Автор: Разумовский И.П.
Теги: право социальная философия социализм марксизм маркс и энгельс
Год: 1925
Текст
;
i
I
J
Si
V' ’’T- <”4
\ДГ . >
,И&
‘Хь4<
. i-i
u
' ?
•;*f
KMAPKC
ФЭНГЕЛЬС
ОПРАВЕ
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ
Секция права и государства
К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС
• .
ОПРАВЕ
Мысли и отрывки,
подобранные
А. ПАНФЕРОВЫМ
под редакцией и с пояснительными
замечаниями
И. П. Разумовского
ИЗДАТЕЛЬСТВО КОММУНИСТИЧЕСКОЙ АКАДЕМИИ
МОСКВА 1925
Z1 тип. „Красная Печать"-
Мосполиграф.
Остоженка, 10.
Г л а в л и т 29.397.
Тираж 10.000.
xssosi
От Секции Права и Государства
Коммунистической Академии.
Предлагаемая работа принята к изданию Секцией
теории Права и Государства уже в готовом виде, и
в разработке плана распределения цитат и в их подборе
Секция участия не принимала. С этой стороны за со-
держание книги целиком отвечает т. Разумовский.
Работа представляет колоссальный труд просмотра всех
сочинений Маркса и Энгельса с точки зрения содер-
жащихся там мыслей о праве и в этом отношении
,дает читателю весьма ценный материал для изучения
этого вопроса. Не желая откладывать печатания работы
на неопределенное время, Секция отказалась от мысли
проверки ее полноты и необходимых перестановок отде-
лов и отдельных цитат, откладывая всякие дополнения
и изменения к следующему изданию. Если во время
печатания найдутся дополнения, они будут даны в осо-
бом приложении.
ПРЕДИСЛОВИЕ,
„ Настоящая работа представляет из себя попытку восста-
новить и систематизировать взгляды Маркса и Энгельса на один
мл самых трудных и еще далеко не вполне освещенных вопросом
марксистской теории. Попытка эта вызвана как расхождениями,
которые имеются в данной области у большинства современных
марксистских теоретиков права и государства, так и скромным
желанием профана, — каковым я являюсь, не будучи юристом-
практиком,— несколько упорядочить свои собственные воззрения
по данному вопросу. Полагаю, что как бы ни незначительны пока-
зались названные мотивы, выпускаемая в свет книга, при всех
ее недостатках, может оказаться полезной в некоторых отно-
шениях,—в особенности для нагией учащейся молодежи, при офор-
млении ее теоретических воззрений.
Что недостатков в этой книге немало, в этом нет никакого
сомнения. Правда, им можно найти некоторое извинение. При-
водимые „мысли и отрывки* подбирать было нелегко, потому что
Паркс и Энгельс меньше всего говорили, да не и считали нужным
говорить о праве, как таковом, в своггх работах. Они обычно вы-
сказываются' о вопросах права вскользь, бросая то или иное важное
и ценное методологическое замечание промеж строк, посвященных
экономике или общим вопросам материалистического понимания
истории. Чтобы мысль Маркса и Энгельса была ясней, приходится
. преподносить читателю и такие отрывки, в которых ценность
для понимания права представляет какая-нибудь одна фраза.
Кроме того, иногда в цитируемом отрывке право получает осве-
щение с самых различных сторон, так что для большей полноты
и планомерности приходится повторять одну и ту же цитату,
выделяя в ней каждый раз иные моменты. Нелегко было выделить
самое необходимое для понимания права и из общих вопросов
марксистской теории и методологии. Все же, подводя итоги,
можно сказать, что, если не все абсолютно, имеющееся у Маркса
и Энгельса ' по вопросам права и отчасти в связи с правом по
вопросам теории государства, использовано в настоящем сбор-
нике,— то, во всяком случае, пробелы сравнительно не -так уже
велики и в дальнейшем могут легко быть восполнены.
5
Наибольгпис трудности eceu>
>iHoit, разнообразного материям: здесь трудно было обойтись
, Дарительного выявлении определенной точки зрения ма
,немые вопросы. С другой стороны, представлялось неудобны*
„ данно v сборнике предпосылать подлинным словам и мыслям Марщщ
н Энге пса какие-либо персональные, хотя оы и находящиеся в Ст))^
,ом соответствии с материалом тонки зрения. Поэтому, по Си,
чтаению с секцией права и государства коммунистической Аки.
дечгт было решено траничнтьея лишь приведением в систем,
ншческии порядок преподносимых отрывков и самыми общ**н
пояснительными замечаниями, имеющими преимущественно св*,
зывагоще-тсхннческий характер. Самые же методы построения
сборника и точка зрения автора настоящего нреднеловия на нс.
которые спорные моменты марксистской теории права найду»,
себе более детальное освещение в особой работе.
В заключение должен принести свою глубокую благодарность
шов. А. И. Панферову, научному сотруднику Саратовского Коммун.
Университета, которым была проделана тяжелая и серьезная
черновая рабогнч ио подбиранию соответствуюгцих текстов и
предварительной еиетематизагрги материала. Т. т. П. И. Сгггучка
и В. В. Адоратский сделали во время просмогпра этой кни«м
несколько ценных гг использованных автором замечанггй.
' В. РАЗУМОВСКИЙ. •
Саратов, l-'i 1H24 i.
6
I
РАННИЙ ПЕРИОД В ВОЗЗРЕНИЯХ
МАРКСА и ЭНГЕЛЬСА НА ПРАВО
1. Догматизм и диалектика в университетских рабо-
тах Маркса по праву.
Ранние философско-правовые построения
Меркса.
2. Влияние Гегелевской философии права.
Маркс-гегельянец о праве.
3. Влияние Фейербаха на правовые воззрения Маркса
и Энгельса.
Фейербах о праве.
Критика философии права Гегеля и младо
гегельянцев.
Наиболее ранние воззрения Маркса и Энгельса на пред-
мет и сущность права складываются в период 1836—1843 г. г.,
когда они еще находятся под влиянием идеалистической фило-
софии.
- Отец Маркса, адвокат и впоследствии юстиции советник,
Генрих Маркс, по замечанию Ф. Меринга, „мало походит
на рейнского адвоката еврейского происхождения и француз-
ского юридического образования. Он гораздо более похож
на тонко и свободно образованных адвокатов с немецким юри-
дическим образованием" J). Он боится „научных бурь", считая
должным искать для юридического изложения „мягких и при-
ятных" форм, настроен патриотически и склонен возвеличи-
вать „гений" прусской монархии.
Карл Маркс по окончании гимназии поступает в 1835 г.
в Боннский университет на юридический факультет, но мало
занимается там науками и лишь со времени перевода своего
в Берлинский университет, с 22 октября 1836 г., где сразу
записался на лекции Савпньи • и Ганса (см. ниже), „погру-
жается в науку и искусство". Маркс в втот период отвергает
всякую мысль об административной карьере, не предполагает
заниматься и практической юриспруденцией, а . мечтает
об „экстраординарной профессуре", почему, на-ряду с изуче-
нием чисто юридических дисциплин, усиленно занимается
и философией. Мы знаем относительно его занятий правом
в одном* только 1836 г., что он „очень прилежно* посещал
лекции по уголовному праву и прусскому государственному
праву, читавшиеся Гансом, „штудирует Гейнекция, Тибо
и источники", переводит на немецкий язык две первые книги
пандектов, „читал уголовное право Клейна". Затем „изучил
„Владение* Савнньи, уголовное право Фейербаха и Грольмана,
de verborum significatione Крамера, систему пандектов Бенинг—
Югенхайма и doctrina Pandectarum Мюлленбруха..., изучил
далее отдельные титулы по Гаутербаху, гражданский процесс
и особенно церковное право, первую часть которого,—Concordia
discord antium Грациана почти целиком прочел в Corpus, сделав
соответствующие извлечения, а также Institutiones Ланчелотти...
1) „Литер. Наследство" К. Маркса и Ф. Энгельса. Коммент. Ф. Меринга, т. L
9
Принялся также за немецкое право, но, главным образом, лише
постольку, поскольку занимался капитуляриями франкски--
королей и письмами пап к ним“ п - -*• —----------
усердно изучал и <_
Бэкона, позже Шеллинга и Гегеля), а также и историю' Пень
рню права, историю искусства и т. — ”
тетские его попытки самостоятельных работ и области
носят ярко выраженный историко-философский
и II Г ЧЦ’яикских
[ ). Но в то же время Марке
философию (Канта, Фихте, Аристотеля
п а такжв и исторг,, исто
• д- Поэтому И упиверси-
-—-.-I права
аспект.
1. Моей специальностью была юриспруденция, которую, однако
я проходил, как подчиненную науку, на-ряду с изучением фи-
лософии и истории.
(Пред, к кр. пол. 31$.).
2. Я должен был изучать юриспруденцию и чувствовал,
прежде всего, желание побороться с философией. Занятия фи-
лософией и юриспруденцией .так переплелись между собою
что я пытался провести некоторую систему философии права
через всю область права. В виде введения я предпослал не-
сколько метафизических положений и довел эту несчастную ра-
боту до публичного права; это была работа почти в 300 листов.
(Письмо М. к отцу от 10 ноября 1837 г.).
Ф. Энгельс, выросший в набожной и филистерски настро-
енной торговой семье, уделяет свое раннее внимание, главным
образом, вопросам теологии, философии, фольклора и литера-
туры. Правом специально Энгельс в етот период не занимается
и знакомится с ним лишь через посредство Гегелевской фило-
софии прана. Вот почему впоследствии он скромно писал
о своей подготовленности в чисто юридической области:
3. Не по своей вине я был вынужден последовать за г. Дю-
рингом в такие области, в которых я могу выступать, в лучшем
случае, в качестве дилетанта. В таких случаях я, по большей
части, ограничивался противопоставлением ложным и сомни-
тельным утверждениям своего противника — верных и неоспо-
римых фактов. Так было в юридической области...
(А.-Д-).
’) Письмо К. Маркса к отцу от 10 ноября 1837 г. Из перечисленных
а*чоь кристов идейное влияв не на Маркса, кроме Савипьи и особенно Ганса, •
мег оказать разве один только знаменитый криминалист Ансельм Фейербах
(1770—1833), отец еще более знаменитого философа, который издавал одно
время вместе с К. В. Гродьманои (профессором, а позже прусским министре»
юстиции и минмстр-ирезндентом) „Библиотеку уголовного права и вааонода-
тельства“. Согласно теории А. Фейербаха, целью наказания является .устр***-
мне* преступники.
10
1. Догматизм и диалектика в университетских
работах Маркса по праву.
В сохранившемся письме Маркса к отцу от 10 ноября
1887 г. мы находим отзыв его о своих ранних литературных
попытках в области философии и права и знакомимся с влия-
нием на него в указанный период философии права Канта
и Фихте. Согласно Канту, нравственное сознание независимо
от внешнего мира и развивается по своим собственным зако-
нам. Кант отделил „теоретическое выражение интересов
буржуазии от самих интересов и превратил материально обу-
словленное направление воли французских буржуа в чистое
самоопределение „свободной воли**— воли самой по себе, как
человеческой воли, сделав на нее, таким образом, чисто идео-
логическое понятие и постулат нравственности" (Маркс).
„Должное'*’ у Канта противоречит „сущему", и в его изложении
системы права по „метолу догматического формализма" отдель-
ные ее части кажутся оторванными одна от другой. У Фихте
мы находим уже идею развития, развития права от законода-
тельного государственного принуждения к свободному „право-
вому состоянию", ио ото совершенное, безгосударствеиное пра-
вовое состояние мыслится им так же, как нечто „должное",
как будущее царство разума. Все ети противоречия сказы-
ваются на ранних философско-правовых построениях Маркса
„Метафизика права*, определение должного, у нею отделена
от „философии права*—т.-е. догматического рассмотрения
положительного права, форма права не стоит ни в какой
связи с его содержанием. Однако, согласно концу письма,
Маркс пытается уже перейти к диалектическому рассмотрению
развития права, но понимает вто развитие еще в ндеалистм-
ческом аспекте, — как развитие „понятия" права, „живого
мира мысли*.
Ранние философско-правовые построения Маркса.
. Сначала появилась милостиво так окрещенная мною мета-
физика права, т.-е. основания, размышления, определения по-
нятий, оторванные от всякого действительного права и всякой
4.
— 11
действительной формы права так же. как у Фихте, но у меня это
было новее и бессодержательнее. При этом ненаучная форма
математического догматизма, когда суб‘ект ходит вокруг да
около об'екта, резонирует вместо того, чтобы предоставить ему
самому развернуть свое богатое живое содержание, была с самого
начала препятствием к постижению истинного.
Треугольник заставляет математика делать построения и
доказывать; он остается простым представлением в пространстве
он ни во что другое не развивается, нужно его поставить ря'
дом с чем-либо другим, тогда он принимает другие положения
и это—другое, поставленное к треугольнику в различные поло-
жения, дает математику различные отношения и истины
Наоборот, в конкретном выражении живого мира идей, како-
выми являются право, государство, природа, вся философия,
об'ект сам должен рассматриваться в своем развитии; здесь
нельзя вносить произвольных делений, сам разум предмета
должен развивать в себе свои собственные противоречия и найти
себе свое единство...
За метафизикой права, в качестве второй части, следо-
вала философия права, т.-е. согласно моим тогдашним воззрениям
рассмотрение хода мысли в положительном римском праве, как
будто бы положительное право в развитии своих мыслей (я не
говорю в своих чисто конечных определениях) могло быть
вообще чем-то иным, отличным от понятия права, которым
должна была заниматься первая часть.
Эту вторую часть я сверх того разделил на учение
о формальном и материальном праве; при этом первое должно
было описывать чистую форму системы в ее последовательности
и связи, а также разделение и сферу права, второе же, наоборот,
занималось содержанием права, сгущением формы в ее содер-
жании. Это та же ошибка, которая имеется у г. ф. Савиньи,
как я это впоследствии нашел в его ученом сочинении о вла-
дении с той только разницей, что, согласно ему, формальное
определение понятий сводится к «нахождению» места, которое
занимает такое-то и такое-то учение в (фиктивной) римской
системе, а материальное сводится «к учению о положительном,
которое римляне связывали с зафиксированным, таким образом,,
понятием», между тем как я понимал под формой необходимую
архитектонику выражений понятия, а под материей—необходимое
качество этих выражений.
— 12 —
Таким образом, я пришел к такому делению, которое
суб'ект, в лучшем случае, может предложить в области легкой
и поверхностной классификации, но при этом исчез дух права
и его истина. Все право распалось на договорное и недого-
ворное... Но зачем я стану еще наполнять страницу вещами,
которые я сам забросил? Трихотомические подразделения про-
никают все, что написано с утомительными деталями; я самым
варварским способом злоупотреблял римскими понятиями, чтобы
втиснуть их в мою систему. С другой стороны, я таким образом
полюбил предмет и мог его охватить весь, по крайней мере,
с известной стороны. Заканчивая отдел о материальном гра-
жданском праве, я увидел ложность всей системы, которая
в основной Схеме граничит с кантовской, в исполнении же совер-
шенно от нее отклоняется. И мне снова стало ясно, что без
философии нельзя здесь обойтись. Таким образом, я с чистой
совестью опять бросился в ее об'ятия и написал новую мета-
физическую систему, а заканчивая ее, я опять принужден был
признать ее неправильность и ложность всех прежних моих
стремлений ,).
(Л. и., т. I, стр. 19, 20, 21).
. 1) Си. ориожоиме 1.
— 13 —
2. Влияние Гегелевской философии права.
философия прана Гегеля, составляющая необходимое
лсиическое звено его „философии духа* и всей его системы
вообще, построена на диалектической взаимозависимости между
свободой и необходимостью,—взаимозависимости, в которой
происходит преодоление личного произвола индивида. Налич-
ное бытие в обществе свободы, как преодоленного произвола,
есть право: проявляя свою волю, ограниченную другими
волями, человек вступает в сферу правовых отношений, стано-
вится правовым суб'ектом, личностью. „Вкладывание в вещи*
личной воли составляет основное правовое отношение,—владе-
ние, общение единичных воль и их соглашение порождает
собственность. Нравственно-правовой порядок (у Гегеля право
включается в нравственность) осуществляется последовательно
в формах семьи, гражданского общества, государства. По Гегелю,
государство—определяющий момент, а гражданское общество
ему подчиненный, от него зависящий (Энгельс). Государство
самоцель, разумная всеобщая воля, нравственный организм;
законодательная деятельность которого осуществляет прими-
рение интересов различных сословий. Отдельные места идеали-
стической философии права Гегеля предваряют будущие
построения Маркса или являются исходными точками для
таковых. Так, Гегелем указаны: непроизвольная связь членов
гражданского общества, возникающая в удовлетворении ими
системы потребностей; общественное разделение труда, ведущее
к расчленению общества на классы и промышленному развитию,
необходимость общения людей для возникновения права,
единственная через посредство вещей связь членов граждан-
ского, менового общества; формальное примирение обществен-
ных интересов в конституции и т. д. В теории государства
1 егеля нашла себе зато, как известно, косвенное оправдание
и прусская полуфеодальная монархия, а его знаменитый
лозунг „нее действительное разумно*, в его извращенном
понимании, сослужил службу реакции.
Находясь под влиянием философии Гегеля,—главным
о >разом, ее могучего диалектического метода, Марко и Энгельс
рано чувствуют нее ее противоречия, но еще не в состоянии
— 14 —
их преодолеть, выйти из рамок Гегелевской „системы*.
В сноих ранних публицистических работах (в „Новой Рейн-
ской Газете" и др.) Маркс выдвигает такие именно стороны
Гегелевской философии права, которые могли бы быть истол-
кованы в наиболее радикальном смысле, и выражает таким
путем па философском языке политические требования моло-
дой немецкой буржуазии в ее борьбе с полицейско-феодаль-
ным строем „христианско-германского* государства. Его замеча-
ния о государстве, законе, праве и произволе, правах и приви-
легиях совершенно в духе Гегеля, не выходят за пределы
буржуазно-революционной юридической идеологии.
Маркс-гегельянец о праве.
Законы против тенденций, законы, не дающие об'ективных 5.
норм,—это террористические законы... Законы, которые делают
главным критерием не действия, а образ мысли действующего
лица, представляют не что иное, как положительную санкцию
беззакония... Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, я
вступаю в область дейстительности, я вступаю в сферу действий
законодателя. Помимо своих поступков я совершенно не суще-
ствую для закона, совершенно не являюсь его об'ектом... Закон,
карающий за образ мысли, не есть закон государственных
граждан,—это закон одной партии против другой. Преследующий
за тендецию закон уничтожает равенство граждан перед законом.
Это закон не единения, а раз'единения, а все законы раз'еди-
нения реакционны. Это не закон, а привилегия.
(М. Заметки о прусск. нов. цензур, уставе).
Привилегии земских чинов не являются правом провинции. 6.
. Наоборот, скорее право провинции там именно и кончается, где оно
становится привилегией земских чинов. Так, например, сословия
в средние века сосредоточили в своем лице все права страны
и обратили их как привилегии пропив страны. Гражданин не
желает знать прав в виде привилегии.
(М. Там же).
...нелепое противоречие, когда функция государства, ко- 7-
торая преимущественно выражает собой самодеятельность
отдельных провинций, совершенно из'ята даже из формального
• содействия, из'ята из их сознания; нелепое противоречие, что
моя самодеятельность заключается в неизвестной мне деятель-
ности другого.
(М. Там же).
Законы не являются репрессивными мерами против свободы, 8.
как закон тяжести не есть репрессивная мера против движения:
I -15-
1
если в качестве закона тяготения он управляет вечными дви-
жениями мировых тел, то в качестве закона падения он убивает
меня, когда я его нарушаю и хочу плясать в воздухе. Законы-
это положительные, ясные, общие нормы, в которых свобода
приобретает тоеретическое, независимое от произвола отдельной
личности существование. Свод законов есть библия свободы
народов... Нет действительных предупредительных законов. Закон
предупреждает только как повеление. Активным он становится
лишь тогда, когда его нарушают, т. к. настоящим законом он
становится лишь тогда, когда в его лице бессознательный есте-
ственный закон свободы воплотился в сознательный государ-
ственный закон. Там, где закон является действительным зако-
ном, т.-е. бытием свободы, он является действительным бытием
свободы человека. Законы, таким образом, не могут предупре-
ждать действий человека, так как являются внутренними жи-
зненными законами самих действий его, сознательными отра-
жениями его жизни. Закон, следовательно, отступает перед
жизнью человека, как жизнью свободы, и только когда его
действительное действие показало, что он перестал подчиняться
естественному закону свободы, последний в форме государствен-
ного закона принуждает его быть свободным, точно так же,
как физические законы только тогда выступают, как нечто
чуждое, когда моя жизнь перестала быть жизнью этих зако-
нов, когда она отклонилась от нормы. Предупредительный за-
кон есть, следовательно, бессмысленное противоречие.
(М. Заметки о прусск. нов. цензур, уставе).
*> ...Государство надо строить не на основе религии, а на
основе разума свободы... Новейшая философия, исходя из более
идеальных и основательных взглядов, строит государство из
идеи целого. Она рассматривает государство, как великий орга-
низм, в котором должны осуществиться правовая, нравственная и
политическая свобода, при чем отдельный гражданин, повинуясь
законам государства, повинуется только естественным законам
своего собственного разума, человеческого разума.
(Там же).
10. Закон не свободен от общей обязанности говорить правду.
Он вдвойне обязан это делать, так как он является общим и
истинным судьей относительно правовой природы вещей. Пра-
вовая природа вещей не может поэтому сообразоваться с за-
— 16 —
коном, закон должен сообразоваться с ней... Если всякое нарушение
собственности, без различия, без более точного определении,
есть кража, то не является ли всякая частная собственность
кражей? Разве своей частной собственностью я не исключаю
из владения ею всякого другого? Разве я не нарушаю, следо-
вательно, его право собственности? Если вы отрицаете различие
существенно различных видов одного и того же преступления,
то вы отрицаете самое преступление, как нечто отличное от
права, вы уничтожаете самое право, ибо всякое преступление
имеет одну общую сторону с правом.
(М. Протоколы шестого рейнского ландтага, Л. Н., т. I, 25).
Феодализм в самом широком смысле этого слова есть 11.
духовное животное царство, мир разрозненного человечества,
в противоположность миру дифференцированного человечества,
неравенство которого есть не что иное, как преломление ра-
венства... Обычное право привилегированных по своему содер-
жанию противоречит форме закона. Оно не может быть отлито
в законы, так как оно представляет олицетворение беззакония.
Противореча по своему содержанию форме закона, всеобщности
и необходимости его, эти нормы обычного права тем самым
являются нормами обычного бесправия и не могут быть выдви-
гаемы в противовес закона... Разумное обычное право при гос-
подстве общих законов есть не что иное, как привычка к за-
конному праву, ибо право не перестало быть обычаем потому,
что стало законом, оно перестало быть только обычаем.» Право
не зависит больше от случайности, разумен или неразумен обы-
чай; обычай, наоборот, становится разумным, потому что право
превратилось в закон, потому что обычай стал государственным
обычаем. Обычное право, как отдельная область, на-ряду с за-
коном имеет, поэтому, разумное оправдание лишь там, где
право существует на-ряду и помимо закона, где обычай есть
предвосхищение закона... Но если обычное право привилегиро-
ванных является обычаем, противоречащим понятию разумного
права, то обычное право нищеты противоречит только обычаям
положительного права... Форма закона не противоречит ему,
оно только еще не получило ее.
(М, Протоколы шестого рейнского ландтага, Л. Н.,т. 1,стр. 252).
Мудрый законодатель воспрепятствует преступлению, что- 12.
бы не быть вынужденным наказывать за него. Но он преду-
O «]мм.
— 17 —
2
предит его не путем ограничения сферы права, а тем.
уничтожит в каждом правовом стремлении его отрцця ЧТ°
сторону, предоставив ему положительную сферу деят
Он не ограничится только устранением для членов^1^4
класса препятствий, метающих ему правомерно подн °АМОг°
более высокую ступень, он предоставит самому этомЯТЬСЯ На
реальную возможность стать сосредоточием права п КЛЭССу
сущность действия заключается не в посягательствеРеСТупка!|
риальное дерево, а в посягательстве на государственной*131*
дерева, на право собственности, как таковое т Ый НеРв
ствлении противозаконного намерения... Публичное В °Су1Ц*'
есть некоторое соглашение между преступлением иНаКазани*
ственным разумом, оно поэтому есть право государс^^
такое право, которое государство также не может пеГ’ ”°
частным лицам, как не может один человек уступить дпугТ?
свою совесть. Всякое право государства по отношению к пи
ступнику есть вместе с тем государственное право преем-
ника.
(Там же, стр. 259, 275).
13.
Какая нелепая, непрактичная иллюзия вообще—беспартий-
ный судья, когда законодатель партийный? Какое значение
может иметь бескорыстное решение, если закон своекорыстен?..
Процесс и право так же тесно связаны друг с другом, как, на-
пример, формы растений и животных связаны с мясом и кровью
животных. Один дух должен одушевлять процесс и законы, ибо
процесс есть только форма жизни закона, следовательно, про-
явление его внутренней жизни.
(Там же, стр. 282).
— 18 —
3. Влияние Фейербаха на правовые воззрения
Маркса и Энгельса.
Переход от идеализма к материалистическое философии,
воскрешенной Л.Фейербахом(1843г.), постепенный переход, вместе
«тем, сточки зрения радикальной буржуазии наточку зрения
революционного пролетариата,—дает Марксу и Энгельсу воз-
можность разрешить внутренние противоречия Гегелевской
системы, обнаружить истинный революционный смысл его
философии, внешне звавшей к разумному примирению с дей-
ствительностью. „Пышный плащ либерализма спал, преотнрати-
тельнейший деспотизм стоит во всей своей наготе перед
глазами всего мира" (Маркс). В втот период Маркс видит
аадачи философии в том, чтобы „анализировать мистическое,
самому себе неясное сознание**, разоблачить самоотчуждение
человека в его „безбожных", земных образах: как такую форму
.мистического, самому себе неясного сознания** он рассматри-
вает и правовую идеологию. Но уже очень рано он идет
гораздо дальше Фейербаха и младогегельянцев в понимании
того, что критика права должна протекать преимущественно
в практической борьбе. Государство в етот период для
Маркса—„посредник между человеком и свободой человека",
его „родовая сущность**, не упраздняющая различий между
людьми, но „существующая лишь при их наличности**. Чело-
век ведет в нем воображаемое двоякое существование, как
частное лицо со своими личными интересами, и как обще-
ственное существо. На философском языке правовой идеологии
Маркс разоблачает уже сущность етой государственно-правовой
идеологии. Цитируемый ниже отрывок из Фейербаха о праве
характерен как для сопоставления его с правовыми воззре-
ниями Маркса, так и для понимания взгляда Фейербаха, и
в дальнейшем Маркса, на взаимоотношения права и государства.
Фейербах о праве.
Я живу не потому, что имею право жить, но потому я я
имею неоспоримое право жить, что живу. Право есть нечто
вторичное. Праву предшествует то, что не является правом,
14.
— 19 —
S"
15.
• т.-е. то, что есть больше права, что не являете»
Установлением. Истина и достоверность права опираютсГ"''"“
на истину и достоверность чувств. Ими только п ТОлько
подлинность подписи, подлинность клейма, подлинность моИВаеТСЯ
от НИХ зависит публичный кредит. Тождество личности-
сознание. Но может ли оно быть без тождества тела ко™“°'
одно только является чувственно удостоверенной вещью? Пра^
первоначально не зависит от закона, а, наоборот, закон Л
сит от права. Закон закрепляет только то, что является
НОМ И по праву, только превращает право в долг для друХ
(Л. Фейербах. Собр. соч. т. I, стр. 231)
Критика философии права Гегеля и младогегельянце»
Первый труд, который я
осаждавших меня сомнений, был
левской философии права.
16.
Немецкая философия права
17.
предпринял для разрешении
критический пересмотр Геге
(Пред. к. кр. пол. эк.).
и государства — единственная
немецкая история, стоящая на уровне официальной новой со-
временности. Немецкий народ должен поэтому присоединить
эту свою историю в мечтах к существующим у него порядкам
и подвергнуть критике не только эти существующие порядки,
но и их об’ективное продолжение. Его будущее не может огра-
ничиться ни непосредственным отрицанием своих реальных
государственно - правовых порядков, ни непосредственным осу-
ществлением своих идеальных порядков, ибо в своих идеальных
порядках народ имеет непосредственное отрицание своих ре-
альных порядков, а непосредственное осуществление своих
идеальных порядков он почти уже пережил, наблюдая за сосед-
ними народами. Поэтому, практическая политическая партия
в Германии справедливо требует отрицания философии.
и (Л. Н., т. I, стр. 342).
Критика немецкой государственно - правовой философии,
получившей через Гегеля свою самую последовательную, сау
содержательную и законченную формулировку, есть и
другое —как критический анализ современного rocyw^
связанной с ним действительности, так: и„ пМИ.
отрицание всей доныне существующей формы немец р
тического и правового сознания, самым благородны , У
— 20 —
сальным, до степени науки возвысившимся выражением кото-
рого есть именно сама спекулятивная философия права. Если
в Германии была возможна только спекулятивная философия
права, это абстрактное, не знающее меры мышление нового
государства, действительность которого остается потусторон-
ним миром, хотя бы потусторонний мир лежал лишь по ту
сторону Рейна, то, наоборот, немецкий образ современного
государства, абстрагирующий от действительного человека, был
лишь возможен потому и постольку, почему и поскольку само
современное государство абстрагирует от действительного чело-
века или удовлетворяет всего человека лишь мнимым образом.
Немцы размышляли в политике о том, что другие народы
делали. (М. к Кр гегел. фил. права).
В дальнейшем ходе исследования различно определяли, 18.
что такое религиозное сознание, религиозное представление.
Прогресс заключался в том, чтобы включить в сферу религиоз-
ных или теологических представлений мнимо господствующие
метафизические, политические, правовые, моральные и иные
представления, а также в том, чтобы об'явить политическое,
правовое, моральное сознание религиозным или теологическим
сознанием, а политического, правового, морального человека—
в последнем счете просто «человека» (des Menschen) — ре-
лигиозным человеком. Исходили из предпосылки о господстве
религии. Постепенно стали об’являть всякое господствующее
отношение — религиозным отношением, превращая его в культ,
культ права, культ государства.
(Нем. идеология. Архив М. и Э., кн. I, стр. 213).
Реформа сознания состоит лишь в том, что мы даем
миру проникнуться своим сознанием, пробуждаем его от меч-
тания о самом себе, об’ясняем ему его собственные действия
Подобно фейербаховской критике религии, вся наша цель
должна состоять только в том, чтобы свести религиозные и
политические вопросы к самосознанной человеческой форме.
Итак, наш избирательный лозунг должен гласить: реформа со-
знания не через догмат, а через анализирование мистического
себе самому неясного сознания, выступает ли оно в религиоз-
ной или политической форме. Тогда окажется, что мир давно
мечтает о вещи, которую он должен лишь сознать, чтобы дей
ствительно обладать ею. Окажется, что речь идет не о большом
— 21
тире между прошлым и будущим, а о завершении мысли Пр0
шедшего. Наконец, окажется, что человечество начинает не
новую работу, а сознательно заканчивает свою старую работу
(Л. Н. т. 1, стр. 340).
20. Таким образом, с тех пор, как исчезла загробная жизнь
истины, задача истории — восстановить истину земной юдоли
Ближайшая задача философии, находящейся на службе истории
с тех пор, как разоблачен священный образ человеческого
самоотчуждения, состоит в том, чтобы разоблачить самоотчу-
ждение в его безбожных образах. Критика неба обращается,
таким образом, в критику земли, критика религии—в критику
права, критика теологии — в критику политики.
(Л. Н. I.).
21. Преимущество нового направления как раз в том и со-
стоит, что мы не предвосхищаем догматически мира, а хотим
отыскать новый мир лишь из критики старого мира... Разум
всегда существовал, но не всегда в самой разумной форме.
Поэтому критик может взять отправным пунктом любую форму
теоретического и практического сознания и из собственных
форм существующей действительности вывести истинную дей-
ствительность, как се долженствование и конечную цель... Ни-
что, следовательно, не мешает нам приурочить нашу критику
к критике политики, к партийному участию в политике, т.-е.
к действительной борьбе, и отождествить ее с ней. Мы не вы-
ступаем тогда доктринерски навстречу миру с новым принци-
пом: здесь истина, здесь преклони колени. Из принципов мир»
мы развиваем миру новые принципы. ц
। 22. Отношение промышленности, вообще мира богатств»,
I к политическому миру есть главная проблема нового времен*
(Л. Н. т. I, стр. 345)
—
I
- 22 -
МЕТОДЫ ОБЩЕСТВЕННОГО
ПОЗНАНИЯ И ПРАВО
1. Право в общей схеме историко-материалистиче-
ского воззрения.
Вечные и относительные истины.
Идеалистическое воззрение на общество к
на право.
Место права в общей схеме теории истори-
ческого материализма.
2. Методы исследования и право.
Догматизм и абстракция.
Методы диалектического исследования.
Формы научения социальных отношений.
3. Материалистическое и морально-юридическое по-
нимание общества.
Нравственно-юридическое и материалисти-
чески-акономнческое воззрения на обще-
ственные отношения.
Юридические представления о справедливо-
сти.
Юридические иллювии о собственности.
Политическая вкономия и философия права.
Экономическая действительность и юридиче-
ская фразеология.
Камеральная наука.
1. Право в общей схеме историко-материалистиче-
ского воззрения.
Исследование корней „мистического сознания" политико-
правовых понятий, тесно связанное с практической политиче-
ской борьбой, непрерывно продолжавшаяся критика буржуаз-
ного права, вечных правовых истин и догматических воззрений
явились для Маркса и Энгельса исходным пунктом для всех
дальнейших построений, для всей постепенно укрепляющейся
и развивающейся схемы исторического мышления. Но, отыскав
эти корни в экономической структуре общества, Маркс и Эн-
гельс должны были начать с начала,—с изучения обществен-
ной экономики, чтобы затем лишь можно было перейти к поли-
тической и правовой „надстройкам". Вопросы права отодвига-
ются у них на задний план, „играют второстепенную роль" и трак-
туются лишь мимоходом в связи с основными, экономическими
вопросами. В общей схеме исторического материализма поли-
тика и право рассматриваются ими, как „юридическая и поли-
тическая надстройка**, „надстройка правовых и политических
учреждений" над „реальным, экономическим основанием";
для них „отношения собственности" являются лишь юри-
дическим „выражением производственных отношений", их „пра-
вовой формой4. Указывается, кроме того, что реальному осно-
ванию соответствуют „определенные формы общественного созна-
ния**^ „правовые воззрения** у „правовые системы"; что „способ
производства материальной жизни обусловливает социальный,
политический и духовный процессы жизни вообще"; что нужно
„отличать материальный, с естественно-научной точностью кон-
статируемый переворот в экономических условиях производ-
ства от юридических, политических"... и т. д., „короче—идеоло-
гических форм, в которых люди сознают этот конфликт и борются
с ним",
Вечные и относительные истины.
Человеческое мышление столь же суверенно, как и не- 23.
суверенно, а его способность к познанию столь же неограничена,
сколь и ограничена. Мышление суверенно и способность к позна-
— 25 —
„ио не ограничена и °"" Не Сум’
и но своей исто „ческо^н проявлении
реины и »гР"“"чек“ „есиий момент. Точно так же обстоит
;е:.Т“ч„ы^ “стмиами. Еса» бы
„ЯП К тому чтобы оперировать только с вечными истинами
ё таТими результатами мышления, которые имеют суверенное
и™ -ё и иретенлучот на безусловную истинность, то в таком
X,™ его духовна» жизнь не могла бы более прогрессировать,
так как пришлось бы признать, что бесконечность мира интел-
лектуального исчерпана реально и потенционально, что, таким
образом, уже совершилось пресловутое чудо пересчитанного
бесконечного числа. В области истории человечества наука еще
более отстала, чем в области биологии, более того: если
в виде исключения иногда и удается познать внутреннюю связь
общественных и политических форм известного исторического
периода, то это, по общему правилу, случается только тогда(
когда эти формы наполовину пережили себя и клонятся к паде-
нию. Познания здесь, таким образом, по своему существу носят
относительный характер, ограничиваясь выяснением связей
и следствий, известных и существующих только для данной эпохи
и данных народов и, по своей форме, преходящих общественных
и государственных форм. Следовательно, кто в этой области
гонится за окончательными истинами в последней инстанции,
вообще за неизменными истинами, тот немного поживится,
если не считать ничего не значащих общих мест самого баналь-
ного сорта. Тот, кто такие истины, как «дважды два—четыре»
или «у птицы имеется клюв» и тому подобное об’являет вечными
истинами, тот способен из факта существования вечных истин
вообще сделать вывод, что и в сфере истории человечества суще-
ствуют: вечная истина, вечная нравственность, вечная справед-
ливость и прочее и прочее, якобы имеющие такое действие
и значение, какие присущи выводам и применениям математики.
ГЛупХи^р^тыГ^о^идаёзёб”" б°Же ИЛ"
- тт
— 26 —
рок, хранит в своем чемодане окончательную истину в последней
инстанции, вечную нравственность, вечную справедливость. Одним
словом, как принято вообще у всех пророков, не делают попыток
критически-научно исследовать предмет и обсудить его осно-
вательно, но без дальнейших церемоний попросту расточаются
громы нравственного негодования.
(А.-Д., стр. 77, 79, 80).
Идеалистическое воззрение на общество и на право.
Рассматривать общество, как единый суб’ект, значит... рас- 24
сматривать его неправильно, спекулятивно.
(Введ. к кр. пол. эк.).
...Чтобы доказать, что всякий труд должен оставлять изве- 25.
стный излишек, г. Прудон олицетворяет общество; он делает
из него общество-лицо, которое далеко не то же самое,
что общество, состоящее из лиц, потому что у него есть свои
особые законы, чуждые всякой связи с составляющими общество
лицами, у него есть свой «собственный ум»—не обыкновенный
человеческий ум, а ум, не имеющий никакого человеческого
смысла. Г. Прудон упрекает экономистов в непонимании того,
что это коллективное существо имеет свою личность-. Возвра-
тимся к г. Прудону. Излишек труда—говорит он—находит свое
об’яснение в обществе-лице. Жизнь этого лица< подчиняется
таким законам, которые противоположны законам, определяющим
деятельность отдельного человека; г. Прудон хочет доказать
это «фактами». Возвратимся к фикции общества-лица, фик-
ции, введенной с единственной целью доказать ту простую
истину, что каждое новое открытие понижает рыночные цены
яродукта, давая возможность посредством того же количества
труда производить большее количество товаров. Мы только что
видели, насколько пример железных дорог способен пролить хоть
какой-нибудь свет на фикцию общества-лица. Однако, г. Прудон
смело продолжает свое рассуждение: «Коль скоро выяснена эта
сторона дела,—нет ничего легче, как об’яснить, почему труд
каждого производителя должен приносить ему излишек». Далее
следует нечто, относящееся к области классической древности,
а именно—поэтический рассказ, на котором может отдохнуть
— 27 -
математических доказател Прудон_человек формулы; поэтому
мы можем спросить себя, как была найдена та формула, кото-
"я помогла ему одним скачком перепрыгнуть через все
эти противоречия? Чтобы найти ее, он изобрел новый разум,
равно отличный как от абсолютного, чистого и девственного
разума так и от обыкновенного разума людей, действовавших
в различные исторические эпохи; это-совершен но особенный
разум, разум общества-лица, суб‘екта-человечества,
разум, который под пером г. Прудона иногда является также
в виде «общественного гения», или в виде «всеобщего
разума», или, наконец, в виде «человеческого разума».
Однако этот обремененный множеством имен разум ежеми-
нутно оказывается индивидуальным разумом г. Прудона, со всеми
его хорошими и дурными сторонами, с его противоядиями и зада-
чами... Но что же такое, наконец, этот воскрешенный г. Прудо-
ном Прометей? Это—общество, это—основанные на антагонизме
классов общественные отношения, т.-е. не отно-
шения одного отдельного лица к другому лицу,
а отношение рабочего к капиталисту, аренда-
тора к землевладельцу и прочее. Уничтожьте эти
общественные отношения и вы уничтожите все общество. Ваш
Прометей превратится в привидение без рук и без ног, т.-е.
без машин и без разделения труда, наконец, без всего того,
чем вы зарацре его снабдили для получения излишка продуктов.
Если в теории было достаточно истолковать в пользу равенства
формулу излишка продуктов, доставляемых трудом—как это
и делает г. Прудон,—не принимая во внимание современных
оазпрлитиР°АЗВОЛСТВа’ Т° И На практике было бы достаточно
ства ничет и°рВНУ МеЖДУ рабочими существующие теперь богат -
Такой детеж не ИЗМеняя в совРеменных условиях производства.
особеННЯоеЛеЖл^УПРйОЧИЛ ^нечно, за своими участниками
такой^пессХ ка^ГоГ'4""- Р’ ПрудОН в0все
-» .се .« '<ЮКХ°K „Z/°maTbCa' TaK “К
«О всеоружии явившемся Прометее т ЛЬН0СТИ’ Т° “ СВОем
он не может не видеть начала ’ ***’В С08ременном обществе,
ной идеи. Д Ь НаЧала осуществления своей излюблен-
(Н.Ш. Ф»л«„ стр „ в0 и g|. ,?)
— 28 -
Тем самым идеализм был изгнан из своего последнего 26
убежища, из исторической науки, и найден путь для об*яснения
сознания людей из их бытия, вместо того, чтобы, как все это
было доселе, об’яснять их бытие из их сознания. Но еще хуже
обстоит дело в третьей группе наук, в науках исторических,
которые исследуют условия жизни людей, общественные отно-
шения, правовые и государственные формы с их идеальной
надстройкой, философии, религии, искусства и т. д. в их историче-
ской последовательности и современном состоянии.
(А.-Д., стр. 24, 79).
Старая идеалистическая философия истории, все еще не 27.
вытесненная, не знала никакой опирающейся на материальные
интересы классовой борьбы, вообще игнорировала материальный
интерес; производство, как и все экономические отношения,
были для нее побочными элементами «истории культуры». Новые
события заставили заново пересмотреть всю историю, при чем
обнаружилось, что она была историей борьбы классов, что эти
взаимно борющиеся классы всегда являются продуктами извест-
ных отношений производства и обмена, одним словом, эконо-
мических отношений своей эпохи; что, таким образом, эконо-
мическая структура общества образует реальную основу, из
которой в последнем счете должна быть об’яснена вся над-
стройка правовых и политических учреждений, равно как рели-
гиозных, философских и иных идей каждого исторического
периода.
(А.-Д., стр. 15).
Место права в общей схеме теории исторического
материализма.
Живя в Манчестере, я воочию убедился, что экономические 28.
факты, которые совсем не играли роли или играли жалкую роль
в исторических сочинениях, выходивших до того времени, пред-
ставляют, по крайней мере, для современного мира решающую
историческую силу; что экономические факты образуют основу,
на которой возникают современные классовые противополож-
ности, что эти классовые противоположности во всех странах,
где они, благодаря крупной промышленности, развились в полной
— 29 —
29.
30.
„„ В особенности в Англии, являются в свою
.ере, следовательно, • « политических партий, т
очередь основой для Ф°Р J ПОЛИтической истории,
партийной борьбы, а по У * же воззрению, но уже
Маркс не только Р <1844 rj обобщил его в том
В *Deutsch-franz6sisc государством обуСЛОвливается и опре-
смысле, что, вообша граЖданСКИМ обществом
ТеТСЯивает я и регулируется государство; что, следовательно,
обусловливаете Р РУ Об’яснять из экономических
и их Z-ти.' В не Когда я летом 1840.
посетил Маркса в Париже, выяснилось наше полное согласие
“I кех теоретических областях. С того времени началась со-
вместная работа. Когда мы весной в 1845 г. снова встретились
в Брюсселе, Маркс, исходя из вышеуказанных основных поло-
жений, уже развил в главных чертах свою материалистическую
теорию истории, и мы принялись за детальную разработку
этого вновь открытого метода исследования в самых разно-
образных направлениях.
(Пред. Э. к Разоблач. о кельн. процессе)
Основная мысль «манифеста», что экономическое произ-
водство и неизбежно обусловливаемое им строение общества
составляет основу политической и умственной истории данной
исторической эпохи; что соответственно этому вся история
с тех пор, как разложилось первобытное общинное землевладение,
была историей классовой борьбы, т.-е. борьбы между эксплоати-
руемыми и эксплоатирующими, подчиненными и господствующими
классами на различных ступенях общественного развития; что
эта борьба достигла теперь той ступени, на которой эксплоати-
руемый и угнетенный класс (пролетариат) не может освободить
себя от эксплоатирующего и угнетающего его класса (буржуазии),
не освободив в то же время и навсегда всего общества от
эксплоатации угнетения и классовой борьбы,—эта основная
мысль принадлежит единственно и исключительно Марксу.
, (Предисл. Э. к немец, издан. 1883 года Ком. Маниф.).
открыл великий "м ко н ”еДЬ ИМенн0 МаРкс> который впервые
рому все исторические конфТи? ИСТории ~Эакон- согласно кето-
тической, религиозной Липа РаЗЫГРЫВаютсЯ ЛИ ОНИ В ЛОЛИ-
области, представляют в деЙст^теТ ИН°Й идеологической
действительности лишь более или менее
— 30 —
ясное выражение борьбы общественных классов, а существо-
вание и, следовательно, столкновения этих классов в свою оче-
редь обусловливаются уровнем развития их экономического
. положения, характером и способом их производства и их об-
условленного этим обмена. Этот закон, имеющий для истории
такое же значение, как для естествознания закон о превращении
энергии,—этот закон и здесь дал ему ключ к пониманию исто-
рии второй французской республики. (Пред. Э. к 18 Бр.).
Подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органи- 31.
ческой природы, так Маркс открыл закон развития человеческой
истории—тот простой, но заслоненный до сих пор идеологиче-
скими наслоениями факт, что люди должны есть, пить, иметь
жилища, одеваться, прежде чем заниматься политикой, наукой,
искусством, религией и т. д., и что, следовательно, производство
непосредственных материальных средств существования и, соот-
ветственно, степень экономического развития народа или эпохи
образуют ту основу, из которой должны быть выведены, а, зна-
чит, и об'яснены (а не наоборот, как это делалось до сих пор),
государственные учреждения, правовые воззрения, искусство
и даже религиозные представления людей. '
(Речь Энгельса на похоронах Маркса).
Не для одной только политической экономии, а для всех 32.
исторических наук (а все науки, не относящиеся к естество-
знанию, являются историческими) явилось революционирующим
положение, «что способ производства материальной жизни
обусловливает собой социальный, политический и духовные
процессы жизни вообще», что все общественные и государствен-
ные отношения, все религиозные и правовые системы, все теоре-
тические воззрения, всплывающие в ходе истории, могут быть
поняты только тогда, когда будут изучены материальные условия
жизни каждой соответствующей эпохи и первые выведены из
этих материальных условий. «Не сознание людей определяет их
бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их созна-
ние». Эта мысль настолько проста, что она должна была бы
казаться чем-то само собой разумеющимся для всякого, кто
не завяз в идеалистическом обмане. Но выводы из нее револю-
ционны не только для теории, но и для практики. «На известной
ступени своего развития материальные производительные силы
общества приходят в противоречие с существующими отноше-
— 31 —
„„..и производи» ил» (что «»”»'«« только юридически»
Х»же»ие. для это™) « отношениями собственности, н„утри
которых ОНИ до ТОГО рЯЭВИВДДИСЬ. ИЗ фОРМ рДЗВИТИЯ ЭТИХ
производительных сил эти отношения становятся оковами после,-
них». Тогда наступает период социал ьных ре в о люций.
(Карл Маркс. Критика политической экономии).
В теоретических исследованиях Маркса формальное право,
являющееся только всегда отражением экономических условий
какого-нибудь общества, играет второстепенную роль. В пер-
вую очередь Маркса интересует то историческое оправдание,
которое имеют для определенных эпох известные порядки, из-
вестные способы присвоения, известные общественные классы...
Маркс понимает историческую неизбежность, следовательно, и
право на существование античных рабовладельцев, средневеко-
вых феодалов и т. д., для ограниченного исторического периода,
в течение которого они являлись рычагами развития челове-
чества... Попытка Менгера втиснуть эти делающую эпоху тео-
ретические исследования в узкое Прокрустово ложе своей юрис-
пруденции доказывает только его собственную абсолютную не-
способность понимать вещи, выходящие за пределы теснейшего
горизонта юриспруденции
(Э. Юридический социализм).
32 —
2. Методы исследования и право.
Помимо определения места права в ряду других обще-
ственных явлений, Маркс устанавливает также формы и при-
емы исследования социальных явлений, стало-быть, и явлений
gaeoBUX. Диалектическая точка зрения требуетрассмотрения сеял»
шественных явлений в их развитии и, вместе с тем, нзуче-
я конкретных особенностей каждой формы общественно!^
пения. Поэтому в основу диалектического исследования
общественных явлений Марксом кладется теоретический анализ:
.выделяются основные, общие отношения, закономерности, а за-
/тем прослеживается развитие этих закономерностей, проявле-
(ние общих отношений в конкретных, частных формах явления.
Таким путем „сводится к единству множество определений",
постепенно конкретизируется, „развертывается" истина; при
помощи „метода восхождения от абстрактного к конкретному"
мышление „усваивает себе конкретное". Теоретический анализ
должен, однако, в соответствии о общим духом диалектиче-
ского материализма, проводиться таким образом, чтобы „диа-
лектика понятий" была отражением „диалектики бытия*,чтобы
логическое развитие категорий по возможности совпадало
с действительно имеющим место историческим развитием.
Изучая какую-либо специальную область общественного бытия,
нужно исходить и» правила, что „сложное тело легче изучить,
чем клеточку тела": поэтому исходить из тех форм, какие
данная область принимает при том общественном строе, в ко-
тором она получает наивысшее развитие. Абстрагируясь от
побочных элементов, выделив наиболее общие категории, „аб-
страктные односторонние отношения к целому", мы .начинаем
историческое изучение с той эпохи, в которую эти абстракт-
ные отношения являлись господствующими. А затем на разных
исторических стадиях развития, прослеживая, как это общее
отношение конкретизируется исторически, мы этим самым про-
слеживаем и логическое его развитие, логическую его конкре-
тиаацию в совокупность определений. Важно лишь не впадать
при этом в односторонность и изучать своеобразие каждой
исторической формы, не рассматривать ее преднамеренно как
ступень к следующей исторической форме. Мы находим все эти
•
— 33 —
з
О праве.
иня у Маркса полностью в области
особенности последов в значительной мере мозк*,
политической економи , ТОЛЬКо приняты во внимание
быть отнесено н к пр»»У«
нее особенности развития права.
34.
35.
36.
Догматизм и абстракция.
Наша теория-не догмат, а раз’яснение эволюционного про-
месса процесса, вызывающего в жизни целую цепь тесно связан-
X ipvrc другом последующих явлений, «различные фазы.
Наша теория-теория революционная, а не догмат, кото-
рая выучивается наизусть и затем механически повторяется.
V*)'
Можно ли удивляться тому, что В последней степени
абстракции—так как мы имеем здесь дело с абстракцией, а‘не
с анализом-всякая вещь является в виде логической категории.
Можно ли удивляться тому, что, устраняя мало-помалу все,
составляющее отличительную особенность данного дома, отвле-
каясь от материалов, из которых он построен, от формы, которая
ему свойственна,—мы получаем, наконец, лишь тело вообще;
что, отвлекаясь от размеров этого тела, мы оставляем в резуль-
тате лишь пространство; что, отвлекаясь от пределов этого про-
странства, мы приходим, наконец, к тому, что мы имеем дело
лишь с количеством в чистом * виде, с логической категорией
количества. Последовательно, отвлекаясь, таким образом, от
всякого суб’екта, от всех его так называемых случайных при-
знаков, одушевленных или неодушевленных, людей или вещей,—
мы можем сказать, что в последней степени абстракции у нас
е^ть лишь логические категории, как субстанция всех вещей.
Со своей стороны, метафизики, воображающие, что эти абстрак-
ции составляют анализ, и думающие, что, все более* и более уда-
Ли-чикмТ П₽едмета’ они приближаются к его пониманию,—мета-
представля°1отСВОеУ> правы> говоря, что в нашем мире вещи
представляют лишь собой vmnu
гории служат канвою Чт Р ’ которых логические кате-
стьянина. Вопреки ппг "" "Т° Отличается философ от кре-
воплощение Logos’a (<Словс Христианин энает лишь одно
воплощениям, все сушаст»™/ ’ У ^ИЛ0С0Фа нет конца этим
8 воле может быть сведено ЩеС’ ВСС ЖивУщее на земле или
«Who с помощью абстракции к логиче-
— 34 —
ской категории; удивительно ли, что весь действительный мир
может, таким образом, потонуть в море абстракции и логиче-
ских категорий. Все существующее, все живущее на земле или
в воде, существует и живет лишь в силу известного движения.
Так, историческое движение создает общественные отношения,
промышленное движение дает нам промышленные продукты, и т. д.
(Нищ. Фил., стр. 90).
Методы диалектического исследования.
.. .Истинное исследование—это развернутая истина, раз’еди-
ненные члены которой соединяются в результате. И разве способ
исследования не должен изменяться вместе с предметом?
(М,—Заметки о нов. прусс, цензур, уставе. Л. Н. 1, стр. 135).
Последний метод, очевидно, является правильным в научном
отношении. Конкретное потому конкретно, что оно заключает
в себе множество определений, являясь единством в многообра-
зии. В мышлении оно выступает как процесс соединения, как
результат, но не как исходный пункт, хотя оно является исход-
ным пунктом в действительности и, следовательно, также исход-
ным пунктом наглядного созерцания и представления. Если итти
первым путем, то полное представление испарится до степени
абстрактного определения, при втором же—абстрактные опреде-
ления ведут к воспроизведению конкретного путем мышления...
Метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь
способ, при помощи которого мышление усваивает себе кон-
кретное, воспроизводит его духовно, как конкретное... Простей-
шая экономическая категория... не может существовать иначе,
как абстрактное, одностороннее отношение уже данного кон-
кретного и живого целого... Реальный суб’ект остается все
время вне головы, существуя как нечто самостоятельное и
именно до тех пор, пока голова относится к нему лишь умо-
зрительно, теоретически. Поэтому при теоретическом методе
суб’ект, т.-е. общество, должен постоянно витать в нашем пред-
ставлении, как предпосылка. (М Введ к кр под эк)
... Не имеют ли простейшие категории независимого исто-
рического или естественного существования раньше более кон-
кретных?.. Здесь остается доля истины, а именно, что простей-
шие категории суть выражения условий, в которых может
реализоваться неразвившаяся конкретность, до установления
37.
38.
39.
з*
— 35 —
„„ отиошени” » «»*« »«огосторонве»
более многостороннего о конкретная кате-
связи, реальным выражен конкретнОсть сохраняет
гория, В то время ка и поичиненное отношение... С этой
простейшую категори , тейшая категория может выра-
стороны можно сказать отношения „еразвившегося целого,
жать собой господе у ществовали исторически раньше,
отношения, К°Т0’ УТ0Ч Правлении, которое выражает кон-
кретная°категория. Постольку законы абстрактного мышления,
вашего от простого к ---^’^"Хая I"
тельному историческому процессу... Совершенно простая кате-
™ выявляется исторически в своей полной силе только при наи-
более развитых общественных отношениях... Наиболее всеоб емлю-
щие абстракции вообще возникают только в условиях богатого
конкретного развития, где одно и то же является общим многим
или всем элементам. Тогда они перестают представляться мыш-
лению только в своей собственной форме. (Там же)
Формы изучения социальных отношений.
41.
Буржуазное общество есть наиболее развитая и многосто-
ронняя историческая организация производства. Категории, вы-
ражающие его отношения, понимание его организации, позво-
ляют вместе с тем проникнуть в строение и производственные
отношения всех отживших общественных форм... Анатомия че-
ловека—ключ к анатомии обезьяны.„ Если правда, что категории
буржуазной экономики заключают в себе истину и для всех
других общественных форм, то это надо понимать cum grano
tabs. Они могут содержаться в ней в развитом, в искаженном,
в карикатурном, во всяком случае, в существенно-измененном
Д назыьа’м0е историческое развитие вообще покоите*
г7«п?Т0 no<w'ou’a" Форма рассматривает предыдущую
X <ебе " Кегаа « односторонне.
«• быьаст способ™ Ламкит»^0 °"ре"ме""“х Уровнях
Кя1г „ „ (Там же),
—.к хххх*"0" гои"а’ь"»» -»°™-
что как в действительности Та7иНУЖНС’ПОСТОиННОиметьв ВИДУ’
в нашем случае современное у ’’ГОЛОве адесь Дан суб’ект,
' ос общество, и что поэтому
иа том,
как
ибо
шснию к экономическим
— 36 —
категории выражают формы бытия, условия существования, часто
только отдельные стороны этого определенного общества, этого
суб’екта, и что поэтому... наука никоим образом не начинается
только там, где о ней, как о таковой, идет речь...
Капитал—это господствующая над всем экономическая
сила буржуазного общества. Он должен составлять начальный
и конечный пункт, и его понятие надлежит развить раньше, чем
понятие земельной собственности... Таким образом, совершенно
неподходящим и ошибочным приемом было бы брать экономи-
ческие категории в том порядке, в каком они исторически
играли решающую роль. Наоборот, их порядок определяется тем
отношением, в котором они стоят друг к другу в современном
буржуазном обществе... (Там же).
Неравномерное отношение развития материального произ- 42.
водства, напр., к художественному. Вообще понятие прогресса
не следует брать в обычной абстракции. В вопросах искусства
и т. д. эта диспропорциональность не так важна и не так
трудна для понимания, как в сфере практических социальных
отношений, напр., образование Соединенных Штатов в отноше-
нии к Европе. Но пункт, собственно представляющий затруднение,
который надлежит здесь обсудить, заключается- в следующем;
каким образом производственные отношения, как правовые
отношения, вступают на неравный путь развития. Следовательно,
напр., отношение римского частного права (к уголовному и публич-
ному праву это относится меньше) к современному производству^
* (М. Ввел, к кр. пол. эк.).
Всю историю надо начать изучать сызнова. Надо исследо- 43.
вать в деталях условия существования различных общественных
образований, прежде чем пытаться вывести из них соответ-
ствующие им политические, частно-правовые, эстетические,
философские, религиозные и т. д. воззрения. В этом отношении
сделано до сих пор очень мало, потому что очень немного
людей серьезно этим занималось.
(Э.—Шмидту. 5 Авг. 1890).
Не забыть, что право точно так же не имеет своей соб- 44.
ственной истории, как и религия...
Естествознание и история. Не существует вовсе истории
политики, права, науки и т. д., искусства, религии.
(Нем. идеология. Архив К. Маркса и Ф. Энгельса. Кн. 1).
3. Материалистическое и морально-юридическое
понимание общества.
Юридическая идеология, господствовавшая как наиоолее
характерное выражение буржуазных воззрений, в XVII и
ХУНГ в в клала в основу всех общественных явленна явления
правовые — представления о должном, правовые лозунги и
оценки, „принципы-, .правовые идеи". Общественные явления
рассматривались, в первую очередь, как .справедливые или
.несправедливые-, с точки зрения вечной справедливости или
соответствия их „основным юридическим правам". Это вело
к развитию морализирующего и догматического методов
в праве, а в университетском преподавании в неразвитой еко-
номически Германии приводило к так называемой „камерали-
стике-, смешению юридических и економическях понятий.
Маркс, выдвинув новую методологию общественного познания,
методы исторического материализма, поставил вопрос об изу-
чении политической экономии, как науки о социальной струк-
туре, о законах и условиях существования буржуазного об-
щества,—о построении ее, как социологической и социалисти-
ческой критики категорий буржуазной акономии. Политическая
экономия для Маркса и Энгельса—основная социальная наука,
занимающаяся .фактами", в пределах капиталистического об-
щества. Строгий экономический анализ противопоставляется
юриспруденции и философии права, .гораздо более пропитяи-
ной идеологией", исходящей „на заранее приготовленного ре-
зультата . Не право, а экономика представляет скрепляющий
цемент общественной жизни, образует .непрерывную цепь,
единственно приводящую к пониманию- общественных явле-
ний. В области же правовых явлений, только отражающих еко-
диалектика исследования усложняется: мы должны
Т0ЛЬК° экожомические отношения, выражением
ZXили Хе “° ” Условия, вызываю-
вовых институтов* Рпа™^ваВИТИЯ прввовой идеологии и пра-
ллюэии о собственности о ”** “ М0Ральн°—юридические
к справедливости и т. д ’ ”СВ° Одном‘‘ Договоре, апелляция
— 38 —
Нравственно-юридическое и материалистически-эконо-
мическое воззрения на общественные отношения.
Политическая экономия, принимающая отношения, осно- 45.
ванные на частной собственности, за человеческие и разумные,
непрерывно впадает в противоречие со своей основной предпо-
сылкой __ частной собственностью. Противоречие это вполне
аналогично тому, в которое впадает теолог, когда он, посто-
янно истолковывая религиозные представления на человеческий
лад, тем самым беспрестанно опровергает свою основную пред-
посылку—сверхчеловечность религии. ♦
(Л. Н., т. П, стр. 150).
Политико-экономы то выдвигают значение человеческого 4б-
элемента, хотя бы только одной видимости его, в экономиче-
• ских отношениях, но делают это в исключительных случаях,
там именно, где они нападают на какое-нибудь специальное
злоупотребление,—то берут эти отношения (и это в большей
части случаев) такими, как они есть, с их ясно выраженным
отрицанием всего человеческого, в их строго экономическом
смысле. Так вот, шатаясь из стороны в сторону, бродят они
среди этих противоречий, сами не сознавая их.
(Л. Н., т. II, стр. 152).
Прудон злоупотребляет не самым отношением, взятым 47.
в смысле политической экономии: он только принимает за дей-
ствительное то, что у политико-экономов является номиналь-
ным и иллюзорным, а именно—свободу договаривающихся сторон.
(Л. Н., т. II, стр. 173).
С экономистом выходит то же, что с феодальным юри- 48.
стом. Последний даже на чисто денежные отношения наклеивал
свои феодальные юридические этикетки.
(К. I, стр. 791).
К этому готовому миру капитала экономист с тем боль- 49.
шим усердием и умилением прилагает представления права и
собственности, относящиеся к докапиталистическому миру, чем
громче вопиют факты против его идеологии.
(К. I, стр. 789).
В действительных-научных трудах избегают обыкновенно 50.
догматически моральных выражений, как заблуждение и истина;
между тем мы их всегда встречаем в таких произведениях, как
— 39 -
51.
52.
53.
. которая "Р“ "ОМОШИ "УСТ°* б0,ь
фя.-оссФ- £>Ве₽еНЙ“й РеЗУ"Ь1аТ СУК-
;XoWX””«.. (А-Д-. СДР- 84-
Таоке и притон в прямой против».
НО вот ВИСТУ"-1 „Xк„енникаии. Там, где они видели
рею,, со .семи свои» Он видел, -то здесь Он,
решения, он «’’Хоеанный воздух и не огневой воздух,
............. Св “дХ шло не о простом констатировании
a K.W0X что элесь Д „„„рении этого факта с вечной
окоиеиическто Ф-кт . Р ° кото-
справедливостью и и пеМворот во всей экономии.
РО-У СУ»"» “Р'“7к К—II, стр. XXV).
Перевозить какой-либо экономический факт на язык
нравственных упреков для выяснения причин нового явления
тоже в значительной степени является «необдуманностью»,
(А.-Д., стр. 225).
Величина заработной платы определяется сначала, как
результат свободного соглашения между свободным рабочим и
свободным капиталистом. ВпЬследствии же оказывается, что
рабочий вынужден согласиться на определение заработной платы
капиталистом, последний же вынужден держать заработную
плату на возможно более низком уровне. Место свободы дого-
варивающихся сторон заняло принуждение. Таким же образом
обстоит дело и с торговлей, равно как и со всеми прочими
политико-экономическими отношениями. При случае сами эко-
номисты чувствуют эти противоречия, и развитие этих проти-
воречий составляет главное содержание их взаимных препира-
тельств. Но в тех случаях, когда эти противоречия не усколь-
зают ОТ сознания экономистов, последние и нападают на част-
Г.ЙГ ’ т*-т6»л « -астиих форм, обвиняв
СП, раэуиной с,.о, „„ /орг£л"°в “«»« "О себе цеино-
Веяяхе. „клкть ... М„ т. U, стр. ,50).
стоит в тон, что оно не только1^'И'1ССК°Г° пР°изводст»а со-
Р’6»'1"’. «к наеиннх рабочиТ^о""” В0с"Р°"3"°«ит иае“'
оараллеличо накоплению капитч. ’ И° И пР°изводит всегда,
относительное перенаселение
- 40 -
'наемных рабочих. Благодаря этому закону, спрос и предложе-
ние труда удерживается в надлежащей колее, колебания зара-
ботной платы становятся в пределы, желательные для капита-
листической эксллоатации, и, наконец, гарантируется столь
необходимая социальная зависимость рабочего от капитала,—
та абсолютная зависимость, которую экономист у себя дома,
в метрополии, может размалевать и размазать таким образом,
как будто бы это—свободное договорное отношение между по-
купателем и продавцом, между двумя одинаково независимыми
товаровладельцами: владельцами товара капитал и владельцем
товара труд. Но в колониях эта прекрасная иллюзия рушится.
(К. I, стр. 793, 794).
- Юридические представления о справедливости.
И мы поступим во всяком случае лучше, если, рассуждая
о распределении богатств, будем держаться действительных,
об’ективных экономических законов, а не мимолетного, измен-
чивого, суб’ективного представления г. Дюринга о справедливо-
сти и несправедливости. Если бы наша уверенность относительно
предстоящего преобразования современного способа распределе-
ния продуктов труда с его вопиющими противоречиями, нище-
той и роскошью, голодом и изобилием опиралась только на
сознание, что этот способ распределения несправедлив и что
справедливость должна, наконец, когда-нибудь восторжествовать,
то наше дело было бы плохо, и нам пришлось бы долго ждать
такого преобразования. Средневековые мистики, мечтавшие о
близком наступлении тысячелетнего царства, уже сознавали не-
’справедливость классовых противоречий. На заре новой истории,
триста пятьдесят лет назад, Фома Мюнцер громко на весь свет
провозгласил такое же мнение. Во время английской и фран-
цузской буржуазных революций раздавался тот же призыв, но
со временем он затих.
Чем же об’ясняется, что этот призыв к отмене классовых
противоречий и классовых различий, который до 1830 г. не
встречал отклика в трудящихся и страждущих массах, теперь
вызывает сочувствие миллионов рабочих, и идея классовой
борьбы переходит из одной страны в другую, притом в той
самой последовательности и с той же интенсивностью, с кото-
рой в отдельных странах развивается крупная промышленность?
55.
— 41 —
56.
„ ,ы ИДИ». 'п0 в "СР.™га« борьба пР“обРела такУк>
" “вкушать рабочим надежду Н1
X» X” «* Гк к Хи»- а« Т“. Ч™
2 V В близком будущем, к с одной стороны, про-
"Именная кгУпнаЯ ,,ндуСТР ме в истории может выста-
Х*'. “*“• “”Pt “й»»»ино» социальной классовой
трвби»""' о™ ““ "дне общества на классы, и ко-
„рвииии- «О »“«“'> положение, что он должен провести
порыв поставлен в та ивн0„ случае, впасть в со-
"’'““"«"и’ кул». Затем, с другой стороны, та же
стояние китайских j Л,паяа й пине буржуазии класс,
.„.«а, "Р“«““""«’Ь„е ° .” ору и« производства и жи-
велтлпый владеет монополией всех ир>д г
°” “еаств, но который в каждый период спекуляции
Ге’евуошего за кии крах, доказывает, что стал неспособным
К дальнейшему господству над силами производства, перерос-
шими его силу,-класс, под руководством которого общество
идет навстречу катастрофе, как локомотив, у которого маши-
нист не имеет силы открыть спасительный клапан. Другими,
словами, отмеченный факт об’ясняется тем, что созданные со-
временным капиталистическим способом производства произво-
дительные силы и выработанная им система распределения
благ находятся в вопиющем противоречии с этим самым спо-
собом производства, притом в такой степени, что преобразо-
вание способа производства и распределения, могущее устра-
нить все;юиссовые различия, должно совершиться непременно
под угрозой гибели всего общества. В этом очевидном мате-
риальном факте, который в более или менее ясной форме и
с непреодолимой необходимостью проникает в сознание эксплоа-
тируемых масс, — в этом факте, а не в представлениях того
или другого кабинетного мыслителя о справедливости или не-
спрааедливости, коренится наша уверенность в торжестве идеи
современного социализма.
м (А.-Д-, 139, 140).
n^eH~XCXC“ВТ' ИСТ°РИИ ИСХ°ДИТ -го
ТОВ, составляют основу всякого3 Р«ДУ ° ”ИМ И обмен ПРОДУК’
В каждой исторической форме общес±ие"ВеННОГ° строя, ЧТО
цройукто., . «месте с „„„ и XTZ’ ЖИЗИИ ра*"ар®йеление
"™ "ИКСХОЙКТ соответственно РаСЩ"не""е "а «™«»
ТОму, что и как Пр0_
— 42 —
изводится и как производимое обменивается. Вследствие этого,
основные причины всех общественных изменений и политиче-
ских переворотов нужно искать не в головах людей и не в их
исторически меняющемся понимании вечной правды и справед-
ливости, но в изменении способа производства и обмена. Их
нужно искать не в философии, • а в экономике каждой данной
эпохи. Возникающее сознание, что существующие обществен-
ные учреждения неразумны и несправедливы,—что то, что счи-
талось разумным, бессмысленно, и, наконец, то, что признава-
лось благодеянием, приносит лишь вред, — все это является
симптомом того, что в способах производства и в формах
обмена, хотя и незаметно, произошли такие изменения, кото-
рым уже не соответствует основанный на прежних экономиче-
ских условиях общественный порядок. Из такого понимания
истории само собою вытекает положение, что средства для
устранения обнаружившихся недостатков должны существовать
в самих производственных отношениях, в их более или менее
развитой форме. Эти средства не изобретаются из головы, но
отыскиваются посредством головы в наличных материальных
условиях'производства. (Д _д , стр 237)
Связь между распределением данного общества и его ма-
териальными условиями существования настолько коренится
в природе вещей, что она соответственным образом отражается
в природной психике. Пока известный способ производства на-
ходится в восходящей стадии своего развития, до тех пор ему
воздают хвалу даже те, кто остается от него в накладе. Так
было с английскими рабочими во время возникновения крупной
промышленности. Более того, пока этот способ производства
представляется общественно-нормальным, в общем господствует
довольство распределением, и протесты раздаются в то время
лишь со стороны лиц, вышедших из среды самого господствую-
щего класса (С. Симон, Фурье, Оуэн), не находя у эксплоати-
руемых масс никакого отклика. Когда же данный способ про-
изводства уже в значительной степени пройдет нисходящую
стадию своего развития, когда он уже наполовину переживает
себя, и когда исчезают условия, породившие его существование,—
только тогда становящееся все более неравномерным распреде-
ление начинает казаться несправедливым, только тогда на-
чинают от отжившей деятельности апеллировать к так на-
57.
— 43 —
(Вости Этот Призыв к морали и
з^емой СТ^НИ Не ведет нас ни на шаг далее
в кауром отнохе чСматрИвать в нравственном не-
^оножх«еска« нау» *°* справехПиво, не доказателъ-
кйэванжж. «к бы оно Напротив, ее задачей является
°"' ” "«'етатк“ о5шего СТ₽О", Прсц-
дс-кдзатъ. что П- :,е1СТВия существующего способа про-
№»т нео5хох * при3наки наступающего его
но LXn, внутри разлагающей» экономической
" ВО»« ОГ^ННМ-»» производства и обмена. Гнев.
"Хо=в4 поэтов, вопле уместен как при изображении этих
недостатков так и при нападении на философов, которые оты-
aJaan гармонию в существующем строе и. служа господствую-
щем у классу, отрицают юн прикрашивают его недостатки; но
как жало он может иметь значения в качестве доказательства
а том в другом случае, это ясно из того, что для гнева
асггда было достаточно материала во все эпохи истории вне
язаамостм от их характера. (А стр 132> 133).
Справедливость есть не что иное как укутанное в идеоло-
гическую высокопарную оболочку выражение существующих
жонэшческхх отношений, либо с их консервативной, либо с их
pesozxxsiOHHGi стороны. Справедливость греков и римлян нахо-
лхда рабство справедливым, справедливость буржуа 1789 г.
требовала уничтожения феодализма, потому что его существо-
-.речмт справедливости. Для прусских юнкеров самые
жалкие реформы в управлении кажутся нарушением вечной
справедливости. Представления о вечной справедливости различны
* ‘ <0 “° времени и места, они неодинаковы даже
У лиц, принадлежат к числу тех вещей, под которыми,
^*еЧаеТ МюльбеР^. «каждый разумеет что-
“««Л й—8 житейском обиходе при простоте отно-
<ПР*—
« «О отношению к общественным ‘Т* чУвств°-Употребляется
менмя, то а научных мссле-^La Д м’ нс выз“вая недоразу-
как мы видели, эти еыэажеима * JKGt<OMH4ecKMx отношений,
аодобно той, которая возникла*Х Т 6еЗНадежнУ,° путаницу,
бы была предпринята попытка сох J совр€менн<>й химии, если
J в ней термин флоги-
— 44
стической теории. Еще худшей бывает путаница в том случае,
когда, подобно Прудону, продолжают верить в социальный
флогистон, в «справедливость» или же, подобно Мюльбергеру,
утверждают, что теория флогистонов точно так же правильна
как и теория кислорода.
(Ж. В., стр. 80).
Юридические иллюзии о собственности.
В каждую историческую эпоху собственность развивалась 59.
различно и при совершенно различном складе общественных
отношений. Поэтому определить буржуазную собственность—
значит сделать не что иное, как описание всех общественных
отношений буржуазного производства. Стремиться определить
собственность, как независимое отношение, как особую кате-
горию, как абстрактную, вечную идею—значит впадать в мета-
физическую или юридическую иллюзию. Хотя г. Прудон и де-
лает вид, будто говорит о собственности вообще, но он рас-
суждает лишь о поземельной собственности и по-
земельной ренте. Происхождение ренты, так же как и
собственности, лежит, так сказать, за пределами экономии: оно
коренится в психологических и нравственных соображениях,
стоящих лишь в очень отдаленной связи с производством бо-
гатств.
(Т. пр. ст. II, стр. 265).
Таким образом, г. Прудон признает свою неспособность 60.
найти экономическое об'яснение возникновения ренты и собствен-
ности. Он сознается, что эта неспособность принуждает его
прибегать к соображениям психологического и морального свой-
ства, которые, находясь действительно лишь в очень отдаленной
связи с производством богатств, тесно связаны, однако, с узко-
стью его исторического кругозора. Господин Прудон утверждает,
что в происхождении собственности есть нечто мистическое
и таинственное. Но приписывать происхождению собствен-
ности таинственность, т.-е. превращать в тайну отношение
самого производства к распределению средств производства,—
не значит ли это, говоря языком г. Прудона, отказываться
от всяких притязаний на экономическую науку.
(Н. Ф., стр. 122).
— 45 —
е встречается правильное по-
у сэр» W Нор;Л Х*" представлению Локка.
6 ' о • П₽.' не Локк, о труде с его учением
" Е„« «**» ’ тв, потому что только
„ провело»»"» к выражается у него прибавочная
, „„ W оказывается не чем иным, как
пжккты то тдо>,, возможность присвоения
-У"» ’№«’ X, “овм владельцам земля » канитал-усло-
«второго "о™"»’ Х присвоение количества средств произ-
вия труда. И, по ЛОК у, каждый может использовать
водства, пре^аюшегот ’е^;,тичеСКОе измышление,
п^тиворечаи^е^естественно, правовой основе собственности
7 Z на частную собственность... Тут Локк отчасти имел
полемический интерес в том, чтобы доказать землевладельцам,
"Го „х рента ..ем не отличается от процентов, взимаемых
ростовщиком. Благодаря неравномерному распределению средств
производства, и рента и проценты переносят в карман одного
то, что было вознаграждением за труд другого. Это положение
тем более важно у Локка, что он является классическим выра-
зителем правовых представлений буржуазного общества в про-
тивоположность феодальному, а на его философии основывались
представления всех позднейших английских экономистов.
(Т. пр. ст,—т. I, стр. 23, 25).
С в том, чтобы доказать землевладельцам,
Политическая экономия и философия права.
62. Однако в «социалистических идеях» речь идет именно
о народно-хозяйственном отношении, прежде всего об отношении
между наемным трудом и капиталом, и тут экономические
рассуждения как будто представляют собой нечто большее, чем
«узоры», которые надо устранить. К тому же политическая
экономия причисляется к так называемой науке и имеет большее
« с. ” ЭТО''К" философи" прам' «*>«-»—
Но“ ™ ш CTU„"”W’™" °Д"ИМИ
Эко™»,.™ абеЗРаЭ’
одинаковую ценность г л.. имеют в его глазах
Довольно. Господин профес^Хавил^с^ ДеКЛамациями-
тать социализм с точки эпохи., 7 Себе задачУ Разрабо-
его к несколько коротеньким юрид^ким CMC™
ким формулам, к социали-
— 46 —
стическим «основным правам», т.-е. дать новое издание прав
человека для девятнадцатого века. Такие основные права имеют,
правда, «небольшое практическое значение», но «для науки они,
однако, небесполезны», как «лозунги»...Научный социализм, таким
образом, состоит не в том, чтобы открыть какой-нибудь эконо-
мический факт, ибо это уже было сделано до него буржуазными
экономистами, а в том, чтобы об’явить этот факт несправедливым.
Таково представление г. Менгера об этом. Если бы социалисты
в самом деле смотрели так просто на свою задачу, они давно
могли бы прекратить свою работу, чем, кстати, избавили бы
г. Менгера от необходимости компрометировать себя со своей
философией права. Но такие нелепости неизбежны, когда хотят
всемирно историческое движение свести к нескольким
юридическим лозунгам, которые можно положить в карман
жилета... Идет ли, однако, наше социальное развитие в напра-
влении осуществления права на полный продукт труда или права
на труд? Г. Менгер заявляет, что он этого не знает. Так по-
зорно он теперь предает свои «социалистические основы права».
Но если этими основными правами нельзя заманить и собаки,
если они не в состоянии определить собой и осуществить
социальное развитие, а наоборот, сами определяются и осуще-
ствляются социальным развитием, то к чему тогда вела эта
работа сведения всего социализма к основным правам? К чему
тогда вела эта работа по совлечению с социализма его эко-
мической и исторической оболочки, если мы вслед за этим
должны узнать, что эта оболочка составляет его действитель-
ное содержание? Почему нам только в конце заявляют, что все
это исследование не имеет никакого смысла, так как цель со-
циалистического движения можно познать не путем превращения
социалистических идей в трезвые понятия права, а только путем
изучения социального развития и его двигательных сил?
(Э. Юридический социализм).
Но то, что применимо к природе, понятой tenepb как 63
исторический процесс развития, применимо так же ко всем
отраслям истории общества и ко всей совокупности наук, за-
нимающихся человеческими (и божескими) предметами. Подобно
философии природы, философия истории, права, религии и т. д.
состояла в том, что место действительной связи явлений, обна-
руживаемой самими явлениями, занимала связь, измышленная
философами, что на историю, и в ее целом и в отдельных частях,
— 47 —
64.
„,,м осуществление идей, разумеете,,
„стрел» «•« ю ПКТ“и" вого СЭТО" ЭР'"««
«»” и**™Л«оз"атель"°, "» необходимо ,ела
и,о.им>, ИС’ мм„ьной, заранее поставленной
к „МЖ«М «заест®» и яимюь осушестмение абсо,
у Гегеля, например, так к ней составляло, по его
лютиой-идеи: неуклонное^ всех исторических событий. На место
мнению, внутреннюю с”нестн0Й свяЗИ ставилось, таким обра-
действительной, eui постспеннО достигающее соэна.
звсь над0 б“’0’ энач“т’
“ннГтах же. «>«» • п^₽0"“’ уСТ|МН"ТЬ вы”ышленнУ».
Хет’.»»,» ™зь «».«"« яосреастеом указании их истинной
связи А эта задача, в конце концов, сводилась к открытию тех
общих законов движений, которые действуют в истории чело-
веческого общества. .
(Л. Ф., стр. 48).
Шлю критику моей книги в Гильдебрандтовом Журнале
Политическ. Эк и Статистики. Мое физическое состояние мало
располагает меня к веселью, но, читая этот очерк, я смеялся
до слез. Вместе с реакцией и упадком героической эпохи фило-
софии в Германии, мелкий буржуа, врожденный немцу, снова
прочно занял свое положение,— в философии пустая болтовня,
достойная Моисея Мендельсона, умничашее. презрительное, все
знающее ворчание... А теперь и политическая экономия должна
быть заменена болтовней о правовых идеях.
(М.—Э., Письма, стр. 215).
Экономическая действительность и юридическая фра-
зеология.
65.
Прудон, который никогда не интересовался истинными фак-
тическими условиями, при которых происходит какое-либо
экономическое явление, не может себе, разумеется, об’яснить,
как эта первоначальная цена издержек постройки дома может
быть при известных обстоятельствах за 50 лет десятикратно
уплачена в форме наемной 'платы. Вместо того, чтобы этот
совсем нетрудный вопрос исследовать экономически и устано-
вить, действительно ли и каким образом этот факт противоре-
чит экономическим законам, Прудон спасается одним прыжком
из экономики в область юриспруденции: «однажды построен-
— 48 —
ный дом служит вечным источником права» на опреде-
ленный ежегодный платеж. Как это происходит, каким обра-
зом дом становится источником права,—об этом
Прудон умалчивает... Все учение Прудона покоится на этом
спасительном прыжке из экономической действительности в юри-
дическую фразеологию. Где только храбрый Прудон теряет из
' виду экономическую связь,—а это случается с ним при всяком
серьезном вопросе,—он спасается бегством’ в область права и -
взывает к вечной справедливости... С другой стороны,
нас уверяют, что двух-, трех-, пяти- или десятикратная оплата
первоначальных издержек постройки дома, в виде наемной платы,
как это происходит в действительности, опирается на юриди-
ческое право, и что это право оказывается в противоречии
с «вечной справедливостью». Решение жилищного во-
проса очень просто; мы отменяем юридическое право и об'являем
в силу вечной справедливости уплачиваемую .'наемную плату
частичной оплатой цены самой квартиры. Если пользоваться
такими предпосылками, которые включают в себе вывод, то
обычной у всех фокусников ловкости хватит на то, чтобы вы-
тащить из кармана приготовленный заранее результат и затем
настаивать на непоколебимости логики, приведшей к этому за-
ключению... Я упрекал статьи Мюльбергера в том, что, по ма-
нере Прудона, в них экономические условия искажаются пере-
во/ом на юридический язык... Но все наши исследования каса-
тельно найма жилищ не приводят нас к заключению, будто
отмена жилищного найма представляет «одно из плодотворней-
ших и величайших стремлений, возникающее в недрах револю-
ционной идеи». Для этого необходимо простой факт перевести
' из области трезвой экономики в область юриспруденции^ го-
раздо более пропитанную идеологией. «Дом служит вечным
источником права» на наемную плату,—«так-то выходит»,
что ценность дома может быть оплачена 2, 3, 5 и 10 раз. При
исследовании вопроса, как это «так выходит», нас не подвинет
ни на шаг «источник права», и потому-то я и говорил, что Мюль-
бергер лишь тогда может. узнать, как это «так выходит», когда
он расследует, каким образом дом становится источником права.
Это мы узнаем лишь тогда, когда мы исследуем, что я и сде-
лал, экономическую природу квартирной платы, вместо
того, чтобы возмущаться юридическим выражением, при помощи -
которого буржуазия ее закрепляет,—кто предлагает экономи-
О прав*.
— 49 —
4
nu яля отмены жилищного найма, тот обязан иметь
ЧеСКИе L гюнятие о наемной плате, не удовлетворяясь тем,
чТХ иремсталляет собою дань, уплачиваемую нанимателем
им капитала». А Мюльбергер отвечает на это: -одно
^''-июбражеиис. другое дело-об’ясиеиие». Таким образом,
Z который никак не может быть вечным, превращен в веч-
!нй’источник права на наемную плату. Как бы это ни «пыхо-
1ИЛо. оказывается, что, я силу этого права, лом приносит
„ „иле наемной платы доход, во много раз превышающий его
ценность. Таким образом, благодаря переводу на юридический
язык, мы благополучно удалились на такое далекое расстояние
от экономии, что нам из прекрасного далека видно только еще
явление, выражающееся в том, что общая сумма наемной платы
мало-помалу в состоянии многократно оплатить стоимость дома.
Мысля юридически, мм прилагаем к этому явлению масштаб
права, справедливость, и находим, что это явление неспра-
ведливо, что оно не соответствует «правовой идее революции»
(а что это за штука, кстати сказать, догадаться трудно) и что
поэтому источник права никуда не годится. Далее оказывается,
что это относится и к приносящему проценты капиталу и
к арендуемой пахотной земле, и поэтому можно по сему по-
воду выделить эти разряди собственности и посвятить им спе-
циальные заботы. Они сводятся к следующим требованиям:
1) лишить собственника права отказа от найма и права вос-
требования своей собственности, 2) бесплатно предоставить на-
нимателю, должнику или арендатору пользование переданным
ему, ио ио принадлежащим ему предметом и 3) собственнику же
выплатить его достояние мелкими долями без процентов.,, Мюль-
бергер высказывает мнение, что общество должно быть про-
никнуто правовой идеей, и называет это изображением. Если
суд посылает мне через судебного пристава повестку с требо-
ванием уплатить долг, то, по мнению Мюльбергера, суд просто
изображает меня, как человека, который не платит своих
долгов. Одно дело — изображение, другое дело — требование...
Мы изображаем —а всякое правильное изображение, вопреки
мнению Мюльбергера, еоть в то же время об'яснение предмета—
экономические отношения, как они разливаются, и, ничуть не
уклоняясь от экономики, мы приводим доказательства, что это
развитие есть в то же время развитие ’элементов социальной
революции: развитие, с одной стороны, пролетариата, класса,
- 50 -
условия жизни которого неизбежно влекут его к социальной
революции, а с другой— производительных сил, которые, разра-
стаясь за пределы рамок капиталистического общества, неиз-
бежно должны разрушить его и в то же время представляют
средства для устранения раз навсегда классовых противоречий
н интересах самого общественного прогресса. Прудон, наоборот,
пред'янляст современному обществу требования преобразовать
себя не по законам своего собственного экономическою раз-
вития. а по предписаниям справедливости («правовая идея»
принадлежит не ему, а Мюльбергеру). Там, где мы доказываем,
там Прудон, а за ним и Мюльбергер,—проповедуют и пла-
чутся... Во всех своих сочинениях Прудон меряет все обще-
ственные, правовые, политические, религиозные установления на
масштаб «справедливости» и отвергает или признает их, смотря
по тому, согласуются ли или не согласуются они с тем, что он
называет «справедливостью».,, эта справедливость называется
еще «вечной справедливостью*... Справедливость, которая со-
ставляет сущность самою человечества, что это такое, если не
вечная справедливость? Справедливость, представляющая
основной, органический, правящий, самодержавный принцип об-
ществ, справедливость, которая до сих пор все-таки была ничем,
но должна стать всем,—что это, если не масштаб, по которому
меряются все дела человеческие, к которой, как к высшему
судье, надо взывать при всяком столкновении? А разве я
утверждал что-либо, кроме того, что Прудон прикрывает свое
экономическое невежество и свою беспомощность тем, что су-
лит об экономических отношениях не по экономическим зако-
нам, а сообразно с тем, согласуются ли они с его представле-
нием о вечной справедливости или нет... Экономические отно-
шения каждого общества, прежде всего, представляются как
интересы. А Прудон в только что цитированном главном
произведении черним по белому пишет, что «основной, упра-
вляющий, органический, самодержавный принцип 'общества, под-
чиняющий себе все остальные»,—это не интерес, а спра-
ведливость... Я, поскольку мне известно, был первым, изо-
бразившим... (жилищные условия.—Нед.), не потому, что они
«ккорбляют мое «правовое чувство»,много хлопот было
бы у человека, который захотел бы создавать книги из всех
Фактов, оскорбляющих его правовое чувство, •
(Ж. В., стр. 20, 25, 77, 80, 81, 82, 83, 84).
— 51 —
4
66.
rinvjOH перескакивает из экономии
пмобно тому, к’* ' разный социалист делает Пры,
ниию, так наш б)Р*> ничег0 удивительно^
’ экономии В м°РаЛЬ ‘ капиталистический способ про-
об-являет непР,,к0^”°веИН с0Временн0ГО буржуазного обще-
Два «*^зные 3 L Устранять их неприятные, но
'* ,иже„. . МОЯ» концов, удоволь.
ймМ».<.»е«от“'™т1„»сто. пр« "»««“
йст.,в которых тотчдс же испаряется
про,оте>е«,трогвте.ь>»' < , аучае нужды, под
мд „.я... ’ нае проповеди напоминают по.
их. конкуреяции- Ли» р , каю „ммют
“та y,L пвнгаютс» по воде, хот» нд не»
высиженные ею Ут”’’ набрасываются на прибыль, хотя у
нет жердей, а капит сентиментальность не-
нее нет души. «В денежных к
уместна». (Ж. в., стр. 41),
67 ‘ Вопроса собственности, как он ставится в «наше время»,
в формулировках Гейнцена нет и следа; это простые вопросы
совести или права: «справедливо ли, чтобы один человек обла-
дал всем, а другой ничем: чтобы отдельный человек вообще
мог чем-нибудь обладать» и тому подобное. Тогда как действи-
тельный вопрос собственности является перед нами в различных
постановках, смотря по высоте, достигнутой общим развитием
промышленности, и по различным ступеням этого развития, до-
стигнутым в отдельных странах. Для галицийских крестьян,
например, вопрос собственности сводится к превращению фео-
дальной земельной собственности в мелкобуржуазную земель-
ную собственность. Он имеет для них тот же смысл, как и для
французского крестьянина 1789 года. Английский сельский ра-
бочий, наоборот, не имеет никаких отношений с землевладель-
цем. Он имеет отношение только к арендатору, т.-е. к промы-
шленному предпринимателю, вложившему капитал в землю
пестной фабрики. Со сюед сторон», этот ороаыцшениый кит».
^х""™."." -модатся . непосред.
против хлебных законов имелд^м^Хэто^смысл.^’ "
(л- Н., т. П, стр., 515, 516).
- 52 -
Камеральная наука.
Только с основанием таможенного союза немцы достигли 68.
такого положения, при котором только они вообще могли по-
нимать политическую экономию. С этих пор действительно
начался импорт английской и французской экономии для пользы
немецкой буржуазии.. Скоро ученые и бюрократы овладели
импортированным материалом и придали ему такую обработку,
которая не делает особенной чести <немецкому духу». Пестрая
компания пишущих рыцарей промышленности, купцов, профес-
соров и бюрократов, создала немецкую экономическую литера-
туру, которая по своей вздорности, дилетантизму, бессодержа-
тельности, многословности и бесцеремонности в присвоении чу-
жих мыслей имеет свою аналогию только в немецком романе.
В кругах людей практического направления развилась сначала
протекционистская школа промышленников, чей авторитет, Лист,
все еще является самым значительным из того, что произвела
немецкая буржуазная экономическая литература, хотя все его
прославленные произведения списаны у француза Ферье, духов-
ного родоначальника континентальной системы. В противовес
этому направлению возникла в сороковых годах школа свобод-
ной торговли купцов прибалтийских провинций, повторявшая
с детской, но не бескорыстной доверчивостью аргументы англий-
ских фридрэдеров. Наконец, профессора и бюрократы, которые
взяли на себя теоретическую разработку дисциплины, предста-
вляли из себя сухих собирателей фактов без критики, как гос-
подин Рау, умничающих спекулянтов, переводивших предложения
иностранных авторов на язык плохо понятого ими Гегеля,
вроде г. Штейна, или собирателей крох с чужого стола—белле-
тристов в «культурно-исторической» области, как г. Риль. Из
всего этого, в конце концов, получилась камералистика, какая-то
каша из всякой всячины, политая эклектически-экономическим
соусом, нечто в роде того, что требуется знать кандидату прав
к государственному экзамену.
(Карл Маркс. Критика политической экономии),
ме™ п Гсрмании политическая экономия до настоящего вре- 6о
книге «пТь" № НауК°Й- ГуСТав Ф°н-Гюлих в «оей
а имени? h‘Ch ,Che DarstellunS des Handels, der Geverbe eto,
Уже вып/ ДВ) Х Пе₽ВЫХ Томах этой Работы, вышедших в 1830 г.,
значительную ча;ть тех исторических условий,
— 53 —
Х^уэз»'»'*“‘к1м' Отсутствовала, таким обр^,,
Г."™ «. почва а», политической экономии. Посети, ваоа„.
*сь из Англии и Франции в виде готового товара; немецкИе
профессора ее оставались учениками. Теоретическое выражение
чужой действительности превратилось в их руках в собрание
догм, которые они истолковывали в духе окружающего их мелко-
буржуазного мира, т.-е. произвольно перетолковывали. Не будучи
в состоянии подавить в себе чувство своего научного бессилия
и неприятного сознания, что приходится играть роль учителей
в сфере, на самом деле им чуждой, они постарались прикрыться
богатством литературно-исторической учености или же заим-
ствованием совершенно постороннего материала из области так
называемых камеральных наук,—из этой мешанины разнообраз-
ных их сведений, чистилищный огонь которых должен выдер-
жать каждый преисполненный надежд кандидат в германские
бюрократы.
(К., т. I, стр. XLVII).
- 54 —
HI
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ И
ПРАВОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ
1. Экономическая основа правовых отношений.
Правовое выражение и правовая надстройка.
Правовые отношения—специфическая форма
производственных.
•
2. Правовые отношения, как отношения волевые.
Водя, как реальный фактор общественного
процесса.
Юридическое представление о „свободной
воле".
Отношения производства и распределения.
Правовые отношения присвоения.
1. Экономическая основа правовых отношений.
Дтя, Маркса и Энгельса понятие „общественных отно-
шений* шире понятия „производственных отношений . „их ма-
териальные отношения составляют основу всех их других от^°
шений*. Производственные отношения представляют со о
экономическую форму, в которой протекает процесс взаимо-
действия производительных сил общественного труда средств
труда, предмета труда, человеческой рабочей силы: это—отно-
шения, возникающие между группами и индивидами в про-
цессе организации труда и в процессе распределения средств
производства и потребления. Положение групп в организации
производства предопределяет и распределение между ними
средств производства, и наоборот. Поэтому распределительные
отношения суть те же организационно трудовые отношения,
те же производственные отношения, рассматриваемые лишь
с двух разных’точек зрения. Будучи, таким образом, тесно
связаны с распределением средств производства, материальных
производительных сил, производственные отношения являются
отношениями материальными. В товарно-меновом обществе и
вообще в меновых отношениях эта связь особенно усиливается,
как „сращение материальных условий трудового процесса
с его общественно исторической формой*, придавая обществен-
ным отношениям „вещный* характер (товарный фетишизм).
Маркс, открывший за вещными категориями буржуазной клас-
сической экономии общественные отношения людей, рассма-
тривает производственные отношения по преимуществу о этой
их материально-обусловленной, временно-пространственной
стороны, оставляя на заднем плане их другую, суб'ективно-
психическую сторону. Поскольку психические связи людей
в производственных отношениях мыслятся отдельно от мате-
риальной стороны, они представляются сознанию, как незави-
симые „идеологические* отношения, как идеологическая форма
экономического содержания. Маркс называет право „формаль-
Ным оа°средствованием“ экономики, т.-е., согласно гегелевской
терминологии, предполагает этим мысленный процесс, в ко-
тором форма мыслится отдельно от содержания, но в то же
время сознается их связь и внутреннее тождество. Такого рода
— 57 —
71.
содержания от его правовое
абстрагирование вк0Н0М“2*Х ивобхолимыЙ момент теорети.
формы составляет соверш*« происхОдит „бесконечно,
ческого анализа Марке.. ных отаОшенпй более чао,,
опосредствовав.® ooim п вяв построения „Капи-
«о “.«пй.н-кб»--* «.Ч-ВД,
** *
Правовое выражение и правовая надстройка.
70 Общественные отношения производства изменяются одно-
временно с изменением и развитием материальных средств
производства, с изменением производительных сил. Совокупность
отношений производства образует то, что называется обще-
ственными отношениями, обществом, и образует общество на
определенной исторической ступени развития и с определенным
ему одному присущим характером. Античное общество, обще-
ство феодальное и общество буржуазное являются совокупно-
стями производственных отношений, из которых каждая обо-
значает вместе с тем и особую ступень развития в истории
человечества. Капитал тоже является общественным отноше-
нием производства. Он есть буржуазное отношение производ-
ства, отношение производства буржуазного общества. Разве
средства существования, орудия, сырой материал, из которых
состоит капитал, были созданы и накоплены не при данных
общественных условиях, не при определенных общественных
отношениях? Разве они употребляются для дальнейшего произ-
водства опять-таки не при известных общественных условиях?
И разве не этот определенный общественный характер превра-
щает в капиталы продукты, служащие для дальнейшего произ-
водства ' (Наем, труд и кап., стр. 87).
На известной ступени своего развития материальные про-
изводительные силы общества впадают в противоречие с суще-
ствующими производственными отношениями или, употребляя
юридическое выражение, с имущественными отношениями, внутри
которых они до сих лор действовали. Из формы развития про-
изводительных сил эти отношения становятся их оковами. Тогда
наступает эпоха социальной революции.
(К крит. пол. экон., стр. ХШ).
имеющимися на^всех лосин °буСловленная силами производства,
лых исторических ступенях, и обусло-
— 58 —
вливающая в свою очередь их, есть гражданское обще-
ство... Гражданское общество охватывает все материальные
сношения индивидов на определенной ступени развития произво-
дительных сил. Оно охватывает всю торговую и промышленную
жизнь известной ступени развития и, следовательно, выходит
в этом отношении из государственных и национальных рамок,
хотя, с другой стороны, оно все же должно во вне выявить себя,
как национальность, а внутри организоваться, как государство.
Выражение «гражданское общество» появилось в XVIII веке, когда
из форм древней и средневековой общественной организации
вылупились уже отношения собственности. Гражданское обще-
ство, как таковое, развивается лишь вместе с буржуазией;
однако этим же именем обозначали всегда развивающуюся,
непосредственно из производства и сношений общественную
организацию, образующую во все времена основу государства и
всей прочей идеалистической надстройки.
(Нем. идеол. Архив М. и Э., стр. 224 и 251).
Мои исследования привели меня к заключению, что пра- 73.
новые отношения, наравне с формами государства, не могут
быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего
развития человеческого духа, но скорее коренятся в материаль-
ных условиях жизни, совокупность которых Гегель, по примеру
англичан и французов XVIII ст., назвал «буржуазным обществом»,
и что анатомию буржуазного общества нужно искать в поли- .
тической экономии.
(К крит. пол. эк., стр. XI).
Обеспечение собственности и т. д. Если эти тривиальности 74.
свести к их истинному содержанию, они скажут больше, чем
известно их проповедникам. Именно, что каждая форма произ-
водства порождает ей свойственные правовые отношения, формы
правления и т. д.
(Вв. к кр. пол. эк.).
Совокупность этих производственных отношений образует 75.
экономическую структуру общества, реальное основание, на
котором возвышается правовая и политическая надстройка и
которому соответствуют определенные формы общественного
сознания. Способ производства материальной жизни обусловли-
вает собой процесс жизни социальной, политической и духовной
вообще. Не сознание людей определяет их бытие, но, напротив,
— 69 —
общественное бытие определяет их сознание... С изменением
экономического основания более или менее быстро преобра
зуется и вся громадная надстройка над ним. При рассмотрении
таких революций следует всегда иметь в виду разницу между
, материальным переворотом в экономических условиях произ-
водства, который можно определять с естественно-научной точ-
ностью, и юридическими, политическими, религиозными, худо-
жественными или же философскими, словом, идеологическими
формами, в которых люди воспринимают в своем сознании этот
конфликт и во имя которых борются. Как нельзя судить об
отдельном человеке по тому, что он о себе думает, точно так
же нельзя судить о такой революционной эпохе по ее сознанию;
скорее это сознание следует об‘яснить из противоречий мате-
риальной жизни, из существующего конфликта между обще-
ственными производительными силами и производственными
отношениями.
(К крит. пол. эк., стр. XII—XIII).
Правовые отношения—специфическая форма производ-
. ственных. . .
• • ,*•••»
76. Что такое справедливый раздел? Разве буржуа не утверждают,
что современный раздел справедлив? И разве на основе ны-
нешнего способа производства он не является «единственно спра-
ведливым?» Управляются ли экономические отношения правовыми
понятиями, или же, наоборот, правовые отношения возникают из
экономических?
(К кр. готск. программы).
77. Я рассматриваю систему буржуазной экономии в следую-
щем порядке: капитал, земельная собственность, наемный труд,
государство, внешняя торговля, всемирный рынок.
(К. кр. пол. эк.).
7 8. Производство, средства производства и производствен-
ные отношения. Производственные отношения и средства
сообщения. Формы государства и собственности в отношении
к производственным отношениям и средствам сообщения. Право
вые отношения, семья. .
(Вв. к. кр. пол. эк.).
79. Содержание этого тома составляет то, что англичане
называют... „принципами политической экономии-. Это являет
— 60 —
вместе с первой частью' квинт-эссенцией. Развить эти основные
положения дальше (за исключением разве отношения различных
форм государства к различным экономическим структурам
общества) легко могли бы и другие на основе уже сделанного.
(М.—Кугельману, 1862 г.).
Можно представить себе владеющим единичного дикаря. 80.
Но тогда владение не будет правоотношением.
(Вв. к кр. пол. эк., 26).
Для него (Дюринга.—Ред.) дело шло не об исторических 81.
законах развития, но об естественных законах, о вечных исти-
нах. Общественные отношения, как мораль и право, разреша-
лись им каждый раз не согласно определенным историческим
данным условиям, но с помощью пресловутых двух личностей,
из которых одна либо порабощает другую, либо не порабощает...
Всю теорию распределения он (Дюринг.—Ред.) переносит с эко-
номической почвы на почву морали и права, т.-е. с почвы пре-
доставленных материальных фактов на более или менее шаткую
почву мнений и чувствований.
(А.-Д., стр. 135, 138).
— 61 —
2 Правовые отношения, как отношения волевые
Специфической, наиболее важной формой отражения в оо-
.нации материальных . производственных отношений является
именно их правовая форма, где они отражаются, как волевые
отношения. Воля по Марксу и Энгельсу—не только необходимый
об активный фактор исторического развития, но и одновременно
неизбежно-необходимая на известной ступени форма предстаолс-
нил человека о масштабе своей деятельности, о пределах ее .сво-
боды*, т.-е. о фактической возможности ее, вытекающей из необхо-
димых условий. Для идеалиста Гегеля .свободная воля'' осуще-
ствляется как „необходимость"; для Маркса же, наоборот, имен-
но экономическая необходимость находит себе выражение, как.
иллюзорная юридическая свобода. Право, однако, обнаружи-
вается не в самом волевом ощущении, но вместе с тем преде-
лом, который ставят втой кажущейся независимой от матери-
альных условий юридической воле другие сталкивающиеся
с нею воли. Право не просто переживание .свободы*, но пред-
ставление о ней, как о результате „соотношения воли лично-
стей*. В виде волевых отношений отображаются в сознании
об'ективные, материальные 'отношения, в которых якобы сво-
бодные лица в действительйости связаны с вещами; соотноше-
ния же воли индивидов в конечном счете отражают соотно-
шение классовых сил. Такам образом, нужно отличать об'ек-
тивное воздействие воли, входящее в материальные отношения
людей, и суб’ективное волевое представление, сопровождающее
это об'ективное воздействие. „Волевые отношения", отношения
.лиц", таким образом, по своему содержанию суть те же мате
реальные, экономические отношения: но необходимо отличать
и отделять в теоретическом анализе эту форму от ее экономи-
ческого содержания. Для Маркса и Энгельса право не тожде-
ственно с самой экономикой, но есть то, что необходимо донол
няет и оформляет (выражает) экономику в общественном 00888
нии, вместе с тем замаскировывая ее истинную материальну>
сущность. Основные типы правового выражения экономике, в
отяетотнии е двумя аспектами производственных отношений,оу
отношения господства в подчинения, административно-при^
иыо, и отношения присвоения, имущественные. Точно так
62 —
„ отношения распределения и организационно-трудовые в эко-
К3 кя так и в праве отношения имущественные суть те же
Я7ошвпня господства и подчинения, но лишь с их другой сто-
роны- пределы „воли*, т.-е. фактических возможностей распо-
ряжаться вещами, суть одновременно и пределы воздействия,
распоряжения одной воли нал другой волей. В меновых отно-
шениях, где совпадают оба аспекта в производственных отно-
шений, совпадают п оба правовые момента.
П» *
*
Воля, как реальный фактор общественного процесса.
Труд есть прежде всего процесс, совершающийся между
человеком и природой, процесс, в котором человек своей соб-
ственной деятельностью обусловливает, регулирует и контроли-
рует обмен веществ между собой и природой. Веществу природы
он сам противостоит, как сила природы. Для того, чтобы при-
своить вещество природы в известной форме, пригодной для его
собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его
телу естественные силы, руки и ноги, голову и пальцы. Действуя
посредством этого движения на внешнюю природу и изменяя ее,
он в то же время изменяет свою собственную природу. Он раз-
вивает дремлющие в последней способности и подчиняет игру
этих сил своей собственной власти. Мы не будем рассматривать
здесь первых животнообразных инстинктивных форм труда.
По сравнению с состоянием общества, когда рабочий вы-
ступает на товарном рынке, как продавец своей собственной
рабочей силы, к глубинам первобытных времен относится то
состояние, когда человеческий труд еще не освободился от своей
примитивной, инстинктивной формы. Мы предполагаем труд
в форме, составляющей исключительное достояние • человека.
Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и
пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых
людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилуч-
шей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем
строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове.
В конце процесса труда получается результат, который уже
перед началом этого процесса имелся идеально, т.-е. в предста-
влении работника. Он не только изменяет форму того, что дано
природой, в том, что дано природой, он осуществляет в то же
время и свою сознательную цель, которая, как закон, определяет
способ и характер его действий и которой он должен подчинять
82.
— 63 —
83.
84.
свою волю. И это подчинение не есть единичный
в стороне напряжение тех органов, которыми выпоТ* ОсТв^,
целесообразная воля, выражающаяся во внимании "eTC4
во все время труда и притом необходима тем бОл J Не°бхо<
труд увлекает рабочего своим содержанием и спот’
нения, следовательно чем меньше рабочий насла»Па₽Тг°М
как игрой физических и интеллектуальных сил. ЯтрУЮк,
(К. I, стр. 153> 15^
Все, что побуждает человека к деятельности неи^
должно проходить через его голову: даже за еду и пит2.
век принимается под влиянием отразившихся в его голове
щений голода и жажды, а перестает есть и пить потому 2
в его голове отражается ощущение сытости. Впечатления ’nJ
изводимые на человека внешним миром, выражаются в его го.
лове, отражаются в виде чувств, мыслей, побуждений, воле-
вых движений,—словом, в виде «идеальных стремлений». В этом
виде они являются «идеальными силами». И если данный человек
оказывается идеалистом вследствие того простого обстоятельств!
что у него есть «идеальные стремления» и что он подчиняется
влиянию «идеальных сил», то всякий мало-мальски нормально
развитой человек—идеалист, и непонятно остается одно: как
могут быть на свете материалисты?
(Л. Ф., стр. 37).
Но история развития в человеческом обществе существенно
отличается от истории развития в природе. Именно: в природе
(поскольку мы оставляем в стороне обратное влияние на нее
человека) действуют одна на другую лишь слепые, бессозна-
тельные силы, и общие законы проявляются лишь путем взаимо-
действия таких сил. Здесь нигде нет сознанной желанной цеди:
ни в бесчисленных кажущихся случайностях, видимых на поверх-
ности, ни в окончательных результатах, показывающих что
среди всех этих случайностей явления совершаются сообрази
общим законам. Наоборот, в истории ста-
одаренные сознанием, движимые У^**енИв“0 не ДеЛается’ без
вящие себе определенные цели. Здесь ни важНо
сознанного намерения, без желанно особенно отдель-
это различие для исторического исследi . чт0
ных эпох и событий, оно нимало не иэ*^яет н,
.ход истории определяется общим
— 64 —
«Алений и в этой области, несмотря на сознанные
«*Р’Хые цели *»»'«• иаРствУст ка!“>'ша',с’ случайность
« „X совершается лишь а редких случаях; по большей же
поставленные себе людьми, приходят во взаимные
L. и противоречия или оказываются недостижимыми,
столкновения Р частью п0 „„остаткам средств.
Г"” аТняч бесчисленных отдельных стремлений и отдельных
Ттвнй приводят в области истории к состоянию, совершенно
Зобному тому, которое господствует в бессознательной природе,
имеют известную желанную цель; „о результаты, вы-
Хюине из этих действий, часто вовсе нежелательны. А если
I они повидимому, И соответствуют желанной цели, то, в конце
Г концов, они несут с собою далеко не одно то,* что было жела-
1 тельно. Таким образом, кажется, что в общем случайность
• одинаково господствует и в исторической области. Но где на
поверхности господствует случайность, там сама эта случайность
всегда оказывается подчиненной общим внутренним, скрытым за-
конам. Все дело в том, чтобы открыть эти законы.
Каков бы ни был ход истории, люди делают ее так: ка-
ждый преследует свои собственные цели, а в результате множе-
ства действующих по различным направлениям стремлений и их
разнообразных воздействий на внешний мир получается история.
Вопрос сводится, стало быть, к тому, чего хочет это множество
отдельных лиц. Воля определяется страстью или убеждением.
Но те влияния, которыми, в свою очередь, непосредственно
определяется страсть или убеждение, далеко неодинаковы. Иногда
они исходят от внешних предметов, иногда от идеальных двига-
телей: честолюбия, «восторженной любви к истине и праву»,
личной ненависти или даже всякого рода прихотей. Но, с одной
стороны, мы уже видели, что действующие в истории многие
единичные стремления в большинстве случаев ведут за собою
совсем не те последствия, какие имелись в виду. Очень часто
. эти последствия прямо противоположны желаниям их деятелей
И уже по одному этому побуждения, руководившие деятелями’
имеЮТ в последнем счете лишь второстепенное значение. А с дру-
га» стороны, является новый вопрос о тоы, каковы же те силы
= Л10”’ Т0 инм вправление, каковы те
"сторические причины, которые отразились в головах деятелей
В виде данных побуждений. деятелей
(Л. Ф., стр. 49, 50).
— 64-а —
as.
86.
87.
История делается таки» образе», что конечный ре.
зультат" получается от столкновений множества отдельных а„ль,
,™ ёч каждая из этих воль становится те», че» она являете,
ёёт таки благодаря массе особых жизненных обстоательега.
Таки» образом имеется бесконечное количество перекрещиваю,
шихся сил бесконечная группа параллелограммов сил и из этого
перекрещивания выходит один общий результат-историческое
событие. Этот исторический результат можно рассматривать
как продукт одной силы, действующей как целое бессо-
знательно и невольно. Ведь то, чего хочет один, встречает
препятствие со стороны всякого другого, и в конечном резуль-
тате появляется нечто такое, чего никто не хотел. Таким
образом история; как она шла до сих пор, протекает подобно
естественно-историческому процессу и подчинена в сущности
тем же самым законам движения. Но из того обстоятельства,
что воле отдельных людей, которые хотят каждый того, к чему
их влечет строение их тела или внешние, в конечном счете
экономические обстоятельства (или свои собственные личные,
или вообще всего общества), что эти воли достигают не того,
чего они хотят, но сливаются в нечто общее, в один общий
результат,—из этого не следует заключать, что эти воли равны
нулю. Наоборот, каждая воля вносит свою долю в общий резуль-
тат и постольку включена в него.
(Письма, стр. 278. Э,—И. Блоху).
Люди сами делают свою историю, но они делают ее не-
произвольно, не при свободно избранных, а при найденных ими
непосредственно данных, унаследованных условиях.
(18 Бр.).
Юридическое представление о „свободной" воле.
«Античные» имущественные отношения исчезли, уступивши
место феодальным, эти последние перешли в «буржуазные».
"ри’м“«. ™»" образом, пою критику к пере-
ТишГГ" Лэя Прудона дело шло
ущ ости лишь о существующей, современной бчпжуазной
она таме’ °™
вающей всю совокупнот. и политической экономии, охваты-
Дическом их выражении ОТношений, не в юри-
8 качестве соотношений воли лич-
- 64-6 —
костей, а в их реальной сущности, т.-е. в качестве отношений
производства.
(Нищ. филос., стр. XXVIII).
Чтобы данные вещи могли относиться друг к другу как 88.
товары, товаровладельцы должны относиться друг к другу как
лица, воля которых господствует в вещах; таким образом, один
товаровладелец лишь по воле другого, следовательно, каждый
из них лишь при посредстве одного общего им обоим волевого
акта может присвоить себе чужой товар, отчуждая свой соб-
ственный, следовательно, они должны признать друг в друге
частных собственников. Это юридическое отношение, формой
которого является договор,—все равно, выражен ли он законно,
или нет,—есть волевое отношение, в котором отражается эко-
номическое отношение. Содержание этого волевого отношения
дано самим экономическим отношением.
(К., I, стр. 53).
Справедливость сделок, совершающихся между агентами 89.
производства, основана на том, что эти сделки, как естествен-
ное следствие, вытекают из отношений производства. Юридиче-
ские формы, в которых проявляются эти экономические сделки,
как волевые действия заинтересованных, как выражения их
общей воли и как обязательства, к выполнению которых при-
нуждает государство,—эти юридические формы, будучи просто
формами, не могут определить самого содержания сделок. Они
только выражают его.
(К., ill, ч. 1.).
В частном праве существующие отношения собственности 90.
выражаются в виде результатов всеобщей воли. Само jus iitendi
et abutendi выражает, с одной стороны, тот факт, что частная
собственность стала совершенно независимой от общества, а
с другой—ту иллюзию, будто сама частная собственность осно-
вывается на голой частной воле, на произвольном распоряжении
вещью. На практике это abuti имеет очень определенные эко-
номические границы, если частный собственник не хочет, чтобы
его собственность, а значит, и его jus abutendi перешло в дру-
гие руки: ведь вещь, рассматриваемая только в отношении
к его воле, не есть вовсе вещь; она становится вещью, реальной
собственностью, только в процессе сношений (Verkehr) и не-
О nptw
— «5 —
5
ппвия 'отношение, называемое философами
-исаио на нолях: отношение-^ Фн„осо_
*“ идея Они знают лишь отношение «яелояека. «самому
’’ и поэтому все реальные отношения становятся для „нх
идеями) Это юридическая иллюзия, сводящая право к голой
ноле приводит при дальнейшем развитии отношений собствен-
ности неизбежно к тому, что кто-нибудь может иметь юриди-
ческий титул на какую-нибудь вещь, не имея на деле самой
вещи. Если, например, благодаря конкуренции, какой -'нибудь
кусок земли перестает давать ренту, то, хотя собственник его
имеет юридический титул на него вместе с jus utendi et abu-
tendi, но они ему ни к чему: как земельный собственник он не
имеет ничего, если не обладает сверх того достаточным капи-
талом для обработки своей земли. Этой же самой иллюзией
юристов об’ясняется то, что для них и вообще для всякого
законодательства является случайным фактом то, что инди-
виды вступают между собой в отношения, например, в договор-
ные отношения, и что законодательство рассматривает эти
отношения как такие, в которые можно по произволу вступить
или не вступить и содержание которых зависит от индивиду-
альной воли договаривающихся сторон. Всякий раз, когда раз-
витие промышленности создавало новые формы сношений, на-
пример, страховые и т. д. компании, право было вынуждено
включить их как новые виды приобретения собственности,
(Нем. идеология. Арх. М. и Э., кн. I).
Отношения производства и распределения. Правовые
отношения присвоения и господства.
Всякое производство есть присвоение индивидуумом благ
природы внутри определенной общественной формы и посред-
ством ее. В этом смысле будет тавтологией сказать, что соб-
ственность (присвоение) есть условие производства. Смешно,
однако, делать отсюда прыжок к определенной форме собствен-
ности, например, к частной собственности (что к тому же
отсутствиГепХКачестве условия противоположную форму—
коллективную Исто₽ия- наоборот, показывает нам
них кельтов и т. дГкак'пепвГ11’^^’ У ИНДУѰ’ славян’дреВ'
рвоначальную форму—форму, кото-
— 66 —
рая под видом общинной собственности играет еще долго
довольно значительную роль. Мы здесь еще вовсе не занима-
емся вопросом о том, развивается ли богатство успешнее при
той или при другой форме собственности. Но что ни о каком
производстве, а, следовательно, ни о каком обществе не может
быть речи там, где не существует никакой формы собствен-
ности, это является тавтологией.
(Введ. к кр. пол. эк.)
Гегель правильно начинает философию права с владения, 92.
как простейшего правового отношения суб’екта. Но никакого
владения не существует до семьи или до отношений господства
и подчинения, которые являются гораздо «более конкретными
отношениями». Поэтому было бы правильнее сказать, что суще-
ствуют семьи, роды, которые еще только владеют, но не
имеют собственности. Простейшая категория выступает
таким образом как отношение первичных семейных и родовых
сообществ к собственности. В более раннем обществе она
является более простым отношением развившегося орга-
низма, но конкретный субстрат, отношением которого является
владение, постоянно предполагается. Можно себе представить
владеющим единоличного дикаря. Но тогда владение не будет
правоотношением. Неверно, будто владение исторически разви-
лось в семью. Наоборот, оно всегда подразумевает эту «более
конкретную правовую категорию». Но между тем здесь остается
доля истины, а именно, что простейшие категории суть выра-
жения условий, в которых может реализоваться неразвившаяся
конкретность, до установления более многостороннего отноше-
ния или более .'«ногосторонней связи, идеальным выражением
которых служит конкретная категория, в то время как раз-
вившаяся конкретность сохраняет простейшую категорию, как
подчиненное отношение.
(Там же, стр. 26).
С точки зрения более высокой экономической формации 93.
общества частная собственность отдельных индивидуумов на
землю будет представляться совершенно столь же нелепой, как
частная собственность одного человека на другого человека.
Даже все общество, нация и даже все одновременно существу-
ющие общества, взятые вместе, не суп» собственники земли.
— 67 -
5'
Они лишь ее владельцы, лишь пользующиеся ею и... они должны
улучшенной оставить ее следующим поколениям.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 312).
94. Труд верховного надзора и руководства необходимо воз
никает всюду, где непосредственный процесс производства имеет
форму общественно-комбинированного процесса, а не форму
раз’елиненного труда самостоятельных производителей. Но он
имеет двоякий характер. С одной стороны, во всех работах,
в которых сотрудничают многие индивидуумы, общая связь и
единство процесса необходимо представлены одной управляющей
волей и функциями, относящимися не к частичным работам, а ко
всей деятельности мастерской, как это имеет место с дири-
жером оркестра. Это—производительный труд, выполнять кото-
рый необходимо при всяком комбинированном способе произ-
водства. С другой стороны, совершенно оставляя в стороне
купеческий отдел, этот труд главного надзора необходим при
всех способах производства, основанных на противоположности
между рабочим, как непосредственным производителем, и соб-
ственником средств производства. Чем больше эта противопо-
ложность, тем больше роль этого верховного надзора за рабо-
чими. Поэтому своего максимума она достигает в системе
рабства. Но он необходим и при капиталистическом способе
производства, так как здесь процесс производства есть одно-
временно и процесс потребления рабочей силы капиталистом
Совершенно так же, как в деспотических государствах, труд
верховного надзора и всестороннего вмешательства правитель-
ства охватывают обе стороны.- и исполнение общих дел, выте-
кающих из природы всякого общества, и специфические функции,
вытекающие из противоположности между правительством и
массой народа.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 370).
95. Труд руководства и верховного надзора, поскольку это
не есть особая функция, обусловливаемая природой всякого
комбинированного общественного труда, поскольку он, напро-
тив, вытекает из противоположности между собственником
средств производства и собственником только рабочей силы,—
при чем безразлично, покупается ли последняя вместе с самим
рабочим, как при системе рабства, или сам рабочий продает
— 68 —
ю рабочую силу и процесс производства является поэтому
Одновременно и процессом потребления его труда капиталом,—
эта функция, возникающая из подчинения непосредственного
производителя, довольно часто выставляется, как основание для
оправдания самого этого отношения, и эксплоатация, присвоение
чужого неоплаченного труда, столь же часто представляется
в виде заработной платы, подобающей собственнику капитала...
И вот наемный рабочий, подобно рабу, тоже должен иметь
господина, который заставлял бы его работать и управлять им
А предположив эти отношения господства и подчинения, будет
вполне в порядке вещей, что наемный рабочий нуждается про-
изводить свою собственную заработную плату и сверх того
плату за надзор, компенсацию за труд господства и надзора
за ним... Труд надзора и руководства, поскольку он возникает
из антагонистического характера, из господства капитала над
трудом и потому является общим для всех способов произ-
водства, основанных, как и капиталистическое на классовой
противоположности, этот труд и в капиталистической системе
непосредственно и неразрывно связан с производительными
функциями, которые, как особый труд, налагаются всяким ком-
бинированным общественным трудом на отдельных индивидуумов...
Что не промышленные капиталисты, а промышленные управи-
тели... являются «душой нашей промышленной системы», это
заметил еще г. Юр... Само капиталистическое производство
привело к тому, что труд надзора, совершенно отделенный от
собственности на капитал, всегда имеется в наличности на
мостовой.
(К., т. Ill, ч. I. стр. 372, 373).
Капиталист в процессе производства выступает, как дирек- 96.
тор труда, как его командир (Captain of industry), и таким образом
играет активную роль в самом процессе производства. Но по-
скольку эти функции вытекают из специфической формы капи-
талистического производства, следовательно, из господства
капитала над трудом, как его трудом, и потому над рабочими,
как его орудиями; из природы капитала, который выступает,
как общественное единство, как суб’ект общественной
формы труда, которая олицетворяется в нем, как власть над
трудом, этот связанный с эксплоатацией труд, который
может быть перенесен также на служащего, есть труд,
— 69 —
который во всяком случае входит в ценность продукта так же
как труд наемных рабочих; совершенно так же, как при рабстве
труд надсмотрщика над рабами должен так же оплачиваться
как труд самого рабочего.
(Т. пр. ст., т. Ill, стр. 382).
*7. Впрочем, разделение труда и частная собственность пред-
ставляют собой тождественное выражение: в одном случае
говорится по отношению к деятельности то же самое, что в
другом случае говорится по отношению к продукту деятельности.
(Нем. идеология. Архив М. и Э. Кн. 1, стр. 222).
— 70 ~
IV
ПРАВО, КАК ИДЕОЛОГИЯ.
1. Идеологии, их возникновение и развитие.
Общественное бытие и общественное совнание.
Классовые противоречия и рляделеннс труда—основа идеологий
Научная точность и действительное понимание.
Идеологический процесс.
2. Правовая идеология и ее логическое развитие.
Право, как форма представления экономики.
Логическое развитие правовой идеологии. Правовые принципы
Политическая и правовая идеология.
Общая идея права и ее историческое развитие.
1. Идеологии, их возникновение и развитие.
Как определенная сторона производственных отношений,
форма отражения в сознании экономики, правовые отношения
одновременно и об‘ективны и суб‘ективны. Об‘ективны потому,
что об‘ективны их корни, их содержание—экономические отно-
шения, суб‘ективны—потому, что в правовом сознании эконо-
мические отношения предстают в „маске", в „костюме* отно-
шений волевых. В этом и заключаются особенности правовой
идеологии, как необходимого формального момента экономи-
ческого процесса.
Термин „идеология" Марксом и Энгельсом употребляется
обычно не просто в качестве синонима системы воззрений, идей,
чувств или „мировоззрения", но, вместе с тем, для обозначения
некоторых важных и специфических особенностей форм сознания.
Под идеологией они разумеют такой тип и разновидность
общественного сознания или идейного построения, в котором
сознание и мышление отправляются не от реальных отношений^
остающихся неосознанными, но от их отдаленного отражения
в виде „принципов" и „идей" и получают дальнейшее логи-
ческое развитие в соответствии с этими принципами и идеями.
„Идеология, по словам Энгельса, это процесс, который
проделывает так называемый мыслящий человек хотя и с
сознанием, но с сознанием неправильным. Истинные побуди-
тельные силы, которые приводят его в движение, остаются
ему неизвестными, в противном случав это не было бы идео-
логическим процессом". Идеология „имеет дело с мыслями,
как с независимыми сущностями, которые самостоятельно разви-
ваются из самих себя и подчиняются своим собственным зако-
нам*. От ясного, правильного сознания, представляющего вещи
„с естественно научной точностью", от „действительно пони-
мающего мышления" элементы которого имелись, разумеется,
и в прежних идеологиях Маркс и Энгельс отличают со-
знание „неясное", неправильное, не отдающее себе отчета о своей
связи с материальными условиями—„идеологическое воззрение*.
Последнее возникает и развивается в историческом процессе
отделения от труда физического, труда умственного и „об’екти-
— 73 —
вированпя* продуктов последнего R
туры пвнбЦ; хар.ХыхХ'^0,,беНВ“Т“ *«««
M.pJ’ П эХь.°^:вГрЛ.=,И"' “"“«К
• -ТОМ вышеуказанном оп.плф„ч.ско°
9«
99
Овщесшенное еытие и об„1есттмое тзнтие
Идеальное есть не что иное, как переведенное и пеоео.
ботанное в человеческой голове материальное.
(К., ], пред.).
Легитимное бурбонское королевство было лишь политиче-
ским выражением наследственного господства владельцев земли
Июльская монархия—политическим выражением узурпированного
господства буржуазных выскочек. Итак, в основе разделение
этих фракций лежали не так называемые принципы, а условия
материального существования, два различные вида собственно-
сти, старое противоречие между городом и деревней, соперни-
чество между капиталом и земельной собственностью. Кто ста-
нет отрицать, что на ряду с этим их привязывали к тому или
другому королевскому дому старые воспоминания, личная вра-
жда, опасения и надежды, предрассудки и иллюзии, симпатии и
антипатии, убеждения, верования и «принципы». На различных
формах собственности и социальных условиях существования
поднимается целая надстройка разнообразных специфических
восприятий, иллюзий, типов мышления, мировоззрений. Каждый
класс возводит и формирует эту надстройку сообразно свое
материальной основе и окружающим общественным .>тиош •
ныл». Отдельный индивидуум, которому известный строй( взг. .
ЛОВ передается традицией и воспитанием, может, конечн ,
обраэить, что мотивом и исходной точкой его посту
раз и являются эти восприятия, иллюзии и т. д.
(18-е Брюм. соч„ т. Ill, стр. 160, 160
Трудно ли понять, что С образом жизни «•»
С~\ Общественными отношениями с ихо понятия.
-ХТГих“
если не то, что умственная деятельность преобр
— 74 —
с материальной? Господствующими идеями данного времени все-
гда были только идеи господствующего класса.
(Ком. Ман., стр. 44).
Г. Прудон — экономист, очень хорошо понял, что люди
выделывают сукно, полотно, шелковые ткани и проч, при опре- ЮI.
деленных отношениях производства. Но он не понял того, что
эти определенные общественные отношения так же точно про-
изведены людьми, как и полотно, лен и т. д. Общественные
отношения тесно связаны с производительными силами. При-
обретая новые производительные силы, люди изменяют свои
способы производства, а изменяя свои способы производства,
способы обеспечения своей жизни, они изменяют все свои
общественные отношения. Ручная мельница дает вам общество
с сюзереном во главе, паровая мельница—промышленно-капита-
листическое общество. Те же самые люди, которые строят со-
циальные отношения соответственно своему способу матери-
ального производства, производят также принципы, идеи и ка-
тегории соответственно своим общественным отношениям.
Таким образом, эти идеи и категории столь же мало
вечны, как и выражаемые ими отношения. Они представляют
собою исторические и преходящие продукты.
Непрерывно совершается движение роста производитель
ных сил, разрушение общественных отношений, возникновение
идей, неподвижной остается лишь абстракция движения.
(Нищ. фил., стр. 92).
Классовые противоречия и разделение труда—основа
идеологий.
Так как основой цивилизации служит эксплоатация одного н)2
класса другим, то все ее развитие совершается в обстановке
не прекращающихся противоречий. Всякий прогресс в области
производства означает вместе с тем шаг назад в положении
угнетенного класса, т.-е. значительного большинства. Всякое
благо для одних необходимо является злом для других, всякое
новое освобождение одного класса—новым угнетением для дру-
гого. Наиболее ярким примером этого служит введение машин,
влияние которых теперь общеизвестно. И если у варваров, как
мы видели, еще едва можно было различать права от обязан-
ностей, то цивилизация различие и противоречие между ними
лелеет до нелепости ясным, предоставляя одному классу почти
- 75 -
.-е права « взвааива» на »Р>™' почти все обязанности. Но так
не дотжно быть. Что хорошо двя;госпо«ству»шего класса, додж-
X быть доброй и лд. всего общества, с которым господствуй
Z , класс себя отождествляет. Поэтому, чем дальше идет вперед цн-
тем больше она вынуждается покрывать плаще,
побей с необходимостью порождаемые ею ненормальные и отри-
цательные явления, прикрашивать их или лживо отрицать их,
одним словом—вводить в практику условное лицемерие, неиз-
вестное ни прежним формам общества, ни первым ступеням
цивилизации, и приводящее, наконец, к утверждению, эксплу-
атация угнетенного класса производится эксплоатирующим
классом единственно и исключительно в интересах самого
эксплоатируемого класса; и если последний этого не понимает,
то даже начинает возмущаться, что это самая постыдная небла-
'одарность по отношению к благодетелям, эксплоататорам.
(Пр. с., стр. 118).
103 Чем больше развивают нормальная форма общения об-
щества и вместе с тем условия господствующего класса свою
противоположность более прогрессивным производительным си-
лам, чем больше поэтому делаются противоречия в самом
господствующем классе и с подчиненным классом, тем более
ложным, конечно, делается соответствовавшее прежде этой
форме общения сознание, т.-е. оно перестает быть соответ-
ствующим ей сознанием, тем более принижаются до простой
идеализированной фразеологии, сознательной иллюзии, предна-
меренного лицемерия прежние, отжившие представления об
этих отношениях общения, в которых действительные личные
интересы и т. д. представляются в виде общих. Чем больше
показывает жизнь их лживость и чем меньше они имеют зна-
чение для самого сознания, тем настойчивее стараются они
утвердиться, тем лицемернее, моральнее и священнее становится
язык этого нормального общества. Чем лицемернее делаете*
это общество, тем легче такому легковерному человеку, как
анчо, открыть повсюду представление святого идеала. От все-
шего лицемерия общества может он, легковерный, абстра-
это&ВгяХлГ₽У В СВЯТ0€’ в госпоаство святого и даже принять
в этом пин» 33 пьедестал об1Цества. Он является обмануты*
как паз "3 К0Т0р0Г0 он аол»ен был бы заключить
как раз противное.
(С. М„ стр. 247).
76
Противоположность между богатством, которое не тру- 104.
дмтся, и бедностью, которая работает для поддержания своей
жизни, порождает также противоположность знания. Знание и
труд отделяются друг от друга. Первое противостоит второму,
как капитал или как предмет роскоши богатых.
(Т. пр. ст., I, стр. 63).
Благодаря совместной работе руки, органов речи и мозга, Ю5.
не только у каждого индивидуума, но и в обществе, люди
приобрели способность выполнять все более сложные операции,
ставить себе все более высокие цели и достигать их. Процессы
труда становились от поколения к поколению более разно-
образными, более совершенными, более многосторонними.
К охоте и скотоводству прибавилось земледелие, затем пряде-
ние, ткачество, обработка металлов, гончарное ремесло, судо-
ходный промысел. На ряду с торговлей и промыслами появились
скусство и наука. Из племен развились нации и государства
Развилось право и политика, а вместе с ними то фантастиче-
ское отражение человеческого бытия в человеческой голове,
которое представляет собой религия. Перед всеми этими обра-
зованиями, которые представлялись сначала продуктами головы,
господствующими над обществом, отступали на задний план
более скромные произведения человеческой руки, тем более,
что голова, имевшая задачу составлять планы для трудовых
операций, уже на очень ранней ступени развития (например,
уже в первобытной семье) имела возможность заставить чужие
руки заняться практическим выполнением своих предначертаний.
В голове, развитии и действительности мозга видели един-
ственных двигателей быстро развивающейся цивилизации. Люди
привыкли исходить при объяснении своих действий из своего
мышления, а не из своих потребностей (которые, конечно,
отражаются в голове), осознаются, и, таким образом, возникло
с течением времени то идеалистическое миросозерцание, кото-
рое со времени падения античного мира владело умами. Оно
владеет и теперь ими в такой же мере, что даже материали-
стически мыслящие естествоиспытатели из школы Дарвина не
могут себе составить ясного представления о происхождении
человека, так как они в силу влияния этого идеалистиче-
ского миросозерцания не видят роли, которую играл при этом
труд.
(Э. Труд, как фактор эвол.).
— 77 —
106. История всех доныне существовавших обществ основыщ
лась на противоположности классов, принимавшей в различные
эпохи различные виды. Но какую бы форму они ни принимали
эксплоатация одной части общества другой является фактом'
общим всем прошлым столетиям. Не удивительно поэтому, что
общественное сознание всех веков, несмотря на все различия
и на все разнообразие, вращалось до сих пор в известных
общих формах, формах сознания, которые исчезнут совер»
шенно лишь с полным уничтожением противоположности
классов. Коммунистическая революция есть самый радикальны»
разрыв с существующими имущественными отношениями; не
удивительно, что она самым радикальным образом разрывавц
с традиционными идеями.
(Ком. Ман.стр. 45—40;.
Научная точность и действительное понимание.
107, С изменением экономического основания более или менее
быстро преобразуется и вся громадная надстройка над ним.
При рассмотрении таких революций следует всегда иметь в виду
разницу между материальным переворотом в экономических
условиях производства, который можно определить с естественно-
научной точностью, и юридическими, политическими, религиоз-
ными, художественными или философскими—словом идеологиче-
скими формами, в которых люди воспринимают в своем созна-
нии этот конфликт и во имя которых борются.
(Пред, к крит. пол. экон., стр. 3).
108. Так как процесс мышления сам вырастает из известных
условий, сам является естественным процессом, то действи-
тельно понимающее мышление может быть лишь одним и тем же,
изменяясь только по степени и в зависимости от зрелости
развития и в частности от развития органа мышления.
(М.—Кугельману 11 июля 1868 г.).
Идеологический процесс.
1в9. Идеология—это (мыслительный| процесс, который проде-
лывает так называемый мыслящий человек хотя и с сознанием,
но с сознанием неправильным. Истинные побудительные силм,
которые приводят его в движение, остаются ему неизвестными,
— 78 —
ь Противном случае это не было бы идеологическим процессом.
Человек создает себе, следовательно, представление о ложных
или призрачных побудительных силах. Так как это процесс
мысли, то человек и выводит как содержание, так и форму его
из чистого мышления своих предшественников. Этот человек
имеет дело исключительно с материалом мыслительным; без
дальнейших околичностей он считает, что этот материал по-
рожден мышлением, и не занимается исследованием никакого
другого процесса более отдаленного и от мышления независи-
мого. Такой подход к делу ему кажется само собой разуме-
ющимся, так как для него всякое человеческое действие основано
в последнем счете на мышлении, потому что совершается по-
средством мышления. У исторического идеолога (исторический
означает здесь понятие собирательное для понятий политиче-
ский, юридический, философский, теологический—словом для
всех областей, относящихся к обществу, а не просто к при-
роде)— у исторического идеолога в области каждой науки
имеется известный материал, который образовался самостоя-
тельно из мышления прежних поколений и проделал ряд сту-
пеней самостоятельного развития в мозгу этих следовавших
одно за другим поколений. Конечно, на это развитие могли
воздействовать в качестве сопутствующих причин и внешние
факты, относящиеся к данной области или к другой, но факты
эти по молчаливому соглашению считаются опять-таки просто
плодами мыслительного процесса, и таким образом мы все
время продолжаем оставаться в области чистой мысли, кото-
рая переварила счастливо самые твердые факты. Как раз этот
призрак самостоятельной истории государственных конститу-
ций. правовых систем, идеологических представлений в любой
области,—как раз это и ослепляет большинство людей. Если
Лютер и Кальвин побеждают официально католическую рели-
гию, если Гегель «преодолевает» Канта и Фихте если Pvcco
своим «Общественным договором» косвенно «преодолевает»
конституционалиста Монтескье, то это есть процесс, оста-
ющийся внутри теологии, философии, государственной теории
это представляет собой ступень в развитии этих областей
мышления и вовсе не выходит за пределы мышления.
р (Письма, стр. 309, 310).
Если в каждой идеологии люди и их отношения предста- по
вавются перевернутыми вверх ногами. как в камер. Х“р".
— 79 —
, .™ является таким же следствием их исторического ж»3.
то зто «вл я тревернутое положение всех пред.
*ето0.Г°на"Рсетч«той оболочке их глаза, являющееся неоосре,-
"тикни последствием их физического процесса. Исходным
"у’ктом идеологов является то. что сами люд» говорили, ду-
мяли, воображали, представляли...
Только через рассказанного, выдуманного, воображенного,
представленного человека доходили они до человека телесного,
они отыскивали землю, исходя из неба. Но не правильнее ли
было бы обратное... Подлинная положительная наука
начинается именнотам, где прекращается умо-
зрение—около действительной жизни... Надо исхо-
дить от действительного, действующего человека и постараться
понять, каким образом из действительного,жизненного процесса
развиваются идеологические отражения и отзвуки этого процесса...
Отвлеченные туманные представления в мозгу людей являются
неизбежными продуктами возгонки их жизненного процесса,
материального и связанного с материальными предпосылками.
(Нем. идеология. Арх. М. и Э.).
111. Поставив мышление в независимое положение от человека
и природы, г. Дюринг тем самым погружается в идеологию, кото-
рая превращает его в эпигона, такого «эпигона», как Гегель...
Понятно, само собой, что на столь идеологической основе невоз-
можно построить никакого материалистического учения. Мы
впоследствии увидим, что г. Дюринг вынужден неоднократно
приписывать природе сознательный образ действий, т.-е. по-
просту, ввести в свои философские рассуждения идею божества.
(А.-Д., стр. 32).
’12. Идеи и мысли людей были, конечно, идеями и мыслями их
о себе и своих отношениях, их сознанием о себе самих,
о «человеке», так как это было сознание не отдельной, лично-
сти, а отдельных личностей в связи с целым обществом, в ко-
тором они жили. Независящие от них условия, в сфере кото-
Р х они устраивали свою жизнь, связанные с ними необхо-
°РМЫ обме,,а’ данные этим самым личные и обществен-
форм^ипеялИЯ’ Выраженные в мыслях, должны были принять
лучить свое ЬНЫХ условий и «обходимых отношений; т.-е. по-
« понятия челХГкак тако’™"’ °Пределения’ входящие
’ Нового, из человеческого существа.
— 80 —
из природы «человека»; то, чем люди были, то, чем были их
отношения, явилось я сознании, как представление о человеке,
как таковом, о егб способе существования. После того, как
идеологи выставили предпосылку, что идеи и Мысли господство-
вали над всей прошлой историей, что их история пре/ктавляет
всю историю до сего дня, после того, как они вообразили, что
действительные отношения сообразовались с человеком, как
таковым, и его идеальными отношениями, т.-е. умозаключе-
ниями, после того как они вообще сделали Историю челове-
ческого сознания основанием действительной истории,—ровно
ничего не стоило назвать историю сознания идей святою и
положить ее в основание действительной истории.
(Свят. Макс, стр. 157).
Что же касается тех идеологических областей, которые 113.
еще выше парят в воздухе—религии, философии и т. д.,
то у них имеется доисторическое содержание, находимое и усваи-
ваемое историческим периодом, содержание, которое мы теперь
называли бы бессмыслицей. В основе этих различных непра-
вильных представлений о природе, о строения самого человека,
о духах, волшебных силах и т. д. лежит по большей части
лишь отрицательно экономическое...
Низкое экономическое развитие доисторического периода
имело в качестве своего дополнения, а порой даже в качестве
условия и даже в качестве причины, ложное представление о
природе. И все же, хотя экономическая потребность была
главной пружиной двигающегося вперед познания природы, и
с течением времени все более становилась такой пружиной,
все же было бы педантством искать для всех этих первобыт-
ных глупостей экономических причин. История наук это есть
история постепенного устранения этой бессмыслицы или замены
ее новой, нр все же менее нелепой бессмыслицей. Люди, кото-
рые это делают, принадлежат к особым областям разделения
труда, и кажется, что они обрабатывают независимую область.
И поскольку они образуют самостоятельную группу внутри
общественного разделения труда, постольку их произведения,
включая и их ошибки, оказывают обратное влияние
на все общественное развитие, даже на экономическое. Но при
всем том они опять-таки сами находятся под господству-
ющим влиянием экономического развития. Напри-
мер, это можно всего легче доказать для буржуазного периода
о »р*м.
— 81 —
6
философии. Гоббс был первым современным материалистом
смыХ XVIII века), но он был сторонником самодержавия в то
воемя когда абсолютная монархия переживала свой период
расцвета во всей Европе и в Англии вступила в борьбу с на-
родом Локк был и в религии, как и в политике, сыном клас-
сового компромисса 1688 г. Английские деисты и их последо-
вательные продолжатели—французские материалисты —были
настоящими философами буржуазии, французы были даже фило-
софами буржуазной революции. В немецкой философии от
Канта до Гегеля проглядывает немецкий буржуазный обыватель
то положительно, то отрицательно. Но как особая область
разделения труда, философия каждой эпохи располагает в ка-
честве предпосылки определенным мыслительным материалом,
который передан ей ее предшественниками и из которого она
исходит. От этого получается такое явление, что страны эко-
номически отсталые могут играть в философии руководящую
роль: Франция в XV111 веке по отношению к Англии, на фило-
софию которой французы опирались, а затем Германия по
отношению к первым двум. Но как во Франции, так и в Гер-
мании философия и всеобщий расцвет литературы явились
в ту эпоху результатом экономического развития. Преобладание
экономического развития в конечном счете так же и над этими
областями для меня неоспоримо, но оно имеет место в рамках
условий, которые предписываются самой данной областью: фило-
софия, например, воздействием экономических влияний (которые
опять-таки оказывают действие по большей части в своем
переодетом политическом виде и т. д.) на имеющийся налицо
философский материал, доставленный предшественниками. Эко-
номика здесь ничего не создает заново.., но она определяет
вид изменения и дальнейшего развития имеющегося налицо
мыслительного материала, но даже и это она производит по
большей части лишь косвенным образом, так как важнейшее
прямое действие на философию оказывают политические, юри-
дические, моральные отражения.
114. Г
вся идеология сводится или к
(Письма, стр. 285—6).
____^.._Я0ЯЖНЫ заняться историей людей, так как почти
истопим ио,. „ "" Л ИЭ0Ра^нному пониманию этой
гия есть лишь овн”0*^ абстрагиР°ванию от нее. Сама идеоло-
есть лишь одна из сторон этой истории
(Нем. идеология. Архив М. и Э. Кн. I, стр. 214).
— 82 —
2. Правовая идеология и ее логическое развитие.
Экономическую структуру Марко называет „реальным
основанием** правовой надстройки, реальное же основание,
в отличие от формального основания, предполагает в обоснован-
ном несколько иное содержание Поскольку право рас-
сматривается в связи со своим экономическим содержанием
и по отношению к нему, оно представляется как правовые
отношения. Поскольку же оно рассматривается как нечто
отличное от своего содержания и производное от этого послед-
него, мы имеем дело с правовой „надстройкой*. Новое содер-
жание вносится здесь в право специфическими особенностями
формы, правовой идеологии. Право занимает Маркса и Эн-
гельса преимущественно не со стороны своего экономического
содержания, а как определенная форма „опосредствования**,
определенная форма общественного сознания, его идеологиче-
ская форма, вуалирующая материальные отношения н препят-
ствующая правильному, производимому с естественно науч-
ной точностью экономическому анализу. „Правовое представле-
ние определенных имущественны! отношений, хотя оно из них
нырастает, с ними, однако, не совпадает « совпадать хе может*
(Маркс). К первичному идеологическому моменту права, пред-
ставленню о „волевых отношениях* присоединяются „отдален-
ные отростки*, целый комплекс сопровождающих их „мнений п
чувствований*, идей и эмоций. Так складываются постепенно
руководящие „правовые идеи*, отражающие отдаленно в злту-
, шевапной форме воззрения л интересы определенных обще-
ственных классов, оформляющие и в то же время вуалирую-
щие правовое выражение экономической структуры. Правовые
представления уже потому не могут совпадать с экономи-
ческими отношениями, что происходит согласование их
с основными руководящими для каждой эпохи „правовы-
ми идеями* в определенную внутренне согласованную систему
идей. В процессе этого „согласования*, „перевода эконо-
мических отношений в юридические принципы* и состоит
логическое развитие правовой идеологии. Исторически разви-
вающаяся так называемая общая идея права заключается
- 83 -
6*
энного нормирования, в „применении одина-
Вмоменте УР*"^"0" J6e наивысшее выражение в период
нового масштаба и нах > аве в юридическом смысле-—
товарно-менового общества, в „пра н
в понятии суб'екта нрава.
Право, как форма представления экономики.
115 Совокупность производственных отношений образует эко-
номическую структуру общества, реальное основание, на кото-
ром возвышается правовая и политическая надстройка и кото-
116. Это старая история: вначале всегда из-за содержания не
обращают внимания на форму, я сам это делал, как уже ска-
зано, и ошибка бросилась мне в глаза уже после. С этим
связано также идиотское представление идеологов: т. к. мы за
различными идеологическими областями, играющими роль в исто- •
рии, не желали признать самостоятельного исторического раз-
вития, то, значит, мы отрицали за ними всякую историческую роль.
(Э.—Мерингу 14 июля 1893 года).
117. Мы переносили и должны были переносить центр'тяжести
на то, чтобы выводить политические, правовые и прочие идеоло-
гические представления и действия, на которые эти представле-
ния влияли, из экономических основных факторов. При этом
мы из-за содержания не.обращали должного внимания на формаль-
ную сторону: каким образом эти представления и т. д. возникают.
(Там же).
118. Ясно, разумеется, что это соответствует существу свобод-
ной конкуренции и основанного на ней общества; столь же
ясно, что римское право, более или менее видоизмененное,
было усвоено современным обществом потому, что правовое
представление, которое имеет о самом себе «суб'ект свободной
конкуренции, соответствует таковому римского лица». При чем
я здесь совершенно не хочу касаться того пункта, очень суще-
ственного, что правовое представление определенных иму- '
шественных отношений, хотя оно из них и вырастает, с ними,
однако же, не совпадает и совпадать не может.
119. Ro а л (М—Лассалю 22 июля 1861 г.),
английской бур^ХТниЧТпослИ РеЛИГИ03Ная пРИДУРКОватость
тальной не остяип последовавшее покаяние континен-
потока. Традиция4^иП^йЫМтХТ^"аГУЧеГ0 Пр0ЛеТа₽СК0Г°
—* но.. то „ армя ви"°и₽хк:;
— 84 —
должна уступить. Точно так же и религия не может служить
долговечным оплотом для капиталистического общества. Раз
наши юридические, философские и религиозные представления
являются близкими или отдаленными отростками господствующих
в данном обществе экономических отношений, то эти предста-
вления не смогут надолго удержаться после того, как экономи-
ческие отношения коренным образом изменились. Или мы должны
поверить в сверх'естественное откровение или же признать,
что никакие религиозные проповеди не в силах поддержать
распадающееся общество.
(О материализме, стр. 19, 20).
Логическое развитие правовой идеологии. Правовые
принципы.
Если наш идеолог конструирует нравственность и право 120.
не из действительных общественных отношений окружающих
его людей, но из понятия или из так называемых простейших
элементов «общества», то в таком случае какой материал
имеется для такого конструирования? Очевидно двоякого рода;
во-первых, скудные остатки реального содержания, которое еще
может заключаться в этих положенных в основание абстрак-
циях, а во-вторых, то содержание, которое наш идеолог прино-
сит из своего собственного сознания. Но что находит он в своем
сознании? Большею частью нравственные и правовые воззрения,
которые более или менее точно выражают в положительной
или отрицательной форме общественные и политические условия,
среди которых он живет; далее, быть может, представления,
заимствованные из соответствующей литературы, и, наконец,
весьма вероятно, и личные фантазии. Наш идеолог может
вертеться я изворачиваться, как ему угодно, но историческая
реальность обладает именно таким свойством, что выброшенная
за дверь влетает обратно через окно. Автор воображает, что .
он составляет нравственное и правовое учение для всех миров
и всех времен, на самом деле выработал теорию, представляю-
щую собой оторванное от своей реальной почвы, искаженное
словно в вогнутом зеркале изображение консервативных или
революционных течений своего времени.
(А.-Д., стр. 85, 86),
— 85
..... с оконоиическнмн, ---"Г." ZZcZ
X^ZoZt^.= -—^e?S
".п^“Х’"ер-п»« аппарат, который для предсто.ленн.
поставил бы их снова на ноги.
(Письма, стр. 280).
Отражение экономических отношений в виде правовых
принципов необходимо является точно так же стоящим вверх
ногами. Это отражение совершается так, что этот процесс
не доходит до сознания действующего. Юрист воображает,
что действует с априорными положениями, а это всего лишь
экономические отражения. Таким образом все
голове.
стоит на
1890 г.).
123.
124.
(Э.—К. Шмидту 27 окт.
Каждый принцип имел особый век для своего
Так, например, принципу власти соответствует одиннадцатый,
принципу индивидуализма—восемнадцатый век. Рассуждая после-
довательно, мы должны согласиться, что век принадлежал прин-
ципу, а не принцип веку. Другими словами, принцип создавал
историю, а не история создавала принцип. ^Но если,—чтобы
спасти как принцип, так и историю,—мы спросим себя, наконец,
почему желанный принцип проявлялся в XI или X VIII, а не в каком-
нибудь другом столетии, то мы будем вынуждены тщательно
исследовать, каковы были люди в одиннадцатом веке, каковы
они были в восемнадцатом веке, каковы были в ^каждом из
этих столетий их нужды, их производительные сил’Ь, способы
и сырые материалы, их производство, каковы, наконец, были те
отношения человека к человеку, которые вытекали из всех
этих условий существования. Разве исследовать все эти вопросы
нчг»л'1аЧИТ написа1ь действительную историю каждого столетия,
ЛЮДеЙ’ в одно и то же время, как авторов
актеров их собственной драмы?.
проявления. ’
(Н. ф., стр. 96).
не «сходным пунктомпермернУть: принципы являются
таток; он., L Z„e„ ““И0ВаНИЯ' "° «оиечныы Реэулн-
но абстрагируются из тоа К приропе " истории человечества,
” И3 т°" " «ругой; не прирояа „ „„р челове-
— 86 —
ческий движутся по принципам, но принципы справедливы лишь
постольку, поскольку согласуются с природой и Историей.
(А.-Д., стр. 31).
В современном государстве право не только должно соот- 125.
ветствовать общему экономическому положению, не только
быть его выражением, но также быть его выражением внут-
ренне-согласованным, которое благодаря внутренним противо-
речиям не шло бы само против себя. А для того, чтобы этого
достичь, точность отражения экономических отношений стра-
дает все более и более.
(Письма, стр. 283, 284).
Г. Риссер требует от критика, чтобы он «различал то, 126.
что относится к области права, от того, что лежит за преде-
лами последнего». «Критик» ввзмущается наглостью этого юри-
дического требования. «До сих пор,—возражает он,—чувство
м совесть вмешивались в право, всегда его дополняли и в виду
характера прав*,, обусловленного его догматической формой»
(а не его догматическим содержанием?) «всегда должны были
I, дополнять». «Критик» забывает только, что, с другой стороны,
право само себя весьма резко отдаляет от «чувства и совести»,
что это различение находит свое об’яснение в односторонней
сущности ррава, равно как и ‘в его догматической форме
и составляв® даже одну из главных догм права, что, наконец,
практическое осуществление этогр различия настолько же обра-
1 зует вмешаю ступень в развитии права, насколько освобождение
религии от всякого светского содержания делает религию
абстрактной, абсолютной религией. Тот факт, что «чувство
и совесть» вторгаются в право, служит для «критики» доста-
точным основанием, чтобы говорить о чувстве и совести там,
где" речь идет о праве, и о теологической догматике там, где
речь идет о юридической догматике. ’
• (Л. и., т. II).
Богословствующие, юристы, политики.
Юристы, политики (вообще государственные деятели) мора- 127.
листы, богословствующие. Для этих идеологических индивидов
। внутри класса об’ективирование его занятия бла-
годаря разделению труда; каждый считает свою профес-
сию Истинной. Они тем неизбежнее составляют себе иллюзии
— 87 —
а пппЛессии с действительностью, что этр обусдов-
° СВЙЗИ Гс'амой Природой профессии. Отношения становятся
лено уже самой природ - * сознании понятиями; так
в юриспруденции, п . отношений, то и понятия их
X»™” смво*н“"и ПОИ”1И""- т“' нап₽и"е₽'
™и ^«»ея«т кодекс; поэтому . его глазах законодательство
кажете, «стюны», актнакнм (неразборчиво), так как их
занятие имеет дело со асеовщим. Идея права. Идея государства.
В обыкновенном сознании веши поставлены на голову.
(Нем. идеология, Архив М. и Э. Кн. I, стр. 253).
Политическая и правовая идеология.
i 128. Борьба угнетенного класса против класса угнетающего
неизбежно становится прежде всего политической борьбой, борь-
бой против политического господства угнетателей. Сознание
связи этой политической борьбы с ее экономической основой
ослабевает, а иногда и пропадает совсем. Если же оно не со-
всем исчезает у борющихся, то почти всегда отсутствует у
историков. Из древних историков, которые описывали борьбу,
происходившую в недрах Римской республики, только Аппиан
говорит нам ясно и выразительно, из-за чего она велась:
именно, из-за землевладения.
(Л. Ф., стр. 54).
129. Как в денежном рынке отражается р общем и целом, и
с указанными выше оговорками, движенце промышленного рынка»
и, конечно, отражается неправильно (verkehrt), так и в борьбе
между правительством и оппозицией отражается борьба уже
раньше существующих и борющихся классов и то же самое непра-
вильно, не прямо, а косвенно, не как борьба классов, а к»к
борьба за политические принципы и притом так неправильно,
гапать r₽u 0НаПИСЬ Т—ДЛЯ того, чтобы мы могли раз-
гадать в чем дело.
13С. Цо, сделавшись силой,
(Э.—К. Шмидту 27 окт. 1890 г.).
«рхтдо немедленно норождаеГХо"” °Т °бЩК™'
по профессии, у теоретиков глг У Иде07,0ги,°- ¥ политиков
занимающихся гражданским УДарственного пРава, у юристов,
равом, экономические отношения
- 88 —
совсем исчезают из виду. Чтобы получить санкцию закона, эко-
номические факты должны в каждом отдельном случае принять
вид юридических отношений/При этом приходится, разумеется,
считаться со всей системой уже существующего права. Вот по-
чему юридическая форма кажется всем, экономическое содер-
жание—ничем. Государственное и частное право рассматрива-
ются как независимые области, которые имеют свое отдельное
историческое развитие и которые должны и могут быть под-
вергаемы самостоятельной систематической разработке путем
последовательного устранения всех внутренних противоречий.
- (Л. Ф., стр. 54).
Общая идея права и ее историческое развитие.
Оно (право) по своему содержанию есть право 03k
неравенства, как и всякое право. По своей природе
право может состоять только в применении общего мерила.
(Крит. гот. прогр.).
... Точность отражения экономических отношений стра- 132.
дает все более и более. Подобное явление встречается тем чаще,
' чем реже случается, что кодекс законов представляет из себя
резкое, несмягченное, правдивое выражение господства одного
класса. Это противоречило бы общей правовой идее.
(Э.—К. Шмидту от 27 окт. 1890 г.).
Представление о том. что все люди, как люди, имеют" 133.
между собой нечто общее и, насколько простирается это общее? '
равны между собой,—это представление, разумеется, очень старо
Но от этого представления совершенно отлично современное
понятие Q равенстве, которое непосредственно соединяется с тре-
бованием равенства социального и политического положения
всех людей или, по крайней мере, всех граждан одного госу-
дарства Или всех членов одного общества. Для того, чтобы из
первобытного представления об относительном равенстве выра-
боталось норое понятие о равноправии в государстве и обще-
стве и оно стддр казаться чем-тр естественным, само собой
разумеющимся» яедовечертяу потребовались целые тысячелетия.
В древнейших сстестрстренно выросших общинах могла итти
речь, в лучшем случя®» 0 Равноправии членов общины, за искдю
_
„ чужестранцев- У греков и римлян
женщин. Р большую род,,, чем равенство
„ераеснство л»ле» яР Мысль 0 том, что греки .
' Хине в рабы, граждане государства в лица, только
"’’’"’“Хея его покровительством, римские граждане и рим-
ские noZ »е (употребляй послелннее слово в широком СМИ-
“* X притязать на равное политическое значение, должна
была казаться древним безумной. Во время Римской империи
все эти различия мало-помалу стерлись, за исключением раз-
личия между свободным и рабом; таким образом, по крайней
мере, для свободных наступило то равенство частных людей,
на почве которого развилось римское право, это совершенней-
шая форма, какую мы только знаем,— право, покоящееся на
основе частной собственности. Но до тех пор, пока существо-
вала противоположность между свободным и рабом, не могло
быть и речи о правах, являющихся следствием общечеловеческого
равенства; пример такого положения можно было наблюдать
еще недавно в рабовладельческих штатах Сев.-Американского
Союза.
Христианство — это религия рабов и угнетенных — знало
только одно равенство для всех людей, именно, равенство уна-
спедованного ими первородного греха. На ряду С этим оно,
в лучшем случае, признавало еще равенство избранных, имевшее,
однако, особое значение только в начальном периоде христиан-
ства. Следы общности имушеств, которые можно точно так же
отыскать в этом периоде, скорее об'ясняют, что общность иму-
шеств была необходимостью сплоченной жизни для людей, гони-
мых законом, чем одним из проявлений высокого понятия о
равенстве. Очень скоро, впрочем, установление различия между
священником и мирянином положило конец и этому виду хри-
стианского равенства. Затем наводнение Западной Европы гер-
манцами затормозило на целые столетия распространение идеи
равенстве, внеся в жизнь господство социальной и политиче-
знапм-ИеРаРХИИ СГ°ЛЬ сложного типа< какого до тех пор еще не
движение0Заг^йлВремсн'г ЭТ° событие’ ВТЯНУВ в историческое
ванию в ее и? ** ред"Ю1° ЕвР°пУ. способствовало обрвзо-
Ряда национальных Тс^тв ,7^°" °б"СТИ И3
"> друга я взаимно ларалиэдш^"""° в03"е""">,0ших ДИ"
"оч’У. на которой только и X ₽УГ ДРУГа' Эт° "0^,'oтo^и"•
и мог 8 последующее время воэник-
— 90 -
нуть и получить дальнейшее развитие вопрос о человеческом
равноправии людей, о правах человека.
Феодальное средневековье воспитало в своей среде тот
класс, который был призван впоследствии сделаться носителем
современного требования равенства, а именно буржуазию. Бу-
дучи в начале феодальным сословием, буржуазия преимуще-
ственно занята была ремесленной промышленностью и обменом
продуктов, доведя их внутри феодального общества до сравни-
нительно высокой ступени совершенства, а затем в конце
XV стол, великие открытия на море вывели ее на новую более
широкую арену. Внеевропейская торговля, которая до тех пор
велась [только между Италией и Левантом, распространилась
теперь на Америку и Индию и скоро по своим оборотам пре-
высила совокупный итог обмена отдельных европейских стран
между собой и внутренний обмен каждой отдельной страны.
Американское золото и серебро наводнили Европу и, как раз-
► лагающий элемент, проникли во все щели, трещины и поры
феодального общества. Ремесленное производство перестало
’ удовлетворять растущему спросу; в главных отраслях промы-
шленности наиболее передовых стран оно было заменено ману-
фактурой. Однако за.этим громадным прогрессом экономиче-
г ских условий жизни общества последовало далеко не тотчас же
соответствующее изменение его политического устройства. Госу-
дарственный строй остался феодальным,.тогда как общество
становилось все более и более буржуазным. Торговля на высшей
степени своего развития, т.-е. особенно международная и еще
более всемирная торговля, требует свободных и нестесненных
в своих движениях товаровладельцев, которые, как таковые,
равноправны, т. к. по необходимости обмениваются между собою
на основе равного для всех их права, — равного, по крайней
мере, для каждого данного места. Переход от ремесла к ману-
фактуре требует, в качестве предварительного условия суще-
ствования множества свободных рабочих — свободных, с одной
стороны, от цеховых оков, а с другой—от средств, необходи-
мых для самостоятельного применения свой рабочей силы; это
необходимо было для того, чтобы рабочие и фабриканты при
заключении условий о найме могли противостоять друг другу
как равноправные. И, наконец, равенство и равное значение
всех видов человеческого труда, как труда человеческого
вообще, нашло свое бессознательное, но весьма резкое выраже-
— 91
труда“-там- ™'
к„ отношения требовали свободы и равноправия,
полХееки» С’РО« противопоставлял им цеховые узы и отдела-
вривилегвв. Местные привилегии, дифференциальные пошлины
и исключительные законы всякого рода тормозила торговлю не
только чужестранца или жителя колоний, но довольно часто
целые категории собственных подданных государства; цеховые
привилегии с своей стороны в самых разнообразных формах
препятствовали развитию мануфактуры, они уничтожали свободу
и равенство шансов буржуазных конкурентов, между тем как
это было первым и наиболее настоятельным условием развития
промышленности. Хотя требование освобождения от феодальных
оков и восстановления равноправия путем устранения феодаль-
ных неравенств было постановлено на очередь экономическим
прогрессом общества, но рядом с этим оно очень скоро при-
няло гораздо более широкий характер. Если его выставляли
в интересах промышленности и торговли, то того же равнопра-’
вия приходилось требовать для громадной массы крестьян, ко-
торая, находясь на всех ступенях зависимости вплоть до пол-
ного крепостничества, большую часть своего рабочего времени
должна была отдавать безвозмездно благородному феодалу и,
сверх того, еще уплачивать бесчисленные поборы в пользу него
и государства. Таким образом, возникло требование отмены
феодальных преимуществ, из’ятия дворянства от податей и
политических привилегий отдельных сословий. Но так как
в данном случае ареной истории была не
в роле Римской, а целая система независимых
живавших между собой сношения на равной
накового развития в их среде буржуазного
собой разумеется, что упомянутое требование
расширяющийся за пределы отдельного государства характер, и
ледитвие этого свобода и равенство были провозглашены пра-
<Ьичр\и < ' ° В е К 3 Весьма хаРактерно для понимания специ-
канская конг*^^0 Значения этих пРав человека, что амерм-
одновременно ”Т^ИЯ первая- которая признала права человека,
W. рабство цветных WKS'1 классовые <С^ЩССТВ°ваВШее ’
Расовые ж, узаконят™. Как известно ряшм" ’буржуй»'’'
мировая империя,
государств, поддер-
ноге в виду оди-
порядка, то, само
приняло всеобщий,.
— 92 —
освобождающейся от уз феодального бюргерства и превращаю-
щейся из средневекового сословия в современный класс, всегда
и неизбежно нарастал и развивался класс пролетариев. И точно
так же буржуазные требования равенства сопровождаются обык-
новенно пролетарскими требованиями равенства. С того момента,
как было выставлено буржуазное требование отмены классовых
привилегий, выступает и пролетарское требование отмены
классовых различий—сначала в религиозной форме, примыкая
к первоначальному лозунгу христианства, позднее же в форме
политического требования, которое опиралось на буржуазное
учение о равенстве. Пролетарии ловят буржуазию на слове; ра-
венство должно проявляться не только в сфере государствен-
ных отношений, но также осуществляться в действительных,
реальных условиях общественной и экономической жизни. Осо-
бенно с тех пор, как французская буржуазия со времени вели-
кой революции выдвинула на первый план гражданское равен-
ство, французский пролетариат не переставал требовать соци-
ального и экономического равенства, и это требование стало
боевым кличем французских рабочих. Требование равенства
в устах пролетариата имеет, таким образом, двоякое значение.
Либо оно является—и то бывает особенно в самом начале, на-
пример, в крестьянской войне, — стихийной' реакцией против
вопиющих социальных неравенств, протестом бедных против
богатых, рабов против господ, голодных против расточителей,
и, как таковое, оно является простым выражением революцион-
ного инстинкта, и в этом, только в этом, находит свое оправ-
дание. Когда же пролетарское требование возникает в форме
реакции против буржуазного требования равенства, черпая из
последнего более правильные и широкие выводы, и это требо-
вание сопровождается агитацией среди рабочих против капита-
листов, в этом случае оно обусловливается самим существова-
, нием буржуазного общества и может замолкнуть только с пре-
кращением последнего. Во всяком случае действительное содер-
жание пролетарского требования равенства сводится к требо-
ванию отмены классов. И требование равенства, которое
простирается далее этого, необходимо впадает в абсурд... Таким
образом, представление о равенстве, как в своей буржуазной,
так и в пролетарской форме, является продуктом исторического
процесса, для создания которого были необходимы известные и
определенные условия, которые, в свою очередь, были резуль-
— 93 —
татом предшествующей истории. Такое представление о равен-
стве есть все, что угодно, только не принцип вечной истины.
И если в настоящее время оно для широкой публики есть нечто
само собой разумеющееся (в том или другом смысле), или, как
говорит Маркс, «уже обладает прочностью народного предрас-
судка», то это вовсе не доказывает его аксиоматической истин-
ности, а лишь указывает на его всеобщую распространенность
и на то, что идеи XVIII века еще не утратили своего значения
для нашего времени.
I
(А.-Д., стр. 92, 93, 94, 95, 96).
— 94 —
ГОСУДАРСТВО И ПРАВОВЫЕ
НОРМЫ.
Гражданское общество полятяческиб порядок.
Политические отношения я движение классов.
Происхождение н раввитио государственной власти.
Характерные прививки государства.
Формы общества и государства.
Государство и господствующий класс.
Действительная и кажущаяся самостоятельность государственной власти.
Идеология государственного права.
Отделана© „общих" от частных интересов в „публичном" праве.
ГОСУДАРСТВО и ПРАВОВЫЕ НОРМЫ.
Политические отношения в словоупотреблении Маркса
и Энгельса необходимо мыслить и как реально-классовые отно-
шения и как особую разновидность правового отражения эко-
номики. Понимаемые в первом смысле, в масштабе времени,
пространства и действия, политические отношения являются
„конденсированным", „сокращенным* выражением тех же эко-
номических отношений. Политика—концентрированная эконо-
мика: политическое движение есть .концентрированное обще-
ственное движение", т.-е. то же „сокращенное" экономическое
движение,—движение классов. Во втором смысле, в отличие
от правовых отношений в узком смысле слова, отношений го-
сподства и отношений владения, политическое отражение эконо-
мики не двухсторонне, но односторонне: отношения господства
к подчинения выступают в них еще более оторванно от
Имущественных отношений, развиваясь как бы независимо от
г последних и стоя над ними. Идеологический момент в поли--
тических отношениях еще более силен, форма отражения эконо-
. мики еще более абстрактна. Представление о суверенном, оди-
наково для всех справедливом л наделенном „соборной волей"
государстве,—таково высшее идеологическое развитие полити-
ческих отношений, на которое в товарном обществе переносится
понятие суб‘екта права, юридического лица и в котором поли-
тические отношения, как „публично-правовые®, представляются
осйбой правовой сферой, на ряду с „частным" правом. Поли-
тические отношения, мыслимые как отношения целых обще-
ственных классов, образуют политическую структуру общества,
.его „реальную конституцию": в них классовые отношения
отражаются не как соотношения элементов производительной
силы общества, не с экономической стороны, а как соотношения
общественных сил, обладающих большей или меньшей возмож-
ностью организованного принуждения. Государство—организация
этого принуждения, „концентрированное и организованное
насилие" одного класса над другим классом: „о политической
же точки зрения, государство есть устройство общества", обще-
ство в политическом действии (Маркс). Данная „организация"
предполагает со стороны господствующего класса, кроме эконо-
О праве.
— 97 —
7
„ж1вния еще и иные „дополнительные*,
ыических средств прш принуждения: государстнвнну*
„внеэкономические q дecKnM> 8аконОдательным н кара,
машину со всем ее ою к итМИН11 средством прину.
тельным «Рсен^°“ „оптическая идеология, в которой борьба
жденпя ямяв’“ борьбой ев политические принципы;
классов ^T^DU0TVI]aIOT в личине .общим интересов*; го.
maXi“ мыслится примиряющей столкновения и охраняющее
.порядок*, стоящей над обществом „самостоятельной силой*.
Гражданское общество и политический порядок.
134. Способ производства материальной жизни обусловливает
собой процесс жизни социальной, политической и духовной
вообще. (к КрИТ. полит, экон., стр. XIII).
135. Что же такое общество, какова бы ни была его форма?
Продукт взаимодействия людей. Выбирают ли люди свободно ту
или иную общественную форму? Отнюдь нет. Возьмите
определенную ступень развития производительных сил людей,
и у вас будет определенная форма обмена и потребления.
Возьмите определенную ступень развития производства, обмена
и потребления, и вы получите определенный общественный
строй, определенную организацию семьи, сословий или классов—
словом, определенное гражданское общество. Возьмите опреде-
ленное гражданское общество, и вы получите определенные
политические отношения, которые являются официальным вы-
ражением гражданского общества. Вот этого никогда не поймет
Прудон, потому что он воображает, что совершает что-то ве-
ликое, когда переходит от государства к гражданскому обще-
ству... т.-е. от официального резюме общества к официаль-
ному обществу.
(№.—Анненкову).
136. Когда взяла верх буржуазия, то уже не было речи ни о
хорошей, ни о дурной стороне феодализма. Буржуазия вступила
rocnoncTH₽*A проиэводитель,,ыми силами, развитыми ею при
старые эТо±°ДаЛИЗМа- Н° ВМеСте с ™ разбиты все
ские отношениИЧеСКИе^°Р1ИЫ,ВСеСООТВеТСТВОВавшие им гРаЖАан'
официальным выражением? "°ЛИТИЧеСКИЙ ПОрядОК’ ^*1‘вШИЙ
выражением старого общества.
(Н. ф., стр. 101).
- 98 —
В новейшей истории государство, политический порядок/ 137.
является подчиненным, а гражданское общество, царство эко-
комических отношений, главным элементом.
(Л. Ф., стр. 52).
Политические отношения и движение классов.
Политические отношения между людьми являются, конечно, 138.
в то же время и социальными отношениями, общественными
отношениями, как и все отношения, в которых люди сталки-
ваются между собой.
(Лит. нас., т. II, ст. 515).
«Политическое движение» Political mouvement 139.'
рабочего класса имеет, само собой разумеется, конечной целью
завоевание им «политической власти», а для этого до
известного момента необходимо развитие «предварительной
организации рабочего класса», само собой вырастаю-
щее из экономической борьбы рабочего класса. Но, с другой
стороны, каждое движение, в котором рабочий класс, как тако-
вой, противостоит господствующим классам и оказывает на них
давление посредством «давления извне» (pressure from
without), есть «политическое движение». Например,
попытка принудить отдельного капиталиста при помощи стачек
и т. д. к сокращению рабочего дня на отдельной фабрике'
или мастерской будет чисто экономическим движением; напротив,
движение в пользу закона о восьмичасовом рабочем дне и т. д.
будет уже политическим. И этим-то путем, повсюду, из отдельных
экономических требований рабочих вырастает движение поли-
тическое, т.-е. движение класса, чтобы этим путем добиться
осуществления его интересов в общей форме, т.-е. в форме,
имеющей принудительный характер для всего общества. Если
эти движения подчинить определенной предварительной органи-
зации, то они в свою очередь сделаются средством развития
этой организации. Там, где организация рабочего класса еще
не настолько развита, чтобы он мог вступить в решительное
сражение с коллективною властью, т.-е. с политической властью
господствующих классов, там он к этому должен быть подго-
товлен непрерывной агитацией против враждебной нам полити-
ки правящих классов.
(Письма, стр. 210, 211)
Г
— 99 —
НО. История показала... как после землевладельческого
рянства средних веков возникла денежная сила первых капи*0
листов и захватила государственную власть, как общественно
влияние и политическое господство этой части капиталистов-
финансистов оттеснялось с появлением паровой машины воэоа
стающей силой промышленных капиталистов, и как в настоящее
время заявляют притязание на господство два дальнейших
класса—класс мелких буржуа и класс рабочих.
(С., т. Ill, стр. 134).
141. Материалистический метод вынужден поэтому слишком
часто ограничиваться сведением политических конфликтов
к борьбе интересов между классами общества и фракциями
классов, которые уже даны к начальному моменту исследования,
уже созданы экономическим развитием и рассматривать отдель-
ные политические партии как более или менее адэкватное вы-
ражение этих самых классов и их фракций.
(Пред. Э. к Кл. б., стр. 7).
142. Но всякая классовая борьба есть борьба политическая.
(К. М„ стр. 30).
1 43. Сочетание различных классов народа, составляющих основу
политической организации, было в Германии более сложным,
чем в какой-либо другой стране.
(С., т. Ill, стр. 238).
Происхождение и развитие государственной власти.
/144. Необходимо найти иные причины и об’яснения происхо-
___\) ждения господства и рабства... Выйдя из животного (в тесном
смысле слова) мира, люди вступают в историю со следами своего
происхождения: еще полуживотными, грубыми, бессильными перед
силами природы, не сознавшими собственных сил и поэтому
столь же бедными, как и животные, и едва ли более произво-
дительными, чем они. Между ними господствует определенное
равенство жизненного положения, а для глав семейств и извест-
ного рода равенство общественного положения, по крайней
мере—отсутствие общественных классов, следы которых не
обнаруживались и в естественно выросших земледельческих
общинах позднейших культурных народов. В каждой такой
общине с самого начала существуют известные общие интересы,
соблюдение которых возлагается на отдельных членов при
общественном контроле: разрешение спорных вопросов; репрес-
— 100 —
сии по поводу правонарушений со стороны отдельных лиц;
надзор за водохранилищами, особенно в жарких странах и,
наконец, в первобытные времена и некоторые религиозные
функции. Подобные обязанности даже в самых первобытных
общинах возлагаются на особых должностных лиц, как это было»
например, в древнейших германских марках или как это суще-
ствует до сих пор в Индии. Они, понятно, снабжены известными
полномочиями и представляют зародыш государственной власти.
Постепенное увеличение производительных сил и плотности на-
селения создает в одном случае общность, в другом—столкно-
вение интересов между отдельными общинами; группировка
последних в более крупное целое вызывает опять-таки новое
разделение труда и учреждение новых органов для охраны
общих и для отражения сталкивающихся с ними интересов.
Эти органы, которые как представители общих интересов целых
групп уже занимают по отношению к каждой отдельной общине
обособленное, а при известных условиях даже враждебное поло-
жение и становятся вскоре еще более самостоятельными, отчасти
благодаря возникновению наследственности общественных долж-
ностей, которая устанавливается почти естественным порядком
в такой сфере, где все происходит стихийно, частью же благо-
даря растущей необходимости в такой власти при учащающихся
конфликтах с другими группами. Каким образом эта само-
стоятельность отдельных общественных функций по отношению
к обществу соэременем превратилась в господство над обще-
ством, каким образом прежний слуга при благоприятных усло-
виях постепенно превратился в господина, как, смотря по
обстоятельствам, этот господин выступал то в качестве восточ-
ного деспота или сатрапа, то как греческий родовой государь или
как кельтский начальник клана и т. д., в какой мере он поль-
зовался при этом превращении силой и как, наконец, отдель-
ные господствующие личности сплотились в господствующий
класс,—в этот вопрос нам здесь не приходится вдаваться. Нам
важно только установить, что в основе политического господ-
ства повсюду лежало отправление общественной службы и что
политическое господство лишь в том случае сохранялось надолго,
когда оно выполняло эти общественные функции. Каждая из
многочисленных восточных деспотий, последовательно расцве-
тавших и склонявшихся к упадку Персии и Индии, знала очень
хорошо, что она прежде всего является представительницей
— 101 —
. «х "счн“х *’ ЧеГ° ™ бЫЛ° ““
народа в vr
немыслимо и самое земледе/ (А.-Д., стр. 159, 160).
. лЛшггтпенно контролировать какую-либо
Х°Х''°««*«’ хоэяПстм. необходимость в крупном
ZX-»-™ ее или слернииитк ее разрушительное
лслстаис ВРИ помощи сооружении, возведенных рукой человек.,
играет решающую роль в истории промышленности... Одной из
материальных основ государственной власти над несвязанными
между собой мелкими производственными организмами Индии
было регулирование водоснабжения.
(К , т. I, стр. 516).
146. Ясно, что пока человеческий труд был еще так мало про-
изводителен, что доставлял лишь ничтожный излишек над
необходимыми средствами существования, некоторое повышение
производительных сил, расширения обмена, развитие государства,
права, искусства и науки,—все это было возможно лишь с уста-
новлением разделения труда между массой населения, на которую
возлагалась простая ручная работа, и немногими привилегиро-
ванными, занятыми руководством труда и торговлей, государ-
ственными делами, а позднее наукой и искусствами... До тех
пор. пока действительно трудящееся население настолько занято
своим необходимым трудом, что у него не остается времени
для участия в общих делах общества, а именно: для надзора за
работами, для заведынания государственными делами и право-
судием, а также для занятия искусствами и науками и прочим,
до тех пор всегда должен был существовать особый класс,
который, будучи свободен от действительного труда, заботился
бы об этом, при чем он никогда не упускал случая эксплоати-
ровать трудящиеся массы в свою собственную пользу. Только
воГи7елп'4Й КРУП"ОЙ пР°мии'лс"н°™.>0 громадный рост произ-
т
10ЧИО досуга 7л7уч°аст’ остаяалось доста'
теоретических, так и поз™ ° ВО,,росах общества как
'еперь господствующий и эксп^тмо^' Следовательно* только
“ лаже препятствием лпа < тиРующий класс стал излишним
бежно должен быть устранеп^^^"1'010 развития> и он некэ-
Устранеи, хотя пока он и имеет в своем
- 1')*
распоряжении «непосредственную силу»... Развитие человеческого
общества после завершения стадии животной дикости началось
с того момента, когда труд семьи стал создавать более про-
дуктов, чем было необходимо для его поддержания; с того дня,
когда часть труда могла затрачиваться на производство уж не
только жизненных средств, но и средств производства. Избыток
продукта труда над издержками содержания труда и, как
результат этого, образование и увеличение общественного и
производственного и резервного фонда стали основой всякого
общественного, политического и интеллектуального процесса.
До сих пор в истории этот фонд был собственностью при.
нилегированного класса, который вместе с этой собственностью
пользовался политическим господством и духовным руководи-
тельством. Предстоящее общественное преобразование впервые
сделает этот общественный производственный и резервный фонд,
т. н. совокупность сырых материалов орудия производства и
i жизненных средств, действительно общественным, иэ’яв его из .
владения этого привилегированного класса и передав его всему
обществу, как общее достояние.
(А.-Д., стр. 161, 162, 173).
Характерные признаки государства.
Г Сравнительно со старой родовой организацией государство, 147.
прежде всего, отличается подразделением своих жителей по
территориальному признаку. Старые родовые группы,
возникшие и державшиеся в силу кровной связи, сделались, как
мы видели, недостаточными большей частью потому, что пред-
полагали связь своих членов с определенной территорией,
тогда как она давно исчезла. Территория осталась, но люди
сделались подвижными. Поэтому исходным пунктом было при-
нято подразделение территории, а гражданам предоставили
осуществлять свои права и обязанности там, где они поселялись,
не считаясь с принадлежностью к тому или иному роду или
племени. Такая организация граждан по месту жительства
является общей для всех государств...
Вторим отличием является учреждение общественной
власти, непосредственно не совпадающей с населением, само-
стоятельно организующимся в вооруженную силу. Эта особая
общественная сила необходима, так как самостоятельная воору-
женная организация населения сделалась невозможной после
- 103 —
разделения его на классы... Такая общественная власть суще.
ствует во всех государствах; она состоит не только из воору.
женных людей, но и из вещественных придатков к ним, каковы
тюрьмы и всякого рода принудительные учреждения, которых
совсем не знало родовое общество. Эта власть может играть
весьма незначительную роль, почти стушевываться в обществах
с еще неразвитыми классовыми противоречиями и в уединенных
областях, как это наблюдается местами и временами в Соеди-
ненных Штатах Америки. Но она возрастает по мере того
как обостряются внутри государства классовые противоречия и
как становятся более крупными, более населенными граничащие
друг с другом государства. Достаточно взглянуть на нашу совре-
менную Европу, где классовая борьба и конкуренция в области
завоеваний подняли общественную власть на такую высоту, что
она грозит задушить все общество и само государство.
Для содержания этой общественной власти необходимы
• взносы граждан—налоги. Последние были совершенно неиз-
вестны родовому строю. Но мы можем ныне достаточно порас-
сказать о них. С развитием цивилизации налогов уже нехватает,
государство пишет вексель на будущее, заключает займы, при-
бегает к государственным долгам. И о них старушка
Европа может тоже порассказать немало. Обладая обще-
ственною властью и правом взимать налоги, чиновники, оста-
ваясь органами общества, оказываются теперь стоящими над
обществом. Добровольное, свободно выказываемое уважение,
с которым относились к органам родового строя, для них недо-
статочно, если бы даже они могли пользоваться им; носители
обособившейся от общества власти, они для закрепления за
собой уважения граждан должны были окружить себя исключи-
тельными законами, в силу которых они пользуются особой
священной неприкосновенностью. Самый негодный полицейский
служитель цивилизованного государства обладает большим авто-
ритетом, чем все органы родового общества вместе взятые; но
самый могущественный владыка и величайший государственный
деятель или полководец эпохи цивилизации могут позавидовать
тому добровольному и бесспорному уважению, с которым отно-
сятся к скромнейшему родовому старейшине. Последний стоит
внутри общества, тогда как они вынуждены становиться вне его
и над ним.
(Пр. с., стр. 113).
— 104 —
Партия порядка забрала в свои руки правительственную 148.
власть, армию и законодательный корпус—одним словом, всю
совокупность государственной власти; ее морально поддерживали
всеобщие выборы, дававшие ее господству видимость народной
воли, и одновременная победа контрреволюции на всем евро-
пейском континенте.
(18 Бр., стр. 159).
Его (Монталамбера)доводы были поражающе просты: налог— 119.
это материнская грудь, которой кормится правительство. Пра-
вительство—это орудие репрессий, это органы авторитета, это
армия, это полиция, это чиновники, судьи, министры, это свя-
щенники. Нападение на налоги—это нападение анархистов
на часовых порядка, охраняющих материальное и духовное
производство буржуазного общества от посягательств проле-
тарских вандалов. Налоги—это пятый бог рядом с собствен-
ностью, семьей, порядком и религией... Французский крестьянин,
рисуя чорта на стене, изображает его в виде сборщика податей.
С той самой минуты, как Монталамбср произвел в божество
налог, крестьянин сделался безбожником, атеистом и бросился
в об’ятия чорта, социализма.
(Кл. б., стр. 100).
На ряду с ипотекой, налагаемой капиталом, на крестьян- 150.
ском участке тяготеет еще государственный налог. Налог есть
источник жизни для бюрократии, армии, попов и двора, одним
словом для всего аппарата исполнительной власти. Сильное
правительство и высокие налоги—понятия тождественные.
(Там же, стр. 226).
Формы общества и государства.
Интерес—вот что скрепляет друг с другом членов буржу- 151.
азного общества. Реальной связью между ними является не
политическая, а гражданская жизнь. Не государство, стало быть,
скрепляет между собой атомы буржуазного общества, а то, что
они атомы—только в представлении, в небе своего воображения,
а в действительности—существа, сильнейшим образом отличаю-
щиеся от атомов, что они не божественные эгоисты, а эгоисти-
ческие люди. Только политический предрассудок способен еще
в наше время воображать, что государство скрепляет граждан-
— 105 —
скую жизнь, между тем,
скрепляет государство.
как раз наоборот, гражданская жизнь
(Лит. нас., т. II, стр. 261).
152. С политической точки зрения государство и устройство
общества— не две разные вещи: государство есть устройство
общества. Поскольку государство Сознает общественные недо-
статки, оно видит их причины или в законах природы, которых
никакая человеческая власть не может устранить, или в частной
жизни, от государства совершенно независимой, или в нецеле-
сообразных действиях зависящей от него администрации...
Администрация есть организующая деятельность государства.
Оно (государство) зиждится на противоречии между общими
интересами и интересами частными. Администрация вынуждена
поэтому ограничиться формальной и отрицательной деятельно-
стью: там, где начинается гражданская жизнь и ее работа, власть
администрации кончается... Для того, чтобы устранить бессилие
своей администрации, современное государство должно было бы
упразднить нынешнюю частную жизнь. Для устранения частной
жизни государство должно было бы устранить себя самого, ибо
оно существует только в противоположность этой последней.
(Там же, 1, стр. 59—60).
/153?) Когда материальные условия существования общества раз-
вились настолько, что преобразование его официальных поли-
тических форм стало для него жизненной необходимостью, тогда
изменяется вся физиономия старой политической власти. •
(Там же, стр. 523).
154. В качестве последней тенденции пропаганды указывается
разрушение существующего общества, но ведь Прусское госу-
дарство уже раз погибло, оно может еще десять раз погибнуть
и погибнуть окончательно, а существующее общество не поте-
ряет от этого ни единого волоса. Коммунисты могут ускорить
процесс разложения буржуазного общества и тем не менее
предоставить разложение Прусского государства буржуазному
обществу. Если бы кто-нибудь прямо ставил своей целью низ-
вержение Прусского государства, если бы он в качестве средства
для этого проповедывал разрушение общества, то он уподобился
бы тому сумасшедшему инженеру, который для очистки
дороги от навозной кучи решил бы взорвать всю землю, ио
если конечная цель союза—н и с п р ов е р ж ен и е общества,
— Ю6 —
то его необходимое средство —по л и т и чес к а я революция,
а она предполагает ниспровержение Прусского государства,
точно так же, как землетрясение предполагает разрушение
курятника.
(Кельн, проц., т. III, стр. 428—29).
Несомненно, что, по крайней мере, в новейшей истории, 155.
экономическое освобождение было центром, вокруг которого
вращалась всякая борьба классов и все освободительные дви-
жения, неизбежно принимающие политическую форму, так как •
всякая классовая борьба есть борьба политическая. Несомненно,
что, по крайней мере, в новейшей истории, государство, полити-
ческий порядок, является подчиненным, а гражданское общество,
царство экономических отношений, главным элементом. По
старому взгляду на государство, разделявшемуся также и Геге-
лем, оно было, наоборот, определяющим элементом, а граждан-
ское общество подчиненным, от него зависящим.
Все, что побуждает к деятельности отдельного человека,
неизбежно проходит через его голову, воздействуя на его волю.
Точно так же и все потребности гражданского общества, неза-
висимо от того, какой класс господствует в данное время,
необходимо должны пройти через волю государства, чтобы
добиться законодательного признания. Это формальная сторона
дела, которая сама собой разумеется. Но спрашивается, каково
же содержание формальной воли — все равно, отдельного лица или
целого государства, откуда оно берется, и почему воля напра-
вляется именно в ту, а не в другую сторону? Ища ответа на этот
вопрос, мы находим, что в новейшей истории государственная
ноля определялась изменяющимися потребностями гражданского
общества, преобладанием того или другого класса, а в послед-
нем счете—развитием производительных сил и условий обмена.
Однако, если даже в новейшее время, с его могучими
средствами производства и сообщения, государство не соста-
вляет самостоятельной области и не развивается, но и в суще-
ствовании и в развитии своем зависит, в конце концов, от
экономических условий общественной жизни, то тем несом-
ненней это по отношению к прежним временам, когда еще не
было таких богатых вспомогательных средств для производства
материальной жизни людей и когда, следовательно, это произ-
водство необходимо должно было иметь на человечество гораздо
107 —
более сильное влияние. Если даже теперь, в эпоху крупной
промышленности и железных дорог, государство, говоря вообще,
есть лишь более или менее сложное отражение экономических
нужд класса, господствующего в области производства, то еще
неизбежней была для него такая роль в то время, когда всякое
данное поколение людей должно было тратить гораздо большую
часть приходящегося на его жизнь времени для удовлетворения
своих материальных потребностей и когда оно, стало быть,
зависело от них гораздо больше, чем зависим мы теперь. История
прежних времен убедительно доказывает это, как только она
решается обратить серьезное внимание на эту сторону дела,
(Л. Ф., стр. 52, 53).
156. Та специфическая экономическая форма, в которой не-
оплаченный прибавочный труд высасывается из непосредствен-
ных производителей, определяет отношение господства и под-
чинения, каковым оно вырастает непосредственно из самого
производства и в свою очередь оказывает на последнее опре-
деляющее обратное действие. А на этом основана вся структура
экономического общества, вырастающего из самых отношений
производства, и вместе с тем его специфическая экономическая
структура. Непосредственное отношение собственников условий
производства к непосредственным производителям,—отношение,
всякая данная форма которого каждый раз естественно соот-
ветствует определенной ступени развития способа труда, а по-
тому и общественной производительной силе последнего,—вот
в чем мы всегда раскрываем самую глубокую тайну, сокровен-
ную основу всего общественного строя, а следовательно, и
политической формы отношений суверенитета и зависимости,
короче, всякой данной специфической формы государства. Это
не препятствует тому, что один и тот же экономический базис—
один и тот же со стороны главных условий—благодаря беско-
нечно различным эмпирическим обстоятельствам, естественным
условиям, расовым отношениям, действующим извне истори-
ческим влияниям и так далее—может обнаруживать в своем
проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно
понять лишь при помощи анализа этих «эмпирических данных
обстоятельств». •» .
(К., Ill, ч. 2, стр. 327, 328).'
Если не частные земельные собственники, а государств0
непосредственно противостоит им, как это наблюдается в Азии,
— 108 —
в качестве земельного собственника и вместе с тем суверена,
то рента и налог совпадают, или, точнее, тогда не существует
никакого налога, который бы отличался от этой формы земель-
ной ренты. При таких обстоятельствах возможно, что отноше-
ния зависимости имеют политически и экономически не более
суровую форму, чем та, которая характеризует положение
всех подданных по отношению к этому государству. Государ-
ство здесь—верховный собственник земли. Суверенитет здесь—
земельная собственность, концентрированная в национальном
масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой
частной земельной собственности, хотя существует как частное,
так и общинное владение и пользование землей.
(К., III, ч. 2, стр. 327).
Кредитные ассоциации, образовавшиеся в XII и XIV 158.
столетиях в Венеции и Генуе, были порождены потребностью
морской торговли и основанной на этой последней оптовой тор-
говли эмансипироваться от господства старомодных ростовщи-
ков и монополизаторов торговли деньгами. Если настоящие
банки, основанные в этих городских республиках, представляли
в то же время учреждения общественного кредита, из которых
государство получало ссуды под имеющие поступить налоги,
то не следует забывать, что купцы, образовавшие эти ассоциа-
ции, сами были первыми людьми в этих государствах и являлись
одинаково заинтересованными как в том, чтобы освободить от
ростовщиков свое правительство, так и в том, чтобы освобо-
дить от них самих себя; этими мерами они рассчитывали еще
сильнее и прочнее подчинить себе государство.
(Там же, стр. 142).*
Умеренная жизнь и постоянный труд представляют для 159.
бедных путь к материальному счастью (под которым здесь
разумеется возможно длинный день и возможно меньшее коли-
чество средств существования) и к богатству для государства
(т.-е. для земельных собственников, капиталистов и их полити-
ческих агентов и сановников).
(К., I, стр. 629, сноска).
Огюст Конт и его школа могли бы поэтому доказывать 160
вечную необходимость существования феодального господства
— 109 —
с
к
таким же основанием, с каким они делали это по отношению
господству капитала тичес у^ же стр 321, примеч.).
nt.
Государство и господствующий класс.
Политическая власть, в собственном смысле этого слова,
есть организованная сила одного класса, имеющая целью под-
чинение другого класса.
(Ком. Man., стр. 47).
В то время, как массы социал-демократических рабочих,
так же как и мы, держатся такого взгляда, что государственная
власть есть не что иное, как организация, которую дали себе
господствующие классы, землевладельцы и капиталисты для
того, чтобы защищать свои общественные привилегии, Бакунин
утверждает: государство создало капитал, капиталист
обладает своим капиталом только благодаря милости
государства.
(Письма, стр. 237).
163. Так как государство возникло из потребности сдержи-
вать классовые противоречия, но вместе с тем порождено
в разгаре столкновения этих классов, то по общему правилу
оно является государством наиболее сильного, экономически
господствующего класса, который при посредстве его стано-
вится также господствующим политически и, таким образом,
приобретает новые средства, чтобы держать в подчинении и
эксплоатировать угнетенный класс. Так, античное государство
было преимущественно государством рабовладельцев для под-
чинения рабов, феодальное государство являлось органом дво-
рянства для подчинения и обуздания крепостных и зависимых
крестьян, а современное представительное государство играет
роль орудия эксплоатации наемного труда капитала.
(Пр. с.).
> а н к был епископальной церковью финансовой аристо-
монапу’и КОТ°рой Г|РинаЛлежал° господство во время июльской
так банк таК И₽Жа управляет государственным кредитом,
так банк—торгов ым кредитом.
(Кл. б., стр. 40).
— 110 —
Признав векселя, пред’явленные старым буржуазным об- 165
шеством к государству, временное правительство подпало под
власть этого общества. Оно попало в положение запутавшегося
должника буржуазного общества вместо того, чтобы играть по
отношению к нему роль угрожающего кредитора, который
изыскивает давнишний революционный долг. Оно должно было
укреплять колеблющиеся буржуазные отношения, чтобы испол-
нить обязательства, подлежащие выполнению лишь при суще-
ствовании этих отношений. Кредит превратился в условие его
жизни, а уступки пролетариату, все данные ему обещания
стали путами, освобождение от которых сделалось'
настоятельной необходимостью. Освобождение рабо-
чих, даже как фраза, стало невыносимой опасностью для новой
республики, т. к. даже фраза была постоянным протестом про-
тив восстановления кредита, который предполагает безусловное
и полное признание существующих экономических классовых
отношений. Итак, необходимо было покончить с ра-
бочими.
(Кл. б. стр. 42, 43).
•
Словом, конституционная развязка колеблет все полити- 166.
четкое status quo, а за покушением на status quo буржуа
видит хаос, анархию, гражданскую войну. Он уже видит, как
в первое майское воскресенье 1852 г. на карту будут поста-
влены все его покупки и продажи, его векселя, его браки, нота-
риальные договоры, его ипотеки, земельные ренты, квартирные
платы, прибыль, все контракты и источники доходов, а такому
риску он подвергаться • не хочет. За опасностью для политиче-
ского status quo кроется опасность разрушения всего буржу-
азного общества. Единственно возможная развязка в духе
буржуазии—это отсрочка развязки. Только она может спасти
конституционную республику, нарушив конституцию, продлив
власть президента. Это и есть окончательное слово прессы
порядка после тех продолжительных и глубокомысленных де-
батов о развязках, которым она предавалась после сессии
генеральных советов. Могущественная партия порядка, к своему
собственному стыду, видит себя вынужденной серьезно отнестись
к смешной, ординарной и ненавистной для нее персоне псевдо-
Бонапарта.
(Там же, стр. 124, 125).
— 111 —
тоже представляет собою своего рода
167. Собственность... ют капитал «властью над чужим
власть. Эконом исты рода власть; с 0 ой сто.
трудом». Итак, перед т .е собственников, с другой-полм-
тичес/ая^масть" государственная. «Власть господствует над
Ценностью». Это значит: собственность не имеет в своих
Аполитической власти, и последняя даже раздражает ее.
например, произвольным введением налогов, конфискации, при-
вилегиями, ненужным вмешательством бюрократии, вход про-
мышленности и торговли и т. п. Другими словами: буржуазия
еще не конституировалась политически в класс. Государственная
власть еще не превратилась в ее собственную власть. Для стран,
где буржуазия уже завоевала себе политическую власть, где
политическое господство стало’не чем иным, как господством не
отдельного буржуа над своими рабочими, а класса буржуазии
над всем обществом, для таких стран утверждение г-на Гейнцена
теряет свой смысл.
(Л. н., т. II, стр. 511).
Действительная и кажущаяся самостоятельность
государственной власти.
Государство предполагает отделенную от всей массы со-
ставляющих его членов особую общественную власть.
(Пр. с., стр. 63). .
Вместе с конституционной монархией исчез и призрак
государственной власти, которая своевластно противопоставляла
себя буржуазному обществу, а вместе' с тем исчез и целый
ряд мелких, второстепенных конфликтов, которые вызывает
такая мнимо-самостоятельная власть.
16?.
164
170.
(Кл. б., стр. 34).
б““аюг «РИМ», когда борю-
«Реинно приобретает „местной ° посРеяника’
шетю к нии обоим. Такова “"«стельность по отно-
столетия, которая 1урав2К°На абС0ЛЮТНая монархия XVII, XV1H
О буржуй,ю; 1ак0, бонапартизм ДР>Г "Рот"а дрУга »В°РЯ"СТВ“
Французской империи, котопыг рВОЙ И особенно второй
тив буржуазии И бупжияо,. J- натравливал пролетариат про-
против пролетариата. Новейший
- 112 -
образец в этом роде, при котором властитель и подвластный
выглядят одинаково комично, представляет собою новая Гер-
манская империя бисмарковской нации: здесь капиталисты и
рабочие уравновешивают друг друга и подвергаются одинако-
вому грабежу в интересах оскудевающего прусского юнкера.
Кроме того, в большинстве исторических государств пре-
доставляемые гражданам права соразмеряются с их имуществен-
ным положением, и этим открыто признается, что государство
является организацией имущего класса для защиты его от не-
имущего класса. Это проявилось уже в афинских и римских
имущественных разрядах. Это проявилось уже в средневековом
феодальном государстве, где политическое влияние и власть
соизмерялись по размерам землевладения. Это сказывается
в избирательном цензе современных представительных государств.
Однако это политическое признание различий в имущественном
положении отнюдь не существенно. Напротив того, оно хара-
ктеризует низкую ступень государственного развития. Высшая
форма государства, демократическая республика, которая
в наших современных общественных условиях становится все
более и более неизбежной необходимостью и представляет со-
бою форму государства, в которой единственно может быть
доведена до конца последняя решительная борьба между проле-
тариатом и буржуазией, — демократическая республика офици-
ально ничего не знает уже об имущественных различиях. В ней
богатство пользуется своей властью косвенно, но тем вернее. Оно
это делает, с одной стороны, в форме прямого подкупа чиновни-
ков, чему классическим примером служит Америка, с другой сто-
роны—в форме союза правительства и биржи, который осуще-
ствляется тем легче, чем больше возрастают государственные
долги и чем больше акционерные общества сосредоточивают
в своих руках не только транспорт, но и самое производство
и делают своим средоточием ту же биржу... Наконец, имущий
класс господствует непосредственно при помощи всеобщего
избирательного права.
(Пр. сит. д., стр. 114 и 115).
Что под «государством! действительно понимают прави- 171.
тельственную машину или государство, поскольку оно через раз-
деление труда образует обособленный от общества собственный
организм,—показывают уже слова: «немецкая рабочая партия
— 113 —
О яры*. 8
требует, как экономической основы государства
единого прогрессивного подоходного налога» и проч. Налоги —
экономическая основа правительственной машины и ничего
иного. В существующем в Швейцарии «государстве будущегОж
это требование почти выполнено. Подоходный налог предпола-
гает различные источники доходов различных общественных
классов, следовательно, капиталистическое общество. Поэтому
нет ничего удивительного, что ливерпульский «Союз Финансо-
вой Реформы» —буржуа с братом Гладстона во главе —выста-
вляет то же требование, что и программа.
(Крит. тот. прог., стр. 71).
172. Французское государство опутывает, контролирует, регули
рует, охраняет и опекает все буржуазное общество, начиная
с его наиболее широких жизненных проявлений и кончая самыми
мелкими, начиная с самых общих условий его существования и
кончая частной жизнью отдельных индивидуумов. Этот парази-
тический организм,благодаря чрезвычайной централизации, стал
вездесущим и всеведущим, приобрел повышенную эластичность
и подвижность, в то время как действительный общественный
организм поражает своей беспомощной несамостоятельностью,
своей разрозненностью и бесформенностью. Само собой разу-
меется, что в такой стране национальное собрание, утратив
власть над министерскими портфелями, должно утратить и вся-
кое действительное значение, если оно не позаботилось заранее
упростить механизм государственного управления, сократить по
возможности армию чиновников и создать для буржуазного
общества и общественного мнения самостоятельные органы,
независимые от правительственной власти.
(18 Бр., стр. 172, 173).-
173. Современное государство представляет собою лишь органи-
зацию, созданную буржуазным обществом с целью защищать все
формальные условия капиталистического способа производства
против посягательства как рабочих, так и отдельных капитали
стов; оно даже и с формальной стороны является по существу
капиталистической машиной, государством капиталистов, идеаль-
ным представителем всех общих интересов капитализма. Чем
более оно забирает в свои руки производительные силы, тем
более оно становится действительным калиталистдм и резко
— 114 —
выступает в роли эксплоататора граждан. Рабочие остаются
наемниками, пролетариями, капиталистические отношения не
уничтожаются, а обостряются. Но, достигнув высшей степени
обострения, эти отношения совершенно преобразуются. Госу-
дарственная собственность на производительные силы не является
орудием, пригодным для устранения существующего конфликта,
но она скрывает в себе формальные средства, ключ к этому
устранению.
(А.-Д., стр. 247—248).
При обычных условиях общественная власть — исполни- 174.
гельница существующих законов.
(Соб. соч., т. Ill, стр. 356).
Оттолкнув армию, готовую в лице Шангарнье стать в рас- 175.
поряжение национального собрания, и таким образом отдав ее
в руки президента, партия порядка тем самым заявила, что
буржуазия утратила способность к господству. Парламентского
министерства более не существовало, власть над армией и на-
циональной гвардией была утрачена. Какая же сила оставалась
еще в распоряжении буржуазии для того, чтобы одновременно
отстаивать узурпированную власть парламента против народа
и свою конституционную власть против президента? Никакой.
Оставалось только апеллировать к бессильным принципам,
представляющим по ее же собственному признанию общие пра-
вила, которые предписываются другим, чтобы обеспечить себе ,
тем ббльшую свободу действий.
(18 Бр., стр. 194).
Однако оставим революцию в стороне, будем держаться 176.
только официальной теории соглашения. Даже согласно
этой теории противостояли друг другу две суверенные власти.
Здесь нет места сомнениям! Из этих двух властей одна должна
была уничтожить другую. Две суверенные власти не могут функ-
ционировать одновременно одна возле другой в одном го-
сударстве. Это—бессмыслица, подобная квадратуре круга.
Спор двух суверенных властей должна была решить материаль-
ная сила.
(Пред. Э. к Кельн, проц., стр. 362, 363).
Борьба между двумя государственными властями не укла- 177.
дывается в рамки ни гражданского права, ни уголовного права.
(Там же, стр. 356).
— 115 —
8-
178. ... В какой-нибудь стране в эпоху, когда королевская
власть, аристократия и буржуазия борются за господство
когда, следовательно, господство разделено, в качестве господ-
ствующей мысли выступает учение о разделении властей, вы-
сказываемое в качестве «вечного закона».
(Нем. идеология, Архив М. и Э. Кн. II, стр. 231).
179. В классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией
бонапартистская монархия... играет такую же роль, как старая
абсолютная монархия в борьбе между феодализмом и буржуа-
зией. Но так же, как эта борьба не могла быть решена при
старой абсолютной монархии, а только в конституционной
(Англия, Франция 1789— 1792 и 1815 — 1830), точно так же
борьба между буржуазией и пролетариатом может разрешиться
только в республике.
(Э. —Бернштейну 27 августа 1893).
180. Политическая экономия классического периода точно
так же, как и сама буржуазия того времени, когда ей приходи-
лось выбиваться в люди, строго и критически относилась к го-
сударственной машине и т. д. Впоследствии она поняла, — это
обнаружилось и на практике, — опытом дошла до того убежде-
ния, что из ее собственной организации вытекает необходи-
мость всех этих отчасти совершенно непроизводительных клас-
сов. Поскольку эти «непроизводительные рабочие» не работают
для чужого наслаждения, т.-е. поскольку спрос на их услуги
не зависит исключительно от того, как намерены расходовать
агенты производства свою заработную плату или свою прибыль,
постольку они, напротив, нужны, или сами об’являют себя нуж-
ными по причине физических недугов (как врачи), или по
причине духовной слабости (как попы), или по причине столк-
новений между интересами частных лиц, или, наконец, по при-
чине национальных столкновений (как политические деятели,
всех родов юристы, полицейские, солдаты)...
(Т. пр. ст., I, стр. 185).
Идеология государственного права.
181. J Государство и государственное право определяются эконо-
. мическими отношениями.
(Л. Ф., стр. 53).
— 116 —
Государство является первой идеологической силой, под- 182.
чиняюшей себе людей. Общество создает орган для защиты
своих интересов от внутренних и внешних нападений. Этот
орган есть государственная власть. Едва возникнув, она ста-
рается стать в независимое отношение к обществу и тем более
успевает в этом, чем более она является органом одного какого-
нибудь класса и чем более она поддерживает господство этого
• (Л. Ф.).
Немецкая идеология видит, несмотря на новые испытания, 183.
в боях, которые претерпевало средневековье, ничего более, как
горячие теологические споры... Эти идеологи достаточно легко-
верны, чтобы принимать за чистую монету все иллюзии, кото-
рые та или иная эпоха имеет о себе самой или идеологи этого
времени имеют об этом времени. Этот класс людей видит,
напр., в революции 1789 г. лишь несколько чересчур горячие
дебаты относительно преимуществ конституционной монархии
перед абсолютной, в июльской революции—практическую стычку
из-за значимости права «божьей милостью», в февральской ре-
волюции—попытку разрешить вопрос: монархия или республика?
и т. д.
(Э.—Крестьянская война в Германии).
Отношение государства и права к собственности. Первой 184.
формой собственности как в древнем мире, так и в средние
века является племенная, родовая собственность, вызванная
у римлян, главным образом, войной, у германцев—скотоводством.
Так как в древности в одном городе жили совместно несколько
родов, то родовая собственность имела тогда характер государ-
ственной собственности, а право на нее отдельного индивида
сводилось к простому владению (possessio), которое, однако,
как и вся вообще родовая собственность, ограничивалось только
земельной собственностью. Настоящая частная собственность
начинается у древних народов, как и у новых, лишь вместе
с движимой собственностью—рабы и общественная организация
(dominium ex jure Quiritum). У вышедших из средних веков
народов родовая собственность проходит ряд различных ступе-
ней,—феодальная земельная собственность, корпоративная дви-
жимая собственность, мануфактурный капитал,—пока она не
разовьется в современный, порожденный крупной промышленно-
стью и универсальной конкуренцией капитал, в эту чистую
— 117 —
частную собственность, лишившуюся всякого следа обществен
ного характера и устранившую всякое воздействие государства
на развитие собственности. Этой современной частной собствен
ности соответствует современное государство, которое при По.
средстве налогов постепенно продалось частным собственникам
а благодаря государственным долгам оказалось совершенно
в их власти, и существование которого, в зависимости от повы-
шения и понижения государственных бумаг на бирже, целиком
зависит от кредита, оказываемого ему частными собственни-
ками-буржуа. Так как буржуазия уже не является больше
сословием, а представляет собой класс, то она вынуждена
организоваться не в местном, а в национальном масштабе и
должна придать своему классовому интересу всеобщую форму,
благодаря освобождению частной собственности от общества,
государство стало особым существом (Existenz) рядом и вне
гражданского общества; но оно на деле не что иное, как форма
организации, которую необходимым образом придают себе бур-
жуа как во вне, так и внутри в целях взаимной гарантии
своей собственности и своих интересов. Самостоятельность го-
сударства существует в наше время лишь в таких странах, где
сословия еще не развились сполна в классах, где уничтожен-
ные уже в прогрессивных странах сословия играют еще неко-
торую роль и существует еще то смешение общественных
группировок, при котором ни одна часть населения не может
господствовать над другими частями населения. Это имеет место
в особенности в Германии. Совершеннейшим образцом совре-
менного государства является Северная Америка. Новейшие
французские, английские и северо-американские писатели утвер-
ждают единодушно, что государство существует только ради
частной собственности, так что мысль об этом проникла уже
в сознание людей. Так как государство—это та форма, в которой
индивиды некоторого господствующего класса выявляют свои
коллективные интересы и в которой концентрируется все гра-
жданское общество некоторой эпохи, то отсюда следует, что все
учреждения общего характера создаются государством, получая
благодаря этому политическую форму. Этим об’ясняется иллю-
зия, будто закон основывается на воле, и притом на свобод-
ной, оторванной от своей реальной основы воле. Точно так
и право сводят, в свою очередь, к закону.
(Нем. идеология, Арх. М. и Э., т. 9-
Государство, таким образом, отнюдь не является силой, 185.
извне навязанной обществу; столь же мало представляет оно
собою «действительность нравственной идеи», «образ и действи-
тельность разума», как утверждает Гегель. Оно представляет
собою продукт общества на определенной ступени его развития;
оно служит признанием того, что это общество запуталось
в неразрешимом противоречии с самим собой, что оно раздираемо
непримиримыми противоречиями, которые оно бессильно устра-
нить. Но для того, чтобы эти противоречия, классы с враждеб-
ными экономическими интересами, не уничтожили себя и обще-
ство в бесплодной борьбе, понадобилась сила, стоящая по види-
мости над обществом и способная смягчать столкновения, удер-
живать их в пределах «порядка»; и такой силой, вышедшей из
• общества, но ставящей себя над ним, все более и более обосо-
бляющейся от него, является государство.
(Пр. с.).
Отделение „общих" от частных интересов в „публич-
ном" праве.
Государство, как государство, уничтожает, например, част- 186*
ную собственность, человек об’являет частную собственность
упраздненной в политическом отношении, лишь только он
упраздняет имущественный ценз для активного и пассивного
избирательного права... Но с политическим уничтожением част-
ной собственности частная собственность не только не упразд-
няется, но даже становится предпосылкой. Государство на свой
лад упраздняет различия в происхождении, сословии, обра-
зовании, профессии, когда об’являет неполитическими разли-
чиями рождение, сословие, образование, профессию, когда про-
возглашает без всякого внимания к этим различиям каждого
члена народа равноправным участником народного суверенитета,
когда рассматривают все элементы действительной народной
жизни с точки зрения государственной. Несмотря на это все,
государство позволяет частной собственности, образованию,
профессии действовать на свой лад и проявлять свою особую
сущность, как частной собственности, образованию, профессии.
Далекое от того, чтобы упразднить все эти различия, государ-
ство, напротив, существует лишь в предположении их налично-
сти, чувствует себя политическим государством и осуществляет
— 11» —
свою всеобщность лишь в противоположность к этим св
элементам... Рассмотрим так называемые права человека и п
том права человека в их подлинной форме, в той форме* каку
они получили у северо-американцев и французов, их открывши^
Отчасти этими правами человека являются политические права
права, осуществляемые • лишь в общении с другими людьми
Участие в общежитии, притом политическом общежитии
в государстве, образует их содержание. Они входят в категорию
политической свободы... Свобода, следовательно, есть право де-
лать все то, что не вредит другим. Границы, в пределы кото-
рых каждый может двигаться без вреда для других, определя-
ются законом, как граница двух полей определяется межевым
столбом. Речь идет о свободе человека, как изолированной,
уединившейся в себе монады... Но право человека на свободу
покоится не на соединении человека с человеком, а, наоборот, на
обособлении человека от человека. Оно—право этого обособле-
ния, право ограниченной, в себе ограниченной личности. Практи-
ческое применение человеческого права на свободу есть право
человека на частную собственность... Ни одно, следовательно,
из так называемых прав человека не выходит за пределы эго-
истического человека, человека, как члена гражданского обще-
ства, т.-е. как индивида, ушедшего в себя, в свои частные инте-
ресы и свою частную волю и обособившегося от общежития...
Единственной связью, об’единяющей их, является естественная
необходимость, потребность и частный интерес, сохранение
своей собственности и своей эгоистической личности... даже
в моменты своего еще юношеского, течением событий доведенного
до высшего напряжения энтузиазма, политическая жизнь при-
знается простым средством, цель которого—жизнь гражданского
общества. Правда, ее революционная практика находится в са
мом жгучем противоречии с ее теорией... право человека на
свободу не перестает быть правом, как только оно вступает
в конфликт с политической жизнью, тогда как в теории полити-
ческая жизнь есть лишь гарантия человеческих прав, прав
индивидуального человека, и потому она должна быть уничто-
жена, как только она вступает в противоречие со своей целью—
этими правами человека. Но практика является лишь исключу
нием, а теория—общим правилом. Если мы даже захотим счи
тать революционную практику правильной постановкой в0ПР° '
то все еще останется разрешить загадку, почему в созна
120 —
политических эмансипаторов вопрос опрокинут на голову и
цель кажется средством, а средства—целью. Этот оптический
обман их сознания все еще оставался бы той же загадкой,
хотя уже психологической, теоретической загадкой.
(Л. н., т. I).
Концентрация средств производства и разделение труда 187,
так же не отделены друг от друга, как—в политическом строе—
концентрация общественной власти и разделение частных инте-
ресов.
(К., I, стр. 351, примем.).
Частное право развивается параллельно с частной соб- 188.
ственностью из процесса разложения натуральной обществен-
ной организации. У римлян развитие частной собственности и
частного права не имело дальнейших промышленных и торго-
вых следствий, ибо их способ производства оставался неизмен-
ным (ростовщичество!). У современных народов, у которых про-
мышленность и торговля разложили феодальную организацию,
вместе с возникновением частной собственности и частного
права началась новая эра, оказавшаяся в этом отношении спо-
собной к дальнейшему развитию. Первый же город, ведший
в средние века обширную морскую торговля,—Амальфи, вырабо-
тал и морское право. Лишь только промышленность и торговля
развили дальше — сперва в Италии, а позже в других стра-
нах—частную собственность, как тотчас же было реципировано
и возведено в авторитет разработанное римское частное право.
Когда впоследствии буржуазия приобрела столько силы, что
государи стали защищать ее интересы, чтобы при помощи ее
сокрушить феодальную знать, тогда только и началось во всех
странах—во Франции в XVI веке—собственное развитие права,
совершавшееся повсюду, за исключением Англии, на основе
римского законодательства. Но и в Англии для дальнейшего
развития частного права (в особенности связанного с движимой
собственностью) пришлось обратиться к принципам римского
права. (Не забыть, что право точно так же не имеет своей
собственной истории, как и религия).
(Нем. идеология, Арх. М. и Э., т. I).
И эта буржуазия, которая уже возмущалась чисто 189.
парламентской и литературной борьбой за господство своего
— 121 —
собственного класса, которая предала вождей этой борьбы
теперь, post factum смеет упрекать пролетариат за то, что он
не восстал, не начал ради нее кровавой борьбы не на жизнь а
на смерть! Буржуазия, которая решительно всегда жертвовав
своим общим классовым интересом, т.-е. интересом политиче-
ским, в угоду самым ограниченным, самым грязным частным
интересам и требовала того же от своих представителей, она
вопит теперь, что пролетариат принес ее идеальные полити-
ческие интересы в жертву своим материальным интересам^
(Там же, стр. 209).
190. Материальные интересы французской буржуазии
самым тесным образом связаны как раз с сохранением этого
обширного и широко разветвленного государственного механизма.
Сюда сбывает она свое избыточное население и в форме госу-
дарственного жалованья дополняет то, чего она не в состоянии
собрать в форме прибыли, процентов, рент и гонораров. В то
же время политический интерес заставлял ее изо дня
в день усиливать репрессию, т.-е. увеличивать средства и пер-
сонал государственной власти и одновременно вести непрерывную
войну с общественным мнением, калечить и ослаблять всякие
самостоятельные органы для движения общества, если уж нельзя
было их совершенно ампутировать. Таким образом своим клас-
совым положением французская буржуазия была вынуждена,
с одной стороны, уничтожать жизненные условия для всякого, а
следовательно, и для своего собственного парламентского гос-
подства, а с другой стороны — усиливать до непреоборимости
враждебную себе исполнительную власть.
(Там же, стр. 173).
191. Коммунисты вообще не проповедуют никакой морали, что
делает зато Штирнер... Теоретически коммунисты, единственные,
у которых нашлось время для занятия историей, примечательны
как раз тем, что именно они открыли во всей истории сози-
дание «общих интересов! при посредстве индивидуумов, опре-
деленных как «частные интересы», они знают, что это проти-
воположность мнимая, так как одна сторона—так называемые
общие интересы—беспрерывно производятся другой—частными
интересами и вовсе не являются по отношению к ней само-
стоятельной силой с особой историей, и что, следовательно,
это противоречие на практике постоянно уничтожается и вновь
— 122 —
создается. Следовательно, дело не в гегелевском отрицательном
единстве двух сторон одной противоположности, а в материально
обусловленном уничтожении материально обусловленного преж-
него способа ©существования индивидуума, а с ними вместе
исчезает и эта противоположность заодно с своим единством...
Впрочем, мы можем здесь даже не упоминать о том, что
в существующем обществе отнюдь не зависит от Санкт-Макса,
делает ли «интерес» «из него раба» и может ли он от него
освободиться. Установление интересов при посредстве разделения
труда и классовых отношений гораздо очевиднее установления
«желаний» и «мыслей»... именно при отношениях, существо-
вавших до сих пор, при которых господствовал какой-нибудь
один класс, при которых условия существования индивидуума
совпадали с таковым классом, при которых практическая задача
каждого вновь выступающего класса должна казаться каждому
составляющему его индивидууму всеобщей задачей и при кото-
рых, действительно, каждый класс мог свергнуть своего пред-
шественника, только освобождая индивидуумов, принадлежащих
всем классам, от отдельных прежних оков, именно при таких
обстоятельствах было необходимо, чтобы задачи индивидуумов,
составлющих стремящийся к господству класс, представлялись
общечеловеческой задачей.
(Свят. Макс, стр. 205—7—43).
Именно благодаря... противоречию частного и общего 192.
интереса, совокупный интерес в виде государства прини-
мает самостоятельную форму, отличную от реальных, частных
и совокупных интересов; это собственно—иллюзорная совокуп-
ность, которая, однако, опирается всегда на реальную основу
из имеющихся в каждом семейном или родовом конгломерате
связей по крови, по языку, по разделению труда в более крупном
масштабе и по иным интересам, в особенности, как мы уви-
дим в дальнейшем, интересам, вызванным уже разделением
труда классов, которые обособляются друг от друга в каждом
подобном людском скоплении, из которых один господствует
над всеми другими. Отсюда следует, что всякая борьба внутри
государства, борьба между аристократией, демократией и монар-
хией, борьба за избирательное право и т. д., и т. д. не есть
просто всеобщая иллюзорная форма совокупности, а предста-
вляет иллюзорные формы, в которых ведется реальная борьба
— 121 —
различных классов друг с другом... и далее, что каждый стре-
мящийся к господству класс,—если даже его господство озна-
чает, как в случае с пролетариатом, уничтожение всего старого
общественного строя и господства,—должен прежде всего завое-
вать себе политическую власть, чтобы, в свою очередь, пред-
ставить (как он вынужден на первых порах) свой интерес
в качестве всеобщего интереса.
(Нем. идеология, Архив М. и Э., кн. 1, стр. 222).
— 124 —
VI
РОЛЬ ПРАВА В ИСТОРИЧЕСКОМ
ПРОЦЕССЕ
1. Воздействие политической и правовой надстроек
на общественную жизнь. (Функции права).
Обратное воздействие идеального на материальное.
Взаимодействие базисе и надстроек.
Роль насилия и политического принуждения.
Экономич. корни насилия и госуд. принуждения.
Законодательство, как средство политики.
Законы, как регулятор общественного поведения.
Законодательство и интересы господствующего класса.
Закон ускоряет развитие угнетенного класса.
Закон ускоряет изменение характера производства.
Законы и условия распределения.
Пределы действия законов.
Идеологическое влияние норм права.
Формальное право и революционное насилие.
Революционные и легальные методы классовой борьбы.
Социальное и политическое содержание революции.
Право на революцию и законная почва.
2. Применение законов и правонарушение.
• Заком в теории и закон на практике.
Правосудие в буржуазном обществе.
Формальное и социальное толкование ваконоа.
Классовая природа адвокатуры н прокуратуры.
Классовая основа труда.
О несменяемости судей.
Преступление. Уголовное право.
1. Воздействие политической и правовой надстроек
на общественную жизнь. (Функции права).
„Идеальное “ возникает под влиянием „материального", /
общественное сознание и его формы определяются обществен-
ным бытием. Но, - „раз возникнув1*, и „идеальное" вообще,
и общественное . сознания включаются как необходимая сто-
рона в состав бытия, во втором случае—общественного бытия.
Различие между ними не чрезмерное, но указывающее лишь
направление исследований—и сознание, как отраженное бытие,
воздействует на дальнейшее развитие обусловившего его бытия.
Так обстоит и с правовой и политической формами сознания.
'ТЙеобходимо, однако, в пределах самого права отличать воз-
действие государственной власти, „этого концентрированного
и организованного общественного насилия44, с его сложным
вещественно-людским аппаратом, от воздействия права в узком
смысле, где главную роль играет определение формальных
форм экономического процесса. Государство, избегая по воз-
можности непосредственного, грубого насилия или стараясь
затушевать его, применяет законы в качестве средства поли-
тического использования нарождающегося права: обнаруживаю-
щиеся нормы права находят себе закрепление и внешнее
выражение в законодательстве, которое „ведь есть полити-
ческий акт" (Энгельс).
Обратное воздействие идеального на материальное.
Если материальные условия существования являются... 193
(основной причиной), то это не исключает того, что идеальные
области могут опять-таки оказывать на материальные усло-
вия существования обратное, но второстепенное влияние...
Материалистическое понимание истории имеет теперь множе-
ство таких друзей, для которых оно является предлогом не
изучать истории. Так, Маркс сказал о французских маркси-
стах конца 70-х годок «Я знаю только одно, что я не мар-
ксист». !
(Письма, стр. 274).
— 127 —
194. Подобно’ тому, как во Франции XVIII века, в Германии
XIX столетия философская революция служила введением к по-
литическому перевороту.
(Л. Ф., стр. 23).
195. Вызвать рабочее движение путем только проповеди нельзя
ни у вас, ни здесь, ни в немецких каменноугольных областях
Рабочее движение должно быть продиктовано фактами жизни
а в этом случае оно быстро развивается и быстрее всего, ко-
нечно, там, где одна часть пролетариата уже организована и
теоретически развита, как, например, в Германии.
(Письма, стр. 273).
196. Там, где организация рабочего класса еще не настолько
развита, чтобы он мог вступить в решительное сражение с кол-
лективной властью, т.-е. с политической властью господствую-
щих классов, там он к этому должен быть подготовлен непре-
рывной агитацией против враждебной нам политики правящих
классов.
. .. (Там же, стр. 211).
197. ; Идеи никогда не могут выводить за пределы старого
—' строя: они всегда лишь выводят за пределы идей старого строя.
Идеи вообще ничего не могут выполнить. Для выполнения идей
требуются люди, которые должны употребить практическую
силу.
(Л. н.» т. II, стр. 258).
Взаимодействие базиса и надстроек.
198. , Согласно материалистическому пониманию истории в исто-
'—' рическом процессе определяющим моментом в конечном
счете является производство и воспроизводство действитель-
ной жизни. Ни я, ни Маркс большего не утверждали. Если
кто-нибудь это положение извратит в том смысле, что будто
экономический момент является единственным определяю-
щим моментом, тогда утверждение это превращается в ничего
не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономи-
ческое положение—это основа, но на ход исторической борьбы
оказывают влияние и во многих случаях определяют преимуще-
ственно форму ее различные моменты надстройки: полити-
ческие формы классовой борьбы и ее результаты — конститу-
ции, установленные победившим классом после одержанной по-
— 128 —
беды и т. л.: правовые формы и даже отражение всех этих
действительных битв в мозгу участников — политические, юри-
дические, философские теории, религиозные воззрения и их
дальнейшее развитие в систему догм. Тут имеется налицо
взаимодействие всех этих моментов, в котором в конце концов
экономическое движение, как необходимое, прокладывав/ себе
дорогу сквозь бесконечную толпу случайностей (т.-е. вещей и
событий, внутренняя взаимная связь которых настолько отда-
лена или настолько трудно определима, что мы можем забыть
о ней, считать, что ее не существует)... Мы делаем свою исто-
рию сами, но. во-первых, мы делаем ее при весьма определен-
ных предпосылках и условиях. Среди них экономические явля-
ются в конечном счете решающими. Но и политические усло-
вия и т. д., даже традиции, живущие в головах людей, играют'
известную роль, хотя и не решающую... Маркс и я были вино-
ваты отчасти в том, что молодые (марксисты) иногда прида-
вали больше значения экономической стороне, чем это следует.
Нам приходилось, возражая нашим противникам, подчеркивать
главный принцип, который они отрицали, и не всегда находи-
лось достаточно времени, места и поводов отдавать должное и
остальным моментам, участвующим во взаимодействии. Но как
только дело доходило до изображения какого-либо историче-
ского периода, т.-е. до практического применения, дело меня-
лось, и тут уже не могло быть никакой ошибки.
(Письма, стр. 276—277, 279).
Если Барт полагает, что мы отрицали всякое обратное 199.
влияние политических и т. д. отражений экономического дви-
жения на самое движение, то он просто сражается с ветря-
ными мельницами. Ему следует заглянуть лишь в «18 ‘Брю-
мера» Маркса, где только почти и идет речь о той особой
роли, которую играют политические битвы и события, конечно,
в рамках их всеобщей зависимости от экономических усло-
вий; или «Капитал», например, отдел о рабочем дне, где так
решительно действует законодательство, которое ведь есть по-
литический акт...
(Там же, стр. 286—287).
Политическое, правовое, философское, религиозное, лите-( 200.
ратурное, художественное и т. д. развитие основано на эконо-4' '
мическом. Но все они оказывают влияние друг на друга и на
О арам.
— 129 —
9
экономическую основу. Дело обстоит совсем не так, что только
экономическое положение является единственной актив-
ной причиной, а остальное является лишь пассивными
факторами. Нет, тут взаимодействие на основе экономической
необходимости, которая в конце концов проявится. Госу-
дарство, например, оказывает влияние при помощи покрови-
тельственных пошлин, свободы торговли, хорошего или дурного
состояния финансов.
(Там же, стр. 315).
201. Материалистическое учение о том, что люди представляют
собою продукт обстоятельств и воспитания и что, следовательно,
изменившиеся люди являются продуктом изменившихся обстоя-
тельств и другого воспитания, забывает, что обстоятельства
изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен
быть воспитан. Оно необходимо приводит поэтому к разделе-
нию общества на две части, из которых одна стоит над обще-
ством (например, у Роберта Оуэна).
Совпадение изменения обстоятельств и человеческой
деятельности может быть правильно понято только в том слу-
чае, если мы представим его себе как революционную прак-
тику.
(К. Маркс «О Фейербахе»).
Роль насилия и политического принуждения.
202. Представление, будто главным фактором в истории
являются политические деяния государей и государств, столь же
старо, как и сама историография. Это представление было
главной причиной того, что у нас так мало сохранилось сведе-
ний о фактах беспрерывно совершавшегося умственного разви-
тия в самых недрах народных масс.
(А.-Д. стр., 141—142).
203. Насилие есть только средство, целью же в действитель-
ности является экономическая выгода. Насколько цель «фунда-
ментальнее» средства, примененного для ее достижения, на-
столько и экономическая сторона данного отношения является
в истории более основной, по сравнению с политической.
(Там же, стр. 142).
— 130 —
Каждый рабочий-социалист какой бы то ни было нацио- 204.
нальности очень хорошо знает, что насилие только охраняет
эксплоатацию, но не создает ее; что отношения капитала и
наемного труда есть основания эксплоатации и что последняя
возникла чисто экономически, а вовсе не путем насилия.
(Там же, стр. 136).
Насилие не есть просто волевой акт, но требует весьма 2о5
реальных предпосылок для своего совершения, именно некото-
рых орудий: что эти орудия должны быть произведены; что
производитель более совершенных орудий насилия, или попро-
сту оружия, побеждает производителя несовершенного оружия.
И что, таким образом, победа основывается на производстве
оружия, а последнее в свою очередь на производстве вообще,
следовательно, «на экономической силе», на «экономическом
положении», на материальных средствах, которыми 5южет
располагатьЧила.
(Там же, стр .148).
Что сила играет в истории еще и другую роль — роль 206
революционную, что она, по выражению Маркса, облегчает
муки родов старого общества, беременного новым, что она
есть то орудие, при помощи которого проводятся в жизнь об-
щественные начала и разрушаются закостенелые, отжившие
политические формы.
(Там же, стр. 164).
Недостаточно сказать просто, как это делают французы, 20Л,
что нация подверглась неожиданному насилию. Нация, как и
’ женщина, не прощает, если первый попавшийся авантюрист
может неожиданно произвести над нею насилие. Такого рода
выражения не разрешают загадки, а только иначе формули-
руют ее. Попрежнему остается необ'ясненным, каким образом
трое пройдох могли застигнуть врасплох нацию в тридцать
шесть миллионов и без сопротивления завладеть ею.
(18 Бр., стр. 140).
Как известно, в действительной истории крупнейшую 2ОИ.
роль играет завоевание', порабощение^ разбой, — одним словом,
насилие. Но в кроткой политической экономии искони царство-
вала идиллия. Право и «труд» были искони единственными
средствами обогащения — всегдашнее исключение составлял.
— 131 —
9-
разумеется, «текущий момент»,
первоначального накопления-все,
идиллия.
В действительности методы
что угодно, но только не
(К., т. I, стр. 736).
за политическую диктатуру
власть экономически бес-
209 К чему же мы тогда бьемся
’ пролетариата, если политическая
сильна (?) Сила (т.-е. государственная власть)—это есть точно
„к же экоиомнчеекое «о^щсет.
2Ю «Различные моменты первоначального накопления распре-
деляются теперь между различными странами... Эти методы
в значительной • степени покоятся на грубейшем насилии, как,
например, колониальная система. Но все они пользуются госу-
дарственной властью, т.-е. концентрированным и организован-
ным общественным насилием, ч'гобы облегчить процесс превра-
щения феодального способа производства в капиталистический
и сократить его переходные стадии. Насилие является пови-
вальной бабкой всякою старого общества, когда оно беременно
новым. Само насилие есть экономическая потенция.
(К., т. I, стр. 775).
211. Капитал, приносящий процент, является... архаической
формой капитала, которая еще только должна быть подчинена
промышленному капиталу... Буржуазия не преминула прибегнуть
к помощи государственной власти здесь, как и везде, где речь
шла о том, чтобы приспособить к своим интересам существо-
вавшие тогда производственные отношения.
(Т. приб. ст., т. III, стр. 366).
212. Всю эту вещь всего легче понять с точки зрения раз-
деления труда. Общество порождает известные общие
функции, без которых оно не может обойтись. Предназначен-
ные д1я этою люди образуют новую отрасль разделения труда
внутри общества. Вместе с тем они приобретают особые
интересы также и в противоположность тем, кто их уполно-
мочил, они становятся самостоятельными по отношению к ним
ОбРа30М’ЯВЛЯСТСЯ госУдаРство. И тут дело идет
ом делеТНпУ> КаК/Р” торговле ТОварами и позднее при банко-
следовать ъ** СаМ0ч'тоягельная сила в общем и целом должна
следовать за движениями производства, но она оказывает
— 132 —
также опять-таки воздействие на условия и ход произ-
водства в силу присущей ей, или вернее, однажды i слученной
и постепенно развивавшейся дальше относительной самостоятель-
ности. Это есть взаимодействие двух неравных сил, эконо-
мического движения, с одной стороны, и с другой стороны-
политической силы, стремящейся к наиболее возможной само-
стоятельности, политической силы, одаренной также и само-
стоятельным движением, так как она уже возникла.
Экономическое движение в общем проложит себе путь, но оно
должно испытывать на себе также и обратное действие от
политического движения, которое оно само для себя создало
и которое обладает относительной самостоятельностью. На
экономическое движение оказывает влияние движение государ-
ственной власти, с одной стороны, и одновременно с ней
порожденное оппозицией—с другой.
(Э.—К. Шмидту 27 окт. 1890 г.).
Всякая политическая сила основывается первоначально на 213.
экономической общественной функции и растет по мере того,
как, .благодаря разложению первоначальных обшин, члены
общества превращаются в частных производителей и, благодаря
этому, мало-помалу удаляются от участия в общественных
делах... После того, как политическая сила стала само-
стоятельной по отношению к обществу и из слуги стала госпо-
жей, она может проявляться в двояком направлении. Или она
действует в духе и направлении закономерного экономического
развития общества, — и тогда между этими двумя факторами
не происходит никакого конфликта, и при этом самое эконо-
мическое развитие прогрессирует; или же она действует на-
перекор этому развитию,—и тогда она, за немногими исключе-
ниями, обыкновенно, разрушает экономическое развитие. Это
последнее явление, исключительное по своему характеру, наблю-
далось в тех единичных случаях завоевания, когда более вар-
варские народы истребляли или изгоняли туземное население
известной страны и уничтожали его производительные силы, не
умея ими воспользоваться. Так, между прочим, христиане
мавританской Испании разрушили оросительные предприятия,
на которых покоилось высокоразвитое хлебопашество и садо-
водство мавров. Каждое вторжение варварских народов в куль-
турные страны, само собой разумеется, прерывает экономи-
133 —
ческое развитие и уничтожает производительные силы. Но при
более или менее длительном завоевании чаще всего варвары
бывают вынуждены приспособляться к высшему «экономи-
ческому положению завоеванной страны» в том виде, каким
оно оказывается после завоевания: они ассимилируются тузем-
ными жителями и большею частью усваивают даже их язык.
Где же, оставляя в стороне случаи завоевания, туземная поли-
тическая сила какой-либо страны вступала в противоречие с ее
господствующими экономическими факторами, как это до сих
нор замечалось на известной ступени развития во всех госу-
дарствах, там борьба всякий раз оказывалась поражением
политической силы. Всегда, без исключений, неумолимое эконо-
мическое развитие пролагало себе путь; наиболее яркий в этом
отношении пример представляет собою французская революция.
Если бы экономическое положение, а вместе с ним и эконо-
мический строй какой-либо страны зависел... от политической
силы, то нельзя было бы вовсе понять, почему Фридриху-Виль-
гельму IV после 1848 г. не удалось, несмотря на все его
«доблестное войско», привить средневековое цеховое устройство
и прочие отжившие начала к железнодорожному делу и при-
остановить именно тогда начавшийся процесс развития крупной
промышленности; или почему русский царь, пользуясь еще
большей политической властью, не только не платит своих
долгов, но даже беспрерывно прибегает к новым займам денег
в Западной Европе для сохранения этой власти?
(А.-Д., стр. 163, 164).
214. Обратное действие государственной власти на экономи-
ческое развитие может быть троякого рода. Оно может дей-
ствовать в том же направлении, тогда дело идет быстрее, оно
может действовать напротив, тогда в настоящее время у каждого
крупного народа оно терпит в течение более или мен.е про-
должительного периода крушение, или она может ставить эко-
номическому развитию в определенных направлениях преграды
и толкать вперед в других направлениях. Этот случай сводится
в конце концов к одному из предыдущих. Но ясно, что во вто-
ром и третьем случаях политическая власть может причинить
экономическому развитию величайший вред и может породить
растрату сил и материала в массовом количестве. Кроме того,
может произойти случай завоевания и грубого уничтожения
змических ресурсов, благодаря чему прежде могло гибнуть
— 134 —
целиком все экономическое развитие данной местности и дан-
ной нации. Теперь этот случай имеет по большей части про-
тивоположные результаты, особенно у великих народов. Побе-
жденный в общем часто выигрывает и в экономическом, и в поли-
тическом, и в моральном отношениях больше, чем победитель.
(Письма, стр. 283).
«Политическое движение» Political mouvement 215.
рабочего класса имеет, само собой разумеется, конечной целью
завоевание им «политической власти», а для этого до
известного момента необходимо развитие «предваритель-
ной организации рабочего к л асе а», само собой выра-
стающее из экономической борьбы рабочего класса. Но, с другой
стороны, каждое движение, в котором рабочий класс, как та-
ковой, противостоит господствующим классам и оказывает
на них давление посредством «давления извне» (pressure
from without),—есть «политическое движение». Напри-
мер, попытка принудить отдельного капиталиста при помощи •
стачек и т. д. к сокращению рабочего дня, есть чисто эконо-
мическое движение; напротив того, движение, направленное
к тому, чтобы добиться закона о восьмичасовом рабочем дне
и т. д. будет уже политическим. И этим-то путем, повсюду,
из отдельных экономических требований рабочих вырастает дви-
жение политическое, т.-е. движение класса, чтобы этим
путем добиться осуществления его интересов в общей форме,
т.-е. в форме, имеющей принудительный характер для всего
общества. Если эти движения подчинить определенной предва-
рительной организации, то они в свою очередь сделаются сред-
ством развития этой организации. Там, где организация рабо-
чего класса еще не настолько развита, чтобы он мог вступить
в решительное сражение с коллективною властью, т.-е. с поли-
тической властью господствующих классов, там он к этому
должен быть подготовлен непрерывной агитацией против вра-
ждебной нам политики правящих классов.
(Письмо М—Больте 23 нояб. 1871 г. см. 139).
•Экономические корни насилия и государственного
принуждения.
Вмешательство государства искажает... естественное эко- 216.
комическое отношение. Необходимо поэтому так исчислять
национальные заработные платы, как будто часть их, причи-
— 135 —
тающаяся государству в форме налогов, попадает в руки самих
рабочих. Очень не мешало бы... поразмыслить о том. не
являются ли эти «государственные издержки» тоже «естествен-
ными плодами» капиталистического развития. Вышеприведенное
рассуждение вполне достойно человека, который сначала
об’являет капиталистические производственные отношения веч-
ными законами природы и разума, а государственное вмеша-
тельство способным лишь разрушить их свободную гармони-
ческую игру, а затем открывает, что дьявольское влияние
Англии на мировом рынке,—влияние, повидимому, не вытекаю-
щее из естественных законов капиталистического производства,
вызывает необходимость государственного вмешательства, т.-е.
государственной зашиты этих «законов природы и разума»,
т.-е. необходимость протекционизма (охранительных таможен-
ных пошлин).
(К., т. I, стр. 568, 569).
217. Теперь (т.-е. в конце процесса, исследованного Марксом)
собственность является на стороне капиталистов, как право на
чужой неоплаченный труд; для рабочего же она является
фактором, лишающим его возможности присвоить в собствен-
ность продукт своего труда. Отделение собственности от труда
становится необходимым последствием закона, который, по-
видимому, исходил из их тождества. Другими словами, если мы
даже исключим всякую возможность грабежа, насильственного
действия и обмана, если мы примем, что вся частная собствен-
ность первоначально покоилась на личном труде собственника
и что при этом тогда обменивались только равные стоимости
на равные, все-таки же мы должны признать, что при даль-
нейшем развитии производства и обмена неизбежно возник бы
современный капиталистический способ производства, т.-е. моно-
полизация орудий и жизненных средств производства в руках
одного малочисленного класса, и низведение другого класса,
составляющего громадное большинство, до положения неимущих
пролетариев; это повело бы, в свою очередь, к периодической
смене спекулятивной горячки и торгового кризиса й создало бы
современную анархию производства.
Весь процесс об’ясняется чисто экономическими причи-
нами, и нет никакой необходимости для его понимания ссы-
латься на грабеж, насилие, государственное или какое-либо
— 136 —
I
иное политическое вмешательство. Насильственная собствен-
ность и в этом случае оказывается просто задорной фразой,
которая должна прикрыть недостаток понимания действитель-
ного хода вещей.
(А.-Д., стр. 145).
Поистине комичен, например, Б. Бастиа, который вообра- 218_
жает, что древние греки и римляне жили исключительно гра-
бежом. Ведь если люди целое столетие живут грабежом, то должно,
очевидно, постоянно иметься что-нибудь такое, что можно награ-
бить, другими словами, предмет грабежа должен непрерывно
воспроизводиться. Надо думать поэтому, что и греки с римля-
нами имели какой-нибудь процесс производства, какую нибудь
экономику, которая служила материальным базисом их мира
в такой же степени, в какой буржуазная экономика является
базисом современного мира. Или, быть может, Бастиа думает,
что способ производства, покоящийся на рабском труде, тем са-
мым покоится на системе грабежа? В таком случае он стано-
вится на опасный путь. Я пользуюсь этим случаем, чтобы вкратце
ответить на возражение, появившееся в одной немецко-амери-
канской газете по адресу моей работы Zur Kritik der Pol. Oeko-
nomie. По мнению газеты, мой взгляд, что определенный способ
производства и соответствующие ему производственные отноше-
ния, одним словом, «экономическая структура общества соста-
. вляет реальный базис, на котором возвышается юридическая и по-
литическая надстройка и которому соответствуют определенные
формы общественного сознаниям, что «способ производства мате-
риальной жизни обусловливает социальный, политический и ду-
ховный процесс жизни»,—все это, по мнению газеты, справедливо
по отношению к современному миру, когда господствуют мате-
риальные интересы, но неприменимо ни к средним векам, когда
господствовал католицизм, ни к древним Афинам или Риму, где
господствовала политика. Прежде всего изумительно, как кто-
либо мог бы предположить, что эти ходячие фразы о средних
веках и античном мире остались хоть кому-нибудь неизвест-
ными, Ясно во всяком случае, что средние века не могли жить
. католицизмом, а античный мир—политикой. Наоборот, тот спо-
соб, каким в этр эпохи добывались средства к жизни, об’ясняет
почему в одном случае главную роль играла политика, в другом—
католицизм. Кроме того, не требуется обладать особенно глу-
бокими познаниями, например, по истории римской республики.
— 137 —
чтобы знать, что скрытую ее пружину составляет история земель-
ной собственности. С другой стороны, еще Дон-Кихот должен был
жестоко поплатиться за свою ошибку, когда вообразил, что стран-
ствующее рыцарство одинаково совместимо со всеми экономиче-
скими формами общества.
(К., I стр. 51, примеч.).
219. Кооперация и комбинация средств труда в руках немно-
гих, примененные в земледелии, вызвали во многих странах
задолго до периода крупной промышленности крупные внезап-
ные и насильственные революции в способе производства, а
потому и в условиях жизни и в средствах заработка сельского
населения. Но эта борьба первоначально разыгрывается более
между крупными и мелкими земельными собственниками, чем
между капиталом и наемным трудом: с другой стороны, по-
скольку рабочие вытесняются средствами труда — овцами,
лошадьми и т. д.,—акты непосредственной силы создают здесь
первую предпосылку промышленной революции. Сначала рабочие
прогоняются с земли, а потом приходят овцы. И только расхи-
щение земли в крупном масштабе, как, например, в Англии,
создает аренду для крупного сельского хозяйства. Поэтому при
своем начале этот переворот в земледелии имел внешнюю види-
мость революции скорее политического характера.
(К., том I, стр. 425, 426).
Законодательство, как средство политики.
220. Господа парижане набили себе головы пустейшими прудо-
нистскими фразами. Они болтают о науке, а сами ничего не
знают. Они презрительно относятся ко всякому революцион-
ному действию, т.-е. вытекающему из самой классовой борьбы,
ко всякому концентрированному общественному движению, т.-е.
такому, которое может быть проведено политическими сред-
ствами (как, наприм., законодательное сокращение рабочего дня)•
(Письма к Л. Кугельману, стр. 31).
221. Или «Капитал», напр., отдел о рабочем дне, где так реши-
тельно действует законодательство, которое ведь есть полити-
ческий акт.
(Э. Мерингу, письма, стр. 287).
— 138 —
Правда, общество, раз оно напало на след естественного 222-
закона своего развития.., не может ни переступить через есте-
ственные фазы развития, ни отменить последние декретами.
Но оно может сократить и смягчить муки родов.
(Пред, к I т. К.).
Методы первоначального накопления... пользуются росудар- 223.
ственной властью, т.-е. концентрированным и организованным
общественным насилием, чтобы облегчить процесс превращения
феодального способа производства в капиталистический и сокра-
тить его переходные стадии.
(К., т. I, стр. 775).
Влияние законов в смысле закрепления условий распреде- 224.
ления и их воздействия этим путем на производство следует
рассмотреть особо.
(Вв. к кр. пол. экон., стр. 22).
Законы, как регулятор общественного поведения.
Капитал беспощаден по отношению к здоровью и сокра- 225.
щает жизнь рабочего всюду, где общество не принуждает его
к другому отношению.
(К., 1, стр. 251).
Как бы ни хотелось отдельным фабрикантам дать полную 226.
волю своей жадности, представители и политические вожди
класса фабрикантов рекомендовали иное поведение и иной язык
по отношению к рабочим. Они открыли кампанию в пользу отмены
хлебных законов и для победы нуждались в помощи рабочих.
Поэтому они обещали не только удвоение веса ковриги хлеба,
но и принятие десятичасового билля под сенью тысячелетнего
царства свободной торговли... Наконец, тори, священнейшему
интересу которых, земельной ренте, угрожала опасность, разра-
зились негодующе-филантропическими филиппиками против позор-
ного поведения своих врагов.
(Там же, стр. 264).
До сих пор мы наблюдали стремление к удлинению рабо- 227.
чего дня, поистине волчью жадность к прибавочному труду
в таких отраслях промышленности, в которых непомерные зло-
употребления, не превзойденные даже, как говорит один буржу-
азный английский экономист, жестокостями испанцев по отно-
- 139 -
шению к краснокожим Америки, вызвали, наконец, необходимость
наложить на капитал цепи законодательного урегулирования.
(Там же, стр. 222).
228 Урегулирование рабочего дня лишь равномернее распре-
делило бы на весь год ту массу труда, которая уже применяется
в них (отраслях промышленности—Ред); что оно послужило бы
первой рациональной уздой для человекоубийственных, бессмыс-
ленных и по существу не согласующихся с системой крупной
промышленности ветренных капризов моды.
(Там же, стр. 480).
229 . Фабричное законодательство, это первое сознательное и пла-
номерное воздействие общества на стихийно сложившийся строй
процесса его производства, представляет, как мы видели, столь
же необходимый продукт крупной промышленности, как хлоп-
чато-бумажная пряжа, сельфакторы и электрический телеграф.
(Там же, стр. 481).
230 . Там, где у нас (в Германии—Ред.) вполне установилось ка-
питалистическое производство, например, на фабриках, в соб-
ственном смысле этого слова, наши условия гораздо хуже
английских, так как отсутствует противовес в виде фабричных
законов.
(Там же, стр. XIII).
Законодательство и интересы господствующею
класса.
231 Законодатели были так далеки от желания посягнуть на
свободное высасывание капиталом рабочей силы взрослых, или,
как они это называли, на «свободу труда», что измыслили осо-
бую систему в целях предотвращения столь ужасающего послед-
ствия фабричного закона
(К., т. I, стр. 262).
232 Предварительный поход капитала кончился неудачей, и
закон о десятичасовом рабочем дне 1 мая 1848 г. вступил в силу.
Между тем, фиаско (неудача) чартистской партии, вожди кото-
рой были заключены в тюрьму и организация которой был*
разрушена, поколебало доверие рабочего класса Англии к своим
силам. Вскоре после этого парижское июньское восстание и его
140 —
кровавое подавление об’единили как на европейском континенте,
так и в Англии одним общим лозунгом спасения собственности,
религии, семьи и общества все фракции господствующих клас-
сов: землевладельцев и капиталистов, биржевых волков и лавоч-
ников, протекционистов,фритредеров, правительство и оппозицию,
попов и вольнодумцев, молодых блудниц и старых монахинь
Рабочий класс был повсюду предан анафеме, полвергался гоне-
ниям, поставлен под действие... loi des suspects (закона против
подозрительных).
(Там же, стр. 268—269).
Капиталисты тех отраслей промышленности, которым 233*
угрожало подчинение фабричному законодательству, пустили
в ход свое влияние на парламент, чтобы оградить свое «право
гражданина» на неограниченную эксплоатацию рабочей силы.
Конечно, в либеральном министерстве Гладстона они нашли
послушного лакея.
• (К., т. I, стр. 281, прим.).
Общинная собственность—совершенно отличная от госу- 234
дарственной собственности... была старогерманским институтом,
сохранившимся под покровом феодализма. Мы уже видели, что
насильственная узурпация ее, сопровождаемая обыкновенно пре-
вращением пашни в пастбище, началась в конце XV и продол-
жалась в XVI веке. Однако в те времена процесс этот совер-
шался в форме отдельных индивидуальных насилий, с которыми
законодательство тщетно боролось в течение 150 лет. В XVII!
столетии'обнаруживается прогресс в том отношении, что сам закон
становится орудием грабежа народной земли, хотя и независимо
от этого крупные фермеры не отказываются применять и свои
собственные маленькие методы. Парламентской формой этого
грабежа является «Bills for Inclosures of Commons» (законы
об огораживании общинной земли), т.-е. декреты, при помощи
которых земельные собственники сами себе подарили народную
землю на правах частной собственности,—декреты, экспроприи-
рующие народ.
(Там же, стр. 747).
Ныне нужно весь германский пролетариат поставить под 235
действие исключительных законов, чтобы хоть немного замед-
лить процесс его развития к полному сознанию своего положе-
ния, как угнетенного класса.
. (Кельн, пр., стр. 22).
— 141
236,
Известно что вслед за июльской революцией победоносна,
" В СВОИХ сентябрьских законах-тоже, вероятно, рад»
«человечества»—об’явила «натравливание различных классов
населения ярус на друга» величайшим преступлением, каравшимся
Хой. денежнпм штрафом и т. д. Известно далее, что
а английской буржуазной прессе обвинение чартистских вожде»
и писателей в натравливании одних классов населения на дру-
гих практиковалось предпочтительно перед всеми другими доно-
сами. Известно даже и то, что немецких писателей заживо
хоронят в тюрьмах тоже за натравливание различных
населения друг на друга. Не говорит ли в данном
г. Гейнцен языком французских законов, английских
азных газет и немецкого уголовного права.
(Л. н., том II, стр.
классов
случае
буржу-
527).
Закон ускоряет развитие угнетенного класса.
237. Что касается фабричного закона—первого условия для
получения рабочим классом какой-нибудь возможности разви-
тия и движения, то я требую его от государства, как принуди-
тельного закона не только против фабрикантов, но также к
против самих рабочих. <
(Письма к Л. Кугельману, стр. 56) • •
238. Благодаря законам и, главным образом, фабричным инспек-
торам, рабочее время (в Англии) сократилось в среднем до
12—13 часов, а дети были замещены взрослыми.
(Пол. раб. кл«, стр. 149).
239. Но основное противоречие конституции заключается в сле-
дующем: посредством всеобщего избирательного права она вводит
но владение политической властью пролетариат, крестьян, мел-
ких буржуа, т.-е. те классы, социальное рабство которых она
стремится увековечить. А у того класса, старую общественную
власть которого она санкционирует, у буржуазии, она отнимает
политические гарантии этой власти. Она втискивает его поли-
тическое господство в демократические условия, которые
в каждый момент содействуют победе враждебных буржуазии
классов и ставят под вопрос самые основы буржуазного обще-
ства т одних конституция требует, чтобы они от политиче-
ско эмансипации не переходили к социальной, от других-
142 —
чтобы от социальной реставрации не возвращались к полити-
ческойУЭто противоречие мало беспокоит буржуазных респу-
бликанцев. Перестав быть необходимым и,—а необходимы
они были только как передовые борцы старого общества против
революционного пролетариата,—они уже через несколько недель-
после своей победы перестали быть партией и опустились до
уровня котерии. И к конституции относились только как
к крупной интриге. Она должна была установить прежде
всего господство котерии. Президент должен был явиться про-
должением Кавеньяка, законодательное собрание—продолжением
учредительного. Политическую власть народных масс они наде-
ялись принизить до уровня иллюзорной власти, а при помощи
этой иллюзорной власти рассчитывали затеять такую игру, чтобы
большинство буржуазии всегда имело перед глазами дилемму
июньских дней: «Царство или царство анархии».
(Кл. б. во Фр.)
Закон ускоряет изменение характера производства.
Когда сокращение рабочего дня, которое создает сначала 240.
суб’ективное условие для конденсации труда, т.-е. дает рабочему
возможность расходовать больше силы в течение данного вре-
мени, проводится принудительно, т.-е. в законодательном по-
рядке, машина в распоряжении капитала становится об’ектив-
ным и систематически применяемым средством для того, чтобы
выжать больше труда в течение данного времени. Усовершен-
ствования в конструкции машин отчасти необходимы для того,
чтобы усилить давление на рабочего, отчасти они сами собой
сопровождают интенсификацию труда, потому что ограничение
рабочего дня побуждает капиталиста к самой строгой экономии
на издержках производства.
(К., т. I, стр. 406).
Эта стихийно совершающаяся промышленная революция 241.
искусственно ускоряется распространением фабричных законов
на все отрасли промышленности, в которых работают женщины,
подростки и дети. Принудительное регулирование рабочего дня
со стороны продолжительности, перерывов, момента начала и
окончания, системы смен для детей, исключения всех детей др
известного возраста и т. д., с одной стороны, побуждают к уси-
ленному применению машин и к замене мускулов, как двига-
— 143 —
мппг а с другой стороны, с целью выиграть ца
™ *'“* ПР0"СХМ"Т РаС“₽'"«
зюд(„а, подлежащих евшему использованию, пе_
«“построек я т. а., коротко говоря, усиливаете. концентрат,
еаст. произаолстаа я в соответствии с этим уплотнение р,.
" Кожам. раз, когда мануфактуре угрожает применение
фабричного закона, страстно повторяется в сущности одно и
то же главное возражение; необходима будет затрата больщего
капитала для того, чтобы при подчинении фабричному закону
продолжить дело в старых размерах.
(Там же, стр. 475).
242. Английский парламент, которого никто не попрекнет ге-
ниальностью, путем опыта пришел к убеждению, что принуди-
тельный закон простым предписанием может устранить все так
называемые естественные препятствия, которые производство
будто бы ставит ограничению и регулированию рабочего дня.
(Там же, стр. 477).
243. Фабричный закон, вызывая необходимость увеличения
затрат капитала, ускоряет в то же время гибель более мелких
мастеров и концентрацию капитала.
(Там же, стр. 477).
244. Необходимость превратить фабричный закон из исключи-
тельного закона... в общий закон всего общественного произ-
водства вытекает.. из хода исторического ра <вития крупной
промышленности... Два обстоятельства играют в конце концов
решающую роль: во-первых, постоянно вновь повторяющееся
наблюдение, что капитал, пока он подпадает под контроль госу-
дарства только на некоторых пунктах общественной периферии,
тем непомернее вознаграждает себя на других пунктах; ро-вто-
рых, вопли самих капиталистов о равенстве условий конкурен-
ции. т.-е. о равных границах для эксплоатаиии труда.
(Там же, стр. 491—49).
245.
Законы и условия распределения.
за k-nvr очод-те1’’ тяо Увековечивает земельную собственность
(Введ. к кр. пол. эк.)-
- 144 —
... Будет очень трудно доказать, что, напр., в Англии абсо- 246.
лютная свобода завещаний, а во Франции сильное ее ограни-
чение во всех деталях имели только экономические причины.
Но и то и другое очень сильно действует на экономику тем, что
оказывает влияние на распределение имуществ.
(Письма, стр. 284).
В XVIII столетии и сам закон становится орудием грабежа 247.
народной земли... Парламентской формой этого грабежа являются
законы об огораживании общинной земли.
(К., I, стр. 747).
Пределы действия законов.
Если таким образом конституция снабжает президента 248.
фактической властью, за национальным собранием она старается
обеспечить моральную силу, но независимо от того, что мораль-
ную силу вообще невозможно создать параграфами законов,
конституция и в этом пункте подрывает самое себя, устана-
вливая избрание президента прямым голосованием всех фран-
цузов.
(18 Бр., стр. 149).
Осадное положение Парижа было акушером, облегчавшим 249.
учредительному собранию муки его республиканского творче-
ства. Если впоследствии конституция погибла от штыка, то не
следует забывать, что тот же штык—и при том направленный
против народа—защищал ее еще во чреве матери, что при по-
мощи штыка она и родилась на свет.
(18 Бр., стр. 150).
... Законы могут какое-либо средство производства, напри- 250.
мер, землю, увековечить в руках известных семей. Эти законы
только тогда получают экономическое значение, когда крупная
земельная собственность находится в гармонии с общественным
способом производства,' как, например, в Англии. Во Франции
преобладает мелкое сельское хозяйство, несмотря на крупную *
земельную собственность, поэтому последняя и была разбита на
куски революцией. Но как быть с увековечением парцеллиро-
ванной собственности, например, путем законов? Вопреки этим
законам собственность снова концентрируется.
(Введ. к кр. пол. эк, стр. 19—22).
О при*.
10
— 145 -
251.
252.
253.
ЕСЛИ МЫ вообразим, что для уничтожения конкуренции
„ж™ "«о радаряжеяи,. то -н пиком, из нее не иийдеж.
походить же ио предложении уничтожить конкуренцию, сохрани,
ммЛтпую плату, значит предлагать учредить посредстдо.
королевского декрета полнейшую бессмыслицу. Но народы раз-
виваются не по королевским декретам. Прежде, чем прибегать
к таким декретам, народы должны изменить сверху донизу
все условия своего промышленного и политическою существо-
вания, а следовательно, и весь свой образ жизни.
(Н. ф., стр. 117).
Независимо от каких-либо мотивов более высокого по-
рядка насущнейший интерес господствующих классов предпи.
сывает убрать все препятствия, стесняющие развитие рабочего
класса, поскольку это достижимо законодательным путем...
Правда, общество, раз оно попало на след естественного закона
своего развития, а конечной целью этой работы является ра-
скрытие закона экономического развития современного обще-
ства, не может ни переступить через естественные фазы
развития, ни отменить последние декретами. Но оно может
сократить и смягчить муки родов.
(Предисловие к 1 тому К., стр. XLIV).
Справедливость сделок, совершающихся между агецтами
производства, основана на том, что эти сделки, как естественное
следствие, вытекают из отношений производства. Юридические
форми, в которых проявляются эти экономические сделки, как
волевые действия заинтересованных, как выражения их общей
воли и как обязательства, к выполнению которых принуждает
государство,-эти юридические формы, будучи просто формами,
не могут определить самого содержания сделок. Они только
выражают его. Содержание это является справедливым, если
bT„^“t'TC7“y" с'"хобу "'’“"’“««тиа. «жьагпо ему. Оно
е"у- Р,бстю “ “—
на к.чесч J ° " "еспрапедлияо; тоже и
иоман на качестве товара.
254.
<к>. т« Ш, часть 1-я, стр. 324). *
процентнмА уровень ^вс^^оиГ^" арвния’ о^’ясняет
УР еиь и все экономические факт» не условиями.
— 116 —
общественного производства, а государственными законами,
в которых эти условия вообще выражаются. С этой точки зре-
ния, уничтожающей всякое представление о связи государствен-
ных законов с условиями общественного производства, эти госу-
дарственные законы неизбежно оказываются чисто произвольными
велениями, которые в любой момент могут быть заменены
совершенно противоположными. Для Прудона нет ничего легче
издания декрета, — если только он имеет соответствующую
власть, — в силу которого процентный уровень определяется
в один процент. Но если все остальные общественные условия
не изменились, то прудоновский декрет будет существовать
только на бумаге. Уровень процента будет попрежнему опреде-
ляться согласно экономическим законам, которым он подвержен,
несмотря на все декреты... Притом этот великий план лишит
капитал его «производительности» очень стародавнего происхо-
ждения, столь же старого, как законы о ростовщиче-
стве, имевшие целью не что иное, как ограничение процент-
ного уровня, и отмененные ныне повсюду, потому что они
постоянно нарушались или обходились на практике, и государ-
ство вынуждено было признать свое бессилие по отношению
к законам общественного производства... Но если бы возможно
было действительно отменить путем декрета проценты, то
чтобы из этого вышло? Для класса рантье не имело бы более
смысла давать свой капитал взаймы в виде ссуды, они стали бы
употреблять его на собственные промышленные предприятия
или на участие в акционерных компаниях. Сумма захваченной
классом капиталистов у рабочего класса прибавочной ценности
осталась бы той же, изменилось бы лишь ее распределение, но
и то в незначительной степени.
(Ж. в„ стр. 32, 33).
Для критического Прудона закон есть определение спра- 255.
ведливого, для некритического—закон есть «об’яснение»... спра-
недливого. Некритический Прудон оспаривает мнение, будто
закон творит право. Выражение же «определение закона» может
одинаково обозначать как то, что закон определяется чем-
нибудь другим, так и то, что он сам определяет что-нибудь
другое: выше сам критический Прудон говорит об определении
социального принципа в последнем смысле...
(Л. н., т. II, стр. 145, 146).
— 147 —
10*
256.
257.
a up дает а только санкционирует суще-
Право ничего не дает,
ствующие отношения. ^гам же> стр> 342).
поистине нужно не иметь никаких исторических сведений,
не знать того факта, что во все времена правителям
приходилось подчиняться экономическим условиям и никогда не
удавалось предписывать им законы. Как политическое, так и
Гражданское законодательство всегда лишь выражало, заносило
В протокол требования экономических отношений.
(Нищ. фил., стр. 75).
258 Расследовав это, он нашел бы, что все источники права
на свете, как бы вечны они ни были, не могли бы наделить
дом такой мощью, которая позволяла бы домовладельцу в те-
чение пятидесяти лет десять раз выручать цену издержек
в виде наемной платы, и что только экономические условия,
которые могут получить признание в обществе подвидом юри-
дических прав, в состоянии привести к подобным результатам.
(Жил. воп., стр. 20).
259. Приписывать’ «всякому товару если не фактическую, то
по крайней мере правовую способность к обмену» и ссылаться
при этом на роль золота и серебра—значит не понимать этой
роли. Золото и серебро имеют правовую способность к обмену
лишь потому, что обладают фактической способностью к нему,
а этой последней они обладают потому, что современная орга-
низация производства нуждается во всемирном средстве обмена.
Право есть лишь официальное признание факта.
(Нищ. фил., стр. 77).
260. Но общество основывается не на законе. Это—фантазия
юристов. Напротив, закон должен основываться на обществе,
он, в противовес произволу отдельного индивидуума, должен
быть выражением его общих интересов и потребностей, прои-
стекающих из данного способа материального производства.
261.
(С., т. III, стр. 359).
Eden у следовало бы поставить вопрос, чье же творение
уч₽еждсния*? Стоя на точке зрения юридических
отношений п рассл1атрнвает не закон как продукт материальных
«=« npo”to“c™
guei всею одним словом опрокинул
- 148 —
иллюзорный «Esprit des lois» («Дух законов» Монтескье...):
«Дух законов, это—собственность».
(К., I, стр. 629).
Эти рабочие статуты, которые мы наводим одновременно 262.
и во Франции, Нидерландах и т. д., были формально отменены
в Англии лишь в 1813 г., уже после того, как они были даино
устранены самими отношениями производства.
(К., I, стр. 252).
Законы существуют только затем, чтобы «санкциониро- 263.
вать прежнюю узурпацию (частную собственность) и препят-
ствовать новым узурпациям». «Они представляют род заговора
против наиболее многочисленной части человечества» (а именно—
я роти в неимущих). Общество создало законы, а не законы со-
здали общество». «Собственность существовала раньше зако-
нов» ♦). Само общество,—тот факт, что человек живет в обще-
стве, а не является независимым самостоятельным индивиду-
умом,—является корнем собственности и основанных на ней
законов и необходимого рабства.
(Т. пр. ст., I., стр. 65).
Идеологическое влияние норм права.
Человек сам служит основой своего материального, как и 264.
всякого другого, совершаемого им производства. Следовательно,
все условия, влияющие на человека, как насуб’екта производства,
видоизменяют более или менее все его функции и действия, а
стало быть, и те из них, благодаря которым он становится
творцом материального богатства товаров. В этом смысле,
действительно, можно доказать, что все человеческие отноше-
ния и функции, в каком бы виде или когда бы они ни проявля-
лись, влияют на материальное производство и (действуют) на
него в более или менее определенном направлении.
(Т. приб. стоимости, стр. 255).
А что это извращение, создающее, пока оно еще не 265
открыто, то, что мы называем идеологическим воззре-
' ни ем (ideologische Anschauung), в свою очередь оказывает
обратное действие на экономическую основу и может ее
*) Цитаты приводятся из соч. Ленгэ, экономиста XV11I в.
— 149 —
в известных пределах изменить,-это, мне кажется, само собой
аз моющимся. Основа наследственного права-экономическая,
’полагая одинаковую ступень развития семьи. Несмотря на
это будет очень трудно доказать, что, например, в Англии
абсолютная свобода завещаний, а во Франции сильное ее огра.
ничснне во всех деталях имели только экономические причины.
Но и то и другое очень сильно действует на экономку тем,
что оказывает влияние на распределение имущества.
(Письма, стр. 284).
формальное право и революционное насилие.
266 Когда чартисты овладели движением и стали провозгла-
шать перед собиравшимися толпами «народную хартию»... было
слишком поздно. Единственно руководящей идеей, рисовавшейся
рабочим, как и чартистам, которым она, собственно, и принад-
лежит, являлась революция законным путем, противоречие само
в себе, практическая невозможность, на проведении которой
они потерпели неудачу.
(Соч. т. II, стр. 259—260).
267. Автору не следовало бы упускать из виду, что революции
никогда вообще не совершаются на основании законов.
(К., т. 1, стр. 774).
268. Когда благополучно совершаешь революцию, можно по-
весить своих противников, но нельзя произносить над ними
судебного приговора. Их можно убрать с дороги, как побежден-
ных врагов, но их нельзя судить как преступников. После со-
вершенной революции или контр-революции нельзя обращать
ниспровергнутые законы против защитников этих законов. Это
гнусное лицемерие законности, которое вы, господа, не станете
санкционировать своим решением.
(Речь Маркса в Кельне перед присяжными
заседателями, стр. 29).
269.
Во все продолжение его (учредит, собрания—Ред.) господ-,
ства, все то время, пока оно разыгрывало на авансцене важные
жептйпппиеННЫе Веяния'в глУбине сцены беспрерывно совершались
июльских ,юшения’ постоянные осуждения военным судом
июльских инсургентов или ссылка их без суда. Учредительное
— 150 —
собрание имело достаточно такта, чтобы признать, что в лице
июньских инсургентов оно судило не преступников, а уничто-
жало врагов.
(Кл. б., стр. 54).
Требование отречения от революционной природы, неиз- 270.
бежно порождаемой всеми историческими условиями, становится
глубоко комическим, когда с ним адресуются к партии, кото-
рую ставят как раз вне общего права, т.-е. вне закона, и затем
добиваются от нее, чтобы она признала ту самую правовую
почву, которая для нее уничтожена. И если приходится на этот
счет терять слова, то это опять-таки доказывает политическую
отсталость Германии. В остальном мире каждый знает, что все
современное политическое положение—несомненный результат
революций. Франция, Испания, Швейцария, Италия: сколько стран,
столько правительств милостью революции. В Англии даже виг
Маколей признает, что в основе теперешнего правового поряд-
ка—одна революция на другой.
(Пред. Э. к Кельн, проц., стр. 347).
Революционные и легальные методы классовой борьбы.
Выборы в Типперэри—событие. Они заставляют фениев 271.
перейти от бесполезных заговоров... и стряпни мелких вспышек
на путь действий по видимости хотя бы и законных, но на
самом деле гораздо более революционных, по сравнению со всем
тем, что они делали после своего неудачного восстания. На
самом деле они усвоили себе образ действий французских ра-
бочих, а это является громадным шагом вперед. Только бы все
удалось провести так, как предполагалось. Тот страх, который
внушил буржуазии этот новый переворот дела и вопли всей
либеральной прессы,—все это является лучшим доказательством
того, что на этот раз удар молотка пришелся как раз по
шляпке гвоздя.
(Письма, стр. 175).
В конфликте между конституантой и президентом консти- 272.
туанта не могла ссылаться на всеобщее избрание, как источник
своего существования, потому что к всеобщему избирательному
праву апеллировали против нее, она не могла опереться ни на
.какую регулярную власть, потому что борьба шла против ле-
— 151 —
л » илгпя свеогнуть министерство, вотиро-
гальной власти, на н раз попыталась эт0 сделать
ГгУи^б-гГГнТаря: министерство в ее доверии не нуждалось.
Только од^о средство оставалось в ее руках: это средство было
восстание.
(Кл. б., стр. 68 и 69).
Если обстоятельства толкали конституанту к восстании»
против президента и министров, то президента и министров
они же толкали к государственному перевороту против консти-
туанты, потому что у них не было законного способа распу-
стить ее. Но конституанта была матерью конституции, а кон-
ституция—матерью президента. Государственным переворотом
президент разрывал конституцию и уничтожал свое республи-
канско-юридическое притязание. Он вынуждался выдвинуть
империалистское юридическое притязание, но оно будило юри-
дические притязания Орлеанов и оба бледнели перед легитимист-
ским юридическим притязанием. Падение легальной республики
могло выдвинуть только ее крайний противоположный полюс—
легитимистскую монархию.
273.
274.
(Там же, стр. 70 и 71).
Дело идет о том, кто должен господствовать: те ли силы
общества и государства, которые сгруппировались вокруг мо-
нархии,—феодальное крупное землевладение, армия, бюрократия,
попы—или же буржуазия?.. Против старого, феодального обще-
ства буржуазия и пролетариат составляют новое общество,
стоят плечом к плечу... А во-вторых,—и это делает речь осо-
бенно важной даже для наших дней,—она отстаивает револю-
ционную точку зрения против лицемерной законности прави-
тельства таким способом, который мог бы кое для кого послу-
жить примером и в настоящее время. Мы призываем народ
к оружию против правительства? Да, мы это делаем, и мы
должны были это делать. Мы нарушили закон, мы покинули
почву права? Превосходно, но правительство уже раньше разо-
с™» “₽0Да Т' 3аК0Н“' “Т°Р“е «“
'Z" Г б°'“м не Нас, как
побежденных врагов, можно устранить с пути но нас нельзя
ир™- coX:°„xP::x:
’ она~Реаолюционная партия, что он.
риэнать правовую почву, созданную 1866 к
— 152 —
1871 годами, и, таким образом, сама поставила себя вне общего
права. Я не буду останавливаться на чудовищном взгляде,
будто, отстаивая то или иное мнение, кто-либо ставит себя тем
самым вне общего права. Это чистейшее полицейское государ-
ство, и для него было бы лучше, если бы молча просто так
действовали, а на словах возвещали правовое государство. Но
что такое иное представляет правовая почва 1866 года, как не
революционную почву?... Очень глуповатой была бы революцион-
ная партия, если бы она в оправдание каждого восстания не
нашла по меньшей мере столь же хороших юридических оснований,
как Бисмарк для войны 1866 года. Затем провоцируют граждан-
скую войну, ибо ничем иным не была война 1866 года. Но
всякая гражданская война есть революционная война. Ведут войну
революционными средствами... Побеждают и поглощают три ко-
роны милостью божьей: Ганновера, Кургессена, Нассау, из ко-
торых каждая была по меньшей мере столь же законной, столь
же «исконной» и «милостью божией», как корона Пруссии.
(Соч. т. III, стр. 345, 346).
Только в Германии можно еще наблюдать, как от партии 275.
требуют, чтобы она считала себя связанной не только факти-
чески, но и морально существующим так называемым правовым
порядком; чтобы она наперед дала обещание: как бы ни сло-
жились. обстоятельства, она не захочет, если бы даже у нее
была к тому возможность, опрокинуть этот правовой порядок,
против которого она ведет борьбу. Другими словами, она должна
дать обязательство охранять на вечные времена существующий
политический строй. Только это и ничего другого не означает,
когда от германской социал-демократии требуют, чтобы она
перестала быть «революционной»... А если правительство, до-
стигшее власти через контр-революцию и революцию, ставит
то же требование, то это означает одно: революция хороша,
пока она совершается Бисмарком для Бисмарка с товарища-
ми, но революция преступна, если она делается против Бис- ч
марка и К*.
(Там же, стр. 347, 348, 349).
Ирония всемирной истории все ставит на голову. Мы, 276.
«революционеры», «разрушители», мы несравненно более пре-
успеваем, пользуясь легальными средствами, чем при нелегаль-
ных средствах, непосредственно направленных к перевороту.
- 153 —
пМ как они себя именуют, погибают от ими са-
Партии порядка, к положения. В отчаянии они кричат:
мими созданного ле как мы при этой
“тХХ™" "уСКУ™ " Т" “ В“ГЛЯЯ""'
"°к «X- ж-э-ь А так как мы ке столь безу.кы, чтоб»
'“ “ Э1И, партиям позволить заманить себя в уличку»
борьбу, то им, наконец, ничего другого не остается, как уни-
чтожить эту самую роковую для них законность.
(Ввел. Э. к Кл. б., стр. 22).
Насколько революционно кричали и шумели демократы
во время конституционной избирательной борьбы, настолько же
конституционно теперь, когда требовалось с оружием в руках
доказать серьезность своей избирательной победы, проповеды-
вали они порядок, величественное спокойствие и легальность,
т.-е. слепое подчинение велениям контр-революции, которые
облекались в форму закона. Во время дебатов Гора посрамила
партию порядка, противопоставив ее революционной страстности
бесстрастие филистера, отстаивающего законную почву, и бро-
сила ей ужасный упрек, что она действует революционно..
(18 Бр., стр. 179).
Социальное и политическое содержание революции.
Все бывшие до сих пор революции были революциями
в целях защиты одного вида собственности против другого вида
собственности. Они не могли охранять один вид собственности,
не посягая на другой. В Великой Французской революции была
принесена в жертву феодальная собственность, чтобы спасти
собственность буржуазную; в революции, произведенной Солоном,
должна была поплатиться собственность кредиторов в интере-
сах собственности должников... начиная с первой и кончая
последней из так называемых политических революций, все они
были совершены ради защиты собственности одного рода и
р°водились путем конфискаций, называемых также грабежом,
что ^Г'т'0"ТИ другого рода- В° всяком случае, факт тот,
могла ечение ПОЛУТ°РЫ тысячи лет частная собственность
«огла сохраниться лишь благодаря нарушениям права собствен-
(Пр. С., стр. 76).
— 154 —
Каждая революция прекращает существование старого об- 279.
щества, и поскольку она социальна, каждая революция уничто-
жает старую власть, и постольку она имеет характер поли-
тический.
(Л. и., т. II.).
Поэтому человек, способный утверждать, что социалисти- 280.
ческую революцию легче произвести в известной стране потому,
что она, хотя и не имеет пролетариата, но зато и не имеет и
буржуазии, доказывает этим только то, что он незнаком еще
с азбукой социализма... Всякая настоящая революция есть рево-
люция социальная, [т. к. она передает власть в руки нового
класса и доставляет ему возможность перестроить общество по
образу и подобию своему.
(Э.—Статьи 1871—75 г.г., стр. 59—62).
Право на революцию и законная почва.
Наше звание представителей пролетарской партии мы 281.
имеем от самих себя и ни от кого другого. Но полномочие это
подкреплено исключительной и всеобщей ненавистью, какую
питают к нам все фракции и партии старого мира.
(М., 18 мая 1859 г. Письма, стр. 2).
Утверждение законов, которые относятся к прошлой 282.
эпохе общества, которые созданы представителями погибших
или погибающих общественных интересов, и, следовательно,
превращают в закрн только эти интересы, стоящие в проти-
воречии с общими потребностями. Но общество основывается
не на законе. Это—фантазия юристов. Напротив, закон должен
-основываться на обществе, он в противовес произволу отдельного
индивидуума должен быть выражением его общих интере-сов и
потребностей, проистекающих из данного способа материального
производства. Не Code Napoleon (кодекс Наполеона), который
я сейчас держу в руках, породил современное буржуазное
общество. Напротив, возникшее в XVIII веке, в XIX веке дальше
развившееся буржуазное общество в этом кодексе лишь находит
для себя юридическое выражение. Когда он уже не будет соответ-
— 155 —
ствовать общественным отношениям, он превратится в простую
РУДУ бумаги. Вы не можете сделать старые законы основой нового
пйшественного развития точно так же, как и прежние состояния
общества созданы не этими старыми законами. Они возникли из
этих прежних состояний,-и вместе с нею они должны погибнуть.
Они необходимо изменяются вместе с изменяющимися жизненными
отношениями. Утверждение старых законов вопреки новым по-
требностям и запросам общественного развития по существу есть
не что иное, как ханжеская защита особых интересов, для кото-
рых отошло время, против современного общего интереса. Это
утверждение правовой почвы стремится сделать такие
особые интересы господствующими, в то время как они
уже не господствуют; оно стремится навязать обществу
законы, которые осуждены жизненными отношениями этого обще-
ства, его способом существования, его обменом, его материаль-
ным производством; оно стремится удержать в должностях
законодателей, которые преследуют лишь сепаратные интересы,
оно стремится злоупотребить государственной властью, чтобы
интересы большинства подчинить интересам меньшинства. Сле-
довательно, во всякий момент оно впадает в противоречие
с существующими потребностями, оно тормозит обмен, промы-
шленность, оно подготовляет общественные кризисы,
которые прорываются в политических революциях.
Вот в чем истинный смысл привязанности к правовой почве
и утверждения правовой почвы.
(Речь М. перед судом присяж.).
28.3. Но эта революция (1871 г.—Ред.) была законной государ-
ственной формой Франции. Республика, результат этой революции,
была признана победителем в тексте капитуляции. После этой
капитуляции ее признали все иностранные державы; от имени
республики было созвано'Национальное Собрание. Единственным
законным основанием Бордосского Национального Собрания и
бочиуС 4°^г₽ИТе являлась Революция парижских ра-
иноналмн^п?”' Ем” 4 сентября, это На-
"сТе"Н° ДОЛЖИО был° бы “0=
кеХ™ ”’ Ко»"га. “торыб «ил избран а 1869 г.
всеобщею подачей голосов при французском □
правлении, и позднее был насилТпТ, ’ ПРИ ПруССК0М
льно разогнан революцией.
(Гражд. в., стр. 38—39).
— 156 —
Но в войне рабов против их угнетателей, в этой един- 284.
ственной правомерной войне, какую только знает история, такой
поступок считают, видете ли, преступлением.
(Там же, стр. 68).
То, что «партия порядка» после своих кровавых оргий 285.
распространяла столько сплетен о своих жертвах, доказывает
лишь, что наши буржуа считают себя законными наследниками
древних феодалов, которые признавали за собой право употре-
блять против плебеев всякое оружие, но считали преступлением,
если плебеи сами брались за какое бы то ни было оружие.
(Там же, стр. 70).
Само собой разумеется, что наши заграничные товарищи 286.
не отказываются от своего права на революцию. Ведь право на
революцию является вообще единственным действительно
«историческим правом», единственным, на котором основаны все
без исключения современные государства; на нем же, кстати
сказать, построен и Мекленбург, дворянская революция кото-
рого окончилась в 1755 г. посредством «наследственного дого-
вора», знаменитого письменного засвидетельствования феода-
лизма, еще и по сие время не потерявшего силы закона. Право
на революцию настолько прочно вошло в общее сознание, что
даже генерал Богуславский только из этого народного права и
выводит право на государственный переворот, которое он при-
знает за своим императором.
(Введ. Э. к Кл. б., стр. 21).
На исторические события не жалуются,—напротив, ста- 287.
раются понять их причины, а вместе с тем и их следствия,
которые далеко еще не исчерпаны. Но в праве
будет требовать, чтобы люди, которые все это проделали, не
упрекали других за то, что они—революционеры. Германская
империя—создание революции, конечно, революции особого
рода, но тем не менее, все же революции. Но что для одного
правильно, то справедливо и для другого. Революция остается рево-
люцией, совершается ли она прусской короной, или починяль-
щиком котлов. Если правительство настоящего дня применяет
существующие законы, чтобы избавиться от своих противников,
оно делает то, что делает всякое правительство. Но если оно
- 157 —
AV.TO может сразить их еще по особенному громо-
вообрпжасг, будт т0 этнМ оно запугает разве только
«нм слоном: революционер!-т0 этим 0 ’ стся п0 всей
лилистспа «Само революционер» эхом отзывается по всея
н« тр^жшне отречения °’ реиоятиошюй
Х'ж,» «торрческим» услоииями, ста-
новится глубоко комическим, когда с ним адресуются к партии,
которую ставят как раз вне общего права, т.-с. пне закона, и
затем добиваются от нее, чтобы она признала ту самую пра-
новую почву, которая для нее уничтожена. И если приходится
на этот счет терять слова, то это опять-таки доказывает
политическую отсталость Германии. В остальном мире каждый
знает, что все современное политическое положение - несомнен-
ный результат революции. Франция, Испания, Швейцария, Ита-
лия: сколько стран, столько правительств милостью революции.
В Англии даже виг Миколей признает, что в основе тепереш-
него правового порядка—одна революция на другой... Америка
уже 100 лет каждый год 4-го июля празднует свою революцию.
В большинстве этих стран имеются партии, которые полагают,
что существующий правовой порядок постольку связывает их,
поскольку он в силах их связывать. А если бы кто-нибудь,
например, во Франции вздумал обвинять роялистов или бонапар-
тистов в том, что они—революционеры, его просто высмеяли бы.
(Пред. Э. к суду прис., стр. 346—347).
288. Мы внушили всей либеральной буржуазии такое уважение
к себе, что она в один голос заявляет: да, если вы, социал-
демократы, захотите встать на законную почву, откажитесь
от революции, тогда и мы будем за то, чтобы немедленно
отменить закон против социалистов... По моему мнению, дел»
обстоит следующим образом: существующее политическое поло-
жение во всей Европе есть результат революции. Правовая почва,
историческое право, легитимизм тысячу раз нарушались или
даже совсем отрицались. Но всем партиям или классам, пришед-
шим к господству через революцию, свойственно требование,
чтобы новая правовая почва, созданная революцией, признавалась
безусловно, считалась неприкосновенной. Право на революцию
существовало, в противном случае теперешние правители
не ыли ы уполномочены править, но с теперешнего момента
не пТкй,еСТ1!0ВаТЬ б°льше не должно... Никогда еще революция
отказывалась от довода законности, как, например, в 1870 г.,
158 —
когда и король и буржуазия одинаконо утверждали, что на их
стороне право... Тот, кто действует кровью и железом, свергает
троны, проглатывает целые государства и конфискует частную
собственность, тот не должен проклинать других за то, что
они революционеры... Консерваторы без колебаний нарушили
в ноябре 1848 г. тот новый правовой порядок, который устано-
вился в марте 1848 г. Они считают всякий конституционный
порядок лишь временным и будут ликовать по поводу всякого
абсолютистско-феодального государственного переворота. Либе-
ралы всех оттенков принимали участие в революции с 1848 до
1866 г.г. и не позволили бы и сегодня отрицать за ними право
сопротивляться силой всякому насильственному изменению
конституции. Центр признает церковь высшей силой, стоящей
выше государства,—следовательно, такой силой, которая в из-
вестном случае может предписать революцию, как долг. И
эти партии требуют от нас, чтобы мы одни из всех заявили,
что ни при каких обстоятельствах мы не будем прибегать
к силе, что мы будем подчиняться всякому гнету, всякому наси-
лию, не только при условии формальной их законности (по
мнению наших врагов), но даже если они прямо незаконны.
Ни одна партия, не говоря лжи, не отказывалась от права во-
оруженного сопротивления при известных обстоятельствах. Ни
одна не может отказаться от этого последнего права. Если же
дело дойдет до обсуждения обстоятельств, при которых
наша партия удерживает за собой это право, то тогда наша
позиция выиграна, тогда уже будет тысяча поводов на каждом
шагу. И в особенности—об’явление партии бесправной, т.-е.
указание сверху на революционный путь. Подобное об’явление
партии лишенной прав может повторяться ежедневно, как это
уже происходило. Требовать у такой партии подобного безус-
ловного заявления об отказе от революции—чистая бессмыслица...
Вообще выборы показали, что уступчивостью мы ничего не
добьемся, т.-е. уступками нашим противникам. Мы заставили
себя уважать и стали силой только благодаря упорному сопро-
тивлению. Уважение внушает только сила, и, пока мы являемся
силой, филистер будет нас уважать. Того, кто делает ему уступки,
он презирает, тот уже больше не сила. Можно дать почув-
ствовать железный кулак в бархатной перчатке, но дать его
почувствовать следует.
(Письма, стр. 260, 261, 262, 263).
— 159 -
289.
Историческое право-это право на революцию. Вообще
же нас радует, что этот случай подтверждает наше убеждение,
что парижский пролетариат так же как и прежде враждебен
бонапартизму... и ни чуть не собирается продавать за чече-
вичную похлебку свою историческую честь (или вместо «исто-
рической чести» скажем «историческоеправо первородства,
как носителя революции»)...
(Письма, стр. 112).
— 160 —
2. Применение законов и правонарушение.
«
Наиболее выгодное законодательное воплощение нори
права не только отражает наиболее полно интересы полити-
чески господствующего класса, но, вместе с тем, в наиболее
удобное для него форме замаскировывает, затушевывает клас-
совые противоречия. Однако, внешне стирая грани между клас
сами, законодательство всегда должно предоставить почву для
наиболее выгодного в интересах господствующего класса его
истолкования. В этом и заключается классовый характер ярн-
Менения законов. Основу для него составляет „политическая*,
т.-е. классовая, природа суда, прокуратуры, адвокатуры и т д...
С одной стороны, при помощи „юридического крючкотворства*
обходятся законы, если, будучи выгодны для всего господствую-
щего класса в целом, они в отдельных случаях невыгодны пл
тех или иных его представителей. Само правительство при-
меняет во время политических процессов целый ряд неза-
конных средств принуждения, чтобы добиться осуждения поли-
тических преступников. С другой стороны, выгоды господ-
ствующего класса обеспечиваются догматическим применением.
формальным истолкованием закона. Понятие правонарушения,
преступления, носит поэтому по большей части условный ха-
рактер и зависит от того, с точки зрения какого класса рас-
сматривается нарушение закона. Судебное и уголовное право
представляют также нечто иное, как дополнительное средство
для охраны интересов и поддержания политического господ-
ства того или иного класса. .
Закон в теории и закон на практике.
Государство? Символ веры большинства государств с са- 290.
того начала, напротив, устанавливает неравенство перед лицом
закона великих и малых, бедных и богатых.
(Л. н„ т. II, стр. 179).
Дух капиталистического производства ясно обнаруживается 291.
я неряшливой редакции в фабричных законах так называемых
О «put
И
- 161 —
пунктов о воспитании, в отсутствии того административного,
наблюдения, без которого эго обязательное обучение в боли
шинстве случаев становится иллюзорным, в оппозиции фабри,
кантов даже против такого закона об обучении и в их уверт.
ках и уловках, которые служат для обхода его на практике
(К. т„ I, стр. 392, 393).
292. Парламент издал пять законов о труде за время 1802—
1833 г.г., но был настолько лукав, что не вотировал ни одно»
копейки на их принудительное проведение, на необходимый
персонал чиновников и т. д. Они остались мертвой буквой.
- (Там же, стр. 262).
293. Весьма характерным для режима Людовика • Филиппа,
этого короля буржуазии («король-буржуа»), является то обстоя-
тельство, что единственный изданный при нем фабричный за- .
кон 22 марта 1841 г. никогда не был проведен в жизнь... На- *
блюдение за применением этого закона и принуждение к его
выполнению было предоставлено доброй воле—amis de com-
merce («Друзей торговли»),—это в стране-то, где каждая мышь
находится в ведении полиции... Не менее характерным для раз-
вития французского общества является вообще то обстоятель-
ство, что закон Людовика-Филиппа до революции 1848 г. оста-
вался единственным законом в этой области, хотя французска»
законодательная фабрика опутывает своею сетью все сторон»
жизни...
. (К. т. I, стр. 261).
294. Таким образом в этом английском законодательстве 1867 г.
бросается в глаза, с одной стороны, вынужденная у парламента.
господствующих классов необходимость признать в принципе
столь чрезвычайные и широкие меры против захватов капита-
листической эксплоатации, а с другой стороны, половинчатость,
неохота и нечестность, с которыми парламент потом осуще-
ствлял их на практике.
(Там же, стр. 496).
295. Само собой разумеется, что Англия вообще далеко опе-
редила континент в «социальных условиях»; она представляет
собою метрополию современной крупной индустрии, в ней капи-
талистический способ производства развивался самым свобод-
ным и обширным образом; следствия этого способа производ-
ства выступают здесь резче всего и поэтому ранее находят
— 162 —
себе отклик в законодательстве. Лучшим доказательством этого
служит фабричное законодательство. Если, однако, господину
Заксу кажется, что достаточно парламентскому акту всту-
пить в законную силу, чтобы, тотчас же быть проведенным на
деле, то он жестоко ошибается. И именно Local Gocvernment
Act. может служить самым лучшим примером в этом отноше-
нии. Исполнение закона было поручено городским самоупра-
влениям, которые почти повсюду в Англии являются средоточием
всякого рода продажности и семейного покровительства (непо-
тизма)... Агенты этих городских учреждений, обязанные своей
службой всякого рода семейным связям, либо по неспособности,
либо намеренно не приводят в исполнение подобных социальных
законов, между тем, как именно в Англии правительственные
чиновники, следящие за выполнением социальных законов, отли-
чаются в большей части строгим выполнением своих обязанно-
стей, хотя в последнее время не в такой степени, как 20—
30 лет назад.
(Ж. в., стр. 62, 63).
Правосудие в буржуазном обществе.
Как ни мало вероятно это, но прусское правительство при- 296.
няло за святую истину эти бессмысленные изобретения (под-
ложные документы против коммунистов), и можно представить
себе, как такого рода свидетельства перепутали доказательства,
представленные присяжным. В заключительном разбирательстве
в качестве свидетеля выступил еще господин Штибер, уже
упомянутый полицейский чиновник, клялся в справедливости
всех этих нелепостей и с великим самодовольством уверял,
будто один из его тайных агентов стоит в интимнейших отно-
шениях с теми людьми в Лондоне, которые являются главными
инициаторами ужасного заговора.
(Кельн., пр., стр. 336).
В продолжение всего этого периода дирекция Кельнской 297
полиции, президиум полиции в Берлине, министерства внутрен-
них дел и юстиции непрерывно вторгались в ход следствия та-
ким же образом, как позже их достойный представитель Шти-
бер в качестве свидетеля вмешивался в публичные судебные
заседания в Кельне. Правительству удалось подобрать такой
— 163 —
состав присяжных, какого не знает летопись Рейнской провин-
ции. На ряду с представителями высшей буржуазии... городской
патрициат..., деревенские юнкера..., два прусских правитель-
ственных созетника, в том числе один королевский камергер...
и, наконец, один прусский профессор. Следовательно, в этом
жюри были представлены все господствующие в Германии классы,
притом только они... То, что упустил разум законодателя,
могла наверстать совесть присяжных.
(Там же, стр. 425).
29Я. Таким образом, христиански-германское правительство не
довольствуется взламыванием письменных столов, кражей чужих
бумаг, вымогательством ложных показаний, организацией инсце-
нированных заговоров, изготовлением подложных документов,
лжеприсягами, подкупом к лжесвидетельству,—и все для того,
чтобы добиться осуждения кельнских обвиняемых. Оно старается
бросить позорящие подозрения на лондонских друзей обвиняе-
мых, лишь бы только покрыть своего Гирша, относительно
которого Штибер под присягой показал, что он с ним не зна-
ком, а Гольдгейм, что он не шпион.
(Там же, стр. 467).
2<>9. Подобно тому, как находящиеся на заднем плане и скры-
тые кулисами декорации, поднимающиеся амфитеатром, в конце
оперного спектакля внезапно вспыхивают в свете бенгальского
огня и поражают все взоры своими ослепительными очертаниями,
так в конце этой прусской полицейской трагикомедии открыли
скрытые в амфитеатре мастерские, в которых была изготовлена
подлинная книга протоколов. На самой нижней ступени этого
амфитеатра показался несчастный шпион Гирш... и агент-про-
вокатор Флери, купец из Сити, на третей ступени—дипломати-
ческий лейтенант полиции Грейф, а на самой высшей—само прус-
ское посольство..., следовательно, отель прусского посольства
был той теплицей, где собственно выросла подлинная книга .
протоколов.
(Там же, стр. 469).
)0. В лице подсудимых перед судом, представлявшим господ-
ствующие классы, стоял безоружный революционный пролета-
риат; таким образом, обвиняемые были огуждены потому, что
они стояли перед этим судом. Если что-нибудь могло на мгно-
вение поколебать буржуазную совесть присяжных, как оно
— 164 —
поколебало общественное мнение, так это была разоблаченная
правительственная интрига, испорченность прусского правитель-
ства, которая раскрылась перед их глазами. Но, сказали себе
присяжные, если прусское правительство рискнуло пойти про-
тив подсудимых с такими позорными и такими бесшабашными
средствами, если оно, так сказать, поставило на карту свою
репутацию в Европе, то подсудимые, как бы ни была мала их
партия, очевидно, страшно опасны, и их учение во всяком слу-
чае должно представлять силу. Правительство нарушило все
законы уголовного кодекса для того, чтобы защитить нас от
этого преступного чудовища. Поступимся же немного и мы,
в свою очередь, своим честным именем, чтобы спасти честь пра-
вительства. Будем ему благодарны. Осудим их. Рейнское дво-
рянство и рейнская буржуазия своим «виновны» присоеди-
нили свой голос к тому крику, который издала французская
буржуазия после 2-го декабря: «только кража может еще спа-
сти собственность, только клятвопреступление—религию, только
кровосмешение—семью, только беспорядок—порядок». Все госу-
дарственное здание Франции проституировало себя. И все-таки
ни одно учреждение не пало так низко, как французские суды
и присяжные. Превзойдем французских присяжных и судей,
заявили заседатели и судебная палата в Кельне.
(Там же, стр. 481, 482).
Фабриканты не успокоились до тех пор, пока не добились лц
решения. Court of Queens Bench («суд королевской скамьи»), по
толкованию которого закон 1844 г. не обязывает устраивать пре-
дохранительные приспособления для горизонтальных валов, подня-
тых над уровнем пола более, чем на семь футов. В 1866 г. им
удалось, наконец, при посредстве ханжи Вильсона Паттена,—одного
из тех благочестивых людей, показная религия которых всегда
готова выполнять черную работу в угоду рыцарям денежного
мешка,—провести в парламенте закон, которым они пока-что'
могли удовольствоваться. Закон этот фактически лишил рабочих
всякой специальной защиты, предоставив им при несчастных
случаях, причиненных машинами, искать вознаграждения в^ обыч-
ных судах (прямая насмешка при английской высоте судебных
издержек); с другой стороны, он при помощи весьма крючко-
творных постановлений о производстве экспертизы сделал для
фабрикантов почти невозможным проиграть процесс.
(К, т, III, часть 1-я, стр. 66).
165 —
Фор мольной и социальное толкование законов
Лог Если существующие законы оказываются и явном проти-
поречии с и<»возавоеяанной ступенью общественного развития, то
шина, господи присяжные, обязанность вмешаться между отжив-
шими требованиями закона и живыми требованиями общества.
Паше дело предварить законодательство, пока последнее не
пойдет навстречу потребностям общества, Это самая драгоцен-
ная привилегия суда присяжных. В рассматриваемом случае,
милостивые государи, задача зта облегчается вам самой буквой
законодательства. Вы должны лишь толковать его и духе нашего
времени, наших политических прав, наших социальных потреб
ностей.
(Процесс «Новой Рейнской Газеты», стр. 36, 37).
WJ, Привилегия суда присяжных в том и состоит, что при-
сяжные могут толковать законы независимо от традиционной
судебной практики так, как им подсказывают их здравый смысл
и совесть... и именно тут, в подобных противоречиях между
устаревшим законодательством и новой социально-политической
обстановкой, именно в этих случаях должны выступить при-
сяжные и приспособить старый закон к новой социальной
обстановке новым истолкованием его.
(Там же, стр. 40, 41).
**»4 Исе законодательство имеет своей целью защиту имущих
от неимущих. Законы нужны только потому, что существуют
неимущие. Эго ясно выражено хотя бы только в некоторых
законах, как, например, в законах против бродяг... Неприязнь
к проле I ярив ту лежит вообще в основе закона и судьи; в осо-
бенности мировые судьи, с которыми пролетариату чаще всего
приходится иметь дело, легко находят этот смысл закона...
Подобным же образом действует и полиция... полиция с буржуа
обращается вежливо, нс выходя из пределов закона; для проле-
тариата не существует охранительной формы закона, полиция
без всяких околичностей врывается в его дом, арестует его,
бьет сто... На практике принимается во внимание при обраще-
нии г бедняком дух закона, в не его буква.
(Пол. раб. класса в Англии, стр. 222, 228).
•04, Неужели lopa, несмотря на все испытания учредительного
собрания, все еще не уразумела, чго толкование конституции
166
принадлежит не тем, кто ее составил, а только тем, кто принял
>е? Что буква ее должна истолковываться сообразно ее жиз-
ненному смыслу и что буржуазный смысл есть единственный
ее жизненный смысл? Что Бонапарт и роялистское большинство
национального собрания были призванными истолкователями
конституции подобно тому, как поп является призванным истол-
кователем библии, а судья—призванным истолкователем закона?
Неужели национальное собрание, только что вышедшее из недр
всеобщего избрания, должно было чувствовать себя связанным
духовным завещанием мертвой конституанты, живую волю
которой в свое время сламывал даже какой-нибудь Одилон
Барро?.. Сама конституанта ищет помощи и восстании, особой
статьей призывая каждого гражданина на свою защиту... Но
разве общественные власти не учреждены между прочим и для
защиты конституции, и не начинается ли нарушение конституция
лишь с того момента, когда одна из общественных конститу-
ционных властей восстает против другой?
(Кл. б., стр. 83, 84).
В этом и заключалась вся суть дела; это было фабри- 306.
нантское издание десятичасового закона! Это были все те же
мироточивые, сочащиеся гуманностью фритрэдеры, которые во
время агитации против хлебных пошлин целые десять лет
с точностью до копейки высчитывали рабочим, что при свободном
ввозе хлеба было бы совершенно достаточно десяти часового
труда, чтобы при средствах, которыми располагает английская
промышленность, обогатить капиталистов. Двухгодичный бунт
капитала увенчался, наконец, решением одного из четырех
высших судебных учреждений Англии Court of Exchequer (суд
казначейства), который по одному из дошедших до него слу-
чаев 8-го февраля 1850 г. вынес решение, что хотя фабриканты
и поступали протии смысла закона 1844 г., но самый этот
закон содержит некоторые слова, делающие его бессмысленным.
«Этим решением уничтожался десятичасовый закон...» Но за
этой, повидимому, окончательной победой тотчас же на-
ступил попорот. Рабочие до сих пор оказывали пассивное,
хотя упорное и ежедневно возобновляющееся сопротивление*
Теперь они начали громко протестовать... Роптала даже часть
фабрикантов... При таких обстоятельствах между фабрикан-
тами и рабочими состоялся компромисс, получивший санкцию
167
парламента в новом пополнительном фабричном закону 5 ПВ|
ста 1850 г.
(К., т. I, стр. ^75).
307. Здесь (Англия—Ред.) все по-старому. Никакой возможности
привести рабочих вождей к какому-нибудь единению. Но массы
несмотря на это, движутся вперед к самосознанию, правда
медленно, но все-таки несомненно подвигаются вперед. Здесь
дело пойдет, как и во Франции и прежде в Германии: фракции
будут вынуждены об’сдиниться, как только в парламент попадет
известное количество независимых рабочих (особенно выбран-
ных не при помоши либералов). И либералы делают все, что
могут, чтобы этому помешать. Они 1) избирательного права нс
распространяют даже на тех, которые теперь уже имеют его
на бумаге; напротив, они 2) избирательные листы делают еще
дороже, чем теперь, так как листы должны быть дважды в году
ьыставлены, издержки же правильного их заполнения ладаки
на кандидатов или представителей политических партий, а не
на государство; они 3) категорически отказываются переложить
избирательные расходы на государство или общину, далее
4) диэты и 5) перебаллотировки. Сохранение всех этих старых
злоупотреблений есть прямое лишение рабочих пассивного изби-
рательного права в э/< и более избирательных округов. Парлаг
мент должен оставаться клубом богатых людей.
. (П. к Зорге, 417, 418).
308. * Обманывать других, чтобы ввести под конец в обман
этим путем и самого себя,—вот вся парламентская мудрость
в двух словах.
(П., 251).
309. Эта ограниченность юристов, которая создает себе твер-
дую правовую норму и продолжает применять ее неизменно и
к условиям, сделавшим ее тем временем неприменимою.
(Происх. семьи и т. д., стр. 12).
310. В виду густого мрака, окутывающего всю легендарную перво-
начальную историю Рима,—мрака, еще значительно усиленного
рационалистически-лрагматическими толкованиями и сообще-
ниями после позднейших писателей-юристов, невозможно сказать
что-нибудь определенно ни о времени, ни о ходе, ни о причинах
революции, которая положила конец древнему, родовому строю.
(Там же, стр. 85).
— 168 —
Классовая природа, адвокатуры и прокуратуры.
Способ допроса свидетелей напоминает перекрестный допрос 311-
u английских судах, где адвокат бесстыдными, спутывающими
но всех направлениях задаваемыми вопросами старается сбить
свидетеля с толку и извратить его слова. Здесь же адвокаты
сами члены парламентской следственной комиссии, в том же
числе собственники и эксплоататоры рудников; свидетели, гор-
норабочие, по большей части из каменноугольных копей. Весь
фарс характерен для духа капитала.
(К., т. I, стр. 497).
15 июля обер-прокурор Шнаазе выступил с форменной 312.
обвинительной речью против народного клуба, председатель ко-
торого был 9 числа арестован по его докладу. Здесь перед
вами образчик высокой беспартийности прокурорского надзора,
образчик того, как то обер-прокурор выступает в качестве пар-
тийного лица, то партийное лицо в качестве обер-прокурора.
(Процесс «Новой Рейнской Газеты», журн. «Под
знам. Маркс.» (№ 2—3, 1923 г., стр. 38).
Классовая основа суда.
Вы помните, что во Франции в первое время рсставра- 313.
ции партии вступали между собой в ожесточенные стычки
в парламентах, судах; в Южной Франции дело доходило до ножей.
Суды присяжных были тогда просто военно-полевыми судами
победившей партии, расправлявшейся с партией побежденной.
(Там же, стр. 33).
В своем сопротивлении этому и другим постановлениям 314.
закона фабриканты нашли дружную поддержку со стороны бес-
платно отправляющих свою обязанность мировых судей, которые,
в большинстве случаев сами фабриканты или друзья фабрикан-
тов, должны были решать судебные дела подобного рода. Какого
сорта приговоры постановляли эти господа, видно из слов выс-
шего судьи Кемпбеля, сказанных им по поводу одного из таких
приговоров, поступивших на его рассмотрение по апелляцион-
ной жалобе: «Это не истолкование цдрламентского акта,а про-
стая его отмена».
(К, т. Ill, ч. I, стр. 64).
I
— 169 —
,15 Стало ясно, что суд присяжных представляет вОенныя
’ суд привилегированных классов, что он устроен для того, Что.
бы заполнить пробелы закона буржуазной совести.
(Кельн, пр., стр. 482).
И6. Как бы ни были ясны и недвусмысленны показания сви-
детелей—буржуазия, избирающая мирового судью, всегда найдет
лазейку, чтобы отделаться от страшного приговора: умер от
голода,
(Пол. раб. класса в Англии, стр. 79).
417. Законы эти (прусские законы о печати —Ред.) формулиро-
ваны столь неопределенным образом и допускают по отношение
к печати столь широкие и безусловно произвольные толкования,
что для суждения о них очень существенное значение имеет
судебная практика. Ибо, если верно утверждение, что дух нашего
законодательства воплотился в наших судейских чиновников, то
их понимание отдельных пунктов является очень существенным
дополнительным моментом последнего, да и вообще в сомни-
тельных случаях судебная практика имела крупное влияние на
толкование законодательства.
(Сочинения, т. II, стр. 539).
Л 8. Суд присяжных есть по своей сущности политическое, а
не юридическое учреждение; но так как всякое юридическое су-
щество имеет по своему происхождению политическую природу, то
в ней проявляется истинно юридический элемент, и английский суд
присяжных,как самый выработанный,естьзавершениеюридической
лжи и безнравственности. Начинают с фикции «беспристрастных
присяжных»; присяжным внушают забыть все, что они слышали
до следствия относительно данного случая, судить только на
основании сделанных здесь на суде свидетельских показаний,—
как будто бы что-нибудь подобное было возможно. Создают
вторую фикцию «беспристрастного судьи», который должен раз-
вернуть закон и беспристрастно, совершенно «об'ективно»,
сопоставить представленные обеими сторонами доводы, как будто
бы это было возможно. Требуют даже от судьи, чтобы он
каким-то особым образом, несмотря на все это, не оказывал
влияния на осуждение присяжных, не подсовывал им вердикты,
т.-е. он должен ставить посылки так, как их следует поставить,
чтобы вывести заключение, но сам он не должен вывести заклю-
чения, даже для себя он не должен его вывести, ибо ведь это
— 170 -
повлияло бы на его изложение посылок; всех этих и сотен дру-
гих невозможностей, бесчеловечное гей и глупостей требуют, лишь
бы прилично прикрыть основную глупость и бесчеловечность
Но практика не дает себя обмануть, на практике очень мало
заботятся обо всей этой чепухе, и судья довольно ясно дает
понять присяжным, какой вердикт им следует вынести, и послуш-
ные присяжные правильно выносят вердикт.
(Там же, стр. 417, 418).
Капитал открыл теперь при помоши юридических очков, 319.
что закон 1860 г., подобно всем парламентским актам для «охра-
ны труда», составленный в затемняющих смысл выражениях,
дает предлог не распространять его действия на категории ра-
бочих «прессовальшиков» и «аппретурщиков». Английская юрис-
дикция в лице учреждения, называемого Common Pleas (гра-
жданское отделение суда), всегда верный холоп капитала,
санкционировала это крючкотворство.
[ ‘ (К, т. I, стр. 280).
| Но что пользы в привлечении к суду, раз суды county ma- 320.
gistrates выносили оправдательные приговоры. В этих судах
заседали господа фабриканты, чтобы судить самих же себя...
(Эти суды)... представляют что-то в роде бесплатных мировых
судей, которых набирают из почетных лиц графств. В действитель-
ности они образуют поместные суды господствующих классов
(Там же, стр. 272).
О несменяемости судей.
Отвергнув какое бы то ни было соглашение с мелкой 321.
буржуазией и не сумев привлечь к новой государственной форме
ни одного нового элемента общества, трехцветная конституция,
напротив, поспешила возвратить традиционную неприкосновен-
ность одной корпорации, которая являлась самой ожесточенной
и фанатической защитницей старого государства. Она превра-
тила в конституционный закон несменяемость судей,ко-
торую временное правительство поставило под вопрос. Единый
король, свергнутый ею, воскрес, стократно умноженный, в этих
несменяемых инквизиторах законности.
(Кл. б., стр. 60).
Судей лишили (Парижская коммуна—Ред.) той мнимой неза- 322.
висимости, которая только скрывала их подчиненность поочеред-
— 171 —
но сменявшимся правительством; они каждому правитель^
приносили присягу на верность и каждому изменяли. Как и nJ?
чие должностные лица общества, они были сделаны выборнуцц
ответственными и сменяемыми.
(Гражд. война во Франции, стр., 49»
Преступление. Уголовное право.
323. При обычных условиях общественная власть—исполнитель-
ница существующих .законов. Преступник—тот, кто нарушает
эти законы или силой противодействует общественной власти
и их проведении.
(Кельн, пр., стр. 356).
324. В лучшем случае этот ответ имеет лишь тот смысл, что
буржуазное юридическое понятие о «воровстве» применимо так-
же и к «честному» доходу буржуа. Но так как «воровство»,'
т.-е. насильственное нарушение собственности, заранее предпо-
лагает существование этой последней, то Прудон и запутался
но всевозможных ему самому неясных хитросплетениях на счет
истинной буржуазной собственности.
(Нищ. фил., стр. XXIX).
325. Какие причини ищут заставить пролетариат не воровать?
Конечно, «святость собственности»—прекрасная фраза и очень
приятно звучит для буржуазии, но для того, у кого нет собствен-
ности, она перестает быть святой. Деньги—вот божество мира
сего. Буржуа, отнимая у пролетариата его деньги, делает из него
атеиста на практике.
(Пол. раб. класса н Англии, стр. 109).
•«
32о. Однако, для поддержания веры в святость частной собствен-
ности и с задней мыслью подготовить на всякий случай убежище
для слишком надоедливых монтаньяров, оно (национальное собра-.
ние—Ред.) об’явило арест народного представителя за долги за-
конным при наличности предварительного разрешения со стороны
национального собрания. Оно позабыло только прибавить, что
президент за долги подлежит тюремному заключению. Оно
уничтожило последние следы неприкосновенности, защищавшей
члены его собственного тела.
(Кл. б., стр. 188, 189).
172 —
Но они, железнодорожные рабочие, обыкновенные люди, 327.
а не циклопы. В известный момент рабочая сила их Иссякает.
Они впадают в состояние оцепенения, мозг их перестает рабо-
тать, глаза—видеть. В высокой степени «respectable Britsh Jury-
man» отвечает на эти показания приговором, предающим их
дальнейшему суду за manslaughter (убийство), и в дополнитель-
ном пункте мягко выражает благочестивое пожелание, чтобы гос-
пода магнаты от железнодорожного капитала в будущем проявляли
большую щедрость при покупке необходимого количества «рабо-
чих сил» и обнаруживали большее «воздержание» или «само-
отречение», или «бережливость» при высасывании покупаемой
рабочей силы.
(К., т. 1, стр. 232, 233).
В конце концов выходит, что Англия своею промышлен- 328.
ностью посадила себе на шею не только обширный класс неиму-
щих, но и среди них довольно значительный класс безработных,
от которого избавиться не может. Эти люди обречены на про-
извол судьбы: государство о них не заботится, даже отталки-
вает их от себя. Кто осудит их, если мужчины пустятся на
грабеж, женщины—на воровство и проституцию? Но правитель-
ство не интересуется тем, сладок ли голод или горек, а бросает
их в свои тюрьмы или ссылает в свои колонии для преступни-
ков, откуда выпускает потом тех же безработных людей еще
и развращенными.
(С., т. II, стр. 266).
Если им удастся провести свои законопроекты против 329.
переворота, еще усилить их, превратить все уголовное законо-
дательство в каучук, то чего добьются они, кроме нового дока-
зательства своего бессилия?
(Ввел. Э. к Кл. б. 23).
Философ производит идеи, поэт—стихи, пастор—пропо- 330
веди, профессор—руководства и т. д. Преступник производит
преступления. Присмотревшись поближе к связи этой последней
отрасли производства с общественным целым, мы отрешимся от
многих предрассудков. Преступник производит не только пре-
ступление, но также и уголовное право, а потому и профессора,
читающего лекции по уголовному праву, а вместе с ним и
неизбежное руководство, в форме которого этот же профессор
выносит на общественный рынок свои лекции, как «товар». Тем
— 173 —
самым достигается увеличение национального богатства, Со
шенно независимого от личного наслаждения, которое, как л'*"
называет компетентный свидетель, профессор Рошер, доставляв
своему творцу рукопись руководства. Преступник производи^
кроме того, всю полицейскую и уголовную юстицию, сыщИКо/
судей, палачей, присяжных и т. д. И все те различные прОфе</
сии, которые тоже представляют собою категорию обществен
кого разделения труда, развивают различные способности чело,
веческого духа, создают новые потребности и новые способы
их удовлетворения. Уж одна пытка вызвала остроумнейшие
механические изобретения и привлекла к производству своих
орудий множество почтенных ремесленников.
Преступник производит частью моральное, частью траги-
ческое впечатление—смотря по обстоятельствам—и этим оказы-
вает «услугу» в форме возбуждения моральных или эстетиче-
ских чувств публики. Он производит не только руководство по
уголовному праву, не только свод уголовных законов, а, следо-
вательно, и законодателя, но также и искусство, художественную
литературу, романы и даже трагедии, как это показывают не
только «Преступление» Мюльнера и «Разбойники» Шиллера, но
даже Эдип и Ричард III. Преступник нарушает монотонность и
будничную безопасность буржуазной жизни. Он предохраняет
ее, таким образом, от застоя и порождает ту беспокойную
напряженность и подвижность, без которых притупилась бь
само жало конкуренции. Этим он дает толчок производитель*
ным силам. Между тем как преступление отвлекает часть лиц
• него населения с рабочего рынка и таким образом уменьшает
конкуренцию между рабочими, препятствуя до известной сте-
пени падению заработной платы ниже ее минимума, борьба
с преступлением поглощает некоторую другую часть того же
населения. Вследствие этого преступник выступает в качестве
одного из тех естественных «уравнителей», которые устанавли
вают надлежащий уровень и открывают целую перспективу
«полезных» профессий. Влияние преступника на развитие про
изводительных сил можно было бы проследить до мелочей.
Достигли ли бы замки их теперешнего совершенства, если бы
не было воров? Дошло ли бы производство банковых билетов
до своего нынешнего искусства, если бы не существовало под
делывателей денег? Проник ли бы микроскоп в обыкновенны*
торговые сферы (см. Бебэджа), если бы не обман в торговле^
— 174 —
Не обязана ли практическая химия своим развитием столько же
подделке товаров и стремлению обнаружить ее, сколько и чест-
ному соревнованию в производстве? Посредством всегда обно-
вляемых способов захвата собственности преступление вызывает
к жизни все новые средства защиты и этим влияет так же бла-
готворно, как стачка на изобретение машин.
Оставляя в стороне преступление частных лиц, спросим,
мог ли бы возникнуть без национальных преступлений всемирный
рынок; могли бы без них возникнуть сами нации? И не служит
ли со времен Адама древо греха в то же время и древом по-
знания?
. (Т. приб., ст., т. 1).
Всякая услуга производительна для ее продавца. Клятво- 331
преступление тоже производительно для того, кто совершает его
за чистые деньги. Подделка документов тоже производительна
для того, кому за нее платят. Убийство тоже производительно
для того, кто получает за него деньги. Занятия сикофантов,
доносчиков, льстецов, паразитов, блюдолизов производительны
для тех, кто не даром совершает эти «услуги». Стало быть,
они—«производительные рабочие», они производят не только
богатство, но и капитал. И мошенник, который сам себе пла-
тит, совершенно так же, как это делают суды и государство,
«затрачивает силу, дает ей определенное приложение и создает
результат, удовлетворяющий потребности человека», а именно:
потребности вора, а, может быть, кроме того, и его жены и
детей. Стало быть, он—производительный рабочий, если все
дело только в том, чтобы создавать «результат», удовлетво-
ряющий известную «потребность», т.-е., в выше упомянутых
случаях, если все дело только в том, чтобы он продавал свои
«услуги», дабы они стали производительными.
(Т. пр. ст., т. 1, стр. 260).
Он (герой романа Эж. Сю, принц Рудольф—Ред.) спорит 332
с юридическим миром не о самом наказании, а о роде и форме
наказания... Теория наказания, соединяющая юриспруденцию
с теологией... есть не что иное, как теория наказания католи-
ческой церкви, как то пространно доказал уже Бентам
в своем произведении «Теория наказаний и наград»... Это-
то самое наказание, которое было обычным во всем хри-
стианском государстве Византии, и процветало в юношеский
— 175 —
период христианско-германского государства Англии и Франции.
Изолирование человека от чувственного внешнего мира...
чтобы заставить его исправиться—ослепление—есть необхо-
димое следствие христианской доктрины, согласно которой
полное осуществление этого определения, чистое изолйрованиг
человека от жизни и сосредоточенность на его спиритуалисти-
ческом «я» есть самое настоящее благо... По Гегелю, наказание
есть приговор, который преступник произносит сам над собою.
Ганс пространнее развил эту теорию. У Гегеля эта теория Явля-
лась спекулятивным покрывалом древнего «Jus talionis», которое
Кант развил, как единственно правильную теорию наказания.
У Гегеля самоосуждение преступника остается только «идеей»,
спекулятивным постановлением ходячих эмпирических уголовных
наказаний. Он предоставляет выбор формы наказания данной
образовательной ступени государства, т.-е. оставляет наказание
таким, какое оно есть на самом деле. Именно в этом он является
ббльшим критиком, чем его критический последователь. Теория
наказания, которая в преступнике признает в то же время
человека, может это делать только в абстракции, в воображе-
нии, именно потому, что наказание, принуждение противоречат
человеческому поведению. Кроме того, выполнение такой задачи
оказалось бы невозможным. Место абстрактного закона занял
бы чисто суб’ективный произвол, ибо каждый раз зависело бы
от официальных «почтенных и приличных» особ согласовать
наказание с индивидуальностью преступника. Уже Платон пони-
мал, что закон должен быть односторонним и должен абстра-
гировать от индивидуальности. Напротив, при человеческих
•отношениях наказание будет не более, как приговором, который
провинившийся произносит над самим собою. Его не смогут
убедить в том, что внешнее насилие, произведенное над ним
другими, есть насилие, произведенное им самим над собою.
В других людях он, напротив, будет видеть естественных спаси-
телей от наказания, которое он сам наложил на себя, т.-е.
отношение примет как раз обратную форму... Изолирование
человека от внешнего мира и насильственное погружение в глу-
бокое душевное одиночество, соединение юридического наказания
с теологическим мучительством, получает законченное, совершен-
ное выражение в целлюлярной системе...
(Л. н, т. II, стр. 326, 328, 329, 330, 337, 338).
- 176 —
VII
СИСТЕМЫ ПРАВА и МЕТОДЫ
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
1. Юристы—идеологи и философия права.
Наука права и юристы.
Философия права, ее принципы и системы.
Метод и идеи естественно-правовой школы.
Реализация идей естественно-правовой школы в буржуазном праве.
Историческая школа права.
Немецкий либерализм и Кант.
Правовые воззрения мелкобуржуазной интеллигенции. Лассаль.
Й удон,
гирнер.
Бакунин.
Правовая идеология победившей буржуазии. Бентам.
2. Типические системы и методы законодательства.
Рецепция права.
Исторический н революционный метод законодательства.
Римское право.
Основные типы действующих правовых систем.
Прусское право.
Английское право.
Влвяние английского права в Америке.
Законодательство парцеллярной собственности во Франции.
О праве.
12
1. Юристы—идеологи и философия права.
Юридические иллюзии характерны и совершенно неиз-
бежны для буржуазной эпохи с ее „идеологическим*, юриди-
ческим мышлением. Правовые системы представляются как
„системы, имеющие обоснование в самих себе*; юрист вообра-
жает, что „действует с априорными положениями*. В эпоху
подготовки буржуазных революций, при господстве рациона-
лизма, законодательная деятельность представляется идео-
логам революционной буржуазии, как рациональная, система-
тическая мыслительная деятельность, как систематическая раз-
работка правовых идей, логическое развитие их „путем после-
довательного устранения всех внутренних противоречий*.
Поэтому важное значение получает философское обоснование
права. Наука права развивается, как обосновывающая „прин-
ципы* философия права и как догматически их применяю-
щая при разработке систем — юриспруденция.
На развити и ""философ ии права можно проследить поэтому
классовое развитие буржуазного общества. Господствующая и
типическая для него школа „естественного права*1 отражает
классовые воззрения революционной буржуазии: в ней отчет-
ливее всего получило выражение буржуазное право „в юри-
дическом смысле*, наивысшее развитие получили все основ-
ные юридические категории вплоть до понятия „суб‘екта
права*. Как идеал вечной справедливости, как совершенное
царство разума представляется здесь идеализированное цар-
ство буржуазии. Феодально-аристократическая реакция, после
периода французской революции, находит свое философско-
правовое отражение в исторической школе права, исходящей
из „народного духа* и набрасывающей романтический покров
на „священные, исторические устои*. Кант, Фихте, Гегель вы-
ражают в философской форме правовые воззрения начинающей
уже подымать голову, но идущей еще на компромисс с фео-
дально-полицейским строем немецкой буржуазии. Их фило-
софско-правовые категории отражают уже односторонне отдель-
— 179.—
12»
„«.тгпаюшей отчетливо в капиталистическое
пые элементы выступ такЖв гд ц в раалпчных Мвстах
строе правовой формi _ к помимо того, правовые воазрвПвя
Маркс и ЭигмьсзатР а также мелкобуржуазной
победившей oyp*v“-
интеллигенции-
Наука права и юристы.
„з С дальнейшим развитием законодательства в сложный,
об-емистый комплекс является необходимость в новом обществен-
ном разделении труда-образуется сословие профессиональных
знатоков права, а с ними возникает и наука права.
(Э. Ж. В., стр. 80).
I
' 3»4 По мере того, как в действительную зависимость от
производства материального богатства все более и более попа-
дали непосредственно не относящиеся к нему области произ-
водства,—положительные (естественные) науки особенно были
| подчинены, как средства материального производства,—низший
ранг сикофантов политической экономии стал считать своей
обязанностью возвеличивать и оправдывать всякую денную
сферу деятельности указанием на то, что она «связана»
с производством вещественного богатства, что она служит для
। него средством; и каждому они оказывали честь тем, что делали
I его «производительным работником» в «самом тесном» смысле
этого слова, т.-е. работником, который работает на капитал,
тем или иным способом служит его увеличению и т. д.
(Т. пр. ст. I, стр. 185, 186).
335.
При данных условиях производства известно точно,
сколько нужно труда для того, чтобы сделать стол, как велико
должно быть количество определенного рода труда для произ-
водства определенного продукта. Но не так обстоит дело со
многими невещественными продуктами. Здесь определение коли-
чества труда, требуемого для достижения определенного резуль-
тата, как и определение самого результата, основывается на
nfinZaX’ Двадцать ДУховников вместе, быть может, совершат
KOHcvxbTaui КОТОрОе не удастся одному; шесть врачей на обшей
консультации, может быть, найдут врачебное средство, которого
I
— 180 —
не находит один врач. В судебной коллегии производится, может
быть, больше правосудия, чем у одного судьи, который сам
себя контролирует. Количество солдат, нужное для защиты
страны, полицейских—для поддержания в ней порядка, чиновни-
ков—для хорошего управления ею и т. д., — все эти вещи
проблематичны и, например, в английском парламенте очень
часто ставится на обсуждение, хотя в Англии знают очень
точно, сколько нужно труда прядильщиков для изготовления
тысячи фунтов пряжи. Что касается других «производительных»
рабочих этого рода, то само понятие заключает в себе ука-
зание на то, что полезность, создаваемая ими, зависит не-
посредственно только от их числа, им определяется. Например,
лакеи, которые являются показателями богатства и высокого
положения своих господ. Чем больше их число, тем сильнее
эффект, «производимый» ими.
(Г. I, стр. 234, 235).
Это — язык все еще революционной буржуазии, еше не 336.
успевшей подчинить себе все общество, государство и т. д. Это
трансцендентные профессии, издавна пользовавшиеся почетом —
государи, судьи, офицеры и т. д.
(Т. пр. ст. I, стр. 266).
Мы спросим — не предполагает ли нужда в нотариусах 337.
существования данного гражданского права, представляющего
только выражение известного развития собственности, т.-е.
производства?
(Н. Ф., стр. 146, 147).
Уголовное судопроизводство везде даровое; гражданское- 338
вращается почти исключительно около конфликтов из-за соб-
ственности, стало быть, касается только имущих классов.
(К. Г. Б., стр. 72).
Противоречия у Маурера случаются: 1) благодаря при- 339.
вычке приводить примеры и иллюстрации из всех эпох пооче-
редно, притом еще перемешивая их; 2) благодаря тому остатку
юридической связанности, которая мешает ему всякий раз, как
— 181 —
п том чтобы понять развитие и т. д.; 3J ...он слишком
дело идет о том, чти какую она игра
мало придает значения силе
340.
341.
Нр только рабочие, но также и зксплоатируЮЩие Их
JXhho классы, благодаря разделению труда, пора.
ирлмо или кос деятельности; бездушный буржуа^
б°ШеНЫ.Хвеиным капиталом и своей страстью к прибыли;
СВ0ИД-двоими закостеневшими правовыми воззрениями, которые
Xctbviot над ним, как самостоятельная сила и т. д.
' (Письма, Э.—Щ).
Этим преемником был Дж. Ф. Мак-Леннан, прямая про-
тивоположность своего предшественника. Вместо гениального
мистика «ы имеем в его лице сухого юриста; вместо буйной
поэтической фантазии—более или менее вероятные комбинации
выступающего в суде адвоката.
(Пр. с., стр. II).
342.
Философия прма, ее принципы и системы.
Сверх того «экономические узоры» у Маркса представляют
собой,-а этого особенно не может переварить желудок нашего
юриста, не только экономические исследования. Эти исследо-
вания носят по преимуществу исторический характер, они
показывают ход общественного развития от феодального спо-
соба производства средних веков до современного развитою
капитализма, исчезновения прежних классов и классовых про-
тиворечий и образования новых классов о новыми противо-
положными интересами, которые между прочим, находят свое
выражение в новых правовых требованиях.
Слабое сознание этого как будто осеняет и нашего юриста,
когда он на странице 37 делает открытие, что «современная
философия права... по существу не только отражение истори-
чески унаследованного правового уклада, что эту философию
права можно было бы назвать «буржуазной философией
права», рядом с которой в социализме возникает филосо-
права неимущих классов». Но если это так, то чем
ясняется. (Откуда появились эти «буржуа» и эти «не-
3 не классы», имеющие зависимость от различия их клаС'
— 182 —
совых положений различную философию права). Является ли
причиной их возникновения право или экономическое развитие.
А разве Маркс говорит что-нибудь иное, чем то, что правовые
воззрения отдельных крупных общественных классов обусловли-
вают каждый данный момент их классовым положением.
(Э. Юрид. Соц.).
Этикетка системы отличается от этикетки других товаров 343.
между прочим тем, что она обманывает не только покупателя,
но и продавца.
(К. т. II, стр. 343).
Теоретические положения о коммунистах ни в каком слу- 344.
чае не основываются на идеях и принципах, открытых и уста-
новленных тем или другим обновителем мира. Они представляют
собою лишь общее выражение действительных условий суще-
ствующей ныне борьбы классов, совершающегося на наших
глазах исторического движения... в этом смысле коммунисты
могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение
частной собственности.
(Ком. Ман., стр. 37).
Принципы и теории, развитые представителями буржуазии 345.
во время ее борьбы с феодализмом, были не чем иным, как
теоретическим выражением практического движения; при чем
можно с точностью проследить, как выражение это бывало
более или менее утопическим, догматическим, доктринерским,
соответственно более или менее развитым фазам того дей-
ствительного движения, которое выражали Теории.
. (Лит. Нас. т. II, стр. 534).
Таможенный союз расширялся и включал мелкие госу- 346.
дарства в этот внутренний рынок, молодая буржуазия этих
государств все больше привыкала смотреть на Пруссию, как на
своего экономического, а в будущем и политического суверена.
А в лад песенкам буржуазии насвистывали профессора. То, что
в Берлине философски обосновывали гегельянцы,—Пруссия, мол,
призвана встать во главе Германии,—в Гейдельберге доказывали
историческими доводами ученики Шлоссера, Гаусер и Гервинус,
При этом, конечно, предполагалось, что Пруссия изменит всю
— 183 —
свою политическую систему, исполняя требовании буржуа^
идеологов.
(Сила и эк. в обр. Гер. им., стр. 32, 33).
Метод и идеи естественно-правовой шко.гы,
,Применение математического метода к истории, нравствен,
кости и прану должно и в этой области доставить математи-
ческую уверенность в истинности добытых результатов, дОлЖио
придать им характер действительно неизменных истин. Этот
метод есть только видоизменение старого излюбленного идеоло-
ги чес к ого, иначе говоря, априористического метода, который
познает свойство какого-либо предмета не из самого этого
предмета, но из его понятия. Сначала из предмета делают
понятие предмета, затем переворачивают копье и меряют пред-
мст по его отражению—понятию. Не понятие должно соответ-
ствовать предмету, но предмет понятию. У г. Дюринга, вместо
понятий, фигурирует простейший элемент конечных абстракций,
до которых он доходит в своем мышлении; но ведь это нисколько
нс изменяет сущности дела. Названные простейшие элементы,
в лучшем случае, носят чисто умозрительный характер, и,
таким образом, философия в действительности оказывается
чистой идеологией, выведением действительности не из нее самой,
но из представления.
(А.-Д., стр. 85).
348. Но масштабом, на котором меряется все законодательство
для решения вопроса, что относится к естественному праву и
что к нему не относится, служит самое абстрактное выражение
самого права—справедливость. С этих пор развитие права
в глазах юристов и тех, кто им верит на слово, выражается
в стремлении все более и более приближать условия челове-
ческой жизни, поскольку они выражены в праве, к идеалам
справедливости, вечной справедливости. А эта справедливость •,
есть не что иное, как укутанная в идеологическую высоко*
oTimm*? и °ЛОхчку вожение существующих экономических
ной стороныЛИ ° ° ИХ КОнссРвативной, либо с их революцией'
(Жил. Вопр., стр. 80).
- 184 -
с дальнейшим общественным развитием закон разростается 349.
в более или менее обширные законодательства, чем запутаннее
это законодательство, тем более отличается способ его выра-
жения от обычного способа выражения экономического условия
жизни общества. Законодательство представляется как бы само-
данлеющимся элементом, получающим свое право на существо-
вание и обоснование своего дальнейшего развития из своих
собственных внутренних основ, хотя бы, положим, из понятия
ноли. Люди забывают о происхождении своего права из эконо-
мических условий жизни, подобно тому, как они забыли о своем
собственном происхождении из животного царства. С дальней-
шем развитием законодательства в сложной об’емистый ком-
плекс является необходимость в новом общественном разделении
труда—образуется сословие профессиональных знатоков права,
а с ними возникает и наука права. В своем дальнейшем развитии
эта наука сравнивает правовые системы разных эпох и народов
не как отражение соответственных экономических отношений,
а как системы, имеющие свое обоснование в самих себе. Сравне-
ние всегда предполагает нечто общее—оно обнаруживается в том,
что юристы соединяют все более или менее одинаковое во всех
этих правовых системах под именем естественного права.
(Ж. В., стр. 68).
Реализация идей естественно-правовой школы в бур-
жуазном праве.
Великие люди, просветившие умы Франции и подготовившие 350.
их великую революцию, сами выступали в качестве крайних
революционеров. Они не признавали никакого внешнего авто-
ритета, какого бы рода он ни был. Религия, концепция природы,
общество, государственный строй,—все было подвергнуто беспо-
щадной критике, все должно было оправдать свое существование
перед судом Разума или отказаться от дальнейшего существо-
вания. Разумность была сделана единственным мерилом всего
сущего. • То было время, когда, по выражению Гегеля, мир
был поставлен на голову. Сначала, в том смысле, что челове-
ческий ум и открытие им идеи пред’явили притязание лечь
в основу всех человеческих деяний и всякой общественности,
а позднее и в том более широком смысле, что действительность,
противоречащая этим идеям, должна фактически измениться
— 185 —
' ,, Все доселе существовавшие общества и ГОс
сверху до низу. Вс! Д сданЫ в архив; до сих пор
царства, как «еразум ’ судКами. Все прошедшее заслуЖн.
попросту управлялся Р * [ резрение Только теперь забрезЖил
' вало лишь сострадай суеверия, несправедливости, Ппм
•ч лтМЫНС WCv,u J r г
'"'"°’ ‘ «»’«"“ МИ"ТЬ: ИЧНа”
ИЛе™“ Ль «но-»»" ка законах природы, рааенстаа и „е
СЛ₽’“.'.Х лра. человека. Теперь мы знаем, что это царстщ,
отчуалаеиы и мм,тир0МИНОе царство бужу,зи
справедливость воплотилась л буржуазно» юстиции'
™ равенство свелось к гражданскому равенству перед закон»,,
одним из существеннейших прав человека была об'яввена...
^жуаэна. собственность и что разумное государство-общ..
ств.нный договор Руссо-оклзалось. да только и могло оказаться,
буржуазно-демократической республикой. Столь же мало, как
и все их предшественники, великие мыслители XVIII века могли
перейти границы, поставленные современной им эпохой.
(А.-Д., стр. 16—7).
351. Мы видели во введении, как французские философы XVIII в.,
эти подготовители революции, апеллировали к разуму, как
к единственному судье всего сущего. Они требовали основания
разумного государства, разумного общества; все, что противо
речило военному разуму, следовало устранять без всякой жалости.
Но мы также видели, что этот вечный разум в действительности
был не что иное, как идеализированный рассудок среднего бюр-
гера, в то же время только начавшего развиваться в буржуа.
Когда же Французская революция осуществила это разумное
общество, это разумное государство, то новые учреждения,
как бы рациональны они не были по сравнению4 с прежним
строем, оказались далеко не абсолютно разумными. Разумное
государство совершенно обанкротилось, «общественный договор»
Руссо нашел свое осуществление в эпохе террора, от которого
буржуазия, разочаровавшись в своих политических способностях,
искала спасения сначала в развращенной директории, а потом
под защитой наполеоновского деспотизма. Провозвещенную
вечный мир превратился в бесконечную завоевательную войну-
азумное общество постигла не лучшая участь. Противополож
ость между богатым и бедным вместо того, чтобы исчезнуть Е
всеобщего благоденствия, обострилась, благодаря отмене
- 186 —
цехов и других привилегий, перекидывавших мост между богатым
и бедностью, и упразднению смягчавших эту противополож-
ность церковных благотворительных учреждений. Расцвет про-
мышленности на капиталистической основе сделал бедность и
нищету трудящихся масс одним из жизненных условий существо-
вания общества. Число преступлений росло из года в год: если
выступавшие прежде безбоязненно на свет божий феодальные
пороки хоть и не были искоренены, но все же временно отсту-
пили на задний план, зато тем пышнее расцвели пороки мещан-
ские, дотоле прозябавшие в тиши. Торговля все более и более
принимала характер мошенничества. «Братство» революционного
девиза проявлялось на деле в каверзах и в зависти, сопрово-
ждавших борьбу, вызываемую конкуренцией. Насильственное
угнетение заменило подкупом и вместо меча главнейшим рыча-
гом общественной силы стали деньги. Право первой ночи перешло
от феодальных господ к фабрикантам, проституция распро-
странялась в неслыханных до того размерах. Самый брак
остался, как и был, законом, признанной формой, офи-
циальным покровом проституции, но сверх того он дополнялся
широко практикуемым адюльтером. Короче сказать, по срав-
нению с пышными обещаниями просветителей общественные и
государственные учреждения оказались в каррикатуре, вызы-
вавшие горькое разочарование. (Там же> стр 228( 29)
Робеспьер, С. Жюст и их партии погибли потому, что
они смешали реалистически - демократический общественный
порядок, который искался на основе действительного рабства,
с новейшим спириталистически-демократическим представитель-
ным государством, которое покоится на эмансипированном раб-
стве, на буржуазном обществе. Какая колоссальная ошибка—
быть вынужденным признать и санкционировать в «человеческих
правах» современное буржуазное общество, общество промы-
шленности, всеобщей конкуренции, свободно преследующих свои
цели частных интересов, анархии, самой себе отчужденной есте-
ственной духовной индивидуальности, признать и санкциониро-
вать все это, и в то же время аннулировать в лице отдельных
индивидуумов жизненные проявления этого самого общества,
и в то же время желать построить по античному образцу
политическую верхушку общества.
(Лит. Нас. т. 11, стр. 212). '
— 187 —
Историческая школа права.
з ГVI о ДЛЯ исторической школы является тем человеком
и естественном состоянии, которого еше не коснулась рома1(_
тическая культура. Его учебник естественного права-это ветхий
•ивет исторической школы. Нас ни сколько не смущает взгляд
Гсрдева. что люди в естественном состоянии поэты, и что свя-
Шейнис книги первобытных народов представляют собой поэти-
ческие книги, между тем как Гуго говорит самой тривиальной,
самой трезвой прозой. Каждая эпоха обладает своей специ-
фической природой и создает свойственных ей людей в есте-
ственном состоянии. Хотя Гуго и не поэт, он все же фантазер,
а фикция есть поэзия прозой, вполне соответствующая прозам-
ческой натуре XVIII столетия. Признавая Гуго прародителем
и творцом исторической школы, мы этим не противоречим духу
последней... считая Гуго продуктом XVIII стол., мы поступаем
даже о духе самого Гуго, выдающего себя за ученика Канта,
а свое естественное право за детище кантовской философии...
Гуго неправильно толкует своего учителя Канта, полагая,
что раз мы не можем познать истины, то логически мы должны
без обиняков признать ложное за достоверное, раз только оно
существует. Гуго скептик по отношению к необходимости сущ-
ности вещей и верующий в их случайные проявления. Он
поэтому ничуть не старается доказать, что позитивное разумно.
Он напротив старается доказать, что позитивное неразумно.
Он отовсюду с самодовольной иронией стягивает доводы и ста-
рается сделать вполне очевидной ту истину, что никакая разум-
ная необходимость не удовлетворяет положительных институтов
например, собственности, государственной конституции, брака
и т. д. Они, по его мнению, даже противоречат разуму и в луч-
шем случае он допускает разглагольствование за и против себя.
Этого метода отнюдь не надо ставить в вину лично Гуго; это
скорее метод его принципа, откровенный, наивный, ни с чем не
считающийся метод исторической школы... Гуго поэтому развен-
чивает все, что свято для справедливого, нравственного, поли-
тического человека, но он разбивает эту святыню только для
того, что бы воздать им почести, подобающие исторически*
реликвиям, он порочит их в глазах разума, что бы затем пре-
вознести их в глазах истории и одновременно с тем отдать
должное исторической школе... Гуго находится в таком *е
— 188 —
отношении к просветителям восемнадцатого столетия, в каком
находится, положим, разложение французского государства при
развратном дворе регента к разложению французского государ-
ства в национальную эпоху. И в том и в другом случае разло-
жение. Там оно проявляется в виде распутной фривольности,
понимающей и осмеивающей пустую безыдейно существующую,
но лишь с тем, чтобы, расквитавшись со всеми разумными и
нравственными узами, продолжать игру среди всеобщей гнили
и быть похороненным под развалинами. Это разложение тогдаш-
него мира, которое наслаждается самим собою. В эпоху нацио-
нального собрания, наоборот, разложение есть освобождение
нового духа от старых форм, которые были недостойны и не-
способны охватить его. Это чувство собственного достоинства
новой жизни, которое уже разрушенное, отвергает отверженное.
Если поэтому философию Канта можно по справедливости
считать немецкой теорией французской революции, то есте-
ственное право Гуго нужно считать немецкой теорией француз-
ского ancien regime (старого порядка). Мы вновь встречаем
у него фривольность прожигателей жизни, пошлый скептицизм,
наглый по отношению к идеям, в высшей степени покорный
по отношению к конкретностям, тот скептицизм, который
чувствует силу своего ума, лишь до того, как убил дух поло-
жительного. Тогда он мнит себя обладателем чисто позитивного,
так сказать фильтрата позитивного, и в том животном состоя-
нии он чувствует себя великолепно. Даже когда Гуго взвешивает
силу аргументов, он с безошибочным верным инстинктом на-
ходит все разумное и нравственное в учреждениях, сомнитель-
ных с точки зрения разума. Только животные моменты пред-
ставляются его уму чем-то, не подлежащим сомнениям.
(Л. Н. т. I, стр. 239, 240, 41, 42).
Вульгарная точка зрения считает историческую школу 354.
реакцией против фривольного духа XVIII столетия. Распростра-
ненность этого взгляда обратно пропорциональна его правиль-
ности. XVIII ст. произвело только один продукт, существенной
чертой которого является фривольность и этот единственный
фривольный продукт—это историческая школа...
Время и культура, правда, окутали мистическим туманом
грубое родословное древо исторической школы; романтика при-
дала ему фантастическую форму, спекулятивная философия
— 189 —
сделала ему свою прививку; многочисленные ученые плоды были
сбиты с дерева, высушены и хвастливо собраны в большой кла
довой немецкой учености. Но, в сущности, немного надо кРи"
тики, что бы за благоухающими современными фразами узнать
грязные старые фантазии нашего просветителя, а за высоко-
парной елейностью его распутную тривиальность.
(Там же, стр. 239—44).
»
355. Да. немецкая история гордится движением, которого на
историческом небе никто до нее не сделал, да и потом не сде-
лает ни один народ. А именно, мы разделяли с новыми народами
реставрации, не разделяя их революций. Мы подверглись
реставрации, во-первых, потому что другие народы отважились
на революции и, во-вторых, потому, что другие народы страдали
от контр-революции; в первый раз реставрация была потому,
что наши повелители трусили, а второй раз потому, что наши
повелители не трусили. С нашими пасторами во главе мы всегда
находились только раз в обществе свободы—в день ее погребения.
Школа, узаконяюшая подлость сегодняшнего дня подлостью
вчерашнего, школа, об’являющая мятежным всякий крик кре-
постных против кнута, раз только кнут—матерый годами, при-
рожденный, исторический кнут, школа, которой история пока-
зывает, как бог Израиля своему слуге Моисею, только свое
a posteriori, это историческая школа права изобрела бы
немецкую историю, если бы она не была немецким изобретением
истории. Она это Шейлок, но Шейлок лакей клянется на
каждом фунте мяса, вырезанным из народного сердца, ее век-
селем, ее историческим векселем, ее христианско-германским
векселем. Напротив энтузиасты германоманы по крови и свобо-
домыслящие по рефлексии ищут нашу историю свободы по ту
сторону нашей истории в тевтонских первобытных лесах. Но
чем же отличалась наша история от свободы, от истории сво-
боды кабана, если ее можно разыскать только в лесах.
(Там же, стр. 342—43).
356. Особенность народов с «историческим» развитием, как
понимает его историческая школа права, заключается в том,
что они постоянно забывают свою собственную историю.
(К Критике пол. эк., стр. 165).
— 190 —
Юридические и исторические теории Галлеров, Стаалей, 357-
Пео и их единомышленников надо рассматривать только как
rodices rescript! естественного права Гуго, в которых после
некоторых операций критического анализа опять обнаруживается
гтаоый первоначальный текст.
₽ . (Л. Н. т. I, стр. 244).
Немецкий либерализм и Кант.
Первые для германской почвы экземпляры политико-практи- 35
ков и профессиональных представителей оппозиции своими
речами и сочинениями приучали немецкое ухо к языку консти-
туционализма и уже самым фактом своего существования
возвещали приближение времени, когда буржуазия усвоит их
политические фразы и придаст им истинный смысл, между тем
как болтливые адвокаты и профессора обыкновенно швыряются
и фразами, не давая себе труда вникнуть в их действительное
значение... Почти все писатели того времени проповедывали
ребяческий конституционализм. У литераторов, особенно у лите-
раторов второго сорта, все больше и больше входило в при«-
вычку прикрывать недостаток литературных способностей по-
литическими намеками, которые гарантировали, что на этих
писателей будет обращено внимание. Стихи, романы, рецензии,
драмы, все продукты литературы напичканы, как выража-
лись, тенденциями, т.-е. более или менее робкими выражениями
антиправительственного настроения. Как бы для того, чтобы завер-
шить идейную спутанность, господствовавшую в Германии после
1830 года, эти элементы политической оппозиции перемешива-
лись с плохо переваренными университетскими воспоминаниями
о германской философии и с непонятными обрывками француз-
ского социализма, в особенности сен-симонизма... И германская
философия, этот наиболее сложный и в то же время надежнейший
показатель развития германского духа, стала на сторону буржуа-
зии, когда Гегель в своей «философии права» об’явил конститу-
пионкую монархи» высшей „ совершеннейшей формоГпра^-
Иначе говори, он по-своему возвестил, что в,ржХ,
страны близка к тому, чтобы достигнута политической власти.
(Соб. Соч. т. III, стр. 246).
-.191 —
59 Социалистическая и коммунистическая литература фр
’ возникшая под давлением возникшей буржуазии и служ*
литературным выражением борьбы против этого господства
проникла в Германию в то время, когда тамошняя <5урЖуаэИч
только что начала свою борьбу против феодального абсолю-
тизма. Немецкие философы, полуфилософы и беллетристы
с жадностью набросились на эту литературу. Они забыли только
что французские условия жизни не были перенесены в Герма-
нию вместе с французской литературой: в общественных уело-
виях тогдашней Германии эта французская литература лиши-
лась всякого непосредственного практического значения и
приняла характер простого литературного течения. Она по
необходимости явилась там праздным умозрением о вооплоще-
нии в жизни человеческой сущности. Так, для немецких фило-
софов XVIII в. требования первой французской революции
представлялись как требования «практического разума», воле-
из’явление революционной французской буржуазии представля-
лось им законами чистой воли, как она должна быть, истинно
человеческой воли...
(Ком. Ман., стр. 53, 54, 55, 57).
360. Французский и английский буржуа жалуются на недо-
статок сбыта, на торговые кризисы, панические страхи на
бирже, господствующие политические соотношения; немецкий
же мелкий мещанин, который активно принял в движении
буржуазного общества только воображаемое участие, а во всем
остальном вынес свою собственную шкуру на рынок, считает
своим собственным делом «хорошие дела», «дела свободы»
истины, «человечества» и т. д.
(Св. Макс, стр. 104).
361. Философию Канта можно, по справедливости, считать не-
мецкой теорией французской революции.
(Л. Н. т. I, стр. 241).
562. Характерную форму, которую принял в Германии фран-
цузский либерализм, опирающийся на действительную и клас-
совые интересы, мы встречаем опять у Канта. Он, как немецкий
буржуа, адвокатом которых он был, не замечал, что в основе
этих теоретических мыслей буржуа лежали материальные инте-
— 192 —
еСЫ и воля, определенная и обусловленная материальными
производственными отношениями; поэтому он отделил это теоре-
тическое выражение интересов от самих интересов и превратил
обусловленное направление воли французских буржуа в чистое
самоопределение «свободной воли», воли самой по себе, как
человеческой воли, сделав из нее, таким образом, чисто идеоло-
гическое понятие и постулат нравственности. Вот почему
немецкая мелкая буржуазия отшатнулась от введения в жизни
этого энергичного буржуазного либерализма, как только он
проявился в жестоком господстве и бесстыдной наживе буржуа-
зии... Благодаря июльской революции политические формы,
соответствующие развитой буржуазии, были навязаны немцам
«звне. Так как немецкие экономические отношения еще далеко
не достигли той ступени развития, которой соответствовали
бы эти политические формы, то немецкие бюргеры признали
эти формы лишь как абстрактные идеи, как принципы, дей-
ствительные в себе, как благочестивое желание и фразы, как
Кантовское самоопределение воли и человека, каким он должен
быть. Они отнеслись поэтому к этим новым формам гораздо
благонравнее и бескорыстнее, чем другие нации, т.-е. они
проявили весьма своеобразную ограниченность и все их стре-
мления остались без успеха... Усиливающаяся конкуренция за
границей и международные сношения, втянувшие в свою сферу
и Германию, соединили разрозненные местные интересы в извест-
ную общность. Именно с 1870 г. немецкие буржуа начали помы-
шлять об обеспечении этих общих интересов; они сдела-
лись националистами и либералами и потребовали охранительных
пошлин и конституции. Итак, теперь они почти на той сту-
пени, на которой находилась буржуазия в 1789 году... Этот
немецкий либерализм, как он выражался по сию пору, уже
в своей популярной форме и есть, как мы видели, не более, чем
мечтание, идеология о действительном либерализме. Как легко
превратить его содержание целиком в философию, в чистое
определение в «познание разума»...
(Св. Макс, стр. 161—62).
Кант делает республику, как единственно рациональную 353
государственную форму, постулатом практического разума—по-
стулатом, осуществление которого никогда не будет достигнуто,
•но достижение которого всегда должно быть удерживаться в уме.
(Соб. соч. т. Ill, стр. 95).
О ярам.
• — 193 —
13
Правовые воззрения ^буржуазной инте^^
На системе приобретенных прав Лассаля лежит отпечаж
иллюзий не только юристов, но и старого гегельянства. ЛаССаль
на странице седьмой определенно заявляет, что в «эконом^,
ском отношении понятие приобретенного права представляет
источник, приводящий в движение все дальнейшее развитие»,
он хочет показать, что право есть разумный организм, раз’
вивающийся «из самого себя» (значит, не из экономических
условий); -для него дело сводится к тому, чтобы вывести право
не из экономических отношений, а из самого понятия воли,
только развитием и представлением которого является фило-
софия права.
(Ж. В., стр. 84).
365. Система приобретенных прав Лассаля во второй части
посвящена, главным образом, положению, что завещание столь
же старо, как и сам Рим, что для римской истории никогда
«не существовало времени без завещаний», что завещание
возникло вероятно в доримский период из культа умерших.
Лассаль, в качестве верующего старого гегельянца, выводит
римские правовые нормы не из общественных отношений рим-
лян, а из «спекулятивного понятия» воли и приходит при этом
к указанному совершенно не историческому утверждению.
Этому можно не удивляться в книге, которая, на основании
того же спекулятивного понятия, приходит к выводу, что
в римском наследстве передача имущества была чисто второсте-
пенным делом. Лассаль не только верит в иллюзии римских
юристов, в особенности более раннего времени, он еще прево-
сходит их в своих иллюзиях.
(Пр. С. и т. д., стр. 117).
366.
Наконец, я прочитал на этих днях Лассаля и история
с о ратным действием весьма правдоподобна, но не безупречна..-^
как это обнаруживается, например, при брачных разводах,
когда можно сказать, как это и говорит берлинский обыватель
в действительности: если бы я знал, что развод мне будет так
DaccvnoK л” ЖеНИЛСЯ1 В°°бще же У Лассаля силен ПреЯ'
н все еще крепко верит в «правовую идею», в абсо-
— 194 — .
I
ное право. Его возражение против гегельянской философии
10 я по-больше чем справедливо, но со своей новой филосо-
”Рг*й он далеко еше не вполне справился, даже с чисто фило-
’ И^ской точки зрения он должен был уже подвинуться на столько,
чтобы считать за абсолютное только процесс, а не времен-
ный лишь его результат, и тогда никакой другой правовой
идеи не могло бы появиться, кроме самого исторического
процесса... (Письма, стр. 101).
Лассаль во многих отношениях был хорошим юристом и 367.
изучал также в достаточной мере свое римское наследственное
право, чтобы импонировать юристам своими познаниями...
Юристы теперь забыли, что развитая Лассалем теория заим-
ствована буквально из философии права и истории Гегеля, а
в своем применении к римскому наследственному праву она
еше к тому же не верна; по Гегелю ее следует вывести не из
«воли>, но из истории римской gens, первобытной ро-
довой семьи.
(Энгельс—Бернштейну 2—3 ноября 82).
Прудон.
Различие между Прудоном и Лассалем в том, что Лассаль 368.
был действительно юристом и гегельянцем, а Прудон в юриспру-
денции и философии, как и во всем прочем, был не что иное,
как дилетант.
(Ж. В., стр. 84).
Форма всеобщей непосредственной обмениваемое™ не 369.
обнаруживает при первом взгляде на нее того обстоятельства,
что она—противоречивая товарная форма, а также, что она
неразрывно связана с формой непосредственной обмениваемое™,
как положительный полюс магнита с его отрицательным полю-
сом. Можно поэтому вообразить себе, что на все товары
одновременно наложен штемпель непосредственной обменивав- •
мости, как можно себе вообразить, что всех католиков воз-
можно сделать попами. Для мелкого буржуа, который в то-
варном производстве видит non plus ultra (вершину) человече-
ской свободы и личной независимости, было бы, конечно,
— 195 —
13*
в высшей степени желательно устранить недостатки, связанные
с этой формой, в особенности же недостатки формы товаров
не обладающих непосредственной обмениваемостыо. pa3Maj|<;
вывание этой филистерской утопии и составляет ПрудоноВСКий
социализм, который, как я показал в другом месте, не отЛи.
чается даже оригинальностью, но лишь повторяет то, Что
гораздо раньше него и лучше него сказали Грей, Брей и др..
(К. т. I, прим, к стр. 36). .
370. Прудон, проповедывавший социализм мелкого крестьян-
ства и ремесленников, прямо-таки ненавидел ассоциацию. Он
говорил, что по природе она даже вредна, как всякая цепь,
наложенная на свободу рабочего; что это—пустая догма, беспо-
лезная и нелепая, противоречащая не только свободе рабочего,
но и принципу бережливости в труде; что ее дурные стороны
перевешивают ее пользу; в сравнении с ней конкуренция, разде-
ление труда, частная собственность являются полезными эко-
номическими силами. Ассоциацию • можно допустить тольк»
в области крупной промышленности и крупных предприятий,
каковы железные дороги; но эта область, по мнению Прудона,
составляла лишь исключение.
(Гражданская война во Франции, стр. 11).
371. Собственность, наконец, является в системе Прудона
последней категорией. В действительности же разделение труда и
все прочие категории Прудона суть общественные отношения;
взятые в целом они образуют то, что в настоящее время назы-
вают собственностью: вне этих отношений буржуазная соб-
ственность есть ни что иное как метафизическая и юридиче-
ская иллюзия. Собственность другой эпохи—феодальная соб-
ственность развивается при совершенно иных общественных
отношениях. Определяя собственность как независимое отно-
шение, Прудон делает больше чем простую методологическую
ошибку, он обнаруживает свое непонимание той связи, которая
соединяет все формы буржуазного производства, он обнаружи-
вает свое непонимание исторического и преходящего характера
производственных отношений определенной эпохи. Прудон, ие
видя, что наши общественные отношения—это продукты исто-
рического развития, не понимая ни их происхождения, ни их
развития,—может дать только догматическую критику...
(Маркс Анненкову, Письма, стр. 11 и И)-
— 196 —
Прудон черпает свой идеал вечной справедливости, justice 372.
'•ternellc, из юридических отношений, соответствующих товар-
ному производству, чем дает, кстати сказать, столь утеши-
тельное для всех филистеров доказательство того, что форма
товарного производства столь же вечна, как и справедливость.
Чатем он старается, наоборот, преобразовать в соответствии
с этим идеалом справедливости действительное товарное произ-
водство и соответствующее ему действительное право. Что мы
сказали бы о химике, который вместо того, чтобы исследовать
действительные законы обмена веществ и разрешать на почве
их определенные задачи, захотел бы преобразовать обмен ве-
ществ сообразно «вечным идеям» «naturalit£> и «affinit£» («осо-
бенных свойств» и «сходства»). Когда нам говорят, что ростовщик
противоречит «justice eternelle» («вечной справедливости»),
«equit£ £ternelle», «mutualite dternelle» («вечной правде», «веч-
ной взаимности») и другим «verites £ternelles> («вечным исти-
нам»), то разве мы узнаем о ростовщике что-нибудь большее
по сравнению с тем, что знали еще отцы церкви, когда они
говорили, что ростовщичество противоречит «grAce cternelle»,
«foi eternelle», «volont6 6ternelle de dieu» («вечному милосер-
дию», «вечной вере», «вечной воле божией»).
(К. т. F, прим, к стр. 54).
' Штирнер.
«Право вообще, как право человека. 373.
Право—то, что право для меня».
Здесь, вместо слова «право» он мог бы столь же успешно
поставить любое другое слово, так как оно, признаться, не
имеет более никакого смысла. Хотя эта бессмыслица все еще
постоянно встречается, все же, чтобы итти от нее дальше, должен
он ввести другое общеизвестное определение права, могу-
щее быть определенным как чисто в личном, так и в идеологиче-
ском смысле,—силу, напр., как основание права. Только тогда,
когда право в первом тезисе имеет еще другое определение,
остающееся в антитезе, только тогда антитеза может иметь
содержание. Теперь это получает следующий вид:
Право—мощь человека.
Мощь—мое право.
Что затем разрешается просто так:
— 197 —
Мощь, как моя МОЩЬ = МОЯ МОЩЬ...
Мы видели, что каждое отношение может быть Премст
влено, как пример отношения собственности; так же То *
оно может быть представлено, как отношение любви,
эксплоатации и т. д. Санкт-Санчо нашел этот способ парафрГ*
готовым в спекуляции, где она играла первенствующую р^
(Св. Макс, стр. 252)
Бакунин.
У Бакунина своеобразная теория, смесь из прудонизма
и коммунизма, при чем для первого характерно, что он считает
главным злом, подлежащим устранению, не капитал, не клас-
совое противоречие между капиталистами и рабочими, возник-
шее благодаря общественному развитию, но государство.
В то время как массы социал-демократических рабочих
так же, как и мы, держатся такого взгляда, что государствен-
ная власть есть не что иное как организация, которую дали
себе господствующие классы—землевладельцы и капиталисты,—
для того, чтобы защищать свои общественные привилегии, Ба-
кунин утверждает: государство создало капитал, капиталист
обладает своим капиталом только, благодаря милости государ-
ства. Так как, следовательно, государство, является главным
злом, то нужно прежде всего уничтожить государство, тогда и
капитал сам собой погибнет. Мы же говорим наоборот: унич-
тожьте капитал... тогда само собой отпадет государство. Тут
существенная разница: отмена государства без социального
переворота — бессмыслица. Уничтожение капитала — это есть
общественный переворот и включает в себя преобразование всего
способа производства. Но так как для Бакунина государство—
есть основное зло, то ничего не следует делать, что могло бы
поддержать жизнь какого бы то ни было государства—респуб-
лики, монархии и т. п. Поэтому—безусловное воздержание от
какой бы то ни было политики. Совершить политическое дей"
ствие, в особенности принять участие в выборах—это измена
принципу. Надо вести пропаганду, поносить государство, органи-
зоваться, и, когда, наконец, будешь иметь на своей стороне
всех рабочих, следовательно, большинство, тогда уничтожаются,
наконец, все государственные учреждения и на их место $та'
вится организация Интернационала. Это великое действие, ко-
— 198 —
торим кладется начало тысячелетнего царства, называется
социальной ликвидацией. Все это звучит необыкновенно ради-
кально и так просто, что все можно выучить наизусть в пять
минут. Поэтому эта теория встретила сочувствие среди моло-
дых адвокатов, докторов и других доктринеров в Италии и
Испании. Но масса рабочих никогда не допустит, чтобы им
втолковали, что общественные дела*их собственной страны не
являются их собственными делами, они по природе своей поли-
тичны и если кто говорит им:—«бросьте политику»—того они,
в конце концов, покидают. Проповедывать рабочим воздержание
от политики при всяких обстоятельствах—это значит загонять
их прямо в руки попам или буржуазным республиканцам. Так
как, согласно Бакунину, Интернационал должен быть создан
не для политической борьбы, а для того, чтобы он был в со-
стоянии при социалистической ликвидации тотчас же заступить
место старой государственной организации, то он (Интерна-
ционал) должен насколько возможно более приблизиться к ба-
кунинскому идеалу будущего общества. В этом обществе прежде
всего не существует никакой власти, потому что власть—госу-
дарство—безусловно от дьявола. (Каким образом эти господа
собираются пустить в ход фабрики, железные дороги, упра-
влять кораблем и т. д. без воли, решающей в последнем счете,
без об’единенного руководства—этого они нам, конечно, не
говорят). Прекращается также и существование власти боль-
шинства над меньшинством. Всякий отдельный человек, всякая
отдельная община автономны; Но каким образом общество,
хотя бы и из двух человек, возможно без того, чтобы каждый
человек хоть от небольшой части своей автономии отказался,—
об этом Бакунин точно так же молчит.
(Энгельс—Куно, Письма, стр. 211—213).
Правовая идеология победившей буржуазии: Бентам.
Вильям Годвин опроверг республиканскую систему поли- 375.
тики, выставил одновременно с И. Бентамом принцип утилита-
ризма, и таким образом, сделав все законные выводы из ре-
спубликанского salus pulica—sup re ma lex, напал на самую
сущность государства своим тезисом, что государство—зло.
Годвин принимает еще принцип утилитаризма в самой общей
форме, как обязанность гражданина пренебречь индивидуальным
— 199 —
интересом и жить только для общего блага; Бентам, напроТив
развивает далее существенно социальную природу этого прИц’
ципа, делая, в согласии с национальной тенденцией того Вре^
мени, частный интерес основой общего интереса; провозглашает
тожественность того и другого в тезисе, получившем особен-
ное развитие в трудах его ученика Милля, что человеческая
любовь—не что иное как просвещенный эгоизм, и понимает
«общее благо» как наибольшее счастье наибольшего числа
людей. Бентам делает здесь в своей эмпирии ту же ошибку,
какую Гегель сделал в теории; он не посвящает достаточно
внимания преодолению противоречий, подчиняет суб’ект преди-
кату, целое—части и этим опрокидывает все вниз головой.
Сперва он говорит о нераздельности общего и частного инте-
реса, а затем останавливается односторонне на грубом частном
интересе; его тезис есть только эмпирическое выражение дру-
гого тезиса, что человек есть человечество, но так как он
выражен эмпирически, то он предоставляет права рода не сво-
бодному, самосознающему и самотворяще.му, а грубому, сле-
пому, связанному противоречиями человеку. Бентам делает
свободную конкуренцию сущностью нравственности, регулирует
отношения человечества, согласно законам собственности, ве-
щей,—естественным законам, превращая ее, таким образом,
в завершение старого христианского, естественного миросостоя-
ния, в высшую точку отчуждения, а не начало нового состоя-
ния, имеющего быть созданным самосознающим человеком
с полной свободой. Он не выходит за пределы государства, но
отнимает у него всякое содержание, заменяет политические
принципы социализма, делает политическую организацию фор-,
мой социального содержания и этим доводит противоречие до
высшей точки.
(Сочинения т. II, Положение Англии, стр. 395).
376. Классическая политическая экономия искони питала при-
страстие рассматривать общественный капитал, как величину
постоянную с постоянной сферой действия. Но предрассудок
этот застыл в непререкаемую догму лишь благодаря Иеремии
Бентаму,—этому трезво - педантичному, тоскливо - болтливому
оракулу пошлого буржуазного рассудка XIX ст... Иеремия Бен-
там—явление чисто-английское. Ни в какую эпоху, ни в какой
стране не было еще философа, который с такой помпой возве-
— 200 —
щал бы обыденнейшие банальности. Утилитарный принцип не
был изобретением Бентама. Он лишь бездарно повторил то»
что даровито излагали Гельвеций и другие французы XVIII ве-
ка. Если мы хотим узнать, что полезно, например, для собаки, то
мы должны сначала исследовать собачью породу. Сама же эта
природа не может быть конструирована, исходя из «принципа
пользы». Если мы хотим применить этот принцип к человеку,
хотим, с точки зрения пользы оценивать всякие человеческие
действия, движения, отношения и т. д., то мы должны знать»
какова человеческая природа вообще, и как она модифицируется
в каждую исторически данную эпоху. Но для Бентама этих
вопросов не существует. С самой деревянной наивностью он
отождествляет современного филистера—и притом, в частности,
английского филистера—с нормальным человеком вообще. Все
то, что полезно этой разновидности нормального человека
в окружающем его мире, принимается за полезное само по себе.
Этим масштабом он измеряет затем прошедшее, настоящее и
будущее. Напр., христианская религия «полезна», так как она
религиозно осуждает те же самые преступления, которые уго-
ловное уложение осуждает юридически... Если бы я обладал
смелостью моего друга Гейне, я назвал бы господина Иеремию
гением буржуазной глупости. ч
(К. т. 1, стр. 622 и прим, к той же стр.).
— 201 —
2. Типические системы и методы законодательства
Маркс и Энгельс различают в новейших системах 9а.
конодательства два типа, два метода законодательной дзд
тельности: один, обусловленный историческим мышлением
и ведущим буржуазию на отчетливо выраженный компро-
мисс с феодальным прошлым (Англия), и другой, нося-
щий радикальный и рационалистический характер, выдвигаю-
щий принципиальное отличие новых законодательных форм,
и разумный авторитет творящей их государственной власти
(Франция). Товарно-меновой характер новейшего общества
заставляет, однако, обе законодательные системы „рецепировать*
и приспособлять к более высоким или низким общественным
формам первое право общества товаро-производптелей—римское
право. Маркс и Энгельс останавливаются и на выяснении
исторического хода развития отдельных национальных законо-
дательств.
В Пруссии сохранение у власти феодальных юнкеров на-
ряду с буржуазией усиливает „независимость“ от буржуазии
государственной власти и переносит представление о разумном
авторитете государства па бюрократически - полицеский ап-
парат. В Англии, и отчасти в Америке, сохраняют значение
идеологические традиции феодализма. В законодательной по-
литике Наполеона III, покровительствовавшей парцеллярной
собственности, обнаруживается стремление укрепить авторитет
государственного аппарата вопреки новым экономическим тен-
денциям централизации земледелия.
Рецепция права.
•377. Но пункт, собственно представляющий затруднение, кото-
рый надлежит здесь обсудить, заключается в следующем: каким
— 202 —
Аразом производственные отношения, как правовые отношения,
-пытывают неравномерное (?) развитие. Следовательно, напри-
**ep отношение Римского частного права (к уголовному и
публичному праву это относится меньше) к современному
производству.
(Вв. к. п. э.).
Ясно, разумеется, что это соответствует существу сво- 378.
бодной конкуренции и основанного на ней общества; столь же
ясно, что римское право, более или менее видоизмененное,
било усвоено современным обществом потому, что правовое
представление, которое имеет о самом себе суб’ект свободной
конкуренции, соответствует таковому римского «лица». (При
чем, я здесь совершенно не хочу касаться того пункта, очень
существенного, что правовое представление определенных
имущественных отношений, хотя оно из них и вырастает,
с ними, однако же, не совпадает и совпадать не может»).
(Письмо Маркса к Лассалю 1861 г. 22 июля).
Традиции всех умерших поколений как кошмар тяготеют 379.
над мозгом живущих. И как раз в то время, когда люди ста-
раются, повидимому, радикально преобразовать себя и окружа-
ющий их мир, стараются создать нечто, никогда еще не
существовавшее,—как раз в такие эпохи революционных кри-
зисов они озабоченно вызывают на помощь себе духов прошлого,
берут у них имена, боевые пароли, костюмы, чтобы в этом
освященном веками одеянии, этим заимствованным у предков
языком разыграть новое действие на всемирно-исторической
сцене.
(Собр. соч. т. Ill, стр. 135).
Исторический и революционный метод законодатель-
ства.
При всех своих недостатках этот акт на ряду со швей- 380.
царским федеральным фабричным законом 23/111—1877 г. все
еще остается лучшим законом в соответствующей области.
Сравнение его с только-что упомянутым швейцарским федераль-
ным законом представляет особый интерес потому, что оно
— 203 —
делает весьма наглядным преимущества и недостатки
нодательных методов,—английского, «исторического» ^Ка-
ющегося от случая к случаю, и континентального, пос
на традициях французской революции, более 0606^^°^
метода. К сожалению, английский кодекс в его п ща,О1Цего
к мастерским по большей части все еще остается ИМенен,,>«
буквой, вследствие недостаточного персонала инспекторове₽ТВ0Й
(К. т. 1, прим, к стр. 504—505)
Английский юрист упирается ногами в историю прав
которая спасла от средневековья и вынесла в новые века
изрядную долю старых англо-саксонских свобод, которая не
знает полицейского государства, в зародыше задавленного
обеими революциями XVII века,—головой же—в два столетия
непрерывного развития буржуазной свободы. Французский юрист
опирается на почву великой революции, которая после оконча-
тельного уничтожения феодализма и абсолютистского полицей-
ского произвола перевела экономические условия жизни нового
современного общества на язык юридических правовых норм
в своем классическом Наполеоновском Кодексе».
(Сила и эк. в обр. Гер. нм., стр. 81).
382. Французский революционный метод обнаруживает свои
особые достоинства. Одним ударом он диктует всем мастерским
и фабрикам без различия один и тот же предел рабочего дня,
тогда как английское законодательство, топорщась, уступает
давлению обстоятельств то в том, то в другом пункте, и изби-
рает самый верный п)ть для порождения все новых и новых
юридических хитросплетений. С другой стороны, французский
закон провозглашает в качестве принципа то, что завоевы-
вается в Англии лишь во имя детей, несовершеннолетних и
женщин, и на что лишь в последнее время начинают пред’
являться требования, как на общее право.
(К. т. J, стр. 285).
383. Государство и государственное право определяются эко-
номическими отношениями. Само собой понятно, что то же
приходится сказать и о гражданском праве, роль которого
в сущности сводится к законодательному освящению
юших при данных обстоятельствах нормальных экономиче
— 204 —
ий между отдельными лицами. Но форма, в которой
<’Г"°Шходит это освящение, может быть очень различна. Можно
ПР°"Снапример, удержать большую часть форм строго феодаль-
бЫ^° права, вместив в них буржуазное содержание и даже
Н°ямо придав буржуазный смысл феодальному имени, как это
лучилось в Англии, сообразно со всем ходом ее национального
f лзиития. Можно было бы так же, как это произошло в Запад-
ной Европе, принять за основу первое всемирное право общества,
состоящего из товаро-производителей, т.-е. римское право с его
тончайшей разработкой всех существенных правоогношений
продых товаровладельцев: купли и продажи, ссуды, долга, дого-
вора и прочих обязательств. При этом можно,—для пользы
и блага мелкобуржуазного, еще полуфеодального общества,—
или просто юридической практикой, принизить это право до
уровня этого общества, или даже юридически исказить его
с помощью будто бы просвещенных, соображающихся с нрав-
ственными требованиями юристов и переработать особый свод
законов, приспособленный к указанному общественному состо-
янию (Прусское земское право). Можно, наконец, после великой
буржуазной революции создать на основе все того же римского
права такой образцовый свод законов буржуазного общества,
как французский «Code civil». После этого понятно, что если
гражданские правоопределения представляют собою лишь юри-
дическое выражение экономических условий общественной жизни,
то они, смотря по обстоятельствам, выражают их иногда
хорошо, а иногда и плохо.
(Л. Ф., стр. 53).
Римское право.
То, что юристы падающей Римской империи привели 384.
в такую искусную систему—было не феодальное, а римское
право, право общества, состоящего из товаро-производителей.
Так как, по предположению Менгера, юридические представления
являются двигательной силой истории, то требование, формули-
рованное им здесь по адресу римских юристов, сводится не
более и не менее как к тому, что, вместо системы права суще-
' ствующего римского общества, им следовало бы дать ее проти-
воположность, именно «ясную, свободную от великой мечтатель-
ности» картину фантастического общественного уклада. Вот
— 205 —
К чему сводится Менгеровская философия права, примененная
к римскому праву. Но уже прямо нелепо утверждение Менгера,
будто еше никогда экономические условия не были так благо,
приятны для социализма, как в императорский период Римской
империи.
(Юридический социализм).
У греков и римлян неравенство играло гораздо большую
роль, чем равенство в каком бы то ни было отношении. Мысль
о том, что греки и варвары, свободные и рабы, граждане госу.
дарства и лица, только пользующиеся его покровительством,
римские граждане и римские поданные (употребляя последнее
слово в широком смысле) могли притязать на равное полити-
ческое значение—должна была казаться древним безумной. Во
время Римской империи все эти различия мало-по-малу стерлись,
за исключением различия между свободным и рабом; таким
образом, по крайней мере, для свободных наступило то равенство
частных людей, на почве которого развилось римское право,
эта совершеннейшая форма, какую мы только знаем,—право,
покоящееся на основе частной собственности».
(А.-Д., стр. 92).
386. Ты, невидимому, не читал Вико, его «Новую науку». Не то,
чтобы ты нашел что-нибудь для твоей определенной целя,
а просто как философская концепция духа римского права,
в противоположность филистерам права.
(М. Э. Под энам. марксизма, № 3, 1922 г.).
Основные типы действующих правовых систем.
387. В Англии непрерывность связи между дореволюционными
и пореволюционными институтами и компромисс между крупными
землевладельцами и капиталистами нашли свое выражение
в непрерывности действия судебных прецедентов и в почтитель-
ном сохранении феодальных юридических форм. Во Франции,
напротив, революция окончательно порвала с традициями про-
шлого, уничтожила последние остатки феодализма и в «(Jode
civil» мастерски приспособила к новым капиталистическим
— 206 —
сношениям старое римское право, это почти совершенное
Сражение юридических отношений, возникших на той ступени
R -вития, которую Маркс обозначает, как товарное произвол-
СР;„О__до того мастерски, что этот революционный свод фран-
u зских законов еще теперь служит для всех стран, не исключая
Англии, образцом при всякой реформе права собственности.
При этом, однако, нс следует забывать одного: если
английское право выражает экономические отношения капита-
пистического общества варварским феодальным языком, который
так же мало соответствует выражаемой им вещи, как англий-
ская орфография английскому произношению,—то это самое
английское право все же является единственным, сохранившим
во всей чистоте и перенесшим в Америку и колонии лучшую
часть той личной свободы, того местного самоуправления, той
гарантии от всяких внешних посягательств, исключая лишь
посягательства со стороны суда,—словом, лучшую часть всех
тех старо-германских вольностей, которые погибли на конти-
ненте при абсолютной монархии и до сих пор еще нигде
в полной мере не завоеваны вновь.
(О материализме, стр. 13, 14).
Французское право вовсе не знает игривой категории 388.
Прусского земского права—«возбуждения» к преступлению, а тем
более «возбуждения к покушению на преступление». Оно знает
только подстрекательство к совершению преступления, при чем,
чтобы подстрекательство было наказуемо, оно должно быть
произведено «путем подарков, обещаний, угроз, злоупотребле-
ния положением или силой, коварными подговорами или нака-
зуемыми проделками». (Code penal, art 60).
(А.-Д., стр. 97).
Единственное современно-буржуазное законодательство, 389.
покоящееся на социальных завоеваниях Великой Французской
Революции и переводящее их на юридический язык—современ-
ное французское право.
(Там же, стр. 97, 98).
Единогласие присяжных не только в уголовных пригово- 390.
рах, но и при решениях в гражданском процессе безусловно
необходимо по английскому обычному праву, т.-е. по тому непи-
— 207 —
санному праву, которое действует с незапамятных времен
следовательно, по меньшей мере, с XIV века. Таким образом’
серьезная и глубоко идейная точка зрения, которая, по мнению
г. Дюринга, слишком хороша для современности, имела в АнгЛии
силу закона уже в самое мрачное время средних веков и из
Ан1лии была перенесена в Ирландию, в Соед.-Штаты Сев. Аме-
рики и во все английские колонии... Оказывается, что область
где действует единогласное решение присяжных, не только бес-
конечно громадна по сравнению с ничтожной областью, в кото-
рой царит Прусское земское право, но она даже значительнее,
чем все области, вместе взятые, в которых дела решаются
большинством голосов присяжных... Германское (право) разви-
валось независимо от римского авторитета и распространилось
по всем частям света.
(А.-Д., стр. 98).
.391. Вытекший из революции деспотизм Code рёпа! бесконечно
отличен от патриархально-учительского деспотизма Прусского
земского права. Наполеоновский деспотизм сокрушает меня,
раз я действительно мешаю государственной власти, хотя бы
только путем оскорбления чиновника, который исполнением
своих обязанностей заставляет меня признать государственную
власть. Но вне исполнения этих служебных обязанностей чинов-
ник становится обыкновенным членом буржуазного общества,
без каких бы то ни было привилегий, без какой бы то ни
было исключительной охраны. Прусский же деспотизм делает
из чиновников какое-то высшее, священное существо для меня.
Его качество чиновника как бы срастается с ним, подобно тому,
как от католического священника неотделима благодать свя-
щенства. Прусский чиновник является для прусского мирянина
т.-е. не чиновника, всегда священником. Оскорбление подобного'
священника, хотя бы не исполняющего своих обязанностей,
хотя бы отсутствующего, вернувшегося к частной жизни,
остается все тем же осквернением религии, кощунством.
Чем выше чиновник, тем серьезнее осквернение религии. Поэтому
высочайшим оскорблением государственного священника является
оскорбление короля, оскорбление величества, представляют^
по Code рёпа! «юридическую нелепость.
(Процесс «Новой Рейнской Газеты>).
— 208 —
Прусское прачо.
Министерство, углубившись в Прусское земское право и 392,
оглядев существенное различие между строго определенным
! панцузским законом ирасплывчатой неопределенностью земского
ппава,-возбудило против Лассаля тенденциозный процесс и бли-
стательно провалилось. Утверждать же, что будто бы француз-
ский уголовный процесс допускает прусское «освобождение за
отсутствием улик», т.-е. оправдание на половину,—на это может
отважиться лишь совершенный невежда в области французского
современного уголовного права. Французский закон в уголовном
процессе признает только осуждение или.оправдание и.никакой
ССР€ДИНЫ‘ (А.-Д., стр. 97).
В области действия Прусского земского права, где бок- 393.
о бок с последним еще ютятся, пользуясь в самой разнообразной
форме относительным значением, провинциальные права и мест-
ные статуты, а также обычное право и прочий хлам, вызывая
во всех юристах-практиках жалобы... (царит эта путаница).
(А.-Д., стр. 99).
Его(Дюринга—Ред.) юридические познания ограничены един- 394.
ственно Прусским земским правом, представляющим собой не
что иное, как свод законов просвещенного патриархального
деспотизма, изложенных на искаженном немецком языке. Этот
источник... переполненный моральными изречениями, юридиче-
ской неопределенностью и бессодержательностью и узаконяющий
палочные удары, как меру пытки и наказания, еще принадлежит
к дореволюционной эпохе».
(Там же, стр. 100).
Человек, подобный Бисмарку, действительно, был осужден
на политику лавирования между различными классами... Если
она (политика Бисмарка-Ред.) сознательной твердо... стремилась
к окончательному установлению власти буржуазии, то она отве-
чала потребностям исторического развития, поскольку это
вообще возможно было с точки зрения имущих классов. Если
она преследовала цели сохранения старопрусского государства
и постепенного опруссачивания Германии, то она была реак-
395.
О прме
— 209 —.
Н
ционна и, в конечном счете, осуждена на крах. ЕсЛи Же
исключительной целью являлось поддержать власть БисмарКа
го она была бонапартистской и должна была привести к такому'
же концу, как всякий бонапартизм...
Материалом (для конституции-Ред.) послужили, с одной сто.
роны, северо-германская союзная конституция, с другой —договоры
с южно-германскими государствами. Факторами, которые должны
были помочь Бисмарку создать конституцию, были, с одной
стороны, представленные в союзном сейме династии, с другой_
представленный в рейхстаге народ Притязаниям династий клали
предел северо-германская конституция и договоры. Народ, в свою
очередь, настаивал на значительном расширении его участия
в политической жизни (власти). Он завоевал себе на поле сра-
жения независимость от постороннего вмешательства и добился
об’единения—поскольку об этом могла быть речь; ему же пер-
вому надлежало решить, каким целям должна служить эта не-
зависимость. как провести в жизнь детали об’единения и исполь-
зовать его. И если даже народ признавал правильными юриди-
ческие основания северо-германской конституции и договоров,
то это нисколько не мешало ему по новой конституции полу-
чить большие политические права, чем по старой. Рейхстаг был
единственной корпорацией, которая в действительности олице-
творяла собой новое «единство». Чем больший вес имел голос
рейхстага, чем свободнее была имперская конституция по отно-
шению к местным конституциям, тем теснее должна была спло-
титься новая Империя, тем больше все баварское, саксонское,
прусское должно было раствориться в обще-немецком...
Самые существенные экономические потребности буржуа-
зии были удовлетворены, ее политическим притязаниям—по-
скольку она еще не отказывалась от них—ставились те же
преграды, что и в эпоху конфликта, поскольку она еще не
отказывалась от политических притязаний, так как неопровер-
жимым фактом является, что эти притязания были скомканы
национал-либералами и чем дальше, тем больше...
Наконец настала очередь согласования сходных по содер-
жанию законов о судопроизводстве. Сопротивление, которое
средние государства оказывали расширению имперской компе-
тенции на вешное гражданское право, было побеждено; Гра-
жданский Свод Законов, однако, лишь начал составляться, в то
время как уголовное право, уголовное и гражданское судопро-
— 210 —
знодст00» торговое право, конкурсный устав и судопроизводство
"же урегулированы в одном и том же духе. Уже самое устра-
' нИё пестрых формальных и вещественных правовых норм,
'шествовавших в мелких государствах, было настоятельной
потребностью прогрессивного буржуазного развития, и это
^ранение составляет главную заслугу новых законов,—в го-
раздо большей степени, чем их содержание...
Эту почву (на которой строилось современное германское
право немецкими юристами—Ре д.) составляет не что иное, как ве-
ками длящийся пассивный, большей частью подгоняемый толчками
извне и по сей день еще не завершившийся процесс разложения
остатков средневековья; экономически отсталое общество, в ко-
тором, точно привидения, бродят феодальный юнкер и цеховой
мастер в поисках нового тела, в которое они могли бы вопло-
титься; система права, в которой полицейский произвол —не-
смотря на исчезновение в 1848 году княжеской кабинетской
юстиции—все еще изо дня в день пробивает новые бреши.
Из этой-то школы, худшей, какую только можно придумать,
вышли наши отцы новых имперских Уложений—такова и их
работа. Не говоря о чисто-юридической стороне, политической
свободе больно досталось в этих Уложениях. Если суды при-
сяжных и давали в руки буржуазии средства помогать пра-
вительству держать рабочий класс в подчинении, то все же
государство, по возможности, старается ограничением прав этих
судов обеспечить себя от возрождения буржуазной оппозиции.
Политические параграфы Уголовного Уложения часто так
туманны и растяжимы по смыслу, точно они с нынешним импер-
ским судом пригнаны друг к другу. Нечего и говорить, что новые
Уложения представляют прогресс по сравнению с Прусским гра-
жданским правом...
Чтобы еще раз доказать, что Пруссия—образцовое госу-
дарство, в ней введено было так называемое самоуправление.
Дело было в том, чтобы уничтожить самые зазорные остатки
феодализма и в то же время, в сущности, оставить все, по
возможности, постарому. Для этого служил окружной устав.
Полицейско-помещичья власть господ юнкеров стала анахро-
низмом. Номинально она—в качестве феодальной привилегии—
была отменена, а в сущности восстановлена тем, что
были созданы самостоятельные сельские округа, в границах
которых помещик или сам является полным господином поло-
— 211 —
14'
жения, которому фактически передавалась вся полицейская
судебная власть, и округ превращался в его вотчину.
Феодальные привилегии были отняты у индивидуума Но
связанная с ними полнота власти была передана всему классу
При помощи такого же мошеннического фокуса английские
крупные землевладельцы превратились в мировых судей и стали
в сельских местностях хозяевами в административных, поли-
цейских и низших судебных органах, обеспечив себе, таким
образом, и на будущее время под новой модернизированной
кличкой все важнейшие посты в управлении, каких нельзя было
сохранить в их старой феодальной форме. Но этим и ограни-
чивается все сходство между английским и германским «само-
управлением». Хотел бы я видеть английского министра, который
осмелился бы требовать, чтобы парламент не утвердил избран-
ных общинных чиновников, насильственно заместил их канди-
датами правительства, в случае неугодных правительству выбо-
ров, установил должности государственных чиновников с полно-
мочиями прусских ландратов, членов окружных - управлений
и обер-президентов; чтобы государственная власть, как это
оговорено в окружном уставе, вмешивалась во внутренние дела
общин, участков и округов; хотел бы я видеть министра, кото-
рый бы вдруг еще посмел настаивать на неслыханном в странах
английского языка и английского права урезывании возможно-
стей прибегать к защите права, с чем можно встретиться почти
на каждой странице окружного устава. И между тем, как
окружные сеймы и провинциальные ландтаги все еще составлены
по старому феодальному образцу из представителей трех со-
словий: крупных землевладельцев, городов и сельских общин—
в Англии даже консервативнейшее министерство вносит в пар-
ламент билль, по которому все управление графствами пере-
дается в руки властей, избираемых на основе почти всеобщего
избирательного права.
(Сила и экон, в образ. Герм, имп., стр. 68—76. 79, 80, 81, 82, 83)
А нгл и Некое право.
396. Всякий знает, как обстоит дело с суверенным короле*
Англии, мужского или женского пола. Власть короны сводитСЯ
на практике к нулю, и если бы известный всему свету Ф’кТ
— 212 —
е требовал доказательств, то достаточно было бы указать,
у*е более ста лет, как прекратилась всякая борьба против
ороны. что даже радикально-демократические чартисты нахо-
'цТ доя своего времени лучшее употребление, чем эту борьбу.
. же тогда девается предоставленная в теории короне треть
Законодательной власти. И, однако же,—и здесь страх дости-
, teT своего апогея. / Английская конституция не может суще-
t воватъ без монархии. Отнимите корону—суб’ективную вер-
хушку—и все искусственное здание рухнет. Английская консти-
туция представляет собою перевернутую пирамиду, обращенную
|.ниэ своей вершиной. И чем больше значения терял монархи-
ческий элемент в действительности, тем больше значения он
приобретал для англичанина. Нигде, как известно, неуправляющее
лицо не пользуется большим поклонением, чем в Англии.
Английские газеты далеко перещеголяли немецкие в лакейском
сервилизме. Но этот отвратительный культ короля, как тако-
вого, обожание совершенно выпотрошенного, лишенного всякого
содержания представления,—не представления, а слова «король»—
есть завершение монархии, как обоготворение простого слова
«бог» есть завершение религии, хотя оба эти слова ровно
ничего не обозначают. Самое главное у них заключается в том,
чтобы не зашла речь о самом главном, что скрывается за
этими словами, о человеке.
Перейдем к аристократическому элементу. С ним дело
обстоит не так хорошо, как с короной, по крайней мере в пре-
доставленной ему в конституции сфере. Если насмешки, кото-
рыми осыпается непременно Верхняя Палата вот уж более ста
лет, постепенно настолько вошли в общественное мнение, что
эта ветвь законодательной власти всеми рассматривается, как
инвалидный дом для отслуживших свой век государственных
мужей, что предложение пэрства принимается всяким не совсем
захудалым членом Нижней Палаты за оскорбление, то легко
представить себе, каким уважением пользуется . второй из
введенных конституцией факторов государственной власти...
Верхняя Палата, главные преимущества которой, по теории
конституции, должно заключаться в том, что она одинаково
независима от короны и народа, в действительности зависит от
партии и, стало быть, от состояния народного мнения, а благо-
даря праву короны назначать пэров—зависит и от последней.
Но чем бессильнее Верхняя Палата, тем прочнее она укоре-
— 213 —
няется в общественном мнении. Конституционные партии—То_
виги и радикалы—одинаково страшатся отмены этой пу^
формальности, и разве еще радикалы замечают, что ЛОр "
представляют аномалию, как единственная неответственная
конституционная власть, что поэ тому следует заменить ца
следственное пэрство выборным. И опять-таки только страх
перед человечеством поддерживает эту пустую форму, и ради.
калы, требующие для Нижней Палаты чисто демократического
базиса, утрируют этот страх еще больше, чем обе остальные
партии: чтобы не допустить падения ненужной, отжившей
Верхней Палаты, они пытаются вдохнуть ей еще немного
жизненной силы вливанием народной крови. Чартисты знают
лучше, что им делать; они знают, что перед штурмом демократи-
ческой Нижней Палаты должно рухнуть само собою все гнилое
сооружение, корона и лорды и пр., и поэтому не заботятся,
подобно радикалам, о форме пэрства. И как обожание короны
выросло я той же пропорции, в которой умалилась власть ко-
роны, как и народный пиэтет, перед аристократией настолько
же повысился, насколько упало политическое влияние Верхней
Палаты... Хуже всего то, что все эти формальности являются
действительно выражением общественного мнения, считающего
лорда существом высшего порядка и питающего почтение
к родословным полнозвучным титулам, старым семейным ре-
ликвиям и пр., и что для нас, обитателей континента, так же
противно и отвратительно, как культ короны. И в этой черте
английского характера мы имеем опять обожание пустого
ничего неговорящего слова, совершенно безумную, навязчивую
идею, будто великая нация, будто все человечество и вселенная
не могут существовать без слова аристократия. При всем том
аристократия имеет, однако, и на самом деле большое
влияние, но как власть короны есть власть министров, то-есть
представителей большинства Нижней Палаты, и приняла, значит,
совершенно другое направление, чем какое намечала консти-
туция, так и власть аристократии заключается не в их праве
на наследственное кресло в законодательном органе, а в чем-то—
совершенно другом. Аристократия сильна своим огромным земле-
владением, своим богатством вообще, и делит эту силу со
всеми другими неродовитыми богачами; власть лордов осуще-
ствляется не в Верхней Палате, а в Палате Общин: это ведет
нас к той составной части законодательного органа, которая
— 214 —
110 конституции должна
представлять демократический эле-
УСИТ Нижняя Палата издает законы и управляет через мини-
ов представляющих лишь ее комитет. При таком всевластии
Нижней Палаты Англия должна была бы, таким образом, быть
,п1стою демократией, хотя бы номинально и оставались суще-
ствовать обе другие ветви законодательного органа, если бы
^oibKO демократический элемент сам был действительно демо-
кратичен. Но об этом нет речи. Палата Общин осталась, при
установлении конституции после революции 1688 года, совер-
шенно нетронутою в своем составе: юрода, местечки и выбор-
ные округи, имевшие раньше право на посылку депутата, со-
хранили его; это право отнюдь не было демократическим
«зсеобщим человеческим правом», а совершенно феодальной
привилегией, которая еще при Елизавете давалась короною
совершенно произвольно и в виде милости многим до тех пор
непредставленным городам. Даже характер представительства,
который имели выборы в Нижнюю Палату,.по крайней мере,
первоначально, они скоро потеряли, благодаря «историческому
развитию». Состав старой Нижней Палаты известен. В городах
представление депутатского места было в руках или одного
лица или замкнутой и самопополняющейся корпорации; лишь
немногие города были открытые, т.-е. имели довольно большое
число избирателей, но и в них бесстыднейший подкуп вытеснял
последний остаток настоящего представительства. Закрытые
города были в большинстве случаев под воздействием одного
лица, обычно—лорда; а в сельских избирательных округах все-
могущество крупного землевладельца подавляло всякое более
свободное и самостоятельное движение среди политически
безжизненного народа. Старая Нижняя Палата была не что
иное, как замкнутая, независимая от народа, средневековая
корпорация, завершение «исторического» права, и не могла
привести в пользу своего бытия ни одного действительно или
видимо разумного аргумента... По сравнению с такой консти-
туцией теория представительного государства, даже обыкновен-
ной конституционной монархии с палатой представителей,
должна была казаться насквозь революционной и негодной.
Поэтому тории были совершенно правы, характеризуя билль
о реформе, как прямо противоречащее духу и букве консти-
туции и подрывающее конституцию мероприятие. Тем не менее,
— 215 —
билль о реформе прошел, и теперь нам нужно рассмото*
как он повлиял на английскую конституцию и, в особенное **’
на Нижнюю Палату... Билль о реформе ухудшил даже зло’
увеличив число депутатов от графств... В городах было введено
представительство, по крайней мере, по форме, и всякому кто
живет в доме, за который он платит аренду минимум в десять
Фунтов и вносит прямые налоги (налог на бедных и пр.), предо-
ставлено было право голоса... Этим исключается огромное боль-
шинство рабочего класса... Города находятся, таким образом
н руках среднего класса, а последний, в свою очередь, в более
мелких городах зачастую прямо или косвенно через посредство
арендаторов, главных клиентов лавочников и ремесленников
зависит от землевладельцев. Только в больших городах господ-
ство действительно переходит к среднему классу...
Мы видели, что корона и Верхняя Палата потеряли свое
значение, мы видели, каким образом рекрутируется всемогущая
Нижняя Палата; теперь представляется вопрос: так кто же
в сущности правит в Англии? Правит собственность. Собствен-
ность правит аристократией, чтобы иметь в своих руках выборы
депутатов от сельских округов и мелких городов; собственность
дает возможность купцам и фабрикантам намечать депутатов
для больших, а частью и мелких городов; собственность дает
им возможность усиливать свое влияние помощью подкупа.
Господство собственности положительно признано в билле о
реформе установлением ценза. И поскольку собственность и
приобретенное собственностью влияние составляют существо
среднего класса, поскольку, значит, аристократия при выборах
пускает в ход свою собственность и тем самым выступает не
как аристократия, а уподобляется среднему классу, поскольку
влияние собственно среднего класса в целом гораздо сильнее
влияния аристократии, постольку господствует, действительно,
средний класс. Но как и почему он господствует? Потому, что
народ еще не сознал ясно существа собственности, потому
что он вообще еще, по крайней мере в деревне, духовно мертв
и поэтому мирится с тиранией собственности. Англия, правда,
есть демократия, но на подобие России: ибо народ везде бес-
сознательно господствует, и во всех государствах правительство
выражает собою степень образованности народа.
Раз мы занимаемся разбором юридических институт" >
рассмотрим дело несколько ближе, чтобы пополнить наш обзор
— 216 —
. ноного состояния Англии. Как известно, английский уголон-
кодекс самый строгий в Европе. Еще в 1810 году он
Сколько не уступал в варварстве «Каролине»: сожжение
чнесование, четвертование, извлечение внутренностей из живого
ела и т. Д. были излюбленными видами наказания. Правда,
тех пор самые возмутительные мерзости были отменены, но
уложении о наказаниях все еще сохранились нетронутыми
масса дикостей и гнусностей. Смертная казнь полагается за
емь видов преступления (убийство, государственная измена,
изнасилование, мужеложество, кража со взломом, грабеж
с насилием, поджог с целью убийства), и этим числом ранее
гораздо более распространенная смертная казнь была ограни-
чена только в 1837 году. Но, кроме смертной казни, английский
уголовный закон знает еще два изысканно варварских вида
наказания: ссылку или озверение в обществе, и одиночное
заключение или озверение в одиночестве....
Если эти строгие наказания и эти неопределенные поли-
тические преступления сказываются на практике не так сильно,
как, казалось бы, судя по закону, то это, с одной стороны,
вина самого закона, который настолько запутан и неясен, что
ловкий адвокат всегда найдет лазейку в пользу обвиняемого.
Английский закон есть или обычное право..., т.-е. не писан-
ное право, как оно существовало к тому времени, с которого
начали собирать статуты, и позже было составлено юридиче-
скими авторитетами (и это право, конечно, в главнейших своих
статьях неопределенно и сомнительно), или статутное
право..., которое состоит из бесконечного ряда отдельных
парламентских актов, собиравшихся в течении 500 лет, которые
взаимно себе противоречат и- ставят на место «правового
состояния» совершенно бесправное состояние.
Адвокат здесь все: кто очень основательно потратил свое
время на эту юридическую путаницу, на этот хаос противоре-
чий, тот всемогущ в английском суде. Сомнительность закона
повела, конечно, к вере в авторитет решений прежних судей
к подобных случаях. Этим она только усиливается, ибо эти
решения точно так же взаимно себе противоречат, и результат
исследования зависит опять-таки от начитанности и присут-
ствия духа адвоката. С другой стороны, слабость английского
уголовного закона есть опять-таки милость и пр., снисхождение
К Общественному мнению, с которым правительство, по закону.
— 217 —
вовсе не обязано считаться. А что законодательный
вовсе не расположен менять это состояние, это показ0^*1'
решительная оппозиция против всяких реформ законов цВае1
следует никогда забывать, что господствует собственно ***
и что поэтому такая милость творится лишь по отнощ СТЬ
к «почтенным» преступникам: на бедняка, на пария, на nD?110
тария падает вся тяжесть закона, и никому до этого и **
нет. Но это покровительство богатым выражено так же не^
мысленно в законе, между тем, как все важные преступлен»
караются тягчайшими наказаниями, почти все второстепенны*
проступки наказываются денежными штрафами, одинаковыми
конечно, для бедных и богатых. Последних они мало или
совсем не обременяют, между тем как бедняки в девяти слу.
чаях из десяти не могут уплатить и тогда, без дальних око-
личностей, в виду... (неплатежа) их отправляют на несколько
месяцев на «ножную мельницу»... Третирование бедняков
и покровительство богачам представляет такое всеобщее явле-
ние, практикуется так открыто, так бесстыдно, описывается
в газетах так цинично, что редко можно читать газету без
внутреннего возмущения. Такого богача' встречают всегда
с самой изысканной вежливостью, и какой бы зверский ни был
его проступок, «судьям всегда очень прискорбно», что им при-
ходится присудить его к денежному штрафу, обычно самому
ничтожному. Применение законов в этом отношении еще
гораздо бесчеловечнее самого закона... Мировые судьи, как
и присяжные заседатели, сами богаты, сами рекрутируются
из среднего класса и поэтому пристрастны к себе подобны»
и прирожденные враги бедным...
Резюмируем результат нашей критики правового состоя-
ния Англии. В высшей степени безразлично, что можно сказать
против него с точки зрения «правового государства». То обстоя
тельство, что Англия не есть официальная демократия,
не может нас предубедить против ее учреждений. Дл* н,с
только одно важно, что мы'везде видели: теория и практик»
•стоят в самом кричащем противоречии. Все силы конституи -
корона, Верхняя Палата и Нижняя Палата были вскрыты п
нашими глазами; мы видели, что государственная церковь^и^
так называемые прирожденные права англичай—пустые
имя, что даже суд присяжных в действительности т0ЛЬК°ваиИя;
видимость, что самый закон не имеет прочного существо
— 218 —
что государство, которое стало на точно онре-
т|ЮЧе„« эа^оннтю основу, эту свою основу отрицает и трети-
^'"'/„„„чанин свободен не в силу закона, а вопреки закону,
/пи вообще свободен.
(СочннрннН’том СТР-
Влияние английского права в Америке.
В такой самобытной стране, как Америка, развившейся 397
без феодального прошлого чисто буржуазным путем, но без
поверки перенявшей из Англии целую массу идеологии, унасле-
дованных из феодальной эпохи, как. например, английское обыч-
ное право, религия и сектантство, и где настоятельная необхо-
димость практической работы и концентрация капитала породили
всеобщее, теперь лишь исчезающее из среды образованных
общественных слоев презрение ко всякого рода теориям, в та-
кой стране люди могут сознать свои собственные общественные
интересы, лишь совершая ошибки за ошибками.
(П. к Зорге. Э.—3. 1886 г., стр. 239).
... хотя они (американцы) и не переняли у Европы никаких 398.
средневековых учреждений, но зато вывезли оттуда массу средне-
вековых традиций, религию, английское обычное (феодальное)
право, суеверие, спиритизм, словом, всевозможные нелепости,
которые непосредственно торговле не мешали, но отлично
годятся для затемнения масс.
(П. к Зорге. Э.—3. 1886 г., стр. 243, 244).
... что Америка абсолютно буржуазна, так абсолютно 399
свободна от феодального прошлого и гордится поэтому своим
X СТРОе“; П0ЭТ0“>' “» С»» Х.Ы
ОТ стаР°го трааиционного хлама лишь „уТем опыта и практик,?
(П. к Зорге, Э.-з. ,8,о г., етр. 327, 328).'
что буржуазии республика еТт^етаХ?™ в“₽0"е“ск0"У ""РУ.
что политика в ней такое же £ буржуазных дельцов,
РУГ«. к французы у кот'их "'РЧеСКОе как »
нолнтнкн панно это знали и етнхоад»?'”’'””’"' вуржУаз"“«
втихомолку практиковали, теперь
— 219 —
познают, наконец, эту истину в национальном масштабе
примере панамского скандала.
на
(П. к Зорге. Э.—3. 1892 г., стр. 391)
Законодательство парцеллярной собственности
во Франции.
401
i ।
После того, как первая революция превратила полукре-
постных крестьян в свободных землевладельцев, Наполеон упро_
чил и урегулировал те условия, при которых они могли бы
спокойно эксплоатировать французскую почву, впервые попавшую
в их владение, и удовлетворить, таким образом, свой юношеский
пыл вновь испеченных собственников. Но в настоящее время
французского крестьянина губит как раз его парцелла, крайняя
раздробленность землевладения, та форма собственности, кото-
рую Наполеон упрочил во Франции. Источником зол и бед со-
временной деревни являются те самые материальные условия,
которые некогда французского феодального крестьянина сделали
мелким землевладельцем, а Наполеона—императором. Доста-
точно было двух поколений, чтобы произвести на свет неизбеж-
ный результат: прогрессивное ухудшение земледелия и прогрес-
сивную задолженность земледельца». «Наполеоновская форма
собственности», которая в начале XIX столетия была условием
освобождения и обогащения французского крестьянства, в тече-
ние этого столетия превратилась в источник крестьянских
рабства и нищеты. Упрочить эти последние вместе с их источ-
ником—такова была первая... «Наполеоновская идея», выпавшая
на долю второго Бонапарта. Если он еще разделяет с крестья-
нами иллюзию, что причиной их разорения является не раздроб-
ление земли само по себе, а влияние каких-либо внешних вто-
ростепенных обстоятельств, то все его эксперименты при столк-
новении, созданном производственными отношениями, лопнут,
как мыльные пузыри. Экономическое развитие парцеллярной
собственности коренным образом изменило отношение крестьян
к остальным классам общества. При Наполеоне раздробление
земли в деревне дополнялось свободной конкуренцией и заро-
ждающейся крупной промышленностью в городах. Крестьянски
класс был ходячим протестом против только что низвергнуто
земельной аристократии. Те корни, которые парцеллярная со*
ственность пустила на французской почве, отняли у феодали
— 220 —
я е питательные соки. Частокол, огораживающий крестьянские
частки, стал естественным укреплением буржуазии против
всякого нападения со стороны ее прежних господ. Но в течение
\1Х столетия место феодалов заняли городские ростовщики,
место феодальных повинностей, тяготевших на земле,—ипотечные
полги, место аристократической земельной собственности—бур-
жуазный капитал. Парцелла, принадлежащая будто бы крестья-
нину, отдает всю прибыль, проценты и ренту в руки капиталиста,
а самому земледельцу предоставляется лишь кое-как выколачи-
вать заработную плату. Платежи крестьянства по ипотечным
долгам, тяготеющим на французской земле, в общей сумме
равняются годовым процентам со всего британского государ-
ственного долга... Буржуазный порядок в начале столетия сделал
государство оградою вновь возникшего крестьянского участка
и удобрил последний лаврами, но теперь он превратился в вам-
пира... Высасывая кровь и мозг из крестьянского землевладения,
он бросает его в алхимическую реторту капитала. Кодекс На-
полеона есть кодекс взыскания долгов, судебного запрета и
принудительной продажи с молотка. К четырем миллионам (счи-
тая с семействами) официально зарегистрированных во Франции
пауперов, бродяг, преступников и проституток присоединяется
еще пять миллионов людей, которые постоянно стоят на краю
пропасти и живут в самой деревне, или то и дело кочуют со
своими тряпками и детьми из деревни в город и из города опять
в деревню. Таким образом, интересы крестьян находятся уже не
в согласии, как то было при Наполеоне, а в противоречии
С интересами буржуазии, с капиталом. Они находят таким
образом своего естественного союзника и вождя в город-
ском пролетариате, исторической задачей которого—низ-
вержение буржуазного строя. Но сильное и неограни-
ченное правительство—а такая другая... «Наполео-
новская идея», осуществление которой выпало на долю второго
Бонапарта—всеми мерами насилия защищает этот «материаль-
ный» строй... Парцеллярная собственность по самой природе
сноей представляет как нельзя более благоприятную почву для
многочисленной и всемогущей бюрократии. На всем протяжении
страны приводит она людей и их взаимное отношение к одному
и тому же уровню. Она допускает, следовательно, одинаковое
воздействие на все пункты этой однородной массы из Одного
верховного центра. Она уничтожает аристократические посред-
— 221
ствуюшие звенья между массой народа н государственной
властью. Она вызывает, таким образом, всестороннее пряМОе
вмешательство этой государственной власти и вторжение ее
непосредственных органов. Она создает, наконец, своего рОда
избыточное население безработных, которые, не находя себе
заработка ни в деревне, ни в городе, набрасываются на госу-
дарственные должности, как на почетную милостыню, и прово-
цируют учреждение новых государственных должностей. Наполеон
с процентами возвратил ей собранные с нее налоги, открыв
штыком новые рынки и ограбив континент. Она была опорой
крестьянской промышленности, теперь же она отнимает у этой
промышленности ее последнюю опору, довершая полную безза-
щитность крестьян перед напором пауперизма. Огромная бюро-
кратия с блестящими мундирами и жирными окладами есть...
«идея Наполеона», наиболее близкая сердцу второго Бонапарта.
Да и как могло быть иначе, если он на ряду с действительными
классами общества вынужден был создать искусственную касту,
для которой сохранение его режима—вопрос хлеба насущного...
Господство попов в качестве правительственного орудия есть
так же... «идея Наполеона»... Небеса были очень недурным при-
ложением к только что полученной полоске земли, особенно,
если принять во внимание, что они посылают погоду; но что
толку в небесах, когда их навязывают взамен тех благ, которые
некогда обеспечивал,а теперь перестал обеспечивать, земельный
участок. При таких условиях поп оказывается просто ищейкой
земной полиции —вот к чему сводится эта... «идея Наполеона»...
Кульминационным пунктом... «идеи Наполеона» является пре-
обладание в обществе арии и... Армия превращала их (крестьян)
самих в героев, защищала их новую собственность от нападения
извне, льстила пробудившемуся в них национальному чувству,
грабила и революционировала мир. Солдатский мундир был их
собственным государственным костюмом, война их поэзией,
земельный участок, увеличенный и округленный фантазией,
воплощал отечество, их патриотизм представлял идеализированную
форму чувства собственника. Но враги, от которых крестьянину
в настоящее время приходится защищать свою собственность,
не русские казаки, а французские судебные пристава и сбор-
щики налогов. Парцелла находится не в так называемом отече-
стве, а в ипотечной книге. Армия уже не цвет крестьянского
юношества, а болотное растение, питаемое деревенским проле
— 222 —
гариатом босяков... Итак, как мы видим, все «Наполеонов-
ские идеи» представляют из себя идеи неразви-
того. только что сформировавшегося парцелляр-
ного землевладени я,—они превращаются в бессмыслицу
раз парцелла уже пережила себя. Теперь они—только галлю-
цинации предсмертной агонии, слова, ставшие пустыми фразами,
духи, превратившиеся в призраки. Но эта пародия на империа-
лизм была необходима, чтобы освободить массу французской
нации от власти традиции и с наивозможной определенностью
развить противоречие между государственной властью и обще-
ством. По мере разложения мелкой земельной собственности
рушится и воздвигнутое на ней государственное здание. Лишь
государственная централизация, которая необходима для совре-
менного общества, поднимается из развалин военно-бюрократи-
ческой правительственной машины, выкованной в борьбе с фео-
дализмом.
(18 Бр., стр. 224, 225, 226, 227, 228).
*
!
— 223 —
I
VIII
ФОРМЫ ОБЩЕСТВА и ФОРМЫ
ПРАВА
А. Докапиталистические правовые отношения.
1. Зародыши права в доклассовом обществе.
Примитивно-коммунистическое производство и родовая семья.
Возникновение правил общежития. Обычай и норма.
Регулирование брачных отношений в доклассовом обществе и система
родства.
Переход от материнского права к отцовскому праву. Патриархальная
семья.
Первобытная демократия. Родовой быт.
Разложение родового общества; возникновение государства. Развитие
права.
*
2. Право-привилегия в феодальном строе.
Господство и подчинение при рабстве.
Отличительные особенности Феодального права.
Первая фаза феодальной собственности (отработочная рента).
Вторая фаза феодальной собственности (рента продуктами).
Третья фаза феодальной собственности (денежная рента).
Зарождение арендного договора.
Цеховые отношения.
Феодальное государство. Гражданские и политические отношения
в феодальном и буржуазном обществе.
Религия — тип мышления феодального общества.
Привилегия — феодальное понятие о праве.
Политические привилегии.
Разложение феодализма и зарождение „правового общества".
Парцеллярная собственность и мелкая земельная аренда.
Роль ростовщичества и ипотека.
Кулачное право в Германии в XVI веке.
Абсолютная монархия — политическая форма феодального разложения.
Государственные налоги в феодальном и буржуазном обществе.
Историческая неизбежность буржуазной революции.
О поане
15
1. Зародыши права в доклассовом обществе.
Первобытно-коммунистическая система общественных отно-
шений не облекается еще в правовые формы: право и го-
сударство — принадлежность классового общества. „Общие
правила", обычаи, путем которых весьма строго упорядо-
чиваются общественные отношения доклассового общества, не
являются еще „правом", как их обычно называют, перенося
на них юридическую терминологию. (Говоря об „отцовском",
„материнском праве", Маркс и Энгельс лишь придерживаются
общепринятого словоупотребления, не придавая, однако, ему
того значения, в каком мыслят они право классового общества).
В области семейно-половых связей довольно рано обозначается
расхождение фактических семейных отношений с их формами,
„системой родства". Обычай, обусловленный самой экономикой,
таким образом, здесь уже перерождается в „норму": таков
первичный идеологический момент, знаменующий зарождение
обычно-правовой идеологии. Параллельно укреплению частного
владения, превращению его в наследованную собственность,
появлению вместе с ним отношений господства и подчинения
в патриархальной семье, образованию классов общественные
отношения начинают принимать правовые формы. Одновременно
нарождается охраняющая их публичная власть.
Конечно, ^цело сводится здесь для нас лишь к крупным, 402.
общим характерным чертам, потому что эпохи истории обще-
ства, подобно эпохам в истории земли, не отделяются друг от
лруга абстрактно-строгими разграничительными линиями.
(К. т. I, стр. 362).
Право никогда не может быть выше экономической формы 403,
и обусловленного ею культурного развития общества.
(Крит. Гот. прог., стр. 56).
— 227 —
16*
404. Согласно материалистическому пониманию истории, опре-
деляющим моментом в истории является в конечном счете
производство и воспроизводство непосредственной жизни.
само оно бывает двоякого рода. С одной стороны—производ.
ство средств существования, предметов питания, одежды, Жи.
лища и необходимых для этого орудий; с другой—производство
самого человека, продолжение вида. Общественные учреждения
в которых живут люди определенной исторической эпохи
и определенной страны, обусловливаются обоими родами произ-
водства: степенью развития, с одной стороны, труда, с другой-
семьи, Чем меньше развит еще труд, чем ограниченнее сумма
его продуктов, а, следовательно, и богатство общества, тем
более господствующее влияние на общественный строй оказы-
вают отношения между полами. Но между тем, в рамках такого
общественного расчленения, основанного на отношениях между
полами, все больше и больше развивается производительность
труда, а вместе с ней—частная собственность и обмен, разли-
чия в богатстве—возможность пользования чужой рабочей силой,
и тем самым основа классовых антагонизмов; новые социаль-
ные элементы, пытающиеся в ряде поколений приспособить ста-
рый общественный строй к новым условиям, пока, наконец,
несовместимость обоих не вызовет переворота. Столкновение
новообразовавшихся общественных классов взрывает старое
общество, выраженное в государстве, подразделениями которого
являются не родовые, а местные об’единения, общество, в кото-
ром отношения собственности вполне господствуют над семей-
ными отношениями, и в котором отныне свободно разверты-
ваются классовые антагонизмы и классовая борьба, составля-
ющие содержание всей писанной истории до нашего времени.
(Пр. с., стр. 7, 8).
Примитивно-коммунистическое производство
и родовая семья.
405. Население в высшей степени редко, оно уплотняется лишь
в месте жительства племени, вокруг которого лежит широким
поясом область охоты, затем идет нейтральный пограничный
лес, отделяющий его от других племен. Разделение труда чисто
естественного происхождения, оно существует лишь между
обоими полами. Мужчина ведет войну, идет на охоту и рыбную
ловлю, добывает сырой материал для пищи и необходимые ДДЯ
— 228 —
орудия Женщина работает по дому и занята изготовле-
3T₽L° пищи и одежды, варит, шьет. Тот и другая являются
Хозяевами каждый в своей области: мужчина в лесу, женщина
доме Тот и другая являются собственниками изготовленных
и употребляемых ими орудий: мужчина-оружия, охотничьих
,! рыболовных принадлежностей, женщина—домашней утвари,
домашнее хозяйство ведется на коммунистических началах для
нескольких, часто многих семей. То, что делается и исполь-
зуется сообща, является общею собственностью—дом, огород,
лодка. Здесь, таким образом, и притом только еще здесь, суще-
ствует придуманная юристами и экономистами цивилизованного
общества «собственность, добытая собственным трудом», по-
следнее измышленное правовое основание, на которое еще опи-
рается современная капиталистическая собственность.
(Пр. с., стр. 105, 106).
Те формы кооперации, господство которых в процессе 406.
труда мы находим на первых ступенях человеческой культуры,
например, у охотничьих народов или в земледельческих общи-
нах Индии, покоятся, с одной стороны, на общем владении усло-
виями производства, с другой стороны, на том, что отдельный
индивидуум не порвал еще пуповины, связывающей его с пле-
менем или общиной, и спаян с ним стбль же тесно, как
отдельная пчела с пчелиным ульем.
(К. т. 1, стр. 323).
Аристотель замечает то же самое относительно частной 407.
^емьи, как первоначальной общественной единицы. Но перво-
начальная форма семьи есть собственно семья-община, из кото-
рой только путем исторического разложения возникает част-
ная семья.
(Там же, примечание, стр. 33).
ителГиГ"™ Се"Ь" " пеРвобыт«Ую эпоху сводилось, следо-
ox»l™!a.,L?MTen'HHOMy су*тани|° того круг., первоначально
«искал Z В“ В"УТРИ КОТОРОГО ^"“«ствует супру-
исключения г-Т” -между П0лами- Путем последовательного
Родственников Ти Ь",ЭКИХ’ 3’T'" ““ б°”и оти'"""“*
Иже "Р0СТ0 свойственннков,, в конце
аового о±™,“Г всякий вид груп-
Орака, и в результате остается одна брачная пара, пок.
408.
— 229 —
еще непрочно соединенная, та молекула, с распадением кото-
рой прекращается и брак вообще.
(Пр. с., стр. 32, 33).
Возникновение правил общежития. Обычай и норма.
409. Что сказал бы старый Гегель, если бы он на том свете
узнал, что das Allgemeine (общее) на немецком и на северном
наречиях означает не что иное, как общинную землю, а что
das Sundere-Besondere (особенное) есть не что иное, как выде-
ленное из общей земли особое владение? Таким образом, ведь
совершенно же очевидно, что логические категории возникают
из «нашего общения», из практики.
(Письма, стр. 184, 185).
410. Курьезно, каким образом возникло представление о свя-
тости, как это обнаруживается у так называемых первобытных
народов. Сначала свято то, что мы переняли из животного
царства,—звериное. По сравнению с этим «человеческие
правила» представляются столь же отвратительными, как
в евангелии (человеческие правила представляются отврати-
тельными)—по сравнению с божеским законом.
(Письма, стр. 253).
411. На известной, весьма низкой ступени развития общества
возникает потребность схватить общим правилом ежедневно
повторяющиеся акты производства, распределения и обмена
продуктов, позаботиться о том, чтобы индивидуум подчинился
общим условиям производства и обмена. Это правило вначале
выражается в обычае, становится с течением времени законом.
С возникновением законов появляются и органы, необходимые
для его охраны—публичная власть, государство.
(Ж. в., стр. 80).
412. В патриархальный период, при существовании каст, при
феодальном и корпоративном строе, разделение труда в целом
обществе совершалось по определенным правилам. Были ли эти
правила установлены волею законодателя? Нет. Вытекши перво-
начально из условий материального производства, они были
возведены в законы лишь гораздо позже.
(Н. Ф., стр. ПО).
— 230 —
Превращая асе и товары, капиталистическое «
уничтожило все исконные, завещанные прол™, „т*"'™ «”
7 «чяспелованных ноавпи ________________________ ношения, на
права поставило
место унаследованных нравов, исторического
куплю и продажу, «свободный» договор.
продажу, «свободный» договор.
(Пр. с., стр. 53).
ВРеМ" _ "Р0»е«кных . Ирландия,
Во
я снова живо представил себе, как глубоко еще’в'соском
населении живут там воззрения родового периода. Помещик
у которого крестьянин арендует землю, представляется послед-
нему все еще чем-то в роде вождя клана, на котором лежит
заведывание землей в интересах всех, которому крестьянин
уплачивает дань в форме арендной платы, но от которого он
зато в случае нужды должен получить помощь. И точно так же
всякий, пользующийся некоторым благосостоянием, признается
обязанным помогать своим более бедным соседям, если они
окажутся в нужде. Такая помощь не является милостыней, она
представляет собою поддержку, которая по праву полагается
более бедному сородичу от более богатого или от вождя клана.
Понятны жалобы политико-экономов и юристов на невозмо-
жность вдолбить ирландскому крестьянину понятие о совре-
менной буржуазной собственности,—понятие о собственности,
имеющей только права и никаких обязанностей, просто не уме-
щается в голове ирландца. Но понятно также, как ирландцы,
внезапно пересаженные с столь наивными представлениями
родового строя в большие английские или американские города,
в среду с совершенно иными нравственными и правовыми поня-
тиями,—как легко такие ирландцы совершенно оказываются
сбитыми с толку в вопросах морали и права, теряют всякую
почву под ногами и часто массами становятся жертвами пол-
кой деморализации. оо
(Там же, примеч., стр. 89, 9U).
Не подлежит сомнению, что племена, у которых половые
отношения внутри семьи этим правилом были ограннче
Должны были развиваться быстрее и полнее, чем п^е '
У которых брак между братьями и сестрами остав ение
Чыч явлением и законом... Как только возникл одн0Й
0 непристойности половых отношений ^ияние прИ таКИХ
*атери, оно должно было проявить 3“*еТно8ых х03ЯЙСТвенных
Дроблениях старых и возникновени
i
— 231 —
общин (эти обшины не обязательно совпадали с семейными
группами)..,, ибо, между тем, как мужья сестер моей матери
попрежнему остаются и ее мужьями, а равным образом жены
братьев моего отца—его женами, в силу действующего права
если не всегда фактически,—общественное порицание половых
отношений между родными братьями и сестрами разделило
детей, братьев и сестер... Но что же это значит: неупорядо-
ченные половые отношения? Это значит, что запретительные
преграды, имеющие силу теперь или в какую-либо более ран-
нюю эпоху, тогда этой силы не имели. Мы уже видели, как
пала преграда ревности. Если что-либо установлено прочно
так это то, что ревность—чувство, развившееся относительно
поздно. То же самое можно сказать насчет понятия крово-
смешения... Пока не было открыто кровосмешение (а это-
открытие и притом в высшей степени ценное), половые отно-
шения между родителями и детьми не могли казаться более
отталкивающими, чем между другими лицами, принадлежащими
к разным поколениям... Если же отнять у известных нам форм
семьи связанные с ними представления о кровосмешении,—пред-
ставления, совершенно отличные от наших и часто прямо про-
тиворечащие им,—то мы получим форму половых отношений,
которую можно обозначить только как неупорядоченную. Не-
упорядоченную постольку, поскольку еще не существовало огра-
ничений, установленных впоследствии обычаем. Но отсюда еще
отнюдь не следует необходимость смешения всех без разбора
в повседневной практике... И если новейший отрицатель такого
первобытного состояния, Вестермарк, называет браком всякий
случай, когда оба пола держатся парами до рождения детеныша,
то следует сказать, что такого рода брак вполне мог иметь
место при состоянии неупорядоченных половых отношений,
отнюдь не противореча неупорядоченности, т.-е. отсутствию,
преград, созданных обычаем.
(Пр. с., стр. 25, 26, 27.
Регулирование брачных отношений в доклассовом обще-
стве и система родства.
416 Надо посвятить целые годы, чтобы открыть регулируюший
закон в этой (групповой брак—Ред.) системе* брачных отношений,
на практике скорее напоминающей обычные европейские порядка
закон, в силу которого чужой австралийский негр, за тысячи
- 232 -
километров от своих родных мест, среди людей, говорящих на
непонятном ему языке, в каждом лагере и каждом племени
находит себе женщин, готовых без сопротивления и возмуще-
ния отдаться ему; закон, в силу которого человек, обладающий
несколькими женами, уступает одну из них на ночь своему
гостю. Там, где европеец усматривает безнравственность и бес-
порядочность, фактически господствует строгий закон. Жен-
щины входят в класс считающимися состоящими в браке с чуже-
земцами, и потому являются прирожденными женами последних,
тот же самый нравственный закон, который соединяет их.
воспрещает, под угрозой общего презрения, всякое половое
общение вне классов, признаваемых состоящими в браке. Даже
там, где практикуется похищение женщин, что часто и в не-
которых местностях является правилом, тщательно соблюдается
закон о классах.
(Пр. с., стр. 31).
В первобытную эпоху сестра была женой, и этобыло 417.
нравственно.
(Пр. с., стр. 26).
Если Бахофен находит эти браки пуналуа «беззакон- 41?.
ными», то человек той эпохи признал бы большинство нынеш-
них браков между близкими и отдаленными родственниками
с отцовской или материнской стороны кровосмесительными,
как браки между кровными братьями и сестрами.
(Там же, стр. 28).
Обозначения — отец, дитя, брат, сестра—не просто по- 419.
четные названия, а влекут за собою вполне определенные,
весьма серьезные взаимные обязательства, совокупность кото-
рых составляет весьма существенную часть общественного
строя этих народов.
• (Пр. с., стр. 21, 22).
И это—не простые словесные обозначения, а выражения 420.
действительно господствующих взглядов на близость и даль-
10сгь, одинаковость и неодинаковость кровного родства; и эти
1Г иды служат основой вполне разработанной системы родства,
угорая в состоянии выразить несколько сот различных род-
венных отношений одного индивидуума,
(Пр. с., стр. 21).
- 233 —
421. Морган, проведший большую часть своей жизни Среди
ирокезов, обнаружил, что действующая у них система родства
противоречит их фактическим семейным отношениям.
(Пр. с., стр. 21).
422. «Семья,—говорит Морган,—представляет собою активный
элемент; она никогда не стоит на месте, а движется от низшей
формы к высшей, по мере того, как общество развивается от
низшей ступени к высшей. Напротив, системы родства пас-
сивны; лишь через долгий промежуток времени они регистри-
руют прогресс, проделанный семьею, и претерпевают радикаль-
ные изменения лишь тогда, когда радикально изменилась
семья». «И точно так же,—прибавляет Маркс,—обстоит, дело
с политическими, юридическими, религиозными, философскими
системами вообще». В то время, как живая семья развивается,
система родства окостеневает, а в то время, как последняя продол*
жает существовать в силу привычки, семья выростает из ее рамок.
(Пр. с., стр. 22).
Переход от материнского права к отцовскому
праву. Патриархальная семья.
423. В ТУ эпоху, когда господствовал еще групповой брак,—
а он, по всей вероятности, везде некогда господствовал, —племя
расчленялось на ряд кровно-родственных по материнской линии
групп, родов, внутри которых царило строгое запрещение бра-
ков, так что мужчины одного рода хотя и могли брать себе
жен внутри племени и по правилу тут их и брали, но должны
были брать их вне пределов своего рода... В этом, по мате-
ринскому праву организованном роде, он (Морган—Ред.) открыл
первичную форму, из которой развился позднейший, по отцов-
скому праву организованный род, каким мы его находим у антич-
ных культурных народов.
(Пр. с., стр. 14, 15).
424. ...Богатство, перешедшее в частную собственность от-
дельных семей и быстро у них возраставшее, дало могучий толчек
обществу, в основе которого лежали парный брак и материн-
ское право. Парный брак ввел в семью новый элемент. На ряду
с родной матерью он поставил достоверного родного отца-
Согласно существовавшему тогда разделению труда в семье на
долю мужа выпадало добывание пищи и необходимых для этого
орудий труда, а значит, он и являлся собственником эти*
— 234 —
юследних; в случае расторжения брака он брал их с собою,
тогда как жена удерживала свою домашнюю утварь. В силу
обычая тогдашнего общества муж являлся также собственником
нового источника пиши, скота, а позднее и нового орудия
труда, рабов. Но по обычаю того же общества дети его не
могли ему наследовать, ибо с наследованием дело обстояло
следующим образом: в силу материнского права, следовательно,
пока происхождение устанавливалось лишь по женской линии,
и согласно первоначальному порядку наследования, принятому
в роде, вначале наследовали умершему члену рода его соро-
дичи. Имущество должно было оставаться внутри рода. При
незначительной ценности предметов оно могло на практике
издавна переходить к ближайшим сородичам, следовательно»
к кровным родным со стороны матери. Но дети умершего
мужчины принадлежали не к его роду, а к роду своей матери;
они ей наследовали первоначально вместе с остальными кров-
ными родственниками матери, позднее, возможно, в первую
очередь; но отцу своему наследовать они не могли, так как не
принадлежали к его роду, а его имущество должно было оста-
ваться в его роде. Таким образом, по смерти владельца стад,
его стада должны были бы перейти в первую очередь к его
братьям и сестрам и к детям его сестер или же к потомству
сестер его матери. Его собственные дети оказывались между
тем лишенными наследства. Таким образом, по мере возраста-
ния богатств, они, с одной стороны, доставляли мужу более
влиятельное положение в семье, чем жене, и порождали, с дру-
гой стороны, стремление использовать это окрепшее положе-
ние для того, чтобы опрокинуть исконный порядок наследования
в пользу своих детей. Но это не могло быть достигнуто, пока
оитавалось в силе определение происхождения по материнскому
праву. Последнее тоже надо было упразднить, и оно, действи-
тельно, было упразднено. Это было совсем не так трудно, как
"° нам ныне представляется. Ибо эта революция—одна из
«мых решающих, какую пережило человечество,—отнюдь не
- чдна была затрагивать интересы, хотя бы одного из живых
11енов рода. Все его члены могли оставаться тем, чем они
u раньше. Достаточно было простого решения, что на буду-
Lue время потомство мужских членов остается в роде, тогда
*ак потомство женских членов исключается из него, переходя
Род своего отца. Этим отменялись определение происхождения
— 235 —
„» женской их » "° ”аТ'Р'’ " "вадил"с>- опРе-
™ *“ происхождения по мужской пинии и наследование по
ото» .ЭТОТ переход еооОще кажется самым естественным,
отцу... И- (Пр. сстр 37, 38).
Таково было происхождение единобрачия, на сколько мы
можем проследить его у самого цивилизованного и наиболее
развитого народа древности. Оно отнюдь не было плодом инди-
видуальной половой любви, с которою оно не имело абсолютно
ничего общего, так как браки попрежнему оставались браками
по расчету. Оно явилось первою формой семьи, в основе кото-
рой лежали не естественные, а экономические условия, а именно,
победа частной собственности над первоначальной первобытной
общинной собственностью.
(Там же, стр. 43).
426. Первый результат... единовластия мужчин сказался в по-
явлении теперь промежуточной формы —патриархальной семьи.
Она означает преимущественно не многоженство, о котором
после, а «организацию некоторого числа свободных и несво-
бодных лиц в семью, подчиненную отцовской власти главы
семьи. У семитов этот глава семьи живет в многоженстве,
несвободные ее члены имеют жен и детей, а целью всей орга-
низации является уход за стадами в пределах определенных
территорий». Существенной чертой являются включение в состав
семьи несвободных и отцовская власть; поэтому типом этой
формы семьи служит римская семья... Такая форма семьи озна-
чает переход от парного брака к моногамии (единобрачию).
Жена отдается в безусловную власть мужа для того, чтобы
обеспечить ее верность, а, следовательно, и происхождение детей
от отца. Если муж убивает жену, он лишь полгзуется своим
правом. С патриархальной семьей мы вступаем в область писан-
ной истории, т.-е. в ту область, где сравнительное правовое
деление может оказать нам существенную помощь.
(Пр. с., стр. 39).
Первобытная демократия. Родовой быт.
Непосредственно из семьи пуналуа, повидимому, возникло
в громадном большинстве случаев учреждение рода. Впрочем,
исходным пунктом для него служит также австралийская
— 236
система классов: австралийцы имеют роды, но у них нет семьи
пуналуа, они знают лишь более грубую форму группового брака.
(Пр. с., стр. 29).
Этот своеобразно сложный порядок (брачных отноше- 428.
ний—Ред.) еще более усложняется появляющейся, правда позд-
нее, надстройкой рода, основанного на материнском праве.
(Пр. с., стр. 31).
Появившись на средней ступени и развившись на высшей 429.
ступени дикости, род достигает своего наивысшего расцвета,
насколько позволяют судить об этом наши источники, на
низшей ступени варварства. Мы и начнем с этой ступени раз-
вития. Мы находим здесь, где примером должны служить нам
американские краснокожие, вполне развившееся родовое устрой-
ство. Племя расчленялось на несколько, чаще всего на два
рода; эти первоначальные роды распадаются каждый, по мере
роста населения, на несколько производных родов, по отноше-
нию к которым первоначальный род является фратрией; само
племя раскалывается на несколько племен, в которых мы встре-
чаем в каждом большею частью древние роды, союз об’единяет
по крайней мере в отдельных случаях родственные племена.
Эта простая организация вполне соответствует потребностям
общественных условий, которые породили ее. Она представляет
собою не что иное, как естественную группировку их; она ока-
зывается способной улаживать все конфликты, которые могут
возникнуть внутри так организованного общества. Во вне—устра-
няет их война; она может кончиться уничтожением племени,
но не порабощением его. Великая особенность родового строя,
но вместе с тем и его ограниченность, проявляется в том
факте, что в нем нет места для господства и для порабощения.
Внутри родового строя не существует еще никакого различия
между правом и обязанностями; для индейцев не существует
вопроса, являются правом или обязанностью участие в обще-
ственных делах, кровная месть или выкуп ее; он показался бы
ему столь же нелепым, как и вопрос о том, чем являются еда,
сон, охота—правом или обязанностью. Столь же мало могло
иметь место расслоение племени и рода на различные классы.
(Пр. с., стр. 105).
... 237 —
430.
Власть сахема
моральное значение,
внутри рода была отеческая, имела чисто
средствами принуждения он не располагал.
(Пр. с., стр. 57).
431 Ведь в эту эпоху, когда каждый взрослый мужчина-
' член племени был в то же время воином, не существовало еще
отделенной от народа общественной власти, которая могла бы
быть ему противопоставлена. Первобытная демократия находи-
лась еще в полном расцвете, и факт этот должен служить для
нас исходной точкой при суждении о власти и роли как совета,
гак и базилевса.
(Пр. G, стр. 69).
432. В круг ведения племенного совета входило регулирование
отношений с другими племенами; он принимал и отправлял
посольство, об’являл войну и заключал мир. В случае об’явления
войны, в ней в большинстве случаев участвовали лишь добро-
вольцы. В принципе признавалось, что каждое племя находится
в состоянии войны со всяким другим племенем, с которым оно
не заключило специального мирного договора. Военное высту-
пление против таких врагов организовывалось большею частью
отдельными выдающимися воинами... Согласие племенного совета
на такие походы не требовалось, его не испрашивали и не давали.
(Пр. с., стр. 61).
433. Родовым строем порождено обязательство наследовать
так же, как и дружбу, враждебные отношения отца или родствен-
ников, равным образом виру, выкупной штраф вместо кровавой
мести за убийство или оскорбление.
(Пр. с., стр. 92).
434. Вплоть до конца периода варварства всегда надо предпо-
лагать скорее отсутствие строгой наследственности, совершенно
не совместимой с порядком, при котором богатый и бедный
внутри рода пользовались равноправием.
.(Пр. с., стр. 67).
135. И какая удивительная организация, во всем ее младен-
честве и простоте, этот родовой строй. Без солдат, жандармов
и полицейских, без дворянства, королей, наместников, префек-
тов и судей, без тюрем, без процессов, все идет своим заве-
денным ходом. Всякие раздоры и столкновения улаживает сово-
купность тех, кого они касаются, род или племя, или отдедь-
— 238 —
ные роды между собой—лишь как крайнее редко применимое
средство грозит кровная месть, лишь цивилизованной формой
которой является наша смертная казнь, отражающая в себе
все положительные и отрицательные стороны цивилизации. Хотя
существует гораздо больше общих дел, чем в настоящее время—
домашнее хозяйство ведется у ряда семейств сообща и комму-
нистически, земля является достоянием всего племени, (только
сады и огороды пока предоставлены отдельным хозяйствам),—
однако, обходится и без тени нашего широко разветвленного и
сложного аппарата управления. Заинтересованные люди сами
все решают, а в большинстве случаев вековой обычай уже все
сам урегулировал. Бедных и нуждающихся быть не может.
Коммунистическое хозяйство и род знают свои обязанности по
отношению к престарелым, больным и изувеченным на войне.
Все равны и свободны—не исключая и женщин. Для рабов нет
еще места, нет почвы обыкновенно и для порабощения чужих
племен... А каких мужчин и женщин порождает такое обще-
ство, показывает удивление всех белых, соприкасавшихся
с неиспорченными индейцами, перед чувством собственного до-
стоинства, прямодушием, силой характера и храбростью этих
варваров... Так выглядели люди и человеческое общество до
того, как произошло разделение на различные классы. Если мы
сравним их положение с положением громадного большинства
современных цивилизованных людей, то расстояние между ны-
нешним пролетарием или крестьянином и древним свободным
членом рода окажется громадным.
(Пр. а, стр. 64).
Родовой быт налагает резкий отпечаток на весь духов- 436.
ный склад гиляка, на его характер, нравы и учреждения. При-
вычка все обсуждать сообща, необходимость постоянно счи-
таться с интересами своих сородичей, круговая порука в делах
мести, необходимость и обыкновение жить в больших юртах
вместе с десятками себе подобных... выработали в гиляке чрез-
вычайно общительный разговорчивый характер... В своих гра-
жданских отношениях гиляк проявляет правдивость, верность
'лову и добросовестность. (П₽ с, Ш)>
Но в чем состояло то таинственное волшебное средство, 437.
пРи помощи которого германцы вдохнули новую жизненную
— 239 —
трло умирающей Европы..: их личная храбрость
СИЛУД их свободолюбие и демократический инстинкт.
СТН°Й , 'ех общественных делах свое собственное Дело. "Де*
“™чн!Ю фо₽>,у мо™га""". «;£*
гэспмстпо в семье, «ал» Яншине более высокое „ '
Х„«, а»®-'"60 эна' клаиич«к"« "»Р.-что £
„„ вл способными на это как не их варварство, не их ро'
вые обычаи, унаследованные пережитки из времен матерИНС|(^
прана? .п
(ЧР- С., стр. ЮЗ).
438. Это вдвойне не верно. Во-первых, богатство старых
родовых и сельских общин вовсе не было господством над
людьми, а во-вторых, даже в таких обществах, которые дви-
жутся в классовых противоречиях, богатство, поскольку оно
включает господство над людьми, является в силу и по-
средством господства над вещами.
(А.-Д.. стр. 166).
Разложение родового общества; возникновение государ-
ства. Развитие права.
439. Но не забудем, что эта организация была обречена на
гибель. Выше племени она не пошла; союз племен означает
уже начало ее разрушения, как мы это увидим и как это ска-
залось уже в попытках порабощения других племен, предприни-
мавшихся ирокезами. Все, что стояло вне племени, стояло вне
права. При отсутствии определенного мирного договора царила
война между племенами, и война велась с жестокостью, не отли-
чающей человека от остальных животных, и смягчившейся лишь
впоследствии в силу соответствующих интересов. Родовой строй
в его высшей форме, как мы наблюдали его в Америке, прел
полагал в высшей степени неразвитое производство, следом
тельно, крайне редкое население на обширном пространен •
следовательно, почти полное подчинение человека вРаЖД
противостоящей ему, непонятной внешней природе, что
ж»ется в младенческих религиозных представлениях. '
оставалось границей человека, как в отношении к чУ*а
другого племени, так и в отношении самого себя. пле* ^ь
их учреждения были священны и неприкосновенны, я
— 240 —
сшей силой, данной от природы, которой отдельная личность'
HUTa(ja.iacb безусловно подчиненной в своих чувствах, мышле-
°rt„ И поступках. Как ни импозантны люди этой эпохи, они
совсем не отличаются один от другого, они не оторвались еще,
и по выражению Маркса, от пуповины первобытного общества.
Сила и власть этого общества должны были быть сломлены,—
и они, действительно, были сломлены. Но это произошло в си-
лу причин, представляющихся нам упадком, грехопадением
с простой моральной высоты старого родового строя. Самые низ-
менные интересы—элементарная жадность, грубая страсть
к наслаждениям, грязная алчность, эгоистический грабеж общего
достояния—таковы были силы, породившие новое, цивилизован-
ное, разделенное на классы общество; самые низкие средства—
воровство, насилие, обман, измена—подкапывались под старый,
не знающий классов, родовой строй и привели его к падению.
И самое новое общество, за все время своего существования
в течение полутора тысячи лет, всегда являлось ничем иным,
как почвой для развития ничтожного меньшинства за счет
эксплоатируемого и угнетенного громадного большинства, и оно
остается ею теперь еще в большей степени, чем когда бы то
ни было прежде.
(Пр. с., стр. 64, 65).
Итак, мы видим в греческом общественном устройстве 440.
1ероической эпохи еще в полной силе древнюю родовую орга-
низацию, но вместе с тем и начало ее разрушения: отцовское
право с наследованием имущества детьми, что благоприятство-
вало накоплению богатств в семье и усиливало семью в ее
отношении к роду, влияние имущественных различий на обще-
ственное устройство посредством образования первых начатков
наследственного дворянства и монархии; рабство, сперва одних
только военнопленных, но уже открывающее возможность обра-
щения в рабство собственных соплеменников и даже сородичей;
совершающееся уже вырождение старой войны племени в си-
стематическое разбойничество на суше и на море в целях за-
хвата скота, рабов и сокровищ, превращение ее в регулярный
промысел; одним словом, восхваление и почитание богатства,
ак высшего блага, и злоупотребление древними родовыми
учреждениями для оправдания насильственного грабежа богатств,
«хватало лишь одного—учреждения, которое не только обес-
... -241-
16
енные богатства отдельных лиц Ог
,п бы вновь приоб^ оГО строя. которое ТОм^
"'"Этических тразииий Р иеиную частную совст»^
комму бы пре*пе ст0 Лы высшей целью всякого человек
ос,’,“"”„»ея-е ’’всеобщее общественное прчзн.в»
" ° „бшести. ”ругбй новым формам приобретен»
°’"*, Хвтельно и непрерывно ускоряюще»,,,
:Хвенно<ти. > “7“ хватало учреждения, которое
ввкоям-и» •»*’; ' кач.нающеее« разделение обществ.
чило бы не только н эксплоати,„„ неимущ»
в«ы. "» " w”° „ ', послед»»». И такое учреждение пр.
(Пр. С., стр. 71),
41.
Рядом с богатством, заключающимся в товарах и рабах
рядом с денежным богатством теперь появляется также богат-
ство земельное. Право отдельного лица на владение предоста-
вленными ему первоначально родом или племенем земельными
участками упрочилось теперь настолько, что эти участки стали
принадлежать ему на правах наследственной собственности.
Обладатели этих участков в последнее время добивались
в первую очередь освобождения от прав на них родовой общи-
ны, которые стали их стеснять. Стеснения эти исчезли, но
зато вскоре после того появилась новая земельная собствен-
ность. Полная, неограниченная собственность на землю озна-
чала не только возможность беспрепятственно и неограниченно
владеть ею, она означала также возможность отчуждать ее.
Пока земля являлась собственностью рода, этой возможности-
не существовало. Но когда новый землевладелец окончательно
разбил оковы верховной собственности рода и племени, он по-
рвал также узы, до сих пор неразрывно связывавшие его с зе-
млей. К чему это ведет, это уяснили ему деньги, изобретенные
одновременно с частной собственностью на землю. Земля моги
теперь становиться товаром, который продают и закладывают»-
(Пр. С., стр. ПО-
р ®”ле рабов и копаблраЙ°’ денежное богатство и богатст*>
возрастало, м те"
ь только средством для приобретен"*
— 242 —
земельной собственности, как это было в первое ограниченнее
время, оно сделалось самоцелью.
(Пр. с., стр. 77).
Наконец, родовое устройство выросло из общества, нс 443.
знавшего никаких внутренних противоречий, и было приспо-
соблено только к такому обществу. Оно не обладало никакими
другими средствами принуждения кроме общественного мнения.
Здесь же возникло общество, которое в силу всех своих жиз-
ненных экономических условий должно было расколоться на
свободных и рабов, эксплоатирующих богатых и эксплоатируе-
мых бедных, общество, которое не только не могло примирить
эти противоречия, но должно было все более обострять их.
Такое общество могло существовать только при условии ^пре-
кращающейся открытой борьбы между собою этих классов или
же господства третьей силы, которая, возвышаясь по видимо-
сти над взаимно борющимися классами, подавляет их открытое
столкновение и, самое большее, допускает классовую борьбу
в экономической области, в так называемой законной форме
Родовое устройство отжило. Оно было разрешено разделением
труда и его последствием—разделением общества на классы.
Его заменило государство.
(Пр. с., стр. 112).'
Так был разрушен и в Риме, уже до отмены так назы- -114.
ваемой царской власти, древний общественный строй, покоив-
шийся на личных кровных узах, а вместо него учреждено новое
государственное устройство, в основу которого было положено
территориальное деление и имущественные различия. Обще-
ственная власть сосредоточивалась здесь в руках граждан,
обязанных отбывать военную службу, и была направлена не
только против рабов, но и против так называемых пролета-
риев, освобожденных от военной службы и лишенных вооруже-
ния.
(Пр. с., стр. 86).
— 243 —
Н
2. Право-привилегия в феодальном строе.
Способ производства феодального общества основан па
натуральном хозяйстве и на взаимоотношениях между крупны-
ми собственниками-землевладельцами и крестьянами, владе-
ющими орудиями производства При феодальном строе .гос-
подство условий производства над производителями 'замаски-
ровывается... отношениями господства и подчинения, которые
являются и выступают, как непосредственно движущие силы
производственного процесса." Непосредственное принуждение
играет решающую роль и при рабском труде, но феодальная
форма експлоатации тем отличается от рабского или планта-
торского хозяйства, что раб работает при помощи чужих усло-
вий производства и не самостоятельно. Маркс прослеживает
развитие феодальных производственных отношений и пра-
* во вых представлений на трех фазах земельной ренты: отрабо-
точной ренты, ренты продуктами и денежной ренты. Основной
особенностью феодального строя является то обстоятельство,
что право имеет там особый специфический характер преиму-
щественного права (Vorrecht) или права-привилегии. Право
собственности выступает как право господина, не связанное
обязанностями и повинностями. То же понятие права-приви-
легии переносится и на отдельные корпорации, цехи, сосло-
вия, на крестьянское владение, на право публичной власти,
государства: право всюду напоминает отношения „суверена“
к подчиненным, .носят политический характер*.
Господство и подчинение при рабстве.
445, Спорадическое в единых случаях применение кооперации
в крупном масштабе в античном мире, в средних веках и совре-
менных колониях покоится на отношениях непосредственного
господства и подчинения, обыкновенно на рабстве.
(К., Т. I., стр. 322, 323).
— 244 —
Рабочий, по меткому выражению древних, отличается
ь (при рабовладельческой системе производства) только как..
’’frunientum vocale (одаренное речью орудие) от животного..
' сам-то рабочий дает почувствовать животному и орудию
что он неподобен им, что он человек. Дурно обращаясь
РцИми И с истинным сладострастием подвергая их порче, он
достигает сознания своего отличия от них.
(К., т. I., стр. 173).
446.
Но... индивидуальные различия мы находим в системе 447.
рабского труда, где уже не остается места никаким иллюзиям,
где сама рабочая сила продается совершенно открыто без всяких
прикрас. Разница сводится лишь к тому, что при рабской системе
рыгода от рабочей силы выше среднего качества и потеря от
рабочей силы ниже среднего качества выпадает на долю рабо-
мадельца, а при системе наемного труда на долю самого рабо-
чего, так как в последнем случае рабочая сила продается самим
рабочим, в первом случае—третьим лицом.
(К., т. I., стр. 545, 546).
Рабовладелец покупает своего рабочего так же, как он 448.
покупает свою лошадь. Вместе с рабом он теряет капитал, который
приходится возмещать новой затратой на невольничьем рынке.
(К., т. I., стр. 247).
Отличительные особенности феодального права.
Грубость понимания и бедность идей (буржуазных идеоло-
ги [ ед.) в том и заключаются, что явления, органически между
<обою связанные, ставятся в случайные взаимоотношения, сое-
диняются чисто рассудочным путем. Перед буржуазными эконо-
мистами при этом витает лишь представление, что при совре-
'’енной полиции можно лучше производить, чем, например, при
Чдачном праве. Они забывают только, что и кулачное право
гь право, и что право сильного продолжает существовать в
других формах также и в их правовом государстве.
(Введ. к крит. пол. эк. I, стр. 10).
чи ж пРежних общественных формах эта экономическая
га ™<‘>нкация выступает преимущественно по отношению к день-
и приносящему проценты капиталу. По самой природе дела
449.
450.
— 245 —
она исключена, во-первых, там, где преобладает производство
потребительной стоимости, для непосредственного собственного
потребления; во-вторых, там, где, как в античную эпоху и
н средние века, рабство или крепостничество образует широкую
основу общественного производства; господство условий произ-
водства над производителями замаскировывается здесь отноше-
ниями господства и подчинения, которые являются и выступают
как непосредственные движущие пружины производственного
процесса. В первобытных общинах, в которых господствует
примитивный коммунизм, и даже в древних городских общинах
сама эта коммуна с ее условиями является базисом производ-
ства, равно как воспроизводство этого базиса—ее конечная
цель. Даже в средневековых цехах труд и капитал не являются
несвязанными, напротив, их взаимоотношения определяют кор-
порации и стоящий в связи с ними строй отношений и соответ-
ствующие им представления о профессиональном долге, поло-
жении мастера и т. д.
(К., т. 111., ч. II., стр. 369).
4 51. Противоположность между властью земельной собствен-
ности, покоящейся на соотношениях личного подчинения и гос-
подства, и безразличной властью денег хорошо схвачена в двух
французских поговорках: «Нет земли без господина»—«У денег
нет господина».
(К., т. I., стр. 120).
452. Эгоистическое представление, при помощи которого вы
превращаете вещи производственные и имущественные отношения
из отношений, исторически сложившихся и изменяющихся в ходе
развития того же производства, в вечные законы природы и
разума,—это представление вы разделяете со всеми, прежде вас
господствовавшими классами. Когда заходит речь о буржуазной
собственности, вы не хотите понять того, что кажется вам понят-
ным, когда говорят о собственности античной или феодальной.
(Ком. Ман., стр. 41, 42).
ь
Первая фаза феодальной собственности (отработочная
рента).
453. Если мы рассмотрим земельную ренту в ее самой
простой форме, в форме отработочной ренты, когда
непосредственный проивводитель часть недели обрабатывает
— 246 —
чески принадлежащую ему землю при помощи орудий
(плуг, скот и т. д.), фактически или юридически
труДЯ ежащих ему же, а остальные дни недели работает
ПГН|мении землевладельца, на землевладельца, даром, здесь
еще совершенно ясно, рента и прибавочная стоимость
тождественны. Рента, не прибыль,—вот та форма, в которой
песь выражается неоплаченный прибавочный труд. В какой
vene рабочий может получить здесь избыток сверх того, что
и капиталистическом способе производства мы назвали бы
заработной платой, это зависит при прочих равных условиях
от того отношения, в котором его рабочее время делится на
рабочее время для него самого и барщинное рабочее время для
землевладельца. Итак, этот избыток над необходимейшими
средствами существования, зародыш того, что при капитали-
стическом способе производства является прибылью, здесь все-
цело определяется высотой земельной ренты, которая в этом
случае не только непосредственно есть неоплаченный прибавоч-
ный труд, но и выступает как таковой; неоплаченный приба-
вочный труд для «собственника» условий производства, которые
здесь тождественны с землей, а если и отличны от нее, то
считаются лишь ее принадлежностью. Что продукта барщинника
должно быть здесь достаточно для того, чтобы кроме средств
его существования возместить и условия труда, это обстоя-
тельство остается общим для всех способов производства, так
как это результат не специфической формы последних, а
естественные условия всякого непрерывного и воспроизводитель-
ного труда вообще, всякого длительного производства, которое
всегда оказывается одновременно и воспроизводством, а, следо-
вательно, воспроизводством и условий своего собственного функ-
ционирования. Далее ясно, что во всех формах, при которых
непосредственно рабочий остается «владельцем» средств произ-
водства и условий труда, необходимых для производства средств
его собственного существования, отношение собственности необ-
ходимо будет выступать как непосредственное отношение гос-
подства и подчинения, следовательно, непосредственный произво-
ди! ель—как не свободный: несвобода,которая от крепостничества
" барщинным трудом может смягчаться до простого оброчного
j ’язательства. Согласно предположению, непосредственный пре-
дводитель владеет здесь своими собственными средствами
производства, вещественными условиями труда, необходимыми
— 247 —
для реализации его труда и для производства средств его суще_
ствования; он самостоятельно ведет свое земледелие, как ц
связанную с ним деревенско-домашнюю промышленность. эТа
самостоятельность не уничтожается тем, что, как, например
в Индии, эти мелкие крестьяне соединяются между Собою
в более или менее естественно выросшую производственно общину;
здесь речь идет о самостоятельности только по отношению
к номинальному землевладельцу. При таких условиях приба-
вочный труд для номинального земельного собственника можно
выжать из них только вне экономическим принуждением, какую
бы форму ни принимало последнее. Данная форма как раз тем
и отличается от рабского или плантаторского хозяйства, что
работает при помощи чужих условий производства, а не само-
стоятельно. Итак, необходимы отношение личной зависимости,
личная несвобода в какой бы то ни было степени и прикрепле-
ние к земле в качестве придатка последней, принадлежность
в настоящем смысле этого слова...
(К., т. Ill, ч. 2, стр. 325, 326, 327).
454. Барщинный труд, соединявшийся в дунайских княжествах
с натуральными рентами и прочими атрибутами крепостного
состояния, составляет крупную дань, уплачиваемую господству-
ющему классу. Там, где существовал барщинный труд, он редко
возникал из крепостного состояния, наоборот, обыкновенно
крепостное состояние возникало из барщинного труда. Так
обстояло дело в румынских провинциях. Их первоначальный
способ производства был основан на общинной собственности,
но на общинной собственности, отличной от славянской, и
в особенности индийской формы. Часть земель самостоятельно
возделывалась членами общества как свободная частная соб-
ственность, другая часть—ager publicus (общинные поля)—
обрабатывалась ими сообща. Продукты этого совместного труда
частью служили резервным фондом на случай неурожая и ДРУ*
гих случайностей, частью—государственным фондом на покрытие
издержек по войне, с религиозными целями и других общинных
расходов. С течением времени военные и духовные сановники
узурпировали вместе с общинной собственностью и повинности,
приуроченные к этой собственности. Труд свободных крестьян
на их общинной земле превратился в барщинный труд на расхи-
тителей общинной земли. Одновременно с этим развились КР^'
— 248 —
постные отношения, однако, только фактически а u
„ока они не были узаконены кеиирной ' «
Россией под предлогом отмены крепостного праТкХТ
’ Pt°T' РУССКИМ генералом Киселевым
к 1831 г., был, конечно, проднктоаан самими «окраин. Таким
образом, Россия одним ударом завоевала магнатов ау^йски"
княжестя и стяжала одобрительные рукоплескания либеральны”
кретинов всей Европы.
(К., т. I, стр. 215, 216).
Рента здесь нормальная, все поглощающая, так сказать, 455.
законная форма прибавочного труда; она далека от того, чтобы
представлять избыток над прибылью, т.-с. для данного случая
над каким-либо иным, избытком сверх заработной платы; напро-
тив, здесь не только размер такой прибыли, но и самые ее
существования зависят, при прочих равных условиях, от размера
ренты, т.-е. прибавочного труда, принудительно выполняемого
для собственника. Некоторые историки выразили свое удивление
перед тем, что хотя непосредственный производитель не соб-
ственник, а лишь владелец, и весь его прибавочный труд de jure
действительно принадлежит земельному собственнику, при этих
условиях вообще может совершаться самостоятельное развитие
имуществ и, говоря относительно, богатства у обязанных бар-
щинной и крепостных. Между тем ясно, что при том прими-
тивном и неразвитом состоянии, на котором покоится это
общественное отношение производства и соответствующий ему
способ производства, традиция должна играть преобладающую
роль. Ясно далее, что здесь, как и повсюду, господствующая
часть общества заинтересована в том, чтобы санкционировать
существующее, как закон, и те его ограничения, которые даны
обычаем и традицией, фиксировать как законные ограничения.
Это же—оставляя все другое в стороне—делается впрочем само
собою, раз постоянное воспроизводство базиса, существующего
состояния, лежащего в его основе отношения, приобретает
с течением времени урегулированную и упорядоченную форму,
и эти регулярность и порядок сани суть необходимый момент
всякого способа производства, раз ему предстоит пряобрести
общественную устойчивость и независимость от пятого случая
или произвола. Урегулированность и поря1° . _ства
формой общественного упрочения данного способа производства,
— 249 —
и потому его относительной э.мансипации от просто*
и просто произвола. Он достигает этой формы При э сДУЧая
состоянии как процесса производства, так и соответс*??^
-му общественных отношений, посредством простого повЛ Ц1Их
их воспроизводства. Если форма просуществовала
известного времени, она упрочивается как обычай и то*”*
и. наконец, санкционируется как положительный зак ЦИЯ|
как данная форма прибавочного труда, барщинный грип°Н’ Т*к
ится на неразвитости всех общественных производите^’ П°К°*
труда, на примитивности самого способа труда, То б.?Ны* С|ц
труд необходимо отнимает у непосредственного произвЩИМНЫЙ
конечно, несравненно меньшую долю всего труда, чем Одит<4
литых способах производства и в особенности при к РИ Р*3'
I этическом производстве. Предположим, например, что баапитаЛ|1-
I труд на земельного собственника первоначально состаР1ДИННЬ1Й
дня в неделю. Эти два дня барщинного труда в неделю
образом, установились, являются постоянной величиной ТаКИМ
урегулированной обычным или писаным поавом цЛ >Эаконно
и . ПО Производи
гельность остальных дней в неделю, которыми может
гать сам непосредственный производитель, есть величинГ"0"8
менная, которая необходимо развивается в поопрсса
r ci о опыта_____
совершенно так же, как новые потребности, с которыми ’
знакомится, совершенно так же, как расширение рынка для "
продукта, возрастающая обеспеченность использования этой
части его рабочей силы будут служить стимулом для усиленного
напряжения рабочей силы, при чем не следует забывать, что
применение этой рабочей силы отнюдь не ограничивается зе-
мледелием, но охватывает и деревенскую домашнюю промышлен-
ность. Таким образом, здесь имеется возможность известного
экономического развития, разумеется, в зависимости от более
или менее благоприятных обстоятельств, от врожденного расо-
вого характера и т. д„
(К., т. III., ч. 2, стр. 329, 330}
Вторая (фаза феодальной собственности (рента
продуктами).
4-6- Превращение отработочной ренты в ренту продукта**,
изме"аГ₽ИВаЯ ДеЛ° с Экономической точки зрения, ничего *
vav JCT В с-и,естве земельной ренты. Последнее при техфоР’
'«* v ы рассматривали здесь, заключается в тон, цТ£’ ,
— 250 —
хмельная рента есть единственная господствующая и нормаль-
ная форма прибавочной стоимости или прибавочного труда;
а это в свою очередь выражается в том, что она представляет
единственный прибавочный труд или единственный прибавочный
продукт, какой непосредственный производитель, у которого во
владении находятся условия труда, необходимые для собствен-
ного воспроизводства этого производителя, может доставить
собственнику такого условия труда, которое в этом состоянии
охватывает все, т.-е. собственнику земли, и что с другой стороны,
только земля и противостоит ему, как находящееся в чужой
собственности условие труда, обособившееся по отношению
к нему и олицетворенное в земельном собственнике. Если рента
продуктами представляет господствующую и наиболее развитую
форму земельной ренты, она все же постоянно в большей или
меньшей мере сопровождается остатками предыдущей формы,
т.-е. ренты, которая доставляется непосредственно в виде труда,
следовательно, барщинным трудом, и это одинаково, является ли
земельным собственником частное лицо или государство. Рента
продуктами предполагает более высокий культурный уровень
непосредственного производителя, следовательно, более высокую
ступень развития его труда и общества вообще, и отличается
она от предыдущей формы тем, что прибавочный труд прихо-
дится совершать уже не в его натуральном виде, а потому уже
не под прямым надзором и принуждением земельного собствен-
ника или его представителя; напротив, непосредственный про-
изводитель должен выполнять его под своей собственной ответ-
ственностью, подгоняемый силой отношений вместо непосред-
ственного принуждения и постановлением закона вместо плети.
Прибавочное производство в смысле производства сверх необ-
ходимых потребностей непосредственного производителя и
производство на фактически ему самому принадлежащем поле
производства, им самим эксплуатируемой земле, вместо произ-
водства в господском поместьи подле и вне своего, как было
раньше, здесь стали уже само собой разумеющимся правилом.
При этом отношении непосредственный производитель более или
•менее располагает употреблением всего своего рабочего времени,
хотя часть этого рабочего времени, первоначально почти вся
избыточная часть его, по-прежнему даром принадлежит земель-
ному собственнику с той только разницей, что последний уже
не получает его непосредственно в его собственной натуральной
— 251
ьной форме того продукта, в кото-
ьосме а получает ” Нар?сРяаЛОбре*енительные и в зависимости
ф Р ’ племя реализуется. являющиеся большей или
»’ работой иа эе"е"“
помехой перерь»»' - ре||та продукта»»
г„ .........”;с , , «»»«»."° кра‘",св К|1е"«-
" „ - «сТО" ’ , „«еры-®" " течет"' Г°"а’ РЭЭ “
даКЛе»нь» К0Р^“ ИЗИСТ“Ые 6aP,U,,"“'
• рентой продукта» т щ., ч. 2, стр. 330, 331).
Тпетьч фаза феодальной собственности (денежная
1р рента).
.... Под денежной рентой .мы разумеем здесь — в отличие
' от промышленной или коммерческой земельной ренты, покоя-
щейся на капиталистическом способе производства и пред-
ставляющей лишь избыток над средней прибылью, земель-
ную ренту, возникающую из простой метаморфозы ренты
в продуктах, которая в свою очередь была лишь превращенной
отработочной рентой. Вместо продукта непосредственному про-
изводителю приходится здесь уплачивать собственнику земли
(будет ли то государство или частное лицо) цену продукта.
Следовательно, уже недостаточно получить избыток продукта
в натуральной форме последнего; избыток необходимо превра-
тить из этой натуральной формы в денежную форму. Хотя
непосредственный производитель попрежнему продолжает
производить сам, по крайней мере наибольшую часть своих
средств существования, однако часть его продукта должна
теперь быть превращена в товар, - произведена как товар.
Следовательно, характер всего способа производства более или
менее изменяется. Он утрачивает свою независимость, свою
отрешенность от связи с обществом... Непосредственный про-
изводитель по-прежнему наследственный или вообще традицион-
ный владелец земли, который должен уплачивать господину, как
обственнику этого существеннейшего условия его производства,
избыточный принудительный труд, т.-е. неоплаченный, выпол-
няемый без эквивалента труд, принимающий форму прибавоч-
ного продукта, превращенного в деньги. Собственность «а
пооч™ 1РУДа’ отличные От земли, земледельческие оруди* н
вижимость, сначала фактически, а потом и юридически
— 252 —
превращается в собственность непосредственных производителей
уже при предшествующих формах, и тем более приходится
предполагать это для такой формы, как денежная рента. Сна-
чала спорадическое, потом все более и более приближающееся
к национальному масштабу, превращение ренты продуктами
в денежную ренту предполагает уже сравнительно значительное
развитие торговли, городской промышленности, товарного про-
изводства вообще, а вместе с тем и денежного обращения...
В своем дальнейшем развитии денежная рента необходимо
приводит, — оставляя в стороне промежуточные формы, как,
например, форму мелко-крестьянских арендаторов,—или к пре-
вращению земли в свободную крестьянскую собственность или
к форме капиталистического способа производства, к ренте,
уплачиваемой капиталистическим арендатором.
(К., т. III., ч. 2, стр. 333, 334, 335).
Зарождение арендного договора.
Избиратели здесь (в Англии) почти исключительно все 458.
арендаторы и находятся в полной зависимости от своего земле-
владельца, который может когда угодно отказать им в аренде
а виду отсутствия договорных отношений между ними.
, (Соч. т. 2, стр. 405).
При денежной ренте традиционное обычно - правовое 459.
отношение между зависимым непосредственным производителем,
владеющим частью земли и обрабатывающим ее, и между
земельным собственником необходимо превращается в договорное,
определяемое точными нормами положительного закона, чистое
денежное отношение. Поэтому возделыватель—владелец факти-
чески становится простым арендатором. Это превращение, при
наличности прочих благоприятных общих отношений производ-
ства, с одной стороны, утилизируется для того, чтобы постепенно
экспроприировать старых крестьян-владельцев и заменить их
капиталистическими арендаторами; с "другой стороны, оно ведет
к тому, что прежний владелец выкупает свое обязательство
уплачивать ренту и превращается в независимого крестьянина,
•с полной собственностью на возделываемую им землю. Далее,
превращение натуральной ренты в денежную ренту не тольке
необходимо сопровождается, но даже антиципируется обраэв-
— 253 —
ванием класса неимущих и нанимающихся за деньги батраков.
Поэтому в период возникновения этого нового класса, когда
он выступает еще лишь спорадически, у обязанных к платежу
ренты крестьян, находящихся в лучшем положении, необходимо-
развивается обыкновение эксплоагировать сельских наемных
рабочих за собственный счет, — совершенно так же, как уже
н"эпоху феодализма более самостоятельные зависимые крестьяне
н свою очередь держали вассалов. Таким образом, для них посте-
пенно развивается возможность собрать известное состояние и
самим превратиться в будущем в капиталистов. Так даже среди
старых владельцев земли, которые работают сами, возникает
питомник капиталистических арендаторов, развитие которых
обусловливается общим развитием капиталистического производ-
ства вне деревни, и которые расцветают с особенной быстротой,
если на помощь им приходят, как в XVI веке в Англии, осо-
бенно благоприятные обстоятельства, подобно тогдашнему
прогрессивному обесценению денег, обогощавшему их при
обычных для того времени долгосрочных арендных договорах
за счет земельных собственников. Далее, когда рента принимает
форму денежной ренты и вместе с тем _ отношение между
крестьянином, уплачивающим ренту, и между земельным соб-
ственником принимает форму договорного отношения—превра-
щение, возможное вообще лишь при уже данном относительно
высоком уровне развития мирового рынка, торговли и ману-
фактуры,—необходимо начинается и отдача земли в аренду
капиталистам, которые до того времени стояли за пределами
деревни и которые теперь переносят в деревню и в сельское
хозяйство уже развившийся в городах капиталистический спо-
соб ведения хозяйства, производство продукта, как только
товара и как только средства для присвоения прибавочной
стоимости. Общим правилом эта форма может сделаться лишь
в странах, которые при переходе из феодального в капитали-
стический способ производства господствовали на мировом
рынке. С вмешательством капиталистического арендатора между
земельным собственником и действительно работающим земле-
дельцем разрываются все отношения, возникавшие из прежнего
способа производства деревни. Арендатор становится действи-
тельным распорядителем этих земледельческих рабочих и дей-
ствительным эксплоататором их прибавочного труда, между
дем как земельный собственник стоит теперь в прямом отн<и
— 254 —
щении, именно просто денежном и договорном отношении, лишь
к этому капиталистическому арендатору. Вместе с тем пре-
терпевает превращение и природа ренты, и превращение это
не только фактическое и случайное, как отчасти наблюдало:
уже при прежних формах, а нормальное превращение, превра-
щение в ее признанной и господствующей форме... Нет необ
ходимости больше останавливаться на том, что этому превра-
щению соответствует постепенное превращение в самом способе
производства. Это видно уже из этого, что нормальным для
этого капиталистического арендатора является производство
земледельческого продукта, как товара, и что в то время, как
раньше в товар превращался лишь избыток над его средствами
существования, теперь относительно лишь ничтожная доля этих
товаров непосредственно превращается в средства существования
для него. Уже не земля, а капитал подчиняет теперь себе и
своей производительности земледельческий труд. Средняя при-
быль и регулируемая ею цена производства образуется вне
отношений деревни, в сфере городской торговли и мануфактуры...
Если в средние века деревня эксплоатирует город политически
повсюду, где феодализм не был сломлен исключительным разви-
тием городов, как в Италии, то город повсюду и без исклю-
чений эксплоатирует деревню экономически своими монополь-
ными ценами, своей системой налога, своим цеховым строем,
своим непосредственным купеческим обманом и своим ростов-
щичеством... В заключение, говоря о превращении ренты про-
дуктами в денежную ренту, следует еще заметить, что вместе
С тем становится существенным моментом капитализированная
рента, цена земли, а, следовательно, ее отчуждаемость и отчу-
ждение, и, что благодаря этому, не только прежние обязанные
к платежу ренты могут превратиться в независимых крестьян-
собственников, но и городские и прочие денежные люди могут
покупать участки земли с той целью, чтобы сдавать их кресть-
янам-ли, капиталистам-ли и пользоваться рентой, как формой
процента на свой таким способом затраченный капитал, что.
следовательно, и это обстоятельство содействует преобразованию
прежнего способа эксплоатации, отношения между собствен-
ником и действительным возделывателем, а также самой
Генты.
(К., T. 111., ч. 2, стр. 335, 336, 337, 339).
— 255 —
460 XT
каппгалпстпческог. производства, перешла в „оад.
шее ачмя отчасти а аиле церковной десятины, а отчасти как
XJnnoe отношение, увековеченное старинными договора»,
благодаря этому кажется, как будто рента возникает « нз
пены земледельческого продукта, а из массы продукта, т.-е. м
из общественного отношения, а из земли.
(К., т. Ill, ч. 2, стр. 323).
Цеховые отношения.
Средневековые цехи стремились насильственно воспрепят-
ствовать превращению ремесленного мастера в капиталиста,
ограничивая очень незначительным максимумом число рабочих,
которых дозволялось держать отдельному мастеру. Владелец
денег или товаров только тогда действительно превращается
в капиталиста, когда минимальная сумма, авансируемая на
производство, далеко превышает средневековый максимум.
(К., т. I, стр. 295).
462.
Феодальное государство. Гражданские и политические
отношения в феодальном и буржуазном обществе.
Политическая эмансипация есть в то же время падение
старого общества, на которое опирается чуждая народу госу-
дарственность, верховная власть. Политическая революция есть
революция гражданского общества. Каков был характер старого
общества? Его характеризует одно слово—феодализм. Старое
гражданское общество имело непосредственно политический
характер, т.-е. элементы гражданской жизни, например, соб-
ственность и семья, форма и способ труда были возведены на
высоту элементов государственной жизни в форме феодальных
прав, сословий и корпораций. В этой форме они определяли
л ношение отдельной личности к государству, как целому,
т.-е. ее политическое положение, т.-е. положение изолирован-
на™ и исключенности от других составных частей общества.
0 та ор< а.чизация народной жизни не возвела собственности
или тр)да до степени социальных элементов, а скорее завер-
— 256 —
их отдаление от государства, как целого, и комет.™
.ала ‘ отдельные общества в обществе Таки» ’°’
«иэненные функции и жизненные усдовня гражданской "Хе
с«« все еще были политически»», хотя „ ескиТ.
, смысле феодализма, т-е. они замыкали личность от гостлао
ства, как целого, превращали особое отношение, ее корпорации
к государственному целому в ее собственное общее отношение
к народной жизни, как и определенную ее гражданскую деятель-
ность и положение в общую деятельность и положение. След-
ствием такой организации необходимо является государственное
единство, как сознание, воля и деятельность государственного
единства, и общая государственная власть, так же как особое
дело отделившихся от народа повелителя и его слуг.
Политическая революция, ниспровергшая эту верховную
власть и возвеличившая дело государственное на степень дела
народного, конституировавшая политическое государство, как
обшее дело, т.-е. как действительное государство, по необхо-
димости разбила все сословия, корпорации, цехи, привилегии,
которые представляли собой многообразное выражение обособ-
ленности народа от общественной жизни. Политическая рево-
люция уничтожила тем политический характер гражданского
общества. Она разбила гражданское общество на его простые
составные части, с одной стороны, на индивидов, с другой, на
материальные и духовные элементы, образующие жизненное
содержание, гражданское положение этих индивидов... Феодаль-
ное общество было разложено на свое основание—человека.
Но на того человека, который действительно составлял его
основание, на эгоистического человека... Конституирование
политического государства и разложение гражданского общества
на независимых индивидов—отношение которых является правом,
как отношение сословного и цехового человека было привиле-
гией—совершается в одном
и том же акте.
(Л. Н., т. I, стр. 373, 374).
церковь — единственные формы, 46Н.
Пока государство и
которых осуществляется общее определение человеческого
существа, до тех пор о социальной истории не может быть
Речи. Древний мир и средневековье не могли поэтому обнару-
*ИТь никакого социального развития; лишь реформация, первая,
tUje робкая и глухая попытка реакции против средневековья,
° «рое.
- 257 -
17
,е сворот, превращение крепостных в «СВо.
”“Э,аИ ХС.«»»Л'Р IC..T. 2, стр. 381).
бодных» Paw" '
. иа„ многочисленные примеры того, Как
История даег ся благами государственной церкви
встранах, которые УобсуЖЯение политических ВОПросоВ1
II в которых с Те„Н оппозиция против светской власти укры.
мирская и опасная ой и пов11днмому, более бескорыстное
кается за более воз абства. Многие правительства, кото,
борьбой против »УхОВ подвер|-алось обсуждению какое бы то
рне не потерпят, мт остаНовнлись бы перед тем, чтобы
ни было из их де и ’воспламенять регилиозный фанатизм
создавать жд0М государстве составной частью
масс. В Германии ’ ы считались или римско-католи-
положительного права с оеЛ1|ГИя, или обе одновременно,
ческая, или дуХОВенство одного из этих испове-
I! в каждом из государе™ д.
ланий составляло существенную
кратки.
часть государственной бюро.
(С., т. Ill, стр. 256).
Религия—тип мышления феодального общества.
465. Но великим международным центром феодальной системы
была римско-католическая церковь. Несмотря на все внутренние
раздоры, она об'единяла всю феодальную Западную Европу
в одно большое политическое целое, противостоявшее как
греко-православному, так и магометанскому миру. Она осве
тила феодальный строй венцом божественной благодати. Свою
собственную иерархию она устроила по феодальному образцу,
па и сама она была самым крупным феодалом, так как ей
принадлежало, по крайней мере, третья часть всех католических
земель. И прежде чем нанести удар светскому феодализму
и каждой стране в отдельности, надо было разрушить цент-
ральную церковную организацию.
(О материализме, стр. 9).
Церковные имущества составляли религиозную твердый
Р диционных отношений земельной собственности. С падение*
этой твердыни не могли устоять и эти отношения.
(К. 1, стр. 744, 745).
— 258 —
Миросозерцание средних веков было по пп₽и
дологическим. Европейский мир, лишенный всякого вХУЩвСТВу 467‘
«ил лившие спаян христианство*J „ХТТ"’
Ч>«—сараиииов. Западио^опейскиН „нр, „реКта.л™
«бою группу народов с постоянно мекяии|внися
тениями, об еаинялся католицизмом. Это теологическое единство
было не только идеально, оно существовало реально не только
в папе, своем монархическом центре, но прежде всего в орга-
низованной на феодальных и иерархических началах церкви
Эта церковь владела в каждой стране приблизительно третью
всей земли, представляла собой крупную силу в феодальной
организации. Церковь с ее феодальным землевладением являлась
реальной скрепой, связывавшей различные страны, феодальная
организация церкви даваяа мирскому государственному строю,
основанному на феодальных началах, религиозное освещение.
Духовенство являлось к тому единственным образованным
классом. Отсюда вытекало само собой, что церковная догма
. язлялась исходным пунктом и основой всякого мышления. Юрис-
пруденция, наука о природе, философия—всякое знание оцени-
валось сообразно тому, согласуется ли его содержание с учениями
церкви или нет.
(Юридический социализм, стр. 51).
Юриспруденция долго оставалась под опекой теологии, 463.
даже когда образовалось особое сословие юристов. В руках
попов юриспруденция и политика, как и все остальные науки,
оставались ответвлениями теологии, и в них применялись те же
имевшие для них значение принципы. Церковные догмы были
в то же время политическими аксиомами, и библейские поло-
жения имели силу закона в каждом суде....
(Э. Крестьян, война в Германии).
Средние века присоединили к богословию и подчинили 469.
ему все прочие формы идеологии: философию, политику и юриспр)
депцию. (Л. Ф., стр. 71).
Привилегия—феодальное понятие о праве.
Ни один человек не борется против свободь' В°Об^к°й
борется, самое большее, только против свободы дру •
«ид свободы, таким образом, всегда существовал, только раз
— 259 —
₽ особого, преимуществен^0 права (привилегии-
в качестве особо , » всеобшее право.
Vorrecht), а второ. (J] н,
-Землевладельцы сохранили даже юрисдикцию по Отно.
171- к своим крепостным. Лишенные своих политических
п^пегпй-права руководить государями,-они отстояли почти
по ной неприкосновенности свою средневековую сюзеренную
власть над крестьянами своих поместий, равно как и свободу
от налогов. В одних областях феодализм был сильнее, чем
в других, но нигде, за исключением левого берега Рейна, он
не был вполне уничтожен. Это феодальное дворянство, тогда
чрезвычайно многочисленное, а иногда очень богатое, офи-
циально считалось первым «сословием» в стране. Оно поста-
вляло высших правительственных чиновников, оно почти исклю-
чительно владело всеми офицерскими должностями в армии.
(С., т. *Ш, стр. 238, 239).
472. Такая же практика установилась у цеховых граждан
средневековых городов. Уже одни охранявшие их привилегии,
запутанные цеховые правила, искусственные границы, отде-
лявшие их по закону от других
рищей по цеху и от подмастерьев
цехов, от собственных това-
и учеников.
(Пр. с., стр. 52).
внутри мастерской, смете-
Мануфактура, воспроизводя
матически развивая до крайних пределов то естественное раз-
деление промышленного труда, которое она находит в обществе,
гем самым создает виртуозность (мастерство) частичных рабо-
чих. С другой стороны, совершаемое ею превращение частичной
работы в жизненное призвание одного человека соответствует
стремлению прежних общественных формаций сделать ремесло
наследственным, окостенить его в виде каст или в виде цехов,
раз определенные исторические условия создают изменчивость
ндивид^мов, не допускающую образования каст. Касты и цехи
выйН'паг^Т П°а влнян,,ем такого же естественного закона, кото
виды лируег’ напРимер, распадение животных и растений и*
ступени а^нов,,дность' с той лишь разницей, что на известно
Цехов деки/”™4 наспедственность каст и исключительност
закона. етируется> кроме того, в качестве общественно
(К. I, стр. 328, 329)-
- 260 —
Если анархия общественного и деспотия мануфактурного хм
разделения труда взаимно обусловливают друг друга в обществе
с капиталистическим способом производства, то более ранние
формы общества, в которых разделение промышленных отраслей •
развивается естественно, затем кристаллизуется и, наконец
закрепляется законом, представляют, с одной стороны, картину
планомерной и авторитетной организации общественного труда
с другой стороны, совсем исключают разделение труда внутри
мастерской или развивают его в карликовом масштабе, или же
лишь спорадически и случайно.
(К. I, стр. 347, 348).
История мануфактуры в собственном смысле этого слова 475.
показывает, каким образом характерное для нее разделение
труда приобретает целесообразные формы, сначала чисто эмпи-
рически, как бы за спиной действующих лиц, а затем, подобно
цеховому ремеслу, стремится закрепить раз найденные формы
в виде традиции и, в отдельных случаях, упрочить их на
целые века.
(К. 1, стр. 355).
Как уже было упомянуто, цеховые законы, строго огра- 476.
ничивая число подмастерьев, которым имел право давать работу
один мастер, тем самым планомерно препятствовали превраще-
нию цеховых мастеров в капиталистов. Равным образом, мастер
. t мог держать подмастерьев исключительно в том ремесле, масте-
ром Которого он сам был. Цех ревностно охранял себя от всяких
посягательств со стороны купеческого капитала—этой един-
ственной свободной формы капитала, противостоявшей цехам.
Купец мог купить всякие товары, но не труд в качестве товара.
Его терпели лишь в роли скупщика продуктов ремесла... В общем
и целом рабочий срастался со своими средствами производства
настолько же тесно, как улитка с раковиной, и, следовательно,
недоставало первой предпосылки мануфактуры: обособления
средств производства в качестве капитала, противостоящего
• Рабочему. •
(К. 1, стр. ЗэО).
; ...Феодальная система была перенесена туда (в Англию. Ре д.)
/ 1,3 Нормандии в готовом виде и ее формы наложили сво от
нечаток на ту основу общества, которая отличалась от ни
; в° многих отношениях,—в феодальном обществе феодаль
— 261 —
л^глется да*-е такими отношениями, Котп
«ржете "Р"»Р феиЯат<зма, например,
0,етЬнХ ° K0TOP“X ₽еЧЬ ИИТпВ0,се * о еэаи."
Дене\нчных услугах сюзерена и вассала. Примером мОжет
И1Ь Ф J«. а ТОМ, что мелкий крес
Хет Л» >«»« "» 1ет,'°" "ра'е-
(Т. пр. ст., т. h
4'ч Сами крупные феодалы, стоявшие в самом резком антаго-
низме к королевской власти и парламенту, создали, несравненно,
более многочисленный пролетариат, узурпировав (присвоив
вопреки праву) общинные земли и согнав крестьян с занимаемых
ими участков, на которые крестьяне имели такое же феодаль-
ное право собственности, как и сами феодалы.
(К., т. I, стр. 740).
479. Нам, разумеется, не приходится добавлять,^что господин
Гирке в интересах последовательности под сурдинку подмени-
вал феодальное понятие о праве современным понятием
о праве, и в крайней нужде всегда апеллировал к последнему.
Но если господин Гирке некоторые из этих повинностей рас-
сматривает с точки зрения современного права, то совершенно
непонятно, почему бы ему не сделать того же и относительно
всех остальных повинностей. Но понятно, что тогда барщине
не уцелеть бы перед свободой личности и имущества... Но гос-
подин Гирке ничего не может поделать. «Этому противоречит
формальное право и закон», которые в таком случае вообще
противоречат всякому прогрессу, так как всякий новый закон
уничтожает формальное право и старый закон, «можно с уверен-
ностью предсказать, что от того, что в пользу обязанных будут
приняты меры путем, противоречащим основным законам всех
времен (революция также противоречит основным законам всех
времен), последствием будет неисчислимое зло для очень большой
части землевладельцев, а вместе с тем (!) и для государства»,
вот господин Гирке с удивительной основательностью дока-
зывает, что подобный образ действия сделает сомнительным *
потрясет самое правовое положение землевладения, и этим,
В -и ”с «ногочисленными процессами и расходами, нанесет
стоянж?16"1"0’ ЭТОЙ ГЛавной основе национального (,л*г0С®
неизлечимую рану»... Здесь, следовательно, ^ир
— 262 —
усматривает покушение на частную собственность Кптл
уННчтожи;ю бы все основные законы... г Гирке ’ Орое
случае нарушает права собственности, это бесспорно. НоТе^
современной буржуазной собственности, а собственности
дальной. Буржуазную собственность, которая вырастает на раз
валинах феодальной, он усиливает этим уничтожением собствен-
ности феодальной. И он только потому не хочет ревизовать
выкупных договоров, что этими договорами феодальные отно-
шения собственности были превращены в буржуазные, только
потому, что он не может их ревизовать без того, чтобы
одновременно не нарушать права буржуазной собственности,
а буржуазная собственность, понятно, на столько же священна
и неприкосновенна, насколько нарушение феодальной собствен-
ности допускается, и насколько эта феодальная собственность,
по мере необходимости и степени куража господина министра,
прикосновенна.
(Либералы у власти).
Политические привилегии.-
Вошедшее в обычай избрание старейшин из одной и 480.
той же семьи рода породило и здесь первые начатки пле-
менной знати, эти семьи стали называться патрициями и
начали пред'являть претензию на исключительное право всту-
пления в сенат и замещения всех других должностей. Тот факт,
что народ со временем примирился с этими притязаниями,
которые превратились в действующее право, выражен в ска-
зании о том, что Ромул предоставил первым сенаторам и их
потомству патрициат со всеми его привилегиями.
(Пр. с., стр. 84).
Ибо монарх был прежде монархом, чем стал sumtnus 481.
episcopus, и после этого также остается преимущественно
монархом без всякого духовного облачения. Другая сторона дела
заключается действительно в том, что теперь монарх сосредо-
точивает в своем лице всю власть, земную и небесную, и, как
земной бог, являет собою завершение религиозного государ-
Ства— Благодаря ходу истории, принцип абсолютно мо
стал в Германии господствующим, права старых еден
сословий были уничтожены, глава государства
— 263 —
в боги... Он (Фридрих-Вильгельм IV. Ред.) не хочет отменить пред-
ставительство, отказать в нем, он только отвергает, чтобы
гражданин, как таковой, пользовался представительством; он
стремится к такому представительству сословий, какое отчасти
проведено в прусских провинциальных чинах. Словом, он
не знает всеобщих гражданских, человеческих прав, он знает
лишь права корпораций, монополий, привилегии. Их он дает
множество, сколько может, не ограничивая своей абсолютной
власти постановлениями положительного закона.
(С., т. II, стр. 248, 250, 252).
482. Король должен быть первым дворянином в своем царстве;
его окружает прежде всего блестящий придворный штат могу-
щественных вассалов, князей, герцогов и графов, а потом
многочисленное и богатое низшее дворянство. Он должен
по своему благоусмотрению царствовать над своими верными
горожанами и крестьянами, как глава выработанной иерархии
общественных ступеней или каст, из которых каждая владеет
своими особыми привилегиями и отделяется от остальных почти
непроходимым барьером происхождения или строго определен-
ного общественного положения. И притом все эти касты или
сословия государства должны своей силой и влиянием до такой
степени точно уравновешивать друг друга, чтобы действия
короля оставались безусловно свободными. Таков-то был beau
ideal (прекрасный идеал. Ред.), который хотел осуществить
Фридрих-Вильгельм IV и который он теперь опять старается
осуществить. (С., т. Ill, стр. 248, 249).
Разложение феодализма и зарождение „правового*
общества.
483. Под предлогом, будто их занимает только богатство нации-
и ресурсы государства, они в действительности об’являют инте-
ресы класса капиталистов и обогащение вообще конечной целью
госуд; рства и прокламируют буржуазное общество в противо-
положность старому сверхземному государству. Но здесь за-
являло о себе и сознание того, что развитие интересов капитала
и класса капиталистов, капиталистического производства, сде-
лалось базисом национальной силы и национального преобла-
дания в современном обществе.
(Там же, стр. 321)-
— 264 —
капиталом и г-
1 все столетие от 1650 до
, с неудоволь-
их в свои руки,
новейшей системы кредита
1 ВОЗМОЖНОСТЬ
Борьба между денежным капиталом
наполняет с небольшими перерывами в™ гт"_3емлевладением <84.
175О г.г., так как дворяне, которые жили широкГ
ствием видели, что ростовщики забирают
а возникновение в конце XVII века i-----------------
„ государственного долга дало этим ростовщикам воз,
успешно бороться с ними в области законодательства.
(Т. Пр. ст. 1, стр. 26).
Ландтаг был прежде всего представителем крупного земле- 48 5
владения. Крупное же землевладение было реальным фундаментом
средневекового, феодального общества. Напротив, современное
буржуазное общество, наше общество, основывается на промыш-
ленности и торговле. Самое землевладение утратило все преж-
ние условия своего существования, оно сделалось зависимым от
торговли и промышленности.
Но на самом деле, как промышленность не уничтожается
вместе с уничтожением привилегий ремесл, цехов и корпо-
раций, а наоборот—настоящая промышленность с уничтожением
этих привилегий лишь начинается; как землевладение не уни-
чтожается вместе с уничтожением привилегированного земле-
владения, а наоборот—с уничтожением этих привилегий, вместе
со свободным парцеллированием и свободой отчуждения земли
лишь начинается” универсальное развитие землевладения; как
торговля не уничтожается вместе с уничтожением торговых
привилегий, а наоборот—действительно осуществляется лишь
в свободной торговле... Современное «положение общественных
лел», законченное современное государство имеет основой
не общество привилегий... а общество, в котором привилегии
уничтожены,*-сведены на-нет,—развитое буржуазное общество,
в котором жизненный элемент, политически связанный при гос-
подстве привилегий, получает свободу развития. Никакая
«привилегированная изолированность» тут не противосто
ни остальным людям, ни положению общественных
свободная промышленность и свободная торговля У
привилегированную изолированность и тем эту
вилегированных изолированностей между со о , _
привилегированную изолированно^^ , один
маленький ^мХтмьный коллектив-свободным
— 265 —
„„„„„легкй человеком, не евязанкхм уже с остальными людьми
даже ' .иду о»..»., узами, и порождают борьбу человека
Хи. человека, индивидуум. "Р»™> все
Оеожеаэное общество чвлвется войной всех против всех, между
индивидуумами, более или менее отличающимися ..........д„.
видуальностями, является всеобщим, ничем не сдерживаемы»,
движением освобожденных от пут привилегий элементарных
жизненных сил. Противоречие между демократическим предста-
вительным государством и буржуазным обществом является
законченным выражением классического противоречия между
общественным коллективом и рабством. В современном мире
каждый является одновременно рабом и членом общественного
коллектива. Но рабство буржуазного общества с виду кажется
широчайшей свободой и законченной независимостью личности,
между тем как на самом деле разнуздываются лишь отчуждив-
шиеся от человека элементы—собственность, промышленность,
религия и т. п., и их свободу человек принимает за соб-
ственную, между тем как на деле она означает лишь рабство
и бесчеловечность. На место привилегии тут стало право.
(Л. Н., т. II, стр. 254, 255).
Парцеллярная собственность и мелкая земельная
аренда.
486.
Далее парцеллярная собственность. Крестьянин здесь одно-
временно и свободный собственник своей земли, которая является
главным орудием его производства, необходимой ареной для
того, чтобы дать занятие его труду и его капиталу. При этой
форме не уплачивается какой бы то ни было арендной платы,
следовательно, рента не выступает в качестве обособленной
Формы прибавочной стоимости... Эта форма земельной собствен-
ности предполагает, что, как и при ее прежних, более древних
формах, сельскому населению принадлежит огромный численный
перевес над городским, что, следовательно, хотя капиталисти-
1еький способ производства вообще и господствует, но относи-
ельно он развит лишь слабо, а потому и в других отраслях
нипаy °ДСТВл К0,,центРация капиталов вращается в узких гра-
ницах, преобладает раздробление капиталов.
(К. III., ч. 2, стр. 341).
— 266 —
Эта форма свободной парцеллярной собстврнмлгт
< соЛт.е„„нм хозяйством нах
форма образует, с одной стороны, экономическую основу об" е
ства в лучшие времена классической древности, а с другой
стороны, мы встречаем ее у современных народов как oahV из
форм, возникающих из разложения феодальной земельной соб-
ственности... Свободная собственность крестьянина, который
сам ведет хозяйство, очевидно, есть нормальнейшая форма
земельной собственности для мелкого производства, т.-е. для
такого способа производства, при котором владение землею
является условием собственности работника на продукт его
собственного труда, и при котором, будет ли земледелец сво-
бодным собственником или вассалом, он во всяком случае
должен сам, независимо, вместе со своей семьей, производить
средства своего существования как обособленный рабочий.
Собственность на землю так же необходима для полного раз-
вития этого способа производства, как собственность на орудие—
для свободного развития ремесленного производства. Она обра-
зует здесь базис для развития личной самостоятельности. Она—
необходимый переходный пункт для развития самого земледелия...
Парцеллярная собственность по своей природе исключает: раз-
витие общественных производительных сил труда, общественные
формы труда, общественную концентрацию капиталов, ското-
водство в крупном масштабе, возрастающее приложение науки.
(К. III., ч. 2, стр. 343, 344).
Мы не говорим здесь о таких отношениях, когда формально 488.
существует земельная рента, эта соответствующая капитали-
стическому способу производства форма использования земель-
ной собственности, но когда нет самого капиталистическою
способа производства, когда сам фермер не является промыш
ленным капиталистом и характер его хозяйствования не
«иляется капиталистическим. Таково положение, например,
в Ирландии. Фермер здесь в общем мелкий крестьянин, о, что
Ои уплачивает в виде арендной платы земельному собственни
зачастую поглощает не только часть его при ыли, .
юбственного прибавочного труда, на которы он и
1<ак владелец своих собственных орудий труда,
,1оРмальной заработной платы, которую он п говорим
ДРУГИХ условиях за такое же количество труда... Мы не говорим
»
)
— 267 —
также о тех исключительных отношениях, когда даже в стра-
”, ктижпнеа»™ Лроиэ.мст.а ж»! собстве»»,
может .мжимт =-««У» аРенвнУю ""»ТУ. “у0”*" "е стон
ни В каком соответствии с продуктом земли, примером чего
.может служить в английских промышленных округах сдача
мелких клочков земли в аренду фабричным рабочим под малень-
кие садики или для любительского 'земледелия в часы досуга.
(К. III., ч. 2, стр. 166).
489.
490.
Как переходную форму от первоначальной формы ренты
к капиталистической ренте можно рассматривать... систему
издольного хозяйства, при которой возделыватель (арендатор)
кроме труда (собственного или чужого) доставляет часть капи-
тала для ведения хозяйства, а земельный собственник кроме
зеилп—остальную часть этого капитала (например, скот), и
продукт делится в определенных, различных для различных
стран пропорциях между фермером и земельным собственником.
С одной стороны, у арендатора здесь нет достаточного капитала
для вполне капиталистического хозяйствования. С другой сто-
роны, та доля, которую получает здесь земельный собственник,
не есть чистая форма ренты... С одной стороны, фермеру, при-
меняет ли он только собственный или чужой труд, приходится
пред’являть притязание на известную часть продукта не потому,
что он рабочий, а потому что он владелец части орудий труда,
капиталист сам для себя. С другой стороны, земельный соб-
ственник предъявляет на свою долю притязание, основываясь не
исключительно на своей собственности на землю, но и как
лицо, ссудившее капитал.
(К. III., ч. 2, стр. 339, 340).
Под мелким крестьянином мы разумеем здесь собствен-
ника или арендатора, — главным образом, первого,—участка
земли, обыкновенно не больше того, что он в состоянии обра-
ботать силами своей собственной семьи, и не меньше' того,
сколько необходимо для прокормления этой семьи. Такой мелкий
крестьянин так же, как и мелкий ремесленник, есть, следова-»
те 1ьно, работник, тем отличающийся от современного проле*
'ария, что он еще владеет своими средствами производства;
следовательно, он является пережитком прежнего способа про*
изводе гва. От своего предка, крепостного оброчного или, в очень
— 268 —
редких исключениях, свободного крестьянина, обязанного только
п1аТйТЬ известные подати и нести известные службы
шику—О” отличается трояким образом. Во-первых, тем что
французская революция освободила его от феодальных повин-
ностей и обязанностей, которые он должен был исполнять по
отношению к своему господину... предоставила ему его крестьян-
ское мнение в виде свободной собственности. Во-вторых, тем
чго он, перестав быть членом самоуправляющейся поземельной
обшины, лишился ее поддержки и пользования ее землями. Эти
земли были отняты у крестьян частью прежними феодальными
господами, частью просвещенным бюрократическим законода-
тельством, опиравшимся на римское право, и, благодаря этому,
современный мелкий крестьянин лишен возможности кормить
свой рабочий скот непокупным кормом. В экономическом отно-
шении эта потеря общинных земель с избытком перевешивает
уничтожение феодальных повинностей... В-третьих, современный
крестьянин отличается утратой половины своей производительной
деятельности.
(К. вопр.во Ф. и Г., стр. 25).
Роль ростовщичества и ипотека.
Это было, можно сказать, чисто натуральное хозяй- 491.
ство, почти совершенно не нуждавшееся в деньгах. Капи-
талистическое производство положило ему конец посредством
денежного хозяйства и крупной промышленности. Но если поль-
зование общинными землями являлось одним из основных усло-
вий его существования, то другим был этот подсобный промысел.
Таким образом, крестьянин падает все ниже и ниже. Налоги,
неурожаи, дележи наследства, процессы гонят одного крестья-
нина за другим к ростовщику; задолженность становится все
более общим явлением и все более тяжелой для каждого в отдель-
ности,—одним словом, наш мелкий крестьянин, как и всякий
Другой пережиток прошлого способа производства, неминуемо
осужден на гибель. Он есть будущий пролетарий.
(Там же, стр. 25, 26).
Едва только появилась собственность на землю, как была 492.
Уже придумана ипотека, заклад земли (Афины). Как по пятам
'•Оногамии следуют гетеризм и проституция, так и по пятам
земельной собственности идет отныне ипотека.
(Пр. с.» Ш).
— 269 —
40? Прежде чем реставрировать короля, необходимо было
* реставрировать власть, которая освящает королей. Но и помимо
их роялизма: без старого’Рима, подчиненного светскому господ-
ству папы, нет папы, без папы нет католицизма, без католи-
цизма нет французской религии, а без религии, что станется
с старым французским обществом? Ипотека на небесные блага,
которой владеет крестьянин, гарантирует ипотеку на крестьян-
ские имущества, которой владеет буржуа.
(Кл. б. С., т. III, стр. 74).
494. Долговое обязательство, лежащее на земле, залоговая
расписка на землю, именно и есть ипотека. Подобно тому как
на средневековом земельном участке накапливались привилегии,
так на современных парцеллах накапливаются ипотеки....
Отдельные капиталисты эксплоатируют отдельных кре-
стьян ипотекой и ростовщичеством. Класс капиталистов экспло-
атирует класс крестьян государственными налогами.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 102. 104).
Кулачное право в Германии в XVI веке.
495. Германские князья в XVI в. были почти независимыми
от императора и владели большинством из суверенных прав.
Они могли об’янлять войну и мир, держали постоянное войско,
созывали ландтаги и облагали налогами... Налоги становились
все тяжелее. Города по большей части были защищены от них
своими привилегиями... Торговля городскими и пр. привилегиями,
которые вслед за этим снова отбирали, чтобы продать их вто-
рично дороже, "были постоянным денежным источником для
князей. Точно так же правосудие было постоянным и не мало-
значущим предметом торговли для князей... Правосудию про-
тивопоставляли сопротивление или обман, и там, где рыцарь
не мог никаким другим способом подступиться к деньгам Кре-
стьянина, он сажал последнего безо всяких к себе в заключение
и заставлял его выкупаться... Духовенство, представитель
идеологии средневекового феодализма, не в меньшей степени
испытывало влияние исторического переворота. Разделение
труда началось и в интеллектуальной области. Новое сословие
юристов вытесняло его из ряда наиболее влиятельных должно-
стей... Городские патриции... использовывали разного Р°Да
— 270 —
монополии, накладывали по произволу дорожные, мостовые и
выходные пошлины и иные тягости, торговали цеховыми при-
вилегиями, правами мастера-горожанина и правосудием... Права
городских общин, особенно в финансовых вопросах, оставлялись
без внимания... Буржуазная оппозиция, предшественница наших
теперешних либералов, охватывала богатую и среднюю бур-
жуазию, равно как и, в зависимости от местных условий, боль-
шую или меньшую часть мелкой буржуазии. Ее требования
держались чисто умеренно-конституционной почвы... Общинные
пастбища и лесные участки крестьян были почти повсюду
отобраны у них господами. И как над собственностью, так и
над личностью крестьянина, над его женой и дочерью господин
властвовал по своему произволу. (У него было право первой
ночи. Он мог по своему желанию посадить крестьянина в За-
ключение, где последнего ожидала пытка с такой же несомнен-
ностью, как сейчас ждет следователь. Он убивал его или отру-
бал ему голову, по своему произволу...
(Э. Крестьян, война в Германии).
Крестьяне и плебеи еретики... требовали восстановления 496.
христианских отношений равенства между членами общины и
признания их в качестве нормы для буржуазного мира. Из
равенства между детьми бога они выводили гражданское
равенство и даже отчасти имущественное равенство.
Плебеи были тогда единственным классом, стоящим совер-
шенно вне существующего общества. Они находились вне
феодального и вне буржуазного союза. Они не имели ни при-
вилегий, ни собственности; даже не были, как крестьяне и мелкие
буржуа, отягощены повинностями владения. Во всех отноше-
ниях были они несостоятельными и бесправными.
(Э. Крестьян, война в Германии).
Упадок мелкобуржуазных свободных городов Германии, 497.
уничтожение рыцарских сословий, поражение крестьян и уси-
ление, вследствие этого, владетельных прав князей; упадок
немецкой индустрии и торговли, основывавшихся на чисто
средневековом Строе, как раз в тот момент, когда открылся
великий мировой рынок и возникла крупная мануфактура;
обезлюдение страны и варварское состояние, завещанное
30-летней войной; характер вновь оживших национальных
— 271 —
498
499.
отраслей промышленности, как, наир, «едкого льняного произ-
водства, которому соответствовали патриархальные отношения
и условия характер предметов вывоза, состоявших главным
образом из продуктов земледелия, вследствие чего возрастали
почти исключительно лишь материальные источники существо-
вания земельного дворянства и увеличивалось его относитель-
ное могущество в ущерб городскому населению; стесненное
положение Германии на мировом рынке вообще, вследствие
чего главным источником национальных доходов оказывались
субсидии, выплачиваемые князьям чужеземцами, и последовав-
шая отсюда зависимость граждан от княжеского двора и т. д.
и т. д.—все эти обстоятельства, из которых выработался
характер немецкого общества и соответствующая ему полити-
ческая организация, превращаются для грубиянского здравого
человеческого рассудка в несколько мудрых изречений, вся
соль которых заключается именно в том, что «немецкие вла-
стители» создали «немецкое общество» и ежедневно вновь
продолжают «создавать» его. Легко об*яснить тот оптический
обман, который позволяет здравому человеческому рассудку
«познать» в владетельных правах немецких государей источник
происхождения немецкого общества, вместо того, чтобы видеть
в немецком обществе источник власти немецких князей.
(Л. Н, т. II.—ст. 521, 522).
Абсолютная монархия —политическая форма феодаль-
ного разложения.
Современная историография доказала, что абсолютная
монархия возникает в переходные эпохи, когда старые феодаль-
ные сословия разлагаются, а средневековое сословие горожан
складывается в современный класс буржуазии, и ни одна из
спорящих сторон не взяла еще перевеса над другой. Таким
образом, элементы, на которых зиждется абсолютная монар-
хия, ни в коем случае не являются ее продуктом, наоборот,
они образуют ее социальную предпосылку, историческое про-
исхождение которой слишком известно, чтобы говорить о нем
здесь.
(Л. Н, т. II, ст. 521).
Но теперь орлеанист должен стать легитимистом, легитм-
мист -орлеанистом. Королевство, олицетворявшее их противо-
— 272 —
I
<
i
I
i
I
положность, должно воплотить их единство, выражение их
исключительных фракционных интересов должно стать выра-
жением их общего классового интереса, монархия должна сде-
лать то, что могло сделать и действительно сделало только
устранение обеих монархий, т.-е. республика. Гаков был тот
философский камень, над отысканием которого ломали себе
головы алхимики пэрfии порядка. Как будто бы легитимная
монархия могла когда-нибудь стать монархией промышленной
буржуазии, а буржуазное королевство-королевством наслед-
ственной земледельческой аристократии. Как будто бы земле-
владение и промышленность могли заключить братский союз
под сенью одной короны, хотя корона эта способна увенчать
собою только одну голову, голову старшего и голову младшего
брага. Как будто промышленность может вообше примириться
с землевладением, раз землевладение само не решается стать
промышленным.
(18 Бр. С., т. Ill, стр. 201, 202).
Гаков был вообше главный принцип всех абсолютных 500.
монархий,—оно (правительство Меттерниха. Ред.) опиралось на
два класса: на крупных феодальных землевладельцев и на финан-
совую аристократию; и правительство старалось уравновеши-
вать влияние и силу каждого из этих классов влиянием и
силой другого, чтобы приобрести таким образом полную сво-
боду действий для самого себя.
(С., т. III).
Правительство повсюду строго охраняло власть поме- 501.
шика над крепостными крестьянами, фабриканта над фабрич-
ными рабочими, ремесленного мастера над подмастерьями и
учениками, отца над сыном, и строго карало универсальным
орудием австрийской юстиции—палкой всякий вид непослуша-
нии, как нарушение закона.
(С-, Т. Hi, стр. 259, 261).
Как раз от того,' что это является единственным завоева- 502.
нием Пруссии, Фридрих II называется «единственным». Мелкие
мошеничества.., подкупы... прямая купля... погоня за наслед-
ствами и т. д.,—к подобной мерзости и сводится прусская
история. Все, что есть интересного в феодальной истории,—
— 273 —
О прм«.
борьба сюзерена с вассалами, история с городами и т. д.» все
это здесь в каррикатурно-карликовом виде, потому что города
здесь мелочно скучны, феодалы—ничтожное дубье, а верховный
господин страны сам—мелочь. Притом в списке правителей
встречаются все лишь три характерные фигуры, следующие
одна за другой, как ночь за днем, неправильность встречается
исключительно лишь в порядке следования, нового типа не по-
является никогда: — ханжа, унтер и пошлый шут. При все»
том государство поддерживалось умеренной посредственностью,
аккуратным счетоводством, отсутствием крайностей, пунктуаль-
ностью военного устава, известной, доморощенной пошлостью
и «церковным уставом». Это отвратительно.
(Письма, стр. 67).
503. Германия, раздробленная экономически, в виду отсут-
ствия выявившихся классов, не имела политической концентра-
ции; ни одна общественная группировка не могла достигнуть
исключительного господства: необходимым следствием этого
явилось то, что в эпоху абсолютной монархии, которая про-
явилась в самой искаженной и полупатриархальной форме, та
область деятельности, на долю которой, благодаря разделению
труда, пришлось управление общественными интересами, при-
обрела неестественную независимость, еще более возросшую
в современной бюрократии. Государство сделалось как будто
самостоятельной силой, и в то время, как в других странах
это положение было переходной ступенью.
(С. М, стр. ,163).
Государственные налоги в феодальном и буржуазном
обществе.
504. Из чего... вообще вытекает то явление, что налоги, их
вотирование и отказ в них играют такую крупную роль в исто-
рии конституционализма. Это обгоняется очень просто. Как
крепостные чистоганом откупались от привилегий феодальных
баронов, так и целые народы—от феодальных королей. Короли
нуждались в деньгах во время войн с чужими народами и осо-
бенно в своей борьбе против феодальных сеньеров. Они тем
больше нуждались в деньгах, чем больше развивались торговля
и промышленность. Но в той же мере развивалось третье
— 274 —
сословие, буржуазное сословие, и тем большими денежными
средствами располагало оно. И в той же мере посредством
налогов оно покупало у королей больше свобод. Чтобы обеспе
чить себе эти свободы, оно добилось для себя права возобно-
влять денежные повинности через известные сроки: права
соглашаться на налоги и отказывать в них. В особенности
и истории Англии,—там это развитие можно проследить вклю-
чительно до деталей. Итак, в средневековом обществе налоги
были единственной связкой между поднимающимся буржуаз-
ным обществом и господствующим феодальным государством,_____
связкой, которая вынуждала государство делать буржуазному
обществу уступки, считаться с его развитием, приспособляться
к его потребностям. В современных государствах это право
соглашаться на налоги и отказывать в них превратилось
в способ контроля буржуазного общества над тем комитетом,
который управляет его общими интересами,—над правитель-
ством. Поэтому с частичным отказом в налогах мы встре-
• чаемся как с интегральной частью всякого конституционного
; механизма. Этот вид отказа в налогах является каждый раз,
когда отвергается бюджет. Текущий бюджет вотируется лишь
на определенный срок. Кроме того, если палаты распущены,
ио истечении очень короткого времени они должны быть со-
званы вновь... Следовательно, отклонение бюджета, это—парла-
: ментская форма отказа в налогах.
(С., т. III., стр. 369, 370).
>
. Какая масса оброков, повинностей, налогов, что за смесь 505.
1 средневековых названий, одно нелепее другого! Ленные налоги,
i налоги по случаю смерти, лучшая голова скота, курмеды, кро-
вавая десятина, охранные налоги, вальпурговы налоги, пчелиные
налоги, восковые повинности, луговые оброки, десятина лауде-
мии, доплатная рента—все это поныне еще существовало в самом
благоустроенном государстве всего мира» и сохранялось бы
во веки веков, если бы французы не произвели февральской
революции... Ленные налоги, аллодификационные налоги, налоги
лучшей головы скота, судебные налоги, штемпельные повин-
ности, кровавая десятина, наличные повинности и т. д.» и т. д.,
как чуждо, как варварски звучат эти нелепые названия для
4 нашего уха, ставшего цивилизованным, благодаря французско
революции, разрушившей феодализм, и благодаря кодексу
— 275 —
18*
к,к ,.euon«H« М» "с" эта 'Р'«певековы,
к>1' „ ';1Т0Т естественный кабинет пя,„
„.„-uni йОВ««™°го (Л. у в., стр. 26. з2)
Кепидав^люда» <№»»““« эти феодальные отнощ,.
5М- „ ,Х»жннмн в дальнейшем. Крестьяне, вполне естествен»
" » ив "1“™“ >'”"чт0*“яи феодальные путы. Пр,»,
гель тву ничего больше не осталось, как санкционировать
эконом фактически уже осуществленное народной волей осво-
Рождение от всех феодальных тягот... Революция в деревне
состояла в действительном уничтожении всех феодальных повин-
ностей. «Министерство действия», которое в принципе признает
революцию, признает ее в деревне таким образом, что тут же
на месте ее уничтожает. Вернуть весь старый status quo невоз-
можно, крестьяне без дальних слов перебили бы феодальных
баронов,—это ясно самому г. Гирке. Поэтому торжественно
уничтожают ряд незначительных, только кое-где существующих
феодальных налогов и восстанавливают снова главные феодаль-
ные повинности, которые заключаются в одном простом слове—
барщина. Аристократия, с уничтожением всех ее прав, не теряет
н 50 тысяч талеров ежегодно, а спасает этим много миллионов.
Да и министр, как он надеется, помирится таким образов
с крестьянами, в будущем при выборах в парламент приобретет
даже их голоса... Недовольство крестьян, таким образом, будет
устранено, а также недовольство аристократии, поскольку она
правильно поймет свое положение! Остаются только парламент
и сомнения юристов и радикалов, играющих в последователь
ность. Разница между повинностями, подлежащими уничтожению
и не подлежащими уничтожению,—разница, являющаяся ниче*
иным, как разница между повинностями незначительным" "
повинностями очень значительными, должна, по желанию пар'1’
мента, получить кажущееся юридическое и экономичен
оправдание.
(Л. у В., стр. 27,
— Чтобы сказать недостаточное оправдание суШе1
этих податей и п'-'"'v,e,U4Hoe оправдана
мрачнуюповин»остей, г. Гирке углубляется в
"₽*»• Г- Гирке призывает в
Рашно медленное развитие германе
— 276 —
дарств в течение целого тысячелетия». Но какой толк из этого
г. Гирке? Чем больше ок углубляется, чей более он 'копается
я стоячем болоте феодального прапа, тем более убеждается он
не в недостаточном, а, наоборот, в очень солидном оправдании
с точки зрения феодализма, спорных повинностей; и несчастный
министр становится всеобщим посмешищем, когда он из кожи
лезет вон, чтобы заставить феодализм произносить изречения
современного гражданского права, когда он хочет заставить
борона—феодала XII века—мыслить и судить подобно буржуа
XIX века.
(Л. у В., стр. 35).
Историческая неизбежность буржуазной революции.
Земледелие в настоящее время ведется промышленным 50К.
способом, и прежние феодальные сеньеры опустились до поло-
жения фабрикантов скота, шерсти, зерна, свекловичных бураков,
водки и т. д., до положения людей, которые ведут торговлю
этими промышленными продуктами, как всякий другой торговец.
Как бы ни - цеплялись они за свои старые предрассудки, на
практике они превращаются в буржуа, которые производят воз-
можно много с наивозможно малыми издержками, закупают,
где можно купить всего дешевле, и продают, где удается продать
дороже всего. Следовательно, уже характер существования,
способ производства и доходы этих господ изобличают всю ложь
их традиционных высокомерных фантазий. Землевладение в ка-
честве господствующего общественного элемента предполагает
средневековый способ производства и сношений. Соединенный
ландтаг был представителем этого средневекового способа про-
изводства и обращения, который давно перестал существовать
и представители которого, как бы ни цеплялись они за старые
привилегии, столь же хорошо умеют использовать и эксплоати-
ровать выгоды нового общества. Новое буржуазное общество,
построенное на совершенно иных основах, на измелившемся
способе производства, должно захватить и политическую власть,
°но должно вырвать ее из рук, защищающих интересы разру-
шившегося общества, политическую власть, вся организация
которой вытекала из совершенно иных материальных обще-
ственных отношений. Отсюда революция. Поэтому революция
точно так же была направлена против абсолютной королевско
— 277 —
власти, высшего политического выражения старого общества,
как и против сословного представительства, которое было пред-
ставительством общественного строя, давным-давно уничтожен-
ного современной промышленностью, или, самое большее, пред-
ставительством надменных обломков разложившихся сословий,
каждый день все больше опережаемых буржуазным обществом
и оттесняемых на задний план. Каким же образом напали на
мысль заставить соединенный ландтаг, представителя старого
общества, диктовать законы новому обществу, домогающемуся
своего права посредством революции?
(С., т. Ill, стр. 357, 358).
509. Здесь был не политический конфликт двух фракций, стоя-
щих на почве одного и того же общества, это был конфликт
непосредственно между двумя обществами, социальный конфликт,
принявший политическую форму, это была борьба старого
феодально-бюрократического с современным буржуазным обще-
ством, борьба между обществом свободной конкуренции и обще- ,
, ством цехового устройства, между обществом землевладения
и обществом промышленности, между обществом веры и обще-
ством знания. Соответствующим политическим выражением
старого общества была корона милостью божьей, опекающая
бюрократия, самостоятельная армия. Соответствующим социаль-
ным фундаментом этой старой политической власти было при-
вилегированное дворянское землевладение с его крепостными
или полукрепостными крестьянами, мелкая патриархальная или
по цеховому организованная промышленность, обособленные
одно от другого сословия, резкая противоположность города
и деревни, и прежде всего господство деревни над городом. Когда
начались покушения на фундамент старого общества, на приви-
легированное дворянское землевладение, на само дворянство,
на господство деревни над городом, на зависимость деревенского
населения и на законодательство, соответствующее всем этим
жизненным отношениям: на коммунальный устав, уголовное
законодательство и т. п., тогда старая политическая власть—коро-
на милостью божьей, опекающая бюрократия, самостоятельная
армия—увидала, что из под ее ног уходит действительный мате-
риальный фундамент. И это покушение учинило национальное
собрание. С другой стороны, когда корона, бюрократия и армия
начали утрачивать свои феодальные привилегии, старое общество
— 278 -
поняло, что политическая власть вырывается из его рук А напип
нальное собрание хотело уничтожить эти привилегии.’Неудиви-
тельно, ЧТО армия, бюрократия; дворянство общими силами
толкали корону к насильственному перевороту, неудивительно
что корона, сознавая, что ее собственные интересы самым тесным
образом связывают ее с интересами старого феодально-бюрокра-
тического общества, -согласилась пойти на государственный
переворот. Ведь корона была представителем феодально-аристо-
кратического общества, как Национальное Собрание—предста-
вителем современно-буржуазного общества. Жизненные условия
последнего требуют, чтобы бюрократия и армия из повелителей
торговли и промышленности превратились в их орудия, сделались
простыми органами гражданского оборота. Оно не может допу-
скать, чтобы земледелие ограничивалось феодальными привиле-
гиями, промышленность—бюрократической опекой. Это стоит
в противоречии с его жизненным принципом, с свободной кон-
куренцией. Оно не может терпеть, чтобы внешние торговые
отношения регулировались не интересами национального произ-
водства, а соображениями международной придворной политики.
Оно должно подчинить финансовое управление требованиям
производства, между тем как старое государство должно под-
чинять производство потребностям короны милостью божьей
и штопанью прорех, обнаруживающихся у социальных опор этой
короны. Как современная промышленность ведет к фактическому
нивеллированию, так и современное общество должно уничтожить
ясе юридические и политические перегородки между городом
и деревней. В нем имеются классы, но уже нет сословий. Его
развитие заключается в борьбе этих классов...
• (С., т. Ill, стр. 367, 368).
I
Однако очень скоро для этой мощно растущей промыш- 510.
ленности и тесно связанной с ней торговли не могла не сде-
латься нестерпимой помехой германская провинциальная бур-
жуазия с ее многообразнейшим торговым и ремесленным законе^
дательством. Через каждые несколько миль новое вексельное
право, новые условия занятия ремеслом, всюду, куда ни глянь,
всевозможные придирки, бюрократические и фискальные ловушки,
а часто и цеховые ограничения, против которых не помогало
^даже разрешительное свидетельство (патент)! А к этому разно
образнейшие местные законодательства и ограничения права
— 279 -
жительства, которые не давали капиталистам возможности
в достаточном количестве перебрасывать имеющуюся в их распо*
ряжении рабочую силу в те пункты, где руда, уголь, водяная
сила и др. благоприятные и естественные условия давали пред,
посылки для устройства промышленных предприятий! Возмож-
ность беспрепятственно эксплоатировать в массовых размерах
отечественную рабочую силу составляло первое условие промыщ.
ленного развития, но повсюду, куда патриот-фабрикант со всех
концов стягивал рабочих, полиция и попечительство о бедных
противились водворению пришельцев на постоянное жительство.
Право германского гражданства и полная свобода передвижения
для всех граждан Империи, единое торговое и промышленное
законодательство превратились теперь из патриотических фан-
тазий экзальтированных студентов в необходимые условия суще-
ствования для промышленности. Вдобавок к этому,—что ни
государство или даже жалкое породие на государство, то новые .
деньги, новые меры и вес, зачастую даже двух и трех родов
в одном и том же государстве. Из всех этих бесчисленных
разновидностей монет, меры, весов ни одна не признавалась
на мировом рынке... Об’единение Германии стало теперь эконо-
мической необходимостью. И люди, которые требовали его, знали,
чего хотели. Они воспитались на торговле и для торговли. Знали
толк в торговле, и с ними можно было торговаться... Их об’еди-
тельный план был готов и сразу же поставлен на практическую
почву...
(С. и Э., стр. 17, 18, 20).
511. Меня очень заинтересовала книга Тьерри «История обра-
зования и развития третьего сословия»... К сожалению, он огра-
ничился самыми общими и самыми общеизвестными фразами,
поскольку дело идет о целях и т. д., короче говоря, о формах,,
в рамках которых развивалась промышленная буржуазия, хотя
и в этой области только он один знает материал. Он хорошо
развивает и подчеркивает заговорщический и революционный
характер городских движений в XII веке. Германские импера-
торы, например, Фридрих I и II издавали указы против этих
об’единений, заговоров, присяжных товариществ, совершенно
в духе Германского союзного совета. Например, Фридрих П
в 1226 г. отменяет: все «консульства» и прочие свободные
учреждения самоуправления:
— 280 —
«До нашего сведения дошло недавно, что цехи некоторых 512
юродов, местечек и др. селений устанавливают по собственному
почину суды, власти, должности, управления и иные установле-
ния подобного рода, и так как эти учреждения по большей
части доходят до злоупотреблений и до установления дурных
обычаев, то мы отменяем силой нашей императорской власти
суды и т. д. и об’являем лишенными законной силы дозволения,
доставленные через посредство графа такого-то»..,
(Письма, стр. 58).
Итак, мы видели: средства производства и сообщения, 5;з.
которые послужили основанием для развития буржуазии, заро-
дились еще в феодальном обществе. На известной ступени раз-
вития этих средств производства и сообщения, условия, среди
которых совершались производства и обмен в феодальном обще-
стве, феодальная организация земледелия и промышленности,
словом, феодальные имущественные отношения оказались не-
соответствующими вызванным к жизни производительным си-
лам. Они мешали производству, а не способствовали ему. Они
превратились в столь же многочисленные оковы. Они должны
были быть разорваны, и они были разорваны.
(Ком. Май., стр. 25).
... вспыхнула французская революция. То. чего Эльзас 514.
и Лотарингия не смели ожидать от Германии, было даровано
им Францией. Оковы феодализма были разбиты. Крепостной,
обязанный барщиной крестьянин, стал свободным человеком, а
во многих случаях и свободным собственником своего двора и
поля. Господство патрициев и сословные привилегии в городах
исчезли. Дворян прогнали, а во владениях мелких князей и го-
сударей крестьяне последовали примеру соседей, выгнали мо-
нархов правительственной камеры и дворян и об'явили себя
свободными французскими гражданами.
(С. и Э., стр. 63).
— 281 —
VIII
ФОРМЫ ОБЩЕСТВА и ФОРМЫ
ПРАВА
Б. Буржуазное право. Диктатура пролетариата.
1. Расцвет права при товарно-капиталистическом
производстве.
Буржуазные условия производства и собственности.
Юридические гарантии и формальные титулы.
Правовые отношения и классы.
Капиталистическая земельная собственность и вемельная рента.
Использование законодательства аграрной буржуазией в своих клас-
совых интересах. Борьба за хлебные законы.
Буржуазное право и пролетариат.
Правовые идеалы мелкой буржуазии и право.
Юридические отношения при простом товарном и при капиталисти-
ческом производстве.
2. Высшая ступень правовой идеологии.
Р оль разделения труда. Идеологическое сословие юристов.
Юридическое мировоззрение. Право „в юридическом смысле".
„Свободный договор".
Понятие „воли" в буржуазных юридических отношениях.
Суб'ект права.
Постулаты правовой идеологии и их экономические корни. (Свобода,
равенство, братство, справедливость).
„Свобода".
„Братство" и „равенство". Право, как одинаковое мерило.
„Вечные" право и справедливость.
3. Вещное право. Обязательственное право.
Развитие капиталистическбй частной собственности.
Капиталистическое распределение и юридические контракты.
Отношения обмена. Договор купли-продажи.
Ссуда. Экономическое содержание и юридическая форма ссуды.
Купля-продажа и ссуда.
Особые формы ссуды. Ссуда и вексель.
Имущественный наем. Жилищный вопрос.
Земельная собственность при капитализме.
Рента, как экономическая реализация земельной собственности.
Арендный договор. Земельная рента и арендная плата.
Право застройки. Строительная рента.
Рабочий договор: его экономическая сущность и юридическая форма.
„Свобода" и „равенство" в рабочем договоре.
рй6очий дога.ор •• государственное ирмнуждамма. Фабричное ,ЙМо,
кХ^’ТХйное прайс. Современная моногамна' форма
Наезедетвенное nP"BO Завещаний.
О^щеетвекные Фупвцни счюетнеиностн с рмвитмм кредита. Акцин-
титулы сабственн<*‘тм •
4. Публичное право: административное право.
Отношения производства и административно-юридические отношения
функции управления и контроль со стороны капитала.
Управление и принуждение как необходимая функция Капиталиста-
веской эксплоатацни.
5. Политические отношения. Буржуазное государство.
Возникновение н развитие буржуазного государства.
Содержание к. форма буржуазного государства. Буржуазная рес-
публика.
Функции буржуазного государства.
Политическая идеология буржуазного общества. Вера в государство и
в силу конституции.
Всеобщее избирательное право.
Народное представительство. Парламентаризм. Парламентский кре.-
тнннзм.
Буржуазная демократия.
Законность в буржуазном обществе.
6. Право в эпоху диктатуры пролетариата.
Политико-правовые требования пролетариата.
Обычное право пролетариата и буржуазная законность.
Лозунг „права на полный продукт труда".
Лозунга ..демократия" и „братства народов" в пролетарском пони-
мании.
Диктатура пролетариата.
Политико-правовой строй побеждающего пролетариата. Организация
управления.
Революционное вторжение в право собственности. Захват орудий про-
изводства.
Отношение к крестьянской собственности.
7. Отмирание права.
KomV/iitsm" коммУиисти'еского общества: социализм.
1. Расцвет права при товарно-капиталистическом
производстве.
Товарно-меловое общество п его высшая ступень обще-
ство буржуазное—общество „юридического миросозерцания"
представляет наивысшее развитие „нрава в юридическом
смысле», основных юридических категорий ,философии прана"
и „юриспруденции". „Буржуазное общество есть наиболее раз-
витая и многосторонняя историческая организация производ-
ства (Маркс). Крайнее усложнение всех общественных отно-
шений, отношений между классами, постепенный отрыв средств
производства от непосредственных производителей, в связи
с этим всеобщее развитие обмена и оценки па деньги, которые
Маркс называет „прирожденным уравнителем"—ведет к раз-
витию и наиболее абстрактных понятий: „абстрактного труда",
„стоимости". Как указывает Маркс, „наиболее всеоб'емлющне
абстракции вообще возникают только в условиях богатого
конкретного развития". С другой стороны, каждая такая „про-
стейшая абстракция, которую современная экономия станит во
главу угла, и которая выражает древнейшее дли общественных
форм существующее отношение,—становится в этой абстракции
практически истинным только, как категория современного
общества". Равным образом, и классы выступают только в дан-
ной общественной форме в полном развитии этого понятия,
пв-к классы „в себе" и „для себя", и в своем наиболее пол-
пом и конкретном расчленении. Такой же абстрактный и все-
общий характер принимают и содержание понятий политиче-
ской и правовой надстроек. Возрастает роль формальных титу-
лов ц чисто юридических гарантий. Не только как машина
угнетения, но и как „идеологическая сила", „суверенное и
.(Самостоятельное* государство достигает своею наивысшего
развития. И, наконец, правовые волевые отношения, отношения
якобы независимых от материальных условий. ,сво одных
Поль",—втн отношения, усложняясь в юридической практике,
вместе о тем выдвигают’высшую правовую абстракцию „суб-
*кта права".
— 285 —
515 Не спорьте *'e c
' ной собственности с •
о свободе, 1
ждены <..
точно так же,
в закон
является
класса.
„„„не усмтя »Р°"м°дсп'1а "
]}уржуазные у^
- нами, оценивая уничтожение буРЖуаа
РННОС1„ V точки зрения ваших буржуазных понятий
„ "раве " т- " Ваши "”и-
Мжуэинни У^‘т" "Р<"’э»°«ства " “вст.еНН0съ,
* — как ваше право -есть только возведенная
ноля вашего класса, воля, содержание которой опре.
материальными условиями существования вашего
(К. М., стр. 41).
। Все эти вопросы должны были выдвигаться в эпоху, ко-
торая разрушила все старые общественные связи и колебала
все унаследованные представления. Мир сразу сделался в десять
раз обширнее; вместо четвертой части одного полушария те-
перь весь земной шар лежал перед взором западно-европейцев,
которые поспешили завладеть остальными семью восьмыми.
И вместе с старинными узкими границами родины пали также
и тысячелетние рамки обязательного средневекового мышления.
Внешнему и внутреннему оку человека открылся бесконечно
более широкий горизонт. Какое значение могла иметь для мо-
лодого человека репутация порядочности, унаследованные от
целых поколений почетные цеховые привилегии, если его
прельщали богатства Индии, золотые и серебряные рудники
.Мексики и Потози? То было время странствующего рыцарства
буржуазии; она переживала также свою романтику и свои лю-
бовные мечтания, но по-буржуазному и в конечном счете пре-
следуя буржуазные цели.
(Пр. с, стр. 53, 54).
517.
Существующий общественный строй —это стало У*е
"°ЧТИ об,*“,х местом—создан господствующим классом,—бур
ие . рис>щий буржуазии способ производства, называемы
был ип?пНИ Маркса капиталистическим способом производств*
также с ^*ССТИМ ° местными 11 сословными привилегиями,
разрушипа ^I°CTHU‘'U1 оковами феодального порядка; буР*У
Х“»,,^'геЛ"“в " С03иаа “ развалинах буР»У«"“
лермяижения, шрстто «ободной конкуренции,
1 правность товаровладельцев и все Р
— 286 —
буржуазные прелести: капиталистический способ производства
МОГ теперь свободно развиваться. Созданные при господстве
буржуазии производительные силы развились с неслыханной
быстротой и в неслыханных размерах с того момента, когда
благодаря пару и машинам, прежняя мануфактура превратилась
в крупную индустрию. Но как в свое время мануфактура и
развившееся под ее влиянием ремесло вступили в конфликт
с феодальными цеховыми оковами, так и крупная индустрия
в своем полном развитии приходит в столкновение с теми гра-
ницам, в которых держит ее капиталистический способ про-
изводства. Уже теперь новые производительные силы значи-
тельно переросли буржуазную форму их эксплоатации, и наро-
дившийся конфликт между производительными силами и спо-
собом производства не является просто мыслимым противоре-
чием, возникшим в людских головах, как, например, конфликт
между первородным человеческим грехом и божественною
справедливостью: нет, он существует в действительности, об‘ек-
тивно, вне нас и независимо от воли и желаний самих людей,
которые его создали.
(А.-Д., стр. 237, 238).
Нации стали дружелюбнее относиться друг к другу, стали 518.
посылать свои дукаты, как приманную птицук дабы они увлекли
за собой других, и поняли, что нет худа, если заплатить лицу
В слишком много за его товар, раз только его можно сбыть
лицу А по более высокой цене... Алчный характер торговли
был уже несколько прикрыт; нации несколько ближе придвину-
лись друг к другу, стали заключать, договоры о торговле и
Дружбе, взаимно вступали в торговые сделки и ради большей
прибыли выказывали друг другу сколько можно любви и вни-
мательности. Но по существу-то все же была старая жадность
к деньгам и корыстолюбие, и от времени до времени она про-
являлась в войнах, которые в эту эпоху все вызывались тор-
говым соревнованием. Войны эти показали также, что торговля,
подобно разбою, покоится на кулачном праве; без всякого
зазрения совести старались хитростью или насилием выжать
наиболее для себя выгодные торговые договоры.
. . (Л. Н., т. 1, стр. 382, 383).
— 287 —
519. Это революционизирование английской промышленности
есть базис всех современных английских отношений, дви-
жущая сила всего социального движения. Его первым следствием
было уже указанное выше господство интереса над человеком.
Интерес овладел новосозданными промышленными силами и
использовал их для своих целей, эти принадлежащие по праву
человечеству силы стали, под воздействием частной собствен-
ности, монополией немногих богатых капиталистов и средством
порабощения массы. Торговля вобрала в себя промышленность
и стала, благодаря этому, всемогущей, стала связующим нача-
лом человечества; все личные и национальные сообщения пре-
вратились в торговые сделки или, иными словами, собствен-
ность, вещь стала властителем мира.
(С., т. II, стр. 394).
520. ...Понятно поэтому, какое громадное значение имеет пре-
вращение стоимости и цены рабочей силы в форму заработной
платы, т.-е. в форму стоимости и самого труда. На этой внешней
форме проявления, скрывающей истинное отношение и создаю-
щей видимость отношения, прямо противоположного, покоятся
все правовые представления как рабочего, так и капиталиста, все
мистификации капиталистического способа производства, все
порождаемые им иллюзии свободы, все апологетические увертки
вульгарной экономии.
(К., т. I, стр. 543).
521. При известной высоте развития и достаточных широких
размерах товарного производства функция денег, как платеж-
ного средства, выходит за пределы сферы обращения товаров.
Деньги становятся всеобщим товаром всяких договорных обяза-
тельств. Ренты, подати и т. п. превращаются из поставки на-
турой в денежные платежи. В какой степени возможность такого
превращения зависит от общего характера процесса производ-
ства показывает, например, дважды потерпевшая крушение по-
пытка римской империи взимать все налоги деньгами. Ужасней-
шая нищета французских крестьян при Людовике XIV была
вызвана не только высотой налогов, но и превращение их из
натуральных в денежные платежи. В Азии,—где натуральная
форма земельной ренты, являющаяся в то же. время главн
элементом государственных налогов, покоится на отношения
— 288 —
производства, которые воспроизводятся в таком же неизменном
виде, как отношения внешней природы,—эта форма платежей
путем обратного влияния упрочивает в свою очередь старые
формы производства. Она составляет одно из таинственных
средств самосохранения турецкой империи. Если внешняя тор-
говля, навязанная Европой Японии, вызовет в этой последней
превращение натуральной рёнты в денежную, то образцовой
земледельческой культуре Японии придет конец. Узкий эконо-
мический базис этой культуры будет разрушен.
(К., т. I, стр. ,113, 114).
X
Юридические гарантии и формальные титулы.
Юридические и полицейские гарантии растут по мере 522.
того, как к капиталистам переходит управление государством.
* (Т. приб. ст., т. Ill, стр. 351).
У г. Опдейка (Opduke)—и это характерно для янки,— 523.
землевладение или земельная рента становится «легализиро-
ванным отражением ценности капитала». (С таким же правом
можно было бы назвать «легализированный капитал отражением
ценности чужого труда»).
(Т. пр. ст., т. II., стр. 139).
Точно также при капиталистическом способе произвол- 524.
ства независимый крестьянин или ремесленник разрезывается
надвое. Как владелец средств производства он является капи-
талистом, как рабочий—он свой собственый наемный рабочий.
Он уплачивает себе свою заработную плату, как капиталист,
и извлекает прибыль из своего капитала, т.-е. эксплоатирует
самого себя, как наемного рабочего, и в виде прибавочной
ценности платит себе самому дань, которую труд обязан при-
носить капиталу... Здесь резко обнаруживается тот факт, что
капиталист, как таковой, есть лишь функция капитала, а ра-
бочие—функция рабочей силы. Таков закон экономического
развития, что функции разделяются им между различными
лицами и что как. ремесленник, так и крестьянин, ведущий
производство при помощи своих собственных средств производ-
ства,' иед-мало-помалу превращается в мелкого капиталиста,
О "IMiBe.
— 289 —
19
эксплоатирующего одновременно и чужой труд, или лишается
своих средств производства (это наиболее возможный случай,
хотя крестьянин номинально и остается их собственником, как,
например, при ипотечной задолженности) и превращается
в наемного рабочего... При изучении существенных отношений
капиталистического производства можно допустить... что весь,
мир товаров, все сферы материального производства—произ-
водства материального богатства—подчинены (формально или
реально) капиталистическому способу производства.
. '(Т. пр. ст., т. I, стр. 276, 277).
525. Никто не сражался с таким фанатизмом в июньские дни
за спасение собственности и восстановление кредита, как
парижские мелкие буржуа... Спасение собственности! Но дом,
в котором они жили, не был их, мелких буржуа, собствен-
ностью; лавка, которую они стерегли, не была их собственностью,
товары, которые они продавали, не были их собственностью.
Ни их торговля, ни даже тарелка, из которой они ели, или
кровать, на которой спали, не принадлежала им. Дело шло-
о спасении этой собственности для домовладельца, сдавшего
дом, для банкира, который учел вексель, для капиталиста, ссу-
дившего деньги, для фабриканта, с целью продажи вверившего
товары этим мелким торговцам, для оптового торговца, дав-
шего в кредит сырой материал этим ремесленникам, и эта
собственность спасалась как раз против них... Их номинальную
собственность оставляли неприкосновенной, пока надо было
выгонять их на арену борьбы во имя собственности.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 55, 56).
526. Так случилось, что, французский крестьянин под видом
процентов за ипотеки, лежащие на земле, под видом процентов
за ростовщические неипотечные ссуды передавал капиталисту
не только земельную ренту, не только промышленную прибыль,—
словом, не только всю чистую выручку, но и часть заработной
платы, что он спускался до уровня ирландского фермера,—к
все это на том основании, что он—частный собственник.
Процесс этот ускорялся во Франции постоянно возраставши»
бременем налогов и судебными издержками. Эти издержи*
частью вызывались непосредственно теми формальностями, к®'
торыми французское законодательство обставляет землев.и-
— 290 —
дение, частью бесчисленными конфликтами между владельцами
всюду соприкасающихся и перекрещивающихся парцелл, частью же
страстью к тяжбам крестьян у которых все наслаждение соб-
ственностью сводится к фанатическому отстаиванию этой
воображаемой собственности, т.-е, права на собственность.
(Кл. б. С., т. Ill, стр, 103).
Антагонистический общественный характер материаль- 527.
ного богатства антагонизм этого последнего с трудом, как
наемным трудом,—уже обособленно от процесса производства
получает выражение в самой собственности на капитал, как
в таковой. Этот момент, обособленно от самого капиталисти-
ческого процесса производства, постоянным результатом кото-
рого он является и которым он предполагается в качестве
постоянного результата, — этот момент получает выражение
в том, что деньги —а также и товар—сами по себе, скрыто,
потенциально суть капитал, что они могут быть проданы как
капитал и что в этой форме они представляют господство над
чужим трудом, притязание на присвоение чужого труда, а по-
тому суть самовозрастающая стоимость. Здесь же ясно высту-
пает, что это отношение, а не какой-либо эквивалентный
труд капиталиста служит титулом и средством для присвоения
чужого '.руда. (К т ш ч ь стр 341)
Правовые отношения и классы.
... Стоимость... распадается на три части, принимающие 528.
формы трех различных доходов, формы, при помощи которых
выражается тот факт, что одна часть этой стоимости принад-
лежит или вообще достается владельцу рабочей силы, другая—
владельцу капитала, третья—владельцу земельной собственности.
Следовательно, это—отношения или форма распределения, т. к.
они выражают те отношения, в которых вся вновь произве-
денная стоимость распределяется между владельцами различных
Факторов производства. («., т Ш| ч. jjb стр. 415),
Капитал — прибыль (предпринимательский доход плюс 529.
процент), земля—земельная рента, труд—заработная плата;
вот триединая формула, которая охватывает все тайны обще-
ственного процесса производства.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 351).
— 291 —
19'
530. Капитал—прибыль или, еще лучше, капитал—процент
земля—земельная рента, труд—заработная плата, в этом эко-
номическом триединстве, изображающем связь составных ча-
стей стоимости и богатства вообще с его источниками, оказы-
вается завершенной мистификация капиталистического способа
производства, овеществление общественных отношений, непо-
средственное сращение материальных отношений производства
с их исторически общественной формой: завороженный, иска-
женный и на голову поставленный мир... В то же время эта
формула соответствует интересам господствующих классов, т. к.
она прокламирует и возводит в догму естественную необхо-
димость и вечное оправдание источников их дохода.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 368).
531. Отношение, в котором делится прибыль, и различные
юридические титулы, на основе которых производится это де-
ление, предполагают прибыль уже готовою, предполагают, что
• она уже существует. Поэтому, если капиталист—собственник
капитала, с которым он функционирует, то' он кладет себе
в карман всю прибыль, или прибавочную стоимость; для рабо-
чего совершенно безразлично, берет ли капиталист всю при-
быль себе или должен выплачивать часть третьему лицу, как
юридическому собственнику. Таким образом, основы деления
прибыли между двумя видами капиталистов превращаются под
рукою в основы существования подлежащей делению прибыли,
прибавочной стоимости, которую, независимо от какого бы то
ни было позднейшего деления, капитал, как таковой, извлекает
из процесса воспроизводства.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 367).
Капиталистическая земельная собственность и земель-
ная рента.
532. Для капиталистического способа производства нужно только,
чтобы земля не была общей собственностью, чтобы она проти
постояла рабочему классу, как не принадлежащее ему
средство производства, а эта цель достигается вполне, если
земля становится государственной собственностью и государство,
следовательно, получает земельную ренту. Землевладелец, ст
— 292 —
гажный агент производства в древнем и средневековом миое
в промышленном мире представляет из себя бесполезный напоет
Поэтому радикальный буржуа, подбираясь бочком к уничтоже^
нию всех других налогов, теоретически приходит к отрицанию
мастной земельной собственности, которую он желал бы в форме
государственности сделать собственностью класса буржуазии
капитала. На практике, однако, ему не хватает смелости, так
как нападение на одну форму собственности—форму частной
собственности на условия труда—было бы очень опасно и для
другой формы. Кроме того буржуа сам обзавелся землей.
(К., т. II, стр. 149).
Производство, как замечает Джемс Милль, могло бы спо- 533.
койно продолжаться, если бы получатель ренты исчез и его
место заняло бы государство. Он—владелец частной земельной
собственности—вовсе не -является необходимым агентом произ-
водства для капиталистического производства, хотя для послед-
него и нужно, чтобы земельная собственность принадлежала
кому - нибудь, только не рабочему, следовательно, например,
государству. Это основанное на сущности капиталистическое
способа производства и в отличие от феодального, античного
и т. д. сведение классов, непосредственно участвующих в про.
изводстве, и, значит, являющихся непосредственными пайщи-
ками в произведенной ценности и затем в продукте, в котором
зга ценность реализуется, к капиталистам и наемным рабочим
с исключением землевладельца, который приходит только post
lestuin, благодаря отношениям собственности на силы природы
не выросшим из капиталистического способа производства,
а унаследованным им...
Капиталист есть непосредственный эксплоататор рабочих,
непосредственный не только присвоитель, но и виновник, при-
бавочного труда, но так как это может произойти для промы-
шленного капиталиста только при посредстве процесса произ-
водства и в процессе производства, то он сам является агентом
этого производства, его руководителем. Лендлорд, напротив,
обладает в земельной собственности (для абсолютной ренты)
и в естественной разнице сортов почвы (дифференциальная рента)
привилегией, дающей ему возможность класть себе в карман
часть того прибавочного труда или прибавочной ценности, для
руководительства которыми и для создания которых он ничею
— 293 —
I
не вносит В случаях коллизий капиталист рсссматризает его,
поэтому как простой нарост, как паразита, как чужеядную
язву капиталистического производства, как насекомое, которое
сидит у него на шубе. (К., т. II, ч. 2, стр. 210,211).
534. Так английские тори долгое время воображали себе, что
обожают королевскую власть, церковь и прелести старо-англий-
ской конституции, но в один прекрасный день, когда опасность
угрожала их настоящим интересам, они принуждены были
признаться, что обожают одну только земельную ренту.
(С..Т. II, стр. 44).
535. Каждая фракция, легитимисты и орлеанисты, старалась
уверить и себя самих и других, что их разделяет привязанность
к различным королевским домам, но, как показали впоследствии
факты, их различные интересы, напротив, мешали об'единению
двух королевских домов. И как в частной жизни мы различаем
то, что думает и говорить о себе человек, и то, что он дей-
ствительно представляет и делает, так—и даже еще в большей
степени в исторической борьбе должны отличать мы фразы и про-
дукты воображения партий от их действительного организма и их
действительных интересов, их представления от их реального
содержания. Во времена республики орлеанисты и роялисты
оказались рядом и с одинаковыми притязаниями. И, если каждая
сторона вопреки другой старалась осуществить реставрацию
своего собственного королевского дома, то это значило
лишь, что каждый из двух крупных интересов, разделя-
ющих бу ржу аз ию,—земельная собственность и капитал,—
стремился реставрировать свое верховенство, подчинив себе
соперника. Мы говорим о двух интересах буржуазии, так
как крупное землевладение, несмотря на все свое феодальное
кокетство и всю свою расовую гордость, в процессе развития
современного общества совершенно обуржуазилось.
(18 Бр. С., т. Ill, стр. 161).
Использование законодательства аграрной буржуазией
в своих классовых интересах. Борьба за хлебные законы.
5 36 т
К *емельные собстмнники повсюду оказывают значи-
тепкгтяп В нглии даже преобладающее, влияние на законода-
то они могли использовать это влияние для того,
— 294 —
чтоб» надувать целый класс фериеров. Пра,и, „а
„ые законы 1815 r.-яалог на хлеб, как известно, наложенный
... страну с той целью, чтобы обеспечить дли праздных эе.ель
ных собственников дальнейшее существование непомерно воз
росших рент, создавшихся во время войны против Франции,
эа вычетом отдельных исключительно урожайных годов оказали
то действие, что поддерживали цены сельскохозяйственных
продуктов выше того уровня, до которого они упали бы при
свободном ввозе хлеба. Однако они не имели такого действия,
чтобы удержать цены на таком уровне, который землевладельцы-
законодатели декретировали как своего рода нормальный уро-
вень, так что он составлял законный предел ввоза иностранного
хлеба. Между тем арендные договоры заключались под впечат-
лением этих нормальных цен. Когда иллюзии рассеялись, был
составлен новый закон с новыми нормальными ценами, которые
однако были столь же бессильным выражением алчной земле-
владельческой фантазии, как и старые. Таким способом фер-
меров проводили с 1815 до 30-х г. Отсюда угнетенное состояние
земледелия, как постоянная тема на протяжении всего этого
времени. Отсюда экспроприация и разорение целого поколения
фермеров в течение этого периода и замещение их новым
классом капиталистов.
(К., т. Ill, ч. 2, стр. 167).
Взаимоотношение этих партий выступает яснее всего в их 537.
позиции по вопросу о хлебных законах. Тории не допускают
никаких уступок. Дворянство знает, что его сила, кроме консти-
туционной сферы Верхней Палаты, заключается, главным обра-
зом, в его богатстве. При свободном ввозе хлеба оно было бы
принуждено заключить с арендаторами новый контракт на более
дешевых условиях. Все его богатство заключено в земельной
собственности; стоимость земельной собственности находится
в неизменном соотношении с арендной платой и падает вместе
с нею. В настоящий момент арендная плата так высока, что
лаже при теперешней пошлине арендатор разоряется; введение
свободного вывоза хлеба понизили бы эту арендную плату,
а с нею и стоимость земельной собственности на одну треть.
Достаточное основание для аристократии крепко держаться за
свое благоприобретенное право, которое подрывает земледелие
обездоливает деревенскую бедноту. Виги, всегда готовая
— 295 —
«зозсгжя середина», предложили твердую пошлину и восемь
сХнгов нз квартер; это пошлина как раз достаточно низка,
чтобы дать доступ иностранному хлебу и испортить арендатору
рынок и как раз достаточно высока, чтобы отнять у аренда-
торг всякое основание к требованию новых условий аренды и
постав --ъ стране в среднем такую же высокую цену на хлеб,
какая существует сейчас. Мудрость «золотой середины» разо-
ряет страну, таким образом, еше гораздо вернее, чем закосне-
лость последовательной реакции. «Радикалы» в этом вопросе
действительно радикальны и требуют свободного ввоза хлеба...
?днако постепенно абсолютная свобода ввоза хлеба и вообще
«свободная торговая» стала боевым кличем радикалов, и виги
-оке добродушно поддакивают им и кричат о «свободной тор-
говле», под которой разумеют \» еренные пошлины. Само собой
понятно, что чартисты ниче'О не хотят знать о хлебных
пошлинах * (С., т. II, стр. 263, 264).
53ё. Впрочем, одним из главных аргументе в как фермеров,
так и земельных собственников в пользу введения хлебных
пошлин прямо был тот довод, что физически невозможно еще
больше понизить заработную плату земледельческих батраков.
(К., т. ill, ч. 2, стр. 168).
539. Когда в 1846 г. в Англии были уничтожены хлебные
пошлины. английские фабриканты думали, что они этим пре-
вратили землевладельческую аристократию в пауперов. Вместо
этого она разбогатела больше, чем когда-либо раньше. Каким
образом это случилось? Очень просто. Во-первых, с этого вре-
мени к арендаторам стаям пред яалять закрепленные контрактом
требования. по которым они обязывались затрачивать по 12 фунт,
стерл. внес то 8 фунт, стерл. на акр, и, во-вторых, землевладельцы,
имевшие я в нижней палате очень многочисленных представителей,
ассигновали себе крупное государственное пособие для дрениро-
еанжя и хтя иных прочных улучшений своих земель. Так как пол-
ного вытеснения наихудшей земли не произошло, а соверши-
лось самое большее, применение ее к другим целям, да и то
большинстве случаев временное, то рента повысилась соот-
-е.ггвемно повышению затраты капиталов, и земельная ари-
стократжя выиграла от этого больше, чем когда-либо раньше
(К., т. 1(1, ч. 2, стр. 261, 262
— 296 —
Под влиянием французской революции 1830 Го1а „
всего был проведен, несмотря на все сопротивления
об избирательной реформе, создавший х-я буржуазии па
опально признанное могущественное положение в парламенте
;атем последовала отмена хлебных законов, раз навсегда ста
овившая господство интересов буржуазии-именно наиболее
деятельной ее части: фабрикантов-над интересами земельной
аристократии.
(О материализме, стр. 15).
И чтобы какой-нибудь невежда, в роде Гейндена, не во- 541.
образил себе, что аристократы за, а буржуа против хлебных
аконов, потому что первые хотят «монополии», вторые
Бободы»—в голове простодушного демократа классовые про-
-ивоположности отражаются только в этой идеологической
: орме.—надо отметить, что в Х\111 веке аристократы в Англии
стояли за «свободу» (торговли), а буржуа за «монополию»,
точно так, как теперь в Пруссии группируются классы по от-
ошению к «хлебным законам».
(Письма, стр. 40).
Буржуазное право и пролетариат.
Пролетариат и богатство—взаимно обусловленные против©- 54..
положности. Как таковые, они образуют одно целое Они оба—
'□рождение мира частной собственности. Дело только в том
определенном положении, который каждый из этих двух эле-
ентов противоречия занимает в целом. Недостаточно об'явить
х двумя сторонами целого.
Частная собственность, как частная собственность, как
богатство, вынуждена сохранять как свое бытие, так и бытие
воей противоположности—пролетариат. Это—положительная
-торона противоречия, удовлетворенная сама в себе частная
собственность.
Напротив, пролетариат, как пролетариат, вынужден
вергнуть самого себя и тем самым обусловливающую его : <-
ь ьоположность, делающую его пролетариатом- части)ю .о
сткенность. Это—отрицательная сторона противоречия, е
^уравновешенность в себе, упраздненная и .праздняк ...
-тная собственность.
(Л. н.. т. Н. стр. 1>э).
297 —
543 Лишь поскольку «лооек относите» к природе, перво.
' источнику всех срелст. и предметов трупа, как к принпдпе-
кашей «у. как собственник, его труд становится источнике™
потребительной иениости. а значит, и богатства. Буржуа имеет
весьма хорошие основания приписывать труду сверхесте-
ственную творческую силу, потому что как раз из
естественной необходимости труда следует, что человек, не
обладающий никакой другой собственностью, кроме своей
рабочей силы, должен при всяком состоянии общества и куль-
туры быть рабом других людей, которые сделались собственни-
ками вещественных условий труда. Он может работать, а, зна-
чит, и жить,—только с их позволения.
(Кр. г. от. пр., стр. 46).
544. Законодательство относительно наемного труда, с самого
начала имевшее в виду эксплоатацию рабочего и в своем даль-
нейшем развитии неизменно враждебное рабочему классу,
начинается в Англии при Эдуарде 111 статутом о рабочих,
изданным в 1349 году. Во Франции ему соответствует ордонанс
1350 г., изданный от имени короля Жана. Английское и фран-
цузское законодательства развиваются параллельно и по со-
держанию своему тождественны. Поскольку рабочие статуты
стараются добиться удлинения рабочего дня, я не стану их
касаться....
. (К., т. 1, стр. 761, 762).
545 Деревенское население, насильственно лишенное земли,
изгнанное, в широких размерах превращенное в бродяг, ста-
рались, опираясь на эти чудовищно террористические законы,
приучить к дисциплине наемного труда плетьми, клеймами,
пытками... Недостаточно также принудить их добровольно про-
давать себя. С дальнейшим ростом капиталистического
производства развивается рабочий класс, который по своему
воспитанию, традициям, привычкам признает условия капита-
листического способа производства самоочевидными естествен-
ными законами... При обычном ходе дел рабочего можно пре-
доставить власти «естественных законов» производства, т.-е.
зависимости от капитала, которая создается самими условиями
производства, ими гарантируется и увековечивается. Иное
видим мы в ту историческую эпоху, когда капиталистическое
— 298 -
производство только еще возникает. Нарождающейся
нуЖна государственная власть, и она действительно пРиМеияе
государственную власть, чтобы «регулировать» заработную
плату.... 7
(К, т. |, стр. 760, 761).
Люди, выгнанные вследствие распущения феодальных 546.
дружин И оторванные от земли насильственной экспроприа-
цией,—эти свободные как птицы пролетарии поглощались раз-
вивающейся мануфактурой далеко не с такой быстротой,
с какой они появлялись на свет. С другой стороны, люди, вне-
запно вырванные из обычной жизненной колеи, не могли столь же
внезапно освоиться с дисциплиной новой своей обстановки. Они
массами превращались в нищих, разбойников, бродяг,—частью
добровольно, в большинстве случаев под давлением необходи-
мости. Поэтому в конце XV и в течение всего XVI века
во всех странах Западной Европы издаются кровавые законы
против бродяжничества. Отцы теперешнего рабочего класса
были прежде всего подвергнуты наказанию за то, что их на-
сильственно превратили в бродяг и пауперов. Законодательство
рассматривало их как «добровольных» преступников, исходило
из того предположения, что при желании они могли бы про-
должать трудиться при старых уже не существующих условиях.
(К., т. 1, стр. 757).
Усовершенствованное ружье действовало недостаточно 547.
быстро, зато митральезы убивали целые сотни зараз... На клад-
бище... где произошло последнее избиение, стоит еще и теперь,
как немой, но много говорящий свидетель бешенства, охваты-
вающего господствующий класс, когда пролетариат решается
выступить в защиту своих прав. .
(Гр. в. в Ф., стр. 10).
Затем последовало высокое правительственное признание
этих успехов в виде закона против социалистов... Тогда осла
бела рука государства. Закон против социалистов исчез, числе
социалистических голосов поднялось до 1.787.000, что соста
вляет более четверти всех поданных голосов. Правительство
осподствующие классы исчерпали все свои средства,
лезно, бесцельно, безрезультатно, обязательное доказате
548.
— 299 —
бесскям, которые »»™- начиная с н0',"°'0 сторо*« »
кончая гокмрст.еоным канцлер»», пришлось получить, и при
том от кого’ От презренных рабочих—эти доказательства на-
считывались миллионами. Государство исчерпало всю свою
мудрость рабочие лишь начинали пользоваться своей.
(С., т. Ill, стр. 15).
>49. Затем возбуждаются судебные преследования, и так как’
чтящая законы буржуазия держит власть в своих руках, то
сила союза сокрушается почти всякий раз вместе с первым
противозаконным действием, первым судебным преследованием
сто членов.
(Пол. раб. кл. в А., стр. 171).
550. Все более делается очевидным, что буржуазия не спо-
собна оставаться господствующим классом и возводить условия
своего существования в норму, регулирующую весь обще-
ственный строй.
(К. М., стр. 34).
Правовые идеалы мелкой буржуазии и пролетариат.
551< Мелко - буржуазная демократия делилась тогда на две
фракции Северо-Германскую, желавшую демократического прус-
ского императора, и Южно-Германскую—тогда почти совсем
специфически баденскую—видевшую для Германии идеал в фе-
деративной республике по образцу Швейцарии. Мы должны были
бороться с обеими фракциями. Интересам пролетариата одина-
ково противоречило как опруссачение Германии, так и увекове-
чение ее распадения на ряд мелких государств. Интересы про-
летариата повелительно требовали об’сдинения Германии в одну
нацию и очищения, таким образом, от всякого исторического
мусора той арены, на которой пролетариат и буржуазия должны
были помериться силами.
(Маркс и «Новая Рейнская Газета»).
Демократические мелкие буржуа далеки от того, чтобы
стремиться к перевороту всего общества для революционных
пролетариев, добиваются такого изменения общественных ус-
— 300 -
довчй, которое сделало бы для них возможно более сносным
,даб1Ш» современное общее,™, они требу», „оэ "
н.я0 уменьшения государственная расходов путем ограни,™
бюрократии и переложения главной массы налогов на крупных
• землевладельцев и буржуа. Они требуют, далее, устранения
давления крупного капитала на мелкий путем общественных
кредитных учреждений и законов против ростовщиков, благо-
даря чему для них и для крестьян станет возможным получать
ссуды от государства вместо капиталистов на выгодных усло-
виях; далее,—введение буржуазных отношений собственности
в деревне путем полного уничтожения феодализма. Чтобы осу-
ществить все это, они нуждаются в демократическом, будь-то
конституционный или республиканский, государственном строе,
который дает большинство им и их союзникам-крестьянам, а
также в демократическом общинном строе, который передает
г их руки непосредственный контроль над общинной собствен-
ностью и целый ряд функций, выполняемых теперь бюрократией.
(Кельн, пр. ком., С., т. Ill, стр. 500).
Юридические отношения при простом товарном и при
капиталистическом производстве.
Первоначально известная минимальная величина индиви- 553.
дуального капитала была необходима для того, чтобы число
одновременно эксплоатируемых рабочих, а следовательно, и масса
производимой ими прибавочной стоимости была достаточна для
освобождения самого эксплоататора от ручного труда, для пре-
кращения мелкого мастера в капиталиста, для того чтобы фор-
мально создать капиталистическое отношение. Теперь этот
минимум является материальным условием превращения многих
Раздробленных, независимых друг от ДРУга индивидуальных
процессов труда в один комбинированный общественный про-
цесс труда. Равным образом первоначально господство капитала
над трудом было лишь формальным следствием того, что ра о
Ч|,й трудится не для себя, а для капиталиста, и,слей; *
"ОД надзором капиталиста. С развитием ко ХОДИмым
"темных рабочих господство капитала станови' ым усл0.
Д1я выполнения самого процесса труда, де ппоизводства
производства. Команда капиталиста на поле производств
— 301 —
делается теперь столь же необходимой, как команда генерала
на поле сражения.
554.
(К., т. I, стр. 319).
Удлинение рабочего дня за те границы, в пределах кото- '
рых рабочий был бы в состоянии произвести только эквивалент
стоимости своей рабочей силы, и присвоение этого прибавоч-
ного труда капиталом, вот в чем состоит производство абсо-
лютной прибавочной стоимости. Этот процесс может совершаться
и действительно совершается на основе таких способов произ-
водства, которые получены от истории без содействия капитала.
В таких случаях происходит лишь формальный метаморфоз,
или, говоря иначе, капиталистический способ эксплоатации
отличается от прежних, как, например, от рабовладельческой
системы и т. д., только тем, что в одном случае прибавочный
труд отнимается прямым принуждением, а в другом в ка-
честве последующего звена является «добровольная» продажа
рабочей силы. Следовательно, производство абсолютной при-
бавочной стоимости предполагает лишь формальное подчи-
нение труда капиталу... Производство относительной приба-
вочной стоимости предполагает специфический капиталистиче-
ский способ производства; последний с характерными для него
методами, средствами и условиями сам стихийно возникает и
развивается лишь на почве формального подчинения труда капи-
талу. Вместе с тем формальное подчинение труда капиталу
уступает место реальному... Для производства абсолютной при-
бавочной стоимости вполне достаточно формального подчинения
труда капиталу, достаточно, например, чтобы ремесленник, рабо-
тавший, прежде самостоятельно на себя самого или в качестве
подмастерья цехового мастера, превратился в наемного рабочего,
находящегося под непосредственным контролем капиталиста.
Как особый метод производства относительной прибавочной
стоимости, он действует лишь постольку, поскольку, во-первых,
охватывает отрасли промышленности, до того времени подчи-
ненные капиталу лишь формально, следовательно, поскольку он
все больше распространяется. Во-вторых, поскольку отрасли
промышленности, уже попавшие в его власть, непрерывно
революционизируется благодаря изменению методов производ-
ства.
(К., т. I, стр. 511, 512).
— 302 —
в товарном производстве противостоят
„ЗВИИНО независимые продавец „ „оку„атель. £»’•
«Ю ними обрываются, когда истекает срок закаюяеХо
ими договора. Если сделка возобновляется, что уже на основе
нового договора, который не имеет ничего общего с предыдущим
И ЛИШЬ случайно может опять свести того же самого покупа
Теля с тем же самым продавцем. Итак, если товарное произ-
водство или какое-либо принадлежащее к нему явление рас-
сматривать с точки зрения экономических законов, присущих
самой данной области, то придется каждый акт обмена брать
отдельно, вне всякой связи с предшествующими и последующими
актами обмена. А так как купли и продажи совершаются лишь
между отдельными индивидуумами, то недопустимо искать в них
отношений между целыми общественными классами. Какой бы
длинный ряд последовательных воспроизведете и предшествующих
им накоплений не проделал функционирующий в настоящее
время капитал, во всяком случае он сохраняет свою первона-
чальную девственность. Пока при каждом акте обмена, взятым
в отдельности, соблюдаются законы обмена, способ присвоения
не может совершенно изменить своего характера, не затрагивая
так или иначе права собственности, соответствующего товар-
ному производству. Одно и то же право собственности действует
и вначале, когда продукт принадлежит производителю, а этот
последний, обменивая эквивалент на эквивалент, может обога-
щаться лишь насчет собственного труда, и в капиталистический
период, когда общественное богатство все более и более стано-
вится собственностью тех, кто в состоянии постоянно присваи-
вать себе новые порции неоплаченного чужого труда. Этот
результат неизбежен, раз рабочая сила свободно продается
самим рабочим, как товар. Но лишь с этого момента товарное
производство принимает всеобщий характер и становится типич-
ной формой производства; лишь с этого момента каждый про
Дукт начинает производиться на продажу и все производимое
богатство проходит через сферу обращения. Лишь тогда, когда
наемный труд становится базисом товарного производства, э
последнее навязывает себя всему обществу; но лишь при
Условии может развернуть оно все скрытые в нем
зать, что появление наемного труда искажает истинны чтобы
’««Итого производства—все равно, ЧТО сказаться ™™'М™
истинный характер товарного производства ос
— 303 —
ным оно не должно развиваться. В той самой мере, в какой
товарное производство. развиваясь сообразно своим собственным
законам, превращается в производство капиталистическое,
в тон же самой мере законы собственности, свойственные
товарное производству, переходят в законы капиталистического
присвоения. Нельзя не удивляться поэтому остроумию Прудона,
который хочет уничтожить капиталистическую собственность,
противопоставляя ей... вечные законы собственности товарного
производства.
(К., т. I, стр. 595, 596).
Класс наемных рабочих, возникший в последнюю паю-
вину XIV столетия, составлял тогда и в следующем столетии
очень ничтожную часть народа; его положение находило себе
сильную опору в самостоятельном крестьянском хозяйстве
в деревне и цеховой организации в городах. Как в деревне, так
и в городе хозяева и рабочие стояли социально близко друг
к другу. Подчинение труда капиталу было лишь формально,
т.-е. самый способ производства еще не обладал специфически
капиталистическим характером. Переменный элемент капитала
сильно преобладал над постоянным его элементом. Вследствие
этого спрос на наемный труд быстро возрастал при каждом
накоплении капитала, а предложение наемного труда лишь мед-
ленно следовало за спросом. Значительная часть национального
продукта, превратившегося позднее в фонд накопления капитала,
в то время еще входила в Фонд потребления рабочего.
(К., т. I, стр. 761).
557. Природа капитала остается неизменной как в неразвитых,
так и в развитых его формах. В своде законов, продиктованном
незадолго до начала американской гражданской войны господ-
ством рабовладельцев в территории Новой Мексики, говорится:
рабочий, раз капиталист купил его рабочую силу, «есть его
(капиталиста) деньги»... То же воззрение было ходячим у рим-
ских патрициев. Деньги, ссуженные ими должнику плебею, пре-
вращаются при помощи средств существования в мясо и кровь
• должника. Следовательно, это «мясо и кровь» были их «день-
гами». Отсюда шейлоковский закон 10 таблиц.
(К., т. I, стр. 271).
—. 304 —
не подчинен капи-
ПР" ^Равнении стран, стоящих на
развития, именно, стран с развитым капнтС!Х"Х CTyntH” »»•
водством и таких, где труд еще форм ‘т 1КИм npoM3’
талу, хотя в действительности рабочий эксплОаП°ДЧИНеН Wn“-
талмстоя (например, в Инаин, г,е райот вевет ТоХвоТ
т
мой процента может вытянуть из „его не то«о «в его ±
оавояный труд, но даже, выражаясь капиталистически, яаст "его
заработной платы),-при таКом сравнении выло бы очей ошибке
измерять высоту национальной нормы ,ф1ЙЫП„ нвиионал°„„™
уровнем процента.
(К., т. III, ч. 1, стр. 194),
«рам.
— 305 -
2. Высшая ступень правовой идеологии.
Юридический суб’ект - наиболее полное и абстрактное
отношение, завершающее все предшествующее развитие право-
вых категорий. И вместе с тем, именно в субекте права бур-
жуазия „возводит в норму, регулирующую весь общественны»
строй, условия своего существования". В противоположности
феодальному строю в буржуазном обществе „человек перестал
быть рабом человека и стал рабом вещи". To-есть, говоря
экономическим языком в феодальном обществе политические
отношения представляют существенную сторону общественных
отношений; в буржуазном же обществе общественные отноше-
ния срастаются с материальными условиями, вещами. Но чем
сильнее экономическая „необходимость", тем отвлеченнее ее
выражение, в качестве юридической „свободы". В этом смысле
право-привилегия, право-проиавол — необходимая ступень на
пути развития к свободному „суб’екту" права*. Прежние отно-
шения „произвола* превращаются здесь в отношения двух
„равных воль*. Правда, они могут быть в действительности
неравны по своему экономическому положению, но эта „кон-
кретная определенность" воль именно не рассматривается
с „юридической точки зрения". Точно также общественное
отношение собственности мыслится, как „вкладывание воли*
в вещи. Лишь с появлением наемного труда становятся всеоб-
щими товарная форма и свойственные ей юридические кате-
гории. Право договора, в котором две воли „взаимно признают"
одна в другой владельцев товаров, становится основной юри-
дической категорией, которая переносится и на политическую
надстройку; государство мыслится, как „общественный договор".
Общая идея права — приложение одинакового масштаба в то-
варном обществе выступает как „равное право", как „обмен
эквлвалептаип". Исходя из этой общей правовой идеи бур-
жуазии, Маркс рассматривает и все частные лдеи буржуазного
права, так назыв. постулаты правовой идеологии: свободу, ра-
венство, братство, справедливость,— выясняя екопомическое и
классовое содержание каждой такой идеологической формулы-
— 306 —
Ром разделения труда. Идеологическое сословие
юристов.
Все те познания, понимание и воля, которые развивает 559.
в себе самостоятельный крестьянин или ремесленник, хотя бы и
в малом масштабе, подобно тому, как дикарь все военное искус-
ство воплощает в приемах своей личной хитрости,____все это в
мануфактуре требуется лишь от мастерской в целом. Духовные
потенции (движущие силы) производства на одной стороне рас-
ширяют свой масштаб именно потому, что на многих других
сторонах они исчезают совершенно. То, что теряют частичные
рабочие, сосредоточивается в противовес им в капитале.
Мануфактурное разделение труда приводит к тому, что духов-
ные потенции материального процесса производства противостоят
рабочим, как чужая собственность и порабощающая их сила.
Этот процесс отделения начинается с простой кооперации, где
капиталист по отношению к отдельному рабочему предста-
вляет собой единство и волю общественно-трудового тела.
Он развивается далее в мануфактуре, низводящей рабочего
до степени частичного рабочего. Он завершается в крупной
промышленности, которая отделяет от рабочего науку, как '
самостоятельную потенцию производства и заставляет ее слу-
жить капиталу.
(К., т. 1, стр. 352, 353).
Отделение интеллектуальных сил процесса производства 560.
от ручного труда и превращение их во власть капитала над
трудом получает свое завершение, как мы указывали уже
раньше, в крупной промышленности, воздвигающейся на базисе
машин. Частичное искусство отдельного машинного, подверг-
шегося опустошению рабочего исчезает как ничтожная и не
имеющая никакого значения деталь перед наукой, перед колос-
сальными силами природы и перед общественным массовым
трудом, воплощенными в системе машин и создающими вместе
с последней власть «хозяина».
(К., т. 1, стр. 418).
Мелкая буржуазия во всех ея ступенях, равно как 561.
и крестьянский класс совершенно исключались от политической
власти. В официальной оппозиции или совершенно за пределами
— 307 —
20'
,nav, leaal), находились, наконец, и д e о л о-
«легальной страны», (Р’ ) • * выра3(|тели только-что названных
гические п^дстав . врачи и т. Д., одним словом, их
классов, их ученые, адвокаты, н
интеллектуальные силы. (Кд б> с> т> стр. 28).
По переписи 1861 г. все население Англии и Уэльса со-
ставляло 20.066.244 человек, в том числе 9.776.2л9 мужчин и
10.289.965 женщин. Если вычесть из этого числа всех неспо-
собных к труду по дряхлости или молодости, всех «непроизво-
дительных» женщин, подростков и детей, затем «идеологиче-
ские» сословия, как правительства, попы, юристы, войско и
т. д., потом всех, у кого исключительное занятие составляет
потребление чужого труда в форме земельной ренты, процентов
и т. д., наконец, пауперов, бродяг, преступников и т. д., то
круглым счетом останется 8 миллионов лиц обоего пола и раз-
личнейших возрастов, включая всех капиталистов, так или
иначе функционирующих в производстве, торговле, финансах
и т. д.
(К., т. I, стр. 443, 444).
563. Не следует, конечно, думать, что мелкая буржуазия
принципиально стремится осуществить свои эгоистические клас-
совые интересы. Она верит, напротив, что специальные
условия ее освобождения суть в то же время те общие условия,
при которых только и может быть спасено современное обще-
ство и устранена классовая борьба. Равным образом не следует
думать,что все представители демократии—лавочники или поклон-
ники лавочников. По своему образованию и индивидуальному
положению они могут быть далеки от них, как небо от земли.
Представителями мелкого буржуа делает их то обстоятельство,
что их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых
не преступает жизнь мелкого буржуа, и потому теоретически
они приходят к тем же самым задачам и решениям, к которым
мелкого буржуа приводят практически его материальный инте-
рес и его общественное положение. Таково и вообще отношение
между политическими и литературными представителями
класса и тем классом, который они представляют.
(18 Бр., С., т. Ill, стр. 163, 164).
- 308 —
Буржуазное общество снова, в свойственной ему форме 564
восстанавливает все то, что в феодальной и абсолютистской
форме подвергалось его нападкам. Поэтому главной задачей
сикофантов этого общества, особенно высших сословий, прежде
всего становится теоретическая реставрация даже вполне пара-
зитической части этих «непроизводительных работников» или
же теоретическое обоснование непомерных требований их не-
обходимой части. Наделе это было провозглашением зависи-
мости идеологического и т. д. класса от капиталистов...
По мере того, как развивалось господство капитала, попы и т.д.,
вся эта совокупность порождаемых ими старых идеологических
сословий, их ученые, магистры и попы,—экономически при-
равниваются к толпе их собственных лакеев и увеселителей,
которые содержатся ими и праздными богачами (землевла-
дельческим дворянством* и праздными капиталистами). Они—
только слуги публики, подобно тому, как те другие являются
их слугами. Они живут, потребляя продукт, созданный приле-
жанием других людей, стало быть, их надо свести к необходи-
мому числу. Государство, церковь и т. д. правомерны лишь
постольку, поскольку они служат уполномоченными для упра-
вления и руководства общественными интересами произво-
дительных буржуа, и затраты на них, в силу того, что они,
сами по себе, принадлежат к faux frais (непроизводительным
издержкам. Ред.) производства, должны быть сведены к необ-
ходимому минимуму. Этот взгляд исторически интересен по
своей резкой противоположности, как со взглядом античной
древности,—где материальный производительный труд несет на
себе клеймо рабства и где на этот труд смотрят, как на пье-
дестал для праздных граждан,—так и со взглядом абсолютной
или аристократической монархии, возникшей из разложения
средневековья, со взглядом, который так наивно выразил еще
сам зараженный им Монтескье, говоря: «Если богачи не расхо-
дуют много, беднякам приходится умирать с голоду». Напротив,
с того времени, как буржуазия овладела положением, частью
сама взявши в свои руки государство, частью вступив в ком
промисс с его прежними властителями, она признала идеол0Г
ческие сословия плотью от плоти своей и везде преара™
« своих служителей, преобразовав их сообразно свое
ной природе. С того времени, как она сама уж
стоит яелроиэводительчюиу классу в качестм приставител
— 309 —
производительного труда, между тем, как против нее подни-
маются настоящие производительные рабочие, в свою очередь
говорящие ей, что она живет трудом других людей; с того вре-
мени, как она достаточно просветилась для того, чтобы не
отдаваться всецело производству, но стремиться к «просвещен-
ному» потреблению: с того времени, как даже духовный труд
стал все более и более совершаться для ее пользы, поступил
на службу к капиталистическому производству,—с этого вре-
мени дело изменяется, и она старается «экономически», со
своей собственной точки зрения, оправдать то, с чем она прежде
боролась оружием критики. Ее умственными представителями,
убаюкивающими ее совесть в этом отношении, являются Гарнье
и т. п. У этих экономистов—которые сами принадлежат
к числу попов, профессоров и т. д.—обнаруживается, кроме того,
желание доказать свою «производительную» полезность, «эко-
номически» оправдать свои оклады.
(Т. пр. ст. 1, стр. 266, 267).
565. Буржуазия лишила обаяния все те почетные роды дея-
тельности, на которые до сих пор смотрели с благоговейным
трепетом. Врача и юриста, священника и поэта, человека науки
она превратила в своих наемных работников.
(К. М., стр. 21).
Юридическое мировоззрение. Право яв юридическом
смысле*.
566. Однако, в недрах феодализма развивалась сила буржуазии.*
Новый класс выступил против крупных землевладельцев. Город-
ское мещанство занималось прежде всего и исключительно
производством товаров и торговлей, между тем, как феодальный
способ производства покоился по преимуществу на собственном
потреблении произведенных внутри узкого круга товаров—на
потреблении частью самимй производителями, частью феодаль-
ными господами, которым последние были обязаны данью. При-
способленные к феодализму католическое миросозерцание не
могло больше удовлетворить этот новый класс, т.-к. оно не
соответствовало созданным им новым отношениям производства
и обмена. Тем не менее этот новый класс еще долгое время
оставался в оковах всесильной теологии. Все реформационные
— 310 —
„„же,.ня и связанные с ними, нроисхеаи.шне „од „иигяоа1тц
фирмой, выступления с XIII ло XVII столе™, "
стороны их идеологического содержания ни ,с„ и„„и “
многократно повторяемыми попытками буржуазии, городского
плебейства и взбунтовавшегося „о, их влиянием крестьян
приспособить старое теологическое миросозерцание к изменив-
шимся экономическим отношениям и жизненному укладу новых
классов. Но так не могло долго продолжаться. Религиозное
знамя развивалось в последний раз в Англии в XVII столетии,
а меньше 50-ти лет спустя выступило во Франции без всяких
прикрас новое миросозерцание, которое должно было стать
классическим миросозерцанием буржуазии, именно юридическое
миросозерцание.
(Э. и Каутский «Юридический социализм»).
Когда в XVIII веке буржуазия достаточно окрепла для 567
того, чтобы иметь свою собственную идеологию, соответствующую
•ее классовой точке зрения, она в своей великой и окончатель-
ной революции—во французской—опиралась лишь на юридиче-
ские и политические идеи и думала о религии лишь настолько,
насколько религия загораживала ей дорогу. Ей и в голову не
приходило, что надо заменить старую религию тою или иною
поною. Известно, какой исход имела попытка Робеспьера.
(Л. Ф., стр. 39, 40).
Оно (юридическое миросозерцание. Р е д.) представляло со- 568.
Лой секуляризованное теологическое миросозерцание. Место догмы,
божественного права, заняло человеческое право, место церкви
заняло государство. Экономические и общественные отношения,
•которые раньше, т.-к. они были санкционированы церковью,
считались продуктом церкви и догмы, представлялись теперь
основанными на праве и созданиями государства. Обмен товаров
н общественном масштабе приводит в "своем наиболее развитом
виде, именно благодаря практике задатков и кредита, к запу-
танным договорным взаимоотношениям и этим выдвигает потре
ность в общепризнанных правилах, которые могут быть уста
новлены только общественным коллективом потребность в уст
Явленных государством правовых нормах. Это o6cTO"J^C^
создало у представителей нового класса иллюзию,
правовые нормы обязаны своим возникновением не зкономиче
— 311 —
скнм отношениям, . формильной законодательной деятельноетн
государства. Л так как конкуренцн.-эта основная форм,
отношений товаропроизводителей,—является величайшей уравнн,
тельшшей то равенство перед законом стало основным боевым
кличем буржуазии. То обстоятельство, что борьба этого нового
стремящегося к власти класса против феодалов и защищавшей
их тогда абсолютной монархии, как всякая классовая борьба,
должна была стать политической борьбой за обладание госу-
дарственной властью, то обстоятельство, что эта борьба должна
была вестись за правовые требования, — способствовало еще
более упрочению юридического миросозерцания.
(«Юридический социализм^.
Он (Бахофен. Р е д.) называет это исключительное признание
происхождения с материнской стороны и развившиеся отсюда
с течением времени наследственные отношения материнским
правом; в интересах краткости, я буду пользоваться этим обо-
значением, хотя оно не удачно, ибо на этой ступени развития
общества еще нет и речи о праве н юридическом смысле этого-
слова.
(Пр.-с., стр. 29).
„Свободный* договор.
570. Недаром английский юрист Мэн полагал, что сделал
величайшее открытие, сказав, что весь наш прогресс срав-
нительно с предыдущими эпохами состоит в переходе... от уна-
следованного порядка к порядку, устанавливаемому свободным
договором, о чем, впрочем, говорилось уже в «Коммунистическом
Манифесте», поскольку это вообще справедливо.
(Пр. с., стр. 53).
571. Но для заключения договора нужны люди, могущие сво-
бодно располагать своей личностью, действиями и имуществом
и равноправные по отношению друг к другу. Создание таких
«свободных» и «равных» людей было именно одним из главней-
ших дел капиталистического производства. Хотя это происхо-
дило в начале лишь полусознательным образом и вдобавок
в религиозной оболочке, все же со времени лютеровской и каль-
акинетической реформации твердо установилось положение, что
— 312 —
человек лишь в том случае ответственен за свои ппгт
е<ДО он совершил их, обладая „одной «оболов J" ,'Т
нравственным долгом является сопротивление к.кох,'„„„'
жденню к безнравственному поступку. у*
(Пр. с., стр. 53).
XVIII век, век революции, революционизировал и экономию- 572
НО подобно тому, как все революции этого столетия носили
односторонний характер и увязали в противоречиях, подобно
тому, как абстрактному спиритуализму был противопоставлен
абстрактный материализм, монархии—республика, божествен-
ному праву—общественный договор, так и экономической рево-
люции не удалось выйти за пределы противоречия. Всюду оста-
лись те же предпосылки; материализм не тронул христианского
презрения и унижения человека и на место христианского бога
поставил лишь природу человека, как абсолюта; политика и не
подумала исследовать предпосылки государства, как такового,
экономии не приходило в голову поставить вопрос о справедли-
вости частной собственности. Поэтому, новая экономия была
лишь наполовину шагом вперед; она была вынуждена предать
и отринуть свои собственные предпосылки, взять к себе на
помощь софистику и лицемерие, дабы скрыть противоречие,
в которое она была вовлечена, дабы придти к тем выводам,
к которым ее толкали не ее собственные предпосылки, а гума-
нитарный дух века. Таким путем экономия приняла человеко-
любивый характер, она лишила производителя своего благово-
ления и распростерла его на потребителя, она аффектировала
свое омерзение к кровавым ужасам меркантильной системы
и об'явила торговлю узами дружбы и единения между нациями
и между отдельными людьми.
(Л. н., т. I, стр. 383).
Но не забудьте, что германская империя, равно как и нее 573.
маленькие государства и вообще все современные государства
представляют из себя продукт договора: во-первых, монархов
иежду собой и, во-вторых, монархов с народом. _
сторона нарушает договор, то он падает целико ,
аругой стороны отпадают всякие обязательства.
(С., f- Ш» стР- 23>-
- 313 —
575.
.«о.™- « буржуях юридижеких отно-
тениях.
Товары не могут сами отправляться на рынок и обме-
ниваться между собою. Следовательно, мы должны обратиться
к их хранителям, к товаровладельцам. Товары суть вещи и
потому беззащитны пред лицом человека. Если они не идут
по своей охоте, он может употребить силу, т.-е. взять их.
Чтобы данные вещи могли относиться друг к другу как товары,
товаровладельцы должны относиться друг к другу как лица,
воля которых господствует в этих вещах; таким образом один
товаровладелец лишь по воле другого, следовательно, каждый
из них лишь при посредстве одного общего им обоим волевого
акта может просвоить себе чужой товар, отчуждая свой соб-
ственный. Следовательно, они должны признать друг в друге
частных собственников. Это юридическое отношение, формой
которого является договор,—все равно, выражен ли он законно,
или нет,—есть волевое отношение, в котором отражается эко-
номическое отношение. Содержание этого юридического или
волевого отношения дано самим экономическим отношением.
Лица существуют здесь один для другого лишь как представи-
тели товаров, т.-е. как товаровладельцы. В дальнейшем ходе
исследования мы увидим, что характерные экономические
маски лиц являются вообще лишь олицетворением экономиче-
ских отношений, в качестве носителей, которых эти лица
противостоят друг к другу.
(К., т. I, стр. 53, 54).
Но состряпав (речь идет о Дюринге. Ред.) аксиому, •
утверждающую, что два человека и их две воли совершенно
равны между собой и что ни один из них не может приказы-
вать что-либо другому, признаться, очень трудно найти подхо-
дящих для нее двух суб'ектов. Нужны два таких человек^, кото-
рые настолько свободны от всякой реальности, от всех существу-
ющих в этом мире национальных, экономических и религиозных
J словий, от всяких половых и личных особенностей, что от того
и другого не останется ничего, кроме простого понятия—человек,
и в таком случае уже они, конечно, «совершенно равны»... Две
магл к*5 М°ГУТ тре^овать °.дна от другой ничего положитель-
и же одна из них все же сделает это и проведет свои
— 314 —
требования СИЛОЙ, то возникает состояние несправедливости
110 ЭТОЙ схеме г. Дюринг об’ясняет несправедливость, насиль-
ственность, рабство, словом,—всю доселе совершавшуюся за-
с1уЖиваютую порицания, историю. Между тем Руссо... как раз
пользуясь такими же двумя суб’ектами, доказывал тоже аксио-
матически совершенно противоположное, именно: что из двух
лии А и Б, первый может поработить второго не посред-
ством насилия, а только тем, что поставить Б в такое поло-
жение. в котором последний не может обойтись без А. Это,
конечно, представляет для г. Дюринга чересчур уже материа-
листическое понимание людских отношений. Рассмотрим тот же
«опрос с несколько иной стороны. Двое потерпевших крушение
попали на уединенный остров и образуют там общество. Воля
и того и другого формально равны и одинаковы, и оба они
признают это. Но материально между ними существует гро-
мадное различие. А—решителен и энергичен, В—нерешителен,
ленив и вял; А—боек, В—глуп. Поскольку это так, А навя-
зывает В свою волю сначала путем убеждения, а затем второй
из них подчиняется первому по установившейся привычке.
Но всегда ли добровольное подчинение по форме правомерно?
Будет ли при этом соблюдена форма добровольного подчинения
или же нет,—ведь рабство все-таки остается рабством... Таким
образом -схема двух человек столь же «применима» к нера-
венству и рабству, как к равенству и свободному сотрудниче-
ству, а так как, кроме того, мы вынуждены, под страхом
гибели общества, признать их главами семейств, то в этой
схеме, следовательно, предусмотрено и наследственное рабство.
Допустим, однако, на время, что аксиоматика г. Дюринга нас
Убедила, и мы увлечены гипотезой о равноправии двух гипоте-
тических суб’ектов, «общечеловеческой суверенностью», «суве-
ренностью индивидуума»,—всеми этими, воистину, колоссаль-
ными пышными словами,.. Итак, мы все теперь совершенно
Равны и независимы. Все? Нет, не все... Причины зависимости
нало искать не в деятельности той или другой воли, как та-
ковой. Конечно, нет, ибо ведь, деятельность одной воли под-
ергается стеснению! Но надо искать их в посторонней о -
ласти! А что эта за посторонняя область? .Это—конкретная
определенность угнетенной воли, как недостаточно самоопре
шляющейся! Наш философ действительности так далеко ушел
От Действительности, что для него, по сравнению с абстрактным
— 315 —
и бессодержательным словом «воля», действительное содержание,
характерная определенность этой воли, представляются уже
«посторонней областью».
(А.-Д., стр. 87, 88).
576. Ничего не может быть комичнее учения Гегеля о ча-
стной земельной собственности. Человек, как личность, должен
сделать действительной свою волю, как душу внешней природы,
и потому должен взять во владение эту природу, как свою
частную собственность. Если такое определение «личности»—
человека, как личности—то отсюда следует, что каждый чело-
век должен стать землевладельцем, чтобы осуществить свою
личность. Свободная частная собственность на землю—факт
совсем недавнего происхождения — представляет по Гегелю
не определенное общественное отношение, но абсолютное отно-
шение человека, как личности, к «природе», абсолютное право
человека на присвоение всех вещей. (Hegel: Philosophic des
Rechts. BerL 1840. S. 79). Ясно во всяком случае, что отдельная
личность путем одной только своей «воли» не может осуще-
ствить своей собственности на землю, раз ей противостоит
другая воля, которая также желает воплотиться в том же
самом клочке земли. Тут необходимы вещи совершенно иного
порядка, чем простая добрая воля. 'Далее, абсолютно невоз-
можно усмотреть, где же полагает «личность» границу осуще-
ствлению своей воли, реализуется ли бытие этой воли в целой
стране, или, быть может, необходима даже целая куча стран,
чтобы путем присвоения их «манифестировать величие моей
воли по отношению к вещам». Здесь Гегель попадает в совер-
шенный тупик. «Акт владения носит вполне единичный хара-
ктер; я овладеваю лишь тем, чего я могу непосредственно
коснуться своим телом; но, очевидно, с другой стороны, что
внешние вещи простираются далее того, что я в состоянии
охватить непосредственно. Итак, чем бы я ни овладел,. всегда
имеется что-либо другое, находящееся в соединении с предметом
моего владения. Я осуществляю акт овладения при помощи
руки, но область последнего может быть расширена» (S. 90).
Но с этим другим всегда находится в соединении еще что-нибудь
другое, и таким образом исчезает всякая возможность опре-
делить, в каких же размерах моя воля, в качестве души, должна
изливаться в землю. «Если я обладаю чем-нибудь, то рассудок
— 316 —
тотчас преступает предел этого факта и делает дальнейший
’ТО не толь“ непоермст.,»» нахо,вдмя “ . “
владении, но и все связанное с ним—мое. Здесь должно г "
л;1ТЬ свои постановления положительное право, так как и-
понятия нельзя ничего больше вывести». (S. 91) Это__в
сшей степени наивное признание со стороны «понятия» оТо
доказывает в то же время, что понятие, которое уже с самого
начала об являет абсолютными вполне определенные и принад-
лежащие буржуазному обществу юридические представления
о земельной собственности, вообще ничего не понимает в дей-
ствительном строении этого права собственности на землю.
Вместе с тем здесь заключается признание, что с изменением
потребностей общественного, т.-е. экономического, развития
«положительное право» может и должно изменять свои поста-
новления.
(К., т. Ill, ч. 2, стр. 155, 156).
Суб‘ект права.
Признание свободной личности?... «Свободная личность» 577.
есть та же самая «свободная личность», которая нашла себе
классическое признание в так называемых всеобщих правах
человека..*. «Свободная личность» и ее «признание» суть не что
иное, как признание эгоистической буржуазной личности и
нечем не сдерживаемого движения духовных и материальных
элементов, являющихся содержанием жизни этой личности,
содержанием нынешней буржуазной жизни... Права человека не
освобождают человека от религии, а гарантируют ему свободу
вероисповедания, не освобождают, его от собственности, а обес-
печивают ему свободу собственности, не освобождают его от
грязи наживы, а, напротив, снабжают его свободой промыслов...
Признание прав человека современным государством имеет
тот же смысл, как признание рабства древним государством.
1 очно так же, как древнее государство имело своим естествен
ным базисом рабство, так современное государство имеет своим
базисом буржуазное общество и человека буржуазного общества,
т *е. человека независимого, связанного с остальными людьм
только узами частных интересов и узами с°зн*'
естественной необходимости, раба наживы, ра а с80И
ных и чужих своекорыстных потребностей, овре
- 317 -
папство всеобщими правами человека признало этот естествен-
ный базис за таковой. Оно не создало их. Так же, как оно
само было продуктом буржуазного общества, освободившегося
пгтем своего собственного развития от старых политических
V3 так оно, в свою очередь, признало свое нарождение и свои
основы посредством провозглашения прав человека... Господин
Риссер правильно выражает смысл стремления евреев добиться
признания свободной личности, когда он, между прочим, требует
свободы, свободы беспрепятственного пребывания где угодно»
свободы переездов, промыслов, и т. п. Эти проявления «свобод-
ной личности» прямо признаются во французской декларации
прав человека как таковые... Критика не смогла, однако, ска-
зать ничего критического относительно прав человека, кроме
того, что эти права не являются прирожденными, а что они
возникли историческим путем, что сказал уже раньше Гегельг
(Л. н., Т.П, стр. 250, 251, 252, 253 и 254).
yjg Древний мир, не знавший еще ничего о праве суб’екта,
все мировоззрение которого было по существу абстрактно, все-
общно, субстанционально, не мог поэтому существовать без
рабства. Христианско-германское миропонимание противопо-
ставляло древнему миру, как основной принцип, абстрактную
суб’ективность, т.-е. произвол, сущность, спиритуализм; но эта
суб’ективность должна была именно, как абстрактная, одно-
сторонняя, превратиться в свою противоположность и вместо
свободы суб’екта породить рабство суб’екта. Абстрактная сущ-
ность стала абстрактной формой, уничижением и отчуждением
человека, и первым последствием нового принципа было восста-
новление рабства в другой, менее отталкивающей, но потому
и лицемерной, и более бесчеловечной форме, форме крепостного
права. Отмена феодальной системы, политическая реформация,
т.-е. кажущееся признание разума и потому истинное завер-
шение неразумия,—формально уничтожила крепостное право,
но в действительности сделала его более бесчеловечным, более
всеобщим. Она впервые изрекла, что человечество не должно
более об единяться принуждением, т.-е. политическими сред-
ствами, а интересами, т.-е. средствами социальными, и этим
она положила в основу социального движения новый принцип.
о хотя она таким способом и отрицала государство, она ещ»
основательнее восстановила его с другой стороны, вернув ему
— 318 —
ч.3урпированное до тех пор церковью содержание и пои.1а
бессодержательному в течение средних веков и лишенному
чения государству силу нового развития. Из развалин L*'
Лизма возникло христианское государство, завершение хри-
стианского миросостояния в политическом отношении; возведе-
нием интереса во всеобщий принцип это христианское миро-
состояние было завершено в другом отношении. Ибо интерес
по существу, суб’ективен, эгоистичен и имеет частный характер .
и, как таковой, представляет высшую точку германско-христиан-
ского принципа суб’ективности и раз’единения. Последствиями
возведения интереса в связующее начало человечества необхо-
димо являются до тех пор, пока интерес остается именно не-
посредственно суб’ективным, просто эгоистичным,—всеобщая
раздробленность, сосредоточение индивидов на самих себе,
изолирование, превращение человечества в кучу взаимно оттал-
кивающихся атомов; и это раз’единение есть опять-таки послед-
ний вывод христианского принципа суб’ективности, завершение
христианского миросостояния. Далее, пока продолжает суще-
ствовать отчуждение земли, частнач собственность, до тех пор
интерес необходимо должен быть частным интересом и его
господство должно выявляться как господство собственности.
Уничтожение феодального рабства сделало «чистоган» единствен-
ной связью между людьми. ' Собственность — противостоящее
человеческому, духовному началу естественное, безыдейное
начало—возводится этим на трон, и в последней инстанции,
чтобы завершить это отчуждение, деньги—отчужденная, пустая
абстракция собственности—делаются властелином мира. Человек
перестал быть рабом человека и стал рабом вещи; извращение
человеческих отношений завершено; рабство современного тор-
гашеского мира, утонченная, совершенная, универсальная про-
дажность более бесчеловечна и всеоб’емлюща, чем крепостное
право феодальной эпохи... Выше христианское миросостоянне
не может быть возведено; оно должно сокрушиться в самом
себе и уступить место человеческому, разумному состояних».
Христианское государство есть только последняя возможная
форма проявления государства вообще; с его падением госу-
дарство, как таковое, должно пасть. Распыление человечества
а массу изолированных, взаимно отталкивающихся атомов, есть.
Уже само по себе уничтожение всех корпоративных, националь
Нь,х и вообще отдельных интересов и последняя нео ходи
— 319 —
5/
58U.
ступень к свободному са.мооб’единению человечества. Заверше-
ние са.моотчуждения человека в господстве денег есть неизбеж-
ный переход к ныне уже близкому моменту, когда человек
должен опять притти к себе самому.
(С., т. II, стр. 381, 382, 383).
9. Если ограниченный буржуа, обращаясь к коммунистам,
говорит: «уничтожая собственность, т.-е. мое существование как
' капиталиста, земельного собственника, фабриканта, а ваше
существование как рабочих, вы уничтожаете мою и вашу
индивидуальность, прекращая для меня возможность эксплоати-
ровать вас, рабочих, загребать мою прибыль, проценты или
ренту, вы лишаете меня возможности существовать, как инди-
вида». Если, значит, буржуа об’являет коммунистам: уничтожая
мое существование, как буржуа, вы уничтожаете мое существо-
вание, как индивидуума, мою личность, если он таким обра-
зом отождествляет свою буржуазность со своей индивидуально-
стью, то,—по крайней мере, нельзя отказать ему в откровенности
и бесстыдстве. По отношению к буржуа это действительно совер-
шенно применимо: он думает, что он лишь постольку личность,
поскольку он буржуа. Но как только являются на сцену теоре-
тики буржуазии и дают этому утверждению обобщенное выра-
жение, отождествляют также и теоретически собственность
буржуа с индивидуальностью и хотят оправдать это отожде-
ствление логикой, то тогда только нелепость становится торже-
ственной и святой... Впрочем, если, например, буржуа припод-
носит пролетарию, что его, пролетария, человеческой задачей
является ежедневный четырнадцатичасовой труд, то пролетарий
совершенно справедливо может ответить на том же наречии:
его задача, напротив того, заключается в том, чтобы свергнуть
весь буржуазный строй.
(Св. М., стр. 194, 243).
Постулаты правовой идеологии и их экономические
корни.
{Свобода, равенство, братство, справедливость).
Сфера обращения, или обмен товаров, в рамках которых
осуществляется купля и продажа рабочей силы, есть истинный
эдем прирожденных прав человека. Здесь господствует только
свобода, равенство, собственность и Бентам. Свобода! Ибо поку-
— 320 —
иатель И продавец товара, например, рабочей силы, подчиняются
лишь велениям своей свободной воли. Они вступают в догово
как свободные, юридически равноправные лица. Договор есть
тот конечный результат, в котором их воли находят свое общее
юридическое выражение. Равенство! Ибо они относятся друг
к другу лишь как товаровладельцы и обменивают эквивалент
на эквивалент. Собственность! Ибо каждый из них располагает
лишь тем, что ему принадлежит. Бентам! Ибо каждый заботится
лишь о себе самом. Единственная сила, связывающая их вместе,
это стремление каждого к своей собственной выгоде, своекоры-
стие, личный интерес. Но именно потому, что каждый забо-
тится только о себе и никто не заботится о другом, все они
в силу предустановленной гармонии вещей или под руководством
всехитрейшего провидения осуществляют лишь свою взаимную
выгоду, свою общую пользу, свой общий интерес. Прощаясь
с этой сферой простого обращения, или товарного обмена, из
которой фритредер vulgaris черпает все свои взгляды, понятие,
масштаб всех своих суждений об обществе капитала и наем-
ного труда,—расставаясь с этой сферой, мы замечаем, что
начинают несколько изменяться физиономии наших... personae
dramatis («действующих лиц»). Бывший владелец денег шествует
впереди, как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним
как его рабочий, один многозначительно посмеивается и горит
желанием приступить к делу, другой бредет понуро, упирается
как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру
и потому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной:
что эту "шкуру будут дубить.
(К., т. I, стр. 152).
Кретинизм его (Ганиль. Ред.) собственной точки зрения 581.
можно выразить только его собственными словами: «Классы, осу-
жденные на производство и потребление, уменьшаются, а классы,
управляющие трудом, дающие помощь, утешение и просвещение
всему народу, увеличиваются... и присваивают все блага, выте-
кающие из уменьшения издержек труда, изобилия продуктов
и удешевления предметов потребления. В этом направлении род
человеческий поднимается до высших творений гения, проникает
таинственные глубины религии, создает спасительные принципы
морали (которые заключаются в том, чтобы «присваивать все
блага» и т. д.), законы для защиты свободы (свободы для
О ирам.
— 321 —
21
оожленних на ПР0..3.0КГВ0.?), . власти, послуш.ни,
ил/*«ги пппгя И ГУМАННОСТИ.
• (К , Т. I, стр. 445, 446).
^'нобода".
Конституция, национальное собрание, династические пар-
тии голубые и красные республиканцы, герои Африки, громы
трибуны и зарницы ежедневной прессы, вся литература, поли-
тические имена и интеллектуальные знаменитости, гражданский
закон и уголовное право.... свобода, равенство, братство и
2-е мая 1852—все это, как фантасмагория, исчезло перед закли-
нательной формулой одного человека, которого даже враги
отнюдь не выдают за чародея. Одно только всеобщее избира- *
тельное право прожило еще момент, но лишь для того, чтобы
на глазах всего мира собственноручно составить свое духовное
завещание и от имени народа заявить...: все, что существует,
заслуживает уничтожения.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 139, 140).
Неизбежный генеральный штаб свобод 1848 г.—свободы
личности, печати, слона союзов, собраний, обучений, религий
и т. д. получил конституционный мундир, который должен был
сделать его неуязвимым. Каждая из этих свобод провозглашена
безусловным правом французского гражданина, с той, одна-
ко, постоянной оговоркой, что безграничность данных право грани-
чивается «равными правами других граждан и инте-
ресами общественной безопасности» или же «зако-
нами», которые как раз и должны были осуществить эту гар-
монию... Поэтому конституция на каждом шагу указывает на
будущие органические законы, которые должны формулировать
эти оговорки и так регулировать пользование безграничными
свободами, чтобы последние не сталкивались ни друг с другом,
ни с общественной безопасностью. И действительно, впослед-
ствии органические законы были созданы друзьями порядка и все
свободы регулированы таким образом, что буржуазия в своем
пользовании ими отнюдь не ограничивалась равными правами
других классов. Там, где «другие* граждане вовсе лишены этих
свобод или пользуются ими лишь под «условиями», каждое из
которых представляет полицейскую ловушку,—это сделано исклю-
— 322 —
чительно в интересах «общественной безопасности», т.-е. безо-
пасности буржуазии, как того и требует конституция. Поэтому
я дальнейшей борьбе к конституции апеллировали с одинаковым
нравом обе стороны: как друзья порядка, уничтожившие все сво-
боды, так и демократы, требовавшие их восстановления. Ведь
каждый параграф конституции заключал в себе и свою прямую
антитезу, свою верхнюю и нижнюю палату, а именно: в общей
Фразе—свободу, в оговорке—уничтожение свободы. И так до
тех пор, пока имя свободы окружалось почетом и ставились
препоны всего лишь ее действительному осуществлению,—мы
говорим, разумеется, о препонах в законном порядке,—консти-
туционное существование свободы оставалось ненарушимым,
неприкосновенным, хотя бы ее реальное существование было
совершенно убито.
(18 Бр. С., т. Ill, стр. 147, 148).
Бельгия, рай континентального либерализма... Даже в ее 584.
угольных копях и металлических рудниках рабочие обоего пола
и всякого возраста потребляются с полной «свободой» во вся-
кое время и в течение всякого времени.
, (К., т. I, стр. 283).
Господа, не позволяйте обманывать себя абстрактным 585.
словом: свобода! Чья свобода?—Это слово не означает свободы
одной личности по отношению к другой. Оно означает свободу,
которой капитал пользуется для угнетения рабочего.
(Речь о своб. торг., стр. 30).
... Защитники капитала и не имеют в виду такого рода 586.
освобождения капитала. Они имеют в виду средства существо-
вания освобожденных рабочих. Нельзя отрицать, например, что...
машины не только освобождают 50 рабочих и тем самым делают
их «свободными», но одновременно «освобождают» эти средства
существования. Итак, тот простой и отнюдь не новый факт,
что машины освобождают рабочего от средств существования,
на языке экономистов означает, что машины освобождают
средства существования для рабочего, или превращают их в капи-
тал, который применяет рабочего. Как видим, все зависит от
способа выражения... (от прикрашивающих слов зло покажется
МеНЬШе)- . (К., т. I, стр. 435, 436).
— 323 —
21
587.
Капиталист есть лишь персонифицированный капитал,
функционирует в процессе производства лишь как носитель
капитала—итак, капитал выкачивает в соответствующем ему
Общественном процессе производства из непосредственных про-
изводителей или рабочих определенное количество прибавочного
труда, который он получает без эквивалента, и который по
своей сущности всегда остается принудительным трудом, хотя бы
он и казался результатом свободного договорного соглашения.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 356).
588. В действительности рабочий принадлежит капиталу еще
раньше, чем он продал себя капиталисту. Его экономическая не-
свобода одновременно и обусловливается и маскируется перио-
дически возобновлением его самопродажи, переменою лиц, хозяй-
ничающих над ним. и колебаниями рыночных цен его труда.
Следовательно, капиталистический способ производства, рассма-
триваемый в общей связи, или как процесс воспроизводства,
производит не только товары, не только прибавочную стои-
мость,—он производит и воспроизводит само капиталистическое
отношение капиталиста с одной стороны, наемного рабочего—
с другой.
(К., т. 1, стр. 585, 586).
589. Припомним, что при продаже труда детьми и т. п. исче-
зает даже формальность самопродажи. •
(Там же, стр. 586, примеч.).
590.
Понадобились века для того, чтобы «свободный! рабочий
вследствие развития капиталистического способа производства
добровольно согласился, т.-е. был вынужден общественными
условиями продавать за цену средств привычного существования
все активное время своей жизни, даже самую работоспособ-
ность, — продавать свое
похлебки.
первородство за блюдо чечевичной
(К., т. I, стр. 252, 253).
Среди английских капиталистов вошло в моду изображать
ельгию раем для рабочих, потому что «свобода труда», или,
что то же самое, «свобода капитала» не нарушается там ни
деспотизмом трэд-юнионов, ни фабричными законами; поэтому
дует сказать несколько слов о счастьи «свободного» бель-
324 —
гийского рабочего, которого одурачивают только духовенство
земельная аристократия, либеральная буржуазия и бюрократия,
но отнюдь не трэд-юнионы и не фабричные законы.
(К., т. I, стр. 691).
Законодатели были так далеки от желания посягнуть на 592.
свободное высасывание капиталом рабочей силы взрослых или,
как они это называли, на «свободу труда», что измыслили
особую систему в целях предотвращения столь ужасающего
последствия фабричного закона.
(К., т. I, стр. 262).
Рабочий может уйти от капиталиста, к которому он 593.
нанялся, когда угодно, и капиталист может рассчитать рабочего,
когда захочет, когда он не извлекает из него выгоды, или
перестает извлекать выгоду, на которую рассчитывал. Но рабо-
чий, для которого продажа рабочей силы является единственным
источником существования, не может покинуть весь класс
покупщиков, т.-е. капиталистов, если он не отказывается от
своей жизни. Он принадлежит не тому или иному капиталисту,
а всему классу капиталистов, и его уже дело найти себе поку-
пателя среди этого класса.
(Наем. тр. и кап., стр. 4).
„Братство" и „равенство". Право, как одинаковое
мерило.
Они (Капиталисты. Ред.), обнаруживая столь мало брат- 594.
ских чувств при взаимной конкуренции друг с другом, составляют
в то же время поистине масонское братство в борьбе с рабо-
чим классом, как целым.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 177, 178).
Каждый отдельный капиталист точно так же, как и сово- 595.
купностъ капиталиста каждой отдельной сферы производства,
участвует в эксплоатации всего рабочего класса всем капиталом
и в степени этой эксплоатации и участвует не только в силу
общей классовой симпатии, но и непосредственно экономи-
чески...
(К., т. Ill, ч. 1, стр. 176).
— 325 —
596.
Конкуренция капитала имеет тенденцию так же посту-
пать с каждым капиталом, как с частью всего совокупного
капитала и таким образом регулировать его соучастие в при-
бавочной ценности, а следовательно и прибыли... Капиталисты
как братья-враги делят между собой свою добычу, присвоенный
ими чужой труд, так что в среднем каждый присваивает
столько неоплаченного труда, как и всякий другой.
(Т. пр. ст., стр. 135).
597. Все роялисты превратились в то время в республиканцев
и все миллионеры Парижа в рабочих. Фразой, соответствовавшей
этому воображаемому уничтожению классовых отношений, было
fraternite, обшее братание и братство. Это благодушное абстра-
гирование от классовых противоречий, это сантиментальное
примирение противоречивых классовых интересов, это фанта-
стическое воспарение над классовой борьбой,—fraternite,—это
слово было настоящим лозунгом в февральской революции.
Классы разделились вследствие простого недоразумения... Париж-
ский пролетариат утопал в этом великодушном упоении брат-
ства.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 37, 38).
598. Создается иллюзия ассоциации (товарищества. Ред.),участ-
ники которой—капиталист и рабочий—распределяют между
собой продукт пропорционально различным образующим его
факторам... Так все развитые формы капиталистического про-
цесса производства суть формы кооперации, то нет, конечно,
ничего легче, как абстрагироваться qt свойственного им антаго-
нистического характера и расписать их в виде форм свободной
ассоциации.
599.
(К., т. I, стр. 535, 536).
Конституция должна была конституировать прежде всего
господство буржуазии. Поэтому под правом ассоциации консти-
туция очевидно могла подразумевать лишь ассоциации, находя-
щиеся в согласии с господством буржуазии, т.-е. с буржуазным
строем. Если же из теоретического педантства конституция
выражалась в общей форме, то разве нет правительства и на-
ционального собрания, чтобы истолковать и применять ее во
всех отдельных случаях?
(Кл. б. С., т. III, стр. 72, 73).
— 326 —
Гипотезы создаются лишь с какой-нибудь определенно» «00
целью. Цель, которую прежде всего ставит себе говорящий
устами господина Прудона. Общественный разум заключается
в устранении всех дурных и удержании всех хороших сторон
каждой экономической категории. Для общественного разума—»
добро, высшее благо, истинная практическая цель сводится
к равенству... Отныне хорошей стороною экономического
отношения оказывается та, которая ведет к равенству; дур-
ная—та, которая отрицает его и ведет к неравенству. Всякая
новая категория есть гипотеза общественного гения, имеющая
целью устранение неравенства, порожденного предыдущей гипо-
тезой. Словом, равенство есть первоначальное намере-
ние, мистическая тенденция, провиденциальная
цель, которую общественный гений никогда не теряет из виду,
вращаясь в круге экономических противоречий... Поэтому, ска-
завши, что провиденциальной целью института шотландской
поземельной собственности было изгнание людей баранами, вы
сообщите нам отрывок из провиденциальной истории... Предпо-
ложите с г. Прудоном, что общественный гений произвел, или,
лучше, импровизировал феодальных сеньеров, имея ввиду про-
виденциальную цель превращения крепостных крестьян
в ответственных и равных между собою работ-
ников — и вы сделаете произвольную подстановку цели и лиц.
вполне достойную того самого провидения, которое создало
шотландскую поземельную собственность, чтобы доставить себе
случай позлорадствовать при изгнании людей баранами.
• (Н. Ф., стр. 99, 100).
Заходила ли когда-нибудь в древности между рабами и 601.
их владельцами, или в средние века между крепостными и их
господами, речь о равном праве всех людей на счастье? Не
было ли стремление угнетенных классов к счастью безжалостно
и «на законном основании» приносимо в жертву такому же
стремлению господствующих классов?—Было, но это было без-
нравственно, теперь же признано, наконец, равное право всех
на счастье.—Признано на словах, с тех пор, как—и потому
что—буржуазия, борясь против феодализма и расчищая поле
для капиталистического производства, вынуждена была уничто-
жить все сословные, т.-е. личные привилегии и ввести равенство
сперва в области частного, а затем и в области государствен-
— 327 —
г большинство равиопраиных лиц имело лини» самое
для самой скудной жизни. Таким образом, капи-
ли оказывает больше уважении к ранному праву
на счастье, чем оказывало рабство или крепосг-
„и„ щшп». По Л»» стреижт» к счастью илсалыме
чшотсл крлЛие ж-лостлточжй нищей. Оно читиетс» Оолик
„его митйриим....«и срелетллии, . с этой стороны капитали-
стичаское проижисти» не без успеха заботите» о том, чтобы
огромное
необходимое
тализм вряд
болыиинствн
ничсство.
(JI. 'I»., стр. 42).
602. ...Итак, если дна человека морально не равны, то тогда
нет места их равенству. В таком случае нс стоило и вызы-
вать на сцену двух совершенно равных людей, ибо нот двух
суб’ектов, которые были бы сонсршепно равны в нравствен-
ном отношении... Следовательно, не только нравственного,
но и умственного неравенства достаточно для того, чтобы
упразднить «совершенное равенство» двух личностей »и
установить такую нравственность, согласно которой можно
оправдать все позорные насилия цивилизованных хищнических
государств над отсталыми народами, вплоть до гнусного пове-
дения русских в Туркестане... Итак, равенство есть уравнение
путем насилия, т.-е. и господин и раб признаются равноправ-
ными в сфере угнетения... Было бы излишним еще далее сле-
довать за г. Дюрингом, чтобы постепенно выяснить несостоя-
тельность столь аксиоматически установленных им положений
относительно равенства, общечеловеческой суверенности и т. д.;
не будем мы также излагать и его рассуждения и о том, как
он, сотворив общество с помощью двух суб’ектов, вынужден
был для об’яснеиия возникновения государства вызвать на сцену
третью личность, ибо—чтобы вкратце резюмировать дело—без
этого третьего не может быть составлено никаких постано-
влений большинства, а без таковых, следовательно, без господ-
ства большинства над меньшинством, не может существовать
юсударство... Затем уже само собой ясно, что полное равенство
воли двух личностей невозможно без абсурдного предполо-
жения, что и та и другая из них ничего не желает, но отбро-
сив абстрактное представление о человеческой воле, как таковой,
если мы будем иметь в виду реальную, индивидуальную волю,
волю двух действительных людей, то, разумеется, понятие
- 328 —
I
о равенстве будет совершенно не приложимо к ним. Дюринг
сам указывает на то, что одна часть человечества находится
в подчинении у другой, благодаря влияния на первую из них
таких обстоятелглтв, как детский возраст, безумие, живот*
ность, суеверие, предрассудок и неспособность, другая же
господствует над первой в силу необходимости и во имя истины
и науки. Таким образом, г. Дюринг, признавая существование
различия в качестве ноли отдельных индивидуумов и сопро-
вождающегося их мышления тем самым оправдывает неравен-
ство между людьми, которое может дойти до угнетения.
(А.-Д., стр. 89, 90, 91).
Средства производства, к которым присоединяется доба- 6OJ.
ночная рабочая сила, как и средства существования, при помощи
которой она поддерживает самое себя, представляют лишь со-
ставные части прибавочного продукта,—той дани, которая клас-
сом капиталистов ежегодно вырывается у класса рабочих. Если
класс капиталистов на часть этой дани закупает добавочную
рабочую силу, даже по полной цене, так что эквивалент обме-
нивается на эквивалент, то все же он поступает в этом случае
по старому рецепту завоевателя, покупающего товары побежден-
ных на их же собственные, у них награбленные деньги.
(К., т. I, стр. 590).
Продукт 'или ценность продукта труда не принадлежит 604.
рабочему. Определенное количество живого труда не обмени-
вается на равное ему количество овеществленного труда—под-
чиняет себе больше живого труда, чем содержится в самом
товаре.
(Т. пр. ст., т. I, стр. 92, 93).
Закону буржуадолжпы придать всеобщее выражение именно 605.
потому, что они господствуют, как класс.
(Нем. идеология).
Буржуазия не может добиться своего собственного господ- 606.
ства без того, чтобы нс иметь временно народ своим союзником,
без того, следовательно, чтобы не выступать в более или менее
демократическом духе. Но желать непосредственно связать
эпоху реставрации с июльской эпохой, желать дать возможность
— 329 —
буржуазии, еще во время ее борьбы с абсолютизмом, феодализ-
мом, краут—юнкерством, солдатчиной и бюрократией, уже
лишить народ завоеваний революции, уже подчинить его себе и
оставить его ни с чем: это квадратура круга, эта такая исто-
рическая проблема, о которую разобьет голову даже мини-
стерство действия».
(Либ. у власти, стр. 41).
607. Права, свободы, которых они (либеральная буржуазия.
Ред.) добивались для себя—они могли их принимать во внимание
только под фирмой народных прав и народных свобод, в проти-
вовес правительству.
(Из «Новой Рейн. Газеты»).
1
и
„Вечные* право и справедливость.
608. С избирательным законом и законом о печати револю-
ционная и демократическая партия сходит с официальной арены.
Перед тем как отправиться домой вскоре по окончании сессии,
обе фракции Горы —социалистические демократы и демократи-
ческие социалисты—выпустили два манифеста, два testimonia
paupertatis (свидетельства о бедности. Ред.), в которых они
доказывали, что если сила и успех никогда не были на их сто-
роне, за то они всегда были на их стороне вечного права и
всех прочих вечных истин.
(Кп. б., С., т. III, стр. 121).
609. Нарушение абстрактного параграфа конституции не могло
пробудить такого интереса. Разве конституция не нарушалась
уже неоднократно, по уверению самих же демократов?.. Но
демократ, как истинный представитель мелкой буржуазии, т.-е.
переходного класса, в котором притупляются интересы
двух различных классов, воображает себя вознесенным превыше
всяких классовых противоречий. Демократы допускают, что про-
тив их стоит привилегированный класс, но они вместе со всеми
остальными элементами наций составляют «народ». Они за-
щищают лишь права народа, их интересуют лишь, инте-
ресы народа.
(18 Бр. С., т. Ill, стр. 166).
610. Партия порядка, повидимому, постоянно занимается
«реакцией», которая направлена здесь совершенно так же, как
330 —
и в Пруссии, против печати, союзов и т. п. и осуществляется
как в Пруссии, в форме грубо—полицейского вмешательства
со стороны бюрократии, жандармерии и судов. «Гора» со своей
стороны постоянно занята парированием этих ударов, защитою
«вечных человеческих прав», как это за последние полтора
столетия в большей или меньшей степени делали все так назы-
ваемые народные партии. Но при ближайшем рассмотрении поло-
жения дел и партий исчезает это поверхностное впечатление,
скрывающее от глаз классовую борьбу и специфическую
физиономию рассматриваемого периода.
(18 Бр. С., т. III, стр. 160).
Пока человек остается буржуа, он не может не видеть 611.
в этих, основанных на антагонизме, отношениях—царства гар-
монии и вечной справедливости, никому не позволяющей выдви-
гаться на счет других. По мнению буржуа, индивидуальный
обмен может существовать без антагонизма классов, для него
эти явления не имеют между собою ничего общего. Индивиду-
альный обмен, каким воображает его буржуа, имеет очень мало
сходства с индивидуальным обменом, существующим в действи-
тельности.
(Н. Ф., стр. 71).
— 331 —
3. Вещное право. Обязательственное право.
Особенность права частной собственности, этой основной
формы распределения в товарном обществе, составляет пред-
ставление о ней, как о чем-то вечном, неотделимом от лич-
ности, если только она не отчуждается в обмене, в то время
как в действительности—собственность есть общественное отно-
шение, изменяющееся вместе со всей совокупностью обществен-
ных отношений. „Частная собственность“, добываемая личным
трудом, покоящаяся, так сказать, на естественном сращении
отдельною независимою рабочего с условиями его труда, вы-
тесняется капиталистической частной собственностью, которая
покоится на эксплоатации чужого, хотя формально и свободного
труда*. Маркс прослеживает влияние различных форм юриди-
ческих сделок в распределении, в актах найма труда, купле-
продаже, взаимоотношениях между промышленным и денеж-
ным капиталом.
Фактическое содержание договора между якобы „равно-
правными суб'ектами* лучше всего выступает в акте личного
найма, продаже рабочей силы, когда продавец рабочей силы
стремится ограничить рабочий день, а покупатель ее старается
этот день увеличить. Право противопоставляется праву, при
чем они оба в равной мере санкционируются законами товар-
ного обмена. „При столкновении двух прав решение принадлежит
гилеи. Маркс выясняет, как юридически свободный и равно-
правный рабочий вынужден продавать свою рабочую силу
и как при помощи юридического „акта* ее покупки—„обмена
эквивалентов^ замаскировывается эксплоатация, извлечение
прибавочной стоимости, „Меновое отношение между капита-
листом и рабочим становится, таким образом, простой види-
мостью процесса обращения, простой формой, которая чужда
своему собственному содержанию п лишь затемняет его дей-
ствительный смысл. Содержание же заключается в том, что
капиталистическая часть уже осуществленного чужого труда»
постоянно присвояемого им без эквивалента, снова и снова
обменивает на большее количество живого чужого труда".
— 332 —
Маркс останавливается также на юридическом понятии
ссуды, не отражающем действительного движения капитала
а представляющем ее произвольным актом лиц. „Отдача и воз-
вращение ссуженного капитала представляется произвольными
движениями, совершающимися при посредстве юридических
сделок, происходящих до и после действительного движения
капитала и не имеющих никакого касательства к самому этому
движению*. „Возвращение капитала, как кажется, зависит от
простого соглашения между кредитором и заемщиком. Ко-
нечно, фактически эти сделки определяются действительным
возвращением капитала. Но это не проявляется в самой сделке’.
Маркс тщательно отделяет экономический процесс от юридиче-
ского представления об атом процессе, содержание от формы,
хотя, несомненно, что ссуда есть необходимая и неизбежная
форма движения в данном случае капитала. То же самое
говорит Маркс об юридическом отражении земельной собствен-
ности. „Употребление всецело зависит от экономических
условий, независимых от вози этих лиц. Юридическое же пред-
ставление свободной частной земельной собственности появ-
ляется... лишь с развитием капиталистического производства*.
Земельная рента представляет собою лишь „экономическую
реализацию земельной собственности, юридической фикции-,
т.-е. „ту экономическую форму, в которой земельная собствен-
ность экономически реализуется". „Чисто же юридическая соб-
ственность на землю не создает земельной ренты для собствен-
ности"... Та же побочная роль юридической формы, „юридиче-
ских титулов" отмечается Марксом и при рассмотрении земель-
ной аренды, кредита, финансового капитала, имущественного
найма и т. д. По вопросу о буржуазном наследственном праве
Маркс разъясняет причины, вделавшие возможной рецепцию
римского права современным обществом. Причина эта в том, что
правовое представление, которое имеет о самом себе суб'ект сво-
бодной конкуренции, соответствует таковому римского „лица".
Маркс выясняет также роль юридических титулов собствен-
ности с развитием кредита и акционерных товариществ.
Развитие капиталистической частной собственности.
В действительности я обладаю частной собственностью по- 612.
стольку, поскольку у меня есть что-либо для продажи, в то время
как мое своеобразие может быть абсолютно не продаваемым. Мой
сюртук лишь до тех пор частная собственность для меня, по-
куда я мог его продать, заложить. Бели же он теряет это свое
свойство—превращается в лохмотья,—то для меня он может
еще иметь всякого рода свойства, которые являются ценными
для меня, он может даже стать моим свойством, может сделать
— 333 —
меня оборванцем, но ни одному экономисту не придет в голову
причислить его к моей частной собственности, ибо он не дает
мне возможности распорядиться хотя бы самым ничтожным
количеством чужой работы. Юрист, идеолог частной собствен-
мости, может, конечно, еще здесь кое-что выкопать и пороть
дичь. Частная собственность отчуждает индивидуальность не
только людей, но и вещей. Земля и почва не имеют никакого
дела с земельной рентой, машина—с прибылью. Для землевла-
дельца земля имеет значение только земельной ренты. Он
арендует земельные участки и получает ренту. Это свойство
почва может потерять, ничуть не теряя при этом ни одного
из своих неот'емлемых свойств, не теряя ни одной доли своего
плодородия, например, свойства, степень, даже существование ко-
торого зависит от общественных отношений, создаваемых и унич-
тожаемых без содействия отдельных земельных собственников...
Словом, земельная рента, прибыль и т. д.—хозяйственные формы
частной собственности—суть общественные отношения, соот- *
ветствуюшие определенным ступеням производства; «индивиду-
альные» же отношения они лишь до тех пор, покуда они не
становятся препятствием для существующих производитель-
ных сил. /
(С. М., стр. 195).
613. Все культурные народы начинают с общинной собствен-
ности на землю. У всех народов, которые перешли известную
ступень первобытного состояния, общинная собственность начи- •
нает по мере развития земледелия сковывать его производство.
Она отменяется, отрицается и после более или менее долгих
промежуточных стадий превращается в частную собственность.
Но на высшей ступени развития земледелия, достигаемой бла-
годаря господству частной собственности на землю, последняя,
в свою очередь, налагает оковы на производство, и это в на-
стоящее время наблюдается как в мелком, так и в крупном
землевладении. Отсюда необходимо возникает требование отри-
цания частной земельной собственности, превращения ее в
собственность общественную. Но это требование не означает
восстановления первобытной общинной собственности, но уста-
новление более высшей, более развитой формы общинного вла-
дения, которое далеко от того, чтобы стать препятствием для
производства, которое, напротив того, впервые освободит по-
— 334 —
следнее от оков и даст ему возможность сполна использовать
современные химические открытия и механические изо-
бретения.
(А.-Д., стр. 123, 124).
Частная собственность, в противоположность обществен- 4.
ной, коллективной собственности, существует лишь там, где
средства труда й внешние условия труда принадлежат частным
лицам. И в зависимости от того, являются ли эти частные
лица рабочими или нерабочими, изменяется и характер самой
частной собственности. Бесконечные оттенки, встречающиеся
в области этой последней, отражают лишь промежуточные со-
стояния, лежащие между обоими этими крайними случаями.
Частная собственность рабочего на средства производства есть
основа мелкого производства, а мелкое производство составляет
необходимое условие для развития общественного производства
и свободной индивидуальности самого рабочего. Правда, этот
способ производства встречается и при рабском, и при крепост-
ном строе, и при других формах личной зависимости. Однако
он достигает полного расцвета, проявляет, всю свою энергию,
приобретает классическую, соответствующую ему форму лишь
там, где рабочий является свободным частным собственником
своих, им самим применяемых условий труда, где крестьянин
обладает полем, которое он возделывает, ремесленник—инстру-
ментами, которыми он играет как виртуоз. Этот способ про-
изводства предполагает раздробление земли и остальных средств
производства... Стремление увековечить его равносильно, по
справедливому замечанию Pequeur’a, стремлению «декретировать
всеобщую посредственность». Но на известном уровне развития
он сам создает материальные средства для своего уничтожения.
С этого момента в недрах общества начинают шевелиться силы
и страсти, которые чувствуют себя скованными этим способом
производства. Последний должен быть уничтожен, и он уничто-
жается. Уничтожение его, превращение индивидуальных и раз-
дробленных средств производства в общественно-концентриро-
ванные, следовательно, превращение карликовой собственности
многих в гигантскую собственность немногих, экспроприация у
широких народных масс земли, средств существования, орудий
труда, это ужасная и трудная экспроприация народной массы
образует пролог истории капитала... Частная собственность,
— -335 —
добываемая личным трудом, покоящаяся, так сказать, на есте-
ственном сращении отдельного независимого рабочего с усло-
виями его труда, вытесняется капиталистической частной соб-
ственностью, которая покоится на эксплоатации чужого, хотя
формально и свободного труда... Капиталистический способ
присвоения, вытекающий из капиталистического способа про-
изводства, а потому и капиталистическая частная собственность
есть первое отрицание индивидуальной частной собственности,
основанной на собственном труде. Но капиталистическое про-
изводство с неизбежностью процесса природы порождает отри-
цание себя самого. Это—отрицание отрицания. Оно восстана-
вливает не частную собственность рабочего, но индивидуальную
собственность на основе завоеваний капиталистической эры,
т.-е. на основе кооперации и общего владения землей и другими
средствами производства, которые произведены самим же трудом.
Превращение раздробленной, покоящейся на собственном труде
отдельных лиц частной собственности в собственность капита-
листическую есть, конечно, процесс несравненно более продол-
жительный, тяжелый и трудный, чем превращение капитали-
стической собственности, фактически уже основанной на обще-
ственном производстве, в общественную собственность. Там
дело заключалось в экспроприации народной массы немногими
узурпаторами, здесь народной массе предстоит экспроприиро-
вать немногих узурпаторов.
(К., Т. I, стр. 786, 787, 789).
Капиталистическое распределение и юридические
контракты.
615. ' Однако же, распределение или присвоение ценности вовсе
еще не источник присваиваемой ценности. Если бы не было
этого присвоения, и если бы рабочий получал в виде платы
весь продукт своего труда, то ценность произведенных товаров
осталась бы прежней, хотя рабочий и не делил бы ее с земле-
владельцем и капиталистом. Земельная собственность и капитал,
служащие источниками дохода для своих владельцев, т.-е»
лающие им власть присваивать себе часть создаваемой трудом
ценности, в силу одного этого не становятся еще источниками
присваиваемой ими ценности. Но точно так же нельзя сказать,
что заработная плата представляет собой «первоначальный
— 336 —
источник меновой ценности», хотя она-они, вернее, постоян-
мая продажа рабочей силы—служит источником дохода для
рабочего. Труд, а не плата за труд, создает ценность. Зара-
ботная плата есть не более, как уже существующая ценность,
или—если мы будем иметь в виду все производство в целом,—
та часть созданной рабочим ценности, которую он себе при-
сваивает, но это присвоение не создает ценности, так что его
заработная плата может увеличиваться или уменьшаться, не
влияя на ценность производимых им товаров.
(Т. пр. ст., т. 1, стр. 112, 113).
Что же касается той части стоимости товаров, которая 616.
составляет заработную плату, то она порождается не тем, что
принимает эту форму заработной платы, не тем, что капита-
лист авансирует рабочему в форме заработной платы его долю
на его собственном продукте, но тем, что рабочий производит
эквивалент, соответствующий его заработной плате, т.-е. в те-
чение известной части своего ежедневного или годового труда
производит стоимость, содержащуюся в цене его рабочей силы.
Но заработная плата устанавливается контрактом раньше, чем
произведен соответствующий ей эквивалент стоимости... Роль,
аналогичную той, какую заработная плата играет в издержках
производства, товара, средняя прибыль играет в цене его про-
изводства, т. к. цена производства равна издержкам про-
изводства плюс средняя прибыль на авансированный капитал.
Эта средняя прибыль входит в практические соображения и
расчеты самого капиталиста, как регулирующий элемент,—и не
только в том смысле, что она определяет собой выгодность или
невыгодность перенесения капитала из одной сферы приложения
в другую, но и вообще при всяких покупках и контрактах,
охватывающих процесс воспроизводства за более или менее
продолжительный период... Такую же роль в глазах земледель-
ческого капиталиста играет земельная рента в форме устано-
вленной контрактом арендной платы,и рента в форме наемной
платы за промышленные здания в глазах других предпринима-
телей... Пока продолжает существовать капиталистическое про-
изводство, как таковое, одна часть вновь присоединенного
труда постоянно превращается в заработную плату, другая—
в прибыль (процент й предпринимательский доход), третья—
в ренту. При заключении контрактов между собственниками
— 337 —
22
О iput. *
различных элементов производства это являете» предпосылкой.
' эта предпосылка правильна, как вы ни колебалась в каждом
частном случае относительная величина указанных трех частей.
Та определенная форма, в которой противостоят друг другу
части стоимости, является предпосылкой, т. к. является неиз-
менной предпосылкой. Правда, опыт и внешняя поверхность
явлений показывают также, что рыночные цены, влияние которых
в глазах капиталиста является, действительно, единственным
фактором, определяющим стоимость,—что эти рыночные цены,
рассматриваемые со стороны их величины, отнюдь не зависяг
от антиципации капиталиста, отнюдь не сообразуются с тем,
высок или низок процент, высока или низка рента, обусловлен-
ные контрактом.
(К., т. Ill, ч. 2, стр. 409, 410).
617. Прибавочная ценность—является ли она в форме прибыли
или земельной ренты, или в производной форме процента—есть
не что иное, как часть этого труда, присваиваемая владель-
цами вещественных условий труда в меновой сделке с живым
трудом.
(Т. пр ст., т. I, стр. 105).
•
618. Известно, что не всякое случайное количественное раз-
деление прибыли такого рода превращается в качественное.
Например, несколько промышленных капиталистов ассоцииро-
вались для ведения предприятия и затем распределяют между
собой прибыль согласно юридически закрепленному договору.
Другие ведут свое предприятие каждый сам за себя, без ком-
панионов. Эти последние не исчисляют своей прибыли по двум
категориям: одну часть как личную прибыль, другую как това-
рищескую прибыль, предназначенную для несуществующих ком-
паньонов. Следовательно, в этом случае количественное деление
не превращается в качественное. Деление происходит, когда
собственник случайно состоит из нескольких юридических лиц;
оно не имеет места, когда этого нет. Чтобы дать ответ на
вопрос, нам придется несколько долее остановиться на действи-
тельном исходном пункте образования процента, т. к. необхо-
димо исходить из предположения, что денежный капиталист и
производительный капиталист действительно противостоят друг
другу не только как юридически отличные друг от друга лица.
— 338 — *
но и как лица, играющие совершенно различные роли в про
цессе воспроизводства, как лица, в руках которых один и тот
же капитал действительно совершает двоякое и совершенно
различное движение. Один лишь отдает капитал в ссуды, другой
производительно применяет... Часть, которая принадлежит
функционирущему капиталисту, определяется процентом, т. к.
этот последний фиксируется общим размером процента (оста-
вляя в стороне случаи особых юридических договоров)... Это
качественное разграничение двух частей валовой прибыли, бла-
годаря которым процент есть плод капитала самого по себе,
плод собственности на капитал, независимо от процесса произ-
водства, а предпринимательский доход—плод капитала, совер-
шающего процесс... Таким образом чисто количественное де-
ление валовой прибыли между двумя различными лицами, имею-'
щими различные юридические титулы на один и тот же капи-
тал, а потому и на произведенную им прибыль, превращается
в качественное деление как для промышленного капиталиста,
поскольку он работает со взятым в ссуду капиталом так и для
денежного капиталиста, поскольку он не сам применяет свой
капитал... Лицо, применяющее капитал, хотя бы оно работало
с собственным капиталом, распадается на два лица: простого
собственника капитала и лицо, применяющее капитал; самый
его капитал по отношению к приносимым им категориям при-
были распадается на капитал, как собственность, на капитал,
как капитал вне процесса производства, сам по себе приносящий
процент, с одной стороны, и, с другой стороны, на капитал
в процессе производства, который, как совершающий процесс ка-
питал, приносит предпринимательский доход... Приносящий про-
центы капитал—это капитал как собственность в противопо-
ложность капиталу как функции. Но пока капитал не функциони-
рует, он не эксплоатирует рабочих и не вступает в антагонизм
с трудом...^" । 357, 35g. з59, з6() 361, зб5)
Отношения обмена. Договор купли-продажи.
Этот единственный процесс (обмен. Ред.) является, таким об- 619.
разом, двухсторонним: один его полюс составляет продажа товаро-
владельцем, противоположный полюс—купля владельцем денег.
«Продажа есть купля». Т—Д есть в то же время Д—Т.
(К., т. I, стр. 78).
t
I — 339 —
i . 88»
i
Покупатель яыеег товар. W™™ “»кт ЛеньГ"' т-'-
товар сохраняющий фор«У. способную к обращению независимо
от тог рано или позлно он фактически снова выступит на
сынке Никто не может продать без того, чтобы кто-нибудь
другой не купил. Но никто не обязан немедленно покупать
только потому, что он нечто продал.
(К., т. I, стр. 83).
Процессы, совершающиеся на рынке, осуществляют лишь
обращение этих отдельных составных частей годового произ-
иодства, посылают их из рук в руки, но не могут ни увеличить
суммы годового производства, ни изменить природы произве-
денных предметов.
(К., т. !, стр. 588).
622. Во всяком случае на товарном рынке только товаровла-
дельцы противостоят товаровладельцу, и та власть, которой
обладают эти лица один по отношению к другому, есть лишь
власть их товаров. Материальное различие товаров есть мате-
риальный мотив обмена. Оно обусловливает взаимную зависи-
мость товаровладельцев, т. к. ни один из них не владеет пред-
метом своего собственного потребления и владеет предметом
потребления другого. За исключением этого материального раз-
личия потребительных стоимостей товаров между последними
существует лишь одно различие: различие между их натуральной
формой и их превращенной формой, между товарами и деньгами.
Таким образом товаровладельцы различаются между собой лишь
как продавцы,владельцы товара, и как покупатели, владельцы денег.
(К., т. I, стр. 134, 135).
623. Обменивая эти продукты один на другой, мы будем обме-
нивать равные количества труда. Обменивая равные количества
труда, мы еще не заставляем производителей поменяться своим
взаимным положением, точно так же как не изменяем взаим-
ного отношения работников и фабрикантов. Утверждать, что
этот обмен продуктов, стоимость которых измеряется рабочим
временем, ведет к равному вознаграждению всех производителей,
это значит предполагать, что право на равное участие в про-
дукте существовало еще до совершения обмена. Раз сукно
о менено на полотно, производители сукна получают право лишь
на часть полотна, равную прежней их части в сукне.
(Н. ф., стр. 23).
— 340 —
Ближайшим следствием частной собственности является 624
торговля, обмен взаимных потребностей, купля и продажа. Эта
торговля, как и всякая другая деятельность, должна стать при
господстве частной собственности непосредственным источником
дохода для производящих торговлю, это значит, каждый должен
стараться как можно дороже продать и как можно дешевле
купить. При всякой купле и продаже выступают, следовательно,
два человека с абсолютно противоположными интересами, кон-
фликт этот носит решительно враждебный характер, потому
что каждый знает намерения другого, знает, что намерения эти
противоположны его собственным. Первым следствием этого
является, с одной стороны, взаимное недоверие, с другой—опра-
вдание этого недоверия, применение безнравственных средств
для достижения безнравственных целей. Так, например, в тор-
говле первое правило—молчание, скрывание всего того, что
могло бы понизить цену данного товара. Из этого следует:
в торговле дозволительно извлекать возможно большую пользу
из неосведомленности, доверчивости противной стороны, равным
образом расхваливать в товаре такие качества, каких он вовсе
не имеет. Словом, торговля есть законный обман. Что практика
вполне совпадает с этой теорией,—в этом согласится со мной
всякий купец, если он откровенно будет говорить правду.
(Л. н., т. I, стр. 386).
Хотя физиократы не раскрыли тайны прибавочной стой- 625.
мости, им все же было ясно, по крайней мере, то, что приба-
вочная стоимость есть «богатство, независимое и находящееся
в свободном распоряжении собственника»,—богатство, которое
он не купил, но продает.
(К., т. I, стр. 537).
Ссуда. Экономическое содержание и юридическая форма
ссуды.
Капиталист, дающий ссуду, отдает свой капитал, передает 626.
его промышленному капиталисту, не получая эквивалента. Эта
передача вообще не является актом действительного процесса
кругооборота капитала, она лишь подготовляет кругооборот,
который должен быть выполнен при посредстве промышленного
капиталиста. Это первое перемещение денег не выражает акта
метаморфоза: ни купли ни продажи. Собственность не усту- ,
— 341 —
пается т к не происходит никакого обмена и не получается
никакого эквивалента. Возвращение денег из рук промышлен-
кого капиталиста в руки ссудившего просто дополняет первый
акт уступки капитала. Авансированный в денежной форме
капитал процессом кругооборота снова возвращается к про-
мышленному капиталисту в денежной форме. Но так как при
расходовании капитал не принадлежал ему, то и при возвра-
щении он не может ему принадлежать. То обстоятельство, что
этот капитал прошел через процесс воспроизводства, не может
превратить его в собственность промышленного капиталиста.
Следовательно, капитал должен быть возвращен тому, кто дал
его в ссуду. Первое расходование капитала, перемещающее его
из рук кредитора в руки заемщика, есть юридическая сделка,
не имеющая ничего общего с действительным процессом вос-
производства капитала, лишь подготовляющая его. Обратная
уплата, перемещающая притекший обратно капитал из рук
заемщика в руки кредитора, есть вторая юридическая сделка,
восполнение первой; первая подготовляет действительный про-
цесс, вторая есть акт, дополняющий тот же процесс. Следо-
вательно, точка исхода и точка возврата—отдача и возвраще-
ние ссуженного капитала—представляются произвольными дви-
жениями, совершающимися при посредстве юридических сделок,
происходящими до и после действительного движения капитала
и не имеющими никакого касательства к самому этому движе-
нию. Для последнего было бы безразлично, если бы капитал
с самого начала принадлежал промышленному капиталисту и
потому возвращался бы к нему просто как его собственность.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 332).
к>27. Действительное движение отданных в ссуду денег—дей-
ствительное движение их как капитала—есть операция, лежащая
по ту сторону сделок между кредиторами и заемщиками.
В самом капитале это посредство сделок стерто, не видно,
непосредственно не предполагается им. Как товар особого рода
капитал обладает и особым родом отчуждения. Поэтому и
возврат получает выражение не как следствие и результат
определенного ряда экономических актов, а как следствие
осо юридической сделки между покупателем и продавцом.
ремя возвращения зависит от хода процесса воспроизводства;
по отношению к капиталу, приносящему проценты, его воз-
— 342 —
.вращение как капитала зависит, как кажется, от простого
соглашения между кредитором и заемщиком. Так что по отно-
шению к этой сделке возвращение капитала кажется уже
не результатом, который определяется процессом производства.
а так, как будто бы данный в ссуду капитал никогда не утра-
чивал форму денег. Конечно, фактически сделки эти опреде-
ляются действительными возвращениями капитала. Но это
не проявляется в самой сделке. На практике дело также отнюдь
не всегда так происходит. Если действительный возврат не произо-
шел во-время, то заемщику приходится искать иного вспомо-
(ательного источника для выполнения своих обязательств перед
кредитором... Что касается капитала, приносящего проценты, то
возвращение ею, как и отдача, есть лишь результат юриди-
ческой сделки между собственником капитала и третьим лицом.
В нашем поле зрения находятся лишь отдача и обратная
уплата. Все, что происходит между ними, изгладилось. Но так
как деньги, авансированные как капитал, обладают свойством
возвращаться к тому, кто их авансировал, затратил, как ка-
питал.... то именно потому владелец денег может ссужать их
как капитал... Он отдает деньги как капитал, потому что приме-
ненные, как капитал, они возвращаются к своей исходной
точке. И, следовательно, по истечении известного срока заемщик
может возместить их как раз вследствие того, что они прите- ‘
кают обратно к нему самому... Таким образом действительный
кругооборот денег, как капитала, является предварительным
условием юридической сделки, согласно которой заемщик
должен возвратить деньги кредитору... Вместо того, чтобы
покупать или продавать, он дает в ссуду. Эта отдача в ссуду
является таким образом соответственной формой для отчу-
ждения стоимости как капитала, а не как денег или товара.
Но отсюда отнюдь не следует, что отдача в ссуду не может
быть формой и таких сделок, которые не имеют никакого
•отношения к капиталистическому процессу воспроизводства.
(К., т. III, ч. I, стр, 333, 334, 335).
Купля-продажа и ссуда.
Отношение между кредитором и должником возникает 628
здесь из простого товарного обращения. Его формальное изме-
нение накладывает эту новую печать на продавца и покупа-
теля. Следовательно, первоначально это совершенно такие же
— 343 —
мимолетные, выполняемые попеременно одними и теми же
деятелями обращения роли, как и роль продавца и покупателя.
Однако их противоположность уже с самого начала носит не
столь не»..... характер и обнаруживает способность к более
прочной кристаллизации. Но те же самые отношения могут
м> шикнуть и независимо от товарного обращения. Так, напри-
мер, в античном мире классовая борьба разыгрывается преиму-
щественно в форьме борьбы между должником и кредитором
и в Риме кончается гибелью должника плебея, на место кото-
рого становится раб. В средние века та же борьба оканчи-
вается гибелью должника—феодала, который утрачивает спою
политическую власть вместе с утратой ее экономического базиса.
Однако денежная форма,—а ведь отношение должника к кре-
дитору обладает формой денежного отношения,—лишь отражает
в себе антагонизм глубже лежащих экономических условий
жизни.
(К., т. I, стр. 108).
629. Так как одна и та же монета может совершить несколько
различных покупок, смотря по быстроте ее обращения, то она
может также совершить несколько различных займов, потому
что акты купли передают ее из одних рук в другие, а заем
есть не что иное, как передача из рук в руки, совершающаяся
без посредства купли. Для каждого из продавцов деньги пред-
ставляют превращенную форму его товара; в настоящее время»
когда всякая стоимость принимает вид капитальной стоимости,
деньги в различных займах представляют последовательный
ряд различных капиталов, что является лишь иным выражением
того установленного выше положения, что деньги могут после-
довательно реализовать различные товарные стоимости.
На ряду с этим деньги, как средство обращения, служат для того,
чтобы переместить вещественный капитал из одних рук в другие.
При займе деньги переходят из рук в руки не как средство
обращения. Пока они остаются в руках заимодавца, они в его
р)ках не средство обращения, а форма существования стои-
мости его капитала. И в этой форме он передает их при займе
третьему лицу. Если бы А ссудил деньги В, а В ссудил их С,
без посредства актов купли, то данная сумма денег предста-
вляла бы не три капитала, а один, только одну капитальную
стоимость.
(К., т. Ill, ч. 1Г, стр. 10).
— 344 —
«Вместо денег могут бить, конечно, даны в ссуду средства
производства... Но они представляют тогда определенную де-
нежную сумму, при чем из характера потребительной стоимости
ИЗ специфической натуральной формы этих элементов капитала
вытекает, что на ряду с процентом должна уплачиваться
известная сумма для возмещения снашивания. Решающим мо-
630.
ментом здесь опять-таки является то, ссужаются ли они непо-
средственному производителю, что предполагает отсутствие
капиталистического способа производства... или же они ссу-
жаются промышленному капиталисту, что как раз предпола-
гается на базисе капиталистического способа производства.
Еще более нелогичным и нерациональным является присоеди-
нение сюда ссуды домов и т. д. для личного потребления. Что
рабочий класс надувается и в этой форме, и притом в вопиющих
размерах,—факт общеизвестный; но то же самое совершает и
мелкий торговец, снабжающий рабочего средствами существо-
вания. Эта вторичная эксплоатация, сопровождающая перво-
начальную, которая осуществляется непосредственно в самом
процессе производства. Разница между продажей и ссудой
безусловно не имеет здесь значения и чисто формальна и,
как было уже показано, лишь при полном непонимании дей-
ствительной связи явлений представляется существенной.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 150).
Форма ссуды вместо формы продажи, свойственная этому 631.
товару,—капиталу как товару,—но встречающаяся и при других
сделках, вытекает уже из того определения, что капитал вы-
ступает здесь как товар, и что деньги как капитал становятся
товаром.
(К., т. III, ч. I, стр. 326).
Ссуда кажется Прудону меньшим злом потому, что она 632.
не продажа. Ссуда за процент это—«право постоянно возобно-
влять продажу одного и того же предмета и постоянно снова
получать его цену, никогда не уступая собственности на то,
что продается. Предмет, деньги, дом и т. д. никогда не меняют
собственника, как это происходит при купле и продаже. Но Пру-
дон упускает из виду, что при отдаче денег в форме капитала,
приносящего проценты, за них не получается никакого эквива-
лента. При всяком акте купли и продажи, раз только вообще
происходят процессы обмена, об’ект действительно отдается.
— 345 —
Право собственности н. продаваемый предмет каждый раз
тсттпается. Но стоимость при этом не уступается. При про-
„„ отдается товар, а не его стоимость, которая возяращаетс,
в форме денег или в форме векселя, долговой расписки обяэд.
телвства уплатить, что является здесь лишь иной формой денег,
при купле отдаются деньги, а не их стоимость, которая воз.
мешается в форме товара. В продолжение всего процесса вос-
производства промышленный капиталист сохраняет в своих
руках одну и ту же стоимость (оставляя в стороне приба-
ночную стоимость), только в различных формах.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 330).
633. Эту-то потребительную стоимость денег как капитала —
способность производить среднюю прибыль — и отчуждает
денежный капиталист промышленному капиталисту на то время,
на которое он передает этому последнему право распоряжаться
с ссуженным капиталом. В этом смысле имеется известная
аналогия между деньгами, отданными таким образом в ссуду,
и рабочей силой, взятой в ее отношении к промышленному
капиталисту. Но только стоимость рабочей силы капиталист
оплачивает, тогда как стоимость взятого в ссуду капитала он
просто возвращает обратно. Потребительная стоимость рабочей
силы для промышленного капиталиста такова: потребляя ее,
произвести больше стоимости (прибыль), чем какою она сама
обладает и чего она стоит. Этот излишек стоимости есть
потребительная стоимость рабочей силы для промышленного
капиталиста. Точно так же прибавочной стоимостью ссужаемого
денежного капитала является его способность присоединять и
увеличивать стоимость... Между кредитором и заемщиком
не происходит, подобно тому, как это происходит между поку-
пателем и продавцом, обмена формы стоимости, при чем та
стоимость, которая один раз существует в форме денег,
а другой раз—в форме товара. Тождественность отдаваемой и
обратно получаемой стоимости проявляется здесь совершенно
иным образом. Сумма стоимости, деньги отдаются без эквива-
лента и возвращаются по истечении известного времени. Кре-
дитор все время остается собственником одной и той же
стоимости даже после того, как она из его рук перешла в руки
заемщика. При простом обмене товаров деньги всегда нахо-
дятся на стороне покупателя, при ссуде же деньги находятся
— 346 —
на стороне продавца. Он является тем лицом, которое отдаег
ле(1Ьги на известное время, а покупатель капитал? являетс
тем лицом, которое получает их, как товар... Отдача в ссуду
н заем в отличие от продажи и купли,—это различие выте-
кает здесь из специфической природы такого товара, как
капитал. Точно так же, как и то различие, что здесь уплачи-
вается процент вместо цены товара. Если процент назвать
ценой денежного капитала, то это будет и рациональной .
формой цены, совершенно противоречащей понятию цены то-
варам. Цена сведена здесь к своей чисто абстрактной и бес-
содержательной форме, к такой форме, что это есть опреде-
ленная сумма денег, которая уплачивается за нечто, фигури-
рующее так или иначе в качестве потребительной стоимости;
тогда как цена по своему понятию равна выраженной в деньгах
стоимости этой потребительной стоимости^
(К., т. Ill, ч. I, стр. 336, 337, 338, 339)
Особые формы ссуды. Ссуда и вексель.
Прежде всего мы рассмотрим своеобразное обращение 634.
капитала, приносящего проценты. Затем, во-вторую очередь,
следует рассмотреть тот особый способ, каким он продается,
как товар, именно как он ссужается, а не уступается раз
навсегда. Исходной точкой служат деньги, которые А- ссужает
В. Ссуда может быть сделана под залог и без залога; однако,
первая форма более древняя, если исключить ссуды под товар
или долговые обязательства, как то: векселя, акции и т. д.
Эти особые формы нас здесь не интересуют. Мы имеем здесь
дело с капиталом, приносящим проценты, в его обычной форме.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 324, 325).
То, что А. Смит говорит о ссудах вообще, приложимо и 635.
к вкладам, т. к. последние представляют лишь особые названия
для ссуд, которые публика делает банкиру. Одна и та же сумма
может служить в качестве орудия для произвольного числа
вкладов. I
(К., т. Ill, ч. II, стр. 10, 11).
Если аванс выдается под учет векселей, тогда исчезает 636.
и форма аванса. На лицо простая купля - продажа. Посредством
передаточной надписи вексель переходит в собственность банка,
а деньги—в собственность клиента; о возврате их с его сто-
— 347 —
„„„ нет и речи. Если клиент покупает наличные деньги век-
селей или «руги» орудие» “Р«"та' ™ эт0 так *С ааанс не б»>ь«е,
не меньше, как если бы он купил наличные деньги каким-
нибудь другим товаром, хлопком, железом, хлебом. И всего
меньше может быть тут речь об авансировании капитала.
Всякая купля-продажа между торговцем и торговцем есть
передача капитала. Ссуда же имеет место только там, где
передача капитала не является взаимной, а происходит одно-
сторонне и на срок. Поэтому ссуда капитала посредством
учета векселей может иметь место только там, где вексель—
бронзовый вексель, который отнюдь не представляет продан-
ного товара и которого не берет ни один банкир, раз он
знает, что это за вексель, следовательно, в нормальной учетной
сделке клиент банка не получает никакого аванса ни капи-
талом, ни деньгами; он получает деньги за проданный товар.
(К., т. III, ч. I, стр. 414, 415).
Имущественный наем. Жилищный вопрос.
«37. Расследовав это, он нашел бы, что все источники права
на свете, как бы вечны они ни были, не могли бы наделить
дом такой мощью, которая позволяла бы домовладельцу в тече-
ние пятидесяти лет 10 раз выручать цену своих издержек в виде
наемной платы, и что только экономические условия (которые
могут получить признание в обществе под видом юридических
прав) в состоянии привести к подобным результатам.
(Ж. в., стр. 20).
638. Когда же фабрикант был и собственником коттэджей'
(домиков) рабочих, он сам оплачивал себе квартирную плату,
производя вычеты из нормальной заработной платы... квартир-
ная плата нередко вычиталась из заработной платы, даже
в тех случаях, когда руки работали лишь короткое время.
(К., т. I, стр. 454, 456).
639. Цена найма, называемая в просторечии наемным процен-
том, слагается из: 1) доли земельной ренты, 2) доли процента
на строительный капитал, включая прибыль подрядчика, 3) доли
издержек ремонта и страховки, 4) доли, погашающей строитель-
ный капитал, включая и прибыль, годичными частями по мере
того, как дом постепенно приходит в негодность... Рост насе-
— 348 —
леИия современных крупных городов искусственно повышает
чаСто В невероятной степени, ценность земельной „ '
в некоторых, особенно . центральных кварталах; старые °Z>
„СТО не только, не повышают, но лаже понижают ценность
находяшихся оол ними земельных участков, т. к не соответ
ствуют уже изменившийся условиям; они сносится и заменяются
другими. Прежде всего это происходит с расположенными
в центре города рабочими квартирами, наемная плата с кото-
рых, да^ при величайшей скученности, никогда или, во всяком
случае, крайне медленно не может выходить за пределы изве-
стного максимума. Они подвергаются разрушению, а вместо
них строятся на этих участках лавки, магазины, общественные
здания... В жилищном вопросе противостоят две стороны-нани-
матель и сдатчик, т.-е. квартирант и домовладелец. Первый
хочет купить у второго временное пользование жилищем:
у него имеются деньги или кредит, хотя бы он и принужден
был купить этот кредит у самого домовладельца за ростовщи-
ческую цену, выражающуюся в надбавке квартирной платы.
Это простая продажа товара; это не сделка между пролета-
риатом и буржуа, между рабочим и капиталистом; наниматель,
даже если он рабочий, выступает здесь как человек имущий,—
он либо продал уже принадлежащий ему товар, рабочую силу,
и с выручкой от этой продажи является покупателем, нанимая
квартиру, или же он в состоянии дать гарантии предстоящей
продажи этой рабочей силы. Специфические результаты, полу-
чающиеся от продажи этой рабочей силы капиталисту, здесь
всецело отсутствуют. Капиталист заставляет купленную им
силу воспроизвести сперва свою ценность, а затем еще приба-
вочную ценность, которая временно, в виду предстоящего рас-
пределения ее среди класса капиталистов, остается в его руках.
Здесь производится, таким образом, избыточная ценность, общая
сумма существующих ценностей увеличивается. В сделке найма
дело обстоит совершенно не так. Сколько бы ни нажил лишнего
домовладелец при сдаче квартиры нанимателю, здесь происходит
лишь передач^ уже существующей, ранее произведенной цен
ности, и общая сумма ценностей, находящихся в обладании
с’емщика и хозяина вместе, остается без изменения, а отник
всегда лишается части продукта своего труда, все Равн0
чивает ли капиталист его труд ниже ценности или по н
щей ценности; наниматель же -бывает обман}т лишь
— 349 —
чае когда принужден оплачивать квартиру выше ее ценности.
Отношение квартиронанимателя к хозяину дома является, таким
образом в совершенно ложном свете, если отожествлять его
с отношением работника к капиталисту. Напротив, здесь у нас
совершенно обычная товарная сделка между двумя обывателями,
и эта сделка происходит сообразно законам экономики, регу-
лирующим продажу товаров вообще и продажу товара <земле-
нладение»—в частности. Прежде всего принимаются в расчет
издержки постройки и содержания дома или данной его части;
затем ценность земли, обусловленная более или менее удобным
местоположением дома; наконец, окончательное решение дает
отношение между спросом и предложением в данный момент.
Это простое экономическое отношение... Словом, наемный дого-
вор представляет самую обыкновенную товарную сделку, имею-
щую теоретически для рабочего не больший и не меньший
интерес, чем всякая другая товарная сделка, за исключением
той. где дело идет о купле-продаже рабочей силы; на практике
договор квартирного найма представляет одну из тысячи форм
буржуазного надувательства, о которых я говорю в начале
настоящей брошюры, но и они тоже, как указано мною, под-
вержены известной экономической регулировке.
(Ж. в., стр. 34, 17, 18, 19, 79).
Земельная собственность при капитализме.
640. Анализ земельной собственности в ее различных истори-
ческих формах лежит за пределами этой работы. Мы зани-
маемся ею лишь постольку, поскольку часть прибавочной стои-
мости, произведенной капиталом, достается собственнику земли.
Итак, мы исходим из того предположения, что земледелие,—
точно так же, как мануфактура,—подчинено капиталистическому
способу производства, т.-е., что сельское хозяйство ведется
капиталистами, которые отличаются от других капиталистов
в первую очередь только тем элементом, к которому прила-
гается их капитал и приводимый в движение этим капиталом
наемный труд. С нашей точки зрения фермер производит пше-
ницу и т. д. точно так же, как фабрикант—пряжу или машины.
Предположение, что капиталистический способ производства
овладел сельским хозяйством, подразумевает, что он господ-
ствует во всех сферах производства и буржуазного общества,
следовательно, что имеются в наличности и вполне развитые
— 350 —
его условия, какова свободная конкуренция капиталов, возмож-
ность переносить их из одной сферы производства в другую,
одинаковый уровень средней прибыли и т. д... Рассматриваемая
нами форма земельной собственности есть специфически исто-
рическая форма ее, превращенная, вследствие воздействия капи-
тала и капиталистического способа производства, форма феодаль-
ной земельной собственности или мелкого крестьянского земле-
делия, которое ведется для пропитания и в котором владение
землею является одним из условий производства для непосред-
ственного производителя, а собственность на землю является
для него наивыгоднейшим условием, условием расцвета его спо-
соба производства. Если капиталистический способ производства,
вообще предполагает экспроприацию рабочего от условий труда,
то в земледелии он предполагает экспроприацию сельских рабо-
чих от земли и подчинение их капиталисту, ведущему земле-
делие ради прибыли... Земельная собственность предполагает
монополию известных лиц в распоряжении определенными
частями земного шара как исключительными сферами их личной
воли, с устранением всех других. При таком предположении
дело сводится к тому, чтобы выяснить экономическую стоимость,
т.-е. получение стоимости от этой монополии на основе капи-
талистического производства. Юридическая власть этих лиц, их
власть употреблять части земного шара и злоупотреблять ими,
ничего не дает нам. Употребление всецело зависит от экономи-
ческих условий, независимых от воли этих лиц. Самое юриди-
ческое представление не означает ничего большего, как только
то, что земельный собственник может поступать с своей землей
подобно тому, как всякий владелец товара со своим товаром;
да и появляется-то это представление — юридическое предста-
вление свободной частной земельной собственности—в древнем
мире лишь в эпоху разложения органического общественного
строя, а в современном мире лишь с развитием капиталисти-
ческого производства. В Азию оно лишь в некоторые места
импортировано европейцами... В этом смысле монополия земель-
ной собственности является исторической предпосылкой и
остается постоянной основой капиталистического способа про-
изводства, как и всех прежних способов производства, покоя-
щихся на эксплоатации масс в той или иной форме. Но та
форма земельной собственности, которую находит зарождаю-
щийся капиталистический способ производства, не есть соот-
- 351 -
ветствующая ему форма. Только он сам создает соответствую-
,пую ему форму, подчиняя земледелие капиталу, благодаря чему
и феодальная земельная собственность, и собственность клан»,
мелкая крестьянская собственность С общиной марки, как ни
различны их юридические формы, превращаются в соответствую,
щую этому способу производства экономическую форму. Один
из великих результатов капиталистического способа производ-
ства заключается в том, что он, с одной стороны, превращает
земледелие из чисто эмпирических и механически наследуемых
методов наименее развитой части общества в сознательное
научное применение агрономии, поскольку это вообще возможно
при отношениях, связанных с частной собственностью; что он,
с одной стороны, вполне освобождает земельную собственность
от отношений господства и подчинения, а с другой стороны,
совершенно отделяет и землю, как условие труда, от земельной
собственности и земельного собственника, для которого она
не представляет ничего больше, кроме определенного денежного
налога, взимаемого им благодаря его монополии с промышлен-
ного капиталиста, фермера...
(К., т. Ill, ч. II, стр. 154, 155, 157).
Прежде всего, если бы каждый мог распоряжаться землей
столь же свободно, как и другими стихиями, то не было бы
главного элемента для образования капитала. Это в высшей
степени важное средство производства и,—не считая самого
человека и его труда,—единственно оригинальное средство
производства, не могло бы быть отчуждаемо и присваиваемо и
таким образом не могло бы противостоять рабочему, как чужая
собственность, и делать его таким образом наемным рабочим.
(Т. пр. ст., т. II, стр. 148).
642. С точки зрения капиталистического производства соб-
ственность на капитал действительно кажется «первоначальной»,
потому что она есть род собственности, на который опирается
капиталистическое производство и который является в нем
фактором и деятелем, что не имеет мрста по отношению
к земельной собственности. Последний (род собственности. Ред.)
кажется производным, потому что в действительности совре-
менное землевладение является феодальным, но подвергающимся
превращению, благодаря воздействию на него капитала, следова-
тельно, в своей форме, как современное землевладение, проиэ-
— 352 —
иодным, результатом капиталистического производства. То об-
стоятельство, что Рикардо рассматривает этот факт, какой есть
и каким кажется в современном обществе, а также как факт
исторически первоначальный,... это—заблуждение, в которое впа-
дают буржуазные экономисты по отношению ко всем буржуазно-
экономическим законам: они им кажутся, «законами природы»
а потому и историческим prius (первоначальным Ред.).
(Т. пр. ст., т. II, стр. 212).
Земельная собственность не имеет никакого отношения 643.
к действительному процессу производства. Ее роль ограничи-
вается тем, что она перемещает часть произведенной прибавоч-
ной стоимости из кармана капиталиста в свой собственный.
Тем не менее земельный собственник играет известную роль
в капиталистическом процессе производства, не только благо-
даря тому давлению, которое он оказывает на капитал, и не
просто благодаря тому, что крупная земельная собственность
является предпосылкой и условием капиталистического способа
производства, т. к. она является предпосылкой и условием
экспроприации условий труда у рабочих; но в особенности
и потому, что земельный собственник выступает как персони-
фикация одного из существеннейших условий производства.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 358).
Наконец, рядом с капиталом, как самостоятельный источ- 644.
ник прибавочной стоимости, выступает земельная собственность,
которая играет роль ограничения средней прибыли и передает
часть прибавочной стоимости такому классу, который и сам
не работает, и не эксплоатирует рабочих непосредственно,
и, в противоположность капиталу, приносящему проценты,
не может предаваться морально назидательным соображениям,
например, о риске и жертвах, как при ссуде капитала. Так как
здесь часть прибавочной стоимости, как представляется, связана
непосредственно не с общественными отношениями, а с природ-
ным элементом, землей, то этим завершается форма обособле-
ния и фиксирования различных частей прибавочной стоимости
одна по отношению к другой, внутренняя связь окончательно
разрывается, и ее источники совершенно закрываются именно
взаимным обособлением отношений производства, которые теперь
связываются с различными материальными элементами процесса
производства. (К., т. 1П> ч. 2, стр. 367).
— 353 —
О праве.
23
645 С капиталистическим производством само земледелие
' подвергается перевороту не только формально, но и мате-
риально Землевладелец принижается до роли простого полу,
чателя денег, перестает быть агентом производства.
(Т. пр. ст., т. 11, стр. 153).
Рента, как экономическая реализация земельной соб-
ственности. 4
64о. Какова бы ни была специфическая форма ренты, всем
ее типам обще то обстоятельство, что присвоение ренты есть
экономическая форма реализации земельной собственности,
и что земельная рента в свою очередь предполагает земельную
собственность, собственность определенных индивидуумов на
определенные участки земли, будет ли собственником лицо,
являющееся представителем общины, как в Азии, Египте
и т. д., или земельная собственность будет лишь следствием
собственности определенных лиц на личность непосредствен-
ных производителей, как при системе рабства или крепостни-
чества, или же земельная собственность будет чисто частной
собственностью непроизводителей на природу, простым титулом
собственности на землю, или, наконец, это будет такое отно-
шение к земле, которое, повидимому, непосредственно пред-
полагается присвоением и производством продуктов на опреде-
ленных участках земли непосредственными производителями,
труд которых изолирован и социально не развит, как в случаях
с колонистами и мелко крестьянскими землевладельцами.
Это общее для различных форм ренты,—то обстоятель-
ство, что она вообще представляет экономическую реализацию
земельной собственности, юридической фикции, в силу которой
различным индивидуумам принадлежит исключительное владение
определенными частями земли, это общее ведет к тому, что
различия форм не замечаются.
Всякая земельная рента есть прибавочная стоимость,
продукт прибавочного труда.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 174).
*
7. Как раз в экономической реализации земельной соб-
ственности, в развитии земельной ренты представляется особенно
своеобразным то обстоятельство, что ее величина определяется
- 354 —
ОТНЮДЬ не содействием ее получателя, а развитием обществен.
ного труда, независимым от его деятельного участия совео
мающимся помимо его. Поэтому легко принять за характерную
особенность ренты (и вообще земледельческого продукта)
то, что на основе товарного производства-и, точнее капита-
листического производства, которое во всем своем об еме есть
товарное производство,—в действительности обще всем отраслям
производства и всем их продуктам.
(Там же, стр. 177).
Чисто юридическая собственность на землю не создает 648.
земельной ренты для собственника. Но, разумеется, дает ему
власть устранять свою землю от эксплоатации до тех пор, пока
экономические отношения не сделают возможным такое исполь-
зование ее, которое принесет ему известный излишек, при чем
безразлично, найдет ли земля применение для собственного
земледелия, или для иных производственных целей, как
постройки и т. д. Он не может увеличить или уменьшить абсо-
лютного размера этой сферы предприятий, но может изменить
то количество ее, которое находится на рынке. Отсюда, как
отметил уже Фурье, тот характерный факт, что во всех циви-
лизованных странах сравнительно значительная часть земли
всегда устранена от возделывания.
_ (Там же, стр. 293).
... Земельная собственность не создает той части стой- б49„
мости, которая превращается в добавочную прибыль, а лишьж
дает земельному собственнику, собственнику водопада, возмож-
ность переложить эту добавочную прибыль из кармана фабри-
канта в свой собственный. Земельная собственность—причина
не создания этой добавочной прибыли, а ее превращения в форму
земельной ренты, следовательно, присвоения этой части прибыли
или цены товара собственником земли или водопада.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 188).
... Хотя дифференциальная рента есть лишь превращение 650.
добавочной прибыли в форму ренты, и хотя собственность на
землю дает здесь собственнику лишь возможность переместить
добавочную прибыль из рук арендатора в свои, тем не
оказывается, что последовательная затрата капитала н од у
- 355 -
23*
„ гу же земельную площадь, или, -то сводите» к тому же,
увеличение капитала, затраченного на одной и тон же земель- .
Гл" площади, при убывающей норме производительности кап»,
тала и неизменяющейся рёгулирующей цене, гораздо скорее
доходит до возможного предела, следовательно, достигает в дей-
ствительности более или менее искусственной границы как раз
вследствие этого формального превращения добавочной прибыли
в земельную ренту, являющегося следствием земельной собствен-
ности. Таким образом повышение общей цены производства,
которое становится здесь необходимым скорее, чем было бы
при иных условиях, не только служит здесь причиной повыше-
ния дифференциальной ренты, но самое существование диффе-
ренциальной ренты, как таковой, является в то же время при-
чиной более раннего и более быстрого повышения общей цены
производства, благодаря чему только и обеспечивается сделав-
шееся необходимым увеличенное предложение продукта.
(Там же, стр. 273).
651. ... Частная собственность на дары природы—землю, воду,
рудники и т. д., собственность на эти средства производства,
на эти природные условия производства не есть источник,
откуда проистекает ценность, ибо ценность равна только ове-
ществленному рабочему времени,—она не является также источ-
ником, откуда проистекает прибавочная ценность, т.-е. излишек
неоплаченного труда над содержащимся в прибыли неоплаченным
трудом. Но эта собственность есть источник дохода. Она
является законным способом, средством, дающим возможность
собственнику средств производства в той сфере производства,
в которой предмет его собственности является средством произ-
водства, присваивать себе часть выжатого капиталистом неопла-
ченного труда, которая иначе, как излишек над обычной при-
былью, была бы брошена в кассу капитала. Эта собственность
представляет из себя средство помешать процессу, наблюдаемому
в других капиталистических сферах производства, и удержать
произведенную в этой отдельной сфере производства прибавочную
ценность в ней самой, так что эта прибавочная ценность делится
теперь между капиталистом и землевладельцем. Благодаря этому '
землевладение становится ассигновкой на неоплаченный труд...
какой является капитал. (И как капитал представляется источ-
ником ценности благодаря тому, что он имеет силу выжимать
— 356 —
У рабочего неоплаченный труд, так и землевладение кажется
источником ценности, благодаря тому обстоятельству), что оно
дает возможность землевладельцу отнимать у капиталиста часть
неоплаченного труда. Это об’ясняет современную земельную
ренту, ее существование.
(Т. пр. ст., т. II, стр. 147).
Попросту — частная собственность определенных лиц на 652.
землю, копи, воды и т. д. дает им возможность захватывать,
подхватывать, перехватывать содержащийся в товарах этой
особой сферы производства, этого особого приложения капитала
излишек прибавочной ценности, над прибылью, средней прибылью,
над нормой прибыли, определяемой всеобщей нормой прибыли,
дает возможность помешать этому излишку войти во всеобщий
процесс, при посредстве которого образуется всеобщая норма
прибыли. Часть этой прибавочной ценности захватывается даже
во всяком промышленном предприятии, т. к. повсюду за землю
под фабричными строениями, жилищами для рабочих и т. д.
уплачивается поземельная рента, в виду того, что даже (там),
где землю можно иметь совершенно свободно, фабрики строятся
только в более или менее заселенных и богатых путями сооб-
щения местностях.
(Там же, стр. 142).
Рента, как денежная рента, может развиться, лишь 653.
на основе товарного производства, точнее, капиталистического
производства, и она развивается в той мере, в какой земле-
дельческое производство становится товарным производством;
следовательно, в той мере, в какой неземледельческое производ-
ство развивается как самостоятельное по отношению к нему
производство, потому что в той же мере земледельческий про-
дукт становится товаром, меновой стоимостью и стоимостью.
В той самой мере, как с капиталистическим производством
развивается товарное ’производство, а потому производство-
стоимости,—развивается производство прибавочной стоимости
и прибавочного продукта. Но в той же мере, как развивается
последнее, развивается и способность земельной собственности,
пользуясь своей монополией на землю, захватывать все возра-
стающую часть этой прибавочной стоимости, т.-е. повышать
стоимость своей ренты, а вместе с тем и цену самой земли.
— 357 —
В развитии этой прибавочной стоимости и прибавочного про-
дукта капиталист все же является еще самодеятельным агентом.
Что же касается земельного собственника, он может просто
захватывать все возрастающую таким образом без его содей-
стния долю прибавочного продукта и прибавочной стоимости...
Итак, своеобразная особенность земельной ренты заключается
не в том, что земледельческие продукты развиваются в стои-
мости и как стоимости, т.-е. не в том, что они как товары
противостоят другим товарам и нсземледельческие продукты
противостоят им как товары, или что они развиваются, как
особые выражения общественного труда. Своеобразная особен-
ное 1Ь заключается в том, что вместе с условиями, при которых
земледельческие продукты развиваются в стоимости (товары),
и вместе с условиями реализации их стоимости развивается
и сила земельной собственности присваивать себе все растущую
долю этих создаваемых без ее содействия стоимости, все
растущая доля прибавочной стоимости превращается в земель-
ную ренту.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 178, 180).
|-
654. Земельная рента вообще—следовательно, новейша-', форма
земельной собственности—самое существование ее, не говоря
, о различии земельной ренты по плодородности земельных
участков, была бы возможно уже потому, что средняя заработ-
ная плата сельскохозяйственных рабочих стоит ниже средней
зарабо+ной платы промышленных рабочих. Так как здесь капи-
талист прямо по традиции (в то время как старый арендатор
становится капиталистом, и капиталисты становятся арендато-
рами) отдавал часть своего барыша землевладельцу, он возна-
граждал себя понижением заработной платы ниже ее уровня...
Где это не удается при помощи машин, там это удается при
помощи обращения пахотной земли в пастбище для овец.
(Т. пр. ст., т. II, стр. 122).
। 655. Давно ли исчезла иллюзия физиократов, что земельная
рента вырастает из земли, а не из общества?
(К., т. I, стр. 52).
656. Некоторые писатели, отчасти как защитники земельной
собственности против нападок буржуазных экономистов, отчасти
- 358 —
стремясь превратить капиталистическую систему произволст».
из системы противоречий в систему «гармонии., как, напоимео
Кери, старались представить, будто земельная рента, специфи-
ческое экономическое выражение земельной собственности, то-
жественна с процентом. Этим была бы изглажена противопо- ’
ложность между собственниками и капиталистами. Обратный
метод применялся при начале капиталистического производства.
Тогда для ходячего представления земельная собственность была
еше первичной и почтенной формой частной собственности,
.между тем как процент на капитал подвергался нападкам как
ростовщичество.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 162).
Земельная рента может смешиааться с процентом еще 657.
в одной форме, и благодаря этому ее специфический характер
может остаться непонятым. Земельная рента находит себе выра-
жение в определенной сумме денег, которую земельный собствен-
ник ежегодно извлекает из сдачи известного участка земли.
Мы видели, как происходит капитализация всякого определен-
ного дохода, т.-е. каким образом благодаря этому последний
может рассматриваться как процент на воображаемый капитал.
(К., т. III, ч. II, стр. 163).
Вообще выводить из купли и продажи земельной ренты 55g.
оправдание ее существования—это значит оправдывать ее суще-
ствование ее существованием.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 165).
Арендный договор. Земельная рента и арендная плата.
Но при существовании отношений, соответс гвующих ка- 659.
питалистическому способу производства, рента и арендная плата
должны были бы совпадать. А здесь мы и должны исследовать
как раз это нормальное отношение.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 292).
Действительные земледельцы суть наемные рабочие, полу 660.
чающие от капиталиста, арендатора, который ведет сельское
хозяйство только как особую область эксплоатации кап^
как приложение своего капитала к осо о сфер
— 359 —
В определенные сроки, например, ежегодно, этот капиталист-
фермер уплачивает земельному собственнику, собственнику
эксплоатируемой им земли, договором установленную сумму
денег (совершенно так же, как заемщик денежного капитала-
определенный процент) за разрешение применять свой капитал
в этой особой сфере производства. Эта денежная сумма назы-
вается земельной рентой, безразлично, уплачивается ли Ьна
1 с пахотной земли, строительного участка, рудников, рыбных ,
ловель, лесов и т. д. Она уплачивается в течение всего вре-
мени, на которое земельный собственник по договору ссудил,
сдал землю арендатору. Следовательно, земельная рента здесь
есть та экономическая форма, в которой земельная собствен-
ность экономически реализуется, доставляет стоимость.
(К., т. Ill, ч. И, стр. 158, 159).
661. Когда же истекает определенный контрактом срок аренды,—
и эта одна из причин, почему с развитием капиталистического
производства земельный собственник стремится по возможности
сократить срок аренды,—тогда произведенные в земле улучше-
ния достаются владельцу земли как акциденции, неотделимые
от субстанции, от земли, как его собственность. При заключе-
нии нового контракта об аренде земельный собственник при-
соединяет к собственно земельной ренте процент на капитал,
присоединенный к земле, — безразлично, сдает ли он теперь
землю тому фермеру, который произвел улучшения, или какому-
либо другому. Таким образом, его рента разбухает, или если
он намерен продать землю,—мы сейчас увидим, как определяется
ее цена, — теперь оказывается повышенной ее стоимость. Он
продает не просто землю, но улучшенную землю, присоединен-
ный к земле капитал, который ему ничего не стоил.
(К., т. III, ч. II, стр. 160).
62. Сначала арендатор платит ренту деньгами; потом земле-
владелец покупает на те же деньги продукт... Этот двукратный
переход денег из рук производителя в руки владельца дохода,
и обратно, выражает собою таким образом лишь однократное -
перемещение товара из рук производителя в руки владельца
дохода. Так как производитель является в некотором роде долж-
ником владельца дохода на часть своего продукта, то он под-
— 360 —
РИДОМ ренты лишь выплачивает владельцу дохода ценность то
вара, фактически уже перешедшую в его собственность. Товар
находится в руках арендатора, но не принадлежит ему. Так что
арендатор при помощи денег, платимых им в форме ренты, при-
обретает этот товар в собственность. Товар при этом не пере-
ходит из рук в руки. Если же передаются деньги, то это
является только передачей права на владение товаром, который
попрежнему остается в руках производителя... Такого рода
перемещение денег не имеет решительно ничего общего с товар-
ной метаморфозой, как и перемещение, происходящее при про-
стом размене одного вида денег на другой. Когда же деньги служат
платежным средством, то всегда предполагается, что плательщик
получил раньше товар, за который он потом и расплачивается-
Что касается арендатора и т. д., то он не получил этого товара;
товар до перехода к землевладельцу остается в руках аренда-
тора и составляет часть его продукта. Но юридически аренда-
тор приобретает на товар право собственности только тогда,
когда отдает полученные за него деньги землевладельцу. Его
право на товар изменяется; сам же товар попрежнему остается
у арендатора. Прежде он был только владельцем товара, соб-
ственником которого был владелец. Теперь товар составляет £го
личную собственность. Но перемена юридической формы, оста-
вляющая товар в одних и тех же руках, естественно не вы-
звала перехода самого товара в другие руки.
. (Т. пр. ст., т. I, стр. 75, 76).
В Англии... дело обстоит иначе. Там для улучшения почвы 663.
затрачивает капитал капиталистический арендатор. От этого
капитала совершенно так же, как и от того капитала, кото-
рый затрачивается им непосредственно на производство, он
требует необычного в стране процента, а обычной прибыли. Он
вовсе не ссужает землевладельцу капитала, за который тот ,
должен платить «обычный в стране» процент. Он сам, может
быть, берет взаймы капитал или затрачивает свой собственный
прибавочный капитал, чтобы он принес ему, как «обычно
в стране», промышленную прибыль, по меньшей мере, вдвое
больше обычного в стране процента.
(Т. пр. ст., т. II, стр. <*!'/•
Рента же не что иное, кек Фор».
Вот почему английские арендатор» оказывают так у Р
— 361 —
сопротивление официальной земледельческой статистике. От-
сюда же борьба, которую они ведут с землевладельцами из-за
установления действительных результатов затраты их капитала.
Именно, при аренде земель устанавливается величина ренты, и
после этою добавочная прибыль, получаемая от последователь-
ных затрат капитала, попадает в карман арендатора все время,
пока длится арендный договор. Отсюда борьба арендаторов за
продолжительные арендные договоры и, наоборот, вследствие
перевеса силы на стороне лэндлордов—увеличение числа кон-
трактов, которые можно ежегодно расторгнуть.
(К., т. Ill, Ч. II, стр. 214).
505. Конечно, практически земельной рентой является все, что
фермер платит земельному собственнику в форме арендных
денег, за разрешение возделывать землю. Из каких бы состав-
ных частей ни складывалась эта дань, из каких бы источников
опа ни происходила, для нее с собственно земельной рентой
обще то обстоятельство, что монополия на участок земли дает
так называемому земельному собственнику силу взимать дань,
налагать контрибуцию. Для нее с собственно земельной рентой
обще то обстоятельство, что она определяет земельную цену,
которая, как показано выше, есть не что иное, как капитали-
зированный доход, получаемый от сдачи земли в аренду.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 165).
<>66. Наконец,рассматривая формы проявления земельной ренты,
т.-с. рассматривая арендную плату, которая уплачивается под
титулом земельной ренты собственнику земли за использование
почвы с целями производства или потребления, необходимо пом-
нить, что Цепа вещей, которые сами по себе не имеют стоимо-
сти, т.-е. не суть продукты •груда, как, например, земля или по
крайней мере не могут быть воспроизведены трудом, как, на-
пример, древности, художественные произведения определенных
мастеров и т. д., может определяться очень случайными обсто-
ятельствами. Чтобы продать вещь, для этого не требуется ни-
чего иного, как только чтобы опа способна была сделаться
об'сктом монополии и отчуждения.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 174).
всяком случае капиталистический арендатор, по-
скольку он обсуждает дело как капиталист, может при этих
— 362 —
условиях возделывать землю класса А. Итак, условие для mod
мального использования капитала на сорте земли А имеется
н наличности. Но из этой посылки, что арендатор мог бы за"
тратить капитал на сорт земли А, при чем получились бы сред-
ние условия увеличения стоимости капитала, хотя и не было би
возможности платить ренту, отнюдь не следует заключение,
что эта земля, принадлежащая классу А, так и будет без даль-
нейших околичностей предоставлена в распоряжение аренда-
тора... Подобное предположение равносильно абстрагированию от
земельной собственности, уничтожению земельной собственности,
между тем как именно ее существование и ставит границу для
затраты капитала и для свободного применения его к земле,-
границу, которая отнюдь не рушится от одного простого сооб-
ражения арендатора, что если бы ему не пришлось уплачивать
ренту, т.-с. если бы он мог на практике признать земельную
собственность несуществующей, состояние хлебных цен позво-
лило бы ему извлечь из своего капитала посредством эксплоа-
тации сорта земли А обычную прибыль... Если мы рассмотрим
случаи, когда в стране капиталистического производства капи-
тал может вкладываться в землю без платежа рейты, то мы
найдем, что все они предполагают хотя и нс юридическое, то
фактическое-уничтожение собственности на землю, уничтоже-
ние, которое, однако, может произойти лишь при совершенно
определенных и по сносй природе случайных обстоятельствах.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 285, 2Н6).
Право застройки. Строительная рента.
Существуют ренты, которые можно об’яснить исключи- <>бк.
тельно только монополией, например, водная рента в Ломбардии
и в некоторых частях Азии, а также рента с домов, поскольку
она является рентой землевладения.
(Т. пр. ст., т. II, стр. 1 И>).
не
участком
В собственно земледелии этот процесс проявляется еще 669.
так ясно, как при пользовании землей, как строительным
, В Англии подавляющая часть земли под постройки
не продается как freehold, (в собственность. Ред.), а сдается
земельными собственниками на 99 лет или, если' ц
на более короткое время. По истечении этого ср
- 363
I
I
Б
вместе с самой землей достаются землевладельцу... Этот пример
собственности на постройки важен в том отношении. 1) что
он ясно показывает различие между собственно земельной рен-
той и процентом на присоединенный к земле основной капитал,—
процентом, который может составлять придаток к земельной
ренте. Пока продолжается срок арендного договора, процент на
постройки, равно как и на капитал, вкладываемый при земле-
делии арендатором в землю, достается промышленному капита-
листу—строительному спекулянту или фермеру—и сам по себе
не имеет ничего общего с земельной рентой, которую ежегодно,
в определенные сроки, приходится уплачивать за пользование
землей; 2) он показывает как вместе с землей и присоединен-
ный к ней чужой капитал, в конце концов, достается землевла-
дельцу, и вследствие этого его рента увеличивается процентом.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 161, 162
<>70. Если бы вся земля известной страны, пригодная для земле-
делия, была уже сдана в аренду,—при чем предполагается, как
общее явление, капиталистический способ производства и нор-
мальные отношения,—то не было бы такой земли, которая не
приносит ренты, но могли бы существовать такие затраты
капитала, отдельные части капитала, вложенного в землю,
которые не приносят ренты, потому что раз земля сдана в аренду,
земельная собственность, как абсолютная граница для необхо-
димого приложения капитала, перестает действовать. Как отно-
сительная граница, она продолжает еще действовать и после
этого в том смысле, что переход к земельному собственнику
того капитала, который вложен в землю, ставит здесь перед
арендатором очень определенные границы. Только в этом случае
вся рента превратилась бы в дифференциальную ренту, опреде-
ляемую не различиями в качестве земли, а различиями между
добавочными прибылями, получающимися от последних затрат
капитала на определенной земле, и рентой, которая уплачивалась
бы за аренду земли наихудшего класса. Как абсолютная гра- ,
яйца, земельная собственность действует лишь в том случае,
если допущение к земле вообще, как к сфере для приложения
капитала, обусловливается данью земельному собственнику.
Раз это допущение состоялось, последний уже не может про-
тивопоставить каких бы то ни было абсолютных границ коли-
чественному размеру затраты капитала на данном участке
— 364 —
земли. Постройке домов вообще полагается граница земельной
собственности третьего лица на тот участок, на котором пред-
стоит построить дом. Но раз эта земля арендована под по-
стройку домов, от арендатора уже зависит, построит ли он на
ней высокий или низкий дом.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 300, 301).
Повсюду, где существует вообще рента, выступает и диф- 671.
ференциальная рента, при чем она подчиняется тем же законам,
как земледельческая дифференцальная рента. Повсюду, где при-
родные силы могут быть монополизованы и обеспечивают при-
меняющему их промышленнику известную добавочную прибыль,—
будет ли то водопад, или богатый родник, или богатая рыбой
вода, или хорошо расположенное строительное место,—лицо,
признаваемое в силу своего титула на часть земли собствен-
ником этих предметов природы, улавливает у функционирующего
капитала эту добавочную прибыль в форме ренты. Что касается
земли, предназначаемой для строительных целей, то А. Смит
показал, каким образом рента с этой земли, подобно всем не-
земледельческим участкам, регулируется в своей основе соб-
ственно земледельческой рентой. Эта рента характеризуется,
во-первых, тем преобладающим влиянием, которое здесь на
дифференциальную ренту оказывает положение (очень важно,
например, при возделывании винограда и для строительных
участков в больших городах); во-вторых, очевидностью полной
пассивности собственника, активность которого заключается
(в особенности по отношению к рудникам) просто в эксплоатации
прогресса общественного развития, в который собственник ни-
чего не приносит от себя и в котором он ничем не рискует,
хотя бы в той мере, как это все же можно сказать о промы-
шленном капиталисте; и, наконец, преобладанием монопольной
цены во многих случаях, особенно, в случаях самой бесстыдной
эксплоатации бедности (потому что бедность—более богатый
источник для домовой ренты, чем каким когда бы то ни было
являлись рудники Потози для Испании), и чудовищная власть,
которую дает эта земельная собственность, соединяясь в одних
руках с промышленным капиталом, открывает для нее возмож
ность практически устранять с земли, как с обиталища, тех
рабочих, которые вступают в борьбу «з-за вопросов зарабо™»#
платы. Одна часть обществ, требует в это» случае от другой
— 365 —
дани за право жить на земле, как и вообще земельная собствен-
ность подразумевает право собственников эксплоатировать
земной тар внутренности земли, воздух, а вместе с тем все,
что необходимо для сохранения и развития жизни. Строитель-
ную ренту необходимо повышает не только рост населения и
возрастающая вместе с ним потребность в жилищах, но и раз-
витие основного капитала, который или присоединяется к земле,
или коренится в ней, покоится на ней, как все промышленные
постройки, железные дороги, товарные склады, фабричные зда-
ния, доки и т. д. Смешение платы за наем, поскольку она пред-
ставляет процент и амортизацию капитала, вложенного в дом, .
с рентой просто за землю невозможно здесь даже при всем
добром желании, как у Кэри, невозможно в особенности в тех
случаях, когда, как в Англии, земельный собственник и стро-
ительный спекулянт суть совершенно разные лица. Здесь суще-
ственны два элемента: с одной стороны, эксплоатация земли
с целями воспроизводства или добывающей промышленности,
с другой—пространство, которое необходимо, как элемент вся-
кого производства и всякой человеческой деятельности. И в том
и в другом случае земельная собственность требует всей дани.
Спрос на строительные участки повышает стоимость земли, как
пространства и основы, и в то же время благодаря этому воз-
растает спрос на элементы земли, которые служат строительным
материалом.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 309, 310).
€72.
Рабочий договор: его экономическая сущность и
юридическая форма.
Обмен между капиталом и трудом воспринимается перво-
начально совершенно так же, как купля и продажа всякого
другого товара. Покупатель дает известную сумму денег, про-
давец-вещь, отличную от денег. Юридическое сознание видит
здесь в лучшем случае лишь материальную разницу, которая
выражается в юридически эквивалентных формулах: «По ut des»,
«do ut facias», «facio ut des» и «facio ut facias» (т.-е. «даю,
<тобы ты дал», «даю, чтобы ты сделал», «делаю, чтобы ты
дал» и «делаю, чтобы ты сделал»), (Четыре основных формулы рим-
ского обязательственного права- Ред.).
—Первоначальное превращение денег в капитал совер-
шается в самом точном согласии с экономическими законами
- 366 —
товарного производства и вытекающим из них правом собствен-
ности. Несмотря на это, в результате его оказывается:
1) что продукт принадлежит капиталисту, а не рабочему;
2) что стоимость этого продукта, кроме стоимости аван-
сированного капитала, заключает в себе еще прибавочную стои-
мость, которая рабочему стоила труда, а капиталисту ничего
не стоила, и тем не менее составляет правомерную собствен-
ность последнего;
3) что рабочий сохранил свою рабочую силу и может
снова продать ее, если найдет покупателя.
(К., т. I, стр. 593, 594).
Капиталист авансирует, однако, рабочему в форме денег 674.
ту часть его продукта, которая приходится на его долю в каче-
стве заработной платы... Не должен ли рабочий заплатить ему...
за труды, риск и время? Стало быть, поэтому рабочий должен
получать меньшую долю продукта, чем ему следовало бы! Но
такой постановкой вопроса совершенно извращается сущность
между наемным трудом и капиталом и уничтожается экономи-
ческое оправдание прибавочной ценности. В самом деле, результат
процесса тот, что фонд, из которого капиталист платит наем-
ному рабочему, есть не что иное, как собственный продукт
этого последнего, так что фактически капиталист и рабочий
делят продукт между собою. Но этот фактический результат •
нс имеет ничего общего со сделкой между капиталом и наемным
трудом (на которой основывается экономическое, выводимое из
законов самого товарного обмена оправдание прибавочной
ценности). Капиталист покупает не что иное, как временное
пользование рабочею силой; он оплачивает ее только
после того, как эта рабочая сила была употреблена в дело и ове-
ществилась в продукте. Здесь, как и везде, где деньги служат
платежным средством, купля и продажа предшествуют действи-
тельному отчуждению денег со стороны покупателя. Но труд уже
принадлежит капиталисту после такой сделки, заканчиваю-
щейся раньше, чем начинается настоящий процесс производства...
Если бы рабочий с самого начала противостоял ему, как това-
ровладелец, то капиталист не мог бы получить никакого барыша,
не мог бы реализовать никакой прибавочной ценности, т. к.
по закону ценности обмениваются эквиваленты, равные коли
неству труда на равные количества труда. Прибавочная ценность
— 367 —
капиталиста обязана своим происхождением именно тому, что
он покупает у рабочего не товар, а его рабочую силу, а рабочая
сила имеет меньшую ценность, чем ее продукт, или, что то же.
она реализуется в большем количестве овеществленного труда,
чем реализовано в ней самой. Но вот ради оправдания при-
были затушевывается источник ее происхождения и оставляется
в стороне вся сделка, служащая ей основой. Так как в действи-
тельности—поскольку процесс непрерывен—капиталист платит
рабочему только из его собственного продукта, рабочий полу-
чает плату только из части этого своего продукта, и, стало
быть, авансирование является только кажущимся, то говорят:
рабочий продал капиталисту свою часть продукта раньше,
чем продукт превращен был в деньги... При такой
постановке вопроса капиталист перестает быть собственником
продукта, и тем самым уничтожается целиком весь процесс,
путем которого он безвозмездно присваивает себе чужой труд.
Теперь, стало быть, противостоят друг другу два товаровла-
дельца... У капиталиста есть деньги, и рабочий продает ему
не свою рабочую силу, а товар, именно ту часть продукта,
в которой реализован его же собственный труд.
(Т. пр. ст., т. I, стр. 86).
675. В обмене между капиталом и трудом следует... различать
два существенно различных, хотя и обусловливающих друг друга
момента. В о-п е р в ы х: первый обмен между трудом и капиталом
есть формальный процесс, в котором капитал выступает, как
деньги, а рабочая сила, как товар. Продажа рабочей силы
идеально или юридически имеет место уже в этом первом про-
цессе, несмотря на то, что труд оплачивается только после
того, как он был выполнен, т.-е. к концу дня, недели, месяца
и т. д. Это ничего не изменяет в сделке, посредством которой
совершается продажа рабочей силы. В данном случае непосред-
ственно продается не товар, содержащий уже реализованный
труд, а употребление рабочей силы, стало быть, фактически
самый труд, так как употребление рабочей силы, ее действие,
есть труд. Значит, здесь мы имеем дело не с тем обменом
труда на труд, который совершается через посредство обмена
товара на товар. Если А продает В сапоги, то оба они обме-
нивают труд, один труд, реализованный в сапогах, а другой—
труд, воплощенный в деньгах. Здесь же вступают в обмен, с одной
— 368 —
стороны, овеществленный труд в его самой обшей общественной
форме, т.-е. в форме денег, а с другой стороны-труд, суще-
ствующий еще только в форме силы; покупается и продается
здесь употребление этой силы, т.-е. самый труд, хотя ценность
продаваемого товара не есть ценность труда (иррациональное
выражение), а ценность рабочей силы. Таким образом, имеет
место непосредственный обмен между овеществленным трудом
и рабочей силой, которая de facto сводится к живому труду
т.-е. обмен между овеществленным и действительным трудом.
Заработная плата—ценность рабочей силы—является, согласно
тому, что было развито выше, непосредственной покупной ценой,
ценой труда. В этот первый момент отношение между рабочим
и капиталистом есть отношение между продавцом и покупа-
телем товара. Капиталист уплачивает ценность рабочей силы,
т.-е. ценность покупаемого им товара. Но в то же время рабо-
чая сила покупается только потому, что труд, который она
может и обязывается выполнить, больше труда, необходимого
для воспроизводства рабочей силы, и поэтому выражается
в более высокой ценности, чем ценность рабочей силы.
Во-вторых: следующий момент обмена капитала и труда
в действительности не имеет ничего общего с первым моментом
и, строго говоря, он вовсе не обмен. В первый момент происхо-
дит обмен денег на товар—обмен эквивалентов, и рабочий и
капиталист противостоят друг другу, как товаровладельцы.
Обмениваются эквиваленты (и, стало быть, сущность сделки не
меняется от того, в какое время происходит обмен и будет ли
цена труда ниже или выше ценности рабочей силы или равна
ей. Так что сделка может совершаться на основании общего .
закона товарного обмена). Во-втором моменте совсем нет обмена.
Владелец—собственник денег—перестал быть покупателем товара,
а рабочий—быть его продавцом. Владелец денег функционирует
теперь, как капиталист. Он потребляет товар, который он купил,
а рабочий поставляет его, Т. к. употребление его рабочей силы
есть его труд. Благодаря предыдущей сделке, труд сам стал
частью вещественного богатства. Рабочий выполняет его, но
труд этот принадлежит капиталу, он есть лишь функция этого
последнего. Он совершается поэтому под непосредственным кон-
тролем и руководством капитала, а продукт, в к°торо” °”
овеществляется, есть лишь новый вид, принимаемы капи -
или точнее—форма, в которой этот последний actu становится
О арам.
, — 369 —
24 .
капиталом. Поэтому в этом процессе труд непосредственно
овеществляется в капитале, прямо превращается в него, после
того как он, благодаря первой сделке, формально стал частью
капитала. При этом количество труда, превращающееся теперь
в капитал, больше того капитала, который был прежде затрачен
на покупку рабочей силы. В этом процессе присваивается часть
неоплаченного труда, и только вследствие этого деньги превра-
щаются в капитал.
(Т. пр. ст., т. I, стр. 270, 271).
676 Что выносится на рынок есть в действительности не труд,
а рабочий. Что он продает капиталисту—это не его труд,
а временное употребление его личности, как рабочей силы.
В контракте, который заключают капиталист и рабочий, в купле
и продаже, когда они договариваются, это является непосред-
ственным предметом... Продажа товара рабочей силы—юриди-
ческая передача потребительной ценности, и ее действительная
передача происходит здесь не одновременно.
.(Т. пр. ст., т. Ill, стр. 96, 97).
.Свобода* и „равенство* в рабочем договоре.
ЬП- Если «гражданские права» рабочих «не влияют на их
экономическое положение», то их экономическое положение
влияет на их гражданские права. Заработная плата в нацио-
нальном масштабе, а потому и капиталистический способ про-
изводства возможен лишь там, где рабочий лично свободен.
Он основан на личной свободе рабочих.
(Т. пр. ст., т. Ill, стр. 337).
678. Таким образом, владелец денег лишь в том случае может
превратить свои деньги в капитал, если найдет на рынке сво-
бодного рабочего, свободного в двояком смысле: во-первых, он
должен располагать своей рабочей силой, как свободная лич-
ность своим товаром, во-вторых, не должен иметь для продажи
никакого другого товара, должен быть гол, как сокол, свободен
от всех предметов, необходимых для практического применения
рабочей силы.
(К., т. 1, стр. 144).
— 370 —
Непосредственный производитель • рабочий, лишь тогда 679
улучает возможность распоряжаться своей личностью, когда
прекращается его прикрепление к земле и его крепостная или
феодальная зависимость от другого лица. Далее, чтобы стать
свободным продавцом рабочей силы, который несет свой товар
туда, где имеется на него спрос, рабочий должен был изба-
вься от господства цехов, от цеховых уставов об учениках
и подмастерьях и от прочих предписаний, которые ставят труд
в известные рамки. Итак, одна сторона того исторического
процесса, который превращает производителя в наемного рабо-
чего, заключается в освобождении производителя от феодаль-
ного и цехового принуждения, и только эта одна сторона су-
ществует для наших буржуазных историков. Но имеется и
другая сторона, состоящая в том, что освобождаемые лишь
тогда становятся продавцами самих себя, когда у них отняты
все средства производства и все гарантии существования, обес-
печенные старинными феодальными учреждениями. И история
этой их экспроприации вписана в летописи человечества пла-
менеющим языком меча и огня.
. . (К„ т. 1, стр. 737).
Рабочий является собственником своей рабочей силы лишь 680
до тех пор, пока он в качестве продавца последней торгуется
с капиталистом, но он может продать лишь то, чем он обла-
дает, лишь свою индивидуальную, единичную рабочую силу. Это
обстоятельство ничуть не изменяется от того, что капиталист
закупает 100 рабочих сил вместо одной, заключает контракт
не с одним рабочим, а с сотней независимых друг от друга
рабочих. Капиталист может употреблять этих 100 рабочих, не
устанавливая между ними кооперации. Следовательно, он опла-
чивает стоимость 100 самостоятельных рабочих сил, но не
оплачивает комбинированной рабочей силы. Как независимые
личности, рабочие являются индивидуумами, вступившими
в определенное отношение к одному и тому же капиталу, но
не друг к другу. Их кооперация начинается лишь в процессе
груда, но в процессе труда они уже перестают принадлежать
самим себе.
(К., т. I, стр. 322).
Если первоначально рабочий продает свою рабочую силу 681.
капиталу, потому что у него нет материальных средств для
— 371 —
24»
производства товара, то теперь самая его индивидуальная ра.
бочая сила не может быть использована до тех пор, пока она
не запродана капиталу. Она способна функционировать лишь
н связи с другими, а эта связь осуществляется лишь после
продажи в мастерской капиталиста. Как на челе избранного
народа было начертано, что он-собственник Иеговы, точно так
же на мануфактурного рабочего разделение труда накладывает
печать собственности капитала.
(К., т. I, стр. 352).
J2 Собственность на прошлый неоплаченный труд оказы-
вается теперь единственным условием текущего присвоения
в растущем масштабе живого неоплаченного труда. Чем больше
накопил капиталист раньше, тем больше он может накоплять
теперь. Поскольку прибавочная стоимость, из которой состоит
добавочный капитал № 1, есть результат покупки рабочей
силы на часть первоначального капитала,—покупки, которая
вполне соответствовала законам товарного обращения и с юри-
дической точки зрения предполагает лишь, что рабочий сво-
бодно распоряжается своими собственными способностями,
а владелец денег или товаров—принадлежащими ему стоимо-
стями; поскольку добавочный капитал № 2 и т. д. является
простым результатом добавочного капитала № 1, т.-е. след-
ствием тех же самых отношений; поскольку каждая единичная
сделка постоянно совершается здесь в полном согласии с за-
коном товарного обмена, т.-е. поскольку капиталист всегда
покупает рабочую силу, а рабочий всегда ее продает и при-
том—допустим даже и это—по ее действительной стоимости,—
постольку очевидно, что закон присвоения или закон частной
собственности, покоящийся на производстве и обращении това-
ров, превращается путем собственной, внутренней, неустрани-
мой диалектики в свою прямую противоположность. Обмен
эквивалентов, представляющийся нам основной первоначальной
операцией, претерпел такие изменения, что в результате обмен
оказывается лишь внешней видимостью; в самом деле, часть
капитала, обмененная на рабочую силу, во-первых, сама пред-
ставляет лишь часть продукта чужого труда, присвоенного без
эквивалента; во-вторых, она должна быть не только возмещена
создавшим ее рабочим, но возмещена с новым прибавочным
продуктом. Меновое отношение между капиталистом и рабочим
— 372 —
становится таким образом простой видимостью процесса обра-
щения, простой формой, которая чужда своему собственному
содержанию и лишь затемняет его действительный смысл.
Постоянная купля и продажа рабочей силы есть форма. Содер-
жание же заключается в том, что капиталист часть уже овеще-
ствленного чужого труда, постоянно присвояемого им без экви-’
налента, снова и снова обменивает на большее количество
живого чужого труда. Первоначально право собственности каза-
лось нам основанным на собственном труде. По меньшей мере
мы должны были принять это допущение, т. к. на рынке про-
тивостоят друг другу лишь равноправные товаровладельцы, при
чем средством для присвоения чужого товара является лишь
отчуждение своего собственного товара, а этот последний может
быть создан лишь трудом. Теперь же оказывается, что собствен-
ность для капиталиста есть право присваивать чужой неопла-
ченный труд или его продукт, для рабочего—невозможность
присвоить себе свой собственный продукт. Отделение собствен-
ности от труда становится необходимым последствием того
закона, исходным пунктом которого послужило, невидимому, их
тожество.
(К., т. I, стр. 591, 592).
Эта чисто-юридическая аргументация (о т. н. равноправии 683.
в браке. Р е д.) совершенно совпадает с тою, какою пользуется
радикальный буржуазный республиканец, призывая пролетария
к спокойствию. Рабочий договор должен добровольно заклю-
чаться обеими сторонами. Но он признается заключенным доб-
ровольно, поскольку закон на бумаге признает равным обе
стороны. До власти, которую различное классовое положение
дает одной стороне, до давления, которое она оказывает на дру-
гую сторону, до действительного экономического положения .
обеих сторон—до всего этого закону нет дела. И на все время
действия рабочего договора обе стороны опять-таки должны
быть равноправны, поскольку одна или другая из сторон опре-
деленно не отказалась от своих прав. Закон и тут ничего не
может поделать против того, что экономическое положение за-
ставляет рабочего отказаться даже от последней тени равноправия.
(Пр. с., стр. 48).
Капиталист осуществляет свое право покупателя, когда 684.
стремится по возможности удлинить рабочий день и, если
’ — 373 —
i
возможно, сделать две рабочих дня ил одною, С другой СТо
роны, специфическая природа продаваемого товара Обусловливает
предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляем
свое право продавца, когда стремится ограничить рабочий день
определенной нормальной величиной. Здесь получается, следо
вательно, антиномия (противоречие законов), право противово
ставляется праву, при чем оба они в равной мерс санкциони
руются законом товарною обмена. При столкновении двух пран
решение принадлежит силе. Таким образом, в истории капита
диетического производства нормирование рабочего дня высту-
пает как борьба за пределы рабочего дня,—борьба межд\
собирательным капиталистом, т.-е. классом капиталистов, и
собирательным рабочим, т.-е. классом рабочих.
(К., т. I, стр. 212, 213).
п85. (' другой стороны, поштучная плата поаволяет капита
листу заключать контракт лишь стланным рабочим... Контрикi
этот заключается на определенное число штук продукта по
такой цене, которая даст главному рабочему возможность св
мостоятельно вербовать и оплачивать своих подручных. Экспло
атацня труда капиталом осуществляется здесь при посредстве
эксплоатации одного рабочего другим рабочим.
(К., т. I, стр. 558).
о8н Машины революционизируют также до основания фор-
мальное выражение капиталистического отношения, договор
между рабочим и капиталистом. На базисе товарного обмена
предполагалось прежде всего, что капиталист и рабочий проти-
востоят друг другу как свободные личности, как независимые
товаровладельцы; одни как владелец денег и средств производ-
ства, другой как владелец рабочей силы. Но теперь капитал
покупает незрелых или полузрелых. Раньше рабочий продавал
свою собственную рабочую силу, которой он располагал, как
формально свободная личность. Теперь он продает жену и
детей. Он становится работорговцем. т । CTp jggj I
Рабочий договор и государственное принуждение.
Фабри иное законодательство.
Ь87. Римский раб был прикован цепями, наемный рабочий
привязан невидимыми нитями к своему собственнику. Но только
этот собственник не отдельный капиталист, а класс капита -
— 374 —
«истом. В прежние времена капитал там, где ему предста.ла
„ось нужным, осуществлял свое право собственности и. СВОбо,
„ОГО рабочего путем принудительного закона.
(К., т I, стр. 581).
Рааличные законодательства определяют максимальный бкн
рок рабочего договора. У народов, у которые господствует
свободный труд, законодательство всегда устанавливает опре-
деленный срок предупреждении на случай прекращения договора.
Н различных странах, особенно в Мексике, рабство имеет
место в скрытой форме, я виде так называемого «peonage*
(долговое рабство батраков). При помощи ссуд, которые упла-
чиваются трудом, при чем обязательство уплаты переходит из
юколения в поколение, не только отдельный рабочий, но ижн
его семья становится наследственной собственностью другого лиц.)
и его семьи.. Так называемый император Максимилиан снова
ввел его декретом, который в вашингтонской палате предста-
вителей правильно был заклеймен, как декрет, восстанавли-
вающий рабство п Мексике.
(К., т. I, стр. ПЭ).
Вызванная машиной революция в юридическом отношении 6S9.
между покупателем и продавцом рабочей силы, лишившая всю
>ту сделку даже видимости договора между свободными лицами,
впоследствии дала английскому парламенту юридическое осно-
вание, оправдывающее государственное вмешательство в фаб-
ричное дело... Но так как капитал по своей природе левеллер,
r.-е. требует как прирожденного права человека равенства
условий эксплоатации труда во всех отраслях производства, го
1аконодательное ограничение детского труда в одной отрасли
промышленности становится причиной его ограничения в другой
0Тра‘СЛИ- (К., т. I, стр. 300).
Приходите, признать, что ниш рабочий 6W'
Чесса произаодстоа иным, чей ьпупял в .
силу, так сказать, черным по
- 375 -
свободно распоряжается самим собою. По заключении сделки
оказывается, что он попсе нс был «свободным агентом», что
нремя. ни которое он свободно продпст спою рпбочую силу,
является временем, ни которое ему приходится се продавать,
что в действительности пиявка нс выпускает его до тех пор,
пока cine «остается для высасывания хотя бы единый мускул,
единая жилка, единая капля крови». Чтобы защитить себя от
«змеи их мучений» (Генрих Гейне), рабочие должны об'едиииться
и, как класс, вынудить государственный закон, мощное обще*
стнснное препятствие, которое мешало бы нм самим по добро-
иодьному контракту с капиталом продавать на смерть и рабство
себя и свое потомство. Па место пышного каталога «неотчу-
ждаемых пран человека» выступает огромная Мации Chartn
(основные права) ограниченного законом рабочего дня, которая,
«наконец, выясняет, когда оканчивается время, которое рабочий
продаст, и когда начинается время, которое принадлежит ему
самому»... (Какая огромная дистанция).
(К., т. I, стр. 286, 287).
б‘)|. Ничто так не характеризует дух капиталя, как история
английского фабричного законодательства с 1833 до 1864 г.
• (К., т. I, стр. 26). ‘
692. Мы видели, что эти мелочные постановления, которые
регулируют время, пределы, перерывы работы с таким ноенны.ц
однообразием, по звону колокола, отнюдь не были продуктом
парламентских измышлений. Они постепенно развивались из
данных отношений, как естественные законы современного спо-
соба производства. Формулировка их, официальное признание
н провозглашение государством явились результатом длительной
классовой борьбы. Одним из ближайших последствий их было
го, что практика подчиняла и рабочий день взрослых фабричных
рабочих гем же ‘самым ограничениям, потому что в большинстве
процессов производства необходимо сотрудничество детей, под-
ростков и женщин.
(К., т. I, стр. 266).
693. Все же принцип (фабричного законодательства. Ред.) одер
жал решительную победу, победив в крупных отраслях промышлен-
ности, являющихся специфическим порождением современного
— 376 —
способа производства.., Сами фабриканта, у которых путем
полувековой гражданской войны таг за шагом завоевывалось
,аконодательное ограничение и урегулирование рабочего дня.
хвастливо указывали ня контраст между этими отраслями про-
мышленности и теми областями жсплоагации, которые еш«
оставались «свободными». Фарисеи «политической экономии»
поспешили провозгласить убеждение и необходимости законе
двтельного регулиро1нтии рабочею дня новым характерным
иноенанием их «науки». Легко понять, что после того, как
магнаты фабрики принуждены были покориться неизбежному
и примириться с ним, сила сопротииления капитала постепенно
ослабевала, силл же наступления рабочею класса напротив
возрастала по мере того, как возрастало число его союзников
и общественных слоях, нс заинтересованных непосредственно
(К., т. I, стр. 279, 2Л0).
Что касается ограничения рабочего дия н Англии, как и 694.
но всех странах, то оно никогда не было бы дости!иуто баз
шконолательного вмешательства. А этого вмешательства иикот да
бы нс было без давления со стороны рабочих. Но всяком случае,
этого результата никогда не возможно было бы достигнуть
путем частных сделок между рабочими и капиталистами. Именно
•та нсобхрдимост!, общего политического давления служит дока-
щтельством того, что н своей чисто экономической деятель-
ности капитал является могущественной партией
(Зар. пл., и. и пр., стр. 49/.
Сделан было (в Англии. Ред.) несколько попыток применить п95
к земледелию принципы фабричного законодательства, хотя бы
и в модифицированной форме, но все они до сих пор остались
безрезультатными. На одно я должен обратить здесь внима-
ние: на существование непреодолимой тенденции к всеобщему
применению этих принципов.
(К.. Т. I, стр. 503).
Пока фабричное законодательство регулирует трудп-‘
фабриках, мануфактурах и т. д., это предо анляен < с "
просто вмешательством в эксплоататорские права квпитмг
Напротив, всякое регулирование так называ
696.
— 377 -
труда с самого начала выступает как прямое вторжение
в pitria potestas (в права отца), т.-е. выражаясь современным
языком, в родительскую власть: шаг, от которого деликатный
английский парламент, как он старался изобразить, долгое
время отшатывался с содроганием. Однако сила фактов заста-
вила, наконец, признать, что крупная промышленность раэру.
шает вместе с экономическим базисом старой семьи и соот-
ветствующего ему семейного труда и старые семейные отно-
шения. Необходимо было провозгласить право детей.
(К., т. !, стр. 490).
097. Установление нормального рабочего дня явилось резуль-
татом многовековой борьбы между капиталистом и рабочим.
Но в истории этой борьбы обнаруживаются два противопо
ложных течения. Сравним, например, английское фабрмчное-
законодательство нашего времени с английскими рабочими ста-
тутами. начиная с XIV и до половины XVIII века. В то время
как современный фабричный закон- насильственно сокращает
рабочий день, эти статуты стремятся насильственно его удли-
нить. Но и то сказать, притязания капитала в эмбриональном
состоянии, когда он находится лишь в процессе образования
и обеспечивает свое право всасывать достаточное количество
прибавочного труда, опираясь не просто на силу экономических
отношений, но и на содействие государственной власти,—эти
притязания представляются до чрезвычайности скромными, если
сопоставить их с теми уступками, которые он, ворча и сопро-
тивляясь, должен делать в зрелом возрасте... Поэтому весьма
естественно, что то удлинение рабочего дня, к которому капи-
тал при посредстве государственной власти старается принудить
совершеннолетних рабочих в период с половины XIV до конца
XVII века, совпадает приблизительно с теми пределами рабо-
чего времени, которые во второй половине XIX века кое-где
ставятся государством для превращения детской крови в капитал,
•
(К., т. 1, стр. 252, 253).
Когда постепенное нарастание возмущения рабочего
класса принудило государство насильно сократить рабочее
время и прежде всего на фабрике в собственном смысле про-
диктовать нормальный рабочий день, т.-е. с того момента,
— 378 —
когда раз навсегда сделалось невозможным увеличение произ-
водства прибавочной стоимости посредством удлинения рабочего
дня. капитал со всей энергией и с полной сознательностью бро-
сился на производство относительной прибавочной стоимости
при помощи ускоренного развития машинной системы.
(К., т. I, стр. 403).
...Хотя фабричные инспектора неустанно и с полным 699.
правом восхваляют благоприятные результаты законов 1844 и
1850 г.г., однако они признают, что сокращение рабочего дня
уже вызвало такую интенсивность труда, которая угрожает
здоровью рабочих, и следовательно, разрушительно действует
на самую рабочую силу.
(К., т. I, стр. 411).
Не подлежит никакому сомнению, что, когда законом 700
у капитала раз навсегда отнята возможность удлинения рабо-
чего дня, его тенденция —вознаграждать себя за это системати-
ческим повышением степени интенсивности труда и превра-
щать всякое усовершенствование машин в средство усиленного
высасывания рабочей силы
(К., т. I, стр. 412).
Таким образом, в этом английском законодательстве 701
1867 г. бросается в глаза, с одной стороны, вынужденная
у парламента господствующих классов необходимость признать
и принципе столь чрезвычайные и широкие меры против захва
тов капиталистической эксплоатации, а с другой стороны, по-
ловинчатость, неохота и нечестность с которыми парламент
потом осуществлял их на практике.
(К., т. 1, стр. 496).
При законе о десятичасовом рабочем дне они (законы
о женском и детском труде. Р е д.) являются невыносимой неспра-
ведливостью. Поэтому они (фабриканты) самым хладнокровным
образом об'явили инспекторам( что не желают обращать вни-
мания на букву закона и намерены ввести старую систему
собственной властью... Норма, применяемая при разделении
труда внутри мастерской с самого начала и планомерно,пр
Разделении труда внутри общества действует лишь
702.
ствии, как внутренняя, слепая сила природы, которая подчи-
няет себе беспорядочный произвол товаропроизводителей и
воспринимается только в виде барометрических колебаний
рыночных цен. Мануфактурное разделение труда предполагает
безусловный авторитет капиталистам по отношению к рабочим,
которые образуют простые члены принадлежащего ему сово-
купного механизма; общественное разделение труда противопо-
ставляет друг другу независимых товаропроизводителей, не
признающих никакого иного авторитета, кроме конкуренции,
кроме того принуждения, которое является результатом борьбы
их взаимных интересов,- подобно тому, как в мире животных
belliim omnium contra omnes (борьба всех против всех) есть
в большей или меньшей степени условие существования всех
видов. Поэтому то же самое буржуазное сознание, которое
прославляет, как организацию труда, повышающую его произ-
водительные силы, мануфактурное разделение труда, пожизнен-
ное прикрепление работника к какой-нибудь одной реакции
и безусловное подчинение частичного рабочего власти капитала,—
это же самое буржуазное сознание с одинаковой горячностью
поносит всякий сознательный общественный контроль и регу-
лирование общественного процесса производства как покуше-
ние на неприкосновенные права собственности, свободы и само-
определяющегося «гения» индивидуального капиталиста. Весьма
характерно, что вдохновенные апологеты фабричной системы
не находят против всеобщей организации общественного труда
возражения более сильного, чем указание, что такая органи-
зация превратила бы все общество в фабрику.
, (К., т. J, стр. 271, 347).
703. Каждый фабрикант имеет для своего частного обихода
настоящий кодекс, определяющий наказание за все умышленные
и неумышленные проступки, рабочий платит, например, такую-то
и такую-то сумму, если он имел несчастие сесть на стул, если
он шумит, разговаривает, смеется, Ъсли он опаздывает, хотя бы
на несколько минут, если он сломает какую-нибудь часть ма-
шины, если качество его продуктов не соответствует устано-
вленным требованиям... Вы видете, господа, что этот частный
уголовный кодекс создан специально для того, чтобы плодить
проступки, а проступки плодятся для того, чтобы получать
деньги. _
(Речь о своб. торг., стр. 19).
- 380 —
К тому же полицейское принуждение делает для пролета- 704
риата все законы, касающиеся области передвижения и др.
иллюзорными. .
(Крест, воина в Германии).
Рабство, которым буржуазия сковала пролетариат, ни 705
в чем не сказывается с такой ясностью, как в фабричной
системе. Здесь юридически и фактически конец всякой свободе.
Утром в 5’4 час. рабочий должен быть на фабрике; если он
опаздывает на несколько минут, его штрафуют, если он опаз>
дынает на десять минут, его не пропускают до конца завтрака
н плата за четверть дня у него потеряна. Он должен есть,
пить и спать по команде... деспотический звонок зовет его
с постели, зовет от завтрака и обеда. А что сказать о самой
фабрике? Фабрикант здесь—самодержавный законодатель... Он
издает фабричные правила, как ему заблагорассудится; он изме-
няет и делает добавления к своему кодексу, как ему вздумается;
и хотя бы он внес в кодекс полную бессмыслицу, суды говорят
рабочему: т. к. вы добровольно согласились на этот договор,
то вам необходимо теперь исполнять его... Этим рабочим
суждено с 9-летнего возраста и до самой смерти жить под
нравственной и физической палкой.
(Пол. раб. кл. в А., цитируется в К., т. I, стр. 419).
Фабричный кодекс, в котором капитал в частно-правовом 706.
порядке и самовластно, без разделения властей, вообще столь
дорогого буржуазии, и без представительной системы, еще более
для нее дорогой, формулирует свое самодержавие над рабочими,—
этот кодекс есть просто капиталистическая карикатура того
общественного регулирования процесса труда, которое стано-
вится необходимым при кооперации в крупном масштабе и при
совместном применении средств труда, особенно машин. Кнут
надсмотрщика за рабами заменяется штрафной книгой надзи-
рателя. Все наказания,‘естественно, сводятся к денежным штра-
фам и вычетам из заработной платы, и, благодаря законода-
тельному остроумию фабричных Ликургов, нарушение их законов,
пожалуй, еще прибыльнее для них, чем соблюдение.
(К., т. I, стр. 419).
Великим .социальным
собственное существование,
принимавшиеся ею,, могли
мероприятием Коммуны было ее 707.
ее работы. Отдельные меры, пред-
обозначить только направление,
- 381 —
ыояатгя управление народа посредством самого
«X прибежали: запрещение ночной работы
‘ л- запрещение, под страхом наказания, понижать зар,. .
«“’«'"«an ШТ|”Ф°" “ ₽аб0ЧИК "« °«»03-
можными предлогами—обычный прием работодателей, которые,
соединяя в своем липе законодательную, судебную и исполу,
тельную власти, кладут штрафные деньги себе в карман.
(Гр. в. во Фр., стр. 57).
708. В отраслях промышленности, прежде всего революциони-
зированных водой, паром и машинами, в этих первых созданиях
современного способа производства, в хлопчато-бумажных,
шерстяных, льняных, шелковых прядильных и ткацких, прежде
всего находит себе удовлетворение стремление капитала к без-
граничному и беспощадному удлинению рабочего дня. Изменения
материального способа производства и соответствующие изме-
нения в социальных отношениях производителей создают сна-
чала безграничное нарушение пределов рабочего дня, а затем
уже, в виде реакции, вызывают общественный контроль, в зако-
нодательном порядке ограничивающий рабочий день с его пере-
рывами, регулирующий его и вносящий в него единообразие.
Поэтому в течение первой половины XIX века установление этого
контроля имеет характер исключительного законодательства.
Но как только последнее завоевало первоначальную область
нового способа производства, оказалось, что не только многие
другие отрасли производства подпали под действие настоящего
фабричного режима, но что и мануфактуры с более или менее
старинными методами производства, как, например, гончарни,
стекольные заводы и т. д., и старозаветные ремесла, как, напри-
мер, пекарное и, наконец, даже рассеянное, т. н. домашнее про-
изводство... уже давно настолько же подпали действию капита-
листической эксплоатации, как и фабрика. Поэтому законода-
тельство было вынуждено постепенно отрешиться от своего
исключительного характера , или же—там, где оно с рим-
ской казуистикой идет от случая к случаю, как в Англии—
произвольно об’явить фабрикой... всякий дом, в котором рабо-
тают... Установление нормального рабочего дня является про- '
дуктом продолжительной, более или менее скрытой гражданской
о ны между классом капиталистов и рабочим классом.
(К., т. I, стр. 282, 283).
— 382 —
Если, с одной стороны, всеобщее распространение фаб- 709.
ричного законодательства, как средство физической и интел-
лектуальной защиты рабочего класса, сделалось неизбежным,
то, с другой стороны, как уже указано выше, оно делается
всеобщим и ускоряет превращение рассеянных процессов труда,
ведущихся в карликовом масштабе, в комбинированные процессы
труда в крупном, общественном масштабе, т.-е. обобщает и
ускоряет концентрацию капитала и единодержавие фабричного
режима. Оно разрушает все старинные и переходные формы,
за которыми господство капитала еще отчасти прикрыто, и
заменяет их прямым, неприкрытым господством капитала. Таким
образом, оно придает всеобщий характер и прямой борьбе
против этого господства. Принуждая отдельные мастерские
к единообразию, регулярности, порядку и экономии, оно благо-
даря тому мощному толчку, который ограничение и урегули-
рование рабочего дня дает технике, увеличивает анархию и
катастрофы капиталистического производства, взятого в целом,
увеличивает интенсивность труда и конкуренцию машины с рабо-
чим. Вместе с сферами мелкого производства и домашнего труда
оно уничтожает последние убежища «избыточных» рабочих и,
следовательно, существовавший до того времени предохрани-
тельный клапан всего общественного механизма. Вместе с мате-
риальными условиями и общественной комбинацией процесса
производства оно приводит к созреванию противоречия и анта-
гонизму его капиталистической формы, а, следовательно, в то же
время и элементы для образования нового и моменты переворота
старого общества.
(К., т. I, стр. 504).
Прочное и семейное право. Современная моногамная
форма семьи.
Два человека могут быть прежде всего, даже как таковые, ую.
не равны по полу, и этот простой факт тотчас же приводит нас
к тому, что простейшие элементы общества... представляют
не двое мужчин, но мужчина и женщина, которые образуют
семью, простейшую и первичную форму обобществления ради
производства. Но на это г. Дюринг никак не может согласиться.
Ибо, во-первых, ему нужно сделать обоих основателей обще-
ства возможно равными, а во-вторых, даже и г. Дюринг не сумел
— 383 —
бы из первобытной семьи вывести моральное и правовое равен-
ство мужчины и женщины. (А.-Д., .стр. 86)
711. Современная семья содержит в зародыше не только раб-
ство (servitus), но и крепостное право, т. к. она с самого начала
приспособлена к нуждам земледелия. Она Заключает в себе
в миниатюре все противоречия, которые позднее широко
развиваются в обществе и государстве (Маркс).
(Пр. с., стр. 39).
712. В одной старой, ненапечатанной рукописи, составленной
Марксом и мною в 1846 г., я нахожу следующие слова: «Пер-
вое разделение труда произошло между мужчиной и женщиной
в целях рождения детей». К этому я могу теперь добавить, что
первое классовое противоречие, появляющееся в истории, обна-
руживается в развитии противоположности интересов мужа
it жены в индивидуальном браке, а первое классовое угнете-
ние—в порабощении женского пола мужским. Индивидуальный
брак явился крупным историческим прогрессом, но вместе с тем
он открывает на ряду с рабством и частным богатством
ту длящуюся поныне эпоху, в которой прогресс является вместе
с тем относительным регрессом, в которой процветание и раз-
витие одного осуществляется за счет ущерба и оттеснения
другого. Он представляет собой основную клетку цивилизован-
ного общества, по которой мы можем уже изучать природу
вполне развивающихся внутри его противоположностей и про-
тиворечий.
(Пр. с., стр. 44).
713. Но действительное тело семьи, имущественное отноше-
ние, исключительное отношение к другим семьям, принудитель-
ное сожительство, отношения, данные уже существованием детей,
устройством современных городов, накоплением капиталов
и т. д.,—все это осталось, потому что существование семьи
сделалось неизбежным, благодаря ее связи с независимым
от воли буржуазного общества способом производства.
(С. М., стр. 160).
714. Буржуазия сорвала с семейных отношений их трога-
тельно-сентиментальный покров и превратила их в дело про-
стого денежного расчета... На чем держится современная
— 384 —
буржуазная семья? На капитале, на частной наживе. В совер
П]енно развитом виде она существует только для буржуазии
но она находит свое дополнение в вынужденной бессемейности
пролетариев и открытой проституции. Буржуазная семья есте-
ственно должна будет пасть вместе с падением этого ее допол-
нения, ибо оба они имеете исчезнут с исчезновением капитала.
• (К. М., стр. 22, 42).
Наши юристы, впрочем, полагают, что прогресс законе- 71 х
лательства во все большей мере отнимает у женщин всякое
основание жаловаться. Законодательства современных цивили-
зованных стран все более и более признают, что, но-первых,
брак, чтобы быть действительным, должен являться договором,
добровольно заключенным обеими сторонами, и, что во-вторых,
обе стороны, во время брачного сожительства, должны иметь
по отношению друг к другу одни и те же права и обязанности.
Но если эти два требования последовательно проведены, жен-
щины располагают всем, что только могут требовать. В отноше-
нии брака закон, даже самый прогрессивный, вполне
удовлетворяется, если заинтересованные стороны формально
засвидетельствовали свое добровольное вступление в брак. Что
происходит за юридическими кулисами, где разыгрывается дей-
ствительная жизнь, как получается это добровольное согласие,—
обо всем этом закон и юрист могут не беспокоиться. А между
тем, самое простое сравнение права различных стран должно
было бы показать юристу, что представляет собою это добро-
вольное согласие. В странах, где детям законом обеспечена
обязательная часть в имуществе родителей, где они, таким
образом, не . могут быть лишены наследства,-в Германии,
в странах с французским правом и др.,—дети при вступлении
в брак должны иметь согласие родителей. В странах англий-
' ского права, где родительское согласие при вступлении в брак
законом не требуется, родители располагают полной свободой
при завещании своего имущества, могут по желанию лишать
своих детей наследства. Ясно, таким образом, что, несмотря
на это и именно благодаря этому, свобода при вступлении
в брак у классов, у которых есть что наследовать, в Англии ,
и Америке фактически ничуть не больше, чем во Франции
и Германии. Не лучше обстоит дело с юридическим равнопра-
вием, в браке мужа и жены. Правовое неравенство обоих,
— 385 —
in
О прам.
унаследованное нами от прежних общественных отношений,
представляет собою не причину, а результат экономического
угнетения жены... Ведение домашнего хозяйства утратило свой
общественный характер. Оно перестало интересовать общество;
оно стало частной услугой, жена превратилась в главную
служанку, была исключена из участия в общественном произ-
водстве... Современная индивидуальная семья основана на явном
или замаскированном домашнем рабстве женщины* а современ-
ное общество представляет собою массу, молекулами которой
являются также индивидуальные семьи. Муж в настоящее время
должен быть в большинстве случаев добытчиком, кормильцем
семьи, по крайней мере, у имущих классов, и это дает ему
господствующее положение, для которого излишни всякие юри-
дические привилегии... Равным образом своеобразный характер
господства мужа над женой в современной семье и необходи-
мость, а также способ установления действительного обще-
ственного равенства обоих выступят в полном освещении только
тогда, когда они юридически будут вполне уравнены в правах.
Тогда обнаружится, что освобождение женщины предполагает
своим первым предварительным условием возвращение всего
женского пола к общественному труду и что это требует,
в свою очередь, чтобы индивидуальная семья перестала быть
основной хозяйственной ячейкой общества... Согласно буржуаз-
ному пониманию, брак представлял собою договор, правовую
сделку, и притом самую важную из всех, так как она на всю
жизнь определяла судьбу тела и души двух человек. В ту пору
сделка эта, правда, заключалась добровольно, без согласия
сторон она не могла состояться. Но слишком1 хорошо было
известно, как получалось это согласие, и кто собственно фак-
тически заключал брак.
(Пр. с., стр. 48, 53).
9
Половая любовь к женщине, действительно, становится
и может явиться правилом только среди угнетенных классов,
значит, в настоящее время в среде пролетариата, независимо
от того, официально дозволена или не дозволена эта любовь,
о здесь, вместе с тем, устранены все основы классической
™ИИ- ДССЬ отсУтствУет какая бы то ни была собствен-
’ сохранения и передачи по наследству которой как
созданы моногамия и господство мужчин; здесь отсут-
— 386 —
с1Вует также всякое побуждение к утверждению господства
мужчин. Более того, здесь отсутствует и средство к тому: гра-
жданское право, которое охраняет это господство, существует
,.|ишь для имущих и для взаимоотношений их с пролетариями
оно стоит денег и потому не имеет никакого значения в опре-
делении положения рабочего по отношению к его жене. Здесь
решающую роль играют совсем другие личные и общественные
отношения. И, наконец, с тех пор, как крупная промышлен-
ность* переместила жену из дома на рынок труда и на фабрику
и достаточно часто превращает ее в кормилицу семьи, отнята
всякая почва у последнего остатка господства мужа в проле-
тарском жилище, если только не считать укоренившегося
.о времени появления моногамии грубого обращения с женами.
Таким образом, семья пролетария уже не моногамна в строгом
.числе этого слова, даже при самой страстной любви и неизмен-
ной верности обеих сторон и несмотря на все духовное и свет-
ское освящение брака. Поэтому и вечные спутники моногамии
гетеризм и супружеская неверность, играют здесь совершенн <
ничтожную роль, жена фактически вернула себе право на рас-
торжение брака, и стороны, когда не могут ужиться, предпочи-
тают разойтись. Одним словом, пролетарский брак моногамен
в этимологическом, но отнюдь не в историческом смысле
слова.
(Пр. с., стр. 48).
Наследственное право. Завещание.
Основа наследственного права—экономическая, предполагая 717,
одинаковую ступень развития семьи. Несмотря на это, очень
трудно будет доказать, что, напр., в Англии абсолютная свобода
завещаний, а во Франции сильное ее ограничение во всех дета-
лях имели только экономические причины.
(Э—К. Шмидту, от 27 окт,' 1890 г. Письма, стр. 284).
Прежде всего, под «свободой завещания» я понимал 718.
"е свободу составлять завещание, а свободу составлять его без
чсякого отношения к семье. Самый институт завещания в Англии
очень древнего происхождения и не подлежит ни малейшему
сомнению, что англосаксы заимствовали его из римской юриспру-
денции. Что англичане уже очень рано считали нормальным
— 387 —
25'
право наследования по завещанию, но не без завещания (110
прану родства), вытекает из того, что уже в начале средцИх
исков, когда отси семейства умирал без завещания, к его жене
и детям переходили только обязательные доли (имущества),
л греть или половина, смотря но обстоятельствам, доставалась
церкви. А именно, попы толковали, что если бы он составил
завещание, то оставил бы церкви известную долю для спасения
I „оей души. В этом смысле, в средних веках, завещания имели,
пожалуй, религиозный смысл и составлялись в интересах усоп-
шею, а нс оставшихся жить. Я хотел, однако, указать на то
обстоятельство, что после революции 1688 г. были отменены
ограничения, возложенные по закону на завещателя в отно-
шении семейного наследственного права (о феодальной собствен-
ности здесь, конечно, нет речи). Ясно, разумеется, что это
соответствует существу свободной конкуренции п основанного
на ней общества; столь же ясно, что римское право, более или
менее видоизмененное, было усвоено современным обществом
потому, что правовое представление, которое имеет о самом
себе суб’ект свободной конкуренции, соответствует таковому
римского «лица» (при чем я здесь совершенно не хочу касаться
того пункта, очень существенного, что правовое представление
определенных имущественных отношений, хотя оно из них и
вырастает, с ними, однако же, не совпадает и совпадать не
может).
Ты доказал, что усвоение римского завещания в перво-
начальной форме (и поскольку еще привходит научный анализ
юристов) оснонано па неправильном понимании. Отсюда однако
никоим образом нс следует, что завещание в современной
своей форме есть неправильно понятое римское завеща-
ние. каким бы лжетолкованием римского права современные
юристы его себе не построили. Иначе можно было бы сказать, что
всякое достижение более раннего периода, усвоенное поздней-
шим периодом, есть неправильно понятое старое. Не-
сомненно, например, что три единства, как их теоретически
строят французские драматурги эпохи Людовика XIV, основаны
на неправильном понимании греческой драмы (и Аристотеля, как
ее излагателя). С другой стороны, также несомненно, что они
понимают греков именно так, как это соответствовало их соб-
ственным эстетическим потребностям, и поэтому долго еше
придерживались этой так называемой классической драмы»
— 388 —
после тою как Дасье и др. верно им истолковали Аристо-
теля. Или, что нее современные конституции по большей части
(Кнонаны на неправильно понятой английской конститу-
ции, и считают существенным именно то, что является уклонением
от анлгийской конституции и теперь еше формально суще-
ствует я Англии лишь в силу злоупотребления, например, так
называемый ответственный кабинет. Неправильно понятая
форма есть именно всеобщая, и на известной ступени развития
общества применима для всеобщею употребления. Мне кажется
безразличным вопрос, имели ли бы, например, англичане без
Рима или не имели бы своего завещания (которое, несмотря на
прямое происхождение от римского завещания и приспособление
к римским формам, не есть римское). Я мог бы поставить
юпрос несколько иначе, примерно так: могли ли бы вырасти
и гражданском обществе самостоятельно, и без опоры Рима,
завещательные отказы (и современное, так называемое,
завещание превращает главного наследника действительно лишь
но всеобщего легатария)? Или, вместо завещательного отказа,
вообще письменные распоряжения имуществом со стороны
усопшего. Мне кажется еще недоказанным, что греческое
завещание было импортировано Римом, хотя это очень
вероятно.
(Маркс—Лассалю, 22 июля 1861 г.).
общественные функции собственности с развитием
кредита. Акции—титулы собственности.
Вместе с капиталистическим производством развивается 719.
совершенно новая сила,—кредит; вначале он потаенно прокра-
дывается как скромный пособник накопления, посредством не-
видимых нитей стягивает в руки индивидуальных или ассоци-
ированных капиталистов денежные средства, большими или
‘•'еныпими массами рассеянные по поверхности общества; но
вскоре он становится новым и страшным орудием в конку-
рентной борьбе и в конце концов превращается в колоссальный
юциальный механизм для централизации капиталов.
(К., т. I, стр. 642).
Речь идет, следовательно, о кредите, при посредстве 720.
которого капитал всего класса капиталистов представляется
— 389 —
I
I
I
I
I
I
I
I
|
I
|
I
1
j
I
|
I
|
I
I
I
I
l
j
)•
]
_ не н отношении к оачмо-
" Раа1ОРТост'»иХ°"> соХтинностй капиталистов этой сферР>
капитала. “С ;""“"'пот|,сб„„ст,и проиэвОАСТаа-э то ар,,,'
какХлУлео,,»» отдельный капитал лвллетсп самостоятелк.
отношению К другому; ”° пр«™ол.,ет собою к,»
" ат так и условие капиталистического производств!
весьма удобно позволяет нам перейти от конкуренции
капиталов к капиталу, как к кредиту.
(Т. пр. ст. II, стр. 52),
Капитал, который сам по себе покоится на общественном
способе производства и предполагает общественную концентра-
цию стрсдств производства и рабочих сил, получает здесь
непосредственно форму общественного капитала (капитала непо-
средственно ассоциированных личностей), в противоположность
частному капиталу, а его предприятия выступают как обще .
сткенные предприятия, в противоположность частным пред-
приятиям. Это—упразднение капитала как частной собствен
пости в границах самого капиталистического способа произ-
водства. Превращение действительно функционирующего капи-
талиста в простого управляющего, заведывающего, управляющего
чужими капиталами, и собственников капитала — в простых
собственников, простых денежных капиталистов... Таким образом,
прибыль выступает (уже не одна только часть ее, процент,
получающий свое оправдание в прибыли заемщика) как простое
присвоение чужого прибавочного труда, возникающее из превра-
щения средств производства в капитал, т.-е. из их отчуждения
от действительных производителей, из их противоположности
как чужой собственности всем действительно участвующим
в производстве индивидуумам, от управляющего до послед-
него поденщика. В акционерных обществах функция отделена
от собственности па капитал... Это—результат высшего разви-
тия капиталистического производства, необходимый переходный
пункт к обратному превращению капитала в собственность про-
изводителей, но уже не в частную собственность раз’единенных
а В со<,>ственность ассоциированных проиэво-
С BDvrna г "С|,осредственнУю общественную собственность
к превращению0™’ ак^ионерные общества—переходный пункт
сих пор еше с ВСеХ Функций в пРОцессе воспроизводства, до
пор еще связанных с собственностью на капитал, в простые
I
— 390 —
функции ассоциированных производителей, в общественные
функции... Это упразднение капиталистического способа про-
изводства в пределах самого капиталистического способа про-
изводства, и потому себя само уничтожающее противоречие,
которое priina facie представляется просто переходным пунктом
к новой форме производства. Как такое противоречие высту-
пает он и в своем проявлении. В известных сферах он ведет
к восстановлению монополии и потому требует государствен-
ного вмешательства. Он воспроизводит новую финансовую
аристократию, новую разновидность паразитов в образе про-
жектеров, грюндеров и просто номинальных директоров; целую
систему мошенничества и обмана в отношении учредительства,
выпуска акций и торговли акциями. Это—частное производство
без контроля частной собственности.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 422, 423, 424).
Концентрация средств производства в немногих руках, 722.
вследствие чего они перестают быть собственностью непосред-
ственных рабочих, а, напротив, превращаются в общественные
силы производства. Хотя таковыми они становятся сначала,
как частная собственность капиталистов. Последние—поверен-
ные буржуазного общества, но они кладут в свой карман все
плоды этих отношений товарищества на вере.
(К., т. 111, ч. I, стр. 248).
Поскольку этот спрос на денежные ссуды представляет 723.
спрос на капитал, он есть спрос лишь на денежный капитал...
Или, наконец, дело идет о процентных бумагах, государствен-
ных фондах, акциях и т. д., .которые должны быть проданы,
чтобы банк мог привлечь к себе золото или банкноты. Но если
это государственные бумаги, они суть капитал только для
того, кто их купил, для кого они представляют, следовательно,
ту цену, за которую он их купил, представляют его капитал,
помещенный в эти бумаги; сами по себе они не капитал,
а простые долговые требования. Если это ипотеки, то они
являются простыми свидетельствами на получение будущей
земельной ренты; а если иного рода акции, то они являются
простыми титулами собственности, дающими право на полу-
чение будущей прибавочной стоимости. Все эти вещи не суть
— 391 —
действительный капитал, не образуют никакой составной части
капитала и сами по себе не суть стоимости. При помощи
подобных сделок можно также превратить деньги, принадле-
жащие банку, во вклады, так что банк вместо собственника
сделается по отношению к этим деньгам должником, будет
владеть ими на основе другого титула. Как ни важно это для
самого банка, это нисколько не изменяет количества запасного
капитала и даже денежного капитала, имеющегося в стране.
Следовательно, капитал фигурирует здесь только как денежный
капитал, и если он существует не в действительной денежной
форме, то как простой юридический титул на капитал.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 443, 444).
7_>4 Известно, что если деньги функционируют как платежное
средство, а не как покупательное средство, то товар отчуж-
дается, но его стоимость реализуется лишь впоследствии. Если
платеж совершается уже после того, как товар снова продан,
то эта продажа является не следствием купли, а, напротив,
купля реализуется продажей. Или продажа становится сред-
ством купли. Во-вторых, долговые обязательства, векселя и т. д.
становятся платежными средствами кредиторов. В-третьих, ком-
пенсация долговых обязательств заменяет деньги.
(К., т. III. ч. I, стр. 354).
725. Акционерные предприятия—развивающиеся вместе с кре-
дитом—вообще обнаруживают тенденцию все более отделять
этот труд управления как особую функцию от владения капи-
талом, собственным ли, взятым ли в ссуду; совершенно так же,
как с развитием буржуазного общества функции суда и упра-
вления отделяются от землевладения, атрибутами которого
они были в феодальное время. Но когда, с одной стороны,
простому собственнику капитала, денежному капиталисту, про-
тивостоит функционирующий капиталист, а с развитием кре-
дита этот денежный капитал сам принимает общественный
характер, концентрируется п банках и ссужается ими, а не его
непосредственными собственниками; когда, с другой стороны,
лицо, являющееся только управляющим, не владеющее капита-
лом на основе каких бы то ни было юридических титулов,
заимообразно или как-либо иначе, исполняет все реальные
— 392 —
и выпадающие на долю функционирующего капиталиста,
ФУНКтакового, —тогда остается лишь служащий, а капиталист.
К#к лицо излишнее, исчезает из процесса производства.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 374, 375).
Мы видели выше, каким образом кредитное дело создает 726.
ассоциированный капитал. Бумаги служат титулами собствен-
ности, представляющими собою данный капитал. Акции железно-
дорожных, горных, пароходных и др. обществ представляют
действительный капитал, именно капитал, вложенный и функ-
дионирующий в этих предприятиях, или денежную сумму, аванси-
рованную участниками с целью затратить ее в этих предприя-
тиях как капитал. При этом, конечно, отнюдь не исключена
нозможность, что акции представляют лишь дутое предприятие.
Во всяком случае капитал существует не вдвойне,—с одной
стороны, как капитальная стоимость права собственности,
акции, и, с другой стороны, как капитал, действительно вло-
женный или подлежащий вложению в упомянутое предприятие
Капитал существует лишь в этой последней форме, и акция
есть лишь титул собственности, pro rata, на реализуемую им
прибавочную стоимость. А может продать это право В,
8 может продать его С... Такие сделки ничего не изменят в су-
ществе дела. А или В превращает в таком случае свой юриди-
ческий титул в капитал, а С свой капитал—в простой титул
собственности на прибавочную стоимость, ожидаемую от акцио-
нерного капитала. Самостоятельное движение стоимости этих
титулов собственности—не только государственных фондов, но
и акций—подтверждает иллюзию, что они образуют действи-
гельный капитал на ряду с тем капиталом или с теми притяза-
ниями, титулы которых они, может быть, представляют...
В действительности все эти бумаги суть не что иное, как
накопленные притязания, юридические титулы на будущее
производство,—их денежная или капитальная стоимость вовсе
'* представляет собой никакого капитала, как при государ-
'•твенных долгах, или регулируется независимо от стоимости
Действительного капитала, который они представляют... Правда,
Ка'< мы только что видели, титулы собственности на обществен-
ние нредприятия, железные дороги, рудники и т. п. являются
то же время фактически титулами на действительный капи-
Однако здесь не дается возможности распоряжаться этим
— 393 —
I •
капиталом. Его нельзя извлечь. Эти титулы дают т
дически санкционированное притязание на получки*0 Юри'
прибавочной стоимости, добываемой этим капиталом V**’
титулы становятся вместе с тем бумажными дубли7 ЭТи
действительного капитала; дело происходит таким 0«i "
как если бы накладная приобрела стоимость рЯДОм ^аэог4>
грузом и одновременно с ним. Они становятся номинальн^*
представителями несуществующего капитала. Потому что 7
ствительный капитал существует рядом с ними и, конечно к
перемещается от того, что эти дубликаты переходят из pvJ
в руки. Они делаются формой капитала, приносящего проценты
не только потому, что обеспечивают известный доход, но и
потому также, что при продаже за них может быть укачено
действительными капитальными стоимостями.
(К., т. III. ч. II, стр. 5, 7, 15).
727.
Титулы собственности на этот основной капитал могут
меняться, их можно покупать и продавать, и постольку они
могут идеально вступать в обращение. Эти титулы собствен-
ности могут обращаться даже на иностранных рынках, напри-
мер, в форме акций. Но от смены лиц, которые являются
собственниками этого рода основного капитала, не изменяется •
отношение неподвижной, материально фиксированной части
богатства известной страны к подвижной части того же богат-
ства... Титул собственности, например, на железную дорогу
может ежедневно переходить из рук в руки, и владельцы ее
путем продажи этого титула могут получать прибыль даже
за границей,—так что титул собственности на железную дорогу
в противоположность самой железной дороге может быть
экспортирован. Тем не менее сами эти вещи должны в то<<
стране, где они локализированы, или лежать втуне, или ФУН
sssas ;=-х—” -
честве основного капитала. н стр 139> 189).
— 394 —
4. Публичное право : административное право.
В процессе развития буржуазных правовых отношений про-
исходит расщепление права на частное и публичное право, по
в то и другое представляют собою общественные отношения
Годно так же, как экономические категории распределения
в товарном обществе представляют производственные, органи-
зационно-трудовые отношения людей,—так и отношения соо-
егвенностп выражают и вместе с тем замаскировывают отно-
шения господства и подчинения, другую сторону которых
они представляют. Чем более общественные отношения людей
в производстве начинают приобретать характер отношения ве-
щей, тем чаще, при наличии кипиталистического проиаодства
отношения господства и подчинения все чаше выступают в форме
права собственности, „частного" права. Капиталист, напр., высту-
пает в юридическом понимании не как руководитель производ-
ственного процесса, хотя бы он п был таковым,—но лишь как
воплощение орудий производства капитала. И фактически,
и юридически „он становится руководителем промышленности,
потому что он капиталист44. В отношениях, связанных с упра-
влением и контролем над производством, руководитель пред-
стает как тот же „суб'ект прана44, но лишь со стороны тех особых
правомочий, того „строжайше регулирующего авторитета", кото-
рый обеспечивает за нпм владение собственностью.
Отношения производства и административно-юриди-
ческие отношения. Функции управления и контроль
со стороны капитала.
Рабочий работает под контролем капиталиста, которому 728.
принадлежит его труд. Капиталист наблюдает за тем, чтобы
1’лбога совершалась в надлежащем порядке и чтобы средства
он зводства потреблялись целесообразно, следовательно, чтобы
<-ырой материал не растрачивался и чтобы с орудиями труда
Сходились бережно, т.-е. чтобы они разрушались лишь настолько,
1 сколько этого требует их употребление в работе. А во-вторых:’
— 305 —
продукт есть собственность капиталиста, не непосредственного
производителя, не рабочего...
(К., т. I, стр. 161, 162).
729. Но предполагается, что наш капиталист купил на рабочем
рынке рабочую силу нормального качества. Эта сила должна
затрачиваться с обычной средней степенью напряжения, с обще-
ственно-обычной степенью интенсивности. Капиталист наблюдает
за этим с такой же заботливостью, как и за тем, чтобы ни
• одна минута не пропала даром, без труда. Он купил рабочую силу
на определенный срок. Он хочет получить то, что принадлежит
ему. Он не хочет, чтобы его обкрадывали. Наконец—и в виду
этого тот же самый господин имеет свое собственное уголовное
уложение—не должно иметь места нецелесообразное потребление
сырого материала и средств труда, потому что расточенный
материал и расточенные средства труда представляют излишне
затраченные количества овеществленного труда, следовательно,
не учитывается и не принимает участия в образовании стои-
мости продукта. 4
(К., т. I, стр. 173).
73Й. В процессе воспроизводства функционирующий капиталист
выступает по отношению к наемным рабочим представителем
капитала как чужой собственности, и денежный капиталист,
будучи представлен функционирующим капиталистом, принимает
участие в эксплоатации труда. Что активный капиталист может
выполнять свою функцию, заключающуюся в том, чтобы заста-
вить рабочих работать на себя или заставить средства произ-
водства функционировать в качестве капитала.—что он может
выполнять эту функцию лишь как представитель средств произ-
водства в противоположность рабочим,—это обстоятельство
забывается перед противоположностью между функцией капитала
в процессе воспроизводства и простой собственностью на капитал
вне процесса воспроизводства.
(К., т. Ill, ч. I, стр. 367».
731. Задача состоит в том, чтобы ничто не расточалось и не
пропадало даром, чтобы средства производства расходовались
лишь настолько, насколько этого требует само производство-
Достигается это частью при помощи дрессировки и обучения
— 396 —
рабочих, частью при помощи дисциплины, которой капиталист
подчиняет комбинированных рабочих и которая становится
излишней в таком общественном строе, где рабочие трудятся
на свой собственный счет, как она уже теперь становится почти
совершенно излишней при поштучной плате.
(К., т. III, ч. I, стр. 58).
Конечно, он (капиталист. Ред.) сам, подобно своему рабо- 732.
чему, может прилагать свои руки непосредственно к процессу про-
изводства, но тогда он и будет чем то средним между капитали-
стом и рабочим, будет «хозяйчиком», «мелким мастером».
Известный уровень капиталистического производства требует,
чтобы все время, в течение которого капиталист функционирует
как капиталист, т.-е. как олицетворенный капитал, он мог
употреблять на присвоение чужого труда, а потому и на кон-
троль над ним, и на продажу продуктов этого труда.
(К., т. I, стр. 294, 295).
«
•
В процессе производства капитал развился в господство 733.
над трудом, ‘т.-е. над действующей рабочей силой или самим,
рабочим. Олицетворенный капитал, капиталист, наблюдает за
тем, чтобы рабочий исполнял свое дело как следует и с надле-
жащей степенью интенсивности. Далее, капитал развился в при-
нудительное отношение, заставляющее рабочий класс выполнять
больше труда, чем того требует тесный круг его собственных
жизненных потребностей. И как производитель чужого трудо-
любия, как высасыватель прибавочного труда и эксплоататор
рабочей силы, капитал по энергии, ненасытности и активности
превосходит все прежние системы производства, покоящиеся
на прямом принудительном труде... Простое превращение денег
в вещественный фактор процесса производства, в средства про-
изводства. превращает последние в юридический титул, в при-
нудительный титул на чужой труд и прибавочный труд».
(К., т. I, стр. 296, 297).
Капитал означает право распоряжения неоплаченным 734.
трудом других.
(Ж. в., стр. 45).
— 397 —
Управление и принуждение, как необходимая функция .
капиталистическом эксплоатации.
735. Но как специфическая функция капитала, функция упра-
вления приобретает известные характерные особенности. Прежде
всего движущим мотивом и определяющей целью капиталисти-
ческого процесса производства является возможно большее
самовозрастанис стоимости капитала, т.-е. возможно большее
производство прибавочной стоимости и, следовательно, возможно
большая эксплоатация рабочей силы капиталистом. Вместе
с ростом массы одновременно занятых рабочих растет и их
сопротивление, а следовательно, неизбежно растет и давление
капитала, направленное на то, чтобы подавить это сопротив-
ление. Управление капиталиста есть не только особая функция,
возникающая из самой природы общественного процесса труда
и входящая в состав этого последнего, она есть в то же время
Функция эксплоатации этого общественного процесса труда и,
как таковая, обусловлена неустранимым антагонизмом между
эксплуататором и сырым материалом его эксплоатации. Далее,
по мере того, как растут размеры средств производства, про-
тивостоящих наемным рабочим как чужая собственность, растет
необходимость контроля над их целесообразным применением.
‘ Кроме того, кооперация наемных рабочих есть только результат
деятельности капитала, эксплоатирующег’о этих рабочих одно-
временно. Связь их функций, их единство как производитель-
ного коллективного тела, лежит вне их самих, в капитале,
который их связывает и сдерживает вместе. Поэтому связь
их работ противостоит им" идеально как план, практически как
авторитет капиталиста, как власть чужой воли, подчиняющей
их деятельность своим целям. Таким образом по своему содер-
жанию капиталистическое руководство носит . двойственный
характер, соответственно двойственности самого подчиненного
ему производственного процесса, который, с одной стороны,
есть общественный процесс труда, имеющий целью изготовление
продукта, с другой стороны—процесс самовозрастания капиталь-
ной стоимости. По форме своей капиталистическое руководство
деспотично. По мере развития кооперации в широком масштабе
и деспотизм этот развивает своеобразные, присущие ему формы—
Как армия нуждается в иерархии военных командиров, точно
так же для массы рабочих, об'единенной совместным трудо**
— 398 —
под командой одного и того же капитала, нужны промышленные
обер-офицеры (управляющие) и унтер-офицеры (мастера), распо-
ряжаюшиееся во время процесса труда от имени капитала,
работа надзора закрепляется как их исключительная функция.
Сравнивая способ производства независимых крестьян или само-
стоятельных ремесленников с плантаторским хозяйством, покоя-
щимся на рабстве, экономист причисляет эту работу надзора
к faux frais (нехозяйственным издержкам) производства. Напро-
тив, рассматривая капиталистический способ производства, он
отождествляет функцию руководства, вытекающую из самой
природы общественного процесса труда, с той же самой функцией,
поскольку она вытекает из капиталистического, а следовательно,
из антагонистического (основанного на противоречиях) характера
этого процесса. Капиталист не потому является капиталистом,
что он управляет промышленным предприятием,—наоборот, он
становится руководителем промышленности потому, что он
капиталист. Высшая власть в промышленности становится атри-
бутом капитала подобно тому, как в феодальную эпоху высшая
власть в военном деле и в суде была атрибутом земельной
собственности.
(К., т. I, стр. 319, 320, 321).
В мануфактурах, например, в гончарных заведениях, 736
в которых машины не играют почти никакой роли или играют
лишь незначительную роль, проведение фабричного закона
с полной убедительностью показало, что простое сокращение
рабочего дня поразительно увеличивает правильность, однород-
ность, порядок, непрерывность и энергию труда. Однако каза-
лось сомнительным, что такой же результат получится и
па собственно фабрике, так как зависимость рабочего от не-
прерывного и однообразного движения машины давным-давно
создало здесь самую строгую дисциплину.
(К., т. I, стр. 404).
Техническое подчинение рабочего однообразному ходу 737.
средства труда и своеобразное сочетание трудового организма
чз индивидуумов обоего пола и самых различных возрастов
создают- казарменную дисциплину, которая вырабатывается в
совершенный фабричный режим и доводит до полного развития
Уже упомянутый выше труд надзора, а вместе с тем и разде-
— 399 —
ление рабочих на рабочих ручного труда и надсмотрщиков за
трудом, на промышленных рядовых и промышленных унтер-
офицеров.
(К., т. I, стр. 419);
738 Производительные силы труда,—как исторически развив-
шиеся, общественные, так и обусловленные самою природою,—
кажутся производительными силами капитала, когда последний
овладевает трудом.
(К., т. I, стр. 518).
739. Тот авторитет, которым пользуется капиталист, как оли-
цетворение капитала в непосредственном процессе производ-
ства, та общественная функция, которою он’ облечен, как
руководитель и властелин производства, существенно отличен
от авторитета, вырастающего на базисе рабского, крепостни-
ческого и т. д. производства. На базисе капиталистического
производства массе непосредственных производителей противо-
стоит общественный характер их производства, как строжайше
регулирующий авторитет, как развившийся в совершенно закон-
ченную иерархию общественный механизм их трудового про*
цесса,— при чем, однако, авторитетом этим носители его
пользуются лишь в качестве олицетворения условий труда
в противоположность самому труду, а не в качестве полити-
ческих или теократических властителей, как это было при
более ранних формах производства. Среди самих носителей
авторитета, среди самих капиталистов, которые противостоят
друг другу, как товаровладельцы,, господствует полнейшая
анархия, в рамках которой общественная связь производства
осуществляется лишь, как мощный закон природы, подчиняющий
себе индивидуальный произвол.
(К., т. III., ч. II, стр. 419, 420).
740. ... Свое притязание на предпринимательский доход,
следовательно, и самый этот доход функционирующий капи-
талист выводит не из своей собственности на капитал, •
из функции капитала в противоположность той его фоРяе’
когда он существует, как бездеятельная собственность. Эт°
проявляется, как непосредственно существующая противопол*^
жность в тех случаях, когда он оперирует взятым в ссу
— 400 — ,
капиталом, так что проценты и предпринимательский доход
достаются двум различным лицам. Предпринимательская при-
быль возникает из функции капитала в процессе воспроизвод-
ства, т.-е. вследствие операции, деятельности, которою функцио-
нирующий капиталист обслуживает эти функции промышленного
и торгового капитала. Но быть представителем функционирую-
щего капитала—это не синекура, подобная представительству
капитала, приносящего проценты. На основе капиталистиче-
ского производства капиталист управляет процессом производ-
ства, как и процессом обращения. Эксплоатации производитель-
ного труда стоит усилий, кто бы ею не занимался: сам ли
капиталист или другие от его имени. Поэтому предпринима-
тельский доход представляется ему, в противоположность про-
центу, чем-то независимым от собственности на капитал,
скорее результатом его функции как несобственника, как
рабочего. Поэтому в его голове необходимо возникает пред-
ставление, что его предпринимательский доход не только
не находится в какой-либо противоположности наемному труду,
не только не является просто неоплаченным чужим трудом,
а, напротив, сам есть не что иное, как заработная плата,
плата за надзор... Что функция его как капиталиста состоит
в производстве прибавочной стоимости, т.-е. в эксплоатации
неоплаченного труда, да еще на самых экономных условиях,—
это обстоятельство совершенно заслоняется для сознания той
противоположностью, что процент достается' капиталисту,
хотя бы он и не выполнял никакой функции как капиталист,
а был лишь собственником капитала; и что, напротив, пред-
принимательский доход достается функционирующему капита-
листу, хотя бы он не был собственником капитала, с которым
Функционирует. За антагонистической формой обеих частей,
на которые распадается прибыль, т.-е. прибавочная стоимость,
забывается, что обе они являются просто частями прибавочной
стоимости и что деление ее ничего не может изменить ни в ее
природе, ни в ее происхождении и условиях ее существования.
(К., т. 111., Ч. I, стр. 366).
— 401 —
э«
о
5. Политические отношения. Буржуазное государство.
„Непосредственные отношения собственников условий1
производства к непосредственным производителям** составляют
основу... п политической формы, отношений суверенитета и не-
зависимости... формы государства*. В буржуазном обществе
типическая форма государства—.демократическая республика*.
Усложняется бюрократическая надстройка государственной
машины, возрастает зависимость ее, непосредственная или-
косвенная, от класса капиталистов, п вместе о тем растет
идеологическое представление о государстве, как об особой,,
„независимой*, „самостоятельной* силе. .Всякой общий инте-
рес тотчас отделяется от общества п противопоставляется ему,
как интерес высший, всеобщий*. Особенно в периоды, когда
у власти временно стоят два класса, пли они сменяют друг
друга, и власть представлена кастой чиновников, в етп периоды
укрепляется представление о независимости государства от
общества. Па деле же конституции являются лишь .пустыми
идеологическими формулами", которым жизненное содержание
дают интересы той плп иной правящей фракции буржуазного
класса. Такими же идеологическими формулами оказываются
понятия .парламентаризма", „демократии", „всеобщего изби-
рательного права*. На ряду с ростом публично-правовой идео-
логии укрепляется „илюзия, будто бы правовые формы обязаны
своим возникновением не економическим отношениям, а фор-
мальной законодательной деятельности государства*. Равным
образом политическая борьба между классами представляется,
как „борьба за правовые требования*.
Возникновение и развитие буржуазного государства.
741. Буржуазия все более и более уничтожает раздробление
имущества, населения и средств производства. Она сгустил»
население, централизовала средства производства и концентри-
ровала собственность в немногих руках. Необходимым с»6*'
ствием этого была политическая централизация. Независимые,
связанные почти только союзными отношениями провинции.
— 402 —
с различными интересами, законами, управлением и таможен-
ным тарифом, сплотились в одну нацию, с единым правитель-
ством, единым законодательством, единым национальным клас-
совым интересом и единою таможенной линией.
(К. М.. стр. 24)
Представляя из себя первоначально угнетенное сословие, 742. *
обязанное повинностям феодальному дворянству, рекрутиро-
вавшееся из крепостных и обязанных людей всякого рода, бур-
жуазия постепенно в продолжительной борьбе с дворянством
отвоевывала одну позицию за другой, пока, наконец, в наиболее
развитых странах не стала господствующим классом: во Фран-
ции—прямо свергнув дворянство, а в Англии—делая его все
более и более буржуазным, включила часть его в свой состав,
а другую превратила в свою орнаментальную верхушку. Но
как же буржуазия достигла этого? Просто путем изменения
«экономического положения», вслед за которым, рано или поздно,
добровольно или вынужденно, совершилось изменение и полити-
ческих условий../В политическом отношении дворянство было
всем, буржуа—ничем; по социальному же положению буржуа-
зия была теперь важнейшим классом в государстве, тогда как
дворянство утратило все свои социальные функции и только
еще в виде своих доходов взимало вознаграждение за эти
исчезнувшие функции.' При таких условиях буржуазия в сфере
производства оставалась еще долго втиснутой в феодально-
политические формы средневековья. Производство не только
мануфактурное, но даже ремесленное стеснялось бесчисленными
цеховыми привилегиями и местными и провинциальными тамо-
женными границами. Буржуазная революция положила этому
конец. Но она это сделала не тем, что... приспособила эконо-
мическое положение к политическим условиям (это в течение
долгого времени тщетно пытались сделать дворянство и монар-
хия), но тем, что, наоборот, отбросила старый гнилой полити-
ческий хлам и создала такие политические условия, в которых
могло существовать и развиваться новое экономическое поло-
жение. И последнее блестяще развилось в новой подходящей
для него политико-правовой атмосфере...
(A-Д., стр. 146, 147).
— 403 -
ж*
743.
Но революция делает свое дело основательно... Сначала
она создала парламентскую власть в ее вполне законченной
форме, чтобы потом низвергнуть ее. Теперь, когда это достигнуто,
она завершает исполнительную власть, дает ей ее наи-
более чистое выражение, изолирует ее, чтобы противопоставить
ее себе, как единое препятствие, и концентрировать затем все
силы на его разрушении. И когда эта вторая половина подго-
товительной работы будет закончена, тогда-то Европе придется
вскочить с места и воскликнуть: <ты славно роешь, старый
крот!» Исполнительная власть с ее колоссальной бюрократиче-
ской и военной организацией, с ее тяжеловесным и искусствен-
ным государственным механизмом, с полумиллионной армией
чиновников и полумиллионной армией солдат, этот чудовищный
паразитический организм, плотно облегающий тело француз-
ского общества, как кожа облегает тело, и закупоривающий
все его поры,возник в эпоху абсолютной монархии, при распа-
дении феодализма, при чем сильно способствовал ускорению
этого последнего процесса. Все феодальные привилегии земле-
владельцев и городов превратились в атрибуты государствен-
ной власти, феодальные сановники—в чиновников на жалованьи,
и на место пестрого калейдоскопа враждующих между собой
средневековых властей явился упорядоченный план государствен-
ной власти, работа которой разделена и централизована теперь
на фабричный манер. Первая французская революция, поставив
перед собою задачу сломить все сепаратные власти, местные,
территориальные,, городские и провинциальные, чтобы создать
гражданское единство наций, должна была развить то, что на-
чала абсолютная монархия: усилить централизацию правитель-
ственной власти, но в то же время расширить ее полномочия,
ее атрибуты и круг ее исполнителей... Всякий общий интерес
тотчас же отделялся от общества и противопоставлялся ему, как
интерес высший, всеобщий. Все, что носило на себе печать
такого общего интереса, начиная с мостов, школьных зданий,
коммунального имущества, деревенских общин и кончая желез-
ными дорогами, национальными имуществами и университетом,
вырывалось из сферы самодеятельности членов общества и ста-
новилось предметом правительственной деятельности. Наконец,
парламентская республика в своей борьбе против революции
была вынуждена усилить средства и централизацию правитель-
ственной власти репрессивными мероприятиями. Все перевороты ’
— 404 —
только совершенствовали эту машину вместо того, чтобы ело
мать ее. ’
(18 Бр., т. Ill, стр. 220, 221).
Центральная государственная власть со своими везде- 744
сущими органами, основанными на принципе систематического
и иерархического разделения труда: регулярной армией, поли-
цией, бюрократией, духовенством и судьями, - существует
со времен абсолютной монархии, когда она служила сильным
оружием нарождавшемуся буржуазному обществу в борьбе его
с феодализмом. Но поместные и дворянские прерогативы, мест-
ные привилегии, городские и цеховые монополии и провинциаль-
ные уложения—весь этот средневековый хлам задерживал его
развитие. Исполинское помело французской революции XVIII сто-
летия смело весь отживший сор давно минувших веков и очи-
стило, таким образом, общественную почву от последних помех
для сооружения здания современного государства. Это здание
воздвигнуто было при первой империи, вызванной, со своей
стороны, к жизни коалиционными войнами старой полуфеодаль-
ной Европы с новой Францией. При дальнейшем развитии форм
господства правительство было подчинено парламентскому
контролю, т^е. непосредственному контролю имущих классов.
С другой стороны, оно превратилось в рассадник неисчислимых
государственных долгов и тяжелых налогов, оно стало яблоком
раздора между конкурирующими фракциями и авантюристами
господствующих классов, которых влекли к нему его админи-
стративная сила, его доходы и должности, которыми оно рас-
полагало; с другой стороны, под влиянием экономических изме-
нений в обществе изменился и его политический характер.
По мере того, как прогресс современной промышленности
развивал, расширял и углублял классовую противоположность
между капиталом и трудом, государственная власть все в боль-
шей степени приобретала характер общественной силы, служа-
щей для порабощения рабочего класса, характер орудия для
классового господства. После каждой революции, являющейся
шагом вперед в классовой борьбе, характер государственной
власти, как орудия только угнетения, выступает все определен-
нее. Революция 1830 г. отняла власть у поземельных собствен-
ников и отдала ее капиталистам, т.-е. из рук более отдаленных
врагов рабочего класса передала ее более непосредственным
— 405 -
воагам их. Республиканцы-буржуа именем февральской револю.
НИИ захватили государственную власть и употребили ее на то,
чтобы устроить июньскую бойню; они этой бойней доказали
рабочему классу, что «социальная» республика есть не что иное,
как социальное порабощение его республикой, а буржуа-рояли-
стам и поземельным собственникам,—что они могут беспрепят-
ственно предоставить буржуа-республиканцам заботы и денежные
выгоды управления... Парламентская республика была такой
формой правления, которая меньше всех других разделяла раз-
личные фракции господствующего класса, но зато она открыла
пропасть между этим немногочисленным классом и всем обще-
ственным организмом, жившим вне его. Если при прежних
правительствах раздоры внутри этого класса возлагали извест-
ные ограничения на государственную власть, то теперь, благо-
даря об’единению имущего класса, эти ограничения отпали.
В виду угрожавшего восстания пролетариата, об’единившийся
имущий класс стал бессовестно и нагло пользоваться государ-
ственной властью, как национальным оружием капитала против
труда... Империя была единственно возможной формой правле-
ния в такое время, когда буржуазия уже потеряла способность
управлять народом, а рабочий класс еще не приобрел этой
способности... Под господством ее буржуазное общество, осво-
божденное от политических забот, достигло такой высокой
степени развития, о которой оно не могло и мечтать. Про-
мышленность и торговля разрослись в необ’ятных размерах;
биржевая спекуляция праздновала свои космополитические оргии,
нищета масс резко выступала рядом с нахальным блеском бес-
путной роскоши, нажитой надувательствами и преступлением.
I осударственная власть, стоявшая, повидимому, высоко над
обществом, была в действительности самым вопиющим сканда-
лом этого общества, рассадником всякой мерзости... Империа-
лизм есть самая проституированная и самая последняя форма
той государственной власти, которая была создана зарождав-
шимся буржуазным обществом, как орудие его освобождения
от феодализма, и которую буржуазия, когда она вполне разви-
лась, превратила в орудие порабощения труда капиталом.
(Гр. в. во Фр., стр. 45, 46, 47, 48).
rocvnaryTM') С2СТОЯЛа д0 сих П°Р характерная особенность
царства. Простым разделением труда общество создало
— 406 —
себе особые органы для защиты своих интересов. Но со време-
нем эти органы и первый среди них—государственная власть—
служа своим частным интересам, стали из слуг общества его
повелителями. Такое явление происходит не только в наслед-
ственных монархиях, но и в демократических республиках.
«Политики» нигде в мире не пользуются таким влиянием ч
и нигде настолько не обособлены от прочего населения, как*
в Северной Америке. Там каждая из двух больших партий,
сменяющих друг друга у кормила правления, управляется, в свою
очередь, людьми, которые из политики сделали себе гешефт;
они спекулируют на места в законодательных собраниях союза
или отдельных штагов или живут агитацией в пользу своей
партии и вознаграждаются какой-нибудь должностью после
ее победы. Известно, сколько усилий в течение последних 30 лет
затратили американцы, чтобы свергнуть это, ставшее невыно-
симым, иго, и как, несмотря на это они все более погружались
в болото продажности. Именно в Америке лучше всего видно,
как государственная власть становится независимой от того
самого общества, орудием которого она в сущности является
Там нет ни династий, ни постоянного войска, исключая кучки
солдат, наблюдающей за индейцами, нет бюрократии с обеспе-
ченными местами и пенсиями. И все же там мы видим, как две
больших шайки политических спекулянтов попеременно владеют
государственной властью и эксплоатируют ее самым грязным
образом для самых грязных целей,—а нация стоит бессильной
пред этими двумя большими союзами политиков, которые,
якобы, находятся у нее на службе, а в действительности грабят
ее и господствуют над ней.
(Гр. в. во Фр., стр. 12, 13).
В некоторых странах полному развитию той буржуазной 746.
формы правительства, образцом которой является Франция,
мешали некоторые особые исторические условия; эти условия
создали, например, то, что в Англии главные центральные госу-
дарственные органы дополняются продажными приходскими
собраниями (vestries), корыстолюбивыми членами городских
советов, свирепыми попечителями о бедных в городах и факти-
чески наследственными мировыми судьями в деревнях. Все
те срлы, которые до сих пор общественный организм терял,
благодаря «государству», этому паразиту, питающемуся соками
— 407 —
747.
748.
общества и мешающему ему свободно двигаться, все эти силы»
вновь отдало бы ему коммунальное устройство.
’ (Гр. в. во Фр., стр. 51).
С конца средних веков история работает в направлении
организации Европы в крупные национальные государства. Такие
юсударства являются единственным типом государственного
устройства, нормальным для правящей европейской буржуазии,
а также непременной предпосылкой для установления гармони-
ческого международного взаимодействия, без которого немыслимо
господство пролетариата. Чтобы обеспечить международный мир,,
прежде всего должны быть устранены все излишние поводы
к национальным трениям; каждый народ должен быть незави-
симым, быть хозяином в своем доме. Итак, с развитием тор-
говли, земледелия, промышленности—а с ним и классовой
мощи буржуазии—повсюду росло национальное чувство, раз-
дробленные и угнетенные нации требовали об’единения и само-
стоятельности. Поэтому революция 1848 г. везде, за исключением
Франции, в одинаковой степени стремилась к удовлетворению
как национальных требований, так и политических. Но из-за
спины победоносной в своем первом натиске буржуазии везде
вставал уже грозный лик пролетариата, в действительности
своими руками завоевавшего победу, и толкал буржуазию
в об'ятия только что побежденного противника—монархической,
полуфеодальной и военной реакции, под ударами которой пала,
революция в 1849 г.
(Сил. и эк., стр. 16). ~
Нам могут возразить, однакож, что в Германии буржуа
еще не господствует, что в Германии государство представляет
силу, в известной степени независимую, царящую над обществом,
отражающую поэтому совокупные интересы общества, а не
интересы одного класса. Подобное государство может, мол,
сделать нечто такое, чего не в состоянии сделать буржуазное
государство, от него можно в социальной области ждать совсем
другого. На самом же деле и в Германии государство, в том
виде, в каком оно ныне существует, есть необходимый продукт
того общественного фундамента, на котором оно покоится-
В Пруссии,—Пруссия иреет теперь самое важное значение,—
на ряду со все еще сильным дворянством, владеющим крупным»
— 408 —
поместьями, есть сравнительно еще молодая и особенно весьма
робкая буржуазия, которая не завоевала себе пока ни непо-
средственной политической власти, подобно французской, ни
более или менее косвенной, подобно английской. Рядом с этими
двумя классами существует быстро растущий, высоко развитой
в умственном отношении и с каждым днем все более и более
организующийся пролетариат. Таким образом, на ряду с основ-
. ным условием старой абсолютной монархии —равновесием между
земельным дворянством и буржуазией, мы находим основное
условие современного бонапартизма—равновесие между буржу-
азией и пролетариатом. Как в старой абсолютной, так и в со-
временной бонапартистской монархии фактическая правитель-
ственная власть находится в руках касты офицеров и чинов-
ников, ряды которой в Пруссии пополняются отчасти из этой
, же касты, отчасти из мелкого майоратного дворянства, реже
из высшего дворянства, менее всего из буржуазии. Самосто-
ятельность этой касты, которая кажется стоящей вне и, так
» сказать, над обществом, делает правительство по видимости
независимым от общества. Государственная власть в Пруссии
(а затем и в новой имперской конституции Германии), с необ-
ходимой последовательностью развившаяся из этих противоре-
чивых общественных условий, представляет собою мнимый кон-
•; ституционализм, это—форма, ликвидирующая старую абсолют-
ную монархию и осуществляющая бонапартистскую империю.
В Пруссии мнимый конституционализм с 1848 по 1866 г. при-
крывал и поддерживал прозябающую абсолютную монархию. С
1866 г. и особенно с 1870 г. переворот в общественных условиях
и разложение старого государства происходят у всех на глазах
в невероятно возрастающих размерах... Одним словом, разло-
жение всех элементов старого государства, переход абсолютной
монархии в бонапартистскую в полном ходу, и при ближай-
шем крупном торговом или промышленном кризисе разрушатся
не только все нынешние плутни, но и старое прусское госу-
дарство. Если еще ныне, в 1866 г., Прусское государство дер-
жится на своем фундаменте—на союзе крупного землевладения
с промышленным капиталом, закрепленном покровительственным
таможенным тарифом,—то оно обязано этим исключительно
страху перед пролетариатом, гигантски выросшим с 1872 г.
как по численности, так и по классовому самосознанию.
(Ж. в., стр. 65> 66).
— 409 —
Содержание и форма буржуазного государства. Бур-
жуазная республика.
749 Нынешнее общество есть капиталистическое общество;
оно существует во всех культурных странах, более или менее
свободное от наследия средних веков, в более или менее
измененном особенностями исторического развития каждой
страны виде... Напротив, «нынешнее государство» меняется
с границами страны. В прусско-германской империи оно иное,
чем в Швейцарии, в Англии иное, чем в Соединенных Штатах.
«Нынешнее государство» есть таким образом фикция. Однако
различные государства различных культурных стран, несмотря
на пестрое разнообразие своих форм, имеют все то общее, что
они стоят на почве нового буржуазного общества, только
более или менее развившегося капиталистически. Поэтому
они имеют известные существенные общие черты. В этом смысле
можно говорить о «нынешнем государстве» в противоположность
будущему, когда его теперешние корни, буржуазное общество,
отомрут.
(Кр. гот. пр., стр. 688).
750 Ясно, как день, что современное государство не может
и не хочет прекратить жилищные страдания рабочих. Госу-
дарство есть не что иное, как организованная совокупная власть
имущих классов, землевладельцев и капиталистов, противопо-
ставляемая эксплоатируемым классам, крестьянам и рабочим.
Чего не хотят отдельные капиталисты (а здесь только о них
идет речь, так как и участвующий в этом деле землевладелец
выступает прежде всего в качестве капиталиста), того не хочет
и государство.
(Ж. в., стр. 34).
751. «Moniteur» официально раз'яснил пролетариату, что про-
шло то время, когда республике приходилось почтительно
относиться к его иллюзиям, а понесенное им поражение впер-
вые убедило его в той истине, что даже самое ничтожное
улучшение его положения в рамках буржуазной республики
является утопией,—утопией, которая превращается в престу-
пление при первой же попытке воплотиться в действительность.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 50).
— 410 —
Партия порядка непосредственно в своей избиратель- 752.
ной программе провозгласила господство буржуазного класса,
т.-е.сохранение жизненных условий его господства: собствен-
ности, семьи, религии, порядка. Свое классовое гос-
подство и условия своего классового господства она, разу-
меется, изображала, как господство цивилизации, как необхо-
димые условия материального производства с вытекающими иэ
него общественными отношениями обмена и т. д. Партия по-
рядка располагала громадными денежными средствами, она
устроила свои филиальные отделения по всей Франции; на ее
содержании были все идеологи старого общества; в ее распо-
ряжении было влияние существующей правительственной власти;
она распоряжалась войском безкорыстных вассалов—всей мас-
сой мелкой буржуазии и крестьян, которые, все еще стоя вдали
от революционного движения, в великих сановниках собствен-
ности видели естественных защитников своей мелкой собствен-
ности и своих мелких предрассудков.
(Кл. б. С„ т. III, стр. 78).
Законодательное национальное собрание завершило собой 753.
проявление конституционной республики, т.-е. той
республиканской государственной формы, в которой консти-
туируется господство буржуазного класса, следовательно, со-
вместное господство обеих больших роялистских фракций,
образующих французскую буржуазию: вступивших в коалицию '
легитимистов и орлеанистов, партии порядка.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 82).
Все эти фракции партии порядка, из которых у каждой 754.
имеется in petto свой собственный король и своя собственная ре-
ставрация, узурпаторским и мятежническим вожделениям своих
соперников взаимно противопоставляли общее господство буржуа-
зии,—такую форму, в которой отдельные притязания нейтрализу-
ются и сдерживаются, следовательно—республику. Кант де-
лает республику, как единственно рациональную государственную
форму, постулатом практического разума, постулатом, осуще-
ствление которого никогда не будет достигнуто, но достижение
которого всегда должно быть целью стремлений, всегда должно
удерживаться в уме. Также и эти роялисты относились к монар-
хии. Таким образом конституционная республика, выйдя из рук
буржуазных республиканцев пустой идеологической формулой,
— 411 —
в пуках соединенных роялистов наполнилась содержанием,
сделалась жизненной формой... Буржуазная республика повсюду
выдвигала на авансцену то, что различные монархии, легити-
мистская, как и орлеанистская, скрывали в глубине сцены. Она
низвела на землю то, что они возводили на небо. На место
имен святых она поставила собственные буржуазные имена
господствующих классовых интересов.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 95, 96).
755. За буржуазной монархией Луи-Филиппа могла
последовать лишь буржуазная республика, другими
словами: если под именем короля царствовала ограниченная часть
буржуазии, то теперь от имени народа начинает господствовать
к" ОУР«У”"«. (18 Бр. С., т. Ш, стр. U2).
>
75Ь. Нормальная форма господства буржуазии—республика.
(Э.—«Крест, война в Германии»),
757. Если... благоприятные условия и революционное прошлое
помогли французам низвергнуть Бонапарта и установить бур-
жуазную республику, то французы имеют перед нами, застряв-
шими в какой-то смеси полуфеодализма и бонапартизма, то
преимущество, что они уже обладают той формой, в которой
должна окончиться эта борьба и которую нам надо еще завое-
вать. Они политически на целый этап опередили нас. Монар-
хическая реставрация во Франции должна была бы, таким
образом, иметь результатом опять борьбу за восстановление
буржуазной республики; дальнейшее же существование респуб-
лики, наоборот, обозначает сильное обострение прямой, непре-
крытой классовой борьбы пролетариата и буржуазии вплоть до
кризиса.
(Э.—Бернштейну. 27 августа—1883).
*
758. Буржуазная республика означает здесь неогра-
ниченную деспотию одного класса над остальными... В странах
старой цивилизации, с развитым классовым расчленением, с
новейшими производственными условиями и с ясным самознанием,
разрушившим в процессе вековой работы все традиционные идеи,
республика представляет вообще лишь форму
политического переворота, а отнюдь не устой-
чивую жизненную форму буржуазного общества.
— 412 —
В этом последнем виде республика является, например, в
Соединенных Штатах Северной Америки, где хотя и суще-
ствуют уже классы, но они еще не фиксированы, постоянно
обновляют свои составные [части в непрерывном потоке изме-
нений, где современные средства производства вместо того,
чтобы вызвать застойное перезаселение, замещают скорей отно-
сительный недостаток голов и рук, где, наконец, юношеское,
лихорадочное развитие материального производства, стремяще-
гося присвоить себе новый мир, не оставляет времени и не
дает повода для того, чтобы направиться на разрушение старого
»УХО»"°го мира. (), Бр <. т m стр И3)
И, как партия порядка, они господствовали над другими 759.
классами общества полнее и откровеннее, чем когда-либо раньше
при реставрации или июльской монархии. Такое господство
было возможно вообще только в форме парламентской респу-
блики, т. к. только эта форма могла об'единить в себе оба
крупных подразделения французской буржуазии и таким образом
осуществить господство всего класса вместо режима какой-либо
одной его привилегированной фракции... Инстинкт подсказывал
им, что республика хотя и довершает их политическое господ-
ство, но в то же время подрывает его социальные основы, т. к.
заставляет крупную буржуазию выступать против порабощенных
классов и бороться с ними непосредственно, не прячась за
короны, не имея возможности занять внимание нации второ-
степенными конфликтами в своей среде из короны. Чувство
слабости заставляло буржуа отступать перед чистой формой их
собственного классового господства и стремиться к несовер-
шенным, недоразвитым, а потому и менее опасным его формам.
- ’ (18 Бр. С., т. Ill, стр. 162).
Парламентская республика была нечто большее, 760.
чем просто нейтральная почва, на которой одинаково полноправно
могли хозяйничать обе фракции французской буржуазии: леге-
тимисты и орлеанисты, крупное землевладение и промышленность.
Эта была единственно возможная почва их совместного
господства, единственная государственная форма, при которой
общий классовый интерес буржуазии в состоянии подчинить
себе как интересы ее отдельных фракций, так и интересы всех
остальных классов обществ* ’ р щ стр
— 413 —
761.
762.
763.
764.
Функции буржуазного государства.
Свободная конкуренция знать не хочет ни о каких огра-
ничениях, ни о каком государственном надзоре; все государства
для нее излишнее бремя, она бы чувствовала себя прекрасно
ц совершенно анархическом строе, где каждый бы мог вволю
шгсплоатироваз-ь другого, как, например, в «обществе» Штирнера.
Но так как буржуазия не может обходиться без государства,
хотя бы для того, чтобы держать в узде необходимый ей про-
летариат, то она употребляет государство против пролетариата,
но не дает государству вмешиваться в ее дела.
(Пол. раб. кд. в А., стр. 219).
Буржуа хорошо платят своему государству и заставляют
платить нацию для того, чтобы, не опасаясь ничего, самим
плохо платить: они обеспечивают себя хорошей платой государ-
ственными слугами, из которых они образуют для себя покро-
вительственную державу—полицию; они охотно платят и заста-
вляют нацию платить высокие налоги, чтобы положить то, что
они платят, безбоязненно на своих рабочих в виде податей или
вычета с заработной платы.
(С. М„ стр. 165). •
Налоги! Вещь, которая сильно интересует буржуазию и
очень мало рабочих, — сумма, которую рабочий уплачивает
в качестве налогов, входит, в конце концов, в издержки произ-
водства рабочей силы и должна быть возмещена капиталистом.
(Ж. в., стр. 36).
Налог на потреблений достиг полного развития лишь
с победой буржуазии. В руках промышленного капитала, т.-е.
трезвого и экономного богатства, которое сохраняется, воспро-
изводится и увеличивается путем непосредственной эксплоатации
труда,—налог на потребление служит средством экслоатадии
легкомысленного, веселого и расточительного богатства крупных
дворян, занимавшихся одним лишь потреблением... Английская
б^рж^азия, достигши при Вильгельме Оранском политического
господства и получивши возможность свободно развивать условия
своего существования, сразу создала новую систему налогов(
цественный кредит и систему покровительственных пошлин.
(Н. Ф., стр. 121, 122).
— 414 —
Эти «учреждения защищают их (города. Р е д.) от конкурен- 765.
ции со стороны заграницы». Это является делом уже не городской
буржуазии, а буржуазии, законодательствующей в национальном
масштабе в качестве corpus de nation, (национального корпуса)
или же в качестве третьего сословия генеральных штатов, или в
качестве нижней палаты. Специфической особенностью городской
буржуазии, направленной против деревни, являются акцизы и сборы
у застав, вообще косвенные налоги, имеющие городское происхо-
ждение... Тогда как прямые—сельского происхождения. Могло бы
казаться, что, например—акциз, это налог, который город накла-
дывает косвенным образом на самого себя. Деревенский житель
принужден его уплачивать авансом, но заставляет возвращать его
себе в цене продукта. Однако в средние века это не имело места.
Спрос на его продукты, поскольку он вообще превращал их
в товар и деньги, был насильственным образом ограничен
в пределах городского округа, так что он не имел возможности
повысить цену своего продукта на всю сумму городских
НЯЛОГОВ. t| пох
(Т., Пр. СТ., Т. II, стр. 72).
Периоды промышленного под’ема с их безграничной кре- 766.
дитоспособностью так же, как и кризисы, благодаря столкно-
вению крупных капиталистических предприятий, ведут к тем
формам обобществления громадных масс средств производства,
которые выступают теперь в различных видах акционерных
обществ. Многие из производительных учреждений и средства
сообщения сами по себе уже так грандиозны, как, например,
железные дороги, что исключают всякую другую форму капита-
листической эксплоатации, кроме акционерной. Но на известной
ступени развития и эта форма становится более не по силам
капиталистам, и официальный представитель капиталистического
общества—государство—вынужден брать на себя управление
производством. Эта необходимость перехода в государственную
собственность некоторых крупных учреждений прежде всего
сказалась относительно таких предприятий, как почта, теле-
граф и железные дороги. Если кризисы показали неспособность
буржуазии к дальнейшему управлению современными произво-
дительными силами, то превращение производительных учре-
ждений и средств сношений в акционерные общества и госу-
дарственную собственность обнаруживает ненужность буржуазии
для этой цели... Только в том случае, если средства производства
— 415 —
„ЛИ сообщения фактически переросли форму акционерных
обществ, так что переход их в руки государства стал эконо-
мически неизбежен, только в этом случае подобный переход
даже в руки современного государства означает экономический
прогресс, под’ем на новую ступень, подготовляющую переход
всех производительных сил в ведение общества
(А.-Д., стр. 246, 247).
Политическая идеология буржуазного общества.
Вера в государство и в силу конституции.
767. ...Именно в Германии суеверная вера в государство перешла
из философии в число привычных идей буржуазии и даже мно-
гих рабочих. Германская философия представляет себе государ-
ство, как «осуществление идей» или как переведенное на
философский язык «царство божие на земле», как область, в
которой осуществляется или должна осуществляться вечная
истина и справедливость. От этого происходит суеверное йоч-
тение к государству и ко всему более или менее связанному
с государством: это почтение тем более сильно, что люди уже
с колыбели проникаются убеждением, что невозможно вести
общественные дела и отстаивать интересы всего общества ина-
че, чем это делалось до сих пор, т.-е. при помощи государства
и его хорошо оплачиваемых чиновников.
(Гр. в. во Фр., стр. 14).
768. Германия сохранила его (либерализм. Ред.) до настоящего
времени. Этим положением об'ясняется как нигде развитый
«честный» чиновничий образ мыслей, так и все распростра-
ненные в Германии иллюзии о государстве, а также кажу-
щаяся независимость теоретиков от бюргеров — кажущаяся
противоречием между формой, в которой эти теоретики выра-
жают интересы буржуа, и самими этими интересами.
(С. М., стр. 163).
769. Не будем останавливаться ни на сбивчивом представле-
нии, будто экономическим интересам нужно государство,
которое они создают сами, чтобы воплотиться в нем, ни на
смелом утверждении, будто русский общественный строй (а
к нему принадлежит ведь и крестьянская община) обязан
своим существованием государству, ни на том противоречии,
что это самое государство «не имеет ничего общего» с суще-
— 416 —
ствующим общественным строем, который является будто бы
его собственным созданием. Всмотримся лучше теперь в это
«висящее в воздухе государство», не представляющее интересов
ни единого сословия.
(Э. Статьи 1871—75 г.г., стр. 59, 60).
Свободное государство—что это такое? . 770
Никоим образом не является целью рабочих, которые
отрешились от ограниченного разума подданных, сделать госу-
дарство свободным. В Германской империи «государство» почти
так же свободно, как «'России. Свобода состоит в том, чтобы
сделать государство из стоящего над обществом совершенно
ему подчиненный орган, и государственные формы являются
теперь свободными в той же самой мере, в какой они ограни-
чивают «свободу» государству... Вместо того, чтобы рассма-
тривать существующее общество (и это имеет силу для всякого
j будущего общества) как основу существующего государства
: (или будущее общество как основу будущего государства),
, видят в государстве самостоятельную сущность, обладающую
своими собственными духовными, нравственными, с в о-
- водными основами.
(Кр. гот. пр., стр. 67, об).
Представление, будто главным фактором в истории 771
! являются политические деяния государей и государств, столь же
i старо, как и сама историография. Это представление было
• главной причиной того, что у нас так мало сохранилось све-
дений о фактах беспрерывно совершавшегося умственного раз-
; вития в самих недрах народных масс.
(А.-Д., стр. 141, 142).
Старые орлеанистские министры, Гизо, Дюшатель и т. д., 772.
1 также поспешившие в Клермон в качестве адвокатов слияния,
в действительности были лишь представителями похмелья после
июльской революции, отчаяния в возможности буржуазного
| королевства и королевства буржуа, суеверного преклонения
перед легитимностью, как последним амулетом, спасающим от
j аНарХИИ- ‘ (18 Бр. С., т. Ш. стр. 203).
! Часть находящегося в деле капитал, неизбежно поме-. 773.
шается в быстро реализуемые государственные бумаги. Вклады,
I — 417 -
О праве.
капиталы, отданные в распоряжение банков и распределяемые
последними между купцами и промышленниками, составляются
отчасти из дивидендов государственных рантье. Во всякое время
прочность государственной власти есть Моисей и пророки для
денежного рынка и его жрецов, а тем более в такую эпоху,
как нынешняя, когда каждый потоп грозит унести вместе со
старыми государствами и старые государственные долги.
(13 Бр. С., т. Ill, стр. 206. 207).
774. Вся программа, несмотря на демократический звон,
сплошь зачумлена верноподданнической верой лассальянской секты
в государство, или, что не лучше, демократической верой
в чудеса,—лучше сказать, она есть компромисс между этими
двумя сортами веры в чудеса, одинаково далекими от социа-
лизма.
(Кр гот. пр., стр. 73).
775. Нашей партии абсолютно нечему учиться у лассаль-
янцев в отношении теории, т.-е. в том, что имеет для программы
решающее значение, первым условием об‘единения было, чтобы
они перестали быть сектантами, лассальянцами, а следова-
тельно, чтобы они первым делом, если не выкинули чудодей-
ственное средство государственной помощи целиком, то при-
знали в нем лишь одну из второстепенных переходных мер
иа ряду со многими другими возможными мерами.
(Кр. гот. пр., прим. 8 3),
77о Выработать эту форму, составить республиканскую кон-
с т и т у ц и ю,— в этом и заключалось «великое органическое дело»
учредительного национального собрания. Переименование хри-
стианского календаря в республиканский, св. Варфоломея в св.
Робеспьера внесло би не более изменений в погоду, чем эта
конституция изменила или должна была изменить буржуазное
общество. Iде дело шло дальше перемены костюма, она
просто запротоколировала существующие факты. Так она
торжественно зарегистрировала факт республики, факт всеобщего
из 'шрательно о права, факт единого суверенного национального
собрания вместо двух ограниченных конституционных палат-
Гакже она зарегистрировала и урегулировала факт диктатуры
Кавеньяка, заменив постоянную неответственную наследственную
— 418 —
королевскую власть королевской властью переходящей, ответ-
ственной. выборной—4-годичной президентской властью. Точно
так же она возвысила до значения основного закона факт чрез-
вычайной власти, которую в видах собственной безопасности на-
циональное собрание после ужасов 15 мая и 25 июня предусмо-
трительно облекло своего президента. Остальное в конституции
было делом терминологии. С колесницы старой монархии сор-
вали роялистские этикеты и наклеили республиканские. Марра,
бывший главный редактор «ХаНопаГя», теперь главный редак-
тор конституции, не без таланта выполнил эту академическую
задачу. Учредительное собрание походило на того чилийского
чиновника, который посредством кадастровою межевания полей
хотел основательнее урегулировать земельные отношения в то
самое время, когда подземный гром уже возвестил о вулкани-
ческом извержении, которое должно было взорвать почву под
самыми его ногами. В то время как в теории национальное
, собрание занималось выработкой точных форм для республи-
канского выражения господства буржуазии, в действительности
оно держалось только отменой всяческих формул, силой sans
phrase (без фраз),голым насилием, осадным положением.
За два дня до тою, как учредители, ое собрание приступило к ьсей
конституционной работе, оно продлило срок осадного положения
^Прежние конституции составлялись и принимались, когда про-
цесс социального переворота достигал точки покоя,когда упро-
чивались вновь сложившиеся отношения классов, и борющиеся
фракции господствующего класса прибегали к компромиссу,
который позволял им продолжать борьбу между собой, в то же
। время устранив от нее утомленную народную массу. Эта »е
конституция не санкционировала никакой социальной револю-
ции: она санкционировала мимолетную победу старого общества
над революцией.
I (Кл. б. С., т. III. стр. 58, 54).
I
♦
Если сущность государства, как и религии, заключается 777
в страхе человечества перед самим собой, то в конституционной
и особенно в английской монархии этот страх достигает своей
высшей точки. Опыт трех тясячелетий не сделал людей умнее,
напротив, он сбил их с толку, запутал, довел до безумия, и
результат этого безумия—политическое состояние современной
Европы. Чистая монархия возбуждает ужас, напоминает во-
— 419 -
27*
г
tточный и римский деспотизм. Чистая аристократия вкушает
„емспьший ужас,-недаром существовали римские патриции и
редне-некоаый феодализм, иеиециаиски! и генуэзские нобили
Демократия страшнее их обоих; Марий и Сулла, Кромяелль и
Робеспьер, окровавленные головы двух монархии, проскрип-
ционные списки и диктатура говорят достаточно громко
об «ужасах» демократии. Так что же делать? Вместо того,
чтобы итти прямо вперед, «место того, чтобы из несовершен-
ной или, скорее, бесчеловечности всех государственных форм
вывести заключение, что государство само чвлистси причиной
всех этих бесчеловечностей и само бесчеловечно, вместо этого
успокоились на том воззрении, что безнравственность присущи
только формам государства, и из указанных выше пред
посылок заключили, что совокупное действие трех безнрав-
ственных факторов может дать нравственный продукт, и со-
здали конституционную монархию. Первое положение консти
гуционной монархии заключается и равновесии властей, и это
положение лучше всего выражает страх человечества перед
змии собою. Я совсем не буду говорить о < мешном недомыслии,
и полной неосуществимости этого тезиса
(С., Т. II, стр. 400, 401)
Псаобщее u.t6upuine.'ii,H»e право.
77Н. Во Франции давно уже существовало всеобщее избира-
ельное право, но оно лишилось престижа вследствие злоупотре-
бления им со стороны бонапартистского правительства. После
коммуны не было рабочей партии, которая могла бы его неволь
«овать. Со времен республики оно существовало и и Испании,
"О там воздержание от выборов было общим правилом для всех
серьезных оппозиционных партий. И швейцарские опыты с все-
общим избирательным враном дали что угодно, но только не
ободряющие результаты длч рабочей партии. Революционные
рабочие романских стран привыкли видеть в избирательном
праве силок, орудие правительственного обмана В Германии
•ыло иначе,Если бы всеобщее избирательное право не давало
'Ы друюй выгоды, кроме той, что оно позволяет нам каждое
-PCXпегие подсчитывать свои ряды, что, регулярно отмечая
неожиданно быстрое увеличение числа голосов, оно н одинаковой
с гепени повышает как уверенность рабочих в победе, так и ужас
- 420
противником,., Но оно дало не<райменно больше., Всеобщее
избирательное право предоставило нашим представителям в рейх»
стоге трибуну, с которой они несравненно более авторитетно
и свободно, чем н печати и на собраниях, могут обращаться
как к Светим противникям н парламенте, так и к массам вне
его . Оказалось, что государственные учреждения, я которых
организуется господство буржуазии, тоже могут послужить
орудием для борьбы рабочего класса протии этих самых учре-
ждений., Правительство и буржуазия стали страшиться легальных
действий рабочей партии гораздо больше, чем нелегальных,
и резульгятоп выборов больше, чем результатов восстания.
(С., T.JII, стр. 16, 17)
Господи ио буржуазии, вытекающее из всеобщего избв
дательного прана, инляющееся его результатом, выражением
верховной ноли народа, hoi смысл буржуазной конституции
Но какой же смысл п конституции с того момента, как содер
жанием этого избирательного прана, этой верховной воли, уже
не является господство буржуазии! Разве нс долг буржуазии
урегулировать избирательное право таким образом, чтобы оно
впредь желало только разумною, только его собственного rot
подстил? Всеобщее избирательное право беспрестанно уничто-
жает существенную государственную власть и снова создает
ее из себя. Разве оно нс подрынает таким образом всякую
устойчивость, не ставит ежеминутно на карту все существующие
власти, не уничтожает авторитет, не грози г возмести анархию
на степень авторитета... Буржуазия, отвергая избирательное
право, я которое до сих пор драпировалась и из которою
почерпала свое всемогущество, откровенно признается; «Наша
диктатура ос но и икалась до сих пор на воле
народа, теперь она должна быть утверждена во
пре к и его иоле.»
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 1131.
Но если всеобщее избирательное право не оказалось гем ^ИП
волшебным железом, каким ею считали простодушные республи-
канцы, то его заслуга была несравненно выше: оно сбрасывало
все путы с классовой борьбы, заставляло различные промежу-
точные слои мелко-буржуазного общества быстро пережить и
изжить спои иллюзии и разочарования, одним взмахом бросало
все фракции эксп матирующего класса на вершину государ-
— 421
ственной власти и таким образом срывало с них обманчивую
личину, тогда как монархия со своим цензом вела к тому, что
она скомпрометировала только определенные, отдельные фракции
буржуазии, а остальные скрывались за кулисами, окруженные
ореолом обшей оппозиции.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 46, 47).
781. Впервой раз они (рабочие. Ред.) увидели и почувствовали,
что могут достигнуть при использовании своего избирательного
права в интересах своего класса. Исчезла вера в «великую
либеральную партию*,—вера, владевшая умами рабочих почти
сорок лет.
(Пол. раб. кл. в А., стр. 16).
782. Всеобщее избирательное право исполнило свою миссию.
Большинство народов прошло ту школу развития, которой это
право только и может послужить в революционную эпоху. Его
должна была устранить революция или реакция.
(Кл. б. С., т. III, стр. 119).
7КЗ. ...Имущий класс господствует непосредственно при помощи
всеобщего избирательного права. До сих пор, пока угнетенный
класс, следовательно, в данном случае, пролетариат, еще не
созрел для своего самоосвобождения, он будет в большинстве
своем признавать существующий общественный порядок един-
ственно возможным и политически будет итти в хвосте класса
капиталистов, составлять его крайнее левое крыло.'Но в той
мере, в какой он созревает для своего освобождения, он кон-
ституируется в собственную партию, избирает своих собствен-
ных представителей, а не капиталистов. Всеобщее избирательное
право служит, таким образом, измерителем зрелости рабочего
класса. Чем-нибудь большим оно в современном государстве'’
никогда не может быть и не будет, но и этого достаточно.
В тот день, когда термометр всеобщего избирательного права
указывает точку кипения у рабочих, они, равно как и капита-
ли ты, знают, в чем дело.
(Пр. с., стр. 115)?
'#4. Луи Наполеон был теперь кумиром европейской буржуазии.
Не только за свое «спасение общества» 2-го декабря 1851 г.,
когда он, правда, уничтожил политическую власть буржуазии,
— 422 —
но лишь для того, чтобы сласти ее классовое господство. Не
только потому, что он показал, как всеобщее избирательное
право при благоприятных условиях можно превратить в орудие
угнетения масс, не только потому, чтобы его царствование
промышленности и торговли, т.-е., спекуляция и биржевое
мошечичество, достигли небывалых размеров.
(Сил. и эк., стр. 24).
А если бы... пришлось немного сурово обойтись с прус- 785.
ской конституцией и убрать с дороги идеологов в палате и вне
палаты, как они этого сами заслужили, то разве нельзя было
бы, подобно Луи Бонапарту, опереться на всеобщее избиратель-
ное право? Что могло быть демократичнее введения всеобщего
избирательного права? Разве Наполеон не доказал совершен-
нейшей безопасности последнего—при умелом обращении с ним?
И разве это самое всеобщее избирательное право не предста-
вляло прекрасного средства апеллировать к широким народным
массам и чуть-чуть заигрывать с нарождающимся социальным
движением, если буржуазия проявит непокорство?
(Сил. и эк, стр. 41).
Свободное всеобщее избирательное право исключает ценз. *86.
но никоим образом не исключает неприятной системы выборов.
И к чему вообще это неопределенное, поддающееся многим
толкованиям, выражение?
(Л. у. в., стр. 10).
Народное представительство. Парламентаризм. Пар-
ламентский кретинизм.
В различных местах Англии, например, до сих пор еще "87.
нет-нет да н приговорят какого-нибудь рабочего к тюремному
заключению за то, что, работая в садике перед своим домом,
он оскорбляет святость субботы. Тот же самый рабочий нака-
зывается за нарушение контракта, если не пойдет в воскресенье,
хотя бы и по религиозным мотивам, на какую-нибудь метал-
лургическую, писче-бумажную или стеклянную фабрику. Ортодо-
ксальный парламент глух к оскорблению святости субботы, если
таковое совершается в «процессе увеличения стоимости»
капитала. т> CTpt 345),
— 423 —
788 ...Национальное Собрание хотело держаться чисто закон-
ной почвы почвы пассивного сопротивления. Перед ним было
два пути Один-революционный. Оно не ступило на этот путь.
Господа не хотели рисковать своей головой. Или путь отказа
в налогах, при чем остановились на пассивном сопротивлении.
Оно ступило на этот путь. Но народ при проведении отказа
в налогах должен был стать на революционный путь. Поведение
национального собрания отнюдь не было решающим для народа.
Национальное собрание само по себе не имеет никаких прав,—
народ передал ему только утверждение своих собственных прав.
Если оно не выполняет этого мандата, он погашается. Тогда на
арену выступает сам народ, в собственном лице, и действует
по полноте собственной власти.
(С., т. Ill, стр. 371).
789. Человек может быть очень хорошим обер-прокурором
и быть в то же время скверным народным представителем.
Может быть, он потому именно и хороший обер-прокурор, что
он скверный народный представитель. Прокуратура, повидимому,
плохо знакома с парламентской историей. Что лежит в основе
вопроса о несовместительстве, занимающего такое видное место
в дебатах конституционных палат? Недоверие к правительствен-
ным чиновникам, подозрение, что правительственный чиновник
слишком легко жертвует интересами общества в пользу инте-
ресов предержащей власти и поэтому совершенно не годится
для роли народного представителя.
t
(Процесс «Новой Рейнской Газеты», стр. 29, Зи).
790. Буржуазия совершенно правильно видела, что все оружие,
выкованное ею против феодализма, обращается против нее
самой, что все образовательные средства, созданные ею, восстают
против ее собственной цивилизации, что все боги, сотворенные
ею, отпали от нее. Она поняла, что все органы прогресса и так
называемые гражданские свободы угрожают ее классовому
г о с л од с т ву как в ег о социальной основе, так и в с, о иолитиче-
-Ком завершении, следовательно, они тоже «сопи ал и с т и ч н ы».
В пой утрозе своему владычеству и в этом нападении на него она
совершенно правильно усмотрела тайну социализма, смысл и
тен, .ньию последнего она раздала лучше, чем попинал себя
сам так называемый социализм, который никак не мог понять.
- 424
почему буржуазия с одинаковой яростью обороняется против него
и тогда, когда он отдается сантиментальным жалобам по повод)
страдания человечества, и тогда, когда он христиански возвещает
тысячелетнее царство всеобщей братской любви или гуманно
болтает о духе, Просвещении и свободе, или, наконец, доктринерски
высиживает систему примирения и благоденствия всех классов.
Но буржуазия не сделала последнего вывода, она не поняла,
что ее собственный парламентский режим и вообще ее
политическое господство в этом смысле также
социалистичны и должны быть осуждены наравне со
всем остальным. Пока организация господства буржуазное
класса не была еще окончательно завершена, не получила еще
своего чистого политического выражения, противоположность
буржуазии другим классам общества не могла тогда выступить
в своем чистом виде, а если и выступала, то не принимала
той опасной формы, когда всякая борьба против государ-
ственной власти превращается в борьбу против капитала
Если буржуазия в каждом проявлении общественной жизни
видела опасность для «спокойствия», то как могла она же-
лать, чтобы над обществом воцарился режим беспокой-
ств и я, режим парламентский, т.-е. ее собственный
режим, о котором один из ее ораторов выразился, что он
живет только в борьбе и только борьбой? Парламентский ре-
жим живет дискуссией,— как же может он воспретить дис-
куссию? Всякий интерес, всякое общественное учреждение
превращаются здесь в общие идеи и обсуждаются, как идеи,—
как же могут при таких условиях какой-либо интерес, какое-
либо учреждение стать выше мышления и импонировать в ка-
честве религиозного догмата? Борьба ораторов на трибуне
вызывает борьбу газетчиков; клуб, ведущий дебаты в парла-
менте, неизбежно дополняется клубами, дебатирующими в са
лонах и кабаках; представители, постоянно апеллирующие
к мнению народа, тем самым управомочивают народ высказы-
вать свое действительное мнение в петициях. Парламентский
режим все предоставляет решению большинства; естественно,
что и широкие массы вне парламента также желают решать
вопросы большинством голосов. Если на вершине государства
заиграла музыка, что же удивительного, что внизу начинают
плясать? Итак, когда буржуазия стала поносить, как «социа-
листическую ересь» то самое, что она раньше превоз-
— 425 —
но иа как «либеральное»,^ тем самым признала, что
Хвенный интерес повелевает ей освободиться от опасного
П па в лен и я что для восстановления в стране спо- •
Хи!Необходим^ прежде всего смирить ее буржуазный
папламент чтобы сохранилась неприкосновенной ее социальная
сила следует сломить ее политическую силу; чтобы отдельные
буржуа могли попрежнему спокойно эксплоатироватъ другие
классы и без помех пользоваться собственностью, семьей, рели-
гией и порядком, класс буржуазии должен быть обречен наравне .
с другими классами на политическое ничтожество; чтобы
спасти буржуазный кошелек, надо сбросить с буржуазии ко-
рону, а меч, предназначенный защищать ее,
в то же время и над ее собственной головой подобно Дамо-
клову
должен висеть
мечу.
(18 Бр. С., т. III, стр. 175, 176, 177).
791. Тьер забыл свои лицемерные речи о «необходимых сво-
бодах», свою личную ненависть к Луи Бонапарту, который
надругался над ним и выкинул за борт парламентаризм,—
(вне искусственной атмосферы парламентаризма этот человек
превращается в ничто, и он это хорошо знает)—забыв все
это, Тьер принимал участие но всех позорных делах Второй
Империи.
(Гр. в. во Фр., стр. 33, 34).
792. В парламенте нация возводила свою общую волю на сте-
пень закона, или, вернее, закон господствующего класса на
степень всеобщей воли народа. Перед исполнительной властью
она отказывается от всякой собственной воли и подчиняется
<ужой власти, авторитету. Исполнительная власть в противопо-
ложность законодательной выражает собою гетерономию нации,
внешнее по отношению к ней господство, в противоположность
ее автономии. Итак, Франция, повидимому, избежала деспотии
одного класса лишь для того, чтобы подчиниться деспотии и
авторитету одного индивидуума, при том индивидуума, лишен-
ного авторитета. Борьба уравняла как будто бы всех: все классы
одинаково бессильно и одинаково безгласно преклонили колена
перед прикладом.
(С., т. Ill, стр. 220).
95 «ат. Г'° МНеНИЮ ФраНЦу30а' напРимер, Луи Блана, 29-е Ян-
। ’стопило конституционное противоречие: противоречие
— 426 _
между суверенным, не подлежащим распущению, вышедшим
из всеобщего избирательного права национальным собранием и
президентом, который формально был ответственен, факти-
чески же не только получил санкцию всеобщего избиратель-
ного права подобно собранию..., но находился во всеоружии
исполнительной власти, над которой национальное собрание
парит только, "как моральная сила... Луи Бонапарт по отно-
шению к учредительному собранию—это была не одна одно-
сторонняя конституционная власть по отношению к другой,
это была не исполнительная власть по отношению к законо-
дательной—нет, это была сама учрежденная буржуазная рес-
публика по отношению к орудиям ее учреждения, по отношению
к честолюбивым интригам и идеологическим требованиям рево-
люционной буржуазной фракции, которая ее основала, а теперь
заметила к своему удивлению, что установленная ею респу-
блика выглядит совсем как реставрированная монархия...
Таким образом 29 Января выступили друг против друга не пре-
зидент и национальное собрание одной и той же республики,
а национальное собрание учреждающейся республики и прези-
дент республики учрежденной—две силы, воплощающие два совер-
шенно различных периода жизненного процесса республики.
Здесь выступили друг против друга: на одной стороне —ма-
ленькая республиканская фракция буржуазии, которая однако
могла об'явить республику, а потом уличной борьбой и террором
отбить ее у революционного пролетариата и занести в консти-
туцию ее основные идеальные черты; а на другой стороне—вся
роялистская масса буржуазии, которая одна только и могла
господствовать в этой учрежденной буржуазной республике,
очистив конституцию от ее идеологических придатков, и осу-
ществить посредством своего законодательства и управления .
необходимые условия для порабощения пролетариата.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 66, 67).
Вполне естественно..., что практический англичанин, для 794
которого политика—простая арифметика или даже коммерция,
совершенно не принимает во внимание страшно нароставшую
в скрытом состоянии силу чартизма, т. к. она не поддается
выражению в числах, или только в таких, которые предста-
вляют по отношению к правительству и парламенту нули
перед единицей. Но есть вещи, которые выходят за пределы
— 427 -
числовых отношений и на этом сверхпроницательность англий-
ского вигизма и торизма потерпит основательное крушение,
когда придет их час. (С, т Н| стр. 261).
795 Разве не освободилась она (партия порядка. Р е д.) от суевер-
ного преклонения перед буквой закона, предоставляя демократам
культивировать этот ветхозаветный предрассудок? Но дело
в том, что в данный момент пересмотр конституции был рав-
носилен продолжению президентской власти, сохранение старой
конституции равносильно смешению Бонапарта. Парламент вы-
сказался за Бонапарта, но конституция высказалась против
парламента. Поэтому Бонапарт действовал строго в парламент-
ском духе, когда разорвал конституцию, и в строго-конститу-
ционном. когда разогнал парламент.
(18 Бр. С., т. Ill, стр. 204).
чь Оно (национальное собрание. Ред.)—во Франкфурте это
было в обычае—занималось тем, что принимало очень кроткие
резолюции против действий прусского правительства и выражало
удивление перед «величественным зрелищем пассивного, легаль-
ного и единодушного сопротивления целого народа грубой силе».
(С., т. HI. стр. 305).
797. Демократическая мелкая буржуазия со своей стороны
по обыкновению ничего так страстно не желала, как того,
чтобы борьба разразилась в облаках над ее головой, подальше
от нее, между отошедшими от нее духами парламента.
(Кл. б. С., т. Ill, стр. 84). •
...Демократы верят в силу трубных звуков, от которых
рухнули некогда стены Иерихона. И, наталкиваясь на стены
деспотизма, они каждый раз пытаются повторить это чудо.
Если Гора хотела одержать победу в парламенте, она не должна
была призывать к оружию. Если она в парламенте призывала
к оружию, она не должна была держаться на улице по парла-
ментски... Все дело в том, что революционные угрозы мелких
оуржуа и их демократических представителей являются просто
попытками запугать противника.
(18 Бр. С., т. Ill, стр. 165).
— 428 —
Тьер, одержимый н качестве парламентского героя осо- 79у
бенно тяжелой формой парламентского кретинизма, завязал
после смерти парламента новую парламентскую интригу вкупе
с государственным советом—это был новый закон об ответ-
ственности, который должен был прочно закрепить президента
я рамках конституции.
(Там же, стр. 215).
Франкфуртский парламент и помесь, которую он произ- 8ио.
вел на свет вследствие кровосмешения со старым Союзным
Сеймом, так называемая центральная власть, воспользовалась
венским движением, чтобы демонстрировать свое собственное
полное ничтожество. Это презренное собрание, как мы видели,
уже давно пожертвовало своей девственностью, и как ни юно
было оно, все же оно начало седеть и приобретать опыт во всех
искусствах болтливого псевдо-политического проституирования.
(С.» Т. Ill, стр. 300).
...Партия порядка была вынуждена строго держаться 801.
н парламентских рамках борьбы. При этом она впала в парла-
ментский кретинизм, эту своеобразную болезнь, которая,
начиная с 1848 г., разлилась по всему континенту, погружая
свои жертвы в воображаемый мир, отнимая у них всякий смысл,
всякую память, всякое понимание грубого внешнего мира.
Только парламентскому кретинизму можно приписать то об-
стоятельство, что партия порядка, собственными руками разру-
шив все предпосылки парламентского^господства и вынужденная
к этому борьбой с другими классами, все еще продолжала счи-
тать свои парламентские победы за действительные победы и.
поражая министров, воображала, что бьет назначившего их
президента. В действительности мужи порядка дали только
Бонапарту новый повод унизить национальное собрание в гла-
зах нации. 20-го января в Moniteur’e появилось сообщение, что
отставка всего министерства принята. Под тем предлогом, что
ни одна парламентская партия не имеет за собой большинства,
как то показал вотум 18 января—плод коалиции монтанья-
ров и роялистов,—и желая будто бы выждать момент образо-
вания нового прочного большинства, Бонапарт назначил так
называемое переходное министерство, куда не вошел ни один
член парламента и вошли совершенно неизвестные и ничтож-
ные люди—министерство простых приказчиков и конторщиков.
— 429 —
Парти., порядка предоставили сколько угодно забавляться этими
марионетками, исполнительная власть не считала теперь сто-
ющим труда заботиться о серьезном представительстве своем
в национальном собрании. Бонапарт тем более явно концентри-
ровал в своих руках всю исполнительную власть, тем шире мог
воспользоваться ею в своих интересах, чем более министры
его приближались к типу настоящих статистов.
(18 Бр. С., т. Ill, стр. 196, 197).
802. Левая собрания—сливки и гордость Германии, как она
сама о себе думала,—была совершенно оглушена несколькими
жалкими успехами, которыми она была обязана благоволению
или, вернее, злоумышлению нескольких австрийских политиков,
действовавших под влиянием и в интересах австрийского деспо-
тизма. Как только самое слабое приближение к неособенно
определенным принципам этих демократов—или осуществление
их в гомеопатически разжиженной форме—получало своего
рода санкцию от франкфуртского собрания, демократы уже
возвещали, что они спасли отечество и народ. Эти несчастные
слабоумцы в течение своей обыкновенно очень тихой жизни
так мало привыкли ко всему, что напоминает успех, что им
действительно казалось, будто их незначительные контр пред-
ложения, принимавшиеся большинством от двух до трех голо-
сов, изменят весь облик Европы. С самого начала своей зако-
нодательной карьеры они более, чем всякая другая фракция
в собрании, были заражены неизлечимой болезнью парламент-'
ского кретинизма, страданием, которое поселяет в своих не-
счастных жертвах возвышенное убеждение, будто целый мир,
его история и его будущее направляются и определяются боль-
шинством голосов в отдельном представительном учреждении,
которому они оказывают честь, состоя его членом, и будто
все и вся, совершающееся вне стен этого дома,—войны, рево-
люции, постройка железных дорог, колонизация целых новых
континентов, калифорнские золотые прииски, каналы централь-
ной Америки, русские войска и все остальное, что может
заявлять некоторые притязания на то, чтобы оказывать вли-
яние на судьбы человечества,—будто все это ничто в сравнении
с неизмеримо серьезными событиями, коренящимися в во'просе,
которому, каков бы он ни был, в данный момент как раз
посвящено внимание высокого дома.
(С., т. Ill, стр. 314).
— 430 —
Дюшатель знал, что более или менее образованным сосло-
виям нужен, как в министерстве, так и вне его, красноречивый
рыцарь «бесконечных дебатов»,-Гизо или Кампгаузен, который
в любом случае успокаивал бы совесть и увлекал бы сердца
слушателей необходимыми доказательствами, философскими
выкладками, государственными теориями и другими пустыми
фразами. Дюи/атель охотно представлял честь председательства
в министерстве своему словоохотливому идеологу; пустому
блеску он не придавал значения, ему важна была действитель-
ная практическая власть, и он знал, где он был, там была
действительная власть. Г. Ганземан хочет попытаться достичь
власти иным путем, он, должно быть, знает каким... Но берлин-
ская левая должна убедиться, что старая власть может спо-
койно предоставить ей маленькие парламентские победы и
великие проекты конституции, если она только тем временем
успела овладеть всеми действительными и решающими пози-
циями. Она спокойно может в палате признать революцию, если
только вне палаты революцию обезоруживают.
(Л. у в., стр. 29, 31).
80}
Буржуазная демократия.
Даже вульгарная демократия, которая видит в демокра- 804
тической республике тысячелетнее царствие и не имеет ника-
кого предчувствия о том, что именно в этой последней государ-
ственной форме классовая борьба будет окончательно разыграна,
даже она стоит горою выше такого рода демократизма в гра-
ницах полицейски дозволенного и логически недозволительного.
(Кр. гот. пр, стр. 70).
Человечество проходит через демократию, конечно, не 80
затем, чтобы вернуться к тому месту, откуда оно вышло.
(Л. н., т. I, стр. 430).
Французская революция означает наступление демократии
в Европе. Демократия есть, как на мой взгляд, впрочем, ВС’|КВ
форма правительства, противоречие в себе само , ложь,• ®
ности не что иное, как лицемерие (или, как мы, немц , .
«теология»). Политическая свобода есть ложная свобода, хуже,
«06.
— 431 —
чем самое худшее рабство; она лишь кажущаяся свобода и,
следовательно, истинное рабство. Поэтому демократия, как и
всякая другая форма правительства, должна распасться. Лице-
мерие не может длительно существовать, ибо скрытое в нем
противоречие должно выступить наружу. Либо равенство, т.-е.
неприкрытый деспотизм, либо истинная свобода, истинное равен-
ство. т.-е. коммунизм.
(С., т. II, стр. 285, 286).
*07. ... Пролетариату также для захвата политической власти
необходимы демократические формы, но они для него только
средство, как и все политические формы. Если же в настоящее
время стремятся к демократии, как к цели, тогда приходится
опираться на крестьян и мелких буржуа, т.-е. на исчезающие
классы, которые, если они искусственно хотят сохраниться,
реакционны по отношению к пролетариату. Далее не надо за-
бывать, что последовательной формой господства буржу-
азии является именно демократическая республика,которая только
при наличии уже развившегося пролетариата становится опасной,
но, как показывает пример Франции и Америки, все еще воз-
можна, как простое господство буржуазии. Принцип либерализма,
как «определенный исторический принцип», в сущности соб-
ственно только непоследовательность. Либеральная конститу-
ционная монархия является соответствующей формой господства
буржуазии: 1) в начале, когда буржуазия еще не вполне распра-
вилась с абсолютной монархией, и 2) в конце, когда пролетариат
делает уже слишком опасной демократическую республику.
И тем не менее демократическая республика всегда остается
последней формой господства буржуазии, той формой, в кото-
рой она погибает.
(Э. Бернштейну. 24 марта 1884).
Законность в буржуазном обществе.
xot>. Петти говорит об установлении законного процент»:
«я высказался в другом месте относительно того, как тщетны
и безрезультатны положительные гражданские законы, проти-
норечащие законам природы» (то-есть законам, соответствую-
щим природе буржуазного общества).
(Т. пр. ст. т. I, стр. 19).
— 432 —
«« П У • "° °"~ег° so,
создание, издан с его согласия, для его пользы и защиты
Буржуа знает, что если бы отельный закон к " Му
ущерб, то все здание законов ограждает его интересы; более
того, святость закона, святость порядка, установленного актив-
ной волей одной части и пассивно принимаемого другой частью,
есть самая крепкая опора социального положения буржуа. Так
как английский буржуа видит себя воспроизведенным в своем
законе, как и в своем боге, полицейская дубинка—в известной
мере, его собственная дубинка—имеет на него удивительно
смиряющее действие. Но с рабочим дело обстоит совершенно
иначе. Рабочий слишком хорошо знает, слишком хорошо изве-
дал, что закон—это жезл, который буржуа приготовил для
него, и, не будучи вынужден к тому, не апеллирует к закону.
Смешно утверждать, что английский рабочий боится полиции...
Сила полиции во время стачки 1842 г. заключалась, как я уже
сказал, в отсутствии у самих рабочих ясной и определенной
цели... Раз рабочие не уважают закона, а только подчиняются
его силе, когда не могут изменить его, то весьма естественно,
что они, по крайней мере, предлагают изменения в нем, желают
поставить пролетарский закон на место юридического здания,
сооруженного буржуазией.
(Пол. раб. кл. в А., стр. 185. 186).
Буржуа относится к институтам своего строя, как еврей 810.
к закону, он обходит их, насколько возможно, в каждом от-
дельном случае, но хочет, чтобы все остальные повиновались им.
Если бы все буржуа в массе сразу обошли институты буржуа-
зии, то они перестали бы быть буржуа,—что, конечно, не при-
ходит нм в голову и нисколько не зависит от их желания.
Развратный буржуа обходит брак и тайно занимается адюль-
тером; купец обходит институт собственности, лишая собствен-
ности других, при помощи спекуляции, банкротства и т. д.,
молодой буржуа добивается независимости от собственно
семьи, практически разлагает семью в свою пользу; ио рак,
частная собственность, семья остаются теоретически непри
косновенными, ибо они представляют практическую основу на
которой буржуазия воздвигла господство, ибо в свое у
— 433 —
2H
О lipist
форме омм-уееовия. «елеюшие Фуржу. буржуа, точно тем
же, «к кеда обойденной закон делает религиозного tape,
религиозным евреем. (С м |И)
в XVIII столетии обнаруживается прогресс в том отно-
шении, что сам закон становится орудием грабежа народной
земли, хотя независимо от этого крупный фермер не отказы-
вается применять и свои собственные маленькие методы. Парла-
ментской формой этого грабежа являются... «Bills fon Inclosures
of Commens» (законы об огораживании общинной земли), т.-е.
декреты, при помощи которых земельные собственники сами себе
подарили народную землю на правах частной собственности,—
декреты, экспроприирующие народ.
. (К., т. I, стр. 747).
812. В Англии коалиции дозволены актом парламента, и именно
современная экономическая система вынудила парламент издать
такой закон. Когда в 1825 году... парламент должен был
изменить законодательство, чтобы привести его в большее
соответствие с порядком вещей, созданным свободной конку-
ренцией, он не мог не отменить и всех законов, запрещавших
рабочие коалиции. Чем сильнее развивается современная про-
мышленность, тем более является элементов, вызывающих и
поддерживающих коалиции, а когда коалиции становятся эконо-
мическим фактом, с каждым днем приобретающим все большую
и большую устойчивость, то они по необходимости становятся
в скором времени фактом законным.
(Н. Ф.)Стр. 133).
813. Раз национальное собрание производило расследование
относительно политического долга, составившегося после
февраля, то мелкие буржуа со своей стороны потребовали рас-
следования относительно буржуазных долгов до 24 фе-
враля. Они собрались толпой в биржевом зале и грозно потре-
бовали, чтобы постановлением коммерческого суда продлили
срок платежа для всех купцов, которые могут доказать, что
они обанкротились вследствие застоя, вызванного революцией..-
Вопрос этот, отлившись в законопроект о «полюбовных согла-
шениях», concordats Л 1'amiable, подвергся обсуждению в на-
- 434 —
вокальной «бра»»». Собрание ещ,>ос, , (юек „
»»» как а,руг око узнал», чт0 , это с,.м
Сен-Дени тысяч» жен » детей инсургентов поаготоелвот петицию
об амнистии. Воскресший июньский призрак заста.и. сов»,
нуться мелких буржуа, и собрание стало снова неумолимым...
Полюбовное соглашение между кредиторами и должниками
в его главнейших пунктах было отвергнуто.
. (С., т. Ill, стр. 56).
В случае с concordats a 1’amiable, полюбовными соглаше- 814.
ниями, трехцветные республиканцы фактически принес.™ мел-
кую буржуазию в жертву крупной. Этот единичный факт они
возвели в принцип, проведя в законодательном порядке воспре-
щение прогрессивного налога.
(С., т. Ill, стр. 60).
Если «Reglement organique» (органический регламент) 815.
дунайских княжеств является положительным выражением жажди
прибавочного труда, которая узаконивается каждым параграфом,
то английские factory Acts (фабричные законы) являются отри-
цательным выражением все той же жажды. Эти законы стре-
мления капитала к безграничному высасыванию рабочей силы
обуздываются посредством принудительного ограничения рабочего
дня государством, и притом государством, в котором господ-
ствуют капиталист и лэндлорд. Не говоря уже о рабочем дви-
жении, которое с каждым днем становилось все грознее, огра-
ничение фабричного труда было продиктовано тою же самой
4 необходимостью, которая заставила выливать гуано на англий-
ские поля. То же слепое хищничество, которое в одном случае
истощает землю, в другом случае в корень подрывало жизнен-
ную силу нации. Периодически повторявшиеся эпидемии гово-
рили здесь также вразумительно, как уменьшение роста солдат
в Германии и во Франции.
(К., т. I, стр. 217).
21 мая Гора поставила на обсуждение предварительный 81 о
вопрос и требовала отклонения всего проекта ’), так как он
'. нарушает конституцию. Партия порядка ответила, что консти-
1) Об и«биратв1ьиом о»ко»с.
— 435 -
26“
туция будет нарушена, еслибы в этом явилась нужда, между
тем теперь этого не требуется, т. к. конституция подлежит
какому угодно истолкованию, и только большинство компетентно
в решении, какое истолкование конституции правильно. Необу-
зданно-диким нападкам Тьера и Монталамбера Гора против©-
поставила благопристойный и образованный гуманизм. Она
ссылалась на почву права; партия порядка отослала ее к почве,
на которой вырастает право,—к буржуазной собственности.
(С., т. III, стр. 119).
— 436 —
6. Право в эпоху диктатуры пролетариата.
В буржуазном обществе рабочий класс гораздо менее
проникнут юридической идеологией, чем буржуаавя: „отсут-
ствию собственности у рабочих могло только соответствовать
отсутствие иллюзий в их головах**. Собственное жизненное
положение приводит пролетариат к материалистическому пони-
манию общественных явлений, к рассмотрению их „бее юри-
дических очков**, ио окружающая среда товарно-меновых
отношений делает неизбежным и для него еще .мышление в пра-
вовых формах. В своей политической борьбе он выдвигает
политико-правовые требования-, .сознание связи этой полити-
ческой борьбы о ее екоыомнческой основой ослабевает, а иногда
и пропадает совсем
Требования эти, подсказываемые пролетариату самими
органнанциовно-трудовымп отношениями общественного произ-
водства, в которых он работает, и выступающие как „обычные"
нормы в его домашнем быту и взаимно-товарищеских отно-
шениях,—ати нормы он пытается провести в жизнь и всего
общества, узаконить их, как в процессе борьбы, так особенно
после захвата власти, в эпоху диктатуры рабочего класса.
Рабочий класс прежде всего ломает старую политическую
надстройку, заменяя ее новой. Государство, как аппарат
подавления сопротивления буржуазии, временно еще должио
сохраниться, поскольку существуют еще классы и вконоынческве
отношения, эти классы порождающие. Но уже законодательные
мероприятия Парижской Коммуны намечают ооздаипе новою
типа государства, с возможным упрощением и устранением в иен
бюрократического аппарата,—государства, уже совпадающего
о самим обществом, постепенно отмирающею, перестающего
существовать, как государство. Нападение на буржуазную
собственность, стремление иаменвть распределительные отно-
шения буржуазного общества на пути к обобществлению
средств производства,—воя эта законодательная деятельность
не может на отравиться п на самом характере права, на ею
формальных элементах.
Прежде всего, понимание материальных условий произ-
водства делает представителей пролетариата более свободными
t
437 —
фактически, т.-е, они имеют нозмижиость болев пл
и действительною воад.йотвин ив общественную ж,(." "Ме1”"по
они перестают бить „свободными1* и юридической”'"
ионити»- „свободной ноля* начинает смеиитыя v ,:wu'"•
лгвнлеаяем о вом, траничсннов материальными '!!* ”Ия’
ц действующей о их пределах. Однако окязивш-т вижа*
то обстоятельства, что яиоха диктатуры пролетариата
годная тоха, и которую и течение продолжи тельного ,р'
• оараняютоя ащв » большой мере буржуавные „коном, ч ”/?"
отношения. Влип кая к капвталиаму нкономика ие.Д»
периода иоиИшио должка иЛНарвироеап. и нтл.,т!.„иПоХ?
И правовые формы мышления об общестпекном процесс! г
хранение товарного хомВстла и меновых отношений ньншпи
к сохраиевию понятий „обман. »ш,штлеитами«, „оубКнпа прем?
одним еловом предстамокяя • прав.- к.к приложении ’
него мерила
«17.
Социальная революция есть нечто совершенно иное, чем
бывшие до сих пор политические революции; она не направлена,
как 'гги последние, протии собственности монополистов, а проти»
монополии собственности; социальная революция это открытая
война бедных протии богатых. И такая война, и которой явно
и открыто выступают наружу все пружины и причины, дейстно
вавшие во всех бывших до сих пор исторических конфликтах
неясно и скрыто,- такая война тролит во всяком случае быть
боле»; решительной и кровавой, чем же предшествовавшие »*Р,
Результат этой войны может быть двоякий. Или восставши.-
обрагят внимание лишь на видимость, а не на сущность, лини,
на форму, л не на дело, или же они доберутся до сущности
и вырву, яло с корнем. И первом случае частная собовенипсп
останется сущестпова гь, и лишь произойдет перераспределение
ее, так что сохранятся все причины, которые вызнали тепе-
решнее положение вещей, и которые, через известное, более
или менее короткое время, опять вызовут такое же положение
а имеете С ним и новую революцию... Грядущая социальна
ремлкшия окончится проведением коммунистического принципу
И если кому-нибудь из вас, быть может, -окажется, °
возвышение униженных прежде классов не может соверши ьс
бы коииж.ки. «ЙИ..ИИОН. „
„мнит», что >»» "»<-'•» юз-
пкие усложя жизии, при «вторых к«*и'» У «ытх
„„«„ОСТЫ СХОвОХИО РМ.ИМТ.. «о» ₽"р. <?»«'<»
С ближним своя» • чывииег»»* ОТИОШМИХХ и и»
ин —
насимствеяжио разрушении сждго благосостояния сдаачм
ломмич что то. чем иримкч пожертвовать каждому, есть не
истинно чсловсчвская радости жизни, а лишь созданное наши»
скверним строем подобие наслаждение жимы», нечто такое,
что противно собственному разуму и <обствениочу сердцу тез,
кто ныне пользуется гтими мнимыми преимуществами, Истинно-'
человеческое существование со всеми его усжжияии и потреб-
ностями мм ие только не хотим разрушить, а, наоборот, к»-
чески стремимся создать его..,
(Л. и, т. И, стр. 152, 45>, 454).
Политико-Праюпи тррвмания npowapnama
Этим, конечно, ие сказано, что социалисты откажутся tie.
ныст авить определенные требования правового
характера. Aki явная социалистическая партия без таких
требований невозможна, как вообще всякая политическая партия
Притязания, вытекающие из общих интересов какого-ни будь
класса, могут быть осуществлены только таким путем, что этот
класс завоевывает государственную власть и придает своим при-
тязаниям всеобщую значимость в форме эокоиов. Каждый
боряшийся класс должен поэтому формулировать програмжио
сноп притязании в виде требований правового харак-
тера. Но притязания каждого класса меняются в ходе обще-
ственных и политических изменений, они различны в каждой
отдельной стране, и зависимости от особенностей последней и
уровня се социальною развитии. Поэтому правовые требо-
вания отдельных партий при всей общности конечной цели не
во всякое время и не у всякого народа одинаковы. Они пред-
ътавлшот собой переменный элемент и время от времени пере-
ча три иаются, как ;»ю можно наблюдать у соииаяистическмх
I артий отдельных стран. При таких пересмотрах принимаются
в расчет фактические отношения. Зато ня одной
из существующих партий не приходило в голову сделать ил
ч коей программы новую философию права и никакой из них
эю и в будущем, конечно, не придет в юлову.
(Э. и -Каутский «Юридический юциалиям»,.
Немецкие рабочие должны были раньше всего замммть 819.
себе те права, которые были необходимы им для само-
— 439
стоя тельной организации в классовую партию: свободу печати
союзов и собраний—права, которые должна была завоеват
буржуазия в интересах собственного господства, но которые из
страха перед рабочими, она стала теперь оспаривать у них *
(Маркс и «Новая Рейнская Газета»),
«20. Так как всякая политическая партия стремится завоевать
государственную власть, то, следовательно, германская социал-
демократическая рабочая партия неизбежно добивается своего
господства, господства рабочего класса, т.-e, «классового господ-
ства». Впрочем, для всякой истинно-пролетарской партии, начиная
с английских чартистов, всегда первым условием является клас-
совая политика, организация в самостоятельную политическую
партию, и ближайшей целью борьбы—диктатура пролетариата.
(Ж. в., стр. 75, 76).
821. ... Прслетариат, который повсюду завоевал победу для бур-
жуазии, уже выставлял, между прочим, и во Франции, требо-
вания, несовместимые с существованием всего буржуазного-
порядка...
(Сил. и эк., стр. 35).
822. Пока пролетариат не настолько еще развит, чтобы сло-
житься в особый класс, пока самая борьба пролетариата с бур-
жуазией не имеет еще, следовательно, политического характера,
и пока производительные силы еще не до такой степени раз-
вились в недрах буржуазии, чтобы дать возможность найти
материальные условия, необходимые для освобождения пролета-
риата и для образования нового общества,—до тех пор эти
теоретики оказываются утопистами, которые—чтобы помочь
нуждам угнетенного класса—придумывают системы и стремятся
найти обновляющую науку. Но по мере того, как подвигается
вперед история, а вместе с тем и яснее обнаруживается борьба
пролетариата,—для них становится излишним это искание науки
я своих собственных головах, им нужно только отдать себе
отчет в том, что совершается на их глазах, и стать вырази-
телями действительных событий. Поскольку они ищут наук»
и придумывают системы, поскольку они переживают лишь начало
— 440 —
борьбы, они видят в нищете тольку нищету, не замечая ее
революционной разрушительной стороны, той стороны, которая
неизвергнет старое общество. Но раз замечена эта сторона,
паука становится сознательным продуктом исторического дви-
жения, она перестает быть доктринерской, она делается рево-
люционной.
(Н. Ф., стр. 103, 104).
Коммунисты не выставляют никакой новой теории собствен- 82k
пости. Они констатируют факты. Вы же отрицаете несомнен-
нейшие факты, вынуждены их отрицать. Вы назад обращенные
утописты.
(Первый набросок Ком. Май).
Коммунизм для нас не состояние, которое должно 824.
быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться
действительность. Мы называем коммунизмом реальное дви-
жение, которое уничтожает теперешнее состояние.
(Нем. идеология. Арх. М. и Э., стр. 223).
Для нас дело идет не об изменении частной собственности, S25.
а об ее уничтожении, не об ослаблении, затушевывании клас-
совых противоречий, но об уничтожении классов, не об улуч-
шении существующего общества, но об основании нового
общества.
(С., т. III. стр. 501).
И как жизненные условия, так и недостаток религиозного 826.
и общего образования, способствуют тому, что рабочие, гораздо
свободнее от предвзятых мнений, от традиционных рутинных
воззрений, чем буржуа. Этот последний увяз в своих классовых
предубеждениях, в внушенных ему еще в молодости принципах;
он по самому существу своему консервативен, хотя консерватизм
его выражается часто в моральных формах, его интересы свя-
заны с существующим строем, он застыл и не может двигаться
вперед. Он покидает свою позицию во главе исторического
движения, и ее занимают рабочие—сперва юридически, а co-
временем и фактически.
' (Пол. раб. кл. в А., стр. 117).
— 441
J527. Что придает совершенно особенное значение издаваемой
работе («Борьба классов во Франции». Ред.), так это то обстоя- '
тельство, что она впервые дает формулы, в которых рабочие
партии всех стран мира единодушно выражают свое требование
экономического переустройства: экспроприация средств произ-
водства обществом... Здесь впервые формулировано положение
которым современный рабочий социализм резко отличается как
от различных оттенков феодального, буржуазного, мелко-бур.
жуазного и т. п. социализма, так и от смутной общности
имуществ утопического и непосредственно возникшего рабо-
чего коммунизма. Когда впоследствии Маркс распространил
формулу и на присвоение средств обмена, то это распростра-
нение, которое, впрочем, было само собою понятно после
«Коммунистического Манифеста», явилось лишь допопнением
к главному положению. Но некоторые мудрые люди Англии
недавно прибавили к этому, что и «средства распределения»
должны быть переданы обществу. Трудно пришлось бы этим
господам, если бы они захотели пояснить, что же это за эко-
номические средства распределения, отличные от средств про-
изводства и обмена. Если они подразумевают политические
средства распределения, налоги, вспомоществование бедным,
включая сюда Саксонский лес и другие пожалования, то, во-
первых, все эти средства распределения и теперь уже нахо-
дятся в общественном владении:—во владении государства или
общины, а во-вторых, их то мы как раз и хотим уничтожить.
(Кл. б., т. Ill, стр. 8, 9).
328. Но в то же время рабочие не должны, даже если совер-
шенно оставить в стороне унизительную зависимость, связан-
ную со всяким наемным трудом, преувеличивать значение
конечного результата этой повсеместной борьбы (за рабочий
день. Ред.). Они не должны забывать, что при этом они борются
со следствиями, а не с причинами, что они лишь задерживают
реакционное движение со стороны капиталистов, но не изме-
няют самого направления капиталистического развития, что они
прибегают к паллиативам и не излечивают болезнь. Поэтом}
рабочие не должны всецело отдаваться этой неизбежной парти-
занской войне, постоянно вызываемой поползновением капи-
тала и изменениями положения рынка. Они должны понимать,
что современный строй, на ряду со всеми порождаемыми их
— 442 —
бедствиями, создает в то же время материальные условия и
социальные формы, необходимые для экономического переустрой-
ства общества. Вместо консервативного призыва: справедливую
плату (заработную) за справедливый рабочий день, на знамени
должно быть написано: жУничтожение системы наемного труда».
(Зар. пл., ц. и пр., стр. 52).
Обычное просо пролетариата и буржуазна»
законность.
Обычное право привилегированных по своему содержанию 829.
противоречит форме закона. Оно не может быть отлито в за-
коны, т. 'к. оно представляет олицетворение беззакония... Но
если это обычное право привилегированных является обычаем,
противоречащим понятию разумного права, то обычное право
нищеты противоречит только обычаям положительного права
Их содержание является протестом не против законной
формы, а скорей против своей собственной безформенности.
(Л. н. т. I, стр. 255, 256).
Нельзя требовать от класса, который выносит на себе 830.
все тяжести современного общественного строя, не пользуясь
его преимуществами, чтобы он относился к нему с уважеи«»ем.
. (Пол. раб. кл. в А., стр. 119).
Раз рабочие не уважают закон, а только подчиняются 831.
его силе, когда не могут изменить его, то весьма естественно,
что они, по крайней мерс, предлагают изменения в нем, желаюi
поставить пролетарский закон на место юридического здания,
сооруженного буржуазией.
(Пол. раб. кл. в А., стр. 186).
То, что рабочему из... заработной платы приходится от- 832.
давать государству я церкви, составляет вычет за навязанные
ему услуги, то, что он тратит на дело воспитания, совершенно
ничтожно, но эти его затраты производительны, т. к. воспи-
тание производит рабочую силу, то, что он расходует на услуги
врачей, адвокатов, попов, есть потеря...
(Т. пр. ст., т. 1, стр. 207).
— 443 —
833. Жизненные условия старого общества уже уничтожены
в жизненных условиях пролетариата. Пролетарий не имеет
собственности; его отношения к жене и детями не имеют более
. ничего общего с буржуазными семейными отношениями, совре-
менный промышленный труд, современное иго капитала, оди-
наковое как в Англии, так и во Франции, как в Америке, так
и в Германии, стерло с него всякий национальный характер.
Законы, мораль, религия являются для него не более, как бур-
жуазными предрассудками, под которыми скрываются те или
другие буржуазные интересы.
(К. М„ стр. 32, 33).
834. Английские и французские рабочие образовали ассоциации,
в которых предметом взаимного поучения рабочих служат не
только их непосредственные потребности, как рабочих, но и
их потребности, как людей. Образованием этих ассоциаций
рабочие обнаружили весьма основательное и обширное созна-
ние той «колоссальной и беспредельной» силы, которая возни-
кает от их сотрудничества. Но эти «массовые» коммунисти-
ческие рабочие, занятые в мастерских Манчестера и Лиона,
не думают, чтобы можно было чистым мышлением избавиться
от хозяев и собственного практического унижения. Они очень,
болезненно ощущают разницу между бытием и мышлением,
между сознанием и жизнью. Они знают, что собственность,
капитал, деньги, наемный труд и тому подобное представляют
собой далеко не признаки воображения, а весьма практические,
весьма конкретные продукты самоотчуждения рабочих, и что
поэтому все эти результаты должны быть упразднены тоже
практическим и конкретным образом, для того, чтобы человек
мог стать человеком не только в мышлении, сознании, но
также в массовом существовании, в жизни.
(Л. н., стр. 176, 177).
835. Рабочий класс, который благодаря переходу от феодаль-
ного способа производства к капиталистическому был лишен
всякой собственности на средства производства и для которого,
благодаря механизму капиталистического способа производства,
это отсутствие собственности стало наследственным состоянием,
в котором он неизменно воспроизводится,—этот класс не может
найти в юридической иллюзии буржуазии исчерпывающего выра-
— 444 —
-жения для своего исторического положения. Он может сам
яполне осознать свое жизненное положение только в том
случае, если он будет рассматривать веши в их действитель-
ности без юридических очков. Этому научил его Маркс своим
материалистическим пониманием истории, доказавшим, что все
юридические, политические, философские, религиозные и т. д.
представления людей в последней инстанции обусловливаются
их жизненными условиями, их способом производства и обмена
продуктов. Этим было дано миросозерцание, соответствующее
условиям жизни и борьбы рабочего класса. Отсутствию соб-
ственности у рабочих могло только соответствовать отсут-
ствие иллюзий в их головах. И это пролетарское миросозер-
цание совершает теперь свое победное шествие по миру.
Борьба обоих миросозерцаний,само собой разумется, еще
продолжается, борьба эта идет не только между пролетариатом
и буржуазией, но и между свободно мыслящими рабочими и
рабочими, находящимися еще во власти традиций. В общем ста-
рое миросозерцание защищается обыкновенными политиками,
обычными аргументами. Однако, существуют еще так называе-
мые ученые юристы, делающие из юриспруденции специальную
профессию.
(«Юридический социализм», стр. 53, 54).
Лозунг „права на полный продукт труда*.
В буржуазном смысле право на труд — это бессмыслица, 836.
жалкое благочестивое пожелание, за правом на труд в действи-
тельности стоит власть над капиталом, за властью над капи-
талом—присвоение средств производства, их подчинение ассо-
циированному рабочему классу, следовательно, уничтожение
наемного труда, капитала и их взаимного отношения. За пра-
вом на труд стояло июньское восстание. Учредительное со-
брание, фактически поставивши революционный пролетариат hors
la loi,—вне-закона, должно было принципиально выкинуть его
формулу из конституции, из этого закона законов, — предать
анафеме «право на труд».
(С., т. ill, стр. 59).
«Право на труд» есть только временное требование, «пер- 837.
беспомощная формула, в которой находят свое синтетиче-
— 445 —
ское выражение революционные притязания пролетариата*
(Маркс). '
. («Юридический социализм», стр. 59)
838.
Мы отказываемся
недогадливому юристу,
требования «права
от всякой попытки об’яснить нашем<
что Маркс нигде не выставляет
на полный продукт труда», что
в своих теоретических сочинениях он вообще не выставляет
никаких требований правового характера. Даже у нашего юриста
мелькает слабое сознание этого, когда он упрекает Маркса
в том, что «он нигде не дал серьезного обоснования права
на полный продукт труда».
(Там же, стр. 61, 62).
S39 Идет ли, однако, наше социальное развитие в направле-
нии осуществления на полный продукт труда или «права на
труд»? Г. Менгер заявляет, что он этого не знает. Так позорно
предает он теперь свои «социалистические основные права».
Но если этими основными правами нельзя заманить и собаки,
если они не в состоянии определить собой и осуществить
социальное развитие, а наоборот, сами определяются и осуще-
ствляются этим социальным развитием, то к чему тогда вела
эта работа сведения всего социализма к основным правам?
К чему тогда вела эта работа по совлечению с социализма его
экономической и исторической оболочки, если мы вслед за
этим должны узнать, что эта оболочка составляет его дей-
ствительное содержание? Почему нам только в конце заявляют,
что все это исследование не имеет никакого смысла, г. к. цель
социалистического движения можно познать не путем превра-
щения социалистических идей в трезвые понятия права, а
только путем изучения социального развития и его двигатель-
ных сил?
(Там же, стр. 69, 70).
Лозунги „демократии" и „братства народов" в про-
ле ’tnарском понимании.
МО. Братание народов, которое повсюду проводится теперь
крайними политическими партиями, в противовес как старому
унаследованному от предков национальному эгоизму, так и лии
— 446 —
мерному частно эгоистическому космополитизму свободной
торговли, гораздо ценнее всех немецких теорий об истинном
социализме.
Демократия—это в настоящее время коммунизм другою
рода, демократия может существовать еще только в головах
теоретических визионеров, которым нет дела до действительных
событий, для которых принципы не развиваются с людьми и
обстоятельствами, а сами себя развивают. Демократия сделалась
пролетарским принципом, принципом масс. Массы могут более
или менее ясно понимать это единственно правильное значение
демократии, но для всех в демократии заключено, по крайней
мере, смутное чувстао социального равноправия. Демократические
массы можно причислить, не боясь ошибки, к боевым силам
коммунизма и когда пролетарские партии различных националь-
ностей соединяются между собою, то они имеют полное осно-
вание написать на своем знамени слово «демократия», ибо, за
исключением таких демократов, которых считать не приходится,
все европейские демократы в 1846 г. являются более или менее
сознательными коммунистами...
Наконец, в настоящее время братство народов имеет более,
чем когда бы то ни было, еще и чисто социальное значение.
Призраки европейской республики, вечного мира при соответ-
ствующей политической организации, стали так же смежны, как
Фразы об об’единении народов под эгидой всеобщей свободной
торговли; и в то время, как все сантиментальные химеры подоб-
ного рода совершенно теряют свой престиж, пролетарии всех
стран, без всяких громких фраз, начинают действительно бра-
таться под знаменем коммунистической демократии. И проле-
тарии одни только в состоянии сделать это; ибо буржуазия
имеет в каждой стране свои особые интересы, и так как эти
интересы для нее выше всего, она никогда не может подняться
выше национальности; ничего не сделают и ее теоретики со всеми
своими прекрасными «принципами», ибо они спокойно оставляют
существовать эти противоречивые интересы, как и вообще все
существующие, и ограничиваются одними фразами. Пролетарии
же во всех странах имеют одни и те же интересы, одною
и того же врага; им предстоит одна и та же борьба; пролетарии
в массе своей, уже в силу вещей лишены национальных пред-
рассудков, и все их развитие и движение по существу гума-
нитарны и антинациональны. Только пролетарии могут уничто-
— 447 —'
жить национальность, только пробуждающийся пролетариат
может установить братство между различными нациями...
। (Л. н., т. II, стр. 455, 457, 458).
I
Диктатура пролетариата.
841. Конечно, нельзя ожидать, чтобы у рабочих были очень
ясные представления о том, чего им надо: они знали только
что программа конституционной буржуазии содержит не все'
что им требуется, и что их стремления отнюдь не укладываются
в рамки идей конституционализма.
(С., т. Ill, стр. 253).
842. Коммуна была прямой противоположностью империи. Крик:
«да здравствует социальная республика», которым парижский
пролетариат приветствовал февральскую революцию, выражал
лишь неясное стремление к таковой республике, которая не
только уничтожила бы монархическую форму классового гос-
подства, но и самое классовое господство. Коммуна и явилась
именно определенной формой такой республики.
(Гр. в., стр. 48).
843. На место... высокопарных по форме, но мелких и все еще
буржуазных по содержанию требований... выступает смелый
революционный боевой лозунг: Низвержение буржуазии.
Диктатура рабочего класса... Социализм есть про-
возглашение непрерывной революции, провозглаше-
ние классовой диктатуры пролетариата, как необходи-
мого переходного пункта к уничтожению классовых раз-
личий вообще, к уничтожению всех производственных отноше-
ний, на которых основаны эти различия, к уничтожению всех
общественных отношений, соответствующих этим производ-
ственным отношениям, к перевороту во всем мире идей, возни-
кающих из этих общественных отношений.
(С., т. Ill, стр. 50, 51, 109).
844. ... Главное требование Маркса—экспроприация в пользу
общества достигшим пролетарской диктатуры пролетариатом
всех средств производства...
(Ж. в., стр. 5).
— 448 —
Между капиталистическим и коммунистическим обществом 845.
лежит период революционного преобразования одного в другое.
Ему соответствует и политический переходный период, в ко-
тором государство не может быть не чем иным, как рево-
люционной диктатурой пролетариата.
(Кр. гот. пр., стр. 69).
Ведь наша ближайшая политическая цель: завоевание по- 845
литической власти для рабочего класса и через него.
(Э.—Письмо к Зорге 1893 г., стр. 399).
Что касается меня, то не мне принадлежит ни за- 847
слуга открытия классов в современном обществе, ни заслуга
открытия их борьбы между собою. Буржуазные истории задолго
до меня изложили историческое развитие этой борьбы, а бур-
жуазные экономисты—экономическую анатомию классов. То,
что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего:
1) что существование классов связано лишь с определенными
историческими формами борьбы, свойственными развитию произ-
водства, 2) что классовая борьба неизбежно ведет к диктатуре
пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь пере-
ход к уничтожению всяких классов и к установлению обще-
ственного строя, в котором не будет места делению на классы.
(Маркс—Вейдемейеру 1852 г., стр. 42).
Постоянная армия, политическая полиция, чиновничество— 848.
вся эта гнетущая сила старого централизованного правитель-
ства, созданная Наполеоном в 1798 г. и, как удобное орудие,
охотно направляемое с тех пор каждым новым правительством
против его врагов, должна была всюду пасть, как она пала
в Париже. Коммуна должна была с самого начала признать,
что рабочий класс, достигнув власти, не может пользоваться
для своих целей старой государственной машиной; что если
этот класс не хочет потерять только-что завоеванное .господ-
ство. он должен, во-первых, устранить весь старый, направляв-
шийся до тех пор против него самого механизм угнетения,
с другой—обезопасить себя со стороны своих собственных
служащих и уполномоченных—обезопасить тем, чтобы их'
можно было в любое время и всех без исключения смещать...
— 449 _
С праве. ч 29
Но рабочий класс не может просто завладеть готовой государ-
ственной машиной и заставить ее служить своим собственным
целям.
(Гр. в., стр. 12, 45).
849. Если ты просмотришь последнюю главу «18 Брюмера»,
то увидишь, что, по моему мнению, ближайший под'ем фран-
цузской революции будет попыткой не передать бюрократа-
чески-воениую машину из одних рук в другие, как это было
до сих пор, а разрушить эту машину. Именно таково предва-
рительное условие всякой действительно народной революции
на континенте. Такова как раз попытка наших геройским
парижских товарищей. •
(М,—Кугельману. Письма, стр. 225).
850 А главной опорой здания рабства являются, милостивые
гос., подчиненные политические и социальные власти, всту-
лающие в непосредственное соприкосновение с отдельными
лицами, с живым индивидом и его частной жизнью. Недоста-
точно вести борбу с социальными отношениями в их общей
форме и с высшими властями. Печати приходится выступать
против этого определенного жандарма, этого прокурора,
эт ого ландрата. В чем причина крушения мартовской
революции? Она преобразовала только политическую вер-
хушку, оставив нетронутыми основы ее—старую бюрократию,
старую армию, старую прокуратуру, старых, родившихся, вы-
росших и поседевших на службе абсолютизма судей. Первая
обязанность печати подкопаться под все основы
существующего политического строя.
(Процесс «Новой Рейнской Газеты»)
Полит ико-правовой строй побеждающего пролета-
риата. Организация управления.
851. Коммуна состояла почти из одних рабочих или сторон-
ников рабочего класса, поэтому ее постановления отличались
решительно пролетарским характером. Коммуна об’явила частью
такие реформы, которых лишь по своей трусости не провела
республиканская буржуазия, но которые были основным условием
- 450 —
для свободной деятельности рабочего класса, например: осуще-
ствление принципа, что религия по отношению к госу-
дарству есть частное дело; или же это были реформы и отчасти
глубоко подрывавшие старый общественный порядок.. Против
этого превращения государственных органов и слуг общества
в его повелителей, неизбежно происходившего во всех суще-
ствовавших до сих пор государствах, Коммуна приняла две
самые надежные меры. Первая: все должности—учительские,
судебные, административные, замещались посредством выборов,
при чем выбирали все те, которые были заинтересованы
в исполнении данных обязанностей; они же имели право в любое
время сместить своих ставленников. Вторая: все служащие
I’ в Коммуне, и низшие и высшие, получали жалыание, не превы-
шавшее заработной платы рабочего. Высший размер жалования
не превышал 6.000 франков. Таким путем был положен коней
карьеризму и погоне за местами, даже без помощи импера-
тивных мандатов, которыми представители народа снабжались
от своих избирателей, и которые, в сущности, были излишни...
Нередко считают необыкновенно смелым шагом отказ от веры
в наследственную монархию и принятие в свою программу
демократической республики. В действительности государство
есть не что иное, как орудие угнетения одного класса другим;
это относится к демократической республике не менее, чем
, к монархии. В лучшем случае, государство есть зло, которое
J пролетариат, одержавший победу в борьбе за классовое гос-
? подство, получит себе в наследство. Пролетариату неизбежно
• придется так же, как и Парижской Коммуне, немедленно уре-
зать, насколько только возможно, худшие стороны этого зла,
j пока новое поколение, выросшее в новом, свободном обще-
j ственном строе, окажется в силах отделаться от всего этого
хлама каких бы то ни было государственных учреждений.
В последнее время немецкий филистер опять начинает испы-
тывать спасительный ужас при словах: диктатура проле-
тариата. Хотите ли знать, милостивые государи, что такое
эта диктатура? Посмотрите на Парижскую Коммуну. Эта была
диктатура пролетариата... Коммуна была образована из муни-
ципальных советников (городских гласных), выбранных Париж-
скими округами посредством всеобщей подачи голосов. Члены ее
были ответственны и сменяемы в любое время. Большинство их
было, как это само собою разумеется, рабочими или известными
— 451 —
20*
«|'('дсганнтелями рабочего класса. Коммуна должна был»
нс парламентским учреждением, а деловой коллегией гпЫТЬ
•<4Hu.cn а себе как исполнительную, так и законодатель»^
н mm. У полиции, бившей до сих пор орудием государствен
КОГО принитсльстна, били немедленно отняты все ее поли™
ческне функции, и она била превращена в ответственное и
но всякое время сменяемое орудие Коммуны. Та же судьба
.юегшла чиновников и другие отрасли управления с
ТЮН.1ЛИ той мнимой независимости... как и прочие должностные
лица общества, они были сделаны выборными, ответственными
и сменяемыми... Коммуна должна стать политической формой
самых мелких деревушек... Коммуна вырвала из рук этой власти
претендовавшей стоять выше общества, ее законные функции^
и отдавала их ответственным слугам общества. Всеобщая
подача голосов до сих пор служила народу для выбора каждые
три года или шесть лет какого-нибудь члена господствующего
класса, который представлял и подавлял народ в парламенте;
теперь она должна была служить народу, организованному
в Коммуну, точно так же, как служит индивидуальное право
голоса каждому работодателю при приискании рабочих, над-
зирателей и бухгалтеров для своего предприятия. Ведь обще-
ства, точно так же, как и отдельные лица, всегда умеют найти
для своих практических предприятий подходящих людей, а если
иногда ошибаются, то умеют очень скоро поправить свою
ошибку. С другой стороны, Коммуна, по существу своему, была
безусловно враждебна замене всеобщей подачи голосов иерар-
хическою инвеститурою... В действительности, Коммуна хотела
подчинить сельских производителей умственному руководству
окружных городов, и обеспечить их в городских рабочих
естественных представителей их интересов. Уже из факта суще-
ствования Коммуны естественно вытекало местное самоупра-
вление, но это местное самоуправление не должно было, больше
служить противовесом государственной власти, становившейся
совершенно излишней... Уничтожив две крупнейшие статьи
расходов: армию и чиновничество, Коммуна осуществила со ою
идеал всех буржуазных революций—дешевое правительство...
Коммуна создала для. республики фундамент действительно
демократических-учреждений. Но ни «дешевое правительство ,
ни «истинная республика» не были, конечно, целью ее, и т ,
и другое явилось само собою, между прочим. Различные тол
— 452 -
яания значения Коммуны, разнообразные интересы, которые
К выражала доказывают, что она была весьма растяжимой
^’дарственною формою, между тем, как все прежние формы
павительства были по существу своему формами угнетения.
Тайна ее заключается в том, что она, по существу своему, была
правительством рабочего класса, результатом борьбы
между классом производящим и классом присваивающим, той
павно искомой политической формой, в которой могло бы
совершиться экономическое освобождение-труда... Когда Париж-
ская Коммуна взяла на себя руководство революцией, когда
простые рабочие впервые решились посягнуть на привилегии
своего «естественного начальства»- имущих классов, именно:
на привилегию управления,—они взялись за работу при неслы-
ханно-тяжелых условиях и исполняли ее скромно, добро-
совестно и успецшо; высший размер их вознаграждения не пре-
вышал одной пятой части жалования, получаемого, по словам
известного авторитета в науке (проф. Гексли), секретарем лон-
донского школьного совета... Коммуна освободила бы крестья-
нина от «налога крови», дала бы ему дешевое правительство,
заменила бы таких пиявок, как нотариус, адвокат, судебный
пристав и проч.,—наемными коммунальными чиновниками, выби-
раемыми им самим и ответственными перед ним. Она освобо-
дила бы его от произвола полевого сторожа, жандарма и пре-
фекта; она заменила бы отупляющего его ум священника
просвещающим его школьным учителем.
(Гр. в., стр. 9, 13, 14, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55).
«Свободное народное государство» превратилось в «свобод- 852.
ное юсударство». С точки зрения грамматики свободное государ-
ство, это такое, которое свободно по отношению к гражданам,
т.-е. государство с деспотическим правительством. Следовало бы
выкинуть все разговоры о государстве, особенно со времени
Коммуны, которая уже не была государством в подлинном
смысле. Анархисты тычут нам в зубы «народное государство»,
надоедая им до тошноты, хотя уже брошюра Маркса против
рудона и позднее Коммунистический Манифест прямо говорят,
что с введением социалистического общественного строя госу-
аарство само собою растворяется и исчезает. А так как госу-
дарство-только преходящее учреждение, которым пользуются
оорьбе, при революции для подавления силою своих против-
— 453 -
ников, то чистая бессмыслица говорить о свободном народном
государстве: пока пролетариат еще пользуется государством,
он пользуется им не в интересах свободы, но для подавления
своих противников, а коль скоро может быть речь о свободе,
государство перестает существовать как таковое. Поэтому мы
предложили бы везде поставить взамен государства—«общину»,
хорошее старое немецкое слово, весьма хорошо передающее
французское слово «Коммуна».
. (Кр. гот. пр., стр. 89, приложение III).
453. Они (рабочие. Р е д.) должны рядом с новым правительством,
официальным правительством, в то же время учреждать соб-
ственные революционные рабочие правительства, в виде ли
общинных советов, городских дум или рабочих клубов и ра-
бочих комитетов, так что буржуазные демократические пра-
вительства не только сейчас же потеряют опору и рабочих,
но с самого начала увидят себя под наблюдением и угрозой
властей, за которыми стоит вся рабочая масса.
(Кельн, пр., стр. 108).
354. Сама буржуазия своей промышленностью и торговлей,
своими политическими учреждениями работает в том напра-
влении, чтобы вызвать мелкие, разрозненные, живущие лишь
своими местными интересами провинции из изолированности;
она стремится связать их, слить их интересы воедино, расши-
рить их провинциальный кругозор, уничтожить их провинциаль-
ные обычаи, костюмы и взгляды, и из многих независимых
друг от друга провинций и местностей создать великую нацию
с сбшими интересами, правилами и воззрениями. Сама буржуазия
много сделала в интересах централизации. Пролетариату это
не только не наносит ущерба, но, наоборот, именно эта цен-
трализация дает ему возможность об’единиться, почувствовать
себя классом, найти в демократии соответствующее политиче-
ское мировоззрение и победить, в конце концов, буржуазию.
Демократическому пролетариату нужна централизация не только
в том виде, в каком она начата буржуазией, но он должен
будет пронести ее значительно дальше. В тот короткий период
Французской революции, когда при господстве партии Горы,
пролетариат очутился у власти, он проводил централизацию
н.еми средствами, при помощи пушек и гильотины. Демократи-
— 454 —
ческий пролетариат, если он теперь опять достигнет власти,
должен будет централизировать не только каждую страну
в отдельности, но, как можно скорее об’единить все цивилизо-
ванные страны вместе взятые.
(Л. и., т. II, стр. 508).
Хорошо было бы рекомендовать повсюду вести пропаганду 855.
среди приказчиков, конторщиков. На случай если бы пришлось
организовать управление—подобного рода люди незаменимы.
Они привыкли к усидчивой большой работе и к ведению книг,
легко доступных обозрению. Коммерция—это незаменимая
практическая школа для хороших канцеляристов. Наши юристы
и т. д. для этого не годятся. Конторщики для ведения книг и
отчетности, талантливые образованные люди для редактирования
депеш, писем, документов—вот что нам надо. С шестью кон-
торщиками и приказчиками я организую любую отрасль упра-
вления в тысячу раз проще, доступнее для обозрения и прак-
тичнее, чем с 60-ю статскими советниками и студентами
юридического факультета. Эти последние не могут писать раз-
борчиво и так запакостят книги, что ни один черт не поймет
(Письма, стр. 30).
Для того, чтобы овладеть производительными силами и 8>6.
пустить их в ход, нам нужны технически подготовленные люди
и множество таких людей. Таких людей у нас нет, мы даже
до последнего времени радовались тому, что мы по большей
части избавлены от так называемой «образованной» публики.
Теперь другое дело. Теперь мы достаточно сильны, чтобы быть
в состоянии переварить любое количество образованного тво-
рога, и я предвижу, что в ближайшие 8—10 лет к нам прим-
кнет достаточно молодых техников, врачей, юристов, учителей,
чтобы- организовать управление фабрик и крупных поместий
руками партийных товарищей для нужд нации. Тогда взятие
власти явится совершенно нормальным и произойдет относи-
тельно гладко. Но если мы придем к власти преждевременно,
благодаря войне, то техники будут нашими принципиальными
- врагами и будут обманывать и предавать нас, как только смо-
гут, нам придется прибегать к устрашению их, и нас все-таки
будут обманывать. Во французской революции это случалось
— 455 —
в малом размере постоянно. Там им пришлось заполнять даже
в обычной администрации второстепенные должности,_____а на
них в сущности и лежит действительная работа,______старыми
реакционерами—и те мешали и парализовали все. Поэтому я
надеюсь и желаю, чтобы наше развитие, совершающееся со
спокойствием и неуклонностью естественного процесса, продол-
жало бы итти старым путем.
(Письма, стр. 292).
Революционное вторжение в право собственности. За-
хват орудий производства.
857. Отстаивать интересы пролетариев в противоположность
интересам буржуа. Осуществить это посредством уничтожения
частной собственности и заменой ее общностью имуществ. Не
признавать никакого другого средства для осуществления этих
целей, кроме насильственной .демократической революции...
С настоящего момента мы ответственны только перед самими
собой, и, если наступит момент, когда эти господа будут в нас
нуждаться, то мы будем в состоянии диктовать наши собствен-
ные условия... Я смог кстати разделить миролюбивый оппорту-
низм... Ъ мирно-спокойно-свободно-веселое «врастание» старого
свинства в «социалистическое общество».
(Письма, стр. 4, 24, 288).
/
858. Мы уже видели выше, что первым шагом рабочей рево-
люции должно быть возвышение пролетариата на степень
господствующего класса, завоевание демократии. Пролетариат
воспользуется своим политическим господством, чтобы посте-
пенно отнять у буржуазии весь капитал, чтобы централизовать
все орудия труда в руках государства, т.-е. организованного
в качестве господствующего класса пролетариата, и по возмож-
ности скорее увеличить массу производительных сил. Конечно,
сначала это может совершиться только путем деспотических
вторжений в право собственности и в буржуазные условия про-
изводства, следовательно, путем мероприятий, которые с эко-
номической точки зрения кажутся недостаточными и ненадеж-
ными, но которые в ходе движения перерастут самих себя и
неизбежны, как средства для преобразования всего способа
производства.
(К. М., стр. 46).
— 456 —
Рабочий класс знает, что он их (долгов. Ред.) ие сделал 859.
и что, захватив власть, он предоставил уплатить их тем, кто
эти долги наделал.
(Ж. в., стр. 35, 36». »
Совершенно просто обстоит дело только с крупным зе.м- 860.
левладением. Здесь перед нами ничем не прикрытое капитали-
стическое производство, и в этом случае у нас уже не может
быть никаких сомнений. Здесь мы встречаем массовый сельский
пролетариат, и задача наша ясна. Как только наша партия
овладеет государственной властью, она просто экспроприирует
крупных землевладельцев совершенно так же, как промышлен-
ных фабрикантов.
(Крест, вопр. во Фр. и Г., стр. 42'.
С уничтожением собственности на землю и при сохрд- Sol.
нении капиталистического производства эта добавочная прибыль,
вытекающая из разницы в плодородности, осталась бы. Если бы
государство присвоило себе собственность на землю и оставило
капиталистическое производство, то рента... уплачивалась бы
государству, но сама рента оставалась бы. Если бы собствен-
ность на землю стала народной собственностью, то
исчез бы вообще базис капиталистического производства, —
основа, на которой покоится противопоставление условий труда
рабочему.
(Т. пр. ст., т. П, стр. 196
Впрочем, следует констатировать, что фактический захват 862.
трудящимся людом всех орудий труда, завладение всей инду-
стрией является полной противоположностью прудонистскому
«выкупу». В последнем случае отдельный работник становится
собственником жилища, крестьянского двора, орудий труда;
в первом случае «трудящийся лю^» остается совокупным соб-
ственником домов, фабрик и орудий труда и вряд ли станет
предоставлять право пользования ими, по крайней мере, в те-
чение переходного времени отдельным лицам или сообществам
без вознаграждения издержек. Это совершенно подобно тому,
как отмена земельной собственности не есть отмена земельной
Ренты, а лишь передача ее обществу, хотя и в измененном
»нде. Фактическое завладение всеми орудиями труда трудя -
— 457 —
щимся людом отнюдь не исключает, поэтому, сохранения на
ных жилищных отношений. Вообще дело вовсе не в том з*
тит ли пролетариат, достигнув власти, орудия труда’ сью*
материалы и средства потребления путем простого насилия'
заплатит ли тотчас же вознаграждение или выкупит постепенно
частную собственность небольшими частичными платежами
Пытаться ответить на этот вопрос заранее и относительно
всех возможных случаев-значит фабриковать утопии, а это я
предоставляю делать другим.
(Ж. в., стр. 91).
Отношение к крестьянской собственности
863. Завоевание политической власти социалистической партией
стало делом близкого будущего. Но для того, чтобы завоевать
ее, партия эта должна сначала пойти из города в деревню,
должна сделаться сильной в деревне. Имея, сравнительно со
всеми другими партиями, наиболее ясный взгляд на связь эконо-
мических причин с их политическими следствиями, и уже давно
рассмотрев под овечьей шкурой назойливого друга крестьян
волчью фигуру крупного землевладельца, может ли она спокойно
оставить осужденного на гибель крестьянина в руках его лож-
ных защитников, пока, наконец, он не превратится из пассивного
в активного врага промышленных рабочих. А это вводит нас
в самую суть крестьянского вопроса... Мотивировка говорит,
что в современной Франции одной из средств производства,
а именно, земля, в очень многих местах находится в едино-
личном владении отдельных производителей; задача же социа-
лизма состоит не в том, чтобы отделять собственность от труда,
но, наоборот, в том, чтобы соединить оба эти фактора всякого
производства в одних и тех же руках... Это последнее поло
жение, взятое в такой общей форме, ни в коем случае не может .
быть признано задачей социализма; его задача состоит только
в передаче средств производства производителям в виде обще
ственной собственности. Как только мы упустим это иэ
виду, то вышеупомянутое положение тотчас же приведет нас к
той ошибочной мысли, что социализм, будто бы, призван превра-
тить современную, мнимую собственность мелкого крестьян
на его поле в действительную, сделать, следовательно, мс
арендатора—собственником, обремененного долгами владел
— 458 —
свободным от долгов. Социализм, разумеется, заинтересован
т0М> чтобы эта ложная видимость крестьянской собствен-
ности исчезла,—но не этим способом... В одном отношении
наши французские товарищи безусловно правы: против воли
мелкого крестьянина во Франции невозможен никакой прочный
политический переворот... Крестьянин, который ждет от нас,
чтобы мы увековечили ему его крошечную собственность, мы
не можем считать своим партийным товарищем, точно так же,
как и мелкого ремесленника, который хочет навсегда остаться
мастером. Эти люди принадлежат к антисемитам; пусть они идут
к ним за обещанием спасти их мелкое производство. Когда же
они там узнают, что кроется под их блестящими фразами и
какие мелодии наигрывают те трубы, звуками которых огла-
шаются антисемитские небеса, тогда они все более и более
будут убеждаться, что мы—обещающие меньше и ищущие спа-
сения совсем в другой стороне,—что мы все-таки более на-
дежные люди... Каково же наше отношение к мелкому кресть-
янину? как нам придется с ним поступать, когда государ-
ственная ^власть очутится в наших руках? Во-первых... мы
заранее предвидим неизбежную гибель мелкого крестьянина,
но ни в коем случае не призваны ускорять ее каким-нибудь
вмешательством с нашей стороны. А, во-вторых, точно также
очевидно, что обладая государственной властью, мы не будем
думать о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян
(с вознаграждением или нет,—это безразлично), как ато мы
вынуждены будем сделать с крупными землевладельцами. Наша
задача по отношению к мелким крестьянам состоит прежде
всего в том, чтобы их частное производство и частную собствен-
ность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством
примера и предложения общественной помощи для этой цели.
И тогда у нас, разумеется, будет достаточно средств, чтобы
предоставить крестьянину все преимущества, которые теперь
уже должны быть ему раз’яснены... Мы никогда не можем
обещать мелким крестьянам поддержать их единоличное хозяй-
tTB0 и единоличную собственность против превосходных сил
капиталистического производства. Мы можем обещать им только,
что не будем против их воли силой вмешиваться в их хозяй-
ственные отношения. Далее, мы можем также вступиться и за
Т0, чтобы борьба капиталистов и крупных землевладельцев
против мелкого крестьянства уже и теперь велась как можно
- 459 —
менее несправедливыми средствами, и возможно больше мешать
прямому грабежу и мошенничеству, которые случаются слишком
часто. Но удаваться это будет только в исключительных случаях.
При развившемся капиталистическом способе производства
никто не знает, где кончается честное ведение дела и где
начинается мошенничество. Но, во всяком случае, будет значи-
тельная разница, стоит ли общественная власть на стороне
мошенника или на стороне лиц, страдающих от мошенничества.
А мы решительно стоим на стороне мелкого крестьянина.
Мы будем делать все возможное, чтобы ему было сноснее жить,
чтобы облегчить ему переход к товариществу... мы ничего не
можем сделать, кроме, разве того, чтобы рекомендовать и здесь
соединение хозяйств в товарищества, в среде которых эксплоа-
тация наемного труда могла бы все более и более уменьшаться
и которые могли бы постепенно стать ветвями великого про-
изводительного национального товарищества с равными правами
и обязанностями.
(Крест, вопр. во Фр. и Г., стр. 24, 31, 35, 36, 37, 38, 41).
— 160 —
7. Отмирание права.
Существует известное различие уже между правом пере-
ходного периода и правом бурасуазного общества. Чем более
охватывает социалистическое производство все виды обще-
ственных отношении, тем мепее оказывается право специфи-
ческой формой общественного сознания, тем более совпадает
оно с системой общественного поведения, сознательно регули-
руемой самими якопомпческнмп потребностями. „Нормы" со-
храняются, но это уже не нормы права, а нормы производ-
ственного процесса.
Однако, такое отмирание права совершается не сразу.
Еще в первый период развития коммунистического общества,
в его социалистической фазе сохраняется обмен эквивалентами.
определенное количество продуктов выдается за определенное
количество труда Здесь сохраняется еще представление о ра-
венстве людей в то время, как физически и интеллектуально
они неравны. 1’аз сохраняется ета идея, замаскировывающая
фактическое неравенство, то очевидно мы имеем здесь дело
с правом: „по своему содержанию оно право неравенства, как
и всякое право". Сохранение буржуазного права об'ясвяется
*K0H0Mn4ecKnMii причинами! ограниченностью материальных
средств в социалистическом обществе, для удовлетворения
всех возможных потребностей.
Лишь ня высшей фазе коммунистического общества, когда"
„в<е родники общественного богатства изобильно потекут",
.исчезнет холопская иерархия индивидов при разделении
труда*—окончательно раздвинется „узкий горизонт буржуаз-
ного права", и потребность каждого останется единственным
мерилом распределения общественных благ.
II'рвам фаз1 коммунистического общества: социализм.
Условие освобождения трудящегося класса есть уничто- 864
жение всяких классов так же точно, как условие освобождения
третьего, буржуазного, сословия было уничтожение всех сословий.
Дя по пути своего развития, трудящийся класс заместит старое
гражданское общество ассоциацией, исключающей как классы
— 461 —
с их антагонизмом, так и политическую власть в собственном
смысле, т. к. политическая власть есть именно официальное
выражение антагонизма классов в гражданском обществе.
(Н. Ф., стр. 135, 136).
865 Когда, в процессе развития, будут уничтожены различия
классов, и все производство сосредоточится в руках ассоцииро-
ванных индивидуумов, общественная власть потеряет свой поли-
тический характер. Политическая власть, в собственном смысле
этого слова, есть организованная сила одного класса, имеющая
целью подчинение другого класса. Если пролетариат в борьбе
вротив буржуазии необходимо об’единяется, как класс, путем
революции становится господствующим классом, и, как господ-
ствующий класс, насильственно уничтожает старые условия
производства, то вместе с последними он уничтожает
также и условия существования антагонизма классов, классы
вообще, а тем самым и собственное классовое господство.
Место старого буржуазного общества, с его классами и антаго-
низмом классов, займет ассоциация, в которой свободное раз-
витие каждого будет условием свободного развития всех.
(К. М„ стр. 47, 48).
866 Вместе с переходом средств производства в руки всего
общества устранится товарное производство, и, вместе с тем,
господство продукта над производителями. Анархия внутри
общественного производства заменится планомерной сознатель-
ной организацией. Борьба за личное существование прекратится.
Только тогда выделится окончательно человек, в точном смысле
этого слова, из животного царства, перейдет из зоологических
условий существования в действительно человеческие. Все усло-
вия жизни, созданные людьми и угнетавшие до сих пор чело-
века, сами подчиняются тогда людям и их контролю, и они
впервые явятся сознательными, действительными господами при-
роды, т. к. будут господами в своем собственном соединенном
обществе. Законы их собственной общественной деятельности,
которые до сих пор противопоставлялись им, как им чуждые,
и потому господствовавшие над ними, будут применяться людьми
с полным пониманием дела и согласно с их собственными инте-
ресами. Подчинение общественной организации, которое им ДО
сих пор как бы навязывалось природой и историей, станет теперь
— 462 —
их собственным свободным делом. Об’ективные и чуждые им
силы, царившие до сих пор в истории, попадут под контроль
самих людей. Только тогда люди будут сами вполне сознательно
творить свою историю, а приводимые ими в движение истори-
ческие факторы станут все в большей и большей мере давать
желанные для них результаты. Это будет прыжком человечества
из царства необходимости в царство свободы. Совершить этот
освободительный акт—вот историческая задача современного
пролетариата. Исследовать же его исторические условия и его
характер и выяснить таким образом призываемому теперь
к действию угнетенному классу условия и сущность его соб-
ственной деятельности,—это является задачею теоретического
исследования пролетарского движения, научного социализма.
(А.-Д., стр. 252).
Когда организуется сознательное и разумное пользование 867
современными производительными силами, согласно выясненным
их свойствам, общественная анархия производства сменится
общественно-планомерным его регулированием, сообразно потреб-
ностям всех и каждого в отдельности; вместе с тем, капитали-
стический способ присвоения, порабощающий сначала произво-
дителей, а затем и присвоителей продуктов их труда, заменится
формой присвоения, основанной на природе самих современных
средств производства: с одной стороны, — непосредственно-
общественным присвоением, как средством для поддержания и
расширения производства, а с другой стороны, - непосредствен-
ным индивидуальным присвоением, как средством существования
и наслаждения.
(А.-Д., стр. 249).
Нас, коммунистов, упрекали* в том, что мы хотим будто бы 868.
уничтожить собственность, приобретенную личным трудом, соб-
ственность, служащую основанием личной свободы, самодеятель-
ности и самостоятельности... В буржуазном обществе живой |
труд есть только средство увеличения накопленного труда.
В коммунистическом обществе накопленный труд есть только
средство расширить, обогатить, повысить уровень жизни рабочих.
Таким образом, в буржуазном обществе прошедшее господствует
над настоящим, в коммунистическом—настоящее над прошедшим.
В буржуазном обществе капитал самостоятелен и личен, тру-
— 463 —
ляшийся же индивидуум несамостоятелен и безличен. И унич
тожение этих то отношений буржуазия называет уничтожением
личности и свободы. И она права. Речь идет, действительно, об
уничтожении буржуазной личности, буржуазной самостоятель-
ности и буржуазной свободы. При современных буржуазных
условиях производства под свободой понимают свободу торговли
свободу купли и продажи... С той минуты, когда работа не
будет более превращаться в капитал, деньги, поземельную ренту
короче в общественную силу, которая может быть монополи-
зированной, т.-е. с той минуты, когда личная собственность не
будет превращаться в собственность буржуазную, с этой минуты,
заявляете вы, человеческая личность будет уничтожена. Вы сами
сознаетесь таким образом, что под человеческой личностью вы
понимаете только буржуа, обладателя буржуазной собствен-
ности. Такая личность, действительно, должна быть уничтожена.
Коммунизм никому не помешает присваивать себе общественные
продукты, он устранить только возможность пользоваться этим
присвоением для подчинения чужого труда.
(К. М., стр. 37, 39, 40).
869. ...По уничтожении капиталистического способа производ-
ства, но при сохранении общественного производства опреде-
ление стоимости попрежнему продолжает господствовать в том
смысле, что регулирование рабочего времени и распределение
общественного труда между различными отраслями производ-
ства, наконец, охватывающая все это бухгалтерия—становятся
- важнее, чем когда бы то ни было.
(К. Ill, ч. II, стр. 389).
870. Если мы представим себе не капиталистическое общество,
а коммунистическое, то прежде всего совершенно отпадает
денежный капитал, следовательно, отпадают и все переодевания,
которые осуществляются в сделках, благодаря денежному капи-
талу. Дело сводится просто к тому, что общество наперед
должно рассчитать, сколько труда, средств производства и
средств существования оно может без всякого ущерба тратить
на такие отрасли производства, которые, как, например, по-
стройка железных дорог, долгое время, год или более, не до-
ставляют ни средств производства, ни средств существования
к вообще не дают какого-либо полезного эффекта, но, конечно,
— 464 —
отнимают от всего годового производства и труд, и средства
производства, и средства существования. Напротив, в капита-
листическом обществе, где общественное понимание всегда
заявляет о себе только post festum (после), могут и должны
постоянно возникать крупные нарушения.
(К.,т. II, стр. 296).
...Представим себе для разнообразия союз свободных 871.
людей, которые работают при помощи общих средств произ-
водства и сознательно затрачивают свои различные индиви-
дуальные рабочие силы как одну общественную рабочую силу.
Все определения Робинзоновского труда повторяются здесь,
но в общественном, а не в индивидуальном масштабе. Все
продукты труда Робинзона были исключительно его личным
продуктом, и, следовательно, непосредственными предметами
потребления для него самого. Весь продукт союза сво-
бодных производителей есть общественный продукт. Часть
этого продукта в свою очередь служит средством производства.
Она остается общественной. Но другая часть потребляется
отдельными членами союза как средства существования. Следо-
вательно, она должна быть распределена между ними. Способ
этого распределения будет изменяться соответственно характеру
самого общественно-производственного организма и ступени
исторического развития производителей. Лишь для того, чтобы
провести параллель с товарным производством, мы предположим,
что доля каждого производителя в средствах существования
определяется его рабочим временем. При этом условии рабочее
время играло бы двоякую роль. Его общественно-планомерное
распределение устанавливает надлежащее отношение между
различными трудовыми функциями и различными потребностями.
С другой стороны, рабочее время служит вместе с тем мерой
индивидуального участия производителей в совокупном труде,
а следовательно, и в индивидуально потребляемой части всего
продукта. Общественные отношения людей к их работам и
продуктам их труда остаются здесь прозрачно ясными как
в производстве, так и в распределении.
(К., т. 1, стр. 47).
Истинная конкуренция—это соотношение потребительной 872.
силы к производительной силе. В строе, достойном челове-
о »Р««.
— 465 —
30
чества. не будет иной конкуренции, кроме этой. Община должна
будет определить, что можно произвести при помощи находя-
щихся в ее распоряжении средств, а на отношение этих про-
изводительных сил к массе потребителей должна будет по-
строить расчет, насколько должно повысить или сократить
производство, насколько должно поощрить или ограничить пред-
меты роскоши. Но дабы судить правильно об этом отношении
н о том, какого повышения производительности труда можно
ожидать от разумного устройства общины, пусть мои читатели
прочтут работу английских социалистов, отчасти и Фурье.
Суб’ектпвная конкуренция, соперничество капитала с капиталом,
труда с трудом и т. д. при этих условиях сократится до со-
перничества, находящего себе оправдание в человеческой при-
роде и пока удовлетворительно раз’ясненного лишь Фурье,
соперничества, которое с устранением противоположных инте-
ресов ограничится своей собственной и разумной сферой.
(Л. н., т. I, стр. 398).
873. «Устранение всякого социального и политического нера-
венства»—также весьма сомнительное выражение вместо: «унич-
тожение всяких классовых различий». Между отдельными
странами, областями, местностями всегда будет существовать
известное неравенство в житейских условиях, которое можно
будет свести к минимуму, но никак не уничтожить совсем.
Горцы всегда будут иметь иную житейскую обстановку, нежели
жители равнин. Представление о социалистическом обществе,
как царстве равенства, есть одностороннее французское пред-
ставление, примыкающее к старому девизу: «свобода, равенство,
братство»; это представление имело в свое время и на своем
месте оправдание как ступень развития, но теперь должно
быть преодолено, как и все односторонности прежних социалисти-
ческих школ, т. к. вызывают только путаницу в умах и т. к.
найдены более точные представления о деле.
(Кр. гот. пр., пр-ние, стр. 89, 90).
874. К вопросу подходили очень материалистично, в про-
тивоположность известным идеалистическим фразам о справедли-
вости. Но удивительно, как это никому не пришло в голову,
что способ распределения существенным образом зависит от
— 466 —
количества вещей, подлежащих распределению, и что это
количество, конечно, меняется вместе с прогрессом производства
и общественной организиции, а следовательно, и способ распре-
деления может меняться. Но для всех участников обсуждения по-
видимому, социалистическое общество представляется
раз навсегда установленной, определенной, неизменной вещью, а не
чем то таким, что постоянно меняется и прогрессирует. Поэтому, •
согласно им, оно должно иметь раз навсегда установленный
определенный способ распределения. Но, собственно говоря,
можно только: 1) попытаться открыть способ распределения,
с которого можно начать, и 2) постараться отыскать общее
направление, в котором будет двигаться дальнейшее раз-
витие.
(Письма, стр. 274, 275).
Внутри товарищеского, основанного на общем владении 875.
средствами производства общества производители не обмени-
вают своих продуктов; столь же мало употребленный на про-
дукты труд является здесь как ценность этих продуктов, как
вещественное свойство, которым они обладают. Ведь теперь—
в противоположность капиталистическому обществу — индиви-
дуальные труды становятся составными частями совокупного
труда уже не окольным путем, а непосредственно... Здесь мы
имеем дело с коммунистическим обществом не в том виде
в каком оно развилось на своей собственной основе, а, наобо-
рот, в каком оно еще только выходит из капиталистического
общества,—значит, еще покрытым во всех отношениях—эконо-
мическом, нравственном, умственном—родимыми пятнами старого
общества, из лона которого оно выходит. Сообразно с этим
отдельный производитель получает от общества обратно, за
всеми вычетами, ровно столько, сколько отдает ему, а отдает
он ему свое индивидуальное количество работы. Так, обще-
ственный рабочий, день представляет сумму индивидуальных
рабочих часов; индивидуальное рабочее время отдельного про-
» изводителя есть доставленная им часть общественного рабочего
дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том,
что’ отдал ему столько то труда (за вычетом труда в'пользу
общественных фондов) и за эту квитанцию получает из обще-
ственных окладов средства потребления в количестве, стоющем
такого же количества труда. Сколько труда он отдал обществу
467 —
30*
II одной форме, столько же и получает обратно в другой. Здесь,
очевидно, господствует принцип, тождественный с тем, который
регулирует товарный обмен, поскольку последний есть обмен
равноценности. Содержание и форма изменились, потому что
при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего
кроме своего труда, а с другой стороны, никто не может перейти
в собственность индивидуума, кроме индивидуальных средств
потребления. Но что касается распределения их между отдель-
ными производителями, то здесь господствует тот же самый
принцип, что и при обмене товарных эквивалентов: известное
количество труда в особой форме обменивается на равное коли-
чество труда в другой. Поэтому здесь равное право—все еще
по своему принципу буржуазное право, хотя принцип и
практика и не ссорятся более, тогда как при товарном обмене
обмен эквивалентов существует только в среднем, а не
в каждом отдельном случае. Несмотря на этот прогресс,
равное право все еще заключено в буржуазные рамки.
Право производителей пропорционально доставленному
ими труду; равенство состоит в равенстве мерила—труда.
Но один человек превосходит другого физически или ум-
ственно, следовательно, доставляет за то же время больше
труда или же может работать дольше; и труд, чтобы служить
мерилом, должен определяться по протяженности или напря-
женности, иначе он перестал бы быть мерилом. Это равное
право есть неравное право для неравного труда. Оно не при-
знает никаких классовых различий, потому • что каждый есть
только рабочий,’ как и все прочие, но оно молча признает
неравную индивидуальную одаренность и работоспособность за
естественные привилегии. Поэтому оно по своему со-
держанию есть право неравенства, как и всякое
право. По своей природе право может состоять только в при-
менении общего мерила; но неравные индивиды (а они не были бы
различными индивидами, если бы не были неравными) имеют
общую мерку лишь постольку, поскольку их рассматривают
под одним углом, понимают только с одной стороны,— в дан-
ном случае, например, только как рабочих, и ничего
больше, отвлекаясь от всего прочего. Далее, один рабочий
женат, а другой нет, у одного больше детей, чем у другого
и пр. пр. Поэтому при равной работоспособности, а значит, и
равном уделе в общественном потребительном фонде, один по-
— 468 —
лучает фактически больше другого, яв„яе1ся Оог„,
и проч. Для устранения всех этих зол право должно бХ
вместо равного неравным. Но этих зол польз, избежать, иеХ
фазе коммунистического общества, когда оно только что вышло
из капиталистического общества после долгих мук ролов.
(Кр. гот. пр., стр. 53, 54, 55).
Маркс и я с 1845 г. придерживались той точки зрения, 876.
что одним из заключительных результатов будущей пролетар-
ской революции будет постепенно исчезновение политической
организации, называемой государством. Главной задачей
этой организации было всегда обеспечение, с помощью вооружен-
ной силы, экономического угнетения трудящегося большинства
имущим меньшинством. Вместе с исчезновением этого имущего
меньшинства исчезает и необходимость в вооруженной силе
угнетения, в государственной силе. Но одновременно с этим
мы .всегда придерживались того взгляда, что рабочий класс
для достижения этой и других, гораздо более важных, целей
будущей социальной революции должен сначала захватить
организованную политическую власть государства, сломить с ее
помощью сопротивление класса капиталистов и наново органи-
зовать общество.
(Энгельс по поводу смерти Карла Маркса. «Под Зн. Марк.»,
№ 2-3 1923 г., стр. 18, 19).
Пролетариат овладеет государственной властью и пре- 877.
вратить средства производства в государственную собствен-
ность. Но, вместе с тем, он прекратит и свое собственное
существование, как пролетариат, и уничтожит все классовые
различия и классовые противоречия, а также и государство,
как таковое. До сих пор существовавшее, основанное на клас-
совых противоречиях общество нуждалось в государстве, как
в организации, созданной эксплоатирующими классами для
поддержания внешних условий производства и для насильствен-
кого угнетения и сдерживания эксплоатируеиых «яксо»
в условиях данного способа производства (ра та >
чество и наемный труп). Государство было
ставнтелем всего общества, формой ** XX
ное полое, но оно игроо такую роль лишь постольку, поскол у
— 469 -
было государством того класса, который сам в данное время
представляет собою все общество: в древние времена—государ-
ством граждан - рабовладельцев, в средние века — государством
феодалов, в наше время—государством буржуазии. Когда же
оно, наконец, сделается действительно представителем всего
народа, оно само станет излишним. Как скоро ни один обще-
ственный класс не будет находиться в угнетенном положении,
как скоро с классовым господством и основанной на современ-
ной анархии производства борьбой за личное существование и
со всеми вытекающими отсюда коллизиями и эксцессами будет
покончено, тогда уже не будет никакой надобности в такой
репрессивной силе, как государство. Первый акт, в котором
государство явится действительным представителем всего обще-
ства в момент завладения средствами производства от имени
общества,—он будет в то же время и его последним самостоя-
тельным актом, как государства. Вмешательство государствен-
ной власти в общественные отношения станет все более излиш-
ним в одной области за другой, и само собою прекратится.
Вместо управления личностями, организуется управление вещами
и процессом производства. Государство не «упраздняется», оно
умирает. С этой точки зрения и надо оценивать фразу «о сво-
бодном народном государстве», как имеющую временное агита-
ционое значение, но совершенно несостоятельную в смысле
научном; она же дает точку опоры для рассмотрения и обсу-
ждения требования анархистов, чтобы государство не сегодня-
завтра было уничтожено.
(А.-Д., стр. 249, 250).
878. Тут только в зародыше обнаруживается понимание того,
что экономическое положение есть базис политических учре-
ждений, но все-таки уже ясно выражена идея о превращении
политического правления над людьми в управление вещами и
в руководство процессом производства; следовательно, еще
недавно провозглашенная с необыкновенным шумом и чрезмерно
раздутая идея об уничтожении государства была ясно выска-
зана уже Сен-Симоном.
(А.-Д., стр. 230).
Только когда действительный индивидуальный человек
воспримет в себя абстрактного гражданина государства и как
— 470 —
индивидуальный человек станет родовым cvuiec-r™
эмпирической жизни, в своей инДи.идуал ра™“ ",
индивидуальных отношениях, только тогда человек"* ,
организует свои forces propres (личные силы) как обществ "ые
силы и потому больше не станет отделять от себя обществе^
силы в виде политической силы,-только тогда совершится
человеческая эмансипация.
(Л. н., т. I, стр. 375, 376).
...Государство не извечно. Существовали общества, обхо- 880,
лившиеся без него, не имевшие никакого представления о госу-
дарстве и государственной власти. На определенной ступени
экономического развития, необходимо связанного с разделе-
нием общества на классы, это разделение сделало государство
необходимостью. В настоящее время мы быстрыми шагами
приближаемся к такой ступени развития производства, когда
существование классов не только перестает быть необходи-
мостью, но и становится положительным препятствием для
производства. Они исчезнут, исчезнут с той же неизбежностью,
с какой ранее возникли. Вместе с ними неизбежно исчезнет и
государство. Общество, которое заново организует производ-
ство на основе свободной и равноправной ассоциации произво-
дителей, отправит всю государственную машину туда, где ей
тогда уместнее всего будет находиться; в музей древностей,
рядом с прялкой и бронзовым топором.
(Пр. с., стр. 115).
Коммунизм.
Коль скоро общество вступает во
владение средствами 881.
производства и применяет их в непосредственно обобществлен-
ном производстве,—труд каждого отдельного лица, как бы ни
был различен его специфически полезный характер, становится
сам по себе и непосредственно общественным-трудом. Для того,
чтобы определить в таком случае количество заключающегося
в продукте общественного труда, не надо теперь прибегать
к косвенному пути, ежедневный опыт непосредственно указы-
мекак"" коднчестдо его необходимо . средне.. Общее™
вает, какое количес । да воплощено в паровой
может просто учесть, сколько ’ ( в m Ква-
машине, в гектолитре пшеницы
— 471 -
дратных метрах сукна известного качества. Ему не может
притти в голову, поэтому, выражать заключающиеся в про-
дуктах количества труда, которые ему тогда непосредственно
и абсолютно известны,—еще, сверх того, посредством относи-
тельной, неопределенной и недостаточной, но неизбежной
раньше, как крайнее средство, мерой,—выражать их в третьем
продукте, и при том не в его естественной, адэкватной, абсолют-
ной мере, а в рабочем времени... Люди сделают тогда все
очень просто, не прибегая к услугам знаменитой «ценности».
(А.-Д., стр. 276).
882 В будущем обществе, где исчезнет антагонизм классов,
где не будет и самих классов, не потребление будет зависеть
от минимума времени, необходимого на производство, а, наобо-
рот, количество времени, которое будут посвящать на произ-
водство того или другого предмета, будет определяться степенью
его полезности.
(Н. Ф., стр. 61).
883. Всякий раздел средств потребления есть только результат
данного раздела самих средств производства. Последний же
обусловливает характер данного способа производства. Так,
капиталистический способ производства зиждется на том, что
вещественные условия производства находятся в руках не рабо-
чих, тогда как масса является собственником только личного
условия производства—рабочей силы. Раз элементы производства
распределены таким образом, то нынешнее распределение средств
потребления вытекает из него само собою. Если вещественные
условия производства будут составлять товарищескую собствен-
ность самих рабочих, то точно также получится само собою
отличное от нынешнего распределения средств потребления.
(Кр. гот. пр., стр. 57).
881. Для социализма, который хочет эмансипировать челове-
ческую рабочую силу от ее роли товара, весьма важное зна-
чение имеет то соображение, что труд не имеет ценности и не
может иметь ее. Вместе с ним становятся бессильными все
попытки, перешедшие по наследству к г. Дюрингу от стихийного
рабочего социализма, который полагал регулировать в будущем
— 472 —
распределение средств существования посредством установления
особого рода высшей заработной платы. Настоящий социализм,
предполагает, что распределение, поскольку оно управляется
чисто экономическими соображениями, будет регулироваться
интересами производства, а развитию производства наиболее
способствует такой способ распределения, который позволяет
всем членам общества возможно всестороннее развить, сохра-
нить и применить свои способности.
(А.-Д., стр. 179).
Адам Смит был дальновиднее, чем думает г. Прудон. Он 885.
прекрасно видел, что в действительности различие природных
способностей между индивидуумами гораздо менее значительно,
чем нам кажется. Это столь несходные способности, свойствен-
ные, повидимому, людям, занятым в различных профессиях
и достигшим зрелого возраста, составляет не столько причин),
сколько следствие разделения труда. Первоначальное различие
между носильщиком и философом менее значительно, чем между
цепной и борзой собакой... Разделение труда на фабрике, рабо-
тающей с помощью машин, характеризуется тем, что труд
совершенно теряет здесь характер специальности. Но как только
прекращается всякое специальное развитие, является потребность
в универсальности, чувствуется стремление индивидуума ко все-
стороннему развитию. Автоматическая фабрика стирает специ-
альности и свойственный им идиотизм.
(Н. Ф., стр. 106, 115).
Унаследованному же г. Дюрингом образу мышления обра- 886.
зованных классов должно, конечно, казаться чудовищным, что
настанет время, когда не будет ни извозчиков, ни архитекторов
по профессии, и что человек, который распоряжался в течение
одного второго часа, как архитектор, будет затем править
лошадью в качестве извозчика, пока не явится опять необхо-
димость в его деятельности, как архитектора. Хорош был бы
социализм, увековечивающий должность извозчика, как специ-
альную профессию!.. Старый способ производства должен быть
изменен до основания, а следовательно, должно исчезнуть и
старое разделение ,труда, угнетающее как все общество, так
и каждого отдельного его члена. Вместо разделения труда должна
возникнуть такая организация производства, при которой,
с одной стороны, никто не мог бы сваливать на другого свою
— 473 —
долю участия в производительном труде, как естественного
условия человеческого существования, а, с другой стороны,—
производительный труд, вместо того, чтобы быть средством
порабощения, сделался бы средством освобождения, предоставляя
каждой личности возможность развивать во всех направлениях
и проявлять все свои способности, как физические, так й духов-
ные. Труд, следовательно, из тяжелой обязанности должен пре-
вратиться в удовольствие... Устранение старой системы разде-
ления труда отнюдь не является таким требованием, которое
может быть достигнуто лишь за счет уменьшения производи-
тельности труда... Только общество, способное гармонически
приводить в движение свои производительные силы, согласно
единому общему плану, в состоянии организовать их так, что
будет возможно равномерно распределить крупные промышлен-
ные предприятия по всей стране, сближая фабричное производ-
стве с сельскохозяйственным, как это необходимо для развития
и сохранения промышленных сил.
(А.-Д., стр. 179, 261, 262, 263).
8К7. Преобладание мужчины в браке есть простое следствие
его экономического преобладания и само собою исчезнет вместе
с последним... Наше предвидение о формах половых отношений
после устранения капиталистического производства отличается
преимущественно отрицательным характером, ограничивается
в большинстве случаев тем, что отпадет. Но что появится
нового? Это определится, когда вырастет новое поколение:
поколение мужчин, которым никогда в жизни не приходилось
покупать женщин за деньги или другие социальные преимуще-
ства, и поколение женщин, которым никогда не приходилось
отдаваться-мужчине из-за каких-либо других побуждений, кроме
любви, или отказаться отдавать себя любому мужчине из боязни
экономических последствий. Когда появятся такие люди, им
будет совершенно безразлично, чего ныне ожидают от них, они
сами создадут себе свою собственную практику и соответ-
ствующее ей общественное .мнение о поступках каждого
в отдельности.
(Пр. с., стр. 54, 55).
8й». Буржуа смотрит на спою жену, как на простое орудие
производства. Он слышит, что орудия производства должны
Лить предоставлены в общее пользование и, естественно, при-
— 474 —
ХОДИТ к тому заключению, что и женщины подвергнутся той
же участи. Он не подозревает, что речь' идет об устранении
того положения женщины, в котором она является простым
орудием производства. Впрочем, нет ничего смешнее высоко-
нравственного ужаса наших буржуа по поводу воображаемой
официальной общности жен коммунистов. Коммунистам не
нужно вводит общность жен, она почти всегда существовала...
В действительности буржуазный брак является общностью жен.
Коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, что
они хотят поставить официальную, открытую общность жен
на место лицемерно скрываемой. Но, само собой разумеется,
что с уничтожением современных условий производства исчезнет
и создаваемая ими общность жен, т.-е. официальная и неофи-
циальная проституция. стр
Царство свободы начинается в действительности лишь там, КК9
где прекращается работа, диктуемая нуждой у внешней целе-
сообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по
ту сторону собственно материального производства. Как дикарь,
чтобы удовлетворять свои потребности, чтобы сохранять и вос-
производить свою жизнь, должен бороться с природой, так дол-
жен бороться и цивилизованный, и он должен делать это во
всех общественных формах и при всех возможных способах
производства. С его развитием расширяется это царство есте-
ственной необходимости, потому что его потребности расши-
ряются, но в то же время расширяются и производительные
силы, которые служат для их удовлетворения. Свобода в этой
области может заключаться лишь в том, что социализированный
человек, ассоциированные производители рационально регулируют
этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий
контроль, вместо того, чтобы, напротив, он, как слепая сила,
господствовал над ними, в том, что они совершают его с наи-
меньшей затратой силы и при условиях, наиболее достойных
и адэкватных их человеческой природе. Но тем не менее это
все же остается царством необходимости. По ту сторону его
начинается развитие человеческой силы, которое является само-
целью, истинное царство свободы, которое однако может рас-
цвесть лишь на этом царстве необходимости, как на своем
базисе.
(К., т. Ill, ч. II, стр. 357).
- 475 —
890. Лишь на высшей стадии коммунистического общества, лнщь
когда исчезнет холопская иерархия индивидов при разделении
труда, а с нею и противоречие между умственным и физическим
трудом, когда самый труд станет первой жизненной потребно-
стью, а не только средством к жизни, когда вместе со всесто-
ронним развитием личности вырастут и производительные силы
и все родники общественного богатства изобильно потекут,—
лишь тогда узкий буржуазный правовой кругозор будет совер-
шенно покинут, и общество напишет на своем знамени: «С ка-
ждого по его способностям, каждому по его потребностям».
(Кр. гот. пр., стр. 56).
— 476 —
Приложение 1.
Общие указания относительно использованного историко-
литературного материала.
Настоящее, первое издание этой книги ни в коем случае не
может претендовать на ту полную академическую солидность и без-
упречность в отношении использованного историко-литературного ма-
териала, какую оно получило бы в случае длительной и тщательной
подготовки его в соответствующих кабинетах Комм. Академии или
Института Маркса и Энгельса. Книга составлялась в провинции, где
зачастую под руками не было не только что оригиналов произведе-
ний Маркса и Энгельса, но даже и приличных русских переводов
таковых. Лишь желание возможно скорее удовлетворить давно назрев-
шие потребности читательской массы в необходимом справочном по-
собии—на первых порах, хотя бы и не во вполне совершенной форме—
заставило в настоящем издании обойтись без совершенно необходи-
мой и требующей времени полной сверки всего перевода с немецким
текстом, а также нового просмотра всех работ Маркса и Энгельса
по немецкому оригиналу. Разумеется, все это должно буает быть
проделано при подготовке следующих изданий. Последним обстоятель-
ством об'ясняется и то, что настоящее издание не снабжено и соот-
ветствующим историко-литературным комментарием. Здесь может
быть лишь кратко указано, что при составлении книги, исходили из
полезности максимального использования не только более зрелых,
но и ранних произведений Маркса и Энгельса, таких, частности, в ко-
торых, сквозь идеалистическую еще терминологию, пробивается уже
материалистическое воззрение на право и государство. В этих ран-
них работах периода влияния Фейербаха, начиная с «Критики Геге-
левской философии права» Маркса, попадаются уже яркие и инте-
ресные характеристики основ феодального и буржуазного государства
и права, дополняющие отдельными штрихами более поздние мысли и
отрывки: ценность их несомненно превышает их терминологические
и формальные недостатки.
Для настоящего издания были использованы следующие издания
м переводы работ Маркса и Энгельса (с указанием их сокращений
в тексте):
— 477 —
Паавания сочинений Маркса (сокр. W.) Русек, пер. и изд. Навболееуио- требитольиы.»
и Энгельса (аокращ. 'К *). сокращения в тексте.
1. Ф. Энгельс. Статьи и корреспонденции 1839— К. Маркс и Ф. Эк- Соч. т. II; С.
IM4 г.г. гельс, соч. пер. под редакциейД. Раза- т.П.
а) „Фридрих - Вильгельм IV, король Прус- ский". б) Письма из Англин и „Рейнскую Газету". bi „Прогресс дипжеаия за социальную ре- форму на коптнасяте. г| „Положение Англии XVIII в.“. ai „Английская конституция". попа, т. II.
2. К. Марк, и Ф. Энгельс. .Литературное наслед- Пер. Е. А. Гурвяч .1. Н. т. I.
i-nxC т. I, изд. Ф. Меринга: и др. Т-во „Мир" Москва.
а) Дебаты о свободе печати. Протоколы ш<ч-т. Рейнского ландтага и др. б) Письма к Руге. п) К критике Гегелевской философии прана. 1 К кр. Гегел.
фил. пр.
) Статьи об св]>ей<ком допросе. д) Положение Англии (Т. Карлейль). Евр. во пр.
3. К. Маркс п <1>. Энгельс. „Литературное наело- Персе. Аксельрод Л. II. т. II.
дне" Т. П. Изд. Ф. Меринга: и др.
а) .Святое семейство". б) Карл Гейицея и др. 1 * Св. сем.
4. Пз литературного наследия К. Маркт а и Ф. Эя- Рус. перевода нет.'
гельса (1841—1850 г.г.) Неиецк. изд. Берлин и Штутгарт 1923 г. Я
5. Ф. Энгельс. „Положение рабочего класса Рус. иер. СПБ Пол. раб. кл.
в Англин". 1905 г. (Пол. раб. кл. в А.).
6. К. Маркс и Ф. Энгельс. „Святой Макс" (Крит. Госиздат. Москва, С.М.(Св.М.)
учения Штираера). 1920 г.
7. К. Маркс и Ф. Энгельс. „Коммунистический Персе. под ред. К. М. (Кои.
манифест*. Д. Рязанова. 11ад. ыан.|.
„Московски Й Рабо- чий" 1922 г..
nr *1 Б“сьми Энгельса к К. Шмидту в тексте изображается, виаир., так: „Э.—К.
Шмидту . Предисловие Энгельса к „Классовой борьбе во Франции"—„Пред-Э. ккл. б.“.
К. Маркс. „Восемнадцатого Брюмера Луи Бонапарта"—18 Бр. ст. такая-то, или:
1? Бр.—С. т. Ill, ст. такая-то, и т. д.
— 478 —
Названия сичнвониИ Маркса (сокр. М.\ и Энгельса (coitpam. Э.). Руса. вер. я изд. Наньолсеуиц. требптыы1ыо сокращения п тексте.
8. К. Маркс. „Либералы у власти". 9, К. Марк'' и Ф. Энгельс: Собрание сочине- ний, т. III: а) К. Маркс „Борьба классов во Франции*. б) Предпсл. Ф. Энгельса к „Борьбе классов по Франции". в) К. Маркс „18-е Брюмера Луи Бона- парта". г) Продисловив к III изд. .18 Брюмера" Ф. Энгельса. д) Ф. Энгельс. „Революция и контр-револю- цня в Германии*. е) К. Маркс. „Речь перед судом присяжных к Кольце". ж) К. Маркс и Ф. Энгельс: „Разоблачения о Кельнском процессе коммунистов". 10. К. Маркс: „Гражданская война во Франдил* (1870—1871 г.г.) в н]юдисл. Ф. Энгельса. 1 11. К. Маркс. „Нищета философии* с предисд. ; Ф. Энгельса. Изд. 1919 г. Госиздат 1921 г. 1 * Псоев. под ред. 11. Ленина. Госиздат 1919 Г. Пер. В.Застляч. Гос- издат. 11. 1920 г. Л. у. и. Соч. т. III (С„ т. III). Кл. а 18Бр.(Ы;р. С. т. III). Pen. и контр. Козьи, пр. Гр. в. (Гр. Ik во Фр.). R. Ф. (Пнш. фнл.к
12. К. Маркс: „Речь о свободе торговли". Петроград 1919 г.
18. К. Марке. „Наемный труд и капитал*. Петроград 1918 г. Пасм. тр. и к.
14. К. Маркс. „Введение к критике политической экономии". Сборник „ Основ, про- блемы полит, эко- номии" под ред. III. Дволайцкого и И. Рубика. Ввел, к кр. иол. эк.
15. К. Марке. „К критики политической эко- номии". Петроград 1918 г. К кр. иол. ак.
16. К. Маркс. „Ценз, прибыль я оаработная плата*. Зар. ил. п- и пр.
17. К. Маркс „Калнтал* т. I. К. Маркс вФ.Эигыьг собр. соч. т. IV, пер. В. Базарова и | И. Степанова. Гос- издат. К. 1.
18. К. Маркс. „Капитал" т. II. То же пд. т. V. К. п.
479 —
Названия сочинений Маркса (сокр. .V.) и Энгельса (сокрапь 3.). Русек, пер. и над. Нал болев упо- требительные сокращення и тексте.
19. К. .Маркс. „Капитал" т. Ill: То же изд. т. VI. К. HI, чД.
aj часть 1. б) часть 2. 1 Ъ. П1> Ч. х.
20. К. .Маркс. „Теории прибавочной стояние:и (ценности)*. Ill т. Изд. Ком. Ун-та им. Зиновьева. Петро- град. Т. up. ст.т.т. 1, 2, 3.
21. К. ,Марк<. „К критике готской программы". Кр. гот. пр.
22. Ф. Энгельс. „Жилищный вопрос". Госиздат. Петрогр. 1920 г. Ж. В.
28. Ф. Энгельс. „Статьи 1871—1376 г. г.*. Г 24. Ф. Эягельс. „Литя-Дюрняг“ Сфилософил, поли- тическая экономил, социализм). Пет)>огр. 1918 г. М. Изд. „Московский Рабочий" 1922 г. А.-Д.
25. Ф. Энгельс. „Происхождение семьи, частной • оСитвевеогти и :осударетва*. С ирнлож. •татьв „Труд, как фактор вволюцин от обезьяны к человеку". Пер. Цедорбаума, ПОД ИОВ. |ЮД. Д. Ряда нова. Пр. С. (П. с.).
26. Ф. Энгельс. „Людвиг Фейербах". Изд. 1919 г. Л. Ф.
27 Ф. Энгели. .0 материализме*.
2Н. Ф. Энгельс. „Крестьянский вопрос во Франции и Германии*. Госиздат. Петрогр. 1920 г. Крест, вопр. по Фр. и Г.
29. ф. Эшельс. „Крестьянская война в Германии* (Нем. издание). Русек. перевода нет.
30. ф. Энгельс. „Сила и экономика и образовании Гермаигкой империи*. 31. Ф. Энгельс и К. Каутский. „Юридический социализм*. Москва 1922 г. Жури. „Под ви ам. марксизма". М. 1923 г. .4 1. Сил. и эк.
„Юридиче- ский соци- ализм".
32. К. Маркс н Ф. Энгельс. „Письма*. * 33. К. Маркс и Ф. Энгельс. „Немецкая идео- логия". Перевод и изд. В. В. Адоратского. Москва, 1922 г. 4рхив К. Маркса и Ф. Энгельса, т. I. Письма. Нем. идеоло- гия.
84. К. Маркс. „Процесс Новой Рейнской Галеты*, i Кури. „Под Зяам. Марксизма*.
480 —
lh'U»r>3lrtHHr «.
КРАТКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
к некоторым именам и названиям, встречающимся
в тексте.
Аристотель—зпамонмтый Д|мм<ко-|-]м'ч<чжи И филпсгк)* ]V и. 10 |».
Бакунин-енамснитый теоретик и деятель анархии, «пикет, участник
I Интернационала.
Баро, Одилон—французский буржуазный пол. деятель 3(1-50 г. г. игоши»
столетия, выдяинуншпИел н |НМ111ДЮЦИЮ 1830 г.
Барт, Пауль-иемснки» приват-доцент, критик марксизма.
Бастиа -французский буржуллпый экономист, про1к»едоиа1инпй rtnpyniii чесгио
капитала с трудом. . .
Бахофеи—немецкий историк и ;лиогриф, исслодтттель иершЛитил iviohui
отношений.
Бэбэдж—английский математик, физик и филчц-иф сор. XIX и.
Бентам И.—английский философ, морали, т, Юрист: продетаиитсль буржуалного
утилитариама. /
Бисмарк—знаменитый пругско-сермльскпй иолигпч. деятель, т. н. железный
канцлер.
Богуслаисиий—генерал—немецкий офицер и ниеииый писатель пт. пол. XIX ет.
Вико—выдающ. птал. историк и соц. ниентидь XVII—XVIII в.и.
Ганс—немецкий юрист и гегельянец 30-х г.г. пр. пека.
Галлер, Лео, Сталль -реакционные теоретики иач. XIX и., близкие к *иегири-
чоской школе».
Гаиала—французский экономист, ирсдстпвитеЛ1. вульгарной змием ин.
Гаиэеман—прусский иолнтич. деятель 30—40 г.г., вход, и министерство Ками-
гауэона. <
Гельвеции— французский философ-материалист XVIII ст.
• Гебие—внамепптый немецкий поэт.
Гвбнцон, Карл—немецкий радикальный пиеатлль, сотру дни к „Реннской Га-япы**,
деятель ре1юлки(ин 1848 г. ✓
Гнао—'панестнып французский историк и политический деятель, глава ииии-
етс]к1тва при короле Луи-Фшипии (июльская монархия).
Гирин— немецкий юрист конца кроялм'о егчлетия.
Гаголь-эиам. ном. философ. См, гл. I.
Гавдстон-изпестпый аиглийский либеральный деятель XIX и.
Гоббс—английский фнлос ф-материлдист XVII ст.
Гуго— иидныЙ представитель ном. исторпч. школы права.
Дасье—французский переводчик и историк л|юнио<ти к. X' 1П. нач. xix и.
Дюринг, Е.— немецкий философ-материалист вт. пол. XIX в., ncu,<xeaouaivji.-
НОСТ1. которого вызвала ревную критику Энгельса. т B1U
Эанс Э — немецкий экономист но попросаи нуте» сообщения, фииансон вт. иол.
Ктга^н-момецкий буржуазный «бори. д«т*ль, стоял ио глазе ыпинетер-
Кант—зиаы. пей. философ к. XVIII, нач. Х1Х в-в. м- Ь
Каролина — прусский угодовнв11 кодеке.
Кэри—выдающийся американский экономист MX в.
... / • — 481 —
Нонт, Огюст—французский соц. мыслитель, учсилк Сея-Снмопа. осжо».»». ,
социологии ж позитивизма. ’ сяовммь бурЖе
Кромвель, Ол.—вождь английской буржуазной революции.
Лассаль—знаменитый немецкий деятель рабочего движения пл..«
юрпст, философ. ’ лит- ""сатель,
Ленге (Linguet) французский юрпет-нсторпк и экономист XVIII
Лони—английский философ, идеолог буржулвии XVII ст
Маи-Ленаи—шотландский юрист, исследователь строя’ пемобит.
Манолои известный английский историк рвооытя. об|цества.
Маурер—знаменитый немецкий историк, исследователь родового бит» -
битной земельной общины. ' А °«та и перво-
Менгор, Л.—немецкий юрист второй поя. XIX п„ пытавшийся
„юридическое** обоснование. я *&г* социализму
Матториих—знаменитый австрийский министр, реакционоо >
пейскпх революций иач. XIX в. Р» Р * Р " усмиритель евро-
Мендельсон, М.—немецко-еврейский философ XVTTI в
МНЯЛ‘”ЭАкоВомис~тВЫЛа*>и1,’ЙСЯ ан, л-Ис*"И вурж.тный' философ, СОД. мыслитель
Монтескье—известный французский полит. мыслитель XVIIT н
Монталаибер—французский реакционный политик 60—60 г г
Морган, Л.—знаменитый американский исследователь родогюго строя иопообыт-
ныл обществ.
Мэи—знаменитый английский юрист и историк права серед. XIX в
Мюльбергер—немецкий последователь экономического учения Прудона.
Мюнцер. Томас—немецкий проповедник, вождь крестьянского носстажия в XV а.
Мюльиер—немецкий драматург конца XVIII, нач. XIX в.
Норс, Дедлей—английский экономпч. писатель.
Пэкэр (Pdcqueor)- французский социалист, ученик Сен-Симона.
Петти, В.—английский писатель-экономист, .отец политической экономии**.
Платон—знаменитый древве-греческий фплософ-идеалист.
Прудон—известный французский еоциальио-политич. н вкономич. писатель,
основоположник анархизма.
Рау, И.—немецкий экономист, близкий к нсторпч. школе и вопросам практи-
ческой экономики 30—40 г.г.
Рикардо—знаменитый английский .экономист коицл XVIII, нач. XIX в.
Россер, Г.—немецкий политич. деятель, защитник эмаисиоапин евреев, виц»-
президент Франкфуртского парламента 1848 г.
Ромул—легендарный основатель и царь древнего Рима. win
Руссо—знаменитый французский политич. и социален писатель ХМ II в.
Робаспьео--зиамеп игой деятель великой французской революции.
Санкт-Маис-насмешливое социалисты-утописты нач. XIX в.
Сан-Симон Оуэн. Фурье—наиболее выдающиеся «щпалны j
£ит^Адам—знаменитый английский экономист Х\ III в.
Типерарн—округ (графство) в й ДРЯТед|„ „алач Парижской Комиуяы.
Тьер-изнестный буржуазный п^ й ||(,М(,ЦК11Й кр1,мниялист, сыи-виа-
Фейербах Аис. и Ф—х й*од». -^гец (
монитыЙ философ иач-/’;У,’Х;.^,ист-Сн. гл. I.
Ю’1 —*-----------------------------------------------------------
— 482 —
СОДЕРЖАНИЕ.
Стр.
Or секции Права и Гоеуларстаа Коммунистической Академии. 3
Б
Предисловие................................
I Ранний период в воззрениях Маркса и Энгельса на право, т- за
1. Догматизм и диалектика в университетских работах Маркса
по праву........................................................
Ранние философско-правовые построения Маркса....... 11
2. Влияние Гегелевской философии права.........................14— 18
Маркс-гегельянеп о право............................
3. Влияние Фейербаха на правовые воззрения Маркса и
Энгельса.........................«......................
Фейербах о праве ..................................
Критика философии права Гоголя и младо-гепиьянцев .... 20
II. Методы общественного познания и право......................2>— 64
1. Право в общей схеме' историко-материалистического воз-
зрения .......................................................2б-е- 32
Печные и относительные метилы..................................... 25
Мдоалпстичоскоо воззрение и а общество в на врано................. 27
Место права л общей слово теории исторического материализма 29
2. Методы исследования и право ....................................аз— 37
Догматизм и абстракпгя................................... 84
Моголы диалектического исследования . .................... 35
Формы изучения социальных отношений...................... 36
3. Материалистическое и морально-юридическое понимание
общества................................................... . к.
Прапствоипо-юрихнчпскоо н матери я лпстмчсско-економмческое
воззрения на общественные отношения .......... 39
Юридические представления о сирянедл1востн.............. . it
Юридические иллюзии о собствен кости ............................ 45
Политическая мсономня и философия upana................. * ’ 4g
Экономическая действительность и юридическая фразеология * 48
Камеральная наука............................................... М
— 483 —
81*
Стр.
III. Производственные и правовые отношения ...... b5__ 7о
1. Экономическая основа правовых отношений......................
Правовое выражение и правовая надстройка............... »»
Правовые огношсния п специфическая форм* ироилподстпокиых.
2. Правовые отношения, как отношения волевые...................б2_ 70
Поля, как реальный фактор общественного процесса.............
Юридические представление о „сиобидиой опле".............' ,
Отношение производства и распределения, правовые отношения
присвоения .............................................
IV. Право, как идеология............................................71_ <ц
1. Идеологии, их возникновение н развитие......................... ?з_ g2
Общественное бытие и общщ-тиоиное сознание ........ 74
Классовые противоречия п разделение труда—осипни идеологий 75
• Научная точяость и действительное вонниаиие .................. 78
Идеологический пронес о................................ ........
2. Праиовая идеология и ее логическое развитие......................83_ 94
Право как форма представления акономики..................... 84
, Логическое развитие правовой идеологии. Правовые принцниы 85
^^Политическая п правовая идеология............................ 88
Общая идея права и ее историческое развитие................. 89
V. Государство и правовые, нормы.........................м-124
v Ираждансное общество и политический порядок................
Политические отношения р движение классов.................
Происхождение и развитие государственной власти...........
Характерный признаки государства..........................
>M>opMH общества в государства. . ................. . . . .
Государство и господствующий класс........................
Действительная я кажущаяся самостоятельность государствен-
ной власти ...............................................
Идеология государственного права...............
Отделенно „общих* от частных интересов в „публичном право.
98
99
100
10.3
105
110
118
119
VI. Роль права в историческом процессе..................ш-176
1. Воздействие политической и правовой надстроек на обще-
ственную жизнь (функции права).........................127—160
Обратное ноздойетвио идеального на материальное ...............
хАУВааимодействие базиса и надстроек..........................
Роль ищ илия и политического принуждения.................................. . .
Зкоиомнческио корни Василия и госуд принуждения .........
Заклиодагельстио, как средство политики . . . . ..................
Законы, хак [итулятир общоствоивого повидопия..............
Законодательство и ии1е|юсы господствующего класса . • . .
Закон ускоряет разиитмо угнетенного класса. ...............
127
128
130
135
1.38
139
140
142
— 484 —
Стр.
Закон ускоряет изменение характера производства ......
Законы и условия распроделоиия..........................
Пределы доНетпил законов................................
Идеологическое влияние лори права.......................
Формальное право и роволициинное насилии................
Реполюннонпые и легальные методы классово! борьбы.......
Социальное и политическое содержание революции..........
Право на революцию и законная почва ........................ .
U3
144
145
149
160
151
154
166
2. Применение законов и правонарушение ............................161—170
Закон в теории п закон ня практике........................ 161
Правосудие в буржуазном обществе........................... 163
Формальное и социальное толкование законов ................ 166
Классовая природа адвокатуры и п|>окуратуры ....... 169
Классовая основа суда .................................. —
О несменяемости суде! ..................................... 171
Преступление. Уголовное право.............................. 172
VII. Системы права и методы законодательства...................... 177-223
1. Юристы-идеологи и философия права...................... 179—201
Наука права и юристы....................................... 180
Философия права, ее принципы и системы..................... 182
Мотод и идеи естественко-ираоовой школы.................... 134
Реализация идей естеетпоппо-правовой школы в буржуазном
праве ................................................... 185
Историческая школа права................................... 188
Немецкий либерализм и Кант ..... ..................... . 191
Правовые полврепия мелкобуржуазной интеллигенции. Лассаль 194
Прудон.............................................. 195
Штириер............................................. 197
Бакунин................*................................ 198
Правовая идеология победившей буржуаяиин: Бентам...... 199
2. Типические системы и методы законодательства .... 202 - 223
Рецепция права............................................. 902
Исторический и революционный мотод законодательства .... 203
Римское право ............................................. 20S
Основные типы действующих правовых систем.................. 206
Прусское право............................................ 209
Английское право .......................................... 212
Влияние английского права в Америке................ 219
Законодательство «арцолляряой собственности во Франция . . 220
VIII. Формы общества и формы права................................ 225-281
А. Докапиталистические правовые отношения.
1. Зародыши права в доклассовом обществе............... 227—243
Прииптимо-коммуинстнчеокое производство и родовая семья .
Возвнкновеиио правил общежития. Обычай и норма............ 230
Регулирование брачных отношений в доклассовой обществе и
система родства ........................................... 232
— 485 —
«4
2:i«
240
244—28)
244
• 245
246
• 260
• 252
253
• 256
268
259
283
264
286
269
270
272
274
277
Переход от материнского правя к отиовскоич „„ „ °*р.
•рхальвая семья ..... ит*овсхоиу праву. Патри.
Первобытная демократия. Родотой ..................
I «зловонно родового общества- nntunok 1......... • .
Развитие права........’“’«иовенив государства.
2. Право-привилегия в феодальном строе
Господство подчинение при рабство .
Отличительные особенности феодального и пап»..’ • •
Первая фаза феодальной соб^аеяносгиГотпХтг,».....
Вторая фаза феодальной собственней рС,П1)'
тгипм. ф.™ ^.„...1
Зарождение арендного договора ' м рента). .
Цеховые отношения .... ....................
Феодальное государство. ‘ Гракдаяскпе полвтвч^спё отиотк.
вия в феодальном и бу|1жуазвом общество .
1 елвгия—тип мышления феодального общества . *
Правиле! ия— феодальное понятие о праве •
Политические привилегия.......................• • . .
Разложение феодализма и >ар^онле’„правового’общества“.’ ’
Парцеллярная собстпсяность и мелкая «енольная аренде
Рель ростовщичества и ипотека ......
Кулачное право в Германии в XVI веке 1 1 ‘ ‘ ‘ ”. ‘ ’
Абсолютная монархия —политическая форма феодального разло-
жения ...........................................
Государстпевяые налоги в феодальном и буржуазной обществе.
Историческая неизбежность буржуазной револпцвя......
VIII. Формы общества и формы права............................. 283—476
Ь\ Буржуазное право. Диктатура пролетариата.
1. Расцвет права при товарно капиталистическом произ-
водстве ...................*................................I
Буржуавпыо условия производства я собственности .....
Юридические гарантии и формальные титулы *.»>•>••
Правовые отношения и классы.........................
Капиталистическая земельная собственность н земельная рента.
Использование законодательства аграрной буржуазией в своих
классовых интересах. Борьба за хлебные законы .....
Буржуззное право и пролетариат......................
Правовые идеалы мелкой буржуазии в пролетариат . . . . •
Юридические отношения при простом товарном и при кепи
талмстнческом производстве
2. Высшая ступень правовой идеологии...........................
Роль разделения труд.. Идеозогичвское ^“’чХ^сзв- *.
Юридическое мировоззрение. Право „в юр А ...........
n^S^WA^SwMHO-B^HiecKHX отношениях ....
Суб'ект права . . . • • * * ‘ett>H0M1!4OCK«e корпя.
286-305
286
289
291
292 •
294
297
300
301
306-331
307
810
312
314
8 IT
820
— 486 —
’ Б^"«о“'и’л‘«“е'ст’“0”- n»wuo’ “а‘ одинаковое мерило . .
"вечиыс“ право и справедливость...........................
3. вещное право. Обязательственное право.............................
Рмпптве капиталистической частной собственности . ... •
кХХтпчсскоо распределение и юридические контракт»». .
Купля-продажа и ссуда.....................................
Особые формы ссуды. Ссуда и вексель.......................
Пмуществениый наем. Жилищный вопрос........................
Земельная собственность при капитализме. . . •••••*•
Рента, как экономическая розлизаиия земельной собственности.
Арендный договор. Земельная рента и арендная плата . . . .
' Прайа австрийки. Ст|х>птсл>.ная рента....................•
Рабочий договор: ею экономическая сущность и юридическая
форма.....................................................
„Свобода" и „равенство" в рабочем договоре ........
Рабочий договор и государственное принуждение. Фабричное
законодательство..........................................
Брачное и семейное право. Современная моногамная форма
семьи.............................................
Наследственное право. Завещание...........................
Общественные функции собственности с развитием кредита.
Акции—титулы собственности................................
Стр.
322
325
330
332 -394
333
336
339
341
343
347
348
350
354
359
363
36G
370
374
383
387
389
4. Публичное право: административное право
............... 395 - 401
Отношения производства и пдыппистрптпвно-торидпческве отно-
шения. Функции управления и контроль ио стороны капитала. 395
Управление и принужденно как необходимая функция капи-
талистической вксилоатацип................................. 398
5. Политические отношения. Буржуазное государство . . . 402—436
Возникновение и развитие буржуазного государства..............
^роспубли " °УГжУ"виого государства. Буржу озиДя
Функции буржуазного государства ’
Политическая идеология буржуазного общнетва. Вора в iwy-
дарстно и в силу конституции......................... . . . .
Всеобщее избирательное право ......................
''^рет00 п',вАСТашнтольство‘ Парламентаризм. Парламентский
Буржуазная демократия.........................* ’ ’ * * ‘ '
Законность в буржуазном общество ......................
6. Право в эпоху диктатуры пролетариата
Политико-правовые требования пролетариата.........
ЛоГХ0’ °Р11ВО nP°AOTnPS«* " буржуазная законность. ‘.
лозунг „нрава на полный продукт труда" ..............
402
410
414
416
420
423
431
432
437-400
439
443
445
1
— 487 —
Лозунги „демократии" и „братства народов* и пролил р(!Ком ' "*?’•
иониманни . ..........................................
Диктатура пролетариата............................. ' ’
Политико-правовой строй иобождаю1цего пролетариата. Орган,,- *,,н
нация управлония .................................
Роволюцвонноо вторжопно в Право собственпости. Захват орудии
производства . . . ...........................’ . . . ,
Отношение К К1ЧЧТ1»Я»ГСКОЙ собственное™............ ’ 4Г»6
*' • 45н
7. Отмирание нрава..................................................
Порвал фаза коммунистического общества: социализм........4tii«u7P
Коммунизм............................................. *
Приложение 1................................*........................
Общие указания относительно использованного нсторнко-литера-
турного материала....................................
Приложение 2. . . ;..................................................... <я
Краткий указатель к некоторым именам и названиям, ветре-
чающимся в тексте........................................
Важнейшие опечатки. ЧЦ
Стран. Строка. Напечатано: t % < • г Следует читать:
14 8 строка снизу тоорви теории
119 8 я снизу рассматривают рассматривает
121 18 сверху торговля торговлю
136 5 я снизу см. 139 стр. 139
150 7 э сверху экономку экономику
158 3 я сверху „Само „Слово
185 6 р сверху самодавлеющимся самодавлеющим
185 12 » сверху сложной сложный
187 14 сверху заменило заменилось
187 12 м снизу спириталистически спиритуалистически
202 4 п сверху ведущим ведущий
257 6 Л снизу № цитаты 468 t 463
259 12 я снизу № цитаты 463 468
269 7 я сверху мнение имение
283 14 п сверху Правовые идеалы Правовые идеалы
мелкой буржуазии мелкой буржуазий и
• и право пролетариат
330 д Л 4 . 17 я снизу paupertatis pauperitatis
421 6 я снизу железом жезлом
449 10 я сверху истории историки
488 -