспект
нейрофизиологического механизма был здесь исключен, и определяющим
фактором осталась лишь частота сочетаний. Поскольку частота
есть эмпирическое выражение вероятности, легко видеть, что и
ассоциация характеризуется здесь также лишь со стороны своей
вероятностной природы и объединяется именно с вероятностной же
мерой организации, потенциально представленной в формуле
«стимул — реакция».
Множество экспериментальных фактов, накопленных в ходе
реализации основной программы бихевиоризма, свидетельствовало
о несостоятельности полного абстрагирования от всех
опосредствующих факторов, включенных между стимулом и реакцией. По-
36
этому как в предбихевиоризме Торндайка, так и в необихевивризме
Толмена, гипотетико-дедуктивном бихевиоризме Халла, концепции
Холта и др. представлены разного рода «промежуточные
переменные». Они связывают фактор случайности и выражающую его
вероятностную меру с такими аспектами организации поведения
и психики, как нейрофизиологический механизм и мотив (у
Торндайка), структура или гештальт (Толмен), значение (Холт). Ясно,
что введение понятий структуры и значения обусловлено здесь
невозможностью последовательно реализовать программу, полностью
абстрагирующую количественную, вероятностную меру
организации поведения от ее качественной, предметной формы и вместе
с тем от специфики психических процессов, являющихся
внутренними факторами этой организации.
Бихевиоризм как целостное общее направление, каковы бы ни
были разнообразные фактические и теоретические дополнения к его
основной схеме, оказался в конечном счете в таком же плену
позитивистской доктрины с ее постулатом непосредственности опыта
(в силу которого предметом психологии является поведение), как
и разного рода чисто интроспекционистские феноменологические
концепции психической структуры (структуральная психология или
гештальтизм). Но в настоящем контексте особенно важно
подчеркнуть, что если в радикальном варианте бихевиоризма мера
организации психической деятельности была абстрагирована и от
предметной структуры последней, и от физиологического механизма,
и от специфического материала, то все направления бихевиоризма
характеризуются по крайней мере двумя общими признаками —
объективной представленностью в них вероятностной меры
организации, общей для поведения и психики, и полной абстрагирован-
ностью от специфики исходного материала, из которого
психические структуры синтезируются. Среди других
общеметодологических факторов абстрагирование от исходного материала было
одной из конкретных причин того, что, вопреки своему
существенному фактуальному вкладу и введению вероятностного принципа
в концептуальный аппарат теории, построить реально работающую
теоретическую модель психических процессов бихевиористская
концепция не смогла.
5, Психологический энергетизм
Уже в бихевиоризме (например, в законе эффекта у Торндайка)
и в гештальтизме (например, в динамике топологического поля
К. Левина) в качестве одного из объектов анализа было
представлено движущее, мотивационное начало психической деятельности
и поведения. Потенциально оно заключено в понятийном аппарате
функционализма, ибо функция, кроме пространственно-временного
структурного аспекта, по необходимости содержит в себе
движущий, динамический компонент. В этих концепциях, однако, мотива-
ционный аспект выступает как побочный и подчиненный
структуре, функции или статистической организации. В качестве самостоя-
37
tf* тельного объекта исследования он был выделен в
психоанализе.
Подобно тому как гещтальтизм противопоставил структуру ас-
! социации, а функционализм — функцию структуре, психоанализ
противопоставил мотивационное начало психической деятельности
всем остальным ее аспектам. Это противопоставление по существу
доведено здесь до полного абстрагирования от остальных аспектов
и компонентов. Как и во всех других аналогичных ситуациях, такое
абстрагирование не толькб влечет за собой отрицательные
последствия, но и дает науке новые эвристические средства. Подобно то*
, йу как отвлечение от структурной формы организации поведения
С позволило вскрыть ее вероятностную меру, абстрагирование
движущего начала психического акта от всех остальных его аспектов
обнажает собственную природу мотивационных компонентов.
Дело в том, что в любой психической структуре (например,
в перцептивном образе) представлен ее динамический аспект,
поскольку така$ структура «работает», организуя и регулируя
доведение. Тем более этот динамический аспект неизбежно присутствует
в любой психической, функции, поскольку функционирование по
« самому своему существу вообще не может быть обособлено от
движущего фактора. Но этот собственно движущий фактор психи-
> ^еското акта слит воедино с его операционными компонентами и ки-
- нематйческими характеристиками, которые представляют
пространственно-временную организацию как предметной психической
структуры, так и самого процесса ее функционирования.
Отпрепарирование собственно динамического фактора от всех
операционных и структурно-кинематических компонентов
«освобождает» в остатке абстракт, который оказывается характеристикой не
пространственно-временной организации самого процесса
функционирования, а природы его силового, пускового источника. Этот
«чистый» остаток — абстракт содержит в себе не что иное, как
энергию. Действительно, ведь энергия — это не просто функция,
это и не сама динамика и даже не работа в ее актуальных,
конкретных формах, а работа скрытая, задержанная, сохраняющаяся,
\т. е. это именно способность совершать работу. Иначе говоря, это
величина инвариантная по отношению к варьирующим конкретным
(формам совершаемой работы, в которых она проявляется. Поэтому
и в физике энергия скрыта под феноменологической поверхностью
(производимой работы. Чтобы ее выявить, тоже нужна абстракция
от пространственно-временных кинематических характеристик
движения. Такая объективная относительная взанмообособленность
пространственно-временного и энергетического аспектов физической
реальности выражается в том, что они находятся друг с другом*
тсак известно, в отношениях дополнительности (Н. Бор).
Поскольку энергия есть всеобщее свойство реальности, такого рода
соотношения неизбежно распространяются на все ее частные формы,
в том числе и на область энергетики психических процессов.
Исходя из всего этого вполне закономерен, по-видимому, тот
факт, что энергетический аспект психики в первую очередь был, вы-
38
явлен не в. сфере психической нормы, & именно в области патологии, *
и не только 3. Фрейдом, но и П. Жане, который ввел'понятие
психологической силы и психологического напряжения. В норме
адекватная предметная организация психических процессов маскирует
энергетический потенциал, который работает на эту организацию,
но именно поэтому остается скрытым за ней. В патологии же этот
энергетический потенциал в его дефицитах или излишках
оказывается источником дезорганизации. Этим совершается
естественный эксперимент фактического абстрагирования от предметной ®р»
ганизации, маскирующей энергетический фактор. Тем самым энёр*
гетическая природа мотивационного или движущего начала
психического акта становится отчетливо видной. А затем уже из области
невропатологии и психопатологии понятие энергии вводится в
концептуальный аппарат общепсихологической теории.
Хотя эта логика движения понятий воплощена преимуществен-^
но в концепции Фрейда, но по существу ее общий вектор в
некоторых, правда очень существенных, модификациях содержится и в*
общей теории П. Жане, которая также построена, как известно, на||
клинических экспериментальных основаниях. И каковы бы ни
были последующие ложные экстраполяции и даже реакционные выво* '
ды психоанализа, само по себе распространение фундаментального
общенаучного понятия энергии на область психических процессов»»
столетия считавшихся изъятыми из орбиты действия материальной »
причинности, представляет, несомненно, важнейшую веху научного \
обобщения.
Вместе с понятием энергии в психологическую теорию вошли
и общие законы энергетики. И поскольку психическая энергетика
стала объектом исследования, неизбежно возникла необходимость
выделить основную форму психической энергии и изучить ее
превращения в рамках общего закона сохранения. Для выбора
основной формы психической энергии нужны критерии различения
исходного и производных энергетических проявлений. Такие
критерии могли быть либо теоретическими, либо чисто
эмпирическими.
Для выработки теоретических критериев необходима глубокая
и единая общепсихологическая теория. Отсутствие ее по
необходимости^ заставляет довольствоваться критериями эмпирическими.
Естественно поэтому, что в качестве главной, исходной формы
психической энергии Фрейд выделил сферу, в которой энергетические
характеристики выражены наиболее отчетливо и с максимальной
интенсивностью и которая к тому же служит существенным
фактором разного рода психических дезорганизации в клинических
ситуациях. Таким ..чисто эмпирическим критериям и удовлетворяет
фрейдовское либидо. Никаких других, принципиально
теоретических оснований для этого выбора в психоанализе не было. Но коль
скоро по каким бы то ни было критериям такой выбор произведен,
дальнейшая логика уже в значительной мере предопределена —
все остальные проявления психической энергии должны были
оказаться модификациями исходно^ формы и результатами ее пргевра-
39
щений. Именно эта логика и воплощена во фрейдовской идее
сублимации либидо.
Построенная 3. Фрейдом картина превращений либидо является
во многих своих элементах, в особенности в отношении детской
сексуальности, явно фантастической, а в своих исходных посылках
и конечных пансексуалистических заключениях даже реакционной.
Однако источник ошибочности содержится не в самой по себе идее
преобразований основной формы психической энергии и не в
выведении производных модификаций этой энергии из ее исходной
фо£мы. Сам по себе такой подход и иерархическая структура
фрейдовской схемы являются прямым воплощением общих законов
энергетики.
Искажение действительных психоэнергетических соотношений
заключено в выборе исходной формы психической энергии —в
положении о том, что основным генератором психических напряжений
является сексуальная сфера, а все остальные выражения
энергетики психических явлений считаются производными. Тем самым
энергетический компонент психики изымается из общих принципов
предметной психофизической организации психических явлений
и связывается лицГь с чисто биологическими закономерностями
глубинной внутриорганической сферы инстинктов. Именно поэтому
психоаналитическая энергетика оказывается началом,
противостоящим предметной организации, и в частности социальной
детерминации психических процессов. Так что источник отклонений от
истины заключен не в логике построения этой системы, а именно
в ее исходном пункте.
Но тогда возникает вопрос о том, по каким критериям должна
быть выбрана основная форма психической энергии, которая
является действительным исходным пунктом системы
психоэнергетических превращений. И здесь сразу же возникает существенная
теоретическая трудность, на которую не мог не натолкнуться
психоанализ и которая остается актуальной и по настоящее время.
Если введение понятия энергии в психологическую теорию
связано с общими законами энергетики, то для того, чтобы выделить
основную форму психической энергии, требуется выявить
специфичность энергии психической по сравнению с другими ее видами.
С другой стороны, если выделение общих законов психической
энергетики было связано, как упоминалось, с необходимостью
абстрагирования от всех других аспектов психических процессов, то
выявление специфики психической энергии, наоборот, невозможно
при абстрагированности энергетического аспекта психики от
закономерностей ее предметной структуры, механизма и материала.
Тем самым, одновременное введение общих законов энергетики
в психологию и выявление специфичности собственно
психологических энергетических закономерностей оказалось методологически
и исторически нереальным.
Соотношение понятий энергии и материала в психологии
прямо воплощает в себе более общий характер соотношения основных
понятий в физике. Выявить специфичность психической энергии
40
в отрыве от специфики материала психических структур
невозможно в такой же мере и на тех же основаниях, по которым
невозможно определить качественную специфичность какого-либо
физического вида энергии (механической, тепловой, химической,
электрической и т. д.) в отрыве от соответствующих характеристик вещества
или поля, служащего материалом данной физической структуры.
Психологический энергетизм психоанализа в этом пункте
аналогичен физическому энергетизму Оствальда»
Как бы то ни было, но в рамках психоанализа психическая
энергия оказалась оторванной от специфики материала, из
которого организованы психические процессы. Психическая энергия
отвлечена здесь от материала, правда, в такой же мере, в какой
психическая структура абстрагирована от материала в гештальтизме,
а способ связи этих структур — в ассоцианизме. Но
феноменологическая картина структурных и ассоциативных факторов и параметров
может быть в определенных пределах адекватной и в абстракции от
материала, лежащего в основе специфики психических
образований. Трудности и противоречия начинаются здесь лишь при
попытках теоретически проникнуть под феноменологическую
поверхность явлений. Что же касается психической энергии, то даже
внешняя эмпирическая картина ее превращений не может быть
правильно воспроизведена без выявления основной формы этой
энергии. Поскольку же определение этой исходной формы не
может быть произведено в абстракции от материала,
детерминирующего специфику психических явлений, абстрагированность от
материала (в отличие от ситуации в гештальтпсихологии) с
необходимостью влечет за собой искажения феноменологической картины
преобразований психической энергии.
Кроме того, как показывают современные общебнологические
и психо-нейрокибернетические исследования, картина
энергетических превращений в живой системе не может быть абстрагирована
не только от материала, но и от структуры, поскольку сама
структура является носителем энергии. Это относится и к общебиологи-
ческой, и к психической энергии.6 Исходя из всего этого,
вопреки адекватности общей схемы энергетических
преобразований, конкретная феноменологическая картина этих процессов
неизбежно оказалась в психоанализе очень далекой от
действительности.
С другой стороны, обособление психической энергии от
закономерностей организации психических явлений и от материала,
составляющего основу специфики этой организации, автоматически
исключает из психоаналитической концепции рассмотрение
механизмов психического структурирования. Не случайно поэтому
3. Фрейд, начав свои исследования именно как психоневролог
и невропатолог, затем совершенно исключил какие бы то ни был®
нейрофизиологические основания из своей системы. Поскольку
вместе с исходным материалом психической организации из кон-
6 См. например: Бауэр Э. Теоретическая биология. М.,. 1935.
4!
з $щпции психоанализа выпали и структура, и механизм ее
формирования, совершенно естественно, что построение адекватной
теоретической модели, воспроизводящей хотя бы только специфику
психической энергетики, не говоря уже об общей природе
психических процессов, средствами понятийного аппарата этой
концепций оказалось невозможным,
С точки зрения логики становления и развития основного
понятийного" аппарата психологии очень показательно, что, несмотря
тк иные теоретико-экспериментальные истоки изучения мотива-
щонных компонентов деятельности и их психической энергетики
!И исследованиях К. Левина и его школы, обособление мотивацион-
цЩо-энергетических компонентов психики от специфики ее
информационного материала и механизмов привело к тому, что и эта
концепция не смогла свести концы с концами. Отправляясь от
общих принципов гештальтпсихологии и ее ориентации на
концептуальный аппарат физики, К. Левин применил его, в особенности
физическое понятие поля, к анализу не
перцептивно-интеллектуального, а мотивационного аспекта психики, энергетизирующего
поведение. Как справедливо указывает М. Г. Ярошевский, «Левин еде-
-лал шаг вперед по сравнению с Фрейдом, перейдя от
представления о том, что энергия мотива сжата в системе организма, к
предоставлению о системе «организм — среда». Противопоставление
внутреннего внешнему снималось. Они выступали как разные
полюса единого поля».7
Введя,в интерпретацию психической энергетики ее
детерминацию внешним объектом, К. Левин ограничил трактовку этой
детерминации общими физико-топологическими принципами, для которых
.объект выступает лишь как один из двух источников силового
поля, реализующего взаимодействие субъекта со средой и его
поведение в жизненном пространстве. Между тем, психическая
энергетика в ее специфике определятся не только общей физикой
силового взаимодействия с объектами, но и теми более частными
информационными закономерностями, на основе которых внешний
объект и внутреннее состояние организма представлены в нервной
системе. От этой-то специфики психических структур и их особого
информационного материала психическая энергия у К. Лерина по
существу была совершенно обособлена. Но тем самым энергия
мотива неизбежно утрачивала свою психологическую специфичность,
и ее интерпретация оставалась на уровне общих физико-геомет-
рико-топологических принципов, не доведенных до объяснения гой
частной формы, которая и составляла главный предмет
психологического анализа. Это положение и обрекло левинскую, как и
фрейдовскую, интерпретацию психической энергии на тупиковую
ситуацию, несмотря на содержательность общего понятийного
аппарата и безусловное значение полученных экспериментальных
результатов.
7Ярошевский/М. Г. Психология в XX столетии. М., 1971, с. 229.
42
6. Психология деятельности
Разные аспекты психических процессов, рассмотренные выше
и «распределенные» между разными более или менее
односторонними теориями, наиболее^полно были учтены во французской
психологической мысли в концепциях П. Жане, А. Валлона; отчасти
А. Пьерона, и в особенности Ж. Пиаже. Охватывая наряду со
всеми другими и социальный аспект и социальную детерминацию
психических явлений, это направление мысли в ряде моментов
наиболее близко примыкает к теории психической деятельности,
разрабатываемой в рамках диалектико-материалистической психо-.
логии.
В отличие от рассмотренных выше психологических теорий,
основными понятиями концептуального аппарата упомянутой
французской школы являются движение, действие, операция. При этом
действие здесь — не обособленная от предметной структуры
реакция, какой оно выступает в бихевиоризме, а именно предметно
структурированный психически управляемый акт. Наиболее глу^
бокое и многостороннее развитие понятийный аппарат
рассматриваемого напраэдения психологической мысли получил в концепции
ях П. Жане и Ж. Пиаже, непосредственно и активно включенных
в интенсивное развитие общепсихологической теории в настоящее.
время.
Пьер Жане сочетает понятие действия с анализом
энергетических характеристик психики («психологическая сила» и
«психологическое напряжение») и ее регулирующей функции в
организации поведения. В отличие от Жане, Ж. Пиаже исключает
возможность использования понятий «сила», «энергия» и «работа» в
концептуальном аппарате психологической теории, исходя из связи
этих понятий с понятием массы, или субстанции, «которое лишено
всякого смысла в сфере сознания».8
Хотя энергия, конечно, связана с массой, аргумент Пиаже вряд
ли состоятелен. Масса является свойством субстрата, и из того
факта, что состоянию субстрата нельзя прямо приписать данную
характеристику, не следует, что это состояние лишено
энергетических проявлений. Иначе пришлось бы данное заключение
распространить и на общефизические состояния (например, такие, как
давление, температура, механическое или электрическое
сопротивление и т. д.).
Но, исключив из сферы рассмотрения энергетические величины,
концепция Пиаже в своем многостороннем синтезе охватывает
и связывает с понятием действия ряд таких существенных
аспектов психических процессов, как функция, структура и содержание,
взятые в ходе их тщательно исследуемого стадиального генезиса.
Логика всего концептуального аппарата приводит Пиаже и крас*
8 П и а ж е Ж. Характер объяснения в психологии и психофизиологический
параллелизм. — В кн.: Экспериментальная психология. Под ред, Фресса и
Пиаже, Вып. I и II. М., 1966, с. 190.
43
смотрению понятия материала, из которого в ходе осуществления
определенных действий строится психическая структура. Так,
исследуя процесс организации зрительного образа, Пиаже вводит
понятие «вещества», из которого синтезируется перцепт.
Чрезвычайно показательно, что таким «веществом» или материалом,
составляющим перцептивную структуру, Пиаже считает не какое-
либо внутреннее состояние самого по себе субстрата зрительного
аппарата, а «встречи некоторых элементов зрительной системы
с некоторыми элементами раздражителя».9 Реальное состояние,
воплощающее в себе такую встречу, по самому существу этого
понятия включает в себя взаимодействие с объектом. От состояния
взаимодействия перцепт не может быть обособлен, поскольку оно
составляет самое его существо.
Однако физическая природа этого состояния встречи, к
сожалению, не* анализируется Пиаже, для которого существенно лишь
абстрактное понятие самой «встречи». Однако он не связывает это
понятие с совокупностью основных категорий, составляющих
концептуальный аппарат его системы. Таким образом, хотя Пиаже
и осознал необходимость рассматривать материал, составляющий
психическое образование, зто понятие в конечном счете из перечня
основных работающих категорий его системы все же фактически
выпало. Оно отсутствует и • в других концепциях, относящихся
к общему направлению психологии деятельности.
Между тем, без учета конкретной специфичности
«строительного материала» может быть раскрыт лишь абстрактный
«архитектурный проект» какой-либо исследуемой структуры, но не ее
работоспособная теоретическая и тем более практически
овеществленная в реальной схеме модель. Поскольку в концепциях
психологии деятельности понятие материала фактически отсутствует,
а исходным является понятие действия, последнее, в силу
объективной логики соотношения основных категорий теоретической
системы, как бы принимает на себя роль исходного материала. Но
психическая предметная структура не может быть построена из
действий по тем же логическим основаниям, по которым никакое
другое платье, кроме «нового платья» андерсеновского короля, не
может быть сшито из действий шитья. Король оказывается голым,
поскольку абстрагированной от материала может быть лишь
воображаемая, но не реальная структура.
Эта объективная, "не зависящая от исходных замыслов авторов
логика соотношения понятий приводит к кажущемуся парадоксу,
который состоит в том, что, вопреки безусловно
материалистическому характеру рассматриваемого научного направления
психологии деятельности, «освобожденные» от материала психические
структуры сами становятся на место исходного материала.
У П. Жане этот парадокс получает свое прямое выражение в
утверждении, что «объекты в мире есть лишь экстериоризированные,
9 €ц.: Ф л е й в е л л Д. Генетическая психология Жана Пиаже. М., 1967,
с. 300. (Курсив наш. — Л. В.)
44
вынесенные вовне акты», а у Ж. Пиаже — в его архаической
позиции психофизиологического параллелизма, которая коренным
образом противоречит всему богатству и глубине экспериментально-
теоретического содержания его научной системы. Вместе с
исходным материалом и его спецификой из концептуального
аппарата в конечном счете оказывается выпавшим и конкретный
нейрофизиологический механизм психики, поскольку он выступает по
отношению к ней лишь в положении параллельного ряда. В
результате, несмотря на несомненную глубину и значительность собственно
психологического содержания этого научного направления, и оно
не смогло создать монистическую теоретическую модель, в которой
объединялась бы основная совокупность экспериментальных
фактов.
Таково взятое в самых общих чертах главное
логико-теоретическое существо категориального аппарата основных
психологических концепций. Все они отправляются от феноменологического
«фасада» психических явлений, абстрагируя разные отдельные их
аспекты в качестве центрального объекта эмпирического
исследования и теоретического анализа. Поскольку именно путем такого
абстрагирования может быть выявлена сущность каждого из этих
аспектов, такой аналитический этап является, по-видимому,
необходимой вехой в развитии понятийного состава теории психических
процессов. Из логической необходимости аналитической стадии
вытекает неизбежность первоначальной множественности
психологических концепций, каждая из которых соответствует
отпрепарированному ею аспекту психической реальности. Другая
специфическая черта этих концепций, также вытекающая из самой логико-
гносеологической природы данного этапа научного развития,
состоит в том, что все они ведут теоретический поиск общих
закономерностей и принципов в терминах того ^же языка, на котором
производится исходное эмпирическое описание
феноменологической картины психической реальности. В этом смысле все
рассмотренные концепции являются по преимуществу внутрипсихоло-
гическими. Эмпирический и теоретический языки в них еще не
разведены и, соответственно, не сформулированы проблемы, с
необходимостью требующие перехода к конкретно-научной метатеории.
Все это вместе определяет недостаток и связанные с ним
общие черты упомянутых концепций. Объединяя в разных
комбинациях главный и побочные аспекты исследования (например,
структура и содержание в гештальтизме, способ связи и содержание
в ассоцианизме, структура, функция и операция в психологии
деятельности и т. д.), все эти концепции имеют своим общим
признаком абстрагированность от того непсихического или допсихиче-
ского материала, из которого средствами определенного
физиологического механизма синтезируются психические структуры,
относящиеся к различным психическим процессам и образованиям.
Для собственно психологических теорий, не выходящих за
пределы внутрипсихологической системы понятий, такое положение
вещей неизбежно. Существенно, однако, что такая же ситуация
*?:£дожилась и в противостоящих собственно психологическим тео-
- $йям нейрофизиологических концепциях психики, которые имеют
$ своим предметом не самый психический акт, а соответствующую
^ ему динамику изменений в его мозговом субстрате. Такова, на-
^ пример, теория клеточных ансамблей Д. Хзбба.10 Здесь от понятия
материала абстрагируется не какой-либо собственно
психологический предметно-содержательный или
функционально-операционный аспект психического явления, а его внутрисубстратный
механизм* Но взаимообособление механизма и материала в такой же
Mfgfe исключает возможность построения работающей модели же-
щнизма, в какой абстрагирование» например, структуры от мате-
Црала ведет к невозможности выявить действительную
специфичность психических структур в гештальтизме,
г По-видимому, охват единым концептуальным аппаратом таких
основных понятий, как структура, механизм и исходный материал
психических процессов, требует выхода не только за пределы
психологии, но и собственно нейрофизиологии, анализирующей лишь
динамику внутрисубстратных изменений. Такой единый
межнаучный понятийный аппарат начал интенсивно формироваться
твшъ к концу первой пойовины XX столетия. Ближайшей же зада-
', ЗД&- того этапа теоретического развития, который логически
(яменно логически, а не хронологически) следует за противостоя-
;щими друг другу всем составом своих языков психологическими
и нейрофизиологическими концепциями психики, является
построение межнаучного.обобщения, которое объединило бы общими
принципами физиологический механизм психических процессов с
различными аспектами их собственно психологической
предметно-содержательной характеристики.
10 См.: Нebb D. Organization of behaviour. N. Y„ 1949.
ГЛАВА III | ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ РЕФЛЕКТОРНОЙ
ТЕОРИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
1. Эмпирико-теоретические предпосылки
обобщения понятия «рефлекс»
Поиск рассмотренных выше частных психологических
закономерностей, относящихся к отдельным аспектам психических
процессов, начинается с соответствующих этим аспектам частных
эмпирических характеристик — структурных, функциональных,
энергетических и др. Исходным же пунктом поиска самых общих
принципов организации психических актов служат общие эмпирические
характеристики, отличающие любой психический процесс от
процесса непсихического. Поэтому магистральная линия этого поиска
46
проходит, как упоминалось, череа области смежных с психологией
наук, в первую очередь физиологии. - ^ *'4
Содержащийся в описанной выше феноменологической
картине любого психического акта психофизиологический парадокс
заключается в том, что хотя итоговые эмпирические характеристики-;
психического процесса могут быть сформулированы только в тер- «
минах свойств своего объекта и не поддаются формулированию I
в терминах внутренних изменений своего субстрата, этот процесс |
является все же именно состоянием субстрата. Чтобы преодолеть/
(снять) эту парадоксальность, требуется найти такие состояния
субстрата, которые могут быть описаны в терминах свойств объект
тов-раздражителей. Характеристики таких искомых состояний
субстрата, которые воплощают в себе структуру внешнего объекта
и поэтому могут быть сформулированы именно в терминах этой
структуры,— это как раз и есть характеристики психического
процесса, но уже не только феноменологически описанные, а
представленные как частная форма свойств своего материального
субстрата. Поэтому найти такие состояния субстрата и значило бы
снять психофизиологический парадокс и тем самым решить
психофизиологическую проблему, хотя бы в главных, принципиальных ее
аспектах. Но материальным субстратом психических процессов, как
об этом надежно свидетельствует столетиями накапливавшийся
разнообразнейший, эмпирический материал, является головной
мозг»
Исходя из этого, обычная общефизиологическая схема
соотношения органа и его функции ставит задачу вывести предметную
специфику психических актов непосредственно из динамики
нервных процессов внутри головного мозга; Однако все новые данные
физиологии головного мозга, физико-химическое направление
которой формируется в первой половине XIX столетия, все более
настойчиво свидетельствовали о непреодолимых трудностях решения
этой задачи. Физико-химические механизмы нервного возбуждения
не заключают в себе возможности непосредственно вывести из них
качественные и пространственно-структурные особенности
психического акта. «Нельзя показать,— писал один из крупных
нейрофизиологов XIX века Функе,— как нервная клетка из
электрических токов и химических -превращений делает usefa и звуки».1
Аналогично этому К. Людвиг считал^ что предметная структура
и пространственная отнесенность образа к объекту составляют
некую всегда присоединяющуюся к ощущению прибавку, которую
совершенно невозможно объяснить из процесса возбуждения
в нерве.
Характеристики нервного возбуждения действительно не
поддаются формулированию в терминах свойств внешнего
раздражителя— объекта. Поэтому и характеристики предметной структуры
1 Цит. по: Я р о ш е в с к и й М. Г. Проблема детерминизма в
психофизиологии XIX века, Душанбе, 1961, с. 115.
47
психического акта оказывается невозможным сформулировать на
w языке внутримозговой динамики нервных процессов.
Невозможность прямо вывести особенности психического акта из
внутримозговой физико'химическ°й нейродинамики носит, таким образом,
принципиальный характер, и тем самым ситуация оказывается
тупиковой. Потребность научно объяснить эмпирические факты
психологии неизбежно ведет к поиску других путей раскрытия
механизмов психических процессов. А этот поиск в свою очередь
влечет за собой необходимость выявить общие закономерности
работы головного мозга как субстрата психики и центрального
аппарата нервной системы. Между тем до середины XIX столетия
головной мозг в качестве субстрата психики противопоставлялся всем
остальным аппаратам нервной системы, в частности спинному
мозгу как центральному органу соматических, телесных функпий
организма. Постепенно, однако, накапливались факты, которые все
в большей мере лишали эмпирической дочвы это выросшее из
дуалистической концептуальной схемы противопоставление. Такие
факты, полученные исследователями функций спинного и головного
мозга, дополняли друг друга.
С одной стороны, при исследованиях реакций, управляемых
лишь спинным мозгом (р'еакций обезглавленных животных в
экспериментах Э. Пфлюгера), были обнаружены признаки актов
психически регулируемого поведения. Эта связь психики со спинным
мозгом получила прямое выражение даже в самом названии
работы Э. Пфлюгера «Сенсорные функции спинного мозга
позвоночных».
- С другой стороны, факты гомеостатических регуляций в
исследованиях К. Бёрнара, И. М. Сеченова (посвященных анализу
газов крови) и открытие центрального торможения в работах Э. Ве-
бера и И. М. Сеченова показали, что головной мозг принимает
участие в управлении собственно соматическими, «чисто»
телесными реакциями.
Из обоих рядов фактов следуют два вывода, чрезвычайно
существенных с точки зрения поиска общих законов работы нервной
системы:
1. Спинной мозг является органом не только соматических, но
и психических функций.
2. Головной мозг является субстратом не только психических,
но и соматических актов.
Те же факты участия центров головного мозга в
гомеостатических реакциях и наличия психических компонентов в
целесообразных реакциях обезглавленного организма подорвали основу и тоя
го традиционного противопоставления механизмов психических
и соматических функций, принципиальный (хотя и несколько
огрубленный) смысл которого сводился к тому, что механизм
соматических актов является периферическим, а механизм психических
процессов — чисто центральным. Таким образом создаются все
более определенные основания для еще одной «пары» взаимно
соотнесенных заключений:
48
1. Субстратом соматических, чисто телесных актов являются не
только периферические собственно рабочие органы, Лно и
соответствующий аппарат нервного центра в спинном или головном
мозгу. Этот вывод прямо следовал из фактов гомеостатических
регуляций.
2. Субстрат психических процессов имеет, по-видимому, не
только центральное внутримозговое нервное звено, но и периферический
компонент, который по необходимости связан здесь с каким-либо
соматическим, телесным состоянием.
Это положение непосредственно не вытекает из психического
опосредствования спинномозговых реакций (факты Пфлюгера), но
настойчиво диктуется отчетливо проступающей аналогичностью
схемы психических и соматических функций.
Эти четыре вместе взятых положения расшатывали
традиционное противопоставление двух уровней механизма нервной системы
и толкали мысль к заключению о единстве принципов их
организации. Но раскрытие этих единых для всей нервной системы общих
принципов, естественно, могло совершиться лишь путем
обобщения, которое прежде всего отправляется от уже известных
закономерностей, трактовавшихся ранее как более частные.
Такой частной закономерностью, связывавшейся ранее лишь
с работой спинного мозга, оказался принцип рефлекса.
Накапливалось все больше данных, говоривших о необходимости возвести
этот принцип в более общий ранг. Основания для такого
обобщения не ограничивались только рассмотренным выше сближением
функционально-морфологической структуры актов деятельности
субстрата психики — головного мозга с известной схемой
рефлекторной работы нижележащих мозговых узлов. Кроме этих
внешних взаимных соотнесений существенным логическим мотивом
обобщения было внутреннее преобразование самого понятия
рефлекса.
Все более отчетливой становилась недостаточность жесткой,
анатомической рефлекторной схемы. Соматические, гомеостатиче-
ские функции обнаруживали свою природу биологически
целесообразных актов, или управляемых реакций, а соответствующие им
нервные центры именно исходя из этого выступили по отношению
к приспособительно-вариативным реакциям как управляющие
устройства. Это изнутри сближало пластичную схему психически
регулируемых актов со структурой соматических рефлекторных
реакций.
Все эти основания для обобщения рефлекторного принципа
были получены в ходе общефизиологического поиска. Навстречу этой
логике преобразования основных понятий шел острый запрос со
стороны собственно психологической теории — требовалось
объяснить механизмы предметной структуры психических процессов, а это,
как многократно упоминалось* невозможно было сделать, исходя
лишь из динамики нервных процессов внутри мозговых
центров.
49
^Г'. - 2. О логической структуре сеченовской рефлекторной
• концепции психических процессов
Именно такие двусторонние ходы мысли, идущие навстречу друг
другу со стороны физиологии и психологии, привели И, М.
Сеченова к радикальному заключению — нельзя обособлять
центральное, мозговое звено психического акта от его естественного начала
и конца. Это принципиальное положение служит логическим
центром соотношения основных категорий концептуального аппарата
сеченовской рефлекторной теории психических процереов.
. ' •• * «Мысль о психическом акте как процессе, движении, имеющем
.^шределенное начало, течение и конец, должна быть удержана как
Шновнт, во-первых, потому, что она представляет собой в самом
щеле крайний предел отвлечений от суммы всех проявлений
психической деятельности — предел, в сфере которого мысли
соответствует еще реальная сторон-а дела; во-вторых, на том основании, что
и в этой общей форме она все-таки представляет удобный и легкий
критерий для проверки фактов; наконец, в-третьих, потому, что
этой мыслью определяется основной характер задач, составляющих
собою психологию как науку о психическцх реальностях... Как ос-
.;$ова научной психологии мысль о психической деятельности с точ-
fmn зрения процесса, движения... должна быть принята за исходную
. аксиому, подобно тому как в современной химии исходной истиной
считается мысль о. неразрушаемости материи. Принятая как
проверочный критерий, она обязывает психологию вывести все
стороны психической деятельности из понятия о процессе, движении».2
Связи этих действительно логически исходных фундаментальных
положений со всеми остальными обобщениями и заключениями
всей сеченовской концепции уже достаточно прозрачны: есливя^г-
римозговое звено психического процесса является центральным не
только в том смысле,- что его роль — главная, но и в том, что если
в общей структуре всего акта оно является серединой, то по
отношению к нему началом и концом по необходимости могут быть
лишь внемозговые компоненты на соматцческой периферии.
Исходным соматическим звеном, естественно, является раздражающее
воздействие объекта, а конечным — обратное, но уже
опосредованное центром действие организма на этот объект.
Такой целостный акт с его средним внутримозговым звеном
и внемозговой соматической периферией, смыкающей организм
с объектом, и есть рефлекс в полном соответствии с общим,
принципиальным смыслом этого понятия. И если центральное звено
нельзя обособлять от соматической периферии, то это означает, что
субстратом психического акта является не только мозговое звено,
но. вся эта трехчленная структура, в которой исходный и конечный
периферические компоненты играют не менее существенную роль,
2 Физиология нервной системы (ред. Быков К. М.). Вып. I. М, 1952.
(В дальнейших ссылках будет указываться только название этого издания
и номер выпуска.)
SO
чем компонент центральный. Только в своей целостной совокупности
все эти компоненты составляют действительный, т. е.
^соответствующий еще реальной стороне дела», далее не дробимый субстрат
психического процесса. Именно в этом смысле, а не в смысле их
прямой тождественности элементарным соматическим актам,
психические процессы по способу своего происхождения и по
механизму совершения суть рефлексы.
Это фундаментальное положение И. М. Сеченова прямо
вытекает из тезиса о необособимости центрального звена психического
акта. В этом пункте сомкнулись физиологический поиск общих
принципов работы нервной системы как целого и запрос, идущий
от психологической теории и направленный на преодоление
психофизиологического парадокса. Включение начального и конечного
звеньев рефлекторного акта в состав субстрата психического про?
цесса выводило поиски путей снятия этого парадокса из тупиковой
ситуации, куда неизбежно попадала мысль, если она
отталкивалась от представления, что субстратом психики является лишь
головной мозг.
Рецепторно-эффекторные звенья рефлекса, составляющего
предполагаемый субстрат психического процесса, будучи состояниями
этого субстрата, вместе с тем являются состояниями его
взаимодействия с отображаемым объектом. Они несут на себе
непосредственную печать тех свойств объекта, в терминах которых должны
быть формулированы характеристики соответствующего
психического процесса. Именно эта специфика концевых звеньев
рефлекторного акта как целостной единицы субстрата психики выводит
из тупика поиск путей преодоления психофизиологического
парадокса, поскольку здесь перечень состояний субстрата пополняется
как раз такими, которые в силу своей непосредственной
приобщенности к объекту мбгут составить адекватный исходный материал
психического процесса. Во всяком случае характеристики этих
состояний именцо как состояний взаимодействия с отображаемым.
объектом по самому своему существу исключают возможность
обособления от этого объекта, и поэтому в их материальном составе
есть основания искать те особенности, которые могут служить
адекватной основой предметной отнесенности психического процесса.
Именно потому, что концевые компоненты рефлекторного акта
по самой их природе необособимы от раздражителя, состояния ре-
цепторно-эффекторного взаимодействия с этим раздражителем
выводят рефлекс за пределы схемы внутриорганического
биологического отправления в область более общих закономерностей
физического взаимодействия между двумя физическими телами —
организмом и объектом. Рефлекс здесь выступает частным случаем
такого взаимодействия, что запечатлено и в этимологии самого
слова «рефлекс» (отражение). Тем самым принцип рефлекса
логически входит в категориальный аппарат, более общий не только
чем психофизиологическая, но даже и биологическая система
понятий. Такая иерархическая структура понятия «рефлекс»
определяет его эвристическую эффективность. По самому своему логиче-
51
скому существу такая многбуровневость открывает возможность
конструктивных ходов анализа в двух направлениях.
Первое, уже упомянутое выше направление, реализуя
обобщение, ведет в сферу общих законов и характеристик физического
взаимодействия. Другое направление, наоборот, ведет к
конкретизации. Этот второй, логический, вектор определяет вычленение
разных уровней сложности внутри самого принципа рефлекса.
Поскольку рефлекс возводится в ранг универсального родового
понятия, этим естественно детерминируется различение специфики
его частных, видовых форм.
Эта логика поиска не случайно приводит И. М. Сеченова в
разных его работах3 к описанию перечней рефлекторных актов,
упорядоченных по степени их сложности. Сведенная воедино, шкала
рефлексов содержит в нижней своей части простейшие гомеоста-
тические и висцеральные реакции, в промежутке — невольные
движения различной сложности, начиная с «чистых» рефлексов,
осуществляющихся и при бездействии головного мозга, а в своей
верхней части — «внешнюю деятельность человека... с идеально
сильной волей, действующего во имя какого-нибудь нравственного
принципа и отдающего себе ясный отчет в каждом шаге, — одним
словом, деятельность, представляющую высший тип
произвольности».4
Многоступенчатая структура обобщенного и радикально
преобразованного Сеченовым понятия «рефлекс» охватывает, таким
образом, единым принципом явления самых различных уровней
общности— физическое взаимодействие организма и среды, биологи-"
ческое приспособление, соматическую висцеральную реакцию,
элементарный поведенческий акт, социально детерминированное
сознательное действие и собственно психические, внутренние
процессы, не получающие объективированного выражения в
исполнительных функциях. Поскольку эта структура представляет не ря-
доположный перечень, а именно иерархию, объединяющую
универсальным принципом различные специфические частные формы, она
в самой концептуальной организации содержит актуальнейшую
научную задачу объяснения специфики частных форм на основе
связывающей их общей закономерности.
Обязывая к постановке такой задачи, эта логическая структура
заключает в себе и важнейшие предпосылки продвижения к ее
решению. Дело в том, что рассмотренная иерархия уровней
сложности за единством своей структурной схемы скрывает общий
функциональный принцип организации рефлекторных актов. Этот
принцип объединяет нервные и нервно-психические компоненты
рефлексов общей регуляторной. функцией по отношению к
конечным исполнительным звеньям акта. Именно в этом пункте в кон-
3 См.: Сеченов И. М. Рефлексы головного возга; Кому и как
разрабатывать психологию; Первая лекция в Московском университете. — В кн.:
Физиология нервной системы. Вып. L
4 Там же, с. 170.
52
цептуальный аппарат Сеченовым вводится понятие сигнала,
прошедшее затем через всю историю рефлекторной теорда и
составляющее основное ядро современной общекибёрнетической теорий
информационных процессов: регуляторную функцию по отношению
к исполнительному компоненту рефлекторного акта несут сигналы
от раздражителя, на который исполнительные звенья рефлекса
направлены. Характер этих сигналов и степень их сложности
различны, и определяются они уровнем организации того целостного
рефлекторного акта, в составе которого функционируют.
В простейших висцеральных рефлекторных актах,
происходящих вне психической сферы, роль сигналов, управляющих
динамикой реакции, играют процессы возбуждения, т. е. сигналы «чисто»
нервные, не осложненные психическим компонентом. К числу
таких рефлексов, управляемых допсихическими
сигналами,И.М.Сеченов относит, например, отделение желудочного сока под
влиянием раздражения слизистой оболочки желудка или
спазматическое замыкание выходного отверстия вслед за наполнением
желудка пищей.
Следующую ступень сложности регуляций составляют
рефлекторные акты, в которых управляющие сигналы представляют
собой уже нервно-психические сенсорные процессы, отличающиеся
еще, однако, структурной нерасчлененностью. К этой категории*
И. М. Сеченов относит, например, акты опорожнения мочевого
пузыря и прямой кишки, двигательные последствия системного или
«смутного, валового чувства». Субъективно-психические
компоненты здесь явно представлены, но носят действительно еще
чрезвычайно диффузный характер.
Затем идет уровень регуляции двигательных актов,
управляемых кинестетическими сигналами. Сохраняя еще относительно
смутный характер, приближающий их к системным чувствам,
кинестетические сигналы способны уже «значительно видоизменяться,
смотря по местности, из которой родятся, и по характеру
движения».5 Эта пространственная отнесенность и намечающаяся
предметная структурированность делает кинестетические сигналы
«ближайшим регулятором движений».6
Следующий, более опосредствованный уровень психического
регулирования двигательных актов связан, по Сеченову, с
сигнальной функцией предметных образов восприятия, являющихся
продуктами деятельности высших органов чувств. Эти сигналы-образы
отличаются «способностью давать изменчивые по форме
чувственные показания в связи с изменчивостью форм раздражения».7
Именно на основе своей предметной структурированности эти
сигналы «предуведомляют животное и, будучи разнообразными по
содержанию, способны вызывать не машинально-однообразную
реакцию (вроде, например, сужения отверстия, захлопывания кла- •
5 Там же, с. 385. (Курсив наш. — Л. В.)
6 Там же. (Курсив наш. — Л, £.)
7 Там же, с. 386.
53
У #йна и т. п.), а серии подобных реакций»8. Все это определяет спо-
"*|I сббность таких сигналов «направить движение в ту или другую
Ц% сторрну и видоизменять его сообразно требованиям местности
'*;* я случайностям встреч».9
| * На высшем уровне регулирования Двигательных рефлекторных
актов «действия наши управляются не призраками, вроде
разнообразных форм я, а мыслью и чувством».10 *
Таким образом, нервные процессы в простейших гомеостатн-
ческих реакциях, сенсорно-перцептивные психические процессы
в элементарных поведенческих актах и
интеллектуально-эмоциональные процессы в сознательных, собственно человеческих дейст-
];щцях объединены в сеченовской концепции общностью сигнально-
; / $#гуляторной функции по отношению к эффекторному, собственно
* рабочему звену рефлекса. Возрастание степени сложности
соответствующих рефлекторных актов определяется усложнением
структуры сигнальных нервных и нервно-психических компонентов,
управляющих исполнительными звеньями этих рефлексов.
Итоговая логика сеченовской концепции рефлекторной
природы психических процессов схематически может быть выражена
следующими основными положениями:
1. Принцип рефлекса .охватывает функции всех иерархических
Дровней нервно-мозгового аппарата и выражает общую форму
работы нервной системы,
2. Психические процессы, при всей своей специфичности, по
происхождению и способу осуществления представляют собой частную
форму рефлекторных актов.
3. Целостный рефлекторный акт с его периферическим началом,
центром и периферическим конечным звеном составляет далее не-
дробимую функциональную единицу субстрата психических про- -
цессов. Дальнейшее дробление и абстрагирование переходит, как
упоминалось, тот «предел, в сфере которого мысли соответствует
еще реальная сторона дела». Именно поэтому нельзя обособлять
центральное, среднее звено этой целостной единицы субстрата от
ее «естественного начала и конца». В противном случае путь к
раскрытию механизмов специфических характеристик психики
оказывается закрытым.
4. В структуре рефлекторного акта как целостной единицы
нервные и нервно-психические компоненты объединены общим
функциональным принципом — они играют роль сигналов-регуляторов
по отношению к исполнительному звену акта; рефлексам разных
уровней сложности соответствуют различные по структуре и
предметному содержанию регулирующие сигналы.
Совокупность этих основных положений, воплощающих в
себе логику исходных понятий, сеченовской концепции, легла в
основу последующего развития категориального аппарата рефлектор-
8 Там же, с. 387.
* Там же, с. 388. (Курсив наш. ~ Л. В.)
10 Там же/ с 289.
54
ной теории вообще и рефлекторной теории психических процессов
в частности. Логические и эмпирические пути этого развития
—сохранившаяся до настоящего момента неопределенность трактовки
основных понятий — в существенной мере связаны с тем, что в
рамках классической схемы рефлекторного акта рассмотренные
основные положения однозначно соотнесены между собой быть не
могут. В контексте их взаимосвязи неминуемо возникает вопрос о том,
что представляет собой субстрат конечного эффекторного звена
собственно психических рефлекторных актов. Декартовская
однонаправленная схема допускает интерпретацию этого конечного зве->
на лишь как эффъкторпо-исполнительной функции рабочего орга*
на, т. е. мышечного, секреторного, сосудистого или другого
исполнительного аппарата. Но если психические компоненты рефлекторного
поведенческого акта имеют своим конечным эффекторным звеном
собственно исполнительную часть приспособительного действия, то
этим аннулируется смысл сигнальной функции этих психических
компонентов, поскольку, чтобы осуществлять организацию и
управление динамикой рабочего органа, эти сигнальные компоненты
должны предшествовать исполнению. Поэтому > если психические
компоненты акта действительно осуществляют регулирующую
функцию по отношению к исполнению и если при этом другие эффектор- *
ные звенья рефлекса, кроме собственно исполнительных, неизвест»
ны и не приняты в расчет, то субстратом психического компонента
снова оказывается лишь центральное, внутримозговое звено, что
противоречит исходной постановке проблемы.
Таким образом, в рамках старой схемы тезис о необособимости
центрального звена акта от его начала и конца и тезис о
сигнальной функции психических компонентов рефлекса по отношению
к его рабочему эффекту оказываются в альтернативных
отношениях. Вопрос о специфике эффекторного звена психических актов
остался, следовательно, открытым. Тем самым представление о
мозговом центре рефлекторного акта как о последнем звене механизма
психического процесса и его единственном и окончательном
субстрате сохранило под собой почву и продолжало оставаться
распространенным до самого последнего времени.
С другой стороны, поскольку и положение о необособимости
центрального зв.ена акта от его периферических концов и тезис .
о сигнальной функции этих средних нервно-психических
компонентов по- отношению к исполнительному концу рефлекса оказались
теоретически и эмпирически надежно обоснованными, последующее
развитие с необходимостью привело к внесению корректив не в эти
принципиальные обобщения сеченовской концепции, а в старую
декартовскую схему, которая и ставила различные компоненты
этих верных обобщений в отношения мнимой логической
альтернативы.
55
3. О понятийном составе павловской рефлекторной
концепции психических процессов
Следующий этап рефлекторной тебрии психических процессов,
почти полностью исчерпавший внутренние возможности развития
ее категориального аппарата и эмпирического материала, был
реализован в концепции И, П. Павлова и его школы. В настоящем
контексте целесообразно, оставив в стороне все конкретное
содержание открытых И. П. Павловым феноменов и закономерностей ней-
родинамики, коснуться лишь состава и логики связи основных
понятий концепции в их отношении к психологической теории.
Логическим ядром всей системы понятий у И. П. Павлова, как
и у И. М. Сеченова, является принцип рефлекса: «Основным, исход-
ним понятием у нас является декартовское понятие, понятие
рефлекса».11 Существенно отметить, что И. П. Павлов совершенно
отчетливо связывает конструктивную эвристическую силу этого
понятия с его многоуровневой логической структурой. Указывая на
исходный характер понятия рефлекса по отношению к
конкретному составу концепции, Павлов вместе с тем раскрывает его
производный характер по отношению к более общим — биологическим
законам и самым общим физическим принципам. Так, любая
физическая материальная система может существовать как «данная
отдельность», лишь подчиняясь принципу уравновешивания с
окружающей средой. Это же относится и к организму. Если перевести
этот общий закон уравновешивания с языка терминов механики,
физики и химии в термины более частного, биологического языка,
указывает И. П. Павлов, то мы получим основной биологический
принцип приспособления организма к окружающей среде. В свою
очередь, по отношению к этому общебиологическому принципу
рефлекс выступает его частной формой. Будучи «главнейшей
деятельностью центральной нервной системы»12 или «ее основной
функцией»,13 рефлексы вместе с тем «суть элементы этого постоянного
приспособления или постоянного уравновешивания».14 Такова
исходная физико-биолого-физиологическая иерархия основных
принципов, из которой вытекает понятие рефлекса, служащее, с другой
стороны, отправным и общим по отношению к конкретным
проявлениям работы нервной системы.
Именно эта многоуровневость системы основных понятий
определяет возможность представить эмпирические обобщения
обширной совокупности экспериментальных фактов как конкретные
проявления исходных принципов. Так, основное осуществленное
Павловым разделение рефлексов на безусловные и условные имеет
двойное — эмпирическое и теоретическое — обоснование. Поскольку
11 Павлов И. П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга.
М, 1952, с. 5. (Курсив наш. —Л. В.)
12 См.: Павлов И, П. Избранные произведения. М., 1949, с. 375.
13 Там же, с 387.
14 См.: Павлов И. П. Лекции о работе больших полушарий головного
мозга, с. 6.
56
рефлекс— это, по Павлову, элемент уравновешивания,
эмпирически полученная классификация рефлексов должна вместе с тем
вытекать из форм уравновешивания. И Павлов в нескольких емких
формулировках осуществляет такую дедукцию: «Первое
обеспечение уравновешивания, а следовательно, и целостности отдельного
организма, как и его вида, составляют безусловные рефлексы, как
самые простые... так и сложнейшие, обыкновенно называемые
инстинктами.... Но достигаемое этими рефлексами уравновешивание
было бы совершенным только,при абсолютном постоянстве
внешней среды. А так как внешняя среда при своем чрезвычайном
разнообразии вместе с тем находится в постоянном колебании, то
безусловных связей как связей постоянных недостаточно, и
необходимо дополнение их условными рефлексами, временными связями».15
Экспериментальные факты и их эмпирическая классификация
представлены здесь в соответствии с объективными критериями
строгого естественнонаучного исследования как частные следствия
исходных общих принципов. Из этих же общефизических и
биологических принципов вытекает,у Павлова и различие механизмов
этнх двух основных типов рефлексов. Так, безусловные рефлексы,
именно потому, что они реализуют постоянные, видовые
приспособления, являются проводниковыми, а рефлексы условные в силу их
индивидуального, временногд характера по необходимости
являются замыкательными. Механизм замыкания и соответственно
размыкания «проводниковых цепей» между явлениями внешнего
мира и реакциями на них животного организма детерминируется
здесь самим существом приспособления к изменяющимся условиям
среды.
В этом пункте в основной логический костяк категориального
аппарата рефлекторной теории Павлова в качестве
механизмов необходимого замыкания и размыкания условных, временных
связей включаются все эмпирически выявленные и теоретически
дедуцируемые Павловым закономерности нейродинамики:
соотношение возбуждения и торможения, анализ и синтез, иррадиация,
концентрация и взаимная индукция нервных процессов. Все это
выступает как необходимые внутренние условия уравновешивания
с «постоянными колебаниями» внешней среды.*6
Таков категориальный аппарат общефизиологической
рефлекторной теории, представляющей созданную Павловым
«настоящую физиологию» головного мозга. Но именно потому/что это
«настоящая» физиология, т. е. физиология, «способная говорить
от себя и без того, чтобы психология подсказывала ей слово за
слово то, что она должна сказать» (Клапаред)г17 Павлов по
необходимости и по исходному замыслу должен был на первом этапе
работы абстрагировать свой анализ от психологических понятий
и методов. Это был обоснованный и правильный ход, соответст-
15 П а в л о в И. П. Избранные произведения, с. 519.
16 Там же.
17 См. там же, с. 401.
57
-вующий логике выявления общих законов исследуемого
объекта*
Будучи условием осуществленного И. П. Павловым
объективного исследования общих нейродинамических механизмов рефлектор-
- ной деятельности центральной нервной системы, такое
абстрагирование от психологического подхода и'материала является вместе с тем
необходимой предпосылкой последующего изучения действия
общих законов работы этих механизмов в том частном случае,
который реализует психические рефлекторные акты. И Павлов
действительно применил установленные им
объективно-физиологическими методами общие закономерности рефлекторной деятельности
Н объяснению этого высокоспецифического частного случая —
субъективно-психологических актов, прежде всего
сенсорно-перцептивных процессов. Так, анализируя сочетание условных оптических
сигналов с тактильно-кинестетическими, т. е. «осязательными
раздражениями от предмета известной величины» в процессе
формирования механизмов зрительного восприятия, И. П. Павлов
констатирует, что «основные факты психологической части
физиологической оптики есть физиологически не что иное, как ряд услов-
. ных рефлексов, т. е. элементарных фактов из сложной
деятельности^ глазного анализатора».18
Поскольку сочетание условного раздражения с безусловным
является общим законом замыкания условных связей, механизм
формирования психического акта зрительной перцепции явным
образом представлен здесь как частная форма этого
общефизиологического закона. Такова объективная логика, скрытая за приведенной
констатацией И. П. Павлова, в каких бы отношениях она ни
находилась с его собственной словесной формулировкой, которая,
если ее брать вне фактуального и понятийного контекста всей
концепции, сохраняет значительную неопределенность и возможность
различных толкований.
Вывод об условно рефлекторном механизме формирования
перцептивного психического акта, опирающийся здесь на известные
уже нейродшГамические закономерности замыкания временных
связей, воплощает в себе существенную, следующую по отношению
к положениям И. М. Сеченова, ступень обобщения и эмпирически
обоснованной конкретизации общих принципов рефлекторной
теории психических процессов.
Однако эта важная конкретизация оставляет все же открытым
упоминавшийся выше в связи с неоднозначностью положений
И. М. Сеченова принципиальный вопрос о соотношении
центральных и периферических, рецепторно-эффекторных звеньев
психического, в частности сенсорно-перцептивного, рефлекторного акта,
И Павлов отдавал себе совершенно ясный отчет в том^ что этот
вопрос оставался нерешенным и требовал дальнейшего изучения.
Так, предлагая выделить целостный механизм анализатора,
включающий периферические, промежуточные и центральные звенья,
J8 Там - же, с., 371. (Курсив наш. — Л, В.)
58
И. П. Павлов указывал, что «такое соединение тем более
оправдывается, что мы до сих пор точно не зюаедо, какая часть*
анализаторской деятельности принадлежит периферическим и какая
центральным частям аппарата»,19 •
Дальнейшее накопление эмпирического материала и его
теоретический анализ позволили приблизиться к ответу на этот вопрос.
В последний период исследовательской деятельности И. П. Павлов
совершает свои известные «пробные экскурсии физиолога в область
психиатрии»; он анализирует различные клинические картины на-~
рушений психической деятельности с точки зренця установленных
им общих закономерностей. Этот метод — весьма конструктивное
средство проникновения в механизм психических процессов и в
пределах нормы, поскольку патологические сдвиги обнажают
механизмы, в обычных условиях замаскированные недоступностью
психических структур непосредственному наблюдению.
Сопоставление картин различных нарушений психических
процессов с проявлениями этих нарушений в доступных прямому
наблюдению индикаторах рефлекторной деятельности приводит к су^
щественному выводу о том, что психические процессы, в частности
первичные и вторичные образы, подчиняются общим
закономерностям динамики эффекторных звеньев рефлексов. Так, вскрывая
общность патофизиологических механизмов стереотипии, итерации
и персеверации с механизмом навязчивого невроза и паранойи,
Павлов связывает исходную причину этих нарушений с
патологической инертностью нервных процессов и показывает, что в двух
последних заболеваниях ощущения и представления ведут себя так
же, как двигательные рефлекторные эффекты при
соответствующих двигательных расстройствах.
«В самом деле,— пишет Павлов,— едва ли можно спорить
против того, что если патологическая инертность очевидна и должна
быть принята как факт в двигательных, явлениях, то то же самое
вполне допустимо, законно и в отношении всех ощущений, чувств
и представлений».2* Аналогичным образом, исследуя
патологические особенности ощущений и представлений при так называемом
«чувстве овладения», И. П. Павлов делает заключение о том, что
«закон взаимной индукции противоположных действий должен быть
приложим и к противоположным представлениям».21
Смысл этих положений состоит в том, что поведение
чувственных образов подчиняется тем же закономерностям, которые были
установлены И. П. Павловым для других, в частности
двигательных, рефлекторных эффектов. Инач^ говоря, законы динамики
чувственных образов, по крайней мере в рассмотренных ситуациях,
оказываются частным случаем общих законов поведения
эффекторных звеньев рефлексов.
^Там же, с. 389.
20 Павлов И. П. Полн. собр. соч. Изд. 2, т. III, кн. 2. М., 1951, с. 257;
21 Там же. (курсив наш.—Л. В.)
59
Это заключение самой своей сутью приближает нас к ответу
на открытый вопрос о характере связи психического процесса с
различными звеньями рефлекторного механизма. Если чувственные
образы ведут себя, как и другие эффекторные звенья рефлексов,
т. е. подчиняются законам динамики последних, то есть основания
сделать вывод, что образ, с точки зрения соотношения его
механизма с разными звеньями рефлекса, непосредственно связан
с динамикой эффекторного эвена акта. Это положение
подтверждается многочисленными данными и более поздних
нейрофизиологических и психофизиологических исследований. Особенно отчетливо
об этом свидетельствуют закономерности изменения такого
важнейшего показателя работы анализатора, как его чувствительность
или обратная по отношению к ней величина порога. Так, детально
изученное явление адаптации заключается, как известно, в том, что
пороги анализаторов и соответствующее им состояние рецепторного
аппарата изменяются в строгом соответствии с изменениями
интенсивности раздражителя и осуществляют тем самым процесс
приспособления к последнему. Ослабление интенсивности
раздражителя ведет к понижению порогов, и наоборот. Но ведь именно, такой
характер носят изменения* любого эффекторного звена
рефлекторного акта, соответствующие изменениям интенсивности и качества
, воздействующего раздражителя. В частности, это относится к
классическому факту павловских исследований — изменению
секреторного эффекта слюноотделения в соответствии с количеством и хи^
мическим составом пищи. Можно, по-видимому, считать, что в
обоих случаях проявляется один и тот же общий закон динамики
рефлекторных эффектов, проявляющийся в одном случае в области
психических (сенсорных), а в другом — секреторных рефлекторных
актов.
Если в явлениях адаптации проявляется зависимость величины
рефлекторного эффекта от характеристик того основного
раздражителя, на который этот эффект направлен, то феномены
сенсибилизации и взаимодействия ощущений демонстрируют зависимость
чувствительности от действия побочных раздражителей.
Многочисленные наблюдения и исследования (Лазарев, Кравков, Теплов,
Кекчеев, Шварц и др.) с большой определенностью показали, что
слабый побочный раздражитель повышает чувствительность,
а сильный, наоборот, вызывает ее понижение. И в этом случае
опять-таки проявляется установленный И. П. Павловым* об^шг
закон изменения эффекторного звена акта под влиянием действия
побочного раздражителя, охватывающий как обычные собственно
физиологические (секреторные, моторные и др.), так и психические
(сенсорные) рефлекторные эффекты.
Характер этой зависимости определяется тем, что вызванный
слабым побочным раздражителем процесс возбуждения хорошо
иррадиирует и поэтому усиливает эффект основного
раздражителя, сильное же возбуждение, вызванное большой интенсивностью
побочного раздражения, по закону отрицательной индукции
оказывает тормозящее воздействие на основной рефлекторный эффект.
60
В первую очередь здесь проявляется поведение нецентральных,
а именно конечных эффекторных звеньев рефлекторного акта. Об
этом говорит тот демонстративный факт, что менее интенсивному
центральному возбуждению от слабого побочного раздражителя
соответствует усиление основного рефлекторного эффекта, и
наоборот, более интенсивному возбуждению от сильного побочного
раздражителя— ослабление конечного эффекта. Это несовпадение
характеристик явно подчеркивает, что здесь проявляется закон
динамики именно эффекторных звеньев рефлексов, и факты
показывают, что чувствительность, являющаяся выражением сенсорного
психического акта, ведет себя в соответствии с этим законом, общим
для рефлексов, совершенно различных по составу своих
эффекторных звеньев.
Все наблюдения, факты и закономерности, полученные самим
И. П. Павловым и его последователями при помощи его общего
физиологического метода и специальных методик, очень
существенно конкретизируют принципиальное сеченовское положение о не-
обособимости центрального звена психического рефлекторного
акта от его начала и конца (и, тем самым, о его непосредственной
связи с эффекторным звеном соответствующего рефлекторного
механизма). Но, как уже упоминалось выше, вывод о необособимо-
сти механизма психического акта от эффекторных звеньев
рефлекса еще не предрешает ответа на вопрос о специфике
эффекторных компонентов психических рефлекторных актов по сравнению
с эффектами классических «чисто» физиологических рефлексов
(двигательных, секреторных и др.).
Жестко определяемая этим выводом невозможность
ограничивать механизм психического акта центральным звеном рефлекса
лишь доводит до логического конца противоречие между новыми
фактами и закономерностями рефлекторной динамики поведения
и старой односторонней декартовской схемой рефлекса, в которой
эффекторные звенья могли трактоваться лишь как собственно
исполнительная часть акта. Между тем приведенные факты и
выводы павловской школы содержат эмпирические основания и для
еще одного следующего шага по пути разрешения этого
противоречия. Дело в том, что рассмотренные выше факты адаптации,
сенсибилизации и вообще условнорефлекторного изменения
чувствительности, подчиняющегося общим законам динамики эффекторных
звеньев рефлексов, вряд ли могут быть непосредственно связаны
с функционированием' собственно исполнительных эффекторных
органов. Поэтому вывод о необходимой включенности
эффекторных звеньев рефлекса в механизм психического (в данном случае
сенсорного) акта неизбежно ведет к поискам других, уже
«неклассических» эффекторных звеньев, с которыми мог бы быть связан
субстрат психического, в первую очередь сенсорно-перцептивного,
рефлекторного акта.
Поскольку субстратом таких актов является целостная система
анализаторов, эти, не являющиеся собственно исполнительными
эффекторные звенья сенсорно-перцептивных актов естественно
61
искать внутри самой анализаторной сферы. При этом здесь (что еле*
дует уже из общей логики фактов) могут иметь место как внутри-
анализаторные моторные «проприомускулярные» эффекты (не
являющиеся собственно исполнительными, а несущие служебную
функцию по отношению к основной сенсорной деятельности
анализатора), так ja эффекторные изменения в самих рецепторных
аппаратах. Не случайно поэтому идея о наличии центробежного звена
внутри анализаторного аппарата была сформулирована
значительно раньше (например, В. М. Бехтеревым), чем она смогла
получить функциональное и тем более морфологическое подтверждение.
В настоящее время вопрос этот, по крайней мере в его общей
форме, получил свое экспериментальное разрешение. Имеются
многочисленные, в том ч!*еле и морфологические, доказательства того,
что существуют различные формы влияния мозгового центра
анализатора не только на его собственно эффекторную, но и на ре-
цепторную периферию (Гринштейн, Гранит, Соколов, Бреже, Ко-
норски и др.). Тем самым соответствующие изменения не только
в моторных, но и во входных рецепторных анализаторных
аппаратах оказываются проявлением эффекторного звена рефлексов
внутри анализаторов, являющихся субстратом
сенсорно-перцептивного психического акта.
Если первый круг проблем павловской концепции, актуальных
для данного контекста, касается общих законов «настоящей
физиологии» рефлекторной деятельности, а вторая только что
рассмотренная совокупность положений относится к механизмам той
частной формы рефлексов, которая составляет психические акты (и к
соотношению центральных и рецепторно-эффекторных звеньев
в этих рефлексах), то третий «концептуальный блок» системы
основных категорий И. П. Павлова, оказавший особенно мощное
влияние на развитие психологической теории, связан с принципом
сигнальной деятельности нервной системы*
Продолжая сеченовскую теоретическую линию, И. П. -Павлов
органически увязывает понятие сигнала и сигнализации с системой
исходных принципов своей концепции. Так, прежде всего он
соотносит это понятие с исходной категорией всей теоретической
системы — с понятием рефлекса. Такое соотнесение получает свое
прямое выражение в формуле «Сигнализация есть рефлекс»,
входящей в качестве обобщенного тезиса в заголовок второй лекции
о работе больших полушарий.
Вопреки распространенному мнению о том, что понятие сигнала
в павловской концепции связано лишь с действием условных
раздражителей, которые сигнализируют о сочетавшихся с ними
существенных для жизнедеятельности безусловных агентах, сам
И. П. Павлов, как и И. М. Сеченов, считал сигнальную функцию
универсальным компонентом и фактором реализации всякого
рефлекса. Сопоставляя действие условных раздражителей с
характером рассмотренных им ранее безусловных рефлексов, И, П. Павлов
пишет: «Вид и звуки сильного зверя не разрушают маленькое
животное, но это делают его зубы и кЬгти. Однако сигнализирующие...
62
раздражители, хотя и в сравнительно ограниченном числе, имеют
место и ь рефлексах, о которых шла речь доселе (т. в. в
рефлексах безусловных.— Л. В.). Существенный признак высшей нервной
деятельности „.состоит не только в том, что здесь действуют бег-
численные сигнальные раздражители, но и в том существенно, что
они при определенных условиях меняют свое физиологическое дей-.
ствие».52
Если к тому же принять во внимание, что безусловные
рефлексы, будучи проводниковыми, являются приспособлением к
постоянным условиям среды, то весь контекст этой системы понятий
приводит к выводу, что концепция И. П. Павлова содержит общий
принцип сигнальной, функции. В рамках этого принципа
особенности частных форм детерминированы различиями безусловных и
условных рефлексов, внутри которых, соответственно формируя
разные виды приспособления, реализуется сигнальная функция.
Простейшая частная форма сигнализации, представленная в безуслов-
. ных рефлексах, определяется ограниченным количеством
раздражителей и постоянством их действия, а высшая условнорефлектор-
ная форма эгой сигнализации связана «с бесчисленным
количеством сигналов и с переменной^ сигнализацией».
Принцип сигнальности, таким образом, в системе понятий
концепции И. П. Павлова, как и у И. М. Сеченова, рассматривается
как необходимый компонент и фактор реализации любого
рефлекса. Универсальный (в рамках рефлекторного принципа) характер
понятия сигнала определяется тем, что всякий рефлекторный акт,
будучи ответной реакцией, всегда предполагает сигнализацию об
объекте, на который направлен рефлекторный эффект, поскольку
этот эффект должен соответствовать характеристикам объекта
действия.
Поскольку выдвинуто положение об универсальном характере
^сигнализации как факторе осуществления, рефлекторного акта,
неизбежно возникает вопрос о конкретных компонентах рефлекса,
являющихся носителями сигнальной функции, и о различных
формах этих компонентов на разных уровнях нервной деятельности.
Вся область деятельности нервной системы включает, согласно
И. П. Павлову, как известно, два таких основных уровня —
высшую и низшую нервную деятельность. Основанием такого
разделения является различие в регулировании внутренних отношений
организма и его соотношений с внешней средой: «...деятельность,
обеспечивающую нормальные и сложные отношения целого
организма с внешней средой, законно считать и называть вместо
прежнего термина «психической» — высшей нервной деятельностью,
внешним поведением животного, противопоставляя ей'деятельность
дальнейших отделов головного и спинного мозга, заведующих
главнейшим образом соотношениями и интеграцией частей орга-
22 П а в л о в И, II. Лекции о работе больших полушарий головного
мозга, с 10—11. (Курсив наш. — Л. В,)
63
яизма между собой, под названием низшей нервной
деятельности».23
Таким образом, высшую нервную деятельность, или внешнее
поведение, Павлов противопоставляет внутренней интеграции в
качестве деятельности психической, относя тем самым низшую
нервную деятельность к области допсихических или непсихических
регуляций. И дело здесь, конечно, не в чисто терминологической диф-
ференцировке. Павлов, с присущей ему как
экспериментатору-натуралисту трезвостью ц глубиной, оперирует здесь не словами,
а понятиями со стоящей за ними живой реальностью. «Жизненные
явления, называемые психическими, хотя бы и наблюдаемые
объективно у животных, все же отличаются, пусть лишь по степени
сложности, от чисто физиологических явлений. Какая важность в том,
как называть их — психическими или сложно-нервными, в отличие
от простых физиологических...»24
Стоящая за различением основных форм нервной деятельности
реальность заключается в фактических различиях уровней
регулирования и, соответственно, в различиях конкретных характеристик
регулирующих сигналов. Так, высшую нервную деятельность
Павлов подразделял в свою очередь на два подуровня — первосигналь-
ный и второсигнальный. Но первыми сигналами, в отличие о г
первосигнальных раздражителей, Павлов считал образы этих
раздражителей—«то, что и мы имеем в себе как впечатления,
ощущения и представления от окружающей внешней среды, как общепри-
родной, так и нашей социальной, исключая слово, слышимое и
видимое».25 Аналогичным образом вторые сигналы, опять-таки
в отличие от часто отождествляемых с ними второсигнальных
словесных раздражителей,— это «сигналы второй степени, сигналы этих
первичных сигналов — в виде слов, произносимых, слышимых и
видимых».2*
Если слово как второсигнальный раздражитель («такой же
реальный условный раздражитель, как и все остальные») есть
внешний социальный и вместе с тем физический агент, то в качестве
«второго сигнала» выступает слово, воспринятое средствами
зрительного, слухового или двигательного анализаторов и связанное
с заключенным в нем мыслительным содержанием — «нашим
лишним, специально человеческим высшим мышлением».27
Итак,, на первом подуровне высшей нервной деятельности
сигнальную функцию несут образы — первичные и вторичные
(ощущения, восприятияипредставления),ана втором подуровне — рече-
мыслительные процессы. Таким образом, на обоих уровнях
высшей нервной деятельности сигнальную функцию в актах поведения,
или внешнего регулирования, несут психические процессы. В этом
23 П а в л о в И. * IL Избранные произведения, с. 473.
24 Там же, с 346.
25 Павлов И. Л: Поли собр."соч. Изд. 2, т. III, кн. 2, с. 335. (Курсив
наш.—Л. В.)
26 Там же, с. 345.
27 Там же, с. 232—233.
64
смысле высшая нервная дeяteльнocть шг самому характеру тех
компонентов, кбторые организуют и направляют эффекторные
звенья реализующих ее рефлекторных актов, является
деятельностью * психической.
. Соответственно этому соотношению понятий, в котором
выражены характеристики не раздражителей, а внутренних регулирующих
компонентов рефлекторного акта, на уровне низшей нервн0|
деятельности функцию сигналов, пускающих в ход, регулирующих
и задерживающих внутренние рефлекторные эффекты, несут
процессы нервного возбуждения.2* Регуляция здесь осуществляется
в допеихической~ форме.
Так в концепции И. П. Павлова, согласно логике соотношения
ее осйо&ных понятий, выстраивается следующая иерархия уровней
сигналов^ регулирующих рефлекторные эффекты разного состава
и степени сложности:
1) нервные сигналы
| область рефлекторных актов,
1 низшей нервной деятельности
2) первые сигналы — образы
3) вторые сигналы — рече-мыс-
лительные процессы
психические прощессы,
регулирующие рефлекторные акты
{высшей нервной деятельности.
В концепции И. П. Цавлова главная схема И. М, Сеченова
бала экспериментально и теоретически обоснована и обогащена.
Ядром и исходным пунктом всего концептуального ахШарата осталось
понятие рефлекса как формы взаимодействия организма и среды,
реализующего биологическое приспособление, - В центре системы
стоит введенная п экспериментально обоснованная Павловым
совокупность понятий о нейродинамических механизмах основных
видов рефлексов. Эта система понятий также отражает различные
формы уравновешивания организма со средой, по-разному
реализуемые в безусловных и условных рефлексах. И наконец;
завершением концепции как у И. М. Сеченова, так и у И. П. Павлова
является' понятие о сигнальной функции нервных и
нервно-психических процессов, также с необходимостью вытекающее из категории
рефлекса как способа уравновешивания и развившееся в ее
составе. Не случайно понятие о различных типах сигналов
действительно увенчивает собой путь научных „поисков И. П. Павлова.
Итогом развития здесь является именно иерархия сигналов, т. е.
совокупность уровней сигналов различной степени сложности и
меры общности — от универсальных нервных процессов через
элементарные * нервно-психические процессы («первые сигналы»)
к высшей форме нервно-психических процессов, выраженной во
вторых сигналах — рече-мыслительных актах.
28 Собственно нейрофизиологическая проблема соотношения возбуждения
и торможения, ее монистическая или «дуалистическая» трактовка, естественно,
здесь затронута быть не может.
3 л. м* ВёКкер
65
I v- Завершая собою логику развитие рефлекторной концепций»
поднятие сигнала, выкристаллизовавшееся в рамках рефлекторной
теории, вышло затем за ее пределы и определило направление
последующего тебретйческого развития. Дальнейшая судьба этого
понятия в его отнщцейщ к теоретическим задачам психологии
оказалась ем&шю! с двумя направлениями его развития — конкре-
тизацией и обобщением, взаимно дополняющими и опирающимися
др>у£«а Друга.
йэдбскольку понятием сигнала охватывалась совокупность част-
У$шх форм последнего, при дальнейшем исследоваша
потребовалось раскрыть специфику этих форм. Это в свою очередь выдвину-
|iio задачу соотнести раадшные формы сигналов с эмпирическими
|:^арактерйстикаи1й нервных и нервно-психических процессов, вот
ршощенных в втщ разных видйх сигналов. Это и есть путь конкрети-
'жцщ понятия о сигнальной функции и его соотнесения с фактиче*
е&им Материалов нейрофизиологии» экспериментальной
психологии; pasim& тихшеркях процессов (сенсорно-перцептивных, мнеми-
}ческих и рече~мыЫштельны$. ; >
Во детерминистический анализ специфики различных форм сиг-
-г налов, подход к ее научному объяснению предполагает не только
/шийрщес^ую консгатациюфазличий в характеристиках пЬихичес?
ких процессов, относящихся к разным уровням сигналов, но и
выведение этих различий из общих законов организации и
функционирования сигналов. Таких общих принципов организации сигналов
рефлекторная теория не содержим Шэгго^ аадйча конкретизации
понятия сигнала но отадцшшю к выявдШШМф^флекторной
теорией eft> уровням с необходимостью ведет к следующему этапу
научного обобщения» выходящего уже за пределы рефлекторной теории
и ведущего к раскрытию этих общих принципов организации
сигналов. '- .
Однако закономерности организаций угнала как комгонента
рефлекса (вскрытые поэтому уже внутри рефлекторной теории)
заключают в себе двойное отношение сигнала к объекту»
Рефлекторный акт соотносится со своим объектом-раздражителем двумя
концами—непосредственно чер^э начальное звено рецепто^ного
взаимодействия и опосредствовано через конечное; эффекторное
шшто, т. е. через действие, организуемое при помоги сигнала в
соответствии со свойствами об&ёкта, на которой оно направлено.
Составляя центральный, средний компонент рефлекса, сигнал
в своей структуре определяется начальным звеном прямого
взаимодействия с объектом и определяет со своей стороны
соответствующие этой структуре характеристики эффекторного звена акта.
Это двойное отношение и две соответствующие ему «стороны»
сигнала были отчетливо вскрыты уже Й. Jft. Сеченовым
применительно к сигнальной функции чувственного образа. «Жизненное
значение , чувствования;— писал И. М Сеченов,— определяется
щрежде^всегр его отношением к рабочим органам^ его способностью
вызывать целесообразные реакции и уже на втором месте
качественной стороной чувственных продуктов — способностью чувство-
66 ^
ванйя видоизменяться соответственно шедбиаменению условий вс^Ц
буздения. В первом смысле чуветвоэаййе представляет одни mf
главных орудий самосохранения, во втерт--орудие общепщ:
с предметным миром, одну из главных основ психического разш*;
тия животных и человека. Первой стороной чувствование всецело4
принадлежат & области физиологии, а второй оно сшшвает нашу
науку с психологией».*9 „
Оба эти аспекта сигнала представлены не только в чуЩ*ф&щоы
образе как т§р№Щ сигнале*, но на всех уровнях орщннзаштсжг?
налов— л нервных сигналах допеихического уровня,.С одной стО|и^
ны, и в высшей фо|гме «вторых», т. е. рече-мыслдаельяш нервно-йдей
хически^ сигналов —с другой. На всех.этт уровнях специфика
структуры сигнала в его отношении к объекту определяет собощ^
особенности его регулирующей функции по отношению к эффекк^:?
ному звену акта. Шэтому развести эти уровни и объяснить среЩ*\
фические различия каждого из них по сравнению с другими можнр,
только выведя эти различия из обида принципов оргаййзадйи сщш
нала как по отношению к ф&ьтщ]tm я ид отношению к регули**
руеиры%^т:^$фш,т>%, - Г? 'V-* *• - *'\
Поскольку^ |H|(|^eKTx>fmaH теория не заключает и не может за*
ключать в £ёбё ни общих принципов структуры сигнала, ни Ъбщых*
законов управления или регулирования, дальнейший теоретические \
анализ различных уровней вервно-лснхйческих процессов как
сигналов, предпосылки которого сформировались внутри рефлекторной
теории под давлением собственных задач нейрофизиологии и
психологии, с необходимостью требует следуюп^е^о этапа научного обоб-s
щения — выхода за пределы рефлекторной теории в сферу общей
теории сигналов и общей теории управления.
ад Физиология нервной системы, вып. 1, с» 3&8. (Курсив наш.—Л. В.}.
— - j '
ГЛАВА IV I ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ
СИГНАЛОВ КАК КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ
АППАРАТ ТЕОРИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
1. Об общей структурной схеме контура управления
Если рефлекторная теория впершые раскрыла общие принципы'
организации нервные и нервно-цсихичес&их процессов, осуществив
это фундаментальное обобщение путем выхода за пределы как'пси-
хологии, так и нейрофизиологии, то следующий этап научного
обобщения, естественно^ оказался связанным с итогами развития еще
более широкой об#ас1ги смежных с психолйщей дисциплин,
охватывающих собою все явления передачи еигмаят Ид уже внутри
концептуального состава рефлекторйоК теории не только
сложились исходные предпосылки общей теории сигналов, но были при*
влечены и эффективно использованы понятия из смежных, более
общих областей знания.
. т
Выше отмечалась многоуровневая иерархическая структура
самого понятия рефлекса, включающая в свой объем физическое
взаимодействие, биологическое приспособление, поведенческий акт,
. нервные и нервно-психические процессы. И. П. Павлов прямо
формулировал необходимость трактовать рефлекс в биологических
терминах как приспособление, а в общефизических терминах — как
частный случай процесса уравновешивания взаимодействующих
материальных ристем. Последующий ход развития науки показал,
что применительно к соотношению живой системы с внешней
средой понятие уравновешивания должно быть существенно
модифицировано средствами как его обобщения, так и дополнительной
. койкретизации (Э, Бауэр). Но включение И. П. Павловым этого
Понятия в категориальный аппарат рефлекторной теории было
выходом в сферу общефизических принципов, по отношению к
которым биологические, физиологические и психологические
закономерности выступали в качестве специфических частных
случаев.
Специфичность той частной формы уравновешивания, которая
воплощена б рефлекторном акте, состоит в том, что его*организа-
ция определяется не только общефизическими силовыми, энерге-.
этическими законами. Уравновешивание осуществляется здесь пу-
- тем передачи сигналов и их организующего воздействия на эффек-
торное звено акта. Не случайно поэтому И. П. Павлов определяет
рефлекс и как способ уравновешивания, и как результат сигнали- "
зации.
Таким образом, внутри концептуального аппарата
рефлекторной теории содержатся категории, существенная часть объема
которых находится вне сферы рефлекторных актов. Именно поэтому
их дальнейшее теоретическое развитие и становление общей теории
управления и единой теории сигналов по необходимости вышло за
рамки учения о рефлекторной деятельности и охватило все виды
известных сигнальных и регуляционных процессов, общность
природы которых стала открываться исследованию благодаря емкости
и эвристической силе новой системы поня!*ий. Прежде всего в
категорию сигнальных процессов вошли внутрииндивидные
биологические регуляции, не осуществляющиеся средствами нервного
аппарата. Таковы все гуморальные регуляции, носящие гораздо
более ОбШебиологический характер и представленные и в организмах,
в которых нервная система вообще отсутствует. Затем сюдавошли
межиндивидуальные регуляции биологических систем надорганиз-
менного уровня. Хорошо известно, насколько понятие о
сигнальном характере видо-индивидных и генотипически-фенотипических
взаимодействий теоретически обогатило современную генетику.
Однако решающий шаг обобщения принципа сигнальности свя-
S зан с его возвратом в лоно техники, где это понятие в его
первородном варианте, собственно, и зародилось. Эта существенная веха
развития концептуального аппарата связана с современной
технической революцией, приведшей к возникновению принципиально
нового класса машин, реализующих не технологические или энер-
68
гетичеекие функции, а операции управления, которые моделируют
нервно-психические акты человека. *Тем самым к числу различных
видов' сигнальных процессов прибавились сигналы технические.
Именно технические системы, работающие с сигналами, стали
одним из решающих факторов кибернетического синтеза, приведшего
к кристаллизации категориального аппарата общей теории
сигналов, подобно тому как энергетические машины стали основой
важнейших обобщений в области термодинамики, являющейся общей
теорией энергетических превращений.
Общегносеологические основания такой принципиальной роли
технических моделей человеческих функций заключаются в том,
что, в отличие от живой системы как «черного ящика», техническая
система представляет собой «белый ящик»,1 функциональная схема
которогд создана самим конструктором, и поэтому ее механизм,
естественно, полностью известен и понятен. Практическое
возникновение и развитие таких систем, создававшихся вначале
совершенно независимо от биологических и нейропсихологических
знаний, неизбежно повлекло За собой сопоставление этих технических
моделей с их натуральными оригиналами (т. е. соотнесение
«черного» ящика с ящиком «белым», или прозрачным). А это
соотнесение именно благодаря прозрачности функциональной схемы
«белого» ящика оказалось эффективнейшим, эвристическим средством
раскрытия общих законов структуры и управляющей функции
сигнала, распространяющихся как на биологические, так и на
технические системы. Предельно обобщенным выражением логики
такого сопоставления «прозрачного» ящика с ящиком «черным»
является подзаголовок «Кибернетики» Н. Винера —«Управление
и связь в животном и в машине».
Наиболее близко лежащей к эмпирически доступной
поверхности и поэтому прежде всего' открывшейся при таком
сопоставлении формой общности органических и технических управляющих
систем явилось подобие их принципиальной структурной схемы.
Не случайно Н. Винер уже в самом начале своей основной
монографии делает заключение о том, что «многие современные
автоматы имеют связь с внешним миром, выражающуюся как в
восприятии впечатлений, так и в выполнении действий. Они. содержат
органы чувств, исполнительные органы и какой-то эквивалент
нервной системы, объединяющий передачу -информации от первых
ко вторым. Их вполне можно описывать при помощи
физиологических терминов. Не удивительно, что автоматы и физиологические
системы можно охватить одной теорией».2
Таким образом, оказалось, что анатомия управляющего
аппарата организма — нервной системы и конструкция технических
систем регулирования имеют общую схему строения, включающую
основные блоки с однородной в принципе функциональной
нагрузкой. При этом было обнаружено, что и в организмах и в автома-
1 См.: Винер Н. Новые главы кибернетики. М., 1963.
2 Винер Н. Кибернетика. AL, 1958, с. 62. (Курсив наш, — Л. В.)
№
тах имеется как разомкнутые, открытые, так н замкнутые,
кольцевые схемы упра^лйюрих еистзм, Жесткая цепь дуг безусловных
рефлексов, работавшая без у^ета опыта подкрепления
(инстинктивные реакция Jш шадекваткых условиях), и системы жесткого'
; автоматического управления, работающие без коррекции ошибок»
т. е; ШшйвШтшо от адекватности рабо^гб эффекта, представляют
собой различные проявления единого принципа разомкнутого кон*
тура управления. Кольцевой же механизм условных рефлексов,
которые замыкаются в зависимости от обратной афферентации, и
схема систем автоматического регулирования с обратной связью
представляют собой разные частные формы замкнутого конфура регу*
;лировщшя. '
Таким образом» рефлекторная дуга и рефлекторное кольцо
оказались частными случаями обаргх принципов структуры
управляющих wmm. Эт&т вы£од существен не только сам по себе, но еще
и пото%*эдо опыт иешрии поваавдцг доказывает, что если прин- „
цип, вскрытой на предшб^ующих Щтш развития науки, затем ~
может бщ*ь получен щ качестве частного слрш более общей
теории, то это свидетельствует о надежности йак ковШ; более общей
теоретической концепции, так и нредшествущей, более конкретной
ее формы,
Хбды анализа по концептуальным «столбцам» иерархической
матрицы ступней обобщения стимулируют дальнейшую конкретно
зацию структурной схемы контура,уцравления. Т£к, можно,
вероятно^ полагать^ что мрр^логияиейрсща кт адем$н?а
рефлекторной дуги или кольца—дёндриты (в#одКтея§ (йевтральный, инте-
гративный «блок») и аксон (выход) — сама по себе также является
анатомическим, тнстр§^ивнцм воплощением функциональной
сущности рефлекторного акта'именно как частной формы
управлений» Такой вывод диктуется тем, что акт управления по с]воему
исходному свдюлу предполагает согласование выходных и входных
процессов а системе,, осуществляемое средствами центрального
аппарата. .'**'-
Таким образом, иерархии ступеней обобщения (контур
управления ~— рефлекторное кольцо—сх&йй нейрона) соответствуют,
по-видимому, свои конструктивно-адатомические эквиваленты в разных
масштабах структурных едвйщ управляющих систем. Так в ходе
^бЬбщения единство структуры* обнажает общность принципов
динамики» «приуроченной к этой структура {Павлов)* Не только
рефлекторное кольцо и схема нейроне раскрывают свою природу
контура регулирования, по и рефлекторный шкт* рассматриваемый
сквозь призму более общей системы понятий,* ёбйаруживает свою
функциональную сущность частнбй формы управления.
Так логШй структуры контура управления ведет к выяснению
функциональной сущности акта управление а &атем. и к постановке
вопроса о природе тех реальных факторов или агентвв, которое
этот акт осуществляют. Bifte на дошберветическом этапе 4(в
концепциях Сеченова и Павлова) было достаточно ясно, что
адаптивно^ приведение выхода системы в соответствие с «ее входом, кото-
рое и воплощает в .себе существо акта управления, реализуется иу*
тем фшкализации о параметрах объектов дёй<$дая и последующего
осуществления этими сигналами их командной функции по
отношение к рабочему выходу. Но эта осведомительная и командная
функции сигналов не могли там рассматриваться как Фбщий прин*
цип. Это оказалось возможным лишь средствами понятийного
аппарата едино! теории, которая обобщила упомянутые функции
сигналов, объединив их понятием «информация».
2; Природа информации
Как известно, значение слова «информация» преобразовалось
в общенаучный термин в разных областях и направлениях науки.
На первЙх этапах такого превращения наиболее широкое
распространение и эффективно работающее значение, получил тот ашект
этого понятия, который шел из теорий связи в, ее шенйоновском
варианте. Однако теория и техника связи составляют х&тл и чрезвы?
чайно важный, но лишь один .да .источников формирования общеки*
бернетическо§ ШстЫШ понятий* Логический вектор межнаучного
обобщения был здесь детерминирован гораздо более широким
и ШуЩкп% ч$м рамки одной лишь теории связи, научным
синтезом. Смысл этого синтеза достаточно четко проступает в работах
Н. Винера, которые оцределилн характер именно общекибернетче*
с кого уровня обобщения по сравнению с той его бо&ее частной
ветвью, которая получила свое выражение и развитие $ шеннонов-
ской теории связи. Так, анализируя истоки я мотивы развития
теории сообщений (the theory of messages), Ш банер пишет: «Помимо
электротехнической теории передачи сигналов, существует более
обшарпав область, включающая в себя не только исследования
языка, но и исследования сигналов (messages) как средств,
управляющих машинами и обществом; сюда же относятся
усовершенствование вычислительные машин и других подобных з»томатов,<
размышления о психологии и нервной системе и сравнительно новая,
теория научного метоДа. Эта более широкая теория информации
предстазяяет собой вероятностную теорию и является неразрывной
частью научного течения, обязанного своим происхождением Вял-
ларду Гнббсу...»3 ,г
Сформулированный здесь смысл общекибернетнческого и даже
общефизического обобщения в его отношении к ^аппарату теории
связи совершенно прозрачен и не нуждается в комментариях.
Однако преимущество шенноновской ветви развитие этой общей
концепции вполне естественно и обоснованно. Оно определяется
особой ролью и рабочей эффективностью количественных представлен
нйй н аппарата измерения как научного метода. Однако
разработанный Винером более общий собственно кибернетический кон-
*$Н£т имеет решающее значение для дальнейших ходов развития
" \, *8иаер Н. Кибернетика и общество. М., 1988, с. 29. (Курсив ваш.—
-. Г Я
понятийного аппарата, в особенности в его применении к области
биологических систем и, в частности, к анализу психической
деятельности. Поэтому и ш^нноновский количественно-статистический
аспект понятия информации рассматривается здесь в более общем
контексте — имейно как частная форма и необходимый важнейший
компонент этого общего подхода.
Существо общекибернетического подхода, выраженное, как
упоминалось, уже в его психонейрофизиологических предпосылках,
требует раскрытия природы сигналов не только как средства связи
системы с внешней средой, но и как фактора управления,
организующего ответные реакции системы на воздействия этой среды.
«Информация,—пишет Н. Винер,—это обозначение содержания,
полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления
к нему и приспосабливания к нему наших чувств. Процесс получе*
* ния и использования информации является процессом нашего
приспособления к случайностям внешней среды и нашей
жизнедеятельности в этой среде... Действенно жить — это значит жить,
располагая правильной информацией. Таким образом, сообщение и
управление точно так же связаны с самой сущностью человеческого
существования, как и с жизнью человека в обществе».4
Поскольку общая лрирода информации органически связана .
с управлением, а управление заключает в себе согласование
рабочего эффекта системы со свойствами источника информации, на ко--
торый рабочий эффект направлен, общекибернетический подход
к природе информации не может абстрагироваться от принципа
структурных соотношений между состояниями ее носителя и ее
источника. Именно такова сущность общефизического контекста,
в котором Винер использует понятие «информация», не случайно
возводя его истоки к гиббеовской статистической физике и
связывая характеристику информации с природой физической энтропии.
Отсюда вытекает данное Н. Винером определение сигналов как
ч «формы модели (pattern) или организации».6
Понятие организации по своему исходному общему смыслу
содержит не только количественную меру, но и качественную харак-
¥ теристнку. Исходя из всего этого, общекибернетический «абстракт»,
выражающий принципиальное существо информационных
процессов и являющийся исходным пунктом дальнейшего анализа,
должен заключать в себе возможности конкретизировать и
качественно-структурные и количественные параметры информации. С дру- ч
гой стороны (в силу иерархической структуры понятийного
обобщения), сам этот общекибернетический абстракт должен, по-
видимому, потенциально содержать в себе результат возможной
конкретизации тех общефизических статистико-термодинамических
положений Гиббса и Больцмана, к которым Винер возводит
логические начала понятий информации и управления.
4 Там же, с. 31? (Курсив наш. —Л. Я.)
6 Там же, с. 34.
72
Понятие организации, которое расположено на вершине этой
категориальной пирамиды, по своему исходному смыслу йредпола-
гает систему или множество элементов, находящихся ъ
определенных отношениях между собой. Поскольку вместе с тем Н. Винер
понимает организацию как модель (pattern), в этом контексте речь
идет не о собственной^ внутренней организации информационного
процесса, а об организации сигнала как модели по отношению
к источнику информации как оригиналу.
Действительно, специфичность кибернетического понятия
организации по сравнению с его более общим, физическим
содержанием состоит в том, что предметом рассмотрения здесь является
взаимная организация или отношение двух множеств элементов.
Первое, исходное множество представлено совокупностью элементов
источника информации, воздействующего на ее носителя. В этом
случае элементами множества могут служить как вещественные,
«субстанциальные» компоненты источника или просто его
составные части, так и его изменяющиеся состояния, например
изменяющиеся состояния освещенйости или звукового давления. Второе же
множество представлено совокупностью\ состояний носителя
информации.
Исходя из этого в настоящем контексте рабочее определение
информации в первом приближении может быть сформулировано так:
информация представляет собой воспроизведение множеством
состояний ее носителя пространственно-временной упорядоченности
множества состояний ее источника, воздействующего на носитель.
Именно эта адекватная источнику упорядоченность множества
физических состояний носителя позволяет последнему, если он
используется в качестве регулятора, приводить, исполнительные реакции
системы управления в соответствие с особенностями источника
информации, служащего агентом и объектом этих реакций. /
В противоположность природе информации и сигнала как ее
структурной единицы, воплощенной в определенном физическом
процессе; природа всякой помехи, или шума, состоит не в чем ином,"
как именно в нарушении адекватной своему источнику
упорядоченности множества состояний носителя. Соответственно, выделение
сигнала из шума — основная проблема передачи информации по
каналу связи и контуру регулирования заключается в
вычленении адекватно^ источнику упорядоченности состояний
носителя из беспорядка случайных внешних и внутренних
воздействий.
Именно своей упорядоченностью информация противостоит
физической энтропии как выражению беспорядочности и
противодействует общей тенденции к возрастанию энтропии. Информация;
по словам Н. Винера, дает возможность управляющей системе
достичь «специфических антиэнтропических целей». Этим опре?
деляется сущность всякого адаптивного поведения и
целенаправленной деятельности живого организма или технического
устройства.
Таково в основных чертад именно общекибернетическое содер-
73
g? 'ИДОйе понятия «информация», потенциально включающее в себя
,- основные аспекты отношения сигнала к его источнику, носителю
Гц управляемому действию»
Следующий шагэдалнза требует актуального выделения и
конкретизации этих основных аспектов. .
Прежде всего, исходя как из общих соображений, так и из
задач исследования психических процессов, такому выделению и от-
носшеЖтому обособлению подлежат количественный и качествен-
щ^Йаспекты отношения сигнала информации ,к ее источнику.
•( Понятие информации как упорядоченности множества состоя-.
л7шШ;ее носителя адекватно множеству состояний ее источника,от-
|^ врывает возможность конкретизировать'его в обоих этих аспектах
^соответственно как меру и форму этой взаимной упорядоченности.
\ 3. Количество информации как мера упорядоченности
**\ к сигнала t '. , ' *
Сущность количественной характеристики информации, или про-
; сто количества информации, именно как меры упорядоченности
заключена >у?ке в исходной трактовке связи информации с физиче-
\ ск0й здтрбй^её. «Как энтропия,—пишет Н. Винер,—есть мера
дезорганизации, так и передаваемая рядом сигналов информация яв-
<рется мерой организации^6 ,
Как и в случае физической энтропии; возможности определения
этой меры в числовых величинах здесь 5шютея ткбнами случайных
событий. Поскольку степень случайности измеряется вероятностью
и теория вероятностей представляет собой „ именно теорию
случайных событий,',, меры организации, или упорядоченности, как
в физике, так и р теории информации являются
вероятностно-статистическими. «Передаваемую сигналом информацию, — пишет
. Н. Винер,—..-возйожяо толксрать как отрицание ее энтропии и как
отрицательный логарифм вероятности»7.
* В настоящем контексте, подчиненном задачам психологической
теории, а также именно в данном пункте рассмотрение системы
;£Вбёрнетическйк понятий целесообразно отметить следующее
обстоятельство» В использовании сга^иртических критериев для
определения меры организации системы, взаимодействующей с внешней
средой, сомкнулись и привели к общемурезультату конкретизация
общекибернетических категорий и ббобщение понятий,
развивавшихся внутри психологической теории в ее бихевиористском
варианте. В главе, посвященной анализу понятийного состава основных
-психологических концепций, было показано, что, введя в
психологию, категорию случайности, бихевиоризм привнес в
концептуальный аппарат психологии количественную меру организации пове-
6 Там же.. (Курсив наш. —Л. В.)
7 Там же.
74
дения, купленную, однако* дорогой ценой веяного абстрагирования »•).
от специфики формы этой организаций, —
Пробы и ошибки,, являющиеся эмпирическим выражением меры
организации поведения, являются величиной статисШческой. «Ошиб?
ки> животных в проблемных ящиках и лабиринтах
бихевиористских исследований — это в некотором, более обобщенном: смысле
также «ошибй! измерений»; А аппарат статистической теории
ошибок в значительной степени совпадает с общим теорётико^ероят-
ностным аппаратом определения колеблемости индивидуальныЛа*
риант и исчисления ередннх величин. Не случайным и заслуживав
щим, цо-видийедяу, упоминания в данном контексте является тот
факт, ч?*о; закон нормального распределения установлен Гауссом
именйо на анализе ошибок измерений.
Исходя из всего этого не будет, вероятно, €олышШ
преувеличением утверждение о том, что торндайковские кривые ошибок» за-'
ключая в себе числовые меры организации поведения, содержат
вместе с тем предпосылки шеннововско^винер^вской энтройии как
меры количества деформации. И наоборот, современные
статистические меры количества информации как взаимной
упорядоченности состойнйй ef носителя и источника представляют собой
развитую, обобщенную форму той первичной м^ры организации
поведении, которая имплицитно содержалась во введенном бихевиори-
стами критерии ошибок. '
Такая встреча и взаимное подкрепление историко-логических
ходов Мысли по «оси времени», проходящей Зерез разные уровни
абстракции; дополнительно и надежно свидетельствует о
внутренних связях между общекибернетической и психологлчеекой
теориями. * * *
Таким (фразом, внутри контекста общекибёрнетичеекого
понимания информации я&к взаимной упорядоченности множеств
состояний ее носителяг и источника выделяется количественный
аспект, выражающий меру этой упорядоченности.
В идеальных условиях отсутствия шумов, где упорядоченность
множества состояний источника полностью переходит в множество
состояний носителя, мера упорядоченности сигнала* или содержа*
щееся в нем количество информации, совпадает с мерой
упорядоченности множества состояний источника. В этом случае количеств
во информации в сигнале непосредственно измеряется величиной,
характеризующей упорядоченность источника, и поэтому, в силу
такого тождества количественных характеристик обоих множеств,
здесь практически речь может идти о.мере упорядоченности одного
множества — исходного множества состояний или элементов ъ&
точника информации. Степень упорядоченности множества зависит,
очевидно, от числа элементов множества или от длины алфавита
символов (состояний) и поэтому может измеряться числом этих
состояний (N) или его логарифмом (logiV).
Но чем больше число элементов множества состояний источника,
тем в большей степени выражен случайный характер появления
каждого из них на входе канала связи или носителя информации,
78
* и тем меньше, соответственно, вероятность каждого отдельного
состояния или отвечающего ему символа алфавита:
log tf=:k>gp = --iogP.
Чем меньше вероятность каждого элемента множества
состояний источника, тем большую неопределенность снимает его
появление на входе в канал или в носитель информации.
Исходя из этих отношений, чем больше число элементов
множества состояний источника, тем больше его неупорядоченность,
тем больше неопределенность, снимаемая каждым из этих
элементов и отсюда — тем больше упорядоченность соответствующего
множества-сигнала относительно множества-источника. Поэтому
упорядоченность сигнала как множества состояний носителя и
количество заключенной в этом сигнале информации можно измерять
неупорядоченностью множества состояний источника — обе меры
могут быть выражены одной и той же числовой величиной. Таковы
отношения между степенью упорядоченности множества, числом
его элементов, вероятностью каждого элемента множества,
снимаемой им неопределенностью и количеством информации.
Упорядоченность множества измеряется вероятностью каждого из его
элементов и соответственно снимаемой им неопределенностью.
Количество индивидуальной информации, приходящейся на один
элемент или символ алфавита, равно отрицательному логарифму
вероятности появления данного элемента множества (или символа
алфавита).
tf = -iog/\ (1)
Поскольку, однако, количество информации, приходящееся на
каждый элемент множества, т. е. на один выбор, выступает как
мера упорядоченности множества элементов или всего алфавита
символов, она, очевидно, должна быть функцией вероятностей всех
N элементов множества Pi(t= I, 2, 3, ..., N). При равной
вероятности всех элементов снимаемая каждым символом
неопределенность и, следовательно, его индивидуальная информация является
максимальной и в силу равенства всех Pi совпадает с усредненной
и тем самым характеризующей весь алфавит вероятностью,
приходящейся на один символ. Поэтому в данном случае
отрицательный логарифм вероятности элемента множества является
адекватной мерой упорядоченности всего множества элементов или
алфавита символов. Для случая разной вероятности отдельных
элементов множества или символов алфавита эта мера требует обобщения,
т. е. усреднеМйя. Таким статистическим обобщением (или
усреднением) является мера Шеннона
#=- 2 Pi\ogPh (2)
которая 'представляет собой не что иное, как среднее по
вероятности, или математическое ожидание отрицательного логарифма
вероятности, приходящейся на один символ.
76
Совпадение приведенной выше .усредненной меры количества
информации с формулой, выражающей термодинамическую
энтропию, которое вытекает из их фундаментальной общей £вязи со
статистическими закономерностями организации, или упорядоченности,
дало основание Шеннону распространить общефизический термин
«энтропия» нд величину количества информации,
характеризующую в этом случае упорядоченность множества состояний
источника или носителя сигнала. В рассматриваемой идеальной ситуации
полного отсутствия шума энтропия источника целиком переходит
в сигнал, и поэтому количество информации в сигнале, снимающем
в данном предельном случае всю неопределенность источника,
можно считать равным энтропии источника, или безусловной
энтропии.
В реальной же ситуации, т. е. при наличии шумов в системе,
упорядоченность множества состояний источника не сможет быть
адекватно воспроизведена в множестве состояний носителя, т. е. в
сигнале. Поэтому энтропия источника, или безусловная энтропия,
выражая величину неопределенности его состояний, не может сама
по себе служить мерой количества информации в сигнале,
поскольку в этом случае сигнал не снимает всей исходной
неопределенности. Для определения величины снятой неопределенности, или
Количества информации в сигнале, в данном случае требуется
следующий шаг статистического обобщения, который учитывает
соотношения между исходной неопределенностью, или безусловной
энтропией, остаточной неопределенностью, или условной энтропией,
и снятой неопределенностью, или негэнтропией, т. е. энтропией
сигнала. Это соотношение дается формулой
Ясигн. =Щх)-Н(х1у), (3)
где #сиги.—негэнтропия; Н(х) —безусловная энтропия, или
энтропия источника; H(xfy) —условная энтропия (остаточная
неопределенность, или ненадежность).
Легко видеть, что последовательно приведенные три формулы
представляют иерархию ступеней обобщения или, наоборот,
конкретизации. Так, при отсутствии, шума условная энтропия, или
остаточная неопределенность, равна нулю, и третья формула переходит
во вторую, т. е. в обычную формулу Шеннона, поскольку
i = 1
В условиях же равновероятности всех состояний носителя или
символов алфавита, т. е. при равенстве всех Pi9 вторая формула
переходит в первую, так как здесь средняя и индивидуальная
информации совпадают.
Хорошо известно, насколько широко и эффективно применяются
эти статистические способы определения количества информации
не только в теории связи и кибернетике, но и в биологических
науках, в частности в нейрофизиологии и психологии. Особенно
продуктивными они оказались при исследовании тех процессов, где
77
я
gt^##r вйбора и цринятия решедая носит яадь$ характер, например
fjiltjpfi анализе двигательных реакций* речевых явлений, процессов
^Опознания образов» 1*ещеЬш задач йГт. д, (Хик, Миллер, Невель-
|Гскай, Ланда и др4* Щиахо та же самая Логика движения понятий,
г^ которая как в бихевиоризме, так и в 1щбё$нетичешэй концепции по-
г .зволила вьвренвГть вероятностную меру организации^ породила
" и недостачи чисто статистического подхода* к изучаемым явлени-
;', ям;;Йр||%^м существенно, что и недостаточность количественного,
суаф^с1отеского аспекта организации или упорядоченности абнару-
^здак&т себя одновременно на разных уровня* агрегирования —
v if внутри конкретных областей знания, в частности в психологии,
ШЙкв самой кибернетике.
S ходе развитие об|цекиберне¥йчеекой теории и адекватных для
|^ре/методов недостатки чисто статистического подхода обнаружу
|. лнсь в отношении и к количественным и к качественным характери-
|iМешкам инффрм$ШШ, Оказались, *1то'даже и в отношении меры упо*
If рядоченности категорий случа^нйета $ вероятность как* числовая
fJ характеристика степени ее выраженности являются не единствен-
;: ным и может быть даже не исходным инструментом измерения.
,Д Шзвиваются топологический; комбинаторный, динамический, алго*
**}йттеск&& подходъкк определению количества информации (Ра-
? ше&ский, Карреман» Хракко, Колмогоров и Мр.). Существенно, что
^дбжквкве в оенозе этих подходов математические принципы носят
: #6 преимуществу теоретико-множественный Характер, т. е, их фун-
j. даментом служит категория множества^ и тем самым они связаны
с Характером отношений между элементами множества, т. е. с
поднятием структуры. Здесь, таким образом, дефицит статистических'
мер и формирование дополнительных к ним новых подходов
проявляются еще внутри категории количества информации, но под
давлением как бы навязывающих себя и не позволяющих
полностью от них Абстрагироваться качественно-струйтурйых
характеристик^ информации. , '
Второе же направление, в котором остро проявляет себя
недостаточность чисто вероятностного шенноновекого подхода, прямо'
шяв&но с потребностью учитывать уже собственно качественные
характеристики информации и ее виды, поскольку фиксация разли-
; чип качеств с необходимостью приводит к задаче класеифициро-
•4 ъ№%> виды. Оценивая состояние теории информации и намечая пу-
* m ее дальнейшего углубления, &. Н* Колмогоров указывает, что
«теория информации находится еще в начальной стадии своего
развития. Весьма вероятно, что в дальнейшем ее развитии
исключительное увлечение, господствующее сейчас, сводить все вопросы
? к подсчету количества информации сменится поисками путей более
полной математической характеризации выдре информации, не
игнорируя полностью их качественного своеобразия»}
• Сессия АН СССР по научным проблемам автоматизации производства.
Л, 1057, с 93. (Курсив наш.— Л. В.)
та
Шрительно, что такая логика тртвщВштш в природу м&а-
формации аналогична развитию понятия энергии, которое шло щ
применения ее общей числовой меры к анализу & качественной ха- ;
рактеристики и в связи с этим к выявлению Ы различных видов,
и форм. Обосновывая качественную трактовку сущности энергии»
М. Планк писал: «При такой трактовке уже не стайут
удовлетворяться знанием численного значения энергии, но повтзШкь
доказать существование различных видов энергии и различных айшеи*
тов системы в сдельности и проследить их переход в другяе'фбр-
мы и к другим элементам, точно так же как это додается т
отношению к движению некоторого количества вещества, в прости
ранстве»* - * - w * '
Обращает на себя внимание чрезвычайная близость этого ут*
верзвдершя М- Планка и приведенного-выше положения А. В* Кол- :*
могорова но поводу анализа понятия информации. За этим $ходет*
вом стоит, по-видимому, общность научно-логического рути и
соответствующих этапов развития фундаментальных донятой инфорт
мации и энергии, одноранговых по уршйю обобщенности.
Одноранговость по стенени обобщенности и глубокая близость
и взаимосвязь признаков меры и формы в содержании обоих поня-
тий еще отчетливее обнаруживается при сопоставлении их кон-
кретного составе и логического аппарата, используемого для «х
раскрытия. Так, анализируя вехи изучения энергии, Б. F. Кузнецов
указывает: «Переход от «внешнего» определения энергии к
«внутреннему», иначе говоря, к исследованию существования,
локализации и взаимных переходов различных форм энергии в системе
в конце концов позволил представить энергию в виде множества
более или мете локализованных элементе, связанных с
локализованными элементами вещества».10 Локализация элементов
множества, составляющего носитель энергии, достаточно четко выра*
жает пространственно-структурный, качественный аспект этого по-
нятйй, родственный соответствующему аспекту пойятия ннформа*
цни. :
Та& общая]логика развития проблемы и соответствующие ей
пути ее 'жшямж приводят от понятия количества информации ка&
меры упорвдотенности к понятию о ее качественно-структурных
характеристиках как форме упорядоченности. Эта тенденция разв*г-т
тия врсстанавлигает то единство количественною и качественного
аспектов в трактовке информации, которое, отмечая смыслу обще-
кибернетической теорий, было, однако, нарушено неравномерным
ходом ее развития и тем обособлением аспекта количественной
меры, которое было оправдано лишь на первых этапах развития
концепции, поскольку первоначально количественная мера может быть
выделена именно путем ее абстрагирования от-качественной специ-
фичности. ' щ !
* Цит. по: Кузнецов Б. Г, Развитие физически* идей от Галилея до
Эйнштейна. М., 1963, с. 254. (Курсив наш.—Л. В)
®Шн же;, (Курсив наш,—Л, В.)
79
Недостаточность подхода к анализу информации только со
стороны ее количественной меры, выраженной статистическими
характеристиками, все более остро обнаруживает себя и в рамках
применения информационных методов в психологии. Одна из
фундаментальных эмпирических характеристик психических процессов —
целостность выражается в характере взаимосвязей элементов
множества, составляющего гештальт, т. е* именно в структурной форме
организации сигнала психической информации. Между тем к
внутренним структурным особенностям сигнала энтропия
нечувствительна, ибо при тех же статистических характеристиках алфавита
символов она остается неизменной, независимо от изменения
структуры отдельных символов. Этим определяется производимый в
различных областях психологического исследования интенсивный поиск
информационных мер именно структуры или формы
пространственно-временной упорядоченности сигналов.11
4. Форма упорядоченности сигнала
Приведенное выше и используемое в данном контексте в
качестве рабочего определение информации как упорядоченности
множества состояний ее носителя адекватно множеству состояний ее
источника открывает, как уже упоминалось, возможность его
конкретизации не только в отношении количественной меры, но и в от-
> ношении качественно-структурной формы этой взаимной
упорядоченности.
Существенно подчеркнуть, что в лежащем в основе данного
определения общекибернетическом концептуальном аппарате Винера
содержится несколько фундаментальных специальных понятий,
хотя и недостаточно полно раскрытых и увязанных между собой, hq
четко обнажающих существо этого аспекта информации как общей
формы взаимной упорядоченности двух множеств состояний.
Принципиальную роль здесь играет понятие временного ряда.
Рассмотрев на более высоком уровне абстрагированное™ набор
основных понятий, составляющих главный костяк концептуального
аппарата теории (понятия среднего, меры, энтропии, группы
преобразований и инварианта), Н. Винер в ходе дальнейшей конкре-
,- ^изации проблемы переходит к анализу статистики временных
рядов. Анализируя широкий класс явлений, охватывающий
распределенные во времени величины, такие, например, как меняющиеся
последовательности напряжений в телефонной линии,
телевизионной схеме или радиолокаторе, Н. Винер именно в связи с их
структурой на более конкретном уровне вновь ставит вопрос о природе
информации и, что существенно подчеркнуть, с этими же
процессами связывает статистические способы ее измерения. «Все эти
временные ряды и все устройства, работающие с ними, будь то
11 См., например: Губи некий А. И. Дисперсные меры
неопределенности и количество информации.— Труды ВВМИОЛУ им. Дзержинского,
1964, № 58.
80
в вычислительном бюро или в телефонной схеме, связаны с
записью, хранением, передачей и использованием информации. Ч?р
же представляет собой эта информация и как она измеряется?»1*
Хотя логические ходы конкретной аргументации, как в
большинстве произведений подобного обобщенно-программного типа,
здесь не развернуты, Н. Винер не случайно ставит вопрос о
природе информации именно в этом контексте, в связи со структурой
временных рядов. Связывая в более общем виде понятие
информации с понятием организаций, Винер здесь эту трактовку
конкретизирует.
Наиболее общей формой организации сигнала является его
пространственно-временная упорядоченность. Но пространство
представляет собой трехмерное многообразие (множество), а время —
многообразие одномерное. Поэтому одномерный ряд представляет
собой общий структурный компонент пространства и времени.
Такой одномерный ряд составляет как раз тот инвариант, который
сохраняется в общем случае процессов записи, хранения, передачи,
преобразования и использования информации. Не случайно, по-
видимому, все основные формы технических и биологических кодов,
такие, как телефонные и телевизионные коды, сигналы, записанные
ра магнитной ленте, фотопленке, звуковой дорожке или
перфокарте, речевые, языковые и генетические коды или последовательности
нервных импульсов в нервном волокне представлены одномерной
линейной структурой.
Эта структура, в силу ее единой пространственно-временной
природы, сохраняется при различных пространственно-временных
преобразованиях, которые изменяют число пространственных
измерений (как, например, развертка) или переводят пространственный
одномерный ряд во временной. И хотя пространственный и
временной одномерные ряды с точки зрения их «мерности»
равноправны и обе формы реализуются в перечисленных выше
линейных структурах технических и биологических кодов, основная для
систем управления функция передачи сигналов осуществляется
именно как последовательность изменяющихся состояний Г Поэтому
(вопреки принципиальной равноправности пространственной и
временной реализаций этих одномерных структур) акцент здесь у
Винера по понятной причине смещается в пользу временного ряда.
Существо же данного обобщения определяется, по-видимому,
линейностью этих структур, которая воплощает в себе общую форму
пространственно-временной упорядоченности сигнала.
Исходя из этого, есть основания полагать, что именно таким
логическим контекстом связей определяется то особое значение,
которое Винер придает в кибернетическом концептуальном
аппарате понятию линейного инварианта.13
В рассмотренных выше взаимосвязанных между собой
понятиях временного ряда и линейного инварианта содержится концеп-
12 Винер Н. Кибернетика, с. 82. (Курсив наш.—Л. В.)
13 См. там же, с. 71.
81
'/Сильная модель информации уже не как &шичественной меры, но
,;^ккачественно<тру^^шй формц организации множества
состояний ее носителя. Эта понятийная модель представлена здесь, одна-
: ко, в редуцировзнйЩ ябщёй я даже/та$мш потенциальной форме,
поскольку она сЬ&ержитлишь характеристику упорядоченности
сигнала как ШШйста, но еще не заключает в расрдатом виде
принципа взаимной упорядоченности двух множеств состояний.
Естествен^ Шэ?ому, что дальнейшее развитие видер0эскдгс»донцептуаль-
иош1аппарата вскоре после выхода в свет «Кв^ршфшт привело
к^играции понятия о таком общем принципе взаимной упорядо-
\ ценности множеств из математики (теории множеств) в кябернети-
даекую теорию.
'£'. Такой принцип, непосредственно содержащий в себе общую
^структурную форму взаимной пространственно-временной упрря-
дочейшщц двух множеств, даетсй понятием изоморфизма, которое
уже с конца пятидесятых грдрв прдаи* вошло в концептуальный
аппарат Рбщекибёрнети^ещоА теории сигналов.
Два множества X я ¥ элемегнтов х £ X ц У^У шляются
изоморфными, 'если:
1 1) каждый элемент х£Х может быть взаимно однозначно со-
. поставлен с элементом #£F, т. е. х-*у и |^#;
; 2) каждая функция /, выражающая отношение двух элементов
m$*&'Xk в множестве X (%=/(**))* может быть взаимно однозначно
сопоставлена й фуйкщййг £, выражающей отношение да&у* элемея-
; тов yi и ук в множестве Y(yk^F(^i)}^T^f^Mn F~*f;
3) Если щ £ X соответствует щ £ У\$k € % соответствует ук £ К,
Xk^liXi) и f->Fy то для всех хл у, f имеет место: Ук**У(у$.
Таким образом, щрвое условие изоморфизма друх множеств
определяет* взаимно-однозначное соответствие их элементов, аторое
. условие — взаимнооднозначное соответствие отношений между
парами элементов, а еийысл третьего условия состоит в том, что взаим-
но-однозивчное соответствие отношений пар элементов обоих
множеств определено на взаимнооднозначно соответствующих
элементах этих множеств.,третье условие должно быть специально
предусмотрено потому, что, вообще говоря* элементы обоих множеств
могут взаимно-однозначно соответствовать друг другу, отношения
между парами элементов также «гут находиться во
взаимно-однозначном соответствий, но это взаимно-однозначное соответствие
отношений или функций м<йкет быть определено на пярйх^ элементы
которых х% и уи не находятся в отношениях взаимйо-однозначного
соответствия. Третье условие определяет, таким образом, взаимную
согласованность первых двух.
Подводя итог, можно сказать* что принцип изоморфизма двух
множеств требует попарного взаимно-одцозвачного соответствия
элементов обоих множеств и взаимно-ошозяачноро соответствия
„ функций, выражающих отношения между шрами соответствующих
друг другу элементов в обоих множествах. Так^ множество
состояний, намагниченности ленты в видеомагнитофоне изоморфно
множеству состояний освещенности элементов экрана иконоскопа шги
82
кинескопа и множеству последовательно изменяющихся
характеристик электронного потока, в щчьх обеих трубок., Изоморфное
отношение множества состояний носителя информации к множеству
состояний ее источника определяет ту общую форму взаимной
упорядоченности этих двух множеств, которая делает сигнал кодом
источника информации. Кодирование, производя модуляцию
собственных состоадйй носителя'информации сообразно упорялоченно- '
сти ее историка, осуществляет перевод этой
упорядоченности^^физический алфавит носителя (канала, приемника или контура
регулирования). * . \
Как ввдао щ условий изоморфизма, определяющего принцип
общей кодовой формы сигнала, здесь задано соответствие
элементов двух множеств и функций, выражающих отношения между
этими элементами, но не задана характеристика самих элементов
и функций^ связывающих эти элементы в каждом из множеств. Из
этого вытекает, что общий принцип изоморфизма не
предопределяет конкретного характера функции* связывающей элементы и
отношения в обоих ■множествах, ^
Условий изоморфизма требуют взаимно-однозначного
соответствия {т щ щщщътщст) функций **«"7(х*) в множестве X и у*«
=»Щ|Р*) в Ый&жестве К* но они в общем случае не задают функции
у*&яф{х), требуя s лишь ее существования. Эта функция не задан^
потому* что она может быть различной, а изменение ее^ вида при
сохранении однозначного - соответствия элементов и отношений
в обоих множествах не нарушает принципа изоморфизма. Так,
множество элементов* упорядоченное в пространстве, можно
преобразовать в множество элементов, упорядоченное во времени, не
нарушая отношений изоморфизма; Например» множество точ^к
звуковой дорожки на пластинке, упорядоченное в пространстве,
изоморфно множеству состояний звукового давления или множеству
нервных импульсов и пауз между ними в волокнах слухового
нерва, упорядоченному во времени. Аналогично этому двухмерное
множество состояний освещенности телевизионного кадра, растянутое
в линию и переведенное во временной ряд изменяющихся
электрических характеристик луча кинескопа (или в поток нервных
импульсов в зрительном нерве), при явном изменении пространственно-
временных отношений между элементами (изменении числа
измерений) остается изоморфным исходному кадру.
В этом сущность кода, который сохраняет необходимые
сведения об объекте в преобразованном, скрытом от прямого
восприятия, зашифрованном виде. Не случайно первоначальный общий
смысл понятия кода заимствован из техники передачи тайных
сообщений, которая по самому своему существу должна заключать
в себе способ их преобразования. Такое преобразование
характеристик элементов и их отношений в множестве, образующем сйг-
нйл, не нарушающее изоморфизма этого сигнала своему источнику, ч
и составляет сущность перекодирования.
Перекодирование представляет собой необходимое условие пе^
редачя" сигнала по определенным каналам связи* поскольку именно
m
оно дает возможность согласовать структуру сигнала с
конкретными параметрами того канала, который становится передатчиком
или носителем данной информации. Без этой возможности
перекодирующих .преобразований пространственно-временной
структуры сигнала его передача могла бы осуществляться лишь при
совпадении пространственных параметров канала с
соответствующими характеристиками ибточника информации. Грубо говоря,
диаметр канала должен был бы быть при этих условиях по крайней мере
не меньше размеров источника. Совершенно ясно, что такой способ
не только не оптимален, но вообще неприемлем ни для
биологических, ни для технических систем, ибо, не согласуясь с реальными
возможностями конкретных систем, он аннулирует технический или
биологический смысл передачи информации. Поэтому общая
качественно-структурная форма упорядоченности сигнала
относительно источника определяется закономерностями передачи сигнала
(без которой невоаможна и реализация функции управления) и
является кодовой, т. е. дающей возможность приспособиться к
условиям передачи путем -перекодирования.
Однако, обеспечивая возможность преобразования сигнала., эта
общая форма именно как форма его упорядоченности относительно
источника вместе с тем ограничивает и возможности разнообразия
таких преобразований. Дальше некоторого предела преобразования
формы сигнала не могут совершаться, не разрушая того минимума
взаимной упорядоченности, который отделяет сигнал от шума. Тем
самым этот предел отграничивает область возможных
преобразований от сферы необходимого сохранения. Если определенные
компоненты наиболее общей пространственно-временной структуры
источника не сохраняются в пространственно-временной структуре
сигнала, то его преобразования перестают быть преобразованиями
информации как взаимной упорядоченности двух множеств
состояний. Самая сущность информации предполагает, таким образом,
преобразования в рамках сохранения.
Так логика объекта приводит к той необходимой связи понятия
информации с понятиями преобразования и его инварианта,
которая в общем виде представлена уже, как упоминалось, в
концептуальном аппарате Винера. «В идеале,— пишет он,—закон должен
описывать свойство рассматриваемой системы, остающееся тем же
самым в потоке частных событий. В простейшем случае это есть
свойство, инвариантное относительно группы преобразований,
которым подвергается система».14
Свойством, остающимся инвариантным при преобразовании про-
странственно-временнбй упорядоченности множества состояний
источника в упорядоченность множества состояний носителя,
является пространственно-временная последовательность (поскольку
одномерная последовательность является общим и далее
неразложимым свойством пространственно-временного континуума). Этим
определяется обобщенно сформулированная Винером связь поня-
14 Хам же, с. 70.
84
тий информации, временного ряда, инварианта и его частного слу- |
чая — линейного* инварианта. ч _ т <\
Дальнейшая конкретизация приводит к выявлению
взаимосвязи совокупности этих понятий с понятием изоморфизма как общей
качественно-структурной формы упорядоченности
множества-сигнала относительно множества-источника. Конкретное содержание
взаимосвязи этих понятий состоит в том, что кодирование и
перекодирование, преобразующие характеристики элементов и
пространственно-временной структуры сигнала в соответствии с
принципом изоморфизма как общей формы взаимной упорядоченности
множества-сигнала и множества-источника, имеют своим
инвариантом ' линейную пространственно-временную последовательность
элементов.
Завершая рассмотрение основных понятий, характеризующих
форму организации сигнала, уместно напомнить и еще раз
подчеркнуть, что понятие изоморфизма как качественно-структурной
формы или принципа организации формировалось в идущих навстречу
друг другу разных уровнях научноГо обобщения подобно тому, как
это имело место в отношении вероятностной меры организации пси- ^
хических процессов. И если можно считать, что понятие «энтропия»
Шеннона — Винера есть кибернетическое обобщение
бихевиористского принципа проб и ошибок, воплощенного в торндайковских
кривых, то на тех же основаниях можно утверждать, что
современный принцип изоморфизма как общей качественно-структурной
формы организации сигнала относительно источника представляет,
собой общекибернетическое обобщение того понятия изомор -
физма психических процессов, их нейрофизиологических
коррелятов и физических объектов, которое в рамках
психологической'теории было, как упоминалось, введено в науку гештальтпси-
хологией.
Существенным является и то обстоятельство, что принцип
изоморфизма позволяет объединить понятия меры и формы
организации сигнала. Поскольку упорядоченность множества состояний
источника информации изоморфно воспроизведена в сигнале, т. е;
общие "компоненты пространственно-временной структуры
источника остаются в нем инвариантными, объективные характеристики
источника, распределение вероятностей его состояний и физическая
энтропия — в меру этой инвариантности — полностью переносятся
на сигнал. Поэтому множество состояний носителя, формирующее
сигнал, несет информацию обо всех элементах и отношениях
множества-источника, т. е. заключает в себе их коды. Все1 количество
информации, или энтропия, источника — опять-таки в меру
инвариантности его характеристик — при отсутствии шумов, разрушающих
изоморфную упорядоченность состояний носителя, сохраняется или
воспроизводится в сигнале. Именно поэтому при отсутствии шума
$ канале негэнтропия равна энтропии источника.
^ Таким образом, изоморфные отношения множества,
составляющего код источника информации, к множеству, образующему этот
источник, потенциально объединяют качественно-структурную фор-
85
'щ м количественную mpf взаимной упорядоченности этих двух
Мйожеств. Не случайно штощ Вйнер объединяет понятия инфор-
Щатъ, инварианту и временного фяда с понятиями меры (и
среднего) и обобщенно суммирует эту связь в обвдец понятии
статистики, временных рядов.
Таковы основные, продиктованные задачами настоящего
контекста mom той конкретизации понятия информации (как упор я-
дотейЦ0сти множества состояний ее носителя в соответствии с мно-
жес^Ёйм состояний ее источника), которая произведена в
отношений' аспектов меры и формы этой' упорядоченности и взаимной
£&$гзи, между ними. ' *\ *
V/;Этот уровень конкретизации и, соответственно, степени
обобщенности основных ноцятий общекибернетической теории сигналов
Занимает, однако, особое положение в многоуровневой
иерархической категориальной сетке, воплощающей в себе итоги
современного меМнаучного синтеза,
Поскольку; принцип изоморфизма как общекодовой формы
взаимной упорядоченности дэух множеств (евгоала и источника) и
соответствующая ему мера этой упорядоченности совершенно
индифферентны к модальности элементов обоих множеств и к конкрет-
шну ^аравдеру пространственно-временных отношений между эле-
$№Шжмь он, естественно, допускает свободное абстрагирование от
«материала»* щлш физического алфавита, обоих множеств, от той
специфики их пространственно-временной структуры, которая,
находясь за пределами линейного инварианта, может разнообразно
варьировать в процессах перекодирования, Такая принципиально
допускаемая общими условиями изоморфизма а^т$|гйрованность
от субстрата, механизма, энергии, материала и конкре^ай* частной
пространственно^еменяой структуры как раз и открывает широт
кие возможности общекибернетического моделирования,
обеспечивая на этом уровне общности моделируемых и моделирующих
явлений эвристичесущ силу данного метода.
Одцаро нет оснований априори утверждать, что все частные
формы изоморфизма столь-же индифферентны к модальности-и к
конкретной простр^йствен]й0-временй0й структуре изоморфных
множеств. Наоборот» Шожпо заранее сказать, что общие условия
изоморфизма включают в себя к те частные случаи, в который разные
яШданенты модальности и прсютранственно-временнойструктуры
мшжеств (помимо общей для пространства и времени одномерной
последовательности элементов)/тШке остаются инвариантными,
Применительно к этим потенциальным, более частным формам
взаимной упорядоченности такое свободное абстрагирование от
материала и конкретной структуры изоморфных множеств уже не
было бы принципиально оправданным.
G другой стороны, при сопоставлении принципа изоморфизма
как формы взаимной организации сигнала и источника с более
общим физическим понятием организации отдельной системы (из
которого у Винера выросло понятие информации) выясняется, что
принцип взаимной упорядоченности ^именно потоку, что она рас-
86 '''-/'
сматривается лишь в меру этой взаимности) и здесь обеспечивав
большие возможности абстрагирования от материала, анергии и
конкретной взаимосвязи элементов множеств чем это допустимо н?
общефизическом уровне категории организации, Таким образом,
именно на данном уровне иерархической матрийы понятий,
который относится к общей фирме и мере взаимной организации двух
множеств состояний; принципиальная возможность абстрйг^рова-'
ния форм!| и меры упорядоченности двух множеств от разлданых
свойств элементов множеств и от их конкретной связи оказываемся
большей, чемжа всех других горизонталях этой Пирамидальной
сетки, относящаяся как к белее частым, тък я к более общим уровнщг
иерархий. Это и определило, по-видимому, самостоятельное
значение именно данного уровня обобщенности основных понятий,
который вставил предмет особой дисциплины со своим
специфическим аппаратом — общекибернетической теории информации и осу*
ществляемого ею управления*
Однако естественно* что да$у*ёйшее развитие концептуального
аппарата кибернетики не могло не выявить границы
абстрагирования от у^и^тт^ф^втоЩщ^рт^шх характеристик
упорядоченности* J^tifeKS^wo ейедафикой именно этого уровня анализа.
ЩЛ\&myt>' поеташгу. особенности данного уровня обусловливают,
как уадйиталось, большие возможности абстрагирования, че!« на
смежных с ним горизонталях иерархии степеней обобщения,
расположенных от него по обе стороны, логика^альнейшего развития
должна была повести по вертикальной оси этой матрицы в обоих
ее направлениях и выявить и «сверху» и «снизу» границы
свободного, абстрагирования, специфичного для общей кибернетики.
С точвд зрения внутренней логический обусловленности эвдх
ходе» анализа существенно заметить, что такое-движение понятий
в обоих направлениях вертикальной оси концептуальной сетки
воплощено уже в Самой структуре «Кибернетики» Винера. Можно
без больших логических натяжек утверждать, что
последовательность глав: эдоноЩафни соответствует отношению уровней
обобщенней той систейы основных категорий, которые ^лежат в основе -
о^ществлешшго Винером синтеза. Анализ, неп<&ре$ственно
посвященный рассматриваемому уровню общекибернетической трактовки
природы информации, содержится-в главе «Временные ряды,,
информация и связь». Предшествующие ей первые две главы *-
«Ньютоновское и <*ергсоновскЬе время» и «Группы и статистическая
механика» — явным образом содержат в. себе исходные
общефизические предпосылки я отправные пункты количественно^статисти-
ческого и качественно-структурного понимания информации как
упорядоченности и, соответственно, относятся к бо#ее высоким
ступеням обобщенности основных понятий.
Направленность же последующих глав —*вое большая конкретно
игацйя- Так, глава «Обратная связь и колебания» реализует переход
1% общей природы информации к осуществляемому ею управ-
л1$и1& Это есть шаг к конкретизации, поскольку передача инфор-,
мацйй шетавляет исходную йеобходимую предпосылку управления
и как таковая подчиняется более общим законам — передача
информации возможна и без использования ее для управления. А
обратная связь составляет один из важнейших принципов именно
управления. В следующей главе — «Вычислительные машины
н нервная система» — воплощен еще один этап конкретизации, на
котором вскрываются закономерности информации и управления,
общие для двух конкретных видов информационных систем —
вычислительных машин и нервного аппарата.
Но основные информационные законы работы нервной системы,
будучи частной формой общих принципов информации и управле-.
ния, заведомо являются более общими, чем закономерности
психической деятельности как высшей, но частной формы
нервно-мозговой работы. Поэтому естественно, что этим, более частным
закономерностям психической информации посвящена именно следующая
глава — «Рештальт и общие представления». Дальнейший шаг
реализует конкретизацию этих закономерностей в области отклонений
от психической нормы. Он осуществлен в главе «Кибернетика и
психопатология».
В этой архитектонике отчетливо проступает иерархия уровней,
и срединное расположение основной главы об информации
логически воплощает и задает двойной вектор движения мысли: она
движется и к общефизическому, и к конкретно-психологическому
уровням явлений организации и упорядоченности; Не случаен в этой
связи и тот факт* что заключительная глава винеровской
монографии-программы, конденсирующей в себе логику поиска, —
«Информация, язык и общество» сочетает в себе ходы конкретизации
и «обратные» ходы дальнейших обобщений, необходимых для
раскрытия информационных закономерностей уже не
индивидуальных, а над- и межиндивидуальных, или социальных, систем.
Вполне естественно, что логика этой иерархической структуры
предопределила дальнейшие ходы научного поиска от общекибер-
нетического уровня в обоих направлениях вертикальной оси — как
в сторону более общих, физических закономерностей
информационных процессов и явлений организации, так и в сторону более
частных—технических, генетических, нейрофизиологических,
психологических форм и уровней информации. ч
Что касается развития основных понятий общей теории
сигналов, которое идет от отправного кодового уровня «вверх», к
общефизическим основам информации как упорядоченности любой
системы, то оно не может быть предметом специального анализа в дан-
. ном контексте. Здесь целесообразно лишь указать на главные
тенденции этого направления мысли, посколькучши имеют отношение
к путям развития психологической теории.
На первом этапе кибернетическая конкретизация основных
исходных понятий термодинамики и статистической физики раскрыла
органическую связь информации (как упорядоченности системы)
с физической энтропией как величиной, которая, выражая тендехг-'
цию системы к наиболее вероятному состоянию беспорядочности,
вместе с тем характеризует разнокачественность различных форм
4
энергии и связанную с этим меру необратимости процессов в
системе. Тем самым была выявлена глубокая связь понятия ^информации
с фундаментальным общефизическим понятием энергии,
обладающим во всяком случае не меньшим рангом по уровню
обобщенности.
Однако дальнейшие пути развития понятия информации,
которое должно было* быть сформировано и выделено в качестве
самостоятельного инструмента исследования, привели к разведению,
обособлению и даже некоторому противопоставлению этих двух
исходных категорий. Такое обособление диктовалось, во-первых,
необходимостью выделить новое понятие и, во-вторых, тем
упоминавшимся выше обстоятельством, что информация как взаимная
упорядоченность двух систем или множеств допускает в некоторых
пределах свободное абстрагирование от геометрических, модальных
и энергетических характеристик каждого из множеств в
отдельности, фиксируя лишь меру и самую общую форму их взаимной
организации. '
Второй этап развития исходных идей идет по пути обобщения,
т. е. в обратном направлении — от более частного понятия
взаимной упорядоченности к более общему понятию организации
системы. Он реализует движение от кибернетики к общей теории систем,
И результаты этого движения по той ветви спиралевидной кривой
процесса познания, которая соответствует ходам вторичного
обобщения, выводят рассматриваемые основные понятия за пределы
уровня докибернетической физики. Так, физическая энтропия
определяется обычно для физических явлений, связанных с
молекулярными процессами. Но информационные процессы и
соответствующая им информационная (шенноновская) энтропия явным образом
выходят за пределы только таких явлений. «Можно, по-видимому,
воспользовавшись понятием информационной энтропии,— пишет
И. А. Полетаев,— обобщить понятие физической энтропии на более
широкий круг явлений — всех явлений, могущих быть источником
сообщений, или же ввести некоторое новое понятие, служащее для
той же цели. Именно таким путем было введено недавно
появившееся понятие организации, которое применимо к широкому кругу
объектов или систем и которое дает числовую меру статистических
связей отдельных элементов, входящих в систему».15
Производя далее подсчет энтропии множества состояний каж*
дого элемента, а затем и системы в целом, И. А. Полетаев
показывает, что статистическая мера организации системы,
выражающая степень свободы ее элементов, дается величиной негэнтропии.
Организация системы выражается, таким образом, через ее негэн-
тропию, а информация оказывается частным случаем уже не
исходного, использованного и Винером, а обобщенного, послекибер-
нетического общефизического понятия организации как
негэнтропии.
16 Полетаев И. А. Сигнал. М., 1958, с. 94.
89
\Ч Диалогичный смысл имеет и понятие «обобщенная энтропия»,
^веденное Н. И. Кобозевым;1* В таком же направлении киберне-
*ч^Нко-физических обобйеадй идет работа Я. Бриллюэна,17 а также
ряд современных исследований по теоретической биологии и общей
теории систем^8 , ;
В тео$дегико-системном понятии организации энергетический
и вещеда&нный подходы докнбернетичеашй физики обогащаются
информационным аспектом кибернетики. Информационный подход
кибернетики обогащается энергетическим и вещественным
^аспектами; физики. Рассматриваемые в настоящей главен основные
положения теории сигналов все больше наполняются физическим
Содержанием. , * ^ .
:, Для дальнейших задач теории психических процессов, по
отношению к которой вся эта глава* служит лишь необходимой яредио-
сылкой, реализуемый 6 данном контексте «возврат» к кибернетиче-
ски-обогащенным физическим основам имеет принципиальное
значение, несмотря на то* что движение понятий кибернетики идет
, здесь в сторону, противоположную их психоней}юфизйологической
конкретизации. Оно, казалось &ы, уводит от психологии. Но дела
*в том» что рассмотренный в первой главе основной
гносеологический параду психических процессов* состоящий в том, что, буду-
*щ свойствами ибсителя психади, они тем не менее поддаются фор-
мулированию лишь в армянах свойств ее объектов, не может быть
щтт и снят беэ теоретлчёекого раеемозфекия физики
взаимодействия с 3fHM обвитом, Йб этой причину как н Ш ряду др.^гих,
более конкретных оснований (властности, как упфр^алось»
относящихся к информационно-энергетическим взаимосвязям в
психической деятельности), движение основных понятий теории сигналов
,. от кибернетики к общефизической теории, уходя на этом отрезке
анализа of йсихолошческо$ системы понятий, тем не менее служит
в конечном счете ее собственным задачам и именно их постановке
подчинено в настоящем контексте.
5. Шкала уровней изоморфизма
В конце раздела, в котором рассматривалась общая форма
организации сигналов, было цоказанЬ, что общекиб)ернетический уро-^
тшь взаимной упорядоченности состояний носителя и источника
открывает пути для дальнейшего анализа в обо*» направлениях
вертикали, проходящей через матрицу уровней обобщенности.
Рассмотрев основные тенденции ходов обобщения системы понятий
этого уровня и вернувшись к исходному пункту, необходимо
подвергнуть анализу и второе направление вертикали, ведущее к
конкретизации основных понятий.
w См.: Кобозев II. И. Термодинамика ' информационных процессов
л мышления. М., 1970.
17 См.: Бриллюэн Л. Наука и теория информации. М.» i960.
18 См/: На пути к теоретической биологии. М», 1970; Исследования во
оби*ей теории систем. М., 1968.
90
Шс^одьку уже в рамках рефлекторной теории была раскрыта;
еишалшая природа нервных и нервно^иснхияеских процессов, вй*
дрены различные формы нервно-психических' шгналов и сформуг
лярована задача объяснения различий между,«первыми
сигналами»— образами и «чисто» нервными сигналами а затем -*- между
«вторыми» и «первыми» сигналами путем выредения-этих различий
между частыми формами из общих принципов органшадед
сигнала* второе, конкретизирующее напр^ение межуррвневой
вертикали ведет уш непосредственно к прямым кибернетическим
основам псщюлогдаеской теории.
. Выше было показано, что принцип изоморфизма обусловливает
форму а меру упорядоченности сигнала-кода относительно иеточ*
ннка, а вытекающий из этого принципа пространственно-временной
инвариант определяется оптимальными условиями передача
информации (поскольку передача сигнала лежит, в основе его
управляющей функции и тем самым сопряжена с более общнвга
закономерностями). Но оптимальные условия передачи информации,
которым по необходимости &ояжш! соответствовать общая форма
орГ#Щ№$тл щтфщлШ$Шятся я проткворечивых отношениях
щ тшшШ^шт [тйШ^жпосгяшп осущеетвлени& управляющее <
функции. Это'противоречие связано с тем, что индифферентность
общих условий изоморфизма друх множеств к конкретным
модальным и прое^ранствеино-зременвдш характеристика^ обоих
множеств (без которой иер&кодщрояанйе, нйй&бежно изменяющее эти
характеристики ш рамках линейного инварианта, было бы
невозможным) создает, однако, существенную неопределенность
отношений между множеством-сигналом и множеством-источником,
Шк было показано выше, в пределах
пространственно-временного интритщ представленного одномервыи рядом, любые за-
риации структуры сигнала относительно источника не нарушают
условий изоморфизма. Поэтому, хотя элементарные состояния
множества-сигнала и отношения между ними однозначно соотнесены
с элементами и отношениями множества-источника, сигнал-код как
мтщесгео или целостная -довода информации оказывается неод*
тшятт обнесенным со бдещмя возможными источниками. Это
отчетливо, тпто хотя бы из tore-факта, что, будучи кодом своего
источника* ттишл является вместе с тем кодом й по отношению ко
всем тем своим фермам, которые он принимал в процессе
перекодирования. (Так^ например, обстоит жело в ряду: изображение на
экране кинескопа—одномерный рз|д электрических состояний
в электронном луче кинескопа—последовательность изменяющихся
характеристик шеетромагнитного поля э
радиоволне—соответствую^^ формы кодов в иконоскопе и, нашнецг~ множество состоя^
нкй освещенности объекта, находящегося перед экраном передана
> ШЕей трубки и составляющего исходный источник этого сигнала).
Иными словами, сигнал является кодом всех тех источников, кото-
*щь находятся между собой в отношениях изоморфизма.19
19 Подробнее об этом см.: В е к к ер Л: М. Восприятие и основы его
моделирования, гл. II. Л., 1964.
\ , ; 41
Будучи изоморфным каждому из своих конкретных источников
в отдельности, сигнал-код находится в отношениях гомоморфизма
с множеством своих возможных источников, изоморфных друг
другу. Иначе говоря, сигнал-код изоморфен не только своему
конкретному источнику, но и множеству других источников. Такое
отсутствие взаимной однозначности отношений сигнала с
множеством его возможных источников и создает упомянутое выше
противоречие между оптимальностью условий передачи информации
и условиями осуществления ее управляющей функции,
- По своему смыслу реализация регулирующей функции сигнала
требует, чтобы регулируемая им динамика исполнительных орга-
ков системы управления была адекватна именно данному
источнику сигнала (являющемуся объектом исполнительных функций си-
стемы) во всей его конкретной специфичности, отличающей его
от других изоморфных ему источников. Поскольку же в сигнале-
коде в соответствии с условиями изоморфизма инвариантной
остается в общем случае лишь одномерная пространственно-временная
последовательность элементов источника и определяемая ею
энтропия, такой сигнал сам по себе, т. е. средствами собственной
структуры, не может обеспечить необходимую адекватность конкретному
объекту действия.
Для того чтобы, устранив эту неопределенность отношений
сигнала-кода к своим возможным источникам, вернуться к тому
индивидуальному представителю множества источников, на который
направлены действия рабочих органов системы, нужно произвести
декодирование, воспроизводящее исходные характеристики
источника информации. Необходимость декодирования сигнала-кода для
осуществления его управляющей функции вытекает, таким
образом, из общекибернетических принципов меры и формы
организации сигнала-кода, из общих условий изоморфизма и
соответствующего им пространственно-временного инварианта, оставляющего
степени свободы варьирования, без преодоления которых
адекватность рабочих операций системы их объекту-источнику
невозможна.
Такое декодирование, требующее9/чтобы в управляющей
системе была задана или фиксирована функция перехода от сигнала-
кода ц его источнику (функция xi=f(yi) в условиях
изоморфизма), может быть, вообще говоря, осуществлено разными
способами*
Способ декодирования, реализуемый современными
техническими системами управления, в которых циркулируют и работают
именно сигналы-коды (дискретные «цифровые» или непрерывные
«аналоговые»), заключается в том, что качественно-структурные
характеристики программы действий, отвечающие структуре
объекта, этих действий, фиксируются в конструкции исполнительных
звеньев системы, прежде всего в конструкции ее рабочих органов
(например, в конструкции рабочих органов автоматически
управляемых станков). Понятно, что такой способ жесткой фиксации
программы в конструкции исполнительных блоков управляю-
92 ,,
щей системы резко ограничивает ее пластичность и
универсальность. *
Именно поэтому одна из важнейших тенденций развития
современных технических автоматических систем выражается в
«тоске по ^универсальности», т. е. в попытках преодолеть эти
ограничения. Не случайным, конечно, является и то обстоятельство, что
в управляющих системах живой природы способ декодирования
путем жесткой фиксации программы в конструкции реализуется
лишь применительно к относительно постоянным условиям
функционирования (например, в гомеостазе в силу постоянства
внутренней среды или в цепных безусловно-рефлекторных актах,
адресуемых к постоянным факторам среды внешней). Если же
регулирующая функция сигналов осуществляется в условиях переменных
и тем более в условиях непрерывно изменяющихся параметров
объектов, на которые направлены действия управляющей
системы, то такой способ декодирования использован быть не может.
Необходимой предпосылкой адекватности управления здесь
является непрерывное изменение программы в соответствии с
изменяющимися характеристиками условий работы системы. А для этого
переменная программа должна проигрываться на одной и той же
постоянной конструкций.
Речь при этом идет не об изменениях программы
преобразования информации в ходе решения вычислительных или логических
задач устройствами с постоянной конструкцией (что достигнуто
уже в современных вычислительных машинах, которые именно
^в этом отношении проявляют свою универсальность) t а о
программах собственно исполнительных функций рабочих органов
системы, которые практически оперируют объектами.
Именно так обстоит дело при осуществлении регулирующей
функции психических сигналов по отношению к аппаратам скелет-
но-мышечной системы, реализующей поведенческие эффекты в
изменяющихся условиях внешней среды. Здесь адекватность
управления обеспечивается работой механизмов уже не видового, как
в стереотипных инстинктивных актах, а индивидуального
приспособления. Приспособление же является индивидуальным не
только потому, что оно относится не к виду, а именно к индивиду, но
и потому, что реализуемые им действия адекватны индивидуальным
особенностям единичных изменяющихся объектов действия. Оба
момента здесь органически взаимосвязаны.
Но характеристики действия, адекватные переменным
индивидуальным особенностям объекта, не могут в этих условиях
определяться ни фиксацией программы в конструкции (это исключило
бы пластичность и универсальность), ни структурой
регулирующих сигналов-кодов; последние, как было показано, в силу общих
условий изоморфизма изоморфны множеству источников и
сохраняют инвариантными лишь общие для этого множества
компоненты пространственно-временной структуры, а не индивидуальные
особенности данного конкретного объекта действия.
Отсюда следует, что для того, чтобы адекватное управление
93
в этих условиях было возможно, оно должно осуществляться
'сигналами, форма организации которых воспроизводит не только
характеристики етр^щурш, общие для множества объектов,
изоморфных данному источнику, но и ее индивидуальные особенности, свой-
ствеййы§ ктщшШйыу объекту действий'Ш поскольку общекодовая
форма организации сигналов является необходимой
предпосылкой их передачи, без которой невозшши© и осуществление
регулирующей функции, т. е. циркулировать йо контуру должны все
же именно коды, все это означает, что коды долишь* быть
декодированы. : . -
В этом случае, однако, декодирование должно бзы^ь
осуществлено не внешними m отношещ^ к структуре сигнала средствами
(такими, например* как фиксация программы в конструкции), а в
форме организации ош&ро ^игнаЛа. Такие дополнительные формы
орг^нвдщрг сигналов, необходимость кЬторых диктуется уже не
условиями их нер&даш* а реа&шщиёй их управляющей функции
при непрерывных ты&птшях среды* теоретически вполне
возможны. С точйй 'зрения кибернетических п||Ивцщо# их упорядоченности
относительно источника они дэддоы-, очтидШ о^фттъ не только
общему, как обычные сигналы-коды, но и более Маетным условиям
изоморфизма. '
Йотребносз$ учитывать индивидуальные особенности структуры
психического тгп$$% ж фиксируемые эйропиййой мерой и
связанными с ней общими условиями изоморфизма, определяется в
настоящее время яш тольщ) тъятт тш^жт, сигнала к
регулируемому им действию, ной исследованием непосредственных
отношений психического сигнала (например, «первого сигнала»
—перцептивного * образа) к его источнику.
Дело в том, что мера и форма организации сигнала-кеда по
самой сущности энтропии и изоморфизма определяют лишь
предельно обобщенные и «тем самим усредненные Характеристики сигналов^
Здесь napailfefpbi единичного обЬёкт^-истотаика фиксированы era-{
тисщчест, tv е,, яйзяаи с распределением вероятностей в ъои мно*а
жестве однородных (реальных или возможных) источников,
которое представляет данный индивидуальный объект. Эмпирическая
вероятность выражает частощ #$щечаемости, а последняя
содержит в себе мери общности *ш$аметров данного источника. Поэтому
Сигнал-код заключает в себе индивидуальные ад£к№ртстики
своего источника лишь в меру ^редставленноети в последнем таких
свойств, .которые относятся ко всему множеству*алфавиту и
выражают его общие характеристики.
Между тем кибернетические и собственно психологические
исследования последнего времени все жрШЪШ0%£ выявляют
дефицит количественных и качественных хар#|гге|йетйк сигнала, во-
. ялощающих в себе не межсигнальные или интёрстимульные
характеристики, относящиеся ко всему множеству,; а именно его
внутренние, интрастимульные, шщивидралшые особенности* Такой
дефицит обнаруживается при исследовании и количественных и
качественных характеристик психических процессов как сигналов»
94 * ' -•:•','
Ф^нДшкенталыюй эмпирической характеристикой психических
процессов, в особенности перцептивных образов, является их
целостность. По самой своей природе структурой дедостность сигнала
ощёйёляется отношениями между элементами эдутри структуры
данного индивидуального сигнала, т. е» не интерсигнальными
(относящимися ко всему алфавиту)» а именно интрасигяальными
(относящимися к единичному . стимулу) отношениями.
Поскольку эти индивидуальные характеристики в сигнале-коде
обобщены и усреднены, здесь возникают принципиальные
трудности анализа. Й^ёша1рнвая вопрос о соотношении структуры н не^
определенности в процессах восприятия и опознания стимулов,
Р^ Гарнер прямо указывает на острый дефицит средств описания
жщи&вдуа&ышх особенностей структуры. «Фундаментальная трудч
ность эшлюч$на в попытках описать единичное событие
обобщенными Характеристиками. Здесь имеется определенная
несовместимость между понятиями единичности и .понятиями общности,
несовместимость; которая не исчезает, когда мы имеем дело с
процессами восприятия*;2® Именно в сдлу недос?аточноете этнх обобщенных
характеристик вдооаеднее время предпринимаются такие попытки
инфо|рм^||шнй^гй анализа процессов восприятия, которые
связывают Шатшстические ин?ёрсигнальные характеристики или количест-
во информации, заключенной в сигнале, с индивидуальными
особенностями внутренней структуры самого сигнала. Таковы»
например, работы Е. Н. Соколова и Л. Арана,21 в которых вероятность
гипотез, выдвигаемых в. ходе опознания, связывается со
спецификой Структур* опознаваемого контура (его критическими точками),
работы Й; По^нера^2 в которых мера неопределенности
связывается с воздфййимаемым сходством Структуры, и исследования
EJL ^аШита,~в которых характеристику процесса опознания
объектов соотносятся не только с длиной алфавита воспринимаемых
стимулов, цо и с их внутренней структурой?* -^
В этих исследованиях необходимость дополнить обобщенные
хжрактерш^1й! сигнала; индивидуальными частными оеобенядстя-
Ш его внутренней структуры косвенно обнаруживается в
недостаточности классических количественно-информационных мер,
относящихся к общекибернетическЬму «энтропийно-кодовому» уровню
организации сигналов. Однако аналогичный дефидит, как
упоминалось, обнаруживает себя и при анализе формы организации
психических сигналов относительно их источника в экспериментально-
психологических исследованиях структурных характеристик
различных психических процессов..
*° Garner 8. Uncertainty and structure to psychological concepts.
London, 1955. (Курсив наш.— Л. В.)
21 См,: Соколов Е. HU Вероятностная модель'восприятия.—«Вопросы
психологии»,- 1060, Ш 2. . *
^Posnerl. An informational analysis of the perception and classifica-
•' ,tion of. patterns.—In: XVIH Internal Congress of Psychology. Simposium
, No. 17. M., 1966.
^ 28 R a b b i t P. M» Identification of some stimuli embedded among
others,— In: XVIII Internal Congress of Psychology. Simposium No 17. M,
1966. ' ,
m
Так, логика гештальтйстских исследований целостности,
предметности и константности перцептивных образов, которая выявила
^Необходимость учитывать не только межсигнальные, но и
индивидуальные внутрисигнальные отношения, привела японскую
экспериментально-психологическую Школу современного гештальтизма
к надежному эмпирическому выводу о том, что перцептивный образ
в пределах диапазона полной константности представляет собой
метрический инвариант по отношению к своему объекту.24
Поскольку основным свойством метрического инварианта является его
конгруэнтность по отношению к объекту, т. е. совпадение с ним при
наложении, этот факт метрической инвариантности константного
перцептивного образа позволяет заключить, что такой перцептив-
ный^сигнал,. в отличие от сигнала-кода, организованного лишь в
соответствии с общими условиями изоморфизма, воспроизводит и
сохраняет инвариантной пространственную структуру своего объекта
(во всей ее индивидуальной специфичности. А это означает, что
форма организации такого сигнала отвечает не только
необходимым и общим условиям изоморфизма, но и более частным
требованиям.
Экспериментально-психологические исследования первичных
и вторичных образов свидетельствуют о существовании и других
видов инвариантных структур, более общих, чем метрический
инвариант, но более частных, чем тот линейный инвариант, который
соответствует общекодовой структуре.25 Исходной формой такой
специфичной для психических сигналов инвариантности является
парциальная метрическая инвариантность пространственно-временной
схемы простейших психических процессов — ощущений,
конгруэнтно воспроизводящая объективную структуру того отрезка
физического пространства-времени, который охвачен сенсорным полем.26
Очень показательно, что логика обобщения экспериментально- ,
'психологических фактов и в этом пункте совпадает с выводами из
теоретической конкретизации кибернетических принципов. Так,
заключение о метрической инвариантности перцептивного образа
вначале представляло собой эмпирическую констатацию, полученную
в экспериментальных исследованиях совершенно безотносительно
к теоретической трактовке психических процессов как видов
информации.27 Последующий же ход обобщения этих эмпирических
фактов привел И. Акишиге к выводу о том, что формы перцептивной
константности, доходящие до метрического инварианта, представ-
24 См.: Акишиге И. Перцептивное пространство и закон сохранения
перцептивной информации. — В кн.! Восприятие пространства и времени.
Л., 1969.
25 См.: Веккер Л. М. Об уровнях организации психических процессов
как сигналов.—«Вопросы философии», 1968, № 4.
26 См.: Б р о в а р А. В., Веккер Л. М., Владимирова Н. М.,
Михайлова И. А. О соотношении статистических и структурных характеристик
восприятия. —• «Вопросы психологии», 1971, Mb L
27 См.: Акишиге И. Указ статья.—В кн.: Восприятие пространства
к времени.
96
ляют собой адстное нроявленце ткЫй сохранения информщщи?*;
И. ктшкгъ шел зде£ь от частных нсих*й#$&аских фактов к об-"
щим кибернетическим закономерностям.
В противоположность этому Н. Винер уже в одрфй из исходных
общих глав «Кибернетики» вместе с упомшавадйЩ %ыше поня?
тием линейного инварианта ввел и понятие метричет<ШУтвариан-
та, указывая gaeto цъжйое теоретическое значение»* А затем
конкретиэцровал £то понятие (наряду с другими видами тщ§щшг
тов) 1фименнтеад[0 именно к перцептивным образам (глава «йав-
тальт и общй£ феоставления») .
Ходы шпфеядоодт Н. Винера и ходы обобщения Ш. Акишиге
относятш к т&$у участку межуровневой вертикали, которйй
соединяет общекибернетйческую и психологическую горизонтали, но
двйжуто» они в^ противоположных направлениях. Оба направления,
схематически намечая путь дальнейшего анализа, не соотносят*
однако; Шцую форму упорядоченности сигна&ов-&одёв и
соответствующий ей уровень инвариантности с иерархической шкалой
уровней изоморфизма, посл^донат^ьно щрйбййжайщШ форму ор-
ганиз^щ,джй^^ воёйроидведеиию всей инди-
тщщффШ <Ы^шфй1^^ структуры
. цт^пщщ:, ШЩжу т¥ именно такая задача построения «информа-;
даонного спектрам форм организации сигналов, шкалированного
а соответствии с иерархически матрицей уровней изоморфизма;,
диктуется как всем ходом предшествующе*^, анализа основных
положений общ#Ц; теории: сшгадш», так и последующими задачами
теории н$рвно*щяшч1еких 'щщеееов/ которая дояжна четко от^
дифференадровйь щуг m друга разишь уровни нервно-психиче*
ской ддаеш&дап Прежде вссГго сиерздю сигналы»—образы от
«чнсто> нервных сигналов и «вторые сигналы» — рече-мыслнтель-
ййге йршфеш от «первых» сигналов). /
Такая иерархическая шкала уровней организации сигналов
"может быть теоретически построена путем наложения
последовательного ряда ограничений на исходные условия изоморфизма как об-
fero принципа упорядоченности сигнала относительно источника,
ак было показано выше, эта "общая форма
пространственно-временной организации сигнала-кода детерминируется оптимальными
условиями его передачи в именно поэтому допускает
многообразные возможности перекодирования, но сохраняет в качестве
своего предельного инварианта линейную щространственно-временную
последовательность как общий компонент структуры пространства
и времени.
Более частные уровни изоморфизма, с большей йолнотой
воспроизводящие в сигнале индивидуальную специфичность его
источника, должны, по-видимому, сохранять инвариантной не только
эту общую для пространства и времени структурную
характеристику, но и параметры, которые воплощают в себе собственно прост-
• См. там же. ч
* См.: В и н«р Н. Кибернетика, с 71-^74-
4 Л, М. Веккер . 8*
ранственные и собственно-временные компоненты единого
четырехмерного континуума свойств объекта — источника информации.
Поэтому в искомой матрице уровней нужно выделить
пространственную и временную подгруппы свойств. Исходя из этого,
дополнительные ограничения, которые нужно наложить на общие условия
пространственно-временного изоморфизма для получения его
частных форм, должны быть, очевидно, связаны с сохранением
специфичности пространственных и временных характеристик, взятых
в отдельности.
Если на общие условия изоморфных пространственно-временных
преобразований, отображающих множество состояний источника
в множестве состояний носителя (т. е. в сигнале-коде), наложить
дополнительное требование сохранения пространственной
трехмерной непрерывности или соседства элементов, то это приведет к той
ближайшей более частной, форме изоморфизма множеств, в
которой сохраняются инвариантными наиболее общие, но уже
собственно пространственные характеристики источника, а именно его
топологические свойства. Так, топологические преобразования
переводят, например, шар в куб или любой другой многогранник
(или, соответственно, окружность в квадрат или любой другой
многоугольник). Все эти тела или фигуры гомеоморфны, или
топологически инвариантны, ибо в них сохранены отношения близости
точек (отношения соседства точек окружности не только
закодированы в квадрате, но и воспроизведены здесь именно теми же
отношениями соседства. Это и означает, что при преобразованиях,
производящих отображение одного множества в другом, эти свойства
остаются инвариантными) .80
v Таким образом, в отличие от общей формы пространственно-
временного изоморфизма, пространственный топологический
изоморфизм (и соответствующее ему сохранение топологических
характеристик источника инвариантными в сигнале) определяется
уже не тремя,31 а четырьмя условиями, из которых последнее
и дифференцирует ближайшую к исходному уровню частную форму,
соответствующую наиболее общим собственно пространственным
свойствам.
Если, далее, на преобразования, производящие отображение
множества-источника в множестве-сигнале, наложить еще одно
дополнительное (пятое по порядку;) условие коллинеарности, т. е.
сохранения принадлежности точек одной прямой,, то это приведет
к следующей, еще более частной группе преобразований,
осуществляющих проективное отображение, которое имеет своим
результатом проекцию прообраза в образе.32 В отличие от гомеоморфного
30 Хотя в данном разделе шкала частных форм изоморфизма строится
дедуктивно, все же уже здесь следует указать, что имеются эмпирические
факты, свидетельствующие о наличии и существенной роли топологических
* инвариантов как в динамике становления образов, так и в осуществлении ими
регулирующей функции в актах построения движений и действий.
31 См, параграф о форме организации сигнала.
32 Необходимо подчеркнуть, что термин «образ» употребляется здесь не
в психологическом, а в общематематическом значении.
98
образа (являющегося результатом топологических
преобразований), в котором кривизна линий прообраза может бьгвь как угодно
изменена (при сохранении их непрерывности), в проекции прямые
линии прообраза-источника переходят в прямые же линии в обра^
зе-сигнале: проективный изоморфизм тем самым к инвариантности
соседства точек-элементов добавляет инвариантность
прямолинейности. Это сохранение прямолинейности хорошо известно по такой
наглядной форме проективных отображений, как перспективные
рисунки или перспективные сокращения в зрительном восприятии
реальных объектов, вытянутых в длину или высоту.
Таким образом, в проективном изоморфизме, определяемом
пятью условиями, остаются инвариантными одномерная
последовательность, соседство элементов и прямолинейность. Однако, как это
видно на тех же перспективных рисунках, в общей форме
проективного изоморфизма не остается инвариантной параллельность
плоскостей или линий. Она лишь кодируется величиной угла их
схождения.
Если к перечню условий, определяющих уровень проективного
изоморфизма, добавить еще одно ограничение, требующее
сохранения отношений параллельности, то это приведет к следующей
«строке» иерархии форм — к аффинному изоморфизму, в котором
параллельность линий в прообразе не только кодируется
какой-либо функцией, выражающей отношение между элементами
множества-образа (в соответствии со вторым общим условием
изоморфизма, требующим взаимной однозначности функций), но и остается
инвариантной, т. е. воспроизводится теми же отношениями
параллельности.
Как и на всех предшествующих уровнях, сохранение
инвариантности определенных отношений означает, что функции,
выражающие эти отношения в обоих множествах, не только взаимно
однозначно соответствуют друг другу, но и совпадают. Так, например,
в таких парах фигур или тел, как квадрат и прямоугольник,
квадрат и ромб или квадрат и параллелограмм (или четырехгранная
призма и параллелепипед), аффинные свойства являются
инвариантными, поскольку отношения параллельности в них остаются теми
же. Аффинными инвариантами на .тех же основаниях являются все
четыре упомянутые плоские фигуры, т. е. на уровне аффинного
изоморфизма каждая из них в качестве образа или сигнала может
иметь своим прообразом или источником любую фигуру из
приведенного перечня. Инвариантами аффинных преобразований
являются также, например, круг и эллипс, поскольку при
преобразовании круга в эллипс любые параллельные друг другу хорды
остаются параллельными. В экспериментальной психологии восприятия
имеются данные, свидетельствующие о фактическом наличии
именно таких аффинных инвариантов в перцептивных процессах (при
определенных условиях квадрат воспринимается как ромб, а круг
как эллипс).
Но аффинный изоморфизм, как это видно из приведенных
примеров, сохраняя инвариантными отношения параллельности, до-
99
V^tyvsaer изменения пропорций ^кёадрат и прямоугольник) и величин
;|Глов (квадрат и рфйб). Е$ля сохранение именно этих величин,
ъ е, пропорций и угт& Ж&б&ттЪъ качшгве еще одного
комплексного дополнит6#ьяого ;>ребовай«я к щеетя условиям аффинном
изоморфизма %1да^^йгва-Сйгнала^^| множества-источника, то это
приведем ft бедующей, более частной форме организации сигна-
лов-*# изоморфизму подобия.'
Инвариантом преобразований подобия является, ttaoe
важнейшее пространственное свойство, как форма, поскольку сохранение
Тфямолинейности, параллельности, пропорций и углов в своей
совокупности определяют ее неизменность. Хо*я «а всех предшест-
{ 1вдрщйх уровнях изоморфизма свойства источника,; остающиеся
инвариантными в сигнале, та существу в нем изображаются или
«опирушея (а. не только1 кодируются), лишь на уровне
изоморфизма подобия инвариавтйош» изводится др степени изображения не
только в cfrpopo /научном, но и в шжтЩ^-привычном смысле этого
\ понятия, ЭШ связано с тем, дао гтжщршшшшой здесь остается
форма, которая воплощает ъ себе ищивидуал1>нуй предметную специ- f
фичность отображаемого 4 объекта;
С врем&й а&рощдения гештальтпсйкодогйи хорошЬ известно, ка-
, кое важное место занимает восприятие формы в перцептивных
процессах. Не случайно поэтому большинство изображений* с кото-
^Jteftl' мы вс^ре^а^ся в разных областях жизненной практики,
. построены именно по вршцнпу преоб^азойадай: подобия. Таковы изо- .
фражения щ фотографии* телевшйвдй, кцн% изобразительных
искусствах, бнн сохраняют ийварйашгной ф$рму отображаемого
s объекта, подвергая масштабным преобразованиям его размеры.
. Если, наконец, на условия изоморфизма наложить еще одно
ограничение. требующее сохранения размеров или совокупности
v шех расстояний ШЩ$щ эл|ме$тами, то это переведет подобие в
равенство. Мй полудаш фррму взаимной упорядоченности сигнала
и источника инфй^мАЦии^ в которой пространственная структура
щгнала является метрическим инвариантом по отношению к
источнику. Это—метрический изоморфизм. Поскольку метрический
инвариант обладает свойством конгруэнтности по отношению
к своему объекту, т< е* совпадает е ним при наложении, эта форма
с взаимной пространственной упорядоченности является наиболее
мастной. Копирование, а не толйо кодирование сигналом всей
индивидуальной специфичности пространственной структуры
источника здесь доведено до предела.
Внутри уровня метрического изоморфизма имеется еще под^
уровни степени: общности, разделяющиеся по признаку внутренней
или внешней пространственной метрики.
Демонстративным, свидетельством обоснованности приведенной
иерархии уровней взаимной пространственной организации сигнала
, н источника и ее дорической связи -как с обобщением
экспериментально-психологических фактов, так и с конкретизацией положений
общей теории сигналов является то обстоятельство, что Н. Вянер
именно в связи с анализом характеристик и возможных
механизма
мов развертки зрительных образов 'укшш&ет на значение
большинства из приведенных выше; уровней пространственного изоморг
физма, «Возможные перспективные пр^о^разойакия предмета
составляют так называемую группу... (проективйшс
преобразований.—Л. В.). Эта группа определяет несколько шдгруда
преобразований: аффинную группу, состоящую только из таких
преобразований, которые не затрагивают бесконечно удаленно^ й$#а£ти;
однородные растяжения относительно данной точки, в ко1Я||Шх со-
хранйетсй одна точка* направления осей и равенство масштабов
во всех ftiifpaa&eHEax (изоморфизм подобия.—#♦ В.); преобразю*
вания, сохраняющие длину (метрический изоморфизм.^-Л. В.);
вращтш & дзух или трех измерениях вокруг заданной точки;
множество всех переносов и т. д.»83 (последние две подгруппы
касаются рке не внутренней метрики объекта, а изменения его
положения^ относительно фона).
В этот перечень Н. Винера входят все уровни приведенной
выше иерархии форм, расположенные выше топологического. Но,
воплощая в себе логику конкретизации исходных положений Н.
Винера, эти урдтш:-<з|&ск к^ожытпю, не представлены как
частные случаи общей формы органи&азди сигналов-кодов, т. е»
как частные формы изоморфизма. Такое соотнесение с исхоДг
ныне общим принципом организации сигналов содержится здесь
№№ь потенциально в иерархической; структуре всей
концепции. * . ..
Таким образом, пространственная ветка матрицы форм проста
ранственно*временшго изоморфизма завершается метрическим
изоморфизмом как предельной формой инвариантности
пространственных кш!понёнтов уйорядоченности сигнала относительно источника.
Аналогичным образом, но соответственно специфике времени по
сравренит с пространством должна быть построена и временная
вбтвз^ зтрй матрицу Для этого необходимо вернуться к исходному
уровню й^тйанствейно^ременного изоморфизма и наложить на
его общие з^ловйя дополнительное ограничение, сначала
определяющее наиболее Шщ&е свойство собственно временной
упорядоченности. Таким первым дополнительным ограничением
является требование сохранить не просто одномерную (как в
пространственно-временном изоморфизме), а однонаправленную непре*
рывную последовательность. Именно однонаправленность
непрерывной линейной последовательности определяет специфику
наиболее общих свойств временного ряда в отличие от (одномерного
же) пространственного. '
Это различие не исключает, однако, общности, внутри которой
и дифференцируется- специфика. Поскольку общность
пространственной и временной непрерывной последовательности
определяется соседством элементов (соответственно, «моментов» и «точек»),
< ** ft? и е р И. Кибернетика, с. 171.
101
временная последовательность определяется как топологическое
свойство времени.34 А сохранение топологических свойств
временной цепрерывности множества-источника инвариантными в
множестве-сигнале приводит к первому уровню собственно временной
ветви иерархии форм изоморфизма — к уровню временного
топологического изоморфизма.
Сохранение временной последовательности не исключает,
однако, -ни изменения временного масштаба, ни нарушений
однородности этого масштаба, т. е. нарушения соответствующих пропорций
между отрезками временного ряда. Так, ускоренная или
замедленная киносъемка, сохраняя последовательность или отношения
соседства элементов во временном ряду, уменьшает или увеличивает
масштаб, т. е. сжимает или растягивает временной отрезок. Это
сжатие или растяжение может быть произведено неравномерно»
И тогда внутри временного топологического инварианта окажется
нарушенной однородность масштаба.
Если наложить на условия временного топологического
изоморфизма еще одно дополнительное ограничение—г требование
сохранения однородности масштабов, то это приведет к следующему,
более частному уровню временной ветки — временному изоморфизму
подобия. Его объединяет с пространственным изоморфизмом
сохранение в сигнале тех же пропорций в отношениях
(соответственна временных или пространственных) между элементами, которые
имеют место в множестве-источнике. Но сохранение однородности
.временного масштаба не исключает, как упоминалось, нарушений
самого этого масштаба.
Если, далее, к предшествующим пяти условиям временного
изоморфизма подобия (три общих и два дополнительных) добавить
еще одно, шестое ограничение — требование сохранить временной
масштаб, или временное расстояние, между элементами множества,
т. е. сохранить длительность, то это приведет к наиболее частной
форме временной ветви рассматриваемой матрицы форм — к
временному метрическому изоморфизму (поскольку расстояние
Между точками-«моментами>> на оси времени есть именно метрическое
свойство времени). На этом уровне, аналогично пространственному
метрическому изоморфизму, сигнал представляет собой временной
метрический инвариант по отношению к временным
характеристикам источника.
Временной метрический инвариант как самая частная форма
изоморфизма временной упорядоченности двух множеств, будучи
конгруэнтным множеству-источнику, включает в себя все
перечисленные выше временные свойства источника, всю полноту его
индивидуальной временной специфичности.35 ч
34 См.: Рейхенбах Г. Направленность времени. М, 1962.
83 Временная ветка матрицы форм изоморфизма, как и пространственная,
построена здесь дедуктивно. Однако, как и в случае пространственного
изоморфизма, необходимо уже здесь предварительно указать, что имеются
экспериментально-психологические факты, свидетельствующие о реальности
топологического и метрического временного инвариантов в психических сенсорно-
перцептивных сигналах. Так» например, метрическая инвариантность в восприя-
102
Схема I
Шкала уровней прос
источника
Пространственный
1 метрический
1 изоморфизм ,
1
Пространственный
изоморфизм
подобия ;
гранственно-врем<
и носителя инфс
энного изоморфизма
фмации1
Временной
метоический 1
изоморфизм
Временной
иаоморфизм
подобия 1
Пространственный
аффинный
изоморфизм
I
Пространственный
проективный
изоморфизм
Пространственный
топологический
изоморфизм
Временной
топологический
изоморфизм
Изоморфизм линейной пространственно-
временной последовательности
1 Каждый из этих уровней в рамках своей общей формы пространственно-
временной упорядоченности содержит частный случай, представляющий собой
инвариантное воспроизведение не только соответствующих пространственно-
временных параметров источника, но и»его модально-интенсивностных
характеристик. /
Сопоставление временной н пространственной веток
иерархического «спектра» форм изоморфизма (схема 1) показывает, что
наличие в них некоторых одинаковых уровней определяется
общностью структуры временных и пространственных компонентов
единого пространственно-временного континуума, а пустые места на
некоторых уровнях временной вртви определяются одномерностью
тин временных отрезков отчетливо-демонстрируется областью так называемых
нейтральных интервалов, в которых нет ни переоценки, ни недооценки
испытуемыми воспринимаемой ими длительности, а есть, тем самым,
адекватное отображение временной метрики.
103
временной непрерывности, йовёрщешо ясно, ч+р кривизна,
прямолинейность, параллельность и ушн, свойственные структуре прост-,
ранственной ненрерданостиименро в силу ее трехмерности,
времени как одмт^фщщр щттщуущу* лриёуаш быть не могут.
Естественно, что отсретрие этих характеристик в множестве-источнике
исключав* соответствующие им уровни инйариантдо >в сигнале. *Та-
кШ $^зом, и обхЦность и различие обешс.вётвеэй матрицы
вытекаю? 'Ы единого принципа взаимной пространственно-временной
уцорядоченности множества-сигнала и мяожества^сточника.
!«• Все рассмотренные выше частные формы мвошфрфпвщ
множеств относятся к характеристикам их пространственно-временной
структуры, т. е. сохранения в множестве-сигнале пространственных
и временных отношений между элементами множества-тточника.
Поэтому они получе«ь| из щйцей формы
пространственно-временного изощффизма щНрём наложения ограничений на второе его
общее условие, касакящееея вааимнд-однозначного соответствия
отношений или шражающия их функций в обоих множествах
х^ЦхЗЖу*=П$& ^
Существу^ однако, и частные ф<>рмы изоморфизма, которые
связаны с наличием дополненийг,к его первому условию, касающе^
муся взаимноьоднозначного соответствия между самими
элементами обоих шмакеезк Это йервое^условц^ х*£Х*ъу%£7 в общей
своей форме зрефует» кт Шило показано;» именно лишь
взаимнооднозначного соответствия между состошиями юеятеляь
составляющими множество*сш?над, и элементами или еостЬяниями
источника. Никаких ограничений на качественнее и количественные
особенности элементов обоих множеств, т. е. на их модальные и ин-
тенсивностные &$ршгщ>щ№№, первое условие не налагает. Они
могут быть в обйш случае лШыми, и именно это открывает
возможность кодирования фюнмвк* ровных источников щ одном
физическом алфавите в одного и того же- источника в разных
физических алфавитах* В этом же содержится и воэмо^енбеть пержодирот
вйшя как йеоб&одимой предпосылки тех оптимальных условий пе*
редачй информации, которыми и определяется общая форма уно-
щ^оченноста сигнала относительно источника. Но именно поэтому
$mgm форма изоморфизма не предполагает инвариантности
характеристик элементов при Отображении множества-источника
в множестве-сигнале.
Если же наложить на первое условие изоморфизма
дополнительное ограничение, требующее инвариаитносШка^твенных и
количественных характеристик (модальности и интенсивности)
элементов обоих множеств* то это приведет к toft частной форме их
взаимной упорядоченности, которая уже н^ тдлько кодирует, но
щщпиру&т в сигнале физические характеристика источника. Если
эр*о дополнительное к первому условию изоморфизма требование
добавить к ограничениям* которые jmm наложены на его второе
условие; то на каждом из уровней иерархической матрицы будет
иметь место иявариантнЬсть соответствующие этому уровцр про-
104
страиственно-временных параметров совместно с инваряаяп<£ейЕ»1№
физических модально-интенсивностных ха$а#?ер1стик. Так, в цвагн
ном Телевизионном изображений остается/инвариантной форма
объекта (инвариант, соответствующий уровню изоморфизма
подобия) щ цроыв того, в пределе, сохраняется инвзрагаотноеть
модальности и интенсивности элементов источника (цвет и яркость). На
уровне метрического изоморфизма это приведет к Tdif^ero
частному случзэ, в кбторзд ирлностью воспроизводится в <Ш№$т не
только вся прострщнствейно-временная структура множества-поточь
ника, но и его фи^даеская специфичность. Конгруэнтность здесь
является не тодыш хроногеометрической, но и физической. Она до-'
ведена в этой теоретически полученной, самой частной форме
изоморфизма до своего логического предела.
Проедвоположными болюсами этой иерархии являются самая
общая форма пространственно-временного изоморфизма,
инвариантом которой является пространственно-временной одномерной ряд*
и самая частная форма метрического изоморфизма, включающего
и временную, а щосг^ттштщт ветви й. сохраняющего
инвариантной всю пйос^ангственно-временную структуру множества-ис*,
точника, щ !ероме щН>% модальво-интенсивноетные характеристики
ещ эттщтъ. Между шши полюсами предельной общности и пре*
дельной специфичности fea каждом из промежуточных уровней про-
ст|>;ане*в§нные> временные, модальные и интенсивностные
характеристики множества-источника могут как порознь, так и
совместно сохраняться инвариантными в множестве-сигнале.
При движении по уровням приведенной иерархической шкалы
форм изоморфизма от сшок общей формы сигнала-кода к той
самой частной форме сигнала, которая воспроизводит всю
пространственно-временную и модально-йнтеисивностную специфичность
тш&т® ивднвадуального объекта, уменьшается мощность ioco
м|южеетв& или объем того класса источников, е которыми данный
сигнал находится в отношениях гомоморфизме, но каждому из
которых в с^Делщости он изоморфен.
На уровне рространственно-временного метрического
изоморфизма, где функции х2~f(xi) и y^~F(yi)f выражающие простр^*-
етвенно-временные отношения в сигнале и в источнике, совпадают,
мы приходим к^той частной форме изоморфизма, которая именно
в силу этого совпадения функций »е случайно называется
автоморфизмом* Ясно, что объем класса автоморфных друг другу
источников, т. е. объектов, полностью одинаковых по всей своей
пространственно-временной структуре, уже объема класса объектов,
отношения между которыми определяются только общими условиями
изоморфизма.
И, наконец, в том самом частном случае изоморфизма, в кото*
ром сигнал сохраняет инвариантной не только всю
пространственно-временную структуру, но и модально-ййтенснвностныё
характеристики множества-источника, автоморфизм становится
тождественным. Класс объектов, закодированных в данном сигнале,
включает здесь только экземпляры, тождественнее по свои$ прО-
105
етранственным, временным, модальным и интенсивностным
характеристикам. Практически объем такого класса в пределе равен
единице. Сигнал приведен в максимальное соответствие с конкретной
индивидуальной специфичностью своего источника.
Объем класса объектов-источников, к которому относится
данный сигнал, является прямой характеристикой уровня его
обобщенности. Поэтому уменьшение этого объема при переходе от
общей формы пространственно-временного изоморфизма к
тождественному автоморфизму отчетливо показывает* что приведенная
теоретическая шкала форм организации сигналов действительно
представляет собой иерархическую матрицу уровней обобщенности
в непосредственном и точном смысле этого понятия. Но каждый
из этих уровней обобщенности характеризуется определенным
минимальным составом тех пространственно-временных параметров
источника информации, которые остаются инвариантными в
сигнале именно данного уровня обобщенности. При этом падению
обобщенности при поуровневом приближении к тождественному авто-
, морфизму соответствует возрастание полноты состава
инвариантов, движущегося к своему пределу.
Каждому из уровней йрисуще свое определенное соотношение
параметров, которые лишь кодируются, и параметров, код которых
доведен до изображения или копии. Ясно, что те параметры,
которые остаются в сигнале инвариантными по отношению к источнику,
воплощают в себе именно изображения соответствующих
характеристик источника. При движении по вертикали этой иерархии от
самого общего к самому частному уровню падает число параметров,
остающихся лишь закодированными, и растет перечень
характеристик, которые изображены или скопированы. Факт конгруэнтности
сигнала и источника на уровне их тождественной автоморфности
отчетливо воплощает в себе всю полноту такого копирования.
Но переход от общей формы сигнала-кода к той его частной
форме, которая возвращает сигналу исходные
пространственно-временные характеристики источника, по самому своему
существу есть декодирование. Поэтому уровням обобщенности
и инвариантности соответствуют свои степени декодированности
сигнала.
Уровень обобщенности, инвариантности и декодированности
сигнала, соответствующий каждой форме изоморфизма, затрагивает,-
однако, не только параметры качественно-структурной формы
организации сигнала, но и характеристики ее количественной меры. •
При движении по уровням шкалы от самой общей к самой
частной форме изоморфизма не только преобразуется структура
сигнала по мере роста числа его компонентов, представленных
в декодированной форме, но, и снимается неопределенность.
При движении по вертикали к уровню тождественного
автоморфизма уменьшается величина остаточной неопределенности и растет
величина снятой неопределенности, или количество информации.36
Согласно формуле Ясигн=Н(х) —Н(х/у).
106
Падение остаточной неопределенности до нуля и максимальная
величина снятой неопределенности на уровне метрннеского
инварианта демонстрируется фактом его конгруэнтности источнику.
Конгруэнтность воплощает в себе не только максимальную
адекватность формы взаимной упорядоченности, но и полноту ее
количественной меры* Такое соотношение уровня обобщенности и
меры снятой неопределенности, или количества информации, находит
свое прямое статистическое воплощение в том, что длина алфавита
более общих, родовых символов всегда короче длины алфавита
символов более конкретных — видовых и индивидуальных.
Поэтому падение уровня обобщенности есть вместе с тем
увеличение длины алфавита и возрастание снятой
неопределенности.
Таким образом, приведенная иерархическая шкала содержит
в себе единство качественно-структурных и статистических
характеристик уровней изоморфизма. Однако, как упоминалось выше,
когда рассматривался вопрос о мерах взаимной упорядоченности
сигнала и источника, «классические», теоретико-информационные
меры именно в силу необходимой на первом этапе их разработки
абстрагированности от формы упорядоченности недостаточно
чувствительны к снятию неопределенности за сЧет преобразования
структуры сигнала (а не просто за счет изменения распределения
вероятностей отдельных символов-элементов при неизменности
их структуры). Поэтому поиск адекватных мер количества
информации ведется в настоящее время именно в связи с
задачей количественного анализа структурной специфичности
сигналов.
Здесь существенно отметить попытки (А. А. Хохлов) ввести
количественные меры упорядоченности сигнала, связанные с учетом
тех его пространственных компонентов, которые соответствуют
разным уровням изоморфизма, начиная от топологического через
проективный, аффинный изоморфизм к изоморфизму подобия и
метрическому изоморфизму. Эти формы изоморфизма, которым
отвечают определенные уровни обобщенности, соответствующие им
инварианты и вместе с ними степени декодированности и снятой
неопределенности, заключают в себе вместе с тем и характеристики
помехоустойчивости компонентов сигнала, относящихся к разным
строкам шкалы уровней изоморфизма.
Из иерархического принципа организации этой шкалы
теоретически следует, что помехоустойчивость
пространственно-временных компонентов сигнала прямо пропорциональна степени его
обобщенности. Более общие структурные характеристики, которым
именно в меру их большей общности соответствует и большая
частота встречаемости (вероятность), являются более прочными
и устойчивыми, т. е. менее подверженными разрушающему
воздействию помех, чем свойства менее общие, менее частые
(вероятные) и воспроизводящие индивидуальную специфичность
источника.
107
/€аким образом, теоретически пртьхоусЬо&чтоскъ разных про-
^транствешю-вр^меннш композитов сигнала, их способность яро-
?вдостоять деформ*фурй$ему влиянию шумов додана убывать по
мере движенЕя т ^ровйям этой шкалы —от топологического
инварианта к метрическому, Еёть много эксйериментальнотпсихолог
гических жариых'{речь о них пойдет во второй части), эмпирически
подвергающих теоретическое заключение о поуровневом изме~,
№Ш$$/1 помехоустойчивости. .'-*«■>;
Ла^йка такого теоретического прогноза, дайуктивяо* вскрываю-
Йй^о предполагаемые свйзц характеристик сигнала, ведат и дальше.
Щедо в том, что проиЬходящий цо мере приближения к метричееко-
. щ. изоморфизму рост степени декодированности сигнала, полноты
)&го инвариантности и свитой неопределенности заключает в себе
типичную антиэнтропийную тенденцию. Это есть рост степени
взаимной упорядочешбети сигнала и источника, происходящий
вопреки . естественней' тенденции к /ровере такой унорядоченно-
сти и ослаблению сопротивления разрушающему воздействию
помех.
Но противодействие естественной тершдинамивдогдЙ тенденции
А ротере удотрвдоченноети, как зто вытекает из об^их рршщшюв
«f^йошшамик^ может быть достигнуто :яишь за счет специальных
-вЩ$№№&ш& Штрй% Из эфого теоретически следует, что энерге-
ркттшв эквиваленты информационных структур сигналов, находя-
рШ&я на равных уровнях изоморфизма/должны 6tra> разными
й &0&ЖМЫ увеличиваться по мере щщжожмтт во стршам
иерархической матрицы — ofr топологического тъ&рцШШ^к
метрическому,37 т. е. по мере роста степени декодировайности |щда. Не
случайно Л. Бриллюзд связывает декодирование с термодинамической
обратимостью.88 Вб зторой части монографии специально
рассмотрены факты, эмпирически подтверждающие такой характер инфор-
мационногэнергетизеских соотношений в психических сигйалахраз-
»ых уровней организаций*
Выше уже упоминалось о том, что общекодовая форма
организации сигнала, определяемая принципом изоморфизма, допускает
$€>зможность абстрагирования информации от энергии и других
фвзэйчеейих характеристик сигнала. Исходя из изложенного
соотношения форм.изоморфизма можно полагать, что такая возмож-
в^сть относительного, обособления информационных и
энергетических характеристик сигнала создается (вопреки исходной
связи энтропии с энергией) одноурдтевдй струкгурМ'спгналов-ко-
дов, с которыми имеет Дело основной лбщешбердетический
аппарат. < '> .
В процессах преобразования информации в кибернетических
машинах (вычислительных устройствах^ или системах автоматиче-
87 См.: Веккер Л.'М. и Палей й. М; О соотношении информационных»
$ энергетических компонентов в нервно-психической деятельности. — В т:
Методологические аспекты кибернетики* М., 1970*
* Ом*: Бриллюэн Л. Наука и теория информации.
скога регулирования) йеопред^енцоеть можно снять различными;'
пут§ми, например изменением длины адфамИга символов ели рас-
пре|еления их вероятностей, фиксацией программы в* конструкции
системы регулирования или в жестком алгоритмш вычислительной
программы. Но в этих случаях сигналы остаются s с&эей исходной
общекодовой форме, и нефЦределенность здесь снимается не. за
счет преобразования их структуры. Уровень изоморфизма
остается тем же; Понятие изоморфизма на этом уровне отвечает %^мо"
му этимологйчёсщму качению термина (слово «изоморфизм»
буквально означает^постоянство формы») — форма организации
сигнала ост$е$$1 йёнзменной.
При сохранении формы упорядоченности кЩдой отдельной едй~
ницы сигнала по отношению к источнику остается неизменной
мера уш^доченности данной единицы <во вся&о&' случае изменение .
количества информации<ш процессе работы системы происходит щ
за счет изменения меры упорядоченности отдельных единиц еда-
нала). Ивоморфищу (а указанном смысле этого пойятйя* т. е.
сохранению, у^ошя изощ^рф^зма) здее^ соответствует
термодинамическая MB0&mpom4riocm* &, из изоэнтротайностн следует и изо-
энерШичность. .
0^?му теоретическому выводу .соответствует и тот простой эм-
пиричееккй факт, что при Оперировании стандартными символами
цифровой вычислительно^ машины энергетические затраты на каж*
дый символ, как и на каждую отдельную операцию, остаются
стандартным».* Такая стандартность или константность энергетических
величин is Ходе процессов преобразования информации и
определяет, по-видимому, ©дйо из условий свободного абстрагирования от
энергетики £ишала. Если же применительно к задачай техники
связи приходится учитывать преобразование формы организации
сигнала в процессе его декодирования, то и здесь это происходит
средствами стандартных операций перевода на другой постоянный
уровень фэнриме^ на уровень изоморфизма подобия в
телевизионном шо&$ШёяШ). Здесь энергия затрачивается нд
преобразование формы организации сигнала, но—соответствеййо постоянству
Й0Жур&вэй$вогр перепада —и энергетический градиент остается
константным, Йоэтому и здесь абстрагирование от энергетических
эквивалентов вполне допустимо», и закономерности информацйан*.
но-энергетических взаимосвязей не навязывают себя в качестве
необходимой -предпосылки анализа преобразования самой
информационной структуры сигналов.
В противоположность этому многоступенчатое движение
сигналов вдоль вертикали иерархической шкалы уровней изоморфизма
и совершающееся здесь снятие неопределенности путем
преобразования структуры сигнала должно, по-видимому/ ограничить
возможности абстрагирования от тех переменные энергетических
эквивалентов, за счет которых эти преобразования осуществляются.
Ш/случайно поэтому факты, энерго-даформационных
преобразований* так отчетливо проступают Jfr области многоуровневой
динамики психических сигналов. ,
109
6. Соотношение категориального аппарата
информационной теории с основными понятиями классических
психологических концепций
Завершая анализ эвристических возможностей
концептуального аппарата общей теории сигналов по отношению к задачам
теории психических процессов, целесообразно кратко соотнести
основные категории этого аппарата с понятиями о тех главных
аспектах психической деятельности, которые были выделены
основными психологическими концепциями, рассмотренными во второй
главе этой части. Там было показано* что формирование понятий
об этих основных аспектах на первых этапах требовало их в^аимо- -
обособления, противопоставления и абстрагирования друг от
друга. Дальнейший же ход психологического познания требовал
соотнесения и синтеза этих различных аспектов психической
деятельности. Средствами внутрипсихологического понятийного аппарата
такой синтез принципиально неосуществим, он требует выхода за
пределы психологической теории.
В качестве вех такого синтетического соотнесения и были
рассмотрены основные положения рефлекторной теории и общей
теории сигналов. Открывает ли концептуальный аппарат общей
теории сигналов пути анализа всех тех главных аспектов психической
деятельности, которые были эмпирически и теоретически выявлены
собственными средствами психологической науки?
Поскольку принцип изоморфизма в качестве одного из своих
условий имеет взаимно-однозначное соответствие отношений или
связей между элементами сигнала и элементами
объекта-источника, понятие ассоциации как универсального способа связи между
психическими образованиями по существу имплицитно содержигея
во втором условии изоморфизма. 'При этом ассоциация по
пространственной или временной смежности выражает внешние
отношения данной совокупности элементов психического сигнала к сосед-
ней с ней в общей пространственно-временной непрерывности пси-
хическрй «ткани», а ассоциация по сходству выражает совпадение
внутренних связей между группами элементов в разных
сигнальных единицах.
Таким образом, один вид ассоциации заключает в себе
отношение сигнала к общему фону, а другой — отношение сигналов
друг к другу, но оба вида ассоциации содержатся в^качестве
частных вариантов в общих условиях взаимной упорядоченности
сигнала и источника. Тем самым, раскрытый ассоцианистской
концепцией аспект психической деятельности охватывается основными
понятиями современной общей теории сигналов (во всяком случае
потенциально).
Что касается введенного структуральной психологией Вундта —
Тиченера и затем гештальтистами понятия структуры, то оно
очевидным образом содержится в общекибернетической категории
формы организации сигнала относительно источника,
определяемой принципом изоморфизма. Не случайно и то, что понятие изо-
110
морфизма было введено гештальтизмом (хотя и в приближенном,
нестрогом виде), й то, что изоморфизм психических, нервных и
физических процессов трактовался гештальтпсихологией как психо-
фйзиолого-физический параллелизм. Это было одним из следствий
отсутствия общей теорий, содержащей иерархическую шкалу
уровней изоморфизма, в которой можно адекватно сопоставить нервные
и нервно-психические процессы с точки зрения их различия в
отношении к физическому объекту. Как бы то ни было, современный
общекибернетический принцип изоморфизма, включающий
иерархию его частных форм, содержит в себе гештальтистский
структурный аспект психических процессов и дает возможность сопоставить
друг с другом структурно-целостные характеристики разных форм
нервно-психических сигналов. Как уже упоминалось, фактор
случайной^, принцип «проб и ошибок» и торндайковские кривые
научения, введенные в психологию бихевиористской концепцией,
заключают в себе предпосылки современного общекибернетического
понятия о количественных мерах организации сигналов.
Современное понятие 00 информационной энтропии как мере взаимной
упорядоченности сигнала и источника, будучи обобщением этих
предпосылок, явным образом охватывает этот бихевиористский
вероятностный аспект организации поведения. Однако современная
теория ставит его на свое место в рамках общей концепции,
содержащей не только количественные статистические меры, но и
качественно-структурные формы организации сигналов.
Вполне определенное место занимает в категориальном
аппарате общей теории сигналов и функциональный аспект
информационных (в том числе и психических) процессов. В рамках
функциональной психологии функция психического процесса (как в смысле
динамики его функционирования, так и в смысле его роли в актах
жизнедеятельности и поведения) была, как упоминалось,
абстрагирована от структуры и даже противопоставлена ей. В отличие
от этого концептуальный аппарат общей теории сигналов
органически связывает функцию сигнала с мерой и формой его
упорядоченности по отношению к источнику, т> е. с его структурой. Именно
из формы упорядоченности сигнала по отношению к источнику вы-,
текает функция сигнала в организации ответных реакций системы,,
направленных на источник. Организация рабочего выхода той
системы, в которой циркулирует сигнал, и составляет его
управляющую функцию. Таким образом, функция сигнала (ц том числе
и психического) по отношению к управляемому им рабочему
эффекту системы не просто соотнесена с формой и мерой
организации самого сигнала, но может быть из нее выведена.
Теория сигналов не случайно является, как известно,
одновременно и теорией информации и теорией управления, т. е. содержит
в себе не только аспект отношения сигнала к источнику, но и
аспект его отношения к управляемому им действию. Таким образом,
функциональный аспект действительно органически включается
здесь в концептуальный аппарат общей теории и средствами этого
аппарата эффективно исследуется. Как было показано выше, спо-
Ш
&i$ реализации управляйте*, функции сигнала прямо дётермфш* :
руетбя формой его ущорщочтт&кш до отношению к источн|ку^
являющемуся одновременно об*астои дейетещ системы* Уровень
изоморфизма и соотэе^стау&щёй ему шаариантаости определяют
т возможности шмжр&шого управления*
Основшйё шрШ$щы общей теории» о^ределмвде форму и меру
организации шшйакадо отношению к ястотаику, л^ящадлрт не толь- •
ко фз^кщиоиалы1Уй, но и анертическйй аспект, кфторый по от-
швд^кг ^сигналам психическим был абМрдадошш и превращен
а^шйвалитической концепцией в еамостоятей&йый объект
расширения. Отношение общий теории^ сигналов к энерге^ческому
ядаекгу имеет особенно важное значение в связи с
фундаментальным положением энергетических законов, в системе научного
знания и с прдацшяалшйМ» 'трудностями применения основных
понятий энергетй&и к сф$ре психической деятельности. Поаодя&кяо- _
гих исслёдшателёй* в застеоеш Ж- Нише* согласно которой
понятие энергии йздршоящйо к сфере психических явлений,
базируется на том реальном основания, что рамках трад^иодного
подхода понятия «психика» и ^энергия» взяты из совер1пенно разных
комдептуальных^ систем. Энергия выражает принципиальное
существо физических явлений; а психика традиционно щютйвопо-
став^яется$т$тесщщ миру с его характеристиками работы, мас-
лщ вещества щ т. д. _- ,
"При таких исходных позициях действительно возникает
неоправданное «смешение языков»; за датфым стоит и смешение
понятий* Оно, по-видимому, и вызвало законный аротест Ж-
Пиаже, который пишет: «Выражение «психическая энергия» стало
широко распространенным, а выражение «работа» дажр избитым.
ЗФгш, одио да двух: либо при этом в скрытой форме
подразумевают, физисшопйб, и остается только уточнять, а вернее, измерять,
яШ5о говорят о созтщии и прибегают к метафоре из-за отсутствия
всякого определения этих понятий, сопоставимого с понятиями*
которыми пользуются в сфере физических законов и физической при-
чишости»?ь ~
ъХ*ш Фрейд, введя понятие энергии в аппарат психологической
теории, и исходил из такого фундаментального физического закона,
как закон сохранения энергии, ще,же по отношению к его
концепции упрек Ж- Пиаже является обоснованным. Прямее физическое
истолкование закона сохранения энергии применительно к
психическим явлениям требует, во-яерэых, формулирования характеристик
психической энергии в физических терминах щ во-вторых,
вытекающей отсюда хотя бы принципиальной вЬзшжноети установить
эквиваленты этой формы энергии по отношение к другим. А для
этого необходим единый Койцептуально-матй^а^Гйческий аппарат,
содержащий посредствующие звенья» которые включают пснхоло-
* Пиаже Ж. Характер объяснения в психологии и психофизиологический
Параллелизм — В кн.: Экспериментальная психология. Вып. I и II; Ред. Фреес
и Яв&же. Мм 1966, с> 190, (Курсив наш. —Я, В.)
112
гичеекие понятая в более общую гаедвду, формулированную на 1
едином языке. Таким теоретическим аппаратом псиашаналитичег ц
екай концепция психической энергии, конечно* не располагала. Но
именно этому требованию удовлетворяет общая теория сигналов; ^
которая дает возможность Сформулировать особенное^
психических явление в тераднаХ даформационных процессора, понятие \
информации через шш^тш формы н меры
упорядоченном-связать с одвдрднговь|ми по отношению к нему физическими паЕЗД№
ми энтропии и энергии* Цри этом, поскольку, как было показано
выше, особое значение энергетические эквиваленты сигналов
должны приобретать при снятии неопределенности путем
преобразования их структуры, т* е. при переходе с одного уровня изоморфизма
на другой (а именно это, по-видимому, имеет место в психической
деятелвиосТи), здесь впервые открывается возможность теоретичен \
ски вывести специфику психической энергетики из принципов
организации психических сигналов.
Понятие действия: или операции,, лежащее в основе
психологической концепции деятелшс^тц, |>яд положений которой сближает
позиции ^Пвдзд Жане^ Эалдома* и др. с теорией умственных
действ^ сбвеадих шждаовд» $L Ek Леонтьева, П. Я Гальперина, .
А, Щ ЗШофтт я др„ также органически включается в категорн-
альный аппарат общей теории сигналов. Как было показано выше,
понятие инфррмации связано с понятием инварианта, и принцип
изоморфизма, как формы упорядоченности сигнала относительно
источники содержит иерархию уровней инвариантных пространств
венно-времещщ^ характеристик. Понятие же инварианта в свою
очередь органически йвязано с понятиями преобразования или
операции, отшсительн^:которых соответствующие структурные
характеристики сигнала- {например, метрические или топологические) '
остаются неизменными. -
Если в концепций психологии деятельности'не содержится прин>
ципиальнрх оеноэа&ий Дня адекватного соотнесения понятия
операций е Снятием структуры и другими аспектами психического
процесса (что создает избыточные степени евдбоды в трактовке
связи операция е сигналом и.через него с объектом-источником),
то контекст фбщей теории сигналов ограничивает эти избыточные
степени свободы в интерпретации операционных компонентов
психического процесса. Операционный состав процесса преобразования
информации определяется уровнями инвариантов, сохраняемых при
данных преобразованиях/Таким образом, операции
детерминируются структурой инвариантных компонентов сигнала, а последние
детерминированы объективной структурой источника информации
и задачей деятельности.
feM самым концептуальный аппарат общей теории сигналов
дает возможность вскрыть детерминироваяадсть операции как
динамики состояний носителя информации структурными характери- .
стиками ее источники. Этим преодолевается субъективизм,
являющийся неизбежным следствием абстрагированности понятия
операции от других аспектов психического акта.
US
Органическая связь понятия сигнала с понятней операции
имеет и другое, более общее выражение в концептуальном аппарате
кибернетической теории. Эта связь определяется тем местом, кото*
рое занимает в кибернетике понятие алгоритма. Каковы бы ни
были модификации, вносимые кибернетикой в строгое
математическое понятие алгоритма, ясно, что по своему существу оно
выражает операционную природу информационных процессов и факт
органической связи структуры сигналов со структурой операций,
формирующих и преобразующих эти сигналы.
Приведенное выше сопоставление показывает, что
концептуальный аппарат общей теории сигналов включает в себя в обобщенной
и синтезированной форме все те понятия, которые в изолированном
виде составляли исходные категории психологических концепций
ассоцианизма,, структурализма (гештальтизма), бихевиоризма,
функционализма, психоаналитического энергетизма и психологии
деятельности. Все основные аспекты психической деятельности,
являвшиеся предметом анализа этих концепций, оказываются
охваченными аппаратом теории сигналов именно потому, что по
отношению к 'этим концепциям она служит метатеорией, которая
вскрывает основные общие принципы организации
информационных процессов, включающие эти различные аспекты в качестве
своих компонентов или частных форм. Но на тех же самых
основаниях, т. е. поскольку эта общая теория выходит за пределы
собственно психологической и даже нейрофизиологической сферы в область
законов организации всех сигнальных процессов, ее
категориальный аппарат с разной мерой полноты охватывает и аспекты, по
необходимости оставшиеся за рамками собственно психологических
теорий, а именно аспекты механизма и материала, составлявшие
главное содержание психофизиологической и психофизической
проблем.
В нейрофизиологических концепциях, имеющих своим прямым
предметом именно механизм психических процессов (например,
у Д. Хебба), этот механизм соотносится со структурой и другими
аспектами психической деятельности в значительной мере
внешним и случайным образом. Это неизбежное следствие, во-первых,
того, что подобные концепции не могут опереться на знание общих
принципов организации тех структур, которые строятся средствами
искомых механизмов, и, во-вторых, того, что сами эти механизмы
представляют собой «черный ящик».
В общей теории сигналов, по крайней мере в отношении
механизмов организаций общей формы сигналов-кодов, дело обстоит
существенно иначе. Функциональная схема механизмов
общекодовой формы сигналов, представляя собой «белый» ящик, хорошо
известна нам из технической кибернетики. Именно эта схема легла
в основу главных обобщений всей кибернетической теории. И здесь
механизмы кодирования прямо и непосредственно, самым
прозрачным образом соотнесены со структурой сигнала-кода и всеми
другими аспектами информационных процессов. По отношению к
механизмам формирования более частных, форм сигналов (к которым
114
относятся и «первые» и «вторые» сигналы психической
информации) эта общая концепция открывает пути поиска дополнительных
ограничений, которые могут привести от исходной общей схемы
к специфике ее вариантов, формирующих соответствующие частные
формы сигналов.
Что касается, наконец, материала формирования психических
структур, то он, как было показано, остался за пределами
связного контекста не только собственно психологических, но и
нейрофизиологических теорий. Это объясняется тем, что категория мате-,
риала связана с еще более общей системой понятий. Однако и эта
категория получает определенное место в кибернетическом
концептуальном аппарате благодаря связи понятия материала с по-
нятием элемента того множества состояний носителя,
упорядоченность fi&TQporo по отношению к объекту-источнику и создает
информационный процесс или сигнал. Принцип изоморфизма,
определяющий общую форму взаимной упорядоченности множества-
сигнала и множества-источника, содержит, как было показано,
в качестве своего первого условия требование
взаимно-однозначного соответствия элементов обоих множеств. В своей общей форме
это требование не накладывает,-правда, никаких ограничений на
качественные характеристики элементов изоморфных множеств,
чем и создается возможность кодирования одного и того же
источника в разных физических алфавитах, и связанная с этим свобода
перекодирования. Однако в частных формах изоморфизма на его
первое условие может быть наложено ограничение, требующее
сохранения качественных Характеристик элементов источника
инвариантными в элементах сигнала. И именно так обстоит дело при
тождественном автоморфизме. А такие качественные физические
характеристики элементов сигнала, которыми являются состояния
его носителя, составляют прямое содержание понятия материала,
формирующего эти состояния-элементы.
Если к этому добавить, что психические сигналы, как об этом
свидетельствует ряд экспериментальных данных, соответствуют
именно частным формам изоморфизма, т. е. тем, в которых на его
исходные общие условия наложены дополнительные ограничения,
в том числе, по-видимому, связанные и с характеристиками
элементов изоморфных Множеств, то органическая включенность
понятия материала в концептуальный аппарат общей теории сигналов
будет достаточно ясной.
При этом развитие системы кибернетических понятий от
исходного общекодового уровня в обоих направлениях вертикальной оси,
проходящей через иерархию уровней обобщенности, ведет, как
было показано выше, к повышению значимости тех физических
характеристик упорядоченности, от которых общая форма кода
позволяет абстрагироваться. Тем самым должны, по-видимому,
возрастать необходимость и возможность анализа специфики
материала, из которого формируются соответствующие формы
информационных, в частности психических, процессов.
115
7. Теория сигналов, объективный метод ясихологиче&ко*
то исследования и общая стратегия построения теёрий
психических процессов
Категорй^^ьньЙ аппарат теории сигналив не только
охватывает все рассмотренные выше аспекты психических процессов как
предмет психологии, но и содержит обнШё* основы той постановки
пр$$й£Йы объективного метода псщвттжчёстго исследования;
ц^восылки которой заключены Туже в шдотеэдшх о сигнальной
/ 'фикции психики у №М Сеченова и И* П: /Шшдо&а,
^; Все традиционные психологические концепции (йонятййный со-
.' став которых рассмотрен во второй главе) не случайно пронизаны
датроспекцион^стской трактовкой метода психологического
исследования. Органическая связь интерпретации предмета и метода
определяется здесь неизбежной на первых этапах замкнутостью
большинства основных понятий этих концепций внутри сферы
собственно психологической феноменологии; Эта замкнутость,
усиленная иллюзией отождествления психического акта и его объекта
, и вытекающей из нее иллюзией непосредственной данности
психического^ процесса его ноЬцтшир-субъекту, прямо вед^т & классиУ
чёски интроспекционйстскому пониманию метода психологии и к
• радикальному противопоставлению якобы принципиально
субъективного метода психологии объективным методам
естественнонаучного иссле^йвадая, - \
*- Дело в том, что больщинбтво эllCйepшftltaлЬJlo-ocиxoлoгйчecкиx
фактов, характеризующих природу психический процессов»
сформулировано на языке субъективных показаний испытуемых,? Эти
показания не являются показаниями интроспекции в классическом
смысле этого $лова, т. е. сввдетельствами особого непосредствен-,
ного внутреннего опыта или «внутреннего зрения»- Общая
специфичность психические процессов, как было показано, состоит прежде
всего в том, что их основные итоговые характеристики
формулируемы именно в. терщиках свойств и отношений внешних объектов.
Это означает, что субъект воспринимает не свои образы, а вещи
и явления через посредство образов На основании two, icafc иш№
ту^мому обрываются соответствующие предметы, свойства или
-\ mmtumw, экспериментатор (ми сам испытуемый) может
умозаключить о параметрах тех образов, через посредство которых эти
объекты воспринимаются, или тех понятий, с помощью которых они
осмысливаются. Именно поэтому интроспекции как
непосредственная; чувственная данность психического процесса его субъекту
и является фикцией.
Но, не будучи интроспективными, показания испытуемых все
же субъективны в том смысле, что сведения о характеристиках
/ЙСйхической реальности черпаются здесь из прямых отчетов чело-
щека как субъекта познания. Это ни в ЖОёй мере не означает, что
они обязательно ошибочны или что невозможно использовать их
>прй изучении психической реальности. Вопреки укоренившемуся
представлению об особой, совершенно уникальной роли
субъективна . s ;; .
ного метода в психологии соотношение субъективных и объектив- |
ных способов познания здесь^прянципвалш^шкое же* как и в л% .-^
бой другой области детерминистического научного знания, имеющей -
своим предметом чувственно невоспрфшмаемуь реальность. Вся^
кая наука начинает свой анализ с показаний ио^нающеш
субъекта о тех или иных проявлениях исследуемого «Объекта. ^Гахов**,
например, первоначальные знания о цветах или о хямде&кйК едойст-
в ах веществ, В хнмни даже существует органолептическйй ВД&од
заключающийся в прямом определении химической природы
вещества по вкусу; запаху и цвету. Естественно, что такое заключение
о свойствах изучаемого объекта непосредственно по показаниям
познающего субъекта остается субъективным. Оно, вообще говори*
может оказаться и безошибочным. Но установить адекватность или -
ошибофаегь такого заключения можно лишь путем его проверки
средствами объективного метода. Существо перехода к
объективному методу в любой области знания состоит в том; что прямые
показания познающего субъекта об исследуемом объекте
проверяются испытаадШ воздействий э,трго объекта на какой-либо другой
объект, 9£|£туйшщйй в функции индикатора (спектроскоп в
оптику ec^B^fcwyj^We реактивы в химии, адекватный рефлектор-
ный эффект, например секреторный, в физиологии высшей нервной,
деятельности). Регистрирующий прибор является частным случаем
.такого индикатрра.
Традиционно-психологическая интроспекционистшая точка
зрения отрицает возможность таз0й объективной Проверки субъектив-
но-психологдаескшс показаний. Радикальное новаторство
рефлекторной теория ионхй^ских процессов с. точки зрения проблемы
метода состояло именно- в том, что, поскольку психический процесс
выполняет функцию сигнала-регулятора № отношению к иеполни-у
тельному рефлекторному эффекту, последний может быть -исиоль*'
зован в качестве объеита-индикатора на тех же самых
принципиальных ое&овайиях, которые отвечают принцийу объективного ме+
тода 0 любой науке. * щ /
исходя из этого* субъективные показания ишштуейого, по
которым, й£сл£Дбйгтель заключает о характеристиках его
психических 1|ЗДёссвВ; могут получить строго объективную проверку
путем подбора адекватного рефлекторного эффекта, испытывающего *
на себе регуляторное воздействие исследуемого психического про*
цесса как сигнала. Именно поэтому установление рефлекторной
природы и снгйально-регуляторной функции психических
процессов привело И. М. Сеченова к резкому отрицанию фикции
«внутреннего зрения» н вместе с тем к утверждению прав объективного
метода в психологда> базирующегося на fe& же принципиальных
основаниях, что и в естественнонаучном, в частности физиологичен
ском, исследовании. _ ;
Однако, заключая в себе" предпосылки объективного подхода
к психологическому исследованию, концепция психических
процессов шт сигналов у И."М: Сеченова и И. П. Павлова не содержала
принципов связи между структурой регулирующих сигналов и ор-
117
ганизацией управляемых ими исполнительных эффектов, которые
используются в качестве индикаторов.
Н. А. Бернштейн, который подошел к проблеме объективных
проявлений психических процессов, разрабатывая теорию
построения движений, создал концепцию, которая вообще не содержит
специальных психологических данных о структуре психических
процессов как сигналов, хотя и заключает в себе ряд важнейших
экспериментально-теоретических предпосылок для построения
современной теории психической регуляции действий.
}i только общая теория сигналов раскрыла принципы связи
структуры регулирующих сигналов с организацией управляемых
ими исполнительных эффектов, которые могут быть использованы
как объективные индикаторы формы и меры упорядоченности
сигнала (в том числе и психического) относительно его источника.
Выше было показано, что возможности программирующей и
регулирующей функции сигнала по отношению к исполнительному
эффекту, направленному на источник этого сигйала, определяются
удельным весом тех характеристик сигнала, в которых остаются
инвариантными соответствующие параметры источника. Уровням
изоморфизма и- связанным с ними формам инвариантов отвечают
свои возможности регулирования. Степень адекватности
регулирования, реализуемого без фиксации программы действия в
конструкции исполнительных органов (а именно в этих условиях
организация исполнительного эффекта является адекватным объективным
индикатором структуры сигнала), возрастает с увеличением:
полноты инвариантного воспроизведения в сигналу всей
индивидуальной специфичности его источника.
Если учесть, что частным формам изоморфизма, сохраняющим
в сигнале инвариантными индивидуальные
пространственно-временные и модальные характеристики источника (например,
изоморфизму подобия^или метрическому изоморфизму), соответствуют
как раз психические сигналы, .то возможность использовать
регулируемые этими Сигналами действия в качестве объективных
индикаторов структуры психических процессов будет, по-видимому,
. достаточно обоснованной.
Таким образом, концептуальный хаппарат общей теории
сигналов и построенная на его основе иерархическая шкала уровней их
организации действительно содержат необходимые средства не
только для охвата всех основных аспектов психических процессов как
предмета психологического исследования, но и для обоснования
объективного метода и даже для разработки частных методик
такого исследования путем подбора в качестве индикаторов именно
таких исполнительных эффектов, которые регулируются сигналами
исследуемого уровня организации.
Составлением иерархической шкалы форм организации
сигналов, объединенной общими принципами и охватывающей все
рассмотренные выше теоретические и методологические аспекты
изучения психических процессов как частного вида сигналов,
завершается формулирование основных положений общей теории сигналов
как концептуального аппарата современной теории психических
процессов.
Средствами понятийного аппарата общей теории сигналов
можно раскрыть специфику «первых сигналов» (первичных и
вторичных образов) по сравнению с сигналами нервными и «вторых
сигналов» (рече-мыслительных процессов) по сравнению с первыми.
Эта задача была поставлена в ходе развития самой
психофизиологической теории» но собственными силами последней не могла
быть решена.
Выявление специфики различных форм сигналов б рамках
общих принципов их организации и определение* места различных
психических процессов в информационном спектре уровней
организации сигналов и составляет следующую теоретико-эксперимен-
тальнуК* задачу настоящего исследования, постановка которой
опирается на определенную общую стратегию.
Применение концептуального аппарата, на языке которого
сформулированы принципы нейрофизиологии, рефлекторной теории и
общей теории сигналов, для-теоретического объяснения эмпирической
специфичности психических процессов снова возвращает
исследование в область психологической феноменологии. Последняя должна
здесь, однако, выступить уже не в качестве опытных данных, а как
совокупность частных следствий, полученных путем научной
конкретизации рассмотренных общих закономерностей.
Но перевод частного случая на язык общего закона заключает
в себе действительное "объяснение этого частного случая только при
условии, если из общего закона выводится специфичность
характеристик данного частного проявления по сравнению с другими.
Применительно к конкретной задаче теории психических процессов это
означает, что если перевод характеристик психического процесса
на язык общей теории сигналов составляет необходимое условие
теоретического объяснения, то достаточным условием здесь
является обратный перевод с кибернетического языка на язык
собственно психологический. Без этого психологическая специфичность
данного процесса (восприятия, представления или мысли) как
частной формы сигнала утрачивается.
На первых этапах развития кибернетики получила
распространение точка зрения, что перевод свойств психического явления на
язык общекибернетических принципов представляет собой
заключительный этап его научного объяснения. Психофизиологическая
теория отождествлялась с кибернетической, а мозг тем самым — с
вычислительной машиной. Частные случаи отождествлялись с
общими принципами, и вследствие этого разные частные случаи — друг
с другом. Этот этап развития и внедрения идей кибернетики
вполне аналогичен соответствующему этапу развития и ошибочной
интерпретации смысла .основных положений рефлекторной теории.
Эвристическая сила общего принципа заключена не в том, что
он тождествен своим частным, специфическим вариантам, а в том,
что он открывает научный путь к их теоретическому объяснению.
Поэтому заключительный этап построения теории психических про-
119
р&ееай с необходимостью предполагает выведение их специфики из
©Щих закономерностей & следовательно,— обратный перевод
х: я£ыка общей теарииййшалоз на собственно психологический
яадк, форцущ^уфзщяк полноту эмпирической специфичности
психических щ0ще$Ш{ как совокупность частных следствий общих
принципов ifecpm сигналов. ^
. Hoac^lifey исследование каждого психщ^скЬго процесса начи-
нащ$ с Описания его эмпирических особенностей^ подлежащих по-
сйЩ^ШЩещ объяснению, здесь прежде всего щр$нак$ёт задача
выделить из наличного, массива экспериментад^^нсахологических
фактов достаточно полный набор основных характеристик, который
может служить адекватной, исходной базой дальнейшего
исследования. Решению этой задачи препятствует ряд серьезных теорети-
кот^етодологически^ ,тр|гдарстей, без преодоления которых
невозможно определить верши путь последующего анализа.
Шжштт иселедушых психических рроцеесо? в связном
составе человеческого сознание тапы^тЩёгщщ со всеми другими
процессами и испытывает на себе их щтбртяующт воздействие.
Поэтому в перечень эмпирических' характеристик любого из
психических процессов включается весьма разноплановые явления,
зарасту ю. расположенные на разных «уровнях». Так, например, в чис-
щ щ$&Шых явфетв перцептивных образов наряду с константно-
е!щ>* целостность»), предметностью и пространственно-временной
ш^уктурой обйчнр включают обобщенность, осмысленности
целенаправленность и избирательность. Обобщенность воплощает в себе
влияние памяти (ашерцевдия), осмысленность, Как это следует
уже из этимологии термина, определяется включенностью
восприятие в мыслительные процессы, целенаправленность связана с рече-
мыслительным регулированием, а избирательность
детерминируется интегральной структурой' личности, В условиях такой разно-
уровневости первичные»Назальные инаиболее общие характеристики
бказываются в значительной мере скрытыми под
многослойным п<жрово$$ более сложных, вариативных и частных свойств*
детерминируемых воздействиями процессов, которые относятся к
более высоким уровням организации, но лежат ближе к
феноменологической поверхности» ь силу такой мяогоярусности и противорег
чивости эмпирической картины возникает естественная гна первых
этапах анализа и очень распространенная тенденция к искажению
соотношения .исходных и производных характеристик
исследуемого процесса. Так, по отношению к упоминавшемуся перечню
параметров процесса восприятия широко распространена тенденция
выводить свойства предметности, константности и целостности из
обобщенности, осмысленности, из структуры словесных значений
S- динамики умозаключений (сознательные или бессознательных,
ш Гельмгольцу), , .
Между тем в настоящее время можно считать уже почти, оче*
видным* что путь объяснения исходных основ психики структурой
ее эысших форм обрекает на тупиковые ситуации исследование
как самих исходных основ» так и тех высших форм, шщрйе могут
120
быть научно объяснены именно й ?6тт тк производная. Нет*
конечно, оснований сомневаться в обршйот влиянии мышления
на динамику первичных иди вторичных о&р&во®. й© если с самого
начала привлекать мышление для объяснения п^&ичных сройстш,
восприятия» которое и в филогенезе и в онтогенезе возникает за*.
долго до мышления и, следовательно, на первых этапах независимо
от него, то, невозможно св&сш концы с концами ни в психологии
восприятия, ни. в психологии мышления. Поскольку мышлейие
в его исходных видах представляет собой оперирование образами,
н формируется на основе последних, психологическая теория
мышления может быть построена лишн при опоре на теорию
восприятиями потому, как проницательно заметил В. Келер; нигде яа-..
теллектуализм та& не опасен, как именно в теории интеллекта.
АпЁЖётшЧш'ыш образам обстоит дело в соотношении психологии
психических процессов в психологии личности. Не подлежит едаяе»
нию тот доказанный многосторонними экспериментальными цссле*
дованиямй факт, что синтетич^кая целостная структура лич*'
ности воздействует на тШЫцтяя шзсхйческих процессов всех
уровней, оф*Ш|й$Щ«, вплоть щ& гф#етейших пороговых характерна
сшк щщттрщш сенсорных процессов. Однако, с другой сторо^
'|ВДг факты и задсошмерности психического развития
неопровержимо свидетельствуют и о том, что высший, личностный уровень
психического синтеза является производным по отношению к
формированию сенеорно-перцептавных, мнемичшшх, эмоциональных*
рече-мыелительныхи других психические процессов, шй основе и в
качестве результата развития которда организуется личность как
целое. v ' ,. ' * '
Шэтбму, характеристики сенсойно^перцептнвйых, рече-мысли-
тельных и других психических процессов, воплощающие в себе
эффекты Штегральйого; влияния Личности На структуру и динами*
ку соответствующего процесса, какими бы существенными они йй
были, являются все же не исходными и общими, а производными
и частными* Шт же привлекать с самого начала личностные эф-
ф€^& дзш описания и объяснения основных феноменов и общих
^а^йошршосШ элементарных фбрм пеихи4ёйш% процессов, то
смешейШ исходного и производного, общего и специфического
становится неизбежным, а пути к установлению общих законов; на
основе которых только и могут йыть объяснены высшие и частные
уровни психической деятельности, оказываются закрытыми.
Это не означает, конечно, что нет оснований изучать
личностные характеристики еещсо^но-перцедтйвнйх, мнемичееких, ,рече-
мыслительных и^других психических iq^o^eccoB. Зто не означает
даже и того, что эта производные эффект!!должны во всех случаях
изучаться во вторую очередь, т, е. толйсо ведед за исходными фе-
вдайенами и закономерностями; Наука, как известий, продвигается
к познанию исследуемого объекта с разных ^о^Ш, и стратегия ис-
сде&авшшя определяется его задачей. Но из сказанного выше &яе-
дует* ото теоретическое объяснение высших," производных частых
форм возможно лишь на основе знания исходных общих принци-
№
пае. Поэтому общая психология психических -процессов является
необходимой теоретической основой и предпосылкой психологии
личности. Вслед за Л. С. Выготским, который, перефразируя
приведенное выше положение В. Келера о теории интеллекта,
указывал, что «нигде волюнтаризм так не опасен, как в теории воли»,40
можно сказать, что нигде персонализм так не опасен, как в теории
личности.
Что же касается задач общепсихологического исследования
психических процессов, то естественно, что оно требует прежде всего
изучения ^сходных основных феноменов, характеризующих данный
процесс, и общих принципов их организации.
Исходя из этих соображений, целесообразно главным
критерием для' отбора эмпирических характеристик каждого из исследуе^
мых психических процессов считать критерий генетический. На
основании этого критерия в первичные перечни эмпирических хараю-
теристик каждого психического процесса должны включаться лить
его собственные экспериментально установленные свойства,
проявляющиеся и на ранних этапах развития, когда высшие уровни над
данным процессом еще не радстроены. Например, в исходный
набор эмпирических характеристик восприятия мы не вводим ни
осмысленность, поскольку она отсутствует на исходных уровнях
перцепции и является эффектом обратного воздействия мышления, ни
избирательность, связанную с воздействием мотивации или
личности в целом.
Использование генетического критерия не означает, однако, что
фактический материал общепсихологического исследования может
извлекаться только из арсенала генетической психологии, имеющей
своим предметом филогенез и онтогенез соответствующего
психического процесса. Определенная этапность становления
психического процесса характеризует не только его фило- или онтогенез, но
и его актуальный генезис при реализации каждого отдельного,
например перцептивного или мыслительного, акта взрослого
человека, в сознании которого взаимосвязаны все процессы и уровни
психической деятельности.
Принципиально возможно, хотя методически очень трудно,-
развести эти фазы и уровни, выделить среди них исходные и
производные 1и таким образом, руководствуясь гем же критерием,
использовать для описания и анализа и фактические данные
экспериментального исследования психических процессов взрослого
человека. Поэтому применение генетического критерия при отборе
эмпирических характеристик, входящих в исходный перечень, не
идентично использованию лишь генетического метода и не
предполагает тождественности общей и генетической психологии.
При таком подходе к построению единой теории психических
процессов характеристики каждого из них, представляющие
эффекты обратного воздействия более сложных уровней организации,
40 В ы г о т с к и й Л. С. Избранные психологические произведения. М., 1956,
с. 460.
122,
должны быть подвергнуты исследованию во вторую очередь, после
анализа тех более высоких форм, которые производят это
обратное воздействие. Так* например, осмысленность и произвольное
регулирование акта восприятия должны быть исследованы после
анализа основных характеристик и закономерностей рече-мысли-
тельных процессов, а перцептивная избирательность — после и на
основе выявления структуры интегрального личностного синтеза-
Специальный анализ этих вторичных свойств каждого из
психических процессов выходит за пределы задач данного исследования,
поскольку он предполагает предварительное накопление
эмпирического материала, произведенное под углом зрения
сформулированной выше установки, которая требует разведения исходных
и производйых характеристик. Анализ собственно личностных
характеристик перцептивных, мыслительных и других психических
процессов вообще выходит за рамки настоящей работы, поскольку
он относится к другому, гораздо более сложному уровню и требует
особой эмпирической, фактуальной основы и, конечно;
соответствующего теоретического аппарата.41'
Последовательность хода анализа каждого отдельного
психического процесса также определяется общей стратегией
экспериментально-теоретического исследования. Его исходным пунктом
являются отобранные по указанному критерию перечни основных
характеристик соответствующих психических процессов. Следующим
этапом является поиск общих закономерностей организации
данного процесса. Эта часть анализа опирается на концептуальный
аппарат общей теорий сигналов.
Ход теоретического поиска общих закономерностей приводит
к выдвижению гипотезы о принадлежности данного психического
процесса к тому или иному уровню организации сигналов и о тех
дополнительных ограничениях, которые должны быть наложены на
общие принципы, чтобы получить специфику той частной формы,
которая соответствует упорядоченности данного психического
процесса по отношению к его объекту — источнику информации. Далее
следует первая проверка этой гипотезы, представленная попыткой
вывести из особенностей данной частной формы организации те
41 Что касается эмпирического и теоретического рассмотрения моторных
компонентов и операционного состава сенсорных, перцептивных и интеллектуальных
действий, то этот аспект в нашей монографии не является самостоятельным
предметом анализа. Он рассматривается не в контексте анализа исходных перечней,
эмпирических характеристик соответствующих процессов, а в последующем
изложении. Такая тактика анализа диктуется общим стратегическим замыслом,
о котором говорилось выше, Мотивационные компоненты психических процессов
также не являются самостоятельным предметом рассмотрения в данной работе*
поскольку мотив, определяя исходную направленность действия и выступая его
пусковым фактором и усилителем, сам по себе не содержит определителей
предметного содержания психического сигнала, детерминирующих его характеристики,
инвариантные по отношению к объекту — источнику информации. Соотношение
же мотнвационных компонентов со всем составом психического процесса и
регулируемого им действия, а также вопрос о процессуальном составе мотива
кратко и схематично будут рассмотрены в части монографии, посвященной
психической регуляций действий.
' 123
$№Щичеекие характеристики, исследуемого процесса, которое
вошли в исходный передана Э^о реализуй проверну объясняющих
возможностей гипотезу &Ф отношению к наличному эмпирическому
материалу, которой &8$тт отердвным^ пунктом исследования. На
этом анализ^^одещо^ в об&ем случае остановиться не может.
Следующим щрш явйяетея проверка лионезы но критерию ее про-
гаос$да^|Йк возможностей. * .- ^
Первой фазой проверки гипотезы о форме организации
соответствующего процесса на прогностичноеть являе^еж |даедение
основных ближайших следствий», из которых теоретически вытекают
прогнозируемые феномены и эмпирические характеристики,
лежащие за рамками области фактов, непосредственно определивших
поиск й выбор гиж>тез1& И наконец, последний этап анализа
посвящен .прямой эмщрической проверке гипотез.
„ Такова обфая цршщатп тактвдескай схема, которая по
отношению к разным психическим процессам реализуется с различной
степенью-строгости и йояйахы каждого из звеньев, анализа. Эта
мера строгости и полноты определяется текущим состоянием
теоретического и экспериментального исследования .Вообще часть
анализа, посвященная ходу дальнейших обобщений и конкретизации,
'теоретическому выведению следствий из основных положений
гипотез и экспериментальной проверке этих следствий, воплощает
fTfc4Ky роста» и вддечав&ени# главной магистрали последующего
развития нсслеДЪваншг. Позтом^ ошш представлена в нестоящей
работе жшъ М §Щп naseemlu \
124.
Чисть шорт. ОБРАЗЫ (ОЩУЩЕНИЯ,
ВОСПРИЯТИЯ, ПРЕДСТАВЛЕНИЯ)
ГЛАВА I
ИНФОРМАЦИОННАЯ СТРУКТУРА НЕРВНЫХ
ПРОЦЕССОВ
1. К постановке проблемы
Просгеййшм процессом, в котором проявляются see основные
парадоксально-специфические характеристики психического,
является ощущение. Оно составляет ту исходную область сферы
психических процессов^ которая рщцолагаедгея у граншщ, резко
разделяющей психические и непейхнческие или допсихическне явления.
Именно с трудностями перехода чере? эту границу связаны
основные т&вы психофизической и психофизиологической проблем.
Главное содержание психофизиологического парадокса состоит,
как было, показано, в том, что психичеркий процесс уже на самом
элементарном уровне, т. е. именно в форме ощущения, будучи
состоянием свЬеш носителя* тем не менее в своих итоговых
характеристиках поддается формулированию лишь в терминах свойств
своего объекта. Поэтому вс§ философские и естественнонаучные кон^
цепции психики так или иначе связаны с трактовкой существа
ощущений. Титанические усилия философской мысли были направлены
на попытки понять природу ощущения^ т. е. навести мосты через
пропасть, зияющую у рубежа между психическим и непсихическим.
Важнейшие гносеологические трактаты о§ ощущении-(Аристотель,
Локк, Кондилья|с, Бёрк&и, Мах) имеют своим главным
содержанием попытки либо навести мосты чере$ эту рррнаеть, либо утвердить
принципиальную; ее'непреодолимость. Именно эту границу, на
которую наталкивается понимание природы простейших ощущений,
основатель электрофизиологии и один из крупнейших
нейрофизиологов XIX века Дюбуа~РёйМон считал одной из самых принципа-,
ально непреодолимых «границ естествознания». Его знаменитое «не
знаем и никогда не узнаем» представляет собой не исходную
догматическую предпосылку, а печальный итог неудачных попыток
125
естествоиспытателя, вооруженного конкретно-научными методами,
преодолеть барьер ^между психическим и непсихическйм.
Но создать мост и перейти через этот рубеж — значит соединить
«территорию» психических и непсихических явлений общностью
феноменологических характеристик и управляющих ими
закономерностей. Если со стороны психических явлений к этой границе
примыкает ощущение, то со стороны физиологии непосредственно у
пограничной линии располагаются нервные процессы, составляющие
ту ближайшую нервно-мозговую реальность, из которой рождается
ощущение как простейшее психическое явление, обладающее, в
отличие от психически неосложненного нервного процесса, исходным
свойством предметной отнесенности.
Пограничное положение простейших сенсорных процессов —
ощущений обязывает начать их содержательный эмпирический
и теоретический анализ с сопоставления с характеристиками и
закономерностями нервных процессов. Но теоретическое
сопоставление специфики изучаемых реальностей возможно лишь в рамках
общих принципов их организации. Как было показано в первой
части, такое объединение .нервных и простейших
нервно-психических процессов (ощущений) общими принципами механизма
формирования и рабочей сигнальной функции было дано рефлекторной
теорией. Нейрофизиологический процесс как центральное звено
гомеостатического акта и ощущение как нервно-психическое звено,
Поведенческого акта предстали как нервные и «первые» сигналы
(Павлев). Дальнейший же ход анализа, предполагающий
выявление специфики ощущения как первого сигнала по сравнению с
сигналом нервным, потребовал раскрыть общие принципы
организации сигнала, в рамках которых только и может быть выявлена
специфика частных форм, с разных сторон примыкающих к
границе между нейрофизиологической и психической
(психофизиологической) реальностью.
Поскольку эти общие принципы в качестве необходимой
предпосылки уже рассмотрены в главе IV первой части, специальный
анализ отдельных процессов в данной, второй части целесообразно
начать с краткого схематического рассмотрения способа
организации нервных сигналов и выявления того места, которое они
занимают в иерархической шкале уровней упорядоченности сигнала
Относительно его источника. *
2* Общая характеристика нервных сигналов
Специальный физиологический анализ характеристик и
закономерностей динамики нервных процессов выходит за рамки
психологического исследования. Однако, анализируя качественное
различие нервных и элементарных нервно-психических сигналов и
выявляя специфику последних, невозможно обойти вопрос о
сигнальной природе самих нервных процессов. Исходя из этого, задачей
настоящего4^ параграфа является суммарное рассмотрение тех
эмпирических данных и определяемых ими теоретических положений,
126
которые содержат в себе основания для заключений о месте
нервных сигналов в том информационном спектре частные форм
изоморфизма (как общего принципа организации сигналов), который
был приведен при анализе основных положений общей теории сиг-
налов. Необходимые для такого сопоставления эмпирические
факты физиологии нервной деятельности и нейрофизиологии, а
также вытекающие из них выводы могут быть в обобщенном
и схематизированном виде представлены следующим рядом
тезисов.
1. Широко известно, что физиология высшей нервной
деятельности и нейрофизиология оперируют "понятиями о двух основных
нервных процессах — возбуждении и торможении. Исследование
эффекторных проявлений рефлекторных актов, их пуска,
динамики и ррдавления с необходимостью ведет к заключению о
наличии этих двух видов нервной активности и о существенных
различиях между ними.
Однако с точки зрения прямых эмпирических проявлений
нервной активности в непосредственном исследовании не исполнитель-
них эффекторных актов, а стоящей за ними нейрофизиологической
реальности оба эти процесса не являются одноранговыми и
равноправными. «...Есть ли $роме внутриклеточного процесса
возбуждения,— пишет П. П. Макаров,— еще внутриклеточный процесс
торможения — вот в чем вопрос. Ведь импульсов торможения
никто из нас никогда не видел, хотя все мы множество раз
раздражениями блуждающего нерва останавливали бьющееся сердце»}
В этом утверждении с предельной ясностью выражен тот
простой эмпирический факт, что непосредственная
нейрофизиологическая реальность активности нейронов едина по своей природе
и представлена наблюдаемыми и электрофизиологшески
фиксируемыми характеристиками нервного возбуждения. Эта эмпирическая
картина нейрофизиологической реальности, не содержащая
показателей принципиальной разнородности электрофизиологического
физико-химического субстрата возбуждения и торможения,
определила противоречивый по интерпретациям, но вполне
определенный по основному логическому направлению ход развития
теоретических представлений о едином физическом алфавите обоих
нервных процессов.
В настоящем контексте задач психофизиологической теории
существенно подчеркнуть закономерный характер того
обстоятельства, что именно И. М. Сеченову, который впервые установил- общий
принцип работы нервной системы, охватывающий все
многообразие нервных и нервно-психических регуляций, принадлежит как
открытие факта центрального торможения, так и принципиально
важные (хотя по необходимости очень схематично
сформулированные) соображения по поводу его теоретического истолкования.
Сеченов считает, что «угнетение рефлексов при раздражении
зрительных чертогов соответствует возбужденному состоянию заклю-
1 Гагрские беседы, т. II. Тбилиси, 1957, с. 11. (Курсив наш, — Л. В.).
127
ядашх в них тхттшшь? Ш К^рш месте Сеченов, анализируя
динамику становления швттщ тормозного эффекта рефлексов
и /рассматривая т$як?е$ШЩШ$' ее ф&кш, пишет: «Угнетение
рефлексов есть Щ$Шущг з6з$$ж&ения, а не< Перевозбуждение каких-
либо ЯЩ№Щ$$* щъхщяжоп»? ' " - -'
ОтщШ^пттлт Семенова по тшжу евдимйюния возбужден
над н торможения, которая (вопреки приведенным выше
положением, но в силу неизбежной на первых этапах mtoropoft общей неон*
рщделеняостн всей коыпептя) интерпретировалась * по-разному,
'fit- К Анохин с полным основанием пшиет: 4Ре^юШ|руй опыты
Й; М; Сеченова, направление на выяснение механизмов
тормозящего действия це&традьрвй Нервной системы, м&жяо сказать* что
основным м&х№Шм®шш?$Мдте «тормозящих центров», по Й. М.
Сеченову* является щрепщё всего механизм развития ёовбужденай,
которые, уже вторично распространяясь по центральной нервной
систецё, приводят к возникновению тормозного процесса».4
Мромпшъшты этой ШйщС-^шш Шрьтшш, ^шляется широко
известная унитарная ковдешйШ ft Ш ШШтфсх&го, которая
выводит единую пр%рду возбуждения fi ^о§иоШтЦя4 из экеиеримен-
гальт установленного им «закона относительной лабильности»
рзабщцт&ш о^зЬва^ий. ; .
$аштШжи& этап этшф^Щтмшого и теоретического,
изучения проблемы соотношения возбуждения и торможения связан
^ исследодан$яш Ж. Ш'Ш$?Шщ8г6± щщ*ы& по этому поводу,ука-
%щал, что. щагт& && %*фшякшш& как "т производный продукт
и модификацию Ш0$Шения ставит исследователя перед
следующей задачи*, Всякие f аз, как он йа^ада«г^р#гржё»е процесса
шоз^зрсдёшя* ^здры* тойьш что перед гёы протекая, надо йред-
mmmth и ;шщ&?ь в ощйизме возникновение другого «синяка
e&&y$tod$mm шщщй"Щ Щш* пооылатътёр^озящие влияния на
якшюд&шшй torn вроцЁЬ? • ^ / ,
Еире болт определенно и глубоко Ш Д> ШЖшский
формулирует свою обоснованную фактами принципиальную теоретическую
позицию в еяедушшх елшах: Шё следует думать, что существует
:р0до0ое (ъетщШкое) $т&тш :Meii$y самим щот^сШ *ормо-
ження и процессом обыкновенного иозбуждения: Это родовым об-
разом один и тот же процесс нервной активности, получающий
лишь различные выражения в зависимости от условий Протекания.
И ^тормозящие центра» я «эашит^тормозяэд^е действия»
рефлекторных дуг или блуждакййего яерва ос^щ^ствлйШт свои влияния не
иначе, как по мере развития в них прщ&яшш вдвфу&сдения. Значит,
подлинно научная проблема в Каждом аййявном случае $ том,
* Физиология йервной системы. Под ред. К., Ш, Быкова, Вый. Ш: М:#
Щ2, «. 116, (Курсда* наш.—Л. В.)
' Там же, с. 25* .
4 А в о х в н И, К. Биология и нейрофяаиойогвй условного рефлекса. М^ Ш&,
с. 27& ■ . ,
5 Физнололш нервной системы. Вше И. М., 1962, с. 537. С^уроив наш.—
128 ~
чтобы уясните, каким образом процесс возВуж&тия приводит к гор,*
можению шли превращается в торможение. Моасно, конечно,
оставаться в положении чисто описательной работы ш наук! и
довольствоваться приметами: такой-то нерв или такая-то центральная
область при своем раздражении дает всякий раз торможение
такого-то движения или такого-то, сокоотделения. Но мы отдаем рт-
чет себе в том, тгго научного объяснения тут нет»*
ТруЛйв^переоценить принципиальное теоретическое и методологическое змвдг
ние этих положений Ухтомского. ,
Завершением этого направления экспериментальных
исследований и вытекающих из них теоретических обобщений является
концепция П. К* Анохина о производном характере процесса
торможения. Вскрывая противоречия, вытекающие из дуалистической
трактовку соотношения обоих нервных процессов и из допущения
об иррадиации по коре торможения как такового, П. К. Анохин
вполне определенно заключает* что «современная
нейрофизиология не знает такого процесс? торможения, который
распространялся бы по проводниковым*нервным элементам так*Ж£, как цроцесс
возбуждения*.7 Йтогойьщ: рбобщеняем концепции П. К Анохина
является гоюэкёнве о том, дао «во всех случаях торможения
целостной деятёшшоети организма имеется пространственное сосвч
ношение двух Метем возбуждения**
Существенно также отметить, что вы&од современной
нейрофизиологии о единой природе нервных процессов и о торможении как
модификации процесса возбуждения (Ухтомский) подкрепляется
также современными данными об их общей энергетической основе.
Хорошо известно, что энергетической предпосылкой динамики
нервного процесса ямяется потенциал йокоя, т. е. исходная
разность потенциалов или электрическая поляризация клеточных
элементов. Если яо$0уждениё представляет собой потенциал действия
или импульс деполяризации* то, как пишет FL & Анохин; «в
настоящее бремя, трудно сомневаться в том, что на каких бы уровнях
ни включался $оршшой процесс, он по своей физико-химической
природе является одинаковым, именно гиперполярт&ционнымъ?
St» положения, во-первых, ясно указывают на то, что" единая-
энергетическая основа возбуждения и торможения связана с
изменениями уровня электрической поляризации, и, во-вторых,
подтверждают вывод о дом, что торможение воплощает в себе не-
энергетическую израсходованное^ или, истощение,
^энергетическую триту, поскольку пшерполяризация* как явно антиэнтропий-
ное состояние, требует специального энергетического обеспечения.
Какова бы ни были неопределенность и противоречивость
абстрактно-теоретических истолкований .-соотношения возбуждения
и торможения, все эти суммарно представленные фактические дан-
«Уктомскйй А. А. Доминанта. М.^-Л., 1966, а 122. (К}рейв наш.—
Л> ВЛ .
• *АяохинП. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса, с489,
»* ЗЙй* же, с. 289. (Курсив. наш,—- Л, В.)
3 1Ш ж% с. 270. (Курсир наш.— Л. В.)
5 Л. М. Вёккер \ - ♦ N 129
ные и вытекающие из них теоретические заключения
свидетельствуют о единой природе нервных процессов и производном характере
торможения по отношению к возбуждению.
Итоговый смысл этого вывода дает достаточное основание
исходить при решении вопроса об информационной структуре
нервных сигналов из основных эмпирически выделенных характеристик^
возбуждения, воплощающего в себе ту единую форму нервной
активности, которая реализует процесс передачи, преобразования
и использования информации в нервной системе как главном регу-
ляторном аппарате организма.
2. Интенсивное развитие теории, техники и методики
нейрофизиологических исследований привело к необходимости
по-новому интерпретировать характеристики и закономерности процесса
нервного возбуждения. В течение длительного времени
единственной формой электрогенеза, выражающей физико-химическую
природу нервного возбуждения, считались быстрые пиковые
потенциалы, подчиняющиеся закону «все или ничего». Обнаруженные
в многочисленных и надежных исследованиях разных отделов
нервной системы различные модификации медленных потенциалов
теоретически трактовались не как самостоятельная форма, а как
эффект суммации отдельных импульсов или спайковых потенциалов.
Однако эта «классическая» точка зрения не выдерживает натиска
экспериментальных фактов электро- и нейрофизиологии.
В настоящее время общепризнано, что существуют две
основные, хотя и взаимосвязанные, но одноранговые, равноправные и
самостоятельные формы нервного возбуждения, различающиеся по
электрогенным характеристикам. Первая форма — это дискретное
распространяющееся возбуждение, выраженное быстрыми
потенциалами или пиками. Вторая форма — непрерывное
^распространяющееся или локально распространяющееся врзбуждение,
выраженное медленными градуальными потенциалами,
преимущественно генерируемыми в рецепторах, синапсах и
центральных нейронах в порядке последействия спайков, возникающих
в нервных волокнах.10 Формулируя основные выводы из
произведенного им подробного анализа природы электрических
потенциалов коры, Д. Пурпура вполне определенно заключает: «Мёд-
ленные потенциалы и быстрые пики, подобные аксонным,
представляют собой две различные и независимо возникающие
биоэлектрические реакции нейронов».11
3. Обе эти формы являются однородными, «безмодальными»
и универсальными в том смысле, что они не обнаруживают
принципиальных качественных различий в разных отделах нервной
системы. Общность проявляется не только в отсутствии
специфических модальных особенностей этих форм в разных афферентных
10 См.: Воронцов Д. С. Общая электрофизиология. М, 196L
11 Пурпура Д. Природа электрических потенциалов коры и синаптические
структуры в коре головного мозга и мозжечка.—В кн.: механизмы целого
мозга. М, 1963, с. 43. (Курсив наш.— Л. В.) /
130
отделах или анализаторах, но и в их однородноети в афферентных
и эфферентных аппаратах.
Универсальность и стандартность импульсов дискретного
возбуждения представляет собой давно известный факт, привлекав--
ший к себе пристальное внимание физиологов и психологов по
контрасту с качественным многообразием модальных
характеристик ощущений, -возникающих в различных анализаторах* Что
касается второй формы возбуждения — медленных градуальных по-
' JUUUUUULUJJL
Рис, 1. График дискретно-импульсного возбуждения (а) и его
непосредственная запись (б) для одиночного волокна зрительного нерва Iimulus
при длительном постоянном освещении (по Хартлайну).
тенциалов, то Д. Пурпура делает аналогичный вывод: «Было бы
действительно замечательно, если бы механизмы, лежащие в
основе возникновения медленных волн в различных отделах
центральной нервной системы, качественно различались, но это не так».12
4. Если суммарно и схематически описать принципиальные
специфические особенности характера электрогенеза в каждой из двух
независимых форм нервного4 возбуждения и, соответственно,
различия между ними, то они заключаются в следующем.
Дискретная форма сигналов нервного возбуждения обладает
четко выраженной величиной порога и рефрактерностью. Быстрые
пики потенциала перемежаются здесь паузами. Подчиняющиеся
12 Там же, с. 10. (Курсив наш. — Л. £.)
131
шкону «все или низеуо* §тащ2ртные импульсы ббладают
постоянными, т, е. неватЫШт^характера и интенсивности
раздражителя, длительностью ($ мсек) м амплитудой (70 мв). Импульсный
потенциал дейС№ия- распространяется без декремента" по
проводящим элементам со скоростью от 1 до 100 метров в секунду, в за-
Рис. 2. График градуального зэшбуждеяяя (а) и непосредственная запись
потенциалов (б) при. четыре различных силад раздражения (па Грею
1 и Йато). '
виеимоети от диаметра нервных всШтощ^тя тем самым .от
величины электрического сопротивления: Э%© распространение без
декремента также Является выражение^ постоянства импульсов
и отсутствия зависимости характеристик каждого отдельного имт
пульса от интенсивности раздражителя. Параметром электротеской
активности, который модулируется изменяющимися
характеристиками раздражителя, является Частота импульсов (рис. 1),
Вторая непрерывная форм# сигналов нервного возбуждения,
представленная рецепторнымн, синаптическими и центральными
медленными Потенциалами, не имеет порога и рефрактерности (от^
сутствие рефрактерности доказывается реагированием* на второй
раздражитель, прежде чей угасает первая реакция).13 Не
подчиняясь закону «все или ничего*, непрерывное возбуждение
градуально. Оно является стационарным, нераспространяюЯ^ймся или
локально распространяющимст Распространение этой фирмы
возбуждения связано с движением раздражителя- Во всяком $деае,
это распространение происходит с декрементом. Такого рода
зависимость интенсивностйых характеристик данной формы
возбуждения от энергетики раздражителя является не только прост*
ранствейной, щ> и временной —при ритмическом характере
раздражения оно может воспроизводить частоту ритыов, если она не
превышает лабильности возбудимой системы.
Такинг образом; параметрами градуального возбуждения,
которые модулируются изменяющимися характеристиками
раздражителя, являются амплитуду и длительность, Поскольку они
выступают как функция изменений раздражения £р#а 2).
В связи с задаче^ последующего Сопоставления с интенсив-
ностными даракт^ристйкам^ Ощущений существенно отметить, что
по сойрй|щанм Данным интенсивность градуального возбуждения
(найрйтор, рец^пторного потенциала) связана.с интенсивностью
р$$фшетя логарифмической функцией.14
S* Специфика регулирующей функции обоих видов сигналов нерв- .
ного возбуждения заключается в том* что «самостоятельно», на?
«чисто» нервном уровне (т- е; нигде не преобразуясь в псюснческую
форму) они могут ущмшшть рабочими эффектами лишь & гомео-
стазе или-в,жестко автоматизированных реакциях* т, е. в уело*
виях,к№Дв ирограШа этих эффектов фиксирована либо в кон-
струвд&и раЙЪчих аппаратов, либо в сложившемся, стереотихшзи-
posa%*fo# найьще реагирования, который сигнал должен не
формировать з|ш®во* з лишь пустить в ход и детерминировать динамику
его р$ализ^ция.
3. Местоположение нервного сигнала на шкале урмней
избморфизма
Приведенная выше обобщенная совокупность основных кратко
описаиных характеристик обоих видов возбуждения должна
послужить основой*поиска, того места, которое занимает нервное
возбуждение как сигнал в иерархической шкале уровней изоморфизма.
Стратегия этого поиска сводится к следующему. Наиболее
информативные с т§чкй Зрения решаемой задачи эмпирические
особенности нервного возбуждения могут быть ирпользованы для
заключения о форме его организации как сигнала;- а затем это за-
11 См.: Гуляев П. Й. Электрические процессы коры головного мозга
человека. Изд. ЛГУ, I960; Пурпура Д. Природа электрических потенциалов
коры.-^*В кн.: Механизмы целого мозга/
** См., например: ЭкманГ, Некоторые аспекты^психофизических
исследований.— В .кн.: Теория связи в сенсорных системах. Мм 1964.
ч
. 133
ключение должно быть хотя бы в первом приближении проверено
попыткой вывести из этой предполагаемой формы упорядоченности
нервного сигнала все остальные характеристики, входящие в
приведенный выше перечень форм изоморфизма.
Хотя основное направление развития нейрофизиологии в общих-
чертах по существу уже содержит в себе результаты такого поиска,
все же целесообразно воспроизвести его логику ввиду того, что,
во-первых, в литературе нет единого мнения на этот счет и,
во-вторых, в связи с задачей сопоставления нервных сигналов с
сигналами нервно-психическими.
Поскольку всякий сигнал представляет собой множество
состояний своего носителя, упорядоченное относительно множества
состояний его источника, естественно ожидать, что наиболее
отчетливые прямые показатели уровня такой взаимной упорядочен-
нбсти должны содержаться уже на «феноменологической
поверхности»! тех характеристик нервного возбуждения, которые
выражают способ его модуляции изменяющимися параметрами
раздражителя-источника. Такое ожидание оказывается оправданным.
Что касается первой из форм нервного возбуждения, то
аналогия Дискретных, стандартных, модулированных по частоте
нервных импульсов с двоичным дискретным сигналом в
вычислительных устройствах лежит у самых истоков кибернетического
обобщения, выявившего общую информационную структуру сигналов-
кодов. Дж. фон Нейман еще в 1948 году, т- е. действительно на
пороге рождения общей теории сигналов, основываясь на
эмпирическом законе «все или ничего», выдвинул положение о нервной
системе как об автомате, работающем, на цифровом принципе.15
По всем своим характеристикам дискретное возбуждение,
подчиняющееся закону «все или ничего», представляет собой,
по-видимому, типичную форму сигнала-кода с частотно-импульедой
модуляцией.
Однако уже тогда фон Нейман, считая цифровой код главной
формой организации нервных сигналов, указывал на нестрогий
характер этого заключения. Основываясь на некоторых известных
уже к тому времени фактах градуального возбуждения, фон
Нейман сформулировал предположение о «смешанном» характере
работы нейрона и о том, что предшествующее возникновению
нервного импульса - возбуждение, пропорциональное интенсивности
раздражения, представляет собой непрерывный код, имеющий ту
же форму организации, что и непрерывные коды в моделирующих
или аналоговых устройствах.16 Последующий ход развития
нейрофизиологии вполне подтвердил этот теоретический прогноз.
В- 1968 году М. Бреже писала: «Одним из многих важных
откровений для создателей моделей был тот факт, что дискретный
характер передачи импульса есть свойство только нервного волок-
15 См.: Нейман Дж., фон. Общая и логическая теория автоматов.
Приложение к книге А\ Тьюринга «Может ли машина мыслить?». М., I960.
16 Там же. ^
134
на, а на обоих его концах, т. е. на входе н выходе, электрические
процессы являются градуальными, т. е. аналоговыми hq форме и,
по-видимому, могут быть представлены математически как не-
прерывная функция».11 Прямым эмпирическим свидетельством
обоснованности этого заключения является феномен Уивера — Брея,
известный как микрофонный эффект улитки. Измерения электри- #
ческого потенциала, возникающего в улитке животного при
действии звуковых волн на его ухо, показывают, что временная
характеристика этого потенциала соответствует изменениям звукового
давления. В определенном диапазоне интенсивностей электрический
потенциал почти пропорционален звуковому давлению,18
Если учесть, что прямое подключение этих потенциалов
(соответственно усиленных) к мембране телефона приводит к
возможности неиосредственно услышать переданный по телефонному
каналу звук, воздействующий на улитку, то становится* очевидным,
что улитка действительно выполняет функцию микрофона и что
тем самым ее градуальные потенциалы по своей
информационной структуре тождественны телефонным сигналам и поэтому
являются типичной формой кода с амплитудной модуляцией.
Обобщая данные исследований эффекта Уивера — Брея, Дэвис
указывает, что «микрофонный эффект в таком случае представляет
собой явление, подобное синаптическому потенциалу иди, более •
точно, местному потенциалу, являющемуся электрическим
выражением местного процесса возбуждения в нервной или мышечной
клетке».19
Это заключение предполагает, ткким образом, что рецепторные
потенциалы микрофонного эффекта выражают общую природу
второго вида нервного возбуждения, т. е. его непрерывной
градуальной формы. Исходя из всего этого имеются, по-видимому,
основания для общего предварительного вывода о том, что оба основных
вида нервного возбуждения по своей информационной структуре —
типичные сигналы-коды, т. е. что они организованы в
соответствии с общими условиями пространственно-временного изоморфизма
как исходного принципа организации и, соответственно, отнесены
к самой общей форме изоморфизма. Возбуждение, подчиняющееся
закону «все или ничего», является частным видом дискретного
кода с частотно-импульсной модуляцией, а градуальное
возбуждение—частным случаем непрерывного кода с амплитудной
модуляцией. -~-
Современные данные нейрофизиологии о позиционном
кодировании особенностей раздражителя в нервной системе не опровергают
этого заключения. Феномен позиционного кодирования состоит
в том, что воздействие определенных свойств раздражителя — ис-
17 Б р е ж е М. Биолог и математик — необходимый симбиоз.— В кн.:
Современные проблемы электрофизиологии центральной нервной системы. М, 1967,
с. 43. (Курсив наш.—-Л. В.)
18 См.: Дэвис X. Психофизиология слуха и его нарушений.—В кн.:
Экспериментальная психология, т. 2. Ред. С. С. Стивене. М, 1963.
1$ Там же, с. 735.
135
гачнжа информаади вызывает ответ в форме изменения .потен*
риалов только в определенных нейронах рецептивного поля
сетчатки (Леттвиц, Матурадаа) или корн (Хьюбел, Визель), которые
и описываются соответственно как дете^тФры «движущегося края»,
детекторы «]й|ш^олшейного края»* детекторы «затемнения» и т, д*
Поскольку никакой доролнительной биофизической специфичностью
. ни еаШэтн нейроны-«детекторы», ни та электрические ответы, по-
, вщшшШу* не отличаются, каждая из характеристик раздражителя
кодируется здесь пространственным положетШ0ч.мт позицией, той
клетки, которая на эту характеристику отвечает изменением
биопотенциала. Этот способ кодирования вполне аналогичен
применяемому в системах дистанционного управления кодированию какого-
либо параметра управляемого Ьбъекта положением соответствую*
щего ему сигнал^знака на информационном табло.
t В обоих случаях (т. е. в вервной системе и в системе
дистанционного управления), «исцолйзйвание позиционного кода как для
осведомления о соответствующем свойстве Уточника, так и для
регуляции ответного действия требует декодирования. Однако
включенность' такого способа проетранетвенйого позиционного кода
в процесс перекодирования и декодирования информация в нерв-
s ной ожтеме не изменяет того факта и сделанного на его основе
выМД&,д что сигналы, реализуемые собственными средствами вервг-
шро возбуждения (в том числе* и нервные реакции еоответствую*
щих нейронов-детекторов)^ осуществляются в форме все,тех же
двух основных видов #ервны£Ж>дов ^дискретного кода с
частотной модуляцией и непрерывного кода с амплитудной модуляцией.
Это индуктивное заключение, сделанное при продвижении от
некоторых наиболее, информативных фактов нейрофизиологии,
. к принципам общей теории сигналов, должно теперь быть
проверено оёрат!*ой, дедуктивной операцией, реализующей попытку
вывести—хотя бы вчперврмв приближений —совокупность 'остадьных
описанных выше характеристик нервного возбуждения из TOftf
общего уровня пространственно-временного изоморфизма, который,
как предполагает сделанное/заключение, определяет форму
организации нервных сигналов-кодов,.
Йёрвым из таких требующих еврего объяснения, фактов
.является экспериментально установленное наличие двух основных видов
, нервного возбуждения. Вытекает ш этот факт из общих
закономерностей организаций сигнала-кеща, или он представляет лишь
непонятную в своей нринцшшалышй основе эмпирическую
реальность? ' . ' * ч
Всякий сигйал-код, как было показайо, представляет собой
множество состояний своего носителя,, упорядоченное относительно
множества-источника в соответствия с об&шмн условиями
изоморфизма. Но множества элементов или состояний по самой своей
общей природе подразделяются на дискретные и непрерывные.
Именно поэтому общая 'йеория сигналов содержит в себе положение
о двух видах сигналов-кодов, «Если множество значений, которые
может принимать некоторый параметр, сигнала, конечно или счет-
136
но, то сигнал называется дискретным по данному йараметру> Если
множество возможных значений параметра 0Йраауетл*континуум,
то сигнал называется непрерывным по данному йараметру».20
Поскольку наличие дискретных и непрерывных *шов вытекает
из общего принципа организации сигналов, а. в ряде случаев дис*
крётное множество, будучи счетным, в большей мере оадейает
различным задачам количественного анализа,, в теории сигналов
разработаны методы дискретизации непрерывных кодов, основанные
на теореме К&тел&никова.21 -
Из этих общих положений следует, что эмпирический факт
существования двух видов нервного4 возбуждения — импульсного
и градуального—Действительно представляет собой чцетный
случай общего принципа упорядоченности сигналов, заключающего
в себе ЗЬзможйость двух видов кодов "в зависимости от
структуры реализующего их множества "состояний—дискретной и
континуальной. ,
Демонстративным- свидетельством того* что в двух видах
нервного возбуждеш» представлен именно один и£ частных случаев
общего хддадаэяа* йвляетса тот фшк?> что совершенно аналогичный по
своей ш^^рмаДйОйисА природе частный случай реализуемся в тех-
ummwx кедах. Широко известно, что существуют два основных
вида современных информационных устройств — цифровые и
аналоговые машины. Они различаются по характеру кодов, с
которыми работают. Цифровые машины работают с Дискретными, а
аналоговые— с неррерывйъши кодами. «В качестве примера
непрерывных по амшитуде си*шлов,~ пишет Ф. П. Тарасенко,—> можно
привести телефонной сигнал, сипгалй в аналоговых
вычислительных устройствах; с дискретными по амплитуде и времени
сигналами мы встречаемся в цифровой вычислительной технику
телеграфии я пр.»*2 Л
Такой дедуктивный ход анализа от общего принципа
организации кодов к их конкретным эмпирическим xatpактеристйкам,
представавшим кщ бедствия этого общего принвдм, приводит, таким
об$&зом> одновременно и к обоснованности наличия двух видов
вбзбу^Дейия —дискретного и непрерывного^ и,к формам
модуляции Параметров сигнала в каждом из этих видов.
Частотно-импульсная модуляция, дискретного кода и амплитудная модуляция
непрерывного кода послужили основанием для индуктивного
заключения, шедшего от нейрофизиологических фактов дс поиску
общей формы организации нервного сигнала. Обратная же
проверочная дедуктивная операция, поскольку.общий принцип
объединяет различные частные варианты, ведет от общего принципа
организации сигнала в область не только нейрофизиологических, но
и технических кодов. Сходство характеристик нервных и техниче-
' ^Тарасенко Ф. П. Введение в курс теории информации. Томск, 1963,
С; №.... .
21 'Eat., например: Харкевич А. А, Борьба с помехами, М., 1965.
йТарасенко Ф. П. Введение в курс теории информации, с. 12
137
ских кодов выступает здёс& не как интуитивная аналогия, а как
результат теоретического анализа, идущего от общих
закономерностей к их различным частным формам.
Таким образом, эквивалентные по информационной структуре
основные виды нервных и технических сигналов и конкретные
формы частотно-импульсной и амплитудной модуляции в нервных
и технических кодах выступают как два разных частных случая
единых общекибернетических принципов организации сигналоз.
Так, дедуктивный ход анализа показывает, что наличие двух
видов нервного возбуждения и характер модуляции каждого из них
совместно вытекают из общего принципа изоморфизма. Эта
совместность естественна, поскольку формы модуляции
характеризуют специфические особенности тех основных двух видов кодов,
более общие параметры которых (дискретность и непрерывность)
лежат в основе разделенности сигналов на эти два вида.
Что касается эмпирической характеристики нервного
возбуждения, относящейся к обоим его видам ц заключающейся в
качественной однородности этих обоих видов возбуждения в разных
отделах нервной системы, то и она является следствием принципа
изоморфизма. Будучи ббщей формой упорядоченности сигнала,
отвечающей оптимальным условиям его передачи, принцип
изоморфизма должен, как'было показано выше, обеспечивать широкие
возможности перекодирования. Поэтому основные условия
изоморфизма, требуя лишь однозначного соответствия элементов и
отношений в сигнале и источнике* не накладывают кроме этого
никаких ограничений ни на конкретный характер пространственно-
временных отношений между элементами, ни на физический
алфавит сймих элементов. Это дает возможность кодировать разные
по физической природе источники в одном и том же физическом
алфавите.
В технических сигналах частным случаем этой необходимой
здесь индифферентности первого условия изоморфизма к
конкретным физическим характеристикам элементов сигнала является,
например, кодирование звукоряда и телевизионного оптического
изображения в последовательности физически однородных Состояний
намагничивания магнитофонной ленты. Другим, совершенно
аналогичным частным случаем этого же общего принципа,
относящимся к нервной системе, являются качественная однородность обоих
видов нервного возбуждения в разных отделах нервной системы
^отсутствие модальных различий нервных сигналов в разных
анализаторах, резко контрастирующее с наличием специфических
модальных особенностей ощущений, возникающих в этих
анализаторах.
ч Таким образом, качественная однородность и, в частности,
межанализаторная «безмодальность» (т. е. отсутствие принципиальных
межанализаторных различий) нервного возбуждения является
прямым следствием его отнесенности к наиболее общей форме
пространственно-временного изоморфизма, т. е. его общекодовой
структуры.
138
Из общих условий изоморфизма, определяющих форму
упорядоченности нервного возбуждения как сигнала, вытекает и
характеристика его регулирующей функции, заключающаяся в том,
что нервный сигнал осуществляет адекватное управление
рефлекторными эффектами без участия психических компонентов
информации только в тех актах, конкретная программа которых
фиксирована в конструкции, как это имеет место в гомеостатических
реакциях, ч
Как это было' показано, всякий сигнал-код, форма
упорядоченности которого определяется оптимальными условиями его
передачи, допускает многообразные возможности перекодирования
модальных и пространственно-временных характеристик и оставляет
в своей структуре инвариантной по отношению к источнику лишь
одномерную последовательность элементов как общий компонент
пространства и времени. Поскольку, будучи кодом множества
изоморфных друг другу источников, такой сигнал не сохраняет
инвариантной индивидуальную специфичность того конкретного
источника, на который направлено регулируемое данным сигналом
действие, адекватйое регулирование этого действия с необходимостью
требует какой-либо формы декодирования, приводящего к
соответствию ответной реакции особенностям того индивидуального
раздражителя, на который она направлена. Но если декодирование
не реализуется преобразованиями самого сигнала, т. е. если его
структура остается общекодовой, то оно по необходимости должно
быть жестко воплощено в конструкции рабочих органов или
внутренних связей системы. На долю сигнала остаются в этих
условиях функции пуска, остановки и регуляции ^интенсивности
управляемой им. реакции.
Один из частных случаев этого вытекающего из общих условий
изоморфизма сочетания общекодового регулирования с
конструктивной фиксацией программы действия представлен в технических
системах автоматического управления, где регулируют сигналы-
коды, а конкретная программа рабочих эффектов воплощена в
конструкции. Этим и вызывается их узкая специализированное^ и,
соответственно, острый недостаток универсальности и надежности.
ВторЪй частный случай этого же общего принципа реализуется
в нервном регулировании и выражен именно в упомянутом факте
связи психически не опосредствованного, т. е. «чисто» нервного,
регулирования с гомеостатическими реакциями, поскольку здесь,
в силу постоянства внутренней среды, программа рефлекторных
эффектов фиксируется в конструкции висцеральных аппаратов.
Таким образом, весь приведенный ряд эмпирических феноменов,
характеризующих информационную структуру и регулирующую
функцию нервного возбуждения как сигнала, может быть, по
крайней мере в общих чертах, представлен в качестве частных
следствий той общей формы изоморфизма, которая определяет
пространственно-временную структуру сигнала-кода.
Такая возможность представить основные эмпирические факты
как следствия искомой 'общей формы организации нервного сиг-
139 .
ш&т как раз и реализует первый этап проверка сделанрого
индуктивного заключения о© общЩщовом рринципе его упорядочено-
ста. Тем самым, место нервного возбуждения как сигнала в
иерархической матрице уровней его организации есть основания считать
найденным ^ош соответствует рамой общ#й строке этой иерархия»
т. е. общей форме пространственно*в|ёменного изоморфязма,
определяемой лишь его основными условиями и детерминирующей
обще&одовую структуру сигнала. .
* * . .
Поскольку цель } нашего краткого анализа информационной
структуры нервного возбуждения — последующее соотнесение
нервного сигнала с простейшей формой психических сигналов
^ощущений, в заключение целесообразно рассмотреть вопрос о том, что
даёт полученный выше вывод об орщекодовой структуре нервного
возбуждения для понимания основ психофизиологического
парадокса, создающего качественную гранш*у между нервными и
нервно-психическими процессами. Со содокы нейрофизиологических
процессов эта граница чётко прочерчивается самим фактом
возможности и йёёбходимости выразить параметры нервного
возбуждения,. >' отличие от характеристик любого психического процесса,
& терминах евойстэ не его объекта, а его носителя. Именно так
обстоит ]Шо при опйсанщ таких, характеристик нервного
возбуждения, как частота трщцж импульсов; амплитуда или длительность
градуальных потенциалов, изби^атвльййй отклик нейронангдетек-
трра» на определенные свойства раздражителя (например* его
движение) и/другие особенности нервного процесса.
Между тем, вопреки существованию этой резкой границы,
эмпирическая, очевидность которой служила и продолжает служить
иитателшой пойвой психофизиологического параллелизма, нервные.
и нервно-психэтеские процессы объединяются общим понятием
сигнала. Как и всякий сигнал, нервный процесс представляет собой,
как было показано, множество состояний носителя, упорядоченное
относительно ббъета-исуочнит. .Поэтому объект-источник так или
ин^че представлен в люощ сигнале^ что и составляет его
информационную сущность. Некоторое характеристики источника
(разные в его различных формах) остаются в сигналу инвариантными.
Вёе это и составляет тот общий принцип, который, вопреки
существенной и даже парадоксальной разнородности процессов,
лежащих по разные стороны психофизиологической границы, все же
связывает их единством организации* Но откуда же внутри этого
единства такая резкая грань? Чем она определяется «снизу*, т, е.
со стороны допсвднчеекой формы организации нервных сигналов,
и вытекает ли она из порученного вывода об общекодовой форме
упорядоченности нервного сигнала по отношению к его источнику? ч
Феноменологически эта,грань со сторшы нейрофизиологии йрр-
цесса возбуждения выражена, как,упоминалось, в том,, что в его
характеристиках прямо представлена динамика изменяющихся
соне
*<
стояний его субстрата, которая в психических сигналах как р$з
Замаскирована. Это различие, взятое с «нижней» стороны границы*
действительно является следствием общих условий
пространственно-временного изоморфизма, определяющих тот исходный уровень
организации сигналов, к: которому относится нервное возбуждение.
Как было показано выше, существо наиболее общей кодовой
формы упорядоченности сигнала состоит как раз в том, ято инва-„
риантность пространственно-временной упорядоченности що отро-
шению к источнику минимальна. Она лежи$ на пределе,
определяемом структурной общностью пространства и времени и вместе
с тем оптималышед условиями передачи канализованного потока
информации. Таким минимальным предельным инвариантом и
является линейная последовательность, выраженная в структуре
основных $одов в природе и технике (в том чйслр и в нервном
частотно-импульсном или градуальном, амплитудном коде). Рее
остальные характеристики пространственно-временной структуры
и модальности сигнала, «зрШо» воплощающие в себе свойства
источника^ не остаются на этом уровне изоморфизма инвариантными.
Поэтому ецгнал) зйесь и является кедом в собственном,
первоначальном ;сш>1Сле это$о* слова—^характеристики источника в нем
представлены не в явной, а в зашифрованной форме.
Свойства объекта замаскированы в этом коде
характеристиками физического алфавита состояний носителя информации, в ко*
тором формируется кодовая последовательность. Поскольку
параметры источника информации представлены кодом,в.скрытой
форме, на поверхности здесь» наоборот, выступают в явном виде
характеристики состояний носителя. Поэтому, хота нервные процессы
объединены с психическими процессами общими принципами
организаций сигналов, на общекодовом нервном уровне, т. е. с до-
психической стороны психофизиологической границы, парадокс
прямой- отнесенности состояний носителя информации к ее объекту-
йстошНйку, еще , не возникает. х ,
Существенно* однако (особенно в контексте Настоящего
анализа), 4fo общий принцип организации сигналов, объединяя
нервные и вервно-иерхйческиё процессы, вместе с тем позволяет понять
их существенное различие, в данном случае негативно
выражающееся в том, что на нервном уровне эта парадоксальность, во всяком
случае ее явная форма* не имеет оснований. Именно поэтому
«нервная модель стимула* {Е. Н. Соколов) при всей ее
специфичности и Ъсрбой центральной интегративной роли в
жизнедеятельности организма остается в рамках «обшных» «телесных»
общефизиологических явлений.
ГЛАВА II
ИНФОРМАЦИОННАЯ СТРУКТУРА
СЕНСОРНЫХ ПРОЦЕССОВ
1. Основные эмпирические характеристики
ощущений
Метафорическое понятие барьера или границы,
разделяющей сферы нервных и нервно-психических явлений, имеет, однако,
кроме переносного и прямой психофизиологический смысл и даже
числовое воплощение в величинах, не случайно называемых
сенсорными порогами. Уже это исходное понятие психофизиологии самим
своим существом отчетливо показывает, что здесь пролегает не
только качественный рубеж, но и четко определимая, подлежащая
измерению количественная граница.
По другую сторону этой границы, т. е. над порогом, начинается
сфера таких эффектов работы органов чувств, которые сразу,
скачком, т. е. действительно с самого порогового перехода,
приобретают парадоксальную характеристику, состоящую (как неоднократно
упоминалось) в том^ чтЪ, будучи, как и все обычные
физиологические, в том числе и нервные, процессы, свойством своего носителя,
они всеми своими главными показателями обращены не к нему,
а к воздействующему на * орган чувств объекту-раздражителю
(в терминах свойств которого эти показатели поддаются
адекватному феноменологическому описанию). Обладающие этой
характеристикой (в отличие от подпорогового нервного возбуждения)
сенсорные эффекты и есть ощущения. Именно по этому критерию они
и «зачисляются» в класс психических процессов в качестве их
самой элементарной формы.
Такой принципиальный философско-теоретический смысл
конкретно-эмпирического понятия порога отчетливо выражен тем, что
исследование сенсорных порогов вошло в науку и до сих пор в ней
сохраняется под именем психофизики. Поскольку ощущения
обладают свойством отнесенности к их физическому объекту независимо
от степени их элементарности и поскольку, с другой стороны, это
свойство объединяет простейшее ощущение со всеми остальными,
в<том числе и высшими, психическими процессами, такая «с
порога» возникающая парадоксальность содержит в себе эмпирические
основания упоминавшегося уже меткого замечания Вольтера о том,
что «чудо» сознания дается разом, объединяя простейшие
ощущения маленького ребенка с высочайшими творениями «Ньютонова
мозга»*
В соответствии с общей стратегией данного исследования
первым конкретным вопросом, возникающим при переходе к анализу
информационной структуры сенсорных процессов, т. е. к
соотнесению формы их упорядоченности с организацией нервных сигналов,
является вопрос о том, в каких специфических экспериментально
выявленных характеристиках выражаются феноменологические
особенности ощущений как простейших психических процессов. Йере-
142
чень основных эмпирических характеристик ощущений и послужит
исходным пунктом постановки вопроса о месте сенсорцых сигналов
в иерархической шкале. уровней их организации и соответственно
о дифференциации «первых» психических сигналов по сравнению
с сигналами нервными.
В этот схематический перечень войдут, однако, лишь общие
свойства ощущений. Особенности различных видов ощущений,
подробно и многосторонне исследованные и описанные в^
экспериментальной психологии,1 специально рассматриваться здесь не будут,
так как наша задача — выделить качественно-структурные
свойства, объединяющие все виды ощущений.
Поскольку наиболее общей характеристикой всякого сигнала,
прежде всего детерминирующей его место в спектре уровней
изоморфизма, является пространственно-временная структура, именно
с нее целесообразно начать эмпирическое описание и рассмотрение
его некоторых теоретических предпосылок.
Пространственно-временная структура ощущений
Классической пространственной характеристикой любого
ощущения, вошедшей во все учебники общей психологии, является
локализация, т. е. непосредственное воспроизведение местоположения
отображаемого раздражителя во внешнем объективном
пространстве. Этой пространственной характеристике по уровню общности
соответствует универсальный временной компонент ощущения —
отображение длительности воздействия источника информации на
орган чувств.
Есть, однако, как теоретические, так и эмпирические, фазирую-
щиеся на йрямых экспериментальных фактах основания считать,
что обе эти характеристики при всей их универсальности все же
являются не исходными, а производными от более общей, единой
пространственно-временной структуры сенсорных процессов.
Локализация — это то свойство ощущения, которое под именем
проекции, или объективированности, издавна привлекает
пристальное внимание философов, физиологов и психологов своей «ультра-
парадоксальностью». Уже в любом контактном ощущении, а в
особенности в области дистантной проекции, воспроизводящей
Положение объекта в точке внешнего пространства, отделенной от органа
чувств определенным расстоянием, наиболее отчетливо выражен
таинственный факт несовпадения пространственных компонентов
ощущения с собственным пространством его носителя (органа чувств,
мозга или организма в целом) и, наоборот, соответствие этих
компонентов структуре пространства объектов.
Такая пространственная отнесенность, трактуемая как исходное
свойство, представляется совершенно, загадочным фактом, заклю-
1 См,: например: Ананьев Б. Г. Теория ощущений. Изд.ЛГУ, 1961;
Экспериментальная психология, т. 2. Ред. С. С. Стивене. М., 1961.
143
ча&щим в себе некйЦ психологический эквивалент ньютоновского
Дальнодействия» мистически преодолевающего «пустоту»; которая
отделяет объект -т источник ощущения от его носителя. Если
считать ди^гантнзйо нроекдшо действительно наиболее
универсальным свойство^ оодущеадя, то такая парадоксальность становится
необъяснимой^ и тогда легко понять психологические и логические
осшв$1щщ? которые привели К^нта к шыъ&щ о той» что
пространствовать йе объективная структура» воепрой£вор*мая в ощущении,
щ априорная форма, которая, будучи субъе&ттШ предпосылкой
ilo6oi:o ощущения, изнутри упорядочивает лишенную Объективной
«пространственной структурированности хаотическую «материю»
внешнего опыта.2
Проекций, или Локализация, как отображение места в
пространстве есть, воспроизведение координаты в определенной системе
отсчета относительно ее начала* Мб неизменная координата $вно
представляет собой частнйй случай меняющегося места, т. е.
перемещения, или изйёйёнш! прощрамететрй координаты во
времени. Поэтому теоретически есть все основания-вкидать,, что
исходной характеристикой пространс^вейио^емёййой структуры
ощущения, детерминирующей в качестве своих производных
собственно рростраяетаенные и собственно временные ее компоненты,
должно быть отображение движения как единого пространственно-
временного свойства объектов, отображаемых в ощущении.
Принципиально^ антенне теоретически; ожидаемой исходной
роли отображения движения в нространсшекной структуре
ощущений состоит, однако, не тодько в большей #бйности и
пространственно-временном; единстве его характеристик Дело здесь
в самом существе сложных диалектических отношений между
отображением npoctpancTBa и отображением движения. С одной
стороны, отражение пространственной координаты, меняющейся в ходе
движения, имеет своей предпосылкой наличие пространственной
системы отсчета* в которой происходит эта перемша
местоположения. Но, с другой стороны» ofpameHHe перемещения представляет
собой единственный фактор, который, имея в качестве
необходимой предпосылки исходную локальную форму пространственной
^тиесейности (коренящуюся еще й физических свойствах
взаимодействия С объектом), сам в свою очередь только и может
послужить предполагаемой основой |гашего и быстрого
онтогенетического формирования интегральной схемы-сенсорного пространства.
Если эттак, то сенсорное пространство* утратив свой исходный
необъяснимый характер, становится производной развившейся
структурой, в которой затем и осуществляются все последующие
формы отображения (и которую, в силу гйуйокой замаскированно-
сти этого генеза, ¥лщ, а за ним и все концепции нативизма
считали < априорной)*
Глубина этой проблемы и логическая и эмпирическая
несостоятельность ее кантианского натявистского псевдорешения были, од-
8 См.: Кант И; Критика чистого разума. Пг., 1915* с. 42.
444
нако, вполне ясны уже Гельмгольцу, Анализируя его оценку роли 1
мышечного чувства в отражений пространства, Б. Х*Гуревич очень ']
четко и емко формулирует существо самого вопроса и его поста* *
новки Гельмгольдем» «Дознание мира в его: реальности,— пишет
Б. X. Гуревич,—истинная функция зрения» и объект лишь тогда
становится для нас реальностью» когда мы обнаруживаем его неза*
висимость, что в свою очередь возможно только на осшйшии
самостоятельности его движения или неизменности его локализаций
при наших движениях, о которых мы должны быть
информированы. Другими словами, наше (в первую очередь зрительное)
восприятие окружения как реальности зависит от нашей способности
отлич'ать движение в нем от нашего сббстэенного движения. Дви*
жение есть; первое исходное действие* которым мщ проверяем
реальность среды»} И далее Б. X. Туревич показывает, что в соот^
ветствии с концепцией Геяьмгавьща отражение локализации
объекта относительно нас может быть лишь результатом чувственной
дифференциации собственных движений и движения объекта.4
Конечный смысл этих важных положений заключается в том,
что соб£гв£НН0 iiffOCT^iacTBeHHoe с&ойс^во локализации, или.
проекции ощущев&я може? быть понято лишь как производное от от?
ражения движения.
Таковы самые общие логико-исторические основания
теоретического прогноза исходной роли отражения движения. ?
Эмпирические данные, относящиеся к разным видам ощущений/
свидетельствуют в пользу положения об исходной роли движения
в прострацственф^ем^няой структуре сенсорных процессов.
Наиболее заветренной интегральной и стабильной формы
пространственная структура сенсорных процессов достигает в области
зрительных^ ощущений. Зрительное сенсорное поле, казалось бы,
свободно от обязательной связи с отражением движения. Мёзкду тем .
данные генетдаеекой психофизиологии зрения Ясно показывают,
что народной стушнью зрительных ощущений было' именно
отображение перемещения объектов. Фасеточные, глаза васекймьце
эффективно работают лишь при воздействии движущихся раздражи-
телей,0йи являются «специальными детекторами движения».5 Так
обстоит дело со зрением не только беспозвоночных* но и многих
позвоночных животных. Известно, например, что сетчатка лягушки,
описываемая как «детектор насекомых», реагирует именно на
перемещение последних. В окружении неподвижных насекомых
лягушка может погибнуть от голода. * " *
Об исходной роли отображения движения и у человека говорит
обширный, но недостаточно систематизированный и истолкованный
материал психологии раннего детства. Обобщая факты Прейера*
Фигурина, Денисовой, Абрамович-Лехтман и др., подкрепленные
8 Гуревяч Б. X. Движения глаз как основа пространственного зрения
и как модель поведения. Л., 1971, с. 193. ,
4 См. там же.
* Грегори Р. Глаз и-мозг. Психология зрительного восприятия.М., 1970*
с. 35. .
145
собственными данными, Б. Г. Ананьев формулирует
принципиальное эмпирическое заключение о том, «что движение объекта
раньше и первичнее становится источником сенсорного развития и
перестройки сенсорных функций, нежели, например, хватательное
движение субъекта»? Рассматривая этот генетический факт в связи
г анализом «самых первичных условий образования восприятия
пространства», Б. Г, Ананьев делает вывод, «что поле зрения ребенка
формируется именно движущимися объектами, в число которых,
конечно, входит и сам взрослый человек».7
Направление эволюционного развития
пространственно-временной .структуры зрительного поля, имеющее своим началом
отображение движения, получило воплощение в строении и
функционировании сетчатки человека. Так, самая периферия сетчатки
стимулируется движением, которое еще совсем не ощущается, но вызывает
рефлекторный поворот глаз. Затем при перемещении раздражения
несколько ближе к центру возникает ощущение движения, не
дающее еще, однако, возможности определить внутренние
характеристики движущегося объекта. Рассматривая эти и аналогичные им
факты, Р. Грегори делает заключение о том, что «все глаза
являются прежде всего детекторами движения»8 и что «фактически
только, вероятно, глаза высших животных способны давать мозгу
информацию о неподвижных объектах».9
Существенно, однако, что экспериментальная психология
зрения располагает не только данными, указывающими на
генетическую первичность отражения движения объекта, но фактами,
свидетельствующими о том, что пространственная структура
зрительных ощущений формируется на основе этого отражения
перемещений. Таков, например, феномен кинетического эффекта глубины,
полученный Метцгером, затем воспроизведенный^ условиях
монокулярного восприятия Уоллахом и О'Коннелом. Эффект этот
заключается в том, что теневые фигуры, мгновенное изображение
которых в поле зрения одного глаза видится как двухмерное,
отображаются» однако, как трехмерные при условии, если объект, тень
которого рассматривает наблюдатель, вращается с определенной
скоростью.10 Этот факт имеет принципиальное значение: он
показывает, что бинокулярная диспаратность сетчаточных изображений
не является единственным механизмом формирования трехмерной
пространственной структуры сенсорного поля и что основой
построения трехмерной структуры является воспроизведение
движения объекта, которое может отображаться и монокулярно. С этой
точки зрения очень показательно, что отображение глубины
возникает и при монокулярной экспозиции изображений во временной
бАнаньев Б. Г. Психология чувственного познания. М, 1970, с. 230.
~ 7 Там же, с. 234. (Курсив наш. — Л. £.)
8 Грегори Р. Указ; соч., с. 105.
9 Там же, с. 101.
10 Wallach Н., O'Connel D. N. The kinetic depth effect—J. Exp.
Psychology, 1953, No 45.
146
последовательности, что в значительной мере эквивалентно уело-,
виям движения стимула.11
Относительная независимость эффекта глубины от внутренней
пространственной структуры сетчаточных изображений
локализуемого объекта подтверждается и тем, что, как показали
эксперименты Джулежа и Кауфмана, глубина отображается и при отсутствии
контуров в монокулярных изображениях видимого предмета.12
Временной и кинетический эффекты глубины свидетельствуют
о том, что одновременная собственно пространственная структура
сенсорного поля, в обычных условиях представляющаяся
изначально данной, имеет под своей феноменологической поверхностью
отображение последовательной смены координат. При этом
принципиальное значение для характеристики той формирующейся
системы координат, в которой отображается перемещение, ийеет тот
факт, что, поскольку зрительный образ дифференцирует
перемещение наблюдателя и движение объекта (если не говорить об
иллюзорных эффектах), начало отсчета в такой пространственной
системе координат оказывается связанным не с самим движущимся
наблюдателем, а с окружающей средой.13 Об исходном характере
отображения движения свидетельствуют также данные Гибсона
о роли градиента движения в восприятии пространства14 и поло-'
жения Ф. Клигса о связи между кинематикой раздражения и
глубинным восприятием.15
Еще более отчетливо производный характер симультанной
пространственной структуры в области зрения демонстрируется
экспериментами, специальная цель которых — изучение преобразований
последовательного ряда компонентов зрительного образа в
одновременную собственно пространственную схему. Эти исследования
йЬказали, что сукцессивное покадровое предъявление элементов
контура при определенных скоростях проекции приводит к
формированию симультанной пространственной структуры.16
Здесь извлекается на поверхность скрытая подоснова
структуры пространственных компонентов зрительного образа и
обнаруживается, что их симультанный и, следовательно, собственно
пространственный характер не является исходным, а представляет со-
11 См.: К о 1 е г s P. Some differences between real and apparent visual
movement.—Vision Respect, 1963, No 3.
12* J u I e s z B. Binocular depth perception of computer generated
patterns.— Bell Sysi Tech. J., 1960, No 39; К a u f m a n L. Some new stereoscopic
fenomena and their implication for the theory of stereopsis.— Amercian
Journal of Psychology, 1965, No 78.
13 См,: Колере П. Некоторые психологические аспекты распознавания
образов.— В кн.: Распознавание образов. М., 1970:
14 G ib son J. J. The perception of the visual world. N. Y., 1950.
16 См.: К л иге Ф. Проблемы психофизики восприятия пространства, М.,
1965.
18 См.: Веккер Л. М. 1) Восприятие и основы его моделирования. Л.,
1964; 2) О пространственно-временной геометрии психического изображения.—
В кн.: Восприятие пространства и времени. Л., 1969; Веккер Л. М.,
Михайлове. А., Питанова А. В. О построении зрительного образа.— В кн.:
Проблемы инженерной психологии. Вып. 2. М., 1965.
147
б$8 результат симультанированил. Уже этот факт, сущность которого
*&№шт в основе сшудитаЩото видення телевизионного кадра, как
кинетический эффект Шубины, ясно говорит против кантовского
заключения об априорном» готовом характере пространственной
структуры ощзгйшЩ досашльк^ эта стфу&тура здесь строится.
Продолжение указанных исследований» проведенное В. В. Лос-
кутовык** привело к еще более демонстративному ^я настоящего
коцтекста результату. Оно показало, что такое е*Щ#ьтанирование
еувдессивного ряда происходит и при последовательном
проецировании точек на ограниченный участок сетчатки, чър, в пределе ис$-
яючает передачу сигналов в мозг
до параллельным каналам (т.* е.
по принципу чисто
пространственного'экранного аффекта, но лищь
с некоторыми незамечаемыми наг
♦блюдатейем эре^енныйи
различиями). ^
В этом случае, одновременная
пространственная cfpykfypfl за-
4 ♦ ново строится из посяёётатель-
®4яшельн0га образа развернутости * й это здесь наиоолее существенно,
ШоснЬсгек s трехмерном ^ространст- лишь при уровни, если обесяези-
ве, . ^ ваетря, хотя бы на самом его по-
, - ; ; \ рот ведение движения
проецируемой точки.17
Во всех вышеприведенных эффектах пространственная
структура зрительного ощущения явным образом выступает не как
исходная предпосылка, а как вторичный результат отображения
движения, возникающий в условиях, когда длительность временных
интервалов допускает возможность симультанирования.
Прямые эквиваленты этих зрительных феноменов, еще более
отчетливо обнажающие (в силу большей элементарности и прямой
доступности наблюдению) их исходное существо, имеются и в
области тактильных ощущений* Еще в экспериментах Л. А. Шифмана
было показано, что в условиях относительного покоя объекта на
кожной поверхности возможности отображения пространственной
структуры чрезвычайно ограничены.1* Здесь, конечно, имеется
примитивная форма диффузной пространственной локализации, но нет
готовой упорядоченной схемы тактильного пространства.
Последующие эксперименты Л. А. Шифмана, а затем В; Г. Ананьева,
А. Н. Давыдовой, Л. М. Веккера, Б. Ф. Ломова и др. ясно
показали, что построение такой пространственной сенсорной схемы
тактильного поля связано с отображением движения. При этом, по-
17 Лоскутов В. В. Некоторые закономерности формирования функдао-
- ч калькой геометрии психического изо0ражения.— В кн.: Вопросы инженерной
психологии в автоматизированных системах управления. Л„ 1972;
,в См.: Щйфмая Л. А. К вопросу о тактильном восприятии формы.*-*-
Труды Института мозга им. Бехтерева, т. ХШ. Л., 1940. Ч.
148
скольку речь идет не о кинестезии* а о тактильной сфер& иди,
о пассивном осязании, такое формирование пространственной
структуры связано с отражением движения <>Щекта по покоящей*'
ся кожно§ поверхности*19 /
Особенно существенно померкнуть, что уже д в области
контактных тактильных ощуодени§ на основе отображения дщщщня
возникает свой «кинетический .эффект глубины», т. е. 4>0рйируется
трехмерная пространственная схема, включающая в себя Элементы
дистантной проекции психического изображения. В наших аш>
периментах было показано, что такая трехмерная схема возйиктт
при отображении последовательного движения сначала одной грр-
ни.куба, зате^* перпендикулярного к нейре&ра» а затем противопо- ,.
ложной грани по ограниченному участку кхжи пальца (рис. 3)/
Как. показывают риёункн и словесные отчеты испытуемых,
в этих условиях формируется адекватное отражение третьего
измерения; развернутости плоскостей в трехмерном пространстве. 8
результате симультандравания последовательных временных
компонентов ощущений движения офразы плоскостей, отделенных друг
от друга и от ре^ептардай поверхности «третьим H3MejpeHHeM»,
включается ш едийую симультанную пространственную структуру.
Это *• и составляет элемент дистантной проекции уже внутри
контактного ощущения; Важно заметить, что образ,
объективированный в рис. Д еще не содержит конкретной пространственной
структуры отдельного объекта, н^ уже вопл&щает в себе общую
трехмерную'пространственную схему, формирующуюся как
результат отображения движения. >
Повседневный опыт и специальные данные экспериментальных
исследований на животных и человеке свидетельствуют о том, что
отображение пространственного перемещения существует и в
облети слуховой модальности. Хотя экспериментальных исследовав
ний, непосредственно посвященных слуховому отображению
движения, еще,очен^ мало, все же имеются фа&ты, не оставляющие
сомнений относительно эмпирической обоснованности
сформулированного заключения. Так,, в исследовании Стивенса испытуемые
отобрайали изменяющуюся координату звучащего репродуктора,
расположенного на конце вращающейся балки и Меняющего свое
положение.80 .
Хорошо известно, какую важнук* роль играет слуховое
отображение пространственного перемещения источника звука за
пределами зрительного поля. Особое значение имеет эта функция
слуховых ощущений при ограниченной сенсорной основе, когда
зрительные ощущения вообще отсутствуют. Экспериментальная
психология располагает фактами, свидетельствующими о той, что и ш%
области слуховых ощущений отображение меняющейся
координаты, т. е. воспроизведение движения, ведет к формированию си-
№ См.: Ананьев Б. Г., Веккер Л. М., Ломов Б. Ф.,
Ермоленко А; В; Осязание в процессах незнания и труда. JVL, 1959.
20 Экспериментальная психология, т. 2. Ред. С. С. Стивене. М.Г 1963, с, f>2&
149
мультанной пространственной структуры образа. Так, в
экспериментах Н. Г. Хопрениновой производилось перемещение источника
звука (постукивание карандашом) по контурам различных объек-
tOB. Опыты показали, что в этих условиях и у слепых, и у зрячих
испытуемых формировались образы пространственной структуры
тех объектов, по контурам которых происходило перемещение
источника звука. Слепые испытуемые производят такое слуховое
дифференцирование пространственной структуры быстрее и
адекватнее, но и у зрячих оно в ряде случаев доходит до 100%, в
особенности при вторичном предъявлении.21
Совершенно ясно, что образ пространственной структуры от-
дельного объекта в этой ситуации формируется именно потому, что
его контур совпадает с траекторией движения источника звука.
Сукцессивный пространственно-временной образ последовательной
смены координаты, воплощенный в траектории, преобразуется в
симультанную собственно пространственную структурную схему.
Особый, искусственный и частный характер этой
экспериментальной' ситуации состоит как раз в том, что траектория
перемещения источника звука совпадает здесь е контуром отдельного
объекта. Именно в силу* этого совпадения сенсорная слуховая
структура доведена здесь до перцептивного отображения формы.
В обычных условиях формирования слуховых ощущений этого не
происходит. Общая же закономерность, вскрытая этим частным
случаем, но представленная и в других естественных условиях
слухового отображения 1Геремещений, состоит в том, что временная
последовательность компонентов образа траектории движения
преобразуется в симультанную структуру и формирует одновременную
схему слухового пространства.
Указанные факты говорят о существовании слухового
эквивалента упомянутых рыше зрительных и тактильных феноменов си-
мультанирования сукцессивного ряда, в которых собственно
пространственная схема, включающая в себя парадокс проекции,
выступает не как готовая исходная предпосылка, а как результат
отображения движения в единстве его пространственно-временных
характеристик.
Что касается пространственных компонентов в сенсорных
процессах обонятельной модальности, то в силу редуцированности ее
функций у человека экспериментальный материал здесь очень
ограничен. Имеются, однако, важные факты, полученные в
исследованиях пространственной ориентации у животных. Так, исследованиями
И. С. Бериташвили, специально направленными на выявление
роли ощущений разных модальностей в отображении пространства,
показано, что при выключенном зрении животное (кошка), может
ориентироваться в пространстве на основе регулирующей функции
обонятельных сигналов. Если пища находится на небольшом
расстоянии от животного (15—20 см), то оно узнает по запаху ее
21 См.: Хопренинова Н. Г. О слуховом восприятии формы,—В кн.:
Проблемы восприятия пространства и времени. Л., 1961.
150
местоположение и тянется к ней. «Если держать мясо перед носом
на таком расстоянии и передвигать его медленно в *у или другую
сторону, то кошка потянется за мясом и будет передвигаться за
ним».22
Этот простой факт, как и обширный опыт наблюдения за
двигательным доведением охотничьей собаки в условиях
замаскированное™ зрительных сигналов, ясно свидетельствует о том, что
обонятельное ощущение содержит пространственные компоненты,
отображающие смену координат источника запаха, т. е. фактически
с той или иной степенью точности воспроизводящие траекторию его
движения*
Отображение стабильного местонахождения объекта в
пространстве (локализация, или проекция, обонятельного ощущения) и
здесь Представляет собой частный случай отображения траектории
его движения. Такое воспроизведение траекторий перемещения по
существу представляет собой явный обонятельный эквивалент
описанных выше феноменов зрительного, тактильного и слухового си:
мультанирования пространственной схемы, представленный,
вероятно, в более грубой форме из-За физически обусловленной диф-
фузности процесса распространения запаха. Принципиальная же
форма организаций обонятельной сенсорной структуры остается
и здесь, по-видимому, той же. Исходя из элементарных
общефизических соображений, есть основания полагать, что как раз в силу
диффузности процесса распространения молекул летучих веществ
в воздушной среде именно перемещение источника запаха в
пространстве и возникающие на его основе интенсивностные и
пространственно-временные градиенты создают опорные точки для
формирования пространственных компонентов обонятельного
ощущения. Одним из фактических оснований заключения о
подчиненности обонятельных ощущений двигательно-временно-пространетвен-
ной схеме сенсорного поля является бинарность эффектов
обонятельной системы и преимущества пространс^венной ориентации
в условиях диринического обоняния по сравнению с монориниче-
ским.28
Таковы факты связи пространственной структуры ощущений
с отображением движения в области экстерррецептивных
модальностей. Аналогичным образом обстоит дело и в области
кинестетических и вестибулярных сигналов.
Если в области экстерорецепции пространственные компоненты сенсорных
процессов связаны с отображением движения внешних объектов, то кинестезия
имеет своим содержанием также именно движение, но движение самого организма.
Однако уже со времени работ И. М. Сеченова хорошо известно, что это
отражение собственных движений лежит в основе построения общей
сенсорно-перцептивной схемы внешнего пространства.
22 Бериташвили И. С. О нервных механизмах пространственной
ориентации у высших позвоночных животных. Тбилиси, 1959, с, 97.
23 См.: Ананьев Б. Г. 1) Пространственное различение. Л.> 1955; 2)
Теория ощущений. Л., 1961.
151
«г> Последующее развитие зкхэдримектальной психологии вполне Подтвердило
v рт предположение И. М Сеченова. Особенно демонстративным свидетельством
^/*Й& факта, что симультанная схеиа сенсорного пространства может быть
результатом отображения последовательного процесса перемещения, т. е. что
Образы траектории движения преобразуются в одновременную структуру
пространственной схемы* являются данные исследований топографических представлений
i у слеяоглухорйых» Когда нет зрительного и слухового ^сенсорного пространства
и педйвонача^||0 отсутствует обище топографические представления, процесс но-
Чтепен^ош формирования обнхей пространственной сенсорной схемы или «карты»
на основе исходной роли «кинетических мелодий» (Лурпя) н нх преобразования
'*• $да1^льтаннук) пространственную структуру в силу своей «вреайнной
развернутости к доступности наблюдению становится достаточно явньш и** ..
Что касается вестибулярных сигналов, то хотя вряд лн их можно
рассматривать в качестве особой модальности собственно ощущений (в общем
случае они, скорее, организован^ в форму нервных кодов), их участие в-
формировании пространственной структуры ощущений других модальностей несомненно.
.Это участие выражено в разного рода вестибулярно-зрительных; вестибулярно-
слуховых н весшбулярно^кинестетйчедснх еэрзях* Поэтому при, рассмотрении
фактов, характеризующих исходную роль отражения движения в формировании
общей пространственной схемы сенсорного поля, существенно подчеркнуть,
что, воплощая в себе связь всей сенсорной системы пространственных- координат
с гравитационным долем, вестибулярные сигналы^ как, доказывают нейро*
физиологические исследования, откликаются - на, угловое и линейное утррение.2*
Поскольку ускорение- является динамической и ^кинематической характернее
- тикой движения, ясно, что в вестибулярных сигналах выражена исходная роль
информации о вращательном или поступательном движении в формирований про?
^граистгненной структуры сенсорных процессов. Отображение пространственного
положения собственного тела и здесь выступает как производное по отиощению
к изменению линейной или угловой скорости движения (аналогично тому, как
в экстерорецептивных сенсорных сигналах, например зрительном или слуховом,
проекция как' отражение положения внешнего объёма в пространстве является
вторичной по отношению, к воспроизведению его перемещения).
■ & области вестибулярных сигналов в силу того, что они ее; являются само-
стоятельной сенсорной модальностью, особенно четко проявляет себя выявленная
в разнообразных нейрофизиологических и психологических исследованиях роль
'интермодальных взаимосвязей в формировании общей
пространственно-временной структуры сенсорного поля,?8 ёпедиальйо рассматривая вопрос о структуре
сенсорных пространственных координат в связи^ с взаимодействием сигналов
разных модальностей* П. Колере приходит к выводу о том, *гго ряд фактов «указы-
вает на существование Kaifoft-то другой системы (кроме интрамодальной.—
#. В.); стоящей выше в иерархическом ряду и определяющей восприятие
местоположения в пространстве на основании равновесия нескольких входных
сигналов»*? * ' " ' ^
Все приведенные выше факты, характеризующие интрамодаль-
пую и интермодальную дространственно-временную структуру
сенсорных процессов, свидетельскую* в пользу положения об
исходной роли отображения перемещений внешних объектов и самого
24 Си.: Скороходова О. И. Как я воспринимаю и представляю
окружающий мир. М., 195в; Ярмоленко А. В. Очерки психологии
слепоглухонемых. Изд. ЛГУ, 1§61; Шемякин Ф. Н. О топографических представлениях
у слепых, «Советская яейроясихиатрия», 1941, т. В.
25 См.;3ендт Г. Р. Вестибулярные функции.—В кн.: Экспериментальная
психология, т. 2. Ред. О. С. Стивене.
26 См., например: Айрапетьянц Э. Ш. и Ананьев Б. Г. Мозговые
\ механизмы и эволюдня восприятия пространства.— В кн.: Восприятие
пространства к времени. Я;, 1962.
аг К о л е р с FL Некоторые психологические аспекты распознавания
образов.—В кщ Распознавание, образов. At, 1970. (Курсив наш.—Л. В,)
организма и о том, что собственно пространственный композит
отображения локализаций и собственно временные ^рмпоненты
отражения последовательности и длительности являются
производными и вытекают из единой пространственно-временной организа-
ции сенсорных образов движения (схема 2)..
Схема 2
Пространственно-временная структура ощущения .
Пространст&енндя локализация,
или проекция
Отражение движения внешних объектов
и носителя информации
Воспроизведений процесса движения реализует построение той
единой 11рдсч>айственно-временной схемы или структуры
ощущения, 1шторад; будучи взятой как исходная я готовая,
действительно приобретает черты некоей внефизической априорной
конструкции, в которой место реального единства
пространственно-временных компонентов информации о движении не случайно занимает
фикция «трансцендентального единства апперцепции» (Кант)»
Заключения Канта о пространствен в$емени как апрнорных
формах чувственного познания представляют собой прямую и про-
ч aparayio № ;св£$му логическому происхождению попытку снять
психофитало&жетий парадокс предметной отнесенности ощуще*
шШйщщш согласбвания характеристик объекта со структурой его
образа/mr®$gjism самым превращается в исходный пункт
идеалистического «апрделения логической дедукции. С точки зрения
рассматриваемой здесь конкретно-психологической характеристики
ощущений попытка' таким способом снять яеихофйзиологический
парадокс не случайначв том смысле, что именно в области
пространственной структуры ощущения эта парадоксальность выражена
с предельной остротой.
Ь самом деле, пространственная структура сенсорного поля
наиболее очевидным образом расходиця (хотя бы по своему объему)
с собственными пространственными, характеристиками носителя
ощущения и протекающих в нем нервно-физиологических
процессов, но явно, наоборот, совпадает с объемом и структурой
внешнего физического пространства» В,отличие от характеристик нерв*
ного-сигнала, находящегося по ту сторону*психофизиологической
границы и кодирующего или шифрующего пространство и движение
на языке частот или амплитуд физиологических сдвигов в
субстрате, здесь, в сенсорнам сигнале/пространство^ и движение
отображаются в характеристиках, поддающихся описанию лишь в тех же
терминах, которыми физика я геометрия описывают внешнее
пространство и совершающееся в нем движение. И если исходная связь
Временная последовательность
и длительность
153
пространства, времени и движения остается скрытой (как это и
было во времена Канта), а субъективная пространственная схема
трактуется как изначальная, то снять покров тайны,с
парадоксальной скроенности сенсорного пространства по меркам пространства
внешнего, продвигаясь в направлении от объекта к образу,
действительно представляется невозможным.
Опираясь в качестве отправного пункта именно на такую
уникальную Специфичность уже простейших сенсорных образований,
И. Кант делает свой знаменитый логический ход в
противоположном направлении. «Здесь повторяется нечто подобное мысли
Коперника,— пишет И. Кант,— Когда оказалось, что гипотеза
вращения всех небесных светил вокруг наблюдателя недостаточно
хорошо объясняет небесные движения, то он попробовал, не удастся
ли достигнуть лучших результатов, если предположить, что
наблюдатель движется, а звезда находится в покое, И в метафизике
можно сделать такое же предположение, что касается наглядных
представлений»?*
Нигде, пожалуй, неотвратимый характер этой альтернативы —
либо вскрыть становление загадочной согласованности
пространственно-временной структуры ощущения (вопреки пространственной
ограниченности его физиологического субстрата) с объективной
геометрией физического пространства, либо сделать субъективное
сенсорное пространство исходным пунктом построения картины
мира—не выражен столь отчетливо, как у Канта.
Это философское отступление от собственно эмпирического
описания рассмотренных феноменов имеет целью еще раз
подчеркнуть, что уже в исходных фактах явно обнаруживается и требует
объяснения парадоксальность пространственных и временных
компонентов сенсорных процессов.
Модальность ощущений
Явная эмпирическая специфичность ощущения как простейшего
психологического сигнала по сравнению с сигналом нервным
совершенно отчетливо проявляется и в области его качественной
характеристики. Такой «хрестоматийной» качественной
характеристикой ощущения является его модальность.
Специальные модальные характеристики различных видов
ощущений, которые отличаются друг от друга и классифицируются
прежде всего именно по показателям модальности, сами по себе
не будут предметом рассмотрения, поскольку для заключения
о форме организации сенсорных сигналов необходимо учесть в
первую очередь их общие характеристики. Такая общая сущность
модальности состоит в наличии качественной специфичности каждого
из видов ощущений по сравнению с другими, специфичности,
определяемой физическими или физико-химическими особенностями
тех раздражителей, которые являются адекватными для данного
' 2$ К а нт Й. Критика чистого разума, с. 12. (Курсив наш. —Л. В.)
154 '
анализатора. Такими специфическими модальными
характеристиками, например зрительного ощущения, являются, «как известно,
цветовой тон, светлота и насыщенность, а слухового — высота
тона, громкость й тембр, тактильного — твердость, гладкость,
шероховатость и т. д. Во всех видах ощущений модальные
характеристики органически взаимосвязаны, как было показано выше, с
характеристиками пространственно-временными.
Если пространственно-временная структура ощущений в ее
парадоксальной специфичности составила один из существенных
моментов философских дискуссий по проблемам генетизма и
нативизма, в частности априоризма, то вопрос о различных отношениях
разных модальных характеристик ощущения к особенностям их
физических раздражителей составил главное содержание
классической-«философской проблемы первичных и вторичных качеств.
Эмпирические основания этой проблемы заключаются в
реальном факте различных степеней объективности (инвариантности)
отображения физических качеств в разных ощущениях. Так,
ощущение твердости и уцругости поддается описанию в тех же
терминах, в которых физика описывает эти свойства. Модальные же
характеристики зрительного или слухового ощущения (цветовой тон
или звуковысотные различия в их качественной специфичности)
дифференцируются с помощью терминов (красный цвет, низкий
звук и т. д.), не совпадающих с физическим описанием тех качеств
непосредственных раздражителей (частота световых или частота
звуковых волн), которые соответствуют этим модальным
характеристикам. Физика не приписывает световой волне свойства
красного или зеленого, но имеет все основания считать твердость или
упругость. объективным свойством физических тел.
Современная психофизиология вскрывает эмпирические
основания этих различий: такое несовпадение специфичности
ощущения с физическим описанием соответствующего качества
неизбежно возникает только в ситуации, когда непосредственный
раздражитель (например, электромагнитная волна) и отображаемое
свойство макропредмета хяапример, видимая поверхность
тест-объекта) яг совпадают — мы видим предметы, а не электромагнитное
поле. Когда же это физическое свойство, непосредственно
раздражая рецептор (например, шероховатость или упругость твердого
тела), является вместе с тем и объектом отображения в ощущении
(в данном случае в ощущении шероховатости или упругости),
такого расхождения не возникает, И эти различия имеют свои явные
эквиваленты в различиях механизмов ощущений разных
модальностей.29
Таковы те существенные различия в модальных
характеристиках, которые нельзя обойти в эмпирическом описании общей
природы модальности сенсорных процессов. Главным же фактом,
воплощающим в себе эту общую специфику модальности сенсорных
процессов по сравнению с нервными сигналами, является, во-пер-
29 См.: Веккер Л. М< Восприятие и основы его моделирования, гл. IV.
155
вьре; как упоминалось, наличие принципиальных различий по ка-
\ *гёству между ощущениями разных видов и, во-вторых, то обстоя^
* ^ельетво, что независимо от меры соотношения субъективных
и объективных ' (икйвдиантвых) компонентов модальности эта.
характеристика в ее непосредственном качестве открывает субъекту
качественные различия свойств отображаемого объекта и
первично описывается именно в терминах этих .йреДйетных качеств.30
Эта обцая-характери^тика модальной специфичности ощущения
принди&иально отличает его как сенсорный психический сигнал
" щ лишенной межайализаторных различий универсальной формы
ъ организации нервных- кодов, дискретных или градуальных. Тлким
образом, в области собственно качественной модальной
эмпирической характеристики психофизиологическая граница между
«первыми» сигналами и лежащими в их основе сигналами нервного
возбуждения прочерчивается не менее отчетливо, чем в области
пространственно-временной структуры.
Интенсивность ощущений -
Третьей классической*эмпирической характеристикой ощуще^
' тщ со времен Вебера и Фехнера ставшей достоянием учебников
исихолргш^ является его интенсивность. Важнейший цринцнпиаль-
. Ш&> результат уже самых первых психофизических исследований
устоял как раз в том, 'что интенсивность как универсальная
количественная энергетическая характеристика явлений природы
была распространена на сферу психических ЩоцщсШ % были уста-
, новлены закономерные функциональнее взаимосвязи между
величиной силовой харак?ернстики физического раздражения и
соответствующей ейх субъективной величиной ощущения. Эти фуяк?
^ цишшльные связи ц составляют, как известно, содержание психо-
'"" физического логарифмического закона Бёбёра — Фёхнера.
m Закон этот является йСйЯофнзйчееюш в точном смысле слова,
поскольку он раскрывает связь между психологической величиной
\ ощущения^ фтической величиной раздражения. Физиологическое
/ щ>с^еде1гвующее звено, включающее интенсивность нервйбт
возбуждения в ее отношении к интенсивности исходного раздражения,
m$m не представлено. Поскольку, ойаако, яятешюшйга;
является универсальной характеристикой, <ш&, конеш®,,не может не быть
представленной на уровне ифзй$го возбуждения, что и находит
свое прямое выражение в нейрофизиологических фактах (прежде
всего, например, в ампдшудной характеристике градуальных сиг-
риалов). \ , " *'
Между тем, с тЬчки зрений наиболее вашшго в данном кон-
; . тексте вопроса о психофизиологической границе между ощущением
» В силу именно этой эмпирической специфичности сенсорного образа и
возникающей на ее основе иллюзий отождествления образа и объекта могло так
долго держаться — вопреки данным естествознания — мнение о том, что цвет
~ & сврем специфически ощущаемом качестве красного или зеленого так же -
пржбущ видимой поверхности; как форма илн упругость — твердому телу»
1« ч - '
как «первым* психическим сигналов и сигналом «чисто» нервом/|
особый интерес (в рамках общих цсвхофШдаеских» закономерно- ц
стей) цредегавляет соотношение между психологической и нейро- ,5
физиологической величинами интенсивности; (в и$ отношении к ще^
ходной интенсивности раздражения). Проступает т и здесь^
отчетливая психофизиологическая граница, аналогичная той3 кото-'
рая ясно очерчена в об&асти пространетвенно-времёйны& а
модальных характеристик* Это тем более интересно, что универсальность
интенсивнжтньр* характеристик естественно маскирует различия. *
между нервным и сенсорным психическим сигналами по этому
параметру
О существовании такой гранийы именно по этому параметру
однозначно говорит сам факт наличия субсенсорных, подпороговых
нервтйх возбуждений, не переходящих на уровень' ощущения.
Однако различия в эмпирических закономерностях функциональных
отношений «возбуждение—раздражение» и
«ощущение—раздражение» до недавнего времени установлены не были. Тем более
показательно, что современные психофизические исследования Стивенса
и его школы, открывают доступ к сущности психофизиологического
«порога»" или границы в рамках общих психофизических отно-
Основные факты и положения, указывающие на наличие такой <*
границы, заключаются в следующем. Вывод логарифмического
закона Фехнера основывается, как известно, ца допущении
о субъективном равенстве «едва заметных различий»
раздражителей. Исследования последнего времени показали, что это допуще- .
ние не,имеет фактических оснований. Вместе с тем, многочисленные
данные свидетельствуют о том, ,что периферическая реакция
анализатора действительно является именно логарифмической
функцией интенсивности раздражителя.
Исходя из этого факта и соотнося его с тем/что
дифференцирующая реакция, т* е. определение едва заметных различий,
по-видимому в основном базируются как раз на периферических
реакции, Экыт делает заключение о том, что «указанные отношения*
Щвйт рассматривать их совместно; означают,^ что копией ед^а.за-
-метнадг различий в континууме раздражителя служит постоянный.
инкремент в континууме периферической реакции. Другими слбт
в^ми,^ывод из, закона Фехнера был бы правильным^яа уровне пе«
риферичестй реакции»?1 м ' .
Если» продолжая этру анализ, учШъ, что периферическая
реакция аналнзатора.н^раздражение есть реакция кодирования,
преобразующего, физическое воздействие источника информации
в нервный сигна,л-£од0 то сделанное Экманом заключение
фактически означает, что Логарифмический закон прежде всего
описывает функциональное отношение величины интенсивности нервного
возбуждения к интенсивности раздражения. Тем самым он раскры-
* Экман Г. Некоторые аспекты психофизических исследований.— В кн.:
Теория связи в сенсорных системах. JVL, ,1964, с. 16. (Курсив наш.— Л, В)
т
вает не столько психофизические, сколько нейрофизические
отношения, т. е. отношения интенсивности нервного сигнала к
интенсивности его источника.
С другой стороны, многочисленные и надежные исследования
Стивенса, Галантера и др. показали, что собственно
психофизические отношения описываются степенной функцией}2 Сопоставление
этих положений с тем фактом, что постоянному инкременту
периферической реакции соответствует субъективный инкремент,
находящийся в линейной зависимости от общей субъективной
величины, приводит далее Г. Экмана к чрезвычайно важному
заключению о том, что периферическая реакция преобразуется в
субъективную величину, и о том, что «такое преобразование представляет
собой именно то антилогарифмическое преобразование, в котором
мы нуждаемся, предложив степенную функцию для связи
субъективной величины с интенсивностью раздражителя»,33
Объединим теперь эти выводы:
1. Логарифмический закон описывает функциональное
отношение интенсивностей «нервный сигнал» — «раздражение как его
источник».
2. Линейная зависимости выражает отношения между
приростом ощущения, соответствующим постоянному инкременту
периферической реакции (т. е. изменению параметров нервного
возбуждения), и общей субъективной величиной ощущения.
3. Зависимость между субъективной величиной и величиной
периферической^реакции, т. е. нервного возбуждения, выражается
мультипликативными отношениями.
4. Переход через психофизиологическую границу,
воплощающую эти мультипликативные отношения, реализуется средствами
антилогарифмического преобразования.
5. Антилогарифмическое преобразование приводит к отношению
интенсивностей «ощущение — раздражение», выражаемому
степенной функцией.
Эти эмпирические выводы из сопоставления фактов
современной психофизики несомненно нуждаются в проверке и
существенных дополнениях и уточнениях. В частности, неясным остается
соотношение интенсивностей периферической реакции с
интенсивностью отождествленного здесь е ней нервного сигнала, так как он,
конечно, не является реакцией только периферической, а лшш>
возникает в периферическом процессе кодирования. Поскольку,
однако, Экман противопоставляет интенсивность периферической
реакции интенсивности субъективной величины, ясно, что этой
субъективной психологической величине может противостоять здесь
лишь величина допсихическая, т. е. нервное возбуждение, а соот-
32 S 1 е»/ е n s S, S. On the psychophisical low. Psychol Rev., 64, 1957;
Stevens S. S., GalanterE. К Ratio scales and category scales for dozen
perceptial continua.— J. Exp. Psychol, 1947, No 54.
* Экман Г. Некоторые аспекты ясихофизических- исследований.— В кн.:
Теория связи в сенсорных системах, с. 17.
158,
ношение его периферических и центральных компонентов, которое
предстоит еще уточнить, остается все же по ту сторону
психофизиологической границы.
Окончательно суммируя все изложенное, есть основания
сделать в первом приближении вывод о том, что эмпирические
факты указывают на существование различия между нейрофизически-
ми и психофизическими отношениями интенсивностей и тем самым
обнаруживают психофизиологическую границу или порог и в
области интенсивностной энергетической характеристики ощущения
как «первого» психического сигнала по сравнению с сигналом
нервным.
В связи с тем, что ощущения находятся «на краю» сферы
психических явлений, за каждой из описанных эмпирических
характеристик скрывается острая гносеологическая проблема, связанная
с соответствующим этой характеристике аспектом
психофизиологического парадокса. Соотнесение указанных эмпирических,
характеристик с некоторыми из этих принципиальных теоретических
вопросов, вкрапленное в исходное описание феноменов, привело
к рассредоточению перечня основных параметров ощущения.
В заключение произведенного описания этот перечень
главных эмпирических характеристик необходимо свести воедино
(схема 3).
Схема 3
Эмпирические характеристики ощущений
Пространственно-Е
пространствен-
1 ная
локализация
1
отраже!
фею
аие
генная структу{
временная по
следователь-
ность и
длительность
1
движения
>а:
2. Местоположение сенсорного сигнала на шкале
уровней изоморфизма
Задача следующего шага анализа заключается в том, чтобы,
опираясь на приведенный на схеме 3 эмпирический перечень,
найти тот уровень иерархической матрицы форм организации
сигналов, который определяет способ упорядоченности сенсорного
сигнала по отношению к его источнику. Поскольку в предшествующей
главе была выяснена форма организации нервных сигналов,
решение вопроса о способе упорядоченности сенсорных процессов как-
элементарного вида «первых» психических сигналов должно дать
Интенсивность
159
возможность отделить оба вида сигналов друг от друга в рамках
; общего принципа изоморфизма, т* е. произвести необходимое «пси-
\ хофизиологическое сечение» (В, А, Ганзен),
/ . бвиду того, что наиболее общей характеристикой ощущения,
1 как и всякого другого сигнала, является его пространственяо-вре-
• шейная структура, очевидно, именно ее целесообразно и здесь
сделать исходным опорным пунктом поиска соответствующей строки
в матрице' форм изоморфизма (см, схему. 1).
Шш было показано, исходной простр&цетвенп&вр#мёНной
характеристикой ощущения является отображение движения, или смены
координаты объекта со временем. Но координата как пространств
веннйя, так и временная есть расстояние от некоторой
фиксированной точки отсчета. Расстояние же выражает пространствейную
и временную метрику. Тем самым отображение, движения
представляет собой воспроизведение в сигнале метрических характеристик
пространства и времена, единство которых воплощено в самом
процессе смены координаты. т
Свойство-локализации как собственно пррсЯранственная
характеристика ощущения (проекция яли объективированности), будучи
частным случаем отображения движения (при скорости; равной
нулю), представляет собой, таким образом, воспроизведение в
сигнале, т. е. 9 сенсорном пространстве, метрической упорядоченности
субъективного физического пространства. Собственно временные
шмноненты ощущения—шфбражение последовательности и дли-
эдодюсти, также будучи производными по Отношению к отобра-
, женйю движения, представляют собой;^воспроизведение в сигнале
метрической упорядоченности временного*< ряда.
Эмпирический факт* котЬрый составляет опорный пункт
следующего поискового шага, состоит в том, что поскольку, как
упоминалось, сенсорный сигнал (за исключением иллюзорных
эффектов) дифференцирует перемещение объекта и собственное
перемещение субъекта, то местоположение, или координата, сенсорно
отображаются в системе отсчета, начало которой может быть
связано не только со схемой тела субъекта, но и, с каким-либо
фиксированным пунктом внешнего пространства. Поэтому при изменении
отображаемой координаты в собственной системе отсчета
(например* видение ближе и дальше от себя) воспроизводимая в
ощущении координата объекта в более общей системе отсчета может оста-
вкт-ься неизменной (т. е. ; ощущение отображает положение
иэбзектов относительно друг друга). В меру того* насколько преоб^
разование систем отсчета не изменяет отображаемой метрики
пространства, пространственная структура сенсорного сдавала в
пределе представляет собой метрический инваринт m отношению к
геометрической структуре внесшего пространства* охватываемого
сенсорным полем. - N -, .
^Если, далее, учесть, что процесс отображения собственно
временной характеристики — длительности внутри диапазона ее
переоценок и недооценок (аналогичных ошибкам в определении
пространственного расстояния) заключает в себе так называемый нейт-
160
ральный ттрвал™ Ш котором дяи^льноет, т, е. метрика ершр
ни, отображается адекватно» то йы получим основания §дя вывода,
что и временной компонент сенсорного сягиаюьде пределе прея*
ставляет собой Метрический инвариант по отношеши^ьк
соответствующему отрезку объективного времени. • \ . г
Сведя воедино пространственные и временные характеристики,
получим эмпирическое заключение о том, что ярострт&&#рф*т&-
менная crpyiflfypfc ёейеор&ого сипеда в определенном ююядае
точности оценейс представляет собой метрический инварианту»©
отнощздодк объективной структуре той области физического про*
странств^йо-вралениого континуума и к" локализации в ней omyw
щаемоп> дв$$кта, которые охватываюгся сенозрдаш полем.
Срящ Шв необходимо оговорить* %то речь здесь идет не о той
упоминавшейся уже в первой части и специально рассматриваемой
ниже метрической инвариантности, которая установлена И- Аки-
шиге по отйошению к структуре перцептивного, oppaaa. В структуре
элементарного сенсорного образа (ощущения), как показывают
приведенные выше и многие другие экспериментальные факты, не
сохраняете* иадаряантйой не только внутренняя метрика/по и
вообще внутренняя пространственная структура отд^
объекта ^г*4ДО<Ывд Здесь воспроизводит-
ся%зййь внешняя метрика, т. е. метррса не «фигуры»* а «фона**
не предмета, а того пространственно-временного ноля, к которому
отнесена изменяющаяся,, а в частном слу^е — неизменная
координата объекта. Поэтому в обйем случае адесь представлена не
метрика фор& » шйуров* а метрика трйет&рий Вощения,
которые лишь в осоВш %астных ~ и для сенсорного уровня иекусст-
венных^уахштк адгут е этими контурами отдельных объектов
соэдацШ» (кй^ например, в упоминавшейся ситуации слуховой
В общем студне шроетранетвенно-временная структура
охватывает лишь &щфш%$ f ой пространственно-временной ведены», в ко-
ощтШцъШ сишгше которбй фиксируются движения и положения
i£^$^M&& Ыъ&тоъ. Ckkn же объекты представлены здесь ^ не-
рШЩ$№1№0&,; *неметризозанной» форме. Таким образом, в
отличи о^ щрце&тдвтго метрического инварианта А*снши£е> сенсорная
структура представляет собой лишь парциальный метрический
инвариант в котором в неизменной форме воспроизведена лишь
метрика общей пространственно-временной «карты» {субъект
различает движение и положение^ но ему еще не открываются
характеристики самого движущегося объекта)-
Поскольку положение о парциальной метрической^
инвариантности структуры сенсорного сигнала есть не что иное, как перевод
на математизированный язык описанных, выше н§хо$ных
характеристик, оно фиксирует лишь эмпирические рещльщт
психологических исследований, Однако сформулированное на таком более
94 £ми: Вудроу Г. Восприятие временя,—В кн,: Экспериментальная
психологии, т. 2, Ред. Стивене.
6 л. м» В*Ккер
Щ
общем языке эмпирическое описание пространственно-временных
компонентов ощущения сразу же резко облегчает задачу поиска
местоположения сенсорного сигнала в иерархии уровней
изоморфизма.
В качестве своей самой частной строки эта иерархическая
матрица содержит, как было показано выше, именно уровень
метрического изоморфизма, сохраняющего инвариантными метрические
характеристики источников информации. К этому уровню есть, по-
видимому, все основания отнести форму
пространственно-временной организации ощущения как простейшего психического сигнала.
Подчеркнем, однако, что уровень метрического изоморфизма
представлен в шкале форм организации сигналов как результат
теоретической дедукции. Поэтому в данном пункте происходит
прямая встреча эмпирической констатации с теоретическим
выводом. Метрическая инвариантность как эмпирический
психологический факт, в котором выражена пространственно-временная
структура сенсорного сигнала, может быть представлена как частное
следствие из общего принципа организации сигналов путем
наложения на него ряда последовательных ограничений.
Если теперь обратиться к модально-интенсивностным
характеристикам ощущения в их специфике по сравнению с
соответствующими параметрами нервного сигнала, то положение сенсорного
сигнала в матрице окончательно определится. Здесь представлен, по-
видимому, тот частный случай парциального метрического
инварианта, в котором множество-сигнал воспроизводит не только
структуру общей пространственно-временной схемы, но и качест-
венно^количественные характеристики элементов
множества-источника. Эти специфические характеристики модальности и
интенсивности также могут быть получены из общего принципа
изоморфизма, но, в отличие от пространственно-временной структуры,
путем наложения ограничения не на второе, а на первое условие
изоморфизма, общая форма которого не требует сохранения
специфики взаимно-однозначно соотнесенных элементов множества-
источника и множества-сигнала»
Так определяется отнесенность сенсорного сигнала к уровню
метрического автоморфизма. Одновременно этим же определяется
и структура той демаркационной полосы, которая составляет пси*
хофизиологическую границу внутри общего информационного
спектра форм упорядоченности сигналов. Сигналы нервного
возбуждения и элементарные сенсорные сигналы оказываются
расположенными на противоположных краях общей иерархической
сетки уровней изоморфизма (см. схему 1).
Размещение Обоих видов сигналов на разных горизонталях
информационной матрицы содержит в себе первый этап решения
поставленной в первой части монографии задачи —
дифференцировать структурные формы нервного и элементарного
нервно-психического «первого» сигнала внутри общего принципа их организации*
Здесь получен двойной принципиальный результат: во-первых,
отнесенность сенсорного сигнала к уровню метрического автоморфиз-
Щ
ма эмпирически, т. е. конкретным содержанием экспериментальных
фактов, подтверждает включенность ощущения — при» всей
уникальной специфичности его характеристик — в общий принцип
упорядоченности сигналов, объединяющий ощущение с нервным
возбуждением. Этим «снизу» доказывается информационная
структура ощущения и выявляется конкретная структурная
характеристика психофизиологического единства; во-вторых, в рамках этого
единства вполне определенно прочерчивается
«психофизиологическое сечение», которое заключает в себе структурное существо
различения специфики сигналов допсихического и элементарного
психического уровней.
Поскольку нервное возбуждение и ощущение оказались
расположенными на противоположных краях спектра информационных
форм, переход через психофизиологическую границу действительно
представляет собой явный «перерыв постепенности», составляющий
закономерную основу тех резчайших качественных различий,
которые заключают в себе эмпирическое содержание
психофизиологического парадокса. Ведь переход через территорию
разделительной полосы спектра требует «скачка» через все промежуточные
уровни.
Поскольку в общей пространственно-временной схеме
сенсорного поля не содержится еще конкретных предметных с?руктур
(в ней представлены лишь координаты перемещающихся или
покоящихся объектов), форма, параллельность, прямолинейность,
соседство и другие пространственно-предметные свойства,
относящиеся к дометрическим уровням изоморфизма, здесь в явном
виде не присутствуют. Однако здесь имеются траектории движения
объектов, А метрика траектории „включает в себя в снятом виде
и размеры, и углы, и параллельность, и другие свойства
пространства, сохранение инвариантности которых охватывается всеми
промежуточными уровнями изоморфизма, составляющими пограничную
полосу между нервными и «первыми» психическими сигналами.
• Конкретное содержание структурных различий между уровнем
парциального метрического изоморфизма, детерминирующего
организацию сенсорных сигналов, и общекодовым уровнем
пространственно-временного изоморфизма, к которому относятся сигналы
нервного возбуждения, определяется той совокупностью
дополнительных ограничений, которая ведет от самого общего принципа
упорядоченности к его самой частной форме. Однако необходимо
подчеркнуть, что приведенная в главе IV первбй части
последовательность таких дополнительных условий изоморфизма (сохранение
соседства точек, коллинеарности, параллельности, углов и
пропорций и, наконец, сохранение всех расстояний) не обеспечивает еще.
перехода через психофизиологическую границу, поскольку все эти
условия не приводят к специфике метрической инвариантности
общей пространственно-временной сенсорной схемы. Упомянутая
совокупность ограничений необходима, но не достаточна. Дело,в том,
что элементы метрической инвариантности в принципе возможны
и в непсихических отображениях. В определенной мере элементы
163
такой 'инвариантности Ыор^&ыть реализованы и «идолами» Де~
.цокрита, представлявшими собой, тонку*о пленку, которая
сохраняет всю метрику ч своего ортайнала. Воспроизведение метрики
плоского объекта возможно средствами современных технических
Сйгналов-дз0|5|аа1сений? при условии, одтт, что собственная
метрика носителя изображения («экрана»^ tu &>до> размеры, во
веяном случае не меньше, чем размеры отображаемой части прост*-
ранства. < .,.,,.,-•.
Особая острота парадоксальной специфики ^оетранственной
<я$>уктуры ощущения состоит не в самом факте ее парциальной
метрической давариантноети, а именно в том, что сенсорное
пространство обладает свойством метрической инвариантности по
отношению к структуре ЬКвдтываемого сенсорным полем фрагмента
внешнего пространства независимо от собственной метрики
носителя сигнала^ Как метко сказано од*щм из старых русских поэтов*
Наши очи малы,
Йо безбрежность мира
еряют собою
И в себя вмещает;
Сенсорное пространство как парциальный метрический январи*
/з&г конгруэнтно охватываемому им объему фи&ическоео прострт-
,««*< вопреки явному несовпадению метрики этого пространства
Ж метрикой носителя $еяеорняго сигналу «Поскольку опушение
формируется в цр<хщ>тф№ъ$у&с?ртъ и представляет, собой
упорядоченное множество состояний последнего, именно это
несоответствие пррстран&гашнрй ^структур** щцеорщтф процесса еобст-
венной метрике его органа составляет caaiyio «жг^ую^аййу*
психофизиологического, парадокса, образа* которая создает шшюзию
неподчиненности уже згой еймой элементарной формы психического.
процесса физико-геометрическим законам -взаимодействия
материальных явлений.
Продержавшаяся много столетий традиционная идея непро*
с^ртственности цеихяческях процессов коренится, как это легк$
видеть» не в том; ятр ощущения цак их простейшая форма, лишены'
пространственных признаков (поскольку пространственные &щшк:
териетики ощущения, выраженные прежде всего в свойстве его
проекции, составляют самую основу его феноменологической карти-
№Ы, достаточно ясно осознанную уже Эмаддофюм и Демокритом).
Эмпирическим источником заключения ё непрсйстранственности
ощущения (при наличии явных пространственных параметров)
мог быть, по-видимому, именно и только загадочный, факт выхода
пространственных характеристик сенсорного образа за пределы
геометрий его носителя,
Учет этой особой парадоксальной специфики метрической
инвариантности сенсорного сигнала приводит к выводу! что для того,
дтобы представить его специфику по ср&вйёнию с сигналом черв-
ным как частый случай общекодовой ф$рмы упорядоченности тг~
налов, к перечню дополнительных условий изоморфизму, лежащих
в основе иерархической шкалы его форм и ведущих к метрической
164
нпвйрщйштосш;' йужко добавить еще одно ограничение — тезавич«.
сяытт тШ частной формы парциальной метрмеской инвариант*
ностн,сигнала от собственной метрики пространства его носителя,
Ш& ограничение ясно показывает, что метрическая геометрия
сенсорного пространства, конгруэнтного пространству %»ёйческому,
не. шшет быть статической евклидо-ньютоновской г^штрщей
абсолютного пространства. Она не может быть собственной только
пространственно!» Шб тогда* действительно, несовпадение сев*
сорного пространства с метрикой субстрата н его конгруэнтное^
внешнему Е£0&тра»с$$у оказались бы вне рамок принципа матерйг
альвдЙ фйаншнгеометрической причинности и тем самым сенсор- ^
ное ^рсетранствр неизбежно потеряло бы свой производный
характер, шр! овою «вторично&гь», по отношению к пространству
внешнему ii ^евратилось бы в первичную идеальную априорную
форму.. '
Для того чтобы обеспечить выход за пределы пространства
субстрата к инвариаадному вострйдаведещщ* объективного внешнего
пространства, ге^^е^т шк&£н©№ пространства по необходимо*
сти долзвда* Шш «# c*&tB4f сйой геометрией абсолютного прост-
рацсзд^ жф^ттШтьвШ шли канематчестй хртоееометраейгъ
пщ^тр^нт^ви-времени,, которая имеет своим исходным базисом
информацию о движений.
* В этом пункте опять-таки встречаются и подкрепляют друг дру^
га приведенные выше эмпирические факты о первичности
отображения движения и ходы Ьшретического анализа;, отправляющегося
от общих принципов организации сигналов. Эмпирические
характеристику: единства п взаимосвязи пространственных и хронокине-
мащЧъщцх компонентов ощущения оказывается
соответствующими $0Щ. уровню, на котором располагается сенсорна сигнал
в ма$риде форм изоморфизма.
Это эйп1|рйко-те]рр^тическ6е соответствие не ограничивается
лищй^емв иосяд^шфактами, которые легли в ocnoiy заключения
a ty$$m& $тщштяШст сенсорного сигнала п© отношению к его
о&йъ^тШтпту? Так, в пользу положения о единой 'хрояогео-
метрической ежруктуре сенсорного пространства отчетливо говорят
экспериментально установленные эффекты, состоящие в том, что
отображение яроетранственного расстояния (т^ег метрики йрост^
ранства) зависит от величины временного интервала между
экспозицией двух стимулов (тау-эффект), и наоборот, отражение
длительности временного интервала (т. е> метрики времени) зависит
от пространственного интервала между двумя стимулами (S-эф-
фект) ,8* ,
. Аналогичные эффекты зависимости отображения пространствен?
ной величины от временных характеристик движения (его скорости
** См.г Платт Д. Функциональная геометрия и восприятие формы
мозаичными 1Шелторами.—В кн.: Теория информации в биологии. М., 1966.
• * Yjfki К. Таи- and S-etfect in space time. XVIII Internal. Congress of
Psychology; Simposiura No 19. M., 1966. ,
и длительности движения тест-объекта) были выявлены в
экспериментальных исследованиях осязания. Еще Скрамлик показал, что
осязательно отображаемая длина зависит от длительности
движения вдоль отрезка.37 Такие же данные были получены в
исследованиях Б, Ф. Ломова и Л. М. Веккера.38
Все эти феномены показывают, что метрическая инвариантность
сенсорного пространства по отношению к объективному
физическому пространству действительно достигается за счет взаимосвязи
пространственных, кинематических и временных компонентов
внутри его единой хроногеометрической структуры.
Итог этого рассмотрения приводит к выводу, что если к
перечню ограничений, необходимых для перехода от общекодовой формы
пространственно-временного изоморфизма к метрическому
автоморфизму, добавить последнее требование независимости метрической
инвариантности от собственной метрики носителя сигнала, то это
приведет к набору необходимых и достаточных условий,
детерминирующих парадоксальную специфичность сенсорного процесса
и, следовательно, скачок через психофизиологическую границу
между нервными и элементарными нервно-психическими сигналами.
Расположение сигнала", отвечающего этому списку
дополнительных ограничений, на «территории» психических процессов
определяется прежде всего тем, что в его свойстве парциальной
метрической инвариантности или конгруэнтности фрагменту внешнего
пространства, выходящего за рамки собственного пространства
носителя, получает свое предельное выражение основная
парадоксальная специфичность психического — формулируемость его
характеристик не в терминах состояний субстрата, свойством
которого оно является, а в терминах свойств его объекта-источника.
При этом существенно, что именно инвариантность метрики
внешнего пространства или возможность ее воспроизведения в масштабе
«один к одному» безотносительно к размерам органа ощущения,
т. е, именно скачок через все промежуточные уровни
информационной иерархии, обеспечивает полностью эту «объектную»
специфичность ощущения. Такое воспроизведение соседства, кривизны,
параллельности и формы в условиях преобразований масштаба
доступно, как известно, всем видам физических и современных
технических сигналов-изображений. На внутренней же «сцене»
сенсорного пространства, независимо от размеров реального анатомо-
физиологического «экрана», воспроизводятся один к одному
(в определенном диапазоне) геометрия внешнего пространства и
кинематика разыгрывающихся в нем движений. Именно по этому
своему наиболее общему признаку ощущение^ противопоставляется
телесным актам, приобретая качество психического процесса, в
структуре которого скрыт его субстрат, но представлен его объект.
37 Scramlik. Е. Der Haptiche Raum. Onzieme Congress internationale
de Psychology. Paris, 1937.
88 €m.: A h а н ь e в Б. Г., В е к к е р Л. М„ Ломов Б. Фм Я р м о л е н-
ко А. В. Осязание в процессах познания и труда, с. 89.
166
С другой стороны, отнесенность нервного сигнала к общёкодо-
вому уровню, в котором инвариантной остается только линейная
пространственно-временная структура, определяет тот факт, что
внешнее пространство источников информации представлено лишь
в виде последовательности состояний субстрата, пространственные
характеристики которой допускают их формулирование в
терминах собственного пространства носителя сигнала. Парадоксального
несоответствия пространственных характеристик сигнала метрике
его носителя здесь не возникает, поскольку метрика источника не
остается в нервном коде инвариантной, а лишь закодирована в нем.
Этим, как упоминалось, прежде всего и детерминируется
«телесная» общефизиологическая и даже общефизическая природа
нервного возбуждения как сигнала. «Психофизиологическое сечение»
оказывается в этом отношении и психофизической границей,
прочерченной внутри единого принципа организации процессов и
функций организма.
Пространственно-временная организация сенсорного сигнала как
парциального метрического инварианта, прежде всего
определяющая (в качестве наиболее об1^ей его структурной характеристики)
пересечение этой пограничной полосы и переход на территорию, где
уже «действуют законы» психофизиологического парадокса,
органически взаимосвязана и с собственно качественной формой
упорядоченности ощущения — с его модальностью. Дело в том, что те
же самые факторы, которые детерминируют метрическую
инвариантность сенсорного поля, определяют и необособимость простран*
ственно-временной структуры ощущения от его модальности.
Пространственные компоненты ощущения, как было показано,
не являются «чисто» пространственными. Независимость
метрической инвариантности от собственной метрики носителя,
достигаемая за счет кинематического характера геометрии сенсорного
сигнала, исключает возможность такой геометрической абстрагиро-
ванности образа «чистого», «абсолютного» пространства, которая
могла быть свойственна лишь кантовской априорной схеме,
свободной от взаимосвязи пространственных, временных и
кинематических компонентов сигнала.
Но информация о движении конкретного отдельного объекта,
его траектории, скорости и т. д., лежащая в основе симультанной
пространственной схемы, не может быть на уровне первичного
образа освобождена от качественной характеристики того объекта,
переменную или постоянную координату которого на общем фоне
сенсорного поля отображает ощущение. Поэтому человек ощущает
не пустое пространство и не чистое время, а движение и
местоположение модально специфичных объектов в пространстве-времени.
Существенно, однако, что вытекающая из парциальной
метрической инвариантности взаимосвязь пространственно-временных и
качественных компонентов ощущения определяет не только общую
природу модальных характеристик, выраженную в их отнесенности
к специфическим свойствам объекта-источника и в их
формулируемое™ лишь в терминах этих свойств. Эта же взаимосвязь опреде-
167
лйет и различие в соотношении пространственно-временных и мр-
р далвных компонентой сигнала ш образе самого объекта и р Образе
пространственнсквремешного континуума, на «арене» которого этот
объект отаб$амшё$сМ. * ^ ' < ,_
Парциальность метрической инвжриайтности сенсорного
сигнала, в отлШщнъ oi интегральной метрической инвариантности сигнала
переданного, выражается* *сак было показано, в различном
характере воспроизведения метрики самого ощущаемого объекта
й-метрики того фрагмента внешнего пространства, в координатной
.системе которого этот объект отображен. Внутренняя структура
объекта — не только в ее метрических, но и в других, более общих
пространственных характеристиках, таких, например> как форма,
в элементарном ощущении не представлена в инвариантном виде.
Применяя «зрительный» термин «jmnimum visibile» к области
других модальностей, можно сказать» что в элементарном ощущении
внутренняя метрика объекта представлена на уровне порога
«minimum sensibile» в виде неопределенной, аморфной структуры, в
пределе переходящей в точку («нечто», по № Н. Ланге). Метрика же
внешнего пространства-времени, в континууме которого это
«нечто» ощущается ка$ перемещающееся, -или в частном случае —
покоящееся, в определенном диапазоне является в сенсорном
сигнале инвариантной?
' Редуцированная^ неинвариантная внутренняя метрика объекта,
воздействующегоtoa анализатор своими ецецифичеекими свойствами,
непосредственно 'связана; в сигналу с соотв^тетвующйми
модальными характеристиками и мвбЬеобижа от нда,ЛЗйа всегда
ощущается в виде цветовой, звуковой или ^еханичеейой «массы». В
отличие от этого сохраняющаяся в сенсорном сигнале инвариантной
метрика определенней области внешнего v пространства связана
с модальными компонентами только опосредствованно, через
отображение двшк&пйЯъ лежащее в основе генезиса симультанной
схемы сенсорного поля. Самый же трехмерный «интерьер»
пространства, К определенной координате («глубине»/«ширине» и
«высоте») которого отнесен ощущаемый объект, при его незаполненно-
сти другими макрообъектажи не случайно отображается как
пустой, т: е. лишенный модальной специфичности. Его модальная
«заполненность» неизбежно; пролегла бы заслоняющей, шумовой
преградой между исходным источником сигнала и его носителем.
Инвариантное отображение кЬординаты рбъекта, конгруэнтно
воспроизводящее в себе метрику внешнего пространства, было бы при
этих условиях невозможным.
Таковы отношения дополнительности, вытекающие из
парциальной метрической инвариантности,^редуцированная
внутренняя метрика, необосдбимая от модальности и, собственно;
через нее представленная, и развернутая внешняя метрика,
инвариантное воспроизведение которой требует обособления от
модальности,
В таком характере взаимоотношений между внутренней, метри-
&о)й объекта,. внешней метрикой сенсорного поля и модальными
168
компонентами ощущения получает свое выражение разная мерз*,
общш^тй его пространственно-временных и модальных параметров.,
Пространственно-временные характеристики ЯЩ9 являются более
офцимй, чем модальные. Этим определяется интермодальный со-
став и механизм пространственно-временной схемы сенсорного по-
ля.^Йо внутри сферы пространственно-временных- свойств внут-
ренйя.я метрика конкретных объектов с включенными в tep £ВОйст-
вами формы, параллельности, прямолинейности 'и соседства ^годь
же явно являет^ более частной, чем внешняя метрика пространст-
венно-врейенйёго контийуума, который служит общим фоном
различных ШёШахШ*
Нём бсшее частными являются простран<я$енно-временные-ком-
поненты сенсорного сигнала, тем более тесной и необходимой ста-
новитс% их связь с частными же свойствами модальности. Чем,
наоборот, более общие свойства пространства*времени
инвариантно воспроизводятся в соответствующих компонентах сигнала, тем
в большей мере эти компоненты обособляются от частных
характеристик отдельных ^модальностей. Естественно поэтому, что
воспроизведение внешней метрики; воплощающей в себе общую
структуру ^рр^трад^твенно-временного континуума, требует обособления
о^уЗетной специфичности отдельных модальностей. Этими же со-
offfoltfeBHHMH Ьбъяеняется и тот факт, что, как будет подробнее
показано ниже, рост инвариантности воспроизведения внутренней
метрики при фазовой динамике перехода от сенсорных сигналов,
к перцептивным сопровождаемся увеличением полноты и
константности модальных характеристик образа*
С различиями в .сочетании внешней и внутренней метрики с
модальностью связаны не только общие для разных модальностей
соотношения этих параметров, но и специфические особенности
отдельных модальностей, выраженные в том, что различные виды
ощущений с разной мерой инвариантности воспроизводят
качественнее характеристики объектов-источников (проблема
«первичных» £ «вторичных» качеств).
* Поскольку первичной жизненной функцией сенсорного сигнала
ШШШся регуляция поведенческих актов, а последние направлены
на Объейть^ Метрические характеристики которых сопоставимы
с масштабом организма, т. е. на макрообъекты, микроструктура
источников информации остается под порогом сенсорного сигнала.
Но эта скрытость микрометрики. и вместе с нею и
микромодальности имеет разные -проявления.
Если источником ощущения является макросвойство, которое
непосредственно раздражает рецептор, то модальные
характеристики ощущения, как и его компоненты, относящиеся к внешней
метрике, содержат инвариантное воспроизведение свойств объекта.
Так, воздействие упругой поверхности твердого тела на тактильньА
рецептор вызывает ощущение прикосновения, модальные харакз^е-
рйсшси которого дают инвариантное воспроизведение качества уа*
ругости или твердости. Мы можем, как упоминалось, описать эти
модальные характеристики тактильного ощущения в терминах тех
169
же качеств, которые вскрывает объективный физический анализ
соответствующих объектов.
В тех ощущениях, источником которых являются микросвойства
макрообъекта, его качественные микрохарактеристики, не получая
в образе своего инвариантного воспроизведения, кодируются в,
алфавите макроскопических модальных особенностей сигнала. Так;
воздействие микротолчков отдельных молекул» обладающих
разной скоростью и кинетической энергией, формирует температурное
ощущение, которое также включает отображение координаты, или
внешнюю метрику, «размытую» внутреннюю метрику и модальную
характеристику, описываемую в терминах «теплое», «горячее»,
«холодное». Последняя не содержит инвариантного воспроизведения
молекулярных толчков, а представляет собой перекодирование
микровоздействий в кодовый алфавит диффузных макрохарактеристик
ощущения. Аналогичным образом дело обстоит в области вкусовых
ощущений. Химические свойства, воплощенные в атомно-молекуляр-
ной микроструктуре вещества и являющиеся непосредственным
раздражителем соответствующих рецепторов, не получают здесь свое-
гсгинвариантного воспроизведения, а отображаются в спектре
модальных характеристик «сладкое», «соленое», «кислое», «горькое»,
которые представляют собой макрокод микросвойств веществ.
Поэтому вкус ощущается не как свойство микроструктурных единиц
вещества, а как некая диффузная качественная характеристика
пищевой массы в целом.
Модальные характеристики обонятельных ощущений,
вызываемых, в отличие от вкусовых, воздействием молекул пахучего
вещества, диффундирующих через среду, также описываются в
терминах свойств не самих этих молекул, а в терминах,
представляющих перевод этих микросвойств в алфавит макроскопических
источников запаха (лимонный или миндальный запах, запах
жженого кофе, запах падали и т. д.) ,39
Очень показательно, что в области тепловых, вкусовых и
обонятельных ощущений неопределенный, расплывчатый характер
модальных характеристик сигналов вполне соответствуют диффузно-
сти их пространственных компонентов. Эта высокая степень
неопределенности тех и других выражает органическую взаимосвязь
пространственно-временных и модальных характеристик и их
совместную детерминированность хаотичностью и малой векторизо-
ванностью физико-химического процесса, осуществляющего
тепловое и химическое раздражение рецепторных аппаратов.
Обоняние занимает промежуточное положение между
контактными и дистантными сенсорными сигналами. Дистантное слуховое
ощущение, вызываемое непосредственным воздействием колебаний
воздушной среды, которая разделяет рецептор и источник
звучания, не содержит компонентов, инвариантно воспроизводящих
параметры самих звуковых волн. В отличие от вибрационных ощу-
39 См., например: М о з и т о в а Р.. И., Охотская В. Ц. и Г у ч к и н Б. И.
Обоняние и его моделирование. Новосибирск, 1965.
170
щений, примыкающих к тактильной модальности, слуховой
сенсорный сигнал не дает ощущения периодических «толчков»
воздушной среды. Частота, амплитуда и форма звуковых волн
перекодируются в сигнале в характеристики высоты, громкости и тембра,
которые ощущаются не как периодически изменяющиеся
параметры воздушной среды, а как свойства физических тел,
находящихся в этой среде и являющихся источниками звука. Это
макрокод периодической микроинтервальной динамики источников
звука.
Еще более отчетливо эти отношения параметров среды и
находящихся в ней макрообъектов представлены в модальных
характеристиках зрительного сигнала. Мы не ощущаем периодики
колебаний электромагнитного поля, раздражающей сетчатую
оболочку. Поле как физическая среда вообще не отображается в
ощущении. Не случайно оно обозначается в языке словом «вакуум», или
«пустота». Физические параметры частоты и интенсивности
колебаний не воспроизводятся инвариантно, а перекодируются в алфавит
цветовых и светлотных характеристик поверхностей макрофизиче-
ских тел, отражающих или излучающих свет. Мы видим цвет
и светлрту поверхностей объектов, но не ощущаем частот и ин-
тенсивностей электромагнитных колебаний.
Модальность, таким образом, непосредственно связана с
внутренней метрикой поверхностей макрообъектов. Внешняя же
метрика, т. е. метрика поля, отображается в зрительном сигнале, как
было показано, лишь через посредство движения и преобразования
его временных компонентов в пространственную структуру. Поле
как физическая среда открывает в ощущении лишь свою
пространственно-временную структуру, максимально очищенную от за-
шумливающих примесей модальных характеристик.
Если теперь сопоставить соотношение
пространственно-временных и модальных характеристик в ощущениях разных видов, то
легко прийти к выводу, что чем более адекватно и инвариантно
сенсорное поле данной модальности отражает внешнюю метрику
объекта, т. е. структуру пространственно-временного континуума, на
фоне которого объект представлен, тем в большей мере
пространственно-временные компоненты, относящиеся к этой метрике среды,
обособляются от модальных характеристик. Максимальной
адекватности отображения метрики пространства в зрительном сигнале
соответствует предельная непредставленность в нем качественных
характеристик электромагнитного поля, осуществляющих
непосредственное раздражение и перекодируемых в макроалфавит
модальных характеристик цвета и светлоты, ощущаемых совместно
с внутренней метрикой видимых поверхностей.
Анализ соотношения пространственно-временных и модальных
характеристик показывает, что в обеих группах параметров
сенсорного сигнала имеются компоненты, обладающие разной
степенью инвариантности воспроизведения соответствующих им
свойств источника информации. Так, пространственные
компоненты, относящиеся к внешней метрике, т. е. к движению и положению
171
Шшвта в сенсорном ноле, и модаяыше компоненты, относящиеся
*\'й макросвойствам уирроетв, твердости, шероховатостийт.д.,впре-
г дёл^ могут быть до&едены до шр&риантрого воспроизведения соот-
■f ветствующих отображаемых ици характеристик источника. Про*
1 странственные компоненты, относящая к внутренней метрике,
. т. е. к структуре самого конкретного объекта, а модальные
компоненты, ош^йяадиеся к мякрохарактершггякам самого макрообъекта
или. промежуточного агента, реализующего проксимальное раздра-
щщМ анализатора, не являются инвариантным воспроизведением
• 15» Пространственных и качественных характеристик»,которые
составляют объект отражения в данных компонентах сенсорного сиг-
* нала.
В последней главе'первой части было показано, что разной
степени инвариантности компонентов сигнала отвечает разная мера их
декодировапност, поскольку декодирование по самому своему су-
, щееяву есть обратная fраясформщия, возвращающая общекодо*
вым компонентам сигнала исходные характеристики источника (ко-
. торые тем самым оказываются инвариантно воспроизведенными).
Таким образом, ход анализа приводит к включению, что то
преобразование нервного сигнала, упорядоченного в йбщекодовую
форму, которое реализует скачок через «психофизиологическую
границу» и тем самым превращает нервное возбуждение в
психический сигнал —ощущение; с информационной точки зрения дред-
4 сшв&яет собой декодаровднне/ но осуществляемо^ с разной сте-
, йенью полноты по отношению к разным прЬетранстаенно-времен-
ньш и модальным компонентам сигнала;--Шкомпонента,
воспроизведение которых при этом скачке чдаез шс^тфтиологтескпй
порог по тем или иным причинам не доводится до инвариантности,
не декодируются полностью, а перекодируются из
нейрофизиологического алфавита дискретных или градуальных потенциалов в
макроскопически непрерывные состояния, отображающие соотвествую-
щие свойства внешнего объекта.
В отношении других компонентов* которые воспроизводятся
инвариантно, это переиодиррвание в другой алфавит,
преобразующее^ сигнал из нервного в психический, доводится до того частного
ч случая перекодирования, который представляет собой его
предельную форму, реализующую декодщр&ванщ. В этом случае
соответствующие характеристики сигнала оказывается возможным
опирать в тех самых терминах, в которых описываютсй отображаемые
в данных характеристиках свойства объекта. В пределе это и
составляет сохранение этих характеристик источники инвариантными
в сигнале.
Соотношения инвариантности определенных компонентов сен-
трного сигнала и вытекающей из нее декодйррванности
соответствующих компонентов сигнала нервного, в котором эти компоненты
йё остаютёя инвариантными, позволяют подойди к вопросу о
сущности перехода через психофизиологический порог не только в
области пространственно-временных и модальных, но и интенсивност-
ннх характеристик ощущения.
1П
Ш^иисании исходного v перечня основах параметров ощущ&?
нйя было показано, что «психофизиологическое сечение» в облачи
ищйсдщнестных характеристик эмпиричеощ воплощается в ра$*
линии функций, связывающих интенсивность щрш&ото сигнала с ин*
тен#|тностью раздражителя-источника* {логаршрйнеская функция)
и явтенсивность психического (сенсорного) сигнала с
интенсивностью этого же источника (степенная функция). Было приведено
также сделанное ГУЭкманом заключение о том, что переход от н$й-
рофизического к психофизическому соотношению величин интенсив-
ностей реализуется щутщантилогарц^мического преобразован®*.**
Но ес# т$тщ от интенсивности раздражителя-источника ж
интенсивности сигнала нервного возбуждения* представляя собой
кодирование этого источника, осуществляется логарифмическим
преобразованием, а переход от интенсивности нервного сигнала
к суб-ьективной величине интенсивности ощущения реализуется как
антцйагарифмическое преобразование, приводящее к степенному
закону Стивенса, то не следует ли* из этих соотношений, что
антилогарифмическое преобразование реализует обратную
трансформацию; которая по своей информационной сущности есть не что
иное, как <teH®dtip&Bmue$ Такое декодирование может, шнодшмо*
м$ИЖ $ обла^ти^ррос^анственно-временных, и модальных харак-
терйстик осуществляться с разйой степенью полноты. Тогда вы-
ражением этих различий в полноте декодированное™ сенсорного
сигнала оказались бы разные величины показателя степени п
в функции Стивенса
где /—субъективная величина; Ф—интенсивность стимула; Фо—
абсолютная пороговая интенсивность стимула (в данных условие
ях)^ А — коэффициент пропорциональности/
т Ш только в пределе, при соответствующих значениях
показателя а, коэффициента к и исходной величины абсолютного порога
антилогарифмическое преобразование, достигая полноты деподи*
рущщегй, воспроизведения, могло, бн обеспечить инвариантность
декодированных характеристик сигнала в их отношении к соответ-.
ствукшцш параметрам источника.
Такого рода заключение, опираясь на факты* нуждается,
конечно» в дальнейшей эмпирической проверке, уточнениях и допол#е*
ниях. Его оправданность, однако, подкрепляется тем, что, будучи
индуктивным эмпирическим обобщением, оно вытекает вместе с тем
в качестве следствия из местоположения сенсорного сигнала
в иерархии форм изоморфизма, а именно из его отнесенности
к уровню парциального метрического автоморфизма, в пределе
предполагающего инвариантное воспроизведение не только прост-
р#йственно-времейных и модальных, но и интенсивностных
характеристик источника.
* См.: Экман Г. Некоторые аспекты психофизических исследований.-?
В. кн.: Теория связи в сенсорных системах, с. 17.
173
Таким образом, психофизиологическая граница между
сигналами возбуждения, составляющими нервную модель стимула
(Е. Н. Соколов), и «первыми» сигналами-ощущениями,
реализующими его простейшую «психическую модель», получает (в первом
приближений) свое конкретное обоснование с двух сторон — со
стороны описания перечня исходных эмпирических характеристик
ощущения (пространственно-временных, модальных и интенсив-
ностных) и со стороны представления этих же характеристик в
качестве частных следствий той формы упорядоченности сенсорного
сигнала, которая соответствует его положению в информационном
спектре уровней изоморфизма как общего принципа организации
сигналов.
Поскольку основные характеристики ощущения рассмотрены
в настоящем разделе под углом зрения соотношений между
сенсорными сигналами и сигналами нервного возбуждения, они здесь
проанализированы как специфические параметры, отсутствующие
ниже границы между психическим и нервным и появляющиеся
непосредственно при ее переходе. Поэтому
пространственно-временные, модальные и интенсивностные характеристики представлены
не в их проявлениях по всему диапазону сенсорных процессов,
а именно in statu nascendi, т. е. в исходных надпороговыж формах
их психологической специфики. Таким образом, сюда вошли
«краевые эффекты» сенсорного диапазона, а проявления этих
характеристик на внутренней территории самого этого диапазона в их
динамике и в их развернутых и максимально полных —в рамках
данного процесса — формах остались здесь за пределами анализа.
Это обусловлено необходимостью рассмотреть
психофизиологический рубеж, т. е. нижнюю границу сенсорных процессов.
Включение в анализ всего диапазона сенсорных процессов требует
отграничения области сенсорных процессов не только снизу, но
и сверху. А такое прочерчивание верхней границы предполагает
разграничение сенсорных и перцептивных процессов по
достаточно четким критериям. Опыт истории экспериментальной и
теоретической йсихологии самим фактом противоречивости предлагаемых
решений этого вопроса свидетельствует о зыбкости таких
критериев.41 Но не располагая определенными критериями такого
разделения, невозможно очертить верхнюю границу сенсорных
процессов. Неясно даже, каков характер этой границы, является ли она
жесткой или подвижной, представляет ли она собой
демаркационную линию, через которую сигнал переходит скачком, или
пограничную «спектральную полосу», допускающую непрерывное
поэтапное прохождение.
Изнутри самой сферы сенсорных процессов, без соотнесения
их с характеристиками перцепции подойти к решению этих
вопросов не представляется возможным. Исходя из этого, анализ харак-
** Известно, что гештальтпсихология отрицала самостоятельнуюфеальность
ощущений и считала перцепцию исходной формой. Между тем факты
генетической первичности ощущений трудно сейчас подвергнуть сомнению.
174
тера верхней границы сенсорного диапазона оказывается
органически связанным с. рассмотрением структуры перцептивных
сигналов в их наиболее полных, адекватных объекту и стабильных
формах.
Естественно ожидать, что стабильные сигналы отчетливее
обнажают форму своей упорядоченности по отношению к объекту,
Целесообразно, таким образом, попытаться подойти к анализу этой
границы со стороны перцепции. Как только, однако, в орбиту
экспериментального и теоретического анализа входят эти стабильные,
наиболее полные и адекватные формы восприятия в их отношении
к элементарным ощущениям, сразу же отчетливо обнаруживается
обширная область переходных форм, располагающихся между
простейшими сенсорными и наиболее сложными перцептивными
сигналами.
ГЛАВА III | ПЕРЕХОДНЫЕ ФОРМЫ
СЕНСОРНО-ПЕРЦЕПТИВНОГО ДИАПАЗОНА ПСИХИЧЕСКИХ
ПРОЦЕССОВ
1. Теоретические предпосылки анализа
В отличие от психофизиологического сечения, пограничная
линия между сенсорными и перцептивными сигналами проходит
внутри не только обширной сферы психических процессов, но и
гораздо меньшей по объему области первых сигналов и даже внутри
еще более узкого диапазона первичных образов. Вероятно, с
самого момента разделения понятий «ощущение» и «восприятие»
(опирающегося на эмпирически^ и теоретические предпосылки)
объекты этих понятий соотносятся между собой как компонент и целое,
т. е. как парциальный и интегральный первичный образ
соответствующих раздражителей.
По самому исходному существу различения сенсорных и
перцептивных сигналов оно не может носить столь принципиального
характера, как различие между «первыми» сигналами, относящимися
уже к сфере психических процессов, и сигналами нервными,
находящимися по другую сторону нервно-психического рубежа. Тем не
менее, несмотря на явное, казалось бы, несходство философских,
теоретических и эмпирических оснований обеих проблем,
существует глубокая аналогия их логико-исторических «судеб». Как в
области проблемы «нервное возбуждение—ощущение», так и в
отношении проблемы «ощущение—восприятие» имеется огромное
количество фактов и теоретических аргументов, относящихся к ген$~-
зису и механизмам этих процессов и надежно свидетельствующих
в пользу внутреннего единства каждой из этих «пар». Имеются,
однако, и серьезные эмпирические факты, говорящие о
существенных различиях «партнеров» внутри каждой «пары», различиях,
175
иШрЫъ привели к необходимости ввести соответствующие йонятия,
отражающие сЦецифи*|у этих «партнеров».
> В реальном ходе эйсдерйМентальна-'Теоретического исследоваг
^ния обеих пробоен* войреки несомненно ^енее принципиальному
характеру отличил перцептивных процессов от сенсорных и их не-
посредстаШшму «примыканию» друг кдругу внутри диапазона
первичных &б|*азов, различия между соотносимыми процессами
в большей мере' детерминировали хрД исследования* 'чем факты
> и доводы в пользу их общности. Вероятно, это определяется
общими гносеологическими закономерностями познания. Подобно тому
как сенсорный и нервный сигналы описывались и интерпретирова-
i ^тсъ в.терминах двух совершенно различных систем понятий,
несмотря на издавна ясн^ю интимнейшую связь ощущения с динами^
кой нервных процессов, сенсорика и перцепция, вопреки явным
фактам сущности их генезиса и механизма, исследовались
методами и концептуальными средствами двух существенно различны*
и относительно самостоятельных психологических дисциплин —
психофизики и психологии восприятия.
Разный состав концептуального аппарата, использовавшегося
при анализе каждого из сравниваемых членов в обеих парах саг-
йайов, способствуя прочерчиванию соответствующих границ, не.
:Ш>г вместе с тем в обоих случаях не маскировать внутренней' общ-
; «ости члейов каждой н& пар сигналов, В результате такого поло-
жения в ходе исследований образовался некий информационный
барьер, существенно #рмозиэший теоретический анализ
экспериментальных фактов» относящихся к переходным формам процессов
сенсорно-перцептивного диапазона.
Уже самые ранние исследования по генетической, медицинской
и экспериментальной психологии выявили стадиальность
онтогенетического развития сенсорно-перцептивных процессов и фазовую
динамику их актуального генезиса в каждом отдельном акте
становления перцептивного образа. Общий характер фазовости
процесса формирования образа достаточно четко запечатлен в давно
вошедшем в психологическую литературу перечне порогов, через
которые проходит процесс организации образа— тШШшп visi-
ЫЩ minimum separable, minimum cognoscibile,
/ Лишь в очень небольшом диапазоне максимально адекватных
условий восприятия многозташгасть становления образа остается
аЙмаскированной скоростью развертшашш* автоматизированным
характером и плохой «подотчетностью^ этого процесса. В широком
же диапазоне даже естественно изменяющихся условий (например,
при приближении объектов» возрастании освещенности или ^робще
интенсивности раздражения и т, д.) эта этапшей>, начинающаяся
с констатации лишь наличия некоего обздк*а.« определенной точ-?
ке сенсорного поля, без каких-либо определенных сведений о его
конкретных характеристиках (minimum sensibile), затем про-
едящая фазу расчленения компонентов (minimum separable),
а завершающаяся узнаванием (minimum cognoscibile), открывается
и обычнойу наблюдению без всяких специальных исследований.
ш
Не мейёе яиный характер нося? дйнные о радиальности онтогёне-
за ОДдешда'1 V, щ
.Икалось бы; этот эмпирический материала заключает в себ^
пщЫвъ сведения о соотношениях сенсорных и Перцептивных про-:
цШт, об особенностях переходных форм и о
подашкном-характер границы, разделяющей сенсорный и перцептивной* о$рааы.
Однако если неизвестен способ организации исходной сенсорной фазы
этой динамики» то, нет критерия для интерпретации соотношения
. фа* Друг с другом и для выявления закономерности, определяющей
их границы. Фазы можно лишь эмпирически констатировать, и з&г
тер д0гаЛюй|овать и уточнять эти констатации в ходе эксперимент
тадьнйх Исследований, Экспериментальная психология восприятия
и продвигается по этому пути.
Щсйрльзов-ать накапливающийся в этих исследованиях материал
для преодоления теоретического барьера между психофизикой
сенсорных сигналов и психологией сигналов перцептивных и для
выявления их закономерных соотношений и границ можно, лт$ь
опираясь на знание информационных закономерностей исходного
сенсорного уров$& Ш. дйя этого* как было показано, необходимо
выявит^ eootHdfiieRHe форм организации нервно-психического сен-
ото сигнала и сигнал а нервного возбуждения. Такова объектив-
логика проблемы, отчетливо демонстрирующая возможность
теоретической дифференциации и интерпретации специфики
различных конкретных форм сигналов только на основе знания тех общих-
принципов их организации» частными случаями которых эти формы
являются. ' .
Ввиду того, что эти общие принципы объединяют нервный,
сенсорный и перцептивный сигналы, адекватная постановка вопроса
о соотношении ощущения и восприятия возвращает нас к той же
иерархической матрице форм изоморфизма, которая лежит в
основе раскрытия природы психофизиологической информационной
границы между ощущением и нервным возбуждением. Поскольку мес*
тоположение сенсорного сигнала в этом спектре форм взаимной
упорядоченности сигналов относительно их источников было
определено в предшествующей главе; анализ цолучил опорную «линию
отсчета* для определения верхней границы сенсорного диапазона»
т. е. характера соо#яошений сенсорных сигналов с перцептивными.
Такой «линией обсчета» является парциальная метрическая
инвариантность сенсорногЬ сигнала. Поскольку эта последняя
заключается в том, что внешняя метрика сенсорного сигнала, т. е. корр-,
динаты ощущаемого объекта в сенсорном поле, представлена в
развернутом и инвариантной виде, а внутренняя метрика, относящаяся
ш структуре самого объекта, представлена на поррге minimum sen-
sibile, т. е, предельно редуцирована, естественно ожидать, что
прохождение образа чере& пороги различения (minimum separable)
и опознания (minimum cognosoibile) ведет к развертыванию
именно .внутренней пространственно-временной структуры ощущения,
1 См,, например, исследования Ж. Пиаже по генетической психологии.
177
Кроме того, выше было показано, что. собственно временные
компоненты этой структуры (отражение длительности), так же как
и компоненты, относящиеся к метрике внешнего пространства или
фона объекта, могут в пределе уже на сенсорном уровне достигать
метрической инвариантности (нейтральный интервал, в котором
адекватно, т. е. без переоценок и недооценок, в ощущении
воспроизводится длительность раздражения)» Исходя из этого есть
основания предполагать, что закономерности, детерминирующие
становление компонентов сигнала, относящихся к внутренней метрике
объекта, прежде всего должны обнаружить себя в отношении
собственно пространственных компонентов сенсорно-перцептивного
процесса.
С другой стороны, предшествующий ход теоретического
исследования показал, чтр различные пространственные параметры
сигнала соотносятся между собой в соответствии с иерархией частных
форм изоморфизма, идущей от топологического инварианта через
проективный и аффинный уровни к уровню инварианта
преобразований подобия и к метрической инвариантности сигнала.
Логика анализа естественно приводит к гипотезе о том, что
переход от сенсорного .сигнала к перцептивному дополняет
инвариантные компоненты внешней метрики поэтапно надстраивающимися
компонентами внутренней метрики, развертывание которой
детерминируется структурой пространственной ветви шкалы уровней
изоморфизма. Проверка этой гипотезы составляет содержание
следующего шага исследования. Основная задача здесь — сопоставление
основных фактов обширного экспериментального материала по
фазовой динамике становления пространственных компонентов
сенсорно-перцептивного образа с информационным спектром форм
пространственной упорядоченности сигналов.
2. Эмпирические закономерности перехода от сенсорных
процессов к перцептивным
Одним из первых экспериментальных исследований
развертывания пространственных параметров перцептивного образа, которое
они претерпевают при увеличении времени экспозиции, была работа
Н. Н. Ланге «Закон перцепции».2 В полном соответствии со своим
названием это исследование вЬшвило основную закономерность
актуального генезиса перцептивного образа — от восприятия
неопределенной структуры, обобщенно обозначаемой как «нечто», до
адекватного отображения конкретной формы данного объекта,
которое, по Н. Н. Ланге, соответствует четвертой фазе процесса
становления образа. ' ,
Уже эти первые экспериментальные результаты
свидетельствовали о том, что процесс актуального перцептогенеза представляет
собой поэтапное «снятие неопределенности» компонентов внутрен-
2 См.: Ланге Н. Н. Закон перцепции. Одесса, 1894.
178
ней пространственной метрики, воплощенных на уровне minimum
visibile в бесструктурном «нечто» и достигающих полного
воспроизведения формы.
Экспериментальные исследования динамики перцептогенеза
в школе В. М. Бехтерева, продолженные затем Б. Г, Ананьевым
и М. Д. Александровой,3 также выявили поэтапную
пространственную динамику развертывания контура объекта и отображения
ограниченной им формы. Данные всех этих работ были подвергнуты
многосторонней проверке» уточнению и дополнению в нескольких
сериях исследований лаборатории инженерной психологии Ленин?
градского университета. В результате этих исследований была
установлена описанная Б. Ф. Ломовым4 последовательность
развертывания различных пространственных компонентов образа отдельного
тест-объекта.
Воспроизведем эту последовательность, поскольку она служит
основанием последующего анализа:
1. Различение положения предмета и грубая оценка его общих
пропорций.
2. Мерцание формы.
3. Различение резких перепадов кривизны.
4. Глобально-адекватное восприятие, в котором форма
представлена без различения ее деталей (в частности, величин углов).
5. Адекватное отражение формы во всей полноте деталей ее
контура.
Последовательность фаз была выявлена при применении
четырех различных методик (изменение дистанции, положения объекта
в поле зрения, освещенности и времени экспозиции), приведших
к одинаковым результатам. Поэтому для исследованных условий
она достаточно надежна. Поскольку, однако, поэтапность динамики
восприятия была установлена в ситуации улучшения внешних
условий восприятия и, кроме того, она охватывает только зрительную
модальность, целесообразно, прежде чем перейти к сопоставлению
стадий развертывания перцептивного сигнала с пространственной
ветвью уровней изоморфизма, снять или по крайней мере
уменьшить эти ограничения общности полученных выводов.
Для этого мы специально исследовали фазовую динамику
становления перцептивного образа при постепенном улучшении
внутренних условий восприятия, т. е. при снятии внутренних помех.
Поскольку, как было показано выше, одним из главных условий
сенсорно-перцептивного отображения пространственных свойств
объектов является преобразование временно-двигательных
компонентов образа в симультанную пространственную структуру, для
решения вышеуказанной экспериментальной задачи в качестве
фактора, снижающего внутренние помехи, было избрано улучшение
условий процесса симультанирования образа.- Была применена ис-
* См.: Ананьев Б. Г. Пространственное различение. Л., 1955;
Александрова М. Д. О качественной характеристике пространственных порогов
зрительного восприятия.— Уч. зап. Ленингр. ун-та, 1953, № 147.
4 Ломов Б. Ф. Человек и техника. М., 1966.
179
пользованная уже ранее яри исследовании самого" процесса си-
щльтаяированйя тмядтш поэлементного кинопредьявления
частей контура при постепенном вщ>астййии скорости проекции*5
Полученные ия jMSttmx стадиях становления образа рисунки
испытуемых быт ^кйассифиЩфоваиы то критерию их
адекватности оригиналу путем введения рангов, секачком» прерывающих
щ> опр1Д*Яён^м качественно-структурном признакам последова-
&&№ю
?~йрш
Зч] ранг
Оригинал
3-й ранг
Рис. 4. Динамика становления зрительного образа
при снятие внутренних помех. Типичные дли
каждого ранга рисунки испытуемых,
тельность рисунков. Во всей матрице рисунков выделилось пять
качественно различающихся, но относительно однородных строк,
соответственно отнесенных, к рангам»от нулевого до четвертого6
(рйс. 4),
Поскольку основная задача данного этапа исследования —
установить соотношения фазовой динамики перцептогенеза в
условиях внешних и внутренних помех, следующий ша£ требует сопостав-
ъ Подробнее об этом см.; Веккер Л. #L, Михайлов С. Ам Питано-
в а А. В. О построении зрительного образа в условиях поэлементного
предъявления элементов контура.— В кн.: Проблемы инженерной психологии/ Вып. 2,
Мм Ш65. . ,
6 Структурные характеристики этих ранговых групп описаны в работе:
Веккер Л. Мм Бровар А. В., Владимирова Н. М. н
Михайлова И. А. О соотношении структурных и статистических характеристик образа.—
«Вопросы психологии»* 1971, № L
180
птт рангов адекватности, полученных в условиях симультйнирр-
ванця, с описанными выше фазами становления перцепта при
симультанной экспозиции, но при изменяющихся дистанции или вре-
медйг ^позиции. Такое сопоставление легко сШа$ргавает общут
зтсдырмерность стадиальности перцептогенеза в обеих Ситуациях,
as £е рамках — некоторые специфические особенности каждого из
вариантов.
Рис. 5. Динамика становления зрительного образа при
снятии внутренних помех. Усредненные для каждого
ранга рисунки испытуемых. ;
Так, обнаруженная в условиях симульташфования и
обозначенная, нулевым рангом (см. рис* 4) стадия разорванности внутренней
структуры ^иля разамкнутости контура, отмененная; правда, ра*
ф& в исследовании М. Д. Александровой,7 в описанной Б. Ф. Ло-
Щвыы последовательности фаз не зафиксирована.
'Однако со следующей стадии начинается отчетливо выраженная
структурная общность обеих последовательностей, Как показывают
7 См.: Александрова М Д. Указ. соч.
m
усредненные изображения рисунков испытуемых, относящихся
к первой ранговой группе (рис. 5), этот этап становления образа
в условиях его симультанирования достаточно близко соответствует
первой фазе (иногда называемой фазой аморфного пятна),
полученной при снятий внешних помех.
На рис. 5 ясно видно, сколь нестабильным,
индивидуально-вариативным и действительно аморфным является образ на этой фазе
его формирования.
Следующий шаг сопоставления обеих последовательностей
выявляет расхождение, которое, однако, при ближайшем
рассмотрении оказывается результатом несовпадения критерцев различения
фаз, а не их различий по существу. Дело в том, что в наших
экспериментах по симультанированию стадия замкнутого, но
аморфного, неопределенного контура сливается с эффектом мерцания
формы, а в описании Б. Ф. Ломова, как -и М. Д/ Александровой,
мерцание формы выделено как особая стадия. Универсальный и
феноменологически яркий и интересный характер этого эффекта
делает вполне естественным такое выделение.
• Если, однако, эта фаза представлена как самостоятельная, то
критерий ее выделения существенно отличается от оснований, по
которым вычленяются остальные этапы. Другие фазы
последовательности выделены по тем пространственным параметрам объекта,
которые адекватно воспроизведены в его образе (например,
замкнутость, сдвиги кривизны, форма). На описываемой же стадии
форма адекватно,не воспроизводится, а происходит лишь ее мерцание,
составляющее характеристику динамики становления образа, а не
его содержание. Если же уравнять критерии выделения этапов,
положив в основу адекватно отображаемые параметры, то как при
снятии внешних, так и при уменьшении внутренних затруднений
восприятия замкнутое аморфное пятно, в котором еще отсутствует
определенность формы, и мерцание этой формы попадают в одну
и ту же стадию.
В конце обеих последовательностей располагается стадия
адекватного воспроизведения формы (пятая фаза по Б. Ф, Ломову
и четвертая ранговая группа в ситуации симультанирования).
Сопоставление второй и третьей ранговых групп на рис. 4 и 5 с
фазой выделения резких сдвигов кривизны и фазой различения общей
формы (при смещениях и искажениях ее отдельных деталей) в
описании Б. Ф. Ломова ясно показывает, что между этими
промежуточными этапами обеих последовательностей также имеется
достаточно близкое феноменологическое соответствие.
Произведенное соотнесение этапов перцептогенеза в разных его
условиях не выходит, однако, за пределы зрительной модальности.
Между тем, развернутый спектр переходных стадий
сенсорно-перцептивного диапазона, доходящий на его высшем уровне до
адекватного воспроизведения пространственной структуры отдельного
объекта, и прежде всего его формы, реализуется и в области осязания
как вида предметного восприятия, «параллельного зрению»
(Сеченов). Поскольку предметом анализа здесь являются общие зако-
182
номерности перехода от сенсорного к перцептивному уровню
первичных образов, необходимо дополнить произведенное*
сопоставление соответствующей параллелью с экспериментальными данными
исследования процесса становления образа формы в области
осязательной модальности.
Некоторые фрагментарные соотнесения могут быть сделаны
и без дополнительного экспериментального анализа на основании
имеющихся фактических данных. Так, в исследованиях процесса
построения образа в области пассивного осязания при
последовательном обведении частей контура давно была обнаружена стадия
незамкнутого контура, совершенно аналогичная нулевой ранговой
группе образов, полученной в сходных условиях сукцессивного
предъявления элементов контура в области зренияД
Эта фаза не является, однако, общей для обеих сопоставленных
выше серий экспериментов по зрительному восприятию. Для
развернутого сопоставления поэтапности построения адекватного
образа в области зрения и осязания были использованы данные
экспериментов А. В. Бровар по исследованию формирования гаптиче-
ских образов при последовательной' смене форм осязания
(обведение контура по неподвижному пальцу испытуемого,
активное осязание с помощью одного пальца и свободное активное
ощупывание) .9
Порученные в этих экспериментах рисунки испытуемых были
подвергнуты ранжированию по степени адекватности аналогично
тому, как это было сделано в экспериментах по зрительному
восприятию. В упорядоченной таким способом матрице рисунков
также выделилось пять качественно однородных ранговых групп, по
отношению к которым и в этом случае была применена методика
усреднения образов путем наложения рисунков друг на друга
(рис. 6).
Как видно из рис. 6, последовательность степеней приближения
к оригиналу л здесь начинается с незамкнутой структуры контура.
Далее следует размытая, аморфная структура замкнутого контура,
и она является первым общим элементом всех сопоставляемых по«
следовательностей. На последней строке, как и в обоих зрительных
рядах, располагается адекватное воспроизведение формы. Между
отображением замкнутого контура и правильным воспроизведением
формы здесь находятся две ранговые группы, последовательно
представляющие выделение сдвигов кривизны (четкое вычленение пря-
мых линий во второй ранговой группе ясна видно на рисунке)
и различение общей формы при смещениях и искажениях
деталей.
Во всех своих основных чертах эта последовательность степеней
адекватности осязательного образа'совпадает с тем, что было вы-
8 См.; Веккер Л. М. К вопросу об осязательном восприятии.— Уч. зап.
ЛГУ, 1953, № 147.
9 Подробнее см.: Веккер Л. М., Бровар А. В.,
Владимирова Н. М., М и х а й л о в а И. А. О соотношении структурных и статистических
характеристик образов восприятия.—«Вопросы психологии», 1971, № 1.
183
ЪЫшо в области фазов$| динамики зрительного образа при
анахроничном осязанию ^кЦесеивном предъявлении 'элементов кон-
•ь$ура. , " . " - . '
Однако ц экспериментах А. В, Эровар поэтапность
приближения к орктщШ$ 4ыМй лолучена jb условиях специально
введенных затруднений. Для большей полноты, ^проводимого
сопоставления пе^ходйых, форм сецсорно-пердевтивного диапазона,
реализующихся при различных "видах ломех^ в анализ Шли включены
данные постановлению осязательных ббразов в условиях патологи-
юсхвх изменений механизма их формирования у детей с церигбраль-
О-й ране
t-u ранг
2-й ранг
3-й ром
Оригинал
Ь-йpant
Т*йС; 6, Динамика становления тактического образа при снятии внутренних
помех (по А. В. Бровар). Типичные и усредненные для каждого ранга
ptitymu испытуемых.
184
нщйшараличами разных степеней тяжести (^пыты Н. М.
Владимиров^;1*
> ' Здесь также была применена методика йоеле^овательной сме?
Щ форм осязания (от обведения контура по цоадящейся руке, че-
ррз осязание одним указательным пальцем к свЬбдДйо^у ощупы-
ШридУнал
Рнс, 7* Динамика становления гаптического образа у детей
е церебральными параличами (по Н. М. Владимировой).
Типичные и усредненные для каждого ранга рисунки испытуемых.
ванию, которое, однако, в этом случае не является в собственном
смысле свободным, поскольку здесь оно изнутри ограничено
патологическими сдвигами). Так как существенных нарушений тактиль-^
-цых и кинестетических порогов у этиххбольных не было, ограничен"
тая э данном случае носят характер помех^ связанных именно с за*
труднениями процесса развертки и синтезирования образа.
w Подробнее см* там же.
185
Как и в предшествующей серии экспериментов, здесь было при-'
менено ранжирование рисунков по степени адекватности оригиналу
и построение усредненных изображений (рис. 7).
Как видно из рис. 7, в этом варианте число рангов адекватно*
сти оригиналу оказалось равным шести, Первый этап (нулевой
ранг) представляет собой стадию разомкнутого контура,
зафиксированную и в предшествующих экспериментах по осязанию, и в
некоторых исследованиях динамики зрительных образов. Последний
этап (пятый ранг) заключает адекватное воспроизведение не
только формы, но и размера фигуры, не отмечавшееся в приведенных
ранее экспериментах, которые доводили анализ только до
правильного отображения формы, не ставя вопроса об адекватности
отражения величины.
Если пока не рассматривать крайние ранговые группы,
зафиксированные не во всех вариантах динамики построения зрительных
и осязательных сигналов-образов, а сосредоточить внимание на
остающихся четырех этапах, то легко увидеть, что между
«аморфным пятном» и адекватным воспроизведением формы
располагается ранговая группа образов, отчетливо выделяющих сдвиги кри-
визйы (прямолинейность и переходы между прямыми (2-й ранг
на рис. 5 и 6), и группа с грубым воспроизведением общей формы
при некоторых нарушениях пропорций и смещении деталей (3-й
ранг на рис. 5 и 6).
Если теперь еще раз соотнести экспериментальный материал
всех приведенных серий экспериментов по зрительным и
осязательным сенсорно-перцептивным переходным формам (см. рис. 5 и 6),
то можно заключить, что общими для обоих основных и
параллельных друг другу видов перцепции и для разнообразных вариантов
снятия внешних и внутренних помех процесса формирования
сигнала-образа являются следующие четыре этапа:
1. Аморфная и вариативная структура замкнутого контура (при
зрительном восприятии включающая эффект мерцания формы).
2. Выделение резких сдвигов кривизны, выраженное, в
частности, переходом одной прямой чв другую.
3. Грубое воспроизведение общей формы при некоторых
нарушениях пропорций, углов и смещении деталей.
4. Адекватное воспроизведение формы. %
3. Информационная сущность переходных форм
сигналов сенсорно-перцептивного диапазона
После подтверждения общности описанной эмпирической
закономерности поэтапного становления переходных форм сигналов
сенсорно-перцептивного диапазона, выявления основных этапов
перехода и характеристик пространственных компонентов внутренней
метрики, подвергающихся развертыванию, можно перейти к
решению поставленной выше теоретической задачи — выяснить
информационную сущность переходных форм между ощущением и
восприятием. Для этого, как упоминалось, необходимо соотнести фазы
186
перехода с иерархической матрицей уровней изоморфизма как
общего принципа упорядоченности у сигнала относительно» источника.
При таком сопоставлении выясняется информационная природа
каждого из описанных этапов.
Использование поуровневых критериев еще отчетливее
обнаруживает совпадение последовательностей фаз, полученных в разных
вариантах экспериментов, и все эти последовательности с большой
мерой приближения укладываются в шкалу форм изоморфизма.
Так, фаза аморфного пятна с включенным в нее мерцанием формы
или многообразными вариациями различных размытых контуров
в рамках общей усредненной замкнутой структуры (см. рис. 5—7)
является типичным выражением топологического изоморфизма щ
сигнала-образа, ибо сменяющие здесь друг друга варианты — круг,
треугольник, квадрат, многоугольник или любая другая замкнутая
линия, сохраняя отношения соседства точек, гомеоморфны, т. е.
юпологически инвариантны. Тем самым на начальном этапе
сформированное™ замкнутое пространственной структуры образа в
сигнале инвариантно воспроизводятся топологические свойства его
объекта-источника.
Конечной фазой; общей для всех приведенных
последовательностей, является адекватное воспроизведение формы,
соответствующее уровню изоморфизма подобия, ибо форма является
инвариантом пребразований подобия (общеизвестно, что фигуры или тела,
имеющие одинаковую форму, подобны).
Между топологическим инвариантом, воплощающим фазу
аморфной, мерцающей формы или первую ранговую группу
(см. рис. 5—7), и инвариантом подобия, соответствующим фазе
адекватного восприятия формы или четвертой ранговой группе
(см. рис. 5—7), во всех приведенных последовательностях
располагаются два этапа. Сравнение усредненных образов с оригиналами
(См. рисунки всех серий) отчетлива показывает, что на этапе
выделения сдвигов кривизны или во второй ранговой группе имеется
явная тенденция к сохранению прямолинейности, а на этапе
грубого различения общей формы при нарушениях пропорций и
смещениях деталей — тенденция к сохранению параллельности линий
контура оригинала.
Но инвариантное воспроизведение прямолинейности есть
выражение проективного изоморфизма, а сохранение параллельности
при нарушениях пропорций и углов составляет сущность
аффинного изоморфизма. Таким образом, эти два промежуточных этапа
становления перцепта также близко соответствуют двум строкам
иерархии форм изоморфизма, расположенным между
топологическим уровнем и уровнем подобия, совершенно несомненно и явно
воплощающими крайние фазы, общие для всех приведенных
последовательностей. В итоге сопоставление показывает, что описанные
выше^четыре фазы, общие для всех рассмотренных
последовательностей, действительно укладываются в ту основную часть
информационного спектра уровней сигналов, которая начинается
топологическим изоморфизмом и заканчивается изоморфизмом подобия.
187
З&тановив такую ссю^есешоет^ фаз с формами изоморфизма
:Ш отношению к'этапам яерцептогенеза, общим для всех
рассмотренных вариантов изменения его условий, необходимо обратиться
к дополнительный фазам или ранговым группам образов,
полученным в некоторые вариантах экспериментов и располагающимся за
пределами средней части информационного сцектра по обоим ее
к|>аям, * " ' ,
Щадльйый этап становления образа, пояучевдш* в
большинстве экспериментальных серий, представлен фазой разомкнутого
K#nfypa или нулевой ранговой группой. (см, рис» 4—|), Этап
привлекает особое внимание, потому что он расположен
непосредственно у психофизиологической границы, на которой реализуется самый
акт зарождения ощущения как простейшего психического
(сенсорного) сигнала. Sta граница воплощает в себе дорог minimum
visiWle, А информационная специфичность этого простейшего
сенсорного образования, как было показадр, состоит в том, что в вем
представлена в инвариантной форме координата объекта во
внешнем пространстве, Т; е. метрика последнего, а внутренняя метрика
объекта вообще не р&зврриута и в пределе выражена точечным
сигналов. ,
Процесс становления сенсорно-перцептивной структуры, начина-
Ф&» тавд йедша выступающей над порогом точкой, далее представ-
^iaper собой развертывание этой внутренней метрики, которое на
$азе аморфного иШт или мерцающей формы достигает уже
инвариантного , воспроизведения токологических свойств — связности
и замкнутости контура; . f >
Но между бесструктурностью гтт; и развернутой структурой
замкнутого контура* ноградачивающего изменчивую форму объекта,
переходным звеном, воплощающим процесс разверадваяйя^сигйа-
ла, мбжет быть именно и только линия> представляющая собой
траекторию движения точки ш пространства сенсорного фона.
Разомкнутый контур как при его поэлементном предъявлении зрительной
системе/ так и при пассивном осязании явным образом воплощает
в* себе как раз траекторию движения. Такая структура линии носит
vOT4&mhbO выраженный характер переходного звена между
одномерной последовательностью элементов сигнала-кода, допускающей
разрывы пространственной непрерывности, и замкнутой
непрерывностью топологического инварианта, воплощающего контур уже не
как линию движения, а как границу формы объекта.
Тем самым структуре нулевой ранговбй грувды также
находится место в иерархии уровней изоморфизма. Но эта структура
отнесена не к одному из основных рассмотрениях уровней, а занимает
промежуточное положение между наиболее общей формой
пространственно-временного изоморфизма, имеющей своим инвариантом
одномерную последовательность, и уровнем топологического изо^
морфизма. Это явно переходная форма, которая при отображении
внутренней структуры объекта еще сохраняет признаки
общекодовой одномерной последовательности, но уже приобретает основные
признаки непрерывности психического изображения. При этом су-
Щ
\
щейМОДО, ето лщейная разомкнутая *пру$щш. отйосится в этом
'тЩщЩ&хт изображении к его «фигуре», at. &.'к образуэнутренних,
прс^?ранственных характеристик объекта, которые на пороге
minimum ^isibile представлены в пределу лишь в виде точки, а адекват-.
ное отображение непрерывности пространственной структур**
отнесено к внешнему пространственному фону.
Таким образом, фаза, Sta которой контур представлен в виде
разомкнутой яийин, является переходной в двух отношени&х: во-
первых/ внутри алфавита психических сигналов она является цро^
межутоедррмежду предельной, точечной представленностью внут-
рен«?Ш jpf^KTypH объекта на пороге и развернутой замкнутой струю-
ту|&0й койтура яа уровне топологического инварианта; во-вторых,
она носит промежуточный характер адежду одномерной последовав
тел$*юстбЪ общекодовой структуры нервных сигналов и
пространственно! непрерывностью психического изображения, достигшего уже
уровня фонологического инварианта в образе внутренней структуры
объекта" ; . '
Естественно* ^то эта переходная фдрма в обычных условиях
восприадш т. ё. яри наличии лишь внешних помех и симультанной
представленности те№рбъекта,. обнаруживает себя довольно редко.
Отчетлив*? она проявляется именно при внутренних помехах,
интимно связанных с дефицитами в самом механизме построения невре*
равной'структуры психического изображения. Но, вытекая из
основной закономерности взаимодействия временных, двигательных
и пространственных кодашнентрв сштгала?об§*кза, эта первая фаза
его становления занннает свое положение в рамках матрицы
уровней удорядояенностцсйгшлов и детерминируется ее иерархической
структурой-'
^Последняя из четырех основных описанных выше фаз
формирования образа, общих для всех серий экспериментов, адекватно
воспроизводящая форму и относящаяся к уровню инварианта нодо-
бия, не я&ляется раключительньш этапои перцецтогенеза.
Рассмотренная фазовая динамика сенсорно-перцептивного сигнала,
воплощающая в ребе eto t продвижение по информационному спектру
у$рёней изоморфизма, реализует поэтапное вхождение сигнала-
образа в диапазон его полной адекватности пространственной
структуре о&&£кта*ясточника, т. е. в диапазон константности,
коэффициент которой равен единице: Но адекватное воспроизведение
формы и ее константность в пределах определенного интервала из*
меняющихся условий ш дает еще полной адекватности структуре
объекта — подобие структур не ^есть, их равенство.
Для достижения полноты воснроизведения всей структуры
необходим еще один шаг поэтапного генезиса, приводящий к
сохранению в образе не только формы, но и, величины объекта. Именно
та-адй этап, не входивший в задачу исследования фазовой
динамику вписанной Б. Ф. Ломовым, получен в приведенных выше резуль-.
тата& опытов Н. М. Владимировой и воплощен в питой ранговой
группе (см. рис. 7), которая выделена путем наложения рисунков
на оригинал и констатации их совпадения не только по фомре, но
189
и по величине. Такое совпадение рбраза и объекта по форме и
величине включает инвариантное воспроизведение в сигнале-образе
также и всех остальных пространственных параметров
объекта-источника и тем самым полное. воспроизведение пространственной
структуры последнего. Коэффициент константности образа здесь
равен единице, пространственная структура отображена в
масштабе один к одному, что и воплощено в факте совпадения при
наложении.
Совпадение изображения и объекта при их наложении является
наглядным и прямым выражением их конгруэнтности, (просто по
определению последнего понятия); конгруэнтность же, как было
показано, является основным свойством метрического инварианта.
Тем самым фазовая динамика поэтапного развертывания в сигнале-
образе внутренней метрики объекта доведена здесь до ее
инвариантного воспроизведения, т. е., по существу, до предела,
возможного в рамках непосредственного сенсорно-перцептивного
отображения. .
Поскольку метрическая инвариантность, будучи выражением
полноты пространственной-упорядоченности перцепта до
отношению к объекту, является завершением перцептогенеза по его
пространственным компонентам, этот результат имеет принципиальное
значение. Однако в описанных выше экспериментах факт
метрической инвариантности образа носит очень частный характер.
Максимально адекватная пространственная структура перцепта выступает
здесь лишь как завершающий этап его становления, а не как
самостоятельный предмет исследования. Поэтому характеристика
метрической инвариантности, относящаяся здесь только к
осязательной модальности, и кроме того, к восприятию плоского контура,
а не трехмерной структуры объекта во всей ее возможной полноте,
дальнейшему специальному изучению в этом исследовании не
подвергалась.
Поскольку предметом анализа здесь являются общие
информационные закономерности поэтапной динамики перцептогенеза, мера
общности вывода о том, что заключительная фаза актуального
становления перцепта соответствует уровню метрического
изоморфизма, нуждается в 4 дополнительном экспериментальном
обосновании. И для этого обоснования экспериментальная психология
восприятия располагает обширным и надежным фактическим
материалом. Поскольку на последнем этапе перцептогенеза образ
входит в диапазон полной константности, а свойство константности
образа подвергалось многостороннему экспериментальному
изучению, эмпирический материал, характеризующий этот завершающий
этап формирования образа, содержится в исследованиях
перцептивных констант.
Многосторонние исследования различных перцептивных
констант и обобщение их эмпирических показателей средствами
математического аппарата теории групп, как уже упоминалось, привели
японскую школу психологии восприятия, руководимую И. Акишиге,
к фундаментальному выводу о том, что в рамках диапазона полной
190
константности «йерцепт есть не что иное, как метрический
инвариант».11 Тем самым, вывод, согласно которому последний этаппер-
цептогенеза доводит пространственную структуру обрйза до
конгруэнтности объекту, соответствует эмпирически надежно
обоснованной общей закономерности.
Если учесть, что, согласно обобщениям, сделанным И. Акишиге,
метрическая инвариантность полностью константного перцепта
соответствуя тождественной трансформационной группе, является
частным случаем отношений в линейной трансформационной
группе, охватывающей более общую закономерность константности, не
требующую равенства единице ее коэффициента12 (что отвечает
условиям предшествующих этапов перпептогенеза), то прямое
отношение «вывода И. Акишиге к контексту настоящего анализа
становится вполне ясным.
Сопоставление этого результата И. Акишиге с приведенным
в предшествующей главе положением о парциальной метрической
инвариантности элементарного ощущения дает возможность
сделать следующее заключение: фазовая динамика актуального пер-
цептогенеза представляет собой поэтапно реализующийся переход
от сенсорного сигнала как парциального метрического инварианта
к перцептивному сигналу как интегральному метрическому
инварианту. Поскольку, таким образом, метрика внешнего фонового
пространства, как и временная метрика, может быть инвариантно
представлена уже на уровне сенсорного сигнала, поэтапный переход
к перцептивной структуре заключается в развертывании именно
внутренней пространственной метрики данного конкретного
раздражителя, которое на последнем этапе перцептогенеза доводится до
ее инвариантного воспроизведения, т. е. до конгруэнтности
перцепта своему объекту.
Информационное содержание этого развертывания
определяется продвижением образа внутренней метрики объекта по
матрице форм изоморфизма через все ее уровни, разделяющие
предельную свернутость внутренней метрики в элементарном сенсорном
сигнале и максимальную ее представленность в наиболее полной
интегральной форме перцептивного сигнала.. Фазы этой дянамики
в своих основных параметрах, как было показано,
дифференцируются друг от друга в основном по тем же пространственным
параметрам, которые составляют различия между уровнями
изоморфизма, т. е. каждая следующая фаза добавляет к предшествующей
признаки, соответствующие тем дополнительным ограничениям,
которые нужно наложить на способ упорядоченности сигналов
предшествующего, более общего уровня изоморфизма, чтобы перевести
его в следующую, более частную форму.
11 См.: Акишиге И. Перцептивное пространство и закон сохранения
перцептивной информации.— В кн.: Восприятие пространства и времени. Л., 1969,
с 25.
12 См. там же.
191
/; .Хотя свойство ктъктт{тш я$рьза традиционно считается
Шной из основных трщтрШтк кё сенсорного, а именно -яердеп-
- дивного образа, тем.не менее у^ке на уровне элементарного сёйеЪр-
, .кого сигнала нмеетёк сшоя конданта* относящаяся к внешней
метрике»—* кон$$афМ координаты (поско&вку локализация является
общей н исходнЩ пространственной характеристикой именно
ощущения}/ . ^ : '
Дальнейшее поэтапное нродввясеяне об$ъщ щ уровням
изоморфизма от сенсорного сигнала к сщпалу т^Щитштиу
совершается в направлении'роста коэффициента констадшжтр, кото-
., рйй на уровне интегрального метрического инвар**ан£а^«вечаю-
щего максимально развернутой перцептивной структуре, достегает
равенства единице, Надоой верхней границе перцептивного уровня
общий фон сенсорного йространства, составляющий универсальную
«сцену> Для отдельных объектов и событий, наполняется макси-
мально индивидуализированным содержанием, которое реализует
изображение конкретных объектов—учзфтников перцептивного
«спектакля» в предельно реалистическом жанре, доведенном до
* конгруэнтности. в » 4
Произведенной анализ приводит, к выводу, что
сенсорно-перцептивная граница представляет собой не жесткую демаркационг
/ що &иннк% а многоуровневую полосу иерархического информации
, ойнЬго спектра частнда форм изоморфизма. Этот вывод относится,
. ©дййко, к процессу пЬэ?Много^рШбр#зовання сенсорного
сигнала в перцептивной в «оде актуального 1йврцептогенеза, т. е; в
динамике становлений каждого отдельного т^^щщЩпятя.
Дальнейший анализ структурных взаимоотношений между
ощущением и восприятием и тех границ, которые одновременно и
разделяют и соединяют эти соседние фррмы первичных образов,
требуем соотнесен выявленную закономерность поэтапной динамики
нер^ептогенеза с закономерностью отогенйза сенсорно-йерцептив*
ных пдоцессов. Такое соотнесение может выявить меру общности
сделанного вывода. ^ (
Поскольку иерархия уровней изоморфизма как общего прин-
< цигьа организации сигналов являемся главным фактором,
детерминирующим фазовое становление отдельного дерцепта, есть
основания ожидать, что стадиальная динамика онтогене1ш%ского
развития пространственных компонентов восприятия также* по крайней
мере в ее основных чертах,' должна определяться теми же
иерархическими of ношениями внутри информационного спектра.
Результаты обширного и длительного экспериментального исследования
онтогенеза пространственных восприятий и представлений, произведенного Ж. Пиаже,
дают возможность произвести прямое сопоставление фаз динамики перцепто-
: г генеза с выявленной динамикой онтогенеза пространственного восприятия и
получить достаточно четкий ответ на вопрос oil ш соотношении.
,. Констатируя тот факт* что исторически процесс развития математических
знаний о пространстве продвигался 'от метрической геометрии через геометрию
проективную к топологии, и указывая, что логический порядок отношений
общности пространственных свойств является обратным (т. е. топологические
свойства' пространства как наиболее общие лежат в основании всех остальных, ~
192
а метрические свойства являются самыми_ частными), Пиаже ставит запрос .
о том, твой т этих двух последовательностей соответствует онтогенетический
порядок формирования соответствующих компонентов восприятие Результаты
исследовании, предпринятых для получения ответа на этот вопрос, вполне
определенно свидетельствуют, что онтогенетическая стадиальности развития прострац-
ствзяных компонентов восприятия отвечает не исторической последовательности
развития геометрических знаний, а логической иерархии отношений общности
пространственных свойств/ , .
Так, эксперименты показали, что в возрасте около 3—4 лет ребенок
различает предметы ид базе топологических признаков, дифференцируя замкнутую фи- s
гуру от открытое, предмет, обладающий отверстием, от предмета сплошного.
Отличить же^ Крив<мшнейяые фигуры от прямолинейных и разные фигуры
каждого цзвтнх типов ребенок в этом возрасте, как правило, не может.1» Тот
самый ребенок, гкоторыи легко отличает открытый круг от замкнутого, не способен
ormnwib замкнутый круг or замкнутых оке, но прямолинейных фигур, например
тефритов или ромбов.
иЁ|реается в глаза структурная общность этой стадий онтогенеза
пространственного вйеприятия с той фазой перцептогенеза» которая характеризуется
неопределенностью (аморфностью) формы я ее мерцанием, когда круг, квадрат, ромб
и другие замкнутые фигуры переходят друг в друга.
Поскольку круг, квадрат и ромб — топологически инвариантные фигуры,
а частные формы топологических инвариантов как на рассматриваемой стадии
онтогенеза, так. и на, соответствующей ей фазе перцептогенеза адекватно не
воепрбйзводятсЯг в образу есть, по-видимому, достаточные основания
заключи^ щщ ф^йрмеиологическое егрукту^но-пространственное родство
эквивалентны^ щуг^^у этапов онтогенеза Неприятия и перцептогенеза детерминируется^
ик ^1«еда<ойгпряяадлежностьв> к уровню топологического изоморфизма,
^Отсутствующая на этой стадии онтогенеза способность четко отличать прямо*
линейные фигуры от криволинейных проявляется значительно позднее — в
возрасте примерно после 7 лет. Экспериментальные данные Пиаже показывают, что до
перехода на эту Стадию ребенок не может выполнить такого, казалось бы,
простого задания, как расстановка вертикально стоящих столбиков в виде линии
телеграфных столбов^ етояядос вдоль прямой дороги,14
Появляющееся на ^послетопологнчёской стадий онтогенеза инвариантное
воспроизведение прямолинейности, как и дифференциация резких/сдвигов кривизны
и выделение прямых линий на соответствующей фазе перцептогенеза, обнаружи-
., #Ш структурную зжвавалеитность по самому составу, пространственных пара*
щт$№» адекватно отражаемых в образах, также, по-видимому, детерминируется
их принадлежностью к уровню проективного изоморфизма. *
Хотя, Йиаже, указывая на постепенность и стадиальность развития форм
пространственных восприятий и представлений, не определяет четких временных
•щру*&&Щтщ& проеЗДонной. стадией онтогенеза й его далы*»йшимн, более част-
нъшв этапами, самый ход его экспериментального анализа и полученный фак-
тячеекяй материал выявляют глубокое родство между стадиями онто^неза и фа-
&Шг рфяф*я&№л^ и на следующих этапах обоих процессов* имеющих общую*
логику развития, но различный масштаб временной развернутости.
Так, вслед за экспериментальным анализом перцептивного отображения про-
ектнвных отношений, наиболее полно выраженного в восприятии ребенком
перспективы, Пиаже переходят к исследованию той стадии проетранственно-пёрцеп**
тнвного развития, на которой в восприятии сохраняются отношения
параллельности линий при изменениях их длин и углов между ними.15 В этих эксперимент
~тах ребенку предъявлялось устройство, представляющее собой совокупность
взаимосвязанных ром1бов, форма которых меняется при раздвигании концов
конструкции (по типу ножниц), но параллельность сторон которых сохраняется.
Испытуемый должен фиксировать пространственно-структурные изменения этой
конструкции по мере раздвижения концов, т. е. воспроизвести сохранность на-*
ралйельности.сторон ромбов при изменении углов между ними. Эту стадию вое*
" :Л. < Л 9м" Флейвелл Д« Генетическая психология Д. Пиаже. М, 1967, с 428.
' ^ См. там же, с. 430. ' " .
!*См. там же.
7 Л. М~1Вёккер _ ' > ~ Ш
приятия Пиаже описывает как промежуточную между проективной и метриче*
ской и рассматривает ее как проявление аффинного .преобразования.
На следующем этапе исследования ребенок решал перцептивную задачу
построения четырехугольников и треугольников, имеющих ту же форму, что
и предъявляемая ему модель, но разных по размерам. Этот уровень
восприятия Пиаже, естественно, относит к геометрическому подобию. В результате
исследования этих двух форм Пиаже приходит к выводу, что воспроизведение
параллельности, углов и форм постепенно приобретается в среднем детском
возрасте.
Поскольку Пиаже, опираясь на логику геометрических отношений, прямо
относит эти две стадии к уровням аффинных преобразований и преобразований
подобия, легко видеть, насколько близко эти стадии онтогенеза восприятия
пространства соответствуют описанным выше фазам перцептогенеза, реализующим
сначала грубое воспроизведение общей формы при возможных нарушениях углов
и пропорций (аффинный уровень), а затем и адекватное воспроизведение формы
(уровень изоморфизма подобия).
И наконец, последний этап исследований Пиаже относится к той стадии
онтогенеза восприятия, на которой осуществляется перцептивное сохранение длин,
площадей, объемов. Поскольку во всех этих вариантах требуется
воспроизведение расстояний, это есть уровень сохранения метрических отношений, которые
у Пиаже фигурируют под термином «евклидова геометрия».16
Анализируя и обобщая результаты своих исследований, Пиаже многократно
подчеркивает, что вопреки непосредственному впечатлению об исходном
характере отражения таких, как бы лежащих на поверхности и поэтому «знакомых»
пространственных свойств, как углы, форма, совокупность расстояний между ее
отдельными элементами, инвариантное воспроизведение этих свойств является
не начальным, а заключительным пунктом онтогенеза знаний о пространстве.17
Таким образом, экспериментальный анализ онтогенеза
пространственных компонентов перцепции, произведенный Пиаже
совершенно безотносительно к психологической задаче соотнесения
с фазовой динамикой перцептогенеза и к общетеоретической задаче
соотнесения с иерархией форм изоморфизма, привел к выявлению
стадиальности, продвигающейся от топологии через проективные
и аффинные свойства к отношениям подобия и метрическим
отношениям.
Такое совпадение независимо друг от друга полученных
экспериментальных результатов, обнаруживающее единую
направленность становления пространственных компонентов в фазах
актуального перцептогенеза и в стадиях онтогенеза, дает надежное
основание для заключительного вывода о том, что обе ч
эмпирические закономерности генезиса восприятия (и в отдельном его акте,
и в онтогенезе) имеют единую детерминацию- Ее сущность сосгоит
в том, что переход от сенсорных сигналов к сигналам
перцептивным и пограничные линии между отдельными этапами этого
перехода как в стадиях онтогенеза, так и в фазах перцептогенеза
определяются иерархическими отношениями пространственных
компонентов в информационном спектре частных форм изоморфизма как
16 Этот термин Пиаже здесь употребляет неудачно, поскольку уровни
подобия, аффинный, прбективный и топологический уже в исходном случае
относятся к пространству с нулевой кривизной, т. е. основаны на евклидовой
геометрии.
17 См.: Флейвелл Д. Указ. соч., с. 432.
194
общего принципа упорядоченности сигнала относительно его
источника.
В обоих генетических рядах совершается поэтапное
продвижение от структуры сенсорного сигнала как парциального
метрического инварианта, сохр аняющего лишь внешнюю метрику
(т. е. метрику пространственного фона), через всю многоуровневую
матрицу форм изоморфизма, которые определяют стадиальность
развертывания внутренней метрики, вплоть до максимально
адекватной собственно перцептивной структуры, представляющей
интегральный метрический инвариант.
Однако все промежуточные этапы этого
сенсорно-перцептивного перехода, как и заключительный этап интегральной
метрической инвариантности, проанализированы в обоих генетических
рядах лишь частично. Как фазы перцептогенеза, так и стадии
онтогенеза пространственных компонентов восприятия представлены
в этом анализе не как самостоятельные и специальные объекты
рассмотрения, которые требуют учета всего перечня основных
параметров и их взаимосвязей на каждой из стадий, а лишь как
этапы развертывания образа. Исходя из этого, каждая фаза
охарактеризована по существу именно кщ этап развития, и в ней
выделены из общего перечня параметров только те, которые воплощают
ее'специфику и переход от предшествующего этапа к
последующему.
Дальнейший анализ требует тщательно, рассмотреть каждый
из этапов в отдельности. Для такого анализа необходимо выделить
критерии полноты набора основных характеристик каждой из
стадий. Однако нестабильность, вытекающая именно из переходного
характера промежуточных этапов сенсорно-перцептивного генезиса,
вызывает трудности в определении таких критериев.
Стабильность, определяемая максимальной инвариантностью,
достигается на заключительном этапе становления перцепта.
„ Устойчивость доведена здесь що упора» самим фактом полной
конгруэнтности интегрального метрического инварианта своему
объекту. Но интегральность инвариантного воспроизведения
структуры объекта содержит в себе вместе с тем искомые критерии
полноты набора основных эмпирических параметров перцепта:
соотношение всех основных параметров образа на каждой из стадий
его генезиса и характеристики пограничных линий сенсорно-перцец-
тивного перехода смогут выступить в своей полноте, взятые не
только со стороны их отношения к нижнему, сенсорному уровню,
но и ко всей структуре того верхнего, собственно перцептивного
уровня, на котором развертывание образа достигает максимальной
завершенности. Заключительный этап генезиса дает ключ к
пониманию его промежуточных стадий, подобно тому как, согласно
К. Марксу, ключ к анатомии обезьяны — в анатомии человека.
Исходя из этой логики произведенный анализ переходных форм
сенсорно-перцептивного диапазона составляет необходимую пред-*
посылку рассмотрения собственно перцептивных первичных
образов. Однако более полно переходные этапы и пограничные линии
195
мшкду ними могут быть рассмотрены после того, как будет
проанализирована ётрукт|грзг макси^^ точной, адекватной
объекту формы восприятия^ заведомо находящейся выше
сенсорно-перцептивной границы;, Ш1н1фичеекое описание и теоретический
анализ вердейтившго Ъбраза внутри диапазона
метрической-инвариантности шс^авляет содержание следувовдеро этапа анализа.
ГЛАВА IV J ПЕРЦЕПТИВНЫЕ ОБРАЗЫ В ДИАПАЗОНЕ ИХ
МАКСИМАЛЬНОЙ АДЕКВАТЦОС?И
1. Основные эмпирические характеристики
перцептивного образа в диапазоне его максимальной
I адекватности. ^'^ 4,
Исходным пунктом анализа максимально адекватных образов
восприятий, заведомо относящийся т£ собственно перцептивной
стороне сейс«&рно-перцёнтивнШ границы, как и при рассмотрении всех
0Олее: эдемёнтарщях тмои сигналов, является составление перечня
шс основных эмпирических характеристик- ,
Из-за отсутствия.единой теории перцептивных лро^ессов
свойства и параметры йоеи)£иятия да иейашдоовремени исследовались
в экспериментальной психологии под углом зрения самых разных
теоретических и прикладных задан.. Поэтому имйофййся в этой
облас*и обширный фактический материал очень фрагментарен
и разръзнен. Систематизировать этот материал и выделить в нем
фЗ&даме^альные, определяющие характеристики очень трудно,
так как нет четких критериев отбора искомых основных феноменов
и параметров.
$ fOHTeKCte настоящего исследования образы восприятия,
относящиеся к диапазону максимальной полноты и адекватности,
рассматриваются как завершающий этан актуального генеза и
онтогенезасенеорйонаерцептивных актов. Поскольку
проанализированные в предшествующей главе этары и cfpyK^ypHfeie уровни этого
генеза являются в собственном смысле переходным^ Сопоставление
с ними не может обеспечить определенности и надежности
критериев отбора основных характеристик стабильных и предельно
адекватных перцептивных образов. Поэтому составление исходного
перечня основных свойств и параметров образов, относящихся к эта-
му диапазону, целесообразно произвести Ш основе сопоставления
с характеристиками элементарных сенсорных образов, которые
в силу их расположения у границы, отделяющей сигналы с
минимумом психической организации от нервных, сигналов* обладают
достаточной структурной определенностью. Такое сопоставление,
опускающее все промежуточные формы, именно в силу
расположения сравниваемых форм у противоположных краев сенсорно-пер-
196
цеитивнош диапазона, обещает, по-видимфм^, выделение четких,
критериев в различении струкФурных характеристик исходных сен-
сорнш и собственно перцептивные форм первичных образов.
ШЬ второй главе данной части был приведен перечень основных
эмв&рических характеристик простейших' сигналов-шйущеияй (см.
схему 3). Поскольку элементарные ощущения входят как
компоненты в структуру дШФгральных перцептивных^образов, описанные
во второй главе проётранственно-временные, модальные и^ йвден-
сивноетные характеристики сохраняются в качестве базальных и в
наборе осиоанш свойств образов восприятия.
. Со&фшт перечень оеновдох эмпирических характеристик
перцептивного образа, нужно выяснить, какими характеристиками
№®$кожш№0 дополнить исходный перечень^ чтобы получить набор
сшо$&&£; достаточно полно описывающих перцептивные образы
в диапазоне их максимальной адекватности объекту. Решение
этого вопроса отчетливо разбивается на два этапа. Первый из них —
необходимые уточнения «.дополнения тех характеристик, которые
уже содержатся в* сйадке основных свойств ощущений. Второй —
вы|(а^йе1гед^йств и пирометров, которые не входили в список
остШ^Ш, характеристик сщущени^, во» будучи исследованными
имецйо:тЬвШя со ёЬеЦйфикой перцептивных образов, должны быть
введены в составляемый перечень на данном этапе анализа.
. Вростртстееннр-временная структура восприятия
Первой сушшррой характеристикой ощущения, как было по-
казано, является его пространственно-временная структура, кото-
рай,-будучи наиболее общим свойством любого сигнала, сохраняет
^о^ЭДйедщ место ив настоящем перечне. На уровне ощущений
m'k:'Ш|гукту|*а шслв&чает в качестве своего корневого единого про-
странственно-временного компонента воспроизведение перемещения
(изменения координаты объекта с течением времени). В ^ее собст-
адмйё^остранстаенную ветку входит отображение стабильной ко-
ордаш&, расстояния и направления (проекция), а в ее собственно
времеаиую ветку входит отображение одновременности,
последовательности и длительности (см. схему 2). ^
При анализе характеристик элементарного ощущения было
показано, что адекватное воспроизведение меняющейся во
времени и, в частном случае, стабильной координаты воспринимаемого
объекта представляет собой инвариантное отображение его
внешней метрики, т. е. метрики того трехмерного пространственного
фона или поля, в котором данный объект занимает определенное
положение. На уровне элементарного, лишь выступающего над
порогом сенсорного сигнала его объект-источник представлен в
адекватно воспроизведенном трехмерном пространстве по существу как
материальная точка, имеющая в этом поле в пределе одну общую
координату. Тем самым на простейшем сенсорном уровне,«прост-
ранственность» ощущения, как ее называл .И.. Мюллер, поскольку
197
она не затрагивает внутренней метрики объект.а, не воспроизводит
и его собственной трехмерности.
Весь процесс стадиального перехода от сенсорного образа к
перцептивному, как было показано в главе третьей данной части,
представляет собой поэтапное развертывание образа внутренней
структуры объекта, которое на собственно перцептивном уровне
доводится, по-видимому, до максимальной адекватности.
Исходя из этого, естественно ожидать, что экспериментальный
материал исследований максимально адекватных перцептивных
образов содержит факты, характеризующие воспроизведение
собственной пространственной трехмерности воспринимаемого
объекта. Такие факты в экспериментальной психологии обоих основных
ййдов собственно перцепции —зрения и осязания —действительно
имеются. Поскольку отображение трехмерной внутренней
структуры воспринимаемого объекта непосредственно примыкает к
воспроизведению трехмерности внешнего пространства, представляя
его продолжение и более частную форму, целесообразно привести
ее характеристики как первое дололнение к приведенному перечню
компонентов пространственно-временной структуры в качестве
второго параметра его пространственной ветви.
В области зрительной перцепции таким хорошо известным
феноменом, воплощающим в себе воспроизведение в образе
трехмерной пространственной структуры видимого объекта или его
рельефа, является стереоэффект. Обобщая большой экспериментальный
материал исследований пространственных характеристик зрения,
А. И. Коган прямо указывает, что кроме восприятия удаленности
данного объекта относительно других «стереоэффект включает
ощущение объемности предмета».1 В экспериментальной
психофизиологии описаны как монокулярный (менее известный), так и
широко известный бинокулярный стереоэффекты.
При анализе пространственной структуры ощущений мы
пытались показать, что пространственная схема сенсорного поля,
отображающая внешнюю метрику объекта, является производной по
отношению к отражению движения, воспроизведение траектории
которого неизбежно включает и образ пространства. Поскольку
образ рельефа, или трехмерности самого объекта, представляет
собой частную форму трехмерности всего пространственного поля,
естественно ожидать, что и эмпирическая феноменология
стереоэффекта содержит факты, характеризующие эту первичную роль
отображения движения.
Действительно, при монокулярном стереоэффекте «основным
фактором восприятия относительной удаленности считается
параллакс движения (монокулярный параллакс в отличие от диспарант-
ности — бинокулярного параллакса)»2. Феномен этот состоит в том,
1 Коган А. И. Бинокулярная система и восприятие трехмерного
пространства.— В кн.: Физиология сенсорных систем. I. Физиология зрения. Л.,
1971, с. 283.
2 Там же, с. 294. (Курсив наш.—Д. В.)
198
что при перемещении объектов относительно наблюдателя
воспринимаемые смещения точек, расположенных ближе и дальше
фиксируемой, противоположны по направлениям. Тем самым
относительная удаленность разных точек, формирующая образ
объемности, оказывается производной по отношению к образу направления
перемещения.
Такая же исходная роль восприятия движения в
формировании монокулярного сгереообраза отчетливо проявляется в так
называемом кинетическом эффекте глубины, который после Метцгера
воспроизведен Уоллахом и О'Коннелом.3 Поскольку феномен этот
состоит в переходе двухмерного восприятия теневых фигур при их
мгновенном изображении к отображению их трехмерности при их
вращении с определенной скоростью, в данном случае мы явно
имеем дело с тем частным случаем стереоэффекта, который относится
к восприятию трехмерности не общей структуры
пространственного фона, а именно внутренней структуры объекта, относительной
удаленности разных его компонентов.
Бинокулярный стереоэффект определяется диспар атностью,
или пространственным рассогласованием, обоих сетчаточных
изображений. Определяющая роль бинокулярной диспаратности
в стереоскопическом зрении привела классическую
психофизиологию зрения к выводу о первичности этого фактора и замаскировала
исходную роль двигательных и временных компонентов в
построений образа объемности или рельефности объекта. Между тем, как
показывают данные П. Колерса,4 эффект глубины или рельефности
объекта формируется и при замене бинокулярного
пространственного рассогласования сетчаточных изображений их монокулярным
^временным рассогласованием. Последовательная смена временных
компонентов раздражения приводит здесь к структурированию
такого заведомо пространственного компонента образа, как
отображение рельефности. Этот эффект по существу аналогичен
кинетическому эффекту глубины Уоллаха и О'Коннела, поскольку в
обоих случаях имеет место последовательная смена изображений. Во
всяком случае кинетический эффект глубины и эффект временной
диспаратности, взаимно подкрепляя друг друга, ясно
свидетельствуют о факте преобразования двигательно-временных
компонентов образа в его собственно пространственную характеристику,
воспроизводящую трехмерную структуру воспринимаемого
объекта .
Если к этому добавить, что, по данным Огле,5 в восприятии
движения главную роль играют монокулярные факторы, а в них,
как об этом свидетельствуют приведенные выше феномены,
определяющее значение имеют двигательные и временные компоненты,
8 Wallach Н., O'Connel D. N. The kinetic depth effect.—J. Exp.
Psychology, 1953, No 45. .
4 Колере П. Некоторые психологические аспекты распознавания
образов.— В кн.: Распознавание образов. At., 1970.
5 О g 1 е К. N. Researches in binocular vision. Philadelphia, 1950.
199
щ производный характер, рассматриваемой собственно
пространственной характеристики образа—отражения трехмерной внутренней
метрики объекта, как< и внешней Метрики трехмерного фона,
приобретает серьеаную эмпирическую обоснованность.
Существенной Характеристикой стереоэффекта являются его пороговые
величины* По данным Огле, зависимость линейного порога стереоэффекта
определяется соотношением:
где 2ш — межзрачковое расстояние; Ь — расстояние до точки фиксаций; А6-—
линейный порог стереовоспряя*ия; в — угол конвергенции; ц -*- диеп$ратность,
, Несколько преобразуя эту формулу Огле, легко установить, что йистальный
линейный порог стереоэффекта быстро растет с увеличением расстояния от
точки фиксации** Ив этой зависимости порога от расстояния прямо следует, что н*
больших дистанциях, соответствующих начальным фазам перцептогенеза,
пространственное рассогласование сетчаточных изображений становится подпороговым,
и трехмерность, как и другие характеристики собственной пространственной
структуры.объекта, оказывается за пределами внутреннего стереоэффекта, в то
время как внешний* стереоэфф^ект — «пространотвенносй» и проекция, т. е.
отнесенность объекта как «материальной точки» к определенной координате
трехмерного сенсорного фона, уже здесь имеют место. И лишь, вхождение образа
в вадпороговук) фазу, а затем и в зону максимально развернутого отображения
внутренней метрики объекта приводит к адекватному воспроизведению рельефа,
' завершая этим постепенный переход от точки к двухмерной и далее к трехмер^
й^й;4внут|з^предметной щострзнственной . структуре перцеята.
Важные, фактическим указанием на связь собственно пространственной ха-
*$актрйствкй ст^еоэ§фёктта t йрем^кодаигателдощн Компойентами
построения образа является зависимость порот стерер*оф1рнятия от времени
экспозиции! если при экспозиции 3—4 Чек этот ц^рог ттщя постоянным, то
с уменьшением экспозиции от 3 до 0,1 сек cm быстро расчет и перестает
изменяться при экспозиции менее 0,1 сек (Огле).
С точки зрения анализируемой в данной работе взаимосвязи информационны*
и энергетических компонентов психических сигналов существенно подчеркнуть?
и факт-зависимости порогов стереовосприятия 6f энергетических характеристик,
стимула: порог стереоэффекта снижается с увеличением яркости экспонируемого
объекта.1
каковы самые основные характеристики зрительного
восприятия трехмерности внутренней пространственной структуры объекта:, /
Они прямо шидетелБСтвук>т о наличии этого свойства образа, *
онределенных диапазонов его адекватности и органической связи
его собственио-простракственнБ1хй врёменйо-двигател ь*шх
компонентов. ^ * , ' ' •
1 экспериментальном материале исследований осязания,
представляющего вторую основную модальность, в которой пердептоге- -
нез достигает собственно перцептивного уровня, также содержится
значительное количество фактов, относящихся к воспроизведению
трехмерности внутренней пространственной структуры
воспринимаемого Объекта. Правда, в отличие от результатов;исследования
зрительной перцепции'здесь значительно .меньше дайных,
содержащих конкретные количественные характеристики условий формиро»
в См.: Коган А. И. Указ статья*—В кн.: Физиология сенсорных систем.
I. Физиология зрения, с. 286.
2QQ .-.""•
вания етереогаптического образа, в частности соответствующие по*
роговые величины. Но есть факты, которые вполне определенно
свидетельствуют о наличии внутреннего стереоэффекта (т. е.
отражения объемности отдельного предмета) в разных формах
осязания. « . r \
Описывая пространственные компоненты сенсорного Образа,
мы упоминали, что' при пассивном осязании, когда плоскости
объемного предав*а развертываются путем последовательного
движения элемеров поверхности объекта
по пальй^ исцытуейого, у
последнего формируется адекватное
отражение #аздеденноети верхнего и ниж-
негр осшваний призмы ее ребром,
воплад$Ьщим третье
пространственное измерение (см, рис» 3).
Хотя объективированный в рис.3
образ и содержит компоненты,
воспроизводящие рельеф объекта, все
же в шяу очевидной неполноты он
отшйщк^% к фа&ам или ровням пер-
щщ$ётШ&&, не доходящим еще до
диапазона максимально адекватного
вфщрйятия трехмерности всей
поверхности.
На рис* 8 представлен образ пассивного осязания, в котором
имееу место <^реоэфф©кт; охватывающий уже структуру самого
(эксперименты Веккера).
\\ЗНфф'# ctf^ate охвачен рельеф всей, поверхности предмета.
•Д;й^щем.1^л^|а^ однако, можно полагать, что если рельеф тела
^ " Определенную меру
Г\71
N/
F71
Ч/
Рис. 8, Целостное «стереоскоиаче-
ское» изображение объемного4
предмета при пассивном осязании:
а ~ оригинал, 6 — рисунок испытуемого.
соотэетствуювдую
Пассивного ося-
|f*М стереогацтический об-
l данного тела остается аа
фШщ диапазона
максимальной адекватности воспро^
изведениа рельефа.
Если йассивнре осязание не
всегда может дать адекватное
отражение рельефа, поскольку
здесь охват контура
осуществляется за счет движения
объекта и отсутствуют * средства
фиксации начала отсчета, то эти ограничения снимаются в
естественном ходе процесса активного осязания. Результаты его исследо*
ваний (эксперименты Веккера) показывают, что уже в актах
мономануального ощупывания стереогаптическйй эффект восприятий
более сложных фигур (например, шестигранной призмы) достигает
максимальной адекватности (рис* 9).
Рис. 9. Адекватность изображений
объектов при активном осязании.
а — оригинал; б — рисунок испытуемого.
201
Рис. 10 а. Рисунки испытуемых,
ощупывающих сложные объемные (а) и
плоские (б) объекты одной рукой.
На рисунке объекта а пропущена
деталь, на рисунке объекта б искажен
контур.
Рис. 10 6, Изображения тех же объектов
после ощупывания их двумя руками;
Поскольку это расширение
возможностей достигается за
счет функционирующей в
активном осязании координатной
системы воспринимающего
аппарата с ее расчлененными
опорными* собственно
сенсорными и
сенсорно-перцептивными функциями, ясно, что в
системе бимануального осязания,
где эта дифференцированность
функций еще более широка и
тонка, в пределы диапазона
адекватного восприятия
рельефа попадают объекты еще
большей структурной
сложности. Исследования
Б.Ф.Ломова показали, насколько
повышается адекватность
воспроизведения рельефа объекта при
переходе от мономануального
к бимануальному
осязательному полю (рис. 10а и 106).
Приведенные данные,
свидетельствуя о наличии и мере
возможной адекватности гапти-
ческого стереоэффекта, вместе
с тем ясно указывают на его
тесную связь с отображением
относительного перемещения
органа и объекта и на
производный характер образа
внутренней трехмерности объекта
(как и трехмерности
пространственного фона) по отношению
к отображению движения
(аналогично тому, как это имеет
место и в зрении, но, может
быть, еще более
отчетливо).
Приведенные выше факты, характеризующие отражение
объемности воспринимаемого предмета, а не только его
пространственного фона в зрении и осязании, как своим содержанием, так
и наглядной стороной описанных феноменов (воплощенной в
рисунках испытуемых) непосредственно подводят к следующему важ-
202
нейшему пространственному компоненту перцептивного образа —
к воспроизведению формы. *
Если самый факт объемности воспринимаемого объекта может
быть отображен и в относительно грубом образе, находящемся
вне пределов диапазона адекватного восприятия, то точное
воспроизведение рельефа предмета в пределе влечет за собой и
отображение его формы, как об этом свидетельствуют и рисунки
испытуемых (см, рис., 8 и 9). Эта связь полноты и точности
воспроизведения рельефа с отображением формы обусловлена особым
положением формы среди пространственных свойств объекта.
Именно форма воплощает в себе полноту пространственной
структуры объекта. Поэтому восприятие формы есть важнейший
признак собственно перцептивного образа как образа
целостно-предметного. Целостная форма объекта не совпадает с формой его
элементов, что и составляет одно из главных объективных оснований
примата интегральной структуры «гештальта» над ее элементами.
Но именно в силу целостного характера формы полнота
воспроизведения рельефа поверхности объекта автоматически влечет за
собой н адекватное отображение его формы.
В исследованиях зрительной перцепции восприятие формы
изучалось преимущественно в контексте фазовой динамики
восприятия и характеристик его константности.7
При анализе фазовой динамики актуального перцептогенеза
и стадиальности онтогенеза перцепции были описаны различные
условия поэтапного становления зрительных и осязательных
образов плоских фигур, в ходе которого правильное отображение
формы достигается на фазах, предшествующих вхождению
перцептивного образа в диапазон максимальной адекватности, т. е. до
сочетания адекватного отображения формы. с воспроизведением
натуральной величины объекта (см. рис. 4—7). Приведенные в
связи с вопросом о восприятии рельефа факты и рисунки испытуемых
(относящиеся, правда, только к осязательному восприятию)
отчетливо свидетельствуют о том, что объемная форма также может
адекватно воспроизводиться в перцептивном образе, причем
независимо от масштаба отображения величины.
При всей особой роли воспроизведения формы в построении
интегрального перцептивного образа объекта необходимо все же
подчеркнуть, что сам по себе феномен адекватного воспроизведения
формы не является специфичным для пространственной структуры
психических сигналов. Хорошо известно, что копирование формы
легко достигается в механических, фотографических,
кинематографических, телевизионных и других видах технических сигналов-
изображений. Парадоксальная эмпирическая специфичность
именно психического изображения формы была экспериментально
выявлена прежде всего с установлением того факта, что адекватность
7 Свойство константности в силу его сквозного характера, выраженного
в пространственно-временной структуре, модальности и интенсивности, будет
суммарно охарактеризовано ниже.
203
перцептивного зрительного образа формы сохраняется в определен-
V пои диапазоне изменений ф^шы сетчахочного изображения, ото
; чк составляет существо, феномена так называемой константности
формы. Этот фенощ? сразу ш разводит психическое изображение
формы и ее оптическое сетчаточше изображение аналогично тому,
как дифферейвдруютен перцептивный о&ра& трехмерного рельефа
воспринимаемого объекта и его двухмерное сдаточное
изображение* Йда1ойу восприятие формы подвергалось интенсивному иссле-
дованню прежде всего в контексте констедтщойй^ кэбрааа.
\. Так, еще исследования Таулесса показали, ч^о Жираты и
круга^ плоскости которых наклонены к лйййй взора и сетадточные
, изображения которых щцеюх соответственно форму ромбов и эл-
липсов, в определенном диапазоне наклона воспринимаются все же
как квадраты и круги* о чем свидетельствовали рисунки
испытуемых.8 Поскольку, однако, в данном пункте восприятие формы
описывается не как проявление общего свойства константности* а ад к
компонент суммарной нроетр&нетвеннё-времещой структуры,
в этом описании прежде всего нужно сделать экспериментально
обоснованное заключение о том, что имеет место адекватное
перцептивное воепроизведенйэ формы и существует определенней
диапазон, где эта адекватность сохраняется, несмотря т измене-
\ мшя неходких физических условий построения образа.
^ Поизведенное эмпирическое описание продвигается от яаибо-
^яяе общих 1сарактёр|1СтИ1С единой пространственно-временной
организации сенеорно^нерэдртивного поля ко *се/0ояее частным
параметрам внутренней структуры образа отдельногообъекта. Так,
анализ отображения общего свойства рельефности в частном случае
максимальной полноты этого отражения привел к воспроизведению
формы, а рассмотрение разных вариантов отображения формы
в свою очередь ведет через взаимосвязь восприятия формы с
восприятием размера к вопросу о восприятии такого
важнейшего пространственного параметра, как величина.
'< . Восприятие величины* как и восприятие формы, исследовалось
$ экспериментальной психологии преимущественно в контексте
фазовой динамики восприятия и общей проблемы константности
образа. При первом же обращении к фактическому материалу
исследований обнаруживается особое, двойственное положение этого
параметра. С одной стороны, отображение величины как всеобщей
характеристики протяженности объекта есть самый общий,
исходный и раньше всего поддающийся вычленению пространственный
компонент образа. Уже на первой из описанных Б. Ф.-Ломовым
£*адий становления образа грубо различаются общие пропорции
предмета, т. е. соотношение его размеров в разных измерениях,
* а следовательно, на этой стадии происходит первичное различение^
$ Экспериментальная психология, т. 2. Pfc& Стивене. М, 1963, с. 461.
204
мщримашшой взаимной отдаленности э&ементов предмета, ©* щщ:
же сворят и некоторое данные исследивший онтогенеза, свиде/
теяьствующие о первичности %'большей адекватное^ отражения
- велйодяы по сравнению с формой.9
, С другой стороны, основные факты стадиаяьадс&и лерцеитоге-
веза и многочисленные данные по величинам и pf^pocy ошибок
пространственного .мсвдютя-я10 указывают на впачтфто мень^
шую стабильность и точность восприятия размера по сравнению
с отображением формы, * . ' ' -
Накрашивается эмпирическое заключение о том, что за этой
двойственностью и противоречивостью стоят два разных уровня
отражения пространственной величины. Первый из них
действительно является исходным и универсальным! Еще до вычленения кой*
кретнс$;- внутренней? структуры воспринимаемого объекта грубо
отображаются его общие размеры щ длине,, ширине и высоте. Та*
кая общая усредненная оценка величины может иметь разную
степень точности, которая растет по мере продвижения по: фазам
перцептогаяеаа* Но эта оценку может, яодвдижэду» достигать
и зтч%ъъАщШ точности еще до вхождения образа в диапазон пол^
ноЩшфщщ^тт о^%аженйя всей внутренней структуры объекта.
/.." c-fiM^bgKa3i зФ^^^^^Р^^0*01^1^9 адекватном отражением величины
щщ ^щокушости всех .расстояний между точками объекта; т. е.
воспроизведением всей его метрики в масштабе один к одному, или
. отображением его натуральной величины. Этот высший уровень
адекватного воспроизведения метрики является самым частным,
наименее помехоустойчивым и да^т большие значения ошибок и их
разброд чем восщо^ведешш формы.11 Только этот уровень вое*
произведения натуральной величины вводит образ в диапазон мак-
фщщашшбШ щ&шякосуи объекту.
/;:r It4 соответствии4 с предметом данной главы здесь должен быть5
^шЩЩтреш именно, этот уровень. Поскольку максимальная адек?'
атйость образа связана с устойчивостью воспроизведения
неизменных собственных характеристик его объекта вопреки
изменяющимся условиям его отображения, естественно, что восприятие
мщуфмттй величины подвергалось экспериментальиотпейхологиче- .
сшщу исследованию преимущественно в контексте изучения цщ+
цептивных констант, в частности константы величины,, Как показы*
вает рассмотренная в предшествующей главе последовательность
стадий перцептогенеза, воспроизведение натуральной величины при
условии адекватности отображения формы (т. е. именно второй
из указанных уровней восприятия величины) есть как раз тот един-
9 См.: Ананьев Б. Г», Дворяшина М. Д., К$ДР,*В1*ева Н. А.
* V Индивидуальное развитие человека и константность восприятия; М* 1968.,
"";. \ 10 См.: Дв of> яши я а М. Д. Онтогенетические изменения перцептивной
. ;*|Ф&сгантности человека. Автореф. канд. дисс. Л.» 1965; Со рок у н П. А. Фор*
v Жирование и развитие пространственных представлений. Автореф. докт. дисс»
ч" щк, 1968, ^
** .*1С*.: Ананьев Б. Г., Дворяшнна М. Д, Кудрявцева Н. А:
ЙЙ|дайщуалъное развитие человека и константность восприятия.
205
ственный пространственный параметр,, которого не хватает образу
на фазе отображения формы для его перехода от подобия к
равенству, т. е. для вхождения в диапазон максимальной адекватности.
Поэтому данный уровень воспроизведения натуральной величины
объекта совместно с адекватно отображенной формой попадает
внутрь диапазона полной константности. Но именно по отношению
к полней перцетивной константности И. Акишиге сделал свое
фундаментальное заключение о том, что внутри диапазона полной
константности «перцепт есть ие -что иное, как метрический
инвариант».12
Инвариантное воспроизведение метрики означает, что величина
здесь отображается не как усредненный или. преобладающий по
какому-либо из. измерений размер, а как совокупность всех
расстояний между элементами объекта,. Но именно такое
воспроизведение величины как метрики доводит до максимума и
адекватность воспроизведения всей внутренней структуры
воспринимаемого объекта. Предельная форма воспроизведения внутренней
структуры воспринимаемого объекта выражена самой сущностью
метрического ийварианта, обладающего свойством конгруэнтности
по отношению к своему объекту-прообразу. Если на элементарно-
сенсорном пороговом уровне перцептогенеза, где внутренняя
метрика объекта в пределе вообще не представлена, а инвариантно
воспроизведена лишь метрика сенсорного поля, образ, как было
показано, представляет собой лишь парциальный метрический
инвариант, то здесь перцепт является интегральным метрическим
инвариантом по отношению ко всей структуре перцептивного
пространства внутри определенного диапазона (соответствующего
полной константности).
Это означает, что в перцепте здесь в максимально развернутой
и инвариантной форме представлена вся метрика, включающая как
фон перцептивного пространства, так и фигуру или внутреннюю
структуру перцептируемого объекта. Тем самым восприятие
величины именно как метрики всего воспринимаемого пространства,
доводя до предела адекватность пространственной структуры перцеп-
та, объединяет и включает в себя все рассмотренные выше
компоненты, входящие в пространственную подгруппу единой
пространственно-временной организации восприятия и порознь
подвергавшиеся исследованию в различных контекстах.
Эта включенность всех параметров образа в структуру
метрически инвариантного перцепта непосредственно вытекает (вместе
с его максимальной адекватностью) из конгруэнтности
метрического инварианта своему объекту. Так, конгруэнтность перцепта и
объекта по меняющейся во времени координате представляет
исходное свойство восприятия движения именно как перемещения в
пространстве. В частном случае неизменности места воспринимаемого
объекта относительно начала отсчета конгруэнтность по постоянной
12 А к и ш и г е И. Перцептивное пространство и закон сохранения
перцептивной информации.— В кн.: Восприятие пространства и времени. Л., 1969, с. 25.
506
координате воплощает в себе параметр локализации или проекции,
т. е. отнесенности образа к определенной точке пространства,
внешнего по отношению к метрике воспринимающего аппарата.
ч Обе эти характеристики, как было показано, имеются уже
в элементарном ощущении и являются общими для всего
сенсорно-перцептивного диапазона. Конгруэнтность образа объекту по
всем трем пространственным измерениям его компонентов
выражает следующую характеристику перцепта — адекватное
воспроизведение рельефности (стереоэффект). Конгруэнтность по форме
(что уже вполне очевидно) заключает в себе свойство восприятия
последней. И наконец, конгруэнтность метрически инвариантного
перцепта своему объекту по метрике, воплощая в себе адекватное
восприятие натуральной величины, охватывает собою, как
было показано, все вышеперечисленные пространственные
параметры.
Хотя, как уже упоминалось, отличие пространственной
структуры «перцепта по сравнению с элементарным сенсорным
психическим изображением заключается в конгруэнтности объекту по
параметрам внутренней метрики, необходимо еще раз подчеркнуть,
что особая специфичность перцепта как метрически инвариантного
психического сигнала определяется именно совокупностью всех
параметров. Эта специфичность ни в коем случае не может быть
ограничена инвариантным воспроизведением только внутренней метри^
ки. Предельным выражением специфики пространственной
структуры перцепта является как раз факт адекватной представленности
внутренней структуры объекта совместно с конгруэнтностью образа
и объекта по параметру координаты, явно выходящей за пределы
собственного пространства воспринимающего аппарата. Эта
совместность и создает пространственную специфичность перцепта как
интегрального метрического инварианта по сравнению с
парциальным, в определенном диапазоне точности представленным уже
в простейшем ощущении.
Обратимся к рассмотрению компонентов, входящих во
временную подгруппу единой пространственно-временной структуры
перцепта. При анализе элементарных сенсорных образов было в общих
чертах показано, что, поскольку собственно временная, как и
собственно пространственная, ветвь суммарной
пространственно-временной организации ощущения коренится в восприятии движения,
а последнее по самой своей сути включает параметры
последовательности и длительности, эти компоненты с необходимостью
представлены уже на элементарном сенсорном уровне; Здесь,
рассматривая структуру собственно перцептивных образов, важно еще раз
подчеркнуть необоснованность того традиционного подхода к этой
проблеме, согласно которому ощущение лишается исходных
компонентов воспроизведения движения и необходимо связанной с ним
' л Обменной последовательности, а отображение времени, как я прост-
* ранства, переносится лншь в состав психологии восприятия. Тем са-
;: мым совершается тройное искусственное обособление: во-первых»
К ощущений от отображения движения, so^BTopisix, восприятия времени
i •» и пространства pi их сенсорных корней и, в-третьих, восприятия
времени и пространства от восприятия предмета. Тагам обособлен
'£-\ нием автоматически снимается тот вопрос, который в настоящем
контексте/представляет главный интерес,—еввдифйка собственно
перцептивного уровня отображения времени по сравнению с
уровнем ^сенсорным,
-; В главе об ощущениях было указано* что в рамках так
называемого нейтрального интервала18 по существу имеет место мет-
' рически инвариантное отображение временной длительности. Но
\ инвариантное воспроизведение длительности как метрики времени
J' включает щ себя адекватность последовательности как временной
| топологии (в такой же мере, как инвариантное воспроизведение .
| метрики пространства включает сохранение й его топологических
• свойств). В тех- случаях, когда последовательность воздействия
стимула на анализатор реализуется сменой состояний самого сти-
. мула, *£ак это имеет место, например, в звуковой волне,.сенсорвый.
образ как метрический инвариант сохраняет мехрико^топологиче*-
ф$т структуру объективного течения времени, т. е. общего времен*
>: ДОф.Фо&а физических событий* В тех же случаях* когда
последовательность воздействий Стимула при его собственной неизменности
определяется лй&ь условиями еге> пт&щетиъто взаимодействия
| с анализатором, временные компоненты образа несут информацию
г не о последовательных изменениях самого объекта, а именно о его
взаимодействии с рецептором (как это имеет место, aanpwfep,
, ' в < процессаху осязания).
, ' Что касается такого важного временного компонента, как од-
; и вовременность* которая является как бы временным воплощением
: пространственного сосуществования разных компонентов етимула-
объектаг то на сенсорном уровне парциального метрического ин-
|. варианта, г&е внутренняя метрика объекта либо предельно реду-
?V > цирована, либо, во всяком случае, не полностью развернута, одно-
временно охватываются преимущественно не отдельные единичные
. объекты, а их общий фон. Можно, вероятно, допустив некоторое
; уяровдвя»е, заключить, что собственно сенсорный уровень, в от-
С Лнчиеот перцептивного, отоб^азкает не столько внутренние времен-
I* ные характеристики объектов и единичных ёовытий, сколько
метрику общей временной оси, на которой эти события развертывают-
. ся, золимая на ней определенное положение, или-временную коор-
f дянату. * ,
* Временные компоненты сенсорного образа, так же как и про*
' •- С^анственные, являются лишь парциальным метрическим инва-
tt Gil.: В уд р о у -Г. Восприятие времени,-*- В кн.: Экспериментальная
психологии» т. 2. Ред. Стйвенс. * • . '
200 > .Г
риаитом; в пространственных компонентах Ь&шентйрного отхфт*
ниш не представлена'внутренняя метрика яроятраыстёЪнной струзд
тура( отдельного объекта; во .временных компонентах образа,
соответственно, отсутствует симультанный охват физической
одновременности разных элементов внутренней метрики данного
объекта. v ,.*'.- '• ' . '
Многочисленные факты эспери^ентальной психологии
свидетельствуют о том^ что на элементарном сенсорном уровне такая
Pnt Ik Рисунки больных оптической агнозией (по А. Р. Дурня).
симультанность еще не представлена. Клинические же факты*
относящиеся к области, патологии ^восприятия, показывают, что при
разрушении перцептивной структуры симультанность в первую
очередь подвергается деструкции. Так, описывая картину
перцептивных нарушений у больного со зрительной агнозией, Б. Г.
Ананьев указывает на тот в высшей степени йемонстрагивный факт, что
пространство при таком нарушении ощущается как «сплошной
световой поток, раздражающий глаза, либо как туман с
пробивающимся лучом света. Из этого сплошного и плотного массива
пространства тот или иной объект выделяется скорее яю звуковому либо
2Ш
по гаптическому сигналу»,14 Те же материалы Б. Г, Ананьева
показывают, что в структуре £того «сплошного, и плотного»,
следовательно в .какой-то мере симультанного, массива общего
пространственного фона образы отдельных «фигур» были аморфными,
текучими и сукцессивными. Б. Г. Ананьев справедливо заключает,
что в этом случае зрение «функционировало на уровне ощущений».15
Сопоставление этих данных показывает, что при
патологической деструкции перцептивной структуры до элементарного
сенсорного уровня на последнем сохраняется временной компонент
одновременной представленности пространственной метрики фона,
но разрушается симультанное отображение физической
одновременности внутренней метрики объекта. Эта феноменологическая
картина достаточно близко соответствует структурному существу не
только пространственной, но и временной парциальности
метрического инварианта на сенсорном уровне.
Обобщая большой клинический материал о перцептивных
расстройствах, носящих выразительное название симультанной
агнозий, при которой очень четко представлена картина зрительного
и тактильного «аморфосин.теза» (т. е. нарушения отражения формы
или структуры объектов и ситуаций), А. Р. Лурия заключает, что
основным дефектом здесь «является нарушение объединения этих
элемейтов в симультанно воспринимаемые группы».16 Такой распад
одновременной представленности именно внутренней метрики
совершенно четко прослеживается на рисунках испытуемых (рис, 11).
Так клинический материал подтверждает положение о различной
прочности симультанных компонентов зрительного образа,
относящихся к метрике «фигуры» и метрике «фона».
Как было показано, в процессах актуального перцептогенеза и
онтогенетического становления перцепции внешняя пространственно-временная метрика,
представленная уже на сенсорном уровне, поэтапно дополняется как раз именно той
внутренней метрикой, которая при агнозии подвергается деструкции, а в норме
доводит образ до максимально развернутой и адекватной перцептивной
структуры.
Исходя из этого, в данном контексте прямой интерес представляет вопрос
о том, какие изменения в ходе перцептогенеза и становления максимально
адекватного (по пространственно-временной структуре) образа претерпевают его
характеристики, относящиеся как раз к симультанному воспроизведению
внутренней пространственной метрики объекта.
Чтобы решить этот вопрос, целесообразно, очевидно, прежде всего
сопоставить данные исследования процесса симультанирования ряда сукцессивно
предъявляемых элементов пространственной структуры объекта (его контура) с
охарактеризованными этапами становления адекватного перцептивного образа.
В главе II результаты такого исследования упоминались в связи с вопросом,,
о роли временно-двигательных компонентов в формировании пространственной'
схемы сенсорного поля ощущений, к определенной координате которого отнесен
* м А н а н ь е в Б» Г. Психология чувственного познания. М., 1960, с. 225.
(Курсив наш.— //. В.)
. 15 Там же.
16 Лурия А. Р. Высшие корковые функции. М., 1962, с. 120.
210
парциальный образ.17 В главе III были приведены даннные о фазах перц^пто-
генеза при затрудненных условиях симультанирования. Исследование показало,
что при постепенном снятии такого рода помех образ проходит те же этапы,
что и при уменьшении дистанции или при увеличении времени экспозиции.18
Первое из указанных исследований по существу посвящено динамике
становления временных компонентов перцепта (фазы симультанирования), второе —
формированию его пространственных компонентов (фазы адекватного
воспроизведения различных пространственных свойств объекта).
Поскольку здесь нас непосредственно интересуют временные характеристики
отображения внутренней пространственной метрики объекта, естественно, что
напрашивается сопоставление данных обоих исследований. Результаты
первого из них показали, что фазовая динамика симультанирования
последовательно предъявляемых элементов к#нтура при нарастании скорости их кинопроекции
идет от восприятия отдельных элементов контура, сменяющих друг друга вдоль
его линии, к восприятию движения этих элементов по линии контура, затем
к одновременному восприятию всех элементов контура, продолжающих, однако,
еще «течь» и мерцать, и, наконец, к адекватной симультанной перцепции
контура. На последней фазе образ уже ничем не отличается от восприятия в
условиях обычной одновременной тахисюскопической экспозиции. Это означает, что
завершающий этап формирования одновременной структуры образа совпадает
с последней фазой пространственного перцептогенеза — с фазой адекватного
отображения внутренней структуры; объекта.
Аналогичный переход сукцессивных временно-двигательных
компонентов в одновременно-пространственную структуру,
адекватно отображающую форму и величину объекта, имеет место и в
процессе построения осязательного перцептивного обра'за.
Исследования показывают, что различия в исходной точке ощупывания,
в последовательности охвата разных элементов и в направлении
ощупывающих движений снимаются в итоговом осязательном
образе данного контура, формирующемся в результате преобразования
этих сукцессивных компонентов в симультанную структуру
перцепта19 (рис. 12).
В пределе все эти данные дают основание заключить, что
адекватное отражение одновременности доводит временные компоненты
образа до интегральной метрической инвариантности;
соответственно, адекватное отражение симультанно воспринимаемой
внутренней метрики доводит пространственные компоненты образа до
интегральной метрической инвариантности. Парциальный
метрический инвариант сенсорного уровня, пройдя через все
промежуточные этапы и войдя в диапазон максимальной адекватности
17 См.: Веккер Л. М. Восприятие и основы его моделирования. Л., 1964;
Веккер Л. М., Михайлов С. А., П и т а н о в а А. В. О построении
зрительного образа в условиях последовательного предъявления элементов
контура.— В кн.: Проблемы инженерной психологии. Вып. 2. М., 1968;
Лоскутов В. В. О пространственно-временной геометрии метрически инвариантного
зрительного образа.— В кн.: Материалы IV Всесоюзного съезда Общества
психологов. Тбилиси, 1971.
18 Веккер Л. М., Б ров ар А. В., В л а ди м и ров а Н. М.,
Михайлов а И. А. О' соотношении структурных и статистических характеристик
образов восприятия разной степени константности.—«Вопросы психологии^ 1971,
w Ананьев Б. Г., Веккер Л. М., Ломов 'Б. Ф., Ярмоленко А.В.
Осязание в процессах познания и труда. М., 1959.
211
', ~ ' tf* .
.> -*"** '
|1^й;ёпта своему об^ёй!Щ'становятся интегральным пространствен-
^^временньш метриче^кш шва^знтдаг (подчеркнем еще раз, «то
только внутри этого д^рителшо ограниченного диапазону «
только в пределе). 7 ^ ^
Таким о&ртъы* экЩрш&скоц; описание перцепта внутри
диапазона его ШйЩтытшЩ адекватнойтг кщ интегрального прост-
V
ZJ!
|Ч
Z7—
У.
t
ь
7-
*ч
Z
ж***Г
^
=3
Рее. 12. Переход различных сукцесенвных компонентов восприятия в
одинаковую пространственную структуру н Обратный переход
пространственной структуры образа в различные двигательные варианты при зарисовке.
р^етвен^о-рременного а&трического инварианта оказывается
достаточно емким, чтобы охватить все ранее разрозненно
изучавшиеся компоненты пространственной н временной структуры
образа, еужмарно представленные на схеме 4; \
Схема 4
Пространственно-временная структура восприятия
в диапазоне его максимальной адекватности
Отражение движения
за
Отра
)
сади-j
дня ]
,
жение прс
компо
!
j рель- j
I е* J
. !
►стрйнстве
нентов
I
I ч
I форма
иных
"1 _
j вели
] ЧИН*
!
Отра»
к
I. '
посдедова*
телъность
:ei
те в]
щоне!
ДЛИТ€
нос
>ем<
rroi
ль-
^нных
"1",
| одновре
, 1 менност
V.
- .
Ш2
Мй&альтсть восприягШ в
/Как и исходные компоненты Иростравда^й0^|1еменной
структуре модальность относится к той цодгруййе х^рйегеристик
перцептивного образа, которое представлены уже m бтсорпом
уровне, а здесь претерпевает лишь некоторые изменения, относительно
которых в дар&мфдасании должно быть сделало >*уШь %атщ>е
добавление./;-г v ч - i
В рамках $*фявён№ перцептивных образов, двумя основными
видами которых являются зрительные н осязательные, модальные
характеристики подверглись многостороннему й детальному
исследованию преимущественно в области зрения. Наиболее
специфическим модальным параметром зрительных сенсорно-перцептивных
процес<гвв является, как известно, цветотоновой образ в еГр
хроматических и ахроматических компонентах. Эксй^р^ментальйые
исследования вскрыли высокую лабильность цветовоспрнятия к
зависимость его, специфического качества от рашадных
пространственны^ щемкммых я шергетическэх фашфоа»
Поскольку #1й ф^шщщ ареобр&зу|$тся с изменением фаз
и у$т^^:^(^^^т0Швщ, с ftimif> меня|отся и осдб^няости двето-
в^йрйят^я. Щ конкретному характеру Фг&х зависимостей мы вер-
н^мйз Щ связи с общей характеристикой сенсорно-перцептивного
ЗЙШй&зойа (гл. V). Здесь же необходимо лишь указать на тот
экспериментально полученный факт, что, несмотря на
непосредственную зависимость цветзвоспрйятия от изменений; спектрального
состава йздаения, раад|гажашщего сетчатке существует часть диа-
пазрна этих изменений, в которой не только происходит, но н
достигает максимальной адекватности так называемая трансформа-
^^|f#em Щ0 этого феномена заключается в том, что глаз ниве*
Авдует изкеаения спектрального состава отраженного объектом
св$та, шздравшвая тем самым воспринимаемый цвет объекта к его ,
перцепции ж условиях среднего дневного, освещения. Та участь
диапазона этрх изменений, где нивелирующая трансформация явля-
т^х Щре&Р1ша&% аьк раз и составляет загадочный интервал мак-,
сймальной адекватности илн так называемой полной константности
воопрй5ггш щвеха Объекта вопреки изменениям освещения. «При
изучении две^овой трансформации, а также при изучении эффектов
местных изменейий яркости и спектрального состава освещения
(например, когда объект в тени сравнивается с освещенным
объектом),— пишет Д. Б. Джадд,— наиболее поражает тенденция
цветовых объектов восприниматься с тем же самым цветовым тоном,
светлостью и насыщенностью Независимо от освещения».20
И далее Д. Джадд, ссылаясь на ранние -исследования Гельба
и Мак-Леода, указывает» что при некоторых условиях констант*
ность воспринимаемого цвета объекта «является действительно
совершенной». В переводе на язык чисел это означает, что коэф-
^ * \
20 Джадд Д. Б. Основные корреляты зрительного раздражителя.—В кн.:
Эксрердаентальная психология, т. 2. Ред. Стивене, с. 142. (Курсив жш<~*Л\ В.)
213^
фициент константности вдетовоеприятия равен единице, т. е. цве-
тотоновое восприятие, определяясь именно оптическими свойствами
поверхности данного объекта, а не меняющимся составом
освещения, является максимально адекватным.
Очень показателен приводимый тем же автором факт, что
такая «совершенная» константность или максимальная адекватность
цветотоновой модальной характеристики пердепта имеет место
именно в условиях, когда цвет воспринимается как свойство
поверхности конкретного объекта, которая для этого сама должна
адекватно восприниматься. Если наблюдатель «рассматривает
какой-то элемент объекта только как пятно цвета, то его реакция
может проявить лишь слабую тенденцию к константности и будет
изменяться по мере изменения освещенности рабочего плана».21
На такое же различие в восприятии цвета плохо локализуемых
плоских пятен (Fleckenfarbe) и цвета поверхностей (Oberflachenfar-
be) указывал еще Д. Кац.22
Эти факты свидетельствуют о том, что адекватность цветовой
модальной характеристики зрительного перцепта сочетается с
адекватностью отображения структуры той поверхности конкретного
объекта, которая является носителем цветового качества. Иными
словами, адекватность модальных компонентов перцепта
органически связана с адекватностью его пространственно-временных
компонентов, как об этом уже упоминалось при анализе организации
элементарных сенсорных сигналов в связи с различиями
модального воспроизведения «первичных» и «вторичных» качеств.
Интенсивность восприятия
Если модальная характеристика, будучи преимущественно
монополией исследования ощущений, входит все же в область
психологии восприятия (главным образом именно в контексте
проблемы константности цвета), то с характеристикой интенсивности
дело обстоит существенно иначе. Традиционно составляя
содержание целого самостоятельного направления, связанного с изучением
именно элементарных, пороговых сенсорных процессов,—
психофизики, интенсивностная характеристика фактически оказалась
вообще за пределами изучения собственно перцептивных процессов.
Лишь экспериментально-теоретические исследования последнего
времени, идущие как со стороны психофизики (школа Стивенса),
так и со стороны психологии восприятия (работы Ф. Кликса), все
отчетливее указывают на искусственность такого разобщения.
Поскольку этот вопрос связан с Особенностями переходных
форм сенсорно-перцептивного диапазона, которые более явно
обнаруживаются при движении анализа «сверху вниз», т. е. от
перцепции к сенсорике, он будет несколько подробнее затронут в
следующей главе. Здесь же необходимо внести лишь некоторые дополне-
21 Там же. (Курсив наш.— Л. В.)
22 Katz D. Der Aufbau def Farbwelt. Leipzig, 1930.
214
ния, относящиеся к особенностям интенсивностной характеристики
перцепции внутри диапазона ее максимальной адекватности. Это
и должно дать возможность последующего продвижения «сверху
вниз*. Сделать это представляется возможным, пока лишь на
примере восприятия светлоты.
Светлотная характеристика имеет двойственную природу.
Будучи свойством как ахроматических, так и хроматических цветов
и выражая степень отличия данного цвета от черного, светлотный
компонент образа тем самым заключает в себе модальный аспект,
относящийся к мере качественной специфичности данного цвета.
С Другой стороны, за «чернотой» стоит поглощение световых лучей
видимой поверхностью, а светлота как степень отличия цвета
данной поверхности от черного определяется ее коэффициентом
отражения. Последний же воплощает количество отраженных от
данной поверхности световых лучей. Этот количественный аспект,
выраженный числовой величиной коэффициента отражения,
изменяющейся между нулем и единицей, явно относится уже не к модальной,
а к интенсивностной характеристике светлоты, отличающей данную
видимую поверхность от другой, поскольку большее количество
отраженных лучей данного цвета неизбежно вместе с тем и сильнее
воздействует на рецептор. Поэтому имеющиеся в
экспериментальной психофизиологии зрения данные, характеризующие светлотные
компоненты зрительного образа, заключают в себе именно интен-
сивностный аспект.
Экспериментальные факты, относящиеся к интенсивностному
компоненту светлоты, содержатся прежде всего в показателях ее
константности при изменяющихся условиях освещения. Поскольку
здесь анализируется диапазон максимальной адекватности, то
искомые интенсивностные характеристики светлоты должны,
по-видимому, быть заключены в показателях ее максимальной, т. е. так
называемой полной, константности. Исследования П. А. Шеварева,
специально посвященные изучению светлотных компонентов
зрительного образа, показали, что при восприятии двух поверхностей
с расстояния ясного видения при равенстве коэффициентов
отражения обеих поверхностей равны друг другу и их видимые
светлоты. При этом равенство видимых светлот «наблюдается и>в том
случае, когда освещенности поверхностей одинаковы, и в том
случае, когда эти освещенности неодинаковы».23
Эта неизменность видимой светлоты поверхности при измене- -
ниях освещенности, являющаяся, как показывает исследование,
весьма частой в условиях повседневной практики, и представляет
диапазон полной константности светлоты. В свою очередь, эта
полная константность светлоты на приведенных выше основаниях
является полной константностью, или максимальной адекватностью,
интенсивностной характеристики зрительного образа ^поверхности.
Максимальная адекватность выражается в том, что в результате
23 Ш е в а р е в П. А. Проблемы константности цветов. Исследования по
психологии восприятия. М.—Л., 1948, с. 106.
215
ц|Ф$ессов трансформаций нивелируется роль изменений освещен-
/ .Щ0ст и в воздействующем на глаз световом потоке выделяется
- й соответственно сохраняется йостоянным в образе только тот ин-
тенсивностный компонент который детерминируется собственными
^отражательными свойствами видимой поверхности.
Аналогичное сочетание модального и интенсищостяого аспектов заключено
внутри единства н такой специфической характеристики зрительного образа, как
насыщенность.
Выражая степень отличия данного цвета от серого, одинакового $ ним по свет-
' ло*& насыщенность тем самым содержит дополнительный параметр модальной,
качественной специфичности, заключающий еще одно измерение и Ьогоющающий
меру этой качественной специфики (степень отличия от серого цвета). Поскольку
йе эта мера специфичности определяется отношением количества световых лучей,
характеризующих двет данной йоверхностн, к общему световому потоку^ ею
отражаемому* насыщенность содержит в себе интенсивндстный аспект.
Наличие здесь именно интеяейвностного аспекта" цолучает свое прямое
выражение в том, дао единицей светового потока, отношением к которому
определяется дашщеяность, являет^ яюмек, равный потоку от точечного источника
в одну; £&еч&; свеча же представляет собой еднннду цветовой иитенситасти.
Поскольку в отношении насыщенности, как и в отношений светлоты, стоит вопрос
о характеристиках ее отражения, внутри диапазона максимальной адекватности,
такого рода данные могли бы быть получены, как и в предшествующих
вариантах, в контексте исследований меры постоянства параметра насыщенности при
меняющихся условиях восприятия. Однако экспериментальная психология со-
держит очень мало данных по константе насыщенности. Поэтому здесь можно
лишь $ принципе указать на наличие* интенсивкостного компонента насыщенно-
етй и на стоящую в связи с этим специальную задачу изучения этой
характеристики как во всем сенсорно-перцептивном диапазоне»'так и, в частности, внутри
диапазона ' максимальной адекватности щрцепта своему , объекту.
,Нк этом заканчивается та часть передня основных
эмпирических характеристик» которые, будучи исходными и поэтому
представленными уже в элементарных сенсорных
процессах—простейших ощущениях, здесь нуждаются в соответствующих дополнениях
и уточнениях применитель^ к дйайазону максимальной адекватно-
. Сти. Далее следуют эмпирические характеристики образа,
полученные в экспериментальной психологии именно в контексте
исследований перцептивных процессов.
Константность восприятия
По ходу рассмотрения.кроетранстввнно-цремешых, модальных
-и интенеивноетных характеристик перцептивного образа описание
каждой из них неизбежно Связывалось с показателями
константности, поскольку диапазон максимальной адекватности всех этик
характеристик связан с их устойчивостью и сохранностью в
условиях изменяющегося воздействия непосредственных раздражителей.
Но именно потому, что такая сохранность является сквозным
свойством образа, присущим всем его первичным характеристикам,
в предшествующем анализе по необходимости были использованы
соответствующее факты каждой из форм константности, а выделить
последнюю в качестве общей характеристики, охватывающей все
предыдущие, представляется целесообразным после рассмотрения
216 . - - • . - "
прое|р$#етвенно-временной структура мо&&р>ности и интенсивно*,
сти. "Поскольку проявления частных форм константности были
рассмотрены выше, здесь остается дать лищь их кратко! обобщение.
Как было показано, несмотря на изменение пространственно-
временуУх характеристик непосредственного ращдршеняя (вели-'"
чины сетааточнрго изображения, длительности и по^едовательно-
сти предъявления отдельных элементов) и даже вояфер! этим,
изменениям^ прш*г|>шет^нно-времейная структура зрительного
перцепта-М:<о^^#4ей«€ш диапазоне сохраняет свою интегральную
метрическую ййварнантность по отношению к объекту- Границы
интервала даменший, в которых сохраняется эта инвариантность,
определяя предел конгруэнтности перцейта й объекте и тем самым
диапазон максимальной адекватности образа, охватывают участок
полной* константности. Up данным А. А, Смирнова, этот участок
ограничивается удалением объекта от глаза до 2—3 метров
и изменением.угла поворота объекта к линии взора в пределах 10°.24
Таким образом* полная кЪнстантноеть пространственно-временной
структуры щрцтшъюЪ не что иное, к$к сох$здание его
метрической >'ш№А#$тШ$п$Л В; определенном дйаназше ^изменения
параметров' " $щфъщйш^ * '"
» ЩщшЬ^йтб $тому водреки изменениям ейектрального состава
$ф0ш&юшг<> сетчатку света (фиксируемым с помощыр ецектро-
фотометра) щодальная характеристика цветотонового восприятия
"остается постоянной в определенном диапазоне этих изменений.
Диапазон инварвднщоёти модальной характеристики и есть
интервал ее полной Koaeiairrit&cre* а сада константность по модальности .
есть 'не* что иное, как инвариантность модальных характеристик
яеш^ра в данном? диапазоне.
< > р|к|р^^е Шрааот д&ю обстоит и в отношении интенсивностной
^|йй^йстшн> шщрая в пределах диапазона полной коястант-
то^^АШШ0Щч^т:я^ся инвариантной, несмотря на изменения шв*
тешйшстй огшщшя. .
, Этот %с1ф§1йфй*, характер константности дает основание аа-
НШЩт&, что если пространственно-временная структура* модаль-
фсяи и интенсивность являютсй первичными характеристиками
обрйза (не случайно они присущи образу во всех формах сенсорно-
перцептнвшх йроцессов), то константность есть проитодное свойств
ство образа, или свойство тторово порядка*. Она является
свойством пространственно-временной структуры» модальности и интен*
сивности образа. Это вторичное свойство константности в
диапазоне его максимальной выраженности (полной константности)
заключается в инвариантности пространственно-временной структуры,
модальной» и интенсивностной характеристики перцепта в пределах
определенного интервала изменения условий взаимодействия
аппарата перцепции с ее объектом.
*4 См.: С м и р н о в А. А« Зависимость константности воспринимаемой
величины от угла поворота к линии взора при разных дистанциях
наблюдения.— В кн.: Зрительные ощущения и восприятия. М.—*Л., 19351
217
Предметность перцептивного образа
Несмотря на то, что понятие предметности образа широко
употребляется в психологической литературе, оно остается
чрезвычайно расплывчатым по содержанию. Поскольку в данном
контексте дается лишь эмпирическое описание основных свойств образа,
вопрос о теоретической трактовке понятия предметности будет
здесь оставлен в стороне. Дело, однако, в том, что теоретической
неопределенностью этого понятия в значительной мере определяет^
ся тот факт, что в экспериментальной психологии нет четко
очерченного круга феноменов и характеристик, относящихся к категогии
предметности. Из множества разнородных фактов в данном кон-
Рис 13. «Фигура» и «фон» (по Рубину).
тексте отобраны и отнесены к свойству предметности лишь
основные экспериментально выявленные феномены, выражающие
специфику максимально структурированного перцептивного образа по
сравнению с сенсорным именно по показателю предметности в
конкретном значении этого слова, т. е. характеристики отражения
предмета как пространственно обособленной, отдельной физической
вещи. Такая ориентировка обусловлена тем, что перцептогенез
представляет собой, как показано выше, поэтапное развертывание
именно образа внутренней структуры, или внутренней метрики,
отдельной вещи как объекта отражения.
Первый прямо относящийся к этому аспекту принципиальный
феномен — выделение фигуры из фона — был экспериментально
изучен и описан Э. Рубином. Феномен заключается в том, что все
перцептивное поле, прежде всего поле зрения, отчетливо
расчленяется, как это непосредственно демонстрируют известные образцы так
называемых двойственных изображений, на разнородные части
(рис. 13). К одной из них относятся фигура или предмет, которые,
по выражению Рубина, обладают характером вещи (Dingcharak-
ter), к другой —фон, на котором вещь воспринимается и который,
в отличие от предмета, обладает характером материала (Stoffcha-
rakter).
213
Это противопоставление феноменологически выражается
прежде всего в том, что предмет воспринимается как расположенное на
переднем плане, замкнутое и отграниченное целое, фон же — как
неограниченное, неопределенное и простирающееся вокруг и
позади предмета поле. Таким образом, фигура, по словам С. Л,
Рубинштейна, «обладает как бы большей предметностью».
Фундаментальный характер такой разнородности и противостояния этих двух
компонентов или основных «блоков» перцептивной структуры
демонстративно обнаруживается в том, что\если предмет и фон
меняются местами, то часть, бывшая ранее фигурой и ставшая фоном,
сразу утрачивает свою очерченность и приобретает неопределенный,
бесструктурный характер. Так, белая ваза на рисунке (или белый
крест) начинают восприниматься как однородный
неструктурированный «материал» (Stoff).
Основное эмпирическое содержание феномена заключается,
таким образом, в том, что перцептивная структура расчленяется
на образ пространства, в котором находится и 'к определенной
координате которого относится данный предмет, и на образ самого
предмета. Именно второй компонент в его отчлененности от первого
и в своей внутренней расчлененности и составляет ту существенную
«добавку», которая приобретается на собственно перцептивном
уровне в отличие от уровня сенсорного.
Результат добавления этого собственно перцептивного
компонента обнаруживает себя в расчленений структуры сенсорно-
перцептивного поля на два «слоя», первый из которых — общий
пространственно-временной фон — представляет исходный
сенсорный уровень как необходимую «сцену» и фундамент собственно
психической организации процесса, а второй выряжает
перцептивную надстройку — воспроизведение конкретны х объектов как
разыгрывающихся на этой сцене событий.
Из этой вычлененности предмета как замкнутого
обособленного целого вытекает упоминавшаяся уже выше особая роль
восприятия формы в организации именно перцептивного образа,
поскольку форма воплощает целостно-пространственную структуру
дайной вещи. Именно поэтому форма является одним из главных
эмпирических воплощений перцептивной структуры как целостного
«гештальта». Этим же определяется и значение контура как
«раздельной грани, двух реальностей» (Сеченов), или линии, извне
и изнутри ограничивающей данную форму.
Тот факт, что структурной единицей перцептивного «слоя» единого сенсорно-
перцептивного поля является именно образ отдельного предмета как
самостоятельного пространственно обособленного агрегата, выразительно подчеркивается
эмпирическим материалом патологических деструкции процесса восприятия.
Анализируя данные собственных наблюдений, а также клинические материалы Ба-
линта, Жане и др., А. Р. Лурия описывает картину перцептивных расстройств
при симультанной агнозии, в отдельных случаях которой больной может
одновременно воспринимать только один объект. При этом А. Р. Лурия подчеркивает
существенную специфику этой деструкции, заключающуюся в том, что поле
зрения суживается до одного объекта, независимо от пространственных размеров
этого объекта, т. е. независимо от того, какую часть зрительного поля он
занимает. Таким образом, «сужение поля зрения,—как заключает А. Р. Лурия,—
219
' выр&алоеъ не в единицах, пдоетрагом, а в количестве одновременно воспринй-.
м$йгых объектов».** '"••;..
Эти факты и положения фке сакой феноменологией описываемой картины
демонстрируют, что #et%pyx$fru подвергся не только сенсорный уровень образа,
s Который воспроизводит общш структуру пространственного фона н его метрики
(поскольку нарушение не зависит от величины объекта, образ которого
сохраняется)» а именно перцептивный уровень, на котором осуществляется
адекватное соотнесение" предмета и фона. Поскольку в подобных случаях сохраняется
образ одного целостного объекта, отдельного предмета, ^тод образ ведет себя
именно как предельная структурная единица того собстзенн© перцептивного слоя
восприятия; на котором воспроизводятся адекватные соотнощения фона и
фигуры» или, иначе, внешней и' внутренней метрики данного объекта.
v; В описанных феноменах свойство предметности хара^тердаует
- пространстеенно^щедм^щю структурированность перцепта^ иногда
обозначаемую, как свойство структурности восприятий. Между тем *
.это специфически вторичное (как и константность) свойство
получает свое выражение^не только в пространственно-временной
стру!туре образа* нщщ в других еф пераичных характеристиках-г
в интенсивности и мод4&ьносш* '" *
Существенный ч эжжф&ыенШятыШ факт, оЧен£ отчетливо
воплощающий в себе'проявление свойства предметности рбраза в
области его интенсивноетндй характеристики, выявлен, как и
феномен выделения фигуры из фона, в контексте исследований геш-
тд^ьтпсихологии, fc частности в работах ГеЛьба, Этот факт заклю-
дается в pamtfauu величины разностного порога на фоне и на
фигуре. При этом более низине пороги обнаружены на фоне,, а более
высокие на фигуре, Ш йбстоятел^етв^ #Ь велнчИйа порога и об-
ратно пропорциональная ей величина чувствительности входят в
качестве одной из детерминант именно в йнтенсивиостиую х!факте-
, рнстику образа и тем самым так или иначе обусловливают
последнюю, не нуждается в дополнительных пояснениях.
€амы&факт различия ^величины порога на предмете и;на фоне
является пд своему сущесзйу в такой же шере прямым выражением
сеясорно-перцептивной «д^слойноета* ин*€грального образа в
облаете тгенсшпос$ной характеристики, в какой исходный феномен
выделения предмета из фона воплощает наличие этих двух
«пластов» в области пространственно-временной структуры образа.
Общий пространственней фо|г, представлен уже на сенсорном уровне
и поэтому является более йерввдным компоненте^ образа, обеспе-
чйвЬкйЦим возможность о^сёнийсти образа к определенной коор-
диштё ^ешнего пространства;^ .
Естественным выражением исходной роли сенсорного фона или
поля является, по-видимому* и факт более низкой величины порога
и соответственно более высокой чувствительности именно на фоне.
Выделение и различение элементов внутри объекта имеет значение
вторичного фактора по сравнению с обнаружением самого объекта
и его локализацией на фоне, т. е. во внешнем пространстве; *
Таким образом, эти факты обнаруживают органическую взаи*
мосвязь. прострайетвенно-временных и интенсивноетных харайге-
26 Дурия А. Р. Высшие; корковые функции. М, 1962, с. 12L г-
220
риемх'В рйщках общего5 свойства цредм^оств сенсорно-перцей-
гивншФ процесса. _ ^
Поскольку выделение предмета т фШа как исходное
выражение свойства предметности • по существу заклкйшет в себе их
противойаставление, т. е, определенного рода кощ>аетяровани%
естественно ожидать, wo проявления свойства предметники в
области модальных характеристик зрительного образа могут быть
обнаружены в области феноменов цветового контраста. И
соответствующие фак^а в stoh области психофизиологии действительно
имеются Ш н| Числу нужно прежде всего отнести распространение
цвет$$ш*о одновременного контраста на <$$> воспринимаемую фит
гщ$, щтрЖйшыШ двет как бы сраздиваено» (С; л, Рубинштейн)26
п&всему Пространству фигуры, если она life расчленена. Но
«достаточно Надбить эту фигуру иа какие-либо две Засти>— пишет
С. Я. £убинщт^йн,—чтоёылиния, разделяийцая фигуру на две
фигуры, явилась преградой для распространения контраста. Целый
ряд ощ*трв йодтверждйзет это дояоженшезк*7 * <
Такая линия раздела между двумя фигурами является
границей сопротивляющихся цветовых полей, у которой действие
контраста является максимальным и выражается в феномене так на-
зь*|«ш*ого краевого ксшрасщ Нщ внутренние же части предметно
обособленных йолей контраст распространяется слабее. Если ин-
ду1Щрующая цветовая поверхность сама является лишь частью
определенной предметной структура, то действие контраста
возрастает. Эти результат» щж^ш^тдщ^сй не только
многосторонними исследованиями Б. Н. Компанейского,28
проанализированными затем С. Л> Рубинштейном, но «^обширным эксперимен-
тал^й^м мйтерналом, обобщение которого содержится в работе
%'*§:Щш зпггщтщршщ§нталыше факты исно показрв§ют, что мо-
далшыёжфй^^шмт^квж н интенсив&остные, ведут себя резко
по-$|Шр0С 91§9Л^Шшоеп от того, взаимодействуют ли
компоненты ^й^1|Огп^1ей*НвнОго поля внутри образа предмета или меж-
Щ;яфщ&Ьш прМЩяь й ббразом внешнего во отношению к данному
йрй^мёяу фонового пространства. Внутрипредметная структура об?
pa&fe'Швп £т|гуктура, воспроизводящая внутреннюю метрику его;
объекта, проявляет себя во взшмосвяаях* модальных характеристик
перцепта таким же обособленным и единым образованием^ как и во
взаимоотношениях его интенсивностнык; й
пространственно-временных характеристик. Во всех этих трех основных характеристиках
образ предмета противостоит образу фона, что и выражается в раз-,
личиях величин соответствующих параметров (локализация*
пороги, цветовой тон).
26 См;: Рубинштейн С Л. Основы общей психологии, М., 1940, с. 194.
27 Там же,
28 См.: Компанейский Б. Н. Автоиндукция от полного светового
потока.—Ус зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена, т. XVIII. Л., 1939.
89 См.: Джадд Д; Б. Указ. соч.
221
Последний момент, на который важно указать в контексте данного ошк
сания эмпирических проявлений свойства предметности, не получил своего
выражения в каком-либо специальном показателе или отдельном
экспериментальном факте, а вытекает в качестве общего итога из упомянутой выше
органической взаимосвязи пространственно-временных, интенсивностных и модальных
характеристик перцепта как психического, изображения объекта. Момент этот
заключается в том, что, в отличие от всех существующих ныне физических или
технических форм сигналов-изображений (механический отпечаток, фото-, теле-
или киноизображение), в которых пространственные характеристики (например,
величина или форма) могут быть обособлены от модальных и интенсивностных
и представлены независимо от последних, в перцепте пространственно-временные,
модальные и интенсивностные характеристики необособимы друг от друга. В зри-
тельном образе форма необособима от цвета и светлоты, в осязательном — от
твердости, гладкости, упругости и т; д. Это создает специфику предметности
психического изображения, благодаря которой внешний предмет представлен
в образе в такой полноте своих объективно взаимосвязанных свойств, что
возникает иллюзия > отождествления предмета и образа.
Целостность перцептивного образа
Уже в рамках описания свойства предметности по существу
был затронут ряд феноменов, непосредственно примыкающих к
феноменологическому выражению свойства целостности
перцептивного образа. И такое взаимопроникновение не случайно, поскольку
У предметность и целостность органически взаимосвязаны. Поэтому
воплощающие их эмпирические факты получены в контексте
исследований одного и того же экспериментально-психологического
направления — гештальтпсихологии.
Если предметность характеризует различие в типе связи
между элементами перцепта внутри образа отдельного предмета, с
одной стороны, и связями этих внутрипредметных элементов с внеш-
нефоновыми —с другой, то целостность выражает общую
специфику соотношения между любыми элементами перцепта и его
интегральной структурой. Целостность относится, таким образом, не
\к различиям во взаимосвязях разных частей друг с другом, а
именно к отношениям этих разных частей к целому.
Гещтальтпеихологией эмпирически выявлены два основных есг
, тественно вычленяющихся здесь аспекта — влияние целого на
восприятие частей и факторы объединения частей в целое. Главное
эмпирическое существо открытого гештальтизмом феномена
целостности перцептивного образа относится к первому аспекту и
заключается в доминирование целостной структуры перцепта над
восприятием его отдельных элементов. Экспериментальный материал
свидетельствует о наличии, нескольких различных проявлений такого
доминирования.
Первая из форм доминирования целостной структуры над ее
элементами выражается в том, что один и тот же элемент, будучи
включенным в разные целостные структуры, воспринимается по-
разному. Это отчетливо демонстрируется характером восприятия
двойственных изображений (рис. 14).
Так, один и тот же элемент на рис. 14, никак не меняя
собственных пространственных характеристик, воспринимается в струк-
222
туре лица молодой женщины как очертание нижней части
щеки, а в структуре лица старой женщины — как крыло носа.
Другой элемент, воспринимаемый как часть лии?а молодо!
женщины, видится как ухо, а в качестве части лица старой
женщины — как глаз. В этих феноменах изменения характера
восприятия отдельных элементов определяющее влияние той структу-
Рис. 14. Различия в восприятии одних и- тех же элементов. Лицо
в двойственном изображении.
223
о о о
о
о
о
о о о
о -
о
о
* * • # #
о о
о
И
'- I I
I Г
Н
I »
II
! I
II
II
II
II
М
I I
И
I I
II
И
II
• 4
ЩЪ в состав которой данные ттщ?шходм, столь отаетливо
представлено, что не нуждается ни в "каком дополнительном описании
и пояснении.
В указанном случае доминирует пространственная характеристика целостной
структуры, в частности форма объекта, что выражается в изменении восприятия
пространстёттй^ же характеристики элемента. Однако такого рода
детерминирующее влияние целого проявляет себя в области *юда#ьшх характеристик пер-
цента. Так, яо данным Фукса, один и тот же средний желто-зеленый кружок
видится зак зеленый, если он воспринимается в окруженШ -^^эеленых кружков,
л как желтый, если on ъоспрштыа&тск в структуре m ттщж- щужкрв.
Вторая форма доминирования Целостной ^уктурмий^рцепта
над его отдельными элементами выражается в том, что если заме-
нить отдельные элементы, но сохранить соотношения между ними,
то общая структура образа остается неизменной.
;' Так, £ще Эредфелье/йодчерк*
пул» ч$&арй проигрйвайии оятШ
и той же мелодии на разных
инструментах шщ ш разных
регистрах она воспринимается как та же
$ш№. Жшщ тем, в Ышдом из
таких вариантов проигрывания
все звуки изменяются по
характеристика^ высоты и тембра. Э*а
независимость восприятия шеей
структуры от изменения характе-
$№№$% W$№&mz элементов
й Шщрштёт iBfojy» ф^рму й|рима-
та целого над*лй*юш».
В области артеятШ т$$ш&й-
дни эта форма доминирования
отчездиво демонстрируется $тшщ
например фактом, как coijmnfcf.
кие <$Дёй структуры восприятий
изображения при, замене ~spoc$v
ранственных характеристик его
отдельных элементов, которое
могут быть щшешвлтш *щчкаы%
черадчкамф, щ$щш$щ крёстика-
Ш^€ Ш *#*!& Wfc JbtOTQMHOCTb
Ц0лостнё¥о доипльта здесь
проявляете» стояь же отчетливо* как
и в первой форме его доминиро*
вания.
Наконец, третья форма прейб*
л а дания целого над^асткми
получает свое выражение в хорошо
:т% 1в „ известных фактах сохранения №
Рис. 1& Целостное, восприятие тегемыюй стоужттом п»« вйяа-
лица вопреки выпадению ряда тегральнои структуры при вшш-
элементов его контура. дения ее частей. Так; в штриховых
• ♦
Ри^/li: Дошцшр^вааае щеяото «ад
частями при замене элементов образа.
224
изображениях воспроизведения нескольких точек контура
человеческого яйца все же достаточно Дл# >€го/целостного восприятия^
Щщ&Шы также факты помехоуетойшвоети воепрцятия строку
печйЩйй текста при наложении помех на 85% еедоодиши.
Общий смысл эмпирических фактов, воплощающих в себе все
перечисленное форма* до#шшрования> заключается в tQSb.4toQte№
^^т^^^мфтщт^^^^Я^^ттс> элемента перцепта ощтцттьГ
в собственных степенях свободы и детермйнируготсж и даже^федг
определ^|^тйй^мес^ом, которое этот элемент занимает в общей
стрщ^Щ|^гг|#ота. Йоэтому одни и те» же элементы в разных
■ ^орййшаются по-разно*!^, а различие элементов
^Ш-Щ гештальте не меняет'восприятия ф$щё& структу-
случаях эффект определяется не еайими ао себе харак-
[ данного элемента, а именно его местом в общей струк-
'п. выражает эмпирическое существо первого из аспектов
.в своих Теоретических позиция^ ис-
щ':трш^щтосяп целого по отношению
^ ~ п^рьчом материале —в полном соот-
. _л.^^.,_ ^%.(Гида^3^ы-1| положением о том, что
ф^^фЩттв Ы поэтому в каких-то своих
характерней1 ких зависит — содержатся факты, воплощаю*
&Ф16& этого соотношения — зависимость способЬв
элементов в,целое от харак*ериетик самих элейен-
Несколько факторов или эмпирических
ировки мейе^тов в целостную структуру. Фак-
'WW0$M%
W0M
"Шщишости. При пуших равных условиях в це-
|уг Объединяются элементы по признаку наимень-
mmt$ ними/
# v замкнутости. В единую перцептивную
!я*этся элементы, в совокупности составляющие
контур 1ШЙ замкнутую трехмерную шверхность.
116*50р хорошей формы. Объединению
подвергают^ $лёшнт^ образующие в целом особый предночтитёлшый
класс так Называемых хороших\форм* таких, например, как'круг
или прямая линия, т. е. тел или фшгур* обладающих свойством
симметричности, периодичности, ритма и т. д.
- 4. Ф актор коллективного движения. К
объединений! в группу тяготеют элементы, совершающие совместное пере-
^ещение (стая птиц, эскадрилья самолетов и т. д*)*
./ *.5л Фактор однородности» заключающийся в том* что
"|Р?1РМИнантой объединения элементов оказываются их общие про-
Шр^йгвенные или модальные характеристики; в единую группи-
радйу входят компоненты одной формы, одного цвета и т. д.
'Щш факторы представлены в экспериментальной психологии
и приведены в настоящем перечне лишь в виде простого рядошь
8 Л. М.* Веккер
225
ложного феноменологического описания» но уже самое предвари»
тельное и поверхностное эмпирическое обобщение сразу же
позволяет выделить их общие черты, в рамках которых проявляется
специфика каждого из, них. По сути дела все они воплощают в себе
.кодификации фактора однородности или общности элементов по
различным признакам.
Так, фактор близости представляет общность элементов по
положению в одной и той же «окрестности» пространства. Фактор
замкнутости очевидным образом выражает общую принадлежность
элементов к одной и той же предметно обособленной, вещной
структуре. Фактор хорошей формы, наиболее неопределенный в
отношении критериев объединения (что значит «хорошая» форма?),
по существу заключает в себе проявление геометрической
однородности или общности — окружность есть линия, все точки которой
обладают общим свойством одной и той же удаленности от центра.
Прямая есть совокупность отрезков с одинаковой (нулевой) кри^
визной. Ритмичность, периодичность, симметричность также
заключают в себе проявление таких признаков общности по
определенным пространственным или временным признакам. Таким
образом, принадлежность к классу «хороших» форм действительно,
как это явствует из самого эмпирического материала,
определяется однородностью элементов данной формы по какому-либо из
их геометрических признаков.
Фактор коллективного движения представляет проявление
однородности по кинематическим признакам — общей величине и
направлению вектора скорости. Наконец, фактор; который фигурирует
в экспериментальной психологии под именем однородности,
выражает действительно однородность или общность, но по наиболее
зримым и очевидным пространственным или модальным
характеристикам объединяемых элементов (форма, цвет).
Таким образом, все выделенные факторы, на основе которых
элементы связываются в целостную структуру, суть не что иное,
как разные частные формы общего объединяющего их начала —
однородности по какому-либо из пространственно-временных или
модальных признаков. Но однородность есть выражение
ограниченности разнообразия, Связывание элементов в груйпы по их
однородным признакам реализует, тем самым, тенденцию
ограничения разнообразия формирующихся структур или тенденцию
уменьшения числа степеней свободы отдельных элементов. Организация
группировок частей в целое осуществляется в таком направлении,
чтобы количество степеней свободы частей оказалось
минимизированным.
Так, результат уже самого предварительного эмпирического
обобщения приводит к заключению, что в обоих аспектах феномена
целостности — доминировании целостной структуры перцепта над
ее отдельными элементами и факторах объединения элементов
в целое — в разных модификациях проявляет себя одна к та же
общая тенденция, состоящая в минимизации количества степеней
свободы отдельных элементов. Но это и есть по самому своему су-
226
ществу выражение природы целостности. Всякая форма
целостности кзкой-либо структуры — физического тела как совокупности
молекул, организма как совокупности клегок, тканей и органов
или сигнала как совокупности элементарных состояний своего но-
сителя — есть не что иное, как связанность компонентов этой
структуры, физически выражающаяся в ограничении взаимной
независимости компонентов или в уменьшении количества их степеней
свободы.
За разнообразием фактического материала, представляющего
оба аспекта организации перцептивного гештальта, стоит, таким
образом, единая феноменологическая закономерность, легко
обнаруживаемая ;уже в контексте эмпирического описания, как бы
непосредственно под самой егр поверхностью.
Последний момент, который целесообразно в этом описании
подчеркнуть, заключается в том, что в обоих рассмотренных
аспектах феномена целостности реализующая ее тенденция
минимизации количества степеней свободы элементов проявляется и в
пространственно-временных, и в модально-интенсивностных их
характеристиках. Так, доминирование интегральной Структуры перцепта
выражается в изменении восприятия формы, цвета или светлоты
отдельного компонейта, а группировка элементов в целое
совершается по йризнакам геометрической, кинематической или модаль-
но#вдтенсивностной однородности.
В перечне факторов объединения элементов модальные и интен-
сивностные характеристики представлены меньше по той простой
причине, что в силу трехмерности пространства количество
конкретных признаков* в которых выражена однородность элементов,
значительно больше, чем соответствующее количество конкретных
м<щ&&ьных и * интенеивностных характеристик.
В итоге есть основания заключить, что целостность, как и
константность и предметность, является свойством «второго порядка»,
т. е; свойством основных первичных характеристик образа —
пространственно-временных и модально-интенсивностных.
Обобщенность перцептивного образа .
Обобщенность занимает особое место в перечне свойств
перцептивного образа и в общей совокупности основных эмпирических
характеристик психических процессов. Не случайно в данном
описании это свойство представлено последним. Заключая
рассматриваемый здесь перечень свойств восприятия, она входит затем во
все последующие списки основных эмпирических характеристик
психических процессов разных уровней организации в качестве «сквоз*
ного» свойства, обладающего в рамках структурной общности спе*
мифическими чертами в каждом из процессов.
В дальнейшем анализе перестройка этой специфики
обобщенности будет служить одним из важнейших показателей
особенностей организации каждого из процессов. В данном контексте
рассматривается первая из форм этого сквозного свойства —
обобщенность максимально адекватного перцептивного образа, которая, как
227
шо будет видно из кадьвеЙйего щтть, не является, рднако, про-'
стейшей и исходной.
С точки зрения взаимосвязей характеристик внутри данного
перечня описание обобщенности именно в его заключении вытекает
из нижеследующих оснований. Bee предшествующие
характеристики определяются, по крайней мере в основных своих проявлениях,
щутрещЫт связями компонентов данного конкретного перцепта
в ещ шюсредственнрм отношении к объему* Щ Хотя, конечно,
прошлый опыт так или иначе включается в формирование любого
перцепта и воздействует на него, однако по отношению к вышерас-
смотренным характеристикам такое влияние является вторичным
и обратным, а не главным и определяющим (поскольку эти
характеристики выражают именно внутренние взаимосвязи элементов
данного перцепта в его ошйнении к объекту)- ч;
Даже такое свойство Образа, как сохранение его интегральной
структуры при выпадении ее элементов, несомненно связанное
с участием прощлого онрад, облегчающего заполнение пустот»
в основном определяется все же внутренними связями наличных
компонентов перцепта, которые, ограничивая степени свободы
каждого из отдельных элементов, предопределяют тем самым характер
заполнения пустых мест. Именно исходя из первичного характера,
веех описанных выше свойств, определяемых непосредственным
отношением данного перцепта к его объекту, они и создают исходную
основу того пери&хщшоШ материала, который образует состав
прошлого опыта, оказывающего в качестве апперцепции обратное
влияние на структуру каждого последующего отдельного пф-
цепта. ?
Принципиально иным характером обладает соотношение
внутренних связей элементов данного конкретного перцепта и внеиших
связей этого же оерцепта с «апперцепирующей массой» или
прошлым опытом в области свойства обобщенности.
; Обобщенность первичного, и в частности перцептивного, образа
заключается в том, что отображаемый единичный
объект-раздражитель, выступая в адекватном перцептивном образе во всей своей
индивидуальной специфичности*.выесть с тем воспринимается в
качестве представителя класщ объектов, однородных с данным во
каким-либо признаков. Эта отнесенность к классу, составляющая
существо свойства обобшен&рсти перцептивного образа, получает
свое объективное выражение в однородных исполнительных
реакциях в ответ на действие разных экземпляров данного класса, а на
специфически человеческом уровне — в однородных и адекватных
словесных реакциях, обозначающих разные единичные
представители данного класса одним и тем же словом. Но содержание*!
данного .актуального перцепта может быть только конкретный
единичный объект, воздействующий на рецепторный аппарат. Ни дру*
гие представители данного класса, ни класс в целом в содержании
актуального образа данного объекта представлены быть не могут.
Отдельные образы других представителей класса («столов»,
«деревьев»1 или «человеческих лиц») или интегративный общий спорт-
228 ,
рет щжср*могут лишь входить в тя&ря&тяъ прошлого опыта/
ап^МШйрующеро данный актуальный пердев?. т
« Мфэтоыу тот факт, что воспринимаемый *единичный объект
представляет класс, неизбежно выводит свойство обобщенности за
пределы внутренних связей элементов данного передав в его
непосредственном отношении к объекту ж вводит в сферу тещцих,
межобразных связей цли связей актуального восприятий с
прошлым опытон. Ш этом пункте берет свое начало вопрос о с^язк
восприятий (перэитаых образов) с представлениями (вторичными &§?
разами).которые будут предметом специального рассмотрения ни*
же* ЩшеШё t те&, так как класс 'йре&ставлен в опыте образами
Щ$?Ш ЪтпЩ экземпляров или эталонном суммарным портретом,
Щ$щ]щ пункте возникает вопрос об операционный соетаве узна-
ваДия представителя данного класса ш индивидуальном образце,
т? 'тМщрос о структуре и механизмах операции сличения с эта-
Йоскольку, однако, обобщенность здесь рассматривается.как
свойство перцептивного обраэт % е. как самый факт отнесенности
данл^Шк «^рр^Ш^ШЭД^® единичного представители к классу,
в ,*Ш^№^|^^?й^£;щш§шческом описании свойств пердепта
в^^^войросы оставлены за пределами анализа, а представлены
лщь эмпирические свидетельства самого наличия обобщенности,
Mte #еншена представленности класса в перцептивном образе.
В экспериментальной психологии выявлены виды и зоны
вариаций свойств тест-объекта, в пределах которых, несмотря на
изменения отдельных характеристик тест-объектов и на воспроизведение
этщ 1^ф^щЩ^Ш"^^де^аУйШ'ПерцепТё, сохраняется отнесенность
«0го образа к одному и тому же классу, т. е. обоб-<
la остается без изменений.
«два. способа экспериментального варьирования
1Нруемых тест-объектов. Первый из них заключа-
параметров индивидуального ^ест-объекта до
которыми з^от дбъект перестает восприниматься как
tim^h.wm же самого класса. Так, HL Н. &олк<$в описы-
методический прием изменения геометрических характеристик
архитектурных форм или внутренних пространств и прослеживания
соответствующей динамики перцептивных образов. Если такое
внутреннее пространство, имеющее оВйчный формат комнаты,
подвергнуть вытягиванию в длину, то «после какдй-то обычной формы,
близкой по крнтуру основание к квадрату, мы долго еще будем
воспринимать одно и то же качество, качество «комнатности», пока/
наконец, комната не вытянется настолько, что мы увидим, не
комнату, а коридор. Начнем сужать коридор—долго еще будет
коридор, пока не увидим щель. Вернемся к нашей кодаате и будем
поднимать потолок. Настанет момент, когда мы увидим себя в
колодце».30
30 Волков Н. Н. Восприятие предмета и рисунка. М., 1950, с. 372.
Л о
Промежуток изменений индивидуального тест-объекта, в
котором он продолжает восприниматься^ как носитель одного качества
и тем самым как представители одного и того же класса, и есть
зона обобщенности, перцептивного образа.
Н. Н. Волков справедливо подчеркивает, что хотя такого рода
обобщенность несомненно связана со словом и понятием, в своей
исходной основе это есть именно перцептивная обобщенность,
поскольку она определяется структурой наглядного образа и не
совпадает с обобщенностью понятия.
Если рассмотренный выше первый способ выявления границ
зоны обобщенности основан на шетраиндивидуальном изменении
свойств данного тест-объек-
. . . та, то второй способ заклкк
/ I 1 чается в шегериндивидуаль-
I L I ном изменении этих свойств,
г. е. в экспонировании разных
индивидуальных
представителей одного и того же класса.
В этом случае ряд различных
единичных экземпляров
статически представляет
вариации общего свойства класса в
Рис. 17. Зона обобщенности образа (по разных принадлежащих ему
Н. H,j Волкову). объектах.
Так, Н. Н. Волков приводит
данные по восприятию ряда четырехугольников с различными
величинами углов и длиной сторон (рис. 17, а) и ряда треугольников
с различной величиной сторон и со срезанными углами (рис, 17, б).
Учащиеся при восприятии четырехугольников (см. рис. 17, а)
отнесли к группе параллелограммов трапецию и исключили из
нее прямоугольник. Такой характер восприятия свидетельствует
о том, что наглядная зона обобщенности «косых» фигур не
совпадает с объемом понятия «параллелограмм».
Факты отнесения всех фигур (рис. 17, б) к классу
треугольников вопреки явно надпороговой величине срезанных углов и,
следовательно, вопреки принадлежности двух из этих фигур к классу
шестиугольников ясно показывают, что структура перцептивной
обобщенности не определяется и порогами различения. Н. Н.
Волков делает обоснованный %ывод о том, что «зона не есть объем
понятия, зона не есть и область между двумя порогами
различения»31
Мы, таким образом, имеем здесь дело не с
элементарно-сенсорной и не с мыслительной, а действительно с собственно
перцептивной обобщенностью. То обстоятельство, что зона обобщенности
не совпадает с областью, находящейся между двумя порогами
различения, дополнительно свидетельствует, что при переходе от
одного представителя класса к другому соответствующие перцептив-
51 Там же, с. ,374.
230
ные образы, изменяясь со сменой экземпляров данного класса,
вместе с тем сохраняют (в обычных условиях восприятия
приведенных рисунков) максимальную адекватность своим объектам. При
обычных условиях восприятия рисунков перцептивные образы
последних находятся внутри диапазона полной константности, и
поэтому каждый из образов является и остается по своей структуре
метрическим инвариантом своего объекта. В качестве метрического
инварианта все эти перцепты конгруэнтны своим объектам и тем
самым воспроизводят всю индивидуальную специфичность
структуры каждого из них. Поэтому объем класса, ко всем
представителям которого может быть отнесена пространственная структура
образа, взятая целиком, во всем ее единичном своеобразии,
практически равен одному объекту — именно тому, который в данном
образе отображен.
Исходя из этого, обобщенность перцепта, измеренная объемом
класса, ко всем представителям которого целостная структура
перцепта может быть полностью отнесена, внутри диапазона полной
константности, или метрической инвариантности, является мини-
шальной из возможных (поскольку для целостной структуры
образа объем класса равен единице). Однако благодаря наличию
общих компонентов в различных целостных структурах метрически
инвариантных образов разных представителей данного класса
(например, кдасса «косых фигур») обобщенность, будучи
минимальной, не является нулевой. Она имеет место, и объект каждого из
рассматриваемых перцептов воспринимается как представитель
класса всех экземпляров, которым соответствуют общие
компоненты целостной структуры различных единичных образов.
Приведенные выше феномены относятся к проявлению обобщенности образа
по характеристикам его пространственной структуры. Но свойство обобщенности
проявляется н в модальных характеристиках образа.
Типичным примером, обобщенности модальных характеристик образа
Н. Н. Волков справедливо считает особенности восприятия цветового спектра.
Вопреки непрерывному изменению физических характеристик света в спектре
(по длинам волн) соответствующий ряд образов распадается на несколько
относительно обособленных отрезков, получающих словесное воплощение в
названия цвета (красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый).
Внутри каждого .из отрезков располагается наиболее типичный представитель
данного цвета, по краям — переходные качества. Но это и есть тот самый феномен
обобщенности (заключающийся в восприятии данного единичного объекта
в качестве, представителя класса), проявляющейся, однако, здесь, в отличие от
приведенных выше фактов, не в отношении пространственной структуры образа,
а в отношении его качественной, модальной характеристики. Здесь также
имеется промежуток изменений, в котором уже не форма, а воспринимаемый цвет
остается носителем одного и того же качества («красное», «зеленое» и т. д.),
общего для всех представителей данного класса. Этот промежуток вариации
и есть зона обобщенное! и модальной характеристики.
Принимая^ во внимание, что в данном контексте рассматривается диапазон
максимальной адекватности образа и, следовательно, полной константности цвето-
восприятия, можно сказать, что, как и в случае пространственных компонентов,
модальные компоненты образа, меняясь от одного представителя данного класса
к другому (внутри зоны), остаются, однако, адекватными каждому из своих
объектов во всей его специфичности, выражающейся здесь в особенностях
конкретного оттенка данного цвета. Поэтому и здесь обобщенность является мини-
231
мальной (так как •воспроизводится' единичная специфичность оттенка цвета)
к осуществляется за счет наличия именно общих компонентов в разных
цветовых^ образах. ' <
Как в области прост$а&ственн©-врем£шшх, так и в области
модальнызс характеристик яерцепта сохраняется отнесенность вое-
пржнштыя объектов „& общему дшя ШЩ #р#соу, несмотря на
изменения образов, остающихся адекватнь1Мн, пбяностью
константными по отношению к своим объектам.—р^ЫШ, единичным
представителям одного класса. Эта сохраняющаяся шиуф|$| зоны обо<б-
щенности образа отнесенность к одному и тьму же жлассу
представляет собой прямой аналог константности; но Ш.ЪШМт от
собственно константности» $еавизующей выутртндивйдуальте
постоянство образа, обобщенность Представляет межиндивидуальную
или внутриклассовую ктсШцтоехь.
Йодчеркнем еще раз» чш обобщенность, кщ н константность,
предметности ;и целостности, щ$ятшет$я и в пространственно-
структурных ив можальцШширёж&Шттых характеристиках
образа. Поскольку на этом сквозном ;т0Шщё% проходящем чер?з
разные психические ррхщессы* -заканчивается данный щедечень
основных -эмпирических характеристик перцептивного образа; можно
фщлвяы заключение, что эт#т перечень самим ходом раесмотре-
Щт входящих в него параметров оказался по существу
расчлененным 'на:дЦе тмгру&м*- Щ д&рвую цв них, входят перй|чные,
основные свойства >йб|11за, ё^^тщшШ* так сказать* его фактуру
или «тканью— нроёт^анстаеш^^ё||®ю^ « модрдада-интенеив-
ностные xapakTep^ctHKH- Без них вооЩё» щ сущ^тв^ет, сенсорно-
пердедтнвного обцщза как частной деихичеошй фор$ы сигнала
информации, Bq вторую подг^урпу вводят свойстваг?редставйяк>щие
сп^вдфич^киё особешостй-перэичных ейойств и поэтому
обозначенные как производные, или свойства «второго порядка». Сюда от*
Схема S
Эмпирические характеристики перцептивного образа
Первичные свойства
t
пространственно-временная
структура
. модальность
интенсивность
Производные свойства
константность
предметность
целостность
обобщенность
232
носяШт &бйстантщ>сть, предметность, йэйЬстйоЬть и обобщенность*
кажд##?из которых действительно просияет себй во в«ех нервнч^
ных^|^ пространственно-вр^мещых и модальйог-ййтешснвностных)
Щсовы сделать этот последовательно нредстав^йдаЙК 1шбор
характеристик одновременно обозримым жтШ&ей сяЩ$1Ще%&шта
анализа — задачи теоретического истолкования этого *й&рйш
параметров, сведем его воедино (схема §).
Представленной в схеме 5 набрр основных характеристищ
прежде в§его подлежащих объяснение, и послужит исходным пуик*
том для шшытки в первом приближении это объяснение
осуществит^ . *
2. Теоретический анализ основных эмпирических
характеристик перцептивного образа
Принятая основная стратегия теоретическое анализа ведет
к (^е^ы^тфШЩЩ исследования — попытке вывести описанные
'" ые феномены и параметры перцептивного образа как первого
ЩЩ^фШ^^^^щ^ш^ш^тгзнй общих принципов ррганиза-
l> v^ л *».. _ ^ jfeQpQ, зт0 означает* что нужно соотнести вы-
вишйь характеристики-как эмпирические индикаторы
фЩй&. фтттщщ jpproro щщщесса с иерархической «этаагёр-
кой> уровней упорядоченности сигналов и определить в ней «этаж»,
——^^.^ ^^uz^^^-^y^ перцептимым образом.
Лирическом перечне отчетливо выделяют-
Л _ ;рер®щные и производные характеристики.
^ШЙЙ!^ что местёйоложение пер&еита в иерархии
может быть подсказано в первую очередь пер-
ЕТйками, а параметры второго порядка, именно
Зашг, окажутся затем следствиями мёстополо-
Цей^ определяющего способ оршш&ацзд дан-
»да сигналов. Ориентировка на исходные хара&те-
Ы йен более оправдана, что входящие ш sfy под-
;1^^^^^ВДКно-вре$|енй|ые и модмьнб-интенсивностные
параметра являются основными определителями всякого сигнала,
прямб выраяса$|Цтш конкретное содержание двух основных уело*
вий изоморфизма. Исходя из этого произведем необходимые
соотнесения. .,
Сделать это в дшшом случае значительно легче, <тм при
решении аналогичной задачи применительно к элементарным еен-
сорным сигналам. Само по себе эмпирическое описание
пространственно-временных и модальных характеристик ощущений в экепе^
риментальной психологии было сформулировано шк таком языке,
что не содержало прямых и явных указаний на их принадлежность
к определенному уровню изоморфизма. Поэтому при попытке
определить" местоположение сенсорного сигнала на шкале уровней Изо*
морфизма в качестве посредствующего этапа % поиска необходим
233
был перевод феноменологического описания на язык-посредник. По
понятным причинам (это следует из всего контекста настоящей
работы) таким посредником между экспериментальной психологией
и общей теорией сигналов не случайно оказался математический
язык теории множеств и теории инвариантов.
В данном случае, т. е. при определении места перцептивного
образа в иерархии уровней изоморфизма, такое предварительное
переформулирование феноменологического описания на
язык-посредник оказывается ненужным. Поиск существенно облегчается
тем, что такой перевод на язык теории групп и теории инвариантов
произведен здесь самой экспериментальной психологией под
давлением ее внутренней логики и к тому же совершенно независимо от
задачи последующего соотнесения с системой понятий общей
теории сигналов.
В предшествующем контексте уже несколько раз упоминалось,
а в приведенном выше эмпирическом описании было специально
показано, что все характеристики пространственно-временной
структуры перцепта, ранее разрозненно представленные в
экспериментальной психологии, охватываются емким эмпирическим
заключением И. Акишиге о том, что внутри диапазона полной
константности перцепт является метрическим инвариантом. Этот вывод
Акишиге, продиктованный потребностью систематизировать и
минимизировать феноменологическое описание, заключив различные
характеристики пространственной структуры перцепта в рамки
единого понятия и являясь типичным эмпирическим обобщением,
содержит в себе прямое, терминологически оформленное указание
на место перцепта в матрице уровней изоморфизма..
Метрическая инвариантность сигнала, теоретически
представленная в качестве свойства самого частного уровня в матрице форм
изоморфизма, и метрическая инвариантность интегрального
перцептивного образа, эмпирически полученная как обобщение
феноменологической картины, сомкнулись в одном и том же пункте.
Это совпадение эмпирической констатации с теоретической
дедукцией подкрепляется еще одной линией анализа. Акишиге к выводу
о метрической инвариантности образа привели исследования
полной константности, охватывающей разные параметры
пространственной структуры перцепта. Но, как было показано в
предшествующей главе, эмпирический анализ фаз актуального перцептогенеза
и стадий онтогенеза'пространственного восприятия привел к такому
же заключению. Вывод о метрической инвариантности
максимально зрелого и адекватного перцептивного образа был также
сформулирован Ж. Пиаже по существу почти в тех же терминах, что
и у Акишиге,32 и опять-таки безотносительно к языку и
понятийному аппарату общей теории сигналов. Таким образом, результаты
теоретической дедукции сошлись здесь не с одной, а с тремя
линиями эмпирического анализа — исследованием фаз актуального
32 Если не считать упомянутого выше неадекватного терминологического
отождествления метрической и эвклидовой геометрий.
234
перцептогенеза, стадий возрастного перцепциогенеза83 и структуры
зрелого уровня наиболее адекватной перцепции.
ч Обоснованность итогового заключения о принадлежности
максимально полного перцепта к метрическому уровню иерархии форм
упорядоченности сигналов подкрепляется еще и взаимной
независимостью всех этих четырех путей (одного
теоретико-кибернетического и трех экспериментально-психологических), приведших к
общему результату.
К этому надо добавить, что внутри диапазона полной
константности перцептивного образа имеет место максимальная
адекватность воспроизведения не только пространственно-временных, но
и модально-интенсивностных характеристик образа- Поэтому
перцептивный образ занимает в информационном спектре уровней
упорядоченности сигналов самое частное и крайнее место метрического
автоморфизма, на котором к адекватному воспроизведению в
множестве-сигнале пространственной структуры множества-источника
добавляется еще и различение модально-интенсивностных
характеристик элементов этого множества (см. схему на стр. 103).
Поскольку этой же строке шкалы соответствует и положение
элементарного сенсорного сигнала, подчеркнем еще раз, что здесь
речь идет именно об интегральном метрическом автоморфизме и
интегральном метрическом инварианте (пространственно-временном
и модально-интенсивностном), определяющем специфичность
максимально полного и адекватного перцептивного образа по
сравнению с образом элементарно-сенсорным. На сенсорном уровне
парциального метрического инварианта, сохраняющего в сигнале лишь
метрику пространственно-временной «арены» предмета или
события* нет не только инвариантного воспроизведения внутренней
метрики данного предмета — источника информации, но и адекватного
воспроизведения его модально-интенсивностных характеристик
(цвет и светлота на большой дистанции или при краткой
экспозиции отображаются очень неточно и с большими флуктуациями).
s Так* первичные характеристики образа уже структурой своих
о&раметров достаточно надежно, хотя все еще предварительно,
указывают на общую отнесенность сенсорного и перцептивного
образов к> уровню метрического изоморфизма, а в рамках этой
общности—на резкие различия в воспроизведений внутренних
характеристик конкретного объекта. Именно по этим различиям между
элементарно-сенсорным и максимально адекватным перцептивным
уровнями пролегают все промежуточные слои матрицы форм
изоморфизма, поскольку, как было показано, и актуальный перцепто-
генез, и возрастной перцепциогенез поэтапно проходят все
горизонтали этой матрицы—от топологии до метрики.
Однако окончательная проверка заключения о местоположении
перцептивного сигнала-образа в информационной шкале требует
33 Под перцептогенезом понимается развитие образа данного актуально
действующего на рецептор объекта, под перцепциогенезом — возрастное
развитие форм, уровней и механизмов перцепций.
235
дашытания его объяснительной mdm tm отношению ко веем оет^ль-
' ным входящим в эмпирический перечень характеристакам, а
затем и испытания этого заклйчещя по, критерию возможности
прогнозировать новые экспериментальные факты и феномены* По
поводу самих пличных характеристик перечня, подсказывающих
место/дад^тивного сигнала в шкале^ ^уШн^ сказать следующее.
Метрическая инвариантность образа, выступающая в
экспериментальной психологии как эмпирический результат здесь, исходя
из ЩСта нерцепта на шкале, может быть теоретически получена
из общего принципа изоморфизка путем наложения на него
совокупности ограничений, последовательно ведущих ко все более част-
* ным строкам этой иерархий,- Д из метрической инвариантности,
представлецро]& как частной случай изоморфизма, в качестве ее
следствий в^свою очередь вытекают все те конкретные параметры
прострэнственнЬ-временн^ структуры, которые входят в ее суц-
марную характеристику (воспроизведение движения, локализация,
отражение рельефа, форм$£ и величины) ;"Таким образом, все те
параметр и»» которме разрозненно и в значительной меде независимо
друг от друга бцли йолучены в эксп§рш*§йталыюЙ цсихологии
и эмпирически обобщены в понятии метрической инвариантности,
.тфщивш быть теоретически предсказаны как частные следствия
общего дршщипа изоморфизма- Поскольку же такого прогноза не
'Шщ а %шеп иГеёто обратный продесс ^эмпирического обобщения,
сейчас эта вОэшл&ость теоретического выведения является,
конечно, выражением не прогностической, Щ именно объясняющей
силы сделанного заключения о месте перцепта на шкале. Это
заключение проверяется типичным прщыЬы обратной операции.
В отношении пространственно-временной структуры |1&рщёпта,
как и. в отношении сенсорного образа, важно еще р#з пДОеркнуть,
что для получения специфики метрической инвариантности
психического сигнала ко всем упомянутьщ ограничениям общих условий
изоморфизма нужно добавит^ ^ще одно, самое
парадйкоалыюё—независимость метрической инвариантности образа от собственной
,, метрики носители изображения (см. гл. II данной части}* Эта
совокупность ограничений позволяет представить/вею улътраиарадок-
с&адцую специфичность психического воспроизведения в перцепте
внешней (фоновой) и внутренней (предметной) метрики объекта
ш вщчестйе частного кОнкреяШго следствия условий изоморфизма
как общего принципа упорядоченности сигнала. Но «узаконить»
парадокс т. е. вывести его как следствие; общей закономерности,
это и означает снять его или продвинуться на пути к его снятию
(поскольку в конечном C4efe необходимо вывести всю эту
специфику из рёалтого механизма формирования сигнала-образя).
Что касается модальной и интенсивностной характеристик
перцептивного образа, входящих наряду ic
пространственно-временными в подгруппу свойств «первого порядка», то дело обстоит в прин-
. щте аналогично (сообразно специфике этих параметров). Как и по
отношению к элементарному сенсорному образу, где эти параметры
уже представлены, здееь^они мо^ут быть теоретически выведены из
236
обй|ш ^шовий изоморфизма* лутщ наложения, на них cootbwi#*,
вущщщ Ограничения. Однако, в отладке бт йро&тра^твенно-вре-
мен$йй характеристик, здесь это ограничение касается не второго
условия, относящегося к соответствию отношений мф&ду парами
эде^нтов в обоих изоморфных множествах^ а^йерво^о условия,
требующего взаимной однозначности самих элементов. ^ Само по
себе первое условие в его общем виде не требует воспроизведения
в сигнале качественных и количественных характеристик
элементов источника. 3$есь же эмпирическое наличие этих харатрэквяк
предстздлйфт тот частный случай свд1тдагкоДа, который сдеЩгг
из общего принципа при наложении на его первое условие как раз
и»й9Я$$> тшшш дополнительного требования — сохранения в сда-^
нале качественной и количественной специфичности элементов
источник»,-Однако это дополнительное $&Довие* £*я® вззше в ffo
б6*Ш&,Шш детерминирует модальные и иитеиеивностные трШ*
тщтфт образа/относящёгося к любому уровню ст№$т-т&$*
цептйвного диапазона. - ' ~ ' J " .
%0&& ъщщшятт получить специфику этих параметров* фЩ-
тнчески имеющую место на уровне максимально полного я
адекватного лерйептивного образа, нужно наложить на первое условие
нэо$^Щ$Ш щ$рщ дополнительное ограничение —кроме самого
ф^1* различения модально-интенсивностных характеристик зле-
м^йтов источника потребовать еще и сохранения в сигнале-образе
лШШмальной адекватности и неизменности этих характеристик
в ШрщЫтти №тйЩ№МШя&Ш условий восприятия; По от-
ношеэиюг w ^^^с^^йЩ^^^ике это приведем например»
Ш*1ШЩ;$кЩй&Ы i$tera в определенном интервале
ального состава освещения. По отношению к ин-
>актеристике это приведет к предельному и бтно*
t&#y значению показателя степени в формуле Сти-
fc постоянству интенсивностного компонента вое-
в шфеделеином диапазоне изменений интенсив-'
>эд/$0дальйая и интенсивностная характеристики
фала в их специфике, будучи следствиями гипо-
^ v _ кноети образа к уровн^о метричеекбго
автоморфизма^ м&глй бы. бить теоретически предсказаны исходя из этой
гипотезы (как и параметры пространетвенно-временной структуры^
перцепта).
Этим заканчивается пока лишь схематически представленный
общий смысл взаимной проверки эмпирических констатации и тео-
ретической дедукции в области первичных характеристик йерцеп-
тивного образа. ' ,•**„-"
Первой из производных характеристик перцептивного образа
является его константность. Именно в силу того, что в качестве
производной, сквозной характеристики константность охватывает
пространственно-временные и модально-интенсивяоетные
параметры образа, вышеприведенный теоретический анализ последних но
необходимости уже коснулся и свойства константности (поскольку
m
максимальная адекватность пространственно-временной структуры
модальности и интенсивности образа совпадает с его полной
константностью) .
Константность максимально полного и адекватного
перцептивного образа представляет собой наиболее непосредственное и явно
выраженное проявление его принадлежности к уровню
метрического автоморфизма. Что касается константы
пространственно-временной структуры образа, то вопреки кажущейся идентичности этой
константы с метрической инвариантностью образа здесь имеется
субординация этих понятий. Не всякая пространственно-временная
константность является выражением метрической инвариантности.
Но всякий метрический инвариант по необходимости заключает
в себе свойство пространственно-временной константности
(поскольку он инвариант) и именно полной константности (поскольку он
метрический). Сохранение в образе метрики его объекта
автоматически включает в себя сохранение и всех отдельных
пространственно-временных параметров.
_. Границы диапазона, в котором перцептивный образ остается
метрическим, инвариантом по отношению к своему объекту,
определяют собой тот интерЁал изменения условий восприятия, внутри
которого сохраняется полная константность
пространственно-временной структуры перцепта. Таким образов, эмпирически
фиксируемое свойство константности теоретически может быть
представлено как следст&ие принадлежности перцепта к уровню
метрического изоморфизма. Сама метрическая инвариантность
пространственно-временной структуры перцепта есть непосредственное,
первичное проявление его принадлежности к самой частной строке
матрицы форм изоморфизма, а полная константность как свойство
«второго порядка» есть следствие метрической инвариантности.
Аналогичным образом дело обстоит и с константой
модальности. Поскольку шкала форм изоморфизма представляет собой
иерархию уровней инвариантов, каждому из этих уровней
соответствует инвариантность не только пространственно-временных, но
и модальных характеристик сигнала. Эта инвариантность
модальной характеристики определяется тем дополнительным ограничением
к первому условию изоморфизма, о котором речь шла в связи со
свойством модальности и которое выражается в требовании
качественной дифференциаций элементов множества-сигнала в
соответствии с качествами элементов источника.
Поскольку же уровень метрического автоморфизма, к которому
относится максимально адекватный перцептивный образ, является
самым крайним в шкале, параметры инвариантности модальной
характеристики образа (например, цветовосприятия) приобретают
предельные значения. Это соответствует второму дополнительному
ограничению к первому условию изоморфизма. Здесь предел
возможной адекватности модальной характеристики совпадает с
пределом полноты и адекватности пространственно-временных
параметров, выраженным в конгруэнтности метрического инварианта
своему прообразу. Это совпадение максимальной точности воспро-
238
изведения пространственно-временной структуры с максимальной
точностью, полнотой и инвариантностью модальнбй характеристики
не является здесь случайным, поскольку полнота и точность
воспроизведения пространственной структуры всех элементов
поверхности способствует дифференцированному отражению ее модальных
характеристик. Адекватность отражения
пространственно-временной структуры и модальности взаимно подкрепляют друг друга.
Такая максимальная точность и инвариантность модальной
характеристики и есть ее полная константность, которая тем самым
также является частным выражением принадлежности
перцептивного сигнала к уровню метрического автоморфизма.
* В принципе совершенно так же дело обстоит и с интенсивност-
ной характеристикой. Максимальная адекватность последней,
вытекающая из необходимости сохранить в сигнале соответствующие
параметры воспринимаемого объекта (например, отражательные
свойства поверхности, выраженные коэффициентом отражения)
независимо от меняющихся условий восприятия (например, от
суточных изменений освещенности), и есть константа количественно-
интенсивностной характеристики, в частности константа светлоты
(ее йнтенсивностного аспекта).
Полная константа интенсивностной характеристики также
является частным выражением упорядоченности перцептивного сиг*
нала' в соответствии с требованиями метрического автоморфизма,
в котором до конгруэнтности объекту-источнику доведена не
только пространственно-временная структура сигнала, но и
качественные и количественные параметры его элементов. По отношению ко
всем трем первичным характеристикам этот доведенный «до упора»
уровень организации получает свое выражение в их полной
константности.
Числовым воплощением этой полной константности как
следствия отнесенности перцепта к крайней строке матрицы форм изо*
морфизма являются предельные значения индекса константности,
введенного Таулессом (Thouless, 1931) и выражающего отношение
разности между психологической величиной (Р) и
физиологической величиной (S) к разности между физической (R) и
физиологической (S) величинами:
z_ log Р- log S
log R-log S '
Предельный характер значения этого индекса определяется
равенством психологической и физической величин (Р и /?).
Поскольку интенсивностная характеристика вместе с тем
подчиняется прежде всего закону Стивенса, числовым выражением
такой полной интенсивностной константы (например, светлоты) яв*
ляется также и предельное значение показателя степени п в
формуле Стивенса.
Существенно подчеркнуть, что по отношению ко всем трем
основным характеристикам эти предельные значения констант
выражают специфику интегральной метрической инвариантности пер-
239
йеитивного образа по сравнению с парциальной метрической
инвариантностью сенсЬрй^го образа. В; области
пространственно-временной структура предельны^ зрения константности
определяются тем» что ^ ннщриантйрсти внеад|#й метрики (метрики поля
или фона) здесь добавляется етвариайноехь (полная
константность) обрам внутренней структуры Йонк^тоде воспринимаемого
предмета {его формы чи величины)'. Что ka&gется модальной и ть
тенс&вдостной констант (например, константы цвета й светлоты),
T0 особенно важно ведчедпвдть, что полная 7КОНеганТ1?ость при
изменяющихся условиях здесь возможна именно и только по
отношению к внутренним предметным характеристикам образа
отдельного объекта (цвет и светлота поверхности), а не образа окру*
жающего пространственного фона (т. е. не к цвету и светлоте
светового потока, пронизывающего пространство).
Такая детерминированност^долной константности модально-ин^
тенсимоетеых характеристик именно «вещнбйр» предметностью
отдельного физического макрообъекта, а не его фона, связана с тем,
что в жш случае цвет и светлота как -собственные внутренние
характеристики отражающей поверхности действительно не зависят
от изменяющихся спектрального состава и интенсивности
падающего на нее светового потока. Ин&ариантность, или полная
константность, соответствующей характеристики я является
выражением максимально адекватной «пригнанностн* образа к объекту.
Этим константное цвете* и еве^в<&пр$ятйе отличается от акон-
стантных цвето- и светоощущений, относящихся к вариативным
характеристикам светового потока, «нашшшеддев»- йрш^гранствен-
ный фон данного объекта и выступающего неШсреШттнннм
раздражителем рецепторного аппарата. Это не исключает
принципиальной возможности константного воспроизведения характеристик
светового потока. Но поскольку объектом^источником
соответствующего сенсорного еялвала здесь являются не характеристики макро-
поверхности объекта* а собственные характеристики излучения; щш-
стантйость именно как неизменность сигнала здесь возможна не
вопреки изменяющимся свойствам излучения, а именно лишь в
меру н в соответствии с неизменностью этих свойств прямого
источника данного сигнала. Поскольку, однако, в реальной динамике
естественных условий восприятия характеристики излучения,
наполняющего пространство, непрерывно изменяются, а собственные
свойства поверхностей макрообъектов остаются неизменными,
полная константность модально-интенсивностных (как и
пространственно-временных) характеристик перцепта действительно является
выражением и следствием инвариантности его компонентов,
относящихся к параметрам внутренней предметной метрики и
составляющих то дополнение, которое достраивает парциальный
метрический инвариант до интегрального.
В этом пункте та же логика, которая ведет к константности
как частному следствию принадлежности перцепта к уровни?
метрического автоморфизма, приводит к характеристикам, описанным
выше под именем предметности.
Если константноеть есть следствие принадлежности церцейтз
к уртщ метрического автоморфизма, относящееся «ро преимущ|*.
с?щ к 1вещйым» компонентам образа, то ^предметность выражает
этй'же следствия, но взятые по отношению it обтЫ основным со^
ставдяющим интегрального метрического инварианта.
Интегральный метрический инвариант—в иолйом соот^етстМвд-с
этимологией своего названия;—цредставляет собой сумму, с£&ад$ваюайуюся
из парциального метрического ийв^рианта и того второго
слагаемого, которое дрстраи&ает часть jfto целого.
ЭШ«|?йчески& состав парциального метрического инварианта
как первого слагаемого этой суммы щлючает основные параметры,
сенсорного уровня. Для того чтобы теоретически получить
конкретный состав параметров, входящих во второе слагаемое этой суммы,
и таким образом выделить оба сл^аемых, слитых воедино в
перцептивном интеграле, нужно' произвести операцию «вычитания»
из целого той #го части* которая соответствует парциальному
метрическому инварианту. Если произвести такое «вычитание*,
выделив тем самьш атзрое слагаемое* дополняющее часта До целого,
и соотнести о($а слагаёмш, фиксируя их соотношения и главным,
образом различия, то мы ясверху», теоретически придем к тем
эмпирически установленным параметрам, которые, в совокупности
^^квлйшт свойство предметности.
- <* Поскольку имеющееся уже на сенсорном уровне первое
слагаемое есть не что иное, как метрически* инвариантное
воспроизведение лр^р^иств№Ш-»р^&1енно№ поля или фона* то из пол-
нштт^Ш1^т№фт объекту перцептивного сигнала следует
«вычесть** >щщ ш^в^тщро метрику фона* или внешнюю метрику,
..ЗД&ДО^ слагаемого мы получим конгруэнтно
в^роизведенную метрику объекта (внутреннюю метрику).
Наличие и различие ойопх этих слагаемых внутри перцептивного метр*
чеййи 1Шшф&1<Ш№<> интеграла* которое здесь выступает как тей-
ретнческйЙ результат операции «вычитания», очевидным-образом
щйШЯР* снйс&Шшм феноменом предметности-— выделением
/ф&4к№'*я* щт&МШа (второе слагаемое) ш фона (первое #лагае^
шщ. р*мвя феномене двухкомпонентность перцептивного образа*
полученная как следствие его отнесенности к уровню
интегрального метрического инварианта, и эта же двухкомпонентность,
взятая как экспериментальный факт»'непосредственно и даже
этимологически совпадают друг с другом.
Конкретный характер эмпирически фиксированных различий
обоих компонентов* таких, как неограниченность ,и^
бесструктурность фона и структурированность и контурная ограниченность
фигуры, представленность ее на переднем плане,и т. д., также по сути
дела, логически следуют из самого исходного состава обоих комио*
нентов. Структурированность и контурная ограниченность вцтека-
ют из инвариантности внутренней метрики, иа самой
физико-геометрической природы внутрипредметных связей, отображаемой
этим вещным и. максимально константным вторым компонентом
перцепта. Йаоборот^ однородная неструктурированность, неопреде-
2*1
ленность и неограниченность фона прямо вытекают из общей
однородности и неограниченности пространства-времени как
содержания первого компонента перцепта.
Аналогичным образом тот выявленный на материале
перцептивной патологии факт, что минимальной структурйой единицей,
или «молекулой», собственно перцептивного «вещного»
компонента восприятия является образ одного предметаг также следует
в качестве логического предела из соотношения двух выделенных
выше слагаемых суммарной перцептивной структуры. Такой
Предельной, ограниченной замкнутым контуром структурной единицей,
в которой внутренние межэлементные связи принципиально
прочнее связей внутренних элементов с внешними и по отношению к
которой в силу этого все внешнее уходит в общий фон, действительно
ведь является именно образ одного целостного объекта. Задним
числом ясно, что этот факт не является теоретически
неожиданным. Он действительно является предельным выражением
отношений фигуры и фона, в свою очередь следующих из соотношения
двух основных составляющих интегрального метрически
инвариантного сигнала.
Неоднородность этих же двух основных слагаемых
перцептивного интеграла, взятая по отношению уже не к исходным
параметрам пространственно-временной структуры, а к интенсивностным
характеристикам, приводит к факту различия величин порогов на
фигуре и на фоне. Это различие величин есть именно частное
проявление общей неоднородности и поэтому может быть представлено
в качестве ее логического следствия, относящегося ко второму из
трех основных первичных свойств образа (к интенсивности).
Если общая неоднородность двух слагаемых суммарного
перцептивного сигнала проявляется в пространственно-временной и ин-
тенсивностной характеристиках, то естественно, что теоретически
ожидаемой является и ее выраженность в области третьей
исходной характеристики перцепта — в параметрах модальности. Таким
фактом явно выраженных различий в поведении модальных
характеристик, относящихся к обоим слагаемым целостного перцепта,
является описанная в эмпирическом перечне динамика цветового
контраста. Феномен растекания цветового контраста по
внутреннему пространству данной фигуры и сопротивления этому
растеканию на границе, отделяющей фигуру от фона (или одну фигуру от
другой, которая в этом случае также уходит в фон), является
прямым индикатором таких модальных различий обоих слагаемых
перцепта. Здесь явно выражен модальный эквивалент
пространственно-структурной обособленности фигуры и примата ее внутренних
межэлементных связей по сравнению со связями фигуро-фоно-
выми. Это модальный показатель исходной роли образа отдельного
предмета как предельной структурной единицы сигналов
перцептивного уровня.
Существенно подчеркнуть, что этот модальный эквивалент
соответствующих ему пространственно-временных и интенсивностных
проявлений внутрипредметной обособленности, так же как и по-
242
следние, является третьим частным следствием все той же общей
неоднородности двух основных слагаемых перцептивного
интеграла. И в качестве такового он вытекает наряду с другими
следствиями из положения перцепта в шкале форм изоморфизма и из
соотношения интегрального и парциального метрических
инвариантов.
Поскольку и этот факт не был теоретически предсказан,
возможность представить его как частное следствие общего принципа
организации перцептивного сигнала, к сожалению, не
удовлетворяет критерию прогностичности. Он свидетельствует, однако, об
объяснительном потенциале общей теории сигналов (так как и в этом
случае эмпирическая констатация прозрачно совпадает, по крайней
мере в первом приближении и на качественном уровне, с
теоретически^, выводимым результатом).
Если все проанализированные выше феномены, входящие в качестве
компонентов в совокупное свойство «предметность», выражают собой различие
основных слагаемых, составляющих перцептивный интеграл, то последняя
характеристика, входящая в эту совокупность, воплощает в себе неразрывную взаимосвязь
разнородных элементов этой суммы. Именно такая слитность разных элементов
перцептивного сигнала представлена в свойстве, описанном как необособимость
пространственно-временных и модально-интенсивностных характеристик перцепта
друг от друга. Эмпирический факт необособимости цвета от формы в зрительном
образе или тактильных компонентов твердости или упругости от формы в
осязательном образе также может быть теоретически представлен, как выражение
и следствие принадлежности перцептивного сигнала к уровню метрического
автоморфизма. Именно совокупность инвариантных пространственно-временных
и модально-интенсивностных характеристик определяет принадлежность перцепта
к этому уровню. Следовательно, если исходя из обобщения других фактов и па-*
раметров принята гипотеза об отнесенности перцептивноТо сигнала к самой
частной форме изоморфизма, то затем уже из данного исходного теоретического
положения факт необособимости этих характеристик друг от друга наряду с
другими характеристиками перечня вытекает в качестве одного из частных
следствий (поскольку метрически автоморфный характер сигнала требует такой
необособимости— только совместно они определяют принадлежность к данному
уровню).
Анализ целостности образа — этой фундаментальной
характеристики восприятия представляет особый интерес, поскольку
соотношение результатов эмпирического обобщения и теоретической
дедукции здесь представлено, пожалуй, в наиболее
демонстративной и поучительной форме. Дело в том, что, как это было показано
еще в первой части (см. гл. II), гештальтпсихология, установившая
всю основную совокупность эмпирических феноменов целостности,
ввела вместе с тем в психологическую теорию тот самый общий
принцип изоморфизма, который составляет необходимую
теоретическую предпосылку для объяснения целостности. Однако реально
использовать данный принцип для проникновения в сущность этой
характеристики гештальттеория не смогла. Понятия изоморфизма
и целостности фактически были представлены в геШтальтпсихоло-
гии как одноранговые по уровню общности. Тем самым принцип
изоморфизма, будучи только введенным в понятийный аппарат,
сразу же утратил свою объяснительную силу по отношению к
эмпирическим характеристикам образа, поскольку вывести из него
243
;тк характеристики (в данцом едучае — целостность) в качестве
частного следствия общей закономерности дри условий такой их
раднообщности невозможно. Шйоранговость понятий «изоморфизм»
и «целостностью неизбежно привела к уравниванию психического
„ процесса^ его й^йно-физиодогашеош^о м^шизц^ и физического
объекта: Всё трв ряда, явлений оказались дд# ^ештальтизма носи-
телями свЙЙетща целостности {психические, ^йай^шйческие и
физические «гештальты»); А отсюда уже автомкяМ&ЕШ* вытекает па-
рзлледветская трактовка соьтношеййя этих т^х^ршзошых рядов
явлений. Вместо необходимо* д## теоретического анализа сдгбор-
$$ща1*ии понятий здесь, таким образом, в результате'ишучШйась
традиционная схема йсихофизиологйческого и психофизического
параллелизма. В значительной мере этот результат бь$л
предопределен исходным составом основный понятий, которым оперировала
гештальтис?екая концепция, ш прежде всего неизбежным для того
времени уровнем обобщенности самого понятия «изоморфизма
После того как Принцип йзкшорфиша был выведен кибернетик
кой за пределы только псих^п^рвнотфпзпческйх орошений,
обобщен и возведен в ранг общего принципа организации
информационных процессов, открылся новый конструктивный путь соотнесения
отправных понятий гештадьтистской концепции и
одновременно до ;ед%тлйФ>ети прояснились истоки логического тупика в соб^
.йт&фшом нщятийяом аппарату последней. Дело в том, что, как
было показано в первой часта,.сам по себе принцип изоморфизма
М его общем вяде» $рз посредетвуюшиХ-авеяр^в а промежуточной
?йррархш частных форм, не может обес|^и#ь прямого логического
Перехода к теоретическому йстолкованй® 1гсиходгошчес^Йй адаш-
фичностя феноменов перцептивной целостности (как и специфики
других эмпирических характеристик психических процессов).
Общие условия изоморфизма, как было показано, определяют
лшшъ ббщеподовыЦ уровень организации сигналов, в котором
инвариантной остается только ддаёйная структура проетфадетвенно-
временного ряда. Все остальные характеристики источника не
остаются в сигнале инвариантными, а лишь именно кодируются в нем;
£то и определяет возможности свободного перекодирования, не
наруЦающегр оёщих условий изоморфизма. Но свобода нёрекФДй-"
рования обеспечивается вариативностью всех характеристик
элементов сигнала и их пространственно-временных взаимосвязей
в рамках общих условий изоморфизма, т. е. в рамках сохранения
линейного инварианта; Тем самым общие рамки принципа
изоморфизма открывают практически бесконечное число степеней свЬбоды
элементов сигнала-кода относительно друг друга. Именно поэтому
для восстановления инвариантных характеристик источника необт
ходимо декодирование кода.
-Между тем, всякая целостность как характеристика множества
шф системы элементов (вещественной или информационной), в том
чпсле,. как было показано вышё„ целостность перцептивного еда*
нала,: заключается в ограничении числа степеней свободы элементе,
совместно формирующих данное множество. Подобно тому $ак
введенный Дкйшиге суммарной щртшр метрической тъщт&Гг
носштщепта включает в себ$ все характеристики его пространств
вецно-временной структуры, положение о дайгйм^е степеней сво»;
боды компонентов образа охватывает собой все описанные формы
двЛйширования целостного гештадьта над его эвдоэддая и фактск
ры объединения этих элементов в интегральную ^уЯТуру*
Поскольку общие условия изоморфизма, опрёдел^шщ^
кодовую структуру сигнала, не Ьбёспечивают этой минимизации* степе:
ней свободы его элементов и, следовательно, не детерминируют
собою свойство целостности, понятия «изоморфизм» и
«целостность» находятся скорее в отношениях противоположности, чем
субординации. В этих условиях (при отсутствии необходимых по*
средетвующих звеньев) фиктивную функцию, соотнесения
рассматриваемых понятий и «смыкания концов» тедриа и выполняет
в гештальтизме концепция параллелизма. В отличяе orv гешталь-
тизма в современную теорию сигналов включается, не только общий
принцип изоморфизма, но и»иерархическая матрица его частных
форм* получаемая: путем наложения на общие условия
изоморфизма швлтошяъ&тост дополнительных требований; которые как
раз и ограничивают число степеней свободы элементов сигнала, со±,
держащееся на кодовом уровне.
*ъ$ Шй м^рическом «этаже» этой шкалы, определяющем структур
f у Перцептивного otipaSa» сигнал доходит до рюлной конгруэнтности
иешчшшу, а это означает, что степени взаимной свободы
элементов сигнала как мн^жеетви,состоящий росител^в пределе сведены
к нулю. Шош omktfbRtyiffi, §шачает> что еярфодшо целостности вы-
ра>кено здесь в максимально возможной форме.
Л1^Щ^Щ-:фр^$Щ,-^с^п «амый уровень метрической инвариант-
w&& Ыщ^ф. ■-$& пр&нщша изоморфизма, тр из метрической шва-
{ЗДКвдвд^;^Щф^вё ,ёе необходимого следствия вытекает сведен*
н1^%Ь^^Ж?^й1Сла степеней свободы элементов
множества-сигнала, ^bt^k0^^piUuMvi этой предельной ограниченности чвслз1 стег
пеней 'с^ЩЫ'^шм оказываются, во-первых, вае описанные выше
а&рианш; дамий^Гования, предопределяющего характеристики от-
щщшщ $лейентоб целостной структуры, и, во-вторых, все факторы
одМЦДООД элементов,, минимизирующие разнообразие их соче*
таний-: - . « .
Все Шпйрйческие характеристики целостности, лредетавленнке
здесь в качестве следствия из форцы организации перцептивного
сигнала, воплощают в себе целостность структурную,
проявляющуюся в пространственно-временных и модадьно^вйтеншзноетных
параметрах образа. Такого рода структурно-геометрическая
целостность, вытекающая из формы организации всякого метрически ин^
вариантного изображения, не покрывает еще всей специфики
целостности ' перцепта именно. как психического
сигнала-изображения. Однако если ко всей.совокупности условий» ведущих от обще*
го принципа изоморфизма ко всякой метрически инвариантной
форме'сигнала, добавить еще одно дополнительное ограничение;
выражающее независимость перцептивного метрического щщари-
245
анта от собственной метрики носителя сигнала, то мы получим еще
одно принципиальное следствие, имеющее ближайшее отношение
к специфике целостности^ психического изображения.
При отсутствии последнего ограничения рассмотренная выше
структурно-геометрическая целостность изображения, инвариантно
воспроизводящего натуральную величину объекта, достигается и в
технических устройствах при условии, если величина объекта не
превышает величину экрана (например, в фото-, кино- или
телеизображении). Но в этом случае соотношения между структурой
сигнала-изображения и метрикой его носителя — экрана таковы, что
каждый элемент изображения отнесен к своему элементу экрана.
Такое разбиение множества состояний носителя, при котором имеет
место взаимно-однозначное соответствие между элементами
изображения и «кусочками» экрана, обладающими различной
топографией, формирует геометрическую целостность изображения. По*
следняя лишает его элементы собственных степеней свободы.
Поскольку, однако, эти элементы изображения «рассыпаны» по
экрану, такой способ соотнесения метрики изображения с
метрикой носителя, создавая структурную целостность, не обеспечивает,
однако, целостности функциональной, необходимой для реализации
регулирующей функции сигнала по отношению к исполнительному
эффекту системы (т. е. по отношению к действию).34
Последнее же додолнительное ограничение, требующее
независимости инвариантной метрики сигнала от собственной метрики
его носителя, с необходимостью ведет к принципиально иным
соотношениям геометрии изображения с топографией носителя —
экрана. Поскольку в общем случае метрика объекта здесь может
превышать метрику экрана, инвариантное воспроизведение
метрики объекта исключает здесь то чисто пространственное
параллельное соотношение, при котором каждому элементу изображения
соответствует свой «кусочек» экрана. По необходимости принцип
построения сигнала здесь должен быть
последовательно-параллельным, а геометрия изображения тем самым должна быть
пространственно-временной. Отсюда следует, что на один элемент экрана-
носителя в принципе падает группа или множество
развертывающихся во времени, т. е. последовательных, элементов изображения.
Это, в свою очередь, должно снимать поэлементную рассыпанность
изображения по разным кускам топографии субстрата.
Отнесенность ряда элементов изображения к одному элемейту субстрата
добавляет к целостности структурно-геометрической целостность
функциональную, состоящую в том, что метрически инвариантный
сигнал объективно функционирует как целое, программируя и
регулируя организацию исполнительного эффекта системы,
направленного на отображаемый в сигнале объект.
Такова логика теоретического вывода, которая «сверху»
приводит к ожидаемым эмпирическим проявлениям функциональной
84 Вопрос о регулирующей функции образа специально будет рассмотрен
ниж.е, Здесь же он затронут лишь для полноты анализа целостности.
246
целостности, представленным здесь в качестве частных следствий
общего принципа изоморфизма. «Снизу» этот вывод подкрепляется
реальным наличием экспериментально-психологических фактов,
свидетельствующих об описанном выше способе организации
функциональной целостности перцептивного изображения.
В области осязания об этом говорит возможность построить
адекватный образ при последовательном обведении контура
объекта при движении последнего по ограниченному участку кожной
поверхности и, наоборот, затрудненность построения образа при
разнесенности воздействий разных компонентов контура по различным
участкам кожной поверхности.35 В области зрительного восприятия
о таком же принципе организации образа говорит самый способ
его построения, при котором отдельные участки сетчаточного
изображения, хотя и с большим разнообразием вариаций и
переходов, все же последовательно перемещаются движениями глаз
в фовеальную область. В обеих модальностях к одному и тому же
участку носителя изображения отнесен непрерывный ряд
элементов последнего, сукцессивно развертывающихся при движении
объекта по данному участку рецепторной поверхности.
Что касается фактов объективного проявления
функциональной целостности перцептивного образа в процессе реализации его
регулирующей функции, то они в явном виде и большом количестве
содержатся в исследованиях Н. А. Бернштейна, посвященных
построению движений и вскрывших целостную связность общей
предметной структуры двигательного акта при широкой вариативности
отдельных компонентов его состава,36 а также в исследованиях
регулирующей функции перцептивного образа.37
В итоге есть основания сделать заключение о том, что вся
совокупность эмпирических проявлений как структурной, так и
функциональной перцептивной целостности следует из местоположения
перцептивного образа в матрице форм упорядоченности сигналов
на уровне метрического автоморфизма, который сам, в свою
очередь, представляет частный случай общего принципа изоморфизма,
полученный путем наложения на него последовательного ряда
дополнительных ограничений. ~
Разноранговость понятий «изоморфизм» и «целостность» по
уровню их обобщенности и наличие промежуточных
посредствующих звеньев между этими разными рангами обеспечивают
возможность субординации этих понятий и смыкания теоретической
конкретизации общих принципов с обобщением экспериментальных
фактов и феноменов, относящихся к данной эмпирической
характеристике.
35 См.: В е к к е р Л. М. и Л а п е Ю. П. К проблеме построения осязатель^
ного образа.—«Вопросы психологии», 1961, N° б.
36 См.: Бернштейн Н. А. I) О построении движений. Мм 1947; 2)
Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966.
37 См.: Ананьев Б. Г*, Веккер Л. М., Ломов Б. Ф., Я р молен-
к о А. В. Осязание в процессах познания и труда; Веккер Л. М.
Восприятие и основы его моделирования. Л., 1964.
247
, Взаимосвязь обобщенности перцептивного образа как его эм-
нфйческой характеристики с принципом изоморфизма,
определяющим общую форщ организации сигналов, является существенно
иной, чем аналогичная связь* с ним всех вышерассмотренньга
параметров щ$шШ& Дело в том, что црпЩщ изоморфизма рас*
щъ?$№ашся m предшествующем анализе преимущественно как де-
термшгздш* формы упорядоченности данноёё шшжества-сигнала по
отнощевдю к его актуально воздействующему истоданку.
Обобщенность же, как было показано выше* не является внутрещей
характеристикой отдельного образа в его непосредственном ФЙшпейии
% воспринимаемому объекту. Она определяется межобразными
отношениями» т. е; отношениями данного образа к другим образам,
входящим в состав предщестчующето опыта субъекта, т: е. ко всей
апперцепирующей массе обрззбв, с которой соотносится данный
нерцерт; При этом характеристики каждого из образов, входящих
в состав как перцепции* так и апперцепции* как показал весь йред?
шегсвукйций анализ, определяются его принадлежностью к
определенному уровню иерархии форм организации сигналов. Поскольку
же обобщённость есть выражение не интраофразной, а ннтероб-
разной взаимосвязи, ее параметры {например, объем, класса, с
которые ^еоотноситея воспринимаемый объект) неизбежно зависят qt
об^Шщ^осшш соответствующих образев-эталонов, или «портретов
ттёЪ>, а слейовательш, ;и jot i$x уровней изоморфизма,* которые
Щределяют структуру этих айй^даййру|0|1рх, сигналов.
Йоэтрму если мы зде^ь все э&е {мктатрдодом обобщенность
как характеристику данного, собственно адфдеоДОшвга сигнала,
относящегося к определенному уровню иерархической шкалы,
а имеййо к уровню метрического автоморфизма,. то эта
отнесенность arogsef определять собой,не ^абсолютные» характеристики
обобщенности (зависящие от соотношения перцепта с «апперцепта-
мш), а лишь ее относительную величину или степень (зависящую
от ст§|^туры самого перцепта в его отношении к объекту).
1%к как сигнал, относящийся ж уровню метрического
автоморфизму кощруттен своему источнику, он тем самым давагриантйо
воспроизводит всю * полноту индивидуальной специфичности
пространственно-временной структура модальности и ийтейеидаости по-
еледнег& Поэтому объем класса, к которому может быть отнесена
вея структура образа как целого, практически равёй единице,
и обобщенность определяется лишь наличием внутри этой
целостной индивидуальной, структуры нерцепт^ общих для всех
представителей данного класса компонентов. Поскольку же в силу
конгруэнтности образа и объекта объем класса, к которому может быте
целиком отнесена вся индивидуальная специфичность данного
перцепта, равен единице, относительная обобщенность или степень
обобщенности здесь минимальна. Эта минимальная относительная
ветчина обобщенности перцептивного образа, выраженная в его
пространственно-временных и модально-интенсивностных
эмпирических характеристиках, как и в случае всех вышеописанных
параметров* теоретически представлена здесь как одно из частных след-
248
ствий принадлежности максимально адекватного перцепта к шШк *
крайней горизонтали матрицы форм Сигналов — к уровню метрю$>.
ского 'автоморфизма..
Заключение о местоположении перцептивного сигнала в
иерархической «этажерке» уровней изоморфизма было ррвяю —
вначале в качестве гипотзар ^-на основании прямых Ыщ^^п^ттв
основных эмпирических характеристик перцепта. Наиболее информатив-
ным с точки ^ре&ня Задачи теоретического поиска эдес& оказался
эмпирцтщи4 шаврд Акишиге о мздрщческой инвариантности полт
ностыо константного перцептивного образа, Принятый же в
качестве гипотезы теоретический вывод о принадлежности перцептий-
ного образа к самому частному уровню информационной шкалы
был пряйьш продолжением данного эмцвричёскога обобщения.
Затешато обобщение было подвергнуто проверке #утем соотнесе-
ния вытекающих из него следствий со всеми осгальште главным
образом вторичными, параметрами эмпирического перечня* не
лежащими в основании первоначальнр сделайцрго вйбора места нер-
цепта в ше$£$тн форй сигналов
В $0щщат;Шть№$ь> что все характеристики этого перечня,
ка%##1мййв взятые, так и "суммарные» как первичные, так и вто-
рщрШу M®iy? * перфой приближении быть теоретически представ-
ЩЦШ как частнйе следствия того уровня упорядоченности сигнала*
jfS^fbpfcdl определен как метрический автоморфизм. К этим хар#к*ег
Диетикам открыт двойной ну^^эмиирщёское обобщение,
исходных экспериментальных фактов и терретШеекая конкретизация
исходные о&щих ^шщипт, принятых на основании более
широкого зцЩрфейШ"о о6&б*цения.
Д!'*0§Щ'&&ШЫ'Щ*яШтте заключение о положении пердепта в ин-
Ш§тШ^>ШШ 'йфр*де выдержало испытание проверкой £го об1г.
щмщ^ф$ШШ ^Йд& по отношению к совокупности основных эмци-
рическй^ характеристик максимально адекватного перцептивного
ti^sfe;^; *;; -"С '
\-;? ;Шр&$тлЫ производить следующий, наиболее надежный этап
щт^ё^кп сданного заключения по критерию его прогностическое
\*|^МЙ целесообразно по возможности исчерпать его объяснительный^
*^Дй|^ал »т пределами только данного диапазона перцептивных
образов. Этой задачей, как.и целым рядом с ней смежных, оцредег
ляется переход к рассмотрению 'общей характеристики всего
сенсорно-перцептивного диапазона.
ГЛАВА V
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПЕРВИЧНЫХ
ОБРАЗОВ ВСЕГО СЕНСОРНО-ПЕРЦЕПТИВНОГО
ДИАПАЗОНА
Представленный в главе о переходных формах сенсорно-пер*
цептивного диапазона анализ процесса актуального перцептогенеза
и онтогенеза восприятия не мог быть достаточно полным до того,
как была подвергнута специальному рассмотрению завершающая
стадия становления образа, на которой он достигает максимальной
адекватности своему объекту.
С другой стороны, внутренние взаимосвязи основных
эмпирических характеристик максимально адекватного метрически
инвариантного перцепта наиболее отчетливо раскрывают свою
детерминацию при рассмотрении поэтапности их становления и при учете
того места, которое занимает этот уровень в общей, целостной
структуре всего сенсорно-перцептивного диапазона. Исходя из
двухсторонности этих соотношений, в данном пункте анализа — после
рассмотрения завершающей стадии перцептогенеза, с «высоты»
которой как бы открывается вид на все предшествующие фазы
и промежуточные уровни,— целесообразно снова вернуться к
промежуточным формам.
1. Еще раз о переходных формах
сенсорно-перцептивного диапазона
Если общие закономерности актуального перцептогенеза и
возрастного генезиса перцепции определяются движением сигнала-
образа по строкам иерархической матрицы форм изоморфизма от
топологического к метрическому инварианту, то эти закономерности
должны обнаружиться и при ходе процесса в обратном
направлении, т. е. в стадиальной динамике не структурирования и
развертывания образа, а, наоборот, его деструкции и свертывания. Такого
рода редукция перцептивного образа происходит вовсе не только^
в процессе его патологической инволюции или в искусственных
условиях лабораторного исследования, она столь же естественна
для нормальной перцептивной динамики, как и исходный процесс
становления образа, и постоянно происходит в реальных ситуациях
ухудшения условий восприятия, например при увеличении
дистанции или уменьшении интенсивности раздражения и т. д.
Между тем, в отличие от динамики становления образа,
которой посвящено множество ^работ, специальных систематических
исследований поэтапной динамики деструкции перцепта и его
постепенной редукции до элементарного сенсорного образования в
экспериментальной психологии почти нет.
Для анализа общей структуры всего сенсорно-перцептивного
диапазона необходимо восполнить этот пробел. Прежде чем
рассмотреть результаты прямого исследования динамики такой
редукции, можно сделать попытку восполнить этот дефицит косвен-
250
#ым путем, сопоставив разрозненные и фрагментарные данные по
смежным вопросам»
Так, экспериментально-психологический материал
свидетельствует о том, что константы, относящиеся к разным пространственно-
временным параметрам образа, обладают разной степенью устой*
чивости по отношению к изменяющимся условиям восприятия. При
ухудшении этих условий и соответствующих затруднениях в
построении образов такая степень стабильности и прочности
последних является в собственном смысле помехоустойчивостью и
выражает собой меру сопротивляемости структуры образа
разрушающим воздействиям внешних или внутренних шумов. Поэтому если
расположить константы различных параметров образа в ряд по
возрастающим величинам их устойчивости или, соответственно, по
убывающим величинам ошибок восприятия, то можно получить
косвенные свидетельства последовательности стадий деструкции
образа под разрушающим воздействием усиливающихся помех.
Данные исследования М. Д. Дворяшиной показывают, что по
мере ухудшения условий восприятия (при сокращении поля зрения
от бинокулярного к монокулярному и трубчатому) разброс
величин ошибок, связанных с возрастными, профессиональными и
индивидуальными особенностями константности образа, резко
возрастает, и при этом в разной степени для разных констант, что и
позволяет упорядочить их в определенной последовательности.
Максимальным этот разброс величин ошибок оказывается по
отношению к пространственной ориентированности тест-объекта
(наклон). Среднее положение занимает константа величины, а
наименьшим для изученных в этом исследовании параметров является
разброс ошибок восприятия формы (ошибка восприятия величины
в группе взрослых испытуемых—0,30, а максимальная ошибка
в оценке формы у испытуемых разных возрастов, за исключением
дошкольников, составляет 0Д7).1
Что скрывается за такой последовательностью убывания
разброса и самих величин ошибок и, наоборот,— возрастания
прочности соответствующих констант?
Образ ориентированности тест-объекта в пространстве
воспроизводит соотношение внутренней и внешней метрики, или метрики
фигуры и метрики фона.2 Вот это-то соотношение внешней и
внутренней метрики, которое не только в образе, но и объективно
больше всего варьирует при изменении условий восприятия данного
1 См.: Дворяшина М. Д. Онтогенетические изменения перцептивной
константности у человека. Автореф. канд. дисс. Л., 1965; Ананьев Б. Г.,
Дворяшина М. Д., Кудрявцева Н. А. Индивидуальное развитие
человека и константность восприятия. М., 1968.
2 Здесь важно подчеркнуть существенное различие таких двух
параметров, определяющих положение в пространстве, как координата и
ориентированность. При отражении координаты внутренняя метрика выступает как не*
расчлененное целое, а в пределе она может быть редуцирована до точки.
Поэтому данный параметр имеет место уже на сенсорном уровне.
Ориентированность же в пространстве фона предполагает расчлененное отображение
внутренней метрики и представляет собой собственно перцептивный феномен.
251
Шре&мет (его изменяет лзйбой довоДО^-дает наибольший разброс
ошибок и является наименее вощзедгстойчивым. Об этом
свидетельствуют и шогие другие экспериментальные и жизненные
факты, например такие, как ошибки зеркального письма или
вообще перевернутости букв не ?ольт$ Ш&& на начальных
стадиях обученвд'фамоте, но и у" взрослых.
Но адек^авдое соотношение внешнее п вн^ренней метрики,
оказывающееся наименее константным и устойчивым, выражает
&а|сра& максимальную полноту метрической яч^а^иаятйостя обра-
за, в которой представлена и внешняя метрика отношения к фону
.{координата), и внутренняя структура фигуры, и их отношение
друг к другу, В сумме это есть предельный подуровень метриче?
^ского инварианта, являющийся самой «краевой» частной формой
изоморфизма,
Щспроизв&дение величины* которое rio помехоустойчивости за-.
нимает промежуточное положение меящу воспроизведением проста
ранственной ориентированности и воспроизведением формы, также
воплощает в себе метрическую инвариантность, но здесь уже
следующий ее подуровень, относящийся к врутр^ннё! метрике об&екта.
Как было показано выше, связи между внутрифигурными
элементами сигнала существенно прочнее связей между элементами фигу-
,де и эйемщртц пространственного фона. Поэтому естественно,
что помехоустойчивость константы величины выше, чем константы
%ространствен|Ь^ 1ф||еотарощяноШ1. Btnm и определяется, по-
видимому, порядок сле$оваш# :Й*^ш^ в этих
обоих подуровнях метрически инвариантной формы сигнала.
После константы величины по стейёни помехоустойчивости
следует константа формы (ошибка уменьшается о* 0,30 до 0,|Т). Но
свойство формы воплощает в себе основной инвариант преобразог
ваний подобия, и Поэтому сохранение форый явным образом
относится в информационной шкале к уровню инварианта подобия.
Расположение этих трех констант в приведенном ряду
содержит т&й самым достаточно определенные, хоти и косвенные,
доказательства стадиальйоети процесса деструкции нерцеита, который
на данном интервале шкалы уровней изоморфизма идет в
направлении, противоположном динамике перцептргенеза* т. & от более
Частных к более общим формам, упорядоченности сигналов.
Обрывающиеся на этих константах данные упомянутого
исследования М. Д. Двор5гшиной скрытой ш них таддёнвдей естественно
ставят вопрос о том> имеются т в арсенале экспериментальной
психологии факты, продолжающие эту ч последовательность
расположения констант и, соответственно* зтапов деструкции
o6jpasa.
В исследовании Таулесса, которое уже упоминалось,
содержатся факты, свидетельствующие не только о наличии
константности восприятиянформы, но и о направлении ее разрушения. Тау-
лесс показывает, что при восприятии квадратов и кругов, лежащих
на плоскости стола на разных расстояниях от испытуемого
{который изображает эти тест-объекты в рисунках), за пределами диапа-
252 \ ' - *
зона константной формы квадраты воспринимаются как реш^
а круги —как эллипсы.3 Но ромб по отношению к квадрату и э&* *
липе по отношению к кругу являются типичнымр инвариантами
аффинных преобразований.
Этот результат прямо продолжает описанную ^ярше тенденцию
направленности процесса деструкции: если иитёдоидарста*
метрического инварианта вначале нарушается при сохранений
инварианта внутренние метрики, а инвариант внутренней метрики—в
рамках инварианта подобия, то нарушение формы как инварианта
подобия дагёам происходит при тщй&тт параллельности, т. &
в пределах инварианта аффинных преобразований.
lit вопрос о том, в каком направлении и в рамках каких ос-
тающихся стабильными компонентов образа происходит
деструкция аффинного инварианта, т.* е. Образа параллельности» отвечают
многочисленные факты перспективных сокращений. Эти факты
широко представлены в различных естественных феноменах
восприятия и объективированы, в перспективных рисунках; Imi характер
деструкщщ образа параллельных линий отчетливо
демонстрируется эффектом их схождения, например при восприятии уходящей
вдаль улицы ил и железнодорожного полотна. Прямоугольник здесь
щщщйщ^щ уже m в параллелограмм, как при первоначальном
н#ушении инварианта подобия в рамках аффинного инварианта^
щ в трапецию. Такого рода несохранение параллельности линий при
сохранении^их прямолинейности есть прямое выражение нарушения
аффинного инварианта в рамках сохранности инварианта
проективных преобразований. Наконец, свидетельства характера
деструкции образа прямолинейных компонентов контура содержатся в
старых экспериментальных данных (полученных еще гештальтистами)
о фф»ф Що в затрудненных условиях восприятия* например при
больших дистанциях или кратких экспозициях, многоугольник вое-
принимаетей как круг. Такое нарушение воспроизведения кривизны
явно шрШШ0к j?§ пределах инварианта топадогнЧйсках преобра-
зовдайда ш<ШЩ&$$> многоугольник и 1фуг топологически равнейнач-
йы—отношения соседства здесь сохраняются неизменными.
*; fifeg^mi совокупность экспериментальных и я§йагвенных фактов
сод%жит ^косвенные свидетельства того, что процесс нарушения
струетур^максимально адекватного перцепта идет от метрического
инварианта к топологическому, проходя через все промежуточные
уровни изоморфизма. Реконструированная таким способом
стадиальность деструкции перцепта соответствует обратному ходу
фазовой динамики его становления. '
Проверка косвенных свидетельств этой обратной зтапности
в прямом опыте методически очень проста — она требует инверсии,
процедуры эксперимента по фазовой динамике становления образа: .
Необходимо выявить этапы деструкции перцепта, сменяющие дру?
друга в процессе непрерывного ухудшения условий восприятия или
усиления действия помех.
• Экспериментальная психология, т. 2. Ред. Стивене. М., 1963, с. 4Ш.
253
Такой прямой опыт, специально направленный на выявление
зтапности обратного генеза перцепта, был поставлен В. В. Лоску-
товым в инвертированном периметрическом варианте обычной
методики исследования перцептогенеза. Опыт показал, что при
последовательном смещении тест-объекта (геометрической фигуры)
по полю зрения происходит ожидаемая смена этапов деструкции
образа.4
Так, на угловом расстоянии до 10° от центра испытуемый
воспринимает контур фигуры во всех его деталях. При дальнейшем
смещении в сторону от центра (20—30° периферии) резко
вырастают величины ошибок по параметрам ориентации и размера. При
смещении на 30—40° периферии в образе сохраняются резкие
перепады кривизны. На 40—50° периферии относительно устойчивый
(хотя и неполный) образ сменяется мерцающей формой и,
наконец, впечатлением недифференцированного пятна, тяготеющего
к круглой форме.5
При сопоставлении этой динамики деструкции с ходом
становления образа легко увидеть, что инвертированный процесс
проходит те же фазы перцептогенеза, но в обратном порядке/У начала
процесса здесь стоит фаза оптимального восприятия, которая
завершает становление перцепта. Она соответствует уровню
метрического инварианта, или диапазону полной константности структуры
образа. Ее деструкция начинается с разрушения внешней и
внутренней метрики (ошибки ориентации и размера). Далее процесс
«деконстантизации» образа проходит через все промежуточные фазы
и завершается аморфным пятном (переходящим в пределе в точку),
которое стоит у начала перцептогенеза и соответствует уровню
топологического изоморфизма в матрице форм упорядоченности
сигнала.
Такого рода инверсия направления процесса при сохранении
особенностей самих этапов прямого и обратного перцептогенеза
отчетливо демонстрируется сопоставлением рисунков, полученных
в этих опытах В. В. Лоскутова (рис. 18), с рисунками, которые
воплощают соответствующие этапы становления образа (см. рис. 6).
Высокая степень близости обоих направлений поэтапной динамики,
доходящая почти до идентичности, здесь достаточно наглядна
й не требует, по-видимому, дополнительных доказательств.
Процесс становления перцепта, начинаясь с топологического
инварианта как самой общей формы изоморфизма и завершаясь
самой частной формой — метрическим инвариантом, идет тем
самым от максимальной обобщенности (первичной генерализован-
ности) и минимальной константности образа к его максимальной
4 В опыте контролировалась фиксированность глаза путем регистрации его
движений, а также уравнивались угловые величины фигуры путем увеличения
их пропорционально изменению разрешающей способности соответствующих
участков сетчатки.
5 См.: Лоскутов В» В. О стадиальности и фазовой динамике процесса
нарушения и становления структуры психического изображения. Вестник Ле-
нингр. ун-та, 1972, № 5.
254
-UP*1*
1-й ре«г
^
** р°иг
й Р°иг
в» ***
1Н0*
^55
тшстатносги и минимальной обобщенности (поскольку полностью
константный образ как метричеекнй инвариант конгруэнтен объекту
и воспроизводит всю полноту индивидуальной специфичности
структуры своего объекта). Обратной же процесс идет, наоборот, от
минимальной обобщенности и макшщздьзййй константности к
максимуму обобщенное^ и минимуму констаШ*дш$ш уровне топологии.
Эти |ё!Шй^окйые отношения констадан^етн- и обобщенности
как на каждом из уровней сенсорно-перцептн&ного ^диапазона, так
и на противоположных его краях отчетливо обнаруживают себя
/«сэдсоты» наиболее зрелой формы, т.. е. максимально адекватного
йерщепта. В таком виде они не могли быть выявлены прм
рассмотрении переходных этаров, поашдьку здесь требуется сопоставление
именно крайних, полярно яротзшоположных структур.
Проанализированная выше реципрокность константности
и обобщенности щсаетея лишь параметров
пространственно-временной . структур?* образа. Поскольку, однако, и константность;
и обобщенность являются сквозными, вторичными
характеристиками, выявление их реиицрокй0€тн ш> пространственно-временным
параметрам сразу4 выдвигает вопрос о том* проявляются ли ана^
логшшые соотношения й* в области остальных первичных йарамет;
ров об|*ш& — модальности и интенсивности. В силу того, что в
таком виде эта задача перед экспериментальным исследованием
специально не ставилась, первоначальный ответ на этот вопрос мождаг
получить опять-такн щ ъстш&щн косвенных свидетельств, содер^
жащш&я в контексте результатов, разных исследований актуаль-'
ного и возрастного пер^ептогенеза. ^
Так* еще в классических работах Н. Ш. Яйш^%ткршштюс
стадиальное^ азвертыванне образа (при увеличении длительности
экспозиций) от более обобщенней к более конкретной его форме, был
обнаружен атап; на котором еще вообще не может быть установи
лена модальность раздражителя («толчок в сознании»).6
В более поздних исследованиях цветовосприятия под малым
углом зрения был сделан следующий очень интересный шаг, Всли|
Н. Н. Ланге выявил фазу, которая условно йшет быть обозна*&н^
как «модальность-вообще», то в исследованиях сектора психологщг;
Института мозга'им. Бехтерева была вскрыта следующая фй§а*
становления образа ц&ета, на которой «модальность вообще» кон^
зкретнзируется до образа «цв%Т]а вообще».7 До конкретного цвета
определенность образа здесь, ^едовательно, ещё не доходит.
В этой же серии исследований имеются указания иа дальней^
ший очень показательный этай такой конкретизации, который шщ;
разительно обозначается как фаза «полихроматического мерцав
нш*».8 Здесь, очевидно, уже имеется определенность конкретного^
образа цвета? но она не является устойчивой и однозначной.
6 См.: Ланге Н. Н, Закон аераепЦии. Одесса, 1894. < ,': \
7 См.: Компанейский Б* Н. Изменение цвета и формы наподнорог©*"
вых дистанциях.— В кн.: Труды Института мозга им. Бехтерева, т. XIII, Ш1*
1940.
8 См. там же. ' *
1 Мевду этим лаёильньш этацом фщшггрф^той та?шм ;*fcfc\
собом последовательности и уровнем, рделш$№ош у0го|чивого во#<
приятия конкрёшшх цветных оттеншщ расяояа^ш&я, ло-видимот
му, стабильное и точное воспроизведение дарь основных адетов т
спектра. Такое заключение подкрепляется полож$й|м Б.„Джадда
о том, что «иивйршнжые цэетовые* тона хорошо 1§9о?£етствуют
психологически пецвтным цветовые тонам (к^а|рн^ ^елдай,
зеленый, сини*)»^ ■- > * ,, \
И накона^ьто^1Ько на краю этого :£яда, адгда помехи иди
затруднения восцршггзд минимальны* а^вмпределе—при полном щ*а
сутствии шумов формируется'адекватный и устойчивый образ тш*
кретного оттенка данного цвета. , >> ,/ \ '
Если теперь рассмотреть всю ту щслтоът&ьмъ&гъ* идущую
от «модальности вообЩе» и «цвета Boo^ifie» ^ер^з жфщяйщ цвета
к инвариантному воспроизведению основного ^веггош^те^то^шщ &а-,
тем его конкретного отгея&а, ж?т $*иде1£ фи^с1фовйшу^^ггой
последовательное^* р^диалшоет У назального, краВ ряда с&ош
максимальная обобщенность («модальность вообще» и «цвет
вообще») и мщщяалъная константность^ выраженная, в частностиг фе-
нрмшщщ'ЩЩЩ0Ш&ШШ$% мерцаний/ Эти начальные #тады сек
'щшш^Щ$Щ8$ сенсорному уровню етайовлеашя *зб$>а*
[jtib/Ш ЫйЬ ряда находится минимальная обобщенности
воспроизведение конкретного, оценка цвета в его'.ЛИ-
($юй снецифйчнрстиГ щ>. соо^ветствши^ максимальная*
т. т мштат Л№%?Шт®&Щ^ФЩ ^ще^щш^^^^^ощ- максим
мады£л-ад$^^ .*'
ъ$щффвеъ*;зд&ещ» ъшш образом, та же, что
ir'f^0i^fXMk просзфа^ствен^о-времещой etfу^сту-
|фосмЭривается близкая аналогия щ только
i 'динамики становления пространственно-времен-
||:хадш^рщ:1йк дерцепта, но- и в ойшт яиеле
* '\щщ основных, этапов, а ^такж^в кйвдретньрс
$щiik :«$ них->Щт> начальный уроведь нэршто-
обоййавается как отображение «цвета шзбще*,
г^(Ьэдк% фт Аморфного пятна, ибо «mapfymocim j^peftcf ав-
л^^^^Щ<т^гств^ формы/ а отсутствие: кошф^тйой р&рфе?
леннШ&0Ш№& формы, ее предельно обобщенный характер, №№*
рый в яжШзшжере описывается: словами «форма воббй^ я&к
и соотв§тству|6дай модал&*дай эШивалент этого эта1й& <:* ,
Но особенно- выразительна ан^огичность структурной и
динамической характеристик тех двух членов обоих; рядоц; которые
обозначаются как «полихроматическое мерцание», йщй мерцание .
цвета, и «мерцание формы»; Эта выразительность .создается тем,
что в обоих случаях наглядно демонстрируется сме^яйщце друг
друга в процессе мерцания частные вариации более общего
параметра, который в этих вариациях остается неизменным. В одном -
——__ \ ^
9 См.: Д ж а д д Б. Основные корреляты зрительного раздражителя.—
В кн.: Экспериментальная психология, т. 2. Ред. Стивене* с. 4%$.
9 Л. М; Веккер
257
случае это частные цветовые варианты более общего свойства «хро-
матичности» («цвет вообще»). Во втором случае это частные
варианты, в которых изменяется конкретная геометрическая форма
в рамках неизменности соседства точек.
Может быть, эта аналогия с уровнем
пространственно-временного топологического инварианта дает основание усмотреть в
феномене полихроматических мерцаний тот уровень динамики
становления модальной характеристики зрительного образа, который как
раз и является модальным эквивалентом
пространственно-временного топологического инварианта, или, иначе, цветовым
топологическим инвариантом. Тогда естественйо, что этап полной
константности цветовосприятия соответственно выразит собой модальный
эквивалент метрического инварианта. j
Есть основания предполагать, что такая аналогия не является
лишь терминологической. Так, в связи с анализом модальных
характеристик элементарных сенсорных, а затем и максимально
адекватных перцептивных образов уже упоминалось о том, что отображение
конкретных модальных характеристик объекта-раздражителя
особенно тесно связано именно с воспроизведением его внутренней
метрики, в силу чего пространственно-временная структура
сенсорного поля (названная внешней метрикой) носит интермодальный
или общемодальный характер, а. в своем самом обобщенном
варианте в пределе освобождается от модальных особенностей.
Поскольку рассматриваемый процесс перцептогенеза по цреимуществу
отнбсится к становлению образа именно внутренней метрики пер-
цепируемого объекта, такая параллельность изменяющихся реци-
прокных соотношений константности и обобщенности в области
пространственно-временных и модальных характеристик образа
является вполне закономерной.
Сделанное выше заключение подкрепляется и некоторыми
данными «обратного генеза» образа в условиях усиления помех. Так,
феномен Бецольда — Брюкке, состоящий в ухудшении видимости'
желтых и голубых тонов ,при ослаблении яркости освещения,10
свидетельствует как раз о. том, что переходные оттенки как частные
варианты более общих основных тонов в этих условиях выпадают,
а компоненты образа, соответствующие основным тонам,
сохраняются. В этом же направлений идут данные Компанейского о
стягивании цветовосприятия в затрудненных условиях к основным
критическим точкам спектра.41
В обоих случаях происходит как,бы усреднение, в результате
которого специфические индивидуализированные оттенки
выпадают, а основные тона сохраняются. Константность падает, а обобт,
щенность возрастает. Такое усреднение получает еще более явное
выражение в феномене Пуркинье, состоящем в посветлении зеле-
10 См.: Кравков С. В. Цветовое зрение. М., 1951; Джадд Б.
Основные корреляты зрительного раздражителя.— В кн.: Экспериментальная
психология, т. 2. Ред. Стивене. ^
11 См.: Крмпанейский Б. Н. Указ. соч.
258
но-голубых и потемнении красно-фиолетовых цветов с
наступлением темноты. Здесь усреднение происходит уже не относительно
нескольких критических срединных точек спектра, а в рамках всей
видимой части спектра в целом — края срезаются, а середина,
наоборот, выделяется четче. Но это и есть усредняющее обобщение,
которое нивелирует специфику крайних вариант ряда.
Очень показательно, что в том же направлении идут данные
возрастного обратного генеза цветовосприятия, в котором в роли
внутренних помех выступают процессы, связанные со старением
психофизиологических функций. В этих условиях чувствительность
к тонам, относящимся к средней части спектра, снижается очень
слабо, а к крайним —длинноволновым и коротковолновым тонам —
падает очень сильно.12 Срезание краев в ходе возрастной
инволюции перцепции явно представляет собой онтогенетический
эквивалент аналогичных сдвигов цветочувствительности в «обратном пер-
цептогенезе» при усилении внешних помех (феномен Пуркинье).
Вся эта совокупность данных, касающаяся прямого -и
обратного перцептогенеза в их актуальном и возрастном вариантах,
достаточно определенно свидетельствует об упомянутой выше реци-
прокности отношений обобщенности и константности в области
модальных характеристик.образа на разных этапах
сенсорно-перцептивного перехода и соответственно на разных уровнях
иерархической шкалы форм изоморфизма.
Существенно, однако, подчеркнуть, что этот вывод не является
универсальным. Конкретное сочетание и соотношение константности и обобщенности
модальных характеристик'образа, взятое в динамике его переходных форм, относится
именно к отражению устойчивых качественных особенностей внутренней
структуре предмета (например, собственного цвета поверхности), которые объективно
независимы от изменяющихся условий восприятия (например, от цвета освещения).
Что касается* отображения качественных характеристик тех непосредственных
раздражителей, которые реализуют это изменение условий, внешних по
отношению к собственным свойствам отображаемого предмета (например, хроматический
состав освещений), то это отображение, чтобы быть адекватным, должно не
оставаться неизменным, а, наоборот, возможно полнее следовать за объективными
изменениями непосредственного раздражения. В таком случае константность
модальной характеристики, как упоминалось, также возможна, но 'она выражает
не постоянство неизменности этой характеристики, а постоянство ее изменения
соответственно * изменению свойств раздражения.
В данном варианте соотношения константности и обобщенности также
остаются реципрокными — чем выше константность, тем полнее воспроизводится
индивидуальная специфичность непосредственного раздражения и тем, следовательно,
меньше обобщенность. В этом смысле сделанный выше вывод распространяется
и на отражение качественных характеристик фоновых, внешних условий
восприятия.
Однако для такого распространения этого вывода требуется предварительно
расширить само понятие константности и включить в него тот более общий
вариант, который реализует постоянство изменения. Экспериментальное
обоснование этого варианта соотношений константности и обобщенности можно считать
одной из существенных задач дальнейших исследований. Рассмотренные же выше
соотношения, опирающиеся на наличный эмпирический материал и касающиеся
Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания, гл. III, § 5. Л.,
259
обычных классических феноменов константности, выражаклцих постоянства нецз-
, щенностобртщ относятся прежде вс#£ к ябурощевйй динамике тш модальных
• /,Хьрак??$тт№,№™&$ связаны с отражением внутренней метрики объекта-^
источника информации, Ищейнр в этих рамках поэтапная динамика собтношеннй кон-
. стантности и обобщевиости модальных характеристик параллельна дроаяализи-
рованяым выше фазам перцептогенеза- •. ;,- . .
*$to ^оаеуся соотношения^ кодстан^ »^tiдобобщейноозд Щ&
, <^^||й ;щ т|>ех первичнйх з&ра*^шг^*4^^ ййтейсав-
»oe3r|i; W здесь ещё меньше m только 1фяйр^^^й «косвенного
^шщёрпиеяталъщотр матерййла> чем в о^асти ш1йШ|^о^р!. |(ак
^<жинадоеь, *к> ев^зачо с *ш> что иссл$дЬванш& й^шшькастной
ц^фш^нШщ ввертываюсь в р&мках цсихоф^й*" ешъЩных
; ^щеесоЦ а? ш^енйе/коа^тщтйоётй *t обойщенмоста^р з^йте^
$w айа^а йда^есеов де^ёй^ивяых. Йоэ-Ьцу: |й>^т$й^ос^ ш^
feB^hft^dl х%актерист»^ s ойшаде от KOfipt^^bfclfM две!а,
щ by^#iiy ёд^йл^нойу §$есл£жр$анщ§ йе пёдйертайЬон^ ^
/ Ч Щя#№Ъащ №в Ф$$&тШ фШ>шщх^фак*а& та в щ$ф&
tере руществвйнвд тп^щтжт* обобдакЩ %?ШяШжъ:'И рт-
^зйтностй и здгДОймшн&. ^м^а^'суфс*^^ ведшая
к' «#ito*o|t«ii щйр^зед до й£^$: сдешдо; йайагшда ййтенсив^<
й^щ-в, щ^тайШ^дйймт^ й^рйейто*енеёа. 'Прейж^WjMtr ptcib
г^^Шея^» в гла&а ткотщай шШйгШ t т^^^ШШ^'^^^Щ
^Й *Шло Чкайаш в щт^тщ^Ш^ щШ1^Ш ЫтШ^щп^щк
^Уквркхф тФШфМШ т&тш, $&№* Ш№''Щс$ь как к. в ЫМсяё кЬйи
станты цвета, радикально различаются отражение интенсивности
тенсйвность освещение) и светлоед. :<к^в^^Ш^^|91^^Шрг,% 1р0ф^|жэостн.
' яре&т&т; • < / ^.* • * • • ' • л' ~ *: <*,,*•» /' '/.*
' Шйй йрмня o0*eictfo« ртображ^йря явлшШ ядошйшйюс»'
щейся ййй^^шшвд^ш «#*ef $б^#ть лишь 1*№<Шц& ШщШ $ю$г
»&ft '4нйгодатяЬред ххиюрт. явйяёте# ^тм^^ os-
^ш^^ей^юйЙго за Шзмедеемйя Ышт^ Мщ^^фы^т ^т^,
^вд^я.услов^ях <*свевденйй {$о)рдо^ **о*
верШ1ст» об&ёкярно не lii^bgf \-ф\ -яШа^^Щ :®ё$ъ*Щ1цц}.
Ц пышно, mm ктег&пт £$plfei^
максимального значения, как было показайо, на зав^рша/ш^ей фаз^
.Шрц^ятогенезй. 16ё^тве1^тее|!Ш Щ^ЩёдшЩЩ \§*рй х^й^^фй!1йг
1 fjlecb дЫтнгает, минимума, ';. ,;; ^ г . . ;\. ^ t! ."V
Аналогии, касающиеся данных соотношений:' на прс^еж^^ньцс этапах йбр-
аёйтот^неза^ йосяФ заачйтел^ьш более чй5щй§ ^ЩШф} ВЩш^тё^гйад^ййазштЙ
ойфается на ряд соотнесений, в свою очередь вытейгзюйих-йз стратеги! и
логики всего хода анализа; ' ., * u т «•*"-"- ^-w
Если сравншие специфики интенсивностной дарактерцшчши ощущения
как простейшего психического сигнала с интенсивностной характёристико^и нерв*
ного сигнала требует сопоставления психофизического закона Стивенса с исихо-
физ^еским законом Фехнера, то выявление общности в динамике характеристик
260
__ В» ЙЙтаевая С1Кцпчв^"'вг уринЬмЫ;» Ачвщшягвяф
ОвайОО^кономераость динамики константности> <ffipil^^jp»^MM такою <мф'
г,гт&: .• < " -£ ■■•{. , . «**</->«)•. - , Г ' " ■
£^|^^1У^#г|^Шш^Ь|ю^ стншула; ie—абсолютный
щ Л^шжхшш'нческая: величина этало^г© объекта; i?^ физическая >W«?
Ч?щ З^оэдюхй объасга; <?—«шошенад расстояния до ёгрщ^шщг^ объекта
к й^мшйо до срав!й|Ваемых объекта '" "-
||о^Ш B^i^ рбрашаег на хеб» внимание
че&щ велячян^ как j^:c»y^«^^fti«fmr^?#^ » * ajn**iw ——
•степенной (функцией, 30338^26^ -естественный вопрос я,**од«ЙИ№ <uSitrja
~ <)^нос$ьк> реальная общность закономерзот^ шШ %к$эк*
;'^#^^ашщ^|^]^с?ь^& истойкован^ ка^ £fif Шевне ава
^•" Ш1вдкс^ да^шрси этапов педаетф
точки зрения фШШодальные заэяскиостн, выраженные
i*:;:r|«/fr?.r'; ч>,* .. :. •* *-„< •-^ "•' * * -
.„...k^i^ji»i^^^v^^Mf€^i правую часть уравнения Стнвенса, •
т иэменешё>1 внешних й внутренних условий восприятия в ходе его
__...v_ ._ _.,^^. ^дав^й* ^^^|щ^ад^щ зйшзтйзд et 'шэд^
у, iv^^w^i^^ , - ., .;ч '*- г
Готдельвого адт^ально^^^ :
[НДОМЧЙГ ЭКСПОЗИЦИИ). у^Л; <-;' % «« '/' -Vff §ь , Ц
стй интенс»в1шстной харашерйстйкн обрааао*
приятие динамического поррга Дифференциальной
>^^дш<оеш(ф^Ше^^^|^ порога
йа МОД* ЦйМ» -€wep|STi**^4ii*^-*^««*r
l д врешендах условий этого воздействия— ^ст^ндий* вре^
меня (Ш^рр|^^Ш^^ш^,В^^|р#;1р^№е1:.^дщшл^с^Щ;,^^*^; отнсюит-
ся к ди<1тфщтлтой ^штеФщ^ит^&т* «www #6i^iras«4^^i^i#^:
по с|жя^>^^^|1^^5^^
при котором искодиая рщущавная Be^i^^ ^р^^ет^я г яу^у ^ть. о<5новаяия '
простра^^н^4р«Й^^; динамики шттШФ»\ щ^)ффяш% 'трФжтщЖ
совершакн14е«Сй ^liwi^Mtt^^ и амййща^^
в лев|* ,sji^ %Ш*^%1РШ1К0^ОТ^ xijpasttifr
ристикй Й5^а$|* ilj^HexoOTf с^шо1«!тв^ этой ннтенщвнрстной харак^ерйадЖ:
л Щ^ш%^ в^' Ф^ *1еда^ нтех«ика. ШНЙ^г с;411^)й.
14 См. *зм же с. 1Ш; '/' "' "^V -» v* - 1 .:->':*%
(аналогичное генезу пространственно-временной ртруктуры и * модальности),
достигающей своих предельных, максимально адекватных значений на завершающей
фазе перцептогенеза.
Рассмотрим теперь переменные, входящие в правую часть формулы Акишиге.
Кроме физической величины R, которая сама по себе может и не зависеть о г
динамики условий восприятия, сюда входит величина G, которая выражает
отношение расстояний до стандартного и сравниваемого объекта. Расстояния же
эти по самому смыслу процедуры измерения константности претерпевают
изменения, вполне аналогичные тем, которые совершаются в ходе фазовой динамики
становления образа при изменении расстояния между тест-объектом и
анализатором. Вторая существенная переменная, входящая в правую часть формулы,—
показатель степени — является функцией изменяющегося отношения расстояний.
- Тем самым обе величины, являющиеся переменными и при постоянстве
физической величины R, изменяются в ходе стадиальной динамики процесса
перцептогенеза, продвигающего образ по шкале уровней изоморфизма. Соответственно
этим изменениям будет изменяться в ходе такой динамики и входящая в
правую часть уравнения в качестве зависимой переменной психологическая величина
константности. Внутри этого диапазона изменений соотношения расстояний до
тест-объектов, (б), в котором показатель степени, в общем случае являющийся
функцией величины О, остается постоянным, реализуется частный случай
функциональной - зависимости
P = R.GZ,
приводящий к значению показателя степени 2, равному индексу Таулесса:
log Р—log S* У
Z~~ log R — logS '
\ Своего уже далее не изменяющегося предельного значения величина показа-
, теля степени Z достигает внутри диапазона полной константности. Этот
диапазон представляет собой тот самый частный случай постоянства показателя
степени в степенной функции Акишиге, в котором психологическая величина
соответствующей константы доведена до максимальной адекватности объекту. Это
есть как раз тот частный случай, который отвечает уровню метрического
инварианта, доводящего образ до конгруэнтности своему объекту.
Итак, рассмотрение реальных психофизических зависимостей, скрытых за
степенной функцией Акишиге, показывает, что эти зависимости выражают не просто
статический «мгновенный» срез соотношения соответствующих переменных,
но и их временное становление в динамике сенсорно-перцептивного перехода.
Именно такая общая интерпретация уравнения константности содержится
в лаконичном, но емком положении самого И. Акишиге о том, что «&
зависимости от сформированности инварианта получаются стабильные и константные >
перцепты вместо непрерывно изменяющихся сенсорных впечатлений*.1* Это
заключение Акишиге, непосредственно предпосланное'им рассматриваемому
уравнению, содержит совершенно явное указание на динамику формирования
соответствующей инвариантной психологической величины, реализующую именно
сенсорно-перцептивный переход, т. е. процесс перцептогенеза (переход от
изменяющихся сенсорных впечатлений к стабильным и константным перцептам).
Приведенное рассмотрение фактических взаимоотношений психофизических
и психофизиологических переменных, входящих в формулы Стивенса и Акишиге,
показывает, что имеется не только формальная, но и содержательная аналогия
между обеими степенными функциями. В обоих случаях в ходе пространственно-
временной динамики становления образа изменяются и величина, возводимая
в степень, и самый показатель степени, соответственно определяющие значения
параметров интенсивности и константности.
Но уравнение Акишиге и описываемая им динамика константности носят
Ьолее общий характер в том смысле, что константность охватывает разнообраз-
15 Акишиге И. Перцептивное цространство и закон сохранения
перцептивной информации.— В кн.; Восприятие пространства и времени. Л., 1969,
с. 25. (Курсив наш.—Л. В.)
262
ные характеристики, относящиеся ко всем трем первичным параметрам образа —
пространственно-временной структуре, модальности и интенсивности. Уравнение
Стивенса в его прямом психофизическом содержании, продолжающем и
обобщающем фехнеровскую психофизику, прежде всего относится к интенсивностной
характеристике.
Логика всего произведенного сопоставления н выявленная им аналогия дает
основания предполагать, что степенная функция Акишиге, как более общая,
охватывает и закономерности динамики интенсивностной константности, а
степенная функция Стивенса составляет тот соответственно модифицированный частный
случай, который относится к интенсивностной характеристике, подчиняющейся
общим законам динамики константности в процессе сенсорно-перцептивного
перехода. В такой интерпретации степенная функция Стивенса представляется
результатом конкретизации степенной функции Акишиге. ,
К тому же предположительному заключению именно о таком соотношении
уровней общности зависимостей, выражающих динамику этих двух параметров,
можно подойти и с противоположной стороны. Дело в том, что у Стивенса
психофизические соотношения представляют собой частный случай общей
проблемы измерения стимулов и составления шкал соответствующих измерений. При
этом Стивене в анализе способов измерения стимулов особое значение придает
поискам параметров, остающихся инвариантными при соответствующих
преобразованиях измеряемых величин, и перцептивной константности как частной форме
этой инвариантности.16
Исходя из логики этого более общего контекста, в котором собственно
психофизические соотношения занимают лишь частное место, в степенной функции
Стивенса можно усматривать общий смысл, выходящий за рамки динамики
интенсивностной характеристики. И с этой точки зрения 'есть основания полагать,
что степенная функция Акишиге, выражающая общие закономерности
константности, может быть представлена как результат обобщения уравнения Стивенса.
Как бы то ни было, общий вывод из рассмотренных аналогий
состоит в том, что в ходе перцептогенеза интенсивностная
характеристика образа в ее соотношении с константностью претерпевает
перестройку, подчиняющуюся тем же закономерностям, что и
соответствующие преобразования параметров пространственно-вре-
мейной структуры и модальности. Предельных значений эта
перестройка достигает на завершающем этапе перцептогенеза, где
интенсивностная характеристика доходит до полной константности.
Эта полная константность относится к интенсивностной
характеристике прежде всего тех компонентов образа, которые воспроизводят
неизменные «собственные» свойства поверхностей макрообъектов
(конетдйта светлоты). Соотношение этой «классической»
константности как постоянства неизменности с более общей формой
константности как постоянством изменений образа в соответствии
с изменениями раздражающего объекта здесь вполне аналогичны
рассмотренному выше соотношению форм йонстантности в области
модальных характеристик. И обе эти формы константности
находятся в реципрокных отношениях с обобщенностью (генерализо-
ванностью) образа.
В итоге можно сделать заключение, что в области всех трех
первичных характеристик (пространственно-временной структуры,
модальности и интенсивности) при поэтапной динамике сенсорно-
16 См.: Стивене С. С. Математика, измерение и психофизика.— В кн.:
Экспериментальная психология, т. 1. Ред. Стивене. М., I960. -"
263
iltef дептиЁйого перехода обр^з цродаигается от максимально тм&
^ализованной й минималвий вдветантной сенсорной структуры
' к минимально генерализовавши и максимально константной
перцептивной структуре* t ; -
В ходе 4й|б||атй0го пердеагрогенеза** в котком происходит про-
чйес<? даструйш^ также захййтывакшйй &&*$я л первичные харакг,
теристики образа, процесс идет от макс^магльна константной и
минимально генерализованной ^ер^еятяаной структура,
соответствующе уровню интегрального метрического тнш^&ртщ к макси-
мальна генерализованной и минимально константной' сенсорной
структуре?, соответствующей уровню ^полотщиескйго инварианта,
в фред^ле достигающего надпороговой точечной свернутости
внутренней метрики., >
Рщнпро|Огй^сЬотноше11«^ константности и ббоб^цедаости рас-
смотрены здесь в их связях с тремя основными первичными харак-
, теристиками образа в динамике поэтапного сенсорно-перцептивно-.
го перехода йлй—статйчесй!—на равных уровнях сенсорао^дер^
цёптйвного диапазона. Констдптрость и обобн^яофгь, выступают
в этих сопоставлениях йе рак самовяояодшюе ®&&ш& рашкотрег,
®пщ а хт иддщкаторш преобразований йервичяйх характериегик
ш щзщ„Щ$щ$р?ття.: ) '•-*,. *- [' •' [¥•*
: J ;Ё|Ш^|еййШй1 М$ЩйлжЫшШ анализа является рМсяыохрщЩ
<^^%щедййдковста^йЬст^ и^ обращенности как вторичных xapiifi
%рй$Ьш образа $ остальньшй" щтощчшпш же есо характериетнка-
|йг на разные ур0ё*№ГвшФ^даа^ и, еоотт*
ветствешш, на разных этапах^сещ^рт>^тщц]Шпщшщ щ$ехода.
21 О соотношении константности, предметности, целости
ности ш обобщенности образов всего сенсорно-перцептИв-^
'*' ного диапазона w *"'',' 'Щ
\ Вопроси ~:традицшнйдй трактовке, нрфишвакщей свойстй®
ф константности перцептивным фразам й в-общи виде дротивош$|
' стамйющЦ"йк^рйантную сенсорику константной пердейдм, весь?
Щошкшш€%Шйшт& анализ йшашвает, что константность в* раз-
|iix формах и на разных ур$аяйх ее выраженности является $бщей
4щ>Ш&фс$тЬ& все^о сенс^жЛ^рд^етвднош диапазона первич^
йых- образов* ■ ,'. , «, / -^ \,^к\
Парцдадьный сенсорный $браа/ щк и тейгр алчный дериещЦ
на разных этапах или в разньЬ диапазонах ^его сформйр<шшностй|
облажает разнбй степенью константности. Как $ыло показано в гла*|
ве И, уже простейший сенсорный сигнал, в отличие от сигнала*
нервного, воспроизводит трехмерную метрику внешнего йр6странст-|
|а и меняющееся иди,стабильное положение ощущаемого объекта^
в определенной точке* s
Предельной,формой воспроизведения внешней метрики (т. е.Л
расстояний ^данного объекта от начала координат, связанного/
е внешней средой) при отсутствии воспроизведения внутренней мет-1
264
рики и &щ$ъ&ш трциалтаяметр&четт инвариантность эящщ*
тарного сенсорного образа. Такое йтаариантное вос$роизведе$й^:
внешней метрики; будучи предельным слуад$м>с^вететву€!Т полной ;
константности ее образа и осуществляется, естественно* как и в *
других вариантах подпой константности, лцшь в определенном
диапазоне. Щх&дя из этого* диапазон полной константное**!<жут$тя
как парциального Щрьвк может быть определен кшчщ&йрМЩтн<&
воспроизведшие внешней метрики дан максимальней свернутости
внутренней: тв?ршт* в пределе отображаемой лишь в шщщ трнки*
За границами этдго диапазона сенсорный образ метрики внешиего
пространства утрачивает свою инвариантность, или полную кон*
стантность* мо сохраняет константШс$1>.с соответственно
убывающей величиной ее коэффициента. В этом отношении сенсорная кой-
стантнветь вполне аналогична перцептивной константности
которая за пределами диапазона интегральной метр^^екой^инй^ант-
ности также не утрачивается полностью, но уйеньшае$ сшощ
степень. - . \
Весь этот здесь лишь намеченный круг BonpqeufB сенсорной
константности^ вщ^шакйцей воспроизведение внешний, метрики
при свернутости метрики внутренней, должен в дальнейшем ходе
ш^0фШ0тк тщчщть свою экспериментальную йртържу щ /более <
пойнте эмпирическое обоснование. Однако Само наличие ешс^рной п
Kj^r&HTHoefи, (неполной и полной) вытекает в качестве
неизбежно^ следствия из того вполне эмщдшчеекя обоснованного
положения, что в предельном слуваесенсоркый образ, адекватно
воспроизводя ытт&щ&ещ\* Щъ&^шое псшозиейш ощущаемого объекта
в мсздвдЦ^ "МШквнешнего пространства* вредст&вляет собой
парциальный^Метрический инвариант по отношению к своему объ-
' К ётей ^шШЩфк^щи^ сенсорной константности в процессе
сенсорн^й^|^р*да|шг1 перехода (актуального или
онтогенетического) - 0бшщ^ф различные константы, относящиеся, к ёнут-
ч Шр&шрй мет|^|6т#ражаемаго объекта. Каждому Ш уровней изо-
;ф$фщщ шэЙНйШвательно проходимых стадиальное формирую*
^щ^кск Шрщтот* соответствует своя форма етва^аштвостй щ тем
сщщш&$ ^максимально выраженной константности'% определенного
napa^ilfpa^образа (соседство точек, прямолинейность, параллель*
ность; фирма, величина). Внутри диапазона изменений о&рааа, вё
выходящих за айежуровневые границы, соответствующая константа
в пределе является полной. И переходу с уровня на уршень
соответствуют свои порощ которые в первом приближении можно
соотнести с порогами, описанными Б. Ф. Ломовым при анализе
фазовой динамики становления перцептивного образаД За границами
диапазона полной константности соответствующего Параметра, пш
видимому, логично предположить существование интервала ухудр
шающихся условий восприятия, в котором константность данного
17 Gm,: Л о м о в Б. Ф. Человек и техника^ а также гл. III данной щ$т&
монографий. % • ; *
х
т
параметра не является полной, т. е. ее коэффициент все более
уменьшается по мере усиления помех,
s Такое стадиальное пополнение перечня констант в процессе
сенсорно-перцептивного перехода на завершающей фазе перцепто-
генеза (соответствующей уровню метрического автоморфизма)
заканчивается полной суммарной константностью компонентов образа,,
относящихся как к внешней, так и к внутреней метрике объекта,
Метрический инвариант становится здесь интегральным,
соответственно перцепт во всей полноте своих пространственно-временных
в модально-интенсивностных характеристик доводится до
максимальной адекватности, или конгруэнтности, своему объекту.18
Это движение по уровням константности соответствует смене
уровней помехоустойчивости образа. Чем более частной формой
изоморфизма определяется упорядоченность данного образа и,
следовательно, чем более высокой является константность, тем
меньше помехоустойчивость соответствующей константы —
константа метрики является самой лабильной. Наоборот, на уровне
топологического инварианта прочность соответствующей константы
(соседство точек) является наиболее высокой, и вместе с тем наиболь^
шим оказывается диапазон допустимых колебаний, йе выводящий
образ за пределы инварианта данного уровня. Так, мерцание
формы не нарушает константы соседства точек и, тем самым, тополо*
гической инвариантности мерцающих видимых форм — квадрата,
круга, треугольника и т. д.,
Степень константности находится в реципрокных отношениях
с уровнем^ помехоустойчивости: поэтапное достраивание образа
внутренней метрики, повышая его суммарную константность и
понижая генерализованноеть, уменьшает вместе с тем его
помехоустойчивость и Объем «разрешенных» вариаций. Этот процесс
поэтапного нарастания константности и падения помехоустойчивости
является вместе с тем и структурированием свойства предметности.
Как было показано выше, предметность перцептивного образа
связана с выделенностью «фигуры» или предмета из фона. Образ же
фигуры, воспроизводящий внутреннюю метрику объекта,
претерпевает поэтапное развертывание, проходя по уровням матрицы
форм изоморфизма в процессе перцептогенеза. Поэтому фазы
перцептогенеза, будучи ступенями становления полной константности,
являются вместе с тем и этапами нарастания предметности, до-
стигающей максимума в диапазоне максимальной адекватности
перцепта, где образ «фигуры» достигает конгруэнтности своему
объекту-оригиналу, а следовательно, и предельной развернутости
и выделенности из фона.
Аналогичную динамику поэтапного нарастания при продвиже- v
нин образа по уровням изоморфизма в ходе перцептогенеза претерт
певает и целостность. Традиционно трактуемая именно как пер-
* ч 18 Свойство сверхконетантноети образа не рассматривается при анализе
этой динамики, поскольку мы полагаем, что оно является не собственно
перцептивной характеристикой, а результатом взаимодействия восприятия и мысли-
266
цептивная характеристика, целостность, как и константность, в
действительности .в той или иной мере имеет место на всех фазах пер?
цептогенеза или на всех уровнях сенсорно-перцептивного
диапазона.
Уже переход от нервных кодов к элементарным сигналам —
ощущениям связан с резким скачкообразным нарастанием
целостности, поскольку здесь воспроизводится метрика трехмерной
структуры общего пространственного фона, которая, сохраняясь
инвариантной, не допускает уже перекодирования и этим' резко
ограничивает степени свободы элементов образа, относящихся
к внешней метрике.
В процессе сенсорно-перцептивного перехода,* при котором
структура образа «фигуры» поэтапно достраивается от
топологических дог метрических ее свойств, каждый скачок на следующий
уровень инвариантности, накладывая соответствующие ограничения
на упорядоченность сигнала, «срезает» все те степени свободы,
которые нарушают структуру данного инварианта, Так, например,
переход от топологического инварианта к проективному исключает
все те степени свободы .отношений. между элементами, которые
нарушают сохранение прямолинейности соответствующих частей
контура. Это убывание числа степеней свободы элементов
множества-сигнала и есть нарастание целостности и доведение ее до той
мэры, которая свойственна данному уровню инвариантности или
данному этапу еенсорно^перцептивного перехода. Нарастание
целостности достигает своего предела на уровне интегрального
метрического инварианта, где адекватное воспроизведение как фона, так
и фигуры (т. е.« как' внешней, так и внутренней метрики) доведено
до конгруэнтности объекту, в силу чего число степеней свободы
отдельных элементов перцепта обращается в нуль. Таким образом,
стадиальная динамика и иерархическая поуровневая статика
организации свойства Злостности параллельны соответствующей
организации свойств константности и предметности. Так-же как и
последние* целостность охватывает весь сенсорно-перцептивный
диапазон. Констан1*ность, предметность и целостность, совместно
вытейая'зз иерархической организации информационной матрицы,
связаны отношениями прямой зависимости друг от друга.
Что касается свойства обобщенности, или генерализованности,
то оно, находясь, как уже было показано, в реципрокных
отношениях с константностью, вместе с тем на соответствующих этапах
перцептогенеза или уровнях организации сигнала-образа обратно
пропорционально также предметности и целостности.
На уровне элементарного сенсорного сигнала как
парциального метрического инварианта эта генерализованность является
максимальной не только потому, что внутренняя метрика здесь
максимально редуцирована и в пределе сведена к точке, но и
потому, что внешняя метрика, или метрика сенсорного поля, в
определенном диапазоне инвариантно воспроизводящая однородную
структуру пространственно-временного «фона», общего для всех
разнообразных отдельных фигур, является тем самым наиболее
267
общей структурной характеристикой сенсорно-перцептивного об-
*раза. у-
Поэтапное дедефаквание внутренней Метрики, реализующее сея^
еорно-перадщтявшй переход яродвигйясь в сторону максимальной
полноту воспроизведения индивидуальной спедифичности объекта,
т. е. в направлении максимальной перцептнвной конкретизации,
стътшще^т ведет к поуровн€вому аадаиШ'т$Щ генерализован-
ности, двигающей минимума именно там, где конкретность
достигает йаксиМума, ?* еь.ш'урфвш'-тхшрюь^
№&й$тта> полностью конгруэнтного объекту ^: vv л
4 При этом существенно, **то генерализованжищ* первнчшго
образа по отношению к отдельному конкретному объекту (а п&рцт*
ный образ всегда отнесен к актуально действующему отдельному
представителю класса, охватываемого данным сигналом) выступает
Как 01ййб£аг> Тжк, е<$и на уровне токологического изоморфизма ири^
мерцании формы треугольник воспринимается как квадрат щи как
&РШ № тако4 ишералйзова^нйй образ, адеквашо_воспрозводя
свойства, о$щие Шля есегй кИшсш топологически инвариантных
фигур (круга* ква&рат$, хреуголшвда и т. &)чи4 отношению к ак-
туально воспринимаемому единичному треугольнику неизбежно за* «
'щШщат^: а шбе ошибку. ;. *.«-.- Л _;, *
: Щ^^ рШт$уюйШйя в ходе перцептогенеза йадеше щй
тщзшбр&ЩЫт ^еть, ййш^е тем нарастание точности и coat*|f
'Ветстведао умть^цщ&^тчШш &ш$т-отражения. Кроме wm*n
как было показвйо; йядение генерали^вав!^^ к
уменьшению прмехоу^тШйвости дбраз# и <^if^||^|p*iiics колебайий.
Before мы йр^адйм к заключенийЪ:ъШ£*Ш {шйфа31!&ов&н-
ность образа в ее поуровневой динамике, находясь в отношени55х
обрзФйой аъвпс&ЫФст с 'койстанггноствю^ предметностью и ц&юкж* ;
ностыо, связана отношениями прямой зависимости с такими хард£*>
терисгиками образа, как величина ошибки^7 помехоустойчивость I
и Щът колеба1^^ш?пустй1Шх в рамках даннощ^уровад инвар^Г^
антноСй'И; ^ •*'. -\- > ~Л\ -• '"• " /^ '*> "'• Л|р
* ' Поскольку обобщенность является характеристикой психических йроп^сстщ
проходящей сквозь все уровни их о$#анизадии* а сенсорно-перцептивная, обоб- Л
.[ценность через акт узнавания тесно связана с интеллектуальными и лнчностньхми *
особенностями субъекта, в этом пункте возникает-естественный вШрое о главных $
детерминантах соотяошения высших и анзших уровней и об отношениях, исход-,
ных общих закономерностей организации образа и их инд«?ндуально-личностныХ \
варианлй. Это есть частная форма прщкхипиального обищносеологиЧеского вопроса |
о -мере независимости структуры познавательного акта щ особенностей его нося- щ
теля-субъекта и» соответственно, о детерминнро0анностё этого акта объективнЬйЩ
структурой отражаемого км содержания. ,<-' . ж
.не касаясь здесь вопроса о связи генерализованности образа с уэтватем, щ
который частично будет затронут в главе о представлениях (поскольку узнавагЯ
ние предполагает сличение с эталоном» обобщенным в виде представления), ук&*|
жем, однако, на некоторые факты, чрезвычайно существенные именно в контекс ''
упомянутого общегносеологического вопроса о мере независимости структу
, и генералязованности перцептивного акта от носителя-субъекта. <.t. r w ,
, Поскольку обобщенность nepuesrra представляем собой огнесешоепг а0ё£фв&^
маемого объекта к классу, а «портрет класса» может быть воплощен лишь |
в «апперцепнрующей массе» прошлого опыта, естественно полагать, что основную %
' ' . л ~;1
ш • ; ' 4
организующую роль в динамике обо^цен«остй играют именно эти храним»©
в памяти мдею» которое должны «е»ерху» направлять етрукмзирование II:
раза. Кроме того,;так как* Прошлый опыт fc всякой степени йндй&идуально^ва**
риативен, можно ожидать, что степени Шободы атй^ <^б*е1^жвяо-личиостны^
вариантов замаскируют общие закономерности, определяющие Детерминацию
уровня генерализованности образа его объектом. Особенно рачительной эта
индивидуальная свобода конструирования перцепта п]&дстаалдет$# $ эксперимент
тальной аггуадан цщ щфщвхин пятен Роршаха, которые ^ЩШт»Ш>с№»&то
используются г казййвё-йррей-ивиого теста, выявляющего именно индшищ^аль-
ные особенности личности через динамику * Боёприятия: «
С этой щчзШ Цешя особое значение имеет принципиальный
экспериментальный резулдат, полученный в Ш1 г* в лаборатории астрологического щащ[льш$
ЛГУ ЯрК^повым. Его исследование показало, что между частотой выбора ят~
ного^яемейта- перцептивного поля карты Роршаха и его сходством с
определенным» знакомыми эталонами, хранимыми в памяти, нет значимых корреляций'
(коэффициент^ корреляции всего 0,18), '.'--*.-
Экспериментальная проверка ряда гипотез позволила П. Карпову сд?елать
вывод о том; что перцептивное поле карты Роршаха обладает устойчивой ттерин^
дивидуалшой ётрз^урой обусловленной метрико-тополотчесЩуь щфстери-
стиками этого ^rmm. ; .^ , ' ' _
Более того, Й* Карпов показывает, что само разнообразие извлекаемых из
памяти эталонов ^цре^лецо в* своих пределах ме^рико-топологическнми
отношениями в структуре' перйептов, обладающих в этой специфической ситуаций высокой
степень»» вариативности я динамичности. Эти данные особенно интересны еще
и щифк:Юк1Ц* Шз£Щ$№ яидан ЖДОаха в силу вышхого $й|$й0образия
фигу^-фоновых #тношейв' ^которле П: Карпов считает одной из основных
дтшШДОгг 1ёрцептй1|1ого выбора) структурирование образа ка£ бы'растяги*
ва$щ яо всему сенсорно-перцептивному диапазону. • "\
•w&t экспериментальный материал с неожиданной стороны подкрепляет по-
ло&еййе о связи первичной обобщедностн (генерализованности) образа с
другими ото еобст*иэдОгяф|^^^
отношения*^ Шщтшт^ФЩ щ^т^тябЩт и дополнительно свидетельствует
об ид' фше&й '"(ЩШШШ^^ЫА 1^^ из^орфязма, располагашвдейоя в грани*
П№^^Ш^*р^фвЛЛ'Ш"теологией перцептивного поля.
*$*&.► #'У'\* »Уф+ *.;.* -
Г взаимных отношений оецовнй* эмщрюе*
jasfOB на разных уровнях сенеорно-пердеп-
йрйводя? к следующему заключению*,
£^шй1йке перц^цтогенеза от тохадогвч^щого уров-
"*'' Происходит нарастание констйтпЬстк,,йре^мет-
^^щедс^едости и точности психического изоб^аШния н йадение
^ |Лйз^ванной помехоустойчивости^ юшш., ошибкр
1& виргаций, допустимых в пределах дащого Дровни тай?
риантйЬстн^ - i ' ' ' "
3. Местоположение образов разных. модальностей в
иерархии этапов сенсорно-йерцептйвного перехода
В предшествующих разделах было показано, что доэяне этапы
структурирования и деструкции психивдекотязображеяия,
реализующие прямой и обратный еенсорно^пердептйвн&Й переход, соот-
ветствуют разным уровням иерархической матрицы форм
изоморфизма. Хорошо известно, однако, что первичные образы различных
модальностей достигают разных пунктов в процессе
сенсорно-перцептивного перехода. Исходя из этого, мы рассмотрим последний
в контдексте общей характеристики сенсорно-перцептивного
диапазоне вопрос о том, каковы те верхние границы, которых достигает
процесс сенсорно-перцептивного перехода в первичных образах
разных' модальностей и какое место эти различные пределы пер-
цептогенеза занимают в информационной шкале^ уровней
изоморфизма. Сделать это на настоящем этапе исследования можно лишь
в первом приближении, очень кратко и схематично.
Выше было сказано, что сенсорный уровень, первичного образа
как парциальный метрический инвариант преимущественно
воспроизводит внешнюю метрику, т. е. координату объекта на общем фоне
пространственно-временной схемы, а переход на перцептивный
уровень поэтапно достраиэает на этом фоне соответствующую фигуру
как внутрипредметную метрику. Отсюда следует, что различие
местоположения разномодальных образов в матрице форм
изоморфизма связано с разными возможностями Отображения фигурно-
фоновых отношений и что «потолок» каждой из модальностей
определяется пределом ее возможностей в воспроизведении внутренней
метрики, которая дополняет парциальный сенсорный инвариант до
интегрального перцептивного.
Физические характеристики раздражителей разных
анализаторов, а следовательно, разные конструктивные и' функциональные
возможности последних весьма различны, а это определяет существ
венные несовпадения общего объема сенсорно-перцептивного поля
и полноты его фоно-фигурных компонентов в разных модальностях.
Тактильные ощущения не случайно, конечно, являются
генетически исходной формой сенсорики. Они занимают особое место
в иерархической структуре сенсорно-перцептивного диапазона и на
высших ступенях его развития. Это в значительной мере
определяется тем, что осуществляющие здесь функцию непосредственного
раздражителя механические свойства предмета являются и прямым
объектом отображения. При.относительно очень небольшом объеме
тактильного сенсорно-перцептивного поля, ограниченного
реализуемостью прямого механического контакта с объектом, эта исходная
модальность обладает почти предельными информационными
возможностями воспроизведения как внешней (фоновой), так и
внутренней (фигурной) метрики.
Еще со времени экспериментальных исследований Л. А. Шйф-
мана известно, что в условиях относительного покоя кожной
поверхности и соприкасающегося с ней объекта возможности
отображения пространственных характеристик и фигуры и фона
минимальны: кроме локализации объема на кожной поверхности и
грубого отображения величины —и то только в том сугубо частном
случае, когда объект умещается на этой поверхности —
тактильный образ не содержит никаких других пространственных
компонентов.19 Но включение движения объекта по покоящейся
поверхности участка кожи скачком приводит к резкому повышению ин-
19 См.: Шифман Л. .А. К вопросу о тактильном восприятии формы.—
Труды Института мозга им. Бехтерева, т. XIII. Л., 1940.
270 -
формационной структуры тактильных образов (или образов
пассивного осязания). Отражение траектории этого движения и
преобразование ее кинематических сукцессивных характеристик в
симультанную структуру ведет к формированию общей схемы
сенсорного поля (внешней метрики), в пределе доходящей до
парциального метрического инварианта.
Если же траектория движения' объекта по р,ецепторной
поверхности совпадает с контуром этого объекта, т. е. если контур
последовательно развертывается в процессе взаимодействия с ре-
цепторной поверхностью, то и образ внутренней метрики резко
прорывается через топологический и проективный уровни изоморфизма
и может доходить до изображения формы, т. е. до инварианта
подобия, и уж во всяком случае до приближенного отображения
очертаний ца уровне аффинного изоморфизма (квадрат
воспринимается как ромб или прямоугольник). Об этом свидетельствуют
многочисленные рисунки испытуемых, содержащиеся в различных
работах по пассивному осязанию.20
Очень существенным с точки зрения собственных информацион-:
ных возможнрстей тактильной модальности является
предварительный материал незаконченного исследования Р. Л. Пумпянской,
который показывает, что в условиях, когда контур геометрической
фигуры прочерчивается на коже струей воздуха (чем уже до
предела аннулируется участие кинестетического компонента),
формирующиеся тактильные образы также могут быть доведены до
уровня аффинного инварианта, а в некоторых случаях до инварианта
подобия (воспроизведение формы).
Аналогичным образом — при некоторых соответствующих
модификациях — дело обстоит в области кинестезии, очень близкой
к тактильной модальности по физико-механическим
характеристикам, физиологическим механизмам и межмодальным взаимосвязям.
Как й ъ тактильных ощущениях, в кинестезии общая метрика
пространственного поля отображается через движение, которое здесь
является прямым объектом воспроизведения. Но в отличие от
тактильной сферы, которая в условиях обособленности от кинестезии
* опирается на движение объекта, кинестетические рбразы строят
изображение внешнего пространства на основе траектории
перемещений самих анализаторных аппаратов или локомоции всего
организма как носителя психики. Как достаточно определенно
свидетельствует опыт психического развития слепоглухонемых,
сенсорный уровень отображения пространственного фона достигает пре-
делов парциальной метрической инвариантности при
воспроизведении обширных массивов пространства, охватываемых локомоцией.
В этих условиях формируются адекватные «карты пути» и «карты
обозрения», выявленные в работах Ф. - Н. Шемякина.21
20 См., например: Веккер Л. М. К вопросу об осязательном восприятии.
Уч. зап. Ленингр. ун-та, 1953, № 147.
21 См.: Шемякин Ф. Н. 1) К психологии пространственных
представлений. Уч. зап. Института психологии, т. 1. М., 1940; 2) О топографических
представлениях у слепых.— «Советская нейропсихиатрия», 1941, т. VI.
271
*' Щ кинестезии Даже вфв обособлении ее от ташшьнЬй $$->
дальности может строить обрааь* Ш только внешней
общепространственной, но и вну^рииредметаэй тф$рщя< Так, исследования ин*
eipyментального 6 протезного''усжьшщл доказали, что
кинестетические образов Ьтих условиях искякэжйШ^тия^мого тактильного
контакта с объектом могут быть,тщЩ<шш ;Ш воспроизведений об*
Шнх очфтяШ mntypa с некоторыми нарущейяями углов и про*
порций (jpsc. Ш), а в отдельных случаях -^1| ^^^шатиого ото*
бр&ашшй формы.22 Это означает, что встрати1|кш^[в ^|^|гей
изоморфизма такие образы достигают аффинногоJ'-щвт^тщт я
инварианта .подобия и соответственно
ороходят большинство этапов
сенсорно-перцептивного диапазона.
Синтез тактильной и хинёстетиче*
£ков модалшретей формирует осязи*
шйеккц специфический вид собственно
пфшй№й. И здеш» уже перцептивные
образы даетигафг предельной долноты
, и адекватности ш&о&йу $й»екту. Шрщ
этом существен» ответить* что в до if*
ках своего ограниченного по радиусу
перцептивного mm осязательные т$$
центы достигает большей полноты и
выраженности щ интегральной метр»*
'\'-мфШ; т§щ^Ш$& стЫщщш, чем
♦. 1щщ&щш» ^Ш^Шт^ ШкдтШг
сохраняют метрическую инвариантность
№ШЪЩ>т№Щ^№йрт№*&> ^00Ш&
от&рщает зреишо тжшут яз ш^шт.
сг&уюШрк точки, чаш> поверхности
•. Шщ0$нтйость зрителзшога образа ох¥
ватывает лишь эту;&*Йгь объекта, ое*
таэляя тфыщял *<Шты» ве«ей. Ьея?
у , зательныйР же рёрцепт вракахдоступ
щого- #ц$ общего фбъема может инварианшо воещюизво&ить вйШ
полноту р^рт^даственно-врем^н^^^й йтрукту^ш о^еща^охврзш
^го поверхность gOrвсех сторсйг Ш^ем. самым мрщедя щтгрурщтшЬсть
Щфщ&щ® Я 'объекта до т%Щ$$т^. ,л
tB атом предельном случае Лэешгаеа^ся независимость' осязй*
тельного, «ерйецта от исходдай T04to^f^if^irfeM самым егооев$£
Рождение от индивидуальной &§£темз* коордцй!^ воспроизведен»!'
палной совокупности всех расстояний, Mkm&f точками остается^
одинаковам в разных системах отсчета. В этой и состоит конечна^
завершенная форма интеЛ^ральной метрической инвариадтности^ерй
цепта, и в этом же заключен оДин из существенных аспектов |иза^
формационного резерва осязательногЪ восприятия. ;^
Рас. 19. Зарисовки йшы-
гле его ийструмён^салыю-
>го Щ. и аешс^^стйен-
. вот (*) ощупывания.
**€н.1 Панцырная К Г. инструментальное осязател^о^ восприятие
ялоскоегных форм^-Уч. зап. Ленингр. ун-ia» НВД № 147:
Ш
Информационные возможности температурных ощущений, в&ек
дящих ларяду с тактильными в состав кожной сенсорики, за
пределами универсальной сенсорной структуры парциального
метрического инварианта (реализуемого » разных модальностях с
различными степенями полноты ц объема его диапазона) остаются,
по-видимому, лишь потенциальными. Так, есть основания полагать,
что тепловой лу% последовательно прочерчивающий на кожной
поверхности контур какого-либо объекта (аналогично струе
воздуха в упомацу£&х выше экспериментах Р* Л- Пумяне!й&)# может
создать оенеау для термического воспроизведения внутренней
метрики объекта щ следовательно, для перехода ^термосенсоризри
в термоперцепцию. Такая потенциальная возможность не
реализована, однако, в ходе эволюционного развития анализаторных
систем, поскольку она, очевидно, была бы дублированием показаний
та[ктильШ-кийестетиадских ощущений, которые уаке ж без vote
взаимно дополняют друг друга в восприятии внутренней etpyKtypi*
объекта. ,
Что касается контактно воздействующих на кожу тепловых
раздражений, осуществляемых движущимися молекулами среды,
то хаотичность ц даффузнмй характер распространения тепла путем
коцвекции'и теплопроводности физически исключают (или во шея*
кoЩфtyщm тльт затрудняют) воспроизведение шутрёйней мет*
рнкй объекта средствами термических сигналов. Исходя »й это^р
вполне понятно, что термическая модальность остается: на cewop*
ном уровне сенсорно-перцептивного диапазона. Играя важнейшую
роль ърщ^тЫ жндаедея^елъндстя (гомеостав и теплообмен), эта
модаяйчое^ в цоведен^ескйх ftmmnx вшег^пщт в качестве
существенного мотивацйонного компонента {аналогично, например»
охцущеиню голода), а прямую регуляцию может осуществлять
л^зьао отношению It ориентировке в пространственном поле (т.. е.
имеШно на с^сорном уровне), но не в конкретном предметном дёй*
агшш 1ф'# "i£ ш&Щрттшноы уровне, требующем воепрдизведе-
"*:'*'^0*^^4йи||а к вышеописанной информационная структура
>^0^$%^шШ модальности. Будучи тесно переплетенными с
тактильными и температурными ощущениями ^ органически
связанный с пищевой потребностью, вкусовые сигналы обладают боль*
шим мотивационным потенциалом, но их собственные информаци-
онно-регулятр^ные возможности по отношению к конкретному
управлению актами поведения (вытекающие из их пространственно.*
временной структуры) сводятся к отображению локализации
раздражителя и чрезвычайно ограничены в воспроизведенф* era
внутренней хметрики. Экспериментальная психология почти йе распола-
гает соответствующим эмпирическим материалом; но на общих
основаниях можно полагать, что эти возможности воспроизведена
внутренней метрики объекта вряд ли достирает здесь уровня
более высокого, чем аморфная, диффузная и «мерцающая» струк*
тура, топологического инварианта. Вкусовые сигналы занимают,;
Ю Л. М. Вехкер Ш
таким образом, в информационной матрице место, соответствующее
лишь начальным этапам сенсорно-перцептивного перехода.
Второй вид хемосансорщи — обонятельные ощущения,
осуществляя дистантную сигнализацию, обладают большими, чем вкус,
возможностями в отображении пространственного фона и
положения в нем объекта-раздражителя. Хорошо известна роль
обонятельных сигналов у животных в пространственной ориентировке
и «прослеживании» траектории преследуемой жертвы.
Упоминавшиеся уже в главе об ощущениях эксперименты И, С. Беритова
также показывают, что в небольших диапазонах^ животное при
исключении других рецепторов своими движениями прослеживает
траекторию перемещающегося источника запаха.
Все эти жизненные наблюдения и эксперименты говорят о
возможностях (по-разному реализуемых на различных ступенях
эволюции) формирования обонятельной схемы пространственного фона
на основе отображения перемещений источника запаха (или самого
субъекта восприятия). Что касается образа фигуры или внутренней
метрики объекта, то опять-таки диффузный характер
распространения запаха физически не содержит оснований для получения
информации о макрострукт^рных характеристиках источника запаха.
Поэтому перцептивные возможности обонятельных сигналов также
предельно ограничены. Вряд ли они доходят до
топологического уровня. Во вкусовой модальности топологическая
инвариантность могла бы, вероятно, достигаться за счет связи с тактильной*
сферой. Обонятельные же раздражения, будучи молекулярно
дискретными, не обеспечивают воспроизведения непрерывных
топологических свойств. Здесь есть диффузность и аморфность,
характерные для сигналов топблогического уровня, но нет; необходимой для
них связности.
Таким образов, и обонятельные сигналы по своим
возможностям воспроизведения внутренней метрики располагаются на ниж^
них уровнях информационной матрицы, и поэтому не случайно, что,
играя существенную роль в регуляции процессов газообмена, они
все же находятся на исходных уровнях сенсорно-перцептивного
диапазона и соответственно на начальных этапах сенсорно-перцептив-.
ного перехода. ♦
Вибрационная модальность, являющаяся' переходным звеном
между тактильной и слуховой, и сигналы собственно слуховой
модальности реализуют резкий скачок радиуса и общего объема сен^
сорно-перцептивного поля. Характер воспроизведения этими
сигналами фигурно-фоновых отношений, определяющий место образа
в сенсорно-перцептивном диапазоне, сам в свою очередь в
значительной мере детерминируется физикой вибрационно-звуковых
раздражений.
Различие возможностей воспроизведения общей структурьь
пространства, в котором источник звука занимает определенное
Аоложение, и внутренней метрики самого источника вытекает из
соотношений средней длины звуковой волны со средними
размерами макрообъектов, составляющих вещную среду обитания орга-
274
ч
низма. Диапазон длин звуковых волн, вызывающих вибрационные
и слуховые ощущения (частоты от 6 до 22000 герц), соответственно
включает интервал от нескольких десятков метров примерно до
сантиметра. Поскольку средние размеры окружающих организм
макрообъектов также находятся в этом метрово-сантиметровом
диапазоне, а большое их число даже меньше длины звуковой
волны, здесь имеет место дифракция.
Звуковые волны, огибая воспринимаемые макрообъекты, могут
поэтому доходить до вибрационных или слуховых рецепторов со
всех сторон. Вибрационное и слуховое сенсорное поле в силу этой
дифракции не ограничено прямолинейностью распространения ко-
лебаний и охватывает все 360° сферы, окружающей организм. На
основе воспроизведения перемещений макрообъектов, излучающих
или отражающих звук, в слуховом образе строится
пространственная схема, охватывающая всю сферу, радиус которой зависит от
интенсивности колебаний источника звука.
Такое соотношение длин волн со средними размерами
макрообъектов обеспечивает* однако, воспроизведение именно лишь
общей структуры пространственно-временного фона и положения
в нем воспринимаемого объекта. Что касается воспроизведения
внутренней метрики соответствующих макрообъектов, то как раз
эти же соотношения длин волн с размерами тел ставят физические
пределы возможностям слухового отображения «фигуры»
макрообъектов. Поскольку длина звуковой волны и размеры источника
звука, как правило, сопоставимы, волна, огибая объект, не
испытывает воздействий со стороны внутренних элементов его поверхности
и потому недожег нести информацию о его «фигуре». Поэтому
слуховой образ не воспроизводит собственно -геометрических
характеристик звучащего или отражающего звук тела — его углов,
соотношения линий, формы и т. д.
В общем случае слуховой образ, включая некоторые элементы,
отображения общей «массивности» объекта (на основе его звуко-
высотных, тембровых и интенсивностных характеристик), все же
вряд ли способен нести большую информацию, нежели все та же
диффузная колеблющаяся структура «аморфного пятна» как
топологического инварианта объекта. И только в сугубо частном случае,,
когда траектория перемещения источника звука «развертывает»
контур определенного объекта, слуховой образ с той или иной
степенью приближения воспроизводит форму этого объекта23 и тем
самым дотягивает до уровня инварианта подобия.
Всем этим и определяется место слуховых образов в
информационной матрице и соответственно в общей структуре сенсорно-
перцептивного диапазона. Если не говорить о таких
специфических частных видах слуховых образов, как восприятие речи и
музыки, которые относятся уже к другому уровню и выходят за'
рамки настоящего анализа, то в общем случае рассмотренные
23 Как это показано в экспериментах Н. Г. Хопрениновой, упомянутых
в главе об элементарных сенсорных процессах.
275
шше соотношения детерминируют отнесенность слуховых образов
'Mr исходным генер^изовашед фермам сенсорно-перцещ^эного
диапазона*. До завершающих стадий аерцептогенеза слуховая
модальность в общем случае, нешотри на ее очень существенную роль
в регуляций поведения, в силу рассмотренных причин все же не
доходит. Эти зт причины определяют* однако, и такое
существенное преимущество образов слуховой мода#|$ас?и^как объем
сенсорного шо&я (360°), отсутствующий даже в нрШйее ролной пер*
йецтивнйй структуре зрительных образов,; !'\'_
Соотношение преимуществ и недостатков зрительщк^йбразов
по сравнению со слуховыми, / как и е образами других ггодально-
етей, также в значительной мере определяется соотношением дли-,
ны световых волн со средними размерами воспринимаемых
макрообъектов. * \
Поскольку длины сщетовьщ волн охватывают
диапазон/примерно от 320 до 700 миллимикрон, ясно, что здесь соотношения
с размерами макрообъектов совершенно иные, чем в области слуха.
Здесь длина волны в миллионы раз меньше сантиметрово-метро-
вопо интервала* к которому отвеится средний ржЩр говдавдосэга
макрообъектов. Потому световой поток, испытывая воздействие
практйчеекц от каждой точки воспринимаемой макроповерхности,
несёт ШЁфорйадщю о ее структурных характеристиках;, В силу этих
соотношений и их специфики по сравнению со звуковыми волнами
уже^йа уройне физических и технических, а не только психических
сигналов существует шзтеёкое^даЩйгвеше формы и других
геометрических характеристик объектов, но Ш'$у$ш&т£ует (в
аналогичном диапазоне) соответствующих акустич^к^х изображений.
Зрительное психическое изображение внутренней метрики
объекта именно на основе этих физико:геометричееких соотношений
оптических стимулов4 может быть доведено до метрического
инварианта как самого частного уровня в иерархическом перечне форм
изоморфизма. Но эти же самые фнзйко-геометряческй.е
соотношения длйнй световых войн со средними размерами
макроповерхностей; с Другой дгоройы* ограничивают возможности
воспроизведения как общей стрзг&туры пространственного фона, так и трехм#|к
ной структуры <5ФЙГУРЫ») самого объекта. Именно в силу шяоети
длины волны по сравнению с величиной макротела волна в этом
случае #е вкожет его огибать (щ дифрагирует), fti^oaty границы
объема зрительного сенсор»о-*1^цептивного птя
детерминированы прямолинейностью распространения световых волн, и не может
быть сформировано зрительное изображение. ни «спинной» части
пространственного фона, ни тех компонентов внутренней метрики
(фигуры), которые составляют «спины вещей», ^
Тем самым интегральная метрическая инвариантность
зрительного пёрцепта, воспроизводящего как внешнюю, так и внутреннюю
Метрику своего объекта, включает только ту часть проетранс¥ва
й те компоненты поверхностей расположенных в нем отдельных
предметов, которые охватываются данным ракурсом и как бы
срезаются тем сегментом всей пространственной оферты, который входит
2Ге v
в перцептивное поле я соответственно расчленяется в нем йа Щв>
и «фйл*ы». * *
Исходя из этого зрительный перцеит, будучи конгруэнтным
своемуОбъекту только в границах сегмейта, охвАчедюго
зрительным нолем, соответственно является интегральным" метрическим
инвариантом лишь в данных пределах; Пределы эти зависят от по-
дсйкения глаза, которое определяет данный КонкретШй ракурс
(«точку зрения») и непрерывно изменяется при относительных
перемещениях, последовательно срезая перцептивным полем разные
части (сегменты) общей пространственной; сферы.
Таким образом, интегральность зрительного перцепта как
метрического инварианта не является предельной и максимально
полной по своему объему. Она менее полна, чем .интегральная
метрическая инвариантность осязательного перцепта, который при
меньшем радиусе гатического поля может, однако, охватить все триста
шестьдесят градусов его ^феры.
Поскольку Соответствующие сегменты — ракурсы вырезаются
зрительным полъы из общей сферы пространства прямолинейным
распросо$анёш|м световых волн* пределы интегральности
зрительного п^Щёята как метрического инварианта физически
ограничены именно упоминавшимся выше отношением длины световых
воли к средним размерам макрообъектов.
Таковы в самых общих чертах те основные различия в поло*
жений образов (разных модальностей в иерархической
информационной матрице, которые определяют предельный этап, или уровень, сен-
сорно-йер^штшного периода, достигаемый данной модальностью.
оёщей характе^стикн образов сенсорно-перцептивного дна-
зно вернуться к элементарным сенсорным процессам как ис-
*$$№& шут^'тштьа с тем, чтобы поставить вопрос который диктуется
аналогией огсрывающейся лишь по ходу этого анализа и на его завершающем
. Ра^отрещшл в гйайе об ощущениях парциальная метрическая
инвариантность сенс^ното q»rea^a, как и интегральная метрическая инвариантность пер-
цепта, является лишь предельной структурной формой, отвечающей диапазону
св«со/з«ой константности отображения локализации или координаты объекта (т. е.
Ш:*$ЩШ igeTpHKfc). Объем этого диапазона и степей седости его коншшт
в Р&Щ&Х модальностях различны. . N
, Ка^бШо показано, структурная форма ощущения, воспроизводящая метрику-
внешнего пространства, которая в общем случае выходит за рамки метрики
носителя сигнала, ре является изначально, готовой. Она организуется и строится
на основе воспроизведения взаимных перемещений объекта и .органа и снмуль-
танированйя сукцессивных компонентов отображения движения. Этот процесс
построения инвариантного образа метрики внешнего пространства, реализующий
переход через границу, которая разделяет нервные и сенсорные сигналы,
включает в себя резкий скачок через все промежуточные уровни иерархии форм
изоморфизма к самому чдетирму, метрическому уровню (содержащему здесь, однако,
лишь метрику ф$на при свернутости метрики фигуры); ,':<
Структурная сущность этого скачкообразного прорыва через
«психофизиологическое сечение» теоретически следует из организация иерархической матрацы
форм упорядоченности сигналов. С фактической же стороны за этим скачком стоит
реальный генезис как каждого отдельного сенсорного акта; так и возрастной
генезис ощущений разных модальностей. Поскольку этот сенсргенез формируется
на очень ранних стадиях развития организма и чрезвычайно быстро, его
динамика остается скрытой. Поэтому анализу подвергается именно его предельная
277
форма — парциальная метрическая инвариантность сенсорного сигнала. Однако
после проведенного анализа поуровневой динамики перцептогенеза,
завершающейся также предельной формой — интегральной метрической инвариантностью пер-
цепта (а этот процесс легче поддается исследованию благодаря большей
развернутости и растянутости во времени), появляется экспериментальная модель,
которая естественно наталкивает на сопоставление процессов перцептогенеза
и сенсогенеза.
Возникает вопрос, как связана предельная сенсорная форма парциального
метрического инварианта с переходными этапами быстро совершающегося и
скрытого сенсогенеза и каковы здесь соотношения с промежуточными уровнями
иерархической матрицы? Нет ли при построении сенсорного образа внешней метрики
такой же последовательности фактического прохождения этапов от
топологического инварианта к метрическому, как и при формировании образа внутренней
метрики? И, наконец, не связаны ли различия диапазона парциальной
метрической инвариантности в разных модальностях с их разными возможностями
скачкообразного прорыва сквозь все промежуточные уровни информационной
матрицы?
Уже априори ясно, что в этбм отношении существенно разными
возможностями облагают дистантные и контактные анализаторы. Имеющая здесь место
разница объема и меры точности сенсорной константности (парциальной
метрической инвариантности), по-видимому, существенно связана, как и в случае
перцептивных образов, с различиями физики раздражения разных анализаторов
и вместе с тем с различиями их психофизиологических механизмов, в разной
мере обеспеченных врожденными компонентами и по-разному определяемых
процессом сенсорного обучения.24
Однако сколько-нибудь конкретно ответить на сформулированные выше
вопросы о внутренней иерархической структуре, стадиальной динамике и
вытекающих отсюда различиях возможностей разных модальностей элементарных
сенсорных сигналов > (ощущений) современная экспериментальная психология не
может. Здесь необходим специально направленный экспериментально^теоретический
поиск, который был бы связан с продвижением общего фронта психологической
теории. Задача же экспериментального исследования генетически исходных пси*
хических явлений, стоящих у самой нейропснхологической границы, возникает
именно в порядке обратной связи от результатов анализа к его отправному
пункту. Поэтому все эти вопросы здесь выдвинуты в качестве задач дальнейшего
исследования.
24 Вопрос о связи формирования образов с сенсорно-перцептивным
обучением специально (хотя и кратко) будет затронут в гл. VII данной части.
ГЛАВА VI
ВТОРИЧНЫЕ ОБРАЗЫ (ПРЕДСТАВЛЕНИЯ)1
1. Об эмпирических характеристиках представлений
В конце предшествующей главы мы вернулись от
перцептивных процессов назад — к элементарным формам первичных
образов, чтобы поставить новые вопросы об этом исходном уровне.
Следующий же шаг продвижения от перцептивных процессов
вперед ведет от первичных (сенсорно-перцептивных) образов к
образам вторичным, т. е. к извлеченным из памяти «первым сигналам»,
1 Поскольку представления воплощают в себе один из видов памяти,
к ним необходимо будет вернуться в соответствующей главе 2-го тома, до-
священной общему анализу процессов памяти. В данной же главе
рассматриваются лишь те аспекты, которые составляют необходимую предпосылку для
последующего анализа»
278
которые воспроизводят прошлые первичные образы и тем самый-
изображают объекты, в данный момент не воздействующие на ре-
цепторную поверхность анализатора.
Этот переход диктуется как всей- логикой предшествующего
анализа, так и местоположением вторичных образов в системе
психических процессов. Представления есть необходимое
посредствующее звено, смыкающее первосигнальные психические процессы,
организованные в форму образов различных видов, и дторосигналь-
ные мыслительные или рече-мыслительные психические процессы,
составляющие уже «специально человеческий» уровень психической
информации.
Уже рассмотрение такого важнейшего свойства первичных
образов, как обобщенность, которая не случайно завершает перечень
эмпирических характеристик перцепта и является «сквозным»
параметром всех психических процессов, привело к вопросу о
необходимой взаимосвязи восприятия и памяти. Поскольку
обобщенность образа выражает отнесенность отображаемого в нем объекта
к определенному классу, а класс не может- быть содержанием
актуального, т. е. в данный момент совершающегося, отражения,
обязательным посредствующим зйеном здесь является, как
упоминалось, включенность апперцепции, т.е. образов, сформированных
в прошлом опыте и воплощенцых в тех извлекаемых из памяти
эталонах, с которыми сличается каждый актуальный перцепт.
Такие, эталоны и есть вторичные образы, или представления,
аккумулирующие в себе признаки различных единичных образов.
На основе этих признаков строится «портрет класса объектов»,
и тем самым обеспечивается возможность перехода от перцептивно-
образного к понятийно-логическому отображению структуры
класса предметов, однородных по какой-либо совокупности своих
признаков.
Исследование вторичных образов сталкивается с
существенными трудностями как в исходном пункте анализа —-при описании
их осйовйых эмпирических характеристик, так и на этапе
теоретического поиска закономерностей, определяющих организацию
данной категории «первых сигналов». Эти методические трудности
вызваны в первую очередь отсутствием наличного, непосредственно
действующего объекта-раздражителя, с которым может быть прямо
соотнесено актуальное содержание представления. Помимо того,
из-за отсутствия непосредственного воздействия представляемого
объекта само представление является трудно поддающейся
фиксированию «летучей» структурой.
В связи с этим экспериментально'психологическое
исследование вторичных образрв, вопреки его теоретической и прикладной
актуальности, несоизмеримо отстает от изучения первичных, сен-
сорно-йерцептивных образов. Здесь очень мало «устоявшегося»
эмпирического материала, а имеющиеся данные чрезвычайно
фрагментарны и разрозненны.
В качестве необходимой эмпирической базы теоретического
поиска мы приведем лишь суммированные результаты системати-
279
зшщн этих эмпирических дшшщ представленные не в виде щ[~
детального описания, а в виде перечня основных характеристик ,.
вторичных образов (схема 6), сопровождаемого лишь минимумом
необходимых пояснений и ссылок на литературу. * *
&ц
•*»..
I пространств
I времени
етрукту]
_
I неустойчив
шц
-'
енн
ая
Е*а*
ост
шчеа
о*
*
*
Ь:
кие
характеристики втор*
Первичные свойства
I
сдвиги в
воспроизведении
модальности
Производные свойства
• . i ■
фрагментарность
#Ш!
-
ых обра
*
1
с
воспр
ИНТ
-
" 1
обо
Схема i
SOB
*'v
двиги в
низведении
енсивностй
,
5щенность
'$
Щ
*•*
!
Этот мянищ^М йШрлнейий к кащдой^ из характеристик
сводится к следующему: : '*'*'*? .
I. Особенности йрострдиственно-врем0Н1ГсЛ струязуры
вторичных образов целесообразно вначале перечислить (схема 7), а
затем д#ть ^краткие пояснения. .,
/ Прост]
'
.
{ пано^амност
-
- симульташ
>ан
1
1
ь
■
юс
CTI
'
+
1
гь
вещ
f
ва
л<
-
HO-I
Пр
аим
*нис
и
\
'•
1ременная
остранстве
ообособ-
> фйгурь>
фона
Временные
сдвиги в
НИИ дли
ст
НН1
КС
1
01
те
рукту^а 1
>ie компон<
' М
выпаден
абсолютн
веди^ш
депоненты
""
^ображе*.
льности
ITOP
гиты
не
ых
i
s %
ЯЧ1
1
от
шх с
яр<
теом
BTOI
1
>льша
обра»
B31
Схемам
образов
^образование
етрич. формы
юлогичг схему
^
я прочность в
сений почследо-:
ельности
t
1
ш
< 1
Ч
Ч
, |
'>
280
А
1> Пространственная панорамность, выявленная в
исследованиях Ф. Н. Шемякина и^ впервые обозначенная этим термином
в работах Б, Ф« Ломова, заключается в том* %о целостное
воспроизведение цространственной структуры объекта во йторнчнсш
образе не ограничивается объемом перцептивного поля и выходит
за его пределы. Тщ пространственный ^ассив, о^а*ш$&е1§ый
единым топогра^шескимйредставлёнием (*карта-0бдзрей8ё»ФС Н* Ше^
мякина)» превосходит по угловым размерам объем перцептивного
поля, а йредс^авйение об отдельном объекте может ох&атшать
те корйшеитк или стороны последнего (например, те стены комна*
ты й те грани куба), которые при непосредственном восприятии
находятся за пределами поля зрения.2 * *
2. В отлич(йе от перцептивного образа, существенной
особенностью которого является выделение фигуры на фона; т
Допускающее, однако, их взаимного отделения, в представлении'фигура
может не соотноситься с определенней координатой йросзгранствен-
ного фона, а фон может быть отделен от фигуры (^пустое
пространство»), \ *
3. Выпадение абсолютных величин проявляется в двух
моментах: 1); в ще^охранейии числа однородных элементов (например*
числа шй<жн в представлении об Исаакиевском или Казанском qo-
боре, как это показано в работах Б. 1\ Анай&ева); 2) в нарушении
вФ^ойзведенйя абсолютных размеров" отображаемого
пространственного массива и в особенности , размеров отдельного
объекта^ . ; ' ' .ь»'..!' v; *.:, * * \\' : '*
& Дрео%ащ0^а»^ё геометрической формы1 & Апологическую
cxeMfi вй -цшричиок ббразе имеет разнообразные проявления^
вскрытые в различных исследованиях. Оно выражается в
схематизации $б|ай* Ыщсттй Б, Ф,_Лдмбвым.4 В связи с вопросом
с*"п№Ш$Ы -^гр5Щу{Ш представления на процесс узнавания и на
организацию Motорного акта доминирование топологический схемы
шщ рфМ&^то$Щ№ .формой выявлено и описай© Н. А* Бернштей-
,/^ Йозтаийоеть ^ многоуровневый характер такой «топологиза-
ция формы» в представлении выявлен в экспериментах М. В, Ле-
щЮёкКОД* Такого рода акцент топологической ёхемы*
патологически з$йлевдйй расстройствами памяти» вскрыт также в весле*
2 См.: Шемякин Ф. Н. Ориентация в нрос*ранстзе.—В кн.:
Психологическая наука в СССР, т. 1. М., 1959; Ломов Б. Ф. Человек и техника,
гл. 4, М., ,19В6.
8 Несохранение пространственной величины отчетливо выявлено, например,
в исследовании П. А» Сорокуна «Формирование и развитие пространственных
представлений у учащихся» (автореф. доит, дисе Л;, 1968).
4 См,: Ломов Б. Ф. Человек и техника.
6 См.: Берн штейн Н. к. Топологиями метрика движений.-^ В кн,:
Очерки по физиологии движения и физиологии активности. М., 1966. t
6 См.: В е к к е р Л. М. и Л е щи н с к и й М. В. Современная теория
памяти и обобщенность представлений,— В кн.: Материалы симпозиума, по памяти.
Харьков, 1970. _
281
дованиях нарушений памяти и наглядно представлен в
соответствующих рисунках больных.7
5. Симультанность, или «временная, панорамность»,
представлений заключается в том, чтЧ> компоненты временной и
двигательной последовательности имеют тенденцию преобразовываться во
вторичном образе в одновременную структуру, в которой эта
последовательная динамика очень затушевана или не
воспроизводится совсем. По отношению к слуховым, музыкальным
представлениям, которые воспроизводят не последовательное развертывание,
а- одновременно-целостную структуру музыкального произведения,
это показано Б. М. Тепловым и подчеркнуто Ж. Адама-
ром.8 N
В области осязательных представлений такое преобразование
последовательно-двигательных компонентов в одновременную
структуру выявлено в ряде исследований.9
/ 6. Совершающиеся во вторичном образе сдвиги в
воспроизведении длительности установлены в многочисленных исследованиях,
данные которых обобщены С. Л. Рубинштейном в виде
эмпирического закона заполненной* временного отрезка. Закон этот состоит
в том, что «чем более заполненным и, значит, расчлененным на
маленькие интервалы является отрезок времени, тем более
длительным он представляется. Этот закон определяет закономерность
отклонения психологического времени воспоминания прошлого от
объективного времени».10
, 7. Что касается третьей временной характеристики — большей
прочности сохранения образа временной последовательности по
сравнению с временной длительностью,— то она в скрытом виде
содержится в тех'же фактах, которые обобщены в законе
заполненного временного отрезка: зафиксированные в нем сдвиги
оценки интервала касаются именно его длительности, а временная
последовательность сохраняется гораздо полнее.
II. Особенности модальных характеристик вторичного образа
(очень мало изученные и выявленные преимущественно для
зрительных цветовых представлений) состоят в том, что £о вторичном
образе цвета происходит перестрдйка, ^аналогичная сдвигам
восприятия цвета в затрудненных условиях: образ смещается в
сторону основных цветов спектра, а отдельные конкретные оттенки из
7 См., например., Тонконогий И. М. н Цуккерман И. Ц. Клиника
нарушений зрительного восприятия и опознания образов.— В кн.: Бионика. М.,
8 См.: Т е п л о в Б. М. Психология музыкальных способностей. М., 1947;
А д а м а р Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области мате-'
матики. М., 1970.
9 См., например: ВеккерЛ. М. Об осязательных представлениях. Труды
Вильнюсского гос. пед. ин-та, 1951; Ананьев Б. Г., Веккер Л. М„ Л о-
м о в Б. Ф., Я р м о л е н к о А. В. Осязание в процессах познания и труда. М.,
1959.—Аналогичная перестройка и симультанированце кинестетических
представлений выявлены в упоминавшихся исследованиях Ф. Н. Шемякина,
посвященных формированию «карты пути» и «карты обозрения».
10 Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1940, с. 218.
282
образа выпадают в тем большей мере, чем более длительным
является срок хранения образа.11
III. Сдвиги интенсивностных характеристик представления,
отмеченные и образно описанные еще Эббингаузом, заключаются
в том, что,, хотя степень яркости вторичного образа может быть
очень различной, в среднем представление по сравнению с
сенсорно-перцептивным образом отличается значительно меньшей
яркостью.12 До сути дела эти изменения интенсивностной
характеристики имеют jry же самую тенденцию, что и сдвиги модальных
характеристик,— и те и другие преобразуются в том же направлений,
что и соответствующие характеристики первичных образов в
затрудненных условиях их формирования, при наложении помех.
Иятенсивностные характеристики вторичных образов, как
и первичных, в этих условиях ослабевают — образы становятся
более бледными.
Этим заканчивается первая подгруппа перечня основных
эмпирических характеристик вторичного образа, охватывающая его
пространственно-временную структуру, модальность и
интенсивность.
За этой подгруппой первичных характеристик, как и в случае
перцептивных образов, следует вторая подгруппа эмпирических
характеристик вторичных образов. В нее входят- характеристики,
представляющие собой результат перестройки и специфическую
модификацию первичных и в своей основе общих для всякого
образа параметров соответственно его данной конкретной форме.
IV- Первой из вторичных характеристик представления,
которая, как и бледность, упоминалась еще Эббингаузом, является
неустойчивость. Будучи по самой своей сущности (как проявление
непостоянства) отрицательным эквивалентом или выражением
дефицита константности, свойственной перцептивному образу,
неустойчивость представления, хорошо известная каждому по
собственному опыту, заключается в колеблемости и текучести его
компонентов.
Эта текучесть, по удачному выражению С Л. Рубинштейна,
«как бы вводит в представление ряд переменных».13 Не случайно
поэтому экспериментальные исследования (например, работы
Е. И. Тютюник) обнаруживают во вторичных образах феномен,
аналогичный «мерцанию формы», свойственному перцептивным
образам при затрудненных условиях их формирования на первых
фазах становления. .
V. Фрагментарность представлений, также чотмеченная еще
Эббингаузом и подтвержденная многочисленными более поздними
и современными исследованиями (Рубинштейн, Ананьев, Зотов,
Веккер, Лещинский, Тютюник, Безбородко), состоит в том, что
1! См., например: Карпенко Н. М. К проблеме зрительных представле*
ний. Труды Института мозга им. Бехтерева, т. XVIII. Л., 1940*
12 См.: Эббингауз Г. Основы психологии. Спб., 1890.
13 Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии, с. 242.
283
тривнимательном анализе или попытке установить все сторойы
или черты предмета, образ которого дан в представлении, о&ычш
оказывается, что некоторые стороны, черты или части вообще не
дредетавлены»,14
Продолжая сопоставление с эмпирическими характеристиками
перцептивных образов, легко увидеть, .что ;е£ли неустойчивость
представления есть аналог неполной конс$$|*тностй, то
фрагментарен вредст^^^ собой эквивалент неполной целостности или
выражение ее дефицита в представлении по сравнейкю с
восприятием.
. Г VI. Параметр обобщенности, будучи, общей характерис1$щой
не только всехч видов образов, но и вообще' всех психических ifpor
цессов, имеет во вторичных образах свою-отчетливо ^выраженную
специфичность по сравнению с обобщенностью первичных образов.
, Если первичный образ, какова бы ни.была степень его генерализо-
ванности, всегда является обобщенным изображением того
конкретного единичного объекта, который воздействует на анализатор»
то вторичный образ, в силу того, *ш> представляемый объект не
воздействует на органы чувств, может быть не только единичным,
- ;но*р общим. Это означаем что, воплощая в себе целый ряд
ступеней обобщенности образа, на высших из этих ступеней представ-\
ление ч^воб#шается or «прикованности» к единичному объекту \
и «может быть обобщенным образом не единичного предмета
тш дшт, а целого класса или категории" аналогичных предйе^ :
тов».1* '.•.'"
Производный характер второй подгруппы характеристик по
отношению к первичным- эмпирическим характеристикам
представления ч выражается в том* ч>го неустойчивость, фрагментарность
й обобщенность, как и их^йерцептивные гомологи—константность» *
целостность и обобщенность, охватывают все три первичных пара- .
метра вторичного образа: пространственно-временную структуру,'
модальность и интенсивность* Неустойчивость выражается в колеб- ,
лемости не только пространственных домпонентов образа,
относящихся к форме, величине и т. д;, но И его модальншг характеристик, *
например цветотоновых ^«мерцание цвета» в представлении) и4 ий- ,:
тенсивноетных (колебание яркости)* Фрагментарность также про- »
являтся в выпадении как пространственно-временных компонентов ;
.образа (частей или деталей фигуры или фона), так и его модально- .
йнтенсивйостнр^ характеристик (оттенков цвета, т$т6ра win
специфических особенностей воспроизведения механических свойств •»
в осязательном представлении). Такойзке тройственный состав имеет ."?
и обобщенность представлений, которая обнаруживает себя как *
«портрет» не только класса фигур, но и класса свойств качествен-
ночмодадьных (цветов, тонов, проявления упругости в т. д.) и ин- I
тенеивноетно-энергетичесшх (яркость, сила). ч ^ *:
14 Там же, с* 241.
18 Там * же, с. 242.
Все эти щ£н характеристики — неу^ой^ивсю1^^рагкентарй0С^
и обобщённость—являются, таким образом, действительно выра-
жением модификаций первичных параметров представления,
2. Теоретический анализ эмпирическихг характеристик
представлений
После дополнений к суммированному в схеме б перечню
эмпирических; характеристик можно обратиться к его теоретическому
рассмотрению. Продолжая стратегию* примененную к тебре*йче$$&«>
му поиску закономерностей организации всех остальные видов
образов—первых сигналов, и опираясь;на наиболее информативные
характеристики, в которых максимально прозрачно проступает
форма упорядоченности вторичного образа; нужно сделать
предварительное умозаключение <* расположении данной фор^ы сигнала
в иерархии уровней его упорядоченности относительно объекта*
источника. Затем нужно проверить выдвинутую гипотезу сначала
по критерию ее объяснительной, силы по отношению ко всем
остальным характеристикам перечня, а в дальнейшем—но критерию
ее прогностичности по отношению к новым фактам, которые
вытекают из нее в качестве следствий. t v
Наиболее информативной эмпирической характеристикой (в
силу ее наибольшей общности^, как и для всех предшествующих
видов образов, является неостр ааетве)шо-£ременйая структура.
Если тщательно рассмотреть пространственную и временную
подгруппы этой суммарной характеристики, то под ее
феноменологическим <|>а£ад®м лейко увидеть достаточно прозрачно простую
пающую форму пространственно-временной организации
вторичного образа. В качестве первого прикидочного шага такого рас-
смотрения ; ^шоеттшъелто сопоставим проетранственйую под-,
группу характеристик со шкалой уровней изоморфизма*
Т$Шф№Ш&&> коричного образа обнаруживает при таком со*
йосхйтяжит даедшую форму организации & том ее относительно*
редком,( связанном с эйдетической памятью--появлении, в-кото-
рои: н^детавление~большого пространственного? массива, включает
и фон, и конкретную метрику расположенных на нем фигур, вто^
ричйый о&раз относится к уровню метрического изоморфизма,
выраженного в форме интегральной метрической инвариантности,
доведенной здесь даже до большей полноты, чем в перцеативнои
образе,|ограниченном пределами перцептивного поля, В том,
наоборот, широко распространенном проявлении панорамноети,
которое выражено преимущественно в топографических представлениях
и охватывает большой Ыасеив метрики фона при свернутости мет«
рики конкретных фигур — предметов, вторичный образ относится
также к уровню метрицесцого изоморфизма, но выраженного в фор*
ме уже не' интегральной^ а парциальной метрической инвариант
ностй, расширенно воспроизводящей ^ структуру сенсоршю
поля. J ■ ~
Взаимообоеобление фигуры и фона воплощает н себе дву-
единство компонентов внешней и внутренней метрик, не Ъоддарщих*
ся полному расщеплению в первичном образе, но допускающих
такое расщепление в образе вторичном. Если при этом
расщепляющиеся в представлении компоненты внешней и внутренней метрики
сохраняют ее инвариантной, то здесь имеют место две модификации
парциального метрического изоморфизма —^метрическая
инвариантность образа фигуры, отделенной от фона, вообще не реализуемая
в первичных образах, и метрическая инвариантность рбраза
«пустого* фона (полностью отщепленного от образов размещенных на
этом фоне фигур). ,
ч Однако, как было показано в предшествующих главах,
метрическая инвариантность первичных образов, воспроизведением
которых является представление, в самих этих первичных образах
воплощает в себе не общую, а лишь частную, предельную форму*
Естественно поэтому, что, будучи предельной, принадлежность
к уровню метрического изоморфизма во вторичных образах, т. е.
при отсутствии объекта-источника, выражена в меньшей степени,
чем в сенсорно-перцептивных сигналах.
Выпадение абсолютных количеств и натуральных величин как
особенность пространственных компонентов вторичного образа как
раз и выражает его тенденцию к несохранению метрики, т. е. к
выходу за пределы уровня метрического изоморфизма. Поскольку
экспериментальные исследования показывают, что форма
сохраняется во вторичном образе лучше, чем абсолютные размеры
(а форма есть инвариант подобия)* в выпадении абсолютных
размеров воплощается переход с уровня метрического изоморфизма на
уровень изоморфизма подобия.
Наконец, четвертая характеристика пространственной
подгруппы — совершающееся во вторичном образе преобразование
геометрической формы в топологическую схему — явным образом
выражает тенденцию дальнейшего отхода от уровня метрического
изоморфизма и продвижения через промежуточные уровни
аффинного и проективного изоморфизма к изоморфизму топологическому.
Аналогичная картина обнаруживается при сопоставлении
временной подгруппы характеристик пространственно-временной
структуры вторичного образа с временной ветвью матрицы уровней
изоморфизма.
Так, симультанность, или временная панорамность,
представления, воплощающая в себе прямой эквивалент пространственной
панорамности, будучи, как и последняя, специфической формой
вторичного образа, связанной с особенностями памяти и вида
деятельности (как, например, слуховые образы у музыкантов),
обеспечивает более полный, чем это осуществимо в восприятии, единый
охват временной метрики за счет ее перевода в одновременную
пространственную метрику. Этим достигается, по-видимому, как и
в собственно пространственной панорамности, инвариантность
воспроизведения такой метрической характеристики, как расположение
каждого данного компонента временной структуры на временной
оси, т. е. метрическая инвариантность воспроизведения временных
286
расстояний меж&у отдельными интервалами в общей временной:
структуре.
Выраженные в законе заполненной) временного* отрезка на*
рушения точности оценки временного интервала касаются прежде
всего именно его длительности, т. е. временной метрики. Поэтому
данная временная характеристика вторичного образа представляет
собой прямой эквивалент такой его пространственной
характеристики, как выпадение абсолютных натуральных размеров, т. е*
пространственной метрики. В обеих характеристиках выражено
нарушение метрической инвариантности или выход вторичного
образа из диапазона метрического изоморфизма сигнала и источника;
Поскольку же эмпирический закон заполненного временного
отрезка содержит в себе в качестве третьего параметра временной
подгруппы большую прочность сохранения временной
последовательности, т. е. топологической временной характеристики,^ этом
сочетании особенностей воспроизведения времени выражена та же
тенденция смещения временной упорядоченности вторичного
образа от метрического изоморфизма к топологическому.
Если теперь подвести итог сопоставления обеих подгрупп
параметров пространственно-временной структуры вторичного образа
с обеими ветвями иерархической шкалы форм организации
сигналов, то есть, очевидно, все основания сделать вывод, что
многообразие форм организации вторичного образа, взятое
синхронически, как совокупность статических срезов, охватывает собой всю
иерархию и занимает определенные места на всех ее горизонталях.
Все уровни изоморфизма от метрики до топологии оказываются
занятыми.
■* Поскольку вторичные образы являются воспроизведением
образов первичных, а последние во всей совокупности переходных
и крайних форм сенсорно-перцептивного диапазона также, как
было показано, размещаются на всех строках этой матрицы,
полученный результат, пока выступающий в форме гипотезы, является все
же, по-видимому, не случайным. Были основания его предвидеть.
Аналогия между переходными формами
сенсорно-перцептивного диапазона и формами представлений, не укладывающимися
в рамки метрического изоморфизма, тем более оправдана, что
в обоих случаях выход образов (первичных и вторичных) за
пределы уровня метрической инвариантности, обеспечивающей их
максимальную адекватность объекту, продиктован сходными
условиями—затрудненностью формирования максимально
адекватного образа, вызванной наличием помех. При становлении
первичных образов эти помехи являются преимущественно внешними
и связанными с передачей сигнала по пространственному каналу
от источника к носителю. При воспроизведении вторичных образов
эти помехи являются преимущественно внутренними (забывание
как наложение шума) и связаны с передачей сигнала по
временному каналу (хранение информации).
Поскольку имеется закономерное соответствие между
иерархическими уровнями организации сигнала и степенями его поме-
287
хоустойцивосгя (более обвде форм** именно щ силу э?^абадйеди
, являются более прочными)» такая выдвинутость вторичных обр#?
sob, как и первичных, за рамки: наименее прочного диапазона мщ
рической инвариантности, воспроизводящей вею полноту рткрещ
ной специфичности, данного единичного объекта, очевидно, толщ
естественна;. н'< \, * . ; . ; у,. ^|
G этой ш>ч!ш зрения есть оснований оявдмЬаг ита если р^
. смотреть совокупность разноуровневых образов не сянхронически»
в статических срезах, а диахронически, в ее временной намерении,
то можно обнаружить йшапотю между фазовой динамикой пердеп^
Фогенеза и стадиями возрастного генеза восприятия, с одноКщр-
роны, и уровнями воспроизведения представлений (фазами
актуального «репрезентогенеза») и стадиями возрастного генеза ирел*
ста&леннй, с другой стороны» ,
Наличие такой аналогии в области возрастного генезиса
перцептивных образов и представление подтверждается прямыми экс-:
периментальньши данными исследований вторичных образов. Так,
в работах 3. Ш 6ер$енблит* Е. Е: Букине X; Ml' Рафуровой,,
П, А. Сорокуна четко показано, что развитие вторичных образов
- в школьном возрасте носит стадиальный характер. Начинаясь <з оби
щих, расплывчатых, нерасчлененных представлений (первая фаза),'
оно; затем* вдувает в фазу более конкретных, но еще. не вполне,
адекватных вторичных образов и* наконец, на третьей фазе досга*.,
гает адекватной жо!щретноеш ворцроизведения единичного ^
объекта,16 , : •.?•.,. «
.:. При.этом4С)щественно, что при переходе-от фаш к фазе рас--
, Vex степень точности воспроизведения величины , отображаемого
объекта» Тем самым развитие вторичных образов, аналогично уста- *
новленному Пиаже направлению возрастного генеза перцептивных
образов, стадиально продвигается от общей расплывчатой нер&с-
„ .члененной и ятщь топологически инвариантной структуры к адек-л?
ватной, максимально индивидуализированной метрически
инвариантной структуре* . ?: ^ ^
• . %t> касается такойг аналогии в области не возрастного, а ак~ :|
ту<ального генеза перцептивного ж вторичного образа (перцепто-г:!
и «реярезентогенеза»), тойона потребовала специальные п^овероч^
ных эшшериментов* $}х результаты показали» что и здесь вторичный '\
. ч>браз, как и перцептивный, в ходе воспроизведения поэтапно про- j,
д£игает$я сквозь матрицу уровней изоморфизма от аморфной» / J
'' ««мерцающей» структуры топологического инварианта к редко до*. |
стигаемому в представлениях предельному уровню метрически ин^ |
вариантного сигнала. Очень показательно» что разноуровневую 1
эташюсргь обнаруживает и динамика даже такой промежуточной. I
16 См.: Б е р к е н б л и т 3. М. К вопросу о генезисе вредставленнй. Труди , ;
Института моЗга им. Бехтерева, % ХШ. Л., 1939; Букине Б. Е. Фарщрова* *
вне представлений у шкодьМиков IV класса. Автореф. канд, дисе. Л., 1963| |
ГафуроваХ. М. Формирование представлений у учащихся V-^VI классов. |
Автореф. канд, диес. JL* 1964; Сорокун П. А. Формирование в развитие "
пространственных представлений у учащихся. Автореф. докт» дисс. Я* 1968.. ^
разз
Л.И
между восприятием и щед^ввлттм ^^^^<тгн&т,^
довательийЬ обрю»17 . .г, :г-.- •>» . v.,*/ ^% Л < * * * s-
После сопоставления пространственно-ш^#^^й0й■•<рч$щ$ _
вторичного,образа со,, шкалой уровней ущ>рШ^чщ$0ф&': щ$£&я6ш^
можно сделать заключение, что совокупность Шрщт^шф^щтж^
групп этой суммарной характеристики, взятая как аш^шически» ^^^^
в горизрнтацадьюс ^срезах, так и диахронически," ш^З^ф^^щтой
временной тшМште, охватывает всю иерархическую Шя$щ$/4$Кфя (
изоморфизма* подобно тому, как это имеет место,в рШ&Ш^Шв®*
кувд^сти первичных образов всего сенсорно-перцептивного Шшш-
зона! , \
- Чтобы проверить обоснованность этого вывода^ необходимо
прежде всего выяснить, помогает ли он понять специфику орга-,
низаций вторичных образов по сравнению с первичными,
Особенности распределенности вторичных образов ш& уровням,
информационной матрицы наиболее отчетливо выражены на
крайних горизонталях щкалы. На наиболее частном уровне
метрического изоморфизма такая специфика заключается в том, что
обладающий свойством панорамнос^и вторичный образ может достигать
большей полноты метрически инвариантного воспроизведения
прост|Щ!шственно^ременной структуры объекта-источника* чем об-'
раз Рецептивный. Однако вопреки этой возможности доля
метрически инвариантных, конгруэнтных объекту представлений во всей
многоуровневой совокупности вторичных образов гораздо меньше,,
чем дол|я шш^я^йот^ йерцеитов во всем сенсорно-перцептивном
диапазоне* . - л * •
Напротив, для пространственно-временной структуры вторич-
ных образов X€paKtepnd тяготение к уровню топологического изо-
морфизма. Можно >даже сказать, что вся многоуровневая шво-
кушквдь ъ$й$тшШ образов как бы подтянута в сторону
топологически инй^иаашых структур. Это ясно выражено в таких
эмпирические £&р£$етериетиках представлений, как преобразование
геометрической формы в топологическую схему и ббльшая
прочность сохранение* временной последовательности по сравнению
с временной длительностью.
©ёа «краевых эффекта» специфики вторичных образов но
сравнению с первичными обусловлены отсутствием
непосредственного воздействия представляемого объекта на анализатор.
Отсутствие такого воздействия снимает прямое влияние грацйц сенсорно-
перцептивнЬго ноля, благодаря чему создается принципиальная
возмржность большей полноты метрически инвариантного
воспроизведения объекта. Но это же^отсутствие непосредственного
раздражения вместе с тем "сильно затрудняем восЬррйзведение всей
полноты единичной специфичности данного объекта, смещая это
воспроизведение в сторону топологической схемы или «портрета
класса». В сцлу и в меру этих соотношений на средних,
промежуточных уровнях иерархической матрицы различия в пространств
17 См.: Балонов Л. Я. Последовательные образы. Л., 1971.
венно-временной структуре первичных и вторичных образов как
бы смазаны и замаскированы, а по краям они выступают
отчетливо.
Таким образом, принципы многоуровневой упорядоченности
представления как первого сигнала определяют не только общие
закономерности его пространственно-временной структуры, но
и конкретные формы их реализации в частных условиях
формирования вторичного образа по сравнению с первичным.
Bjopoe испытание вывод об общих
закономерностях.многоуровневой^ пространственно-временной организации представлений
должен выдержать по отношению к тому, насколько он помогает
объяснить специфику следующих двух, более частных первичных
характеристик вторичного рбраза — его модальных и интенсивност-
ных особенностей.
Специфика модальных характеристик вторичных образов, как
было показано, заключается в их близости к модальным
характеристикам начальных этапов становления перцептивного образа
(мерцание или колеблемость цвета, выпадение оттенков, сдвиг
в сторон^ основных цветов спектра). Интенсивностная
характеристика во вторичном образе резко ослабевает. Но и то, и другое
есть явное и прямое следствие смещенности структуры образа в
сторону топологического изоморфизма.
Такого рода совместность поуровневых сдвигов
пространственно-временных, модальных и интенсивностных характеристик была
показана в предшествующей главе по отношению к первичным
образам. В сфере вторичных образов негативные сдвиги этих
характеристик выразкены более отчетливо, чем в
сенсорно-перцептивном диапазоне, именно в меру того, насколько в ней меньше доля
метрически инвариантных, адекватных единичному объекту обра^
зов и больше частота встречаемости усредненных «портретов
класса». Тем самым, особенности модальных и интенсивностных
параметров вторичного образа вытекают из основных, более общих
закономерностей его пространственно-временной упорядоченности.
Следующий шаг проверки теоретического заключения об
общих закономерностях организации представления требует рас*
смотреть его вторичные характеристики — неустойчивость,
фрагментарность и обобщенность — с точки зрения возможности
вывести каждую из них в отдельности и взаимосвязь их друг с
другом как частные следствия той размещенное™ представлений в
информационном спектре, которая и составляет предполагаемый
общий принцип организации данного вида первых сигналов.
Неустойчивость представления как гомолог константности
восприятия выражает здесь ее дефицит и неполноту постоянства
образа. Но ведь и в сенсорно-перцептивном диапазоне по мере
продвижения образа от метрического к топологическому изоморфизму
падает его константность, хотя помехоустойчивость компонентов
образа, которые остаются на данном уровне изоморфизма
инвариантными, растет. Вместе с тем растет вариативность и объем
колебаний, допустимых в рамках данной инвариантной структуры
290
и затрагивающих ее компоненты, которые относятся к более
частным формам изоморфизма (так, в рамках инвариантности
соседства элементов прямолинейность, параллельность и форма могут
варьировать и «мерцать» в образе). Тем самым продвижение
структуры образа к топологическому изоморфизму влечет за собой
понижение ее суммарной устойчивости или, наоборот, увеличение ее
неустойчивости. Так дело обстоит и в области первичных и в
области вторичных образов.
Если, однако, учесть, что вся совокупность вторичных образов,
несмотря на смещенность ее верхней границы к большей полноте
метрического инварианта, все же в среднем сдвинута к
топологическому изоморфизму, то эмпирический факт усиления
неустойчивости вторичных образов по сравнению с первичными можно
теоретически получить в качестве одного из частных следствий такого
тяготения структуры представлений к уровню топологической
инвариантности, где имеет место наибольшая вариативность и
максимальный объем допустимых колебаний.
Аналогично дело обстоит в отношении фрагментарности пред-:
ставленлй, которая является негативным эквивалентом целостности
как одного из важнейших свойств перцептивного образа. Как было
показано выше, по мере выхода перцептивного образа за пределы
диапазона метрической инвариантности и поэтапной деформации
образа, обусловленной приближением к уровню топологического
изоморфизма, вместе с расшатыванием общей структуры образа
увеличивается число степеней свободы ее элементов и
соответственно падает ее целостность. Возникает возможность выпадения
тех элементов структуры, которые воспроизводят конкретную
специфичность отображаемого объекта и тем самим относятся к
более частным уровням изоморфизма. Такое выпадение фактически
происходит и на начальных этапах прямого и на конечных этапах
обратного перцедтогенеза, т. е, вблизи уровня топологического
изоморфизма, на котором, попросту говоря, неразличимы и ^поэтому
невоспроизводимы в образе отдельные детали объекта. Но такое
выпадение отдельных компонентов образа и есть еш
фрагментарность, которая уже и в сенсорно-перцептивных образах
соответствующих уровней организации выражает дефицит целостности.
Такой дефицит, воплощенный в свойстве фрагментарности, является
другим частным следствием (наряду с неустойчивостью) все того же
сдвига многоуровневой совокупности вторичных образов к
топологическому краю шкалы форм изоморфизма, на котором целостность
образа минимальна, а его фрагментарность как отрицательный
эквивалент целостности максимальна. , \
Что касается завершающей характеристики представления —
его обобщенности, то анализ ее зависимости от «положения»
образа на шкале уровней изоморфизма позволяет выявить под
феноменологической поверхностью этогб параметра две его существенно
различные по сложности формы. Первая из этих форм,
воплощающая в себе первичную обобщенность, или генерализованность,
представления, является прямым аналогом обобщенности восприя-
'291
Хорошо известно, что ассоциативный принцип записи и извлечения сигналов
из запоминающего устройства с трудом поддается техническому моделированию.
Именно поэтому блоки памяти в искусственных информационных системах
преимущественно реализуют адресный принцип фиксации и воспроизведения.
Вопрос о принципах организации хранения сигналов как передачи
информации по временному «каналу» будет специально рассмотрен ниже. В данном же
контексте мы коснемся его лишь постольку, поскольку он непосредственно дик*
туется логикой анализа второй формы обобщенности вторичных образов, в
которой фиксируются межобразные взаимосвязи и тем самым воплощаются
результаты интегрирования множества образов.
Полученный выше вывод о размещенности совокупности представлений,
составляющей «апперцепирующую массу» прошлого опыта, на всех уровнях
информационного спектра форм изоморфизма дает основание сформулировать гипотезу,
которая вытекает из общего принципа организации этого спектра и составляет
попытку подойти к объяснению универсального способа связей между образами.
Эта гипотеза заключается в том, что ассоциация представляет собой
модифицированную форму адресного принципа. Высокая специфичность этой модификации,
как можно полагать, состоит в том, что здесь воплощен «адрес», выраженный
не в координатах элементов хранящего субстрата (т. е. не на языке^ блоков
конструкции носителя сигналов), а в координатах, определяющих «место» образа
в той иерархически упорядоченной информационной структуре, в которой
размещена вся совокупность представлений разных уровней обобщенности. Иначе
говоря, согласно данной гипотезе, ассоциация — это «адрес» образа, выраженный
точкой пересечения горизонталей и вертикалей пирамиды форм изоморфизма.
Это тем более вероятно, что некоторые современные теоретические модели
процессов памяти дают основание предполагать, что иерархически-пирамидальная
информационная структура, пластами которой являются уровни обобщенности
образов (соответствуйте определенным формам изоморфизма), находит свое
прямое воплощение в организации субстрата памяти в виде кодового дерева.
При таком принципе организации хранящего субстрата его древовидная
структура совпадает с иерархической структурой информационной матрицы уровней
изоморфизма. Строкам этой информационной матрицы соответствуют слои
в стволе и ветвях кодового дерева. Продвижение от корня к вершинам в
субстрате соответствует продвижению по вертикали матрицы от более общих форм
ко все более частным. При таком воплощении информационной структуры (т. е.
структуры сигналов) в структуре субстрата (носителя этих сигналов) положение,
или «адрес», образа в древовидной матрице уровней изоморфизма прямо опре*-
деляет адрес соответствующего ему кода в слоях древовидного хранящего
субстрата. И если ассоциация действительно выражает «адрес» образа в
иерархически упорядоченной совокупности представлений, то при этом принципе
организации субстрата эта же ассоциация определяет и адрес кода в слоях дерева
и тем самым детерминирует именно ассоциативный способ записи и извлечения
сигналов-образов.
Анализируя теоретическую модель древовидной структуры субстрата .памяти,
Р. М. Грановская приходит к заключению, что «такая структура позволяет
произвести однозначную запись и считывание кода по его индексу, сопоставленному
с одной из его вершин. Запись и считывание производится на этой структуре
безадресно, ассоциативно (в том смысле, что код не имеет специальной
адресной группы), и располооюение кода на дереве определяется только свойствами
кода, составом его признаков».19
Такое расположение кода на дереве, детерминируемое только составом
признаков, и есть «адрес» в субстрате, прямо определяемый «адресом» в
информационной матрице, т. е. ассоциативной взаимосвязью иерархически упорядоченной
системы образов.
Итак, первичная форма обобщенности (генерализованность)
представления, которая является прямым аналогом генерализован-
19 Грановская Р. М. Соотношение сукцессивности и симультанностив
процессах восприятия и памяти. Автореф. докт. дисс. Л., 1971, с. 27. (Курсив1
наш. — Л. В.)
294 ' .
кости перцептивного образа, формирующегося в затрудненных
условиях восприятия, непосредственно вытекает из отнесенности
данного образа к одному из уровней изоморфизма. Вторичная же
форма собственно обобщенности представления детерминируется
системой взаимосвязей данного образа со всей совокупностью
образов, которые «размещены» на древовидной иерархической матрице
уровней упорядоченности сигналов и в слоях кодового дерева,
воплощающего эту матрицу в структуре субстрата — носителя
информации. Такое взаиморасположение образов в иерархии уровней
обобщенности обусловливает не только самый параметр
обобщенности данногаобраэа, но также ассоциативный принцип связи
между образами и, соответственно, между их кодами, записанными
в структуре нейронного субстрата памяти.
В итоге можно сделать - заключение, что как первичные, так
и вторичные характеристики, входящие в состав перечня основных
параметров представления, в первом приближении получают свое
теоретическое объяснение как частные следствия из общих
принципов иерархической изоморфной упорядоченности каждого из^
сигналов-образов относительно erQ индивидуального объекта и из
поуровневой организации совокупности этих сигналов, относительно
множества их источников.
ГЛАВА VII | О ВЗАИМОСВЯЗИ СТРУКТУРНЫХ,
СТАТИСТИЧЕСКИХ, ЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ,
ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ И ОПЕРАЦИОННЫХ ХАРАКТЕРИСТИК
ОБРАЗА И ИХ ОТНОШЕНИИ К МЕХАНИЗМУ
ЕГО ПОСТРОЕНИЯ
1. Предварительные замечания
В предшествующих главах было показано, что вся
совокупность первичных и вторичных образов — «первых сигналов»
распределяется на разных уровнях иерархической матрицы форм
изоморфизма как общего принципа организации сигналов и заполняет
собою все строки этой иерархии. Принадлежность данного образа
к определенному уровню пространственно-временной
упорядоченности сигнала относительно его источника позволяет* в первом
приближении вывести в качестве своих следствий как основные
первичные характеристики образа — пространственно-временные и мо-
дально-интенсивностные, так и производные характеристики
«второго порядка», содержащие в себе разные модификации исходных,
сквозных параметров и воплощающие специфику каждого из видов
«первых сигналов» — ощущений, восприятий и представлений.
Однако весь произведенный выше анализ—в соответствии
с его исходной и главной задачей — был посвящен
качественного
' структурным характеристикам сенсорных, перцептивных и рейре-
зантативных сигналов-образов, определяемым формой их
упорядоченности по отношению к источнику; Именно этот аспект
составляет основную я первую задачу анализа, поскольку форма
упорядоченности сиЫала детерминирует его структурные
характеристики а йнварнайтные компоненты, которые как раз и воплощают
в себе специфику психических сигналов, и прежде всего сигналов-
0бразш^;соета©ляющих предмет рассмотрения Данной , (второй)
части настоящей монографии.
. 0дн§ко фор#а упорядоченности сигнала относительно
источника не исчерпывает всей полноты даже собственно
информационной природа сигнала в его соотношении с источником.' Кроме ка-
чественногинформационцого, структурного аспекта
упорядоченности, т. j& ее форйщ, есть еще количественно-инфбрмаанедный,
статистический аспект упорядоченности, роплощаюн^ий, в cetae ее меру,
Этот аспект был главным объектом изучения теории
информации на первых этапах ее развития. <)дна&о в ходе анализа
психических процессов начинать исследование £о статистических
характеристик психических форм сигналов было бы нецелесообразно,
/поскольку главная их специфика воплощена прежде всего в их осо*
бой структуре. Только поняв (хотя бы в первом приближений) эту
специфику, возможно и необходимо двигаться дальше —
исследовать статистические, а затем и энергетические характеристики
сигналов-образов. * *.--'.
Каждый из уровней изоморфизма* будузд вместе с тем уровнем
обобщенности сигнала* обладает не только CTpjfeyptfou, но и
статистической характеристикой, поскольку ему отвечает
определенная мера снятой неопределенности* или количества информации*
Исходя из этого: после анализа иерархии форм изоморфизма мы
теоретически прогнозировали ожидаемую взаимосвязь структурных,
статистических и энергетических характеристик .сигнала.
Суть этого прогноза состоит в том, что прохождение сигнала
сквозь-матрицу фррм изоморфизма, реализующее смену урозней
обобщенности, должно представлять собой изменение не только
полноту инвариантного воспроизведения пространствен^о-времен-
ной структуры источника^ но и содержащейся в сигнале шлтой не-
^определенности. Йоскольку^же увеличение снятой неопределенности
есть фост неГэнтропии, последний может осуществляться лишь на
основе противодействия естественной тенденции системы к
возрастанию энтропии* или падению негэнтроЦйи, Такое противодействие
может быть реализовано лишь за' счет специальных энергетических
затрат. Поэтому смена уровня обобщенности сигнала в
соответствии с прогнозом должна сопровождаться изменением не только
статистических, но и энергетических характеристик сигнала,
выравненных величиной энергетических- затрат, необходимых для
достижения сигналом определенного уровня упорядоченности по от-
* ношению к источнику. * *
Этот прогноз может быть полечен чисто теоретически, безотно-
. сительно к рассмотрению реальных психических сигналов, структу-
рйрдвание или генез которых в определенном смысле суть не что
иное, как продвижение по вертикали шкалы уровней изоморфизма/
; /После того как происходящие при таком продвижении с^рук-'
турные перестройки образа и вытекающие из них взаимосвязи его
Щ1№Я№ структурных характеристик были пр^айа&изйрованы, не
только создаете* возможность, но и возникает необходимость
заилить проведенный анализ фактической проверкой приведенного
те6ретичееког& прогноза. .' ,
Вместе £ те& проверка и установление этих связей ставит па
очередь и *|кие ближайшие следующие вопросы, как соотношение
инфсфиацйойно-энергетических характеристик образа с его функ*
цщйальными и операционными компонентами, а последний^
с удельньш несом процессов обучения, а всего вместе взятого —
с механизмами. Рассмотрим эти связи последовательно.
2. Соотношение структурных и статистических
характеристик образа . ;
Самый факт нарастанил величины снятой неопределенности
в сигнале-образе относительно «го источника прк прохождении
ш фазам дарцептогеиеза и пр;иближении к уровню метрического
изоморфизма и, наоборот, рост остаточной неопределенности лри
н$о||дакенйй к топологическому инварианту (фаза «мерд^ния фор*
мы>) вряд ли нуждается в специальном^ экспериментальном
доказательстве. Вполне очевидно, что совершенствование формы
упорядоченности сигналу относительно источники, доходящей на уровне
ме^ич^кого инварианта до ионгрузйтности их пространственно-
временной етруктурр, одновременно воплощает в <^ебе увеличение
меры упорядоченности, или количества информации. Это вытекает
и на того факта» что при приближении к конгруэнтности
метрического инварианта* т. е/к воспроизведению всей полйоты
индивидуальной специфичности объекту, растет длина алфавита сопоставляв
мых образов, ибо длина алфавита индивидов всегда длиннее
алфавита видов; а последняя—длиннее алфавита родов. Поэтому
экспериментальной проверки здесь требует не общий характер
данной закономерности, а конкретная-фррма взаимозависимости
структурных и статистических характеристик образа, доведенная фш&
лового или мафического выражении. ^ ,
Экспериментально-Методически т^ая проверка есть прямое
продолжение исследований фазовой динамики первдйтоте^еза и
дополнение ее еще одним звеном анализа — вычислением, сдвигов
количества информации при переходе от фазы к фазе и^й с уровня
на уровень^1 ^ / v . ,,[/
Предпосылки такого анализа содержатся в работе Б. В. Вар-
1 См,: Ломов Б. Ф. Человек и техника, $1, 1966. Веккер Л. М.,
Бровар А; В., Владимирова Н. М. и Михайлова И. А; О
соотношении ^структурные и,статистических характеристик перцептивного рфраза.—
«Вопросы психологии», 1971, № 1, а также главу Ш данной монографии.
' V 297
ского и М, А. Гузевой.2 В этой работе, однако, исследовалась
зависимость порогов перехода с одной фазы на другую от
информационного содержания контура объекта-источника. Здесь же нас
интересуют сдвиги количества информации в образе при его переходе
от фазы к фазе, т. ev взаимозависимость его структурных и
статистических характеристик.
Используя тот же способ развертки контура (рисунки
испытуемого), при котором его линия разбивается на п интервалов, затем
подечитЫваются частоты встречаемое™ элементов с данным
значением ординаты и вычисляется энтропия контура по формуле
Шеннона, можно определить
информационные сдвиги в образе при
его переходе с одного уровня на
другой. Такое исследование
было проведено В. В. Лоскутовым.3
Независимой переменной в этом
исследовании служила
структурная характеристика контура,
задаваемая ето положением в поле
зрения, изменением скорости
кинопроекции сукцессивно
предъявляемой последовательности
элементов этого контура и
изменением^ длительности его экспозиции.
Зависимой переменной являлось
количество информации в
контуре, определяемое по указанной
выше методике развертки контура и
вычисления его энтропии по
формуле Шеннона.
Выявленная зависимость
между структурными и
статистическими характеристиками образа в ходе его фазовой поуровневой
динамики представлена в виде графика на рис. 20.
Как показывает этот график, при положении тест-объекта в
пределах 10р от центра поля зрения, т. е. на фазе оптим&льнрго
восприятия (инвариант подобия или — в пределе —метрический
инвариант), остаточная неопределенность минимальна, а снятая
неопределенность или количество информации максимальны. Наоборот,
на фазе аморфного пятна (топологический инвариант) остаточная
fOi
20
SO
SO\
60\-
X
0 1 г 3 *"аиу
Рис. 20. График изменения количества
информации (#дВ.ед) в образе в за*
висимости от положения- сигнала в
поле зрения (по В. В. Лоскутову).
2Варский Б. В. иГузева М. А. Зависимость пространственных
порогов видения от информационного содержания контура.—«Вопросы
психологии», 1962, №~ 2.
3 См^: Лоскутов В. В. 1) О становлении структуры психического
изображения,—Вестник Ленингр. ун-та, 1972, № 5; 2)'О построении зрительного
образа в условиях периодической стимуляции.— В кн.: Вопросы общей и
прикладной психологии. Л., 1970; 3) Некоторые закономерности формирования
геометрии психического изображения.— В кн.: Вопросы инженерной
психологии в автоматизированных системах управления. Л., 1972.
298
неопределенность максимальна, а снятая неопределенность или
количество информации минимальны. Между структурной и
статистической характеристиками образа существует линейная
зависимость, причем она наиболее полно выражена для фазы
оптимального восприятия формы и фазы глобально-адекватного
восприятия,4
Этот вывод, полученный путем исследования непосредственной
взаимосвязи структурных и количественно-информационных
характеристик образа, может быть дополнительно проверен по
косвенным показателям этой связи» В соответствии с законом Хика нара*
станию количества информации в сигнале соответствует увеличение
времени реакции на него. Исходя из этого, если представленное на
рис. 20 соотношение между структурными и статистическими харак-
время экспозиции, сек
Р
0,4
0.2
JU=-J-
2 3 t*Hk
Швед)
Рис 21. График изменения времени
реакции в зависимости от
развертывания структуры образа (по В. Д Ло-
скутову).
Рис. 22. Зависимость
точности восприятия от
количества информации
(#д8.ед) (ПО В. В. ЛОС-
кутову).
теристиками образа верно отражает действительность, то ему
должна соответствовать аналогичная зависимость времени реакции на
сигнал от местоположения образа на вертикали, проходящей сквозь
иерархическую матрицу уровней изоморфизма, т. е. и в этом случае
должна быть линейная зависимость между временем реакции и
степенью близости образа к структуре метрического инварианта.
Такая зависимость (рис. 21) действительно существует, а это и есть
косвенное подтверждение найденной .взаимосвязи структурных и
количественно-информационных характеристик оЬраза.
Можно подойти к проверке этого соотношения еще с'одной
стороны. Исходя из того* что приближение образа к уровню
метрического инварианту сопровождается понижением его
помехоустойчивости и объема;допустимых колебаний, можно ожидать кажущегося
парадоксальным соотношения между общей адекватностью и
величиной ошибок, допускаемых относительно данного уровня инварит
антност Точность воспроизведения метрических свойств, закдю-
4 См.: Лоскутов В. В. О становлении* структуры психического
изображения.— Вестник Ленингр. ун-та, 1972, № 5.
299
чающих в себе большее количество информации, должна быть ниже,
чем точность воспроизведения, например, формы (инвариант
подобия) или, тем более, отношений соседства точек (топологический
* вдварвант),
Представленной на рис» 22 график зависимости точности
восприятия контура от количества заключённой в нем информации
показываемчто с увеличением энтропия контура точность воеприя-
~ тия падает» Парадоксальность состоит в том, ^то рост количества
информации при повышений адекватности общей структуры образа
сопровождается понижением точности воспроизведения
компонентов образа, относящихся к более чартным уровням.инвариантности,
по сравнению с точностью воспроизведения более общих
пространственно-временных свойств объекта*
Следовательно, с увеличением количества информации в образе
по мере повышения его упорядоченности относительно объекта
растет абсолютная точность, но падает относительная точность вос-
произведения» т. е. точность отображения более частных,
специфических свойств объекта- (его метрики) по отношению к точности
отображения его более общих пространственно-временных свойств.
. более частные свойства, несущие большее количество информации,
отображаются менее^ точно. Иначе говоря, зависимость точности от
энтропии контура-означает, что чем больше величина исходной Hev
определенности, Заключенной в структуре источника и подлежащей
снятию в структуре сигнала-образ& тем труднее довести унорядо*
ченность этого образа относительно его объекта до их взаимной
% конгруэнтности* т, е* до уровшг метричеЬхош йзоцррфизма.
Все приведенные 1ыше разнообразные результаты экспёри-
ментальной проверки содержат прямые и косвенные свидетельства
о характере соотношения структурных и статистических характер
ристик образа и соответствуют теоретическому прогнозу. Они цго-
. называют, что щ динамике прямого и обратного сенсорно-нерцептнв*
;' ного йерехода й смены уровня; генерализации первичного образа
преобразование формы и меры его организации детерминируется
единым принципом упорядоченности и прохождением ттшт ft©"
уровням иерархической "матрицы, одновременно определяющим
^с?|>укту|шые и статистические характеристика ушрядо^енкоети
образа шдасшельно его объекта; Шмесге с тем результаты дашеден-
ных выше экспериментов, выявив линейный характер
взаимозависимости структурных и статис$шгеских характеристик
сенсорно-перцептивных процессов, не тодько подтверждают теоретичесШЙ
прогноз, но и глубже раскрывают конкретный характер этой;
взаимосвязи в сфере первичных образов/
' В соответствии с общей логикой и'результатами анализа его
следующий шаг требует рассмотреть вопрос о соотношении формы
и мщ& упорядоченности вторичного образа (представления) по
отношению к его объекту.
В предшествующей главе был сделан вывод о том, что рдз-
w личные характеристики пространственно-временной структуру
вторичных образов относятся к разным частным формам изоморфизма.
300
и 1Рйа самым многоуроаневая совокупность вторичных образов разк<
*Ш|рется на всех строках иерархической матрщы споврбов упоря* „
ЙЦршкоста сигналов. Ведущей структурной детершшантой данного
йрр^эдого образа является уровень его об«><ййеийосш. Это за-
цЩятт было сделано на основании перечня эдеведамеямхьво вы-
йзй^шых эмпирических t характеристик представлений;
*\*~* Поскольку в й&отоящем контексте стоит задача сро^шсения
структурных з&г статистических характеристик вторичной)' образа,
первым тмжт ее решения должен быть анализ динамики самих
этих структурных характеристик и их преобразований, которые
в сшёй&алъном эксперименте задаются изменениями ведущей струк-
здшщ детерминанты представления— уровйя его обооще^ности.
В первом качественном приближении эта задача решалась
в экспериментах М. В. Лещинского, в которых уровень
обобщенности изменядся, с помощью иерархического рада словесных стдадаов:
«человеческое лш*о»> «мужское ладо», «лицо еврОйе$ща>» «ЛВД& ел а-
вящша»* «лицо русского»* «лицо Льва Толстого*;
Шкалирование рисунков по степеням их адекватности и
последующее их й|ед?ьявл0Ние tfyune «экспертов:»позволили сделать
в!|вШда% во-Ясфвых» динамика преобразований уровня
обобщенное*» в приведенном ряду образов осуществляется в направлении
от адпадогаческого к метрическому инварианту/ВФвтор]ШС, на
каждом на этих уровней структура образа характеризуется определен >
шш сочетанием типичнйх и специфических признаков» В-третьих,
при всей вариативнорщ штщщчтх образов фэоадожение общих4
и чашщх пръзщжш обивается все, же в основном одинаковым
у разных шмЩ> V. е. ннтерсуб^ективнцм ^чтб и позволило иЬпы-
туф0&^*№стршш» одинаково оценивать и словесно обозначат^
Поскольку, однако, в настоящем контексте преобразование
структур образу при изменении уровня его обобщенности пред^
ставлэдг iBiitep^^^ само по себе, а с тъчщ зрения соотношения ,
структ^ных^араадеристик со статистическими (т. & с соответст^
врощими сдвигами количества информации), следующий этап экс-
периментальногй анализа требует введения количественных
критериев структурной сложности. Применить эти критерш зщт Ш шш
предметно-смысловых объектах (как в экспериментах М.Е|.Лещшь
ского)»ана абстрактных геощетричесйШх фигурах, поскольку
отсутствие смысловых ограничений позволит; использовать большее чис*
л о показателей, а каждый из них (например, величину угла)—
в большем диапазоне изменений. Такой шаг в щштш0&
соотношения формы и.меры уадядоченности вторичных ^рщад был
осуществлен в аксперйментах Е. VL Тфтшшк по вдошдаьш пред-
8 См.: Лещи нск и и М. В. Об уровнях обобМ&тор$п представление ^
В кн.: Теоретическая и прикладная психология в Ленинградском, университете;
Л., 1969$ В е к к е р Л. М. и Л -е щ к в с к и й М. В. Современная я&Ьркя
памяти и обобщенность представлений.— В кн.: Шатершш хтыпозщт во Ъашпм.
Харьков, !Ш>
Ш*
сгавлениям и в экспериментах И. Л. Безбородко по предстанлевдшг
осязательным. Эти эксперименты по задаче и общей методической
направленности являются продолжением исследования соотношений
структурных и статистических характеристик первичных образов
в ходе прямого и обратного перцептогенеза.6
В опытах Е. И. Тютюни^ каждому испытуемому для
запоминания и. изображения на рисунке предъявлялись три геометрические
фигуры. Первое воспроизведение проводилось сразу же после
запоминания, а второе — через некоторое время. Полученные рисунки
были расклассифицированы по критерию их адекватности
оригиналу. В ряду рисунков, упорядоченных по степени непрерывно
нарастающего удаления от оригинала, оказалось возможным
выделить группы изменений, воплощающие стадии или уровни
нарушения адекватности структуры.
Качественно-структурный анализ, подкрепленный использова-1
нием количественных критериев, показал, что рисунки первой
группы находятся на уровне метрического изоморфизма или
изоморфизма' подобия.
Рисунки второй группы не сохраняют форму, но достаточно
полно воспроизводят параллельность^ т. е. находятся на уровне афт
финного изоморфизма.
Рисунки'третьей группы, добавляя к предшествующим
преобразованиям структуры нарушение параллельности и размеров
углов, «размещаются» на уровнях проективного и топологического
изоморфизма. При этом к топологическому инварианту относятся
рисунки, воспроизводящие лишь очень отдаленное сходство с
объектом, а также ответы испытуемых, крторые не могли графически
воспроизвести образ, но описывали его вербально.
Таким образом, преобразования формы упорядоченности
"вторичного образа относительно его объекта с большой мерой
приближения укладываются в иерархическую матрицу уровней изо-;
морфизма. N
Для соотнесения этих преобразований формы упорядоченности
образа, или его структуры, со сдвигами меры упорядоченности, или
количества информации, был применен количественный критерий
успешности воспроизведения оригинала на рисунке. Этот критерий
включает^такие показатели, как число сторон и углов,
параллельность сторон, размерй сторон я размеры углов. Чтобы
апробировать надежность этого критерия, он был сопоставлен со способом
количественной оценки сложности контура по В. А. Ганзену
и Р. М. Гранойской, основанным на учете смены знаков кривизны,
числа криволинейных участков контура и суммы абсолютных
приращений угла наклона касательной. Связь критерия успешности
воспроизведения контура с указанной оценкой его сложности была
„ в См. главы III и V настоящей части, а также: Веккер Л. М, Бро-
в а р А. В., Владимиров аН. М и Михайлова И. А. О соотношении
структурных и статистических характеристик образов восприятия.^«Вопросы
психологии», 1971, J^fe \,
302
определена при помощи вычисления коэффициентов корреляции,
которые обнаружили степень тесноты взаимосвязи между этими
величинами, превышающую границы случайных зна*чений.
Поскольку примененные в описываемых экспериментах
количественные критерии адекватности структуры образа в принципе
можно перевести в классические единицы количества информации,
они могут быть использованы для соотнесения преобразований
структуры, т. е. формы упорядоченности, сигнала со сдвигами его
количественных, статистических характеристик, т. е. меры
упорядоченности относительно объекта-источника. ч
Si
С О)
I
I
UOr
Qfi
ОЛ
J-
JL
-L
J
t 2 3 щ 4
Ранги зрительных представлении
Рис. 23. Зависимость успешности воспроизведения
(в относительных единицах) от фазовой
динамики зрительных представлений (по Е. И. Тютюник).
График взаимозависимости структурных и статистических
характеристик вторичных образов, построенный по данным
исследования Е. И. Тютюник, приведен на рис» 23.
В принципе аналогичный- результат (но с некоторыми
специфическими модификациями, рассмотрение которых здесь опускается)
получен И* JL Безбородко для осязательных представлений в
определенных пределах временной динамики преобразования их
структуры (рис/24),
Сопоставление этих графиков с графиком, приведенным на
рис. 20, ясно показывает, что функциональная зависимость между
структурными и статистическими характеристиками вторичного
образа носит в принципе тот же характер, что и соотношение формы
и меры упорядоченности первичных образов в динамике их
прямого или обратного актуального генеза.
303
Для обоих видов образов данная взаимозависимость в опредс-
ленных пределах является^ линейной. Это говорит о том* что *ащ$
преобразование структурны образа, так и изменение заключенной^;!
в нем количества "информации детерминируются продвижением об* >
раза по иерархии уровней изоморфизма. Такая совместная детер^
минация формы и меры упорядоченности шляется общей закон^!
мерностью, охватывающей как первичные, так и вторичные обрШщ
т. е. всю область «первых сигналов», щ
/ 2 3 *
Ранги . осязвтельньяс представлений
J
iy/4
.»'.'*
Рис. 24. Зависимость успешности воспроизведения от
фазовой динамике осязательных представлений {до И. Л. Без-
бородко). * -
Поскольку именно такая закономерность вытекает из основ- .
ных положений общей теории сигналов (щ. гл. IV первой части)* ,
можно сделать заключение о to*i, что эйснернм^нтальная проверка J
подтверждает и конкретизирует теоретический прогноз. i
3. Соотношение информационных и энергетических
рактеристик образа ч
эди
Лоеишьку, как было показано выше, реализуемое в хрде ста^
новленяя образа (первичного или вторичного) продвижение по
матрице" уровней изоморфизма от.тойологни к метрике представляет
собъй, совершенствование как меры, так и формы упорядоченности
сигнала, теоретически предсказуемым следствием этой общей
закономерности является неизбежность энергетических эквивалентов
поуровневых преобразований упорядоченности. «Опыт показывав
ет,— пишет Н. И. Кобозев*— что в природе не существует систем;
обладающих устойчивой упорядоченностью, т. е. векторной формой,.
й не поддерживаемых каким-либо векторизационным потенциалом.
Это дает возможность высказать некоторое обобщение: всякое
векторизованное (упорядоченное) явление всегда компенсировано
соответствующим векторизаццбнйым потенциалом, т. е. оно способно
3G4
воюнкнутЪ и устойчиво существовать только цри наличии такого
£ *Э|* необходимость шсторизацяонного потенциала для под*
держания устойчивой упорядоченности вытекает из второго начала
термодинамики: поскольку в общем случае упорядоченность
дезорганизуется, для ее поддержания требуется специально
направленный антйэнтреййййый фактор, дредятствующйй рассеянию энёр*
гии и понижению организации. Таким компенсирующим
энергетическим фактором и является векторизационный потенциал, о
котором говорит Н. И. Кобозев^
Однако в рассматриваемом нами случае прохождения образа
по уровням изоморфизма упорядоченность сигнала относительно
его источника не только поддерживается, но и растет. ПоэтЬму
в данном случае в качестве энергетических эквивалентов
информационных преобразований нужен не постоянный векторизационный
потенциал, а его сдвиги, обеспечивающие антизнтронцйяы]! процесс,
возрастания меры и формы упорядоченности сигнала; Дальнейший
анализ предполагает экспериментальную проверку этих
теоретически ожидаемых соотношений между информационными
преобразованиями структур первичного и вторичного образов и их
энергетическими эквивалентами;
Такая проверка в области первичных образов была
осуществлена в экспериментах В. В. Лоскутова. Он исследовал три варианта^
дагамики перцептогенеза — становление образа при перемещения
тест-объекта по горизонтали ноля зрения, при тахистоскопическом
предъявлений тест*об1>екта и при сукцессивном предъявлении эле*
ментов контура йутем щ кинопроекции с нарастающей скоростью;
В к^зестве индикатора изменений энергетического потенциала,
лщащих в основе антиэнтропийных преобразований структуры .
образа, были использованы сдвиги кожного сопротивления (КГР),
которые являются ~ испытанным физиологическим показателем "
«уровня aieiraaitom* или «степени энергетической мобилизации
организма».? Сутттштт отметить, что при использовании этого
показателя в качестве энергетического эквивалента сдвигов меры
и формы укоризненности образа главная трудность состоит в том,
чтобй найти оптимальный диапазон структурной сложности тест-
объектов (и соответствующих им сигналов), внутри которого
кожное сопротивление достаточно чувствительно к «информационным
перепадам» структуры образа.
Так, эксперименты В, JB. Лоскутой показали, что структурные
перепады, происходящие в ходе фазовой динамики образа шести-
элементной фигуры, вызывают незначительные сдвиги кожного со-,
противления, что не дает возможности получить четкую картину
v 7 Кобозев Н. И. Исследование в области термодинамики процессов
информации и мышления; М., 197L
8 См,: П а й я р Ж. Применение физиологических показателей в
психологии.—В кн.: Экспериментальная психология. Вып. III; Ред.Н.ФрессвЖ.Пиа-
же. М., 1970; Блок Л. Уровни бодрствования и внимание* Там же.
У»
Н л. М. Вбккер 305
энергоинформационных соотношений. Если же увеличить число
элементов контура тест-объекта до 12 или 14, то характер энергоин-
(рж ^ГТи бТИМ0СВЯЗИ выявляется Достаточно определенно
Графики, приведенные на рис. 25, ясно показывают, что если
для шестиэлементных фигур динамика сдвигов KJP не носит век-
Е3*?™Г° хаРактеРа й м ней «Рй столь незначительных
колебаниях могут скрываться и -случайные флуктуации, т© лля лвенап-
цати- и четырнадцатиэлементных фигур функциональная
зависимость изменении кожного сопротивления от преобразований меры
н формы упорядоченности образа выражена вполне четко
^30
С*
со
«о
Zto
—
-
а
—1 t, 1 : 1
1
•
I 1 ■
I
щ
30V
1 2 3
Ранги
I т
S I
1 2 3
Ранги
Рис. 25. Зависимость сдвигов индексов КГР от фаз восприятия (по В. В. Лос-
кутову).
Существенно отметить два момента, характеризующих
специфику этой^ энергоинформационной взаимозависимости.
Первый из них состоит в том, что зависимость чмежду величиной
КГР и фазой становления образа или соответствующим ей уровнем
изоморфизма (во всяком случае в рассматриваемом диапазоне
сложности тест-объектов) является, линейной, т. е. такой же, как
и взаимозависимость структурных и статистических характеристик
образа. Этот фактический результат подтверждает и
конкретизирует теоретическое предположение, согласно которому изменение
количественно-информационных и структурно-информационных
характеристик образа (меры и формы его упорядоченности) и их
энергетических эквивалентов детерминируется одной и той же
закономерностью продвижения сигнала-образа по иерархической шкале
уровней пространственно-временного изоморфизма]
Второй существенный момент заключается в том, что
выраженная индексом сдвига КГР величина энергетических затрат на
повышение упорядоченности образа относительно объекта зависит
от конкретных условий перцептогенеза. Коэффициенты пропорцио-
нальности в этой линейной зависимости для всех трех методических
вариантов динамики становления образа (кривые /, 2 р 3 на
рис* 25, б) разные* Наименьшая величина сдвигов 1$ГР относится
к становлению образа в условиях продзижения тест-объекта от
периферии поля зрения к его центру (кривая /). Эти сдвиги более
значительны, когда увеличивается время тахистоскопической эко
позиции тест-объекта (кривая 2). Максимальной величины сдвиги
КГР достигают при сукцессивном предъявлении элементов
воспринимаемого контура (кривая 3).
Все рассмотренные выше закономерности
пространственно-временной организации психических сигналов-образов дают основание
полагать, что величина информационной работы построения образа
достигает максимума именно при сукцессивном предъявлении
элементов контура, потому что энергия здесь уходит не только на со-
вершенствование пространственной структуры образа, но на самое
построение симультанной пространственной структуры из сукцес-
сивного временного ряда. В этих условиях пространственная
структура, не заданная симультанностью предъявления, должна быть
прежде всего симультанирована для того, чтобы стало возможным
дальнейшее изменение меры и формы собственно пространственной
упорядоченности образа относительно объекта.
При тахистоскопической экспозиции имеет место симультанно-
пространственное предъявление контура. Здесь могут работать
параллельные звенья механизма построения образа, но их
возможности ограничены дефицитом времени. Исходя из этого энергети-.
ческая нагрузка, падающая на симультанирование сукцессивного
ряда, здесь меньше, чем в предшествующем варианте.
Соответственно этому меньше и градиент кожного сопротивления.
Наконец, при перемещении тест-объекта от периферии к центру
поля зрения структура тест-объекта предъявляется симультанно
и без временнйх ограничений. Фазовая динамика становления
образа детерминируется здесь изменением пороговых характеристик.
Диапазон изменений этих характеристик и их энергетических
эквивалентов существенно ограничен, поскольку пределы изменения
пороговых величин фиксированы конструкцией анализаторного
механизма. Соответственно этому, как можно полагать, градиент сдвига
КГР в ходе поэтапной динамики становления образа в данных
условиях является наименьшим.
Такова полученная в экспериментах основная картина энерго*
информационных взаимосвязей в области первичных образов. Эта
картина как в ее предсказанных, так и в дополнительных по
отношению к прогнозу элементах целиком укладывается в рамки тех
исходных закономерностей, следствия которых подвергались
экспериментальной проверке.
Аналогичной проверке были подвергнуты теоретически же вы*
веденные следствия, относящиеся к вторичным образам
(представлениям). Такая проверка была произведена Е. И. Тютюник
и В. В. Лоскутовым. Поскольку задача их исследований
теоретически и методически соответствует аналогичной задаче в области пер-
307
вичных образов и вместе с тем продолжает изучение взаимосвязи
структурных и статистических характеристик представлений, мы
приведем здесь лишь графически обобщенные конечные результаты
экспериментов по изучению энергоинформационных соотношений
в области вторичных образов (рис: 26}1
Как ясно показывают эти графики, общая картина
функциональной зависимости сдвигов КГР от структур)»*^ сложности
воспроизведенного вторичного образа и тем самым от-меры и формы
его упорядоченности относительно объекта значительно белее раз-,
нообразна, чем в области первичных образов. Вместе с тем, эта
/ 2 з
Ранги вторичных образов
Рис, 26. Зависимость сдвигов индексов КГР от
временной динамики вторичных образов (по |И. Тютюкак).
i—кратковременная память; 2-~ долговременная память. ,
картина содержит и больше ^существенных дополнений к
теоретическому цредсказанию о функциональной зависимости величины
энергетических'эквивалентов сигнала от формы и меры его уяорядо^ей-
ности относительно источника.
Сйецифика картины, представленной на рис. 26, заключается
в двух основных моментах.
Первый из них состоит в том, что характер.эяергоинформаци-
онной функции при воспроизведении образа -сразу же после его
предъявления существенно отличается от характера то$г же
функции при воспроизведении образа через определенный интервал
времени. Ь первом случае зависимость величины сдвигов КГР от иол-
ноты воспроизведения и, следовательно, от меры и формы
упорядоченности образа ближе к линейной. Во втором же случае она
является явно нелинейной.
Другая особенность —это специфический характер
нелинейности энергоинформационной функции при отставленном
воспроизведении, а именно е$ периодическая -кркволвдейность внутри
исследованного интервала изменений структуры образе от
топологического до метрического изоморфизма.
При этом существенно, что один из пиков кривой совпадает
с теоретически ожидаемым, поскольку он приходится на уровень
зов
£1' ' - . *
р^рического инварианта или инварианта подобия» где степень
воспроизведения упорядоченности объекта, г* е. негэнтр<}пия сигнала,
^^иближаетед к своему пределу» что, соответственно, требует
максимальных энергетических трат* Второй же максимум величины
||^ергетических сдвигов^ вопреки ожиданию, приходится на уровень
|$$аологического' изоморфизма структур образа и объекта.
Несоответствие этого р&зуфтаха теоретически ожидавшемуся
определяется тем, чщ йа уровне топологической инвариантности щтк и форма
упорядо^шюсти сигнала по отношению к источнику jio сравнению
с промежуточным уровнем понижаются, а их энергетический
эквивалент— странным образом — повышается.
Возникает естественный вопрос: выходит ли многообразие
£Т0Й картины за рамки лишь тех следствий из об1цих
закономерностей, 1йягорые были теоретически прогнозированы, дли оно вообще
выходит за пределы сферы действия общих информационных зако-
, йомерностей; рассматриваемых здесь в качестве исходных?
Есть эмпирические и теоретические основания предположить,
что за различием линейного и криволинейно-периодического
характеру тщ>гтнф0§>м8:тошо% функции мри непосредственном и
отставленном воспроизведении представлений, скрывается та разница
шжду первичной обобщенностью (генерализованностью) и собст*
, венно обобщенностью вторичного образа, о которой шла речь в кон- -
, Йё |гредшествующей главы.
« ь самом деле, при воспроизведении представлений сразу же
-после экспозиции объекта характер энергоинформационных связей
оказался ?ем амЦ что и в динамике п<ерцептогенеза. Это, по-види-
моЦу, ire случайно: Воспроизведение образа в условиях нулевого
оставления от момента экспозиции непосредственно примыкает
^ДОрцессу восприятия. Здесь работа .«апперцепирукщей массы»
;г^%а-збв ти> иначе говоря, участие долговременной памяти осу-;
4$*еМкмМч$$ том зке (или йочтивтомже) объеме, что и в
условиям восприятия. Шэтому можно думать, что в обоих этих случаях
рщЫШк Шйытуемоголэбъёктйвирует образ (первичный или вторич-
ны§), воплощающий определенный уровень первичной обобщенно*
>ipwi/(генералнзованности), которая является негативом недостаточ-
ЫШиоптш структуры данного конкретного, Отдельного сигнала
. отнйЪзйтеявйр его источника. Здесь осуществляются принципы внут-.
риобравиой р$ррядоченности, % именно на нее расходуется энергия.
Й если на топологическом уровне высокая генералиаованность
является оборотйой стороной воспроизведения лишь самых общих
>$$в&ств пространственной непрерывности объекта, то энергетиче-
ский эквивалент этого антиэнтропийного процесса упорядочения
'^кгнала здесь минимален. Дальнейшее же возрастание меры и со-
^^^Шенствование формы упорядоченности при продвижении от то-
>;3р$£о*ического к метрическому изоморфизму требует увеличения
Йе$!$тнческих затрат. И энергоинформационная зависимость, со-*
ответственно, является% здесь линейной.
^Совершенно иная ситуация складывается при отставленном
воспроизведении. Поскольку здесь образ извлекается из долговре-
309
менной памяти, естественно предположить, что в данном случае
в процесс воспроизведения активно включается вся совокупность
сигналов, входящих в состав прошлого опыта субъекта. Тем самым
здесь актуализация представления, в отличие от первого варианта,
опирается на межобразные соотнесения. Но тогда неизбежно
вступает в силу собственно обобщенность вторичных образов,
являющаяся результатом этих межобразных соотнесений и интеграции
образов разных уровней. Но такое соотнесение и интеграция
уровней есть работа, которая неизбежно требует соответствующих
энергетических затрат.
Максимальные затраты энергии могут, таким образом,
.определяться в одном случае высокой степенью полноты воспроизведения
структуры данного объекта (портрет индивида на уровне
метрического инварианта), в другом же случае — большим объемом
работы интегрирования различных образов (портрет класса на уровне
топологического инварианта). В промежуток между этими двумя
максимумами должны тогда лечь точки кривой
энергоинформационной функции, которые соответствуют структурным уровням,
расположенным между топологическим и метрическим изоморфизмом.
На этих лромежуточных уровнях и полнота «портрета индивида»
и объем «портрета класса» имеют средние значения, меньшие, чем
на краях рассматриваемого интервала функции. Именно такой вид
имеет энергоинформационная функция при отставленном
воспроизведении вторичного образа (см. рис. 26).
Поскольку в характере энергоинформационных соотношений
проявляются, как можно думать, особенности двух форм
обобщенности образа, а различие этих двух вариантов
обобщенности само, в свою очередь, обусловлено внутрисигнальными и
межсигнальными взаимосвязями в структуре иерархической матрицы
уровней изоморфизма, есть, по-видимому, основания утверждать,
что выявленное многообразие энергоинформационных отношений
и в области вторичных образов укладывается в рамки основных
принципов информационной теории и может быть получено из них
в качестве их следствия.
4. Соотношение информационно-энергетических и
операционных характеристик образа9
Если взаимосвязь информационных и энергетических
характеристик образа в общих чертах была теоретически прогнозирована
и приведенные исследования лишь экспериментально проверили
и существенно конкретизировали прогноз, то о взаимосвязи
информационных и операционных компонентов этого сказать нельзя.
9 Термин «операционные характеристики» употребляется здесь не в
общематематическом или общекибернетическом смысле понятия «операция», т. е. не
в смысле всякого преобразования операндов-сигналов, а в конкретном
психофизиологическом смысле, т. е. «ак сенсорно-перцептивные действия с
раздражителем-объектом, реализуемые средствами моторных компонентов работы
анализатора.
310
Хотя общие принципы информационной теории объективно и со:
держат основания для соответствующего прогноза, ой яе был сде-
йан.
Это объясняется тем, что как; бы ни были существенны
операционные компоненты образа, они не могут в настоящем контексте
быть первичным объектом анализа, поскольку специфика
психического процесса состоит в формулируемости его конечных
характеристик в терминах свойств внешних объектов, а характеристики
операционных компонентов формулируются в терминах состояний
рабочих аппаратов носителя психики. Иначе говоря, исходные
психические структуры в каком-то первоначальном своем объеме и
составе детерминируются объектом, а действие, будучи необходимым
условием дальнейшего структурирования информации, носит все
же по отношению к этой исходной детерминации производный
характер. Оно строит информационную структуру, но не является
исходным материалом ее построения. Оно охватывает именно
операторный, но не операндный состав информации. Анализ же был
начат с самих операндов. Теперь необходимо продолжить его.
Экспериментальные и теоретические результаты, приведенные
в данной главе и взятые в контексте всей совокупности фактов
и выводов данного исследования, приводят к гипотезе о том, что
информационные и операционные компоненты образа объединены
теми же общими рамками иерархии уровней изоморфизма как
общего принципа упорядоченности сигнала, из которых вытекают
в качестве их следствий и дышерассмотренные соотношения
информационных и энергетических характеристик. Чтобы проверить эту
гипотезу, необходимо, во-первых, соотнести ее с наличным
экспериментальным материалом, выходящим за пределы тех фактов,
которые легли в основу ее выдвижения, и, во-вторых, получить
специальные экспериментальные факты, прогнозируемые в качестве ее
следствий. В настоящем контексте может быть осуществлен лишь
первый из указанных способов проверки, и то лишь частично и в
первом приближении.
Предшествующий анализ показал, что парадоксальная
специфичность ощущения как простейшего психического процесса
определяется прежде всего его пространственно-временной
организацией— инвариантным воспроизведением метрики внешнего пространт
ства. Необходимым исходным условием такого воспроизведения
является взаимное перемещение сенсорного аппарата и объекта
отображения. Воплощенное в его траектории, такое взаимное
перемещение реализует развертку структуры пространственного поля,
в котором оно происходит. Благодаря воспроизведению движения
(перемещения) как непрерывной смены координаты объекта и
строится метрически инвариантная (в определенных пределах) схема
той пространственной области, в которой располагается данная
траектория. ,
Поскольку же движение обладает свойством относительности,
первичное построение метрически инвариантной структуры
сенсорного поля может опираться на движение самого объекта отражения
31!
относительно покоящегося органа (например, кожи или сетчатки)
- и, следовательно, может обходиться без специальных сенсорных
, операций, осуществляющих пространственную развертку. Такая
развертка осуществляется зде^ь в ходе самого движения: если
последовательность сменяющих друг друга состояний объекта
воздействует на сенсорный вход носителя сигнала, то сенсорному
механизму для воспроизведения метрики внешнего пространства не
нужен аппарат развертки, но необходимо устройство для фиксации
сукцессивной последовательности сменяющихся состояний, для
сохранения этой последовательности и преобразования сукцессив-
ного ряда в симультанную структуру. Такая симультанная
структура и будет—в определенных пределах —метрически инвариантной
по отношению к данной области внешнего пространства.
С другой стороны, в меру той же относительности движения,
когда внешний объект покоится, развертка пространственной схе-
щл, естественно, производится за счет перемещения самих сенсор?
ны'х аппаратов. Такое перемещение может осуществляться за счет
движения всего организма (локомоции), которое также не является
собственно сенсорной операцией, поскольку перемещение
организма в общем случае не подчинено задаче обслуживания сенсорных
функций*
Если же и внешний объект, и организм в целом покоятся, то
тогда развертывающее перемещение, необходимое для построения
пространственной схемы, должно осуществляться за счет движений
самих сенсорных аппаратов. И только в этом случае необходимым
условием построения пространственной схемы являются
специальные . сенсорные операции в виде собственно моторных
компонентов работы анализатора, обеспечивающих построение
элементарного сенсорного образа (ощущения) как парциального
метрического инварианта. Но и в этом частном случае моторные компонент
ты акта, реализующие сенсорные действия, заменяют здесь
Перемещение самого отображаемого объекта относительно рецепторной
поверхности.
В итоге есть основания заключить, что 'на
элементарно-сенсорном уровне, где простейший психический сигнал — ощущение вос^
производит не внутреннюю метрику самого объекта^ а лишь его
внешнюю метрику, т. е. локализацию его как «материальной точки»
в сенсорном поле, собственно операционные компоненты могут
отсутствовать, а если они и приводятся в действие, то в качестве
эквивалентов движения самого отображаемого объекта. Поэтому
сенсорное действие на данном уровне не является необходимым
условием формирования простейших сенсорных сигналов, или во
всяком случае оно производно по отношению к детерминирующей
роли непосредственного воздействия самого отображаемого
объекта и его перемещения относительно воспринимающего аппарата,
который сам может оставаться неподвижным.
Однако такое соотношение структурных и операционных ком^-
понентов образа относится именно и только к тому уровню, на
котором воспроизводится лишь общая структура пространственного
312
|;'#оля, где объект отображается действительно лишь в виде «мат&-
§$*иальной точки», занимающей определенное положеййе. Только по'
• З^йгношению к этой задаче движение объекта и движение органа
С Эквивалентны, поскольку они в одинаковой, мере, развертывают тра-
\ Лекторию движения, а ее воспроизведение уже само по себе содер-^
•; *§кит структуру пространственной схемы, включающей в себя эту
„ / траекторию. , v
По отношению же к задаче воспроизведения внутренней мет-
рикй объекта {кривизны линий, величин углов, кйнтура, размеров
и т. д.) движение объекта и моторные компоненты сенсорных
актов не эквивалентны. Перемещение объекта, воплощенное в
траектории, не заключает в себе поэдементно*й развертки его внутренней
структуры. Только в том частном и Очень искусственном случае,
; когда траектория движения прочерчивает контур объекта (как,
например, в экспериментах по пассивному осязанию или
формированию зрительного образа цри сукцессивном предъявлении
элементов'контура), т. е. когда траектория движения Совпадает с
контуром, образ внутренней структуры объекта может сформироваться
^ на основе фиксации перемещения Самого объекта. Н6 ведь вещи,
:, сами по себе не перемещаются относительно субъекта восприятия,
как вращающиеся модели в витринах, последовательно подстав-'
, ляющие взгляду разные части своей поверхности. Поэтому
движение объекта в общем случае и не содержит всебе возможностей
для развертывания его"внутренней метрики. Для такрй развертки
в общем случае необходимы специальные операционные
компоненты, осуществляющие поэлементный охват поверхности или контура.
Дискуссионный вопрос заключается, однако, в том, как
соотносятся эти здесь уже необходимые операционные компоненты
с теми структурными компонентами образа, которые задаются и
детерминируются непосредственным воздействием объекта, т. е. как
соотносится операторы и операнды (или структуры, над которыми
совещается действие). Являются ли операционные компоненты
производными по отношению к исходным инвариантным
компонентам» детерминированным непосредственными воздействиями
объекта; или они от этих исходных операндов не зависят, а сами
являются первичным инструментом дальнейшего формирования операнд-
ных (структурных) компонентов образа?
Если операционные компоненты детерминируются исходными
операндами, то естественна предполагать; что степень
развернутости состава сенсорно-перцептивных операций должна обнаружить
определенную зависимость от уровня изоморфизма исходных опе-
рандных компонентов образа по отношению к его объекту. В этом
случае на первичных этапах сенсорно-перцептивного перехода, где
имеет место опора на собственное движение объекта, операции
могут быть редуцированы и мало упорядочены — соответственно
аморфной структуре исходных операндов (фаза «аморфного пятна»
и мерцания формы), >а по мере продвижения сквозь матрицу
уровней изоморфизма от топологического к метрическому инварианту
313
развернутость сенсорно-перцептивных действий неизбежно должна
расти.
Исходя из этого, на первых этапах актуального пердептогенеза
или возрастного генеза восприятия нет оснований ожидать
развернутых сенсорно-перцептивных действий, воплощенных в движениях
глаза или руки по контуру объекта, ибо форма и ее контур, будучи
инвариантом преобразований подобия, соответствуют уровню
изоморфизма, который примыкает к метрическому инварианту как
пределу конгруэнтности образа и объекта. В силу этого адекватное
воспроизведение контура должно относиться к заключительным
этапам сенсорно-перцептивного развития.
Имеющийся в общей и генетической психологии восприятия
экспериментальный материал свидетельствует в пользу именно
такого направления динамики перцептивного развития. Так, в
исследованиях В. П. Зинченко, посвященных генезису зрительного и
осязательного восприятия у ребенка, отчетливо показано, что детьми
до трех лет контур и форма воспринимаются плохо, и
соответственно этому, как ясно показывают траектории движения глаза
и руки, следящие движения по контуру здесь практически почти
отсутствуют.10
Этот результат указывает на связь построения образа формы
с собственйо операционными компонентами данного процесса и
потому может быть истолкован, как подтверждение концепций
исходной роли перцептивных действий.
Однако экспериментальный материал того же исследования
В. П. Зинченко показывает, что и в том возрасте, когда развертка
формы, реализуемая путем собственно перцептивных операций
прослеживания контура покоящегося объекта, е1!це невозможна, форма
уже может отображаться, но только в той исходной и более общей
ситуации, когда траектория движения шешнего объекта
воспроизводит определенный контур. Так, если указка экспериментатора
перемещается по контуру тест-объекта, движение глаз
воспроизводит этот контур.11 Но здесь он воспроизводится не как граница
' формы основного тест-объекта, т. е. не как инвариант
преобразований подобия, а как маршрут движения другого внешнего объекта —
указки.
Это означает, что на раннем базальном уровне реализуемость
или нереализуемость соответствующих сенсорно-перцептивных
операций прослеживания маршрута определяется не собственными
характеристиками действия, а теми структурными компонентами
образа, которые задаются и детерминируются прямым воздействием
стимула. Если сам объект движется по какому-то маршруту, то
взгляд следует за ним независимо от того, очерчивает ли этот
маршрут контур другого объекта. Если внешняя метрика объекта
воспроизводится при опоре на его перемещение, а внутренняя
метрика, для отображения которой необходимы собственно операци-
10 См.: Запорожец А. В., Венгер Л. А., Зинченко В. П.,
Рузская А. Г. Восприятие и действие, гл. IV М., 1969.
11 См. там же, с. 135.
314
: онные компоненты процесса, еще не воспроизводится в o§paSb/ffp
| такое соотношение компонентов образа соотвгтству^х^тенштврШо-
шу сенсорному уровню, имеющемуся уже на начальных &ттт
сенсорно-перцептивного перехода. -' - * ' ~
Что же касается собственно операционных компонентов,
реализующих движение органа по маршрутам, относящимся к
внутренней метрике объекта, в частности к его контуру, то материалы"
тех же исследований показывают, что эти компоненты претерпевают
последовательное возрастное развертывание, завершающееся5
адекватным воспроизведением контура (примерно к шести годам).12
Основная тенденция развертывания моторных компонентов как
зрительного, так и осязательного восприятий состоит в увеличении
числа движений, при помощи которых обследуется все большая
часть поверхности и контура тест-объекта. -
Бросается в глаза, что развертывание операций, идущее от
аморфяой совокупности мало векторизованных движений по
поверхности объекта (рис. 27а и 276) через их постепенное
упорядочение к последовательному охвату всей формы и ее контура (рис. 28а
и 286), прямо соответствует этапам становления перцептивного
образа от «аморфного» пятна и «мерцания формы» к адекватному
отображению формы и величины. Эти данные подтверждает
высказанное выше предположение о соответствии структурных и
операционных компонентов образа, совместно детерминируемых
иерархией уровней изоморфизма.13
Очень существенно, что, как показывают данные В. П. Зинчен-
ко (рис. 29а и 296), аналогичная последовательность возрастного
развертывания операционных компонентов имеет место и в области
вторичных образов (представлений).
Все это дает основания полагать, что становление структурных
компонентов образа или операндов, прямо определяемое уровнями
общности пространственно-временных свойств его объекта, ведет за
собой развитие состава соответствующих операций, а последние,
в с&ою очередь, обеспечивают возрастание полноты и адекватности
операндов, или «оперативцых единиц» (В. П. Зинченко).
Можно думать, что аналогичная логика фактов и общих
закономерностей привела авторов исследования, специально
предпринятого для выяснения дискуссионного вопроса о соотношениях
операционных (моторных) и структурных компонентов зрительного
восприятия, к заключительному выводу о том, что «не движения
12 См. там же, гл. IV.
13 Этот вывод интересно перекликается с заключениями Д. А.Ошанина
и В. А. Козлова, а также с результатами исследований В. Ф. Рубахина (см.:
Ошанин Д. А. и Козлов В. И. Эффективный оперативный
образ.—«Вопросы психологии», 1971, № 3; Рубахин В. Ф. 1. Деятельность оператора-
дешифровщика в системе обработки информации.— В кн.- Военная инженерная
психология. М., 1970; 2. Эвристические аспекты процессов восприятия.— В кн.:
Проблемы инженерной психологии, вып. 2. М., 1968.
315
Рис. 27 а. Траектория движений глаза ребенка 3 лет
при рассматривании тест-объекта (по 6. П. Зин-
ченко).
Рис. 27 6. Траектория движений пальцев ребенка 3—
4 лет при ощупывании тест-объекта (по В. П. Зинченко).
Черные кружки обозначают фиксации пальцев правой руки,
светлые — левой руки. Линия изображают траекторию
движения пальцев: сплошная — мизинца»
штрих-пунктирная—указательного; штриховая — среднего, пунктирная — безымянного.
Рис. 28 а. Траектория движений глаза ребенка 6 лет
при рассматривании (20 сек) фигуры (по В. П. Зин-
ченко).
Рис, 286. Траектория движений пальцев ребенка
6—7 лет при ощупывании фигуры (по В: П. Зин-
ченко).
Обозначения те же, что яа рис. 276.
317
Рис. 29 а. Траектория движений глаза ребенка 3 лет при
представлении (15 сек) фигуры (по В. П. Зинченко).
Рис. 296. Траектория движений глаза ребенка б лет при представления
(20 сек) фигуры (по В. П. Зинченко),
318
/
глаз являются условиями видения, а, напротив, ведение является
условием их организации».14 х а J \ г>
| / Нет, по-видимому, оснований считать, что этот вывод относите^
только к области зрительного восприятия — по своему существу ш^
\ носит принципиальный, общий характер и с соответствующими
модификациями распространяется на построение образов всех ко—
'Дальностей. Поскольку же выше было показано, что структурные
компоненты сенсорно-перцептивных образов разных модальностей^
занимают свое определенное место в иерархическом спектре уровней "
изоморфизма, есть основания заключить, что динамика
операционных (моторных) компонентов образа охватывается рамками тй&-~
же общих информационных закономерностей, которые детермийи* *
руют рассмотренные выше соотношения его структурных, статист»*
ческих и энергетических характеристик, х [
5. О функциональных характеристиках образа15
Рассмотренные выше структурные, статистические, энергетик
ческие и операционные характеристики образа находятся в различи
ных отношениях к психофизиологическому парадоксу. Это
различие выражается э том, что в разных характеристиках вышерассмот-.
ренного ряда по-разному представлены соотношения компонентов*
детерминированных субстратом образа и его объектом.
Если в структурных и статистических, т, е. собственно
информационных, характеристиках образа, являющихся главным
носителем его психологической специфичности, предельно выражена
отнесенность к объекту и замаскированность субстрата, то в
энергетических и операционных характеристиках —в каждой по-своему —
выражены проявления внутренней динамики тех процессов в суб^
страте образа, которые реализуют его формирование. Поэтому
энергетические и операционные характеристики* в отличие от
собственно информационных, поддаются формулированию в терминах,
относящихся к внутренней динамике процессов в субстрате образа.
Энергетические эквиваленты становления образа формулируются
в общефизических терминах энергетики, а его операционные
компоненты — в физиологических терминах организации моторных
актов (тонус, двигательный состав, траектория, скорость,
ускорение и т. д.). В информационных компонентах, с одной стороны»
и в энергетических и операционных — с другой, полярно
представлена отнесенность, соответственно, к объекту и к субстрату.
Запутаннее и противоречивее эти соотношения с объектом
14 Андреева Б, А., Вергилес Н. Ю., Ломов Б. Ф. К вопросу
о функциях движений глаз.—«Вопросы психологии», 1972, Ш 1.
15 Под термином «функциональные характеристики» здесь понимаются не
вообще функции первичных или вторичных образов по отношению к действиям,
т. е. к исяолнительным поведенческим эффектам, а тот аспект этого термина,
по которому понятие «сенсорно-перцептивные функции» противостоит понятию
«сенсорно-перцептивные процессы».
319
ii субстратом образа представлены в его функциональных:
компонентах.
По каким критериям и показателям сенсорно-перцептивные
(или вообще психические) функции, как они представлены,
например, в работах С Л, Рубинштейна и Б. Г. Ананьева, противостоят -
сенсорно-перцептивным (или вообще психическим) процессам? ]
Вполне однозначно ответить на этот вопрос чрезвычайно труд-J
но. С одной стороны, в понятии психической функции уже С Л.
Рубинштейн выделяет тот исходный его смысл, в котором выражено
функционирование субстрата или органа соответствующего
психического процесса. Для сенсорногперцептивных психических актов
наиболее явным нужно признать именно такой смысл, ибо в
понятии «сенсорные функции» обычно объединяют такие параметры»
как интенсивностные и пространственно-временные порога, объем
сенсорного поля, глазомер и т. д. Очевидно, что эти параметры
определяются не объектом-раздражителем, а именно субстратом
(анализатором). Здесь понятие «сенсорная функция» непосредственно
. примыкает к понятию «механизм работы анализатора». В этом
смысле в функциональных характеристиках образа, как и в
энергетических и операционных, выражена прежде всего отнесённость
к субстрату*
С другой же стороны, и это уже в отличие от энергетических
и операционных компонентов образа, его функциональные
характеристики все же необособймы от взаимодействия с
объектом-раздражителем и включают в себя парадоксальную специфику
отнесенности к объекту и формулируемое^ в терминах свойств
последнего. Так, пороговое ощущение, будучи именно ощущением,
является уже не просто нервным, а нервно-психическим сигналом со
всей психологической специфичностью парциального метрического
инварианта. Тем самым его параметры формулируются в терминах
свойств внешнего пространства, а также качественных и
количественных характеристик объекта (локализация, модальность,
интенсивность). Еще более очевидно эта отнесенность к внешнему
объекту и прямая представленность его характеристик проявляется
в структуре сенсорного или сенсорно-перцептивного поля (которое
также обычно трактуется как сенсорно-перцептивная функция).
Таким образом, по сравнению с полярной представленностью
свойств объекта в информационных характеристиках образа
в свойств субстрата — в его энергетических и моторных
компонентах, в функциональных характеристиках образа нет такой ясно
выраженной полярности. Здесь отчетливо просматривается
представленность как субстрата, так и объекта. Поэтому
сенсорно-перцептивные (как и вообще психические) функции, в отличие от
общефизиологических, все же не поддаются формулированию только
в терминах внутрисубстратных изменений.
По этому основному критерию психические функция,
несмотря на их особую специфичность по сравнению с психическими
процессами, все же объединяются с последними в общий класс
психических явлений. А это с необходимостью влечет за собой вывод
-320
|> TOfM, что фуйкцШнаяьные характеристики образа при все* их сие-
Щифйке все же не выходят за общие рамки информационных
характеристик. Поскольку же они обладают явной спецификой по срав-
iteHHio с общими закономерностями информационных характерна
ф*к> эта специфика по необходмости должна быть теоретически
Представлена как особый частный случай общих информационных
закономерностей психических процессов.
«, '•' Это заключение ставит ясную задачу дальнейшего теоретичег
ского, а затем и экспериментального анализа — вывести данный
частный случай из общих принципов. Общая стратегия анализа,
реализуемая в данном исследовании, определяет характер и
последовательность ближайших ходов в постановке указанной задачи.
, Первый возникающий здесь вопрос состоит в том, можно ли
теоретически выделить те компоненты сигнала, по отношении? к
которым общие принципы организации информационных процессов
допускают детерминированность их параметров не
объектом-источником информации, а свойствами ее носителя. Второй шаг анализа
этой проблемы потребует соотнести эти теоретически
прогнозируемые функциональны? компоненты сигнала (т. е. компоненты или
параметры, детерминированные особенностями функционирования
Шпигеля) с теми параметрами образа, которые обычно относят
к категории сенсорно-перцептивных функций. Такое соотнесение
Мшжт показать, служат ли эти эмпирически установленные
функциональные компоненты образа в качестве частных случаев
Общих принципов организации образа как психического сигнала.
При таком я&ю&жт анализа есть основания ожидать, что
указанная детерминированность особенностями носителя больше
всего может быть выражена в тех компонентах сигнала, на которые
общие принципы его организаций не накладывают Никаких
ограничений и тем сайым допускают прямую зависимость этих
компонентов не от параметров источника информации, а от особенностей ее
носителя. •. , 1
Общие условия изоморфизма как основного принципа
организации сигнала не накладывают никаких ограничений на
характеристики его физического алфавита, т. е. на качественные особенности
элементов того множес*ва состояний носителя, которое составляет
данный сигнал. Поэтому можно, предполагать, что прямая
детерминированность особенностями субстрата прежде всего' выражена
' в свойствах сигнала, воплощающих в себе параметры его
физического алфавита, т. е. качественные особенности тех состояний
субстрата, в которых кодируются соответствующие свойства
источника/ (Напомним, что в одном и том же физическом алфавите можно
кодировать разные качества источника —на магнитной ленте можно
записать и звук и телеизображение. Поэтому параметры этого
алфавита, т. е- физические особенности состояний намагниченности,
определяются не источником, а свойствами самого носителя.)
Первичные и вторичные образы — «первые сигналы»
представляют, однако, не общую, а частную форму кода, которая,
соответственно, детерминируется не только общими условиями изомор-
321
физма, но рядом дополнительных ограничений. Дополнительное
ограничение наложено здесь и на первое условие изоморфизма» ка~
сающееся взаимуо-однозначного соответствия качественных
характеристик элементов множества состояний носителя, формирующих
сигнал,и множества состояний источника этого сигнала. Это
ограничение требует сохранить в сигнале-образе качественные различия
между раздражителями, которые адресуются разным органам
чувств, т. е. различия между образами разных модальностей. Но
в своем' общем виде это дополнительное ограничение не требует
инвариантного воспроизведения в сигнале качественных или
модальных особенностей источника;
Не требуя инвариантного воспроизведения качественных
характеристик источника, а предопределяя лишь сохранение в сигнале
различий между модификациями в рамках общего качества и,
главное, сохранение модальных различий между разными общими
качествами (звук, свет, механическое воздействие), это
ограничение все^же допускает общекодовый характер воспроизведения
общих признаков данного вида раздражений в отличие от
общих признаков другого Ьида раздражений (например, звуковых
и световых раздражений).
По отношению же к общекодовой форме воспризведения было
показано, что в силу индифферентности первого условия
изоморфизма к качественным характеристикам физического алфавита код
допускает-и предполагает детерминацию физических особенностей
алфавита сигнала не свойствами его источника, а параметрами его
носителя. Так, анализ общих принципов организации сигнала и тех
их частных форм, которые соответствуют упорядоченности
психического сигнала (первичного и вторичного образа) по отношению
к его источнику, приводит к заключению о том, что в области
модальных характеристик первичных и вторичных образов могут быть
ясно выражены их функциональные компоненты, т. е.
компоненты, отчетливо воплощающие в себе прямую детерминированность
особенностями носителя сигнала, а не его объекта. Спецификой
функционирования субстрата здесь, по-видимому, может
определяться общая характеристика образов данной модальности и ее
диапазон.
Сопоставим теперв это теоретически полученное заключение
с фактическим положением вещей в области психофизиологической
эмпирии, касающейся модальных характеристик образов.
Хорошо известно, что вопрос о различных соотношениях
объективных и субъективных компонентов в разных чувственных
качествах и о зависимости специфики их субъективных
компонентов от особенностей их субстрата философски интерпретировался
Галилеем, Декартом, Гоббсом, Локком и др. в их концепции
«первичных» и «вторичных» качеств, которая имеет, как это в настоящее
время вполне ясно, свои основания не только в гносеологических
доктринах, но и в эмпирических фактах. Затем трактовка
субъективной детерминированности модальных компонентов образа (цвет,
322
запах, вкус и т. д.) получила свое дальнейшее развитие уже в сфере
психофизиологии в концепции «специфических энергий органов
чувств» у И. Мюллера, в теории иероглифов Г. Гельмгольца и, что
особенно показательно, во взглядах И. М. Сеченова, который не
только исходил из безусловно материалистических философских
оснований, но и сам впервые раскрыл предпосылки общих
психофизиологических принципов материальной организации и
объективной детерминации психических процессов.
Основные положения современной общей теории сигналов
позволяют ясно увидеть, что в контексте конкретных
психофизиологических учений за дифференциацией субъективных и объективных
компонентов чувственных качеств и положением о внутрисубстрат-
ной детерминированности многих модальных характеристик стоят
реальные различия в формах и уровнях организации
нервно-психического сигнала относительно его источника. Квантово-волновые
характеристики светового процесса действительно не
воспроизводятся в цветотоновом ощущении инвариантно, как и
физико-химическая структура молекул в ощущении запаха. В то же время образ
пространственной структуры именно как метрический инвариант
(парциальный или интегральный) обладает полнотой конгруэнтности
и адекватности. Тактильные и кинестетические ощущения также
инвариантно воспроизводят в своих модальных характеристиках
соответствующие объективные свойства — упругость, твердость,
эластичность, механическое напряжение, гладкость, шероховатость и т. д.
Именно в силу этого инвариантного (в определенных пределах)
воспроизведения мы описываем модальные характеристики этих
ощущений в тех же терминах, в каких физика описывает
соответствующие свойства объектов.
За этими различиями в соотношениях субъективных и
объективных компонентов образа в разных модальностях стоит не
субъективистский произвол и абсолютная условность отношений образа
и объекта, а разные формы взаимной упорядоченности сигнала и
источника, которые на общекодовом уровне изоморфизма
определяют возможности кодирования разнокачественных источников
в одном алфавите и тем самым допускают детерминированность
модальных характеристик сигнала особенностями его носителя,
превращая эти модальные характеристики образа в его
функциональные компоненты. Эти компоненты оказываются, таким образом,
не вне, а внутри рамок общих принципов организации
информационных процессов. То, что И. Мюллер считал проявлением
специфической энергии, а Г. Гельмгольц — выражением иероглифической
условности, обнаруживает строгую закономерность общёкодового
уровня организации сигналов, из которого такой фактически
имеющий место характер детерминации модальных характеристик
образа вытекает как следствие.
Если общая качественная характеристика образов данной
модальности определяется спецификой того алфавита
сенсорно-перцептивных рефлекторных эффектов, в который перекодируются сиг-
323
налы нервного возбуждения в данном анализаторе,16 то границы
диапазонов' соответствующих модальностей получают свое выдо*
жение в таких явно функциональных параметрах образа» как
пороговые характеристики данной модальности. Эти границы могут
находиться на краях диапазона данной модальности (16—20000 гц
для слуха и 300—750 ммк для зрения) и внутря^него, между
разными участками спектра, объединенного общностью основной
модальной характеристики (например, границы между соседними цветами
видимой части спектра или звуками разной высоты тона).
Границы того и другого рода получают свое воплощение как
в абсолютных, так и а разностных порогах диапазона образов дан-
, ной модальности.
Каково же отношение количественных пороговых
характеристик образов данной модальности к их общекачественной
модальной характеристике?-Поскольку пороговые характеристики
являются количественным выражением границ между разнокачественными
интервалами диапазона данной модальности или между разномо-
дальными диапазонами, их конкретные величины определяются
теми пределами, которые конструкция данного анализатора ставит
элементарным структурным единицам образов данной
модальности.17 Тогда пороговый сенсорный эффект в его предельно
элементарной: выраженности есть конструктивно детерминированный
«квант» образа данной модальности.
Кроме того, такбй пороговый сенсорный эффект может
обладать разной степенью адекватности и Точности воспроизведения
соответствующей ему объективной характеристики , раздражителя
(так, например, цветотоновое ощущение даожет обладать разной
степенью константности). Степень адекватности данной модальной
характеристики порогового сенсорного эффекта тоже является
выражением пределов, обусловленных функционированием
анализатора.
Наг основании Эмпирических фактов формирования, например
константности цветовосприятия, можно полагать, что в рамках
жестких ограничений, поставленных конструкцией рецепторно-эф-
фекторных и центральных аппаратов анализатора, мера точности
воспроизведения модальной характеристики определяется теми
пределами, которые ставит формированию образа расходуемый на
него энергетический резерв. Функционально ограниченного
энергетического потенциала может не хватить для достижения
конструктивно доступной степени адекватности сенсорного образа его
объекту.
Итак, пороговые величины модальных характеристик —это,
с указанной точки зрения, те пределы, которые поставлены формн-
16 См.: В е к к е р Л, М. Восприятие и основы его моделирования, гл. IV»
§2. Л., 1964.
17 Аналогичную интерпретацию психических функций как предельных
характеристик дает Б. Ф. Л о м о в (см.: Ломов Б, Ф, Состояние и
перспективы развития психологии в СССР.—«Вопросы психологии», 1971, № 5),
324
ч *
фованию образа данной модальности конструкцией и
энергетическим потенциалом его носителя. Но если общекачествадная харак-
уЩ^щпк^ диапазона данной - модальности^ детерминируемая спе*
|*нфнкой алфавита периферических и центральных состояний
анализатора, остается в рамках основных принципов упорядоченности
<&!Шала, то границы этого диапазона, строго заданные конструк-
фей и энергетическим потенциалом, в меру обоснованности
сформулированной позиции автоматически оказываются предельными, т. е.
«? частными, случаями тех же общеинформационных закономерностей.
Тщ в контексте данной постановки проблемы в самых общих
чертах можно истолковать те функциональные компоненты образа,
которые относятся к его модальным характеристикам и границам
их диапазонов.
Аналогичное истолкование можно дать функциональным
компонентам интенсивностных характеристик. Мера инвариантности
воспроизведения в образе интенсивностных характеристик em
объекта дается психофизическими законами, определяющими
соотношение интенсивности образа и интенсивности раздражения.
Указанная мера инвариантности, как об этом говорилось выше,
получает точное выражение в степенном законе Стивенса.
Поскольку полному сохранению в образе интенсивностных ха*
рактеристик раздражения в степенной функции Стивенса
соответствовал бы показатель степени, равный единице, чего фактически
в общем случае не бывает, отклонение от полноты инвариантности
выражается дробными значениями этого показателя. Если
инвариантные компоненты сигнала-образа детерминированы объектом-
источником, то выраженное степенной функцией отклонение от ин-
в4ри£Нтности детерминировано спецификой функционирования
субстрата и поэтому явно представляет собой функциональный
компонент образа,
Если общая,структура этого функционального компонента
образа* выраженная мерой отклонения от инвариантности
воспроизведения интенсивности источника, дается психофизическим
законом, ire граничные характеристики воспроизведения интенсивности
приучают свое воплощение в интенсивностных порогах. Разностный
ffogqF» представляющий собой «сенсорйый квант* (по Огивенсу
и Бекеши), есть минимальная дискретная единица, или
дифференциал интегрального образа интенсивности, а верхние и нижние
абсолютные пороги суть границы всего диапазона отображения
интенсивности.
В обоих случаях эти микро- и макрограницы диапазона опять-
таки, по-видимому, детерминированы теми пределами, которые
конструкция носителя сигнала и связанный с ней энергетический
потенциал ставят воспроизведению интенсивностных характеристик
источника.
И мера инвариантности воспроизведения в сигнале
интенсивностных характеристик источника, и пределы, поставленные "тш&
воспроизведению конструкцией и энергетикой, в прянцщ^^инй^
мому, могут быть представлены как частные случаи ^!Щ^Щ^~
нов организации сигнала относительно источника, ибо понятия
уровня и меры инвариантности органически входят в состав понятия
информации как взаимной упорядоченности множества состояний
носителя и множества состояний источника; предельные же случаи
этой упорядоченности по самому своему существу являются ее
частными вариантами и при этом как раз теми, которые определены
спецификой элементов и структуры множества состояний не источника
информации, а именно ее носителя. Оставляя такие частные случаи
в рамках общих принципов организаций информационных
параметров образа, эта конструктивная и энергетическая специфика
носителя делает рассматриваемые параметры интенсивностных
характеристик образа именно его функциональными компонентами.
В области пространственно-временных характеристик образа
соотношение функциональных и собственно информационных
компонентов носит более определенный характер благодаря тому, что
пространственно-временная структура образа представляет собой
иерархию форм изоморфизма, каждая из которых содержит
соответствующий уровень инвариантного воспроизведения
пространственно-временных свойств Ьбъекта-источника информации.
Компоненты образа, инвариантно воспроизводящие пространственную
струкгуру объекта, даже когда она выходит за пределы
пространства носителя — «экрана», явно детерминированы не
характеристиками носителя, а именно свойствами объекта.
Отсюда прямо следует, что собственные характеристики и
возможности носителя здесь детерминируют лишь границы и меру
полноты инвариантного воспроизведения структуры объекта.
Диапазон этого воспроизведения совпадает с объемом
сенсорно-перцептивного поля.
Микрограницы возможного воспроизведения минимальных
сенсорных элементов, или «квантов», пространственной или временной
структуры выражаются в пространственных и временных
пороговых величинах. Достаточно ясно, что и те и другие
детерминированы макро- и микроконструкцией воспринимающих аппаратов,
которая самой своей геометрией ставит пределы ширине и глубине
инвариантного воспроизведения пространственно-временной
структуры объекта. Понятно, что сама эта геометрия воспринимающих
субстратов в свою очередь эволюционно адаптирована к физико-,
геометрическим характеристикам воздействующих раздражителей.
Так, ограничения угловых размеров зрительного поля обусловлены
прямолинейностью распространения световых волн, а отсутствие
таких ограничений в слуховом поле следует из того, что звуковые
волны могут дифрагировать и поэтому подходить к рецептору со
всех сторон. Но так или иначе, в конечном счете именно
конструкция носителя ставит пределы возможностям инвариантного
воспроизведения пространственно-времейной структуры объекта.
Что касается степени полноты этой инвариантности в границах
конструктивных возможностей, то здесь предел продвижения образа
сквозь иерархию уровней изоморфизма может быть поставлен
наличным энергетическим запасом носителя сигнала. Последний так-
326
же, конечно, представляет собой явно выраженную
функциональную характеристику.
Следовательно, функциональные характеристики образа,
относящиеся к его пространственно-временной структуре, в явной форме
представляют предельный случай его информационных
компонентов, т. е. тот частный случай, специфика которого определяется
конструктивными и энергетическими границами возможностей
инвариантного воспроизведения пространственных и временных
свойств источника информации.
Итак, можно сделать вывод, что в области всех трех основных
общих свойств образа — его модальности, интенсивности и
пространственно-временной структуры — функциональные
характеристики подчиняются основным принципам организации
информационных процессов и представляют собой тот частный их случай, в
котором явно выражена детерминация не источником, а носителем
информации.
Место функциональных характеристик в общем объеме
действия информационных принципов определяется тем, что информация
представляет собой упорядоченность множества состояний
носителя по отношению к множеству состояний ее источника. Уже из этого
самого общего положения следует, что характеристики обоих этих
множеств состояний могут быть в разной мере и в разных
соотношениях друг с другом представлены в различных конкретных
вариантах и на разных уровнях их взаимной упорядоченности.
Вместе с тем специфика функциональных характеристик,
^поскольку они детерминированы особенностями не объекта, а
субстрата, выражена тем сильнее, чем меньше удельный вес
компонентов образа, инвариантно воспроизводящих свойства объекта. Так
как в иерархической матрице уровней организации сигналов
количество инвариантно воспроизводимых компонентов падает по мере
продвижения от уровня метрической инвариантности к
общекодовой ф9рме, то из всего предшествующего рассмотрения следует, что
строки этой матрицы представляют собой не только градиенты
структурных, статистических, энергетических и операционных
компонентов образа, но и уровни или степени выраженности его
функциональных характеристик, детерминируемых особенностями
носителя информации.
Здесь этот вывод является эмпирическим заключением,
основанным на факте предельного характера функциональных
параметров образа. С другой стороны, это заключение может быть
получено дедуктивно-теоретически, в виде гипотезы, являющейся
следствием расположения сигналов нервного возбуждения на
общекодовом уровне иерархической матрицы форм упорядоченности
сигналов. Естественно ожидать, что чем ближе форма организации
образа к допсихическому уровню нервных сигналов, тем более
выраженными должны быть xapaKfepncTHKH, детерминированные не
объектом-источником, а особенностями самого нервного субстрата
и конструктивными и энергетическими ограничениями механизма
его функционирования.
327
Поскольку сделанные заключения носят пока очень приблй*
женный характер, можно лишь считать, что теоретический.прогнои
и эмпирическое обобщение особенностей функциональных
характеристик идут здесь навстречу друг другу.
6. О сенсорно-перцептивной обучаемости ^
Весь ход предшествующего анализа и его обобщенные
результаты подводят к принципиальному вопросу о соотношении
рассмотренных выше характеристик образа с закономерностями
сенсорно-перцептивного обучения. Здесь этот вопрос может быть
поставлен лишь в самой общей форме/ в качестве задачи дальнейшего
специального исследования.
Хорошо известно, чтб' проблема обучения и обучаемости
ставилась в самых различных контекстах и разными научными
направлениями, но каждое из них исследовало, как правило, лишь один
из ее аспектов.
Так, стохастическая теория обучения, исследуя вероятностные
характеристики психических процессов (например, восприятия) или
аспект меры их упорядоченности, обособляет этот количественный
аспект од анализа структуры данного процесса или формы его
организации и воплощает в себе тем самым бихевиористское
направление исследований процессов обучения.
Алгоритмическая теория обучения в ее исходных вариантах
рассматривает формирование жестко- фиксированной
последовательности операций, сопряженной с использованием сигналов в
общекодовой форме. Поэтому данное направление, будучи прямо
связанным с созданием программ для машинной обработки
информации, воплощаем в себе -^ при всем его важном значении — все же
не общепсихологический принцип обучения, а его частный вариант.
В ряде исследований перцептивных процессов изучению
подвергается преимущественно операционный состав перцепции%в его
связях* с ходом обучения.19.
В настоящем контексте ставится общая задача — соотнести
характеристики сенсорно-перцептивной обучаемости с поуровнеаой
организацией рассмотренных выше структурных, статистических,
энергетических, операционных и функциональных параметров
образа как сигнала.
При первичной постановке этой задачи яснее всего проступает
возможность такой взаимосвязи характеристик обучаемости
прежде4 всего со статистическими! операционными и функциональными
характеристиками сигнала.
Накопление статистики поступления сигнала по самой своей
сути воплощает в себе-процесс обучения. Но статистические характер
ристики образа, связанные с его структурными характеристиками
отнесенностью к определенному уровню обобщенности в
иерархической матрице форм изоморфизма, соответственно изменяются при
' 1е См.: Венгер Л. А. Восприятие и обучение. М., 1969.
328 - » ,
|Йр(е образа с одного уровня этой щШщ§^
одвмжёнии от топологического изоморфшш 'Щ^^^^^^Щп
[аденствуется форма упорядоченности ш ~--—^ -ч ^-^* **•
стота встречаемости конкретных компонентов образа ^^ншает-
-:Щ при приближении к уровню метрической инвариантности на Mto-
жом воспроизводится вся индивидуальная спёдифичностьоб5>екта.
Соответственно этому увеличивается длина алфавита да#йв*мфадь-
>;р&х признаков и растет количество информации ш ш^ф^^то^
Сражающих эти признаки. ' '!Г'"^: •
В силу этого при продвижении от более общих уровней ифар-
хической матрицы к более частным растет новизна едгнада и тем
самым понижается степень обученнрсти, но повышается
необходимость повторения и обучения. Вместе с тем следует ожидать, что
понижение степени обученности имеет своей оборотной стороной
повышение обучаемости, ибо чем более индивидуально-специфична
форма и мера упорядоченности сигнала, тем в большей мере
процесс, его построения опирается на заново складывающееся и
индивидуально протекающее обучение и соответственно тем большей
обучаемости этот процесс требует; Именно такое предполагаемое
направление изменения степени обучаемости при приближении
к частным уровням изоморфизма вытекает и из удаления этих
частных форм от общекодового уровня изоморфизма, т. е. от уровня
организации нервных сигналов.
О таком же направлении поуровневых изменений
сенсорно-перцептивной обучаемости говорит и ее соотношение с операционными
характеристиками образа.
-ч В саду прямой зависимости операционных компонентов образа
от управляющих сигналов обучаемость получает в моторных
компонентах свое явное выражение. Поэтому естественно ожидать, что
степень сенсорно-перцептивной обучаемости должна зависеть от
развернутости моторных компонентов образа. Развернутость же
моторных компонентов увеличивается по мере продвижения образа
сквозь иерархию уровней обобщенности от топологического к
метрическому изоморфизму. При этом приближении к частным формам
изоморфизма должна, по-видимому, соответственно расти и степень
сенсорно-перцептивной обучаемости.
Если в отношении связи обучаемости с развернутостью
моторных компонентов образа следует ожидать прямых корреляций
между ними, то в Отношении связи обучаемости с функциональными
характеристиками образа дело обстоит наоборот. Поскольку
функциональные характеристики образа детерминированы не
источником информации, а ее носителем, естественно ожидать, что чем
более выражены функциональные характеристики образа, тем меньше
степень сенсорно-перцептивной обучаемости. Но выраженность
функциональных характеристик образа падает по мере его
удаления от общекодового нервного уровня и приближения к более
специфическим, частным формам организации сигнала.
Соответственно, такое падение выраженности функциональных характеристик
образа должно, по-видимому, иметь своей оборотной стороной по-
329
вышение сенсорно-перцептивной обучаемости по мере приближения
перцепта к диапазону полной константности и метрической
инвариантности.
Таков схематически сформулированный теоретический прогноз
ожидаемых соотношений между операционными и
функциональными параметрами образа и характеристиками сенсорно-перцептивной
обучаемости, с одной стороны, и структурными, статистическими
и энергетическими характеристиками образа — с другой.
Если относительно последних трех характеристик были уже
приведены некоторые экспериментальные результаты, проверка
исходных положений и сформулированных гипотез, то относительно
операционных и функциональных характеристик образа и меры
сенсорно-перцептивной обучаемости здесь сформулирован лишь
предварительный прогноз, требующий экспериментальной проверки.
Наконец, весь предшествующий анализ с неизбежностью
подводит к проблеме механизмов формирования образа, которая будет
специально рассмотрена в следующих разделах настоящей работы.
Здесь он затрагивается лишь в самом общем виде, именно в
связи с вопросом о взаимоотношениях между всеми рассмотренными
выше компонентами сенсорно-перцептивных актов и общими
принципами организации информационных процессов.
7. О механизме сенсорно-перцептивных процессов
Рассмотренные выше характеристики образа в их совместной
динамике воплощают в себе скачок через «психофизиологическое
сечение», разделяющее исходный уровень нервных сигналов,
организованных в общекодовую форму, и сферу психических сигналов,
соответствующих различным частным уровням их упорядоченности
относительно объекта. Суть скачка через границу между нервными
и простейшими нервно-психическими, т. е. сенсорными, сигналами
заключается в резком нарастании полноты инвариантного
воспроизведения npocTpaHCfBeHHo-временной структуры объекта (его
внешней метрики, т. е. его положения в координатной системе
сенсорного поля) и его модальных и интенсивностных характеристик.
Дальнейший же процесс сенсорно-перцептивного перехода
воплощает в себе продвигающееся от топологического к метрическому
изоморфизму пополнение перечня инвариантно воспроизводимых
компонентов внутренней метрики объекта, достигающее своего
предела в конгруэнтности перцепта как интегрального метрического
инварианта по отношению к своему объекту.
Поскольку исходный общекодовый уровень нервных сигналов
содержит в себе лишь необходимый информационный минимум
пространственно-временной инвариантности, совершающееся при
переходе через нервно-психическую границу поуровневое достраивание
полноты инвариантного воспроизведения до его максимума по
самому своему существу воплощает в себе операцию декодирования.
Рассмотренные выше уровни структурных, статистических,
энергетических, операционных характеристик образа оказываются
330
по своему механизму уровнями полноты реализации акта
декодирования.
Поскольку, однако, в настоящее время конкретные механизмы
декодирования, необходимость которых становится все более
очевидной, известны все же далеко не достаточно, фактический ход
исследования оказывается перед жесткой альтернативой: либо
отказаться включать в схему механизма построения образа
соответствующие декодирующие звенья и тем самым отождествить образ
как психический сигнал с общекодовой формой сигналов нервного
возбуждения, либо признать специфичность сенсорно-перцептивных
сигналов, организация которых соответствует упорядоченности их
частных форм, а следовательно, признать неизбежность скрытого
механизма декодирования, на активный поиск которого должно
быть направлено дальнейшее исследование.
Поскольку специфические характеристики образа как
психического сигнала — его константность, целостность, метрическая
инвариантность и т. д.— выявлены эмпирически и вместе с тем они
следуют из формы упорядоченности соответствующих частных
уровней изоморфизма, первый полюс альтернативы явно отпадает.
Следовательно, остается принять вторую ее часть и искать механизм
декодирования образа. Принципы организации психической
структуры ббраза, формируемые его механизмом, подсказывают, в
каком направлении следует искать его неизвестные звенья, поскольку
мы можем исходить из знания о том, «что они делают».
Функциональная схема механизма нервных сигналов, организованных в
общекодовую форму, нам известна из нейрофизиологии и
кибернетики. Она определяется общими условиями изоморфизма сигнала
и источника. Поэтому искомая схема декодирующих блоков,
обеспечивающих полноту инвариантного воспроизведения
характеристик объекта, должна быть сформулирована в терминах тех
дополнительных ограничений, которые нужно добавить к общим
условиям изоморфизма, чтобы получить соответствующую частную
форму, т. е. именно декодировать код.
Ограничения эти касаются обоих основных условий
изоморфизма. Дополнения к первому его условию должны обеспечивать
адекватность воспроизведения отдельных элементов того множества
состояний носителя, которое в своей синтетической совокупности
составляет сигнал. Дополнения ко второму условию изоморфизма
должны обеспечивать инвариантность воспроизведения
пространственно-временной структуры сигнала как множества состояний
носителя. Эти оба аспекта декодирования и реализуются искомыми
блоками механизма декодирования.19
Механизм декодирования по самому своему существу есть
воспроизведение исходных состояний на выходе. Входные состояния
механизма построения образа — это состояния раздражения или
состояния взаимодействия с объектом — источником информации-
Поэтому операция декодирования с необходимостью требует об-
19 См.: Веккер Л. М. Восприятие и основы его моделирования, с. 130—
145.
331
ратного выхода за пределы центральных внутримозговых звеньев
механизма построения образа, в сферу исходного взаимодействия
с объектом, которое здесь должно быть воспроизведено как
конечный эффект акта.
Невозможность обособления центрального звена акта от его
«естественного начала и конца» понимал, как известно, еще
И. М. Сеченов. Этим и определялась для него необходимость
целостного кольцевого механизма, эффектом которого является
психический акт. Так конкретизация общих принципов теоршгсигналов
«сверху» приходит к тому же рефлекторному принципу механизма
построения образа, к которому И. М. Сеченова привада логика еще
предшествующего этапа научного обобщения. ,
Вместе с тем тот же рефлекторный кольцевой принцип
искомого механизма декодирования возвращает анализ к. тем исходным
состояниям взаимодействия с объектом, к тому «физическому
отношению между физическими вещами» (Маркс), которое, будучи
воспроизведено на выходе функциональной схемы, обеспечивает
адекватный «материал» для построения психической структуры
образа, инвариантно воспроизводящего характеристики его объекта.
Так последовательный ход анализа и конкретизации общих
принципов приводит в заключительном пункте к тому сочетанию
структуры, механизма и Материала, которое обеспечивает организацию
«внутреннего мира» по образу и подобию мира внешнего, т. е.
к сочетанию, послужившему исходной точкой эмпирических
обобщений. ~
Вместе с тем здесь, в завершающем разделе исследования
представлено закономерное сочетание тех структурных,
статистических, энергетических, функциональных и. операционных аспектов
психического процесса в связи с егог механизмом, которые в
абстрагированной друг от друга форме составляли предмет рассмотрения
классических психологических концепций, а тут вытекают из
единых принципов организации информационных процессов.
Обобщение и конкретизация встречаются в этом пункте анализа и ставят
задачи дальнейшего исследования, которое должно пойти в обоих
этих направлениях.
Ближайшей задачей, к которой Подвел предпринятый- здесь
анализ, является исследование перехода через следующую
принципиальную границу, разделяющую две психические структуры,
существенно различные по уровню сложности и способу
детерминации,— образ и мысль.
332
ФГЛАЭЛЕНИЕ
Предисловие ♦ .• 3
Введение .*.;..' .-..-,» 4
ЗДСГС ПЕРВАЯ. ЭМПИРИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТНКО-МЕТОДОДОГЙЧЕСКИЕ
ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ПСИХИЧЕСКИХ процессовз ч . * * ' 9
Глава L Об общей эмпирической характеристике психических процессов
я теоретических путях их изучения —
1. Основные специфические характеристики психических процессов. —
2. О теоретических путях психологического познания и их^гносео»
логической специфичности 17
Глава II. Схематический анализ понятийного состава классических пси-
v хологических концепций 28
L Ассоциативная психология 29
2. Структурализм и гештальтизм 3.1
3. Функциональная психология * * 33
4. Бихевиоризм 34
5. Психологический энергетизм 37
6. Психология деятельности 43
Г л*а в а III. Основные положения рефлекторной теории психических
процессов 46
1. Эмпирико-теоретнческие предпосылки обобщения понятия
«рефлекс» —
2. О логической структуре сеченовской рефлекторной конценщш
психических процессов 50
3. О понятийном составе павловской рефлекторной концепции
психических процессов . . . . '. 56
Глава IV. Основные положения общей теории сигналов как
концептуальный аппарат теории психических процессов 67
1. Об общей структурной схеме контура управления —
2. Природа информации 71
3. Количество информации как мера упорядоченности сигнала . 74
4. Форма упорядоченности сигнала 80
5. Шкала уровней изоморфизма 90
6. Соотношение категориального аппарата информационной теории
с основными понятиями классических психологических
концепций ПО
7. Теория сигналов, объективный метод психологического
исследования и общая стратегия построения теории психических
процессов ,..;.. 116
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОБРАЗЫ (ОЩУЩЕНИЯ, ВОСПРИЯТИЯ, ПРЕДСТАВЛЕНИЯ) . 125
Глава L Информационная структура нервных процессов —
1, К постановке проблемы ч. . . —
2. Общая характеристика нервных сигналов 126
3- Местоположение нервного сигнала на шкале уровней
изоморфизма 133
Глава П. Информационная структура сенсорных процессов 142
1. Основные эмпирические характеристики ощущений . . . . —
2. Местоположение сенсорного сигнала на шкале уровней
изоморфизма 159
Глава III. Переходные формы сенсорно-перцептивного диапазона
психических процессов 175
1. Теоретические предпосылки анализа —
2. Эмпирические закономерности перехода от сенсорных
процессов к перцептивным 178
3. Информационная сущность переходных форм сигналов
сенсорно-перцептивного диапазона 186
Глава IV. Перцептивные образы в диапазоне их максимальной
адекватности . . . i 196
1. Основные эмпирические характеристики перцептивного образа
в диапазоне его максимальной адекватности * —
2. Теоретический анализ основных эмпирических характеристик
перцептивного образа 233
Глава V. Общая характеристика первичных образов всего
сенсорно-перцептивного диапазона 250
1. Еще раз о переходных формах сенсорно-перцептивного диапазона —
2. О соотношении константности,'предметности, целостности и
обобщенности образов всего сенсорнр-перцептивного диапазона . . 264
3. Местоположение образов разных модальностей в иерархии
этапов сенсорно-перцептивного перехода 269
Глава VI. Вторичные образы (представления) 278
1. Об эмпирических характеристиках представлений —
2. Теоретический анализ эмпирических характеристик
представлений 285
Глава VII. О взаимосвязи структурных, статистических, энергетических,
функциональных и операционных характеристик образа и их
отношении к механизму его построения 295
1. Предварительные замечания —
2. Соотношение структурных и статистических характеристик
образа 297
3. Соотношение информационных и энергетических
характеристик образа 304
4. Соотношение информационно-энергетических и операционных
характеристик образа 310
5. О функциональных характеристиках образа 319
6. О сенсорно-перцептивной обучаемости 328
7. О механизме сенсорно-перцептивных процессов 330
ВЕККЕР ЛЕВ МАРКОВИЧ
ПСИХИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ
Том 1
Редактор Г. К. Ламагина
Техн. редактор В. Г. Учаева
Переплет художников Е. 3: Глазомицкого
и Б. А. Быкова
Корректоры С. И. Сорина, И. П. Губерер
М-57215. Сдано в Набор 2 i/III 1973 г. Подписано
к печати 29/ХИ 1073 г. Формат бумаги 60х9071в.
Бумага тип. № 3. Уч.-изд. л/ 23,54. Печ. л. 21. Бум.
л. 10,5. Тираж 11000 экз* Заказ 616. Цена 1 р. 51 к.
Издательство ЛГУ имени А. А. Жданова
199164. Ленинград, Университетская наб., 7/9,
Сортавальская книжная типография Управления по
делам издательств, полиграфии и книжной торговли
Совета Министров Карельской АССР.
Сортавала, Карельская, 42.