Автор: Дьёни Г.
Теги: этнография жизнь народа обычаи образ жизни фольклор история монография история венгрии
ISBN: 978-5-400-01651-6
Год: 2021
Текст
МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ТЮМЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Габор ДЬЕНИ
НА ЗАРЕ ИСТОРИИ
МАДЬЯРСКОГО НАРОДА
Монография
Перевод с венгерского
Тюмень
Издательство
Тюменского государственного университета
2021
УДК 39(439=511.1)(091)
ББК Т521(=665)-3
Д923
Автор:
Г. Дьёни — доцент Университета имени Лоранда Этвёша (Будапешт, Венгрия)
Ответственные редакторы:
Н. П. Матвеева — доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры
истории и мировой политики Института социально-гуманитарных наук Тюменского
государственного университета
А. Г. Еманов — доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры исто¬
рии и мировой политики Института социально-гуманитарных наук Тюменского госу¬
дарственного университета
Рецензенты:
И. Кишш — кандидат филологических наук, профессор кафедры русского языка
и общего языкознания Института социально-гуманитарных наук Тюменского государ¬
ственного университета
Balint Mezei — PhD. in History, Lecturer, Russian Studies Centre, Department of Eastern
and Central European History and Historical Russistics, Faculty of Humanities, Eotvos Lorand
University (Budapest, Hungary)
Дьёни, Г.
Д923 На заре истории мадьярского народа : монография : пер. с венг.
/ Г. Дьёни ; [отв. ред. Н. П. Матвеева, А. Г. Еманов]; Министерство на¬
уки и высшего образования Российской Федерации, Тюменский госу¬
дарственный университет. — Тюмень: Издательство Тюменского госу¬
дарственного университета, 2021. — 268 с. —Текст: непосредственный.
ISBN 978-5-400-01651-6
В монографии раскрываются проблемы поиска прародины венгров по данным
истории, лингвистики и археологии. Автор приводит новые аргументы в пользу урало¬
западносибирских корней мадьярского народа.
Адресована специалистам в медиевистике, археологии, истории кочевников, а так¬
же студентам и аспирантам, изучающим средневековую историю народов Евразии.
Издание подготовлено при поддержке Фонда «гЗа русский язык и культуру в Вен¬
грии», гранта РФФИ № 19-59-23006 «гПроблема трансформаций культуры мадьяр
на пути обретения родины» и гранта РФФИ № 20-49-720001 «Роль миграций
в историко-культурной динамике юга Западной Сибири эпохи Средневековья»
УДК 39[439=511.1)(091)
ББК Т521(=665)-3
ISBN 978-5-400-01651-6 © Тюменский государственный университет, 2021
ID Дьёни Г., 2021
Оглавление
ПРЕДИСЛОВИЕ 4
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ 10
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР 26
ФОРМИРОВАНИЕ ПРОТОМАДЬЯРСКОЙ ОБЩНОСТИ 72
ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ
И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ 118
HETUMOGER. ХЕТУМОГЕР. МАДЬЯРСКИЙ НАРОД 168
ОТ ПОРАЖЕНИЯ К ПОБЕДЕ.
НОВОЕ ДИНАСТИЧЕСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ 204
БИБЛИОГРАФИЯ
232
ТЗрС£ШСЛООІІС
Осенью далекого 2004 г. свершилась моя давняя мечта. Я прие¬
хал в Россию, чтобы начать свою трехлетнюю аспирантуру «в столи¬
це Урала», городе Екатеринбурге. В течение этого периода я изучал
литературу по древней истории мадьяр и успешно завершил учебу,
защитив диссертацию по данной теме под руководством археолога
Б. Б. Овчинниковой.
В самом начале работы, когда я никого еще не знал в крупном
уральском городе, областная научная библиотека им. В. Г. Белин¬
ского стала основным местом моего пребывания. Тогда я с большим
энтузиазмом и наивностью думал, что эта уникальная возможность,
трехлетняя аспирантура в России, даст мне ключ к решению спор¬
ных вопросов древневенгерской истории. Мое желание было
оправдано разумом и рассудком.
Венгерский народ с историей около 2500 лет — если принять
в качестве рабочей гипотезы, что формирование венгерского языка
5
и венгерского народа совпадают во времени1 — проделал долгий
путь от родного Урала и Западной Сибири до Карпатского бассейна.
Поскольку большая часть истории венгерского народа {включая
протомадьярский период) от начала до обретения родины в конце
IX в. связана с территорией современной России (в меньшей степе¬
ни Украины), существенно важно, чтобы мы знали научную литера¬
туру данных стран. Это осознание, конечно, не новое, уже начиная
с XIX в. к такому же выводу пришли исследователи, искавшие вен¬
герские корни в России1 2.
Мой первоначальный оптимизм возрастал благодаря тому
факту, что в период после 1990 г. (и даже уже с 1985 г.) в Венгрии
было мало русскоязычных работ, а я имел доступ к важным из¬
даниям, которые на моей родине никто не читал — и, возможно,
не читали до сих пор (хотя вследствие интернет-революции лю¬
бой интересующийся мог свободно получить многие редкие ра¬
боты).
Мои трехлетние устремления, разумеется, не разрешили спор¬
ных вопросов долгого и во многом неизвестного периода венгер¬
ской истории. Надеюсь, однако, что проделанная в Екатеринбурге
работа не была бесполезной, так как, на мой взгляд, цель историче¬
ской науки состоит не в том, чтобы «решать головоломки», а в том,
чтобы обнаружить причины, мотивации действий и ответить на во¬
прос, «почему?».
За годы, проведенные в России, я собрал необходимую литера¬
туру в огромном количестве. Мне повезло, что я учился в крупном
университете и мог изучать менее известные труды, которые вышли
небольшим тиражом. Кроме того, успел лично познакомиться
с российскими исследователями мадьярской, угорской тематики,
1 Rona-Tas 1997, 299.
2 Janko 2000, 107-108.
предисловие
а также узнал о творчестве безупречной уральской исторической
школы. Мне очень приятно, что часть моей жизни прошла именно
в Екатеринбурге. Уральский государственный университет предо¬
ставил мне комфортную свободную среду. Я систематически посе¬
щал места, связанные с древневенгерской историей, работал в Ка¬
зани, Уфе, Челябинске, побывал в Перми, Ижевске, Тюмени,
Тобольске, Ханты-Мансийске и других городах, областях. Я видел
дремучие леса Башкирии, реки и озера Урала, западносибирскую
лесостепь, степной край Южного Урала.
К сожалению, в прошлом венгерско-российское научное со¬
трудничество по вопросу древней истории мадьяр было доволь¬
но неустойчивым, на него повлияло развитие политических от¬
ношений между нашими странами. После первой экспедиции
молодого венгерского исследователя Антала Регули на Урал
(1843-1846) последовали новые экспедиции в период последних
десятилетий XIX в.: учебные поездки археологов Флориша Роме¬
ра, Йожефа Хампеля (1874, 1886), этнографов Яноша Янко, Берна-
та Мункачи, тюрколога Дьюлы Месароша, которые оказались
плодотворными. Результаты, достигнутые ими, востребованы
и сегодня1.
С Первой мировой войны до 1950-х гг. — в контексте недоверчи¬
вых венгерско-советских отношений — тень легла и на научное
сотрудничество между нашими странами (исключением из пра¬
вила были учебные поездки археолога Нандора Феттиха в Совет¬
ский Союз в 1929 и 1935 гг.)1 2. В период со второй половины 1950-х гг.,
когда наступил настоящий «золотой век» венгерско-советских науч¬
ных отношений, в Советском Союзе смогли учиться ряд венгерских
специалистов: археологи, историки, этнографы (Иштван Эрдейи,
Антал Барта, Иштван Фодор, Петер Вереш). Их работы и по сей день
1 Munkacsi 1892,1892а, 1893,1896; Meszaros 1910; Janko 2000; Erdelyi 2008,15.
2 Erdelyi 1971.
7
оказывают существенное влияние на исследование древнемадьяр¬
ской истории.
Именно эта группа специалистов — владеющая русским языком,
с контактами, знаниями местностей — определяла исследования
в области ранней истории венгров. В это время русскоязычная лите¬
ратура в значительной степени была доступна и в Венгрии. Однако
с середины 1980-х гг. (т. е. еще до геополитического коллапса соцла¬
геря) наметился спад венгерско-советского научного сотрудниче¬
ства, за которым последовала почти полная «темнота» (после рас¬
пада Советского Союза). Только с начала 2000-х гг. между Россией
и Венгрией активизировались отношения как на межправитель¬
ственном, так и на научном уровнях.
Одним очень скромным результатом такого сотрудничества яв¬
ляется моя диссертация, которая была опубликована в виде моно¬
графии «Протовенгры на Урале в трудах российских и венгерских
исследователей» в Екатеринбурге в 2008 г. в соавторстве с научным
руководителем Брониславой Борисовной Овчинниковой. Она была
для меня не только формальным научным руководителем, но и в опре¬
деленном смысле настоящим учителем. В силу административных
причин мне пришлось идти на определенные компромиссы, как
формальные, так и предметные, что заставляло меня чувствовать
себя несколько отошедшим от вопросов, которые я первоначально
хотел изучить.
В ходе работы над данной монографией таких проблем уже не
стояло. Моей целью было не только описать, показать венгерско-
и русскоязычную литературу и не взяться за нереалистичную за¬
дачу «переработки и пересмотра всего», что написано о венграх
в последние несколько столетий, а применить новые — в венгер¬
ской историографии — подходы. К сожалению, имеющийся исход¬
ный материал не позволяет полностью реконструировать венгер¬
скую предысторию (т. е. во многих случаях мы не можем ответить
на самый главный вопрос: «почему?»), но, помещая его в некий
Предисловие
«евразийский контекст», мы попытаемся применить антропоцен¬
трический подход к ранней истории нашего народа. В новейшей
русской литературе мы можем найти очень интересные новые
подходы к такому осмыслению евразийской истории. Я имею
в виду прежде всего работы Андрея Владимировича Головнева,
которые послужили для меня своеобразной методологической ос¬
новой1.
В России я познакомился с целым рядом выдающихся специали¬
стов, занимающихся изучением древней истории мадьяр. Все они,
без исключения, встретили меня доброжелательно. Выражаю огром¬
ную благодарность Евгению Петровичу Казакову (Казань), Владимиру
Александровичу Иванову (Уфа), Нийязу Абдулаковичу Мажитову
(Уфа), Ри мме Дмитриевне Голдиной (Ижевск), Сергею Геннадьевичу
Боталову (Челябинск) и, конечно, коллегам из Екатеринбурга, особен¬
но Брониславе Борисовне Овчинниковой и Андрею Владимировичу
Головневу (в настоящее время является директором Музея антропо¬
логии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН), Алек¬
сандру Константиновичу Матвееву, Людмиле Николаевне Коряковой,
Татьяне Николаевне Дмитриевой за советы, консультации, лекции.
Среди венгерских коллег я мог рассчитывать в первую очередь на по¬
мощь археолога Иштвана Эрдейи, имеющего обширные профессио¬
нальные связи в России. Кроме того, я признателен историку, архео¬
логу Ласло Клима и историку, тюркологу Балажу Шудару, которые
прочитали данную рукопись, сделали ряд дополнительных замеча¬
ний, разъяснений и дали советы.
Эта книга впервые была издана в Будапеште в 2019 г. в издатель¬
стве Венгерской академии наук. Особая благодарность Наталье Пет¬
ровне Матвеевой (Тюмень), при содействии которой настоящий
труд публикуется на русском языке.
Иванов 2003,13-53; Головнев 2009, 2015.
9
Русское издание отличается от венгерского: в нем отсутствуют
последние две главы об обретении родины и восточных венграх. Та¬
кое обстоятельство объясняется не методологическими сообра¬
жениями; а объективными, оперативными причинами. Несмотря
на это, надеюсь, что получилась целостная картина о древней исто¬
рии мадьяр, проделавших путь от Урала до Карпат.
Екатеринбург - Кишкунхалаш - Будапешт,
2004-2020
ЖУ2ето0олоаические
За тетки
При анализе письменных источников исходим из того, что знак
и обозначаемое не одно и то же1. Все письменные тексты представ¬
ляют собой в какой-то мере «зеркало» той культурной среды, в ко¬
торой были написаны, и отражают мировоззрение, менталитет,
культуру и знания автора (и, следовательно, определенного обще¬
ства того времени). Они являются интерпретациями, поэтому могут
быть осмыслены только зная тот культурный контекст, в котором
возникли, применяя принцип «насыщенного описания» культурной
антропологии1 2. Для ограниченного «позитивистско-филологическо¬
го» подхода, рассматривающего информацию из источников как
точный исторический факт, а не как текст и интерпретацию, являют¬
ся примерами некоторые попытки решить «проблему Югрии», где
1 Saussure 1997, 91-92.
2 Geertz 1994,170-200.
II
филологические интерпретации и принуждения переводятся в исто¬
рическую плоскость. Знание истории происхождения текста, его глу¬
бокий филологический анализ сами по себе не обязательно помога¬
ют понять его смысл. Причины возникновения текста и рассмотрение
рецепции также являются неизбежным элементом критики источ¬
ника1.
Другой аспект, на который мы должны обратить особое внима¬
ние при анализе письменных источников, — это связь между устно-
стью и письменностью. Каждая «новая» информация, появляющая¬
ся в письменных источниках и не выводящаяся из какого-либо
предшествующего сочинения, разумеется, выступает продуктом
устности, и, следовательно, эта информация, прежде чем пись¬
менность законсервирует ее, «существует», передается по закону
вербальности, в частности по вариативности (наиболее важные ха¬
рактеристики вербальности — вариантность, инвариантность, аф¬
финность — обобщил венгерский фольклорист Дьюла Ортутаи
в своем превосходном теоретическом исследовании)1 2. Можно при¬
вести ряд известных примеров, когда различные фольклорные
элементы из устной речи выступают в письменных источниках
в качестве «исторического факта». Например, достаточно распро¬
страненная история смерти русского князя Олега в самых ранних
восточнославянских летописях, в которых описано, что он якобы
был убит змеей, выползшей из черепа его мертвого коня. Этот сю¬
жет широко представлен в скандинавском фольклоре, и данное по¬
вествование, вероятно, далеко от исторической реальности. Однако
очень важно, что параллели данной истории можно найти именно
в скандинавском фольклоре3. Почему записываются отдельные тек¬
сты, как их можно исторически интерпретировать? С XVI11—XIX вв.
методы филологии и текстологии опирались на труды немецких
классиков, таких как Фридрих Вольф (1759-1824), Август Беккер
(1785-1871), Карл Лахман (1793-1851) и Август Людвиг Шлёцер
1 Данилевский 2001, 114, 290.
2 Ortutay 1981, 9-53.
3 Рыдзевская 1978,185-187.
іГѴЗстодолоаичсскис ^алѵетки
(1735-1809), активно работавший в Стокгольме, Санкт-Петербурге
и Гёттингене (оказавший влияние и на венгерских историков)1. Лео¬
польд фон Ранке (1795-1886) адаптировал их взгляды под классиче¬
ский современный анализ по источниковедению. По существу, на се¬
годняшний день эта классическая текстолого-филологическая школа
источниковедения, предлагающая «расшифровку» исходных тек¬
стов (извлечение аутентичных частей с помощью текстокритических
и сравнительных методов) и предполагающая, что смысл текста оче¬
виден после лингвистического перевода, является доминирующей.
Ее метод действительно необходим. Однако в XIX в. немецкое герме¬
невтическое мышление (Фридрих Шлейермахер, 1768-1834) предло¬
жило и другой подход к интерпретации текстов, который также мо¬
жет быть применен к исторической науке, особенно в отношении
частей текстов, являющихся «бессмысленными» или «неверными»
сточки зрения позитивистской источниковедческой критики1 2. Сред¬
невековые тексты часто не подходят для реконструкции хода собы¬
тий3. Это возможно только (частично) в случае, если речь идет о не¬
давнем событии или же о рассказе свидетеля, когда известие
подтверждено другими независимыми источниками. Исторические
сочинения или тексты, содержащие много «оригинальной» информа¬
ции, «искажаются» временем или устностью. Реконструировать ход
событий непросто (зачастую почти невозможно), но письменные тек¬
сты дают нам возможность заглянуть в сознание автора и попытаться
понять, что он хотел сказать. Таким образом, «историческая достовер¬
ность» и «смысл» текста не всегда совпадают, а именно смысл текста
может быть верный даже в том случае, если ход событий, описанный
в тексте, не соответствует действительности4. «Смысл» письменного
текста также является важным историческим источником, отпечат¬
ком, зеркальным отражением той среды, в которой он был создан,
даже если он фактологически не точен.
1 Историография истории России... 2004,125-129.
2 Данилевский 2004, 14-15, 32, 74.
3 Венгерский пример этого: Gyani 2006,121-133.
4 Данилевский 1998, 7-17.
13
В венгерском контексте в качестве хорошего примера выступает
произведение неизвестного летописца короля Белы III Анонима
Венгерского {или Магистра П.). Поскольку источниковедческая кри¬
тика уже давно установила, что работа Анонима в значительной сте¬
пени является плодом его фантазии (по крайней мере, множество
данных его труда не подтверждаются другими источниками), его
сведения в большинстве случаев не имеют исторической достовер¬
ности (несмотря на то, что «Деяния венгров» Анонима все-таки со¬
держат и известные факты, которые историк не может игнорировать
и должен каким-то образом осмыслить сочетание вымышленной
и исторической реальности). Возможно, что для безымянного ав¬
тора не важна была (или просто не была доступна) «историческая
достоверность», и он думал, что смысл событий ранней мадьярской
истории может быть понят без критической, филологической точно¬
сти источников, требуемой современной наукой, методы которой
автор, конечно, не мог знать. Хорошим примером в «Деяниях вен¬
гров» Анонима Венгерского является история о присоединении кума-
нов (половцев) к венграм, анахронистически актуализирующая этно¬
политические условия начала XIII в. относительно эпохи обретения
родины. Тем не менее в этой истории обнаруживаются следы исто¬
рического правдоподобия, хотя она не представляется корректной
сточки зрения фактологии.
Археология, изучающая сохранившиеся артефакты материаль¬
ной культуры, является, пожалуй, наиболее перспективной дисци¬
плиной в исследовании древней истории мадьяр, от которой можно
ожидать новые данные. В последние десятилетия в Венгрии шли
оживленные дискуссии о роли и компетенции этой дисциплины,
особенно о том, в какой степени археология (артефакты материаль¬
ной культуры) способна дать этнические интерпретации. В таких об¬
суждениях важную роль играл историк Дьюла Кришто, который
очень скептически относился к возможностям археологической да¬
тировки и этнической интерпретации археологических находок1.
Kristo 1995, 180.
ДОетодолоеичсскис ^злѵстки
Выводы Кришто вызвали общественный резонанс1, а обмен мнени¬
ями о компетенции археологии продолжался до недавнего време¬
ни1 2. Дискурс о том, в какой мере артефакты материальной культуры
могут рассматриваться в качестве этнической характеристики, выхо¬
дит за рамки археологии и уже давно является предметом культур¬
ной антропологии.
Английский антрополог-эволюционист Эдвард Бернетт Тайлор
(1832-1917) считал, что географическое рассеяние объектов долж¬
но быть исследовано так же, как ученые естественных наук изучают
распространение видов, и из этого можно сделать генетические вы¬
воды. Такая «типичная для XIX в.» концепция почти равняет пред¬
ставление между предметом и этносом (представителем этой шко¬
лы был в свое время и венгерский этнограф Янош Янко (1868-1902),
исследовавший материальную культуру обских угров в конце XIX в.
в России), однако она была переосмыслена уже в начале XX в. Струк¬
туралист Клод Леви-Стросс (1908-2009) так выразил свои сомнения
относительно контекста предмета и этничности; просто, но убеди¬
тельно: «...топор же, напротив того, никогда не порождает другой
топор; между двумя одинаковыми орудиями или между двумя раз¬
личными по функции, но близкими по форме орудиями есть и всег¬
да будет принципиальное отсутствие преемственной связи вслед¬
ствие того, что одно не произошло от другого»3.
Точка зрения о синхронности материальной культуры и этноса
(керамика как этническая спецификация) была доминирующей
в советской археологии, но и в советской (российской) науке тоже
возникали споры, в ходе которых этнографы и некоторые археологи
выражали свой скептицизм по поводу этничности материальной
культуры (археологии). Например, по мнению советского этногра¬
фа Сергея Александровича Токарева, археологи «иногда с полной
убежденностью говорят о "славянской", "восточно-финской" и по¬
добной керамике в I тысячелетии нашего времени, "славянских под-
1 Kristo 1997, 234-275; Revesz 1997, 215-233; Takacs 1997, 168-215.
2 Balint 2006, 277-347; Erdelyi 2008, 463^73.
3 Levi-Strauss 2001, 15-16; Taylor 2006, 111-130 .
15
весках", "славянских гробницах" и т. д. — однако, по сути, это гипотеза,
вероятность которой существует лишь до тех пор, пока она подтверж¬
дается другими источниками. Ни гробницы, ни горшки не содержат
никакой информации о языке, на котором говорили их владельцы
или создатели. Нет ничего удивительного, например, в том, что сла¬
вянские и финские племена имели одну и ту же керамику, "поскольку
важнейшим этническим маркером является язык"»1. Эксцентрич¬
ный российский археолог Лев Самуилович Клейн также скептически
относился к подходу, согласно которому материальная культура
идентична этносу, и тезису немецкого археолога Густава Коссины
(1858-1931), гласившему, что "ein Volk ein Topf' (один народ, один
горшок)1 2. Клейн подчеркивал быстро меняющийся характер (матери¬
альной) культуры, в которой нет места общим этническим признакам3.
Однако советская археология во многом оставалась «этнической архе¬
ологией». Если пролистать номера журнала «Советская археология»,
создается впечатление, что в диалоге между учеными вопрос об этни¬
ческом происхождении тех или иных культур, памятников отодвинул
почти все остальное на второй план. Разумеется, основанием такой
«суперэтнической» археологии было предположение, что у каждой ар¬
хеологической культуры может быть идентифицирована ее этническая
принадлежность. Исследователи нередко связывали почти все арте¬
факты с этносом: керамику, погребальный обряд а материалы обыч¬
но интерпретировались в свете их предполагаемого этнического про¬
исхождения.
В 1990-е гг. в российской исторической науке произошли ради¬
кальные изменения, когда на фоне отказа от прежнего подхода
и с «открытием» западных методов — которые раньше в значитель¬
ной степени были запретным плодом — концептуальное разно¬
образие стало более заметным, но гораздо популярнее оказались
постмодернистские и цивилизационные парадигмы. Перемена
1 Tokarjev 1950, 9-10,12.
2 Клейн 1970, 37-51; Клейн 1991,147; Curta 2001, 24; Goffart 2006,42.
3 Клейн 1991,148.
.0У2сто0олоаичсскис .залѵетки
была мощной и пронзительной. «Системный подход», который ранее
доминировал, рассматривал объект исследования как некую «замкну¬
тую систему». Я думаю, что стоит познакомиться с идеями системного
подхода в вопросах этнической интерпретации, поскольку они оказа¬
ли большое влияние на советские и российские исследования.
Теоретический подход к этнической идентификации материаль¬
ной культуры, который может быть интегрирован в системный под¬
ход, пожалуй, лучше всего изложил уральский археолог Владимир
Федорович Генинг (1924-1993), создавший известную научную шко¬
лу в Свердловске. По его мнению, наиболее важными маркерами
этноса являются язык, идентичность и материальная культура. Ос¬
новным элементом этнических процессов выступает передача ин¬
формации. Поток информации представляет собой некую циркуля¬
цию этнических процессов между группами людей и может быть
успешным только в том случае, когда объект и форма кодирования
едины между человеком, предоставившим информацию, и тем, кто
ее получил. Таким образом, похожие артефакты на определенной
территории образуют коммуникационную сеть1. Конкретный при¬
мер: мотив бронзового века — изображение «ныряющей птицы»,
распространенное на обширной территории от Балтики до Урала.
Этот тип объекта рассматривается некоторыми исследователями
как финно-угорский маркер1 2. Исходя из теории В. Ф. Генинга, рас¬
пространение мотива «ныряющей птицы» маркирует границы этно¬
са, полагая, что в этой местности проживало население, для которо¬
го данный мотив имел какое-либо значение. Тип объекта отражает
коммуникационную сеть — единый язык, т. е. единый этнос. Это
объясняет, почему мотив «ныряющей птицы» можно встретить
именно там, где он обнаруживается.
Однако очень остроумная и логически построенная теория В. Ф. Ге¬
нинга на практическом уровне, по-видимому, не работает. Истори¬
ческие и современные данные не позволяют утверждать, что эле-
1 Генинг 1988,11-17.
2 Fodor 1975, 64-65; Gurina 1975,127-142.
17
менты материальной культуры совпадают с этническими границами1.
Культурная антропология не подтвердила этническую специфика¬
цию предметов, но она доказала, что схожие элементы материаль¬
ной культуры могут возникать независимо друг от друга1 2. Мы можем
согласиться с выводом венгерского историка Эндре Бойтара: «архео¬
логическая находка сама по себе — это просто артефакт, который
превратится в исторический факт, если он связан с письменным ис¬
точником либо идентифицирован по аналогии, но интерпретация
предмета все равно будет зависеть от интерпретации исторического
контекста»3.
В последнее время в англосаксонской археологии снова встре¬
чается представление об общности материальной культуры и этно-
са/языка. Например, в средневековой Англии можно выделить от¬
дельную материальную культуру, одежду, привычки и питание
саксов и норманнов. В Италии отличие между лангобардами и ко¬
ренным латинским населением также выражено в типах жилищ,
структуре поселений и т. д.4 Однако этот аргумент, как бы он ни был
верен, не учитывает тот факт, что в одном этносе может существо¬
вать несколько материальных культур. Например, в Трансильва-
нии у саксов, венгров и румын народная архитектура и формы рас¬
селения значительно различаются, что может быть этническим
маркером в данной микросреде; но трансильванская венгерская
народная архитектура не является определяющей в целом для вен¬
герского этноса, тем более, что строительная культура венгерско¬
го народа имеет по меньшей мере пять типов домов в разных реги¬
онах Карпатского бассейна5.
И хотя материальная культура сама по себе не выступает марке¬
ром этничности, мы все же не будем принимать «нигилистическую» по¬
зицию в отношении археологии (подобно академику Чанаду Балинту,
1 Viski 1938.
2 Boas 1975, 67.
3 Bojtar 1997, 37.
4 Anthony 2007,105-106.
5 Dam 1992.
іПІстодолоаичсские затсткаі
который в 1990-х гг. весьма недоверчиво — почти вплоть до полного
отрицания — относился к возможностям археологии в изучении
древней истории мадьяр)1. Данные, полученные археологией, име¬
ют огромное значение, особенно в исследованиях той эпохи, когда
письменных источников было мало. Археология — это дисциплина,
благодаря которой, скорее всего, в будущем появятся новые дан¬
ные относительно древней истории мадьяр, поэтому не будет преуве¬
личением сказать, что археология является наиболее результативной
и актуальной сферой древневенгерских разысканий. Археологиче¬
ские «открытия» прежде всего российских коллег в последнем деся¬
тилетии позволили по-новому взглянуть на проблематику этноге¬
неза мадьяр. Эти результаты, недавно обнаруженные (Уелги), или
вновь интерпретированные археологические материалы (Суббот-
цевский горизонт) во многом способствовали тому, что суровый
скептицизм венгерской археологии 1990-х гг. (представлен прежде
всего академиком Чанадом Балинтом1 2) в последнее время отодви¬
нулся3. Кроме того, важное значение имеет возобновление россий¬
ско-венгерского археологического сотрудничества, которое коорди¬
нирует с венгерской стороны археолог Аттила Тюрк, что позволяет
работать венгерской исследовательской группе в России.
Необходимо сказать несколько слов о фольклоре. Европейская
этнография зародилась в XVI11—XIX вв. Она появилась как наука стем
убеждением, что народная (устная) культура может быть использо¬
вана в качестве источника для реконструкции доисторических древ¬
ностей. Однако уже в начале XX в. стало определяющим мнение, что
народная культура и этнография только в исключительных случаях
позволяют делать исторические выводы. В Венгрии в XIX в. предпри¬
нимались достаточно наивные, но интересные попытки с помощью
фольклора реконструировать язычество древних венгров4. Относи-
1 Balint 1994, 39-46.
2 Balint 1994, 39-46.
3 Комар 2011, 21.
4 Пожалуй, самая известная из них это работа Арнольда Ипойи «Венгерская
мифология» (1854).
\9
тельно дохристианской культуры мадьяр гиперкритический подход
был высказан этнографом Гезой Рохеймом (1891-1953), который
считал, что «фольклор венгерского народа — это славянский фоль¬
клор», т. е. в нем ничего не сохранилось из былого дохристианского
миросозерцания. Фрейдист Рохейм с недоверием относился к воз¬
можному древнему восточному наследию в венгерском фольклоре
(хотя в конце своей карьеры он уже допускал, что, например, пред¬
ставления, связанные с Млечным Путем, вероятнее всего, имеют
угорское происхождение)1. Поскольку главный закон устной культу¬
ры — это быстрая изменчивость1 2, то венгерская народная культура
(как она была собрана и описана в ХІХ-ХХ вв.) в целом не подходит
для реконструкции древнемадьярской культуры, хотя все же про¬
должаются попытки обнаружить в венгерском фольклоре так называ¬
емое восточное — желательно не финно-угорское, а согласно венгер¬
скому ориентализму тюркское — наследие3. Например, венгерский
этнограф Вилмош Диосеги (1923-1972), стремящийся выявить остат¬
ки евразийского шаманизма в венгерском фольклоре (в соответ¬
ствии с которым taltos4 — это отражение «алтайского шаманизма»),
считал, что венгры «в некоторых районах страны до второй поло¬
вины XIX в. сохраняли тот образ жизни, который уходит своими
корнями в IX—VII вв. до н. э.»5. По крайней мере, со времен Джеймса
Фрэзера (1854-1941) и выхода в свет его книги «Золотая ветвь» из¬
вестно, что идентичные мотивы могут появляться на географиче¬
ских территориях, отдаленных друг от друга, без какого-либо общего
этнического происхождения. Если говорить о венгерских приме¬
рах, то Пал Иштван Демень (1949-2000), трансильванский этно¬
граф, обратил внимание на следующие странные параллели: вен¬
герская народная песня из Эндрода и стихотворение из древней
1 Roheim 1990, 25, 334.
2 Ortutay 1981, 9-53.
3 Dioszegi 1967; Vargyas 1990, 272-276; Solymossy 1991, 78-88.
4 Талтош — это персонаж, родившийся с шестью пальцами и зубом. Он,
по преданиям, способен вызывать вихри. A taltoslo в венгерских сказках это
кляча, превращающаяся в прекрасного скакуна.
5 Dioszegi 1998,19.
іГѴЗстодолоаичсскис ^алѵстки
китайской «Книги песен» (Ши Цзин) показывают удивительное со¬
впадение. Мировое древо в эпосе о Гильгамеше похоже на Миро¬
вое древо евразийских шаманов. Известная сцена венгерской ле¬
генды о Святом Ласло (когда король голыми руками, без оружия,
борется с половцем, похитившем венгерскую девушку) демон¬
стрирует типологическую идентичность с гонконгскими фильмами
про карате — без каких-либо этнических или генетических связей1.
Согласно Томашу Хоффману (1931-2007), «эволюционистские взгля¬
ды, которые первоначально должны были устранить религиозный
миф о сотворении мира, также пригодны для того, чтобы доказать
(как это делал "последний венгерский полигистор" Отто Герман),
что пастухи Бугаца прятались от дождя в тростниковых хижинах, по¬
строенных якобы в соответствии с финно-угорскими традициями,
знания венгерских пастухов отражают древнюю булгаро-тюркскую
степную традицию. Еще больше возможностей дает духовная жизнь.
Ученые полагали, что практики сибирских шаманов по сей день
живы у венгерских пастухов, поскольку о ком-то знают, что он родил¬
ся с зубами и шестью пальцами и сражался со своим соперником как
талтош (в виде быка). Родственные мелодии пентатонических песен
могут быть собраны в Китае, заметил исследователь музыки...
В венгерских профессиональных кругах до сих пор не было из¬
вестно, что пентатония являлась модной звуковой системой и на
других континентах, в таких уголках мира, где предки или род¬
ственники венгров никогда не жили»1 2. Однако этот вопрос не может
быть закрыт данным комментарием.
Мы часто обнаруживаем попытки, стремящиеся дать универ¬
сальные определения некоторым культурно-историческим явлени¬
ям. В качестве одного из типичных примеров такого явления можно
представить различные дефиниции этноса, которые хотят опреде¬
лить понятие этноса независимо от времени и пространства3. Та же
интенция прослеживается и в связи с временной изменчивостью
1 Demeny 1999,11, 94-95,178-179.
2 Hoffmann 1994, 6.
3 Rona-Tas 1997, 20.
народной культуры. Практические примеры показывают, что венгер¬
ская народная культура вряд ли может быть использована в качестве
источника древней истории, однако в некоторых случаях народная
(устная) культура все-таки может сохранять удивительные архаизмы1.
Это относится и к более изолированным в культурном отношении на¬
родам сибирской тайги, включая наших ближайших родственников
по языку. Например, известно следующее: исследователи обско-
угорских культур обнаружили, что ритуальные обычаи хантов и ман¬
си содержат очень древние материальные архаизмы. Пожалуй, са¬
мый яркий пример — это то, что некоторые обско-угорские группы
до сих пор используют сасанидские сосуды в своих ритуалах1 2. («Зам¬
кнутость», «неизменность» культур северных народов, — конечно
же, во многом топос, обращают на это внимание исследователи Се¬
вера3.)
Сосуд — это в первую очередь предмет, но иногда и само слово
может заключать в себе древность. В венгерском фольклоре есть
очень старые архаизмы, указывающие на способность фольклора
сохранять информацию. В «Малой легенде» о короле Иштване I
(1000-1038), которая была составлена в конце XI — начале XII в., мож¬
но прочитать, что группа печенегов, прибывших в Венгрию, была
ограблена. Строгий король арестовал воров и приказал их повесить.
Такой же тип сюжета можно было найти в фольклоре Венгрии еще
в недавние времена (хотя без упоминания о печенегах). Однако эта
история, изложенная народом, может исходить из церковных ис¬
точников, устные варианты об истории Тонузобы вряд ли являются
таковыми. Согласно повести из «Деяний венгров» Анонима Венгер¬
ского, печенежский вождь Тонузоба поселился в Кемее, у Средней
Тисы, во времена правления вождя Такшоня (середина X в.). Тону¬
зоба был жив и при короле Иштване I, но поскольку он отказался
принимать крещение, король заживо похоронил его на Абадской
переправе. Подобный сюжет (с погребением язычников половцев)
1 Szabados 2011, 338-340.
2 Народы Западной Сибири 2005,179-181.
3 Головнев 2012, 7.
іГѴЗетодолоаическис ^«ілѵстки
известен в фольклоре Восточной Венгрии1. Здесь также можно пред¬
положить следующее: данные предания происходят из литератур¬
ной традиции — что уже вызывает сомнения, — но это не объясня¬
ет, почему рассматриваемый сюжет известен именно на тех восточных
венгерских территориях, куда Аноним в XII—XIII вв. локализовал эту
историю. Или другой пример. В 1717 г. крымские татары совершили
набег на Трансильванию (это было «последнее нашествие татар»).
24 августа татары разрушили город Сек, большая часть жителей
была убита. Память об этом кровавом событии — «Варфоломеев¬
ском дне Сека» — до сих пор жива. Огромную роль фольклора под¬
тверждает то, что устные тексты, собранные в 1990-е гг., передают
очень точно свидетельства людей, живших в XVIII в.1 2
В венгерском фольклоре отражены также представления о со¬
творении мира, которые, по всей видимости, являются очень древ¬
ним евразийским (уральским?) наследием (например, повество¬
вание о сотворении мира с мотивом «ныряющей птицы» в довольно
искаженном, но все же узнаваемом виде3).
Приведенные примеры не доказывают, что культура, основан¬
ная на оральности, как правило, сохраняет архаизмы. Контрприме¬
ры также этого не подтверждают, но демонстрируют, что такая уст-
ность реагирует по-разному в различных историко-культурных
обстоятельствах. Поэтому вряд ли оправданно искать общие опре¬
деления возможностей народной (устной) культуры, не зависящие
от пространства и времени.
В результате методологического анализа следует вывод, что эле¬
менты народной культуры (данные фольклора и этнографии4) могут
быть использованы в качестве исторического источника, но только
в определенных случаях и со строгой критикой.
1 Magyar 2000, 65-67.
2 Magyar 2012, 63.
3 Kalmany 1893 (особенно тот мотив, когда птица достает песок со дна моря);
Domotor 1982, 193.
4 В венгерской терминологии фольклор — это не отдельная дисциплина,
а часть этнографии.
23
Конечно, к результатам этнографии следует относиться с осто¬
рожностью, даже в случае с Западной Сибирью. Материальная куль¬
тура сама по себе не может быть использована для исторических
выводов. Примером удачного использования ретроспективного
подхода может служить факт, приведенный известным археологом
Михаилом Федоровичем Косаревым, который считал, что лошадиная
кость железного века, найденная рядом с Сургутом, — это память
культа лошади, поскольку в Новое время среди обских угров было
распространено почитание этого животного, и, следовательно, так
было и в железном веке1.
Исследование древней истории является сложным, охватываю¬
щим множество дисциплин делом, но традиционно в нем играет
(играла?) ведущую роль лингвистика1 2. Это объясняется тем обстоятель¬
ством, что по древней истории мадьяр очень мало письменных источ¬
ников, а интерпретация археологических памятников не всегда одно¬
значна, поэтому значение лингвистики повышается. Какую информа¬
цию получает историк из данных, предоставляемых лингвистикой?
Выдающийся лингвист Фердинанд де Соссюр (1857-1913) выделил
так называемую «внутреннюю» и «внешнюю» лингвистику, где «вну¬
тренняя» лингвистика занимается закономерностью языка (language),
а «внешняя» лингвистика — его культурной природой (parole)3. Исто¬
рики не обладают достаточной компетенцией в вопросах «внутрен¬
ней» лингвистики (и я думаю, что их меньше всего волнуют подобные
проблемы), но «внешняя» лингвистика — например, культурно-исто¬
рические выводы, этимологический контекст заимствованных терми¬
нов — является важным и интересным инструментом для исследова¬
ния прошлого, который весьма полезен и для историков.
К примеру, тот факт, что терминология коневодства в венгер¬
ском языке сохранилась в ее угорском варианте, имеет важное
историческое значение (но само определение лингвистического
факта, конечно, входит в компетенцию лингвистики).
1 Косарев 1991, 8-9.
2 Hajdu 1962, 31.
3 Гадамер 1988, 452, 471; Saussure 1997, 91-92.
ДОспющ'* логические затопки
В отсутствие других данных венгерский язык остается одним из
важнейших источников древней истории мадьяр. Однако важ¬
ность языка и лингвистики объясняется не только этим объектив¬
ным и немного досадным обстоятельством. Согласно Х.-Г. Гадаме-
ру (1900-2002), язык — это тот культурный феномен, который
«раскрывает реальность». Проблема языкового выражения — про¬
блема понимания, язык не просто передает или описывает реаль¬
ность (хотя для архаического мышления было естественным, что
«слово» и «объект» представляют одно и то же)1. По мнению Мише¬
ля Фуко (1926-1984), язык — это не только средство для мышления,
он сам есть мышление1 2.
Отдельный язык является колыбелью рождения этноса3, тем бо¬
лее, что «народ» — это не биологическое понятие, а явление, кото¬
рое нужно анализировать в культурно-историческом измерении.
Поэтому не только можно, но и необходимо изучать язык примени¬
тельно к этногенезу того или иного народа. Этнос в его донацио-
нальной форме проявляется самым очевидным образом в языке
(даже если для постороннего наблюдателя другие признаки пока¬
жутся более важными). Это та форма (канал), через которую проис¬
ходит объективизация явлений духовной культуры. К. Леви-Стросс
утверждал, что язык — продукт культуры, однако скорее наоборот:
это культура является «продуктом» языка, как следствие. Язык —
не просто часть культуры. В человеческой культуре слово предше¬
ствует действию. Появление протомадьярского языка обозначает
образование протомадьярской общности. Мы не согласны со взгля¬
дами исследователей, которые сомневаются в роли языка в раннема¬
дьярской этничности (и такие представления, утверждающие, что эт¬
нос не определяется языком, в последнее время стали популярными
в венгерской историографии), используют характеристику совре¬
менного национализма в отношении венгерских племен IX в. или
пытаются объяснить особенностями средневековой европейской
1 Гадамер 1988, 452, 471.
2 Foucault 2000,101.
3 Saussure 1997, 50; Bohannan, Glazer 2006, 221.
25
нации сущность скорее евразийского раннемадьярского народа.
Так, например, по мнению известного венгерского историка Енэ
Сюча, язык «не является ярко выраженным и доминирующим эле¬
ментом этнического сознания. Язык воспринимается людьми пре-
национального мышления не как "культурное достояние" или как
особое сокровище, а просто как природный дар». Сюч писал, что
язык — это не имманентный фактор сознания, а подчиненный эле¬
мент концепции «кровного сообщества»1. Хотя очевидно обратное:
идея кровной общности (и традиция общей родословной) является
результатом, продуктом общего языка1 2. Сюч полностью этницизи-
ровал культуру, когда писал о том, что из культурного контекста не¬
которые элементы приобретают более или менее выраженный ак¬
цент в той степени, в которой межэтнические контакты и конфликты
поощряются через психологический «эффект контраста», а именно
в границах системы ценностей, соответствующей ценностям этноса.
Именно эта логика объясняет, почему внешние явления, как, на¬
пример, одежда, прическа, становятся этнически определяющи¬
ми3. Этноспецифичность «обычаев» может быть опровергнута ря¬
дом примеров: прическа, одежда, украшения, татуировки и т. д.
выполняют регулирующую функцию в целом и в частности для вну¬
тренней жизни общества4. Например, Лаврентьевская летопись ил¬
люстрирует совершенно разные обычаи восточнославянских пле¬
мен, и это не является препятствием для общей идентичности
(сознания «мы») у восточных славян, выраженной в настоящей мо¬
нографии5.
1 Szucs 1992, 61, 65.
2 Szucs 1992, 62.
3 Енз Сюч полагал, что древнемадьярская идентичность была схожа с гер¬
манской так называемой гентильной (племенной) идентичностью. Возможно,
он этим хотел подчеркнуть европейскость мадьяр (это было одним из люби¬
мых занятий Сюча), но исторически довольно сложно найти общие временные
и пространственные пункты пересечения между мадьярами и германскими
племенами эпохи Великого переселения народов. См.: Szucs 1992, 65-68.
4 Ратцель 1904,102.
5 Повесть временных лет 1950,14-15.
(йеториоерафический
о$зор
В общем понимании период древнемадьярской истории — это
время от образования протомадьярского народа до обретения ро¬
дины (по обычной датировке — 895 г.). Согласно другой возможной
периодизации, в пользу которой есть аргументы, древнемадьярский
период — это промежуток времени от образования протомадьяр¬
ской общности до объединения венгерских племен, что происходило
на территории Волго-Уральского региона, вероятно, в VII—VIII вв. Там
и тогда был сформирован из протомадьрской общности (*тапсз)
мадьярский (Могер) племенной союз, представляющий собой но¬
вый этнополитический субъект. Конечная точка миграции венгер¬
ского народа известна (Карпатская котловина — по венгерской исто¬
рической традиции в результате завоевания родины), однако
начальный ее исход трудно связывать с конкретным историческим
событием, причем не только из-за острой нехватки источников.
История протомадьяр все-таки начинается сформирования венгер-
27
ского языка, что, очевидно, стало результатом длительного культур¬
ного процесса. Обретение дунайской родины в конце IX в. было осу¬
ществлено уже в этническом и политическом смыслах «зрелым»
народом, племенным союзом Хетумогер («Семь мадьяр»).
В этой главе монографии кратко описана эволюция взглядов
о происхождении венгров. Конечно, я не буду давать полный исто¬
риографический обзор, а сосредоточусь лишь на тех взглядах и те¬
чениях, которые, пожалуй, наиболее точно определяли представле¬
ния о древней истории венгерского народа.
Когда наши предки появились на окраинах (западной) христиан¬
ской Европы в IX в., современные наблюдатели знали о венграх
только то, что они пришли откуда-то с востока и были похожи на гун¬
нов, авар. В «Вертинских анналах» монастыря Сен-Бертин, располо¬
женного во Франции, в записи 862 г. встречаем одно из самых ран¬
них известий о венграх: в этом году «ранее неизвестные враги под
названием "венгры" (Ungri)» ("hosteas anted illis populis inexperti, qui
Ungri vocantur") совершили набег на области Восточной Франкии.
Хотя данный источник называет унгров (венгров) ранее неизвест¬
ным народом, но личные имена, производные от этнонима унгр,
встречаются и в более ранних западноевропейских монастырских
документах. Речь идет о следующих данных: в 730-х гг. в Санкт-
Галленском монастыре, основанном в 613 г., отмечен некий Унгар;
в 761 г. там же есть Hungaer (filius Teutgaeri); в начале IX в. —Hunger;
между 797-809 гг. имя некоего hungarius занесено в реестр мона¬
стыря Вайсенбург; один Wanger отмечен в 812 г.; Ungerus и Опдег из¬
вестны в IX в. (см. статью венгерского слависта Петера Кирая1). Эти
личные имена происходят от этнонима оногуров и, вероятнее всего,
имеют оногурское происхождение или каким-то образом связаны
с ними (по всей видимости, часть оногуров переселилась в Северную
Италию и Карпатский бассейн после 680 г.).
Европейские писатели, интересующиеся происхождением вен¬
гров, пытались отождествить их с восточными народами, которые
1 Кігаіу 1987,166-169.
<Ucmopuoep«iq>u4CCKUii об^ор
ранее поселились в Карпатском бассейне: аварами и оногурами. Ав¬
тор «Фульдских анналов», владеющий информацией о делах Цен¬
тральной Европы (Моравии), известиях, датированных 894-896
и 900 гг., предполагает общность авар и мадьяр. Такая специфиче¬
ская интерпретация стала возможной с учетом того, что венгры
каким-то образом связаны с Карпатским бассейном1. Регино Прюм-
ский (ок. 845 — 915 г.), аббат Прюмского аббатства (892-899 гг.), со¬
временник событий венгерского обретения родины, в своей «Все¬
мирной хронике», завершенной в 908 г., исходил из позднеантичной,
раннесредневековой «скифской традиции», когда писал о проис¬
хождении венгерского народа (gens Hungarorum): «о котором не
слышали в прошлом, потому что у них не было даже имени» ("retro
ante seculis ideo inaudita quia nec nominata")1 2. Вместе с этим корре¬
спондент Верденского епископа Дадо (880-923 гг.) в своем письме
в начале X в. отразил связь происхождения и названия венгерского
народа с историей Карпатского бассейна (он полагал, что название
Нипдгі происходит от людей, которые бежали из Паннонии на вос¬
ток, в область Меотис, спасаясь от голода3). В X в. саксонский исто¬
рик Видукинд Корвейский (925-973 гг.) также обнаружил сходство
между аварами, гуннами и венграми (т. е. народами с востока) в сво¬
ей книге «Деяния саксов» ("Res gestae Saxonicae") (в редакции с 968
и 973 гг.). При этом он ссылался на «Гетику» Иордана (VI в.), полагая,
что предков гуннов, авар и венгров привела в болотистую местность
Меотис самка оленя.
Что касается собственно мадьяр, то наши предки, по-видимому,
в X в. поддерживали отношения с их восточными братьями и знали,
где их искать. Об этом свидетельствует самый основной письмен¬
ный источник ранней венгерской истории византийского импера¬
тора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей»
("De administrando ітрегіо", далее — DAI; при составлении работы
1 AF 1992,129,131,135; HKIF 1995, 190-191.
2 MGH 1826, 599; HKIF 1995, 195.
3 Слово "Нипдгі" похоже на древневерхненемецкое слово "hungar", что оз¬
начает «голодный». См.: Rona-Tas 1997, 217-218.
Z9
был использован венгерский информатор1). Этот геополитический
и весьма практический обзор, вероятно, был собран из разных ис¬
точников как некая компиляция, охватывающая имеющиеся сведе¬
ния о византийском государственном аппарате.
Данное известие относится к «персидским» венграм, т. е. тем,
которые, скорее всего, жили на Кавказе1 2. Уникальная монета не¬
мецкого короля Генриха I Птицелова (919-936 гг.), найденная око¬
ло Челябинска в одном из Синеглазовских курганов (в литератур¬
ных источниках этот памятник чато связывают с венграми3), может
свидетельтвовать о том, что горизонт видения венгров, живших
в Карпатском бассейне, возможно, простирался и до Урала, покину¬
того ими всего за 100 лет до битвы при Мерзебурге (933 г.). Из чего
следует, что мадьяры X в. прекрасно знали, откуда они пришли (при
этом интересно, как они вербализовали это знание — разумеется,
не в географическом и пространственном представлении сегодняш¬
него времени).
Ян Ассманн отмечает, что история — это искусство памяти (ars
memoriae)4, она всегда есть конструкция. А письменная история
в большинстве случаев является конструкцией социальной элиты,
однако со временем она может становиться еще более значитель¬
ным феноменом, организующей силой общества.
Такое мнение правдиво и применительно к древней истории (исто¬
риографии) мадьяр. Можно только предположить с определенной
1 По общему мнению, этим информатором был Термачу, потомок (прав¬
нук) Арпада, которого император назвал «нашим другом». Вместе с Термачу
Константинополь посетил венгерский вождь Булчу. См.: Biborbanszuletett 1950,
57, 172-173; HKIF 1995, 132, 151-153; Toth 2010, 10; Szabados 2011, 92; Olajos
2015, 32-33; Bollok, Szabo 2017, 376.
2 «К вышеупомянутому народу турок, которые поселились к востоку,
в краях Персии, эти турки, живущие к западу, только что названные, и поныне
посылают торговцев, навещают их и часто доставляют от них к себе ответные
послания». См. кн.: Багрянородный К. Об управлении империей. М.: Наука,
1991. С. 162-163.
3 Нестеров 1982,154-156.
4 Ассманн 2004, 25, 30, 77-79.
<51cmopuo8p«»q>u4CCKUii о&зор
уверенностью, что в начале венгерского летописания на латыни (XI в.)
еще сохранились какие-то воспоминания о восточной прародине
мадьяр. По словам Иштвана Вашари, авторы средневековой венгер¬
ской литературы знали о ранней истории венгерского народа только
то — по крайней мере, сохранившиеся памятники указывали на это —
что он пришел откуда-то с востока. В отчете Рихарда «О деяниях вен¬
герских христиан» ("De Gestis Ungarorum Christianorum"), повествую¬
щем о поездке монаха Юлиана Венгерского в поисках восточных
венгров, это буквально описывается так: «Ибо по написаниям древ¬
них они знали, что те (т. е. восточные мадьяры. — Г. Д.) находятся
на востоке, но где находятся, вовсе не знали»1.
Существуют три основные традиции средневековой венгерской
литературы, которые определяли раннюю венгерскую историогра¬
фию. Это «Деяния венгров» ("Gesta Hungarorum") Анонима Венгер¬
ского (ок. 1210), хроника (по названию тоже "Gesta Hungarorum")
Шимона Кезаи (1280-е гг.) и «Венгерский хроникальный свод» XIV в.
(ветви Будайской и Иллюстрированной хроник). При этом мы не учи¬
тываем самую раннюю сохранившуюся «венгерскую» хронику, ко¬
торая, вероятнее всего, была составлена в начале XIII в., хотя ее
рукописи известны только в Польше, — это так называемая «Вен¬
герско-Польская хроника», ее во многом альтернативная история,
по-видимому, представляет собой отдельную «тупиковую» ветвь;
а также Загребскую и Варадскую хроники.
Самый ранний из этих сохранившихся текстов — это "Gesta
Hungarorum" Анонима Венгерского. (Аноним также может быть авто¬
ром «Троянской истории», не дошедшей до нас в оригинале, но из¬
вестны средневековые южнославянские троянские повествования,
которые, судя по хунгаризмам, обнаруженным в них, вероятно, были
заимствованы из какого-то венгерского источника1 2.) Автор «Деяний
венгров» сообщает о себе только то, что он был нотарием «ныне по¬
койного короля Белы», но не пишет, какого именно (Бела I: 1060-
1063; Бела II: 1131-1141; Бела III: 1172-1196; Бела IV: 1235-1270).
1 АННИНСКИЙ 1940, 77.
2 Hadrovics 1955; Kristo 1994, 41-42; Kristo 2002, 50.
31
Возможно, его имя начиналось на букву П. (Р. dictus magister; или же
*praedictus magister?). В венгерской историографии нашлись сто¬
ронники «всех Бел», однако, судя по историческому контексту, ско¬
рее всего, речь идет о Беле III. «Деяния венгров» Магистра П. — это
образное повествование об обретении родины и истории Венгрии
до периода правления первого короля Иштвана I. Его труд рассказы¬
вает о триумфальном завоевании новой родины военным путем.
Кроме этого, автор хотел показать происхождение королей и санов¬
ников Венгрии. В прологе своего труда автор указывает, что он со¬
ставил работу на основе достоверных документов и исторических
источников, и именно этот метод достоин благородного человека
("Ergo potius ammodo de certa scripturarum explanatione et aperta
hystoriarum interpretatione rerum veritatem nobiliter percipiat")1. Вен¬
герский медиевист Лоранд Силади пришел к выводу, что Аноним
при составлении «Деяний венгров» использовал какие-то историче¬
ские труды1 2; а Дьюла Кришто, напротив, анализируя текст, решил, что
«нет никаких сомнений в том, что до сочинения Анонима не было
никакой значительной письменной венгерской истории...». По мне¬
нию Кришто, анонимный автор написал историю языческих венгров
(до периода правления Иштвана I), а после этого следовала хроника
христианских венгров, которая, как он полагал, началась с 997 г.3
История Анонима в значительной степени является продуктом фан¬
тазии автора, он практически никого не знал из реальных историче¬
ских персонажей IX в. Как уже давно установлено, автор создавал
личные имена из топонимов (его мышление в этом смысле было
«восточным»). Аноним стремился к тому, чтобы показать предков
венгерских сановников (например, родов Калан, Кэлче, Семере, епи¬
скопа Торды, Чака, Маглода, Барачки и др.), которые принимали уча¬
стие в обретении родины (примечательно, что на рубеже XII—XIII вв.
венгерские сановники считали это важным). Как утверждал сам ав¬
тор, он пытался игнорировать народные предания, однако, к сча¬
стью, иногда все-таки использовал устное народное творчество.
1 SRH 1999, 34.
2 Szilagyi 1947, 118.
3 Kristo 1994, 4СН41, 99.
(UcmopuoapaqnmccKufl o&^op
Летописец короля Белы, не раскрывающий своего имени, указы¬
вает на происхождение мадьяр (gens тодег) с востока, из Скифии,
области, которую он называет Дентумогер (Dentumoger). Он демон¬
стрирует процесс обретения родины, или, как он выразился, овла¬
дения Паннонией (quomodo Pannoniam intraverunt), в подвигах
представителей правящей династии Алмуша и Арпада: автор пока¬
зывает обретение родины в его процессе, а не как единичный акт1.
Аноним полагал, что существует довольно отдаленная, но все
же родственная связь между «династией Алмуша - Арпада» и гун¬
нским вождем Аттилой (последний является якобы потомком Маго-
га, сына Яфета, так же как и Угек, отец Алмуша). Как пишет Аноним,
кроме схожей исторической судьбы (по мнению Анонима, который
часто обращался к точным датам, в 451 г. Аттила тоже завоевал Пан-
нонию, как и Арпад, только спустя 450 лет), Аттилу с Алмушом свя¬
зывает и то, что их предком был Магог, Угек происходил из "депеге
Magog regis" и вместе с тем являлся прямым потомком гуннского
вождя. Согласно анахронистической истории «Деяний венгров»,
в избрании Алмуша вождем (dux) (в чьем имени автор обнаружил
венгерское слово «сонный», т. е. almos), который, по этой версии,
был фактически основателем «первого венгерского государства»1 2,
немаловажную роль сыграли происхождение Алмуша из рода Атти-
лы и принятие венграми уже в Скифии решения, что они займут землю
Паннонии3. Аноним называет это венгерское политическое образо¬
вание Хетумогер (Hetumoger, т. е. «Семь мадьяр»). Это свидетель¬
ствует о следующем факте: во времена автора «Деяний венгров»
(конец XII — начало XIII в.) в Венгрии еще помнили, что семь «пле¬
мен» осуществили завоевание новой родины (данная версия под¬
тверждается и другими, византийскими и косвенно арабскими ис¬
точниками X в.), и во главе Хетумогера стоял один из предков более
поздней христианской королевской династии Венгрии. Венгерская
традиция о том, что короли государства происходят от гуннского Ат-
1 SRH 1999, 35, 50.
2 Szabados 2011, 90.
3 МЕН 1986, 136, 139.
33
тилы, фиксируется в другом, более раннем, чем «Деяния венгров»
Анонима, источнике. Согласно «Анналам» Ламберта Герсфельдско-
го, являющимся особенно для периода после 1040 г. бесценным ис¬
точником и построенным на летописях монастыря Герсфельда, мать
венгерского короля Шаламона (1063-1074) Анастасия Киевская
(дочь Ярослава Мудрого) подарила баварскому принцу Оттону «меч
Аттилы»1. (Другое дело, что в середине XIII в. король Бела IV уже от¬
верг идею родства с Аттилой1 2.)
Аноним локализовал Скифию, которую он называет по-венгерски
Дентумогер (qui Dentumoger dicitur), около Черного моря и Дона. Ос¬
новой для такого размещения послужили античная и средневековая
литературные традиции — прежде всего "Exordia Scythica" (по Юсти¬
ну), «Всемирная хроника» Регино Прюмского (рукописи которой,
по словам Лоранда Силадьи, были доступны во многих «интеллек¬
туальных центрах» тогдашней Европы)3. Здесь Аноним верен своим
принципам, так как предпочитает работать с письменными источни¬
ками классических авторов, поскольку они лучше, чем «ложные исто¬
рии крестьян» и «болтливое пение скоморохов». Он включил в пред¬
полагаемую древнюю историю мадьяр библейских Гога и Магога,
Филиппа II и Александра Македонского, персидских Кира и Дария.
Однако, по наблюдениям историка Дьёрдя Дьёрффи и Яноша Хар-
матты, Аноним на самом деле описал в своем труде не одну, а две пра¬
родины мадьяр. Помимо скифо-азовской прародины существует
1 Ламберт Герсфельдский побывал в Венгрии во время своего паломниче¬
ства в Иерусалим в 1058 г. Он провел Рождество 1058 г. на границе Южной
Венгрии. См.: Ламберт Герсфельдский. URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus/
Lampert/vved.phtml?id=5128; IF 2006,106.
2 Szucs 1984, 492.
3 Szilagyi 1947,119-120; Kristo 1970,106-115; MEH 1986,135. Что такое «Ден¬
ту», не совсем понятно. Венгерские исследователи обычно отождествляли это
слово с рекой Дон. В своих путевых записях Вильгельм Рубрук, который в середи¬
не XIII в. побывал в Монголии, Черное море называет морем Дона (возможно,
по половецкой традиции). Интересно, это каким-то образом связано с Дентумо¬
гер Анонима? См.: Nemeth 1921, 205-207; SRH 1999, 34; BMOKF 1988, 166-167;
JBNF1986, 232.
«йсториоарафический o^op
и другая, относящаяся уже к Центрально-Поволжскому региону. Эту
информацию можно найти в главе 7 «Деяний венгров», в которой
Аноним пишет о «выходе» венгров из Скифии. Согласно этому, поки¬
нув ее, наши предки отправились на запад и достигли реки Этиль
(Etyl) и города Суздаль. Упоминание о Волге и Суздале обращает наше
внимание на северо-восточные области Европы, а никак не на Азов1.
По-видимому, Аноним располагал все же исторически достоверной
информацией (вероятно, устного происхождения) относительно пра¬
родины мадьяр. Можно только сожалеть, что в нем все-таки преоб¬
ладал литературный «сноб», мало опирающийся на песни крестьян
и скоморохов. Тем не менее именно Аноним является тем средневе¬
ковым венгерским автором, который передал больше всего ориги¬
нальных сведений о древней истории мадьяр.
«Деяния венгров» Анонима — это самый древний сохранивший¬
ся венгерский текст, в котором упоминаются восточные венгры. Ав¬
тор знал, что часть их осталась на востоке, но не знал точно, где их
искать: «...ширина и длина Земли Скифии простирается далеко, жи¬
тели ее обыкновенно называются Dentumoger и по сей день...»1 2. Ут¬
верждение относится к XII—XIII вв., что свидетельствует о существо¬
вании устной традиции изложения сведений про восточных венгров
даже через 200 лет после создания христианского Венгерского госу¬
дарства.
В хронологическом смысле весьма реалистично и то известие, что
якобы в 819 г. отец Алмуша Угек (это имя, скорее всего, имеет венгер¬
ское происхождение3) женился на дочери скифского «вождя» (dux)
1 По словам Шимона Кезаи, слово «Этиль» (Etyl) в XIII в. было венгерским
названием реки Дон. Однако тюркоязычные народы, и не только они, но и ира¬
ноязычные осетины называют Этилем Волгу и Каму. Тюркское название Волги
Ethyl/Atil прослеживается в армянской географической традиции с VII в. См.:
Из нового списка «Географии», приписываемой Моисею Хоренскому. URL: http://
www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/VII/Arm_Geogr/textl.phtml?id=2184;
Ковалевский 1956, 135.
2 МЕН 1986, 135; Anonymus 1999, 10.
3 Nemeth 1991, 275.
35
Еунедубелиана (Eunedebelia) Эмешу (Emesu), от которой вскоре по¬
сле брака родился его сын Алмуш (получается, ок. 820 г.). Дата рож¬
дения Алмуша кажется вполне достоверной (источник анонимовской
даты 819 г. неизвестен). В «Деяниях венгров» Анонима и в более
поздних хрониках (если исходить из дат существующих сохранив¬
шихся текстов) читаем, что рождению Алмуша предшествовал чу¬
десный знак. Во сне Эмешу посетило видение в форме сокола, опло¬
дотворившего ее, и из чрева Эмешу появилась новая правящая
династия, которая, однако, будет размножаться на другой земле
(т. е. не в Скифии). Историк Дьёрдь Сабадош отмечает, что мотив
чудесного рождения не встречается применительно к сыну Алмуша
Арпада1. Из текста Анонима следует, что венгры в начале IX в. нахо¬
дились еще на территории прародины, они тогда еще не начали
свой степной путь к Карпатскому бассейну. «Исход» датируется Ано¬
нимом 884 г. (возможно, на основе хроники Регино). Эта дата, разу¬
меется, не соответствует действительности, однако Аноним был
прав в том, что степной путь мадьяр длился относительно короткий
промежуток времени (как мы полагаем, два-три поколения)1 2. Сле¬
дует отметить, что работа Анонима в целом отличается довольно
рациональным взглядом относительно пространства и времени.
«Деяния венгров» Анонима, хотя в искаженном виде, но сохрани¬
ли память о группах, которые присоединились к венграм еще до об¬
ретения родины. Они известны под названием «кавары» в «Зальцбург¬
ских анналах» (881 г.) и DAI (серединах в.). Аноним не знает этноним
(если можно так называть) кавар. Упомянутые в произведении вож¬
ди кунов (Ed, Edum, Etu, Bunger, Ousad, Boyta, Ketel), примкнувшие
к венграм, носят тюркские имена. Аноним представляет кунов союз¬
никами (подданными) русских (ruthenorum). Явный анахронизм, что
автор пытается перенести восточнославянско-половецкие отношения
1 Szabados 2011, 69-70.
2 По заключению Анонима, начало степного пути мадьяр сопровождалось
изменением быта. Автор отмечает, что венгры были вынуждены отказаться
от прежней жизни, они ели рыбу и мясо и много охотились. См.: МЕН 1986,140.
«Историоарзсрический oS^op
конца XII — начала XIII в. в начало IX в., полагая, что во время пере¬
селения венгров, куны, наверное, жили в степном регионе к востоку
от Карпатского бассейна1. Аноним и тогда ошибается, когда пишет
о семи вождях кунов, присоединившихся к венграм, поскольку бо¬
лее достоверный источник «Об управлении империей» сообщает
только о трех «племенах» кавар. Аноним числом семь, возможно,
хотел подчеркнуть значение присоединившихся кунов (т. е. кавар).
По рассказу автора, некие договорные отношения были установле¬
ны между венграми во главе с Алмушом и кунами. Не только куны,
добавляет автор1 2, но и многие из русских примкнули к венграм, и их
потомки до сих пор живут в Венгрии.
Произведение Анонима Венгерского, несмотря на «неточности»
и «выдумки» автора, дает нам больше информации о ранней, до¬
христианской венгерской культуре, чем любой другой письменный
источник. В ней сообщается об обычае жертвоприношения венгров,
при этом используется древнемадьярский термин благословения
"atdamas", "aldumas" (это слово определенно связано с языческой
культурой). Предполагаемые атрибуты язычества также упомина¬
ются в ряде других случаев3. Аноним знал, что венгры приносили
в жертву жирного коня во время своих языческих праздников.
В целом труд Анонима в значительной его части является пло¬
дом авторского воображения, однако сохранил некоторые досто¬
верные, важные сведения об истории венгров до обретения роди¬
ны, к которым относятся прежде всего известия о венгерской
прародине в Поволжье и о том, что венгры «выходили» оттуда лишь
в начале IX в. После выхода (egressus) начинается кратковременный
миграционный период, а затем планомерное обретение новой ро-
1 Nemeth 1991, 267, 291.
2 SRH 1999, 47.
3 Например, когда Аноним пишет о том, что люди Арпада веселились «в го¬
роде Аттилы» (это Обуда, ныне часть Будапешта): некоторые в игре использо¬
вали щиты и копья, а другие, «по-язычески», — луки ("more paganismo сит
arcubus etsagittis ludebant"). См.: SRH 1999, 56, 64, 95.
37
дины. Историческая концепция Анонима предполагает, что венгры
пришли в восточноевропейскую степь откуда-то с севера. Мадьяр¬
ский народ зародился не в степи, а на севере.
Впрочем, писатель оставил нам некоторые достоверные и уни¬
кальные сведения и о периоде венгерской истории после завоева¬
ния. Например, его произведение — это единственный письменный
источник, где упоминается второе имя венгерского короля Абы —
Шамуел. Именно работа Анонима помогает нам понять, откуда взя¬
лись венгерские королевские монеты с надписью rex Samvhel1. Лич¬
ность Айтоня {соперника короля Иштвана I) кроме «Деяний венгров»
известна только из «Легенды о Святом Геллерте»1 2. Некоторую исто¬
рическую достоверность может иметь рассказ о Чабе, записанный
Магистром П., согласно которому люди неких вождей Соварда и Ка-
дочи остались в Греции после очередного венгерского похода, их на¬
зывают «мадьярами Чаби» (похожее на имя Соварда слово «савар-
тои» в качестве этнонима и мотив отхода части венгров встречаем
и в DAI, хотя там речь идет о группе венгров, переселившихся на
Кавказ). Как бы подтверждая достоверность Анонима, имя Шаба
(Schaba) появляется в Баварской хронике Иоганна Авентина (XVI в.),
который использовал какие-то неизвестные, теперь потерянные
уникальные источники. У Авентина Шаба (Саба) упоминается как
один из венгерских лидеров битвы при Аугсбурге (955 г.)3. История
Чабы у Анонима кажется более правдоподобной, нежели летопис¬
ная легенда о Чабе, связанная с гуннами.
Изложенная в двух других главных средневековых венгерских
нарративах — хронике Шимона Кезаи (оригинал рукописи был
утерян после 1782 г., текст известен благодаря копиям XVIII в.4)
и «Венгерском хроникальном своде» XIV в. — древневенгерская
история несколько отличается от версии Анонима.
1 Gedai 1991, 25.
2 Kristo 2002, 23.
3 Gombos 1937, 353-354; Gyorffy 1948, 32-33.
4 Veszpremy 1999,155-157.
«йсториоарафический o^op
Шимон Кезаи был придворным священником короля Ласло IV
Кун (1272-1290), человеком «мелкодворянских» убеждений1. Он за¬
нимался исследованиями в Италии, Франции и Германии с целью,
чтобы историю венгерского народа, которая «разбросана в различ¬
ных документах, поместить в один том». Он использовал в основ¬
ном западные источники при составлении своего труда (возможно,
чтобы поднять престиж своей книги и повысить авторитет). И, дей¬
ствительно, его хроника примечательна элементами итальянской
латыни (в Италии произведение Кезаи было востребовано в XIV в.1 2).
Шимон Кезаи адресовал свою работу королю Ласло IV с целью на¬
писать реалистичную историю венгров, которая была искажена
Орозием по заказу германского императора Оттона3. Его труд состо¬
ит из двух основных частей — истории гуннов и венгров. Исследова¬
тели полагают, что хроника Шимона Кезаи не сохранилась в ее пол¬
ном объеме4.
Кезаи провозгласил родство венгерского и гуннского народов.
Такого сюжета нет в «Деяниях венгров» Анонима, там имеется толь¬
ко (как видели) определенное родословие, связанное лично с Атти-
лой (подобно очень запутанной Венгерско-Польской хронике, кото¬
рая была составлена в начале XIII в., еще до Кезаи)5 6 *. Относительно
создания «Гуннской истории»8 возникли разные теории: возможно,
уже в конце XI в. был написан первый вариант (Балинт Хоман); либо
1 Неравенство среди венгров, между дворянским сословием и крестьяна¬
ми, Кезаи объяснил тем, что недворяне оказались вне закона по древнему вен¬
герскому обычаю якобы из-за своих же грехов. См.: МЕН 1986,185-186.
2 Horvath 1954, 33; Anonymus 1999, 89; Veszpremy 1999,155-157.
3 Конечно, смешивать в один и тот же временной диапазон Оросия (V в.)
и Оттона (X в.) является серьезным анахронизмом. См.: Anonymus 1999,
89-90, 125.
4 Szabados 2011,19.
5 Kristo 2002, 57-58; КМ 111/3 2008, 7-10.
6 Мнение Шандора Экхарта, которое он высказал еще в 1928 г., до сих пор
верно: «Гуннско-венгерская история, древнейший вариант которой сохранил¬
ся в гесте Шимона Кезаи, несмотря на усилия исследователей, остается загад¬
кой». См.: Eckhart 1928,1-3, 465-491.
39
в 1230-х гг. (Хенрик Марцали); или она была основана на предпола¬
гаемой редакции венгерских хроник эпохи короля Иштвана V, кото¬
рая стала источником и для хроники Кезаи, и для «Венгерского хро¬
никального свода» XIV в. (Шандор Домановски, Дьёрдь Дьёрффи);
или, возможно, что автор «Гуннской истории» — это сам Кезаи1.
На приоритет авторства Кезаи указывает то, что он сам отправился
за границу искать подходящий материал (зачем, если в Венгрии уже
была эта информация?), а также в произведении есть некоторые
специфические термины той эпохи (banerium, homagium)1 2. Признав,
что автором является Кезаи, не будем считать, что «Гуннская исто¬
рия» — это полностью его произвольная фантазия, он должен был
все же использовать какие-либо местные источники (которые не дош¬
ли до нас и не обнаружены в более ранних литературных произве¬
дениях). Какие это источники, невозможно определить в силу отсут¬
ствия сведений, но в данном контексте предыдущие представления
могут быть скорее интегрированы, чем сопоставлены. Поскольку
нет контрольного материала, полагаем, что Кезаи использовал уст¬
ные источники (следы которых можно обнаружить в тексте). Шан¬
дор Домановски писал: «...в "Гуннской истории" живой фольклор
преобладал над письменными источниками»3. Во всяком случае,
«Гуннская история» (по Кезаи) была создана после нашествия татар
(1241-1242) и «Деяний венгров» Анонима. В ней отражается опре¬
деленная историческая концепция.
Происхождение венгерского и гуннского народов Кезаи оши¬
бочно локализовал в Персии. Интересный момент, однако, что Ке¬
заи утверждает следующее: в Персии живут потомки гуннов и вен¬
гров, которые говорят на том же языке, что и гунны, т. е. венгры4.
Вряд ли подлежит сомнению, что Кезаи здесь упоминал кавказских
венгров, известных из других источников (территорию Персии он
определил довольно широко, поскольку, по его мнению, Меотийское
1 Farkas 1935,10-20, 25-37; Gyorffy 1948, 5.
2 Farkas 1935, 36-37.
3 Domanovszky 1906, 71.
4 МЕН 1986, 183.
(Историоарзфичсский oS^op
и Азовское моря находились в пограничной области Персии; таким
образом нет никаких препятствий «персидских» потомков гуннов
отождествлять с обитателями Кавказа). Примечательно наблюдение
Кезаи, что язык этих венгров отличается от языка гуннов так же, как
язык саксов оттурингов. Это замечание подразумевает какой-то эм¬
пирический опыт.
Как полагал Кезаи, общим предком гуннов и венгров по отцов¬
ской линии был Менрот (Menroth), сын Таны, наследник Яфета, а по
материнской линии — Энет (Eneth)1. По мнению Дьёрдя Дьёрффи, ко¬
торое кажется маловероятным, Менрот — это имя некоего хазарско¬
го кагана, который одержал победу над венграми1 2. Во всяком случае,
от этих персонажей происходят Нипог и Мадог — предки гуннов
и венгров (Хунор и Магор — персонифицированные этнонимы, где
Магор, разумеется, отождествляется с мадьярами). А «персидские
венгры» ведут свой род от другой жены Менрота, таким образом, они
являются «полубратьями».
Кезаи с происхождением гуннов (и венгров) связывает — в соот¬
ветствии с предыдущими западными литературными произведени¬
ями — легенду о чудесном олене, о которой тоже не сказано в рабо¬
те Анонима. Согласно этому рассказу, Хунор и Магор загнали оленя
(лань) в болотистую, но хорошо защищенную местность Меотида.
Братья, считая это место пригодным для пастбища скота, посели¬
лись там. Через несколько лет, уже за пределами Меотиды, в степи
(in deserto loco) случайно нашли жен и детей некоего Белара, которых
они увезли с собой. Среди похищенных были и дочери аланского кня¬
зя Дулы, которые стали женами Хунора и Магора. В результате похи¬
щения девушек и детей гунны и венгры стали более могущественны¬
ми народами3.
1 Не исключено, что имя Eneth венгерское и этимологически совпадает со
словом "ипо" (самка крупного рогатого скота). Если это так, то имя Eneth может
отразить исконную мадьярскую традицию. Однако, согласно этимологическо¬
му словарю мадьярского языка, данное слово является тюркским заимствова¬
нием из венгерского языка. См.: MTESZ III 1976,1053.
2 Gyorffy 1948, 27-28.
3 МЕН 1986, 183-184.
41
Подобные сюжеты легенды о чудесном олене {олень ведет братьев-
охотников в новую страну, упоминая при этом Меотиду) встречаются
в более ранних европейских литературных произведениях, и они
связаны с восточными народами. В произведениях византийца Про¬
копия и гота Иордана (VI в.) данная легенда упоминается по отно¬
шению к кутригурам-утигурам и гуннам. Еще раньше встречаем ее
в византийской литературе V в. На основе этого факта венгерский ви-
зантовед Дьюла Моравчик предположил, что «легенда сформирова¬
лась на греческой почве»1. По всей видимости, сюжет легенды имеет
восточное, «евразийское» происхождение (ведь он встречается в не¬
зависимых друг от друга источниках относительно гуннов и кутригу-
ров-утигуров), но остается спорным, была ли она внесена в венгер¬
ские хроники как автохтонная традиция или как литературное
заимствование (Кезаи знал «Гетику» Иордана, по крайней мере
косвенно)1 2. В венгерской исторической литературе среди сохранив¬
шихся произведений легенда впервые появляется в хронике Кезаи
(хотя она есть и в «Венгерском хроникальном своде» XIV в.)3.
По мнению историка Балинта Хомана (1885-1951), легенда о чудес¬
ном олене является литературным заимствованием, но сюжет о по¬
хищении женщин отражает оригинальную венгерскую традицию4.
По следам этнографа Яноша Берзе-Надя принято рассматривать
легенду о чудесном олене как исконно венгерскую традицию5. Од¬
нако, по более критическому мнению Дьюлы Шебештьена, тоже эт¬
нографа, легенда — это переложение венгерских монахов сочинения
Иордана6. Дьёрффи больше склонялся к аутентичности легенды7.
Как отметил Енэ Сюч, в венгерской версии легенды есть элементы,
которые не могут быть объяснены внешними письменными источ¬
никами. Речь идет прежде всего об именах Хунор и Магор (и можно
1 Moravcsik 1914, 6-8, 20; Прокопий 1950, 386.
2 Domanovszky 1906, 68-70; МЕН 1986, 292; BMOKF 1988,190.
3 Kristo 1994, 41.
4 Homan 2003, 94-95.
5 Berze-Nagy 1927, 65-80,145-164.
6 Sebestyen 2001,149.
7 Gyorffy 1993, 35-38.
«Историоарафический о5^ор
добавить Белара, Дулу, упоминание аланов)1. Эти имена объясне¬
ны оригинальной венгерской традицией. Ценность ее заключается
не только в том, что она венгерская, автохтонная, но и в том, что от¬
ражает предание, которое может быть истолковано исторически.
Хунор и Магор — это персонифицированные этнонимы, где Ма-
гор безусловно отражает самоназвание венгров — мадьяр. Однако
в случае Хунора уже существуют различные интерпретации: или, как
утверждает Кезаи, имя Хунор каким-то образом связано с гуннами;
или же это искаженная форма этнонима оногуров1 2. Имя Белар, ве¬
роятнее всего, происходит от этнонима булгар (причем в довольно
аутентичной форме)3, а аланов прямо называет Кезаи. «Расшифров¬
ка» легенды предполагает, что, согласно венгерской традиции, в эт¬
ногенезе мадьяр участвовали булгары (говорящие на древнезапад¬
нотюркском языке), оногуры (или гунны?), а также ираноязычные
аланы. Это может быть истолковано исторически, поскольку в вен¬
герском языке самое большое количество заимствованных слов,
которые вошли в наш язык до обретения родины венграми, это как
раз тюркские (причем древнезападнотюркские) и иранские слова.
Именно вышеназванные «народы», общности, как косвенно, но вер¬
но указывает на это и летопись, оказали значительное культурное
влияние на мадьяр. Имена в венгерской легенде о чудесном олене,
таким образом, являются размытыми воспоминаниями об этом
древнем мадьяро-булгарском и иранском контакте.
Особенно интересно имя Дулы. Похожее имя встречается в «Имен-
нике болгарских князей». Он сохранился в составе русской все¬
мирной хроники XV в. «Летописец Еллинский и Римский», который
был написан на основе работ византийских хронографов. Согласно
списку булгарские князья происходят от некоего Авитохола, кото¬
рый, возможно, отождествляется с Аттилой4. Замечания, которые
складываются за счет наших современных исторических знаний,
1 Szucs 1992,116-121.
2 Kristo 1983, 329.
3 Ligeti 1986, 280, 386.
4 Тихомиров 1946, 81-90; Rona-Tas 1997, 63.
43
критичны по отношению к составителю «Именника болгарских кня¬
зей», в частности, потому, что, согласно его версии, Авитохол пра¬
вил 300 лет. И это верно с историко-филологической точки зрения,
но в данном случае историческая достоверность списка не так важ¬
на, как наличие этой традиции. Сын Авитохола Ирник, упомянутый
в «Именнике болгарских князей», может быть отождествлен с сы¬
ном Аттилы Эрнаком, имя которого встречается в «Гетике» Иордана
(Негпас) и в описании непосредственного свидетеля двора Аттилы
Приска Панийского1. Однако скептики полагают, что похожие имена
и родственные связи между этими персонажами являются всего
лишь случайностью1 2. Название «династии» (рода) Авитохола (Атти¬
лы) в этом документе — Дуло.
Идея о династических отношениях между Арпадом и Аттилой
смутно, потеряв свой первоначальный смысл, но все же появляется
и в хронике Кезаи. Правда, у Кезаи Дуло связан с аланами, однако
с точки зрения истории эта ошибка легко объясняется, если вспом¬
нить, что до тюркоязычных народов господствующими в степи были
ираноязычные народы, общности, которые являлись не только пас¬
сивными жертвами Великого переселения народов, но и движущи¬
ми силами событий (о сотрудничестве между гуннами и аланами
упомянул современник событий IV в. Аммиан Марцеллин, а позже
и Иордан). В этой связи интересной представляется идея, что бул-
гарская династия Дуло (в более широком смысле болгарская госу¬
дарственная организация) частично адаптировала многовековую
культуру боспорского государствообразования, это подтвержда¬
ется тем, что «пары» некоторых булгарских имен обнаружены
на боспорских надписях, включая имя Дулас (прототип Дула?).
Не исключено, таким образом, что булгарская государственная ор¬
ганизация была в какой-то степени основана на дотюркских тради¬
циях3.
1 lordanes 2004, 95.
2 Куник 1878,126-131; Ligeti 1986, 464; Sudar 2016, 431-441.
3 Степанов 2016,199.
(Историоарафичсский о?\зор
Таким образом, упоминание в тексте наших хроник Хунора, Маго-
ра, Белара, Дулы и аланов отражает исконно венгерскую традицию,
возникшую еще до обретения родины.
Затем, согласно рассказу Кезаи, Хунор и Магор переселились
в Скифию, где протекают две важнейшие реки — Тогора (Тодога)
и Этиль (Etyl). Кезаи отождествлял Этиль с Доном, ссылаясь на вен¬
герскую (народную?) традицию1. Идентификация Этиля с Доном
также встречается в «Анналах, или хрониках великих королей Поль¬
ши» Яна Длугоша XV в.1 2 Усложняет ситуацию, что в XIV в. в Венгрии
Этелем называли также реки Прут и(или) Днестр3. Какой вариант —
Волга, Дон, Днестр или Прут — является верным, неизвестно. Одна¬
ко такая постановка вопроса предполагает, что существует «пра¬
вильный ответ», и что венграм, жившим на территории Карпатского
бассейна, через 300-500 лет после обретения родины было хорошо
известно о водном устройстве Западной Евразии. На самом же деле,
все эти различные версии говорят о том, что средневековые венгры
представляли Этиль как далекую великую реку где-то на востоке,
которая была связана с древней историей мадьяр (что в некотором
роде верно для всех названных рек).
Особенно интересна река Тогора, которая, как отмечено в хро¬
нике Кезаи, течет на север. Она привлекает внимание читателя к се¬
верным краям. А. Комар предполагает, что Тогора — это, возможно,
былое венгерское название реки Белой, которая действительно те¬
чет в северном, а не южном, как Волга или Дон4 5, направлении. При
этом не исключено, что Кезаи заимствовал название Тогоры у Оро-
зия, который упоминает реку Отторогорраэ (Ottorogorrae)s. Однако
эта идея не развита, поскольку по географии Орозия данная река
1 SRH 1999,145-146.
2 Щавелева 2004, 67.
3 Melich 1925-1929, 7.
4 Комар 2011, 26.
5 В Ветхом Завете слово «Тогарма» является названием какой-то северной
народности. См.: Латышев 1947, 276; Латышев 1949, 265; Anonymus 1999,127.
45
расположена где-то в районе Бактрии, около Гиндукуша, и нет ника¬
ких сведений, что она течет на север1. Таким образом, название се¬
верной реки Тогоры может быть венгерской новацией — отражени¬
ем собственно мадьярского предания.
По рассказу Кезаи, в отличие от Анонима, венгры пришли в Ски¬
фию из Меотиды (т. е., как считал автор, наши предки мигрировали
по южному направлению «Персия Меотис -> Скифия»). По этой
версии, Скифия не является «исконной» родиной, отправной точкой
венгерской истории. Описание Скифии (включающее Эфиопию,
Монголию, Малую Индию, Суздаль), приведенное Кезаи, в данном
случае интересно тем, что в конце автор называет три провинции
этой территории: Башкирию (Barsatia, если ее действительно можно
отождествлять с Башкирией), Денцию (Dencia) и Могорию (Модогіа,
где, по свиделельству Кезаи, обосновались Хунор и Магор)1 2. Башки¬
рия, о которой вообще не говорится в «Деяниях венгров» Анонима,
во второй половине XIII в. появилась в венгерской литературе как
одна из венгерских прародин. Представление Башкирии как древ¬
ней родины венгров, вероятно, исходит от тех венгерских домини¬
канцев, которые отправились на поиски восточных венгров (и один
из них нашел наших братьев на территории Волжской Булгарин). Это
подтверждает Рубрук, который совершил путешествие в Монголь¬
скую империю в 1253 г.3
Dencia и Модогіа могут быть отождествлены с Dentumoger в «Де¬
яниях венгров» Анонима. Интересно, что у Анонима Dentumoger на¬
писано слитно, а в летописи это слово было разделено на Dencia
и Модогіа. Модогіа — топоним с греческим окончанием -іа, но Мо¬
тор (Мадьяр?) может быть оригинальным, автохтонным названием
восточной венгерской прародины. Во всяком случае, Будайская хро¬
ника (ветвь «Венгерского хроникального свода» XIV в.) называет
1 Орозий. История против язычников. URL: http://www.vostlit.info/Texts/
rusl4/Orozij_2/frametextl.htm
2 МЕН 1986, 184-185; SRH 1999, 146.
3 JBNF 1986, 260.
<Ucmopuoapa<pu4CCKufl о?\зор
былую восточную страну венгров не Скифией, а Магором, где ро¬
дился сын Эледа Алмуш от загадочной Еунедубилии (в труде Анони¬
ма Еунедубелиан был отцом Эмешу)1.
Важнейшей функцией гуннского рассказа в венгерской хронике
было подтверждение легитимации пребывания венгров в Карпат¬
ском бассейне. «Гуннская история» Кезаи происходит на террито¬
рии Карпатского бассейна. Ее источники в значительной степени не¬
ясны и не могут быть объяснены только немецкой «национальной
сагой», т. е. немецкой традицией об Аттиле, хотя, скорее всего, Ке¬
заи использовал и ее1 2 3.
Автор перечислил несколько имен и родов, считавшихся гун¬
нскими: Вела, Челе, gens Земем, Куве, Кадуча, Этела, Бендакуз, Реу-
ва, Буда, gens Эрд, Кадар, gens Тур да {Wei a, Chele, gensZemem, Си we,
Caducha, Ethela, Bendacuz, Reuwa, Buda, gens Erd, Kadar, gens Turdaf.
Одного из военачальников Аттилы (Ethele) звали Зоард (Zoard)4. Не¬
которые имена заимствованы изтопонимов, или же из «Гетики» Иор¬
дана: Reuwa (Roas), Buda {Bleda); в этимологическом смысле часть их
могут быть славянскими (Челе, Кадар, Земен), другие — тюркскими
(Кадоча, Торда)5. Эти «гуннские» роды не встречаются в реестре
средневековых венгерских дворянских родов, составленном Яно¬
шем Карачони (за исключением рода Торда, который упоминается
лишь в одной грамоте 1266 г.)6.
В данном случае наиболее интересным для нас представляется
то, что Кезаи датировал первое обретение родины гуннами 700 г.
(а второе обретение означает уже венгерское завоевание). По време¬
ни это примерно совпадаете прибытием оногуров в Карпатский бас¬
сейн, известным из других источников. По мнению Шандора Дома-
новского, эта дата появилась в тексте из-за «дефекта» (Будайская
1 SRH 1999, 38, 284.
2 Eckhart 1928, 4-6, 605-632, 631-632.
3 SRH 1999, 147, 160.
4 SRH 1999, 147, 160.
5 Kiss 1988, 261, 664, 667; Anonymus 1999,129.
6 Karacsonyi 1900,1027.
47
хроника: 328 г., Иллюстрированная хроника: 373 г). Однако это ка¬
жется маловероятным, исходя из внутренней логики текста (венгры
пришли в Карпатский бассейн через 10 лет после конфликта сыно¬
вей Аттилы, а внук Аттилы Эдемен находится среди представителей
второго обретения), поэтому 700 г. может быть датой происхожде¬
ния «Гуннской хроники» (а события IV в. представляют собой бо¬
лее поздние вставки в текст)1. В свете вышесказанного преобретает
значение идея венгерского этнографа Дьюлы Шебештьена о том,
что гуннский сюжет в венгерской хронике имеет «внутреннее», ду¬
найско-карпатское, происхождение, а именно от авар (т. е. от лю¬
дей, живших там до венгров, — от оногуров)1 2. К подобному выводу
пришел Якаб Блейер, хотя он предполагал славянскую этнолингви¬
стическую среду, в которой гуннская легенда могла попасть к вен¬
грам, но все же речь идет о народе, жившем в Карпатском бассейне
до венгров3. Любопытно, что Кезаи будучи знаком с произведением
Иордана, в значительной степени проигнорировал его труд об исто¬
рии гуннов (те элементы, которые в конечном счете происходят
от Иордана в хронике Кезаи, были продемонстрированы истори¬
ком Балинтом Хоманом4). Этот факт, вероятно, объясняется тем,
что Кезаи располагал источником, который считал более досто¬
верным, рассматривая историю народа, жившего на территории
Карпатского бассейна до венгров, пришедшего туда около 700 г.
(речь идет об оногурах, которых соседние народы называли так
же, как и позже венгров).
По смутной истории Кезаи, до прибытия гуннов в Паннониютам
правили лангобарды (под предводительством некоего Макрина),
которые покинули Паннонию после 568 г. в связи с появлением
авар. Лангобарды призвали алеманнов (во главе сТеодорихом Ве¬
ронским) на помощь против гуннов, пришедших в Тисайский край.
Гунны разгромили армию лангобардов-алеманнов близ Потенции
1 Farkas 1935, 14-15; МЕН 1986, 185.
2 Sebestyen 1899, 1-25; Sebestyen 2001, 136.
3 Bleyer 1905, 602-629, 712-753, 811-849, 902-940.
4 Homan 2003, 93-100.
йсшориоарафичсский ob^op
(Сазхалом батта), но потерпели поражение в битве при Тарноквёлдь
(tawarnu-cweg). Лангобарды-алеманны, победив в сражении, отсту¬
пили к Тульну (в настоящее время это Tullna an der Donau в Австрии)
вдоль Дуная. Возле Тульна, у Цейзельмауэра (Cenzunmaur), гуннская
армия во главе с Белой, Ревой и Кадочой вступила в бой с «римляна¬
ми», обе стороны понесли значительные потери, гуннские вожди
погибли. После этого гунны провозгласили Аттилу своим королем
{гех), причем «по римскому обычаю» [Romano more). Брат Аттилы
Буда взял под свой контроль восточные территории гуннов от Тисы
до Дона. Одна из резиденций Аттилы была в Scewene {это возможно
Szony в современной Венгрии)1. Примечательно, что по описанному
сюжету Аттила не (только) кровавый завоеватель, но и восточный
вождь, закладывающий «упорядоченные» основы сотрудничества
между гуннами и романо-германским миром. Кезаи описывает по¬
ход гуннов против Аэция, а затем добавляет, что испанцы тоже про¬
исходят от гуннов (это абсурдно само по себе), поскольку (что инте¬
ресно) гунны называли своих военачальников «на их собственном
языке» спанами (spani). Кезаи слово "span" (по-мадьярски ишпан
(< жупан)), которое попало в наш язык через славянское посредниче¬
ство (раньше считалось, что это слово имеет «тюркско-аварское про¬
исхождение», но по этому поводу выражал свои сомнения тюрколог
Андраш Рона-Таш), связывает с домадьярским населением Карпат¬
ского бассейна1 2. Впервые данное слово упоминается в учредитель¬
ном письме Кремсмюнстерского аббатства (777 г.) в форме jopan.
Кроме того, еще дважды встречается греческими буквами на так на¬
зываемой буйласской надписи клада из Надьсентмиклоша {ZQAnAN,
Буйла и Бутал), который датирован второй половиной VIII в. и связан
с домадьярским (вероятно, оногурским) населением Карпатского
бассейна3.
1 SRH 1999, 150-152.
2 Kniezsa 1955, 225.
3 Rona-Tas 1995,129; Rona-Tas 1997, 60,101,110; SRH 1999,155; Balint 2004,
608.
49
После смерти Аттилы гунны разделились. Среди сыновей Атти-
лы ведущую роль играли Чаба (Chaba), родившийся якобы от до¬
чери императора Гонория (395-423 гг.), и сын от германской прин¬
цессы Кримхильды (Cremilda). Согласно этой истории, гунны были
поляризованы вокруг «византийского» лагеря Чаба и «германско¬
го» лагеря Аладара, которые в «битве Кримхильды» сражались
друг с другом («гунны до сих пор вспоминают ее», как отмечал Ке-
заи, ссылаясь на свои живые источники. Интересно, какими могли
быть источники, вспоминавшие домадьярскую историю Карпатско¬
го бассейна?). Война закончилась поражением Чабы. После чего он
бежал к грекам, а затем в Скифию, где просил жителей вернуться
в Паннонию1.
По словам Кезаи, трансильванские секеи являются потомками
гуннов, которые сначала жили «на поле Чигле» (это место не мо¬
жет быть точно определено), но позже «одновременно с валаха¬
ми» (т. е. румынами) переселились в восточную Трансильванию
(Кезаи знал, что секеи первоначально не жили в Секейфэлде и по¬
явились на территории своей нынешней родины примерно в то же
время, что и румыны). Кезаи также упоминает специфическую
письменность секеев (рунический алфавит), происхождение кото¬
рой он ошибочно связывает с румынами. По Кезаи, легенда о Чабе
все еще живет среди секеев, хотя они считают, что Чаба пропал
в Греции1 2. Это частично совпадает с историей о Чабе в «Деяниях
венгров» Анонима.
Согласно преданию Кезаи, Чаба не получил в Скифии знатной
жены, поскольку скифские «знатные люди» якобы презирали его.
И он был вынужден выбрать себе жену из рода корозмин (corozmin,
хазар?). В этом браке родились Эд и Эдемен. Кезаи указывает, что
«род Аба происходит от Чабы»3.
1 SRH 1999, 162.
2 SRH 1999, 162-163.
3 SRH 1999, 163.
SLlcmopuoapjqHiMCCKufi ob^op
Это очень интересное повествование, в котором, несмотря на всю
его неисторичность, есть зерно истины. Невенгерское (хазарское?)
происхождение рода Абы общепринято1. Эд и Эдемен появляются
и в «Деяниях венгров» Магистра П. как вожди кунов. Аноним также
утверждает, что они являются предками рода Абы из Матры1 2.
Хронист короля Ласло IV, относящийся с негативом к низшим
сословиям, пытался теоретизировать разделение венгерского об¬
щества на «дворян» и «недворян». По его словам, знатные венгры
являются потомками 108 «скифских» родов, а остальные происхо¬
дят от пришлого или пленного населения. Венгры-недворяне, или
попавшие в рабство, являются потомками тех, кто нарушил законы
Скифии, поэтому их страдания можно считать заслуженным нака¬
занием3. По анахронистическому мнению Кезаи, у гуннов тоже су¬
ществовало сословное общество со знатью, имеющей множество
слуг4.
Гуннская традиция, а также предполагаемые отношения венгер¬
ской династии Арпадов со степными правителями прочно укорени¬
лись в венгерском историческом сознании, причем настолько, что,
несмотря на языческое происхождение, на эти утверждения претен¬
довала даже церковь. Историк венгерского короля Матьяша Хунья¬
ди (1458-1490) итальянец Антонио Бонфини (1427-1502) упоминал,
что эстергомский архиепископ Янош Витез (1465-1472) в замке
Эстергом построил парадный зал: «...в зале можно увидеть не толь¬
ко всех королей Венгрии, но и их скифских предков»5. Интересно,
кто были эти скифские предки в парадном зале Эстергома, в самом
центре венгерской церкви?
Сочинение Шимона Кезаи оказало значительное влияние на
дальнейшее развитие венгерской историографии (хотя нельзя исклю-
1 Draskoczy 1994, 27.
2 HKIF 1995, 315.
3 Юридическую сторону этого вопроса см.: Szucs 1973,569-643; Szucs 1984,248.
4 SRH 1999, 146-148.
5 Bonfini 1995, 784.
51
чать, что он репрезентировал частично уже существующую концеп¬
цию). Семена идей гуннско-венгерского родства, о двойном обрете¬
нии родины, ярко выраженной антизападное™ {прежде всего
антигерманства) и презрения простого народа пали на благодатную
почву.
В «Венгерском хроникальном своде» XIV в. (Будайская и Иллю¬
стрированная хроники) имеются незначительные различия по срав¬
нению с исторической концепцией Кезаи. Согласно этому наррати¬
ву, Хунор и Магор похитили дочерей Береки (Вегека, наверное,
соответствует Белару) во время «праздника рога». Здесь предложе¬
на этимология о том, что слово "Dentia" происходит от латинского
слова "dens" (зуб)1. Возможно, упоминание о празднике произошло
«бессознательно», так как праздник является полем создания кол¬
лективной памяти. Ян Ассманн отмечал, что в праздничные дни или
во времена больших собраний горизонт расширяется до космиче¬
ских масштабов, до эпохи творения, древних истоков и доисториче¬
ского начала мира1 2.
Иллюстрированная хроника датирует второе обретение родины
венграми 677 г. (как мы уже видели, Кезаи связывал завоевание гун¬
нов с 700 г., а Будайская хроника относит венгерское завоевание
к 888 г., что ближе к реальности), это очевидно неверно, однако,
как мы уже указывали, скорее всего, является сохранившимся вос¬
поминанием о реальном «завоевании», а именно о поселении
оногуров в Карпатском бассейне. Эта дата, возможно, была пере¬
несена из исторической памяти оногуров на страницы венгерских
хроник, что вызывает ряд интересных вопросов: каким образом
историческая память оногуров сохранилась до начала составления
венгерских хроник? Как эта историческая традиция обретения ро¬
дины оногурами (по крайней мере, ее приблизительная дата) мог¬
ла быть встроена в венгерскую летописную традицию в качестве
1 SRH 1999, 254.
2 Assmann 2013, 58
<Цсториоар«крический об^ор
венгерского завоевания? Как историческая память оногуров стала
частью венгерской?
На мой взгляд, существует несколько причин, почему средневе¬
ковые венгерские писцы искали связь между венграми и гуннами
(имеется в виду население, жившее на территории Карпатского бас¬
сейна до мадьяр). Во всяком случае, две из этих причин кажутся оче¬
видными. Первая — это то, что самоназвание гуннов «унгри»
(uuangar; wangar?)1 совпало с внешним названием мадьяр (для
меня одной из величайших загадок ранней истории мадьяр являет¬
ся то, почему на западе мадьяры были названы унграми еще до об¬
ретения родины?). Вторая причина заключается в том, что люди,
найденные мадьярами на территории Карпатского бассейна, кото¬
рые, возможно, позже стали составлять ядро секеев, упорно сохра¬
няли традицию о том, что они жили в Карпатском бассейне до мадьяр
(не утверждаю, что до IX в. венгры жили в Карпатском бассейне). Тот
факт, что в венгерской летописной традиции не появляется этноним
авар, не «серьезное историческое невежество»1 2, а напротив. Воз¬
можно, на видную роль оногуров, живущих в Карпатском бассейне,
указывает титул надор в христианском Венгерском королевстве,
который происходит от этнонима «нандор» (венгерское название
дунайских булгар, тоже связанных с оногурами). Титул надор, навер¬
ное, был заимствован из ранее существовавшего политического
образования и адаптирован к государственному управлению хри¬
стианского королевства Венгрии. Однако в этом нет ничего необыч¬
ного, поскольку среди терминов венгерского государственного
устройства в Карпатском бассейне многие являются заимствован¬
ными, как, например, "тедуе" (область), "kiraly" (король). Они сла¬
вянские по происхождению или через посредничество славян по¬
пали в венгерский язык. По всей видимости, мадьярское имя
Бела также происходит от названия, имеющего отношение к оногу-
1 Bona 1994, 737.
2 Czegledy 1985,114.
53
рам (Бойла)1. По наблюдению археолога Дьюлы Ласло, драгоцен¬
ности, обнаруженные в гробницах христианских венгерских коро¬
лей, представляют собой определенные «аварские» образцы1 2. Это
свидетельствует о том, что венгерская элита regnum Ungaricum
(Ungaria)3 в XI в. проявила стремление вернуться к культуре довен-
герского населения в сфере символов власти (или же в целях леги¬
тимации власти).
Какова связь между тремя основными текстами вышеназванных
нарративных источников? Сегодня она едва ли может быть раскры¬
та из-за небольшого числа итак довольно поздних текстов. Со вре¬
мен литературоведа Ференца Толди (1805-1875) широко распро¬
странено мнение, что летописание в Венгрии началось примерно
в середине XI в. Однако не без основания и то представление, что
первая венгерская хроника была составлена в конце XI в. Наряду
с этим в историографии возникло и такое мнение, явно не соответ¬
ствующее действительности, что Кезаи был самым первым венгер¬
ским летописцем, до которого никакой хроники не существовало.
«Деяния венгров» Анонима — это безусловно другой жанр4. Перво¬
начальный текст так называемой древнейшей летописи (Osgeszta)
не сохранился, но послужил источником для более поздних венгер¬
ских и даже иностранных текстов. Иллюстрированная хроника тоже
опирается на этот источник и содержит сведения относительно пе¬
риода между правлениями Андраша I и Гезы II, которых нет в Будай¬
ской хронике. Возможно, и Аноним использовал данный текст лето¬
писи. Совпадения имеются и в хронике Галла Анонима, работавшего
в Польше в 1110-х гг. с венгерской летописной традицией, особенно
в оценке святого Стефана и Ласло (известно, что Галл Аноним побы¬
вал в Венгрии во время правления короля Кальмана Книжника)5.
1 Rona-Tas 1997,101,189, 276.
2 Laszlo 1997, 72.
3 DHA 1992, 40.
4 Farkas 1935, 85-86; Gyorffy 1948, 5; Gerics 1961; Gyorffy 1993, 185; Kristo
1994, 17-18.
5 Bagi 2005, 220-222.
Зісториоарлфіічсскіш ob^op
Это касается также заметок Альберика (1234), связанных с Венгри¬
ей и отсутствующих в других западных источниках об Алмуше1, и из¬
вестий в отчете Рихарда «О деяниях венгерских христиан», которые
исключают их идентификацию с «Деяниями венгров» Анонима.
Все это в конечном счете ведет к предполагаемой хронике 1272 г.,
за ней уже следуют «Деяния» Шимона Кезаи и «Венгерский хрони¬
кальный свод» XIV в. Формирование и точная периодизация слоев
данных текстов не могут быть решены с абсолютной определен¬
ностью на основании имеющихся данных (конечно, есть множе¬
ство конкурирующих теорий об истории создания венгерских ле¬
тописей, но, поскольку их невозможно доказать, они остаются
лишь гипотезами)1 2. На существование древнейшей летописи уже
в XI в. наиболее убедительно указывает тот факт, что в «Венгерской
хронике» есть сведения, относящиеся к этой эпохе, хотя некоторые
из них были написаны явно в XII в.3 При отсутствии конкретных дан¬
ных разные теории об эволюции венгерского летописания иногда
создают противоречивое впечатление4. Исходя из разночтений в тек¬
стах летописей о короле Шаламоне — это единственный сын, или он
имел брата Давида (предполагаемый летописный свод времени
Иштвана II по кодексу Ацефала и информации 82 главы летописи,
упоминание о неких старых книгах об истории венгров во времена
короля Белы I), можно предположить, что венгерское летописание
могло начинаться при дворе Белы I (главной темой первой летопи¬
си могло быть то, как венгры стали христианами, а также борьба
между христианами и язычниками). Возможно в 1090-х гг. был со¬
ставлен еще один свод, а за ним уже следует более новый свод
времени Иштвана II и Гезы II, который был продолжен во времена
Белы III5.
1 Gombos 1937, 23.
2 Gyorffy 1948, 5; Kristo 1994, 17; Szabados 2011, 333-334
3 Kristo 1994, 98-100.
4 Szilagyi 1947, 118; Szu'cs 1974, 187.
5 Kristo 1994, 106-111, 114-120.
55
«Венгерский хроникальный свод» XIV в. имеет больше сходств
с «Деяниями венгров» Анонима, чем тот с хроникой Кезаи (в по¬
следней ничего не сказано о сне матери Алмуша, хотя, по версии
Анонима, мать Алмуша отличается от той, которая описана в хрони¬
ках. В хрониках мать Алмуша — это Eunodubilia, а персонаж с похо¬
жим именем в «Деяниях венгров» Анонима — это его дедушка
по материнской линии).
Как мы уже видели, знания, полученные во время экспедиций
венгерских доминиканцев, также стали частью венгерской летопис¬
ной традиции (упоминание Башкирии среди венгерских прародин).
Однако, по мнению Иштвана Вашари, Башкирия среди прародин
не является оригинальной венгерской традицией, а имеет западное
литературное происхождение1. Отождествление Великой Венгрии
(Magna Нипдагіа) с Башкирией исходит именно от венгров, как на это
указывает Вильгельм Рубрук, который посетил Монгольскую импе¬
рию по поручению французского короля Людовика IX в 1253 г.1 2
О первом восточном путешествии доминиканского монаха Юлиа¬
на, связанного с поисками восточных мадьяр, сообщается в отчете
Рихарда. Этот источник (ок. 1237) свидетельствует, что какие-то вен¬
герские хроники существовали уже тогда, поскольку, как говорится
в отчете, доминиканцы, интересующиеся древней историей мадьяр,
нашли информацию по этому вопросу в хрониках христианских вен¬
гров ("Inventum fuit in Gestis Ungarorum Christianorum...")3. Восточные
экспедиции венгерских доминиканцев имели большое значение для
изучения древней истории венгров, ведь они были событием того
времени, известия о них доходили до Западной Европы.
В результате этих экспедиций на западе изменились представ¬
ления о ранней венгерской истории. Как отмечено ранее, на сред¬
невековом западе знали, что венгры — это народ восточного проис¬
хождения. Восточную прародину венгров называли Magna Нипдагіа,
или antiqua Ungaria. Однако до середины XIII в. Великую Венгрию
1 Vasary 1985, 370.
2 JBNF 1986, 260.
3 SRH 1999, 535.
(UcmopuoapaqnmccKuii oS^op
локализовали в районе Меотиды, согласно литературной традиции
о Скифии, а после экспедиции Юлиана «древняя Венгрия» была по¬
мещена уже в Центральном Поволжье1.
Так, Готфрид Витербоский (ок. 1120 — 1196/98) считал, что antiqua
Ungaria следует искать в окрестностях болот Меотиды, «на краю
Азии». Аналогичную точку зрения найдем в начале XIII в. у француз¬
ского доминиканского энциклопедиста Винсента из Бове (Vicentius
Bellovacensis, 1190-1264), а также у францисканского ученого Вар¬
фоломея Английского (ок. 1200 — 1272)1 2.
В венгерских и западных документах эпохи нашествия татар не¬
однократно встречается Древняя, или Великая, Венгрия, разрушен¬
ная татарами, но без более точного определения ее местоположе¬
ния (1242 г.: письмо венгерского короля Белы IV австрийскому князю
Конраду; ок. 1237 г.: известие Альберика о путешествии четырех
венгерских монахов в Великую Венгрию; 1200-1259 гг.: хроника
Матвея Парижского3). В Европе, по-видимому, в контексте экспеди¬
ций венгерских монахов и нашествия татар возник повышенный ин¬
терес к Восточной Венгрии.
Роджер Бэкон, автор знаменитого "Opus majus", который был со¬
ставлен в 60-х гг. XIII в., поместил Великую Венгрию в Среднем По¬
волжье. Тем не менее некоторые авторы, опираясь на античные
традиции, все еще продолжали локализовать Ungaria Маіог в регио¬
не Меотиды4.
Историческая память, знание России (Руси) имеет особое значе¬
ние в эволюции взглядов о происхождении мадьяр, так как это терри¬
тория, откуда пришли наши предки и где после IX в. жили восточные
венгры.
Одним из наиболее важных и противоречивых элементов восточ¬
нославянской исторической памяти по поводу ранней истории вен¬
гров является проблема Югры. В средневековых русских источниках
термины «Угрия» и «Югрия» употреблялись для обозначения венгров
1 Vasary 2008,120-128; Овчинникова, Дьёни 2008, 56.
2 Gombocz 1923-1927, 1-3; Czegledy 1943, 280-281; Vasary 2008,122.
3 Gombocz 1923-1927,14-21.
4 Матузова 1979, 76, 201-202.
57
(Венгрии) и Урала (Западной Сибири). Упоминание Угрии (Югрии) от¬
носительно Урала впервые встречается в Лаврентьевской летописи
в 1096 г. Согласно этому рассказу, в 1092 г. новгородец Гюрята Рого¬
вин отправил в Восточную Печору, которая была тогда данником Нов¬
города, отряд. Члены отряда достигли и Югры, к востоку от Печоры.
Это место было населено народом, говорившим на особом языке
и граничившим с самодийцами1. По сведениям данного рассказа,
Югра, скорее всего, могла быть локализована к западу от Урала, по¬
скольку дорога в Югру ведет из Печоры, а из Югры — через леса к само-
дийцам1 2. На «европейскую» (или «приуральскую») Югрию указывает
также известие В. Н. Татищева о том, что в 1218 г. волжские булгары,
собираясь воевать, «пошли Камою вверх на югров»3. В более поздних
русских документах, однако, название Югры уже относится к Западной
Сибири, области Оби. Это та территория, где жили, живут люди, говоря¬
щие на угорских языках — используя современный научный термин.
Понятия «Югра» и «Сибирь» (Югра представляла собой область Оби,
а Сибирь — более северный и восточный край) были четко разгра¬
ничены в русской географической терминологии с раннего Нового
времени4.
Термины «Угрия» и «Югрия» нередко менялись (обычно Угрия —
это Венгрия, а Югрия обозначает Урал, Западную Сибирь). Напри¬
мер, одна из новгородских летописей использует названия «угры»
и «Югрия» поочередно для венгров и Венгрии в описании татарско¬
го нашествия. Венгрия носит название «земля Угорская» (земля
Угорския), а город Надьварад — «Варядин Югорский»5. Ценность нов¬
городских известий велика и потому, что первые сведения о Югрии
происходят из Новгорода, от русских колонизаторов Севера6. По¬
добные примеры можно было бы еще привести, перелистав Пол¬
ное собрание русских летописей.
1 Полное собрание русских летописей 1997, 227; Klima 2016, 258.
2 Головнев 1998,133-144.
3 Татищев 1995, 207.
4 Книга большого чертежу 1950,168-170.
5 Полное собрание русских летописей 2000, 474.
6 Головнев 2009,422.
«Историоарафический о5^ор
По сути, речь идет о том, что в средневековой русской термино¬
логии — за столетия до возникновения современной науки — были
названы одним и тем же именем венгры, живущие в Карпатском
бассейне, и собственно обские угры (наверное, манси). Можно
только согласиться с академиком Б. А. Серебренниковым в том, что
Югрия в русских летописях и средневековое русское название вен¬
гров «угры» имеют какое-то отношение друг к другу1.
Существует мнение, что названия «Угрия», «Югрия», «Югра»,
связанные с Уралом, восходят к античности. Геродот в своей «Исто¬
рии» дает достаточно подробное описание Скифии, где обитает на¬
род юрка. Некоторые исследователи, например Бернат Мункачи,
Георгий Вернадский1 2, полагали, что народность юрка может быть
отождествлена с уграми (несмотря на то, что «угор» не существует
как самоназвание среди «угорских» народов, ведь это позднейший
искусственно созданный научный термин)3. Как указывал на это вен¬
герский тюрколог Лайош Лигети, юрка никак не может быть связан
с уграми, учитывая, что последнее название, несомненно, происхо¬
дит от этнонима оногуров4.
Другая идея, которая была сформулирована уже Анталом Регули,
связана с тем, что русская Югра (Угра) может происходить от коми
Jogra5. Коми действительно называют угров jogra, поэтому русское
слово «Югра» может быть заимствовано из языка коми. По мнению
Б. А. Серебренникова, слово "jogra" происходит от финно-угорского
"jong" (человек) (см. марийский "jen" (человек); тогда как В. И. Лыт¬
кин полагал, что "jogra" восходит к первоначальной форме "jongra"
(чистая (белая) река))6. Подобный этноним известен и среди тавдин-
1 Серебренников 1963, 6.
2 Munkacsi 1894а, 160-180; Hajdu 1962, 84; Вернадский 1997, 84.
3 Мункачи намеревался доказывать угорское происхождение народности
юрка с помощью примитивной аналогии, поскольку в одной из угорских мед¬
вежьих песен им был найден такой же способ охоты, как у Геродота, относи¬
тельно юрки. См.: Munkacsi 1894а, 160-180.
4 Ligeti 1986а, 53.
5 FONY 1973, 35.
6 Туркин 1983, 45-50.
S9
ских манси, которые называют самодийцев jorgan1. Возникла также
идея, что название «Югрия» происходит от тех уйгуров, которые
якобы в ІХ-Х вв. мигрировали в Прииртышье1 2.
Эта последняя гипотеза основана на том, что сходство названий
Югры и Угры должно отражать некую историческую реалию3. На¬
звания «Угра» и «Югра» (Югрия, Угрия) в конечном счете происхо¬
дят от этнонима оногуров4. Но поскольку оногуры никогда не жили
в Югрии, то это географическое название не может исходить от них,
считал Петер Хайду, превращая филологические рассуждения в исто¬
рический факт и не принимая во внимание разницу между знаком
и обозначаемым. Мнение Миклоша Жираи о вероятном этимологи¬
ческом тождестве двух географических названий — «из всего этого
можно предположить, что были правы те, кто в XV—XVIII вв. нашли
сходство не только между языками венгров (угров) и вогулов-остя-
ков (Угра, Югра), но и по их внешнему названию»5 6 — кажется более
верным. И еще одно смелое, но достаточно логичное утверждение Жи¬
раи: «...были не только убеждены в общем языковом и этническом
происхождении этих двух народов, венгров и обских угров, но мо¬
жет быть, что отчасти именно общее название породило и распро¬
странило идею этого родства»5. Он считал возможным игнориро¬
вать данные языка коми и настаивал на русском происхождении
этого слова, демонстрируя переход и- > ju- различными северными
русскими диалектами7. (История вопроса была недавно обобщена
Иштваном Зимони8.)
Я сам не обладаю соответствующей компетенцией в области эти¬
мологии, но, на мой взгляд этот вопрос в данном случае вторичен.
1 Gulya I960.
2 Zsirai 1931-1934, 36-37; Vasary 1982, 257.
3 Напольских 1998, 343-351.
4 Nemeth 1991,142,148.
5 Zsirai 1937,145; Хайду 1985, 34-35.
6 Zsirai 1931-1934, 36.
7 Zsirai 1931-1934, 47-50.
8 Zimonyi 2014, 34-43.
йсториоорлфичсский ob^op
Какова бы ни была этимология этого слова, остается историческим
фактом, что в средневековом восточнославянском этногеографиче-
ском восприятии понятия «Угрия» и «Югрия» переплетены. Данный
факт говорит о следующем: люди, которые использовали эти назва¬
ния (восточные славяне), думали, что между «уграми» (т. е. венгра¬
ми) Карпатского бассейна и «юграми» Урала и Западной Сибири
(называемых сегодня обскими уграми) есть какая-то связь. И в этом
смысле не имеет значения, что в некоторых восточных (мусульман¬
ских) источниках появляется подобное географическое название
«Юра», возможно, относящееся к слову «Урал».
Историческая схема, обусловленная этим языковым фактом, вы¬
глядит приблизительно так: восточные славяне сначала встретились
с мадьярами (которых почему-то называли уграми), а затем, в тече¬
ние XI столетия, прибыв на Урал и познав языковое родство между
мадьярами (уграми) и коренным населением Урала или, что, пожа¬
луй, более вероятно, зноя, что мадьяры раньше жили на Урале,
местное население стали называть похожим именем. Можно пред¬
положить также, что в XI в. существовала связь между венграми
и восточными славянами, и венгры определенное место занимали
в этнотерриториальной перцепции восточных славян. Относитель¬
но интенсивные контакты между венграми и восточными славянами
(«русичами») хорошо документированы. Согласно самой ранней
восточнославянской летописной традиции, «угорская гора» в Киеве,
вероятно, отражает память присутствия венгров в Киеве1. Слуга уби¬
того в 1015 г. Бориса Владимировича Георгий и его братья Моисей и
Ефрем были венграми (восточными мадьярами?), их называют
«угринами»1 2.
Именно эта русская (российская) традиция о происхождении
венгров была перенесена в западноевропейскую литературу в ран¬
нее Новое время. Со второй половины XV в., одновременно с экс¬
пансией Западной Европы, наблюдается рост интереса к Москве/
России, которая к этому времени стала великой державой в Восточ-
1 Kristo, Toth 1996, 24.
2 Памятники литературы Древней Руси 1978, 286.
61
ной Европе. Произведения ХѴ-ХѴІ вв. оказали фундаментальное
влияние на западный образ России (многие стереотипы, связанные
с Россией, возникли именно тогда). По сути дела, русское происхож¬
дение имеет и то известие, попавшее на страницы «Космографии»
(ок. 1450 г., опубликована в 1507 г.) через некоего веронского чело¬
века Энеа Сильвио Пикколомини (позже папа римский под именем
Пий II), что «азиатские венгры» живут где-то у истоков Дона1.
Особое значение имеет для нас книга польского историка, гео¬
графа Матвея Меховского (Maciej Miechowita, 1457-1523) «Трактат
о двух Сарматиях» ("Tractatus de duebusSarmatis Europiana etAsiana").
Книга впервые была опубликована в Кракове в 1517 г. на латыни,
но в течение XVI в. она была издана в Граце (1521), Париже (1532),
Базеле (1537, 1582), Венеции (1542) и Франкфурте (1600), оказав
значительное влияние на европейскую общественность того време¬
ни. Матвей Меховский дал относительно точное этнографическое,
политическое, географическое описание двух Сарматий («европей¬
ской» от Вислы до Дона и «азиатской» от Дона до Каспия). И хотя он
спорил с античными авторами и их современными последователя¬
ми, сам допускал серьезные «ошибки», например путал готов с по¬
ловцами.
Автор в качестве источника использовал ряд классических про¬
изведений, и, поскольку он побывал в Буде, то мог знать и венгер¬
ские хроники (например, «Венгерская хроника» Яноша Туроци 1488 г.).
Из российских источников им были востребованы преимуществен¬
но устные источники1 2. В произведении польского автора «азиатская,
или нижняя, Сарматия» — это татарские земли и Западно-Сибир¬
ская Югрия, а «верхняя Сарматия» отождествляется с Россией
(Московией)3. По его описанию, гунны и унгары происходят из север¬
ных районов Скифии, Югры (он был хорошо знаком с венгерской
историографией и осведомлен о традиции венгерской элиты о гуннах,
1 Vasary 1974, 263.
2 Аннинский 1936,13-18; Radnoti 2002,13-14.
3 Меховский 1936, 61.
Историографический о5^ор
поэтому связывал гуннов с Югрой). Польский автор тоже описывает
легенду о чудесном олене, но в отношении рек Волги и Дона: со¬
гласно ей, венгры пересекали эти реки, преследуя оленя, чтобы най¬
ти место с более благоприятным климатом для Европы. Согласно
Матвею Меховскому, внешнее название венгров «угор/югор» связа¬
но с названием Югрии1. Он также считал, что венгры и жители Югры
имеют общий язык1 2. Польскому ученому было известно, что в Югре
нет высоких гор, это легкодоступная холмистая местность (кажется
реалистичным описанием Среднего Урала), на территории которой
проживает население, занимающееся охотой и рыболовством. Ме-
ховский писал в соответствии с венгерскими традициями и о том,
что секеи (czakle) — это потомки гуннов Аттилы3. (Подобно Мехов¬
скому, нюрнбергский патриций Виллибальд Пиркгеймер (1470-
1530) в своем труде 1520-х гг. ("Germaniae ex variis scriptoribus
parvrebis explicatio") выводит венгров из Juhria, попавшей под кон¬
троль Московии4.)
Возможно, даже больше, чем Меховский, на современную ев¬
ропейскую публику повлиял Сигизмунд фон Герберштейн (1486-
1566), дипломат, работавший на Габсбургов, благодаря своей рабо¬
те «Записки о Московии» (''Rerum Moscoviticarum comentarii").
Важным обстоятельством является то, что Герберштейн, родивший¬
ся в 1486 г., хорошо знал Венгрию и Польшу. Он побывал в Венгрии
будучи молодым человеком, в 1506 г., затем между 1530 и 1534 гг.,
далее в 1537, 1542 и 1552 гг.5 Он посетил Россию два раза — в 1517
и 1526 гг., но его книга была издана в Вене только в 1549 г. (на латы¬
ни), а впоследствии опубликована неоднократно на разных языках.
Труд Герберштейна о поездке в Москву стал одним из бестселлеров
тогдашней Европы и оказал огромное влияние на развитие будущего
1 Меховский 1936, 69, 79-83
2 Меховский 1936, 83.
3 Меховский 1936, 82.
4 Gombocz 1923-1927,184.
5 Герберштейн 1988, 28-29.
63
европейского образа о России1. Автор использовал российские ис¬
точники при написании своей книги. На основе устных источников
он подробно описал Московию вплоть до Урала и Западной Сибири,
упомянув вогулов и «югричей» в качестве коренных жителей Урала1 2.
Как и Матвей Меховский, Герберштейн знал, что прародина венгров
находится в Югре и отмечал следующее: «...говорят, что язык югри¬
чей до сих пор имеет общий язык с венграми» (т. е. источником ин¬
формации из устной речи)3. Это, безусловно, сильное преувеличе¬
ние, но все же показывает, что Герберштейн знал о связи между
венгерским и угорским языками. (Примерно так же писал русский
военный офицер Федор Николаевич Глинка, посетивший Венгрию
в 1806 г.: «...по сей день население целого ряда населенных пунктов
на остяцкой земле говорит почти чисто по-венгерски»4.)
Венецианец Франческо Тьеполо в своей работе 1560-х гг. пере¬
числил восемь московских провинций: Московия, Булгария, Кумания,
Читракан, Кассан (Казань), Вяткан (Вятка), Пермия и Джугрия (Giugria),
т. е. Югрия. По словам Тьеполо, венгры (унгары) происходят из Джу-
грии, и венгры говорят на том же языке, что и «джугрийцы»5.
Идея о том, что венгерский и северные, «финские», языки име¬
ют какое-то сходство, стала распространенной в Западной Европе
с XVII столетия. В1668 г. гамбургский врач Мартин Фогель (1634-1675)
в финском словаре опубликовал слова, похожие в финском и венгер¬
ском языках, и продемонстрировал типологическую идентичность
этих двух языков6. Шведский исследователь Георг Штирнхильм
(Georg Stiernhielm, 1598-1672) в предисловии к «Готской Библии»
Вульфилы (1671) указал на сходство между лапландским, финским
и венгерским языками. Олоф Рудбек (1660-1740), шведский ученый,
1 Герберштейн 1988, 7, 21; Radnoti 2002, 20.
2 Герберштейн 1988, 7, 21; Radnoti 2002, 20.
3 Герберштейн 1988,163; Klima 2016, 97-116.
4 Tardy 1979,198.
5 АННИНСКИЙ 1940, 335, 337, 355, 357.
6 Bereczki 2010, 31.
<Slcmopuo8paq>u4ecKufi o5^op
в книге «Доказательство полезности готского языка» ("Specimen
us us linguae Gothicae"), опубликованной в Упсале в 1717 г., пред¬
ставил исследование финских и мадьярских этимологических со¬
впадений. Знаменитый философ Готфрид Лейбниц (1646-1716) так¬
же признавал родство языков, известных сегодня как уральские;
а один из его коллег, Иоганн Эккарт (1664-1730), сравнив финский,
эстонский, ливский, венгерский и самодийские языки, показал их
родство1.
Голландский политик, купец Николаас Витсен (1641-1717) не¬
сколько раз посещал Россию. В своей книге «Северная и Восточ¬
ная Тартария» он писал, что венгры происходят из областей Югры
и Перми1 2.
В начале XVIII в. царь Петр I (1689-1725) «прорубил окно в Евро¬
пу». В Россию были призваны иностранные ученые для описания от¬
даленных регионов огромной и малоизвестной империи. Шведский
офицер Филипп Юхан фон Страленберг (1676-1747), воевавший
в армии шведского короля Карла XII и попавший в русский плен
в Полтавской битве (1709), был отправлен в ссылку в центр Сибири,
в Тобольск, где и начал научную деятельность. Его книга «Историко¬
географическое описание северной и восточной частей Европы и Азии»
("Dos Nord-und ostliche Theil von Europa undAsia") (1730) большое вли¬
яние оказала на будущие исследования. Страленберг предпринял по¬
пытку классифицировать народы России по разным языкам, выделив:
1) финские (финны, вогулы, мордвины, марийцы, пермяки, вотяки,
остяки и венгры); 2) тюркские (чуваши, якуты, татары); 3) самодий¬
ские; 4) южные самодийцы, тунгусы, палеоазиаты; 5) не уточненные
(калмыки, маньчжуры, тангуты); 6) кавказские народы. Более позд¬
ние исследователи признавали Страленберга авторитетом3.
В новую столицу Российской империи были приглашены несколь¬
ко немецких ученых, деятельность которых стала в некоторых ис¬
следовательских направлениях определяющей (Герхард Фридрих
1 Collinder 1965, 34.
2 Gombocz 1923-1927,192.
3 Fischer 1770, 21; Tardy 1986,48-49.
65
Миллер (1705-1783), например, был основоположником научных
исследований Сибири; Готлиб Байер (1694-1738) являлся одним
из первых представителей научного норманизма). Иоганн Эберхард
Фишер (1697-1771) составил «Сибирский словарь» ("Vocabularium
Sibiricum", 1747), включая венгерские этимологии. Согласно концеп¬
ции словаря, венгерский язык происходит из Сибири и имеет род¬
ственную связь с остальными финскими языками. Фишер же написал
главу по древней истории венгров в 1756 г. под названием "De огідіпе
Ungorum"1. Этот короткий, но ценный труд верно относит венгер¬
ский язык к языкам народов, называемых сегодня «уральскими»
(указывая при этом на существование значительного «татарского»
слоя в венгерском языке). В качестве доказательства данного род¬
ства И. Э. Фишер поместил в своем труде небольшой сравнительный
словарь венгерского, вогульского, кондинского, финского, зырянского,
пермского, остяцкого, черемисского, мордовского языков1 2. Г. Ф. Мил¬
лер также создал (с 1734 по 1756 г.) венгерско-вогульско-остяцкий
сравнительный словарь, рукопись которого хранится в Центральном
государственном архиве древних актов3.
Разумеется, русские ученые знали происхождение и языковую
принадлежность венгров. Согласно Василию Никитичу Татищеву
(1686-1750), венгерский язык вместе с финским, мордовским, чуд¬
ским относится к сибирским языкам, а венгерский народ — к «сар¬
матским» (в данном случае имеются в виду неиндоевропейские и не¬
алтайские народы). По правильному замечанию В. Н. Татищева,
в венгерском языке есть много слов германского и славянского про¬
исхождения, но в нем и достаточно «сарматских» элементов. В то же
время В. Н. Татищев ошибочно считал, что имя «угры», применен¬
ное восточными славянами к венграм, является славянским по про¬
исхождению и образовано от слова «гора» и что оно первоначально
предназначалось для народов, живущих на Кавказе4.
1 Fischer 1995.
2 Fischer 1770, 25-38.
3 Миллер.
4 Татищев 1962, 209, 253, 276.
йсшориоарафичсский ob^op
Великий немецкий философ XVIII в. Иоганн Готфрид Гердер
(1706-1763) считал народ величайшей движущей силой истории
(«мировая история — это история народов»). По его мнению, народ¬
ная культура, например народные песни, отражают чувства и дух на¬
рода, личность не может быть отделена от языка, культуры, сообще¬
ства, в котором она родилась. Каждый индивид представляет тот
народ и ту культуру, в которой он родился1. Гердер также более или
менее «правильно» определил родственную связь финно-угорских
языков. Он считал, что финны, лопари, пермяки, вогулы, остяки, че¬
ремисы, мордва, кондинские остяки и венгры принадлежат к одной
«расе». Среди этих миролюбивых народов венгры единственные, как
утверждает И. Г. Гердер, которые отличаются характером завоевате¬
ля. Немецкий философ, кроме того, обрисовал путь венгров от Баш¬
кирии через Волгу, Хазарию до Паннонии1 2.
Я и далее мог бы перечислять примеры, которые показывают,
что в XVIII в. в российской и западной науке родство народов, име¬
нуемых сегодня уральскими, и уральское происхождение венгров
были общепринятыми. Немецкий ученый Иоганн Готлиб Георги
(1729-1802), автор известной книги «Описание всех в Российском
государстве обитающих народов» (1799), путешествовавший по Рос¬
сии, Волго-Уральскому региону, писал, что вогулы — это «старые
угры» и родственники венгров3. Русский историк Михаил Дмитриевич
Чулков (1743-1793) в 1781 г. верно отметил, что венгры происходят
из Волго-Уральского региона4. Известный немецкий путешественник,
географ Петр Симон Паллас (1741-1811), который также посетил Урал
во время своих исследований в России, знал, что древняя родина вен¬
гров находится на Урале, конкретно в Башкирии5.
Это знание появилось и в Венгрии в XVIII в. В первой половине
века Матяш Бел (1684-1749), Давид Цвиттингер (ум. 1743) из Шел-
1 Гердер 1977, 388.
2 Гердер 1977, 265, 464-465.
3 Георги 2007,102.
4 Чулков 1781,145.
5 Паллас 1786, 81.
ь?
мецбани и юрист Андраш Хусти (1700-1755) реагировали на пред¬
ставления о северном происхождении венгров1. ЮзефТоркош, про¬
тестантский пастырь из Дьёра, в своей книге 1747 г. о древней истории
венгров приводил аргументы в пользу общего происхождения вогу¬
лов и венгров с помощью сравнительного словаря языков этих на¬
родов1 2. Работа Торкоша представляла собой научное исследование
на довольно высоком уровне того времени. Автор занимался секей-
ским вопросом, проблемой Югрии, мадьярами Молдавии. Имя Тор¬
коша, к сожалению, забылось потомками, но почти все в Венгрии
знают Яноша Шайновича (1733-1785), лингвиста, математика,
астронома и врача из Коложвара (ныне Клуж-Напока в Румынии),
а также по первоначальной профессии доктора Шамуэла Дьярмати
(1751-1830), которые не только передали, но и обогатили и усовер¬
шенствовали данные представления. В 1770 г. в Копенгагене, затем
в Надьсомбате вышла известная книга Шайновича «Доказательство
общности языков венгров и саамов» ("Demonstratio Idioma Unga-
rorum et Lapponum idem esse"). Шайнович начал заниматься изуче¬
нием лапландского языка во время своей экспедиции на север Нор¬
вегии в 1768-1769 гг., поскольку «слышал, что некоторые западные
лингвисты считали язык саамов, проживающих в Скандинавии, род¬
ственным венгерскому языку»3. А в 1799 г. в Геттингене была издана
работа Дьярмати "Affinitas lingvae hvngaricae cvm lingvis fennicae
originis grammatice. Nec non vocabvlaria dialectorvm tatar icarvm et
slavicarvm cvm hvngarica comparata", которая считалась очень каче¬
ственным научным трудом. В ней впервые было доказано методом
языковедения, что самые близкие к венгерскому языку это вогуль¬
ский и остяцкий (т. е. угорские) языки.
В Венгрии, однако, в целом процессы шли не так, как на Западе
или в России — «учение» Шайновича часто критиковалось во враж¬
дебном и саркастическом тоне. В конце XVIII в. в ответ на устремления
короля Йозефа II германизировать Венгрию и в знак национального
1 Domokos 1998, 43-46; Romsics 2015, 32.
2 Torkos 1747, § 79.
3 Lako 1974, 12.
<Историо8р«крический о?>зор
пробуждения вопрос о венгерском языке поднялся на политиче¬
ский и идеологический уровни1. С XVI в. именно дух венгерского
ориентализма определяет венгерскую историографию — относи¬
тельно нашей древней истории преимущественно в протестантских
кругах Венгрии.
Интересующиеся происхождением и древней историей мадьяр
могли быть уверены в том, что, находясь в кольце славянских, гер¬
манских (и латинских), т. е. индоевропейских, народов, мадьяры
оставались «чужими», «особыми». Явное «различие» венгерского
народа само по себе было хорошей основой для формулирования
необычных теорий родства, поиска древних связей венгерского на¬
рода среди малоизвестных, но «выдающихся» народов, таких как,
например, избранный народ Ветхого Завета.
Так, в «Венгерско-латинской грамматике» ("Grammatica Нипдаго-
latina", 1539) Яноша Сильвестра (1504-1552), напечатанной в Шарва-
ре, отмечено сходство между еврейским и венгерским языками1 2.
Известный протестантский ученый XVI в. Янош Бараньяи Дечи
(1560-1601) указывал на общую историю (историю страданий) ев¬
реев и венгров3. Иштван Гелей Катона (1589-1649), деятель вен¬
герской Реформации, епископ церкви Трансильвании (1633-1649),
в своей грамматике, опубликованной в 1645 г., обращал внимание
на восточный характер венгерского языка («венгерский язык является
одним из восточных языков») и находил его связь с еврейским язы¬
ком4. "Grammatica Lingvae Ѵпдагісае", опубликованная иезуитом Па¬
лом Переслени (1631-1689) в 1682 г. в Надьсомбате, подчеркивала
родственные черты между венгерским и еврейским языками5. Фе¬
ренц Отрокоци Фориш (1648-1718), приговоренный к принудитель¬
ному труду на галере за свой протестантизм, а впоследствии став¬
ший фанатичным католиком, в своей книге "Origines Нипдагісае"
1 Gulya 1978, 57-59; Klima. URL: http://finnugor.elte.hu/?q=urkuttort/4
2 Sylvester 2006.
3 Kulcsar 1982,16-20.
4 Geleji Katona 1866, 293.
5 Pereszlenyi 2006, 30-33, 268-269.
ьѵ
(1693) показывал «общие» венгерские и еврейские слова. В грамма¬
тике протестантского учителя Яноша Чечи (1650-1708) из Шарошпа-
така венгерский язык вместе с еврейским включен в число «восточ¬
ных» языков1.
Как уже упоминалось, «Доказательство общности языков вен¬
гров и саамов» Шайновича было опубликовано в 1770 г., "Affinitas"
Шамуэла Дьярмати — в 1799 г.1 2 На видную роль древневенгерской
истории в формировании критической историографии Венгрии
в XVIII в. указывает то, что одна из первых работ профессиональ¬
ной историографии — «Древние анналы гуннов, авар и венгров»
("Annales Veteres Hunnorum, Avarum et Hungaroroum") иезуита
Дьёрдя Прайя, — опубликованная в Вене в 1761 г., была посвящена
именно рассматриваемой теме3. Венгерский ориентализм, однако,
не прекратил своего существования, а наоборот. В 1770 г. проте¬
стант Дьёрдь Кальмар (1726-1782?), лингвист, востоковед, в своей
работе "Prodomus idiomatis Scythico-Mogorico-Chuno (seu Hunno)
Avarici" сравнивал венгерский язык с восточными языками: еврей¬
ским, арабским, сирийским, коптским, армянским, персидским,
турецким. Лингвист Пал Берегсаси Надь (1750-1828), связанный
с Шарошпатаком, сопоставил венгерский с персидским и турецким
языками. Подобные попытки можно и дальше перечислять (Исайаш
Будаи, Бенедек Вираг)4.
Историографический интерес представляет тот факт, что финно-
угорская теория была принята в Венгрии чуть ли не последней, что
можно объяснить сильным влиянием средневековой венгерской
историографии (особенно касательно гунно-венгерских отношений)
и ориентализмом венгерской (преимущественно протестантской)
историографии.
В начале XIX в. некоторые венгерские исследователи в поисках
древневенгерской родины отправились на Кавказ (подобно тому,
1 Tsetsi 1866, 663.
2 Sajnovics 1994; Gyarmathi 1999.
3 Vasary 2008,153-160; Romsics 2011, 39-40; Szabados 2011, 5.
4 Beregszaszi Nagy 1794; Romsics 2015, 35-36.
Историоерафичсский о&зор
как это сделали венгерские доминиканцы в XIII в.). Гергей Надьла-
ки-Якшич — первый известный венгерский переводчик произве¬
дений А. С. Пушкина1 — «фантазировал» о 7,5 млн венгров, живу¬
щих на Кавказе. Путешественник дворянского происхождения Янош
Карой Бешше (1765-1841) искал потомков венгров среди кавказцев
(его книга, изданная во Франции в 1838 г., до сих пор является цен¬
ным и интересным источником по истории Кавказа, он сам был од¬
ним из первых исследователей карачаевского народа)1 2. Шандор
Кэрэши Чома (1784-1842), оставивший после себя уникальное науч¬
ное наследие по тибетологии, надеялся найти источники по древ¬
ней истории венгров в Азии. Даже после экспедиции Антала Регулы
(1819-1858) в Россию (1843-1846) поиски не прервались (собран¬
ные им материалы долго не публиковались). Еще во второй поло¬
вине XIX в. понадобились так называемые «угорско-тюркские войны»
для того, чтобы факт о родстве венгерского и финно-угорского языков
стал окончательно принятым. В свете вышесказанного не удивитель¬
но, что ученые с западным образованием, нередко немецкого про¬
исхождения, оказались в авангарде распространения факта финно-
угорского языкового родства в Венгрии. Вполне понятно, учитывая
многовековые традиции и преемственность венгерской историо¬
графии, что это более или менее «импортное» знание встретило
сильное сопротивление в нашей стране (возможно, еще и потому,
что факты языковой идентичности и истории народа были слишком
переплетены из-за методологических недостатков).
В книге «Этнография Венгрии» (1876) Пал Хунфали (1810-1891),
ученый немецкого происхождения, продемонстрировал родство
венгерского языка с Уралом в ясном и подробном сравнении, в том
числе используя данные (основную лексику) венгерского, мансий¬
ского, хантыйского, финского языков3. Другим известным участни¬
ком угорско-тюркской войны был Йозеф Буденц (1836-1892), чей
сравнительный венгерско-угорский словарь также играл большую
1 URL: http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=394
2 Zichy 1905,19-20, 28-31; Малкондуев 2001,110-136,115.
3 Hunfalvy 1876,14-15.
71
роль в науке (хотя часть этимологий Буденца не была отвергнута
позднейшими исследованиями), в то время как «тюркская линия»,
самым известным представителем которой был востоковед Арми-
ний Вамбери (1832-1913), потерпела неудачу.
Гуннская традиция средневекового летописного происхожде¬
ния, укоренившаяся в венгерском историческом сознании, и венгер¬
ский ориентализм на протяжении веков получали все новые «им¬
пульсы». В то время как в энциклопедиях России XIX в. был изложен
факт об уральском происхождении мадьяр, этого «восточно-фин¬
ского племени»1, исследователь венгерского народного искусства
Йозеф Хуска (1854-1934) выявлял «персидско-сасанидские» эле¬
менты секейской народной архитектуры и обнаруживал ее китай¬
ские, вавилонские параллели, из которых сделал этногенетические
выводы1 2. В исследовании Кароя Фиока (1857-1915) прародина ма¬
дьяр находится в Афганистане и Северной Индии, где якобы прожи¬
вает значительное угорское население. Примеров можно приво¬
дить еще очень много.
Сегодняшние события в Венгрии свидетельствуют о возрожде¬
нии венгерского ориентализма уже на официальном (политиче¬
ском) уровне. Идеи о венгерско-тюркских, венгерско-гуннских, вен¬
герско-казахских и других родственных связях появляются на разных
медиаплатформах и в последнее время в виде мощной поддержки
государства псевдонаучными организациями. Их популярность про¬
должает расти, при этом наблюдается некое негативное отношение
к финно-угорским народам.
1 Энциклопедический словарь 1892, 888.
2 Huszka 1894,1-2, 30, 38-39, 54, 107, 129-130.
формирование
npomomagbapcKou
общности
О том, что «колыбель» мадьяр находится на севере, свиде¬
тельствует венгерский язык, который, несомненно, принадлежит
к уральской группе языков, существующей в кольце представи¬
телей других языковых семей. Остальные уральские языки рас¬
пространены в Северной Евразии от Балтики до Западной Сиби¬
ри, на которых сегодня общаются в основном малочисленные
народы.
Уральская языковая семья сравнительно невелика, общее
число носителей составляет менее 25 млн человек. В настоящее
время численность «уральцев» гораздо меньше тех, кто говорит
на индоевропейских языках. По числу носителей на сегодняшний
день самый распространенный из уральских языков — это вен¬
герский (около 13-14 млн человек), за ним следуют языки народов
с государственностью (финский — 5 млн человек; эстонский —
1 млн человек), а затем уральские языки России, из которых вы¬
деляется мордовский (744 000, по данным Всероссийской пере¬
писи населения 2010 г.). Финно-угорские и самодийские языки
вместе образуют уральскую языковую семью. Некоторые иссле¬
дователи1 считают, что существует генетическая связь между
уральскими и (палео)сибирскими юкагирами, но эта точка зре¬
ния еще не получила полного признания (по крайней мере, в вен¬
герской уралистике).
Некоторые уральские языки исчезли. В средневековых источни¬
ках упоминаются народы меря и мурома, жившие в районе Волги
и Оки, язык которых ныне почти бесследно исчез (за исключением
некоторых географических названий)1 2. Самодийские языки Саян
(маторцы, камасинцы) перестали существовать не так давно (по¬
следний носитель камасинского языка умер в 1989 г.)3. Некогда от¬
носительно большие прибалтийские финно-угорские языки исчеза¬
ют на наших глазах. В 2010 г. не стало последнего носителя ливского
языка в Латвии.
Венгерский язык относится к семейству уральских языков по
критериям сравнительной лингвистики (важнейшими из кото¬
рых являются морфологические параллели, сходство базовой
лексики и система звуковых соответствий). Поэтому те, кто со¬
мневаются в уральском происхождении венгерского языка (и их
в Венгрии становится все больше, даже в официальных и около¬
научных кругах), на самом деле отрицают всю сравнительную
лингвистику.
Уже давно и много раз было написано, что основная лексика
венгерского языка приводит нас, без сомнения, к уральским
1 Напольских 1997, 164-165.
2 Матвеев 2006, 133-233.
3 Матвеев 1965, 32-37.
формирование протолѵадъярской общности
языкам1. Морфологические и фонетические особенности венгер¬
ского языка (агглютинирующая структура, отсутствие родов, ударе¬
ние на первом слоге) свидетельствуют о том, что он принадлежит
к уральской семье1 2.
В связи с нынешним распространением уральских (финно-угор¬
ских) народов представляется логичным предположить, что ураль¬
ская прародина находилась в северном или северо-восточном реги¬
оне Европы, хотя существуют теории, локализовавшие ее на юге.
Как правило, исследователи, скептически относящиеся к «тео¬
рии финно-угорского родства» (которая, конечно, больше, чем
«теория»), выдвигали представления о южной прародине венгров.
Например, Арминий Вамбери локализовал прародину мадьяр в Пон-
тийско-Каспийском регионе (а ныне псевдонаучные интерпретато¬
ры ищут ее в Центральной Азии)3.
1 К такой лексике относятся, например, терминология родства: венг. os
«предок» (ср. фин. isa «отец», урал. *іса), венг./ш «сон» (ср. манс. рй, коми р/,
удм. рі, эст. роед, фин.-угор. *pojka), венг. ferj «муж» (ср. фин. угка «парень»,
фин.-угор. *ег); названия животных: венг. пуй! <■<.заяц» (ср. саам, njoammel, урал.
*пота), венг. едёг (ср. фин. Ыігі, фин.-угор. *sirjere), венг. sun «еж» (ср. удм.
soule, фин. siili, фин.-угор. *sije-le), eb «собака» (ср. манс. атр, угор. *етрз),
ICid «гусь» (ср. манс. lunt, фин.-угор. *lunta), hal «рыба» (ср. фин. каіа, морд.
каі, манс. ^и/, ненец, haalu stb., урал. *kala); названия растений: венг. fa «де¬
рево» (ср. коми ри, урал. *puwe); явления природы: венг. hajnal «рассвет»
(ср. манс. khuj, фин.-угор. *koje), венг. te/взима» (ср. манс. tal, фин.-угор. *talwa),
to «озеро» (ср. манс. to, урал. *tow3), венг. viz «вода» (ср. коми ѵа, урал. *wete);
некоторые простые вещи: венг. halo «сеть» (ср. коми киіет, манс. Ыр, ненец.
kuodese, фин.-угор. *каІз); части тела: венг. kez «рука» (ср. эст. kasi, фин.-угор.
*kate), венг. szaj «рот» (ср. эст. suu, урал. *suwe), венг. ujj «палец» (ср. хант. tit,
удм. suj «рука», урал. *soja); основные глаголы: венг. ё/ «живет» (ср. коми оіпі,
урал. *ela-), венг. hal «умирает» (ср. коми киіпі, урал. *kole-), венг. теду «идет»
(фин. теппа, урал. *тепе-) и т. д. См.: MSZFE 11967,137,140,171, 203, 206-207;
MTESZ I 1967, 711, 736, 894, 925-926; MTESZ II 1970, 26, 30, 37, 478, 647, 797,
1058; MSZFE II 1971, 250, 255, 362, 410, 428; MTESZ III 1976, 40, 630, 928, 1029,
1167; MSZFE III 1978, 491, 516-517, 557, 560-561, 625-626, 634, 652-653, 696.
2 Hajdu 1962, 11-25.
3 Vambery 1882, 426.
75
Даже среди лучших венгерских исследователей были такие,
которые представляли древнюю историю мадьяр вне Урала и За¬
падной Сибири, они связывали ее именно с югом. Бернат Мункачи
(1860-1937) считал, что финно-угорскую прародину следует искать
в районе Кавказа, поскольку в финно-угорских языках имеются кав¬
казские заимствования (названия металлов)1. Согласно этой теории,
финно-угорские народы мигрировали в северные регионы с Кавка¬
за, и последними были как раз венгры, покидавшие «родной Кав¬
каз», уходившие в западном направлении. Известный тюрколог
Дьюла Немет справедливо назвал идею кавказской прародины
«миражом» (хотя в молодости он и сам был ее поклонником)1 2. В на¬
стоящее время мы имеем массу лингвистических, исторических, ар¬
хеологических свидетельств о северном, уральском, западносибир¬
ском происхождении мадьяр, исключающих кавказские теории
(которые сегодня классифицируются как исторические курьезы),
хотя в последнее время в опеделенных кругах снова стали популяр¬
ными идеи о кавказских корнях венгров. Это, конечно, не отменяет
того факта, что часть — вероятно, небольшая группа — мадьяр жила
в Средние века на Кавказе (об этом известно из разных источников).
Археолог Дьюла Ласло (1910-1998) отождествлял предков
уральской языковой семьи с носителями свидерской культуры эпо¬
хи верхнего палеолита, которые занимали территории современ¬
ной Польши, Белоруссии, Литвы (X—VIII тысячелетия до н. э.). По его
мнению, общеуральские названия деревьев и данные по пыльце
(которые могут быть использованы для определения ареала рас¬
пространения тех или иных видов растений в определенное время)
показывают, что на территории, граничащей с Балтикой и рекой
Окой, располагалась прародина «уральцев». С точки зрения Дьюлы
Ласло, названия рыб из общеуральской лексики относятся к европей¬
ским разновидностям, а отсутствие таежных названий животных сви¬
детельствует о том, что финно-угры изначально не были северными
1 Munkacsi 1894,1-25.
2 Czegledy 1985,162; Nemeth 1991, 301.
формирование протомадъярской общности
народами1. Как показала критика, Дьюла Ласло перепутал карты рас¬
тений, поэтому «свидерская теория» не нашла широкой поддержки1 2.
Более распространенной и устоявшейся является идея о северо-
восточной прародине «уральцев». За последние 200-300 лет появи¬
лось много идей о возможном расположении уральской прародины
от Балтики до Сибири. Идея финского ученого Матиаса Кастрена
(1813-1852, в 1844 г. встречавшегося с Анталом Регули в Тобольске)
о сибирской прародине финно-угров оказала значительное влияние
на дальнейшие исследования (по существу, один из ее реконструи¬
рованных вариантов — используя марксистскую парадигму — на¬
ходим в монографии венгерского историка и коммунистического
идеолога Эрика Мольнара (1894-1966))3.
Наиболее вероятно, что именно на Урале и в Зауралье следует ис¬
кать прародину «уральцев»4. Название «Урал» как историко-геогра¬
фическое понятие в современном понимании не очень старо. Оно
употребляется с эпохи Нового времени (XVIII в.) благодаря В. Н. Та¬
тищеву. Ранее только южная часть этого горного массива (Южный
Урал) была названа проживающими там тюркоязычными башки¬
рами словом «Урал». По всей вероятности, топоним «Урал» имеет
башкирское происхождение5. Сигизмунд фон Герберштейн, опи¬
сывая Московию времен Василия III, перенял русские термины
и назвал Урал «поясом Земли» (Poyas Semnoi) и Великим камнем
(Сатеп Bolschoi). Но еще в начале XVIII в. Григорий Новицкий тоже
не знал термин «Урал» в современном его понимании6. Согласно
записям из XVIII в., манси, жившие в районе реки Чусовой и Кунгура,
называли Урал «Маур» или «Мавур» (ма — «земля», ур — «гора»
по-мансийски)7.
1 Laszlo 1961, 69-74.
2 URL: http://renhirek.blogspot.com/2010/07/laszlo-gyula-ostorteneti-munkas-
sagal.html
3 Molnar 1953,11-20; Головнев 2004,19-20.
4 Fodor 1975, 39-41.
5 Матвеев 1980, 261-267.
6 Novickij 1973; Герберштейн 1988,157.
7 Gulya 1960.
77
Урал был заселен с древнейших времен. Первые люди около
35 тысяч лет назад пришли на Урал с Русской равнины и Кавказа
(Урал, по-видимому, был безлюдным в течение многих тысяч лет,
поскольку на Русской равнине не обнаружены палеолитические
памятники периода от 27 до 18 тысяч лет до н. э. Согласно Отто Нико¬
лаевичу Бадеру (1903-1979), Урал заселялся не с запада — хотя пале¬
олитические наскальные рисунки Урала не оставляют сомнений
в существовании западных культурных параллелей — а с востока,
из Сибири1. После ледникового максимума, около 12 тысяч лет назад,
на Урале и в Западной Сибири сформировались огромные озерно¬
болотные системы, характерные для современного ландшафта1 2.
Антропологические данные указывают на то, что с эпохи палео¬
лита Урал и Сибирь, вплоть до Енисея заселяли люди европеоидно¬
го антропологического типа, несмотря на то, что наблюдается мон¬
голоидное влияние со стороны Восточной Азии, и даже наличие
«восточно-средиземноморского типа» в неолитическом населении
Сибири3. В современном Казахстане лишь в начале железного века
появилось значительное количество людей монголоидного антро¬
пологического типа, а доминирование европеоидов сохранялось
здесь вплоть до эпохи гуннов4. Только около двух тысяч лет назад
началось заселение Южной Сибири монголоидными людьми (ан¬
тропологическая картина Восточной Сибири была явно монголо¬
идной и в «доисторические времена», но, например, существен¬
ная часть населения таштыкской культуры, жившего в Минусинском
бассейне, была европеоидной в начале I тысячелетия, несмотря
на определенное монголоидное влияние)5.
На каком языке говорили первые «уральцы», конечно, неиз¬
вестно (точно не на уральском языке, поскольку возраст этой язы¬
ковой группы несколько тысяч лет). Во всяком случае, языковое
1 Бадер 1978, 239; Головнев 2009, 83; Павлов 2015, 50-60.
2 Павлов, Робрукс, Свендсен 2006, 284, 286.
3 Чикишева 2000,125.
4 Багашев 2000,192; Балуева и др. 2010,185.
5 Дебец 1941, 17-18; Евтюхова 1954, 199; Вадецкая 1999, 197.
форлѵиро&ание прошолѵадьярской общности
наследие древнего населения (которое опережало возникновение
уральских языков) до сих пор живет в географических названиях
Урала, Приуралья, Западной Сибири. Например, гидроним «Кама»
(хотя и не совсем исключено финно-угорское происхождение этого
топонима) мог быть древним гидрономическим названием (гидро¬
ним «Кем» особенно распространен на Алтае, но кетское (палеоси-
брирское?) название Енисея тоже было Нем, как было отмечено
Й. Фишером и М. Кастреном в XVIII и XIX вв. По сообщению П. С. Пал-
ласа, на языке коттов слово «кем» обозначило «река»1). Одним
из последних представителей сибирского доиндоевропейского
(доуральского?) мира является изолированный кетский язык, на ко¬
тором сегодня говорят всего несколько сотен человек (Г. Ф. Мил¬
лер в XVIII в. еще слышал и записывал ныне вымершие сибирские
языки)1 2.
Наверное, Урал и нынешний Северный Казахстан были местом,
где впервые произошла доместикация лошади в истории человече¬
ства (ботайская культура IV тысячелетия до н. э.). В этом регионе
мясо лошади употреблялось в пищу очень активно уже в V тысяче¬
летии до н. э. (Кроме того, высказывалось предположение, что
среднестоговская культура в районе Днепра и Дона (Ѵ-ІѴ тысячеле¬
тия до н. э.) стала первой в доместикации лошади, но сейчас это ста¬
вится под сомнение.)
Что касается прародины уральцев, то даже использование линг¬
вистической палеонтологии не могло дать «точных» результатов,
несмотря на предполагаемую безупречность этого метода.
В. Н. Чернецов локализовал уральскую прародину в обском ре¬
гионе, связывая ее с рыболовно-охотничьей козловской археоло¬
гической культурой (Ѵ-ІѴ тысячелетия до н. э.). Ранее считалось,
что эта культура происходит из Средней Азии (Арала) от неолити¬
ческой кельтеминарской культуры (ѴНІІ тысячелетия до н. э.). Со¬
гласно этой гипотезе предки уральцев пришли с юга, из Средней
1 Матвеев 1962,133-141; Матвеев 1980,122-123; Малолетко, Розен 1986,48.
2 Старостин 1982, 197-235; Вернер 1990.
79
Азии, в Западную Сибирь — хотя этот взгляд уже считается уста¬
ревшим1.
Петер Хайду, используя метод лингвистической палеонтоло¬
гии, локализовал уральскую прародину в Зауралье. В уральских
языках являются общими названия ели (р/сео)1 2, сосны сибирской
кедровой (pinus sibirica)3, пихты (abies)4, возможно, лиственницы
(Іагіх)5, вяза (ulmus)6. Это акцентирует наше внимание на западную
окраину сибирской тайги, где она соприкасалась с европейскими
лиственными лесами (вяз). Хайду при этом с недоверием относил¬
ся к географическому определению названий животных. Ботани¬
ческие и лингвистические данные указывают на то, что «уральцы»
были рыбаками, охотниками, жили в Зауралье и Западной Сибири.
Судя по всему, они не знали земледелия, и одомашнена могла быть
у них только собака. Уральская общность распалась в Ѵ-ІѴ тысячеле¬
тиях до н. э.7
В последние десятилетия появились новые теории (В. В. Наполь-
ских, Юха Янхунен), согласно которым уральскую прародину можно
поместить в Центральную и даже Восточную Сибирь. Восточноси¬
бирская теория Юхи Янхунена была подвергнута критике со сторо¬
ны венгерского археолога Иштвана Фодора. По его словам, концеп¬
ция Хайду тоже «сильно устарела», поскольку соответствующий
археологический материал более богат на Центральном и Южном
1 Хайду 1985,154-155; URL: http://www.ural.ru/spec/ency/encyclopaedia-10-
953-kozlovskaya-ku Itu га. htm I
2 Урал. *kowese > фин. kuusi, саам, guossa, морд, guz, мар. koz, удм. kiz, коми
koz, манс. kawt, хант. xut, ненец, xddi, энец. kadi, нганасан, kua, селькуп, kut,
камас. ko?d.
3 Урал. *sikse > коми sus(-pu), удм. susi(-pu), манс. tet, tat, хант. te^st, ненец.
tide?, селькуп, titi, камас, tide/j.
4 Урал. *hulka > мар. nulgo, удм. hil(-pu), коми nil, манс. huli, хант. halki, сель¬
куп. hulgo, камас, nelga.
5 Фин.-угор. * ridge > коми hia, манс. nix, хант. парк.
6 Фин.-угор. *sala > венг. szil, мар. sol, морд, sali, фин. salava. См.: MTESZ III
1976, 752; Хайду 1985,156.
7 Хайду 1985,159,172,176-178.
формирование протомздьярекой общности
Урале, и новейшие данные пыльцевых анализов тоже указывают
на Уральский регион1.
Другая точка зрения гласит, что сумнагинская культура (VIII—IV ты¬
сячелетия до н. э.), выделенная Ю. А. Мочановым в 1966 г., была
частью прауральского мира (вместе с предками юкагиров). Исходя
из этой теории, первые предки юкагиров покинули прауральскую
прародину около 7 тысяч лет назад, двигаясь на северо-восток по
естественному магистральному пути, образуемому рекой Леной1 2.
Венгерский лингвист Янош Пустаи считает, что вместо «уральско¬
го праязыка» корректнее говорить о северо-евразийской lingua
franca от Балтики до Западной Сибири. Из этой lingua franca образо¬
вались четыре группы: предки палеосибирских языков, предки
угров, самодийцев и мордвинов, которые жили в Западной Сибири,
а также предки балто-финнов и предки марийцев и пермяков, засе¬
лявшие территории от Прибалтики до Урала. После ухода предков
палеосибирцев оставшиеся группы образовали уральский праязык.
Теория Пустаи получила острую критику3.
По мнению В. В. Напольских, прауральский язык отражает мезо¬
литические условия, его распад происходил в начале VI тысячелетия
до н. э. (Хотя по периодизации неолита — имея в виду в качестве
главного показателя прежде всего распространение керамики — Се¬
верной Евразии существуют разные интерпретации. По одной из вер¬
сий, он начался в VII тысячелетии до н. э. и распространялся с востока
на запад. В лесной зоне керамика появилась в конце VII тысячелетия
до н. э., в Прибалтике — только в VI тысячелетии до н. э.4) Обще¬
уральские названия деревьев — *kdse «ель» (Рісеа), *пиІкз «пихта»
(Abies), *sekso «сосна сибирская кедровая» (pinus cembra Sibirica)
и *mura «морошка» (Rubus chamaemorus) — на самом деле указы¬
вают на территорию Западной Сибири. В. В. Напольских в своей ра¬
боте, однако, в отличие от Хайду, учитывал и названия животных.
1 Fodor 2015, 13; Fodor 2016а, 217-230.
2 Головнев 2009, 104-105.
3 Pusztay 2011, 101-111.
4 Ошибкина 2006, 272.
Общие уральские названия фауны включают в себя: *kunta (лось), *роса
(теленок лося), *sarta (молодой лось), *tewa (олень). А слова *nukse
(соболь), *piije (рябчик), *kCije (змея) указывают на западносибирскую
среднюю и южную тайгу. Названия рыб имеют особое значение, по¬
скольку флора и фауна меняются относительно быстро в результате
климатических изменений, но названия рыб проточных вод гораздо
более консервативны. Кроме того, на Урале и в Сибири рыбная фауна
практически не изменялась вплоть до недавних времен (здесь роль сы¬
грал фактор человеческого вмешательства). В уральских и финно-угор¬
ских языках находим следующие общие названия рыб: угор. *опсз
«нельма» (Stenodus leucichthys nelma), угор. *totke «линь» (Tinea tinea),
фин. *sampe «осетр» (Acipenser), фин. *кагз «стерлядь» (Acipenser
ruthenus), угор. *когз «сиг» (Coregonus), *согз-кз «пелядь» (Coregonus
peled). Этимологии венгерских сотро (Tinea tinea) и kecsege (Acipenser
ruthenus), конечно, независимы от вышеназванных1.
Распространение этих видов рыб также указывает на Сибирь.
Нельма встречается от Кольского полуострова до Восточной Сибири;
линь, любящий медленные и застойные воды, — по всей Европе,
но широко распространен в Сибири до Енисея; осетр — по всей Си¬
бири, Поволжью и Европе, но не в реках, впадающих в Баренцево
море; стерлядь — от Дуная до Енисея, но первоначально она не оби¬
тала в реках Прибалтики и в районе Мезени - Печоры; сиги — по всей
Европе и Северной Азии, но изначально они не обитали в бассейне
Волги; пелядь — одна из самых распространенных рыб Оби, встреча¬
ющаяся в северных реках от Мезени до Чукотки (и Амура), но до XX в.
ее не было в Волге. Согласно этим данным лингвистической палеон¬
тологии, уральская прародина должна была располагаться на об¬
ширной территории между Уралом и Енисеем1 2. Уральцы, по всей
видимости, не знали металлургии и керамики. Распад общности про¬
изошел в ѴІ-Ѵ тысячелетиях до н. э. (Таким образом, ее возраст при¬
мерно тот же, что и у индоевропейской семьи языков3.)
1 MTESZ 11967, 455; MTESZ II 1970, 419; Напольских 2015,15.
2 Напольских 1997,128-135; Напольских 2015,10-22.
3 Напольских 2002,197; Головнев 2009,139,144.
формирование протомадьярской общности
Исходя из вышеизложенного, Зауралье и Западная Сибирь явля¬
ются самыми вероятными местами уральской прародины. Как ви¬
дим, некоторые исследователи рассматривали в качестве прародины
территории, гораздо восточнее и южнее от Зауралья, которые все же
являются наиболее общим полем различных теорий.
Но что на самом деле представляет собой понятие уральской
прародины? Если существовал уральский язык, то он должен был
отражать общую культуру.
Французский мифолог Жорж Дюмезиль (1898-1986) предпринял
попытку реконструировать общую индоевропейскую мифологию
на основе римской, иранской, ирландской и других индоевропейских
фольклорных традиций, раскрыв древнее индоевропейское миро¬
созерцание, которое он представлял через призму теории трех функ¬
ций древнего индоевропейского общества1. По следам индоевро¬
пейского сравнительного языкознания и фольклористики предпри¬
нимались попытки для реконструкции предполагаемой «уральской
мифологии». В качестве схожего элемента в представлениях ураль¬
ских народов можно выделить миф о сотворении мира, согласно
которому суша была создана с помощью ныряющей птицы, прино¬
сящей землю (песок) со дна мирового моря (миф распространился
по всей Евразии, но для уральских народов он един)1 2. В венгерском
фольклоре также можно найти остатки мифа о «ныряющей птице»,
доставшей землю со дна моря, но в измененном варианте3. В по¬
следнее время В. В. Напольских попытался реконструировать общее
для уральских народов (и юкагиров) представление о Мировом древе,
характерными элементами которого являются: космогоническая ми¬
фология, в которой Мировое древо занимает центральное место в кар¬
тине мира; Мировое древо имеет свое название и терминологию4.
Лингвистическая палеонтология помогает проследить дальней¬
шее развитие судьбы языковой семьи (исходя в данном случае
из концепции зауральской прародины). После ухода предков само-
1 Dumezil 1986.
2 Айвенхальд, Петрухин, Хелимский 1982; Напольских 1993.
3 Kalmany 1893; Magyar 2003,125,141; Дьёни 2007, 25-30.
4 Напольских 2012,19-29.
дийцев в финно-угорских языках появляются новые названия дере¬
вьев, такие как *паг)з «сибирская лиственница» (LarixSibirica); *nine
«липа» (Tilia), которые привлекают наше внимание уже к Централь¬
ному Уралу и географической Европе и свидетельствуют о том, что
финно-угры медленно продвигались на запад.
Лингвистические данные также указывают на то, что финно-угры
стали более тесно взаимодействовать с восточными индоевропей¬
скими (арийскими) народами после отделения предков самодий-
цев. Новшеством финно-угорской эпохи является знание производ¬
ства пчеловодства и меда, что подтверждают слова *mekse «пчела»
и *met(e) «мед», заимствованные из индоевропейских языков. Это
говорит о том, что в III тысячелетии до н. э. финно-угорское населе¬
ние продвигалось все дальше на запад и на юг, через Урал в Прика¬
мье, Вычегду, Печору.
Заимствованные слова в финно-угорских языках из восточно¬
индоевропейских языков включают названия металлов, термины
земледелия, понятия социальной жизни, термины, связанные с се¬
мьей, числительные1. Это показывает, что контакт между финно-
1 Например, венг. агапу «золото» (ср. авест. zaranya-, санскрит, hiranya,
его параллели в угорских, пермских, волжских языках, манс. tareri «медь»,
коми zarrii «золото»); венг. mez «мед» (ср. коми та, фин. mesi; см. авест.
таби, madav-, это индоевропейское слово попало и в восточные языки, на¬
пример кит. ті, япон. mitsu, кор. mil); венг. szarv «рог» (ср., например, фин.
sarvi «рог», вепс, sarv, лив. sora, саам, соагѵе, эрз. suro, мокш. sura «рог»,
манс. вбгэр и т. д.; ср. авест. srvd, sru, перс, surun, soru и т. д.); венг. ostor
«кнут» (ср. санскрит, astra, авест. astra), эрз. azoro, мокш. агэг, удм. uzir
«богатый», манс. atdr «князь» (ср. авест. ahura- «господа, князь»); фин. orja
«раб», вепс, orj «раб», зет. огі «раб», саам, arjel «южанин», ar'jan «далеко
на юге», эрз. иге «раб» (ариец) (семантика финно-угорского слова показыва¬
ет, что среди финно-угров, вероятно, были распространены рабы из арий¬
цев); венг. агѵа «сырота» (см., например, фин. огра, саам, oarbes, эрз. uros,
хант. -игі; ср. санскрит, arbha «маленький, слабый», лат. arbus); венг. szaz
«сто» (его параллели обнаружены почти во всех финно-угорских языках)
и т. д. См.: Collinder 1955, 141-145, 147-149; MSZFE I 1967, 92, 97; MTESZ I 1967,
170, 711, 736, 894, 925-926; MSZFE II 1971; MTESZ III 1976, 731; 443-444;
MSZFE III 1978, 506, 571-572, 583-584; Гамкрелидзе, Иванов 1984, 921-924,
940; ЕІапольских 1997.
формирование протомадьярской общности
уграми и индоевропейцами («праарийцами» и «индоарийцами»)
мог быть довольно значительным. Благодаря этому северные фин¬
но-угры получили доступ к металлам, узнали о животноводстве,
а также о новых элементах социальной организации. Вероятное
время этих контактов — с III тысячелетия до н. э. по II тысячелетие
до н. э., место — Южный Урал, в более поздних этапах лесная, лесо¬
степная зона Восточной Европы.
Еще Бернат Мункачи отмечал, что в финно-угорских языках есть
несколько слов «кавказского» происхождения, речь идет прежде
всего о названиях металлов, терминологии металлургии. Это сло¬
ва, которые, скорее всего, были распространены в иранско-скиф¬
ских языках Восточной Европы, таких как скифский cmdan «сталь»
(ср. осет. aendon «сталь», чечен, ondun «сталь», удм. andan «сталь»
и т. д.)1. По-видимому, данные слова были «международными»,
как это часто бывает в случае технических инноваций. (Их этимоло¬
гии могут остаться неопределенными.) Хорошо известно, например,
что названия металлов шумерского происхождения из Ближнего
Востока распространялись и в Евразии1 2. Но в этом случае речь идет,
вероятно, об относительно поздних иранских контактах (I тысяче¬
летие).
На новом этапе происходило разделение угорской группы
(предшественников нынешних обско-угорских и венгерского язы¬
ков). Хотя, исходя из представления урало-западносибирской пра¬
родины, кажется более уместным говорить об отделении предков
западных финно-угров в конце III или в начале II тысячелетия до н. э.,
мигрирующих в западном направлении3, ведь предки угров жили
на восточном крыле финно-угорского мира, по соседству с само-
дийцами.
На Южном Урале и в Волго-Уральском регионе в середине II ты¬
сячелетия до н. э. появилась первая земледельческая культура —
абашевская (III—II тысячелетия до н. э.), а на севере Казахстана в зре-
1 Абаев 1949,153.
2 Eliade 1995,166,186.
3 Напольских 1997, 60-61.
$5
лом бронзовом веке — петровская культура (середина II тысячелетия
до н. э.) как предшественник и региональный вариант обширного
андроновского мира Южного Урала, Западной Сибири, Средней
Азии. Европейская ямная культура, которая, в частности, происхо¬
дит из днепро-донской среднестоговской культуры Ѵ-ІѴ тысячеле¬
тий до н. э., связанная с индоевропейцами1, вероятно, дала начало
афанасьевской культуре (III тысячелетие до н. э.) Западной и Юж¬
ной Сибири. «Афанасьевцы» умерших хоронили в курганах, населе¬
ние этой культуры по своим антропологическим характеристикам
было европеоидным — по языку, возможно, индоевропейцами
(Эрик Мольнар отождествлял афанасьевское население с финно-
уграми, но эта гипотеза не получила широкого распространения).
По мнению Дэвида Энтони, «афанасьевцы» были тохарами, хотя эта
версия, как и вообще индоевропейская историческая концепция Эн¬
тони, не свободна от логических противоречий и вызывает много
вопросов1 2.
Андроновская культура бронзового века (название введено
в 1923 г. С. А. Теплоуховым), а точнее, некоторые близкородствен¬
ные археологические культуры (Синташта, Федорово), которые со¬
ставляют «андроновскую культурную общность», расположены
в районах Северного Казахстана и Южной Сибири, на обширной
территории, от Енисея до Урала, преимущественно в степной и ле¬
состепной полосах. Основной хозяйственной деятельностью «ан-
дроновцев» было скотоводство, держали крупный рогатый скот,
лошадь. Добыча металла велась на северной периферии андро-
новской культуры, простиравшейся до Урала. В их жизни явно от¬
сутствуют следы охоты и рыболовства, и нет никаких признаков, ука¬
зывающих на то, что в начале и середине II тысячелетия до н. э.
торговля играла важную роль в их экономике. По мнению Е. Е. Кузь¬
миной, «андроновцы» были первыми колонизаторами степи, они
1 Нефедов 2009, 24.
2 Anthony 2007, 264; Головнев 2009, 163; Боковенко и др. 2010, 114-122;
Fodor 2015,18-19.
фор!miроознис npomomagbapcKofl общности
делали степные колодцы, разводили лошадей высокого роста, и не
исключено, что генезис кочевничества связан с «андроновцами»1.
По их погребальным обрядам уже К. В. Сальниковым были вы¬
делены три группы андроновской культуры еще с 50-х гг. прошлого
века, что получило дальнейшее развитие на территории современ¬
ного Казахстана и Южного Урала — синташта-петровка как предше¬
ственник или первый этап (до середины II тысячелетия до н. э. —
курганные могильники, остатки колец), в Южной Сибири — федо¬
ровская (II тысячелетие до н. э. — кремация), в районе Сырдарьи
и Амударьи и Западной Сибири — алакульский вариант1 2. В некото¬
рых интерпретациях эта категоризация приобретает не только вре¬
менное, но и этническое содержание: «алакульцы» представляли
собой более южные, степные (возможно, ираноязычные) популя¬
ции, а «федоровцы» жили на восточных пространствах андронов¬
ской общности3.
В. Н. Чернецов андроновскую культуру отождествлял с уграми.
Ученый указывал на сходство наскальных рисунков Урала и орна¬
ментации современных обско-угорских культур4. Однако критики
отмечали, что декоративные элементы, на которые ссылался из¬
вестный исследователь, присутствуют от Европы до Тихого океана,
без какого-либо этнического элемента5.
Подругой, более распространенной интерпретации носителями
андроновской культуры были ираноязычные группы. По мнению
Е. А. Хелимского, носители андроновской культуры говорили на опре¬
деленном индоиранском языке, который он называл «андронов-
ский арийский». Ученый считал, что этот язык был источником ранних
иранских заимствований в финно-угорских языках. Их фонетические
характеристики указывают на существование какого-то восточного
1 Кузьмина 1994,49, 82,192, 203.
2 Сальников 1967, 325; Anthony 2007, 389^-52.
3 Косарев 1972, 81-95; Васильев, Дремов, Бардина 1994.
4 Чернецов 1964.
5 Народы Западной Сибири 2005, 35-37.
$7
иранского языка, который не может быть идентифицирован с други¬
ми, ныне существующими языками1.
В пользу «арийской интерпретации» может свидетельствовать,
что население культуры было антропологически сходно со скифами.
Более того, в этом регионе в данное время кроме иранских не извест¬
но других языков. В андроновской культуре обнаруживаются так на¬
зываемые «арийские священные символы» (свастика), а некоторые
мифические места Авесты, по предположению некоторых исследова¬
телей, принадлежат Уралу и отражают мировоззрение «андронов-
цев» (например, ArdviSzura — Волга; Hukarja — Белая золотая гора;
ІгетеІ — «Мир тьмы», который якобы относится к болотам Запад¬
ной Сибири)1 2.
Эти гипотезы в конечном счете не доказаны. Они стремятся ото¬
ждествить определенные археологические культуры с ныне суще¬
ствующими языками и народами, хотя в течение последних тысяче¬
летий в Евразии известны и другие языки и этносы, которые часто
исчезали почти бесследно. Первыми научными исследователями
Сибири (например, Г. Ф. Миллер) относительно недавно, в XVIII в.,
были записаны сибирские языки (коттский, ассанский, аринский,
пумпокольский), которые с тех пор исчезли. Вместе стем представля¬
ется достаточно вероятным, что носители иранского языка действи¬
тельно могли жить в андроновской общности, что, по крайней мере,
косвенно иллюстрируется иранскими заимствованиями в финно-
угорских языках и возможными связями периферийных культур
с финно-уграми. Однако на каких языках, кроме индоевропейских,
могли говорить «андроновцы» на обитаемой ими обширной терри¬
тории, установить уже вряд ли возможно.
Животноводство играло важную роль в жизни «андроновцев»
на первом этапе существования общности, а с середины II тысячеле¬
тия до н. э. можно наблюдать расширение сельского хозяйства3.
В бронзовом веке, вероятно, был более сухой климат, чем в наши
1 Напольских 2015, 135-136.
2 Иванов 1994, 35-36.
3 Сальников 1967, 333.
форлиіроолнис протолѵад ьярской общности
дни, поскольку в сегодняшних паводковых зонах также были най¬
дены андроновские поселения1. Развитие андроновской общности
совпало с приобретением новых производственных технологий
в бронзовом веке. В начале бронзового века появились новые цен¬
тры и периферии в экономическом и культурном смыслах. (Влияние
южного, более развитого хозяйства распространялось далеко на се¬
вер. Один из центров промышленности бронзового века находился
в Минусинском бассейне Сибири1 2. Продукция этого металлургиче¬
ского центра распространилась по всей Южной Сибири.) В течение
II тысячелетия до н. э. интенсивность взаимоотношений между
центрами и периферией и взаимная уязвимость между ними ста¬
билизировались. Период колонизации начался в конце бронзового
века, когда влияние центров на периферию становилось все более
интенсивным. Возникли урбанизированные центры (такие как Кент
в современном Казахстане, Чича в Западной Сибири, города, кото¬
рые считались крупными в тот период), и в результате «цивилиза¬
ционной экспансии» наблюдается некоторая культурная гомогени¬
зация в андроновском мире. Но обширная экспансия имела свои
пределы. Миграция в долгосрочной перспективе привела к появле¬
нию очагов новых культур, особенно на периферии, где местные
особенности со временем стали более выраженными3. Андронов-
ская экспансия оказала значительное цивилизационное воздей¬
ствие на население периферии бронзового века: можно предполо¬
жить, что северная экспансия андроновской культуры, которая
могла также достичь районов, населенных уграми, сыграла роль
в разделении на южную и северную группы угров, и таким образом,
косвенно, но и в формировании протомадьяр4.
Абашевскую культуру II тысячелетия до н. э. и южноуральскую
синташтинско-петровскую культуру также можно рассматривать как
1 Мажитов 1973, 28.
2 Евтюхова 1954,197.
3 Вернадский 1997, 59, 62; Корякова 2006,14,18-19.
4 Сальников 1948, 22; Напольских 1997, 61.
$9
«евразийские центры» бронзового века из-за развитой металлургии.
Синташтинская культура оставила монументальные, круговые форти¬
фикационные сооружения (наиболее известным из которых является
Аркаим), сложные погребальные ритуалы, передовую металлообра¬
ботку, но она также характеризируется высокой мобильностью (са¬
мая древняя сохранившаяся колесница мира была найдена в районе
этой культуры, у Кривого Озера, в конце III тысячелетия до н. э.)1.
В Восточной Европе население срубной культуры, распростра¬
ненной от Украины до Урала (II тысячелетие до н. э.), имело кон¬
такт с «андроновцами»1 2.
Абашевская культура занимала территории на западной пери¬
ферии андроновской культуры, от реки Дона до Белой. Ее можно
разделить на несколько региональных групп. Носители этой культу¬
ры занимались животноводством, умерших хоронили в курганах.
Абашевская культура характеризируется высоким уровнем метал¬
лургии (уральские медные рудники — Таш-Казган, Никольское —
впервые эксплуатировались населением именно данной культуры).
Венгерский археолог Габор Веконь полагал, что носителями аба-
шевской культуры были угры, но более распространенное мнение
связывает эту культуру с индоевропейским населением. Абашев¬
ская культура имела южные связи, на востоке соприкасаясь и с на¬
селением синташтинской культуры3.
С точки зрения расселения угров более интересной представ¬
ляется северная и уральская периферии андроновской культуры.
В последней трети II тысячелетия до н. э. сформировалась черкас-
кульская археологическая культура (развивавшаяся под влиянием
андроновской культуры), выделенная К. В. Сальниковым. Некоторые
исследователи считают, что это первое, археологически выявленное
население угров (хотя относительно «черкаскульцев» есть и иран¬
ская интерпретация)4. Предполагаемое о существовании общности
1 Fodor 1991, 115-123; Anthony 2007, 316, 375.
2 Смирнов, Мерперт 1954, 20-21.
3 Пряхин, Халиков 1987, 124-131; Иванов 1994, 29-31; Anthony 2007, 382.
4 Пшеничнюк 1988, 5-9; Обыденнов, Шорин 2005, 61; Матвеев 2007, 37-38.
формирование протомадьярской общности
*тапсз/*тагісз во II тысячелетии до н. э. кажется преждевремен¬
ным. В любом случае *тапсз/*тапс как общий угорский этноним
сформировался еще до разделения предков обских угров и мадьяр,
т. е. до середины I тысячелетия до н. э.
Культура охватывала примерно территорию, ограниченную се¬
годняшними Екатеринбургом - Тюменью - Петропавловском - Ку-
станаем - Челябинском. Большая часть артефактов, принадлежав¬
ших данной культуре, была обнаружена в Зауралье, в районе
нынешнего Челябинска1.
По-видимому, значительную роль играло в формировании чер-
каскульской культуры местное, уральское субстратное население
(еловской и сузгунской культур). Однако до сих пор нет единой по¬
зиции о соотношениях субстрата и андроновского населения в фор¬
мировании черкаскульской культуры (есть исследователи, которые
подчеркивают роль субстрата, другие утверждают, что «черкаскуль-
цы» были не просто ветвью андроновского населения, а самим ан-
дроновским населением)1 2.
Неспешный, спокойный мир зрелого бронзового века стал
жертвой исторических катаклизмов и новаций. А в начале I тысяче¬
летия до н. э. произошло коренное изменение культуры и образа
жизни в Евразии, настоящая «революция» — появление конного
кочевничества.
Возникновение конного кочевничества, вероятно, имело место
в современной Монголии, но это колоссальное изменение культу¬
ры и образа жизни повлияло на историю всей Евразии. Это произо¬
шло на рубеже бронзового и железного веков. Формирование нома¬
дизма, скорее всего, было основано на экологических изменениях,
в результате похолодания. Обширные поселения бронзового века,
такие как Кент в современном Казахстане и приречные деревни
андроновской культуры исчезли из-за подъема уровня воды, вслед¬
ствие чего население переместилось в степь. Это экологическое
1 Матвеев 2007, 6.
2 Обыденнов, Шорин 2005, 41-51.
91
объяснение истории, к которому мы относимся с некоторой долей
сомнения. Как писал венгерский историк Дьюла Секфю, не все люди,
проживающие у моря, будут мореходами, природно-климатические
условия не обязательно определяют жизнь того или иного сообще¬
ства1. Более прохладный климат не объясняет «бегство в пустыню»,
за этим должен был стоять какой-то культурный/антропологиче-
ский фактор. Во всяком случае, изменение климата оказало поло¬
жительное влияние на расширение коневодства (лошадь может до¬
бывать корм из-под снежного покрова).
Лошадь была не только домашним животным, неотъемлемой ча¬
стью кочевой формы жизни, средством передвижения, но и симво¬
лом власти. Относительно ее одомашнивания косвенные данные уже
доступны из среднего мезолита, но только с IV тысячелетия до н. э.
содержание лошади стало распространенным. На территории
среднестоговской культуры, в Приднепровье, в селе Дериевка был
обнаружен древнейший в мире ритуальный могильник с захороне¬
нием коня. Первые такие захоронения в Европе известны на Балка¬
нах и в Микенах периода бронзового века (II тысячелетие до н. э.).
В доисторическую эпоху в Европе, до появления доминирующей
лошади, бык был главным ритуальным символом, следы которого
сохранились в Средиземноморье до наших дней1 2. Из среднесто¬
говской культуры, которая распространяла свое влияние от север¬
ных Балкан до Урала, произошла ямная культура, существование
которой переходит уже в медный и бронзовый век. Предполагает¬
ся, что она является одним из предшественников андроновского
мира3. Население этой обширной культуры, по-видимому, приня¬
ло другой образ жизни и располагалось восточнее от Дона. В вос¬
точных регионах наблюдается подвижное население4.
Культурная символика, связанная с лошадью, если согласиться
с мнением Николая Яковлевича Марра (1865-1934), унаследовала
1 Szekfu 1924, 53-54.
2 Attenborough 1989, 95-108; Anthony 2007, 213-214.
3 Иванов 2004, 66; Головнев 2009,156,158-160,162-163,167-168.
4 Anthony 2007, 304.
формирование протомадьярской общности
культурную систему оленеводства, существовавшую ранее на севере1.
На интересную связь между культом оленя и лошади указывает из¬
вестный Пазырыкский курган, где лошадь превращается в оленя
или, наоборот, олень становится лошадью — что может быть про¬
должением более архаичного культа оленя1 2. Даже название восточ¬
ноиранских саков происходят от слова saka «олень»3.
Появление кочевничества трансформировало мир бронзового
века. Развитие кочевничества повлияло на постоянное изменение
пастбищных площадей, а также, возможно, привело к распростране¬
нию железа. Кочевые сообщества в постоянном движении милита¬
ризировались, «политизировались», развивались магистральные
культуры евразийского масштаба и, как следствие, произошла опре¬
деленная культурная гомогенизация по всей Евразии в I тысячелетии
до н. э., от Карпатского бассейна до Китая4.
Появление конного кочевничества, хотя и было новым экономи¬
ческим феноменом в истории Евразии, означало «возвращение»
в мир ранних магистральных культур. Если предположить, что бунт
против «статичной», устоявшейся формы жизни, ограничивающей
свободу, — поскольку распространение локальных культур со¬
провождалось ужесточением социальной иерархии, формировани¬
ем «классов», в которых идея «элитарности» сопровождалась взрыв¬
ным расширением рабства — мог вызвать возникновение номадизма.
Кочевничество преобразовало культурный облик Евразии. В ре¬
зультате быстрого передвижения населения все культурные инно¬
вации распространялись с необычайной скоростью. В Евразии на¬
блюдалась некая культурная гомогенность, которая в I тысячелетии
до н. э. отразилась на предметах скифо-сибирского звериного стиля
от Карпат до Средней Азии. Типичными предметами этого стиля явля¬
ются, например, олени с подогнутыми ногами. Эпоха кочевничества
1 Васильевич, Левин 1951, 63-87.
2 Грязнов 1950.
3 Абаев 1949,179.
4 Ратцель 1904, 6-7,143-144; Корякова 2006, 20.
93
оставила впечатляющие богатые памятники: огромные курганы, ар¬
тефакты культа лошади, памятники мифического и воинственного
скифского мира. Одним из самых великолепных памятников этой
эпохи является Аржанский курган (Тува) раннего железного века
с богатым царским захоронением и многими забитыми молодыми
жеребцами1. Значительная часть населения скифо-сибирского мира,
вероятно, говорила на иранских языках по причине культурной го¬
могенизации Евразии1 2. Приблизительно к середине I тысячелетия
до н. э. можно выделить 7 областей скифского мира: 1) Скифия
(Дон - Днепр - Крым); 2) Сарматия (Волга - Южный Урал); 3) сак-
ский мир (Арал - Сырдарья - Амударья); 4) пазырыкская культура
(Алтай); 5) татарская культура (Енисей); б) Тува; 7) Ордос (Северо-
Восточный Китай)3. Единство скифо-сибирского мира было самым
ярким в V—III вв. до н. э. Его влияние достигло лесной зоны как мини¬
мум с середины I тысячелетия до н. э.4
Если кочевничество было новым «революционным» явлением
в I тысячелетии до н. э., то позже оно стало символом постоян¬
ства, культурного застоя. Полагалось, что современные данные
о кочевничестве могут служить источником знаний о более ран¬
них эпохах (например, аналогии венгерского историка Иштвана
Сабо, который считал, что данные о кочевом образе жизни башкир
и монголов являются годными для изучения эпохи венгерского за¬
воевания5).
В южных районах андроновской культуры население почти
полностью перешло к конному кочевничеству, в то время как в ле¬
систых периферийных районах, в районе рек Исети и Миасса,
оседлый образ жизни сохранился6. И все же кочевой мир имел
1 Грязнов 1980,46.
2 Абаев 1949, 37-41,152,154,158.
3 Чикишева 2000,45; Алексеев, Мартынов 1986,13.
4 Алексеев, Мартынов 1986, 37.
5 Szabo 1971,14-25.
6 Сальников 1967, 350-351.
формирование протомадьярской общности
непреодолимую притягательность для северных народов. Диалог
культур «миров» (лесных и степных) стал более интенсивным в Ев¬
разии, чем когда-либо. В первый период железного века (VI11—VII вв.
до н. э.) наблюдалась значительная миграция из таежной зоны
на юг1.
Значительное культурное воздействие можно наблюдать и в се¬
верных районах со стороны юга. В окрестностях рек Волги, Камы,
Печоры, Вычегды возникает ананьинская культура, принадле¬
жавшая, по распространенному мнению, финно-угорскому насе¬
лению (ѴІІІ-ІІІ вв. до н. э.). Можно выделить 11 региональных
вариантов этой культуры, три из них имеют особое значение: се¬
верный (вокруг Печоры и Вычегды), камский и южный (вдоль
нижнего течения Камы). Если в случае северного варианта просле¬
живается охотничье-рыболовное хозяйство, то на юге наблюдает¬
ся довольно сильное степное влияние на материальную культу¬
ру: признаки скифского звериного стиля, скифская мифология,
развитие оружия, более обширная дифференциация в социаль¬
ной организации, милитаризм, городища, укрепленные места,
более развитая торговля. Особенно скифское оружие было рас¬
пространено у «ананьинцев». Знаменитое ананьинское надгро¬
бие, обнаруженное археологом Капитоном Ивановичем Нево-
струевым (1815-1872) в 1868 г., датируемое V в. до н. э., также
является ярким памятником этого взаимодействия1 2. Позже, во II в.
до н. э., этот разрыв привел к расколу ранее «единой» (как пред¬
ставляется) ананьинской культуры. Возникли две разные общности:
гляденовская от северной и центральной групп (III—II вв. до н. э. —
Ѵ-ѴІ вв. н. э.) и пьяноборская (в районе Прикамья и реки Белой,
ІІІ-ІІ вв. до н. э. — ѴІ-Ѵ вв. н. э. — эта культура станет «жертвой»
Великого переселения народов, по крайней мере, ее упадок свя¬
зан с ним).
1 Народы Западной Сибири 2005, 35.
2 Збруева 1954,103,127; Epimakhov, Koryakova 2007, 252.
9Ъ
В политическом смысле индоевропейские юэчжи играли важ¬
ную роль в дальнейшем развитии кочевничества. По-видимому,
они разработали (во всяком случае, это впервые у них задокументи¬
ровано) политическую модель кочевых империй (гунны, вероятно,
будут продолжателями и подражателями этой политической нова¬
ции. Некоторые из основных терминов кочевых империй происхо¬
дят из индоевропейских языков, например tumen от tmam, tumane).
Юэчжи, затем «азиатские гунны» (сохраняя венгерскую терминоло¬
гию) создали первые кочевые «государства», или даже «классиче¬
ские кочевые империи». Фактический основатель империи Хунну
Маодунь (209-174 гг. до н. э.) принес знание государствостроения
из юэчжийского плена. Оно характеризуется отходом от прежней
«племенной демократии», выделением элиты и особого династиче¬
ского рода, где шаньюй имеет божественные атрибуты («рожден
небом и землей, наместник Солнца и Луны»), организованным во¬
енно-административным аппаратом для завоевательных целей, по¬
коренным населением для налогообложения. Империя Хунну была
создана под влиянием внешнего политического и культурного дав¬
ления, но позже она развила свои собственные экспансионистские
цели: сбор кочевых народов, контроль над трансконтинентальными
торговыми путями, подчинение и налогообложение окружающего
сельскохозяйственного населения. Приведем немного иронический
сюжет из истории: один из потомков Маодуня Лаошан шаньюй
одержит победу над прежними «господами хунну», юэчжи, кото¬
рые бежали на юго-запад, не останавливаясь до самой Бактрии
(174, 128 гг. до н. э. — вторжение в Бактрию)1.
С появлением юэчжи и гуннов в истории Евразии начался но¬
вый этап: кочевничество воспринималось уже не просто как образ
жизни, а как государствообразующий и «цивилизационный» фе¬
номен. Помимо вышеперечисленных аспектов, кочевые империи,
по мнению Н. Н. Крадина, одного из крупнейших современных тео¬
ретиков номадизма, можно охарактеризовать следующим образом:
1 Крадин 2002, 234; Кляшторный 2005, 23-31; Головнев 2009, 182-183.
форіші роо.іние п р о m о ,л\ .щ ь я р с к о и общности
их метрополия — обычно не связана с постоянным местом — была
высокоразвита только в военном смысле, в то время как экономиче¬
ски и социально уступала периферии (в отличие от «классических»
империй). Кочевые империи имели строгую социальную иерархию,
дуальное (крылья) или триальное (центр и крылья) административ¬
ное деление, иерархически организованный центр, специфическое
управление государством (империя является собственностью пра¬
вящего клана), но при этом в них существовал курултай (народное
собрание), который выполнял функцию обратной связи1. В отли¬
чие от земледельческих обществ, где контроль над экономически¬
ми благами и их распределение составляют основу власти, главной
организационной силой кочевых империй является военная сила.
Это связано с обширной географической рассредоточенностью
животноводческого сообщества. В результате правитель не имеет
контроля над хозяйственной жизнью пастушеских групп, находя¬
щихся под его властью: хозяйство остается автономной деятельно¬
стью семей и родов. Поэтому власть кочевых правителей не осно¬
вывалась на внутреннем, экономическом контроле и обычном
перераспределении благ, как в земледельческих обществах. Власть
правителя базировалась скорее на привлечении и распределении
внешних ресурсов, что определяло внутренний иерархический
строй кочевого общества (дарование — важная функция правите¬
ля). Правитель отвечал за «внешние отношения» кочевого обще¬
ства, но имел гораздо меньшие полномочия для внутреннего регу¬
лирования общества. Отсюда и возникает двойственность кочевых
империй: извне кажется деспотической, а изнутри существует тра¬
диция «племенной демократии». «Внутренняя» власть правителя
была ограничена рядом факторов: например, экономической неза¬
висимостью отдельных общин и тем, что основной источник леги¬
тимности находился вне общества (внешние трофеи), не говоря
уже о том, что воинственный характер общества (общая воору¬
женность) естественным способом ограничивал репрессивный
1 Крадин 2000, 315-316.
97
механизм «центральной власти» {подданные могли просто сбе¬
жать, что нередко делали). В этой ситуации правитель, скорее всего,
полагался на свою собственную семью, свой клан в осуществлении
своей власти {«клановое правление»)1.
На основе взаимоотношений с земледельцами можно выделить
три группы кочевых империй: 1) типичные: кочевники и земле¬
дельцы живут в разных мирах, кочевники облагают земледельче¬
ское население налогами (например, гунны, тюрки, уйгуры и т. д.);
2) земледельческое население более тесно связано с кочевниками
в результате регулярных налоговых сборов {Хазарский каганат или
Золотая Орда); 3) кочевники завоевывают территории земледель¬
цев и сами переселяются туда (парфяне, кушаны, венгры), порабо¬
щение земледельческого населения осуществляется регулярным
налогообложением1 2.
Кочевничество, считавшееся в то время «прогрессивным» явле¬
нием, по-видимому, значительное влияние оказало на угров. Возмож¬
но, именно в это время появился культ лошади среди предков угров.
Одной из наиболее ярких фигур в мифологии угров является всадник
Мир-Суснэ-хум. А. К. Матвеев подчеркивает, что культ лошади у ман¬
си был настолько силен, что на Урале несколько горных мест получи¬
ли название «всадник» (например, Лувнёр)3. Особая связь с этим жи¬
вотным до недавнего времени была зафиксирована у обско-угорских
народов, даже в письменных документах Нового времени4.
В случае с «угорским единством» вновь возникает вопрос: оно
лишь абстрактное лингвистическое понятие, или же его можно по¬
местить в реальную историческую плоскость?
Количество общих элементов в угорских языках относительно
невелико. Это позволяет сделать вывод о том, что угры были раз¬
делены на две группы довольно рано — на северную (предки со¬
временных обских угров) и южную (условно предки мадьяр), между
1 Крадин 2002,112-121.
2 Крадин 2000, 315-316.
3 Матвеев 1985, 34.
4 Верхотурские грамоты конца XVI — начала XVII1982,146.
фОр/WUpOOJHllC п р о m О ,\Л И Сі ь я р С К' о и общности
этими двумя группами существовала лишь слабая связь. Разумеет¬
ся, отделение предков мадьяр от предков обских угров произошло
раньше, чем отделение последних на манси и хантов1.
Самый близкий (живой) родственник венгерского языка — это
язык манси. Мансийский язык немного ближе к венгерскому, чем
хантыйский. Согласно Е. А. Хелимскому, из «общих угорских слов»
можно найти 135 венгерско-мансийских (83 %) и 113 хантыйско-вен¬
герских (70 %) параллелей1 2.
Число языковых соответствий, которые встречаются в угорских
языках, но отсутствуют в других родственных языках, относительно
невелико. Угорские инновации включают в себя t суффикс местного
падежа, р однократный вид, / знак каузативного глагола, h пристав¬
ку, числительное "ket" «два», терминологию коневодства, -tal/-tel
privative и несколько слов3. Угорская терминология коневодства:
венг. 16 «лошадь» (ср. манс. Іи, хант. law); вен г. fek «удила» (ср. хант.
рек); masodfu 16 «лошадь двух лет», манс. kit рит Ій. Из-за явной кон¬
ной культуры угров Петер Хайду писал, что протовенгры появились
на сцене истории как конный народ4.
Если обратимся к словам, которые можно найти только в угор¬
ских языках, то заметно, что среди них много связанных с движением,
позиционированием (наверное, они первоначально имели отноше¬
ние к охоте). Эти (венгерские) слова: ki'ser «сопровождает» (перво¬
начальное значение «следит»), kozep «середина», Іёр «шагает», les
«наблюдает», 16 «лошадь», loll «блюда из мяса», тепуйі «вывихи¬
ваться», met «сеть», -паІ/-пёІ «к», пуегед «седло», 6м «предостерега¬
ет», rajta «на», гоккап «рухнет», гид «ударит ногой», szaguld«быстро
бежит», sz6dul «головокружение», t6ved «блуждает». В данных
словах и терминах буквально оживает перед нашими глазами под¬
вижное охотничье (угорское) население. Особое значение имеет
1 Хелимский 1982, 20; Хайду 1985,195-196.
2 Хелимский 1982,19-21.
3 Honti 1979, 227.
4 Хайду 1985,192.
99
наличие общего угорского этнонима (манси, мадьяр), свидетель¬
ствующего об определенной идентичности угорских групп.
Один из главных маркеров венгерских захоронений эпохи обре¬
тения родины — это погребение с головой, шкурой и конечностями
лошади (например, Карош, Хайдубесермен-Бодасэлэ-Будешкут,
Пушпэкладань-Эперьешвэлдь, Гадорош, Хенцида, Хевеш, Мезэме-
дьер, Пилинь, Лайошмиже-Бенепуста, Берегсас, Тарцаль, Сегед-Бо-
ярхалом, Кецел, Мезэтур)1. Возможно, что этот маркер тоже связан
с Уралом. По мнению Иштвана Фодора, данный способ погребения
впервые появляется в Синташте в период бронзового века, затем
в Прибайкалье у азиатских гуннов, принесен в эпоху Великого пере¬
селения народов в Западную Сибирь и Приуралье1 2. Однако, по сло¬
вам Иштвана Эрдейи, «ни в Центральной, ни во Внутренней Азии
не известны захоронения с головой и конечностями лошадей до ран¬
него аварского времени»3. Во время обрядов медвежьего праздни¬
ка угров голову (череп), шкуру и конечности медведя наряжают
(медведь в жертвенной позе)4. Немецкий ученый Иоганн Готлиб
Георги, побывавший на Урале в XVIII в., описал жертвоприношения
лошади манси, сообщив, что череп и кожа животного были повешены
на дереве5. Это типологически очень похоже на захоронение с чере¬
пом, шкурой и конечностями лошади (а во время медвежьего пира
участники закрывают лица берестяными масками и прячут руки —
правда, целью этого может быть сохранение дистанции, избегание
поцелуев и прикосновений)6. Поэтому выглядит небезосновательно
идея о том, что погребение с лошадью частично, возможно, восхо¬
дит к угорскому медвежьему культу7. Корни медвежьего культа уходят
1 Szoke 1962, 12, 14, 19, 20, 22-24; Balint 1969, 107-114; Revesz 1996, 39;
Nepper 2002, 47-51, 219; Turk 2014,145.
2 Erdelyi 2008, 26; Fodor 2009, 24; Fodor 2016,195.
3 Erdelyi 1982, 78.
4 Соколова 2005,187-189.
5 Георги 2007,106.
6 Головнев 1995, 280.
7 Dienes 1978, 28-39; Казаков 2007, 26.
CPopiYuipooJHiic прототадьярской общности
далеко в прошлое. Мотив медведя в жертвенной позе распростра¬
нился на Урале и в Западной Сибири с раннего железного века1.
Подробное описание угорского культа медведя приведено В. Н. Чер-
нецовым. Медведь — это культовое животное угров, чье имя табу1 2.
Медвежий праздник начинался после того, как животное было схва¬
чено. Охотники убеждали медведя, что убили его не они, а ружье
(именно русское оружие). Затем они снимали шкуру с медведя,
клали ему на грудь пять или четыре палочки, символизирующие за¬
стежки, в зависимости оттого, самец это или самка (манси считают,
что у мужчин пять душ, а у женщин только четыре). Голова медве¬
дя, четыре лапы и шкура помещались в берестяной ящик с назва¬
нием «ара», который потом несли домой. Затем медвежью шкуру
раскладывали так, чтобы она выглядела как можно больше, и клали
на глаза и рот берестяной лист. Затем надевали ему на голову мехо¬
вую диадему и кольца на когти. Если речь идет о самке, то на голову
ей надевали повязку. Перед медведем клали еду: хлеб, рыбу, ле¬
пешку в форме оленя. Медвежий пир сопровождался игрой в ма¬
сках и длился четыре или пять ночей в зависимости от пола медведя.
В конце праздника череп медведя и маски прикреплялись к дере¬
ву3. По мнению В. Н. Чернецова, медвежий праздник как тотемисти¬
ческий обычай изначально был связан с фратрией Пор. (Подробное,
возможно, слишком фрагментарное типологическое описание угор¬
ского культа медведя было дано Евой Шмидт на венгерском языке4.)
Что касается погребений с головой, шкурой и конечностями ло¬
шади, на основе недавних археологических открытий можно также
предположить, что этот обычай распространялся в Восточной Европе
в период переселения гуннов, например на Нижней Волге, в Крыму5,
1 Чемякин 2003,157-169.
2 Ханты называют медведя непереводимым словом "moj par", манси —
"torsw, tarsh, torwa", которое обозначает в кондинском наречии «(медвежья)
печень». Обычно медведя именуют «лесным стариком», или «священным ста¬
риком» (манс. рйріу, рирап sux; хант. рйрірйріке). См.: Чернецов 2001, 5.
3 Чернецов 2001, 6-7, 27-28.
4 Чернецов 2001, 37-38; Schmidt 2011.
5 Засецкая 2002,152.
101
на территории Венгрии — с Ѵ-ѴІ вв. (Уллэ 9) у авар, а в Волго-Ураль¬
ском регионе — в позднеананьинских памятниках (Мари-Луговая,
Атамановы кости). По другим мнениям, такой обряд появляется
только в VI в. в кушнаренковских, именьковских и турбаслинских
памятниках (похожий обряд, зафиксированный в подкурганном
погребении Кабиюка (Болгария, датируется VII в.), заставляет ду¬
мать не об угорском, а тюркском (оногурском) происхождении этой
традиции)1.
В литературе существуют различные представления о внешних
контактах угров. В венгерской науке наиболее значимым казался
(на фоне отечественной историографии) вопрос об угро-тюркских от¬
ношениях. Например, как полагал Иштван Зичи (1879-1951), угро-
тюркские контакты начались очень рано, в VI I—VI вв. до н. э., когда
угорское население Прикамья захлестнула предполагаемая тюрк¬
ская миграционная волна. Он думал, что венгерский народ возник
из тюркизированных угров1 2. Венгерский тюрколог Лайош Лигети
(1902-1987) также допускал возможность контакта предков венгров
с тюркскими группами в угорскую эпоху. По крайней мере, якобы
об этом свидетельствуют самые ранние тюркские заимствованные
слова в венгерском языке, как, например, пуегед «седло», пуаг
«лето», пуак «шея», hod «бобр», hattyu «лебедь»3. Языковед Геза
Барци (1894-1975) полагал, что слова пуак «шея», пуаг «лето», harang
«колокол», ёг «вена» могут свидетельствовать о раннем угро-тюрк¬
ском контакте4. Тюрколог Андраш Рона-Таш аргументировал свою
мысль более убедительно, принимая во внимание огромные, непре¬
одолимые хронологические и исторические расстояния между тюр¬
ками и уграми. Это указывает на то, что никакой связи между уграми
и тюрками не было (согласно С. Г. Кляшторному, формирование
прототюркских языков происходило с середины I тысячелетия до н. э.
1 Fodor 1973,162; Казаков 2007, 25-26; Комар 2011, 56; Balogh 2016, 51.
2 Laszlo 1961, 31.
3 Ligeti 1986а, 45.
4 Barczi 1952, 359.
форлѵиро&анис n pomo тлд ь ярской о&щности
от Байкала до Ордоса, когда уже зародился венгерский язык)1. Поэ¬
тому начало тюркского влияния на мадьярский язык следует пере¬
нести на последующие столетия.
Интересным представляется предположение о возможных то¬
харско-угорских лингвистических связях. Учитывая огромное рассто¬
яние между Западной Сибирью и Памиром, Таримом (где жила са¬
мая восточная индоевропейская община тохаров), очевидно, что
эти связи носили культурный характер1 2. В. В. Напольских отмечал,
что слова «лошадь» (венг. 16) и «ворона» (венг. varju) могут иметь
тохарское происхождение в угорских языках3. Т. В. Гамкрелидзе
и В. В. Иванов допускали, что от тохаров происходит представление,
по которому в отдельных восточных и евразийских культурах созвез¬
дие Большой Медведицы рассматривается как колесница — среди
прочих и в венгерской (см. Goncolszeker «колесница Гэнцэла»)4.
Таким образом, культурные изменения железного века оказали
значительное влияние и на Уральский регион. Благодаря централь¬
ному положению Урала он стал частью скифо-сарматского мира
в период раннего железного века, но также имел тесные культур¬
ные связи со Средней Азией. Сарматская эпоха оставила на Южном
Урале большие курганы5. Они представляли собой некую канонизи¬
рованную модель устройства мироздания степной Евразии6. Одним
из величайших памятников скифо-сарматской эпохи являются Филип-
повские курганы (частично разграбленные), вероятно, царские за¬
хоронения. В курганах были найдены деревянные горшки, сере¬
бряные кувшины, оружие, изображения животных (волка, кабана,
верблюда) и очень богатые захоронения. Уже упоминавшаяся куль¬
турная гомогенизация («глобализм» железного века) способствова-
1 Rona-Tas 1997, 246; Кляшторный 2002, 122.
2 Anthony 2007, 264.
3 Напольских 1997, 153-154.
4 Гамкрелидзе, Иванов 1984, 936.
5 Мажитов 1973, 75.
6 Матвеева 2019а.
юз
ла тому, что и китайские зеркала, и сирийский, египетский жемчуга
также были обнаружены археологами на Южном Урале1.
В этой «цивилизованной среде» примерно в середине I тысяче¬
летия до н. э. происходил «отбор» предков мадьяр, что привело
к возникновению протомадьярской общины.
В венгерской историографии вопрос о том, где — в Европе или
в Азии — находилась прародина мадьяр, казался кардинальным.
В венгерской историографии традиционно доминировала точка
зрения, подчеркивающая европейское происхождение венгер¬
ского народа. Влиятельный историк Балинт Хоман в репрезента¬
тивной венгерской истории локализовал финно-угорскую праро¬
дину в Волго-Донском регионе1 2. Хоман отождествлял население
ананьинской культуры с уграми. Он считал, что протомадьяры пе¬
решли Урал примерно в начале нашей эры и мигрировали на восток,
к Тоболу. Именно там и тогда началось тюркское влияние на мадьяр¬
ский язык и культуру. Венгры не позднее V в. под напором гуннов
покинули Западную Сибирь и Урал, а затем перебрались на Кавказ,
где началась вторая волна тюркского влияния3.
В своем исследовании, опубликованном в 1943 г., Лайош Лигети
высказал похожую точку зрения. Он предполагал европейскую пра¬
родину угров, локализуя ее около рек Чусовая, Уфа, Белая. Прибли¬
зительно в начале нашей эры венгры, покинув лесистую местность,
переселились в Зауралье4.
По мнению археолога Дьюлы Ласло, этногенез венгерского на¬
рода происходил в Приволжье: «предшественники венгров встреча¬
ются уже в бронзовом веке и в начале железного века примерно
в одном и том же месте, на правом берегу Волги — там, где они
появляются позже в исторических источниках...». Это по сути ис¬
ключает Урал из венгерской предыстории. Дьюла Ласло объяснял
1 Сальников 1964, 7-15,10-11.
2 Homan, Szekfu 1941,12-13.
3 Homan, Szekfu 1941,16-22.
4 Ligeti 1986a, 40-41.
форлшроеание п р о m о, и и сі ь я р с к о и общности
языковое родство мадьяр с обскими уграми обменом языками,
происходящим «где-то в Приволжье»: предки обских угров переня¬
ли язык венгров, который, как полагал ученый, был явно на высшем
уровне. Ласло писал: «Если гипотеза верна, обские угры сохраняли
уровень ранней стадии развития венгерского языка, и именно отту¬
да представление о "родстве"»1.
Андраш Рона-Таш также предположил, что формирование вен¬
герского народа происходило в Волго-Уральском регионе, а пред¬
ки обских угров переселились в Западную Сибирь лишь позднее,
с VI11—IX вв., из-за напора славян1 2.
Недавно Габор Веконь оживил идею о европейской прародине
угров. Как он считал, население абашевской культуры можно ото¬
ждествлять с уграми. Веконь отодвинул прародину угров далеко
на запад он находил финно-угорские топонимы в окрестностях Дне¬
пра (например, Веконь полагал, что название реки Сейм, впадающей
в Днепр, финно-угорское (см. удм. sjum, обско-угор. sajem «ручей»))3.
По смелой гипотезе Веконя, угорская терминология коневодства
имеет ближневосточное происхождение (см. злам. Іакрііоп, Іак
«лошадь»; pikintas, рік «удила»). Эти термины могли попасть в угор¬
ские языки через посредство балановской культуры (II тысячелетие
до н. э.), которая якобы имела связи с Кавказом4.
В то же время в венгерской историографии имеются взгляды, ко¬
торые рассматривают и далекую Азию в качестве места этногенеза
мадьяр (не включая фантасмагории, такие как теория непальского
происхождения мадьяр Юзефа Хуски или идея о финикийской пра¬
родине Элека Фаи)5. Саянская гипотеза Эрика Мольнара — это,
по сути, восстановленная марксистская версия теории Кастрена.
Венгерский археолог Антал Барта отождествлял носителей неолити¬
ческой кельтеминарской археологической культуры (IVтысячелетие
1 Laszlo 1981, 20.
2 Rona-Tas 1997, 248.
3 Vekony 2002, 138.
4 Vekony 2002, 140.
5 Huszka 1894, 3-4.
105
до н. э.) Южного Приаралья с уграми. Он предполагал генетическую
связь между кельтеминарской и андроновской культурами бронзо¬
вого века, разделяя теорию В. Н. Чернецова об угорском происхож¬
дении «андроновцев». По его мнению, в угорском этногенезе сы¬
грали определенную роль носители тагарской (IX—III вв. до н. э.)
и таштыкской (II в. до н. э. — V в. н. э.) культур1.
На наш взгляд, вопреки «европейской», сибирской (енисейской)
и среднеазиатской теориям более обоснованной представляется
идея о зауральской прародине угров. Это подтверждается рядом
аргументов.
Венгерский язык содержит слова уральского происхождения,
которые также присутствуют в самодийских, но отсутствуют в других
финно-угорских языках. Дьюла Ласло процитировал важное заявле¬
ние языковеда Б. Коллиндера о том, что «уральская лексика в венгер¬
ском языке показывает самое большое сходство с самодийской»1 2.
(Венгерский исследователь Игнац Халас уже в XIX в. обратил внима¬
ние на некоторые сходства, вернее, общий словарь венгерского и са¬
модийских языков3.) Это слова, которые присутствуют в угорских,
но отсутствуют в других финно-угорских языках. Имеется лексика,
которая есть только в венгерском и самодийских языках.
«Общие слова» в венгерском, обско-угорских и самодийских
языках: венг. Ьбг «кожа» (ср. хант. рэг, ненец, ріг «внутренняя часть
бересты»), венг. farag «режет» (ср. манс. par, ненец, wara, нганасан.
Ьага, энец. bora, селькуп, роогдаап, камас, раогду), венг. fing «пук»
(ср. манс. рапут, хант. pan, ненец, руб, селькуп, рбгккав), венг. hollo
«ворон» (ср. манс. qolak, хант. kotok, энец. кидике, селькуп, киіе,
1 Археологическое наследие енисейской таштыкской культуры очень впе¬
чатляет. П. С. Паллас в 1772 г. писал о том, что бугровщики нашли необыкно¬
венные посмертные маски у Енисея. Местные тоже рассказывали странные
истории о «живых масках», найденных в курганах. Погребальные маски изго¬
тавливались из гипса и расписывались красной краской. Они были индивиду¬
альными. См.: Вадецкая 1999, 93-102.
2 Laszlo 1981, 20.
3 Halasz 1893,14-34,19.
формирование протома^ьярской общности
камас, кйіі), венг. holnap «завтра» (ср. манс. qol, hoi, хант. hold, не¬
нец. кии, kuuwi «утро», нганасан, kiduatu, энец. кигигио, селькуп.
korod'an), венг. maj «печень» (ср. хант. тудэі, ненец, myyd, muudd,
нганасан, mita, энец. тиго, селькуп, myda, камас, myt), венг. szfj «ре¬
мень» (ср. хант. sega, ненец, saa, энец. soo)1.
Встречаются также слова, которые можно найти только в вен¬
герском и самодийских языках в семье уральских языков. Напри¬
мер: венг. csuk «закрывает» (ср. селькуп, сакаса, камас, takto, ненец.
takalga), венг. Ым «зовет» (ср. ненец, haarja, энец. кода), венг. ho
«снег» (ср. ненец, how, камас, като, юкагир, ки), венг. hur «струна»
(ср. ненец, кигки), венг. lab «нога» (ср. селькуп, laamb, lamb «ступ¬
ня»), венг. lat «видит» (ср. ненец, loota), венг. mozog «движется»
(ср. ненец, mansara, энец. mod’oda, mozora, камас, maqzer), венг. тй
«искусственный» (ср. ненец, тее, тіі-, нганасан, тее-, селькуп, тее-)1 2.
Возможно, к этой группе относится и слово пуаг «лето» (ср. ненец.
пага «начало оттепели»), хотя есть вероятность, что это тюркское за¬
имствование3. Количественное этимологическое исследование
между венгерским и остальными уральскими языками было про¬
ведено Ласло Клима, исходя из методологического предположе¬
ния, что количественная система этимологий, установленная линг¬
вистами, также релевантна и для историка4.
Число лексических эквивалентов между финским, саамским
и венгерским языками значительно меньше, хотя они ближе к вен¬
герскому, если ориентироваться на механическое понимание гене¬
алогического древа уральских языков. По наблюдению Е. А. Хелим-
ского, венгерско-самодийские языковые соответствия восходят
к угорской эпохе5. К механическому применению генеалогического
древа языков скептичеки относился и Янош Харматта еще несколько
1 Collinder 1955, 28, 32-33, 36, 53, 77.
2 Collinder 1955, 28, 33, 35-36, 51, 54, 56, 61, 77; Хелимский 1982, 52-53.
3 Головнев 1995, 305.
4 Klima 1991, 362-368.
5 Хелимский 1982, 56.
107
десятилетий назад: «...генеалогическое древо не является подходя¬
щей моделью для представления развития языка. Реальность гораз¬
до сложнее, и развитие в основном основано на разнообразии»1.
В данном случае это может быть истолковано так, что самодийские
слова в венгерском языке не обязательно восходят к уральской эпо¬
хе, но могут быть результатом «вторичного» (ареального) контакта,
который показывает, что угры (в том числе предки венгров) и само-
дийцы могли иметь тесные взаимоотношения.
Относительно большое количество угро(венгерско)-самодийских
языковых соответствий привлекает наше внимание к районам, рас¬
положенным восточнее Урала.
Есть еще один аспект, который позволяет нам определить ме¬
стонахождение протомадьяр в Западной Сибири. Как уже упомина¬
лось, в финно-угорских языках имеются индоиранские и иранские
заимствованные слова. Однако их распределение неравномерно.
В своем исследовании иранист Янош Харматта проанализировал
взаимоотношения между иранцами и финно-уграми, иранцами и вен¬
грами на основе языковых данных. По его классификации из прото¬
иранской эпохи (между 4500 и 1600 гг. до н. э.) в финно-угорских
языках можно обнаружить иранские заимствования. Их распреде¬
ление примерно равномерное (саамские (15), финские (25), ма¬
рийские (14), мордвинские (27), коми (27), удмуртские (24), вен¬
герские (26), мансийские (15), хантыйские (12)). К этим словам
принадлежат, например, венг. teh4n «корова» (индоевр. *dheina,
авест. dainu- «самка»), tej «молоко» (др.-ир. dhayati «сосет,
пьет»)1 2. Распределение заимствованных слов говорит о том, что
дифференциация финно-угорских народов была в то время на ран¬
них стадиях.
В древнеиранскую эпоху (800-200 гг. до н. э.) дифференциация
среди финно-угров уже более существенна. В этот период в финно-
угорских языках появилось 57 иранских заимствованных слов. Боль¬
шинство из них встречаются в пермских языках, коми и удмуртском
1 Harmatta 1971, 315.
2 MTESZ III 1976, 874, 876.
формирование протомадьярской общности
(33 и 25). В мордовском (19), марийском (12), финском (10), саам¬
ском (7) языках гораздо меньше заимствованных слов и, что важно,
в угорских языках несколько меньше, чем в финских (венгерском (6),
мансийском (9), хантыйском (8)). Это означает, что в то время суще¬
ствовало значительное географическое и культурное расстояние
между древнепермским и угорским населениями. Поскольку пермя¬
ки и угры были соседними группами, а пермяки всегда жили в При¬
камье, можно предположить, что их разделяло значительное рассто¬
яние. На наш взгляд, этот фактор также говорит в пользу Зауралья1.
Исходя из этого, можно сделать вывод, что формирование ма¬
дьярского народа могло происходить в «непосредственной близо¬
сти» (в реалиях Сибири) от предков самодийцев, т. е. в Западной
Сибири. Это, пожалуй, подтверждается и археологией.
В российской историографии обычно гороховскую и саргатскую
археологические культуры отождествляют с уграми или даже прото¬
мадьярами1 2. Гороховская культура, которая занимала территории
близ рек Тобола и Исети, была выделена К. В. Сальниковым в 1947 г.
По его мнению, население этой культуры связано с уграми3. Горо¬
ховская культура сформировалась в системе взаимоотношений на¬
селений степи и лесостепи4.
Саргатская культура, которая была выделена В. А. Могильнико-
вым в 60-е гг. XX в., в основном занимала лесостепь Западной Си¬
бири, ее южная граница проходила примерно по 55-й параллели,
а западно-, юго-западную границу можно провести в районе рек
Тобола, Тавды и Миасса, памятники культуры в основном сосредо¬
точены около крупных рек Иртыш, Ишим, Тобол. Существовали
три варианта культуры: иртышский, ишимский и тобольский5. Носи¬
тели культуры заселяли большие территории, представляли собой
1 Harmatta 1977а, 172-176.
2 Корякова 1988,14.
3 Могильников 1992, 283.
4 Epimakhov, Koryakova 2007, 292; Матвеева 2019.
5 Таиров 2000, 94.
109
одну из магистральных культур Северной Евразии1. Развитие можно
разделить на три периода, по Н. П. Матвеевой: ранний (V в. — первая
половина III в. до н. э.), средний (вторая половина III в. до н. э. —
II в. н. э.) и поздний (III—IV вв. н. э.). Первый этап — это «эпоха заво¬
еваний», на втором этапе происходит установление связей с югом,
социальная дифференциация становится более выраженной,
на третьем этапе социальный раскол становится еще более резким,
торговые отношения интенсифицируются и появляются «контуры»
подцаного населения1 2.
В литературе существует несколько взглядов относительно этниче¬
ской принадлежности саргатской культуры: иранский, угорский (прото¬
мадьярский), смешанный — ирано-угорский. Протомадьярское про¬
исхождение саргатской культуры было предложено В. Н. Черне-
цовым3, и это было поддержано некоторыми исследователями, учи¬
тывая, что формирование культуры совпадает по времени с образо¬
ванием протомадьяр (выделением венгерского языка)4. Однако есть
и сторонники иранской интерпретации (южное, сакское влияние про¬
является, в том числе, и в костюме)5. Сточки зрения Н. П. Матвеевой,
в саргатском населении нельзя усматривать компактную протома¬
дьярскую общность, однако «это не означает, что отдельные древ¬
невенгерские языковые группы не могли находиться в составе сар¬
гатской политии»6.
Развитие саргатской культуры может быть отчасти связано с изме¬
нением климатических условий. В Ѵ-ІѴ вв. до н. э. степь стала более
влажной. В лесостепной местности вдоль Тобола и Иртыша кочевни¬
чество получило новый импульс. Однако «саргатцы» никогда не были
«чистыми» кочевниками, их хозяйство оставалось комплексным7,
1 Головнев 2012, 8.
2 Матвеева 2005,150; Таиров 2000.
3 Таиров 2000, 96-97.
4 Могильников 1983, 37-39.
5 Народы Западной Сибири 2005, 41; Матвеева 2016, 21.
6 Матвеева 2016, 30.
7 Корякова 1988, 147-151.
формирование прошолѵадъярской общности
в нем преобладающую роль играло коневодство1. «Саргатцы» были
знакомы с искусством обработки металла благодаря влиянию архео¬
логических культур Урала, прежде всего иткульской металлурги¬
ческой культуры1 2. Она располагалась на восточной стороне Ура¬
ла в районе рек Режа и Синары (VII—111 вв. до н. э.)3. Иткульскую
металлургическую культуру можно рассматривать как потомка
черкаскульской культуры, т. е. она имеет «андроновские» кор¬
ни4. Предположительно, наследием саргатской культуры являет¬
ся так называемая «сибирская коллекция Петра I», фантастиче¬
ские сокровища Сибири, которые в настоящее время хранятся
в Государственном Эрмитаже Санкт-Петербурга5 6.
Саргатское население не проникало глубоко в тайгу. Самые се¬
верные памятники культуры находятся в окрестностях Тобольска8.
«Саргатцы» обычно жили на берегах рек, в основном в однокамер¬
ных домах (44 %), что свидетельствует о преобладании микросемьи,
но 15 % жилых домов были трехкамерными. Погребения индивиду¬
альные с северной ориентировкой7.
Археологический материал свидетельствует о присутствии у «сар-
гатцев» «племенной аристократии» южного происхождения из кон¬
ных воинов. В известных саргатских захоронениях (например, Си-
доровка, Исаковска) были найдены останки тяжеловооруженных
воинов8. Наблюдается возникновение «классового общества» (иерар¬
хии внутри общества). Можно предположить, что у «саргатцев» су¬
ществовала некая «воинская аристократия», которая ведущую
роль играла в экспансии культуры. Социальная дифференциация
была настолько развита, что, по мнению Н. П. Матвеевой, перед
1 Могильников 1988, 20; Матвеева 1993,116.
2 Корякова 1988,153-154; Epimakhov, Koryakova 2007, 298.
3 Таиров 2000, 44, 51-58.
4 Напольских 1997,183-184.
5 Матющенко 1998, 382; Epimakhov, Koryakova 2007, 302.
6 Аксянова, Соколова, Федорова 2005, 71-72.
1 Корякова 1988, 24-51.
8 Epimakhov, Koryakova 2007, 302-303, 309.
Ill
распадом саргатской культуры она находилась на стадии протогосу¬
дарственности. Расположение саргатских городищ указывает на на¬
личие некоего централизированного управления1.
Гороховскую культуру, появившуюся на Урале и в Зауралье
в IV—III вв. до н. э., как полагают некоторые исследователи, можно
считать западным вариантом саргатской. Однако такая точка зрения
принята далеко не всеми исследователями (например, Н. П. Матве¬
ева). Население гороховской культуры образовалось частично
из местного населения Урала (иткульская культура)1 2. В горохов¬
ской культуре, помимо местного уральского населения и лесо¬
степной составляющей, наблюдается некая южная, приаральская
(иранская?) группа и «аристократическое сословие», предположи¬
тельно, иранского происхождения3. Хотя эта культура имела отлич¬
ную архитектурную традицию, чем саргатская, некоторые архео¬
логи считают их единой этнокультурной общностью из-за сходства
керамики и погребального обряда4. Гороховская культура имела
укрепленные поселения. Она получила свое название от села Го-
рохово (Курганская область) рядом с городищем Чудаки. Население
занималось животноводством, в частности коневодством5. Горохов¬
ская культура постепенно ассимилирована саргатской, но наблюда¬
ются следы и военных конфликтов между «саргатцами» и «горо-
ховцами»6.
Основываясь на исследованиях В. Н. Чернецова и К. В. Сальнико¬
ва, гороховскую культуру обычно связывают с уграми, и даже с про¬
томадьярами (В. А. Могильников). На это указывают совпадения
в культурах угров и «гороховцев» (расплющивание зеркал). Посколь¬
ку у «гороховцев» также наблюдается социальная дифференциация,
1 Корякова 1988, 155-157; Матвеева 1998, 363, 366; Матвеева 2005, 149-
151; Матвеева 2016, 23.
2 Таиров 2000, 91-92; Матвеева 2019.
3 Таиров 2000, 90-91.
4 Корякова 1988,139; Koryakova, Epimakhov 2007, 292.
5 Таиров 2000, 71-73.
6 Матвеева 2016, 22; Матвеева 2019.
форлѵироеанис п porno mag ь ярской общности
ряд исследователей предполагают, что ведущим слоем могли быть
иранцы1.
По археологическим находкам можно сделать вывод, что в кон¬
це I тысячелетия до н. э. между Западной Сибирью и Средней
Азией установились интенсивные торговые — и, как следствие,
культурные — связи. Среди саргатских артефактов есть южные,
а также предметы из Средиземноморья или позднеэллинского
мира (например, изображение греческой богини Артемиды — Ис-
тяцкий клад). Наличие караванных путей подтверждается останка¬
ми в виде костей верблюдов1 2. Согласно исследованиям Н. П. Мат¬
веевой, можно предположить, что «саргатцы» были не только
объектами этой торговли, но и ее двигателями.
Центральная Азия была не единственным регионом, с кото¬
рым могло быть связано население Западной Сибири железного
века. Вероятно, устанавливались контакты с населением камско¬
чусовской гляденовской культуры (II в. до н. э. — III в. н. э.). Через
долину рек Сосьвы и Лозьвы население гляденовской культуры
установило взаимоотношения с населением Зауралья и Западной
Сибири, в том числе с носителями усть-полуйской культуры (также
типичными артефактами этих связей являются изображения мед¬
ведей, бобров, птиц и антропоморфных фигур)3.
Вместе с тем продолжением ананьинской культуры являлась
камская пьяноборская культура (III в. до н. э. — ІІ-ІІІ вв. н. э.), за¬
нимавшая более южные территории. Основным видом хозяйства
«пьяноборцев» было экстенсивное животноводство (главным об¬
разом коневодство и свиноводство). Пьяноборская культура имела
связи с обским регионом, она, по всей видимости, сформировалась
в результате контактов с зауральским населением. Аналогичные
предметы этой культуры с изображением хищных птиц обнаружены
только в Западной Сибири. Эти предметы, а также другие культур-
1 Таиров 2000, 70-71, 84.
2 Матвеева 1993, 118; Таиров 1995, 30; Матвеева 1997; Матющенко 1998,
384; Матвеева 2016, 26.
3 Бадер, Оборин 1958,127-128.
113
ные элементы (четырехглавые медведи, медведь в жертвенной
позе) свидетельствуют о сибирских контактах. Как уже упоминалось,
носители пьяноборской культуры поддерживали тесный контакт
с сарматским миром, но в целом пьяноборская культура рассматри¬
вается как часть и продолжение пермского мира, сохранявшегося
в Прикамье на протяжении веков1.
Одним из важнейших памятников пьяноборской (чегандинской)
культуры является Чегандинский могильник (Удмуртская Респу¬
блика), обнаруженный В. Ф. Генингом. Женские декоративные
элементы, найденные в могильнике, практически идентичны со¬
временным южноудмуртским женским народным костюмам1 2. При¬
нимая во внимание этот археолого-этнографический факт, предпо¬
лагается, что пьяноборская культура была древнепермской3.
Этноним мадьяр, по крайней мере его первая часть, по-види-
мому, существовал в эпоху саргатско-гороховской культуры. Первая
половина этнонима мадьяр связана со словом «манси», самона¬
званием угров *тапсз/*тагісз. Антал Регули и Лукач Патрубань
полагали, что этнонимы манси и мадьяр имеют общее происхож¬
дение. Существуют два серьезных предположения о происхожде¬
нии этнонима мадьяр. Согласно первому, этноним является индоев¬
ропейским, имеетиранское происхождение и может быть образован
от слова *manusa «человек» (см. др.-инд. manusa). По другой вер¬
сии, этноним имеет угорское происхождение и образован от слова
с различными этимологиями (например, Пал Хунфалви считал, что
слово та «земля» является корнем этого названия)4. Петер Вереш
считал, что угорский этноним происходит от древнего уральского
глагола *тап- «говорить», это связано с дихотомией «говорить —
не-говорить», известной в случае этнонимов у других народов. Фор¬
мирование единого угорского этнонима произошло в I тысячелетии
до н. э.
1 Бадер, Оборин 1958,136-137; Голдина 2004, 230.
2 Бадер, Оборин 1958, 133-137.
3 Бадер, Оборин 1958, 136-137.
4 Hunfalvy 1876, 404; Munkacsi 1890, 285-291.
форлиіроолнис n pomOiW Л0 ь ярекой оічцности
О происхождении второго слога этнонима мадьяр существует не¬
сколько теорий. По одной из них -аг может быть образовано от фин¬
но-угорского слова ігка «человек», «муж» (но тогда почему его нет
у остальных финно-угров?), или, учитывая, что окончание -аг рас¬
пространено у тюркских народов, оно имеет соответствующее про¬
исхождение1. Однако существует и точка зрения, что суффикс -аг
угорский, и, таким образом, например, этноним булгар частично
является угорским1 2.
На наш взгляд, представляется более убедительным, что этноним
мадьяр формировался относительно поздно, около V11—V111 вв. н. э.
под тюркским влиянием. Появление этнонима мадьяр отражает
рождение новой «этнополитической» формации, организованной
по «тюркскому» образцу. Но пока этого не произошло, более умест¬
но использовать термин «протомадьяры».
Внешние названия обских угров, вогулов и остяков имеют отно¬
сительно позднее происхождение. Этноним вогул впервые встреча¬
ется в пермской легенде о святом Стефане (написанной Епифанием
Премудрым, конец XIV — начало XV в.). По этому сочинению вогулы
живут около Перми3. Из-за насильственной христианизации Стефа¬
на Пермского (и православных) угры и некоторые пермяки бежали
на Урал и в Сибирь. Здесь появляется имя «вогул» в 1396 г., посте¬
пенно вытесняя термины «югра» и «угра». Именем «вогул» дей¬
ствительно могли назвать некую новую «социокультурную общ¬
ность» (неоэтногенез): тех угров, которые медленно перешли под
«цивилизационное влияние» татар. Вогулы — это довольно воин¬
ственный народ в русских источниках.
Иван III называл себя «югорским» князем с 1488 г. Москва поко¬
рила Печору, Югру. Средневековое русское название «Югра» посте¬
пенно забывалось (последнее упоминание его было в 1606 г.). «Мо¬
сковиты» переняли татарские слова «вогул» (это название могло
1 Напольских 1997, 64.
2 Толочко 2003, 20.
3 Святитель Стефан Пермский 1995, 65.
115
происходить от коми (ср. вогыль «дикий»)) и «остяк» для обозначе¬
ния жителей Урала и Западной Сибири1. Слово «остяк» первона¬
чально служило собирательным названием язычников в Волго-
Уральском регионе (черемисы (также) иногда назывались остяка¬
ми)1 2. Известны примеры, что башкиры называли себя остяками еще
в недалеком прошлом3.
Возвращаясь к гороховско-саргатскому населению, отметим,
что их антропологический тип был чисто европеоидным4, причем
это была последняя европеоидная популяция Сибири до русского
завоевания5.
По-видимому, носители саргатской и гороховской культур «сли¬
лись» в III—II вв. до н. э.6, когда саргатское население, стремившееся
на запад, к Уралу, ассимилировало «гороховцев»7. Исчезновение
саргатской культуры в IV в. может быть связано с Великим переселе¬
нием народов (миграцией гуннов). Но «постсаргатские» памятники
Козлов Мыс-2 и Ипкуль указывают на то, что часть этой популяции
осталась в Западной Сибири8. Возможно, что именно в это время
и именно в Сибири в венгерский язык попали слова неизвестного
происхождения, о существовании которых писали лингвисты Геза
Барци и Лайош Лигети. В венгерском языке можно выделить группу
слов, начинающихся с ду- (например, дуакік «совершает половой
акт», дуаког «часто»), происхождение которых остается загадкой9.
По мнению Барци, они попали в венгерский из какого-то неизвестно¬
го языка. Исследуя Историко-этимологический словарь, он заметил,
что «неизвестные слова» образуют достаточно значительную часть
1 Головнев 1998,138-140.
2 Полное собрание русских летописей 2000а, 12.
3 Башкирские родословные 2002,183.
4 Багашев 2000,11.
5 Багашев 2000,186-188.
6 Багашев 2000, 7.
7 Таиров 2000, 93-94.
8 Аксянова, Соколова, Федорова 2005, 213.
9 Ligeti 1986,162.
форлиіроолние протолѵлдьярской о&щноети
лексического состава венгерского языка. Анализируя их, можно от¬
метить некоторые закономерности. Например, есть много слов,
начинающих с Ь-, которые относятся к терминам исправительной
системы (bito «виселица», borton «тюрьма», bun «преступление»
и др.). При этом остается вопрос: они были заимствованы до или по¬
сле обретения родины?
Согласно В. Н. Чернецову, усть-полуйская культура (IV в. до н. э. —
II в. н. э.), которая была выделена В. С. Адриановым (1904-1936),
также связана с уграми (в Венгрии эту точку зрения разделяли по¬
следователи В. Н. Чернецова)1. Предметы усть-полуйской культуры
с ярко выраженными южными признаками типологически сходны
с предметами культур Западной Сибири и Северного Казахстана,
которые считаются угорскими, что приводит к предположению
об угорском характере усть-полуйцев1 2. По мнению В. А. Могильни-
кова, усть-полуйская и иткульская культуры относились к уграм3. Од¬
нако вполне вероятно, что генезис усть-полуйской культуры связан
с кулайской культурой (V в. до н. э. — V в. н. э.), занимавшей лесную
зону Западной Сибири4. В усть-полуйской культуре арктическое, по¬
лярное население смешалось с группой явно южного происхожде¬
ния: на Севере появились предметы, относящиеся к скифо-сибир¬
скому миру. Кажется, люди, пришедшие из скифского мира, впервые
внедряли искусство металлургии в этом суровом северном краю5.
Усть-полуйская культура демонстрирует не только то, насколько да¬
леко распространилось на север влияние южных магистральных
культур в железном веке, но и то, что южное население могло
успешно адаптироваться к северу.
Относительно кулайской культуры тоже возникло предположе¬
ние о ее угорском происхождении, хотя самодийская версия более
1 Fodor 1976, 72.
2 Бадер, Оборин 1958,127-128.
3 Могильников 1983, 37-39.
4 Народы Западной Сибири 2005, 38; Чемякин 2006, 380-382.
5 Чернецов 1941, 23-24.
117
распространена. Носители этой культуры населяли лесистые райо¬
ны Западной Сибири (приблизительно территорию современной
Томской области), занимались коневодством. Угрофил В. Н. Черне¬
цов, который уже и в «андроновцах», и в населении усть-полуйской
культуры рассматривал угров, предлагал угорское происхождение
и «кулайцев». В новейшее время В. И. Молодин разделяет эту по¬
зицию. Однако, по мнению А. В. Головнева, кулайская культура
не связана с уграми1.
Кулайская культура вряд ли имеет отношение к мадьярам, но,
исходя из вышесказанного, полагаем, что колыбель мадьяр находи¬
лась в Зауралье и Западной Сибири.
1 Молодин и др. 1995; Головнев 2004; Народы Западной Сибири 2005, 41;
Чемякин 2006, 376^403; Чиндина 2006, 404-421.
великое
переселение napogoe
и еео последствия
В IV в. наиболее значительное явление в цепи событий Вели¬
кого переселения народов, изменившее этнографические и по¬
литические реалии Евразии, связано с гуннами. Миграция гуннов
из Внутренней Азии прокатилась по Евразии сильной волной —
группа гуннов (hjono, hua) появилась и в Центральной Азии, Тоха-
ристане1 — и застряла в Карпатском бассейне в пограничных обла¬
стях, близких к Римской империи.
Движение гуннов имело мировое историческое значение. Оно
перестроило не только политическую карту Евразии, но и ее антро¬
пологический облик. Степная зона, лежащая к юго-востоку от Урала,
1 Vasary 1993, 49.
\\9
подверглась большому монголоидному влиянию, и гунны открыли
путь на запад населению с монголоидными антропологическими
признаками. (Разумеется, обмен населением продолжался несколь¬
ко столетий. В гуннскую эпоху в Приволжье и Крыму появились за¬
хоронения, где были преданы земле монголоидные люди1. В более
высоких лесистых районах вдоль Енисея европеоидное население
сохранилось на протяжении веков, в то время как в степи уже уста¬
навливалось монголоидное большинство1 2.)
До появления гуннов германоязычные готы доминировали
в Восточной Европе в политическом смысле. Главный письмен¬
ный источник того времени и пространства — это «Гетика», исто¬
рия готов Иордана (фактически выписка потерянной готской исто¬
рии Кассиодора)3. Автор относительно подробно писал о войнах
гуннов с готами.
Иордан предоставил небольшое этнографическое описание, ил¬
люстрирующее миграцию готов. В Скифии во времена готов жили
гепиды (вдоль Тисы и Дуная — по Иордану, Скифия включала в себя
и Карпатский бассейн), славяне (между Вислой и Днестром), анты,
связанные со славянами (между Днепром и Днестром), видиварии
(vidivarii) (у Вислы), эстии (у Балтийского моря). К югу от эстиев на¬
ходились акациры, а к югу от них — болгары, уже у Черного моря
(Pontus). Гунны жили в районе Понта, там же и кочевники альциаги-
ры (Altiagiri), которые зимовали у моря, но летом перебирались
в степи в окрестностях Херсона (Chersona, Крым). Другая группа гун¬
нов — это савиры (Saviri). Хунугуры (Нипидигі) — это, вероятнее все¬
го, оногуры, говорившие на западнотюркском языке и занимающи¬
еся пушным промыслом4.
«Движение» гуннов обрушилось на Евразию в IV в. — хотя,
по-видимому, они появились на территории современного Казахстана
1 Засецкая 2002,152.
2 Засецкая 2002,151-152; Балуева и др. 2010,185-186.
3 Скржинская 1960, 51-52, 54.
4 lordanes 2004, 48-49; Напольских 2015, 64; Klima 2016, 64-70.
'великое переселение народоо и ево послед emeu я
еще во II в. Впервые упоминание о гуннах близ Каспия встречается
в письменном источнике в рифмованном описании земли Дионисия
Периегета (III в.)1- «Протогосударства», образовавшиеся в Северной
Евразии, саргатская культура в Западной Сибири и Черняховская
(готская) культура в Восточной Европе были уничтожены в результа¬
те миграции гуннов. Относительно легкое «поражение» последней
неудивительно, так как на ее территории почти не обнаружено фор¬
тификационных объектов1 2.
Язык гуннов неизвестен, но имена отдельных людей, появив¬
шихся в окружении Аттилы, могли быть тюркскими. Таким образом,
и сами гунны могли быть первым тюркоязычным народом, появив¬
шимся в Европе (точнее, группа, образовавшая ядро многоязычной
«конфедерации гуннов», могла быть тюркской)3.
Большинство гуннских имен сохранилось благодаря свидетелю
двора Аттилы Приску Панийскому, который находился при дворе
гуннского правителя в 449 г. с дипломатической миссией. По его
описанию гунны, или «скифы»:
— Аттила/Аттела (ArcijAas);
— Эдика (Ебекшѵ), скиф, один из главных людей Аттилы, который
готов убить своего господина по поручению византийцев;
— Куридах (Коирібахоо), вождь акациров, союзник Аттилы;
— Эскам {Еокар), местный предводитель, женился на дочери Ат¬
тилы;
— Бледа (ВАрба), вождь гуннов, брат Аттилы;
— Эрекея (Нрёкеа), одна из жен Аттилы, от которой у него было три
сына, старший из них возглавлял акациров, контролировал тер¬
риторию Причерноморья;
— лидеры Васих (Ваоіх) и Курсих (Коиріх), которые раньше возглав¬
ляли кампании против мидов;
— Верих (Веріхоо), один из главных людей Аттилы;
1 Засецкая 2002,141; Кляшторный 2002,138.
2 Рыбаков 1982, 43.
3 Кляшторный 2002, 123.
— Эрнак (Нрѵак), младший и любимый сын Аттилы, который, со¬
гласно пророкам, продолжил род;
— Адамий (Абацео), представитель Реки;
— Оэбарс ('Огівараіоа), дядя Аттилы по отцовской линии;
— Мундзук (Моиѵбіоихоѵ), отец Аттилы1.
Некоторые из известных гуннских имен имеют готское проис¬
хождение, такие как Руа, присутствующий в книге Иордана (Roas,
дядя Аттилы), Бледа; однако имена Оэбарс, Мундзук (у Иордана
Mundzucus), Эрнак, Денгизих {у Иордана Dintzic) и другие имеют,
вероятно, тюркское происхождение. По мнению Дьюлы Немета,
«по крайней мере, элита европейских гуннов, но, возможно, и сами
гунны были тюркоязычными или просто тюрками». (Более диффе¬
ренцированный взгляд Омельяна Прицака заключался в том, что
язык гуннов был не совсем тюркским, а «промежуточным между
тюркским и монгольским», с «древнебулгарскими» элементами1 2.)
Предполагается, что гуннские имена присутствуют и в босфорских
эпиграфических памятниках (Оримаг, Салдич, Малдаг, Мидах, Сев-
раг и др.)3. Возможно, что эти памятники могут иметь какое-то
отношение к булгаро-тюркам, поскольку многие более поздние
известные булгаро-тюркские имена «повторяются» на боспорских
надписях (Аспар/Аспургос > Аспарух, Гастеис > Гостун и т. д.)4.
Самый известный правитель гуннов Аттила носил готское имя.
Очень интересна в этом отношении встреча христианского мучени¬
ка Мемория (ум. 451 г.), убитого гуннами, с Аттилой. Меморий чу¬
дом исцелил одного из гуннов. Но несмотря на оказанную помощь,
он должен был умереть, потому что попросил имя Аттилы, и вождь
гуннов верил, что, отказавшись от своего имени, он «выдаст себя»5.
В этой истории и появляется суеверие Аттилы, известное и из других
1 PRT 2014, 6-69.
2 Nemeth 1940, 217-226; Pritsak 1982, 470; Nemeth 1991, 113-117; Golden
1992, 88; Bona 1993, 32; lordanes 2004, 67, 77.
3 Болгов, Рябцева 2016, 64.
4 Степанов 2016,199.
5 Bozoky 2015, 94.
'великое переселение народов и сао последствия
источников. Однако имя «Аттила» могло происходить из готского
либо это было «настоящее» гуннское имя, известное только более
узкому окружению Аттилы.
Согласно Аммиану Марцеллину (330-390 гг. до н. э.), «дикий»
народ гуннов жил к востоку от Меотиды. Современников эпохи Ве¬
ликого переселения народов, как, например, Аммиан Марцеллин,
поражал внешний вид гуннов. Его труд представляет собой досто¬
верное письменное свидетельство того антропологического факта,
что вместе с гуннами в восточной части Европы появились люди
монголоидного типа. Европейцы приписывали антропологические
различия искусственному вмешательству: якобы гунны вырезали
борозды на лицах своих детей при рождении, чтобы у них не росли
волосы. Иордан и Аммиан очень схоже описывали гуннов1. Они ка¬
зались им коренастыми, толстошеими, «поразительно уродливы¬
ми» людьми. Гунны были кочевниками, у них не было постоянных
жилищ («Никто у них не может ответить на вопрос, откуда он поя¬
вился, потому что они родились далеко от места своего зачатия
и выросли еще дальше»), они жили на колесницах, не занимались
сельским хозяйством и, приспосабливаясь к холоду, носили теплую
одежду. Гунны были вооруженными всадниками, безбородыми,
«уродливыми» людьми.
До гуннов степи Евразии были населены в основном ираноязыч¬
ными народами (по крайней мере, теми, которые известны). Об ала¬
нах Аммиан Марцеллин пишет так: «Аланы пересекли Танаис и с тех
пор живут в обширных пустошах Скифии... Соседние народы были
постепенно порабощены во многих победоносных битвах, и, подоб¬
но персам, они были собраны в единый народ под своими собствен¬
ным именем». Аланы, будучи степным народом, не имели постоянных
домов, они не занимались земледелием, питались мясом и моло¬
ком и были привязаны к своим лошадям. Аланы были воинствен¬
ным народом, и согласно культуре степных общин воинственно¬
военное поведение у них уважалось. Однако, в отличие от гуннов,
1 Marcellinus 1993, 586-587; lordanes 2004, 67.
№
аланы были европеоидного антропологического типа — высокие,
светловолосые1.
Гунны, переправившись через Волгу, сначала ворвались в земли
аланов. Они были разбиты и «присоединены» к гуннам. Затем по¬
следовала «плодородная страна» царя Эрманариха (Ermenrichus).
Гунны с подчиненными аланами были так могущественны, что
Эрманарих и готы подумывали о бегстве. Нападение короля Бала-
мира (тех) разрушило государство Эрманариха. Готский правитель,
по свидетельству современника Аммиана Марцеллина, покончил
с собой (но гот Иордан, живший двумя столетиями позже, возмож¬
но, приукрашивая историю, писал, что он погиб в битве). Нападение
гунно-аланского «союза» уничтожило готов, преемник Эрманариха
Витимир (по версии Иордана, Vinnitarius1 2) также был убит в борьбе
с восточными захватчиками.
Иордан, ссылаясь на Орозия, рассказывает историю гуннов-го-
тов, но при этом основывается на старых традициях. (Из «Церковной
истории» Созомена и «Новой истории» Зосима также можно узнать
о борьбе гуннов с готами3.)
«Королем гуннов» (тех), возглавлявшим поход против готов, был
Баламир (Balaber, Balambyr, Balamur, Balamir)4. Позже Аттила был
лишь господином, правителем (dominus, regnator), хотя контроли¬
ровал большую часть Скифии5. При рассказе об Аттиле Иордан ци¬
тирует Приска Панийского. Согласно ему, отцом Аттилы был
Мундзук, а братьями — Октар и Руа. Братья были правителями
гуннов. Гунны переселились в Карпатский бассейн около430 г. (та¬
ким образом, они провели около 50 лет, два поколения, в степях
к востоку от Карпат). В то время восточные готы жили в Паннонии.
После смерти Руа (433 г.) его племянники Аттила и Бледа взяли
1 Marcellinus 1993, 588-590.
2 Вернадский 1997, 138, 147.
3 Латышев 1948, 280-285, 306-307.
4 Иордан 1960, 152, 170-171.
5 Иордан 1960, 159.
великое переселение народов и еао последствия
власть в свои руки1. Гунны повели своих коней на Запад в 437 г., опу¬
стошив Бургундию во время кровавой кампании (это событие лежит
в основе более поздней «Песни о Нибелунгах»). В начале 440-х гг.
были разорены Балканы. Около 445 г. Аттила убил своего брата
Бледу и стал единоличным правителем. В 446 г. Равенна дала ему
должность командующего войском (magister militum). В 447 г. гунны
снова опустошили Балканы (следы этих разрушений видел Приск
Панийский)1 2. Однако в начале 450-х гг. гунны снова выступили про¬
тив Западной Римской империи.
После смерти Аттилы (453 г.) гунны ослабели в результате вну¬
тренних и внешних конфликтов. Господство гуннов в Карпатском
бассейне закончилось вскоре, и власть обрели готы и гепиды.
Гунны сыграли лишь эпизодическую роль в истории Европы,
они господствовали менее 80-100 лет, но тем не менее имели
огромное влияние, изменили политический и этнический ланд¬
шафт Евразии, сломали существующие этнополитические струк¬
туры.
Отношения между готами и гуннами были сложными. Иордан
утверждал, что гунны произошли от готских ведьм-колдунов. Исто¬
рическая ценность этой записи вряд ли велика, но все же она пред¬
ставляет собой определенную интерпретацию связей между гун¬
нами и готами. По мнению готского историка, многие из готов
имели гуннские имена3. Память об Аттиле как о великом восточ¬
ном правителе веками жила в германской устной традиции (вос¬
поминания о готах и гуннах сохранились в Эдде; битва гуннов
с готами — в древнеанглийской «Песне путешественника»; и даже
в исландской «Саге о Вёльсунгах» XIII в. он появляется как Атли
конунг). Примечательно, что в «Песне о Нибелунгах», записанной
в XII—XI11 вв., Аттила — это не кровожадный правитель, а миролю¬
бивый, добрый царь, в отличие от тирана Атли, о котором расска-
1 Sz. Jonas 1994, 17.
2 Sz. Jonas 1994, 18-19.
3 lordanes 2004, 53, 67.
ш
зано в «Саге о Вёльсунгах»1). Предания об Аттиле существовали
помимо германцев у венгров, болгар, адыгов-черкесов1 2.
С точки зрения готско-гуннских отношений примечательно так¬
же, что погребение готского короля Алариха (410 г.), описанное Иор¬
даном, несколько похоже на погребение хазарских правителей (Ибн
Фадлан) и на то, что частично зафиксировано Анонимом Венгерским
относительно Арпада. Над могилой покойного не был установлен
памятник, его хоронили вместе с сокровищами, русло реки (Бусан-
то) искусственно изменили, на дно поместили тело вождя. После
того, как реку вернули в естественное русло, были убиты слуги, уча¬
ствовавшие в погребении3.
Вместе с гуннами в Европе появился восточный менталитет,
в политическом смысле «восточная», «экстерриториальная» форма
господства. Во время визита византийского дипломата, писателя
Приска Панийского к гуннам (449 г.), гунны продолжали требовать
выдачи беженцев от византийцев (это был один из пунктов Маргус-
ского договора 434 г.)4. Когда Приск Панийский встретился с Аттилой
в его шатре, вождь гуннов, сидя на стуле, показал хартию с именами
гуннских подданных, бежавших в Византию. Аттила ругал перевод¬
чика византийцев гунна Бигилу, так как тот служил грекам, но в кон¬
це концов он не причинил ему вреда, поскольку это было бы нару¬
шением правил посольства5.
Сообщение о посольстве Приска Панийского показывает Аттилу
и гуннов в человеческом аспекте, поэтому стоит процитировать
его более подробно. Приск, направлявшийся к посольству Аттилы,
расположенному на территории современной венгерской равни¬
ны, около Тисы, попал в бурю в каком-то болотистом месте. Гунны
1 Pritsak 1981, 55,115,195-196; Sz. Jonas 1994, 28; Lokos 2017,11-12.
2 Ногмов 1994, 84.
3 Ковалевский 1956, 147; Bese 1978, 77-80; Ecsedy 1978, 64-77; МЕН 1986,
97; Sz. Jonas 1994,12; Anonymus 1999, 45; Lezsak 2016, 417-125.
4 Феофан 2005,456.
5 Феофан 2005, 477-178.
'великое переселение народов и еао послед стой я
привели послов в ближайшую деревню. В деревне, находившейся
под контролем гуннов, послов угостили медовым (мвдос) и прося¬
ным (камос) напитками, продуктами явно оседлого населения. Дро¬
ва вряд ли были в этом районе, поскольку в качестве топлива гунны
использовали камыш. Деревенской старостой была женщина, одна
из жен Бледы, которая предоставляла гостям красивых девушек1.
После этого послы отправились в семидневное путешествие на се¬
вер. Они прибыли в деревянный замок Аттилы, вокруг него не было
ни камней, ни деревьев.
У Аттилы было много шатров. У гуннов по скифскому обычаю
практиковалось многоженство. От жены Креки Аттила имел троих
детей. Старший сын во главе акациров осуществлял свою власть
в Понтийской Скифии.
Когда Аттила появился в своем шатре, женщины в белых одеждах
приветствовали его со «скифскими» песнями. На пиру Приск Паний-
ский завел разговор с греческим пленником, который когда-то был
богатым купцом в городе на Дунае, но попал в плен к гуннам. Он сра¬
жался среди гуннов на западе против римлян, на востоке против ака¬
циров, поэтому получил свободу, женился на гуннской женщине
и стал отцом. Грек рассказывал, что свою «гуннскую жизнь» считает
лучше прежней.
Приск подробно описал пир Аттилы. Он сидел на главном ме¬
сте на подиуме, за которым виднелась лестница, ведущая к его
кровати, закрытой занавесками. Этот интерьер интересен не толь¬
ко потому, что вождь гуннов устроил свою спальню по римскому
и греческому образцу, но и из-за относительной близости кровати
государя к общественной зоне, где происходит пир. Это иллюстри¬
рует характер харизматического осуществления власти.
Справа от Аттилы сидели почетные гости, слева — менее почет¬
ные. Трое сыновей Аттилы присутствовали на пиру. Старший сын
сидел на возвышении, но в стороне от отца. Он никогда не смотрел
Феофан 2005,481; PRT 2014, 25.
№
на своего отца, только в землю (это признак авторитарного типа
правления). Когда Аттиле принесли вино, все встали и продолжали
стоять, пока вождь не выпил свою чашу.
К остаткам «племенной демократии» может относиться то, что
гости Аттилы ели с серебряного блюда, а он сам ел мясо из дере¬
вянной тарелки. Одежда гуннского вождя была скромной, ничто
не отличало его от других «скифов», кроме чистоты (приблизитель¬
но 500 лет спустя Лев Диакон так же опишет князя русских Сфендос-
лава, т. е. Святослава, который вел переговоры на берегах Дуная
с византийским императором Иоанном I в 971 г.)1. На пиру все гости
должны были приветствовать Аттилу. После выступали скоморохи,
которые рассказывали о военных победах Аттилы. Затем клоун за¬
ставил всех смеяться. По наблюдению Ириска Панийского, прави¬
тель гуннов не обращал внимания на своих детей, кроме младшего
сына Эрнака. Присутствовавшему на пиру Ириску некий «варвар»
по-латыни сказал, что ранее Аттиле было предсказано следующее:
его клан падет, и именно младший сын восстановит былую славу,
в этом заключается причина его прохладного отношения к старшим
сыновьям. Данный эпизод повествует о вере Аттилы в различные
предсказания (которые, кстати, сохранились в преданиях об Аттиле,
а в описании битвы на Каталаунских полях Иордан также интересно
описывает мистицизм Аттилы)1 2. На следующем пиру рядом с Аттилой
на подиуме сидел уже не его сын.
После смерти Аттилы (453 г.) сотрудничество готов и гуннов пре¬
кратилось. Готы и гунны обратились за помощью к Византии, и им¬
ператор Лев I (457-474 гг.) решил поддержать их против готов. Приск
рассказывает, что после смерти Аттилы его сыновья, по-видимому,
совместно пытались управлять делом гуннов — по крайней мере,
они посылали послов к императору Льву I. В 467 г., когда гунны
и византийцы были союзниками против готов, голодающие гунны
отправили послов к императору с просьбой дать им землю. Это
1 Феофан 2005, 481-505; NOT 2009, 99.
2 lordanes 2004, 80-84.
великое переселение народов и сао последствия
свидетельствует о том, что в областях, находящихся под контролем
гуннов, система снабжения продовольствием рухнула. Византийцы
попросили гуннов разделиться на более мелкие группы, а готы что¬
бы стали слугами гуннов. Узнав об этом, готы, которые присутство¬
вали в войске гуннов, восстали, но византийцы напали на них
и уничтожили1. Восточные готы, жившие в Паннонии, переселились
в Италию около 470 г.
Тот факт, что гунны сами просили допустить их на византий¬
скую территорию, говорит об исчерпании их «пассионарности»,
о «потребности в ассимиляции», которая уже была выражена в не¬
котором смысле в спальне Аттилы, оформленной по греко-римско¬
му образцу, или в римской бане, построенной в замке Аттилы. Ко¬
нечно, тоже значимое явление, что во дворе Аттилы было много
римлян (и германцев). Приск Панийский отмечает, что при дворе
Аттилы одновременно использовались гуннский, готский и итальян¬
ский (вульгарная латынь) языки (но почти никто не мог говорить
по-гречески, кроме военнопленных)1 2. Это также указывает на за¬
падную ориентировку двора Аттилы, своеобразный интернацио¬
нализм на периферии позднеримского мира (присутствие араба
при дворе Аттилы — не исключение, а правило в этом смысле).
В Западной Сибири резко сокращается количество археологиче¬
ских памятников, датируемых ІѴ-Ѵ вв.3 Вероятно, большая часть на¬
селения, проживавшего в Западной Сибири, ушла4, южноуральская
степь почти обезлюдела5.
Миграция угров (протомадьяр) из Западной Сибири через Урал
на запад вполне могла быть инициирована движением гуннов. Похо¬
же, что это не единичное событие, а непрерывная многоволновая
1 Приск. Готская история. URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus/Prisc/frame-
text.htm
2 РЯТ 2014, 31.
3 Багашев 2000,198.
4 Багашев 2000, 209-210.
5 История Башкортостана... 1996, 71-72; Боталов, Гуцалов 2000,183.
№
миграция. Российские исследователи обнаружили несколько ми¬
грационных волн в Приуралье из Западной Сибири1.
Археология может предоставить данные, свидетельствующие
о том, что в это время в современной северной Башкирии возникла
новая археологическая культура, истоки которой находятся в Сиби¬
ри и Юго-Западной Сибири. На Урале появляются курганные мо¬
гильники, южные и восточные предметы и многочисленные захоро¬
нения с конями. Их ближайшие параллели можно найти в Западной
Сибири1 2. Связь между уральским угорским миром и населением
сегодняшней Башкирии прослеживается и ранее. Гафурийский тип
(IV в. до н. э. — II в. н. э.) кара-абызской археологической культуры
(IV в. до н. э. — III в. н. э.) в Приуралье, носители которой были по¬
гребены в подкурганных могилах, судя по керамике, могли иметь
западносибирское происхождение, связанное, возможно, с населе¬
нием гороховской и саргатской культур3.
По мнению Р. Д. Голдиной, это новое население Приуралья
происходит от западносибирских саргатцев. «Саргатцы», пользу¬
ясь естественными проходами Чусовой и Сылвы, пересекли Урал.
По берегам рек Шаква, Плава, Кама (Кляпово, Плеханово, Спас¬
ское) найдены памятники, свидетельствующие о переходе «сар¬
гатцев» через Урал. Один из самых ранних памятников «саргат¬
цев», мигрировавших на запад, — это Бродский курган близ Кунгура
(река Шаква). Такие памятники были оставлены населением вои¬
нов с культом лошади4.
В этой «постсаргатской» популяции, по-видимому, сильно преоб¬
ладало мужское население. Совместная жизнь «угорского» и мест¬
ного «пермского» населения привела к появлению неволинской
археологической культуры у рек Шаква, Ирень5. Территория здесь
1 Иванов 1994, 79.
2 Бадер, Оборин 1958,137-138.
3 Напольских 2002а, 206.
4 Шокшуев 1962,108-115; Голдина 2004, 268.
5 Голдина 2004, 269.
Фсликос переселение народов и сао последствия
представляет собой лесостепь. Густая водная сеть создала отлич¬
ные коммуникационные магистрали1.
Носители неволинской культуры плотно заселяли долину реки
Сылвы, известно около 270 памятников (поселений, укрепленных
мест, одним из которых является крепость Верх-Сая, раскопанная
у реки Шаквы в 1981 г.). Там были найдены курганные и бескурган¬
ные могильники примерно с 600 захоронениями. Ранние погре¬
бальные памятники являются курганными. В женских захоронениях
часто находили ножи и поводья в дополнение к украшениям, в муж¬
ских была распространена конская сбруя. Примерно с VI—VII вв. начи¬
нали использовать бескурганные могильники. Могилы были ориен¬
тированы на восток (особенно в ранних памятниках) или на запад1 2.
Наиболее крупные раскопанные кладбища обнаружены в Неволино
(263 могилы), крепости Верх-Сая (108 курганов со 142 захоронения¬
ми и 185 могилами) и в Броде (51 курган со 108 захоронениями). Все
7 неволинских кладбищ расположены вблизи рек или устьев ручьев.
Большинство захоронений носят индивидуальный характер, но есть
и братские могилы. Умерших хоронили в посмертных нарядах: жен¬
щин с подвесками, жемчугами, поясами, мужчин с оружием, пояса¬
ми, ножами, глиняными горшками и часто с лошадиными костями3.
Население неволинской культуры интенсивно вовлекалось
в международную торговлю, о чем свидетельствуют неволинские
пояса, найденные даже в Прибалтике и Скандинавии4. Но культура
также имела какие-то связи с югом, о чем говорят сасанидские мо¬
неты, обнаруженные в Неволине: монеты Кавада I (488-531 гг.), Хос-
рова I (531-579 гг.), Хосрова II (590-628 гг.) (были изготовлены
в последние годы правления этого императора в 619, 623, 628 гг.).
Сасанидские монеты в количестве 24 штук были найдены в Верх-Сае
вплоть до эпохи Кавада I. Эти монеты, вероятно, пришли на Урал
1 Голдина 2012, 6.
2 Голдина 2012, 34, 87; Голдина 20126, 235.
3 Erdelyi, Ojtozi, Gening 1969; Голдина 2012, 30, 42.
4 Голдина 20126, 236.
131
из одного источника и приблизительно в одно время1. В Бартыме I,
близ небезызвестного Харино, зафиксированы византийские и иран¬
ские предметы и 264 монеты византийского императора Ираклия.
Бартым I интересен еще и стой точки зрения, что значительная часть
захоронений, очевидно, относится к братской могиле второй поло¬
вины VII в.1 2 Примечательно, что так много византийских и иранских
предметов было найдено в неволинских памятниках как раз с того
времени, когда Византия и Иран воевали друг с другом, а тюрки/
хазары были вовлечены в эту войну. Подобные монеты были обна¬
ружены и в памятниках ломоватовской (ломоватской) культуры (на¬
пример, в Демёнках), но отсутствуют в восточной и южной частях
Урала. По каталогу монет А. Маркова (1910) и последующему изда¬
нию подобного каталога, значительная часть сасанидских монет,
найденных в России, была отмечена в Приуралье. По состоянию
на вторую половину 1990-х гг. было известно 18 сасанидских монет
с Приволжья, к западу от него встречаются единичные артефакты,
но в Прикамье их количество составляет более 205 экземпляров3.
Согласно выводам Ю. Морозова, эти данные указывают на то, что
сасанидские монеты через Кавказ и Волгу попали в Прикамье4.
Могли ли «ломоватовцы» и «неволинцы» принимать участие в вой¬
не Византии (хазар, тюрков) против Ирана на стороне тюрок, что
объясняет соответствующие артефакты? Или именно тогда был рас¬
цвет торговли между Византией, Ираном и Уралом, когда они вое¬
вали друг с другом? Как можно объяснить, что вслед за разрознен¬
ными находками в обширном регионе между Ираном и Кавказом
византийские и иранские предметы вдруг размножаются в Прика¬
мье (по словам Ю. Морозова, византийских серебряных монет в сте¬
пи почти нет)? И не только монеты, но и в большом количестве
1 Генинг 1964, 120; Голдина 2012а, 145, 155.
2 Головчанский Г. П. Неволинская археологическая культура. URL: http://
enc.permculture.ru/show0bject.do?object=1803779070; Голдина 2012, 89.
3 Марков 1910; Кропоткин 1971, 77-96; Морозов 1996,148-150.
4 Морозов 1996, 148-149; Голдина 2012а, 155.
Феликос переселение народов и еао последствия
серебряные предметы1. Имеется достаточно много византийских
предметов в Прикамье, датированных VI—VII вв.: около 300 визан¬
тийских монет и 30 горшков (конечно, византийские монеты были
найдены и в Крыму, на Северном Кавказе, но карта В. В. Кропоткина
показывает, что своеобразный «узел» византийских сосудов нахо¬
дился в Прикамье1 2. В некоторых местах одновременно можно найти
соответствующие византийские и сасанидские артефакты (Шеста-
ково)3. Вопрос о сасанидских и византийских сокровищах Перми
уже давно интересует исследователей4. Этот феномен обычно объ¬
ясняется торговлей, но возникают вопросы: почему эта торговая
связь появилась именно тогда, какова ее историческая подоплека,
почему она не была такой интенсивной раньше и позже, почему
в промежуточных регионах нет подобных значительных артефак¬
тов? Возможно, по крайней мере, частично, что они являются трофе¬
ями, приобретенными в связи с военными действиями (не исключая
при этом возможность существования торговых отношений)?5 В ви¬
зантийско-иранских войнах между 572-591 и 626-630 гг. участвова¬
ли северные народы. В средневековом славянском переводе ви¬
зантийской хроники Георгия Амартола и в «Летописце Эллинском
и Римском» употребляется слово «угры» в качестве названия союз¬
ников Ираклия, что, конечно, позднейшая интерпретация, но воз¬
никает вопрос, почему автор считал, что именно угры должны
быть сопряжены с этим событием?6 Исторически эту гипотезу
можно представить только в том случае, если территория Урала
каким-то образом входила в политическую сферу влияния степных,
тюркских народов, причем не обязательно в форме прямого господ¬
ства, но даже в том случае, если для населения Камско-Уральского
региона степное тюркское пространство служило своеобразной точ-
1 Белавин 2006, 14.
2 Кропоткин 1962, 12.
3 Морозов 1996, 155-156.
4 Теплоухов 1895, 247-290; Спицын 1902.
5 Кропоткин 1962, 10.
6 Истрин 1920, 434.
133
кой ориентирования (это предполагает, что тюркская модель вла¬
сти, определяющая политический облик Евразии, была им известна).
В середине VI в. Иордан упоминал о народе оногуров, проживавших
на северном побережье Черного моря, они занимались торговлей
пушниной1. Это позволяет предположить, что оногуры имели нала¬
женную систему северо-восточных связей, образуя южную ветвь
пушного пути (путь меха). Главное направление камской дороги
вело к Прибалтике и Скандинавии, где было найдено большое ко¬
личество неволинских поясов. А. Белавин полагает, что эта связь
в Причерноморье может быть задокументирована археологиче¬
ски1 2. По крайней мере, в то время могла существовать магистраль
между Прикамьем и Черным морем, по которой мог осуществлять¬
ся обмен не только предметами, но и новостями, рассказами, куль¬
турами, что сближало население Прикамья с «цивилизованным»
миром Причерноморья.
Существует версия, что знаменитые неволинские пояса тоже
имеют южное (иранское) происхождение3.
В пользу угорского происхождения «неволинцев» можно вы¬
двинуть лингвистические аргументы. Географические названия до¬
лины реки Сылвы, впадающей в Чусовую, обильны угорской топо¬
нимией. Угры действительно жили в Приуралье. По теории финского
лингвиста Артури Каннисто, судя по географическим названиям,
угры, манси некогда обитали вплоть до линии Печора - Вычегда -
Уфа - Чусовая. Мнение А. Каннисто о «приуральских» угорских топо¬
нимах распространилось в венгерской4 и российской историогра¬
фии5. Однако А. К. Матвеев, основатель свердловской топоними¬
ческой школы, убедительно критиковал представления о западном
распространении угорских топонимов. По его мнению, топонимия
мансийского происхождения в Прикамье существует около Печоры,
1 lordanes 2004, 49.
2 Белавин 2000, 158.
3 Erdelyi 1982, 116.
4 Zsirai 1937, 145.
5 Петровых 1960, 270-274; Матвеев 1985, 13.
'великое переселение uapogoe и ево последствия
и она вторична по отношению к пермским названиям {появилась
в результате поздней миграции)1. Екатеринбургский исследователь
пришел к выводу, что этимологии А. Каннисто ошибочны, манси жили
в Приуралье только в окрестностях рек Чусовой и Сылвы1 2. В 1975 г.
в Свердловской топонимической школе был составлен каталог мансий¬
ских географических названий, подтверждающий вышесказанное3.
В дальних регионах Западной Сибири только в ХІѴ-ХѴІ вв. поя¬
вились манси, наверное, спасавшиеся от напора восточных славян
и пермской колонизации4. О том, что население, называемое сегод¬
ня обско-угорским, изначально проживало не в Западной Сибири,
свидетельствует также большое количество субстратной топони¬
мии5 6. Среди исследователей истории манси распространено
мнение, что современный народ манси возник в результате вза¬
имодействия угров и местного субстратного населения. Именно
с переселения в тайгу Западной Сибири начался новый этап этноге¬
неза манси. Манси, прибывшие в Западную Сибирь с Урала, могли
ассимилировать таежное население, которое переняло элементы
культуры угров, в частности культ лошади.
По описанию В. Н. Татищева, манси (манчи) жили на Урале
в окрестностях рек Туры, Тагила, Нейвы, Ляли, Ливы, Ковды, Тавды, го¬
родов Верхотурье, Пелым, Туринск, Екатеринбург5. Ко времени Первой
всеобщей переписи населения Российской империи в 1897 г. около
Кунгура проживало еще сравнительно большое количество манси7.
(В 1736 г. по заказу В. Н. Татищева составлен глоссарий терминов
на некоем южном наречии мансийского языка, который был открыт
венгерским языковедом Яношем Гуя в 1956 г.8)
1 Матвеев 1962,133-141; Аксянова, Соколова, Федорова 2005, 211.
2 Матвеев 1962,140; Матвеев 2006, 239-247.
3 Глинский, Матвеев 1975, 5-67.
4 Аксянова, Соколова, Федорова 2005, 211.
5 Матвеев 1962,135.
6 Татищев 1962, 251.
7 В 1897 г. 633 манси все еще проживали в уральских уездах Пермской гу¬
бернии. См.: Первая всеобщая перепись Российской империи 1904, 96.
8 Gulya 1958,41-46.
№
Гидронимы Чусовой, Сылвы были записаны еще Г. Ф. Миллером
в XVIII в. Его записи показывают, что в XVIII в. некоторые названия
отличались от современных (Botis ja > Potjazs) или же вовсе исчезли
(Gareval > Babjonki, Amtzuk ки > Multyk). Перспективным направле¬
нием в этом отношении может быть также изучение русских доку¬
ментов, которые становятся все более распространенными с начала
XVI в. Названия «Бизь» (уральские гидронимы Бисер), «Куяр», «Ки-
шерть» (в XVIII в. еще Кишерть); три притока Чусовой с названием
«Утка», или даже сама Чусовая (ср. Tschoosch "rivus"); и дальше
на Урале названия рек Вишера (Vija, Voja на Среднем Урале, неиз¬
вестного происхождения?), Миасс (в исторических документах
Меяс, Мийес, Мияс, один из притоков Исети), по предположению
А. К. Матвеева, могут быть венгерского происхождения1.
Несмотря на то что неволинская культура близка к ломоватов-
ской, пермская интерпретация которой общепринята, ее население
обычно связывают с пермяками, хотя есть и сторонники угорской
версии1 2.
После миграции гуннов (в результате миграции?) на Южном
Приуралье появилась турбаслинская культура, выделенная Н. А. Ма-
житовым. В 1950-е гг. она обычно рассматривается как культура на¬
селения, образовавшегося в результате смешения пришлого иран¬
ского населения и финно-угорского субстрата3. Памятники культуры
находятся в основном вдоль среднего течения реки Белой (как, на¬
пример, знаменитый Уфимский курган). «Турбаслинцев» хоронили
вместе с конечностями лошади в подкурганных могилах с северной
ориентировкой (этот способ погребения, по словам Андрея Белави¬
на, был совершенно новым в том регионе), их керамика была про¬
стая, без орнаментики4. Среди «турбаслинцев» существовал обычай
искусственной деформации черепа (который стал распространенным
1 Gulya 19604; Матвеев 1962,139-140; Матвеев 1980, 40-43, 60-64, 68-69,
135,170-172, 269-270; Смирнов 2001,121-141; Напольских 2015, 26.
2 Казаков 2007, 45; Голдина 2012, 87.
3 Боталов, Гуцалов 2000,183.
4 Васюткин 1968, 56; Белавин, Крыласова 2016, 51-52.
'великое переселение народов и сао последствия
в гуннскую эпоху у народов от Дуная до Каспия. Возможно, что кор¬
ни этого обычая восходят к аланам, он появляется уже во II в.)1.
По мнению В. Ф. Генинга, носителями турбаслинской культуры
были «тюркизированные угры»1 2. Е. П. Казаков и В. А. Иванов полага¬
ли, что это было население южного, сарматского (иранского) проис¬
хождения3. Ф. А. Сунгатов поддержал Е. П. Казакова в своей моно¬
графии о турбаслинской культуре, считая, что «турбаслинцы» были
ираноязычным населением, пришедшим из степной зоны Волго-
Донского региона, но, вероятно, их элита состояла из гуннов4. В тур¬
баслинской культуре башкирские исследователи склонны видеть
предков башкир5 6. Н. А. Мажитов в 1960-х гг. утверждал, что «турбас¬
линцы» пришли из окрестностей Аральского озера на Южный Урал,
и это уже предполагало их отождествление с башкирами8. Правда,
башкирский исследователь передатировал появление культуры
на VII—VIII вв.7 Население турбаслинской культуры установило тес¬
ные связи с «бахмутинцами», далее на западе с «именьковцами».
На западной окраине «турбаслинско-именьковской» группы, на клад¬
бище Коминтерн II, было обнаружено одно из самых ранних «ча¬
стичных конских» захоронений в Поволжье8. Культура пришлого
турбаслинкого населения не была определяющей в этногенетиче-
ском смысле для более поздней истории Приуралья, а к ѴІІІ-ІХ сто¬
летиям она вовсе исчезла9.
Одновременно с угорской миграцией предположительно на
основе местного (пьяноборского) населения начала формиро¬
ваться в современной Северной Башкирии бахмутинская архео-
1 Кузнецов, Пудовин 1961, 91; Засецкая 1968, 52.
2 Генинг 1972, 294.
3 Иванов 1984, 30-37; Казаков 1999, 27; Казаков, Рафимова 1999, 29-31.
4 Сунгатов 1998,114.
5 Мажитов 1964,148-157; Мажитов 1973, 113-114.
6 Мажитов 1968, 65-70.
1 Мажитов 1981, 23.
8 Иванов 1994, 72-75; Казаков 2007, 25.
9 Васюткин 1968, 72; Иванов 1999, 37.
т
логическая культура (выделена А. В. Шмидтом в 1928 г.). «Бахму-
тинцы» жили главным образом в поселениях вблизи рек, но у них
имелись и укрепленные места. Они занимались земледелием
и животноводством (преимущественно разведением лошадей).
Умершего хоронили вместе с костями и шкурой лошади. Их захо¬
ронения были в основном индивидуальными с северной ориенти¬
ровкой. Наиболее характерными предметами бахмутинской культу¬
ры являются женские височные подвески и браслеты, обычно
помещаемые в берестяные ящики рядом с умершим, а также поя¬
са. В мужских захоронениях часто находили следы оружия. Один
из важнейших памятников бахмутинской культуры — это Бирский
могильник у реки Белой. Здесь также присутствуют элементы ча¬
стичного захоронения лошади1. Существуют определенные черты
между бахмутинской и ранней неволинской общностями (напри¬
мер, строительство гробниц, захоронения без инвентаря, коллек¬
тивные захоронения)1 2.
Имеются различные точки зрения относительно происхождения
бахмутинской культуры. Вначале А. В. Шмидт был сторонником при¬
шлого, угорского и даже венгерского происхождения культуры3,
однако, по мнению историка и археолога А. П. Смирнова (1899-
1974), она является продолжением пьяноборской культуры и может
рассматриваться как ее специфическое региональное развитие4.
В 1950-е гг. были обнаружены новые бахмутинские памятники5.
Н. А. Мажитов сначала разделял местное, пьяноборское, проис¬
хождение культуры, но позже признал, что, несмотря на региональ¬
ные особенности, она связана с мигрирующим населением6. По его
мнению, на угорское происхождение этой общности указывают
1 Мажитов 1962, 65-67; Мажитов 1973,119-126; Fodor 1973, 56,162; Бела¬
вин, Крыласова 2016, 53.
2 Шокшуев 1962, 108-115.
3 Шмидт 1929, 26.
4 Мажитов 1968, 49.
5 Мажитов 1962, 65-71.
6 Васюткин 1968, 61; Мажитов 1968, 64, 71.
"великое переселение народов и сво последствия
южные предметы и пояса1. Н. А. Мажитов допускал венгерское про¬
исхождение «бахмутинцев» вслед за А. В. Шмидтом {В. Ф. Генинг
также признавал угорское происхождение культуры)1 2, не в послед¬
нюю очередь потому, что она исчезла в ѴІІІ-ІХ вв., но с венгерской
стороны Иштван Эрдейи и Иштван Фодор скептически относились
к данной идее3. В настоящее время подчеркивается неместный ха¬
рактер бахмутинской культуры: предметы, найденные в погребе¬
ниях, — височные подвески, керамика к востоку от реки Белой —
не типичны для «пьяноборцев». На бахмутинское население с Ѵ-ѴІ вв.
оказали значительное влияние южные «турбаслинцы». Это влия¬
ние разделяет на ранний и поздний периоды существование бах¬
мутинской культуры. Такую периодизацию предложил Н. А. Мажи¬
тов. Поздние бахмутинские памятники обычно богаче ранних, в них
чувствуется южное влияние (например, серьги харинского типа)4. На¬
селение бахмутинской культуры в большом количестве проживало
вдоль Камы и Белой. В. Ф. Генинг пытался выделить еще одну куль¬
туру — так называемую мазунинскую (продолжение пьяноборской
и кара-абызской культур), но это предложение авторитетного архе¬
олога было принято не всеми5.
В Камско-Уральском регионе с IV в. наблюдаются значительные
миграционные процессы. По-видимому, осколки из гуннского дви¬
жения дошли до севера, Волго-Уральского региона (Загребальский,
Уметбаевский курганы в Баймакском районе Башкортостана; пе¬
щерное захоронение Кызыл-Аджер)6.
Вероятно, что некий южный компонент также был вовлечен
в развитие камской ломоватовской культуры. Одновременно с ми¬
грацией гуннов в Среднем Прикамье появилось население южно-
1 Бадер, Оборин 1958,141.
2 Генинг 1964а, 126-127.
3 Erdelyi 1972, 244-248; Fodor 1973,160; Мажитов 1973,137,140.
4 Мажитов 1962, 65; Васюткин 1968, 61-62; Голдина 2004, 298.
5 Васюткин 1971, 93-96.
6 Сунгатов, Гаруспович, Юсупов 2004, 4, 65-67.
139
го происхождения, оставившее за собой курганные захоронения.
В. Ф. Генинг выделил два этапа ломоватовской культуры — ранний,
с мощным южным влиянием (харинский период (ІѴ-Ѵ вв.), термин
введен в научный оборот А. В. Шмидтом), и, собственно, ломоватов-
ский период.
Одной из характерных черт харинского периода является появ¬
ление степной животноводческой традиции. Наиболее важные па¬
мятники этого периода находятся в Старой Мусте (Башкортостан, хотя
в связи с ним возникла идея о сарматском происхождении), Тураеве
(Татарстан), Кудаше (Пермский край). Курганные захоронения Ту¬
раева на северном берегу Камы были раскопаны в 1959-1969 гг.
В. Ф. Генингом. Там было обнаружено 23 погребения мужчин вои¬
нов с богатым инвентарем. Найденные курганы датированы ІѴ-Ѵ вв.,
возможно, речь идет о захоронении гуннов (или представителей
«гуннского племенного союза»)1. За последние десятилетия уда¬
лось отыскать харинские артефакты и в лесной зоне, даже близко
от Вычегды. Там были останки многих вооруженных молодых
мужчин1 2.
В Среднем и Верхнем Прикамье для памятников этого периода
(например, Бурково, Харино, Качкинск) характерны одиночные кур¬
ганы (в них обычно было захоронено более одного человека), в ко¬
торых кроме бедного материального инвентаря было много оружия
и конской упряжи. Отсутствие керамики говорит о милитаризирован¬
ной общности3. В антропологическом смысле это было европеоидное
население4.
Относительно ломоватовской культуры, помимо древнеперм¬
ской, возникла вероятность и угорской интерпретации5. В насле¬
дии данной культуры известны погребальные маски, как правило,
1 Генинг 1964, 72-80; Генинг 1976, 55-108.
2 Голдина 2004, 253.
3 Генинг 1976, 55-108; Иванов 1984, 22.
4 Акимова 1964.
5 Казаков 1997, 34.
великое переселение народов и еао последствия
связываемые с уграми, поэтому западносибирское происхождение
культуры представляется возможным1. Ломоватовская культура
возникла в результате симбиоза местного населения гляденовской
культуры и пришельцев предположительно западносибирского (угор¬
ского?) происхождения, по крайней мере, археология так объясняет
синкретическую материальную культуру этого прикамского населе¬
ния1 2. В. Ф. Генинг и А. X. Халиков считали, что пришельцы относи¬
лись к смешанной «угро-тюркской» культуре, были в основном во¬
инами, бежавшими от натиска гуннов3.
Представители ломоватовской культуры вели комплексное хо¬
зяйство, занимались земледелием, скотоводством, охотой, собира¬
тельством, ремеслом4. Они контролировали предуральский участок
западно-восточной пушной дороги, что помогло включиться в меж¬
дугороднюю торговлю: на более позднем этапе культуры можно
обнаружить связь с Поволжьем, а также отметить появление вос¬
точноевропейских «салтовских» элементов5 6. В современной Перм¬
ской области найдено более половины известных сасанидских сере¬
бряных изделий. Около 200 серебряных изделий и 250 сасанидских
монет были обнаружены на территории между Камой, Обвой, Чусо¬
вой, Сылвой8.
Как и в случае неволинской культуры, «ломоватовцы» с VI—VII вв.
перешли от курганных в бескурганные захоронения. Ориентировка
умерших различна, но обычно их хоронили ногами в направлении
ближайшей реки (за исключением тех, у которых имелись серебря¬
ные погребальные маски, в которых погребение осуществлялось го¬
ловой в сторону реки). Традиция погребения ногами или головой
в сторону реки была зафиксирована у обских угров. У «ломоватов-
1 Голдина 1985, 49,144.
2 Голдина 1985,144, 229.
3 Иванов 1984, 23.
4 Голдина 1985,145-162.
5 Голдина 1985,131-133.
6 Белавин 2006,14.
141
цев» отмечен культ лошади, которым обусловлены известные ча¬
стичные захоронения с лошадью1.
Одним из самых ярких памятников ломоватовской культуры
является Деменковский могильник в устье реки Обвы. Он известен
с XIX в., сильно разграблен. С 1901 г. (А. А. Спицын, с 1953 г. —
В. Ф. Генинг) там было открыто около 200 захоронений, в том чис¬
ле могилы в серебряными масками. Наследие Деменковского
могильника (даже разграбленного) богато, как и другие камские
памятники той эпохи. Конская упряжь идентична той, что найдена
в Бродах, Неволине, Горбуняте. Остатки лошадиных черепов, ко¬
нечностей и шкур были обнаружены в четверти кладбищенских мо¬
гил («частичное захоронение» с лошадью?). По мнению В. Ф. Генинга,
Деменковский могильник использовали между ѴІ-ІХ вв. В южной,
более древней части могильника были зафиксированы сасанидские
монеты (монеты Хосрова II, как и в Неволине)1 2.
В верхней части Камы в Плёсе (Х-ХІ вв.) были также обнаружены
остатки серебряных наглазников и погребальные комплексы с ло¬
шадью (череп, кости лошади)3.
Погребальные маски использовались в Горбуняте (золотая по¬
вязка на глазу), Лавряте (рядом с Косьвой), Редикоре, Аникове (ря¬
дом с Чердынью), Загарье, Рождественском (рядом с Обвой), близ
скалы Светик. Эти памятники в основном датированы X в.4 Наибо¬
лее значимым комплексом, в котором найдены маски, является
могильник в селе Баяново, к северу от Перми. Здесь обнаружено более
40 масок, при этом почти каждый год фиксируют новые артефакты
(к примеру, в 2012 г. был раскопан хорошо сохранившийся пояс (ви¬
зантийский или хазарский))5. В Венгрии среди захоронений эпохи
обретения родины числятся Тисаэслар-Башхалом, Кэнезлэ, Бездед,
1 Белавин 2009,11; Белавин, Крыласова 2016, 58.
2 Генинг 1964, 94-162; Fodor 1973,162; Белавин 2009,14.
3 Fodor 1973,166; Белавин 2009,14.
4 Fodor 1973,166-168.
5 Данич, Крыласова 2014, 87-94.
15еликое переселение народов и eao последствия
Хайдубэсэрмень Бодасэяэ Будэшкут, Хайдусобосло-Аркошхалом
(где нашли нашивки на покрытие для глаз и рта), они относятся к XI в.;
Шарретудвари-Порошхалом (одно «частичное» захоронение с ло¬
шадью), Заласентгрот, Сабадкидьош; Ракамаз, Коронц (позолочен¬
ные глазные и ротовые покровы)1. Посмертные маски и наглазники
в ломоватовской культуре Приуралья и Западной Сибири являются
частью угорской культуры (в отечественных исследованиях архео¬
лог Иштван Диенеш обратил на это внимание). В современной Тю¬
менской области были обнаружены несколько таких погребений,
относящихся к обским уграм. Обычай этот, возможно, происходит
от таштыкской культуры (хотя подобная практика была известна
на востоке в Турфане с III—IV вв., и даже в Средней Азии)1 2. Он был
характерен для обских угров и сохранился до Нового времени в За¬
падной Сибири3. В российской литературе похороны в масках или
с завязанными глазами обычно описываются как угорский феномен,
в венгерской литературе — часто как евразийское явление, связан¬
ное с периодом Великого переселения народов. Эти два утвержде¬
ния не обязательно взаимоисключающие4.
Венгерский археолог Михай Бенке опубликовал большую ста¬
тью о евразийском контексте погребальных масок. Она определила
во многом последующие наши размышления на эту тему. По мне¬
нию Бенке, обычай захоронения в масках происходит из Средизем¬
номорья, он распространялся благодаря эллинистической цивилиза¬
ции от запада до Турфана по Великому шелковому пути и оттуда
в Западную Сибирь (Барсов городок — VIII в.), а завернуть голову
умершего в шелк — это китайский обычай. Такие погребения можно
обнаружить на территории современного Кыргызстана, в Турфане,
1 Szoke 1962,13; Dienes 1978; Laszlo 1997,95; Nepper 2002,48,104,215,310-311,
354, 395,401.
2 Balogh 2016, 65.
3 Veres 1982, 113-117.
4 Белавин 2009, 6-17.
143
Камско-Уральском регионе и Карпатском бассейне1. Серебряные
посмертные маски и повязки на глазах на Урале и в Западной Сиби¬
ри (а также дальше на юг и на запад в местах, связанных с венграми)
традиционно считаются этническим маркером угров, который ил¬
люстрирует прежний угорский мир. А. М. Белавин отмечал, что они
имели и социальную функцию (только состоятельные люди могли
позволить себе похоронить их в серебряной маске, закрывающей
все лицо). В настоящее время известно 28 захоронений из Западной
Сибири и Урала с масками или наглазниками, из которых 13 нахо¬
дятся на территории современного Пермского края1 2. Во всяком слу¬
чае, процент захоронений в масках в ломоватовской культуре самый
высокий (11 %)3. Мнение Иштвана Фодора о том, что у мадьяр обы¬
чай использовать серебряные наглазники возник в уральской этно¬
культурной среде, не противоречит тому факту, что он был распро¬
странен и в других частях Евразии.
Первые погребальные маски западнее от Урала были найдены
в харинских могильниках4. С VI в. они появляются в ванвиздинской
культуре (Вычегда), к северу от харинской, которая, с точки зре¬
ния Е. П. Казакова, имеет уральское происхождение5.
Возможно, погребальные маски были принесены протомадья¬
рами в Прикамье и увезены в Карпатский бассейн6, но не исключе¬
но, что первые погребальные маски появляются уже в аварскую
эпоху в Карпатском бассейне (см. богатое погребение в Кунбабони,
датируемое VII в.)7. Примечательно, что в междуречье Дуная и Тисы
известно несколько мест, где были обнаружены фрагменты золо¬
тых, позолоченных серебряных лицевых погребальных покрытий.
1 Fodor 1973,165; Benko 1984.
2 Белавин, Крыласова 2016.
3 Казаков 1992, 250; Белавин 2009,15.
4 Belavin, Krilaszova 2010, 247.
5 Казаков 2007, 23.
6 Халикова 197.
7 Balogh 2016.
15еликое переселение народов и eao последствия
Хотя не исключено, что эти фрагменты могут быть украшением гро¬
ба или одежды1.
Во второй фазе ломоватовского периода роль земледелия уси¬
лилась, курганные погребения исчезли. В то же время увеличились
и региональные различия. Например, в районе реки Сылвы, кото¬
рый по своему географическому положению более пригоден для
архаизации культур, изменения произошли позже. Продолжением
ломоватовской культуры является родановская культура на верхней
Каме (IX—XIV вв.), которая уже более определенно отождествляет¬
ся с коми1 2.
Одновременно с ломоватовской культурой в ІѴ-Ѵ вв. эволю¬
ционирует поломская культура, выделенная В. Ф. Генингом. Она
локализуется вдоль реки Чепцы, существовала до IX в. Е. П. Каза¬
ков, А. М. Белавин и В. А. Иванов отмечают, что эта культура и ло-
моватовская во многом идентичны; поломская культура, как и
ломоватовская, связана с харинским населением, по крайней
мере частично3.
Примерно в ІѴ-Ѵ вв. вдоль Средней Волги и Нижнего Прикамья
появилась именьковская культура4. Однако ее корни находились
не на востоке, а на западе.
В новейшей российской литературе распространилось мнение,
что носители именьковской культуры были славянами5, или «гото-
славянами». Эту позицию разделяли известные археологи В. В. Се¬
дов, С. Г. Кляшторный и др. Предки «именьковцев» жили на Волыни
и в Приднепровье. Представляется вероятным, что давление гуннов
(и готов) привело к тому, что население, живущее к западу от Днепра
(славяне?), мигрировало на восток. После эмиграции готов в При-
1 Balogh 2016.
2 Fodor 1973, 170.
3 Erdelyi 1982,110-115; Голдина 20126, 227; Белавин, Крыласова 2016,55-57;
Иванов 2016, 35.
4 Багаутдинов, Богачев, Зубов 1998,167; Голдина 2004, 284.
5 Багаутдинов, Богачев, Зубов 1998,167; Голдина 2004, 284.
145
днепровье образовался вакуум1. Появление именьковской культу¬
ры приблизительно совпадает с появлением харинского периода
в Прикамье. В данном контексте особое внимание следует обратить
на то, что в харинских памятниках (Кудашево, Тураево) есть арте¬
факты (шлемы), аналогии которых можно обнаружить на западе
(в современной Румынии или около Керчи). Однако можно увидеть
и параллели между именьковской и хариновской керамикой и под¬
весками (западные параллели восходят вплоть до вельбаркской
культуры)1 2. Население именьковской культуры было знакомо с земле¬
делием. Влияние «именьковцев» можно наблюдать в соседних
«пермских» районах, где благодаря им появились новые виды сель¬
скохозяйственных орудий (например, серпы, топоры для вырубки
лесов и др.)3.
Славянскую, или балто-славянскую, гипотезу именьковской
культуры поддерживает то обстоятельство, что некоторые очень
ранние, по-видимому, праславянские термины попали в древне¬
пермский язык4. Например, перм. *ги^ед «рожь» (удм. 3ед «рожь»);
перм. *lud «земля, поле» (удм. lud «поле», коми lud «поле», «пахот¬
ная земля», обычно разграниченное поле); перм. *доЬз «гриб»
(удм. диЫ «гриб», коми gob (gobj-) «(съедобный) гриб», то же самое
слово встречается в других языках: чуваш. кэтВа «гриб», татар.,
башк. gombd «гриб»; возможно, с этим словом связано венг. gomba
«гриб» (согласно венгерскому этимологическому словарю данное
слово имеет славянское происхождение, но славянский язык,
из которого предполагаемое слово *ggba попало в венгерский,
не может быть определен)5. По мнению В. В. Напольских, в этом слу¬
чае не просто возможным, но «несомненным» является некий «бал-
то-славянекий» языковый источник (см. лит. gumbas «шишка»,
1 Bojtar 1997,105.
2 Голдина 2004, 264-266.
3 Голдина 2004, 281.
4 Седов 2001, 6.
5 MTESZ 11967,1072.
І&сликое переселение napogoo и coo последствия
«бугорок»). Употребление грибов могло быть новшеством «имень-
ковцев» в Волго-Уральском регионе. Некоторые финно-угорские
группы {языческие удмурты на востоке) даже в настоящее время
не едят грибов, что, согласно В. В. Напольских, раньше могло быть
обычным явлением1.
Вышесказанное объясняет, почему мусульманские авторы (Аль-
Балазури, Ибн Асам аль-Куфи и Ибн Хордадбех в ІХ-Х вв.) в описа¬
нии знаменитого похода Марвана против хазар в 737 г. называли
Дон рекой славян {соответствующие тексты были опубликованы
на венгерском языке Иштваном Зимони, хотя он отождествлял сла¬
вян с венграми)1 2, а также почему Ибн Фадлан в 922 г. называл волж¬
ских булгар «славянами». По мнению А. X. Халикова, именьковская
культура имела тесные связи с кушнаренковской, часто связанной
с венграми3. В целом славянская аргументация именьковской куль¬
туры достаточно обширна, чтобы быть чем-то большим, чем «аван¬
тюрная теория» (как это утверждает Иштван Фодор)4.
Миграция из Западной Сибири в Волго-Уральский регион в IV в.
могла быть только первой волной. Согласно Р. Д. Голдиной, за этим
последовала вторая волна в VI—VII вв., в результате которой сформи¬
ровалась кушнаренковская культура, вероятно, западносибирского
происхождения. Ее датировка довольно неопределенная, на это
указывал еще в 1960-е гг. С. М. Васюткин. Хотя большинство иссле¬
дователей придерживаются мнения о возникновении кушнарен¬
ковской культуры в Ѵ-ѴІ вв., в литературе также встречается предпо¬
ложение, что это событие относится к IV в.5 Е. А. Халикова считала,
что «кушнаренковцы» уже в V в. населяли Волго-Уральский регион6.
А. X. Халиков полагал, что VI в. ближе к исторической реальности,
и появление этого нового населения в Приуралье связано с движе-
1 Напольских 2015, 65-76.
2 Старостин 1982, 210-211; Седов 2001, 7-10; Zimonyi 2014,142.
3 Халиков 1984.
4 Fodor 2015, 34.
5 Васюткин 1968, 69-71.
6 Халикова 1976.
147
нием (западных) тюрков, что также привело в действие аварскую
миграцию. Тюрки добрались до Крыма в 570-х гг. (дипломатические
отношения между Византией и западными тюрками были установ¬
лены уже в эти годы)1. С точки зрения Л. Н. Гумилева и А. X. Хали¬
кова, кушнаренковскую культуру сформировали угры, бежавшие
на запад через Урал. В соответствии с этой теорией венгерское сло¬
во isten «бог» произошло от имени западнотюркского кагана Исте-
ми (552-576 гг.), оно якобы представляет собой некую память по¬
корения венгров1 2. Следует отметить, что этимология венгерского
слова "isten" является одной из самых загадочных в нашем языке.
Есть даже маловероятная версия о том, что оно происходит из хатт-
ского языка (см. хаттск. Estan, Aston «бог солнца», хеттск. Istanu
«солнце»)3.
Конечно, это всего лишь предположение. Антрополог М. С. Аки¬
мова, основываясь на европеоидное™ этого населения, считала
возможным южное происхождение «кушнаренковцев»4. Е. А. Хали¬
кова связала кушнаренковскую керамику с керамикой Прииртышья
и Оби и предположила их генетическую связь с западносибирской
саргатской культурой из-за сходства керамики и погребального
обряда. Согласно этой концепции, кушнаренковская культура про¬
изошла от саргатцев. Поскольку она отождествляется с венграми
и ее территория идентифицируется с Великой Венгрией, то можно
проследить венгерскую прародину до Западной Сибири5 6. Е. П. Каза¬
ков, основываясь на керамике, тоже не сомневался в западноси¬
бирском происхождении кушнаренковской культуры8. Авторитет¬
ные археологи В. В. Седов и В. А. Могильников разделяли подобную
точку зрения7.
1 Ligeti 1986, 328, 342; Иванов 1999, 37.
2 Халиков 1984.
3 Ѵёкопу 2002, 171.
4 Акимова 1968, 69.
5 Халикова 1976.
6 Казаков 1981; Арсланова 1983.
7 Седов 1978, 14; Могильников 1988, 22-25.
15е ликос переселение нлродоо и еао последствия
В. А. Иванов отмечал, что кушнаренковская и караякуповская
культуры появились около VI—VII вв. в Волго-Уральском регионе.
Пришлое в Волго-Уральский регион население (предположительно,
протомадьяры), возможно, вступило в столкновение с «турбаслин-
цами» и разграбило их местности1.
Опираясь на физико-антропологические данные, можно утверж¬
дать, что «кушнаренковцы» были пришельцами. Это полностью ев¬
ропеоидное население, которое сильно отличается от «коренной»
популяции бахмутинской и пьяноборской культур. Кушнаренков-
ское население отличалось от «коренного» не только тем, что оно
было пришлым и полностью европеоидным, но и тем, что позже ис¬
чезло (эмигрировало), поэтому физически не участвовало в даль¬
нейшей этнической (антропологической) истории Волго-Уральского
региона1 2.
Памятники кушнаренковской культуры обнаружены в первую
очередь на левом берегу реки Белой. Носители культуры вступали
в контакты с «именьковцами» и местным пермским населением
на западе и севере3. Погребения производились под низкие курга¬
ны, в основном это были индивидуальные захоронения, но также
известны (предположительно) «семейные» курганы. Ориентировка
северная или западная. Предметы (оружие, украшения для лоша¬
дей, пояса, браслеты, бусы в женских погребениях и т. д.) были по¬
ложены в могилы, рядом с головой покойного ставили глиняный
горшок с кониной или бараниной, а в насып — лошадиную голову4.
В погребальных обрядах известны наглазники, захоронения с лоша¬
дью (череп и кости ног — Кушнаренково, Измери)5. Предполагается,
что бакальская культура (в которой наблюдается «саргатский
субстрат»)6 представляла некий «переход» между саргатской и куш-
1 Иванов 1984, 55-56.
2 Бикбулатов и др. 2002, 33-34.
3 Голдина 2004, 281.
4 Белавин, Крыласова 2016, 53.
5 Erdelyi 1982, 76.
6 Рафикова 2010; Матвеева 2016, 26.
149
наренковской культурами на Урале и в Западной Сибири. По мне¬
нию исследователей, бакальская культура является предшествен¬
ницей караякуповской и кушнаренковской культур1. Возможно,
западносибирская потчевашская культура (ѴІ-ІХ вв.) также была
связана с уральским угорским миром1 2. У «потчевашцев» наблюда¬
ется сходство погребальных обрядов, керамики и материальной
культуры (орнаменты в форме бабочек, пряжки ремней с изображе¬
нием трех медведей) с приуральцами3. Вместе с тем у носителей
потчевашской культуры был развит культ лошади, а также, что уди¬
вительно, они занимались земледелием на своих северных землях4.
Потчевашская и кушнаренковская керамика, по всей видимости,
имеют генетическую связь5.
По мнению Н. П. Матвеевой, такое сходство свидетельствует об ак¬
тивной караванной торговле. Но сходство имеет такую степень, что
«не позволяет расценивать кушнаренковский таксон в качестве ар¬
хеологической культуры». Кушнаренковско-потчевашскую пробле¬
му исторически можно рассматривать в контексте древнемадьяр¬
ской истории6. Примечательно, что потчевашская культура достигает
своего расцвета в Западной Сибири, одновременно с этим кушна¬
ренковская — в Приуралье.
Караякуповская культура Приуралья могла появиться в VIII в.
Она довольно близка к кушнаренковской. В центре территории ка¬
раякуповской культуры находилась река Белая. Погребальный обряд
похож на то, что наблюдается у «кушнаренковцев», но есть и суще¬
ственные различия между ними. Одно из самых явных — это то, что
у «караякуповцев» курганных погребений меньше, чем у «кушна¬
ренковцев» (54% против 77%), а у венгров курганов вообще нет7.
Ориентировка погребений у «караякуповцев» преимущественно
1 Боталов 2016, 518.
2 Иванов 1999, 66, 69-70; Голдина 2004, 281.
3 Иванов 1999, 66, 69-70; Голдина 2004, 281.
4 Мошинская 1953,189-220, 206-210.
5 Казаков 1981; Белавин, Крыласова 2016, 54.
6 Матвеева 2021.
7 Иванов 1999, 64-65.
Фсликос переселение народое и сао последствия
западная, у «кушнаренковцев» чаще встречается северная. Мате¬
риальная культура «караякуповцев» имеет более значительное
южное влияние («тюркские» пояса)1. Караякуповско-булгарские
отношения были интенсивнее, с активной торговлей между двумя
общностями1 2. Караякуповско-булгарские отношения, как пред¬
ставляется, не были бесконфликтными. Все укрепленные места
«караякуповцев» (Кара-Якупово, Таптыково, Чукрашинское горо¬
дище у реки Чишмы, Уфа II) расположены в западной пограничной
области культуры. Однако более богатые памятники были найде¬
ны в восточных, уже лесистых, гористых, уральских зонах культуры.
По-видимому, элита «караякуповцев» (протомадьяр) проживала
в уральской местности3.
Кушнаренковская культура чаще всего отождествляется с вен¬
грами, особенно после открытия Большетиганского могильника
в 1974 г. Его венгерское происхождение почти не вызывает сомне¬
ния у исследователей. Он представляет собой некий переходный тип
между венгерскими памятниками эпохи обретения родины и приу¬
ральскими (скорее всего, протомадьярскими) местонахождениями.
В VIII в. район реки Белой мог быть центром протомадьярской
земли4. Вопрос о характере взаимоотношений с именьковской куль¬
турой остается открытым5.
Больше-Тиганский могильник — ключевой в проблематике рас¬
селений западных и восточных мадьяр. Здесь сначала были обнару¬
жены 17 женских, 19 подростковых и детских и 23 мужских захоро¬
нения. Ориентировка умерших головой на запад и на северо-запад.
В 11 могилах (7 мужских и 4 женских) зафиксированы захоронения
комплексов из черепа, костей четырех ног лошади, но есть также моги¬
лы только с черепом или челюстью лошади. У б мужчин и 2 детей лица
1 Иванов 1994, 81.
2 Иванов 1994, 82.
3 Иванов 1994, 81-82.
4 Иванов 1984, 57.
5 Иванов 1984, 57-58.
151
покрыты повязкой из кожи или ткани с серебряной пластинкой, при¬
шитой на место глаза. В мужских могилах были найдены предметы
вооружения (9 сабель, кинжалы, топор), ременные накладки с орна¬
ментами растений. Формы стрел похожи на кушнаренковские и кам¬
ские, конские наборы — на большетарханские и танкеевские. В це¬
лом, как это характерно для камско-уральских памятников, материал,
обнаруженный в Больших Титанах, богат. В женских могилах име¬
лись особые головные уборы и драгоценности. Параллели подве¬
скам можно фиксировать в памятниках неволинской, ломоватов-
ской, кушнаренковской культур. Керамический материал похож
на кушнаренковский, но и отличается от него. В Больших Титанах
найдено лишь несколько керамических изделий, которые соответ¬
ствуют кушнаренковским. Наиболее похожие предметы, а также
погребальный обряд, комплексы из черепа и костей ног лошади
(по венгерской терминологии, это называется reszleges lovastemet-
kezes, т. е. в буквальном переводе «частичное захоронение с лоша¬
дью»), посмертные маски, преимущественно западная ориентиров¬
ка встречаются в венгерских памятниках эпохи обретения родины
и в ломоватовской, кушнаренковской (караякуповской) культурах.
Датировку могильника позволяют определить обнаруженные там
монеты (670, 709-710, 717-718, 742-743, 745-746, 760-761, 787-788,
779-780, 789 гг.)1.
Венгерская (караякуповская) интерпретация Больше-Тиганского
могильника была принята В. А. Ивановым. Ведь керамический мате¬
риал в большинстве караякуповский (54%), а также погребальные
предметы, хотя женский наряд похож на ломоватовский; погре¬
бальный ритуал тоже связан с «караякуповцами» (форма могилы,
способ укладки умерших, ориентировка на запад, северо-запад, на¬
личие керамики и конских костей). Хотя Больше-Тиганский могиль¬
ник отличается от караякуповских памятников отсутствием курга¬
нов, но это сближает его с культурой дунайских венгров. Можно
1 Халикова 1976; Казаков 1992, 61-62, 72.
І&сликос переселение народов и ево последствия
сказать, что Больше-Тиганский могильник образует переход между
«чистыми» караякуповскими памятниками и венгерскими времени
обретения родины.
Больше-Тиганский могильник является одним, но, возможно, наи¬
более значительным памятником в средневековом Приволжье из той
камско-уральской группы, памятники которой с VII—VIII вв. появляют¬
ся в этом регионе. К данной группе относятся также Немчанский мо¬
гильник (две могилы, ѴІІНХ вв.), место в 116 км от Самары, и такта-
лачукские погребения. Они связаны с кушнаренковской культурой,
в то время как другая группа, могильник в Хрящёвке близ Волги (уже
под Тольятти) и часть могил Больше-Тарханского могильника, имеет
более северное, «камское», происхождение1.
Кроме Больше-Тиганского, другой важнейший могильник, со¬
держащий камско-уральский компонент, — Больше-Тарханский,
уже на правом берегу Волги. Большетарханское население, по всей
видимости, имеет именно «камское» происхождение (по термино¬
логии Е. П. Казакова, «ломоватово-поломское»), Больше-Тархан¬
ский могильник содержит 392 погребения. Многие из них связаны
не с камско-уральским компонентом, а скорее с булгаро-тюркским
населением, пришедшим с юга. Археологи всего в 97 могилах обна¬
ружили следы комплексов погребений с черепом и костями ног
лошади. Таким образом, Больше-Тарханский могильник является
самым крупным памятником с «частичным конным погребением»
(в Волго-Уральском регионе насчитывается всего 157 погребений
такого типа). В этом могильнике нашли наконечники стрел, иден¬
тичные тем, что были зафиксированы в Больших Титанах. Обнару¬
женные монеты (775-809 гг.) позволяют датировать могильник
ѴІІНХ вв.1 2
Возможно, это было одним из тех мест, где протомадьяры всту¬
пили в контакте булгаро-тюркским населением. В археологическом
1 Казаков 1981; Казаков 1992, 58, 77.
2 Казаков 1992, 34-35, 65, 245, 273; Казаков 2007, 26.
153
материале ранней Волжской Булгарии можно выделить две группы —
южную (это есть собственно булгаро-тюрки) и камско-уральскую.
Больше-Тарханский могильник — физическое свидетельство того,
что эти две группы, бывало, жили вместе, хотя «южане» (Кайбел,
Урень, Хрящевское, Золотая Нива), вероятно, булгары, судя по мо¬
гильникам, не всегда имели непосредственные контакты с камско¬
уральской группой. Но камско-уральскую группу также можно разде¬
лить на две подгруппы — «ломоватово-поломскую» и южноураль¬
скую (кушнаренковскую, караякуповскую). Примечательно, что па¬
мятники камской группы (Большие Тарханы I, Тетюши, Танкеевка)
были обнаружены на юго-западной периферии данного комплекса,
непосредственно у Волги, по обе стороны великой реки; в то время
как местонахождение южноуральского компонента занимает более
восточные земли.
Присутствие камско-уральского компонента на территории
бывшей Волжской Булгарии, нынешнего Татарстана, можно про¬
следить и после IX в. Наиболее значительным из этих относитель¬
но поздних памятников является Танкеевский могильник, обнару¬
женный в 1904 г. примерно в 20 км к югу от города Болгары. Там
было отмечено 1171 захоронение (из них 691 разграблено). Архе¬
ологи нашли при раскопках 1113 языческих и 58 мусульманских
захоронений (безынвентарные мусульманские захоронения изо¬
лированы в восточной части кладбища). Большинство погребений
(более 220), по-видимому, были с лошадью. Лица умерших были
покрыты саваном, остатки которого обнаружены (45 мест). Кроме
того, в захоронениях сохранились остатки посмертных масок,
а также одна серебряная посмертная маска. Найденный здесь ке¬
рамический материал, как правило, не южного происхождения,
а восходит к Приуралью, кушнаренковской культуре. Однако он
сопоставим и с материалом, зафиксированным в Неволино и Боль¬
ших Титанах. Несмотря на кушнаренковскую керамику, материал
Танкеевского могильника заметно «камский» (почти идентичные
пары танкеевских предметов (горшков, подвесок, масок) можно уви¬
деть на Загарском и Баяновском кладбищах). Некоторые погребения
15с ли кос переселение HJpogoo и еао последствия
проводились так же, как и в поломской культуре1. Там были отмече¬
ны монеты {всего 18), из которых 15 датированы ІХ-Х вв. В Танкеев-
ском могильнике имелись характерные зубчатые подвески, анало¬
гичные тем, которые были обнаружены в венгерских (детских)
могилах эпохи обретения родины (например, Саконь, Собкишердэ,
Тисафюред)1 2. Формы наконечников стрел, конских орудий и жен¬
ских головных уборов в Танкеевке такие же, как и в Больших Тита¬
нах. Параллели женских головных уборов отмечены в Венгрии,
на Северном Кавказе и в Камско-Уральском регионе3.
Тетюшский могильник на Волге (Татарстан) похож на Танкеев-
ский, но здесь погребения не сопровождались комплексами чере¬
пов и костей лошадей. В целом этот могильник ближе к менее бога¬
тым булгаро-тюркским памятникам (хотя и здесь были найдены
пилообразные подвески в детских захоронениях)4.
По мнению Е. А. Халиковой, Танкеевский и Тетюшский могиль¬
ники можно рассматривать как наследие восточных венгров (име¬
ются в виду венгры, не переселившиеся в Карпатский бассейн), про¬
живающих в Волжской Булгарин5. Иштван Фодортоже поддерживал
эту точку зрения.
Восточные параллели Бол ьше-Ти га некого могильника можно
увидеть в следующих местах Башкирии.
Стерлитамакский могильник близ реки Белой был открыт в 1950 г.
во время строительства завода. К сожалению, значительная часть
могильника разрушена машинами еще до того, как начались архео¬
логические раскопки. На этом месте могло было быть приблизи¬
тельно 20 могил. Материал Стерлитамакского кладбища может слу¬
жить неким эталоном, поскольку на основе обнаруженных там
1 Халикова 1976; Erdelyi 1977, 72; Казаков 1992, 77, 89, 115, 200, 245-246;
Казаков 2007, 23.
2 Fodor 1975,186.
3 Казаков 1992, 65-66,170-171.
4 Казаков 1992,107-108.
5 Халикова 1975, 37-42; Fodor 1977,104.
155
монет можно датировать его. В этом могильнике найдены золотые
и серебряные глазные накладки, подобные тем, что были у вен¬
гров эпохи обретения родины. Ориентировка западная. В захоро¬
нениях отмечено большое количество костей животных, главным
образом лошадей, а керамика близка к декоративным элементам
турбаслинской и кушнаренковской культур. Мужчины были похоро¬
нены с оружием, длинными мечами, стрелами, топорами, стремена¬
ми, поясами. В двух могилах отмечены глазные накладки, сделан¬
ные из очень тонких золотых и серебряных пластин (это была первая
подобная находка в Башкирии). Н. А. Мажитов объяснял наличие
данных предметов классовыми различиями, которые выявляли,
так сказать, статус покойного1.
Антропологически это население европеоидного типа. Монеты
(как аксессуары женской одежды, 705, 712, 743, 770, 774, 779 гг.) по¬
зволяют датировать могильник ѴІІІ-ІХ вв.1 2 Иштван Фодор не сомне¬
вался в венгерском характере могильника, хотя и считал его памят¬
ником восточных венгров. Н. А. Мажитов, конечно, полагал, что речь
идет в данном случае о башкирах3. Р. Б. Ахмеров дал сарматскую
интерпретацию могильника, О. В. Бадер и В. А. Оборин идентифици¬
ровали кладбище как иранское (аланское)4.
Курганы Ямаши-тау расположены в южной Башкирии. Там было
обнаружено два кургана. В первом, покрытом камнями, не было по¬
гребения. Во втором погребены два человека (с лошадиной уздой,
бронзовыми украшениями в форме сердца и луны и тонкими сере¬
бряными поясами)5. По мнению В. А. Иванова, эти курганы принад¬
лежали «караякуповцам» или «кушнаренковцам»6.
Хусаиновские курганы расположены в горных районах юго-вос¬
точной Башкирии (исследованы с 1965 г.). Там были зафиксированы
1 Халикова 1976; Fodor 1977, 110.
2 Мажитов 1973, 152-154; Мажитов 1981, 91-95.
3 Fodor 1975, 221-226.
4 Бадер, Оборин 1958, 142.
5 Мажитов 1981, 30-38.
6 URL: http://encycl.bash-portal.ru/karayakup_kult.htm
іЗеликое переселение народов и еао последствия
12 небольших насыпей с останками 30 человек. Ориентировка се¬
верная. Здесь тоже монеты помогают датировать: четыре аббасид-
ские серебряные монеты VIII в. были найдены в относительно бога¬
том женском захоронении. Пояса, серьги и подвески, обнаруженные
в этих курганах, похожи на венгерский материал эпохи обретения
родины1.
Манякский могильник расположен в северной Башкирии, неда¬
леко от устья реки Быстрый Танып. Он был открыт в 1967-1968 гг. Да¬
тируется VII—VIII вв. Ориентировка северная и северо-западная1 2.
Н. А. Мажитов подчеркнул алтайские параллели Манякского мо¬
гильника (стремена, пояса), но нельзя отрицать, что пояса имеют за¬
падносибирские аналогии. Керамика кушнаренковская3. Подобные
артефакты обнаружены в Новобиккинских курганах (северо-западная
Башкирия), башкирском городе Болгары (VII—VIII вв.), Лагеревских кур¬
ганах (северо-восточная Башкирия), Ишимбаевском могильнике
(северная Башкирия) (отмечены следы комплекса погребений с че¬
репом и костями лошади, в одной из могил найдены остатки седла,
украшенного серебряным орнаментом, где изображены две бегу¬
щие лошади); вдоль реки Сакмары (южная Башкирия) в караякупов-
ских курганах Бекешево I и II; в Муракаевских курганах (VIII—XI вв.),
на Урале (в основном сильно разграбленные погребения с лошадьми,
сердцевидные орнаменты и др.)4. В. Д. Викторова раскопала в Итку-
чуково (у реки Нугуш на юге Башкирии) погребение с черепом и
костями лошади. Памятник был датирован VIII в.5 6 Уже на севере
Башкирии, в Кушулево, на реке Куваш, также найдены подобные
погребальные комплексы и остатки посмертных масок8.
1 Мажитов 1973,166; Мажитов 1981, 49.
2 Мажитов 1981, 5-16.
3 Мажитов 1973,129-135.
4 Fodor 1973,161; Мажитов 1973,167; Халикова 1976; Мажитов 1981,16-18,
25, 27-28, 30-38, 56-91, 127.
5 Халикова 1976; Erdelyi 1982, 77.
6 Erdelyi 1982, 82; Белавин, Крыласова 2016, 80.
157
Сильно разграбленный Старохалиловский могильник на правом
берегу реки Ай находится недалеко от Лагерева. Этот могильник со¬
стоит из 8 курганов (они имеют высоту 20-40 см, а один из них — 1 м).
Под некоторыми курганами находится только одно погребение,
под другими — 3 или 4, всего 50 захоронений. Находки очень близки
к тем, что обнаружены в Стерлитамакском могильнике. Одного че¬
ловека похоронили с поясом, на котором висела серебряная лож¬
ка. На ручке ложки изображен медведь, который положил голову
на передние лапы (медведь в жертвенной позе?). Керамика куш-
наренковская. Датируется VIII в., по аббасидской монете1.
Каранаевские курганы (их количество 18) находятся в непосред¬
ственной близости от Старохалилова. Памятник поздний, поскольку
там были найдены саманидские монеты середины X в. и предметы
с арабским алфавитом1 2. Явные связи с Центральной Азией указыва¬
ют на то, что в данном случае действительно речь идет, хотя бы ча¬
стично, о памятнике башкир. В то же время были обнаружены пред¬
меты (диск с пальметтами), которые можно сравнить с венгерскими
артефактами периода обретения родины (возможно, этот памятник
представляет собой некое доказательство башкирско-венгерского
сосуществования), а также следы комплекса погребения с лошадью
(череп, кости ног)3. На юге, под Оренбургом, в 1965 г. была обнару¬
жена Ромашкинская могила, имеющая сильное сходство с выше¬
описанными курганами. Здесь были найдены две аббасидские мо¬
неты (771-772 гг.)4.
В Зауралье, в городе Сатка (Челябинская область) и вокруг озера
Синеглазово, к югу от Челябинска, имеются аналогичные курганные
захоронения Х-ХІ вв. В них обнаружены черепа и кости лошадей,
а также предметы, похожие на венгерские, украшенные пальмет¬
той серебряные изделия. Особенно интересно, что здесь в одном
1 Мажитов 1973, 157-161; Мажитов 1981, 105.
2 Мажитов 1981, 105-117.
3 Fodor 1973, 162; Мажитов 1981, 112-113, 127.
4 Мажитов 1981, 124.
©с ли кос переселение народов и с во послед emeu я
из курганов была встречена монета Генриха I Птицелова (919-936 гг.),
короля Германии. Она является самой восточной западноевропей¬
ской монетой того времени (по мнению археолога А. Г. Нестерова,
это уникальная находка на Урале)1. Как немецкая монета 930-х гг.
оказалась на Южном Урале? Можно предположить, что существо¬
вала связь между венграми, проживающими в Карпатском бассей¬
не, и населением Южного Урала в X в. Что еще могло бы объяснить
местонахождение этого необычного артефакта (особенно, если из¬
вестно, что Генрих I действительно платил дань венграм)?1 2 Об этом
же свидетельствуют найденные круглые сбруйные бляшки с моти¬
вом розетки, известные в Венгрии только в комплексах с X в. Кроме
того, в могильнике Синеглазово были обнаружены бляшки поясного
набора, имеющие аналогии в Поволжье и Венгрии, но не ранее X в.
Эти артефакты подтверждают достоверность тех известий «Деяний
венгров» Анонима, в которых упоминается связь между дунайскими
венграми и населением Волжской Булгарин в X в.
В селе Каскиново Челябинской области была зафиксирована се¬
ребряная погребальная маска3.
С. Г. Боталов полагает, что венгры в начале IX в. еще жили по обе
стороны Урала, поскольку памятники караякуповской культуры
есть и в Зауралье4. Совсем недавно на Южном Урале (озеро Уелги)
были отмечены новые находки, связанные, наверное, с венграми.
Хотя Иштван Фодор выразил свое скептическое отношение по по¬
воду венгерской интерпретации уелгинских находок. По его мне¬
нию, не исключено, что здесь могла жить группа южных угров, ко¬
торые вели кочевое или полукочевое хозяйство5. Подобную точку
зрения высказал В. А. Иванов, он считал, что кушнаренковская,
1 Мажитов 1973, 167-168; Нестеров 1982, 154-156; Боталов 1988, 126-140.
2 SRH 1999, 114; Комар 2018, 196-197.
3 Fodor 1973, 170.
4 Боталов, Гуцалов 2000, 362.
5 URL: http://arpad.btk.mta.hu/14-sample-data-articles/119-magyar-ostorteneti-
ex-pedicio-2013.html; Fodor 2015, 51.
IS9
караякуповская и западносибирская потчевашская культуры — это
звенья древнеугорской этнокультурной общности Западной Сиби¬
ри и Приуралья1.
Вот такие уральские масштабы древней истории мадьяр откры¬
ваются. Однако эта схема не бесспорна. В. Ф. Генинг оспорил идею
Е. А. Халиковой и высказал свои сомнения относительно венгерской
принадлежности кушнаренковской культуры. Он считал, что погре¬
бальные комплексы с черепом и костями лошади не являются ха¬
рактерной чертой кушнаренковской культуры, «кушнаренковцы»
часто клали посуду под голову умершего, а в Венгрии кушнаренков-
ская керамика вообще не обнаружена. И хотя большетиганские
и венгерские пояса эпохи обретения родины похожи, но, согласно
В. Ф. Генингу, большинство из них происходит из центральноазиат¬
ских мастерских1 2. По его словам, представление об угорском про¬
исхождении кушнаренковской культуры слабо аргументировано3.
В. Ф. Генинг, основываясь на самодийских погребальных аналогиях
XVII—XVI11 вв., предлагал самодийское происхождение кушнарен¬
ковской культуры. Идея восточноевропейского угро-самодийского
пространства недавно подверглась резкой критике В. В. Напольских,
указавшего, что предполагаемые самодийские топонимические
данные в Восточной Европе и Волго-Уральском регионе не имеют
ни исторической, ни лингвистической основы, а также отсутсвуют
какие-либо угорские топонимические следы за пределами террито¬
рии, отмеченной А. К. Матвеевым4.
Идея Е. А. Халиковой о том, что Великая Венгрия может быть
кушнаренковской и караякуповской археологическими культурами,
была принята и получила дальнейшее развитие у В. А. Иванова.
С помощью квантитативных исследований, учитывающих типологи¬
ческие особенности, он указал на тесную связь между венгерскими
1 Иванов 1999, 70.
2 Генинг 1977, 317-321.
3 Генинг 1972, 272-274, 294.
4 Напольских 1997.
Ібеликос переселение народое и еао послед стой я
памятниками эпохи обретения родины и кушнаренковско-караяку-
повской культурой1.
В. А. Иванов обобщил свои результаты исследования в неболь¬
шой, но ценной монографии 1999 г. Методологически он исходил
из того, что керамика и погребальный обряд являются этнически¬
ми маркерами, и типологическое сопоставление их позволяет ре¬
конструировать этническую историю Волго-Уральского региона.
Одним из главных выводов его исследования является то, что, хотя
караякуповская культура близка к венгерской эпохе обретения ро¬
дины, существует значительное типологическое сходство между
венгерским материалом и другими культурами Волго-Уральского
региона. Наиболее явное типологическое сходство между венграми
и культурами Волго-Уральского региона установлено с «чепецкой»
поломской культурой, которую обычно связывают с древнеперм¬
ским населением1 2. Караякуповская культура несколько ближе
к дунайской венгерской, чем кушнаренковская. Однако В. А. Ива¬
нов считает упрощенным взгляд, что с венграми можно ото¬
ждествлять только носителей караякуповской культуры, видеть
исключительную идентичность «караякуповцев» и венгров, «куш-
наренковцев» также можно считать венграми. Исходя из данных
материальной культуры, можно предположить, что, в частности,
поломское, ломоватовское, неволинское население каким-то об¬
разом связано с протомадьярами — по крайней мере, на языке
археологии так выглядит сходство между данными культурами3.
Это утверждение становится более убедительным, если ориенти¬
роваться на то, что археологические культуры не обязательно со¬
ответствуют этносам.
Во второй половине I тысячелетия в Волго-Уральском регионе
можно выделить две крупные этнокультурные общности: условно
угорскую (кушнаренковская и караякуповская культуры) и условно
1 Иванов 1988, 53-66.
2 Иванов 1999, 66-67.
3 Иванов 1984, 44-45, 79-81; Белавин 2009,10.
161
пермскую (поломская, ломоватовская, неволинская культуры).
Угорская группа имела явные контакты с Западной Сибирью (кур¬
ганные погребения, северо-западная ориентировка, кости лошади в
курганах) и венграми («частичное конное погребение», западная
ориентировка, погребальный обряд)1. Между этими двумя группами
есть существенные сходства (подвески, конская упряжь, серьги,
ремни, стремена), но существуют и различия в погребальных обря¬
дах, которые позволяют уверенно разделить угорскую и пермскую
группы (южноуральскую и камскую группы протомадьяр?).
Таким образом, вышеупомянутый археологический материал
имеет достаточно большой вес, он связан с венгерскими памятни¬
ками эпохи обретения родины, а также с мадьярами, даже если
«границы» между обозначенными археологическими культурами
(которые были «искусственно» выявлены и вербализованы учены¬
ми XX в.) стираются.
Во второй половине I тысячелетия протомадьяры разбили свои
шатры в южных районах современного Пермского края и Башкирии.
Топонимические названия также могут свидетельствовать о преж¬
нем присутствии наших предков на этих территориях. Мы уже под¬
робно обобщали историографию данного вопроса1 2. Большинство
венгерских исследователей недоверчиво отнеслись к существова¬
нию возможного венгерского топонимического материала на тер¬
ритории Башкирии3. Однако сами же башкирские, уральские иссле¬
дователи склонны думать, что на Урале все-таки можно обнаружить
следы венгерских топонимов. В субстратной топонимике Башки¬
рии (имеется в виду тот пласт географического материала, кото¬
рый не может быть объяснен из языков народов, живущих ныне
в Башкирии) известны географические названия с окончанием
-с/-ш. Их угорское, и даже венгерское происхождение, по мнению
башкирских исследователей, кажется более убедительным. К ним
1 Иванов 1999, 68-72.
2 Gyoni 2008, 279-305.
3 Rona-Tas 1997, 333.
іЗеликое переселение народов и еао послед стоил
относятся, например, Вашаш, Вереш и другие географические на¬
звания. Особенно интересен ороним Магаш, что по-венгерски озна¬
чает «высокий». В Башкирии встречаются 12 таких топонимических
названий, главным образом в виде оронимов (в 6 случаях), т. е. обо¬
значений горной местности. Эти топонимы распространены в основ¬
ном в центральной части Башкирии, в нижнем течении реки Белой1.
Примечательно, что некоторые из данных названий повторяются
и в Зауралье, вокруг Челябинска1 2.
Репрезентативный словарь топонимов Башкирской АССР, впер¬
вые опубликованный в 1980 г., в ряде случаев допускает угорскую,
и даже венгерскую этимологию. К примеру, деревня Безь (Бизь)
в Янаульском районе, которая, по-видимому, получила свое назва¬
ние от речки с аналогичным названием3 Биез, левый приток Салды-
баша, о возможном венгерском происхождении этого гидронима
(см. венг. viz «вода») писал А. К. Матвеев4; деревня Ваш-Язы, где
-язы происходит от башкирского слова «поле», а ваш — от венгер¬
ского vas «железо»5. В Янаульском районе деревня с названием
Вэрэш (Варяш — вероятно, происходит от гидронима) также может
иметь венгерское происхождение. Подобные гидронимы повторяют¬
ся несколько раз: притоки Теляка, Уфы, Буя. Речка Veresle — приток
Инзера6. Редакторы словаря топонимы с элементами Магаш считают
венгерскими7.
Важным аргументом в пользу пребывания венгров в Башкирии
является то, что память о восточных венграх, проживающих на Урале,
сохранилась в башкирском фольклоре. Согласно преданию, род Ба-
лабашняков, кочевавших по Азову и Калке, решил вернуться на Урал,
1 Хисамитдинова 1988,106-108.
2 Хисамитдинова 1988,110.
3 Словарь топонимов Башкирской АССР 1980, 33.
4 Словарь топонимов Башкирской АССР 1980, 36.
5 Словарь топонимов Башкирской АССР 1980, 41.
6 Словарь топонимов Башкирской АССР 1980, 43.
7 Словарь топонимов Башкирской АССР 1980,102,109.
163
но в избранном ими месте жили «мажары»1. Здесь речь идет о груп¬
пе восточных мадьяр, обитавших где-то на Урале.
Число восточных венгров не могло быть большим, так как в бо¬
лее поздних источниках имеются лишь единичные упоминания
о них. В башкирских шежере тоже нет следов венгров (по крайней
мере, в опубликованном материале). В этом отношении представ¬
ляют интерес род Унгар «племени» Бишаул и топонимы Бишаул-
Унгарово1 2.
В Прикамье протомадьяры начиная с VI в. вступали в более ак¬
тивные контакты с древнепермским населением. Об этом свиде¬
тельствуют такие языковые элементы, как деназализация тр > р,
nt > d, пк> д, инфинитив -пі, местоимения кі, te, mi, ti3. Существуют
слова, которые встречаются только в венгерском и пермских языках
(механическая интерпретация генеалогического древа финно-угро-
ских языков обычно рассматривает их в качестве «древнего финно-
угорского наследия»). Приведем некоторые из них, основываясь
на данных, имеющихся в этимологических словарях венгерского
и коми языков: венг. Ыг «может», коми бырны «дойти до конца чего-
либо», «исчезнуть», «истощиться», удм. бырыны «заблудиться»,
«кончается» (согласно венгерскому этимологическому словарю
происхождение этого слова неизвестно4); венг. ѵёкопу «худой»,
коми векни, удм. векчи5; венг. ѵёі «думает», коми велавны «учить¬
ся», «понимать», удм. валаны «понимать», «рассматривать»6; венг.
ѵёп «очень старый», коми венэр «очень старый, еле держится»
(В. И. Лыткин и Е. С. Гуляев по фонологическим соображениям
отвергли то, что данное слово относится к финно-угорской эпохе7);
1 Башкирское народное творчество 1987, 240.
2 Киекбаев 1956, 235; Башкирские шежере 1960.
3 Redei 1964, 253, 260.
4 MTESZ11967, 303-304; Лыткин, Гуляев 1970,44.
5 Лыткин, Гуляев 1970, 51.
6 Лыткин, Гуляев 1970, 51.
7 Лыткин, Гуляев 1970, 52.
великое переселение народов и сао последствия
венг. godor «яма», коми гудйыны, удм. гудыны «копать» (по венгер¬
скому этимологическому словарю, происхождение слова неиз¬
вестно, но В. И. Лыткин и Е. С. Гуляев не считают проблематичным
сопоставление этих венгерских и пермских слов1); венг. eny(hely)
«защищенное место», коми ин «место», удм. ин-, иназ «хорошее
место»1 2; венг. ter «пространство», коми торны «положиться», удм.
тэрыны3; венг. ип «скучает», «хватит», коми умны «надоедать»,
удм. ымыны4; венг. csokor «букет», коми чукор «куча чего-то»5; венг.
dul «в гневе разрушает», коми дулавны «замерзать», «бояться»,
удм. дуланы «обижаться», «злиться»6; венг. ёг «речка», удм. шур
«река», коми шор «речка»7 8; венг.furt «гроздь», удм. пер, пур&; венг.
htively, коми комоль, кумель "ndviny huvelye''9; венг. kenyer «хлеб»,
удм. (диалектизм) кенир «крупа»10 11; венг. vesz «купит», старовенг.
«покорит», коми венны «приобрести», «победить», «выиграть»11.
По мнению Е. А. Хелимского, помимо вышеперечисленного,
сюда можно включить венгерские слова eskij «присягает», foszlik
«исчезает», harap «укусит», has «живот», imad «обожает», izzad
«потеет»12.
Примечательно, что значительный пласт «камско-пермских» слов
в венгерском языке относится к садовому хозяйству, земледелию,
землеустройству, его территориальной организации: например,
csegely «клинообразная пашня», csir «петля», csokor «букет», esupor
1 MTESZ I 1967,1083; Лыткин, Гуляев 1970, 81.
2 Лыткин, Гуляев 1970,109.
3 Лыткин, Гуляев 1970, 284.
4 Лыткин, Гуляев 1970, 297.
5 Лыткин, Гуляев 1970, 313.
6 Лыткин, Гуляев 1970, 97-98.
7 MTESZ I 1967, 779.
8 MTESZ I 1967, 1004.
9 Лыткин, Гуляев 1970,132.
10 Лыткин, Гуляев 1970, 446
11 Лыткин, Гуляев 1970, 52; MTESZ III 1976,1126.
12 Лыткин, Гуляев 1970, 81; Хелимский 1982, 19.
165
«кружка», csur «сарай», fOrt «гроздь», huvely «стручья», кепуёг «хлеб»,
kuszob «порог», olt «прививает». Относительно этих слов возникла
идея, что некоторые из них имеют славянское происхождение
(«именьковский» след?).
Надо отметить, что В. В. Напольских скептически относится к воз¬
можному присутствию венгров в Камско-Уральском регионе, по¬
скольку в пермских языках нет угорских заимствований1.
Вероятно, первое упоминание протомадьяр в письменных ис¬
точниках связано именно с этим временем и регионом. В труде Абу
Мухаммада Абдуллаха ибн Амр аль-Ас (616-684 гг.) «ас-Сахифа
ас-Садика» (арабского завоевателя Египта) мы можем прочитать
о народах «мансак» и «масак» на севере, за хазарами и «перед Яд-
жуджем и Маджуджем (легендарными Гогом и Магогом)». «Земля
по своей форме делится на пять частей — голова птицы, два кры¬
ла, грудь и хвост. Голова мира — Китай, за Китаем — народ, кото¬
рый называют Вак-Вак, а за Вак-Ваком — столько народов, что их
может счесть только Аллах. Правое крыло — Хинд [Индия], а по¬
зади Хинда — море и нет за ним тварей. Левое крыло — хазары,
а позади хазар — два народа, один из которых называют Маншак
и Машак, позади Машака и Маншака — Йаджудж и Маджудж
из числа людей, известных только Аллаху»1 2.
В IX в. прекратили свое существование многие из приуральских
культур: бахмутинская, неволинская, караякуповская, кушнаренков-
ская, а ломоватовская и поломская продолжаются и в IX в. Види¬
мо, в это время произошли какие-то колоссальные изменения.
Как мы уже видели, характерные черты данных приуральских
культур появляются в Поволжье, Нижнем Поднепровье и, наконец,
в Карпатском бассейне, тем самым рисуя путь венгров3. Поскольку
я не приравниваю археологические культуры, «изобретенные»
современными исследователями, к этносам, не могу сказать, что
вышеупомянутые культуры могут быть полностью отождествлены
1 Напольских 2008, 14-25.
2 Крачковский 1957, 51-52.
3 Иванов 1999, 66-67, 71-72.
великое переселение народов и eao последствия
с венграми. Однако археологические данные, несомненно, свиде¬
тельствуют о том, что группы населения этих культур, будь то «ломо-
ватовцы», «неволинцы» Сылвы, «караякуповцы», связаны с венгра¬
ми. Именно так можно объяснить факт исчезновения данных
культур из Приуралья. Это происходит тогда, когда в письменных
источниках впервые упоминается о существовании венгров в При¬
черноморье и на северных Балканах, население так называемого
Субботцевского горизонта появляется вдоль Нижнего Днепра.
Протовенгры с VII—VIII вв. с Приуралья начали двигаться в юго-за¬
падном направлении, к Нижней Каме и Волге, где к IX в. зародился
мадьярский народ, некая новая этнополитическая общность (поли¬
тика для мадьяр являлась столь же важным фактором, как и этнос).
О венграх до IX в. нет никаких сведений в других письменных
источниках. Из этого можно сделать вывод, что до того времени они
проживали восточнее Волги.
Таким образом, Великое переселение народов привело к сле¬
дующим изменениям в Волго-Уральском регионе: 1) движение
гуннов уничтожило два эволюционирующих «протогосударства» —
готское в Восточной Европе и протомадьярское в Западной Сиби¬
ри; 2) на Вятке и Средней Каме отмечены памятники харинского
типа, вероятно, это связано с движением гуннов; 3) в ІѴ-Ѵ вв. в При-
уралье появляется угорское население; 4) в Приволжье с запада
приходит (балто-славянское?) население именьковской культуры;
5) у реки Белой появляется турбаслинская культура, видимо, от «гун¬
но-сарматского» населения Волго-Донского региона1. Протома¬
дьярское население могло занимать пространство приблизительно
в таких границах: Чусовая - Кама - Белая (возможно, эта река была
осью их ареала) — уральские горы (Оренбург — в Зауралье около
Челябинска). Начиная с VII—VIII вв. протовенгры медленно продвига¬
лись в западном и юго-западном направлении, опираясь на есте¬
ственную магистраль реки Камы.
1 Иванов 2006,164.
167
Иными словами, из-за миграции гуннов в Волго-Уральский реги¬
он появились новые группы и с востока (Западной Сибири), и с за¬
пада — юго-запада (окрестности Днестра, Днепра). В результате Ве¬
ликого переселения народов (движения гуннов) этнокультурный
облик Волго-Уральского региона был полностью нарушен. Новые
группы, которые вследствие исторических изменений появились
в Волго-Уральском регионе (протомадьяры, «балто-славяне»?, ала¬
ны?, осколки гуннов?), в конечном счете сыграют лишь эпизодиче¬
скую роль в дальнейшем формировании этого региона.
Ilxtumocicr. Хетѵлсѵоаер.
jlYlictbflpck'uu народ
По всем признакам мадьярский народ сформировался в Волго-
Уральском регионе. Это та географическая зона, где протомадьяр¬
ская общность с VII—VIII вв. «эволюционировала» в мадьярский
народ, вобравший в себя много тюркских культурных элементов.
Появление мадьяр означало рождение и новой политической кон¬
струкции. Фактически новая венгерская политическая организация
смогла сформировать и «наполнить» людей, которые ранее называ¬
лись *тапсз, новой идентичностью. Она выразилась новым этнони¬
мом мадьяр (могер?). В сочинении VII в. именем мансак названо
еще протомадьярское население *тапсз, но с IX в. в произведени¬
ях мусульманских писателей появляется этноним madzsgar1. Как
и когда из народа *тапсз они стали мадьярами?
1 Ormos 2010, 30.
т
Существует распространенное мнение, хотя оно не очень хоро¬
шо объяснено исторически, что суффикс -ег/-аг образован от древ¬
него финно-угорского слова *ігка «мужчина».
С точки зрения венгерского тюрколога Андраша Рона-Таша,
второй слог этнонима мадьяр может происходить от имени наро¬
да. Он считал, что слияние «манчей» и «аров» должно было прои¬
зойти в Волго-Уральском регионе в VIII—V вв. до н. э.1 Согласно этой
версии, венгерский (мадьярский) народ сформировался довольно
рано, в середине I тысячелетия до н. э.
Этноним ар действительно известен в Волго-Уральском регионе.
Арская земля фигурирует несколько раз в русских источниках1 2. Ар —
это группа удмуртов, а название удмуртов по-татарски — ар3. Гео¬
графический термин Аг(и) впервые встречается в описании мусуль¬
манского путешественника, побывавшего и в Венгрии в XII в., Абу
Хамида аль-Гарнати. По его мнению, Ару платит дань Волжской Бул¬
гарин, находясь при этом к северу от нее. Это слово, вероятно,
происходитоттюркского *аг(у) (>татар. агу) «поту сторону реки»
(затем стало названием удмуртов в языке тюркских народов
Приволжья)4. По сообщению В. Н. Татищева, самоназванием вотя¬
ков было слово «ар»5.
По другим (исторически более возможным) точкам зрения, суф¬
фикс -ар может иметь тюркское происхождение (этимологически
оно может быть образовано от слова ег «мужчина»). Суффикс -аг на¬
блюдается во многих тюркских этнонимах (болгар, хазар, кавар,
сувар, авар), появившихся в Восточной Европе с середины I тысячеле¬
тия. Предполагается существование некой «тюркской этнонимиче-
ской модели» (В. В. Напольских)6. Конечно, интересен не только линг¬
вистический аспект вопроса, но и исторический фон. Формирование
1 Rona-Tas 1997, 235, 248.
2 Гарипова 1995,49.
3 Голдина 2004,18.
4 Владыкин 1970, 40; Напольских 2015, 65-68.
5 Татищев 1962, 251.
6 Сатаров 1990, 44-45; Напольских 1997, 64.
ll?ctumogcr. £cm?rtvoaep. іШлдьярскіш народ
мадьярского народа под тюркским влиянием (присоединение
финно-угорских протомадьяр к «тюркской этнонимической моде¬
ли») стало результатом культурно-политического процесса — взаи¬
модействия и сближения протомадьярского населения с булгаро¬
тюрками с VII—VIII вв. Хорошо документированные предметные
доказательства этих связей представлены в предыдущей главе.
Этноним мадьяр появился относительно поздно — в VII—VI11 вв.
В X в. он воспринимался еще как новый. Возможно, именно это
имел в виду Константин Багрянородный, когда писал о «старом» на¬
звании венгров и о том, что раньше они назывались по-другому.
Правда, император не записал этноним мадьяр, хотя он должен был
его знать, а использовал в качестве названия венгров слова «тюрк»
и «савартои асфалои».
Таким образом, «тюркская» теория кажется более убедитель¬
ной, поскольку: 1) появление этнонима мадьяр в источниках проис¬
ходит не ранее IX в. (хотя это можно объяснить объективными фак¬
торами, например отсутствием самих источников); 2) самое раннее
упоминание этнонима мадьяр в Венгрии (Хетумогер) встречается
у Анонима Венгерского, порядок гласных смешанный, что говорит
об относительно недавнем происхождении этого слова (в венгер¬
ском языке система гласных либо высокая, либо глубокая); 3) в исто¬
рико-хронологическом плане появление «тюркизированного» вен¬
герского народа совпадает с появлением других тюркских народов
с похожим суффиксом в названии.
Сточки зрения историографии интересны идеи некоторых пред¬
ставителей татарской, башкирской, азербайджанской, казахской
исторической науки, которые, подчеркивая тюркское влияние в эт¬
ногенезе венгров, отрицают присутствие мадьяр, протомадьяр в При-
уралье. Они предлагают некий южный путь (включая Кавказ) раз¬
вития мадьярского народа и считают, что этноним мадьяр якобы
является тюркским. И даже монах Юлиан, нашедший восточных
мадьяр в XIII в., был башкиром (Н. А. Мажитов)1.
1 Закиев 1978,46^19.
171
Отрицание присутствия венгров в Приуралье является не только
плодом современного национализма. В российской, советской ака¬
демической историографии также есть работы, представляющие
историю Волго-Уральского региона без венгров. В репрезентатив¬
ной истории Башкирии С. И. Руденко венгры не фигурируют вообще.
По мнению автора, башкиры, когда появились на Южном Урале
в IX в., пришли на земли аланов и болгар1. В работе А. П. Смирнова
о железном веке Башкирии венгры тоже не упомянуты, только иран¬
цы1 2. В новейшей башкирской историографии встречаются похожие
взгляды. Если исходить из того, что башкиры появились на Южном
Урале уже во ІІ-ІІІ вв., как это читается в достаточно достоверной исто¬
рии башкир3, то, разумеется, венграм нет там места. В. В. Наполь-
ских тоже довольно скептически относится к возможному угорско¬
му (мадьярскому) присутствию в Приуралье, ссылаясь на отсутствие
угорских заимствований в пермских языках, несмотря на серьез¬
ную массу лингвистических, археологических и исторических
данных4.
В письменных источниках до ІХ-Х вв. нет никаких сведений
о башкирах. Археологические данные свидетельствуют, что в IX в.
на Южном Урале появилось новое население южного, приаральско-
го, происхождения. Скорее всего, именно с башкирами связан при¬
ход южной, монголоидной популяции в IX в. в районы Ишимбаево,
Лагерево, Муракаево, где раньше проживали «караякуповцы»
(протомадьяры)5. Предки башкир появились на Южном Урале после
ухода венгров. Не исключено, что уход мадьяр, в частности, обуслов¬
лен этим событием. По-видимому, большинство башкир тогда еще
занимали территории западнее Белой, в долинах рек Самары, Урала,
Бугульминскую возвышенность, где предшественник Ибн Фадлан
1 Руденко 1955, 329.
2 Смирнов 1957, 5-113.
3 Бикбулатов и др. 2002, 14.
4 Напольских 2008, 14-25.
5 Археологическая карта Башкирии 1976, 32-33.
I(>cturnover. Хетѵилоаер. ЖШ^ьярскші народ
встретился с ними. В Приуралье начался новый этап башкирского
этногенеза, и современный башкирский народ сформировался
с участием иранского и финно-угорского субстратов. В последую¬
щие века на башкирский этногенез оказали существенное влияние
и другие кыпчакские группы {половцы, татары), дальнейшие кон¬
такты с коренным финно-угорским населением, а затем и с Ногай¬
ской Ордой1.
Первое упоминание о башкирах в письменных источниках встре¬
чается в путевых заметках переводчика Саллама ат-Тарджумана в IX в.
Оригинал не сохранился, известны лишь позднейшие копии. Саллам
отправился в свой путь по приказу багдадского калифа аль-Муктадира
Биллаха (908-932 гг.). Среди северных территорий он называет страну
Башгирд, при этом сообщает, что видел большие разрушения в тех
районах, которые посетил. Но точно неизвестно, где побывал пере¬
водчик Саллам (по мнению Р. Г. Кузеева, он имел в виду окрестно¬
сти Арала)1 2.
Данные физической антропологии тоже свидетельствуют о мно¬
говекторном этногенезе башкир. Южные башкиры более пигменти¬
рованы, круглоголовые, широколицые, монголоидные, антрополо¬
гически близки к казахам и кыргызам, а северные башкиры менее
пигментированы, узколицые, у них выражены признаки смешения
с местным европеоидным населением3.
Таким образом, суть башкирско-венгерского вопроса заключает¬
ся в том, что некоторые (восточные) письменные источники называ¬
ют венгров башкирами.
В 921-922 гг. Ибн Фадлан, арабский путешественник, писатель,
как член посольства отправился в Волжскую Булгарию по просьбе
Алмуша (его имя было известно ученому Ибн Русте, который назы¬
вает булгарского правителя уже мусульманином)4. Князь булгар (его
1 Кузеев 1974, 450-488.
2 Кузеев 1974, 136.
3 Акимова 1964,158.
4 Kmosko 1997, 206.
173
сын был заложником у хазар, а также одна из дочерей тоже находи¬
лась у них) искал возможности избавиться от власти хазар, поэтому
отправил посольство в Багдад, где Алмуш был известен как князь
«сакалибов», т. е. славян. Посланник с севера попросил прислать
людей, которые будут преподавать учение ислама1. Посольство шло
через Персию, Среднюю Азию (Мерв, Бухара) в сильные морозы,
вдоль Амударьи до Хорезма, где они перезимовали. Далее они про¬
должили свой путь в степи по снегу. Ибн Фадлан дал подробное
описание огузов, их обычаев. Они переплыли реки с помощью ко¬
жаных бурдюков и добрались до печенегов, которые были беднее
огузов. Потом переплыли реку Яик на бурдюках, а затем, пройдя
земли башкир, которых называют «нечистыми и худшими из турок»,
прибыли в Булгарию. Посольство не обошлось без проблем: прави¬
тель булгар жаловался, что ему не принесли денег на постройку
форта1 2. Некоторые исследователи полагают, что башкиры, упомя¬
нутые в этом тексте, отождествляются с восточными венграми3.
Однако арабский автор впервые пишет о башкирах в районе Му-
годжара, где они нападали на караваны. И здесь вряд ли речь идет
о венграх (если только мы не предполагаем, что венгры жили на этой
территории)4.
Арабский историк, географ, родившийся в Северной Африке,
Аль-Масуди, путешествовавший почти по всему исламскому миру
(Иран, Индия, Шри-Ланка, Палестина, Дамаск, Египет, умер в Каире
в 956 г.), впервые назвал венгров башкирами (badzsghird) в описа¬
нии похода 934 г.5
Абу Хамид аль-Гарнати, который жил и в Венгрии между 1150
и 1153 гг., побывал в Египте, Персии, Сицилии, Багдаде, Хорезме
и умер в Дамаске, жителями Венгрии (Unkurijja) называет «великих
1 Ковалевский 1956,141.
2 Ковалевский 1938, 61-63.
3 Rona-Tas 1997, 226; Казаков 1997, 36.
4 Ковалевский 1956,130,190.
5 BMOKF 1988, 245; HKIF 1995, 53; Kmosko 2000, 137.
l(?ctumogcr. Хетѵилоаер. іШд^ьярский народ
и храбрых» башгирд1. Его современник при дворе Рожера II в Па¬
лермо Мухаммад аль-Идриси, составитель монументального атла¬
са, говорит о «внешних» и «внутренних» башкирах. В венгерской
историографии возникла идея, что они могут быть отождествлены
с (восточными) венграми1 2.
Шихабудцин Якут аль-Хамави (1179-1229) в своем географиче¬
ском словаре тоже называет венгров башкирами, по крайней мере
тех венгерских мусульман, с которыми он лично встречался в Алеп¬
по. Интересно, что венгерские мусульмане в Алеппо говорили, что
их предки («мусульмане семь человек») пришли из Булгара, и они,
переселившись к нам, направляли нас на правильный путь, к Исла¬
му. (Эта короткая история дает целый ряд толкований. Чья это исто¬
рия: людей, которые жили в Карпатском бассейне до венгров, или
самих венгров?3)
В XIII в. Ала ад-дин Ата Малик ибн Мухаммед Джувейни (1226-
1283) и персидский историк Рашид ад-Дин (1247-1318) при описа¬
нии нашествия татар называют придунайских венгров башкирами,
а их правителя — келером (кералом)4. Подобные сведения встре¬
чаются в мусульманских работах XI11—XIV вв.5 Таким образом, в вос¬
точной традиции венгры отождествляются с башкирами, несмо¬
тря на то, что прошли столетия после обретения новой родины
мадьярами.
Ранее уже говорилось, что некоторые башкирские и татарские
историки объясняли это явление присоединением башкир в боль¬
шом количестве к венграм. Однако в средневековых венгерских или
европейских источниках нет ни одного упоминания, что в Венгрии
жили бы башкиры.
1 Abu-Hamid al-Garnati 1985, 56.
2 Zsidai 2015, 231-241.
3 BMOKF 1988, 228; HKIF 1995, 72.
4 Рашид-ад-Дин 1952 T. II, 38; Ligeti 1964, 390-397; ТЕ 1987, 79.
5 Zimonyi 2014, 52-53.
175
В венгерской историографии также была выдвинута идея тюрко¬
логом Лайошом Лигети, что этноним мадьяр происходит от слова
«башкир» (башгирд — тюркская форма1). Однако на недостатки
этой теории как со стороны лингвистики, так и истории указывал
Андраш Рона-Таш1 2.
Объяснение башкиро-мадьярской проблемы (какое отношение
могут иметь эти два народа друг к другу?) может заключаться в том,
что венгров назвали башкирами восточные авторы, поскольку они
когда-то проживали на территории Башкирии. Не исключено, что
башкиры сыграли определенную роль в уходе мадьяр из Волго-
Уральского региона. Разумеется, этноним башкир мог быть связан
с венграми теоретически только с IX в.
В истории Евразии нередки случаи переноса этнонимов из од¬
ной группы к другой (например, кыргызы, татары, русь). За этими
изменениями стоят не обязательно «этногенетические», а скорее
политические процессы. Как предупреждает венгерский тюрколог
Дьюла Немет, «одна из наиболее характерных черт этнонимов ко¬
чевых тюркских народов состоит в том, что они в основном пред¬
ставляют собой не расовую или этнографическую группу, а чисто
политическую единицу», как, например, в результате действий
«гуннской империи» имя гуннов распространилось на различные
группы, «независимо от их языка или других обстоятельств, отделя¬
ющих их от гуннов»3.
Что касается вопроса о прямых языковых контактах между
башкирами и венграми, то большинство исследователей, занима¬
ющихся данной проблемой, не нашли серьезных свидетельств ин¬
тенсивного языкового контакта между этими народами. Мнение
венгерского тюрколога Дьюлы Месароша, высказанное в начале
XX в. о том, что «в башкирском языке нет венгерских языковых
1 Ligeti 1986, 400.
2 Rona-Tas 1997, 237.
3 Nemeth 1991, 104-105.
ll>ctumoger. £ст?лло®ер. ІГШ^ьярскіш шрод
элементов», до сих пор можно считать обоснованным и основопо¬
лагающим1.
Правда, иногда появляются труды о якобы обширных башкиро¬
венгерских языковых связях. Башкирский исследователь С. Ф. Мир-
жанова, например, предлагала ряд башкиро-венгерских языковых
параллелей. Однако приводимые ею башкиро-венгерские «род¬
ственные слова» — это звукоподражательные слова (hetyke «ли¬
хой») или такие тюркские заимствования в венгерском языке, кото¬
рые не обязательно свидетельствуют о прямых языковых контактах
с башкирами (kut «колодец», sze/ «ветер»). Были продемонстриро¬
ваны лишь несколько убедительных примеров, но в целом взгляды
С. Ф. Миржановой аргументированно опровергнуты Иштваном Ва-
шари1 2.
Другой аспект башкиро-венгерской проблематики — это во¬
прос о племенных названиях. Названия венгерских племен сохра¬
нились только в трактате «Об управлении империей» ("De
administrando imperio" — DAI) Константина Багрянородного, в вен¬
герской исторической традиции они отсутствуют. Когда записали
первые нарративы в средневековой Венгрии, было известно лишь
то, что семь вождей совершили обретение новой родины. Это
число совпадает с данными императора (по словам Константина,
существовало семь венгерских племен, к которым восьмым при¬
соединилось племя каваров). Приведенные им названия соот¬
ветствуют географическим названиям в Карпатском бассейне,
поэтому нет оснований сомневаться в достоверности данной
информации.
В рассказе византийский император на первом месте указывает
племя каваров (ка/5ароі) (депеа). За ним следуют неки (ѵёк/7), меге-
ри (реуёрі7), куртугерматы (коиртиуерратои), тарпане (таріаѵои),
генах (уеѵах), кари (кард), каси (кааі7). Племенные названия указа¬
ны в генитиве. Это, по мнению историка Дьюлы Моравчика, может
1 Meszaros 1910, 34.
2 Vasary 1985, 374.
т
быть объяснено тем, что использованы венгерские языковые осо¬
бенности родительного падежа (например, Buda vara, Nyek torzse)1.
Таким образом, отмечены восемь (семь плюс один) племен вен¬
герского племенного союза, занимавшего территорию, которую им¬
ператор называл Этелькез. Система венгерских племен, должно
быть, существовала уже в IX в. К сожалению, DAI ничего не сообщает
об их происхождении.
Дьюла Немет отмечал, что венгерский племенной союз был
сформирован в Башкирии в результате булгаро-тюркского влия¬
ния1 2. Он полагал, что гермата, генах и каси, возможно, имеют бул-
гарское происхождение. По всей видимости, кроме неки и мегери
(в этом племенном названии может быть заложен этноним ма¬
дьяр), которые считаются финно-угорскими названиями, осталь¬
ные тюркского происхождения. Существует достаточно много по¬
пыток объяснить с точки зрения этимологии эти венгерские
племенные названия, но, по оценке Андраша Рона-Таша, ни одна
из них не лишена недостатков3.
По словам Дьюлы Немета, параллели венгерских племенных на¬
званий можно обнаружить в Башкирии. Сюда относятся неки, меге¬
ри, куртугерматы, тарпане, генах, кари, каси, большинство которых
в форме падтап, miser, yurmati, yariay, kese, yulaman можно найти
в современной Башкирии (согласно карте, составленной Неметом,
они расселены в долине реки Белой). Таким образом, нет никаких со¬
мнений, что венгры проживали на территории Башкирии4. Теорию
Немета приняли некоторые башкирские исследователи5, но в конеч¬
ном счете она не нашла единогласной поддержки: только «пара»
гермата (юрматы) и генах (еней) может быть зафиксирована с большой
1 AMTBF 1984, 46-47.
2 Nemeth 1991, 241.
3 Berta 1994, 241; Berta 1994а, 303; Berta 1994b, 341-342; Berta 1994c, 345-
346; Berta 1994d, 389-390; Berta 1994e, 497; Berta 1994f, 661; Rona-Tas 1997, 275.
4 Nemeth 1991,174,183.
5 Миржанова 1981, 39.
ll>ctumogcr. Xcm^rtvoaep. jlYbgьярскіш народ
уверенностью1. В случае гермата (юрматы) было также высказано
предположение, что это название связано с оногурско-булгарской
традицией государствостроения, если оно относилось каким-то об¬
разом к роду Ерми, известному в списке булгарских князей (и это,
подобно Дуло, могло иметь босфорское происхождение)1 2. На осно¬
вании немногочисленных данных (булгаро-тюркский этимологиче¬
ский фон, башкирские следы) можно утверждать, что венгерская
племенная система, возможно, сформирована в Волго-Уральском
регионе. Тюркское происхождение большинства наших племенных
названий показывает, что венгерский племенной союз вместе с но¬
вым именем народа мадьяр сформировался после значительного
тюркского влияния на протомадьяр. Образование венгерского пле¬
менного объединения означало возникновение нового этнополити¬
ческого субъекта.
В. В. Напольских согласен с тем, что сходные с венгерскими пле¬
менными названиями имена можно обнаружить и в Башкирии,
точнее, те же родовые имена появились у башкир и венгров. Но это
не обязательно было результатом прямых контактов башкир с вен¬
грами, а можно предположить, что та же тюркская организационная
модель воздействовала и на протомадьяр, и на башкир. Иштван Ва-
шари высказал подобную мысль3.
Венгерский племенной союз состоял из семи племен (Hetumoger).
Достаточно часто в работах, не обязательно строго научных, можно
встретить утверждение, что число семь якобы является сакральным.
На самом деле, почти все простые числа имеют этнографические
примеры, которые свидетельствуют об их сакральное™. Однако за¬
падносибирские (угорские) примеры действительно указывают на
особую роль числа семь у этих народов. У селькупов это число часто
имеет значение «вселенная». Жизнь богов угорского пантеона
1 Rona-Tas 1997, 330-331; Zimonyi 2014, 59; Vasary 2015,151-152.
2 Степанов 2016,199.
3 Напольских 1997, 67; Vasary 2015,151-152.
\?9
устроена вокруг числа семь (количество жертвенных предметов,
расположение священных мест)1. Если современные угорские систе¬
мы взглядов экстраполируем на протомадьяр VIII в., это не просто
нумерология, а некая модель, объясняющая мир (где число семь оз¬
начает «вселенная»). Венгерская политическая организация семи
племен (Hetumoger) охватывала в этом смысле новый этнополити¬
ческий микрокосм. Новое имя также создавало границы (через ко¬
торые можно было входить и выходить), новую «вселенную», новое
начало и новое время.
Хетумогер представлял собой политическую организацию с опре¬
деленной властной структурой (иерархией, условно неким аппара¬
том), социальной организацией, идеологией (которая в данном
случае может быть зрелым этническим сознанием или общей истори¬
ческой памятью, главное, чтобы она передавалась с помощью языка).
Хетумогер, конечно, сделал только первые шаги к государствообразо-
ванию, при этом он, скорее всего, не имел территориальной органи¬
зации, постоянного налогообложения, государственного аппарата.
Возможно, что он не достиг уровня «типичного раннего государства»
(в котором уже имеются кодификация, начало аппарата)1 2. Этап разви¬
тия Хетумогера, используя англосаксонскую терминологию, можно
называть inchoate early state; и хотя его геополитическое положение
и значение изменились с течением времени, уровень развития остает¬
ся примерно таким же вплоть до создания европейского государства.
Тем не менее данная форма социальной и властной организации,
по существу, является первой «документированной» попыткой созда¬
ния венгерской государственности.
В Хетумогере, таким образом, политическая организация была
решающей, но, по крайней мере, в IX в. уже существовал отдельный
мадьярский этнос (этническое сознание), который выходил за по¬
литические границы Хетумогера.
1 Головнев 1995, 528, 568.
2 Крадин 2016,106.
ll>ctumoger. £emV‘V\o«cp. ІГШдьярский народ
В заключение следует отметить, что даже если бы существовала
прямая связь между венгерским и башкирским языками, что мало¬
вероятно, то степень этой связи не была бы решающей для венгер¬
ского и башкирского этногенеза1.
Академик Б. А. Серебренников в 1963 г. посвятил небольшое, но
содержательное исследование башкирско-венгерскому вопросу. Его
выводы актуальны и сегодня: 1) венгры, безусловно, не участвовали
в башкирском этногенезе в массовом порядке, поскольку это не мог¬
ло происходить бесследно; 2) в башкирском языке отсутствуют вен¬
герские заимствованные слова; 3) с приходом башкир значительная
часть венгров уже покинули Волго-Уральский регион; 4) появление
башкир на Южном Урале не могло происходить до прихода бул¬
гар; 5) однако не исключено, что небольшая группа венгров оста¬
лась на востоке1 2.
Булгарский вопрос не менее важен, чем башкирский, тем более
что в венгерском языке есть ряд заимствованных слов из тюркских
языков чувашского типа, которые свидетельствуют о том, что некий
народ (или народы), говорящий(ие) на западном древнетюркском
языке, оказал(и) большое влияние на венгерскую культуру (в на¬
стоящее время только чуваши общаются на этом типе тюркских
языков, который можно охарактеризовать ротацизмом, ламбда-
цизмом, но он мог быть более распространен в прошлом). В древ¬
ние времена оногуры, утигуры, кутригуры, булгары и, возможно,
хазары говорили на этом типе языков, который ныне принято назы¬
вать западным древнетюркским.
Западные древнетюркские заимствованные слова в венгер¬
ском языке отражают характер взаимоотношений между мадья¬
рами и тюркоязычными группами. В свете вышесказанного не уди¬
вительно, что к ним относятся термины государство-образования.
В венгерском языке от западных древнетюркских слов происходят
слово sereg «армия» (термин, относящийся к военной организации),
термины правосудия (слова, характеризующие регулирование от¬
1 Баишев 1955, 24.
2 Серебренников 1963, 10, 22-23.
ношений власти и общества, такие как bilincs «наручники», tanu
«свидетель», грамотности (betu «буква», fr «пишет») и целый ряд
выражений, связанных с социально-регулятивным аспектом духов¬
ной культуры (Ьйп «грех», boles «мудрый», йппер «праздник»,
boesanat «прощение», koporso «гроб»). Не исключено, что венгер¬
ская титулатура вождей эпохи обретения родины (gyula, kende/
kunde, karcha) тоже имеет западное древнетюркское происхож¬
дение, хотя этот вопрос остается дискуссионным. Все это говорит
не только об оказании огромного влияния «тюркской» культуры
на венгров, но и о том, что это влияние было качественно новым.
В венгерском языке довольно много терминов животноводства про¬
исходит из западного древнетюркского типа языков (Ьагот «круп¬
ный рогатый скот», Ыка «бык», uszo «телка», kos «баран», kecske
«коза»). Интересно, что термины, относящиеся к скотоводству,
крупному рогатому скоту, являются булгаро-тюркскими в венгер¬
ском языке, что можно объяснить тем (поскольку протомадьяры,
конечно, уже знали и раньше крупный рогатый скот), что какая-то
новая технологическая форма скотоводства стала известна нашим
предкам благодаря булгарам. Однако терминология коневодства
в нашем языке угорская. Это не обязательно говорит о том, что это
протомадьярская конная культура осталась «неизменной» в техни¬
ческом отношении; но означает, что это первоначально «угорская»,
«уральская» конная культура была важнейшим элементом не толь¬
ко хозяйственной, но и духовной жизни протомадьяр (фрагменты
былого культа лошади вплоть до XX в. сохранились в венгерском
фольклоре)1. Языческое жертвоприношение лошади, используя
венгерское слово "aldamas", подчеркивая при этом языческий ха¬
рактер акта, было описано Анонимом Венгерским. Культура манси
также сохранила элементы старого угорского культа лошади, даже
в таежной среде (по традиции белые животные (лошади) приноси¬
лись в жертву в честь Мир-Суснэ-хума, а черные — в пользу владыки
подземного мира Куль-Отыра)1 2.
1 Dioszegi 1967.
2 HKIF 1995, 301; ММ 2008, 76.
ll?etumoger. Xcm?moacp. іА2лдьярский народ
Следует обратить особое внимание на термины свиноводства
в венгерском языке [diszno, artany, serte). Они, разумеется, были за¬
имствованы из языка народа, который вел оседлый образ жизни.
Кроме того, в венгерском языке имеется целый ряд заимствованных
слов из западного древнетюркского типа языков, относящихся к зем¬
леделию, садоводству (например, arat «убирает урожай», Ьйга «пше¬
ница», еке «плуг», бгоі «молотит», котіо «хмель», kender «коно¬
пля», korte«груша», som «кизил», szolo «виноград»). Но эти термины,
особенно те, которые связаны с виноделием, не могли попасть
в венгерский язык в Волго-Уральском регионе, а заимствованы уже
в Карпатском бассейне. Андраш Рон-Таш отмечал, что венгерская
терминология виноделия (szolo, bor «вино», sepro «осадок» и т. д.)
«только в районе Кубани или на северном побережье Черного
моря» могла попасть в венгерский язык (хотя, кажется, правдопо¬
добнее говорить, что люди, которые передали эти слова, жили на
данных территориях раньше). Вместе с тем он допускает возмож¬
ность, что некоторые из этих слов были заимствованы из языка авар,
но в небольшом количестве1.
Заимствованные слова из западного древнетюркского типа язы¬
ков, как отмечал Лайош Лигети, в основном являются «культурны¬
ми», поэтому в данном случае речь идет не об этногенетическом
влиянии.
Оногуры впервые упомянуты Приском Панийским, описываю¬
щим события 463 г. Согласно этому рассказу, сарагуры, огуры и оно¬
гуры отправили посольство к восточным римлянам из-за вторжения
савиров, которых изгнали авары1 2. Воинственные сарагуры, по сооб¬
щению Ириска, напали на акациров, ранее подчинявшихся гуннам,
они были отброшены на запад. Сарагуры совершали набеги и в на¬
правлении Персии. Память об оногурах кочевниках сохранилась
в фольклоре осетин (восточноевропейских иранцев)3.
1 Ligeti 1986, 245-296; Rona-Tas 1997, 99, 102.
2 МЕН 1986, 53.
3 Абаев 1958, 36-37.
W
По мнению советских археологов, прародина оногуров находи¬
лась в Южной Сибири, в бассейне Южного Иртыша1, они вошли в Вос¬
точную Европу или Западную Евразию после движения гуннов и го¬
тов. Приблизительно в это же время началась восточная миграция
славян по лесной зоне. О древней истории оногуров интересную
информацию сообщает Иордан, замечая, что хунугуры Причерномо¬
рья занимались торговлей пушниной1 2. Это позволило предположить,
что оногуры имели северные контакты, ведущие в лесной регион.
Одновременно с оногурами появились и болгары в Восточной
Европе. С конца V в. они постоянные «игроки» на балканских полях
сражений3. Возможно, что некоторые булгарские группы появились
в Карпатском бассейне уже в VI в.4 В начале VII в. авары изгнали
из Карпатского бассейна 9 тысяч булгар, которые отправились в Ба¬
варию, но были там убиты5.
Однако большая часть булгаро-тюркского населения (кутригуры,
утигуры, оногуры, оногундуры), предположительно говорившего
на западном древнетюркском типе языков, оставалась в районе Куба¬
ни, Дона, Нижнего Днепра, Причерноморья.
В VI в. активизируются гунны (называемые савирами), впервые
упомянутые Приском (463 г.), которые жили к востоку и югу от Болга¬
рии. Их деяния связаны прежде всего с Кавказским регионом (в 516-
517 гг. они разорили Армению и Каппадокию)6. Наверное, именно
их касается сообщение (размещенное в хронике Малалы, у Феофа¬
на и в анонимной «Пасхальной хронике»), что в 522 г. византийский
император Юстин I хотел заключить союз с царем гуннов Зилгвином
(ZiAyGiv, ZiAy6i), который поддерживал отношения и с персами. Царь
гуннов выбрал персидский союз, но хитрый Юстин I прибегнул к об¬
ману, сказав персам, что Зилгвин заключил соглашение с ним, за что
1 Генинг 1989, 8-9.
2 lordanes 2004,49.
3 Чичуров 1980,49-52; Артамонов 2001,109-113; Kmosko 2004, 99.
4 Артамонов 2001,109-113.
5 Szadeczky-Kardoss 1998, 212.
6 Чичуров 1980, 26,49.
lf>etumoger. 3£ет?л\оаср. іГШдьярский народ
персы убили Зилгвина. Тогда савиры предпочли поддержать Ви¬
зантию. После смерти нового князя Валаха, который, как полагают,
следовал за Зилгвином, савиры разделились на провизантийский
и проперсидский лагеря. Провизантийский лагерь возглавляла жена
Валаха, некая Воарикс, которая победила своих проиранских против¬
ников, Стиракса и Глона, около 527 г. Она отправила первого в каче¬
стве пленника в Константинополь, а второго убила в бою. Таким об¬
разом, внутренняя борьба решилась в пользу Византии. Подобное
противостояние подтверждается современником Прокопием Кеса¬
рийским, отмечающим, что племя гуннов все-таки было ближе к Ви¬
зантии1. Византия одержала победу в этой «гонке» за союз степня¬
ков против Ирана (для Византии всегда было стратегическим
вопросом поддерживать хорошие отношения с доминирующим
«игроком» степного региона).
Вождь крымского Боспора Грод (интересно, он был гунном, са-
виром или оногуром), приняв христианство, стал союзником импе¬
ратора Юстиниана I (527-565 гг.). Он принялся безрассудно рас¬
плавлять идолов гуннов. Гунны убили Грода, и его брат Мугел —
в мировой хронике Малалы Муагерис — стал их вождем. Узнав
об убийстве, Юстиниан I послал византийско-скифское (т. е. гот¬
ское) войско для восстановления византийского (христианского)
порядка на Боспоре. Экспедиция прошла успешно, и в этой части
Крыма сохранился христианский (византийский) порядок1 2. Неко¬
торые исследователи (например, венгерский византовед Дьюла
Моравчик) полагали, что имя гунна Мугел отражает этноним мадьяр,
но большинство ученых не считали это мнение убедительным3.
По-видимому, власть савиров была уничтожена аварами, когда
около 558 г. византийцы нанесли удар своим бывшим союзникам
через вновь появившихся авар. Их остатки были переселены вдоль
реки Кур в 574 г.4 История савиров после этого «уходит в тень» (хотя
1 Прокопий 1950, 407; Чичуров 1980, 50, 75.
2 Чичуров 1980, 26-27, 51, 80-81; Прокопий 1998, 470.
3 Kristo, Makk 2001,19.
4 Ligeti 1986, 345; Szadeczky-Kardoss 1998, 345.
I $5
возникло предположение, что хазары — это фактически потомки са-
виров). Несколько столетий спустя появляются на Южном Кавказе
севорды, или сяворды, как отмечено в армянских и мусульманских
источниках. Однако не понятно, имеют ли они какое-либо отноше¬
ние к савирам или к той части венгров, которые, по сообщению DAI,
ушли «в сторону Персии» и называются савартои асфалои (оа/Заргоі
аосроАоі)1.
Прокопий Кесарийский также упоминал народы, заселяющие
территорию ближе к северу от Кавказа. Аланы находятся в союзе
с персами. Далее на севере обитают гунны (савиры), а около Меоти-
са и Дона — утигуры2. Готы, остававшиеся на востоке, в 548 г. про¬
сили у византийского императора политического союза из-за угроз
утигуров и кутригуров. Согласно рассказу Прокопия, утигуры и кутри-
гуры после ухода германских вандалов и готов, когда они уже жили
в Африке и Испании, появились в Причерноморе и начали нападать
на оставшихся готов. Кутригуры жили дальше на западе. Византий¬
ский император платил им дань, однако они часто вторгались на
территорию империи. Между утигурами и готами сначала происхо¬
дили столкновения, но позже они заключили соглашение, согласно
которому готы покинули восточное побережье Керченского пролива
и переселились в Крым. После чего уже не возникали препятствия
для хороших взаимоотношений между готами и утигурами3. Визан¬
тийская политика была заинтересована в создании напряженности
между кутригурами и утигурами или использовании готов и авар,
чтобы отвлечь их действия от областей, находящихся под прямой
властью империи.
Византийский посол к тюркам Валентин в 576 г. прошел через
земли утигуров, тогда это был уже край тюркского мира (посла при¬
нял некий тюрк Турксанф, который с гордостью старался дать понять
посланникам, что он знает все об их стране: «Я точно знаю, где Дана-
пер [Днепр], где Истр [Дунай], а где Эврос [Марица]... Я все знаю
Nagy 2015, 155-159.
Прокопий 1950, 381, 384-385.
Прокопий 1950, 386-387.
ll>ctumogcr. XcmV‘V\o«cp. ІГШдьярский народ
о ваших силах»1. Тюрки, скорее всего, с помощью утигуров, заняли
крымский Боспор, а византийское посольство было взято в залож¬
ники. О посольском донесении Валентина, который дошел до вен¬
гров, отмечено в произведении Менандра (VI в., но оно сохрани¬
лось только с списках X в.). Кроме того, в нем имеется информация,
что оногуры (и аланы) были среди народов, побежденных (запад¬
ными) тюрками, однако авары также воевали с оногурами (около
558 г.)1 2. «Гетика» Иордана была завершена незадолго до аварского
нашествия, здесь автор среди причерноморских народов упоминает
булгар, хунугуров (оногуров) и савиров3.
Примечательно, что легенда о чудесном олене была задокумен¬
тирована у утигуров, кутригуров (оногуров). Сюжет, описанный Про¬
копием, схож с тем, что сохранился в венгерских хрониках. Согласно
этому рассказу, два брата, названные вождями своего народа Ути-
гур и Кутригур, охотились на оленя в болотах Меотиды. Молодые
люди погнались за оленем, но он скрылся из виду. В погоне за жи¬
вотным, пересекая болота, они пришли на место, которое им боль¬
ше всего нравилось, и переехали туда со своими людьми4. Подоб¬
ную историю можно также найти у византийского историка Агафия
Миринейского (536-582 гг.), который отмечал, что утигуры и ку-
тригуры пришли в Европу под предводительством оленя из болот
Меотиды5 6.
Агафий использовал имя вурунгуд для подчеркивния родства ку¬
тригуров, утигуров, оногуров, что повторяется и в других произведе¬
ниях византийской литературы, а также связи булгар с этими наро¬
дами. В средневековой армянской географической литературе тоже
есть пример для отождествления булгар и оногуров (woghkhondorf.
1 МЕН 1986, 80-81.
2 Szadeczky-Kardoss 1998,19.
3 lordanes 2004, 49.
4 Прокопий 1950, 386.
5 Агафий 1953, 147-148.
6 Golden 1992,102; URL: http://www.vostlit.mfo/Texts/Dokumenty/Kavkaz/VII/
Arm_Geogr/textl.phtml?id=2184
т
Легенда о чудесном олене в евразийском контексте появляется
в первой половине V в. (около 440 г.) в «Церковной истории» пале¬
стинского христианина Созомена из Константинополя (вероятно,
на основе истории Евнапия V в., которая не дошла до нас). Созомен
был современником гуннов, в своей «Церковной истории» он до¬
вольно подробно писал и об истории готов. Из его рассказа следу¬
ет, что готы были изгнаны из своих земель через Дунай неизвестны¬
ми ранее гуннами (уннами). Бык (или олень) показывал дорогу
гуннам. Они были приятно удивлены, увидев, к какому хорошему
месту привел их олень. Эта земля была населена готами, изгнанны¬
ми гуннами1.
В «Хронографии» Феофана Сигрианского (760-818 гг.) и «Бреви-
арии» патриарха Никифора (ок. 760 — 829 г.) тоже есть сообщения
о том, что между булгарами и кутригурами, утигурами и оногурами
существовала этногенетическая связь. Это подтверждается более
поздними лингвистическими и историческими данными, общим
названием булгар на Дунае и в Поволжье и близким друг к другу
западным древнетюркским типом языков1 2. Константин Багряно¬
родный также знал, что дунайские болгары раньше назывались
оногундурами. Эти этнонимы были разными этнополитическими
проявлениями западного древнетюркского типа языков «суперэтно¬
са» в Северном Причерноморье.
В VII в. после вытеснения авар возникла так называемая «Вели¬
кая Булгария» в регионе Днепр - Кубань.
Византия и в этой ситуации смогла отстоять свои стратегические
интересы и заключить союз с актуально господствующим народом
восточноевропейской степи. Не случайно, что то немногое, извест¬
ное нам о Булгарин, мы знаем из византийских источников.
В «Бревиарии» Никифора упоминается относительно 619 г., что
правитель гуннов (Оиѵѵшѵ) отправился в Византию, где сам император
1 Moravcsik 1914, 6-8; Латышев 1948, 306-307.
2 Чичуров 1980,161.
l6ctumogcr. £ст?л\оаер. іГѴЗадьярский народ
(Ираклий) познакомил его с тайнами христианства1. Гунны в дан¬
ном случае, вероятно, отождествляются с булгарами (что действи¬
тельно встречается у Никифора)1 2.
По сообщению византийского писателя, датируемому 680 г., —
и которое явно имеет булгарский источник3 — «Великая Булгария»
располагалась около Меотиды и реки Куфис, т. е. Кубани, знамени¬
тым правителем ее был Кобрат/Кубрат. Около 640 г. Кубрат, хан оно-
гуров-булгар, успешно восстал против авар, заключил союз с Визан¬
тией и принял христианство (как это обычно делали союзники
Византии — от Кубрата до киевского Владимира)4. В это время, по¬
сле освобождения от аварского владычества, в союзе с Византией
возникла «Великая Булгария», которая быстро распалась после
смерти Кубрата.
В 1912 г. в Малом Перещепино (Полтавская область) был найден
клад, в том числе перстень с именем Кубрат, поэтому предполага¬
лось, что именно это место могло быть центром государства Кубрата
(данное предположение Андраша Рона-Таша отвергли С. А. Плетнева
и П. П. Толочко)5. П. П. Толочко обратил внимание на то, что на тер¬
ритории салтово-маяцкой культуры было обнаружено достаточно
много кладов с ѴІІ-ѴІІІ вв., но они не являются имперскими центра¬
ми (Глагота — Кировоградская область; Вознесенск — Запорожская
область; Мартыновка — Черкасская область). В последнее время
распространилась хазарская интерпретация Перещепинского кла¬
да6. Кроме того, «География» Мовсеса Хоренаци (чаще приписывае-
1 Чичуров 1980,111-112,151,159,168-169.
2 Чичуров 1980,161.
3 Об этом свидетельствуют булгарские названия рыб в тексте. Рыба мурзу-
ли (цоир£ойА.іѵ) водится в Боспоре Киммерийском, а в реке Куфис (Кубань) —
ксистон (%иот6и). Кроме того, описание булгаро-хазарской войны немного
преувеличено в пользу булгар (они расселились не в результате поражения
от хазар, а еще до того). См.: Чичуров 1980, 36-37, 60-62.
4 Чичуров 1980,153,161.
5 Плетнева 2000,171; Толочко 2003, 21.
6 Толочко 2003, 34.
l$9
мая Ананию Ширакаци) также помещает государство Хубраата (Ку-
брата) в Кубанский регион1.
Кубрат оставил после себя пятерых сыновей. Самый старший
сын Баян (у Феофана Сигрианского Батбаян) остался на земле своих
предков. Второй сын Котраг, чье имя связано с этнонимом кутригур,
переправился через реку Танаис, т. е. Дон, и поселился напротив (это
указывает на то, что центр государства Кубрата не мог быть к западу
от Дона). Третий сын Аспарух перешел через Днепр и Днестр, дошел
до Истра, т. е. Нижнего Дуная. Четвертый сын Кубер поселился в Кар¬
патском бассейне в Паннонии и стал подданным аварского кагана.
А пятый Альцек перебрался в Италию, недалеко от Равенны. Ита¬
льянский булгарский (тюркский) язык существовал еще в VIII в.,
по словам лангобардского историка Павла Диакона1 2. Поскольку
булгары рассеялись, после 680 г. они могли легко стать добычей на¬
падавших на них хазар. Баян начинал платить дань хазарам. Самая
значительная часть булгар, волжская, не упоминается Никифором
и Феофаном, хотя благодаря относительно недавним археологиче¬
ским находкам мы знаем, что первые булгарские группы уже в VII в.
появились на Средней Волге3. Михаил Сириец (1126-1199), автор
«Хроники», также сообщил о смене власти в пользу хазар4.
Кроме Никифора и Феофана, и другие источники подтверждают,
что оногуры (булгары) были побеждены хазарами, и часть булгар
(оногуров) переселилась в Карпатский бассейн. К ним относятся
письмо хазарского кагана Иосифа «География» (ранее приписыва¬
емая Мовсесу Хоренаци, по другим мнениям Ананию Ширакаци)
(VII в.)5, «Повесть временных лет» и «Чудеса святого Димитрия»
(вторая половина VII в.). Согласно последнему источнику, славяне
1 URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/VII/Arm_Geogr/textl.
phtml?id=2184; Paulik 2001, 28-68.
2 Diaconus 2012,164-165.
3 Чичуров 1980,153-154,162.
4 Rona-Tas 1997,168.
5 URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/VII/Arm_Geogr/textl.
phtml?id=2184
ll>ctumogcr. Хстуллоаср. ІГШдьярский народ
и булгары тоже были подданными аварского кагана «в пределах его
территории», о чем пишет Михаил Сириец1. Кубер, вождь этой груп¬
пы, позже перебрался на Балканы1 2. Ранее упомянутое русское сочи¬
нение «Летописец Еллинский и Римский» (при описании которого
были использованы балканские и византийские источники) тоже
сохранило память о булгарах, пришедших с севера, от Меотиды
(Меотьское озеро)3. Археология также показывает появление но¬
вого населения в Карпатском бассейне в VII в. Обнаружены новые
кладбища, а также новые типы захоронений (гробницы, резкое уве¬
личение числа жертвенных животных). Большое количество захоро¬
нений связано с миграционными процессами. Материальная куль¬
тура нового населения пришла с востока4. Предполагается, что
булгары принесли культуру рунической письменности в Карпатский
бассейн (Яношхида, Кишкэрэш, Кэрне, Будапешт, Сентеш)5.
Возможно, именно от этого населения происходят люди по имени
«венгры» (Hungarus). Сведения о них были собраны венгерским сла¬
вистом Петером Кираем. Самое раннее упоминание — это Ungarus
(731 г.), затем — Нипдаег (761 г.), Hunger (на рубеже ѴІІІ-ІХ вв.),
Hungarius (начало IX в.), Wangar (812 г.), Ungerus, Onger (IX в.)6. В 760 г.
появляется географическое название via Ungarorum в Италии (это
подтверждает и подлинность нарративных источников, сообщаю¬
щих об итальянских оногурах после 680 г.)7. Конечно, этими людьми
могли быть и булгары из Северной Италии.
Величайший поход Карла Великого8 против авар был известным
событием для европейской общественности. Большинство источни-
1 Szadeczky-Kardoss 1998, 219-220; Kmosko 2004, 194.
2 Szadeczky-Kardoss 1968, 84-87; Szabados 2016, 677.
3 Летописец Еллинский и Римский 1999,414.
4 Balogh 2016,146, 348.
5 Erdelyi 1982,182-184; Szathmary et al. 2013, 711-712.
6 Kiraly 1987,168.
1 Kiraly 1987, 316.
8 Szoke 2014, 31-42.
т
ков называют людей, живущих в Карпатском бассейне, гуннами,
и лишь немногие — аварами. К таким источникам относятся
«Лоршские анналы» {"Annates Laureshamenses"), «Фульдские анна¬
лы», «Малые Лоршские анналы» ("Annates Laurossensis minores"),
«Тилианские анналы» ("Annates Tiliani") и «Хроника» Регино Прюм-
ского (842-915 гг.). Регино четко отличал авар от венгров. В некото¬
рых летописных текстах (например, «Кёльнские анналы» ("Annates
Coloniensis")) встречаются термины ungar, hungar, но это, может
быть, позднейшая интерполяция1.
Несомненно, что этноним wangar, появившийся в Карпатском
бассейне в 860 г., относится к оногурам1 2. Недавно Петер Юхас со¬
брал сведения об этнониме унгар в довенгерской Паннонии, однако
некоторые из приведенных им данных явно связаны с Северо-Вос¬
точной Италией (местными оногурами)3.
Сходство материальной культуры булгарского (оногурского,
«нандорского» — это старое венгерское название болгар) населе¬
ния, проживающего в Карпатском бассейне и на Нижнем Дунае, за¬
ключается не только в общем происхождении, но и в характере этой
культуры в VIII в. (например, сходство между «позднеаварским»
Надьлакским кладбищем и болгарскими находками на Балканах)4.
Венгерское слово "nandor" (*nandur) произошло отоногуров, так
назывались с средневековом венгерском языке дунайские болгары5.
Это слово встречается и в мусульманских источниках. По данным пер¬
сидского географического трактата «Худуд ал-алам ал-Машрик
ила-л-Магриб» («Границы мира с востока на запад») — его автор
1 MGH 1826, 12, 17, 34, 45, 47, 67-68, 92, 95, 97-98, 119, 177, 222, 246-247,
299, 350, 561, 599; Rona-Tas 1997, 219.
2 Olajos 1969, 87-90.
3 Juhasz 2016,120-121.
4 Доклад Павела Георгиева «Этапы болгарского поселения на Балканах
в период VII—VIII вв. в свете исторических и археологических источников» (Вен¬
герская академия наук, 13.05.2016 г.).
5 Ligeti 1986, 269.
I(?ctumo0cr. Xcmvrtvoaep. іГШ^ьярскші народ
неизвестен, датируется 982 г. — к югу от венгров обитает христи¬
анский народ w.n.nd.r. Абу Саид Абд аль-Хайн ад-Даххак Гардизи
(ум. 1061 г.), также связанный с Персией, отмечал: в соседстве, на Ду¬
нае, с венграми живут n.nd.r-и. Венгерское название Белграда Нан-
дорфехервар — это своеобразная память о нандорах, болгарах
(болгарский правитель Крум завоевал это место в 809 г.)1. Абуль-
Хасан Али ибн аль-Хусейн аль-Масуди (896-956 гг.) упоминал Ва-
ландар, который, по всей видимости, идентичен Нандорфехерва-
ру1 2. Он также писал о тюркском народе walcmdarlya по соседству
с Византией3.
Вероятно, что именно это население оставило известное золо¬
тое сокровище из Надьсентмиклоша и булгаро-тюркские надписи
на нем, кроме того, еще и топонимические названия Крашшо в Юж¬
ной Венгрии, Кукуллэ, Самош в Трансильвании. Интересно, что вен¬
герское название реки Карашо в области Баранья было Feketeviz
«Черная вода». Это точный зеркальный перевод данной тюркской
гидрономии, что говорит, по крайней мере в этих местах, о сосуще¬
ствовании оногурского и венгерского населения4.
Вернемся, однако, к Волго-Уральскому региону.
Сточки зрения ранней истории мадьяр очень важно, где проис¬
ходили булгаро-венгерские языковые контакты. Венгерский тюрко¬
лог Золтан Гомбоц (1877-1935) изначально полагал, что первая фаза
булгаро-венгерских языковых контактов началась примерно в 600-
800 гг. в Волго-Уральском регионе, после того как булгары прибыли
туда. Позднее он изменил свое мнение, заявив, что по лингвисти¬
ческим причинам булгаро-венгерские отношения должны были
иметь место на юге, поскольку некоторые венгерские заимство¬
ванные западные древнетюркские слова не могли попасть в вен¬
герский язык на территории севера (например, слова szolo «вино-
1 Вепкб 1984, 416^17; HKIF 1995, 36-37, 41.
2 Kmosko 2000,183, 220.
3 Kmosko 2000,183, 220.
4 Melich 1925-1929, 24-25, 29-30, 51; Kiss 1988, 632.
193
град» и bor «вино»). Виноград не растет в Центральном Поволжье
(хотя археологические находки свидетельствуют о том, что это
растение могли знать в Прикамье), но из письма хазарского кагана
Иосифа также известно, что значительные виноградники были вы¬
ращены в Хазарии1.
По мнению языковеда В. Г. Егорова, венгерско-булгарские язы¬
ковые контакты могли начаться уже в V в. (однако по современ¬
ным представлениям, эта гипотеза лишена исторического фона)1 2.
В. Ф. Генинг также предполагал, что венгерско-булгарские отноше¬
ния зародились в Волго-Уральском регионе3. Венгерский востоко¬
вед Кароль Цегледи (1914-1996) считал возможным, что булгаро¬
венгерские языковые контакты берут свое начало в башкирской
прародине4.
Последние данные, по-видимому, подтверждают эти предполо¬
жения, если не во времени, то, по крайней мере, в пространстве.
Этот южный аспект западных древнетюркских заимствованных
слов говорит о том, что венгры, вероятно, относительно рано поки¬
нули Волго-Уральский регион и двинулись на юг. Согласно данному
представлению, булгаро-тюркская элита культурно трансформиро¬
вала и политически организовывала венгров (от них же происходит
и гуннская традиция). Правда, по изложенной версии, этот господ¬
ствующий булгаро-тюркский слой вскоре ассимилировался5.
До конца 1990-х гг. господствовало мнение, что булгары лишь
в VIII в. или позже появились в Среднем Поволжье6. Однако на осно¬
вании новых археологических исследований можно допустить, что
булгары могли появиться в Центральном Поволжье раньше, чем мы
думали. В район Самарской Луки уже в VII—VIII вв. прибыли первые
1 Плетнева 1976, 8.
2 Егоров 1950, 82.
3 Генинг 1964,128.
4 Czegledy 1976, 88.
5 Gombocz 1921,18-21
6 Казаков 1992, 4.
lf>etumoger. 3£ст?л\оаср. ІГШдьярский народ
булгаро-тюркские группы1. Исследователи также обнаружили, что
это население можно разделить на две большие группы в антропо¬
логическом смысле: первая, безусловно, близка к населению Волж¬
ской Булгарин, а другая (новинковский тип) — к венграм и людям
Больше-Тиганского могильника1 2. В этом случае археологические,
лингвистические и исторические данные дополняют друг друга.
Можно предположить, что с конца VII в. в Центральном Поволжье
началась тюркизация протомадьяр — благодаря контактам с насе¬
лением, оставившим памятники новинковского типа.
Археологические сведения свидетельствуют о том, что в VIII в.,
видимо, произошла вторая миграция булгар в Центральное Повол¬
жье. Возможно, имела место и третья волна в IX в.3
Согласно мнению самарских исследователей, в результате по¬
явления булгар в VII в. славяне, ранее проживавшие в этом регио¬
не (население именьковской культуры), были вынуждены бежать,
но некоторые из их них могли остаться. Связь между южным булга¬
ро-тюркским населением и местными «именьковцами» просле¬
живается4. С точки зрения Е. П. Казакова, остатки именьковского
населения были ассимилированы булгарами. Булгары переняли
передовую земледельческую культуру «именьковцев». Через не¬
сколько столетий в письменных источниках булгары уже упомина¬
ются как земледельческий народ5 6.
Тот факт, что венгеро-булгарские языковые отношения нача¬
лись в Волго-Уральском регионе, подтверждается «булгарскими»
заимствованными словами, имеющимися в финно-угорских язы¬
ках Поволжья. Примечательно, что они сходны с теми, которые
вошли в венгерский язык8.
1 Багаутдинов, Богачев, Зубов 1998, 22; Багаутдинов, Хузин 2006,116-117;
Иванов 2016, 35.
2 Багаутдинов, Богачев, Зубов 1998,168-169.
3 Багаутдинов, Хузин 2006,119.
4 Багаутдинов, Богачев, Зубов 1998,168.
5 Казаков 1992, 4.
6 Gombocz 1921, 15-18; Кельмаков 1993, 239-255.
19S
Интересно, какие же слова были перенесены из предположи¬
тельно булгарского языка в другие, особенно в пермские, языки
Волго-Уральского региона и в венгерский язык. Слова, которые при¬
сутствуют только в языках Волго-Уральского региона и в венгерском,
являются верным и неоспоримым доказательством того, что вен¬
герский народ когда-то жил в данном регионе1.
Слова szurla «серп», hernia «хмель», sum «бурьян», tilla «мялка»,
ѵаіаг «корова», епе/йпб «телка», роги «теленок», sisna «свинья»
встречаются только в чувашском языке среди тюркских. К этой же
группе относятся kivsen «в долг», кёіёп «маленький», samrak «ребе¬
нок», sala «судак», ака «плуг», егёт «полынь»1 2. По заключению, по¬
жалуй, самого авторитетного венгерского тюрколога Лайоша Лиге¬
ти: «Некоторые из наших заимствованных слов чувашского типа
содержат фонологические и семантические особенности, которые
могут быть объяснены только чувашским языком, географически
ограничены чувашским и окружающими языками и не могут
быть этимологизированы с помощью тюркских языков (курсив
наш. — Г. Д)». Некоторые из этих слов, вероятно, могут быть суб¬
стратами3. По мнению В. Г. Егорова, одного из крупнейших специа¬
листов истории чувашского языка, эти ареальные термины, относя¬
щиеся к Волго-Уральскому региону, на самом деле не являются
булгаро-тюркскими, их происхождение неизвестно4. Примечатель¬
но, что данные слова одинаково встречаются в пермских языках
и в венгерском. И что особенно интересно, они связаны с земледе¬
лием, а язык, из которого, как считается, происходят эти слова, при¬
надлежал недавно еще кочевому народу (Ибн Фадлан в 922 г. от¬
носительно подробно описал и гастрономические обычаи булгар:
они в основном питались просом и кониной, хотя употребляли еще
1 Егоров 1964, 23, 25, 31, 90, 129-130, 201, 221; MTESZ I 1967, 169, 764;
MTESZ II 1970, 941-942.
2 Егоров 1971,15.
3 Ligeti 1986, 44-47.
4 Егоров 1964,129.
H>ctumoger. Xenvpmoacp. іГѴЬдьярский народ
ячмень и пшеницу)1. Согласно археологическим исследованиям
булгары унаследовали земледельческую культуру «именьковцев»1 2.
Таким образом, в волго-камских языках существует ряд «бул-
гаризмов», связанных с земледелием, происхождение некоторых
из них не совсем ясно. В удмуртском языке сельскохозяйственная
терминология («вилы», «серп», «солома»), названия овощных
культур («редис», «морковь», «лук», «капуста») имеют булгарское
происхождение. В удмуртском языке встречается много социаль¬
но-политических терминов, заимствованных из булгарского языка
(«правитель», «гость», «враг», «свидетель», «раненый», «налог»,
«деньги»)3.
Вероятнее всего, что тюркско-венгерские контакты продолжа¬
лись и в Карпатском бассейне. (Видимо, «чувашские» слова венгер¬
ского языка были заимствованы из нескольких источников и в те¬
чение ряда столетий, как это заметил Н. И. Ашмарин уже в начале
XX в.4) Оногуры, обитающие в Карпатском бассейне до прихода ма¬
дьяр, ославянились (большинство людей, живущих в Карпатском
бассейне во время эпохи обретения родины, судя по обильной
славянской топонимике, были славянами), однако этот процесс
не был завершен до X в. Славянизация дунайских булгар заверши¬
лась только в ІХ-Х вв. По крайней мере, автор «Вертинских анна¬
лов» в середине IX в. (853 г.) еще четко отличал булгар и славян
друг от друга5.
Помимо языковых явлений — западных древнетюркских заим¬
ствованных слов в венгерском языке и внешнего названия венгерско¬
го народа (Ungarn) — булгаро-венгерский вопрос имееттакже исто¬
рический аспект. «Русский хронограф» XV в., «Летописец Еллинский
и Римский», основанные главным образом на ныне утерянных ви¬
зантийских, балканских исторических сочинениях, сообщают, что
1 Ibn Fadlan 2007, 60.
2 Фахрутдинов 1975, 34.
3 Redei 1964, 253-261; Напольских 2006,100-115.
4 Ашмарин 1902, 36.
5 ASt 1991, 77.
т
первая болгарская правящая династия была названа Дуло, давшая
девять правителей (до 739 г.). Первым болгарским правителем был
Авитохол, вторым — Ирник, третьим — Гостун (в нем Рашо Рашев
видит реальную историческую фигуру тюркского наместника над
болгарами), четвертым — Кубрат, пятым — Коурт, шестым — Аспа-
рух, седьмым — Тервель1.
Ранее отмечалось, что имя Кубрата византийскими авторами
употреблялось как правитель «Великой Булгарин». Аспарух и Тер¬
вель известны как князья дунайских булгар.
Авитохол может иметь параллель с гуннским Аттилой, чьим сы¬
ном был Ирник (Эрнак). Достоверность этого факта, конечно, не до¬
казана, но здесь важно именно наличие традиции.
Не менее интересно и название династии Дуло. Последним бол¬
гарским правителем из этого рода в первой половине VIII в. был не¬
кий Севар1 2. Возникает вопрос, может ли булгарское Дуло быть свя¬
зано с Дулой, который упоминался в венгерских хрониках (или
титулатурой «дюлой»)? Известное венгерское предание об обрете¬
нии родины, согласно которому венгры выигрывают свою страну,
посылая белую лошадь с седлом и уздой к моравскому князю Свято-
плуку (Святополку) в обмен на предоставление им воды и земли,
повторяется в дунайской булгарской традиции. Исходя из этой тра¬
диции, в 815 г. византийский император Лев V заключил мир с бол¬
гарским ханом Омуртагом. Данный договор был подтвержден язы¬
ческим обрядом: император вылил воду на землю, перевернул
седла, потянулся за уздечными ремнями и поднял траву. Можно
согласиться с венгерским историком Шамуелом Садецки-Кардош-
шом, который писал: «...отнюдь не случайно сюжетное совпадение
венгерского предания о белом коне и описания болгарского ритуала,
которое является историческим фактом: вода и седло, трава и узда
в обоих случаях свидетельствуют о том, что в венгерской хронике
сохранилась древняя степная традиция»3.
1 Rona-Tas 1997, 63; Рашев 2006, 37.
2 Rona-Tas 1994,118; Рашев 2006а, 52.
3 Szadeczky-Kardoss 1996, 78-79.
Ifktumo^cr. Xcmvivxoacp. ЖПлрьярский народ
Каков источник этих совпадений (имеет ли он реальную истори¬
ческую основу?), вряд ли можно достоверно реконструировать,
но примечательно, что венгерская и булгарская (оногурская?) исто¬
рические традиции совпадают и в данном отношении. Вряд ли слу¬
чайно такое большое количество совпадений: внешнее название
венгров, происходящее от этнонима оногуров; то, что в венгерском
языке есть много заимствованных слов из того же типа тюркских
языков, на котором говорили и оногуры; в венгерской исторической
традиции сохранилась память о завоевании Карпатского бассейна
оногурами; традиция происхождения от Аттилы; появление имени
Дуло/Дула у обоих народов.
Секейский вопрос может иметь и булгарский след. У волжских
булгар известно племенное название s.k.l. (похожее название
*Askal, или *aszegel, зафиксировано в китайском источнике середи¬
ны VII в., в анналах династии Тан, где перечислены десять племен
западных тюрков)1. По сообщению Ибн Руста, у булгар три группы:
barsula, 'sgl и bulkar. Многие из них были мусульманами и занима¬
лись торговлей (обширная торговая сеть волжских булгар упомина¬
ется и у Ибн Фадлана)1 2. По рассказу Ибн Фадлана, племя suwaz вос¬
стало против булгарского правителя под предводительством князя
по имени Wfragh/Wfyrigh, а верная власти группа eskel/asgil вмеша¬
лась в борьбу, после того как сувазы бежали к реке Джавшир (Ма¬
лый Черемшан)3. Ибн Фадлан упоминал, что булгарский князь од¬
нажды отдал свою дочь правителю эскелов, чтобы та не досталась
хазарскому царю4.
Согласно традиции Джайхани, первая территория венгров была
распространена вдоль s.k.l., что обращает наше внимание на При¬
камье. По этой традиции, «местопребывание мадьяр» находится ря¬
дом с двумя реками, впадающими в Римское море. Ибн Руста
(первая половина IX в.) не называет эти реки, а сразу же начинает
1 Ligeti 1986, 329-331; Rona-Tas 1997,187.
2 Ковалевский 1956,138; Kmosko 1997, 206.
3 Ковалевский 1956,139; Ibn Fadlan 2007, 73-75.
4 Ковалевский 1956,141; Ibn Fadlan 2007, 82-83.
№
обсуждать взаимоотношения мадьяр и (восточных) славян, отме¬
чая, что мадьяры нападают на славян и перевозят славянских плен¬
ников в Керчь. Названия рек добавлены у персидского автора Гарди-
зи (XI в.) (Атил и Дуба), а также у Марвази (XII в.) (Дунай и Этиль?)1.
Походы против славян, вероятно, привели к интенсивным венгер¬
ско-восточнославянским «народным» отношениям. Еще до обрете¬
ния родины несколько восточнославянских слов попали в венгерский
язык. Венгерский славист Янош Мелих в 1920-х гг.1 2 утверждал, что
слово «Дунай» (венг. Duna) могло попасть в венгерский язык только
из древнерусского языка и только до обретения родины. Возможно,
что предки венгров именно от (восточных) славян услышали впервые
о сказочной реке Дунай, которая, как это хорошо документировано,
важную роль играла в восточнославянском фольклоре3.
В. В. Седов предположил, что эскели могли быть камскими угра¬
ми4. В венгерской историографии Дьёрдь Дьёрффи и Дьюла Кришто
полагали, что венгерские секеи могут быть потомками булгарских
s.k.l. Об этом кроме общего названия свидетельствует, аналогичная
форма дани, которая задокументирована как у венгерских секеев,
так и у булгарских s.k.l. Ориентируясь на сообщение Ибн Русты,
у булгар, когда мужчина женится, он должен подарить князю ло¬
шадь. Известно, что в средневековой Венгрии секеи платили свой
налог в виде лошадей5.
В средневековой Венгрии слово «секей» — юридический термин
(секеи — это, по сути, пограничные войска, прежде всего в Восточной
Трансильвании, но в Средние века они жили и в западной, и в южной
пограничных зонах венгерских земель), однако венгерский этниче¬
ский характер секеев не вызывает сомнений ни сейчас, ни в про¬
шлом. Нельзя с уверенностью сказать, где предки венгерских секеев
1 HKIF 1995; Комар 2011, 24.
2 Melich 1925-1929, 8.
3 Петрухин 2011, 58.
4 Седов 2001, 5.
5 Gyorffy 1990, 66-70; Kristo 1996,10-17; Kmosko 1997, 206-207; Kristo, Makk
2001, 26.
ll>ctumogcr. £ст?л\оаер. іГѴЗадьярский народ
присоединились к мадьярам: в Приволжье или в Карпатском бас¬
сейне (из состава оногуров). Согласно самой секейской традиции
они жили в Карпатском бассейне во время прихода венгров, поэто¬
му вторую версию нельзя исключить полностью.
В этот же период, во второй половине I тысячелетия, венгерский
язык подвергся значительному иранскому влиянию. В то время
в Волго-Уральском регионе жили ираноязычные группы, и вполне
возможно, что некоторые иранские слова в венгерском языке были
заимствованы там. Бывший иранский мир Приуралья сохранился
только в географических названиях (таких, например, как Уфа, Чиз¬
ма, большое количество гидрономов с начинающим R- встречается
на Среднем Урале в городах Реж, Ревда и др.)1. Последний остаток
бывшего восточноевропейского иранского мира — осетины на Кав¬
казе. Их предки пришли на Кавказ из северных степей.
В осетинском языке есть ряд слов чувашской или финно-угор¬
ской этимологии. Этот факт, основываясь на наших современных
исторических знаниях, может быть объяснен тем, что предки осе¬
тин когда-то жили далеко на севере. Об этом свидетельствуют «се¬
верные» особенности осетинского языка: например, названия вина
и винограда в осетинском языке происходят от одного корня (saen
«вино», saenaefsir «виноград»), в то время как у южных народов,
имеющих естественную винодельческую культуру, слова «вино»
и «виноград» имеют различную этимологию1 2.
В мадьярском языке тоже целый ряд аланских заимствованных
слов, пары которым находим в осетинском языке. Часть их явно вос¬
ходят еще к финно-угорской эпохе, например ezOst «серебро»
(aevzlst/aevzestae). В дальнейшем для нас представляют интерес
только те аланские слова, которые среди финно-угорских языков
есть только в мадьярском. Сюда входят: старовенг. aladdr «сторож»
(aeldar «господин», «князь») (встречается в монгольском и калмык-
1 Матвеев 1962, 133-141; Гарипова, Гарипов 1964, 185-189; Матвеев 1980,
270-272, 284.
2 Абаев 1949, 56.
201
ском языках (см. aldar); В. И. Абаев предлагал индоевропейскую
этимологию этого слова, ссылаясь, в том числе, на скифские личные
имена); старовенг. asszony «госпожа» (aefsm/aefsmae «госпожа»;
согд. <xsln); buz «вонь» (bad); egesz «целый» (aegas/aegas, igas);fizet
«платит» (fidyn: fyst/fedun: fist «платить»); др.-инд. prati-da- «одол¬
жить»; согд. p'cr't «жалование»; gazdag «богатый» (qazdyg/gaezdeg);
hid «мост» (xid/hed); izgul «волнуется» (D: zguli); осет. kincs «клад»
(kynz/kingae «невеста», возможно, что в венгерском языке первона¬
чальное значение этого слова могло быть такое же, ср. перс, kaniz
«девушка»); Іедёпу «парень» (Іэед «мужчина»//гедwaen «парень»);
ozvegy «вдова» (индоевр. idae3, ср. др.-инд. vidhava-, старослав.
вьдова, готск. widuwa, в венгерский язык слово пришло, вероятно,
из аланского *widwo3, ср. tolgy «дуб» < осет. to/ja?); reszeg «пьяный»
(осет. rasyg/rasug, возможно, пришло из мадьярского); reszelo «напи¬
лок» (raes, венгерский глагол reszel «пилить», по мнению В. И. Абаева,
имеет иранское происхождение); tolgy (tu/j/to/ja?); us to к «чуб»
(oszet styg/(ae)stug); uveg «стекло» (иран. avg/avgae, ср. иран. *арока,
из ар «вода», ср. перс, abdlna «стекло», согд. *ар?кёп-, *ар5кёпак,
перс, abixusk); vasar «ярмарка» (осет. wacar); vendeg «гость» (faendag
«дорога», faendaghon «спутник, гость»); ѵегет «яма» (waerm); vert
«панцирь» (wort); zold «зеленый» (D: zaelde)1.
С точки зрения В. И. Абаева, в этих языковых контактах посред¬
никами были люди, говорящие на иранских языках, но группу язы¬
ков, из которой данные слова вошли в венгерский язык, нельзя считать
прямым предком осетинского языка. В. И. Абаев полагал, что иранские
(аланские) и венгерские языковые контакты могли иметь место
в Северокавказском или в Волго-Донском регионах1 2.
Упадок иранского господства Великой степи начался с первой
трети I тысячелетия, но «агония» продолжалась довольно долго.
1 Абаев 1949; Абаев 1958, 84-85, 110, 119, 126-128, 212-213, 354, 539;
MTESZ I 1967, 189, 405, 712; MTESZ II 1970, 108; MTESZ III 1976, 393, 959-960,
1124.
2 Абаев 1949, 82, 253.
lf>etumoger. £emV‘V\oaep. іГШдьярский народ
Ираноязычные группы еще в начале XII в. жили вдоль Дона1. Они
оказали значительное влияние и на восточнославянскую культу¬
ру. Об этом могут свидетельствовать иранские элементы в искус¬
ственно созданном киевском языческом пантеоне Владимира
Святославича — например, имя бога Солнца Хорса. Некоторые
фигуры восточнославянского фольклора тоже носят иранские
имена, такие как Дива, упомянутая в «Слове о полку Игореве»,
и Вий (см. иран. Vaju). В восточнославянских языках встречаются
иранские заимствованные слова: укр. хата «дом», рус. собака,
топор и др.
В целом, учитывая вышеизложенное и принимая во внимание
выводы, сделанные на основе письменных источников, археоло¬
гических и лингвистических данных, можно прийти к выводу, что
мадьяры покинули Волго-Уральский регион в первой трети IX в.1 2
На вопрос о том, что могло заставить венгров это сделать, вряд
ли можно ответить однозначно, исходя из имеющихся в настоящее
время у нас данных. Существуют разные мнения, которые обычно
объясняют это событие внешними причинами. Вероятно, появле¬
ние башкир на Южном Урале и в Поволжье могло оказать влияние
на уход венгров. Видимо, поэтому некоторые источники называют
венгров башкирами. Недавно возникла идея, что экспансия кыр¬
гызского государства могла повлиять на этнополитическую ситуа¬
цию в Приуралье. Амбиции же иртышских кимеков, по мнению
С. Г. Кляшторного, касались в первую очередь кыргызов и карлуков,
в восточном и южном направлениях. Если не считать венгров,
то единственное значительное, задокументированное движение
с востока в ѴІІІ-ІХ вв., которое достигло Черного моря, связано с пе¬
ченегами. Оно было вызвано образованием Огузского государ¬
ства с центром в Янгикенте, в ходе которого печенегов вытеснили
из Приаралья3. С другой стороны, значительные изменения прои-
1 Полное собрание русских летописей 1998, 284.
2 Nemeth 1991,173.
3 Кляшторный 2002, 338-341; Напольских 2002, 208.
203
зошли в самом протомадьярском обществе, проживавшем в Волго-
Уральском регионе. Скорее всего, в результате булгаро-тюркского
влияния сформировался венгерский племенной союз (Хетумогер).
Эта новая этнополитическая общность могла самостоятельно пере¬
меститься на юг в силу естественного культурно-политического при¬
тяжения тюркского мира.
Вполне вероятно, что первые известные личности в венгерской
истории, Леведи и, возможно, Алмуш, родились в Волго-Уральском
регионе, на территории современной Башкирии или Татарстана.
Они уже были представителями мадьярской общности.
0m поражения
к nofcege.
*Uoooc династическое
правление
В венгерской историографии стало популярным представление,
что венгры появились довольно рано — возможно, уже в V в. в Се¬
верном Причерноморье или даже на Кавказе. Как ранее было от¬
мечено, в венгерском языке имеется достаточно большое количе¬
ство тюркских заимствованных слов, причем некоторые из них
явно «южные». В письменных источниках нет никаких сведений
о венграх вплоть до IX в. Данный факт объясняется тем, что «до
этого времени венгры жили в составе разных тюркских племенных
союзов, они были подчиненными и безымянными членами этих
205
организаций»1. По мнению Андраша Рона-Таша, венгры самое позд¬
нее в VII в. переселились на Кубань, на место булгар, которые ушли
в Приднепровье. Рона-Таш полагает, что венгры уже в VII в. попали
под влияние хазар, и они сражались вместе с ними против булгар.
Когда часть булгар двинулась на север, некоторые венгерские груп¬
пы отправились вместе с ними на Среднюю Волгу (и именно их на¬
шел монах Юлиан в 1235 г.). Остальные венгры вошли на террито¬
рию, оставленную булгарами, между Днепром и Дунаем, а это есть
Этелькез, известный из "De administrando imperio" (DAI)1 2.
Некоторые исследователи приводили исторические аргументы
в пользу раннего пребывания венгров в степи или даже на Кавказе.
Шамуел Садецки-Кардошш полагал, что название крепости Маца-
рон на Кавказе (587 г.) и савиры, жившие в ее окрестностях, связаны
с венграми3. Венгерский иранист Янош Харматта считал, что "Hepta
депеи" («Семь племен»), упомянутые у Феофана Исповедника, — это
венгерский Хетумогер, хотя данный аргумент сильно ослаблен тем,
что Феофан четко определил этот племенной союз как славянский4.
Теория Харматта не была принята, и, по нашему мнению, аргу¬
менты, касающиеся того, что венгерский народ до второй трети IX в.
проживал в Волго-Уральском регионе, более весомые. На самом
деле, кажется, был прав венгерский историк Дьюла Паулер, кото¬
рый еще в XIX в. писал, что венгры «спустились с Урала» около 830 г.
«в область Дона и Днепра», поскольку ни Феофан, ни Никифор,
ни относительно хорошо информированная армянская географиче¬
ская традиция, ни какой-либо другой источник не знали венгров
до этого времени5.
В российской историографии гораздо более распространено
мнение, что венгры переселились в степную зону только в IX в., так
как ранее не отмечено письменных или археологических данных
1 Halasi 1943, 72; Szu'cs 1992.
2 Rona-Tas 1997, 248, 257.
3 Szadeczky-Kardoss 1977, 277-282.
4 Чичуров 1980, 37; Harmatta 1990, 253-254; Szadeczky-Kardoss 1998, 223.
5 Pauler 1900,13,132.
©m поражения к no&cgc. 12оеос династическое правление
о присутствии венгров (позиция М. И. Артамонова и С. А. Плетневой,
конечно, была известна и в Венгрии)1. Как В. А. Иванов указывал,
археологические памятники в бассейне Дуная, связанные с венгра¬
ми, имеют типологическую идентичность только с памятниками
Волго-Уральского региона, но не в степи. Исследователь писал:
«Упорная попытка венгерских коллег "перенести этнокультурную
концепцию Великой Венгрии" из Приуралья в Леведию и Этелькез
не может рассматриваться как конструктивная сточки зрения архе¬
ологии» (в свете последних археологических открытий это утверж¬
дение можно считать устаревшим, но его смысл по-прежнему
актуален)1 2. Историк Дьюла Кришто поддержал мнение, что венгры
только в IX в. появились в степи3.
До IX в. мадьяры не фигурируют в письменных источниках. Этно¬
ним мадьяр впервые появляется в арабской географии у Джайхани,
сведения которого в оригинале не сохранились, только в поздней¬
ших копиях (Ибн Руста — madzsgar)4.
На этот раз молчание говорит само за себя и делает сомнитель¬
ным представление, что венгры веками раньше жили в степной
зоне. Иначе почему вдруг появляется этноним мадьяр?
На то, что около 830 г. какое-то событие произошло в Восточной
Европе и был нарушен status quo, указывает несколько фактов. Вы¬
воды, сделанные из нумизматических данных, красноречивы. Из¬
вестный русский археолог В. Л. Янин еще в 1950-е гг. обратил внима¬
ние, что в 820-х гг. прекратился поток арабских дирхемов, который
раньше интенсивно шел со второй половины VIII в. с юга на север
(в сторону нынешней Швеции, Прибалтики и северо-запада России).
Этот процесс был восстановлен только в 860-е гг. (данное наблю¬
дение подтверждается и современными исследованиями)5. После
1 Kristo 1980, 52-53; Флерова 2003,170-176.
2 Иванов 1999, 87-88.
3 Kristo 1980, 55.
4 Nemeth 1929, 8-9; Левицкий 1978, 56-58; BMOKF 1988, 221-222; Kmosko
1997, 207.
5 Янин 1956,106-109; Комар 2017, 67, 72-73.
to?
820 г. в степи произошло некое событие, повлиявшее на то, что были
перекрыты коммерческие дороги, которые восстановились только
в 860-х гг.1 Помимо нумизматических данных, письменные источни¬
ки подтверждают эти изменения. Исходя из сведений 839 г., содер¬
жащихся в «Вертинских анналах», появление неизвестного народа
перекрыло обычный маршрут между Константинополем и русским
населением (примерно в это время происходил вероятный поход
венгров на Нижний Дунай, о чем известно из Хроники Георгия
Амартола). Согласно DAI, во время правления императора Феопила
(829-842 гг.) хазары обратились к своим византийским союзникам
с просьбой помочь им построить крепость Саркел на Дону. Поскольку
Константинополь был заинтересован в укреплении Хазарии, византий¬
цы оказывали им техническую помощь1 2.
Как мы уже видели, в венгерской исторической традиции Ано¬
ним Венгерский сохранил память о том, что наши предки начали
свое путешествие около 830 г. из Скифии.
В конце VII в., после ухода (изгнания) булгар, в Восточной Европе
началась консолидация хазарской власти (Pax Cazarica).
Хазары появились в письменных источниках в VI в., примерно
в то же время, когда исчезли савиры, что предполагало преемствен¬
ность между савирами и хазарами (Дьюла Немет, Кароль Цегледи)3.
Ориентируясь на средневековую сирийскую историографию (Михаил
Сириец), слово «хазар» может происходить или отличного имени, или
от персидского hazar «тысяча», тюркского kaz «кочевание», или от име¬
ни (титула) Цезаря (Андраш Рона-Таш).
Сирийский аноним Псевдо-Захария в VI в. уже упоминает хазар сре¬
ди народов, живущих к северу от Кавказа4. На тюркских надписях, в ки¬
тайских источниках упоминается народ kaszar. Возможно, что касары
первоначально жили во Внутренней Азии, затем ушли в Западно-
1 Лебедев 1982,155; Кирпичников, Дубов, Лебедев 1986, 285.
2 Biborbanszuletett 1950,184-185.
3 Czegledy 1985, 80, 205-206; Ligeti 1986, 345.
4 Kmosko 2004,199.
©m поражения к победе. "Новое династическое правление
Каспийский регион при неясных обстоятельствах1. Самое раннее пове¬
ствование о происхождении хазар сохранилось в «Церковной исто¬
рии» Иоанна Эфесского {ум. ок. 586 г.), которая в оригинале не дошла
до нас, а только в значительно более поздней копии (XII—XIII вв.).
Согласно этим источникам {см. у Михаила Сирийца, Григория Бархе-
брея), в царствование византийского императора Маврикия (582-
602 гг.) появились хазары из «внутренней Скифии», трое братьев
с 30 тысячами человек. Братья — это Булгарис (поселившийся
около Дуная), Хазарис и еще один, нашедший пристанище в земле
аланов1 2.
Хазарская государственность имела уникальный опыт государ-
ствообразования в Прикаспийско-Причерноморском регионе.
По мнению П. Голдена, хазарская государственность, сложивша¬
яся в Юго-Восточной Европе, представляла собой «внутриазиатский
импорт», ее корни следует искать в Тюркском каганате. У хазар со¬
хранились не только имена тюркских сановников (каган3, эльте-
бер), но и определенные функции тюркской властной структуры:
это видно на примере эльтебера, назначенного над зависимыми на¬
родами4. Таким образом, влияние (или инерция) — в зависимости от
того, какую из теорий хазарского этногенеза принимаем — тюркской
политической модели ощутили и в Волго-Каспийском регионе. В то же
время хазары создали особую двоевласгную систему (или, по крайней
мере, пользовались ею) с введением сакрального и фактического пра¬
вителя, хотя, возможно, как указывает на это Андраш Рона-Таш, не¬
которые элементы хазарской властной системы восходят к Внутрен¬
ней Азии5 6.0 двоевластии хазар упоминал Ибн Руста, который отмечал,
что каган считался номинальным правителем, a Tsa — действующим8.
1 Rona-Tas 1997,189-190.
2 Гмыря 2002, 277; Kmosko 2004, 196-197, 230-231.
3 Vasary 1993, 43, 47.
4 Ligeti 1986, 328; МЕН 1986, 67; Golden 1992, 236-237; Rona-Tas 1997, 272;
Nagy 2017.
5 Rona-Tas 1997,127; Голден 2005,117.
6 Kmosko 1997, 203.
209
По словам Ибн Фадлана, главным правителем хазар был khaqan
(каган), который редко показывался своим подданным, всего лишь
четыре раза в год. Его заместитель, khaqan бей, возглавлял армию
и управлял государственными делами. Khaqan бей каждый день по¬
являлся перед великим каганом. Третьим был kundur khaqan, а четвер¬
тым — dzsawsi'ghr. Каган мог править 40 лет, а потом его убивали1.
По словам Масуди, хазарский каган (hakan) жил в уединении, не вы¬
езжал никуда, не показывался народу, «ни приказывает, ни запре¬
щает, ни управляет делами империи вообще, но только через хакана
царская власть будет законной», т. е. у него была легитимирующая
функция. Если в стране происходили какие-либо негативные события
(война, засуха), народ мог потребовать смерть кагана. Масуди добав¬
лял, что, насколько ему известно, титул кагана был унаследован1 2. Со¬
гласно аль-Истахри, каган — это наследственный титул, но каганами
могут быть только представители определенных семей3. Он был изо¬
лирован не только от простого народа, но и от элиты (обычай «изо¬
ляции богочеловека» распространен у многих народов)4.
Интересно, что Ибн Фаддан описал систему, аналогичную «двое¬
властию» хазар у русов (на самом деле в своем тексте он сначала пи¬
шет о властной системе русов, а уже потом о хазарах). Исходя из это¬
го, задача главного правителя состояла в совокуплении с сорока
женщинами, которые находились в его распоряжении. (В поздней
и древнерусской «Повести временных лет» несколько раз подчер¬
кивается распущенность Владимира Святославича по отношению
к его многочисленным наложницам — возможно, это властная функ¬
ция5.) Заместитель правителя занимался текущими вопросами.
Впрочем, неудивительно, что русы могли адаптировать хазарские
обычаи, поскольку восточнославянская государственная организация
1 Ковалевский 1938, 64; Ковалевский 1956, 146; I bn Fadlan 2007, 101-105.
2 Kmosko 2000,172.
3 Kmosko 2000, 30-31.
4 Frazer 2002, 140.
5 Ковалевский 1956,146.
©m поражения к победе. "Новое династическое правление
приняла часть хазарских образцов (известно, что использование
титула кагана в Киеве действовало еще в XI в.).
В результате войн с арабами кавказские и прикаспийские владе¬
ния хазар превратились в фронтовую зону. Ядро хазарской государ¬
ственности переместилось на север. С ѴІІ-ѴІІІ вв. на территории
Хазарии стало появляться все больше постоянных поселений, кре¬
постей, даже в тех регионах, которые ранее не характеризовались
такими архитектурными объектами. С VIII в. салтово-маяцкая архео¬
логическая культура распространяется в Восточной Европе1. Со вто¬
рой половины VIII в. появились около 250 новых населенных пун¬
ктов в Крыму1 2. Внутри салтовской культуры можно выделить две
группы: население кавказского происхождения, погребенное в ка¬
такомбах (его выделил в начале XX в. Василий Алексеевич Город-
цов (1860-1945)) и, собственно, тюрки в ямных погребениях. Было
выделено еще несколько региональных групп (крымская, даге¬
станская, нижневолжская), однако у некоторых исследователей
имеются сомнения относительно их принадлежности к салтовской
культуре3.
С развитием хазарской государственности возник своеобразный
государственный аппарат (память о хазарской дани долго сохраня¬
лась в восточнославянской исторической традиции). Не исключено,
1 Плетнева 1990, 77; Афанасьев 2001, 43-55; Франклин, Шепард 2009,137;
Turk 2011,196; Комар 2012,169-188.
2 Сазанов, Могаричев 2004, 88-92. С этой точки зрения интерес представля¬
ет слово, распространенное в Восточной Европе, на бывших хазарских террито¬
риях: венг. szallas «поселок», чуваш, сала. Согласно этимологическому словарю
венгерского языка оно происходит от венгерского глагола szall «летать». Впо¬
следствии данное венгерское слово распространилось по всей территории
Восточной Европы (см. рум. salas, рус. шалаш, а также в татарском, удмурт¬
ском, турецком, кавказских языках). По другой версии, чувашское сала проис¬
ходит от хазарского слова. Подобное слово часто встречается в топонимии Да¬
гестана и Крыма: Бия сала, Фоти сала и т. д. Возможно, что венгерское слово
"szallas" происходит из этих регионов. См.: Егоров 1964, 91,176; MTESZ II 1970,
463-464; MTESZ III 1976, 474, 661.
3 Fodor 1975,178; Turk 2015а, 45-55.
211
что у хазар была попытка чеканить собственные монеты (в 1939 г.
в деревне Девица близ Воронежа обнаружены монеты, которые,
с точки зрения А. А. Быкова, могут быть хазарскими)1. Широкое рас¬
пространение получило выращивание виноградников. На террито¬
рии Хазарии появились сооружения из обожженного кирпича. Для
поддержания контроля над славянами были построены крепости
на северо-западных окраинах Хазарии (возможно, что одним из та¬
ких форпостов на Днепре был Киев)1 2. Иными словами, в восточноев¬
ропейских степях более ярко проявились особенности локальных
культур: земледелие, стойловое животноводство, зачаточная, но за¬
метная урбанизация. Опыт хазарского государственного устройства,
по-видимому, «вдохновлял» венгров и русов.
Власть хазар распространилась на обширные регионы Восточной
Европы. В ІХ-Х вв. некоторые восточнославянские племена и волж¬
ские булгары жили в политической зависимости от хазар. По сви¬
детельству Ибн Фадлана, волжские булгары платили налоги собо¬
лями и десятину хазарам, а сын «славянского» (т. е. булгарского)
князя жил у хазар в качестве заложника (именно желание вырвать¬
ся из-под власти хазар побудило булгарскую элиту послать посоль¬
ство в Багдад).
Хазары сами написали свою собственную историю. Это было свя¬
зано с тем, что хазарская элита при не очень ясных обстоятельствах
стала иудейской. Исходя из сведений, содержащихся в письме хазар¬
ского кагана Иосифа, хазарском Кембриджском документе и Житии
святого Кирилла-Константина, иудаизация могла происходить не ра¬
нее середины IX в.3
Венгры прибыли около 830 г., мигрируя на юг к западному краю
Хазарии, в Северное Причерноморье. Возможно, печенеги (или,
скорее, новая волна тюркоязычных народов) начали свою западную
экспансию именно в это время, во всяком случае, в ѴІІІ-ІХ вв. их зона
1 Комар 2017,44-94; URL: http://annales.info/hazar/small/coins.htm
2 Нефедов 2009, 50-53.
3 Кововцов 1932, 77, 93-97; Gyoni 1938, 91; Плетнева 1976, 6-7; Kmosko
2000,170; Hunyadi 2001,162-175.
®m поражения к победе. "Ноеос династическое правление
влияния могла дойти до Волги1. Наиболее распространенное мне¬
ние, что печенеги не пересекали Волгу до 890-х гг., но уже венгер¬
ский историк Йозеф Деер предположил, что их появление к западу
от Волги должно быть датировано примерно 860 г. В 3 и 8 главах
DAI отмечается, что «турки» часто терпели поражение от печене¬
гов; а в главе 38 есть предложение, в силу которого печенеги напали
на хазар, но те разбили их, а затем «потеряли свои земли и были вы¬
нуждены занять земли "турков"». Согласно этим сведениям, оба на¬
рода жили по соседству друг с другом, и «печенеги постепенно от¬
теснили венгров на Запад»1 2. В новейшей российской литературе
выдвигаются убедительные аргументы в пользу этого мнения.
По сообщению «Никоновской летописи», печенеги появились около
Киева в 860-х гг.3 Уникальные данные этой поздней компиляции
из XVI в. по истории Древней Руси являются предметом уже много¬
вековых споров. Во всяком случае, нарратив «Никоновской лето¬
писи» в определенных моментах совпадает с исторической интер¬
претацией самого раннего сохранившегося восточнославянского
ежегодника — Новгородской первой летописи, существенно отли¬
чающейся от Повести временных лет).
М. И. Артамонов обосновывал строительство крепости Саркел
угрозой, исходящей от печенегов, и защитой торговых дорог (архео¬
логические раскопки 1930-х гг. показали, что первый кирпичный за¬
мок был разрушен нападавшими, а из руин было сделано другое
сооружение)4. Кирпичная крепость Саркел в степи также является
в определенном смысле символом «цивилизационного строитель¬
ства» Хазарского государства5.
В IX столетии венгры воспринимались современниками как ко¬
чевой народ. О мадьярах, появляющихся в степи, есть известия
1 Пресняков 1938, 36; Katona-Kiss 2015, 111; Katona-Kiss 2017,100.
2 Deer 1945-1946, 7.
3 Юрасов 2014, 74-80.
4 Deer 1945-1946, 7.
5 Плетнева 1996; Turk 2015, 187-188.
ш
в мусульманских географических описаниях (в традиции Джайхани,
сохранившейся только у его последователей: арабский текст Ибн Ру¬
ста (X в.), персидский текст Гардизи (XI в.), испанский текст Аль-
Бакри (XI в.), Марвази (XII в.) и центральноазиатский персидско¬
язычный географический труд Худуд ал-алам). По распространен¬
ному мнению, они объединили два периода венгерской истории:
время еще до обретения родины и о венграх, уже обосновавшихся
в Карпатском бассейне1. Мусульманские источники включают в себя
следующие сведения о венграх: венгерская граница проходила
между печенегами и s.k.i (булгарское племя); они живут между дву¬
мя реками, впадающими в Черное море; венгры — порода тюрок,
у них 20 тысяч всадников, есть номинальный правитель и действи¬
тельный (военный) правитель; они живут в шатрах, ведут кочевой
образ жизни; часть их страны граничит с морем; зимой венгры ловят
рыбу в больших реках.
Информация о том, что у венгров имеются пахотные земли (т. е. они
контролируют районы, где проживает земледельческое население),
скорее всего, относится к венграм, осевшим в Карпатском бассейне1 2.
О венграх-пахарях ничего не говорится, есть только упоминание,
что под их властью было много лесистых, влажных участков с пахот¬
ной землей. Однако дунайская интерпретация данного известия
маловероятна, поскольку мадьяры регулярно нападали на славян,
облагали их продовольственным налогом (это еще одно дополнение
к тому, что мадьяры не были земледельцами), захватывали славян¬
ских пленников, продаваемых на невольничьих рынках Керчи, обме¬
нивали их на ковры и другие византийские товары.
Текст же Гардизи (XI в.), можно сказать, «испорчен», вернее, ак¬
туализирован. Он больше не включает в себя печенегов как народ,
соседствующий с венграми, а только болгар. По мнению автора, две
главные реки мадьяр — это Волга (Атил) и Дунай, что правильно, так
как венгры жили вдоль обеих рек в IX столетии, при этом Гардизи
1 Заходер 1967, 47; Zimonyi 2014,162-177.
2 Заходер 1967, 50-56.
©m поражения к победе. "Новое династическое правление
точно знал, что венгры в данное время живут на Дунае, который
впадает в Черное море. Их соседями являются славяне, христиан¬
ские римляне, народ n.nd.-r («нандоры», т. е. оногуры, в данном
случае, вероятно, дунайские болгары), которых венгры видят на Ду¬
нае. Там есть великая гора (наверное, Карпаты), где обитают христи¬
анские, земледельческие народы m.rwat (моравы). Гардизи также
упоминает венгерские действия против славян и дает краткое опи¬
сание венгерских брачных обычаев (к примеру, покупка невесты)1.
По словам Ибн Руста, между венграми и хазарами произошел
конфликт, вследствие чего хазары «окружили себя» против мадьяр
«и других народов»1 2. Известие Ибн Руста о конфликтном характе¬
ре хазарско-мадьярских отношений противоречит другим источ¬
никам3.
"De administrando imperio" — венгерский источник, который наи¬
более подробно сообщает о венгерско-хазарских отношениях, под¬
черкивает их партнерство: венгры были постоянными и надежными
союзниками хазар («они воевали вместе с хазарами во всех их вой¬
нах»). Между венграми и хазарами возникли «династические» от¬
ношения. Согласно DAI, печенеги являлись постоянным очагом
опасности для венгров (и для хазар). Ибн Руста также упоминает
о продолжительном конфликте между печенегами и хазарами (ха¬
зары, кроме того, находились в противоборстве с огузами. Ибн Фад-
лан сообщает о том, что представители огузской знати были плен¬
никами у хазар. Память об огузско-печенежских войнах сохранилась
в огузских богатырских поэмах)4.
Других источников относительно хазарско-венгерских отноше¬
ний нет. В венгерской исторической традиции (не говоря о DAI, при
составлении которого были использованы венгерские устные источ¬
ники) память о Хазарском каганате не сохранилась, по крайней мере
1 HKIF 1995, 35-38.
2 HKIF 1995, 34.
3 Артамонов 1940,135.
4 Ковалевский 1956,129; Kmosko 1997, 204; Кольцов 2016,49.
t\s
для летописцев христианского королевства Венгрии воспоминания
о далеких хазарах были не важны. Только у Анонима встречается
этноним Cozar как название народности (gens), проживавшей в Тран-
сильвании между Марошом и Самошом во время обретения роди¬
ны1. Конечно, хазары нежили вТрансильвании, хотя это искажение
Анонима, возможно, было основано на слиянии, своеобразном пе¬
реплетении секейского, каварского и хазарского вопросов.
В письме хазарского кагана Иосифа нет упоминания о венграх.
Это можно объяснить тем, что хазарско-венгерский союз в конеч¬
ном счете завершился для Хазарии «геополитическим провалом»,
так как венгерское племенное объединение освободилось от хазар¬
ской зависимости и появилось в Европе как самостоятельный гео¬
политический игрок во второй половине IX в.
Гардизи, использовавший традицию Джайхани, в довольно за¬
путанном рассказе о кыргызах пишет следующее: когда славяне по¬
пытались связаться с Башкиром (Basgirt), хазарский каган приказал
ему не вступать в контакт с ними1 2. Башкир может быть персонифи¬
цированным этнонимом, он вряд ли относится к башкирам по хро¬
нологическим и географическим причинам. Основываясь на том
факте, что некоторые восточные источники называют венгров баш¬
кирами, это могут быть венгры (или, что, конечно, маловероятно,
у венгров действительно был вождь по имени Башкир). Из источни¬
ка следует, что венгры, как и булгары, были в подчиненном положе¬
нии от хазар и жили рядом со славянами.
Житие святого Кирилла-Константина также косвенно свидетель¬
ствует о хазарско-мадьярском союзе. Согласно ему в 860 г. Констан¬
тин был атакован венграми в Крыму, но благочестивый миссионер,
прибывший в Хазарию по просьбе кагана, был отпущен3.
Наиболее подробную информацию о хазарско-венгерских отно¬
шениях находим в DAI. Там изложены детали хазарско-венгерского
1 SRH 1999, 49.
2 HKIF 1995, 25-26.
3 HKIF 1995, 160.
0m поражения к победе. "Новое династическое правление
«стратегического сотрудничества». В целом, по крайней мере относи¬
тельно периода с 830 по 860 г., есть признаки того, что хазарско-вен¬
герские отношения можно охарактеризовать как сотрудничество.
Для венгров, прибывших на западную окраину Хазарии (Ниж¬
него Днепра), печенеги оставались постоянной угрозой. По сооб¬
щению императора Константина Багрянородного, венгры «часто»
терпели от них поражения1, вследствие чего венгерский народ рас¬
кололся надвое, некоторые переселились на Северный Кавказ1 2.
По какой-то причине император называет печенегов кангарами,
а венгров — савардами (савартои асфалои) по их «старым име¬
нам». Поскольку некоторые исследователи связывали савартои
асфалои с кавказскими севордами, это дало возможность расши¬
рить хронологические рамки событий, полагая, что речь идет о войне,
произошедшей несколько столетий ранее (IX в.)3. В последнее вре¬
мя венгерский арабист Иштван Зимони обратил внимание на то, что,
согласно мусульманским источникам VIII в., на Кавказе появляет¬
ся народ sawurdlya, который можно отождествлять с савардами
из DAI. Исследователь полагает, что кангаро-савардская война про¬
изошла в VIII столетии. Поскольку Зимони идентифицировал славян
в описании похода Марвана в 737 г. с венграми, он предположил,
что кангаро-савардская война, по DAI, — это память о походе Мар¬
вана 737 г.4
«Смысл» и «филологическая правильность» источников иногда
разделяются. Ранее отмечалось, что упоминание «прежнего» име¬
ни венгров у Константина может просто указывать на недавнее по¬
явление этнонима Могер, когда император писал свое произведе¬
ние. Будто подтверждает информацию DAI о «смене имени» венгров
наш Аноним, который пишет о том, что мадьяр звали раньше
Dentumoger, а название Hetumoger было результатом определенно¬
го исторического процесса.
1 HKIF 1995, 112.
2 Kristo 1980, 104.
3 Czegledy 1954, 243-276; Czegledy 1985, 300-305.
4 Zimonyi 2014,146-147,159.
т
Возможно, Константин называл печенегов кангарами по той же
причине, по которой называл венгров савардами (савартои асфа-
лои): он хотел подчеркнуть, что печенеги X в. отличаются от канга-
ров IX в., несмотря на то, что все говорили на одном языке и в этно¬
графическом смысле принадлежали к одной и той же группе.
Согласно результатам исследования венгерского востоковеда Каро¬
ля Цегледи, имя «кангар» впервые появляется в V в. при описании
кавказских событий в работе армянского историка Лазаря Парпеци
(482 г. — армяно-грузинская армия готовится к обороне от нападе¬
ния персов в долине реки Куры, на земле кангаров (gavarn капдагас),
на «кангарских горах»). Сирийское житие Мар Григора утверждает,
что в 541 г. Хосров I Ануширван возглавил поход на север, где-то
на границах Армении и Грузии персы воевали с народом Напдагауё.
Ту же информацию можно найти в «Легенде о Мар Аби» (капдагауё).
Цегледи связал эти сведения с народом хоіууоір в DAI. Возможно, имя
народа кангаров также встречается на тюркской надписи от 712/713 г.
Однако, по мнению С. Г. Кляшторного, этноним кангаров проис¬
ходит от названия среднего течения реки Сырдарья (см. авестий¬
ское Канга, китайское Кангку, Канга упоминается и персидским
Фирдоуси). Именно там первоначально жили печенеги, а их полити¬
ческий центр находился в Отраре, который на рунических письме¬
нах называется Капдй Tarban. На тюркских надписях они фигуриру¬
ют под именем «кенгерес». Как полагает С. Г. Кляшторный, часть
кангаров могла появиться на Кавказе в результате Великого пере¬
селения народов1. Несмотря на эти теории, «кангарский вопрос»
остается открытым1 2.
Хазария была самым значительным — и, пожалуй, единствен¬
ным — государством, с которым предки венгров так или иначе сопри¬
касались. Хазарская модель государственного устройства, разумеет¬
ся, оказала значительное влияние на развитие ранних венгерских
политических структур.
1 Czegledy 1954; Кляшторный 1964, 74,163-167,175-176,179.
2 Katona-Kiss 2017, 94-95.
©m поражения к победе. "Ноеос династическое правление
Можно предположить, что институт «двойного правления» был
создан у венгров по образцу хазар. Лидерами венгров в IX в. были
k.nd.h. («кенде») и g.I.h. («дюла»), упомянутые последователями тра¬
диции Джайхани (Ибн Руста, Гардизи, Аль-Бакри, Марвази). В основ¬
ном их рассказы являются источником о венгерском «двойном
правлении»1.
Однако и в другом источнике имеются сведения, что в IX в. вен¬
грами руководили два вождя. В хронике Георгия Амартола можно
найти следующую информацию: во время заключения венгерско-ви¬
зантийского союза против Болгарии, перед обретением родины, гре¬
ческий посол Никита имел дело с вождями венгров Арпадом и Куса-
несом на Дунае1 2.
Согласно DAI, у венгров (уже в середине X в., после обретения
родины) было три вождя: Арпад и его потомки (речь идет о наслед¬
ственной, династической должности), а также jila и karcha, которые
выполняли судебную функцию. ЛІа, наверное, может быть сопостав¬
лен с венгерским дюлой. Однако DAI явно подчеркивает роль Арпа-
да и его потомков и устанавливает иерархическую связь между
ними и обладателями двух других должностей3.
Ни западные, ни венгерские источники не знают о существова¬
нии «двойного правления» у мадьяр, хотя имя Кусанеса, Курсана
(Chussal), было известно и на западе (согласно «Швабским анна¬
лам», он был убит в 904 г. баварцами на пиру)4.
Дюла. Этимология слова неясна. Лайош Лигети писал: «По этому
названию можно составить большую библиографию, но дискуссия
о нем довольно бесплодна, потому что его подлинный тюркский
(курсив наш. — Г. Д.) вариант еще не обнаружен»5. У хазар нет
подобного титула. Геза Надь и Дьюла Немет полагали, что данное
1 Kristo 1993, 725; Keszi 1995,189-192.
2 HKIF 1995,147.
3 HKIF 1995,130.
4 HKIF 1995, 202.
5 Ligeti 1986, 253.
№
слово может иметь какое-то отношение к названию уже известной
династии Дуло1. Ранее отмечалось, что существует версия о прото-
тюркском, боспорском происхождении слова, по крайней мере по¬
добное имя встречается на танаисских надписях (AouAaq)1 2.
В этом случае происхождение титула и названия не зависит
от хазар (хотя его функция могла измениться в результате хазарско¬
го влияния), однако не является независимым от булгар (оногуров)
и может быть связано с предыдущей эпохой прошлого мадьяр. Ины¬
ми словами, одного из вождей молодого венгерского племенного
союза могли назвать «дюлой» еще до того, как мадьяры появились
в степи. Дьюла Немет, основываясь на более поздних венгерских
данных, согласно которым титул «дюла» мог быть наследственным,
полагал, что у мадьяр существовала «династия Дюла»3 4. Правда,
дело осложняется тем, что подобные имена появляются и у других
народов. Например, одно из племен печенегов, а также их провин¬
ция назывались ѴУ/а, JulaA.
Вызывает интерес объяснение Андраша Рона-Таша, который
связал венгерское слово «дюла» с тюркским уиіа «факел». По сло¬
вам Ибн Фадлана, когда каган-бек идет к кагану, он несет в руках
факел5. Однако, если мы примем объяснение Рона-Таша, то должны
связать происхождение данного титула с хазарами.
По мнению Дьюлы Кришто, «дюла» появился только в 860-70-х гг.
у венгров в качестве противовеса хазарской зависимости. В то время
как «кенде» продолжал представлять хазарскую зависимость (или,
по крайней мере, память о ней), «дюла» стал координатором незави¬
симой венгерской политики.
Объединение Hetumoger, возникшее в Волго-Уральском регио¬
не, должно было иметь некую властную структуру, осуществляющую
1 Czegledy 1985,114; Nemeth 1991, 214; Marton 1994, 245.
2 Крыкин 1993, 62; Степанов 2016,199.
3 Nemeth 1991, 215.
4 Bfborbanszuletett 1950,166-169.
5 Rona-Tas 1997,128.
©m поражения к no&ege. TJoeoc династическое правление
управление, наделенную легитимными полномочиями общины.
Глава Hetumoger, возможно, был «дюлой» (может быть, Леведи?),
хотя мы можем только предполагать происхождение этой позиции
и глубину ее прошлого.
В венгерской летописной традиции Дьюла/Дюла как название
сохранилось только в качестве личного имени.
Согласно запутанной и противоречивой истории Анонима, не¬
кий Дьалу (Geula, Gelou, Geleou, Gelu), «какой-то влах», т. е. румын
(это очевидный анахронизм, ведь румыны появились только позже
в Трансильвании), царствовал в Трансильвании, когда пришел туда
Арпад. Этот Дьалу был разгромлен Тетенем, а трансильванцы дали
ему присягу. Сыном Тетеня был некий Хорка (имя, которое похоже
на титул harka, известный из DAI), его потомками — два Дьюлы,
один из которых будет противостоять святому Стефану1. В этой исто¬
рии Дьюла связан с Трансильванией. У Шимона Кезаи Дюла был од¬
ним из лидеров обретения родины, он поселился в Трансильвании.
В композиции венгерских хроник есть подобное описание. Вождь
Дюла якобы поселился в Трансильвании, и его потомки также на¬
зывались Дюла1 2. Согласно Иллюстрированной хронике и Дубницкой
хронике, сыном вождя Дюлы был некий Ласло, а его внуком — тоже
Дюла — «великий и могущественный вождь». Дочерью вождя
была Шаролт, мать Иштвана Святого. Князь Геза женился на Шаролт
по совету некоего Белиуда, но Дюла из-за сопротивления был уве¬
зен в Паннонию Стефаном3.
В приведенных выше традициях общим является то, что Дюла,
или Дьюла, связан(ы) с Трансильванией4. Венгерские источники
также предполагают, что титул «дюла» был наследственным.
1 По мнению Дьюлы Немета, увековеченные здесь имена «династии Дюлы»
(например Gyula, Saroldu, Karoldu), а также имя Тетень (tigit «наместник») име¬
ют булгаро-тюркское происхождение. См.: Nemeth 1991, 241, 245.
2 HKIF 1995, 309-311, 353, 363-364.
3 Melich 1925-1929, 37.
4 Toth 1945-1946, 21-84.
221
В дополнение к данным DAI и (условно) венгерским сообще¬
ниям Дюла/Дьюла известен и из хроники византийского Иоанна
Скилицы, который пишет, что в X в. два венгерских лидера, Бульчу
и Дьюла, независимо друг от друга находились в Константинопо¬
ле. Оба были крещены императором Константином. Несмотря
на теплый прием, Бульчу позже вторгся в Византию, но Дьюла
остался верен своей клятве и даже взял с собой священника Иеро-
фея, которого патриарх посвятил в епископы. Этот сюжет известен
также из Никоновской летописи, которая сохранила много уникаль¬
ных сведений из истории Восточной Европы ІХ-Х вв. Согласно ей
христианским именем Дьюлы являлось имя Иштван. Информация
о трансильванском христианском обращении, связанном с Дьюлой
(Дюлой), разумеется, не сохранилась в венгерской историографии,
поскольку она пыталась объединить христианизацию Венгрии
и венгров с князем Гезы и его сыном королем Иштваном I1.
В итоге наши незначительные данные позволяют предположить
следующую картину. Возможно, что титул «дюла» уже в VIII в. поя¬
вился у венгров в Волго-Уральском регионе. Он мог представить но¬
вую этнополитическую реальность — племенной союз Hetumoger.
Вероятно, это уже было наследственное положение, но его функция
могла измениться в IX в., когда и политически, и физически венгер¬
ское племенное объединение находилось под влиянием Хазарии
в течение относительно короткого периода времени. И влияние ха¬
зар на венгров, видимо, осуществлялось через «кенде».
Кенде (Kende/Kiinde). Кроме упомянутых мусульманских источ¬
ников как титул нигде не встречается. Из текста DAI логично следует,
что люди из рода Алмуша и Арпада занимали должность «кенде».
Из истории Алмуша, изложенной в DAI, можно прийти к выво¬
ду, что данный титул репрезентировал власть хазар над венграми.
Это слово может иметь хазарское происхождение. Аналогичное
название kundur khdqan записал Ибн Фадлан1 2; это был третий че¬
ловек в хазарской иерархии после khdqan beg, однако остается
1 HKIF 1995, 152, 177-179.
2 Ligeti 1986, 254; Marton 1994а, 389.
0m поражения к победе. "Новое династическое правление
спорным вопрос о ТОМ; насколько это соответствует венгерскому
«кенде». Кароль Цегледи и венгерский арабист Роберт Шимон
дали положительный ответ на данный вопрос, согласно последне¬
му: «Важно иметь в виду, что форма, записанная Ибн Фадланом,
кундур из-за очень похожего написания арабских га' и waw пони¬
мается как кюндю»1.
В венгерской традиции титул «кенде» не зафиксирован. Похо¬
жие личные имена известны в традиции венгерского завоевания.
В соответствии с венгерскими хрониками одного из семи венгер¬
ских вождей, «четвертого капитана» (у Кезаи — пятого), звали
Кенд (Cund), который якобы поселился в Ниршеге. Перечень венгер¬
ских вождей периода обретения родины содержит слова «Кенд»
и «Дюла» в качестве личных имен, а также имена Бульчу и Леля, кото¬
рые на самом деле жили в середине X в. По-видимому, данный
перечень указывает на то, что при его составлении имена настоя¬
щих вождей были «забыты», за исключением, конечно, основате¬
лей династии Алмуша и Арпада. У Анонима отцом Курсана был не¬
кий Кенде (Cund). Согласно позднему летописному преданию,
сыном венгерского вождя Кунда (Cund) был Кушид, посол, извест¬
ный из легенды о белом коне1 2. Таким образом, «кенде» был персо¬
нифицирован в венгерской традиции так же, как и «дюла».
В хазарском этюде венгерской истории, известном из DAI, появ¬
ляется первый известный персонаж венгерской истории — Леведи
(венгерские же источники не знают этого человека). От него берет
свое название легендарная Леведия, одна из венгерских прародин,
которая опять же встречается только в DAI (письменная венгерская
традиция династии Арпадов в Венгрии не сохранила память альтер¬
нативной (отличающейся от Арпадов) власти).
О локализации Леведии можно найти в литературе целый ряд
теорий. По сведениям из DAI, она располагалась вдоль реки Хидмас,
Хингулус. Возможно, это река Ингул, приток Южного Буга к западу
1 Czegledy 1985, 49, 215-216; Ibn Fadlan 2007, 103.
2 HKIF 1995, 90, 360.
223
от Днепра и недалеко от Хазарин1. В венгерской историографии рас¬
пространена именно эта версия. Однако существует предположе¬
ние, согласно которому Леведия размещается в Поволжье/Прика-
мье. По мнению киевского археолога Алексея Комара, сообщение
из DAI вряд ли связано с Южным Бугом. Если река Хидмас — это
Ингул, то почему именно она была выбрана в качестве основной
точки локализации Леведии, а не более крупные Днепр, Буг? Если
в бассейне Ингула находилась Леведия, то как она могла граничить
не только с хазарами, но и с печенегами1 2?
Загадочная река Хидмас может быть идентифицирована с Ка¬
мой, поскольку в разных рукописях DAI вместо Хібцск; можно читать
ХіЛцас; или более интересную форму Хоцас;, что на самом деле напо¬
минает Каму3.
По словам императора Константина Багрянородного, венгры
были союзниками хазар («они воевали вместе с хазарами во всех
их войнах»). В обмен на союз каган отдал свою жену Леведи (о том,
как хазары целенаправленно использовали «брачную политику»
в строительстве своей империи, упоминает и Ибн Фадлан)4, но брак
остался бесплодным. После набегов печенегов венгры двинулись
на запад, в Этелькез (в окрестности Днестра - Днепра), во главе
с Леведи (он был первым известным вождем волжско-камских вен¬
гров, возможно, в свете вышеизложенного «дюла»), Каган, видимо,
снова призвал его для обновления венгерско-хазарской системы от¬
ношений в новых условиях. Он хотел сделать Леведи правителем,
которым можно было бы управлять, чтобы «повиноваться нашему
слову и нашей воле». Исходя из текста DAI, Леведи вежливо отказался
и предложил вместо себя Алмуша и его сына Арпада, «который на¬
ходится в вашем распоряжении»5. Данный рассказ из DAI описывает
1 Bfborbansziiletett 1950,171.
2 Комар 2011, 23.
3 Комар 2011, 24.
4 Ковалевский 1956,147.
5 Bfborbansziiletett 1950,170-175.
©m поражения к победе. ТЗооос династическое правление
историю в диалоге ярко и красочно, подтверждая, что источник
ее подлинный, венгерский1.
Кажется, что после поражения от печенегов хазары хотели
переосмыслить хазарско-венгерский союз. Но Леведи отказался
играть роль, которую ему предложили. Алмуш был готов к таким
обстоятельствам, но он оказался более гибким и хитрым. Пози¬
ция Дьюлы Кришто по поводу того, что Леведи был первым са¬
кральным правителем, получившим свой статус благодаря хазарам,
кажется сомнительной1 2. Логичнее предположить, что первым «кен-
де» был Алмуш. По мнению А. Комара, должность, предложенная
Алмушу, соответствовала эльтеберу. Западные тюрки и хазары так
называли наместников союзных или подчиненных народов. У волж¬
ских булгар тоже известен Алмуш3.
Данный текст из DAI доказывает, что мадьяры уже имели опре¬
деленную политическую структуру в Волго-Уральском регионе;
а также они быстро продвинулись из Волго-Уральского региона
в Этелькез под руководством правителя Леведи.
Понятно, что после поражения от печенегов Леведи был вынуж¬
ден покинуть пост главы венгерского племенного союза. Однако
император Константина в своем тексте подчеркивал роль именно
Арпада в смене власти, а не Алмуша (венгерская же летописная тра¬
диция роль Алмуша выделяет в большей степени)4.
Имя отца Арпада Алмуша, по всей видимости, тюркского проис¬
хождения. Оно образовано от глагола аі- «брать» и может быть связа¬
но с именем Alm'is, которое известно у волжских булгар около 920 г.5
Кароль Цегледи в карлукской истории VIII в. (Гардизи — Ilalmis), затем
в более поздних уйгурских (огузских) источниках (Il-almis sangun)
и огузских эпических произведениях нашел похожий титул, кото¬
рый может быть связан с именем Алмуша. «Что касается словосочета-
1 Dienes 1957, 222-224, 229.
2 Kristo 1980, 65, 83; Ligeti 1986, 254.
3 Ковалевский 1956,13; Ligeti 1986, 328; Rona-Tas 1997,272; Комар 2011, 32.
4 Комар 2011, 32.
5 Gombocz 1915,146; Nemeth 1991, 276.
225
ния Ил-Алмыш, то значение этого термина может быть точно опреде¬
лено на основе древнетюркских языковых памятников. На тюркских
надписях (II Е 27-29, см. I Е 40, I N 2) термин il-al повторяется в значе¬
нии "покорение народа"». По мнению Цегледи, нельзя исключать, что
имя «Алмуш» происходит от венгерского слова аіот «сон», но тюрк¬
ское происхождение его более вероятно1. Можем добавить следую¬
щее: возможно, что слово Almus/almus первоначально было титулом.
По мнению Кришто, Алмош (Алмуш) и Арпад имели хазарское
(тюркское) происхождение. Хотя имя Арпад венгерское, но корень
этого слова агра («ячмень») тюркский. Примечательно, что в дина¬
стии Арпада до XI в. находим большое количество тюркских имен.
Фрагменты венгерского исторического сознания (в хронике Кезаи)
«капитану Арпаду» даюттакую оценку, которая характерна для пред¬
ставителей подчиненных вспомогательных сил у кочевников: род
Арпада ходил впереди и позади войск. Кезаи не пишет, что Арпад
является потомком Аттилы, он подчеркивает роль Арпада гораздо
меньше, чем Аноним1 2.
Арпад (скорее, уже Алмуш) был избран хазарами в соответствии
с формальностями хазарской властной системы («по обычаю и за¬
кону хазар он был провозглашен князем», так описано в DAI). Более
поздняя христианская венгерская летописная традиция пыталась,
конечно, забыть о первоначальной зависимости Алмуша и Арпада
от хазар и подчеркивала венгерское происхождение основателя ди¬
настии Алмуша.
Согласно DAI, Арпад не только заменил Леведи, но и встал во гла¬
ве венгерского племенного союза как качественно новый руководи¬
тель, поскольку он был первым князем (архонт) венгров3. Значени¬
ем слова «архонт», исходя из источника "De cerimoniis aulae
Byzantinae", написанного также Константином, является «князь, зави¬
симый от империи»4. Новый правитель, назначенный с одобрения
1 Czegledy 1972, 142, 144.
2 Biborbanszuletett 1950, 170-175; Kristo 1980, 136-138; SRH 1999, 165.
3 Biborbanszuletett 1950,173.
4 Szili 2015, 88.
©m поражения к no&cgc. 1 Зоеос династическое правление
хазар над мадьярами, повторил судьбу своего предшественника
в том смысле, что при нем мадьяры тоже потерпели поражение
и двинулись на запад (это, событие, по сути, предшествовало завое¬
ванию родины)1.
В конце концов, история венгерско-хазарских отношений приня¬
ла странный оборот. Оказалось, что не венгры были подчинены ха¬
зарам, а группа хазар, принявших венгерское правление, интегри¬
ровалась в Хетумогер.
Покинув Хазарию, кавары отделились от хазар и присоедини¬
лись к ним в качестве военного помощника венгров. Помимо DAI,
кавары также фигурируют в «Зальцбургских анналах» {''Annates
luvavenses"), в короткой фразе 881 г. мы можем прочитать о них:
«...первая битва произошла с венграми при Венье, вторая — с кава-
рами при Кульмите». На самом деле это первое, самое раннее упо¬
минание каваров в письменных источниках, но только в DAI уже бо¬
лее подробно объясняется, кто они такие. В венгерской летописной
традиции их воспоминания не сохранились (если не считать кума-
нов Анонима Венгерского).
Присоединение каваров к венграм произошло между 860 и 880 гг.
В начале 860-х гг. венгры и хазары еще были союзниками, как это сле¬
дует из Жития святого Кирилла-Константина, но в 881 г. кавары уже
были вместе с венграми.
Память о присоединении каваров к венграм, пусть и незначи¬
тельно, сохранилась в венгерской исторической традиции. Речь
идет о «Деяниях венгров» Анонима Венгерского, истории о том, как
куны (ситапі) присоединились к венграм. Объединение это произо¬
шло около Киева, еще до того, как венгры прибыли в Галич (Galicia)
и Карпатский бассейн. Данная информация географически и в соот¬
ветствии с внутренней хронологией венгерской миграции верна, если
кунов заменяем каварами. По словам Анонима, куны изначально
были союзниками и подданными Киева, до присоединения к венграм.
Эта история с Киевом и кунами для IX в., конечно, не соответствует
действительности, но правдива по своему содержанию. По мнению
Петрухин 2011, 248.
227
Анонима, куны перешли к венграм из господствующей державы реги¬
она (которой, конечно, был не Киев, а Хазария в IX в.), как это сделали
кавары. Похоже, что Магистр П. просто изменил имена персонажей,
актуализировал ситуацию (что не противоречит принципу много¬
слойное™ аллегорической семантики средневековых нарративных
источников)1, но при этом достаточно правильно описал сюжет
о присоединении каваров (на достоверность «Деяний венгров» обра¬
тил внимание и А. Комар)1 2.
Аноним записал имена лидеров кунов: Ed, Edumen, Etu, Hunger,
Ousad, Boyta, Ketel. Их было семеро, они склонились перед Алму-
шем и присягали ему. Вельможи Алмуша точно так же связали себя
с ними клятвой. Исходя из истории Анонима Венгерского, это было
скорее объединение равноправных сил, чем подчинение. Этот факт
совпадает с описанием отношений между венграми и каварами
в DAI (кавары были «возведены в ранг первых племен»). Кроме того,
присоединились к венграм и «рутены». Аноним указывает, что их
потомки до сих пор живут в Венгрии (слово orosz «русский», несо¬
мненно, попалов венгерский язык еще до обретения родины)3.
В венгерских хрониках также появляются Эд и Эдемен, которые
были вождями кунов, по версии Анонима. В хронике Кезаи так зва¬
ли внуков Аттилы от Чабы. Согласно этому рассказу, потомки Чабы
вернулись в Скифию, а Эдемен присоединился к венграм в Скифии.
Про Эдемена Кезаи отмечал, что его мать была из рода corosmin
(обычно интерпретируется как «хорезмская»). Эд остался в Скифии.
Таким образом, в хронике Кезаи есть информация о том, что
к венграм присоединились «другие народы» еще до завоевания
Венгрии (по Кезаи, пришлое населения не было таким уж чужим,
но это исходит из гуннской истории). Однако имена Эд и Эдемен
встречаются и у Анонима, и у Кезаи; при этом возникает вопрос:
если Кезаи использовал Анонима в качестве источника, почему
он не взял другие имена? Таким образом, венгерская историческая
1 Данилевский 2004, 179.
2 Комар 2011, 25.
3 Ligeti 1986, 270; SRH 1999, 46^7.
©m поражения к победе. "Ноеос династическое правление
традиция все же сохранила имя одного из руководителей «наро¬
да», присоединившегося к мадьярам {известного по другим источни¬
кам как кавары). Его звали Эдемен {Edumen, Edemen). Можно со¬
гласиться с Дьёрдьём Дьёрффи в том, что история Чабы и фигуры
Эда и Эдемена в венгерской летописной традиции действитель¬
но сохранили память о каварах1.
Другой поворот в этой истории заключается в том, что, согласно
Кезаи, венгерский король Аба (1041-1044) был потомком Эдемена.
Иными словами, это Аба (не Арпад, не Иштван и др.) являлся потом¬
ком Аттилы. Король Аба имел каварское происхождение1 2. У Кезаи
Арпад — это представитель рода Турул, который «был богаче
и сильнее других». В истории Арпада нет ни «сакрального» смысла,
ни элемента избранности. Помимо богатств Арпада и рода Турула,
его ведущая роль определялась тем, что он «первым переходил
Рутенские горы (Карпаты. — Г. Д.)», поскольку род «пользуется
привилегией наступать во главе войска, а последним отступать».
А это, как отмечал Дьюла Кришто, роль, связанная со вспомогатель¬
ными силами у кочевников.
После очередного нападения печенегов большинство венгров,
т. е. племенной союз Hetumoger, переехали в Этелькез. Географиче¬
ское название Этелькез встречается только в DAI, но очевидно, что
оно пришло из венгерской традиции. В венгерской летописной тра¬
диции присутствует только название реки Etyl (Etui, Etel). Судя по со¬
общению Константина, Этелькез располагался около рек Серет,
Прут, Буг и, вероятно, распространился до Днестра и Днепра, т. е.
он уже находился в преддверии Карпат. Основываясь на последних
археологических находках, эта локализация представляется пра¬
вильной, с замечанием, что главная ось и центр тяжести Этелькез
приходились на район нижнего течения Днепра3.
В последние годы были обнаружены новые находки, связанные
с венграми, особенно на территории современной Украины. В их
1 Gyorffy 1983, 20-27.
2 Draskoczy 1994, 27.
3 HKIF 1995,126.
229
числе памятники, которые могут иметь отношение к караякупов-
ской культуре и венграм Карпатского бассейна: Дмитровка (2007),
Катериновка (2007), Кривой Рог (2008). Они вместе с уже давно из¬
вестными Бабичи (1899), Новониколаевка (1902), Волосское (1949),
Усть-Каменка (1951), Манвеловка (1973), Нововоронцовка (1978),
Субботцы (1983, 1985, 1986), Твердохлеби (1985), Коробчино (1989),
Слободзея (1994) образуют Субботцевский горизонт, вероятный ар¬
хеологический эквивалент Этелькеза из DAI1. В памятниках типа Суб-
ботцев имеются погребальные лицевые покрытия (Манвеловка, Ко¬
робчино, Дмитровка). Вещевой инвентарь показывает параллели с
караякуповской культурой (стремена, украшения, сбруи). Монеты из
Новотроицкого городища (818/819, 833 гг.) указывают на хронологи¬
ческий горизонт Субботцев. Погребения во многом схожи с погребе¬
ниями венгров эпохи обретения родины (по мнению А. В. Комара,
единственное существенное различие между ними — это то, что для
последних не характерны курганные могильники). Перечисленные
памятники расположены в районе нижнего течения Днепра.
Венгры и печенеги, по-видимому, использовали одну и ту же
степную магистраль, но можно предположить, что венгры, по край¬
ней мере к востоку от Днепра, находились в ее «северном коридоре».
Венгры прошли рядом с Киевом по пути в Карпаты. Восточнославян¬
ская летопись относит их приход к Киеву к определенному времени,
периоду правления Олега ("лр/ Олзѣ"). Их появление у Киева, по лето¬
писи, — это не «процесс», а «долго запоминающийся момент»1 2.
В результате появления венгров, а вслед за ними печенегов из¬
менился политический ландшафт в степной зоне Восточной Европы.
С постепенным уходом венгров на запад установилось суверен¬
ное венгерское кочевое государство.
Согласно классификации Н. Н. Крадина, существуют четыре различ¬
ные модели формирования кочевых государств: 1) «классическая»,
когда какому-либо выдающемуся человеку удается объединить
1 Erdelyi 1977, 66-67.
2 Повесть временных лет 1950, 21, 31; Полное собрание русских летописей
1997,12.
©m поражения к победе. "Новое династическое правление
племена и создать империю (наиболее известный пример — мон¬
гольский Тэмуджин); 2) на периферии уже существующей коче¬
вой империи поднимается какое-то племя, которое свергает преж¬
них правителей и занимает их место (как тюрки, уйгуры); 3) кочевни¬
ки завоевывают и облагают данью крестьян (в «квазиимперской»
версии это чаще всего встречается на западном краю евразийского
мира (например, у авар, булгар, дунайских венгров)); 4) после рас¬
пада существующей кочевой империи из ее фрагментов рождаются
новые «квазигосударства» (примером может служить Хазарский ка¬
ганат как наследник Западно-Тюркского каганата)1. Можно сказать,
что при образовании венгерского кочевого государства IX в. все че¬
тыре аспекта этой классификации сработали: 1) выдающийся чело¬
век Алмуш, который новому принципу формирует венгерское пле¬
менное объединение семи племен. Во главе Хетумогера встает
харизматичный лидер, закладывающий основы династического по¬
рядка, который будет определять судьбу венгров в течение следую¬
щих 400 лет; 2) Хетумогер возник на периферии Хазарской империи,
поэтому не исключено, что господствующая династия (Алмуш и Ар-
пад) также может иметь хазарское происхождение. При этом присо¬
единившиеся кавары составляли часть населения Хазарии, в то вре¬
мя как Хетумогер отделился от центра империи и стал независимым
на ее периферии; 3) венгры непродолжительное время облагали
данью соседних восточных славян; 4) Хазарский каганат раскололся
в IX в., часть хазар «переселилась» к венграм. Венгерское кочевое
государство с заимствованной хазарской властной структурой мож¬
но рассматривать, если не в качестве государства-преемника осла¬
бевшего Хазарского каганата, то, по крайней мере, как некий его
вариант. Вследствие обычного «имперского ритма» бывшая «коло¬
ния» превратилась в новый политический центр.
В Хетумогере внешняя политика могла быть централизованной,
как это характерно для кочевых государств, а внутреннее само¬
управление — автономным. Один из институтов венгерской
«племенной демократии» упоминал и Кезаи. По его словам, среди
1 Крадин 2000, 319-320.
231
венгров-язычников существовал арбитраж, и даже некий судебный
институт. Этот институт был ликвидирован князем Гезой {в контек¬
сте введения иной, импортированной цивилизационной, системы
ценностей, которая требовала другого механизма санкций)1.
Возвращаясь к теме венгерской истории, Алмуш и Арпад будут
теми, кто примерно в 860-880 гг. сделают суверенным венгерское
кочевое государство. Это могло произойти и потому, что западные
венгры все больше отдалялись от центра власти Хазарии, а кроме
того, между венгерским ареалом и нижневолжским центром Хазар¬
ской метрополии появились печенеги. Парадоксально, что нападе¬
ния печенегов ускорили политическую независимость Хетумогера.
В IX в. венгры уже присутствуют в западноевропейских источни¬
ках. В описании «Баварского географа» венгры (Ungare) числятся
как народы, живущие за пределами Карпатского бассейна, в окрест¬
ностях русов (Ruzzi) и трудно идентифицируемых, вероятно, восточ¬
нославянских племен (Forsderen, liudi, Fresiti, Seravici, Lucodane,
Ungare, Vuislane, Sleenzane)1 2.
В 862 г. «ранее неизвестные» венгры появились в Западной Ев¬
ропе, о чем сообщается в «Вертинских анналах». Акция 862 г. уже
могла быть самостоятельным венгерским предприятием. Начина¬
ется новый этап истории мадьярского народа. (Разрыв между хаза¬
рами и мадьярами произошел до 881 г., когда кавары, восставшие
против хазар и примкнувшие к мадьярам, уже были союзниками по¬
следних, по сообщению «Зальцбургских анналов». А в 861-862 гг.
мадьяры, по известию Жития святого Кирилла-Константина, еще
служили в качестве вспомогательных сил у хазар3.)
Через 30 лет происходит обретение родины, через 130 лет —
создание нового, христианского, «феодального» Венгерского госу¬
дарства.
1 SRH 1999, 147.
2 Назаренко 1993,13-14.
3 HKIF 1995, 209; Комар 2011, 34.
15и$лиоарзфия
Источники:
Абу Мухаммад ибн А'сам ал-Куфи. Книга завоеваний / Абу Мухаммад ибн
А'сам ал-Куфи. — Баку, 1981.
Агафий. О царствовании Юстиниана /Агафий. — М.; Л., 1953.
Башкирские родословные / [сост. Р. М. Булгаков, М. X. Надергулов]. — Уфа,
2002.
Башкирские шежере / [ред. Р. Г. Кузеев]. — Уфа, 1960.
Башкирское народное творчество. — Т. 1. Эпос. — Уфа, 1987.
Верхотурские грамоты конца XVI — начала XVII / [сост. Е. Н. Ошанина]. —
М., 1982.
Георги, И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов:
их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, ве¬
роисповеданий и других достопамятностей / И. Г. Георги. — СПб., 2007.
Герберштейн, С. Записки о Московии / С. Герберштейн. — М., 1988.
Голб, Н. Хазарско-еврейские документы X в. / Н. Голб, О. Прицак; [науч.
ред., послесл. и коммент. В. Я. Петрухина]. — М.; Иерусалим, 1997.
Иордан. О происхождении и деяниях гетов/ Иордан; вст. ст., пер., коммент.
Е. Ч. Скржинской. — М., 1960.
Истрин, В. М. Хроника Георгия Амартола в древнем славянском переводе
/ В. М. Истрин. — Т. I. — Петроград, 1920.
233
Книга большому чертежу / под ред. К. Н. Сербиной. — М.; Л., 1950.
Ковалевский, А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу
в 921-922 гг. / А. П. Ковалевский. — Харьков, 1956.
Кововцов, П. К. Хазаро-еврейская переписка в X в. / П. К. Кововцов. — Л.,
1932.
Латышев, В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе / В. В. Латы¬
шев // Вестник древней истории. — 1947. — № 1.
Латышев, В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе / В. В. Латы¬
шев // Вестник древней истории. — 1948. — № 3-4.
Латышев, В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе / В. В. Латы¬
шев // Вестник древней истории. — 1949. — № 3.
Летописец Еллинский и Римский / [изд. подгот. О. В. Твороговым]. — Т. 1.
Текст. — СПб., 1999.
Матузова, В. И. Английские средневековые источники IX—XIII вв. / В. И. Ма-
тузова. — М., 1979.
Меховский, М. Трактат о двух Сарматиях / М. Меховский. — М.; Л., 1936.
Миллер, Г. Ф. Сходство венгерского с остяцким и вогульским языками
/ Г. Ф. Миллер // ЦГАДА. — Ф. 199. — Оп. 2. — № 513.
Назаренко, А. В. Немецкие латиноязычные источники / А. В. Назаренко. —
М., 1993.
Паллас, П. С. Путешествие по разным местам Российского государства
/ П. С. Паллас. - Ч. 2. - Кн. 1. - СПб., 1786.
Памятники литературы Древней Руси. XI — начало XII века. — М., 1978.
Первая всеобщая перепись Российской империи. — Т. XXXI. Пермская гу¬
берния. — СПб., 1904.
Писцовые книги Казанского уезда 1602-1603 гг. / [под науч. ред. И. П. Ермо¬
лаева, М. А. Усманова]. — Казань, 1978.
Повесть временных лет. — Ч. 1. — М., 1950.
Полное собрание русских летописей. — Т. I. Лаврентьевская летопись. —
М., 1997.
Полное собрание русских летописей. — Т. II. Ипатьевская летопись. — М.,
1998.
Полное собрание русских летописей. — Т. IV. Новгородская четвертая лето¬
пись. — М., 2000.
Полное собрание русских летописей. — Т. XIX. История о Казанском цар¬
стве (Казанский летописец). — М., 2000а.
Послания Ивана Грозного. — М.; Л., 1951.
Прокопий из Кесарии. Война с готами / Прокопий из Кесарии. — М., 1950.
Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная исто¬
рия / Прокопий Кесарийский. — 2-е изд., испр. и доп. — СПб., 1998.
15и5лиоарафия
Рашид-ад-Дин. Сборник летописей / Рашид-ад-Дин. — Т. НИ. — М.; Л., 1952.
Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. — Т. II. — М.;
Л., 1941.
Феофан Византиец. Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына
его Феофилакта / Феофан Византиец // Сказания Приска Панийского / Приск
Панийский. — Рязань, 2005.
Чичуров, И. С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Фео¬
фана, «Бревиарий» Никифорова. Тексты, перевод, комментарий / И. С. Чичуров. —
М., 1980.
Чулков, М. Д. Историческое описание российской коммерции при всех
портах и границах / М. Д. Чулков. — Т. 1, ч. 4. — СПб., 1781.
Шишонко, В. Н. Пермская летопись с 1263-1881 г. Третий период: с 1645-
1676 гг. / В. Н. Шишонко. — Пермь, 1884.
Щавелева, Н. И. Древняя Русь в «Польской хронике» Яна Длугоша/Н. И. Щаве-
лева. — М., 2004.
Abu-Hamid al-Garnati utazasa Kelet- es Kozep-Europaban 1131-1153 / Kozze-
tette O. G. Bolsakov, A. L. Mongajt; a jegyzeteket kiegeszitette K. Czegledy. — Buda¬
pest, 1985.
AF — The Annals of Fulda. Ninth-century histories. — T. II. — Manchester; N. Y.,
1992.
A mongolok titkos tortenete / Mongolbol forditotta L. Ligeti; a verseket fordftotta
G. Kepes. — Budapest, 1962.
AMTBF — Az Arpad-kori magyar tortenet bizanci forrasai / Osszegyujtotte, for¬
ditotta, bevezetessel es jegyzetekkel ellatta G. Moravcsik. — Budapest, 1984.
Anonymus. A magyarok cselekedetei, Kezai Simon: A magyarok cselekedetei
/ Anonymus. — Budapest, 1999.
ASt — The Annals of St-Bertin. Ninth-century histories / Translated and anno¬
tated by J. L. Nelson. — T. I. — Manchester; N. Y., 1991.
Bi'borbanszuletett, K. A birodalom kormanyzasa / K. Biborbanszuletett; a gorog
szoveget kiadta es magyarra forditotta G. Moravcsik. — Budapest, 1950.
Bonfini, A. A magyar tortenelem tizedei / A. Bonfini; Forditotta P. Kulcsar. — Bu¬
dapest, 1995.
Cosmas of Prague. The Chronicle of the Czechs / Cosmas of Prague. —
Washington.
DHA — Diplomata Hungariae Antiquissima. — T. I. — Budapest, 1992.
Diaconus, P. A langobardok tortenete / P. Diaconus // Gombos, F. Albin fordi-
tasat felhasznalva kozreadja Galamb Gyorgy/ F. Gombos. — Budapest, 2012.
Gombos, A. Catalogus Fontium Historiae Hungariae / A. Gombos. — T. I. — Bu¬
dapest, 1937.
235
HKIF — A honfoglalas koranak irott forrasai / T. Olajos, H. Toth Imre, I. Zimonyi;
kozremukodesevel szerkeszette G. Kristo. — Szeged, 1995.
Hunyadi, L. A Schechter-fele szoveg: egy nevtelen kazar zsido levele Haszdai ibn-
Sapruthoz / L. Hunyadi 11 Forrasok a korai magyar tortenelem ismeretehez / Szerk.
A. Rona-Tas. — Budapest, 2001. — S. 162-175.
Ibn Fadlan. Beszamolo a volgai bolgarok foldjen tett utazasrol / Ibn Fadlan; Arab
eredetibol fordftotta, a jegyzeteket es az utoszot frta R. Simon — Budapest, 2007.
IF — Irott forrasok az 1050-1116 kozotti magyar tortenelemrol. — Szeged, 2006.
lordanes. Getica. A gotok eredete es tettei. Kozreadja Kiss Magdolna / lordanes. —
Budapest, 2004.
JBNF — Julianus barat es Napkelet folfedezese / Valogatta, a bevezeto tanulma-
nyt es a jegyzeteket frta G. Gyorffy. — Budapest, 1986.
Klima, L. Jurkak, tormak, merjak. Szemelvenyek a finnugor nyelvu nepek torte-
netdnek korai forrasaibol / L. Klima. — Budapest, 2016.
KM 111/3 — Kronikaink magyarul N1/3 /Valogatta es fordftotta P. Kulcsar. — Buda¬
pest, 2008.
Kmosko, M. Mohamedan frok a steppe nepeirol. Foldrajzi irodalom 1/1/М. Kmosko;
Szerk. I. Zimonyi. — Budapest, 1997.
Kmosko, M. Mohamedan frok a steppe nepeirol. Foldrajzi irodalom 1/2/ M. Kmosko;
Szerk. I. Zimonyi. — Budapest, 2000.
Kmosko, M. Szir irok a steppe nepeirol / M. Kmosko; Szerk. S. Felfoldi. — Buda¬
pest, 2004.
Marcellinus, A. Roma tortenete/ A. Marcellinus. — Budapest, 1993.
MEH — A magyarok elodeirol es a honfoglalasrol. Kortarsak es kronikasok
hiradasai/Sajto ala rendezte G. Gyorffy. — Budapest, 1986.
MGH — Monumenta Germaniae Historica. — T. I. — Hannover, 1826.
NOT — A normannkerdes az orosz tortenelemben I. Forrasok. — Budapest,
2009.
Novickij, G. Kratkoe opisanie о narode ostjackom. Rovid leiras az osztjak neprol
(1715) / G. Novickij; Fordftotta I. Ferincz; Bevezette P. Hajdu. — Szeged, 1973.
PRT — Priskos rhetor toredekei. Kovetsegben Attila, a hunok nagykiralya
udvaraban. — Mariabesnyo, 2014.
Sevillai, I. A gotok, vandalok es szvevek tortenete /1. Sevillai. — Szeged, 2008.
SFtFI — Scriptores Rerum Hungaricarum tempore ducum regumque stirpis Arpa-
dianae Gestarum. Edendo operi praefuit Emericus Szentpetery. — T. 1. — Budapest,
1999.
Szadeczky-Kardoss, S. Az avar tortenelem forrasai 557-tol 806-ig / S. Szadeczky-
Kardoss. — Budapest, 1998.
ТЕ — A tatarjaras emlekezete / Valogatta, szerkesztette es a jegyzeteket irta
T. Katona. — Budapest, 1987.
Библиография
Из нового списка Географии, приписываемой Моисею Хоренскому [Элек¬
тронный ресурс]. — URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/VII/
Ariri_Geogr/text1.phtiTil?id=2184
Ламберт Герсфельдский [Электронный ресурс]. — URL: http://www.vostlit.
info/Texts/rus/Lampert/wed.phtml?id=5128
Орозий. История против язычников [Электронный ресурс] / Орозий. — URL:
http://www.vostlit.info/Texts/rus14/Orozij_2/frametext1.htm
Приск. Готская история [Электронный ресурс] / Приск. — URL: http://www.
vostlit.info/Texts/rus/Prisc/frametext.htm
Литература:
Абаев, В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка / В. И. Аба¬
ев. — Т. I. — М.; Л., 1958.
Абаев, В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка / В. И. Аба¬
ев. — T. III. — Л., 1979.
Абаев, В. И. Осетинский язык и фольклор / В. И. Абаев. — М.; Л., 1949.
Агаджанян, А. К. Пространственная структура позднеплейстоценовой фау¬
ны млекопитающих Северной Евразии / А. К. Агаджанян // Археология, этно¬
графия и антропология Евразии. — 2001-2002. — № 6. — С. 2-19.
Айвенхальд, А. Ю. К реконструкции мифологических представлений фин¬
но-угорских народов / А. Ю. Айвенхальд, В. Я. Петрухин, Е. А. Хелимский // Бал-
то-славянские исследования 1981. — М., 1982. — С. 162-192.
Акимова, М. С. Антропология древнего населения Приуралья / М. С. Акимо¬
ва. — М., 1968.
Акимова, М. С. Древнее население Башкирии по антропологическим дан¬
ным / М. С. Акимова // Археология и этнография Башкирии / под ред. Р. Г. Кузе¬
ева, К. В. Сальникова. — Уфа, 1964. — Т. II. — С. 158-163.
Аксянова, Г. А. Манси / Г. А. Аксянова, З. П. Соколова, Е. Г. Федорова // На¬
роды Западной Сибири. Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нганасаны.
Кеты / отв. ред. В. И. Молодин. — М., 2005. — С. 199-303.
Аксянова, Г. А. Ханты / Г. А. Аксянова, З. П. Соколова // Народы Западной
Сибири. Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нганасаны. Кеты / отв. ред.
В. И. Молодин. — М., 2005. — С. 57-198.
Алексеева, Э. В. Млекопитающие плейстоцена юго-востока Западной Сиби¬
ри / Э. В. Алексеева. — М., 1980.
Алексеев, В. П. История и палеоантропология скифо-сибирского мира
/ В. П. Алексеев, А. И. Мартынов. — Кемерово, 1986.
Аннинский, С. А. Введение / С. А. Аннинский // Меховский, М. Трактат о двух
Сарматиях / М. Меховский. — М.; Л., 1936. — С. 13-18.
237
Аннинский, С. А. Рассуждение о делах Московии Франческо Тьеполо / С. А. Ан¬
нинский // Исторический архив. — М.; Л., 1940. — Т. III. — С. 305-388.
Арсланова, Ф. X. К вопросу о связях племен Павлодарского Прииртышья
с населением Западной Сибири (VII—XI вв.) / Ф. X. Арсланова // Этнокультурные
процессы в Западной Сибири / отв. ред. В. И. Матющенко. — Томск, 1983. —
С. 105-117.
Артамонов, М. И. История хазар/ М. И. Артамонов. — СПб., 2001.
Артамонов, М. И. Саркел и некоторые другие укрепления в северо-запад¬
ной Хазарии / М. И. Артамонов // Советская археология. — 1940. — № 6. —
С. 130-167.
Археологическая карта Башкирии / [отв. ред. О. Н. Бадер]. — М., 1976.
Ассманн, Я. Культурная память/Я. Ассманн. — М., 2004.
Афанасьев, Г. Е. Где же археологические свидетельства существования
Хазарского государства? / Г. Е. Афанасьев // Российская археология. — 2001. —
№ 2. - С. 43-55.
Ашмарин, Н. И. Болгары и чуваши / Н. И. Ашмарин. — Казань, 1902.
Багаутдинов, Р. Ранние болгары на Средней Волге / Р. Багаутдинов, Ф. Хузин
//История татар с древнейших времен: в 7 т. — Т. II. Великая Булгария и Великая
степь. — Казань, 2006. — С. 116-123.
Багаутдинов, Р. С. Протоболгары на Средней Волге / Р. С. Багаутдинов,
А. В. Богачев, С. Э. Зубов. — Самара, 1998.
Багашев, А. Н. Палеоантропология Западной Сибири. Лесостепь в эпоху
раннего железа / А. Н. Багашев. — Новосибирск, 2000.
Бадер, О. Н. На заре истории Прикамья / О. Н. Бадер, В. А. Оборин. —
Пермь, 1958.
Бадер, О. Н. Сунгирь. Верхнепалеолитическая стоянка / О. Н. Бадер. — М.,
1978.
Баишев, Т. Г. Башкирские диалекты в их отношении к литературному языку
/Т. Г. Баишев. — М., 1955.
Байчоров, С. Я. Древнетюркские рунические памятники Европы. Отношение
северокавказского ареала древнетюркской рунической письменности к волго¬
донскому и дунайскому ареалам / С. Я. Байчоров. — Ставрополь, 1989.
Балуева, Т. С. Становление и динамика облика населения Сибири и Казах¬
стана /Т. С. Балуева и др. // Адаптация народов и культур к изменениям при¬
родной среды, социальным и техногенным трансформациям / отв. ред.
А. П. Деревянко, А. Б. Куделин, В. А. Тишков. — М., 2010. — С. 182-186.
Бартфилд, Т. Монгольская модель кочевой империи/Т. Бартфилд//Мон¬
гольская империя и кочевой мир. — Улан-Удэ, 2005. — С. 254-269.
Белавин, А. М. Камский торговый путь/А. М. Белавин. — Пермь, 2000.
15и5лиоарз<рия
Белавин, А. М. Пермское Предуралье — перекресток торговых путей Евра¬
зии / А. М. Белавин // II Северный археологический конгресс: доклады
(г. Ханты-Мансийск, 24-30 сентября 2006 г.). — Екатеринбург; Ханты-Мансийск,
2006. — С. 12-29.
Белавин, А. М. Погребальный обряд средневековых археологических куль¬
тур Предуралья как этномаркер / А. М. Белавин // Труды Камской археолого¬
этнографической экспедиции. — 2009. — Вып. 6. — С. 7-16.
Белавин, А. М. Финно-угры в Приуралье / А. М. Белавин, Н. Б. Крыласова
// История татар Западного Приуралья. — Т. I. Кочевники Великой степи в При¬
уралье. Татарские средневековые государства. — Казань, 2016. — С. 51-63.
Бикбулатов, Н. В. Башкиры. Этническая история и традиционная культура
/ Н. В. Бикбулатов и др. — Уфа, 2002.
Бобалов, В. Г. Историческое место фратрии в структуре социальных связей
западносибирских угров / В. Г. Бобалов // Советская этнография. — 1988. —
№ 3. — С. 36-47.
Боковенко, Н. А. Развитие древних культур Центральной Азии в контексте
климатических изменений (по материалам Минусинско-Хакасских котловин
и Тувы) / Н. А. Боковенко и др. // Адаптация народов и культур к изменениям
природной среды, социальным и техногенным трансформациям / отв. ред.
А. П. Деревянко, А. Б. Куделин, В. А. Тишков. — М., 2010. — С. 114-122.
Болгов, Н. Н. Гунны и Боспор в V в. / Н. Н. Болгов, М. Л. Рябцева // Великие
евразийские миграции: материалы Междунар. науч. конф. (г. Элиста, 11-14 ок¬
тября 2016 г.). — Элиста, 2016. — С. 61-65.
Боталов, С. Г. Гунно-сарматы урало-казахстанских степей / С. Г. Боталов,
С. Ю. Гуцалов. — Челябинск, 2000.
Боталов, С. Г. Историко-культурные горизонты в эпоху раннего железного
века и Средневековья лесостепного Зауралья/С. Г. Боталов//Археология Юж¬
ного Урала. Лес, лесостепь. Ранний железный век и Средневековье (проблемы
культурогенеза). — Челябинск, 2016.
Боталов, С. Г. Культурно-хронологическая принадлежность Синеглазов-
ских курганов / С. Г. Боталов // Проблемы хронологии урало-казахстанских сте¬
пей. — Челябинск, 1988.
Булданова, В. П. Готы в эпоху Великого переселения народов / В. П. Булда-
нова. — СПб., 1999.
Вадецкая, Э. Б. Таштыкская эпоха в древней истории Сибири / Э. Б. Вадец-
кая. — СПб., 1999.
Васильев, Е. А. Общие сведения о народах Западной Сибири / Е. А. Васи¬
льев, В. А. Дремов, П. Е. Бардина // Очерки культурогенеза народов Западной
Сибири. — Т. I. — Кн. 1. — Томск, 1994.
239
Васильевич, Г. М. Типы оленеводства и их происхождение / Г. М. Василье¬
вич, М. Г. Левин // Советская этнография. — 1951. — № 1. — С. 63-87.
Васюткин, С. М. К вопросу об исторических судьбах сарматского населе¬
ния Нижнего Поволжья / С. М. Васюткин // Вопросы этнической истории Волго-
Донья. — Пенза, 1992.
Васюткин, С. М. К дискуссии по бахмугинской культуре / С. М. Васюткин
// Советская археология. — 1971. — № 3. — С. 91-105.
Васюткин, С. М. Некоторые спорные вопросы археологии Башкирии I ты¬
сячелетия нашей эры / С. М. Васюткин // Советская археология. — 1968. —
№ 1. — С. 56-72.
Вернадский, Г. В. Древняя Русь / Г. В. Вернадский. — Тверь; М., 1997.
Вернер, Г. К. Коттский язык / Г. К. Вернер. — Ростов н/Д, 1990.
Владыкин, В. Е. К вопросу об этнических группах удмуртов / В. Е. Владыкин
//Советская этнография. — 1970. — № 3.
Гадамер, Х.-Г. Истина и метод/X.-Г. Гадамер. — М., 1988.
Гамкрелидзе, Т. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы/Т. В. Гамкре-
лидзе, В. В. Иванов. — Т. II. — Тбилиси, 1984.
Гарипова, Ф. История в названиях/Ф. Гарипова. — Казань, 1995.
Гарипова, Н. Д. Заметки об иранских элементах в топонимии Башкирии
/ Н. Д. Гарипова, Т. М. Гарипов //Топонимика Востока. Новые исследования
/ [ред. кол. Г. П. Бондарук и др.]. — М., 1964.
Генине, В. Ф. Деменковский могильник — памятник ломоватовской культу¬
ры / В. Ф. Генинг// Вопросы археологии Урала. — 1964. — Вып. 6. — С. 94-162.
Генине, В. Ф. К вопросу об этническом составе населения Башкирии в I ты¬
сячелетии н. з. / В. Ф. Генинг // Археология и этнография Башкирии / под ред.
Р. Г. Кузеева, К. В. Сальникова. — Уфа, 1964а. — Т. II. — С. 111-129.
Генинг, В. Ф. Некоторые вопросы периодизации этнической истории
древних болгар / В. Ф. Генинг//Ранние болгары в Восточной Европе / отв. ред.
А. X. Халиков. — Казань, 1989.
Генинг, В. Ф. Проблема происхождения венгров / В. Ф. Генинг // Советская
археология. — 1977. — № 1. — С. 317-321.
Генинг, В. Ф. Тураевский могильник V в. н. э. (Захоронения военачальников)
/В. Ф. Генинг//Из археологии Волго-Камья / [отв. ред. А. X. Халиков]. — Казань,
1976. — С. 55-108.
Генинг, В. Ф. Этническая история Западного Приуралья на рубеже нашей эры
/ В. Ф. Генинг. — М., 1988.
Генинг, В. Ф. Южное Приуралье в III—VII вв. н. э. (проблемы этноса и его про¬
исхождение) / В. Ф. Генинг // Проблемы археологии и древней истории угров
/ [отв. ред. А. П. Смирнов и др.]. — М., 1972. — С. 221-295.
15и5лиоарафия
Гердер, И. Г. Идеи и философии истории человечества / И. Г. Гердер. — М.,
1977.
Глинский, Г. В. Материалы по мансийской топонимике. I / Г. В. Глинский,
А. К. Матвеев // Вопросы ономастики. — 1975. — № 10. — С. 5-67.
Гмыря, Л. Хазары на Каказе / Я. Гмыря // История татар с древнейших вре¬
мен: в 7 т. — Т. I. Народы степной Евразии в древности. — Казань, 2002. —
С. 277-295.
Голден, П. Кипчаки средневековой Евразии: пример негосударственной
адаптации в степи / П. Голден // Монгольская империя и кочевой мир. — Улан-
Удэ, 2005. — С. 103-134.
Голдина, Р. Д. Древняя и средневековая история удмуртского народа / Р. Д. Гол¬
дина. — Ижевск, 2004.
Голдина, Р. Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье / Р. Д. Голдина. —
Иркутск, 1985. — 280 с.
Голдина, Р. Д. Неволинский могильник ѴІІ-ІХ вв. в Пермском Предуралье
/ Р. Д. Голдина //Древности Прикамья эпохи железа (I тыс. — первая половина
II тыс. н. э.): хронологическая атрибуция. — Ижевск, 2012. — (Сер.: Материалы
и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции; т. 21).
Голдина, Р. Д. О датировке и хронологии неволинской культуры / Р. Д. Гол¬
дина //Древности Прикамья эпохи железа (I тыс. — первая половина II тыс. н. э.):
хронологическая атрибуция. — Ижевск, 2012а. — С. 139-166. — (Сер.: Матери¬
алы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции; т. 25).
Голдина, Р. Д. Об общественном устройстве населения неволинской культу¬
ры / Р. Д. Голдина // Известия Самарского научного центра Российской акаде¬
мии наук. — Самара, 20126. — Т. 14. — С. 235-242.
Головнев, А. В. Антропология движения (древности Северной Евразии)
/ А. В. Головнев. — Екатеринбург, 2009.
Головнев, А. В. Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров / А. В. Го¬
ловнев. — Екатеринбург, 1995.
Головнев, А. В. Кочевники тундры: ненцы и их фольклор / А. В. Головнев. —
Екатеринбург, 2004.
Головнев, А. В. Феномен колонизации / А. В. Головнев. — Екатеринбург, 2015.
Головнев, А. В. Этничность: устойчивость и изменчивость (опыт Севера)
/ А. В. Головнев // Этнографическое обозрение. — 2012. — № 2. — С. 3-12.
Головнев, А. В. Югра и самоядь / А. В. Головнев // Сибирь в панораме тыся¬
челетий (Материалы международного симпозиума) / отв. ред. И. Н. Гемуев. —
Новосибирск, 1998. — Т. 2. — С. 133-144.
Грязнов, М. П. Аржан. Царский курган раннескифского времени / М. П. Гряз¬
нов. — Л., 1980.
Грязнов, М. П. Первый пазырыкский курган / М. П. Грязнов. — Л., 1950.
241
Гумилев, Л. Н. Древние тюрки / Л. Н. Гумилев. — СПб.; М., 2003.
Гумилев, Л. Н. Древняя Русь и Великая степь/Л. Н. Гумилев. — М., 2002.
Данилевский, И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX—
XII вв.). Курс лекций / И. Н. Данилевский. — М., 1998.
Данилевский, И. Н. Повесть временных лет: герменевтические основы ис¬
точниковедения летописных текстов / И. Н. Данилевский. — М., 2004.
Данилевский, И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—
XIV вв.) / И. Н. Данилевский. — М., 2001.
Дании, А. В. Новый пояс «византийского круга» из средневекового Баянов-
скогомогильника в Пермском крае/А. В. Данич, Н. Б. Крыласова//Археология,
этнография и антропология Евразии. — 2014. — № 3 (59). — С. 87-94.
Дебец, Г. Ф. Проблема заселения Северо-Западной Сибири поданным па¬
леоантропологии / Г. Ф. Дебец // Краткие сообщения о докладах и полевых ис¬
следованиях Института истории материальной культуры. — 1941. — Вып. IX. —
С. 14-17.
Дьёни, Г. Еще раз об одном фольклорном сюжете / Г. Дьёни // Миф, обряд
и ритуальный предмет в древности. — Екатеринбург; Сургут, 2007. — С. 25-30.
Евтюхова, Л. А. Южная Сибирь в древности / Л. А. Евтюхова // По следам
древних культур. От Волги до Тихого океана / [науч. ред. и сосг. Г. Б. Федоров]. —
М., 1954. — С. 195-224.
Егоров, В. Г. Современный литературный чувашский язык / В. Г. Егоров. —
Чебоксары, 1971.
Егоров, В. Г. Этимологический словарь чувашского языка / В. Г. Егоров. —
Чебоксары, 1964.
Егоров, В. Г. Этногенез чувашей по данным языка / В. Г. Егоров// Советская
этнография. — 1950. — № 3.
Егоров, В. Л. Историческая география Золотой Орды / В. Г. Егоров. — М.,
1985.
Закиев, М. 3. Об этнониме «мишар» и происхождение мишарей / М. 3. За-
киев // Советская тюркология. — 1978. — № 3. — С. 42^49.
Засецкая, И. П. Гунны на Западе / И. П. Засецкая // История татар с древ¬
нейших времен: в 7 т. — Т. I. Народы степной Евразии в древности. — Казань,
2002. - С. 141-152.
Засецкая, И. П. О хронологии погребений «эпохи переселения народов»
Нижнего Поволжья / И. П. Засецкая // Советская археология. — 1968. — № 2. —
С. 52-62.
Заходер, Б. Н. Каспийский свод сведений арабских географов о Восточной
Европе / Б. Н. Заходер. — Т. I. — М., 1962.
Заходер, Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе / Б. Н. За¬
ходер. — Т. II. — М., 1967.
15и5лиоар«крия
Збруева, А. В. Население берегов Камы в далеком прошлом / А. В. Збру¬
ева // По следам древних культур. От Волги до Тихого океана / [науч. ред. и сост.
Г. Б. Федоров]. — М., 1954. — С. 97-130.
Зеленков, А. С. Историко-культурная модель эпохи Средневековья Тоболо-
Иртышской провинции / А. С. Зеленков//III Международный мадьярский сим¬
позиум (г. Будапешт, 6-10 июня 2016 г.). — Будапешт, 2016. — С. 35^46.
Иванов, В. А. Волго-Уральский регион в эпоху Тюркских каганатов / В. А. Ива¬
нов//История татар Западного Приуралья.Т. I. Кочевники Великой степи в При-
уралье. Татарские средневековые государства / [науч. ред. Р. С. Хакимов]. —
Казань, 2016. — С. 33-38.
Иванов, В. А. Древние угры-мадьяры в Восточной Европе / В. А. Иванов. —
Уфа, 1999.
Иванов, В. А. Культурные связи приуральского леса со степью: археологи¬
ческий аспект / В. А. Иванов // II Северный археологический конгресс: доклады
(г. Ханты-Мансийск, 24-30 сентября 2006 г.). — Екатеринбург; Ханты-Мансийск,
2006. — С. 162-174.
Иванов, В. А. Откуда ты, мой предок? Взгляд археолога на древнюю исто¬
рию Южного Урала / В. А. Иванов. — СПб., 1994.
Иванов, В. А. Путями степных кочевий / В. А. Иванов. — Уфа, 1984.
Иванов, В. А. Magna Hungaria — археологическая реальность?/В. А. Иванов
// Проблемы древних угров на Южном Урале / [отв. ред. А. X. Пшеничнюк]. —
Уфа, 1988. — С. 53-66.
Иванов, В. В. Наука о человеке. Введение в современную антропологию.
Курс лекций / В. В. Иванов. — М., 2004.
Иванов, Вяч. Вс. Евразийские эпические мифологические мотивы / Вяч. Вс.
Иванов // Евразийское пространство. Звук, слово, образ/ отв. ред. Вяч. Вс. Ива¬
нов. — М., 2003. — С. 13-53.
Измайлов, И. Л. Булгарское государство: образование, территория и насе¬
ление / И. Л. Измайлов // История татар с древнейших времен: в 7 т. — Т. II.
Великая Булгария и Великая степь. — Казань, 2006. — С. 124-131.
Историография истории России до 1917 года: в 2 т. / под ред. М. Ю. Лача-
евой. — Т. 1. — М., 2004.
История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX в. / отв.
ред. X. Ф. Усманов. — Уфа, 1996.
Казаков, Е. П. Волжская Булгария и финно-угорский мир / Е. П. Казаков
// Finno-Ugrica. — 1997. — № 1.
Казаков, Е. П. Волжские болгары, угры и финны в IX—XIV вв.: проблемы вза¬
имодействия / Е. П. Казаков. — Казань, 2007.
Казаков, Е. П. Культура ранней Волжской Болгарии / Е. П. Казаков. — М.,
1992.
243
Казаков, Е. П. Кушнаренковские памятники Нижнего Прикамья / Е. П. Каза¬
ков // Об исторических памятниках по долинам Камы и Белой / [отв. ред. А. X. Ха¬
ликов]. — Казань, 1981. — С. 115-135.
Казаков, Е. П. Новые археологические материалы к проблеме ранней тюр-
кизации Урало-Поволжья / Е. П. Казаков // Татарская археология. — 1999. —
№ 1-2 (4-5).
Казаков, Е. П. Очерки древней истории Восточного Закамья / Е. П. Казаков,
3. С. Рафимова. — Альметьевск; Казань, 1999.
Калинина, Т. М. Хазарское государство — кочевая империя? (по сведениям
письменных источников) /Т. М. Калинина // Древнейшие государства Восточ¬
ной Европы. 2010 год. Предпосылки и пути образования Древнерусского госу¬
дарства / [отв. ред. сер. Е. А. Мельникова, А. С. Щавелев]. — М., 2012. —
С. 464^481.
Каховский, В. Ф. Археология Волжской Болгарии и вопросы этногенеза чу¬
вашской народности / В. Ф. Каховский // Болгары и чуваши. — Чебоксары, 1984.
Кельмаков, В. Удмуртский язык / В. Кельмаков // Языки мира. Уральские
языки. — М., 1993. — С. 239-255.
Киекбаев, Д. Г. Вопросы башкирской топонимики /Д. Г. Киекбаев//Ученые
записки Башкирского педагогического института им. К. А. Тимирязева. — Уфа,
1956. - Вып. VIII. - С. 230-247.
Кирпичников, А. Н. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домон¬
гольского времени) / А. Н. Кирпичников, И. В. Дубов, Г. С. Лебедев // Славяне
и скандинавы / общ. ред. Е. А. Мельниковой. — М., 1986.
Клейн, Л. С. Археологическая типология / Л. С. Клейн. — Л., 1991.
Клейн, Л. С. Проблема определения археологической культуры / Л. С. Клейн
// Советская археология. — 1970. — № 2. — С. 37-51.
Кляшторный, С. Г. Гунны на Востоке / С. Г. Кляшторный // История татар
с древнейших времен: в 7 т. — Т. I. Народы степной Евразии в древности. — Ка¬
зань, 2002. — С. 122-140.
Кляшторный, С. Г. Древнетюркские рунические памятники / С. Г. Кляштор¬
ный. — М., 1964.
Кляшторный, С. Г. Основные этапы политогенеза у древних кочевников
Центральной Азии / С. Г. Кляшторный // Монгольская империя и кочевой мир. —
Улан-Удэ, 2005. — Кн. 2. — С. 23-31.
Ковалевский, А. Н. Новооткрытый текст Ибн-Фадлана / А. Н. Ковалевский
// Вестник древней истории. — 1938. — № 1. — С. 57-71.
Кольцов, П. М. Миграции кочевников в степной части Евразии в IX—XI11 ве¬
ках/ П. М. Кольцов // Великие евразийские миграции: материалы Междунар.
науч. конф. (г. Элиста, 11-14 октября 2016 г.). — Элиста, 2016. — С. 47-54.
l5uJv\uoepaq>ua
Комар, А. В. Денежный счет восточных славян в предгосударственный пе¬
риод/ А. В. Комар //Древнейшие государства Восточной Европы. 2015 год. Эко¬
номические системы Евразии в раннее Средневековье / отв. ред. тома А. С. Ща-
велев; [отв. ред. сер. Е. А. Мельникова]. — М., 2017. — С. 44-94.
Комар, А. В. Древние мадьяры Этелькеза: перспективы исследований
/А. В. Комар//Археологія ідавня історіяУкраі'ны. — 2011. — Вып. 7. — С. 21-77.
Комар, А. В. История и археология древних мадьяр в эпоху миграции
/А. В. Комар. — Budapest, 2018.
Комар, А. В. Кочевники Восточной Европы VI—IX вв. / А. В. Комар // Тюрк¬
ское наследие Евразии. — Астана, 2012. — С. 169-188.
Корякова, Л. Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири (саргат-
ская культура)/Л. Н. Корякова. — Свердловск, 1988.
Корякова, Л. Н. Социальный тренд в южной части Северной Евразии в эпо¬
ху бронзы и раннего железа / Л. Н. Корякова // Уральский исторический вест¬
ник. — 2006. — № 14. — С. 5-24.
Косарев, М. Ф. Древняя история Западной Сибири: человек и природная
среда / М. Ф. Косарев. — М., 1991.
Косарев, М. Ф. Некоторые вопросы этнической истории Западной Сибири
/ М. Ф. Косарев // Советская археология. — 1972. — № 2. — С. 81-95.
Косинцев, П. А. Человек и медведь в голоцене Северной Евразии (по архео-
зоологическим данным) / П. А. Косинцев // Народы Сибири: история и культу¬
ра. Медведь в древних и современных культурах Сибири / [Н. А. Алексеев
и др.]. — Новосибирск, 2000.
Крадин, Н. Н. Империя Хунну / Н. Н. Крадин. — М., 2002.
Крадин, Н. Н. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция / Н. Н. Кра¬
дин//Альтернативные пути к цивилизации / [под ред. Н. Н. Крадина и др.]. — М.,
2000.
Крадин, Н. Н. Политическая антропология о происхождении государства
/ Н. Н. Крадин //Древнейшие государства Восточной Европы. 2014 год: Древ¬
няя Русь и средневековая Европа: возникновение государств / отв. ред. тома
Т. Н. Джаксон. — М., 2016. — С. 91-115.
Крачковский, И. Ю. Избранные сочинения. Т. IV. Арабская географическая
литература / И. Ю. Крачковский. — М.; Л., 1957.
Кропоткин, В. В. Клады византийских монет на территории СССР / В. В. Кро¬
поткин. — М., 1962.
Кропоткин, В. В. Новые находки сасанидских и куфических монет в Вос¬
точной Европе / В. В. Кропоткин // Нумизматика и эпиграфика. — 1971. — Т. IX. —
С. 77-96.
Крыкин, С. М. Фракийцы в античном Северном Причерноморье / С. М. Кры-
кин. — М., 1993.
245
Музеев, Р. Г. Происхождение башкирского народа / Р. Г. Кузеев. — М., 1974.
Кузнецов, В. А. Аланы в Западной Европе в эпоху «Великого переселения
народов» / В. А. Кузнецов, В. К. Пудовин // Советская археология. — 1961. —
№ 2. — С. 79-95.
Кузьмина, Е. Е. Откуда пришли индоарии? Материальная культура племен
андроновской общности и происхождение индоиранцев/ Е. Е. Кузьмина. — М.,
1994.
Кунин, А. А. О родстве хагано-болгар с чувашами по славяно-болгарскому
именнику / А. А. Куник // Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славя¬
нах. — СПб., 1878. — Ч. 1. — С. 126-131.
Лебедев, Г. С. Монеты Бирки как исторический источник / Г. С. Лебедев
// Скандинавский сборник. — 1982. — Т. XXVII. — С. 149-163.
Левицкий, Т. «Мадьяры» в средневековых арабских и персидских источни¬
ках / Т. Левицкий // Восточная Европа в древности и Средневековье. — М.,
1978. — С. 56-60.
Лыткин, В. И. Краткий этимологический словарь коми языка / В. И. Лыт¬
кин, Е. С. Гуляев. — М., 1970.
Мажитов, Н. А. Бахмутинская культура / Н. А. Мажитов. — М., 1968.
Мажитов, Н. А. Новые материалы о ранней истории башкир / Н. А. Мажи¬
тов // Археология и этнография Башкирии / под ред. Р. Г. Кузеева, К. В. Сальни¬
кова. — Уфа, 1964. — Т. II. — С. 148-157.
Мажитов, Н. А. Ранние памятники бахмугинской культуры / Н. А. Мажитов
// Вопросы археологии Урала. — 1962. — Вып. 2. — С. 65-71.
Мажитов, Н. А. Тайны древнего Урала / Н. А. Мажитов. — Уфа, 1973.
Мажитов, Н. А. Южный Урал в VI—VII в. /Н. А. Мажитов//Археология СССР.
Степи Евразии в эпоху Средневековья. — М., 1981.
Малкондуев, X. X. К вопросу о самоназвании карачаевцев и балкарцев
/ X. X. Малкондуев // Карачаевцы и балкарцы: язык, этнография, фольклор. —
М., 2001. — С. 110-136.
Малолетко, А. М. Географические термины Западной Сибири / А. М. Ма-
лолетко, М. Ф. Розен. — Томск, 1986.
Марков, А. К. Топография кладов восточных монет (сасанидских и куфиче¬
ских)/А. К. Марков. — СПб., 1910.
Матвеев, А. В. Черкаскульская культура Зауралья/ А. В. Матвеев//АВ ORIGINE.
Проблемы генезиса культур Сибири. — Тюмень, 2007. — С. 4-41.
Матвеев, А. К. Географические названия Урала / А. К. Матвеев. — Сверд¬
ловск, 1980.
Матвеев, А. К. Древнеуральская топонимия и ее происхождение/А. В. Мат¬
веев // Вопросы археологии Урала. — 1962. — Вып. 1. — С. 133-141.
15и5лиоара<рия
Матвеев, А. К. Новые данные о камасинском языке и камасинской топони¬
мии / А. К. Матвеев // Вопросы топонимики. — 1965. — Вып. 2. — С. 32-37.
Матвеев, А. К. Ономатология / А. К. Матвеев. — М., 2006.
Матвеев, А. К. Топонимия Урала / А. К. Матвеев. — Свердловск, 1985.
Матвеева, Н. П. Гороховская культура в системе древностей раннего же¬
лезного века Зауралья / Н. П. Матвеева // Российская археология. — 2019. —
№ 1. — С. 19-34.
Матвеева, Н. П. Западная Сибирь в эпоху Великого переселения народов
(Проблемы культурогенеза по данным погребальных памятников) / Н. П. Мат¬
веева. — Тюмень, 2016.
Матвеева, Н. П. К вопросу о контактах урало-западносибирского населе¬
ния со Средней Азией в раннем Средневековье (по материалам керамических
коллекций) / Н. П. Матвеева // Археология, этнография и антропология Евра¬
зии. — 2021. — Т. 49. — № 1. — С. 83-92.
Матвеева, Н. П. Курганы-пирамиды раннего железного века в Западной
Сибири / Н. П. Матвеева // Археология, этнография и антропология Евразии. —
2019а. — Т. 47. — № 1. — С. 73-82.
Матвеева, Н. П. О торговых связях Западной Сибири и Центральной Азии
в раннем железном веке / Н. П. Матвеева // Российская археология. — 1997. —
№ 2. - С. 63-77.
Матвеева, Н. П. Саргатская и гороховская культуры: исторические судьбы.
Ранний железный век западносибирской лесостепи по археологическим дан¬
ным / Н. П. Матвеева // III Международный мадьярский симпозиум (г. Буда¬
пешт, 6-10 июня 2016 г.). — Будапешт, 2016а. — С. 15-34.
Матвеева, Н. П. Саргатская культура Западной Сибири / Н. П. Матвеева
// Социальная структура ранних кочевников Евразии / [под ред. Н. Н. Крадина,
А. А. Тишкина, А. В. Харинского]. — Иркутск, 2005. — С. 129-151.
Матвеева, Н. П. Саргатская культура на среднем Тоболе / Н. П. Матвеева. —
Новосибирск, 1993.
Матвеева, Н. П. Социальное развитие народов западносибирской лесо¬
степи в раннем железном веке / Н. П. Матвеева // Сибирь в панораме тысяче¬
летий (Материалы международной конференции) / отв. ред. В. И. Молодин. —
Новосибирск, 1998. — Т. 1. — С. 359-366.
Матющенко, В. И. Саргатские древности Омского Прииртышья в системе
культур раннего железного века лесостепи Западной Сибири / В. И. Матющен¬
ко // Сибирь в панораме тысячелетий (Материалы международного симпозиу¬
ма) / отв. ред. В. И. Молодин. — Новосибирск, 1998. — Т. 1. — С. 379-386.
Миржанова, С. Ф. О древних этноязыковых связях башкир и венгров
/ С. Ф. Миржанова // Советская тюркология. — 1981. — № 1. — С. 37^48.
247
Могильников, В. А. Гороховская культура / В. А. Могильников // Степная по¬
лоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. — М., 1992. — С. 283-291.
Могильников, В. А. К состоянию вопроса об этнической интерпретации
культур Западной Сибири эпохи железа / В. А. Могильников // Этнические про¬
цессы на Урале и в Сибири в первобытную эпоху. — Ижевск, 1983.
Могильников, В. А. Некоторые аспекты взаимосвязей населения Приура-
лья и Западной Сибири в эпоху железа / В. А. Могильников // Проблемы древ¬
них угров на Южном Урале / [отв. ред. А. X. Халиков]. — Уфа, 1988.
Можаровский, А. Где искать в наше время потомков тех можар, которые
в 1551 г. среди поля Арского бились с казанцами верные присяге русскому
царю? / А. Можаровский // Труды Четвертого Археологического съезда в Рос¬
сии, бывшего в Казани с 31 июля по 18 августа 1877 года. — Т. I. — Казань, 1884.
Молодин, В. И. История и культура хантов / В. И. Молодин и др. — Томск,
1995.
Морозов, Ю. В. Пути проникновения сасанидских монет и художественных
изделий в Повольже и Прикамье / Ю. В. Морозов // Культуры евразийских сте¬
пей второй половины I тысячелетия н. э. — Самара, 1996. — С. 148-164.
Мошинская, В. И. Городища и курганы Потчеваш (к вопросу о потчеваш-
ской культуре) / В. И. Мошинская // Материалы исследования по археологии
СССР. — № 35. — М., 1953. — С. 189-220.
Напольских, В. В. Булгарская эпоха в истории финно-угорских народов По¬
волжья и Предуралья/В. В. Напольских//История татар с древнейших времен:
в 7 т. — Т. II. Великая Булгария и Великая степь. — Казань, 2006. — С. 100-115.
Напольских, В. В. Введение в историческую уралистику / В. В. Напольских. —
Ижевск, 1997.
Напольских, В. В. Как Вукузе стал создателем суши. Удмуртский миф о со¬
творении земли и древнейшая история народов Евразии / В. В. Напольских. —
Ижевск, 1993.
Напольских, В. В. Мифологема мирового древа и мифологии народов
уральской языковой семьи / В. В. Напольских // Этнографическое обозрение. —
2012. - № 6. - С. 19-29.
Напольских, В. В. О происхождении названия Югра / В. В. Напольских
// Сибирь в панораме тысячелетий (Материалы международного симпозиума)
/ отв. ред. И. Н. Гемуев. — Новосибирск, 1998. — Т. 2. — С. 343-351.
Напольских, В. В. Очерки по этнической истории / В. В. Напольских. — Ка¬
зань, 2015.
Напольских, В. В. Пермско-угорские отношения по данным языка и про¬
блема границ угорского участия в этнической истории Предуралья / В. В. На¬
польских// Вопросы археологии Урала. — 2008. — Вып. 4. — С. 14-25.
і£ніі>лиоерзфия
Напольских, В. В. Предыстория народов уральской языковой семьи / В. В. На-
польских // История татар. — Казань, 2002. — Т. I. — С. 195-203.
Напольских, В. В. Финно-угры на Южном Урале и Приуралье /В. В. Наполь¬
ских // История татар. — Казань, 2002а. — Т. I. — С. 204-209.
Народы Западной Сибири. Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нгана¬
саны. Кеты / отв. ред. В. И. Молодин. — М., 2005.
Нестеров, А. Г. Средневековые курганы у озера Синеглазово / А. Г. Несте¬
ров // Вопросы археологии Урала. — 1982. — Вып. 16. — С. 154-156.
Нефедов, С. А. История России. Факторный анализ. Т. I. С древнейших вре¬
мен до Великой смуты / С. А. Нефедов. — Екатеринбург, 2009.
Ногмов, Ш. Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям
кабардинцев / Ш. Б. Ногмов. — Нальчик, 1994.
Обыденное, М. Ф. Археологические культуры позднего бронзового века
древних уральцев (черкаскульская и межовская культуры) / М. Ф. Обыденнов,
А. Ф. Шорин. — Екатеринбург, 2005.
Ошибкина, С. В. К вопросу о неолитической революции и неолитизации
в лесной зоне Евразии / С. В. Ошибкина // II Северный археологический кон¬
гресс: доклады (г. Ханты-Мансийск, 24-30 сентября 2006 г.). — Екатеринбург;
Ханты-Мансийск, 2006. — С. 262-279.
Овчинникова, Б. Протовенгры на Урале в трудах венгерских и российских
ученых / Б. Овчинникова, Г. Дьёни. — Екатеринбург, 2008. — (Сер. «Очерки
истории Урала»; вып. 53).
Павлов, П. Ю. О первоначальном заселении севера Урала / П. Ю. Павлов
//Уральский исторический вестник. — 2015. — Вып. 4. — С. 50-60.
Павлов, П. Ю. Средний палеолит и ранняя эпоха верхнего палеолита на
северо-востоке Европы / П. Ю. Павлов, В. Робрукс, Й. И. Свендсен // II Север¬
ный археологический конгресс: доклады (г. Ханты-Мансийск, 24-30 сентября
2006 г.). — Екатеринбург; Ханты-Мансийск, 2006. — С. 280-305.
Петровых, Ф. И. Угорская топонимика среднего Прикамья/Ф. И. Петровых
//Труды Камской археологической экспедиции. Вып. III. — Пермь, 1960. —
С. 275-277. — (Учен. зап. Перм. гос. ун-та им. А. М. Горького; т. XII, вып. 1).
Петрухин, В. Я. Очерки истории народов России в древности и раннем
Средневековье / В. Я. Петрухин, Д. С. Раевский. — М., 2004.
Петрухин, В. Я. Русь и вси языци / В. Я. Петрухин. — М., 2011.
Плетнева, С. А. Очерки хазарской археологии / С. А. Плетнева. — М.; Иеру¬
салим, 2000.
Плетнева, С. А. Саркел и «шелковый путь» / С. А. Плетнева. — Воронеж,
1996.
Плетнева, С. А. Хазарские проблемы в археологии / С. А. Плетнева // Со¬
ветская археология. — 1990. — № 2. — С. 77-91.
249
Плетнева, С. А. Хазары / С. А. Плетнева. — М., 1976.
Подосинов, А. В. Северо-Восточная Европа в «Космографии» Равеннского
Анонима / А. В. Подосинов // Восточная Европа в исторической перспективе.
К 80-летию В. Т. Пашуто. — М., 1999. — С. 227-236.
Пресняков, А. Е. Лекции по русской истории. Т. I. Киевская Русь/А. Е. Пре¬
сняков. — М., 1938.
Пряхин, А. Д. Абашевская культура / А. Д. Пряхин, А. X. Халиков // Эпоха
бронзы лесной полосы СССР. — М., 1987. — С. 124-131.
Пшеничнюк, А. X. Об угорском компоненте в культурах Приуралья эпохи
раннего железа / А. X. Пшеничнюк // Проблемы древних угров на Южном Ура¬
ле. — Уфа, 1988.
Распортов, А. Вопросы ранней этнической истории венгров-мадьяр/А. Рас-
портов // История татар Западного Приуралья. — Т. I. Кочевники Великой степи
в Приуралье. Татарские средневековые государства. — Казань, 2016. — С. 63-71.
Ратцель, Ф. Народоведение / Ф. Ратцель. — Т. I. — СПб., 1904.
Рафикова, Т. Н. К вопросу о генезисе бакальской культуры /Т. Н. Рафикова
// III Северный археологический конгресс: тезисы докладов. — Ханты-Ман¬
сийск, 2010. - С. 285-286.
Рашев, Р. Великая Болгария / Р. Рашев // История татар с древнейших вре¬
мен: в 7 т. — Т. II. Волжская Булгария и Великая степь. — Казань, 2006. — С. 36-^47.
Рашев, Р. Первое болгарское царство на Дунае / Р. Рашев // История татар
с древнейших времен: в 7 т. — Т. II. Волжская Булгария и Великая степь. — Ка¬
зань, 2006а. — С. 48-59.
Ромбандеева, Е. И. Душа и звезда. Предания, сказания и обряды народа
манси / Е. И. Ромбандеева. — Л.; Ханты-Мансийск, 1991.
Руденко, С. И. Башкиры. Историко-этнографический очерк /С. И. Руденко. —
М.; Л., 1955.
Рыбаков, Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. / Б. А. Рыбаков. —
М., 1982.
Рыбаков, Б. А. Киевская Русь и русские княжества / Б. А. Рыбаков. — М., 1993.
Рыдзевская, Е. А. Древняя Русь и Скандинавия / Е. А. Рыдзевская. — М., 1978.
Сазанов, А. В. Крым и Хазарский каганат в первой половине и середине
VIII в. / А. В. Сазанов, Ю. М. Могаричев // Россия - Крым - Балканы: диалог
культур. — Екатеринбург, 2004. — С. 88-92.
Сальников, К. В. Древнейшее население Челябинской области (по данным
археологических памятников) / К. В. Сальников. — Челябинск, 1948.
Сальников, К. В. Итоги и задачи археологии Башкирии / К. В. Сальников
// Археология и этнография Башкирии / под ред. Р. Г. Кузеева, К. В. Сальнико¬
ва. - Уфа, 1964. - Т. II. - С. 7-15.
15и5лиоара<рия
Сальников, К. В. Очерки древней истории Южного Урала / К. В. Сальников. —
М., 1967.
Сатаров, Г. Ф. Финно-угорские этно- и антропонимы Татарии / Г. Ф. Сата¬
ров // Советская тюркология. — 1990. — № 1. — С. 41-51.
Святитель Стефан Пермский / ред. Г. М. Прохоров. — СПб., 1995.
Седов, В. В. К этногенезу волжских болгар / В. В. Седов // Российская архео¬
логия. — 2001. — № 2. — С. 5-14.
Седов, В. В. Этногеография Восточной Европы середины I тысячелетия н. э.
По данным археологии и Иордана / В. В. Седов // Восточная Европа в древно¬
сти и Средневековье. — М., 1978. — С. 9-15.
Серебренников, Б. А. К вопросу о связи башкирского языка с венгерским
/ Б. А. Серебренников. — Уфа, 1963.
Скржинская, Е. Ч. Иордан и его Getica / Е. Ч. Скржинская // Иордан. О про¬
исхождении и деяниях гетов / Иордан; [вст. ст., пер., коммент. Е. Ч. Скржин-
ской]. — М., 1960. — С. 11-61.
Скржинская, Е. Ч. Предисловие / Е. Ч. Скржинская // Иордан. О происхож¬
дении и деяниях гетов / Иордан; [вст. ст., пер., коммент. Е. Ч. Скржинской]. —
М., 1960а. — С. 7-10.
Словарь топонимов Башкирской АССР / [сост. А. А. Камалов и др.]. — Уфа,
1980.
Смирнов, А. П. Железный век Башкирии / А. П. Смирнов // Материалы
и исследования по археологии СССР. — 1957. — № 58. — С. 5-113.
Смирнов, А. П. Из далекого прошлого народов Среднего Поволжья/А. П. Смир¬
нов, Н. Я. Мерперт // По следам древних культур. От Волги до Тихого океана
/ [науч. ред. и сост. Г. Б. Федоров]. — М., 1954. — С. 11-64.
Смирнов, О. В. Мансийская топонимия реки Чусовой в записях Г. Ф. Мил¬
лера / О. В. Смирнов // Этимологические исследования. — 2001. — Вып. 7. —
С. 121-141.
Соколова, 3. П. Праздники / 3. П. Соколова // Народы Западной Сибири.
Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нганасаны. Кеты/отв. ред. В. И. Моло-
дин. — М., 2005.
Спицын, А. А. Древности Камской Чуди по коллекции Теплоуховых / А. А. Спи-
цын. — СПб., 1902.
Старостин, С. А. Праенисейская реконструкция и внешние связи енисей¬
ских языков / С. А. Старостин // Кетский сборник. Антропология, этнография,
мифология, лингвистика / [под ред. Е. А. Алексеенко]. — Л., 1982. — С. 197-235.
Степанов, Ц. Болгарские государственные образования IV—IX вв.: от во-
ждества к раннему государству / Ц. Степанов // Древнейшие государства Вос¬
точной Европы. 2014 год; Древняя Русь и средневековая Европа: возникнове¬
ние государств / отв. ред. тома Т. Н. Джаксон. — М., 2016. — С. 193-211.
т
Сунгатов, Ф. А. Приуралье б эпоху Великого переселения народов (Старо-
Муштинский курганно-грунтовый могильник) / Ф. А. Сунгатов, Г. Н. Гаруспович,
Р. М. Юсупов. — Уфа, 2004.
Сунгатов, Ф. А. Турбаслинская культура / Ф. А. Сунгатов. — Уфа, 1998.
Супруненко, А. Б. Венгерские погребения с юга Полтавщины / А. Б. Супру-
ненко, И. Н. Кулатова, В. В. Приймак// Finno-Ugrica. — 1999. — № 1. — С. 24-28.
Сымонович, Э. А. К вопросу о скифской принадлежности Черняховской
культуры / Э. А. Сымонович // Советская археология. — 1962. — № 2. — С. 39^9.
Таиров, А. Д. Ранний железный век / А. Д. Таиров // Древняя история Юж¬
ного Зауралья. — Т. II. Ранний железный век и Средневековье. — Челябинск,
2000.
Таиров, А. Д. Торговые коммуникации в западной части Урало-Иртышского
междуречья / А. Д. Таиров. — Челябинск, 1995.
Татищев, В. Н. История Российская / В. Н. Татищев. — Т. 1. — М.; Л., 1962.
Татищев, В. Н. Собрание сочинений. Тома II и III. История Российская. Часть
вторая / В. Н. Татищев. — М., 1995.
Теплоухов, Ф. А. Древности Пермской чуди из серебра и золота и ее торго¬
вые пути / Ф. А. Теплоухов // Пермский край / под ред. А. А. Дмитриева. —
Пермь, 1895. - Т. III. - С. 247-290.
Тихомиров, М. Н. Именник болгарских князей / М. Н. Тихомиров // Вестник
древней истории. — 1946. — № 3. — С. 81-90.
Толочко, П. П. Кочевые народы степей и Киевская Русь / П. П. Толочко. —
СПб., 2003.
Туркин, А. И. Этнонимы в Коми топонимии / А. И. Туркин // Методы топони¬
мических исследований. — Свердловск, 1983. — С. 45-50.
Фахрутдинов, Р. Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булга¬
рин и ее территория / Р. Г. Фахрутдинов. — Казань, 1975.
Фахрутдинов, Р. Г. Территория Волжско-Камской Булгарин домонгольского
и золотоордынского периодов (по археологическим и письменным источни¬
кам): автореф. дис.... канд. ист. наук / Р. Г. Фахрутдинов. — Казань, 1968.
Федотов, М. Р. О болгарском и чувашском языках / М. Р. Федотов // Болга¬
ры и чуваши. — Чебоксары, 1984. — С. 76-89.
Флерова, В. Е. A. Rona-Tas: Hungarians and Europe in the early middle ages: an
introduction to Early Hungarian history. Bp. 1999 / В. E. Флерова // Российская
археология. — 2003. — № 1. — С. 170-176.
Фодор, И. Древние венгры и Северный Кавказ / И. Фодор // Бюллетень
Общества востоковедов. — Вып. 13. Hungaro-Russica III. История и культура Ев¬
разийской степи: 3 сб. ст. российских и венгерских востоковедов / Российская
академия наук. — М., 2008. — С. 37-52.
15и5лиоара<рия
Франклин, С. Начало Руси 750-1200 / С. Франклин, Д. Шепард; под ред.
Д. М. Буланина. — СПб., 2009.
Хайду, П. Уральские языки и народы / П. Хайду. — М., 1985.
Хакимзянов, Ф. С. Язык эпиграфий волжских булгар / Ф. С. Хакимзянов. —
М., 1978.
Халиков, А. Новые исследования Болыие-Тиганского могильника (о судьбе
венгров, оставшихся на древней Родине) / А. Халиков // Проблемы археологии
степей Евразии / [отв. ред. А. И. Мартынова, И. Эрдеди]. — Кемерово, 1984. —
С. 122-133.
Халикова, Е. А. Больше-Тиганский могильник / Е. А. Халикова // Советская
археология. — 1976. — № 2. — С. 158-178.
Халикова, Е. А. Magna Hungaria / Е. А. Халикова // Вопросы истории. —
1975. — № 7. — С. 37-42.
Хелимский, Е. А. Древнейшие венгерско-самодийские языковые параллели
/ Е. А. Хелимский. — М., 1982.
Хисамитдинова, Ф. Г. Угорская субстратная топонимия на -ш/-с в Башки¬
рии / Ф. Г. Хисамитдинова // Проблемы древних угров на Южном Урале. — Уфа,
1988. — С. 102-111.
Чемякин, Ю. П. Кулайская культурно-историческая общность / Ю. П. Чемя-
кин // II Северный археологический конгресс: доклады (г. Ханты-Мансийск,
24-30 сентября 2006 г.). — Екатеринбург; Ханты-Мансийск, 2006. — С. 376-403.
Чемякин, Ю. П. Об этнической окраске одного художественного сюжета
/ Ю. П. Чемякин // Угры: материалы VI Сибирского симпозиума «Культурное
наследие народов Западной Сибири» (г. Тобольск, 9-11 декабря 2003 г.). —
Тобольск, 2003. — С. 157-169.
Чернецов, В. Н. Наскальные изображения Урала / В. Н. Чернецов. — М., 1964.
Чернецов, В. Н. Медвежий праздник у обских угров / В. Н. Чернецов. —
Томск, 2001.
Чернецов, В. Н. Очерк этногенеза обских угров / В. Н. Чернецов // Краткие
сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории матери¬
альной культуры. — 1941. — Т. IX.
Чикишева, Т. А. Новые данные об антропологическом составе населения
Алтая в эпохи неолита-бронзы / Т. А. Чикишева // Археология, этнография
и антропология Евразии. — 2000. — N9 1. — С. 125-138.
Чиндина, Л. А. Проблемы кулайской культуры: вчера и сегодня / Л. А. Чин-
дина // II Северный археологический конгресс: доклады (г. Ханты-Мансийск,
24-30 сентября 2006 г.). — Екатеринбург; Ханты-Мансийск, 2006. — С. 404-421.
Широков, В. Н. Пещерное палеолитическое искусство Урала и Западной Ев¬
ропы / В. Н. Широков // Уральский исторический вестник. — 2013. — № 4. —
С. 88-99.
253
Шмидт, А. В. Археологические изыскания Башкирской экспедиции Акаде¬
мии наук / А. В. Шмидт. — Уфа, 1929.
Шокшуев, Г. А. Новый могильник харинского времени в бассейне Сылвы
/ Г. А. Шокшуев // Вопросы археологии Урала. — 1962. — Вып. 4. — С. 108-115.
Щукин, М. Б. Готский путь / М. Б. Щукин. — СПб., 2005.
Энциклопедический словарь. — Т. V. — СПб., 1892.
Юрасов, М. К. Венгерско-хазарские отношения в IX в. и складывание Древ¬
нерусского государства / М. К. Юрасов // Русь в IX—XII вв.: общество, государ¬
ство, культура / под ред. Н. А. Макарова, А. Е. Леонтьева. — М.; Вологда, 2014. —
С. 74-80.
Янин, В. Л. Денежно-весовые системы русского Средневековья. Домон¬
гольский период / В. Л. Янин. — М., 1956.
Adamik, Т. Utoszo / Т. Adamik // Marcellinus, A. Roma tortenete / A. Marcelli-
nus. — Budapest, 1993. — S. 631-644.
Anthony, D. W. The Horse the Wheel and Language. How Bronze-age Riders
from the Eurasian Steppes shaped the Modern World / D. W. Anthony. — Princeton;
Oxford, 2007.
Assmann, J. A kulturalis emlekezet. Iras, emlekezes es politikai identitas a korai
magaskulturakban / J. Assmann. — Budapest, 2013.
Attenborough, D. Az elso edenkert. A Foldkozi-tenger vilaga es az ember
/ D. Attenborough. — Budapest, 1989.
Bagi, D. Gall us Anonymus es Magyarorszag. A Geszta adatai, forrasai, mintai,
valamint a szerzo tortenelemszemlelete a latin Kelet-Kozep-Europa 12. szazad eleji
latin nyelvu tortenetirasanak tukreben / D. Bagi. — Budapest, 2005.
Balint, C. A honfoglalas kori lovastemetkezesek nehany kerdese / C. Balint
11 Mora Ferenc Muzeum Ёѵкбпуѵе. — 1969. — T. 1. — S. 107-114.
Balint, C. A nagyszentmiklosi kincs. Regeszeti tanulmanyok / C. Balint. —
Budapest, 2004.
Balint, C. A 9. szazadi magyarsag regeszeti hagyateka / C. Balint // Honfoglalas
es regeszet/Szerk. L. Kovacs. — Budapest, 1994. — S. 39^6.
Balint, C. Az ethnosz a kora kozepkorban (A kutatas lehetosegei es korlatai)
/ C. Balint 11 Szazadok. — 2006. — № 2. — C. 277-347.
Balogh, C. Regeszeti adatok a Duna-Tisza kozi avarok tortenetehe / C. Balogh;
Szerk. B. Major, A. Turk. — Budapest, 2016.
Ban, A. Medvetisztelet a finnugor nepeknel, kulonosen a lappoknal / A. Ban
// Domokos, P. Uralisztikai olvasokonyv / P. Domokos. — Masodik kiadas. — Buda¬
pest, 1981. — S. 169-185.
Barczi, G. A magyar nyelv eletrajz / G. Barczi. — Budapest, 1975.
ІЕЧі&лиоарзфия
Barczi, G. A magyar nyelv tortenete / G. Barczi, L. Benko, J. Berrar. — Budapest,
1993.
Barczi, G. Torok jovevenyszavaink legregibb retegenek kerdesehez / G. Barczi. —
Budapest, 1952.
Benko, L. A magyarsag honfoglalas elotti tortenetehez Leved es Etelkoz kapcsan
/ L. Benko 11 Magyar Nyelv. — 1984. — T. 4. — C. 389-419.
Benko, M. Aranymaszkos osmagyar vezersir. A korobcsinoi leletrol (a Dnyeper
kozepsofolyasanal)/M. Benko//AntikTanulmanyok. — 2003. — T. 1. — S. 111-125.
Bereczki, G. Tevtanok, rogeszmek a magyar ostortenet kutatasaban / G. Berec-
zki // A nyelvrokonsagrol. Az torok, sumer es egyeb afium ellen valo orvossag
/Foszerk. L Honti. — Budapest, 2010. — S. 31-44.
Beregszaszi Nagy, P. Comparatio linguae turcicae cum hungarica / P. Nagy
Beregszaszi. — Erlangae, 1794.
Berta, A. Gyarmat / A. Berta // Korai Magyar Torteneti Lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994. — S. 241.
Berta, A. Jeno / A. Berta // Korai Magyar Torteneti Lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994a. — S. 303.
Berta, A. Ker Berta / A. Berta // Korai Magyar Torteneti Lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994b. — S. 341-342.
Berta, A. Keszi / A. Berta // Korai Magyar Torteneti Lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994c. — S. 345-346.
Berta, A. Kurt / A. Berta // Korai Magyar Torteneti Lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994d. — S. 389-390.
Berta, A. Nyek / A. Berta // Korai Magyar Torteneti Lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994e. — S. 497.
Berta, A. Tarjan / A. Berta // Korai Magyar Torteneti Lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994f. — S. 661.
Berze-Nagy, J. A csodaszarvas mondaja / J. Berze-Nagy // Ethnographia. —
1927. - T. XXXVIII. - S. 65-80, 145-164.
Bese, L. A harmas koporso motivuma egy mongol nepmeseben / L. Bese
//Elomunkalatoka magyarsag neprajzahoz. 3. Mitosz estortenelem/Szerk. M. Flop-
pal, M. Istvanovits. — Budapest, 1978. — S. 77-80.
Bleyer, J. A magyar-hun monda german elemei / J. Bleyer // Szazadok. — 1905. —
S. 602-629, 712-753, 811-849, 902-940.
BMOKF — Bevezetes a magyar ostortenet kutatasanak forrasaiba 1:2 / Szerk.
P. Hajdu, G. Kristo, A. Rona-Tas. — Budapest, 1988.
Boas, F. Nepek, nyelvek, kulturak/F. Boas. — Budapest, 1975.
Bohannon, P. Merfoldkovek a kulturalis antropologiaban / P. Bohannan, M. Glaz-
er. — Budapest, 2006.
255
Bojtar, E. Bevezetes a baltisztikaba. A balti kultura a regisegben / E. Bojtar. —
Budapest, 1997.
Bollok, A. Hogyan tunt el a De administrando imperio 38. fejezetenek kazar for-
rasaira vonatkozofelteves a magyar tortenetirasbol? / A. Bollok, J. Szabo // Torte-
nelmi Szemle. — 2017. — № 3. — S. 347-377.
Bona, I. A hunok es nagykiralyaik / I. Bona. — Budapest, 1993.
Bona, I. Wangarok / I. Bona // Korai magyar torteneti lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994. — S. 737.
Bozoky, E. Attila. A hun kiraly es legendai / E. Bozoky. — Budapest, 2015.
Brehier, L. Bizanc tundoklese es hanyatlasa I / L. Brehier. — Budapest, 1997.
Collinder, B. An introduction to the Uralic Languages/ B. Collinder. — Los Ange¬
les, 1965.
Collinder, B. Fenno-Ugric Vocabulary. An Etimological Dictionary of the Uralic
Languages / B. Collinder. — Т. II. — Hamburg, 1955.
Collinder, B. Vannak-e rokonai az urali nyelvcsaladnak? / B. Collinder // A vfzi-
madarak nepe. Tanulmanyok a finnugor rokon nepek elete es muveltsege korebol. —
Budapest, 1975. — S. 69-91.
Csirkes, F. Ulu Madzsar, Kicsi Madzsar es a Derbend-name. A kaukazusi Madzsar
nevu telepulesek kerdesehez / F. Csirkes, B. Sudar // Dentumoger, I. Tanulmanyok
a korai magyar tortenelemrol / I. Dentumoger; Szerk. B. Sudar. — Budapest, 2017. —
С. 183-222.
Csoka, J. L. A latin nyelvu torteneti irodalom kialakulasa Magyarorszagon a XI-XIV.
Szazadban / J. L. Csoka. — Budapest, 1967.
Curta, F. The making of the Slavs. History and Archeology of the Lower Danube
Region / F. Curta. — Cambridge, 2001. — S. 500-700.
Czegledy, K. A kangarok (besenyok) a VI. szazadi szfr forrasokban / K. Czegledy
// MTA I. Osztalya Kozlemenyei. — 1954. — Т. 1-4. — S. 243-276.
Czegledy, K. Etimologia es filologia (Bolgar-torok jovevenyszavaink atvetelenek
torteneti hattererol). Az etimologia elmelete es modszere / K. Czegledy; Szerk.
L. Benko, K. Sal Ёva // Nyelvtudomanyi Ёrtekezesek. — 1976. — Т. 89.
Czegledy, K. Gardfzf "torok" fejezetenek magyarazatahoz. Almos nevenek
szarmaztatasahoz / K. Czegledy // Magyar Nyelv. — 1972. — Т. 58. — S. 138-145.
Czegledy, K. Magna Hungaria / К. Czegledy // Szazadok. — 1943. — № 77. —
S. 277-306.
Czegledy, K. Magyar ostorteneti tanulmanyok / K. Czegledy. — Budapest, 1985.
Dam, L. Ёp^tkezes / L. Dam. — Debrecen, 1992.
Deer, J. A IX. szazadi magyar tortenet idorendjehez / J. Deer // Szazadok. —
1945-1946. — № 79-80. — S. 3-20.
Demeny, I. P. Taltosok, kerekek, langok / I. P. Demeny. — Csfkszereda, 1999.
Dienes, A. A legendak Petofije (Taj es emlekezet) / A. Dienes. — Budapest, 1957.
15и5лиоара<рия
Dienes, I. А honfoglalo magyarok lelekhiedelmeinek regeszeti bizonysagai
/ I. Dienes // Elomunkalatok a magyarsag neprajzahoz. 3. Mitosz es tortenelem
/Szerk. M. Hoppal, M. Istvanovits. — Budapest, 1978. — S. 28-39.
Dioszegi, V. A pogany magyarok hitvilaga / V. Dioszegi. — Budapest, 1967.
Dioszegi, V. A samanhit emlekei a magyar nepi muveltsegben / V. Dioszegi. —
Budapest, 1998.
Domanovszky, S. Kezai Simon mester kronikaja — Forrastanulmany /S. Doma-
novszky. — Budapest, 1906.
Domokos, P. Szkitiatol Lapponiaig. A nyelvrokonsag es az ostortenet kerdesko-
renek visszhangja irodalmunkban / P. Domokos. — Budapest, 1998.
Domotor, T. A magyar nep hiedelemvilaga /Т. Domotor. — Budapest, 1982.
Draskoczy, I. Aba nem / I. Draskoczy // Korai magyar torteneti lexikon (9-14.
szazad)/1. Draskoczy; Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994. —
S. 27.
Dumezil, G. Mitosz es eposz / G. Dumezil. — Budapest, 1986.
Eckhart, S. A pannoniai hun tortenet keletkezese I / S. Eckhart 11 Szazadok. —
1928. — № 1-3. — S. 465-491.
Ecsedy, I. A magyarorszagi "Attila-sfrja" — hagyomany keleti hattererol
/ I. Ecsedy 11 Elomunkalatok a magyarsag neprajzahoz. 3. Mitosz es tortenelem
/ Szerk. M. Hoppal, M. Istvanovits. — Budapest, 1978. — S. 64-77.
Eliade, M. Vallasi hiedelmek es eszmek tortenete I / M. Eliade. — Budapest,
1995.
Epimakhov, A. The Urals and western Siberia in the Bronze and Iron Age
/ A. Epimakhov, L. Koryakova. — Cambridge, 2007.
Erdelyi, I. Az avarsag es Kelet a regeszeti forrasok tukreben / I. Erdelyi. — Buda¬
pest, 1982.
Erdelyi, I. Az osmagyarsag regeszeti emlekei Kelet-Europaban /1. Erdelyi // Mag¬
yar Ostorteneti Tanulmanyok / Szerk. A. Bartha, K. Czegledy, A. Rona-Tas. — Buda¬
pest, 1977. - S. 65-77.
Erdelyi, I. Das Graberfeld von Newolino. Ausgrabungen von A. V. Schmidt und
der Archaologischen Kama — expedition /1. Erdelyi, E. Ojtozi, W. F. Gening. — Buda¬
pest, 1969.
Erdelyi, I. Fettich Nandor/1. Erdelyi 11 Ethnographia. —1971. — T. 4. — S. 636-638.
Erdelyi, I. Regeszeti kutatasok Baskfriaban es a magyar ostortenet / I. Erdelyi
//Archaeologiai Ertesito. — 1972. — T. 99. — S. 244-248.
Erdelyi, I. Scythia Hungarica. A honfoglalas elotti magyarsag regeszeti emlekei
/1. Erdelyi. — Budapest, 2008.
ES — The Early State / Ed. FI. J. M. Claessen, P. Skalnik. — Hague, 1978.
Farkas, L. Kezai es a magyar kronikak / L. Farkas. — Szeged, 1935.
257
Fiok, К. Az arjak es ugorok erintkezeserol / K. Fiok 11 Huszka, J. A szekely haz
/J. Huszka. — Budapest, 1894.
Fischer, J. E. Quaestiones Petropolitanae/J. E. Fischer. — Gottingae; Gothae, 1770.
Fischer, J. E. Vocabularium Sibiricum (1747). Der etymologisch-vergleichende
Anteil / J. E. Fischer; Bearbeitet und herausgegeben von J. Gulya. — Frankfurt, 1995.
Fodor, I. A hun halotti maglya es aldozat Beatus homo qui invenit sapientam
/1. Fodor. — Unnepi kotet Tomka Peter75. szuletesnapjara. — Gyor, 2016. — S. 191-202.
Fodor, I. A magyar ostortenet es honfoglalas kor kronologiaja / I. Fodor. — Bu¬
dapest, 2015.
Fodor, I. A magyar szekerezes kezdetei /1. Fodor//Tortenelem, regeszet, nepra-
jz. Tanulmanyok Farkas Jozsef tiszteletere. — Debrecen, 1991. — S. 115-123.
Fodor, I. Bolgar-torok jovevenyszavaink es a regeszet / I. Fodor // Magyar
Ostorteneti Tanulmanyok/Szerk. A. Bartha, K. Czegledy, A. Rona-Tas. — Budapest,
1977. — S. 79-114.
Fodor, I. Honfoglalas kori regeszetiink nehany ostorteneti vonatkozasarol /1. Fo¬
dor // Folia Archaeologica. — 1973. — T. XXIV. — S. 159-174.
Fodor, I. Nyelvek, nepek, kulturak (Nehany eszrevetel Juha Janhunen hipotezi-
sehez) /1. Fodor // Archaeologiai ЁгТеэіТб. — 2016a. — T. 141. — S. 217-230.
Fodor, I. Ostortenet es honfoglalas / I. Fodor; Foszerk. I. Romsics. — Budapest,
2009.
Fodor, I. The main issues of Finno-Ugrian Archeology / I. Fodor // Ancient
Cultures of the Uralian Peoples / Ed. P. Hajdu. — Budapest, 1976. — S. 49-78.
Fodor, I. Verecke hires utjan... A magyar nep ostortenete es a honfoglalas / I. Fo¬
dor. — Budapest, 1975.
Foucault, M. A szavak es a dolgok/ M. Foucault. — Budapest, 2000.
FONY — A finnugor oshaza nyomaban. — Budapest, 1973.
Frazer, J. Az aranyag/J. Frazer. — Budapest, 2002.
Gedai, I. Magyar uralkodok penzeiken / I. Gedai. — Budapest, 1991.
Geertz, C. Az ertelmezes hatalma / C. Geertz. — Budapest, 1994.
Geleji Katona, I. Magyar grammatikaja (1645) / I. Geleji Katona // A regi magyar
nyelveszek Erdositol Tsetsiig/ A Magyar Tudomanyos Akademia megblzasabol kiadta
T. Ferenc. — Pest, 1866. — S. 291-329.
Gerics, J. Legkorabbi gesta-szerkeszteseink keletkezesrendjenek problemai / J. Ge-
rics. — Budapest, 1961.
Ghirsmart, R. Az okori Iran / R. Ghirsman. — Budapest, 1985.
Goffart, W. Barbarian Tides. The migration Age and the Later Roman Empire
/W. Goffart. — Philadelphia, 2006.
Golden, P. B. An Introduction to the History of the Turkic Peoples. Ethnogenesis
and State-Formation in Medieval and Early Modern Eurasia and the Middle East
/ P. B. Golden. — Wiesbaden, 1992.
і5іі Ьлиоарлфіі я
Gombocz, Z. A bolgar kerdes es a magyar hunmonda / Z. Gombocz // Magyar
Nyelv. — 1921. — T. 17. — S. 15-21.
Gombocz, Z. A magyar oshaza es a nemzeti hagyomany II / Z. Gombocz // Nyelv-
tudomanyi Kozlemenyek. — 1923-1927. — T. 46. — S. 1-33.
Gombocz, Z. Arpad-kori torok szemelyneveink / Z. Gombocz // Magyar Nyelv. —
1915. — T. 11. — S. 145-152.
Gulya, J. Egy 1736-bol szarmazo manysi nyelvemlek / J. Gulya // Nyelvtudo-
manyi Kozlemenyek. — 1958. — T. 60. — S. 41^46.
Gulya, J. Gyarmathy Samuel / J. Gulya. — Budapest, 1978.
Gulya, J. XVIII. szazadi keziratos vogul szojegyzekek (kezirat) / J. Gulya. — Buda¬
pest, 1960. — [hozzaferheto: ELTE Egyetemi Konyvtar].
Gurina, N. N. A vizimadarak nepe / N. N. Gurina // A vfzimadarak nepe. Tanul-
manyok a finnugor rokon nepek elete es muveltsege korebol. — Budapest, 1975. —
S. 127-142.
Gyani, G. Elbeszelheto-e egy csata hiteles tortenete? / G. Gyani // Hadtortenel-
mi Kozlemenyek. — 2006. — № 1. — S. 121-133.
Gyarmathi, S. Affinitas / S. Gyarmathi. — Budapest, 1999.
Gyoni, G. Hungarian Traces in Place-Names in Bashkiria / G. Gyoni // Acta Eth-
nographica Hungarica. — 2008. — T. 53. — S. 279-305.
Gyoni, M. Kalizok, kazarok, kabarok, magyarok / M. Gyoni // Magyar Nyelv. —
1938. - T. XXXIV. - I. 86-96; II. 159-168.
Gyorffy, G. A kabar kerdes / G. Gyorffy // Forras. — 1983. — № 15. — S. 20-27.
Gyorffy, G. A magyarsag keleti elemei / G. Gyorffy. — Budapest, 1990.
Gyorffy, G. Kronikaink es a magyar ostortenet / G. Gyorffy. — Budapest, 1948.
Gyorffy, G. Kronikaink es a magyar ostortenet. Regi kerdesek, uj valaszok
/ G. Gyorffy. — Budapest, 1993.
Hadrovics, L. Az omagyar Troja-regeny nyomai a delszlav irodalomban / L. Had-
rovics. — Budapest, 1955.
Hajdu, P. Finnugor nepek es nyelvek/ P. Hajdu. — Budapest, 1962.
Halasi, К. T. A magyarsag kaukazusi tortenete / К. T. Halasi // A magyarsag
ostortenete / Szerk. L. Ligeti. — Budapest, 1943 (1986). — S. 71-99.
Halasz, I. Az ugor-szamojed nyelvrokonsag kerdese / I. Halasz // Nyelvtudo-
manyi Kozlemenyek. — 1893. — T. 23. — 5.14-34.
Harmatta, J. A magyarsag ostortenete / J. Harmatta // Magyar Tudomany. —
1990. - № 3. - S. 243-261.
Harmatta, J. Anonymus a magyarok kijovetelerol / J. Harmatta // Antik Tanul-
manyok. — 1977. — T. XXIV. — S. 206-220.
Harmatta, J. Az indoeuropai nepek regi telepulesteruletei es vandorlasai / J. Har¬
matta // A Magyar Tudomanyos Akademia Nyelv- es Irodalomtudomanyi Osz-
talyanak Kozlemenyei. — 1971. — T. XXVII. — S. 309-324.
259
Harmatta, J. Iraniak es finnugorok, iraniak es magyarok/J. Harmatta // Magyar
Ostorteneti Tanulmanyok / Szerk. A. Bartha, K. Czegledy, A. Rona-Tas. — Budapest,
1977a. - S. 167-182.
Hobsbawm, E. A nacionalizmus ketszaz eve / E. Hobsbawm. — Budapest, 1997.
Hoffmann, T. A nepi kultura fogalomvaltozasai / T. Hoffmann // Valosag. —
1994. — № 2. — S. 1-11.
Homan, B. A magyar hun-hagyomany eshun-monda/B. Homan. — Mariabesnyo;
Godollo, 2003.
Homan, B. Magyar tortenet I / B. Homan, G. Szekfu. — Budapest, 1941.
Honti, L. Az ugor nyelvek jellemzo vonasai / L. Honti // Nyelvtudomanyi Kozle-
menyek. - 1979. - T. 79. - S. 225-244.
Horvath, J. Arpad-kori latinnyelvu irodalmunk stnlusproblemai / J. Horvath. —
Budapest, 1954.
Hunfalvy, P. Magyarorszag ethnographiaja / P. Hunfalvy. — Budapest, 1876.
Huszka, J. A szekely haz / J. Huszka. — Budapest, 1894.
Janko, J. Utazas Osztjakfoldre, 1898/J. Janko. — Budapest, 2000.
Juhasz, P. Kortarsak a honfoglalok eredeterol. Egy 9. szazad vegi migracio erede-
terol / P. Juhasz // III. Fiatalok Europaban Konferencia (Pecs, 2016 november 4-5)
/Sopianae Kulturalis Egyesulet. — Pecs, 2016. — S. 114-131.
Kalmany, L. Vilagunk alakulasa nyelvhagyomanyainkban / L. Kalmany. — Szeged,
1893.
Karacsonyi, J. A magyar nemzetsegek a XIV. szazad kozepeig / J. Karacsonyi. —
Budapest, 1900.
Katona-Kiss, A. A besenyok korai tortenete / A. Katona-Kiss // Magyarok a honfo-
glalas koraban / Szerk. B. Sudan — Budapest, 2015. — S. 105-117.
Katona-Kiss, A. A Nyugati Turk Birodalom "utodallamainak" letrejotte es
megszilardulasa a 8-9. Szazadban / A. Katona-Kiss // Dentumoger, I. Tanulmanyok
a korai magyar tortenelemrol / I. Dentumoger; Szerk. B. Sudan — Budapest, 2017. —
S. 77-108.
Keszi, T. Az ugynevezett magyar szakralis kettos kiralysagrol /Т. Keszi //Somogyi
Muzeumok Kozlemenyei. A nepvandorlaskor fiatal kutatoi 5. talalkozojanak eloadasai
(Szenna, 1994 szeptember 27-29). — Kaposvar, 1995. — S. 189-192.
Kiraly, P A VI11—IX. szazadi Ungarus, Hungaer, Hunger, Hungarius, Onger, Wanger
szemelynevek/ P. Kiraly// Magyar Nyelv. — 1987. — T. 2. — S. 162-180.
Kiss, L. Foldrajzi nevek etimologiai szotara HI / L. Kiss. — Budapest, 1988.
Klima, L. A magyar szokeszlet finnugor elemei es az ostortenet / L. Klima // Em-
lekkonyv Benko Lorand hetvenedik szuletesnapjara. Irtak tiszteloi, baratai es tanit-
vanyai / Szerk. M. Hajdu, J. Kiss. — Budapest, 1991. — C. 362-368.
Kniezsa, I. A magyar nyelv szlav jovevenyszavai / I. Kniezsa. — I. kotet 1. resz. —
Budapest, 1955.
15и5лио8ра<рия
Kristo, G. A honfoglalas evfordulojara keszulve / G. Kristo // Magyar Tudomany. —
1993. — № 6. — S. 723-731.
Kristo, G. A honfoglalas regeszeti hagyatekanak keltezeserol / G. Kristo // Sza-
zadok. — 1997. — № 1. — S. 234-275.
Kristo, G. A kilencedik es a tizedik szazad tortenete / G. Kristo, F. Makk. —
Budapest, 2001.
Kristo, G. A magyar allam megszuletese / G. Kristo. — Szeged, 1995.
Kristo, G. A magyar nemzet megszuletese / G. Kristo. — Budapest, 1998.
Kristo, G. A szekelyek eredete/ G. Kristo. — Szeged, 1996.
Kristo, G. Atorteneti irodalom Magyarorszagon a kezdetektol 1241-ig /G. Kristo. —
Budapest, 1994.
Kristo, G. Az Exordia Scythica, Regino es a magyar kronikak / G. Kristo // Filolo-
giai Kozlony. — 1970. — T. 1-2. — S. 106-115.
Kristo, G. Az orosz evkonyvek nehany magyar vonatkozasarol / G. Kristo, H. Toth
Imre // Acta Historica. — 1996. — T. CHI. — S. 21-27.
Kristo, G. Levedi torzsszovetsegetol Szent Istvan allamaig/G. Kristo. — Budapest,
1980.
Kristo, G. Magyar historiografia I. Tortenetfras a kozepkori Magyarorszagon
/ G. Kristo. — Budapest, 2002.
Kristo, G. Volt-e a magyaroknakosi hun hagyomanyuk?/G. Kristo//Tanulmanyok
az Arpad-korrol. — Budapest, 1983. — S. 313-329.
Kulcsar, P. Bevezeto / P. Kulcsar// Baranyai Decsi Janos magyar historiaja (1592-
1598). - Budapest, 1982. - S. 7-27.
Lako, G. Sajnovics Janos es Demonstratioja / G. Lako // Sajnovics Janos
emlekunnepseg es tudomanytorteneti szimpozion (Szekesfehervar-Tordas, 1970.
majus 12-14.) / Szerk. J. Gulya. — Budapest, 1974. — S. 9-25.
Laszlo, G. A honfoglalo magyar nep elete / G. Laszlo. — Budapest, 1997.
Laszlo, G. Ostortenetunk legkorabbi szakaszai / G. Laszlo. — Budapest, 1961.
Laszlo, G. Ostortenetunk / G. Laszlo. — Budapest, 1981.
Levi-Strauss, C. Strukturalis antropologia I / C. Levi-Strauss. — Budapest, 2001.
Lezsak, M. G. Attila sirja — a folyomederbe temetes motivuma / M. G. Lezsak
11 Beatus homo qui invenit sapientam. Unnepi kotet Tomka Peter 75. szuletesnapjara. —
Gyor, 2016. - S. 417-425.
Ligeti, L. A magyar nep mongol kori nevei / L. Ligeti I I Magyar Nyelv. — 1964. —
T. 4. — S. 385-404.
Ligeti, L. A magyar nyelv torok kapcsolatai a honfoglalas elott es az Arpad-kor-
ban / L. Ligeti. — Budapest, 1986.
Ligeti, L. Az urali magyar oshaza / L. Ligeti // A magyarsag ostortenete / Szerk.
L. Ligeti. — Budapest, 1986a. — S. 36-70.
ш
Lokos, Р. A hunokrol es Attilarol alkotott kep nemet nyelvteriileten a kozepkor-
ban / P. Lokos // Dentumoger, I. Tanulmanyok a korai magyar tortenelemrol /1. Den-
tumoger; Szerk. B. Sudar. — Budapest, 2017. — S. 11-32.
Magyar, Z. A csangok mondavilaga. Gyimesi csango nepmondak / Z. Magyar. —
Budapest, 2003.
Magyar, Z. Mezosegi nepmondak/Z. Magyar. — Budapest, 2012.
Magyar, Z. Szent Istvan a nephagyomanyban / Z. Magyar — Budapest, 2000.
Marton, A. Gyula / A. Marton // Korai magyar torteneti lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994. — S. 245.
Marton, A. Kunde / A. Marton // Korai magyar torteneti lexikon (9-14. szazad)
/ Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994a. — S. 389.
Melich, J. A honfoglalaskori Magyarorszag / J. Melich 11A Magyar Nyelvtudo-
many Kezikonyve/Szerk. J. Melich, Z. Gombocz, G. Nemeth. — Budapest, 1925-1929.
Meszaros, G. Magna Ungaria (A baskir-magyar kerdes) / G. Meszaros. — Buda¬
pest, 1910.
MM — Mansi mythology / I. N. Gemuev et al.; Ed. V. Napolskikh, A.-L. Siikala,
M. Hoppal. — Budapest; Helsinki, 2008.
Molnar, E. A magyar nep ostortenete / E. Molnar. — Budapest, 1953.
Moravcsik, G. A csodaszarvas mondaja a bizanci froknal / G. Moravcsik. —
Budapest, 1914.
MSZFEI — A magyar szokeszlet finnugor elemei I. A-Gy / Foszerk. G. Lako; Szerk.
K. Redei. — Budapest, 1967.
MSZFE II — A magyar szokeszlet finnugor elemei. Etimologiai szotar II. H-M
/ Foszerk. G. Lako; Szerk. K. Redei. — Budapest, 1971.
MSZFE III — A magyar szokeszlet finnugor elemei. Etimologiai szotar III. N-Zs
/ Foszerk. G. Lako; Szerk. K. Redei, Ё. Sal. — Budapest, 1978.
MT 1/1 — Magyarorszag tortenete 1/1. Elozmenyek es magyar tortenet 1242-ig.
/ Foszerk. G. Szekely; Szerk. A. Bartha. — Budapest, 1984.
MTESZ I — A magyar nyelv torteneti-etimologiai szotara. Elso kotet. A-Gy. —
Budapest, 1967.
MTESZ II — A magyar nyelv torteneti-etimologiai szotara. Masodik kotet. H-O. —
Budapest, 1970.
MTESZ III — A magyar nyelv torteneti-etimologiai szotara. Harmadik kotet O-ZS. —
Budapest, 1976.
Munkacsi, B. A magyar femnevek ostorteneti vonatkozasai / B. Munkacsi // Ethno-
graphia. — 1894. — S. 1-25.
Munkacsi, B. A magyar nev eredete / B. Munkacsi // Ethnographia. — 1890. —
S. 285-291.
Munkacsi, B. Az ugorok legregibb torteneti emlekezete / B. Munkacsi 11 Ethno¬
graphia. — 1894a. — S. 160-180.
*i?ut>AUoap.iqnui
Munkacsi, В. Vogul nepkoltesi gyujtemeny I / B. Munkacsi. — Budapest, 1892.
Munkacsi, B. Vogul nepkoltesi gyujtemeny II / B. Munkacsi. — Budapest, 1892a.
Munkacsi, B. Vogul nepkoltesi gyujtemeny III / B. Munkacsi. — Budapest, 1893.
Munkacsi, B. Vogul nepkoltesi gyujtemeny IV/ B. Munkacsi. — Budapest, 1896.
Nagy, G. A szekelyek es a pannoniai magyarok / G. Nagy // Ethnographia. —
1890. — T. 4. — S. 165-179.
Nagy, K. A kaukazusi magyarok kerdese / K. Nagy // Magyarok a honfoglalas
koraban / Szerk. B. Sudan — Budapest, 2015. — S. 155-159.
Nagy, K. Izrael, a hunok рйрбке/ K. Nagy// Dentumoger, I. Tanulmanyok a korai
magyar tortenelemrol / I. Dentumoger; Szerk. B. Sudan — Budapest, 2017. —
S. 33-73.
Nemeth, G. A honfoglalo magyarsag kialakulasa / G. Nemeth; Kozzeteszi A. Bert. —
Masodik, bovitett es atdolgozott kiadas. — Budapest, 1991.
Nemeth, G. A hunok nyelve / G. Nemeth // Attila es hunjai / Szerk. G. Nemeth. —
Budapest, 1940. — S. 217-226.
Nemeth, G. A magyar nepnev legregebbi alakjai / G. Nemeth // Magyar Nyelv. —
1929. - S. 8-9.
Nemeth, G. On ogur, het magyar, Dentumogyer / G. Nemeth I I Magyar Nyelv. —
1921. - T. XVII. - S. 205-207.
Nemeth, L. Kisebbsegben HI. Kotet / L. Nemeth. — Budapest, 1942.
Nepper, M. Ibolya. Hajdu-Bihar megye 10-11. szazadisfrleletei 1. resz./M. Ibolya,
Nepper. — Budapest; Debrecen, 2002.
Olajos, T. Adalek a (H)ung(a)ri(i) nepnev es a keso avarkori etnikum tortene-
ІёЬег / T. Olajos // Antik Tanulmanyok. — 1969. — T. XVI. — S. 87-90.
Olajos, T. Bfborbanszuletett Konstantin es A birodalom kormanyzasarol cimu
muve / T. Olajos // Magyarok a honfoglalas koraban / Szerk. B. Sudan — Budapest,
2015. — S. 32-33.
Ormos, I. Adalekok a magyar ostortenet arab forrasainak kutatasahoz. Tuzetes
viszontvalasz Zimonyi Istvannak/ I. Ormos. — Budapest, 2010.
Ortutay, G. Varians, invarians, affinitas / G. Ortutay // A пёр mi^szete. —
Budapest, 1981. — S. 9-53.
Pauler, G. A magyar nemzet Ібгіёпеіе Szent Istvanig/ G. Pauler. — Budapest,
1900.
Paulik, A. "A vilag bemutatasa": egy 7. szazadi огтёпу Foldrajz a steppe пёреігбі
/ A. Paulik // Forrasok a korai magyar to^nelem І5теге1ё1іег. — Budapest, 2001. —
S. 28-68.
Perenyi, J. A Keleten maradt magyarok prob^maja / J. Регёпуі //Szazadok. —
1975. — № 1. — S. 33-61.
Pereszlenyi, P. A magyar nyelv grammatikaja. Grammatica lingvae Ungaricae
/ P. Регезгіёпуі. — Budapest, 2006.
263
Pritsak, О. The Hunnic Language of Attila Clan / O. Pritsak // Harvard Ukrainian
Studies V-VI. — 1982. — № 4. — S. 428-476.
Pritsak, O. The Origin of Rus' / O. Pritsak. — Cambridge, 1981.
Pusztay, J. Gyokereink/J. Pusztay. — Budapest, 2011.
Radnoti, K. Europa Moszkovia-кёре a XV-XVI. Szazadban / K. Radnoti. — Buda¬
pest, 2002.
Redei, K. Vannak-e az elomagyar — permi erintkezesnek nyelvi nyomai?/ K. Redei
I I Nyelvtudomanyi Kozlemenyek. — 1964. — T. 66. — S. 253-261.
Revesz, L. A karosi honfoglalas kori temetok. Regeszeti adatok a Felso-Tisza-
videk X. szazadi tortenetehez / L. Revesz. — Miskolc, 1996.
Revesz, L. Kristo Gyula konyverol / L. Revesz // Szazadok. — 1997. — № 1. —
C. 215-233.
Roheim, G. Magyar nephit es nepszokasok / G. Roheim. — Szeged, 1990.
Romsics, I. A mult arcai. Tortenelem, emlekezet, politika / I. Romsics. — Buda¬
pest, 2015.
Romsics, I. Clio buvoleteben. Magyar torteneti'ras a 19-20. szazadban —
nemzetkozi kitekintessel / I. Romsics. — Budapest, 2011.
Rona-Tas, A. A honfoglalo magyar пёр. Bevezetes a korai magyar tortenelem
ismeretebe/A. Rona-Tas. — Budapest, 1997.
Rona-Tas, A. A magyarsag korai tortenete (Tanulmanyok) / A. Rona-Tas. — Sze¬
ged, 1995.
Rona-Tas, A. Bevezetes a csuvas nyelv ismeretebe / A. Rona-Tas; A csuvas szo-
vegek osszeallitasaban kozremukodott V. Szergeev. — Budapest, 1985.
Rona-Tas, A. Bolgar fejedelmi lista // Korai magyar torteneti lexikon (9-14.
szazad)/A. Rona-Tas; Foszerk. G. Kristo; Szerk. P. Engel, F. Makk. — Budapest, 1994. —
S. 118.
Sajnovics, J. Demonstratio / J. Sajnovics. — Budapest, 1994.
Samandobok, szoljatok. Sziberia oslakossaganak nepkolteszete. — Budapest,
1974.
Saussure, Ferdinand de. Bevezetes az altalanos nyelveszetbe / F. de Saussure. —
Budapest, 1997.
Schmidt, Ё. Medvekultusz. Schmidt Ёѵа irasai / Ё. Schmidt; Szerk. M. Sipos. —
Budapest, 2011.
Sebestyen, G. A magyar honfoglalas mondai / G. Sebestyen. — Budapest, 2001.
Sebestyen, G. Az avar-szekely kapcsolat emlekei / G. Sebestyen // Ethnographia. —
1899. — T. X/l. — S. 1-25.
Solymossy, S. A "vasorru baba" es mitikus rokonai / S. Solymossy. — Budapest,
1991.
Steinitz, W. Totemismus bei den Ostjaken in Sibirien / W. Steinitz // Ethnos. —
1938. - № 3.
і5іі5лиоарафия
Sudar, В. Az Arpadok, Attila es a dinasztikus hagyomanyok / B. Sudar // Szaza-
dok. — 2016. — № 2. — S. 431-441.
Sylvester, I. Grammatica Hungarolatina / I. Sylvester; Edidit, introduxit et
commentariis instruxit S. Bartok. — Budapest, 2006.
Szabados, G. Avarok eltunoben, avagy a hasonulas harom fokozatarol / G. Szaba-
dos // Beatus homo qui invenit sapientam. Onnepi kotet Tomka Peter 75. szuletes-
napjara. — Gyor, 2016. — S. 671-685.
Szabados, G. Magyar allamalapftasok a IX—XI. szazadban. Elotanulmany a korai
magyar allam tortenelmenek fordulopontjahoz / G. Szabados. — Szeged, 2011.
Szabd, I. A falurendszer kialakulasa Magyarorszagon / I. Szabo. — Budapest,
1971.
Szabo, J. Az Arpad-haz ferfineveirol (970-1301)/J. Szabo, B. Sudar// Dentumo-
ger, I. Tanulmanyok a korai magyar tortenelemrol /1. Dentumoger; Szerk. B. Sudar. —
Budapest, 2017. — C. 223-252.
Szadeczky-Kardoss, S. A 9. szazadi bolgar tortenetre vonatkozo gorog forrasok
a magyar honfoglalas szempontjabol /S. Szadeczky-Kardoss// A honfoglalaskor frott
forrasai. — Budapest, 1996. — S. 77-90.
Szadeczky-Kardoss, S. Adalek a szavard magyarsag problematikajahoz / S. Sza¬
deczky-Kardoss // Magyar ostorteneti tanulmanyok / Szerk. A. Bartha, K. Czegledy,
A. Rona-Tas. — Budapest, 1977. — S. 277-282.
Szadeczky-Kardoss, S. Kuvrat fianak, Kubernek a tortenete es az avar-kori rege-
szeti leletanyag / S. Szadeczky-Kardoss // Antik Tanulmanyok. — 1968. — № 1. -
S. 84-87.
Szathmary, L. Az autochtonitas hatasa az Alfold honfoglalas kori (10. szazadi)
nepessegere / L. Szathmary et al. // A honfoglalas kor kutatasanak legujabb eredme-
nyei. Tanulmanyok Kovacs Laszlo 70. Szuletesnapjara / Szerk. L. Revesz, M. Wolf. —
Szeged, 2013. — S. 711-712.
Szekfu, G. Tortenetpolitikai tanulmanyok / G. Szekfu. — Budapest, 1924.
Szilagyi, L. P. magister forrasai es modszerei / L. Szilagyi // Magyar Nyelv. —
1947. — T. 1. — S. 117-127.
Szili, S. A ruszok kaganja. A kagan szo elofordulasanak kerdesehez a 11. szazadi
kijevi uralkodok cimhasznalataban / S. Szili // A mi ruszisztikank. Tanulmanyok
a 20/25. evfordulora. — Budapest, 2015. — C. 71-90.
Sz. Jonas, I. Barbar kiralyok / I. Sz. Jonas. — Budapest, 1994.
Szoke, B. A honfoglalo es kora Arpad-kori magyarsag regeszeti emlekei
/ B. Szoke. — Budapest, 1962.
Szoke, В. M. A Karpat-medence a Karoling-korban es a magyar honfoglalas
/ В. M. Szoke 11 Magyar ostortenet. Tudomany es hagyomanyorzes / Szerk. B. Sudar
et al. — Budapest, 2014. — S. 31-42.
Szucs, J. A magyar nemzeti tudat kialakulasa / J. Szucs. — Szeged, 1992.
U5
Szucs, J. Kezai-problemak / J. Szucs // Kozepkori kutfoink kritikus kerdesei
/Szerk. J. Horvath, G. Szekely. — Budapest, 1974. — S. 187-202.
Szucs, J. Nemzet es tortenelem. Tanulmanyok/J. Szucs. — Budapest, 1984.
Szucs, J. Tarsadalomelmelet, politikai teoria es tdrtenelemszemlelet Kezai
Simon Gesta Hungarorumaban I. resz / J. Szucs 11 Szazadok. — 1973. — № 3. —
S. 569-643.
Takacs, M. A 10. szazadi magyar-szlav viszonyrol es a honfoglalo magyarok elet-
modjardl (Nehany megjegyzes Kristo Gyula: A magyar allam megszuletese cirnu
konyverol) / M. Takacs // Szazadok. — 1997. — № 1. — S. 168-215.
Tardy, L. Heinrich Brenner az altaji, a finnugor es a kaukazusi nepekrol (1723)
/ L. Tardy 11 Keletkutatas. — 1986. — S. 48-69.
Tardy, L. Regi hirGnk a vilagban / L. Tardy. — Budapest, 1979.
Taylor, E. B. A primiti'v kultura / E. B. Taylor// Bohannan, P. Merfoldkovek a kul-
turalis antropologiaban / P. Bohannan, M. Glazer. — Budapest, 2006. — S. 111-130.
Tokarjev, S. A. Az etnogenezis problemaja / S. A. Tokarjev 11 Ethnographia. —
1950. — T. LXI. — S. 1-28.
Torkos, J. Schediasma geographico-historicum hungaros, intra et inprimis extra
Hungariam / J. Torkos. — laurini, 1747.
Toth, S. L. A honfoglalastol az allamalapitasig. A magyarsag tortenete a X. szaza-
dban / S. L. Toth. — Szeged, 2010.
Toth, Z. I. Tuhutum es Gelou /Z. I. Toth //Szazadok. — 1945-1946. — № 79-80. —
S. 21-84.
Tsetsi, I. Observationes orthographico-grammaticae (1708) / I. Tsetsi; A regi
magyar nyelveszek Erdositol Tsetsiig; A Magyar Tudomanyos Akademia megbizasabol
kiadta T. Ferenc. — Pest, 1866. — S. 661-688.
Turk, A. A Sarkel-kerdes // Magyarok a honfoglalas koraban / Szerk. B. Sudan —
Budapest, 2015. — S. 187-188.
Turk, A. Kazaria regeszeti kutatasa / A. Turk // Magyarok a honfoglalas koraban
/ Szerk. B. Sudan — Budapest, 2015a. — S. 45-55.
Turk, A. Towards a classification of grave types and burial rites in the lOth-llth
century Carpathian Basin — some remarks and observations / A. Turk // Avars, bul-
gars and magyars on the middle and lower Danube / Ed. L. Petkova, C. Balogh,
A. Turk. — София; Piliscsaba, 2014. — S. 137-155.
Vambery, A. A magyarok eredete. Ethnologiai tanulmany/A. Vambery. — Buda¬
pest, 1882.
Vargyas, L. A magyar nepzene es nepkolteszet honfoglalas elotti retegei
/ L. Vargyas 11 Magyar Tudomany. — 1990. — № 3. — S. 272-276.
Vasary, I. A baskir-magyar kerdes nyelvi vetuletben / I. Vasary // Nyelvtudo-
manyi Kozlemenyek. — 1985. — T. 87. — S. 365-388.
l5u?v\uoepaqnia
Vasary, I. A jezsuita Cseles Marton es a Julianus-jelentes (A Magna Hungaria —
es a Jugria-kerdes tortenetehez) / I. Vasary // Kozepkori ktitfoink kritikus kerdesei
/ Szerk. J. Horvath, G. Szekely. — Budapest, 1974. — S. 261-278.
Vasary, I. A "keleti" magyarok problemakore /1. Vasary I I Magyarok a honfogla-
las koraban / Szerk. B. Sudar. — Budapest, 2015. — S. 145-155.
Vasary, I. A regi Belso-Azsia tortenete /1. Vasary. — Szeged, 1993.
Vasary, I. A Volga-videki magyar toredekek a mongol kor utan/l. Vasary//Mag¬
yar ostorteneti tanulmanyok / Szerk. A. Bartha, K. Czegledy, A. Rona-Tas. — Buda¬
pest, 1977. - S. 283-290.
Vasary, I. Magyar oshazak es magyar ostorteneszek/1. Vasary. — Budapest, 2008.
l/dsdry, I. The Yugria problem / I. Vasary // Chuvash Studies / Ed. A. Rona-Tas. —
Budapest, 1982. - S. 247-257.
Vekony, G. Magyar ostortenet — magyar honfoglalas / G. Vekony. — Budapest,
2002.
Veszpremy, L. Utoszo/ L. Veszpremy //Anonymus. A magyarok cselekedetei, Kezai
Simon: A magyarok cselekedetei/Anonymus. — Budapest, 1999. — S. 155-161.
Viski, K. Etnikai csoportok, videkek/ K. Viski. — Budapest, 1938.
Zichy,}. Keleti kutatasok/J. Zichy. — Budapest; Leipzig, 1905.
Zimonyi, I. A magyarsag korai tortenetenek sarokpontjai. Elmeletek az ujabb
irodalom tukreben / I. Zimonyi. — Budapest, 2014.
Zsidai, Z. AI-ldrTsT a baskfrokrol — adalek a "baskir kerdes" arab forrasaihoz
/ Z. Zsidai 11 ...in nostra lingua Hringe nominant. Tanulmanyok Szentpeteri Jozsef 60.
szuletesnapja tiszteletere / Szerk. C. Balogh et al. — Budapest; Kecskemet, 2015. —
S. 231-241.
Zsirai, M. Finnugor пёрпеѵек/ M. Zsirai 11 Nyelvtudomanyi Kozlemenyek/Szerk.
Z. Gombocz. — 1931-1934. — T. 48. — S. 31-53.
Zsirai, M. Finnugor rokonsagunk/ M. Zsirai. — Budapest, 1937.
Головчанский, Г. П. Неволинская археологическая культура [Электронный
ресурс] / Г. П. Головчанский. — URL: http://enc.permculture.ru/showObject.
do?object=1803779070
Klima, L. Kutatastortenet/4 [Elektronikus eroforras] / L. Klima. — URL: http://
finnugor.elte.hu/?q=urkuttort/4
Научное издание
ДЬЁНИ Габор
НА ЗАРЕ ИСТОРИИ
МАДЬЯРСКОГО НАРОДА
Монография
Перевод с венгерского
Редактор
Верстка
Обложка
Печать
Е. В. Панькина
Н. С. Власова
Н. Ю. Раевская, Н. С. Власова
А. В. Башкиров, В. В. Торопов
9
785400
016516
Подписано в печать 16.11.2021. Тираж 200 экз.
Усл. печ. л. 15,58. Формат 60x84/16. Заказ 398.
Издательство Тюменского государственного университета
625002, г. Тюмень, ул. Осипенко, 81
Тел./факс: (3452) 59-74-81, 59-75-93
E-mail: izdatelstvo@utmn.ru