Автор: Ильин В.В. Ахиезер А.С.
Теги: основные элементы и подсистемы общества философские науки философия история россии
ISBN: 5-211-04238-7
Год: 2000
Текст
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ
ПОЛИТОЛОГИЯ:
МИР
В. В. Ильин
А.САхиезер
РОССИЙСКАЯ
ЦИВИЛИЗАЦИЯ:
СОДЕРЖАНИЕ, ГРАНИЦЫ,
ВОЗМОЖНОСТИ
Под редакцией
■роф. В.В.ИЛЫ1НА
Издательство
Московского университета
2000
УДК 316.33
ББК87
И 45
Авторы:
В.В. Ильин (предисловие, часть I, послесловие);
А. С. Ахиезер (часть II)
Рецензенты:
доктор философских наук, профессор А.И. Алешин
доктор философских наук, профессор В.М. Межуев
Издание осуществлено в авторской редакции при поддержке:
фирмы "Совинсервис" — генеральный директор Г. Либенсон,
фирмы "Мегаполис Туре" — генеральный директор Э. Кузнецов,
фонда Дж. и К. Макартуров
Ильин В.В., Ахиезер A.C.
И 45 Российская цивилизация: содержание, границы, возмож-
ности. — М: Изд-во МГУ, 2000. — 304 с.
ISBN 5-211-04238-7
Работа является седьмой (после изданий: "Философия власти", 1993;
"Россия: опыт национально-государственной идеологии", 1994; "Философия
политики", 1994; "Политическая антропология", 1995; "Реформы и контр-
реформы в России", 1996; "Российская государственность: истоки, тради-
ции, перспективы", 1997) книгой серии "Теоретическая политология: мир
России и Россия в мире".
Тезис об особой стати России обсуждается в цивилизационной плос-
кости, где страна предстает автономным этнокультурным ландшафтом со
своей географической, климатической привязкой, социальным, духовным
антуражем, специфическим историческим потенциалом.
Для обществоведов, широкого круга читателей.
УДК 316.33
ББК87
ISBN 5—211—04238—7 О B.B. Ильин, A.C. Ахиезер, 2000
ПРЕДИСЛОВИЕ
Тонкий, глубокий А. Блок искал эпитеты временам значимым.
Помните:
Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Век... умозрительных понятий,
Матерьялистских малых дел,
Бессильных жалоб и проклятий
Бескровных душ и слабых тел!
"Гуманистический туман" давно стал атрибутом истории. Рука,
простертая на народы, не отвратилась. Густая тень "Люциферова
крыла" предопределила особенности двадцатого столетия.
Двадцатый век... еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла.
Опознавательный знак уходящего века — машина, символ жес-
токой силы, взыскующей человеческих жертв,
Кующей гибель день и ночь,
Сознанье страшного обмана.
Итог — "отвращение от жизни", подрыв энергии созидания.
Участь грабителей, жребий разорителей.
Что дальше? Каково знамение предстоящей рубежной эпохи?
Между чем и еще не чем — МЫ?
Философию нельзя пробовать кончиками губ: дилетантство,
легковесность пророчеств о днях будущих не исключены из чис-
ла возможного позитивностью реалий. Теория — не поэзия; мысль
в ней скована. Оттого как бы ни хотелось выразиться красиво:
Грядущий двадцать первый век — несносней:
Антиномичней жизни стать...
выразиться так никаких резонов недостаточно.
Ветхий завет осуждает Денницу за гордыню. Не все помыслен-
ное сбудется; не все определенное состоится. Поэзия — стезя
величия души; теория — стезя величия мысли. Много величествен-
нее одного и другого — жизнь, поэзией, мыслью отображаемая.
Вопреки падшему, изгнанному с небес ангелу, дабы не разбиться
о землю, приложим ухо к тверди происходящего, вслушаемся в
шаги истории.
Страна длительной, тяжелой судьбы — Россия — в преддверии
нового тысячелетия на рубеже веков переживает не лучшие вре-
мена. Модус бытия ее — сюр, отчаянный акафист вымыслу.
Недееспособный президент как бы президентствует. Неуправляю-
щее правительство как бы управляет. Вымирающий народ как бы
живет. Всеобъемлющее, всепоглощающее "как бы". Философия
текущего момента — мелкая философия на глубоких местах: фик-
ционализм.
Наш век — бегство от чуда, — говорил обо всех Эйнштейн. Наш
век — бегство к чуду, — говорим о себе мы. Для осмысления про-
исходящего в отечестве не обнаруживается каких-то подходящих
обозначений, все списывается на пресловутую своеобразность.
Своеобразно наперекор социальным законам недавно налаживали
коммунизм. По провалу эксперимента теперь созидают капита-
лизм. Lege artis. Везде прогресс, у нас регресс. Везде концентра-
ция, у нас иррадиация. Mesto. Под защитой все претерпевающего
порядка там — продуктивность растет. Здесь — падает. Doloroso.
Проверка эффективности всякого слова, всякой программы пре-
вращается у нас во фразу, обретая по обстановке черты то ге-
ростратовой, враждебной величию деятельности, то нажимного,
диктаторского доказательства. Féroce. Времена меняются, мы не
меняемся.
Потерянно-усталый, сбивчивый ритм державной поступи страны
далеко не случаен; у этого анахронического явления велика глу-
бина предыстории. Связана она с нескончаемыми тенденциями во-
площать утопию. Утопию лучшей доли в опоре на безумство храб-
рых. Как это бывает, мы знаем.
Вынося квалифицирующее суждение, подытожим: воистину пра-
вы говорящие "не дай, не допусти восторжествовать безумцам".
Ввиду чего же безумцы у нас торжествуют? Ввиду такой черты
национальной жизни, как максимализм: существование наше иско-
ни развертывается в двурядной колее "великого конца" — "вели-
кого начала". Беспощадный нигилизм в отношении прошлого и
настоящего и безоглядный эсхатологизм в отношении будущего,
плодя и умножая надломы, привносят в страновое движение эле-
мент каталектики со своими извечными спутниками: унылым пре-
рывом времен, отвержением достигнутого. Разрушительные, пере-
бивающие все прочее побуждения, — основа, создающая форму
4
великого бредущего по всемирной истории одиночки. Для всех —
века, для нас — единый час. Революционная новь — стержневой
тип нашего Космоса, зачинаемого не по образу и подобию Бо-
жию, а через развязывание стихии.
Где, когда, какой великий выбирал
Путь, чтоб протоптанной и легче?
Нигде, никогда, никакой. Однако, меняя реальную жизни ос-
нову, никто из великих не помышлял оказаться сожалеющим. Пре-
образовательные штудии, трансформационные экзерсисы сковы-
ваются неотступной причастностью действительному. Так — у всех.
У нас — "не откроешь сердца — погибнешь**. Где "открытие"
скрывает не пробуждение-просветление, но пробуждение-расстра-
ивание. Оттого бытие там — конструкция, тут — деструкция
обывания.
Суть наших социальных перемен — "привести человека в
движенье": подтачивая "обывание", развернуть вихревое начало
борьбы с устоявшимся. Во имя влекущего завтра сжечь Рафаэ-
ля, разрушить музеи, растоптать искусства цветы. За идейное
отвержение житейских обывательских святынь, проблематизацию
"непреложности памяти и крови" достоин осуждения наш ре-
форматорский слой, носитель передового — "размышляющая пуб-
лика".
Россия "размышляющей публики" — земля проектов. Выдавае-
мые хорошо и непрерывно, они абсолютно не приспособлены
кипеть в "сомнительном и слепящем котле" осязаемого. Не при-
способлены, ибо не реалистичны. Беда возникает в соприкосно-
вении России "размышляющей публики" с Россией масс — зем-
лей практической. Когда стоять вне — "за каждого и не против
кого" — становится невозможно, одна страна идет на другую;
обнаруживается несопряженность двух России. "Размышляющая
публика" не понимает народ, народ не понимает "размышляю-
щую публику". Мучительную коллизию подобного рода высветил
В. Брюсов, адресовавший отечественной "размышляющей публике"
суровую инвективу:
Что ж не спешите в вихре событий —
Упиться бурей, грозно странной?
И что ж в былое с тоской глядите,
Как в некий край обетованный?
Иль вам, фантастам, иль вам, эстетам,
Мечта была мила как дальность?
И только в книгах да в лад с поэтом
Любили вы оригинальность?
Оригинальность — мысли, реальность — жизни...
Жизнь созидают люди, вместо подписи ставящие крест. Жизнь
разрушают люди, преуспевающие в "размышлении". Российская
интеллигенция в канун революции, отмечает М. Пришвин, "дер-
жалась за столб дыма — ветер и подул". Завоевание мира идет
на путях "внешней работы в нем". Незаочный конфликт элемен-
тов оппозиций "размышляющая публика" — народ, "оригиналь-
ность" — реальность снимается "подвигом ежедневным" — по-
ложительным жизненным усилием, к которому первые члены
дихотомий чаще всего не причастны. Судьба "размышляющей пуб-
лики", "оригинальности" — коловратная судьба нарочитой мыс-
леобразной сферы, дарующей людям возможность чувствовать себя
счастливыми, когда это вовсе не так. В своей способности по-
гружать в грезы "оригинальность" смыкается с "карнавальностыо",
преодолевающей разрыв схемы и вещи непосредственным сим-
волическим овладением. Самодовлеющая формотворческая игра с
нулевой вещественной суммой, однако, занятие рамочное, ограни-
ченное внутренними задачами карнавала предоставлять поводы
оригиналам демонстрируемых портретов. За этими вполне обозри-
мыми пределами карнавал — символическое буйство жизни, при-
обретая характер практических экзистенциальных установок, пере-
ходит в свою противоположность — смерть. Позиция воспаряю-
щего над реальностью, противящегося ей карнавального иллю-
зионизма всегда трагична. Как показал в "Итальянском каприччио"
П. Чайковский, она приближает конец.
Итак, замыкающаяся в собственных технологиях оригиналь-
ность через опосредующую символическую карнавальность влечет
распаденья общего исход. Инстинкт в понимании значимости
противоположного обязывает избегать последнего.
Горизонт "обывательской публики" обширнее горизонта "пуб-
лики размышляющей". Обширнее подлинностью, укорененностью
в мир. Когда кончается карнавал, начинается отрезвление, когда
кончается отрезвление, начинается бытие. Можно устать мыслить,
однако невозможно устать любить жизнь.
Тень отечественных умозрителей лучше не тревожить. Но все
же нельзя обойти вниманием того, что безумие не миновало: как
и прежде, абстрактная мыслительная форма уничтожает у нас
конкретное материальное содержание; прихотливая вязь вымысла
и посегодня отравляет наше существование неким подобием боев,
сражений за "великую идею". Генераторы идей — не знающие
слова "нет" — натуры безграничных возможностей. Видя близкое
воплощение умозрений, вторгаются в жизнь стратегией прямых
действий. Оправдание сего — панлогизм: наивная вера в непосред-
ственное привитие идеала к неприглядной правде реальности.
Между тем неизбежно различные модусы того и другого, обнару-
живая себя, обертываются анафемой реформаторству: как из муки
б
принципов пекутся блины прецедентов, известно. Сила ума про-
является в насилии существования.
Один из наиболее губительных ингредиентов идеального про-
грессизма — якобинизм, противопоставляющий неприятию жизнью
схем мысли язык родных осин, братоубийственную резню, рево-
люцию. Ничего нет страшнее падшего ангела. Ничего нет ужас-
ней дискредитируемой жизнью идеи.
Чем обусловлена высокая восприимчивость России к деструк-
тивной стихии социального зла? Говоря односложно, — деятельным
волюнтарным невежеством, падким на граждански невсеобщие
инициативы. Перефразируя В. Набокова, можно сказать: от толч-
ка, данного Андреем Боголюбским, перенесшим столицу из Кие-
ва во Владимир, устроительная деятельность покатилась по на-
клонной плоскости с тем неизбежным окончанием, когда, дока-
тившись до нуля, она берется в кавычки "reformatio in pejus".
Расстраивающее устроение оксюморон, передающий едва ли не
центральную особенность нашего национального бытия: периоди-
чески понижать цену жизни. "Даже у безобразия должны быть
свои приличия", — замечал Н. Островский. Отчего у нас пролог
к лучшей доле всякий раз обрывается на полуслове? Причин
много. Остановимся на важнейших.
1. Авангардизм. "Благородный" энтузиазм отечественных уст-
роителей — производное самоотнесения к некоему "просвещен-
ному" социальному авангарду, исполненному приобщенности к
высотам "передовой" теории, "знающей", как обустроить жизнь.
В принципе мир прост, "конечен" в своих основаниях, до конца
понят Марксом—Энгельсом—Лениным—Сталиным. Этот мир есть,
с одной стороны, результат стихийной эволюции природы, частью
которой является и человек, с другой стороны, он есть объект
для планирования и проведения в жизнь "социалистического (точ-
нее — социального. — Авт.) строительства"1. Явление замешанного
на сознании собственной исключительности деятельного элитизма
не безобидно: принадлежать к роду человеческому в большей
степени, нежели повадно другим, — мощный инициирующий
комплекс, развязывающий шапкозакидательское авантюрное сочи-
нительство.
2. Авантюризм. На пороге нового века Россия в глубоком
системном кризисе. Причина — извечная отечественная способ-
ность видеть пользу от трудов, повсеместно отвергнутых. Богат-
ство и мобильность — вот, что, используя мысль Гёте, иницииру-
ет мир, подвигает на социотворчество. В национальном опыте, к
несчастью, не просматривается ни малейшей интенции на учет
Рейдлих Р. Сталинщина как духовный феномен. М., 1971.
данных руководящих жизнеустроительных ценностей. В одном и
другом — непременный, откровенный проигрыш. В богатстве —
от вечных упадков, постоянных растрат того немногого, что уда-
ется скопить, сколотить (Блок). В мобильности — от странной
неспособности к упреждающему энергичному направленно-соли-
дарному действию: все происходит у нас слишком поздно, слиш-
ком долго мы находимся в переходном состоянии, каком-то меж-
дуцарствии (Бердяев).
Социальное положение лица — привилегия образования и ка-
питала. Социальное положение страны — привилегия нешатающе-
гося достоинства народа и правительства. Историю делает народ.
Исторический выбор делает правительство. Суть в том, однако,
что делает оно его у нас, игнорируя интересы народа: в отсут-
ствии предопределенности исторического жизнетока злоключения
судьбы нашей — от неблагодарного антинационального выбора.
С 1917 г. в мелкотоварной крестьянской стране насаждают комму-
низм. С 1991 г в государственно-социалистической тоталитарной
стране насаждают либерально-рыночную демократию. Пружины
экспериментов — не реалии, а отрешенные идейные мечтательные
интуиции.
Между тем ясно:
— идеи (разум как таковой) регулируют рассудок, а не жизнь;
— мечта же, ассюрируя волю, и вовсе "может хватать совершен-
но в сторону" (Писарев).
Близорукие акции ангажированных незадачливых социокон-
структоров, производящих непронародный выбор, вполне доста-
точны для несчастья: превращение существования в источник
постоянной скорби с каптажем агрессивности доводимых до от-
чаяния масс.
Жизнь управляется выходящим из нее опытом, здравым смыс-
лом. Прорастающему на обочине здравомыслия беспочвенному
вероучительному сочинительству должен быть поставлен надежный
заслон. Россия устала от иллюзий, она выстрадала реализм.
3. Произвол. Взвешенная оценка библейской модели начала
человеческой истории подводит прямо к противоположному убеж-
дению. Человеческая история началась не с рая (бытие внеисто-
рическое), а с представляющего акт выбора грехопадения. Высво-
бождение из-под опеки, проявление свободы самости означало
выход из элизиума. Бог остался вне времени, человек ввергнул себя
в поток изменений. Поток изменений и есть время, совпадающее
в случае человека с потоком истории.
Понимание сущностного отличия двух миров — внеисторичес-
кого божеского и исторического человеческого — не заражает.
Однако позволяет рассеять туман, где утрачивается очертание
8
реальности. Акт выбора создает исторического человека; в резуль-
тате быть человеком и интересно, и сложно: судьба человека
становится его историческим достоянием; устои изменения мира —
в нем самом.
Свободная вещь определяется к действию только сама собой.
Каков диапазон утверждений свободного человека? Верно, при-
менительно к человеку "все влекомы и все влекут" (Данте).
Между тем полагать, будто человеческий жизнеток произволен,
было бы нестерпимой фальшью. Парадокс Гоббса о возможности
общества снимается допущением, что человек человеку не волк.
Непредусмотрительная равнозначность изменений в социотвор-
честве — пустая выдумка. Мы хорошо различаем равенство в
благородстве и равенство в бесправии. И помогает нам в этом
опора на жизненный опыт.
Обращенные в свиней обитатели островов Цирцеи счастливы.
Но остаются ли они причастными человеческому? Что в глубине
задавленных, затравленных душ? Пустота, ненависть. Как они
преодолеваются? Теолог бы сказал — богом. Политик — правитель-
ством. Доктринер — наукой. Прожектер — революцией. Воистину
осанна поставляет анафему миру.
Есть вопросы, мыслью не решаемые. В чем вызов логоса
человеческой истории? Выжить. Преодолев зверя, обрести чело-
века. Как именно? Можно ли научить любви, доброте, взаимнос-
ти? Тысячу раз нет. Жизнь исключает призраки жизнью, личным
примером, опытом. Высокое передается, прививается практичес-
ким состоянием ценностного разворачивания.
В открытом море нельзя без кормчего. Осмысленная человеч-
ность исторического мира — от целерациональных действий лю-
дей, делающих мир гуманитарным. Так как людей много, посту-
пают они локально, многосмысленность, неустойчивость мира
превозмогаются перспективным регулированием деятельности —
системой императивных глобальных целей. Таких, как Совершен-
ство, Благоденствие, Спасение. Последние, приобщая людей к
вполне идеальному, инициируют творение бытия по понятиям.
Понятия, универсальные по логической форме, вбирая общие
признаки вещности, идеальные черты реального, проявляют себя
локомотивами практики. Понятия мобилизуют человеческие дейст-
вия посредством высоких целей.
Людям не стало бы легче, если бы все их желания сбылись.
Осознание этого намечает водораздел полезного и ценного. Цен-
ное — не утилитарно, оно самоцельно. Оттого отрешенное учение
о ценностях — "бесполезнейшее из всех наук" — наиболее полез-
но. Полезно острасткой свободы, влекущей отвержение сущего,
проблематизирующей мир как реальность.
9
Регулятивное назначение ценностей в санации души таково:
одухотворяя слово и дело, объяснение и изменение, провоцируя
размышление, углубление, исследование, ценности нейтрализуют,
исключают опасные рифмы, за которыми — кровь, ужас. В ду-
ше — "набрасывающее глаголание" (Хайдеггер): "я обещаю никог-
да не изменять истине" (Солженицын). В сердце — борьба с себе
подобными: преодоление мира через "преображение и воспитание
нового человека" (Флоровский). В действии — опрометчивость,
псевдонедоверие факту: трифоновский эпизод с предусмотритель-
ной матерью, предупреждающей сына запиской "Осторожно, я
здесь вишу". "Можно умалчивать о тайных делах, — настаивает
Монтень, — но не говорить о том, что всем известно, и о ве-
щах, которые повлекли за собой последствия большой... важнос-
ти, — непростительный недостаток". Законное основание не ока-
заться в "обывательской луже" (Блок), не смешивающейся с
рекой жизни, как масло и вода, — развенчание масок пророка,
поводыря, демагога. Гиганты с мозгами микробов, вводящие рас-
считанные на взвинченное существование фигуры и формулы, —
не вероучители человечества.
Вершина житейской мудрости — знание меры. Не всякая
чаемая жизнь начинается с кризиса. Оттого голова в цветах, шея
в мыле — реквизит не жизни, а театра жестокости. "Кто осу-
шил слезы на лице ребенка и вызвал улыбку на его уста, —
говорит Шакья-Муни, — достойнее человека, построившего самый
величественный Храм".
Позитивное снятие тенет жизни — в стратегии инвестирования
в человеческую деятельность непреходящих ценностей. Основа-
ния истории — не инстинкты, а корректирующие активность по
собственному побуждению идеалы. Как они складываются?
Ценностное сознание кристаллизуется на стыке — в зазоре,
расщеплении бытия на реальное и желаемое, сущее и должное,
наличное и потребное. Первые члены дихотомий соотносятся с
актуальным, вторые — с потенциальным существованием. Каким
образом чаемое достигается?
Человека порой понимают как желающую, думающую органи-
зацию. В контексте обсуждаемого предмета будем его понимать
как организацию мечтающую.
Невозможное было возможно,
Но возможное — было мечтой.
Как мечта воплощается? В состоянии полной продуктивности
Я и не-Я неразличимы. Отсюда две возможности.
Первая: конструирование дикого бытия по одной свободной
воле своей. Данный вариант, предполагающий разрушение всех
систем, муссируемый контркультурой, воспет философией шизо-
ю
анализа Делеза-Гваттари. С одной стороны, шизоаналитическая
ситуация вполне свободна:
Свободно летящая птица
Никому, ничему не верна.
С другой стороны, пребывать в ней весьма трудно. Вероятно,
по этой причине обстановка вседозволенности (чистая анархия,
сугубая самостийность) совпадает с универсумом волюнтарной
иллюзии шизоида. Нет нужды говорить о ее вырожденности.
Вторая: созидание нормально человеческого бытия, где рас-
ширение онтологии, пробивание к иным типам реальности от-
вечает известному порядку вещей — системам правил, кодифи-
кациям. Миротворчество человека протекает не как освобожде-
ние от законов мира, а как их преобразовательное улучшение.
В качестве высшей сферы мироздания человеку
Дано бесстрастной мерой
Измерить все...
Бесстрастной мерой измерить. Сия ответственная процедура
осуществляется в опоре на критерии значимого, предпочтитель-
ного, которые образуют пространство ценностей (идеалов) — внут-
ренних высоких целей, — того, ради чего все предпринимается.
Почему человеческие предприятия должны быть сопряжены с
ценностями? Потому что, будучи несамодостаточными, они пред-
ставляют объект достигаемого. Достигаемое же — стихия прак-
тики — операционально, инструментально, покоится на качестве
воплотительных технологий. Последние, отмечалось, могут быть
любыми.
Как сделать инновации гуманитарно выдержанными? Цивиль-
но выхолощенным волюнтаризму, механицизму, прагматизму спо-
собна противостоять гуманитарно выдержанная созидательная про-
грамма. Демонов воли, дерзания, прорывов в не-время исклю-
чительно и первостепенно сдерживают комплексы ценностного
сознания, преодолевающие самочинность сбалансированием дея-
тельности с высокими целями. "Земля, в виду небес, мертва"
(Тютчев), — высокочувствительные сложные человеческие системы
требуют адекватного, а именно: жизнью выношенного к себе
отношения.
Повторимся: созидание бытия связано с творчеством — вдох-
новенным некаузальным взрывом. Без творчества мира нет самое
мира. Но творчество, плодя отторгающие реакции, означает пере-
крытие регуляций, кодексов, конституций. Цивилизация рождена
творчеством, но творчество, не ориентированное на жизнь, раз-
рушает цивилизацию. Обостряется проблема ценностной санации
11
творчества. В общем поддержание цивильное™, невпадение в
дикость при возможном росте дезорганизации обеспечивается вве-
дением духоподъемных идеалов, корректирующих творчество в со-
ответствии с требованиями жизни, ориентациями на высокое:
внутренние мотивы, проекты деятельности исходно должны отли-
чаться совершенством.
Опиумом для народа в неоговоренных обстоятельствах может
быть все. Ориентация на совершенное (благое, прекрасное, спа-
сительное), оговаривая обстоятельства, предохраняя от встречи
частного спроса и предложения в приватной сфере, рождаю-
щего произвол, становится самодостаточно-непрагматичной, само-
цельной.
"Всякая общественная деятельность, — утверждает К. Чуков-
ский, — полезнее, если... совершается при личном ощущении ее
бесполезности... Мы должны признать все эти комплексы идей:
искусство для искусства, патриотизм для патриотизма, любовь для
любви, наука для науки — необходимыми иллюзиями культуры,
разрушить которые не то что не должно, а прямо-таки невоз-
можно"2.
Самое ценное, совершенное, принятое как абсолютная форма
("непосредственная достоверность себя самого", — Гегель), единый
и единственный идеальный мотив, побуждение, стимул созида-
тельной деятельности, есть ценность. Сопричастие ей заставляет
испытывать внутри себя "чувство такой свежести, чистоты, ...яс-
ности, как будто чья-то невидимая рука нежно и заботливо"
стирает с души давно "накопившуюся на ней копоть ненависти,
зависти, раздражительного самолюбия, пресыщения... скуки"3.
Чутье к добру, тяготение к совершенству — идеальные жизнен-
ные устои, отличают высоко духовное существование. Бытие дро-
бится на модусы:
■ фактическая наличность* (натурализм);
■ абстрактная свобода — свобода вакхической шалости, диони-
сийского разгула (волюнтаризм);
■ цивильно регулируемая свобода — свобода гуманитарного
зодчества, осмотрительного созидания (аксиологизм).
Растительное бытие, — изматывающий труд, гомерическая дра-
ка, — не арена действия ценностного сознания. Высокая добро-
детель в ее торжестве над пороком проявляется через духовность,
к которой ни натурализм, ни волюнтаризм как элементы "па-
костного прозаизма", "пошлости, паучьего затишья" (Блок) мате-
2 Гангнус Л. На руинах позитивной эстетики // Новый мир. 1988. Nfc 9. С. 157.
3 Куприн A.M. Собр. соч.: В 5 т. Т. 2. М, 1982. С. 12.
12
риальной реальности не причастны. Материальная реальность,
говоря строго, высоту духовной стати, причастности идеальному не
предполагает. Этот важный для рассуждения пункт иллюстрирует-
ся сущностной асимметрией материального и духовного типов
деятельности.
По объему: материальные блага ограничены, частичны; духов-
ные — безграничны, всеобщи.
По потреблению: материальные источники истощаются; духов-
ные — прирастают.
По реализации: материальное производство обезличено; духов-
ное — персонифицировано.
По признанию: материальная деятельность рассчитана на непо-
средственное признание, исключает работу вхолостую; духовная
деятельность не рассчитана на непосредственное признание, жест-
ко не нацелена на конечный эффект (самодостаточная игра сил:
не для победы, а ради участия).
По результату: в материальном производстве важна репродук-
тивность, результативность (нет производства ради производства);
в духовном производстве — продуктивность (производство само-
дельно).
По агенту действия: в материальном производстве значим
обладатель; в духовном — созидатель.
По количеству: материальные блага копятся (тезаврация); ду-
ховные — не копятся, воплощаются в уровне культуры.
По качеству: материальные блага отчуждаются от потребле-
ния, духовные — от производства; в материальной сфере навязы-
вается труд, изымается результат; в духовной сфере навязывается
результат, изымается способность к труду4.
До сих пор мы толковали ценности с позиций победительной,
неувядающей силы бытия, предохраняющей от горьких взаимо-
пониманий, когда все рвется, лопается, выходит из колеи, "идет
на развалку... люди не знают, что будет завтра, всего ждут и
все возможно"5. Избегать статистики мнимых чисел — мрака
не оплодотворенного мыслью сознания, бесстыдной терпеливости
"рабочего скота", затравленного, забитого, духовно ограбленного
органического жизнеподобия, позволяет лишь звездный час и
звездный случай приобщения к ценностным абсолютам. Этим не-
сущим идеалии "культурным иллюзиям", не имеющим эквива-
лентов в адекватных предметности созерцаниях.
4. Нигилизм. Высота жизни определяется высотой понятий
о ней. На низших этапах существования человек есть то, что
\ См.: Человек. Границы философской рефлексии. М, 1996. С. 57—63.
13
5 Литературное наследство. Т. 72. С. 139.
он ест. На высших ступенях человек является тем, чем он обо-
гащает среду обитания; качество культивирования личностью ок-
ружения соответствует мере ее персонального богатства.
Ввиду того, что порядок мира задается личностно, человек
не продукт обстоятельств, он — творец их. Изъяны мира —
ловушка человеческого саморазвития. Прогресс требует культу-
ры — так естественно обнажаются пределы несовместимого с по-
ступательным движением ущербного человеческого обеспечения.
Человек — творение божие, не из разряда убиквистов; живет
не как попало, но вполне достойно. "Дневник Сатаны" — про-
изведение невыполнимое. Сатанинская платформа антижизнен-
на. Разбой неочеловечиваем. Законное основание для преодоле-
ния алогизма "существование как сатанинское существование" —
возвращение человека на его естественный путь — путь гумани-
тарного.
Будучи людьми, носителями гуманитарное™, мы наделены уме-
нием быть в мире. Умением, крепящимся на свободе и досто-
инстве, творчестве и просветлении, продвигающим к святости.
Быть ниже себя — невежество, быть выше себя — мудрость.
Надеясь достичь многого, преодолевая первое, мы приобщаемся
ко второй.
Тля ест траву, ржа железо, лжа душу (Чехов), — разрыв
безысходных трофических цепочек на природной кормовой базе —
приобщенность к гуманитарному, дающая больше того, на что
можно рассчитывать. За пределами данной приобщенности поня-
тие человеческого свертывается.
Субъект истории не беззаботный фланер. Признак общества —
не помойка. Творчество не важнее творения; искания не весомей
истины. Бытие, избыточное относительно срока индивидуальной
жизни, — неразложимое ядро, культурный остов самоопределяе-
мой, внутренне завершенной целостности, именуемой Цивили-
зация.
Слепой, ведущий слепого, окажется в яме. Бесталанность ру-
левого способна погубить, умелость кормчего — спасти.
Известно, полноценное не созидается на развалинах. Пирр,
Цезарь восхищались Александром Македонским: за свой корот-
кий век он успел создать новый мир. Взять наших ходульных
президентов, предводителей Отечества. Ничтожные, убогие лица от
Горбачева до Ельцина изничтожали и изничтожают несозданный
ими великий российский мир.
5. Дирижизм. Приправа умозрительных спекуляций — насилую-
щее администрирование. "При режиме... основанном на абсолют-
ной истине... партии... фракции — преступный анахронизм'*, —
утверждал один из основоположников доктринерского всеведения
революционный висельник и мародер Сен-Жюст. Безапелляцион-
14
ное командование, развеянное во Франции, укоренилось в России.
Неограниченный монархический абсолютизм и деспотизм мерк-
нут перед существовавшим в недавнем прошлом у нас социу-
мом одной, считавшей себя властелином мира, партийной органи-
зации.
Дорогого стоят неоцененные по достоинству признания Ленина:
"Вся юридическая и фактическая конституция советской респуб-
лики строится на том, что партия все исправляет, назначает и
строит по одному принципу"6;
Троцкого: центральное администрирование "распространяется
в одинаковой мере на концентрационные лагеря, агрономию...
музыку"7;
Кагановича: ЦК руководит вопросами "международной поли-
тики... обороны, хозяйственного строительства", но не только,
здесь же "учебники... библиотеки... художественная литература,
театры, кино... производство граммофонов, качество мыла и т.п."8.
Революционное политическое руководство, обязывающее всех и
вся голыми руками таскать из огня каштаны, — везде, во всем.
Оттого революции, достигнув, а тем более не достигнув своей
цели, переходят в реакцию. Что же жизнь? Жизнь исключает
призраки, а не множит их. "Сила вещей влечет нас... к результа-
там, которые не приходили нам в голову", — это сен-жюстовское
прозрение, типичное для оголтелых революционных голов, выно-
сит приговор неуемному восторгу администрирования. Бог имеет
дело с конечным (ultimate), человек с ближайшим (proximate).
Объяснение причин необычайных событий истории вязнет в кругу
отличающихся поспешностью формы, темнотой содержания мне-
ний. Спросим: каковы причины войны 1812 г. — качества госу-
дарственных лиц? Происки Англии? Недостатки континенталь-
ной системы? Ошибки устремленных к единству союзников? Ука-
занные факторы не иллюзорны. Герцог Олвденбургский обижен;
Наполеон властолюбив; Александр тверд; континентальная система
негодна; союз России с Австрией не замаскирован. Все так. Но
для обозревающих случившееся с высот времени причины гро-
мадности произошедшего недостаточны. Почему миллионы убива-
ли, мучили друг друга (вследствие того, что Наполеон властолю-
бив, Александр тверд, политика Англии хитра, герцог Олвден-
бургский обижен?); почему состоялось "воинственное движение
масс, европейских народов с Запада на Восток и потом с Вос-
6 Ленин В.И. Поян. собр. соч. Т. 41. С. 403.
7 Троцкий Л.Д. Преданная революция. М., 1991. С. 151.
8 Каганович Л.М. От XVI к XVII съезду партии. М., 1934. С. 35.
15
тока на Запад"9 (вследствие традиции, согласно которой колони-
зация идет с Запада на Восток, а варвары с Востока на Запад)?
В чем непреложность осуществленных действий, свершившегося?
Что вообще означает непреложность ?
Отстаивать фатализм: субъекты истории — рабы провидения,
заложники промысла, — несерьезно. Проводить волюнтаризм: субъ-
екты истории — гении, действующие случайно, — несерьезно не
менее. Персонификации как и деперсонификации истории, озна-
чая отказ от жизнеподобия, комбинируют отвлеченно-условными
конструкциями. Акцентуация бытия (надындивидуальное) в рас-
суждениях навевает вполне обезличенную, безымянную образность
типа выведенной Л. Андреевым в "Жизни человека", где в качест-
ве персонажей фигурируют "человек", "жена человека", "друзья",
"враги человека". Акцентуация быта (индивидуальное) навевает
образность точек стресса, срыва выбившихся из обоймы людских
сцеплений парий. Такова, если искать прототипов в творчестве
того же автора, система героев повести "Красный смех", вне
места и времени изображающей коллизию недопустимо необуз-
данного индивидуализма (противоестественные человеческие состо-
яния на грани массового безумия).
Действия исторических лиц и не произвольны, и не предвеч-
ны. Они и реальны, и символичны. Будучи частными, они на-
ходятся в общей связи со всем ходом истории. Концептуаль-
ной проработкой этой связи занята философия истории, озабо-
чивающаяся установлением общих основных черт определенных
времен, проявляющихся личностью, субъективно. Философия исто-
рии — не умозрительная дедукция тайных пружин исторического
процесса, а его осмысление, приуроченное к временным (циви-
лизационным) сдвигам, смене склонных к авторефлексии поко-
лений.
Существует мысль в истории; мысль для истории; мысль об
истории. Первые два прецедента — фиксация эпизодов устроения,
преодоления жизни индивидуальной волей (история для себя),
когда, по словам Плутарха, существование "зависит от одного...
человека". Это — стезя истории. Третий прецедент — реалистич-
ное изображение малореалистичных (на поверхности нередко не-
разумно нереалистичных) явлений человеческой жизни со ставкой
не на неведомые законы воображения (спекуляция), не на повто-
ряющиеся факты (эмпиризм), а на факты, создающие последо-
вательность.
Говоря об этом предмете, сошлемся на К. Леонтьева, отме-
чающего: "Государство держится не одной свободой и не одни-
9 Толстой ЛИ. Собр. соч.: В 12 т. Т. 7. М. 1958. С. 252.
16
ми стеснениями и строгостью, а неуловимой пока еще для со-
циальной науки гармонией между дисциплиной веры, власти,
законов, преданий... обычаев, с одной стороны, а с другой — той
реальной свободой лица, которая возможна даже... при существо-
вании пытки"10.
Рефлексия подобной "гармонии" есть стезя философии истории,
претендующей на итоговую выработку не слепых связей, а струк-
турного полимания с последующим осмысленным переносом "че-
ловеческого" на "историческое", между которыми "такое глубокое,
такое таинственное в своей первооснове сращение, такая конкрет-
ная взаимность, что разрыв их невозможен"11.
Сказанное подводит к заключению. Вникнуть в судьбу истори-
ческого, применительно к России, ее назначения предполагает
выработать серьезную версию ее цивилизационного самостановле-
ния. Немногословный эскиз подобной версии и будет представлен
ниже.
10 Леонтьев К. Записки отшельника. М, 1992. С. 335—336.
11 Бердяев H.A. Смысл истории. М, 1990. С. 14.
Часть I
РОССИЙСКИЙ
ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ
космос
Раздел 1
РОССИЯ КАК ЦИВИЛИЗАЦИЯ
цивилизация. В профессиональной среде нет ясного понимания
ни того, что есть "цивилизация", ни того, какими признаками
она выражается. В качестве итога — отсутствие единого фокуса
размышлений, не заражающий позитивом вкусовой подход, усвое-
ние трафаретов, за которыми — ничего, кроме "урчанья брюха"
(Сорокин) их поклонников.
Технология понимания определена глубиной понимаемого. Бы-
строта понимания — показатель тривиальности, недостижимость
понимания — показатель трансцендентности понимаемого. При-
менительно к пониманию цивилизации вообще (а российской
цивилизации в особенности) актуализируется, следовательно, про-
блема адекватного понимания: оно должно быть ясным и не быть
низким. Проблема решается уточнением базовой рефлективной
схемы цивилизации, поставляющей искомые условия понимания
колоссальных объемов фактического.
Происходя от "цивильности", цивилизация, характеризуя выде-
ление общества из природы, подчеркивает момент эмансипации
одного от другого: у истоков цивилизации некий уровень ци-
вильности, обеспечивающий развитие общества на собственной
основе. Отправная точка цивилизации — упрочение цивильности
со стадии замены родовой общины соседской (территориальной).
Фикс-пункт цивильности — бытие, избыточное относительно сро-
ка органической индивидуальной жизни. По ходу эскалации ци-
вильности вошющенность человечности в бытии нарастает. По-
следнее отвечает фундаментальной тенденции перенаправления ро-
довой активности на выработку условий более или менее гаран-
тированного существования. Усугубляемый тем самым поворот от
естественно-потребительного к рукотворно-производительному су-
ществованию, от наличного универсума к универсуму, взятому
под углом зрения возможных перемен, означает упрочение чело-
века в собственно цивильной форме.
18
Поскольку "цивильность" выражает поддержание жизни по
искусственным, завязанным на гражданский эффект технологи-
ям, постольку в ней радикализуются моменты целесообразности,
кооперативное™, свободы, обусловливающие рациональную пла-
нируемость, общественность, самочинность, самоопределенность
деятельности и ее продуктов. В виде совокупного грандиозного
резюме такого рода деятельности оформляется, оконтуривается
"цивилизация" как состояние полной выделенное™ человека из
природного царства в образе и подобии относительно автоном-
ного и рационального агента существования.
Антипод цивилизации — хаос во всех его вариациях, от при-
родных до социальных. Ресурс цивилизации определяет и опре-
деливает, сводя до минимума, исключая неопределенность раз-
вития. Где надлежащего заслона ей (неопределенности) не уста-
навливается, инструмент цивилизации дает сбой, оказываясь за-
ложником природной или социальной стихии. Подчеркивая, что
нерв цивилизации — преодоление хаоса, проявляемого через игру
неконтролируемых, слепых природных (землетрясения, наводнения,
ураганы и т.д.) и социальных (произвол, беззаконие, безнарядье,
анархия, безбрежная, безотчетная вольность и т.п.) сил, будем
толковать "цивилизацию" с позиций поддержания жизнедеятель-
ности. А именно: цивилизация есть
1) образ жизни, детерминируемый базовыми устоями сущест-
вования;
2) воспроизводство способов воспроизводства жизни.
Отличительная особенность "цивилизации" — жизневоспроизво-
дительный уклад, техника обмена деятельностью, способ верше-
ния исторического бытия, обеспечение выживания. Элемент "тех-
нологичности" отличает цивилизацию от культуры, которая в
самом широком смысле, будучи механизмом порождения, закреп-
ления, передачи, умножения выражающих достоинство и призва-
ние ценностей, базируясь на творчестве, познании, через напря-
жение продуктивных возможностей объективирует субъективный
порыв к высокому.
Ориентиры цивилизации и культуры аутентичны. Цивилизация
инструментальна (хлеб, мощь), культура гуманистична (высота
нравственности, сознания). Мещанство подтачивает культуру; мяг-
котелость разрушает цивилизацию. Культура стремится к славе,
цивилизация — к подвигу. Культура притязает, цивилизация вер-
шит долг. Культура покоряет духовным, цивилизация материаль-
ным величием. Рычаг культуры — тщание духа, цивилизации —
устроение.
Развернутое сопоставление точек опоры одного и другого ос-
тавляет меньше места для нечеткостей в определении существа
19
цела. Представляется, что сказанное подрывает ложно-классичес-
-ую интерпретацию природы цивилизации под углом зрения кон-
фессионального фактора. Основа цивилизации не религия, а жиз-
невоспроизводственный механизм с фундаментальными социаль-
ными константами, продуктивными универсалиями. Так, Европа
поликонфессиональна, но относительно едина. Едина по комп-
лексной рецепции бытия, стимулирующей поддержание сущест-
вования (инварианты в материальных, гражданских, духовных,
приватных секторах общежития).
Непреходящее для культуры концентрирует "откровенство духа"
(Федотов) со своими столпами — такими, как
... возвышенные чувства,
свобода, слава и любовь,
и вдохновенные искусства.
Столпы же цивилизации — технологии устроения, среди кото-
рых индустриальность, письменность, политичность, урбанизиро-
ванность и т.д.
Куда ни посмотришь, какие данности культуры ни возь-
мешь, — везде уникальность, сопутствующая ей разнообразность.
В истоках своих культура многоразлична — этнична, географич-
на. Напротив — цивилизация проявляется как надэтничный, гео-
графически (территориально) нелокализуемый фактор. И в Ста-
ром, и в Новом Свете, равно как в известных точках Африки
(ЮАР), Ближнего Востока (Израиль), система жизневоспроизвод-
ства одна, поддерживается единым механизмом порядка сотрудни-
чества и господства. Последнее подрывает позицию, намеченную
Дюркгеймом и Литтре, о местоопределенности цивилизации. Ниче-
го подобного нет. В Европе дают в долг под проценты. Это норма.
В России, принадлежащей и Европе, ежели какой человек "берет
даже самый малый процент, тот уже злодей. В таком человеке не
может правда существовать"1. В России имеют дело с финальным.
В Европе — с операциональным. Строй жизни, технологии обмена
деятельностью задают контур реализации с набором производст-
венных и воспроизводственных цепочек утилизации вещества при-
роды, истории, человечности.
Итак, возникая как оппозиция природному, варварскому, циви-
лизация становится ресурсом прогресса рода. В дальнейшем по
мере уяснения, что человечество не обладает "единой причиной,
единым опытом, единым прогрессом" (Морган), вследствие дивер-
сификации способов, принципов прогрессивного родового раз-
вития, дифференцируется и некогда синкретичная цивилизация.
1 Чехов А.П. Собр. соч. Т. 9. М., 1950. С. 38.
20
Структурообразующими ее признаками оказываются технологии и
институты — организация вершения, поддержания жизни.
Цивилизация с культурой соотносится как тело с духом. Ци-
вилизация — материальное развитие, общественная организация —
телесная оболочка социума, тогда как культура — духовная жизнь,
душа его.
Оттого цивилизация — сопоставимая с культурой типологи-
ческая единица истории крупного порядка, ценностная общность
высокого социального ранга — в отличие от культуры выступа-
ет широчайшим уровнем лишь институционально-технологической
идентичности людей.
характер российской цивилизации. Нельзя не признать:
на оформление российской цивилизации оказал влияние блок
вполне объективных причин.
1. Геоклиматический фактор. Россия — страна, отправляющая
хозяйственные процессы в неблагоприятных природных условиях.
Во-первых, сельскохозяйственный сезон в России — 4—6, тоща
как в иных странах 8—10 месяцев. Во-вторых, по справедливой
мысли П.Н. Першина, в России необычайно сильна амплитуда
колебаний параметров естественной среды, вызывающая удручаю-
щее обстоятельство: вкладываемый труд не дает ожидаемого ре-
зультата2.
Анализируя статистические данные об урожаях по 500 уездам
Европейской России (с 1891 по 1915 г.), автор выводит: уровень
колебаний чисел максимума и минимума урожайности с едини-
цы пашни за этот период составляет 2,014. По отдельным губер-
ниям разброс более велик: в Самарской — 7,303; в Воронеж-
ской — 7,053; в Казанской — 5,667; в Симбирской — 6,246;
в Пензенской — 4,503; в Херсонской — 3,47. Колеблемость уро-
жайности, утверждает ГА Гольц, — "нельзя оторвать от ее абсо-
лютного уровня, ибо при высоком уровне урожайности колебле-
мость ее уже не так страшна для пропитания, увеличивается
товарная функция. В этом отношении в близких природных
условиях находится Канада и колеблемость урожайности в ней та-
кая же, как и в России, но абсолютный уровень урожайности боль-
ше там в 1,6 раза при значительно меньшем населении. В дру-
гих странах абсолютная урожайность также больше, чем в России:
Франция — в 1,5; США — в 2; Германия — в 3,9; Великобрита-
ния — в 4 раза. Уровень колеблемости урожайности в этих стра-
нах достаточно близок и находится в диапазоне 1,36—1,44"3. Вы-
2 Першин П.Н. Аграрная революция в России. М., 1961. Кн. 1.
3 Российский цивилизационный космос. С. 135—136.
21
сокая негарантированность хозяйствования исторически осложня-
лась: а) 30-летней периодичностью выгорания деревянных пост-
роек по стране; б) систематическим голоданием населения в ев-
ропейской части. Если за критическую точку принять суточную
норму в 500 г пищевых веществ на душу населения, то меньше
нормы получало в 1891 г. — 25,7%; в 1898 г. — 9,7; в 1901 г. — 6,6;
в 1906 г. - 17,3; в 1911 г. - 14,9; в 1915 г. - 8,3%. Иначе го-
воря, за эти 25 лет в среднем голодало 5% населения.
2. Геополитический фактор. Социально-политическое простран-
ство векторизовано. Колонизация идет на Восток, варвары идут на
Запад. Поскольку вопросы мировой истории в недавнем прошлом
решались на европейском театре действий, Россия оказывалась
средостением перемещения политического вещества. Необходи-
мость вести борьбу на два фронта обусловливала форсмажорность,
милитаризованность, усугубляющих и без того сложную ситуацию
затратного, экстенсивного производства.
3. Географический фактор. Россия — континентальная держава
в массе своей с неосвоенной территорией, суровым климатом,
имеет ограниченный доступ к благоприятным океаническим зо-
нам с их дешевыми транспортными артериями. Оттого единица
производимого и перевозимого продукта в стране всегда дороже,
чем в иных частях света. Для сравнения: в России на душу на-
селения в среднем 15 м2, в США — 49 м2 жилой площади.
Однако, приняв в расчет качество материалов, степень капиталь-
ности, получим, что средств для обеспечения даже такого метра-
жа у нас требуется больше.
4. Державный фактор. Жесткая централизация (для обеспе-
чения страновых нужд) получаемого на форсаже дефицитного
прибавочного продукта, логика отправления экстенсивного роста
(при проводимой колонизации) государственного дела имплици-
ровали стратегию выживания: авторитаризм, абсолютизм, этакра-
тизм вверху и общинность, коллективизм внизу. Подобное соче-
тание обостряло внутреннюю конфликтность, раскольность соци-
ального целого. Как далеко должна идти рефлексия данного пре-
цедента —- проблема, вызывающая массу споров в россиеведении.
В качестве нужного нам подчеркнем лишь крайнюю неблагопри-
ятность взаимодействия верхов и низов на такой почве. Всякая
инициатива сверху воспринималась низами как очередная анти-
народная кампания. Только один пример. Реформа П. Столыпи-
на вызвала отчаянное сопротивление крестьян, лелеявших мечту
"черного передела" (не выделение "крепких" хозяев на хутора и
отруба, а передел земли по количеству ртов). В соответствии с
этим коммунистическим принципом в 1907 г. развернута настоя-
щая гражданская война. За 1907—1909 гг. сожжено 71% поме-
щичьих усадьб и 29% хозяйств кулаков. В период с 1910 по
22
1913 г. сожжено 32% помещичьих усадьб и 67% кулацких хуто-
ров. Вопрос, почему крестьяне всячески закрепляли экстенсив-
ный путь развития в России, пока безответен (ср. ситуацию с
борьбой с фермерскими хозяйствами в наши дни).
В качестве аналитического резюме из сказанного примем: стер-
жень российского цивилизационного космоса составляли неста-
бильность, патернализм, коллективизм, автократизм, вотчинность,
усеченность правовой ответственности; персональной инициативы,
деспотизм, волюнтаризм, централизм. Кристаллизовался социаль-
ный оксюморон: "антиобщественное государство — антигосудар-
ственное общество" (Струве). Российское дореволюционное обще-
ство, отмечает Вернадский, "не понимало и не ценило великого
блага — большого государства"4 . Общество становилось государ-
ственным исключительно во времена смуты.
ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ РОССИИ. Всякая
цивилизация — социальный порядок — складывается, поддержива-
ется в истории программами воспроизводства. Вычленение су-
щества программ позволяет дифференцировать природу цивилиза-
ций. В традиционной цивилизации превалирует охранительная
доминанта, сфокусированная на сакральном (власть, бог), преодо-
ление традиционности связывается с гуманитарным поворотом в
культуре, позволяющим человеку принять на себя безусловное.
В последнем, кстати, — непреходящее от явления в мир Хрис-
та — бога, ставшего плотником, взявшегося за обустройство, уст-
роение. Аналогично Петр — тронодержатель, помазанник божий,
подобно первосвященнику, взявши пилу и топор, произвел пере-
ворот: плотницкое воплощение повлекло обмирщение власти, уско-
рило синтез земного и небесного, а с ним — выход из тради-
ции. Петровский "Регламент", подмечает Флоровский, содержал
программу отечественной реформации на праве личного участия,
действия, в коих — ревизия традиционной ориентации на охра-
нительство, квиетизм (ср. с выработкой идейных оснований мо-
дернизации в мусульманских странах. В той же Малайзии перед
широкой социальной трансформацией проведена санация духов-
ности, согласно которой не Аллах, а путь к Аллаху задает экзис-
тенциальный канон. Аналогично ранее реформировавший Тур-
цию Кемаль Ататюрк в ликвидации султаната сделал ставку не
на "правоверного", а на "гражданина"). Все средства "слабы про-
тив страсти "пытать и толковать от себя", со дня на день не-
уловимо распространявшейся"5, — указывает Самарин. Личностное
Век XX и мир. 1989. № 6. С. 43.
Самарин Ю.Ф. Избранные произведения. М, 1996. С. 61.
23
самоутверждение на базе индивидуального, человеческого как ме-
тафизический устой, неканоническая нравственность, свобода вы-
бора означает десакрализацию социальной жизни, создает предпо-
сылки выхода из традиции. Так культура побуждает к развитию
цивилизацию.
Разруха от мозгов. Как человек думает, так и живет. Как жи-
вет, так и производит. Выше утверждалось, что опыт ценностного
оправдания глубины, самодостаточности человеческого, личност-
ного, эмансипируя его от сакрального, абсолютного, породил
инновацию. Рычаг инновационное™ — модернизационность, во-
площаемая в череде стадий наращивания индустриальное™ (ма-
териальное воспроизводство), светской гражданственности (соци-
альное воспроизводство), экзистенциальной реализуемости (пер-
сональное воспроизводство) в совокупном жизневоспроизводстве,
до недавних пор выступала индикатором цивилизационного про-
гресса. Между тем выяснилось: модернизационная программа про-
лонгации цивилизации несостоятельна, Туликова.
Доказательства ничтожности жизни — примеры, подтверждаю-
щие ее величие. Показатели вырожденности индустриальной ци-
вилизации — ее достижения в лице антропогенного Молоха,
разрушающего среду обитания человека. Своекорыстный индуст-
риализм и консьюмеризм рубят корень, питающий цивилиза-
цию — биосферу, технологическое воздействие на которую уже в
2 раза превысило допустимую норму. Сказанное обостряет проб-
лематику локальных цивилизаций, уклоняющихся от магистралей
общечеловеческого движения. Применительно к пониманию циви-
лизационного статуса России намечаются линии.
1. Россия вышла из традиционной цивилизации, но не вошла в
инновационную. Причина — отсутствие метафизического, нравст-
венного оправдания модернизации. Чем более развита цивилиза-
ция, тем менее она привязана к территориальному (российская
цивилизация располагалась на трех континентах, а что вышло?)
и тем более привязана к человеческому фактору. Человеческое
же начало в российском опыте редуцировано, подмято державным
началом. В России в целом, действительно, условия хозяйствова-
ния скверные. Но чем лучше они в Израиле, культивирующем
пустыни, солончаки? Дело не в географии, а в человеке. В Пско-
ве и Латгалии география одна, — производители разные. Основа-
ния различия в этосе, навеваемом культурой. Российская культура
безличностна, неперсоналистична. Это первое. Александр Невский,
закрывая окно в Европу, повернулся к монголам. Отечественная
церковь с московского княжества стала рабой государя. В нере-
формированном православии нет четких норм, канализирующих
ток жизни. Посему церковь у нас не пасет паству, не сеет ра-
зумное, доброе, вечное. Это второе. Как итог — ущемленный, не-
24
раскрепощенный человек с притуплённой производительностью.
Ввиду сказанного Россия квалифицируется как несамостоятельная
цивилизация, пребывающая на перепутье инновационного Запада
и традиционного Востока (какого — Ближнего, Дальнего, Христи-
анского, Мусульманского, Иудейского?) и дрейфующая в зави-
симости от обстоятельств (вмешательства государства) то в одну,
то в другую сторону.
2. Россия не Европа. Если это так, в чем причина неудовлет-
воренности, ностальгии? Много ведь в мире неевропейских стран.
Размышлявший над ситуацией Данилевский проблематизировал
наличие разлома между Россией и Европой. Но, будучи естествен-
ником, он обсуждал предмет как географ. Суть дела заключается
в том, что, включаясь в Европу географически, цивилизационно
Россия не-Европа. Последнее представляет объект озабоченности,
учитывая высокую цивилизационную консолидированность Евро-
пы в границах продвинутого комфортного образа жизни. Посколь-
ку он расценивается стандартом существования, ставится задача
соответственного устройства России в согласии, сопряжении с
законами, устоями Запада. Это — типичный проект вестерна,
обанкротившийся в нынешней реформационной эпопее России.
3. Россия не цивилизация, а становящееся образование, же-
ланная модель мира в будущем. Европа акцентирует "цивилиза-
цию", Россия "культуру". Европа бездуховна, формалистична, рас-
четлива, переживает кризис ценностной подкладки своего бытия.
Россия духовна, однако увязла в отрешенных спорах. Запад имеет
конкретные заслуги в технологиях налаживания жизни, смазы-
ваемых финалом — всеобщим нравственным оскудением, мещанст-
вом. Россия — не пересадочное растение, произрастающее на
обочине Европы. Ей надлежит вымостить свой высокотехнологич-
ный, но вместе с тем светлый, морально нетоксичный путь
утверждения. Тело Запада, душа России, прагматизм и духов-
ность — магистраль будущего.
Ни одна из охарактеризованных линий не выглядит адекватной.
Первая — ввиду соображений фактуальных: ни Запад, ни Вос-
ток как ареалы цивилизации однородностью, единством не от-
личаются. Россия же в истории выработала оригинальный ци-
вилизационный типаж, удаляющий и приближающий ее одно-
временно и к Западу и к Востоку (страновая отсталость, пре-
одолеваемая мощными модернизационными рывками: внедрение
западных индустриальных технологий посредством восточной со-
циальной организации). Сопоставимая с Западом по индустри-
ал ьн ост и, Россия отстает от него институционально; сопоставимая
с Востоком институционально, она обгоняет его индустриально.
25
Можно ли иначе в Евразии в масштабах 1/6 или 1/8 планетар-
ной суши, односложно сказать невозможно.
Вторая — ввиду соображений практических: откровенная, без-
оглядная вестернизация для российских реалий исконно означает
насилие, депопуляцию, кризис. Так было при Петре, большеви-
ках, несостоявшихся либерал-демократах. Входить (во имя чего?)
в Европу такой ценой у нас нет ни средств, ни сил, ни воз-
можностей.
Третья — ввиду нереалистичности. Россия — культурная ветвь
Запада, — мотив заманчивый, сколь и известный. В его идей-
ных истоках — "третий завет", "Евангелие Святого духа" (Мереж-
ковский), "Философия общего дела" (Федоров), "всемирная от-
зывчивость" (Достоевский). Сближение западного с российским
с фронтальной его духовной редактурой носит волевой и мета-
физический характер. Говоря кратко, православная этика (инс-
пирируемая ею человеческая солидарность, коллективизм, общее
спасение и т.д.) не универсальна ни для поликонфессиональ-
ного, полиэтнического мира России, ни тем более европейского
мира.
Между тем от особой цивилизационной (не мессианской) ро-
ли России отказаться нельзя. Непреходящее значение России для
мирового опыта в имперостроительстве, созидании сильной го-
сударственности, обеспечивающей гражданский мир, гарантии вы-
хода в историю народам, сосредоточенным на просторах Евразии.
Дезагрегация России как Евразии, ее дивергенция на Европу
и Азию, выводя продукты деления на задворки одного и дру-
гого, дестабилизирует обстановку, делает жизнь неприемлемой,
нетерпимой. Евразия — модус бытия России, осуществляющей
цивилизационную миссию поддержанием единства, цельности суб-
континента. Позиция скорее всего объясняет причины неизмен-
ного восстановления державного тела России в ходе время от
времени возникающей дезагрегации, сецессии, смуты. Понимание
происходящего может быть следующим.
На Западе выделение единой церкви из состава разных стран,
стимулируя расслоение политического и конфессионального по-
рядков, предопределило складывание отчужденной от государст-
венности культуры. Вопреки тому в России под эгидой короны
произошло объединение державы и церкви. Принимая во внима-
ние отсутствие единой духовной организации в восточном хрис-
тианстве, его раздробленность на автокефальные национальные
церкви, культура и религия, рассогласованные между собой, оказа-
лись тотально перекрытыми государством. На Западе борьба госу-
дарства с престолом приняла очертания общекулътурного процесса.
В России какой-то масштабной пикировки религии с государством
не было. (То, что было — сектантство, старообрядчество — не мог-
26
ло получить общекультурного статуса.) Следствие — реформация —
этатизация: эмансипация культуры на Западе и огосударствление
культуры в России.
Прогрессивные изменения общества взыскуют модернизации.
Государство как достаточно косный механизм модернизационные
порывы сдерживает. Противостояние общества государству на За-
паде амортизирует культура. В России ее благотворные вмеша-
тельства (в силу подчиненности государству) невозможны. Колли-
зии общества с государством решаются за счет государства: либо
наступлением на народ, либо сдачей позиций властью. В первом
случае торжествует объединительный принцип, унитаризм, во вто-
ром случае — смута.
Подрыв государства в России самоубийствен, но вследствие
блокирования государством модернизации необходим. Как синте-
зировать "державность" и "модернизируемость"? Национальный
опыт отрабатывал на этот счет механизм империи, позволяющей
преодолевать кризисы догоняющим форсированным развитием.
Историческая тактика прохождения понижательных фаз странового
движения своей затратностью, неоптимальностью себя исчерпала.
Используя и корректируя исторический опыт, инструмент импе-
рии требуется из державно-властного преобразовать в обществен-
но-народный. Каким образом? Путем наделения "империи" пафо-
сом гражданственности, гуманитарное™ с опорой на цивилиза-
ционный опыт.
ЗАПАД И ВОСТОК. Ключ к западному и восточному небу, как
было показано в предыдущей книге серии "Российская государ-
ственность: истоки, традиции, перспективы", — дивергенция ан-
тичной общины с выделением индийского и греческого про-
изводительных укладов. На Востоке возникла властная корпо-
ративность, на Западе — правовое собственничество. На Востоке
утвердился подданный, на Западе гражданин. Отмеченное предо-
пределило складывание долгосрочных линий в социальном разви-
тии, выработку специфических стандартов существования. Отсю-
да следует: Запад и Восток понятия не географические, — симво-
лизируя разные пути движения человечества по истории, разные
миры, порядки, универсумы, в самом строгом смысле слова они
могут быть уточнены как атрибуции социософские, цивилизаци-
онные.
Естественно, всякое обобщение критикуемо. Тем не менее
имеются данные, позволяющие обосновать некую последовательно
упорядочивающую схему — схему относительно однородных внут-
ричеловеческих ареалов, противопоставляемых друг другу по ряду
реципрокных признаков. Пути самонахождения, самообретения За-
падом и Востоком собственных исторических регламентов, струк-
27
тур самоидентификации жизни действительно существенно раз-
личны. Последнее высвечивает систематизирующая таблица.
ЗАПАД
либеральность
правосообразность
самоорганизованность
дифференцированность политического
и социального
партикулярность
индивидуальность
персональная самодостаточность
консенсуальность
гражданственность
собственность
интенсивность
городская культура
индустриальность
инновационность
линейность
децентрализованность
демократичность
инициативность
горизонтальность
модернизированность
эффективность
активность
мобильность
ВОСТОК
властность
волюнтарность
директивность
синкретичность политического и со-
циального
абсолютичность
коллективность
сервилистинность
конфликтность
этатичность
владение
экстенсивность
сельская культура
аграрность
стагнированность
регенеративность
централизованность
деспотичность
исполнительность
вертикальность
традиционность
затратность
реактивность
инерционность
Запад развился из полисной организации социальных отно-
шений, ориентированных на частнособственническую, правовую,
граждански-демократическую культуру деятельностного обмена. Res
publica — общее дело, реализуемое через персональную интегра-
цию в систему общественных дел. Социальный базис ее (интег-
рации) — универсальные гарантии ответственному лицу, связанные
с возможностью и способностью заявлять, отстаивать, проводить
собственные интересы. Отработка механизма подобных гарантий
породила корпус прав, свобод, обязанностей, долженствований, а
с ними — систему социокультурных статусов индивидоцентрич-
ного, инициативного, правоприменительного, собственнического
стиля общественного вовлечения и участия. Соответственный по-
рядок такого рода вовлечения и участия — это и есть остов
западной цивилизации.
Восток формировался на иной генеративной основе — посред-
ством выработки политарной (кратократической) жизнепродуктив-
28
ности. Необходимость налаживания затратного воспроизводства на
аллювиальных почвах предполагала контингентирование трудовой
кооперации, в качестве приводных ремней социальности акцен-
тировала такие комплексы, как деспотизм, централизм, адми-
нистрирование, этатизм, общинность. Исторически сплачиваясь,
уплотняясь, структурно они воплотили незападный путь разви-
тия. Всесторонними критиками его были Дефо, Монтескье, тогда
как апологами — Вольтер, Кенэ.
Сказанное рассеивает расхожее и дереализующее толкование
цивилизации через призму конфессионального признака. И Запад
и Восток — образования конфессионально нецельные, к вероис-
поведным аспектам несводимые. Тот же Восток объемлет буддий-
скую, иудейскую, конфуцианскую, мусульманскую, синтоистскую
церкви. Дело не в вере, а в системе поддержания, вершения
жизни. Японцев, китайцев, индийцев, египтян, персов, иудеев,
арабов, тюрков единит не вера, а способ творения истории, по
которому все они принадлежат Востоку. Восток есть Восток, а За-
пад — Запад. И хотя двузначная логика в столь тонком деле,
как генерация цивилизационных типажей, фиксирующих форму
человеческого движения, не проходит, — и варварство, и деспо-
тизм, и абсолютизм, и фанатизм, и кратократическая фанабе-
рия в избытке обнаруживаются на Западе (вспомнить инквизи-
цию, охоту на ведьм, Варфоломеевскую ночь, этнические чистки
и т.д.), — различия в жизненных устоях Запада и Востока так
велики и реальны, что лишают инфляционное™ применительно
к ним пользование понятием "цивилизация".
Подытоживая эту часть изложения, подчеркнем:
1. Цивилизации в ценностном отношении для человечества не
равновелики, что свидетельствует о сугубой ошибке органицис-
тов, допускавших обратное;
2. Цивилизации не обосабливаются по религиозному фактору;
3. Не просматривается унитарная цивилизационная динамика
всемирно-исторического процесса, — некоторые региональные ци-
вилизации (Восток, Запад) составляют непреходящий след в исто-
рии; некоторые локальные цивилизации (майя) возникают и по-
гибают в истории без систематической связи, практически не ока-
зывая влияния на ток общечеловеческой жизни;
4. Природа цивилизационных связей не получаст выражения
в терминах связей формационных. К примеру, рабство на Вос-
токе вызвано не формой собственности, а стилем властного ее
выражения. Учитывая, что ориенталистское государство — верхов-
ный, высший суверен — собственник земли при любом типе
владения, пользования, распоряжения угодьями, отыскивается ис-
ток абсолютной власти над ведущими землеобработку подданны-
ми. Альтернативой частной западной собственности на Востоке
29
потому выступает этатизм. Попытки преодолеть частнособственни-
ческую производительную форму в закатных социумах, как мы
задним числом знаем, плодили не социализм, а этатистскую
деспотию. Реставрация присущих архаичным обществам не эконо-
мических, а властных, не собственнических, а государственно
владельческих механизмов воспроизводства существования при со-
циализме свидетельствует о невозможности описывать состояния
социальности формационными схемами. Цивилизационные шлей-
фы проступают неформационно: социализм — модификация Восто-
ка, а не преодоление Запада6.
Сходно капитализм цивилизационно подготовлен не феода-
лизмом, а возрожденческим восстановлением в Западной Европе
в торговых республиках, эмансипированных, получивших широ-
чайшие привилегии самоуправляемых городах7 греко-римского об-
раза существования (нормы, принципы, институты). Лишены прин-
ципиальности в контексте нашей аргументации и гиперболизиро-
ванные Вебером правила протестантской этики. Не протестантизм
создал капитализм, он лишь усилил цивилизационный потенциал
эллинского миродействия.
5. На примере явления внутреннего Востока, когда, как в Чеч-
не, находятся поклонники не демократизма, а шариата (или в
Иране, где в результате революции 1978—1979 гг. отступили к
средневековой теократии), крепнет убеждение не во всеобщности
западного пути — для человечества он не обязателен, не универ-
сален. Не существует генеральной исторической линии унаследо-
вания народами западного типа прогресса. Суть не в уровне
потребления, не в качестве существования. Суть в иных началах
продуктивности (скажем: не индустриальные, а демографические
технологии, не право, а адат). В Объединенных Арабских Эмира-
тах, Брунее уровень жизни крайне высок. Насколько же органи-
чен для него западный миропорядок? Аналогично в Израиле по-
груженные в архаику бедуины не взыскуюг оседлости; срывая
национальные программы урбанизации, предпочитают устроенное-
та городской жизни прозябание в пустыне Негела. Красота не в
песках, красота в сердце бедуина, от которого не оторвались
чтущие завет предков собратья его пустынники — аравийцы.
В силу чего так? В силу нелинейной, не допускающей лобовых
пониманий цивилизационной конкретики, по которой* народы
живут не разумом, а страстно отстаиваемой традицией, — "они
предпочитают резню и голод под собственными флагами"8.
6 Также см.: Васильев Л.С. История Востока. Т. 1. М., 1993. С. 35.
7 Там же. С. 18.
1 Федотов Г.И. Судьба и грехи России. М, 1992. Т. 2. С. 322.
30
6. До XIX столетия по темпам роста Восток практически
не отставал от Запада (а в древности и опережал в силу опера-
тивности для больших контингентированных обществ централь-
но-административных технологий руководства). Ситуация изме-
нилась с момента стремительного прогресса машинной инду-
стрии, фабричного производства, фундированных научно-техни-
ческой, социальной инновационностью. Здесь Восток обнаружил
неконкурентоспособность. Камнем преткновения выступили кон-
сервативность, традиционность, исключающие инициативность,
мобильность, а с ними — модернизируемое^. Исподволь, посте-
пенно применительно к Востоку вырабатывались устойчивые ком-
плексы: в социокультурной плоскости — ментальная неполно-
ценность, в социополитической плоскости — колониализм. Ком-
плексы служили почвой негласного оправдания решительного на-
ступления на "безнадежно отставших варваров". "Поход на Вос-
ток", превратившись в знамя движения, кредо западных импер-
ских устремлений, наметил мощный крен во всечеловеческой прак-
тике.
Вектору вестернизации Восток противопоставил национально-
освободительное движение, борьбу за независимость, деколониза-
цию, не только отвоевывавших державные права, но и восстанав-
ливавших традицию. Освобождающийся Восток предпринял по-
пятные движения от имплантированных к патримониальным, ци-
вильно исходным для себя состояниям. Направляющими демаршей
стали трансформации эгалитарного в ранговое, реципрокного в
^дистрибутивное (последнее просматриваемо в социально-поли-
тической динамике бывших среднеазиатских республик СССР,
ныне суверенных стран — членов СНГ)-
В осмыслении данных реалий, возвращаясь к нашим бара-
нам, напомним, что восточная деспотия как стержень воспро-
изводственного опыта, исключая собственничество, осуществляет
самоподдержание за счет рангово-статусной иерархии. Собствен-
ность на Востоке — форма власти, владения, конвертирующая
по необходимости мощь, силу на богатства, материальные цен-
ности. Восточная власть наследуется, а с ней — через должнос-
ти, прерогативы, полномочия — наследуется доступ к собствен-
ности (на Западе наследуется собственность — но не власть! —
как частное право владения, пользования, распоряжения имуще-
ством).
Сообразно такому регламенту социальной кооперации склады-
вается феномен владельческих прерогатив: "одна и та же земля
(а точнее, право на продукт с нее) принадлежит и обрабатываю-
щему ее крестьянину, и общине в целом, от лица которой вы-
ступает распределяющий угодья старейшина, и региональному ад-
31
министратору, и верховному собственнику"9. Никакой множест-
венности прав, никакого плюрализма собственности в зависи-
мости от власти Запад, где выработались четкие частно-правовые
каноны, на знал.
Обстановка, чтобы земля была всех вообще и ничьей в осо-
бенности, чтобы все, кто как может, получали с нее доход про-
порционально власти, изначально исключалась западным индиви-
дуализированным хозяйствованием, рассчитанным на извлечение
прямой партикулярной выгоды. Дивергенцию отсеков цивилиза-
ции, как видно, обусловливает modus gubemanti — способ отправ-
ления жизни. В качестве такового Запад отработал рыночную,
частнособственническую, правовую, тоща как Восток — цент-
рально-административную, командно-директивную систему. Орга-
низация существования идет на Западе — от рынка, собственнос-
ти, права; на Востоке — от власти, владения, иерархии (соблю-
дения статусов).
Некогда единый общинный базис жизни расщепился на несо-
пряженные стези социальности, описываемые оппозициями ры-
нок — власть; собственность — государство; право — приказ.
Отсюда, как из основания, вытекают следствия:
а) на Востоке в противоположность Западу нет экономических
классов, есть правовые слои и бесправные;
б) на Востоке в отличие от Запада государство стоит над
экономикой, над собственностью; примат власти выражает-
ся в системе отработок на нее (труд на общих полях, от-
чуждение части урожая, выплаты) — изымается своеобразная
рента, аккумуляция которой позволяет содержать этакрати-
ческие структуры (государство, храмы и т.д.);
в) правящие слои на Востоке благодаря причастности к власт-
ной, государственной иерархии доминируют в эконокЬпсе —
владеют, распоряжаются, распределяют, перераспределяют;
такого рода прерогативы на Западе — удел собственников;
г) средоточие социальной интеракции, нерв межсубъективной
коммуникации на Западе — интерес, на Востоке — надзор
(в Египте при Птолемеях учрежден пост генематофилака —
стража урожая, соглядатая — исполнителя приказа о государ-
ственном обложении каждого колоска. Ср. с отечественным
печально известным законом о пяти колосках);
д) на Востоке в отсутствие субъекта гражданских прав соци-
альное поведение ассюрирует административный произвол,
безнарядье властвования; на Западе при наличии субъекта
9 Васильев Л.С. Указ. соч. С. 70.
32
частного права верховодят формальные кодексы, обоюдообя-
зательные (для государства и гражданина) законы;
е) на Востоке, вопреки Западу, нет явного субъекта собствен-
ности, общинно-государственная форма хозяйствования вле-
чет иррадиацию владельца средств производства: владеет и
пользуется собственностью коллектив производителей, вла-
деет и распоряжается ею (общим достоянием) от имени
коллектива административный глава — от старейшины до
государя, от храма до государства10, частная собственность,
даже появившись, укрепившись, на Востоке второстепенна,
не будучи защищена от произвола власти какими-нибудь
привилегиями, гарантиями, свободами, правами11;
ж) механизм защиты от управленческого беззакония на Запа-
де — гражданское общество, суд; на Востоке — корпорация,
вельможная воля;
з) на Востоке законы пишутся от имени и во имя государ-
ства, на Западе от имени и во имя лица;
и) на Востоке крепнут вертикальные (субординативные) связи —
клиентельные, общинные, клановые, на Западе — горизон-
тальные (координативные) связи — связи не подчиненных,
а потенциальных социальных партнеров, союзников, субъек-
тов самодостаточного равнодостойного кооперирования;
к) на Западе право — гарантия свободы, на Востоке гарантия
свободы (автономия от произвола) — статус, место в иерар-
хии власти;
л) эффективность на Западе — производное активности, дина-
мизма, инновационности, мобильности; эффективность на
Востоке — дериват реактивности, внутренней устойчивости,
стабильности, консервативности. Пафос социальной транс-
формации на Западе — преодоление прошлого, на Востоке —
восстановление его;
м) на Западе время линейно (кумулятивно-прогрессивно), об-
щественная динамика покрывается звеньями цепи: повы-
шательная фаза — сатурация — понижательная фаза (стагна-
ция) — инновация — повышательная фаза; на Востоке время
инверсионно (циклично-возвратно), общественная динамика
покрывается звеньями цепи: повышательная фаза — сату-
рация — понижательная фаза (стагнация) — реверсия —
повышательная фаза. Характер преобразований в одном слу-
чае эволюционен, в другом инволюционен;
10 См.: Там же. С. 212-213.
11 Там же. С. 82.
2 Зак. 399 33
н) кризис государства на Востоке вызывает кризис социаль-
ности: страдают низы — от произвола верхов; страдают
верхи — от маргинализации, криминализации низов; стра-
дают производители — от подъема бюрократов; страдают
бюрократы — от упадка производителей1^. Смена власти на
Востоке — трудно идущий вирулентный акт. На Западе —
мощные амортизационные механизмы дистанцируют соци-
альность и государственность. Правительственные кризисы не
влекут кризисов гражданских; смена власти здесь — ор-
динарный, санационный акт. На Востоке взыскуют силь-
ной, на Западе правоприменительной власти. На Востоке
самоценна сила, на Западе — баланс сил;
о) на Востоке собственность конвертируется на силу (прес-
тиж), на Западе — престиж (сила) на собственность;
п) протестное поведение на Западе сфокусировано на неиму-
щих; аналогичное поведение на Востоке — на имущих (ср.
с российскими обычаями борьбы с кулаками, фермерами,
крепкими хозяевами). Революции на Западе оптимизируют
социальную отдачу собственности; революции на Востоке
стимулируют передел собственности;
р) цивилизационный рост инициируется урбанизацией — мо-
нументальным городским строительством с обслуживающей
его инфраструктурой, стоящей дорогого. На Западе ввиду
индустриально инновационной ориентированности производ-
ства городская культура прогрессирует, на Востоке ввиду
аграрно-реставрационной ориентированности производства
городская культура деградирует.
Полагая, что продолжительность изложения прямо пропорцио-
нальна исчерпываемое™ авторской трактовки сюжета, перейдем
к выводам. Высший смысл сказанного сводится к той мысли,
что "странно было бы желать, чтобы народы в образе жизни, в
привычках их, степени просвещения и промышленности различ-
ные, покорялись с равною удобностью единому образу правле-
ния" (Сперанский). Дифференцированность народов понятна. Не-
понятна "болезнь европейничанья".
Гниение западной цивилизации констатировали Кьеркегор,
Маркс, Энгельс, Ницше, Герцен, Хомяков, Киреевский, Шевы-
рев и еще тьма авторов. Почему же западная цивилизация не
только живет, но и процветает? Это одна сторона проблемы.
Другая состоит в следующем. Говоря о перспективах России,
Леонтьев указывает на предпочтительность молодого старому, ут-
верждает: "Как племя... мы гораздо ниже европейцев; но, так как
12 См.: Там же. С. 229-230.
34
и не преувеличивая (в патриотическом ослеплении) молодость
нашу, все-таки надо признать, что мы хоть на один век (? — Авт.)
моложе Европы, то и более бездарное (? — Авт.) и менее благо-
родное (? — Авт.) племя может в известный период стать лучше
в культурном отношении, чем более устаревшие, хотя и более
одаренные племена"13.
Взгляд Леонтьева и темен, и оспориваем. Довольно апелли-
ровать к Герцену: "Не следует слепо верить в будущее: каж-
дый зародыш имеет право на развитие, но не каждый разви-
вается"14. Славянам, выводит Герцен, умной крепкой расе, "бо-
гато одаренной разнообразными способностями, не хватает ини-
циативы и энергии"15. Есть ли преимущество молодого старому?
Каким образом одним народам (Китай, Южная Корея и т.д.)
удается преодолеть "свою специфику", а другим (Россия) нет?
Наконец, как все это корреспондирует с морфологией истории,
о которой Шпенглер, называя время жизни поколений, для ка-
ких бы существ они ни рассматривались, числовым значением
почти мистического свойства и приписывая эти соотношения ис-
торическим цивилизациям, высказывается буквально так: "Каж-
дая цивилизация... каждый взлет, каждое падение и каждая не-
постижимая фаза каждого из этих движений обладает* опреде-
ленным временным периодом, который всегда один и тот же
(? — Авт.) и который всегда имеет свое символическое обозна-
чение"16.
Каков же в нашем случае временной период для России, ка-
кое символическое обозначение в себе он несет?
РОССИЯ и ЕВРОПА. "Нечего греха таить — все мы очень плохо
знаем Россию", — констатировал Гоголь. Его констатация, спра-
ведливая для прошлого, не утратила справедливости и для настоя-
щего. Прошествие эпох не внесло в предмет ясности; мы ни
на йоту не продвинулись в понимании существа дела сравнитель-
но с предшественниками. Масштаб проблемы: периодическое ка-
питальное дистанцирование России от Европы по цивилизацион-
ным параметрам — традиционно ускользал из поля анализа,
подменяясь аналогиями, растворяясь в малозначащих ссылках на
авторитеты.
Классиков часто цитируют, редко читают, еще реже пости-
гают. Обратимся к классическому труду, обострившему исход-
13 Письма К.Н. Леонтьева к Анатолию Александрову. Сергиев Посад, 1915.
С. 98.
14 Герцен АИ. Собр. соч.: В 30 т. М, 1954-1965. Т. 7. С. 334.
15 Там же. С. 154.
16 Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М.; Пг., 1929. С. 121-122.
35
ную проблему, — одноименной книге Н.Я. Данилевского, заим-
ствуя из нее в оценке реалий не определенный прошлым угол
зрения, а самый цимес непреходящих исканий, инициируемых
позитивной тканью жизни, плодотворной идеей. Опорным мо-
ментом рассуждений, отдаленных от нас перевалами времени,
выступает линия, полагающая, будто между Европой и Азией
нет природоположенной границы. Рубежные разделения, барье-
ры, межи вполне условны, если не сказать произвольны. Азия
и Европа — один материк, дифференцируемый силой привычки,
издавна утвердившимися понятиями, дабы не нарушать которые
"стали отыскивать разные граничные черты, вместо того, чтоб
отбросить оказавшееся несостоятельным деление"17.
Итак, Европа и Азия — единое целое, где при желании обо-
сабливается Европа, а при желании западная оконечность Азии
(К. Леонтьев в сходном контексте вводил сочетание "атланти-
ческий берег великого Азиатского материка"). Однако геогра-
фия географией, а цивилизация цивилизацией. Дух есть у себя
бытие — отмечал Гегель. Вопреки географическому подходу ци-
вилизационный подход намечает водораздел между Европой и
Азией: Европа и Азия — alter oibis. Если одно и другое тол-
ковать в терминах культурно-политических, социально-истори-
ческих, институциональных, их будет определять не климат, не
рельеф, а жизнепорождающие уклады, воспроизводительный строй
существования. Понимание различий воспроизводительных кон-
туров бытия в разных географических ареалах позволяет обос-
новать концепцию цивилизационных типов, находившую поддерж-
ку, разработку, детализацию у Шпенглера, Андреле, Виттфоге-
ля, Абеччи, Пиренна, Калло, Даусона, Нибура, Крекера, Норт-
ропа, Флюэллинга, Сорокина, Тойнби, Мейера, Пельмана.
Отсюда, коль скоро цивилизационно Россия не принадлежит
Европе (они питаются из разных корней, обусловливающих их
своеобразность, самобытность18), возникает необходимость прояс-
нить, что значат "европеизм" и "азиатчина" как понятия типо-
логические, собирательные.
Сапожник — раб сапогов, булочник — теста. Чтобы не быть
заложником отрешенных схем, изначально подчеркнем: анализи-
руемые концепты — ассоциативные, материализуются не непо-
средственно, а в качестве неких тенденций. И Европа и Азия
как объемные единицы рассмотрения однородностью, единством
не отличаются. Органичность, целостность одного и другого под-
17 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1895. С. 58.
18 См.: Там же. С. 60.
36
рываются спецификой стиля жизни населяющих их народов/ Кро-
ме того, невозможно недооценивать наличие
а) исторически обусловленных пикировок этнических групп —
немцев и французов, французов и испанцев, испанцев и
англичан, румын и венгров, немцев и славян, тюрков и
арабов, турков и курдов и т.д.;
б) противоречий внутри этнических общностей (англосаксон-
ский, славянский, арабский мир);
в) конфессиональных разломов, внутриконфессиональных диф-
ференцировок, — западное — восточное христианство; сунни-
ты — шииты; арабо-испанский, индо-будцистский, китайско-
конфуцианский ареалы; многоразличные ответвления, секты,
схизмы;
г) экзотических самоидентификаций, локальных архетипов, втор-
гающихся в цивилизационный процесс и его варьирующих.
Та же Чечня, — как ее оценивать? Она свернула с магист-
рали, провалилась в архаику? или отвергла привнесенное,
вернулась к истокам, реанимировала уклад предков? как
понимают происходящее сами вайнахи?;
д) переходных форм с двойной основой: европейская инду-
стрия — азиатская культура. Цивилизационный базис многих
процветающих неевропейских стран не затронут вестерниза-
цией. Скажем: органичен ли синтез технологии и культуры
в Саудовской Аравии? Спросим: если начнутся профицит-
ные сбои от прокачки углеводородов, что станется здесь с
промышленностью, что с культурой?;
е) составляющих с подвижным статусом: кельты, германцы,
славяне до завоевания Рима чтились варварами. Первые две
группы впоследствии зачислены в "Европу", третья группа —
нет. На каком основании? (Характерно: Шотландия, Ирлан-
дия, Уэльс, не входя в состав римских владений, подвергшись
меньшей романизации, чем Британия, дистанцируются от
последней.) "Европейская цивилизация", — означает ли она
сопричастность Риму? Почему вопрос стоит так? И греческая,
и эллинская истории, подготовившие римскую, завязывались
не собственно в Европе, а в бассейне Средиземноморья,
единящего Европу, Азию, Африку;
ж) неравномерность страхового развития: имеются ощутимые
различия в качестве существования Западной, Центральной
и Восточной Европы; новых индустриальных стран и мно-
гих государств Средней и Юго-Восточной Азии.
Итак, "европеизм" и "азиатчина" — квалификации не цель-
ные, не одномерные, не плоскостные. "Европеизм" неправильно
напрямую связывать с "культурой", "просвещением", "прогрес-
37
сом", равно как "азиатчину" — с "неразвитостью", "отсталостью",
"регрессом". Качества лидерства, пионерства, превосходства приме-
нительно к цивилизациям транзитивны; степенная дилемма "отста-
вание" — "опережение" не константна. Во время оно, отмечает
А. Пиренн, Восток был "неизмеримо выше Запада не только
благодаря превосходству своей цивилизации, но и благодаря гораз-
до более высокому уровню хозяйственной жизненной энергии".
Соответственно в настоящий момент Япония превосходит США по
компьютерным технологиям, США по тому же показателю опере-
жает Германию, но Германия в свою очередь не имеет равных в
механике. Таков капитальный закон сохранения: в одном месте
убудет, в другом прибудет.
Высший смысл всегда искали за пределами реального мира.
Порок органической модели цивилизаций, уподобливающей соци-
альный прогресс индивидуальному росту, заключается в иллюзор-
ности аналогии: не удается — ввести ясных оснований апогея и
перигея состояний социумов; задать понятие поворотных, разви-
лочных, кульминационных точек развития; установить циклику
фазовых изменений.
При всем нашем уважении к именитым предшественникам
невозможно отделаться от мысли, что им не удалось вырваться из
заколдованного, ими же очерченного круга, связанного с эксплуа-
тацией органической цивилизационной схемы. Как представляется,
полны натяжек и передержек нерефлективные суждения типа:
— Данилевский: творческая сила западной цивилизации уже
"начала спускаться по пути своего течения";
— Хомяков: "нам стыдно было бы не перегнать Запада";
— Леонтьев: "Россия, имеющая стать во главе какой-то новой
восточной государственности (? — Авт.), должна (? — Авт.)
дать миру и новую культуру, заменить этой новой славяно-
восточной цивилизацией отходящую цивилизацию романо-
германской Европы".
Мотив дряблости находящейся на излете развития, закатываю-
щейся европейской цивилизации мало понятен. Мало понятен и
фундирующий его аргумент: упадок Европы предопределен ее
прорывами в духовном, гражданском, промышленном творчестве.
С каких пор завоевания олицетворяют провалы? XX век лишь
укрепил главенство Европы в мир-системе буквально во всех
сферах социотворчества. Ни один знак не омрачил ликующую
европейскую душу даже отдаленным предчувствием грядущей тра-
гедии. Так о чем речь?
Речь, как ни странно это звучит, — не о Европе. Тема Ев-
ропы — предлог, обостряющий сакраментальный сюжет "собствен-
но-личного" (Шпет) цивилизационного хода России. Идею неот-
38
вратимости его (именно такого хода), никем не отработанного,
своеобычного, отметающего чужое и чуждое, отстаивали многие.
В их числе:
— Леонтьев: русским "надо совершенно сорваться с европей-
ских рельсов и, выбрав совсем новый путь, — стать... во
главе умственной и социальной жизни всечеловечества";
— Ильин: "Как бы ни были велики наши исторические не-
счастья и крушения, мы призваны (? — Авт.) самостоятель-
но быть, а не ползать перед другими; творить, а не заим-
ствовать... искать русского видения, русских содержаний и
русской формы, а не входить в кусочки, собирая на мни-
мую бедность. Мы западу не ученики и не учителя...
Перед нами задача: творить русскую самобытную духовную
культуру — из русского сердца, в русской свободе, расправ-
ляя русскую предметность";
— Чаадаев: "Россия призвана к необъятному умственному де-
лу: ее задача — дать в свое время разрешение всем вопро-
сам, возбуждающим споры в Европе... придет день, когда
мы станем умственным средоточием Европы";
— К. Аксаков, противопоставлявший "безобразной бури Ев-
ропейского Запада" красоты "тишины Европейского Вос-
тока";
— Киреевский, выдвигавший конкретный проект создания
"подлинной национальной (? — Авт.) науки и просвеще-
ния", обслуживающих социальную тактику (в скобках за-
метим, что наука как знание интернациональна вследствие
универсальности генерирующих его — знание — базирую-
щихся на строгой категоризации и формализации процедур
и актов).
И так далее в том же духе.
Умозрительной схеме почвенного пути отечественной истории
противостоит солидная идейная линия, выражаемая в том числе
определенным образом интерпретированной дополнительностью:
не вместо, а вместе.
Сошлемся лишь на:
— Герцена: "Мы не скрываем того хорошего, что получили от
вас (Запада. — Авт.). Мы позаимствовали ваш светильник,
чтобы ясно увидеть ужас своего положения, чтобы отыс-
кать открытую дверь и войти через нее, — и мы нашли
ее благодаря вам"19.
19 Русская идея. М., 1992. С. 121.
39
— Киреевского: "Сколько бы мы ни были врагами западно-
го... но можно ли без сумасшествия думать, что когда-
нибудь, какою-нибудь силою истребится в России память
всего того, что ой* получила от Европы... Можем ли мы не
знать того, что знаем, забыть, что умеем. Еще менее можно
думать, что 100-летие русское может совершенно уничто-
житься от влияния нового европейского. Потому сколько бы
мы ни желали возвращения... западного, но ни того, ни дру-
гого исключительно ожидать не можем, а поневоле должны
предполагать что-то третье, долженствующее возникнуть из
взаимной борьбы двух... начал"20.
— В. Соловьева: "Никаких положительных задатков новой са-
мобытной культуры наша действительность не представля-
ет"21.
— А. К. Толстого: "От славянофильства Хомякова меня мутит,
когда он ставит нас выше Запада по причине нашего пра-
вославия"22.
Оригинально мыслящий оригинально заблуждается. Модель са-
мобытного пути России, оказываясь концептуально неоформлен-
ной, содержательно непроработанной, не получает поддержки ни
в смысле духовном: почему нашу добрую, терпимую, милосерд-
ную Россию нельзя любить, не ненавидя всего прочего (Чаадаев);
ни в смысле практическом: почему адекватны утопии неполити-
ческой, негосударственной народной свободы (К. Аксаков).
Настала строгая минута для России, — высказывал К. Акса-
ков, — России нужна правда. Правда, связанная с пониманием
того, чем Россия является.
что ЕСТЬ РОССИЯ? "Исторически Россия... не Азия, но географи-
чески она не совсем Европа. Это переходная страна, посредни-
ца между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Ев-
ропой, но природа наложила на нее особенности и влияния,
которые всегда влекли ее к Азии, или в нее влекли Азию"23, —
точно замечал Ключевский. Сбалансированная, острая мысль ис-
торика требует своего развития. В соответствии с последним
предметом нашего внимания выступают вопросы:
А) в чем точки схождения и расхождения России с Европой
и Азией;
Б) к какому типу цивилизационной эволюции Россия тяготеет?
20 Там же. С. 66.
21 Соловьев B.C. Собр. соч. СПб., 1911-1913. Т. 5. С. 94.
22 Толстой А.К. Собр. соч. Т. 4. М., 1980. С. 478.
23 Ключевский В.О. Собр. соч.: В 9 т. Т. 1. М., 1987. С. 65.
А. Вопрос о сходстве и различии России с Европой и Азией —
вопрос ее прошлого, настоящего, будущего; это вопрос судьбы,
места, роли, назначения России в мировой истории.
Россия отошла от Европы по основанию византизма. Русь —
наследница порвавшей с Западом Восточной латинской провин-
ции. Почва разрыва Константинополя с Римом — не конфессио-
нальная. Действительно. Можно ли серьезно относиться к моти-
вам, подвигшим в 1054 г. папу Льва IX и патриарха Кирулария
предать друг друга анафеме. Подспудье конфликта составляли
различия в догматике, обрядах, организации, принявшие оконча-
тельную форму разделения церквей:
— принцип филиокве: исхождение святого духа от Бога-отца
(восточное христианство) или от Бога-отца и Бога-сына
(западное христианство);
— целибат: обязательное безбрачие для католического духовен-
ства (установлено папой Григорием VII, стремившимся не
допускать дробления монастырской земельной собственнос-
ти между наследниками) и лишь для архиереев в право-
славии;
— евхаристия: причащение хлебом и вином для всех прихо-
жан (православие), причащение "под обоими видами" только
для духовенства (католицизм); до II Ватиканского Собора
(1962—1965) католики-миряне причащались лишь опресно-
ками;
— богослужение: литургия на местных языках (восточное хрис-
тианство) и на латыни (западное христианство);
— иерархия: в восточном христианстве патриархи равны, на-
считывается 15 автокефальных (Константинопольская, Алек-
сандрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Русская, Гру-
зинская, Сербская, Румынская, Болгарская, Кипрская, Эл-
ладская, Албанская, Чехословацкая, Польская, Американская)
и 3 автономных (Синайская, Финляндская, Японская) пра-
вославных церкви; в Западном христианстве имеется вели-
кий понтифик, единый духовный лидер католиков.
Хотя в декабре 1965 г. папа Павел VI и патриарх Констан-
тинопольский Афинагор I высказались за мир и союз (за что ра-
нее — в июле 1439 г. — высказывалась Флорентийская уния),
преодоление анафемы 1054 г., схизма продолжается.
За эфемерной ширмой казуистической формы — сущност-
ный содержательный разрыв, пропасть миропонимания. Византизм
(восточный путь) — кратократический, политарный путь власти,
подчинившей душу. Европеизм (западный путь) — путь двух ме-
чей, равнодостойных начал — административного и духовного.
Восточная римская империя выжила благодаря власти. Западная
41
римская империя — благодаря церкви. На Востоке власть одоле-
ла церковь. На Западе церковь, пережив империю, одолела власть.
Восток утвердил единодержавие, единовластие кесаря. Запад —
двоевластие папы и кесаря.
Византийским кратократическим началом и пропиталась Русь,
что способствовало ее страновому выживанию: в агрессивной,
жестко конкурентной геополитической среде, принуждавшей пер-
манентно отстаивать право на независимость силой, единственный
шанс державного самоподдержания заключался в централизации и
консолидации власти, обеспечиваемых этатизацией церкви. С уди-
вительным постоянством отечественная история и молола ту му-
ку, из которой пекся пшеничный пирог императорского неогра-
ниченного самовластия. Достойны упоминания в этой связи кру-
тые непреходящие акции
— Дмитрия Донского, посадившего митрополитом Митяя —
своего, взамен присланного Константинополем Киприана;
— Василия II Темного, настоявшего на низложении митропо-
лита Исидора (по национальности грека), подписавшего Фло-
рентийскую унию (по конъюнктурным соображениям на ее
одобрение пошло греческое духовенство с византийским им-
ператором Иоанном Палеологом); в 1448 г. в Константино-
поль направлена грамота о независимости русской церкви
от константинопольского патриарха;
— митрополита Ионы, в 1459 г. созвавшего на собор подчи-
ненных ему епископов и взявшего с них обещание "быть
неотступными от святой церкви Московской". С этого ру-
бежного момента церковь и власть на Руси отождестви-
лись, произошла многозначительная "Московизация церкви",
сращение двух престолов;
— Петра I, завершившего этатизацию церкви ликвидацией пат-
риаршества, введением "коллегии" по делам духовным —
бюрократического священного Синода с обер-прокурором.
Данные акции укореняли то, что в десятилетиях, веках вопло-
щалось все глубже, пропитывая все поры национальной жизни,
и именно: властное имперское начало, по которому Русь, а затем
Россия становилась ответственной преемницей Византии. Отечест-
во пребывало единственной христианской страной, где националь-
ное государство без оговорок утверждало свой исключительный
абсолютизм, делая из церкви атрибут национальности, послуш-
ное орудие мирской власти, где устранение божественного авто-
ритета не уравновешивалось даже свободою человеческого духа24.
24 Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 224.
42
Византизм — исходное основание отторжения России от Евро-
пы, предопределившее присутствие в "русском пути" кратократи-
ческих (восточных) начал цивилизационного развития. Следую-
щее звено в цепи подобного отторжения — татаро-монгольское
нашествие. Дело не в том, что, захватив форпост Запада на
Востоке, монголы разлучили Европу с Россией почти на два с
половиной столетия. Дело в том, что кочевники имплантировали
в Россию регламент степной жизни.
Вообще говоря, о монголах сказано много несправедливого.
Начать с того, что под влиянием отзывов современников неко-
торые полагали, будто "монгольским завоеванием был нанесен
культурной жизни Азии и Восточной Европы еще более тяжкий
непоправимый удар, чем, например, культурной жизни Южной
Европы великим переселением народов". (Римляне, как бы пред-
чувствуя катастрофу, начали отгораживаться от варваров — гер-
манцев с правления Юлия Цезаря. При Августе и позднее со-
оружается и укрепляется так называемый римский вал — ли-
ния Кобленц —Регенсбург протяженностью 500 км между Рей-
ном и Дунаем.) "В действительности последствия монгольского
завоевания были менее тяжелы уже потому, что завоевание не
сопровождалось переселением завоевателей... В истории всех за-
воеванных монголами стран — в Китае, мусульманском мире
и России — после XIII в. замечается больше политической ус-
тойчивости, чем раньше"25. Невзирая на варварство, монголы,
в противоположность германцам, в эпоху своего владычества
не допустили возвращения от денежного хозяйства к натураль-
ному. Подати "собирались натурой (хлебом и кусками тка-
ней) только в первые десятилетия после смерти Чингиз-хана";
уже при его внуках монголы вполне освоились с денежной сис-
темой. Золотая монета снова была заменена серебряной... че-
канка медных дирхемов постепенно прекратилась2^. В Азии раз-
вернулось строительство новых и восстановление старых городов
и т.д.
Тем не менее даже с учетом откорректированных оценок об-
щий взгляд на роль монголов в цивилизационной эволюции Рос-
сии является негативным. Монголы привнесли на Русь удаляю-
щие ее от Европы сугубо восточные элементы жизневоспроиз-
водства, которые в систематической редакции резюмируются сле-
дующим:
а) "монгольское право на землю": вся земля — хана; Орда
не знала земельной частной собственности. Во многом благодаря
25
26 Там же. С. 93
Бартольд В.В. Ислам и культура мусульманства. М., 1992. С. 92.
43
данной монгольской трансплантации на Руси утвердился своеоб-
разный, Европе неведомый сельский поземельный мир, просу-
ществовавший без ощутимых изменений до Екатерины II. Пос-
ледняя, уравняв поместья (земли за государеву службу) с вот-
чинами (наследуемая собственность), по сути провела привати-
зацию земли с крестьянами; крестьяне из крепости к земле пе-
решли в крепость к помещикам. Императрица создала собствен-
ников земли наверху; внизу их так и не стало. Ответ народа
был однозначным: неприятие новаций вылилось в устойчивую
тенденцию преодолеть ложное состояние — выйти из-под граби-
телей-помещиков, возвратиться к порядкам "как раньше" — ра-
ботать на целое (коронное государство). (Ср. с недавней демо-
кратической приватизацией общенародной собственности, пере-
распределенной не в интересах производителей, а слуг государе-
вых — директорского корпуса.) Для настоящей и стоящей рефор-
мации России нужен здоровый опыт собственничества для всех,
в первую очередь — народа. Его пытались наладить Столыпин,
Витте. По закону 15 ноября 1906 г. разрешались рыночные опе-
рации с землей (продажа, залог наделов), создававшие предпосылки
товарно-производительной многоукладное™. Не получилось. Не
получилось настолько, что в наши дни с горечью констатируем: по
сей день в России — крестьянской стране — не сложился слой
собственников-землеобработчиков, способных прокормить на-
селение 1/8 планетарной суши;
б) "монгольский властный орднунг": абсолютное, ничем не ог-
раниченное, беспредельное самодержавие, бывшее инструментом
выражения и преодоления вольности внутри Степи. Верно, на
Руси пробивались ростки структур, не позволяющие однозначно
квалифицировать ее управленческий строй как тривиальную ази-
атскую деспотию. К ним можно отнести практику веча, земс-
ких соборов, суда присяжных, местного самоуправления. Однако
говорить определенно о них как о нечто большем, нежели о
ростках, не позволительно. Отечественный державный опыт не
консолидировал их в полнокровные работоспособные институты.
Монгольская политарная система, являясь наведенным момен-
том, активировала моменты традиционного имманентного плана.
В силу охарактеризованной выше сложной комбинации геостра-
тегических факторов Русь тяготела к авторитарному типу социу-
ма. Сильная власть, властность — традиционное моделеобразующее
поле, выступило питательной средой, обильно удобренной монго-
лами, придавшими ему всестороннее институциональное качест-
во. Симбиоз традиции и степных устоев повлек оформление фе-
номена безнарядной власти. Поэтическая транскрипция его на-
ходится у:
44
— M. Дмитриева:
Все тот же Руси жребий странный:
И край, обильный и пространный,
И немцев — эка благодать!
А все порядка не видать.
— Е. Ростопчиной:
И нам по-прежнему пристала
Пусть фраза та,
Что "Русь обильна и сильна,
Да только в ней порядка мало".
— А. Толстого:
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед:
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.
Социологическая транскрипция этого феномена исчерпывает-
ся признаками: сакральность, отделенность от общества, безот-
ветственность, правонесообразность. Онтологическая его (фено-
мена) транскрипция такова: содержание бытия, структурообразую-
щая стихия, смыслоопределяющее, жизнепорождащее начало, ис-
точник истины, совершенства, блага, пребывающий над ними,
наделенный непререкаемым авторитетом, неподвластный уму, не-
критикуемый27. Порядок заменен принуждением, карательной ме-
рой, репрессией. Всеобщим регулятором поведения становится
исключающая право сила. Неправовой способ российского обме-
на деятельностью — от силовой иерархии. Право сакрализует нор-
мы. Сила — волюнтарные акты. Никогда в истории России сило-
вая иерархия не позволяла защищать, отстаивать права. Власть
проявлялась в универсальной, креативной функции, творящей со-
циально-культурный космос28. До революции томемом-властителем
выступал бог, государь; после революции — вождь, партия. До-
верие к власти как носителю абсолютов оправдывалось ее сак-
ральной природой. Даже в послереволюционные до мозга костей
атеистические годы сплошь да рядом практиковались сентенции:
"РКП никогда не ошибается, РКП всегда права, РКП всегда
предвидит правильно ход событий, РКП обладает в максималь-
ной мере талантом, умом и характером. В промежутках между
партийными съездами этими качествами обладает ЦК РКП, а в
27 См.: Яковенко И.Гр. Власть в русской традиционной культуре: опыт культу-
рологического анализа // Рубежи. 1996. N& 8.
28 См.: там же.
45
промежутках между заседаниями пленумов они принадлежат По-
литбюро ЦК" (Ю. Ларин). Чем не священнодейство?
Священнодейство подтачивалось в смутные времена — эпохи
провалов, кризисов власти. Смута — период фазовых переходов —
актуализировала протестные движения снизу. Причина своеволе-
ния народа — не географическая масштабность, а безысходность.
Терпя произвол власти верховной, народ ищет повода проявить
власть собственную. И как водится, в форме невзнузданной.
Моменты фазовых переходов (смена власти, социальная трансфор-
мация, модернизация, революция) — бич России, не отработавшей
в своем прошлом ламинарных технологий замещения субъектов
власти;
в) монгольская враждебность городской культуре: скандинавы
именовали Русь X—XII вв. Гардарикой — страной городов; мон-
голы, разорив древнюю городскую структуру Руси, лишили страну
благотворных цивилизационных эффектов мануфактурной стадии
производства и последующего промышленного переворота (они де-
риваты городского общества). Урбанизационный переход, кото-
рый узнала в это время Европа, в России не состоялся. "Средне-
вековый город, цеховое ремесло, — подчеркивает М. Туган-Бара-
новский, — были почвой, из которой выросла вся цивилизация
Запада, весь этот в высшей степени своеобразный общественный
уклад, который поднял человечество на небывалую культурную
высоту. Город создал новый общественный класс, которому суж-
дено было занять первенствующее место в общественной жизни
Запада — буржуазию. Достигнув экономического преобладания,
буржуазия стала политически господствующей силой и вместе
носительницей культуры и знания... Историческое развитие Рос-
сии шло совершенно иным путем. Россия не проходила стадии
городского хозяйства, не знала цеховой организации промыш-
ленности, — и в этом заключается самое принципиальное, самое
глубокое отличие ее от Запада, отличие, из которого проистек-
ли, как естественные последствия, все остальные. Не зная город-
ского хозяйственного строя, Россия не знала и той своеобраз-
ной промышленной культуры, которая явилась отправной точкой
дальнейшей хозяйственной истории Запада"29. На Западе город
выполнял цивилизационные функции для деревни. В России со-
хранившаяся недоразвитая городская инфраструктура сосредоточи-
ла политарные функции — стала оплотом выколачивания из
деревни дани (отсюда — агрессивный поход города на деревню,
не завершенный посегодня). На Западе город выполнял соци-
альные функции — подготовил гражданское общество, буржуазию.
29 Вехи. Интеллигенция в России. М, 1991. С. 419—420.
46
В России, где удельный вес горожан составлял в веках 3—10%
населения, город не выполнял культурной, общегражданской мис-
сии. Но и это не все. Простой, но в высшей степени ответствен-
ный и полный критерий оценки роли монгольского ига на Руси
состоит в понимании связи урбанизации с интенсификацией вос-
производственной деятельности. Поскольку суть урбанизации —
территориальная концентрация участников производства, обеспечи-
вающая прогрессивный рост производительности труда на базе
технического обновления, улучшения организации трудового взаи-
модействия, экономии ресурсов, оптимального использования ра-
бочей силы, постольку урбанизационный процесс по своей при-
роде не может не быть процессом модернизационным, включаю-
щим "чрезвычайно высокое по историческим темпам, радикаль-
ное преобразование всех сторон общественной жизни на "город-
ских" началах30.
Если учесть, что направленная активная урбанизация России
началась с Петра, можно представить, насколько прерванное мон-
голами, несостоявшееся городское обновление существования за-
тормозило ток исторического процесса для России. Монгольское
долговременное присутствие на Руси, несовместимое с урбаниз-
мом, ответственно за экстенсивность, инерционность, неивдуст-
риальность, несбалансированность нашего общественного устрои-
тельства. Урбанизм, неизбежно порождая историческую динами-
ку, автономизацию личности, тем самым разрушает, отрицает тра-
диционную культуру31. Город и Запад — неразделимы, ашл-
традиционны. В силу же монгольской негородской диспозиции
традиционная культура на Руси трансформирована не была. Этим
все сказано.
Далеко не исчерпывая имеющиеся многозначительные смыслы
и положенное™, вызванные монгольской прививкой на Русь
принципов степной жизни, обратим внимание на то, что монго-
лизм вкупе с византизмом конституировал кратократизм в квад-
рате. Национальная история завязывалась на стыке политарной
византийской и потестарной ордынской линии. Власть прираста-
ла властью, сила крепла силой. Свершилось инерционное накоп-
ление могущества. Ударило оно по народу. Субъект власти в Ев-
ропе дифференцировался: от индивидов через цеха, города, мо-
настыри, общины, корпорации к парламентам. Субъект власти в
России интегрировался: от индивидов через города, монастыри,
общины, соборы к царскому единодержавию. Ордынство и ви-
30 История России. XX век. М, 1996. С. 396.
31 См.: Яковенко И.Гр. Противостояние как форма диалога // Рубежи. 1995.
№ 6.
47
зантизм, пересекшись, образовали ту почву, ту пространственную
зону, из которой и на которой оформлялась отечественная власт-
ная система32. Ее окончательное оформление связывается с боль-
шевизмом, который мы толкуем в качестве третьего капиталь-
ного основания удаления России от Европы. Большевизм опустил
над страной "железный занавес", завершил процесс ее самоизо-
ляции. Подорвав значимость отношений народовластия, отбросив
развитые правовые упаковки, большевизм полностью сакрализо-
вал власть. С приходом большевизма в России утвердилась кра-
тократия в кубе.
Любовь кончается, когда наступает; власть наступает, когда
не кончается. Способ самоподдержания сильной власти на Руси
вынужденный. Как мы неоднократно отмечали в разных книгах
серии (см.: Философия власти; Философия политики; Реформы
и контрреформы в России; Российская государственность: исто-
ки, традиции, перспективы), Россия — средостение векторных
движений, связанных с проявлением зависимостей дальнего по-
рядка, по которым перемещение политического вещества идет в
направлениях: колонизация — с Запада на Восток; варвары —
с Востока на Запад. Будучи цивилизационно более отсталой от
Запада и нередко менее сильной по отношению к Востоку, Рос-
сия достаточно сильна, чтобы противостоять и напору с Запа-
да, и захвату с Востока. Отстаивание суверенитета предполагает
борьбу на два фронта — задача, перманентно и успешно решае-
мая в веках. (В этом колоссальной глубины, сложности истори-
ческая загадка: как отсталость, недостаток силы гарантируют пре-
восходство.) Так было всегда (вспомнить северную, семилетнюю,
франко-русскую, крымскую, русско-японскую кампании, II ми-
ровую войну и т.д.), пребывает и сейчас. Запад живет в услови-
ях дефицитного мира, испытывая потребность наладить экспансию
в Россию для овладения собственностью, ресурсами, пространст-
вами. Восток — демографическая громада, людская критическая
масса, неспособная пролонгировать самоподдержание вне похода
на Россию. Обстановка, сызнова реставрирующая опасность борь-
бы по всем сторонам горизонта, следовательно, константна. Обес-
печить выживание в ней (в жизни между молотом и наковаль-
ней) способна лишь мощная власть. Мощная, но не сакрализо-
ванная.
Идейный, равно как и практический базис сакрализации влас-
ти в России заложил Иван IV, в письмах к Андрею Курбскому
высказывающий: святитель может следовать христову закону —
подставить правую ланиту вслед за левой. Но царю это не до-
32 См.: Пивоваров Ю., Фурсов А. Русская система // Рубежи. 1995. № 5.
48
зволено. Он не подвластен ни христианским заповедям, ни са-
мой христианской морали. Он ориентируется не на Христа, а на
Саваофа. Он — инвариант Бога-Творца. Он сам может быть
началом истории, инициатором любого действия...33 Мировидение
Ивана IV подхватил, развил Петр I, расценивавший свое призва-
ние как призвание демиурга истории. Деятельность царя-модер-
низатора должна осмысливаться не столько в терминах рефор-
мации, сколько в терминах продолжения сакрализации центра
властных интенций. Никакой разницы между Иваном IV, укреп-
лявшим централизм рубкой голов, и Петром I, бравшим руба-
нок и занимавшимся тем же — утверждением устоев восточного
деспотизма в России, — нет34.
Еще раз дифференцируем власть как социальный институт и
как сакральную сущность. Мы настаиваем на необходимости си-
лы власти (власть как социальный институт) для России, ее вы-
живания. Только сильная власть (византийское начало) могла
перестраивать, одухотворять, подкреплять, обеспечивать существо-
вание в конфликтной геополитической среде обитания при опас-
ности борьбы на два фронта. Глубоко прав Леонтьев, фикси-
ровавший: "Византийские идеи и чувства сплотили • в одно
тело полудикую Русь. Византизм дал нам силу перенести татар-
ский погром и долгое данничество... Византизм дал нам силу... в
борьбе с Польшей, со шведами, с Францией... Турцией. Под его
знаменем, если мы будем ему верны, мы... будем в силах вы-
держать натиск и целой интернациональной Европы..."35 Но мы
отметаем необходимость власти силы (власть как сакральная сущ-
ность) для России, — дело, служению которому, унаследовав
порывы Ивана IV и Петра I, всецело отдались большевики,
совместившие с кратократией гражданский произвол, тенденцию,
"не подражая ничему", писать историю "прямо от себя".
Легализовав нетерпимость, самозванство, возведя социальный
иудаизм, гражданское разложение, безответственность в официаль-
ный курс, превратив насилие в рычаг преобразований, больше-
визм открыл наиболее темную страницу отечественной истории,
могущую квалифицироваться как "цивилизационный изоляцио-
низм"*6. Термин "изоляционизм" в данном случае следует трак-
товать своеобразно — как стержень поведенческой символики,
ориентирующей на созидание антиевропейской "ретроспективной
утопии". Вся критика западных начал от Герцена до народни-
33 См.: Рубежи. 1996. № 8. С. 131.
34 См.: Там же.
35 Леонтьев К.Н. Собр. соч. Т. 5. С. 137-138.
36 Также см.: Россия: опыт национально-государственной идеологии. М., 1994.
49
ков была как бы практически выражена большевистским опы-
том, порывавшим с Европой везде, во всем.
Право. Один из видных адептов российского модернизма П. Ви-
ноградов настаивал: "необходимо усвоить основные начала пра-
вового порядка, гражданской обеспеченности и политической сво-
боды, и для успешного их усвоения нельзя не справиться с
уроками европейской истории"37. Ничуть не бывало. В результа-
те всего в России установлена самая несовершенная диктатура.
Об опасности такого поворота предупреждал Плеханов, увещевая:
"вместо диктатуры рабочего класса... будет диктатура нескольких
десятков лиц, что еще менее уместно, чем диктатура пролета-
риата"38.
Строй. Советская власть, читаем в революции VII съезда
РСДРП(б), "уничтожает отрицательные стороны парламентаризма,
особенно разделение законодательной и исполнительной влас-
тей"39. Отрицательные стороны советской власти уничтожала дик-
татура партии, которая особенно добивалась "своего полного гос-
подства в... государственных органах"40. Отрицательные стороны
диктатуры партии уничтожала диктатура ЦК. В завершение, отри-
цательные стороны диктатуры ЦК уничтожала диктатура вождей.
Прав был Плеханов, предупреждавший об опасности коммунис-
тической олигархии.
Личность. Статья 127 сталинской Конституции гласила: "Граж-
данам СССР обеспечивается неприкосновенность личности. Ни-
кто не может быть подвергнут аресту иначе, как по постановле-
нию суда или с санкции прокурора"41. В реальности правовые
(репрессивные) действия отправлялись без закона, суда, санкций —
тройками, двойками, ОСО, по списку, незамедлительно. В поряд-
ке исторического эксперимента утверждено социальное беспра-
вие, антиличностный неконституционизм. Как там у Мольера:
"...меня удивляет, что в этой стране совершенно не соблюдают
нормы судопроизводства. Да, я вам уже докладывал, что здесь
начинают с того, что повесят человека, а потом уже разбирают
его дело". Как будто о нас сказано, с нас списано.
Собственность. В освещении сюжета (в обход всех и всячес-
ких раскулачиваний, экспроприации) оценим лишь один эпизод,
связанный с активизацией потенциала приватного производите-
37 Особождение. 1903. № 11.
38 Плеханов Г.В. Поли. собр. статей и речей. 1917—1918 годы. Париж, 1992.
С. 218.
39 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК.
Ч. 1. М., 1962. С. 415.
40 Там же. С. 446.
41 Съезды Советов СССР в постановлениях и резолюциях М, 1939. С. 280.
50
ля. Середина 50-х — наиболее успешные годы для реального
сектора; успех вызван социальной ориентированностью хозяй-
ствования, стимулированием роста личных подсобных производств.
И что же. С 1956 г. экономика методично приносится в жертву
политике. Развертывается кампания против продуктивной ини-
циативы граждан. 6 марта выходит печально известное постанов-
ление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "Об уставе сель-
скохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы кол-
хозников в организации колхозного производства и управлении де-
лами артели". Рекомендовано (добровольно-принудительно) а) со-
кратить размер приусадебных участков колхозников; б) ограничить
поголовье скота в личной собственности. 27 августа того же года
обнародуется директива Совета Министров СССР о запрете на
использование в качестве кормов для скота хлеба, крупы, иных
приобретенных в государственной и кооперативной торговле про-
дуктов. Дальше — больше. С усердием, достойным лучшего при-
менения, принялись внедрять хрущевскую идею-фикс нелепых аг-
рогородов. В который раз в России задавили собственника, отстоя-
ли уравнительность, ничгоже сумняшеся проявили всесильность
власти (подобно тому, как ранее отменили закон стоимости для
социализма, закрыли экологию). Только реки не потекли вспять.
Инспирированный властью губительный почин "Догнать и пере-
гнать Америку" на фоне бездарных разорительных действий, в
очередной раз подорвав хозяйство, с треском провалился.
Пытаясь выразить одним словом, что сделал большевизм в на-
шей истории и с нашей историей, остановимся на слове "пан-
тократая". Специфика большевистского этапа бытия отечествен-
ного — реверсия наиболее архаичных "вненарядных" пластов
социальности, реабилитация дремучего тотемического уровня влас-
ти. Тогда как в Европе шел активный распад ткани традициона-
лизма (градостроительство, социальное расслоение, рыночные от-
ношения, парламентаризм, конституционность, права человека), в
России практиковалась его консервация (уравнительность, общин-
ность, гражданское бесправие, социальная закрепощенность, дик-
татура). Рыцари "конечной черты" большевики пополняли нашу
жизнь преимущественно исключениями из западных правил. Ес-
ли цивилизационную норму Европы как исходное принять за не-
кий позитив, большевистское социотворчество возможно квалифи-
цировать как "вопрекизм" — евронегативизм.
Все европейские жизнеустроительные начала подверглись отри-
цанию. В конечном счете возникла антиличностная, антисобст-
венническая, антипарламентская, антиконституционная, антилибе-
ральная, антирыночная конструкция, питаемая, как утверждалось,
сугубо традиционными, архаичными пластами культуры. Характе-
ризуя состав базовой почвенной модели, непосредственно влия-
51
ющей на формирование цивилизационного российского космоса,
акцентируем
— Мессианизм. В истории отечественной культуры разверну-
тых понятий осевого времени, линейных образов развития не
сложилось. Раз возникая, они испытывали жесткий прессинг ар-
хаичных мессианских комплексов. Последние подразделяются на
пессимистические и оптимистические. Типичный выразитель пер-
вых — Чаадаев, в первом философическом письме весьма некри-
тично утверждавший, будто "провидение исключило нас из своего
благодетельного действия на человеческий разум... всецело пре-
доставив... самим себе", будто бы в крови у нас есть нечто
враждебное "истинному прогрессу". Поборники вторых — многие
и многие критики европеизма, усматривавшие суть кризиса за-
падной жизни кто в отходе от веры (технология преодоления
кризиса — оправдание православия, возведение его на новую —
всеобщую — ступень разумного сознания — теократический про-
ект В. Соловьева), кто в социальной конфликтности (технология
преодоления кризиса — пролетарско-совдалистический переворот,
перерастающий в мировую революцию — коммунистический про-
ект скачка из предыстории в историю). Западный образ жизни
в последние век-полтора действительно проверяется на прочность
со стороны таких явлений, как национализм, расизм, индустриа-
лизм, консьюмеризм и т.д. Однако ввиду динамичности, иннова-
ционности социальных институтов эти безусловно негативные яв-
ления блокируются позитивными их антиподами в лице анти-
сциетизма, укрепления семьи, общественного патронажа, нара-
щивания среднего слоя, усиления роли социально ответственных
страт и т.д.
В любых своих проявлениях российский мессианизм смахива-
ет более на "пасквиль, чем на жалость". Будучи атавизмом, вби-
рая предысторические, доосевые чаяния, неснятые обошедшей нас
Реформацией, комбинируя неперемолотой, некритичной архаикой
(всевозможные хилиазмы), он не противостоит и не отменяет
вполне рациональных подъемных и восходительных западных на-
строений и устремлений.
— Социальный романтизм. Доосевая культура архаики, воссоз-
давая мессианско-манихейские мотивы противоборства добра и
зла, противостояния света тьме, возбуждает волюнтарную интен-
цию "шапку в охапку" писать историю с чистого листа. Перво-
проходцам, революционерам, реформистам, модернизаторам на Ру-
си традиционно мешают реалии. То качество социальности, то
пасьянс сил, то граждане. Со свободой "дикого осленка" прово-
дится вызывание "окончательного действия", поглощающего не-
правду правдою, поражение победою, отставание опережением.
Приближение чуда "мертвые воскреснут нетленными, а мы изме-
52
нимся"42, — камертон преобразовательных починов, инициатив.
Перестроить. Ускорить. Перегнать. В этих повелительных глаго-
лах пафос неленивой отваги воплотить новый порядок, основать
неведомое. Дабы сбылось слово написанное, идея помысленная.
Идеальное. С державой, соплеменниками в России, руководству-
ясь этим, власть всегда, везде так и поступала. От Андрея Бого-
любского через Ивана IV, Петра I до большевиков и демокра-
тов. Декорации меняются, сцена та же. Извечная отечественная
борьба за гражданские свободы, всеобщее счастье извечно же
венчается разъедающим, глумливым, риторическим вопросом, точ-
но вопрос Пилата: народ освобожден (в очередной раз), но счаст-
лив ли народ? Богатые не нищают, нищие не богатеют. Зрелище
неустроя, открывая боренье душ, заполняет неписанные страни-
цы нового анамнеза болезни "интеллигентской мысли" (Федотов).
Где Россия опять? В поисках свободы. Затем... Все возвращается
на круги своя. Цикл повторяется.
Сказанное не шарж, а плод печальных и серьезных раздумий
о реалиях, где представления о "хлебе насущном" часто пугают-
ся с представлениями о "приятном десерте".
Молох общего блага единит дворян (у коих чувства личной
ответственности обострено за общественное положение), разно-
чинцев (у коих чувство общественной ответственности обострено
за личное положение), большевиков (у коих чувство ответствен-
ности обострено вообще за все), демократов (недалеко ушедших
от большевиков), в своих неуемных дерзаниях руководствующих-
ся романтизмом. Дворяне, каясь (идея долга, взятого у народа),
готовят антимонархическую революцию. Народники, отстаивая ин-
тересы людей труда, готовят антисобственническую революцию.
Большевики, нынешние реформаторы-демократы, отстаивая кас-
товые интересы, готовят, вершат антинациональную революцию.
Нигде в мире тому нет аналогов. Революция у всех — измене-
ние фазовых состояний, у нас — обмирщение иллюзий. Важна
торжествующая идея, торжество идеала, — говорил Лавров43. Обес-
печением подобного торжества за редким исключением и заня-
ты наши первопроходцы (из "размышляющей публики"), не по-
нимающие "ни природы человека и силы движущих им моти-
вов, ни природы общества и государства, ни условий, необходи-
мых для их укрепления и развития"44.
— Прерывность, Волюнтарные потуги власть имущих писать
историю с чистого листа, полагать законы природе, плодя, увели-
42 I Кор. XV, 52.
43 См.: Лавров ПЛ. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. М., 1965. С. 126, 145.
44 Из глубины. М, 1988. С. 156.
53
чивая несообразия, потворствуют разрыву времен, нарушают связи
в делах поколений. "Мы живем лишь в самом ограниченном
настоящем, без прошедшего и без будущего, среди плоского
застоя"45, — сетовал Чаадаев. Застой, наряду с хаосом, — нечто
противостоящее цивилизации. Цивилизация, подчеркивалось ра-
нее, зиждется на отточенных алгоритмах обмена деятельностью,
наращивающих успехи культуры от науки, права до материаль-
ного благополучия, бытового комфорта, устоев повседневности.
Цивилизация, следовательно, поддерживается: 1) твердыми прави-
лами воспроизводства существования; 2) инновационными акта-
ми — духом творчества, улучшения, оптимизации, изобретательс-
тва. На общедоступном языке эти начала именуются "сохранение"
и "изменение". Цивилизация представляет их синтез. Сохране-
ние закрепляет, изменение перекрывает достигнутое. В России ба-
ланс данных начал нарушен в ущерб сохранению. Оттого здесь —
хаотически-застойное (важный очередной оксюморон) брожение.
Незакрепляющиеся изменения не вызывают благотворных куму-
лятивных эффектов восходящего поступательного развития. Ха-
рактер страновой эволюции — порывистый, инверсионный с не-
предвиденными ускорениями и спонтанными торможениями, при-
чудливыми, подчас немотивированными чередованиями концент-
раций и иррациаций, мобилизаций и демобилизаций, накатов и
откатов. Только-только утрясется жизнь. Глядь! Крест на могиле
самых заштатных людских желаний ставит очередное "чего-то
такое". Намечается аврал, форс-мажор, чрезвычайщина. То, что
у других народов привычка, инстинкт, заявляет Чаадаев, "нам
приходится вбивать в свои головы ударами молота. Наши воспо-
минания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для
себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что по
мере движения вперед пережитое пропадает для нас безвозврат-
но... Внутреннего развития, естественного прогресса у нас нет,
прежние идеи (читай: почины. — Авт.) выметаются новыми,
потому что последние не вырастают из первых, а появляются...
откуда-то..."46 Впрочем, откуда вырастают преобразовательные по-
чины, как появляются реформаторские идеи, секрета не состав-
ляет.
— Бесправность. Правосознание — "физиономия европейца".
Долгие годы выучки трансформировали внешние нормы, должен-
ствования, порядки во внутренние поведенческие интенции. Быть
правосознательным и вследствие того социальным для европейца
аксиома. Не то для россиянина. "Право" атавистически спрягает-
45 Чаадаев П.Я. Поли. собр. соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1991. С. 323.
46 Чаадаев П.Я. Соч. М, 1989. С. 21.
54
ся в его сознании с традиционными смыслами "власть", "прав-
да" ("справедливость").
"Право" как "власть". Кто правит, тот и прав. Кто запряга-
ет, тот и едет. Социальная регуляция в России, отмечалось вы-
ше, имеет иерархическую, силовую природу, проистекающую из
сакрализации и универсализации (в собственном космосе) влас-
ти. Порядок, базирующийся на силовой иерархии, правовым не
является. Право исходит из норм, формальных процедур, ко-
дифицированних актов. Право не терпит изъятий. Российский
кратократический, иерархичный, волюнтарный мир не позволяет
строить жизнь по праву47. Решения выносят не по нормам, а
указаниям. "Общественный договор по-европейски, — отмечает
Э. Соловьев, — это соглашение подданных и власти об обоюдо-
обязательном основном законе; общественный договор по-россий-
ски — это их молчаливый сговор об обоюдной безнаказанности
при нарушении закона"48.
"Право" как "правда" ("справедливость"). Вспомним у А. Ост-
ровского: "... у нас-то суд праведный, а у них неправедный.
А если кто обращается в суд, так и пишет — суди меня судья
судом неправедным". Формальное (всеобщее) право в России под-
менено общинно-корпоративным. "Судить судом неправедным"
и означает не по "общинной совести", а формально — по нор-
мам, кодексам, "логарифмам". Неким абстрактным установлениям,
способствующим защите прав и свобод на основе "игнорирова-
ния существа дела". Совокупное понятие последних (абстракт-
ных установлений) уточняется признаками правового государства,
суммирующего собственно правовой, институционально-правовой
и индивидуально-правовой аспекты. В европейском правовом го-
сударстве право для власти есть цель. В российском волюнтар-
ном государстве право для власти есть средство. Вслед за пред-
шественниками — предводителями отечества глава большевиков
толковал утвержденную ими власть как не связанную, не огра-
ниченную никаким правом, никакой законностью49. Нигилисти-
ческое отношение к праву, апология выхода за всеобщую легаль-
ность, изъятия из правозаконности и правоприменения, идея гос-
подства силы, захватной власти (в зависимости от доминирования
того или иного типа граждански невсеобщего правосознания) в
российских верхах практиковались всегда. Довольно сказать, что
"вина" в большевистском, а затем советском суде, заменена "клас-
совой целесообразностью". Чисто эмпирически, однако, выводит-
47 Подр. см.: Яковенко И.Гр. Цит. соч.
48 Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991. С. 233.
49 См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 245.
ся: где приоритет права в обществе торжествует, создаются усло-
вия неконфликтной жизни; равновесием институтов, согласовани-
ем интересов, достижением солидарности социум получает допол-
нительные возможности модернизаций. Куда как актуально для
России.
— Бессобственничество. В устройстве русской общественности
право собственности "случайное отношение"50, — говорил И. Ки-
реевский. Право собственности — частного, собственного, атоми-
зированного владения, пользования, распоряжения имуществом
(богатством) — блокировалось в своем развитии такими характер-
ными чертами отечественной социальности, как
а) относительно поздняя (по историческим меркам) привати-
зация земель: подданные, включая дворян, расценивались коро-
ной не в качестве граждан, а в качестве ресурсов обмирщения
проектов власти. Дворянская приватизация наделов осуществлена
Екатериной П. Начало крестьянской приватизации земли откры-
ло положение 19 февраля 1861 г., анонсирующее перевод общин-
ных наделов в частную собственность уплативших выкупную ссу-
ду землепашцев. Закон 14 декабря 1893 г., однако, отняв это пра-
во, закрепил общину. Проблема приватизации земли не разрешена
и на день нынешний;
б) отсутствие гражданского общества, питаемого им крепких,
социально самодостаточных страт. Собственническо-владельческие
прослойки в лице зависимых купцов и мещан, а также не менее
зависимого дворянства, сечь которое, кстати, прекратили в конце
XVIII в., — в России вследствие этого исходно слабы51;
в) общинное владение землей, крепящееся на принципах —
уравнительности наделов, сословности, круговой поруки. Глав-
ное, что должно быть осмыслено в общинное™ — отсутствие
"Я-выбора", присутствие безликого агрессивного "МЫ", за кото-
рым государство, сход, мир и еще бог весть кто. Земля в общи-
не распределялась и перераспределялась "соразмерно с рабочей
и податной мочью крестьян: рядом с формальным, счетным на-
делом по ревизским душам существовал еще надел действитель-
ный по тяглам"; "земля делилась между дворами по наличным
рабочим силам каждого двора, и делилась присудительно, навязы-
валась"52. Причина — "размером надела определялась для каждого
крестьянина соответственная тяжесть сословных обязанностей, па-
давших на крестьянство; как скоро это соответствие ходом на-
рождения и вымирания нарушалось, земля переделялась для вос-
50 См.: Киреевский И.В. Поли. собр. соч. Т. 2. М., 1861. С. 267.
51 Также см.: Славный Б. Сутра о власти и собственности // Рубежи. 1995. № 2.
52 Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. Т. 2. М., 1988. С. 280.
56
становления равновесия"53. Как видно, "земля была не источ-
ником повинностей (на частном интересе. — Авт.), а вспомога-
тельным средством для их исполнения (общинно-принудитель-
ный интерес. — Авт.)"5*. На Западе да и в сельских обществах
на Руси XV—XVI вв. "крестьянин брал себе участок "по силе",
т.е. по своему усмотрению, договариваясь о том... с самим вла-
дельцем... без участия сельского общества. Податная тяжесть воль-
ного съемщика определялась размером снятого участка; ...зем-
ля служила источником крестьянских обязанностей, а не вспо-
могательным... средством для их исполнения"55. Свобода от кре-
пости к участку, сельскому обществу предоставляла социальную
свободу — менять пашню, выходить из общества, крестьянства, что
в рамках цивилизационной перспективы немаловажно.
Кроме того, община исполняла функции высшего нравствен-
ного безгосударственного закона, блюдущего честь, совесть общин-
ников: каждый здесь спасался всеми. Самоотречение от проявле-
ния свободы лица объявлялось высшим принципом сосущест-
вования. Государство в России привносило силу власти; община —
силу мнения. Государство подавляло человека силой действия,
община — силой слова. Нетрудно догадаться, что комбинация этих
факторов, деперсонализируя обмен деятельностно, способствовала
укреплению земских, соборных, заединских начал жизни (ср. с
югославской задругой).
Ввиду сказанного община выдавалась почвенниками за "созна-
тельную деятельность народа", организацию "народа самосознаю-
щего". От людей можно отделаться, от идей — никогда. Не входя
в пустые дискуссии, насколько сельский общинный мир "ис-
конное" явление русской жизни, отметим лишь, что его небезус-
пешно оседлали большевики, использовавшие общину не в плос-
кости союза свободных землепашцев (кооперация пайщиков), а в
плоскости принудительной (крепостной) групповой ассоциации.
Воплотив утопический проект Михайловского (государственное
закрепление общины в форме колхоза), большевики в полной
мере высвободили реликтовую общинную энергию масс, взра-
щенных на дремучих уравнительных устоях социальной справед-
ливости.
Желающий работать создает условия, нежелающий работать
ищет причин (или врагов). Общинный нравственный неправовой
закон в российской деревне утвердил диктатуру лишенных про-
дуктивной культуры маргиналов. Погромы, раскулачивание в де-
53 Там же. С. 280-281.
54 Там же.
55 Там же.
57
ревне проводили не заезжие боевики, а селяне. Община как
замкнутая корпорация, произросшая на ниве "наших внутренних
отношений к другим людям" в качестве "нашего союза с ни-
ми" (Хомяков), выказала себя самым что ни на есть продуктив-
но-ненавистническим, антисобственническим образом. Как за-
мечал А. Изгоев, «история... не скупа на шутки. Если социа-
листам она поднесла подарок в виде ленинского коммунистичес-
кого государства, то и славянофилов она не обидела, дав им
из рук того же Ленина и возвращение в "первопрестольную",
и торжество древнего исконно русского земско-соборного начала
над гнилым западноевропейским конституционным парламентариз-
мом»56.
Большевики усилили восточную партию в партитуре россий-
ской социальности. Старая, как отечественный мир, дилемма
"Россия — Европа" была отредактирована ими в терминах оп-
позиции "Византизм — Атлантизм". Ошибался царь Давид, пола-
гая "все проходит". Для социальной памяти, обремененной чув-
ством "неотступного присутствия" (Блок), по крайней мере, это
не так. Западничеству, Атлантизму большевики противопоставили
меню стандартное. Усилив набор исторических заготовок москов-
ского и петербургского самодержавия, они установили коммунисти-
ческий самодержавный порядок.
И политически, и экономически, и граждански во веки веков
в России буйствовала диктатура. Не лиц, не сословий, не клас-
сов. Власти.
Соответственно, резюмируя рассуждения по первому вопросу,
отвечаем беспристрастно и хладнокровно: вырастая, мы не зре-
ем, — Россия — страна самой в себе замкнутой, попирающей
правила общежития самодержавной Власти. (Отсюда многозначи-
тельное настроение: "Господи, спаси и умири Россию".)
Картина точек схождения и расхождения цивилизационной
динамики России с Европой и Азией представляется таковой.
Россию, Европу, Азию роднит причастность евразийскому ма-
териковому массиву. Россия занимает срединное положение меж-
ду Европой и Азией и располагается на границе Запада и Степи.
Но в отличие от Испании и Австрии, сближающихся с Россией
по функциональному местоположению, она сдерживает европей-
скую колонизацию Азии и прохождение азиатов в Европу. Ан-
нексионистский ход в Россию для Запада и Востока естествен.
Перенаселенные, переобремененные внутренними сложностями Ев-
ропа и Азия взыскуют "органичного" решения своих проблем за
56 Изгоев A.C. Пять лет в советской России // Жизнь в ленинской России. L.,
1991. С. 50.
58
счет закрепления на богатейших разреженных российских про-
странствах.
Экспансионистский путь на Запад России заказан: война с
цивилизационно более продвинутой Европой невозможна. Отно-
сительно Европы исторически традиционно Россия — жертва,
объект агрессии. Экспансионистский путь на Восток России от-
крыт: война с цивилизационно более отсталой Азией при собст-
венном экстенсивном хозяйствовании, потребности расширения
сырьевой базы, ресурсопереработки необходима. Недоумевающий
Запад (причина недоумения — опытно выработанная убежденность
в неспособности цивилизационно сильному поглотить слабого),
отказавшись от континентальной сухопутной колонизации, развер-
нул колонизацию морскую. Итог — освоение Америки, Австра-
лии, Африки, Юго-Восточной Азии со ставкой на жесткие со-
циальные технологии, элиминацию аборигенов, устройство резер-
ватов. Россия, перехватив у Запада эстафету континентального
колониализма, в отличие от него развернула мирную вольнона-
родную сухопутную колонизацию Азии. Итог — освоение Сиби-
ри, Средней Азии, Кавказа, Дальнего Востока с применением
мягких социальных технологий, аккультурацией аборигенов.
На фоне такой асимметрии обеспокоенный собственной судь-
бой, соседствующий с континентальным гигантом Запад объек-
тивно заинтересован в страновом ослаблении, разрушении рос-
сийского монолита независимо от качества государственности,
форм социальности, природы администрирования. Рецептом вы-
живания, способом самосохранения при такой позиции Запада
для России стала стратегия укрепления власти. Российская кра-
тократия — едва не вынужденная возможность успешного реше-
ния национально-государственных проблем за счет предельной
концентрации ресурсов нации на ключевых направлениях, позво-
ляющая наладить жизнеобеспечение. "Пожар и разор лишь спо-
собствовали величию земли русской", — замечал Н. Рерих. (Оче-
редной важный оксюморон.) За счастьем Державы проглядывает
несчастье Народа. Вопросы государственной целостности, незави-
симости, странового престижа, хозяйствования, развития матери-
альной базы, народонаселения исключали иной тип решения.
Следовательно, деспотизм, крепостничество, репрессивность, низ-
кое качество жизни, отсутствие гражданских свобод — своеобраз-
ная плата за выживание57, когда великая Россия проводит оби-
хожение Евразии без Запада, колонизационный напор которого,
повторяем, вытеснен с континента в Новый Свет. Поэтическую
57 См.: История России. XX век. С. 399.
59
версию сюжета социальных издержек подобного типа развития
предложил Брюсов. Помните:
Да, мы — дики,
Тесан грубо наш народ:
Ведь века над ним владыки
Простирали тяжкий гнет, —
Выполняя труд тяжелый,
Загнан, голоден и наг,
Он не знал дороги в школы58,
Он был чужд вселенских благ...
Отмеченные факторы — базис нашего сходства и различия с
Европой и Азией.
С Европой нас единит вера, с Азией история. Но не всегда
и не во всем. Последнее легко понять в свете изложенного.
Изначально с Западом порвала Византия, фальсифицировав-
шая высокомерное: падет Рим, придет конец миру. Не имеющие
аналогов, потрясающие, замечательные гражданские, политические,
военные, социальные, культурные прорывы новой империи до-
казали: история не отождествима ни с римством, ни с латинст-
вом. Карл Великий пытался восстановить одно и второе, воссо-
единить раздробленную Европу. Вскоре после его кончины, одна-
ко, восстановленная империя вновь распалась (Верденский дого-
вор 843 г.), обострив противостояние Византии Европе. Раскол
Рима на западную и восточную половины, в конце концов, вы-
звал раскол Европы. Россия соединилась с Западом через христи-
анство, но через византийское православие отошла от него. Од-
новременно подчинение церкви императорской власти в России
как метафизической правопреемнице Византии на фоне ее дер-
жавных противодействий консолидированным колонизационным
европейским давлениям спровоцировало страновый раскол.
Таким образом, корень раскола России и Европы двоякий:
идейный и державный. Дополняя, взаимоусиливая друг друга, они
вызывают устойчивый комплекс обоюдонеприятия. Средство вы-
ражения его для Запада — цивилизационная (культурная, индуст-
риальная, территориальная) агрессия. Средство выражения его для
России — защита — форсированная, темповая модернизация с
активизацией потенциала Востока.
Изначально с Востоком не желала сближаться Россия, отка-
завшаяся от принятия мусульманства. Но, поскольку Восток кон-
фессионально не един, а православие достаточно терпимо, раз-
личия в символах вер не вызывали эскалации антагонизмов. По-
литически же и социально российская относительно мягкая него-
58 Уровень грамотности населения дореволюционной России — 12%.
60
сударственная колонизация предоставляла покоряемым народам
гарантии выхода в историю, подключения к мировой культуре.
Она сообщала им искомый уровень цивилизации. Совершенно
естественно отходящие под патронаж России регионы Востока
(и не только они) сплачиваются с ней под стягом антизападни-
чества. Это одно. Второе заключается в том, что внутренняя от-
сталость Востока (так называемая азиатчина) не позволяла Рос-
сии идентифицироваться с ним в полной мере. Выполнение за-
дач страновой конкуренции на западных рубежах предопределяло
цивилизационный блок с Европой. Блок, рассчитанный на необ-
ходимость в целях выживания заимствовать у Европы активные
инновационные технологии. Приемы данного заимствования, отме-
чалось, оказывались сугубо восточными.
Итак, содержание европейское, форма азиатская. Лицом к
варягам, но не спиной к обдорам. Результирующая этих силовых
и обусловливала точки соприкосновения России с Европой и
Азией.
Сказанное подготавливает обсуждение другого, ранее постав-
ленного принципиального вопроса о приоритетах в цивилизаци-
онной эволюции России.
Б. С. Соловьев, И. Ильин, Н. Лосский уподобляют Россию осаж-
денной крепости, подсчитывая: с 800 по 1237 г. на Русь военные
нападения происходили каждые четыре года, с 1240 по 1462 г.
отмечалось 200 нашествий, с 1368 по 1893 г. (в течение 525 лет)
было 329 лет войны, т.е. два года войны и один год мира59.
К этому необходимо добавить несчетные внутренние смуты, бун-
ты, замятии, восстания, перераставшие, как крестьянское движе-
ние 1773—1775 гг., в настоящие войны. Как способно развивать-
ся общество в такого рода условиях, определить односложно не
удается. Избегая многословия, остановимся на ряде: форсирован-
ность, мобилизованность, авральность, экстраординарность, форс-
мажорность. Это наиболее подходящие эпитеты, характеризующие
черты нашего национального шага. Очевидно, что инерция дер-
жавных потерь (следствие перенапряжения) сопровождалась инер-
цией утрат народных: на протяжении всей отечественной исто-
рии не практиковалось инвестиций в прогресс общественный. Во-
прос стоял лишь в плоскости — любой ценой сохранить государ-
ственную власть. И по причине того выжить.
Счастье людей в переменах. Но перемены, нацеленные на под-
держание государственной власти, счастья не добавляли. Человек
не стал центром нашего мира, он стал жертвой, приносимой
на алтарь государственности. Российскую державную историю не
59 См.: Лосский И.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 277.
61
интересовали затраты, ее интересовали результаты. Потому она
подвела к тому, к чему не подводился никто. К фронту без
флангов.
На Западе борЬба партий, у нас учреждений. На Западе роль
центров, у нас центра. На Западе свобода внизу, у нас наверху.
На Западе либерализм, у нас византизм. На Западе единство куль-
туры власти и граждан на базе права, у нас разрыв культуры
власти и народа на базе бесправия. На Западе индивидоориенти-
рованность, у нас общиноориентированность. На Западе предпри-
нимательство, у нас крепостничество. На Западе персональная
раскованность, у нас скованность. На Западе свобода — осознавае-
мая возможность, у нас неосознаваемая необходимость. На Запа-
де гражданское смирение, у нас своеволие. "Во всем мире сапож-
ники хотят стать господами, у нас господа захотели стать сапож-
никами" (Ростопчин). (От Радищева, Пнина, декабристов, дворян
30—40-х гг., через разночинцев к патетическим, восторгавшимся
"грядущими гуннами" интеллигентам, Брюсову, заявлявшему: "Но
вас, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном",
недоумкам-антигосударственникам первой четверти XX в., боров-
шимся с империей.)
Нет нужды говорить, что российский мир знал исключения.
Касательно крепостничества. Г. Потанин свидетельствует о нали-
чии в Сибири некрепостнического, сродни западному, фермерско-
го уклада с отсутствием помещиков, неразвитостью общинных
великорусских традиций60. Касательно "азиатчины". Россия полу-
чила Финляндию по Фридрихсгамскому миру 1809 г. от проиг-
равшей войну Швеции. Александр I не превратил ее в коло-
нию, предоставил широкие политические права, передал Выборг
(это отношение к трофею борьбы — объекту эксплуатации). Сле-
довательно, исключения были. И общинность, и репрессивность,
и все остальное не должны толковаться прямолинейно. Но речь
не о том. Речь о преобладающих тенденциях. Такого букета спе-
цифических черт, как обозначенные выше, нигде не находится.
Это и навевает мотив уникальности российского цивилизацион-
ного универсума, который никогда ничего не имел общего с ос-
тальною Европой; история его "требует другой мысли, другой
формулы, чем мысли и формулы, выведенные Гизотом из исто-
рии христианского Запада"61. Об этом же предмете в тех же вы-
ражениях Чаадаев: автономные уровни действительности России
"нельзя объяснить нормальными законами... разума"62. На что
60 См.: Потанин Т.Н. Областническая тенденция в Сибири. Томск, 1907.
61 Пушкин A.C. Поли. собр. соч. Т. 5. М; Л., 1936. С. 340.
62 Чаадаев П.Я. Поли. собр. соч.: В 2 т. Т. 1. 1991. С. 527.
62
уповать при объяснении российских реалий? Какую особую мысль
требуется для того выработать?
Концептуализация несимфонийных, инверсионных, раскольных
объектов своеобразна, но ни с какими непреодолимыми труднос-
тями не сталкивается, привлечения таинственной "верховной ло-
гики Провидения" (Чаадаев) не требует.
Что нужно разбить, то нужно разбивать (Писарев). Что нужно
понимать, то понимать нужно. Арсенал теоретизирующего анали-
тика, концептуализирующего материал российской истории, —
непериодические флукгуационные изменения в социуме в отсут-
ствие зрелого среднего сословия, недоразвитости выполняющих
конструктивно-стабилизирующие функции общественных инсти-
тутов, переразвитости непомерно активной, идеологически пере-
гретой, социально безответственной власти"3, слова которой под-
час утрачивают содержание и рассогласуются с делами, — арсе-
нал аналитика, озабоченного моделированием такого рода реалий,
составляют идеи нелинейных описаний, воспроизводящих поведе-
ние неравновесных колебательных систем большой амплитуды и
интенсивности.
Упрощая, Россию можно уподобить единому колебательному
контуру, фазовые изменения, переходы в котором обусловлены
возмущениями его ядра — стержневым взаимодействием власти с
народом. В ламинарные периоды доминируют анаболитические, в
турбулентные периоды — катаболитические социальные превраще-
ния. Чем они вызваны? Неорганичностью, антагонистичностью
развивающегося в режиме сверхнапряжения общества. В импер-
ской фазе власть, требуя сверхэнгузиазма, идет на народ. Государ-
ство пухнет, население хиреет. Подрыв баланса сил влечет пере-
ход в фазу смуты. Народ, требуя компенсаций, борясь за норма-
лизацию существования, идет на государство. Государство рушится,
население хиреет. Во всех случаях итог предрешен: хаос.
Выход из заколдованного порочного круга впадения в хаос на-
ходится в апелляции к незатратным эволюционистским, мелио-
ристским технологиям преобразований, внедрять которые в России
препятствовали вездесущие обстоятельства. То державный импе-
риализм, то пролетарский интернационализм, то либерально-ры-
ночный демократизм, то...
Физика не изучает крайние "мертвые" точки в качаниях ма-
ятника. Социальная философия крайние точки в качаниях об-
щества изучать вынуждена. Запад отлаженными установлениями,
институтами переход в крайние точки социальности (револю-
63 См.: Тулъчинский ГА. Российский потенциал свободы // Вопросы философии.
1977. № 3.
63
ция, смута) надежно блокирует. Восток свыкся с крайностями,
но в своем державном ходе выработал им противоядие в виде
деспотизма и сервилизма. Одно и другое с разной степенью эф-
фективности, издержек представляет гарантии развития. Действи-
тельно.
Множество событий исторического самотека непреднамеренно
создает русло альтернатив. Отбор их случаен. Однако и на Западе
и на Востоке с их отработанными правовыми и силовыми ре-
гламентами точки бифуркации в жизни социумов проходятся срав-
нительно безболезненно. Срабатывают привычные меры предуп-
реждения всеобщей конфликтности. Ничего похожего нет в Рос-
сии, где никогда не озабочены достижением желанного "устой-
чивого существования". Прохождение критических рубежей, свя-
занных с перегруппировкой частей, влечет здесь разрушение це-
лого; за бифуркациями не следует обеспеченного порога устойчи-
вости. Почему? Потому что бифуркации инициированы не логи-
кой развития, а взвинченным воображением эгоцентрических ма-
ний. Власти, "размышляющей публики".
Нельзя быть рабом передовых и волюнтарных идей. Понима-
ние этого еще не отрезвило умы отечественных стратегов. Как
следствие: Запад живет по закону; Восток по силе; Россия —
сама по себе. Где под последним разумеется безнарядье, режим
непредсказуемого свободного плавания. С подобающим ему нару-
шением норм, подрывом запретов, перекрытием табуаций.
Ничего нет невозможного для распалившегося в рвении не
по разумению россиянина. Интересы империи, рабочего класса,
предпринимательства, — поочередно отрицая друг друга, становятся
апофеозом движения, предметом чаемого. В подобном транформа-
ционном ритме бифуркации не сменяются зонами устойчивого
развития. За неравновесностями следуют неравновесности, перете-
кающие в неравновесности же.
Любовную историю и прожектерскую кампанию в России мо-
жет начать всякий. По векселям убогой мысли и тщетного дей-
ствия, однако, сполна платит народ. Для определения природы
подобного противоестественного явления, натурально, слов не вы-
работано. Прибегнем к помощи понятия "транспонирование", за
которым — волюнтарная практика переноса акцентов в социаль-
ном устроении не просто на некие интервалы вверх или вниз
в зависимости от конъюнктуры, а на прямо противоположные.
Главным является то, что смена акцентов изменяет тональность
произведения в принципе. Потому несмотря на усилия, не полу-
чается мелодично звучащей органичной партии.
Неразмеренный, неритмичный тип превращений с проблема-
тизацией величин абсолютных, инверсией ценностной исключает
возможность, когда простота, правда, созидание, предсказуемость
64
наполняют жизнь своим присутствием. Ввиду обратного камерто-
ном существования оказывается неустрой, парадигматически стро-
го выражаемый моделью победы пространства над культурой. Рос-
сия — страна неорганизованного, нетронутого культурой прост-
ранства. В этом порочная суть. Каковы же последствия? Их можно
перечислить.
Возвратность. Причина ретардационных колебаний — борьба
антагонистических начал, бессистемное чередование упорядочен-
ности и неупорядоченности. Как указывалось выше, самосбалан-
сированность социальных систем Запада и Востока покоится на
осмотрительном обхождении экстремальных точек — точек мак-
симальной и минимальной упорядоченности (дисциплинарная за-
регламентированность, анархическая свобода). На это работают от-
лаженные инструменты государственности. В России инверси-
онные превращения порядка в хаос и vise versa инициируются
авторитарными импульсивными починами правящих элит, дейст-
вующих не преемственно, не слаженно, дискордантно. За упоря-
дочивающим режимом правления Ивана IV грядет смута, сменяю-
щая схожий режим правления Петра I. Элементы либерализма
в политике Александра I замещаются элементами консерватизма
в политике Николая I, аналогичное в рядах Александр II —
Александр III, Хрущев — Брежнев. Корень откатов в трансфор-
мациях — революционность. Задумываемые, проводимые реформы,
как правило, радикальны, меняют жизнь в основаниях посредст-
вом карательно-репрессивных мероприятий, наступления на на-
род. Итог — снижение благосостояния граждан, развертывание
внутренних войн, подрыв суверенности, угроза аннексии. В ка-
честве контрфорса — усиление тенденций национальной консо-
лидации, провоцирующей переход в фазу порядка. С возобновле-
нием цикла.
Непоследовательность. В отсутствие отлаженной системы сдер-
жек и противовесов извивы державных линий встроены в нави-
гацию партикулярных судеб лиц государственных. Иван IV начал
с губной реформы, завершил опричниной (террористической дик-
татурой). Александр I замышлял Конституцию, кончил разгро-
мом борцов за конституционизм. Ленин борьбу за демократию
поменял на борьбу с демократией. Хрущев от оттепели пришел
к подморозке.
В стране не создано надежных демпферов интервенций лич-
ностного в социальное. Нация ставится в уровень с частными
притязаниями, остается заложником качаний субъективного маят-
ника. По сю пору Россия не ведает благотворных эффектов опо-
средующей срединной культуры; в ней не реабилитирован народ
как полновластный субъект истории.
3 Зак. 399 65
Отрешенность. Общество требует не изменений вообще, а
предметных, народно санкционируемых изменений. У нас же
энтелехией трансформаций пребывает маниловское "хорошо бы".
Хорошо бы "догнать", "перегнать", "ускорить", "перестроить",
"добиться". Модели потребных состояний, говоря слогом Федо-
това, питаются не столько силами отечественных реалий, сколь-
ко впечатлениями заграничных вояжей представителей власти, по-
верхностным восторгом их перед чудесами цивилизации, при пол-
ном неумении связать свой просветленный идеал с движущими
силами российской жизни. Вспомнить хоть хрущевскую кукуруз-
ную кампанию, навеянную посещением калифорнийских ферм.
Культуртрегерские инициативы прожектерствующих слоев правя-
щих от антиинституциональной (пространственной) позиции —
ставить эксперименты, исходя из своего "высочайшего черепа".
Оттого буквально все российские социальные революции — рари-
теты неуемных преобразовательных актов, бессмысленных, глумли-
вых опытов над народом.
Дискретность. Глупа птица, на любящая гнезда своего. В Рос-
сии относятся к наследию как к слову без содержания, звуку
без значения. Прошлое здесь вспоминается, точно бледный, полу-
забытый сон. У нас всегда воевали с бывшим, ломали традицию.
Иван IV — боярскую, Петр I — патриархальную, Столыпин —
общинную, большевики — буржуазную, демократы — социалисти-
ческую. Такой подход исключает развитие, превращая страну,
народ в соучастника собственного своего страдания.
Асоциальность. Запад и Восток перенаселены, всеобщим спо-
собом выживания тут выступает укоренение. В российских неосво-
енных пространствах люди перемещаются. Русский путь до сего
дня — путь не укоренения, упорядочения, а выхода. Запад с
гражданством, Восток с подданничеством медленно, но верно
активизируют социальную интеграцию. В России всегда оставалась
возможность социального самоустранения — перехода в разряд
гуляющих. Потому на Западе культивация, на Востоке стабилиза-
ция, в России — турбуленция — блуждающее бурление.
Непроизводительность. Процент освоенных площадей в России
ничтожный. Запад и Восток территориально освоены. Россия
исчезает в просторах. Ее развитие вширь не синоним развития
вглубь. Практикуемое у нас экстенсивное движение на север и
восток упрочало не мобилизующую мораль утверждения, а демо-
билизующую мораль долга и спасения. В России извечно озабо-
чиваются проблемой: не как обрести свободу, но как ее нести
и вынести. Тема "богатства России" мнимая. Суть не в том, что
у нас вообще есть богатства, а в том, что они не освоены. Недра
в себе — не богатства; освоенными богатствами страна бедна.
66
Антиличностностъ. Выживать в неосвоенных российских про-
сторах приходилось сообщественно, общинно. Община пребывала
средой, перемалывающей индивидуальное и индивидуально не-
перемолотое выбрасывающее. Обособление личности и общества,
атомизация персоны и автономизация социальных структур не
приобрели органичного (как на Западе) характера. Отечественная
община являла род некоего синкресиса социализации и индиви-
дуализации. Самая глубокая черта нашего исторического облика
на групповом уровне — сращение общества и государства, инс-
титуционального и гражданского; на персональном уровне — от-
сутствие индивидуально конституируемого "свободного почина" в
социальном развитии, навязывание всего и вся со стороны влас-
ти, державы.
Охарактеризованные черты с глубокой подоплекой позволяют
вывести: приоритет цивилизационной эволюции России — борь-
ба за выживание. Только и именно ей подчинен весь жизневос-
производительный уклад, обязывающий через призму данной ус-
тойчивой тенденции оценивать державу не как "пробел в нрав-
ственном миропорядке" (Чаадаев), социальную аномалию, но как
особую единицу мир-системы со специфической страновой статью.
Ценностным ядром последней, определяющей картину силовых,
является византизм — жесткая, правонеоформленная, волюнтар-
ная государственная власть, способствующая поддержанию конку-
рентоспособности целого (страны), однако добивающаяся этого
крайне затратными, гуманитарно несбалансированными мерами.
Этатизм, политарность, уподобляют Россию Востоку, где отме-
чается непропорционально высокая доля властного участия в вер-
шении судеб державных. Централизм, администрирование, бюро-
кратизм, коррупция, стагнация, непродуктивность как типологи-
ческие черты налаживания жизнетока сближают российский и
азиатский цивилизационные космосы, обостряя проблему страно-
вых высокоадаптивных кондиций: почему причастная консерватив-
ному Востоку Россия не пасует перед прогрессивно-динамичным
Западом?
Проблема снимается пониманием двойственности форсирован-
но-темповой, силовой модернизации страны по обстоятельствам.
С одной стороны, ускорение развития осуществляется ценой на-
ступления на народ, за счет социального обеспечения, вложений
в человека; с другой стороны, учитывая экстенсивность развития
через наращивание территориальной громады в ходе волънона-
родной колонизации, кабальные формы, дисциплинарный гнет не
покрывают самопроявлений человека в живущем по законам ав-
рала социуме. Как отмечает Кавелин: "Для народов, призванных
ко всемирно-историческому действованию... существование без на-
чала личности невозможно... личность, сознающая сама по себе
67
свое бесконечное, безусловное достоинство, — есть необходимое
условие всякого духовного (и не только. — Авт.) развития наро-
да"64. Личностное высокорентабельное начало теплится в лаку-
нах-островках автономии, неоккупированных, казалось бы, все-
проникающей государственной властью: в верхах — фронда (ва-
льяжное попустительство власть предержащих диссидентству с
отдельными робкими попытками его приручения — "я буду твоим
цензором"); в низах — выход из государства, кстати, последним
умело оседланный (одержавнивание казаков).
Таким образом, "власть" и "пространство" — величины, струк-
турирующие державную сферу: в каждой ее точке задан соответ-
ствующий вектор. Суть в том, однако, что на цивильном поле
России не реализовалась более органичная возможность — струк-
туризация через разворачивание неавторитарной самоорганизации.
Вследствие сказанного констатируем: ответ на вопрос, нужно
ли для модернизации жертвовать социально-культурным типом це-
лостности человека, народа, страны, в нашей истории пока не
найден.
РУССКАЯ ИДЕЯ. Наряду с американской, азиатской, европейской,
исламистской (Туранской) русская идея относится к разряду так
называемых великих панидей, которые применительно к народам
(ценностным группам) ясно и отчетливо
— формулируют присущие им концепции бытия;
— обосновывают мировоззренческую самобытность;
— объемлют понятия о роли, месте, назначении, притязаниях
в мире;
— содержат программы утверждения, схемы достижения прес-
тижа, планы повышения веса, получения дополнительных
активов, влияния;
— определяют их относительно единиц родственных;
— не предоставляя иным решение сформулированных задач,
исключают возможность помимо них их как-то зафиксиро-
вать, а тем самым омертвить65.
Согласно такому взгляду на природу вещей, русская идея,
тематизируя внушительный перечень вопросов: каковы боги? ка-
ковы люди? какова история? какова культура? какова база само-
идентификации? каковы отношения к европейским и азиатским
традициям? каковы собственные генеральные ценностные пара-
метры, корни, первоистоки? и т.д., — ориентирует на решение
64 Кавелин КД. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. М, 1960. С. 935.
65 Также см.: Critique de Tethnophilosophie. P., 1977.
68
объемной проблемы исторического призвания России, связываемо-
го с ее перспективными державными прорывами-взлетами: судьба
России принадлежит будущему, коим она обогатит, удивит, преоб-
разит человечество.
Родовая модель грядущего, питая порядок символический, ор-
ганизует фигуры мысли в направлении сотериологическом, —
проекты потребного мироустройства привязываются к исполне-
нию Россией некоей спасительной цивилизационной роли. Со-
держательный остов этих далеко идущих проектов образует теза
своеобразного избранничества народа, страны, чему сообщается то
религиозная, то вполне светская редакция, не оставляющая сом-
нений: Россия — средоточие истины, обилия, благодати.
Понятие исторического избранничества России намечается в
древней Руси, акцентирующей особость ситуации принявшего пра-
вославие народа. Тогда и укрепилось мнение, будто, даровав рус-
ской земле веру, Господь будет требовать за это от русских боль-
ше, чем от других, будет строже за грехи их наказывать. Как от-
мечает С. Зеньковский, «в своем составленном около 1037 года
"Слове о законе и благодати" митрополит Иларион, первый рус-
ский, ставший главой молодой... церкви, утверждает равноправие
Руси с Византией, претендовавшей на мировое господство и ми-
ровое руководство. Он говорит: "Сбысгься о нас языцех рече-
ное: открыет господь мышцу свою пред всеми языкы и узрят
все концы земле спасение, еже от Бога нашего"». Летописец, со-
ставлявший в том же веке первую историю русского народа, раз-
вил эту же мысль об избрании Руси Богом для особой христи-
анской миссии в мире. В своем прологименоне к русской исто-
рии он описывает посещение Руси апостолом Авдреем и пишет,
что, остановившись на горах берегов Днепра, Апостол предска-
зал большое будущее христианству в России: "Видите ли горы
эти? На этих горах воссияет благодать Божия..."66
Идея богоизбранности Руси, задавая контур национального
историософского мессианизма, развилась в теорию потенциальной
перспективности России по отношению к Западу. Эвристическим
посылом этой претенциозной теории выступило представление об
исчерпанности цивилизационных сил Европы: Европа, дескать,
изжила творческие силы и должна передать свое наследие новым
народам, — России67. Подобное убеждение, оказываясь концентра-
цией провиденциальных надежд, составило стержень поисков оте-
чественной идентичности, многочисленных макетов вселенского
66 Зеньковский С. Русское старообрядчество. Мюнхен, 1970. С. 28—29.
67 См.: Данилевский Н.Я. Указ. соч. С. 308.
69
положения нашего общества, его идеального назначения. Не стре-
мясь к полноте, охарактеризуем основные из данных культовых
макетов.
"Москва — Третий Рим". Модель православного царства с
воплощенной благодатью духа святого: Русь воспреемница благо-
честия, завещанного Византией, оплот православной державности.
Вопрос: достаточно ли православия для поддержания политичес-
кой мощи — получил в нашей истории ответ отрицательный.
Замысленного Филофеем спасительного сочетания власти и веры
в опыте национального державостроения достигнуто не было. Сви-
детельство последнему
— церковный раскол, знаменовавший раскол социальный.
За измену церкви раскольники отказались принимать офи-
циальную власть, расщепившуюся для них на праведно-пра-
вославную и великоцарскую. Первая, не имея шансов на
выживание в борьбе со второй, исчезает метафизически
(неорганичное русскому духу сказание о скрывающемся под
водами Светлояр-озера легендарном граде Китеже) и фи-
зически (расправа со старообрядцами с их уничтожением,
выдворением, отселением);
— светские реформы Петра I, искоренявшие в тотальной вес-
тернизации старую добрую самобытную народную Русь,
усиливавшие в обществе культурные диспропорции. Для ут-
верждения новых порядков требуется долговременность, по-
степенность, всеохватность. Петр же "ограничил свое пре-
образование дворянством. Дотоле, от сохи до престола, рос-
сияне сходствовали между собою некоторыми общими при-
знаками... со времен петровых высшие степени отделились
от низших, и русский земледелец, мещанин, купец, уви-
дел немцев в русских дворянах, ко вреду братского, народ-
ного единодушия государственных состояний"68.
Вера не преобразила российский мир, что, в конце концов,
дало веские основания В. Соловьеву подытожить: "И третий Рим
лежит во прахе, а уж четвертому не быть".
Панславизм. Модель державного Всеславянского союза с поло-
женным в ее основу этническим принципом славянства удивляет
недостатком связи с реальностью. Славянское братство и един-
ство химерично, что лишний раз доказала линия Чехии, Болга-
рии, Польши по недавно обостренному балканскому (югослав-
скому) вопросу. Славяне в центральной и южной Европе это —
Европа с ее далеко не пророссийскими настроениями и интере-
68 Карамзин Н.М. Записки о древней и новой России. М., 1991. С. 31.
70
сами. Сердечные тенденции в политике идут отдельно от держав-
ных. Преждевременное воздействие на умы поверхностной пан-
славистской схемы сдерживается аналитичными увещеваниями До-
стоевского: «Не будет у России, и никогда еще не было, таких
ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов,
как все эти славянские племена, чуть только их Россия освобо-
дит, а Европа согласится признать их освобожденными... начнут
они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух,
объявят себя и убедят себя в том, что России они не обязаны
ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия Рос-
сии они едва спаслись... вмешательством европейского концерна,
а не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила
бы их тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание
великой Всеславянской империи на порабощение славян жадно-
му, хитрому и варварскому великорусскому племени"... России
надо серьезно приглядеться к тому, что все эти освобожденные
славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей
заразятся европейскими формами, политическими и социальны-
ми, и таким образом должны будут пережить целый и длинный
период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в
своем славянском значении и в своем особом славянском при-
звании в среде человечества»69; и Леонтьева: "Наши западные и
южные единоплеменники гораздо более нас похожи всеми своими
добродетелями и пороками на европейских буржуа самого сред-
него пошиба", оттого "слияние и смешение с азиатцами... или
с иноверными и иноплеменными гораздо выгоднее... по одному
тому, что они еще не пропитались европеизмом"70 (препятствую-
щим установлению духовного единства вульгарным мещанством).
Кроме того план славянской федерации несбыточен ввиду нацио-
нальной многосоставности России: Россия — лидер славянского
мира по населенческому признаку не сугубо славянская; многим
входящим в нее этническим группам идеал всеславянства не
привлекателен (ср. превентивную позицию Татарстана по вопросу
возможного объединения с Югославией).
Почвенничество. Модель самобытного, особого пути странового
развития, развиваемая славянофилами, выглядит химерой горя-
чечной фантазии. Каково существо спасительной, преобразитель-
ной миссии России для мира?
Вариант Киреевского: христианское (читай: православное) об-
новление европейского просвещения, сознания, духа.
69 Достоевский ФМ Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 26. Л., 1984. С. 78-80.
70 Леонтьев К.И. Восток, Россия и Славянство. М., 1996. С. 356, 358.
71
Вариант Хомякова: мондиализм — державно-культурное доми-
нирование России в мире.
Тебя призвал на брань святую,
Тебя господь наш полюбил,
Тебе дал силу роковую,
Да сокрушишь ты волю злую
Слепых, безумных, буйных сил...
И встань потом, верна призванью,
И бросься в пыл кровавых сеч!
Борись за братьев крепкой бранью,
Держи стяг божий крепкой дланью,
Рази мечом — то божий меч!
Вариант К. и И. Аксаковых: фронтальная критика Запада с
апологией отечественного. К. Аксаков: "Подражание Западу —
гибельно для нас. Подражание введено самим правительством, то
есть Петром, и от правительства мы вправе ожидать возвраще-
ния на русскую дорогу... Запад разрушается... ясно, к какой бо-
лезни приводит... избранная им дорога... Ужели и теперь Россия
захочет сохранять свои связи с Западом. Нет — все связи нашей
публики с Западом должны быть прерваны... Русским надо от-
делиться от Европы... верная порука тишины и спокойствия есть
наша народность. У нас другой путь, наша Русь — святая Русь..."71
И. Аксаков: "Русская земля подверглась... страшному внешнему
и внутреннему насилованию. Рукой палача совлекался с русско-
го человека образ русский и напяливалось подобие общеевро-
пейца... Все, что только носило на себе печать народности, было
предано осмеянию, поруганию, гонению: одежда, обычай, нравы,
самый язык, — все было искажено, изуродовано, изувечено. Народ-
ность, как ртуть в градуснике на морозе, сжалась, сбежала сверху
вниз, в нижний слой народный; правильность кровообращения в
общем организме приостановилась, его духовная цельность нару-
шена... Русский человек из взрослого, из полноправного, у себя же
дома попал в малолетки, в опеку, в школьники и слуги иноземцев
всяких..."72
Помимо критики и видений, — в чем позитив позиции; по-
зволительно спросить: о какой собственно и по преимуществу на-
циональной дороге речь? Невнятные ремарки К. Аксакова, будто на
Западе "душа убывает", подменяясь законодательством, чело-
век трансформируется в механизм, русский народ безгосударст-
венный, подвигнувшие того же Хомякова отметить невозможность
71 Цит. по: Цимбаев Н.И. Славянофильство. М., 1986. С. 155-156, 162.
72 Аксаков К.С, Аксаков U.C. Литературная критика. М., 1981. С. 265.
72
Аксакова в "приложении практическом"73, разумеется, не пози-
ция. Трудно понять и принять и скрупулезно выписываемую Толс-
тым линию почвенного уклада, выражаемую в "Анне Карениной"
Левиным. Он, дескать, видел, что Россия "имеет прекрасные
земли, прекрасных рабочих и что в некоторых случаях, как у
мужика на половине дороги, рабочие и земля производят много,
в большинстве же случаев, когда по-европейски прикладывается
капитал, производят мало, и что происходит это только от того,
что рабочие хотят работать и работают хорошо одним им свой-
ственным образом, и что это противодействие не случайное, а
постоянное, имеющее основание в духе народа. Он думал, что
русский народ, имеющий призвание заселять и обрабатывать ог-
ромные незанятые пространства сознательно, до тех пор, пока
все земли не заняты, держался нужных для этого приемов и что
эти приемы совсем не так дурны, как это обыкновенно ду-
мают". Неразрешимая проблема, составляющая камень преткнове-
ния почвенников, — проблема положительной предикации состав-
ляющего пафос платформы самобытного пути национального раз-
вития.
Народничество. Модель уточненной самобытности, комбиниру-
ющая в отличие от славянофильской схемы не апофатическими
описаниями типа "стремление к духовной свободе без политичес-
кого значения", а катафатическими дескрипциями: специфичность
развития России обусловлена сопоставительно с Европой ее от-
сталостью, которая через общинность, артельность, неформальное
народное право позволит построить общество справедливости,
решить проблемы, Западом нерешаемые. Критика Запада по тем
временам адекватна: он страдает болезнями (социальная конфликт-
ность); ему грозит гибель (пролетарский бунт); там нет живого
духа (капитализация, бездуховность). Неадекватен позитивный мо-
мент: прогресс через регрессивный метаморфоз, ответ на важней-
шие вопросы, волнующие человечество, через архаику. Негативист-
ский утопизм народничества определен
а) романтизацией отсталости — поздняя и недостаточная урба-
низация, социальная беспомощность бюргерства, атрофия
капитализма расцениваются как предпосылки грядущих за-
воеваний;
б) социальным изоляционизмом — отторжение достижений за-
падной культуры, ставка на консервацию ветхого сельского
мира, рурализацию, якобы исключающих западноевропейское
мироедство;
73 См.: Хомяков A.C. Поли. собр. соч. Т. 8. С. 272.
73
в) акцентом насилия, политического радикализма, экстремизма
(призывы Руси "к топору") в обретении чаемых "земли и
воли" в отсутствие какого бы то ни было гуманитарного
обсчета проекта, оценки степени готовности масс к преоб-
разованиям;
г) соблазном через постановку умозрительных и небезобидных
экспериментов над согражданами открыть новую "счастли-
вую" страницу мировой истории. Как выяснилось, народ-
ничество не выработало платформы вывода России в при-
знанные первопроходцы-лидеры сообщества наций. Оказа-
лось:
— преимуществ отсталости не существует;
— консервация общины — не путь ликвидации цивилизацион-
ной архаики;
— на народнический террор, пропаганду бунта (ишутинцы, лав-
ристы, бакунисты) после акции Каракозова правительство
ответило рескриптом 13 мая 1866 г., противопоставив агрес-
сивным идеям пушки, развязав истончающие интеллигент-
скую среду репрессии; жертва образованных слоев во имя
народа оказалась неоправданной; хождение в народ с бу-
дированием масс потерпело полный провал уже к концу
70-х годов XIX в.;
— социальное разложение общины выбивало почву из-под ил-
люзии возможности специфически патриархального разви-
тия: с третьей четверти прошлого столетия наметился рост
буржуазного элемента — отвратительного народничеству "ме-
щанства", опасность присутствия и дальнейшего укоренения
которого выразил Салтыкова-Щедрин^ констатируя: "идет
чумазый! Идет, и на вопрос: что есть истина? — твердо и
неукоснительно отвечает: распивочно и на вынос";
— всецело посрамила себя волюнтарная затея "перескочить
социальный порядок" — в изобилующей пережитками древ-
ности стране насадить социализм.
Вселенская теократия. Модель "земной жизни человечества",
где в вожделенной гармонии соединяются церковь, общество,
государство, воплощая откровение высшего Божественного мира.
От народа, способного сочетать свободу, веру, единство, "всецен-
ность, всепримиримость, всечеловечность" (Достоевский), полагал
В. Соловьев, требуется:
— свобода от всякой ограниченности и односторонности;
— возвышение над узкими специальными интересами;
— отказ от самоутверждения с исключительной энергией в ка-
кой-то частной низшей сфере;
— равнодушие к жизни с ее мелочностью;
74
— всецелая вера в положительную действительность высшего
мира и покорное к нему отношение.
А все эти свойства, "несомненно принадлежат племенному
характеру славянства, в особенности же национальному характеру
русского народа" (Соловьев).
Программа объективации царства божия на земле посредством
блока государственности и христианства (в частном случае, как
у Карсавина, — православия), минуя обскурантизм, невозможна
вследствие
а) дискордантности символов вер, идейной, организационной,
психологической несопряженности Западной и Восточной
церквей;
б) призрачности в век просвещения, прогресса наук и ис-
кусств, секуляризации жизни, огосударствления вероисповед-
ного;
в) необоснованности идеи избранности русского народа. Впос-
ледствии (после голода 1891 г., продемонстрировавшего без-
участность российского правительства к доле народа) и
Соловьев и Е. Трубецкой, горячий поборник вселенской
теократической империи под эгидой России, вынуждены
скорректировать позицию. Трубецкой, напоминает Лосский,
окончательно убедился, что в Новом Завете все народы,
а не какой-либо один в отличие от других призваны
быть богоносцами; так что "горделивая мечта о России как
избранном народе Божием, явно противоречащая опреде-
ленным текстам... должна... быть оставлена как не соот-
ветствующая духу Новозаветного откровения"74. Соловьев же
в "Оправдании добра" указывает на непреходящую роль
многих народов, которые на разных этапах истории реа-
лизовывали в национальном творчестве интернациональные
ценности.
Большевизм. Модель земного спасения в истории: посредством
материализации социально чаемого на руинах прошлой культуры
силой перестроить жизнь сообразно с "идеалом наилучшего и
наисправедливейшего общежития" (Ткачев). Крупнейшие предста-
вители отечественной и зарубежной интеллигенции воодушеви-
лись программой общественного обновления. Блок, Брюсов вос-
торгались "грядущими гуннами" (в скобках заметим: оставшийся
едва ли не в одиночестве Мережковский позволил себе усомнить-
ся в первопроходческих возможностях "грядущих хамов"), Франс,
74 Лосский И.О. Условия абсолютного добра. С. 325.
75
Роллан, закрывая глаза на кричащие несообразия, оправдывали
созидание нового мира»
Утопическое прожектерство большевиков в воплощении соци-
альных абсолютов питалось комплексами:
а) титанизм: "будущее зависит от нас"; мы "призваны решить
большую часть проблем социального порядка... ответить на
важнейшие вопросы, какие занимают человечество" (Чаа-
даев);
б) просвещенский принцип самозаконности разума, согласно
которому разум дает законы "всему существующему в облас-
ти практической и общественной"; вся жизнь — общест-
венные и политические отношения — должны быть устроены
и управляемы "исключительно на основаниях, вырабатывае-
мых... человеческим разумом"75;
в) кратократия: практический осуществитель большевизма Ста-
лин почитал Ивана Грозного за то, что из всех усилий ума
и воображения он вынес, внедрил "только простую, голую
идею... власти без практических выводов, каких требует вся-
кая идея"76;
г) промыслительность: Россия потребна миру не ради "нацио-
нального эгоистического процветания", а ради его спасения
(Бердяев), — "мы поставлены на рубеже двух миров: про-
текшего и будущего; мы новы и свежи; мы не причастны
к преступлениям старой Европы; пред нами разыгрывается
ее страшная, таинственная драма, которой разгадка... таится
в глубинах русского духа"77;
д) страновая мобильность России, слабость ее собственных тра-
диций, неукорененность, недоразвитость ее социокультур-
ной инфракструктуры: "мы пойдем вперед и пойдем ско-
рее других, потому что пришли позднее их, потому что мы
имеем весь их опыт и весь труд веков, предшествовавших
нам"78.
Полномасштабная критика большевизма — сюжет особый.
В плане его самой общей оценки укажем лишь на порочность
таких его составляющих, как:
— антиэтизм: "в марксизме нет ни грана этики", — заявлял
Ленин. Симптоматическая, развязывающая свободу рук установка
в деле организации революций, практически развенчанная всем
75 Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 3. СПб., б. г. С. 162.
76 Ключевский В.О. Исторические портреты М., 1990. С. 104.
77 Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л., 1975. С. 148.
78 Чаадаев П.Я. Соч. М., 1989. С. 379.
76
революционным опытом. Неудача в преобразованиях после пора-
жения Коммуны заставила Бакунина удалиться в Локарно и за-
няться разработкой новой этики. Позже Кропоткин, констатируя,
что революция "пошла не по тому пути, который... ей готови-
ли", что она "творит ужасы... разоряет страну"'9, также берется
за этику. Причина ясна. Как впоследствии объясняла Фигнер,
к революции нужно готовиться: "Что толку, если снова угнетен-
ные сядут на место бывших властников? Они сами будут зверь-
ми, даже может быть худшими... закроются ворота одних тюрем,
откроются других... Снова угнетение свободной личности. Рабст-
во, нищета, разгул страстей... Нам надо стать иными... надо...
начать серьезную воспитательную работу над собой, звать к ней
других..."**0;
— антигуманизм: во имя отрешенных идей конкретный чело-
век стал предметом отрицания, унижения, подавления81; произ-
водилась сугубая порча жизни как исторического процесса, об
этом не преминули напоминать развернутый тотальный террор,
нажимные методы созидания некоего ревзаповедника;
— "умное делание": конструирование мира по абстрактным ра-
циональным схемам. Идея преимущества рационального устроения
жизни имеет, казалось бы, очевидные основания, — вопреки
стихийному варварству цивилизация обеспечивается прогрессив-
ным поступательным движением социума посредством сознатель-
ного планирования, проектирования существования. В соответ-
ствии с традициями абсолютизма гарантом целесообразных пере-
мен к лучшему выступала верховная монаршая власть. Однако
после того, как Корнель высказал сомнение:
Управа королей шагает не спеша,
Ленивой поступью злодеев не страша,
тема рационально устраиваемой жизни утратила характер несо-
мненности понимания. Пробегая историю, скажем: сомнения раз-
веяли большевики, подкрепившие практически ими созданную
сосредоточенную государственность учением исторической без-
ошибочности компартии, руководимой горсткой безгрешных вож-
дей. Отсюда долгое данничество тем тайникам зла, в которые
нам пришлось заглядывать глубже, чем требовалось. От имени
идеального ratio в обход чувства реальности наладилось произ-
водство из видимости сути со своими непременными аксессуа-
рами — практикой социальных коновалов, волюнтарными интер-
79 Дело труда. № 20-21. Янв.-февр. 1927. С. 5-6.
80 Рассвет. № 263. И. IV. 25. С. 2.
81 См.: Федотов Т.П. Новый град. Нью-Йорк, 1952. С. 353.
77
венциями в народную жизнь, подрывом малой социальности,
развалом экзистенциальной сферы;
— тактика форсмажора: перевод существования в разряд пер-
манентной чрезвычайщины обессмысливает деятельность, утрачи-
вающую ценность сопоставительно с затратами и результатами
(только те реформы хороши, которых не замечаешь). Личность
в России и без того юридически и политически ничтожна (Ка-
велин). Попавшая же в плен к рациональной деспотической
одаренности большевиков она и вовсе оказалась дискредитиро-
ванной;
— монополизация собственности, власти: центрально-админи-
стративная система, исключающая конкурентные начала жизне-
воспроизводства, сыграла роль causa efficiens хозяйственной, по-
литической отсталости. За все годы большевистского руководст-
вования не были решены капитальнейшие вопросы стимуляции
и мотивации продуктивной, граждански ответственной деятель-
ности.
Вестерн. Модель борьбы с национальной автаркией во имя
заимствования наработанных Западом авангардных жизневоспро-
изводительных технологий. На сакраментальный вопрос Данилев-
ского — нужно ли разливать европеизм по лицу всей обширной
земли русской?82 — западники от раннего Чаадаева до последую-
щих и современных либерал-демократов дают определенный и
однозначный ответ: нужно, и чем скорее, полнее, решительнее,
тем лучше. Чем притягателен Запад России? Отвечая односложно,
правильно принимать в расчет совокупность цивилизационно оп-
тимальных черт, к коим относятся порядки налаживания, от-
правления хозяйственной, политической, частной жизни. Не имея
равных в деле обеспечения производительности труда, матери-
ально-технической базы, долга, гражданственности, правопорядка,
Запад добился небывалых высот в построении комфортного об-
щества потребления (рынок, демократия, парламентаризм, либе-
рализм, вложения в человека). Проблема, однако, в том, транс-
лируем, имплантируем ли западный опыт по достижению "обес-
печенного труда при общедоступности удобств жизни" (Лавров) в
наши условия?
Решение проблемы, по-нашему, при отвержении как почвен-
ничества ("нам не нужно искать каких-нибудь новых, еще не
бывалых на свете начал, — нам следует только проникнуться тем
духом, который искони живет в нашем народе и содержит всю
тайну роста, силы и развития нашей земли"83), так и болыпе-
82 См.: Данилевский Н.Я. Цит. соч. С. 64.
83 Страхов H.H. Борьба с Западом в нашей литературе. СПб., 1882. С. X.
78
визма (Россия преодолевает, опережая, Европу через социализм),
состоит в отрицании возможности прямых переносов. Суть в
том, что западный тип цивилизации — своеобразное и далеко
не универсальное обнаружение исторической жизни.
1. Истоки европейского образа существования уходят в древ-
негреческое колонизационное движение, которое за счет расши-
рения катекий и клерухий обеспечило эксплуатацию вненацио-
нальных богатств — зависимых территорий.
2. Античные традиции, возрожденные в Новое время, обусло-
вили упрочение специфической формы товарно-рыночного хо-
зяйствования, подпитываемого потреблением потенциала коло-
ний, — гомологичная греческой вторичная колонизация (Новый
Свет, Азия, Австралия, Африка), когда, по выражению Гегеля,
мир для европейцев стал круглым, произошла многозначительная
встреча Европы с остальной ойкуменой84.
Вследствие этого европейский космос складывался как надре-
гиональная форма, поддерживаемая, кроме прочего, высокой мо-
бильностью, динамизмом плотно живущего населения, интенсив-
ностью урбанизации, стремительностью разложения аграрного со-
циума в ходе набирающей обороты индустриализации, дефицит-
ностью природных ресурсов, вызванной этим необходимостью
интенсификации производства85.
По трезвом размышлении следует признать: данный блок фак-
торов, сам по себе достаточно оригинальный, характеризуя имен-
но западноевропейскую реальность, не допускает прямых экстрапо-
ляции на иные цивилизационные структуры. В том числе на
Россию, где
а) "объем совокупного прибавочного продукта... всегда значи-
тельно меньше, а условия для его создания значительно хуже,
чем в Западной Европе"86;
б) несопоставимая с Европой разреженность территорий (плот-
ность населения примерно 12 человек на один квадратный
километр, тогда как в Европе в среднем — 100, в Голландии
и Японии — 1000 человек);
в) неразвитость, затрудненность коммуникаций;
г) невстроенность в мировую торговлю, международное разде-
ление труда;
84 См.: ТоупЬее Л. Civilization on Trial and the Woiid and the West. N. Y., 1963.
P. 233.
85 Также см.: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм.
Т. 3. М., 1992.
86 Милое Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического
процесса. М., 1998. С. 572.
79
д) неблагоприятность климатических условий хозяйствования,
обусловливающих повышенную затрату энергии на единицу
продукции (на душу населения в СССР потреблялось 8 т
условного топлива в год, троекратно перекрывая среднеми-
ровую норму. Как показывают расчеты, для достижения
уровня промышленно развитых стран России предстоит по-
треблять 14,2 т условного топлива на человека, тогда как
на эти же цели Япония расходует — 4,5, Германия — 6,1,
США- 11 тонн87).
Помимо сказанного уместно напомнить, что лобовая вестер-
низация России, по различным оценкам предпринимавшаяся за
300 последних лет 14 раз, неизменно влекла сильнейшую деста-
билизацию общества. Не является исключением и недавний опыт
либерально-рыночных реформ по чикагским рецептам, обнару-
живших недееспособность при попытке решения важнейших на-
циональных задач.
Для большей глубины, ясности понимания существа проблемы
стоит представлять: чего достигает теория и чего она хочет до-
стичь в концептуализации реалий. Несомненно, в таком тонком
деле, как абстрактное моделирование явлений, не многим про-
дуктам теоретизации суждено сформировать доверительное отно-
шение к действительности, миру, культуре. Когда озабочиваешь-
ся воссозданием хода социально-исторического движения, важно
а) "не впасть в совершенно бессодержательные мечтания"88; б) от-
казаться от вековой привычки смотреть на себя чужими глаза-
ми, сквозь чужие очки89.
Руководствуясь данными идеями как принципиальными ре-
гулятивами, мы отвергаем вышеохарактеризованные толкования
"русской идеи": ни мессианизм, ни миссионизм, ни "мучитель-
но-травматическое" (Барабанов) ученичество в широком смысле
применительно к поиску назначения России состоятельными не
являются. Мечтательны проповедники, предваряющие, предсказы-
вающие, предуказывающие пути к царству правды, советующие
то "оправдать веру наших отцов, возведя ее на новую ступень
разумного сознания"90, то пойти на выучку к стяжающему "рас-
чищенные дорожки цивилизации"91 Западу, то приобщиться к
единому человечеству, его всемирно-исторической судьбе92. Меч-
87 См.: Рязанов В.Т. Экономическое развнгие России XDC—XX вв. СПб., 1998.
88 Данилевский Н.Я. Цит. Соч. С. 515.
89 См.: Кавелин АЛ Наш умственный строй. М., 1989. С. 177.
90 Соловьев B.C. Собр. соч. СПб., 1911. Т. 4. С. 243.
91 Мандельштам О.Э. Собр. соч. М., 1991. Т. 2. С. 290.
92 См. Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 5. С. 144.
80
тания. Они оказались "гораздо более осуществимыми, чем каза-
лось раньше"93. Оттого столь витиеваты, неисповедимы судьбы
России в XX в. Теперь же стоит мучительный вопрос, как,
избегая мечтаний, вернуться к неутопическому обществу, «менее
"совершенному" и более свободному»94. Со всей остротой и от-
четливостью, следовательно, ставится задача создания адекватной
духовной основы российской жизни, способствующей достойному
национальному существованию. Решаться она, полагаем, может
лишь в тщательной оценке выводимых из опыта истории обоб-
щений:
— А — цивилизационно человечество не едино;
— Б — у составляющих человечество национально-государствен-
ных образований не просматривается единства судьбы;
— В — почвенная апология отечественной архаики, в коей и
усматривается базис страновой специфики России, химерична;
— Г — Запад враждебен России.
А. В мире нет единой цивилизации, хотя есть общие законо-
мерности мирового развития. К последним относятся фазовые
переходы, связанные с обретением качественно новых черт жиз-
ни. Здесь:
— появление Homo sapiens;
— аграрная революция;
— урбанистическая революция;
— индустриальная революция;
— культурная революция;
— сексуальная революция;
— научно-техническая революция.
В эти фундаментальные интервалы все единицы человечест-
ва так или иначе, рано или поздно входят. Но именно так
или иначе, рано или поздно. Один и тот же процесс в одинако-
вой мере все народы непосредственно не захватывает. Причины
опережения и отставания по фазам в прохождении народами
тех или иных этапов цивилизационной динамики составляют пред-
мет изучения социальной фенологии — только складывающей-
ся науки о периодических явлениях в движении общества. Ска-
жем: упрочение новоевропейских империй отсчитывается с XV в.
1453 г. — взятие турками Константинополя, зарождение Отто-
манской империи. 1480 г. — конец монголо-татарского ига, за-
рождение Российской империи. 1497 г. — открытие Америки,
93 Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства. М, 1994.
94 Там же.
81
начало эпохи Колумба, периода активной колониальной экспан-
сии, западноевропейского имперостроительства. В этой фазе скла-
дывается европоцентризм, завершается средневековье, оформляется
новое цивилизационное время. Это пример синхронизированных
по фазе параллельных рядов. А вот пример другого типа. Взять
урбанизацию. Формально Россия стоит в одном ряду с самыми
урбанизированными странами мира. Реально же — учитывая ка-
чественный состав жителей, степень их адаптированности к го-
родской среде (лимита), — уровень урбанизации в России в два
раза меньше95. Аналогично сельское расселение. По подсчетам
историков96, в Новгородской губернии в 1550 г. было 35 тыс.
поселений, в 1600 г. — 23 тыс., в 1787 г. — 9,5 тыс., в 1860 г. —
10 тыс., в 1906 г. — 10,5 тыс., в 1916 г. — 14 тыс. Населен-
ность двора — порядка 2,54. Таким образом, в деревне в начале
XVI в. проживало в среднем 30 человек. Потом, когда в качест-
ве удобрения стал использоваться навоз, люди сселялись, — "бы-
ло удобнее на открытых пространствах иметь пашню и совместно
ее обрабатывать"9'. Вычисление кривой среднего расстояния меж-
ду селами показало, что "сначала оно большое, потом, с ростом
числа сел сокращается, достигает порога в 2,25 км. Это барь-
ер, за которым начинается слияние и укрупнение поселений и
вновь увеличивается расстояние между селами"98. К схожим вы-
водам по обследовании 10 стран (Россия, Индия, Япония, США,
Великобритания, Франция, Италия, Испания, Канада, Германия)
с получением такой же существенно нелинейной кривой сред-
него расстояния между селами пришел Г. Гольц99. Следователь-
но, сложный нелинейный процесс расселения оказывается уни-
версальным для разных стран, чего нельзя сказать ни об уро-
жайности (в России в силу условий хозяйствования в XIX в.
в почву вносили примерно в 25 раз меньше удобрений, чем
в Германии), ни о менталитете (на Западе индивидуализм, в
России коллективизм). Сказанное навевает: универсалии социаль-
но-экономического развития не отменяют цивилизационные уни-
калии. Вопрос в том, как первые (гуманитарные инварианты,
фундаментальные социальные константы100) согласовывать со вто-
рыми.
95 См.: Российский цивилизационный космос. М., 1999. С. 140.
96 См.: Проблемы исторической демографии СССР. Таллин, 1977.
97 Российский цивилизационный космос. С. 141.
98 Там же.
99 См.: Гольц ГА. Динамические закономерности развития системы городских
и сельских поселений // Вопросы географии. 1974. С. 96.
100Подр. см.: Россия: опыт национально-государственной идеологии. М. 1994;
Философия политики. М., 1994; Политическая антропология. М., 1995.
82
Б. Человечество не едино ни по вере, ни по технологиям,
ни по расовым, ни по этническим, ни по национально-государст-
венным признакам. Последнее отличает, казалось бы, консолиди-
рованные формы. Так, Запад дифференцирован на католический
юг и протестантский север, латинство и лютеранство. В Герма-
нии различаются (по качеству жизни, менталитету) западные и
восточные земли. В Италии богатый север противостоит бедному
югу. В Великобритании, напротив, богатый юг пикируется с
бедным севером. Живущих восточнее Рейна французы считают
дикарями. Голландцы ставят под сомнение немецкую работоспо-
собность. Прослеживается настороженность немцев относительно
славян. Ну, и так далее.
Экономически капитализм соединил Запад, Реформация ду-
ховно разъединила его. В настоящий момент дают знать о себе
национализм, сепаратизм, возбудившие распады Югославии, Чехо-
словакии, обострившие ситуацию в Великобритании, Испании,
Франции, Канаде... Выводы? Они в вопросах. Каков потенци-
ал единительных социокультурных и национально-государственных
процессов? Насколько они действенны? Могут ли конфронти-
рующие, конфликтующие национальные культуры, традиции интег-
рироваться в универсальную мир-систему? На каком пути про-
сматривается объединение? Как к нему идти? Нужно ли? Задается
ли единство истории единством целей человечества как рода?
Выживают ли люди вместе? Рассмотренное как высшая сфера
мироздания человечество, кажется, консолидировано в существо-
вании, — но это в отвлеченной логике. А фактически? Каждый
выживает, как может. Мир разделен на блоки, сферы, зоны
влияния, национальные государства, противоречия внутри которых
и между которыми усугубляют расизм, шовинизм, гегемонизм,
глобализм.
Карл Великий пробовал объединить Европу политически (власт-
но) — попытка выказала недееспособность. Престол тщился объ-
единить Европу духовно. Реформация этому воспрепятствовала;
протестантское национализированное христианство подорвало уни-
версализм латинства. Движение за суверенитет национального го-
сударства упрочил Аугсбурский мир 1555 г., декларировавший
принцип державной автономии веры — cujus regio, ejus religio.
Модель мировой католической империи испано-австрийских Габс-
бургов повлекла 30-летнюю войну, завершившуюся Вестфальским
(1648 г.) миром. Последний положил конец силовому навязыва-
нию чуждых ценностей, задал систему международных отноше-
ний нововременной истории — Pax Europeana с учетом идей Аугс-
бургского мира. Реальное раздробление человечества с этого мо-
мента, следовательно, конституировало национальное государство,
83
воспроизводящее самого себя, а не цивилизационную систему как
таковую.
В. В обширном сюжете самобытности России — две плоскос-
ти: политическая и цивилизационная. Политически долгое время
Россия развивалась изолированно от Европы. Причины: а) мон-
голо-татарская оккупация; б) державная конфронтация, обязываю-
щая противопоставлять колонизационному напору Запада обеспе-
чивавшую национальный суверенитет откровенную автаркию. Ис-
торически Россия была отгорожена от Европы то завоевателями,
то необходимостью собственного выживания. Радикально обста-
новка изменилась в эпоху наполеоновских войн, когда межгосу-
дарственная борьба в Европе уже не могла не вовлечь в водо-
ворот событий континентального колосса Россию. Противостояв-
ший Англии Наполеон для наращивания мощи, достижения га-
рантированного успеха в войне с главным врагом решил пред-
варительно покорить стяжательницу богатств хартленда Россию.
Наполеоновская стратегия (которую впоследствии перенял Гитлер)
предусматривала на первом этапе разделить Европу на сферы
влияния — Тильзитский мир 1807 г., по которому Западная и
Центральная части материка включались в орбиту Франции, а
Восточная часть отходила к сфере влияния России (ср. с разделом
Польши по пакту Риббентропа — Молотова); на втором этапе —
развернуть агрессию против союзника (ср. с Великой Отечествен-
ной войной). Самый ход кампании 1812 г., изгнание и разгром
"великой армии" слишком хорошо известны, чтобы останавливать
на них свое внимание. В интересном нам ракурсе рассмотрения
достойно упоминания то, что проходившее под эгидой России
освобождение Европы, завершившееся Венским конгрессом, допол-
нилось оформлением в 1815 г. Священного Союза. Готовив-
ший программный документ наднациональной политической ассо-
циации — Акт Священного Союза — Александр I закладывал в
него мощные идеи практического обновления и объединения
Европы на базе истин святого писания вне толкований церкви.
Священному Союзу, призванному политически преодолеть кон-
фессиональные, метафизические различия католичества (Австрия),
протестантизма (Пруссия), православия (Россия), выполнить свою
вселенскую миссию не довелось. Однако для нашего изложения
не это суть главное. Главное в подчеркивании того, что лишь с
рубежа наполеоновских войн вследствие сильнейших потрясений
ум и воля народов обратились к совместной деятельности; рос-
сияне получили возможность "участвовать в судьбе просвещен-
ной Европы"101. В цивилизационном отношении проблема само-
101Письма Н.И. Тургенева к брату СИ. Тургеневу. Л., 1936. С. 156.
84
бытности России имеет прочтения: жизнь трудно выразимых,
едва выводимых почвенных рефлексов; специфика отечественного
строя существования.
Ориентированная на почвенные ценности самоидентификация,
фиксируя такие черты национального бытия, как коллективизм,
артельность, общинность, заединность, дружинность, хоровое нача-
ло, поднимает на щит "соборность", "всеединство", "солидар-
ность". Соборность помимо и вне метафизических и утопичес-
ких интерпретаций (славянофилы, Соловьев, С. Трубецкой, Ива-
нов, Франк, Булгаков, Флоренский) означает свободную ассо-
циацию, союз добровольно объединившихся людей. С одной сторо-
ны, здесь нет ничего сугубо русского: а) трудовая кооперация
интернациональна; б) западный богослов Моллер независимо от
Хомякова декларировал идеи кафоличности. С другой стороны,
соборность как феномен искони русский — общинно-центрист-
ский — деформировалась, проходя кризисы:
1) трансфер индивидуализма в элитную культуру (образова-
ние, воспитание, стандарты жизни); 2) трансфер конкурентных
начал в народную культуру — а) разложение традиционного (хо-
листского) общества вследствие модернизации (урбанизация, граж-
данская атомизация, полифункционализация лица); б) развитие
капитализма (упрочение духа мещанства, кулачества); Ключев-
ский аттестует великороссов как с некоторых пор единолични-
ков: "великоросс лучше работает один, когда на него никто не
смотрит, и с трудом привыкает к дружному действию общими
силами"; 3) культурная революция — развал синкретизма (пер-
сонификация, специализация, секуляризация). Понимание этого
дезавуирует пропаганду особой стати России на базе "антициви-
лизационизма". Вспомним все того же толстовского Левина: "Те-
перь в земских учреждениях, — рассуждает он, — я... не вижу
ничего, что бы содействовало моему благосостоянию. Дороги не
лучше и не могут быть лучше; лошади везут меня и по дур-
ным. Доктора и пункта мне не нужно. Мировой судья мне не
нужен... школы мне не только не нужны, но даже вредны". Что
же нужно? Гордиться "простором земли русской и широтою
русской натуры, которая не может и не хочет ничем стеснять-
ся"102? Воистину бич России дураки и дорога. Тема самобыт-
ности в терминах соборности не может быть выражена мерой
концептуальной.
Аналогичное утверждается и касательно якобы такой само-
родной черты, как "смирение", суть которого состоит в том, что-
бы «сложить все десять пальцев на животе и вздыхать, возводя
102 Толстой Л.К. Собр. соч. Т. 4. М., 1980. С. 478.
85
глаза к небу: "Божья воля! Поделом нам... за грехи наши! Несть
батогов аще не от бога!"»103. В удельный период, замечает Бе-
линский, русскому народу присущи "скорее гордыня и драчли-
вость, нежели смирение". Толкуют о "любви" как национальном
начале, исключительно присущем одним славянским племенам, в
ущерб западным, — как утверждает критик, в данных толкованиях
"высокий образец ума, зашедшего за разум".
Все эти дающие повод для кривотолков заблуждения, штампы
давно разоблачены практикой, выводящей на более глубокий уро-
вень трактовки проблемы. Суть не в гипертрофиях тех или дру-
гих, впрочем, не специфически русских социально-психологичес-
ких признаков, а в уяснениях, подготовивших утверждение неких
неповторимых традиций и институтов, подлинных условий наше-
го исторического существования. В крайне эскизном виде дело
выглядит так, что географический, геополитический, социокультур-
ный антураж — сама объективная жизни основа детерминирова-
ла особенности страновой динамики России с букетом причуд-
ливых форм: мобилизационным типом хозяйствования, милита-
ризованной экономикой, этатизмом, военной демократией, бюро-
кратизацией управления, феодализацией социальных связей, до-
минированием ценностей выживания над ценностями развития,
духом общинности, экстенсивностью, принудительностью накопле-
ния, методами концентрации "во что бы то ни стало", обществен-
ной дифференциацией по признаку не владения, а распоряжения
собственностью, свернутым рынком, засильем "естественных" мо-
нополий, командно-административной регуляцией социума, тота-
литарностью. Эти слагаемые отечественного мира, как ни непри-
вычно это звучит, не были только насилием над обществом и
здравым смыслом. Они попросту не могли бы утвердиться, если
бы не имели реальной почвы, не получали широкой поддержки,
если бы не решали (по-своему) "действительно насущных про-
блем общественного развития, в том числе в большей или мень-
шей степени поступаясь доктринальными принципами"104, если
бы не оказывались способом самосохранения России, поддержа-
нием ее уникального цивилизационного строя.
Г. Россия и Европа, невзирая на расовую, конфессиональную,
индустриальную близость, — различные виды цивилизаций, опи-
раются на несхожие raison d'etre существования. С целью иллюст-
рации мысли оттолкнемся от упорядочивающей схемы, которая
дифференцирует общие и частные звенья цивилизации. Посколь-
ку остов цивилизации образуют жизневоспроизводящие ценности,
|03Там же.
104История России. XX век. С. 400.
86
коль скоро налаживают жизнь, поддерживают бытие люди, челове-
ческий облик не утрачивающие, имеются общечеловеческие уни-
версалии, гуманитарные инварианты, обеспечивающие глобальное
выживание. Это уровень фундаментальных социальных констант
(ФСК) масштаба социальности в целом. Они целеориентируют
развитие родовой метасистемы по векторам эффективности, опти-
мальности, благоприятности. А именно: просматриваются общие
восходящие упорядочивающие тенденции в регистрах
— материально-техническом: индустриальные технологии (меха-
низмы, приемы, навыки, операции);
— гражданском: социально-политические технологии (мотива-
ция, стимуляция активности, свобода, права, обязанности);
— экзистенциальном: рекреационные технологии (волеизъявле-
ние, самореализация, релаксация).
Здесь учитывается, постигается, отслеживается совокупная рит-
модинамика (всеобщие социально-фенологические зависимости).
Поскольку человеческая цивилизация не едина, в различных
пространствах высокого порядка доминируют разные жизневос-
производительные ценности, имеются особенные дифференцирую-
щие качество отправления существования по ареалам социальнос-
ти параметры, обеспечивающие региональное выживание. Это уро-
вень районированных социальных констант (и переменных) мас-
штаба социографически специфицированной социальности. Они
целеориентируют развитие общественно-исторических макросис-
тем типа объединенного Запада, Востока, Евразии по векторам
потребных изменений и сохранений в сочетании величин автогене-
тических и эктогенетических, автономных и гетерономных. Здесь
рассматривается вариантное воплощение и распознаваемая струк-
турная устойчивость процессов большой интенсивности и длитель-
ности на региональных пространственных континуумах (особенные
социально-фенологические зависимости).
Поскольку человеческая цивилизация мозаична, глобальные и
региональные жизневоспроизводительные ценности реализуются
партикулярно — в страновой, национально-государственной, этни-
ческой привязке, — имеются единичные инкарнации человечности,
обеспечивающие локальное выживание. Разнообразие условий су-
ществования лишает ценности понятие окультуренной планетной
среды как жизненного универсума. Человеческое целое расслаи-
вается на народные составляющие, которые различаются между
собой духовно и ландшафтно. Понятие этого формирует уровень
идиоадаптивных социальных переменных масштаба местных жиз-
недеятельностных ниш. Они целеориентируют развитие социаль-
ных микросистем (майя, бушмены, готтентоты и т.д.) по вектору
самоподдержания. Здесь выявляются характеристики эмпиричес-
87
кого распределения, рассеяния социальности в конкретных ус-
ловиях (своего рода вариационная социальная статистика, иссле-
дующая единичные социально-фенологические зависимости).
В терминах традиционной теории цивилизаций, следовательно,
мы имеем три уровня предметности: цивилизационные универса-
лии (ФСК) — культурно(социально)-исторические типы — цивили-
зационные уникалии (локальные цивилизации). Предмет нашего
внимания — второй уровень — сопоставление цивилизационных
типажей Европы и России. Отправная мысль состоит в подчер-
кивании враждебности Европы России, враждебности с позиций
совокупных ценностей и интересов. Довольно принять во внима-
ние а) фактор колонизации (конфронтация: объединенная Евро-
па — Россия); б) фактор глобального соперничества, тотального
взаимного прессинга двух систем (капитализм — социализм), двух
блоков (НАТО — ОВД) в имперский и советский периоды исто-
рии. Если говорить о "восстановленной" (после августа 1991 г.)
России, ситуация не изменилась: и экономически, и политически,
и геополитически, и духовно в отношении России Запад прово-
дит жесткую линию двойных стандартов, агрессии. Ограничимся
лишь такими свидетельствами. В 80-е годы для подрыва восточно-
го блока Запад информационно усердствовал в отношении Поль-
ши, требуя "выбросить коммунистический пограничный контроль
на свалку истории". После распада СЭВ, ОВД, вступления Поль-
ши в НАТО тот же Запад вновь требует — только усилить
пограничный контроль в Польше по отношению к бывшим ком-
мунистическим соседям. Новый континентальный порядок пре-
дусматривает санитарный кордон с более восточными, нежели в
период холодной войны, границами.
В недавно же подготовленном американским институтом стра-
тегических исследований документе "США и РФ на рубеже
XXI века" правительству США рекомендовано сосредоточиться на
еще большем снижении международного авторитета и влияния
России; предложено отказаться от равного партнерства; перевести
Москву на зависимое положение от Вашингтона. Для достижения
этих стратегических целей акцентируется возможность примене-
ния силы. Ни больше, ни меньше. В створе сказанного Запад
активно противится балканской, ближневосточной, центрально-
азиатской, кавказской политике России. Фронтальный, правда
односторонний, прессинг продолжается.
Учитывая, что цивилизационные единицы среднего уровня пред-
ставляют собой относительно замкнутые, немембранные структуры,
возможно сформулировать правило взаимной нетранслируемости и
некорреспондируемости их отличительных черт. Запад пребывает
Западом; Восток — Востоком; Россия — Евразией. С точки зрения
учета ценностной подкладки жизневоспроизводительных механиз-
88
мов вместе им не сойтись. Существуют инварианты общежитель-
ности — ФСК, но существуют и вариантные интенции народов
жить по "законам отцов". Даже в наше время, применяя новинки
(авангардные технологии трех вышеназванных регистров), народы
идут не к какому-то одному, а к собственному укладу. Последнее
навевает идеи региональных и локальных архетипов, которые, втор-
гаясь в общецивилизационный процесс, его непредсказуемым обра-
зом трансформируют.
Спорадические социальные трансформации — соответствуют ли
они уклонению от неких предзаложенных (?) магистралей или
означают прокладывание аутентичных путей? Ввиду головолом-
ности вопроса, главным образом непроясненности "предзаложен-
ности" вселенских динамических линий мы склоняемся ко вто-
рому: народы в истории в отсутствие "алгоритмов" прокладывают
аутентичные пути развития.
Итак, Россия и Запад — автономные уровни цивилизацион-
ной реальности, имеют собственные исторические, гражданские
судьбы. Несопряженность, дискордантность последних предопре-
деляет взаимоконфликтность. Беспристрастное моделирование реа-
лий в терминах формулы "вызовы — ответы" подводит к такой
картине. Россия как цивилизационно менее продвинутый социум
есть общество догоняющего развития, запаздывающей модерниза-
ции. Исходно экстенсивная отечественная динамика вполне оп-
равдывает внутреннее назначение, но в итоге снижает конкурен-
тоспособность. За стадию стагнации интенсивно хозяйствующий
консолидированный Запад делает инновационный отрыв. Давле-
ние по всем азимутам на Россию возрастает, обстановка вокруг
нее обостряется. На предъявляемый вызов следует вынужденный
ответ в виде форсированных прогрессивных обновлений с усво-
ением западных уроков. Достижение паритета неизбежно проходит
в мобилизационном ритме, оплачивается высочайшей ценой —
усилением крепостничества, развертыванием репрессий, понижени-
ем уровня жизни, ограничением свобод. Так как поддержание
державного равновесия подобными способами долгое время невоз-
можно, в конце концов наступает сбой, за которым очередное
отставание, в очередной раз корыстно обыгрываемое Западом.
Новый вызов требует нового эквивалентного ответа. Цикл повто-
ряется.
Принципиально, что всякая подготовка вызова производится на
Западе органически эволюционно — через самоорганизацию сни-
зу, предполагающую индивидуализацию, кооперацию, демократи-
зацию, рационализацию. Напротив, чрезвычайное обеспечение от-
вета в России протекает неорганически революционно — через
деиндивидуализацию, концентрацию, централизацию, милитариза-
89
цию. На Западе — общество для человека. В России человек для
общества.
Не входя в острейшие проблемы социальной цены, гуманитар-
ных издержек форсмажорных ответов России вызовам Запада,
зададимся вопросом: что позволяет России выигрывать борьбу,
преодолевать отставание? Перебирая возможности, в качестве при-
оритетной выбираем одну. Выживать, отстаивать суверенитет в
обстановке жесточайшей борьбы по всем сторонам горизонта и
одновременно налаживать вершение жизни на 1/6 планетарной
суши, обеспечивать территориальную целостность, экономическую
независимость, сплачивать регионы, повышать мощность инфра-
структуры, соблюдать национальные интересы, в условиях крити-
ческого земледелия поддерживать хозяйствующих крестьян, патро-
нировать малоимущих (одних пенсионеров в нынешней России
37 миллионов), исторически кредитовать аборигенные народы, —
все это делать способна лишь крепкая, проникающая, государст-
венная власть, de facto отождествляемая у нас с империей.
Для долгого путешествия нужны тяжелые башмаки. Как ни
трудно принять тезис, предложим потенциальным оппонентам
набраться терпения и, реагируя на обоснование, повременить со
скороспелой критикой. История не знает априорных качеств.
Каждый народ формирует подходящий тип институционализации.
Таким типом — способом самосохранения, самоподдержания на-
ционального тела оказалась для России империя.
"Империя", созданная народом России, не терпит примени-
тельно к себе квалификаций уничижительных. Она есть высоко-
качественный продукт исторического развития, представляющий
властно консолидированный, державно продвинутый социум, рас-
полагающий а) развитой военно-бюрократической машиной; б) вы-
раженной тенденцией к тем или другим формам ценностного
идентитета (мощные единительные духоцентричные идейные ком-
плексы).
По мере ослабления этих скреп статус (цельность, целост-
ность) империи подрывается. Избегать эрозии империи как инс-
титута позволяет либо поддержание дисциплинарного тонуса об-
щественных связей сверху, либо стимулирование самодеятельно-
го, инициативного поведения населения снизу. В России в ос-
новном и преимущественно опробован первый способ, связанный
с применением жестких технологий достижения странового един-
ства. Универсальный гарант от смуты, провалов державности,
отрабатывающийся непосредственно в завоеваниях, складывается
в виде абсолютизма, военно-монархического, бюрократического
централизма.
У кого сила, у того право. Сила и право — первейшие ры-
чаги имперостроения. Однако ограничиться утверждением, будто
90
российская империя держалась лишь правом силы основного
войска и власти наместников — сатрапов, было бы в корне
неверно. Наша линия состоит в проведении идеи, что Россия как
метрополия — не тривиальная захватчица, посредством грубого
силового напора поглощающая фрагменты мира. Российская им-
перия одна из немногих в мировом опыте, целеустремленно вы-
полнявшая культуротворческую устроительную миссию: в отноше-
нии покоряемой провинции проводилась стратегия цивилизаци-
онного обихожения, состоявшая из глубоких шагов
— экспорта этноса (переселенцы) или ставленников этноса (ка-
заки) из метрополии (подкрепляющая экспансию торгово-
промышленная колонизация земель);
— экспорта бюрократии (привлечение к управлению местами
ставленников из центра);
— инкорпорации аборигенной знати во власть;
— урбанизации (закладка городских центров как ведущих зве-
ньев системы расселения, обслуживающих хозяйственные,
оборонные, административные, образовательные интересы);
— централизации управления;
— интернационализации армии;
— либерального, терпимого, избирательного отношения к обы-
чаям покоренных народов;
— активного наступления на эндогамию (поощрение межна-
циональных браков, создание энергичной буферной диас-
поры).
Все эти безусловно перспективные слагаемые имперостроения,
получившие материализацию в национальной истории, не смогли
за относительно короткий имперский век проявить себя полно-
мочно и представительно. Как следствие — чрезвычайной труд-
ности проблемы поддержания единства экономической, культур-
ной, управленческой основы державности, без которой послед-
няя оказывается не органической целостностью, а хаотичным
конгломератом непереваренных плавильным котлом местных струк-
тур. Известные события 1991 года вызвали распад складывавше-
гося в столетиях исполина. Из империи вышли Россия и неког-
да колонизированные по ее географическому канту аборигенные
периферии. Не входя в анализ устойчивости возникшей геополи-
тической фигуры, обратимся к оценке видов на будущее России:
с каким цивилизационным сценарием стоит связывать ее перспек-
тивы?
Не усложняя интригу, дадим прямой и ясный ответ: перспек-
тивы России, по-нашему, стоит связывать с восстановлением ее
статуса империи. Дабы быть адекватно понятыми, дадим пояс-
нения.
91
1. "История имеет глубокий смысл, но он недоступен челове-
ческому познанию", — утверждает Ясперс. Почему же? Понять
историю означает понять себя как ее творцов. Смысл же того,
"как творить мир", раскрывается в постижении, "как воссозда-
вать себя в мире". Краеугольной темой оказывается извечный
сюжет самостоянья человека в череде времен, потоке событий.
Человек и история. Нет всеобъемлющей схемы развертывания
исторического процесса, но есть обоснованное понимание того,
что центром любого его развертывания является человек в различ-
ных своих измерениях — народ, этнос, лицо.
2. Человеку в многоразличных его ипостасях в российской
империи всегда было неуютно. Византизм, этатизм, тоталитаризм
как виды властного деспотизма неизменно деформировали лич-
ностное, этническое, народное. Рычаг империи служил орудием
установления баланса сил в Евразии, решал задачу выживания
России в бескомпромиссной исторической конкуренции с сопер-
никами. Государство с его специфическим интересом по этой
причине подчиняло все человеческие интересы. Даже культурная
революция — предприятие ультрагуманитарное — протекала у нас
не как кампания по превращению человека массы в личность, а
как акция по производству грамотных, вписанных в надлежащую
инфраструктуру (школы, клубы, читальни). "Зараза" же личност-
ного локализовывалась на периферии общественного — в "пато-
логическом" диссидентстве.
3. "Гибнет Российская империя. И так же погибнут все им-
перии, которые будут созданы"105, — пророчествовал Бердяев.
Предыдущие и в особенности текущие времена дают изумитель-
ное подтверждение бердяевской мысли. Канули в Лету империи
древности. В начале XX века распались Австро-Венгерская, От-
томанская империи, с середины того же столетия пошло обваль-
ное крушение Британской, Французской, Нидерландской импе-
рий. В 1991 году завершилось бытие Советской империи. В чем
причина нежизнеспособности, ущербности империй как социаль-
ных структур? Фатален ли их конец?
У империй как единиц социальности повышенной сложнос-
ти — две уязвимости: полиэтнизм и кратократазм. Наиболее ради-
кальная версия купирования первого — Версальская идея всемир-
ного плана политической организации, где каждый этнос являет-
ся государством, и наоборот. Эту идею, однако, трудно провести
для многонациональных стран. Хотя последние события уходяще-
го столетия, вроде бы, свидетельствуют о подобных стран дер-
жавной непрочности (распад Чехословакии, Югославии, СССР),
105Бердяев НА. Опыт эсхатологичесой метафизики. Париж, 1947. С. 181.
92
никакой неотвратимости их саморазрушения нет. Вопреки этому
имеется богатый опыт плодотворной кооперации разных этни-
ческих, расовых, культурных, конфессиональных групп в консти-
туировании державных общностей в США, Франции, Нидерлан-
дах и т.д. Наиболее радикальная версия купирования второго —
демократизация, обеспечение прав человека, гражданина, народа,
законодательное пресечение проявлений гнета, насилия, тирании.
Слабость империй сказывается при проведении интересов этни-
ческих групп наряду с воплощением принципов демократии. Не-
избежно галопируют национализм, сепаратизм, влекущие взаимо-
отчуждение, отложение составляющих. Нерв бытия империи, сле-
довательно, — равновесие между властью (силой) и гражданином
(народом). Представляется, что имеются лишь две возможности его
(равновесия) достижения. Это
а) развал империи для соблюдения интересов нации (Велико-
британия, Франция, Турция);
б) укрепление империи, использование ресурса империи для
соблюдения интересов нации (США).
Возможность (а) для России не подходит. Ослабление импе-
рии, приведшее к распаду СССР, и посегодня подтачивает рос-
сийское целое. Дальнейшая сдача позиций ввиду эскалации цент-
робежных тенденций, усиливаемой внешней агрессией (экспорт
геополитического сепаратизма под эгидой ваххабизма), сецессии
попросту невозможна.
Учитывая, что целостность Евразии для России — factor prima,
исходя из того, что исторически и державно обеспечивается он
имперски, вопрос не в том, как отменить империю в России,
но в том, как сделать ее цивилизационно эффективной. Остается,
следовательно, возможность (б), подразумевающая гармонизацию
взаимодействий человека (народа) и власти (государства) в рам-
ках нации.
Нерешенная в отечественной истории задача гармонизации вза-
имодействия данных столпов и составляет содержание "русской
идеи" в современной транскрипции.
Раздел II
ОБНОВЛЕНИЕ РОССИИ:
ИДЕЙНОЕ КРЕДО
ПРИНЦИПЫ ВЕРШЕНИЯ ИСТОРИИ. Как вершится история? Ка-
питальный вопрос дополним уточняющими. Непосредственно? Са-
93
мовольно? Прямо? Лобовые положительные ответы не снимают
проблем, ибо ввиду своей нерефлективности не могут быть вдох-
новительными. Продумывание характера нашего вершения исто-
рии наводит на наполняющий душу сомнениями, разъедающий
благополучие безмятежного состояния мысли вывод о неавтома-
тичности актов жизнеисторического творчества. Очевидно, суть в
том, что объем конкретного рутинного жизнетока истории не
исчерпывает, не покрывает. Четко фиксируемый разрыв между
персональными историями и имперсональной историей, снимаю-
щей частности лиц универсальностью процесса, влечет понимание:
история — нечто большее позитивного самотека эмпирически
данной жизни. Одно дело явные перипетии лиц, иное дело — их
скрытые функции в жизнеисторическом творчестве. Драматургия
истории, превосходя вопросы судьбы отдельных, пускай выдаю-
щихся, персонажей, актуализирует вопросы судеб человечества,
государств, наций.
В каком смысле перспеетивы человечества — в руках людей;
перспективы государств — в руках правительств; перспективы
наций — в руках народов? Люди не живут интересами человечества;
правительства пренебрегают интересами государств; народы от-
чуждены от интересов наций. Что в итоге? Отсутствие моста от
эгоистичного (едва не шкурного), обозримого, вычислимого дела
разноплановых исторических лиц к жизнереализующемуся делу
истории в целом.
Подытожим. Происходящее в истории "значимо". Между тем в
сцепленных с разномастными лицедеями локальными жизнетока-
ми бытия "значения" (некоей избыточной относительно тщеты и
нищеты обстояний "метафизики") не найти. В известной мере оно
надситуативно, сверхэмпирично. Отсюда практикуемое некоторыми
допущение расширяющего онтологию истории транспозитивного ее
измерения (типа "хитрости" мирового разума), существо которого,
однако, в рациональном дискурсе невыразимо.
Возникает сложность, связанная с выработкой адекватных пред-
ставлений как исторической онтологии, так и способов ее кон-
цептуального воссоздания. Оппозиции "историй — истории", "пе-
рипетий — судьбы", "эгоистического — функционального", "лич-
ностного — державного" и т.п. навевают идею многослойное™
онтологии истории, а именно: за рядовой бессмыслицей, хаосом
наличного самотека жизни, за механизмом собственных забот,
случайностью черт персонального бывания располагается нечто
сущностное.
Каково оно, это "нечто" и как его выразить языком теории?
Обращаем внимание буквально на головоломный характер под-
лежащей разрешению задачи: под рациональный дискурс требует-
ся подвести сущность едва уловимую, в терминах ratio едва воп-
94
лотимую. В поэтических, теологических контекстах в избытке
модели, подобно "музыке бытия" (Блок), "телеологическому теплу"
(Мандельштам), "царству божию", "року", "фатуму", "провиде-
нию" и т. д. —- на решение данной задачи нацеленные.
Но приближает ли к решению метафорическое движение в
вечном, задающее соответствующее сопричастие осваемому предме-
ту посредством тройного слога, чувственного наития? Вопрос
скорее всего риторический. Сказанное обостряет постановку: воз-
можно ли эксплицировать ресурсами ratio идею многосоставности
исторической (социально-державной) реальности, лишенной явлен-
ческих форм и поднятой до высот судьбических? На наш взгляд,
в этом нет ничего невозможного.
Говорит Катаев: "Мир в моем окне открывается, как ребус.
Я вижу множество фигур. Люди, лошади, плетенки, провода, ма-
шины, пар, буквы, облака, вагоны, вода... Но я не понимаю их
взаимной связи. А эта взаимная связь есть... Это совершенно
несомненно. Я это знаю, я в это верю, но я ничего не вижу.
И это мучительно. Верить и не видеть! Я ломаю себе голову, но
не могу прочесть ребуса". Мир, жизнь, историческая реальность —
ребус. В чем его разгадка?
Во-первых, в разведении персонального и социального, кото-
рые в вершении исторического не совпадают. Модель мирового
разума сепарирует случайное (действование по хитрости) и необ-
ходимое (действование по высшим целям). В обход мистификаций
аналогична схема рассуждений и при рациональном подходе к
проблеме. Мысль отслаивает персональное (явленческое — исто-
рии, перипетии) и социальное (сущностное — история, судьба).
Иван IV, Петр I, Сталин жертвуют сыновьями. С позиций здра-
восмысленных рассмотрений это — дикость: отвержение отцом
сына — проявление патологии. На уровне жизнеотношения просто
человека иного не дано: родитель, отворачивающийся от ребен-
ка, прерывая времен связующую нить, подрывает натурально-эво-
люционные контуры жизни. В державной плоскости расставляют-
ся иные акценты: масштаб целей, смыслов, помыслов, умыслов
здесь конституируется не здравым смыслом, а размахом, разме-
ром, величием, грандиозностью общезначимых практических задач.
Последнее, сообщая деятельности пафос "священного безумия",
поднимает ее над укорененной в здравомысленность "тоскливой
пошлостью" (Блок) рядовых дней. Требуя исключительного, ис-
тория не терпит убогого, серого, бездарного. В анналах остается
выдающийся, хоть и грешник, и никогда — бездарный, хоть и
праведник. Устроение "никак" в истории не проходит, в чем ска-
зывается совокупная несостоятельность таких фигурантов прош-
лого, как нелепый последний российский царь, нелепый же пер-
вый всесоюзный президент и т.п. Ходульность первых лиц, их
95
поглощенность фамильным ("семья" в случае Николая II, "эго-
беллетристика" в случае Горбачева) всемерно обессмыслила, обес-
целила их державные проявления. Каждому — по его делу. Отчего
осуждаем, казалось бы, осмотрительный, основательный римский
прокуратор Понтий Пилат? Не просто оттого, что "умывал руки",
санкционируя казнь невиновного. В гораздо большей степени —
оттого, что жил и действовал не по должному, не оправдывал
"назначения"1.
"Назначение" лица — не явленческая перипетия, а судьбическая
функция, принадлежащая сфере державного. За что укоряет Ста-
лин Ивана IV? За нерешительность в расправе над боярскими
родами в достижении властного абсолютизма: надлежало, дескать,
не раскаиваться, не замаливать грехи, а последовательно ликви-
дировать политических противников. Что же — один преступник
упрекает другого в недостатке квалификации? Отнюдь. Дело в
разности фамильной (персональной) и державной (социальной)
логики. В соответствии с императивами жизневоспроизводства
существования первая диктует "не убий". В согласии с требова-
ниями укрепления государственной стати вторая инициирует реп-
рессии, обязывает реализовывать мероприятия карательные. Цинь-
ский царь Ин Чжен объединил Китай периода Чжаньго — эпохи
борьбы семи царств (Цинь, Чу, Ци, Чжао, Янь, Вэй, Хань) —
железной рукой, мерами беспощадно-принудительными, казня в
день до 400 000 человек.
Вместе с тем никакой необходимости, чтобы "будущее разыг-
рывало нами придуманную программу" (Герцен), разумеется, нет.
Наша мысль, состоящая в подчеркивании расхождения фамильной
и державной логики, вовсе не означает апологии мародерства.
История легализует величие, а не скудость. По этой причине столь
убогим, тривиальным лицам, как Николай II, Керенский, Горба-
чев, в ней нет места. "Удушливая пустота и немота" — атмо-
сфера историй, и никак не истории.
В пошлой лени усыпляющий
Пошлых жизни мудрецов,
Будь он проклят, растлевающий
Пошлый опыт — ум глупцов.
"Томительно желанная действительность" творится в руковод-
ствовании "значимостями", смыслами высокими, породниться с
которыми позволяют не до лоска стертые штампы насилия (меч-
тания урода Блюма о временах, где "мать не осмелится погла-
дить своих детей, а желающий улыбнуться предварительно напи-
1 Также см.: Сорное Б.Н. Каждому — по его вере. М, 1997.
96
шет завещание"), не стремления, чтоб "все огни погасли", не
реабилитация социальных Иуд, не простор осатанелого мизант-
ропизма, но счастье ощущать себя человеком. Дабы не сложи-
лось впечатление, будто, по-нашему, в истории остаются одни ви-
сельники, укажем на сугубую порочность жестких воплотитель-
ных технологий, неизменно обнаруживающих свою непрочность.
Первый император объединенной китайской империи Цинь (221 г.
до н.э.) , принявший помпезный титул Ши Хуанди, практически
стал и ее последним императором. Затратность социотворчества,
перенапряжение экономики, массовый террор вызвали полное
истощение населения, стимулировали фронтальный протест, выра-
зившийся в бескомпромиссном восстании. Преемник Цинь Ши
Хуанди Эр Ши Хуанди свергнут в 207 г. до н.э.; скрепляющая
империю насилием династия Цинь заменена династией Хань. Если
весь народ топнет, будет землетрясение — гласит восточная пого-
ворка. Причастность к великому важно совмещать с уважением
к народу.
Посему, во-вторых, разведение персонального и социального
в разгадке ребуса истории дополняется разведением высокого и
низкого. Повествует Библия: сказал царь — "это ли не величест-
венный Вавилон, который построил я... силою моего могущества,
во славу моего величия". Олицетворение деспотического самовлас-
тия — Навуходоносор — утратил человеческий облик, завершил
жизненный путь в стаде животных. Материальное воплощение
величия — самочинная власть — порочна. Но какова непорочная
власть? Что противостоит демону власти в творении истории?
По Данилевскому, мощь рока. На коротком отрезке изложения
автор "России и Европы", ретардируя поиск, дважды уточняет:
"В том, что мировые решения судеб человечества почти совер-
шенно изъяты от влияния узкой и мелкой политической муд-
рости деятелей, современных каждому историческому перевороту,
должно... видеть один из самых благодетельных законов, управ-
ляющих историческим движением"; "Если человек, употребляя
данную ему долю свободы не соответственно с общим, непонят-
ным ему историческим планом событий, начертанным рукою про-
мысла, может замедлить его выполнение и временно исказить его
линии, план этот все-таки совершится, хотя и иными, более
окольными путями".
Ток истории независим от усилий лиц действующих? Сомни-
тельно. Тот же Керенский, в период с февраля по октябрь вы-
ступавший с требованием соблюдения "строгой законности", пос-
ледуй он установкам какого-нибудь Стучки, утверждавшего, что
путь революции состоит в "захватном праве", — и многое свер-
шилось бы иначе. В истории важен поступок, от имени "смысла",
"значения" совершаемый. Отсутствие поступка — отсутствие цели,
4 Зак. 399 97
бессмысленность деятельности — подписывает приговор социаль-
ным лицедеям, несостоятельным, призрачным фигурантам истории.
Однако есть поступки и поступки. Ввиду избытка проектов, служа-
щих лжи, плодящих imitator Dei, не всякий поступок подлежит
оправданию.
Поэт творит в вечном, а не в "теперешнем времени", — не ус-
тавал напоминать Толстой. Выходя из вечности, поэт деквалифи-
цируется, перестает быть служителем муз, самое поэтом. Соответст-
вующую трагедию дефицита питательной почвы вечного пережили
Блок, потерявший ощущение "музыки мира*9; Есенин, не могущий
стремиться "в вечную сгнившую даль"; Мандельштам (как и
Пушкин), утративший способность "дышать" ( "нельзя дышать, и
твердь кишит червями, и ни одна звезда не говорит").
Дефицит вечности для поэта означает внутренний кризис. Поче-
му? Потому что вечность поэта — его собственный идеал, через
призму которого поэт и создает себе вечность. В свете сказанного
понятна "эволюционная обреченность" булгаковского Берлиоза —
духовного нигилиста, не способного к творческой, а потому лиша-
емого и натуральной жизни2.
С поэтом — более или менее ясно. А как с политиком? В каком
времени, как движется, утверждается вершитель истории? На дан-
ный вопрос, надо признать, односложно-однозначного ответа не
существует. Правильно фиксировать две стратегии социотворчества,
связанные с преимущественной ориентацией на "жизнь" и на
"идеал жизни". С позиций гуманитаристики первая стратегия
охранительно-конструктивна, тогда как вторая — разрушительно-
деструктивна. Одна, нацеливая на освоение реалий, утверждает
настоящее, культивирует бытие сущее; другая, направляя на освое-
ние идеалий, отрицает настоящее, культивирует бытие вымышлен-
ное. Допустимо ли, сближая политику с поэзией, вершить историю
по образу и подобию "вечного" — идеально-потребного, чаемого?
Цель исторического процесса, наставляет Герцен, — "каждый
данный момент"; цель истории — "мы с вами, плюс настоящее
всего существующего". Так допустимо ли хрупкое "теперешнее"
класть на алтарь отрешенного "вечного"?
Сказанного довольно для извлечения эффекта из проводимых
дистинкций. Некогда Колмогоров обосновал необходимость двух
курсов математики: строгого, нереалистичного, выполненного в
языке интуиционизма, и нестрогого, реалистичного, выполненного
в традиционном теоретико-множественном языке работающих ма-
тематиков. В одном воплощается идеал, в другом — опыт. Воз-
вращаясь к нашим баранам, логично констатировать, что на
2 Подр. см.: Сорное Б.Н. Указ. соч.
98
мельницу адекватного вершения истории льет воду ориентация на
"жизнь*', а не на "идеал жизни".
Стратегия "жизнь" своим идейным подспудьем имеет экзис-
тенциально выверенную философию "моментализма", в качестве
непреходящего, самоценного поднимающего на щит полноту, глу-
бину, ненарушимость переживаемого мгновения. Моменталистский
мир со стержнем "каждое поколение, каждый человек — цель сами
для себя" (Герцен) — позитивен, ввиду чего крайне инертен, косен.
Стратегия "идеал жизни" не укоренена в жизнь, покидая реаль-
ность, преодолевает ее романтической экстраполяцией, мечтой.
Напомним, что в поэтическом — вымышленном, мифическом —
мире лица, ввиду своей бессмысленности, духовной тривиальности
из идеальности выпадающие, попросту удаляются с авансцены.
Таков, к слову сказать, несчастный Берлиоз, подлежащий беспо-
щадной элиминации. (Заметьте: детоубийце Фриде даруют проще-
ние, Берлиозу же — нет.) Отталкивающая нелицеприятность кон-
кретных моментов устраняется в мысли простым вытеснением.
В жизни также есть место подобному вытеснению в случае, ког-
да, говоря слогом Пастернака, "ампир царствований" оборачива-
ется "вампиром революций". Превращение падких на перекройку
действительности по идеалу неуемных властителей в отвратитель-
ных бандерлогов — хорошо известный эмпирический факт, обо-
стряет проблему статуса идеала в жизни.
Откуда тенденция навязать мечту, заставить жить по идеалу?
Скорее всего, имея корни антропогенетические (эффект подража-
ния), она связана со стремлением выработать в ином желательное.
Не в себе (что мучительно трудно)3, а в подобном себе воплотить
совершенное — исправить природу в сознательном ее творчестве.
Исправить природу.посредством подгонки реалий под идеал без-
болезненно — такое доступно искусству. Что такое искусство? —
вопрошает Кинэ: "Задумайтесь над содержанием этого слова. Среди
всех обитателей Земли я встречаю одного человека, который сам
создает скульптурные образы существ, поражающих его взор...
Странное дело, эти образы не простая репродукция существую-
щих форм. Он добавляет, он отнимает, он исправляет то, что есть.
Как! Разве природа не кажется ему завершенной? Разве он задумал
нечто высшее? Радость, безумие, гений, какое имя дам я этому
побуждению? Переделывать самые законченные создания! Не хочет
ли он продолжить труд природы? Да, это именно то, чего он
хочет... Человек в нетерпении войти в будущее. Он заранее овла-
девает им в искусстве".
3 Также см.: Общественное сознание и его формы. М., 1986. С. 203—240.
99
В искусстве. А в жизни? Перекройка природы в искусстве
уместна, респектабельна, ибо не насильна. Перекройка природы в
жизни преступна, множит экологические, экономические, социаль-
ные катастрофы. Прометеева устроительная гордыня несостоя-
тельна в двух отношениях. В отношении вседозволенности: чело-
век не бог. И в отношении рациональности: жизнь — явление,
к рациональному не сводимое. Задача искусства — конструировать
реальность по идеалу. Если такую задачу вменить политике, воз-
никает производство умышленных, нарочитых форм, не сопряжен-
ных с реальностью в принципе. От богатства привнесенного в
реальность содержания значительность искусства возрастает, поли-
тики убывает. Креативизм в искусстве равноценен проявлению
существа творческого как универсально-целостного, свободного.
Креативизм в политике равноценен проявлению односторонности,
зависимости существа некомпетентного, в жизни несведущего.
Игра сил в своей собственной власти без рифмовки с события-
ми допустима в образной, понятийной сфере, но не в сфере
жизненно-практической. События не сковывают искусства (свобода
здесь реализуется непосредственно как способность самочинно
давать начало событиям) и сковывают политику, решающую, как
от идей (идеалов) переходить к событиям.
Искусство не требует почитать свои творения за действитель-
ность: элемент условности, иллюзорности в них предзакладыва-
ется. В политике все творения действительности реальны; имею-
щаяся условность подлежит экспертизе фронтальной. "Тоска по
идеалу" в искусстве удовлетворяется прямо — актами творчества;
в политике косвенно — через логику жизни.
Искусство использует возможности, политика — действитель-
ности. Свободе, игре, фантазии искусства противостоит в полити-
ке сбалансированность, обстоятельность, осмотрительность.
Сопоставительные ряды оттеняют особенности творческих про-
цедур в поэтической и политической сферах. Высшая смелость
человека — смелость дерзания под водительством ума творческого.
Но как разнится созидание в рассматриваемых случаях. В искусст-
ве — изобретение, в политике — приобретение. Мир искусства —
мир образов; мир политики — вещный, материальный мир. Средст-
во искусства — исповедь, самообнажение; средство политики —
сдержанность. Почва искусства — личный опыт, претендующий на
обобщение. Почва политики — коллективный опыт, ставший
уделом лица. Искусство — царство "прекрасной видимости" (Шил-
лер). Политика — царство "неприглядной реальности". Механизм
искусства — побудительность мечты. Механизм политики — цен-
зура побудительного порыва.
Что подразумевал Блок, наделяя художника знанием жизни?
Скорее всего сам дух творчества, высвечивающий полноту бытия
100
в муках искания. Поэт знает высшую реальность по полету ду-
ши, наитию. Такого рода знание ценно, однако не эффективно для
вершения истории, фактического творения жизни. Парадиз твор-
чества, вдохновение обусловливает прорыв к высокому, но этот
прорыв возможно реализовать через жизнь — всесторонностью,
глубиной постижения тока жизни. В этом случае поэтические мо-
дели "начал" и "концов" заменяются политическими моделями
"ада" и "рая". Ад и рай — оппозиции, в границах которых свер-
шается жизнь. Суть в том, что, преследуя частные цели, субъект
истории формирует общие смыслы того, как, избегая ада, по-
пасть в рай. В переносном и очень даже прямом значении слова.
От великого до смешного — один шаг. Как же не оступиться? чем
выверять деятельность? Не поэтическим, а кристаллизуемым жиз-
нью политическим идеалом. Логика устроения жизни, отметая
запах "гари, железа и крови" (Блок), самолично отлагает инва-
риантное, которое в качестве должного в дальнейшем детерми-
нирует сущее. Социальные явления двойственны — натуральны
и ценностны. Доказавшие мирскую натуральную состоятельность
ценности в последующем приобретают статус императивов. В им-
перативе важна гарантийность, жизнеутвержденность. Историчес-
кий процесс только потому прогресс, что подчинен гуманитарно
оправданному императивному, обеспечивающему жизнь при обще-
доступности удобств жизни.
Весомость лица в социальной среде или, напротив, "проме-
жуточность человека" определяется его способностью согласовы-
вать конкретный жизненный курс с универсальными гуманитар-
ными параметрами жизни — экзистенциальными абсолютами. Мно-
гие на этом пути не выдерживают высот ответственности: впадают
в анемию, волюнтаризм, честолюбие. Окончательный вердикт о
вплетении известного имени в венок истории выносит коллек-
тивный разум, исходя из основательной проработки существа
деятельности в триаде "цель — средство — результат". Естественно,
возможны разные исходы, детали которых нет смысла перебирать.
Однако важно представлять максимальную нежелательность нере-
зультативного исхода. Цель в истории оправдывает не средство,
а результат. В качестве итоговой формулы, таким образом, недо-
пустимо получать формулу капитана Лебядкина "стакан полный
мухоедства" — удел организующих тараканьи бега, а не жизнь
народную, историческую. Таких, как неразличимый с управдомом
царь, история не сохраняет. Несомненно, по этой причине сово-
купность знаков "Николай Н", "Керенский", "Горбачев", выводи-
мых нередко не с прописной буквы, встречается взрывной вол-
ной насмешки. Протестующе-грустной. Грустной — оттого, что
из реальной истории тех, что стоят за ними, — не устранить.
ш
Протестующей — оттого, что сделать это необходимо. Как? На-
родной волей, умудренной очередным страдальческим опытом.
Надо полагать окончательным.
Прошли те времена, как верила Россия,
Что головы царей не могут быть пустые
И будто создала благая дань творца
Народа тысячи — для одного глупца;
У нас свободный ум, у нас другие нравы:
Поэзия не льстит правительству без славы;
Для нас закон царя — не есть закон судьбы,
Прошли те времена — и мы уж не рабы!
ИСТОРИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО в РОССИИ. Что предсказывает Дух,
то выполняет Природа, фиксируя целевоплотительно-продуктив-
ный (относительно мира) статус творящей мысли, — говорит
Гете. Конструированием из наличного бытия того, что бытие пре-
восходит, заняты поэтический и прагматический разум, в.предель-
ности своего выражения совпадающие с искусством и полити-
кой. И там, и там — проявление духом креативного потенциала, в
опоре на полет мысли, воображение созидающего историю мира.
Используя формулу Лорана, можно утверждать: история мира и
есть, в конце концов, история развития способной воображать
мысли.
Идеи сегодня — это действительность завтра (Т. Манн). Верно.
Но в тенденции, в перспективе, в принципе. Буквальная же
интерпретация платформы, в прямолинейной форме вводящая соб-
лазн непосредственно проекты переводить в исполнение, лишена
смысла. В том отношении, что неограниченное нормой справед-
ливости право безудержно воплощать замыслы оборачивается для
тела насилием, для души ложью.
Голосующий идейным нетерпением необуздан, страдальчески
несамостоятелен, беспокоен, порывист. Процесс трансформации в
небывалую сторону известных предметов не разряжается вспышкой
субтильных иллюзий, — он отягощает реальность внесением нот
фальшивых, жестов бесчестных.
Благодарность не завсегдатай истории. Между тем ясно: сущест-
вование не может являться заложником хитро-уродливых пере-
плетений, сил, начал, тщаний мысли. Величие человека — не от
сана, а от нравственной высоты. Величие мира — не от отрешен-
ности, а от жизненной силы мысли. По способности производить
глубокие, опережающие идеи качества ума, вкуса искусства и
политики (политической философии) сходны. Однако по умению
осваиваться с жизнью и не бедствовать пути искусства и поли-
тики разнятся.
102
Искусство соприкасается с миром, не пребывая на гребне
происходящего. Его стихия — не посягающая на судьбу, жизнь,
историю, образность, недеятельностные интуиции. Отвлеченные,
идеалонесущие, взыскующие сопереживания, они поражают, по-
трясают, завораживают выразительностью форм, воздерживаясь от
забот по преображению мира. Элемент условности, иллюзорности,
отстраненности от реальности здесь, таким образом, предзакла-
дывается. Долженствовательное, преодолевающее сущее, удаляю-
щее от него возможное, потенциальное искусство модельно вопло-
тительно, свободно изобретательно, — тут никто не держит, никто
не ждет.
Поэт! В твоей предметы воле.
Цель искусства — искусство. Оттого — "душевных наших мук
не стоит мир". Следует уточнить: мир исторический, судьбичес-
кий, жизненный. Душевных мук искусство удостаивает мир вооб-
ражаемый, вымышленный —
Не легкий труд, о боже правый,
Всю жизнь воссоздавать мечтой.
Ради этих нелегких трудов, в сущности, предпринимается са-
мопреодоление, самопревозможение. И чем значительней, всеох-
ватней оно, тем совершеннее гений. "Судьбы всемощнее поэт", —
по причине самопреображения, самопревознесения занятый сози-
данием собственного воображаемого мира. Богатство, предста-
вительность последнего удостоверяют непреходящность творения.
Равно как личностную удовлетворенность автора. Сверхцель дея-
теля искусства — достижение высокого, оправдывающего любой
бунт в отношении a priori невдохновительных самых "позитив-
ных реалий".
Ты будешь доволен собой и женой,
Своей конституцией куцой,
А вот у поэта — всемирный запой,
И мало ему Конституций!
Широта, глубина, одухотворенность содеянного мечтой, воспа-
рение в эмпиреи, где сам ты "высший суд", означает обретение
бессмертия ("бессмертен ввек пиит"), свободы, самовыражения,
независимости, а с ними —• счастья.
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угоЖцать... Вот счастье.
Есть божья правда, действующая в граде божьем. Есть поэти-
ческая правда, действующая в граде романтическом. Страшно
103
далеки они от правды, действующей в граде жизненном. Смысл
первой правды — в молитве; смысл второй правды — в "едином
музыки напоре" (Блок). Оба эти смысла принадлежат вечному.
Смысл третьей, причастной наличному, правды — продолжать
жизнь, обеспечивать достойное вершение жизни. Сказанное о
конструировании мира искусством оттеняет особость миротворя-
щих политических инициатив, — а именно: выходя за границы
идеально-мечтательного, они всесторонне жизненны.
Отсюда проблема: как политике не утратить остатка календар-
ной листвы, как руководствующейся понятиями, схемами, идеа-
лами практически-преобразовательной (не мечтательной) деятель-
ности наладить неущербное (когда "дряхлеют догматы") творение
жизни. Не от фантазий, экзальтации, наитий, а от "позитивных
реалий".
Ответ, найденный на Западе, остается неосвоенным в Рос-
сии. Искусство и чстория, мечта и жизнь здесь удивительным
манером спутались. У нас почему-то убеждены, что судьба, как
поэзия, творится непосредственно в вечном. Оправданием сему
служит канонический панлогазм, признание самозаконности руко-
водствования жизни человеческим разумом.
"Между гегелевою философией и коммунизмом Франции су-
ществует самая тесная, самая законная связь", — констатирует
Самарин4. Проникшись французским экспериментом, и у нас в
философии стали искать "свое основание, свой залог самобытности
и своей нравственной свободы" (Веневитинов). В философии,
однако, ничего подобного не нашли, о чем, итожа поиски, прямо
высказал Соловьев, подчеркивая: "Никаких действительных задат-
ков самобытной русской философии мы указать не можем: все,
что выступало в этом качестве, ограничивалось одною пустою
претензией"5.
Не найдя в философии, нашли в доморощенной, нередко
выраженной в форме сна (как у Сумарокова, Радищева, Улыбы-
шева, Чернышевского) утопии. Русская нива оказалась утопичес-
кой нивой — почвой грез, мечтаний, фантазий, сновидений, —
через подвижничество, рекордизм, пионерство взыскующей созда-
ния нового земного рая.
Россия — "красивое и беззаботное чадо европейского семей-
ства", — утверждает Кейнс. Чадо красивое и беззаботное. Непре-
ходящее влияние европейского на российский дух заключается в
привитии панлогизма. Со времени подключения к просвещен-
ческой парадигме российское сознание пропиталось идеологией
4 Самарин ЮЖ Соч. Т. 12. М., 1911. С. 432.
5 Соловьев B.C. Собр. соч. Т. 5. С. 88.
104
"объективной рациональности" — стремлением устраивать жизнь
по разуму; готовностью творить историю по идее; желацием вер-
шить судьбу по логической принудительности. Каков итог? Во-
зобладание в практическом и общественном порядке падкой на
прожекгирование "размышляющей публики", не останавливаю-
щейся ни перед чем (разум ведь нейтрален, техничен, "чист"
относительно гуманитарной проблематики) в достижении "высо-
ких" идей.
Я тем завидую, кто жизнь провел в бою,
Сражаясь за великую идею.
Идею побеждают идеей. Сражаться за идею надлежит не в
бою, а в среде академической, обладающей развитым чувством
критичности, дискуссионное™. Каталог претензий поставляющей
"внутреннюю правду" "размышляющей публики" обширен. Здесь
достигающие ранга общенациональных идей утопические проек-
ты цельного знания, православной церковности, византийской тра-
диционности, общинного социализма, пролетарского коммунизма.
Полет мечты высок, неисповедим. Что же воплощение?
Лобовая проекция идеалий на жизнь сплошь да рядом влекла
искажение жизни. Невозможно установить правду, счастье на
Земле "механическим путем" (Франк). Где, казалось бы, при-
ближалось чаемое, сек прут; где, казалось бы, претворялось же-
лаемое, давило ярмо; где, казалось бы, намечалось потребное,
рубил меч.
Миг вожделенный не наставал. Счастье обетованное ускольза-
ло. Жизнь измеряется и мерой утрат. Перед лицом пропасти
издержек жизни необходимо понять: коль скоро история творит-
ся не в вечном (мечтательном, идейном), следует оставить интен-
цию на социальное устроение через призму понятий о вечном,
имея в виду вечное. Регулятивная природа идеальных символи-
ческих форм сказывается в ориентации на вечное, мера приоб-
щенности к которому избирается народно-легитимно, консен-
суально. Тяга к высокому имманентна: стремление возвышаться,
озабочиваться покорением рубежей более значительных отличает
сугубо человеческую способность самодвижения. Но это в смыс-
ле не итоговом, а тенденциозно катарсическом. "Ценность чело-
века, — говорит Лессинг, — определяется не обладанием исти-
ной, подлинным или мнимым, но честным трудом, употребляемым
на то, чтобы достичь истины... Если бы бог, заключив в свою
десницу истину, а в шуйцу вечное стремление к истине, но с тем,
что я буду без конца заблуждаться, сказал мне: "Выбирай!", я бы
смиренно приник к его левой руке, говоря: "Отче, дай! чистая
истина — она ведь для тебя одного!"
105
Без души и помыслов высоких
Живых путей от сердца к сердцу нет.
Призвание идеалий не изменять жизнь, а определять помыс-
лы, ориентируя изменение жизни на жизненные реалии.
Искусство не требует почитать свои произведения за действи-
тельность. Перекрытие граней условного в восприятии шедевров,
срывание всех и всяческих масок, нечувствительность к аллего-
риям плодят курьезы (посетитель галереи с криком "Довольно
крови!" кинулся на картину Репина "Иван Грозный убивает сы-
на"), трагедии (не в меру ретивый расист и служака застрелил
исполнявшего роль Отелло актера, оправдываясь: "Пусть никто
не смеет говорить, что в моем присутствии негр убил белую
женщину"). Нацеленная на преодоление сущего отстраненная об-
разность искусства вдохновительна. "Вдохновение, — указывает
Пушкин, — есть расположение души к живейшему принятию
впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению
оных"6.
Вдохновенность, духоподьемность варьируются в зависимости
от углов зрения, воспринимательно-понимательных позиций, ин-
тенций. Задумаемся: что изобразил Репин — домашнюю ссору или
историческое событие? Сообразно трактовке, что приличествует
домашнему просцениуму, а что авансцене истории, складывается
отношение к изображенному. Один подход: художник выдержал
торжественный стиль, подобающий масштабу исторического. Дру-
гой подход: художник "впал в шарж и непозволительное безвку-
сие, представив вместо царского облика какую-то обезьяноподоб-
ную физиономию"7.
Не суть важно, кто прав. Важно понимание: в центре искусства
воображаемый идеал, художественное понятие, получающее пред-
ставленчески-образное выражение, мера глубины, высоты которого
оказывают определенное вдохновительное воздействие на окружаю-
щих. Совершенно в ином измерении развертываются социально-
политические, общественно-исторические акты. Искусство образно.
Политика, связанная с нею жизнь материально-предметна. Верше-
ние жизни нельзя подчинять идеальному, понятийному, мечта-
тельному.
"Разум схватывает не жизнь, а сверхчувственную интеллекту-
альную интуицию", — настаивает Гегель. Все наше социотворчест-
во есть один сплошной непрекращающийся разумный эскапизм —
уход в идейную, интеллектуально-интуитивную иллюзию. Обу-
6 Пушкин A.C. Поли. собр. соч.: В 10 т. Т. 7. М.; Л., 1949. С. 57.
7 Вестник изящных искусств. 1885. Т. 3, вып. 2.
106
стройство реальности у нас доктринально; разворачивается как
смена умозрительных вех:
православие — самодержавие — народность;
Ленин — партия — комсомол;
демократия — рынок — открытое общество.
Понятия, интеллектуальные интуиции, идеалы есть. Нет жиз-
ни, организующейся не по понятиям. Творение истории не ис-
ториософско. Пора покончить с мелким арапством перед идео-
логией. Идеи обслуживают, а не заслоняют жизнь. Per fas et
nefas y нас ставили метафизические эксперименты по обмирще-
нию идеалов, реификации исторических глобальных целей. Но
глобальная история не имеет целей. Цели имеет локальная дея-
тельность. Обустройство локалов по обозримым, вполне внятным
планам — вот цель. Любить, верить и служить самим себе — вот
программа.
В фокусе не завоевание, а благополучие. Не вообще, а конк-
ретных исторических лицедеев — народов, этносов, лиц, борющих-
ся за собственное понимание свободы, удовлетворения, процве-
тания.
В создавшихся условиях необходима оценка наличный активов,
магистралей потребного общественного развития. Нужна трезвая
платформа взвешенных инициатив, мобилизующая на созидание
гуманного, изобильного, свободного, продуктивного социума.
Перспективной силой, наделенной полномочиями субъекта на-
ционального действия, обеспечивающей гражданский мир, благо-
получие народов России, является, по-нашему, социально-поли-
тический центризм, который:
— идейно блокирует экстремизм, радикализм;
— экономически акцентирует мелиоризм — систему обозримых,
осязаемых, улучшающе-преобразующих починов;
— социально исповедует эволюционизм, сбалансированно-нека-
тастрофичные трансформации;
— психологически дискредитирует авангардизм, эсхатологизм,
мессианизм.
В самой широкой редакции, следовательно, центризм есть
продуманный антимонополизм, избегающий в вершении истории
нездоровых претензий на исключительность, декларативность, про-
фетизм, стремлений выступать от имени "большого времени",
"прогресса", неизбежно приносящих человеческую судьбу на ал-
тарь "идеала".
Двойные тени двойных истин дают двойную ложь. Вспомним
хилиазмы "большого скачка". Сталин замышлял досрочное выпол-
нение пятилеток; Хрущев — контрамериканский животноводчес-
107
кий демарш; Мао — общекитайский бросок. Без ресурсного, техно-
логического обсчета в магические три года. Упоминая об этом
без каких-либо претензий, желательно подчеркнуть небезболезнен-
ность преобразовательных экзальтации. И Россия, и Китай, как
впоследствии Кампучия, захваченные страстью как бы сбываю-
щейся мечты, пережили трагедию национального холокоста. Отку-
да видно, что доктринальной мифологии сопутствует бестиализм;
безответственный прогрессизм требует якобинизма. Но борьба не
создает, а разрушает ценности. Движение через гильотину —
маршрут гибельный. Бытие должно быть избыточным относитель-
но срока индивидуальной жизни. Если ради идеального порядка
надо топить и вешать, то, как говорил Чехов, к черту такой
порядок.
Доказательства ничтожности кабинетно проектируемого сущест-
вования — примеры, подтверждающие его величие. Потому сусаль-
ные краски не пригодны для описания мира, именуемого "наше
будущее". Довольно доктринерского изображения действительнос-
ти, кладущего начало бесчеловечному царству неизменно посрам-
ляемых идей.
Равным образом отвергая как доктринерство, так и бестиа-
лизм, ставя при этом на первый план интересы граждан, простых
людей, правильно в политической деятельности руководствоваться
принципами:
— постепенности, ненасильственное™ социальных реформ вви-
ду нежелательности, опасности (многократно усиливаемых
ядерными, экологическими факторами) общественных катак-
лизмов;
— человеколюбия: гармоничное развитие личности, приобщен-
ной к высотам правовой, гражданской, экологической, фи-
зической, соматической, интеллектуальной культуры;
— демократического участия: заинтересованная вовлеченность
индивида, предполагающая полноту самореализации, его пред-
ставленность в общественных институтах;
— свободы: гарантии опирающегося на народовластие, правовой
строй персонального волеизъявления;
— социальной справедливости: ликвидация пропасти в доходах
10% наиболее высоко- и низкооплачиваемых, поощрение
продуктивной инициативы, обеспеченная оплата таланта, тру-
да, твердые патронажные программы поддержки малоиму-
щих, социально уязвимых слоев;
-— этнической терпимости: равноправное, достойное развитие
всех этнических групп, имеющих национально-культурную
автономию, на условиях федеративного объединения входя-
щих в территориально неделимую Россию;
108
— конструктивного взаимодействия страны с мировым сооб-
ществом, интеграции России в мирохозяйственные связи,
активного формирования единых экономических, культур-
ных, коммуникационных контуров и пространств.
Время мысленных живописаний для России прошло. Настала
пора ответственных, практических шагов и действий.
НАРОДНАЯ ИМПЕРИЯ. Империя как форма национально-полити-
ческой организации необходима России. Сильная проникающая
державность с высокой мерой народного идентитета — условие
выживания. Вопрос, подчеркивалось выше, не в том, как уп-
разднить империю в России, а как сделать ее цивилизационно
эффективной, народоориентированной. Последнее достигается ря-
дом сопряженных действий, нацеленных на гармонизацию взаимо-
действий гражданина и государства в нации.
Нерв преобразований — высвобождение человеческого потен-
циала, опирающееся на развязывание инициативы масс, здоро-
вую самоорганизацию снизу с переводом страны на путь опти-
мального развития, характеризующегося открытостью, социальной
выраженностью рыночного хозяйствования, народовластием.
Гуманитарная интенция имперостроения обеспечивается после-
довательной активной модернизацией всех сфер общежития на базе
новой, по сути центристской, политической доктрины.
Политика. Россия избрала собственный, неповторимый и не-
обратимый путь развития. Ее место в ряду субъектов междуна-
родной жизни определяется неконфронтационностью, отказом от
силового противостояния, готовностью вести диалог, расширять,
углублять взаимовыгодное сотрудничество. Фундаментальная цель
России — создать соответствующие условия для благополучного,
удобного, вольготного существования своего народа в сообществе
иных народов. Страна сделала выбор в острейшей обстановке
исторической конкуренции двух государственных систем, в пар-
тийной, политической сшибке разных сил, на марше преобразуя
жизневоспроизводство в целом.
Изменения захватили общество, повлияли на конкретную судь-
бу всех и каждого. Непредвзятая оценка произошедшего — удел
будущего. Для нас же главное — преодолевая издержки переход-
ного периода — отстоять целостную, единую Россию, обеспечить
предпосылки ее устойчивого прогресса.
Россия — полиэтническая, поликонфессиональная евразийская
общность, где сходятся Запад и Восток, взаимообогащая прихо-
дят в соприкосновение многочисленные народы, культуры, языки,
традиции. Ни одна держава не знает такого средового разно-
образия, полилога. Россия — целый космос, требующий тактич-
109
ного обихожения, деликатного обустройства. Насколько мы смо-
жем в обозримом будущем улучшить ареал нашего обитания,
зависит в немалой степени от политических перемен. Стабильность
жизни — прочность политических институтов, в недавнем про-
шлом дававших непреднамеренный, но досадный сбой.
Политически декларируя необходимость
— совершенствования многонационального государства как де-
мократической ассоциации равноправных субъектов федера-
ции, образующих суверенную Россию;
— построения открытого общества с высокой правовой, граж-
данской культурой, надлежащим представительством инте-
ресов всех общественных групп, выраженными моментами
народовластия, самоуправления, явной практикой разделения
законодательной, исполнительной, судебной власти;
— повсеместного обеспечения прав и свобод граждан;
— неукоснительного соблюдения законности, правопорядка,
преодоления социального, правового нигилизма, этнического
сепаратизма, шовинизма, защиты конституционных начал
жизни;
— надлежит поощрять общественно полезные формы актив-
ности на основе диверсификации собственности, разумной
индивидуальной инициативы, рыночного хозяйствования.
Однако либерально-рыночная модель как таковая — не са-
моцель. Нельзя игнорировать положительность факторов социаль-
ной защиты, центрального планирования, государственного кон-
троля. То, за что можно ратовать — сбалансированный социум
с экономикой смешанного типа; автономией власти и собствен-
ности, бизнеса и госаппарата; конкурентной средой в производ-
стве при адресной поддержке малого и среднего бизнеса; мощ-
ным, патриотично настроенным, некоррумпированным чиновниче-
ством. .
Национальные отношения. В многонациональной России не
единичны вспышки сепаратизма, национальной вражды, угрожаю-
щие целостности страны, безопасности населения. Для выправле-
ния ситуации требуется взвешенная стратегия национального стро-
ительства, исходящая из принципов
— одна страна — много народов;
— одно суверенное национальное государство — множество
этнических групп;
— этносы, располагая правом на гуманитарное развитие (при
приоритете прав личности), культурную, языковую, тради-
ционную идентификацию, не претендуют на национально-го-
сударственную автономию.
110
Национально-государственное самоопределение в России —
факт свершенный: в героическом отечественном прошлом в ост-
рейшей конкуренции с иными странами упрочилась нерушимая
державная организация россиян, имеющая не договорный, а ге-
нетический, конститутивный статус. Дальнейший этатогенез на
пространствах России нежелателен и невозможен: в силу реаль-
ной перемешанности этносов, их экзистенциальной сращенности,
тесного жизневоспроизводственного взаимодействия любая попыт-
ка отложения спровоцировала бы провал в архаику, дремучую,
затратную бойню. Отсюда — необходимость чутко реагировать на
любые вывихи национального строительства, охватывающие весь
спектр отношений центр — субъекты федерации, региональная
кооперация, межиндивидная коммуникация.
Обновленная концепция национальной политики России, пред-
полагая гарантированное существование и сосуществование мно-
горазличных общин, диаспор, землячеств, исходит из значимости
— равноправия граждан независимо от этнической принадлеж-
ности, места жительства;
— интернационализма;
— придания легитимно-народной основы договорам центра с
субъектами федерации;
— уравнения статусов этнических и территориальных державных
структур; единообразного административного устройства ре-
гионов;
— претворения и соблюдения бюджетного федерализма;
— защиты интересов малочисленных этнических групп;
— урегулирования межнациональных конфликтов, достижения
национального согласия без дезагрегации государства;
— предупреждения насильственной миграции населения, этни-
ческого выдавливания;
— установления правового статуса для беженцев с предостав-
лением им государственной поддержки;
— пресечений любых форм национал-радикализма, экстремиз-
ма, расизма, шовинизма, социально-гражданской дискрими-
нации личности по этническим, языковым, средовым приз-
накам;
— введения пропорционального этнического представительства
(процентные квоты для "нетитульных" этносов) при форми-
ровании управленческих органов на местах.
Региональный фактор. Желанная модель устройства России
"сильный центр — сильные регионы", дополняющая державные
вертикали самодостаточными — с учетом исторических, этни-
ческих, хозяйственных особенностей — горизонталями. Ни одно
продвинутое государство мира не знает оппозиции центр — ne-
in
риферия. В России же качество существования, уровень потреб-
ления, возможность доступа к образовательным, культурным, ин-
формационным, технологическим ценностям резко противопос-
тавляет центр окраинам. Данное вопиющее обстоятельство более
нетерпимо. Для каждого региона планируется среднесрочная про-
грамма комплексного подъема с акцентом соотношения предель-
но критических и реальных показателей социальной развитости.
Радикализируются (с корректирующими коэффициентами для ре-
гионов) параметры: уровень падения внутреннего валового про-
дукта (предельное критическое значение в мировом опыте —
30—40% ВВП); доля импортных продуктов питания (30%), доля
в экспорте продукции обрабатывающей промышленности (40%),
доля в экспорте авангардных технологий (J0—15%), доля ассигно-
ваний на науку и культуру, соотношение доходов 10% наиболее
богатых и 10% наиболее бедных граждан (10:1), доля населения,
живущего за чертой бедности (10%), соотношение минимальной и
средней заработной платы (1:3), уровень безработицы (10%), ус-
ловный коэффициент депопуляции (1), суммарный коэффициент
рождаемости (2,15), средняя продолжительность жизни (индуст-
риально развитые страны от 75 до 79 лет), коэффициент старе-
ния (7%), суммарные поступления от экологических платежей (5%),
девиации (на 1 млн 6 тыс.), потребление алкоголя (8 литров
абсолютного алкоголя на человека в год), показатель суицида на
100 тыс. населения (до 1917 г. в России — 3), психическая
патология на 100 тыс. чел. (284).
Регионы с выраженной негативной картиной подпадают под
целевые дотации и субвенции. Для субъектов федерации северо-
кавказского региона создается срочная программа трудоустройства
населения.
Социальная сфера. Обновление общества демонстрирует до-
садное невнимание к проблемам социального развития. Доныне
в отношении последних проводится близорукая линия "остаточ-
ности". Бессистемные непродуманные мероприятия властей лишь
обостряют и без того острую ситуацию. Сверхзадача текущего
момента — сделать Россию могучей, отвечающей высотам гума-
нитарности державой, обеспечивающей простор реализации, до-
стойное будущее каждому гражданину. Следующее поколение рос-
сиян должно быть избавлено от тягот наличной жизни, оно
должно располагать более солидным квалификационным, духов-
ным, физическим потенциалом.
Программа подъема человеческого капитала как ясная доктри-
на социальной политики на современном этапе исходит из ори-
ентации на нетленные жизненные ценности — достойность су-
ществования, гарантированность свободы, занятость, образование,
112
вовлечение, участие, обеспечение, качество воспроизводства по-
томства.
Санация социальной сферы, позволяющая минимизировать из-
держки переходного этапа, проводится посредством
— регулирования доходов через прогрессивное налогообложе-
ние, индексацию;
— упреждения безработицы, создания новых рабочих мест, пе-
реподготовки, переквалификации кадров, профессионализа-
цию;
— поддержки материнства, детства;
— сбалансирования пенсионной системы;
— повышения уровня экологического контроля;
— гармонизации социальной структуры;
— развертывания программ жилищного строительства;
— расширения системы кредитования населения;
— профилактики заболеваний;
— поощрения легальной предприимчивости;
— декриминализации.
Экономика. Вполне очевидно: российская экономика, не пре-
одолев4 спада, не вступила в полосу производительного подъема.
Не восстановлены хозяйственные связи с бывшими партнерами
из республик СССР, не достигнута оптимальная структура про-
изводства, растянулась макроэкономическая стабилизация. Дело
сугубо осложняет ослабление государственного регулирования, не-
продуманная либерализация импорта, отказ от протекционизма
в отношении собственных товаропроизводителей, неотлаженность
налоговой системы, нецелевое использование кредитов, провалы
финансового, инвестиционного комплексов.
Уровень падения ВВП, составляя более 50% (к 1990 г.),
опасно перекрывает предельно критическое значение показателя
в мировой практике. Кричаще негативная динамика отмечает по-
ложение в легкой и пищевой промышленности — отраслях,
ориентированных на конечный спрос населения, машинострое-
нии, легкой, деревообрабатывающей промышленности, производ-
стве стройматериалов — отсеках, сопряженных с долгосрочным
вложением капиталов. В итоге налицо деиндустриализация, стра-
тегическая зависимость жизнедеятельности страны от импорта,
технологическое отставание, колониально-сырьевой тип хозяйства.
Углубляет стагнацию бездарная структурная перестройка, выра-
жающаяся в столь опрометчивых шагах, как ограничение экспор-
та, соблюдение низких импортных пошлин, бюджетное субси-
дирование, кредитование депрессивных единиц, инвестирование
неэффективных проектов, гипертрофия банковского и гипотрофия
реального секторов экономики, нерациональное комбинирование
113
заемными ресурсами, галопирующий рост цен. Отечественная эко-
номика не стала нацеленной на потребителя, не приобрела черт
рыночное™; российские предприятия не трансформировались в
коммерческие фирмы.
Оздоровление ситуации, оптимизация структуры собственности,
повышение тонуса управленческой деятельности достигается пре-
творением следующего пакета мер:
— разгосударствление убыточных и малоперспективных пред-
приятий с прекращением их госбюджетного кредитования;
— стимулирование формирования промышленно-финансовых,
холдинговых групп, контролирующих деятельность техноло-
гически связанных хозяйственных единиц и в перспек-
тиве содействующих реинтеграции постсоветского простран-
ства;
— избавление от финансового голода, приведение в соответст-
вие имеющейся в обороте денежной массы с наличными
масштабами национального хозяйства;
— акцентированная поддержка высокотехнологичных отраслей;
— укрепление внутреннего рынка, проведение протекционист-
ской линии в отношении отечественных товаропроизводи-
телей, ограждение их от засилья импорта;
— поощрение инвестиций в реальный сектор;
—• искоренение неплатежей;
— расширение госзаказов (коммуникации, оборона, агропрои-
зводство, строительство), активизирующих платежеспособный
спрос;
— пресечение долларизации, введение собственной параллель-
ной твердой конвертируемой валюты, применяемой для рас-
четов, накопления;
— ужесточение налоговой дисциплины.
Демография. В то время как продвинутые страны мира це-
ленаправленно трансформируются в социальном отношении, —
демпфируют нищету, безработицу, дезинтеграцию, — грядущее
населения России поставлено под сомнение. В России депопуля-
ция. Наличный уровень воспроизводства, являясь нижайшим в Ев-
ропе, почти на 40% не дотягивает до отметки простого замеще-
ния поколений. Снижается брачность, сужается воспроизводст-
венная основа, непомерно растет смертность, ухудшается здоровье
населения, происходит его старение, интенсивно утрачивается тру-
довой потенциал. К 2010 г. по различным оценкам численность
российского населения составит 135—144 млн человек.
Демографическая обстановка давно требует специальной забо-
ты отечественных властей, демонстрирующих досадное невнима-
ние к нарастающей инерции демографических тенденций, общест-
114
венное влияние на которые все более затруднительно. Равнодуш-
ное, если не отрицательное отношение к демографии наших
госструктур далее нетерпимо. Блокирование негативных тенденций
видится на пути
— рационального планирования, попечения семьи;
— создания концентрированной системы ценностей, норм, вы-
ступающей материальной, этической основой крепкого брака;
— обуздания нелегальной иммиграции, в особенности в райо-
нах Дальнего Востока;
— принятия модели симметрично обустроенного социального
пространства; преодоления выделенного положения столи-
цы — последняя не может противопоставляться провинции,
стягивая на себя миграционные потоки;
— заботы о человеческом генофонде через профилактику, ги-
гиену, подъем здравоохранения, активно препятствующих
ухудшению здоровья населения, его физической и психичес-
кой деградации;
— борьбы с (полной, частичной, открытой, скрытой) безрабо-
тицей, травматизмом, гендерной асимметрией, ренессансом
патриархальности;
— дополнительных выплат беременным, страдающим от ане-
мии (почти 35%), дефицита иммунных функций;
— недопущения экологических и технологических катастроф,
повышающих смертность, плодящих беженцев, мигрантов;
— противостояния люмпенизации населения, деквалифика-
ции, пауперизации рабочей силы, росту слоя маргиналов
(нищие, беспризорные, проститутки), выступающих группой
риска;
— социальной ориентации проводимых реформ, сберегающих
нацию.
Наука. Используя мысль Наполеона, можно сказать: эконо-
мить на науке — все равно, что резать курицу, несущую золотые
яйца. Образование в обществе выполняет функцию социализации,
наука — модернизации. Завоевания науки, образования (через тех-
нологии) позволяют обществу не связывать благосостояние насе-
ления с количеством потребляемых естественных ресурсов.
Правда, подчеркивал Ф. Достоевский, всегда неправдоподобна.
По имеющимся данным, финансирование науки сопоставитель-
но с 1991 г. сокращено в 12—30 раз. Проблематизировано су-
ществование, выживание науки. Судьбы знания во многом вершат
младшие научные сотрудники; их зарплата сегодня составляет
270 р. С точностью натурного эксперимента можно вывести, что
созданные властями условия деятельности в науке поставили под
115
сомнение ее будущее, равно как будущее зависящего от иссле-
дований состояния производительных сил.
Подобно стране, наука переживает депопуляцию. Общее число
занятых в науке сократилось с 5 млн (1991) до 1,5 млн (1995)
человек при настоятельных рекомендациях зарубежных советни-
ков снизить цифру до 500 тыс. человек.
Излишне говорить, что на науку нельзя распространять ры-
ночные отношения. Фундаментальная наука была, будет, должна
быть на государственной дотации.
Основной целью государства представляется сохранение науч-
ного потенциала, стимулирование разработок. Исходя из этого
правильно
— повысить социальный статус интеллектуалов;
— осуществлять достойное вознаграждение первопроходцев;
— укрепить материально-техническую, информационную базу
науки;
— интенсифицировать профессиональные обмены, стажировки,
командировки;
— оказать поддержку институтам повышения квалификации на-
учно-технических и педагогических кадров;
— стимулировать развитие университетской науки.
Безопасность. Россия — мирное государство, военные потреб-
ности которого формулируются, принимая во внимание факти-
ческие и вероятные угрозы безопасности. Учитывая, что безопас-
ность — показатель интегральный, единящий экономику, воен-
ную мощь, внешнеполитическую активность, реальная безопас-
ность страны достигается высоким качеством, материализацией
трех составляющих.
Сильную экономику, обслуживающую вооруженные силы (ВС),
предстоит создать.
Кардинальная реформа ВС решает задачи
— приведения в соответствие численного состава ВС уровню
оборонной достаточности;
— ядерного сдерживания;
— оптимальной конверсии;
— модернизации вооружений;
— создания мощной тыловой инфраструктуры, наземно-воз-
душных мостов на наиболее опасных направлениях (северо-
запад, юг, Дальний Восток);
— обеспечения стабильных партнерских отношений с Западом
и Китаем в ракетно-ядерной сфере;
— укрепления научно-производственного ядра армии и флота;
— комплектования личного состава на профессиональной (кон-
трактной ) основе;
116
' — правовой, социальной защищенности военнослужащих, чле-
нов их семей, демобилизующихся;
— патриотичного воспитания граждан.
Обслуживающая безопасность России внешняя политика со-
средоточивается на
— регулировании вооружений;
— недопущении расширения "ядерного клуба";
— мерах укрепления доверия, утверждения транспарентности,
снижении вероятности конфликтов;
— установлении всяческих режимов открытости;
— реализации региональных, субрегиональных, двусторонних,
односторонних миротворческих инициатив, учреждении зон,
свободных от оружия.
Международные связи. Россия — не пересадочное растение,
произрастающее на обочине цивилизации, а великая держава,
позиция которой весома в общемировой жизни. Политический
статус России в мире поддерживается
•— развитием взаимовыгодных межгосударственных контактов
в соответствии с логикой добрососедства, взаимоуважения,
невмешательства во внутренние дела, союзничества, выпол-
нения принятых на себя обязательств;
— формированием гарантированной коллективной системы без-
опасности, минимизирующей вероятность возникновения
конфликтов, снимающей противоречия преимущественно по-
литическим путем;
— тесным сотрудничеством со всеми заинтересованными стра-
нами, в первую очередь государствами СНГ с перспектив-
ной реинтеграцией постсоветского пространства;
— кооперацией с полномочными субъектами международной
жизни в решении глобальных проблем, в том числе нейтра-
лизации экстремизма и терроризма;
— активными связями с прогрессивными силами для коорди-
нации и интенсификации деятельности в борьбе за мир,
демократию, региональную стабильность, процветание стран
и народов.
Человеческое развитие. Сведенное к ничтожеству опрометчи-
вым реформированием население России представляет печальную
и плачевную человеческую массу, характеризующуюся атомизиро-
ванностъю, аморфностью, агрессивностью. Построенная на основе
критерия текущих доходов его (населения) стратификационная
картина выглядит так
богатые — 5%
высокообеспеченные — 7%
117
среднеобеспеченные — 18%
малообеспеченные — 20%
бедные — 40%
беднейшие — 10%
Августовско-сентябрьский 1998 г. финансовый кризис скор-
ректировал отрицательную динамику этой картины в еще более
резкую негативную сторону. Половина сограждан стала пария-
ми, что
— способствует безнадежной деградации общества;
— препятствует укоренению среднего класса — локомотива,
гаранта реформ;
- — электризует социальную атмосферу, порождая опасные на-
пряжения, конфликты, расколы.
Исподволь, постепенно формируются две России, противостоя-
щие друг другу по всем азимутам жизневоспроизводственных от-
ношений. Нечто подобное наблюдалось в древнем Риме, введ-
шим в социальную практику четкую градацию — внизу эргасте-
рий (плебс), вверху триклиний (аристократия). Что сталось с
Римом — известно. Отчетливый фон сознания злокачественности
пестуемой у нас откровенно антагонистичной дуальной структуры
вполне достаточен для концентрированного действия.
Высшая цель и ценность жизни — поддержание жизни. В ка-
честве приоритета развития следует брать не технику, не эко-
номику, не уровень инфляции, не рост ВВП, а прогресс челове-
ка. Первейшая наша задача
— упразднение нищеты;
— эффективность занятости;
— национальное согласие;
— народное единство;
— социальная, экономическая санация.
Индекс гуманитарной продвинутое™ — только и исключитель-
но он позволяет квалифицировать существо перемен в социуме.
По факторам же долголетия, образованности, уровня жизни, со-
ставляющим индекс человеческого развития, Россия (пока!) за-
мыкает группу продвинутых стран, занимая 57-е место списка
государств мира. Отсюда стремление сделать гуманитарную пара-
дигму основой социотворчества, гуманитарный императив — стерж-
нем всех политико-практических инициатив, изменений.
Государство. В традиционной редакции "империя" связывается
с "экспансивностью", "репрессивностью". В нашей редакции "им-
перия" коннотирует с "самодостаточностью развития", "эффек-
тивностью жизневоспроизве ^ч". Почему последнее "империа-
118
листично"? Потому что в качестве причины собственной состоя-
тельности имеет сильную, дееспособную государственность, обес-
печивающую единство хартленда, цельность Евразии. Россия как
державное тело не дробима. Уникальность ее цивилизационного
состава — унитарность ее континентального постава: первое оп-
ределяется, поддерживается вторым. Земля и сосредоточенные на
ней племена, люди сжились, срослись друг с другом, обрели
неразрывность.
Обычные империи не сдерживали натиска периферий: от этни-
чески цельного ядра отслаивались чужеродные провинции. Алек-
сандр Македонский, покорив десятки стран, государств, народов,
мог оформить крупнейшую мировую державу, единящую значи-
тельные фрагменты Запада и Востока, но не мог спаять много-
численные завоеванные этносы в единую нацию. Державу Алек-
сандра разорила борьба разыгравших этническую карту диадохов.
Аналогичная судьба постигла Османскую империю, в свои луч-
шие годы при Сулеймане I Великолепном присоединившую к
себе Ирак, Йемен, Алжир, часть Грузии, Армении, Венгрии. Раз-
нородный этнический материал и здесь не сплотился в нацию.
Империя развалилась. Сходные явления отличали распады Фран-
цузской, Испанской, Английской, Нидерландской, Германской им-
перий, постепенно сдававших заморские территории.
На удивление плодотворно, ровно работает плавильный котел
американской империи, что объясняется а) крайне жестким ха-
рактером проведенной колонизации, предусматривавшей тоталь-
ное уничтожение аборигенов; б) богатством метрополии, подводя-
щей уцелевших автохтонов (равно как представителей импортиро-
ванных этнических групп) под высокие патронажные программы.
Любой сбой в этом деле, очевидно, вызовет острейшие кризисы,
усугубляемые расовыми, культурными, корпоративными противо-
стояниями.
В противоположность сказанному в России относительно ус-
пешно протек процесс создания единого государства: из разных
этнических, расовых, культурных, конфессиональных групп на базе
глубокой логики выживания сложилась национально-историчес-
кая общность — российский народ. Поскольку государственная
территория консолидирует племена в нацию, скрепляя их мощны-
ми рычагами державства, постольку будущее полиэтнической стра-
ны — народная империя, строить которую означает не завоевы-
вать территории, а "воспитывать в народе государственный образ
мыслей, государственные настроения, чувства, государственное на-
правление воли"8.
8 Ильин НА. Родина и мы. Смоленск, 1995. С. 169.
119
Указанные приоритеты, направления деятельности в рамках
новой политической доктрины (НПД) рассматриваются как плат-
форма активного воздействия на жизнь с целью ее ненасиль-
ственного улучшения. Стратегическая линия НПД "ВОЗРОЖДЕ-
НИЕ РОССИИ: НОВЫЙ КУРС" — предполагает консолидацию
всех здоровых, ответственных социальных сил во имя и на бла-
го великой, преуспевающей, процветающей России.
Реперами инноваций России как непреходящей самобытной,
самодостаточной компоненты цивилизационного процесса высту-
пают
— полиэтнизм;
— поликонфессиональность;
— демократизм;
— гражданский консенсус;
— патриотизм;
— гуманистичность развития;
— толерантность социальных технологий;
— главенство закона;
— правопорядок;
— дистанцированность от экстремизма, фанатизма, радикализма.
Под лозунгом "Свобода, Закон, Стабильность" открывается
перспектива созидания гуманного, продуктивного, устойчивого со-
циума. Социума, в фокусе которого не абстрактный человек,
а конкретная личность, имеющая простор творчества, гарантии
самореализации.
Как мироотношение центристская НПД реализуется в двух
модусах, выступая а) политической доктриной; б) прагматичес-
ким социальным курсом. И в качестве миропонимательной кон-
цепции политики, и в качестве технологии обихожения общест-
венной реальности политическому центризму в России не по-
везло: в силу перипетий странового развития центристские под-
ходы не привились, не получили практического воплощения. По-
литический процесс у нас протекал в густой тени идеологии
и практики экстремизма. Это одна сторона дела. Вторая заклю-
чается в том, что все имевшиеся и имеющиеся партийные дви-
жения по сути своей частичны, выражают интересы отдельных
слоев, групп, классов. Партии коммунистической ориентации ак-
центируют позицию рабочих. Партии либеральной ориентации
акцентируют позицию партикулярных лиц — индивидов. В отли-
чие и в выгодную противоположность частичным общественным
организациям центристская НПД акцентирует позицию целого —
нации, народного государства.
Социальная база НПД, таким образом, — ответственный граж-
данский корпус страны, имеющий волю, мудрость, склонность к
120
позитивной инновационной культуре, действиям по упрочению
державы, подъему продуктивного потенциала общества.
Россия пережила массу жестких социальных встрясок, которые
более ей не нужны. Что теперь требуется, так это — мягкая
ценностная преориентация на бережное отношение к жизни. Рос-
сия увязла в "переобразовании" мира, тогда как требуется его
"преображение", сцепленная с ним не властная, а духовная,
технологическая трансформация.
Хватит дереализации народа в духе суесловия, хилиазмов.
О гражданах требуется проявлять заботу много раньше возник-
новения для того поводов. Новая политическая доктрина не учит
ни об элизиуме, ни об эдеме. Ее кредо — достойная жизнь
достойных трудолюбивых людей, полагающихся на собственный
разум, естественную инициативу. Колоссальный потенциал рабо-
тоспособного народа, энергия продуктивного, проникнутого са-
моуважением человека, персональная свобода и групповая ответ-
ственность, — вот рычаги, на которые НПД ставит, вот меха-
низмы, которые решат нашу судьбу. Судьбу нации.
Оттого НПД за — деятельностное, а не доминирующее пра-
вительство, открытое к сотрудничеству с собственным народом,
склонное не к беспредметной риторике по поводу реформ, а
способное на адресные модернизационные шаги, инновационные
акции, улучшающие состояния жизни — от индекса качества
институтов до индекса качества существования.
Таково наше кредо. Отстаивая всесторонне продуманные на-
циональные интересы, мы твердо высказываемся за правообес-
печенную легальную полезную деятельность, деловую активность,
предприимчивость. Выход из пошехонья — в социально-созида-
тельном партнерстве, а не бунтарстве:
— соучастие в стабилизации мирового порядка;
— отказ от импульсного развития, переход на платформу устой-
чивости инноваций;
— обуздание монополий;
— рефинансирование собственного производства;
— демократизация практики социального вовлечения, участия;
— внедрение чувствительного прецедентного права, принятие
законов как кодексами, так и нормами (в особенности
в сфере цивильного, земельного, залогового, банковского
права);
— прогрессивная динамика населения в зависимости от адапти-
рован ности, богатства, достоин ости, величия гражданских
притязаний;
— региональное, корпоративное сотрудничество, укрепляющее
авангардные статусные позиции.
121
РОССИЯ в мировом порядке. Мировой порядок (МП) — систе-
ма международных соглашений, узаконивающая создающиеся пос-
ле крупнейших политико-военных трансформаций (войны, госу-
дарственные распады, объединения) балансы сил: конфигурация
госграниц, структура дву- и многосторонних отношений, права
владения, сферы влияния, зоны интересов, инструменты безопас-
ности, правила поддержания мира, принципы взаимодействий.
Крупнейшими системами МП являлись системы в пределах Ут-
рехтского (1713) — Раштаттского (1714) мира, положившего конец
европейской войне за испанское наследство; Версальско-Вашинг-
тонская система на базе соглашений в рамках Парижской мир-
ной конференции (1919—1920) и Вашингтонской конференции
(1921—1922), итожащих результаты I мировой войны; Ялтинско-
Потсдамская система, сложившаяся на основе договоренностей
союзных держав-победительниц во II мировой войне в ходе Крым-
ской (Ялтинской 1945) и Берлинской (Потсдамской 1945) конфе-
ренций.
Предвзято мнение, будто МП складывается 3—4 года, а длится
40—50 лет. Причины складывания МП — не периодические, а
катастрофические, катаклитические явления большого масштаба.
Поскольку никакой ритмики общемировых социальных потрясе-
ний не существует, высказываемая позиция не фактологична.
В природе порядок возникает из хаоса. В обществе порядок
возникает из порядка. Смысл, цель МП — задание прочной
структуры предсказуемых, стабильных межгосударственных отно-
шений посредством согласованных, всесторонних обоюдогаранти-
рованных обязывающих действий по поддержанию status quo.
В таком тонком, ответственном деле, как международная жизнь,
осевым направлением блокирования опасностей выступают пра-
вила, сводящие до минимума непредусмотримое — импульсивные,
импровизационные "нерегулярные" акты.
Предыдущие МП отличала устойчивость: мир был ясно и яв-
но поделен на полосы ответственности, межгосударственные взаи-
модействия в рамках которых и между которыми характеризо-
вались ожидаемостью, постоянством. Ситуация принципиально из-
менилась в настоящие дни. Кладущая предел всепроникающей
биполярности самоликвидация ОВД дала толчок оформлению но-
вого мирового порядка (НМП) с такими свойствами, как много-
полюсность, нестабильность, рост рисков9. Колоссальной значи-
мости, ответственности проступила проблема нейтрализации не-
контролируемых изменений мира, задающая раму нетрадиционной
9 После падения Берлинской стены разразилось 82 конфликта, из которых 79 —
гражданские войны (прим. авт.).
Ill
интерпретации глобальности. Ранее глобальность связывали с экс-
тенсивным критерием широты охвата, представительности, везде-
сущности. Теперь ее связывают с остротой звучания тех или
иных вопросов, — глобальными ныне считаются любые аспекты
деятельности, серьезно деформирующие жизнеобеспечение.
Игра старая, правила новые. В результате разрушения Ялтин-
ско-Потсдамской системы — передела мира, легализации изменен-
ных обязательств, договорных отношений, структуры взаимоот-
ношений странового уровня — оформился НМП эпохи постхолод-
ной войны. Называя вещи своими именами, — это крупнейшее
стратегическое поражение России новейшей истории, когда пра-
вопреемница СССР утратила статус державы — гаранта послево-
енного порядка.
Раньше приоритеты задавались в терминах теории классовой
борьбы, затем "нового мышления". И одно и другое — достоя-
ние прошлого. Классовая борьба затратна, не создавала, а разру-
шала ценности. Установки нового мышления выказали нежизне-
способность:
— не получилось одновременного роспуска военно-политичес-
ких блоков;
— не реализовалась программа ликвидации ядерного оружия
к 2000 г.;
— не активизировался процесс СБСЕ с организацией систе-
мы коллективной безопасности на континенте;
—- не произошло обновления ООН.
Негативными сторонами произошедшего стали: усиление геге-
монии атлантизма, утрата СССР, а затем и России собственных
традиционных сфер влияния, провал проекта демилитаризованной
базы могущества Восточного блока, его бесславный распад. Мос-
ква сдала центр Европы, разладила рынок вооружений, растеря-
ла политические активы не только без каких-либо компенсаций,
но и с отрицательной паушальной суммой. Таковы реалии. Все
прочее, как говорил Верлен, — литература. В сложившейся обста-
новке важно уточнить базовые тенденции без учета намерений.
С позиций развиваемой нами новой политической доктрины они
таковы.
Внешняя плоскость. Системное истощение супердержав, измене-
ние коалиционной дисциплины их адептов предопределяет:
— расчетливость в оценке, выборе союзников, в том числе не
безоглядное партнерство с Западом, а балансирование меж-
ду центрами силы — ЕЭС, ОПЕК, новые индустриальные
страны;
— вписание себя в качестве органической части в мировое
сообщество по принципу "равный среди равных";
123
— консолидация зависимых от России государств в пределах
постсоветского пространства а) с форсажем наднациональ-
ного (конфедеративного) объединения России, Белоруссии,
Казахстана, Киргизии, Таджикистана; б) с активизацией тор-
говых, инвестиционных, промышленных, исследовательских
возможностей, продукцией услуг для иных стран — членов
СНГ и стран Балтии.
Внутренняя плоскость. Укрепление суверенитета, восстановле-
ние факторов национального могущества, к которым относятся
промышленно-экономический потенциал, уровень технологии, со-
циальная, гражданская стабильность, адаптированность населения.
НТР открыла эру не военной, а технологической конфронта-
ции — соревнование управления, инновационной, разработческой
культуры, рынков сбыта.
Отличительная черта НМП — экономико-технологический пере-
дел. Возможность найти свое место в нем — в здоровом протек-
ционизме, поддержке собственных товаропроизводителей. (Лишь
один пример. Себестоимость молока у нас составляет 330 руб.,
в США — 331 дол. за тонну (при годовых дотациях на фураж-
ное зерно 8,8 млрд дол.). И мы не развиваем свое более эконо-
мичное производство, ввозя молоко?!)
Фатальная ошибка нашего политического руководства заключа-
ется в допущении образования системы коллективных отноше-
ний, враждебных России, против нее нацеленных. Подразумевает-
ся экспансия НАТО на Восток, подготовленная фактической не-
обусловленностью актов а) объединения Германии; б) роспуска
ОВД. И одно и другое следовало увязывать с прочными гаран-
тиями нерасширения НАТО, неприсоединения к нему бывших
соцстран. Как это часто бывает в национальной истории, борьба за
личную власть затмила требования государственных интересов,
элементарного здравомыслия. Шкурное дело сделалось.
Объективным основанием неприменения оружия массового по-
ражения служит критерий размера потерь, выражаемый показате-
лем — треть населения, половина промышленного потенциала.
После распада СССР в России осталась половина населения и
четверть былого ВВП. Беловежская инициатива, таким образом,
сопоставима с общенациональной насильственной катастрофой.
Россия — "секрет, завернутый в тайну, скрывающую в себе
загадку" (Черчилль). Сколько раз пытались разбить Россию, сколь-
ко раз она сама себя разбивала. И возрождалась. "Россия навер-
няка возродится снова — и, может быть, очень скоро — как
великая объединенная империя, намеренная укрепить целостность
своих доминионов и возвратить все, что у нее было отобрано", —
сказано Черчиллем по другому поводу, но имеет значение совре-
менное.
124
Возвращаясь к поднятой Шпенглером глубокой проблеме, по-
пробуем разобраться: каков временной период взлетов и паде-
ний российской цивилизации и какое символическое обозначе-
ние он имеет.
В отсутствие четких фенологических моделей обращают на се-
бя внимание хронологические изыскания Хлебникова, строивше-
го поэтическую версию истории. Хлебников обнаружил качества
человека незаурядного, начиненного разнообразными значитель-
ными знаниями. Между тем в области хронологии познания его,
нередко обнимающие даже детали, не лишены серьезных пробе-
лов. Данное обстоятельство на фоне предвзятого, принятого до
осмысления вопроса со стороны сравнительной истории убеж-
дения, будто годы между началами государств кратны 413, а мо-
менты гибели государств исчисляются 1383 годами и т.д., явля-
ется причиной, что Хлебников пришел к заключениям, которые
трудно признать адекватными.
В работе "Российская государственность: истоки, традиции,
перспективы" мы говорили о хронологической ритмике отечест-
венной истории с периодом 192 года. За точки отсчета взяты
форсмажорные инициативы Ивана IV, Петра I, большевиков. В на-
шей работе "Реформы и контрреформы в России" речь шла о
100-летней пульсации интервенционистского цикла: 1610 г. —
смутное время; 1709 г. — Северная война; 1812 г. — Отечественная
война; 1905 г. — русско-японская война. И один и другой цикл,
как нетрудно видеть, сопряжен с кризисом государственности, впа-
дением в безвластье, которое, используя мысль Гоббса, не есть
форма правления10.
Тайный смысл, символическое обозначение взлетов и падений
российской цивилизации, следовательно, — власть и безвластие,
наличие формы правления и ее отсутствие. Поскольку чередо-
вание этих форм — функция факторная, а не временная, по-
стольку каких-то временных циклов государственно-историчес-
кой организации России не существует. Российская цивилизация
удовлетворяет факторным циклам "власть — безвластие", просту-
пающим с любой периодичностью в зависимости от конъюнктуры.
Пришли большевики, сломали монархическую империю. При-
шли демократы, сломали коммунистическую империю. Декорации
меняются, суть постоянна. За какую бы политическую ширму
правительства ни прятались, России хорошо при сильной власти,
строящей или восстанавливающей ее как империю. Доказательств
этому нет. Есть факты, вводящие некую понимательную презумп-
цию. Так как с позиций методологии всякая презумпция такого
10 См.: Гоббс Т. Соч. Т. 2. М., 1991. С. 144.
125
рода умозрительна, избегая метафизики (не подчиняя историю
историософии), ограничимся констатацией любопытных данных.
Как неоднократно отмечалось нами в предыдущих работах
серии11, по-видимому, существует логика больших геополитичес-
ких пространств (БГП), подчиняющая взаимодействие держав
своим императивам. В атрофии научной рефлексии существа дела
сугубо предварительной проработкой сюжета занимаются сакраль-
ная география и геомантика, связывающие почву и кровь, про-
странство и дух, положение и убеждение, мир и систему мира
и, представляя субъекта с органичной для него средой обитания
в качестве единого целого, развивающие некую метафизику ланд-
шафта. С позиций этих пока еще крайне нестрогих рассмотрений
допускаются скрытые тенденции, время от времени открыто вы-
ходящие на поверхность и становящиеся вследствие этого пред-
метом всеобщего обозрения.
Не удостаивая внимания аниматистские отрешенные модели
Земли, некогда предложенные Парацельсом и Диппелем, будем
говорить о поддающейся верификации логике БГП. Неведомо
отчего, но существуют достаточно устойчивые географические кон-
туры римской, русской, туранской панидей, то разрушаемые, то
восстанавливаемые в истории.
Была Римская империя с коррелятивным ей евроафриканским
ареалом. После падения Рима восстанавливается величие не "веч-
ного города", а сцепленного с ним пространственного контура
(эпопеи Карла Великого, Наполеона, Гитлера). Была Российская
империя с соответственным евразийским ареалом. История мно-
гократных дезагрегаций пространственного контура России в по-
нижательной державной фазе чередуется с историей многократ-
ных же агрегаций ее пространственного контура в повышательной
державной фазе (эпопеи Петра I, Екатерины II, Александра II,
Сталина). Был Арабский Халифат с согласованным азиатско-аф-
риканским ареалом. После распада Халифата в VII—IX вв. указан-
ный ареал восстанавливался Оттоманской империей в XV—XVII вв.
в результате турецких завоеваний в Азии, Европе (Балканы),
Африке (Северная часть).
Сказанное подводит к заключению о наличии правил:
1) своеобразных географических пульсаций панидей (покрываемых
ими пространственных контуров), ритмические расширения и
сжатия которых не периодичны, сопровождают процессы по-
строения или разрушения на них (контурах) сверхдержав —
империй;
11 См.: Философия власти. Россия: опыт национально-государственной идеоло-
гии. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы.
126
2) своеобразных сопряженных отношений как между покрывае-
мыми панидеями пространственными контурами (а), так и
внутри последних (б). Мысль уточняют суждения: а) непо-
средственное пространственное соприкосновение панидей в
повышательной державной фазе конфликтогенно (войны, си-
ловые пикировки); б) фрагменты пространства, изначально
не входящие в географические контуры панидей, не под-
падающие под их духовную юрисдикцию, но впоследствии
с ними ассоциированные, неустойчивы, коллаборационистич-
ны относительно аутентичных ядер.
(А) Предопределяет необходимость (при тяготении к стабиль-
ному МП) избегать пространственного соприкосновения пан-
идей, разделять их буферными зонами. Современная редакция
восстановления римской панидей (теории, как отмечалось, еще
предстоит высветить проступающую во времени устойчивую тягу —
plus fort que la mort — к единению расчлененных, но прежде
целостных пространственных контуров панидей) — перекрытие
атлантизмом сферы стратегического предполья с расширением
НАТО на Восток. Современная редакция восстановления туран-
ской панидей — попытка установить (события в Косово, Да-
гестане, Чечне, активизация крымских татар, экспорт ваххабиз-
ма) геополитическую дугу от Ядрана (через Крым, Кавказ) до
Алтая и Синьцзяна (с заходом в Поволжье), фланкировать Россию
враждебными сателлитами.
Опять-таки это не имеет концептуального, но имеет опытное
обоснование: римская, туранская панидей при попытке потес-
нить русскую панидею, выдворить ее из подведомственного ей
пространственного ареала неизменно терпят поражение. Задача в
том, следовательно, чтобы, умерив экспансионизм, не доводить до
взрывоопасного пространственного соприкосновения взаимодей-
ствия фундаментальных панидей. В связи с этим актуализируется
геополитическая проблематика хинтерланда и лимитрофов. Но
об этом позже.
(Б) Обусловливает необходимость сугубой, повышенной осто-
рожности в отношениях исходных ядер (почва и кровь — сочета-
ния пространства, духа народа) к ассоциируемым с ними про-
странственно-народным областям. В некотором смысле об этом
ранее не задумывались, но первоисточные географические конту-
ры панидей с соответствующим этническим материалом стано-
вятся для них органичными; впоследствии присоединяемые к ним
пространственные сферы с располагающимися на них этничес-
кими массами так или иначе исходным ядрам неорганичны.
Выше подчеркивалось, что в составе Великобритании повышенно
деструктивны Шотландия, Северная Ирландия, Уэльс, — наиме-
нее романизированные участки пространственного контура рим-
127
ской идеи. Аналогична ситуация с пребыванием в составе Рос-
сии Польши, Финляндии, стран Балтии.
Какова внутренняя связь панидей с географией, — интри-
гующий предмет, достойный обстоятельного специального изуче-
ния.
"География — единственная константа международной поли-
тики", — обращал внимание Бисмарк. Мы уже имели случай
указать на многочисленные данные, корректирующие данную в
известном смысле классическую схему. Стержень нашей мысли
составляет соображение, что теллурический период международ-
ной истории завершен. Мировое сообщество вступило в горизонт
поставляющего существования, фабрикации. Последнее отменяет
канонический императив "расширение — это все" (С. Роде), транс-
формируя его в требование "культивация — это все". Важна
не реальность сама по себе, а освоенная, од ей ство ванная, окуль-
туренная реальность. Богатство наций определяют не территории
как таковые, но гуманизированные, адаптированные к жизнепо-
рождающим процессам территории.
К. Болдуин вводит понятие "степень потери силы", выражаю-
щее величину, на которую совокупная сила государства умень-
шается по мере удаления от его территории12. Государства, следо-
вательно, крепки скоростью воздействия на ситуацию в любой
произвольно взятой точке. Отсюда быстрота реагирования, отла-
женность коммуникаций, влияние на расстояние становятся фак-
тором силы. Не территории, а отстаивание интересов на терри-
ториях, способность вступать в реакции через территории ока-
зываются индикаторами могущества. Оперативность, эффектив-
ность, динамичность, как никакие иные параметры, отличают
продвинутость в развитии. В первую очередь империй.
Рост империй, замечает Такер13, резонансен революциям в
коммуникациях. Лошадь, парус, двигатель внутреннего сгорания,
реактивный двигатель, последовательно сменяя друг друга, реша-
ли капитальнейшую для империй проблему экспансии (расши-
рение). Наши дни, актуализируя роль коммуникативных единств,
вносят принципиальные коррективы в традиционные обстояния.
Прочность, конкурентоспособность имперских тел задается не
частичными (водными, сухопутными) носителями экспансиониз-
ма, а совокупной мобильностью, адаптированностью (культиви-
рован ность). Эффективными границами империй с наших дней
пребывают не контингента (армии), а мобильные коммуникации.
12 Boulding К. Conflict and Defence. N. Y., 1963.
13 Tucker Y. History of Imperialism. N. Y., 1920.
128
Понятие значимости транстерриториальных форм оперативно-
го, мобильного контроля поверхности планеты оказывается по-
лезной исходной платформой для понимания природы современ-
ного МП.
Двухосевая конструкция мира на базе классической конкурен-
ции теллуро- и таллассократий себя изживает. Упрочается много-
осевое устройство на базе мобильных коммуникативных единств,
становящихся как системы сопряженных, гомогенных, реципрок-
ных по жизневоспроизводству пространств-регионов. Динамику
современного МП определяет тенденция — от национальных к
региональным корпорациям.
Указанная тенденция находит дополнительное солидное обос-
нование в языке глобалистики. Критерием глобализма в нашем
прочтении, отмечалось выше, выступает острота проявления про-
блематики. Ослабление роли национального государства предопре-
деляется необходимостью заявления, проведения корпоративных
интересов по части снятия острейших проблем безопасности,
обеспечения жизневоспроизводства в целом. Суверенитет, входя в
противоречие с корпоративностью, отступает. Грядущая общече-
ловеческая революция будет революцией всемирного корпорати-
визма с ущемлением роли национального государства.
Практическое свидетельство сказанному — возникновение над-
государственных региональных образований — Европейской объ-
единенной империи (Европейское единство); Американской объ-
единенной империи (Американское единство) (Америка — трансат-
лантическая проекция европейских движений). Обозначается, сле-
довательно, транснациональная цивилизационная корпорация под
эгидой римской идеи. Сходное движение с другой стороны света
отличает корпоративные процессы под эгидой туранской идеи —
консолидированный аннексионизм Востока, претендующий (через
экспорт ваххабизма, этнизацию анклавов — Косово, Крым, Кав-
каз) на установление (восстановление) своего имперского прост-
ранства.
Нетрудно видеть: наличный МП до мозга костей имперский,
империалистичный. Только формой империи в отличие от ка-
нонической выступает не национальное государство, а регион;
типом современного империализма является корпоративный ре-
гионализм.
В силу цивилизационного отставания России в понижатель-
ной фазе (какую она теперь проходит) региональный корпорати-
визм выражен в ее державной линии минимально. Стратегичес-
кая сверхзадача текущего момента для России — сохранить се-
бя в качестве достойной единицы международных отношений.
В ожидаемой же повышательной фазе произойдет реванш: упу-
5 Зак. 399 №
щенное наверстается. Как, когда, какой ценой это случится, —
неведомо, но что будет так — несомненно.
Итак, скрытую сущность наличного МП составляет региональ-
ный империализм на базе транснациональных корпоративных па-
нидей. Взаимодействия последних через приданные им простран-
ственные контуры обусловливают причинные, субстанциальные
связи действительности — конфигурация союзничества — сопер-
ничества; динамика миротворчества, поддержание мира; мироуст-
ройство "постконфликтного" общества. Общая ситуация для сдав-
ленной расширяющимися и укрепляющимися римской и туран-
ской панидеями русской идеи неблагоприятна. Денонсация Союз-
ного Договора (8 декабря 1991 г.) с последовавшим форсирован-
ным распадом СССР отбросила Россию с территорией 17 млн км2
и населением 150 млн человек к черте XVII в. Геополитические
реалии для России обусловлены
— потерей державного влияния в мире;
— утратой былого могущества на пространстве бывшего СССР
(хартленд);
— вытеснением из важнейших участков европейского и азиат-
ского материка;
— отчуждением от традиционных соседей;
— сужением выхода к стратегическим водным артериям (теплые
моря);
— образованием (по западному, юго-западному, южному, юго-
восточному периметру госграниц) очагов потенциальных и
реальных конфликтов (этнические, конфессиональные, эко-
номические противоречия);
— территориальными претензиями, которые в том или ином
виде предъявляли или предъявляют Япония, Китай, Монго-
лия, Эстония, Латвия, Норвегия, Финляндия;
— дестабилизирующей линией Запада (НАТО) и Востока (Япо-
ния, Китай, Пакистан, Турция), не заинтересованных в
существовании мощной, конкурентоспособной, процветаю-
щей России;
— кризисом государственности — универсальной формы задания
порядка в Евразии;
— утратой вынесенных за границы страны оборонительных ру-
бежей;
— развалом системы коллективной безопасности на европей-
ском континенте;
— ослаблением военного могущества (разрушение первого стра-
тегического эшелона обороны, объединенной системы про-
тивовоздушной обороны, единой системы управления ВС,
утрата РЛС, объектов ПВО, ПРО, мобилизационных арсена-
лов и т.д.).
130
Критическая ситуация России в мире усугубляется эскала-
цией национального кризиса, инициируемого влияниями извне и
изнутри. Внешние влияния: мировой терроризм (Крым, Кавказ),
идеологическое ангажирование, индоктринация этнических элит.
Следствия: межэтническое противостояние, региональная автар-
кия, территориальный сепаратизм. Внутренние влияния: доктри-
нальные просчеты, деформирующие госстроительство, — иска-
жающее национальные интересы космополитичное "новое мыш-
ление"; государственная суверенизация входящих в Россию адми-
нистративных единиц (национально-территориальная автономия);
коренизация в формировании местных политико-культурных элит;
привилегии, преференции в отношении национально-территори-
альных субъектов федерации и т.д. Следствия: этнократия, этно-
диктатура, рост центробежных тенденций, дезагрегация государст-
ва, усиление опасности сецессии.
Соблюдение и проведение национальных интересов требует
нейтрализации и элиминации деструктивных воздействий и влия-
ний. Дабы не сделаться ископаемым животным, Россия должна
занять приличествующее ей место в МП. Определенный шанс
создать стратегию реализации этого позволяет сознательное прео-
доление бытовавших в прошлом у нас предрассудков, догм, пред-
убеждений, провоцировавших сомнительные импровизации само-
развития. Используя слог Б. Чичерина, делу поможет прямое и
трезвое смотрение на вещи, видение различных их сторон, из-
бегание односторонних увлечений. Проявление мудрости и сме-
лости в очерчивании перспектив обновления России — учет тре-
бований цивилизационных императивов исторически выработан-
ных всеобщих форм организации жизни на пространствах Евра-
зии. Действование по историческому уму, народной мысли обя-
зывает принять в расчет:
1. Принципиально не прав В. Соловьев, утверждая, будто хрис-
тианский мир представляет "одну активную часть исторического
человечества, все более и более втягивающую в свою жизненную
сферу все прочие народы Земли. Некоторое относительно твердое
сопротивление этому европейскому влиянию оказывает пока один
только Китай, который и составляет... единственную и действи-
тельную, хотя, разумеется, лишь временную противоположность...
общечеловеческой христианской культуре**14. Суть в том, что
а) христианство — не фактор интеграции человечества (универса-
лизации христианства как подобного фактора сопротивляются не
единственно и действительно только китайцы); б) цивилизацион-
ное тело России генетически сложилось в противовес западному
14 Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1989. С. 542.
131
христианству. В XIV в., когда Москва соперничала с Вильно
за общерусское влияние, вероятность оформления национального
центра в Литве была крайне высокой. Воспрепятствовала слу-
чайность: на польский престол избирается литовский князь Ягай-
ло; в 1385 г. подписывается объединяющая Польшу и Литву
Кревская уния; в конце XIV в. осуществляется переход велико-
княжеского литовского дома в католичество. Невозможность объ-
единения Руси под эгидой Литвы конституируется конфессио-
нально. Москва, избавившись от стратегического западного сопер-
ника, усиливает ориентальный вектор своей активности. Ориента-
ция на Восток с последующим державным поглощением монголо-
татарской Орды предопределила конфессионально-союзнические
отношения православной Руси с буддистами монголами и му-
сульманами татарами. Цивилизационно Россия перестала быть
христианской. Она стала вселенской, "миром миров".
2. "Вся история России есть борьба между центростреми-
тельным, созидающим тяготением и центробежным, разлагающим;
между жертвенной, дисциплинирующей государственностью и ин-
дивидуализирующимся, анархическим инстинктом"15, — указывает
И. Ильин. Рост свободы и возможность сохранить империю (ко-
торая только и поставляет возможность сохранить Россию) тра-
диционно не совмещались в нашем национальном прошлом. Ис-
комое решение находится в одном — утверждении собственно
народной империи. Закон нашей возможной Конституции, от-
мечает Тютчев, "чем народнее самодержавие, тем самодержавнее
народ".
3. "Прошло то время, когда идеализировали и мечтали о вся-
кого рода правлениях, и умные люди, обольщенные формами,
бывшими у других народов, горячо проповедовали: одни — со-
вершенную демократию, другие — монархию, третьи — аристо-
кратию, четвертые — смесь всего вместе, пятые — потребность двух
борющихся сил в государстве... Наступило время, когда всякий
более или менее чувствует, что правление не есть вещь, кото-
рая сочиняется в головах некоторых, что она образуется нечувст-
вительно, сама собой, из духа и свойств самого народа, из мест-
ности — земли, — на которой живет народ, из истории самого
народа", — подчеркивает Н. Гоголь. Почва, история российского
народа — сильная государственность, ввиду отсутствия иных упо-
рядочивающих форм обеспечивающая порядок, гармонию тради-
ций, культур, конфессий в Евразии. Государство в России —
фундаментальная инстанция, которую нельзя ослаблять.
15 Ильин ИЛ. Наши задачи. М., 1992. Т. 1. С. 245.
132
4. Обновление России, в чем убеждает многострадальный
опыт, — от "внутренних процессов в русском народе" (Бердяев),
а не от сферы отвлеченной мысли. Чем народоотстраненнее ре-
форма, тем она для страны пагубнее. Рельефные тому подтверж-
дения — безнадежно запоздалые прозрения наших прожектерствую-
щих устроителей Отечества — "не сметь командовать".
Вселенскость, цивилизационный универсализм, народная го-
сударственность суть факторы расширения границ процветания
России, восстановления искомых ее мировых кондиций. Кондиций
не планетарной гегемонии, а собственной совершенности, конку-
ренте- и кредитоспособности.
На одной стороне — нация-государство, на другой стороне —
открытый регионализм. Какие из текущих тенденций НМП соз-
дадут основу нарождающейся реальности? Каким будет домини-
рующий фактор мировой политики? Перебирая модели вероят-
ных грядущих конфигураций, мы отвергаем версии, связанные с
центрированием соперничества наций-государств и конфликтнос-
ти цивилизаций. Наиболее принципиальные напряжения глобаль-
ной политики, на наш взгляд, определятся двоякой тенденцией:
а) взаимодействием панидей и сцепленных с ними географичес-
ких контуров; б) взаимодействием рас, стимулируемым региональ-
ным влиянием. Разломы в отношениях единиц человечества прой-
дут не по конфессиям, не по цивилизациям, не по националь-
ным государствам, а по духу в сцепке с почвой и кровью.
Вековая привычка воевать инициировалась вначале противо-
речиями между государями, затем между нациями-государства-
ми. В настоящий момент национально-государственная конфликт-
ность теснится регионально-корпоративной. Это не значит, что
роль национального государства упраздняется. Отнюдь. Это значит
лишь, что его роль изменяется. Национальное государство сохранит
и даже усилит свою роль в вопросах суверенитета, отстаивания,
предоставления, соблюдения гарантий культивации, эксплуатации
территориальных, природных, ценностных богатств, завещанных
народам их предками. По части ручательств, обязательств инсти-
тут национального государства неколебим. Но он утрачивает ак-
тивы, отступает перед натиском региональной (экономика, ком-
муникация, культура без границ) и расовой (антропологическая,
традиционная близость) корпорации.
Механизм цивилизации, как мы пытаемся убедить, в качестве
остова жизневоспроизводственной деятельности относительно кос-
мополитичен, иррадиирован, толерантен, завязан на универсаль-
ные параметры систематизации и интеграции продуктивно-репро-
дуктивных процессов поддержания существования, вершения ис-
тории, социотворчества (общность индустриальных, гражданских,
экзистенциальных технологий).
133
Механизм региональной, расовой корпорации частичен, кон-
центрирован, агрессивен, дезагрегирует согласованные цивилиза-
ционные поля привносимой идентификацией. Цивилизации утра-
чивают монолитность, поляризуются, расслаиваются неорганичны-
ми внешними (не связанными с базовыми жизнепорождающими
структурами) воздействиями.
Блоковая, биполярная система прошлого мира с фиксиро-
ванным балансом сил как военно-силовым (это не тавтология)
понятием обеспечивала стабильность. Наличная ситуация многопо-
люсного полицентричного мира, обесценив конфронтационную
систему сдержек и противовесов (взаимоустрашение — паритет),
породила уязвимый, неравновесный, неопределенностный, неус-
тойчивый, турбулентный миропорядок, сделав его прозрачным,
ценностно проницаемым. В противовес четко очерченной зонной
конфигурации сложилась конфигурация политического "шведского
стола": влияя, все подходят, берут. Вопрос, "кто" подходит и
"что" берет, — не радикален. Радикальна сама возможность "под-
ходить" и "брать". Открытость, прозрачность, проницаемость мира
как следствие разблокированное™ означают в национально-го-
сударственной плоскости — разгосударствление, детерриторизацию,
а в цивилизационной плоскости — мозаизацию мира.
Мозаицизм при наделении этого биологического конструкта
социально-политическим смыслом характеризует присутствие в го-
могенных цивилизационных тканях элементов с посторонней при-
надлежностью в качестве итога трансляции, инкорпорации чуж-
дого жизнестроительного материала. Сопутствующие, ближайшие
эффекты мозаицизма — цивилизационный гинандроморфизм и
химеризм — неорганичное сочетание в жизневоспроизводстве при-
знаков разных цивилизационных структур.
Тойнби говорил о наднациональности социокультурных дви-
жений, сопутствующих складыванию цивилизаций. Мы говорим
о наднациональности социокультурных движений, сопутствующих
их (цивилизаций) распаду.
Иллюстрацией мысли выступают примечательные тенденции
прогрессирующей агрессивности взаимодействия панидей; реванш
колоний над метрополиями, Юга над Севером, Востока над Запа-
дом, третьего мира над первым и вторым миром.
Если превалирует первая тенденция — ослабленная Россия
охватывается враждебными ассоциациями на базе римской и ту-
ранской идей — срабатывает вариант нетрадиционного геополи-
тического партнерства с Азией против Европы и Турции. Данный
вид блоковое™ сплачивает стратегическое пространство России,
Китая, Индии, Ирана с его несметным земельным, коммуникаци-
онным капиталом, людскими, технологическими ресурсами. Консо-
лидация Запада вокруг НАТО вызывает необходимость консо-
134
лидации не-Запада вокруг иных центров планетарного масшта-
ба, какими являются названные великие государства Евразии и
Азии.
Если превалирует вторая тенденция, срабатывает вариант ра-
сового блока Европы, Евразии и США против Азии, Африки
и Латинской Америки; последние рассматриваются как великие
проблемы будущего Старого, Нового Света и России.
Цивилизационные условия России, США и Европы различ-
ные, но угрозы у них сходные. Имеется в виду, в первую оче-
редь, наступление аллохтонов на автохтонов. Процесс этот имеет
двоякую выраженность: надвигание внутренних и внешних при-
шельцев.
Внутренние пришельцы. В России (странах СНГ) сельские
аборигены идут на город, превращая урбанизацию в довольно
формальное явление (цезурбанизированность районов проживания
лимитчиков). В США, Европе мегаполисное цветное гетто идет
на белую деревню, превращая фешенебельный частный пригород
в cloaca maxima. В силу несимметричности цивилизационного раз-
вития России, США и Европы движения разнонаправленные,
однако итог один: разрушение культуры, разложение жизни, впа-
дение в хаос.
Внешние пришельцы. Скрытое просачивание, укоренение, за-
крепление вселенцев в лице этнических нелегалов, по причине
своей причастности к иным системным связям разбалансирую-
щих наличный порядок жизнепроизводства и жизневосстанов-
ления. По данным национального демографического института,
к 2015 г. французы станут нацменьшинством, во Франции —
на 100 рождающихся детей придется 56 потомков иностранцев.
В Германии представительные турецкая и курдская общины по-
тенциально способны дестабилизировать социум выяснением взаи-
моотношений. Национальные интересы США все более трудно со-
гласуются с эгоистическими интересами эмигрантских, этничес-
ких диаспор. В России колоссальные территории отторгаются ком-
пактным заселением, концентрацией иммигрантов. При учете, что
от Байкала до Тихого океана у нас проживает 8 млн, а со сто-
роны Китая 320 млн человек, угроза дальнейшего отторжения
территорий путем нелегального их заселения куда как реальна.
Категорическим императивом существования продвинутых белых
стран перед угрозой захлестывания инородными пришельцами
предстает требование расового единства; оставшись один на один
с общим врагом —- социальными маргиналами, этническими неле-
галами, националистическими автономизирующимися меньшинст-
вами, белые должны не дифференцировать, а консолидировать свои
цивилизационные знаки.
135
И один и другой типы блоковое™ —- ассоциация ради борьбы.
Предпочтительнее иной вид блоковых отношений — ассоциация
ради развития. По аналогии с геостратегическими интеграцион-
ными проектами типа проекта "Большой Китай" России надле-
жит выработать модель своей собственной перспективы. "У каж-
дого народа, — говорит Ключевский, — своя судьба и свое
назначение. Судьба народа слагается из совокупности внешних
условий, среди которых ему приходится жить и действовать.
Назначение народа выражается в том употреблении, какое народ
делает из этих условий, какое он вырабатывает из них для своей
жизни и деятельности"16. Судьба, назначение народа определяют-
ся условиями жизнедеятельности. Каковы они для России?
Кардинальная цель обновляющейся России — не требуя бо-
лее проявления вечного терпения от народа, добиться ненасиль-
ственного процветания державы-нации. Так как привычные дан-
ности рухнули, — мы живем теперь в новом мире, — строитель-
ство процветающей жизни надо начинать заново с оглядкой на
прошлый нелицеприятный опыт. Ближайшим средством вопло-
щения поставленной цели является формирование органичных
положительных условий жизнедеятельности, каковыми для Рос-
сии выступает структура Евразии в границах империи. Начать,
следовательно, требуется с восстановления естественного геогра-
фического контура русской идеи, с последовательного возвраще-
ния некогда принадлежавших России земель. Россия должна войти
в свои прежние границы, обеспечивающие ей господство в харт-
ленде. Случись такое, вероятность конфликтов на базе панидей
резко снизится. Модель грядущих столкновений тогда примет ярко
выраженную расово-демографическую окраску. На данном осно-
вании можно даже вполне справедливо утверждать, что будущий
век — эра столкновений не цивилизаций, а глобальных тенденций:
с одной стороны — локализма, этноцентризма, традиционализма;
с другой стороны — универсализма, космополитизма, модернизма.
Взаимодействие именно этих начал окажется нервом мирового
соперничества.
Какая из возможностей победит, покажет грядущее. Макси-
мально избегая необоснованных пророческих высказываний о бу-
дущем и одновременно подчеркивая для любых вариантов абсо-
лютную уместность восстановления великого статуса России как
евразийской империи для повышения футурологических активов,
оценим оба исхода.
СТОЛКНОВЕНИЕ ПАНИДЕЙ. Все будущее было. Все бывшее
будет. Так — с Россией, растрачивающей и воссоздающей имею-
16 Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. Т. 2. С. 373.
136
щееся. Две опасности угрожают миру — порядок и беспоря-
док, — напоминал Валери. В "порядке" Россия угрожает. В "бес-
порядке" угрожают России. Необщий путь отечественного разви-
тия коренится в случайном чередовании "порядка" и "беспоряд-
ка" непериодическими сменами инверсий с ретарде мобилизацией
с форсированностью, — утраты обретенного обретением утрачен-
ного. С колоссальными издержками для народной жизни, держав-
ного существования.
Внутренняя раздвоенность между революцией и реакцией ин-
тонирует внешнюю раздвоенность между невероятным и невоз-
можным. Некоторые страницы российской истории при их пос-
ледующей оценке наполняют душу горьким сознанием, что на-
ша жизнь — "повесть без фабулы и героя, сделанная из пустоты
и стекла, из горячего лепета одних отступлений" (Мандельштам).
Некоторые же сменяющие их страницы наводят на ощущение
причастности "вертикальному порыву в высоту" (Тейяр де Шар-
ден).
Кто может вместить, да вместит17. В противоположность и
Западу и Востоку, вмещающим потребное, Россия вмещает все.
Оттого она одинока сразу на двух вершинах — развитости и
отсталости.
Сказанное в полной мере отбрасывает отсветы, накладывает
тени на тактику взаимодействия панидей в мировой истории.
Начать с того, что основу контакта панидей образуют тонкие
ценностные связи. Проводить идентификацию фигурантов исто-
рического процесса в терминах панидей крайне сложно. Здесь
должно принимать в расчет столь деликатную, выходящую за пре-
делы строгого дискурса материю, как мировосприятие, чувство
жизни, выражающую переживательное понимание бытия интуи-
цию. Действование следует из постигнутого. Опыт свидетельствует:
и римская и туранская идеи традиционно враждебны русской
идее. Романо-германский, англосаксонский (западный) мир из-
вечно выказывал русскому миру "пренебрежение и недоброже-
лательство"18. Взять показательные эпизоды II мировой войны.
Не кто иной, как западное сообщество в нарушение Версаль-
ского договора инициировало милитаристские, реваншистские при-
готовления Германии; не пришло на помощь захваченной Поль-
ше; вынашивало планы консолидированного (с использованием
недобитых немецких армий) выступления против СССР. Сходно
Турецкий мир противостоял России всегда и везде по полному
17 МТФ. 19, 12.
18 Ключевский В.О. Указ. соч. т. 4. С. 196.
137
кругу вопросов международных отношений, начиная с крымских
и кончая чеченскими войнами.
Испытывать сложности, проигрывать, едва выживать в гонках,
состязаниях с наступающими противниками России доводилось
благодаря некумулятивности, импульсивности, несбалансирован-
ности собственного развития. Неорганичные пульсации с моби-
лизацией в повышательных фазах и демобилизацией в понижа-
тельных фазах влекли порочные смены побед поражениями. На-
капливаемый положительный потенциал нейтрализовывался от-
рицательными наслоениями. Всякий новый откат оказывался все
более разрушительным. Всякий новый накат требовал все более
крупных жертв. Перефразируя Аксакова, можно сказать: нам не-
чего учиться ни у Запада, ни у Востока, — в России все есть.
Все есть ввиду интенции впадать в крайности.
Достойно удивления, что безоглядное вхождение в "мертвые"
бифуркационные точки не разрушило самую онтологическую плоть
России, — устойчивое стремление пить из черепа отца и виру-
лентно, и летально. Знакомому с отечественными реалиями, умыш-
ленно не игнорирующему нашей почвы искушенному наблюда-
телю вполне очевидно: протори и убытки "русской идеи" —
от идейности. Российский политический мир доныне не стал
техническим миром. Ротация власти, рекрутирование новых поли-
тических элит оборачиваются метафизическими конфликтами —
сшибками ценностей, стоящих за ними лиц. Их столкновения тем
более гибельны, чем теснее их связи. Достоинства, видения одних
и других употребляются не на консолидацию достижений, а на
взаимоуничтожение. Всевозрастающая наступательность захвачен-
ных идейной враждой сторон, исключая расхождение между склон-
ностью и решимостью, предопределяет трагизм развязки.
Бич России — фаустовские сделки: чистоту ценности менять на
чистоту жизни в наличии большой способности убивать при
большой готовности умирать за притягательную совершенность
идейного.
Homo politicus есть homo hostilis — враждующий вид, тип жи-
вотных, изобретающий врагов. В сложных для России теперешних
условиях противостояния врагам по всем сторонам горизонта
необходимо использовать завязывающиеся возможности для новых
державных стартов. Разумеется:
А. Уровень региональной оборонной стратегии: обеспечение
— стратегического ядерного сдерживания;
— стратегической обороны обычными вооружениями (прини-
мая в расчет революцию в вооружениях, ядерного сдержива-
ния хватит примерно на 15 лет, откуда следует задача
планируемой модернизации обычных вооружений для под-
держания обороны);
138
— передового присутствия;
— регулирования кризисных ситуаций.
Сверхзадача уровня региональной оборонной стратегии — наце-
ленное стратегическое сдерживание с недопущением потенциаль-
ных противников к непосредственным рубежам.
Б. Уровень локального геостратегического строительства:
— переход от блоковой системы к континентальной;
— недопущение силового плюрализма и одновременно вакуу-
ма силы в Евразии;
— исключение фланкирования России карантинным поясом
недружественных стран;
— преодоление отставания в развитии с соперничающими по-
граничными странами — Японией (обошедшей по ВВП
СССР), Китаем (в 1993 г. обошедшем по ВВП Россию;
с 1979 по 1995 г. темпы роста народного хозяйства в сред-
нем составили 9,5%; к 2010 г. китайцы планируют увели-
чить ВНП — относительно 2000 г. — в 2 раза);
— технологическое преодоление недоразвитости внутренних по-
граничных районов;
— создание стабильных приграничных систем безопасности,
используя тактику гегемонии (страны СНГ), баланса сил
(Китай), доминирования (Япония), коллективной безопас-
ности (Скандинавия, балтийско-черноморская конфликтная
зона).
Сверхзадача уровня локального геостратегического строитель-
ства — добиться такого положения России, при котором она была
бы единоличным центром силы в Евразии; восстановить уни-
тарность хартленда, распространив российский контроль на от-
торгнутые в результате распада СССР территории, отыграв их не
силой, а игрой на противоречиях и интересах (возврат Крыма
за счет списания украинских долгов); стратегией непрямых дей-
ствий связать инициативу потенциальных соперников, создав под-
ведомственное России пространство стабильного партнерства.
НАДВИГАНИЕ АЛЛОХТОНОВ. Перед лицом давления этничес-
ких нелегалов, националистов, сепаратистов, авантюристов, меж-
дународных террористов, социальных маргиналов цивильно про-
двинутые белые страны — страдающая сторона. "В мировом бы-
тии не дано никаких гарантий для торжества начал добра и
разума"19, — заявляет Франк. Кратчайший путь поставить креп-
кие гарантии началам добра и разума в мировом бытии — обес-
19 Франк С.Л. Свет во тьме. Париж, 1949. С. 38.
139
печить всеобщее мирное существование на базе равной ответст-
венности, равного участия.
Пока же в ситуации договорного вакуума, атрофии доброй
воли, засилья корысти, подозрения, недоброжелательства под по-
кровом изощренной политической риторики люди, народы, страны
ненавидят и дегуманизируют друг друга.
"Грех не вменяется, когда нет закона", — назидает апостол
Павел. Окончательный крах Ялты, Потсдама, денонсация согла-
шений периода разрядки стали живым воплощением безнарядных
разногласий и вражды. Очень вероятно, что война вновь может
стать инструментом национальной политики.
Организации создаются не их создателями, а врагами. В обста-
новке давления аллохтонов из развивающегося, недоразвитого,
отсталого мира кажется мудрым требование белого блока; белые
способны выжить, противопоставив угрозе извне расовую соли-
дарность. К несчастью, покуда это естественное требование оста-
ется неосуществимым. Как и в недавние конфронтационные вре-
мена, белые пытаются решать проблемы через войну с белыми.
Между тем в современности выигрыш обеспечивает не победа в
войне, а избегание войн. Со всеми и во всяком случае с себе
подобными. Перспектива выживания, таким образом, не превра-
щает стремления совокупными силами предотвратить потенциаль-
ные невосполнимые потери в принцип взаимодействия. "Россия
должна быть разложена на составные части. Нельзя потерпеть на
Востоке такого колоссального государства", — настаивал Геббельс.
В 1959 г. Конгресс США принял закон о порабощенных нациях
(закон о расчленении России). В настоящий момент фактически
развязана фронтальная война за российское "имперское наследст-
во"20. Воистину ничто не ново под Луной, — в отношении России
Запад демонстрирует завидно постоянное коварство.
Оптимальный ответ России — упрочение своих ценностей.
В основе цивилизационного взаимодействия, как мы не устаем
повторять, — генерация, трансляция, культивация ценностей. Вы-
работка, закрепление, перенесение, упрочение, насаждение цен-
ностей составляют движущую пружину истории. Сильный навязы-
вает слабому ценности — миропонимания, мироотношения, миро-
действия. Ценности экспортируются в борьбе, экспансии. Необя-
зательно религиозной, — культурной, информационной, вкусовой.
Любой.
Историческое призвание, назначение России — быть фактором
евразийского равновесия как системообразующего элемента гло-
20 Также см.: Нарочницкая Н. Россия и Европа // Наш современник. 1993.
№ 12.
140
бального равновесия, межгосударственной, межцивилизационной
стабильности. Россия — держатель равновесия между Западом и
Востоком в хартленде; условия ее жизнедеятельности — соблю-
дение своих исторически преемственных интересов в "сердце-
винной земле". Судьба России, завещанная ей предками, — обес-
печение ее непреходящей геополитической миссии в Евразии,
целостность которой сейчас в результате преступного развала им-
перии нарушена. Последнее не замедлило сказаться в массе конф-
ликтов по всему периметру границ бывшего СССР. Всем стало
плохо.
Хартленд — принадлежность России. Нужно не забывать об
объективной логике больших геополитических пространств, выра-
ботавшей готовность к обязательствам на протяжении многих
веков, в силу чего Россия — гарант межцивилизационного равно-
весия в мировом масштабе. Когда она сильна, когда она не
ареал для установления сфер влияния, — мир стабилен. Хочет
мир стабильности, он должен хотеть стабильной, а значит силь-
ной России, России — вне кошмара обойм и коалиций, посещав-
шего Бисмарка.
Для активных действий восстановления своего величия, од-
нако, Россия пока не готова. В наметившийся момент выхода
из пика понижательной фазы странового развития оптимальной
для отечества представляется политика многостороннего сдержи-
вания. Политика, нацеленная на достижение евразийского равно-
весия. С учетом того, что территория империи есть зона исто-
рической ответственности и непосредственной безопасности дер-
жавы, тактика обеспечения национальных интересов, минуя борьбу
за сферы влияния в мире и начиная со своих рубежей, выгля-
дит такой.
Восточный театр. С уходом американского века центр миро-
вой силы перемещается в АТР, соотношение могущества меняет-
ся в направлении от Европы, США к Азии, продвинутые госу-
дарства которой укрепляются на высотах планетарной иерархии.
Проявление мудрости и смелости видения со стороны России
заключается в руководствован™ сказанным. Россия должна выра-
ботать новую восточноазиатскую тихоокеанскую линию, предпо-
лагающую наращивание своего присутствия в регионе. Согласно
известной формуле "саньда — лянсяо" Россия следующим образом
формулирует, заявляет свои дальневосточные интересы.
Япония. Прекращение состояния войны со страной восходя-
щего Солнца должен зафиксировать пока еще не подписанный
мирный договор, итожащий результаты II мировой, а не холодной
войны. Уровень доверительности, добрососедства в отношениях
между двумя странами повышается акцептацией того, что совре-
менная Япония не имеет континуитета относительно развязав-
141
шего и проигравшего войну агрессора. Итоги кровавой вселен-
ской бойни на Востоке незыблемы. Правопреемство Германии и
Японии в принципе ограничено Ялтинско-Потсдамскими дого-
воренностями. Полная и безоговорочная капитуляция на языке
международного права равнозначна: а) демонтажу поверженных
стран как политических институций; б) утрате ими суверенитета;
в) воссоздания их державной организации на условиях союзни-
ков с оговоренными прерогативами и полномочиями. Исходя из
этого, энергию, направленную на проведение территориальных
размежеваний, правильно канализировать в русло экономического,
научно-технического, финансового сотрудничества, подразумевая
кооперацию в крупномасштабных проектах типа проектов разви-
тия экономических, промышленных зон Японского, Охотского мо-
ря, Сахалина, Находки и т.д.
Китай. "Там лежит гигант. Пусть он спит. Когда он проснет-
ся, он сотрясет мир", — говорил о "срединном царстве" Напо-
леон. Китай давно проснулся, но от сотрясения мира его удер-
живает пока производительный успех, удивительно высокие темпы
экономического развития. Основы живого воплощения любви и со-
гласия здесь, однако, слабеют с каждым днем вследствие: а) не-
рациональной эксплуатации природной среды при малопродуктив-
ном парцельном хозяйствовании; б) демографической сатурации
с осложняющим обстановку 3% годичным приростом населения;
в) колоссальной половой асимметрии в структуре населения;
г) прогрессирующей деградации национального участка биосфе-
ры; д) возможной критической трансформации природных, клима-
тических циклов и ритмов.
Стратегической предпосылкой долговременного союзничества
России с Китаем является забота об обеспечении державной
целостности: для обоих полиэтнических государств принципиально
сохранение, поддержание территориального, политического единст-
ва. При действовании в духе взаимопомощи, оказания взаимо-
поддержки добрососедство, осеняемое благотворным "миром и
развитием", скрепляется хозяйственным сотрудничеством в виде
прямых капитальных вложений, расширения экспортно-импортных
потоков, создания общего рынка приграничной торговли, обмена
рабочей силой и т.п. При утрате элементов благого управления,
подвергающего испытаниям способности, волю, потенциал мирно-
го сосуществования, создающего угрозу миру, нарушения мира
или влекущего акт агрессии, Россия, учитывая, что 60% террито-
рии китайской империи населено неханьскими народами (около
90 млн человек), потворствует разыгрыванию сепаратистской карты
(уйгуры, дунгане, тибетцы и др.), способствует сецессии и дезаг-
регации государства. Игра опасная, обоюдоострая, но при крайних
исходах едва не вынужденная.
142
Потенциальная напряженность в двусторонних отношениях мо-
жет быть связана углублением и расширением взаимовыгодных
инициатив — таких, как организация зоны свободной торговли в
северо-западной части Тихого океана, возможное ее объединение
с аналогичной североамериканской зоной и т.д.
Корея. Россия препятствует возрождению "Великой Кореи",
имеющей территориальные претензии к ней и Китаю. Относи-
тельно северной Кореи идеально: а) блокирование ее продвиже-
ния в реализации ядерных программ; б) стимулирование в на-
правлении возврата долгов по субсидиям. Относительно Южной
Кореи перспективно наладить переселенческую кампанию с развер-
тыванием вдоль границы с Китаем районов развития двойного
назначения (военно-хозяйственные пункты).
Монголия. Основное во взаимодействии с этой страной —
сохранение ее в качестве самостоятельного и дружественного нам
субъекта мировой политики, нуждающегося в российской техни-
ческой помощи.
Фиксация национальных интересов России на восточном на-
правлении на сегодняшнем уровне знаний производится в терми-
нах не "моста": Россия не мост между Европой и Азией по
причине а) наличия авангардных коммуникационных технологий,
действующих вне и помимо территориальных посредников; б) го-
сударства Восточной Азии не только не уступают, но превосходят
Россию по уровню, темпам своего развития, — она производится
в терминах Pax Consortia — достижения мира на основе взаимо-
согласованных правил.
Юго-восточный театр. Россия — неотъемлемая часть Востока
и Азии; евразийство ее вынужденное — с XIII в. осуществляется
инкорпорация в российское этническое и державное тело азиат-
ского элемента. Программирование интересов России на юго-вос-
точном направлении подчинено радикальной задаче: не допуская
внутренних расколов среднеазиатских стран, возникновения в их
пределах войн, соперничества за исторический и геополитичес-
кий выбор, тактически — обеспечить зону собственного приоритет-
ного влияния, стратегически — добиться восстановления средне-
азиатского фрагмента хартленда, подключая к объединительному
процессу (вслед за Белорусью) в ближайшее время Казахстан,
Киргизию, Таджикистан и в обозримой перспективе Узбекистан
и Туркмению.
Пустопорожняя псевдогуманитарная риторика об уходе из ре-
гиона как порочная, подрывная, искажающая существо дела долж-
на быть отброшена. Зададимся модельным вопросом: что ожи-
дает среднеазиатский анклав по выводе российских войск из
Таджикистана? Последствия вполне прозрачны, они легко про-
считываемы. Незамедлительная оккупация территории республики
143
талибами вызовет отток таджикских киргизов в Кыргызстан; кир-
гизских узбеков в Узбекистан. Усиление позиций Пакистана по-
влечет озабоченность Индии. По цепной реакции активизируется
вмешательство в регион Китая, США. Все озаботятся поисками
того, что потеряла Россия. России, следовательно, для обеспече-
ния южных рубежей не только нельзя уходить из Средней Азии,
но требуется, всячески закрепляясь в регионе, наладить создание
единого военно-стратегического пространства.
Чисто оперативно на текущем этапе не лишне сосредоточить
внимание на значимой триаде, состоящей из частей:
— оформление антиваххабистского, антифундаменталистского,
антитеррористического фронта;
— нейтрализация сепаратистских, автономистских тенденций,
блокирование суверенизации этнических меньшинств (в осо-
бенности уйгур, дунган);
— развитие, расширение российских концессий для усиления
хозяйственной, производительной кооперации.
Южный театр. Основная цель долгосрочной большой поли-
тики России на южном направлении — недопущение геополити-
ческого плюрализма на кавказских и закавказских рубежах. Рос-
сия слишком крупное и сильное государство, чтобы таким обра-
зом заявляемую ею линию можно было игнорировать. Великая
держава Россия не является объектом чужой воли. Она самодос-
таточна и дееспособна, в состоянии формулировать, проводить,
отстаивать свой национальный интерес.
Внутри России, "желая себе спокойствия и молясь за спо-
койствие окружающих" (Нитирэн), в кратчайшие сроки всеми
ресурсами государства на Северном Кавказе восстанавливается
конституционный порядок, мир, добрососедство. Не национализм,
а державность, жизнестойкие государственные формы — главное
для имперостроения в России. Программа соответственного подъ-
ема, обновления региона включает вполне ясные и простые ша-
ги, предусматривающие
— прекращение инициации этнической государственности в се-
верокавказских субъектах федерации;
— усиление "космополитических" центральных властных верти-
калей;
— совершенствование всего спектра федеральных отношений
с акцентом территориально-политического и национально-
культурного принципов;
— секуляризацию духовности (что не препятствует на первых
порах установлению в поликонфессиональном и полиэтнич-
ном анклаве идейного союза с "исламизмом" против вах-
144
хабизма, фундаментализма, питающего инсуррекцию религи-
озного, социокультурного экстремизма, фанатизма);
— обеспечение военного присутствия без сковывающих флан-
говых ограничений; районы Краснодарского, Ставрополь-
ского краев, Адыгеи выводятся из-под статей о фиксиро-
ванных контингентах (договоренности в рамках СБСЕ).
Вовне России, используя избирательные средства воздействия
на актантов политического процесса в регионе, Россия добивается
искомого геополитического возвышения.
Закавказье. Культурный опыт, историческое прошлое, уровень
модернизации, взаимодополнительность интересов обязывают вос-
принимать друг друга (Россия и республики Закавказья) как
неизменных партнеров. В перспективе включая в орбиту держав-
ного объединения единицы государственности региона, Россия в
настоящем проводит в отношении последних курс "от воздействия
к взаимодействию".
Основное, как и применительно к другим странам — членам
СНГ, — в экономике: производительное сотрудничество, разделе-
ние труда, разработка совместных проектов, бизнес-планов, ин-
вестиции; в политике: добрососедство, ненасильственное развязы-
вание конфликтных узлов (армяно-азербайджанского, грузино-аб-
хазского, грузино-осетинского и т.д.). Одновременно же, обозна-
чая и отстаивая свои исключительные, высшие интересы, Россия
препятствует чрезмерному политико-экономическому сближению
государств Закавказья с внероссийскими контрагентами (главным
образом Турция, Иран). Объективная реальность такова, что ту-
рецкие и иранские влияния на государства Закавказья нацеле-
ны против российского присутствия и должны вызывать соответ-
ствующую нейтрализующую реакцию.
Контрфорс находится в а) активизации пятой колонны: для
Грузии — Абхазия, Южная Осетия, Аджария; для Азербайджа-
на — Нагорный Карабах; для Турции — курды; для Ирана —
азербайджанцы, курды, арабы; б) свертывании торгово-промыш-
ленных поставок, введений санкций на: для Закавказья — сырье,
энергоносители, оборудование, информация; для Турции — туризм,
мелкооптовая торговля (связывание челноков); для Ирана — воо-
ружение, комплектующие АЭС, подготовка кадров.
В любом случае Россия противится новомодным крупномас-
штабным планам транспортировки, прокачки углеводородов из
Закавказья в третьи страны без ее участия.
Болевая точка России в регионе — Габалинская РЛС (Азер-
байджан), являющаяся компонентом системы ПРО. Кратчай-
ший путь прекращения спекуляций, снятия давления в двусто-
ронних азербайджано-российских отношениях — ее выкуп с пе-
145
реводом в собственность или долговременно арендуемую терри-
торию.
Турция. Взаимодействие России с Турцией осложняется двумя
факторами: а) историческим прошлым (крымские войны, враж-
дебная инициация вассального Крымского ханства, II мировая
война, Чечня); б) религиозным экстремизмом, фанатизмом, какой
сообщили турки исламу.
Духовно-политическая организация Арабского халифата отлича-
лась лояльностью, веротерпимостью. Агрессивность ислама утверж-
дается с завоеваний турок-османов, когда при оккупации Балкан,
Средиземноморья, севера Африки эксплуатировался лозунг "смерть
неверным", оправдывавший уничтожение не столько иноверцев,
сколько политических конкурентов. Под знаменем джихада выре-
зались арабы, персы, тюрки. С турок-османов ислам политизиро-
вался, приобрел опасную, внутренне чуждую ему этноцентричес-
кую, националистическую атрибутику. Через тюркизацию поко-
ряемых народов оттоманизм ставил целью организацию единой
исламской нации, — опасность этой затеи ощутили на себе многие,
в том числе северокавказские народы.
Текущий этап российско-турецких отношений осложнен весьма
недружественными турецкими акциями: нарушением договорен-
ностей Конференции 1936 г. в Монтрё о черноморских проли-
вах; оспариванием международно-правового статуса Эгейского мо-
ря, требованием пересмотра Лозаннской конвенции 1923 г. по
Южным Спорадам (Додеканезские острова); моральной и матери-
альной поддержкой сепаратизма (татарский, чеченский национа-
лизм).
Нейтрализации Турции в ее антироссийских усилиях служит
активизация
— антитурецкой деятельности дискриминируемых нацмень-
шинств (курды, армяне, греки, черкесы и посегодня лише-
ны права издавать газеты на родных языках);
— сотрудничества с Израилем, являющимся ближневосточным
аналогом России в своей борьбе с Египтом, занимающим,
как и Турция, неорганичное положение на двух материках
и контролирующим вследствие этого стратегические водные
артерии.
Иран. Через блок с Ираном можно
— добиться долгожданного незатратного выхода к южным мо-
рям;
— в пограничной, кризисной ситуации контролировать (через
Ормузский пролив) экспорт энергоносителей на Запад и
Восток (Китай, Япония).
146
В случае неблагоприятного развития событий ослабление де-
структивных влияний Ирана производится
— раскачиванием его державного тела посредством этнодезор-
ганизации (инициация сепаратизма азербайджанцев, курдов,
арабов);
— использованием арабских антиподов в лице Ирака, Саудов-
ской Аравии.
Индия, Прекрасный, надежный стратегический, торговый парт-
нер, открытый инвестиционным, технологическим, военным по-
токам. Его нужно разумно использовать в качестве реального
противовеса при возможном оформлении туранской стратегичес-
кой дуги от Ядрана до Алтая (модель Изетбеговича).
Юго-западный театр. К конфликтной зоне на южном направ-
лении, слагающейся из множества столкновений на Ближнем
Востоке, Северном Кавказе, Закавказье, примыкает крымский и
днепро-дунайский конфликтный узел. Источник конфликтности —
внешние разрушительные влияния (Турция, США, Ватикан, Ев-
ропа), направленные на ослабление позиций России в регионе.
Примеры Турции, Украины в контексте политического мирооб-
разования лишний раз убеждают: в государственных, междуна-
родных делах метафизическое приволье избыточно. Здесь нужно,
отрешаясь вовсе от высокой идейности, вставать на точку зрения
здоровой прагматики, реализма.
Мир был бы иным, если бы Россия
— вытеснила Турцию с европейского континента (в 1833 г.
русский флот стоял на Босфоре, предлог — непрошенная
помощь султану в подавлении мятежа Магомет-Али в Егип-
те; в 70-е годы в результате Балканской войны русские
полки были под стенами Стамбула, но его не брали. При-
чина — соблюдение мифологемы "Москва — третий Рим",
нежелание передавать метафизическую эстафету народам ви-
зантийского круга);
— не отнеслась к административной границе Украины (вклю-
чая поднесенный ей к юбилейной дате Крым) с РФ как
к геополитической.
В который раз Россия пребывает заложницей идейного, идео-
логического, метафизического угара ее правителей.
Между тем без Украины империя (супердержава) в России не
восстановима. Учитывая исконную близость славянских народов,
локомотивом интеграционной тенденции между Россией и Украи-
ной должна быть не мощь государства, а
— общность культуры, истории, вытесняющая конъюнктурные
различия (в данной связи хороша аналогия с Китаем, по-
147
средством тонких культурно-исторических влияний прово-
дящим объединение с собой Тайваня, Гонконга, Синга-
пура);
— чрезвычайные импульсы (типа событий в Югославии), обя-
зывающие политическую волю к решительным консолида-
ционным действиям.
На данном этапе для восстановления баланса сил в регионе
(в особенности в черноморском бассейне) в счет списания дол-
гов и последующих льготных энерго- и ресурсопоставок опти-
мально наращивать силовое присутствие договорным путем.
Относительно Молдавии процедура реинтеграции проводится
на волне гуманитарного, социального, гражданского возрождения
практически нищего, но трудолюбивого, талантливого народа.
Западный театр. Потомство — лишь оно обладает даром вер-
ховного правосудия. И потомство безусловно осудит бесславную и
бездарную сдачу длительного вооруженного мира. С 1945 г. —
установления зонного блокового миропорядка по 1992 г. — окон-
чательного развала согласованной союзничеством политической
воли к решению державно-исторических задач мир не был бес-
конфликтным. За этот период произошло более полутора сотен
крупных столкновений, в которых погибло около 20 млн чело-
век. Однако худо-бедно, мир был контролируемым. Контролируе-
мым самой биполярной организацией, с одной стороны, накла-
дывающей ограничения на претензии супердержав, с другой сто-
роны, требующей их солидарной ответственности за происходя-
щее. С односторонним опрометчивым демонтажем блоковой сис-
темы, благословленным бездарным политическим руководством
СССР, а затем России, настал конец послевоенному гарантийно-
му миру. Мир стал негарантийным военным. От локальной оча-
говой горячей конфликтности, единственно возможной в преде-
лах биполярной структуры, мы движемся в направлении фрон-
тальной глобальной конфликтности, конфликтности, в подспудье
детерминированной столкновением панидей — римской, туран-
ской, русской.
Дополнительную остроту моменту придает симультанный харак-
тер взаимодействия данных идей, сопровождающийся опасными
движениями тектонического типа: разнообразные по направлению,
интенсивности трансформации актантов политики, вызывая вос-
становление не самого добропорядочного в исторической памя-
ти, провоцируют деформации, разрывы противодействующих сло-
ев, плодят разломы, сбросы, надвиги.
Исторический выбор в пользу союза с Ордой сделал Алек-
сандр Невский, воспротивившийся союзу с Европой. Причина
проста: лояльность и нелояльность Сарая и Рима в отношении
веры. Первый гарантировал автономию церковной жизни, второй
148
требовал унии. Дальновидность судьбоносного выбора Александра
высветил случай Даниила Галицкого, искавшего поддержку у За-
пада и в итоге нашедшего там утрату веры, земли, власти. От-
ныне линия Даниила (блок с Западом) — олицетворение бли-
зорукого антинационального выбора. Линия Александра (блок с
Востоком) — олицетворение дальновидного национального выбо-
ра — союзничество с Ордой позволило ликвидировать угрозу по-
рабощения из Европы — обеспечила сохранение земли, власти,
веры.
Сохранение, но не приращение. Широкомасштабные, честолю-
бивые коронные замыслы входили в системные, а значит, идей-
ные противоречия с замыслами геополитических противников, не
могли не обострять проблему веры. Вера меняет мир, — в вере
стоит искать смысл назидательных преображений от личност-
ных (трансформация Симона в Петра) до социальных (всеми
правдами и неправдами обращение в веру). Жизненная борьба
огнем и мечом идет за символы веры, святилища, ценностные
основы всех вещей, идолы, объекты поклонения, почитания, обо-
жания, паломничества. Собор Св. Софии, Собор Св. Петра, Каа-
ба — оплоты миропонимания, мировосприятия, мироорганизации
соответственно восточных, западных христиан, мусульман. Не во
имя торжества общего, но во имя торжества частного идет миро-
вая борьба. Борьба под знаменами разъединяющих вер. За свои
оплоты, устои.
Запад, консолидированный римской идеей, склоняет к "ис-
тинной вере" православных, мусульман (от крестовых походов
до навязывания либерально-рыночного миропорядка, применения
силы. Аванпост Запада США с 1980 по 1995 г. применили силу
против исламских стран 17 раз).
Исламский Восток, консолидированный туранской идеей, скло-
няет к "истинной вере" западных, восточных христиан, буддис-
тов (джихад, газават, фатх, — завоевательные походы в Европу,
Россию, Африку, Индию). Под туранской идеей — мощная де-
мографическая подкладка: в 1980 г. мусульманское население
составляло 18% мирового, в 2000 г. оно составляет уже 23%, а по
подсчетам, к 2025 г. составит 31%. Это — серьезная динамика.
Россия, отстаивая русскую идею, не вела и не ведет ценност-
ных (религиозных) войн, но до сих пор как историко-геополити-
ческий феномен складывалась, утверждалась силовым образом.
Итак, конфликтное ядро мир-системы — агрессивное взаимо-
действие панидей, вошедших в фазу непосредственного (разру-
шение с распадом СССР подконтрольного России кордонного
восточноевропейского пояса), усиливающего взаимоконфликтность
соприкосновения. Устойчивый набор противовесов экспансии рим-
ской и туранской панидей в сторону русской идеи в страте-
149
гическом отношении — восстановление и укрепление имперской
(супердержавной) организации России, обретение ею мощи миро-
вого лидера. В тактическом отношении
— вызову римской идеи следует ответ в виде: а) дезинтегра-
ции восточноевропейской зоны западного влияния; вовле-
чения контрреформационного ареала (страны Восточной Ев-
ропы — страны догоняющего, склонного к контрмодер-
нистским формам реакции второго эшелона) в орбиту Рос-
сии; б) расщепления и противопоставления системных ин-
тересов базовых единиц западного общества — европеизма
и атлантизма; в) налаживания блокового (расового) единст-
ва белых против цветных;
— вызову туранской идеи следует ответ в виде а) организа-
ции цивилизационного блока "авангард против арьергарда" —
нейтрализация аллохтонов (социальных маргиналов, этни-
ческих нелегалов, террористов, авантюристов, экстремистов);
б) активизации антимусульманских настроений в Индии,
Китае; в) инициации расколов в мусульманском мире (тюр-
ки — арабы; сунниты —- шииты; централисты — автономис-
ты и т.д.); г) оформления антиатлантических, антиглоба-
листских движений "за справедливый многополюсный мир
равных возможностей"; д) игры на противоречиях "тради-
ционный Восток — модернистский Запад". Либерально-ры-
ночный европейский миропорядок взрывает традиционность,
что на фоне обострения антиномии "локализм — глоба-
лизм" стимулирует рост межэтнической напряженности. Оп-
робованная Востоком реакция на данную опасность — фунда-
ментализм, возвышающий религиозно-государственные фак-
торы над этническими. Приоритет скрепляющей социум иде-
ологии — насколько он долгосрочен?
Когда эпоха не соответствует идеалу, она толкуется как кри-
тическая, переходящая, за которой последует торжество идеала21.
Торжество российского идеала на западном направлении связано
с серией рассчитанных проникающих ударов, предполагающих уси-
ление наших позиций в регионе с одновременным ослаблением
позиций конкурентов и врагов. Нерв вопроса — обеспечение
— незатратного соприкосновения с Западом от Арктики до
Передней Азии;
— достойной реставрации западноцентристского российского
300-летия, осмысленного возвращения России в Восточную
и Центральную Европу.
21 См.: Лавров П.Л. Избранные произведения: В 2 т. Т. 2. М., 1965. С. 45.
150
Поскольку это стратегия, с ней можно справиться, решая
кардинальную внутреннюю задачу, — создание в современной
России "совершенного могущества", непосредственным фактом
своего существования воплощающим "могущество совершенного".
Суть дела не в том, чтобы, воспользовавшись моментом во имя
будущего, пойти по привычному, но шаткому пути "увлечения
гневным". Вынужден повторить прошлое тот, кто его не по-
мнит. Мы же отлично помним, что прошлое всесторонне дискре-
дитировало науку* "гром победы раздавайся", ориентировало на
позитивно-жизненную демонстрацию преимуществ, престиж сис-
темы. Системы имперской, но не хищной, поставленной на служ-
бу народу и призванной восстановить высмеянную, поруганную
самоценность Государства Российского.
Сердечные убеждения — отдельно от умственных. Поверх вся-
ческих коннотаций — "Империя" в России плодит не недоверие,
не враждебность, не супердержавную спесь, — "Империя" в Рос-
сии кредитует способность к самообновлению, выступает моби-
лизующей народ силой.
Стремлениям "во имя национального блага" активно противо-
стоят тревожные западноевропейские реалии — континентальное
возвышение Германии, расширение НАТО, всплеск национализма,
рост антироссийских настроений в кругу европейских государств,
усиливающаяся идентификация с ЕС бывших социалистических
стран, балтийских республик СССР.
Достойный ответ состоит в развертывании слаженных военно-
политических инициатив, нацеленных на обеспечение националь-
ных интересов России в изменившихся условиях. В центре вни-
мания — некомпенсированное расширение римской идеи через
подключение восточноевропейских стран к НАТО. Ликвидация
пространственного зазора между римской и русской идеями при
их пикировке чревата опасностью большой континентальной вой-
ны. Так было в эксперименте Наполеона, Гитлера, так может
быть (не хочется говорить — будет) и в нынешнем эксперименте
НАТО.
Метафизическое назначение Восточной Европы как арьергар-
да Запада и авангарда Востока — быть разделяющей землей,
землей зависимой, с более или менее точно заданным на ней
отношением согласованности интересов. Геополитическая услов-
ность, державная несамодостаточность субъектов политического
процесса данного региона уподобляет их статус статусу хинтер-
ланда — примыкающей к геополитическим монолитам промежу-
точной территории, на которую так или иначе они покушают-
ся. Хинтерланд не велик, провиденциально великим быть не мо-
жет. Он — акцидентальная масса, производная, страдательная сто-
рона, объект экспансии, аннексии, притязаний, домогательств.
151
Призвание хинтерланда — быть узкой переходной зоной, разделяю-
щей субстанциальные массы с самодостаточным режимом дейст-
вия. Промежуточное положение хинтерланда, стиснутого гиган-
тами (историко-географические массы мировых панидей), обус-
ловливают его объективную динамику. Последняя всецело оп-
ределяется фундаментальной геотектоникой панидей — их наступ-
лениями и отступлениями в зависимости от мобилизованности,
самососредоточенности, активности.
В повышательной фазе мировых панидей хинтерланд дестаби-
лизируется, десуверенизируется (оккупации, территориальные раз-
делы, включения в орбиты жизненно важных интересов, зоны
договорной ответственности), в повышательной фазе мировых па-
нидей хинтерланд стабилизируется, суверенизируется, однако, без
особых исторических и геополитических приобретений. Сугубая
подчиненность внутренней ритмики хинтерланда внешним при-
чинам
— исключает возможность образования здесь кредитоспособных,
мощных державных структур (нацеленный на перекрытие
объективной логики больших геополитических пространств
государственный симбиоз Польши и Литвы — лишнее тому
доказательство);
— предопределяет общую вирулентность региональной обста-
новки: будучи одновременно и объектом и плацдармом экс-
пансии, хинтерланд — земля конфликтогенная, исторически
проявляется и как страдающая и как причиняющая страдания
сторона.
На данном этапе развития симптомом обострения ситуации
вокруг хинтерланда является втягивание его в орбиту римской
идеи. Расширение НАТО на Восток означает, к примеру, что с
территории Польши в час "Xм возможно из гаубиц с применени-
ем ядерных наполнений обстреливать Санкт-Петербург, а крыла-
тыми ракетами воздушного базирования — Москву. На склады-
вающийся диспаритет такого рода сильный ответ России (рус-
ской идеи) — локализация усилий НАТО как инструмента не
мировой, а североатлантической политики. Никакого экспорта,
процирования континентальной стабильности со стороны альянса.
Козырями в дезавуировании непрошенной натовской благотво-
рительности выступают для России:
— Куба, потенциально всегда склоняемая к возвращению рос-
сийских ракет;
— Германия. Раньше Европа разыгрывала немецкую карту про-
тив России. Теперь Россия может разыграть немецкую кар-
ту против Европы.
152
Наше мнение, естественно, определяется личными убеждения-
ми, состоящими в том, что противопоставление атлантизму Гер-
мании как региональной супердержавы на руку России. Взаимо-
действие России и Германии в сложные для них времена влек-
ло взаимные выгоды. Известная позиция России способствовала
объединению Германии под началом Пруссии. Известная пози-
ция Пруссии способствовала отмене статей Парижского мира,
дисквалифицировавшего Россию как черноморскую державу. Стра-
ны Восточной Европы стремятся в НАТО, дабы заполучить га-
рантии от будущего неминуемого возвышения Германии. Если
укрепившаяся Германия обостряет вопросы о Судетах, Силезии,
Данцигском коридоре (такому повороту благоволит эрозия принци-
па нерушимости послевоенных границ) при некотором ослаблении
(падение патронажных программ с ростом расового про-
тивостояния) США, Россия, подыгрывая Германии а) выводит
хинтерланд из-под юрисдикции римской идеи; б) вовлекает его
в орбиту русской идеи (ср. с предвоенным разделом Польши);
в) возвращает утраченные с распадом СССР исконные свои
земли.
Велика роль аналогии в рассуждениях. Тем не менее №ы воз-
держиваемся от исторических параллелей, подводящих к исполь-
зованию амбивалентных фигур "переиздание пакта Риббентропа —
Молотова", "реставрация Карибского кризиса". Подчеркнем толь-
ко нелегитимность ревизии послевоенного территориального по-
рядка в Европе, государственные границы в контуре которой
согласованы союзническими решениями эпохи II мировой вой-
ны и подтверждены Хельсинкским актом Совещания по безопас-
ности и сотрудничеству на континенте, подписанным представи-
телями 35 крупнейших мировых держав.
Северо-западный театр. Подчеркивая обязательность положе-
ний Заключительного Хельсинкского акта, закрепляющего терри-
ториальную целостность европейских стран, а не субъектов их
федераций, мы указываем на юридическую допустимость потен-
циальных отвечающих интересам России трансформаций. Всякое
изменение границ, государственных статусов должно быть конс-
титуционным. Волюнтарный развал СССР кучкой недоумков в
нарушение вердикта весеннего 1991 г. общенародного референдума
никаких законных основ под собой не имел; более того, он
противоречил конституционно согласованному акту волеизъявле-
ния граждан. Все это создает правовую базу будущего реванша.
Реванша не силового, а геополитического, предполагающего вос-
становление исторической справедливости.
Значительная неправда прибалтийских националистов, чей го-
лос в националистической партии противников СССР был ве-
153
сбм, состоит в абстрактности, а потому неадекватности рассмот-
рения.
Пункт 1. Аргументы о юридической несостоятельности реше-
ний Народных Сеймов Латвии, Литвы и Государственной Думы
Эстонии (якобы не избранных демократически) 1940 г. о вхож-
дении в СССР снимаются аргументами о юридической несос-
тоятельности решений никем не избранных буржуазных прави-
тельств Ульманиса (Латвия), Пятса (Эстония), Слежявичюса (Лит-
ва), узурпировавших власть благодаря иностранной (Польша, Гер-
мания, Антанта) оккупации. Республики Прибалтики не имели
конституционного преемственного статуса существования от вы-
хода из России вследствие аннексии в послереволюционное время
до вхождения в СССР в предвоенное время.
Пункт 2. Прибалтийские земли ассоциированы с Россией по
Ништадскому миру 1821 г. в качестве итога победы в Северной
войне. Царская казна "исправно и без вычета" уплатила за них
короне Свейской 2 млн ефимков.
Пункт 3. Непосредственно в послереволюционный период бо-
ровшиеся за политическое господство большевики (нелегитимная
государственная инстанция) в решении собственных эгоистичес-
ких, шкурных задач беспардонно руководствовались порочным пра-
вилом "сдача территорий в обмен на укрепление власти". Как
признавался Чичерин: "Мы отдали Эстонии чисто русский кусо-
чек, мы отдали Финляндии Печенгу, где население этого упорно
не хотело, мы не спрашивали Латгалию при передаче ее Лат-
вии, мы отдали чисто белорусские местности Польше. Это все
связано с тем, что... верховным принципом является самосохра-
нение Советской Республики как "цитадели революции"22. Окон-
чание политического эксперимента, надо думать, означает и окон-
чание территориального, геополитического эксперимента.
Пункт 4. Вышедшие из состава СССР Прибалтийские респуб-
лики не возвратили переданные им в качестве частей единой
страны непринадлежащие им территории. Латвии, как отмечалось,
передана Латгалия (часть Витебской губернии) (в обмен на обя-
зательство оказать помощь в борьбе с Юденичем); Литва полу-
чила 6 белорусских районов. Как и в случае с Украиной, при
представившейся первой необходимости земельный вопрос дол-
жен быть актуализирован и решен положительно.
Пункт 5. Несанкционированный народом развал великой дер-
жавы повлек искусственное дробление российского суперэтноса,
самым плачевным образом сказался на положении прибалтий-
22 Военно-исторический журнал. М., 1990. JSfe 7. С. 28.
154
ских этнических русских, представителях иных этнических групп,
идентифицирующих себя по русскоязычное™.
Национальные элиты стран Балтии проводят в отношении
российской диаспоры агрессивный курс нетерпимости. Просматри-
ваются тревожные тенденции маргинализации инонационального
населения, оно поражается в гуманитарных правах, выдавливает-
ся из культурных сфер народного хозяйства, властных структур,
управленческих институтов.
Узколобая линия применения двойных стандартов для "своих"
и "чужих" влечет дифференциацию статуса граждан. Закрываются
русскоязычные воспитательные и учебные заведения всех уров-
ней, резко сокращаются, свертываются программы, объемы препо-
давания русского языка, дезавуируется его значение как средства
межнационального общения, искусственно блокируются соглаше-
ния о двойном гражданстве, форсируются переходы на государст-
венные языки с переводом на них делопроизводства, средств
массовой информации, периодических и иных изданий.
Под катком истеричного националистического пресса пыш-
ным пустоцветом расцветает бытовой шовинизм, насильственная
миграционная политика.
Устойчивую антирусскую направленность приобретает последо-
вательный курс на легитимацию возвышения титульных этносов
буквально во всех отсеках социально-политической и народно-
хозяйственной жизни в ущерб правам, свободам, гарантиям, обо-
снованным притязаниям инонациональных групп.
Но разделенный русский народ имеет право на воссоедине-
ние, толковать которое по обстоятельствам можно разнообраз-
но. Не предвосхищая будущего, применительно к настоящему мы
высказываемся за необходимость решительной линии в отноше-
нии государственной поддержки русской диаспоры. Решение про-
блем этнических русских, проживающих в Балтии, должно носить
долгосрочный централизованный характер. Следует предусмотреть
комплекс эффективных мер по:
— отстаиванию правового, гражданского статуса русского и
русскоязычного населения;
— введению специальных правовых (помимо гражданства) ста-
тусов;
— субсидированию образовательных, культурных программ;
— реализации проектов моральной и материальной помощи;
— разработке механизма разнообразных санкций.
Наши соплеменники должны знать, что народ и власти Рос-
сии не оставят их без своей защиты, проявят дальновидность,
надлежащую державную мудрость в отношении обеспечения их
законных интересов.
155
Будирование сюжета прибалтийских земель актуально в свете
традиционного геополитического курса России на получение га-
рантированного доступа к Атлантике. Обеспеченный выход к Ми-
ровому океану — важнейший компонент великодержавности. В те-
кущий момент, к несчастью, некомпенсированно утраченный. Го-
товясь к сосредоточению и постепенно отходя от диетического
питания акридами с диким медом, Россия обязана:
Краткосрочная плоскость
— обозначить пределы возможностей для присутствия в Бал-
тии иных держав;
— обеспечить свои законные интересы в регионе, включая
военно-морское присутствие;
— не допустить размещения в Балтии вооруженных сил треть-
их стран;
— превратить Калининград в современный военно-морской
(с игнорированием требований Балтийской ассамблеи
1994 г. о его демилитаризации) порт с развитой сухопут-
ной инфраструктурой (с прекращением выплаты ренты при-
балтийским государствам за транзит грузов);
— привлечь внимание общественности, официальных, заинте-
ресованных лиц к положению этнических русских, русско-
язычных в регионе, добиться всемерного обеспечения прав,
свобод, гарантий человека и гражданина, пресечения всех
форм дискриминации, выполнения статей Всеобщей Декла-
рации прав человека (1948), Декларации о принципах меж-
дународного права (1970), Заключительного акта Совещания
по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975).
Долгосрочная плоскость
— реституция территорий (через силовую, сырьевую, гумани-
тарную зависимость);
— поддержание, использование этнических русских, русско-
язычных в качестве потенциальной пятой колонны для вос-
становления державного потенциала при политическом от-
резвлении.
Лимитрофы. Продолжением темы взаимодействия панидей ока-
зывается сюжет лимитрофов. Из богатого политико-государствен-
ного наследия история выносит четкое указание на то, что ли-
нии фронтов совпадают вовсе не с линиями разломов между
цивилизациями, они совпадают с линиями, образованными гео-
графическими контурами панидей, где непосредственно соприкаса-
ются их геомассы. Области взаимоконтактов геомасс панидей и
являются горячими точками планеты. Они сосредоточены в ли-
митрофах.
156
Отдавая должное остроумным конструкциям метафизического
(Цимбурский), цивилизационного (Яковенко) существа лимитро-
фов, мы тем не менее будем его воссоздавать в терминах конст-
рукции геополитической.
Лимитрофы — приграничные питающие зоны, характеризуемые
специфическим множеством признаков, — таких, как переход-
ность, неустойчивость, рыхлость, податливость, шаткость в отно-
шении разделяемых и подпитываемых ими панидейных ядер. Ли-
митрофы — пространства между панидеями, как правило, агреги-
рующие определения одной и другой и тяготеющие к ним в
зависимости от обстоятельств. Применительно к русской пани-
дее функцию лимитрофов выполняют на западных рубежах —
Финляндия, Прибалтика, Польша, Галиция, Черная Русь; на юго-
западных — Венгрия, Румыния, Бессарабия; на южных — Крым,
Кавказ, Закавказье; на юго-восточных — Туркестан. Это — про-
межуточные, несамодостаточные ареалы, предстающие объектом
тонких (культура) и сильных (армия) влияний.
Империи никогда не зарождаются в лимитрофах: разделяющая,
прослоечная, буферная, амортизирующая земля не имеет ресур-
сов ни возвышения, ни расширения. Будучи не субъектом, а объ-
ектом политики, она лишь развязывает или связывает силы гео-
политического соперничества панидей.
В понижательной фазе развития лимитрофы удаляются от Рос-
сии; империи недостает средств удержать переходные земли. Взять
дезагрегацию Государства Российского в смутный послереволю-
ционный период. После февральской революции с весны 1917 г.
и далее пошла суверенизация лимитрофов. Выделились: Эмират
Северного Кавказа; Алашская автономия; Литовское независимое
государство; Кокандская автономия; Республика горцев Север-
ного Кавказа; Белорусская рада; Украинская центральная рада;
Молдавская народная республика; Юго-западная Кавказская демо-
кратическая республика; Доно-Кавказский Союз; Северо-Карель-
ское государство и др.
В повышательной фазе развития империя подбирает лимитро-
фы: насильственное или ненасильственное соединение с Россией
открывает державное кредитование аборигенов, сообщает гаран-
тии выхода в мировую историю, спасает от уничтожения (вос-
соединительные эпопеи Украины, Казахстана, Кабарды, Грузии
и т.д.).
Сказанное надолго утверждает суждения:
— лимитрофы — концентраты агрессии, средоточия опасности:
литовские князья бежали в Москву за поддержкой (Явнуг)
и боролись с ней (Витовт); русские самозванцы опирались
на польско-литовскую интервенцию (Лжедмитрий I, Лже-
дмитрий II) и т.д.;
157
— лимитрофы — точки роста конфессиональных конфликтов
(униаты) и т.д.;
— лимитрофы — геополитически амбивалентные зоны: страны
Восточной Европы члены то ОВД, то НАТО; Прибалтика
то с Германией против России, то с Россией против Гер-
мании;
— лимитрофы социокультурно антиномичны: стадиальные про-
цессы здесь отстают, цивилизационные — подавляют друг
друга23.
Откуда для России вытекает необходимость контролировать или
инкорпорировать лимитрофы. Во всяком случае нынешнее безза-
ботно-отстраненное отношение к лимитрофам представляется не
лучшим выбором, являет собой образец отнюдь не идеальной
линии. Покинутое Россией место пока пусто, но есть все ос-
нования предсказывать недолговечность этой противоестественной
ситуации. Конец временно противоестественного и исключитель-
ного в истории должна положить сама Россия, налаживая целе-
направленный курс на а) недопущение образования в лимит-
рофах чуждых России центров, очагов влияния; б) прекращение
функционирования лимитрофов как коммуникационных мостов
(балтийская транспортная, польская мелкооптовая инфраструктура
и т.д.); в) усиление интеграционной политики "связывания со-
седств" — сырьевая, культурная, этническая, а затем и политичес-
кая привязка.
23 См.: Российский цивилизационный космос. С. 199.
Часть II
СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ
ПАТОЛОГИЯ В РОССИИ
И ЕВРОПЕ
Раздел I
ДВОЕВЛАСТИЕ - ФОРМА
СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ
ПАТОЛОГИИ В РОССИИ
патология общества как предмет исследования. Распрост-
раненные в России попытки понять суть общества, используя
аналогии с биологическими формами существования, не должны
быть поводом для отрицания принципиального отличия биоло-
гической патологии от социокультурной. Первая происходит в ре-
зультате неподконтрольных носителю патологии природных сил, —
нечто внешнее и заданное, резюме процессов, протекающих как
в самом носителе патологии, так и вне его. В обществе патология
может стать результатом действия неконтролируемых человеком
природных сил, например столкновения земли с кометой. Но
даже такой крайний вариант показывает, что социум находится
в принципиально ином отношении к своим патологическим про-
цессам, чем биологическое тело. На первый план выходит спо-
собность человека заблаговременно предвидеть, предотвращать ка-
тастрофу, уменьшать ее негативные последствия.
Биологический мир может противостоять патологии лишь на
основе сложившихся в процессе эволюции дорефлективных ме-
ханизмов, не знающих творческого поиска способов преодоле-
ния опасностей носителем патологии. В обществе, наоборот, воз-
растающее значение приобретают структура и функции изучае-
мого (сообщества-субъекта как носителя рефлективной способ-
ности воспроизводить себя, способности воспроизводить свои спо-
собности. Структура и функции (со)общества-субъекта должны
оцениваться с точки зрения его способности решать задачу своей
выживаемости. Общество предстает как динамичное противостоя-
ние опасностям распада, способность субъекта к самокритике ранее
сложившихся способностей и возможностей.
Социокультурная патология. Социокультурная патология — опас-
ность, угрожающая субъекту изнутри, в его субкультуре, она есть
159
выражение недостаточной способности общества воспроизводить
такую систему власти и управления, которая бы эффективно
защищала себя от потоков дезорганизации. Борьба с дезорга-
низацией идет главным образом с помощью наращивания мощи
экстенсивных сил, использующих потенциал ранее сложившегося
уровня рефлексии, тиражированием ранее полученных достижений
и, следовательно, сохранением сложившейся власти, управления.
Патология в обществе во всех случаях возникает как результат
недостаточной способности людей найти адекватную меру МЕЖ-
ДУ опасными изменениями субъекта и опасным для выживаемос-
ти отказом от изменений. Социальная патология адаптируется к
сложившемуся уровню дезорганизации, изменяя в определенных
рамках свои отношения, свою субкультуру. Культурная патология
есть результат попытки адаптации в условиях более высокой
сложности без соответствующего повышения способностей, реф-
лексии субъекта, но опираясь лишь на ранее накопленный куль-
турный багаж, на экстенсивное его использование. Для социо-
культурной патологии характерно, с одной стороны, изощренное
противостояние формированию, воспроизводству нацеленного на
повышение творческого потенциала субъекта, включая избиение
наиболее развитой части общества и, с другой стороны, стрем-
ление "просветить", "подтянуть" ту часть общества, которая не
доросла до освоения сложности социальной патологии. Достаточ-
но вспомнить политику советской власти, нацеленной на избие-
ние, изгнание духовной элиты и одновременно на достижение
всеобщей грамотности. Социальная патология приобретает подчас
утонченный характер, не выходящий, однако, за рамки комбиниро-
вания, гибридизации элементов ранее сложившихся форм культуры
и отношений. Разумные сложившиеся методы обеспечения выжи-
ваемости в новой ситуации могут превратиться в свою проти-
воположность. 6 центре проблематики выживаемости, преодоле-
ния социокультурной патологии становится рефлективная твор-
ческая способность субъекта во всех его формах делать своим
предметом самого себя, свои способности, систему своей власти,
управления. Человек с этой точки зрения находится не только
в мире вещей и процессов, но и в мире способностей, возмож-
ностей улучшать или ухудшать предпосылки своей выживаемости.
Тем самым культурно, психологически человек в идеале создает
предпосылки для повышения способности собственной выживае-
мости. В этом случае главным врагом для субъекта выступает
он сам, его недостаточная способность, нежелание противостоять
сползанию к патологическим решениям, искать пути их преодо-
ления, что требует напряженного переосмысления своих способ-
ностей и возможностей. Человеческая история, рассмотренная с
точки зрения нарастания сложности человеческой реальности, вы-
160
ступает как напряженный процесс, где (сообщества, группы в той
или иной форме организованных людей ведут борьбу за выжи-
ваемость, за достойное, то есть санкционированное в соответст-
вующей (суб)культуре, существование. Такое видение истории вряд
ли могло возникнуть в условиях господства традиционной куль-
туры, где формы жизни заданы прошлым опытом, приобретаю-
щим сакральный характер, где альтернатива истории выступает как
угроза существованию.
Ситуация принципиально изменялась в процессе нарастания
достижительных ценностей. Происходил рост потребностей в кри-
тике прошлой культуры, в напряженном поиске обновленных
нормативов, программ воспроизводственной деятельности, жизнен-
но важных для обеспечения выживаемости в постоянно изме-
няющемся мире. Ослаблялось стремление объяснить жизнь челове-
ка через партиципацию к некоторому сакральному началу, рас-
смотрение опасности как отпадение от этого начала. Возрастало
стремление объяснения, понимания мира через рассмотрение че-
ловека как творческого самоутверждающегося субъекта, способного
управлять собой, противостоящего чуждому, опасному миру. Воз-
никновение подобных идей в философии было лишь- вершиной
айсберга глубинных процессов в обществе. Важнейший аспект этих
процессов заключается в том, что возрастание в жизни человека
масштабов и значимости способности разрешать все более слож-
ные задачи на всех уровнях от повседневности до масштабов
мировой истории приводит к изменению самой структуры духов-
ной жизни, изменению модальности науки, приводит к отказу
от односторонних представлений о науке как идеальной копии
материального, в частности общественного, мира. Усложнение ду-
ховного мира по сути есть ответ на усложняющийся мир, на
возрастающую трудность решений, обеспечивающих выживаемость.
Сдвиги в модальностях, прежде всего, повышение значимости реф-
лексии должно быть оценено как с точки зрения повышения, из-
менения способности обеспечивать выживаемость, так и с точки
зрения возможностей развития и преодоления социокультурной
патологии, с точки зрения способности людей преодолевать несоот-
ветствие, противоречие, раскол между аспектами человеческого
бытия, аспектами сложного мира. Ответ на усложняющийся мир
включает развитие способности изменять мир и самого себя, спо-
собности субъекта во всех его формах управлять собой, осущест-
влять власть над собой, над освоенной средой. Развитие этой чис-
то человеческой способности является ответом на усложнение диф-
ференцирующегося в деятельности мира, в котором можно жить
лишь, обогащая жизнь способностью искать теоретически и прак-
тически единство мира. Неспособность это делать, попытка жить
6 Зак. 399 ш
в распадающемся мире — является концентрированным выраже-
нием роста опасности выживанию.
Рассмотрение двоевластия в российском обществе в свете про-
блем социокультурной патологии требует разработки соответст-
вующей методологии. Фокус познания должен переместиться в
сферу, где формируются возможности противостояния социокуль-
турной патологии. Рост этих возможностей следует искать в на-
пряженном самосовершенствовании. Только на этой основе мож-
но последовательно формировать большое общество, органические
формы интеграции, базовый консенсус, преодолевать, предотвра-
щать назревание социокультурной патологии. Развитие способнос-
тей отвечать на усложнение человеческой реальности более слож-
ными решениями, более глубокими смыслами представляет собой
центральную проблему выживаемости, существования субъекта во
всех его формах.
В догосударственной жизни возникали угрозы выживаемости
общества, важнейшим условием преодоления которых являлось
объединение людей в соразмерные опасностям сообщества. Это
требовало поиска адекватных форм противостояния дезорганиза-
ции, формирования соответствующих программ деятельности. Од-
нако общество вовсе не всегда и не автоматически отвечало на
эту свою потребность адекватным развитием своей способности.
Преодоление опасностей, вытекающих из нарастания дезоргани-
зации, предусматривает выполнение, по крайней мере, следующих
требований. Во-первых, формирования знаний в масштабах, не
отстающих от возрастающей сложности осваиваемого мира. Хотя
в этом процессе всегда много хаотического, в основе его лежит
освоение более общих, глубоких пластов реальности. В системе
знаний они выступают как более абстрактные знания в том смыс-
ле, что все дальше уходят непосредственно от эмпирического зна-
ния. Во-вторых, требуется развитие, интенсификация содержания
полюсов переходных процессов, их взаимопроникновение, посто-
янная способность формировать целостность, противостоящую рас-
паду. Этот процесс можно рассматривать как развитие человечес-
кой рефлексии, то есть способности человека превращать себя,
свои функции, способности в предмет деятельности, своей оза-
боченности, предмет своего развития, совершенствования спо-
собности управлять собой, усиливать власть над своей (суб)куль-
турой.
Развитие человеческих способностей в самом широком смысле
совпадает с развитием рефлексии, включающей нацеленность на
постоянный синтез культуры и отношений людей, то есть на
воспроизводство отношений на основе сложившейся культуры,
на воспроизводство культуры на основе сложившихся отноше-
ний, на воспроизводство того и другого в их противоречивом
162
единстве. Тем самым изложение проблемы подошло к узловой
мысли, что преодоление опасной для выживаемости субъекта со-
циокультурной патологии зависит от развития рефлексии в един-
стве ее форм, от возрастания способности субъекта властвовать
над собой в рамках исторически сложившихся функций, управ-
лять своим развитием. И наоборот, рост социокультурной пато-
логии, во всех ее формах, включая двоевластие, может охватить
и рефлексию. Исторически человечество встало перед альтерна-
тивой: либо дегенерация, дезорганизация, либо выработка новой
формы общения, интеграции, адекватной более сложному миру,
развитие способности субъекта во всех его формах властвовать
над собой, управлять своим развитием.
Здесь человечество столкнулось со сложнейшей проблемой сво-
его существования. Большое общество отличается от локальных
миров, основанных на эмоциональной форме связи, не только
размерами, но и большей склонностью к динамизму, росту внут-
реннего разнообразия, изменению масштабов, границ, возникн-
овению бесконечных комбинаций отношений, разнообразию суб-
культур и т.д. Эффективная интеграция такого рода общества-
субъекта требует нового типа интегратора. Она возможна лишь
на основе культуры, которая, не теряя своего эмоционального
содержания, одновременно несла бы в себе обобщающий пласт
абстрактной культуры, охватывающий более широкие и глубокие
пласты реальности. Для большого общества необходима принци-
пиально иная абстрактная форма связи, которая одновременно
могла бы быть основой базового консенсуса, заместила бы в
качестве таковой эмоциональную связь с ее ограниченными воз-
можностями. Абстракция не сводится к чистой мысли, но явля-
ется одновременно социальной реальностью, реальностью челове-
ческой деятельности, реальностью материальных вещей, освоенных
человеком, включенным в очеловеченный мир. Усложнение чело-
веческой жизнедеятельности, подлежащих формулировке и разре-
шению проблем, требующих изменения человеческих отношений,
делает в свою очередь необходимым возвышение человека над
способностью двигаться мыслью и действием в сфере логики
эмпирических натуральных вещей, требует способности формиро-
вать отношения по логике абстрактной мысли, по логике опос-
редованных умопостигаемых отношений. Но это означает, что
абстракции сами превращаются в предмет и результат челове-
ческой деятельности, формы реальности, приобретающие, одна-
ко, вполне осязаемую материальную форму вещей и отношений.
Абстракция представляет результат обобщающего познания взаи-
мопереходов деятельности и вещей, элементов того и другого,
воспроизводства их друг через друга на разных уровнях обобще-
ний. Развитие людей включает развитие, углубление абстракций,
163
способностей мыслить и действовать абстрактно, способностей
формировать абстрактный консенсус, абстрактную интеграцию на
основе слов, символов, превращать их в ценность. Например,
стремиться к единству на основе общей абстрактной идеи, без-
различно какой, — любви к Богу, справедливости, покорению
космоса, индустриализации и т.д. (Известный тезис "Абстрактной
истины нет. Истина всегда конкретна" столь же справедлив, как и
противоположный: "Истина всегда абстрактна".) Человеческая ис-
тина всегда является некоторой мерой абстрактности, соразмерной
поставленной проблеме. Абсолютизация конкретности — это по
сути попытка использовать достижения философской мысли для
возврата к синкретизму, не знающему отличия мысли от чувст-
венности.
Социокультурная абстракция по своей сути есть форма разви-
тия всеобщей связи людей, реальное социальное всеобщее. Она
является формой интеграции общества. Уровень способности лю-
дей развивать и осваивать реальные абстракции может служить
критерием развития самого человека. Наиболее ярко абстракции
выступают в форме денег, которые возникают как абстракция
хозяйственных отношений. Деньги — определенный абстрактный
срез, аспект этих отношений и одновременно их рефлексия, фор-
ма управления обществом, его постоянного воспроизводства как
формы человеческой реальности, преодолевающей сложности, на-
пример сложности достигшего определенного уровня развития
натуральных отношений.
Формой абстракции является закон, издаваемый государствен-
ной властью. Он представляет собой форму рефлексии большо-
го общества, нацеленной на интеграцию, на воплощение интег-
рации в организованном единстве власти и управления, на са-
морегулирование общества, его самоуправление. Важнейшей из
форм абстракции является грамотность, открывающая возможность
опосредованного всепроникающего диалога на языке абстракций,
открывающего пути осознанного превращения самой абстракции
в предмет озабоченности людей. Такими абстракциями являют-
ся искусство, религия и т.д. Все формы абстракции являются
формой рефлексии в соответствующей сфере жизни общества,
усложнением формы организации, системы отношений в самом
обществе, формой власти и управления. Формы абстракции яв-
ляются предметом человеческого творчества, сферой социокуль-
турной деятельности людей, изменений как культуры, так и че-
ловеческих отношений.
Абстракция есть и мысль, и отношение, и действие, их вос-
производящее. Из нарастающего разнообразия ранее сложивших-
ся абстракций и формируется большое общество и государство,
которые сами превращаются в изменяющиеся реальные абстрак-
164
ции. Человек может превратить большое общество, государство,
развитие, поток конструктивных инноваций, их формирующих, в
предмет своей озабоченности. Однако она не похожа на озабочен-
ность человека гнилой картошкой. Озабоченность обществом и
государством может воплощаться лишь через абстракции, в про-
цессе их формирования субъектом. Он может развивать способ-
ности в адекватных опасностям масштабах, формировать социо-
культурные абстракции, жить в мире абстракции, превращать
абстракции во всех формах в предмет своей озабоченности, в об-
раз жизни. Только переход через этот рубеж, точнее способ-
ность его постоянно пересекать на новых, все более сложных уров-
нях, открывает путь для потенциально безграничного совершен-
ствования общества, для развития гибкости отношений, много-
образия вариантов деятельности, опоры на ранее скрытые сущ-
ностные процессы, повседневного властвования над самим собой.
Груз догосударственной традиционности, погруженной в эмоцио-
нальные формы отношений, является мощной преградой для
формирования абстрактного мира. Архаичный уровень культуры
характеризовался отсутствием рефлексии, точнее, использовани-
ем зарождающейся рефлексии для ее собственного ограничения,
подавления как источника опасных изменений в действиях лю-
дей, могущих разрушить ритуализованный механизм воспроиз-
водства.
ПОТЕНЦИАЛ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ БОЛЬШОГО ОБЩЕСТВА. Об ОТ-
ЛИЧИИ большого общества от локальных сообществ писали И. Гер-
дер и Ф. Теннис, хотя они не пользовались этим словосочета-
нием. Появление большого общества — симптом глубокого качест-
венного перелома в жизни людей в способности самоизменяться,
властвовать над потоками изменений, симптом развития нового
уровня творческих способностей. Этот перелом выявил, что эмо-
циональный механизм воспроизводства, определяющий для до-
государственного общества, непригоден, или во всяком случае
недостаточен, для большого общества. Люди в большом общест-
ве разделены громадными пространствами и не могут видеть
друг друга, даже знать о существовании друг друга. Эмоцио-
нальное растворение человека в архаичной соборности делается
невозможным там, где отсутствует территориально-техническая воз-
можность эмоционального контакта. Отход в большом обществе
от господства эмоциональной формы связи крайне важен для
понимания, объяснения не только путей развития человечества,
но и для понимания сути духовной жизни как таковой. Сло-
жившаяся и оправдавшая себя на протяжении гигантских про-
межутков времени эмоциональная форма связи людей, основан-
ная на ней форма интеграции (со)общества-субъекта оказались
165
недостаточными, неспособными обеспечить существование, выжи-
ваемость большого общества. Исторически человечество встало
перед альтернативой: либо дегенерация, дезорганизация, либо вы-
работка новой формы общения, интеграции, адекватной более
сложному миру, развитие способности субъекта управлять своим
развитием.
Конструктивная напряженность в локальном мире и в боль-
шом обществе. Культурные программы выживаемости приобрета-
ют значимость в обществе, лишь превращаясь во внутренний
мотив, движущую силу деятельности любого субъекта. Любая про-
грамма мало что стоит, если культура отчуждена от личности,
если слаба, неэффективна способность, стремление превратить ее
в реальное основание действия, реальное воплощение програм-
мы культуры. Личность постоянно осваивает культуру, то есть
превращает ее из внешнего для субъекта явления в содержание
своей (суб)культуры. Этот процесс не сводится к некоторому ме-
ханическому "перематыванию" (выражение В. Библера) содержа-
ния ранее сложившейся культуры в голову человека, но всег-
да перерастает в интерпретацию — истолкование сложившейся
внешней, еще не освоенной культуры в формы уже освоенной
культуры. Поэтому освоение программы переходит в определен-
ных конкретно-исторических масштабах в процесс формирова-
ния инноваций, создание принципиально новых форм интеграции
и т.д. Требует объяснения факт напряженной нацеленности че-
ловека на определенный культурный и одновременно организа-
ционный результат прошлой деятельности. Этот механизм вклю-
чает в себя воспроизводство абстракций.
Любому социокультурному субъекту присущ социокультурный
абстрактный механизм конструктивной напряженности — меха-
низм напряжения между полюсами любой дуальной оппозиции,
взятой как в ее культурном, так и в социально-организацион-
ных аспектах. Дуальная оппозиция несет в себе напряженный век-
тор, направляющий npoipaMMy человеческой деятельности, энер-
гию воспроизводства от одного полюса к другому — от кривды
к правде, от деревни к городу, от рабства к свободе, от гос-
подства вечевого идеала к либеральному и т.д. Впрочем, вектор
может быть направлен и в обратном направлении. Следователь-
но, любое отношение, любое (со)общество может существовать
лишь на основе способности людей, его составляющих, форми-
ровать, осваивать сложившуюся конструктивную напряженность
в противоречивом единстве ее культурных и организационных
форм, критически ее воспроизводить в процессе освоения, вос-
производства (суб)культуры. В процессе освоения культуры че-
ловек превращает фиксированную в этой культуре конструктив-
1бб
ную напряженность в содержание своей деятельности. Конструк-
тивная напряженность носит для человека, освоившего соответ-
ствующую культуру, эмоциональный характер, — переход от одно-
го полюса к другому может выступать как форма проявления
страсти, любви, голода, преодоления тоски и т.д. В этой си-
туации вся реальность расцвечивается эмоциональными краска-
ми, превращается в содержание эмоционального мира. Человек
в нем структурирует деятельность, осваивая синкретический, не-
разделяемый им свой эмоциональный и одновременно объектив-
ный мир.
Однако усложнение проблем выживаемости требует коренного
сдвига в ценностях, что возможно лишь в процессе преодоления
ограниченности эмоционального механизма конструктивной на-
пряженности, формирования абстрактной конструктивной напря-
женности на интеллектуальной основе. Это значит, что конст-
руктивная напряженность в большом обществе, не теряя эмоци-
ональность, принимает одновременно абстрактный интеллектуаль-
ный характер.
Всегда существует разрыв, противоречие между конструктив-
ными напряженностями личностной культуры и конструктивной
напряженностью соответствующего (со)общества. Человек всегда
в той или иной форме имеет дело с несоответствием между
организационной и культурной интеграцией. Судьба сообщества,
группы составляющих его людей, зависит от масштабов этого
несоответствия, от способности людей не позволять этому несо-
ответствию переходить определенный, критический для данного
(со)общества барьер. Переход через него порождает опасные по-
токи дезорганизации. Значимость конструктивной напряженности
хорошо видна на примере урбанизации. Ее развитие приводит
к расчленению территории общества между центром и перифе-
рией, городом и деревней. В этих социокультурных полюсах кон-
центрируются различные, противоположные культурные ценности,
смыслы. Между ними формируется конструктивная напряжен-
ность, нацеливающая людей, находящихся на урбанизированной
территории, на формирование вектора своей личностной конст-
руктивной напряженности, нацеленной на освоение ценностей
города как средоточия благ, веселья и т.д. и на отталкивание от
деревни, как средоточия негативных оценок, "идиотизма деревен-
ской жизни". Возможен прямо противоположный вектор, исхо-
дящий из представления, что город это "вавилонская блудница",
и т.д.1 Тем самым человек живет в мире с разнообразно эмо-
1 См.: Гольц Г. А. Философеко-мстодологические проблемы урбанистики // РЖ.
Серия 3. Социальные и гуманитарные науки. Философия. № 4. М., 1995.
167
ционально окрашенными территориями. Освоенная территория
выступает как внутреннее эмоциональное напряжение личности.
Это делает человеческую жизнь проблемно напряженной, способ-
ной к выбору. Итак, конструктивная напряженность большого об-
щества формируется на интеллектуальной основе. Важность этого
перехода исключительно велика. Если представить себе большое
общество как сумму культурно и организационно не изменяю-
щихся локальных миров, объединенных некоторой внешней ад-
министративной силой, то это значило бы, что большое общест-
во еще не нашло адекватной формы своего культурного самосоз-
нания.
Исторически осознание необходимости формировать конструк-
тивную напряженность для большого общества начинается с не-
которого меньшинства, например с одного из родов, который
может стать непосредственным организатором государства. В этой
связи государство можно рассматривать как организацию, кото-
рая превращает поддержание, утверждение конструктивной напря-
женности в большом обществе в профессиональную деятельность
некоторого меньшинства. Это означает, что в обществе могут
возникнуть существенные различия между государством, харак-
теризуемым относительно продвинутым, фиксированным в соот-
ветствующей субкультуре осознанием значимости социокультур-
ных абстракций как необходимого условия, формы своего су-
ществования, и частью населения, возможно даже большинством,
не освоившим жизненную важность всех или некоторых социо-
культурных абстракций для самого существования большого об-
щества. Отсюда почва столкновения государства с частью об-
щества. (Стремление государства воспроизводить конструктивную
напряженность в масштабе большого общества может вступить в
разрушительную конфронтацию с массовым стремлением раста-
щить общество по локальными мирам, каждый из которых име-
ет свою эмоциональную конструктивную напряженность.) Столк-
новение приобретает форму конфронтации между властью боль-
шого общества, опирающегося на энергетический потенциал сил,
стремящихся защищать выживаемость через культурные и орга-
низационные условия формы большого общества, и властью ло-
кальных миров, каждый из которых опирается на свой энергети-
ческий потенциал. Развитие большого общества, происходящее в
традиционной суперцивилизации, — свидетельство того, что твор-
ческая деятельность субъекта выходит в принципиально новое
социокультурное пространство, противостоящее исходным архаич-
ным формам традиционализма. Новый вид интеграции государ-
ственного типа включает возрастающее разнообразие возможнос-
тей, опирается на мощный энергетический потенциал большого
общества.
168
Превращение множества разрозненных догосударственных ми-
ров в большое общество не есть механическое их соединение, но
качественный сдвиг во всех существенных параметрах культуры
и отношений. Открывающиеся качественно новые возможности
воспроизводственной деятельности позволяют реализовать скры-
тый потенциал большого общества, государства, противостоять воз-
растающим масштабам потоков дезорганизации, давать адекват-
ный ответ вызовам истории на качественно новом уровне.
Социально-историческую реальность можно понять как мир
возможностей, как их рождение, воплощение, исчезновение. Чело-
веческий мир — мир формирования поля изменяющихся возмож-
ностей, возможностей наращивать и терять возможности, рас-
сматривать возможность как субстанциональную, онтологическую
категорию. Возникновение способности создавать, воспроизводить
большое общество, его конструктивную напряженность, было ре-
волюционным переворотом в развитии человечества. Он заклю-
чался в коренном изменении видения мира, картины мира, мес-
та в нем человека, отношения человека к миру, к самому себе.
Это выражается прежде всего в нарастающей значимости для
выживаемости динамики способности абстрактно мыслить и дейст-
вовать. Без умения оперировать абстракциями жизнь большого
общества была бы невозможна, точно так же как, скажем, жизнь в
догосударственных локальных мирах была бы невозможна без
эмоциональных интеграторов. Механизм выживаемости усложняю-
щегося большого общества, осуществление власти субъектов боль-
шого общества функционирует через абстракции, которые явля-
ются содержанием конструктивной напряженности. Содержанием
конструктивной напряженности могут быть дуальные оппозиции
"стремление к максимуму денег — отказ от денег", "стремление
решать проблемы через соблюдение законов — отказ от закон-
ности", "решение проблем через закон — через личные связи",
"формирование власти с ведущей ролью центра большого общест-
ва—с ведущей ролью локальных миров" и т.д.
Осевое время и конструктивная напряженность. Формирование
большого общества возможно лишь в случае умения повседневно
преодолевать противоречие, несоответствие, раскол между полю-
сами дуальной оппозиции "локальный мир, основанный на гос-
подстве эмоциональных отношений — большое общество, основан-
ное на господстве абстрактных отношений". В человеческой исто-
рии в определенный момент возник вектор конструктивной на-
пряженности, нацеленный на преодоление ограниченности господ-
ства эмоциональной связи, формирование способности вырабаты-
вать абстрактные формы, свойственные большому обществу. Тем
самым создавались предпосылки для государства.
169
Исключительная важность качественного изменения конструк-
тивной напряженности требует перемещения в центр науки об
обществе изучения этого механизма, анализа формирования влас-
ти большого общества на основе генезиса механизма абстракций.
Попытки отличить эффективные смыслы, решения, формы влас-
ти, то есть воспроизводящие выживаемость субъекта, от патоло-
гических, несущих угрозу выживаемости, угрозу необратимой дез-
организации, опираются на определенный потенциал рефлексии.
Сердцевина этого механизма лежит в основе способности людей
качественно изменить, существенно повысить потенциал форми-
рования эффективных решений в усложняющихся условиях, как
это имеет место при переходе от господства традиционализма
к господству либерально-модернистской культуры, нравственнос-
ти. Человек постоянно включает все явления окружающего ми-
ра в свою культуру, тем самым преобразуя их по своей исто-
рически формирующейся логике. Эта логика выходит за рамки
природной сути явлений в новое смысловое логическое прост-
ранство.
Представления о жизни богов в доосевое время были ре-
зультатом экстраполяции представлений о человеческой повсе-
дневности. Для обоих миров использовались сходные символы.
Осевое время породило способность осмыслять реальность в фор-
мах метафизики, трансцендентной нравственности, породило раз-
нообразные напряженные духовные, социальные движения.
Этот более высокий уровень человеческой способности стал
предпосылкой преодоления несоответствия полюсов дуальной оп-
позиции разными путями: с одной стороны, изменением земных
порядков, с другой стороны, формированием новой метафизики,
теологии, религии. Напряженность усиливалась тем, что люди,
"ощущая близость КАТАСТРОФЫ, СТРЕМЯТСЯ ПОМОЧЬ по-
ниманием, воспитанием реформ. Планируя, они пытаются овла-
деть ходом событий, восстановить необходимые условия или со-
здать новые"2. Человеческие способности возвысились до решения
двуединой задачи: с одной стороны — обеспечивать социокуль-
турную интеграцию общества в его культурной и организацион-
ной формах, то есть воспроизводить власть в масштабе большого
общества, с другой — самоизменяться на личностном и всех иных
уровнях, превращаться в субъекта формирования динамичной ин-
теграции власти большого общества.
Осевое время — это время возрастающего распада синкретиз-
ма. Акт возникновения такого специализированного института, как
государство, его отделение от общества — существенный шаг в
2 Ясперс К. Смысл и назначение истории. М, 1991. С. 35—36.
170
этом направлении. Процесс включает отделение повседневности
от исторической жизни, превращение их в полюса дуальной оп-
позиции. Осевое время резко изменило масштабы проблем, охва-
тывающих в конечном итоге громадные массы людей, с трудом
находящих (если находящих) между собой общий язык. Только
на основе формирования этого сложного уровня социокультурных
способностей стало возможно формировать, воспроизводить на
своей собственной основе большое общество, государство. В тре-
тьей книге Моисеевой, а затем Нагорной проповеди (Евангелие
от Матфея, 5, 38, 39) появилась мысль об отказе от возмездия
врагам, что характерно для осевого времени3. Распад синкретизма
открывал возможность высокого уровня абстракции, на основе
которого можно было отказаться от синкретической неразличи-
мости чужого и врага, неразличимости греха и человека, совер-
шившего грех.
Мировая значимость стран и народов, вступивших на путь осе-
вого времени, заключалась в возникновении мощных очагов но-
вых способностей людей формировать социокультурные абстрак-
ции, власть, управление на органической основе большого общест-
ва. Эти общества показали существование новой человеческой
реальности. Но изменения, связанные с осевым временем, поро-
дили и мощные противодействующие силы, противоположный
вектор конструктивной напряженности.
Взаимопроникновение, консенсус, диалог. Социокультурный ме-
ханизм формирования интеграции, конструктивной напряженнос-
ти — внутренний процесс общества, результат массовых про-
цессов. Определяющее значение имеет способность людей нара-
щивать творческий потенциал, необходимый для формирования
разнообразия и одновременно для воплощения единства ранее
разрозненных людей, локальных миров, власти, его обеспечи-
вающего. Решение проблемы интеграции большого общества воз-
можно лишь на основе развития массовой способности к взаи-
мопроникновению, то есть интерпретации личностной культуры
другого Я, (суб)культуры другого (со)общества через собственную.
Shx) другое рассматривается как реальное и потенциальное ус-
ловие, как предпосылка превращения интерпретированных элемен-
тов (суб)культуры в элемент своей собственной культуры. Взаи-
мопроникновение — то, что делает ранее эмоционально разрознен-
ное человечество некоторым единством. Культура как одно из
определений человека выступает в данном случае и как взаи-
мопроникновение между субъектами — носителями личностной
культуры, между субкультурами. Поэтому культура общества, че-
3 Чеснов Я.В. Лекции по исторической этнологии. М., 1998. С. 55.
171
ловечества всегда может быть описана через дуальную оппозицию
"внутренняя целостность, достигаемая через взаимопроникнове-
ние — раскол, противостояние (суб)культур субъектов". Взаимо-
проникновение молекул культуры является формой ее сущест-
вования. Взаимопроникновение осуществляется через конструк-
тивную напряженность множества субъектов разных уровней и
типов. Общество как носителя культуры можно рассматривать
как динамичную организацию взаимопроникновения.
Взаимопроникновение — реальное содержание диалога, дуаль-
ной оппозиции субъектов диалога. Жизнь общества — беско-
нечная система явных и скрытых диалогов как противоречивое
единство его культурных и организационных форм. Все другие
формы отношений людей — хозяйственные, трудовые и т.д. мо-
гут быть поняты как формы человеческой деятельности, как че-
ловеческая реальность, как специфические формы организован-
ного диалога, взаимопроникновения. Формирование интеграции
большого общества включает оттеснение взаимопроникновения
эмоционального типа на задний план жизни культуры и разви-
тие принципиально нового абстрактного типа взаимопроникнове-
ния. Оно — необходимая предпосылка, условие власти большого
общества. Специфический исторический опыт Запада демонст-
рирует на первый взгляд удивительный факт, что главной проб-
лемой, возникшей перед европейскими народами, ставшими на
путь формирования государств, была не проблема власти как
таковой, чем так любили заниматься историки, а проблема от-
ношения между властью и религией, ее институтами. Это бросает
свет на суть механизма, имеющего отношение к воспроизводству
большого общества, возникшего в осевое время. Фокус пробле-
мы воспроизводства интеграции находится в сфере напряженной
активной деятельности людей, испытывающих дискомфорт из-за
несоответствия между, с одной стороны, государством и, с дру-
гой стороны, жизнью духа, прежде всего воплощенной в церкви.
Оба полюса дуальной оппозиции выступают как противоречивое
единство соответствующих (суб)культур и диалогических органи-
зационных форм. Из этого видно, что анализ механизма совер-
шенствования выживаемости не может ограничиться развитием
власти, развитием мысли, развитием возможности добывать ре-
сурсы, но требует выхода на более сложный предмет, то есть на
массовое взаимопроникновение культуры, духовной жизни, с од-
ной стороны, и форм отношений, в частности специфически го-
сударственных, — с другой. Этот особый социокультурный пред-
мет пока еще интуитивно нащупывается науками, изучающими
культуру и социальные отношения. Исторический опыт Запада сви-
детельствует, что формирование большого общества можно рас-
сматривать как рост массовой способности людей формировать
172
диалог, пронизывающий все общество, и понятый в единстве его
организационных форм и логики мышления, диалог, формиру-
ющийся на основе качественного развития конструктивной напря-
женности.
Тем самым получило дальнейшее развитие великое достиже-
ние осевого времени. В Европе в масштабе стран, а также в
еще больших масштабах, сложилась конструктивная напряженность
между полюсом власти и полюсом церкви. Мощь этой напря-
женности втягивала возрастающую массу людей в динамику мыс-
ли и организационного творчества, в поиск инноваций, отве-
чающих на вызов усложнения жизни; тем самым формировались
массовые способности мыслить и действовать в соответствии с
логикой абстракций. Для западного средневековья характерен на-
пряженный интеллектуальный поиск в церкви, длительный интел-
лектуальный тренаж при постановке проблем, которые сегодня мо-
гут показаться бессмысленными, но которые заложили основы
культуры нового времени. Существование самостоятельного инс-
титута церкви стимулировало интеллектуальный диалог в масшта-
бе общества между центрами духа и центрами власти, что нара-
щивало движущую силу поиска осевых абстракций, без которых
в этих условиях немыслима интеграция большого общества. Ин-
теллектуальная основа диалога, невозможность оставаться на по-
зициях господства эмоций в решении сложных проблем воспро-
изводства власти в большом обществе говорят о том, что в абст-
рактной конструктивной напряженности между центрами духа и
власти лежал путь к утверждению массового влияния социокуль-
турных абстракций, массовой способности их формировать и ос-
ваивать. Резко возрос стимул развития интеллектуализма в об-
ществе. Уже во время столетней войны престиж Парижского
университета был огромен: "Он объясняется не только числом
студентов и преподавателей, но и всех окончивших его магист-
ров, которые занимают первостепенные должности по всей Фран-
ции и за ее пределами, сохраняя тесные связи с университе-
том... Если он был СТАРШЕЙ ДОЧЕРЬЮ КОРОЛЯ, то он был
также ПЕРВОЙ ШКОЛОЙ ЦЕРКВИ и играл роль международ-
ного арбитра в богословских вопросах"4. Интеллектуализация об-
щества оказалась достаточно мощной, чтобы создать предпосыл-
ки для превращения абстрактной формы конструктивной напря-
женности в определяющую для общества. Интеллектуальное на-
пряжение переросло в обсуждение проблем устройства общества.
Критерий формирования открытого общества для всех его идео-
логов, начиная от Августина с его диалогической идеей различе-
Ле Гофф Жек. Интеллектуалы в средние веха. Б. м., 1997. С. 188.
173
ния Града Земного (временного) и Града Божьего (вечного), но-
сил интеллектуальный характер5. Государство формировалось преж-
де всего вокруг своей определяющей функции — организации и
управления большим обществом как целым, как власть на всех
уровнях этого целого, поиск организационно всеобщего, тогда как
церковь — вокруг своей определяющей функции поиска идеаль-
ного всеобщего, высшей истины, высшего смысла человеческого
существования, справедливости, спасения. Далеко зашедший от-
ход от синкретизма порождал в обществе всеобщее напряже-
ние, стимулирующее поиск новых истин, новых организационных
форм, форм единства постоянно расходящихся культуры и орга-
низации. Сложилась конструктивная напряженность между полю-
сами "тела и духа" (Августин), что стимулировало напряженную
критику потребностей "тела", то есть земной жизни в свете духа
и одновременно поиск истинного духа, включающего критику его
различных версий, учитывающих "тело". Имел место поиск форм
их взаимопроникновения. Возник напряженный механизм форми-
рования новых смыслов, открывающих новые возможности раз-
витию большого общества. Каждый человек, попавший в поле
между этими социокультурными полюсами, должен был решать
фундаментальную проблему преодоления дуальной оппозиции: ос-
ваивая эту все более сложную конструктивную напряженность,
пытаясь определиться в поле между этими полюсами, он разви-
вал тем самым в себе способность принимать все более слож-
ные решения во все более сложных динамичных условиях, во все
более широких масштабах. Мощь напряженности между властью
и духом провоцировала не только борьбу, подчас вооруженную,
между церковью и государством, но и их динамичное взаимо-
проникновение, взаимокритику, что стало стимулом развития лич-
ности и государства, большого общества.
Здесь лежал фокус движущей силы самосовершенствования
общества в единстве его культурных и организационных аспек-
тов, умения формировать все более сложные абстракции. Тем
самым осуществлялся мощный массовый тренаж поиска все более
сложных и эффективных решений, ухода от ограниченности ин-
версии, оперирования масштабными абстракциями, создающими
предпосылки для формирования системы отношений большого
общества. Стремление людей, институтов преодолеть напряжение
между духом и властью реализовывалось через попытки сокру-
шить один из полюсов для торжества другого. Однако эти ин-
версионные по своей сути, разрушительные как для общества, так
5 Ильин М.В., Цымбурский ВЛ. Открытое общество: от метафоры к ее рациона-
лизации. М., 1997. С. 40.
174
и для диалога вообще попытки выставляли свою бесперспек-
тивность. Напряжение реализовывалось в конечном итоге через
поиск компромиссов, синтеза, поиска меры противоположностей
в развитии государства, всей системы отношений, что позволяло
развивать разномыслие, защищать разномыслие духа, взаимопро-
никновение, диалог. Разнообразие сообществ, сословий испыты-
вало возрастающую тягу к центру власти, к участию в ней, взя-
тию на себя за нее ответственности. Ш. Эйзенштадт писал о
высокой степени взаимопроникновения центров и периферии в
европейских странах, о высоком уровне сочетания интересов раз-
личных статусных групп в рамках целой страны, о плюрализ-
ме культурных и функциональных элит, об относительной авто-
номности правовой системы по отношению к другим интегра-
тивным системам, прежде всего политическим и религиозным, о
высокой степени автономности городов и центров социальной и
культурной активности, высокой степени сочетания перемен с
перестройкой политических режимов и других компонентов мак-
росоциального порядка, о готовности к институциональным ин-
новациям, которые выходили за политические и национальные
рамки6. Все это было результатом реализации возможностей осе-
вого времени.
Важнейший результат этого процесса, который еще требует
своего осмысления, заключается в том, что усиление взаимопро-
никновения, диалога приводило к возрастанию роли личности в
жизни духа и функционировании власти. Процесс включал рдз-
витие организационных форм диалога, демократии, либерализма
на всех уровнях и одновременно ослабление жестких, как бы
незыблемых организационных форм государства и церкви. Это
привело к тому, что "сегодня церковность на Западе все более
утрачивает свои позиции, а альтернативная нравственность, соз-
данная новозаветным христианством, укрепляется в том числе
и в гуманистическом атеизме"7. Сообщества развивались через
взаимопроникновение своих (суб)культур, формирование единой
абстрактной конструктивной напряженности. Она объединяла об-
щество как всеобщую нацеленность на решение своих особых
проблем через формирование целого, попытки совершенствова-
ния способности разрешать конфликты, формируя базовый кон-
сенсус, развивая способности все дальше уходить от первобыт-
ного геноцида, диалог как противоречивое единство культурных
6 Eisenstadt S. Some Basic Characteristics and Dynamics of European Civilization
and Modernity // European Civilization in a Comparative Perspective. Oslo, 1978.
7 Давыдов А.П. Цивилизационные основы политики модернизации культуры //
Вести. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1998. JSfe 4. С. 44.
175
и организационных форм, как путь для совершенствования
власти.
Развитие конструктивной напряженности в Европе вело к по-
вышению значимости медиационной логики, к качественно но-
вым решениям, смыслам, новым формам диалога, оттеснению ин-
версии на задний план. Важнейшим аспектом этого процесса
является развитие массовой способности изменять культуру (всту-
пать в диалог по поводу ценностей культуры, всех ее элементов,
что может происходить при обсуждении бытовых проблем, в про-
цессе религиозных споров, постоянных экстраполяции, интерпре-
таций сложившихся смыслов в процессе формирования и ре-
шения проблем), способности изменять организацию общества,
включая организацию власти (формировать отношения диалоги-
ческого типа, постепенно пронизывающие все большое общест-
во), а также развитие способности искать единство этих двух
сторон большого общества. Это единство включает возрастание
ценности всех типов абстракций: истины, мысли, ценности за-
кона, денег, общественного целого, государства, права и т.д.
Развивается абстракция ответственности, формируется абстракт-
ный гуманизм, т.е. представление о самоценности любой лич-
ности независимого от ее племенной, партийной и т.д. принад-
лежности.
Ответственность и гуманизм потенциально распространяются и
на тех людей, о существовании которых субъект и не подозре-
вает. Процесс предполагает формирование абстрактного доверия
к людям, с которыми субъект должен вступать в отношения, не
зная их лично. Например, доверие к продавцу, что он действи-
тельно даст товар, за который он получил деньги, доверие к
покупателю, доверие в связи со стремлением к взаимному вы-
полнению обязательств, правил, законов, норм, без чего любое со-
общество рассыпается. Неспособность к развитию доверия, экстра-
поляция отношений людей доосевой культуры разных сообществ,
этнических групп на большое общество его разрушает. Не следует
забывать, что доверие людей друг к другу в архаичном обществе
основано на эмоциональной близости внутри "Мы" и на пре-
зумпции враждебности, агрессивности к "Они". Переход к дове-
рию абстрактного типа на основе права, презумпции доверия и
доброжелательства требует больших промежутков времени. В боль-
шом обществе должно иметь место освоение ценностей другого,
не только ближнего, но и дальнего. Ценность другого потенци-
ального участника диалога в том, что он отличен от меня свои-
ми ценностями, возможно кажущимся странным ракурсом виде-
ния мира, осознанием другого как потенциального собственного Я,
как участника моего диалога, субъекта моего взаимопроникнове-
ния. В этом смысле индивидуальная жизнь не только диалог, но
176
и стремление к нему, включающая тоску по диалогу с дальни-
ми другими, способными ответить на вопросы, на которые пока
еще никто не ответил. Современная тоска по инопланетянам —
результат тоски, возникающей на фоне человеческой неспособ-
ности вступить в бесконечный диалог с бесконечным разнообра-
зием субъектов. В истории человечества можно проследить разви-
тие культурных и организационных форм превращения дуальной
оппозиции во все более масштабные и сложные формы диалога,
иерархии диалогов, формирующихся в связи и по поводу вос-
производства интеграции большого общества, государства. Проис-
ходит теоретическое осознание диалога, возможно начавшееся уже
с осознания ценности диалога с тотемом, а затем и с Богом.
Шагом в осознании ценности диалога было учение Конфуция.
Интересно, что после него отношения между правителем и его
помощниками из числа "достойных мужей" стали главной темой
политики в старом Китае8, что свидетельствовало о возрастаю-
щей значимости в повседневной политике озабоченности отно-
шениями внутри власти.
Развитие потенциала наследия осевого времени заключается в
выходе мысли из-под власти монолога, общества из-под власти
авторитаризма сначала в его особых локальных формах; затем
этот процесс охватывает каждую клеточку общества. Это привело
к перестройке власти, всего общества на основе диалогических
форм, к развитию демократии, либеральной культуры, превраще-
нию последней в господствующую. Диалог начинает формиро-
ваться с появления человека. Диалог — это постоянное движе-
ние, кумулятивный процесс, развивается в массовой личности.
Диалог как противоречивое единство культуры и организации
общества является развитием напряженной дуальности как важ-
нейшей специфики общества, приобретающей, однако, различные
формы в разных (сообществах. Мифологическое мышление мож-
но рассматривать как программу воспроизводства статичного ду-
ально организованного общества. Осевое время означало появле-
ние человеческой способности воспроизводить эту дуальность как
динамичную в возрастающих масштабах. Такова некоторая иде-
альная модель развития большого общества, результат обобще-
ния исторического опыта стран, которые достигли высокого по-
тенциала выживаемости посредством развития способности повы-
шать эффективность воспроизводственной деятельности. Однако
прорыв в этой области одновременно свидетельствовал о воз-
растающем разнообразии в сфере возможностей обеспечивать
(или не обеспечивать) (сообществами свою выживаемость, о том,
8 Малявин В. Конфуций. М., 1992. С. 234.
177
что осевое время связано с формированием некоторых возмож-
ностей, которые могут быть реализованы, но могут быть и не
реализованы. Историческое значение осевого времени заключает-
ся в том, что оно, открывая человеку новые творческие возмож-
ности, одновременно усложняет человеческий мир. Опыт осевого
времени показывает, что власть пережила коренной качествен-
ный перелом. Догосударственная власть носила локально-эмоци-
ональный характер, была нацелена на статичные ценности, огра-
ниченные потоки инноваций, необходимых для статичного вос-
производства. Новая власть, механизм формирования которой сло-
жился в осевое время, опирается на прямо противоположные
ценности, функционально и организационно носит в значитель-
ной степени противоположный характер. Возможность перехода
МЕЖДУ ними в историческом процессе может быть описана в
дуальной оппозиции "социокультурная патология — сохранение,
повышение способности субъекта обеспечивать свою выживае-
мость".
дезорганизованное общество. Первостепенной проблемой рос-
сийского общества является высокий уровень дезорганизации,
недостаточная способность ей противостоять, и тем самым обес-
печивать свою выживаемость. Для познания такого общества
важно осмысление власти в свете категорий, схватывающих ме-
ханизмы формирования дезорганизации, социокультурной пато-
логии, среди которых узловое место занимает категория двое-
властия.
О социальной патологии существует значительная литература.
Однако в ней рассматриваются главным образом явления, ко-
торые общество расценивает как негативные, — преступность,
коррупция, проституция и т.д. Патология расценивается как яв-
ление, не составляющее сути общества. В недрах этих представ-
лений — идея европейского Просвещения о возможности более
просвещенной части общества преодолевать патологию за счет
просветительских усилий, направленных на другую часть. С этой
точки зрения патология есть результат некоторой неравномернос-
ти развития общества. Такое представление, однако, не может
рассматриваться как достаточное.
В основу знаний об обществе, складывающихся на Западе,
легло представление о его равновесности, устойчивости. Однако
исторический опыт, прежде всего опыт российской истории, ему
не отвечает.
Российское общество, как сказал М. Волошин, — "общество
взрыва". Оно давно несет в себе повышенный потенциал катаст-
рофизма. Для "острова невезения", где "крокодил не ловится,
не растет кокос", нужна иная социальная философия, отвечающая
178
не столько на вопрос, как достигнуть адаптации личности к
обществу, сколько — как жить и действовать в условиях рас-
кола, высокой дезорганизации, высокой опасности катастрофы.
Отсюда в России тяга к теориям манихейского типа. Россия
подхватила марксизм, то есть западную концепцию, решительно
выдвинувшую вперед представления о первичности конфликта,
классовой борьбы в обществе.
Впрочем, марксизм в России подвергся существенной ру-
сификации, в частности, была принципиально усилена значи-
мость насилия в обществе. Симптоматично, что влияние марк-
сизма в России существенно превысило его влияние на Западе.
Марксизм импонировал тем группам и движениям, которые пы-
тались перелететь из социального низа на социальный верх. Они
стремились адаптироваться именно к катастрофическому аспек-
ту общества, тяготели к теории, доказывающей неизбежность,
нравственную оправданность хаоса, дезорганизации, катастрофы,
гражданской войны, тайных и мощных заговоров, существова-
ния враждебных по самой своей природе народов, конфессий. Об-
щество, где повышенная вероятность катастрофы рассматрива-
ется значительной частью людей как основа для позитивной
программы деятельности, можно рассматривать как патологическое.
Люди этого общества верят в спасительность программы, попыт-
ка реализации которой фактически может лишо заменить одну
форму катастрофы на другую. Эти люди утописты, так как пола-
гают, что можно улучшить общество, катастрофически повышая
уровень его дезорганизации9.
В самом общем виде патология власти, социальная патология
вообще, являются, по сути дела, состоянием общества, возникаю-
щим в условиях высокого уровня дезорганизации, угрожающей
существованию соответствующего (со)общества, во всяком слу-
чае, угрожающей существенным понижением эффективности его
функций, способности воспроизводить себя.
Социокультурная патология является фактором, который в
сфере МЕЖДУ препятствует приведению человеческих потенций
в соответствие с потребностями выживаемости. Далеко зашед-
шая патология охватывает все спектры общества, разрушает орга-
низованную власть и управление на всех уровнях. Устойчивая
социальная патология находит выражение в том, что соответст-
вующее (со)общество обладает способностью приспосабливаться к
9 Матвеева С.Я. Как возможно утопическое общество: опыт социокультурно-
го словаря-монографии // Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта.
Новосибирск, 1998. Т. 11. Ей же принадлежит идея необходимости развивать в
России "социологию расколотого общества".
179
пониженному уровню эффективности своей деятельности и даже
к его дальнейшему понижению, формировать для этого весьма
специфические формы организации и субкультуры. Это состояние
может приобрести угрожающий характер.
Без углубленной работы с категорией дезорганизации невоз-
можно описать специфику российского общества вообще, и в
особенности — специфику его социокультурной патологии. За-
пад научился совершенствовать свои способности решать проб-
лемы, постоянно приближая их к уровню обеспечения выжи-
ваемости. Об этом свидетельствовало, например, развитие спо-
собности во время великой депрессии формировать механизмы,
рассасывающие экономический кризис, препятствующие его уг-
лублению; ускоряющиеся сдвиги в массовых ценностях, связан-
ные со стимулированием личного творческого потенциала, разви-
тием медиации, наращиванием поиска новых пластов средин-
ной культуры; ценностный поворот к защите личности, прав че-
ловека.
Разумеется, это не дает гарантий от поражений, но открывает
новые перспективы обеспечения выживаемости. В России отве-
том на кризис, повышение опасностей было преобладание реше-
ний значимых проблем через адаптацию к сложившейся ситуа-
ции, через инверсию, экстенсивное использование ранее сложив-
шихся творческих потенций на массовом уровне. Так, индустриа-
лизация как попытка поднять потенциал общества основывалась на
тиражировании ранее сложившихся образцов.
Этот путь не соответствовал развитию конструктивной на-
пряженности в масштабе большого общества, не соответствовал
формированию адекватных большому обществу форм власти и
управления, соответствующей культурной интеграции, основанной
на развитии абстракций, обеспечивающих развитие базового кон-
сенсуса. Отсюда специфическая проблема России. В ней дезорга-
низация периодически угрожала достичь критического порога ка-
тастрофической необратимости. Государство оказывалось дезорга-
низованным, неспособным выносить достаточно эффективные ре-
шения, которые могли бы быть реализованы. Катастрофа посто-
янно висела в воздухе.
Дезорганизация может выражаться в разных формах, в част-
ности, в конфликтах, масштабы и последствия которых выходят
за некоторые приемлемые для субъекта рамки, то есть угрожают
снижением выживаемости общества. Специфика российских кон-
фликтов заключается в том, что они происходят на основе рас-
кола. Следует отметить, что понятие "конфликт" плохо отража-
ет суть дела. Конфликтология, получившая развитие на Западе,
имеет дело с ситуацией, протекающей в рамках культурного плю-
рализма, на основе базового консенсуса, на некоторой общей
180
культурной основе. В этом случае конфликт в значительной
степени выступает как непосредственный фактор поиска конст-
руктивных инноваций. Отсюда получившая широкое распрост-
ранение идея позитивного значения конфликта в обществе как
стимула поиска позитивных инноваций. Но в этом лишь один
аспект конфликта. Столкновение, когда стороны не связаны об-
щим культурным основанием, может стать фактором разрушения
общества. Общее культурное основание конфликтующих сторон
может быть столь слабым, что не создает основу для их консен-
суса. Это явление скорее может рассматриваться как раскол. Ис-
тория конфликтов на микроуровне в России мало изучена. Одна
из причин этого заключается в стремлении некоторых авторов
быть апологетами архаичных форм жизни, выставляя их неким
нравственным идеалом взаимной любви. Впрочем, этим работам
противостояли труды авторов, стоящих на позициях классовой
борьбы, которые все сводили к гипертрофированной модели кон-
фликтов, точнее манихейской картины взаимоистребления. В этой
связи можно говорить и о своеобразном расколе при рассмотре-
нии истории России, то есть о манихейской абсолютизации кон-
фликта и о его апологетическом отрицании (идеологемд "мо-
рально-политического единства советского общества"). Существо-
вание раскола в обществе связано с его высокой внутренней
конфликтностью.
Манихейство и двоевластие. Анализ советского опыта жиз-
ненно важен, в частности, в связи с тем, что современный пост-
советский этап выступает в определенном смысле как его проти-
воположность (в России это обычное явление, когда новые этапы
и периоды выступают как противостоящие предшествующему).
Советский опыт важен для понимания динамики Российского
общества в целом, так как в нем были доведены до крайнос-
ти определенные тенденции, которые сложились в предшест-
вующей истории. Советский опыт показывает, что высокий уро-
вень дезорганизации может толкнуть общество к массовому на-
силию как средству ее подавления. Насилие, его масштабы, на-
правленность были инструментом попыток так организовать об-
щество, чтобы снизить разрушительный уровень дезорганизации.
Насилие, которое процветало в советский период, обладало ря-
дом черт, заставляющих искать какую-то его специфическую при-
чину, понять духовную атмосферу его функционирования и даже
господства в обществе. Обращают на себя внимание некоторые
черты этого явления, которые отличают его от насилия в других
странах.
— Массовый государственный террор был потенциально на-
правлен не на ту или иную группу (политическую, этническую),
181
но потенциально на каждого человека без исключения. Связь
выбора жертв террора с социокультурными группами, к кото-
рым они принадлежали, существовала, но носила вторичный ха-
рактер, — такая основа выбора с точки зрения террористи-
ческого государства решала важные, но тем не менее второсте-
пенные задачи.
— Противоречие между отсутствием реальной вины жертвы
(по критериям здравого смысла, не говоря уже о критериях
права и законности) и попыткой сформировать по некоторому
сценарию иллюзорную, подчас фантастически неправдоподобную
"вину".
— Распространение веры, что насилие — повседневный доста-
точный эффективный метод решения хозяйственных и полити-
ческих проблем.
— Господство представлений, что виновны все ("мир лежит
во зле"). В обществе не возникал вопрос — почему в стране так
много "вредителей", "предателей" и т.д. Теряло смысл представ-
ление об "ошибках" карательных органов.
Реальное существование этих явлений могло иметь место лишь
на основе массового распространения специфических представ-
лений об обществе, ценности человеческой жизни, функции
власти. Глубокий и массовый советский террор не мог быть
результатом веры немногих (идеологов, доктринеров), но лишь
результатом специфики сложившейся народной культуры, ее ди-
намики, динамики массового сознания, представлений, тех отве-
тов на вызовы истории, которые даются на основе этих представ-
лений.
Эти особенности не могли не быть каким-то образом свя-
заны с господствующим в обществе мировоззрением. Россий-
ская специфика массового террора, как и его масштабы, вряд
ли могли иметь место там, где люди разделяли известные запове-
ди христианства о прощении врагов, о любви к ближнему, об
индивидуальной вине, которая должна была быть доказана в
судебном заседании на основе законности, на основе диалога по
поводу права. Анализ показывает, что массовая народная куль-
тура в России была под сильным влиянием манихейства, оказав-
шего большее влияние на человечество, чем какая-либо другая
религия. Россия — выражение манихейской цивилизации им-
перского типа10. Манихейство по самой своей сути несет пред-
ставление неизбежности, фундаментальности конфликтов в об-
ществе.
10 Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998. С. 284.
182
Под манихейством следует понимать не только и не столько
учение Мани, которое имело влияние на огромных пространст-
вах на протяжении громадных промежутков времени, но прежде
всего стремление абсолютизировать инверсию, отказ от взаимо-
проникновения полюсов оппозиций. У Мани эта концепция вы-
разилась в интерпретации мира как дуализма двух субстанций-
субъектов — зла и добра, света и тьмы. Эти субстанции находят-
ся друг с другом в абсолютном антагонизме, в отношении взаи-
моуничтожения. Не нужно большой проницательности, чтобы не
заметить, что склонность интерпретировать мир через борьбу двух
субстанций-субъектов и означает, что миру присущи два взаи-
мопротивостоящих метафизических центра, два взаиморазрушаю-
щих друг друга центра власти. Это и есть модель двоевластия,
которая несет в себе пафос космической борьбы центра-добра
против центра-зла. Большевизм превратил эту концепцию в якобы
научное официальное мировоззрение общества, провозгласившего
классовую борьбу, войну с классовым врагом основой повседневно-
го решения проблем, повседневной жизнедеятельности всех и
каждого. Именно подобные воззрения были положены в основу
советского общества, чья интеграция определялась в значительной
степени верой в постоянную смертельную угрозу, идущую от влас-
ти мирового зла, его бесчисленных агентов.
Однако суть манихейства в широком смысле есть некоторая
логическая ступень мысли, где человек развил в себе способ-
ность противопоставлять друг другу полюса дуальных оппози-
ций. Эта архаичная схема на протяжении всего существования
находит конкретные выражения в различных культурных и идео-
логических феноменах. Манихейство может выступать и как не-
которая скрытая массовая подпочва культурных феноменов мо-
нотеистического типа. Влияние этого феномена в народной куль-
туре страны исключительно велико11, откуда он проникает и в
элитарные сферы, где, впрочем, формируется критика манихей-
ства. Особенно важно, что манихейство проникает в революци-
онные доктрины, в мировоззрение к тем, кто желает "поднять
массы на освобождение". Эти массы действительно пытались
освободиться от государства и культуры, от всех центров го-
сударственной и духовной власти, включая и христианство с
его монотеизмом. Революционная мифология в России сформи-
ровалась как попытка проникнуться манихейским сознанием, не-
сущим представление о том, кто именно, т.е. какой народ, со-
циальная группа, является живым воплощением зла и кто имен-
11 См.: Ахиезер A.C. Дезорганизация как категория общественной жизни //
Общественные науки и современность. 1995. № 6.
183
но является воплощением добра. Манихейство в его различ-
ных формах лежит в основе идеологического мифотворчества.
Манихейство по своей сути является абсолютизацией конфлик-
та, разрыва межцу элементами общества, одни из которых мож-
но рассматривать как воплощение добра, а другие как воплоще-
ние зла. Российское общество складывалось как высококонф-
ликтное на уровне повседневности. Об этом говорит ряд важных
явлений.
а) После освобождения от власти Золотой орды Россия не
смогла удержаться на пути развития диалога между историчес-
ки сложившимися в стране формами власти. Диалог не разви-
вался между массой населения, сконцентрированной в локаль-
ных мирах, общинах, и аристократией и властью первого лица.
Движение в этом направлении достаточно отчетливо видно в
период царствования Ивана III и достигло своей высшей точки
в период 50-х годов XVI в., когда правительство "Избранной
Рады" во время малолетства Ивана IV пошло по пути реформ,
направленных на выборное самоуправление на местах12. Однако
страна не удержалась на этом пути. На смену реформам при-
шла опричнина. Вновь созданный инструмент террора служил не
только для того, чтобы разрешать конфликты в пользу перво-
го лица, но чтобы массовыми убийствами уничтожить саму воз-
можность их возникновения. На переломном этапе истории стра-
ны государство присвоило себе право вторгаться в повседнев-
ную жизнь каждого сообщества, каждой личности. Таким образом
царь отвечал на кризисы, которые в государстве, в обществе
были неизбежны на этапе по сути приспособления государст-
венности к условиям полной независимости. Возможность движе-
ния в этом направлении лежала в господстве в обществе культу-
ры, идущей от статичных локальных сообществ с их безусловной
властью целого, воплощенной как во власти соборного мира, так
и батюшки, первого лица, в недостаточности опыта формирова-
ния диалогизации, ведущей к новым формам, качеству политичес-
кой жизни. Причина лежала в том, что "массовое сознание
ПРИЗНАВАЛО за властями право совать, грубо говоря, нос во все
детали частной жизни. Не только свой дом россияне не считали
своей крепостью, но и бороды не воспринимали как свое личное
достояние. Не потому, что им было чуждо чувство собственного
достоинства. Просто порог чувствительности в российской куль-
турной традиции был, по сравнению с иными странами, заметно
сдвинут в сторону расширения правомочий государства"13.
12 Янов А. Тень грозного царя. М., 1997. С. 75.
13 Там же. С. 120.
184
Эта по сути тоталитарная традиция (А.Янов называет ее авто-
кратической) оказалась сильнее другой традиции, ведущей к раз-
делению властей, к диалогу.
б) Однако подобные попытки власти не могли уничтожить
конфликтов, но способствовали развитию их скрытого характера
и одновременно опасной для общества роли государств в этих
конфликтах. Исследования показывают глубокую конфликтность
русской крестьянской общины, патриархальной семьи — этих
массовых локальных сообществ: "Повсеместно царили дух несо-
трудничества, огульное насилие и равнодушие..."*4 Жизнь "изо-
биловала враждой, насилием, местью, завистью, страхом и ру-
ганью. Патриархальный двор скреплял общество, прибегая к на-
казанию для того, чтобы заставить крепостных подчиниться..."15
"Недоверие, подозрительность и социальный конфликт стали ос-
новными чертами и разрушительными моментами жизни кре-
постных, а насилие было обычным средством разрядки накап-
ливавшейся напряженности"16. Исследователи констатируют "ши-
роко распространенное неповиновение, неподчинение власти, не-
брежение в работе, непокорность, лень и хулиганство"17. Важ-
ный вывод заключался в том, что "поддержание порядка, по
сути, расходилось с необходимостью четкого выполнения про-
изводственных заданий"18. Внутри самих локальных сообществ
крестьян имели место серьезные конфликты, эксплуатация, на-
силие и т.д. Между сообществами преобладали конфликты. "Пат-
риархальный уклад не требовал существенного сотрудничества меж-
ду главами дворов. Каждый старейшина преследовал собствен-
ные интересы в одиночку, воруя, клевеща, дерясь, когда это
было необходимо или уместно. Это позволяет объяснить сильные
трения между отдельными дворами..."19 Важны, однако, не сами
эти конфликты, а их влияние на общество. В XIX в. насилие
считалось приемлемой формой разрешения деревенских конф-
ликтов во Франции, Германии, Англии. Власти в этих странах
мирились с ним, т.е. не считали его существование опасным для
себя, для государственности, для сложившихся порядков и рас-
сматривали его скорее как элемент этих порядков. Однако в Рос-
сии дело обстояло иначе. Власть "не мирилась с насилием, так
как оно сказывалось на эффективности хозяйственного поряд-
14 Хок С.Л. Крепостное право и социальный контроль в России. М., 1993. С. 168.
Пер. Hoch S.L. Seredom and Social Control in Russia. Chicago, 1986.
15 Там же. С. 174.
16 Там же. С. 163.
17 Там же. С. 162.
18 Там же. С. 169.
19 Там же. С. 175.
185
ка, а также несло в себе потенциал глубоких социальных бес-
порядков. Это означало, что рассматриваемое сообщество "не бы-
ло саморегулирующейся общностью, и для ограничения насилия
применялось насилие"20. Иначе говоря, в России власть чувст-
вовала опасность в массовом насилии, органическое несоответ-
ствие насилия, свойственного крестьянскому поведению, своим
властным функциям, в конечном итоге государственности как
таковой.
в) Высокая конфликтность сопровождала страну на протяжении
всей новейшей истории. Значительный интерес в этой связи
представляют тетради с записями Е. Киселевой (1916—1990), всю
жизнь проведшей в одном из районов Луганской области. Автор
статьи об этих записках пишет: «Конфликты привычно разреша-
ются с помощью непосредственного, без задержки, "нелицензиро-
ванного" насилия. Физическое насилие в повседневной жизни не
является необычным событием. Складывается впечатление, что
участники конфликта испытывают удовольствие от борьбы, во
всяком случае это — значимое средство снятия напряжения...
Внутренний контроль над проявлением эмоций очень низок»21.
Интересно, что при этом насилие является категорией, через
которую люди осмысливают социальные институты. Например, суд
понимается не как правовое пространство разрешения конфлик-
та, а как место наказания. Тюрьма, лагерь, "зона" — значимые
элементы повседневности, которые всегда незримо (или зримо)
присутствуют. Попадая в сферу действия централизованных сис-
тем насилия, они стараются всеми силами избежать, уйти от яв-
ного столкновения с властями, обретая контроль над конфликт-
ной ситуацией "домашними средствами", в своем кругу, осущест-
вляя немедленное физическое насилие22. Отсюда можно сделать
вывод, что в принципе вся власть воспринимается как прост-
ранство насилия. "Жизнь в лагере и за пределами лагеря не
слишком отличалась по степени насилия и агрессивности. Нет
между ними демаркации"23. Массовость подобных представлений
в России стимулировала Ленина, искавшего общий язык с боль-
шинством, соответствующим образом "творчески развивать марк-
сизм".
В. Булдаков объяснял массовое насилие тем, что «в начале
XX в. произошел не прорыв в будущее, а напротив — архаиза-
20 Там же. С. 164.
21 Козлова H.H. Документы жизни: опыт социологического чтения // Socio-
Logos, 96. M., 1996. С. 240.
22 Там же. С. 244.
23 Там же. С. 249.
186
ция всей общественной структуры. ... Российская патерналист-
ская система не знала устойчивого "дисциплинирующего наси-
лия"... проснулись настоящие племенные инстинкты... Факти-
чески происходит сакрализация самых архаичных форм челове-
ческого естества»24. Существует громадный рассеянный в ис-
точниках материал, показывающий существование в стране на
разных этапах массового насилия. Так, В. Шульгин писал, что
в России «идут по всем направлениям непрерывные потоки вза-
имного злобствования... В добродушном русском народе раз-
лито вместе с тем огромное количество злобы. Злоба эта —
не оформленная, это не есть нечто, имеющее определенные кон-
туры и границы. Эта злоба имеет свои причины, но нельзя ска-
зать, чтобы она преследовала определенные "цели". Просто —
злобствование. Причем злоба сия крайне обманчива и коварна.
Кажется, все хорошо, все рады, довольны и смеются. Не дове-
ряйте этому. Через минуту произойдет* "нечто", невидимая боги-
ня раздора бросит на стол пирующих свое яблоко... и пошла
писать губерния. И все грызутся, запустив зубы в шерсть со-
седа, и рвут, рвут, рвут в клочья "братское" мясо. Почему, от-
чего? В сущности, сего никто не знает. ... Причина здесь, ко-
нечно, не в "причинах", а в злости. Почему-то накапливаются
под спудом эти ручейки злобы... и никто никогда не знает, где
эта злость вырвется на поверхность и какую форму она при-
мет»25. А. Вишневский обращает внимание на то, что в лите-
ратуре конца XIX — начала XX в. много писалось о "бабьем
бунте" в русской деревне. В связи с этим он пишет о том,
что и "бабий бунт", и непокорность детей, и умножающиеся
семейные разделы — все говорило о падении веса вековых за-
поведей семейной жизни, об усиливающемся ее разладе. Разлад
нарастал в деревне, в городе же он и подавно был неминуем,
обозначился раньше и породил более развитые формы рефлек-
сии26. Речь идет не о частностях, но о мощном всесокрушаю-
щем источнике дезорганизации, идущей из самого массового ин-
ститута, способного сокрушить общество и государство. Очевид-
но, что все последующие события, получившие название "трех
революций", шли из глубин массовой повседневной жизни. По-
литики лишь пытались оседлать этот процесс, придать ему ту
или иную направленность, организованную форму или противо-
стоять ему.
24 Булдаков B.U. Красная смута. М., 1997.
25 Шульгин В.В. "Что нам в них не нравится...". М., 1994. С. 201, 207 и далее,
209, 240, 242 и далее, 276, 278, 288, 289, 291, 294, 320, 344.
26 Вишневский А. Серп и рубль. М., 1998. С. 131-133.
187
Высокая конфликтность существует и сегодня. В стране на-
блюдается высокая бытовая конфликтность, ее зависимость от
увеличения времени, проводимого людьми дома друг с другом.
Количество этого типа убийств возрастает в Москве в сильные
морозы, то есть тогда, когда люди вынуждены больше времени
проводить дома. 30—40% убийств происходит в семьях, 85% ро-
дителей используют физическое насилие. По оценкам МВД, в
1994 г. почти 14 тыс. женщин были убиты мужьями или сожи-
телями. В прошлом году было подано 4 млн заявлений в мили-
цию по случаям насилия в семье, 40 тыс. женщин обратились в
центры помощи. По данным некоторых исследований, в 65% се-
мей так или иначе были случаи насилия. В основном их жертвы
женщины и дети27. Любопытно, что "сексуальное насилие проис-
ходит в семьях с патриархально-авторитарным укладом, в семьях,
где родители конфликтуют"28. Очевидно, что насилие над жен-
щиной является древней традицией. "Древнерусское общество —
типично мужская, патриархальная цивилизация, в которой жен-
щины занимают подчиненное положение и подвергаются постоян-
ному притеснению. В Европе трудно найти страну, где даже в
XVIII—XIX вв. избиение жены мужем считалось бы нормальным
явлением и сами женщины видели бы в этом доказательство
супружеской любви. В России же это подтверждается не только
свидетельствами иностранцев, но и исследованиями русских этно-
графов"29. Происходит замещение криминальной практикой функ-
ции судов по разрешению споров и конфликтов, возникающих в
хозяйственной деятельности, превращение охраны в массовую про-
фессию и т.д. Появились террористы, которые, предъявляя раз-
личные утилитарные требования, берут в заложники даже членов
своей семьи. Организованная преступность в России несет иную
значимость, чем ' в либеральных странах. Если на Западе она
охватывает лишь определенные сферы жизни — наркотики, игор-
ный бизнес, то у нас она претендует на то, чтобы быть аспек-
том всех типов человеческих отношений. О высокой конфликт-
ности, перерастаю{цей в криминал, говорит и то обстоятельст-
во, что Россия занимает первое место в йире по относительному
количеству заключённых — около 700 человек на 100 тысяч на-
селения-3 .
27 Ажгихина Н. Бьет — не значит любит. Жестокость в семье возрастает в
период экономического кризиса // Круг жизни. Общество — семья — человек.
1998. N9 14. Ноябрь. С. 11.
28 Пичугина Е. Невидимые миру слезы // Век. 29 мая—4 июня 1998. С. 12.
29 Кон И.С Сексуальная культура в России. М., 1997. С. 16; см. также: Ефи-
менко А. Исследования народной жизни. М., 1884. С. 84.
30 Время. 1998. 8 декабря. С. 3.
188
Существуют симптомы выхода этих конфликтов за рамки част-
ной жизни. Часть людей, серьезно страдающих от современ-
ного кризиса, прежде всего от задержки зарплаты, способны
собираться значительными массами и своими действиями дезор-
ганизовывать функционирование общества и государства, уси-
ливать перерастание дезорганизации в катастрофу. Опыт исто-
рии страны показывает, что эти люди проявляют значительно
меньше интереса к поискам более эффективных решений на всех
уровнях общества, не осознают и своей ответственности за все
происходящее со страной, направляя свою энергию на "вино-
ватых".
г) Скрытая конфликтость создавала для общества возмож-
ность отвечать на кризисы периодическими массовыми попыт-
ками истребить правящий и образованный слои, государство, на
что государство отвечало массовым насилием над народом, боль-
шим террором, постоянным вторжением власти в повседнев-
ность, что с точки зрения власти могло носить профилактичес-
кий характер. Механизм процесса прост. Ослабление власти при-
водило к тому, что конфликтность на микроуровне, не сдержи-
ваемая более внешними преградами, выходила за границы ло-
кальных миров, пыталась сокрушить общество. Следует отметить,
что конфликтность вовсе не всегда принимала крайние формы,
но могла, по крайней мере на первом этапе, принимать фор-
му ненависти или даже простого равнодушия к власти, как к
чему-то враждебному, чужому, тому, что не следует поддерживать,
воспроизводить. Этого подчас оказывалось достаточно для катас-
трофического краха государства. Массовое кровопролитие могло
возникнуть позже в результате столкновения разнонаправленных
попыток сформировать новую государственность. Анализ исто-
рического опыта показывает не только высокую конфликтность
на повседневном уровне, но и то весьма важное обстоятельство,
что государство пыталось в условиях авторитарной и тоталитар-
ной власти подавить ее не только тогда, когда кипящие от ярос-
ти толпы представляли собой непосредственную угрозу, но и тог-
да, когда конфликты не выходили за рамки семьи, любых сооб-
ществ.
До сих пор не осознана значимость того исторического факта,
что "доныне в сущности остается непоколебленным взгляд, что
Древнерусское государство возникло в результате насильствен-
ного объединения племен"31. Это означает, что основа раскола
между народом и властью была заложена еще при основании
31 Пашу то В.Т. Особенности структуры Древнерусского государства // Древне-
русское государство и его международное значение. М., 1965. С. 84.
189
государственности. Россия как общество, расколотое в каждой
своей точке между двумя основными суперцивилизациями, вклю-
чала в себя раскол между большим обществом и локальными
мирами, между обществом и государством. Это означало, что
массовые процессы в локальных мирах могли повседневно про-
тивостоять большому обществу, встречать активное сопротивление
со стороны государства. Но это вместе с тем означало, что
эти массовые процессы могут сокрушить основы государства са-
мим фактом продолжения, расширения конфронтационной дея-
тельности.
Возникшая государственность разрушала племена, их союзы и
видела свою главную задачу в собирании с них дани. Это в
конечном итоге сформировало государство, существенно отличное
от западного, где восторжествовал диалог, его культурные и орга-
низационные формы. В нашей истории люди постоянно пыта-
лись уходить из-под власти государства, на что последнее пыта-
лось ответить, культивируя жесткие структуры, основанные на
прикреплении людей к их функциям, пытаясь соединить инте-
ресы людей с крепостническими формами жизни. Одним из ре-
зультатов этого было постоянное участие государства на всех
уровнях, включая самый нижний, в конфликтах на стороне этого
порядка, что само по себе стимулировало постоянное воспроиз-
водство антигосударственных и догосударственных ценностей в
массовых масштабах.
Ослабление функций государства после 1861 г. могло озна-
чать, что конфликтность внутри сельских миров, между ними
была способна мощным потоком захлестнуть большое общество
и при определенных условиях привести к господству локаль-
ных догосударственных сил, краху государственности, большого
общества. Обоснованность такого прогноза могла бы быть до-
казана указанием на факты нарастающего в результате реформ
Александра II ослабления государственной власти, причем сна-
чала государственная власть стала терять контроль над сельски-
ми локальными мирами, а затем и над повседневным образом
жизни сельского жителя. Постепенно усилился рост локализма,
архаичных форм общинной жизни, нарастал массовый нравст-
венный распад, хулиганство, отпадение от форм государствен-
ной жизни, религии, возрастало негативное отношение к труду,
о чем много писалось до первой мировой войны. Этот про-
цесс, отягощенный непосильными тяготами войны, завершился
катастрофическим крахом государства, попыткой подменить его
системой управления локального типа, получившей название влас-
ти советов. По сути, это представляло собой попытку возврата
к архаичным догосударственным формам власти. Возможность та-
кого хода событий была заложена в расколе между обществом
190
и государством, между локальными мирами и большим общест-
вом, что делало государство и большое общество уязвимыми
в результате давления мощной архаичной активности локальных
миров, человека, противопоставляющего себя государству, всему
миру, лежащему за границами его огорода.
Деспотическое государство, которое периодически возникав в
России, начиная от государственности Ивана IV и кончая ста-
линским, неизбежно разваливалось. Важнейший аспект механиз-
ма, который приводил к краху (например, к Великой Смуте, к
краху СССР), заключался в том, что способность государст-
ва вмешиваться во все микроконфликты постепенно истоща-
лась (главным образом потому, что слабела поддержка этому
вмешательству во всех точках общества, конфликтность выходи-
ла из локальных миров в сферу государственности). Конфликт-
ность превращалась в массовое неповиновение, бегство от го-
сударственности, и лишь иногда — в насилие над государством.
Сегодня мы наблюдаем картину, когда ранее подавляемые рабо-
чие пытаются защитить свои интересы, отказываясь подчинять-
ся государству, тем самым разрушая его в каждой доступной им
точке.
Советский период специфичен тем, что никогда еще общество
не приобретало столь сложный, внутренне разнообразный харак-
тер, никогда еще конфликт между архаичной догосударственной
массовой культурой и развитыми формами утилитаризма (праг-
матизма) не достигал столь высокого накала. Поэтому и внутрен-
ний конфликт еще никогда не достигал столь больших масшта-
бов, не приводил к столь исключительной сложности при по-
пытке восстановить государственность.
Советская государственность оказалась беспрецедентным гиб-
ридом массовой архаичной формы локального управления (управ-
ления в форме веча, совета — механизма, функционирующего на
чисто эмоциональной основе группы хорошо знающих друг друга
людей из одной семьи, деревни, общины) и постоянно рождаю-
щегося из него авторитаризма, который в экстремальных ситуа-
циях мог приобрести крайние формы, вплоть до тоталитаризма.
Советская государственность, возникшая на основе знаменитого
взрыва народного творчества, о котором так мечтала русская ин-
теллигенция, но вопреки ожиданию принявшая форму активи-
зации архаичных ценностей, могла возникнуть, лишь превратив
этот океан повседневной дезорганизации в океан террора, кото-
рый пытался уничтожить дезорганизацию в самом зародыше, —
в очагах повседневности.
Возникло общество, превратившее террор в повседневность,
стирающее различия между повседневностью концентрационно-
го лагеря и свободой. Такой порядок мог существовать лишь
191
на основе мощной эмоциональной активизации, на основе куль-
туры манихейского типа. Последняя, однако, быстро истощалась
в каждой клеточке общества, включая и те, где находились са-
мые последовательные сторонники террора, исчезающие в его огне.
Возникшая в этой ситуации официальная идеология была гиб-
ридом архаичной культуры манихейского типа с мировоззрени-
ем радикальных модернизаторов. Революционеры-модернизаторы,
оседлав волну народного гнева, нашли в манихействе адекват-
ную идеологию, способную "мобилизовать массы" как на борьбу
со старой властью в России, так и с любыми явными и мни-
мыми врагами. Однако вожди манихейской волны не предвиде-
ли, что массовое манихейство могло интерпретировать и новую
власть как воплощение мирового зла. Пока этого не произо-
шло, для возникшей советской власти была характерна, с одной
стороны, убежденность, что новый, без пяти минут идеальный,
строй органически чужд конфликтам. Общество рассматривалось
как воплощение идеальной общины, патриархальной братской
семьи во главе с отцом. (Это должно было лишить нравствен-
ной санкции саму возможность неконтролируемого властью конф-
ликта.) С другой стороны, общество расценивалось как мани-
хейское воплощение правды и света. Но и как всякий очаг
правды, новая страна была окружена морем зла, которое посто-
янно просачивалось внутрь, готовясь к космической схватке. (Ме-
тафизическое оправдание любого преступления власти.)
Массовое влияние манихейской идеологии не остается неиз-
менным. Оно подвергается коррозии, так как в обществе возрас-
тает влияние утилитаризма, оттесняющего абстрактные представ-
ления о добре и зле, утверждающего представление о пользе и
выгоде, опирающегося на стремление превращать окружающий
мир в потенциально бесконечный набор средств. Манихейство
размывается также развитием либерализма, системы ценностей,
нацеленной на диалог, плюрализм, на озабоченность консенсусом.
Однако влияние либерализма в обществе, его массовая поддержка
еще недостаточны для оказания определяющего влияния. Тем не
менее, рост влияния утилитаризма в обществе, хотя и несет в
себе серьезные опасности, потенциально подрывает основы ма-
нихейства. Падению советской системы предшествовали официаль-
ный отказ высшей власти от манихейства, ведущей роли классо-
вой борьбы, попытка перейти к идеологии общечеловеческих
ценностей, что, однако, вовсе не означало, что в стране исчезла
его массовая база, возможности его новой активизации в иных
формах. Диалог, погруженный в представление о господстве в
обществе насилия, угрожает превращением в реальное насилие.
Это угрожает государству разгромом, а людям — массовым тер-
рором.
192
Дезорганизация социокультурных тел. Проблема конфликтов
в России не сводится к столкновениям людей друг с другом,
с институтами и т.д. Речь идет о чем-то большем. Любой конф-
ликт можно рассматривать как столкновение на границах неко-
торых относительно упорядоченных социокультурных тел: инсти-
тутов, государства, общества. При этом конфликт, раскол не сов-
падают с границами тел, что угрожает разрушить и сами эти
тела соприкасающихся (со)обществ. Например, когда российская
армия во время первой мировой войны бросила фронт, это оз-
начало, что состояние внешнего конфликта привело к дезорга-
низации армии, ее распаду. Этот распад распространяется на
организационные отношения и соответствующую (суб)культуру.
Переход от традиционной к либеральной суперцивилизации для
глубоко традиционного общества представляет проблему преодо-
ления организационной и культурной дезорганизации, формиро-
вания институтов нового типа.
Здесь лежит камень преткновения попыток реформ. В таком
обществе реформа может не столько открыть путь новым, более
эффективным формам организации, сколько усилить общую де-
зорганизацию. В.Шульгин с глубокой проницательностью отметил
это: «Русская "общественная жизнь", в какой форме она ни
проявлялась бы, представляет из себя постоянное порождение
различных соединений, у которых одно общее им всем свойст-
во — эфемерность. Только что успев сотвориться, они сейчас
же лопаются; впрочем, лопаются для того, чтобы немедленно
вновь воскреснуть в такой же "пузырчатой форме"»32. Речь идет
о попытках отклониться от сложившихся традиционных форм
отношений, которые не находят достаточно прочных оснований
в новых ценностях и быстро возвращаются обратно. Тем са-
мым создаются условия для организационной неопределенности,
пульсации организационных форм, для саморазрушения инсти-
тутов.
Л. Б. Коган пишет: "Если на Западе скандалы сопровождают
жизнь общества, то у нас, в условиях постоянной нестабильнос-
ти, скандалы начинают ее просто вытеснять"33. Институциализа-
ционная неопределенность имеет свой эквивалент — дезоргани-
зацию культурных норм и ценностей. Он не позволяет четко
различать преступления и нормативный порядок. Отклонение от
нормы само становится нормой. Проблема в том, что раскол
встроен в отношения между социальными телами, снижает потен-
32 Шульгин В.В. "Что нам в них не нравится...". С. 141—142.
33 Коган Л.Б. Нужен ли город интеллигенции? // Правила игры. 1997. № 4. С. 11.
7 Зак. 399 193
циал каждого из них. Но одновременно тела не могут существо-
вать друг без друга. Более того, в разных телах, например в кол-
хозе и в крестьянском доме, действуют одни и те же люди.
А это означает, что конфликт идет не только между людьми,
но и внутри каждого из людей, возникая и угасая в зависимости
от своего перемещения от одного социального тела к другому.
«Механизатор в колхозе, вернувшись с работы, рассказывает, ка-
кой он дурак и осел, что старается прилежно трудиться на об-
щественном поле! И затем говорит, — я не буд£ там больше
горбатиться. Но тот же механизатор, находясь в бригаде, в кол-
лективе, на миру, инстинктивно "держит марку", выкладывается,
помогает коллегам, сотрудничает с руководством, по-своему любит
бригадира и считает его лучшим. И все это происходит одно-
временно и в одном и том же месте. Мне кажется, что это —
огромное испытание для психики российского человека, которое
он, впрочем, успешно выдерживает». В этом мире "доярки врут,
заведующая врет, скотники врут, врут, что кормят, ухаживают,
выпаивают... Сплошное вранье! Все врут сейчас безбожно. Нико-
му нельзя верить, — ни начальнику, ни крестьянину, ни мне,
ни тебе!"34. Всеобщее вранье как форма общения означает, как
минимум, что общество не выработало языка, на котором люди
могли бы воспроизводить общество. Не выработана концепция,
которая могла бы объяснить эти явления. Если в условиях все-
общей дезинформации общество в той или иной степени и
форме теоретически и практически воспроизводится, то это мо-
жет происходить лишь в результате способности людей нащу-
пывать некоторую постоянно меняющуюся границу, компромисс
между двумя потоками сметающего друг друга вранья, потоков
дезорганизации. Тезис А. де Кюстина, что "тяжесть законов смяг-
чается их неисполнением" является иллюстрацией этого. Дезор-
ганизация в результате тяжести законов и дезорганизация в ре-
зультате их неисполнения в целом создают уровень дезорганиза-
ции, который открывает неустойчивую возможность существования
общества между двумя безднами хаоса. Порядок, в котором па-
радоксальным образом умещается общество, существует на гра-
нице двух неустойчивых потоков дезорганизации, МЕЖДУ ними.
Иначе говоря, исчезновение одного из потоков дезорганизации
означало бы растворение общества другим потоком. Такое об-
щество, какие бы идеологические одежды оно ни носило, распо-
лагает ограниченными путями своевременно конструктивно из-
34 Виноградский В.Г. Крестьянские общества сегодня // Куда идет Россия?.. М,
1996. Т. 3. С. 343, 454, 455.
194
мениться для преодоления раскола. Во всяком случае преодоле-
ние не лежит на пути подавления одного потока другим.
Форма и высокий уровень дезорганизации не локализованы
в тех или иных сферах жизни. Они охватывают все общество
без исключения. Эксперт по собакам, противопоставив Россию
другим странам, сказал: "В стране существует социальный спрос
на злых агрессивных собак, что говорит о неблагополучии в об-
ществе" (передача по НТВ "Дог-шоу", 19 декабря 1998 г.). Вы-
сокий уровень ненависти можно наблюдать каждый день, слушая
по утрам звонки российских радиослушателей "Свободы", транс-
лируемые в прямой эфир. Среди них высокий процент озлоб-
ленных людей. Социологи делают своим предметом "неясное со-
стояние брожения массовых настроений, которое еще не выли-
лось ни в какие действия, но уже воспринимается многими как
ситуация, чреватая социальными столкновениями. В таких ситуа-
циях в общественной атмосфере чувствуется приближение локаль-
ной или общей катастрофы, нарастает ощущение тревоги, напря-
женности, люди становятся все более скандальными даже без
видимых поводов..."35
Это свидетельствует о том, что налицо некоторая серьезная
проблема, масштабы которой позволяют говорить о специфике
общества. Необходим более общий, более глубокий анализ этого
крайне важного опасного явления — социокультурной патологии.
Дезорганизация, ее уровень, тенденции и механизмы развития
являются одним из первостепенно важных параметров общест-
ва. Их изучение могло бы быть выделено в особую социологию
дезорганизации. Один из разделов этой науки должен быть на-
целен на изучение того, как разные общества реально борются
с дезорганизацией, что составляет необходимый элемент обеспе-
чения выживаемости.
Высокодезорганизованное общество стоит перед опасностью
превращения роста дезорганизации в кумулятивный процесс.
Об этом говорит, например, следующее явление. "Десятками тысяч
нормативных актов, которые ежегодно издает федеральная бюро-
кратия, она может задерживать принятие законов и проведение
политики, вырабатываемых на вершине политической системы, или
вовсе пускать их под откос. Таким образом, она может замед-
лять реформы или придерживать их в ожидании выкупа"36. Дезор-
ганизация пронизывает общество, включая правовую систему.
35 Бородкин Ф.М., Володина Н.П. Социальная напряженность и агрессия //
Мир России. 1997. № 4. С. 107.
* Ергин Д, Густафсон Т. Россия: двадцать лет спустя. Четыре сценария... М.,
1995. С. 93.
195
В Советском Союзе существовала сложная правовая система.
Юристы и милицейские чиновники в 30-е годы соединили ле-
нинизм, европейское гражданское право и российскую законо-
дательную традицию в некий сплав, предназначенный служить
лишь государству и политическим целям его лидеров. Законы
часто были просто ширмой. Реальные административные реше-
ния были основаны на десятках тысяч так называемых подза-
конных актов, которые могли издавать любые правительственные
учреждения. Большинство подзаконных актов были секретными.
Качество законов, вырабатываемых законодательными органами
на всех уровнях, низкое. Решая правовые вопросы, российские
юристы еще сегодня оперируют законами советского периода.
В результате возникает правовой вакуум. П. Яковлев, председа-
тель высшего арбитражного суда (верховного суда по экономичес-
ким вопросам), однажды воскликнул: "Нам предлагают решать
сложные уравнения со многими неизвестными, а у нас нет даже
таблицы умножения"37. Дезорганизация служит мощным препят-
ствием для инвестиций в России. «Трудно,» почти невозможно
сделать самые важные вещи: например, определить, кто же вла-
деет собственностью или фирмой, которую хотела бы приобрести
западная компания, либо дознаться, кто имеет права подписать
контракт или выдать лицензию. Технические и финансовые дан-
ные, сообщенные россиянами, часто недостоверны. Для заклю-
чительной сделки нужны длительные переговоры на высоком
уровне. Собьешься с ног! — говорит американский бизнесмен о
своих попытках создать совместное предприятие с россиянами,
отнявших у него два с половиной года. — Это все равно что
пытаться вести дела с государственным агентством, не имею-
щим ни правил, ни процедур. Они просто не понимают, как
важно принять необходимые решения. Мы очень не скоро оце-
нили значение внутренних российских структур. Оказывается, для
российских партнеров важнее всего позаботиться о всех своих,
получить от всех "добро" и проконсультироваться "с кем надо".
Очень трудно выяснить, кто же уполномочен на те или иные
действия. Ваш западный юрист скажет вам, что вы должны чет-
ко установить права собственности. Но не тут-то было. В луч-
шем случае вы узнаете, кто имеет право пользоваться собствен-
ностью. Вопрос не в том, кто владеет имуществом, а в том, кто
им распоряжается»38. Глубокая социокультурная причина этого
явления — непреодоленность синкретизма, недостаточная расчле-
37 Там же. С. 102.
38 Там же. С. 253
196
ненность социокультурной реальности при одновременной недос-
таточной интеграции уже расчленившегося.
В обществе преобладает высокая неопределенность, хаос дей-
ствий, замыслов. "Налоги высоки. Но — что еще хуже — их
могут изменить без всякого предупреждения. ... Банковская сис-
тема в России работает хаотично, хотя лучшие банки быстро
совершенствуются. Формально частных банков теперь тысячи,
их никто не регулирует, а выжить им помогают скорее ловкость,
чем активы. Когда меняются законы или правила, инвестор не
может узнать о том, что происходит, из какого-либо единого
источника. В случае спора нет надежных процедур правовой за-
щиты. Политическая жизнь России нестабильна, и поэтому над
каждой сделкой витает тень неопределенности". Трудность в том,
что неизвестно "с кем общаться, кто имеет нужные полномочия
и рискнет заключить сделку. Но особое значение в этой отрас-
ли (нефтедобыча) имеют конфликты вокруг целей и перспек-
тив"^9. Борьба с этим угрожающим выживанию общества явле-
нием требует выявления его глубоких корней.
Дезорганизация и раскол. Механизм высокой дезорганизации
общества существует как недостаточная массовая способность лю-
дей отвечать на вызов истории, возникновение опасностей, про-
блем определенной сложности, как результат активизации арха-
ичной культуры, экстенсивного тиражирования образцов. Пре-
одоление этой неадекватности возможно лишь в процессе напря-
женной массовой конструктивной критики исторического опыта.
Массовая дезорганизация составляет некоторое специфическое со-
стояние общества, некоторое особое его качество, органически
связанное не с генами, биологически унаследованными призна-
ками, но прежде всего с культурой как результатом творчества
людей.
Анализ дезорганизации позволит глубже понять такое важ-
ное явление, как раскол. Суть раскола в том, что в разных
слоях общества складываются разные формы конструктивной на-
пряженности с противоположно направленными векторами при
крайней слабости диалогических механизмов, недостаточной мас-
совой проработанности базового консенсуса. Взаимопроникнове-
ние в условиях раскола тормозилось, подавлялось взаимодезорга-
низацией, взаиморазрушением расколотых частей. Так, стремле-
ние одной части общества (правящей элиты) усилить государ-
ственность, всю систему власти и управления может активизи-
ровать в другой части общества противоположно направленную
массовую реакцию, стимулировать активизацию власти и управ-
39 Там же. С. 269.
197
ления архаичного типа. Эти две противоположные тенденции мо-
гут приводить к бесконечному разнообразию исторически конк-
ретных результатов. Общество создает гибриды, эклектические
комбинации из исключающих, разрушающих друг друга резуль-
татов социокультурной динамики. ЗИчуг, казалось, невозможный,
немыслимый результат и представляет максимальный интерес для
исследования системы власти и управления в России. Связь рас-
кола и дезорганизации уже рассматривалась40. В данном иссле-
довании речь прежде всего идет о расколе суперцивилизацион-
ного типа. О нем можно говорить тогда, когда существует взаимо-
отталкивание, взаиморазрушение элементов двух суперцивилиза-
ций, и в то же время — невозможность существования общества,
если предположить, что все элементы одной из этих суперциви-
лизаций исчезли. Можно провести аналогию с сиамскими близ-
нецами — смерть одного из близнецов влечет гибель другого.
Во всяком случае попытки преодолеть раскол посредством унич-
тожения одной из расколотых частей — попытки низших клас-
сов уничтожить правящий класс или наоборот, использовать мас-
совый террор для уничтожения значительной части народа, от-
дельных групп — не приводят к исчезновению раскола. Раскол
характеризуется тем, что в системе ценностей каждой из супер-
цивилизаций формы противоположной суперцивилизации приоб-
ретают характер негативных ценностей, воплощения врага, что
эти две системы ценностей, активизируясь, разрушают друг друга
в рамках одного общества, повышают его дезорганизацию, угро-
жают катастрофой. Напряжение, вызываемое расколом, может
достичь высшего накала, перерастающего в конфронтацию, столк-
новение, гражданскую войну, но может носить и скрытый ха-
рактер.
Общественная наука в России начинает возвращаться к осоз-
нанию значимости раскола для понимания специфики россий-
ского общества. Однако он еще медленно становится рабочим
инструментом исследований, где еще господствует представление
об обществе, тяготеющее к некоторому варианту подпорченного
прогрессизма. Этот подход включает рассмотрение реальности рос-
сийского общества с точки зрения некоторой идеи, не выте-
кающей из самой реальности, но скорей даже противостоящей
ей (идеи рассмотрения российского общества как идущего к со-
циализму, идущего к капитализму, хотя к чему оно идет, — это
открытый вопрос). Между тем, в основе российской расколотое-
ти, если рассматривать лишь экономический аспект, лежит взаи-
40 Ильин В.В., Ахиезер A.C. Российская государственность: истоки, традиции,
перспективы. С. 246—248.
198
моразрушение двух процессов: стремления к рынку и противо-
стояния ему через воспроизводство натуральных отношений. В свя-
зи с этим на первый план выходит проблема анализа механизма
противостояния, реальной возможности наращивания взаимопро-
никновения. Расколотое общество практически не может нор-
мально функционировать, формировать власть и управление, спо-
собные сдерживать дезорганизацию на достаточном расстоянии от
критической точки ее необратимости.
В результате стихийно формируется двоевластие как по гори-
зонтали, так и по вертикали: стремление сохранить архаичную
власть на местах и на ее основе построить власть в масштабе
большого общества. Так как принципы этих двух типов власти
исключают, разрушают друг друга, власть постоянно разваливает-
ся в каждой своей точке, превращается в двоевластие, в много-
властие.
Двоевластие как фокус расколотого общества. Каждый шаг
формирования более сложного и эффективного механизма влас-
ти и управления как ответ на усложнение человеческого мира
с логической точки зрения есть результат попытки найти но-
вую меру преодоления противоречий полюсов дуальной оппози-
ции "власть и управление локального догосударственного мира —
власть и управление большого общества либерально-модернист-
ского типа". Развитие способности находить меру, дающую функ-
циональный результат, эффективную власть и управление, по-
зволяющие субъекту порождать инновации, определяется прогрес-
сом логики мышления и деятельности, ее соответствием опаснос-
тям усложняющегося человеческого мира. Сама эта логика может
быть описана через дуальную оппозицию "инверсия — медиация".
Однако движение в направлении медиации вовсе не является
законом истории, как можно было бы полагать с точки зрения
вульгарного прогрессизма. Возможна и противоположная направ-
ленность динамики — стремление вернуться к архаике, отвечать
на усложнения человеческой реальности активизацией архаичной
логики и форм отношений, попыткой отвечать экстенсивным
образом на усложнение проблем. Именно здесь лежит глубокое
отличие между российским и западным обществом. Если Запад
в решении все более сложных проблем пошел по пути постоян-
ного преодоления ограниченности инверсии, поиска новой меры,
в России на массовом уровне постоянно пытались вернуться к
истокам, господству инверсионных представлений, тяготеющих к
эмоциональному мышлению, господству манихейства. Эти процес-
сы связаны с недостаточным распространением социокультур-
ных абстракций, стремлением подчинить мышление чисто эмо-
циональной импульсивной логике. Последствия неисчислимы, их
можно обнаружить во всех сферах жизни. Однако важнейшее
199
заключается в том, что на основе преобладания инверсии ока-
зывается невозможным в должных масштабах на массовой базе
развивать власть и управление, адекватные сложности большого
общества. В системе власти и управления лежит сердцевина, фо-
кус социокультурной патологии общества.
Двоевластие формируется как форма приспособления к рас-
колу, патологический гибрид разрушающих друг друга процес-
сов, форм управления. Реальность истории российского общест-
ва может быть осмыслена через оппозицию, охватывающую боль-
шое общество, "двоевластие как расколотая форма и содержание
государства, всей системы власти — органическая власть, адек-
ватная большому обществу". История российской государствен-
ности есть постоянный поиск меры между этими полюсами. При-
ближение к первому полюсу означает, что власть находится под
угрозой исчезновения в хаосе дезорганизации. Приближение к
другому полюсу означает отступление дезорганизации, ослабление
раскола, приближение к идеалу гармоничного общества.
Опыт России показывает, что одна опасность заключается в
возврате к синкретизму, уже прошедшему значимый путь диф-
ференциации, другая — в попытке любыми средствами сформиро-
вать либерально-модернистское общество, используя для этого
архаичные методы, например, авторитарные. Для этого могут ис-
пользоваться те формы власти, которые сложились исторически в
условиях традиционализма.
Двоевластие — свидетельство того, что общество не смогло
развить в себе достаточную способность управлять собой, обес-
печивать выживаемость на фоне усложнения человеческой реаль-
ности, но одновременно обладает определенной способностью
бороться за выживаемость в условиях, близких к критическо-
му уровню дезорганизации. Двоевластие в большом обществе мо-
жет рассматриваться как результат невозможности формировать
большое общество на основе архаичных форм культуры и орга-
низационных форм и одновременно неспособности создать адек-
ватные большому обществу систему власти и управления. Двое-
властие, следовательно, имеет двойственный характер. С одной
стороны, — результат глубокой дезорганизации общества, фор-
ма его патологии. Но, с другой стороны — результат стрем-
ления общества удержаться на каком-то, пусть опасном уровне
дезорганизации, предотвратить дальнейший катастрофический ее
рост.
Фактически в стране складывалась не правящая элита, но не-
что вроде временно исполняющей обязанности правящей эли-
ты. В этой ситуации первое лицо решало свои управленческие
проблемы через систему фаворитизма, организуя группы "ближ-
них людей", "государевых людей", "канцелярий, непосредствен-
200
но подчиненных монархии" и т.д., давая им отдельные поруче-
ния, создавая тройки, особые совещания, комиссии, системы ко-
миссариатов и т.д., манипулируя обществом через манипуляцию
своим окружением. Это неизбежно порождало повседневное двое-
властие, многовластие под прикрытием любой видимой формы
власти, государственного устройства, включая авторитаризм, тота-
литаризм. Эффективность этого порядка была крайне ограничена.
Он содержал в себе предпосылки распада и сам являлся его про-
дуктом.
В этой ситуации попытки копировать опыт других стран, на-
пример опыт государственного управления Швеции, не давал адек-
ватного результата. Вначале Петр I пытался' действовать в рам-
ках исторически сложившейся системы государственного управ-
ления, организуя новые приказы (канцелярии), дифференцируя
функции управления. Государство усложнялось. Сформировался
"Консилиум министров" — высший центр государственного аппа-
рата как постоянное учреждение, координирующее деятельность
всех его частей. Этот порядок принял устойчивый и функцио-
нальный характер, что можно рассматривать как дальнейшее ус-
ложнение государства, необходимое для повышения эффективности
управления. Во всяком случае, он сыграл свою роль в победе в
Северной войне. Однако в конечном итоге шведская система
не могла быть перенесена в Россию, не в последнюю очередь
потому, что для этого в стране не было средств. Петр пытался
экстраполировать принципы устройства армии (единоначалие, ав-
торитаризм) на все общество. Очевидно, именно этот порядок мог
более или менее реально воспроизводиться на основе исторически
сложившейся культуры, где господствовала авторитарная версия
вечевого идеала, коренящаяся в глубинах синкретизма. Практи-
чески Петр стремился подчинить нижние уровни государства ко-
мандирам полков. Но вместе с тем внедрял диалогические, кол-
легиальные формы управления, в чем можно видеть стремление
идти путем разделения властей, их интеграции в целое. Модель
не прижилась. Историкам не известно ни одного случая голо-
сования в коллегиях, которое зафиксировало бы существование
несогласного меньшинства — либеральные формы управления мас-
кировали реальное синкретическое содержание. Люди сводили но-
вые порядки к старым вечевым принципам, где принималось еди-
ногласное монологическое решение. Страна не созрела для сущест-
венного повышения эффективности качества управления, функций
власти. Исключающие друг друга попытки могли дать лишь вре-
менный ограниченный результат. Они практически не выходили
за рамки бюрократических реорганизаций, не коррелирующих с
реальной потребностью в диалоге.
201
Усиление несоответствия между сложностью задач и организа-
ционными формами, культурной основой управления привело к
росту социальной патологии, создало мощный стимул для внут-
реннего разлада, дезорганизации, раскола, двоевластия.
Двоевластие как форма власти концентрирует в себе нарас-
тающую потребность в функционировании большого общества,
интеграции его внутреннего разнообразия в условиях, когда эта
потребность не опирается на достаточную массовую культурную
основу, способность ее адекватной реализации. Двоевластие —
такой уровень способности (или неспособности) общества обеспе-
чивать выживаемость, который в процессе своего воплощения
достигает лишь ограниченного, частичного результата; это власть,
складывающаяся из дезорганизующихся, разрушающих друг дру-
га элементов. Оно возникает в результате неспособности общест-
ва в условиях высокой дезорганизации организовать логически
стройную систему власти. Государство складывается как некото-
рая конфликтующая сфера разнородных систем управления. На-
пример, в советское время «аппарат МВД на местах являлся
"параллельной властью", хорошо оплачиваемой, во все вмеши-
вавшейся и ни за что не отвечающей. Поэтому он был опасен и
для партийных, и для государственных чиновников, и для хозяй-
ственных руководителей»41. Карательные органы не только ист-
ребляли людей, но и периодически сами были объектом избие-
ния. Достаточно вспомнить ликвидацию Ежова и его аппарата,
а затем и Берия. Любопытно, что при ликвидации последнего ему
были поставлены в вину "попытки разграничить полномочия
партийных и государственных властей". Они стали оцениваться
как проявление его "вредительской, антигосударственной и анти-
партийной деятельности"42. Власть, хотя и была дифференцирова-
на, тосковала по синкретизму. Это противоречие погубило совет-
скую систему; оба пути были невозможны.
В России во времена самого свирепого тоталитаризма сакраль-
ная власть была бессильна против массовой дезорганизации, сти-
хии низа, в которой участвовали и различные органы власти,
постоянно ускользающие из-под влияния верхов. Тем самым го-
сударственная власть в России независимо от идеологической вы-
вески существует как власть групп. Сталинский террор был уто-
пической попыткой заместить дезорганизующую борьбу властей
групп абсолютной властью одной группы, одного лица, несущего
сакральную идею единства.
41 Пихоя Р.Г. Советский Союз: История власти. 1945-1991. М., 1998. С. 111-112.
42 Там же. С. 119.
202
Границы между государственной властью и властью неофици-
альных групп постоянно меняются, размываются, переходя друг
в друга, создавая сеть многовластия на всех уровнях, включая
высший.
Некоторые забытые авторы уже давно считали это бесспорным.
"То положение, что у нас в истории долго замечается двоенача-
лие: рядом с законодательной властью, нормирующей правовые
отношения, действует как творческая сила и обычное право на-
рода, и действует в течение всего даже московского периода"43.
Система реальной власти в стране постоянно находится в дви-
жении, перетекая от одного центра к другому, поднимаясь вверх,
уходя в народную почву, развиваясь, атомизируясь, исчезая как
легальный институт, переходя к держателям дефицита, денег, спо-
собности создавать вооруженные группы и т.д. Все происходит
на фоне хронической, не зависящей от идеологии неспособнос-
ти в достаточной степени преодолеть постоянное раздвоение,
атомизацию и т.д. на основе культурного и организационного син-
теза.
Истоки двоевластия можно найти в глубокой древности всех
стран и народов, что очевидно вообще связано с дуальной при-
родой не только культуры, смыслообразования, принятия реше-
ния, но и соответствующих форм организации общества. Так,
«для хазар было характерно "двоевластие"... "двоевластие" свойст-
венно тюркской раннегосударственной традиции (равно как и
традициям других ранних государств, включая Русь, где наряду с
князем особые полномочия имел воевода), и то, что мы знаем
о двоевластии у хазар, свидетельствует о древности этой тра-
диции»44. О двоевластии в Киевской Руси писал А. Толочко45.
В древнем Риме, Спарте, Афинах существовали два царя или
консула. В Афинах существовало девять архонтов, из которых
один был царем, другой давал свое имя году. В основе такой
организации лежит древнее представление, что тотемов всегда
два (или много)46. Иначе говоря, власть тотема всегда существует
не сама по себе, а в конфронтации (если угодно, в поле крити-
ки) с антитотемом. В этом заложено две возможности. Во-пер-
вых, развитие диалога, то есть конструктивного отношения пер-
вого лица с дружиной, свитой, народом, что продолжает нести
43 Филипов В А. Народное обычное право как исторический материал // Русская
мысль. 1886. N9 1. С. 58-59.
44 Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и
ранеем средневековье. М., 1998. С. 212.
45 Толочко АЛ. Князь в Древней Руси: Власть, собственность, абсолютизм,
идеология. Киев, 1992.
46 Фрейденберг ОМ. Миф и литература древности. М., 1978. С. 81.
203
эстафету взаимной критики. Во-вторых, возможность сохранения
двоевластия в большом обществе. Нельзя не отметить, что в
мифологии содержится большой материал, показывающий расщеп-
ленность андрогинности. Иначе говоря, в мифах андрогинность
рассматривалась как пережиток, мешающий выдвижению на пер-
вый план проблемы, возникающей МЕЖДУ последовательно вы-
явленными полами. Во всем этом — предпосылка движения от
хаотического синкретизма к разделению функций, где на первый
план выходит проблема институциональной организации динамич-
ного отношения МЕЖДУ выделившимися функциями. Отстава-
ние этой способности от диффренциации общества провоцирует
двоевластие.
В России существовал мощный фактор двоевластия, переходя-
щий в многовластие.
Булдаков рассматривает двоевластие как организационный ком-
понент кризиса общественной системы. Он отмечает его суще-
ствование в высшем управлении империей в 1905—1907 гг. "С на-
чала первой мировой войны можно вести речь не только об
элементах двоевластия, но и о феномене многовластия"47. По-
добные явления можно понять на основе постоянного стремления
человеческих сообществ, раздираемых противоречиями, к "гран-
диозным процессам космического воссоединения"48. Однако дос-
тижение целостности не одноразовый акт. На каждом этапе че-
ловеческой истории эта задача решается заново. Тем самым об-
щество сдает экзамен на выживаемость. Ситуация двоевластия
чрезвычайно остро поставила вопрос об органах власти, кото-
рые находились вне государственного аппарата. К ним относились
общины, которые государство постоянно пыталось включить в
собственное тело. В этой ситуации проблема создания местно-
го самоуправления приобретала совершенно особый смысл, ко-
торый нельзя понять в терминах демократии и децентрализа-
ции. Отношения центральной власти и местного самоуправления
носили характер двоевластия, так как имели различные, про-
тивоположные представления о целях, возможностях государст-
венности. Они постоянно противостояли друг другу, находились
в отношении взаиморазрушения. Пытаться описывать этот про-
цесс как борьбу демократии с тупой бюрократией — значит иг-
норировать суть проблемы. Без сомнения, попытка (реформы
1861 г.) отсечь крестьянское самоуправление от государственной
47 Булдаков В. Реолюционное насилие в истории России XX века // Независи-
мый теоретический семинар. Рубежи. 1988. N° 2. С. 134, 135; Он же. Красная
смута. М., 1997.
48 Элиаде М. Мефистофель и андрогин. Спб., 1998. С. 164, 194.
204
власти, что, кстати, лоббировали славянофилы, была одной из
предпосылок последующего крушения государственности. (Из это-
го вывода никак не следует, что если бы реформа не пошла
этим путем, то государство бы уцелело. Реформа создала орга-
низационную форму для определенных процессов, но не породи-
ла их.)
Дезорганизация управления. Дефицит механизмов, адекватных
формированию большого общества и государства, приводил к
мучительным попыткам использовать для решения этой задачи
как элементы архаичной культуры с их мощным энергетическим
потенциалом, так и элементы либерального типа, возникшие в
результате развития осевой культуры. Хотя социокультурная база
либерализма была в обществе слабой, постепенно выявлялась его
необходимость, незаменимость для решения усложняющихся про-
блем. Разрыв между полюсами архаики и либерализма оказался
слишком велик, общество не могло его эффективно преодоле-
вать. Нужно ясно понять, что проблема не в самом факте мощи
архаики в стране, и не в появлении либерально-модернистских
ценностей, но в неспособности общества наладить диалог между
ними. В этом — глубокая противоположность Западу, который
научился преодолевать разрыв, противоречие между традицио-
нализмом и либерализмом, между государственной властью и
властью духа и т.д., постоянно повседневно наращивая средин-
ную культуру. Россия пошла по пути приспособления к расколу,
по пути манипулирования расколотыми частями на основе исто-
рически сложившихся элементов культуры, культурных программ,
подчас далеких друг от друга и даже противостоящих друг дру-
гу. Последнее породило двоевластие как результат слабо интегри-
рованных продуктов дифференциации синкретизма, не объединяе-
мых диалогом.
В свете данного обстоятельства особенно ярко проявляется
иллюзорность мифа о могуществе российской государственности.
Ссылки на этапы авторитаризма и тоталитаризма как якобы иск-
лючающие двоевластие не представляются убедительными. Во-пер-
вых, специфика этих форм власти в истории как бы уравно-
вешивается спецификой господства локализма, под ударами кото-
рого любая власть в России могла рассыпаться как карточный
домик. Во-вторых, могущество даже самой свирепой власти в
России не шло дальше организации террора, что опиралось на
массовый страх перед оборотнями мирового зла. Что же касается
созидательного могущества, оно проявлялось в основном в по-
пытках тиражировать образцы, эффективность которых была низ-
кой. В этой связи интересно, что советская система возникла
как попытка создать организацию, способную вывести общество
из катастрофической разрухи, хаоса. Могло казаться, что у но-
205
вой власти было много шансов решить эту задачу. Она опира-
лась на возможность распоряжаться всеми человеческими и мате-
риальными ресурсами, была готова ликвидировать не только ак-
тивно несогласных, но и пассивно согласных. Сегодня мы продол-
жаем пожинать плоды этой утопической попытки. Организация
нового государства, как и предшествующего, развалилась под влия-
нием дезорганизации власти, неизбежной в результате далеко
зашедшей дезорганизации общества. За океаном поверхностных
политологических соображений по поводу этих трагических собы-
тий оставались незамеченными их главные пружины. Еще не при-
влекло достаточного внимания то обстоятельство, что высшее ру-
ководство, которое взяло на себя функцию воплощенного поряд-
ка, абсолютной организации, оказалось на протяжении всего су-
ществования во власти деморализующей дезорганизации. Это ра-
зоблачает миф о всемогуществе вождей большевистской России,
как, впрочем, и тех, кого они сменили, и тех, кому предшест-
вовали. Все советские вожди были трагическими фигурами, посто-
янно балансирующими на краю пропасти.
На них лежала деморализующая тяжесть невыносимого бре-
мени, как кажется, превышающего человеческие возможности.
Любопытной иллюстрацией этого являются письма знаменитого
"Железного Феликса", который покинул свой пост главы ВЧК
и с февраля 1924 г. до своей смерти в июле 1926 года был
председателем Всесоюзного совета народного хозяйства. Письма,
оставленные Ф. Дзержинским, отчетливо показывают глубокую
дезорганизацию, захватившую власть. Власть пыталась адаптиро-
ваться к дезорганизации, одновременно стараясь ее сдержать по-
средством другой формы дезорганизации, то есть массовым тер-
рором, повседневным истреблением какой-то части населения49.
Судьба людей, пытавшихся действовать как "государевы лю-
ди", не отделять себя от государства, от его средств и целей,
была трагична. Пример с Дзержинским демонстрирует до сих
пор не оцененный факт, что человек в принципе оказывался не
в состоянии решить эту проблему, оставаясь человеком. Люди,
отождествлявшие себя с советской системой в высших центрах
ее господства, были бесчеловечны в буквальном смысле этого
слова даже по отношению к самим себе. Невозможно функцио-
нировать в качестве государственного лица в государстве, раз-
двоенном, атомизированном, дезорганизованном в каждой точке.
Были случаи, когда партийные функционеры, выдвинутые с мест
в аппарат ЦК КПСС, попадали в психиатрическую больницу —
49 Подробнее об этом см.: Ильин В.В., Лхиезер A.C. Российская государствен-
ность: истоки, традиции, перспективы. С. 243—245.
206
так как контраст между мифами, которыми они жили до своего
повышения, и реальностью оказывался разрушительным для пси-
хики. Большинство чиновников избегало этой опасности ценой
по крайней мере частичного отчуждения от государственных функ-
ций. Кстати говоря, этим объясняется, что вопреки первоначаль-
ному романтизму советского руководства, в последующие годы от-
чуждение от власти функционеров неотделимо от отсутствия у
них сопротивления падению советской государственности, от от-
сутствия ее защитников, когда могло казаться, что эта защита
могла иметь смысл. Никто не защищал президента СССР, сущест-
вование СССР и т.д.
В этой связи двоевластие в России, во всяком случае на
советском этапе, имело мощный психологический источник —
элементарное стремление хотя бы частично отодвинуться от бесче-
ловечных попыток воплощения абстрактных, лишенных челове-
ческого содержания, "самых гуманных в истории человечества
идей". Достоин внимания не только звероподобный облик этой
власти, которая во имя блага людей уничтожала граждан, саму
себя, но и ее обращение к поиску "порядка", неизбежно в этих
условиях превращающегося в свою противоположность. *
Советская система пыталась превратить способность адапти-
роваться к дезорганизации во всеобщую для общества. Одновре-
менно списывали дезорганизацию на пережитки капитализма, вре-
дителей, "временные трудности". Многие забыли, что на опреде-
ленных этапах советской системы сложившийся порядок рассмат-
ривался как сакральный, следовательно, поиск ц^гем источника
дезорганизации расценивался как клевета на "советский государ-
ственный и общественный строй".
ФОРМЫ двоевластия. Двоевластие как результат недостаточной
способности общества культурно и организационно интегриро-
вать результаты дифференциации, распада синкретизма, атомиза-
цию, управлять дезорганизованным обществом не является ло-
кальной проблемой. Она присутствует в каждой клеточке об-
щества и, следовательно, должна рассматриваться как проблема
целого.
Локализм и двоевластие. Формирование большого общества
вовсе не сводится к "собиранию земель". Это слово скорее
намекает на утилитарное количественное, экстенсивное накоп-
ление, не столько ведущее к новому качеству, к большому об-
ществу, сколько к превращению малого мира в большой малый
мир. Большое общество характеризуется формированием предпо-
сылок массового базового консенсуса на новой культурной ос-
нове. Данный процесс протекает медленно, может отставать от
попыток того или иного меньшинства формировать, воспроизво-
207
дить государство для воспроизводства большого общества. В этой
ситуации потребность в культурной интеграции компенсирует-
ся попытками государства обеспечивать интеграцию посредством
административных рычагов. Здесь можно видеть по крайней ме-
ре две угрозы выживаемости. Слабость интеграции не только обе-
зоруживает общество перед внешней опасностью, но и открыва-
ет путь для внутренних раздоров, борьбы частей между собой,
центра с частями, затрудняет решение внутренних проблем. Пе-
риодически возникающие смуты в России дают достаточно мно-
го тому примеров. Другая опасность заключается в длительном
и существенном перекосе в обеспечении интеграции админист-
ративными методами при отставании культурных интеграторов.
Слабость культурной интеграции означает, что в обществе не
созрела в должных масштабах способность преодолевать разли-
чие, противоречие, раскол между полюсами сложных социокуль-
турных оппозиций, в данном случае — между властью на уровне
целого, формирующейся в процессе развития большого общества,
с одной стороны, и властью локальных миров, тяготеющих к
защите в значительной степени догосударственных ценностей, —
с другой. В результате складывается двоевластие — власть ло-
кального мира и высшая власть общества. Оба центра претен-
дуют на единоличное управление одной и той же территорией,
стремятся с разной интенсивностью и разным успехом вытес-
нить друг друга. Здесь нет фиксированного разделения сфер ком-
петенции. Они устанавливаются в зависимости от меняющего-
ся фактического соотношения сил МЕЖДУ разными центрами
власти. Двоевластие, понятое как результат недостаточной способ-
ности общества найти более или менее гармоничную меру син-
теза, позволяет рассматривать в качестве формы социокультур-
ной патологии одностороннее, далеко зашедшее подчинение об-
щества. Локализм есть стремление растащить уже в той или
иной форме сложившееся большое общество на бесконечное ко-
личество локальных миров разных уровней: города, деревни, об-
щины, региона и т.д. В его основе — исторически сложив-
шаяся слабая культурная интеграция целого, недостаточная мас-
совая ценность большого общества, государства. В моменты об-
щих бедствий, внешней опасности возникало стремление к ин-
теграции. Но в других случаях она ослабевала, открывая путь
дезорганизации.
Стремление к распаду, к замкнутости локальных миров стало
предметом озабоченности духовной элиты. В.Н. Муравьев писал
о необходимости "возможно полного их (людей) объединения и
на основах общего дела. Необходимо поставить предел явлени-
ям распада и разброда, что требует от разума объединяющего
и оформляющего воздействия на все виды человеческой дея-
208
телъности"50. В основе локализма лежит историческая традиция
архаики, когда общество совпадало с локальным миром, когда не
было большого социума, никто к нему не стремился как повсе-
дневной ценности, элементу массовой воспроизводственной про-
граммы. Локальные миры, противостоящие большому обществу,
воплощались в разные формы. Это мог быть род, патриархаль-
ная семья, община, сельский мир. К. Кавелин писал: "Дом и
двор, разросшийся, пустивший отростки и ветви — вот един-
ственный центр нашей странной общественности... старинное
русское общество распалось на свои замкнутые домашние круж-
ки"51. Это могло быть множеством независимых княжеств, меж-
ду которыми шли междоусобицы. В середине XII в. было
15 княжеств, перед нашествием Батыя было около 50, а в
XIV в. количество великих и удельных княжеств достигало при-
мерно 25052.
Локализм на всем протяжении существования государства в
России свидетельствует о простом, но недостаточно осмыслен-
ном факте: тысячелетней истории государственности в России
оказалось мало для развития необходимой культурной интегра-
ции общества. Через локализм казалось бы давно ушедшая исто-
рия вновь — иногда медленно, а иногда и бурно — вламывается
в современность, создавая мощные волны дезорганизации. За про-
шедшие века государственной жизни не сложились достаточно
мощные культурные интеграторы, мечта о которых была запе-
чатлена в советской идее о "едином советском народе". Не сло-
жилась и экономическая, рыночная интеграция, когда взаимная
нужда покупателя и потребителя связывают друг друга. Общест-
во на потрясения отвечало дезинтеграцией. На финансовую ка-
тастрофу 17 августа 1998 г. страна ответила усилением региона-
лизации, многочисленными попытками регионов запретить вывоз
продуктов за их границы, что стало еще одним ударом по меч-
те о рынке. Важный аспект этого явления освещает географи-
ческая наука. В. Каганский выдвигает следующий тезис: "ЕСЛИ
ПРОСТРАНСТВЕННАЯ СИСТЕМА ФРАГМЕНТИРУЕТСЯ ПРИ
ОТСУТСТВИИ АКТИВНЫХ ВНЕШНИХ ВОЗДЕЙСТВИЙ, ТО
ПРЕЖДЕ ВСЕГО НЕОБХОДИМО ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО ЭТОТ
ПРОЦЕСС - ФУНКЦИЯ САМОГО ЕЕ УСТРОЙСТВА... Про-
странство сильно фрагментировано и сегрегировано, в нем чрез-
50 Муравьев В.Н. Всеобщая производительная математика // Русский космизм.
М., 1993. С. 200.
51 Кавелин КД. Мысли и заметки о русской истории // Наш умственный
строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989. С. 228, 229.
52 См.: Рыбаков Б А. Киевская Русь и русские княжества. М., 1993. С. 469.
209
вычайно важна роль рубежей, барьеров, границ... целостное про-
странственное самосписание отсутствует"53. Активизацию локализ-
ма иногда отождествляют с развитием демократии. Однако со-
циокультурная сущность их противоположна. Ослабление адми-
нистративной интеграции в условиях развития демократии проис-
ходит на основе развития культурной интеграции, формирования
базового консенсуса. Рост локализма, напротив, разрушает не
только административную интеграцию, но и элементы достигну-
того базового консенсуса, замещая его превращением "своих" в
"чужих", что непременно приводит к росту дезорганизации, кон-
фликтам вплоть до знаменитых "боев на меже". Усиление лока-
лизма — результат исторически сложившегося глубокого несоот-
ветствия между попытками общества сформировать большое об-
щество, мощную государственность и стремлением людей замк-
нуться в своих мирах. Истоки культурной программы распада
коренятся во влиянии догосударственного вечевого идеала, его
разновидностей. Периодическое усиление локализма в России —
симптом ослабления государства, его предпосылка и одновремен-
но результат. Современный этап истории России характеризуется
тем, что попытки общества уйти от дезорганизации советского
периода приобрели форму не толькр стремления утвердить ли-
беральные ценности, но и форму активизации локализма. Ло-
кализм приобрел значительные масштабы и привел к распаду
СССР. Продолжаясь, он несет угрозу целостности России. Суть
локализма можно понять, если перевернуть известную поговор-
ку, что нельзя из тысячи крыс сложить одну лошадь. Локализм —
это распад лошади на тысячу крыс, которые начинают в борь-
бе за ресурсы кусать друг друга. Современность государственной
жизни России постоянно, вольно или невольно, описывается в
терминах локализма. Вот наугад выбранные примеры. После Ука-
за Президента о государственной поддержке казачества на юге
России усилилось движение за создание Области Войска Донско-
го как самостоятельного "государственно-территориального субъ-
екта РФ" и, шире, — за образование Южно-Русской Республики.
На Дону в марте 1993 г. было создано "казачье временное
управление (правительство), объявлено о введении казачьего само-
управления"^4. Одной из форм локализма является традиционное
для России стремление не платить налоги центру. Отмечалось
усиление этой тенденции к осени 1996 г. В сентябре лишь 4 ре-
гиона из 89 полностью заплатили налоги. Власти регионов пуб-
53 Каганасий В. Советское пространство: конструкция и деструкция // Иное.
Россия как предмет. М, 1995. С. 91—93.
54 Национальная доктрина России (проблемы и приоритеты). М., 1994. С. 40.
210
лично берут на себя защиту предприятий-неплательщиков. От-
носительно благополучные регионы отказываются выделять сред-
ства для дотационных субъектов. Регионы осуществляют нажим
на центр по целому ряду вопросов, в частности, пытаются повы-
сить свою долю в использовании собираемых налогов, природ-
ных ресурсов, включая золото. Это открывает путь для собствен-
ной денежной эмиссии, установления непосредственных связей с
представительствами других стран, что позволяет самостоятельно
участвовать в международном сотрудничестве. Приватизация стала
важной формой усиления локализма, так как включала перевод
федеральной собственности в республиканскую, областную или
муниципальную на основе договоренности с Центром. Напри-
мер, федеральный пакет акций КАМАЗа был объявлен собствен-
ностью Татарстана. Происходило акционирование предприятий с
переводом контрольного пакета акций в распоряжение местных
комитетов Госкомимущества. Для этого местные власти, формально
действуя в рамках общероссийской программы, пытались осущест-
вить полный контроль над процессами приватизации на своей
территории, зачастую оказывали давление на руководителей пред-
приятий55.
Особую проблему представляют отношения локализма и на-
циональных движений. Локализм нашел в этническом движении
одну из своих адекватных социокультурных форм. Из этого, од-
нако, не следует, что этнические движения не имеют своей
специфической культурной основы. Крайне важно, однако, что
сепаратистские настроения имеют место и в собственно рус-
ских регионах: на Дальнем Востоке, Урале, Кубани, в Сибири.
Такого рода процессы не имеют аналогов ни в Новых Незави-
симых Государствах, ни в странах Восточной Европы56. Стремле-
ние к экономическому обособлению особенно очевидно в регио-
нах, богатых природными ресурсами. В них еще недавно были
сильны настойчивые требования "неограниченного суверенитета"57.
Интерес представляет локализм в хозяйственной жизни. Его рас-
смотрение доказывает, что в хозяйстве страны сфера функцио-
нирования экономических законов весьма ограничена. Но зато с
полной очевидностью действуют доэкономические законы, свя-
55 Борьба за право собственности на средства производства // Национальная
доктрина России: проблемы и приоритеты. М., 1994. С. 44.
См.: Национальная доктрина России: проблемы и приоритеты. М., 1994.
С. 66.
57 Иванов В., Котов А., Ладодо И. Межэтническая напряженность в Россий-
ской Федерации глазами социологов // Этнический вестник России. 1993. № 1.
С. 100.
211
занные с существованием монополий на дефицит. Реальное ры-
ночное хозяйство несовместимо с локализмом, в тенденции они
разрушительны друг для друга. В основе первого лежит массо-
вое стремление к признанию результатов деятельности личнос-
ти, сообщества, их деятельности во всеобщей форме, то есть в
форме всеобщего суда денежной реализации. Дорыночное хозяй-
ство России отвечало на вызов роста товарно-денежных отноше-
ний ростом монополизма на натуральный продукт. Ячейки про-
изводства, синкретичные государству на всех уровнях, устанавли-
вали отношения между собой, с потребителями, с чиновниками
посредством обмена дефицитом. В этих условиях локализм стал
в значительной степени выступать как активизация монополий
на дефицит, что, однако, парадоксальным образом сочеталось с
ростом из народной почвы товарно-денежных отношений. В прин-
ципе, однако, активизация локализма противостоит развитию рын-
ка как всеобщей формы связи. Локализм приводит к распаду
сложившейся хозяйственной жизни, что подчас, с точки зре-
ния экономических понятий и представлений, кажется абсурдом.
(Впрочем, с позиций последовательного архаичного локализма
всеобщность экономики, сама денежная форма связи также ка-
жутся абсурдом, что и привело к натурализации всего народ-
ного хозяйства после перехода власти к архаичным локальным
мирам в форме советов.)
Локализм на основе монополии на дефицит приводит к тому,
что хозяйства отдельных локальных миров дезорганизуют друг
друга, что наблюдалось и в советский период, но после краха
государства в 1991 г. достигло высшего накала. Для локализма в
хозяйственной сфере характерно преобладание решений, наце-
ленных на получение сиюминутной выгоды, противостоящих раз-
витию всеобщей связи, разрушающих уже достигнутый ее уро-
вень. Следующий пример дает представление о том, как сами
деньги становятся орудием дорыночного локализма, средством в
руках глав сообществ, тяготеющих к ценностям дефицита. "Са-
мое обидное для металлургов то, что и смежники по техно-
логической цепи ...пользуясь своим монопольным положением,
перекладывают свои затраты на плечи партнера. Вот так и воз-
никают ценовые диспропорции, которые, по мнению металлур-
гов, немыслимы в странах с цивилизованными рыночными от-
ношениями". Директор завода "Электроцинк" (Владикавказ) ска-
зал, что "железнодорожники две недели не обслуживали его пред-
приятие (деньги были переведены заблаговременно, но пока они
не поступили в банк), а тот факт, что металлурги не смогут
работать в условиях транспортной блокады, железнодорожников
не интересовал. С таким же произволом столкнулся коллектив
(АО "Северсталь") Череповецкого металлургического комбина-
212
та"58. Таким образом, в стремлении налаживать гармоничные все-
общие хозяйственные связи, составляющие необходимый элемент
рынка, экономические отношения не получили преобладания над
патологическим порядком, который можно назвать монополией
на дефицит. Его специфика состоит в том, что он нацелен на
приобретение ресурсов не столько на основе развития собствен-
ного потенциала, сколько на основе попыток эксплуатировать все
элементы окружающей среды, включая всех своих технологичес-
ких партнеров и потребителей. Регионализация, которую еще
недавно часто не отличали от суверенизации, несет значитель-
ный потенциал дезорганизации власти государства. Законодатель-
ная практика субъектов федерации вступает в несоответствие с
федеральным законодательством, расширяя сферу своей компе-
тенции без внесения соответствующих изменений в общероссий-
ское законодательство. Конституция, федеральное законодательство
игнорируются, не служат основой для принятия решений. Потен-
циал локализма хорошо виден на том, как регионы реагируют
на кризис, прежде всего после финансовой катастрофы 17 ав-
густа 1998 г. В центре и на местах возникает сильный позыв
перейти к административному управлению натуральными .ресурса-
ми, управлению через монополию на дефицит. Это проявляется
прежде всего в стремлении уменьшить налоговые платежи центру,
а также в различного рода запретах на вывоз за границы регио-
нов натуральных продуктов, прежде всего продовольствия. Вво-
дятся различные виды акцизов. Все это делается вопреки Консти-
туции.
Местные власти не соблюдают постановления правительства,
ограничивающие возможности регионов регулировать цены това-
ров и услуг. В некоторых регионах вводится карточная система.
Средства, которые из федерального бюджета передаются в ре-
гиональный, предназначены на определенные цели. Но исполне-
ние этого не контролируется. Средства регионов идут не столько
на инвестирование, сколько на дотации: на жилье и коммуналь-
ные службы (более 60%), сельское хозяйство и другие отрасли
(15%), транспорт (7—8%), потребительские цены (5%), ссуды с
процентом на порядок ниже, чем у коммерческих банков. Все
это направлено на поддержание сложившегося механизма функ-
ционирования без должной заботы о завтрашнем дне, выходе за
рамки современной дезорганизации. Регионы, без сомнения, более
склонны, чем центральная власть, придерживаться социалисти-
ческо-патерналистской политики без должной заботы об акти-
58 Смык В. Что заботит "железных генералов" // Промышленная газета. 1996.
№ 4. Апрель. С. 11.
213
визации источников ресурсов. Л. Смирнягин делает вывод, что
"региональные бюджеты стали серьезным источником финанси-
рования нестабильности страны, что региональные власти, дви-
жимые заботой только о своем регионе, не способны обеспечить
соблюдение общенациональных интересов в финансовой сфере"59.
В качестве примера можно рассмотреть положение в Примор-
ском крае, где "звучит — правда, пока сквозь зубы — угроза
провозглашения независимой Дальневосточной республики". Гу-
бернатор Е. Наздратенко, которого автор цитируемой статьи рас-
сматривает как русского националиста, "даже из приличий не
пытается прикинуться кем-то иным". Для него "Известия" —
"газета жидовская". Он создал диктатуру с молчаливого согла-
сия Кремля. Его, всенародно избранного, нельзя сегодня снять с
должности... В 1994 г. региону было предоставлено право исполь-
зовать 10% добываемого на его территории золота для создания
залоговых фондов, что породило золотую лихорадку среди вождей
других регионов. Оказались созданы эмиссионные центры, альтер-
нативные Центробанку страны, который по конституции — мо-
нополист денежной эмиссии. Тем самым Кремль "капитулиру-
ет перед натиском региональных элит, претендующих на неза-
висимую финансовую политику". Сегодня регионы самостоятельно
ведут внешнеэкономическую деятельность, печатают местные ква-
зиденьги (зачетные рубли, векселя и пр.), берут на себя государ-
ственную заботу об армии и создают региональные нефтяные ком-
пании на тот случай, когда "мало ли что произойдет"60. Истори-
ческий опыт России свидетельствует, что дезорганизация, порож-
даемая локализмом, создает в обществе мощное дискомфортное
состояние, которое само по себе служит, или по крайней мере слу-
жило до сих пор, стимулом для самоотрицания, для инверсион-
ного перехода к авторитаризму. Это общее соображение нуждается
в конкретизации.
Центральный вопрос состоит в том: продолжается ли нарас-
тание локализма или нет? Накал сепаратизма во многих регио-
нах пошел на спад, видимо, не в последнюю очередь в связи с
тем, что ослабевший центр тем не менее продолжает распоряжать-
ся ресурсами, в которых регионы остро нуждаются. Однако объ-
ем их сокращается. Важнейшим симптомом активизации лока-
лизма является стремление ликвидировать всенародные выборы
59 Смирнягин Л. На развилке федерализации. Наступил решающий момент, ког-
да Россия может пойти или к упрочению федерации, или к разрыхлению в
конфедерацию // Российские вести. 1996. 24 окт. С. 12.
Киселев С. С Приморья на Россию надвигаются сумерки // Известия. 1996.
8 окт. С. 1, 4.
214
Президента, поставить его в зависимость в той или иной фор-
ме от губернаторов. Другой формой усиления локализма являет-
ся попытка заменить президентскую республику парламентской.
При общем уровне государственной культуры в России парла-
мент остается в значительной степени собранием локальных сил,
которые заняты дележом дефицита, борьбой за расширение своих
прерогатив. Парламент в России институционально тяготеет к
локализму, неся вековую ненависть народа к центральной бюро-
кратии. Власть парламента неизбежно привела бы к острому
конфликту между ним и теми органами, которые парламента-
рии выбрали для управления страной. Последние, неся ответст-
венность за целое, оказались бы в крайне невыгодных, нефунк-
циональных условиях. Это означало бы еще один шаг к торжест-
ву локализма, распаду общества. Существуют тенденции, дейст-
вующие в противоположном направлении. Дальнейшее движение
к росту независимости от центра тормозится психологическими
факторами, страхом перед неизвестностью, ощущением собствен-
ной слабости, традицией империи, державности, различным об-
разом понимаемой национальной идеей. Отношения между уров-
нями власти и управления усиливают зависимость центральной
власти от регионов.
Выявилось с достаточной очевидностью, что продолжается не
столько работа по рациональному перераспределению функций
разных уровней и ветвей власти, сколько перетягивание каната —
расширение компетенции одних ветвей за счет других. Главный
фактор локализма, выявившийся в полном объеме в результате
краха советской системы, — недостаточность культурной интегра-
ции, неспособность государства, опирающегося в основном на
административные средства, обеспечить интеграцию. Большевизм
в 1917 г., оказавшись перед аналогичной ситуацией, сумел обес-
печить интеграцию на ограниченный срок лишь в результате
патологического ожесточения сторон во время гражданской вой-
ны. Сегодня отсутствуют те предпосылки, которые привели к
гражданской войне того времени. Ныне авторитаризм формирует-
ся на уровне регионов.
Утверждают, будто процесс перемещения власти к местным
элитам безусловно положителен, так как способствует развязыва-
нию инициативы. Какая-то доля истины в этом есть. Однако
оценка явления должна опираться на анализ исторического опы-
та страны. Он свидетельствует, что внизу в результате ослабле-
ния авторитарного давления обнаруживаются лишь те програм-
мы, которые там ранее сложились, и которые составляют содер-
жание личностных культур миллионов людей. Романтические ил-
люзии о взрыве народного творчества слишком дорого обошлись
215
стране. Активизация локализма в условиях раскола неизбежно
приводит к усилению общей дезорганизации, новой фазе взаимо-
разрушения целого и частей. Власть в регионах, однако, стал-
кивается с расколом между собой и властью низшего уровня,
что осложняет положение губернаторов. Общее ослабление страны,
государственной власти означает, что общество оказалось не в
состоянии преодолеть локализм, высокий уровень идущей от него
дезорганизации. Власть в регионах в значительной степени не
является органической частью единого государства, противостоя-
щего дезорганизации общества. Можно ожидать, что результаты
современной локалистской дезорганизации могут быть существен-
но иными, в некотором смысле противоположными результатам
прошлой активизации локализма. Реакция на локализм, привед-
шая к падению царской государственности, стимулировала в ко-
нечном счете инверсию крепостничества, тоталитаризма. Сегодня
существует угроза дальнейшего усиления локализма, превращения
федерации в конфедерацию. Это движение, возможно, создает для
регионов более свободные условия для эксплуатации как при-
родных ресурсов, так и ресурсов, поступающих из центра. Но
одновременно ухудшаются условия получения ресурсов для ин-
вестиций, всеобщего развития, что усиливает дезорганизацию, ве-
роятность конфликтов. Существование локализма, периодически
достигающего крайней формы накала, свидетельствует о глубо-
кой патологии всей системы власти и управления. Попытки ре-
гионов решать проблемы в ущерб целому на основе локализма
будут продолжаться, что несет в себе угрозу существованию боль-
шого общества, государственности России. Подобные тенденции
обращают на себя самое серьезное внимание тем, что они не мо-
гут быть целиком сведены к межэтническим или религиозным
конфликтам. Этому трудно найти аналог в современном мире.
Основная проблема заключалась не столько в существовании да-
леких друг от друга форм власти и управления, сколько в том,
что в обществе, где господствовала инверсионная логика, не сло-
жился диалог между ними. Локализм в большом обществе —
важнейший элемент двоевластия.
Хромающие решения. Глубокая опасность двоевластия заклю-
чается в том, что оно несет, концентрирует в себе культурные,
нравственные и организационные предпосылки, не позволяющие
принимать достаточно эффективные сложные решения. Сложил-
ся особый, некоторым образом фантастический, тип решений,
которые можно назвать хромающими. Двоевластие есть порядок,
где диалог постоянно оттесняется конфронтацией монологов, про-
изводящих беспорядок. Всякое решение, которое принимается в
масштабе слабо интегрированного целого, внутренне разрывает-
ся многими центрами власти. Разрыв лежит в каждом значи-
216
мом решении и потому, что оно мотивировано потребностями
целого и одновременно непроявленностью его в формах куль-
туры, в формах недостаточно конкретизированных абстракций
(недостаточно проработанных каждым из множеств субъектов
представлений об общем интересе в соответствии со своими
собственными ценностями). Реальная воспроизводственная про-
грамма субъекта, составленная из таких решений, расколота в
результате неадекватности общих и локальных ценностей. Хро-
мающее решение по сути есть некоторое противостояние полу-
решений, каждое из которых является в результате своей не-
завершенности утопическим. Иначе говоря, хромающие реше-
ния есть противоборство сменяющих друг друга утопических ре-
шений.
Цепочка решений может приобрести весьма странный характер.
Каждое последующее будет полностью или частично отменять
предшествующее, что выступает как борьба двух сторон общества,
не знающих диалога друг с другом, и, следовательно, не подго-
товленных даже чисто психологически своими решениями прео-
долевать двоевластие.
Хромающие решения подчиняются определенной логике.
В принципе, логика человеческой мысли и человеческого дейст-
вия может быть описана через инверсию и медиацию, где ин-
версия есть не особая логика, но логически исходная точка ме-
диации, ее исторически и логически нулевая отметка. Логика
медиации заключается в умении искать некоторое третье ре-
шение, которое синтезирует, преодолевает, снимает противоречие
между полюсами оппозиции. Развитие человека, рассмотренное в
самой общей форме, есть развитие способности к медиации,
способности выносить решения, действовать достаточно эффек-
тивно в усложняющихся условиях. Хромающие решения на этой
логической основе можно рассматривать как результат застоя ме-
диации.
Царь подчас, выдвигая идею пойти по пути реформ, оставал-
ся буквально один или с небольшой группой единомышленни-
ков. Недаром Александр I на призывы Сперанского предпринять
реформы отвечал: "Взять некем".
Хромающие решения охватывают разные уровни общества,
включая общество в целом. Например, все петровские рефор-
мы представляют собой сочетание двух противоположных тенден-
ций. В основе одной лежало стремление полицейского государ-
ства надеть на население страны административное ярмо. В ос-
нове другой — стремление пробудить инициативу, поддержать про-
явление самостоятельности сословий, допустив их, в извест-
ной мере, к участию в самоуправлении. П. Сорокин писал, что
"шуйца царских министров по приказу истории делала то, что
217
отрицала их десница"61... Хромающие решения пронизывают и
внешнюю политику. "Опыт последних лет... неизбежно приводит
к импульсивным, разобщенным, а нередко и противоречащим
друг другу акциям"62. Можно привести многочисленные приме-
ры метаний в связи с проблемой Курильских островов, расшире-
ния НАТО, Боснии, СНГ, Ближневосточного урегулирования.
Война в Чечне также дает значительный соответственный мате-
риал для анализа хромающих решений. "При решении единой
важнейшей задачи в Чечне представители силовых структур тя-
нут в разные стороны, напрямую отказываясь выполнять прика-
зы единого начальника"63. Локальные интересы отдельных под-
разделений армии не интегрируются в целое.
Не следует думать, что это новое явление. Некогда бояре
отказывались подчиниться приказам, так как их отдавал человек,
недостаточно родовитый. Хромающие решения ярко выступают в
процессе формирования правовых документов, законов, которые
по самой своей природе должны минимизировать двусмыслен-
ность, возможность давать основу для произвола. Анализ прохож-
дения в Думе такого важнейшего для страны документа, как
уголовный кодекс, говорит об обратных тенденциях. В 1994 г.
проект был представлен на рассмотрение Думы, однако руково-
дитель Комитета по безопасности противопоставил ему старый
проект министерства юстиции. В результате проект кодекса сос-
тоял "на 60 процентов из позиции второго (либерального) и на
40 процентов — первого (позднесоветского) проекта. В Особен-
ной части, где описываются конкретные составы преступлений
и меры наказания, соблюдалась пропорция примерно 80 к 20
в пользу либерального проекта. Такой гибрид и был внесен на
рассмотрение в Думу". Получился кодекс, "в котором есть все.
Как впрочем и в обществе, для которого он создан. Пестрота
свидетельствует об отсутствии среди его многочисленных соста-
вителей не только единого видения правового будущего России,
но и элементарного взаимопонимания"64. В результате первый
УК демократический России "предоставляет возможности для пол-
ного правоохранительного и судебного произвола"65. Интересно,
61 Сорокин П. Россия и Соединенные Штаты. 1944. Цит. по: О русской на-
ции, или Россия и Америка, или Теория национального вопроса. М., 1994. С. 68.
62 Петрова Н. Внешняя политика России должна стать президентской //
Независимая газета. 1995. 18 мая. С. 2.
63 Рохлин Л. Как вывести из тупика военную реформу? // Независимая газета.
1996. 30 марта. С. 2.
64 Гессен М. Убивайте только при задержании. Взятки давайте за границей //
Итоги. 1996. № 21. 1 окт. С. 54.
65 Там же. С. 55.
218
что в Уголовный кодекс РСФСР, действующий с 1961 г., в
советское время было внесено более 700 изменений. "Некоторые
фрагменты переписывались по пять раз, от чего неизбежно стра-
дал смысл как отдельных статей, так и кодекса в целом... Што-
панный-латанный, полный противоречий кодекс предоставлял...
огромные возможности для "судебного усмотрения" — иными
словами, позволял судам, а также прокуратуре и милиции тво-
рить произвол"66. Пример помогает понять, что результат хромаю-
щих решений, как и двоевластия, как и социальной патологии
вообще, не сводится к раздвоению общества, но несет в себе
возможность через раздвоение общества двигаться к далеко иду-
щей атомизации, возрастающему хаосу.
Двоевластие, хромающие решения, другие формы патологии
могли возникнуть в столь острой форме лишь в том обществе,
где, с одной стороны, государство уже прошло значимый отре-
зок своей истории, с другой стороны, сохранился мощный пласт
догосударственной культуры, характерный для крестьянства, со-
ставлявшего еще совсем недавно большинство населения. Крес-
тьянство в России отрицало правомерность существования чи-
новников — государства. Царь рассматривался не как гЛава го-
сударства, но как враг чиновников. "Стихийная политическая
мысль крестьянства никогда не поднималась до высот полити-
ческого предвидения, не формировалась в более или менее чет-
кую политическую концепцию. Неопределенность и негативность
политического идеала была характерна для наиболее выдающих-
ся крестьянских движений, выдвигавших своих вождей и пы-
тавшихся устно и письменно формулировать свои требования
(например, восстания, возглавленные СТ. Разиным, К.А. Булави-
ным, Е.И. Пугачевым)"67. "Беловодье рисовалось им как госу-
дарство без государственной организации, как союз мелких, рав-
ных производителей без какой-либо власти... живущих по "божье-
му закону"68. Мысль творителей легенд не поднималась до соз-
дания какой-либо положительной государственной и социальной
теории. Освобождение от всего, что веками гнет, унижает, разоря-
ет, кажется надежной гарантией счастья и благополучия. Жизнь
в "далекой земле", вероятно, рисовалась как общинно-артельное
содружество редких равных производителей, соблюдавших спра-
ведливость. Русский мужик устраивал свою -жизнь "без начальст-
ва", например, в казачьих районах в первые годы существова-
66 Там же. С. 53.
67 Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. М., 1967.
С. 255-256.
68 Там же. С. 257.
219
ния казачества или в районах стихийной колонизации, в залес-
ных беспоповских скитах, в артелях "бегунов", в разбойных вата-
гах и т.д.69 Именно это большинство населения было исходной
основой для современного массового сознания, так как современ-
ное городское большинство состоит из крестьян, их детей и вну-
ков, переехавших в город. Следует отметить, что мощное массо-
вое влияние архаичных представлений в стране, которое и созда-
ет основу двоевластия, не изучалось в должной степени. В этой
связи достойно упоминания так называемое "новое направление"
в историографии, которое, например, еще в 1969 г. обращало
внимание на то, что Урал, который в официальной идеологии
рассматривался как форпост будущей пролетарской революции,
был в действительности оплотом феодальных пережитков, а рабо-
чие — особой группой, сохранявшей докапиталистические пере-
житки70. Это направление было подавлено, что, без сомнения,
лишило страну важного элемента формирования адекватного само-
осознания.
Современность пронизана хромающими решениями. Напри-
мер, "Каргилл" — большая группа агробизнеса, действующая в
65 странах, была потрясена непредсказуемостью правительствен-
ного вмешательства в бывшем Советском Союзе. "Неожидан-
ные изменения в правилах торговли и налоговых законах, нару-
шающие планы западных вкладчиков капитала, подверглись ост-
рой критике на недавней встрече в Киеве лидеров агробизнеса
из Западной Европы и США с министерствами сельского хозяй-
ства стран — бывших республик СССР. Представители Запада
отмечали, что непредвиденные изменения в правилах отпугивают
потенциальных инвесторов от сельского хозяйства и пищевой
промышленности в странах СНГ"71. Хромающие решения неот-
делимы от двоевластия. Разные институты власти несут проти-
воположные представления о сути и направленности выносимого
ими решения. Вот яркое описание хромающего решения: "У нас
страна самобытная... мы сами не знаем сегодня, какую полити-
ку будем проводить завтра. Вся наша экономическая политика
складывается спонтанно — как некая результирующая от того
набора решений (нередко прямо противоположных), которые при-
нимаются в течение целого года". Все это заставляет МВФ в
виде исключения требовать от России ежемесячных, а не еже-
69 Там же. С. 318.
70 См.: Пихая Р.Г. Советский Союз. История власти. 1945-1991. М., 1998. С. 350
и след.
71 ХардингД. Агробизнес СНГ страдает от плохих законов и произвола властей //
Финансовые известия. 1995. 18 апр. С. 1.
220
квартальных программ, что является "признаком отсутствия уве-
ренности в том, что правительство всерьез намерено выполнять
свои обязательства"72. Вскоре, однако, эта практика была отме-
нена.
Можно сказать, что двоевластие — организационная форма
хромающих решений, а хромающие решения — функция двое-
властия. Хромающие решения сопровождаются опасной иллюзией,
что положение кардинально изменится, если сокрушить, уничто-
жить одну из противоположных сторон. Подобное решение не-
выполнимо, так как специфика раскола заключается в укоре-
ненности в обществе обеих сторон расколотых решений, форм
власти и управления. Если чудо доведет до логического конца
рыночные отношения, включая банкротства, принудительное изъ-
ятие средств и имущества в результате исполнения судебных ре-
шений и т.д., это приведет к окончательному краху промыш-
ленность, в частности, в результате краха системы неплатежей
как скрытой формы субсидирования. Противоположное чудо, то
есть полная натурализация хозяйства, привела бы к разрушению
общества в результате краха элементов, форм достигнутого орга-
нического всеобщего.
Анализ хромающих решений в стране раскрывает важный ас-
пект двоевластия. Оно существует как постоянное стремление адап-
тироваться не только и не столько через синтез полюсов дуаль-
ных оппозиций, сколько разрушительными попытками сформиро-
вать государственность на основе лишь одного принципа в ущерб
другому. Например, царствование Ивана Грозного можно рассмат-
ривать как патологическую попытку превратить рыхлую государ-
ственность в авторитарную посредством массового насилия, что
в конечном итоге привело к активизации локализма, развалу стра-
ны, получившему название Смутного времени. Эта особенность
двоевластия может доходить до крайних форм, до высокого нака-
ла, превращающегося в массовое насилие, но может ослабляться
и выступать в мягких формах.
Хотя хромающие решения представляют хаотический процесс,
в них можно обнаружить определенный порядок. При неудаче
одного крайнего решения оно замещается другим, которое в свою
очередь сменяется первым, или более или менее близким к
нему. Налицо цепочки сменяющих друг друга решений. Инвер-
сии взяты из логики мышления архаичной культуры. В услови-
ях недостаточного уровня медиации ответ на дезорганизацию про-
исходит через инверсию как реакцию на неудачу, дискомфорт,
нефункциональность ранее принятых решений. Отсюда инверси-
72 Савватеева И. Зачем нам нужен этот МВФ? // Известия. 1996. 31 дек. С. 2.
221
онные циклы, которые можно рассматривать как некоторую по-
пытку упорядочить дезорганизацию.
Хромающие решения в России в результате господства инвер-
сионной логики охватывают все общество, существуют на всех
уровнях, превращаясь в конечном итоге в циклы динамики об-
щества. В качестве полюсрв хромающих решений выступают нрав-
ственные идеалы, которые служат основой для принятия решений.
Анализ показывает, что смена господства одного нравственного
идеала другим несет потенциал конфронтации, который в неко-
торых случаях может стать основой распада государства, граждан-
ской войны. Например, гражданскую войну 1917 г. можно опи-
сать как происходившую между, с одной стороны, силами тради-
ционализма и умеренного утилитаризма, и с другой — развитым
утилитаризмом и либерализмом.
Для циклов в масштабе целого характерно стремление сил,
стоящих за одним из полюсов, подавить другой, что сменялось
инверсионной попыткой противоположного полюса сделать то же
самое с первым. Между этими полюсами преобладало противо-
стояние, а не диалог. Общество оказалось во власти историчес-
кой инерции, однако сопровождаемой периодическими попыт-
ками ее "революционно" преодолеть. Циклизм социокультурной
динамики России с недавних пор вызывает возрастающий инте-
рес. Учащаются попытки его использовать как основу для прог-
нозирования73. Циклизм является формой динамики общества.
Рост сложности общества усиливает, ускоряет колебания, услож-
няя обеспечение выживаемости.
Социокультурная динамика российского общества как высоко
дезорганизованного может быть понята как бесконечная цепь
хромающих решений, логическую структуру которых можно рас-
сматривать как логическое и историческое движение в рамках
оппозиции "инверсия — высокая форма медиации". Развитие
медиации в чисто логическом аспекте означает формирование
основы культурных программ, которые несут в себе способность
рассасывать хромающие решения. Однако конкретно историчес-
кий процесс не содержит гарантии именно такого пути разви-
тия, несет в себе возможность отвечать на развитие медиации
активизацией архаики, восстановлением значимости влияния ин-
версии на умы, на выбор программ значительных масс людей.
Все формы социальной патологии усиливают предпосылки имен-
но такого исхода. Происходящее при этом подавление медиации
никогда не приводит к ее полному уничтожению, но лишь к
73 См.: Чертихин В.Е. Этнический характер и исторические судьбы России. //
Общественные науки и современность. 1996. № 4.
222
оттеснению на задний план, в культурное подсознание. Там она
накапливает потенциал, ожидая возможности прорыва в сферу
все более сложных форм жизни общества. Все подобные сдвиги
в ту или иную сторону в социокультурном развитии общества
при всех модификациях, сменах идеологических форм составля-
ют поразительные циклы динамики общества. Если акт усиле-
ния медиации может в качестве своего побочного результата вы-
звать активизацию противодействующих архаичных сил и если
энергетический ресурс этих сил значителен, то есть значитель-
но превышает энергетический потенциал медиации, может иметь
место формирование цикла. Здесь не место описывать сами эти
циклы74. Важно понять, что специфические инверсионные циклы
России следует также признать социальной патологией. Циклы,
меняющие господствующий нравственный идеал на противопо-
ложный, свидетельствуют о смене культурной нравственной ос-
новы господствующей формы власти, ее ценностей, попыток ее
реализовать, воплотить в жизнь. В России это означает отход на
задний план культурных оснований господствующей власти в со-
циокультурное подсознание, в тень, их превращение в потенци-
альный ответ на случай краха нового идеала. Как показывает
опыт российской истории, рано или поздно это обязательно про-
исходит. Это значит, что разные типы власти существуют не толь-
ко на разных уровнях управления, но и как циклическая смена
властей, имеющих разные цели и ценности.
Нравственные основы двоевластия. Двоевластие возникает не
только в результате неспособности большого общества к после-
довательной и органической интеграции, не только в результате
атомизации общества, но и как итог существования различных
нравственных, культурных оснований с ограниченной возможнос-
тью к взаимопроникновению, диалогу.
Нравственные основы многообразия власти и управления. Лю-
бой центр власти и управления в обществе может формировать-
ся, воспроизводиться на основе той или иной формы нравствен-
ного единства.
Общество как специфическое целое может быть осмыслено,
если будет обнаружено основание этого целого — культурная
программа его самовоспроизводства. Культурную программу об-
щности людей, позволяющую формировать базовый консенсус,
содержащую схему совместной воспроизводственной деятельности,
можно рассматривать как нравственность. Во всяком случае, в
основе общности, фиксированной в культуре, лежит некоторый
74 См., напр.: Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. 1-е и 2-е изд.;
Модернизация в России и конфликт ценностей. М., 1994. С. 231.
223
сложный нравственный принцип, выявление и анализ которого
является одной из важнейших задач науки об обществе, социо-
культурной методологии.
История нравственности как особой формы культуры есть ис-
тория ответов общества на усложнение проблем, повышение спо-
собности формулировать более сложные смыслы, принимать более
сложные решения. Ранее сложившиеся пласты нравственности
могут оттесняться на задний план, в сферу культурного подсоз-
нания. В культуре как концентрированном, организованном опы-
те человека есть свое подсознание, которое формируется прежде
всего как результат ухода одного полюса нравственности на зад-
ний план в результате активизации противоположного. В даль-
нейшем эти полюса могут меняться местами. Существование под-
сознания открывает возможность созидания условий для победо-
носного возвращения ранее оттесненного полюса нравственности.
Оттесненные пласты можно рассматривать как наследуемые из
прошлого опыта культуры, как непосредственную основу для инер-
ции истории.
Решения и действия людей, опирающихся на разные пласты
культуры, нравственности отличаются друг от друга своими про-
граммами и результатами. Каждый субъект характеризуется спо-
собностью обеспечивать выживаемость, что связано со специфи-
ческой интерпретацией условий, средств и целей, способностью
противостоять опасностям, угрозам существования. Решения и
действия, опирающиеся на разные формы нравственности, отли-
чаются своим отношением к большому обществу, программами
формирования власти и управления.
В российском обществе можно выделить следующие нравст-
венные идеалы:
1. Традиционный (вечевой) идеал, сложившийся задолго до
возникновения государства во времена безраздельного господства
эмоциональных форм отношений, инверсионной логики. Специ-
фика социальных отношений традиционного общества складыва-
лась на основе его организации как множества локальных сооб-
ществ, групп собирателей, земледельцев, патриархальных семей,
родовых и территориальных общин и т.д. В каждом локальном
сообществе численность людей была такова, что все знали друг
друга в лицо. Локальная общность воспринималась как целое,
нерасчлененное синкретическое единство эмоциональной и мыс-
лительной конструкции мироздания, космоса, как нечто господ-
ствующее над личностью. Ценность личности в статичных ло-
кальных мирах определялась ее способностью растворяться в це-
лом, противостоять отпадению от целого, воспроизводить сложив-
шиеся ценности при минимальной критике их форм и содер-
224
жания. Ориентированные на статику локальные миры сохраняли,
обеспечивали выживаемость своей напряженной воспроизводст-
венной деятельностью, противостоящей значимым по критериям
этой культуры изменениям. Взаимопроникновение членов сооб-
щества происходило в процессе освоения каждым из них некое-
го культурного абсолюта, содержавшегося в (суб)культуре соот-
ветствующего сообщества. Этот абсолют рассматривается в вече-
вой культуре как высшая ценность. Все люди превращаются как
бы в единую синкретическую сообщество-личность, связанную
круговой порукой. Здесь непосредственно не возникала пробле-
ма базового консенсуса, интеграции. Образец единства был задан
раз и навсегда как нечто исходное для существования, выжи-
ваемости. Во всяком случае, этим людям так казалось. Воспро-
изводя порядок, они воспроизводили свои способности обеспе-
чивать выживаемость в соответствующих исторически сложивших-
ся формах. Статичный идеал традиционализма означал, что лю-
ди в действиях, мыслях ориентировались на ранее сложившуюся
культуру — опирались на инерцию истории, фиксированный опыт
истории. Тем самым история, историческое время как бы от-
рицалось, представление об опыте истории подвергалось сакрализа-
ции. Ориентация на инерцию истории является выражением цен-
ности неизменности, ценности традиционализма. В идеале тради-
ционализм может быть определен как стремление выйти из ситуа-
ции МЕЖДУ, возвращаясь к прошлому, где якобы существовало
полное слияние с идеалом. Для него характерен синкретизм, не-
отличимость для человека деятельности от ее результата, стрем-
ление подчиниться сложившимся природным и социальным рит-
мам. Этот нравственный идеал нацелен на сохранение некоторого
исторически сложившегося уровня эффективности воспроизвод-
ства, то есть способности сдерживать дезорганизацию, как и спо-
собности обеспечивать выживаемость на некотором неизменном
уровне.
Все взрослые члены сообщества, осваивающие его культуру,
представляют собой носителей власти, управления, хотя и в раз-
ной институционально закрепленной форме и степени. Организа-
ционной формой является вече, где собираются главы семейств.
Трудность понимания этого типа общества, присущей ему власти,
управления заключается в том, что для него характерна высокая
ценность неизменности, противостояние инновациям, которые в
соответствии со сложившимися методами интерпретации пред-
ставляются как отпадение от идеала в соответствии с принци-
пом: "Там, где новизна, там и кривизна". Кажется, что общество
тем самым жило постоянным стремлением к самообману, вну-
шая себе, что новизна и есть возврат к правде неизменного
8 Зак. 399 225
абсолюта. Правда, следовательно, выступала как результат самооб-
мана, а ложь как форма выражения правды.
Появление способности субъекта обеспечить выживаемость
творческой рефлективной деятельностью, выраженной в формах
власти и управления, по сути есть возникновение человека, по-
явление границы между человеком и дочеловеческими форма-
ми существования. Рефлексия — кумулятивный процесс, где ре-
зультат вчерашней рефлексии становится основой формирования
последующих смыслов, решений, действий, актов воспроизвод-
ства. Коренной качественный перелом связан с выходом за рам-
ки ограниченной рефлективной способности воспроизводить об-
щество на основе некоторого статичного идеала, появлением спо-
собности превращать в ценность инновации, развитие, повы-
шение эффективности человеческой деятельности в различных
формах. Исторический процесс развития этой способности в мас-
штабе всемирной истории можно интерпретировать через оп-
позицию "стремление воспроизводить исходную культурную про-
грамму на основе исторической инерции — стремление крити-
чески переосмысливать, преодолевать инерцию, постоянно выхо-
дить за ее рамки, совершенствовать, формировать новую прог-
рамму". Стремление людей ориентироваться на второй полюс
может означать, что в обществе развиваются принципиально но-
вые ценности, нравственные идеалы. В противоположность тра-
диционализму их суть в повышении эффективности во всех фор-
мах, преодолении ограниченности шага новизны. Рефлексия по-
рождает механизм изменений, ведущий к изменению новых нрав-
ственных идеалов.
Возникновение государственности было связано с попытками
превратить вечевой идеал в государственный, где выделяются
авторитарный и соборный идеалы.
2. Авторитарный идеал основан на абсолютизации отца-ба-
тюшки, главы локального мира, которая превращается во власть
монарха, генерального секретаря, президента. В системе власти и
управления собрание глав локальных миров отодвигается на зад-
ний план. Вектор напряженности охватывает государство, большое
общество (он выходит за рамки групп, где люди знали друг друга в
лицо).
Попытка односторонне подчинить большое общество абстрак-
ции высшего сакрального центра в ущерб ценности низа, земли,
власти, управления локального типа, основанного на эмоциональ-
ных связях, может быть двойственной по своим последствиям.
Она не только открывает путь осевому времени, повышению спо-
собности обеспечить выживаемость, но и несет опасность сни-
жения эффективности, роста дезорганизации, социокультурной па-
тологии, подавления человеческого потенциала рефлексии через
226
ломку локальных центров власти и управления. Это в свою оче-
редь вызывает опасность активизации догосударственных сил, уг-
рожающих развалом большого общества.
3. Соборный идеал служит одним из оснований формирова-
ния власти, управления в большом обществе. Специфика собор-
ной власти в том, что она в своей первозданной форме пред-
ставляет собрание правомочных, обладающих соответствующим
статусом лиц. Они в рамках тотемических представлений прини-
мают решения, которые выступают как следование некоторым
абсолютным, заданным, сакральным значениям. Власть редуцирует-
ся до вече "братьев", способных "сдумавши" решать общие пробле-
мы. В качестве "братьев" в большом обществе практически могут
выступать главы миров, входящих в большое общество, редуциро-
ванное в представлении до локальных миров, до авторитетов
некоторой общности: глав регионов, ведомств, частей города,
князей, членов политбюро. Использование в советском обществе
слова "товарищ", близкого по сути со словами собрат, соучастник,
приятель, член артели, братства и т.д., говорило о его вечевых
соборных истоках.
Соборный идеал носил по своему происхождению и сути син-
кретический характер, противостоящий осевому времени. Исто-
рический его смысл в том, чтобы сформировать большое об-
щество на основе эмоциональной логики локального мира. Эмо-
циональные основы синкретизма, будучи экстраполированы на
большое общество, оказывались ограниченно функциональными,
эродировали. Сложность большого общества, государства вступала
в противоречие с высокой ценностью в этом идеале "тишины"
и "покоя". Попытка построить власть в этом необозримом об-
ществе по типу локального мира несла потенциал недостаточной
эффективности, опасность ответа на кризис возвратом к синкре-
тизму.
4. Дифференциация первозданного догосударственного вечево-
го идеала на этом не остановилась. Возник утилитарный пласт
культуры, имеющий в России длительную историю. Для него
характерно ценностное отношение к миру как набору реальных и
потенциальных средств. Его развитие включало возникновение
абстрактного противопоставления условий и средств, выход за рам-
ки господства эмоционального отношения. Утилитаризм свидетель-
ствовал о росте творческого потенциала человека, рефлексии,
способности искать более эффективные пути для воплощения
целей.
5. Для умеренного утилитаризма характерно стремление акти-
визировать изъятие готовых результатов, искать новые пути и
средства деятельности, изощренно и творчески агрессивно их
захватывать — формировать более эффективные функции в рам-
227
ках сложившихся отношений. Этот идеал открывает возможность
развития товарно-денежных отношений. Однако примитивность
умеренного утилитаризма несет опасность разрушения власти, от-
каз от ее поддержки во имя минутных интересов приобретатель-
ства, принесение власти и управления в жертву локальным ин-
тересам, облеченным в агрессивную форму. Локализм умеренного
утилитаризма позволяет культивировать двоевластие, но одновре-
менно может стать стимулом развития определенных социокуль-
турных абстракций — денег, законодательства, права, собственнос-
ти и т.д.
6. Для развитого утилитаризма характерно превращение повы-
шения эффективности деятельности в ценность — преобладание
интенсивной ориентации, включая способность совершать соот-
ветствующие изменения в отношениях людей. Отсюда возникно-
вение власти, способной постоянно менять, совершенствовать от-
ношения людей, способность людей повышать эффективность дея-
тельности посредством активного поиска новых форм отношений,
осознанно ориентироваться на развитие и постоянное воплоще-
ние абстрактных принципов. Власть и управление в большом
обществе постепенно превращают утилитаризм во все более важ-
ный элемент своего основания, что не исключает возможности
постоянных опасных конфликтов между властью, управлением,
необходимых для воспроизводства целого и разрушительных для
целого утилитарных устремлений локальных миров.
7. Создание нравственной основы для постоянного разрешения
этой проблемы связано с появлением либерально-модернистского
нравственного идеала.
Специфика либерализма в том, что он на уровне ценностей
превращает конфликт между утилитаризмом и властью в движу-
щий фактор развития общества, подчиняя утилитаризм консенсу-
су (формируя протестантскую этику и т.д.). Каждая из форм
нравственности имеет смысл в обществе как основа для общнос-
ти, которые можно рассматривать в качестве (сообществ-субъек-
тов, способных в определенных ограниченных спецификой идеала
рамках управлять своими функциями, возможно, своим развитием.
Все эти нравственные идеалы являются результатом развития
способности людей отвечать новыми формами культуры на ус-
ложнение человеческой реальности. Эти формы несут програм-
мы воспроизводственной деятельности, программы установления
людьми власти над реализацией своих способностей воспроизво-
дить себя, управлять функциями, способностью изменяться в
процессе формирования инноваций, в процессе их освоения, веду-
щего к самоизменению. Этот материал создает методологическую
основу для анализа власти и управления (со)обществ, взятых в
228
их культурно-нравственной конкретности. Проблема, однако, за-
ключается не только в разнообразии идеалов, но и в отноше-
нии между ними, которые отягощены расколом, двоевластием.
Нравственная ситуация вновь толкает к выводу, что проблема
власти и управления есть проблема МЕЖДУ этими центрами,
соединяющими в себе и нравственность и управление.
Разнообразие субъектов власти и управления. Развитие лю-
бой значимой деятельности, то есть вовлекающей значительное
количество людей, например хозяйственной, возможно как ее вы-
деление из первобытного синкретического целого, как развитие
способности человека давать ответ на вызов истории, на услож-
нение проблем общества, на нарастание опасностей. Эта дифферен-
циация форм деятельности создает для общества, государства
проблему целого, проблему отношений между целым и этими
формами. Проблема выделения из синкретизма этих форм деятель-
ности в странах развитого либерализма может показаться абстракт-
ной и не актуальной, но в российском обществе ее острая актуаль-
ность не вызывает сомнений. Специфика хозяйственной сферы
формируется как процесс производства необходимых для воспроиз-
водства субъекта ресурсов, сначала главным образом материальных,
а затем и информационных. Закономерности этого процесса про-
низывают все общество. Сами эти отношения сферы МЕЖДУ це-
лым и ее частями, сферы МЕЖДУ особыми формами деятель-
ности приобретают сложный характер. Например, в своей истории
общество постоянно ставит границы выделению хозяйства в са-
мостоятельный процесс, воплощая страх перед дестабилизацией,
дезорганизацией, снижением способности обеспечения выживае-
мости. Но одновременно рост творческого потенциала в общест-
ве открывает возможность его совершенствования, развития ры-
ночного хозяйства. Отношение общества и хозяйственной деятель-
ности не может интерпретироваться как отношение базиса к над-
стройке, как зависимость общества от экономики. Это отноше-
ние динамично и никогда не сводится к односторонней зависи-
мости.
Анализ наследия синкретизма в XX в. в России показывает, что
разделение власти, управление специализированными формами,
связанными с собственно государством, с хозяйством, с армией и
т.д., — результат длительного исторического развития, результат
разложения синкретизма. Исключительная актуальность этого про-
цесса в России в том, что он далеко еще не закончен. Более
того. Он не достиг решающей точки перелома. Это видно хотя бы
из того, как враждебно и подчас сокрушительно реагирует об-
щество на попытки реформаторов отделить хозяйственную дея-
тельность от государства, на попытки ориентироваться на спон-
танное развитие рынка; часть общества продолжает стойко дер-
229
жаться коммунистических идей вопреки их полному функцио-
нальному и организационному банкротству, вопреки утопической
попытке удержать и усилить влияние синкретической нерасчле-
ненности в обществе, ее элементов, снять тем самым проблему
раскола в сфере МЕЖДУ.
Проблема МЕЖДУ в обществе — это прежде всего проблема
отношения людей друг к другу. Эти отношения всегда выступа-
ют в конкретных исторических формах. Возможны, санкциони-
рованы в культуре лишь те из них, которые не подрывают спо-
собность к выживаемости, не усиливают дезорганизацию. Здесь
возникает проблема динамики меры в истории в каждом (сооб-
ществе, меры исторически изменяющейся способности личности
выступать самостоятельно, прежде всего в качестве субъекта ин-
новаций. Чем ниже эта способность, тем выше массовость и
тем активнее могут быть попытки государства заместить лич-
ность в качестве субъекта. Возможно бесконечное разнообразие
субъектов хозяйственного развития, занимающих разное место в
диапазоне между полюсами господства синкретического, нерасчле-
ненного, соборного субъекта, с одной стороны, и субъектом-лич-
ностью — с другой. Эти два полюса, которые можно рассматри-
вать как идеальные типы, в тенденции совпадают с полюсами
господства в хозяйстве натуральных отношений и господством
рынка.
Любая общность с ее воспроизводственными функциями и
соответствующей субкультурой есть субъект, даже если ее функ-
циональные возможности и ограничены, если люди, входящие
в эту общность, лишь ограниченным образом с ней иденти-
фицируются. Массовизация личности означает, что можно гово-
рить о многообразии субъектов: групп, сообществ — предприятий,
семей, клубов и т.д. Каждый из них — форма организации лич-
ностей, которая сложена таким образом, чтобы обеспечивать не-
которые соответствующие специфике (суб)культуры уровень и мас-
штабы инновационного творчества. В массовом субъекге-(со)обще-
стве проблема МЕЖДУ существует внутри каждого (со)общества
между людьми, составляющими (сообщество. Но она существенно
значима и МЕЖДУ (со)обществами.
Деятельность субъекта, как бы он ни интерпретировался, долж-
на рассматриваться как культурно содержательный процесс, как
реализация культурной программы, ее воспроизводство. Все мно-
жество характеристик деятельности групп фиксировано в культу-
ре, в субкультуре, в личностной культуре. В ней всегда сущест-
вует и программа отношений МЕЖДУ (со)обществами. Проблема
эта решается в масштабе большого общества.
230
Государство функционирует в традиционном обществе как ин-
струмент принудительной циркуляции ресурсов, возможно, как
фактор организации мощных, требующих гигантских затрат соору-
жений: военных, хозяйственных, ритуальных. Иначе говоря, про-
блема МЕЖДУ решается в масштабе целого. Государство, возник-
шее в традиционном обществе, несет в себе эстафету синкретиз-
ма. Хотя сам факт существования государства есть мощный акт
отрицания, разложения синкретизма, тем не менее государству
присуще сохранение в той или иной форме и степени синкре-
тизма как ценности. В России это тяготение к синкретизму в хо-
зяйственной сфере можно проследить при появлении специализи-
рованных хозяйственных форм, начиная от подчинения ремесла
княжеской власти до подчинения всего хозяйства государству на
советском этапе. Эта задача могла решаться на основе преобла-
дания статичных ценностей, стремления предотвратить изменения.
Но государство, возникшее в традиционном обществе, оказыва-
лось не приспособленным к роли субъекта хозяйственного разви-
тия, так как оно в соответствии с накопленным историческим
опытом противостояло развитию. Иначе говоря, традиционная про-
грамма МЕЖДУ стала давать сбои, когда государство стало пы-
таться наполнить ее новым содержанием, то есть управлять разви-
тием, прогрессом, стимулировать потоки конструктивных иннова-
ций. Для этого нужны другие субъекты — прежде всего предпри-
ниматель, носитель частной инициативы.
Государство в своих неоднократных попытках организовать хо-
зяйственный рост, то есть изменить программу МЕЖДУ в зна-
чительных масштабах, опиралось на архаичные формы отноше-
ний, например испол: зование крепостных для развития промыш-
ленности, на принудительную перекачку ресурсов и принудитель-
ное планирование, на общинные формы труда, на закрепощение
населения, доходящее до прямого рабства. Все это можно рассмат-
ривать как результат изменения программы МЕЖДУ в результа-
те изменений расстановки сил в обществе, сдвигов в общей кар-
тине культуры, расстановки нравственных идеалов, энергетичес-
кого потенциала каждого из них. Новая программа, новые цели,
претендующие на массовость, могли опираться в значительной
степени лишь на архаичный потенциал культуры, на программы
исторически сложившихся (со)обществ. В этой мощи архаичных
форм можно видеть предпосылку и одновременно результат ис-
торической слабости бизнеса, независимой частной инициативы
даже во времена максимального развития отечественного капита-
лизма до первой мировой войны.
Для России оказывалось характерным существенное отличие
значимостей личной инициативы и государства как субъектов
хозяйственного развития по сравнению с западными обществами.
231
Иначе говоря, в России и на Западе программы МЕЖДУ сло-
жились как существенно различные, в некотором смысле противо-
положные. Неоднократные полные ненависти народные восстания
в России были нацелены не на замену одного типа государства
на другой, но на борьбу с государственностью как таковой, на
сохранение типа МЕЖДУ, характерного для догосударственной
жизни локальных сообществ.
Ненависть к власти стимулировалась ее попытками сдвигать
образ жизни людей от специфического для господства натураль-
ных отношений к господству программ, тяготеющих к рыночно-
му типу. Поэтому в России сложилось разнообразие сообществ, ор-
ганизованных на основе различных, разрушающих друг друга нрав-
ственных идеалов. Эта специфическая форма расколотого МЕЯСДУ,
связанная с существованием в обществе типа воспроизводства,
неадекватного уже сложившимся в обществе потребностям в ре-
сурсах, и создает специфическую картину двоевластия, то есть
власти различных по своим программам субъектов, находящихся
в сложных скрытых отношениях, анализ которых представляет
трудную задачу.
Нравственные гибриды — источник двоевластия. Нравственная
ситуация в обществе достаточно сложна и продолжает усложнять-
ся. Человек напряженно ищет себя МЕЖДУ ранее сложившимися в
культуре полюсами оппозиций, прежде всего тех оппозиций, кото-
рые наполнены нравственным содержанием. Каждый из описанных
идеалов может расчленяться, а также соединяться с другими,
создавая некоторые нравственные гибриды, сложный нравственный
механизм общества. Он представляет собой основу для осмысле-
ния, для теоретической реконструкции статики и динамики, осно-
ваний воспроизводственной деятельности людей, групп, общества в
целом. Многообразие нравственных идеалов может рассматривать-
ся, с одной стороны, как многообразие возможностей, вариантов
формирования большого общества, государства, но, с другой сторо-
ны, как препятствие для интеграции на едином культурном основа-
нии. Проблема эта решалась самым различным образом: посредст-
вом избиения, изгнания инакомыслящих. Однако не всегда эти
пути приводили к желаемому результату. Существовал еще один
путь, казалось бы, самый простой. Он заключался в формировании
гибридных идеалов.
В кругу последних наиболее важными являются следующие:
1. Наиболее общим из сложившихся в России гибридных
идеалов является "вечевой идеал — либеральный идеал". Теорети-
чески либеральный и вечевой пласты культуры находятся в сос-
тоянии амбивалентности. Общество дважды пыталось инверсион-
но перейти к господству либерализма (в марте 1917 и октябре
232
1991 годов). Однако силы, стоящие за вечевым идеалом, умерен-
но утилитарным, препятствуют этому. После столкновений про-
грамм реализации рыночной и дорыночной эффективности ос-
новной фокус всех хозяйственно-экономических проблем страны
может быть описан как поиск меры между этими полюсами, как их
взаимопроникновение и взаиморазрушение.
Власть, которая существует на основе гибридного идеала, яв-
ляется гибридной — решения, которые она вырабатывает, опи-
раются на разные, исключающие друг друга нравственные осно-
вания75. Такого рода власть не может не быть двоевластием.
2. Распад догосударственного вечевого идеала привел к воз-
никновению в обществе оппозиции: "соборный — авторитарный
идеал". Эти полюса относятся друг к другу как взаимопрони-
кающие и одновременно взаимоисключающие, взаиморазрушаю-
щие. История российского общества может быть описана как
поиск меры между этими полюсами, смена господства в общест-
ве друг другом двух идеалов. Соборный локализм первых меся-
цев советской власти сменился авторитаризмом и крепостничест-
вом военного коммунизма. Борьба между ними приобретала фор-
му гражданской войны. Против авторитарной власти большевиков
выступали многочисленные отряды зеленых — крестьян, стремя-
щихся жить в догосударственных мирах на основе соборного
локализма.
Авторитарный и соборный полюса несут ценности сохранения
ранее достигнутой эффективности, включая экономическую, и в
конечном итоге оказываются неспособными превратить рыночные
ценности в господствующие. Это создает иную форму двоевлас-
тия, где авторитаризм и локализм нарушают равновесие в ту или
другую сторону.
3. Распад утилитаризма привел к возникновению оппозиции
"умеренный утилитаризм — развитый утилитаризм". Специфика
исторического пути российского общества оказалась такова, что
между этими формами наряду с взаимопереходом наблюдался
антагонизм вплоть до состояния гражданской войны.
На их основе создаются разные формы двоевластия. Раскол
между полюсами этих оппозиций означал, что гражданская вой-
на, вспыхнувшая в России в 1917 г., в социокультурном смыс-
ле была попыткой полного уничтожения носителей, энергетичес-
кого ресурса одного полюса противоположным. Архаика, соеди-
нившись с умеренным утилитаризмом, вступила в манихейскую
75 См.: Ахиезер A.C. Россия как большое общество // Вопросы философии.
1993. № 1.
233
схватку с развитым утилитаризмом, соединившимся с либерализ-
мом. В столкновении победила та сторона, где существенно выше
оказался энергетический потенциал.
На этой основе массовые повороты к древним ценностям в
России можно описать как инверсионный переход от господ-
ства пласта культуры с более высоким уровнем медиации к древ-
нему пласту с менее развитой медиацией. Взаимопереходы меж-
ду пластами культуры в России оказывались устойчивыми, что
позволяет говорить о существовании вызывающих возрастающий
интерес циклов российской истории. За каждым пластом культу-
ры стоят конкретные личности, группы, сообщества, массовые
процессы. Все переходы между этими пластами — конкретные
действия соответствующих массовых субъектов.
Динамика двоевластия. Выявление в обществе набора исто-
рически сложившихся нравственных идеалов требует анализа их
реальных и потенциальных взаимопереходов, взаимоотталкивания,
рассмотрения их как некоторого целого, раскрывающего карти-
ну общества в целом. Возникшее на культурной основе локаль-
ных миров большое общество унаследовало власть над хозяйст-
вом, пытаясь имитировать локальный мир в гигантских масш-
табах. Возникшее государство стремилось в различных формах
сконцентрировать в едином значительную долю хозяйственных
ресурсов, централизовать их принудительную циркуляцию в инте-
ресах выживания целого. Это стремление в России означало
превращение большого общества в натуральное хозяйство, подчи-
ненное сакральному центру. Данный идеал, который можно на-
звать идеалом государственного социализма, и пыталась воп-
лотить советская власть. Фактически это была экстраполяция до-
государственного нравственного идеала на большое общество.
Небезынтересно, что некоторые из беспредельных в своей ин-
фантильности "профессиональных революционеров" полагали, что
возврат к архаике и есть торжество послекапиталистического
прогресса. На первый взгляд, идеалы крестьянского социализма,
которые в той или иной степени исповедовали русские рево-
люционеры, были прямо противоположны государственному со-
циализму. Однако попытка его осуществления после октября
1917 г., создания общества независимых крестьянских хозяйств
во главе с тотемом-гарантом уравнительности оказалась чистей-
шей утопией. Моментально, инстинктивно общество вернулось к
системе крепостничества, охраняемого архаичным государством.
Опыт истории показывает: система независимых друг от друга
крестьянских хозяйств отвечает на кризисы, опасности стремле-
нием найти защиту у власти тотемного типа. Вопрос в том,
является ли эта власть властью местного помещика, мафиози,
атамана, регионального синьора, местного губернатора, директора
234
завода, царя в свете общей тенденции является частностью.
"Борьба крестьян за свободу" есть лишь борьба за замену од-
ного тотема другим. Крестьянские войны завершались восстанов-
лением государства, а не победой социализма. И это при условии,
что крестьянство на протяжении всей истории России состав-
ляло подавляющую часть населения страны. Массовые крестьян-
ские движения в России были ответом на угрозы выживаемости,
включая и ответ активизацией архаичных хозяйственных форм,
программ вечевого нравственного идеала с его ориентацией на
воспроизводство архаичных натуральных хозяйственных отноше-
ний в рамках власти локальных миров. Дифференциация вече-
вого идеала на авторитарный и соборный в принципе должна
была создать более благоприятные предпосылки для развития то-
варно-денежных отношений. Это было связано с ростом со-
циокультурного разнообразия, дифференциацией общества, ростом
способности производить абстракции. В целом сложившаяся хо-
зяйственная ситуация в обществе могла описываться через оп-
позицию "хозяйство архаичного типа — хозяйство, связанное с
различными типами утилитаризма, включающего определенную
возможность ограниченного производства для продажи". Затем воз-
никли предпосылки описания хозяйства через оппозицию "на-
туральное хозяйство на основе разновидностей вечевого идеала —
рыночное хозяйство на основе либерального идеала". Через слож-
ную иерархию идеалов создается возможность описания динамики
российского хозяйства. Таким образом можно понять его раско-
лотость, его существование как взаимопроникновение и взаимо-
отталкивание разных форм и уровней способности людей управ-
лять своими функциями, инновациями, формами хозяйственной
деятельности. Здесь возникает проблема нарастающего противо-
речия между стремлением государства сохранить власть над ус-
ложняющейся хозяйственной деятельностью и стремлением лю-
дей повысить эффективность хозяйственной деятельности, что
с определенного момента требует ослабления власти государства.
С этой проблемой столкнулся еще царь Алексей Михайлович. По-
пытка советской власти охватить единым, доходящим до каж-
дой клеточки общества управлением гигантское натуральное хо-
зяйство была заведомо абсурдной — сложность хозяйства к это-
му времени была столь велика, что позволяла специалистам по-
лагать, что это одна из самых сложных систем в истории челове-
чества.
Перед большим обществом, следовательно, встала альтернати-
ва: либо остановить развитие хозяйства на уровне и в масшта-
бах той сложности, которая была управляема, либо перестраи-
ваться, соглашаясь на формирование возрастающего множества
хозяйственно-экономических центров власти, способных вписать-
235
ся в большое общество. Здесь находится путь к либеральной
суперцивилизации, рынку, свободной конкуренции, превращению
хозяйственного развития в самоценность. Идеальный вариант раз-
вития возможен при условии, если власть большого общества
и власть локальных хозяйственно-экономических сообществ на-
ходятся в состоянии диалога, постоянной взаимокритики. Зна-
чимость подобных сдвигов в обществе во всей их конкретности
связана с энергетическим потенциалом каждого из нравственных
идеалов, реальным количеством людей, идущих по этому пути, с
их напряженной решимостью преодолевать препятствия на пути
реализации идеала. Попытка части российского общества в кон-
це XIX и начале XX в. сдвинуть хозяйственную деятельность к
либеральному полюсу, уйти от полюса, связанного с вечевым
синкретическим идеалом, встретила мощную волну архаизации.
Подобный процесс уничтожал элементы власти товаропроизводи-
теля над деятельностью, позволяя развиваться товар- но-денеж-
ным отношениям, их предпосылкам лишь под властью и управ-
лением традиционного типа. В России это в конечном итоге
означало подавление бизнеса, частной инициативы, возврат к гос-
подству натурального хозяйства (получившего в советское время
форму директивного планирования). Однако распад первоздан-
ного синкретизма на массовом уровне к этому времени зашел
слишком далеко, чтобы можно было его реально реставрировать.
В этой ситуации власть и управление замещались манипулиро-
ванием — попытками произвольного комбинирования элементами
различных идеалов. Опыт советского двоевластия этого типа сви-
детельствует: возможность сочетания идеалов позволила верхам
выдвинуть по крайней мере семь вариантов, ни один из кото-
рых, однако, не обнаружил эффективность. Мучительные, напря-
женные попытки сформировать эффективное двоевластие закон-
чились катастрофой развала государственности, большого общества
в 1991 г.
История советского периода раскрыла то, что до сих пор не
было осознано как российской, так и западной наукой: были
какие-то глубокие, укорененные причины того, что общество,
испытывая чудовищное напряжение, не искало выход из состоя-
ния МЕЖДУ, а прокручивало варианты, комбинации попавших
в сферу внимания власти нравственных идеалов, программ вос-
производства, пыталось найти некоторую более или менее ус-
тойчивую гибридную форму. Вся толща общества была прониза-
на культурой, создавшей основу для архаичного управления, ло-
кальных форм натурального хозяйства при одновременном стрем-
лении сохранить, расширить большое общество, работать на него,
империю. Это толкало к формированию фантастически нежиз-
неспособных, нефункциональных комбинаций. Перед 1917 г. для
236
страны была характерна не борьба сил капитализма с силами
социализма, а противостояние вечевого синкретизма во всех его
разновидностях и попыток меньшинства стать на путь повыше-
ния эффективности хозяйства и вообще всех форм деятельности
через разделение, специализацию форм деятельности, включая
хозяйственную, через разделение функций управления, включая
разделение властей на либеральной основе. Крах попыток стаби-
лизировать общество, хозяйственную жизнь свидетельствовал, что
при смене этапов и периодов в наследство обществу завещалась
необходимость решать все ту же задачу, т.е. собрать рассыпаю-
щееся общество в кулак, и одновременно разжать его, чтобы не
задушить в обществе все живое. Общество не сумело решить эту
исключительно сложную, внутренне противоречивую задачу, оста-
ваясь в рамках двоевластия.
Раздел II
ПРЕОДОЛЕНИЕ
ДВОЕВЛАСТИЯ В РОССИИ
ДВОЕВЛАСТИЕ ПРОТИВ АБСТРАКЦИИ ВСЕОБЩЕГО. Замысел ПОСТСО-
ветской экономической реформы заключался в том, чтобы прев-
ратить принудительно управляемый хозяйственный процесс (ко-
торый воспринимался реформаторами не как результат специфики
истории традиционализма, но как результат административного
произвола бюрократии, манипулирования чиновников) в спон-
танный, придать ему внутреннюю нацеленность на развитие, то
есть последовательно встать на путь формирования диалогических
форм власти и управления в масштабе большого общества. В об-
ществе, где господствует инверсионная логика, естественна попыт-
ка построить такую идеальную систему управления молниеносно.
Такой подход и характерен для российских реформ. Их трудно
назвать реформами экономики. Это по сути попытка создать
(точнее не создать, но перескочить в идеальное состояние, пред-
ставление о котором люди находят в своей собственной культу-
ре) рыночную экономику в условиях господства дорыночного хо-
зяйства.
Ошибочно рассматривать проблему на языке экономической на-
уки, которая, оказавшись во власти инверсионных утопий, не
подготовлена к решению вопроса поворота к реальности.
Проблема реформы на языке социокультурной методологии
требует поиска меры в полюсах оппозиции "дорыночное нату-
237
ральное хозяйство — рыночная экономика". Реальная проработка
решения в идеале требует последовательного углубленного ис-
пользования медиационной логики. Подмена в сложных дина-
мичных условиях медиации инверсией, точнее, недостаточный
сдвиг этой проработки к полюсу медиации практически имеет,
место в условиях слабости, недостаточности культурного потен-
циала, недостаточного накопления необходимых социокультурных
абстракций, невозможности освоить сложность, сформулировать
и разрешить проблемы большого общества. Эта ограниченность
составляет важный элемент, стимулирующий усиление форм со-
циокультурной патологии, сдвига центров власти и управления
к традиционализму, волну превращения двоевластия в много-
властие.
Хозяйство как всеобщность. Выбор нравственных идеалов даже
в переломные моменты истории не является беспредпосылочным,
произвольным, но опирается на логику хромающих решений,
циклов истории, на возможности, предоставляемые сложившимися
оппозициями. Это бросает определенный свет на проблему альтер-
нативности истории, что, однако, выходит за рамки настоящего
исследования. При исследовании качественных переломов развития
общества необходимо обратить внимание, что развитие хозяйст-
ва, взятое в его всемирно-историческом масштабе, можно рас-
сматривать как форму прогресса всеобщей связи. Всеобщность
выступает как результат личностной деятельности, личного твор-
чества в массовом масштабе.
Формирование всеобщего включает формирование принципи-
ально все более широкой и глубокой культурной программы вос-
производственной деятельности людей. Формирование всеобщего
означает, что единичные явления постепенно в процессе лич-
ной жизни, человеческой истории проникаются друг другом, "уз-
нают" друг друга через свои противоположности, "видят" в дру-
гом иное своего "Я", а не чуждое, враждебное "Они". Форми-
рование всеобщего изменяет содержание полюсов дуальной оппо-
зиции "свои — чужие", "мы — они" и т.д. В хозяйстве природные
различия, чуждость друг другу различного рода вещей может
замещаться через осознание людьми их единства, способность
человека их обменивать в соответствии с некоторым абстрактным
принципом. Развитие всеобщего выступает как развитие взаи-
мопроникновения между замкнутыми натуральными хозяйствами,
между ранее не связанными между собой очагами производства
и потребления. Важнейшим аспектом проявления этого процесса
является формирование большого общества как единства диффе-
ренциации, умножаемых центров власти и управления, включая
центры хозяйственной деятельности. Одновременно происходит
238
интеграция этих центров — формирование их общей культурной
основы.
Всеобщее начинает формироваться с момента появления об-
щества. Историю человечества можно рассматривать как, с одной
стороны, стремление людей, групп отстоять ограниченные, ранее
достигнутые уровни всеобщего, изолированность ранее сформи-
ровавшихся центров власти, в особенности центров, сложивших-
ся до возникновения государства, большого общества, с другой
стороны, как развитие более продвинутой формы всеобщего, воз-
можность преодоления ограниченности исторически сложившейся
формы всеобщего, ограниченности множества конфронтирующих
локальных миров. Борьба между этими тенденциями может до-
ходить до разрушительных форм гражданской войны, но может
и стимулировать формирование продуктивных решений. В хо-
зяйственной сфере всеобщее формируется на основе интеграции
связей между элементами разделения труда, между половыми,
возрастными группами, их функциями как в границах локального
мира, так и за ними. Развитие всеобщего проявляется в росте
все более сложных, динамичных хозяйственных связей в форме
товарно-денежных отношений. Если говорить об опыте Западной
Европы, натуральные отношения достигают своего высшего этапа
в условиях феодализма. Однако постепенно выявляется, что их
господство является преградой дальнейшему развитию всеобще-
го, взаимопроникновению людей, препятствует формированию эф-
фективных форм власти и управления. Рынок, будучи важней-
шим аспектом развития всеобщего, стал возможным и необходи-
мым в результате разделения труда, когда перед человеком встала
задача произвести продукт не только непосредственно для себя,
для локальной группы, но и для более обширного целого. Этап
конкретизации всеобщности в форме рынка открывает путь для
встречи, сочетания бесконечного разнообразия потребностей с
бесконечным разнообразием возможностей, которые стимулируют
друг друга. Превращение натурального хозяйства в рыночную
экономику есть подъем всеобщей связи на качественно новый
уровень. Он должен отвечать специфике общества, ставшего на
путь расширения своих связей, развития своего творческого по-
тенциала.
Качественное развитие хозяйства^ происходит в процессе посто-
янного поиска меры, а затем и вектора ее динамики между
полюсами оппозиции "натуральное хозяйство — рыночная эконо-
мика".
Важнейший сдвиг в этой сфере был связан с возникновени-
ем такой формы социокультурной абстракции, как деньги. Этот
процесс нашел выражение в формировании мифа о возникно-
вении обезличивающей власти денег, капитала над человеком.
239
Его функция — усиление обороны теснимых ограниченных форм
всеобщего, присущих традиционному обществу. Деньги являются
одним из основных средств и форм превращения локальных,
замкнутых отношений между людьми, сообществами в системы
отношений, пронизывающие общество. Эти отношения создают
предпосылки для превращения закрытых сообществ в открытые,
жестких отношений в гибкие, реально и потенциально охва-
тывающие человечество. Они связаны с более эффективной сис-
темой власти и управления. Деньги открывают безграничные воз-
можности роста разнообразия связей, форм деятельности при
одновременном развитии, интеграции этих связей. Деньги позво-
ляют быстро перемещать, концентрировать, комбинировать, рас-
членять, соединять накопленные прошлым трудом ресурсы, вклю-
чая трудовые, организовывать приток новых ресурсов, использо-
вать их с максимальной эффективностью, распределять получен-
ные результаты в соответствии с затраченными ресурсами, вкладом
в их получение. Посредством денег человек приобретает возмож-
ность фокусировать в одной точке объективные условия и потреб-
ности. Деньги есть всеобщая возможность сплавлять творческие
усилия множества людей, формировать любую комбинацию ре-
сурсов для достижения более высокого локального и одновремен-
но всеобщего экономического и социального эффекта. Деньги
открывают путь для взаимопроникновения утилитарных повседнев-
ных материальных потребностей людей и высших достижений и
потребностей, формируемых на уровне элитарной культуры. Этот
процесс является одним из условий культурной интеграции об-
щества, создания предпосылок для постоянного совершенствова-
ния государства, меры и формы его ответственности за развитие
экономики.
Появление и освоение денег как стимулятора развития абст-
рактного мышления открывает путь для других абстракций, на-
пример власти, воплощаемой массивом избирательных бюллете-
ней, реализуемых потребностей, массовых мнений и т.д. Правят
не деньги и не абстракции. Правят люди, опирающиеся непо-
средственно на деньги, которые, якобы, как всякое зло, способ-
ны манипулировать людьми. Правят люди в процессе непосред-
ственного освоения нравственного идеала, в результате его ин-
терпретации. Иначе говоря, власть денег всегда определенным
образом интерпретируется обществом через существующие нрав-
ственные идеалы. Она существенно различна в условиях господ-
ства различных нравственных идеалов. Деньги в зависимости от
господствующего нравственного идеала могут интерпретироваться
как господство всеобщности рынка или как господство дефицит-
ных вещей, имеющих денежную оценку. Если рассмотреть этот
процесс во всемирно-историческом масштабе как аспект разло-
240
жения синкретизма, формирования либерального общества, он
свидетельствует о возрастающей значимости личности как центра
власти и управления, ее способности формировать абстракции,
реализовывать их содержание. Это происходит на основе того, что
личность через возможность быть субъектом движения денег сама
становится носителем всеобщего.
Деньги, однако, сами по себе есть лишь определенная возмож-
ность развития всеобщего во всех его формах. Они могут быть
использованы и как средство защиты, укрепления идеала, вклю-
чая и стойкое противостояние развитию всеобщей связи, преодо-
ления социокультурной патологии, прежде всего двоевластия.
Раскол власти и управления в сфере хозяйства. Сложность
рассмотрения российского общества, в частности хозяйства, за-
ключается в том, что его можно описывать по крайней мере
через два различных, противоположных культурных пласта, два
нравственных идеала, тяготеющих к разным суперцивилизациям,
т.е. традиционной и либерально-модернистской. Можно рассматри-
вать хозяйство как движение бесконечно разнообразных натураль-
ных вещей, как их производство, обращение, потребление, как
движение единичных вещей. Но ту же реальность молено рас-
сматривать как движение денег, как движение вещей и услуг,
сводимых к движению денег, через которые они оцениваются,
переходят друг в друга. В существовании этих вариантов нет
специфики российского общества. Специфика заключается в том,
что эти два подхода к хозяйственному процессу находятся в
состоянии раскола. Причина этого проста. Эти системы оценок
нацелены на решение разных задач. Первая — на получение
определенного набора вещей, причем деньги, если они вообще
признаются, рассматриваются как осЪбая вещь среди вещей. Дру-
гая позиция требует повышения эффективности, возрастания роли
денег, они рассматриваются как условие и средство сотворчества,
доступа потенциально ко всем благам, создаваемым людьми, как
форма связи людей. Первая точка зрения требует стабильности
в форме неизменности хозяйственных процессов, тогда как вто-
рая требует роста эффективности хозяйственных процессов, до-
пускает банкротство тех, кто этого достигнуть не может, кто не
может платить налоги, идти в ногу со временем, то есть выдер-
живать изменяющиеся условия конкуренции, отвечать на меняю-
щиеся вызовы потребителя.
В развитом рыночном обществе также существуют эти два
подхода, но там они субординированы, решение проблемы в де-
нежной форме по крайней мере в тенденции означает и ее ре-
шение в натуральной форме. Гегель бы сказал, что подход к
хозяйственному процессу как натуральному снят в товарно-де-
нежном. В таком обществе поток натуральных товаров теряет
241
значимость в отрыве от его денежной оценки, и наоборот. Они
постоянно взаимопроникаются друг другом. Для американского
фермера даже то продовольствие, которое он сам производит на
своей ферме, является не предметом его личного потребления, но
потоком ресурсов, поступающих на рынок, где они превращают-
ся в денежную форму, то есть ту форму, которая является для
него единственно приемлемой.
В расколотом обществе эти два подхода расходятся карди-
нальным образом, дают различные, противоположные результа-
ты, практические решения, разрушают друг друга, несут в себе
принципиально различные формы власти и управления. Прав ли
тот, кто говорит, что предприятие нельзя закрыть за неуплату
налогов, так как это нанесет гигантский ущерб обществу, зна-
чительному количеству людей и это опасно для всех? (Эта проб-
лема обсуждалась одно время в печати в связи с тем, что Ав-
товаз находился под угрозой закрытия за неуплату гигантских на-
логов. С его работой в той или иной форме связано 3,5—4 млн
человек.) Здесь на первый план выходит натуральная оценка, со-
циальные последствия. Может быть, прав тот, кто требует его
закрытия, так как предприятия, не платящие налоги — непосиль-
ное экономическое бремя для общества? Трудно позавидовать
людям, которые должны принять одно из этих решений в рас-
колотом обществе. Каждое из них оказывается мощным дезор-
ганизующим фактором. Но если это так, то центральной проб-
лемой хозяйственной жизни является не выбор решений, соот-
ветствующих механизмов принятия решений в рамках такой аль-
тернативы, но поиск преодоления их несовместимости, преодо-
ления двойственности, хозяйственного двоевластия. Следователь-
но, проблема, кажущаяся чисто хозяйственной, далеко выходит за
рамки хозяйства. Это проблема раздвоенности нашей жизни, ко-
торая и должна переместиться в центр внимания, включая случай,
когда речь идет об экономике.
Расколотость нашего хозяйства делает невозможным его функ-
циональное описание, которым можно руководствоваться при при-
нятии значимых решений, формировании программ деятельности.
Описание его в категориях рыночного хозяйства приводит к
абсурду. Например, "добавленная стоимость (чистая продукция) в
большинстве отраслей советской промышленности и сельского
хозяйства отрицательна". Это означает, что "Россия могла бы
обеспечить свое население гораздо лучше, если бы просто прода-
вала все естественные ресурсы на мировом рынке и импортиро-
вала продовольствие и потребительские товары". Иначе говоря,
в результате высоких издержек чем больше мы работаем в "боль-
шинстве отраслей промышленности и сельского хозяйства", тем
242
беднее мы становимся1. Положение может меняться, в частнос-
ти, от цен на нефть на мировых рынках. Пока общество полу-
чало подкачку необходимого минимума ресурсов через приток
нефтедолларов, оно могло не подходить к роковой черте превра-
щения труда в растрату ресурсов, в принудительном порядке
перебрасывая ресурсы на угрожаемые участки. Тем самым го-
товилось всеобщее банкротство, которое мы все сегодня пережи-
ваем.
Смысл реформы заключается в том, чтобы преодолеть двой-
ственность, раскол двух подходов, конфликт между управлением
двух форм хозяйственной жизни, порождаемую этим дезоргани-
зацию.
Монополия на дефицит — форма многовластия в хозяйстве.
Гипертрофированное изображение роста рыночных отношений в
истории российского хозяйства должно было сыграть роль неот-
разимого аргумента в пользу как антикапиталистической рево-
люции, так и наоборот — в пользу реформ, направленных на
развитие капитализма. Среди реальных предпосылок экономики
были деньги как средство и форма экономической власти и
управления. Однако они никогда в России не превращались в
господствующий фактор управления, массового образа жизни, хо-
зяйства. Общество в той или иной степени всегда оказывалось
во власти доэкономического типа. Власть в России находилась
в состоянии удушающей нехватки денег. Она расплачивалась нату-
рой — мехами, землей, крепостными. Например, Николай II го-
тов был на любые уступки Японии после поражения в русско-
японской войне, но не был готов платить. Страна, несмотря на
определенные потребности в развитии всеобщей связи, никогда
не достигала уровня всеобщего, характерного для господства де-
нежных отношений, что, между прочим, означало переход кресть-
янина на денежные критерии оценки своей собственной деятель-
ности в своем хозяйстве.
Раскол в России разделил товарно-денежные и натуральные
отношения, снизив возможности наращивания масштабов всеоб-
щего. В российском хозяйстве исторически сложилась странная
ситуация. Часть его находилась на разных уровнях всеобщего,
включая и ту, которая тяготела к вершинам мировой экономики.
Другая же часть оставалась под господством архаичных ценнос-
тей. В стране существовал мощный ценностный потенциал, угро-
жающий натурализацией хозяйства.
1 Реформа без шока. Выбор социально приемлемых решений / Общ. ред.
М. Бернштам и В. Лексина. М.; Сан-Франциско, 1992. С. 55.
243
Советская власть возникла как победа второй тенденции.
Именно здесь находился преобладающий энергетический потен-
циал, который в значительной степени подчинялся массовому
стремлению к архаизации. Но одновременно в обществе возраста-
ло стремление перейти к более производительной эффективной
власти и управлению, соответствующим формам принятия реше-
ний. Слабость энергетического потенциала последнего и одно-
временно невозможность отказа от него породили патологичес-
кие гибриды. Возникла патологическая форма хозяйства, связан-
ная с системой двоевластия, — монополия на дефицит. В совет-
ский период она являлась внутренним содержанием хозяйственной
жизни.
Монополия на дефицит — специфическое отношение, отлич-
ное как от отношений, характерных для традиционного общест-
ва, так и для развитых рыночных отношений. Оно означало,
что способность людей управлять деятельностью не могла соот-
ветствовать как вечевому идеалу, чему мешала потребность в
либеральных ценностях, так и либеральному — в связи с проти-
водействием ценностей вечевых. Они находились в состоянии
взаиморазрушительного раскола. В этой ситуации могла иметь
место лишь одна форма власти и управления — манипулятор-
ский утилитаризм, нацеленный на соединение элементов того и
другого. Противоречие, разрыв между массовыми потребностями
и возможностями общества их удовлетворять в развитом либе-
ральном обществе приводят к росту творческой активности; в Рос-
сии же это вызвало возникновение монополии на дефицит.
Дефицит в России связан не с отсутствием тех или иных ве-
щей, но с отсутствием, слабостью механизмов, которые противо-
стоят дефициту. Субъект монополии на дефицит может воспро-
изводить себя, лишь обменивая свой дефицит на дефицит других
его держателей-монополистов.
В условиях господства монополии на дефицит в России сфор-
мировалась беспрецедентная социально-хозяйственная система со
множеством центров власти. Исходной оппозицией являлся не
"производитель — потребитель", а два монополиста, обладающих
властью обмениваться дефицитными ресурсами в натуральном вы-
ражении. Внутренняя напряженность монополиста дефицита сти-
мулирует его воспроизводственную деятельность, направляя ее на
усиление зависимости от своего дефицита социокультурной сре-
ды, реальных и потенциальных потребителей. Для усиления та-
кой зависимости не требуется расширять производство, увели-
чивать ассортимент, повышать качество продукции, ускорять ре-
ализацию. Наоборот, надо в определенных рамках утеснять по-
требителя, затруднять ему доступ к дефициту, делать дефицит
все более дефицитным в определенных границах, то есть до тех
244
пор, пока это не угрожает социально-политическими осложне-
ниями.
Специфическая форма власти, связанной с монополией на
дефицит, стала возможна лишь на определенном уровне развития
массового утилитаризма. Монополия на дефицит возникла на
основе господствующего в хозяйстве натурального производите-
ля, который, с одной стороны, управляет производством некото-
рого набора натуральных вещей и, с другой стороны, обмени-
вает их на другой дефицит. Возрастание давления денег на то-
вары создавало в обществе потребность в управлении хозяйст-
вом, реализацией и производством, адекватно отвечающем на это
давление соответствующим изменением в производстве и реали-
зации.
Деньги как форма реализации власти и управления в услови-
ях монополии на дефицит не могли играть определяющей роли,
так как не открывали доступа к дефициту, служили некоторым
абстрактным ограничителем для потребления в масштабе общества.
Управление монополией на дефицит носило характер двоевластия.
Оно включало управление натуральными вещами и деньгами как
двумя противостоящими сферами деятельности при определяющей
значимости первого.
Господство монополии на дефицит не позволяло денежным
отношениям, рынку выйти на первый план, занять ведущее по-
ложение в хозяйстве, устанавливать зависимость количества и
разнообразия производимых товаров от роста потребностей, да-
же если они выступали в форме платежеспособного спроса. На-
родное сознание давно зафиксировало этот феномен в словах:
"Блат выше совнаркома", то есть возможность разрешения про-
блем не через всеобщий общепризнанный порядок, абстракции
закона, денег и т.д., но посредством системы личностных свя-
зей, господство которых в обществе связано с первобытной фор-
мой власти. Высшая государственная власть большого общества
выступала в этих условиях в исключающих друг друга функци-
ях. Во-первых, как держатель дефицита, манипулируя которым вы-
полняла функцию обеспечения целостности общества, предотв-
ращая конфликты между центром и локальными центрами влас-
ти. Во-вторых, как субъект стремления стимулировать общий хо-
зяйственный потенциал. Общество, где потребность в дефиците
растет в больших масштабах, чем способность воспроизводить
соответствующие предметы, превращает каждое сообщество, вла-
деющее дефицитом, в центр власти над окружающей средой.
Владельцы дефицита стремились не к захвату рынка, а к исполь-
зованию монополии для укрепления зависимости от своего дефи-
цита определенного круга потребителей. Мощным стимулом уси-
ления монополий на дефицит является рост разделения труда,
24*
что сопровождается ростом разнообразия потребностей. В том слу-
чае, если разделение труда не коррелируется с соответствующим
ростом разнообразия производства, гармоничным ростом всеоб-
щего, прежде всего в форме права и рынка, неизбежен инсти-
туциональный рост монополии на дефицит на архаичной рент-
ной основе. В условиях роста городов, потребностей в затратах
на армию каждый крестьянин при определенных условиях мог
превратиться в субъекта монополии на дефицит. Однако воз-
никший в советский период государственный механизм изъятия
у крестьян продукции означал, что фактически этим монополис-
том становилось государство, синкретически сливающееся с хо-
зяйством.
Роль государства как владельца дефицита в России менялась.
Она ослабевала, начиная с отмены выкупных платежей, что рас-
ширило возможность крестьян распоряжаться большей долей своей
продукции, расширяло в обществе значимость крестьянских хо-
зяйств как локальных центров власти. Центр монополии на хлеб
перемещался к ним, что фактически означало ослабление госу-
дарства как центра власти. В полной мере это выявилось после
начала мировой войны в 1914 г. и последующей разрухи. Тогда
монополия на хлеб стала синонимом возможности существова-
ния. Последовательные попытки царской власти, Временного, а
затем и советского правительства вернуть высшему центру час-
тично или полностью монополию на дефицит, прежде всего на
хлеб (попытка установить продразверстку была предпринята пра-
вительством еще в 1916 г.), в конечном итоге привели не толь-
ко к конфликту высшей власти с основной частью населения,
но и к подрыву стимулов производства, то есть к усилению влас-
ти крестьян-производителей, реальных владельцев дефицита. Это
вынудило перейти к нэпу, который был по сути попыткой пре-
дотвратить монополию крестьян на хлеб посредством допущения
товарно-денежных отношений, что, по крайней мере в тенден-
ции, в абстрактной теории должно было подорвать через рынок
саму возможность монополии на дефицит, даже если рынок на-
ходился под властью "диктатуры пролетариата". Теперь, однако,
достаточно очевидно, что в стране не было не только полити-
ческих, но и экономических предпосылок для роста рынка в мас-
штабах, необходимых для преодоления власти множества мелких
монополистов. Советская попытка обеспечить "смычку города
и деревни", в частности развить денежные отношения, которые
государство, хотя и не последовательно, попыталось стимули-
ровать, превратилась в некоторую иллюзию; эти отношения не
стали регулятором потока ресурсов и тем более стимулом увели-
чения производства. Крестьянство, продавая второстепенную про-
дукцию своего труда, с легкостью платило денежный налог —
246
факт в истории России небывалый. Отдавая государству денежную
фикцию, оно оставляло хлеб себе, сохраняя удушающую для госу-
дарства власть над дефицитом. Высшая власть, будучи не в сос-
тоянии существовать без ресурсов, необходимых для удовлет-
ворения потребностей общества, провела коллективизацию, и
тем самым вновь захватила монополию беспрецедентными мето-
дами и в беспрецедентных масштабах. Государство, потерпевшее
поражение в попытке ликвидировать монополии бесчисленных
центров власти на хлеб посредством непривычного, опасного пу-
ти формирования рынка, повернуло на привычный путь архаич-
ных власти и управления в масштабе общества. Оно не унич-
тожало монополии на хлеб, но синкретически превратило мно-
жество центров монополий в одну сверхгигантскую монополию
синкретической общины—общества—государства во главе с тоте-
мом-диктатором. Крестьянство как владелец дефицита, носитель
власти вещей над обществом потерпело сокрушительное пораже-
ние в борьбе с государством за власть над дефицитом.
Победа государства облегчалась тем, что при нэпе полной
демонополизации государства никогда не было. Монополия на
дефицит высшей власти существовала в форме продналога, моно-
полии внешней торговли, государство продолжало владеть элева-
торами, портовым, складским хозяйством, железными дорогами2.
Монополия на дефицит выступала в истории России как хозяй-
ственная форма застойного, трудно преодолимого противоречия
между массовой потребностью в потреблении готовых результа-
тов труда и отставанием потребности воспроизводить условия,
средства и цели, соответствующие удовлетворению потребностей
потребления.
В советский период было широко распространено убеждение,
что дефицит, его власть над обществом могут быть преодоле-
ны через расширение производства дефицитных товаров. Однако
увеличение производства в условиях господства дефицита могло
лишь усилить дефицит в опережающих масштабах, так как в
этом случае опережающими темпами может расти потребность в
обеспечении ресурсов сопряженных производств. Монополия на
дефицит — это не только хозяйственное явление, но и опреде-
ленный общественный и государственный принцип, особый со-
циальной механизм, возникающий в особых условиях, борьба с
которыми требует особой стратегии. Дефицит, закрепленный рас-
колом, связан с тяготением субъекта, с одной стороны, к ути-
литарному росту потребностей, а с другой — к застойному вос-
2 Ильиных ВЛ Государственное регулирование заготовительного хлебного рын-
ка в условиях нэпа (1921—1927) // Нэп: приобретение и потери. М., 1994. С. 170.
247
производству, что органически связано с пришедшим из глубо-
кой древности стремлением сохранить, а не увеличить достигну-
тый и принятый за нормальный, за естественный уровень эф-
фективности воспроизводства. Основная форма отношений людей
в условиях монополии на дефицит — сговор держателей дефици-
та по поводу его обмена. В этих условиях государственная власть
по определению приобретает двусмысленный характер. Она долж-
на по самой сути нравственно оправдывать свое существование,
отстаивая общий интерес. Но одновременно владелец монополии
на дефицит вступает в постоянный сговор по бесконечному ко-
личеству вопросов, связанных с закреплением сложившегося по-
рядка, что требует сохранения государства как субъекта моно-
полии на дефицит. Эти две стороны разрушают друг друга, выс-
тупают как форма двоевластия, многовластия, воплощают внут-
реннюю расколотость принимаемых государством решений на ос-
нове противостояния разных версий общего интереса, за каждым
из которых стоит групповой или личный интерес. Связи по по-
воду дефицита имеют тенденцию закрепляться и создавать неви-
димые структуры власти, пронизывающие общество.
В условиях возрастающей сложности системы монополии на
дефицит господство случайных псевдовсеобщих связей означает,
что каждый контрагент, реализуя личный интерес в обеспечении
монополии на дефицит, ничего не знает и, главное, не может
знать о том, в чем, собственно, заключается общественный инте-
рес и как воплощать через него личный интерес. В таком об-
ществе нет механизма, который мог бы изнутри соединить лич-
ный, групповой и общий интересы. Общий интерес, который
должен быть воплощен в деятельности центральной власти, пос-
тоянно меняет личины. Он возникает то в форме заветов вож-
дя, то в форме единого плана, директив, приказов, то в фор-
ме ведомственных, групповых, локальных интересов и даже ин-
тересов отдельных личностей, владеющих важным дефицитом. От-
ношения, сложившиеся в связи с дефицитом, разрушают со-
циокультурные абстракции, высокие формы всеобщего в каждой
точке. Монополия на дефицит, ее специфическое культурное со-
держание несут в себе потенциал, низводящий всеобщее до его
относительно более низких форм, — рынок до натуральных отно-
шений, демократию до эмоционального взрыва, свободу до безот-
ветственного освобождения от закона и т.д. Тем самым всеоб-
щее в расколотом обществе складывается как эклектическая смесь
уровней, находящихся друг по отношению к другу в состоянии
раскола, ведущего к взаиморазрушению противостоящих форм
власти и управления, форм, опирающихся на разные нравственные
идеалы, находящихся друг с другом в состоянии столкновения
монологов. Двоевластие, перерастающее в этих условиях в много-
248
властие, становится единственной реальной формой существова-
ния власти и управления.
Борьба за монополию как фактор динамики власти. Монопо-
ию на дефицит можно понять как результат попытки адаптации
ic далеко зашедшему расколу. Для определенных этапов дина-
мики монополии на дефицит характерна борьба между множест-
вом сообществ — носителей монополий. Борьба за дефицит не
сводится к вульгарно понятой борьбе за пищу, доходы, "при-
бытки" и т.д. Она идет за укрепление монополии на дефицит
между разными монополиями, связанными с разными уровнями,
формами государственной власти. Система монополии на дефи-
цит характеризуется определенным динамизмом, в ней имеют мес-
то циклические переходы от одного этапа к другому, которые
отличаются друг от друга различием в формах господства мо-
нополии на дефицит, функционирования центров власти, двое-
властия.
Функции хозяйства могут опираться на различные факторы:
семейные отношения, отношения выходцев из одной деревни,
случайные знакомства, потребности в дефиците и т.д. Однако в
развитом рыночном хозяйстве эти факторы опосредуются, сни-
маются рынком. Псевдоэкономика, то есть хозяйственная система,
где слабость рынка вынуждает имитировать его функции властью
государственного аппарата, господство монополий на дефицит
осуществляется через сложные запутанные отношения множества
центров власти.
В тех странах, где рыночное хозяйство занимает господству-
ющее положение, самостоятельность агентов рынка имеет место
на основе общей культурной интеграции, при условии стремле-
ния власти обеспечивать возможность для агентов рынка дейст-
вовать друг через друга на основе консенсуса, взаимопроникно-
вения, на основе диалога, абстракций типа денег, права и т.д. Это
позволяет искать пути сближения общего и частного интереса. Тем
не менее позади господства случайных (с экономической точки
зрения) доэкономических связей существует всеобщая связь, но она
неизбежно раскалывается, атомизируется, приобретает локальные
формы, которые подавляют и вытесняют друг друга, порождая
дезорганизацию в самих основах общества.
Разнообразие форм монополии на дефицит находится между
двумя полюсами. С одной стороны, максимальная концентрация
монополии на дефицит на высшем уровне власти. Эта система
может рассматриваться как тоталитаризм — она по крайней мере
в тенденции стремится подавить, подчинить ценностям субкуль-
туры высшего уровня власти и управления первичные ячейки
общества. С другой стороны, смещение монополии на дефицит
вниз, к локальным сообществам. Эта система может рассматри-
249
ваться как локализм. Борьба между монополиями на дефицит
является одновременно борьбой между разными центрами и типа-
ми власти и управления. Важнейшим держателем монополии на
дефицит на определенных этапах является высшая власть, первое
лицо. Наиболее последовательно эта форма дефицита было вопло-
щена на этапе сталинизма, в меньшей степени на этапе воен-
ного коммунизма и застоя. Истоки этого порядка идут от древ-
ней потестарной (властной) системы. Концентрация монополии
на дефицит на вершине власти имеет тот коренной недостаток,
что несет в себе опасность паралича всех иных форм власти,
включая и те, которые противостоят монополиям. Усложнение
общества делает этот вариант системы монополии на дефицит не-
функциональным, саморазрушительным, ведущим к расширению
раскола между потребностями общества и воспроизводственными
возможностями их удовлетворения.
Крах порядка стимулировал поиск другого, который привел
к смене форм господствующей монополии на дефицит. В веду-
щие формы монополии на дефицит превратились мощные хозяй-
ственные ведомства, промышленные, сельскохозяйственные пред-
приятия и т.д., которым удалось освободиться от удушающей
власти центра и каждая из которых сама стремилась стать цент-
ром. Развитие локализма как раз и означало перемещение цент-
ров монополий вниз, ослабление единого центра, охватывающего
все общество. При Хрущеве усилилась борьба между властью и
управлением ведомств и властью территориальных монополий,
что в конечном итоге закончилось крахом сложившегося поряд-
ка, неспособностью соединить и то и другое в единое целое,
попыткой восстановить в ограниченной форме власть и управле-
ние высшего центра. На каждом этапе динамики страны эти
монополии приобрели специфические организационные и хозяй-
ственные формы, изменили в стране структуру власти и управ-
ления, видоизменяя, но не преодолевая, сложную сеть расколо-
тых, атомизированных центров власти. Сообщества в советское
время мало заботились о рынке и даже не интересовались себе-
стоимостью собственной продукции. Стоимостные категории были
мало интересны государственным предприятиям еще до 1917 года.
Железные дороги даже не могли определить размеры своих убыт-
ков. Во время нэпа себестоимость промышленной продукции воз-
росла в 2—2,5 раза по сравнению с уровнем 1913 г.3
Монополии постоянно сползали к расточительству, результаты
которого включались в цену или покрывались за счет государст-
3 Промышленность и народное хозяйство. М, 1927. С. 64.
250
венной дотации. Это неуклонно подталкивало хозяйственный по-
рядок к катастрофе.
Любая из форм монополии на дефицит, хотя и разными пу-
тями, в тенденции угрожает обществу удушением, что в конеч-
ном итоге свидетельствует о нефункциональности господства этого
типа хозяйства (и одновременно соответствующего типа государст-
венной власти).
Массовый потребитель как массовая власть в хозяйстве. Сис-
тема власти и управления, хозяйственный порядок, сложившиеся
в СССР, многим казались незыблемыми даже тогда, когда уг-
роза катастрофического развала висела в воздухе. Это объясня-
лось в значительной степени постоянной чудовищной дезинфор-
мацией4, хотя есть и более важная причина: многие не хотели
знать. Государство в России пыталось взять на себя слишком
много, поддаваясь мифу о своем всемогуществе, что в конечном
итоге обрекало его на гибель от перегрузки. Мощное влияние
синкретизма в стране делает невозможным ответ на вопрос: рас-
палось ли государство СССР из-за хозяйственного краха, или
наоборот — хозяйство развалилось из-за деградации государства.
В принципе это был единый процесс распадающегося синкре-
тизма, где его вычленяющиеся элементы разрушали друг друга, не
находили путь к функциональному синтезу, к культурной и ор-
ганизационной интеграции. Глубокая причина общего краха ле-
жала не только в хозяйственной неэффективности, не только в
том, что вакханалия всепожирающих издержек подрывала значение
государства как держателя дефицита, лишала его способности
защищаться подачками, как раньше оно защищалось, погружая
общество в потоки репрессий. Наступил момент, когда государ-
ство не могло сконцентрировать в своих руках достаточно ре-
сурсов, чтобы обеспечивать стабилизацию, в частности собирать
налоги. Кроме постоянного роста потребностей было два карди-
нальных фактора, превративших это обстоятельство в катастро-
фическое.
Первое — неспособность власти и управления государства си-
лой подавлять растущие требования людей, неспособность держать
значительную их часть в лагерях или дома на голодном пайке.
Снизу, испытывая циклические колебания, росли потребности и
требования, что ощущалось еще до советской власти. Возникно-
вение советской власти опиралось на этот процесс, обещая воз-
главить избиение и экспроприацию богачей, которые вместо то-
го, чтобы кормить людей, делали ночные горшки из золота для
4 См.: Гольц Г. Гипертрофированный страх перед реальностью в российском
обществе // Рубежи. 1997. N& 3. С. 131-133.
251
своих любовниц (M. Горький "Мать"). Сталинский тоталитаризм
можно объяснить стремлением государства подавить силой рост
массовых потребностей, который, однако, сравнительно быстро
исчерпал свои возможности, несмотря на казалось бы благопри-
ятные условия (прежде всего, массовое тогемическое сознание,
идеология осажденного лагеря).
Второе — один за другим исчезали, истощались ресурсы, ко-
торые государство могло использовать для удовлетворения расту-
щих потребностей на основе приемлемых издержек. Здесь было
проедание наследия прошлого, западных кредитов еще до 1917 г.,
ограбление собственных богачей, церкви, крестьян, попытки зас-
тавить работать людей без оплаты, получать ресурсы от побеж-
денных стран, печатать фальшивые доллары, проедание аморти-
зации и т.д. Наступил час расплаты. Съедено все, что легко мож-
но было взять и распределить. Эпоха власти и управления Ша-
рикова, сменившая эпоху власти и управления Швовдера, кон-
чилась. Наконец люди остались перед пустыми магазинами. Сто-
ронникам возврата к советской системе следовало бы ответить
на вопрос об источниках ресурсов, за счет которых они могли бы
восстановить это катастрофически неэффективное общество.
Общество ответило на запредельную для себя сложность пере-
ходом власти к более простым, менее масштабным сообщест-
вам, к сложившейся в них системе власти над дефицитом. Это
означало полную смену системы господствующей власти, ее уп-
рощение. Общество оказалось во власти скрытых держателей де-
фицита, которые лишь ждали удобного момента, чтобы его реа-
лизовать. Они, следуя своим утилитарным принципам, меньше
всего задумывались о поддержке государства. Власть свалилась на
республики бывшего СССР почти так, как в феврале 1917 г.
она свалились на последнюю досоветскую Думу. Ответ новой
власти на вызов ситуации мог быть лишь один, если взять лишь
хозяйственный аспект: отсутствие ресурсов вынуждало отпустить
цены. Можно ли это назвать реформой — дело вкуса. Ясно одно,
что любой нормальный человек, попавший в аналогичную ситуа-
цию и наделенный соответствующей властью, сделал бы в прин-
ципе то же самое просто потому, что ничего другого сделать было
нельзя.
В обществе, где господствовала монополия на дефицит, про-
изошло событие, значение которого еще долго будут осмысли-
вать. Ситуация в то время представлялась примерно так: прин-
цип свободных цен вступал в конфликт с монополиями. Мо-
нополии могли существовать лишь потому, что низкие цены
превращали натуральный продукт в дефицит, а его держателя
в центр власти, управляющий средой через манипулирование де-
252
фицитом. Но свободные цены подрывали основу этого порядка,
так как открывали путь свободной конкуренции, в конечном ито-
ге рынку, если угодно, — капитализму. Возможно, так бы оно и
было, если бы общество было синонимом экономики, а государ-
ство, все формы власти вообще были бы функцией хозяйствен-
ного порядка. Однако редуцирование общества к экономике яв-
ляется довольно странным заблуждением, которое весьма рас-
пространено в России вплоть до сегодняшнего дня.
Советская хозяйственная система, как она сложилась на этапе
сталинизма, представлялась некоторым идеалом, по крайней мере
в своей основе. Казалось, что вместо бесовского хаоса капита-
листической конкуренции и нацеленной на обман болтовни ли-
бералов над обществом заняла господствующее положение выс-
шая правда, неотделимая от научной истины и от абсолютной
силы. Общество должно было беспрекословно выполнять посту-
пающие указания, так как они якобы воплощали высшую спра-
ведливость и гарантировали удовлетворение утилитарных потреб-
ностей. В мечте сплелись и архаичное представление о тотеме —
единственном субъекте, и просветительская мечта о мудреце на
троне. Этот порядок мог быть описан и как воплощение исп-
равно работающей машины. Высший разум мог точно вычис-
лить, как надо управлять хозяйством, чтобы решить все проблемы.
Казалось, все подчинялось абсолютной власти вождя-тотема, сое-
диняющего в себе народную мудрость и высшие достижения
науки. Абсолютный разум, соединенный с абсолютной властью,
должен был дать абсолютный эффект. Всплески дезорганизации
легко объяснялись вредительством оборотней — агентов капитала,
сыпавших песок в наши машины.
Выявлялся, однако, фактор, который вносил в эту идеальную
модель потоки дезорганизации. В сталинской модели общества
человек рассматривался как чистая функция, как результат ре-
шений вождя-тотема, то есть как нацеливающий свой человеческий
потенциал на слияние с решениями тотема-вождя. В системе
монополии на дефицит человек рассматривался как необходимая
для реализации дефицита среда. Директивное планирование нужда-
лось в человеке как элементе, необходимом для приведения в
действие общества—объекта—машины. Потребности людей, кото-
рые, казалось бы, с точки зрения здравого смысла должны быть
исходной точкой экономического планирования, понимались как
особые технические параметры, утверждаемые сверху, как нечто
вроде нормативов на машинное масло для станка. Человек как
потребитель выступал как вторичное по отношению к производ-
ству. Директивное установление потребностей мыслилось как ре-
зультат, реализация некоторой исторической необходимости, от-
крываемой обществу вождем-тотемом, действующим от его име-
253
ни чиновником. Но именно в этом пункте была роковая слабость
системы.
В сталинизме была, если угодно, теоретическая ошибка, отде-
ляющая его и от западного либерализма, и от классического
марксизма, и от ленинизма, с его верой в народное творчество,
в советы как его организационную форму. Сталинизм попался
на удочку тотемизма с его верой в абсолютность сакральной
точки высшей власти как субъекта общества. Между тем мас-
совый рост потребностей в потреблении, в его разнообразии и
количестве, делал все более явным, что потребности людей —
результат их собственного развития, что каждый человек — субъ-
ект управления собой и осваиваемой им окружающей среды, уп-
равления собственными решениями, формированием собственных
смыслов, что гигантская масса этих людей, их культурно орга-
низованная деятельность и является истинной субстанцией об-
щества, субстанцией власти и управления. В советском общест-
ве массовый потребитель мог казаться лишним, дезорганизующим
фактором, постоянно своими потребностями и действиями на-
рушающим порядок. Дезорганизующие действия потребителя об-
щество пыталось держать в узде системой "справедливого" урав-
нительного распределения дефицита, всеобщего участия в моно-
полиях на дефицит. Однако неуклонная, стимулируемая утили-
таризмом активизация потребителя давила на общество, в част-
ности, в направлении снижения цен. Миллионы таким образом
стихийно управляли обществом своей возрастающей потребитель-
ской силой, противостоя государству как держателю дефицита.
Это становилось с каждым днем яснее с момента прекраще-
ния массового истребления населения во времена большого тер-
рора.
Утилитаризм как идея, которой высшая власть пыталась оп-
равдать господство, получал официальное идеологическое призна-
ние, хотя и мог казаться всего лишь иллюзорной идеологичес-
кой приманкой для дураков. Но в действительности он был мед-
ленным, но мощным фактором перемен изменения содержания
власти и управления, с которым никто и ничто в обществе
не могло справиться. Процесс массового роста утилитарных тре-
бований подтачивал тоталитарное хозяйство, повышая необходи-
мость в новых средствах, что влекло требование иных целей.
Это провоцировало противоречия внутри монополий на дефи-
цит, что проявлялось в конфликте монополий разных форм и
уровней, то есть в конфликте в самой системе государственной
власти и управления. Достаточно вспомнить борьбу с местни-
чеством и ведомственностью в послесталинское время. Кроме того
развитие личностного утилитаризма, в тенденции, возможно от-
даленной, противостоит монополии на дефицит, тяготеющей к
254
рынку. Судьба государства, хозяйства, реформ решалась в конеч-
ном итоге глубинными процессами развития утилитаризма, изме-
няющими требования к власти и управлению. Идеологическое
ликование советской системы скрывало от наблюдателя две не-
совместимые, слепые силы, идущие навстречу друг другу, как
два поезда по одной колее вопреки идеологическим прокладкам.
С одной стороны, монополии во всех их формах, озабоченные
укреплением дефицита любым путем, несущие в себе двоевлас-
тие. С другой стороны, массовый потребитель, озабоченный рас-
ширением доступа к дефициту, наращиванием разнообразия ути-
литарных благ. Это второе движение оказывало возрастающее
неоднозначное влияние на состояние общества, двоевластие. Оно
повышало потенциал утилитарного манипулирования, составляю-
щего неотъемлемый элемент двоевластия, и оно же заставляло
искать выход из двоевластия.
Реформа хозяйства или реформа власти? Для перехода к рын-
ку нужна нарастающая способность общества воспроизводить себя
своими силами и талантами, руками и головой.
Способно ли российское общество выполнять эту задачу? Во-
прос почти праздный, так как само по себе господство хозяй-
ственной системы монополии на дефицит означало, что задача
низводилась до постоянной угрозы обществу удушающим, пара-
лизующим дефицитом прежде всего натуральных вещей. Видимо,
иначе и не могло быть там, где господствовало осмысление
реальности как бесконечного собрания натуральных вещей, гос-
подствовала оценка их через сложившиеся человеческие потреб-
ности. Если общество просуществовало до конца XX в., не пе-
рейдя к господству рыночных отношений, и вместо этого со-
вершало чудеса героизма, пытаясь защитить первобытную невин-
ность, наверное, был смысл глубоко подумать, прежде чем ре-
формировать общество, опираясь на экономические концепции,
представляющие собой результат освоения высокоразвитым тео-
ретическим умом современного развитого либерализма.
Для понимания характера хозяйственной деятельности крес-
тьян следует обратиться к бесхитростным выводам A.B. Чаянова,
погибшего во времена террора. Он писал, что крестьянин не
борется за экономическую эффективность своего труда, которую
можно было бы реализовать на рынке. Крестьянин борется за вы-
живаемость своей семьи, своего хозяйства в упрощенном смыс-
ле этого слова, стремясь обеспечить необходимый для этого набор
натуральных продуктов собственными силами. Разумеется, эта дея-
тельность должна быть эффективна, но не в рыночном, а в
доэкономическом смысле этого слова. Она сводится к непосред-
ственной способности получения необходимых натуральных про-
дуктов, без которых вся семья может не дожить до следующего
255
года. Это хозяйственная эффективность традиционного типа. Она
пригодна для локального мира, но не для большого общества.
Эффективность либерального типа включает способность эконо-
мить труд, его организовывать, чтобы иметь излишек для прода-
жи. Архаичный крестьянин может обойтись без нее, особенно если
его избавить от податей, платежей государству. Крестьянская куль-
тура, как она сложилась в России, нацеливала на получение и
потребление натуральных продуктов, а не на их продажу. Это
было органически связано с соответствующей массовой формой
управления традиционного типа как в масштабе локальных ми-
ров, так и в масштабах традиционного общества, государства.
Натуральное крестьянское хозяйство — особый институт, ориенти-
рованный на натуральное воспроизводство, природные ресурсы,
развитие которых как несопоставимо более медленное по сравне-
нию с жизнью личности не является предметом ее повседневной
озабоченности.
Рыночные отношения связаны с качественно иной формой
массового управления. Для выявления сути этого явления поста-
вим умственный эксперимент. Если бы по щучьему велению хо-
зяйство России во всем блеске своей исторической конкретнос-
ти превратилось в товарно-денежное, каждая производственная
ячейка, дабы нормально себя воспроизводить, будет работать на
продажу (и между прочим платить налоги, чтобы содержать го-
сударство, социальные программы, армию, космические програм-
мы, и т.д. и т.п.), не окажемся ли мы в положении того са-
мого крестьянина, который еще мог себя прокормить на 95%,
но не мог без дополнительной подкачки ресурсов, без "совмести-
тельства" в сфере несельскохозяйственного труда заплатить налог?
Не оказалось ли бы все хозяйство после долгого инфантильного
наращивания издержек в положении тех заводов, которые еще
до 1917 г. жили за счет государства, за счет гарантированной
реализации, а сегодня ослаблены в результате истощения источ-
ников подкачки ресурсов? Вопрос риторический. Его надо бвдо
задавать раньше. Теперь же ответ есть, который мы получили,
даже не проявив по этому поводу элементарного любопытства. Он
прост, как правда. Не смогло наше хозяйство, которое сотни лет
формировалось как крепостническое, как натуральное в своей
основе стать экономикой в рыночном смысле, превратить эко-
номические отношения в определяющие, господствующие в хо-
зяйстве, научиться на всех уровнях, включая массовый микро-
уровень, управлять деятельностью на основе повышения эффек-
тивности. По крайней мере этого не произошло до сих пор.
Деятельность крестьян не могла быть разумно, логично описана
в денежной форме, быть понята как элемент товарно-денежно-
го порядка без использования искусственных приемов, напри-
256
мер произвольных цен, за которыми ничего не стоит. Крестьян-
ское хозяйство, которое платит или должно платить налог больше,
чем может получить за свою работу, и предприятие, которое не
интересуется себестоимостью своей продукции, не являются субъ-
ектами рынка, точнее не могут превратить работу на рынок в
определяющий фактор воспроизводственной деятельности. Про-
мышленные предприятия сформированы в экономическом смысле
по образу и подобию крестьянских хозяйств.
Специфика советской власти не заключалась в том, что она
выработала этот порядок, но она поразила мир тем, что провоз-
гласила его единственно возможным для человечества и довела
до крайних форм выражения, что повело страну по пути даль-
нейшей дезорганизации, саморазрушения. В принципе не ясно,
как, даже при использовании достижений современного монета-
ризма, перейти к рынку в обществе, где "9/10 российских пред-
приятий убыточны или малорентабельны"5. Не ясно, как возмо-
жен рынок в хозяйстве, которое состоит в основном из бартера
(словечко, которое служит лишь для того, чтобы скрыть истину,
то есть, что мы продолжаем жить в условиях преобладания мо-
дифицированного дезорганизованного доэкономического натураль-
ного хозяйства, в условиях господства власти и управления хо-
зяйства натурального типа). Это, очевидно, тот же "бартер",
который был в XVI в. и о котором С. Соловьев писал: в сло-
боде на реке Мезени "русские, татары и самоеды сходятся дваж-
ды в год на ярмарку и меняют товар на товар"6. Изменились
масштабы, но не суть дела. Все монетаристские и приватизаци-
онные ухищрения реформаторов не могли оттеснить архаичную
природу предприятий, заместить ее рыночной культурой и отно-
шениями, превратить институты, ориентированные на эксплуата-
цию натуральных ресурсов, в институты, ориентированные на ры-
нок, на его развитие и получение от него адекватных доходов.
Для этого нужны другие методы.
Опыт истории говорит, что истощение того или иного ресур-
са в недостаточно активном обществе создает еще более труд-
ную ситуацию. Россия не сумела использовать благоприятные об-
стоятельства, прежде всего высокие мировые цены на нефть,
на закате советской системы для повышения способности обеспе-
чивать дальнейшее развитие основы для выживаемости во все бо-
лее сложном мире. Золотой дождь давал шанс для обеспечения
качественных сдвигов в обществе. Однако он был использован на
5 Макаревич Л. Бюджет-95 нереален, как и заложенные в нем аспекты //
Финансовые известия. 1995. 24 янв. С. 1.
6 Соловьев СМ. Соч. Кн. XXI. М., 1998. С. 447.
9 Зак. 399 257
потребление, на затыкание дыр, на безумное, истощающее любые
ресурсы сверхвооружение.
Рынок для нас реально существует в двух формах. Во-пер-
вых, внешний рынок, где нашлись люди, заинтересованные в
сотрудничестве с теми или иными российскими фирмами, об-
ладающими необходимыми ресурсами. И сегодня стоит задача
создать для этого благоприятные условия. Во-вторых, внутренний
рынок, который можно назвать скорее базаром и который но-
сит узко потребительский характер. Существуют и более разви-
тые формы рынка, но они не занимают господствующее поло-
жение в обществе. Естествен вопрос. Другие страны, пережив-
шие коммунистическую утопию, попытку вернуться к дорыноч-
ному хозяйству, теперь переходят к рынку. Чем же мы хуже?
Здесь есть проблема. Даже среди государств СНГ Россия зани-
мает седьмое место из двенадцати по хозяйственной эффектив-
ности реформ7. Страны, не входящие в СНГ, возвращаются к
рынку, к массовой способности людей управлять деятельностью
на основе признания господства рынка. Эти страны возвращают-
ся к формам власти и управления, которые были значимы рань-
ше и пытаются продолжать прерванное движение. Мы тоже возв-
ращаемся, но, увы, в прошлое, где для нас не хранится богатст-
во накопленной культуры власти и управления рыночного типа
в массовом масштабе.
Двоевластие в расколотом хозяйстве. Причины системати-
ческих неудач экономических реформ в России, носящих характер
попыток перехода некоторых важных параметров от традицион-
ной к либеральной суперцивилизации, изучались мало. Не сло-
жилось представление, что в стране, не преодолевшей массового
влияния синкретических ценностей, речь должна идти о самой
специфике общества, об изменениях, не сводимых к поверх-
ностным политическим процессам. Постепенно, однако, стали
появляться свежие идеи. Появилась точка зрения, что "авторы
практически всех без исключения предлагаемых для России про-
грамм перехода к рынку исходят из того, что в России в
принципе существует экономика в том смысле, какой привыкли
вкладывать в это слово на Западе, и проблема, по их мнению,
заключается в том, что эта экономика больна. Поэтому факти-
ческой целью предлагаемых программ является, как правило, ле-
чение такой больной экономики... В действительности же, по-ви-
димому, правильнее будет говорить о наличии больной "неэко-
номики"8. Очевидно, что рыночное хозяйство, хотя бы и боль-
7 Гундаров И. Успехи развития феодализма в России // Независимая газета.
1996. 22 нояб. С. 5.
8 Реформа без шока. Выбор социально приемлемых решений. С. 30—31.
258
ного общества, следует реформировать иначе, чем "неэкономи-
ческое", дорыночное. В противном случае реформаторы могут
оказаться в положении врача, который делает операцию не на
больном месте. В концепциях наших реформаторов преобладают
представления, рассматривающие хозяйство как "больное", то есть
как хозяйство, которое сложилось в результате того, что имев-
ший место в России рынок оказался подавленным администра-
тивными силами. Отсюда задача реформы, по их мнению, заклю-
чается в активизации этого подавленного, но тем не менее су-
ществующего рынка. Этой точке зрения может быть противопо-
ставлена концепция господства в обществе дорыночных форм
хозяйства, того, что попытки их преодолеть не достигали до сих
пор решающего успеха и обычно подавлялись массовыми доры-
ночными силами, мощным влиянием власти и управления на
низшем уровне общества, не порвавшего с архаичными формами
и ценностями. Неоднократные попытки высшего центра власти
снять зависящие от него запреты на рыночные отношения и
создать приемлемые условия для купли-продажи приводили к
тому, что на макроуровень выплескивалось то, что господство-
вало на микроуровне, то, что реально давно существовало, но,
возможно, не было в должной степени осмыслено, оценено правя-
щей и духовной элитами. Наверх выходил не рынок, но прежде
всего архаичное стремление искать "крышу", стремление утилитар-
но под ней манипулировать разными, противоположными формами
хозяйства, то есть прежде всего восстановить систему управления,
характерную для архаичных локальных форм, всегда существующее
либо вопреки государственной власти, либо под ее неусыпным
контролем.
На основе сложившегося исторического опыта страны следует
ожидать новую фазу борьбы между разными формами держателей
монополии на дефицит, смену различных форм перестроек сис-
тем монополии на дефицит, смену господства одной формы мо-
нополии на дефицит на другую, одного уровня управления на
другой. Однако неспособность общества, оставаясь в рамках этих
форм, значимо, в соответствии с растущими потребностями уси-
лить свой хозяйственный потенциал является постоянно дейст-
вующим стимулом поиска роста рыночных отношений. Тем не
менее, нет оснований ожидать, что в ограниченное время произой-
дет своеобразный инверсионный рыночный переворот, коренным
образом изменится ситуация в то время, когда монополиями
"связаны руки у тысяч начинающих деловых людей, не имеющих
номенклатурных покровителей"9.
9 Бунин А. Нувориши и "воротилы" // Литературная газета. 1991. И дек.
259
Реальный хозяйственный подъем возможен лишь как массовый
устойчивый процесс развития хозяйственной инициативы, требую-
щей отхода от традиционной системы управления. Энергетический
потенциал, стоящий за рыночными силами, недостаточен для
массового инверсионного прорыва и самоутверждения. Проблема
в том, что исторически сложившаяся в стране система монопо-
лии на дефицит не является хозяйственной, не может быть ре-
шена чисто хозяйственными методами.
Расколотость отношений в хозяйственной жизни означает, что
как теоретические, так и экономические споры по поводу хо-
зяйственных решений, проектов реформ поляризуются на два
противоположных, разрушающих друг друга варианта. Разумеется,
практически в разрабатываемых наукой позициях эта поляриза-
ция не всегда доходит до крайних форм. Одна часть специалистов
и носителей обыденного сознания ищет выход из хозяйствен-
ной катастрофы через возврат к принципам натурального хо-
зяйства в масштабе общества (бартер, стремление к автаркии ре-
гионов, поддержка нерентабельных предприятий и т.д.). Проти-
воположная точка зрения тяготеет к поискам выхода через рас-
смотрение этого хозяйства как товарно-денежного. Эти подходы
резко расходятся как в своих теоретических основаниях, так и
в практических рекомендациях. Они воплощают тяготение в рас-
колотом обществе к разным суперцивилизациям и слишком час-
то являются результатом не трезвого анализа (для которого еще
не подготовлены теоретические, методологические основания), но
эмоциональных пристрастий, коренящихся в разных нравственных
идеалах.
Двоевластие в хозяйстве и финансы. Существование двое-
властия в расколотом хозяйстве помогает объяснить, казалось бы,
необъяснимые явления. Хозяйственная жизнь, общество реагиру-
ют на свой развал попыткой наладить управление хаотическим
процессом, его упорядочить посредством специализированной уп-
равленческой деятельности. Однако здесь возникает проблема —
какими моделями управления располагает общество, соответствую-
щий субъект, как соотносятся между собой разные программы
управления.
Существует стремление решить проблему платежей, выплаты
задерживаемых зарплат и пенсий, достигших астрономических
размеров, начав печатать деньги, то есть механически преодолеть
их дефицит. В основе этих требований — старое, расцветшее в
советский период представление, что любой дефицит следует пре-
одолевать, постоянно увеличивая производство дефицитного това-
ра, в данном случае денег. Такое представление могло сложиться
лишь в строго определенных условиях, в условиях господства
традиционализма, разъедаемого утилитаризмом, тогда, когда рост
260
потребностей вырывается вперед, оставляя далеко позади рост
возможностей их удовлетворения. В расколотой стране в условиях
исторически сложившегося господства натурального хозяйства на
фоне достаточно сильного негативного отношения к деньгам во-
обще (как ступени всеобщего, отрывающей человека от эмоцио-
нально комфортной среды) с огромным трудом развивается отно-
шение к деньгам как к капиталу. Финансовая система, связанные
с ней ограничения на эмиссию, приводят к дезорганизации цир-
куляции натуральных товаров и услуг, происходящих в условиях
господства монополии на дефицит, точно так же, как потоки
натуральных товаров, не наполняющих финансовую систему, сле-
дующих логике бартера, движения натуральных вещей, разрушают
финансовую систему.
Логика финансовой системы требует ограничения инфляции,
тогда как логика монополии на дефицит, обмена дефицита на
дефицит требует снижения значимости денег, то есть инфляции.
Обращение натуральных товаров в расколотом обществе содер-
жит потенциал стремления подчинить логике денежное обращение
(советская власть довела эту возможность до предела, пытаясь
лишить деньги их всеобщности, превратив их в некоторую счет-
ную единицу, внешний ограничитель потребления) либо обойтись
без денег, снизить их значение до минимума. Современная сис-
тема, которая не совсем корректно называется "кризисом непла-
тежей" (логичнее было бы говорить о кризисе платежей), есть по
сути продолжение древней системы абсолютного господства нату-
ральных отношений, в той или иной степени разрушенной то-
варно-денежными отношениями. По сути это кризис столкнове-
ния двух хозяйственных систем в одном пространстве, двух сис-
тем управления хозяйством. Распадение денежной системы —
лишь одна из форм атомизации общества, разрушения всеобщего,
сведения двоевластия к власти, связанной с натуральным хо-
зяйством. Инерционность натуральных отношений раскалывает
всеобщность экономических отношений, разрушает попытки фор-
мировать более высокий уровень всеобщего. Это происходит в
массовых масштабах, когда миллионы людей пытаются частично
вернуться к земле, не покидая при этом города, использовать
свои участки вне городов для производства продовольствия, зам-
кнуть обращение натуральных товаров в рамках свой семьи, ре-
гиона, синкретически соединить производство и потребление, ре-
шать проблемы через бартер, менять дефицит на дефицит. Фор-
мируются массовые гибриды, которые невозможно описать ни на
языке натурального хозяйства, ни на языке товарно-денежных
отношений.
Раскол между специфическими формами хозяйства не позво-
ляет формировать финансовую систему страны. Результатом этой
261
неспособности является низкая с точки зрения потребности об-
щества налогооблагаемая база. Не воспроизводится зарплата для
сложившегося контингента, который в соответствии с установ-
ленным порядком рассчитывает на нее. Рабочая сила не реализу-
ет себя на рынке и тем самым не является капиталом в эконо-
мическом смысле слова (есть социальный аспект этой пробле-
мы, который не может здесь рассматриваться), не превращается
в деньги. Кстати говоря, когда советские политэкономы уверяли,
что рабочая сила при социализме не является товаром и тем
более капиталом, они лишь констатировали эмпирический факт,
что, однако, не свидетельствовало о том, что так называемая
"политическая экономия социализма" давала хотя бы мало-маль-
ски приемлемое объяснение явлению. Возрастает стремление уйти
от финансового контроля государства во всех его формах, что
стимулирует стремление хозяйства уйти в "тень". Это не значит,
что там не используются деньги. Там либо логика движения де-
нег подчиняется потребностям движения натуральных вещей, ли-
бо формируется своя нелегальная, полулегальная финансовая сис-
тема, находящаяся в состоянии раскола с финансовой системой
государства. Здесь была роковая слабость еще советской системы,
где поле дезорганизации лежало не только МЕЖДУ натураль-
ным и товарно-денежным хозяйством, но проникало в каждую из
этих форм, порождая поля разрушения.
Парадокс заключается в том, что страна не может позволить
себе инфляцию, так как в результате замирает движение нату-
ральных товаров вне рамок бартера, обмена дефицитом, не гово-
ря уже о невозможности в этих условиях инвестиций, реализа-
ции ценностей развития. Но одновременно расколотая страна не
может жить и без инфляции — она дает в известных пределах
необходимый стимул реализации товаров, так предположительно
эмиссия позволяет массовому потребителю стимулировать деньгами
производителя.
Инфляция — важнейшее поле, где расколотые формы хозяй-
ства, институты, формы власти и управления вступают в конф-
ронтацию. Они находят временные, неустойчивые компромиссы,
периодически нарушаемые изменяющейся ситуацией. Инфляция
в российских условиях есть попытка балансировки противопо-
ложных хозяйственных процессов за счет обложения данью всего
общества. Она усиливает издержки, что является фактором ухуд-
шения хозяйственной ситуации. Инфляция в российских услови-
ях выступает как механизм, который неизбежно разрушает от-
носительные и временные попытки преодоления раскола между
дорыночным хозяйством и каждым шагом всеобщего развития
рынка, между властью производителей натурального хозяйства и
властью элементов экономики.
262
Возможности получения инфляционной дани определяются на-
личием относительно легко доступных ресурсов, что позволяло
держать инфляцию в относительно приемлемых для потребите-
ля рамках. Однако эти времена подходят к концу. Возможности
здесь определяются тем, что хозяйственная жизнь, условия потреб-
ления миллионов людей определяются их способностью реали-
зации своей продукции на внешних рынках. Общество, которое
упорно сопротивляется переходу к господству рынка, еще было
бы как-то оправдано, если бы оно могло жить своим натураль-
ным хозяйством. Мы вынуждены закупать продовольствие, одеж-
ду и множество другого, что, казалось бы, могли производить
сами хотя бы для внутреннего рынка. Но для этого надо не
только что-то делать на рабочем месте, но и продавать. Условия
для этого делаются все более неблагоприятными, так как совре-
менный мир — это мир развития, усложнения проблем, и за-
стывшие на месте теряют потенциал выживаемости. Сегодня вы-
сокая себестоимость нашей нефти делает выгодным ее продажу
на внешних рынках, лишь перекладывая издержки на все об-
щество.
К счастью, есть другая логика, логика экономического разви-
тия и прогресса. Она должна быть еще освоена в массовом
масштабе.
Проблема заключается в том, что хозяйственную жизнь в Рос-
сии можно описать как некоторое двойное зашкаливание. С од-
ной стороны, по налоговой нагрузке (35% ВВП) Россия попа-
дает в группу депрессивных стран — создаются невыносимые
условия для развития производства. С другой стороны, налоги
недостаточны для удовлетворения минимальных потребностей го-
сударства, обеспечения нормальной жизнедеятельности общест-
ва. Таким же образом инфляция одновременно может оказаться
недостаточной в одном аспекте и чрезмерной в другом, нести
в себе альтернативу между разными путями к катастрофе.
Инфляция в условиях раскола нечто иное, чем в условиях
развитой экономики. Дерзкая попытка российских финансистов
войти "в современную цивилизацию" не учитывала расколотость
нашего хозяйства, то обстоятельство, что для нашего хозяйства
опасно любое потрясение мировых финансовых рынков, так как
первым рвется прежде всего, как говорил великий учитель, "слабое
звено в цепи...". Финансовая катастрофа 17 августа 1998 г. пока-
зала, что курс рубля определяется не сравнением покупательной
способности рубля и доллара. В газетах неоднократно приходи-
лось читать, что курс доллара завышен, что свидетельствовало о
слабом понимании механизмов формирования курса. Курс опре-
деляется не непосредственно материальным уровнем покупатель-
ной способности и даже не количеством золота в ЦБ, но преж-
263
де всего массовой оценкой этих и многих других факторов, не-
посредственно и опосредованно создающих валютный рынок, то
есть некоторой виртуальной ситуацией массовых настроений, до-
верием к финансовой системе, в конечном итоге массовой оцен-
кой перспектив выживаемости.
Важнейшими недостатками подхода либеральных реформато-
ров являются неспособность пройти необходимый путь конкре-
тизации абстрактных идей, недостаточная проработанность их про-
грамм в специфических российских условиях. Важным недостат-
ком является односторонняя трактовка западного опыта рыноч-
ного хозяйства, прежде всего — недооценка роли государства в
экономической жизни, в частности, значительной регулирующей
роли государственного бюджета. Опасна вера в самоорганизацию
\>ынка в России без государства, которая способна якобы быстро
автоматически привести к рынку. Культ естественной самоорга-
низации в России, которая, якобы, сама собой приведет к иде-
альному состоянию, чрезвычайно опасен. Во-первых, в обществе
с далеко зашедшей социокультурной патологией самоорганизация
может подчиниться ее логике, что включает адаптацию к расколу,
к двоевластию. Этот путь ведет к очередной катастрофе. Во-вто-
рых, путь самоорганизации, который рассматривает очередную ка-
тастрофу как естественный закономерный этап выхода, как при-
емлемый вариант развития, выживаемости возможно годится для
физических, биологических систем, но не может быть приемлем
для общества, где подобный подход означает, что люди согласны
и готовы планировать очередную катастрофу, несущую массовые
жертвы, разрушение основ человеческого существования для реа-
лизации умозрительной, гипотетической последующей гармонии
оставшихся в живых. И наконец, в-третьих, перенос опыта ес-
тественных наук на общество возможен лишь в крайне ограничен-
ных рамках. Опыт развития культуры есть прежде всего опыт
самоутверждения человека, а не опыт преклонения перед вне- и
античеловеческими силами, угрожающими ему гибелью. В России
самоорганизация приводила прежде всего к адаптации к дезор-
ганизации, угрожающей катастрофой, к дезорганизации управле-
ния, раздираемого исключающими друг друга принципами.
Управление хозяйством в новой ситуации. Монополия на де-
фицит, ее советский вариант обанкротился в процессе проедания
человеческих и материальных основ своего существования. В ре-
зультате монополия на дефицит, получив возможность управлять
своей деятельностью через свободные цены, приобрела новые
возможности, как будто усиливающие в двоевластии элемент ли-
берального управления. Именно с этим обстоятельством были
связаны надежды реформаторов, хотя они не были поняты в
теоретически адекватных формах. Свободные цены как будто от-
264
крывали путь сползанию к некоторому равновесию спроса и
предложения, рынку, конкуренции. Однако опыт монополии в
России показывает, что возможность этого равновесия не равно-
значна формированию рынка. Цены, которые монопольно уста-
навливаются, могут оказаться неприемлемыми для потребителя,
например, потому, что они могут оказаться выше мировых или
превышать платежеспособные возможности людей. Цена же, при-
емлемая для потребителя, то есть соответствующая его платеже-
способному спросу, может оказаться неприемлемой для монопо-
лии на дефицит, не компенсировать ее издержки. Теоретически
возможно двойное зашкаливание, когда не будет цены, которая
позволила бы реально торговать, так как любая теоретически
мыслимая цена оказывается экономически невозможна либо для
производителя, либо для потребителя, либо для обоих вместе, но
по противоположным причинам. Можно представить себе торгов-
лю между двумя убыточными предприятиями. Они не в состоя-
нии платить друг другу цены, которые по крайней мере покры-
вают издержки. Предприятия, правда, могут обмениваться своей
продукцией, например, менять стекло на трубы. Но они смогут
продолжать эту практику либо тогда, когда крепостные рабочие
кормят себя за стенами предприятия — обрабатывают землю,
либо тогда, когда их не надо кормить (ГУЛАГ), или когда госу-
дарство берет все убытки на себя, перекладывая издержки на
рентабельные предприятия, на общество через инфляцию и т.д.
Именно этим объясняется крах политики достижения так назы-
ваемой "смычки города и деревни", отсутствие этой "смычки"
до сегодняшнего дня. Этим объясняются периодические попытки
изменить соотношение между разными уровнями, типами монопо-
лий по аналогии с крыловским квартетом.
Длительное существование монополии сделало ее издержки
чудовищно, неправдоподобно высокими. В этом, кстати, и заклю-
чалось одно из "преимуществ" социализма, которое превращало
труд в растранжиривание результатов прошлого труда. Сталин да-
же пытался дать теоретическое обоснование этому, говоря о
существовании "рентабельности в высшем смысле", то есть о
правомерности во имя каких-то высших целей работать в убы-
ток. Поскольку все, кроме врагов в этом обществе, было сакраль-
но, то все и могло делаться в убыток, а платить должны были
враги, например, попы, крестьяне, империалисты, миллионы за-
ключенных, и все остальные как потенциальные враги, потенци-
альные заключенные. Когда возможность этой подкачки снизи-
лась ниже критического уровня, появилась возможность для на-
ступления на общество удушающих цен, что угрожает и моно-
полиям.
265
Вспомним, что существование крестьянского хозяйства, а затем
колхозов не зависело от того, получают или нет оплату его чле-
ны. Люди могли умирать от голода, но сложившийся порядок
не менялся. Реформаторы полагали, что рыночный механизм сра-
ботает в России в результате отмены административного управ-
ления ценами. При этом не учитывались по крайней мере сле-
дующие обстоятельства. Во-первых, развитие рынка шло на Запа-
де медленно, медиационным образом, то есть формируя новые
элементы культуры и отношений, тогда как реформаторы в Рос-
сии ориентировались на инверсионное, практически одномомент-
ное возникновение рынка, что было лишь "прогрессивной" фор-
мой архаичной логики. Во-вторых, развитие этого механизма на
Западе не ограничивалось экономическими элементами, но тре-
бовало формирования специфической культуры, массовых инсти-
тутов, о чем вообще при проведении реформ забывалось. Это
означало, что при либерально-модернистской цивилизации фор-
мировалась система управления товарно-денежными отношения-
ми, основанная на изменяющемся соотношении рынка и функ-
ций государства. В России шел иной процесс. Страну инверси-
онным образом швыряло от господства натурального управления
к господству рыночного, результатом чего был рост дезоргани-
зации.
Описать современную хозяйственную ситуацию крайне сложно,
так как отсутствует теория, рассматривающая российское хозяй-
ство как расколотое, выдвигающее в центр внимания проблему
МЕЖДУ. Возможны разные аспекты рассмотрения этой пробле-
мы. На экономическом языке можно сказать, что если цена рав-
новесия, позволяющая одному или обоим участникам воспроиз-
водить себя, не может быть установлена, то это значит, что
монополия на дефицит должна погибнуть; и это хорошо, так как
открывается путь новым производствам, развитию рынка. Даже
если условно согласиться с этим, социолог ответит, что крах
монополии на дефицит может быть социальной катастрофой,
охватывающей много значимых для общества параметров, начи-
ная с потери необходимых товаров, безработицы, исчезновения
налоговой базы и т.д. Масштаб этого явления может вовсе и
не ограничиться отдельным предприятием, а охватить отрасль,
общество. Культуролог может добавить, что нет основания на-
деяться, что крах монополии приведет к тому, что то, что воз-
никнет на освободившемся месте, будет результатом и одновре-
менно предпосылкой дальнейшего движения к рынку, а не но-
вым видом монополии. Финансист может резонно отметить, что
общество не накопило необходимых капиталов для организации
современного производства и не сможет выйти на новый его
уровень. Следует также сказать, что рассмотрение в качестве
266
исходной для реформы шоковой катастрофы, а не возможности
роста созидания, является экстраполяцией на современность ста-
рой идеи русских революционеров "дух разрушающий есть дух
созидающий", идеи "разрушения до основания". Реальные по-
пытки реформаторов сдвинуть двоевластие к увеличению роли
и места либеральных форм управления вызвали прежде всего
активизацию растревоженных традиционных ценностей и форм
управления. Наша хозяйственная реальность не может быть ква-
лифицирована как рыночная, хотя элементы ее имеются. Су-
ществующему хозяйству трудно дать определение. Сказать, что
оно смешанное, значит ничего не сказать. Это не рынок в тра-
диционном смысле слова, так как здесь нет того уровня все-
общего, где потребители и производители устанавливали свои от-
ношения на основе денежного критерия. Монополии в значи-
тельных масштабах получили способность свободно устанавливать
цены, что без сомнения, по крайней мере потенциально, откры-
ло возможности движения к рынку. Тем не менее, решающего
перелома в постсоветское время в этом направлении не произо-
шло. Дефицит на товары по крайней мере в первое время стал
исчезать. Изменился предмет дефицита, он сдвинулся к общест-
венным формам, которые можно расценивать не столько* как ре-
зультат функционирования монополий, сколько как их условия.
На первый план вышел дефицит "крыш", дефицит связей, обес-
печивающих дешевым кредитом, государственными деньгами, та-
моженными льготами, лицензиями и т.д. В очередной раз изме-
нилась форма монополии на дефицит. Вновь, как всегда, Россия
в кризисной ситуации обратилась к древним культурным прог-
раммам, к культурному подсознанию, хранящему потенциал то-
темизма. Сложившаяся форма государственного управления в но-
вых условиях пытается сохранить управление и власть над хо-
зяйством. Однако слабость государства, отсутствие опыта его фор-
мирования на основе перехода от господства натурального хо-
зяйства к товарно-денежному приводит к дезорганизации как
самого хозяйства, так и системы управления хозяйством, раско-
лу между организациями и целями того и другого, управленчес-
кому хаосу.
Специфические аспекты управления постсоветским хозяйст-
вом. Тотемизм, пришедший к нам через века, подсказывает ва-
риант жизни на основе поиска защитника и покровителя, без
которого нельзя жить и работать и тем более начинать серь-
езное рискованное дело. В этом варианте культуры и общества
личность, ее права не являются самоценностью. Эта архаичная
культура бросает яркий свет на развитие хозяйства в стране,
дает мощный объяснительный принцип формам власти и уп-
равления. Она определяет хозяйственную ситуацию как прямо
267
противоположную господству рынка. Любое производство, начи-
ная с крестьянина, который получал от помещика "руль на об-
заведение", не могло начаться без "прикрытия", "крыши", "ба-
тюшки". На основе аналогичных представлений формировалась
промышленность с начала своего существования. Она развива-
лась прежде всего через покровительство государства, которое вы-
ступало как нерыночный потребитель, делавший излишним инте-
рес предприятий к себестоимости собственной продукции, к из-
держкам. Все это служило культурной программой формирования
дорыночного типа монополий. В этих условиях капитализм, сво-
бодное предпринимательство могли (если могли) развиваться лишь
в узком, то расширяющемся, то сужающемся пространстве МЕЖ-
ДУ основной массой населения, живущего натуральным произ-
водством, и государством, управляющим и контролирующим хо-
зяйство. Эти истоки позволяют охарактеризовать современное хо-
зяйство России, соответствующий тип управления рядом призна-
ков. Они не являются абсолютно новыми, но их значимость в
постсоветское время приняла определяющий характер. Среди них
важнейшие:
1. Ценности исторически сложившихся монополий на дефи-
цит смещаются от поиска "крыши"-государства к формирова-
нию также "крыш" независимых и даже противостоящих госу-
дарству скрытых кланов, мафий, криминальных групп. Тотеми-
ческая культура задавала поиск "крыши". "Крыша" задана изна-
чально, в самой древней модели мира. При сталинизме была
попытка восстановить эту заданность в форме единственной для
всех "крыши", то есть вождя, его способности решать за людей
раз и навсегда эту проблему. В качестве тотема выступала выс-
шая точка власти — первое лицо. Сегодня, однако, "крыша"
поехала, то есть исчезла его однозначность для всех, рост утили-
таризма привел к тому, что "крышей" мог стать не только сак-
ральный тотем, она стала предметом повседневного утилитарного
поиска в любой точке общества. Тем самым открывается без-
граничная возможность для хаотического двоевластия, которое
формируется, воспроизводится как попытка неорганического соче-
тания разных уровней власти монополий на дефицит, постоянно
сталкивающихся между собой в борьбе за сферы ответствен-
ности. Одновременно формировалась другая разновидность двое-
властия как результат неорганического соединения власти и уп-
равления традиционного типа и власти и управления либераль-
ного типа.
2. Возникший в постсоветский период порядок, без сомнения,
более динамичен и мобилен, чем советский вариант монополии
на дефицит. Власть бесчисленных "крыш", чиновников стремит-
268
ся не столько объединить хозяйство в единое целое, сколько
создать сложные системы бартерных связей, которые являются
одним из методов неуплаты налогов, различных злоупотребле-
ний. Возрастание связей этого типа создает внутреннюю структу-
ру общества, которая не в состоянии создать централизованную
систему, например, подчиниться власти так называемых олигар-
хов, то есть тем же монополиям на дефицит, не зависимых от
государства. Впрочем, события 17 августа показали их неспособ-
ность занять то место в обществе, которое отводит им современная
мифология. Тем не менее, олигархия является элементом двоевлас-
тия, многовластия в обществе.
3. В этой ситуации создается псевдорынок, что с точки зре-
ния представлений об экономике носит патологический характер.
Например, существует система, при которой "директора агро-
фирм конкурировали не на рынке товаров, а на псевдорынке
бюрократических льгот — с минимальной выгодой для сельского
хозяйства и с максимальной — для распределявших кредиты
аграриев"10. Сельскохозяйственные кредиты в России традици-
онно не возвращаются. Разумеется, это можно назвать рынком,
лишь обладая большой фантазией. Это все та же конкуренция
за ресурсы на дорыночном уровне. Но теперь смещен акцент с
натуральных на социальные ресурсы, которые несут в себе разно-
образные институты, прежде всего государственная власть. В этой
ситуации происходит крайне важный процесс — перерождение,
перестройка систем монополии на дефицит. Уменьшился дефи-
цит товаров, хотя крах финансовой системы 17 августа 1998 г.
показал неустойчивость этого достижения, ее зависимость от внеш-
них, казалось бы случайных факторов по отношению к сло-
жившимся связям покупателя и продавца. Дефицит перемещается
в сферу формирования безденежного движения благ, для под-
чинения движения денег материальным и, главное, институцио-
нальным условиям, включая и государство на всех уровнях. Ана-
лиз этого сдвига в системе монополии на дефицит требует само-
го пристального внимания, так как монополия на дефицит, а
не рынок является хозяйственной (и не только хозяйственной)
реалией. Мизерный объем нашего государственного бюджета (вдвое
меньше чем в Нью-Йорке) свидетельствует о том, что финан-
совый аспект хозяйственных отношений не раскрывает суть хо-
зяйства.
4. В обществе создается система власти и управления, неадек-
ватная по своим функциям большому обществу, обеспечению его
10 Латынина Ю. Зачем столичному банку сельские долги? // Известия. 1996.
26 дек. С. 2.
269
выживаемости, хаотически пронизанная бесконечными конфлик-
тами разных по ценностям, по цивилизационным основаниям
предпосылок. Этот порядок принципиально отличен от власти и
управления на Западе. Он тяготеет к локально-эмоциональным
формам и не соответствует необходимым для функционирова-
ния большого общества уровням и масштабам развития всеоб-
щего, соответствующего развития социокультурных абстракций.
Раскол открывает возможность описывать общество, хозяйство
по крайней мере двумя разными взаиморазрушительными язы-
ками, методами, но он одновременно и показывает односторон-
ность и ограниченность каждого из них, включая и жизненно
важные решения, где любая неоднозначность может иметь пос-
ледствия, аналогичные тем, которые бы возникли у больного в
результате неоднозначности диагноза и вытекающей.из этого воз-
можности лечить рак микстурой от кашля, а кашель полостной
операцией.
5. Неорганичность монополии на дефицит ставит ее в зависи-
мость от случайных факторов, могущих поколебать неустойчивое
соотношение между сторонами расколотого общества, расколотым
хозяйством. (Иначе говоря, расширяется диапазон опасностей,
угрожающих сломать ранее установленное относительное равнове-
сие между товарно-денежной, финансовой системой и воспроиз-
водством натуральных вещей.)
ДВОЕВЛАСТИЕ, ПРАВО, РАЗДЕЛЕНИЕ ВЛАСТЕЙ. Недостаточная спо-
собность людей управлять собой, институтами, отношениями, от-
ставание этой способности от усложнения проблем представля-
ет возрастающую угрозу выживаемости в усложняющемся мире.
Исходная методологическая точка зрения анализа такой ситуа-
ции может быть сформулирована в форме оппозиции " патоло-
гические власть и управление, формирующие решения, эффек-
тивность которых ниже уровня, обеспечивающего выживаемость, —
власть и управление, формирующие решения, обеспечивающие
выживаемость". Эта оппозиция должна быть различным обра-
зом конкретизирована, в частности, как оппозиция "двоевлас-
тие — разделение властей в условиях достаточного консенсуса".
Конкретизация полюсов этой оппозиции показывает, что важней-
шее различие между ними заключается в том, что разделение
властей опирается на право, тогда как двоевластие противосто-
ит самой идее права, опирается на архаичные формы культуры
и отношений, в конечном итоге — на эмоциональные механиз-
мы власти и управления локальных миров, на утилитарное ма-
нипулирование. Оба эти полюса сходны в том, что они являют-
ся ответами общества на усложнение реальности. Оба полюса
270
историческими корнями уходят в разные пласты истории, куль-
туры и, следовательно, несут в себе разный потенциал выживае-
мости.
Разделение властей — продукт высокоразвитого общества, вы-
сокоразвитых социокультурных абстракций, создающих основу для
интеграции результатов дифференциации общества. Двоевластие,
с одной стороны, уходит корнями в архаичную догосударствен-
ную культуру, с другой — является недостаточной способностью
общества к синтезу разделения властей на абстрактной основе
права, формированию базового консенсуса.
Замысел разделения властей заключался в соединении пре-
имуществ республики, монархии, синтезе разных форм власти,
каждая из которых получала развитие, доказывая свое преиму-
щество и одновременно ограниченность.
Двоевластие в большом обществе — результат стихийного про-
цесса приспособления общества, системы власти и управления
к слабости, неорганичности культурных программ, неспособных
быть основой воспроизводства синтеза дифференцированных форм
в усложняющихся условиях. Власть в этом случае формируется
как эклектическое, гибридное использование одновременно и по-
следовательно различных культурных оснований, которые могут
быть разрушительны друг для друга. Интересно, что несмотря на
архаичные истоки, формирование двоевластия в России основы-
валось на попытках утилитарного сочетания разнородных эле-
ментов. Большевики сумели в критический момент победить ли-
бералов, опираясь на нарастающий утилитаризм, позволяющий
использовать любые средства для достижения своих целей, осед-
лать наиболее мощные энергетические ресурсы общества, прежде
всего архаичное крестьянство. То, что это противоречило идее
установления власти рабочих, диктатуры пролетариата, было сви-
детельством того, что российские марксисты были не теми, за кого
их принимали, и не теми, за кого они себя выдавали.
Слабость нового общества заключалась в том, что в нем
господствовала культура, не знающая институтов большого об-
щества. Новая власть, из каких бы людей она ни состояла,
вынуждена была вступать в борьбу со стихией, разрушающей
большое общество и государство. Крестьяне в России не могли
непосредственно строить государство в связи со своей стойкой
враждебностью к нему.
Специфика стран Запада может быть понята на основе пред-
ставлений о правовом государстве, о гражданском обществе. Мож-
но понять специалистов, пытающихся рассмотреть Россию под тем
же углом зрения, — правовая наука, наука об обществе пришла
в Россию с Запада, дала категориальный аппарат, концептуаль-
ный подход. Стремление найти решение российских проблем на
271
путях западного опыта, перехода на культурные основания либе-
ральной суперцивилизации неизбежно ведет к использованию со-
ответствующего языка, понятий. Однако тенденции рассматри-
вать российский опыт как подпорченную копию западного не
могут быть приемлемыми — они закрывают возможность понять
специфику российского общества.
Разделение властей в России как социокультурная пробле-
ма. Изучению разделения властей в России не повезло. О разделе-
нии властей пишут как-то вяло, неубедительно. Видимо, это
связано с тем, что предмет не осмыслен в достаточной степени,
ибо реальность не предоставляет для этого достаточного материа-
ла. Разумеется, разделение властей в буквальном толковании это-
го словосочетания у нас существует. Однако чего-то в нем не
хватает, нет какого-то важного, быть может, определяющего эле-
мента.
В принципе в науке не обращено должного внимания на то,
что проблему разделения властей можно понять только на ос-
нове рассмотрения исторического процесса как распада зародив-
шегося вместе с человеком синкретизма, не отделяющего власть
от исполнения, общество от государства, личность от власти
и т.д. Видимо, западная наука обходится без рассмотрения сов-
ременной реальности в свете столь отдаленной от нее исходной
точки своей динамики. Но в российской реальности ценности
синкретизма — это наш сегодняшний день, мы еще плохо отли-
чаем общество от государства, личность от группы, науку от
"народной правды" и т.д. Мы еще недавно переживали чудовищ-
ную семидесятилетнюю попытку (или псевдопопытку) восстано-
вить синкретизм (псевдосинкретизм) как социокультурную и даже
как психологическую реальность. И нет гарантий, что эта попыт-
ка была последней.
Идея разделения властей на Западе исторически была наце-
лена на освоение изменений определенного типа сложившейся
власти, на попытку дифференцировать функции в той или иной
степени сакральной еще власти первого лица, и тем самым
поставить преграду его личному произволу. (К этому времени
было уже ясно, что первое лицо не тотем, имеющий право не
считаться с законами и с людьми, с их потребностями, стрем-
лениями групп. У нас же, напротив, эта идея еще совсем не-
давно пользовалась открытой и всенародной поддержкой.) В за-
падном обществе зрели духовные предпосылки и реальные от-
ношения, стимулирующие необходимость институциализации диа-
лога.
Но была одна тонкость, которая ускользает от внимания. Все
эти идеи на Западе складывались на фоне, казалось, само со-
бой разумеющихся представлений, что любой акт развития раз-
272
деления властей — лишь иная форма целостности, единства об-
щества. Акт нарастания разделения властей был шагом в обес-
печении организационного и нравственного единства в услови-
ях возрастающей дифференциации общества, власти, управления,
в условиях базового консенсуса. Если под разделением властей
понимать лишь РАЗДЕЛЕНИЕ, теряется суть проблемы — фор-
мирование более совершенного целостного общества, органическо-
го управления, консенсуса в условиях возрастающих ценностей
плюрализма, разнообразия. Акт разделения властей, появление
новых функций, формирование организационных форм есть лишь
новый, более эффективный путь обеспечения воспроизводства об-
щества на всех уровнях. Но рассчитывать на рост эффективнос-
ти можно только в случае, если акт разделения будет услови-
ем, предпосылкой усиления способности общества воспроизводить
целое, усиливать эффективность его воспроизводственной дея-
тельности, способности обеспечивать выживаемость. В принципе
есть лишь два пути решения этой задачи. Один — развитие
культуры общества, его значимой части, основанной не только
на осознании целого как личной ценности каждого гражданина
(если в стране достаточно граждан, то есть людей, берущих на
себя ответственность за воспроизводство общества в целом, а не
только своего огорода), но и способности это повседневно воп-
лощать через диалог с властью и управлением на всех уровнях.
Второй — создание новых, более эффективных организационных
форм, которые можно рассматривать как результат и предпосыл-
ку решения этой проблемы.
Однако кто бы ни выступал инициатором интеграции: про-
извол первого лица, правящая верхушка, группа иностранцев в
качестве специалистов, а возможно и завоевателей, занявших мес-
то правящей элиты и т.д., — в своей основе процесс может
быть эффективным лишь при опоре на адекватную культуру,
опирающуюся на значимый энергетический потенциал. На За-
паде процесс разделения властей шел, по крайне мере в тен-
денции, как результат назревших массовых культурных предпо-
сылок дифференциации, как акт поиска качественно нового син-
теза ее результатов. В России процесс шел существенно иначе.
Дифференциация происходила как результат поиска эффектив-
ного управления усложняющимся обществом. Петр I для того,
чтобы преодолеть хаос управления, постепенно нараставший в
старых приказах, заменил их коллегиями, каждая из которых за-
ведовала одной сферой деятельности. Разделение властей проис-
ходило в рамках авторитарной формы интеграции. Однако попыт-
ка Петра отделить судебную власть от власти местных правите-
лей, сделать дальнейший шаг в разделении властей закончилась
10 Зак. 399 273
неудачей11. Причина заключалась в том, что общество к тому
времени еще не прошло соответствующий путь культурной диф-
ференциации функций, не сформировало соответствующих куль-
турных программ. Основная масса населения, которую на про-
тяжении почти всей истории составляло архаичное крестьянство,
враждебно относилась к государству, аппарату, чиновничеству,
не стремилась к разделению властей, интеграции выделившихся
функций. Существующая подчас патологическая враждебность к
власти препятствовала развитию массовой озабоченности об устой-
чивости власти в государстве.
Важна, однако, не столько абстрактная враждебность, сколько
из нее вытекающее массовое вполне конкретное нежелание, слабая
способность повседневно формировать в большом обществе тон-
кую и многообразную ткань власти и управления на всех его
уровнях. В России происходят постоянные попытки решать проб-
лему на организационном уровне (удачно или неудачно, это дру-
гой вопрос) раньше, чем они решаются в культуре. Раскол меж-
ду культурой и организацией — мощная дезорганизующая сила
в стране.
Разделение властей в России, по сути, — всегда неустойчи-
вый результат двух расколотых, разрушающих друг друга процес-
сов, мотивированных явным или скрытым стремлением удер-
жать от снижения эффективность власти и управления, повы-
сить ее. В результате люди оказывались недостаточно способными
для того, чтобы быть субъектами развития диалога власти и
общества.
Существенное различие процессов, которые можно традици-
онно отнести к разделению властей, заключается в том, что
на Западе преобладало стремление продолжать выделение новых
специализированных функций власти и управления. Интеграция
этих функций в целостный порядок в условиях западных тради-
ций происходила на основе постоянного воспроизводства базо-
вого консенсуса через диалог власти и духа. В России положе-
ние иное. Существование раскола означает постоянное, периоди-
чески резко усиливающееся стремление противопоставить центры
власти на разных уровнях. Различия несут тенденцию превра-
щения в противоречия, доходящие до катастрофического разва-
ла. На этот процесс общество отвечало не столько характерными
для Запада попытками найти на основе культурного консенсуса
новые, более совершенные формы диалога, сколько стремлением
подавить разнообразие, обратиться к ценностям авторитаризма,
повернуться к синкретизму. Советская система была ярким при-
11 Соловьев СЖ Соч. Кн. XXI. М., 1998. С. 361.
274
мером попытки ответить на распад страны псевдосинкретичес-
ким рывком.
На Западе акцент в разделении властей делается на диффе-
ренциации. В России преобладает страх перед дифференциацией,
ростом разнообразия, перерастающим в дезорганизацию, лока-
лизм, анархию, катастрофу. Можно сказать, что на Западе и в
России ведущий вектор формирования разделения властей в том
и другом случае указывает в противоположные стороны. Пара-
докс ситуации в России заключается в том, что борьба между
локализмом и авторитаризмом может происходить на языке раз-
деления властей.
Двоевластие и право. Существует точка зрения, что двое-
властие можно преодолеть, совершенствуя законодательство, и на
этой основе сформировать структуры властных отношений, функ-
ций органов власти. В принципе это так. То, что называют у
нас экономической реформой, по сути должно было быть сфор-
мулировано на языке права, то есть приобрести форму доста-
точно логичной, целостной и одновременно дифференцирован-
ной системы законодательства, системы соответствующих инсти-
тутов, их формирующих, реализующих. Однако не следует игно-
рировать, что право и законодательство — аспекты культуры, и
невозможно предположить формирование эффективных решений
на основе права без массовой способности воспроизводить соот-
ветствующие институты. Было бы странно полагать, что двое-
властие — результат недомыслия законодателей. Разумеется, в
пользу подобного предположения можно было бы привести мно-
го аргументов. Существующее законодательство, сам текст Конс-
титуции дает достаточно доводов в пользу ответственности сло-
жившегося права и законодательства за неслаженность действия
властей, принятие решений. Конституция не обеспечивает един-
ство власти, ее форм и уровней. Анализ показывает: во мно-
гих случаях сферы компетенции ветвей власти не разделены до-
статочно ясно и точно, существует множество пробелов в пра-
вовом регулировании органов власти, их функций, прерогатив.
Особенно явно это бросается в глаза в разделении сфер компе-
тенции центральной власти и регионов. Не ясны правовые по-
следствия существования "суверенных", "независимых" регионов,
закрепленности в документах положений о России как о феде-
рации и т.д.
Тем не менее, истоки дезорганизации лежат вне права. Об-
щепризнанна зависимость права от нравственности. Однако эта
абстрактная формула нуждается в конкретизации. Далеко не вся-
кая нравственная система может служить основой права. Пра-
во, в отличие от нравственности, подчинено развитой рацио-
нальной логике. Не менее важная особенность права заключает-
275
ся в том, что оно является формой абстрактного мышления,
его логика носит медиационный характер, нацеливает на фор-
мирование нормативной для общества меры. Человек делает пра-
во предметом профессиональной озабоченности, критики, диа-
лога, рефлексии, постоянного развития. Возможно, главным явля-
ется то, что право всегда — результат высокого уровня всеобщего,
способности общества углублять, развивать абстракции.
Из этого, кстати, следует, что значимость расхождения между
различными правовыми системами значительно меньше, чем меж-
ду правом и доправовыми системами законодательства. Еще один
существенный вывод заключается в том, что высокий уровень
дезорганизации законодательства — свидетельство недостаточного
для формирования права освоения достижений осевого времени.
Вечевая нравственность не может служить основой права, так
как не несет ни одного из указанных признаков. Так называе-
мое обычное право правом не является. В обычном праве прог-
рамма деятельности не строится рационально-логически, абстракт-
но, но является рефлексией сложившихся обычаев, возможно
отчасти кодифицированных, возведенных на уровень законов. Ис-
торически право возникло в Европе в средние века как резуль-
тат развития нравственности, включающей взаимное доверие лю-
дей в масштабах, далеко выходящих за рамки локального мира.
(Право вообще возможно на основе высокого уровня доверия.
Иначе оно будет разрушаться в каждой точке общения.) Право
развивается в единстве с развитием институтов, культурно и ор-
ганизационно соединяющих на основе диалога динамику рынка
и динамику государства (прежде всего отношений, формирующих-
ся в процессе принятия решений, затрагивающих то, что лежит
в сфере МЕЖДУ людьми, институтами, личностью и государст-
вом и т.д.).
Право можно понять как связующее звено между нравствен-
ностью и системой законодательства. В России право развито
слабо, что означает подчинение законодательной практики непо-
средственно нравственности, точнее формирование законов на
основе разнородных типов нравственности, включая и несовмес-
тимые с правом.
Для долиберального общества с сильным господством ути-
литаризма характерно формирование законов, решающих неко-
торое множество задач: задачу воспроизводства некоторого уста-
новленного общественного порядка, ряда его аспектов, включая
борьбу с преступностью, выплату налогов, регулирование отноше-
ний купли—продажи и т.д. Слабость способности формировать
абстракции стимулирует стремление к превращению каждого со-
общества-субъекта в источник законов, законодательства в рам-
276
ках регионов, ведомств, предприятий, каждого сообщества, что в
конечном итоге является проявлением разрушительного для об-
щества локализма. В таком обществе законотворчество превра-
щается в форму локализма, разрушения абстрактной связи. Если
губернатор наделяет себя правом запрещать продажу тех или
иных товаров, производимых на его территории, отметаются ос-
новы правового регулирования торговли, собственности, права
личности.
Игнорирование права создает основу двоевластия — из каждо-
го легального центра власти растут нормативные документы, ло-
кальные по самому своему статусу. Здесь и знаменитая под-
мена права революционной целесообразностью, попытка отмены
не только права, но и сложившейся системы законодательства.
Формирование абстракции права — длительный исторический
процесс. На догосударственном этапе право невозможно — нали-
цо господство способностей устанавливать отношения лишь в пре-
делах непосредственных эмоциональных связей. В условиях госу-
дарственной жизни возникают формы абстракции, связанные с
практикой законодательства. Они существовали как воля сак-
рального первого лица. Развитие утилитаризма стимулировало ко-
дификацию системы законов, которые были некоторой абстракт-
ной фиксацией сложившихся отношений, из-за своей сложности
не могли регулироваться обычаем. Современное развитое право
решает более сложную задачу — оно содержит в себе программу
совершенствования законодательства. Например, если право со-
держит принцип защиты прав человека, это не только сово-
купность законов, лежащих в основе защиты прав, но и конста-
тация необходимости развития самого "права человека", требо-
вания совершенствования системы законов, создающих законода-
тельную основу для решения этой задачи. Иначе говоря, право
фиксирует некоторые непротиворечивые принципы, которые обя-
зательны для будущего законодательства, право задает абстракт-
ные требования полноты и непротиворечивости исходных основ
законодательства.
Двоевластие как институт. Двоевластие можно понять лишь
на основе интерпретации общества как некоторого процесса сое-
динения, перехода, противоречивого единства культуры и об-
щественных отношений. Переход характеризуется специфическими
институтами. Двоевластие можно понять как социокультурный
институт, некоторое сообщество, несущее специфические субкуль-
туры, реализующие себя через воспроизводственную деятельность
в форме отношений людей.
Понятие "институт" может трактоваться различным образом,
например как "правила игры, которым подчиняется и эконо-
277
мическая, и социальная сферы"12. Наиболее последовательная,
относительно завершенная трактовка заключается в рассмотрении
в качестве института единства (суб)культуры и организационной
формы. Смысл института раскрывается через анализ механизма
циркуляции решений от превращения культуры в программы де-
ятельности до превращения их результатов в культуру. Однако
представление об институтах может носить более ограниченный
характер, сводиться к некоторому срезу, аспекту предшествую-
щей интерпретации. Институтом могут быть названы выборность
региональных руководителей, единогласие, круговая порука как
форма ответственности территориальных общностей, обращения и
жалобы населения как регулятор деятельности региональных ор-
ганов и т.д. Каждый из институтов следует рассматривать в рам-
ках некоторого целого.
Рассмотрение двоевластия как института методологически оз-
начает необходимость анализа превращения некоторой (субкуль-
туры в программу воспроизводства института.
Двоевластие — это институт, который замещает историческую
неспособность общества сформировать институты на правовой
основе, на основе разделения властей. Опыт российского общест-
ва, анализ двоевластия говорит о существовании типа инсти-
тутов, которые возникают как результат стремления адаптации
общества к своему сложившемуся высокому уровню дезоргани-
зации.
Так называемая "партия нового типа" была фактически осо-
бым институтом, возникшим как попытка использовать высо-
кий, нарастающий уровень дезорганизации прежде всего возрас-
тающим массовым пассивным и активным недовольством госу-
дарством.
Другим институтом такого типа является организованная пре-
ступность. Оба института склонны усиливать дезорганизацию для
наращивания своего потенциала. Двоевластие — преграда на пути
дальнейшего разрушения элементов государственности, ставшего
институтом. Оно делает значительные уступки дезорганизации,
смиряясь с воспроизводством общества как высокодезорганизо-
ванного.
H.A. Бердяев писал о "бабьем в русской душе", что было
некоторой метафорой, фиксирующей неоформленности, неоргани-
зованности, слабости институциональных форм, жизни и культу-
ры в стране. Отсюда всеобщее ожидание получения удовлетвори-
тельной формы, эффективных институтов извне (своеобразное
12 Бессонова О.Э. Институциональная теория хозяйственного развития России:
Автореф. дисс. ... докт. наук. Новосибирск, 1998. С. 4.
278
"ожидание жениха"), от авторитарного вождя, тотема, харизмати-
ческой личности и т.д.
ДИНАМИКА ДВОЕВЛАСТИЯ В РОССИИ И ПРЕДПОСЫЛКИ ЕГО ПРЕ-
ОДОЛЕНИЯ. Социокультурная методология открывает возможность
взглянуть на российскую государственность с точки зрения ис-
торически сложившихся возможностей общества, способностей
групп его воспроизводить, с точки зрения динамики культурных
нравственных оснований, которые группы воплощают. Тем са-
мым открывается возможность понять, что государство не толь-
ко идеальный тип, фиксированный в культуре и законодатель-
стве, но прежде всего повседневная проблема миллионов людей,
которая решается ими одновременно, но разными, подчас про-
тивоположными путями. Отсюда воспроизводственные возмож-
ности должны рассматриваться в диапазоне между полюсами
"полная неспособность к воспроизводству государства — способ-
ность возрастающей части граждан развивать воспроизводствен-
ный процесс". Тяготение к первому полюсу оказывается тем
более опасным для государства в условиях интенсивного услож-
нения общества, в динамичных внешних и внутренних условиях
XX века и, возможно, в еще большой степени в усложняющем-
ся мире XXI века. Это заставляет вновь и вновь обращаться
к проблеме возможности воспроизводства государства в России,
возможности устранения условий развития и закрепления соци-
альной патологии.
Российское государство как социокультурная реальность. В пос-
леднее время под влиянием кризиса власти в стране появились
признаки определенного внимания к почти запретной теме —
патологической массовой враждебности к российской власти.
Власть в любом обществе окружена настороженностью и враж-
дебностью. В России, однако, они достигают разрушительных
патологических масштабов; власть рассматривается как виновни-
ца всех бед. Появление новой власти в России порождает веру
в нее, она рассматривается как гарант стабильности, комфорта,
порядка. Однако крах утопических надежд рано или поздно при-
водит к тому, что власть предстает как власть антихриста, враж-
дебных этнических групп, подкупленных агентов, субъектов ге-
ноцида, криминальных злодеев, пьяниц и т.д. Возникает анти-
государственная волна, активизируется представление о власти
как носителе преступлений, пороков. Происходит культурное,
функциональное, организационное отпадение людей от власти,
ограничивается ее способность воплощать жизненно необходимые
для выживаемости общества функции, проводить реформы, управ-
лять.
279
Одновременно парадоксальным образом в обществе распрост-
ранен миф о государстве как достаточно прочной структуре,
способной решать все проблемы, хотя и не желающей это делать
в силу метафизической ущербности. Славянофилы считали, что
деятельность государства греховна по самой сути. Это убеждение
и сегодня широко распространено в народе. Государство рассмат-
ривается как множество чиновников, которые скрепляют общест-
во, но в результате гипертрофированных пороков поддаются со-
блазну, подкупу, ставят личные интересы выше государственных
и т.д. Государство, следовательно, рассматривается как некий
идеальный тип и одновременно как воплощенная реальность по-
вседневной жизни, навязанная людям. Истоки этих представле-
ний в значительной степени определяются нормативным взглядом
на мир.
Социокультурная методология содержит возможность рассмот-
рения государства в свете его конкретных способностей обес-
печивать выживаемость. Эта функция определяется уровнем и
масштабами способности людей, объединенных в организацию,
систему отношений решать проблемы через интересы целого.
Социокультурный анализ позволяет понять, что миллионы так
называемых "простых людей" (странный утвердившийся у нас
термин, несущий в себе мощный заряд характерного для интел-
лигенции народничества) формируют или разрушают государство
в соответствии со своими культурными программами. Попытка
создания государства в советский период включала идею форми-
рования "номенклатуры" из людей, воодушевленных идеей ново-
го государства, способных освоить субкультуры институтов влас-
ти и управления. Прекращение террора выявило всеобщую не-
нависть к этому слою и всему, что с ним связано, что, в част-
ности, превратило слово "номенклатура" в бранное. Советская
система выявила существование глубокого раскола между дезор-
ганизованным обществом и попытками создать противостоящую
ему власть.
На базе исторически сложившейся культуры в России фор-
мировалось и продолжает воспроизводиться совершенно особое
государство, важнейшей чертой которого является двоевластие,
атомизация власти и управления. Появились исследования, даю-
щие основания для вывода, что налицо "клиентарный характер
функционирования государственных институтов"13, где "содер-
жание групповых и индивидуальных интересов определяла но-
менклатурная монополия-привилегия: от монополии на Власть,
13 Афанасьев H.H. Клиентализм и российская государственность. М., 1997.
С. 266.
280
Истину до удовлетворения элементарных жизненных потребнос-
тей по знакомству: "Универсальной формой реализации инте-
ресов являются клиентарные отношения"14. Государство, следо-
вательно, как бы склеено из локальных связей, образующих груп-
пы, которые в целом имитируют его функции. Смысл этого
имитирования заключается в том, что эти функции так же похо-
жи на функции государства, как ручное управление на автома-
тическое.
В России ткань государства парадоксальным образом "скле-
ена" из системы личных отношений, имитирующих всеобщую
связь. Отсюда эмоциональная пронизанность государственной жиз-
ни, неотделимая от эмоционального отношения к ней. Избиратель
голосует (если голосует) на основе эмоциональных импульсов,
эмоционального отношения к государству. Например, из-за же-
лания насолить власти, проголосовать на выборах ей "назло".
Электоральное поведение для значительной части избирателей
можно рассматривать как поиск тотема-субъекта.
Прошлое и настоящее двоевластия. Для понимания сути рос-
сийского двоевластия следует обратить внимание на важную осо-
бенность российской истории. И.Д. Беляев писал, что большому
миру "подчинялись средние миры, а средним меньшие, так что
каждый мир подчинялся вечу того мира, к которому он тянул по
земле и воде, или иначе — на земле которого он стоял"15.
Исследования С. Кирдиной показывают, что система поселений
в России имела отчетливо выраженный иерархический характер:
начиная со своего возникновения в IX в. государство представ-
ляло собой "союз волостей и пригородов под властью старшего
города". Иначе говоря, власть и управление всех уровней иерар-
хии растворяются в высшем уровне, здесь сохраняется древняя
модель партиципации. Однако в усложняющемся обществе про-
исходит отпадение; авторитарная модель сменялась локалистски-
соборной и наоборот. Специфика такого порядка власти и уп-
равления, который можно назвать "статусной иерархией", сохра-
нялась со времен Киевской Руси до современности. В период
Киевской Руси старшинство древнерусских городов и прилегаю-
щих к ним регионов определялось их значением в обороне сла-
вянских земель от основного врага с юга и обеспечением безо-
пасного пути "из варяг в греки" для заморской торговли. Соот-
ветственно киевские, пограничные земли как наиболее важные для
решения этой задачи имели высший статус, что выражалось и в
верховенстве киевского престола. Затем шли черниговские земли,
14 Там же. С. 147.
15 Беляев И.Д. Судьбы земщины и выборного начала на Руси. М., 1905. С. 13.
281
затем переяславские и т.д. Аналогичный порядок можно наб-
людать и в советский период, когда во главе иерархии стоит
Москва, затем Петербург, центры автономных республик, краев и
областей, города областного, городского, районного подчинения
и т.д. Административный статус, отражающий роль и значение
населенного пункта в государстве, определял масштабы капиталь-
ных вложений. По Конституции 1993 г. 21 республика имеет
наивысший статус, на следующем уровне находятся 6 краев, за-
тем 49 областей и т.д. Суть этой "статусной иерархии" или
"властной вертикали" заключается в том, что "центр" является
"вершиной" властной вертикали и задает правила и полномочия
подчиненным ему органам регионального управления16. При та-
ком порядке власть и управление низших уровней входят в сис-
тему исполнительной власти органов высшего уровня, подчиняют-
ся им и пользуются их средствами. Власть и управление здесь
основаны на законе, идущем из центра, то есть от высшего
уровня: передача отдельных государственных полномочий органам
местного управления подконтрольна государству. Противополож-
ностью принципу властной вертикали является принцип субси-
диарное™, характерный для федеративных отношений. В них
существует приоритет прав низшей общности по сравнению с
высшей. Иначе говоря, здесь существует разделение властей, юри-
дически закрепленное в рамках целостности.
Следовательно, каждый шаг развития самосознания подчинен-
ного сообщества, попытка принять на себя определенные функ-
ции власти и управления встречали поле возможностей своих
решений полностью заполненным возможностью решений власти
и управления центрального сообщества. Это сообщество играло
здесь переходную роль между древним тотемом и современной
"крышей". Поэтому каждая точка такого поля могла в результате
этого развития становиться полем конфликта, движущей силой
которого является рост самосознания локальных миров, приоб-
ретающего в значительной степени форму локализма, стремле-
ния ослабить свою зависимость от тотема ведущего сообщест-
ва, в конечном итоге — от государства. Ослабление этого конф-
ликта возможно лишь в том случае, если в соответствии с
ростом самостоятельности подчиненного поселения происходит
общий рост способности к диалогу, формирование его культур-
ных и организационных форм. Это создает возможность развития
по пути культурной и организационной интеграции противо-
стоящих друг другу форм власти и управления, развития в ко-
16 Кирдина С.Г. Система политических институтов российского общества: пре-
делы трансформации. Рукопись.
282
нечном итоге органического разделения властей. Однако если
этого не происходит, возникает старая болезнь российского об-
щества — слабая способность интегрировать разделенные функ-
ции, замещение ее хаотическим нагромождением различных инс-
титутов.
Важно понять, что дезорганизация власти имеет своим конеч-
ным источником не саму власть (хотя есть процесс развития
дезорганизации власти на собственной основе), но дезорганиза-
цию общества. Дезорганизованное общество создает и дезоргани-
зованное государство. Государство, пытаясь выдержать чудовищное
давление дезорганизации, отвечает на него манипулированием,
постоянным, подчас фантастическим сочетанием различных ме-
тодов противостояния хаосу и одновременно приспособлением
к нему.
Общество в поисках решений. В России все чаще приобретает
господство чрезвычайщина. По крайней мере в XX в. в стране
отсутствовали какие-то психологически спокойные этапы, когда
не ощущалась бы угроза арестов, войны, голода, политического
краха, давление нагнетаемой истерии и т.д. Над нами постоян-
но нависает нечто катастрофическое. Это говорит о том, что
наша повседневность не подсказывает ответа на вопросы: как
обустроить жизнь, как спасти общество, вырваться за рамки
заблуждений повседневности к запредельной истине, от следо-
вания которой зависит существование. В этой ситуации страна
прибегает к запредельным попыткам выйти за собственные рам-
ки, к сверхнасилию, сверхмобилизации, выносит беспрецедентные
решения. Например, пытается организовать на высокой техни-
ческой основе гигантское натуральное хозяйство, воспроизводимое
в значительной степени через ремонт, а не через постоянный
выход на качественно более высокий уровень. Это общая проб-
лема, которая проявляется и в том, что общество адаптируется
к двоевластию, пытается его реорганизовывать, "ремонтировать".
Проблема, однако, заключается в его преодолении.
При принятии решений в советский период широко исполь-
зовались архаичные методы. Советская модернизация проводилась
под прикрытием постоянной подготовки к нападению мирового
зла. Ответ на вопрос "что делать?" искали в ответе на другой
вопрос "кто виноват?". Выбор "виноватых" (именно выбор, как
когда-то выбирали на миру, скажем, бездетного бобыля и выдава-
ли его начальству как якобы "убивца". Кто действительно убил
человека, тело которого обнаружено на территории общины, ви-
димо, никакого не интересовало) был одновременно ответом и на
первый вопрос, то есть изгнанием, избиением.
Двоевластие приводило к тому, что ответов на вопрос было
всегда по крайней мере два, опирающихся на различные ис-
283
торически сложившиеся нравственные идеалы. Один на языке
архаики, который возвращал общество на догосударственный уро-
вень, другой на языке усеченного либерализма с его ориен-
тацией на ндуку и технику. Ни одно из полурешений невоз-
можно в принципе последовательно проводить в жизнь; они не
только отрицали друг друга, но и не могли существовать друг
без друга.
Существование противоположных тенденций приводило к то-
му, что в обществе культивировалось "серое творчество", твор-
чество ограниченное, сжимаемое с двух сторон: страхом либе-
рализма перед творчеством архаичного типа и страхом тради-
ционализма перед творчеством, ведущим к развитию, совершен-
ствованию. Серое творчество имело много форм выражения, на-
пример своеобразное низведение роста городов до производства
тары для размещения рабочей силы, приезжающей из деревни.
Одновременно шла борьба с ростом больших городов, то есть
реальных центров урбанизации, центров культивирования интен-
сивной культуры. Индустриализация при советской власти рас-
сматривалась как тиражирование уже имеющихся технологий, пред-
приятий, форм производства, что стало возможным в результа-
те скупки дешевой во время великой депрессии западной техни-
ки. Ориентация на серое творчество могла дать только "серый"
результат, нежизнеспособный гибрид между статичностью тра-
диционалистских ценностей и стремлением к прогрессу либе-
ральных.
В России ответ на вопрос "что делать?" органически связан
с проблемой субъекта решения этой проблемы, с выявлением
тотема, харизматической личности. Считалось необходимым, чтобы
к власти любым путем пришло некоторое лицо, которое то ли
в силу невиданного ума (больше чем у царя Соломона), то ли в
силу причастности к сакральному знает никому не известную
тайну, как решить проблему, в конечном итоге спасти Россию, а
с ней весь мир. Ожидания чуда кончаются одинаково. Выясняет-
ся, что он "обманул" народ, продавая Россию. (Любопытно, что
именно продавал, а не пропивал. Здесь, с одной стороны, скрыта
неприязнь к торговле, а с другой стороны, несомненно всепро-
щенческое отношение к пьянству.) В результате "обманутый" на-
род ищет другого тотема; цикл повторяется. Единственное, что
можно с полной определенностью сказать по поводу этих пред-
ставлений, что они органически противостоят поиску эффектив-
ных решений сложных проблем.
Дезорганизация против дезорганизации. Постсоветская госу-
дарственная власть находится в постоянном внутреннем напря-
жении, которое, однако, в отличие от конструктивной напряжен-
ности, свидетельствует о нестабильности общества. Кроме прочего,
284
это свидетельствует о том, что конституционные, законодательно
закрепленные формы власти и управления имеют весьма мало
цены у людей, которые захлестываются океаном дезорганизации,
размывающим все, что казалось устойчивым, что было предметом
согласия.
Для понимания специфики современного периода можно пой-
ти по пути выявления того, в чем существенное различие про-
блем, которые сложились перед новой властью советского и
постсоветского периодов. Советская система ответила на дезор-
ганизацию общества подспудным представлением, что закон не
в силах сдержать нарастание хаоса. Стихийно сложилось обще-
ство, где борьба с потоками дезорганизации велась посредст-
вом других потоков. Дезорганизация в стране подавлялась несвя-
занными законами карательными органами, которые сами стали
рассадниками дезорганизации. Иначе говоря, делалась попытка
построить институты, которые использовали для подавления опас-
нейшей для общества дезорганизации, подрывающей возможнос-
ти воспроизводства, выживаемость, направляя против хаоса более
или менее организованные потоки дезорганизации.
Высшая власть принадлежала одному лицу или группе лиц,
которые каждодневно принимали не связанные законом реше-
ния, в которых одновременно определялись границы и сфера их
собственной власти и компетенции. Именно в этой зыбкости,
неконкретности границ власти и управления, их зависимости
от соотношения сил в некотором локальном социокультурном
пространстве, соприкасающихся друг с другом центров власти и
управления, и кроется одна из обязательных предпосылок и од-
новременно результат двоевластия. В этом заключается механизм
подчинения, размывания законов локальными интересами, прев-
ращение общества в сложные соотношения центров власти, раз-
дирающих между собой функции власти и управления, не под-
чиняющихся при этом абстрактным законам, весьма смутно пред-
ставляющих, в чем заключается общий интерес. В отношениях
этих центров между собой преобладает постоянный конфликт по
поводу влияния на решения, распределения, перераспределения
сферы компетенции. Любопытно в этой связи, что для изби-
рательной кампании, например, на выборах Думы в 1999 г. ха-
рактерно отсутствие позитивных идей, агитация сводится к по-
ливу, к попытке спарагмоса, разрывания противника на куски.
Все построено на культивировании негатива.
В советский период для борьбы с дезорганизацией исполь-
зовались погром, грабежи, массовый террор, дезорганизация про-
изводства, например транспорта для пропуска срочного груза,
сельского хозяйства для получения того или иного ресурса в
ущерб другим и ъд* Дезорганизация институционализировалась
285
в рамках государства. Так, народная ярость в 1917 г. против обо-
ротней превратилась в государственную монополию в рамках ЧК.
Новая власть не только не могла избежать двоевластия, но пре-
вратила его в основу власти управления. Партия и государство
при этом синкретически функционально не разделялись. В этой
по сути попытке вернуться к синкретизму, впрочем утопической,
можно видеть стремление рассматривать двоевластие государства и
партии как попытку использовать государство как инструмент
некоторого порядка и стабильности, а партию как инструмент
повседневных попыток вырвать страну из традиционалистского
застоя, организовать реализацию потока инноваций модернизаци-
онного типа, подавлять потоки дезорганизации в результате этих
попыток. Взаимопроникновение полюсов дуальной оппозиции пар-
тии и государства в рамках медиатора — механизм, посредством
которого советское общество пыталось дать ответ на потребность
сохранить традиционные ценности статичности и одновременно
встать на путь модернизации. Но он пронизан расколом, вызы-
вающим к жизни многообразие форм двоевластия, перерастающе-
го в многовластие, где двоевластие партии и государства было
одной из его форм.
Крах советской системы, оказавшейся неспособной преодолеть
раскол, двоевластие, дезорганизацию, не привел к возникновению
порядка, который бы нес в себе предпосылки преодоления всех
этих процессов. Очередная группа романтиков, пришедших к
власти, ожидала другого результата, хотя его возможности не
вызрели в культуре в значимых масштабах. Если страна при
советской системе шла к гибели, раздираемая попытками аго-
низирующего традиционализма поставить на службу либерализм,
то современная Россия погибает в результате попытки теряю-
щего влияние абстрактного либерализма, подпорченного утилита-
ризмом.
Неудачу советского решения можно понять как невозможность
воспроизводить общество на основе расколотых нравственных гиб-
ридов, в условиях слабого диалога, постоянного многозначимого
двоевластия.
Двоевластие сохранилось в постсоветский период; население
страны оказалось неподготовленным к переходу к полномасштаб-
ному рынку, развитой экономике, принципиально иной системе
власти и управления: в обществе не получило развития прежде
всего право. Препятствием явилась неспособность резкого перехода
к освоению еще недавно запрещенной личной инициативы, без
чего трудно встать на путь рыночного развития. Это не позволи-
ло либерально-модернистским ценностям стать господствующим
нравственным идеалом.
286
Либерализм за эти годы потерпел в стране новое поражение.
В политике высшего руководства, включая Думу, а также в ре-
гионах ощущаются признаки инверсии к традиционализму —
нарастание манихейского поиска виноватых, что усиливает рас-
кол — основу двоевластия.
Большевистская попытка модернизации страны с абсолютным
преобладанием архаичного крестьянства в основе своей была уто-
пична; модернизация должна была опираться на неадекватные
социальные силы и нравственные основания. Социокультурные
силы, способные быть реальной базой модернизации, были смете-
ны архаичной волной. А. Вишневский называет такую модерни-
зацию консервативной.
Постсоветское общество возникло как попытка либералов за-
менить "ручное управление" ориентацией на спонтанные меха-
низмы, которые рассматривались как подавленные административ-
ными механизмами. Выяснилось, однако, что состояние этих ме-
ханизмов в стране не соответствовало надеждам. В обществе
имели место ограниченные элементы рынка, ограниченные воз-
можности диалога, диалогического построения государства.
Утилитаризм — основа двоевластия. В России сложилась спе-
цифическая методология формирования и реализации решений.
В советские времена был популярен анекдот. На вопрос офици-
альной анкеты: "Были ли у вас колебания в проведении гене-
ральной линии партии?" Рабинович отвечал: "Колебался вмес-
те с линией партии". Популярность анекдота говорила о тем,
что родилась критика общества в весьма болезненном пункте —
пункте зависимости решений от случайных, неконтролируемых
обстоятельств. Практически человек как бы постоянно зависал
над пропастью неопределенности, надеялся на знаменитый авось,
обращался к случайным ответам, архаичным пластам культуры,
попыткам перепрыгнуть пропасть между дезорганизованным нас-
тоящим и отвечающим идеалу будущим. Вспомним неоднократ-
ный призыв к гигантскому прыжку в словах: "Пропасть нельзя
перепрыгивать в два прыжка". При этом забывалось, что пропасть
перепрыгивают лишь сумасшедшие и самоубийцы, тогда как нор-
мальные люди строят мосты, ищут обход.
У нас каждый следующий день не столько наращивал багаж
истории, сколько накапливал мощный потенциал ее отрицания.
В условиях высокого уровня дезорганизации, хаотичности ос-
мысления опыта, слабости его критического самоосмысления, мас-
совой склонности к догматическим интерпретациям проблема-
тична возможность опереться на определенную устойчивую кар-
тину реальности, которая бы неожиданно в массовом сознании
инверсионно не подменялась другой. Уровень неопределенности
мира, как его воспринимали люди, существенно превышает спо-
287
собность соответствующего субъекта овладеть ситуацией, элемент
неопределенности угрожающе высок, что превращает ситуации в
совершенно неадекватные замыслам.
В конечном итоге естественно искать выход в самых необыч-
ных комбинациях элементов нравственных идеалов, мирового опы-
та. Все это означает, что в основе методологии принятия реше-
ний, в основе двоевластия как его организационной формы —
принцип манипулирования, заложенный в утилитаризме.
Хотя в советский период периодически происходило избие-
ние носителей утилитаризма, тем не менее имело место нара-
щивание его потенциала. Утилитаризм вырастал как критика тра-
диционализма. Утилитаризм несет в себе методологию манипу-
лирования, возможность слепого поиска приемлемых решений в
сфере МЕЖДУ по крайней мере двумя центрами власти и уп-
равления. Они поставлены в прямую зависимость от изменений
условий, средств и целей. Советская власть находила общий язык
с народом на основе прежде всего меняющегося сочетания ос-
новных нравственных идеалов, пытаясь идти навстречу ценнос-
тям народной культуры и одновременно решать задачу укрепле-
ния государственности как средства интеграции общества.
Доводя манипулирование до его крайних форм, большевизм
тем самым превратил утилитаризм в основу своей практики влас-
ти и управления. В мифологической идее создания царства прав-
ды торчали уши утилитаризма.
Опираясь на определенную возможность манипулировать соче-
танием вечевой и либерально-традиционалистской нравственнос-
ти утилитаризма, большевизм пытался открыть странную с точ-
ки зрения западного опыта возможность управлять обществом
"ручным управлением". Это стремление приняло в советский
период форму вмешательства власти в каждую клеточку общест-
ва посредством административного аппарата. Ее власть приняла
форму безраздельного подчинения общества партии "профессио-
нальных революционеров", "ордену меченосцев". Эта организация
была призвана собрать в своих рядах людей, каждый из кото-
рых был готов совершать каждый день этот сверхчеловеческий
труд "ручного управления", что по видимости создавало возмож-
ность абсолютного единовластия. Фактически, однако, власть и
управление каждую минуту распадалась на двоевластие, на мно-
говластие. В основе этой власти и управления лежал критерий
утилитарной целесообразности, которая рассматривалась как не-
обходимость произвольного, неограниченного нравственными нор-
мами, законами, вчера установленными правилами.
Очевиден двойственный характер утилитаризма. С одной сто-
роны, атомизация, связанная с утилитаризмом, содержала опас-
ность разрушения государственного порядка в результате хаоса
288
разнонаправленных действий. Это было одной из форм более
общей опасности — разрушения социальной и природной среды
в результате рассмотрения мира как бесконечного скопления ре-
альных и потенциальных средств. Но, с другой стороны, утили-
таризм является формой развития способностей людей, что от-
крывает возможности качественно новых решений, выживания.
Активизируя локальные миры, утилитаризм может противостоять
праву, абстракциям, т.е. усиливать двоевластие. Умеренный ути-
литаризм, вызревающий в недрах традиционализма, выдвигал на
ранних этапах своего развития ценности локализма, придавая им
новое дыхание, динамичную агрессивность, нацеленную на поиск
новых средств в превращении мира в мир средств. Это скорее
противостояло возможности формировать на его основе госу-
дарственность, чем ей способствовало. Однако потребность в го-
сударстве, вызревающая в обществе, не становилась от этого ме-
нее настоятельной. Слабость нравственных механизмов, способ-
ных решить эту задачу, и толкнула общество отдаться неко-
торому государственному меньшинству, взявшему на вооружение
утилитаризм.
Рост утилитаризма включает, стимулирует динамику медиаци-
онной логики, что является основополагающим условием преодо-
ления раскола — медиация есть одновременно логика диалога,
взаимопроникновения, преодоления взаиморазрушения.
Постсоветский период характеризуются тем, что в нем рост
утилитаризма дает шанс на определенное оттеснение потребности
в "ручном управлении", в замещении его рыночными автоматиз-
мами. Можно прогнозировать, что дальнейшее нарастание утили-
таризма сможет привести к глубоким качественным изменениям
в обществе, прежде всего к ослаблению инверсионной формы
динамики, усилению медиации. Сегодня это определяющий фактор
изменений.
Опасности, таящиеся в утилитаризме, могут быть нейтрали-
зованы развитием либерально-модернистской нравственности, раз-
витием законности, защитой прав человека, ограничением нега-
тивных возможностей утилитаризма через формирование господ-
ства либеральной нравственности.
"Что делать?" Ответ на вопрос "что делать?'' при решении
сложных проблем не может носить однозначный характер. Дол-
жен быть выделен высший, наиболее абстрактный уровень, где
следует искать ответ на вопрос о направлении поиска более
глубокого уровня, более сложной логики мышления. Высший
уровень должен постоянно конкретизироваться, превращаться в
систему многоуровневых решений. Он не может не учитывать
глубокие основания динамики страны в XX веке.
289
Ответ на вопрос "что делать?" в этих условиях, если его ав-
торы не хотят оставлять после себя пустыню, следует искать не
в выдвижении на первый план политических манипуляций, не
в истреблении врагов, не в восстановлении смертной казни, не в
насилии и т.д., но прежде всего в развитии понимания того,
что новые, более сложные задачи нуждаются в более глубоком
мышлении. Главная опасность заключается в абсолютизации до-
стигнутого уровня знаний, понимания, объяснений, привычного
ракурса рассмотрения человеческого мира, в отказе от критики
исторического опыта.
Избежать патологических результатов развития утилитаризма,
опасности его двойственности можно лишь стимулированием ме-
диационной культуры, снижением агрессивности, признанием в
качестве высшей ценности стремления к диалогу в его культур-
ных и организационных формах. Это требует интеллектуализации
общества, развития массовой способности к абстрактному мыш-
лению, что включает развитие права, денежных форм общения,
соответствующего развития образования, воспитания, дальнейшего
критического переосмысления истории. Все это включает изме-
нения отношений людей к самим себе, миру, повышение спо-
собности рассматривать мир не как скопление злодеев и одно-
временно как источник благ, но прежде всего как сферу личной
нравственной ответственности.
Вопрос "что делать?" требует ответа в форме критики мыш-
ления, критики господствующей фольклорно-эмоциональной ин-
фантильной культуры, критики исторического опыта, в форме
поиска возможно длительных путей развития способности чело-
века выходить в новое логическое пространство. В этой связи
принципиальное значение имеет свобода прессы, телевидения,
книгопечатания и т.д., их независимость от власти, способность
противостоять озлоблению как таковому, независимо от того,
против кого оно в данный момент направлено. Метка зла с
поразительной легкостью переносится манихейским сознанием от
одних людей к другим, от евреев к "лицам кавказской на-
циональности", власти, мировому капиталу и т.д. Споры по по-
воду фактов, изобличающих "виновных", а также споры о сути
права людей, живущих в логике эмоционального восприятия ми-
ра, могут быть успешными, если они одновременно уходят от
синкретизма, от представления об "очевидности" изобличаемости
зла, от веры, что "в нашей деревне все знают". Противостоя-
ние архаичной логике требует снижения общего уровня ненавис-
ти до уровня, характерного для стран и народов с высоким
уровнем сложности, динамичности. Значительную роль сыграть
могли бы конфессии, имеющие гигантский опыт человеческого
общения. Необходима поддержка, стимуляция творческой актив-
290
ности людей, групп от малого бизнеса до культурного и худо-
жественного творчества. Без этого культурный вакуум заполняется
деградацией, дезорганизацией.
Преодоление двоевластия возможно в процессе преодоления
социокультурного раскола как источника дезорганизации.
Выход следует искать в формировании в обществе анклавов
ответственности, очагов диалога, нацеленных прежде всего на
развитие способности решать общие проблемы с ближним и
дальним и тем самым преодолевать основы двоевластия: раскол,
дезорганизацию, произвол. Центром социокультурного творчества
должна быть каждая личность. Необходимо искать, развивать свои
скрытые потенции, основы которых были заложены в истории,
реализуя их как предмет общения, потенции на всех уровнях —
от личностных до цивилизационных.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В который раз в России смута, обостряющая проблему на-
ших перспектив, грядущего. Традиционный путь нормализации
жизни, опробованный отечественной властью, — принуждение,
сила, наступление на народ. На путь этот ввиду затратности,
недейственности более становиться невозможно. Власть в России
теперь должна заявить себя не как слепая, но как культурная,
народоохранная инстанция. Инстанция цивилизующая, цивили-
зирующая.
Потенциал цивилизации — потенциал целесообразно-разумного,
продуктивного есть высшее достояние-достижение человечества.
Варварство истребляет. Цивилизация созидает. Способность сози-
дать выше способности истреблять, — и в этом конечное основа-
ние преимущества одного перед другим.
Цивилизация как созидание, творение, потенциальное обус-
ловливание посредством предсказуемых улучшений, планируемой
позитивной динамики, однако, рычаг небезобидный. Выдвинем
формулу, которая, может быть, на поверхности многим покажется
странной, но по осмыслении справедливой: цивилизация есть
теизация. Существуют мгновения, замечает Камю, когда любой
человек чувствует себя равным Богу. Богоравность приходит, ког-
да, словно при вспышке молнии, становится ощутимым пора-
зительное величие человеческого ума1. Уподобленность Богу воз-
никает в достижении свободы. Подлинная же и полная свобода
обретается в способности выступать единственной причиной ве-
щей. Последняя реализуется в умственном творчестве.
Достижение заветной творческой стадии "всестороннего при-
чинения" аппетит распаляет. Оно — форпост атаки реальности.
Из умственной сферы, где отпадает все, что томит, стесняет ду-
1 См.: Камю А. Бушующий человек. М., 1990. С. 92.
292
шу, окрыленной верою в будущность идей au nom du salut
public производится скачок в действительность. Воистину нет гра-
ниц неуемной гордыне: если Бог есть, как вынести мысль о
невозможности быть им не только в разуме?! С легкомысленным
задором чистоту мысли возвышают над чистотой жизни; дается
начало безоглядному социальному устроительству.
Немощные выходки разума против реальности заведомо обре-
чены на провал. Своей умозрительно-плановой, целесообразно-
дидактичной отрешенностью. Достолюбезный псаломщик несбы-
точно-призрачно-обманчивого в истории — разум. Не сон разу-
ма рождает чудовищ. Рождает и умножает их непосредственно
разум.
Но если носитель знамени социальной патологии разум, как,
сочетая "цивилизацию" и "историю", вершить цивилизованную
историю, гуманитарно выверенную, богоугодную жизнь?
Сочетать разумно-цивилизованное и гуманитарно-оправданное
в реальном социотворчестве — редкий дар исторического вели-
чия, которое, как выяснил Г. Федотов, имеет два смысла. Коли-
чественный: властитель — типа Аттилы, Чингисхана, Тамерлана,
Ивана IV, Петра I, Сталина — в глазах "лишенной совести
Клио" (Федотов) велик грандиозностью вызванных его починами
затрат, жертв. Плоды усилий властителя-висельника и бандита-
рецидивиста разнятся числом пострадавших. Но не только. Они
разнятся мотивацией, целсориентацией, целестимуляцией, идеоло-
гией "во имя чего все". Побуждения бандита поглощены шкур-
ным, побуждения властителя — державным (в отсутствии подоб-
ных различий предводитель отечества — банальный бандит). Отто-
го количественный смысл дополняется качественным, акценти-
рующим существо идеалов. Если жертвы идут на обслуживание
не эгоистического, а социального, не на чистое разрушение, а
созидание, имеют "отношение к ценности" государства, учреж-
дения, нации, "величие" получает "видимость положительного
значения"2.
Выходит, высокая цель (идеал) деятельности оправдывает жер-
твы, — история ценит не затраты, а результаты? При ближай-
шем рассмотрении довод не является тем грузом, который пере-
вешивает чашу трезвомысленного отношения к жизнелюбивой
истории. Не случайно Федотов апеллирует к слабой выразитель-
ной модальности, употребляя "видимость положительного значе-
ния". "Видимость" — потому, что и "результативность" не предель-
ный и окончательный шиболет "величия".
2 Федотов Т.П. Судьба и грехи России. Т. 2. С. 20.
293
"Последние" основания исторического суда лежат над исто-
рией: не меряются мерой деятельностного успеха. Суть не в
прагматизме, а в гуманитаризме — человекоразмерности, чело-
векопричастности, вне и помимо которых — сомнения в вели-
чественности содеянного. Тем же Иваном IV, Петром I, Стали-
ным...
История не природна и не божественна. Она человечна. В ней
действуют законы неоднозначного выбора, проявления субъектив-
ного. Ток истории не предопределен, не олицетворяет прогрес-
сивного воплощения какого-то идеала (консервативного, либе-
рального, национального). Люди самочинно созидают историю,
создавая возможности продолжения или прекращения жизни. Воз-
можности неравнодостойные.
Проводимая нами линия состоит в подчеркивании предпоч-
тительности жизнелюбивых возможностей. Скажем: французская
революция, выступив с идеалами свободы, равенства, братства,
оплатила их ценой непомерной. Стоило ли? Концептуально воп-
рос бессмыслен. Будучи невосприимчивым к человекоразмерной
тематике, разум одинаково успешно аргументирует прямо проти-
воположные позиции. Между тем вопрос осмыслен экзистенци-
ально. В случае отношения к истории как предприятию гумани-
тарному в расчет надлежит брать ценности жизнеутвердительные.
С этого угла зрения человечная социальность не созидается гиль-
отиной.
Неоднозначность деяний в истории предопределяет неодно-
значность их оценок, — при структурной, функциональной абер-
рации идеалов имеет место дисперсия квалификаций. Буржуаз-
ные ценности февраля — марта в России общественно перспек-
тивнее социалистических идеалов октября. Но это задним числом.
В исторической — всегда конкретной борьбе людей и условий —
частенько побеждает нелучший, неперспективный путь. Побежда-
ет потому, что варианты развития не задаются — они создаются,
прямо порождаются интригой.
Для Троцкого Сталин не вождь, а мародер, узурпатор. Ника-
кой необходимости действовать, как Сталин, с точки зрения
Троцкого нет. А по сути дела? То же раскулачивание, форси-
рование коллективизации, осоциалистичивание села, — оправданы
ли они в борьбе с многоукладным хозяйствованием? Пробле-
му не удается оценить однозначно. Одна правда — в плоскости
принятия непосредственных решений. Другая правда — в плос-
кости очищенной от давления злобы дня опосредованной реф-
лексии.
Таким образом, есть креативная конъюнктура и есть дейст-
вующий в отношении нее суд разума, суд времени, — высший
исторический суд. Последний упрочает убеждение неадекватности
294
высокой восприимчивости деятельности к стихии ала: в конеч-
ном счете, в тенденции, в итоге, в принципе история благослов-
ляет технологии in bonam partem. Все прочее — суетливая ути-
литарность, имеющая, быть может, легкий, но всегда непрочный
успех.
Нельзя быть более мудрым, чем твое поколение. Тем более
поколения последующие. Тактически (оперативно) позволитель-
но принять режим, замешанный на преступлении. Стратегичес-
ки осуществить сие непозволительно. Значительна правда в ут-
верждении, что концентрация ненависти к ближним, гимнас-
тика предательства, пристрастная игра на человеческих пороках
создают жизненную и ценностную базу гуманитарного реван-
ша. Всякое "великое" в количественном смысле, отмеченное чер-
тами затратной борьбы, тираничности, деспотизма социальное
обихожение получает в веках обязательное и всестороннее раз-
венчание.
Политические вывихи исправляются в истории цивилизован-
ной гуманитарностью, в основе которой "народов вольность и
покой". Или в социологической транскрипции "свобода" и "за-
кон", ориентирующие на мир, благополучие, созидание.* Желан-
ному сочетанию данных форм требуется наличие силы, моти-
вирующей поступки, мобилизующей волю как власти, так и на-
рода.
Правонеорганизованный, игнорирующий интересы целого на-
род, обречен. Беспощадно, зло, ненужно насилующая власть обре-
чена также. Стихия, анархия, произвол, бросая вызов реальности,
посрамляются жизнью.
Свобода — особое состояние власти и народа, обретающих
призвание, самореализующихся через высокую цивилизованность
существования. Разгласите право на бесчестие — побегут за вами
(Достоевский). Побегут. Но кто и как? В случае народа — тол-
па. В случае власти — самовластье. И один и другой вариант
цивилизованность, сцепленные с нею свободу, закон, исключают.
Применительно к народу безбрежная, безотчетная вольность в
качестве вырожденного финала имеет репрессивное усмирение.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь!
Применительно к власти, с некоторых пор поражающейся из-
бытком собственного совершенства, упоение в присвоении лав-
ров венцов удостоенных в качестве вырожденного финала имеет
произвол.
Где благо, там уже на троне
Иль самовластье, иль тиран.
295
Отвратить жалко бесстыдное в жизни позволяет органическая
тяга "ко всякой законченности формы" (Федотов) свободы и
закона, превозмогающих нецивилизованную стихию.
Счастливое сочетание одного и другого как не внешних стя-
жек, а внутренней звукописи бытия обозначил искавший идеаль-
ное в жизни Фауст. Обозначил в модели. За переживаемое тор-
жество когда-то еще воплотимого, но уже найденного достой-
ного остановки мгновения его и разит нечистая сила. В чем
идеал? В вещах вполне простых, однако великих (в качественном
смысле), связанных с самопроизвольным (не самочинным) вер-
шением малых, медленных трудов.
Идеалисты — соль земли. Революции родятся в мозгу мона-
хов. Но и поэтов. В откровенных, чистых, ясных строках, единя-
щих глубину и легкость, изящество мысли, выражено заветное:
Так именно, вседневно, ежегодно,
Трудясь, борясь, опасностью шутя,
Пускай живут муж, старец и дитя.
Народ свободный на земле свободной.
Свободолюбивый строй человеколюбивого общества опровергает
наполеоновское "прогресс выше гуманизма". В цивилизованном
состоянии прогресс возможен лишь через гуманизм.
Эксперименты, поставленные историей, — предатели, измен-
ники, несчастные, жертвы. Но даже они бросают вызов автори-
тету Ницше, полагающему: "К измельчанию человека и к при-
данию ему большей гибкости в подчинении всякому правлению
стремятся, видя в этом прогресс"3.
Верно, кривые ножи и рожи довольно часто правят миром.
Но они никоим образом не исчерпывают его "значения". Люди
выбирают разные пути в мире. Используя мысль М. Булгако-
ва, можно сказать так: одни, спотыкаясь, карабкаются по до-
роге тщеславия, другие ползут по тропе унизительной лести,
иные пробиваются по колее лицемерия и обмана. Советники
зла, начальники неправды, колющие неблагородством своего об-
лика, быстрыми шагами идут они навстречу гибели. Побежда-
ют, находят убежище, а не странствие, получают признание идущие
по крутой дороге рыцарства, презирающие земные блага, но
не честь.
Нельзя быть заложником шкурных идей, нужно быть залож-
ником высоких ценностей.
Ценность как "шаблон организованных предрасположений к
действию" (Шибутани) проистекает из человекоподъемных целей.
3 Ницше Ф. Поли. собр. соч. М., 1910. Т. IX. С. 80.
296
Тайна происхождения ценностных "надмирных" форм в их опо-
средованности эмпирическими земными целями. Цели — сущнос-
ти верифицируемые; претворяясь практически, гарантируя дос-
тижение оптимального, желательного, они приобретают статус
общезначимых символов, потенциально корректирующих опыт вне
локальных обстояний "здесь — теперь". Перекрытие непосредст-
венных, сиюминутных добропорядочных действий в генерализа-
ции их целевой оснастки, превращающейся в схему обозначения
типологичной деятельности. "Схема обозначения" и есть содер-
жательный контур ценностной категории, вменяющей принятие
ролей, обеспечивающей налаживание самоконтроля, инициирую-
щей преследование интересов с разумной уверенностью в себе и
в конечном итоге влекущей гарантийный лад межсубъективной
коммуникации с высокой согласованностью стимулов и взаимных
реакций.
"Пройдет еще много лет, разыграется не одна война, стрясет-
ся не одна революция, — утверждает Дали, — прежде чем люди
наконец поймут, что иерархию не выстроить без строгой выуч-
ки, что без жесткой матрицы не отлить форму, — такова выс-
шая, причем крайне реакционная истина". Истина, что соци-
альный мир крепится на значении добропорядочности комму-
никации и фундирующих ее символических ценностно-целевых
ареалов.
Над творимыми жизнью ценностями нет судей. Не являют-
ся ими обладающие сугубой способностью порождать идеалы ры-
чаги революции и искусства. Последние — данники нигилизма:
отрицая позитивно практическое, "ищут выход из тупика в тер-
роре"4. В чистом виде фанатик идеала — носитель нигилисти-
ческой всеобщности — ужасен. Таков, скажем, гроссмановский
Абарчук, беспрестанно боровшийся за идеал, все отрицая. Его
душевная сила, его вера были в праве суда: "он усомнился в жене
и расстался с ней. Он не поверил, что она воспитывает сына
непоколебимым борцом, и он отказал сыну в своем имени. Он
клеймил тех, кто колебался, презирал нытиков и проявляющих
слабость маловеров. Он предавал суду нтээровцев, тосковавших в
Кузбассе по московским семьям. Он засудил сорок социально
нечестных рабочих, подавшихся со стройки в деревни. Он отрек-
ся от мещанина-отца. Сладко быть непоколебимым. Совершая
суд, он утверждал свою внутреннюю силу, свой идеал, свою чис-
тоту"5.
4 Камю А Указ. соч. С. 332.
5 Гроссман В. Жизнь и судьба. Челябинск, 1990. С. 158—159.
297
Утверждал без всех и вне всех. А в итоге? Пустота. Круги по
воде. Молчание вечного.
Все горе и зло, "царящие на земле, все потоки пролитой
крови, все бедствия, унижения, страдания, — уточняет Франк, —
по меньшей мере на 99% суть результаты воли к осуществле-
нию добра, фанатичной веры в какие-либо священные прин-
ципы, которые надлежит немедленно насадить на земле, и воли
к беспощадному истреблению зла; тогда же как едва ли и одна
сотая доля зла и бедствий обусловлена действием откровенно
злой, непосредственно преступной и своекорыстной воли"6.
Горе от стремления к добру?.. Отчего это? Прибегая к сооб-
ражению Ницше, — от идеального фанатизма, упивающегося
отрицанием. Идеальный фанатизм (в изобилии произрастающий
на почве России) страшен своим отрицанием: зная отрицаемое
так же хорошо, как самого себя, по той простой причине, что
он вышел оттуда, там его дом, втайне он постоянно боится
вернуться туда, хочет сделать возвращение туда невозможным для
себя именно способом отрицания7.
Всеотрицающий идеальный фанатизм — опасная, подкапываю-
щаяся под жизнь сила.
Может ли хорошая доктрина и честный дисциплинарный
энтузиазм "организовать человечество"? Никогда. "Организовать"
человечество нельзя; "организовать" можно человека. Правда, луч-
ше, если делать это будет он сам.
Выделим мысль Дао Дэ Цзина, говорящего: посредством нор-
мального упорядочивают государство; посредством аномального
применяют оружие; посредством отсутствия дел — ситуаций овла-
девают Поднебесной.
Коллективная жизнь регулируется правом. Индивидуальная
жизнь — моралью. Универсализация морали залог принужде-
ния. Универсализация права залог свободы. Каков мир, способ-
ный утолить жажду достоинства, свободы, полноты морального
существования, неискоренимую в каждом человеческом сердце?8
В вечности пребывают боги; в суетном — презренные; в свету —
пророки, поводыри, герои; в покое — обретшие.
Каждому — по его вере и по его доле. Каков же идеальный
удел в совокупных плодах победы?
Социальное моделирование обозначает два сценария идеаль-
ного человеческого самообретения.
6 Франк СЛ. Соч. М., 1990. С. 128.
7 Ницше Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 150.
8 См.: Камю Л. Указ. соч. С. 335.
298
Один — ситуация полноты бытия (в отсутствии суеты сует), где
днем можно гулять со своею подругой под начинающими зацветать
вишнями; вечером — слушать музыку Шуберта; где всегда приятно
писать при свечах, слушать беззвучие, наслаждаться тем, чего не
дано в жизни — тишиной, покоем, умиротворением; где приходят
те, кого ждешь, любишь, кем интересуешься, кто не тревожит;
где засыпаешь с улыбкой на губах, где рождается чудо, царит
достаток9. Исчерпывающее самообретение утопично, как утопична
жизнь, представляющая нескончаемый "день радости и счастья'*
(Бунин).
Другой — ситуация активного самоутверждения: преодоления
суда и гнета внутренним ростом, социально значимым творчест-
вом. Возврат процветания подламывает революцию, создает почву
для победы реакции — прокламируют в Коммунистическом мани-
фесте Маркс и Энгельс. Рычаг преобразования мира — социаль-
ный кризис? С позиций перспектив выживания установка "чем
хуже, тем лучше" — дикая. Моральная темнота, помноженная
на социальную агрессию, всегда разрушала чувство историчес-
кого присутствия, плодила репрессирующие фантомы. В качестве
масштабных противодействий последним развертывались мощней-
шие общечеловеческие движения: сексуальная революция, аван-
гард, постмодерн, которые правильно понимать как фундаменталь-
ные восстания против принуждения. Принуждения созидать куль-
туру по тиражируемым канонам.
От чистого разума — к жизни; от принуждения — к свободе; от
массы — к творческому лицу, — именно такова природа фазовых
переходов, готовящих становящуюся цивилизацию. Цивилизацию,
делающую сутью своих забот не формальные принципы и вле-
кущие вырождение устои, а ту живую добродетель, что является
непреходящей основой богоподобного человека.
9 См.: Булгаков М. Мастер и Маргарита. Минск, 1988. С. 655—656.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие
Часть I
РОССИЙСКИЙ
ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ КОСМОС
Раздел I. Россия как цивилизация 18
Цивилизация 18
Характер российской цивилизации 21
Проблема цивилизационной принадлежности России 23
Запад и Восток 27
Россия и Европа 35
Что есть Россия? 40
Русская идея 68
Раздел II. Обновление России: идейное кредо 93
Принципы вершения истории 93
Историческое творчество в России 102
Народная империя 109
Россия в мировом порядке 122
Часть II
СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ПАТОЛОГИЯ
В РОССИИ И ЕВРОПЕ
Раздел I. Двоевластие — форма социокультурной патологии в Рос-
сии 159
Патология общества как предмет исследования 159
Потенциал совершенствования большого общества 165
300
Дезорганизованное общество 178
Формы двоевластия 207
Раздел II Преодоление двоевластия в России 237
Двоевластие против абстракции всеобщего .7 237
Двоевластие, право, разделение властей . . . ._ 270
Динамика двоевластия и предпосылки его преодоления .... 279
Послесловие 292
Научное издание
Виктор Васильевич Ильин,
Александр Самуилович Ахиезер
Российская цивилизация:
СОДЕРЖАНИЕ, ГРАНИЦЫ, ВОЗМОЖНОСТИ
Зав. редакцией
НА. Рябикина
Редактор
ГЛ. Баркова, Е.А. Нермякова
Художественный редактор
Ю.М. Добрянская
Технический редактор
З.С. Кондрашова
Корректор
В.А. Ветров
Компьютерная верстка
СЮ. Воронина
Изд. № 040414 от 18.04.97 г.
Подписано в печать 24.05.2000 г.
Формат 60x90/16. Бумага офс. № 1.
Гарнитура Тайме. Офсетная печать.
Усл. печ. л. 19,0. Уч.-изд. л. 18,85.
Тираж 3000 экз. Заказ № 399. Изд. № 6702.
Ордена "Знак Почета"
издательство Московского университета
103009, Москва, Б. Никитская ул., 5/7.
Отпечатано с готового оригинал-макета в ООО
"Типография ИПО профсоюзов Профиздат"
109044, Москва, Крутицкий вал, 18.