Автор: Мавродиев В.Е.
Теги: художественная литература мемуары сталинградская битва документальная литература восстановление сталинграда
ISBN: 978-5-9233-1057-3
Год: 2013
Похожие
Текст
jjr ;£ i <
>. Владимир
“ МАВРОДИЕВ
.? • *
L / : Ш у Ik ИВ Г* ? '
и Сталинградская книга
Т- •
• I
\
~ ' w < w
Владимир
МАВРОДИ ЕВ
• Очерки
• Страницы восстановления Сталинграда
. Автобиографические
и художественные рассказы
/Z&lATtNb
Волгоград
2013
ББК 84(2Рос-4Вог)6
М12 ।
Составитель фоторяда и других иллюстративных материалов
Владимир МАВРОДИЕВ
В книге публикуются фотографии из фондов
Волгоградского областного музея краеведения, Музея-заповедника «Сталинградская битва»,
Государственного архива Волгоградской области, Волгоградского Дома архитекторов,
ЗАО «Институт Волгоградгражданпроект», ГБУК «Издатель»,
музеев завода «Красный Октябрь», ОАО «Волгограднефтемаш» (завода им. Петрова),
фирмы «Архивист», ряда книг и альбомов, выпущенных в 1950—1980 гг.
Сталинградским и Нижне-Волжским книжными издательствами, используются фотоснимки
сталинградских областных и многотиражных газет послевоенных лет.
Печатаются фотографии из журнала «Life» (США, 1947) и интернет-ресурсов.
Опубликованы фотосъемка военных корреспондентов и кадры кинохроники периода
Великой Отечественной войны, фотографии А. Брянцева, С. Курунина, А. Маклецова,
Вас. Сметанникова, Г. Демященко, Л. Наймана, Н. Антимонова.
Публикуются фотографии из семейных альбомов жителей города,
участников восстановления Сталинграда и их потомков,
а также из личной коллекции и семейного архива автора книги.
При иллюстрировании использованы репродукции работ художников
из фондов Волгоградского музея изобразительных искусств
имени И. И. Машкова, частных собраний.
Мавродиев, Владимир Евгеньевич.
Ml2 Пепел и цемент [Текст]: Сталинградская книга / В. Е. Мавродиев. — Волгоград:
Издатель, 2013. — 416 с.
ISBN 978-5-9233-1057-3
© ГБУК «Издатель», 2013
© Мавродиев В. Е., 2013
b
Сталинградские
шлемоносцы
АСЛАНЫ, СП^О(АП^С/\1А, [^С&ЩЫ...
Артиллерийский офицер
и строительный генерал
В год 70-летия начала Сталинградской битвы ему бы исполнилось девяно-
сто...
А тогда, в далёкие сентябрьские дни, когда он впервые пришел в старое цари-
цынское здание, где находилось управление треста № 22, чтобы возглавить из-
вестный в городе строительный коллектив, ему было всего-то тридцать восемь.
Но к этим, «молодым» по нынешним временам, годам он успел многое. Таким
было его поколение. Кто уходил на войну восемнадцати-девятнадцатилетними...
...Владимир Васильевич Киселев появился на свет в почетный в советские
времена «ленинский» день, 22 апреля 1922 года, да еще и при жизни вождя. На-
верно, потому и имя соответствующее. Родился в Морозовске Ростовской об-
ласти, в семье железнодорожника. Отец, Василий Данилович, работал кузне-
цом в депо большой узловой станции Морозовская. Понятно, что Володя знал
цену честному рабочему хлебу, от отца ему передалось важное: уважение к тру-
ду и понятие того, что Родину надо не просто любить, но, коль придётся, и за-
щищать уметь. А от мамы, Марии Павловны, кроме «тихой» непоказной добро-
ты, — тяга к знаниям, книгам...
Не без совета отца, участника Гражданской, Володя еще подростком опреде-
лил свою будущую профессию: решил стать военным, офицером. Правда, ког-
да он уже начал учиться в десятом классе, ненадолго появились вдруг иные меч-
ты... В 1938 году в их класс пришел новый учитель, и не просто преподаватель
русского языка и литературы, а еще и профессиональный писатель Василий Се-
менович Матушкин, получивший писательский билет из рук самого Горького,
выпустивший в тридцатых годах в Сталинграде несколько книг, но волею судь-
бы и НКВД оказавшийся тогда в Морозовской... Его уроки, которые больше по-
ходили на задушевные художественные рассказы, невольно сподвигали десяти-
классников стать литераторами, филологами, историками и, конечно, учителя-
ми. Но в классе было больше мальчишек, а предвоенное время диктовало свой
выбор...
Через много лет выпускники не раз встречались со своим довоенным учите-
лем и в Морозовской, и в Волгограде. Собрались и в год 30-летия Великой По-
беды на Мамаевом кургане. Среди них был известный участник боёв за Мамаев
курган, во время Сталинградской битвы командир взвода 39-го стрелкового пол-
ка 13-й гвардейской дивизии, а в мирное время директор шахты в городе горня-
ков Желтые Воды, Николай Михайлович Кузнецов. Бесстрашному лейтенанту
волгоградский литератор полковник Николай Шилин уже в девяностые годы по-
святил целую главу документальной повести «В эпицентре смерча», опублико-
ванной в известном сборнике «Свет Сталинграда», вышедшем в ГУ «Издатель»
в преддверии 60-летия Сталинградской победы.
С уважением назову еще нескольких одноклассников, которые собрались в
тот майский день на главной высоте России у статуи «Стоять насмерть». Это
генералы Борис Засядкин и Леонид Тараниченко, полковник Александр Семен-
Сталинградская книга
Владимир Киселев. 1943 г.
цов, редактор ростовской областной га-
зеты писатель Владимир Моложавен-
ко, директор волгоградской школы № 9,
заслуженный учитель РСФСР Татья-
на Филатова. И недавний управляю-
щий треста «Ямалгазстрой», а тогда ди-
ректор треста «Волгоградсовхозвод-
строй», а чуть позже главный технолог
производственно-распорядительного
управления Главнижневолжскстроя
Владимир Васильевич Киселев. Вот та-
кие «ребята» вышли из одного класса
морозовской школы. Да и сам Василий
Семенович Матушкин, фронтовик и ин-
валид войны, был в то время членом
правления Союза писателей России, ав-
тором почти двадцати книг рассказов и
повестей.
На таких встречах, конечно, вспоми-
нают прошедшие после школы годы...
...В 1939 году Владимир Киселев
поступил в Горьковское артиллерий-
ское училище, после окончания кот<
рого его направили на Западную грани
цу СССР. Там девятнадцатилетний лей-
тенант и встретил войну — «двадцать
второго июня, ровно в четыре часа»
Горькое, тяжелейшее испытание... пер-
вые бои и смерть товарищей... окруже-
ние и мужественный выход из него,
отступление до самой Волги... В со-
рок втором он сражается уже в составе
1087-го зенитного артполка малого ка-
либра — одной из частей Сталинград-
ского корпусного района ПВО.
Борьба с одиночными вражескими
самолетами-разведчиками и мелкими
группами бомбардировщиков в весен-
ние и летние месяцы 1942 года... Отра-
жение массированных налетов фашист-
ской авиации в августе... Смертель-
ные схватки с врагом на земле и в воз-
духе, начиная с сентября... Уничтоже-
ние окруженной группировки против-
ника в январе 1943-го... От начала и до
конца Сталинградской битвы люди это-
го полка с честью пронесли свое боевое
Знамя. За мужество и отвагу, стойкость
и организованность полк, где команди-
ром батареи был старший лейтенант
Киселев, получил 17 ноября 1942 года,
еще до победоносного наступления, зва-
ние гвардейского и был переименован в
73-й зенитный артиллерийский полк.
Орденами и медалями были на-
граждены все его бойцы, командиры и
политработники. В том числе орденом
Красного Знамени — комбат Владимир
Киселев, ставший в окопах Сталингра-
да членом ВКП(б)...
В 1976 году в журнале «Вестник
противовоздушной обороны» № 10 из-
вестный военный журналист полков-
ник М. Остапчук опубликовал боль-
шую статью «До последней возможно-
сти» о героях-зенитчиках Сталингра-
да. Написана она была по материалам
наградных листов 1942—1943 годов,
хранящихся ныне в архиве Министер-
ства обороны страны, и потому по сво-
ей достоверности представляла исклю-
чительную фактологическую ценность.
Пепел и цемент.
Василий Матушкин. 1943 г.
Тут, как писал Твардовский, «...не уба-
вить, не прибавить, так это было на
земле». Процитируем отрывок из нее:
...Вот один из офицеров — старший лей-
тенант В. Киселев. 10 октября 1942 года зе-
нитная батарея, которой он командовал,
оказалась в трехстах метрах от переднего
края. Вместе со стрелковыми подразделени-
ями 62-й армии она сдерживала продвиже-
ние противника в районе тракторного за-
вода. В момент отражения очередной ата-
ки врага на огневую позицию батареи спи-
кировало 20 немецких Ю-87. Бомбы разорва-
лись возле пушек. Фашистские летчики об-
стреляли батарейцев пушечно-пулеметным
огнем. В сложной обстановке зенитчики
стойко обороняли занимаемый рубеж. По
команде своего двадцатилетнего команди-
ра они расстреливали атакующего врага
прямой наводкой. Когда гитлеровцы залег-
ли, а затем и отступили, зенитчики откры-
ли огонь по фашистским самолетам. К ве-
черу на боевом счету у батареи было шесть
сбитых «Юнкерсов», десятки уничтожен-
ных фашистских солдат и офицеров*.
* Центральный архив Министерства обо-
роны РФ. Фонд 39, оп. 682525, д. 167, л. 9.
Как известно, Гитлер, уже отчаяв-
шись после нескольких сокрушитель-
ных неудач сломить русскую крепость
на Волге, поставил своему немецко-ру-
мынско-итальянскому и прочему вой-
ску последнее условие: взять город
Сталина к 14 октября. Но на пути силь-
ных и опытных завоевателей вставали
в том октябре роты и батареи молодых
защитников Отечества... И от силы их
духа и возраставшего ратного мастер-
ства напрочь разбивались не только оче-
редные истерично-маниакальные при-
казы фюрера, но и «тихие» мечты ка-
кого-нибудь немецкого иль румынского
солдатика о том, что поскорей бы всё
это кончилось... Но кончилось, конеч-
но, победой и трофеями. В том числе и
обещанными трофеями в виде богатой
русской земли...
Что ж, чужую для них землю рус-
скую в Сталинграде и донских степях
многие сотни тысяч фашистов получи-
ли навеки. Одна незаживающая рана:
что полегло здесь столько же, а то и по-
боле, советских солдат... И половина из
них — ровесники, иль чуть постарше,
старшего лейтенанта Владимира Кисе-
лева. И одно малое успокоение — по-
легли в родную землю...
А после жгуче-победного февраля
погнали наши воины врага подальше
от Волги, били его на других фронтах.
И среди них комбат Киселев, обожжен-
ный в Сталинграде собственным «го-
рячим снегом», а перед этим — и горя-
щим железным ветром заводской окра-
ины города...
О дальнейших военных дорогах
героя-зенитчика лучше всего гово-
рят его боевые награды. Кроме орде-
нов Красного Знамени и Отечествен-
ной войны, медалей «За оборону Ста-
линграда», «За боевую доблесть» ему
были вручены медали «За оборону Ки-
ева», «За оборону Советского Заполя-
рья», «За победу над Германией», «За
победу над Японией». В войне с тог-
дашними японскими милитаристами
он, ставший уже капитаном, участво- 9
Сталинградская книга
Заместитель председателя Сталинградского горисполкома В. В. Киселев
знакомит зарубежных гостей с генеральным планом-макетом застройки Сталинграда.
1958 г.
10
вал в должности командира отдельно-
го артдивизиона.
После демобилизации в 1947 году
В. В. Киселев возвращается в подни-
мающийся из руин Сталинград, работа-
ет на Бекетовском лесозаводе № 7 ин-
спектором по подготовке кадров, затем
заведует военным отделом Кировского
райкома партии. Но эта «штабная» ра-
бота ему явно не по душе. Потому он
одновременно учится на заочном отде-
лении Ленинградского индустриально-
строительного института, после оконча-
ния которого трудится начальником от-
дела капстроительства Сталгрэс. В 1954
году его назначают начальником Ста-
линградского монтажного управления
треста «Кавсантехмонтаж». Вместе с
другими строительно-монтажными ор-
ганизациями этот коллектив находил-
ся в горниле второго этапа восстановле-
ния Сталинграда, его промышленности,
в том числе и газификации города.
Именно тогда молодой инженер и
руководитель проявил незаурядные ор-
ганизаторские и профессиональные
способности. И, конечно, не случай-
но, что летом 1958 года Владимир Ва-
сильевич Киселев избирается замести-
телем председателя сталинградского
горисполкома, «вице-мэром», ведая в
дальнейшем делами жилищного стро-
ительства и благоустройства ставше-
го для него навсегда родным города.
С какой гордостью он показывал мно-
гочисленным делегациям со всего све-
та новые сталинградские улицы, свет-
лый многоэтажный центр, рассказывал
о трудовых коллективах, возродивших
самый знаменитый волжский город, о
перспективах стройки мировой извест-
ности...
...Старое царицынское здание, куда
осенью шестидесятого пришел Кисе-
лев, имело несколько непривычный
адрес: Набережная реки Пионерки, 9.
Пепел и цемент.
Все сталинградцы знали, что из себя представляла та «набережная»: крутые гли-
няные и бурьянные откосы да заросшие пасленом ямины — воронки, оставши-
еся от бомбежек... Вот туда-то, в пойму Царицы, где громоздко высилось изгры-
зенное войной краснокирпичное строение бывшей царицынской мельницы, и
переехало в конце пятидесятых управление треста № 22. Причем переехало из
блистательного административного здания «Сталнефти», которое только-только
построил тогда на улице Комсомольской коллектив СУ-1 треста № 22. Кстати,
главным механиком этого управления работал ополченец Сталинградской бит-
вы Павел Васильевич Соловьев. Но «обижаться» на судьбу и выселивших их не-
фтяников строители не стали, справедливо гордясь не собственным «офисом», а
новыми улицами в центре Сталинграда, ведь на многих из них стояли возведен-
ные ими дома — на Аллее Героев, Советской, Краснопитерской... А уж на про-
спекте Ленина высилось несколько воистину красавцев, и среди них дом №21,
или, как его называли в народе, «Дом нефтяников» с Музеем изобразительных
искусств. О строительстве всех этих домов мы еще расскажем подробно в по-
следующем разделе этой книги.
Однажды, работая в горисполкоме, Владимир Васильевич обнаружил в шка-
фу тяжеленную книгу в «пуленепробиваемом» переплете. Это был ежегодник
«Советская архитектура», посвященный показу градостроительной практики
СССР за 1951 год. В солидное издание вошли сооружения, архитекторы кото-
рых удостоились Сталинской премии, а также отмеченные на конкурсах, прово-
димых управлениями по делам архитектуры при Совминах России и Украины.
И среди них — сталинградские драматический театр, жилые и административ-
ные здания в центре города и Краснооктябрьском районе.
С удовлетворением обнаружил «вице-мэр» в том «сталинском» ежегодни-
ке полдюжины фотографий поселка завода имени Петрова. Оказалось, что вы-
строенный в 1946—1951 годах по активно внедряемым тогда серийным типо-
вым проектам, этот рабочий городок был признан ни много ни мало лучшим в
стране. Здесь строители треста № 22 возвели несколько уютных и просторных
улиц двухэтажных домов и коттеджей, одни из первых в возрождаемом Сталин-
граде новые школы № 23 и 49, ремесленное училище, нефтяной техникум, про-
сто сказочный по тем временам Дом культуры, детсад, магазины, столовую, по-
ликлинику... Детсад и школу № 23 строители сдали уже к лету 1946 года, когда
центр города еще был в руинах.
Что ж, этот «послужной список» треста Киселев продолжил достойно. Сот-
ни объектов в Сталинграде—Волгограде, а также в области, по которой вой-
на прошла таким же горьким и разрушительным ураганом. Наверняка помога-
ло управляющему и то, что коллектив треста тогда почти полностью состоял
из участников или очевидцев войны. Что было на кого по-фронтовому опереть-
ся, принимая решения и начиная ответственнейшие, нелегкие стройки. Будь то
Коробковский газобензиновый завод, вторая очередь Себряковского цемзавода,
Урюпинский крановый и завод «Газоаппарат» в Волгограде. И конечно — новые
жилые дома на улицах Невской, Республиканской, Краснополянской...
Были и нелегкие времена. В период хрущевских совнархозов трест № 22
начали бездумно «перепрофилировать». Киселеву пришлось ненадолго уйти на
должность директора строящегося в Красноармейском районе завода керам-
зитового щебня и железобетонных изделий, будущего знаменитого «70-тысяч-
ника».
Потом его как уже опытного нефтегазстроевца пригласили возглавить капи-
тальное строительство объединения «Нижневолжскнефть». Казалось бы, всё шло
Сталинградская книга
12
В год 30-летия Великой Победы
как надо. Но надо было знать Киселева...
Еще не полностью «рассыпавшийся» по
разным ведомствам трест № 22 он про-
сто так, без боя отдавать не хотел. По-
стоянно свербило душу желание возро-
дить мощную и, главное, самостоятель-
ную генподрядную организацию, пол-
ностью ориентированную на перспек-
тивнейшее в то время для нашей обла-
сти, всей Нижней Волги и Калмыкии не-
фтегазовое, трубопроводное строитель-
ство. И он добился этого и в Москве, и в
Волгограде, в течение полугода букваль-
но по крохам собирая свой прежний кол-
лектив, выбивая технику, квартиры, от-
дельное здание для «офиса»... Кстати,
с офисом опять получилась «царицын-
ская» история. За новым, внушитель-
ным неоклассического стиля зданием
«Нижневолжскнефти» располагался не-
большой купеческий краснокирпичный
особнячок. Вот его поначалу Киселев и
выбил под управление будущего треста.
В первый августовский день 1964 го-
да (когда хрущевские преобразования
уже сходили на нет, да и сам рефор-
матор-генсек дорабатывал последние
месяцы) на базе ряда бывших строй-
управлений треста № 22 был образован
трест «Волгограднефтегазстрой» во
главе с Владимиром Васильевичем Ки-
селевым. И, вспоминая заметные успе-
хи волгоградских нефтяников и газови-
ков в 1960—1970-е годы, не будем забы-
вать, что за этими успехами стоял каж-
додневный труд и высокий профессио-
нализм строителей. Тех, кто проклады-
вал магистральные трубопроводы, обу-
страивал месторождения, строил мощ-
ные перекачивающие и компрессорные
станции, преобразовывал в нашей об-
ласти сравнительно небольшие поселе-
ния в полноценные города, будь то Ко-
тово или Жирновск.
...Новым трестом Киселев уверен-
но руководил до весны 1970 года. Но
очень уж не нравилась эта уверенность
и максимально возможная в те годы не-
Пепел и цемент.
зависимость управляющего кое-кому и в самом тресте, и в областных партий-
ных кругах. Ревниво поглядывал в сторону энергичного и авторитетного руко-
водителя. к тому же имевшего хорошую репутацию в министерских кабинетах
и самом ЦК, первый областной партийный секретарь... Вскоре начались наветы,
доносы, измышления, проверки и спешные выводы... Наконец, прямые обвине-
ния в несуществующих злоупотреблениях и санкционированный свыше фелье-
тон в главной газете области. А затем и лишение партбилета...
Такой удар мог свалить с ног многих, но Киселев выдержал его. Более того,
по-армейски пошел в наступление. Не унижаясь перед главной местной партко-
миссией просьбами о пересмотре «дела», послал нужные бумаги на самый пар-
тийный верх. И стал ждать. Причем, не сидя обиженно дома, а спокойно рабо-
тая рядовым прорабом в мехколонне № 18 Юговостокэлектроспецстроя... Ждал
порядочно, пока в Москве не начал работать очередной XXIV съезд КПСС, ко-
торый и вернул ему партбилет, полученный в окопах Сталинграда. Боевой ком-
бат победил и в этом своем сражении. Вскоре Киселева откомандировали в рас-
поряжение Главтюменьнефтегазстроя. Потом было руководство Ямалгазстроем,
работа в Монголии. И снова Волгоград, Главнижневолжскстрой...
Ныне руководителей крупных строительных организаций называют не
управляющими, а генеральными директорами, а работники меж собой неред-
ко величают «генералами». Но, думаю, это как бы «по созвучию» слов. А вот
Киселева коллеги, особенно простые рабочие, называли генералом, когда он по
должности был управляющим. Здесь есть разница...
...Он умер в 1986-м. Хоронили его, персонального пенсионера и подполков-
ника в отставке, из зала клуба Волгограднефтегазстроя. Впрочем, «пенсионер»,
«отставка» — эти слова мало подходят к насыщенной жизни и завидной судь-
бе Владимира Васильевича Киселева. Потому будет справедливее сказать так:
в последний путь город-герой провожал артиллерийского лейтенанта Сталин-
градской битвы и строительного генерала возрождения и дальнейшего созида-
ния Сталинграда.
Братья Шпагины
С Валентином Сергеевичем Шпагиным, одним из главных героев моей кни-
ги о строителях «На полынных ветрах», мы дружим уже больше десяти лет и
нередко встречаемся. Но до недавнего времени эти встречи проходили, как го-
ворится, на моей территории. Всё не получалось у меня побывать в его «Малой
Франции», старинном, еще с царицынских времен, рабочем поселке, примыка-
ющем к северной окраине завода «Красный Октябрь».
Узнав в одну из последних встреч, что я работаю над книгой о послевоен-
ном восстановлении Сталинграда, Валентин Сергеевич вновь пригласил меня в
свои, как он называет, «пенаты», причем на этот раз — с нажимом не только на
мой естественный человеческий интерес, но и на профессиональный.
— Во-первых, я вам подготовил кое-какие материалы и фотографии. А во-
вторых, много ль найдется сейчас в городе людей, кто уже восемьдесят с лиш-
ком лет проживает в одном и том же доме? Восемьдесят! Извините, что хва-
люсь, но на меня лично вы уже порядочно насмотрелись, не мешало б поглядеть
на такого уникума в его собственном доме и поселке.
13
Сталинградская книга
14
Сначала я уверил Валентина Сергеевича, что о местонахождении Малой
Франции мне известно и я сам найду его дом, но он прямо руками замахал:
— Нет-нет, давайте на трамвайной остановке, я по пути вам кое-что расска-
жу и покажу
Встретились мы двадцать второго августа, в канун сталинградского дня па-
мяти и скорби, как и условились, на остановке «Красный Октябрь». И прежде
чем идти к заводу и далее в поселок, немного постояли на этом маршрутном
«пятачке», оглядывая знакомое окрестье, сквозь которое, благодаря рассказу мо-
его старшего земляка, проступало многое доселе мною незнаемое.
— Вон там, ближе к заводу, примерно, где ныне электричка ходит, — гово-
рил Валентин Сергеевич, — была площадка со сквером, на которой высился кра-
сивый двухэтажный заводской клуб. Понятно, что красивый, его ведь перестро-
или из церкви. Точнее, церковь перестроили... Свято-Троицкую, по-моему... По-
тому над клубом возвышался внушительный купол, который сохранили. Откры-
ли его в десятую годовщину Октябрьской революции, за год до моего рождения.
Поселковые старожили вспоминали, что на открытие пришло, на удивление,
совсем немного людей. С чего бы вдруг такое, да еще и в юбилей революции?..
Но причина, говоря по-современному, «низкой явки» была совсем не политиче-
ской, а простой и по-житейски понятной. Еще задолго до строительства, когда
в неперестроенном здании бывшей церкви организовывали клуб имени Круп-
ской, уже тогда верующие негромко, но возмущались, говорили, что Бог пока-
рает. А тут вдруг разом на здание навалились — последний крест с главного ку-
пола в момент сняли, десять лет не трогали, а свинтили в один день... Корен-
ная перестройка разворачивается, два флигеля вместо приделов поднимаются...
Не удивительно, что по поселку опять поползли подобные разговоры, да еще
вдобавок, что готовится какая-то диверсия, что купол рухнет. Потому многие и
не пришли на открытие. Но всё обошлось, Бог, как говорится, миловал, и уже
на следующий день в новом клубе, на этот раз имени Ленина, было не протол-
кнуться.
— А считается, что на месте церкви выстроили нынешний Дворец культуры,
где сегодня Царицынская опера.
— Нет, на этой территории издавна были каменоломни, когда еще по проек-
там и при участии французов строился завод и наш поселок, а также Большая
Франция, там, за парком, ближе к Волге. Парк, кстати, до войны Народным са-
дом называли. Рассказывали, что поселок вначале в основном деревянным стро-
или, а камень, чуть зеленоватый бут, шел на фундаменты. Потом, в советские
двадцатые-тридцатые годы, многие дома, в том числе и наш, возводили уже из
того камня полностью, а также из кирпича. Обновленному поселку присвоили
имя тогдашнего председателя Совнаркома Александра Ивановича Рыкова. Он
так назывался до тридцать восьмого года, официально, пока Рыкова не репрес-
сировали. А неофициально и тогда, и поныне — Малой Францией зовут... Не-
подалеку от каменоломен, это где ныне памятник герою Паникахе, располагал-
ся так называемый Новый базар. Лавки, водяная и керосиновая, магазинчики...
Меня туда часто посылали за водой, копейка два ведра, и за керосином тоже. Фо-
тография там была, культтовары...
— А почему базар был «Новый»?
— В районе нынешней 39-й Гвардейской, тогдашней Карусельной улицы, на-
ходился старый базар. А там, где площадь Возрождения, конный парк завода...
Так вот, «экскурсионно» передохнув минуть двадцать на остановке (Вален-
тин Сергеевич в последнее время прибаливает, и такие прогулки, честно говоря,
Пепел и цемент.
даются ему не без труда), мы потихонь-
ку двинулись к поселку. Еще раз пере-
дохнули около главных проходных за-
вода и в ближайшем скверике, у памят-
ника первой женщине-сталевару Ольге
Ковалевой, члену истребительного ба-
тальона краснооктябрьцев, погибшей в
конце августа 1942 года в бою на север-
ных подступах к Сталинграду вместе
с двадцатью тремя своими заводскими
товарищами...
— А здесь вот, — продолжил свой
рассказ Валентин Сергеевич, — справа
от проходных, находилось здание ста-
рой, царских времен, главной конто-
ры завода, которую построили францу-
зы, но в нем уже не первый год работа-
ла советская фабрично-заводская деся-
тилетка имени Эдисона. А чуть выше,
в отдельном просторном здании распо-
лагалась школа ФЗУ, то есть фабрично-
заводского ученичества. Меня туда отец
определил уже после нашего возвраще-
ния в Сталинград из эвакуации... Учи-
ли нас на каменщиков, слесарей, элек-
триков, плотников, столяров. Я, понят-
Клуб имени Ленина
завода «Красный Октябрь».
1930-е гг.
но, отцовскую профессию приобретал,
электрика, но и строительные навыки
тоже. Брат Евгений, он меня постарше
на целых двенадцать лет, еще до войны
уже опытным строителем был, сказы-
вался и его пример. А это, поглядите-
ка, фонтан сохранился, вернее, уже
только углубление. Не обвалилась об-
кладка кирпичная... Мы тут пацанами
частенько купались... А это вот... уже
современные руины рукотворные ...по-
слевоенной аптеки...
По поселку мы долго не ходили,
ограничившись улицей и проулком, ко-
торые вели к жилищу Шпагиных. Тем
более что по словам Валентина Сергее-
вича улицы и жилые дома сейчас здесь
не слишком отличаются друг от друга...
Вскоре показался приземистый, об-
росший пристройками одноэтажный
дом, этакий «жилищный комбинат» на
трех хозяев, над частью которого ши-
роко и густо-зелено нависал высокий
15
Сталинградская книга
16
орех. Оказалось, что раскинулся он как раз над небольшим подворьем кварги-
ры Шпагиных.
— Мало нам дачи на Варваровке, — открывая калитку и ведя меня к входной
двери по ровной бетонной дорожке, приговаривал старик, мы и тут кое-что
рассаживаем. Цветы, виноград... Сейчас уж поменьше... Вот, даже огурцы. Хо-
рошо чертяки зеленые растут, при нашей жарище в прохладе подореховой...
На пороге жена Валентина Сергеевича, Тамара Викторовна. Радушно прово-
дит в квартиру, показывает и рассказывает, немного вроде стесняясь, что «пена-
ты» не такие просторные, основных комнат две.
— Всю жизнь строил и строил квартиры и прочее для других, а сам «без са-
пог» остался. Я его раньше поругивала, ведь отказывался становиться на оче-
редь, мол, метров хватает. А теперь думаю, что так вот, в своем доме, на земле,
лучше. Колготы, правда, много с коммунальными-то удобствами, но он все обо-
рудовал, все сделал, инженер-строитель как-никак...
— Не прибедняйся, инженер-проектировщик... — шутит Валентин Серге-
евич. — В одном Гражданпроекте сорок лет оттрубила. И не догадалась соб-
ственный коттедж в трех уровнях спроектировать... Вот и прожила во француз-
ском колхозе, на одном уровне...
Как я говорил выше, встретились мы в канун 23 августа, да и 70-летие Ста-
линградской победы в феврале отмечали. И разговор начался с воспоминаний о
давнем лихолетье и том черном для города дне, ведь супруги Шпагины — дети
военного Сталинграда...
Четырнадцатилетнему Вале удалось вместе с отцом, женой брата и двухлет-
ней племянницей спасительно перебраться через Волгу, а вот двенадцатилетней
Тамаре довелось сполна хлебнуть вражьей оккупации, в том числе и в концла-
гере Белой Калитвы...
Ранее мне уже приходилось слышать неторопкие рассказы Валентина Сер-
геевича о нелегком отрочестве и готовить их к публикации. Но ведь с каждой
новой беседой такие воспоминания заметно дополняются и ширятся... Потому
представлю их вновь, вернее, поведает сам Валентин Сергеевич.
— Я родился в Сталинграде в 1928 году. Мой отец, Сергей Николаевич, корен-
ным сталинградцем, точнее царицанином, не был. Потомственный москвич, он
в молодые годы работал электриком и электромонтером в столичном отделении
известной немецкой компании «Сименс — Штукерт — Вестенгауз», часто выез-
жая во многие губернии России на монтаж оборудования, поставляемого компа-
нией заказчикам. В 1905 году за участие в организации стачки попал на несколь-
ко месяцев в тюрьму, но, освободившись, не вышел, как сейчас говорят, «из про-
тестного движения». Через несколько лет опять ненадолго угодил за решетку и
хотя работы, как высококвалифицированный специалист, не лишился, по выходу
получил запрет на проживание в столице. Надо было менять место жительства.
В конце 1912 года Царицын уже готовился к пуску первого трамвая, достав-
лялись в город вагоны, соответствующее оборудование, в том числе электриче-
ское. Вот отец и подрядился его монтировать. А после окончания работ и пуска
трамвая весной 1913-го так и остался в рыбном, пыльном промышленном и ак-
тивно строящемся тогда городе. Вскоре женился на нашей маме, Павлине Нико-
лаевне, в девичестве Базулиной, работнице местной чулочно-трикотажной фа-
брики. Через год родился у них сын Женя...
После Гражданской войны отец восстанавливал в нашем городе электростан-
цию и водопровод. Жила семья в центре, в одном из домов на улице Республи-
Пепел и цемент.
Работники электроучастка листопрокатного цеха завода «Красный Октябрь». В центре —
начальник участка С. Н. Шпагин. Начало 1930-х гг.
Валя Шпагин, юный житель «Малой Франции». Довоенные годы
канской, это сейчас примерно по Пер-
вой Продольной участок от Аллеи Геро-
ев до площади Ленина. Там я и родил-
ся. В 1930 году отец устроился на «Крас-
ный Октябрь», со временем стал заме-
стителем начальника листопрокатного
цеха, в его ведении находилось электро-
механическое оборудование, причем за-
частую не только этого цеха. И мы пере-
ехали в Малую Францию. Женя учился
в строительном техникуме, в середине
тридцатых уже работал практикантом-
десятником на «Красном Октябре», по-
том техником-прорабом в управлении
Наркомата внутренних дел. В 1939-м
женился, стал с семьей жить на Втором
Сталинграде, на улице Социалистиче-
ской. А я к сорок второму году только
шесть классов успел закончить...
...С каждым днем мы всё больше
ощущали, что фронт приближается к
Сталинграду. 23 августа... 24-е... 25-е...
Бомбили и до этих дней и после, но
17
Салинградска книга
18
23 августа 1942-го...
так вот, чтоб сразу тучи самолетов, сот-
ни и сотни бомб, в том числе зажига-
тельных... У ворот завода прямо 23 ав-
густа стали спешно формировать отря-
ды рабочего ополчения. Отец тоже по-
бежал, но его не взяли, скорее всего, по
возрасту. В начале сентября фашисты
уже подошли к северной окраине, по
сути, были в самом городе. Отец сказал,
что надо выбираться, отправился на за-
вод, взял какую-то справку. Женя еще
в июле был мобилизован в действую-
щую армию, на Сталинградский фронт,
стал командиром взвода саперов управ-
ления военно-полевого строительства.
А его жена Таисия с двухгодовалой Лю-
дочкой были с нами. Бабушка, Елизаве-
та Ефимовна, жила на Моздокской, ио в
середине августа смогла перебраться в
Саратовскую область к родственникам.
Мамы нашей уже не было... Она умер-
ла в мае того года от длительного тубер-
кулеза...
...С большим трудом поздно вече-
ром мы пробирались мимо дымящих-
ся остовов зданий, через горящие по-
селки ближе к центру города, к Волге,
искали переправу. Слава богу, по голо-
сам людей нашли, еле спустились к ней
в темноте... Часа в два ночи, под есте-
ственной дымовой завесой от горящей
нефтебазы, нашу баржу отбуксирова-
ли к левому берегу. Нам и сотням дру-
гих беженцев надо было как можно бы-
стрей уйти вглубь заволжского мелко-
лесья, затеряться среди дубрав и озер.
Передвигаясь в основном тоже ночью, с
малым дитём, мы только через трое су-
ток кое-как добрались, обессилевшие и
голодные, до Ленинска. Там находился
эвакуационный пункт, где нас оформи-
ли, накормили и дня через два отправи-
ли в Верховье, вглубь Ульяновской об-
ласти, в Салаван. Это был небольшой
городок, образовывали который комби-
нат по переработке древесины и рабо-
чий поселок.
На том комбинате и начались мои
первые в жизни рабочие дни... Трудил-
ся рядом с отцом учеником электри-
ка, с первых дней взялся осваивать на-
выки подъема на деревянные столбы и
опоры. Нас, работников до шестнадца-
ти лет, на комбинате было много, но мы
ощущали себя вполне взрослой силой,
что помогало переносить трудности и
воспитывало ответственность.
Кроме основной работы, приходи-
лось регулярно разгружать вагоны с ле-
сом, в основном дубовым, которые по-
Пепел и цемент.
ступали на комбинат. Обычно перед
очередной разгрузкой нас собирал ди-
ректор предприятия. Его слова никог-
да не звучали приказом. То, что он го-
ворил, запомнилось на всю жизнь:
«Сынки мои, комбинат на грани оста-
новки, я вынужден просить вас о помо-
щи...» И мы шли разгружать платфор-
мы и вагоны, помогать немногочислен-
ным взрослым...
В сорок третьем, после освобожде-
ния Сталинграда, отец написал на завод
письмо, и вскоре ему прислали вызов.
Ехали мы, представьте, на попутках до
Куйбышева, потом к Саратову, а тут уж
и Сталинград. Так мы вернулись в свою
Малую Францию, которая стала боль-
шими руинами... Отец получил долж-
ность сменного цехового электрика на
блюминге. Но цеха еще предстояло воз-
родить, разрушения были просто не-
мыслимыми. Жили мы сначала недол-
го в землянке над Волгой, потом в ру-
инах неподалеку от нашего дома, тоже
недолго. Постепенно, с работой от тем-
на до темна, всё стало восстанавливать-
ся, и завод, и поселок.
Я окончил школу ФЗУ и начал тру-
диться на заводе. В сорок шестом вер-
нулся из армии Евгений. К тому време-
ни я одолел семилетку в вечерней школе
и вскоре смог поступить в Новороссий-
ский коммунально-строительный тех-
никум. Учился четыре года, на практи-
ки приезжал в Сталинград, на объекты
треста «Культстрой», где работал брат.
В феврале 1950-го Евгения, уже извест-
ного в городе строителя и руководите-
ля, перевели, с повышением, в Стал-
грэсстрой главным инженером, а затем
начальником Жилищно-строительного
управления № 2. Как раз к тому време-
ни я закончил техникум, стал «масте-
ром строительных работ». Но мастера-
ми нас начали именовать позже, а тог-
да, вполне официально, должность на-
зывалась «десятник». Некоторые дума-
ют, что ежели десятник, то у тебя в под-
чинении десять человек. Нет, это де-
сять бригад по десять человек. Точнее
Техник-строитель Валентин Шпагин.
Начало 1950-х гг.
бы — «сотник». Но это созвучно воин-
скому званию в царских, казачьих вой-
сках, потому, видимо, решили, что «де-
сятник» — это ближе простым рабо-
чим...
Распределился я, понятно, в Сталин-
град и тоже пришел в Сталгрэсстрой,
не без «нажима» брата, конечно. Женя
был для меня непререкаемым авторите-
том, да и отец советовал. Работал почти
три года мастером и прорабом, в основ-
ном на жилстройке. Сначала возводи-
ли на Сталгрэсе так называемый «По-
селок стройкадров», это двадцать четы-
ре 8—12-квартирных дома. Потом за-
дача усложнилась, начали восстанавли-
вать и строить целых два квартала, это
десять пятиэтажных 60-квартирных до-
мов в Бекетовке, на мою долю выпало
два из них. Усложнилась работа и в том
смысле, что зачастую приходилось быть
не то что «сотником», а и «пятисотни-
ком». Помнится, когда мы в авральном
темпе достраивали одно из крупных жи-
19
Сталинградская книга
Строятся дома квартала 102 в Бекетовке. Конец 1940-х гг. (из архива В. С. Шпагина)
лых зданий в квартале 102, то на этом объекте одновременно трудилось без мало-
го пятьсот человек: триста из «спецконтингента» и около двухсот вольнонаемных.
Сдали мы тот дом вовремя...
Ну, вот так оно было, вкратце...
20
Я даю собеседнику хоть немного передохнуть, спрашиваю чего полегче — о
фотографиях, что висят на стене, о детях и внуках, но чувствую, что Валентин
Сергеевич еще «там», в послевоенном Сталинграде... Потому прошу рассказать
подробнее о его работе в тресте «Кавсантехмонтаж» середины пятидесятых го-
дов, о чём он упоминал, но мимоходом.
— В мае 1952-го Евгения направили во вновь организованный трест «Рос-
приволжпромстрой», через какое-то время и я решил перебираться в Красноок-
тябрьский район, всё-таки ездить каждый день в Бекетовку было нелегко. Вста-
ешь — темно, возвращаешься — темно... С год поработал в «Промвентиляции»
на Тракторострое. Там встретил Владимира Васильевича Киселева, он тоже в
начале пятидесятых работал на Сталгрэсе, а в тот момент уже преобразовывал
«Промвентиляцию» в Сталинградское управление треста «Кавсантехмонтаж»,
собирал кадры. Предложил и мне войти, как сейчас говорят, в «команду».
Трудились мы на расширении производств ведущих сталинградских заводов,
а также в Сталинском, ныне Центральном, районе, на Втором Сталинграде. За-
нимались прокладкой теплотрасс и монтажом вентиляционных и сантехниче-
ских систем жилых и общественных зданий. В том числе и по газификации го-
рода, которая тогда только начиналась. С Киселевым мы уже в шестидесятых ра-
ботали в отделе капстроительства Нижневолжскнефти, потом организовывали
Пепел и цемент.
трест «Волгограднефтегазстрой». Здесь
уж я «задержался» на тридцать с лиш-
ним лет, возглавлял производственно-
технический отдел, работал главным
технологом. Но это уже в возрождённом
Волгограде...
«Кое-какие фотографии и материа-
лы», которые мне обещал показать Ва-
лентин Сергеевич, свидетельствовали,
прежде всего, о жизни брата, Евгения
Сергеевича Шпагина. Его детстве, рабо-
те, воинской службе. Беру один из сним-
ков. На нем — более тридцати ребят и
девочек на фоне густых деревьев. На
обороте надпись, сделанная Евгением
Сергеевичем уже в марте семьдесят де-
вятого, за несколько месяцев до безвре-
менного ухода из жизни... Прочтем ее:
Ученики школы им. Бебеля, весна 1927
года. Снято в бывшем Александровском,
тогда — Гоголевском сквере площади Пав-
ших Борцов Революции, на месте, куда в се-
редине тридцатых годов перенесут с пло-
щади могилу жертв гражданской войны и
обелиск. Думал ли я тогда, что через не-
сколько десятилетий мне предстоит стро-
ить здесь новый обелиск и реконструиро-
вать весь этот мемориал, устанавливать
Вечный огонь?
...Реконструкция площади Павших
Борцов, строительство, практически за-
ново, кинотеатра «Победа», драмтеатра
и театра музыкальной комедии, возведе-
ние Центральной набережной, знаково-
го фонтана «Искусство». А еще — зда-
ния Госбанка, педагогического, политех-
нического институтов, института физ-
культуры, Центрального стадиона, учи-
лища искусств, реконструкция площа-
ди имени Ленина с установкой памят-
ника вождю. Наконец участие в возведе-
нии всемирно известного мемориально-
го комплекса на Мамаевом кургане...
Такие вехи строительной биогра-
фии говорят сами за себя. Добавим, что
Е. С. Шпагин, строя и реконструируя в
середине пятидесятых — начале шести-
десятых вышеназванные суперобъек-
ты (а этот перечень далеко не полный),
занимал должности главного инженера
Строительного управления № 1, а затем
Учащиеся школы-семилетки им. Бебеля в Гоголевском сквере
площади Павших Борцов Революции (в нижнем ряду второй справа
Женя Шпагин). Сталинград, 1927 г.
Сталинградская книга
22
начальника СУ-7 треста Сталинград-
строй, позже — Волгоградстрой.
Надо сказать, что при организации
в 1955 году треста «Сталинградстрой»
в него вошли два подразделения знаме-
нитого Главсталинградстроя, который
был учрежден решением Правитель-
ства СССР еще в 1945 году, — тресты
«Жилстрой» и «Культстрой». В послед-
ний Евгений Шпагин пришел в офицер-
ской гимнастерке сразу же после демо-
билизации, в марте 1946 года. Но ис-
токи его строительной биографии, как
вспоминал Валентин Сергеевич, еще
дальше — в самом начале тридцатых...
На той школьной фотографии двад-
цатых годов Жене Шпагину одиннад-
цать лет, а в шестнадцать учащийся
строительного техникума уже проходит
практику в «Стройтресте» Сталингра-
да, обретая бригадирские навыки. По-
сле окончания техникума, с 1934-го и
по июль 1942 года работает техником-
прорабом, начальником строитель-
ства, старшим инженером. Объекты тех
лет — гормолзавод и гормолкомбинат,
депо и вокзалы Сталинградской желез-
ной дороги, в том числе и реконструк-
ция главного вокзала города, жилые и
гражданские здания центра Сталингра-
да и зацарицынской его части.
...С июля 1942-го по январь 1943-го,
то есть в течение всей Сталинград-
ской битвы, Евгений Шпагин служит
в Управлении военно-полевого строи-
тельства № 96 и Управлении военно-
строительных работ № 327, занимая
должности командира саперного под-
разделения и инженера по механиза-
ции. О том, какова была эта служба по
степени опасности, лучше всего свиде-
тельствует такой необычный документ.
3 сентября 1942 года, когда немцы уже
рвались к тракторному заводу, а на го-
род рушился шквал фашистской артил-
лерии и авиации, он написал на обыч-
ной почтовой открытке, можно сказать,
прощальные слова и носил эту открыт-
ку на груди как солдатский медальон.
Военный строитель Евгений Шпагин
с медалью «За оборону Сталинграда».
1943 г.
А выйдя из пекла битвы, слава богу,
живым, впоследствии хранил ее всю
жизнь, для потомков. Вот эти слова:
Уважаемый! (Кому попадет это в руки)
Если пойдете меня мертвым, не посчитай-
те за труд сообщить моим родным. Я Шпа-
гин Евгений Сергеевич, рожд. 1916 г. в гор.
Сталинграде, где жил до армии, т. е. до
13 VII 1942 года. Специальность техник-
строитель. Прошу сообщить по адресам,
хотя бы по одному: Сталинград, ул. Соци-
алистическая № 28, около кондитерской
фабрики им. Ленина, жене. Или: ул Моздок-
ская № 93, Елизавете Ефимовне Базулиной-
Тетюшовой, моей родной бабушке.
Эту открытку писал на всякий случай
3 сентября 1942 г. Убедительно прошу ради
семьи, дочки сообщить обо мне в случае не-
счастного случая со мной. С приветом —
Е. Шпагин.
После Сталинграда — служба в во-
енно-строительных подразделениях ко-
мандиром роты, начальником произ-
водственно-технической части, инже-
нером-фортификатором на Южном, 3-м
и 4-м Украинских фронтах. 14 октября
1943 года Евгению Шпагину была врУ'
Пепел и цемент.
чена медаль «За оборону Сталинграда»
за №47598.
Он прошел в рядах Красной Армии
сначала до границы СССР, а потом —
Польшу, Чехословакию, Германию. В мар-
те 1945-го получил тяжелое ранение
правой руки и весть о Победе встретил
в госпитале, откуда в июне вновь был
направлен в свою часть. Был удосто-
ен еще нескольких фронтовых наград,
в том числе медали «За боевые заслу-
ги». Но, по словам близких, всю жизнь
особо гордился нагрудным знаком «От-
личный сапер», который был учрежден
еще в августе 1942 года Указом Верхов-
ного Совета СССР, где говорилось: «За
образцовое выполнение фронтовых за-
даний командования на фронте борьбы
с немецко-фашистскими захватчиками
и проявленное при этом мастерство и
отличное знание дела».
...Можно только представить, что
было в его душе, когда воочию пред-
Первый участок треста «Культстрой»
сдал в эксплуатацию школу № 38
Ворошиловского района Сталинграда.
На снимке из газеты «Молодой ленинец»'.
учащиеся благодарят начальника участка
треста Е. С. Шпагина
за новый подарок детям.
Август 1949 г.
стал перед ним разрушенный Сталин-
град, в новое строительство которого
до войны было вложено столько сил и
лет...
В Сталинградкультстрое Евгений
Шпагин начинал прорабом, затем его
назначили начальником участка СУ-1,
который, говоря по-фронтовому, бро-
сали на восстановление промышлен-
ности, жилья, школ и всего того, что
тогда именовалось «соцкультбытом»
Ворошиловского района. За четыре
года были восстановлены и построе-
ны вновь школы № 4, 11, 14, 18, 21, 38,
48, 63. Да как строили! Вот ксерокопия
страницы газеты «Строитель Сталин-
града» от 13 октября 1946 года, где на-
печатаны фотографии двух только что
сданных объектов. И подпись: «Двухэ-
тажные школы № 42 и № 48, построен-
ные по скоростному методу: первая за
3 месяца и вторая за 54 дня». Фантасти-
ка да и только, в том числе и для сегод-
няшнего дня...
Благодаря культстроевцам подня-
лись два новых цеха на Лесозаводе № 7,
жильцы справили новоселья в домах
№ 54 и 58 на Баррикадной улице, а так-
же в домах на улицах Козловской, Са-
ранской, в поселках на Дар-горе, в об-
щежитии на Пугачевской. Были вос-
становлены корпус педагогического
института на Академической и рядом
с ним поликлиника, протезный завод,
районная баня. В 1949 году Евгений
Сергеевич Шпагин был назван лучшим
начальником участка всех строитель-
ных организаций города.
Восстановление Сталинграда, как
и всей страны, требовало колоссально-
го количества различных стройматери-
23
Сталинградская книга
Начальник СУ-7 треста «Волгоградстрой» Е. С. Шпагин (второй справа) среди
инженеров, техников и прорабов строительства Центрального стадиона Волгограда.
1962 л
24
И3 пе₽вь,х Д°мов» построенных после войны на пересечении нынешних улиц
КИМ и Циолковского Ворошиловского района Волгограда. Здесь в первой половине
195U-X располагалось управление треста «Росприволжпромстрой», которым
руководил Е. С. Шпагин
алов. В начале пятидесятых их нехватка стала особенно ощущаться и в Сталин-
граде, и в других крупных городах страны, особенно в тех, которые значитель-
Пепел и цемент.
но пострадали от фашистского нашествия. В мае 1952 года был организован но-
вый трест, полностью ориентированный на возведение заводов по производству
стройматериалов — «Росприволжпромстрой», куда Евгений Сергеевич был на-
правлен на должность главного инженера, а затем стал управляющим треста.
Кстати, трехэтажное здание для «офиса» треста и квартир его работников тоже
появилось в кратчайшие сроки. Построенное, если сегодняшними глазами смо-
треть, на пересечении улиц Циолковского и КИМ, оно прекрасно смотрится и
поныне, примыкая к полиграфкомбинату «Офсет».
За три года подразделениями нового треста было возведено несколько новых
производств и заводов стройматериалов в Сталинградской, Саратовской и Куй-
бышевской областях. Затем министерским велением, под уже нараставшее хру-
щевское реформаторство, трест объединили с другими российскими организа-
циями, и Шпагин вернулся в родной Волгоградстрой, где трудился до середины
1963 года. В созидательных итогах этого периода его работы можно убедиться
и поныне, проходя по площади Павших Борцов, Центральной набережной или
проспекту Ленина, глядя на театры, вузы и стадионы...
Последняя, весьма продолжительная трудовая вахта солдата и строителя
Сталинграда Евгения Сергеевича Шпагина — это почти пятнадцатилетний труд
в должности заместителя председателя правления волгоградского «Облколхоз-
стройобъединения».
...Наша встреча в доме Шпагиных уже подходила к концу, когда проведать
дедушку и бабушку приехала из центра города их шестнадцатилетняя внучка
Лена. Ей скоро в школу, в последний, десятый класс. Интересуюсь, куда она ду-
мает поступать.
— В физико-технический, московский... — отвечает Лена, причем без вся-
кого стеснения от этакого «замаха» на знаменитейший МФТИ в подмосковном
Долгопрудном.
Хотел спросить, мол, почему же не в наш архитектурно-строительный, по
семейным стопам. Но раздумал. Слишком уж «газетно» прозвучал бы мой во-
прос. Замахивается — значит, чувствует силы, и воспитание соответствующее,
в том числе и деда с бабушкой...
Валентин Сергеевич вызвался меня проводить:
— Пойдемте, пойдемте, хотя бы до завода, я по пути вам еще кое-что рас-
скажу.
Переубеждать я старшего товарища не стал. Всё равно у меня ничего бы не
получилось...
Трижды живой
...Вот уже без малого полвека глядит на Волгу этот скромный по нынешним
меркам дом № 31 на улице Маршала Чуйкова. На фасаде две мемориальные до-
ски. Первая — с бронзовым профилем Михаила Луконина — напоминает, что
здесь жил и работал выдающийся певец Волги. Вторая поскромнее и посвяще-
на памяти Николая Петровича Красюкова.
Так уж получилось, что почти тридцать лет, до самого последнего для себя
восемьдесят шестого года, жил он здесь на первом этаже, вернее даже, в «цо- 25
Сталинградская книга
Николай Красюков.
Фото военных лет
коле», и доска прикреплена аккурат у
окна его «приземленной» квартиры.
Хотя имя его высоко-высоко вознесе-
но земляками и отливает бронзой в спи-
ске великих русских солдат на одной из
стел Аллеи Героев.
...Встретишь его, бывало, в горо-
де — еще издали улыбается, лицо ши-
рокое, лоб открытый, в светлых моло-
дых глазах искорки бегают, голос с лег-
кой, какой-то симпатичной хрипотцой.
(Твардовский на фронте точно бы Кра-
сюкова приметил: его Вася Теркин был
именно из таких бойцов.) Руку твою
долго из своей не отпускает, первым де-
лом пошутит, потом о деле. А дело од-
но — ребята его.
...В сорок пятом их дивизии при-
шлось освобождать фашистский кон-
цлагерь. «Арийцы» при отступлении
основательно заметали следы. Но всё ж
недоработали малость, не успели. Сре-
26 ди десятков бараков — аккуратных и
по-немецки упорядоченно расположен,
ных на сравнительно небольшой террц
тории — неправдоподобно холмились
желтые трупы. А в самих бараках нащи
бойцы насчитали сотни две вконец ц3.
немогших узников, среди которых он
видел чудом уцелевших детей, русских
и нерусских, с впившимися номерами н
следами-рубцами от хищных шприцев
на прозрачных ручках... Позже солдаты
из другого полка рассказывали про еще
один концлагерь. Тот был побольше, и
оттуда эсэсовцы бежали, уже почти не
заботясь о том, чтобы скрыть следы
своей бесчеловечной деятельности...
Мы ныне содрогаемся и от дози-
рованных кадров ужасной кинохрони-
ки, бульдозеров, сгребающих обтяну-
тые кожей кости, в том числе детские.
А Красюков видел это воочию... Мо-
жет, и поэтому после войны пошел ра-
ботать с детьми и для детей. Снача-
ла — двадцать пять лет! — директором
заводского пионерлагеря имени род-
ной 81-й гвардейской стрелковой диви-
зии. Именно там родилась наша област-
ная игра «Зарница», о которой и поны-
не благодарно помнят сотни тысяч быв-
ших пионеров. Потом несколько лет на-
чальником штаба Поста № 1 у Вечного
огня. Вот он нас, поэтов, и зазывал по-
стоянно то в Чапурниковскую балку, где
под столетними дубами да серебристы-
ми тополями кипела веселыми голоса-
ми его «красногалстучная республика»,
то в «землянку» штаба Поста № 1.
Сам он был бекетовским. Отец,
Петр Максимович, до войны на всю ка-
тушку вкалывал на хлорном производ-
стве 91-го химзавода. Может, поэтому
шестнадцатилетнего сына после семи-
летки и определил на соседнюю судо-
верфь, со знанием дела посчитав, что
хоть и большая семья, но для нее одно-
го «химического» ударника вполне до-
статочно. Хватит того, что нет минуты,
чтобы не кашлянуть: разъела хлорка
нутро порядком. Так что пусть Колька
корабли строит, тоже дело нужное, да к
тому ж и красивое...
Пепел и цемент.
Правда, уже через год юный сле-
сарь-корабельщик надел гимнастерку
курсанта Астраханского пехотного учи-
лища. А летом сорок второго их курс
спешно переправили в Уральск, в учи-
лище танковое. Однако уже через неде-
лю несостоявшихся лейтенантов-тан-
кистов построили на плацу и объявили,
что учеба откладывается, что на Волге
истекает кровью важнейший в стратеги-
ческом отношении город Сталина.
Так Николай оказался не просто в
городе, где жил с детства, но и рядыш-
ком с родным районом. Да что там! Из
солдатского окопа можно было уви-
деть бекетовскую водонапорную баш-
ню, возвышавшуюся рядом с его ули-
цей. А впереди — гитлеровцев, рву-
щихся к ней и к заводу отца. Надо ли
объяснять, с какими чувствами шел он
в бой? Впрочем, в бой можно ходить
и не напролом, как матушке-пехоте.
В Сталинграде Красюков хватко об-
учился рисковому ремеслу сапера, и
вскоре о боевой смекалке и бесстрашии
его мино-подрывной группы хорошо
знал сам комдив.
В пятидесятых-шестидесятых годах
я учился в сталинградской 9-й школе, и
к нам на встречи по праздничным дням
не раз приходил живший в соседнем
доме гвардии генерал Морозов, дочь
которого, молоденькая учительница ан-
глийского языка Алла Ивановна, была
моей самой первой классной руководи-
тельницей. В этой же школе много лет
работала завучем и супруга Красюкова,
Дина Геннадьевна.
Иван Константинович Морозов
в военную годину командовал 422-й
(81-й гвардейской) стрелковой дивизи-
ей. Входила она сначала в состав 57-й
армии генерала Никишева (с января со-
рок третьего ее возглавил будущий мар-
шал Толбухин), позже была передана в
64-й армию Шумилова, сталинград-
скую победу встретила снова в соста-
ве 57-й. В морозовской дивизии и начал
воевать Красюков. В своей книге «От
Сталинграда до Праги» боевой генерал
тепло вспоминал о саперах.
Но я не буду цитировать страницы
книги, хотя там есть целая глава, ко-
торая называется «Хитрость красю-
ковцев», а вспомню одну встречу, по-
моему, в самом начале семидесятых
в общежитии сельхозинститута, куда
пригласили не только Ивана Констан-
тиновича, в свое время возглавлявшего
военную кафедру этого вуза, но и мо-
лодых поэтов. Рассказ генерала был не-
торопким, подробным и вроде солдат-
ским, а не генеральским. Конечно, и
книгу его я позже читал с большим ин-
тересом, но журналисты и редакторы,
помогавшие ему в этой работе, не то
чтобы «приглаживали» что-то, а просто
почти не уделяли внимания подробно-
стям и простецким деталям фронтовых
будней, солдатской жизни.
Впрочем, «панорамно-героический»
стиль мемуаров за редким исключени-
Командир 422-й стрелковой дивизии 57-й,
затем 64-й армии,
полковник, будущий генерал-майор И. К. Морозов
Сталинградская книга
ем был тогда привычным. Может, еще и потому, что местные издательсз на с j ра-
ны и главный — «Воениздат» готовили к печати в основном офицерские, ге-
неральские и маршальские мемуары, а солдатских книг^ изданных в те годы,
у нас практически нет. Кроме, пожалуй, одной, о которой поведал в i од 60-ле-
тия Победы на страницах «Советской России» Василий Песков, беседуя с ав-
тором — бывшим рядовым солдатом-минометчиком, начавшим, кстати, вое-
вать, как и Красюков, тоже в Сталинграде. Это Мансур Абдулин, работавший до
войны шахтером. Он из шахты ушел на фронт, а отец его в той шахте погиб в со-
рок втором, не дождавшись от сына с передовой и одного письма... Василий Пе-
сков признался, что читал книжку Абдулина «Страницы солдатского дневника»
с восхищением памятью и искренностью автора.
Можно еще вспомнить записки «Война» фронтовика из Тувы, тоже мино-
метчика, бывшего командира расчета, побывавшего к тому ж в плену, Семена
Конева, опубликованные в журнале «Наш современник» в 2000 году с предисло-
вием Владимира Крупина и кинооператора, соратника Шукшина, Анатолия За-
болоцкого. Но это тоже сравнительно небольшие записки, а не книга.
Такие публикации в нашем море батальной литературы, повторяю, исключе-
ние из правил. Вот не так давно «Отчий край» опубликовал солдатские записки
нашего земляка из Новоаннинского района Ивана Федоровича Денисова, фрон-
товика, ушедшего из жизни в 1994 году. Правдивейшие страницы горьких лет.
Спасибо тем, кто сохранил эту рукопись. И вечная память солдату-победителю...
Пожил бы подольше Николай Петрович Красюков, может быть, он тоже об-
ратился бы к мемуарам, потому как, кроме всего прочего, обладал еще и лите-
ратурными способностями. Тем паче что после перестройки военным мемуари-
стам, в том числе солдатским, стало посвободнее в смысле выбора тем для вос-
поминаний.
Конечно, генералы, как могли, рассказывали о рядовых. Маршал Жуков во-
обще свои знаменитейшие на весь мир мемуары посвятил русскому, советско-
му солдату. У Рокоссовского книга называлась «Солдатский долг». А как солда-
ты любили в Сталинграде и Чуйкова, и Рокоссовского, и Людникова, и Родимце-
ва, и того же комдива Морозова! Потому как видели их, особенно в Сталингра-
де, не только в штабной землянке «в три наката», но и частенько в своих окопах,
хоть генералам совсем не обязательно там бывать.
И доставалось на фронте многим генералам вполне по-солдатски. У Моро-
зова на кителе было четыре нашивки за ранения, из них две за тяжелые. Шинель
комдива Глазкова в Музее-панораме вообще самый страшный, трагический экс-
понат: на ней больше полутора сотен пулевых и осколочных пробоин.
Но вернусь к встрече в общежитии и рассказу генерала Морозова. Кстати,
начал он тогда свое выступление весело, со слов, которые не могли не запом-
ниться: «Я тот самый генерал, который, по словам немцев, окончательно до-
бил их в Сталинграде. Но называли они меня почему-то не Морозовым, а про-
сто ’’Морозом,,».
Вспомню и то, что никогда он на встречи эти не приходил, как говорится,
весь в орденах... Хотя при желании увесить ими можно было всю грудь: награж-
дался Иван Константинович кроме ордена Ленина шестью орденами Красного
Знамени! Я уж не говорю о медалях.
Хорошо помню и некоторые другие публичные выступления комдива, а так-
же недолгую личную беседу с ним в самом начале семидесятых. Может, излит-
ое ж6 ° шиРен Рассказ этот, но воспоминания генерала помогают лучше понять
28 фронтовую жизнь солдата Красюкова...
Пепел и цемент.
Бои в Сталинграде. Сентябрь 1942 г.
Враг рвался к Сталинграду со стороны
южных районов. Мы заняли оборону непо-
далеку от Красноармейска, в районе Тунду-
тово, Ивановки и Червленого еще в начале
августа, но горячие деньки начались здесь
в двадцатых числах, атаковали нас просто
остервенело. По пять, а то и десять раз
на день... Как раз в дни бомбежек центра
Сталинграда к Красноармейску и Киров-
скому району семь суток подряд пробива-
лась хваленая и действительно очень силь-
ная, хорошо оснащенная 4-я танковая ар-
мия Гота, немцы и румыны. Что им было
так надо? Захватить Ергенинские высо-
ты, возвышенность между Красноармей-
ском и Бекетовкой. Она господствовала
над всей излучиной Волги и островом Сар-
пинским. Если север и центр города «кон-
тролировал» Мамаев курган, то у нас это
были Ергени. А Красноармейск, кроме всего
прочего, являлся ещё и конечным пунктам
единственной коммуникации, связывающей
по суше западный берег Волги с Астраха-
нью. С Ергеней можно было вести наблю-
дение и в направлении калмыцких степей.
Потому-то мы и стремились, хоть умри,
удержать эти высоты. Причем понима-
ли важность Ергеней, а в дальнейшем и со-
тен других именных и безымянных высот,
не только командиры в штабах, но и са-
мые простые солдаты, среди которых мно-
го было людей взрослых, опытных, с хозяй-
ским глазом и сметкой. Но встречались ре-
бята совсем молодые с не меньшим умом и
смекалкой. Их мы направляли обычно к раз-
ведчикам, саперам, снайперам.
Вот тут, неподалеку от сельхозин-
ститута, который, кстати, расположен
на самой высокой, после Мамаева кургана,
точке города, роща была, которая по всем
фронтовым документам проходила под
названием Квадратная. Рядом Топорная
роща, тоже важный пункт. Тринадцато-
го и четырнадцатого сентября в Сталин-
граде вообще, честно говоря, ужас стоял...
В Красной Слободе уже сосредоточились
все основные части дивизии Родимцева, до
начала переправы сутки оставались. Но
какие это были сутки!.. Не случайно кровь
из носу надо было Родимцеву четырнадца-
того сентября начать подпирать 62-ю ар-
мию, ибо тринадцатого немцы, после силь-
29
Сталинградская книга
Недавно здесь была школа... Сентябрь 1942 г.
нейшей артподготовки, начали штурм.
На 62-ю бросали пехоту, танки, самоле-
ты. Как же немцам хотелось сбросить ее
в Волгу!.. И они были очень близки к этому.
Штаб Чуйкова на Мамаевом кургане прак-
тически разбили. Связи не было. Пришлось
ему уходить в пойму Царицы, в штольню.
Не представляю, как бы себя морально чув-
ствовали наши соединения на всех фрон-
тах, если бы 62-я оказалась разбитой.
На нашей, южной, стороне штурм
обернулся тем, что противник прорвал
пятикилометровый участок фронта от
Верхней Ельшанки и до Горной Поляны.
Как раз, понятно, там, где был стык 62-й
и 64-й армий. Дивизию нашу именно в эти
дни передали из 57-й армии к Шумилову, в
64-ю. Мы там до седьмого ноября были, по-
том опять в 57-ю вернулись. Что скажешь,
клин вбили немцы умело: сквозь поселок Ку-
поросный и авторемзавод, Квадратную
и Топорную рощи — до самой Волги. По-
30 еле этого задача для нас какая ставилась?
Чтоб дивизия сумела помешать фашистам
развить явный успех. Вот мы и выбивали их
из ремзавода и Квадратной рощи, оттяги-
вали от 62-й армии. А то неизвестно, чем
бы всё это кончилось. Родимцев переправу
не завершил еще, и если бы фрицы как по
маслу от Купоросного, Песчанки поперли
в центр города, то смяли, может, и пере-
праву. Но блиц этот не вышел у них, увязли
они в обороне нашей. И не только в оборо-
не, мы ведь бились еще и за то, чтобы сое-
диниться с дивизией Батюка, которая сра-
жалась за Мамаев курган.
Конечно, не одна наша дивизия меша-
ла фашистам душить 62-ю армию. Четыр-
надцатого сентября немцы прорвались и ко
Второму Сталинграду, в район нынешнего
кинотеатра «Гзардеец», к элеватору. Но
с острова Голодный через пару дней нача-
ли переправляться «братишки» — северо-
морцы 92-й отдельной стрелковой бригады
в своих наводивших ужас на фрицев черных
бушлатах. Сначала они рассредоточились
от реки Царицы и до Елыианского консерв-
ного завода, потом ударили в район Акаде-
Пепел и цемент.
Советские танки вошли в центр Сталинграда. Конец января 1943 г.
мической и Баррикадной улиц, продираясь к элеватору. Насмерть в буквальном смысле
бились и держались целых десять дней, сумев, как позже выяснилось, уничтожить семь
тысяч немцев, почти два десятка танков и больше десяти батарей. Сколько точно их
самих погибло, только Бог знает... Потом остатки бригады этой отправили на пере-
формирование, другими словами, потери у нее были очень большие, потому и отправи-
ли, доукомплектовали как могли, включили в 62-ю армию, которую они своей грудью в
телъняшечке прикрыли... Так что не забывайте: кому и за что памятник у элеватора
возведен. Хорошо о них поэт Долматовский написал: «Черные дьяволы, светлые души!»
Вот и получилось: и мы, и североморцы, и другие части не даем немцам всей силой
давить на Чуйкова, его армия тем временем упорно пополняется гвардейцами Родимце-
ва, постепенно укрепляясь. И хоть изолировал немецкий «клин» 62-ю от остальных ар-
мий фронта, но чуйковский «орешек» в центре города крепким получился, немцы так и
не разгрызли его, не скинули в Волгу.
В конце октября мы выбили немцев из южной части Купоросного, уложили бата-
льон вражеских мотоциклистов, аэродромную охрану. Закрепились, наконец, надежно
почти на месяц. А когда «Кольцо» началось, перешли в наступление, взяли поселок Ба-
саргино для начала...
Много за войну было для дивизии и горьких, и радостных дней, но конец января сорок
третьего не забыть. Как бойцы наши дрались за Второй Сталинград, потом на Цари-
цу вышли. Мы еле удерживали их от уже излишнего напора, надо ж беречь людей, но
как удержишь, когда вот он, центр Сталинграда, вокзал. За вокзал этот почти полно-
стью погиб первый родимцевский батальон в середине сентября. Мы помнили об этом,
когда тридцать первого января красный флаг над вдребезги разбитым вокзалом водру-
жали. Потом ушли на трое суток в Бекетовку на отдых... Странно было это слово в
приказе читать.
31
Сталинградская книга
В феврале, когда из остатков соединений Донского фронта формировалась Ста,
линградская группа войск, чтобы влиться в новый Центральный фронт, мы, как гово.
рится, пересчитались тщательно... И людей, и вооружение, и хозяйство. Получилось,
что каждый второй погиб в дивизии. Было до девяти тысяч, осталось четыре тыщи
триста. Пятьсот лошадей. Машин сотни полторы, ходовых, понятно, и половины Не
было. С десяток тракторов. Равное — осталось почти две тысячи винтовок, с полты-
щи автоматов шпагинских, пулеметов с полсотни, столько же ружей противотанко-
вых, под сотню минометов. И ровно пятьдесят орудий разных калибров.
Людей, повторяю, потеряли половину... Не в том смысле, что девять тысяч по-
полам разделить. Не так считают. Дивизия ведь пополнялась, вместо павших дру.
гие вставали в строй. Тот же Красюков как к нам попал? Тогда говорили «примкнул».
И сотни других примыкали. Из местных, из рабочих. Оформляли их, конечно, как поло-
жено, зачисляли, передавали списки в штаб фронта. Короче, мобилизовывали...
Ив остальных дивизиях примерно так было с потерями. Родимцев в Сталинград пе-
реправил десять тысяч человек, а в феврале, как и у нас, осталось четыре с небольшим.
Но и другая арифметика тоже была. Наша 422-я практически разгромила, парали-
зовала или полностью обескровила две пехотные, одну моторизованную и одну танко-
вую немецкие дивизии. Вернее, из пехотных одна румынская была. Четырнадцать тысяч
пленили только. А убили... Сразу скажу, что можно по-разному считать. Есть цифра в
двадцать одну тысячу убитых вражеских солдат и офицеров. Я думаю, что было боль-
ше. Самое горькое, повторяю, что и нам пришлось потерять каждого второго из всех
находившихся в личном составе, начиная с августа сорок второго и по февраль победный.
После переформировки и пополнения, переименования в 81-ю механизированную
гвардейскую, воевали мы на Курской дуге, потом на Украине, потом в Европе. Но это
уже другая страница... Вернусь в август сорок второго.
...Мы еле успевали откапываться после атак готовских танков. А тут еще самоле-
ты. Эти пираты сбрасывали на нас не только бомбы, но и пробитые в нескольких ме-
стах железные пустые бочки из-под горючего, и даже бороны. Почему бочки? Они, ког-
да летели к земле, превращались в этакие «свистки», вой стоял неимоверный. В общем,
«психическая атака». «Свистки» эти нас не пугали, от борон можно увернуться, но от
бомб-то никуда не денешься. Надо было как-то отвести удары с воздуха. И выход наш-
ли саперы.
В их числе был заметен тогда командир минно-подрывной группы девятнадцати-
летний Николай Красюков. Его отец погиб под Ленинградом. Солдат очень переживал
эту потерю, внутренне повзрослев после гибели отца на все десять лет... Саперы со-
оружали из дерна ложные танки, заливали их мазутом, заполняли противотанковыми
минами для имитации взрыва и горения. В течение ночи в стороне от наших позиций по-
являлось больше десятка таких «танков», враг «клевал» на эту приманку, расходуя силы
попусту. А на танкоопасных направлениях саперы создавали полосы ранее не применяв-
шихся взрывных фугасов, состоявших из мин и бутылок «коварной смеси».
Вспомню и о том, что смесь эту коварную тогда бесстрашно не прекращали изго-
товлять из фосфорных отходов рабочие 91-го химзавода, хотя враг иногда подкаты-
вался очень близко и поступал приказ срочно покинуть завод, дать возможность соот-
ветствующим службам в безвыходный момент взорвать цеха, чтобы уникальные про-
изводства не захватил враг, не повернул против наших войск. Но заводчане, слава богу,
«медлили» с уходом, веря в то, что мы сумеем отогнать фашистов. Так оно и получа-
лось. Всегда вспоминаю рабочих и инженеров 91-го завода с большой благодарностью.
Кроме грозной «КС», они снабжали нас мылом, печками, нужными химикатами, хлор-
кой, солью, спиртам, на основе которого даже одеколон изготовляли и передавали на-
шим бойцам в подарок к праздничным и победным дням.
Пепел и цемент.
Приобретя в Сталинграде «хитрый» опыт, красюковцы позже научились соору-
жать бутафорские батареи и даже аэродромы, сберегая тем самым много наших лю-
дей и оружия.
Как я уже говорил, Красюков частенько приглашал нас на встречи в пионер-
лагерь и штаб Поста № 1. Но о своих далеких боевых буднях он, как и его ком-
див, рассказывал далеко не в высоком штиле. О действительно тяжких делах го-
ворил как бы походя, коротко: ну взорвали мост, не пустили танки, очнулся в го-
спитале... А вот о «хитрых» операциях рассказывал с явным удовольствием. Вот
одна из них.
В Сталинграде наши военные политорганы успевали вести и пропагандистскую
работу. Причем не только с нашими, но и, представьте, даже порой с вражескими
солдатами. Устанавливали мощные динамики и доходчиво рассказывали фрицам о бли-
жайших перспективах их пребывания на волжской земле, приглашали, так сказать, в
лагеря для военнопленных: всё лучше, чем на кладбище... Понятно, что гитлеровские
командиры старались точным огнем сбить динамики. Тогда мы соорудили огромный
портрет Гитлера и установили его во весь рост на нейтральной зоне, расположив ди-
намики у портрета. Уж чего-чего, а такого «художественного» решения немцы не
ожидали. Молчат, думают, что делать. А передача идет как задумано. И лишь после
передачи, запоздало получив разрешение свыше, открыли огонь по своему фюреру. Но
мы уже хитро убрали динамики и от всей души желали им точного попадания...
Вспоминаю и то, о чём Николай Петрович рассказывал только в узком кругу.
Однажды на КП раздался звонок. Из штаба армии предупреждали, что по данным
разведки в тыл дивизии заходит большая группировка танков противника. Надо взры-
вать мост, иначе... Мост небольшой, это хорошо, с одной стороны, но и пристрелян
тоже хорошо снайперами фашистскими именно потому, что небольшой. Выполнять
операцию приказали нам, «красюковцам». Взвалив на плечи вещмешки с взрывчаткой,
двинулись вперед. Сумев-таки установить фугас, раскручивая провод, спешно отпол-
зали подальше, в укрытие, и вдруг заметили, что в этот район с вражеской стороны
устремились три немца. В бинокли, наверно, разглядели, да и без бинокля понятно, чего
русским у моста надо.
Фашисты на бегу щедро стреляли из автоматов и даже кинули несколько гранат,
чтобы взрывом смести провод... Но не попали, далековато еще было. А чуть ближе — и
вполне получилось бы, хотя тут палка о двух концах: и провод сметут, и фугас вдруг
сдетонирует на радость саперам нашим... Да разве кто гадает в этакой ситуации?
В такие секунды ни о каких последствиях лично для себя, ни о каком героизме, ни о Ро-
дине, ни о Сталине никто не думал. Не знаю, затмение какое-то всего остального, ин-
стинкт, что ли, страсть охотничья, злость ли... Может, хоть минутка была б поду-
мать трезво и не побежал бы я, да не было минутки той. Крикнул ребятам, чтоб взры-
вали мост в любом случае. Я, мол, схоронюсь как-то, сумею. В общем, ППШ на изготов-
ку и — к мосту, увертываясь от свистящих пуль... Дал на бегу тоже пару коротких оче-
редей (патронов-то в обрез выдавали, на неполный магазин, еще один — пустой, в под-
сумке болтается). Но, слава богу, не мимо, как оказалось. Двое уже не бежали, а один
до моста добрался, но дальше не рискнул, гранату кинул вроде, но не взорвалась она
почему-то, чеку, что ль, не выдернул в запарке. Я, честно говоря, решил остановиться
да как-то укрыться, ямку какую-нибудь иль хоть бревно подыскивал боковым зрением...
Поостыл немного, когда понял, что двух фрицев навек успокоил, а третий сам раство-
рился неизвестно как и куда. Но не смог я ноги унести, хоть знал, что взрыв вот-вот
грохнет. А танк головной уже намост влетал. Не успели немцы остановить его, пред- 33
Сталинградская книга
34
упредить по рации, что ли... Или еще что...
Прет тупо, скорость сбавил, правда. Тут-
то фугас наш очень вовремя сработал. По-
следнее, что видел я, это крутящиеся, без
разорванных гусениц, катки танка, завали-
вающегося в речку... Очнулся в палатке сан-
бата, ребята, спасибо, вытащили. Потом
госпиталь ненадолго...
За участие в Сталинградской битве
Николай Красюков получил свои самые
первые награды: орден Красной Звезды
и медаль «За отвагу». А впереди были
еще три ордена Славы...
Первый орден Славы он получил на
Курской дуге, навсегда запомнив дере-
вушку Белую, речку Разумную, где его
ранило в третий раз...
Вторым орденом Славы наградили
за личное мужество в ходе операции на
Южном Буге в марте сорок четвертого.
Буг наши войска готовились форсиро-
вать, но весь противоположный берег
был заминирован, требовалось сделать
проходы в минных полях и проволоч-
ных заграждениях. Выполнение зада-
ния стоило жизни двум его товарищам.
И самого опять сильно ранило, ноги
прошили пулеметные пули, практиче-
ски без сознания он оказался в ледяной
воде... Как выбрался? Спас санинструк-
тор Андрей Пуненко, сумел затащить в
лодчонку, отправить в госпиталь.
Долгие годы Красюков ничего не
знал о своем спасителе. Только поч-
ти через сорок лет попалась ему газет-
ная заметка, где про ту их операцию на
Буге подробно рассказывал сам Пунен-
ко. Установил Николай Петрович его
адрес, послал письмо. Успел и встре-
титься с боевым товарищем, пригласил
его в Волгоград за год до своей смерти...
А третий славный орден был па-
мятью о форсировании чешской реки
Ипель. Появился он на груди Красю-
кова уже после войны. Был законным
полным кавалером, а несколько лет не
знал об этом. Вернее, знать-то знал,
что представлен, но любой фронтовик
подтвердит, что представление к орде-
Полный кавалер ордена Славы
Николай Петрович Красюков.
1975 г.
ну — одно дело, а получение — подчас
совсем другое... Еще и доныне нет-нет
да покажут по телевизору старика иль
старушку, которых наконец нашла рат-
ная награда...
Еще скажу, что не случайно ува-
жал он поэтов, всегда стремился лиш-
ний раз пообщаться с ними. Потому как
сам потихоньку тоже писал, и не толь-
ко «речевки» пионерские для ребят сво-
их... Я в семидесятых работал в газете
бывшего 91-го химзавода. Того самого,
о котором вспоминал генерал Морозов
и который ныне называется «Химпро-
мом».
Помню, в конце апреля, в канун
тридцатилетия Победы, заглянул к нам
в редакцию Николай Петрович. Для на-
чала он в очередной раз увильнул от по-
рядком поднадоевших ему интервью,
Пепел и цемент.
хитро «наведя» нас на другого полного кавалера, работавшего когда-то на за-
воде.
— Володю Финогенова найдите, он на Судоверфи живет. Нас трое полных
кавалеров на заводе было, но Иван Поляков помер в шестьдесят девятом, прямо
на заводе, остались мы с Финогеновым. Поищите его. Звякните в профком, они
знают. Замотался я с геройством своим. Четырнацатого мая опять новое дело:
международный кинофестиваль политического и антифашистского фильма от-
крывать буду собственной персоной, сегодня сказали, что по Центральному те-
левидению покажут, можете полюбоваться. Или вот что. В лагере с ремонтом
еще конь не валялся, но несколько домиков уже в норме. Числа пятого-шестого
мне туда разрешили однополчан заселить, человек двадцать точно приедут, под-
твердили письмами и звонками. Поживем-повспоминаем, кашку под рюмашку
поедим, потом в чисто поле, где воевали, надо съездить да на могилки... На вось-
мое ребята им концерт готовят, встречи и поздравления. Девятого опять новое
дело: в центре города приказано быть. Вот вы в этот трехдневный период и при-
езжайте в лагерь, материала наберете на год вперед.
Николай Петрович уже направился к двери, но потом повернулся и, совер-
шенно по-детски улыбнувшись, протянул мне вчетверо сложенный листок из
школьной тетрадки.
— Посмотрите, может, это подойдет пока?..
Надо сказать, что тогда в редакции кроме меня работали еще два писав-
шие стихи сотрудника: Таня Батурина и Толя Черкасов. Когда Красюков ушел,
мы втроем склонились над листком с четко написанными строками и поня-
ли, что Николай Петрович именно потому и зашел, чтобы показать стихи, но
застеснялся присутствовать при их прочтении. И о своих друзьях фронтовых
рассказывал не случайно, так как стихотворение называлось: «Другу-одно-
полчанину». Он хотел, чтобы друзья увезли газету с его стихами с собой, на
память.
Мы постарались, чтобы так оно и вышло. Вот эти стихи из заводской много-
тиражки от 8 мая 1975 года:
Нам даже в том последнем,
в сорок пятом
(Ведь бой последний —
тоже смертный бой!)
Не верилось,
что мирный час когда-то
Встречать придется, старый друг, с тобой.
Помянем павших.
Чтобы отлегло,
Нальем стаканы меркой фронтовою.
Нам повезло.
Так всем смертям назло
Мы, как бывало,
выпьем, брат, с тобою —
За тех, кто в смертном пал бою,
Кто рвался в дымный ад,
Чтоб всё отдать,
и жизнь свою,
За город Сталинград.
35
Сталинградская книга
36
Кто шел в свинцовую пургу
И «тигры» бил умело.
Ты помнишь Курскую дугу
И бой в деревне Белой?
Ты вспомни,
как с тобой вдвоем
Мы шли из медсанбата
С кровоточащей под бинтом
Очередной заплатой?..
Я живу неподалеку от набережной и второго февраля, в день уже шестьде-
сят пятой годовщины Сталинградской победы, шел домой от панорамы по улице
Чуйкова. У тридцать первого дома привычно остановился. На беломраморную
мемориальную доску, чудом уцепившись за верхний угол, свисала одна красная
гвоздика. А вторая, не удержавшись, упала вниз и лежала на заснеженной от-
мостке дома. Я подошел и поднял ее — замерзшую, почти окаменевшую. При-
цепить цветок к доске мне не удалось, поэтому я положил гвоздику рядышком,
на жестяной карнизик окна красюковской квартиры...
...Хотел было гвоздикой закончить это далеко не лирическое повествование,
но, как говаривал Николай Петрович, «опять новое дело...». Впрочем, дело нуж-
ное и трогательное. Я уже обмолвился, что семья Красюковых, жившая в пред-
военной Бекетовке, была большая, по нынешним меркам даже огромная: пяте-
ро детей, Николай старший.
Об этом я слышал ещё от самого Красюкова. Но неожиданно после газет-
ной публикации этого рассказа пришло письмо от родной сестры Красюкова,
Валентины Петровны. А чуть позже еще одно, с фотографиями и стихами Ни-
колая Петровича.
Стихи и фотографии солдатские, конечно, дело святое, но порадовало и то, что,
слава Богу, все братья и сестры фронтовика были на тот момент живы-здоровы.
Причем жили, как поется в любимой нашим поколением песне, «от Москвы
до самых до окраин». Брат Владимир на крымских берегах, в Гурзуфе. Другой
брат — Виктор — хозяйствовал, можно сказать, на окраине Волгограда, в Свет-
лом Яру. А сестра Галя не просто в Подмосковье, а в самом Звездном городке.
В Звездном Николай Петрович бывал почти ежегодно. Кроме семейных
дел, тянуло его к космонавтам и конструкторам, к людям немного таинствен-
ным, но с такой же, как у него, открытой душой! И космонавты из того самого
первого отряда его знали и охотно привечали. Он им иногда шутя так говорил:
«У вас-то — у кого одна, у кого две звезды геройские. А у меня три! Мы, полные
кавалеры, иногда знаете как себя называем? Трижды живые! Согласно орденам
Славы. В том смысле, что три раза верную смерть свою шугали подальше... Ну
не три, а может, и тридцать три...»
Вот на фото стоит Красюков вдвоем с космонавтом Георгием Шониным. За-
просто стоят, одеты — совсем буднично, но по-солдатски аккуратно. Вот моло-
дые еще, будущие дважды Герои, Елисеев, Хрунов, Волынов, Шаталов, все, по-
вторяю, из первого отряда космонавтов. Перед тем как подарить фото сталин-
градцу, расписались на память...
...В феврале 1945-го после госпиталя Красюков получил краткосрочный от-
пуск и, конечно, рванул домой... После смерти отца он так боялся лишиться и
Пепел и цемент.
Николай Красюков и летчик-
космонавт СССР Георгий Шонии.
Звездный городок, 1970-е гг.
матери, что писал на фронте о ней сти-
хи и песни, которые «приживались» и в
роте, и в дивизии. Вот несколько строк
из присланной мне Валентиной Пе-
тровной песни, буквально пронизанной
верной сыновней любовью:
Помню, как-то раз утром рано
Я лежал в снегу, весь изранен.
Уходила из меня кровь помалу,
Кровь, что дала мне ты, мама.
Вот войну убью, к ней поеду.
В сердце снова кровь стучит,
как Победа.
Старушоночку прижму
к сердцу прямо,
На руках в дом внесу маму...
По воспоминаниям Валентины Пет-
ровны, дня три Николай от матери во-
обще не отходил. А где-то через неде-
лю пришло ему письмо от фронтово-
го друга. Эта оригинальная открытка
(вернее сказать, листик плотной фото-
бумаги) сохранилась. На одной ее сто-
роне, кроме маленького фото залихват-
ски улыбающегося отправителя, ничего
нет — есть где перу развернуться. На
другой — линейки для адреса и назва-
ние фирмы-изготовителя. Между про-
чим, «Kodak».
Послана открыточка 16 февраля
1945 года. Откуда точно — непонятно.
Конверт не сохранился. Да и обратные
адреса, кроме номера полевой почты,
военным тогда не положено было пи-
сать. Из Европы, в общем. Но не в этом
дело. Дело в том, что фронтовой друг
Николай Самоуков начал свое посла-
ние с привета матери другого Николая,
Марии Петровне. По словам Валенти-
ны Петровны, мама была так растрога-
на, что до конца жизни хранила открыт-
ку при себе: «даже Коле не отдавала на-
долго, просила вернуть».
О дружбе мужской (почему-то не-
пременно «молчаливой») столько-пре-
столько нашим братом написано. Но
тут — клочок трофейной фотобума-
ги, где явственно проявились незамут-
ненные и не затасканные литературой
братские солдатские чувства:
Коля! Передай своей матушке, а также
сестренкам и братишкам горячий солдат-
ский привет от Кольки Самоукова и всех
наших.
Я частенько тебя вспоминаю
И пою нашу песню один.
О тебе, Николай, я скучаю.
Приезжай же к друзьям боевым.
Кореш, отдохни так, чтобы нам за
тебя было не стыдно. Колька, а тем, кото-
рые любят Родину в тылу, ты спуску не да-
вай. Кореш твой.
После войны и с этим фронтовым
другом, и со многими другими Нико-
лай Петрович не виделся лет десять-
пятнадцать. Оно и понятно. Во-первых,
служить Красюкову и многим его одно-
37
Сталинградская книга
полчанам пришлось аж до середины сорок седьмого. Для саперов та война долго
длилась. Во-вторых, регулярные встречи ветеранов начались только после того
как страна отстроилась. У каждого фронтовика были сложности с «приладкой»
к мирной жизни, но главное — работа, работа... Как там у Луконина? «Жажда
трудной работы нам ладони сечет!» Но это стихи. А у кого-то из вернувшихся и
ладоней не было... И со знаменитым тоже луконинским «пустым рукавом»
хватало забот, обид и личных горестей...
Но помните, как Красюков спешил отремонтировать несколько домиков в
своем пионерлагере, как радовался, что целых двадцать его друзей приедут на
тридцатилетие Победы?
Не могли они забыть своей дружбы, своих ран, своих испытаний. И каждый
день помнили о ней, о войне, пока были живы.
И помнят, если живы...
38
Сестрёнка
На Мамаевом кургане среди десятков известных каменных изваяний есть, я
бы сказал, самая теплая, добрая. И второго февраля, и девятого мая, и двадцать
второго июня у ее подножия особенно много цветов...
Уже давно, в день празднования еще пятидесятилетия Победы, я увидел у
этой скульптуры неприметную седую женщину с наградами на скромном синем
жакете, которая стояла здесь как бы в сторонке, вся погруженная в свои воспо-
минания... Я не знал точно, кем была она во время битвы, но вскоре написал не-
большую поэму «Сестренка», которую всегда включаю в свои книги. Как жаль,
что не дожила до последних, громких и действительно до сердца волнующих
юбилеев Победы, очередной «радости со слезами на глазах», тетя Шура — Алек-
сандра Алексеевна Швецова...
В пятидесятых она одно время работала в облисполкоме вместе с моим от-
цом. А когда он в середине тех пятидесятых неожиданно умер, то тетя Шура
вместе с тетей Тоней, тоже сослуживицей отца, заходили проведывать нас с ма-
мой гораздо чаще, чем недавние отцовские друзья-начальники... Да что «захо-
дили»? Стали они, три вдовы, потихоньку и без лишних слов близкими подру-
гами: Александра Алексеевна, Антонина Петровна и мама моя, Татьяна Никола-
евна. На всю, как поётся в доброй песне, оставшуюся жизнь. У всех трех к тому
ж сыновья примерно одного возраста. Я, конечно, дружил с ними в школьные
годы, потом Стаська, закончив Качу, убыл по месту летной службы, а Валерка,
осилив «горхоз», уехал на романтичные и доходные северные стройки. Давно
уж вернулись они, с ранними пенсиями, в Волгоград, и мы иногда встречаемся,
поминаем матерей...
...После исполкома тетя Шура лет двадцать трудилась начальником отдела ка-
дров крупного строительного треста, объекты которого — дальние магистраль-
ные трубопроводы, перекачивающие и компрессорные станции, дороги, ЛЭП, го-
родки нефтяников и газовиков, подземные хранилища топлива — находились и в
Астрахани, и в Калмыкии, и в Чечено-Ингушетии, и в Казахстане, и даже в Коми
были, не говоря о Волгоградской области и самом Волгограде. Кто понимает, тот
понимает, какая эта работенка — обеспечивать кадрами этакие стройки. Но она, с
двумя всего помощницами, обеспечивала. И что тут еще добавишь?..
___________________________________________________________________
Пепел и цемент.
Сестрёнка...
(из военной хроники)
Александра Алексеевна Швецова,
санинструктор, старшина
медицинской службы одного из
подразделений 62-й армии в период
Сталинградской битвы.
9 мая 1980 г.
В тресте за глаза звали ее «бабой
Шурой». Я вот тоже: тетя Шура да тетя
Шура. Но у меня — из детства это. А в
тресте так вот, по-домашнему, звали ее,
потому что уважали за естественные,
не льстивые, по-армейски прямые от-
ношения с начальством, но, главное, за
то, что знала она в коллективе каждого,
как говорится, со всех сторон: кто чем
дышит, у кого что случилось, кому по-
мощь какую оказать, а чаще всего вы-
бить у начальства... А начальство ведь
совсем не любит, когда с ним твердо
разговаривают, когда напоминают про
законы, инструкции, договоры. Но тер-
пело начальство...
Никогда не отказывалась она лич-
но восстанавливать чьи-то утерянные
документы да справки, возиться с пен-
сионными надбавками, уточнять стаж
трудовой, не отсылала попусту, не му-
рыжила людей. Легко ходила под гру-
зом штук пяти общественных обязан-
ностей, из которых главным для себя
считала пост председателя трестов-
ского совета ветеранов войны. Тогда, в
шестидесятые-семидесятые, в ее тре-
сте из двух тысяч человек участником
или очевидцем войны был каждый вто-
рой...
На войне она была той самой се-
стренкой. Конечно, поэма моя — про-
изведение художественное, навеянное
многими впечатлениями. И не так уж
по-богатырски таскали сестрички ра-
неных на своих девичьих спинах, о чем
вспоминал окопник и предельно чест-
ный писатель Виктор Астафьев. Часто и
с места не могли сдвинуть... Но всё ж — 39
Сталинградская книга
Ставшая памятником..
«Миленький, вперёд...» Это слова са-
мой тети Шуры, я их запомнил в свое
время и, считай, процитировал в поэме
своей. И скульптура на Кургане, где се-
стренка, сгорбившись, всё ж подняла и
тащит обескровленного брата-бойца —
это справедливый памятник и Алексан-
дре Алексеевне Швецовой, кавалеру
орденов Отечественной войны первой
и второй степеней и ордена Красной
Звезды. И, конечно, тысячам боевых
санинструкторов, ангелов-хранителей
наших бойцов...
Когда началась война, девятнадца-
тилетняя Шура Поручаева жила в род-
ном селе Захаровка Ольховского райо-
40 на. Вскоре она была уже в Сталинграде
на курсах медсестер. А когда враг нача
сжимать горло городу — ее направил1
в состав одного из механизированных
корпусов 62-й армии. Непосредствен
ная участница нескончаемых боев
Мамаев курган...
...А вот — собрав силенки
и глядя — на меня! —
несет,
несет сестренка
солдата из огня.
Согнулись плечи тяжко,
как глыбы — сапоги.
Чуток к своим оттащит —
и снова в дым беги...
Да что «беги»? — по насту,
по месиву ползет...
И прибинтует наспех,
и —
«миленький, вперед...»
...Сестренка молодая,
ты выжила в бою.
И вот пришла, седая,
на Высоту свою...
Да, она каждый год по нескольку
раз бывала на своей Высоте. Соберут-
ся от треста человек десять или гости-
соперники производственные приедут,
обычно из Астрахани или Минска — и,
конечно, главным делом — на курган, с
венками и цветами. После возложения
она обычно говорила, что походит тут
еще немного одна. И, отойдя чуть в сто-
рону от фасадных лестниц, с грустью
глядела в близкое Заволжье...
Судьбы людские...
...Когда санинструктор, а потом
старшина медицинской службы Шура
Поручаева несла свою каждодневную
службу в окопах Сталинграда, то из-за
Волги бил врага из дальнобойных ору-
дий командир батареи лейтенант Петр
Швецов. Такое бывает часто в кино, но
они действительно встретились уже по-
сле разгрома фашистского «котла», ока-
зались в одной части, и дальнейшая до-
рога войны стала для них общей. В со-
Пепел и цемент.
рок четвертом на освобожденной Украине сыграли фронтовую свадьбу. А даль-
ше... Трудно писать о таком горе обычными словами...
Капитан Петр Кузьмич Швецов пал смертью храбрых за освобождение Поль-
ши в сорок пятом. В числе еще шестисот тысяч наших воинов... Знают ли хоть
что-то об этом нынешние молодые «папы», помнят ли хронически временные
хозяева Польши, с равнодушием, а то и презрением глядящие в сторону России?
А через несколько месяцев у Шуры родился маленький Валерка, с которым
она, вдова до конца жизни, вернулась после Победы в Сталинград...
...В Зале Воинской славы на Кургане она иногда подолгу читала на знаменах
списки погибших, и несколько раз вздрагивало сердце, когда вспыхивала, как
ракета в ночи, знакомая фамилия...
...Стоит,
молчит сестренка
над стылою плитой.
Глядит с усталой болью,
а на душе вина:
как будто их из боя
не вынесла — она...
И сердце — колет, давит...
И как же не колоть?..
Сестреночка седая,
несчастная,
святая,
храни тебя Господь.
Царствие Небесное тебе, тетя Шура.
И подругам-вдовам твоим — Тане и Тоне...
Сосед Ауконина
УОС — это Управление оборонительного строительства. С этого предпри-
ятия под номером двадцать шесть началась летом сорок второго в готовящемся
к осаде Сталинграде трудовая биография выпускника строительного техникума
восемнадцатилетнего Виктора Нестеренко.
...Оборонительные рубежи юному технику-строителю пришлось возводить
недолго. Враг, опьяненный захватническим зельем после успешного двухсот-
километрового по фронту прорыва под Харьковом, буквально пёр к Волге и на
Кавказ... Потребовалось срочно приобретать армейскую профессию. Так по
призыву попал он в 8-ю авиадесантную бригаду (позже, девятого сентября со-
рок второго, вошедшую в состав 13-й гвардейской стрелковой дивизии гене-
рала Родимцева). В Николаевке и Камышине базировался тогда, в черном ав-
густе сорок второго, учебный саперный батальон этой бригады. Там Виктор
и получил в сверхсрочном порядке свое первое воинское ремесло — сапера и
минера.
...Познакомился я с Виктором Прокофьевичем совершенно случайно. Шел
однажды в тот самый тридцать первый дом по улице Чуйкова, о котором расска- 41
Сталинградская книга
5 зывал в воспоминаниях о Николае Пет-
к 5 ровиче Красюкове, чтобы встретиться
11 со школьниками в квартире-музее Ми-
5 хайла Луконина. Поднимаюсь по сту-
ч § пенькам в подъезде, а впереди идет ста-
£ f рик. Тихонько идет, потому как поч-
к ти ничего уже не видит... Обгонять его
« как-то неудобно было, и я сбавил шаг, а
потом спросил: не в музей ли он тоже
направляется?
— Нет, я, если можно так выразить-
ся, сосед музея, вернее Луконина. Пом-
ню его, разговаривали не раз. Он ведь
сталинградец довоенный, как и я. Было
о чем поговорить...
— А чем он интересовался, о чем
спрашивал?
Старик приостановился на площад-
ке, где в одной из квартир располага-
лась квартира-музей.
— Да о разном... Сначала о рыбал-
ке да футболе, а как узнал, что я во вре-
мя битвы у Родимцева воевал, причем
одно время прямо тут вот, считай под
окнами дома нашего, то одна тема для
разговоров установилась. Да еще я пол-
войны в танке прошел, и он тоже с тан-
кистами вместе был. У Ротмистрова,
по-моему... Но это уже после Сталин-
града. Город свой не пришлось ему за-
щищать. Помню, с сожалением боль-
шим говорил он об этом...
Напросился я после встречи со
42 школьниками в гости к Виктору Проко-
Пепел и цемент.
фьевичу. Присели на кухне сначала
том в комнату перешли, старик альб °
с фотографиями показать мне реЦ]°м
Да как-то не клеился показ этот, cobc^
плохо у него с глазами... Хочет объя^
нить — кто да что на фото, и по пя
минут каждый снимок сам разгадывает
волнуется... Сын Виктора Прокофьев^
ча у него за спиной мне машет: мол, бор
с ним, с альбомом, без фото поговори
те... Ну я, понятно, попросил рассказать
побольше о дивизии Родимцева, о зна-
менитом форсировании Волги в сентя-
бре сорок второго. Ведь впрямь в двух
шагах от дома, где мы сидели, проис-
ходило это. Спросил по этому поводу
не тяжеленько ли было сразу после по-
лучения квартиры жить тут? Мол, как
вспомнишь...
— Иногда, конечно, раздумаешь-
ся... Да еще у меня пятый этаж, я как раз
над музеем луконинским. Глянешь —
Волга как на ладони... И как бы пред-
ставляешь, как немцы оглядывали
местность, свысока да удобно. Как по
нам били. Хоть и ночью... Но об этом
я чуть позже. А жить в квартире не тя-
жело было, целый день на работе, к
тому ж частенько в командировках. Го-
тово... Лог... Палласовка... А то в Чер-
нышках где-нибудь в поле июньском,
как на сковородке. А объекты эти не
только рабочее и инженерное дело, тут,
как говорится, экономическое обеспе-
чение очень важно. А я начальником
планового отдела много лет был. Вот и
мотался по командировкам, да иногда
дней по десять. Так что очень желанно
было домой поскорей приехать откуда-
нибудь из сельского стройуправления,
да и с трассы подчас. Но это отдельная
тема...
— В ночь с десятого на одиннадцатое
сентября сорок второго, — начал вспоми-
нать войну Виктор Прокофьевич, ча'
сти дивизии и я, конечно, с ними, соверши-
ли марш по заволжской степи из района
Николаевки-Камышина в Среднюю Ахтубу
Здесь доукомплектовались и были включ
ны в состав 62-й армии.
Переправа, сентябрь 1942-го
Позволю себе немного дополнять
рассказ фронтовика. Не дополнять, ко-
нечно, не то слово. Просто хочу тем
возможным читателям, кто помоложе,
кто мало что знает о Сталинградской
битве, даже живя в нашем городе, по-
мочь представить тот критический мо-
мент битвы в разрушенном, но не сда-
ющемся Сталинграде.
...Генерал-лейтенант Чуйков прика-
зал к четырнадцатому сентября скрыт-
но и в расчлененных порядках сосре-
доточить дивизию Родимцева в Крас-
ной Слободе. Первым стал готовиться к
переправе знаменитый 1-й стрелковый
батальон 42-го полка. Всего в дивизии
насчитывалось десять тысяч бойцов и
командиров. Но более тысячи не име-
ли никакого оружия. Чуйков, узнав об
этом, связался со штабом фронта и от-
туда дали команду всё, что можно, изы-
скать и срочнейше доставить в Крас-
ную Слободу — через пойму, по Завол-
жью. Если в обрез автоматов и кара-
бинов, то хотя бы мосинские «трехли-
нейки» времен Первой мировой... Ибо
без хоть какого-то оружия в Сталингра-
де тогда солдату, понятно, делать было
просто нечего. На правом берегу ору-
жие должно было быть в руках бойцов
с самой первой минуты. А то ведь, как
вспоминал честнейший писатель Вик-
тор Некрасов, в конце лета сорок второ-
го в Серафимовиче их стрелковый полк
временно, видимо для отвода возмож-
ных шпионских глаз, вооружили ...пал-
ками вместо винтовок на плечах и бу-
тафорскими пушками. А настоящие,
к слову, те самые мосинские, винтов-
ки были только у двух бойцов, охра-
нявших полковое знамя. Но родимцев-
ские полки и батальоны старались воо-
ружить максимально по тем временам.
Первые боевые минуты для многих
переправившихся бойцов начинались у
древнего царицынского соляного при-
чала, названного после битвы Стеной
Родимцева. Сколько же на этом участ-
ке полегло молодых безусых ребят и
уже почтенных отцов преимуществен-
но крестьянских немалых семей, так и
не успевших вонзить во врага пулю или
штык... Не укладывалось в голове, что
районные власти однажды разрешили
устроить прямо на этой, омытой ратной
кровью Стене доходную шашлычную
для кавказцев. И процветала она, благо-
43
Сталинградская книга
На правый берег, сентябрь 1942-го
44
даря беспамятным посетителям явно не
послевоенного поколения, лет десять.
Пережила благополучно и шестидеся-
тилетие Сталинградской битвы, и такой
же юбилей Победы, и столетие комди-
ва Родимцева... Говорят, при подготовке
ряда изданий с фотографии Стены эту
шашлычную стирали с помощью ком-
пьютерных хитростей. Хоть издателям
было откровенно стыдно.
...То было страшное время. В моно-
графии академика Самсонова «Сталин-
градская битва» читаем: «13 сентября,
после авиационной и артиллерийской
подготовки, противник начал штурм го-
рода... Противник бросил против на-
ших войск большие силы авиации и
прижал их к земле. 14 сентября на бое-
вые порядки 62-й армии гитлеровцы об-
рушили огромной силы удар с примене-
нием большого числа танков и пехоты.
14 сентября вошло в героическую эпо-
пею Сталинградской битвы как один щ
самых критических дней обороны».
— А наш взвод четырнадцатого пе
реправляться начал, поздно вечером
часов в одиннадцать... И где-то око.
ло часа ночи ступили на Сталинград-
ский берег. Медленно шли, не прогулка
ведь... — сказал мне Виктор Прокофъе-
вич. — Да, пятнадцатого были в Ста-
линграде. Точно помню. Не с первой
группой, но со второй наверняка... Ро.
димцев на сутки раньше у Чуйкова уже
был. Тогда-то мало кому было извест-
но о конкретных передвижениях комди-
ва, но я после войны прочитал в одной
книжке, что Чуйков его вызвал накануне.
— А на чем переправлялись?
— Если вы о нашем саперном взво-
де, то мы уместились в нескольких лод-
ках, покрупнее которые были и, по-
нятно, понадёжнее. Катера под завяз-
ку загрузили. Пехотой... В ротах чело-
век по сто с гаком, их разделять нель-
зя было. А отдельным взводам, в том
числе и саперному нашему, разреши-
ли на лодках. Это исключением явля-
лось, но обстановка диктовала такие
исключения... Тесновато, конечно, с на-
шим хозяйством, но уместились. Ло-
док вообще немного было, шлюпок...
Опасно это и малоэффективно. В слу-
чае чего, мина или бомба гахнут рядом
и нет лодочки... Это с одной стороны.
А с другой — ежели они в катер или в
баржу гахнут? Или снаряд... Барж
тоже мало подогнали, тогда ж не как
сейчас — самоходки... Буксиры нужны.
Но были баржи. Ну и в основном кате-
ра, бронекатера. Волжская флотилия.
Понтонные батальоны хорошо помо-
гали. Переправлялись только стрелко-
вые части, тяжелая артиллерия оста-
валась на левом берегу. А противотан-
ковые пушки и минометы приказали
брать на правый берег. Оно и понят-
но... Цель-mo сначала ставилась диви-
зии аховая — двумя полками быстренько
очистить от немцев весь центр, а по-
том и вообще — от Мамаева и до Цари-
цы... Первый батальон весь и лег от та-
Пепел и цемент.
кого приказа... На вокзале им доска памятная висит... В общем, автоматами да
винтовками, тем паче трехлинейками, не обойдешься вот и брали пушечки и ми-
нометы. Я помню, как-то прочитал одного умника, что даже на плотах шла пе-
реправа. Не знаю, не видал. Можно и на плоту, в конце концов, а как с течением
быть? Так не в Сталинграде, а на Голодном острове окажешься.
— Страшно было?
— Да кому ж на войне не страшно?.. Пока живой, страшно бывает очень
даже часто... Не только мы, но и немцы к нашей переправе готовились. И уж
старались на полную. Бомбы, артиллерия, и из автоматов поливают, чуть кто
к берегу приближается. С любого высокого здания им всё видать. Поначалу в
Слободе два катера в районе посадки вообще пристать под огнем к берегу не
могчи, лупят и лупят фрицы...
Еще хочу сказать, что каждый видит всё ж только свой участок, то, что
вокруг. А то начнут некоторые записные ораторы говорить или писать за всех.
А ковырнешь такого, так он вообще воевал не в той степи, как говорится...
Нас снесло маленько, и шли мы в темноте, к берегу приткнулись примерно
в районе, где сейчас центральная лестница. А приказ был выходить туда, где
теперь другая лестница, вот тут, под домом нашим... Запасной вариант —ме-
тров сто пятьдесят повыше, в районе пивзавода. Он и до войны, и после вой-
ны трубой тонкой тут дымил, на берегу, где дом этот теперь большой, что
«обкомовским» раньше звали. Центральная переправа городская здесь была, но
причаливали и выше, и ниже по Волге. Не все ж в одну точку, это и малой пой-
мет. В общем, я думаю, таких основных мест несколько было. Я имею в виду пе-
реправу нашей дивизии.
Немцы, конечно, старались по катерам бить. Там еще, помню, у слободско-
го берега баржа загорелась и освещала пол-Волги... У немцев, считай, господ-
ствующее положение, с иных мест — всё как на блюдечке... На нашу беду у них
таких мест много имелось. Так что наши лодчонки еще прошмыгнули удачно,
если можно такое слово здесь применить. Помню катер один... Вот уж вро-
де рядом берег правый, вокруг столбы воды, кипит Волга... Ну и попадание...
огонь... крики... А ведь просто так в воду тоже не прыгнешь. Ночь, темень
осенняя... Прыгни-ка, да в амуниции... Да еще и винтовку драгоценную не поте-
ряй... У меня-то не винтовка, а пистолет был, хоть и не положен он солдату.
Это я о других говорю. Значит, ежели винтовка иль автомат в одной руке, то
другой-одной в случае чего грести придется, если не у берега в воде окажешь-
ся... И на шею не повесишь... Конечно страшно...
Виктор Прокофьевич встал с дивана, подошел медленно к окну...
— Не думал, что когда-нибудь буду глядеть на Волгу и не видеть ничего...
Под носом чуток вижу, а дальше пятна какие-то, то светлые, то темные...
И для врачей я старый уже... Сложный случай, так что терпи, дед, а то после
операции неизвестно что будет. Да ничего, я и до магазина помалу дохожу, и
до скамейки на набережной...
Старик вернулся к дивану.
— А здесь уж, в Сталинграде, о страхе мы не думали. Бойся не бойся — все
одно. Это когда из Слободы глядели на ад этот да плыли когда, то, честно го-
воря, страшновато было. А тут уж стали драться, как могли... Ну и война не
кино: только на берег и «Ура!» ...Мы ж в какой-никакой, а в тыл к своим при-
были, пополнение, усиление... Потом, ведь все знали, что и Чуйков здесь, и Ро-
димцев рядом. На таком «миру» и смерть красна. Но тыл этот узкой полоской
был. Как Чуйков без нашей дивизии держался — один Бог ведает...
45
Сталинградская книга
Виктор Прокофьевич Нестеренко
в день 45-летия Великой Победы
46
Наши саперы вступили в бой толь-
ко к вечеру, пятнадцатого. Надо было
осмотреться, а не лезть к черту на
рога. Кое-что придумать, где и чего ми-
нировать, как фрицев из домов и подва-
лов выкуривать, как не давать сосредо-
тачиваться. И чтоб они наши войска не
разобщали. Трудно тогда было, в сентя-
бре... Да и в октябре не лучше... Два пол-
ка, наш и сводный, сумели занять Мама-
ев курган через два дня, к семнадцато-
му сентября. В нашем всего два бата-
льона было, третий накрыли в Банном
овраге так, что он и двинуться к кур-
гану не мог... Ненадолго заняли Мамаев
и с ужасными потерями... Всё подкре-
пления танкового ждали, а танки не-
мецкие поперли. Пришло подкрепление,
но оно ведь тоже не по площади стро-
евым шло. Пробивалось... Но через два
дня курган мы взяли!.. И немцы только
дней через десять половину холма это-
го опять заняли. И то ненадолго. Вок-
зал тоже вроде быстро наши бп
все окрестные улицы. Но какой це?^
И потом, вот вроде взяли, отбили п ’
крыли, перерезали. И вдруг немцы опя^
прут, и всё отбитое нами к ним onv*
дит. Так сплошь и рядом было. Так ч °'
праздновать победы мы не спешили °
Служил Виктор Нестеренко вещ
Сталинградскую битву в полковой раз-
ведке, в звании старшего сержанта Ко.
мандиром саперного отделения. По-
сле окружения немцев саперы без дела
не сидели. Работенка в период «котла»
была такая: сопровождали разведчиков
во время их ночных вылазок в тыл вра-
га, проделывали входы-выходы на зами-
нированной территории разрушенного
города. А когда разведчики приносили
точные сведения о том, что и где мож-
но подорвать, какие где имеются важ-
ные объекты, то шли в эти проходы уже
саперы-подрывники и уничтожали цели.
На вопрос: что ему лично удалось уни-
чтожить? — Виктор Прокофьевич отве-
тил с улыбкой: «Лично мне вроде бы ни-
чего, а всем вместе — армию Паулюса,
а потом и Гитлера. А если серьезно, то
был у немцев в районе нынешней тюрь-
мы на Голубинской большой склад с го-
рючим. Вот его я грохнул, считай, в оди-
ночку. По наводке разведчиков, конечно.
Не потому, что герой ловкий был, а по-
тому, что там больше одного человека не
требовалось. И вообще саперы иногда
больше пользы в одиночку приносят...»
На отбитом-таки навсегда Мамае-
вом кургане ему посчастливилось уча-
ствовать в историческом соединении
войск Сталинградского и Донского
фронтов. Потом ранение, после которо-
го новое назначение в 105-й полк 77-и
дивизии 51 -й армии генерала Труфано-
ва. Снова ранение, на этот раз тяжелое...
На четыре месяца — госпиталь в Пяти-
горске. После него — танковое учебное
подразделение и новая воинская специ
альность командира танка Т-34.
Его танк с боями дошел до Берлина.
До развалин Берлина.
Пепел и цемент.
Бомба всегда чёрная...
Не знаю, есть ли где еще памятный знак, установленный одному конкрет-
ному дню... Но жителям города нашего не надо объяснять, почему на набе-
режной, перед панорамой белеет мраморный камень, на котором начертано:
«23 августа 1942 года». В этот день Сталинград бомбили многие сотни фа-
шистских самолетов, совершивших две тысячи вылетов. Потом еще несколь-
ко дней, вплоть до двадцать шестого числа. Да и до того черного дня тоже тво-
рилось...
Одиннадцатого августа особенно. Даже, считай, во двор дома первого секре-
таря обкома Чуянова бомба упала. А в доме — престарелый отец, жена, сестрен-
ка и полуторагодовалое дитя, сынишка... Заикаться уж начал от страха и взры-
вов, которые и специально заведенный патефон не глушил... Потому-то и отпра-
вил Чуянов семью в Палласовку. А кто б не отправил, имея не только возмож-
ность, но и, по сути, приказ? И уехала семья не на грузовике, наполненном до-
бром, как злорадствуют ныне позднеиспеченные историки. Лучше б написали,
что отец-старик Чуянова отказался-таки ехать и через несколько дней был ранен
в развалинах «обкомовского» особняка...
Помнится, в конце ноября пятьдесят седьмого, на «девять дней» моего отца,
к нам в квартиру на поминки пришёл его товарищ и сослуживец, бывший на-
чальник медслужбы корпуса народного ополчения и главный эвакуаторщик на-
селения на левый берег Алексей Михайлович Поляков. После горькой рюмки,
по поздним воспоминаниям мамы, он, шестидесятилетний и сам смертельно
больной, безо всяких партийных оглядок мучительно говорил о тех горящих
сталинградских днях... И уже тогда, как точно запомнила мама, сокрушался,
что далеко не всё рассказано об усилиях местных органов по спасению населе-
ния, а немало, в угоду Хрущёву, просто подхалимски оболгано, да ещё и опу-
бликовано... (А сколько грязи опубликуют на этом хрущёвском «фундаменте»
услужливо-малограмотные «СМИтчики» через полвека?) Через год Александра
Михайловича не стало. Похоронен он неподалёку от моего отца, на их могилах
небольшие одинаковые казённые «исполкомовские» памятники из красного гра-
нита...
Да что теперь-то... Чуянову та отправка семьи нынче в определенных из-
даниях почти безапелляционно в вину вменяется, хоть он в дневнике своем,
дважды изданном, всё, что можно, описал кратко. Современным сенсацион-
ным исследователям и особенно исследовательницам подумать бы в связи с
этим над таким вопросом: почему он раньше семью не отправил, чего требова-
ли инструкции и энкавэдэшные указания. Семья-то непростая. Если бы, не дай
бог, она к фашистам попала, то враг бы заимел весомых заложников (одно дитя
чего б стоило в гестаповских лапах...), то есть серьезный аргумент для шанта-
жа и давления не только на главного обкомовца. Чуянов был еще и председа-
телем горкома обороны, членом Военсовета Сталинградского фронта и, понят-
но, носителем суперсекретов. И потому давно был обязан по всем статьям от-
править семью в глубокий тыл, но тянул до последнего. Но это понятно, если
хочешь понять. А некоторые комментаторы трагедии сталинградского мирного
населения, которых, кстати, тогда в городе и близко не было, хорошо понима-
ют и практично усвоили только одно: нормальные, взвешенные, исторически
и архивно-документально выверенные публикации малопривлекательны для
нынешних СМИ — сенсаций, рожающих рейтинг, нетути. Не прославишься,
47
Сталинградская книга
48
в зубах у читателя не навязнешь. Да и
документы архивные частенько — что
дышло: куда кто задумал, туда и повер-
нет...
Вот и бубнят не первый год пу-
бликаторы, что семьи Чуянова и пред-
исполкома Зименкова, тоже члена гор-
кома обороны, по голому, без малого
лесочка, выжженному Заволжью еха-
ли в «безопасную» Палласовку... Почи-
тали бы у Константина Симонова в по-
вести «Дни и ночи», что из себя та до-
роженька представляла. Поезжайте, по-
глядите на несколько памятников да
могил братских в районе вокзала в Пал-
ласовке. Они в упокоение кого установ-
лены? — мирных людей, беженцев, по-
гибших здесь в сорок втором от посто-
янных бомбежек. И вообще вся область
почти настежь открыта была с грозяще-
го воздуха... Вы прочтите хоть две точ-
ные цифры из того же дневника чест-
нейшего Чуянова, почетного горожа-
нина нашего, похороненного на глав-
ной высоте России... «За первую дека-
ду августа на территории Сталинград-
ской области отмечено 2228 вражеских
самолето-вылетов, 492 взорвавшиеся
фугасные авиабомбы». Это всё — еще
до двадцать третьего числа...
...Суммарная августовская сила вра-
жьей взрывчатки, обрушившейся на
Сталинград, была, говорят, почти та-
кой, как при атомной бомбардировке
Хиросимы...
Под этим камнем у музея-панора-
мы, образно говоря, погребены десят-
ки тысяч жизней мирных жителей. Из
них многие тысячи маленьких, часто
совсем крохотных, жизней, ангельских
душ... А уцелелевшим детям, которые
не ушли из города, которых не смог-
ли найти, собрать, эвакуировать в дет-
дома неоккупированных сельских рай-
онов, или хотя бы переправить за Вол-
гу, пришлось испытать осенью и зимой,
вплоть до второго февраля 1943-го,
страшные дни. Для них родной город —
разрушенный и сгоревший, можно ска-
Почетный строитель России
Геннадий Иванович Смирнов,
управляющий трестом
«Вол гоград нефтегазстрой».
1970-е гг.
зать, заживо — стал ледяным пленом,
голодным криком, сиротской долей...
И хотя рассказы мои о фронтовиках,
да как же не вспоминать и о детях —
мучениках Сталинграда?.. Они отдель-
ных больших книг заслуживают, и не-
сколько таких книг вышло в последние
годы.
И я расскажу о таком ребенке, сиро-
те Сталинграда...
...Почетный строитель России Ген-
надий Иванович Смирнов, работавший
в семидесятых управляющим треста
«Волгограднефтегазстрой», а потом
много лет главным инженером «Обл-
колхозстройобъединения», собеседни-
ком был спокойным, неторопким, не
склонным к высоким словам. Просто
вздохнет иногда и скажет, к примеру,
следующее:
Пепел и цемент.
—Я бы тем пацанам да девчушкам, что здесь в «котле» рядом с фашистами всю бит-
ву находились. тоже медаль «За оборону Сталинграда» выдал бы. Их остаюсь-то... Вот
последний раз приезжала из Питера делегация тамошнего отделения нашего общества
«Дети военного Сталинграда», всего три человека... А бывало, человек двадцать приез-
жали. Мы ведь, сами того не понимая, одним видом своим и поведением вселяли в немцев
мысль о там, что не одолеть им никогда народ русский, советский... Если уж дитё голод-
ное и завшивленное обычно не шло на поклон к ним... Ну сами они иногда сентименталь-
но кидаци детям какой-нибудь объедок, это ладно, было, брали с голодухи... Но это еще до
морозов, а уж когда ущучило их совсем, так они сами у детей могли кусок последний вы-
рвать...
Мы с дружком к Рождеству, помню, совсем околевали в блиндажике своем. Бабуш-
ка моя рядом в домишке тоже помирала, у меня одно занятие было: собирал, где мог,
дрова для ее печурки... На Дар-горе мы бедовали тогда, где и жили до войны. Так вот,
ружок постарше был, посильней, приманил невесть откуда взявшуюся собачонку, взял
грех на душу. Варит он, помню, в ведре мясо, а я, двенадцатилетний, и встать не могу,
плывет все перед глазами... Но тут врываются в блиндажик наш несколько фрицев,
на ым и запах приползли, гады. Отшвырнули нас, руками к недоваренному мясу лезут,
грязной консервной банкой бульон черпают, глотают, обжигаются... Дружок Сашка
как заорёт, понял, что если они всё сожрут, то нам хана и бабушке моей тоже. Хвата-
ет он в углу собачью голову и в ведро фрицам ее... Они как увидели — Сашку прикладом
в лицо и на улицу, затошнило их, сук, завыворачивало... А нам того и надо... Страш-
ное это дело, голод...
В душе своей и памяти Геннадий Иванович тоже установил собственный па-
мятный знак одному августовскому дню сорок второго года... Восьмого авгу-
Дети Сталинграда...
Сталинградская книга
50
ста его мама, Серафима Порфильевна, работница плавучего госпиталя, обору-
дованного на пароходе «Коммунистка», ушла в очередной рейс: повезли из Ста-
линграда в Астрахань партию раненых, четыреста пятьдесят человек. Фашисты
уже тогда вовсю минировали Волгу с самолетов, спуская на парашютах дон-
ные, большой силы, мины с магнитными и акустическими аппаратами. И девя-
того августа из Ахтубинска пришла весть, что плавучий госпиталь подорвался
на минах... Из всех раненых и персонала уцелело не больше десяти душ. Но ма-
тери среди них не было...
— У меня ведь, — продолжает Геннадий Иванович, — отец еще до войны умер, от-
чим погиб летом того сорок второго под Клетской. Дед тоже помер, дядя в Красно-
армейске погиб, как позже выяснилось. Оставалась одна бабушка Шура, и вот помира-
ла и она... А как ладно жили мы до войны. Отец с дедом здоровые были мужики, рабо-
тали на лесозаводе имени Куйбышева, на Волге, «толкалами». Это когда плоты при-
ходили, они их разбирали, толкая бревна к берегу. Но это обычные плоты, из кругляка.
А были еще «беляны». Это уже многоярусные сооружения, предназначенные для спла-
ва первосортного, то есть белого, леса. На верхнем пролете обычно дом или несколь-
ко домов ставили для сплавщиков. Вот один из таких домов дед когда-то перенес на
Дар-гору, пристроил к нему кое-чего, стал в нём жить с семьей. Потом отец с мате-
рью там же жили. Ия, считай, там родился... Но немцы, когда заявились, выгнали нас
с бабушкой оттуда, вещей даже не дали собрать. А дом разобрали, хороший лес им ну-
жен был для блиндажей...
...Впечатляющий памятник установили в свое время на набережной погиб-
шим мирным жителям Сталинграда: накрывает бомба женские и детские фигур-
ки... Только бомба почему-то серо-голубого цвета. Нет, черной она должна быть.
И черной все равно видят ее дети военного Сталинграда...
Пепел и цемент.
А день второго февраля для Генна-
дия Ивановича Смирнова был, прежде
всего, днем поминовения бабушки его,
Александры Васильевны. В знамени-
тую дату осиротел он окончательно...
— Помню, бегу на площадь, где кино-
театр «Мир» сейчас, там наши бойцы раз-
дают людям похлебку из армейских котлов,
наливают мне в кастрюльку черпак полный
и еще в ведерко... И хлеба кусок. Хлеба!..
Назад бегу к бабушке, дверь распахиваю,
кричу: «Баба! Наши, наши пришли!» А она
не слышит меня... Ну хоть бы денечек еще
пожила. Один денечек...
Шестидесятый после Сталинград-
ской битвы февраль стал последним в
жизни Геннадия Ивановича Смирнова...
Несколько лет назад я впервые при-
шел к музею-панораме в день 23 авгу-
ста. И хотя я «дитя» не военного, а по-
слевоенного Сталинграда, теперь тоже
хожу на печальные августовские ми-
тинги к памятному камню.
Белый камень лежит, а под ним:
черный день, черный крик, черный дым...
51
Сталинградская книга
Охота на львов
«Стихи дальнего следования»... Эта книжка Михаила Луконина пеплом осы-
палась в Волгу в адову бомбежку двадцать третьего августа сорок второго, когда
сгорела типография «Сталинградской правды». Но поэт, боец истребительного
батальона, а позже лейтенант-танкист, рвавшийся с другого фронта на Сталин-
градский, как бы не заметил этого, ведь в этот же день случилось самое страш-
ное: погибла под руинами его мать Наталья Ефимовна, возвращавшаяся с рабо-
ты домой...
Пройдет долгих пять лет, и здесь же, в возрожденной типографии «Сталин-
градки», будет снова напечатана его первая книга, правда, с другим названием
и в основном новыми стихами. В ней впервые появилось ставшее впоследствии
хрестоматийным стихотворение «Сталинградский театр». С той поры наш поэт-
земляк включал его во все свои почти сорок вышедших в СССР и за рубежом
книг.
Здесь львы
стояли
у крыльца
лет сто
без перемен,
как вдруг
кирпичная пыльца,
отбитая дождем свинца,
52
Драматический театр им. Горького. 1930-е гг.
Пепел и цемент.
Сталинградский драмтеатр восстанавливается
завьюжила у стен.
В фойе театра
шел бой.
Упал
левый
лев,
а правый
заслонил собой
дверей высокий зев.
Я вспомнил об этом,
взглянув вчера
на театр в коробке лесов.
Фанерную дверь его по вечерам
сторож берет на засов.
Строители утром идут сюда,
чтобы весной
театр засиял,
как никогда,
красками и новизной.
...Семья наша приехала из Крыма в Сталинград еще в июле сорок четвер-
того. Добавлю, что после трёхмесячного житья-бытья в Красной Слободе отец 53
Сталинградская книга
(списанный в запас по ранению младший политрук), мама и трёхлетний брат
Валерка поселились в одной из комнатушек отчасти восстановленного Дома
Павлова, где я и родился. Через пять лет уехали во Фрунзенский, ныне Серафи-
мовичский, сельский район, куда перевели работать отца. В пятьдесят первом
вернулись, получив на пятерых небольшую по нынешним, но огромную по тем
временам двухкомнатную квартиру в доме на улице Мира. Быстро и естествен-
но, как это и полагалось в послевоенные годы, сошлись мы со всеми соседями.
Сдружились взрослые, а уж мы, пацаны...
На первом этаже нашего подъезда в комнатке коммуналки небогато и шумно
жила семья Файзулиных: дядя Федя, тетя Клава и двухлетний Мишка. А в пять-
десят втором у Файзулиных еще один сын, Вовка, родился — будущий извест-
ный футболист и главный тренер «Ротора».
О послевоенном братстве жителей Сталинграда можно говорить бесконеч-
но. Но я начал со стихов о каменных львах, а перешел на свой старый двор и се-
мью Файзулиных. Какая тут, казалось бы, связь? А самая прямая.
Когда Луконин в сорок шестом писал о строителях, восстанавливавших
драмтеатр (где в сорок втором, после бомбежки 23 августа, три недели рас-
полагалось второе по численности в городе бомбоубежище, где от ран и го-
лода умирали старики, женщины и дети и, порой прямо на сцене, до самого
конца января сорок третьего шли бои), то среди них был и фронтовик Федор
Файзулин.
Вот уж кто «шлемоносец» в самом прямом смысле. Если Луконин носил
танковый шлем, будучи все же военным корреспондентом газеты «На штурм»
танковых соединений генерала и будущего маршала Ротмистрова, то рядовой
Федор Файзулин с марта сорок четвертого в шлеме своем был заряжающим тан-
ка. По годам (весной сорок четвертого ему восемнадцать исполнилось) не при-
шлось ему биться на Прохоровском поле. Но, как фронтовики говорят, из десят-
ков незнаменитых битв одна знаменитая с лихвой получается. И хватило Феде
всего на войне: двух ранений, одного ордена, не считая медалей, освобождения
Восточной Европы — диковинной для мальчишки из захолустного татарского
54 поселка...
Пепел и цемент.
После войны, девятнадцатилетний, в бедняцкий родной домой он не по-
ехал, хотелось, видно, еще «погулять» по свету да посмотреть на жизнь. На-
писал родителям, что вместе с однополчанином решили по оргнабору ехать
на Волгу, в знаменитый Сталинград. Листовку в одной конторе увидели. Сам
Совнарком страны организовал в Сталинграде большой строительный трест,
вернее, аж три треста в одном. Дело надежное. Пусть жить там особо негде, но
и в многодетном отцовском доме тоже, кроме койки в углу, ничего не предви-
дится. А койку и в Сталинграде дадут. Главное — работы там полно, со всей
страны люди, заводы восстанавливаются, карточки продуктовые постоянные.
Поживу, мол, посмотрю, денег заработаю... А так, с одними медалями, приез-
жать...
Осенью сорок пятого пришел Федор в только-только организованный «Глав-
сталинградстрой». В «Жилстрое» приобрел сначала профессию рядового отде-
лочника, потом в «Культстрой» перешел, там овладел редким ремеслом масте-
ра по художественной формовке, лепным украшениям. Жил, понятно, в обще-
житии. На Тракторном. И работал там же. Центр Сталинграда не сразу начал от-
страиваться, в первые после Победы три года в основном вокруг крупных заво-
дов жилые поселки росли. Соответствующие промышленные министерства, по-
лучив соответствующее «планов громадьё», заботились о своих рабочих и спе-
циалистах, о крыше над их головами.
Вот и Федя вначале вкалывал на заводской жилстройке. В основном вос-
станавливали довоенные здания, то есть возрождали разрушенное, в поселках
тракторного и «Красного Октября». Правда, рядовым штукатуром работал Фай-
зулин, не до особых «художественностей» строителям на этих объектах было.
Хотя как сказать. Вон поселок завода имени Петрова, он уже в начале пятиде-
сятых был признан лучшим в РСФСР (!) по типовой застройке. И сейчас еще,
через полвека, рядом с типовой рациональностью и однообразием видны на
двухэтажных зданиях старой части поселка явные «художественности» и архи-
тектурные «излишества», та же лепнина. Успевали, значит, какую-никакую кра-
соту добавить в однотипье. Хотя вряд ли от кого это требовалось по инструк-
циям...
В сорок восьмом центр города, проспект Металлургов, Второй Сталинград в
строительном отношении заметно оживились. Стали реконструировать старые
и закладывать новые здания: высокие да красивые. Пришла пора формовки, ко-
лонн, лепнины, пилястр, рустов, орнаментов, изящных карнизов и арок...
И в жизни Федора поуютнее и покрасивее стало. Встретил он Клаву — из
местных, видную, темноглазую, сильную да высокую. Раздумывал сначала:
одно дело, что на голову выше его, да еще и на пять лет постарше. Да какая это
в молодости разница: двадцать два и двадцать семь? Жить стали «за полотном»,
в частном секторе, снимали там кухнешку. Клава работала где придется, по-
том уборщицей в солидное и надежное сельхозуправление устроилась, на Вол-
годонской улице. Располагалось управление в старом царицынском доме, а ря-
дом строили немцы пленные жилую пятиэтажку. Да, ту самую, куда потом все-
лились долгожданно наши семьи. Да разве ж о таком счастье думала Клава, ког-
да каждое утро ходила мимо этой стройки?
Но дядя Федя как семейный уже стоял в очереди на квартиру, вернее, конеч-
но, на комнату... Работал он заметно, «висел» на Доске почета, имел звание ста-
хановца. А тут, в сорок девятом, первый сын, Мишенька, родился... Двухгодо-
валого его и ввели летом пятьдесят первого в восемнадцатую квартиру. А меня
почти пятилетнего, — в двадцать вторую...
55
Сталинградская книга
Фонтан «Каменный цветок» возле жилого дома на улице
Мира, напротив драмтеатра.
1956 г.
Лепщик за отделкой
вновь построенного здания
Совпартшколы Сталинграда
(ныне медуниверситет).
1950 г.
Посмотрите внимательно на первые
отстроенные и восстановленные ста-
линградские дома на улицах Советской,
Гагарина, Мира, Рабоче-Крестьянской,
проспектах Ленина и Металлургов.
Ведь практически нет двух одинаковых
зданий, и каждое заботливо украшено
56 лепными узорами и карнизами, фрон-
тонами и колоннами. А во дворах
где еще сохранились осовременен^
ныне фонтаны, где мы ребятней спаса
лись от летней жары...
Вот прямо напротив драмтеатра вс;
дворе жилого лома постоянно шумели
даже два фонтана. В центре одного вы-
силась скульптура: юноша держал нал
головой древний символ нашего горо-
да — волжского осетра. А второй фон-
тан, выполненный по мотивам бажов-
ских уральских сказов, с цветной под-
светкой воды, был вообще общепри-
знанным шедевром и назывался «Ка-
менный цветок». К сожалению, этих
фонтанов давно нет. Извиняюсь, один
вроде есть... Только теперь струями
омывается тут не каменный Данила-
мастер с резцом и молотком в руках,
в холщовой рубахе, с русскими кудря-
ми, схваченными ремешком, а какая-то
сексуально несдержанная голозадая
металлическая парочка афроамерикан-
ского цвета...
Некоторым дюже «продвинутым»
или беспамятным жителям сегодняш-
него Волгограда можно, конечно, сколь-
ко угодно ухмыляться над облупленной
«девушкой с веслом», заросшими гря-
зью и окисью профилями свергнутых
вождей, лебедями и петухами на стенах
(их еще можно рассмотреть на фасадах
некоторых домов на улице Ленина, как
раз в створе с институтом искусств), на-
зывать все это «безвкусицей» или «ар-
хитектурными излишествами». Те же
львы несколько лет стояли с пооббиты-
ми мордами, а один и вовсе без хвоста.
Но — о, радость! — в один распрекрас-
ный день бедных львов как бы наняли
сторожить суперчревоугодный псев-
дофранцузский бар, вгрызшийся в свя-
тое здание, где когда-то умирали от го-
лода и жажды раненые дети и женщи-
ны ...И вынужденно привели каменных
«охранников» в порядок...
Наверное, я немного отошел от на-
шей темы. Хотя как сказать... Лепные
украшения, художественная отделка
зданий — это не просто лицо после-
Пепел и цемент.
Сталинградские дети Галя Матушкина
и Нина Иванова, жившие в доме
неподалёку от драмтеатра.
1952 г. 57
военного Сталинграда. Это, если хоти-
те, воплощенная мечта тех горожан, на
глазах которых город в черном августе
погрузился в тьму и огонь... Впрочем,
как писал поэт Юрий Окунев: «Кто в
городе разрушенном не жил, тому вол-
ненье это не знакомо».
Львов делал ранней весной пятьде-
сят второго, считай заново, дядя Федя
Файзулин. Не один, конечно, делал,
были еще мастера. Тот же Борис Сте-
панович Хабаров, после демобилиза-
ции тоже прибывший в разрушенный
Сталинград. И тоже ставший лепщи-
ком, мастером художественной фор-
мовки. Фигуры-скульптуры трёх муз
над фронтоном драмтеатра, ныне, сла-
ва богу, восстановленные, как раз соби-
рала и устанавливала в 1952 году бри-
гада треста «Культстрой», где трудился
Хабаров. А потом работал почти сорок
лет кряду в местных мастерских Худо-
жественного фонда. Наши скульпторы
Сталинградская книга
58
старшего поколения справедливо называли его творческим брагом и ,сх„и.|(.
Надо сказать что Фёдор Файзулин еще в пятидесятых годах был ynocioCH
редкого тогда мирного ордена «Знак Почета». А ордена в те годы не но ра1„а.
рядке давали... Сколько вкладывали они, пришедшие с фронта первоетроитсли
и зодчие молчаливой любви к зарождающемуся своему мирному очагу-городу;
Очень гордился дядя Федя, чей танк когда-то если не львом, то медведем сотни
раз кидался на вражьи рога, этой своей работой. Ведь львы стали одним из сим-
волов нашего героя-города. И недаром лауреат Сталинской премии Михаил Лу.
конин увековечил их в прекрасных стихах.
Но львы продолжают будить творческую фантазию. Вспомню, что в дни
празднования 60-летия Сталинградской Победы в наш город вместе с группой
столичных писателен приезжал выдающийся русский поэт, лауреат Государ-
ственной премии России Юрий Кузнецов. Ранее бывал он в Волгограде не раз,
да и жил в молодости в соседнем Краснодаре. Рожденный там же, в кубанском
Тихорецке в сорок первом, так и не увидел своего отца, погибшего в крымской
бойне...
Конечно, в разные годы у нас бывали десятки и сотни известных советских и
зарубежных писателей. Не каждый, но многие старались отразить на страницах
своих книг грозовой свет Сталинградской битвы. Помнится, в феврале 2003-го
в подарок ветеранам и даже президенту страны был выпущен большой и краси-
вый сборник, который так и назван — «Свет Сталинграда».
Мне однажды на встрече в одной библиотеке сказали, что мол, слишком
«красивое» название у антологии этой. Вот как ныне: если «свет», то, значит,
красивый блеск внешний. А поглубже бы глянуть... И понять, что кроваво-
обмороженная битва в придонских степях и на волжских берегах принесла по-
бедителям неисчислимые жертвы, но долгожданная весть о том, что фашист-
ский зверь смертельно ранен и начал отползать, стала воистину светом надежды
и для нашего народа, и для всего, как тогда говорили, прогрессивного человече-
ства. И в первую голову для стран антигитлеровской коалиции. Хотя сегодня рас-
плодившиеся на Западе, в Польше, Балтии и даже на Украине холёно-холодные
пересмотрщики итогов Второй мировой войны планомерно и сознательно «за-
стят» тот сталинградский или курский свет, а на солнце Великой Победы совет-
ского народа и его Красной Армии видят только тёмные пятна...
А почему бы им не покощунствовать, ежели, помнится, в 2004 году тог-
дашний американский президент на празднике в Англии, посвящённом 60-ле-
тию открытия второго фронта, поставил СССР в списке стран-победительниц
чуть ли не на третье место... И памятник там открыли лидерам не трех, а... двух
держав-победительниц. В Крыму демократы да националисты в момент собезь-
янничали: в Ялте подняли бучу у Ливадийского дворца. Сталина, Верховного
Главнокомандующего Красной Армии и Красного Флота, последнего русского
генералиссимуса, из кресла на памятнике, что собрались установить, высажива-
ли... Не место, мол, диктатору рядом с демократами Рузвельтом и Черчиллем...
Хочется крикнуть: «Доколе?!.» Но лучше, конечно, писать сильные стихи,
как это сделал Юрий Кузнецов в своей поэме «Сталинградская хроника», вклю-
ченной в вышеназванную юбилейную антологию. Многие считают эту поэму
лучшим стихотворным произведением о великом Волжском побоище, написан-
ным поэтом послевоенного поколения. В ней есть целая глава, которая названа
«Охота на львов». Вот они, уже кузнецовские, каменно-величавые и бесстраш-
ные сталинградские «хищники»...
Пепел и цемент.
Расскажу про охоту. Она
Может быть, как взрывная волна,
Началась в сталинградские будни.
Бомбовозы трясут небеса.
Сверим время: четыре часа,
Восемнадцать минут пополудни.
В этот адский воздушный налет
Даже в камне живое ревет
От огня и воздушного грома.
Затряслись от небесной лихвы,
Зарычали гранитные львы
У ворот театрального дома...
...После печальных похорон сына Михаила, погибшего на служебном армей-
ском посту весной семидесятого года, дядя Федя и тетя Клава как-то сразу силь-
но сдали... Конечно, радовались они спортивным успехам младшего сына, гор-
дились его футбольной известностью, дождались и внуков. Но вот смеющими-
ся, как раньше всегда бывало, я их, помнится, уже не видел...
В девяносто первом, чуть перевалив за шестьдесят пять, покинул белый
свет шлемоносец-танкист и первостроитель возрождаемого Сталинграда Фай-
зула Латыпович, по-русски Федор Леонтьевич, Файзулин. Ушел, как и большин-
ство ратников, тихо и незаметно... Не звучали на Центральном кладбище надмо-
гильные речи, салютные выстрелы и державный гимн... Впрочем, всё это здесь
когда-то было, когда хоронили Мишу...
И памятник, под которым с 2004 года лежит и тетя Клава, Клавдия Васильев-
на Файзулина, тоже не слишком видный да тяжелый, как и полагается у нор-
мальных людей — сдержанно-скромный. Без лепных украшений и архитектур-
ных излишеств...
Но — твердо стоят, величественные до сих пор, первые послевоенные ста-
линградские дома, украшенные вечными каменными цветами...
И львы, на которых еще поохотятся поэты.
Переправа, переправа...
...Двухгодовалого, его привезли из Даниловки в наш город в двадцать пятом
году, как раз в то время, когда Царицын переименовали в Сталинград. С тех пор
жил Валентин Пантелеймонович Смирнов, бывший слесарь-ремонтник автоба-
зы крупной строительной организации, в родном городе, как говорится, безвы-
ездно.
Правда, пришлось ему в молодости бывать в Болгарии, Румынии, Австрии,
Венгрии, Чехословакии, не говоря о «самостийной» ныне Украине. Но не тури-
стом. На рабочие рубли по европам не поездишь. Прошел старшина Смирнов
путь от Волги до Праги в качестве, как в советские времена говорили, воина-
освободителя. Имел, вернее, заслужил, как и положено фронтовику, награды —
по медали на почти каждую восточноевропейскую столицу... И извиняться да
каяться за своё ратное пребывание в Европе был не намерен, как бы ни надры-
Сталинградская книга
вались нынче западные или прибалтий-
ские низвергатели итогов Второй миро-
вой войны...
«И на груди его светилась медаль за
город Будапешт» — эта строчка из зна-
менитой, «не рекомендуемой» в свое
время к исполнению песни на сти-
хи Михаила Исаковского — ио нём, о
старшине-сталинградце. Да вот так по-
лучилось, что и через шестьдесят лет
после победы всё никак не вручали ему
ту медаль, в горах архивных докумен-
тов разбирались... Только и оставалось,
что песню о хате сожженной петь. Хотя
жена, слава богу, уцелела в том пожа-
рище...
— Мы ее частенько поём, — пом-
нится, говорила Тамара Степановна. —
А еще чаще «Помирать нам ранова-
то»... В нынешние времена старикам
только ее и петь осталось, для поднятия
духа... А это вот, погляди, мои награды.
Носить их, все двадцать, тяжело мне,
вот стендик муж сделал. Художник он
у меня способный, оформитель... Для
внуков и правнуков сделал, пусть смо-
трят. Вот и медаль «За оборону Сталин-
60 града», и орден Отечественной войны...
На ноябрьской Волге.
1942 г.
— Да у неё наград больше, чем у
меня, — улыбался Смирнов. — Она во
время Сталинградской битвы, хоть ма-
ленькой росточком да совсем молодень-
кой была, а в грозных тогда спецорга-
нах служила... Диверсанты, шпионы,
предатели, да и ворюги всякие — этого
«добра» на войне и вокруг войны хва-
тало... Вы это всё в телевизоре видите,
сериалы один за другим... «Диверсан-
ты» да «Смерти» сплошные, особен-
но к майским победным дням... А она,
можно и так сказать, в них роли игра-
ла, хоть и ругается иногда в экран: то не
так, да это не этак... Особенно когда про
«тупых и кровавых гэбистов», заград-
отряды да штрафбаты брехать начина-
ют. Те, кто и близко там не был...
Его самая первая и, пожалуй, са-
мая дорогая награда — тоже медаль «За
оборону Сталинграда». Действитель-
но, самая дорогая. Ибо оборонять, а по-
том освобождать родимый город — это
взаправду святое дело. Хороша страна
Болгария, а Россия...
Пепел и цемент.
...Он и после войны считал своей
родной школой железнодорожный ин-
тернат на Кубанской улице. Хотя преж-
нюю школу разрушили во время Ста-
линградского сражения, но интернат
ещё в сороковых построили аккурат на
ее месте.
Не часто, но приходил он сюда, пока
здоровье позволяло, с их Двинской,
расположенной неподалеку. Особен-
но в начале лета... Глядел, как по фут-
больному полю гоняла мяч детвора, а
на лавчонках сидели старшеклассники,
у которых намечался выпускной бал...
Когда-то, «жизнь тому назад», двад-
цать первого июня сорок первого года
вот так же прощался со своей школой
он. Субботний вечер, ангельские платья
девчат, застенчиво-неуклюжая походка
как-то сразу повзрослевших ребят. На
следующий день, в воскресенье, дого-
варивались ехать за Волгу...
...В первые недели войны он попал
в Севастополь, но с учебой на морско-
го офицера ничего не вышло, слишком
стремительно приближалась к Черному
морю война. Потом Михайловка, 22-я
отдельная истребительная бригада, ро-
та автоматчиков-десантников, боевое
крещение под воронежской Кантеми-
ровкой. Отступление, окружение...
— Слава Богу, — вспоминает Валентин
Пантелеймонович, — что вышел я из окру-
жения, сохранив документы, в том чис-
ле комсомольский билет, и личное оружие.
От роты нашей никого, считай, не оста-
лось, я еле в августе сорок второго добрал-
ся до Сталинграда, до севера города, при-
шел в комендатуру. Был направлен в одно
из подразделений 62-й армии. Поручили мне
срочно организовать лодочно-катерную
переправу в районе тракторного завода.
Собрали по всему берегу к причалам быв-
шего яхт-клуба десятка два пригодных су-
дов, несколько плотов сделали на всякий
случай, стали работать. А работа какая?
Сначала в основном только связных пере-
возили, боеприпасы, ведь за Волгой стояли
артчасти, им ориентировки нужны были,
карты, не говоря о снарядах... Заводы ста-
линградские снаряды, мины делали... А по-
том и раненых, и мирных жителей, и про-
довольствие. А спасали сколько людей...
Бывало, на глазах тонет пароход или ка-
тер... Страшно вспоминать... Особенно,
понятно, ночью много дел было.
В середине сентября помогали пере-
правляться в горящий Сталинград регуляр-
ным частям дивизии Родимцева. К началу
октября на севере города очень сложная
обстановка была, еле отбивались... Тут-то
меня и ранило, третьего октября. Очнул-
ся в госпитале в Средней Ахтубе. А на со-
седней койке, как выяснилось, — сам комен-
дант Сталинграда майор Демченко. По-
сле госпиталя я опять хлебнул лиха на пе-
реправах, а уж к зиме дело шло, «сало» да
первый лёд на Волге и по берегу... Однаж-
ды опять с Демченко столкнулся, и он меня
взял с собой, служить в комроту, в Беке-
товку. Комендатура была в том старом
деревянном доме, где проходил самый пер-
вый допрос Паулюса. Видел я его издали.
Сухой, как жердь. Мороз под тридцать, а
он в фуражечке, форму не нарушает. Арий-
цы, мать их... После Сталинградской бит-
вы я попал в 7-й механизированный корпус
резерва Главнокомандования. Ну и погнали
их... С полей-дорог курских, белгородских,
брянских... И, как говорится, далее везде.
Гэстей непрошеных...
Февраль старому солдату был дорог
втройне: второго числа общий празд-
ник, восемнадцатого личный день рож-
дения, а там и День Красной Армии и
Валентин Пантелеймонович и Тамара Степановна
Смирновы в год 60-летия Сталинградской победы
61
Сталинградская книга
Флота. В год 60-летия победы под Сталинградом исполнилось ему восемьдесят.
До следующего круглого юбилея дожить не удалось...
...Каждую зиму поджидали, вздыхая, фронтовики Смирновы очередную вес-
ну, можно сказать, торопили её... Не до дачи уже было, тут кроме прочего име-
лась еще одна причина важная: ноги, когда-то раненные, поменьше у Валентина
Пантелеймоновича весной и летом болели. Даже на улицу удавалось выйти, к их
бывалой лавочке. У подъезда Смирновы когда-то сирень посадили. Со временем
разрослась она, махровая да пахучая, вымахала аж ко второму этажу.
Сирень в нашем городе обязательно расцветает к 9 мая, какая бы холодная
весна ни случилась...
«Еще немного, еще чуть-чуть...»
Январь 1943 г.
Орден для Марии
На предыдущих страницах уже говорилось о том, как тяжело, хотя и стре-
мительно, в середине сентября сорок второго передвигались по степям лево-
бережья к Средней Ахтубе части 13-й гвардейской дивизии. Шли к главному
сборно-распределительному пункту Сталинградского фронта, расположенно-
му в тогдашнем малом заволжском поселке, и другие части. В составе одной
из них была двадцатидвухлетняя связистка, полковая красавица Маша Литви-
нова.
Она родилась в Казахстане, но с тридцатых годов жила в Котово, здесь учи-
лась, после школы начала работать продавцом в магазине. Когда грянула вой-
Пепел и цемент.
Кавалер ордена Славы
Мария Кирилловна Литвинова
на, пошла Маша на курсы связисток и
14 сентября сорок второго была моби-
лизована на фронт. Из Средней Ахту-
бы переправили ее в Красноармейск,
на южные подступы к Сталинграду, ко-
торые в тяжких боях удерживали части
64-й армии генерала Шумилова и 57-й
армии генерала и будущего маршала
Толбухина.
На 86-й отдельный полк связи, куда
попала Мария, возлагалась своя важ-
нейшая задача... Впрочем, пока немцев
в кольцо, а потом и в «котел» не опреде-
лили, простых задач ни у кого в Сталин-
граде и на подступах к нему не было.
И после кольца-окружения не было,
вспомним «Горячий снег»... И после
победного второго февраля тоже...
Представим-ка: на территории, поч-
ти равной Дании, — десятки тысяч
пленных, требующих кормежки, мед-
помощи. Еще больше — трупов, ко-
торые надо до оттепели захоронить...
Целые поля искореженной техники.
И вдобавок — сотни гектаров замини-
рованных территорий. И десятки на-
ших не таких уж сытых частей на пе-
реформировке, переоснащении, корот-
ком отдыхе, наконец... Но это уже по-
сле Сталинградской победы, а до нее
надо было еще... Нет, не только дожить.
Надо было добить врага, стиснуть ему
горло, окружить, поставить на колени
с поднятыми вверх одеревеневшими от
мороза руками... И только тогда какая-
нибудь симпатичная девчушка, почти
сквозь слезы, станет радировать куда
надо о победе...
...Прорвавшись в начале сентября к
городу на севере, фашисты со всей си-
лой давили на южные районы, стре-
мясь смять оборону, одновременно за-
хватить важные оборонные 91-й хим-
завод и судоверфь, отрезать от города
Сталгрэс, парализовать железнодорож-
ное сообщение. Но к Сталинграду с юга
они так и не прошли...
О ежедневном героизме связистов
тогда на фронте знали все. Когда Матвей
Путилов ценой жизни восстановил важ-
нейший участок связи, зажав провода зу-
бами, так и умерев с проволокой в зубах,
то об этом говорил бойцам каждый поли-
трук. В рукописной листовке, выпущен-
ной тогда, были такие слова: «Связь —
нерв Сталинградской обороны».
— Мы, девчата, тогда стали назы-
вать себя путиловками, — говорила мне
Мария Кирилловна, приехавшая из Ко-
Защитницы Сталинграда.
1943 г.
63
Сталинградская книга
тово в Волгоград погостить к двум своим младшим сестрам. — С ним еще один
связист был, Титаев, о нем почему-то сейчас не вспоминают... А ведь они вме-
сте тогда восстанавливали телефонную связь и оба были смертельно ранены, но
восстановили линию. Но это знаменитые герои, а сколько у нас в полку было та-
ких героев незнаменитых?..
Я смотрел на эту пожилую женщину, тоже «незнаменитого» героя, и просто
удивлялся ее скромности. Она отдала проклятой войне свою молодость и кра-
соту, сутками задыхалась степной пылью и гарью, обмораживалась на декабрь-
ском сталинградском ветру... Сколько мы видели в фильмах сцен, когда коман-
диры кричали: «Связь, связь!» И если связи не было, то часто только поэтому
мог погибнуть целый полк...
— А второго февраля, — вспоминала Мария Кирилловна, — еще связь не
сняли, мы к городу подключились и слышим уже напрямую, без кодирования и
условных позывных идут переговоры... Во время битвы ведь не скажешь «Трак-
торный» или «Баррикады», то «Удод», то «Вишня». А тут напрямую... Ну, мы по-
няли, что всё, победа... Мы ведь не знали, что Паулюса пленили еще тридцать
первого января. Наградили меня тогда первой медалью, за оборону Сталинграда.
После Сталинграда — знаменитая 5-я ударная армия генерал-лейтенанта
Цветаева, бои за Ржев, Старую Руссу, Вязьму...
У Вязьмы и случилось самое страшное. Сильно, несколько раз ранило кра-
савицу Машу Литвинову, да не просто ранило... Во врачебных бумагах ее самое
тяжелое ранение называлось «челюстно-лицевым»... До марта сорок чет-вертого
пролежала она в омском госпитале. А потом еще в трех. Одиннадцать месяцев
пролежала...
Услышав про омский госпиталь, я почему-то вдруг вспомнил давнее, еще
из журнала «Юность» шестидесятых годов, стихотворение Роберта Рождест-
венского и даже прочитал кусочек Марии Кирилловне. Вот он:
Сорок трудный год... Омский госпиталь.
Коридоры сухие и маркие.
Шепчет старая нянечка: «Господи,
До чего же артисты маленькие...»
Мы шагаем палатами длинными,
Мы почти растворяемся в них
С балалайками, мандолинами
И большими пачками книг...
— Помню я таких артистов, — вздохнула Мария Кирилловна. — Глядела на
них сквозь слезы, думала: а будут ли у меня такие вот детишки?.. Не дал Бог...
В госпиталь омский и пришла весть о награждении ее орденом Славы. Из
Сибири вернулась герой и инвалид войны в родное Котово, к маме... Пошла
счетным работником в племсовхоз, а в пятьдесят четвертом началась здесь
большая стройка, нефтяники стали превращать скромный поселок в совре-
менный районный город. Устроилась Маша в Коробковское, ныне Котовское,
строительно-монтажное управление, да так и осталась здесь работать бухгал-
тером почти на тридцать лет...
...В музее города Котово есть экспонат: комсомольский билет Маши Литви-
новой.
64 Он пробит осколком и залит кровью.
Пепел и цемент.
И всё-таки мы верили...
Аринушкин Виктор Никифорович (1924—1992). Первостроитель завода имени Пе-
трова и рабочего поселка, участник Великой Отечественной войны и послевоенного вос-
становления Сталинграда, его промышленности. С1944 года трудился плотником, нор-
мировщиком, бригадирам, мастером, прорабом, старшим прорабом в Сталинградском
СМУ-1 Нефтемашстроя и тресте № 22. Около двадцати лет возглавлял строительное
управление № 2 треста «Волгограднефтегазстрой». Почетный гражданин города Жир-
новска*.
Ещё шла война...
...Пятого февраля 1943 года мы, сорок мобилизованных еще в ноябре елан-
ских парней, наконец добрались до только что освобожденного Сталинграда.
Сначала жили в своих же вагонных теплушках, потом в очищенном подвале раз-
битого здания неподалеку от площади Павших Борцов. Разбирали целыми дня-
ми руины в центре, позже нас перебросили в Красноармейск и Бекетовку, где я
поначалу служил в комендантском взводе. Конечно, мы рвались на фронт, писали
заявления, на что нам говорили, что фронт — это не только передовая... Так что
больше года служили там, где приказывали, в том числе в трофейных частях Ста-
линградской группы войск, в которую преобразовали недавний Донской фронт.
Выезжали и далече от Сталинграда, доставляя технику и грузы в район гряду-
щей Курской битвы. Правда, тогда о подготовке к ней, понятно, солдаты навро-
де нас ничего не знали. Это уж потом поняли. И опять просились на передовую.
И с тем же результатом...
В июне 1944-го многих солдат, имевших строительные специальности, а
также и без оных, собрали и приказом перевели на форсированное, как оказа-
лось, восстановление завода Петрова, или как его тогда называли, завода тяже-
лого крекингового оборудования — ЗТКО. Восстанавливался он по специаль-
ному постановлению Государственного Комитета Обороны в числе первооче-
редных объектов промышленности Сталинграда: тракторного завода, «Красно-
го Октября», «Баррикад», судоверфи, Сталгрэс.
Соблюдался тот же режим воинской дисциплины, с утренними построе-
ниями, питание тоже было воинское, только теперь оно в основном состоя-
ло из сухого пайка. Всех без раскачек стали приучать к строительному делу.
Приучали так: днем мы работали на объектах завода Петрова, а ночью от-
правлялись на деревообрабатывающий завод имени Куйбышева. Наши ребята
становились за рычаги пилорам и под присмотром опытных работников при-
ступали к распиловке бревен.
От таких «университетов» некоторые просто падали от усталости. Им дава-
ли какое-то время отдохнуть и снова будили. Сюда же нас водили каждые десять
дней на санобработку.
...До войны в Сталинградской области никакой нефтяной промышленности
не было. Но в связи с правительственным постановлением, основанным на дан-
* Воспоминания В. Н. Аринушкина литературно обработаны автором данной книги по за-
писям, которые в последние два года жизни старый солдат и строитель делал убористым по-
черком в нескольких тетрадях, хранящихся ныне в архиве В. Е. Мавродиева. 65
Сталинградская книга
Виктор Никифорович Аринушкин.
1960-е гг.
ных о разведке нефтяных месторо^.
дений Поволжья, приняли решение о
строительстве завода по производству
оборудования для переработки и храпе-
ния нефти и нефтепродуктов.
Еще до войны был построен и ну-
щен в эксплуатацию небольшой ме-
ханический цех. Были также выложе-
ны стены главного корпуса механиче-
ского цеха, смонтированы колонны и
фермы нефтеаппаратурного цеха, поч-
ти полностью закончены стены его бы-
товых помещений. Со строительством
жилья на этом заводе явно тогда отста-
вали. Выше завода, даже выше автома-
гистрали Красноармейск — Ельшан-
ка — Центр города, до войны заложи-
ли лишь несколько фундаментов под
жилые дома, возвели под кровлю дет-
садик.
Фундаменты эти из монолитного
бетона были выполнены полностью, но
не перекрыты. И первое, что мы дела-
ли на заводе, — эти перекрытия, чтобы
самим поселиться в подвалах. Пока мы
66
Строится первый пролет НАЦ-1.1944 г.
Пепел и цемент.
ловили на Волге бревна для настила, нам привезли изготовленные тут же, на за-
воде, двухъярусные койки. Так два перекрытых подвала стали самым первым
общежитием для рабочих и строителей завода Петрова.
Погом мы строили эстакаду под растворный узел, позже на его основе по-
строили цех для производства шлакоблоков. Первой для меня серьезной работой
непосредственно в зоне завода стало изготовление деревянной опалубки для бе-
тонирования башмаков-стаканов под металлические колонны нефтеаппаратур-
ного цеха (НАЦ-1). К тому времени я уже овладел начальными навыками столяр-
ного ремесла, а плотницкому делу деревенских парией особо учить не требуется.
Весной 1945 года все строители завода, а чуть позже и приданные строи-
тельству военнопленные немцы, мобилизованные гражданские жители Герма-
нии. так называемые «интернированные», и довольно большой контингент рас-
конвоированных заключенных, были объединены в СМУ-1 Союзного треста
«Нефтемашстрой». На его базе позже и родился, тоже Союзный, трест № 22. Но
это, как говорится, по бумагам, юридически. А по сути — биография современ-
ного треста «Волгограднефтегазстрой» началась с тех первых камня и колышка
ЗТКО, в системе Главнефтезаводстроя, то есть еще до войны. Но и эта офици-
альная дата рождения СМУ-1 — победная весна 1945-го — тоже волнующий и
почетный момент для начала отсчета биографии коллектива, где я, как говорит-
ся, «протрубил» всю, считай, жизнь...
...В середине еще не существующего цеха на площадке из металлических
листов монтажники стали резать металл и изготавливать колонны и фермы
НАЦ-1. Сварка велась почти круглые сутки. Монтаж этих колонн и ферм произ-
водился с помощью простейших приспособлений. Готовилась мачта из трубы-
трехсотки, укреплялась она тремя растяжками и обеспечивалась системой бло-
ков. Вот и готов кран на все случаи жизни... Добавить сюда надо было лишь тя-
гач необходимой мощности да трех-четырех опытных ребят... Так, колонна за
Рабочие и строители завода им. Петрова на Первомайской демонстрации. 1945 г.
67
Сталинградская книга
68
колонной, ферма за фермой, и рос НАЦ-1. В бытовках этого цеха была открыта
первая заводская столовая с двухразовым питанием. В то время это было боль-
шим достижением. Работали по 12—14 часов. И уже не каждый день, а только
два-три раза в неделю в ночную шли на свой «второй фронт» пилить бревна...
Было не просто трудно, а очень тяжело, но силы придавало ощущение уже при-
ближающегося дня Победы.
...Было, помню, около десяти часов утра. В цехах, на площадках вдруг всё
оживилось, забегали люди, стали кричать: «Ура!.. Победа!.. Все к конторе заво-
да!..» Когда мы туда прибежали, там уже стояли конторские и рабочие механиче-
ского цеха. На столбе висел репродуктор. Строгий, немного натянутый, от чего
казавшийся тоньше обычного, голос Левитана сообщал о безоговорочной капи-
туляции фашистской Германии. Многие кидали вверх кепки и шапки, некоторые
женщины просто упали на землю и рыдали, другие плакали молча и стоя...
...Строки эти я пишу уже в начавшиеся девяностые годы, когда и о войне, и
о послевоенном возрождении появилось много новой, порой достаточно спор-
ной, а то и просто клеветнической литературы и публикаций в периодике. Ино-
гда касаются эти писания участия военнопленных и мобилизованных немцев
в восстановлении Сталинграда, некоторых стройках. Это никогда не было ни
для кого особым секретом, но подчас охотники до сенсаций договариваются до
того, что приписывают военнопленным чуть ли не «огромный вклад» в восста-
новление и строительство Сталинграда, хотя до «огромности» было далеко. Но
из песни слов не выкинешь, расскажу немного, что помню и знаю о немецких
пленных, да и не только немецких... На своём, как говорится, участке.
Где-то в полукилометре от завода строился большой лагерь для приема
пленных власовцев. В нем было около десятка землянок, 12 на 5 метров. Высо-
кое двухрядное проволочное ограждение со сторожевыми вышками и мрачнова-
той проходной. Начинали его строить еще немцы, попавшие в окружение в Ста-
линграде, а завершали уже военнопленные из Германии. Разместили их в под-
вальных помещениях бытовок НАЦ-1. Строили они, в общем-то, сносно, но уж
очень медленно по нашим меркам, хотя было их более двухсот человек.
С питанием тогда всем было худо. Кухня у военнопленных имелась своя, и
готовили они сами. Порции, конечно, были, мягко говоря, скромными. Многие
пленные из-за морозов и недоедания болели, умирали. Похороны они выполня-
ли своими силами, стараясь исполнить свои религиозные обряды, на каждой мо-
гиле устанавливали по одному бордюрному камню.
Дисциплина у них отличалась какой-то механической жёсткостью. Распо-
рядителем и законодателем на работе и в лагере значился военный в чине, как
я понимал, равном чуть ли не нашему полковнику. Он немного прихрамывал и
ходил с тяжелой тростью. За незначительную провинность следовал удар этой
тростью. А уж если провинность была серьезной...
В обеденный перерыв в их зоне все выстраивались в спиралеобразную оче-
редь к передвижной кухне, из которой раздавали обед. При такой очереди при-
ходилось несколько раз удаляться и снова приближаться к месту раздачи пита-
ния. И некоторые, особенно молодые пленные, не выдерживали такого испыта-
ния — они «пробивали» двух-трехрядную очередь и в считаные секунды оказы-
вались у котлов, зачерпывая котелками пищу... Но такой нарушитель сразу полу-
чал весомый удар, и его относили в сторону.
Пишу это не для того, чтобы вызвать жалость, хоть она всегда в наших ду-
шах существует. Но голод есть голод. И измученный человек — не работник.
Поэтому где-то к осени 1945-го вышел приказ об улучшении бытового устрой-
Пепел и цемент.
Военнопленные в Сталинграде.
1943 г.
ства пленных, утеплении лагерных по-
мещений, санчасть обеспечили «непла-
новым питанием».
В неподалёку расположенной зоне
жили гражданские пленные, «интерни-
рованные»: 18—25-летние девушки из
Берлина. Мне иногда приходилось по-
лучать их по «разнарядке» для работ и
приводить обратно в зону. Давали мне
5—6 дополнительных талонов на пита-
ние, в конце работы я раздавал их отли-
чившимся. Честно говоря, было немно-
го не по себе, что работают у нас, кро-
ме фашистских вояк, мирные девчата.
Тем более что со временем наш климат
и слишком скромная пища делали свое
дело... Но ведь рядом, на строительстве
завода, не меньше, а больше, чем им,
приходилось работать нашим, далеко
не сытым девушкам и женщинам... Че-
рез некоторое время немецких девушек
отправили на родину.
Странно устроен русский человек.
Вот по прошествии лет вспоминаю всё
это — и ни злости, ни презрения, ни
какой-то мстительной брезгливости к
тем немцам не испытываю да и, честно
говоря, не испытывал и тогда. Только
стоят перед глазами две худолицые де-
вушки с большими глазами — перевод-
чицы Марта и Герта. Даю им талоны на
дополнительные пайки, чтобы они раз-
дали их своим «передовикам» из чис-
ла военных и гражданских пленных, а
они находят силы пошутить: «Виктор,
тебе уже двадцать, а ты еще такой ма-
ленький, расти высокий, а то невесту не
найдешь...» Как давно это было...
...Из столярного цеха меня уже дав-
но перевели в бригаду плотников. А од-
нажды приказали явиться на один из
объектов завода. Там в валенках, ват-
ных брюках и фуфайках сидели на
бревнах женщины. Это был так называ-
емый «спецконтингент», из расконвои-
рованных заключенных.
— Назначаем тебя бригадиром плот-
ницкой женской бригады, — сказали
мне.
Со временем численность этой
моей бригады выросла до шестидесяти
человек! Шкурили бревна, протесыва-
ли топорами на один, а то и на два кан-
та брёвна по заданному размеру и даже
69
Сталинградская книга
делали всевозможные «замки» и стыковку этих бревен. Сделать кровлю ддя
этих женщин стало привычным делом. Укладывали стропила, делали обрешет-
ку. И выполняли еще много всевозможных плотницких работ. В том числе соби-
рали финские домики.
...Однажды, в самом конце сорок пятого, на территорию завода прибыл по-
езд с теплушками. Вместо власовцев привезли наших военнопленных, попав-
ших к немцам по разным причинам. Все они уже прошли не один фильтрацион-
ный лагерь, но и здесь их поселили в только что отстроенную и надежно охра-
няемую зону. Они откровенно и справедливо возмущались, что на родной зем-
ле снова приходится быть за колючей проволокой. А ночью... разоружили охра-
ну, свернули оба ряда «колючки» вместе со столбами в рулоны и сбросили в глу-
бокий овраг... Местное руководство было в шоке, из центра города прибыл от-
ряд милиции... Но постепенно всё успокоилось, стали они жить в том же лаге-
ре, но без ограждения. Эти ребята и стали не основной, но внушительной силой
на строительстве завода и поселка. А позже из их рядов вышли знаменитые ста-
хановцы и ударники. Одну из таких бригад поручили возглавить мне, работали
мы на строительстве сборных домов. Копали грунт, бетонировали фундаменты,
собирали стены, делали кровлю. Десятки таких домиков вырастали на глазах,
превращаясь в улицы.
Но долго на этом участке мне работать не пришлось: получил травму, удер-
живая вместе с ребятами обрушившуюся однажды ферму на доме повышенной
площади. И ведь не спешил, дурак, в медпункт, несмотря на острую боль в паху.
Погнала меня туда Анна Михайловна Крюкова, наш начальник участка. Так я
оказался учеником нормировщика.
Анну Михайловну начальником жилучастка назначили недавно, ей не было
и тридцати, по нынешним временам девчонка, а тогда... Форма одежды у нее
была в тот период одна на все случаи жизни: резиновые сапоги, брюки, фу-
файка и шапка. Рост выше среднего, движения резкие, указания четкие, ко-
роткие, ясные. Вникала во все, даже незначительные недоразумения и неяс-
ности. Целыми днями ходила по вязкой грязи стройплощадки. И если увидит,
что где-то с трудом поднимают щит или другую конструкцию, — быстро под-
скочит, и... взя-ли!.. И щит уже стоит на месте. Позже Анна Михайловна воз-
главила труднейшее дело — отдел, а потом комбинат подсобных предприятий,
основную базу всего треста, но тяжелая болезнь не позволила ей долго прора-
ботать здесь и вообще в тресте. Надорвалась. Очень нам было жаль тогда рас-
ставаться с ней...
70
Покой нам даже и не снился...
...Никитин Николай, нормировщик жилищного участка СУ-1. Его возраст —
около тридцати, среднего роста, блондин, немного полноват, с мягкой, вроде не-
торопливой походкой. Голова как-то неестественно склонена к левому плечу.
Профессией нормировщика владел, что называется, в совершенстве, считал ее
важнейшей для организации работы людей. Секундомер на цепочке всегда но-
сил в кармане.
Проведение хронометража на рабочем месте, проверка секундомером вре-
мени, отведенного по нормам на ту или иную операцию, — это его стихия.
Причем к «писаным» законам относился с недоверием. Например, на выпол-
нение одной из операций при штукатурке стен отводилось в госсправочнике
Пепел и цемент.
меньше времени, чем по его данным. Полгода (!) он вел упорную переписку с
ведомством по труду и зарплате министерства и своего добился! В очередное
издание справочника была внесена его, никитинская, поправка. В ней благо-
даря безвестному сталинградскому нормировщику предусматривалось теперь
увеличение времени на единицу продукции, а значит и повышение расценки и
увеличение зарплаты рабочим. Как благодарили его наши штукатуры! А вместе
с ними заочно и все отделочники-строители страны.
Нормировщик, старший нормировщик, инженер по труду, Николай Ивано-
вич Никитин был человеком, без преувеличения, уникальным. Семьдесят, а то
и больше, процентов цифр времени и расценок на производстве строительных
работ знал наизусть, не заглядывая в справочники. И еще одна его «слабость»:
каждый рабочий, отработавший сегодня, завтра утром должен видеть точный
свой заработок, именно видеть. Листы мешков из-под цемента сшивались в
большие книги-журналы, куда бригадиры записывали данные о ежедневной ра-
боте. После этого велась обработка этих данных, и ежедневно, по утрам, члены
бригад на доске показателей видели сумму своего заработка. Все недоразумения
тут же выяснялись и исправлялись.
— Нормирование — это наука, и ее должен познавать каждый, — часто го-
ворил Никитин.
И я благодарен своему учителю сороковых годов за ту науку, она мне приго-
дилась на протяжении всей трудовой жизни.
Однажды зашел к нам в участковую контору один из руководителей СУ-1.
— Что-то ты здесь засиделся, парень, — сказал он мне. — Я так думаю, что
тебе пора вернуться на производство. Зря, что ли, ты в свою прежнюю бригаду
наведываешься частенько? Что удивляешься, мы и это знаем. Но ты нам теперь
не на жилучастке нужен. Берись, Виктор Никифорович, за промстройку.
Так я снова оказался на промплощадке.
К тому времени все колонны и фермы первого нефтеаппаратурного цеха
были уже смонтированы. Сюда и назначили меня на должность мастера. Брига-
да каменщиков Аркадия Боева приступала к кладке стен из шлакоблоков. Дру-
гая бригада кровельщиков-монтажников Алексея Шишкина взялась за укладку
железобетонных плит перекрытия и утепление их шлаком. Продолжалось бето-
нирование фундаментов под оборудование и его монтаж.
На кладке стен бригада каменщиков выполняла почти полторы нормы, но Боев
все равно был недоволен. Он разделил бригаду на две части. Себе взял только
шесть человек, а остальных двадцать пять человек возглавил Лука Тищенко. И на-
чалось... Вскоре бригада Тищенко выполняла полторы-две нормы. А Боев? — две
с половиной, а то и все три нормы ежедневно. «Боевцы» гремели на весь трест,
писала о них и их неуемном бригадире «Сталинградская правда», хотя в газетах
о строительстве завода имени Петрова по режимным соображениям сообщалось
сухо, как-то замаскированно, типа: «машиностроительный завод Советского рай-
она» или: «строймонтажное управление, где начальником тов. Григориан».
Глядя на товарищей, решил разделить свою бригаду и Лука Тищенко. Под-
талкивала его к этому неуёмная, иногда и грубоватая Маша Пухова:
— Давай мне всех баб, Лука, у нас своя бригада будет.
И ведь создали женское звено каменщиков! Причем без всяких нажимов
сверху, парткомов и показухи. Решили, настояли и работали. Да как! Приема-
ми кладки овладевали быстро, день ото дня увеличивали результаты и каче-
ство. И ведь не женских это рук дело — ремесло каменщика, да время такое
было...
71
Сталинградская книга
72
Бригадир каменщиков Лука Тищенко
— Пухова! — кричал Лука с лесов,
когда бригады сходились ближе друг к
другу, ведь клали одну цеховую стену
вместе, — у тебя что, опять Боев фла-
жок отвоевал?
— А мы его завтра снова отберем
у него! Подумаешь, герой! Димка Ви-
ноградов все равно лучше кладет!.. —
громко отвечала Маша.
Для колорита Лука переходил на ук-
раинский:
— Я кажу, а не забраты его мэнэ?
Зробим гарно сегодня и забэрэм цэй
флажок соби. Як, хлопцы, забэрэм? Во,
вишь, Маша, кажут забэрэм.
— Не, Лука, не отдадим! — кричала
Маша — круглолицая, курносенькая, с
какими-то всегда озабоченными глаза-
ми, чуть полноватая непонятно с каких
харчей, или это мне, двадцатилетнему,
просто казалось так, а «полноту» эту
придавали бабонькам ватные штаны да
поддетые кофтенки, да фуфаечки... Как
давно это было...
Вот такие Аркадии, Дмитрии, Луки
и Марии отстроили и завод, и весь Ста-
линград. А не медлительные немцы
Или те же румыны пленные, да и мн0
гие наши полуосвобожденные закл^
ченные, которым было все равно_ЧТо
строить, где и как... Хотя, буду до Кон°
ца честным, на их месте, когда подчас
зимой и выйти на работу из барака или
землянки было не в чем, и от голодухи
кирку над головой не поднимешь, я бы
строил не лучше...
А бригада Леши Шишкина?
...По металлическим прогонам, уло-
женным по фермам, они устанавлива-
ли железобетонные плиты. Но пре-
жде, чем приступить к этой работе, на-
дев монтажные пояса, двое из бригады
забирались на высоту двадцать один
метр и веревкой поднимали туда одну
дощечку... Это же высота!.. Потом еще
одну подтягивали, связывали их меж-
ду собой и прикрепляли к металли-
ческой ферме и прогону. Потом еще
одна доска, еще одна... Получался на-
дежный настил, уложенный по прого-
нам. По отдельным деталям поднима-
ли туда части крана «ДИП», собирая
его на настиле. И вот кран готов. Вниз,
на двадцатиметровую глубину ушел
грузовой крюк. И вот пошла вверх пер-
вая железобетонная плита размером
почти в один квадратный метр. Один!
А перекрыть надо этими плитами кров-
лю цеха в несколько гектаров! Сколько
нужно этому крану сделать «вира!»?..
И все-таки мы верили, что догоним
эту Америку, недаром и краны, и стан-
ки так и называли: ДИП, то есть — до-
гнать и перегнать!
...В один из дней вся бригада Шиш-
кина ушла с кровли на обед, и в это вре-
мя не выдержал нагрузки нижний пояс
одной из ферм и она рухнула... Вниз по-
летели железобетонные плиты, шлак,
стяжка. Ферма же, прогнувшись вниз,
оперлась на случайно оставленный под
ней мостовой кран. Дальнейшего паде-
ния, к счастью, не произошло. Внизу,
в цехе, то место, над которым работа-
ли монтажники, всегда огораживалось
веревкой с флажками. Все вроде обо-
Пепел и цемент.
шлось благополучно. Но ведь всякое могло быть, поэтому мы подогнали к ме-
сту аварии еще один мостовой кран, выложили клетки из шпал и домкратами
все поставили на место. Заменили нижний пояс фермы, и работа продолжалась.
Фермы снова гудели от собственного напряжения и от ударов горизонтальных
тромбовок, уплотнявших стяжку. Позже разбирались с происшедшим. Этот пер-
вый пролет ферм от бытовок был смонтирован еще до войны. Но кто бы мог по-
думать, что случайная бронебойная пуля пробьет нижний пояс фермы и однаж-
ды случится такое?..
А внизу уже испытывались валковые станки по гнутью из листовой стали
секций круглых емкостей, станки по штамповке сферических днищ. В другом
конце цеха уже белили потолки и стены, готовились к покраске ферм, начина-
лось мощение полов из чугунных плит.
Думали ли мы, работники сталинградского треста, что своими руками за-
рождаем нефтяную промышленность, нефтяное машиностроение и восстаю-
щего из пепла города, и многострадальной от военного лихолетья области, и
всей страны-победительницы? Наверно, не думали. Большое видится на рассто-
янии...
....Потом этот строительный поток перешел на возведение термического и
кузнечного цехов.
И вот уже идет бетонирование двух фундаментов под паровые молоты куз-
нечного цеха. В каждый из них надо было уложить около двухсот кубометров
бетона. Непрерывное бетонирование шло более трех суток на каждый фунда-
мент. Бетонщики менялись через каждые восемь часов. Меня на третьи сутки
На строительстве Первого нефтеаппаратурного цеха (НАЦ-1) завода им. Петрова.
Мастер Виктор Аринушкин, бригадир каменщиков Мария Пухова (слева)
и каментпипа Анна Подлеснова. 1947 г. 73
Сталинградская книга
буквнлыю нн плечах унесли прораб Павел Иванович Кузьменко и начальник
промучаетка Семен Лазаревич Брацлавский. Оба они были моими наставниц
ми и хорошими товарищами.
...Заканчивались работы по отделке НАЦ-1, а в печи термическою цеха уже
пытались втолкнуть две железнодорожные платформы с мнимыми 'заютовками
для термообработки. Вскоре печи эти начали накапливать нужную температу.
ру и дело пошло.
Павел Иванович Кузьменко и все рабочие промучаетка были в хорошем на-
строении. Мы понимали, что совсем скоро эти громадные цеха начнут работать
на полную мощность. Даже полы главного механического цеха, на устройство
которых и времсни-то вс было, мы сумели сделать. И теперь на них поблескива-
ли свежей краской ряды токарных станков...
У меня тоже было такое настроение, как будто дом родной себе только что
выстроил... С утра до вечера бегал но цехам, от бри! ады к бригаде, с головы до
ног вымазанный всевозможными красками.
__Ну, что — мастеришь? — спрашивали меня работники управления.
— Мастерю, мастерю... — отвечал я и невольно улыбался...
...Как давно это было... И мы ведь взаправду верили, что обязательно дого-
ним эту Америку...
Рабочий посёлок
Как-то после ежедневной вечерней планерки Павел Иванович Кузьменко не
без досады сказал мне:
— Забирают тебя...
— Куда?
— Ремесленное училище начинают строить. Да поселок сейчас — как мура-
вейник... Много там, конечно, дел, жилье позарез необходимо, давай перебирай-
ся. Но думаю, что еще встретимся.
Так я начал «мастерить» на строительстве ремесленного училища, тогда оно
было одним из самых крупных зданий в строящемся поселке.
Пока закладывали фундамент здания и рабочих на стройке было немно-
го, мне поручили закончить работы на строящейся Елыпанской подстанции.
Вскоре на завод поступила требуемая мощность электроэнергии. Сравнитель-
но быстро мы возвели и заводскую кузницу кадров — ремесленное учили-
ще № 19. Сдавали его, по-моему, в 1947-м. К новому учебному году поселко-
вая детвора получила от нас подарок — новую школу № 23. Как раз напротив
нее позже построили контору треста. Они и сейчас сохранились, эти здания
В школу ходят дети постарше, а в бывшую контору нашу — помладше, там
сейчас, как мне говорили, детсад. Тогда же началось и строительство поселко-
вой поликлиники.
Но я хочу подробнее остановиться на возведении Дома культуры завода. Его
не называли Дворцом, но это был именно поселковый дворец. На этой стройке
мы приобрели новый опыт, показали свой тогдашний достаточно крепкий про-
фессиональный уровень, не говоря уже об энтузиазме...
Местные газеты были полны материалами о восстановлении Сталинграда.
Иногда они писали и о наших ребятах, о том же Боеве и Виноградове. Но таких
виртуозов было немало. Взять хотя бы штукатура Васю Денисова. Его поговор-
ку. «Работу не смотри в деле, а смотри в отделе», то есть после отделки, повто-
Пспса и цемент.
Школа № 23, построенная в 1946 г.
Ремесленное училище № 19.1947г.
ряли все. И это верно! На первый взгляд грязная работа у тех же штукатуров,
спецовка перепачкана... А закончится отделка — иное здание стоит, как неве-
ста, — и чистое оно, и красивое, и желанное...
Или Коля Шалаев, тоже отделочник, он любил за работой петь. Русские на-
родные, казачьи, военные недавние... Про это он говорил: «Я так устаю мень-
ше». До сих пор стоит перед глазами картина: шлепает он раствор на потолок и
75
Сталинградская книга
поет. Славилась тогда в тресте и бригада маляров Ивана Васильевича Туманова
позже я встретился с ним в Жирновске.
А сталинградский штукатур Магала был известным новатором. Ну чего
казалось бы, изобретать-то особого штукатуру? А он в самую точку метил и
попал: изобрел и внедрил аппарат по механическому нанесению раствора на
стены и потолки, избавив многих собратьев по ремеслу от нелегкой и нудной
Прорабы, мастера, бригадиры и служащие участка промышленного строительства
треста № 22 в период возведения завода им. Петрова. В первом ряду (слева направо)’.
В. Аринушкин, Я. Воронкин и А. Диков. Во втором ряду: Н. Анисимов,
А. Белоконов, С. Брацлавский (начальникучастка), П. Кузьменко, Н. Волков,
П. Голубев. В третьем ряду: И. Калмыков, И. Суслов, А. Елпидофорова,
А. Медведев, Е. Банькина и А. Бондарчук. 1948 г.
операции. Это было большим событием, о Магале писали в областной газете.
А изобретение его так и назвали: «аппарат Магала», позже его широко внедря-
ли в нашем тресте. Потом наши штукатуры придумали аппарат еще эффектив-
ней, чем магаловский.
Наладили в тресте и изготовление гипсовых перегородок, монтировали их с
помощью крана. Это повысило и сборность строительства, и, главное, избави-
ло плотников от однообразной и тяжелой работы по изготовлению деревянных
перегородок.
Приезжали к нам делиться опытом и тогдашние строительные знаменито-
сти. Был такой известный в то время каменщик Ширков. Вот он при помощи
незамысловатых приспособлений демонстрировал образцовую организацию
труда каменщиков, выкладывая за смену до пятнадцати тысяч кирпичей. Наши
Пепел и цемент.
Виноградов или Боев выдавали тоже — дай бог, как говорится, но не больше
десяти-двенадцати.
Правда, в адрес известного гастролера раздавались и смешки, особенно, ко-
нечно, от наших острых на язык девчат: мол, чего ж Ширкову так не работать,
когда его обслуживают восемь человек?.. А наши Боев, Моргунов или Сидорен-
ко и тремя подсобниками обходятся.
Строится Дом культуры завода им. Петрова
Но это так, к слову. Организация труда у Ширкова была и впрямь завидная.
Итак, оказался я на строительстве Дома культуры.
...Очень мы старались заложить фундаменты до морозов. Но это не удава-
лось. Бетонировали оставшиеся фундаменты с устройством утепленной опа-
лубки, методом «термоса». Взрывами заканчивали разработку под подвальное
помещение. Основная работа по прокладке стен тоже велась в зимний период.
Здесь я понял разницу в кладке стен промышленных объектов и объектов жи-
лья и соцкультбыта.
Стены зданий жилья, а особенно стены Дома культуры, имеют ряд сложно-
стей. В них одновременно выкладываются всевозможные выступы полуколонн,
карнизов, арок и сводов. Здесь, как говорится, семь раз отмеряй... Так меня учи-
ли, и так я старался делать.
Главный фасад здания, его задняя стена представляли собой два мощных
арочных свода. Они придавали зданию одновременно монументальность и на-
дежность, и в то же время легкость и ажурность. Когда мы вели кладку арки
переднего фасада, то верх опалубки этой арки, несмотря на мощнейшие леса,
стал подниматься. Подъем достиг аж 60 миллиметров... Я доложил прорабу, а
он только хмыкнул: ты, мол, бабу поплотнее сюда посади, она и выправит дело... 77
Сталинградская книга
78
Дворец культуры ОАО «Волгограднефтемаш». Современный вид
Особую сложность представляло устройство купола над фасадами. Ну как
сделать из обычных досок сорокамиллиметровых купол-сферу? Основанием
купола служило мощное железобетонное кольцо, обрамленное дубовым бру-
сом. А что если распаривать доски в кипятке?..
И — получился-таки замечательный и мощный каркас купола, обшитый не-
сколькими слоями досок. Отделочные работы здесь вел старший прораб Токкер
Моисей Маркович, многому он меня научил. Не всем выпадает счастье строить
такие здания. Мне повезло.
Незабываемым было открытие Дома культуры в канун нового, 1952 года.
Первыми на праздничный вечер вошли в него лучшие заводчане и строители.
Помню много огней, даже бенгальских. Из небольшого шлакоблочного клуба
вся наша молодежь вдруг как бы перенеслась в такой дом-красавец!. И неволь-
но в дни открытия Дома культуры мы вспоминали о том, как начиналась эта са-
мая культурная жизнь. Ведь без многого можно было как-то жить, но без духов-
ной подпитки человек просто дичает.
...Первое кино нам показали в зале столовой, в бытовках строящегося
НАЦ-1. Это было начало 1945-го. Летом того же года «культурный центр» был
вынесен за пределы завода. Напротив той еще, старой, проходной, около маги-
стральной дороги был построен камышитовый летний кинотеатр. Это было уже
кое-что.
А переломный момент настал, когда нашему тресту разрешили постро-
ить себе контору из шлакоблоков. Вот к этой конторе и был пристроен кино-
зал на двести мест.
Когда наша контора перешла из барачного помещения в новое здание, то
молодежь всего района получила новый клуб-зал на 200 мест с небольшой
конторкой и киноаппаратной. Зимой здесь было и уютно, и весело. Тогда ведь
для радости человеку было нужно не так уж и много...
Пепел и цемент.
«Минувшее проходит предо мною...»
...Последняя осень уходившего столетия была обычной: на старых улицах и в проул-
ках поселка завода имени Петрова тихо шелестели золотеющей листвой раскидистые
клены, посаженные сразу после войны, а высоченные вязы да акация, как всегда, даже
в начале октября были зелеными и задумчивыми... Осень как осень. Природа, казалось,
не хотела замечать исторического межвекового рубежа. Вспомнилось пушкинское.
«Иравнодушная природа...»
Я шел от трамвайной остановки к началу Калининградской улицы через старую по-
селковую площадь, к знаменитому в этом окрестье 98-квартирному дому, районному
«гиганту» середины пятидесятых годов, о котором мне много рассказывали ветераны
восстановления Сталинграда, поселковые старожилы. И, рассказывая, непременно до-
бавляли: «Вы туда обязательно пойдите, там и сейчас многие наши живут». Старики
тоже, казалось, не хотели замечать быстрого течения времени. Ведь ныне в том доме
осталось не так много новоселов пятидесятых годов...
С этого и начался наш разговор с известным сталинградским прорабом Яковом Ва-
сильевичем Воронкиным. По телефону мы сначала договорились, что он напишет не-
большие воспоминания, но потом решили просто побеседовать, я приготовился задать
ему несколько вопросов. Но вот вопросы-то как раз начал задавать он сам...
— Вы как сюда шли? От остановки мимо Дворца культуры? Я тоже иногда
так хожу. Но у меня зрение другое. Вы ДК видите, а я — асфальтобетонный за-
вод на его месте. АБЗ там был после войны. А потом, в пятидесятом, мы новый
построили, на другой площадке. Вы площадь видите, а я — временные цеха на-
шей послевоенной промбазы: бетонный завод, растворный узел. Ну а о доме
этом я уж не говорю. Сорок пять лет ему скоро, а мне все кажется, что мы его
только сдали. Да, живу в доме, который строил сам. Вместе с товарищами, ко-
нечно...
Разглядываю квартиру. Прихожая — хоть танцуй. Крепкая «сталинка», две
просторные комнаты. В одной Яков Васильевич со всем своим «хозяйством»,
главное из которого — целая стена книжек и кот Боец, тоже немалый, в «тель-
няшке». В другой, как чуть позже выяснилось, — «автономные» сын со снохой.
Детского присутствия что-то не ощущается.
— Внуки есть, но не тут, — угадывает мои мысли и как бы извиняется Яков
Васильевич. И улыбается. Враз не поймёшь — то ли печальна улыбка та, то ли
тепла и естественна...
На столике, между прочим, уже две красивые чашки, тарелочка с простец-
кими конфетами и сушкой, массивная, вырубленная из мраморной глыбины пе-
пельница.
Яков Васильевич приносит из кухни большой и малый чайники.
— Ну что — вперёд! Или чего покрепче? Правильно, сдадим наш мемуар-
ный объект, тогда уж обмоем... Из меня, правда, питок в последнее время нику-
дышный. Два, — старик мягко хлопает ладонью по левой стороне груди, — мир-
ных ранения, можно сказать, взрыва...
Минут пять прихлёбываем чай, одновременно Яков Васильевич разъясня-
ет кто есть кто на нескольких развешенных по стенам фотографиях. Среди них,
можно сказать, совсем мальчишка в пилотке без звёздочки, в какой-то рабочей
куртёшке, понятно, что без погон.
— Это в Германии, после плена и фильтража, на погрузке оборудования и
техники для отправки в Союз. Слава богу, не угодил я в зону американцев. Хотя
Сталинградская книга
80
чёрт её знает... Может, сидел бы сей-
час под пальмой где-нибудь в Калифор-
нии, глядел на внуков. А может, и на
Неметчине пол века в землице лежал...
Вариантов много было... Но сейчас ду-
маю, что выпал если не самый лучший,
то самый желательный... Ну что. това-
рищ писатель, какие вопросы в повест-
ке дня?
— Обычные вопросы, обычные. Вы
вообще о них не думайте, представьте,
что мы в купе вагонном, ехать далеко,
вот, чтоб времечко убить, и разговари-
ваем помаленьку... Как всё начиналось,
Яков Васильевич, как попали вы в Ста-
линград, на заводскую стройку? Кем и
с кем начинали работать, что строили?
— Ого!.. Вопросов, как говорится,
букет целый. Начну по порядку. В июне
сорок первого мне стукнуло шестнад-
цать. Но уже через год я сумел закон-
чить одну спецшколу и уйти на фронт.
Вернее, фронтом для нас был, как пра-
вило, тыл врага... Что за спецшкола та-
кая? Разведывательно-диверсионная...
Богомолова читали «В августе 44-го»?
Вот роман этот и подобные книги отча-
сти дают представление о моей фрон-
товой работе... Точнее, моя работа от-
части даёт представление о работе тех
профессионалов. Правда, там о вра-
жеских диверсантах рассказывается, и
как их ловят наши «смершевцы». Но
были и советские, красные диверсан-
ты... И пацаны навроде меня им неред-
ко нужны были. Научили нас тогда мно-
гому, но всё равно риск был огромным
и постоянным при проведении опера-
ций и сборе информации о противни-
ке. Не удалось, как сейчас говорят, из-
бежать плена и всего, что тогда с этим
было связано... Я и раньше попадал-
ся, но — то дурачком-мальцом прики-
дывался... ростом-то я и ныне невы-
сок, а уж тогда — и малой, и худой да
бледный. А однажды уже из-под стра-
жи убежал, охранники напились, а мы
двери с петель сняли, недаром учили-
то... на все случаи... А на третий раз
не повезло, схватили. Помыкался будь
Старший прораб треста № 22
Яков Васильевич Воронкин. 1960-е гг.
здоров. После освобождения несколь-
ко месяцев поработал, повторю, на
погрузке трофейного оборудования.
Тьма эшелонов к нам шла, и правиль-
но. Потом перевели к «западэнцам»,
во Владимир-Волынский, где из уце-
левших советских военнопленных по-
сле тщательных и от того долгих про-
верок формировались рабочие отряды
для репатриации на родину, на восста-
новительные и строительные работы.
В том числе и в Сталинград, на завод
Петрова. Так, с эшелоном репатрииро-
ванных наших бойцов, я и прибыл в де-
кабре сорок пятого в Сталинград. При-
был впервые. Я ведь сам со Ставропо-
лья, из знаменитой станицы Николь-
ской. Позже я узнал, что всего в эше-
лоне нашем было больше девятисот че-
ловек... А до этого из Польши прибыл
аналогичный состав, в нем почти во-
семьсот бойцов было. Конечно, через
год осталось значительно меньше, но
костяк коллектива нашего стройуправ-
Пепел и цемент.
леиия, а потом и треста-площадки, на-
чал формироваться именно с нас.
— Самый первый год работы навер-
няка вам запомнился более других, я ду-
маю. Сорок шестой в строящемся Ста-
линграде нелёгким был, мне мама рас-
сказывала, продуктов в обрез... Я, кста-
ти, в сорок шестом и родился здесь.
— С первым, точнее со вторым уже,
годом получилось вот что. Понятное
дело, что по прибытии мы были «рас-
сортированы» по имевшимся граж-
данским специальностям, по желанию
приобрести какую-либо профессию
строительную. Хотя, конечно, в первую
голову надо было работать там, где это
требовалось. Из наиболее грамотных
сформировали группу для отправки на
учебу в техникумы. Очень не хватало
на стройке дипломированных, техни-
чески грамотных мастеров, прорабов.
Бригадиры все были «практиками», в
чертежах мало кто разбирался. Словом,
надо было готовить инженеров и тех-
ников. Не хвалюсь, но я к своим двад-
цати годам уже много чего повидал и
умел... И плен — не теща с блинами, и в
Германии поверженной пришлось, я уж
говорил, много повкалывать на разбор-
ке и отправке промышленного оборудо-
вания и иных грузов в СССР, но, глав-
ное — спецшкола на всю жизнь дала
очень необходимые знания и навыки.
Лет через десять в Котово мы начинали
строить поселок, геодезиста не было,
пришлось мне вспоминать и это дело...
Но к Котово я еще вернусь... Так вот,
набрали группу для учебы, и поехал я в
ростовский горно-строительный техни-
кум. Кроме меня отправились в Ростов-
на-Дону Медведев Алексей и Тая Вер-
шинина. Но получилось так, что Таи-
сия в трест не вернулась, а вот Алек-
сей стал одним из опытнейших наших
прорабов, он и первые заводские цеха
строил, и начальником участка был в
Кременской, на Саушинском газопро-
мысле.
Курс наш учебный сжали до одного
года, такое было время тогда. Я до уче-
Яков Воронкин.
Германия. 1945 г.
бы немного поработал станочником, а
когда с дипломом приехал, то управля-
ющий Исаак Ефимович Сусман предло-
жил работу на выбор. Ну, выбор-то был
небольшой: или на промучасток, то
есть на завод, или на строительство жи-
лья, в том числе и в центре Сталингра-
да, не говоря о посёлке заводском. Да
и комбинат подсобных промышленных
предприятий, КПП наш, только начина-
ли активно строить... Начальник КПП
Крюкова Анна Михайловна посовето-
вала идти на жилучасток, которым тог-
да руководил только-только приехав-
ший из Прибалтики Ефим Яковлевич
Великий. Так начал я строить поселок
завода. Кинули меня на стройку, как
щенка в воду... В первый день пришел:
народу полно, ничего не понять, прораб
Токкер Моисей кое-что объяснил вече-
ром, а утром уже не пришел, остался я
«один на один» с людьми.
Но я давно уже не робел в любых
обстоятельствах, да и специальность
фронтовая пригодилась: оценка ситу-
ации, анализ задания, распределение
людей, доставка стройматериалов...
81
Сталинградская книга
— Яков Васильевич, вы мне ещё
кое-что от первого вопроса должны.
Расскажите о людях, с кем пришлось
тогда работать. И не только на жил-
участке...
— Еще до учебы, когда работал на
КПП, сблизился со многими ребятами.
Конечно, поначалу мы, «репатрииро-
ванные», держались ближе друг к дру-
гу, это понятно. Но потом появились
новые знакомые, хорошие товарищи.
Среди станочников тогда стахановцем
£ « был Антон Иванович Щербина, была
на слуху и фамилия Марии Жирковой,
| в тоже станочницы. Со столяром Гаври-
»• ковым Павлом дружили, вот фотогра-
w § фия на память осталась... Ему тоже зва-
ние стахановца присваивали. Крепкие
и g ребята были в молодежной бригаде зем-
« и лекопов Ивана Вороны: Вася Першин
S я (он потом сам стал бригадиром), Ваня
§ Данев, Миша Назаренко, Вася Поздня-
н ков... С Васей мы в конце пятидесятых
строили Цимлянское нерестовое хозяй-
2 ство, он к тому времени уже мастером-
о. дорожником стал. На жилучастке за-
“ помнились мне еще в конце сороковых
молодежные звенья штукатуров Маши
82 Чередниковой, Шуры Егоровой, Нины
© s
Фоменко, сестер Корневых... Еще Гал|>
ченко Григорий Кириллович, хоздссяз-
ник жилучастка... Жилстройку куриро-
вал в конце сороковых заместитель на-
чальника СМУ-1 Тишин... Трудно ныне
выделять кого-либо, просто называ-
ешь тех, кто чаще был рядом. Давыден-
ко Сергей, плотник... Рядом с ним начи-
нал Ваня Копылов, известный ас плот-
ницкий, тоже из бывших пленных...
Корнилов Алексей Петрович, опять же
плотник, он две нормы выдавал всегда
даже удивлялся, если полторы получа-
лось, недовольным был. А среди маля-
ров выделялись Глотов и, конечно, Лит-
винов Федя... Федор Григорьевич Лит-
винов вообще уникальным специали-
стом был...
— Вы поконкретнее, Яков Василье-
вич, а то получается, как в партхаракте-
ристике... Ну, о том же Литвинове...
— Я, кстати, беспартийным был, с
моим-то «хвостом» анкетным... Харак-
теристики только производственные пи-
сал иногда... А вот Фёдор Григорьевич в
партии состоял. Он был лет на пятнад-
цать старше меня, но мы как-то сразу
перешли на «ты». Корни у него были де-
ревенские, оттуда и хватка. Он вообще
умел делать всё, хотя основная специ-
альность его была — маляр, бригадир-
маляр. Девчата его звали «дядей Фе-
дей», даже мастера молодые Инга Ау-
стрина, Валя Клюшина. Почти во всех
сталинградских послевоенных домах,
которые трест строил, есть частица тру-
да его. Он никогда не унывал, не был
мрачным, работал красиво, что-то при-
думывал, усовершенствовал. Его иногда
кое-кто упрекал: «Ну чего ты возишься,
для себя, что ль, строишь?» Он таким
умникам или вообще не отвечал, или
говорил: «Не для себя, а может, и для
тебя...» Вы посмотрите, как отделыва-
ли, даже внешне, первые послевоенные
дома на той же Советской в центре, да
и в заводском поселке. А еще конкрет-
нее... Вот я упоминал выше поселок в
Котово, домов тридцать мы там помога-
ли строить рабочим из СМУ-5 в пятьде-
Пепел и цемент.
сят пятом году. И дядя Федя наш тоже был в той длительной командировке. Вну- «
три те сборные дома обклеивали обоями, к вечеру наклеят, а утром они... на полу | S
валяются... Погода сырая, в зиму дело, стены влажные, плохо красота та на них g
держалась. Однажды приходим утром, а обои со стен не отклеились, сидят как £
вкопанные... В чем дело? Пощупали, а это не обои, а накат!.. И дядя Федя стоит g
рядом, улыбается. Вы представляете, сделал накат точно под цвет и рисунок тех
обоев. Чудо, да и только! Целый год тот накат держался как новый. Конечно, та- «
кие мастера редко встречались, вот я и говорю: уникальный был отделочник. °
— С пленными немцами приходилось работать? Вот ныне некоторые СМИ S2
пишут, что они «огромный» вклад внесли в восстановление Сталинграда... g
— Ну, если считать, что они город полностью разрушили, предоставили, из- “
виняюсь, такой обширный фронт работ... Были они у нас... И немцы, и румы- I
ны. Да кто только не работал. Одно скажу: из-под палки много не наработаешь. g
Сам в плену был... Что мы там рекорды, что ль, ставили? Скажут — делаешь по- 3
немногу, ежели еще с голоду не подох, не скажут — никто жилы рвать не будет. ш
И немцы так же работали, хотя кормили их нормально. Но немцы — ладно, те
хоть дисциплинированные и строить умели. А вот румыны... Однажды дали их
нам с прорабом Жорой Кравченко на строительство поселковой столовой. На-
мучились мы с ними. Еще старший прораб был, Богомолов, на городском участ-
ке (одно время он и наш жилучасток возглавлял). Так вот, он однажды отказал-
ся от бригад немецких, так ему румын подкинули. После смены он прямо взмо-
лился: «Давайте мне немцев моих обратно...»
Ну а если серьезно, то те же немцы часто использовались и на расчистке
развалин, на разборке разрушенных зданий. По крайней мере, на промстрой-
ку, на завод Петрова, их практически не пускали. В Сталинграде, если гово- с
Сталинградская книга
84
Строится Калининградская улица поселка завода им. Петрова.
Конец 1940-х гг.
рить о нашем тресте, привлекали их на строительство нынешнего дома № 37 по
проспекту Ленина, производственно-лабораторный корпус Сталнефти на Ком-
сомольской они в самом начале помогали строить. Это где нынче «Лукойл». За-
мечательное здание, еще сто лет простоит, если «улучшать» да надстраивать не
начнут. Ну и заводской поселок тоже... На моей родной Калининградской двух-
этажные дома некоторые строили... Огородят им стройплощадку забором высо-
ким деревянным, внутри еще «колючка» по периметру. Очень справедливо это
было и символично... Никто их в нашу страну и на Волгу не звал. Да еще так
сравнять с землей и спалить огромный город... Кстати, пленные были не толь-
ко сталинградские. Тех, что под Сталинградом взяли, было не так много, это по-
нятно. Они тут, в котле, так насиделись, что их по лазаретам распределяли, кому
повезло... На работы в Сталинград основную массу военнопленных доставляли
уже с других фронтов...
— А кирпич из развалин где использовали?
— Сами понимаете — как поначалу не хватало нам стройматериалов. Пред-
ставьте, что разборку развалин включали в план отдельным пунктом. Память
у меня хорошая, вот в сорок девятом мы разобрали больше восьми тысяч ква-
дратных метров разрушенных зданий, а через год — почти десять с половиной
тысяч. Кстати, никакие пленные этим на моих глазах не занимались. Всё боль-
ше наши бабоньки, ремесленники, школьники помогали... И потом, тогда ведь
черкасовское шло движение, это люди после основной работы выходили добро-
вольно и бесплатно восстанавливать город. Кирпич использовали и на кладке,
но дело в том, что каждый второй кирпич ломался, было до семидесяти процен-
тов «боя»... Использовали его отчасти дорожники и еще при изготовлении низ-
ких марок бетонов. Вот, к примеру, бетон марки «50-70». Чтобы сделать его, ну-
жен цемент М-300, песок, шлак, ну и добавляли щебень кирпичный... Да мало
Пепел и цемент.
ли где при хозяйском отношении можно было использовать еще царицынский
и сталинградский довоенный кирпич? Вот, вспомнил: на строительстве корпуса
нефтяников на Советской улице, напротив нынешней мэрии, где сейчас лукой-
ловская НИПИморнефть, там в пятьдесят первом году старший прораб Георгий
Кравченко на кладке трубы котельной использовал красный кирпич от разбор-
ки разрушенных зданий.
— А стройматериалы хорошие на подсобных предприятиях вашего треста
делали?
— Мил человек... Да за плохие тогда сажали... Привлекали, культурно гово-
ря, к уголовной ответственности. Вообще-то мы старались подходить к изготов-
лению стройматериалов с выдумкой. Уже в самом начале пятидесятых на жил-
стройке применяли крупные панели перекрытий, перегородок, полов, лестнич-
ных маршей, площадок. Преимущество крупнопанельных конструкций в том,
что их изготовление было возможно и при отсутствии специальных заводов, в
условиях собственных стройплощадок. Например, у нас на стройплощадках из-
готовлялись шлакоалебастровые панели перекрытий и панели перегородок. Ра-
ционализаторская работа широко велась. Помню, я предложил использовать на
рытье котлованов канавокопатель вместо дефицитного экскаватора. На той же
поселковой столовой заменили пиломатериалы на круглый лес. Придумали спе-
циальную опалубку для изготовления мозаичных ступеней. Десятки новшеств
внедрялись ежемесячно. После Богомолова Гришин возглавил жилучасток, он
сам очень активным новатором был. Глядя на начальство, и рабочие тянулись к
рационализаторству. Вообще новаторство традиционно сильно было в тресте.
Прораб Яков Воронкин (слева) п мастер Инга Аустрина
на строительстве Аллеи Героев.
1959 г.
Сталинградская книга
Детсад уже построен. 1949 г.
86 Поселковая столовая. 1949 г.
Пепел и цемент.
98-квартирный дом на Калининградской улице поселка завода им. Петрова
Колледж нефти и газа. Современный вид
— Понимаю, что строили вы в те годы сотни объектов. Но всё же — что осо-
бо запомнились?
— Трудно сказать... Иногда ведь и что-то не слишком грандиозное стро-
ишь, а эти дни почему-то врезаются в память надолго. Конечно, я горд тем, что
участвовал в возведении, например, Аллеи Героев, но не меньше был рад, ког-
да строил нефтяной техникум, ВНИИТМАШ, жилье для этих организаций.
А сельская стройка? Я в совхозе «Россошинский» месяцами жил, мы это хозяй-
ство подняли на самый высокий уровень. Конечно, строитель рад, когда созда-
ет условия людям для труда и жизни вообще. Еще больше рад, когда все слож-
ности позади, погода устанавливается, можно спокойно работать. А то ведь бы- 87
Сталинградская книга
88
вало, что до Кременской или до Котово машины с грузами по педеле, а то и
больше, добирались... Это уж к концу пятидесятых дорожники наши построц.
ли, например, трассу от Камышина до Котово, километров шестьдесят, а рань-
ше сложно было ездить. Переправу помню от станицы Новогриюрьевской
Озерки... Декабрь, лед на Дону только схватился... И стоять нельзя, и переправ-
ляться невозможно. Что делали? Настилали маты камышовые по льду, полива-
ли их водой, чтоб намерзали, вот такая дорога была. Случалось, что уходили ма-
шины под воду...
В Михайловку, на цемзавод, газопровод тянули. Заключительные работы
тоже на зиму пришлись. Мороз-то под сорок случался... А надо было «продав-
ливать» трубы под магистралями, под заводскими и иными дорогами. Медве-
дица перед Михайловкой промерзла до дна. Ефим Яковлевич Великий дал ко-
манду использовать экскаваторы «Драгляйн» с ковшами на цепях. Один с одно-
го берега идет, лед крушит, второй с другого... И взрывники помогали как мог-
ли. Запомнился мне тот дюкер на всю жизнь. Но сделали всё как надо. Штаб той
стройки, газопровода Абрамовка — Михайловка, был в Староселье, это непо-
далеку от Михайловки. Их там целых три Староселья друг за дружкой, так вот
штаб был в самом крупном и ближнем к Михайловке. Вот, в столовой Старосе-
лья того мы и отмечали, помню, успешную прокладку дюкера через Медведи-
цу. Ефим Яковлевич спирта канистру на радостях выставил нам. Да он с кани-
строй той так и ходил по трассе целый месяц почти... На фронте наркомовские
сто грамм наливали, а здесь тоже для согрева и профилактики простуды. Ника-
ких пьянок не было. Ну теплее да веселей на какое-то время станет... В пятьде-
сят шестом году это было, зимой. А к лету цементники уже получили газ, пере-
водили на новое топливо свое производство. Вспомню и о том, что ГРС перед
цемзаводом клал практически в одиночку знаменитый каменщик Борис Меняй-
ленко. А на «продавке» труб под искусственными препятствиями умело потру-
дились тогда бригадир землекопов Дмитрий Сливко, рабочие Владимир Лавре-
нюк, Виктор Миронов.
И вы учтите, что всё это — тоже восстановление Сталинграда. Вот поспо-
собствовали газификации цемзавода, он — цемент Сталинграду дополнитель-
ный, а это значит новые дома, новые квартиры. Любая сельская стройка так или
иначе способствовала в то время подъёму Сталинграда, не говоря об области.
Еще, конечно, Цимлянское нерестовое хозяйство, уже в конце пятидесятых.
Это в районе Генераловского хутора и станицы... Потемкинской... Нет, Пуга-
чевской. Непривычный был объект: пруды, дамбы. Поселок возвели там, осе-
тровый завод. Специальное СМУ было организовано для этой стройки. Вер-
нее, нам его передали, но трест его значительно укрупнил во всех отношени-
ях. Прудов построили больше ста. Самый большой на 130 гектаров, а самый ма-
ленький всего на девять квадратных метров. Техники там было много, сроки
установили жесткие, за лето надо было построить самое крупное тогда в обла-
сти нерестово-выростное хозяйство. В разгар строительства действовало там до
ста шестикубовых скреперов, на каждый их них — по два трактора: один тянул
скрепер, а второй использовался как толкач. Вася Поздняков, я уже о нем упоми-
нал, много поработал здесь на возведении дорог и межпрудовых дамб. Колодцы-
отстойники сложные строили для фильтрации воды, по двенадцать метров глу-
бины каждый, со шлаковыми фильтрами. Возглавлял Цимлянское СМУ Коняев
Сергей Трофимович, хороший строитель, с характером руководитель. От ПТО
треста частенько бывал заместитель начальника отдела Махвееня Александр
Константинович, будущий главный инженер треста. Ну и Выростков Андрей
Пепел и цемент.
Павлович, управляющий треста, держал эту срочную стройку под контролем.
Управились мы вовремя. Интересная была стройка, скоростная... Я там практи-
чески старшим инженером работал.
— А не возникало ли желание продолжить образование, стать дипломиро-
ванным инженером? Ведь многие тогда учились на вечернем отделении в Ста-
линградском институте инженеров городского хозяйства?
— Мне диплом инженера еще сам министр Кортунов сулил... А что касается
вечернего отделения... Не с нашими длительными командировками, по полгода
а то и по году, за такое браться, хватало мне, честно говоря, и диплома техника-
строителя.
— А где вы с министром встречались?
— Он тогда, по-моему, еще заместителем министра работал. В Котово это
было, в пятьдесят пятом, я уже о том периоде немного рассказывал. Бросили
нас тогда на помощь молодому СМУ-5. Нефтегазовый промысел Коробковский
только организовался, жилья много надо было. Выше я уже говорил, что строи-
ли мы там, около села Серино, десятка три сборно-щитовых домов. Вот однаж-
ды остановились рядом машины, выходит Великий Ефим Яковлевич, его мы
сразу узнали, и еще какие-то люди. Слышали мы, что вроде большой начальник
собирался приехать в Жирновск и Котово. Но думали, что это нас так подогнать
хотят, «пугают», так сказать. А он на самом деле приехал. Ранней весной пять-
десят пятого это было, если память не изменяет.
Алексей Кириллович Кортунов — человек в нашей отрасли легендарный:
в том пятьдесят пятом он стал министром строительства предприятий нефтя-
ной и газовой промышленности, членом правительства. На войне он командо-
вал полком. Да как командовал! Получил звание Героя Советского Союза. Это
мы, рядовые работники отрасли, тоже знали и ценили. Сами понимаете, боль-
шая честь встретиться с таким человеком, да не на заседании где-нибудь, а в
поле, на стройке... Стала делегация осматривать строящийся поселок, подходят
и к нам. Чувствую я, как волнуется Ефим Яковлевич, рядом с ним еще человек
десять стоят, из обкомов-райкомов наверно, начальник Коробковского НПУ, на-
шего СМУ-5 начальник Касабиев Николай Иванович тут же, нефтяники, газо-
вики. А мы на один из готовых домов табличку прибили: мол, участок такой-то,
прораб такой-то. Кортунов — в простецкой походной куртке, ушанке, в сапо-
гах резиновых — поглядел на дощечку, потом мне, улыбаясь, говорит: вы ее по-
выше прикрепите, а то кто-нибудь оторвет и прибьет в другом, менее подходя-
щем месте... Засмеялись все, как-то попроще стало. Потом Алексей Кирилло-
вич расспросил о стройке, справимся, мол, со сроками ввода, как сами тут жи-
вем, сколько зарабатываем. Я ему и говорю, что месяца три уже мы тут в коман-
дировке, конца и края ей нет, скоро жена бросит. А он — еще надо поработать,
дело важное, специалистов из других регионов направляют, а жилья для них нет.
Позже в кабинете у Касабиева разговор продолжился. Внешне министр вы-
глядел просто, доступно, лицо открытое, русское, глаза приветливые, светлые,
говорил с улыбкой. Советовал мне перебраться в Котово, обещал посодейство-
вать в поступлении на заочное отделение московского института. «Инженером
станешь, зарплата побольше будет», — так он, помнится, говорил, а я удивлялся:
ну что ему моя судьба, зачем какой-то рядовой сталинградский прораб, которого
занесло в безвестные Коробки? Но потом понял, что Коробки для него — очень
даже известное место, с кладовыми газа и нефти, которые надо взять... А возь-
мёт кто? Люди навроде, извините, меня... Это у него от фронта было, от войны,
от умения разговаривать с солдатами. Маршал Жуков как говорил? — «Армией 89
Сталинградская книга
командую я и сержант». Вот и у Кортунова такой подход был. Знал он, что стр0
ящемуся нефтегазовому промыслу и городу позарез нужны опытные строитеЛи
что без строителей ничего тут с места не сдвинется. Конечно, я обещал поду’
мать, но жизнь после отъезда министра потекла в прежнем русле: командиров
ки, объекты... Сталинград, Кременская, Лог, Фролово, Жирновск. И снова Ста.
линград...
— Яков Васильевич, так уж получилось, что в шестидесятом году, после
того как Сталинград был во многом восстановлен, его промышленные пред,
приятия получили сначала газ, а потом и нефть в Красноармейск пришла, ваше
управление передали другой отрасли, где вы тоже грудились на славу долгие
годы. И всё же, часто ли вы вспоминаете именно первый период своей труд0.
вой биографии?
______Не вспоминал бы, так разве рассказал вам сегодня столько? Конечно
вспоминаю. Как там у Пушкина? «На старости я сызнова живу, минувшее про-
ходит предо мною...» Нас, тех, кто прибыл восстанавливать Сталинград сразу
после Победы, с каждым годом все меньше, но мы встречаемся, нередко, что ж
поделаешь, и на похоронах товарищей... Иногда приглашают в музей того же за-
вода Петрова на какое-нибудь мероприятие. Там, как войдешь, в левом углу есть
экспозиция, посвященная строителям завода, рабочего посёлка и зданий в са-
мом центре Сталинграда. Мы, ветераны, её в своё время организовывали... Ко-
нечно, мы не только помним, но, как можем, пропагандируем трудовое движе-
ние по восстановлению Сталинграда из руин и пепла. Теперь вот, говорите, кни-
га будет, где и нас конкретно вспомнят. Это большая радость и, честно говоря,
гордость...
90
«Друзьям и соратникам...»
В последний год прошлого века волгоградские писатели отметили столетие
со дня рождения прозаика Михаила Андреевича Лобачёва. Затем подоспел оче-
редной, восьмидесятилетний, юбилей писательской организации, и поскольку
Лобачев был послевоенным её возродителем, то снова память о нем пригоди-
лась. А где-то за год до шестидесятилетия Сталинградской битвы вспомнилось,
что Лобачев, по сути, первым из сталинградских литераторов начал еще в сорок
втором основательно разрабатывать тему трагедии и подвига сталинградцев, на-
писал об этом самый первый в местной литературе роман. И роман этот в пятый
раз переиздали аккурат ко второму февраля 2003-го. Подошло шестидесятиле-
тие Великой Победы — и снова был повод поразмышлять над произведениями
и жизнью писателя. И в последующие ратные юбилеи тоже.
Впрочем, вспоминаем мы своих ушедших коллег, друзей и старших товари-
щей очень часто и безо всяких календарно-официальных дат. Иногда поводом
для этого служат совсем неожиданные моменты... Вот иду я как-то в мае по на-
шему дачному поселку на Тумаке, где улочки «линиями» называются. И вижу,
что на табличке-стрелке, обозначающей пятую линию, кто-то крупно добавил
«Гвардейская» (на той улочке много дедов-ветеранов войны живет). Улыбнулся
я той «5-й Гвардейской» и вспомнилось...
...В апреле семьдесят шестого попал я в больницу, да не в простую, а в «об-
комовскую». Писатели тогда (да и сейчас те, кто постарше или порасторопнее)
Пепел и цемент,
Писатель
Михаил Андреевич Лобачев
к ней приписывались наравне с началь-
ством, ветеранами партии и просто за-
служенными людьми. Наравне-то на-
равне, а палаты разные были в том,
еще старом и скромном, корпусе. Кому
«одиночка», кому «на троих». А вот са-
мая большая пятая палата, предназна-
чавшаяся явно не для начальства пер-
вого ряда, вмещала аж шесть болезных.
И ее в шутку «гвардейской» окрестили.
Захожу я, прихрамывая, с вещичками в
палату ту и из знакомых вижу стояще-
го у окна Михаила Андреевича Лобаче-
ва, уже оправившегося после очередно-
го инфаркта...
...В его романе «Дорогой отцов»
есть такой эпизод. Осенью сорок вто-
рого, в разгар смертельных боев за
Сталинград, комиссар приводит к на-
шим солдатам одного местного стари-
ка. «Бойцы глядели на него, как на ди-
ковинку, — пишет автор, — на нем все
было солдатское: и сапоги, и шаровары,
и гимнастерка, и все-таки он выглядел
дедом.
— Активный участник обороны Ца-
рицына, — представил его комиссар».
Я еще вернусь к этому эпизоду, а
пока, как бы переходя на воспоминания
более давних лет, скажу, что вот так же
глядели мы, начинающие литераторы,
в начале шестидесятых и на Михаила
Андреевича. И в самом деле «диковин-
ка» для молодых: участник Граждан-
ской, в партии почти полвека. Да еще,
точнее в первую голову, автор большо-
го известного романа. Честно сказать,
этими штрихами для нас в ту пору зна-
ние биографии «деда» Лобачева и огра-
ничивалось. Ну что нам, восемнадцати-
двадцатилетним «гулякам» по «моло-
дых дарований аллее», было до исто-
рии писательской организации, нам ка-
залось, что существовала она вечно, без
особых сучков и задоринок... Вот наше
желторотое творчество — это да, это
первое...
Правда, лично для меня дело обсто-
яло несколько иначе. С младшим сыном
Михаила Андреевича Борисом мы «хо-
лодным летом пятьдесят третьего» гото-
вились идти в один первый класс тогда
еще мужской восьмой школы. И в пер-
вый осенний день стояли, постриженные
под «нулевку», во дворе бывшего эвако-
госпиталя, слушая напутственные слова
легендарного директора школы Бориса
Вениаминовича Бриккера, после кото-
рых он вручал нам подарочные книги.
И мне достались «Басни» Николая Ива-
новича Мизина, московское издание в
широкой твердой обложке.
Жили мы тогда рядышком, на ули-
це Мира, и я еще пацаном знал, что в
тринадцатом доме занимают свои дол-
гожданные квартиры писатели Лобачев
и Мизин (на которого я после вручения
книги басен глядел при встрече бук-
вально с открытым ртом, как на вдруг
воскресшего Ивана Андреевича Крыло-
ва...), а в нашем, одиннадцатом, — Бого-
молов.
Позже в соседнем, восемнадцатом
доме обосновался и Петр Иванович Се-
лезнев, автор известного романа о Ста- 91
Сталинградская книга
92
линградской битве «Южный крест», всю жизнь очень уважавший Лобачева за
отеческую поддержку на областной конференции молодых писателей, прохо-
дившей в пятьдесят четвертом году. На ту конференцию молодой Селезнев при-
ехал из родимой Дубовки с только что завершенной первой своей повестью «На-
чало пути». И вскоре она, отмеченная Лобачевым, была полностью напечата-
на в очередной книге альманаха «Литературный Сталинград». Он начал выхо-
дить еще в сорок восьмом году опять-таки благодаря максимальным организа-
торским усилиям многолетнего, с довоенных годов, директора областного кни-
гоиздательства Лобачева. Правда, редактировал альманах в том пятьдесят пятом
уже Виктор Григорьевич Чехов.
Владимиру Максимовичу Богомолову я как-то, уже в девяностых, напом-
нил один случай. В середине пятидесятых во дворе нашего одиннадцатого дома
я, тонкий, как щепка, но горластый и ловкий, был заводилой, вечно устраивал в
подвалах то «штаб», то «госпиталь», а то и «военный завод»... К «отряду» наше-
му по недосмотру (а тогда за нами, выпущенными во двор и вообще в город, ро-
дители совершенно не присматривали) иногда подключалась и совсем малень-
кая, лет пяти, Ленка Богомолова. И вот однажды в полузасыпанный шлаком под-
вал третьего подъезда (Богомоловы жили именно в том подъезде на четвертом,
по-моему, этаже), где мы, понятное дело, что-то жгли или готовили «боеприпа-
сы», заявился прознавший про очередные наши «учения» Владимир Максимыч,
тогда еще молодой человек, худой, в очках с толстыми стеклами, поймал меня,
зачинщика, за руку, разгневанно отобрал «колбаски» артиллерийского пороха и
чуть не отлупил...
Да не покажутся такие воспоминания чем-то отстраненным от главного ге-
роя этих заметок. Я хочу здесь выразить очень для нашего поколения важное:
родившиеся в Сталинграде в самые первые послевоенные годы, впоследствии
читая книги о войне, о Сталинграде, мы воспринимали прочитанное совсем не
абстрактно-воспитательно, как, предположим, последующие поколения, а с осо-
бенным волнением и интересом. А уж те, кто детьми был в военном Сталингра-
де... Да что далеко ходить — те же дети Лобачева, тринадцатилетний Юра и ше-
стилетняя Нина, которые вместе с мамой, Елизаветой Ивановной, уезжали из
Сталинграда в августе сорок второго на одной из двух переполненных барж в
эвакуацию, вверх по грозовой Волге к Николаевке...
Нина Михайловна Емельянова, дочь писателя, ныне заслуженный учитель
России, вспоминала: «Отец на пристани все успокаивал нас, обнимал, на руки
меня брал, Юре приказывал, чтоб никуда не отходил в пути от нас с мамой... Он
тогда был одним из руководителей строительства оборонительных рубежей во-
круг города и редактировал газету горкома обороны. Мама позже рассказывала,
что он, несмотря на всё, и тогда не верил, что немцы возьмут Сталинград, и об
эвакуации говорил, что она слишком спешная... Ну не укладывалось у него в го-
лове, что немцы могут такое сотворить с городом... Мы ведь уезжали четырнад-
цатого августа, до страшных бомбежек еще девять дней оставалось, город хоть
и кипел, как муравейник, но был целым, светлым, зеленым... Многие уезжаю-
щие плакали, глядя на него... Берегли нас, как могли: баржу ту огромную спи-
ленными деревьями да кустами замаскировали, мол, если сообщат о приближе-
нии бомбовозов вражьих, то сразу ближе к берегу, и — замри, баржа, обратись
в «островок» волжский... Наш «островок» пронесло, а только утром в Никола-
евку прибыли, и днем новость черная — за нами шедшую вторую баржу раз-
бомбили...»
Но вернемся в «обкомовскую» больницу.
Пепел и цемент.
...Михаил Андреевич меня с первого взгляда и не узнал. Последний раз мы
близко встречались с ним в шестьдесят восьмом, когда вместе с моим тестем,
писателем-фронтовиком Василием Семеновичем Матушкиным, жившим тогда
в Рязани, приезжали на Тумак встретиться с его старинным другом литератором
Павлом Сергеевичем Сергеевым, но не застали его и зашли на дачу Лобачева,
расположенную неподалеку.
Может, сразу «не разглядел» он меня, потому что угодил я в больницу вне-
запно, утром, перед врачебным обходом. А он этого обхода не только ждал, а
просто жаждал, как позже выяснилось. Ибо залежался основательно, но — глав-
ное! — за окном весна, разлив волжский, ему бы в заречье скорей, в дубравы ту-
макские да лещевские, к домику своему, к земле, к лопате да удочкам... Вот от
обхода врачей и зависело — отпустят или нет. Сосредоточен он был на этом важ-
нейшем вопросе полностью и появление в палате новичка «пропустил» мимо
глаз...
Но не отпустили его тогда умные врачи. Понимали, что после больницы ему
дома хоть дней десять надо побыть, книжками да газетами спокойно пошур-
шать... Да наверняка не получится, сбежит он на Тумак свой, на дачу. Что и под-
тверждала врачам почти ежедневно приходившая в больницу энергичная и за-
ботливая супруга Елизавета Ивановна.
Так или иначе, но остался Михаил Андреевич в «гвардейской» палате еще
на несколько дней. И разговор наш первый начался, конечно, не с истории писа-
тельской организации, при всем уважении к ней, а с поймы, с Тумака, где я тог-
да еще дачу не заимел, но окрестье это знал уже прилично, ибо начал сюда ез-
дить на рыбалку с дружками еще пятнадцатилетним...
Скажу для несведущих, что Тумак — это небольшой приволжский поселок
неподалеку от знаменитых Ям, где во время войны одно время располагался на-
блюдательный пункт командующего Сталинградским фронтом, о чем и сегодня
вещает мемориальная доска на одном из яминских домов. А еще Тумак — это
пристань. Если плыть по воложке Куропатке, которая огибает Голодный, а по-
том Сарпинский остров с левой стороны и в народе как бы тоже считается Вол-
гой, то пристань тумакская — последний остановочный пункт после Бакалды,
Островной и Культбазы.
После выхода своего известного романа «Дорогой отцов», который был толь-
ко второй частью задуманной трилогии о сталинградской рабочей семье Лебеде-
вых, Лобачев именно на Тумаке частенько работал и над первой частью — пове-
стью «Санькино счастье», и над заключительной — романом о металлургах «Зо-
лотые россыпи». Роман он не успел завершить, а вот рукопись повести закончил.
Сейчас уже точно не выяснить, но после смерти писателя затерялась (где-то в
издательских кабинетах или еще как) рукопись его документальной повести «Пер-
вый батальон». Она о гвардейцах Родимцева, дравшихся за освобождение центра
Сталинграда в составе отряда, куда вошли 1-й стрелковый батальон 42-го гвар-
дейского стрелкового полка и две отдельные роты: автоматчиков и противотан-
кистов. Работал он над ней очень добросовестно. Не надеясь полностью на соб-
ственную память, ходил в архивы, встречался с выжившими участниками боев.
Командир того сводного передового отряда родимцевцев, переброшенных к
Чуйкову из Красной Слободы в середине сентября сорок второго, 3. П. Червяков
жил тогда в Москве, и Михаил Андреевич не только звонил или писал ему, но и
пригласил к себе в Сталинград. Встречался Лобачев и с офицером того геройско-
го батальона А. К. Драганом. Фамилию эту он помнил и как военный журналист 93
Сталинградская книга
Бои в руинах Сталинграда
Сталинградской битвы, и по воспомина-
ниям Чуйкова, которому Драган расска-
зал подробно о судьбе солдат и команди-
ров своего батальона. А судьба такая вы-
шла, что смертниками были они... Ака-
демик Самсонов, авторитетную моно-
графию которого «Сталинградская бит-
ва» некоторые либерал-историки, «не
примечая слона», ныне относят к доку-
ментальным книгам, «лакирующим» со-
бытия великого Волжского побоища,
скупо и честно написал: «Почти все бой-
цы 1 -го батальона к 22 сентября погиб-
ли, но нанесли большой урон врагу».
Вот пишу я ныне эти строки, сидя
в большом доме на улице, названной в
94
честь дальне-египетского города Порт-
Саида, пострадавшего когда-то от иных
захватчиков. Улица эта в Царицыне и в
довоенном Сталинграде Курской назы-
велась. А рядышком улица Гагарина, ее
уже и на моей памяти Киевской еще ве-
личали. Как раз здесь и ложились кость-
ми бойцы первого батальона, сдержи-
Пепел и цемент.
вая немцев, рвущихся от вокзала к Вол
ге. На улицах, по опубликованным вос-
поминаниям ветерана-родимцевца пол
ковника И. А. Самчука, горели враже-
ские танки, лежали сотни трупов гит-
леровцев. Но и наших воинов, убитых
и умерших от ран, не меньше, а навер-
няка больше было, если батальон погиб
почти полностью. Вот потому, сидя, по-
вторяю, в крепком и теплом доме, вино-
вато пишу я эти строки, стараюсь лиш-
ний раз помянуть павших...
Из «тумакских» воспоминаний Ло-
бачева мне запомнился рассказ о хуторе
Глухом, что расположен на берегу во-
ложки Каршевитой, на самой границе с
Астраханской областью. На следующий
день после первой беседы я не преми-
нул похвастаться эрудицией и прочитал
Лобачеву строчки из знаменитого сти-
хотворения Михаила Луконина «Спите,
люди», где упоминался гостеприимный
приволжский хутор:
Снова Волгу звезды крупно оросили,
здесь, у хутора Глухого, спать пора...
— Да, он там много раз бывал, —
скупо сказал Лобачев.
О Глухом он больше не говорил, по-
явилась другая, «луконинская» тема.
Лобачев начал вспоминать предвоен-
ные годы, но снова очень скупо. Ведь в
тридцать седьмом сталинградская пи-
сательская организация по сфабрико-
ванному доносу сильно пострадала, по
существу была разгромлена. После ре-
прессированного и погибшего в лаге-
ре ответственного секретаря Григория
Смольякова непонятно кто ее возглавил.
Я спросил об этом Лобачева.
— А кого возглавлять было? — ук-
лончиво ответил он. — Одни молодые,
считай, остались... Ну Сухов был, ко-
нечно, но пока с одной повестью... «Ка-
зачку» начинал только... Дарманян...
был такой писатель с «Красного Ок-
тября»... Тесть твой Матушкин... тоже с
«Красного»... он после завода у нас в из-
дательстве в журнале работал... Его не
посадили, но за повесть... не помню названия... ругали в печати отчаянно... Дис-
куссиями тогда эти травли назывались...
Чувствовалось, что не хотел старик бередить прошлое, будучи в том возрас-
те, когда, конечно, больше хочется вспоминать что-то доброе. Видимо, поэтому
упомянул, что в тридцать восьмом как опытный, несколько лет проработавший
в столичном издательстве «Молодая гвардия» редактор возглавил он Сталин-
градское книжное издательство. И уже при нем вышел коллективный сборник
«Содружество», где были напечатаны стихи Михаила Луконина, Николая Бело-
ва, Виталия Балабина и Николая Отрады. А через год появилась уже отдельная
книга двадцатилетнего Отрады «Счастье». У Луконина в конце тридцатых вы-
ход первой книги не складывался, может, потому, что учился в Москве, не был
«на глазах». Только в сорок втором его книга в Сталинграде пошла в производ-
ство, но, уже отпечатанная в листах, сгорела двадцать третьего августа...
— А мой сборник рассказов «Моя страна» в сорок третьем в Астрахани пе-
чатался, — помянув луконинскую трагедию, сказал Лобачев. — Издательство
в Сталинграде организовали, а тиражи печатали кроме Астрахани, и в Сарато-
ве, и в Николаевке. А вот библиотека наша семейная пропала... Жили мы до
битвы во втором Доме Советов, рядом с площадью Павших Борцов. Того дома
теперь нет, разрушен был во время битвы... На этом месте теперь мединститут.
Когда семью отправил в Николаевку, пришел домой, огляделся: ничего, кро-
ме книг, ценного нет. Связал я их, в мешки сложил, снес в подвал и там зако-
пал. После битвы мы в Бекетовке жили, поехали как-то в центр с сыном Юр-
кой, пришли к дому разбитому, еле в подвал влезли, откопали, но всё отсыре-
ло, пропало...
«Волгоградская правда», помнится, в канун шестидесятилетия Победы опу-
бликовала очерк ветерана нашей журналистики и хорошей писательницы Татья-
ны Мельниковой о Нине Борисовне Ворович, которую по-доброму вспоминают
все волгоградские писатели старшего поколения. За тридцать лет своей работы
в издательстве она готовила к печати сотни наших книг. В шестьдесят седьмом
году Нина Борисовна корректировала и мою первую тонюсенькую книжечку.
Работы ей с дюжиной стихов было, конечно, немного...
Да и издательство местное тогда давно уже не ютилось в уцелевшем беке-
товском доме, куда в мае сорок третьего, вместе с редакцией «Сталинградской
правды» и даже обкомом партии, сумели втиснуть и сотрудников возрожденно-
го Сталинградского книжного издательства. Директорствовал в нём тогда Ми-
хаил Лобачев, главным редактором была Раиса Терновая, заведующей производ-
ством работала Валентина Крашенинникова, а корректором — коренная цари-
цынка Нина Ворович.
Выше говорилось о Лобачевской книге, вышедшей в сорок третьем, но ху-
дожественные произведения в том и следующем году почти не издавались, пи-
сатели на фронтах были или еще где, включая Гулаг... Их время творческое по-
сле Победы, и то не сразу, пришло. Выходили, конечно, очерковые книги воен-
ных журналистов, коллективные сборники. Но больше всего издавалось бро-
шюр различного толка — хозяйственных, медицинских, технических.
Впрочем, приходили в том сорок третьем в издательство и писатели. Напри-
мер, Борис Лащилин. Но тогда он принес хорошо знавшему его Лобачеву не
фольклорные или краеведческие свои вещи, а рукопись «Борьба с чесоткой»...
Иным авторам возвышенных лирических творений ныне можно и поморщить-
ся от подобного названия, но и они, хочется верить, понимают, что в голодном,
холодном и, извините, порядком завшивленном Сталинграде санработникам и
95
Сталинградская книга
96
специалистам да и простому люду, срочно нужны были подобные практические
издания. А выполнение в срок издательских заказов, как вспоминал сам Лоба-
чев, приравнивалось к выполнению фронтовых приказов. Ну пусть и не совсем
так было, но люди осознанно старались работать по тем самым законам воен-
ного времени.
Еще, помню, упоминал Лобачев в тех больничных разговорах журналиста и
поэта Людмилу Проскурину, которая во время битвы работала в «Сталинград-
ской правде», а в сорок шестом вышел в нашем издательстве сборник ее стихов
(подробнее о этом читайте в последующем рассказе). Так что женская поэзия
началась в Сталинграде еще задолго до приезда сюда Маргариты Агашиной...
Главной Лобачевской послевоенной заслугой кроме заинтересованного руко-
водства книжным издательством было, несомненно, сначала возрождение в со-
рок восьмом году альманаха «Литературный Сталинград», а затем и писатель-
ской организации.
Интересный факт мне когда-то поведала Нина Пантелеевна Растеряева, кото-
рая работала в нашем отделении Союза писателей с первого дня его послевоен-
ной организации и до восьмидесятых годов. В сорок девятом году за неимени-
ем помещения «штаб» писательский размещался прямо в только что заселенной
двухкомнатной квартире Лобачева на улице Мира. Одну комнату сначала занимал
исключительно кабинет писателя, в другой жила вся семья: жена и уже трое де-
тей. Но когда организация образовалась, то в кабинете Лобачева появился столик
с телефоном, за которым стала работать молодая секретарша Нина... Конечно, че-
рез несколько месяцев «штаб» переехал на улицу Островского, где располагались
редакция и типография «Сталинградской правды», но факт примечательный.
Частенько в воспоминаниях о каком-либо писателе мы невольно сосредота-
чиваемся на чисто внутренних литературных делах, бытовых деталях, не при-
мечая «слона», то есть книг и героев писателя. Нам кажется, что возможный чи-
татель наших воспоминаний безусловно знаком с этими книгами. Если бы... По-
тому остановлюсь на главном детище Лобачева — романе о сталинградцах «До-
рогой отцов».
Впервые роман был издан в пятьдесят четвертом. Практически все пред-
шествующие книги Лобачева (исключая только довоенную повесть о сельской
учительнице «Ольга Викторова») были ступенями к роману. Книги эти — «Про-
стые люди», «Моя страна» — составляли очерки и небольшие рассказы, на-
писанные автором во время войны, среди руин Сталинграда или сразу после
Победы. Уже в них явственно проступали герои будущего романа, более того —
некоторые куски этих очерков и рассказов писатель позже прямо вводил в свое
большое повествование. А повесть «Город-солдат», впервые появившаяся в со-
рок восьмом в только что рожденном альманахе «Литературный Сталинград»,
представляла собой, по сути, первый вариант будущего романа. Словом, по-
лучалось так, что писать его Михаил Андреевич начал уже тогда, когда непо-
средственно участвовал в великой битве, будучи и военным корреспондентом и
представителем горкома обороны. Почему в центре повествования семья метал-
лургов, а не, допустим, учителей, что Лобачеву было, по «неписательской» его
профессии, гораздо ближе? Сказалось, несомненно, то, что после Сталинград-
ской победы партия, как тогда говорили, не раз направляла его на восстановле-
ние завода «Красный Октябрь».
Несмотря на некоторый сюжетный схематизм и «заданность» ряда действую-
щих лиц (что, в общем-то, было свойственно литературе тех лет и никаким «гре-
хом» долгое время не считалось) я подчас удивлялся «замаху» провинциально-
Пепел и цемент.
го писателя на способы и приемы воплощения такой грандиозной темы. Позд-
нейшие критики, да и некоторые собратья по перу, уже отягченные прочтени-
ем и анализом сотен военных произведений, еще при жизни писателя указывали
на то, что роман написан «не вглубь, а вширь», что он искусственно привязывал
героев-сталинградцев к защитникам Красного Царицына. И вообще многовато-
де в романе действующих лиц, событий, надо было сосредоточиться на чем-то
одном, вывести, как было положено тогда, одного главного героя и «подверсты-
вать» к нему остальных, на фоне «массы» высвечивать одиночку и т. п.
Несомненно, роман действительно широк по замыслу, в нем показаны не толь-
ко трагедия жителей и героизм солдат Сталинграда непосредственно в ходе бит-
вы, но и сделана небезуспешная попытка написать об истоках этого героизма и,
конечно, патриотизма. Автор представляет читателю запоминающиеся, до сих пор
весьма редкие в местной литературе картины довоенного Сталинграда, рабочих
будней и искренних надежд на мирную жизнь горожан, коренных семей волгарей.
Что касается «многогеройности» и излишней широты повествования, то именно
это, по моему мнению, и было тем самым «замахом» писателя-провинциала на
способы воплощения и увековечения исторического ратного подвига.
В шестидесятые-восьмидесятые годы появилось немало произведений о
войне и, в частности, о Сталинграде, авторы которых смело переводили пове-
ствование то в кабинет Сталина, то в ставку Гитлера, то в штаб Паулюса и од-
новременно в партизанские отряды, в придонские степи, за рубежи Родины. Та-
кое, я бы сказал, не просто широкое, но панорамное отражение событий стало
привычным. Вспомним «Истоки» Григория Коновалова, «Войну» Ивана Стад-
нюка, романы Симонова, произведения волгоградцев, в частности, «Ристали-
ще» Анатолия Иванкина, «Южный крест» Петра Селезнева. Или знаменитую
киноэпопею «Освобождение». Вот на этакую панорамность еще в первые по-
слевоенные годы смело пошел в нашей, и не только местной, литературе ста-
линградский писатель. 97
Сталинградская книга
Не было большой беды и в вольной или невольной схематичности, идеоло-
гизированное™ и, тем паче, романтичности, даже сентиментальности его геро-
ев, на что указуют критики. Главное, что роман был буквально выстрадан авто-
ром, офицером-сталинградцем. Он действительно охватывает сотни людей, чьи
судьбы, как пел Высоцкий, были «в единую слиты», — от истинного, а не фор-
мального, как в наши времена, Верховного Главнокомандующего — до рядово-
го солдата. Но главные действующие лица — это, конечно, жители Сталинграда
и всего нашего края, рабочие семьи, сельчане, дети, молодежь и старики, на пле-
чи которых легло одно огромное испытание.
Скажу больше, меня как читателя более убедили в романе именно образы
«штатских» воинов, ополченцев. Хотя несомненно впечатляет и, например, сце-
на встречи Сталина с генералом Ереминым, когда, казалось бы, не терпящий ни-
каких возражений и не позволявший ни в чем усомниться диктатор вдруг гово-
рит, что Сталинград может и не устоять. Да еще обращает эти страшные по сво-
ей неожиданности и искренности слова только что назначенному на должность
командующего фронтом и отправляющемуся в самое пекло событий генералу.
Что-то не сразу припоминаю я в послевоенных произведениях, написанных и
сданных в издательство еще при жизни Сталина, подобных рискованных фраз,
которые, по мнению многих нынешних телеговорливых комментаторов совет-
ской истории, только и приводили авторов в Гулаг. Нет, и Верховный, и извест-
ный генерал, и безвестный ополченец должны были в полной мере ощущать
огромную опасность, нависшую не только над городом-солдатом, но и над всей
страной, честно знать о силе и опыте противника, одновременно понимая и всю
степень непоправимых последствий сдачи города. И во многом потому, что они
реально ощущали и понимали это, город устоял.
Но вернусь к «штатским» воинам. Один из них, «активный участник обо-
роны Царицына» старик Дубков, о котором я уже упоминал, по воле автора ро-
98 мана попадает в ряды участников боев в здании драматического театра, да еще
Пепел и цемент.
вооруженный охотничьей двустволкой.
В свое время и собратья по перу, и, ко-
нечно, критики печатно советовали Ло-
бачеву пересмотреть эту «нарочитость»
и чуть ли не карикатурность дей-
ствий его героя. Но Михаил Андреевич
почему-то упорно не делал это, хотя
многие страницы и перерабатывал.
Но переработки эти не сводились,
к примеру, к вычеркиванию из романа
имени Сталина и «вчеркиванию» Хру-
щева. Такой конъюнктурщиной Лоба-
чев не занимался. Раскладывая по сво-
им полочкам образ старика-ополченца,
критики не брали в расчет то, что ро-
ман создан не просто писателем, а еще
и участником трагического сражения,
по сути — тоже ополченцем, жителем
«Города гнева», свидетелем того ада,
что устроили сотням тысяч мирных жи-
телей «цивилизованные» пришельцы, а
точнее — «иных времен татары и мон-
голы»... После августовских сорок вто-
рого года бомбардировок способные к
сопротивлению жители, а уж старые
солдаты тем более, готовы были не то
что из охотничьего ружья, а и голыми
Сталинградская книга
руками бить и душить ненавистных ок-
купантов.
И место это — Сталинградский те-
атр — автор тоже выбрал не случай-
но. После ужасающей бомбардиров-
ки двадцать третьего августа подва-
лы драмтеатра стали одним из самых
многочисленных пристанищ для ис-
кавших спасение и исцеление от ран
мирных жителей. И Лобачев знал и
помнил об этом. В уже упоминавшей-
ся мной монографии академика Сам-
сонова приводятся выдержки из доне-
сения члену Военного совета Сталин-
градского фронта, секретарю горко-
ма и обкома партии А. С. Чуянову от
8 сентября 1942 года: «В бомбоубежи-
ще под драмтеатром им. Горького жи-
И, читая ныне роман, в том числе и
сцены боев, которые велись непосред.
ственно в здании театра (они заверши-
лись только 30 января сорок третьего)
позже с большой художественной си-
лой описанные в хрестоматийных стихах
Михаила Луконина, мы должны пони-
мать, что сталинградцами-ополченцами
порой безумно, «не с тем» оружием бро-
савшимися на врага, кроме всего проче-
го, двигало чувство праведной мести за
надругательство над родным городом,
за кровь и смерть их родных и близких.
Ведь в муках погибла в горящем Сталин-
граде и жена Дубкова, старая Лексевна...
Такова была, как справедливо указывает-
ся в известной книге Виталия Смирнова
«По следам времени», «судьба семейств,
вут с 24—25 августа около 400 человек,
в том числе около 200 детей и 40—
50 человек престарелых... Один раз в
сутки им выдается горячая пища и по
100 200 грамм хлеба...»
которые не то что не могли, а нередко не
хотели покидать любимый город».
Еще один малоизвестный момент из
военной истории драмтеатра. Не зря фа-
Пепел и цемент.
шисты не отдавали его буквально до са-
мого конца января. После организован-
ного горкомом обороны бомбоубежища
для мирных жителей немцы, уже нахо-
дясь в «котле», расположили здесь лаза-
рет, поместив в подвалы, где еще витали
стоны сталинградских стариков и детей,
почти пятьсот своих раненых. (ЦАМО
РФ. Ф. 220. Оп. 1575. Д. 4. Л. 85). Такие
лазареты недолго существовали и в зда-
нии тюрьмы на Голубинке, в совболь-
нице и бане на Сурской. Ожесточенная
оборона немцами драмтеатра наверня-
ка была вызвана еще и тем, что высше-
кровные «арийцы», исходя из собствен-
ных представлений и опыта, думали, что
русские «недочеловеки», захватив лаза-
рет, просто уничтожат раненых офице-
ров и солдат их превеликого рейха. Но
получилось-то так, что наши воины, ме-
дики и военные власти спасли и «подте-
атральных» неприятельских раненых, и
многие тысячи других. На долю одной
64-й армии пришлось 1200 страдающих
от справедливого возмездия фашистов.
Собрав по городу и в близлежащих сель-
ских районах, их передали в распоряже-
ние фельдшерско-эвакуационного пун-
кта № 61 Южного фронта.
Причем часто это шло в ущерб на-
шим раненым. Вот кусочек из недав-
101
Сталинградская книга
«Пусть солдаты немного поспят...»
но рассекреченных документов, опубликованных в сборнике «Сталинградская
группа войск. Февраль — май 1943 г.», выпущенного под редакцией академи-
ка Максима Матвеевича Загорулько. Начальник санслужбы Группы войск во-
енврач первого ранга Плякин категорически возражает против притеснения
наших раненых. Вот что он пишет в одной из своих докладных: «На совеща-
нии было принято решение (по моему заявлению, оно шло в ущерб лечебно-
эвакуационным мероприятиям в отношении наших ранбольных): ППГ № 58 и
2418 освободить от наших ранбольных и перевести их в переполненые другие
госпитали» (ЦАМО РФ. Ф. 220, оп. 1575, д. 4, л. 56—58).
Это только малый отрывок из подобной документации. А привожу я его, по-
тому что в последнее время многие СМИ (да и либеральные братцы-писатели,
в основном столичные) что-то слишком стали жалеть бедных увечных захват-
чиков и претендентов на всесветное господство времен Второй мировой, а о на-
ших раненых и искалеченных бойцах с трудом припоминают. Чего, мол, зазря
да бесплатно вспоминать, им-то, красноармейцам, положено, скрежеща зубами,
чуть ли не спрессованными лежать где-нибудь в переполненном зимнем сталин-
градском доме-развалине...
Другое дело «арийские» стоны, от них пополняются дивиденды расплодив-
шихся жалетелей-журналистов, отыскивающих среди сотен тысяч извергов-
фашистов «одного, который не стрелял» и расписывающих его единичный
«подвиг», забывая о массовом милосердии наших мирных жителей, воинов и
военных медиков.
О милосердии, которое, при всех издержках, лежало в основе поведения на-
ших солдат на войне. И которое являлось малозаметной, к тому же официаль-
но наказуемой, издержкой в стане врага, в психологии гитлеровцев. Вот почув-
ствовать эту разницу и помогали многие произведения так называемой соцреа-
Пепел и цемент.
диетической литературы, которые нынче или забываются, или оглупляются, или
вовсе чернятся.
И еще об одном. Забывая о том, что существует еще и история литературы,
разгоряченные ниспровергатели метода соцреализма, махая нынче после дра-
ки кулаками, упорно и «модно» обвиняют давно ушедших писателей старше-
го поколения в «лакировке» действительности, в чуть ли не трусости и угодни-
честве, в стремлении писать так, как это надо было сталинскому или поздней-
шим «агитпропам». Что тут сказать? Было частенько и такое. Ио слишком силь-
но агитпроп никого за язык и перо не тянул... Вспомним хотя бы Виктора Не-
красова и его удостоенную Сталинской премии повесть «В окопах Сталингра-
да». А если говорить о писателе Лобачеве и его романе, то автор, отдав, конеч-
но, должное и агитпропу, все же главное внимание сосредоточил на тех самых
«простых людях» — мужественных и романтичных, работящих и любящих, ко-
торые точно знали, по словам Ахматовой, «что ныне лежит на весах и что со-
вершается ныне».
Есть еще очень важный, по-моему, момент для понимания творчества Лоба-
чева. Да и всей его жизни и работы не только в литературе. На этот раз о «на-
зидательности» произведений наших писателей старшего поколения. Я думаю,
что происходило это оттого, что практически все они рассматривали литера-
турное творчество всё же не как отшельническое самовыражение, направлен-
ное преимущественно на чисто художественные изыскания, а в первую голо-
ву — как воспитательную деятельность, заочный патриотический диалог с под-
растающим поколением. Проще говоря, они постоянно ощущали себя учителя-
ми. И, работая над своими произведениями, всегда имели в виду юных читате-
лей, желали заложить в их души добро, любовь к ближнему, стремление к зна-
ниям, готовность к защите Отечества. И сотворяли в своих книгах примеры для
подражания. Может, с сегодняшней точки зрения и впрямь очень упрощенно.
Они и по профессии-то были педагогами. И Михаил Лобачев, и Георгий
Притчин, и Василий Матушкин, и Павел Сергеев, и другие сталинградские пи-
сатели, издававшиеся в первые послевоенные годы. В юности и молодости они
закончили кто педучилище, кто учительскую семинарию, кто учительский ин-
ститут. И успели в свое время поработать, в основном в сельских школах, учи-
телями словесности. И вправе ли кто-то, особенно в обстановке нынешней «без-
назидательности», которая привела Россию к сотням тысяч беспризорных и за-
бросивших школу детей и подростков, упрекать в чем-либо наших земляков,
писателей-педагогов, называть их книги «совковым чтивом»? Наше послевоен-
ное поколение воспитывалось именно на таких книгах и благодарно вспомина-
ет своих учителей. И школьных, и литературных. Плохому они нас не учили.
Вернусь в связи с размышлениями о честности писательской, агитпропе и
соцреализме на страницы романа «Дорогой отцов». Ну вот привел комиссар к
бойцам участника обороны Красного Царицына. О чем он по законам агитпро-
па должен говорить солдатам в такую тяжелую минуту, в недолгую передышку
между решающими осенними боями сорок второго? Конечно, о товарище Ста-
лине, каким он был умелым полководцем в годы Гражданской и продолжает
быть на Отечественной. О преемственности поколений: мол, мы рубали Антан-
ту под руководством партии, и вы, братцы, не подкачайте. А старик, узнав, что
один из бойцов до войны заведовал птицефермой, начал, как Теркин или Щу-
карь, рассказывать о гусях... А о товарище Сталине? Конечно, поведал, как же
без него: «Один раз у вагона его видал, второй — на фронте, третий — на пара-
де. Молодой он был тогда, брюки кожаные и фуражка... На этом Павел Василье-
103
Сталинградская книга
Писатели в редакции «Сталинградской правды».
Слева направо: Антонина Коптяева, Михаил Лобачев, Федор Панферов.
Крайний справа Александр Шейнин.
Начало 1950-х гг.
вич и закончил беседу, но солдаты долго не отпускали его, а на прощанье суну-
ли незаметно в карман банку тушенки».
Вот такой агитпроп. И автор, и герой-старик, и редакторы, и цензоры рома-
на, оказывается, понимали, что для агиток окопы, блиндажи и подвалы Сталин-
града были неуместны, что молодые бойцы видели в старике не столько ста-
линского красноцарицынца, сколько своего родителя, отца... Что веселая шутка
была в тот момент теплее и нужнее всех пламенных речей.
104
Михаил Андреевич Лобачев прожил большую и нелегкую жизнь. Собствен-
но писателем он стал в сорок лет. Родом он был из Симбирской губернии, где за-
кончил сначала земскую школу, на средства своего учителя поступил в педагоги-
ческое училище, потом стал слушателем учительской семинарии в Пензе. После
Гражданской войны работал воспитателем в детдоме, заведовал уездным отде-
лом народного образования, а в конце двадцатых уже руководил всем пензенским
гороно. Позже несколько лет был редактором ведущего советского издательства
«Молодая гвардия». Возглавлял он, уже после учебы в столичной академии, и го-
роно в Астрахани. В тридцать пятом году приезжает в Сталинград. Снова педа-
гогическая и издательская работа, первая книга. А потом война. Огромное испы-
тание, к которому я в этих заметках только немного прикоснулся...
...В библиотеке Волгоградской писательской организации, как и в сотнях
других библиотек, стоят на тихой полке неброско изданные, но достаточно по-
Пепел и цемент.
трепанные в свое время читателями книги Михаила Лобачева. И, конечно, его
товарищей по перу, с кем вместе начинал он после войны, в годы восстановле-
ния Сталинграда творить новую историю местной литературы. Стоят как ис-
полнившие свой долг и сохранившие верность присяге старые солдаты в запас-
ном строю...
На последнем прижизненном издании романа «Дорогой отцов» он в дни
своего восьмидесятилетия сделал лаконичную надпись: «Друзьям и соратни-
кам». Через два года его не стало. А слова эти воспринимаются ныне не толь-
ко как обращение к братьям-писателям, а скорее — ко всем землякам, всем рус-
ским людям.
Ибо не кончаются на земле нашей времена ратной защиты Родины...
Поэтесса из Города гнева
На сероватой обложке — небольшой мазок голубой краски. Словно сквозь
затянутое хмурыми тучами небо проступает наконец погожая синева. Но прямо
по этой ширящейся синеве тревожно-тёмным курсивом, будто слова из фронто-
вого письма или журналистской рукописи, совсем не безоблачное, далёкое от
разных поэтических «украшательств» название книги — «Суровые годы». Ав-
тор Людмила Проскурина. Областное книгоиздательство. Сталинград, 1946.
...О Людмиле Проскуриной я ещё в середине семидесятых впервые услышал
от тогдашнего старейшины нашего литературного цеха прозаика Михаила Лоба-
чёва. Выше я рассказывал об этом, но добавлю некоторые детали. В сорок пер-
вом Лобачёва назначили редактором газеты горкома обороны «На рубеже», жур-
налисты которой к осени сорок второго влились вместе со своей «многотираж-
кой» в «Сталинградскую правду», готовившую в то тяжкое время, одновремен-
но или поочерёдно, городской, фронтовой и областной выпуски газеты. Старик
многое помнил и поведал мне, тогда молодому поэту, что Проскурина работа-
ла в «Сталинградской правде» всю войну, а вскоре после Победы вышла её, как
он отметил, «замечательная» книга стихов. Я, по молодости ещё не слишком-то
глубоко интересовавшийся историей нашей писательской организации, воспри-
нял этот факт как должное: ну вышла книга и хорошо. Правда, впервые услышав
о незнакомом авторе, поинтересовался дальнейшей судьбой Людмилы Проску-
риной. Но ничего конкретного, кроме того, что она в сороковых уехала из Ста-
линграда, Михаил Андреевич мне не сообщил.
Лет через пятнадцать, в преддверии 400-летия города, мне как одному из со-
ставителей юбилейного литературного сборника принёс несколько стихотворе-
ний Проскуриной наш писатель Иван Данилов. «Это первая, самая первая про-
фессиональная поэтесса Сталинграда, — неторопко начал он, — хотя и не всту-
пила в Союз писателей... И вот забыли, за сорок лет ни одной публикации. Ми-
зин, царство ему небесное, не раз в шестидесятые-семидесятые составлял кол-
лективные сборники, но проскуринские стихи почему-то не включал, а ведь был
редактором её книги, не говоря о том, что всю войну с ней в «Сталинградке» ра-
ботал. Но мы тоже хороши... Правда, о ней что-то писал собкор «Известий» Че-
монин, в «Вечёрке», лет семь назад... Учти, — на прощание сказал Иван Петро-
вич, — она выпустила свой первый сборник раньше Окунева и, по-моему, даже
Луконина».
105
Сталинградская книга
106
Я «учёл» и кроме того, что включил два стихотворения Проскуриной в со-
ставляемый сборник, пошёл в главную нашу областную библиотеку отыскать
проскуринские «Суровые годы». Потому как на вопрос Данилову, есть ли у него
эта книга и вообще откуда он знает, что сборник редактировал именно Николай
Иванович Мизин тот ответил со свойственной ему уклончивостью... Но в би-
блиотеке имени Горького, судя по каталогу, тогда книги Проскуриной не оказа-
лось (она появится много позже, её пришлют по книгообмену из Свердловской
публичной библиотеки имени В. Г. Белинского). И моя встреча с книгой забы-
той поэтессы отодвинется ещё почти на двадцать пять лет, то есть до осени две
тысячи двенадцатого, когда я стал готовить публикацию для журнала «Отчий
край» к 70-летию Сталинградской битвы.
Отыскал я и давнюю, 1982 года, статью Александра Чемонина с характер-
ным названием «Нет, мы о Вас не забыли». Вот отрывок из неё.
...Муж её был профессиональным военным, и этот личный страх за его
судьбу и переживания, связанные с приближающимся к Волге огненным валом,
а затем обрушившиеся на город бомбы, невиданное столкновение двух враж-
дебных сил, развернувшееся у неё на глазах, обращались в единую боль и гнев и
часто выливались в стихи.
И ещё один фрагмент, наглядно повествующий о чисто человеческих каче-
ствах газетчицы и поэтессы.
...Послеранений на Балтике и госпиталей я оказался на Тихоокеанском фло-
те и летом сорок пятого тоже однажды «выплеснулся» стихами, даже послал
их в «Сталинградку». Стихи были, конечно, неважными, и это объяснила неиз-
вестная мне Людмила Проскурина. Я ответил ей, завязалась переписка, длив-
шаяся впоследствии годы. Её письма, всегда тёплые и глубокие, помогли мне,
оказавшемуся после военного лихолетья без родителей, без дома, без любимой,
без друзей, многое осмыслить и понять. Там же, на корабле, я получил от неё
подарок — книгу «Суровые годы».
Далее Чемонин пишет о стихах, но о послевоенной судьбе поэтессы почему-
то очень скупо. Только то, что «Людмила Николаевна в войну отстояла свою поэ-
тическую вахту и, несмотря на несомненные литературные данные, отошла в сто-
рону... Ныне она работает в одной из московских газет».
Что ж, остаётся сослаться на маяковское «Я поэт, этим и интересен» или на
есенинское «Что касается остальных автобиографических сведений, — они в
моих стихах» и обратиться непосредственно к книге «Суровые годы».
Нужно сказать, что выход в том сорок шестом году в нашем городе отдель-
ной поэтической авторской книги (а в набор её сдали ещё во время войны, в ян-
варе сорок пятого) представлял собой не просто значительное текущее литера-
турное событие, а воистину редчайшее явление. Достаточно сказать, что за всю
местную историю книгопечатания проскуринская книга была первым стихотвор-
ным изданием, автором которого являлась женщина. Да и «мужские» отдельные
сборники стихов на тот момент можно было пересчитать на пальцах одной руки.
Если взять дореволюционный период, то в Царицыне вышла единственная
отдельная книжка стихов Сергея Семёнова «Молодые порывы», случилось это в
1894 году. Точных данных об издании отдельных поэтических книг Никиты Бе-
кетова (1729 1794) не имеется. Конечно, прижизненные или посмертные кни-
ги наших земляков, точнее — выходцев из наших краёв Эдуарда Губера, Алек-
caWa ЖУК°ВСКОГО (ЕвСТафиЯ Бернета), казака Алексея Леонова публиковались
в веке в Москве, Петербурге и Харькове, но мы сейчас говорим о местном
книгоиздании.
Пепел и цемент.
После организации в 1921 году Ца-
рицынской писательской ассоциации и
вплоть до начала Великой Отечествен-
ной войны в нашем городе вышло нема-
ло книг, в том числе и коллективных по-
этических. Но если говорить об отдель-
ных авторских изданиях поэзии, то это
были лишь единичные случаи. Перечис-
лим их. В 1936 году появилась книж-
ка для детей «Запевала выходит впе-
рёд» Михаила Дорошина, в 1939-м вы-
шла книга Николая Отрады «Счастье»,
в 1940-м «Наша молодость» Виталия
Балабина. Была, правда, в том же соро-
ковом выпущена еще одна книжечка,
Алексея Шагурина, стихи для детей, но
совсем уж крохотная, в двенадцать стра-
ничек. Вот, пожалуй, и всё, повторяю,
индивидуальное. Хотя могла родить-
ся и ещё одна книга. Это сборник Ми-
хаила Луконина «Стихи дальнего сле-
дования», его отпечатали в листах ле-
том сорок второго, но даже переплести
не успели: двадцать третьего августа
1942-го он пеплом осыпался в Волгу.
Но вернёмся к «Суровым годам»
Людмилы Проскуриной. В книге, на
первый взгляд, не так-то много стихот-
ворений, всего два десятка. Но многие
из них, по сути, представляют собой
маленькие поэмы, потому объём сбор-
ника по тем временам весьма значи-
тельный. Более того, содержание раз-
бито на три раздела: «Из цикла «Вой-
на», «В разлуке» и «Возрождение», на-
звания которых говорят сами за себя.
В публикуемой ниже подборке пред-
ставлены стихи из последнего разде-
ла. Но хочется отметить и цикл «В раз-
луке», где собраны стихи очень лично-
го характера, проникнутые женской то-
ской и надеждой дождаться любимого
человека с передовой войны... Это лиш-
ний раз свидетельствует о том, что по-
этов того времени никакой агитпроп
слишком сильно не «тянул» к агиткам
или безудержному воспеванию вождя.
Сталин, даже не Сталин, а «сталинские
победы» упоминаются в книжке лишь
однажды, «для порядка» в самом пер-
вом стихотворении. А вот муж-офицер,
его боевые товарищи и самоотвержен-
ные строители возрождаемого горо-
да — именно они являются предметом
воспевания, любви и ежедневных дум и
забот поэтессы и журналиста.
Нужно отметить, что объём книги
мог быть и значительно большим. Люд-
мила Николаевна Проскурина очень ак-
тивно занималась поэтической публи-
цистикой и во время Сталинградской
битвы, и вплоть до Великой Победы.
В её родной «Сталинградской правде»
печатались стихи, которые не вошли в
«Суровые годы», возможно, только из-
Обложка книги стихотворений
Людмилы Проскуриной «Суровые годы»,
изданной в 1946 году
за ограниченности объёма книги. В по-
желтевших ныне подшивках «Сталин-
градки» военных лет можно найти её
стихи «Капитан», «Наши танки», «От-
Сталинградская книга
вет фрау Берте», «В фашистских джунглях», «Разговор с мертвецами» и ряд диг,
гих. Что же касается есенинского выражения о том, что у настоящего поэта автобц
ографические данные всегда присутствуют в его стихах, то в этом убеждает и кцц
га «Суровые годы». В частности, можно не без оснований предположить, что Люд
мила Проскурина по происхождению казачка, ибо посчитала обязательным вклю.
чить в свой первый сборник два стихотворения, навеянных казачьими песенными
интонациями, причём в этом отношении она показала себя воистину мастером. Вот
лишь одна цитата из стихотворения «Всадник»:
Ехал всадник, ехал всадник
Вдоль села.
А дивчина по селу
Навстречу шла.
Улыбнулася дивчина
Казаку
А казак махнул фуражкой
На скаку.
Люди девушку спросили:
- Кто такой
Тот, которому махнула ты рукой?
Люди девушку спросили:
— Почему
Как родному
Улыбнулась ты ему?
Нет, не случайно казак Иван Данилов знал стихи Проскуриной и наверняка в
послевоенном детстве или юности увидел однажды в сельской библиотеке её книж-
ку. Выпущенную, кстати, в те нелёгкие и небогатые годы огромным по нынешним
временам пятитысячным тиражом...
Как известно, «рукописи не горят», тем более книги. После почти семидесятилет-
него забытья (не забвения!) стихи нашей землячки снова приходят к читателю — как
свидетельства давних суровых лет.
Суровых и Победных. Победных и Созидательных.
Людмила Проскурина
Стихи из книги «Суровые годы»
Наш дом
Мы вышли на родное пепелище
При свете синей утренней звезды.
Хотели мы родимого жилища
Найти хоть чуть приметные следы.
Мы поднялись на первую площадку —
108 Был выше путь отрезан пустотой.
Слепое пламя выжгло беспощадно
Весь мир наш прежний, милый и простой.
Лишь стены, почерневшие от дыма,
Ещё хранили прежние черты,
И веяло тоской невыразимой
От их окаменелой наготы.
Пепел н цемент.
...И вот опять по городу родному
Мы в летний день идем, как год назад,
И видим мы, как у подножья дома
Побеги тополиные шумят.
Как утвержденье жизни негасимой
Они звенят, играя на ветру,
И вьются струйки голубого дыма
Над нашим домом рано поутру.
Мы замерли, своим глазам не веря:
Послушные ударам топора,
Белели в нишах струганные двери
И в амбразурах переплеты рам.
Звучало пенье пил, высокой нотой
Опустошенный будорожа дом,
Кипела здесь горячая работа -
Он оживал этаж за этажом.
Весь город наш в невиданном усилье,
Израненный, разбитый, но живой
Вновь расправлял поломанные крылья
И поднимался к битве трудовой.
Чтоб на земле страдания и горя
Запел листвою обновленный сад,
Чтобы восстал из мрака пепла город,
Чтоб засверкал под солнцем Сталинград.
Построим город
Когда тебе невмоготу
На стройке или на заводе,
Когда в ночную темноту
К тебе бессонница приходит.
И ты вдруг вспомнишь дом родной,
Скамью, и клен, и запах сада,
Ты выйди в этот час ночной
К немым руинам Сталинграда.
Ты не был здесь в весенний день
Перед войной, перед осадой.
...На камень, изгоняя тень,
Сверкая семицветьем радуг,
Фонтан, рванувшись в высоту,
Ронял струю, изнемогая,-
Цвел сад, похожий на мечту.
И, прямо к берегу сбегая,
Под кленами, в тиши аллей,
Росли цветы нездешней флоры.
Под куполами тополей
Дышал и жил наш мирный город.
Теперь ищи вот, узнавай
Места, знакомые до боли.
Ты знаешь — здесь ходил трамвай,
Одолевая рельс раздолье.
Он возвещал рожденье дня
Раскатистым хрустальным звоном.
Я помню, как несли меня
Сквозные легкие вагоны.
Молодым строителям,
приехавшим на восстановление Сталинграда
Как несмолкающая трель
Врывалась в дом сквозь грани окон!..
И вот... смотри: на стыках рельс
Израненный и одинокий,
Бессильно уронив дугу,
Он стал тяжелым ржавым сном...
Так чем отплатим мы врагу
За разоренный город-дом?
На стройку встав, ты признавал,
Как нелегко за дело браться.
Но город Сталинград назвал
Тебя отныне сталинградцем.
И если вдруг невмоготу
Тебе покажется работа,
Представь, что где-то на посту,
В разведке, в черной яме дзота,
А может быть, лицом к лицу
С врагом в жестокой рукопашной
Такому же, как ты, бойцу
И тяжело, и даже страшно.
Закладывая каждый дом
Иль на заре к станку вставая,
Мы верим в то, что всё вернем —
И шум аллей, и звон трамвая!
Мы знаем, что предела нет
Для русской силушки крылатой.
Построим город — вот ответ,
Вот наше мщенье и расплата.
Сталинградская книга
Когда в разрывах молний смерть
Увидит воин пред собою,
Он должен ей в глаза смотреть —
Таков закон святого боя.
Гремит вдали от Волги бой,
Но с фронтом мы всю тяжесть делим.
А ты, строитель молодой,
Смотри в глаза нелегкой цели.
И верь, что снова зацветет,
Мечтой бойцов, живых и павших,
Наш город — мужества оплот
И колыбель победы нашей.
Александра Черкасова
Она проходит деловито
Под переплетами лесов,
Кирпич осматривает битый,
Железо, глину и песок.
Приветливо кивнув подругам
И быстро ношу уложив,
Она походкою упругой
Взбирается на этажи.
Пусть людям, утомленным за день,
Бывает тяжко в эти дни.
Они родились в Сталинграде,
На Волге выросли они.
А есть ли что-нибудь дороже,
Тех мест, где ты с рожденья жил?
И коль не сами мы, то кто же
Поднимет к небу этажи.
И кто же отвоюет снова
Упорством воли и трудом
Вот эту площадь Хользунова,
Прибрежный сквер и отчий дом?
Чтоб поднялись цветы и клены
Из этой выжженной земли,
Чтоб снова улицей зелёной
Пути стальные пролегли.
110
Александра Черкасова
Чтоб было нам легко и просто
Из центра ехать в Разгуляй,
Чтоб снова Астраханским мостом
На Дар-гору прошел трамвай.
Все это дорого и мило,
Все это кровное, свое,
И потому мы наши силы
Для возрожденья отдаем.
И над руинами седыми
Заводим песню поутру.
И славим бригадира имя,
Которым назван этот труд.
А дни идут своим порядком,
У всех товарок впереди
Проходит по тесинам шатким
Бригады женской бригадир.
И смотрит в амбразуры окон
На оживающий квартал,
На Волгу, что течет широко,
Как нержавеющий металл.
Пепел и цемент.
«Я написал здесь поэму, я боец...»
Александр Яковлевич Яшин родился на Вологодщине, жил в Москве, но всю
жизнь с особым чувством и полным на то правом носил звание сталинградца.
Ещё в середине тридцатых молодой поэт поступил в столичный Литератур-
ный институт, где после третьего курса тесно сошелся с прибывшими с Вол-
ги первокурсниками-сталинградцами: Александром Филипповым, Михаилом
Лукониным, Николаем Отрадой и Юрием Окуневым. На каникулы друзья-
стихотворцы обычно отправлялись все вместе в Сталинград. Кроме обилия
солнца, рыбы и диковинных для севера бахчевых, носивший имя вождя страны
город искренне привлекал Яшина боевой историей и знаменитым тракторным
заводом, в окрестье и цехах которого прошли детство и юность его нынешних
однокашников.
Один из друзей, Александр Фи-
липпов (более газетчик, чем литера-
тор), закончив к началу сороковых
три курса литинститута и Высшую
партшколу, становится сначала ответ-
ственным секретарём, а весной тре-
вожного сорок первого главным ре-
дактором «Сталинградской правды»,
что сыграло важную роль и в лите-
ратурной судьбе Александра Яшина.
В канун войны и с началом Вели-
кой Отечественной он регулярно пе-
чатает свои произведения в «Ста-
линградке», достаточно сказать, что
только в сорок первом здесь было
опубликовано более десяти стихот-
ворений и отрывки из поэм. При-
чём уже в конце июля Яшин присы-
лает Филиппову стихи с Балтийско-
го флота, из Кронштадта и Ленин-
града, куда был направлен для про-
хождения службы в качестве воен-
ного журналиста и политработника
(12 июля поэт стал членом ВКП(б)).
Зимой 1942-го в блокадном Ле-
нинграде у Александра Яшина обо-
стряется астма, тревожит его и туберкулёз, но он продолжает работать во фрон-
товой печати и политотделе Балтфлота. После госпиталя Яшина направляют
в начале августа в Волжскую военную флотилию на должность инструкто-
ра политотдела с присвоением звания старшего политрука, а затем капитан-
лейтенанта с назначением редактором газеты второй бригады, находящейся в
Сталинграде.
Поэт Александр Яшин вошёл в историю советской поэзии не только извест-
ными стихотворениями более поздних лет (чего стоит лишь одна ставшая крыла-
тым выражением строчка: «Спешите делать добрые дела!»), но и как автор самой
первой поэмы о Сталинградской битве «Город гнева». Её основные главы он пи-
Краснофлотец Сталинграда
поэт Александр Яшин
111
Сталинградская книга
12
сал урывками между боями, в августе-
сентябре сорок второго, тогда же они
были опубликованы в нескольких но-
мерах «Сталинградской правды» и га-
зеты Юго-Западного фронта «Сталин-
ское знамя». Окончательный вариант
«Города гнева» был выпущен редакци-
ей газеты «Сталинградской правды» от-
дельным изданием в феврале сорок тре-
тьего. В семидесятых-восьмидесятых
годах поэма дважды выходила в Нижне-
Волжском книжном издательстве.
В начале декабря сорок второго
Яшин писал в Литературный институт
своему недавнему преподавателю и пар-
торгу С. Щириной: «Я только что вер-
нулся со Сталинградского фронта. Я хо-
рошо поработал там. Бывал в опасных
операциях. Пусть я и не ранен опять, но
есть и моя доля участия в том, что насту-
пил перелом. Мои песни поют на кораб-
лях флотилии, мои стихи читают. Я на-
писал здесь поэму, я боец. Моряки мен
любят, и я их люблю...»
Расшифруем только одну фразу Из
этого письма — «мои стихи читают»- в
1942—1943 гг. Александр Яшин опуб-
ликовал в сталинградских, фронтовых и
центральных газетах, а также в журна-
лах «Красный флот», «Огонёк», «Сме-
на», «Новый мир» и других изданиях
несколько десятков стихотворений, по-
свящённых великому волжскому сраже-
нию.
В середине февраля 1943-го в оче-
редном письме С. Щириной Яшин со-
общает: «За Сталинград мне вручили
медаль, представляли и к ордену. В наг-
радном приказе значится: «Поэту-по-
литработнику». Это приятное словосо-
четание. Хотя к поэзии это награжде-
ние, конечно, не имеет отношения. За
стихи меня наградят после войны, а ме-
даль эту я получил как политработник,
как агитатор и боец».
И ещё одна цитата, из воспомина-
ний маршала В. И. Чуйкова: «О роли
моряков Волжской флотилии, об их
подвигах скажу кратко: если бы их не
было, возможно, 62-я армия погибла
без боеприпасов и продовольствия и не
выполнила своей задачи».
За участие в Сталинградской битве
Александр Яшин был награждён меда-
лью «За боевые заслуги». Не раз приез-
жал он, впоследствии широко извест-
ный в стране поэт и лауреат Сталинской
премии, в наш город после Великой По-
беды, радовался возрождению Сталин-
града, встречался с друзьями и читате-
лями, бывал на знаменитых сталинград-
ских стройках, писал о них. И, конечно,
печатал новые стихи в ставшей родной
«Сталинградской правде», которую до
1952 года продолжал редактировать его
давний друг Александр Гаврилович Фи-
липпов.
27 марта 2013 года исполнилось
100 лет со дня рождения А. Я. Яшина
(1913—1968). В Волгограде помнят об
этом замечательном поэте и бесстраш-
ном боевом речнике.
Пепел и цемент.
Александр ЯШИН
Из поэмы «Город гнева»
Бронекатера
Вся земля стоит на трёх китах —
Так считали в древности глубокой:
Страны жаркие — на лбах широких,
Ледяные — где-то на хвостах.
Не киты, а бронекатера
До поры, покуда льды не стали,
В стылые свистящие ветра
Волжский город на себе держали.
Всё — от пушек до газет в те дни,
От гранат и мин до шоколада —
Доставляли по ночам они
Воинам былинным Сталинграда.
Днём причалят к яру — не видать:
Ветви дуба и ветлы на башнях,
Но блеснёт вечерняя звезда —
И бугрится за кормой вода,
Как земля на чернозёмных пашнях.
От ракет скрываясь, от луны
И чутьём нащупывая мели,
Словно тени, с левой стороны
В дым и грохот, к линии войны
Катера гружёные летели.
Если с горок огрызался враг,
Сталь над скользкой палубой визжала,
Краснофлотцы не спускали флаг.
Катера отстреливались так,
Что земля гудела и дрожала.
И с крутого яра поутру
Пехотинцы, их в листве заметив,
УДИВЛЯЛИСЬ:
— Неужели эти
Так глушили ночью немчуру?
Как байдарки лёгкие, узки,
Не видать ни башен, ни орудий...
Но в отсеках узких — моряки,
У орудий этих — моряки
В бескозырках —
Золотые люди.
День и ночь качает их вода.
А привыкли — и отсек не тесен.
Время есть для шуток и для песен,
Спать лишь успевают не всегда...
* * *
Не забудут люди никогда
Тяжкие военные года.
Где-нибудь в ауле, в кишлаке,
На далёком севере в Блуднове*,
Трубку сжав в израненной руке
И нахмурив выцветшие брови,
Человек, седой не от годов,
Говорить начнёт притихшим детям
О военной славе городов,
О блокадах, обо всём на свете.
Скажет гордо медленное: «Да-а!..
Тяжело и голодно бывало.
Хорошо стояли города,
Вражьей крови пролито немало.
* Родное село А. Яшина в Вологодской об-
ласти.
113
Сталинградская книга
Самолёты шли, как журавли,
Строем, клином, будто на параде.
Неизрытой не было земли.
Мы одни лишь вынести могли
По две тысячи налётов за день.
В середине заводской трубы
Целый штаб дивизии ютился.
Генералы глохли от стрельбы,
Командарм с бойцами рядом бился.
1942—1943
Пробирались по ночам к врагу
Штурмовые тройки и шестёрки.
Таял снег от битв на берегу -
В январе ручьи стекали с горки».
...Распахнёт тужурку человек,
И блеснёт военная награда -
Гордый и немеркнущий вовек
Свет — «За оборону Сталинграда».
114
По океанским меркам...
Константин Симонов и Михаил Луконин
...В самый канун Великой Отечественной войны московский театр имени Ле-
нинского комсомола поставил вторую из написанных к тому времени пьес Кон-
стантина Симонова. Само ее название — «Парень из нашего города» — стало в те
времена крылатым выражением, ибо главный герой пьесы Сергей Луконин олице-
творял собой не только готовность сражаться с врагами Отчизны, но уже доказал
это на деле.
Это был новый, притягательный и одновременно заставлявший остро почув-
ствовать тревогу за судьбу Родины литературный образ. Ведь в заключительной
сцене пьесы Сергей, уходя на последний штурм Зеленой сопки на Халхин-Голе,
прямо, без обиняков и честно говорил своему боевому товарищу, уже спешившему
ощутить себя победителем: «Нет, война только начинается...» Пьеса учила бдитель-
ности, ненависти к гулявшему по Европе коричневому смерчу фашизма.
В 1978 году, незадолго до своей кончины, Константин Михайлович в воспо-
минаниях о Михаиле Луконине «Было бы шестьдесят...» отметил: «Когда в зиму
сорокового-сорок первого года я написал пьесу «Парень из нашего города», героем
которой был коренной волжанин, я не имел в виду буквально выводить в ней сво-
его друга... И все же некоторые черты этой личности связывались для меня с лич-
ностью Луконина. Иначе, наверно, не появилась бы в пьесе его фамилия. В послед-
ний год перед войной мы особенно коротко дружили». Симонов был человеком
сдержанным, и если уж близко сходился с кем-либо, то для этого нужны были ве-
ские основания. И главным из них являлась общность взглядов на текущую зада-
чу, на «работу» поэзии.
С Халхин-Гола Симонов привез в блокноте военкора циклы стихов «Письма
домой» и «Соседям по юрте». Луконин с финской войны в солдатской шинели ря-
дового бойца лыжного добровольческого батальона — тетрадь стихов, которые он
тогда объединил общим названием «На войне». Эти стихи, вспоминал Симонов, и
сделали их союзниками во взгляде на то, как надо писать о войне.
Друзьям-стихотворцам (Симонов впервые встретился с Лукониным еще в трид-
цать восьмом году в Литинституте) претило поэтическое шапкозакидательство,
гладкопись. Именно с этих трех циклов, своих и друга, в творчестве Симонова рез-
Пепел и цемент.
ко наметился уход от поэтизации воинского мужества, справедливо свойствен-
ной, например, его ранним историческим поэмам «Суворов» и «Ледовое побои-
ще», к воспеванию мужества, трудного солдатского долга. Чего и требовало тре-
вожное предвоенное время.
Такая общность взглядов, повторяю, была для Симонова решающей. Он не
вел никаких «табелей о рангах», его ничуть не смущало, что финские стихи дру-
га, напечатанные осенью сорокового в журнале «Знамя», были, по существу,
первой крупной публикацией Луконина, а сам Симонов в то время являлся авто-
ром пяти книг, орденоносцем, лауреатом Сталинской премии. Привлекало его,
конечно, и то, что юность Луконина прошла на Сталинградском тракторном за-
воде. В частности, Константин Михайлович писал, что в тридцатом году, когда
бурно пускали в Сталинграде первенец отечественного тракторостроения, он,
саратовский подросток, и принял решение пойти в «фабзавуч» приобретать ре-
месло токаря. Получалось, что во фронтовую молодость оба поэта и друга шаг-
нули из рабочей юности, да еще и с одной «губернской» земли.
* * *
...В конце августа сорок второго года военкор «Красной звезды» старший ба-
тальонный комиссар Константин Симонов прилетел в Заволжье, в Эльтон, где
на путях пропыленной станции стоял вагон редакции фронтовой газеты Юго-
Западного фронта, оборонявшего Сталин-
град. Все, что увидел он в Эльтоне и позже на
степной раскаленной дороге к Сталинграду, с
горькой правдивостью описано было сначала
в очерке, а затем и в повести, имевших одно
название — «Дни и ночи».
Это первое крупное прозаическое произве-
дение Симонова выходило в свое время и у нас
в Волгограде. Поэтому нет особой нужды под-
робно говорить о ее содержании, для волгоград-
цев достаточно черной даты 23 августа, чтобы
понять, в какой Сталинград ехал он — впро-
чем, привыкший, считавший необходимостью
быть в самых горячих и сложных точках и узлах
войны. «Реже рискуешь — меньше видишь,
хуже пишешь», — говорил он по этому поводу.
Это творческое кредо писатель сполна
подтвердил в Сталинграде, побывав в зна-
менитой 124-й отдельной стрелковой брига-
де полковника Сергея Федоровича Горохова,
мужественно оборонявшей северную окраи-
ну города — Спартановку и Рынок. Четыре
дня пробыл Симонов на переднем крае, являв-
шемся тогда самым оголенным флангом Ста-
линградского фронта, а внутри фронта — 62-й армии Чуйкова. Об этом он рас-
сказал в очерке «Бой на окраине», вскоре опубликованном в «Красной звезде»,
пригодились Константину Михайловичу впечатления от встреч с гороховцами и
в работе над повестью «Дни и ночи». q q
Константин Симонов.
Фото военных лет
Сталинградская книга
116
Комиссар бригады (будущий генерал-полковник) Владимир Александрович
Греков вспоминал: «Тогда, в сентябре 1942-го, Симонов показал себя молодцом.
Мы запомнили его уравновешенным, рассудительным и смелым офицером.
В Сталинграде он пять раз переправлялся через Волгу. Его привычку рисковать
заприметили сразу. Как бы там ни гудело в небе и на земле, он изловчался ве-
сти довольно обстоятельные беседы с обитателями окопов и землянок на перед-
нем крае. Случалось, пулеметным и минометным огнем противника и его не раз
укладывало плашмя под защиту каменных стенок, на счастье во множественном
числе возведенных на границах подворий в поселке».
В Сталинграде Симонов встречался в те дни и ночи с танкостроителями, ре-
монтниками, ополченцами тракторного, побывал на канонерской лодке «Усы-
кин», где московских военных журналистов прихватил плотный артналёт, но
они не приняли предложение укрыться в щели на берегу...
Позже, в ноябре, Симонов получил из тыловой части, куда по приказу был
направлен с передовой на курсы военкор Михаил Луконин, письмо. Вот лишь
несколько красноречивых строк: «...Не могу тут сидеть... Если будет время, ска-
жи кому надо, пусть отзовут отсюда... Хочу туда страшно, ведь бьется мой род-
ной город!»
Волею строгой судьбы так и не попал Луконин в Сталинград, но на фронт,
видимо, не без поддержки друга, вырвался, прошел свой ратный путь в составе
танковой армии до самого Берлина.
Один из самых известных симоновских героев генерал Серпилин сказал со
страниц трилогии «Живые и мертвые» примечательные слова: «Думаешь, толь-
ко те военные, у которых погоны на плечах? Нет. Военные — это все, у кого
война на плечах». Не тогда ли пришла и Симонову эта горькая мудрость, когда
по заволжской дороге навстречу их машине шли и шли опаленной цепочкой к
Эльтону беженцы?
Не плачь! Покуда мимо нас
Они идут из Сталинграда,
Идут, не поднимая глаз, —
От этих глаз не жди пощады.
Иди, сочуствием своим
У них не вымогая взгляда.
Иди, туда, навстречу им —
Вот все, что от тебя им надо...
Но это были не просто беженцы, это были сталинградцы. И как не вспом-
нить одну из них, женщину, которая в самом начале повести «Дни и ночи» рас-
сказывала Сабурову о том, как сгорел Сталинград.
Вытерев слезы концом платка, женщина обвела долгим взглядом всех слушавших ее
и сказала задумчиво и убежденно:
—Денег-mo сколько, трудов сколько!
Чего трудов? — спросил кто-то, не поняв смысла ее слов.
— Обратно построить все, — просто сказала она.
И еще: Она знала, где и когда были построены сожженные сейчас дома, где и когда
посажены спиленные сейчас на баррикады деревья, она жалела всё, как будто речь шла
не о большом городе, а ее доме, в котором пропали и погибли до слез знакомые, принад-
лежавшие лично ей вещи. Но о своем доме она как раз не говорила ничего....
Подобное свойство — точное во всех подробностях изображение действи-
тельности, без выпяченной приподнятости, но одновременно несущее в себе и
Пепел и цемент.
что-то «надбытовое», присуще, как и фронтовым стихам Луконина, всей пове-
сти «Дни и ночи». Написанная весной сорок третьего всего за два месяца, она
явилась первым произведением советской литературы, где автор воссоздал ту
«упрямую силу», имя которой стало «Сталинградцы».
* * *
...Если напечатанное в первую военную зиму стихотворение Симонова
«Жди меня» сделало имя двадцатишестилетнего поэта известным всей читаю-
щей стране и армии, то Михаил Луконин шел к своему читателю долгой, порой
несправедливо тернистой дорогой.
Несмотря на всю возможную поддержку
Симонова, в том числе и острое выступление
в газете «Литература и искусство» в конце
сорок четвертого со статьей «Подумаем об
отсутствующих», книга «Поле боя», подго-
товленная Лукониным еще в первый год во-
йны, в Москве так и не вышла. В испепеля-
ющем августе сорок второго, можно сказать,
на глазах Симонова, в типографии «Сталин-
градской правды» сгорела в листах первая
книга Луконина «Стихи дальнего следова-
ния», о чем я не раз уже писал. Только в со-
рок седьмом в издательстве «Советский пи-
сатель» вышел наконец сборник «Дни свида-
ний», а в «Молодой гвардии» — «Седцебие-
нье». Но уже через два года за поэму «Рабо-
чий день» тридцатилетний Луконин получа-
ет Сталинскую премию. С тех пор издание
стихов Луконина явно «пошло в гору», кни-
ги выпускались регулярно, иногда с преди-
словием Симонова.
Но «голодная» в издательском отноше-
нии судьба его юности и молодости — а еще
и навсегда утраченные на фронте стихи и
целые поэмы! — всё это, хочешь не хочешь,
сказывалось... Чувство «обделенности» — собственной и близких друзей-поэтов
(Ярослав Смеляков сидел в гулаговской Инте, отодвигали рукописи Сергея На-
ровчатова, Павла Шубина, Николая Глазкова, первая книжка Евгения Винокуро-
ва «Стихи о долге» вышла вообще в пятьдесят первом) — сыграло свою роль в
том, что Луконин в первые послевоенные годы жил, писал и работал очень неза-
висимо, практически не оглядываясь на авторитеты тех поэтов, чьи стихи полу-
чили известность именно в годы войны. А то и в порывах здоровой «мститель-
ности» он мог печатно-полемически если не вовсе сокрушать, то заметно «рас-
шатывать» те авторитеты... Исключение, пожалуй, составляли лишь недосягаемо
народный Твардовский и «официальный» сталинский поэтический «сокол» Кон-
стантин Симонов — последний именно в силу абсолютной неофициальное™ их
отношений. Начало этой неофициальное™, а точнее — дружеству, было положе-
но еще до войны (с чего я и начал эти заметки), когда мирное время представля- 117
Михаил Луконин. 1942 г.
Сталинградская книга
Константин Симонов и Михаил Луконин
в Волгограде в дни празднования 20-летия
Сталинградской битвы. 1963 г.
лось обоим поэтам тревожно-неопределенным, а не гордо-победным, как после
сорок пятого. И стихи друзей честно отражали то, что волновалось, образно го-
воря, и в глубине души страны, в сердце чуявшего беду народа, а не на агитпро-
повском языке, который снабжали бодрыми поделками некоторые, ставшие впо-
следствии заслуженно «маститыми» поэты. Но в друзьях луконинских они не
числились.
* * *
...Мне вспоминается зима 1963 года, поэтический вечер в волгоградском
Дворце труда (так тогда назывался наш Дом союзов), на котором выступали при-
ехавшие вместе на Волгу Симонов и Луконин. Константин Михайлович в те годы
напряженно работал над трилогией «Живые и мертвые», и много вопросов из
зала, помнится, было обращено к этому еще не законченному произведению.
А потом звучали стихи. Симонов читал спокойно, без внешних эффектов, с
легкой картавинкой. И у стихов, и у чтения интонация была одна — задушевная
и прямая. Звучали «Если дорог тебе твой дом», «Сын», «Через двадцать лет»,
«Открытое письмо», «Дом в Вязьме». И конечно же знаменитое «Жди меня». На
вопрос, пишет ли он стихи сейчас, Константин Михайлович, помнится, с улыб-
кой ответил: «Пишу романы...» Но тут же прочитал совсем новое стихотворение
«Знамя», опубликованное в только что вышедшем популярном альманахе «День
поэзии», главным редактором которого в том шестьдесят третьем был Луконин.
Помню, меня удивила первая строчка: «От знамен не прикуривают»... Нам, лит-
кружковцам газеты «Молодой ленинец», достались места в последнем ряду бал-
118 кона, зато у каждого лежал на коленях этот заветный сборник с большими зеле-
Пепел и цемент.
ними цифрами на обложке — в этом нас обогнать было трудно, мы с нетерпени-
ем ждали, когда настанет время автографов.
Потом слово взял Луконин. Я, тогда семнадцатилетний рабочий парнишка,
прибежавший по февральскому снежку на большой литературный вечер, отпро-
сившись на два-три часа со второй смены, впервые видел «живыми» обоих по-
этов. И если очень известные стихи Симонова я знал неплохо, то с луконинской
поэзией был, честно говоря, знаком не то чтобы мало, а недостаточно. Михаил
Кузьмич читал «Сталинградский театр», «Пришедшим с войны», «Коле Отраде»,
лирику. С этого вечера началась для меня поэзия Луконина, да и с ним самим нас,
начинающих, познакомили тогда Валентин Леднев и Юрий Окунев. Но познако-
мили как бы всех гуртом. А «индивидуально» меня совершенно случайно Оку-
нев представил Луконину на следующий день в книжном магазине на Аллее Ге-
роев. «С завистью к молодости, с пожеланием счастья» — такой автограф на тол-
стом томе луконинских стихов остался у меня на память о той встрече.
Нужно бы вспомнить и конец октября 1968 года, когда Волгоград на несколь-
ко дней стал, как слишком громко написали в «Молодом ленинце», столицей
советской поэзии. Хотя на празднование пятидесятилетия Луконина съехались
поэты действительно из нескольких городов и республик страны. О том собы-
тии подробно поведали в своих мемуарах многие авторы, вокруг первого луко-
нинского юбилея вообще долго ходило множество легенд, навроде того, что в
квартирке Луконина на Краснопитерской в маленькой ванной зарезали бедного
большого барана. Слава богу, что еще и не жарили его на балконе, не дымили на
всю округу мангалами... Мне, конечно, есть что реального добавить, но ограни-
чусь лишь несколькими штрихами и размышлениями.
Проходило торжество в гарнизонном Доме офицеров, что было принципи-
ально для Луконина и знаково для всего его творчества. Когда местные дру-
зья посоветовали поэту обратиться к городским властям, чтобы те «разрешили»
драмтеатр, воспетый им в хрестоматийных стихах, то он, как лет через десять
рассказывал мне поэт и драматург Владимир Костин, периодически возглавляв-
ший в те времена нашу писательскую организацию, шутливо-серьезно отказал-
ся. Сказал навроде того, что давайте, мол, хотя бы в такой день обойдемся без
драм и тем более музкомедий... «Лучше к солдатам!» — это уже точное его вы-
ражение.
Вроде шутливо отнеткиваясь, Луконин понимал, что уж если он написал в
ставших знаменитыми стихах о том, как на сцене сталинградского театра в ян-
варе сорок третьего шел бой и пролилась кровь старшины — «без позы и при-
крас», то и ему прикрасы юбилейные, неизбежно наполненные смехом да чрез-
мерной похвальбой, устраивать надо в другом месте. Что и говорить — хороший
урок для всех грядущих поэтов-юбиляров, да не все они этим примером вос-
пользовались... Впрочем, для этого им надо иметь нравственную душевную вы-
соту Луконина, у которого волосы дыбом бы встали, ежели б подхалимы устро-
или ему личный послебанкетный фейерверк на выходе из ресторана неподале-
ку от Вечного огня...
Добавлю, что вечер в Доме офицеров вёл Константин Симонов, о чем ла-
конично написал в семьдесят восьмом в воспоминаниях о Луконине «Было бы
шестьдесят...». Сергей Орлов, Расул Гамзатов, Карло Каладзе, Кайсын Кулиев,
Владимир Цыбин... Этих и многих других знаменитых поэтов я впервые увидел
именно на том вечере.
А еще — восьмидесятилетнюю маму Николая Отрады, Екатерину Родионов-
ну, маленькую и седоволосую, которую Луконин усадил в самый первый ряд...
Сталинградская книга
E"
Михаил Луконин с писателями-фронтовиками Валентином Ледневым и Василием
Матушкиным в Волгоградском Доме литераторов. 1975 г.
Когда в августе семьдесят шестого Михаил Кузьмич Луконин внезапно ушел
от нас, вспыхнула в памяти симоновская строчка:
Умер сразу, молча, как от пули...
Может быть, в те грустные дни вспомнилась она и Симонову.
И еще — наверняка — эти его ставшие афоризмом строки:
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестаёт.
В статье, напечатанной в «Литературной газете» под некрологом Лукони-
на, Симонов писал: «...Ушел человек, мужественно воевавший, выходивший из
окружений, спасавший своих товарищей, хлебнувший войны, как говорится, по
горло... Стихотворения Луконина — поистине поэзия человека с характером, в
его стихах есть та определенность отношения к жизни и к людям, которая бо-
лее, чем что-нибудь другое, создает подлинную неповторимость поэзии... К та-
ким потерям, как эта, людям привыкать трудно, и, наверное, особенно трудно
тем, кто прожил рядом с Лукониным целую жизнь».
...9 мая 2006 года, увидев на волгоградском рейде четырехпалубный белоли-
кий пассажирский лайнер с золотящимся именем «Константин Симонов», я по-
жалел в душе, что работяга-сухогруз «Михаил Луконин», к тому времени уже
четверть века бороздивший далёкие серо-тяжелые воды Тихого и Индийского
океанов, никогда не встретится на синей весенней Волге, по пути в Астрахань
или Саратов, с другом-теплоходом...
Но от Семи Ветров, где есть широкая и шумная улица имени Симонова, до
небольшой улочки имени Луконина в тихом тракторозаводском рабочем посел-
ке Водстрой совсем недалеко. По океанским меркам — рукой подать...
Пепел и цемент
С^аниилы
С^а/шн^аоА
Чёрные цифры.
Два убитых мастеровых
...Уже осенью сорок второго, ещё, в общем-то, точно и не зная, чем закончит-
ся это вселенское столкновение Тьмы и Света на донских и волжских берегах —
союзническое лондонское радио оперативно вещало на весь мир, что «история
Сталинграда — сейчас уже не только военная история, а история человечества».
Надо отдать должное послевоенному человечеству: оно сполна оценило не
только ратный, но и созидательный подвиг сталинградцев, которые вместе со
всей многонациональной и много натерпевшейся державой сразу после битвы
стали поднимать из руин свой вдруг ставший знаменитым на всех континентах
город, строить жильё и возрождать заводы. Наверно, это было похоже на выха-
живание человека с переломанными руками, ногами и позвоночником, с про-
ломленным черепом и практически полностью обожженным телом... Но ещё чу-
дом живого и реагирующего на Божий свет... И это, без всяких натяжек, была
стройка мирового внимания.
...Степень разрушения русского города на Волге практически не знала к тому
времени аналогов в современной истории (ядерные атаки на японские Хироси-
му и Нагасаки были впереди). Со временем военные специалисты и статисти-
ки подсчитали, что за время боев на Сталинград противником было сброшено с
воздуха и выпущено из орудий и минометов 2900 тысяч бомб, снарядов и мин.
То есть почти три миллиона. Хотя и это невероятное число наверняка можно
корректировать. И, конечно, не в сторону уменьшения... А была ещё и суммар-
ная мощность взрывчатки в том самом тротиловом эквиваленте, которой навер-
няка хватило бы на дюжину грядущих американских атомных бомб.
Наш земляк, выдающийся советский архитектор Ефим Иосифович Леви-
тан, приехавший поднимать Сталинград в сорок третьем, вспоминал: «Когда мы
сошли с поезда, перед нами предстала ужасная картина... Такого масштаба раз-
рушений мы еще не видели. Не осталось буквально ни одного целого здания.
Сталинград был сплошной свалкой кирпича, железа, сгоревшей техники...» 123
Сталинградская книга
Площадь Павших Борцов. 1943 г.
Справа вверху: Район Балкан после Сталинградской битвы
(перекресток нынешних улицы Пражской и проспекта Ленина)
Внизу: Руины универмага и гостиницы «Большая Сталинградская»
124
За пределами нашей страны пона-
чалу высказывалось мнение, что центр
Сталинграда восстанавливать не сле-
дует, нужно оставить его в назида-
ние потомкам, чтобы многокварталь-
ные руины стали страшным памятни-
ком, точнее — трагическим напомина-
нием о войне... Узнав о том, что Совет-
ское правительство приняло решение о
восстановлении Сталинграда на преж-
нем месте, а народ и армия поддержи-
вают его, некоторые западные специа-
листы называли это не просто непрак-
тичностью, но и безумием. Но по мере
возрождения, казалось, навсегда уби-
того волжского города начальное удив-
ление невольно сменялось восхищени-
ем... Сталинград, повторяю, становился
стройкой мировой известности. Приве-
ду одно подзабытое ныне и малоцити-
руемое высказывание послевоенного
французского министра строительства
господина Сидро: «Сталинград пока-
зывает теперь замечательное проявле-
ние инженерного гения в области стро-
ительства». Немного неуклюже по сти-
лю, но по сути — верно. Бог с ней, с
гениальностью, строители наши к по-
добным оценкам не дюже привыкшие...
Но терпение, мужество и, конечно, про-
фессионализм показали они в те годы
всему миру сполна.
...По прошествии битвы в Сталин-
град с группой специалистов прибыл
член Чрезвычайной Государственной
комиссии по расследованию злодея-
ний гитлеровцев и установлению при-
Пепел и цемент.
чинённого ими ущерба, правовед ещё дореволюционной закалки академик Илья
Павлович Трайнин. Ему передали предварительные результаты работы, проде-
ланной аналогичной местной комиссией под руководством председателя гор-
кома обороны и главного партийного руководителя области Алексея Семёно-
вича Чуянова. Хотя почтенному теоретику госправа и без цифр открылась ещё
с высоты, перед посадкой самолёта, картина зловещей «практики», содеянной
варварами XX века: вдоль шестидесятикилометровой волжской излучины почти
сплошным нагромождением руин, кое-где прерывавшимся темнеющими участ-
ками выгоревших дотла лесозаводов и деревянных посёлков лежал город-воин,
пожертвовавший собой ради победы над врагом мира. А ещё точнее — лежали
на поле брани, печально-образно говоря, два убитых мастеровых: царицынский
первокаменщик и довоенный сталинградский строитель...
В последующих двух абзацах много цифр. Злоупотреблять ими, конечно, не
следует даже в документалистике, но тут случай другой. Особую, глубокую тра-
гичность придаёт этому архивному документу подробный перечень того, что
было предназначено для повседневной людской жизни: школа, больница, цирк,
театр, стадион, библиотека, детсад, даже зоопарк... И одновременно сегодняш-
ний читатель может пояснее представить ещё не разрушенный город, сколько и
чего в нём было...
До войны, к 1940 году, жилой фонд Сталинграда составлял 1 млн 834 тыс. кв. м. По-
сле окончания битвы в городе осталось лишь 175 тыс. кв. м полуразрушенного жилья,
причем в северной и особенно центральной, а также заполотновской и зацарицынской
части, вплоть до Бекетовки, пригодных для жилья зданий практически не осталось...
Погибло от огня и бомб 41 895 домов, в которых проживало почти 500 тыс. человек,
505 магазинов, 140 столовых и других предприятий общепита. Полностью было уни-
чтожено городское хозяйство: 189 км водопровода, 60 км канализации, 73 км трамвай-
ных путей, 141 трамвайный вагон. Из 126 промышленных предприятий, больше 50 из ко-
торых имели федеральную и союзную значимость, фактически не сохранилось ни одно-
го. 48 заводов, в том числе тракторный, «Красный Октябрь», «Баррикады», а также
строившиеся предприятия, например завод имени Петрова, были разрушены до осно-
вания. Только станочного оборудования погибло 8630 единиц. На железной дороге раз-
рушили 1237 км главных и станционных путей, десятки пассажирских вокзалов (стан-
ций), многотысячный вагонный парк, 11 паровозных и вагонных депо, 26 электростан-
ций, 505 жилых и служебных зданий. В руины превратился и гигантский порт со все-
ми причалами, пристанями и складами. Затонуло 289 самоходных и несамоходных су-
дов. Были уничтожены средства связи: АТС на 5200 номеров, 12 радиоузлов, свыше
20 тыс. радиоточек.
Среди уничтоженных учреждений культуры, просвещения и здравоохранения были:
124 школы, 120 детсадов и 61 детясли, 75 рабочих клубов и Дворцов культуры, 2 музея
и зоопарк, 14 театров и кинотеатров, картинная галерея, 2 цирка, 15 больниц, 68 поли-
клиник и амбулаторий, 14 детских консультаций, 6 родильных домов, несколько десят-
ков библиотек, в том числе областная библиотека с фондом в 800 тысяч книг, десятки
техникумов, научно-исследовательских учреждений и станций, механический, педагоги-
ческий и медицинский институты... *
Кого-то, может, и эти страшные цифры уже мало нынче трогают. Вернее,
трудно, особенно молодым, в них толком разобраться. Ну погибло сто двад-
* Волгоградский Центр документации новейшей истории. Фонд 71: оп. 7, д. 4, л. 8. Фонд
113: оп. 14, д. 358, л. 244.
126
Пепел и цемент.
цать шесть промпредприятий. Пятьдесят из них очень значимых. Но как это по-
конкретнее понять «очень значимых»? А так вот, например: завод «Красный
Октябрь» состоял в предвоенный год, грубо говоря, из пятнадцати мартеновских
печей и четырнадцати прокатных станов. А база специальной металлургии во
всём СССР равнялась тогда тридцати пяти мартенам и двадцати одному прокат-
ному стану, что подтверждается в записках легендарного сталинского наркома,
трижды Героя Социалистического Труда Б. Л. Ванникова, напечатанных в пер-
вом номере журнала «Новая и новейшая история» за 1988 год. Вот и получает-
ся, что отечественная спецметаллургия на сталинградском поле боя «одну руку
и ногу» потеряла. Всего одна цифра, а сколько за ней...
Ещё один момент. В связи с очередными юбилеями Сталинградской побе-
ды много интересных документальных книг выходят в России. Одна из них —
«Правда о танке Т-34». Из этого основательного издания процитирую только одну
строчку, высказывание британского премьера Уинстона Черчилля: «У Второй ми-
ровой войны было три великих оружия: английская пушка, немецкий «мессерш-
митт» и советский танк Т-34». Так вот, Совнарком страны только Харьковскому и
Сталинградскому тракторным заводам на сорок первый год выдал задание выпу-
стить соответственно 1800 и 1000 танков Т-34. А ещё Челябинский завод был. По-
лучается, что примерно треть новых танков рассчитывали в Сталинграде делать и
уже делали, а потом и больше. И не только на тракторном, но и на «Красном Октя-
бре» корпуса отливали, и на судоверфи сначала какие-то комплектующие гнали
день и ночь, а затем и бронекорпуса танков Т-34, Т-60, Т-70 и самолетов Ил-2, а
также заготовки для 120-мм мин.
К лету сорок второго в Сталинград в связи с угрозой захвата немцами Харь-
кова прибыла часть оборудования мощного тамошнего тракторного завода. СТЗ
планировали срочнейше превратить в главное предприятие Наркомтанкопрома,
выдали задание выпускать больше сорока процентов общего количества сред-
них танков Т-34, по двести пятьдесят единиц в месяц. Затем госзадание уве-
личили: на июль 451 танк, на август график — 520 танков. К 20 августа завод
сумел выдать 240 машин. На «Баррикадах», бывшем царском орудийном заво-
де, осваивали, понятно, серийное производство орудий не только средних, но
и крупных калибров. Но этот завод начиная с зимы и по октябрь сорок второго
года вместе со всем многотысячным коллективом и семьями работников (кото-
рые руководство завода и горкома обороны не «бросило» в Сталинграде на про-
извол фашистам, как об этом нередко пишут либеральные СМИ) с огромными
трудностями, но сумели практически полностью эвакуировать. Причём в самые
разные концы страны, на 17 оборонных предприятий неоккупированных обла-
стей европейской части СССР, на Урал и в Сибирь, где наши сталинградцы день
и ночь занимались привычным орудийным производством.
Расскажу о той нелёгкой эвакуации поподробнее. Итак, направили в «сем-
надцать сторон». Куда же именно? В Ульяновск, Горький (ныне Нижний Новго-
род), Московскую область, Воткинск, Молотов (Пермь), Свердловск (Екатерин-
бург), в «танкоградный» Челябинск и Челябинскую область, в Златоуст, Медно-
горск Оренбургской области, Сталинск. И ещё далее — в Красноярск, Иркутск,
Юргу... С оборудованием понятно, а сколько именно людей ехало? Только не-
сколько цифр. В Свердловск, например, около 2,5 тысячи семей (не отдельных
рабочих, а семей!), в Горький и Сталинск — по шестьсот, в Молотов — семьсот,
в Красноярск — пятьсот семей.
Случались на этом пути и настоящие трагедии. Так, в Челябинск шёл эше-
лон с двумя тысячами баррикадцев. И его безжалостно разбомбили фашисты,
129
Сталинградская книга
с о сталинградцев... Ишь куда залетели стервятники Герин-
" =0“ ““л ™ "
га. павернип у „ЛПЛ.импм соответствующую наводку...
еХаЛДа паЗе только об одном этом? А ныне послушаешь иные телсдискуссии: и
да разве толоки " . «смершевцы», то есть наши военные кон-
трразведчики^сплошь «зверьми» были, подобно эсэсовцам, хватали и расстре-
ЛИВНо тТкто благополучно добрался в «семнадцать сторон», кто в считаные ме-
сяцы а то и недели наладил производство, показывали всю силу своего профес-
сионализма и патриотического духа. Ещё одна цифра из последнего издания эн-
циклопедии «Сталинградская битва» (2012): только в Горьком баррикадцы вы-
пустили для Красной Армии тысячи орудий. Добавим, что немалая часть из них
направлялась в район сражающегося Сталинграда, в донские и приволжские,
покрытые «горячим снегом» степи...
Попутно развенчаю ещё одну легенду: о том, что руководство «Баррикад»,
«начальство», чуть ли не первым уехало подальше от Сталинграда, еще, мол,
до 23 августа «спасались» от надвигавшихся немцев. Не первыми, а именно
последними отбыли в Свердловск директор завода Л. Р. Гонор и главные спе-
циалисты. И было это 29 сентября — 5 октября сорок второго, в самый раз-
гар битвы.
...Мирные сталинградские заводы просто стремительно перешли на воен-
ный лад. На силикатном, то есть кирпичном, заводе делали противотанковые
мины. Завод медоборудования стал заводом миноборудования (производили
ротные 52-мм миномёты и корпуса мин к ним), как и метизный завод, где наря-
130
Пепел и цемент.
ду с минами наладили выпуск сложных взрывателей и осколочно-фугасных сна-
рядов. В Сталинграде не только выпускалось около сотни видов соевого воор^.
жения, но организовали крупную комплексную ремонтную базу. где «скчили»
раненые танки, бронепоезда, автомобили, паровозы и военные суда. Здесь с но-
белевских времен располагалась значительная нефтяная база-переороска, к со-
роковому году умещавшая свыше трехсот тысяч тонн нефти, мазута, солярки,
бензина, керосина.
А чем, в структурном отношении, по размерам своим конкретно являлась
«всего одна» единица — тот же завод «Красный Октябрь»? В целом он состо-
ял из более шестисот пятидесяти промышленных зданий и сооружений, от ко-
торых после побоища остались относительно целыми только несколько десят-
ков, а более пятисот, в том числе основные, становые, были уничтожены пол-
ностью.
На этих впоследствии погибших производствах только в предвоенном соро-
ковом выпустили свыше семисот тысяч тонн стали и полмиллиона тонн прока-
та, значительная часть металла шла на военные заводы страны.
С первых дней войны, и особенно по мере приближения врага к Волге, в це-
хах «Красного Октября» освоили выпуск бронекорпусов танков Т-60, реактив-
ные установки БМ-13 («катюши»), железобетонные конструкции дотов. Кон-
структорское бюро завода подготовило новую технологию для замены латуни
в производстве снарядных и пулемётных гильз, что позволило наладить массо-
вый выпуск гильзового материала. Завод начал выпускать 85-мм. а также 76-мм
фугасно-осколочные и дистанционные снаряды. И это далеко не полный пере-
чень продукции для фронта, которую коллектив выдавал в дни и ночи Сталин-
градского сражения. Достаточно сказать, что завод, находясь в непосредствен-
ной зоне боевых действий, не прекращал выпуск стали вплоть до 2 октября
1942 года!
Привожу эти цифры и факты ещё и для того, чтобы было понятно: поче-
му первыми в Сталинграде стали усиленно возрождаться именно тракторный и
«Красный Октябрь». И почему я в следующих главах тоже начну описание ма-
лоизвестных фактов возрождения города с этих заводов.
В довершение скажу, что Сталинград по хозяйственно-промышленной зна-
чимости накануне войны занимал второе место в Поволжье и четвёртое по всей
России, он был в первой пятерке областных городов российской республики.
В Сталинграде шла подготовка к строительству алюминиевого производства,
возведению глиноземного завода, уже проектировался стелепроволочноканат-
ный завод. Более того, как вполне реальный рассматривался вопрос о строитель-
стве в городе автомобильного гиганта!..
Вот что обратили в руины и пепел «иных времён татары и монголы»...
Выше я отчасти «расшифровал» только несколько цифр, привёл конкрет-
ные факты, которые в основном свидетельствуют об уничтожении сталин-
градской промышленности. Попробую, конечно в меру знаний своих, почерп-
нутых из рассказов старожилов и малодоступной широкому читателю архивно-
архитектурно-краеведческой летописи, рассказать о довоенном Сталинграде.
О Сталинграде, который мы, если иметь в виду жилые, административные и
социально-культурные здания и комплексы, несмотря на все восстановитель-
ные усилия, во многом безвозвратно потеряли... Прикоснуться, прежде всего, к
его строительно-архитектурной истории. Повнимательнее взглянуть на неё, ко-
. нечно, не глазами специалиста, а нынешнего рядового, но любознательного, жи-
134 теля города...
Пепел и цемент.
Братья с весенней фамилией.
Аж пять мостов через Волгу.
Сталинград, который не вернуть...
...Эти три известных брата-архитектора носили молодую и светлую фами-
лию. Я бы сказал, фамилию надежды — Веснины. Леонид, Виктор, Александр
Веснины. Жили и трудились они в Москве, были почти погодками, в начале
тридцатых, о коих пойдет речь, им, несмотря на «молодую» фамилию, уже пе-
ревалило за пятьдесят. Но в работе своей проявляли братья поистине юноше-
скую романтику и творческую дерзость, приносившие такие яркие архитектур-
ные плоды, как всемирно известная плотина Днепрогэса или восхищавший ра-
бочих и инженеров Дворец культуры московского автозавода — знаменитого в
совсем недавнем прошлом ЗИЛа. Лидером братской тройки и генератором идей
являлся, несомненно, средний брат, Виктор Александрович Веснин, ставший
впоследствии академиком главной академии страны и депутатом союзного пар-
ламента нескольких созывов.
Не буду бегло, а значит поверхностно, характеризовать тот очень сложный пе-
риод советской истории. Но скажу, что несмотря на все переломы, надломы и тра-
гедии, двадцатые-тридцатые годы заметно расковывали в людях эксперименталь-
но-созидательную энергию, создавая условия если не для сиюминутно-практи-
ческого воплощения задуманного, то для теоретико-творческого подвижничества
точно. В том числе в проектно-зодческих делах.
Всем известно, что город наш вытянулся вдоль излучины Волги на мно-
гие десятки километров. И тогда, в начале тридцатых, его протяжённость была
почти такой же, с такими же основными районами. «Избрание» Сталинграда
столицей огромного Нижне-Волжского края и тогдашние требования весьма
поспешного, с сегодняшней точки зрения, внедрения принципов архитектурно-
планировочной организации на новых социальных началах — заряжали и сто-
личных, и провинциальных зодчих весьма смелыми задумками и решениями.
«Подзарядке» той способствовало, например, и то, что выдающийся теоре-
тик и практик отечественного градостроительства, в то время главный архитек-
тор Москвы Владимир Николаевич Семенов задал общей схемой планировки
и застройки нового Сталинграда, начертанной возглавляемым им столичным
коллективом и поддержанной Гипрогором, весьма привлекательные перспекти-
вы. В том числе для внедрения «авангардных», конструктивистских разработок.
В частности, Семенов, ориентируясь на идею «линейного города» архитекто-
ра Н. А. Милютина, к которой я вернусь ниже, впервые предложил разделить
Сталинград, исходя из географического положения и традиций промышленного
уклада, на три основные части.
Но братья с весенней фамилией — лидеры конструктивистского направле-
ния и активные поборники урбанизации, то есть повышения роли именно горо-
дов в развитии общества (тем более тогдашнего советского общества, ориенти-
рованного властью на резкую и широкую индустриализацию страны) — реши-
ли не просто детализировать предложенную «сверху» схему, а в тридцатом году
смело наполнили её собственным масштабным содержанием.
Если говорить очень просто, то по планировочной схеме Весниных наш го-
род должен был состоять из шести соцгородов, причем весьма самостоятель-
135
Сталинградская книга
136
Проект планировки Сталинграда
архитекторов братьев Весниных.
1930 г.
ных. Опирались Веснины на издав-
на имевшиеся, но больше — на толь-
ко что возведенные «районообразую-
щие» промышленные суперпредприя-
тия. Уже через год идею братьев поло-
жили в основу дальнейшей планиров-
ки Сталинграда. Правда, получилось
не шесть, а пять соцгородов: «Металло-
город», «Центрогород», «Лесогород»,
«Энергогород» и самый южный город
Транспортников, в районе только что
построенной тогда судоверфи и буду-
щего Волго-Дона. У Весниных Сталин-
град начинался ещё и с «Тракторогоро-
да», но его в дальнейшем объединили с
«Металлогородом».
Оригинальная практичность, если
можно так выразиться, работы Весни-
ных и других проектировщиков состоя-
ла в том, что каждый город был как бы
«замкнут» в себе, автономно имея всё
необходимое для труда, проживания
и культурного отдыха населения. Что-
бы люди добирались до работы макси-
мум за пятнадцать минут. А уж для от-
дыха Веснины предлагали весьма ши-
рокие условия. Вплоть до строитель-
ства «личных» для каждого из городов
мостов на волжские острова и в Заре-
чье... Из Тракторогорода — на Зеленый
остров, из Металлогорода — на Денеж-
ный, из Центра — в район между Крас-
ной Слободой и Бакалдой, из Лесого-
рода и Энергогорода — на Сарпинский
остров. Попутно напомню, что город-
ской лесопарк находился до войны на
Культбазе сарпинской, а не на Бакал-
де, как после войны. Оттуда и название
этого островного окрестья, существую-
щее поныне.
Вот такой был размах, поистине ве-
сеннее творческое половодье, где, по
словам Есенина, каждая щепка чув-
ствует себя кораблём!..
Конечно, схема планировки — ещё
не конкретные проектные разработки.
Если коснуться деталей, например —
где и как, в каких домах планировали
поселить людей в этих пяти соцгоро-
дах, то здесь тоже был соответствую-
щий «коммунный» размах. Но сначала
немного о «линейной» планировке ар-
хитектора Милютина, которую Весни-
ны конечно же имели в виду.
Идея милютинская была, надо ска-
зать, замечательной. К тому же в до-
военные годы реально воплощавшей-
ся. Предполагала она следующее. Если
представить поворот-излучину Волги,
вдоль которой растянулся город, этакой
Пепел и цемент.
радугой, то в нашем случае в ней будет не семь, а четыре линии-цвета. То есть
город, а вернее группа соцгородов, должны были по задумке состоять из четы-
рёх горизонтальных, друг за дружкой, «слоев». У каждого слоя свое предназна-
чение. Зоны отдыха, проживания, озеленения и труда. Сначала пляжно-парковая
набережная, затем жильё, далее зеленая зона, а уж потом промзона, на границе
которой проходила бы железная дорога.
Если сейчас глянуть на город с высоты птичьего полёта или «шпионского»
спутника, то идея та воплотилась, пожалуй, отчасти только в Центральном райо-
не и, «урывками», ещё кое-где. Это сейчас. А тогда, до войны, такая линейность
нашла зримое применение в основном в Тракторозаводском районе, что видно и
ныне по Нижнему заводскому посёлку.
Теперь конкретно о жилых домах в этих пяти соцгородах. У выдающего-
ся русского поэта Юрия Кузнецов есть строчка: «Не дом — машина для жи-
лья». Сказано это в наши дни с горечью, а вот в начале тридцатых такое выраже-
ние ох как бы приветствовалось. Правда, в нашем случае слово «жильё» точнее
было бы на «житьё» заменить. Проектировщиком таких вот тогдашних жилых
«машин» был архитектор с тоже знаковой фамилией — Голосов. В том смысле
знаковой, что имел зодчий свой собственный, очень авангардно-социальный го-
лос... И задумал он ни много ни мало: в каждом из пяти соцгородов разместить
(кроме «мелочёвки» в два-три этажа) до двадцати многоэтажных жилых комби-
натов, этаких домов-коммун на полторы, а то и три тысячи жильцов... Своео-
бразный архитектурный «спектакль» в стиле Мейерхольда...
Комбинаты те Илья Голосов тоже предлагал сделать «слоёными», то есть
три параллельных длинных корпуса, соединённых переходами. Тут тебе и не-
посредственно жилой корпус, и «бытобслуживающий», и даже «детсадовский».
Живи — не хочу. Вот сначала, на бумаге, сказали «живи», а потом подумали и
получилось «не хочу». К этому я ещё вернусь.
Я так подробно пишу о давних авангардно-несбывшихся делах потому что,
во-первых, всё рациональное и жизненное из тех, порой фантастических, про-
ектов было использовано в разработках не только довоенного и ещё военного
1944 года генеральных планов развития Сталинграда. Это пригодилось и при
определении окончательного варианта детальной планировки города, выпол-
ненной под руководством В. Н. Симбирцева в пятьдесят третьем году, а также
при проектировании конкретных кварталов, посёлков, зданий различного на-
значения.
А во-вторых, творческая энергия и попросту искренняя любовь к своему
родному городу, или просто к Городу Будущего, которые буквально просту-
пали на ватманах и светились на лицах тогдашних архитекторов и проекти-
ровщиков, в том числе наших далёких земляков, буквально одухотворяли со-
зидающую силу строителей. И наверняка именно поэтому к сороковому году
наш Сталинград, и особенно его центр, стал, при всех известных издержках и
даже трагедиях (например, разрушения православных храмов «воинствующи-
ми безбожниками» под общесоюзным водительством Губельмана — Ярослав-
ского) красивым, светлым, с надеждой устремлённым, вспомним братьев Вес-
ниных, в «весну человечества»... Но на эту весну, на страну, на Сталинград
уже начинала потихоньку двигаться с Запада клубящаяся над Европой корич-
невая туча...
До начала войны у нас, читатель, образно говоря, ещё есть какое-то время, и
я попробую немного разобраться — почему ж не возникли, не прижились в го-
137
Сталинградская книга
138
роде те «машины для житья» и отчего постепенно стал тогда сходить на «нет»
конструктивистский стиль... И главное назвать хотя бы несколько построен-
ных тогда известных зданий, многие из которых остались лишь на фото, да ц
то в общем плане, без конкретного указания на них. Как, впрочем, и многие ар-
хитекторы той довоенной поры, о которых мало что знают потомки-горожане.
Разумеется, рассуждать и объяснять я буду, сидя, как говорится, на собствен-
ной литературной «колокольне», и заранее прошу у специалистов извинения за
возможные дилетантские оценки и размышления. Но всё же...
Если те пять, а потом всё-таки шесть соцгородов в несколько ином, район-
ном виде, но всё ж состоялись, то огромные жилые комбинаты так и остались в
архивных бумагах. Казалось, почему бы не начать их строить в середине трид-
цатых и чуть позже, тем более что средств на Сталинград страна не жалела? Ещё
в двадцать девятом году на промышленное и жилищно-культурное строитель-
ство Сталинграда правительство выделило аж миллиард рублей, огромнейшую
по тем временам сумму. Не скупились и в дальнейшем — город стал столицей
края и носил имя восходящего вождя державы.
Выделяемые правительством деньги в те времена обычно в решающей мере
«съедала» промышленность. Не берусь судить в нашем конкретном случае, но
создаётся весьма близкое к истине впечатление, что жильё и «соцкультбыт» в
предвоенном Сталинграде финансировались далеко не по «остаточному» прин-
ципу, ставшему в дальнейшем болезненной чиновной привычкой. Конечно, пер-
вым делом были «самолёты», но и «девушкам» оказывалось не просто должное,
но, я бы сказал, преимущественное внимание. Белокаменный и зелёный город
на берегу великой Волги обязан был стать примером, если не пионером, возве-
дения социалистических городов нового типа.
Поначалу «новый тип» трактовался проектировщиками и зодчими как
стремление бурно ускорять те самые авангардно-конструктивистские течения, о
которых я говорил вкратце выше. От течений тех ещё и сейчас в городе кое-где
ещё остались порядком «заиленные» временем небольшие роднички и ручейки.
Особенно на Нижнем и Верхнем посёлках тракторного завода, на Нижнем по-
селке «Баррикад», на ВолгоГРЭС да и в центре города.
Мудрёное для обычного читателя слово «конструктивизм» на самом деле
предполагает понятные, простые, даже внешне примитивные вещи. Кстати, кон-
структивизм — практически чисто советский творческий метод, русское изо-
бретение. Касался он далеко не только архитектуры, но и мебели, одежды, ри-
сунков тканей, плакатов (вспомним знаменитого Родченко или даже окна РО-
СТА Маяковского). Но мы о градостроительстве, и что тут надо брать в первую
голову? Стремление создавать простые, повторяю, логичные и функционально
оправданные формы, целесообразные конструкции. Склонность к повышенной
«геометричности» архитектурного зрения. Эдакие «закидоны», когда дом похож
то на болт, то на шестерёнку... Обильное использование бетона и стекла. Так на-
зываемые «ленточные» (то есть одинаковые, безо всяких «прибамбасов», друг
за дружкой) окна трёх-четырёхэтажных домов. Крыш вроде и вовсе нет, хоть
ставь дом «на попа» или «с ног на голову», то есть кровля плоская.
Это, вкратце конечно, непосредственно о жилых домах. Теперь о планировке
кварталов и улиц. Она не ленточная, а «строчная» была. Без заборов, с открыты-
ми дворами и расчётом на хронически благоприятную погоду, а не на наши не-
редко необузданные ветра, суховеи и пыльные бури... Умные, консервативно на-
строенные люди, конечно, и тогда понимали, что в конце концов «естество» своё
возьмет и эти «строчные» дела не сильно приживутся.
Пепел и цемент.
Но дело было даже не в погоде. Не прижились широко конструктивизм и
«машины для житья» ещё и по той причине, что на самом верху, у руководства
страны и лично Сталина, во второй половине тридцатых заметно стала меняться
идеологическая «погода». Если очень коротко, то в стране кроме милого возвра-
щения новогодней ёлочки стало не менее резко (такие времена были), чем ещё
недавно конструктивизм, полниться и убыстряться течение... вспять. К прошло-
му, к корням, к классике.
Своеобразный старт тому ретро-движению дало поистине всенародно встре-
ченное и широко отмеченное в научно-издательском порядке столетие со дня
смерти Александра Сергеевича Пушкина. Слышнее и полнее зазвучали Му-
соргский, Чайковский, Глинка... Из-под пера прозаиков и поэтов одно за дру-
гим стали выходить произведения русской исторической тематики. Ну а из-под
«пера» зодчих — долгосрочные решения и конкретные проекты, основанные не
на «модно-западной» современности, а на классическом наследии, европейском
и русском.
При всей своей чисто геометрической привлекательности конструктивизм
стал вносить в наш город какой-то холод и однообразие: или одна «коробка»,
или несколько, соединенных в различных вариантах. Посмотрите хотя бы на по-
строенные в начале тридцатых «американскую» столовую-общежитие на улице
Дзержинского или на детскую музыкальную школу на проспекте Ленина, 215, в
том же Тракторозаводском районе. Или даже на старое здание «Гражданпроек-
та» на улице Мира, хотя это строение более поздних лет.
Что-то подобное началось и в середине пятидесятых, когда Хрущев стал бо-
роться еще и с «архитектурными излишествами». Опять пошли «коробки» —
сотнеглазые квадраты, прямоугольные пеналы... Жилые «хрущевки» да и позже
«брежневки» не в счёт, тут хоть срочную социальную программу выполняли, не
до архитектурного «жиру» было, миллионам людей крыша над головой нужна
была, пусть и плоская... Но «чемоданная» безликость и однотипие стали переки-
дываться на административные, социальные, культурные здания.
Сравните, к примеру, возведенный сразу после войны по проекту С. 3. Бри-
скина в неоклассическом стиле роддом над поймой Царицы, где родился мой
сын, а потом и три его доченьки, и, допустим, появившийся в семидесятых се-
рый семиэтажный «склад» поликлиники на Семи Ветрах... То есть с благо-
го Хрущева, указывавшего зодчим, с чем им кашу есть, у нас в стране тогда
как бы стал реанимироваться «конструктивизм». Где надо, и где в основном не
надо было... Уместные, например, на промстройке «клавишные» или крупно-
ребристые проектные детали, приёмы и конструкции стали внедряться в самых
неожиданных местах. Глянешь на иной спортивный дворец — ни дать ни взять
фрагмент плотины гидроэлектростанции...
Разумеется, я говорю упрощённо. Я хорошо понимаю, что архитектурные
решения, особенно касающиеся жилстроительства, с конца пятидесятых были
неотрывны от развития производства стройматериалов, наступала эпоха сбор-
ного железобетона, крупнопанельных конструкций, целых домостроительных
комбинатов. И всё же... Ведь дело дошло до «посадки» в начале шестидесятых
не куда-нибудь, а в древний русский Кремль инородного во всех отношениях
дворца съездов...
Вот не так давно прошла по телевидению передача одна интересная. Расска-
зывали, как до войны, в середине тридцатых, строили санатории и дома отдыха
в Сочи. Сначала «курортную столицу» СССР на территории Большой Ялты хо-
тели отгрохать. Причём далеко не в классическом стиле. Потом Сталин «посо- 139
Сталинградская книга
Центр Сталинграда в предвоенные годы.
Справа налево-. Дом работников легкой промышленности, гостиница «Интурист»,
Центральный универмаг, гостиница «Большая Сталинградская».
140
ветовал», то есть приказал, в город отдыха трудящихся превратить Сочи. Для на-
чала дворцов десять построить.
Нарком обороны Ворошилов решил первым отличиться и тоже «посовето-
вал» архитекторам побыстрее спроектировать здание санатория Красной Ар-
мии. Те недолго думая по-современному привычно «начертили простым каран-
дашом», а не по старинке «выписали кистью», проект санатория, и строители
спешно возвели его. Маршал поторопился показать приморскую новинку Ста-
лину, тот осмотрел домину и назвал ее казармой... Представляю, что бы он ска-
зал, если б ему предложили в Кремле тот дворец съездов «посадить». Посадил
бы, но не дворец...
Сносить сочинскую «казарму» не стали, просто рядом начали один за дру-
гим подниматься воистину дворцы, подчас действительно в «царском» стиле.
Понятно, что отдыхала в них и лечилась малая часть населения нашего огромно-
го Союза, но общая тема зодчим была задана. К тому ж и мысль Сталина о том,
что в Крыму пусть, мол, остаются буржуйские дворцы, а в Сочи мы построим
наши, советские, для простого люда — наглядно и, конечно, пропагандистски,
воплощалась в жизнь. Что и требовалось в формате течения «вспять».
Вот и в Сталинграде середины тридцатых вместо бездумного возведения
«машин для житья» с секционной, а чаще коридорной системами, стали поду-
мывать о чём-то другом, более жизненном и традиционном для русского челове-
ка, и не только русского. Общага и есть общага. Да ещё как бы целый микрорай-
он, загнанный в один дом... Куда привычнее — двух-трёхэтажные дома, да хоро-
шо б с террасками, балкончиками, да как же не украсить внешне домик-то хоть
немного... И крыша, понятно, покатая... И дворик... Неподалёку детсад, шко-
ла, поликлиника... А в центре посёлка Дом культуры... Пройтись туда в выход-
ной по земле, а не по плите бетонной, куда приятней и душевней. Ну по ас-
фальту, конечно, так на земле ж он уложен, а рядышком клумбы, цветы... И на
лавочках во дворе соседям удобней сидеть-разговаривать, чем в «машинном»
культпросветовско-бытовом отделении...
Забегая немного вперёд, скажу, что в предвоенном Сталинграде заасфальти-
ровали более полутора миллионов квадратных метров улиц, площадей, троту-
аров, дворов, в том числе в рабочих поселках. Алексей Толстой, сокрушитель-
Пепел и цемент.
но критиковавший Царицын за пыль
и грязюку. порадовался бы этой циф-
ре и наверняка ввернул бы, что до ре-
волюции в городе лишь четыре тыся-
чи замощённых квадратных метров на-
скребли...
Прошу прощения за лирику и не-
ожиданные экскурсы, но жизнь в ново-
советском посёлке заводском, городской
«деревне», с одной стороны, сопутство-
вала людям в их стремлении — куда де-
нешься! — в меру ощутить себя инди-
видуалистами, а с другой — исконные
общинные чувства в душе поддержи-
вать. И посёлки такие начали строиться
перед войной, и особенно сразу после
войны, в основном по типовым проек-
там и, конечно, по скоростным, поточ-
ным методам: «Время, вперёд!»...
Наглядный тому пример — боль-
шой, в десяток улиц, рабочий посе-
лок завода имени Петрова, признан-
ный в пятьдесят первом году одним из
лучших в стране, выстроенных имен-
но по типовым проектам. Что это озна-
чает — «типовые»? А то, что, грубо го-
воря, в центральных проектных орга-
низациях разрабатывали общие пакеты
документации, которые на местах надо
было, не теряя много времени на чеса-
ние творческого затылка, привязывать
к местности. Ведь жильё в полнящих-
ся населением промышленных городах
требовалось строить крайне срочно, оно
было острейше необходимо и перед во-
йной, и, тем паче, после. Давай, как го-
ворится, да давай. Кстати, посёлок заво-
да имени Петрова начали возводить ещё
до войны. Но разметала первые дома до
«нуля» Сталинградская битва...
Одним словом, конструктивизм в
Сталинграде во второй половине трид-
цатых потихоньку приказал долго жить.
А на смену ему в проектировании зда-
ний пришла так называемая ордер-
ная система и всё ей сопутствующее.
Опять загадки я загадываю просто-
му читателю... Архитектор сказал бы,
что ордер — это система определён-
ных форм в строгой пропорциональной
взаимосвязи, которая повышает выра-
зительность... Сложновато, честно го-
воря. Есть малые — добавит професси-
онал — ордеры, а есть большие, это де-
корации с колоннами и пилястрами вы-
сотой от трёх до более и более этажей.
Снова мудрёно, но «потеплее»...
Кстати, красивым словом «пиля-
стра» называют плоские прямоуголь-
ные выступы на стенах или ещё где.
Вон дома на Аллее Героев как красиво
смотрятся. А всё — верхний непрерыв-
ный ряд пилястр на краснокирпичном
общем фоне...
Вообще в архитектуре что ни тер-
мин, то поэзия, древнегреческая в ос-
новном. Вот эти лепные кудряшки, об-
рамляющие обычно самые верхние ча-
сти колонн, знаете, как они называются
по-научному? «Капитель»!.. А лепнина
в виде гирлянд, например, над входом в
нынешний «Русский Южный банк» на
улице Гагарина? «Фестон»!.. А башен-
ки, допустим, или пирамидки, кои еще
можно видеть на старых домах Совет-
ской улицы или проспекта Металлур-
гов? «Пинакли»! Ну что такое фронтон,
почти все знают. Они, в основном тре-
угольные, в изобилии венчают-украша-
ют портики, карнизы или наличники
наших послевоенных зданий.
а
S S
S
§ I
5
Фестон, Фронтон, Ризалит, Аркада —
богов и богинь так называют... Одним
словом — Архитектура, тоже высокое 141
Сталинградская книга
a и красивое слово. Да простится мне та-
s кое отступление, поэт всё ж прозу эту
l"" пишет...
S А ещё лучше — чтобы читатель по-
яснее понял, о чём речь и что за си-
| стема эта ордерная, — приглашаю его
в родной современный Волгоград, до-
пустим, на площадь Советскую, что в
Ворошиловском районе. Вот ежели вы
встанете прямо в центре её, лицом к
Волге, то слева от вас будет Дом груз-
чиков, а прямо — Дом консервщиков.
Ещё бы не построили такое жилое зда-
ние — сталинградский завод консерв-
ный являлся до войны крупнейшим в
республике.
Вдобавок был в городе ещё и огром-
нейший — прямо-таки Колизей ста-
линградский! — Дом коммунальщи-
ков архитектора А. В. Дроздова из ма-
стерской И. П. Иващенко. По объёму и
высоте он практически не имел сопер-
ников среди ордерных строений. По-
ражал «Колизей» именно полуовалом
фасадно-угловой части. Здесь на шести
этажах установили ещё один, седьмой,
высокий — этакую огромную подкову-
портик с дюжиной колонн. Старожилы
рассказывали мне, что на том «седьмом
небе» располагался просто роскошный
по тем временам кафетерий. Я вот сей-
час и не представляю, как такие мощ-
ные, немалые по высоте здания строи-
тели могли очень быстро сооружать без
башенных кранов. Но ведь сооружали.
142 Факт.
В главном вес ли дома схожи с
но братья. Вот коис-|рук1ивис1ы,М,И
ставили бы здесь, на нлошади
ской, просто Г-образпыс дома, д С|.
линградские неоклассицисни ссрсдц
ны тридцатых годов красиво и 1иирс>1
ко скругляли углы, обычно добавляя Па
верхнюю каменную «дугу» ещё Оди
этаж. Эти скругленные многоэтаж|1Ь1с
углы и являются «изюминкой» подоб.
ных зданий. На них обычно распола-
гали открытые балконы-лоджии, укра.
шенные колоннами. Проект Дома груз-
чиков выполнили архитекторы А. |<0.
валенко и А. Н. Иванов, а Дома кон-
сервщиков М. П. Цубикова и А. С. |<у.
лев (автор проекта послевоенного вос-
становления этого здания). Вспомним
и о том, что начиная с тридцать чет-
вертого года, в течение десяти лет глав-
ным архитектором Сталинграда рабо-
тал А. М. Дворин.
Вышеназванные здания, примыкаю-
щие к площади Советской, входили в се-
рию повсеместно возводившихся тогда
в городе домов специалистов. Похожее
здание стояло на площади Павших Бор-
цов, на месте нынешнего медуниверси-
тета. Это был Дом лётчиков, спроекти-
рованный также А. В. Дроздовым. А на-
против, через сквер, возвышался знаме-
нитый и до войны, и после войны Цен-
тральный универмаг, который тоже в ор-
дерном стиле спроектировала Мария
Цубикова при содействии И. П. Иващен-
ко и А. И. Чекулаева. После войны наш
ЦУМ нелегко восстанавливался и вели-
колепно внутренне отделывался по про-
екту И. К. Белдовского. Теперь искон-
ный внешний вид, не говоря о внутрен-
нем, этого исторического здания стал
просто неузнаваемым. В благих, конеч-
но, намерениях...
На площади Павших Борцов, на тер-
ритории около нынешних трибун, бли-
же к театру, стояло когда-то грандиоз-
ное здание облисполкома, выстроенное
по проекту И. П. Иващенко перед самой
войной. Своим скругленным углом оно
походило на Дом грузчиков. Особенно
Пепел и цемент.
Здание бывшей Скорбященской церкви, где ~
в предвоенные годы располагался областной
краеведческий музей. Ныне — территория Детского
парка в Центральном районе Волгограда. 1940 г.
дугами балконов. Есть очень известная
фотография: воин с победным красным
знаменем на фоне площади тридцать
первого января сорок третьего... Вот
стоит этот воин как раз на полуоваль-
ном балконе израненного и сожжённого
здания сталинградского облисполкома.
Если уж мы находимся в самом цент-
ре города, то вспомним, что царицын-
скую гостиницу «Столичные номера»
в тридцатых надстроили и превратили-
таки в Дом коммуны. Новые этажи,
иногда по два-три кряду, надстраива-
ли на старые царицынские здания тог-
да очень часто, особенно в центре го-
рода, когда здесь потребовалось раз-
мещать множество чиновных контор и
административных организаций в свя-
зи с перенесением столицы края из Са-
ратова в Сталинград. Но надстраивали,
надо сказать, умно, таким образом, что-
бы сильно не нарушать царицынский
стиль и планировку. Это хорошо было
видно по самому центру города.
Сейчас вот трибуны на площади да
сквер за ними, а посмотрите на извест-
ные царицынские фото, запечатлевшие
Здание Сталинградского облисполкома.
1939 г.
именно это место, тогда угол Соборной
площади и улицы Елизаветинской (Го-
голя). Возвышалось там здание «Това-
рищества Артемия Яблокова», в кото-
ром располагался Народный дом. Клас-
сическое, в два высоких этажа, здание с
красивой башней, покрытой шестиоко-
шечным куполом со шпилем на шаре.
Есть не менее известное фото уже со-
ветской предвоенной площади Павших
Борцов. И что же? Дом Яблокова выгля-
дит так, как будто его именно таким и
построили, хотя здание уже... четырёхэ- 143
Сталинградская книга
Здапие бывшего царицынского ломбарда на Советской
улице: возводя новый Сталинград, проектировщики
старались сохранять царицынские строения.
1930-е гг.
тажное. И размещён в нём Дом Красной Армии. Даже башенку со шпилем перед
надстройкой разобрали, а потом вернули в схожем виде. Таких примеров мно-
го, только в центре надстроили в середине и конце тридцатых более трёх десят-
ков крупных старых зданий.
...Полуразрушенные Дом Красной Армии и примыкающие к нему строения,
включая ближнюю к театру угловую громадину облисполкома, хорошо видны и
на фотографии исторического митинга победителей 4 февраля 1943 года. Но в
дальнейшем все они были снесены, я бы сказал, безжалостно. По новому ген-
плану здесь расчищалось место под расширенную площадь и так и не состояв-
шийся в течение тридцати последующих лет Дом Советов...
Ну хорошо, Дом Красной Армии и соседнее здание, они, возможно, не под-
давались восстановлению, но особенно жаль, повторяю, здание облисполкома,
напоминавшее своими ордерными чертами да и размером Центральный универ-
маг. Его ведь почти до пятьдесят первого года не сносили. Оно достаточно креп-
ко сохранилось, но тут была другая «беда». Ежели б его оставили, то оно, при
парадном обзоре, загораживало бы половину фасада восстанавливаемого драм-
театра.
Вдобавок открытую часть площади Павших Борцов значительно расши-
рили и окрестили площадью Демонстраций. До войны она была почти вдвое
меньшей по ширине, но в общем-то, широкой улицей. С одной её стороны зе-
ленел сквер, а с другой — стояли все эти впоследствии разрушенные и снесён-
ные здания, о которых я нынче ностальгически вздыхаю. Поэтому получалось
так, что здание облисполкома, останься оно на расширенной площади, выгляде-
Пепел и цемент.
ло бы при той планировке просто «ино-
родным» телом. Да ещё рядом с наме-
ченным Домом Советов высотой чуть
ли не в сто метров.
Но довоенный архитектурный ше-
девр в конце концов снесли, а после-
военный Дом Советов так и не нача-
ли, слава Богу, строить... Возвели в на-
чале пятидесятых гранитные трибуны,
поставили бронзовый памятник Стали-
ну. Лет через двадцать разбили за три-
бунами новый сквер, к которому нынче
с одной, «мамонской», стороны основа-
тельно подобрались торговцы со свои-
ми лабазами, а с другой, с Христовой, —
ревнители возрождения царицынского
Кафедрального собора. Поживём-по-
глядим — что ж дальше-то будет...
Прежде чем ненадолго покинуть
район площади Павших Борцов, скажу
об ещё одном довоенном здании, кото-
рое, к счастью, сохранилось до наших
дней. Чтобы долго не объяснять его ме-
стонахождение, укажу, что как раз на
него, чуть наискосок, через дорожку,
«смотрит» сегодня прекрасно восста-
новленная каланча царицынской по-
В сквере на площади
Павших Борцов Революции.
1940 г.
жарной части. Когда-то в этом доме на
Коммунистической располагался зна-
менитый магазин спортивных принад-
лежностей «Динамо», потом просто
«Спорттовары». А в довоенные време-
на это здание называли Домом просве-
щенцев, то есть учителей.
Самое прямое отношение к появле-
нию в городе Дома просвещенцев имел
архитектор А. Н. Иванов, о котором я
упомянул, рассказывая о Доме груз-
чиков. Во-первых, он во второй поло-
вине тридцатых спроектировал вме-
сте с П. П. Калиниченко это здание, а
во-вторых, после войны творчески спо-
собствовал его восстановлению. Опи-
сывать это бывалое строение я особо не
буду, можно, коль кому захочется, пой-
ти и посмотреть на него. Крепкий, что и
говорить, «орешек», надёжный, в пять
высоких этажей. Строительство тако-
го дома было ещё и признанием боль-
шой просвещенческой работы в дово-
енном Сталинграде и области. Только в
145
Сталинградская книга
146
областном центре перед войной работали сто двадцать четыре школы, десять
техникумов, четыре вуза, педучилище. Понятно, что многие семьи именно учи-
телей, преподавателей, учёных стали тогда новоселами этого дома.
...Рассуждая выше о судьбах некоторых поспешно снесённых после войны
зданий, я, поверьте, не кидаю ни одного камня в замыслы архитекторов и про-
ектировщиков тех лет, все они остаются для меня образцами одухотворенности
и патриотизма. Тем более что текущая идеология тогда оказалась сильнее тра-
диций градостроительства. Просто посожалею, что мудрый совет выдающегося
русского советского зодчего академика А. В. Щусева, посетившего сразу после
окончания битвы разрушенный Сталинград, остался недовыполненным... Он
писал тогда в своей статье «Выставка проектов нового Сталинграда», опублико-
ванной в мае сорок четвертого года в газете «Литература и искусство»: «Мы на-
деемся увидеть наши возрожденные города еще лучшими, чем они были рань-
ше, использовав все традиции данного города» (курсив мой. — В. М.).
Но было принято решение о строительстве практически нового города с ли-
нейной структурой планировки, целые кварталы рядовой застройки были хоть
и не полностью, но снесены. Чувства чувствами, но на расчищенном месте
строить легче. А кроме «легче» административно висели, как дамоклов меч,
над головами архитекторов и строителей ещё и слова «срочно», «быстрее»...
И, конечно, куда было деть великий победный порыв к новой мирной жизни,
к лучшей доле... И чисто творческий соблазн, стремление внести свою архи-
тектурную строку в новую историю теперь уже всемирно известного города-
героя...
Одним словом, восхищаясь поныне улицами и строениями послевоенного
Сталинграда, защищая их от волны «кротового» вгрызания и иного «передела»,
одновременно «цепляемся» мы, особенно пожилые коренные горожане, сегодня
взглядом лишь за некоторые царицынские или сталинградские довоенные зда-
ния. Или за царицынско-сталинградские... Впрочем, задним числом кто не умён.
Сохранить бы оставшееся...
...Надстроенное здание новоявленного Дома коммуны рухнуло не варварски
в войну, а вполне спланированно после неё. На расчищенном месте возникла го-
стиница «Сталинград». А вот довоенные Дом книги, кинотеатр «Комсомолец» на
месте, примерно, ресторана «Волгоград» и магазина «Кулинария» в самом нача-
ле Пушкинской... А ещё — грандиозные по тем временам жилые дома специали-
стов близ Центральной набережной, зимний цирк на три тысячи мест (!) на Трак-
торном... 2-й Дом Красной Армии в самом центре территории Качинского учи-
лища. Кроме всего, он был воистину «эксклюзивным», выполнен архитекторами
и строителями (если глядеть с высоты) в форме самолёта. Кстати, когда первона-
чально, в начале прошлого века, построили тюрьму на Голубинке, то она, гово-
рят, напоминала двуглавого орла. Если, опять же, с небес глядеть. И что удиви-
тельно: в отличие 2-го Дома Красной Армии, грустное здание тюрьмы не сильно
пострадало во время битвы, его восстановили, оно существует до сих пор в «не-
перепрофилированном» виде...
А два капитально-крупных (царицынских, позже надстроенных) четырёх-
этажных здания в самом центре города! В одном широко располагался Глав-
почтамт, а в соседнем — Наркомтяжпром, позднее Наркомпищепром и «фир-
менные» (тогда говорили «образцово-показательные») красавцы магазины
«Молоко», «Мясо», а неподалеку еще и «Рыба» с «Табаком». Эти царицынско-
сталинградские строения стояли на тогдашней Октябрьской улице, как раз на
месте нынешних, первых от проспекта Ленина домов Аллеи Героев. Их про-
Пепел и цемент.
ектировали И. П. Иващенко, Ф. И. Дю-
женко и В. В. Степанов. Глядя в архиве
на пожелтевшие газетные снимки ин-
терьеров тех магазинов, нельзя не на-
звать архитекторов-художников, зани-
мавшихся их оформлением, это С. Бо-
родин, Н. Кочетков и М. Салин.
Есть грустная фотография сорок
третьего года: от «Колизея», Дома ком-
мунальщиков, только одна высоченная,
искореженная, чудом державшаяся на
изрешеченных колоннах угловая ордер-
ная стена осталась. Без двух последних
этажей... Все эти строения теперь толь-
ко в памяти старожилов города...
Да только ли эти? С тридцать пято-
го года возвышалась на углу Гоголев-
ской и площади Павших Борцов Рево-
люции (её полное довоенное название)
красивейшая гостиница, пятиэтажная,
в два крыла, — «Большая Сталинград-
ская», на двести с лишним номеров. От
неё после 23 августа 1942-го лишь чёр-
ная коробка осталась. На том месте, где “ о g
позже новый главпочтамт поднялся. £ о. &
Или возьмём, например, участок s «
от нынешней пятиэтажной красавицы- « « ч
гостиницы «Интурист», спроектиро- и g <
ванной в пятидесятых Б. Г. Гольдма- £ “ =
ном, и мимо ребристой «плашки» уни- д © =
вермага до проспекта Ленина, даже че- © g
рез него немного. Здесь кроме универ- g
мага в конце тридцатых были отстрое- “ о.
ны здание первой в Сталинграде четы-
рехэтажной гостиницы «Интурист» и
очень оригинальный пятиэтажный, с 147
Сталинградская книга
Кафе на Центральной набережной.
1938 г.
плавным углом Дом легпрома, то есть
работников легкой промышленности.
Как раз на этой территории в пятидеся-
тых возвели знаменитое здание Сталин-
градгидростроя (ныне Волгоградэнер-
го) работы Е. И. Левитана, с встроен-
ным кукольным театром. Проектировал
«Большую Сталинградскую» и довоен-
ный «Интурист» талантливейший мо-
лодой архитектор-художник Виктор Ко-
чедамов вместе с маститым И. П. Ива-
щенко. А Дом легпрома, возможно, по-
могал Кочедамову и Иващенко проек-
тировать Д. Венценосцев. По крайней
мере, в чём-то схожий с ним Дом губко
(Дом летчиков, 2-й Дом советов), распо-
лагавшийся тогда как раз напротив, че-
рез сквер, на месте сегодняшнего меду-
ниверситета, хотя и был законным дети-
щем А. В. Дроздова, но поначалу, ещё
в конце двадцатых годов, проектиро-
вался Д. Венценосцевым, и при потре-
бовавшейся переработке проекта этич-
ный Дроздов оставил некоторые детали
и планы от прежнего «владельца».
А как не вспоминать малочислен-
ным, дай Бог здоровья, старожилам не
только большие довоенные здания, но
и, допустим, оригинальное и популяр-
ное у сталинградцев кафе «Метро» в
откосе Центральной набережной? Над
его проектом весьма охотно порабо-
тал до войны молодой тогда архитек-
тор, впоследствии заслуженный зод-
чий России, Александр Сергеевич Ку-
лев, о котором я уже вспоминал. Или
просто сказочный, с восточными моти-
вами, летний ресторан «Шанхай» (на
месте нынешнего «Маяка»), спроекти-
рованный тем же Виктором Кочедамо-
вым.
Конечно, горько теперь вот гово-
рить нам, что и «Метро», и памятник
герою-летчику Виктору Хользунову,
и белоликую ротонду возвели в райо-
не снесённых православных храмов,
Свято-Троицкого и Успенского. Остаёт-
ся надеяться, что каким-то осененным
Свыше образом они восстанут когда-
то здесь. Поблизости. Или мы начнём
опять рушить, чтобы на этот раз воз-
вести старое на месте нового? Я ду-
маю, что надо быть умнее и нравствен-
нее «воинствующих безбожников» на-
чала тридцатых годов. И примером
тому — воскресшая в сквере напротив
медуниверситета, на месте взорван-
ного когда-то Кафедрального собора,
Александро-Невская часовня. Никому-
то она не помешала при возведении,
никого-то не толкнула грубо...
Выше я коротенько, почти не выхо-
дя из центра города, перечислил невоз-
вратно погибшие здания. И ещё обяза-
тельной строчкой — вспомню кроме
уже упомянутых выше ещё некоторых
архитекторов и инженеров, кто начи-
нал в нашем городе, трудился в Сталин-
граде до войны, в послевоенные годы.
Это Я. А. Корнфельд, Е. А. и С. Е. Воло-
шиновы, И. К. Белдовский, А. В. Кро-
ленко, В. Т. Литвинов, Г. В. Кожевни-
ков, Д. В. Кованько, А. И. Когтев, Ф. П.
Диденко, А. А. Татаринов, А. В. Тишин,
А. М. Старкмет, В. И. Сидоров, В. Н.
Ногиев, А. Е. Пожарский, А. Ч. Батура,
И. А. Грушенко, И. Д. Софинский, Г. Д.
Шнейдер, П. И. Бучнев, Д. И. Николь-
ский, А. Е. Белогруд, Ф. И. Амосов, С. И.
Бурдин, В. М. Ершов, Л. Е. Костецкая,
Б. С. Левинсон, В. А. Клочко, Е. И. Ев-
докимова, Е. И. Свердлина, А. П. Ко-
четков, Н. П. Кочетков, Б. А. Коршунов,
Б. А. Сиренко. И, как говорится, ещё
многие и многие...
Пепел и цемент.
На набережную имени Сталина, к
концу тридцатых крупнейшую на всей
Волге, тянулись тогда и стар и млад.
Тут тебе и первая в стране Детская
речная флотилия с вполне «взрослы-
ми» катерами «Танкист» и «Пугачёв»...
И Дворец пионеров в бывшем дворце
купца и царицынского городского го-
ловы Константина Воронина... И фон-
таны с павильонами... И Дворец спор-
та в бывшем здании клуба имени Вац-
лава Воровского (Царицынского Обще-
ственного собрания) на месте нынеш-
него музыкального театра... И недоро-
гой ресторан... Но главное — залитые
солнцем нешумные зелёные аллеи и бе-
лоснежные скульптуры, которые позже
дюже продвинутые знатоки скопом от-
несли под общий гриф «Девушка с вес-
лом». Верно, были и девушки с веслом,
и молодые женщины с детьми на руках,
и юноши спортивного склада, стреляю-
щие из луков или обливающие посре-
дине фонтанов свои крепкие тела из
«греческих» кувшинов...
А вот нынче чего б на набережной
поставить, какую «Девушку без весла»?
Здание Дворца пионеров.
Ныне — район пересечения улиц
Маршала Чуйкова и Ленина
1940 г.
С бутылкой пива, может? Нет, не буду
по-стариковски брюзжать... И сегодня
как раз чуть выше памятника Хользу-
нову, в сквере, вроде бы неподалёку от
довоенного белокаменного Дворца пи-
онеров и как раз на месте снесённого
в тридцатых Успенского собора — пё-
страя и трогательная детская площадка,
милый «выгул» чуть вставшей на нож-
ки малышни. На неё и будем глядеть с
надеждой...
Цемент вместо пепла: как это начиналось.
Особые стройчасти
и специальные стройтресты.
«Подымайся, завод-батюшка...»
У строителей как бы два зрения: не только чисто человеческое, но и професси-
ональное... Читая «чёрные» цифры, глядя на фотографии довоенного города, они,
как никто, понимают — какой огромный труд по вековому возведению Царицына и
особенно Сталинграда двадцатых-тридцатых годов был обращён в прах... А люди,
далёкие от строительного ремесла... что ж, им сполна хватает сердца, чтобы понять
такое. И те поистине титанические усилия, которые прилагались, чтобы возродить
город и его промышленность.
Промышленность — прежде всего для фронта, война-то шла полным ходом и
ненасытно требовала и требовала, кричала и кричала, глотала и глотала... Сталин-
градские сталь и танки, миномёты и пушки, спирт и «коктейль Молотова», консер-
вы и хлеб... В общем, разношёрстная, собранная со всей страны райкомами пар- 149
Сталинградская книга
тии и комсомола, оргнаборовскими конторами, пополнявшаяся из военных, гу-
лаговских, репатриационных лагерей, из пунктов интернирования и мобилиза-
ции гражданского населения Германии, восстановительная армия сталинград-
ских строителей тоже воевала. Ежедневно, без передышки. На этом фронте ни-
каких «затиший» в Сталинграде много лет не было. А уж в военные годы... Да-
вай, давай, подымайся, завод-батюшка... Жильё, мол, ладно, это в последнюю
очередь, разобьем супостата, тогда уж... А пока — подвалы, землянки, кое-как
восстановленные дома...
Среди возвращавшихся жителей Сталинграда были художники и поэты, для
которых труд строителей стал искренней темой для творчества. Вот строки из
стихотворения одного из моих литературных «крёстных» — Юрия Окунева, на-
писанные как раз в те дни:
Кто в городе разрушенном не жил,
Тому волненье это не знакомо.
Пусть скажет сталинградец-старожил
Что значит для него рожденье дома.
150
Пусть это клуб иль школа - всё равно
Земное счастье ощутит он резко,
Когда заметит новое окно,
Увидит стекла, чистые до блеска.
Но до новых жилых домов, клубов и школ, блещущих чистыми стеклами,
в сорок третьем да и сорок четвёртом было, повторяю, еще ох как далеко...
Хотя давайте вспомним и о том, что первое постановление горисполкома о воз-
рождении жилищно-коммунального хозяйства Кировского района было при-
нято во время Сталинградской битвы, 17 декабря 42-го. А еще раньше, 5 нояб-
Пепел и цемент.
На стр. 151—152: Сталинград 1942—1943. На пепелище...
ря, на судоверфи прошло торжественное заседание, посвященное 25-й годов-
щине Октябрьской революции. Как говорится, всем смертям назло. Да разве ж
о смерти, о сдаче города врагу думают люди, голосуя за подобное постановле-
ние и проводя такое собрание?.. Вспомню в связи со сказанным одного ныне
совсем забытого руководителя. С февраля по декабрь сорок третьего начальни-
ком Главного управления по восстановлению жилищно-коммунального хозяй-
ства Сталинграда, а потом уполномоченным республиканского Наркомата ком-
мунального хозяйства по Сталинграду и области работал Сергей Кириллович
Бирюков.
Организационных забот у Сергея Кирилловича и его ближайших помощ-
ников-коммунальщиков было с лихвой. Взять наиважнейшее — городской во-
допровод. В страшные дни 23—25 августа был практически выведен из строя
водопровод центральной части Сталинграда. Вместе с ним оказались разру-
шенными и все основные коммуникации: канализация, электрические и теле-
фонные сети. В Тракторозаводском районе была уничтожена бомбежками на-
сосная станция второго подъема, очистные сооружения и главные водоводы.
Но даже в таком пекле водопроводчики не опускали руки, пытались что-то вос-
становить, давать воду жителям и солдатам. Например, на центральной водо-
качке (здание которой сохранилось с царицынских времен до наших дней и на-
ходится на Центральной набережной, неподалеку от музыкального театра) при
отсутствии электроэнергии стали менять разбитые электромоторы на трактор-
ные двигатели. Но в первых числах сентября при очередной бомбардировке во-
допроводные сети были уничтожены фашистами полностью, и горводопровод,
с довоенной протяженностью почти в 189 километров, прекратил работу...
Вышеупомянутое декабрьское постановление горисполкома принималось
вскоре после того, как 21 ноября 1942 года пленум обкома ВКП(б) рассмотрел
«неотложные задачи по восстановлению Сталинграда». С Кировского района
начали потому, что он был единственным в числе городских районов, который
фашистам не удалось оккупировать. В общем, там, куда немцев не допустили и
там, откуда их только что выкурили, начинали что-то неотложно восстанавли-
вать или в упор думать об этом, не обращая внимания на то, что враг ещё нахо-
дится в каких-то нескольких километрах.
А уж когда «гахнула» операция «Уран» и завоеватели угодили сначала в
«Кольцо», а потом и в морозно-голодный «котел», то вопросы восстановления
городского хозяйства стали привычными и насущными. Судите сами: 19—20 но-
ября сокрушительный удар по врагу нашей артиллерии, а буквально на следу-
ющий день партийное руководство, а значит и горком обороны, возглавляемый
первым секретарём обкома партии, переводит планы восстановления комму-
нального хозяйства города уже в неотложное русло.
Но, конечно, основные восстановительные работы сталинградских комму-
нальщиков и в частности водопроводчиков, начались после победного 2 февра-
ля. И, конечно, им понадобилась помощь коллег из других регионов страны, ибо
собственные кадры волжское побоище тоже в основном разметало и уничтожи-
ло... Потому уже 15 февраля бригада московских водопроводчиков, трудившаяся
на Сталинской станции (ныне Восточной водопроводной станции столицы), ста-
ла собираться в длительную командировку в разрушенный Сталинград. Возгла-
вили ее Г. Кудряшов, а также диспетчер и помощник главного инженера станции
А. Н. Смирнов, имевший довоенный опыт изыскательских работ по магистраль-
ному каналу, который должен был оросить Волго-Ахтубинскую пойму. Возвра-
щались на руины города и сталинградские специалисты, в том числе началь-
153
Сталинградская книга
Восстанавливается Центральный
водопровод. 1943 г.
ник Центральной водопроводной стан-
ции Я. П. Потапов. Общими усилиями
в марте началось возрождение водопро-
вода, а к 1 мая у руин был отбит первый
участок протяженностью в шесть кило-
метров. А дальше, как говорится, боль-
ше: к январю 1944-го восстановили уже
33 километра, а к сентябрю 1945-го —
83 километра.
...Народный комиссар СССР по
строительству (министр) С. 3. Гинз-
бург в первую годовщину начала Ста-
линградской битвы дал команду сроч-
но организовать в Сталинграде еще
одно особое строительное управление
(ОСУ). В те времена почти все строи-
тельные организации называли «осо-
быми», «специальными» или, напри-
мер, «трест-площадками», если пред-
стояла «точечная» стройка какого-либо
объекта. Распоряжение Гинзбурга лег-
ло на стол начальника столичной Осо-
бой строительно-монтажной части № 35
Г. Б. Кормера, который 20 июля 1943 го-
да подписал собственный приказ. Так в
Сталинграде появилось ОСУ-16. Так
началось усиленное возрождение трак-
торного завода, то есть пошли дополни-
тельные финансы, фондированные ме-
ханизмы, транспорт, стройматериалы,
продукты.
Разумеется, ОСУ-16 возникло не
на пустом месте, до него тракторный
завод и район в меру сил и возможно-
154 стей восстановливала в числе других и
Начальник Центральной
водопроводной станции Сталинграда
Я. П. Потапов
ОСМЧ-14. Этот сталинградский строи-
тельный коллектив был перед нашест-
вием врага на город эвакуирован на Урал
и включен в трест «Магнитострой». Но
в канун Сталинградской победы, 25 ян-
варя 43-го, 140 рабочих стройчасти на-
писали письмо секретарю обкома пар-
тии и председателю горкома обороны
А. С. Чуянову с просьбой вернуть их в
Сталинград на восстановление родно-
го города, что и было сделано. Работа-
ли они достойно. И не только на про-
мышленной, но и на жилищной строй-
ке, да и везде, куда направляли. Доста-
точно сказать, что в тот самый день, ког-
да только был подписан приказ о созда-
нии ОСУ-16, на СТЗ возродили кузнеч-
ный цех, а накануне заработала ТЭЦ.
Но требовались, точнее — фронт тре-
бовал еще больших темпов и результа-
тов. Потому наркоматы и головные ор-
ганизации «на ходу» осуществляли раз-
личные организационно-технические,
структурные, кадровые изменения.
С образованием ОСУ-16 коллек-
тив ОСМЧ-14 получил кроме работ на
Пепел и цемент.
трактором заводе дополнительные объекты восстановления и нового строи-
тельства в Тракторозаводском и Баррикадном районах, в целом по Сталингра-
ду, значительно укрупнился людьми. Достаточно сказать, что, по данным на
20 августа 1943 года, в Сталинград прибыло по мобилизации ЦК ВЛКСМ
12 257 человек и 6024 из них направили в распоряжение ОСМЧ-14, а 3134 — на
СТЗ. Цифры огромные, но сомневаться в них не приходится, за приписки (а это
была докладная секретаря местного секретаря обкома комсомола в ЦК) наказы-
вали ох как строго, да и бумаги подобные наверняка заверялись обкомом партии
и горкомом обороны.
Есть ещё один документ: отчетная записка секретаря Тракторозаводского
райкома комсомола в горком партии, направленная 30 июня 1943-го. Здесь ука-
зано, что в тот момент в районе работало 4700 комсомольцев и молодежи, в
большинстве своем они были оформлены в бригады: 34 бригады трудились на
СТЗ, и 73 — в ОСМЧ-14. Называются, понятно, лучшие из них — это брига-
ды Тюленевой, Белоусовой, Либо, Цветченко, Чигвинцевой, Машиной, Ворфо-
ломеевой и другие. Рассказывается и о том, в каких условиях живут доброволь-
цы: 27 общежитий в лагере, состоящем из 61 палатки, точнее бы сказать, огром-
ных приземистых шатров. Честно пишет комсорг, что «наблюдается большая
скученность, очень неудобно жить в трехъярусных общежитиях, не у всех есть
постельное бельё». Да куда ж деваться, если вокруг сплошные руины, и немало
пришлось потрудиться, чтобы расчистить территорию для разбивки самого ла-
геря. Но более 1200 ребят и девушек «занимаются в технических кружках, обу-
чаются на слесарей, токарей, штамповщиков, плотников, штукатуров, электри-
ков, штамповщиков». Слава богу, выкраивается время и для отдыха: «Проведе-
но 6 вечеров культурного отдыха, читаются лекции по международному поло-
жению, на военные и литературные темы»...
К комсомольцам и молодёжи, условиям их труда я еще вернусь, причем и в
литературном, поэтическом отношении...
...Через месяц, то есть в августе, нарком Гинзбург проверил, как идут дела,
что требуется. Как и полагалось тогда, по законам военного времени, нарком
жёстким пером «расшевелил» соответствующие стройчасти ряда трестов, ибо
восстановление гигантов танкостроения и металлургии, несмотря на все уси-
лия, шло, повторяю, не в требуемых фронту и индустриальному тылу темпах.
А о заводах в городе своего имени знал и мог в любой момент потребовать со-
ответствующий отчёт, сам Сталин — с сорок первого года, кроме всего проче-
го, ещё и Предсовнаркома, глава правительства СССР. Не будем забывать и о
том, что как раз в этот период проходила грандиозная по масштабам и исполь-
зованию военной техники, в частности танков, битва на Курской дуге (5 ию-
ля — 23 августа 1943 г.), напряжение на фронте и в промышленном тылу было
предельным...
Вместе с 16-м стройуправлением Наркомата строительства в Сталинграде
начали работать ещё несколько управлений — Союзтеплостроя, Спецстройтре-
ста № 1 Наркомата чёрной металлургии, а также Спецстройтреста № 4. Опера-
тивно разворачивала свою работу и ОСМЧ «Сталинградский Тракторострой».
Добавим специализированные монтажные конторы: «Центроэлектромонтаж»,
«Стальстройконструкция», «Промвентиляция». Кстати, в Спецстройтресте № 1
НКЧМ позже, в сорок шестом, работал прорабом и заместителем начальника
техотдела будущий выдающийся сталинградский архитектор и почётный граж-
данин Ефим Иосифович Левитан.
155
Сталинградская книга
гие десятилетия вперёд, вплоть до гюСг
перестроечного «банкротства»... Но сей
час — о самом начале, о 1943—] 944 Го'
дах.
...Судьбоносным, как ныне говорят
моментом для организации Сталин-
градского специального строительно-
монтажного треста № 1 (Спецстрой-
треста № 1) стало постановление Го-
сударственного Комитета Обороны от
15 мая 1943 года, во исполнение ко-
торого в Сталинград из союзных тре-
стов «Сталинскпромстрой» и «Магни-
тострой» переводились ни много ни
мало 1037 человек. В начале июля при-
был первый эшелон с оборудованием
и людьми. Назову, понятно, лишь не-
которых из самых первых «переселен-
цев». Это прораб И. Ф. Трусов, брига-
диры каменщиков В. Ф. Фунтиков и
S
156
О Спецстройтресте № 1 расска-
жу подробнее, ибо эта организация в
тот сложный период различных, порой
весьма оперативных, межведомствен-
ных структурных изменений оказалась,
как говорится, живучее других. Доста-
точно сказать, что в 1946 году Спец-
стройтрест № 1 стал трестом «Сталин-
градметаллургстрой», причём на мно-
А. Н. Денисова, мастера И. Ф. Инозем-
цев и В. А. Казарцева, слесари А. А.
Малов, И. Ф. Хлынцев, Г. С. Ларчен-
ко, И. Г. Пантелеенко, штукатуры С. П.
Ивашин, А. А. Пушкин, И. Л. Лифшиц,
М. М. Михайлов, Р. А. Черняховский,
бетонщики Закир Искандаров и Ф. В.
Сапрыкин, каменщик П. И. Яковлев,
сварщики А. И. Проскурин и С. А. Про-
Пепсл и цемент.
воторов. И многие, многие их товарищи и подруги, ставшие в одночасье ста-
линградцами или являвшиеся ими до войны, но направленные вместе со свои-
ми коллективами в эвакуацию.
Управляющим нового треста был назначен Николай Григорьевич Кратенко,
парторгом ЦК ВКП(б) на строительстве — Алексей Филиппович Колчин.
Сколько точно насчитывал этот коллектив в 1943-м, да и в последующем году
сказать трудно. Не случайно архивные документы практически ничего точного
в этом отношении не приводят. Мы, для начала, имеем вышеуказанное число
в тысячу с гаком человек. Ну и, конечно, прибыли они не на «пустое» в кадро-
вом отношении место. К тому же кроме «переселенцев» на месте хоть немного,
но уже имелось возвратившихся из эвакуации рабочих и специалистов, добавим
комсомольцев-добровольцев, а чуть позже и «оэзэушники» подключались. Но и
выбывало людей немало, о чём чуть ниже.
Возвращаюсь к комсомольцам-добровольцам. А то ведь это сталинград-
ское восстановительное «племя младое» в советские времена порядком покры-
Комсомольцы высаживают деревья на
Мамаевом кургане. 1945 г.
ли идеологическим глянцем, а в нынешние, «ни во что не верящие» — не прочь
и либеральным дегтем вымазать, подхихикнуть, что это зэков так вот «маски-
ровали» под комсомольцев. Снова цифры (в целом по городу). В середине сен-
тября 1943 года ЦК комсомола в очередной раз затребовал у своего сталин-
градского обкома справку: сколько комсомольцев прибыло и откуда (ситуация
ведь менялась еженедельно). На этот раз насчитали больше 13,5 тысячи че-
ловек из 26 республик и областей. Лидировала, понятно, родная Сталинград-
ская область (3720 человек), порядочные отряды прислали соседние Казахстан 157
Сталинградская книга
(1450) и только что освобождённые от врага Харьков и Харьковская область
(1360). Но ведь многие сотни приехали, мягко говоря, и издалека: из Архан-
гельской области (сумели добраться в очень сложной фронтовой и транспорт-
ной обстановке 111 человек), из Кировской и даже Омской, причем из двух по-
следних — более 1200 ребят и девушек.
Конечно, они в целом понимали, куда едут и что из себя представляет раз-
рушенный Сталинград. Об этом откровенно, подробно и с какой-то непривыч-
ной для официального документа заботой и теплотой говорилось в напутствен-
ном обращении к ним ЦК комсомола, опубликованном 24 мая 1943 года. Вот от-
рывок из него:
«Товарищ! На пути твоем будет много трудностей. Ты приедешь на развали-
ны, впереди у тебя дни и ночи напряженного труда, суровая жизнь строителя-
воина. Но как бы тебе ни было трудно, помни, что тем солдатам, которые отстояли
место, где ты будешь работать, было гораздо труднее. На первых порах ты будешь
жить так же, как жили они: в землянках, палатках. С киркой и лопатой ты прой-
дешь путь, пройденный ими с винтовкой... Подумай перед отъездом, как облег-
чить могущие возникнуть на твоем пути трудности. В первую очередь позаботься
об инструменте. Возьми с собой пилу, топор, молоток, лопату — чем лучше в тво-
их руках будет инструмент, тем легче работать, тем больше ты сможешь сделать.
Возьми с собой белье и теплую одежду, постель, захвати кружку, ложку, нож...»
Но напутствия и советы одно, а, как говорится, лучше один раз увидеть, чем
много раз слушать и читать. Постепенно условия труда и быта (а поначалу их
фактическое отсутствие) многих если не «напугали», то уж первоначальный эн-
тузиазм приглушили. Дело понятное, житейское. «Неокрепшим» и «колеблю-
щимся» молодым, конечно, помогали морально освоиться, но нередко приходи-
лось «давить» на комсомольскую совесть и т. д. Может, грозились потенциаль-
ных «дезертиров» и из комсомола выгнать. Средств было достаточно, в том чис-
ле и административных. Но к добровольно приехавшим применять какие-либо
запретительно-удерживающие меры было, в общем-то, сложно, они могли так
же добровольно уехать, сославшись на какую-то причину.
В общем, проблема, как сейчас говорят, была. И не случайно в «Сталинград-
ской правде» в то время появилось большое стихотворение, по сути маленькая
поэма, журналистки газеты и замечательной сталинградской поэтессы Людми-
лы Проскуриной с посвящением молодым строителям. С посвящением, которое,
по сути, тоже было обращением — честным, душевным, патриотичным. Но еще
и по-настоящему поэтическим, а это тогда много значило, вспомним хотя бы об-
летевшее всю страну и армию «Жди меня» Константина Симонова. Напомню
несколько строф из стихотворения Проскуриной (полностью оно напечатано в
очерке «Поэтесса из Города гнева», включенном в первую часть данной книги).
158
...И если вдруг невмоготу
Тебе покажется работа,
Ты вспомни — где-то на посту,
В разведке, в чёрной яме дзота,
А может быть, лицом к лицу
С врагом, в жестокой рукопашной,
Такому же, как ты, бойцу
И тяжело, и даже страшно.
Когда в разрывах молний смерть
Увидит воин пред собою,
Пепел и цемент.
Поднимайся, завод-батюшка... «Красный Октябрь».
1943 г.
Он должен ей в глаза смотреть —
Таков закон святого боя.
Гремит вдали от Волги бой,
Но с фронтом мы всю тяжесть делим.
Аты, строитель молодой,
Гляди в глаза нелёгкой цели.
И верь, что снова зацветёт,
Мечтой бойцов, живых и павших,
Наш город — мужества оплот
И колыбель победы нашей.
Такие сильные стихи, уверен, нахо-
дили отклик, поддерживали молодых
строителей, помогали им в часы труда
и минуты сомнений...
Но вернёмся в коллектив Спец-
стройтреста № 1.
...Из конкретных данных о первона-
чальной структуре подразделений но-
вой строительной организации назовём
основные. В тресте стали действовать
пять стройуправлений, два отдельных
стройучастка и несколько подсобных
хозяйств, в том числе машинно-прокат-
ная база.
В цехе «Красного Октября».
Февраль 1943 г.
Кому не известно выражение «тру-
довой фронт»? Но ведь на любом фрон-
те есть места посложнее и поспокой-
нее, точнее — попроще. Так вот, если
брать сталинградский промышленно-
Стадинградская книга
160
восстановительный фронт, то возрождение завода «Красный Октябрь» —-
ганта советской спецметаллургии справедливо считалось самым тяжёлым
и сложным участком трудового фронта (вспомните цифры и факты по «Крас-
ному Октябрю», приведённые в первой главе этого повествования). Даже по
сравнению с тракторным заводом. Территорию «Красного» Волжское побои-
ще «молотило» в течение нескольких месяцев особенно ожесточённо. Сказать,
что она представляла собой сплошные развалины с чудовищно искорёженны-
ми металлоконструкциями, — значит ничего не сказать. Это надо было видеть.
И это увидели строители, когда отполз от волжского берега черный дым и осел на
цеховые руины горький пепел...
В сорок третьем, к зиме, было особенно тяжко. Строители размещались в с
трудом отапливаемых землянках, палатках, блиндажах, на баржах, в перекры-
тых подвалах. Поначалу пищу приходилось готовить даже на кострах, воду до-
ставлять с Волги... Одновременно в город возвращались коренные жители, мно-
гие из которых в поисках небогатого, но регулярного куска хлеба тоже шли на
стройку. В отличие от завербованных и доставленных в принудительном по-
рядке, которым были обязаны создавать хоть какие-то общаги, они расселялись
кто как мог. Кроме тех же подвалов и, если повезёт, блиндажей, — на лестнич-
ных клетках разрушенных зданий, в побитых железнодорожных вагонах, кузо-
вах разбитых автобусов, даже трансформаторных будках. В ход шло всё, что
могло укрыть, приютить. Работали поначалу по 10, а то и 12 часов, а руково-
дители и специалисты ещё больше, многие и ночевали-то на рабочих местах, в
штабах стройки, где жизнь затихала только на несколько предутренних часов...
И всё же... И всё же — в течение первого календарного года своей деятель-
ности работники Спецстройтреста № 1 сумели восстановить более 12,3 тысячи
квадратных метров производственных площадей завода! Не хватало всего и вся.
Но всё же — административным (а то и судебным) кнутом и постройкомовским
«пряником», наконец-то твёрдым рублём, скудным, но регулярным питанием,
«натурными» премиями в виде новой одежонки, теми самыми, вовсе не «при-
думанными» идеологами энтузиазмом, соревнованием и равнением на фронто-
вые победы, — пустили несколько вспомогательных производств: ремонтно-
механический, кузнечный и вальц-токарный цехи. То есть создали базу для вос-
становления основных цехов предприятия. Завод-батюшка, что говорится, под-
нял голову, привстал, а там и...
В августе сорок третьего коллективы треста и завода при поддержке дру-
гих подрядных организаций сдают в эксплуатацию две 2 5-тонные мартеновские
печи. А в сентябре-октябре вводится в действие первая мартеновская печь боль-
шой ёмкости, рассчитанная на выплавку 50 тонн стали! В том же сорок третьем
вступают в строй среднесортный и тонколистовый прокатные станы. Завод на-
чинает выдавать металл, очень необходимый для десятков оборонных предпри-
ятий страны.
Очень важным было то, что бытовые условия рабочих постепенно улучша-
лись. В том числе молодых строителей. Сразу после Дня Красной Армии 1944 го-
да вышел приказ по тресту об организации отрядов молодых рабочих из чис-
ла окончивших школы ФЗО (фабрично-заводского обучения) «в целях разви-
тия профессиональных навыков, организации и дисциплины труда и улучшения
культурно-бытовых условий». Составили семь отрядов, назначили командиров
и инструкторов-воспитателей. Главное — появились общежития с кроватями,
умывальниками, столами и табуретками, с «красным уголком», который навер-
няка на первых порах, из-за нехватки помещений, и впрямь был уголком или
Пепел и цемент.
закутком. Но был. С газетами, плакатами и даже лекциями — о положении на
фронтах, сангигиене и новых книгах писателей. Плюс палаточные пункты про-
живания с «твёрдой мебелью и постельными принадлежностями». Организова-
ли бани, починку одежды и обуви. И, конечно, не только для недавних «фэзэуш-
ников» и «ремеслухи». Работали молодые по 8 часов с часовым обеденным пе-
рерывом и только в первую смену.
Лучшим комсомольско-молодёжным бригадам Спецстройтреста № 1 (а их
в общем числе бригад стройуправлений было свыше половины, а подчас и бо-
лее) присваивали наименование фронтовых. Причем за это звание шла настоя-
щая борьба, ежедневное соревнование. Достаточно сказать, что представляли в
жюри результаты работы только тех коллективов, кто выполнял плановые зада-
ния не ниже, чем на 150 процентов, то есть выдавал в смену по полторы нор-
мы, а эти изначальные нормы сами по себе были немаленькими... Потому, ког-
да в архивном документе читаешь, что, допустим, бригада Пронина в феврале
1944 года выполнила план в среднем на 344 процента, а бригада Танюшкина на
341, то просто отказываешься в это верить. Но это было. Скажем и о том, что
данные молодежные коллективы занимались кровельными работами на фев-
ральском морозе и ветру... Думаю, подгоняла ребят крайне острая необходи-
мость кровельных работ на заводских объектах в тот момент. Без надежной кры-
ши и малый дом — не дом, а тут заводские цеха, оборудование, люди...
Обычно в жюри соцсоревнования входили опытные и авторитетные руково-
дители, специалисты, общественники. Так было и в Спецстройтресте № 1. Ра-
боту молодёжных бригад оценивали главный инженер треста М. П. Муценко,
начальник планового отдела К. Ф. Раковский, инженер отдела организации тру-
да А. Н. Бескровный, секретарь парткома Бондарев, председатель постройкома
П. Я. Пугачев, комсомольский вожак (без отрыва от производства) Н. Таращен-
ко. О чём свидетельствует, в частности, упомянутый мною архивный документ,
а именно — протокол заседания жюри по подведению итогов трудового сопер-
ничества от 15 марта 1944 года. Я назвал только две бригады из списка победи-
телей, перечислю и остальных, выдававших в том феврале «на гора» до двух
норм ежедневно и справедливо получивших звание фронтовых. Бригады назы-
вали, понятно, по фамилиям бригадиров, за которыми стояли ещё два-три десят-
ка молодых восстановителей завода.
Итак, бригады электросварщиков Андреева, слесарей Ломова, автогенщиков
Артемова, сборщиков Алешина и Грачева, монтажников Мильчакова, Саенко и
Кузнецова, хозяйственников Воскановского, каменщиков Зорина, жестянщиков
Пономаренко, разнорабочих Любушкина.
А по итогам июня того года фронтовыми назвали еще более двадцати
комсомольско-молодежных коллективов. Это бригады монтажников Рулева, По-
рошина, Чеснокова, Савина, Торохова и Шупика, землекопов Куйбакова, слеса-
рей Симаева и Ноздровского, каменщиков Фунтикова, Емельяновой, Панова и
Новоселова, штукатуров Шнитовой, бетонщиков Баранкина, электриков Фро-
ликова, плотников Пушкина, Блохина и Снопова, трактористов Шишкина, сбор-
щиков Карпенко, мотористов Голубева и Поздняк, маляров Пономаренко.
Перечислим и некоторых (чьи фамилии встретились автору в несколь-
ких единицах хранения документации треста тех лет) руководителей управле-
ний треста 1943—1945 годов, ибо наверняка их имена публикуются впервые.
Начальник строительного управления № 1(СУ-1) А. К. Маргулис, начальник
СУ-2 Н. Т. Казарцев, начальник СУ-3 М. М. Хопос, начальник СУ-6 С. И. Ша-
пуров, главный инженер СУ-2 М. В. Чегодаев, начальник ОСТ и председатель
161
Сталинградская книга
общетрестовской смотровой комиссии П. Н. Павленко, начальник УКК треста
Е. С. Рейнберг, начальник ПТО СУ-5 В. В. Бабиченко, старший прораб СУ-з
М. И. Субестин, прораб СУ-2 Ю. Н. Чернецкий, прораб СУ-6 К. Н. Мингулин
начальник участка СМУ-1 Ащеулов, механик СМУ-1 Мендзелевский, началь-
ник ЖКУ П. А. Шевчук, старший инженер ПТО СМУ-1 А. А. Коляденко, глав-
ный бухгалтер треста Г. В. Капульцевич, начальник машинно-прокатной базы
С. Ф. Траханитовский, начальник планового отдела треста К. Ф. Раковский, на-
чальник технического отдела треста В. А. Егорова... Напомню, что управляю-
щим треста в те годы был Николай Григорьевич Кратенко.
Производственную учёбу называли тогда стахановскими школами. Удиви-
тельно, но уже с начала 1944-го в тресте активно действовало бюро по рациона-
лизаторской работе, выделили 10 тысяч рублей для поощрения новаторов. Зар-
плату не просто выдавали вовремя, но довольно строго, с лишением премий, на-
казывали начальников стройуправлений, если ими допускались «срывы сроков
выплаты».
Вышеназванное (а это лишь некоторые факты и цифры) способствовало са-
мому главному: восстановлению цехов сталинградского металлургического ги-
ганта, выпуску стали для оборонных заводов. К весне 1944-го просто героиче-
скими, воистину фронтовыми усилиями спецстройтрестовцы восстановили уже
четыре 50-тонные мартеновские печи, литейный цех, первую очередь блюмин-
га, несколько других важных объектов. О таких делах, понятно, имели право с
гордостью доложить наверх. Причём на самый верх. Вот строки из письма стро-
ителей и заводчан Председателю Государственного Комитета Обороны товари-
щу Сталину от 28 марта 1944 года:
... Сегодня у нас праздник. Мы с радостью сообщаем, что 27 марта закончено восста-
новление и горячее опробование стана блюминг и с 28 марта блюминг вступил в эксплуа-
тацию. Все механизмы работают нормально. Заверяем Вас, что мы, рабочие и инженеры
завода «Красный Октябрь» и Спецстройтреста № 1 с ещё большим напряжением сил бу-
дем продолжать восстановление других цехов для побед на трудовом фронте.
...Итак, на срочное возрождение «Красного Октября» и тракторного завода
сразу после битвы, с февраля-марта сорок третьего, в духе фронтовой дисципли-
ны без проволочек навалились сначала двумя основными наркоматами — Нар-
комстроем и Наркомчерметом, их особыми частями и трестами. Но мало было
собрать в одно место сотни рабочих, не обеспечив их самым насущным (кроме
жилья). О начальном периоде работы Спецстройтреста № 1 я в общих чертах чи-
тателю только что поведал, теперь некоторые факты, цифры, события касаемо
восстановителей тракторного завода.
Вскоре после наркоматовских постановлений, ведомственных приказов
столичной ОСМЧ-35 о выделении фондированных механизмов и оборудования
работникам Сталинградского ОСУ-16 стали, наконец, в заметном количестве
доставляться необходимые для повседневного труда вещи: стойки, леса, кра-
скопульты, насосы, компрессоры, ёмкости для варки битума. Для каменщиков
и отделочников ОСМУ-5 — мастерки да лопаты, кирки да тачки, хоть какие-то
растворомешалки, лебедки... А монтажники участка № 1 ОСМЧ-38 уже не ру-
били вручную закрученные подчас в спираль рельсы, металлоконструкции и
ржаво-чёрные арматуру и трубы, перепутанные, как нитки. К тому ж им при-
везли вообще диковинку по тем временам — экскаватор «Комсомолец» да це-
лую тысячу ножовочных полотен, каждое на вес золота. Дышать, как говорит-
162 ся, стало легче.
Пепел и цемент.
Не хочется вести это документальное повествование только «авторским»
языком, иногда невольно сбиваясь на газетно-пропагандистский словарь тех
лет. Потому приведу документ, с сохранением его стиля, орфографии и пунктуа-
ции, безо всякой «газетности» свидетельствующий, в общем-то, о том же не-
имоверной трудности начальных восстановительных работ на тракторном за-
воде. Тем более что в документе упомянуто много фамилий конкретных людей.
Итак, выписка из приказа № 24 по Особому строительному управлению № 16
ОСМЧ-35 от 4 августа 1943 года:
...При чрезвычайно специфических условиях выполнения кровельных работ на объ-
ектах промстроительства СТЗ рабочие и ИТР, а также спецконтингент прорабско-
го участка № 1, преодолевая трудности, в основном справились с возложенной на них
задачей по обеспечению покрытия и ремонта рулонных кровель по важнейшим цехам,
путем правильной организации рабочих мест и подготовленности фронта работ, вы-
полнив в основном июльский график по кровлям до 80% при прекращении работ только
вследствие отсутствия битумных материалов, доведя суточное выполнение ремонта
до 5 тысяч кв. метров в день.
На основании вышеизложенного ПРИКАЗЫВАЮ:
— Объявить благодарность всему коллективу прорабского участка и в особенности
коллективу спецконтингента, освоившего в короткий срок процесс кровельных работ в
условиях смежности работ и особенной специфичности.
— За правильную постановку и умелую координацию производственно-технического
руководства объявляю благодарность:
Старшему прорабу Петрову С. В., мастеру-десятнику Леонову П. Ф., мастеру-
бригадиру Слезову Г. Г., агенту снабжения Патрикеевой А. В., бригадирам спецконтин-
гента Воронкову, Лепину и Подковырину. За достигнутые успехи премирую:
Ст. прораба Петрова С. В. —мужскими полуботинками и деньгами 300 рублей;
Десятника Леонова П. Ф. — деньгами 400 рублей;
Мастера-бригадира Слезова Г. Г. — 300рублей;
Агента Патрикееву А. В. — дамскими туфлями;
Кровельщика Савельева С. — 100 рублей;
Рабочих-кровелыциц Дронову и Зайцеву — 75 рублей каждой;
Бригадиров спецконтингента Воронкова, Лепина, Подковырина и мастера спецкон-
тингента Лыщакова В. В. — 150 рублей каждому;
Бойцов рабочего спецконтингента Юрченко Т. Е., Лукьянова, Ямченко, Аштанова,
Короцкого Н. —100рублей каждому, Капустина В. Ф., Трушкова, Мозгунова, Микиташ,
Артышева, Хаябина — 75 рублей каждому.
Начальник ОСУ-16 ОСМЧ-35 Снедков
Переводя административную формулировку «спецконтингент» на более по-
нятный язык, скажем, что на восстановлении СТЗ работали многие сотни за-
ключённых разных «категорий» и те, кто по разным причинам к ним прирав-
нивался. Их нередко, как штрафников на фронте, бросали на прорыв или аврал.
Были и те, кто находился на стройке не в добровольном, а в «мобилизованном»
порядке, запрещающем, например, увольняться по собственному желанию, что
приравнивалось к дезертирству на фронте. И вкалывали они дай бог. Потому как
особо отличившихся переводили из спецконтингента в штат рабочих тракторно-
го завода, что давало им иной общественный статус и соответствующие зарпла-
ты, пайки и пр. Причем переводили ни много ни мало документом за подписью
самого Сталина. Так, 18 августа 1943 года Государственный Комитет Обороны,
возглавляемый И. В. Сталиным, издал распоряжение о переводе в штат Сталин- 163
Сталинградская книга
В цехах СТЗ еще не восстановлены стены и потолки, сквозь которые рабочие места
освещает солнце, но продукция для фронта выпускается. 1943 г.
164
градского тракторного завода 500 рабочих из спецконтингента, занятых на стро-
ительстве СТЗ.
Конечно, начальнику ОСУ-16 Снедкову, как и руководителям других особых
управлений и спецпредприятий, приходилось ежедневно подписывать не толь-
ко поощрительные, но самые разные приказы, в том числе и репрессивного ха-
рактера. То же соцсоревнование поначалу, то есть в течение 1943 года, руково-
дители подразделений внедряли, грубо говоря, «из-под палки» и в подобном же
«формате» добивались точного учета выполняемых бригадами и участками ра-
бот. Вот лишь небольшая цитата из приказа № 67 от 13 сентября: «...Работа на
некоторых прорабских участках проходит безпланово, на самотёк, совершенно
без нарядов, без расшифровки, что выполнять и в каком объёме, без досок пока-
зателей. Бригады между собой совершенно не соревнуются, нет договоров меж-
ду ними...»
Ситуацию изменяли разными способами — и кнутом (вплоть до привлече-
ния к ответственности «по законам военного времени») и, каким-никаким, пря-
ником. Среди «пряников» был и такой: бригаде, выполнившей свои обязатель-
ства по договору, вручали, кроме премии в размере 400 рублей, 400 грамм весь-
ма дефицитного табака. Позже появились «стахановские» талоны на питание
и другие привлекательные поощрения. Так что бригадиры, в большинстве сво-
ем являвшиеся так называемыми «практиками», плохо разбиравшимися даже в
чертежах, не говоря о составлении различных отчетных бумаг (тем паче по «сва-
лившемуся на голову» соцсоревнованию), волей-неволей начинали срочно осва-
ивать это хлопотное, но, как выяснялось в дальнейшем, нужное дело.
Пепел и цемент.
Кроме непосредственно строительных работ на тракторном заводе нужно
было практически круглосуточно очищать цеха, возвращать к жизни и монтиро-
вать оборудование, изыскивать станки и инструменты. Ведь без этого ни ТЭЦ,
ни прессовый цех, ни насосную станцию, ни многое другое, в том числе важный
корпус № 5, пустить было невозможно. И люди понимали это, проявляя наход-
чивость, сноровку, не жалея ни сил, ни подчас здоровья. Вот только один факт.
Павел Федорович Шуванов в дни осады города был начальником одной из
волжских переправ в районе СТЗ. В течение многих дней и ночей, нередко под
вражеским огнем, его бригада переправила за Волгу многие тысячи работников
завода, 2500 тонн цветного металла, сотни единиц оборудования и станков. В один
из моментов переправы вражеские стервятники потопили баржу с 68 уникальны-
ми станками. После окончания битвы, зная точное место затопления баржи, Шу-
ванов вызвался поднять станки. Ему посоветовали немного подождать, ибо для
этого требовались мощные подъемные механизмы и плавсредства, опытые люди,
автомашины, коих в наличии той весной сорок третьего еще не имелось.
Шуванов долго ждать не стал, собрал два десятка человек, в основном жен-
щин, нашел примитивные, но надежные приспособления для подъема, металли-
ческие канаты. И начал подымать станки со дна реки, из ледяной еще воды, бла-
го глубина была не слишком большой. Когда об этом доложили исполнявшему
обязанности директора СТЗ Б. Ткачеву, он распорядился оказать помощь этим
упорным людям, и общими усилиями 68 станков были спасены.
«На суше» в этом отношении тоже работали упорно, с выдумкой и непод-
дельным желанием восстановить порушенное таким, каким рабочие помнили
его до нашествия фашистов. В цехе, руководимом Н. А. Гридиным, уже в марте
полностью восстановили четыре мастерские. В ремонтно-литейном цехе брига-
да ремонтников Никифорова очистила цех буквально за пять дней. И это вам не
метлами его подмести... Посмотрите на публикующиеся в этой книге фото: что
из себя представляли после битвы цеха тракторного завода или того же «Крас-
ного Октября». Что стояло в документах за скупым словом «очистить». Добавим
еще несколько строк из архивных документов и газетных статей той же «Ста-
линградской правды» от 18 апреля 1943 года: «Под руководством мастеров Мо-
сквичева и Красавина подготовлено к пуску 29 шлифовальных, фрезерных и то-
карных станков, изысканы и собраны нужные инструменты и материалы для
ремонта дизелей. Начальник инструментальной лаборатории вместе с рабочим
Севастьяновым выбрали из завалов и восстановили около 600 разных инстру-
ментов».
Вот еще несколько выдержек, в основном будничной тематики, на этот раз
из приказов по ОСУ-16 и ОСМЧ СТС (Сталинградский Тракторострой) того
времени, характеризующих обстановку на строительстве СТЗ, нелёгкий труд и
быт людей:
«...Установить с 5 по 11 июля 1944 года для стекольщиков и мастеров, как
вольнонаемных, так и спецконтингента, занятых на остеклении механосбороч-
ного цеха, — 14-часовой рабочий день, с 7 утра до 10 вечера с часовым обеден-
ным перерывом»;
«...Ввести на участках и предприятиях ОСМЧ СТС для подростков, не до-
стигших 16 лет, 6-часовой рабочий день, с предоставляемым выходным каждую
неделю»;
«...Для поднятия производительности труда и стимулирования повышения
норм выработки, а также организации дополнительного стахановского питания
выдачу талонов на горячее блюдо разрешить только бригадирам, отдельным
165
Сталинградская книга
166
звеньям и рабочим, выполняющим еже-
дневную норму не ниже чем на 110%»;
«...В связи с празднованием 2-й го-
довщины освобождения Сталингра-
да от немецко-фашистских захватчи-
ков, день 2 февраля считать выходным
днем. Общий выходной 4 февраля объ-
явить рабочим днем»;
«...Проверкой факта кражи продо-
вольственных карточек в столовой № 2
ОРСа ОСМЧ СТС установлено, что
преступление совершено в ночь на 6 де-
кабря 1944 г. Похищено 1242 карточки
разных категорий».
«...Штукатуру ФЗО Крылову Ива-
ну с 16 августа по 2 ноября 1944 г. пре-
доставить отпуск с выездом в Горьков-
скую обл. дер. Большие Отары вви-
ду продолжительной болезни. Штука-
туру ФЗО Фозиахметовой Суфии пре-
доставить в тот же срок отпуск с выез-
дом в г. Казань ввиду продолжительной
болезни. Диагноз обоих: элементарная
дистрофия II—III степени. Основание-
справка ВТЭК и резолюция начальни-
ка управления».
«...Утвердить план поступления
продовольственных товаров из совхо-
за ОРСа на март 1945 года со следую-
щими изменениями: масла животно-
го 200 кг вместо 67, мяса 2,2 т вместо
1,25 т. Кроме того, ввести дополни-
тельное поступление 400 яиц и 1200 л
молока»;
«...За прогул с 8 по 12 декабря
1944 г. дело на Третьякову Л. Д. пере-
дать в нарсуд для привлечения к уго-
ловной ответственности, согласно Ука-
зу Президиума ВС СССР от 26 июня
1940 г.»;
«...Для стимулирования работ по
выколке и выкатке древесины на мач-
тозаводе разрешить с 30 марта 1945 го-
да начальнику участка № 4 Черкези-
швили производить выдачу водки бес-
платно, с отнесением стоимости ее за
счет премиального фонда в количестве
150 литров»;
«...Приказом по ОСМЧ на коллек-
тив Ста линградтракторо строя была
возложена организация стройколон-
ны из числа рабочих, поступающих из
спецлагеря № 0108. В течение дека-
бря 1944 и января 1945 гг. было при-
нято и расселено в СТС более 2000 че-
ловек. Утвердить состав стройколонны
из 9 отрядов, прикреплённых к строи-
тельным участкам ОСМЧ СТС. Пита-
ние рабочих стройколонны отделу ра-
бочего снабжения производить в столо-
вых на общих основаниях. Оформление
паспортов и военных билетов рабочим
колонны отделу кадров п начальнику
стройколонны произвести в месячный
срок. За успешно проведенную работу
начальника стройколонны тов. Шуль-
сульмана И. 11. премировать месячным
окладом»;
«...За проявленную инициативу в
организации черкасовских бригад в
Тракторострое и стахановский труд
Пепел и цемент.
Есть первый после восстановления завода трактор!
17 июня 1944 г.
во внеурочное время на восстановле-
нии жилья черкасовским методом —
ПРЕМИРОВАТЬ следующих черка-
совцев: Позднякову В. П., штукатура
участка № 1, работавшую на восста-
новлении дома № 605, отрезом на пла-
тье; Хасанову В. М., штукатура участ-
ка № 4, работавшую на восстановле-
нии общежития диспансера, отрезом
на платье; Мендыбаеву Е. П., штука-
тура участка № 3, работавшую на вос-
становлении дома № 531, отрезом на
платье; Спирину М. Ф., штукатура
участка № 4, работавшую на восста-
новлении общежития диспансера, де-
нежной премией в сумме 500 рублей;
Пестрецова М. П., плотника участка
№ 2, работавшего на восстановлении
дома № 520, денежной премией в сум-
ме 500 рублей»*.
Танковую колонну «Ответ Сталинграда»
отправляют на фронт. 1943 г.
* Цит. по Найда О. А. Сталинград: нача-
ло восстановления (Неизвестные документы
1943—1945 гг.): учебно-методическое посо-
бие. Волгоград: ВГАФК, 2002.
Вот такая хроника, которую мож-
но продолжать и продолжать, перехо-
дя, конечно, и на более оптимистич-
ный тон, на, если можно так выра-
зиться, итогово-праздничные факты,
достижения, цифры. И если говорить
о начальном, 1943-м, то поведаем сле-
дующее: 167
Сталинградская книга
Каменщицы, подсобницы... Работницы Спецстройтреста № 1 возводят цеховые
стены завода «Красный Октябрь». Вторая половина 1940-х гг.
168
31 мая с тракторного завода отправили на фронт первый эшелон отремонтиро-
ванных танков «Ответ Сталинграда». Они участвовали в битве на Курской дуге...
19 июля восстановлена ТЭЦ завода. Здесь упорно потрудились главный энергетик
Лавров, инженеры Скребцов и Данилов, кочегар Курносов и многие их товарищи.
20 июля вступил в строй кузнечный цех...
2 ноября на СТЗ выпущен первый танковый дизель-мотор.
До конца года тракторозаводцы передали фронту боевой техники на оснащение 9
танковых бригад.
До того момента, когда, согласно постановлению Госкомитета обороны от
13 февраля 1944 года «О восстановлении производства тракторов СТЗ-З на Ста-
линградском тракторном заводе», с конвейера предприятия 17 июня 1944 года, в
14-ю годовщину пуска завода, сойдёт первый после освобождения города гусе-
ничный трактор СТЗ-НАТИ, оставалось меньше полугода. В том, что это прои-
зойдёт, никто не сомневался. Во-первых, потому, что «чувством сомнения» тогда
мало кто на производстве пользовался из-за полной практической ненужности...
А во-вторых, допустим, следующие цифры и фамилии.
Молодой каменщик Тракторостроя Григорий Христов, с двумя подручны-
ми, однажды уложил за смену 14 037 кирпичей, или 12 норм, а в целом в сен-
тябре 1943-го — 150 тысяч, или четыре месячных задания. Стаханов, да и толь-
ко! Буквально через пару дней этот рекорд решил побить его товарищ и сопер-
Пепел и цемент.
ник по соревнованию Иван Смольяни-
нов. И на 300 кирпичей побил, под взо-
ром строгого жюри, дотошно контро-
лировавшего процесс состязания. Раз-
умеется, каждый день так не поработа-
ешь, это было больше похоже на выяв-
ление потенциала каменщиков, пусть и
в благоприятных, можно сказать, под-
готовленных условиях. Рекорды фик-
сировали, рекордсменам выдавали со-
ответствующие грамоты.
Соревновались и девушки-камен-
щицы. Первый рекорд в том 1943-м
установила на Тракторострое Надя Тю-
ленева, уложив со своим звеном за сме-
ну 3600 кирпичей. Держался он сутки:
Ада Вайнштейн прибавила к нему 362
кирпича.
Затем началась просто фантасти-
ка. Каменщица Айна Плайтэйс была
по национальности эстонкой, истори-
ческая родина которой сложно, ска-
жем ныне, приняла советскую власть
и в 1918-м, и в 1940 году. И вот «дочь
эстонского народа», как писали тог-
да газеты, а позже и книги*, на вос-
становлении завода в городе, нося-
щем имя Сталина, установила вооб-
ще всесоюзный рекорд — 6200 кир-
пичей. Быть может, сказывалось и то,
что ее Эстония в тот момент была ещё
оккупирована разрушившими Сталин-
град гитлеровцами, и Айна справедли-
во считала, что скорейшее восстанов-
ление тракторного завода, выпуск со-
тен новых танков помогут в скорей-
шем освобождении республик Балтии.
Но, как можно прочитать в очеред-
ном издании энциклопедии «Сталин-
градская битва», и этот результат был
превышен. На кладке стен одного из
цехов тракторного завода Маша Конд-
рашова уложила 6470 кирпичей! Еще
раз подчеркнем, что работали эти ре-
кордсменки вместе со своими подруч-
ными, которые подавали им раствор и
кирпичи, нередко доставляя на нема-
* Водолагин М. Волжская твердыня. М.:
Советская Россия, 1962. С. 98—99.
Лучший молодой каменщик Сталин-
града Виктор Рудницкий.
1945 г.
лые по высоте леса. Учитывались ко-
личество часов рабочего дня, профиль
стройки и другие факторы. Потому в
документах тех лет можно встретить
и данные о том, что тем же летом 1943
года на восстановлении «Красного Ок-
тября» каменщицы Мария Сагайдак и
Лида Бабкина «укладывают в смену по
7500—7540 кирпичей».
А труд-подвиг женщин-кузнецов
СТЗ из бригад Любови Чигвинцевой,
Нины Макаровой, Антонины Орловой!
Чуть позже наступила на сталин-
градской стройке буквально эра брига-
дира каменщиков треста «Жилстрой»,
будущего Героя Соцтруда В. В. Руд-
ницкого. Вот что писала о нём газета
«Строитель Сталинграда» в номере от
14 ноября 1948 года:
«...В октябре, работая в центре Ста-
линграда на строительстве дома на ули-
це Ленина, тов. Рудницкий уложил бо-
лее 90 тысяч кирпичей при среднеднев-
ной кладке в 4200 шт. Нередко за сме-
ну он укладывал в стены и до 8000 кир-
пичей. Виталий Валерьянович дока-
зал, что при должной организации тру-
да звено каменщиков может за смену
укладывать до 9000 кирпичей, ведь не-
однократно его звено до обеденного пе-
рерыва, то есть за 4 часа, укладывало
по 4500 кирпичей».
Вот такой строительный «спорт
высших достижений» первого года воз-
рождения Сталинграда. Так что, повто-
ряем, вряд ли кто сомневался в том, что
с конвейера 17 июня 1944 года сойдет 169
Сталинградская книга
первый после завершения победоносной битвы тракторов чём убеждали и вы-
шеназванные рекордные достижения рабочих-строителей, и просто каждоднев-
ный упорный труд тысяч их товарищей. И впрямь, как писал в ставших широко
известными в стране стихах поэт Николай Тихонов, «Гвозди бы делать из этих
людей!». Да что гвозди! — и траки получились бы крепче некуда...
Возрождали свой завод и рабочий поселок работники завода «Баррикады».
Как свидетельствуют данные, опубликованные в сборнике «Баррикадцы» (Т. 2.
С 79) в течение 1943—1945 годов только один трест № 53 (Машстрой) постро-
ил в Баррикадном районе 45 двухэтажных и 286 одноэтажных домов. Послед-
няя цифра на удивление велика, скорее всего, в нее вошло и количество индиви-
дуальных (частных) жилых домов, возводимых тогда работниками завода с по-
мощью строительного треста № 53.
Уже в первую годовщину Сталинградской победы заводчане рапортовали о
том, что в мартеновском цехе восстановлены четыре печи, в цехе 12 четыре
пресса, в цехе № 13 — один пресс и восемь молотов. А к ноябрю 1944 года поч-
ти все цехи предприятия были пущены, что позволило оперативно приступить к
изготовлению продуции для фронта.
Во второй половине 1944-го баррикадцы начали выпускать пушки Д-25Т для
самого мощного танка Великой Отечественной войны ИС-2. Завершая тот тру-
довой год, завод выдал для монтажа на танках более 150 этих грозных, не имев-
ших в то время мировых аналогов пушек, а за шесть месяцев 1945 года — еще
свыше 500.
Красные цифры
(1943-1945)
Пришел в нашем повествовании момент, когда можно поведать читателю
о некоторых итогах первых двух лет работы сталинградских строителей в це-
лом. То есть, образно говоря, начинать засыпать, как пепел цементом, черно-
разрушительные цифры, опубликованные в первой главе настоящего раздела
книги, цифрами, которые нам вполне справедливо назвать красными.
Выше мы вели в основном рассказ о начале возрождения гигантов социнду-
стрии, СТЗ и «Красного Октября» и ещё продолжим рассказ об этом. Но в горо-
де шло восстановление и десятков других заводов и фабрик, жилищное строи-
тельство других ведомств и местных советов, индивидуальное возведение жи-
лья. Поэтому отметим это хотя бы общими, итоговыми цифрами и фактами,
приведенными из архивного документа.
За период с февраля 1943 по сентябрь 1945 гг. восстановлено, построено вновь и
введено в эксплуатацию более 650 тыс. кв. м производственных площадей. На Сталин-
градской ГРЭС, которой руководят директор А. Н. Землянский и главный инженер К. А.
Зубанов, восстановлено 5 турбогенераторов на довоенную мощность, 6 паровых кот-
лов, 2 градирни, линия электропередач до СТЗ. Выработка электроэнергии во втором
квартале 1945 года составила 72, 5 млн. кВт часов.
Введены в действие сталинградские лесозаводы, производство пиломатериалов
уже в 1944 г. составило 145, 9 тыс. кбм. Восстановлен консервный завод, в 1944 г. выпу-
Пепел и цемент.
сшивший свыше 2,2 млн условных банок консервов. Восстановлены и работают заводы,
гидролизный, мотороремонтный, медоборудования, им. Сакко и Ванцетти, мыловарен-
ный, шиноремонтный, авторемонтный, маслобойный, шпалопропиточный, мачтопро-
питочный, гвоздильный. Введены в действие 5 кирпичных заводов, работают трико-
тажная, 2 швейных и 2 обувных фабрики, предприятия пищепрома, промкооперации и
коопинсоюза.
Выпущено промышленной продукции, в том числе непосредственно для фронта, в
целом на 310,75 млн рублей.
Всего по городу восстановлено и введено в эксплуатацию более 650 тыс. кв. м жи-
лья. Построено 12660 индивидуальных домов. В среднем на одного .жителя приходит-
ся 2,8 кв. м, в заводских районах — 2,0—2,4. 93,1% жилплощади имеет освещение,
20,7 — центральное отопление, 13,5% — водопровод, 6 процентов не благоустрое-
но ничем.
Восстановлено 56 школьных зданий на 12 320 мест, 108 зданий детских дошколь-
ных учреждений, 21 здание больниц и поликлиник, восстановлено 34 км трамвайных пу-
тей, 83 км водопровода*.
«Дамские чувяки»
в честь праздника Революции.
«Второй фронт» Клементины Черчилль.
Работа — хлеб.
Пять вагонов из США
и шестьсот семьдесят один — из СССР
Вот, отменили теперь праздник — «Седьмое». А как его раньше ждали ра-
бочие. Глядишь, доброе слово скажут, подарок вручат, денег сверх зарплаты не-
много подкинут. Даже в тех сорок третьем, сорок четвёртом. Не хлебом единым
жив человек, тем более бабоньки-работницы, бесконечные труженицы во все
времена... И мужики-начальники понимали это.
К седьмому ноября 1943 года работницам Тракторостроя и ОСУ-16 Сафара-
леевой Нафисе, Антоновой Марии, Лушниковой Ирине, Фридман Ираиде и де-
сяткам их подруг вручили волнующие, буквально «пахнувшие» мирной жиз-
нью, забытым довоенным временем, подарки. Один перечень чего стоит: «чу-
вяки дамские», «рубашка дамская», «туфли дамские», «коробка духов», «хлоп-
чатобумажная ткань, 4 метра», «отрез на бельё, шифон, 4 метра», «коробка пу-
дры», «коробка крему»...
Откуда тогда взялись эти бытовые драгоценности в донельзя разрушенном
Сталинграде? Можно, допустим, предположить, что из 40 с лишним вагонов
не только стройматериалов, но и подарков, которые доставили в город в конце
апреля 1943 года из Туркмении. А может, из 50-вагонного эшелона со стройма-
*ЦДНИВО. Ф. 71, оп. 4, д. 4, л. 11—21.
171
Сталинградская книга
172
териалами, оборудованием и товарами-
подарками от жителей Горького, этот
состав ещё 30 марта прибыл в Сталин-
град. Или даже из пяти вагонов с веща-
ми от Красного Креста США. Они тоже
оперативно прикатили на ещё не вос-
становленный сталинградский вокзал в
июне того же года.
Да и Клементина Черчилль от свое-
го Фонда помощи Сталинграду не толь-
ко медоборудование в сорок третьем
посылала, но может, и чувяки какие ан-
глийские. А потом и собственной пер-
соной в Сталинграде явилась. Строго-
эффектно смотрелась первая англий-
ская леди в женской форме офицера со-
юзнической британской армии. Тём-
ный плащ с погонами, белая рубашка
с галстуком, аккуратная, мужского фа-
сона, шляпа с широкой сине-белой лен-
той и овальной армейской эмблемой.
И сама — подтянуто-стройная, скула-
стая, со сдержанно сжатыми губами.
По крайней мере, такой на фоне ста-
линградских развалин выглядит на фо-
тографии отзывчивая на чужое горе го-
спожа Клементина...
Пепел и цемент.
В восстановленное общежитие!..
Фонд помощи Сталинграду имел
свою предисторию, немного остано-
вимся на ней. Осенью 1941-го, ещё до
официального вступления тех же США
в войну с Германией, в Великобрита-
нии был основан Объединённый коми-
тет помощи СССР под председатель-
ством настоятеля Кентерберийского со-
бора Хьюлетта Джонсона (побывавше-
го после войны в нашем городе). В рам-
ках этого комитета в 1943 году был соз-
дан специальный фонд «Сталинград-
ская больница» с начальной целью со-
брать 75 тысяч фунтов стерлингов для
закупки медоборудования для четы-
рёх госпиталей и двух детских больниц
и отправки его в Сталинград. Во гла-
ве фонда стояли супруга короля Геор-
га VI Елизавета Виндзорская, или, как
её позже называли, «королева-мать» (в
2000 году она была удостоена звания
почётного гражданина Волгограда), и
Клементина Черчилль, жена и соратни-
ца премьер-министра Великобритании.
Только с мая 1943-го по декабрь 1944-го
этот специальный фонд собрал почти
224 тысячи фунтов стерлингов, посту-
пивших из 266 городов и посёлков
страны. К победному 1945 году в целом
Фонд помощи России составил в де-
нежном отношении более 6,5 миллиона
фунтов стерлингов. Председателем его
являлась Клементина Черчилль.
Миллионы миллионами, но хочет-
ся привести один пример, вроде как на
небольшую сумму, но он конкретный,
а значит осязаемый как-то теплее и че-
ловечнее. С 15 по 21 февраля 1943 года
жители города и района Нит Западного
Уэльса провели «Неделю помощи Рос-
сии». Намеревались собрать 1700 фун-
тов для приобретения мобильной рентге-
новской установки, но получилось ровно
2 тысячи. Эти средства передали в фонд
Клементины Черчилль, которая уже со-
биралась посетить СССР. Но поездка от-
кладывалась, скорее всего, из-за затяж-
ки открытия Второго фронта союзников.
Хотя гуманитарный фронт уже активно
действовал, о чем подробнее ниже.
В начале апреля 1945 года предсе-
датель Фонда помощи России была на-
граждена знаком «Отличник санитар-
ной обороны СССР» — за активную
поддержку и сотрудничество с совет-
ским Красным Крестом. А букваль-
но накануне капитуляции фашистской
Германии, 7 мая, Председатель Верхов-
ного Совета СССР Н. М. Шверник соб-
ственноручно вручил в Кремле Клемен-
тине Черчилль советский орден Трудо-
вого Красного Знамени. Так что вели-
кий наш День Победы первая леди Ве-
ликобритании, скорее всего, встретила
в СССР, в обстановке признания ее за-
слуг, как трактовалось в соответствую-
щем указе, «в проведении обществен-
ных мероприятий по сбору средств
и посылки предметов медицинского
снабжения для лечебных учреждений».
Приехав по приглашению Совет-
ского правительства весной 1945 года
в нашу страну, госпожа Черчилль посе-
тила Ленинград, Москву, Кисловодск,
Ессентуки, Ростов-на-Дону, побывала в
Глава британского Фонда помощи
Сталинграду
Клементина Черчилль
некоторых других регионах. В том чис-
ле по линии Международного Красно-
го Креста, с инспекционными целями,
в местах содержания военнопленных.
15 апреля она сошла со спецпоезда на
перрон донельзя разрушенного вокзала
станции Сталинград-1.
Кроме тракторного завода и толь-
ко что построенной школы, высокая го-
стья, понятно, посетила и две больни-
цы, на 150 и 50 коек, оборудованные на
средства Фонда помощи России. Пото-
му нелишне нам вернуться ненадолго
на два года назад.
...Как скупо сообщала наша печать
того времени, уже в феврале сорок тре-
тьего на средства «Лейбористского
фонда помощи СССР» (называли его и
173
Сталинградская книга
Клементина Черчилль на перроне станции Сталинград-1.
Апрель 1945 г.
Высокая гостья на тракторном заводе
так) в Сталинграде была оборудована
«одна из больниц». Уточним сегодня,
что это была областная № 1, «совболь-
ница». Затем настал черёд больницы
имени Ильича в Баррикадном районе
вместе с примыкавшим к ней роддомом
(скажу попутно, что автор этих строк
родился в 1946 году именно в нём, да
ещё и преждевременно, потому, по вос-
поминания мамы, выхаживался с помо-
щью того самого английского оборудо-
вания...).
В течение последующего года из
Англии прибыло пять передвижных
электростанций плюс почти полмил-
лиона метров провода и кабеля. Тог-
да же передали городу АТС на тысячу
номеров. Ну и деньги слали, тем паче
валюту: Нацсовет труда Великобри-
тании — 10 тысяч фунтов стерлин-
гов, Объединённый комитет поддерж-
ки Сталинграда — 200 тысяч, рабочие
разрушенного Ковентри — 20 тысяч...
А как вам такой лозунг промышленни-
ков и рабочих Англии того времени:
«Сталинграду — только лучшее!»?
Завершим этот короткий рассказ о
«втором фронте» Клементины Черчилль
двумя цитатами. Первая — запись в
Книге почетных гостей Сталинграда:
двумя странами! Клементина С. Черчилль
15 апреля 1945 г.
Спустя полгода после посещения
Советского Союза она написала книгу
воспоминаний о знаменательной поезд-
ке, которая, кроме английского, была
издана и на русском языке. Один экзем-
пляр уникальной книги хранится ныне
в фондах Музея-заповедника «Сталин-
градская битва». Приведу отрывок из
этого редкого издания:
Из Ленинграда мы направились в Ста-
линград. Ужасная картина разрушений
развернулась перед нашими глазами. Моя
первая мысль была, что это похоже на цен-
тральную часть города Ковентри или руи-
ны вокруг собора св. Павла в Лондоне с той
разницей, что хаос и развал казались бес-
предельными. Одно здание особенно броси-
лось мне в глаза: это была руина, тщатель-
но подпертая и подчиненная. Оказалось,
что в подвале этого здания русские захва-
тили фон Паулюса, немецкого командующе-
го. Мне подумалось: как типично для рус-
ских, что они сделали все возможное, что-
бы сохранить эту руину из-за ее символиче-
ского значения. Она олицетворяла оконча-
тельный разгром врага после одной из же-
сточайших битв во всей истории челове-
чества. Сталинград был поворотным пун-
Я никогда не забуду посещения Ваше-
го великого города, в котором среди разва-
лин возрождаются новая жизнь и надежда
на будущее. Да здравствуют Сталинград,
дружба и взаимопонимание между нашими
ктом войны, и русские этого не забудут во
веки веков.
Можно добавить к этому и третью
цитату. Правда, она касается не Кле-
ментины Черчилль, а ее знаменитого
Пепел и цемент.
супруга, но речь идёт о том же — о разрушенном Сталинграде и его дальнейшей
судьбе. Как известно, в конце ноября — начале декабря 1943 года в Тегеране
проходила конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и
Великобритании. Вот отрывок стенограммы одной из встреч глав правительств:
Черчилль: Сам Сталинград стал символом мужества, стойкости русского сол-
дата и вместе с тем символом величайшего человеческого страдания. Этот символ со-
хранится в веках. Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть и почувство-
вать всё величие одержанной у Волги победы и все ужасы бушевавшей там истреби-
тельной воины. Хорошо бы оставить нетронутыми страшные руины этого легендар-
ного города, а рядом построить новый, современный город. Развалины Сталинграда,
подобно развалинам Карфагена, навсегда остались бы своеобразным памятником чело-
веческой стойкости и страданий. Они привлекали бы паломников со всех концов земли и
служили бы предупреждением грядущим поколениям.
Рузвельт соглашается, хотя добавляет, что это дело, прежде всего, русских.
Сталин: Не думаю, чтобы развалины Сталинграда следовало оставить в виде му-
зея. Город будет снова отстроен. Может быть, мы сохраним нетронутой какую-то
часть его: квартал или несколько зданий как памятник Великой Отечественной войны.
Весь же город, подобно Фениксу, возродится из пепла, и это уже само по себе будет па-
мятником победы жизни над смертью.
Но этой новой, созидательной победы надо было добиваться каждый день
и час, добиваться, что говорится, всем миром в тяжелейших условиях. И, пре-
жде всего, на протяжении еще двух лет в условиях продолжающейся войны. А с
самой весны сорок третьего — в условиях, когда народ и его армия стали гото-
виться к еще одной великой битве — на Курской дуге...
...В Сталинград с февраля по май 1943 года прибыл из разных концов стра-
ны 671 вагон не только со стойматериалами, но и с предметами широкого пот-
ребления, о чём я с удовлетворением прочитал однажды в книге С. П. Люшина
«Трудовой подвиг волгоградцев». Сталинградцев, конечно же, подвиг. Но совет-
ские идеологи одно время так боялись и само слово «Сталинград» произнести,
что даже поэтов подправляли. Вот и поныне на стеле, установленной на улице
Мира, выбиты стихотворные строки о том, что из пепла и руин был возрожден
Волгоград, а не Сталинград. Мелочь, а неприятно... Автор стихов Лев Кривоше-
енко в одной из своих книг давно опубликовал исконную строчку, а на стеле всё
тот же «забывчивый» вариант...
Добавлю, что вагон с тканями, одеялами да простынями прислали тогда, в
сорок третьем, в Сталинград и ткачихи из Иваново. Отсюда, наверно, и те «отре-
зики» подарочные, ситцевые да шифоновые. Уж и не знаю, что за шифон такой.
Крепдешиновое мамино послевоенное платье хорошо помню...
И не только к празднику Октября одаривали строителей-восстановителей,
но и в обычные дни, безо всякой, так сказать, идеологической нагрузки. В самом
конце ноября 1944-го премировали уже не рабочих, а женский медицинский и
обслуживающий персонал Спецстойтреста № 1, выделив 40 пар чулков, 20 от-
резов тканей, 30 «единиц» трикотажных изделий, да ещё и по две «единицы»
хлопчато-бумажных юбок, дамских туфель и шёлковых платьев.
Мужиков отличали больше деньгами, сухими пайками и даже отрезами шер-
стяными на костюмы. Хотя вряд ли у многих, особенно бессемейных, получа-
лись костюмы, их и шить-то особо негде было...
С кормёжкой, понятно, трудно было, но не вовсе голодно. Работали, если
без авралов, по десять, а с апреля 1944-го по девять часов. В столовых по та-
175
Сталинградская книга
лонам кормили два раза, а ударникам полагался ещё и дополнительный ужин
Были фондовые нормы да вдобавок внефондовые. Это в общем. Теперь кон-
кретно Выделялось на одного рабочего (для того чтобы сварить общую похлёб-
ку и кашу для завтрака и обеда) крупы-муки в целом 130 грамм, мяса или рыбы
73 грамма жира 20 грамм, овощей (в основном капусты) 150 грамм, картощки
25 грамм Для служащих на треть меньше, для ИТР в два раза больше, для «ли-
терных» спецов да начальников и вовсе в три раза больше. Но у работяг покреп-
че была возможность отхватить вдобавок «стахановский» ужин.
Были нормы дополнительного отпуска продуктов для хронически больных
и заболевших, для детских учреждений, домов отдыха (время военное!), а так-
же кормящих матерей. Не густо, но было. На одно дитя в детсаде ОСМЧ Трак-
торостроя в конце 1944-го полагались в день 140 грамм муки-крупы (в детяслях
чуть меньше), 140 грамм «мяса-рыбы», 17 грамм сахара (чего не было для ра-
бочих. только для детей) и 200 грамм, то есть стакан, молока. Ну и картошки-
моркошки, само собой.
Опять, на один абзац, вынужден отвлечься, чтобы объяснить важное для
себя — почему я «зарываюсь» в эти цифры и факты. В то, что с трудом, но дава-
ли людям и их детям. Да потому что многие авторы, особенно из самовлюблен-
ных и оттого однобоко-поверхностных СМИ, в свою очередь, без кавычек зары-
ваются в то, чего не давали, изо всех сил стараясь, чтобы от их материалов не-
сло жареным. Тогда вроде «рейтинг». Мне, грешному, давно не до рейтингов.
Я понимаю, что у любой медали или монеты есть, как говорится, две стороны,
но примерно с конца восьмидесятых годов СМИ и засуетившиеся рейтинговые
публицисты как бы переместили орла с решкой на одну, весьма тёмную, сторо-
ну монеты, вольно или невольно сделав ту монету фальшивой...
Продолжу. Невыдача продуктов по любым причинам была чрезвычайным
происшествием. Оно и понятно, связь-то прямая: «Работа — хлеб», как писал
замечательный поэт Анатолий Жигулин, хлебнувший в свое время сполна ла-
герной и рабочей баланды... И наказывали снабженцев не словами. Вот строч-
ка из приказа и. о. начальника ОСМЧ Тракторостроя Букштейна № 29 от 27 ян-
варя 1945 года: «Зав. хлебной группой Бойцову Ф. В. за необеспечение 13 и 14
января 60 рабочих, восстанавливающих силикатный завод, уменьшить зарпла-
ту на 200 рублей». А получал тот Бойцов не больше семисот, так что наказание
существенным было.
Пайкой наказывали и рабочих, не справлявшихся с заданиями. Плохо это
было, спору нет. Но если бы не наказывали, то ещё хуже было бы, и в пер-
вую очередь самим наказуемым. Выгнали бы на голодную улицу, и вся недолга.
А так, глядишь, через недельку прощали грехи, вольные и невольные... На вос-
станавливающихся предприятиях была организована строгая система продукто-
вых карточек и талонов, этим занимались специальные «картбюро».
ОРСы (отделы рабочего снабжения) продукцию и в собственных хозяйствах
выращивали, и закупали во всей местной сельской округе, а то и в нынешнем
зарубежье. Вот ещё одна цитата, на этот раз из приказа заместителя управляю-
щего спецстройтреста № 1 Наркомата чёрной металлургии А. Горского № 69 от
3 апреля 1944 года: « Для усиления питания рабочих, ИТР и служащих... орга-
низовать в г. Тбилиси заготовительный пункт. Управляющим назначить т. Чан-
туридзе».
Представляю, как обрадовались в столице братской тогда Грузии новым,
очень даже хлебным, рабочим местам в заготпункте. Можно через семьдесят
лет, учитывая сверхскромное положение, а то и нищенское состояние многих
Пепел и цемент.
рядовых граждан нынешней проамериканской Грузии, особенно сельчан, посо-
ветовать им обратиться к руководству своей, на всех парах рвущейся в Евросо-
юз страны с просьбой организовать пока что на льготных условиях заготпункт
продуктов в России. Да хоть бы у нас в Заволжье. Чего-чего, а помидоров и ка-
пустки подкинули бы мы суверенно-горемычным братьям и сёстрам по бывше-
му СССР...
Одним словом, сталинградский строительный костёр медленно, но разго-
рался. И всё вышесказанное — лишь малые конкретные примеры и факты, к
тому же очень приближенные к тогдашней жизни простых людей из той много-
тысячной восстановительной армии, в боях которой не было передышек...
Знакомясь со скупыми, «констатирующими» цифрами и фактами хроники
восстановления Сталинграда, в том числе подборки, опубликованной в энци-
клопедии «Сталинградская битва», вышедшей в ГБУК «Издатель» в 2012 году
уже пятым, дополненным изданием, не устаешь удивляться этим цифрам и этим
фактам. Например, тому, что 28 января, когда в центре города еще шли бои, на
Судоверфи состоялся первый киносеанс, а через десять дней пустили первый
пассажирский пригородный поезд Сарепта — Елыпанка. Добавим, что в райо-
не уже работали почта и телеграф, а в Бекетовке в последний февральский день
открыли две новые парикмахерские, через несколько дней — кинотеатр. Образ-
но говоря, ростки мирной жизни буквально пробивали развалины и обожжен-
ную землю...
Излишне говорить о том, что разрушенном Сталинграде отсутствовало про-
изводство стройматериалов, не хватало одежды, обуви, продуктов, не говоря о
станках, трубах, промышленном оборудовании, инструментах. В общем, всего и
вся. Потому начиная с победного февраля Сталинграду стала помогать вся стра-
на, десятки городов и областей. А ведь шла война, и, допустим, те 670 с лишним
вагонов, которые прибыли в город только в феврале—мае, надо было не только
наполнить драгоценным для Сталинграда грузом, но еще и доставить в целости
и сохранности, что не всегда удавалось из-за налетов вражеской авиации. К это-
му я вернусь чуть ниже.
Итак, город и его промышленность оживали, в немалой степени благодаря
заботе, отзывчивости, взаимовыручке и, конечно, каждодневному труду тысяч и
тысяч людей из не оккурированных врагом регионов страны. И, конечно, соот-
ветствующей работе и заботе руководителей заводов и фабрик, властных и пар-
тийных структур, профсоюзов и комсомола, общественных организаций. При-
веду лишь некоторые факты.
В конце февраля 1943 года работницы Ашхабадского стекольного завода
обязались изготовить сверх плана для сталинградцев 30 вагонов оконного стек-
ла. В те же дни «Ленчеруголь» Южно-Казахстанской области подготовил эше-
лон топлива, в который загрузили 350 тонн добытого во внеурочное время. То
есть шахтеры, чтобы помочь Сталинграду, добавляли к своему и без того нема-
лому рабочему дню еще один-два часа. А лесорубы Коми-Пермяцкого нацио-
нального округа обязались сдать в фонд Сталинграда 88 тысячи кубов древеси-
ны и, конечно, выполнили обещанное.
Организовывалась помощь и, как говорится, на самом высоком уровне, пра-
вительством и наркоматами. Заместитель Предсовнаркома СССР А. Н. Косы-
гин в том же феврале утвердил распоряжение: Наркомтекстилю отгрузить до
20 марта Сталинградскому облоно для детских домов 60 тысяч метров тканей,
Наркомпросу — 2 тысячи пар галош, Наркомлегпрому — 15 тысяч детских зим-
177
Сталинградская книга
Железнодорожная станция Сталинград-1.
1943 г.
них пальто, 2 тысячи пар детских кожаных ботинок, столько же валенок и 10 ты-
сяч пар чулков и носок.
27 марта из Кировской области на сталинградский перрон прибыл 101 вагон
с лесом, 6 вагонов чугунного литья, 20 тонн стали, 100 электродвигателей. Че-
рез два дня встречали 60-вагонный эшелон из Казани с промышленным обору-
дованием и инструментом. Лес, цемент, известь, стекло, металл привезли в тот
же день в многочисленных вагонах из Архангельска, Куйбышева, Саратова.
6 апреля Азербайджан прислал на Волгу 4,5 тысячи голов скота, тонны риса
и сливочного масла. Из Иваново очередной эшелон доставил 50 тысяч тонн зер-
на, 15 тысяч единиц только верхней одежды и около 20 тысяч пар обуви. Горь-
ковский автогигант выделил 25 санавтобусов, 25 тягачей. 16 апреля — вновь
ивановцы: ткани, посуда, трикотаж, полное оборудование для нескольких детса-
дов, яслей и четырех больниц.
Из далекой Туркмении к 1 мая — более 700 плугов и около тысячи борон,
15 вагонов ваты, вагон аптекарской посуды, 5 тысяч стекол для керосиновых
ламп (большой дефицит!), 3 тысячи термосов, полное оборудование для двух
школ и трех больниц на 200 коек. А также оборудование для 4 депо, 4 водока-
чек, типографии и почты...
Совнарком РСФСР выделил для Сталинграда книги для 8 районных биб-
лиотек, всего около 40 тысяч томов, кроме того, в Сталинград направили 1300
фронтовых библиотечек.
Никто ие оставался равнодушным к ранам Сталинграда, особенно детским...
Вот довольно редкая информация. Адвокаты СССР собрали 435 тысяч рублей
для создания в Сталинграде учреждения для детей-сирот. В частности, предло-
жили открыть санаторий на 100 мест.
Железнодорожные станции Сталинграда не отдыхали ни днем, ни ночью.
178 9 июня — 45-вагонный эшелон с углем из Ворошиловграда, 29 июня — эшелон
Пепел и цемент.
из Баку: одежда, ткани, стекло и целых пять вагонов с дефицитным табаком и
папиросами...
Этот перечень можно продолжать еще несколько страниц, но, думаю, что и
вышеперечисленных примеров достаточно. Тем более что я обещал рассказать и
о трагических моментах этой всенародной эпопеи организации и перевозки гру-
зов в возрождаемый Сталинград.
В начале марта 1943 года немецкие бомбардировщики совершили налет на
восстанавливаемый железнодорожный мост через Дон во время его обкатки и
митинга по случаю начала движения. Пострадала очень нужная для Сталингра-
да и области транспортная магистраль, но главное — погибли люди, 142 челове-
ка... В том числе начальник производственного отдела строительства А. М. Чеп-
касов и начальник поезда А. А. Васильев, которым посмертно присвоили звание
Героев Социалистического Труда.
22 мая случилась новая беда. На перегоне Суровикино — Дмитриевка два
фашистских бомбардировщика сбросили несколько стокилограммовых фугас-
ных бомб на эшелон с углем, идущий в Сталинград. Погибло 20 человек, было
разбито 9 вагонов. Всего с середины мая и до конца июля только 1943 года от
вражеских налетов на железнодорожные составы, пути, депо и станции погибло
48 человек, около 88 было ранено. Разбили 4 паровоза, более 60 вагонов, 10 ци-
стерн, повредили 10 зданий станций, многие сотни метров пути.
И хотя не всем стервятникам удалось уйти восвояси, пять из них наши зе-
нитчики уничтожили, но примеры эти подтверждают, что путь к Сталинграду,
доставка грузов оставались опасными еще не один месяц. Тем большее уваже-
ние вызывают наши железнодорожники, без каждодневного самоотверженного
труда которых восстановление Сталинграда и Сталинградской области было бы
невозможным.
Супер-Сталинградстрой.
Сорок «ножей»-наркоматов —
в спину разрухи!
Первый приказ Василия Симбирцева
...Как свидетельствуют цифры из документов, преимущественно отчётного
характера (мы цитировали их в главе «Красные цифры. 1943—1945 гг.»), к по-
бедному маю сорок пятого в городе восстановили или построили заново 650
тысяч квадратных метров жилья. Звучит весомо, но метры эти, как говорится,
всеобщие, другими словами — всё, на чём можно было как-то жить. А в горо-
де проживало к тому времени почти 250 тысяч человек. Но около 50 тысяч толь-
ко подсчитанных ютилось в землянках, подвалах, вагонах, баржах и блиндажах.
Кое-как построенных индивидуальных домов насчитывалось почти 15 тысяч.
Вот они-то и составляли больше половины того восстановленного и возведен-
ного вновь городского жилфонда...
Так что докладная цифра в шестьсот с гаком тысяч метров, конечно, уже не
чёрная, но, честно-то говоря, и красная далеко не полностью. Во многом пока 179
Сталинградская книга
180
серая... Как те хибарные околоовражные деревянные поселки, ельшанские да
даргоровские. Ну и, конечно, отремонтированные развалинные этажи... Сбор-
ных финских домиков в городе хоть и немало возводили, но были они — как
грибы в лесу: вроде есть, а не сразу заметишь...
...Созданное при Совнаркоме России в августе 1945 года Главное управле-
ние по восстановлению Сталинграда Главсталинградстрой, в составе трёх
трестов: «Жилстрой», «Культстрой», «Сантехстрой» (а потом и «Дорстрой»),
несмотря на все усилия, полностью не справлялось с постоянно растущими, в
волевом формате, планами жилстроителства. Одной из бед была злополучная
текучка кадров. Со строек Сталинграда в 1945 1947 годах убыло более 30 ты-
сяч рабочих, а непосредственно из Главсталинградстроя около 17 тысяч... Ко-
нечно, прибывали добровольно и доставлялись принудительно новые тысячи,
на чём я ещё остановлюсь, но...
С возрождением самого центра города, где не имелось крупных и богатых
промпредприятий, было особенно трудно. Конечно, городские власти стреми-
лись регламентировать жилищное строительство в Сталинграде. Например, вся
центральная часть отводилась под застройку каменными зданиями не ниже трех
этажей.
Но эти бумажно-плановые начертания невольно нарушали тысячи и ты-
сячи стремительно возвращавшихся на родное пепелище беженцев, срочно,
особенно перед зимой, бравшихся сооружать крышу над головой из чего по-
падя... Если в начале февраля сорок третьего в районах города, исключая Ки-
ровский, насчитали всего полторы тысячи человек, в том числе в Ерманском,
нынешнем Центральном, всего тридцать душ, то уже в начале марта это чис-
ло возросло до 12 тысяч, а к сентябрю в Сталинграде только официально про-
живало уже 200 тысяч человек. Наряду с традиционными Дар-горой да Ель-
шанкой нарождались новые посёлки хибарного типа — в овраге у кондитер-
ской фабрики, по берегу Волги, в пойме Царицы, у подножия Мамаева курга-
на, на Балканах... А нет ничего живучее времянок... Многие места центра Ста-
линграда, которые проектировщики теоретически рассчитывали занять мно-
гоэтажной застройкой, оказались накрыты серой и неказистой массой част-
ных владений. С этим начали бороться, но не вмиг, конечно. Закрыли Сталин-
град от стихийной лавины возвращавшихся уже после соответствующих по-
становлений да указов.
Но «не пущать», просто так отсылать на все четыре стороны сталинград-
цев, имевших довоенную городскую прописку, было нельзя. Надо ж куда-то на-
править людей, причём — с соответствующими бумагами, чтоб на новом месте
впустили. Одним из таких мест стал Крым, откуда в мае сорок четвёртого пого-
ловно выслали татар, болгар, греков. Многие тысячи «освободившихся» домов
выделили под заселение беженцами из центра и юга России, жилища которых
«арийцы» сожгли и сровняли с землей...
Итак, строительство центра города поначалу сдерживалось. Главсталин-
градстрой, при всей огромной правительственной и моральной помощи, испы-
тывал трудности становления, а крупные промышленные предприятия, уже рас-
полагая достаточными возможностями, решали жилищную проблему самосто-
ятельно. Вокруг заводов росли новые посёлки. А центральная городская часть,
по сути, превращалась помаленьку в огромный руинный пустырь, так как про-
мышленное строительство здесь не велось, а потому не велось и сопутствующее
ему жилищно-культурное строительство, так называемый соцкультбыт.
Пепел и цемент.
Группа участников разработки первого послевоенного генерального плана
возрождения Сталинграда.
Справа налево: П. И. Бучнев, заместитель главного архитектора города (должности
даются на период работы над генпланом), В. Е. Масляев, начальник архитектурно-
планировочной мастерской горисполкома (АПМ), В. О. Фирфаров, заместитель
председателя исполкома горсовета по строительству, Н. И. Колесников, главный
инженер Главсталинградстроя, В. М. Ершов, экономист АПМ, Е. И. Левитан,
старший архитектор АПМ. Фото 1960-х гг. (из архива Л. В. Кузнецова)
Руины разбирались, исчезали, а нового строительства, повторяю, практиче-
ски не было. Причиной задержки возрождения центра города было и офици-
альное отсутствие до 1945 года генерального плана восстановления и развития
Сталинграда. Его утвердили в Совнаркоме страны накануне Победы, но требо-
валось много времени, сил и средств, чтобы утверждённое начинало обретать
зримые черты.
Наряду с этим, в город сразу после Сталинградской победы со всей страны
и с фронта начали поступать письма с предложениями и даже чертежами и ри-
сунками, в которых люди писали о том, каким бы они хотели видеть восстанов-
ленный город русской славы. Тем паче что в сентябре 1944 года был объявлен
всесоюзный конкурс на эскизный проект центральной площади Сталинграда с
монументом защитникам города. В обратных адресах можно было, к примеру,
прочитать: «Полевая почта 55346, Марцинкевич Георгий Константинович» или
«Полевая Почта 61211-Б, Кравцов Василий Леонидович и Бирюшов Иван Алек-
сеевич». Проектировщики-любители с фронтовой смелостью и детской наивно-
стью предлагали ни много ни мало свои варианты памятника в самом центре
Сталинграда. Вот кусочек из письма офицеров Кравцова и Бирюшова: «Мы на-
ходимся далеко, в Польше, и пока стоим в обороне, так что есть возможность
пофантазировать. Конечно, мы не архитекторы и не художники и что-то целое
представить вам не можем... поэтому пока решили сделать набросок». А Мар-
цинкевич прислал более развёрнутый проект и пояснительную записку, выпол-
ненные на трофейной бумаге. Он писал в Москву, на адрес Комитета по делам
Сталинградская книга
182
архитектуры: «В полевых условиях, располагая лишь несколькими карандаша-
ми, линейкой, ручкой да глазами, пришлось больше мыслить, чем изображать,
Поэтому проект схематичен».
Эти и многие подобные фронтовые письма, рисунки и эскизы бережно со-
храняютсятся и научно используются сегодня в Музее-панораме «Сталинград,
ская битва».
Конечно, наши измученные войной и лишениями люди хотели видеть но-
вый Сталинград величественным и неповторимым по красоте памятником, уве.
ковечивающим самое дорогое, что было тогда у этих людей, ратный и духов-
ный подвиг народа и его армии в годы великои воины... И строители во многом
оправдали эти надежды.
Утверждённый генеральный проект планировки Сталинграда предусматри-
вал многие важные, коренные вещи. Намечался вынос за пределы города нефте-
базы. Не просто обдумывали, а твёрдо начертали центральный бульвар от речки
Пионерки до площади Обороны, то есть от нынешней поймы Царицы до площа-
ди Ленина. Естественно, сохранили за площадью Павших Борцов статус глав-
ной в городе. Ну а ежели главная, то с поспешно-бумажным размахом размести-
ли на ней главные «начальствующие» и общественные учреждения в соответ-
ствующем здании — огромном Доме Советов, который, к счастью, не был воз-
ведён.
Намечался парадный выход от площади Павших Борцов к Волге, где все-
рьёз думали создать дополнительную площадь мемориального значения с со-
оружением на ней монумента в ознаменование Сталинградской Победы. Огром-
ное прямоугольное здание Музея-панорамы «Сталинградская битва» планиро-
вали выстроить не у мельницы Гергардта, как это позже случилось, а в районе
сквера у нынешнего ресторана «Маяк». Если бы такое произошло, то махина та
навсегда или на века накрыла бы святое для города место, где ныне восстанов-
лено самое первое каменное здание Царицына — храм Иоанна Предтечи. Но
Бог всё видит...
Многое действительно целесообразное из тех архитектурно-планировоч-
ных задумок получило насущное воплощение, стало местом приложения сил
строителей. Но жизнь тоже неплохой архитектор... Получилось так, что «допол-
нительная мемориальная площадь» на набережной стала ещё в середине пяти-
десятых просто площадью отдыха. А вместо строгого и высоченного монумен-
та, после визита в наш город знаменитого ансамбля народного танца «Берёзка»
под руководством Надежды Надеждиной, в центре этой площади возник фон-
тан со скульптурной группой, запечатлевшей танец трё?< славянских красавиц.
Потому-то намечавшийся парадный выход от городской центральной площади
к Волге после несостоявшейся мемориальной площади, а также возведения кра-
сивой и впечатляющей Аллеи Героев, и — главное! — после зажжения Вечно-
го огня в ознаменование двадцатилетия Сталинградской победы — стал, нао-
борот, парадным входом в город. Понятно, что надо идти к Вечному огню, а не
уходить от него к фонтану с весёлыми танцовщицами... Но венчать этот глав-
ный ансамбль должно было, повторяю, огромнейшее здание Дома Советов, от
которого не отказывались и которое намеревались расположить сразу за трибу-
нами площади...
Не думаю, что профессиональные архитекторы очень уж настаивали на воз-
ведении той громадины, особенно её последнего, «американского» варианта. Да
Пепел и цемент.
и первый вовсе не был «эксклюзивом», очень напоминая московские сjалии-
ские высотки и почти полностью повторяя Дом науки и искусен» в Варншнс,
У Дома Советов был, прежде всего, идеологический, агитпроповский фунда-
мент, а зодчие идеологией не занимаются, это дело соответствующею «направ-
ляющего» начальства... Тех официальных «капитанов» и устроителей конкурсов
не останавливало, особенно с начала шестидесятых, даже то, что па фоне ла-
кого холодного небоскрёба сразу бы потерялся даже обелиск павшим участни-
кам обороны Царицына, не говоря о Вечном огне... Словом, весь мемориально-
торжественный замысел центрального ансамбля города был бы нарушен.
Выше я упомянул сталинские московские высотки. Ежели б таким стал Дом
Советов, то это было бы полбеды. Но последний проект, повторяю, напоминал
американские коробки-небоскрёбы, а сталинские высотки, да не покажется это
странным, сохраняли в своём облике черты русского, в частности, храмового
зодчества: многоступенчатость, шатровые купола и шпили.
Высотку МИДа, к примеру, поначалу без купольной башни соорудили, но
Сталин лично приказал её поставить чуть ли не в одну ночь... Перебор, конеч-
но, но сделали. Водрузили верхушку — полую, сваренную из листового железа
и отделанную под камень. Пример этот пожарный лишний раз свидетельствует
о том, как Сталин, желая украсить столицу победившей фашизм советской дер-
жавы величественно-вечными строениями, ревностно оберегал её даже от намё-
ков на западные колоссы не русского стиля. Тем более в обстановке начавшейся
«холодной войны». Вы, мол, там «чемоданища» свои ставьте, а мы свои, русско-
советские «терема» огромные... Причем внутри терема тоже должны были вы-
глядеть соответственно.
В этой связи такой факт. Виктор Некрасов, автор знаменитой повести
«В окопах Сталинграда», удостоенной Сталинской премии, писал, что, заходя
в вестибюль одной из высоток — гостиницы «Ленинградская» — «хочется не-
вольно снять шапку, такое впечатление, что заходишь в церковь». Вот за эту
«церковность» сразу после смерти Сталина архитекторов высмеивал с высочай-
шей трибуны умник Хрущев — главный обезличиватель неоклассической со-
ветской архитектуры и возродитель воинствующего безбожия, закрывший во
времена своего правления больше десяти тысяч православных приходов... И ар-
хитекторам, следовавшим в своих работах в русле возрождения русской класси-
ки, мстил мелко, по-пигмейски: приказал не давать авторам проекта высотной
гостиницы «Ленинградская» Государственную премию СССР...
Уж Никита-то Сергеич, с открытым ртом разъезжавший под американски-
ми небоскрёбами, поспособствовал бы строительству по-заокеански выглядев-
шего чиновно-партийного небоскрёба в городе, ещё носившем имя Сталина. Да
не успел, к счастью...
Так или иначе, но центральный ансамбль города до сих пор остаётся не-
завершённым. Необходимо действительно Главное здание... Торговый «МАН»
или стоматологическая «Лазурь» на такой статус претендовать, понятно, не мо-
гут. И с возведением собора Александра Невского дело не заладилось...
Итак, созидательный костёр в порушенном Сталинграде разгорался всё за-
метнее. В конце июля сорок третьего обком партии докладывал в ЦК, что пер-
вого июня была пущена первая очередь Сталэнергокомбината, а значит всту-
пил в строй находившийся рядом химзавод «Волга», более тридцати его цехов и
служб. В наше время этот завод получил название химзавода имени С. М. Киро-
ва, позже — ВПО «Химпром».
183
Сталинградская книга
Первая черкасовская бригада на вос-
становлении Дома Павлова.
1943 г.
К лету того же года значительно вос-
становили Сталинградскую железную
дорогу, включая почти двадцать мостов,
в августе построили временное дере-
вянное здание центрального вокзала.
Ещё в июне ушел на фронт первый эше-
лон отремонтированных танков. В том
же июне на всю страну сверкнуло имя
Александры Черкасовой, основатель-
ницы знаменитого восстановительного
движения. Мне эта женщина особенно
дорога тем, что вместе с подругами она
после основного рабочего дня восста-
навливала дом, где я в сорок шестом ро-
дился. Это известный Дом Павлова, или
Дом солдатской славы, впервые возве-
дённый во второй половине тридцатых
на тогдашней Пензенской улице для ра-
ботников облпотребсоюза по проекту
архитекторов С. Е. Волошинова и Р. В.
Ситчикова.
О широко развернувшемся тогда в
городе и области Черкасовском дви-
жении написано и опубликовано очень
много, поэтому я ограничусь полным
списком бригады, который публику-
ется не так часто. Итак, 15 июня 1943
года в «Сталинградской правде» было
напечатано письмо-обращение брига-
ды добровольцев-черкасовок, работниц
детсада, к населению города с призы-
вом принять участие в восстановитель-
ных работах, причём после основного
трудового дня.
Письмо подписали: Е. М. Кремля-
кова, А. Ф. Семилетова, С. Я. Кипнис,
В. П. Подсинникова, Е. П. Кузьмина,
М. П. Величкина, Л. И. Козлова, П. И.
Козлова, 3. С. Бороденко, А. В. Иволги-
на, А. И. Кондратенко, М. И. Кузубова,
Т. А. Нерезова, А. С. Мартынова, В. С.
Конобевцева, Е. Н. Конобевцева, 3. С.
Копейкина, Т. Ф. Петрова и А. М. Чер-
касова.
Пепел и цемент.
Александра Черкасова с подругами
за работой
Добавлю и известных мне по ряду
газетных публикаций 1980-х годов чле-
нов черкасовской бригады О. В. Долго-
полову, В. П. Хаванову, В. А. Игнатову,
М. П. Хмырову, В. М. Тринникову, В. С.
Баранову, семнадцатилетнюю Зину Бе-
ленкову. Их имена по каким-то причи-
нам под тем воззванием тогда не появи-
лись. Возможно, они пришли в бригаду
чуть позднее 15 июня.
Добавлю, что буквально через два
дня на восстановление Дома Павло-
ва вышел целый отряд работников ме-
тизного завода, 128 человек. Один из
них, маляр Ермилов, после окончания
работы написал на стене дома такие
слова: «Здесь насмерть стояли герои-
гвардейцы, пусть это служит примером
для нас в героическом труде».
И не хотелось излишне использо-
вать «восклицательный» стиль, но ни-
чего не поделаешь, когда речь идет о
воистину благотворительном Черкасов-
ском движении. В августе речники Ста-
линградского порта решили восстано-
вить, естественно во внеурочное время,
несколько домов своего Ворошиловско-
Яков Павлов и Александра Черкасова.
1947 г.
Сталинградская книга
го района. И до конца года восстановили дом № 56 по Рабоче-Крестьянской ули.
це и дом № 10 по улице Степана Разина. А черкасовцы строящегося завода им
Петрова начиная с октября начали ремонтировать в районе десятки зданий и
вдобавок решили помочь построить 25 жилых домов для семей рабочих и фроц.
товиков. Примеров таких в городе было предостаточно, о чём шла речь на со-
стоявшемся в начале октября городском собрании представителей черкасовских
бригад Интересная деталь: проходило оно в центре города, но... не на суше, а
на Волге, где оборудовали к тому времени немалую по размерам плавучую базу
Возвращусь к Дому Павлова. Как мне рассказывала мама, было фото, где
Александра Максимовна Черкасова держала меня, годовалого, на руках. А ря-
дом с ней стоял сам Яков Павлов с девочкой Таней Елистратовой семья которой
жила в первом подъезде восстанавливаемого дома. По некоторым сведениям, се-
рию тех снимков в 1947 году сделал Василий Сметанников, никак я до сих пор
с этим не разберусь и фото не найду. Кстати, чисто внешне Дом Павлова особо
не отделывался до конца сороковых, о чём критически писала в сорок девятом
году «Сталинградская правда» — мол, дом знаменит на весь мир, кого только к
нему не приводят и не привозят, включая европейских и заокеанских гостей, а он
до сих местами в выбоинах от осколков и снарядов. Но бог с ней, с внешностью,
главное, что уже 7 ноября 1944 дом заселился. Подробнее об этом читатель мо-
жет узнать из главы «Дом на Пензенской» последующей части этой книги.
Были и менее известные дома, но с трогательной восстановительной биогра-
фией. В конце июля сорок третьего в Сталинград приехали девушки-сибирячки.
И первым восстановили дом, который защищали сибиряки из танковой бригады
геройски погибшего подполковника Павла Житнева.
Летом того года над городом часто раздавались гудки возрождавшихся за-
водов. Пустили первый котёл на «Баррикадах», вырабатывала ток и пар ТЭЦ
на тракторном, где, как говорилось выше, заработал кузнечный цех, выдавая
первые поковки. А о том, что на тракторном уже выпускали танковые дизель-
моторы, наверняка доложили И. В. Сталину, который, вместе с правительствен-
ной делегацией ехал в начале декабря поездом с Тегеранской конференции че-
186
Пепел и цемент.
рез Сталинград и на некоторое время остановился в городе своего имени, посе-
тив тракторный завод.
Весной следующего года Председатель Совнаркома СССР и Государствен-
ного Комитета Обороны И. В. Сталин прислал на «Красный Октябрь» поздрав-
ление по случаю пуска блюминга. Выше уже упоминалось, что в середине июня
1944-го с конвейера сошёл первый опытный трактор СТЗ-НАТИ, добавим, что
1 сентября с завода отправили на поля первый эшелон стальных пахарей. Все-
го в том месяце выпустили 144 трактора, а в октябре уже выдавали в среднем
10 машин в сутки.
Трактора тракторами, а по-особому радовали людей в том сорок третьем ожив-
шие пекарни, дававшие больше семидесяти тонн хлеба в сутки, а уж как мальцы
«приветствовали» пуск пряничного и «мягкоконфетного» цехов кондитерской фа-
брики, — можно только представить. Радовались, повторяю, и взрослые. Помнит-
ся, в юбилейном альбоме «Волгоградской правды» я увидел фотографию: под на-
громожденными развалинами буквально нора, ведущая в подвал. Но над норой
свеженькая вывеска: «Пиво жигулёвское». Жив был человек, дышал город!..
Дышал город и духовным воздухом. 9 мая 1943 года артисты Ленинград-
ского государственного академического Малого оперного театра, находивше-
гося в эвакуации в уральском Чкалове (Оренбурге), прибыли в Сталинград и
в течение восьми дней дали 22 концерта строителям города, жителям и детям.
В Пушкинский день 6 июня облисполком принял решение о возвращении из
эвакуации коллектива областного театра драмы имени Горького и начале его
работы в клубе Сталинградской ГРЭС. И в первую годовщину бомбардиров-
Сгалинградская книга
ки 23 августа, возвратившись из Сыз-
рани, театр «всем смертям назло» от-
крыл в родном городе сезон 1943/44 г.
пьесой Константина Симонова «Рус-
ские люди».
Весной 1944-го в Баррикадном райо-
не русские и нерусские люди уже могли
пойти в новый парк культуры и отдыха,
где выстроили летний театр на 750 мест.
Пошел трамвай из центра к рабочим
районам, открылись институты, почти
12 тысяч детей начали учиться ещё пер-
вого сентября сорок третьего в 29 шко-
лах, хотя большинство школ работало
среди сплошных развалин или, если до-
зволялось, в самих развалинах...
Участники первого послевоенного
физкультурного парада в Сталинграде,
лето 1945 г.
А легендарный футбольный матч
«Динамо» (Сталинград) — «Спартак»
(Москва) 2 мая 1943-го на только что
восстановленном динамовском стадио-
не? И ведь наши выиграли со счетом
1:0! Вскорости после этого, к 20 июля
было закончено восстановление четы-
рех стадионов и 33 спортплощадок.
В ДСО «Спартак», «Динамо», «Трактор»,
«Медик», «Строитель» организовали 16
футбольных и 38 волейбольных команд.
15—17 августа вновь футбольная побе-
да: наши динамовцы одержали верх над
сборными Саратова и Куйбышева!
А поднявший среди развалин цен-
тра Сталинграда, возле городского сада,
свой двуглавый шатёр наш сталинград-
ский цирк, начавший давать представ-
ления прямо с наступлением лета 1943
года? Кстати, в таком вот «брезентовом»,
или, скажем так, «походно-фронтовом
виде он проработал много лет, навсегда
оставшись в памяти сталинградской па
цанвы, «птенцов послевоенных улиц»
Выше я упомянул о том, что в авгу-
сте сорок пятого года был организован
ГЛАВСТАЛИНГРАДСТРОИ и обещал
рассказать об этом подробнее. Желание
выдать подробности связано, прежде
всего, с тем, что долгие годы Постанов-
ление Совнаркома СССР № 2141 от 22
августа 1945 года (как и сотни других
подобных серьезнейших документов,
свидетельствовавших о ходе послево-
енного восстановления страны) было
сначала засекречено, а позже, в первые
годы после развала СССР, как бы не до
таких документов было. Вот и лежали
они, допустим в центральном и мест-
ных архивах КГБ-ФСБ, без движения.
Скажу и о том, что вышеназванное
секретное совнаркомовское постанов-
ление имело и свою легальную «двой-
няшку», рождённую правительством
страны тоже 22 августа 45-го. Это по-
становление называлось «Об усиле-
нии строительства жилья и восстанов-
лении центра Сталинграда» и в значи-
тельном сокращении было опубликова-
но 8 сентября того года в «Сталинград-
ской правде».
Пришло время, рассекретили од-
нажды ряд дел Архива УФСБ по Волго-
градской области, фонда документаль-
ных материалов секретного делопроиз-
водства (оп. 69, д. 33, л. 1—16). Попа-
ли архивы в хорошие руки сотрудников
НИИ проблем экономической истории
XX века Волгоградского государствен-
ного университета. И появился наконец
полный текст постановления «О ме-
рах по восстановлению гор. Сталингра-
да» в книге сотрудницы института кан-
дидата экономических наук Э. В. Кузь-
миной «Восстановление Сталинграда.
1943—1950».
Хоть и есть желание, но постара-
юсь обширно не цитировать этот боль-
шой документ, как и «переписывать»
Пепел и цемент.
что-либо из той книги. У уважаемой исследовательницы при написании были
свои задачи научного плана, у меня же — писательские заметки, нередко эмо-
циональные. Но выдержки из некоторых пунктов, касающихся непосредствен-
но архитектурно-строительных дел, чуть ниже приведу. А пока скажу, что меня
просто поразила конкретность, даже дотошность, документа, который подпи-
сывал Сталин. Сейчас на самом правительственном верху нередко выдаются
постановления, так сказать, общего плана, чтобы их в дальнейшем «детализи-
ровали» всевозможные агентства, комитеты да департаменты. Проку от такой
детализации обычно мало, об этом нынче каждый день информируют народ и
телевидение, и пресса, не говоря о вольном интернете. А тут наоборот. В одном
документе сосредоточены и «общность» и «детализация». И скреплен документ
главной в стране подписью. За работу, товарищи...
По делу говоря, обязали все сорок наркоматов (министерств) страны нава-
литься на возрождение Сталинграда. Расписали всё и вся. Организационные,
административно-структурные мероприятия, архитектурно-проектные дела...
Деньги и ещё раз деньги... Технику, механизмы, стройматериалы, трубы... До-
ставку, сплавные пути, задачи заводов страны, лесхозов, железнодорожников...
Дрова, уголь, бензин, мазут... Сборные домики, палатки, даже керосиновые лам-
пы... Автомобили, динамо-машины, запчасти, инструменты... Лошадей, вагоны,
дрезины... Передвижные кухни, продукты, карточки, лимиты... Одежду, валенки,
сапоги, медикаменты... Подняли облисполкомы и парткомы десятков областей...
Главное (кадры решают всё!) — определили, сколько надо людей, каких лю-
дей, с каким статусом, профессией... Откуда они должны приехать, как их до-
ставить, в какой срок, конкретно, до дня. Как их одеть и обуть... Тем специали-
стам и рабочим, кто завербовался в Сталинград, на местах забронировать остав-
ленное жильё, чтоб его никто не занял, — даже это продумали. Просто разитель-
ное по скрупулезности и организационному профессионализму постановление.
Ни одной пустой буквы, тем более цифры. Никакой, как говорят журналисты,
воды. Удивительный документ. Сталинский — куда ж денешься? — стиль. Каж-
дое слово нагружено конкретикой.
Итак, вот они, лишь некоторые, касающиеся только архитектурно-строи-
тельных дел, выдержки из рассекреченного Постановления № 2141 Совнаркома
Союза ССР от 22 августа 1945 года:
...Обязать Сталинградский горисполком (т. Пигалева), Наркомтанкопром
(т. Малышев) и Наркомчермет (т. Тевосяна) восстановление и строительство в
1945—1947гг. жилых домов, административных зданий, школ, больниц, театров и
других зданий произвести согласно прилагаемому плану:
а) в центре города, на площади Павших Борцов и по улицам: Коммунистиче-
ской, Ломоносовской и Саратовской (в настоящее время ул. Мира. —В. М.), Октябрь-
ской (начало пр. Ленина), Нововокзальной (конец ул. Комсомольской), Рабоче-
Крестьянской, Ленина и Гоголя, а также в Ворошиловском и Дзержинском районах
в объеме 2012 тыс. кбм (измерение не площади, а кубатуры зданий);
б) в заводских районах — в объеме 2470 тыс. кбм.
...Строительство и восстановление зданий в г. Сталинграде производить в соот-
ветствии с генеральным планом, с полным завершением архитектурно-отделочных
работ, а также внутреннего и внешнего благоустройства (водопровод, канализа-
ция, замощение и озеленение городских и внутриквартальных подъездов и проч.)
...Обязать Наркомстрой (т. Гинзбурга), Наркомчермет (т. Тевосяна), Наркамавиа-
пром (т. Шахурина), Наркомат вооружения (т. Устинов) и Главвоенпромстрой при
Совнаркоме СССР (т. Прокофьев) обеспечить выполнение строительных работ
189
Сталинградская книга
Центр Сталинграда в 1945 году. На верхнем снимке', вид на улицу Ленина. На переднем
плане руины ТЮЗа, на дальнем — здания, где ныне располагаются областной музей
краеведения и областная дума
Будущий Пионерский садик (ныне часть бульвара на проспекте им. Ленина,
где установлены памятник стрельцам-основателям Царицына и скульптура поэтессы
Маргариты Агашиной). На переднем плане руины Физиотерапевтического института
им. Семашко
по жичшцно-коммунальным, культурно-
бытовым зданиям, сооружениям и заво-
дам стройматериалов для Сталинград-
ского горисполкома. ...Установить, что
50% продукции вновь построенных Нар-
комстроем заводов стройматериалов в
г. Сталинграде закрепляется за Главста-
линградстроем.
...Установить на 1945—1947 гг. для
Главсталинградстроя программу строи-
тельных работ в объеме 238,0млн рублей.
...Обязать Наркомгражданстрой
РСФСР (т. Иванова) и Наркомхоз РСФСР
(т. Макарова) передать Главсталинград-
строю трест Сталинградгражданстрой
и областную проектную контору.
...Обязать Комитет по делам архи-
тектуры при Совнаркоме СССР (т. Морд-
винова) и Сталинградский горисполком
(т. Пигалева):
а) в месячный срок рассмотреть и ут-
вердить программу планировочных и про-
ектных работ по восстановлению гор.
Сталинграда;
б) в сентябре 1945 г. организовать
при главном архитекторе гор. Сталин-
града архитектурно-проектную мастер-
скую для выполнения проектов деталь-
ной планировки и строительства жи-
лых и гражданских зданий, с количеством
150 специалистов-проектировщиков.
Вот такая, извините за обширность,
цитата из документа, ставшего, образно
говоря, организационно-финансовым
фундаментом возрождения нашего го-
рода. Одними лозунгами типа «давай-
давай» пепел в цемент не обратить...
Добавлю, что тем же правительствен-
ным постановлением Наркомат оборо-
ны демобилизовал и направил в распо-
ряжение Комитета по архитектуре, то
есть в Сталинград, сто архитекторов и
инженеров. Десять зодчих и техников
подкинул и Наркомавиапром.
Архитектурно-планировочная ма-
стерская (АПМ) была создана в Сталин-
граде не в сентябре сорок пятого, а чуть
позже. 29 октября занимавший с сорок
четвертого года пост главного архитек-
В. Н. Симбирцев, народный архитектор
СССР, лауреат Сталинской премии
(1951), главный архитектор
Сталинграда с 1944 по 1957 г.,
начальник Архитектурно-планировочной
мастерской Сталинграда (АПМ)
в 1945—1946 гг.
В. Е. Масляев, участник Великой
Отечественной войны, фронтовой
орденоносец, народный архитектор
СССР, начальник АПМ в 1946—1958 гг.,
главный архитектор Сталинграда—
Волгограда в 1958—1984 гг. 191
Сталинградская книга
Е. И. Левитан, военный строитель
в первые годы войны, с 1943 г. —
прораб, руководитель техотдела
сталинградского Спецстройтреста № 1,
руководитель бригады АМП, начальник
мастерской, главный архитектор
Волгоградгражданпроекта, заслуженный
архитектор РФ, лауреат Сталинской
премии (1951), почетный гражданин
города-героя Волгограда
тора города Василий Николаевич С
бирцев подписывает свой самый
вый приказ об организации АПМ
говорилось о возложении на него обТ
занностей начальника этой структур
и назначении главным инженером АГ1М
Б. А. Сиренко, начальником производ-
ственного отдела В. М. Некипелова и
главным бухгалтером А. Г. Сафронова
В начале сорок шестого года в
структуре АПМ утверждаются первые
три сектора: архитектурный, конструк-
торский и планировочный. Возглавили
их соответственно В. Е. Масляев, В. П.
Старогорский и К. Павперов. В том же
сорок шестом Симбирцев складывает с
себя обязанности руководителя АМП,
сосредоточившись на работе главно-
го архитектора Сталинграда. Бразды
правления переходят к Вадиму Ефи-
мовичу Масляеву, в дальнейшем зани-
мавшему эту должность в течение две-
надцати — да каких! — лет. И ставше-
Ф. М. Лысов, военный строитель
в годы войны, с 1946 г. — руководитель
бригады АПМ, секторов, отделов
и магистральной мастерской
института «Сталинградпроект»
и «Волгоградгражданпроект»,
заслуженный архитектор РФ,
почетный гражданин города-героя
192 Волгограда
му затем, после отъезда народного ар-
хитектора СССР Симбирцева в пятьде-
сят седьмом на работу в Москву, ещё на
четверть века главным архитектором
города и также удостоившемуся звания
народного архитектора СССР.
Ровно через год после сталинского
постановления о возрождении Сталин-
града в составе архитектурного секто-
ра АПМ создаётся семь бригад с очень
крепкими во всех отношениях «брига-
дирами»: И. Фиалко, П. Арешкиным,
Г. Россихиным, В. Кубиковым, В. По-
стоенко, Ф. Лысовым, Е. Левитаном.
Так вот она и началась, послевоен-
ная летопись архитектурной истории
Сталинграда. А если учесть, что кол-
лектив АПМ приступил к работе в до-
нельзя разрушенном здании, примы-
кавшем к тылу универмага на улице
Островского, поначалу кое-как обору-
довав и обезопасив от обрушения толь-
ко первый этаж, то начало было, как го-
ворится, без привилегий. Да что там.
Даже когда по их собственным проек-
там центр города заметно отстроился,
архитекторы и проектировщики так и
Пепел и цемент.
оставались в том здании, понемногу ре-
монтируя этажи и отбирая у развалин
служебную площадь. Без сапог сапож-
ники были точно. Но хоть с твердыми
окладами...
Вернусь ненадолго к выше проци-
тированному сталинскому постановле-
нию.О людях, о кадрах скажу. Командо-
вать энтузиазмом, понятно, даже в пра-
вительственных постановлениях нель-
зя. Добровольцами пусть занимаются
партия, комсомол, профсоюзы, оргна-
боровцы. Председателю правительства
командовать дозволено только наркома-
тами. НКВД обязали направить в Ста-
линград в течение августа-сентября со-
рок пятого года тридцать пять тысяч
военнопленных. Госплану предложили
предусмотреть выделение военноплен-
ным, как «занятым на тяжёлых рабо-
тах», дополнительного питания в раз-
мере четвертушки от основной пайки.
Наркомату обороны в тот же срок
приказали направить на восстановле-
ние Сталинграда пятнадцать батальо-
нов численностью по тысяче человек в
каждом. Набирали их «за счет возвра-
щавшихся из плена военнослужащих»,
то есть наших солдат и офицеров, ока-
завшихся в фашистском плену, репа-
триированных, прошедших фильтра-
ционные лагеря. Главсталинградстрою
дали двенадцать батальонов, осталь-
ные — Наркомату по строительству.
Позже, к концу года, на возрождение
сталинградских заводов прибыло ещё
несколько таких вот «репатриирован-
ных» батальонов. Об одном таком бата-
льоне я чуть ниже расскажу подробнее.
Но сначала ряд цифр и фактов, ка-
сающийся всей сталинградской строи-
тельной братии. Начиналось повество-
вание «Пепел и цемент» с воистину
чёрных цифр... Затем, как образно гово-
рилось выше, мы стали засыпать их, как
пепел цементом, восстановительными
«красными» цифрами 1943—1945 го-
дов. А теперь некоторые итоги после-
довавшего десятилетия.
И. Е. Фиалко, участник Великой
Отечественной войны, фронтовой
орденоносец, в 1946—1963 гг.
руководитель бригады АПМ,
управляющий проектной
мастерской, директор института
«Сталинградпроект». Фото 1945 г.
С. К. Кобелев, у частник Великой
Отечественной войны, фронтовой
орденоносец, заслуженный архитектор
РФ, в 1949—1986 гг. архитектор АПМ,
руководитель мастерской, главный
архитектор и директор института
«Волгоградгражданпроект», председатель
правления Волгоградской организации
Союза архитекторов СССР.
Фото военных лет
193
Сталинградская книга
Красные цифры
(1945—1955)
С 1945 по 1948 г строительные организации построили 2145 домов, но
трёх-четырёхэтажных зданий в этом числе было всего 54, двухэтажных - 263,
одноэтажных каменных - 458, а вот финских домов и бараков - 1370.
В центе города активное строительство по-прежнему не начиналось...
В книге «Волгоград. Четыре века истории» известный исследователь периода
восстановления Сталинграда доктор исторических наук Борис Абалихин писал:
«Положение со строительством несколько улучшилось с 1948 года, когда к за-
стоойке центральной части города приступили заводы «Красный Октябрь», им.
Петрова начали возводиться административные и жилые здания для организа-
ций некоторых министерств». Другими словами, на помощь трестам Сталин-
градстроя пришли ведомственные строительные организации, в том числе Ме-
таллургстрой, двадцать второй трест и другие коллективы, позже, во второй по-
ловине пятидесятых, объединенные общей «крышей» Управления строитель-
ства Сталинградского совнархоза.
Если сделать расклад, то к 1951 году жилстройка выглядела, округленно, так:
местная власть построила 123 тыс. кв. метров, ведомства — 736 тыс., «частни-
ки» — 839. Таким образом, к 1 января 1951 года город располагал 1,698,5 млн кв.
метров жилой площади, почти достигнув довоенного уровня (1,834 млн). В том
числе первые десятки тысяч приходились уже на центр города... Из 124 школ вос-
становили 82, из 505 магазинов — 421, из 96 детсадов — 90, количество довоен-
ных больниц даже превысили на семь единиц, всего их открыли около двадцати.
194
Центр Сталинграда в 1950 году
Пепел и цемент.
Строится главный корпус института
инженеров городского хозяйства.
1951г.
Трамвайные пути уложили почти дово-
енной протяжённости, не знаю, сколь-
ко именно трамваев ходило, но имелся
121 вагон против 141 довоенного. К ра-
дости горожан, по городу ездило целых
43 автобуса, почти столько, сколько до
войны, но зато автобусы были новых
марок, более вместительные.
Можно ли представить такие благо-
словенные (учитывая нынешний много-
кратный городской таксо-перегруз) вре-
мена, когда по городу разъезжало всего
28 такси, причём легковых только 18?
Не думаю, что горожане, встречая но-
вый пятьдесят первый год, очень силь-
но страдали от этого. Вот ежели б авто-
бусов было меньше иль трамваев — это
другое дело... По количеству телефонов
довоенный уровень ещё не догнали в
том пятьдесят первом, а по радиоточкам
уже превысили.
Вот ещё одна вполне красная циф-
ра: замостили 1,323 млн кв. метров од-
них только улиц (без площадей, тро-
Комсомольцы ремесленных училищ
на восстановлении железнодорожного
вокзала Сталинграда. 1947 г.
195
Сталинградская книга
Завершено строительство Совпартшколы (ныне медуниверсшпет). 1950 г.
Стронтельннца. С картины Владимира Серова
Площадь Павших Борцов. 1950 г.
туаров, дворов и т. д.), что было почти
вдвое больше, чем в сороковом году.
С протяженностью водопровода недо-
тягивали до довоенных целых 60 км,
зато качали будь здоров: среднесуточ-
ная подача воды равнялась 65,5 тыс. ку-
бов, практически столько же, сколько
перед войной.
В 1950 году в Сталинграде работали
драмтеатр и театр музыкальной коме-
дии, кукольный театр, 5 дворцов куль-
туры, 40 клубов, 216 красных уголков,
10 кинотеатров и летних киноплоща-
док, 76 массовых библиотек с книжным
фондом 657 тыс. томов, одна городская
научно-техническая библиотека. В го-
роде насчитывалось более 80 школ на
32 тыс. мест, 89 детсадов и 36 детских
яслей, 7 ремесленных училищ, 15 школ
ФЗО. Действовали медицинский, меха-
нический, педагогический и сельскохо-
зяйственный институты, 9 техникумов
Пепел и цемент.
Первым на Вокзальной площади восстановили фонтан «Детский хоровод». 1945 г.
и педучилище. В конце 1940-х — начале 1950-х гг. было воссоздано Сталин-
градское отделение Союза писателей СССР, стал выходить альманах «Литера-
турный Сталинград», работало книжное издательство. Тогда же организацион-
но оформилось и местное отделение Союза художников.
Если в пятую пятилетку город в среднем получал ежегодно 140 тысяч кв. м
жилья, то в 1956 г. — уже 214, в 1957 г. — 281, а в 1958 г. — 322 тысячи. Ещё в
конце 1955 года население Сталинграда достигло 525 тысяч человек. Возведе-
ние, практически заново, полумиллионного города в течение десяти лет было
тогда явлением уникальным не только в нашей стране. Таким вот «красным»
выводом я и завершу эту очередную чисто справочную главу.
«Репатриированный» коллектив.
«Ввиду раздетости и разутости»...
Лагерные абажуры от пленных румын
За три недели до Победы над фашистской Германией вышел приказ нарко-
ма нефтяной промышленности СССР Николая Константиновича Байбакова об
организации в составе всесоюзного треста «Нефтемашстрой» Первого Сталин-
градского строительно-монтажного управления (СМУ-1). Образовали его для
единственной, но важнейшей задачи: усилить и ускорить восстановление заво-
да нефтяного машиностроения имени Петрова. Или, как его еще до войны назы-
вали, — завода тяжелого крекингового оборудования, продукция которого пред-
назначалась для тоже восстанавливаемых, расширявшихся и строящихся вновь
нефтеперегонных заводов страны, а также оснащения отечественных нефтега-
зововых месторождений и магистральных трубопроводов. q 97
Сталинградская книга
198
Расположилось СМУ-1, понятно,
неподалёку от завода и вообще на пер-
вых порах было, по факту, его стро-
ительным цехом. Жили и работяги, и
строители тоже в одном посёлке, кое-
как восстановленном и пополнившим-
ся несколькими бараками.
Завод начинался ещё до войны, в
тридцать девятом году вышло соответ-
ствующее правительственное поста-
новление. а весной сорокового стро-
ители вбили первые колышки на пу-
стынном приволжском пустыре, где ря-
дышком широко и охотно подрастали
на бахчах арбузы да тыквы... Но гряну-
ла война, и Госкомитет обороны пере-
вел из Баку в Сталинград местный за-
вод металлоконструкций, носивший
имя одного из погибших 26 бакинских
комиссаров — Григория Петрова. При-
ехал коллектив аж в шестьсот чело-
век, взялись строить цеха и посёлок.
Но бомбардировки Сталинграда двад-
цать третьего — двадцать шестого ав-
густа сорок второго разметали в клочья
не только город, но и заводские коллек-
тивы. Одну часть «петровцев» родной
наркомат в спешном порядке перевёл
на родственные предприятия в Куйбы-
шев, Уфу и Среднюю Азию, другую —
родной военкомат направил в действу-
ющую армию... Буквально несколько
десятков человек, из местных, как-то
сумели остаться в городе, стали опол-
ченцами, а после битвы, сразу, седьмо-
го февраля, во главе с директором заво-
да Михаилом Марцевичем стали вос-
станавливать предприятие.
Немногочисленный коллектив тог-
дашнего СМУ, слава богу, включили в
состав треста «Востокнефтемаш», по-
этому потихоньку появились деньги,
штатное расписание, ставки, стройма-
териалы, инструменты, фондирован-
ные продукты. Понятно, что в СМУ по-
тянулись новые люди. Помалу крепну-
щий коллектив сумел до сорок пятого
возродить несколько небольших корпу-
сов, но требовалось поднять огромный
нефтеаппаратурный и ряд других це-
Директор завода им. Петрова
в 1943—1947 гг. М. М. Марцевич
хов, а это ему было явно не под силу.
Вот и решили наверху создать в апре-
ле сорок пятого это сталинградское
строительно-монтажное управление на
новых началах, под эгидой общего со
строящимся заводом Наркомата нефтя-
ной промышленности.
Планы спускали «аховые», в расчё-
те, что хоть половину удастся выпол-
нить. Приказывали к началу сорок ше-
стого года построить и пустить глав-
ный нефтеаппаратурный и, вдобавок,
механо-сборочный цеха. Одновремен-
но — две с лишним тысячи квадратных
метров жилья и даже детсад и ясли. Не
считая водопровода, заводских ком-
муникаций и т. д. Отдельной строкой
шло завершение строительства лагеря
для «спецконтингента» на полторы ты-
сячи заключённых и... строительство
ещё одного лагеря, тоже не пионерско-
го, вмещавшего бы столько же каторж-
ников...
К осени стало ясно, что, несмотря
на все законы и погоняй военного вре-
Пепел и цемент.
мени, ничего с выполнением планов тех не получится. На площадке будущего
нефтеаппаратурного цеха появились лишь первые колонны и фермы, успели во-
допровод соорудить, значительную часть инженерных сетей, гараж, четвертую
часть жилья (в основном не для себя, а для заводчан), ну и лагерь один, «всего»
на тысячу мест...
Количественно людей вроде бы и доставало, но собрали коллектив, что гово-
рится, с бору по сосенке. Поначалу завод выделил аж двести человек, но строи-
телей, как таковых, среди них почти не было, и многие потихоньку вернулись в
цеха. На приданных стройке пленных немцев, и особенно румын, тоже особо на-
деяться не приходилось. Да и к промстройке на этом заводе, в отличие от «Крас-
ного Октября», тракторного, Сталгрэс или судоверфи, их поначалу почему-то
практически не допускали, направляли больше на разбор развалин, рытье котло-
ванов и фундаментных траншей под жилые дома, на погрузку-разгрузку.
Ещё о пленных немцах, их участии в восстановлении города. А то мне как-то
одна учёная дама сказала, что Сталинград в основном немцы подняли из руин.
Да что дама, либеральная пресса охотно ловит этих уток и спешно «жарит» в
своих «рейтинговых» микроволновках...
Деваться некуда, опять цифры. В сорок пятом году в четырёх производст-
венно-военных лагерях (Бекетовском, Тракторном, Приволжском и Красноок-
тябрьском) содержалось 32,4 тысячи военнопленных. На восстановительных
работах использовалось более 17 тысяч человек.
Как же они использовались, какую часть от общего количества рабочих со-
ставляли? Возьмём тракторный завод. Здесь начиная с сорок третьего года была
следующая, мало изменившаяся в последующие два года картина. Вольнона-
емных и возвратившихся кадровых работников в общем составе было не ме-
нее половины. Десять процентов направили непосредственно по линии Нарко-
мата танковой промышленности, то есть специалистов. Пятнадцать процентов
составили комсомольцы-добровольцы, около пяти процентов — «фэзэушники».
Остаётся чуть больше двадцати процентов. В них, кроме пленных немцев, вхо-
дили и наши зэки разных, извините, категорий, а также люди, прибывшие «по
линии Наркомата обороны с военно-пересылочных пунктов», то есть репатрии-
рованные советские бойцы. И я не рискну сказать, что непосредственно немцев
было хотя бы 5—8 процентов.
Разумеется, на других участках восстановления их, может, и поболе имелось.
В той же книге Э. Кузьминой прямо говорится, что пленные «строили жилые
дома, школы, больницы, поликлиники, столовые, клубы, выполняли погрузо-
разгрузочные работы на лесозаводе, мачтопропиточном и судоремонтном заво-
дах, а также ремонтировали дороги и обустраивали собственные лагеря».
А кто и когда, собственно, об этом умалчивал? Спросите любого сталинград-
ского пацана тех лет, видал ли он пленных? Видал, скажет. Даже подкидывали
им хлеба или ещё чего, нередко и по просьбе взрослых... Кто и когда особо скры-
вал, что немцы ту же совбольницу помогали стоить или даже жилой дом связи-
стов на улице Мира? Или вообще мой родной дом № 11 на той же улице Мира.
Или посёлок завода Петрова. Или больничный городок на Балканах, в районе
Бакинской улицы. Их направляли туда, куда считали нужным. И работали они
много, как и полагается в плену, в принудительном «формате». Но Сталинград
подняли из руин не они. Они его в руины обратили...
А если говорить о СМУ-1, то снова, более подробно, приведу соответствую-
щий кусочек из воспоминаний Якова Васильевича Воронкина. Напомню, что он
был в сорок пятом одним их тех самых наших бывших пленных, репатриирован- 199
Сталинградская книга
200
ных из Германии. А потом проработал в этом управлении пятнадцать яш масте-
ром и старшим прорабом, строил не только рабочий посёлок завода llci рова, ц0
и проспект Стал ина-Ленина, и даже Аллею Героев.
«Были они у нас, и немцы, и румыны. Да кто только не работал... По нем-
цы — ладно, те хоть дисциплинированные и строить умели. А румыны... Они
весь день на объектах выискавали себе материал для вечерних и ночных по-
делок в лагере, тащили проволоку, шнуры, мешковину да тряпки, грубки раз-
ные, стекло, фанеру, краску... В зоне абажуры да портсигары делали и, как при-
везут их, продавали нашим жителям, на это и мы, и немногочисленные охран-
ники глаза закрывали. Вот такие работнички... Однажды дали их мне на строи-
тельство поселковой столовой, намучились мы с ними... Другой старший про-
раб, Богомолов, с городского участка, как-то раз отказался от немцев, так ему
тоже румын подкинули... После смены он взмолился прямо, давайте, мол, хоть
немцев, чёрт с ними...».
Заметьте, что для прораба Богомолова решающего значения бригада нем-
цев не имела, он от неё запросто отказывался, «выбивал», может, рабсилу и по-
лучше...
Следует сказать и о том, что среди пленных немцев, направляемых на стро-
ительные и вспомогательные работы, было не слишком много тех, кого плени-
ли и кто сдался сам именно в районе Сталинграда и в самом городе. Вскорости
после битвы, 1 марта 1943 года, глава НКВД Л. П. Берия распорядился вывезти
из полосы действий Донского фронта в тыл страны более 110 тысяч пленных.
Причём это не согласовывалось с реалиями момента, давалась цифра «с гаком»
или «на вырост»... Судите сами. Из самого большого, Бекетовского № 108, ла-
геря приказали вывезти свыше 78 тысяч. Но отправили лишь 28 тысяч. Осталь-
ные... Остальных уже просто не было. Вот ещё цифры. Из 92,1 тысячи пленных,
первично учтенных в Сталинграде, к середине апреля 1943 года умерло более
55 тысяч, остальные после морозной и голодной «зимовки» лежали в спецго-
спиталях, а непосредственно в этом лагере находилось лишь 890 человек, вряд
ли пригодных для физической работы... А в целом после отбытия плена (как
правило, в течение более десяти лет) в Германию из той 91 тысячи вернулось
лишь 6 тысяч солдат и офицеров армии Паулюса, в том числе и он сам...
Так что для участия в восстановлении Сталинграда начиная с лета 1943 го-
да направляли в основном вражеских военнопленных с других фронтов, а после
окончания войны — из других регионов и лагерей.
В подтверждение слов прораба Воронкина о том, что пленные немцы уме-
ли строить и были дисциплинированными, приведу воспоминания еще одного
очевидца, Александра Михайловича Крамаренко. Уроженец и постоянный жи-
тель Дубовки, он в послевоенные годы работал водителем грузовика и посто-
янно ездил в рейсы в восстанавливаемый Сталинград. О своем родном город-
ке и земляках, о еще «догэсовской» Волге и дубовском займище он уже в новом
веке написал и издал интересную и немалую по объему книгу с характерным
названием «Волга, которую мы потеряли», в которую вошло более ста больших
и малых рассказов. Я процитирую отрывок из этого издания, касающийся на-
шей темы.
«Не знаю, какое соотношение было пленных немцев и наших гражданских
строителей, но ребят и девушек, да и людей старшего возраста, работало в Ста-
линграде немерено.
Мне запомнилось восстановление Советской улицы, которую помогали от-
страивать пленные немцы. Они работали под наблюдением солдат-конвоиров и,
Пепел и цемент.
как с удивлением рассказывали наши мужики-фронтовики, вели себя довольно
лояльно, соблюдая все требования охранительной системы. Что же удивляло в
поведении недавних врагов? Прежде всего, пунктуальность, знание своего дела,
чувствовалось, что пленных сортировали по гражданским профессиям. Кроме
того, самостоятельность мышления в решении любого, даже незначительного
вопроса. Не наблюдалось у них неуверенности, суетливости, им не надо было
повторять что-то дважды, понукать.
Вот, допустим, ползет бадья с раствором на верхние этажи. И вдруг удар по
рельсу. И будь то сигнал на перекур, отдых или на обед — бадья застывает там,
где застал ее сигнал. И после следующего удара, оповещающего об окончании
паузы, бадья продолжает подъем, а во всём строящемся доме сразу возникают
звуки, присущие работе. Нет ни лишних шатаний по объекту, ни «внеплановых»
перекуров. Нет мусора вокруг и ничего ненужного. Стройматериал сложен ак-
куратно, в штабеля. Четкий распорядок дня: 50 минут работы и 10 минут отды-
ха. Удар по рельсу — работа замерла, еще один — и она продолжается».
Продолжу о первых месяцах работы СМУ-1. К тому же этот период тоже
был связан для этого коллектива с немцами, но не военнопленными, а друго-
го статуса.
...Свалившийся на голову руководства СМУ батальон так называемых «мо-
билизованных» немцев, то есть интернированных в Германии, приносил одни
дополнительные заботы. Вот, в подтверждение, выдержки из приказа начальни-
ка СМУ Э. Н. Григориана от 21 октября 1945 года:
«...В целях дальнейшего улучшения бытового устройства мобилизованных
немцев батальона № 2021 приказываю:
...вставить вторые рамы во всех помещениях лагеря и остеклить их, уте-
плить все двери, помещение изолятора, летнюю прачечную, сделать сушилку
для одежды. Изготовить шкафы для медикаментов, 8 столов и 16 скамеек, тер-
мометры для дезкамер, обеспечить медпункт необходимым количеством бума-
ги для ведения историй болезни, выдать медперсоналу 20 метров материала для
пошива халатов.
...организовать лагерную торговлю, согласно приказу наркома нефтяной
промышленности № 376. Обеспечить санчасть батальона необходимыми про-
дуктами для организации непланового питания, согласно меню, составленному
фельдшером т. Дубининой... Тов. Свешникову (постройком) организовать кино-
сеансы для мобилизованных немцев».
Не знаю, почему заботы эти взвалили на руководство стройуправления, а не
на тех, кто организовывал эти «мобилизации» и лагеря? Строители ведь должны
строить, а не халаты шить, торговать и кино показывать. Да кто спрашивал их?
«Придали» батальон, и разбирайтесь с ним. Да если б только этот батальон...
Прибывшие из Красноводска наши расконвоированные зэки, почти триста
душ, были, во-первых, физически истощены, во-вторых, среди них тоже практи-
чески не оказалось рабочих-строителей и специалистов. А чего стоит такая вот
строка из архивных документов: «По линии спецконтингента имелись случаи
невыхода на работу ввиду раздетости и разутости». Насчитывалось, конечно,
кроме заключенных, около сотни вольнонаемных, вернувшихся с фронта и ин-
валидов войны, но «вздохнули» руководители СМУ-1 только в ноябре и декабре.
Когда управление приняло сначала около семисот человек, доставленных из По-
знани, а потом с Западной Украины, из города Владимира-Волынского, прибыл
эшелон, из которого на заводскую станцию выгрузилось 912 человек (ГАВО.
Ф. 5981,о. 1,д.3,л. 53).
201
Сталинградская книга
202
Кого ж привезли из такой-то дали?
Не добровольцев-комсомольцев, конеч-
но. Это были наши бойцы, попавшие
во время войны в плен и к тому дню
«репатриированные». После фильтра-
ционных лагерей из них составляли
рабочие отряды-батальоны, которые
и направлялись на различные стройки
СССР и в донельзя разбитый Сталин-
град, понятно, тоже. В отряды те ста-
рались изначально включать поболь-
ше людей, имевших строительные спе-
циальности, в том числе технические и
инженерные. Но и с их приемом у ру-
ководителей СМУ возникало немало
проблем.
Выше написал я о том, что СМУ-1
смогло к концу сорок пятого года вы-
строить лагерь на тысячу мест. Плани-
ровался он для власовцев, поэтому был
окружен «колючкой», вышками и т. д.
Кстати, строили лагерь тот пленные
немцы, больше двухсот человек, кое-
как размещенных поначалу в подвалах
и наспех сооруженных бытовках буду-
щего нефтеаппаратурного цеха. Но по-
том в новом лагере решили поселить не
власовцев, а тех самых репатриирован-
ных бойцов рабочих батальонов. Оче-
видец этого размещения, тогда брига-
дир СМУ-1, Виктор Никифорович Ари-
нушкин вспоминал об этом так:
«Однажды к заводу прибыл состав
с теплушками. Вместо власовцев при-
везли наших репатриированных бой-
цов, попавших в плен по разным при-
чинам. Они уже прошли все фильтра-
ционные «радости» в наших лагерях
и пунктах, где их достаточно помуры-
жили проверками и особой вины, вид-
но, не нашли, если включили в рабо-
чие отряды, а не отправили подальше
в Гулаг. Но у нас их опять поселили в
только что отстроенную зону... Они от-
кровенно возмущались, что на родной
земле снова приходится жить за колю-
чей проволокой. А ночью... разоружи-
ли охрану, свернули оба ряда «колюч-
ки» вместе со столбами в рулоны и ски-
нули в овраг... Начальство было в шоке,
Управляющий Государственным
строительно-монтажным трестом № 22
в 1947—1952 гг. И. Е. Сусман
из центра прибыл отряд милиции. Но
всё уладилось, стали они жить в том ла-
гере, деваться некуда было, но уже без
охраны и ограждения. Эти бывалые и
мужественные ребята стали внуши-
тельной силой на строительстве заво-
да и посёлка. Именно из их рядов выш-
ли знаменитые стахановцы и ударники,
многие репатриированные прошли кур-
сы инженерно-технического обучения в
Ростове, Новокуйбышевске, стали спе-
циалистами. Одну из таких бригад не-
которое время возглавлял я, работали
мы на строительстве сборных домов».
...К весне сорок шестого в СМУ-1
организационные дела утряслись, про-
изводственная жизнь налаживалась.
Построили собственный шлакоблоч-
ный узел, который стал выдавать мно-
гие тысячи крупных черных кирпи-
чей в сутки. Спасибо «мобилизован-
ному» в Германии прессу «Рейхольд»,
что по сто камней в час выдавливал-
формовал. А ещё появились оттуда же,
Пепел и цемент.
с Неметчины, пилорамы «Брюблей», «Гоффман» и «Кирхнер», шлакодробил-
ка «Клоро», лопаты «Беккер» и «Юклид», пресс «Стирнс», котлы «Ланц» и
«Вольф». Автомашин «студебекер» десяток подкинули. А там и наши ЗИСы да
ГАЗы появились.
Ещё об автомобилях. В сорок седьмом, когда на базе СМУ-1 образовали
трест № 22, его первый управляющий Исаак Ефимович Сусман так вообще на
BMW ездил, да ещё и с водителем по фамилии Киркоров... Конечно, не на такой
блистающей, как нынешние иномарки, но деталь примечательная. Не знаю, пел
шофер начальника за баранкой или нет. Ежели всё-таки пел, то не «попсовые»,
конечно, а насущные для души песни типа «Эх, путь-дорожка фронтовая», но
чаще и наверняка: «Эх, дороги...»
Соорудили у Волги причал, куда приставали плоты, баржи и даже арен-
дованный пароход «Тургенев». Везли цемент из Вольска, гипсовый камень из
Усть-Камска, известь из Тацинска, красный кирпич из Сызрани. И на еле-еле
пущенном Ададуровском заводе, «подаренном» управлению областными вла-
стями, тот вечно недостающий кирпич начинали делать, это в тогдашнем Мед-
ведицком, ныне Жирновском районе. Шлаком родная Сталинградская железная
дорога снабжала досыта, распиловку приплывшего с верховья кругляка на заво-
де Куйбышева поначалу собственными силами осуществляли, а «столярку» —
на заводе «Стройдеталь» стругали-пилили-сбивали. Но потом и собственный
комбинат стройматериалов выстроили, с алебастровым узлом, цехом кровель-
ной плитки, столярной мастерской. Песчаный карьер под боком был, с гравием
тоже разобрались.
Вот так потихоньку и встали на ноги. А как встали, так и не падали уже.
Выше я писал о построенном к концу сороковых заводском посёлке, признан-
ном одним из лучших в стране. Но главное на тот государственный момент —
возведенная первая очередь завода: поднявшаяся махина главного нефтеаппа-
ратурного цеха, корпуса чугунолитейного, механосборочного цехов и немало
вспомогательных строений.
И всё это, считай, одним управлением, хоть и называлось оно тогда «трестом-
площадкой» № 22. Был новоиспеченный трест, в общем-то, прежним СМУ-1,
укрупнённым в целом и разделённым на два участка — промышленный и жи-
лищный. Конечно, когда приказ об организации треста № 22 подписал в сентя-
бре сорок седьмого сам председатель правительства Сталин, то дела пошли по-
твёрже и со снабжением, и с зарплатой, и с питанием, и с жильём. Но такова
доля строителей, что ничего готового им никто и никогда не даст. Всё они стро-
ят своими руками, всё дается собственным потом...
Ну, немцы пленные трудились, никто, повторяю, не забывает этого, одни
жёлто-сердобольные СМИ чего стоят... Поделюсь с ними некоторыми фактами.
В июле сорок восьмого года прибыла к причалу треста баржа с полутора ты-
сячами тонн цемента. Кто её разгружал, немцы? Хорошо бы. Грузчики службы
снабжения вкалывали да бабоньки, и не только расконвоированные, но и воль-
нонаемные. Прикажут — никуда не денешься.
Процитирую, кстати, приказ, вышедший в те дни: «Выделенные группы
должны иметь в своём составе не менее половины мужчин, а женщины долж-
ны быть подобраны по физическому состоянию пригодными для работ по вы-
грузке цемента». Не знаю, как подбирали бедных женщин, может, гирю проси-
ли их поподнимать... Надо, надо было мешки те тяжеленные тягать «завоевате-
лям Сталинграда», а не нашим и без того усталым женщинам и девчатам, кото-
рым еще предстояло детей рожать... Но так получалось далеко не всегда. А наши
203
Сталинградская книга
204
мужики основные где ж в те дни обретались? А нефтеаппаратурный цех как раз
крыли-бетонировали без роздыху, в авральном темпе, в три смены, тыщи ква-
дратных метров...
Конечно, не надо рисовать в воображении совсем уж страшную картину,
идут, мол, по сходням гуськом бабы с мешками цемента на спинах. Нет, были и
транспортёры какие-никакие, и тачки. Но цемент есть цемент. Его ещё в мешок
затарить надо и на тачку иль даже транспортёр взвалить...
Одним словом, состоялось Первое строительное управление двадцать второ-
го треста к концу сороковых. Утвердилось на высоком волжском берегу. Отто-
го и завод состоялся. Становление СМУ, а затем СУ-1 типично для десятков по-
добных стройуправлений Сталинграда. И, говоря так подробно о нём, я вроде и
о других рассказываю. Помню, прислал мне один читатель отзыв на мою доку-
ментальную книгу «На полынных ветрах», где написал: «Вы о 22-м рассказыва-
ете, а я читаю, как о нашем 53-м тресте, «Машстрое».
Вот и я тоже как бы обо всех пишу. О тех, кто строил мою улицу, мой район
и мой город в те давние годы. Во времена не просто фантастического восстанов-
ления, но и новоявления Сталинграда.
Дом за домом, школа за школой.
Сталинградский завод —
«нефтянке» страны.
Тридцать миллиграммов золота
отличникам соревнования...
В последний день апреля 1949 года в «Сталинградской правде» была на-
печатана статья «Лучшие строители Сталинграда». В ней проводилось мало
цифр, но много конкретных фамилий, что сегодня, думаю, для нас важнее.
Люди есть люди, без них никакие цифры не состоялись бы. Поэтому процити-
рую, довольно обширно, данную публикацию, ибо некоторые имена с тех дав-
них пор вряд ли вновь упоминались в нашей печати. Добавлю, что упомянутые
строители хорошо потрудились, конечно, не только в течение того года, но и ра-
нее, и на протяжении многих последующих лет. Да и чеканно-деловой стиль га-
зеты невольно погружает нас ныне в ускоренно-созидательную атмосферу той
эпохи.
...Подведены итоги соцсоревнования строителей по профессиям за первый квар-
тал 1949 года. Бюро горкома ВКП(б) и исполком горсовета признали победителями
114 рабочих, мастеров, прорабов и начальников участков, достигших наилучших пока-
зателей в выполнении плановых заданий.
Среди каменщиков, завовевавших почетное звание лучших, находятся известные
мастера каменной кладки К. А. Белозеров, Ф. И. Синегрибов, Д. Ф. Машков, В. А. Тара-
сов, а также стахановцы Ф. И. Зарезин, Д. Я. Быков, А. П. Дюльденко и другие, добив-
шиеся высокой производительности при отличном качестве труда.
Появились новые имена в семье лучших штукатуров города. Отрадно отметить,
что победителями стали многие женщины-строители. Например, в тресте № 53 шту-
Пепел и цемент.
Бригадир лучшей бригады штукатуров
Сталинграда конца 1940 — 1950-х гг.
В. С. Сычугов (на переднем плане),
будущий заслуженный строитель РСФСР
и почетный гражданин города-героя
Волгограда, с членами своей бригады
на восстановлении улицы Советской.
Начало 1950-х гг.
катуры М. П. Дрямова, П. Ф. Сафонова,
М. С. Немцова, Т. М. Омельченко выполняли
по полторы месячных нормы.
Отличились в труде многие плотники.
В тресте «Металлургстрой» Н. В. Метлин
за один месяц выполнил работу, рассчитан-
ную на три месяца. Плотники М. А. Ники-
тенко, Н. А. Малахов, И. И. Березовский и
другие выполнили по две месячные нормы.
Среди лучших строителей города — сто-
ляры В. Д. Разов и Н. Ф. Колесников, маля-
ры И. Н. Ряхин и В. И. Савин, бетонщики
К. Ф. Сахневич и С. И. Казаченко, а также
многие другие представители этих и дру-
гих строительных профессий.
Герой Социалистического Труда, заслуженный
строитель РСФСР бригадир каменщиков
В. В. Рудницкий. Конец 1950-х гг.
205
Сталинградская книга
g ® Четырем мастерам треста «Метил-
ах >г лургстрой» — П. Г Ломову, С. А. Волкову,
а. М. Г. Осинкину, Г. Н. Вельчинскому зауспеш-
| ное ведение работ присвоено звание лучших
| мастеров сталинградской стройки. Про-
§ * рабы Н. Ф. Трусов, И. С. Черевко (Метал-
| в лургстрой), М. М. Пименов, Т. А. Хаустов,
g, с М. Я. Козлов и В. Ф. Забелин (Главсталин-
м градстрой), обеспечившие перевыполнение
S S плана, несмотря на затруднения с рабо-
« чей силой, также завоевали звание лучших
3 | строителей Сталинграда.
g “ Передовыми начальниками строитель-
Э 3 ных участков трестов Главсталинград-
в © строя являются Е. С. Шпагин (Культ-
ч g_ строй), О. И. Краснов (Жилстрой) и Е. А.
® S Бушнев (Сантехстрой). Эти успехи знаме-
м g нательны тем, что Главсталинградстрой
© преодолел, наконец, отставание. На строй-
и ке стало больше механизмов, особенно для
приготовления растворов и поднятия гру-
зов. Показатели, достигнутые в первом
квартале, говорят о том, что Главсталин-
градстрой имеет все возможности досроч-
но выполнить годовую программу, хотя она
на одну треть превышает объем работ,
произведенных в прошлом году. Надо сдать
в эксплуатацию 17780 квадратных метров
жилой площади, 7 школ, баню на 300 мест,
больницу на 75 коек, поликлинику, родиль-
ный дом, 6 километров водопровода и дру-
гие объекты.
И далее, конечно, призыв достой-
но встретить 21 декабря семидесятиле-
тие И. В. Сталина, выполнив план года
даже не к юбилею вождя, а к Дню ста-
линской Конституции, который отме-
206 чался 5 декабря.
В статье были не только гр<)м
кие призывы, но и жесткие требования
улучшать качество труда. Критике, пред,
ставьте, отдана половина «площади»
той, казалось бы, парадной, статьи. При-
чем критиковали очень конкретно, д0
самых что ни на есть мелочей. Неболь-
шой пример. В том 1949 году уже за.
метно отстроили улицу Саратовскую —
по крайней мере, от участка, где поз-
же возвели планетарий, и до Комсо-
мольской. По всей видимости, хоте-
ли открыть ее тоже к юбилею Стали-
на. Возможно, невольно подталкивали
строителей к форсированию работ вы-
шестоящие органы, что зачастую вело
к ухудшению качества труда. Но ника-
кое «тяп-ляп» на сталинской юбилей-
ной вахте не то что не допускалось, за
это можно было запросто лишиться ра-
боты. Потому и читаем в статье стро-
гую констатацию этих вроде бы «ме-
лочей»: «Квартиры четвертого корпу-
са на Саратовской улице отштукату-
рены небрежно: неровно, много дути-
ков и других дефектов, что сказывает-
ся на малярных работах и ведет к пере-
расходу материалов». А перерасход ма-
териалов — ведь дефицитом было всё
и вся — карался уже уголовной ста-
тьей. Потому-то в статье и соседство-
вали праздничные аплодисменты и буд-
ничные «дутики»... Кстати, улицу Сара-
товскую, ее первую очередь, сдали, без
форсажа, к 7 ноября следующего года,
назвав ее улицей Мира.
Приведенные в статье конкретные
объемы и объекты, которые нужно бы-
ло построить трестам Главсталинград-
строя, планомерно вводились в эксплуа-
тацию. В середине июля того года трест
«Культстрой» завершил строительство
школы № 45. А в конце месяца... Впро-
чем, еще одна цитата, на этот раз из
многотиражки «Строитель Сталингра-
да» за 31 июля 1949 года:
«...Коллектив первого стоительного
участка треста «Культстрой» (началь-
ник тов. Шпагин) на месяц раньше сро-
ка закончил строительство школы № 38
на Козловской улице.
Пепел и цемент.
Завершается строительство школы № 21 в Ворошиловском районе
(из архива начальника стройки Е. С. Шпагина}. 1948 г
Скоро восстановят и эту школу. Тракторозаводский район.
Конец 1940-х гг.
Открытие улицы Мира. 7 ноября 1950 г.
Вход в Городской сад Сталинского района (ныне Детский парк Центрального
района Волгограда). 1956 г.
Строится главный учебный корпус Сталинградского сельскохозяйственного
института. 1956 г.
Новое здание СХИ готово к открытию. Лето 1957 г.
W Я rj
R = <а>
та
<з
а
Со
210
С
S 3 S
2 s «
ф
к
S
ф
а
я
к
я
в
ф
S
я |
я $
S .
я
3
s
р *
в «
Й К
« s
Я Ф
Я
ч
28 июля срок сдачи. Прораб тов. Постоенко, прохаживаясь по чисто выбе-
ленным классам и коридорам, потирая руки, с улыбкой говорит рабочим: — Как
было ни трудно, но мы всё же раньше отстроили школу, чем строители школы
№ 17. А ведь они начали почти на три месяца раньше.
Много вложили в школу своего труда маляры тт. Некляев, Лебедев и Ряхин.
Качественно и культурно выполнили свои обязательства плотники бригады тов.
Сабодажа, столяры бригады тов. Лазарева и подсобных рабочих тов. Мохова».
Вот так же, «качественно и культурно», были в том году построены Главста-
линградстроем «на сталинской юбилейной вахте» еще несколько школ, очень
нужные жителям баня, больница, жилье...
...В начале пятидесятых годов в СССР добывалось нефти немногим больше,
чем в последний предвоенный год. Рост сдерживался, кроме всего, отсутстви-
ем в нужном количестве нефтеперерабатывающих мощностей. Ряд заводов, в их
числе и Сталинградский НПЗ, строился, но остро не хватало крупногабаритной
нефтеаппаратуры. Перепрофилированные машиностроительные заводы в Тал-
лине, Черновцах и Грозном, а также вновь начавшие производство предприя-
тия в Бугульме, Борисолглебске и Салавате не решали главного вопроса: выпу-
ска крупной колонно-реакторной аппаратуры. В этом отношении завод им. Пе-
трова в Сталинграде оставался практически единственным предприятием, спо-
собным к наращиванию соответствующих производств. Этой причиной и была
обусловлена его первая реконструкция, которую начал проводить с 1952 года
трест № 22 и его СУ-1.
В предыдущей главе рассказывалось о том, какие основные цеха были возве-
дены к тому времени. Проектом реконструкции предполагалось построить вто-
рой нефтеаппаратурный цех (НАЦ-2), первую очередь прессового цеха, а также
обеспечить ввод второй очереди МСЦ, часть сталелитейного производства, мно-
гочисленные вспомогательные службы. На это и были направлены усилия про-
мышленного участка треста, сантехников, монтажников, дорожного участка.
Пепел и цемент.
К началу 1952 года было сдано 15 объектов, в течение года к ним добавились
еще несколько: термическое отделение НАЦ, блок вспомогательных цехов, два
пролета сталолитейки с бытовками, бензосклад, газогенераторная, ацетилено-
вая и компрессорная станции, станция регенерации масел, автогараж и др.
О заводском поселке мы уже поведали читателю достаточно, хочется лишь
сказать вдобавок, что завод имени Петрова в первой половине пятидесятых
практически уже не имел проблем с жильем, а первичная жилищная програм-
ма была решена еще в конце сороковых. В этой связи приведу цитату из книги
об истории завода:
«Жилищной проблемы на заводе, по существу, не было. До 1954 года жил-
строительство шло хорошо, ввод новых квартир даже опережал приток работа-
ющих. Предприятием наглядно решались и социальные вопросы, был построен
Дворец культуры, поселок стал застраиваться трехэтажными жилыми домами.
Жизнь коллектива завода приобретала новое содержание».
Словом, коллектив СУ-1 треста выполнил и еще долго, до конца пятидеся-
тых годов, выполнял нелегкие задачи по строительству завода и обеспечению
заводчан всем жизненно необходимым, внося тем самым заметную лепту не
только в восстановление, но уже в развитие Сталинграда.
Еще одним важным заданием тех лет явилось для СУ-1 строительство
в Сталинграде баз для Нефтегеофизики и Нефтегазразведки. Это были це-
лые комплексы сооружений, включавшие производственно-лабораторные кор-
пуса, механические мастерские, авторемцехи, гаражи, котельные, склады.
Производственно-лабораторные корпуса (ПЛК) для организаций нефтяной про-
мышленности являлись по тому времени одними из самых крупных зданий в
городе. О двух из них — на улицах Комсомольской и Советской — уже упо-
миналось выше в рассказе «Минувшее проходит предо мною...». Добавлю,
что было построено и третье подобное здание в самом начале улицы Рабоче-
Крестьянской, которое ныне занимают военные организации.
Начало пятидесятых — время активного строительства центральной части
Сталинграда, к которому были привлечены многие строительные организации.
О ряде зданий, построенных трестом № 22, мы уже сказали выше. Но были и
такие объекты, которые возводились, что говорится, «всем миром», для работ
сюда приглашали лучших из лучших. Такими объектами были Сталинградский
драмтеатр, здание Совпартшколы (ныне медуниверситет), Дворец труда (Дом
Союзов), площадь Павших Борцов, Центральная набережная. Основные работы
здесь выполнял известный коллектив треста «Культстрой», но, как говорится, не
без помощи. И одним из таких помощников был трест № 22.
Говоря «шершавым языком плаката» советских лет, трудиться здесь было
большой честью, и потому высоко держали марку родного треста отделочни-
ки, каменщики, водители, бульдозеристы, лепщики, асфальтировщики. Назо-
вем некоторых из них: это лепщик Валентин Сидоров, штукатуры Александра
Егорова, Анна Бяхова, Евдокия Сахарова, Нина Стрепетова и Александра Кор-
нева, а также все отделочники из бригады Ивана Полякова, на рабочих объ-
ектах которой не раз проходили показательные лектории по так называемому
«поточно-расчлененному методу и передовой технологии штукатурных работ»,
репортажи об этом публиковали газеты «Сталинградская правда» и «Сталин-
ское племя».
Был выделен для лучших дорожников треста и участок площади Павших
Борцов. Свои исторические квадратные метры уложили здесь асфальтиров- 211
Сталинградская книга
Бригадир плотников СУ-1 треста № 22
Иван Калмыков
щицы Евдокия Осиповна Маслова и
Анна Ивановна Казурова, награжден-
ные значками «Отличник социалисти-
ческого соревнования» и Почетными
грамотами Министерства нефтяной
промышленности. Вспомню попутно и
о том, что дорожно-мостовой участок
треста только в 1951 году построил в
Сталинграде 11,5 тысяч кв. м. моще-
ных автодорог, заасфальтировал 15,5
тысяч, внутриквартальных дорог ввел
около 14 тысяч кв. м, заасфальтировал
более 4 тыс. кв. м. тротуаров.
В летопись возрождения Сталин-
града вошли, повторяем, имена десят-
ков и сотен работников треста. Только
в 1952 году, например, в Книгу почета
строителей Сталинграда внесли имена
десяти рабочих треста № 22: бульдозе-
риста Ивана Кузьмича Фролова, камен-
щика Николая Карловича Горбачева,
столяра Петра Архиповича Пеганова и
212 других стахановцев.
Передовики есть передовики, ГСм
паче в масштабах всего города, по Нс
так уж много уступали им десятки и
сотни других работяг, имена которых
остались в пожелтевших от времени
поощрительных приказах и наградных
документах, хранящихся ныне в архи-
вах. Может, когда-нибудь выпустят не-
малый том с именами десятков тысяч
участников восстановления Сталингра-
да. Ну а пока мы, исследователи тех со-
зидательных лет, стараемся упомянуть
в своих работах как можно больше фа-
милий, ведь за каждой из них — реаль-
ный человек, его судьба и вклад в об-
щее дело возрождения города.
Итак, очередная, выражаясь по-
фронтовому, «обойма» имён. Кто знает,
может быть прочтут их потомки стро-
ителей Сталинграда, порадуются и по-
гордятся.
...Каменщики Яшкин Василий Дмит-
риевич, Тарасов Сергей Павлович, маля-
ры Скриполенко Нина Ивановна, Литви-
нов Федор Григорьевич, плотники Коно-
валов Александр Иванович, Крюков Фе-
дор Георгиевич, Степанов Яков Захаро-
вич, Хорошев Василий Яковлевич, Груц-
кин Егор Иванович, мозаичница Садко-
вая Александра Петровна, бригадир ар-
матурщиков Осьмакова Любовь Федо-
ровна, мостовщик Шевелин Николай
Петрович, шоферы Немцев Василий Ев-
докимович и Иванов Владимир Степа-
нович...
Настоящих профессионалов в тре-
сте было и впрямь немало. Это их золо-
тыми руками возводились в Сталинграде
многие новые здания. Да такие, что даже
в сухих отчетах эти дома называли «кра-
савцами»! Например, административно-
жилой дом для работников Нефтеснаба,
расположенный на пересечении улицы
Пражской и проспекта Ленина, или зна-
менитый Дом нефтяников на проспек-
те Ленина, 21. Позже, к концу пятидеся-
тых, к ним добавились жилые здания на
самых красивых сталинградских улицах:
Краснопитерской, Советской, Аллее Ге-
роев, о чём я упомянул и ещё скажу.
Пепел и цемент.
В тресте № 22, как и в ряде дру-
гих сталинградских «ведомственных»
стройорганизаций и управлений, начи-
ная с 1951 года был образован специ-
альный «городской» участок, который
возглавлял старший прораб Георгий
Афанасьевич Кравченко, а В. А. Бого-
молова на посту начальника жилищно-
го участка СУ-1 сменил и плодотворно
работал С. 3. Гришин. Эти умелые ру-
ководители и профессионалы, вместе с
опытными прорабами, мастерами, бри-
гадирами М. М. Токкером, Я. В. Ворон-
киным, И. К. Копыловым, А. В. Конда-
уровым, молодыми мастерами и про-
рабами Виктором Ситниковым, Ин-
гой Аустриной, Виктором Аствацату-
ровым, Валентиной Клюшиной, всеми
силами способствовали тому, чтобы от-
ветственные задания по возрождению
центра Сталинграда были выполнены
сполна. Ведь об этом центре уже зна-
ли в десятках стран мира. Знали, удив-
ляясь «русскому чуду» восстановления
города-победителя из пепла и сплош-
ных руин...
Накопленные профессиональные
знания, прогрессивный опыт стро-
ительства были общим достоянием.
В этой связи хочется вспомнить бри-
гадиров комплексных бригад штука-
туров, которые возглавляли А. В. Кон-
дауров и В. Я. Радченко. Как и брига-
да И. А. Полякова, о которой мы упо-
мянули выше, они трудились по про-
грессивному методу, предложенному
знатным штукатуром страны лауреа-
том Сталинской премии И. Е. Кутенко-
вым. Первым его взял на вооружение
Кондауров (вскоре он стал мастером-
инструктором). Только в июле 1951
года его бригада сумела оштукатурить
около 5 тысяч кв. м площадей, то есть
более 9 кв. м на один отработанный
человеко-день, что по бригаде соста-
вило выполнение плана почти на 170
процентов. Вскоре по новому методу
стали работать и бригады Радченко,
Полякова, а также молодежная бригада
Дмитрия Котова. И во всех этих трех
коллективах инструктором был пооче-
редно А. В. Кондауров, передавая зна-
ния товарищам.
А мог ли держать при себе секре-
ты мастерства знаменитый бригадир,
плотницкий «ас» Иван Карпович Ко-
пылов? Ученики тогда были, конеч-
но, у многих опытных рабочих, к тому
же за обучение преподавателям немно-
го приплачивали. Но ведь у Копылова
была целая школа! В год он обучал до
тридцати человек. И имена его учени-
ков через некоторое время появлялись
в поощрительных приказах, они стано-
вились известными в коллективе людь-
ми, а позже и сами брались за настав-
ничество.
Назовем только некоторых выпуск-
ников копыловского «гнезда». Это плот-
Бетонщица комбината подсобных предприятии
треста № 22 Евгения Галина
ники М. У. Журавлев, А. Т. Соломатин,
В. Д. Сорокин, Н. В. Болдырев, В. С. Ла- 213
Сталинградская книга
зарев, А. Г. Соловьев, И. А. Степаненко, И. А. Попов, И. И. Силин, А. И. Мар.
тынов.
Вот такие люди, такое их отношение к труду стояло за суховатыми цифрами
отчетов, в которых писали о том, что в 1951 году для всех заказчиков СУ-1 сдало
жилья 6,3 тысячи кв. метров, а на будущий год уже больше 8 тысяч. Или, к при-
меру, о том, что в 1952 году собственный жилфонд треста составлял в Сталин-
граде 18 домов постоянного типа и 67 временного.
Я уже не раз называл многих рабочих, которые своим будничным, порой
тем самым «черным» трудом ковали общие сталинградские светлые праздники.
Особенный поклон работницам-женщинам, бравшимся в те времена за такое не-
женское дело... Самую добрую память оставили о себе станочница Рябова Таи-
сия Ивановна, бетонщица Назаренко Евдокия Васильевна, разнорабочие Быко-
ва Ольга Петровна, Суханова Екатерина Васильевна, Точилкина Матрена Васи-
льевна, Власова Мария Ивановна, Пономарева Павлина Петровна, подсобницы
Сучилина Анна Афанасьевна и Бормотова Анна Ивановна, печник Лунева Анто-
нина Дмитриевна, мотористки Чеснокова Анна Ивановна, Калинина Елена Гри-
горьевна, Евтеева Антонина Абрамовна, грузчицы Давыдушкина Татьяна Геор-
гиевна, Болотова Анастасия Егоровна, Меркушина Евдокия Михайловна, Дол-
гова Мария Степановна, Маркевич Надежда Ивановна, Волкова Анна Михай-
ловна, Горбунова Нина Михайловна и многие, многие другие скромные и силь-
ные труженицы, сталинградки...
Каждая из них (а я здесь назвал лишь некоторых), глядя в праздничный день
на только что сданный красавец-дом, могучий цеховой корпус, уложенную трас-
су трубопровода или синеватую дорожную ленту, могла с полным правом ска-
зать: «И здесь моей силы частица...»
Конечно, таких людей руководство старалось поощрить, отметить их труд.
Имена вышеназванных и многих других строителей заносились на Доску Поче-
та Сталинграда, им вручались премии и ценные подарки, грамоты, давали по-
быстрее жилье. В 1952 году лучшим работникам треста дали 48 квартир в вы-
строенных их же руками двух трехэтажных домах. Значительно улучшилась об-
становка в общежитиях. В новый 27-квартирный дом, в отдельные комнаты пе-
реселились малосемейные.
Что касается трудовых орденов и медалей, то в первые послевоенные годы
их давали крайне редко, но одновременно заботились, чтобы каждая отрасль
имела для своих работников отличительные знаки, утвержденные правитель-
ством. Причем в Положениях о таких наградах указывались иногда такие льго-
ты для награжденных, которым позавидовали бы, если это слово уместно здесь,
и орденоносцы более поздних советских лет. Приведем один правительствен-
ный указ того времени.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Совета Министров Союза СССР
«Об учреждении нагрудного знака «Отличник социалистического
соревнования Главнефтегазстроя при Совмине СССР»
Совет Министров постановляет:
1. Разрешить Главнефтегазстрою при Совмине СССР учредить нагрудный знак
«Отличник социалистического соревнования».
Установить тираж ежегодного выпуска нагрудного знака в количестве 3 ты-
214 сяч штук.
Пепел и цемент.
3. Поручить Главнефтегазстрою при
Совмине СССР (т. Сафразьян) утвер-
дить Положение о знаке «Отличник со-
циалистического соревнования Главнеф-
тегазстроя».
Председатель Совета Министров СССР
И. Сталин
Управляющий
дачами Совета Министров СССР
Я. Чадаев
Москва. Кремль. 4 ноября 1947г. №3721.
Изготавливался знак из тяжелого
металла, а отделывался драгоценными.
Причём золота на каждый знак выделя-
лось 30 миллиграммов. Не Звезда Ге-
роя, конечно, но ведь золота!
Интересно, что одним из обязатель-
ных условий для представляемого к
награждению было, наряду с произ-
водственными успехами, техническое
творчество. Награжденные находились
на особом учете главка как основные
кадры на выдвижение, то есть перспек-
тивное повышение в должности. Им да-
вали жилье вне очереди или помогали
строить индивидуальные дома, вплоть
до предоставления не только материа-
лов, но и «квалифицированной рабочей
силы». Был еще ряд льгот, но предусма-
тривалось и лишение знака за проступ-
ки, несовместимые с высоким званием.
Постановление вышло в конце
1947 года, чуть раньше образовался и
сам трест № 22, поэтому в первые год-
полтора представлений к новой награ-
де с его стороны не было. А к пятидеся-
тым годам наверху решили, что доста-
точно и единого отраслевого знака «От-
личник социалистического соревнова-
ния нефтяной промышленности». И де-
сятки работников треста в пятидесятых
годах были удостоены именно этой на-
грады. Но, оказывается, два человека
успели получить и знак Главнефтегаз-
строя. Расскажем о них подробнее.
... 11 декабря 1949 года в горком пар-
тии за подписью управляющего тре-
Отличник социалистического соревнования РСФСР бригадир
штукатуров-маляров комбината подсобных предприятий тре-
ста № 22 с 1947 по 1960 г. Надежда Павловна Яковлева
Н. П. Яковлева с дочкой Леной. Барачный поселок завода
им. Петрова. 1948 г.
Сталинградская книга
стом Ко 22 И. Е. Сусмана была направлена справка, имевшая вполне газетный
заголовок «Лучшие из лучших». Это была характеристика на двух известных ра-
бочих треста- Дмитрия Михайловича Виноградова и Степана Егоровича Курц0.
сова Чуть ранее подобную бумагу отправил, но уже в обком ВКП(б), председа.
тель трестовского постройкома С. А. Ситников. Видимо, готовились награжде-
ния в связи с окончанием трудовой вахты в честь 70-летнего юбилея И. В. Ста-
лина. К тому времени каменщик Виноградов и штукатур Курносов уже име-
ли в масш-табах треста и города многие награды: их портреты представлялись
на районной и городской досках почета, они не раз награждались похвальны-
ми грамотами министерства, им присваивали звания лучших по профессии сре-
ди сталинградских строителей, а Виноградову был даже вручен ценный пода-
рок от горисполкома — набор мебели. В тресте стали поговаривать о будущих
орденоносцах...
Конечно, эти ребята были достойны любых орденов, но дело кончилось оче-
редным занесением Дмитрия на Доску почета Сталинграда, а Степана — в Кни-
гу почета строителей города. Да еще их имена появились под поздравительным
письмом товарищу Сталину, которое было послано от имени строителей, воз-
рождавших город, носивший имя вождя. А по линии отрасли промышленности
двум сталинградцам в том году было присвоено звание «Отличник социалисти-
ческого соревнования Главнефтегазстроя».
...Они оба были ровесниками, в том 1949 году им исполнилось по 39 лет.
Оба прошли Великую Отечественную, в трест пришли сразу после его органи-
зации. И тот, и другой были беспартийными, зато рабочий разряд имели выс-
ший — 7-й!
...Дмитрий Виноградов годовые нормы перевыполнял обычно в два раза.
Вот весомые цифры из его послужного списка за 1948—1949 годы:
...Кирпичная кладка— 1118 кубометров.
...Заполнение фахверка — 39 кубометров.
...Шлакоблочная кладка — 782 кубометра.
...Кладка столбов, водопроводных колодцев — 236 кубометров.
А вот сколько сумел сделать за этот же период его товарищ и соперник С. Е.
Курносов:
...Штукатурка стен — 1637 кв. м.
...Штукатурка потолков — 203 кв. м.
...Штукатурка «под шубу» — 120 кв. м.
...Тяга карнизов разных профилей — 1084 пог. м.
...Разделка углов, тяги — 823 шт.
...Откосы, наличники, отливы — 972 пог. м.
...Нарезка рустов — 1749 пог. м.
...21 декабря 1949 года, в день 70-летия вождя страны, на главной Доске поче-
та города и в Книге почета строителей Сталинграда, установленной в гориспол-
коме, появились новые портреты и имена. И среди них — два друга, два ровес-
ника, два фронтовика, два отличника соревнования Главнефтегазстроя страны.
Выше мы говорили о том, что в связи с реорганизацией треста-площадки в
общестроительный трест № 22 в его составе появилось Стройуправление № 1,
в задачи которого входило продолжение строительства завода им. Петрова, его
поселка, а также выполнение заказов сталинградских предприятий и организа-
ции нефтяной и газовой промышленности: Нефтегазразведки, Сталинградской
конторы Геофизики, управления Нефтесбыта, Главнефтегаза и др.
Пепел и цемент.
На севере области требовал скорейшего развития Жирновский нефтепромы-
сел с перспективой прокладки нефтепровода до Сталинграда, нужно было стро-
ить жилой городок для нефтяников и самих строителей, перевалочную базу на
станции Медведица, многие другие объекты. В связи с этим 9 августа 1951 года
вышел приказ об образовании Жирновского строительно-монтажного управле-
ния № 4.
Разработки, обустройство газовых месторождений в районе Арчеды потре-
бовали создания в том же августе 1951 года Сталинградского СМУ № 5, которое
было ориентировано на начинающееся строительство первого областного даль-
него газопровода Арчеда — Сталинград.
Одним словом, трест уже в середине 1951 года имел вполне солидную струк-
туру подразделений, на которые были возложены стройки государственной важ-
ности. К тому же именно на этот период пришлась основная тяжесть рекон-
струкции собственной промышленной базы, которую надо было, по существу,
строить на новом месте. Ведь некоторые объекты КПП находились буквально в
тридцати метрах от главного входа во Дворец культуры завода имени Петрова.
Более того, они занимали всю нынешнюю зеленую зону — от Дворца культуры
до начала Калининградской улицы, где уже планировалось строить многоэтаж-
ные жилые дома, в том числе и знаменитый в этом районе 98-квартирный дом.
В общем, задачи были обширными и ответственными. И коллектив треста
был нацелен на их выполнение: шла помощь Жирновскому СМУ, помогали ар-
чединцам — людьми, техникой, стройматериалами. Это была достойно зарож-
давшаяся традиция: на большие дела поднимать все силы, использовать все ре-
сурсы. Тому же СУ-1 предлагалось выполнить часть работ на магистальном га-
зопроводе Арчеда — Сталинград, особенно по возведению жилья. Одно строй-
управление, а сколько объектов, сколько дел...
Все флаги были в гости к нам.
Сталинградский дневник
Джона Стейнбека.
Дайсон Картер
на киноплощадке «Волга»
Клементина Черчилль, посетив Сталинград весной 1945 года с гуманитар-
ной миссией, открыла, можно сказать, путь в волжский город-герой для запад-
ных и незападных глав государств, политиков, парламентариев, бизнесменов,
известных писателей, журналистов, актеров, общественных деятелей. Начиная
с первых послевоенных лет их побывало у нас великое множество, и об этом
можно написать отдельную немалую книгу. После Великой Победы роль Ста-
линградской битвы, ее ополченцев, солдат, офицеров, генералов и маршалов, в
уничтожении коричневой чумы фашизма стала особенно явственной и безого-
ворочно признаваемой.
Одновременно весь мир следил и за возрождением непокоренного русско-
го города, потому практически каждая зарубежная делегация, направлявшаяся в 217
Сталинградская книга
Очередная зарубежная делегация идет знакомиться
со сталинградским планетарием. Крайний справа —
секретарь облисполкома Е. С. Мавродиев. 1956 г.
СССР в сороковые—пятидесятые годы (мы здесь говорим только об этом пери-
оде), считала своим долгом, отдав должное памяти погибших в Сталинграде со-
ветских воинов, одновременно воочию убедиться в том, что город действитель-
но восстает из пепла, подобно Фениксу. Как и намечал Сталин, беседуя на Теге-
ранской конференции с Рузвельтом и Черчиллем. Одним словом (говоря, с ма-
лой поправкой, пушкинской строкой), «Все флаги были в гости к нам». Даже на-
чавшаяся в 1946-м, после Фултонской речи Черчилля, холодная война не силь-
но замедлила благородное паломничество к разрушенным и вновь возводимым
стенам Сталинграда представителей капиталистического мира, в том числе из
США, Франции и самой Великобритании.
Да и как было не приехать при случае в Сталинград, допустим, французам,
если к началу пятидесятых в их стране тридцать городов, включая Париж, име-
ли площади и улицы, названные в честь советского города-воина. А еще — в
Англии, Норвегии, Италии... А позже и в городах-побратимах по всему свету.
Знаменитый в те времена аргентинский писатель Алфредо Варела, вернувшись
с берегов Волги на родину, писал для своих соотечественников: «За короткий
срок город возродился... Я был поражен гигантскими масштабами работ строи-
телей». Тогда же восхищение подвигом восстановления Сталинграда выразил и
неплохой «знаток дела» министр строительства Франции господин Сидро, о ко-
тором мы кратко упоминали в начале этой книги. «Сталинград, который дал
миру во время войны пример необычайной храбрости, демонстрирует теперь
замечательное проявление инженерного гения в области строительства», — на-
писал он в музейной книге отзывов. Ему вторили земляки, члены делегации ин-
женеров страны, побывавшие в Сталинграде в октябре 1955 года: «Выражаем
свое восхищение созидательной мирной работой, проводимой населением во
218 имя восстановления города, дважды покрывшего себя славой».
Пепел и цемент.
Премьер-министр Индии Джавахарвал Неру с дочерью Индирой Ганди
в Сталинграде. 1955 г.
Шахиншах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви и шахиня Сорейя во время пребывания
в Сталинграде. 1956 г.
Великий американский певец Поль Робсон (слева). Сталинград, конец 1940-х гг.
А вот редкая для сегодняшнего дня информация. В конце пятидесятых в Ста-
линграде побывал А. Гарриман, который в 1943—1946 годах был послом США
в СССР, приезжал в 1943 году в только что освобожденный Сталинград, уча-
ствовал в ноябре—декабре того года в Тегеранской конференции трех союзных
держав. Правда, во время его второго визита в Сталинград наша печать велича-
ла Гарримана уже явно идеологизированно: как «миллионера»*. Хотя он и в то
время, и до конца шестидесятых оставался на разных дипломатических и адми-
нистративных постах, а ранее занимал должность министра торговли США. Ну,
что ж, тем ценнее были его совершенно «деполитизированные» слова, которые
он записал в книге отзывов Музея обороны:
«Радостно возвратиться в Сталинград спустя 16 лет и увидеть великолепные до-
стижения в реконструкции и росте этого великого города и, более того, увидеть жизнь
600 тысяч мужчин, женщин и детей, которые сейчас живут счастливой плодотворной
жизнью. Пример героизма и решимость строителей Сталинграда служат вдохновени-
ем для народов Соединенных Штатов. Пусть самоотверженность строителей Ста-
линграда ведет к всеобщему миру и дружбе. 28 мая 1959 г.»
* Поднятый из руин. Сборник документов и материалов. Волгоград, 1962. С. 350.
219
Сталинградская книга
Выдающийся американский писатель,
лауреат Нобелевской премии Джон Стейнбек
В Сталинграде конца пятидесятых
Авереллу Гарриману, конечно, было
чем восхищаться и чему удивляться,
ведь он когда-то воочию видел ещё нео-
стывший ужас руин города, причем од-
ним из немногих американцев. А тут
весенний день, и на фоне спадающе-
го сине-золотого волжского разлива на
глазах поднимаются ввысь белокирпич-
ные дома Аллеи Героев! Конечно, вос-
хитишься...
А теперь о другом американце, и что
его восхитило в разрушенном Сталин-
граде еще за двенадцать лет до поздне-
го приезда сюда А. Гарримана.
В 1947 году в СССР приехал из-
вестный американский писатель, буду-
щий нобелевский лауреат Джон Стейн-
бек. К тому времени он был автором из-
данного в 1939 году известного рома-
на «Гроздья гнева» — эпопеи о жизни
обездоленных американских фермеров
в период Великой депрессии, и толь-
ко что опубликованной в Америке по-
вести «Жемчужина» — притче о про-
клятии богатства. После Москвы и Ки-
ева он направился в Сталинград. Надо
сказать, что Стейнбек прибыл не с част-
ным визитом, а по командировке газе-
ты «Нью-Йорк геральд-зрибюн», ВМг
сте с известным фотокорреспондент
и признанным фотомастером Робещ М
Каппой, который работал с ХемингуэеМ
еще на войне в Испании. М
Напомню еще раз, что уже год, с фул.
тонской подачи Черчилля и при полной
поддержке президента США Трумена
разрастается холодная война, то есть в
первую голову война против СССР. Но
тогдашнее американское общество, ви-
димо, не слишком доверяло посылам
политиков. Оттого известная своей не-
зависимостью газета откомандировала
корреспондентов в сталинский СССР
чтобы узнать о реальной жизни совет-
ских людей, так ли уж они хотят под
красным флагом захватить весь осталь-
ной мир после того, как восстановят
страну. Именно о реальной. Иначе не
предложили бы поехать именно Стейн-
беку, честному и совестливому писате-
лю, а послали бы умелого журналиста,
ориентировав его на нужное политиче-
ское «зрение».
Но бог с ними, с «заказанными»
взглядами, лучше о том, что увидел
Джон Стейнбек в Сталинграде, о чем
поведал в своих заметках, опубликован-
ных в 1948 году под названием «Рус-
ский дневник». Впервые русский чита-
тель смог узнать об этом только в 1990
году. Итак, несколько отрывков.
«Мы прилетели на маленький, про-
дуваемый ветром аэродром, нас никто
не встретил, и господину Хмарскому
пришлось звонить в Сталинград, что-
бы прислали машину. Тем временем
мы вышли из аэропорта и увидели жен-
щин, которые стали предлагать нам ар-
бузы и дыни очень хорошего качества.
И в течение полутора часов на наши ру-
башки капал арбузный сок, пока не по-
дошла машина...
Дорога в Сталинград была самой
трудной из всех, что мы видели. От аэ-
ропорта до города было довольно да-
леко, и если бы мы поехали по цели-
не, нас бы не так трясло. ...Вся земля на
мили вокруг Сталинграда была завале-
Пепел и цемент.
на тем. что осталось от военных действий: сожженные танки, заржавленные ча-
сти рельсовых путей, боевых машин пехоты, сломанных орудий. Но окраинам
города строились сотни маленьких домов, по как только мы въехали в сам город,
то не увидели почти ничего, кроме разрушении.
На центральной площади коряво высилось то, что раньше было большим
универмагом, -- последний опорный пункт немцев после окружения. Фон Пау-
люса захватили именно на этом месте, здесь же и завершилась би тва.
На другой стороне улицы находилась отремонтированная гостиница «Инту-
рист». в которой мы остановились. Из наших комнат были видны груды облом-
ков, битого кирпича, бетона; среди руин росли какие-то странные темные сор-
няки. которые обычно появляются в разрушенных местах. За то время, что мы
были в Сталинграде, мы все больше и больше поражались, какое огромное про-
странство занимают эти руины, и самое удиви тельное, ч то эти руины были оби-
таемы. Под обломками находились подвалы и гцели, в которых жило множество
людей. Мы могли увидеть из окон нашей комнаты, как из-за большой груды об-
ломков появлялась девушка, поправляя прическу. Опрятно и чисто одетая, она
пробиралась сквозь сорняки, направляясь на работу.
Мы не могли себе представить, как им это удавалось. Как они, живя под зем-
лёй, умели сохранять чистоту, гордость и женственность. Женщины выходили
из своих укрытий и шли на рынок. На голове — белая косынка, в руке мягкая
плетеная корзина для продуктов.
...Как-то мы пошли через площадь в маленький парк, и здесь у огромного
каменного обелиска росло множество красных цветов, а под цветами были по-
хоронены те, кто защищал Сталинград. В парке было совсем мало народа, одна
женщина сидела на скамейке, и мальчик лет пяти-шести стоял у ограды обели-
ска и смотрел на цветы. Он стоял так долго, что мы попросили Хмарского, что-
бы он поговорил с мальчиком.
Хмарский обратился к нему по-русски:
— Что ты здесь делаешь?
И мальчишка безо всякой сентиментальности и совершенно спокойно сказал:
— Я пришел к папе. Я хожу к нему каждый вечер.
И скоро женщина с мальчиком пошли обратно в разрушенный город.
...Мы хотели увидеть и сфотографировать знаменитый тракторный завод. Он
расположен на окраине города, и мы еще издали увидели заводские трубы. Зем-
ля вокруг завода искорежена и истерзана, а половина его зданий лежала в руи-
нах. Мы подъехали к воротам, оттуда вышли два охранника, посмотрели на фо-
тооборудование Каппы, вернулись, стали звонить куда-то по телефону. Решение
было бесповоротным, нам запретили снимать.
За воротами завод был примечательным местом: пока одна группа рабо-
чих трудилась на сборочной линии, в кузнечном цеху и на прессах, другие в
это время восстанавливали цеха, часть из которых стояла даже без крыш. Мы
видели печи, где в переплавку шли остатки немецких танков и орудий. Мы на-
блюдали за отливкой, штамповкой, шлифовкой и отделкой деталей. И вот, на-
конец, с линии съезжали новые тракторы — покрашенные и отполированные,
они собирались на стоянке в ожидании платформ, которые увезут их на поля.
А среди полуразрушенных зданий одновременно работали строители, слесари,
каменщики и стекольщики. Времени ждать, пока завод восстановится полно-
стью, не было.
Мы не поняли после осмотра, почему нам запретили снимать, ведь практи-
чески все оборудование этого завода было сделано в Америке, а сборочная ли-
221
Сталинградская книга
222
ния, метод сборки были в свое время разработаны американскими инженерами
и техниками. И если рассуждать разумно, то информацию о заводе можно было
получить у американских специалистов. На самом деле нам не очень нужны
были фотографии самого завода, мы хотели снять работающих мужчин и жен-
щин. Большую часть работ здесь выполняли женщины.
Нас пригласили к архитектору, который возглавлял работы по строитель-
ству нового Сталинграда. Во время беседы с ним вошел служащий и сказал, что
нам решили показать подарки, которые прислали в Сталинград со всего мира.
В комнату явилась целая группа мужчин с коробками, чемоданами, портфелями.
Здесь был красный бархатный щит, украшенный филигранным золотым круже-
вом, _от короля Эфиопии, свиток с высокопарными словами президента Ру3.
вельта, меч, присланный английским королем, металлическая тарелка от Шарля
де Голля... Но в эти минуты нам вспоминались только закрытые масками лица
мужчин, стоящих у печей на тракторном, девушка, выходящая из своей норы и
поправляющая волосы, да маленький мальчик, который каждый вечер приходит
навестить своего отца на братскую могилу...»
«...Наутро мы выехали очень рано, потому что нам надо было кое-что сфото-
графировать на окраинах Сталинграда, снять людей, которые из досок и глины
строят себе маленькие жилища, а также посмотреть и сфотографировать новые
школы и детские сады. Мы остановились около крошечного домика, который
строил себе заводской бухгалтер. Он сам поднимал наверх бревна, сам замеши-
вал раствор, а неподалеку играли двое его детей. Это был покладистый чело-
век. Пока мы его снимали, он продолжал строить дом. А потом принес нам свой
альбом с фотографиями, чтобы показать, что он не всегда так жил, что когда-то
в Сталинграде у него была квартира. Его альбом был такой же, как и все альбо-
мы в мире. Он был сфотографирован совсем ребенком, юношей, в военной фор-
ме и после демобилизации. Были фотографии его свадьбы, его жены в длинном
белом свадебном платье, как они потом отдыхали и плавали в Черном море, и
снимки детей по мере того, как они росли. В альбом попали и почтовые открыт-
ки, которые ему присылали. Это была целая история его жизни и всего хороше-
го, что с ним происходило. Все остальное он потерял во время войны.
Мы спросили:
— А как же случилось, что сохранился альбом?
Он закрыл обложку, погладил ладонью летопись своей жизни и ответил:
— Мы его очень берегли. Это самая ценная вещь».
Большому писателю хватило в руинах Сталинграда нескольких обыденных
встреч, эпизодов, деталей, чтобы понять, что несмотря ни на что город обяза-
тельно восстановится, что люди смотрят вокруг с надеждой и трудятся с уве-
ренностью. Что мальчик будет достоин отца, положившего жизнь ради буду-
щего.
И всё-таки американцам разрешили сфотографировать не только город,
скромные детсады и только-только восстановленный Дворец культуры в Трак-
торозаводском районе, но и во многом возрожденные «Красный Октябрь» и
тракторный завод. Правда, не Стейнбеку с грустным Каппой, а другим амери-
канским корреспондентам. Просматривая ныне ту редкую «фотосессию», не-
вольно вспоминаешь сталинградские страницы «Русского дневника» Стейнбе-
ка. Эти фотографии может увидеть и читатель данной книги.
...В середине 1970-х в гостях у волгоградских писателей побывал их колле-
га из Канады — писатель, ученый и общественный деятель Дайсон Картер. Он,
Пепел и цемент.
Киноплощадка «Волга» на улице Краснопитерской.
Рисунок П. Ф. Гречкина.
1948 г.
активный в то время борец за мир, много раз бывал в СССР, а Сталинград впер-
вые посетил еще в мае 1950 года. И, естественно, написал о той первой встрече
с возрождаемым городом собственные записки. Процитирую немного их перед
тем, как поставить точку в этой «международной» главе.
«В Сталинграде сегодня строят не для того, чтобы забыть войну. Здесь вой-
на никогда не может быть забыта. Строят для того, чтобы добиться мира. Тыся-
чи мужчин и женщин неутомимо возводят прекрасный город вдоль Волги спу-
стя семь лет после того, как фон Паулюс выполз из подвала, волоча за собой пла-
ны покорения мира, разорванные в клочья «катюшами».
...Мы сидели под сталинградскими звездами и смотрели кинокартину.
В этом открытом деревянном летнем кинотеатре, носящем имя Волги, земля
была посыпана слоем желтого волжского песка. Мой русский спутник увидел,
что я не могу оторвать глаз от этого песка. Он прочитал мои мысли.
— На каждый дюйм этой земли пролилась кровь ее защитников, — ска-
зал он.
В Сталинграде есть улицы, на которых на протяжении километров не оста-
лось деревьев. Но люди прикрепляют над домами скворечники для птиц. По-
немногу птицы возвращаются обратно. Сталинград будет городом певчих птиц,
когда снова вырастут деревья.
Вот в чем смысл Сталинграда. Миру — мир. Не набожная сентименталь-
ность пацифистов, а мир, которого требуют и который сохраняют непоколеби-
мые в своей решимости народы».
223
Сталинградская книга
«Холодная война»
теплела в Сталинграде
В апреле 1947 года в Сталинград прибыла деле-
гация из США, в составе которой находились кор-
респонденты известного журнала «Лайф». Впо-
следствии в этом популярном на всём Западе изда-
нии была опубликована довольно обширная подбор-
ка фотографий возрождающегося из руин русско-
го города-героя.
Гости из-за океана побывали в центре Ста-
линграда, в районе знаменитого универмага и пло-
щади Павших Борцов, у обелиска павшим геро-
ям Гражданской и Великой Отечественной войн.
Они увидели бедно-простецки одетых, но не слом-
ленных невзгодами, верящих в свое будущее жи-
телей... Невольно улыбнулись любопытным и ве-
селым детям, устраивающим свои игры рядом с
пепелищами... Заметили не только ютящихся в
землянках и каменных норах людей, но и военно-
пленных немцев, занятых на строительных рабо-
тах... Приехали на знаменитые заводы «Красный
Октябрь» и тракторный, где не покладая рук тру-
дились рабочие... Среди них были и подростки, с
достоинством глядящие в иностранные объекти-
вы, и сосредоточенно-усталые женщины, кото-
рые вроде бы и не замечали внезапно нагрянувших
журналистов-капиталистов... А после заводских
цехов посетили детские сады и уже не первый год
работающий Дворец культуры...
Глядя сегодня, через шестьдесят пять лет, на
этот честный, совершенно не «идеологизирован-
ный» фоторепортаж, ощущаешь очень важное:
удивительную уверенность сталинградцев в гря-
дущем дне, спокойное чувство хозяев родного го-
рода... А то, что он еще не залечил тяжкие раны,
что приходится вкалывать от темна до темна,
так это дело временное, дайте срок — поднимут-
ся новые дома, восстанет из разрухи страна, упо-
рядочится и рабочий день... Главное—мир в горо-
де и в душе.
И еще одно очень важное: на возрождающийся
Сталинград и его людей тогда глазами фотокорре-
спондентов внимательно посмотрели сотни тысяч
американцев и жителей других капстран. Уверен,
«холодная война», которую им тогда вовсю внуша-
ли их правители, в тот момент невольно таяла в их
умах и сердцах...
I
СТАЛИНГРАД. Апрель 1947
I
Вдоль поместной «Тверской».
«Четвертинка» на Аллее Героев
Пройду по Краснопитерской...
Дом нефтяников
Начать этот «экскурсионный» рассказ о некоторых первых построенных по-
сле войны сталинградских улицах и домах, этакое хождение по ностальгии, я
решил с нынешней Предмостной площади. Вернее, увы, уже бывшей: особо не
спросив жителей Волгограда, в год 70-летия Сталинградской битвы её опера-
тивно «выкопали» ради возведения чего-то кому-то очень необходимого... Но
будем считать, что мы мысленно стоим на Предмостной, построенной, кстати,
ещё в конце семидесятых в начале улицы Советской. Но стоим мы вроде и не
на площади, а... чуть ли не на крыше замытого волжским песком здания быв-
шей царицынской мельницы промышленника Туркина. Строение, понятно, тол-
стостенным было и вообще из разряда «невзрывающихся». Потому и стало поз-
же фундаментом и противооползневой опорой для небольшой новой городской
площади, в двух шагах от которой берет начало одна из самых древних в горо-
де, бывшая Астраханская улица.
Начиная поход наш, вспомню и то, что именно с первого дома этой улицы
началась осенью 1953 года газификация Сталинграда, ставшая просто гранди-
озной вехой в истории его послевоенного восстановления и дальнейшего разви-
тия (подробно об этом я расскажу в отдельной главе). Дотянули до города с Ар-
чединского месторождения газовую «нитку» тоже работники треста № 22. И со-
ответствующая памятная доска выглядела бы на доме (ныне у него № 4) впол-
не уместной. Тем более что первому областному магистральному газопроводу
Арчеда — Сталинград в новом веке памятный знак на той же Советской уста-
новили, напротив Центрального рынка. Оригинальный памятник. Издали гля-
нешь — будто могучий дуб немного наискось спилили. На самом деле это вовсе
не «пень», а срез трубы. Правда, труба дюже толстая, современная. А в том октя-
бре пятьдесят третьего газ к Сталинграду пошел из Арчеды через ковыльные
степи, пески и буераки по 130-километровой трубе диаметром всего в 350 мил-
лиметров. Высокий факел на этом месте, у рынка, зажгли тогда. Я в ту пору был
первоклассником и хорошо помню тот факел с высоким жёлто-голубым пламе-
нем... О том, как строилась самая первая газоносная трасса в возрождающийся
Сталинград, мы, повторяю, ещё поговорим.
Нынешнюю Советскую улицу выше я назвал бывшей Астраханской не со-
всем точно. Ибо эта современная магистраль состоит из целых трех царицын-
ских улиц. Примерно до рынка тянулась действительно Астраханская, а дальше
шла уже Костромская, переходившая в Пензенскую. При Советской власти, по-
нятно, другие названия были, ту же Костромскую назвали Ново советской. А по-
сле войны основательно разгребли развалины и запроектировали здесь единую
улицу с совершенно новыми зданиями. От «царского» наследия остались при
ней лишь здание нынешней мэрии, старый мясной корпус рынка да особнячок
на пересечении с Комсомольской, где жили когда-то заводчики братья Серебря-
ковы. Мельница-памятник Гергардта, конечно, еще есть, но она «автономна» и
ни к какой улице вроде не принадлежит. 239
Сталинградская книга
240
На верхних фото с. 240—241: новые дома на улице Советской. 1954 г.
Если принято говорить, что первой в центре Сталинграда после битвы от-
строили улицу Мира, то Советскую, будем считать, возвели второй. Самые пер-
вые капитальные пятиэтажные дома строились на Советской по проекту Влади-
мира Петровича Статуна. А вот после пересечения с Комсомольской начиналась
вотчина выдающихся наших зодчих Федора Максимовича Лысова, позже полу-
чившего звание почетного гражданина города, и Семена Кирилловича Кобеле-
ва. Оба они, конечно, заслуженные архитекторы России. Кобелев в свое время
возглавлял весь институт «Сталинградпроект», больше двадцати лет руководил
нашей местной организацией Союза архитекторов СССР. А имя Лысова выби-
то на памятной доске, установленной в подножии монумента Родины-матери на
Мамаевом кургане, как одного из соавторов Е. В. Вучетича.
На творческом счету Лысова и Кобелева десятки знаковых строений, но
если бы коллег спросили нынче, какие свои работы в послевоенном Сталин-
граде они считают главными, то оба наверняка бы ответили, что это — их
«Тверская». Впрочем, Федора Максимовича уже не спросить... Остается же-
лать дальнейшего здравствия Семену Кирилловичу, отметившему в 2013 году
уже своё 93-летие.
Всем известна своими капитальными довоенными и послевоенными стро-
ениями улица Тверская в Москве, много лет носившая имя писателя Горько-
го. Вот и наша Советская в начале пятидесятых скромно, но походила на нее.
Основательно-надежные по конструкции и великолепно выглядевшие внешне
дома под номерами с четвертого по двенадцатый и от двадцать первого до двад-
цать восьмого. Вот уж поистине «сталинки», настоящее лицо нового Сталингра-
да. Ныне, через полвека, понятно, состарившееся... Но до сих пор, как и пола-
Пеп«А и иамакт.
гается строениям русской неоклассики,
благородное и щедрое в архитектурном
смысле лицо.
Если бы еще и мэрия наша в полной
мере способствовала ремонту-реставра-
ции этих зданий, что ей по всем зако-
нам, в том числе моральным, положе-
но делать. Делает, конечно, понемно-
гу, но... Глянешь на иной дом: трещины,
падающая с фронтонов, вазонов, карни-
зов и аварийных балконов лепнина, тор-
чащие ржавые пруты арматуры... Зачем
на этот грустный пейзаж глядеть? Тем
паче что дома те (как и имиджево пере-
пудренное здание мэрии) стоят на ули-
це, носящей имя Советской... «Ужас»
какой-то: то Советская, то Краснозна-
менская, то вообще Коммунистиче-
ская... Тяжкое идеологическое наследие
прошлых лет...
...Жаль, что работникам СУ-1 не вы-
пала когда-то доля возводить именно
эти жилые дома, но кое-что значитель-
Сталинградская книга
242
ное и им тогда перепало, даровано было строительной судьбой. И на этой ули-
це тоже.
Одним из заметных строении, как я вкратце писал выше, на Советской явля-
ется здание, где ныне находится офис НИПИморнефти. Расположено оно как раз
напротив городской администрации и думы. Но мэрия и городской парламент из-
давна занимают дом, построенный еще царицынскими умельцами и восстанов-
ленный после воины. А умельцы СУ-1 возвели по проекту Бориса Стрельченко
на Советской к 1956 году уже советский дом-красавец в четыре высоких этажа,
с небывало широкими оконными рядами и восемью фасадными полуколоннами.
Да и с тыла на этот дом любо глянуть, там радует взгляд оригинальный объем-
ный полукруглый выступ, придающий зданию старомодную особинку.
Со временем старомодность эта стала очень выгодно смотреться на фоне
позднейших «коробкообразных» строений — уже без колонн, выступов, лепных
украшений, оригинальных карнизов, торцовых и угловых террас, борьбу с кото-
рыми еще 4 ноября 1955 года объявили ЦК партии и Совмин СССР в своем по-
становлении «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве»...
Но работники СУ-1 вместе с другими строительными организациями тогда еще
успели, слава богу, возвести ряд начатых объектов в стиле тех самых «архитек-
турных излишеств». Время как бы возвращает нам истинное зрение... И возве-
денные до вышеупомянутого партийно-правительственного постановления жи-
лые и административные здания на той же Советской улице, да и во всем горо-
де, внешне выгодно отличаются, например, от многих домов на нынешней ули-
це Чуйкова, в строительстве которой СУ-1 тоже поучаствовало.
Но мы еще не свернули на улицу Чуйкова. И, спеша к красивому зданию
НИПИморнефти, невольно прошли мимо еще одного дома, который как раз
одним из первых строился уже без многих «излишеств», но выглядит сегодня
вполне привлекательно. Или уж это мне ностальгически кажется так... Среди
горожан он в прежние годы был известен тем, что здесь долгое время находи-
лось одно из самых «вкусных» тогдашних предприятий общепита — Столовая-
школа. А ныне — просторно, с захватом детсадика — расположилось отделе-
ние столичного Альфа-банка... Есть свидетельства и архивные сведения о том,
что во второй половине пятидесятых СУ-1 участвовало в строительстве и это-
го жилого дома.
В здании нынешней НИПИморнефти в тех пятидесятых начинал свою де-
ятельность научно-исследовательский и проектный институт нефтяной про-
мышленности. Или, как тогда он проходил по строительной техдокуменации, —
производственно-лабораторный корпус (ПЛК) треста «Сталинграднефть». По-
сле лукойловского «евроремонта» выглядит это здание сегодня прекрасно. Но не
будем забывать народную мудрость: «Были бы кости, а мясо нарастет...» А «ко-
сти» этого дома — надежнейшие, это строение, как говорится, дальнего следова-
ния, и доживет, бог даст, и до пятисотлетия города... Так что нынешние обитате-
ли дома — исследователи, в частности, очень перспективного с точки зрения до-
бычи нефти северного шельфа Каспия — могут трудиться спокойно: здание воз-
вели первопроходцы СУ-1 сталинградского Нефтегазстроя, свой опыт приобре-
тавшие на восстановлении Сталинграда.
...Но мы уже находимся на пересечении улицы Советской с Аллеей Геро-
ев. И на нас во всей своей красе глядят четыре 8-9-этажных дома. В возведении
одного из них, № 4, тоже участвовали начиная с 1958 года работники СУ-1. Ма-
стерами и прорабами на этой престижнейшей стройке были опытный Яков Во-
ронкин, а также молодые специалисты Виктор Ситников, Виктор Аствацатуров
Пепел и цемент.
и Инга Аустрина, которые после окон-
чания института приехали тогда по рас-
пределению трудиться в СУ-1.
Работала здесь сменным мастером и
первая трестовская красавица, «комсо-
мольская богиня» (как пел тогда Окуд-
жава) Валя Илюшина, окончившая ста-
линградский строительный техникум.
Ныне Валентина Николаевна — заслу-
женный строитель России, работав-
шая много лет заместителем директора
Памятника-ансамбля на Мамаевом кур-
гане по строительству. Излишне гово-
рить о том, что возведение жилого су-
перздания, входившего в состав главно-
го городского архитектурного ансамбля,
было делом ответственнейшим, но ру-
ководство треста доверило эту стройку
молодым прорабам, мастерам, рабочим
и не пожалело об этом.
На долю СУ-1 приходилось чуть
больше четвертой части здания, запроек-
тированного непосредственно по Аллее
Героев. Как шутили мужики-рабочие,
досталось им «распить» на всех толь-
ко одну «четвертинку». Правда, к чет-
вертинке нужно добавить и двухсекци-
онный пятиэтажный заворот на Совет-
скую, к рынку. Так что, не так уж и мало
досталось. Главное — в почётнейшем
месте города. Кроме просторных квар-
тир (всего их было более ста) в возводи-
мой коллективом СУ-1 части этого дома
были отстроены мастерские художни-
ков, но главное — театр кинохроники
«Новости дня», который после своего
открытия сразу приобрел у сталинград-
цев большую популярность. Ныне здесь
молодёжный театр.
Несколько чисто профессиональ-
но-организационных штрихов, тоже
отражающих черты давно ушедшего
времени. Тот 1958 год, ввиду «ахово-
го» плана, городской участок СУ-1 на-
чал с беспрерывной трехсменной ра-
боты под бодро-вдохновляющим деви-
зом: «Равняться на механизмы!» Други-
ми словами, «Паши, как трактор!» Пер-
вая смена занималась кладкой стен, вто-
рая — монтажом заполнений, панелей,
перегородок и перекрытий. Третья сме-
на, прозой говоря, заготавливала мате-
риалы (например, «в мрачном подземе-
лье» отливала, пока еще впрок, тяже-
Молодой мастер СУ-1 треста № 22
Валентина Клюшина, будущий
заслуженный строитель России,
заместитель директора Памятника-
ансамбля «Героям Сталинградской
битвы» на Мамаевом кургане
по строительству. 1958 г.
ленные бетонные облицовочные пли-
ты, о чём ниже) и устраивала подмости
для каменщиков. Заметьте, что на ули-
це «не май месяц» стоял... Работало на
Аллее Героев шесть комплексных бри-
гад, шумно пестревших молодняком.
В очень известной тогда плотницкой
бригаде Александра Коновалова недав-
них «фэзэушников» было более трети.
А в бригаде штукатуров, которой руко-
водил Павел Новиков, около половины.
Конечно, молодым рабочим, тем же
всегда веселым отделочницам Оле Шев-
ченко или Свете Мережкиной, было у
кого набираться ума-разума. И дисцип-
243
Сталинградская книга
Машинист башенного крана трестов «Культстрой»
и «Сталинградстрой» Антонина Пугина. 1950-е гг.
линированности, и просто молчаливой
любви к своему строительному ремес-
лу, да и гордости тоже. Такие вот вре-
мена были. Перепачканной спецовкой,
и то гордились. Помню, с композитором
Юрием Юрьевым мы в семидесятых
песню сочинили о рабочей спецовке и
даже приз на конкурсе получили. Вот
лишь первая строфа той песни. Некази-
сто, но, честное слово, и не халтурно...
Промаслена немножко,
и изменился цвет,
но чище той одёжки
на белом свете нет.
...Да и как было не изумляться де-
вушкам, глядя на бесстрашную Елиза-
вету Григорьевну Калинину, одну из
немногих тогда в тресте женщин-ма-
шинистов башенного крана? Как буд-
то она с киноэкрана являлась к ним,
из фильма «Высота». Кроме архивов,
нынче мало где можно прочесть имена
тех, кто вкалывал на возведении этого и
многих других знаменитейших зданий
послевоенного Сталинграда. Вспомню
хотя бы Антонину Георгиевну Пугину,
тоже хозяйку башкрана, возвышавше-
гося около строящегося семиэтажного
красавца-дома на углу проспекта Лени-
на и Комсомольской. Так что дам-ка я,
хоть в строчку, очередной десяток фа-
милий. Может, повторяю, внуки-прав-
нуки тех строителей наткнутся на них
случайно и, надеюсь, погордятся ба-
бушками и дедушками. Вот, читайте.
Прорабы М. М. Токкер и Я. В. Во-
ронкин, каменщики П. П. Мельников,
Н. Ф. Шляхтеров, А. П. Попов, М. В.
Булатовская, С. П. Тарасов, М. И. Сал-
товская, В. М. Редкокашина, плотники
В. А. Бирюков и П. К. Сладков, штука-
туры В. И. Карлова и М. П. Иванова,
маляры Т. М. Ковтюх, А. И. Ревякина,
Е. И. Михайлова...
Начальников подзабытых тоже не
грех помянуть добрым словом. СУ-1
руководили в пятидесятых годах Семен
Лазаревич Брацлавский, Иван Ивано-
вич Камышников и Владимир Констан-
тинович Гринякин, а всем 22-м трестом
управляли поочерёдно Исаак Ефимо-
вич Сусман, Иван Петрович Кротенке,
Виктор Константинович Петров и Ан-
дрей Павлович Выростков. Десять лет
его главным инженером был легендар-
ный Ефим Яковлевич Великий (точ-
ную дал Бог фамилию!), возглавивший
в пятьдесят седьмом всю техническую
составляющую тогдашнего управления
строительства Сталинградского совнар-
хоза, то есть, если по-современному го-
ворить, областного министерства стро-
ительства.
Ну а главным строителем Сталин-
града тех лет, если бы должность та-
кая существовала (есть же главные ар-
хитекторы и даже главные художни-
ки города), по справедливости надо бы
назвать Анания Андреевича Андреева.
Хотя, если бы его должность и впрямь
так решили однажды назвать, то он, сын
крестьянина-чуваша и воспитанник
рабфака тридцатых годов, наверняка бы
сказал, что подобное звание больше ря-
довому каменщику подходит... Андреев,
еще в сорок третьем попав с военных
Пепел и цемент.
ИЗ ОПЫТА РАБОТЫ
СТРОИТЕЛЕЙ
СТАЛИНГРАДА
<>I.IV НКЦ HIIIIOII I.1K1I НЮ
< ГАЛИНГРАД IM1
Один из лучших плотников стройпредприятий Советского района Василий Бирюков.
Один из лучших строителей-кровельщиков Сталинграда 1940 — 1950-х гг.
Иван Панкратов.
Е. Я. Великий — в 1940 — 1970-х гг. главный инженер треста № 22, начальник
управления строительства Сталинградского совнархоза, один из руководителей
Главнижневолжскстроя, заслуженный строитель РСФСР.
Вышедшая в 1952 г. книга «Из опыта работы строителей Сталинграда», одним из
авторов которой был Е. Я. Великий
245
Сталинградская книга
«Четвертинка» на Аллее Героев
Главный инженер, управляющий трестом
«Культстрой» в 1947—1951 гг., председатель
горисполкома (мэр) Сталинграда с 1955
по 1962 г. Александр Васильевич Дынкин
строек Хабаровского края в самый эпи-
центр сталинградской разрухи, возгла-
вил стройучасток, поднимал «Баррика-
ды» и тракторный. А в пятидесятых уже
руководил трестами «Сталинградсан-
техстрой», «Сталинградкультстрой», а
затем и всем супер-главком — Главста-
линградстроем, позже трестом «Ста-
лин градстрой». Но и этого «мало». Уже
в шестидесятых он ведал всеобщим
строительством Нижней Волги по ли-
нии совнархоза, а потом и обкома пар-
тии, был первым начальником Главниж-
неволжскстроя. Что сказать после та-
кого перечисления? Как говорится, кто
знает, тот поймёт...
...Особую торжественность и красо-
ту придает домам на Аллее Героев об-
лицовка. Это, вне сомнения, высший
пилотаж отделочников-плиточников.
Фасады по вертикали делятся на три
части: нижняя — продолжая членение,
принятое на площади Павших Борцов
и проспекте Ленина — решена в виде
мощной рустованной стены с болыпи-
Пепсл и цемент.
Штукатуры-маляры треста № 22 на строительстве дома № 4 Аллеи Героев.
8 марта 1959 г.
ми проемами. Ее продолжают три этажа гладкой стены с равномерно располо-
женными окнами и балконами. Затем самая изюминка — выразительный и не-
прерывный верхний ряд пилястр. Пилястры представляют собой простые пло-
скости, образованные белой облицовочной плиткой по основному фону красной
кирпичной стены. И в завершение, как бы «под козырек», — солидный узорча-
тый карниз на общей высоте застройки зданий площади Павших Борцов и про-
спекта Ленина.
Мощный рустованный ряд составляют крупные бетонные облицовочные
плиты, сработанные под гранит. Для облицовки возводившейся части дома эти
плиты изготовлялись рабочими СУ-1, как я уже говорил, собственноручно. Бо-
лее того — не отходя, как говорится, от стройки. Вот строчки из протокола одно-
го из заседаний трестовского техсовета, проводившегося в том пятьдесят вось-
мом: «Во избежание срыва установленных графиков производства работ по
дому на Аллее Героев рекомендовать СУ-1 продолжать изготовление облицо-
вочных плит своими силами, прямо на объекте, использовав для этих целей под-
вальное помещение строящегося дома».
По этому поводу уже знакомый читателю прораб Яков Васильевич Ворон-
кин, беседуя со мной в новом веке, так вспоминал-шутил: «Загляну в подвал,
а там конь не валялся, мужики мрачные, одна плита получилась, другая нет...
Плиты-то готовыми из «Отделстроя» доставлять должны были, а тут затырка
на затырке, наших технологов подключили в аварийном порядке, они нам «ре-
цепты» свои... Сроки, «давай-давай»... Ну я мужикам, мол, чего загрустили,
часа через три «скидываться» на троих уже можно будет... Хоть десяток еще
сделайте, чтоб на завтра хватило. Улыбаются вроде... Я опять: вы, мол, на каж- 247
Сталинградская книга
248
дой плите инициалы свои незаметно, маленькими буквами накарябайте, пока
бетон не схватился. Откопают через тыщу лет археологи, гадать будут. А они:
может, еще чего накарябать покрупнее, чтоб пояснее тем археологам было и на-
шему нынешнему начальству заодно? Шутка-шуткой, а делали. В центр не ча-
сто, но выбираюсь иногда, шаркаю мимо дома на Аллее... На углу, как на ба-
зар сворачивать, останавливаюсь на минутку. Гляжу на плиты те, вроде гранит-
ные... Ни одна за сорок пять лет не треснула, не отвалилась... А ведь ребята и
правда иногда на некоторых плитах пару букв нацарапывали, сбоку. Увекове-
чились...»
Песня известная есть: «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную...»
Вот перед тем, как пойти дальше по Советской, и мы «свернем на Комсомоль-
скую, пройдем по Краснопитерской...»
На подходе к Привокзальной площади, с правой стороны от моста, высит-
ся на Комсомольской улице видное здание. Его тоже для нужд управленцев-
нефтяников спроектировал Борис Стрельченко, и оно, понятно, похоже на ны-
нешний офис НИПИморнефти, который мы видели на Советской улице. Но, ко-
нечно, более внушительное. Какой-то невозмутимой основательностью веет от
него... Вернее, веяло до реставраций-реконструкций, превративших мужествен-
ный облик здания в этакую, извините, излишне намакияженную немолодую
даму... Но я как бы о прежнем здании буду говорить. В первую голову — корот-
ко о том, что у меня в детстве с ним связано было. Да и в юности я первые стихи
и заметки в редакцию «Молодого ленинца» носил, с надеждой вышагивая мимо
здания «Нижневолжскнефти»...
Как раз напротив этого здания и сегодня стоит дом, куда наша семья въеха-
ла летом пятьдесят первого года, о чём я подробнее расскажу в третьей части
данной книги. Одна из двух комнат квартиры нашей выходила окном и балко-
ном на Комсомольскую. У окна, помню, стоял небольшой простецкий столик,
за которым я начиная с осени пятьдесят третьего делал школьные домашние за-
дания. Сидел, понятно, не уткнувшись постоянно в тетрадку или учебник, а по-
долгу глазея в окошко, а то и выбегая, если не холодно было, на балкон. К тому
времени здание Сталнефти поднялось кладкой уже на три этажа, оставался еще
один, крыша, капитальная внешняя отделка, не говоря о долгой и скрупулезной
внутренней. Пришло время, когда строители взялись и за оформление фасад-
ных полуколонн.
В предыдущих главах, филологически любуясь архитектурными термина-
ми, я, в частности, упомянул, что верхние части колонн, украшенные лепни-
ной, называются «капителями». Мальцом я о том не ведал, просто однажды за-
метил, глядя в окошко, что у каждой колонны вверху образовались какие-то за-
крытые досками набалдашники... Это строители закрыли опалубкой укреплен-
ные кудряшки-капители. Хоть маленьким был, но догадался я, что после снятия
досок там откроется что-то необычное и красивое. И вот однажды, уже году в
пятьдесят пятом, придя из школы и сев за уроки, я глянул в окно и...
— Мама, мама, завитушки открылись!...
Как же и через полвека помнится мне этот день, тот собственный радостный
крик... Мама Таня чуть ли не испуганно вбежала в комнату, но через минуту уже
с улыбкой качала головой, а я, как заяц, прыгал на балконе. Потом, естествен-
но, заныл, что хочу на улицу, что уроки позже доделаю. И помчался во двор, че-
рез дорогу, чтобы разглядеть завитушки получше. Благо, навалившегося на эту
часть улицы массивного бетонного моста в те времена еще не было...
Пепел и цемент.
Года через два, когда мы уже жили
на Краснопитерской, у нас часто бы-
вал троюродный брат отца Василий Ва-
сильевич Мавродиев. Нередко со всем
семейством: тетей Леной и маленьки-
ми дочками Таней и Наташей. Мы с
мамой к ним тоже ездили в Красноар-
мейск, иногда на целую неделю. Дядя
Вася работал старшим прорабом, а тетя
Лена инженером на строительстве пер-
вого нашего областного нефтепровода
Жирновск — Сталинград. Проклады-
вали этот трехсоткилометровый терни-
стый путь к нефтеперегонному заводу в
основном два стройуправления того же
двадцать второго треста — Котовское и
Жирновское. Но было немало подряд-
ных организаций, в одной из них и тру-
дились дядя Вася с тетей Леной.
Хорошо помню предпраздничное
начало ноября пятьдесят седьмого.
Правда, у нас в доме был почти траур...
Именно к седьмому ноября пускали за-
вод и завершали все дела на нефтепро-
воде. Времени у дяди Васи, конечно,
никакого не было, но он пятого ноября,
по рассказам мамы, отпросился с рабо-
ты и приехал к нам из Красноармейска.
Потому как накануне моему отцу сдела-
ли восьмичасовую операцию, жить ему
оставалось меньше десяти дней... Уже
приехали из Москвы и приазовского Ге-
ническа сестры отца, тетя Валя и тетя
Клава. Помню, как грустно сидели они
вместе с дядей Васей на кухне, вспоми-
ная крымское детство. Дядя Вася ведь
тоже родился и рос в Коктебеле...
...В очередной раз прибыв к нам
весной, дядя Вася, переговорив с ма-
мой, сказал, что ему надо по делам
быть в Сталнефти. Я напросился идти
с ним. Не в Сталнефть вроде, а в сосед-
ний, тринадцатый, дом на улице Мира,
где жила семья друга отца Ивана Яков-
левича Лашманова: жена тетя Таня, сы-
новья Валерий, Геннадий и дочка Таня.
Братья были старше меня на порядок, а
вот Танька как раз моих лет. К ней я и
заходил частенько. К тому же у Лашма-
новых в подвале всегда стояло несколь-
ко бочек разных солений, и они посто-
янно подкидывали нам с мамой не того,
так другого. Особенно мне нравились,
чисто внешне, небольшие, как мячики,
полосатые соленые арбузики. Услышав,
что я собрался идти «в тринадцатый»,
мама хотела привычно вручить мне би-
дончик, ибо знала, что тетя Таня меня
с пустыми руками не отпустит. Набьет
бидон квашеной капустой с огурцами
да еще, глядишь, сетку сушеной рыбы
даст вдобавок. Но я заартачился, мне
хотелось вместе с дядей Васей зайти,
прежде всего, в красивый дом Сталнеф-
ти. Понятно, что безо всякого бидона...
Однажды я уже хотел туда «протырить-
ся», но испугался строгого вахтера. А с
дядей Васей...
Если читатель ждет, что я начну
сейчас по детским впечатлениям рас-
писывать внутренние помещения Стал- 249
Здание, построенное в 1952—1956 гг. на улице
Комсомольской для треста «Сталинграднефть»,
впоследствии ООО «Лукойл-Нижневолжскнефть»
Сталинградская книга
250
нефти, то я вынужден его огорчить. Да,
дядя Вася провёл меня в здание. Но
очень скоро я оказался за столиком бу-
фета или столовой, где проводник мой,
купив мне бутылку «Крюшона» и пачку
печенья, приказал ждать его, пока сам
будет ходить по делам. И я сидел, нику-
да не рыпаясь. Позже мы прошлись не-
много по этажам, но я запомнил толь-
ко очень блестевший паркет да в оваль-
ной нише около центральной мрамор-
ной лестницы макет нефтяной вышки
и красивые бархатные знамена за сте-
клом. Оно и понятно: строгое и дело-
вое промышленное учреждение, а не
празднично-царственный драмтеатр...
В главный театр города в том году я
тоже однажды попал вместе с дочками
дядя Васи: темноволосой да темногла-
зой, серьезной, очень похожей на отца
Таней и курносенькой, светлоликой, в
маму, первоклашкой Наташкой. Тетя
Лена нас, конечно, и водила туда. Дядя
Вася уже куда-то в Армавир оформлял-
ся, на очередную трассу. Потом их се-
мья на долгие годы в Воронеже ока-
залась, где и нашли последний приют
дядя Вася и тетя Лена, Царствие им Не-
бесное... Сестрички мои, аж четверою-
родные, стали оседлыми воронежками,
а их дети да племянницы — уже корен-
ными. А внуки уже в студенческом воз-
расте...
Через много лет, работая над книгой
о строителях Сталинграда, я много чего
узнал о возведении здания Сталнефти и
вообще о его весьма напряженной жиз-
ни. Вот лишь немногие моменты.
...Именно в пятьдесят шестом году
сюда из поселка завода имени Петрова
переехала основная часть администра-
ции треста № 22. Основная потому что
управление СУ-1 осталось в постро-
енном им же рабочем городке. Впро-
чем, и блистательное здание Сталнефти
тоже на его строительном счету, о чем
я, собственно, и взялся рассказать, да
опять меня в детство уводит и уводит...
Управленцы-нефтегазстроевцы занима-
Бригадир штукатуров
Александра Егорова.
Начало 1950-х гг.
ли весь второй этаж «на пару» с тре-
стом «Сталинградгаз» до весны пятьде-
сят восьмого. Так что, когда я пацаном
попал туда с дядей Васей, их там уже не
было. За какие-то грехи их переселили,
как я писал выше в очерке о В. В. Ки-
селеве, в пойму Царицы, в мрачноватое
царицынское краснокирпичное здание
мельницы Туркина, с «крыши» которой
началась эта вот наша книжная экскур-
сия. Так вот у нас всё и заматывается в
один клубок...
Начальником городского участка
СУ-1 работал в те времена Г. А. Крав-
ченко, его заместителями были В. А. Бо-
гомолов и С. 3. Гришин, в разные годы
возглавляли здесь стройку старшие
прорабы Григорий Высоцкий и Федор
Мазанов. На внешней и внутренней от-
делке славилась бригада штукатуров,
которой руководила знаменитая на весь
трест Шурочка Егорова, пришедшая на
строительство завода Петрова в надеж-
де получить хлебные карточки еще пят-
Пепел и цемент.
надцатилетией девочкой. Весной 2000 года я приходил в небольшую квартир-
ку семидесятилетней Александры Ивановны, на Урюпинскую улицу поселка
завода имени Петрова^ О строительстве здания Сталнефти она мало вспомина-
ла: мол, обычная стройка была. Больше об отрочестве и юности говорила... Вот
кусочек из тех моих записей:
На строительство завода приняли меня по справке, паспорта-то не было. Но в
сорок четвертом на это не обращали внимания. Шла война, подростки не только за
взрослых работали, но и как взрослые... Родилась я на Нижней Ельшанке в двадцать де-
вятом. Когда фашисты в город пришли, мы, слава богу, выбрались, убежали, оказав-
шись аж на Полтавщине, тоже оккупированной... Когда Сталинград отбили, мы сразу
вернулись, но сами знаете, каким город был... Мы, дети и подростки, старались помочь
семьям своим, устраивались как-то подработать. Вот так я однажды и пришла на за-
вод, пятнадцатилетняя, к тому ж — невысокая, худенькая.
В первые дни я в основном таскала песок да воду ведрами. Помню, набираю песок,
а мимо рабочие проходят и говорят, мол, что ты здесь, девочка, играешь, здесь нель-
зя, тут завод. А я им: «Я, дяденьки, не играю, я работаю...» Штукатурному делу стала
меня учить отделочница Мария Ковыльская. Известна она была на стройке не только
работой стахановской, но и своим почти двухметровым ростом... Она, я это потом по-
няла, очень переживала из-за этого, но на людях, бедная, вида не подавала... Трудилась
за двоих, старалась больше хлеба заработать, семья, видно, большая была... Я рядом с
такой великаншей выглядела мышкой. Глядела она на меня, глядела, а потом говорит:
«Что ты ведра эти тягаешь, нельзя это девчонке, родить потом не сможешь... Ну-ка
вставай впереди меня, кидай раствор на стену». Я вставала и как раз по пояс ей была.
Так вот учила меня она и выучила, на всю жизнь профессию дала.
А главным своим учителем считаю бригадира Александра Васильевича Кандаурова,
я в его бригаду уже в конце сороковых пришла. Тогда уже немного легче работать ста-
ло, а в войну случались совсем трудные моменты... Бывало, что гвозди сами делали из
проволоки, дранку тоже сами строгали... Особенно кирпича не хватало, бута. Вместо
алебастра гажу использовали, а на отделке времянок разных так и вовсе глину с опилка-
ми... Да той же воды не было в достатке, привозили в бочках, пока сантехники не про-
вели воду на завод. Кирпич из развалин набирали, потом из Сызрани его нам поставлять
начали, но там рабочих рук не хватало. Вот туда мы не раз ездили вахтовыми брига-
дами, работали и в цехах, и на погрузке. Ив Сталинграде чуть что — нас, женщин, зо-
вут то на причал, то к вагонам...
Вот такие люди строили в пятидесятом «офис» Сталнефти, с таким профес-
сиональным фундаментом сороковых годов...
...Полностью сдали здание в канун нового пятьдесят седьмого года. Вот сей-
час к нему с тыла да с боков много чего пристроили, а первоначально объем
дома равнялся тринадцати с лишним тысячам кубометров. Но это так, техни-
ческой истории ради. Выше я заметил, что в детстве мне особенно запомнил-
ся блиставший внутри Сталнефти паркет. В первой половине пятидесятых для
СУ-1 это дело было новым. Но освоили его, как и положено было в те годы, бы-
стро. Вообще это здание являлось «полигоном» для освоения многих доселе
малознакомых механизмов: паркетно-строгальных, паркетно-шлифовальных и
мозаично-шлифовальных машин, новейших электросверл да электрорубанков.
Это сейчас никого этим не удивить, но полвека-то назад строители Сталинграда
только начинали отвыкать от подчас сплошного ручного труда...
...Спустимся по Комсомольской к Волге, на бывшую Краснопитерскую, а
ныне улицу Маршала Чуйкова, и пойдем по направлению к музею-панораме.
251
Сталинградская книга
252
Комплексная бригада штукатуров треста № 22, которой руководила
Александра Егорова (четвертая слева в третьем ряду снизу). Среди отделочниц.
Таисия Троилина, Нина Стрепетова, Анна Бяхова, Александра Корнева,
Анна Садчикова, Вера Карлова, Надежда Куденова, Полина Кизимова и др.
Слева мастер-инструктор А. В. Кондауров. 1958 г.
И уже метров через сто пятьдесят окажемся около дома № 19. И хотя на данном
участке улицы почти все дома похожи друг на друга, но ветераны СУ-1 укажут
на него безошибочно... Да еще вспомнят, что в период своего возведения этот
дом носил 17-й номер. И что летом пятьдесят седьмого об этой стройке ежене-
дельно писала областная комсомольская газета «Молодой ленинец», где даже
завели специальную рубрику «Сегодня на Краснопитерской»...
Строили Краснопитерскую, больше половины жилых домов которой (№ 19—
45) проектировал С. К. Кобелев, артельно. Начали в самом конце 1956-го. Раз-
дали нескольким трестам по дому, и — вперед, к сорокалетию Октябрьской
революции... Перечислю членов «артели» той, именовавшейся с лета 1957 го-
да свежеиспеченным по хрущевскому рецепту Управлением строительства
Сталинградского совнархоза. Это тресты «Тяжстрой», «Сталинградстрой»,
№115 («Химстрой»), № 22. Вот они и отстроили Краснопитерскую тогда в
пожарном порядке, особенно участок от начала Комсомольской до мельницы
Гергардта.
Листал я подшивку «Молодого ленинца» за август 1957 года. Судя по газет-
ным материалам, дела у работников СУ-1 шли получше других. Впрочем, сей-
Пепед и цемент.
час я хочу процитировать немного из тех репортажей совсем не по этому по-
воду. Ныне нередко стиль материалов журналистов тех лет называют «лакиро-
вочным», «лобовым», «румяным», «примитивным», еще каким-то... Может, и
вправду простенько, а то и как бы под «Марш коммунистических бригад», писа-
ли о стройках тех лет состарившиеся нынче, а то и ушедшие навсегда газетчики.
Но давайте хотя бы по этому грустному поводу не будем кидать в них камни...
Главное, что за теми материалами стояли не нынешние оплаченный «пиар» да
скрытая реклама, а самый настоящий одухотворенный труд людей, созидающих
свой город. Свои конкретные дома, будущие семейные очаги. Ведь в том же де-
вятнадцатом доме на Краснопитерской десятая часть квартир по тогдашним за-
конам передавалась совершенно бесплатно строителям.
Так что материалы те, «агитационно» изложенные, были, прежде всего, свет-
лыми. Как и люди, о которых писали братья-журналисты. Давайте немного по-
читаем давние строки.
Кто впереди
...На строительной площадке дома № 17, который возводит СУ-1 треста
№ 22, в эти дни разгорелось соревнование за досрочную сдачу объекта.
— Наш коллектив, — сообщил начальник стройки Ф. Л. Мазанов, — ре-
шил ровно на месяц сократить срок сдачи дома. Всего у нас трудится девять
бригад. Выделяется на стройке бригада плотников Александра Коновалова.
Большинство здесь — молодые рабочие, трудятся они с большим напряжени-
ем и охотой. До двух норм ежедневно вырабатывают плотники бригады Ни-
колая Миленина. Лучшими по праву считают в коллективе рабочих Юрия Ви-
ноградова и Николая Томилина. Штукатурам и малярам теперь не приходит-
ся долго ждать фронта работ, плотники в ближайшие дни подготовят для них
вторую секцию здания...
Хорошо отзываются здесь о студентах Саратовского техникума нефте-
промыслового хозяйства. На комсомольской стройке они проходят произ-
водственную практику...
Четыре сестры
...Лет пять назад, когда Нина Корнева была еще девочкой, ее иногда спра-
шивали: «Кем ты хочешь быть?»
— Штукатуром, — бойко отвечала Нина.
— Я же говорила, что в сестер пойдет, - не без гордости говорила в таких
случаях мать.
И в самом деле: у Нины целых три старших сестры работают штукатурами.
В СУ-1 треста Ns 22 их знают с 1947 года. В тот год они всей семьей приехали
на восстановление Сталинграда из Воронежской области. Впрочем, первая
из сестер, Шура, стала трудиться на строительстве завода им. Петрова еще
в 1945 году. Сейчас Александра Владимировна - одна из лучших отделоч-
ниц треста, известный бригадир, а тогда ей было неполных шестнадцать. Где
только не приходилось трудиться сестрам Корневым - Шуре, Марии, Анне.
Они отделывали жилье для коллектива завода им. Петрова, работали в недав-
но рожденных поселках сталинградских нефтяников, сотни квартир сдали в
жилых домах в центре города. 253
Сталинградская книга
Часто бегала на стройки к сестрам младшая Нина.
— Ей было 14 лет, — рассказывает Аня, — но она нам житья не давала, про-
сила, чтобы взяли в свою бригаду.
Мечта Нины осуществилась только в этом году: отец, тоже работник СУ-1,
разрешил ей пойти работать, но продолжать учиться в 9-м классе вечерней
школы. На строительстве дома № 17 Нина летом прошла производственное
обучение, теперь у нее третий разряд.
Такое в строительных организациях Сталинграда мы встретили впервые -
чтобы в одной бригаде работали сразу четыре родных сестры. Да еще как
работали!..
В юбилейном альбоме, выпущенном к 85-летию «Волгоградской правды»,
увидел я фотографию бригадира СУ-1 Сергея Павловича Тарасова. С мастер-
ком в руках, в фуфаечке... В том феврале пятьдесят седьмого, наравне с рядовы-
254
ми каменщиками, клал он уже второй этаж дома. Управились к первому июня с
кладкой, а к середине октября и с отделкой. Пятиэтажный и шестидесятиквар-
тирный дом этот сдали к Ноябрьским праздникам. Что ж, в нашей семье горе в
те дни было, а во многих — радость, новоселье. Получайте, земляки, две с по-
ловиной тысячи желанных квадратных метров в новом доме на набережной!
...Вернуться с набережной на Советскую нам лучше по улице Гагарина. На
пересечении этих двух улиц свернем направо и сразу увидим два пятиэтаж-
ных здания общежитий с встроенными помещениями магазинов и аптеки. Их в
1958-м тоже возвели работники СУ-1, но описывать эти коробки, без малейших
«архитектурных излишеств», особо не хочется... Утешимся тем, что здесь мно-
го лет жили тысячи потихоньку получавших собственное бесплатное жилье ра-
ботников речпорта, трампарка и горкомхоза.
Пройдём через двор Дома Павлова к площади Ленина, которая когда-то но-
сила имя Балканской, в память о славном походе русской армии, освободившей
в позапрошлом веке гористые Балканские страны от османского ига. Площадь,
имевшую исконное название Бутырской, а затем Никольской, переименовыва-
ли в дальнейшем еще пять раз (Балканская, Интернациональная, имени 9 Ян-
варя, Обороны и, наконец, Ленина...). А вот за территорией от площади Ленина
Пепел и цемент.
и до завода тракторных деталей и нор-
малей, в том числе из-за рельефа и оби-
лия оврагов, в народе прочно закрепи-
лось название «Балканы».
У нас не только самый длинный го-
род в России, но и улица есть самая, ве-
роятно, протяженная в стране, вернее_
проспект, названный в начале пятиде-
сятых в честь генералиссимуса СССР
и Верховного Главнокомандующего со-
крушившей фашизм Красной Армии
И. В. Сталина. В переломном 1956 году
проспект получил имя, как раньше го-
ворили, учителя и соратника вождя на-
родов. Почти на двадцать километров
тянется эта первая продольная маги-
страль, «вобрав» в себя немало бывших
улиц Царицына, довоенного и сразу по-
слевоенного Сталинграда. Всю эту мно-
говерстную махину «членить» не будем,
возьмем, любопытства ради, участок от
почившей Предмостной площади и до
бывшего Долгого оврага — это по кото-
рому нынче мост к Волге и, слава богу,
уже в Заречье идет...
Вот от Краснознаменской, от памят-
ника стрельцам — основателям горо-
да, и до примерно кукольного театра в
Царицыне была Александровская ули-
ца. Далее, от пересечения с Комсомоль-
ской и до площади Ленина — Чернигов-
ская тянулась. А потом Тульская. В со-
ветские времена, до пятидесятых, здесь
перетекали друг в дружку Октябрьская
и Республиканская улицы. По крайней
мере до площади Обороны Республи-
канская шл; точно.
lIoiKojihKv мы с вами потихоньку
юнги по нынешнем проспекту до пе-
pCCC'lCHHH с Пражской—бывшей Ореи-
6\р1 к и — H1HCI то взгляду никуда
не кил и от орш Hiujibiioio старомод-
ного 1 11 красноватого цвета, его ны-
н шнии номер — 37-й. Выполнено оно
по всем законам тех самых «архитектур-
ных излишеств», и потому второго тако-
го в городе не найти. Этот жилой дом
для тогдашних работников Сталинград-
ской конторы Глалигефтоснаба и управ-
ления этого юллектива (позже Главиеф-
тепродукта, Лукойл-Ново) был постро- «
ен СУ-1 еще в 1951 —1953 годах. По = £
воспоминаниям ветеранов, в его возве- е; §
дении еще успели поучаствовать плен- s «
ные немцы. Так или иначе, но дом, жи- « ,
лой площадью почти в полторы тыся- « i
чи квадратных метров, получился кра- g
сивым, добротным И ОТЛИЧНО ВЫГЛЯДИТ S
даже после собственного шестидесяти- =
лети я. £
Руководили строительством этого Я
дома на Балканах старший прораб Фе- 1
дор Мазанов и прораб Иван Гончаров.
Дом, повторяю, смотрится прекрасно,
строили его еще в неоклассическом, а
попросту говоря — в старорусском сти-
ле: с выступами, узорной лепниной,
бетонно-белесым заборчиком по пе-
риметру крыши, «пузатыми» балкона-
ми, фронтонами, вазонами и прочими
«шишками»... Хорошую, что ни говори,
память оставили о себе строители, по-
тому назову хотя бы некоторых из них.
Как бы всех, но по фамилии бригади-
ров. Это комплексная бригада Бориса
Меняйленко, плотники Николая Миле-
нина, штукатуры Дмитрия Лукьянова.
маляры Петра Зенкина.
Дальше, до Долгого оврага идти —
и долго, и однообразно, что ли... Поэто-
му развернемся и поднимемся от Бал-
кан, мимо колоннад педуиивереитета,
ближе к центру. А по пути вспомним,
что в довоенном Сталинграде одними
из самых видных жилых строений яв-
лялись, прежде всего, ведомственные,
олицетворявшие собой, кроме всего 255
С1ЛАИНГРвДСК«Я книге
прочего, уважение власти к рабочему люду и вообще к престижным тогда про-
фессиям. Помните? Дома грузчиков, водников, просвещенцев, летчиков, комму-
нальщиков, консервщиков, специалистов... Дома нефтяников до войны в Ста-
линграде не было, ибо первая в нашей области нефть забила черно-лоснящимся
фонтаном неподалеку от тихой Медведицы на Жирновском месторождении
только в марте сорок девятого года. С той поры и начала развиваться нефтяная
промышленность в регионе. И неплохо развивалась, если в середине пятидеся-
тых не только Миннефтепром, но и сталинградские власти решили, наконец, и
Дом нефтяников построить. Да не просто построить, а возвести в самом центре
города-героя, на главной его магистрали.
В середине пятидесятых за этот главный проспект, его участок, проходя-
щий через самый центр города, основательно «взялся» архитектор Владимир
Петрович Статуи при поддержке коллег Владимира Абрам-Евелевича Минь-
кина и Георгия Федосеевича Борисенко. Начал Статуи в пятьдесят первом с
проектирования для гидростроевцев жилого дома № 15, который уже шесть-
десят лет в народе называют «гэсовским». Он какого-то не то чтобы серого,
а скорее, защитного цвета. Через три года дальше пошел зодчий — и вот он,
навсегда светлый домище на пересечении с Комсомольской, на левой сторо-
не проспекта. И на другой стороне — целых, считай, два квартала жилых се-
миэтажных красавцев, вплоть до улицы Гагарина. А уж ежели прибавить к
этим строениям еще и Дом офицеров, не говоря о библиотеке имени Горького,
спроектированной с коллегами Валентиной Макаренко и Олегом Любуцким,
то можно вполне по-ленински изречь: «Вот это, батенька, художник! Какая
глыба!..» И одной из творческих «глыб» Статуна несомненно является — плю-
сом к названным — Дом нефтяников, сработанный заслуженным зодчим Рос-
сии в пятьдесят шестом году.
Еще одна интересная страница, связанная с творческой биографией Владими-
ра Петровича Статуна. Не так уж много горожан знает, что вот это пространство
от библиотеки имени Горького и до проспекта Ленина, где расположены древнее
здание царицынской синагоги, а также современные обширно-замысловатый
фонтан и прозрачные павильоны-кафе, от которых почему-то «отвернулся» па-
мятник первому царицынскому воеводе Засекину, называется не только сквером
имени В. Н. Симбирцева, но и Театральной площадью. С одной ее стороны —
часть улицы Порт-Саида, а вот с другой — полностью улица, носящая имя глав-
ного архитектора возрождаемого Сталинграда Василия Николаевича Симбир-
цева, о чем извещает памятная доска, установленная на ближайшем углу дома
№ 20 по улице Мира.
Почему вдруг площадь «Театральная», ведь никакого театра здесь не сыс-
кать? Правильно, нет театра, но вполне мог быть. И даже оперный! Проживи дик-
татор Сталин хотя б еще лет пять... А то ведь в пятьдесят пятом началась, повто-
ряю, хрущевская борьба с архитектурными и строительными «излишествами».
Листал я как-то одну старую книжку — альманах «Литературный Сталин-
град» № 8 за 1954 год. Статья там напечатана начальника тогдашнего Горпроек-
та Вадима Ефимовича Масляева «Архитектура Сталинграда», и — по всему но-
меру — почти десяток рисунков уже отстроенных и планировавшихся знаковых
зданий и комплексов. И среди них не просто проектный рисунок, а целая карти-
на работы Статуна, на которой изображен так и не состоявшийся оперный театр
Сталинграда. Предполагали возвести его как раз на этом пространстве, которое,
видимо в память о том проекте, до сих пор вполне официально носит имя Теа-
256 тральной площади.
Пепел и цемент.
Судя по картине Статуна, само
«виртуальное» здание просто велико-
лепно: десятиколонный портик, а над
ним — вроде как «театр на театре», эту
конструкцию даже фронтоном или ат-
тиком нельзя назвать — малый пор-
тик, а над ним скульптурные группы.
Безо всяких преувеличений, такое зда-
ние не уступало бы и Большому те-
атру в Москве. Но... Сожалеть мож-
но долго, успокоим себя тем, что оста-
лась хотя бы картина и, возможно, даже
проект где-то в архиве. Всякое в жиз-
ни бывает, может быть, и пригодится
этот проект однажды нашим потомкам.
Тем паче что, кроме царицынского зда-
ния, остальные строения на Театраль-
ной площади носят явно временный ха-
рактер. Да и другое подходящее место
в городе можно найти, если и впрямь
наши власти, после стадионов и оте-
лей, однажды по «остаточному» прин-
ципу решат начать строить для милли-
онного города и оперный театр. В се-
редине пятидесятых жителей в Сталин-
граде вдвое меньше было, а вот ведь за-
махивались тогдашние власти и зодчие
на такие грандиозные проекты.
Итак, мы стоим у дома № 21 по про-
спекту Ленина. Здание это хорошо из-
вестно, прежде всего, потому что в нем
Уже разменял шестой десяток лет Му-
зей изобразительных искусств. Сейчас
тесновато ему, конечно, и филиал на на-
бережной открыли, но в конце пятиде-
Заслуженный архитектор России
Владимир Петрович Статуи.
Фото 1940-х гг.
Проект Сталинградского оперного театра.
Рисунок В. П. Статуна
сятых эти помещения — высотой в два
обычных этажа — роскошными счита-
лись. Так что кроме театра кинохрони-
ки и мастерских художников строители
СУ-1 возвели в центре города и первый
значительный выставочный зал, обшир-
ное хранилище полотен и скульптурных
работ. Создали на многие годы прилич-
ные условия для работы нашим искус-
ствоведам, но главное — гораздо боль-
257
Сталинградская книга
Здание по проспекту им. Ленина, 21,
где расположен Волгоградский музей
изобразительных искусств имени И. И. Машкова
ше людей, особенно школяров и студен-
тов, стало, как говорится, прикасать-
ся к прекрасному. В том числе и к твор-
честву не особо избалованных массо-
вым вниманием наших местных худож-
ников. Да что далеко ходить — лично
я, лет в шестнадцать, впервые увидел
здесь оригиналы работ русских и со-
ветских классиков Федотова, Петрова-
Водкина, Пластова, Коржева и, конеч-
но, нашего земляка Ильи Машкова, чьё
имя не так давно присвоили музею. До
той поры репродукции их произведе-
ний могли мне встретиться только, до-
пустим, в общенародном и миллионоти-
ражном тогда журнале «Огонек»...
И многих наших художников я тоже
именно в этом музее впервые увидел в
самом начале шестидесятых. И самих
создателей, и их картины, скульптуры.
258 Это года через три-четыре я сначала с
трепетом, а потом и поувереннее стал
приходить и в их мастерские. Компа-
нейский, но аккуратно-разборчивый в
знакомствах фронтовик-танкист Федор
Иванович Суханов... Сдержанный, как
бы глядевший почти всегда мимо тебя,
куда-то вглубь своих мыслей, Алексей
Криволапов... С веселой улыбкой, ма-
лого росточка, в неизменной, даже в ма-
стерской, коричневатой беретке Алек-
сей Иванович Бородин... Больше по-
хожий своей уникальной бородой на
ученого-полярника Михаил Яковлевич
Пышта — много лет, по горисполко-
мовской должности, еще и главный ху-
дожник города, развалины которого пе-
реносил он на холсты для потомков сра-
зу после Сталинградской победы...
Не остались в долгу художники и
перед строителями, в том числе и ра-
ботниками СУ-1, сделали им своеобраз-
ный подарок. В пятьдесят седьмом, ког-
да этот дом на проспекте еще строился,
в столичном издательстве «Советский
художник» вышел альбом «Художни-
ки-сталинградцы о Сталинграде». Вот
там наряду с рисунками, запечатлев-
шими много моментов сталинградской
строительной эпопеи — и горделиво-
парадных, и трогательно-рядовых, —
был помещен рисунок известного гра-
фика Георгия Печенникова, где мастер
запечатлел момент начала возведения
Дома нефтяников. Процитирую неболь-
шой отрывок из комментариев худож-
ника к своим рисункам:
«...Вот заросший бурьяном пустырь.
Над ним бульдозер поднимает облако
пыли, готовя площадку для нового дома,
который вырастает рядом с огромным
зданием, наполовину уже возведенным.
Этот рисунок с натуры был сделан мной
в знойное лето 1956 года».
По архивным данным, в пятьдесят
пятом было закончено рытье котлована
под фундаменты основной части здания,
смонтированы две сотни кубометров
железобетонных подушек-фундаментов
и бетонных блоков стен подвалов.
Вскоре начались горячие деньки и для
Пепел и цемент.
Из книги-альбома
«Художники-сталинградцы
о Сталинграде»
П. Ф. Гречкин. Сталинград 2 февраля 1943 года
П. Ф. Гречкин. Следы войны. Место боев дивизии Родимцева
Г. И. Печенников. Проспект имени И. В. Сталина
г*.
А. П. Легенченко. Сталинград восстанавливается
П. Ф. Гречкин. Театр муэкомедии
А. П. Легенченко.
В районе Дома Павлова
А. П. Легенченко.
Строится Дом водников
На левой странице:
вверху:
Г. И. Печенников.
Завод «Красный Октябрь».
Разливка стали
внизу:
Г. И. Печенников.
Завод «Красный Октябрь». У пресса
П. Ф. Гречкин.
Большой конвейер
Сталинградского тракторного завода
П. Ф. Гречкин. Кузнечный цех СТЗ
На правой странице:
вверху:
П. Ф. Гречкин.
Строительство Волго-Донского канала
внизу:
Г. И. Печенников. В котловане ГЭС
«I
Г. И. Печенников. Ротонда
Г- Печенников. Вечер на набережной
'•'•Л
А. П. Легенченко. Улица Коммунистическая
А. П. Легенченко. В Сталинградском порту
каменщиков. Ну а «знойным летом»
пятьдесят шестого, как свидетельствует
рисунок Печенникова, были отстроены
помещения будущего музея и над ними
шла кладка уже третьего этажа.
В первые два подъезда нетерпели-
вые жильцы вселились уже в пятьдесят
восьмом, а в середине следующего года
была отстроена вся первая очередь —
четыре секции на восемьдесят с лиш-
ним квартир. Старшими прорабами на
268 этой стройке трудились в разные годы
Бригадиры Дмитрий Лукьянов
и Александра Егорова (вторая справа)
с рабочими на строительстве
Дома нефтяников. 1958 г.
Моисей Токкер, Федор Мазанов, Ми-
хаил Коробов. Мастерами и прораба-
ми поработали здесь и будущий управ-
ляющий трестом «Химстрой» Виктор
Аствацатуров и его неразлучные дру-
зья Инга Аустрина, Виктор Ситников и
Валентина Клюшина. В том же пятьде-
сят восьмом, после завершения объек-
тов на Краснопитерской и Советской,
на семиэтажный Дом нефтяников пе-
решли бригады каменщиков, плотни-
ков, дорожников, отделочников, кото-
рыми руководили Федор Литвинов, Ни-
колай Миленин, Иван Калмыков, Сер-
гей Тарасов, Борис Меняйленко, Иван
Копылов, Владимир Зайцев.
С января пятьдесят восьмого поак-
тивнее стала возводиться и вторая оче-
редь — двухсекционный, почти в сорок
квартир, заворот на улицу Порт-Саида.
К этому завороту, в хлебный магазин,
десятки лет охотно ходил весь наш ок-
Пепел и цемент.
ч s ч а V
m "Н —1
рестный «аул»... Правда, достраивать Дом нефтяников работникам СУ-1 при-
шлось уже в качестве коллектива СМУ-6 треста № 53 — «Машстроя». Пере-
вели их нежданно в другую «епархию», переименовали. Во времена Хруще-
ва перекроенный совнархозовский зуд был привычным явлением... В общем,
в формально-ведомственном отношении биография Первого стройуправления
треста № 22 на этом доме и закончилась, пришли новые времена. Новые, но с
прежней, от темна до темна, работенкой...
Буду и я потихоньку сворачивать свою экскурсию. Добавив напоследок, что
в этот 19-й, а ныне 21-й дом на проспекте Ленина когда-то долгожданно въеха-
ли семьи моей одноклассницы Светы Бегаль и тогдашнего десятиклассника, а
через много лет заместителя главного редактора «Волгоградской правды» Вла-
димира Голуба, с которым вместе мы работали в начале восьмидесятых в от-
деле культуры газеты «Вечерний Волгоград». Его отец, Марк Соломонович Го-
луб, был строителем, главным инженером, а потом и начальником тоже Перво-
го управления, но треста № 53, оборонного строительного ведомства, о кото-
ром я только что упомянул выше. Это управление еще в сорок четвертом при-
ступило к возрождению «Баррикад», и Голубы долго жили в Нижнем завод-
ском поселке, пока в пятьдесят девятом не переехали в центр города, в Дом
нефтяников.
И еще. Так подробно рассказал я о судьбе СУ-1 по двум причинам. Во-
первых, неплохо, не наскоком, знаю, о чем пишу. Что немаловажно, в первую
голову, для читателя. А во-вторых — стройуправлений таких, как я уже отме-
чал, было немало в послевоенном Сталинграде. Потому и поднялся город из
руин. Один, считай, участок жилстроительства, а сколько знаковых зданий воз-
вел. И это только в центре. А ведь был в СУ-1 еще и немалый промучасток, ра-
ботники которого вкалывали на постоянной реконструкции огромного завода
X
ч
а
К < s S
я
X
X
«J
ч
X
о
X
а
5 я
s:
bt
* ©
Я PQ
х
х
X
X
о
са §
о? я
«J
г «
£
а
«j
X
X
X
ю
а
х
«j
а
«j
X § С
• S £
X я
Й fiq x
S Я
£ и о
X
bt
О Ж м
® X X Я
Г- ф •
S 3 Iя
s e
269
Сталинградская книга
Сталинградка. С картины Надежды Черниковой
имени Петрова да на «Стройдетали» с гипсовым заводом в придачу. Но, повто-
ряю, я благодарно коснулся лишь центра города. Где рос в те незабвенные годы.
Где встретил немало добрых людей, которых помню всю жизнь.
270
«Царь-труба» и чудо-топливо.
«Луноходы» на сталинградских кухнях,
факел, ставший памятником
В конце сентября 1953 года в «Сталинградской правде» была напечатана
статья начальника отдела треста № 22 Василия Тимофеевича Шкотова «Газо-
провод проложен». Приведем довольно обширные отрывки из нее, ибо эти «по-
желтевшие» и как-то по-детски восторженные строки как нельзя лучше дают
представление о приметах далеких лет, искренности и, конечно, гордости соз-
дателей первого областного магистрального газопровода Арчеда — Сталин-
град, которому 23 октября 2013 года исполнилось 60 лет. Добавим, что в те
далёкие времена для всех сталинградцев появление в городе газа являлось не
меньшим событием в жизни, чем позже — первые телевизоры или даже полет
Гагарина. А многие глядели тогда на изящные металлические газовые печки,
устанавливаемые в жилых домах (к сожалению, пока далеко не во всех) вместо
Пепел и цемент.
бокастых да ненасытных дровяных, занимавших нередко полкухни, почти так
же, как через двадцать лет в телевизоре на луноход...
Да, представьте, что до 1954 года в Сталинграде даже в новых пятиэтаж-
ках на самой известной улице Мира на кухнях стояли дровяные печи, а в ван-
ных, где высились черные «титаны» с печуркой-подтопкой снизу, газовых коло-
нок не было до 1956 года. В «цокольных этажах» домов обычно располагались
большие подвалы с индивидуальными кладовыми для каждой квартиры. Впро-
чем, об этом автор подробно поведал в рассказе «Старые дворы» последующе-
го раздела книги. Итак, отрывки из той «газоносной» статьи «Сталинградской
правды».
...Коллектив треста № 22 одержал большую победу: задание правительства по
строительству газопровода выполнено! Вчера в Разгуляевку на распределительную
станцию пришел газ. Отсюда он потечет по городским магистралям в квартиры ста-
линградцев.
Что же представляет собой газопровод Арчеда — Сталинград? Это комплекс соо-
ружений промышленного, жилищного и культурно-бытового назначения, отвечающий
всем требованиям их нормальной эксплуатации. На месте добычи газа созданы газовые
промыслы. Здесь построены сооружения около скважин, дренажные газовые и газопро-
водные колодцы, подсобные предприятия, контора, механическая мастерская, котель-
ная, электростанция и гараж, складские помещения и пункт замера газа. Для рабочих
промысла выстроен поселок из 20 каменных двухквартирных и одноквартирных домов
с водопроводом и, конечно, газовым отоплением. В поселке есть школа, магазин, столо-
вая, амбулатория и баня-прачечная.
Диаметр труб составляет 350 миллиметров. На своем пути он пересекает степ-
ные пространства, возвышенности и овраги, балки и реки, шоссейные дороги и желез-
нодорожные магистрали. Всего на трассе имеется 30 переходов через естественные и
искусственные препятствия. Только грунта из траншей вынуто около 3 миллионов кубо-
метров.
На протяжении всей магистрали газопровода устроена воздушная телефонная ли-
ния. Через каждые 18—20 километров для обходчиков выстроены кирпичные двухком-
натные домики с дворовыми постройками. При каждом доме отведены площадки под
огород и фруктовый сад.
...Но вот позади остались степи, реки, балки, заболоченные речные поймы, другие
препятствия. Газ подошел к Сталинграду, к газораспределительной станции в Разгу-
ляевке. Она является конечным звеном магистрального трубопровода и предназначе-
на для количественного учета газа, его распределения по районам города и автомати-
ческого поддержания нужного давления на выходах при изменении нагрузки. Одновре-
менно газ здесь очищается от пыли и твердых частиц с помощью масляных конден-
саторов.
До прихода на станцию газ не имеет запаха. Здесь в него добавляют определенное
количество другого, резко пахнущего газа — этилмерконтана. Это делается для того,
чтобы домашняя хозяйка смогла обнаружить возможную утечку из проводки.
Для выполнения огромного объема всех работ по газопроводу потребовалось бы
большое количество рабочей силы. На помощь строителям пришли механизмы совет-
ского производства. Траншеи, шириной в 60 сантиметров и глубиной до полутора-двух
метров, рылись многоковшовыми экскаваторами. В день они проходили 160—200 мет-
ров. Трубы очищались и изолировались тоже машинами. Сварка производилась свароч-
ными агрегатами. Специальные механические трубоукладчики опускали трубы в тран-
шеи, а бульдозеры зарывали их. Механизмы облегчили труд строителей и ускорили ввод
газопровода в эксплуатацию. 271
Сталинградская книга
РГОЛГТАРНИ ВСЕХ СТРАН СОЕДИПЛПТГСЫ
НЕНИНЕЦ
Орган Сталинградского обкома и горкома ВЛКСМ
«7
(U11)
Bripiu, 27 октябра 1953 года
ООП • CNU • •жлю
Цена 20 ноп.
Газ пришел в Сталинград!
ПРИЗЫВЫ РОДНОЙ
ШНИСТИЧЕСИОЙ ПАРТИИ
НПЕВЛЕННЕМ * ’Г-
*у**Й Up I II,’-
«тувтыкт 1<л ’ тег»
ттквой пзр<>1и Со
и, к ЗОЙ пызвщнне
Мт'рьсеой сошиллтсги-
exnron* В Призывах
С выражсти политика
ттуяжткческой картин,
v-cmro правятгльст
дтстобто претить
иволгу Октября. с”
л ыохиоемпы трудят-
• ужстках вОИМуиВСТЛ!-
;.вгельства. желая tr>
4w НОВЫМИ np.T»-
св "успехами lCa.Tj'44
ьшего вс.-мкого O/c-ie-
ixm сеет 1ЫЙ празхш*.
w я сыновней любо
гхят влячптыг сззва
1Нпмльшго Комитета
Таастяует 36 я голо*
Октябрьской соши-
й реввпииш!
cGuoiaocii-i шеству ют
«спето Союза влерсх
•nvr. возглавляемые
icW. Оки строят могу-
згвэ тружящнхсн. кото-
от пей своего сущест-
чжтельто борется м
г»* мере В »тп пр» л.
V хя вместе со всем
м-ойпм на кет ятън'ат
гг < пва Ок-вбрьсн-гх
•: КПСС:
цпстаует мар между
1_________ _
дп ичеЛшстп опдъе iy couwmcrw-
WHOCO хозяйства
Тесно сох’тмшкк вокруг |1ом
муниегпчссяой партии н Советско-
го правительства труиччпнп! горо-
дов н сел ь-обнтгзуют своп спам
л творческую виерпоо на ветияэе
вело построен я коммунизма.
В сердцах всех советских пат-
р|ЮТОВ находит благородный от-
клик Призы* ЦК трлшг
— Трудящееся Советского Сою-
за' Обеспечим претворекяе *
жизнь полкшкя Партия Дреев
тельства, ипрах.теяпоП на ревя
тельное повышение уровня жмзия
рабочего класса. колхолвого кре-
стьянства всего нашего народа!
Добьемся крутого подъема произ-
водства товаров неродного оотре-
Слепня
Где бы п раЗзтяли совегскле
люди ка-кдыП из них осознает
валоегь своего труда для воена
родного дета, на ндый слышит
г-дох1ю*енные Призывы Централь-
ного Комитета партии неустанно
повыпить производительность тру-
де. добиваться полного использо-
вания всех возизилюстеП и резер
нов соиналнстплеского хозяйства,
улучшать качество и снижать се-
бестоимость продугц-ш.
Обращаясь к тру i.e inrsM села.
Центральный Комитет партии про
возглашает:
— Работнякн сельского хозяй-
ства! Боритесь за новый мойный
подъем всех отраслей социалист
веского сельского хозяйства с тем
чтобы в бляжп ивке издои года
На преАокткбрЬскоП
вахте
Празднику —
достойную встречу!
Механизаторы Перовой
сной МТС вялючшнкь в со-
ревнование за достойну ю
встречу За п годовщины Ве-
ликого Октября.
Механизаторы дети слоте
к 7 ноября отремонтировать
10 комбоПиов. в тракторов,
13 сеялок, сделать 3 трак-
торных те.те^1каносваг1
для подвоэ'.-и кормов Свои
обязательства они подкрелля-
ют првктическ>1Ш1 делами.
Сейчас уже вышли из мас-
терских 5 отремонтирован-
ных чоыбайноа. 2 трактора 5
сеялок сделаны 3 трактор
ныл тслежжн
В эти дни образцы труда
показывают комсомольцы и
молодежь. Комсомолец Ален-
сяпдр Ядов на ремогге сея
лои выполняет сменные зада-
ния на 120—1.Ю процентов
Нс отстает от него и гопсп-
чо-лец Валентин Фролов. Gt-
<.|смапгтсскн выполняют пор-
мы па ре «мне юхбаПнов
\'1встасня Филатова п Инна
Дсрю кницл.
А. ГРАММ.
Цэетскмв раПок.
Успей молодых
ехаввмторов
В- т уж несколько дней
в шмл те сталинградцев
прнвзеялет пыссяшя труба,
установлен ыя на СопетстюП
удине, рядом с колхозным
рынком. U ее iinaiu’ioinui.
noiniMo стрсытелоП Сянтех-
строя, впали нетптогн*. И
пот в плппнр'. когда спусти-
лись ршешп осению суиср
ки ти город. 1ШЛ трубоП
вспыхнуло яркое Л.д ш Оно
было видно нздзлепл Со
всех сторон на Советскую
улицу спешили любопытные.
. Jliexi состоялось заседа-
ние исполкома Сталинград-
ского горсовета Из нем
Никогда раньше но прнхо-
ЛЬЗОСЬ Св.Л]>иВПТЬ Г.ЛЭОП|И>-
тюдные трубы влсктроспарл
шинам треста Алоисе» Че-
ботареву Михаилу Козырь-
ноау и Михаилу Морскопу.
Несмотря но это. caapeiKiue
и мл на протяжении 21 пило-
ш-тра трубы получили от-
личную оценку.
Польшу» помощь в ос пое-
нии поюго дела им скалы
Федор Мордпинцев. сварив*
1Ш1Й на своем воку не одну
сотню к |лолитп>оо газопро-
водов в разных областях
страны
Одно фемелпю с пронляд-
яеш И пмявиа.ва змняыйАйМя ЛпивАли!
Работы одновременно вели несколько коллективов. Земляные работы выполня-
ла база механизации треста № 22 под руководством прораба т. Грушко. Сварку
труб — монтажное управление под руководством т. Одинцова. Прокладывало тру-
бопровод и сооружало все постройки 5-е Строительно-монтажное управление тре-
ста № 22.
Несмотря на гигантский объем строительства, на трассе был занят сравнитель-
но небольшой отряд людей. Особенно хорошо трудилась третья колонна под руковод-
ством прораба т. Барохо. Этот коллектив выполнял нормы на 200 процентов. К1 сен-
тября он заизолировал свой участок протяженностью в 74 километра и пришел на по-
мощь второй колонне. Коллектив т. Барохо в трудных полевых условиях в нынешнем
году выполнил 70 процентов всех изоляционных работ.
В совершенстве овладели новой техникой механизаторы. Лучшими из них являют-
ся машинисты трубоочистной машины т. Михеев и т. Кучеренко, машинист изоляци-
онной машины т. Карташев и другие. Очень слаженно трудилась бригада ручной (уси-
ленной) изоляции под руководством бригадира т. Щербаковой.
Прокладка самого протяженного в области, 130-километрового («Царь-
272 труба», да и только!) первого сталинградского магистрального газопровода,
Пепел и цемент.
основным заказчиком строительства которого была областная Контора газопе-
редачи, возглавляемая Н. Г. Тумиловичем (ныне ООО «Волгоградтрансгаз»)
венчала собой многолетний, с начала 30-х годов, поисковый и исследователь-
ский труд разведчиков недр, инженеров и ученых, проектировщиков и разра-
ботчиков, буровиков и организаторов промышленной индустрии. На долю кол-
лектива треста № 22 и его субподрядчиков выпала поистине историческая мис-
сия воплотить в жизнь уникальный проект. Газопровод Арчеда — Сталинград
стал не только зримой вехой в послевоенном восстановлении города-героя, но
и мостом в будущее промышленности целого региона. Одновременно он явил-
ся для сотен тысяч простых людей наглядным и реальным примером научно-
технического прогресса, о котором они раньше столько слышали и читали, а те-
перь он, в виде буквально волшебного топлива, приходил в каждый дом. На базе
магистрального газопровода создавались новые организации, например, Ста-
линградгоргаз. Словом, событие было эпохальным.
Итак, коллектив треста № 22 довел газопровод до стен Сталинграда к концу
сентября 1953 года. До того момента, когда пятничный хмурый осенний вечер
23 октября вдруг осветился на улице Советской высоким желтовато-голубым га-
зовым факелом, еще оставалось около месяца. В этот период работники треста
«Сталинградсантехстрой» должны были проложить девятикилометровую маги-
страль от Разгулявки к городским улицам, сделать подводки к домам в самом
центре города.
Немного истории. Первое конкретное предложение о газификации Ста-
линграда путем использования месторождения у озера Баскунчак было вне-
сено еще в 1932 году. Даже ныне поражает удивительный оптимизм и инже-
нерная смелость того времени. Сталинградцы, обнаружив в своей земле эко-
номичное и эффективное топливо, сразу переводили радость и мечты в пло-
скость практических расчетов и действий. Отдадим сегодня должное людям,
которые еще в начале тридцатых думали об областных магистральных газо-
проводах, в частности всесторонне просчитывали трубопровод Баскунчак —
Сталинград.
Еще не кончилась война, а 10 января 1945 года в «Сталинградской правде»
появилась статья «О газификации Сталинграда», автор которой, известный ста-
линградский ученый, заведующий кафедрой экономики промышленности и ор-
ганизации производства механического института С. Г. Элькенбард смело и точ-
но заглядывал в недалекое будущее индустрии родного города и края, основан-
ное на применении газа.
...Сооружение газопровода от найденных месторождений до Сталинграда будет
содействовать развитию ряда новых промышленных предприятий, а интенсивная экс-
плуатация газопровода ускорит погашение затрат на его сооружение и будет содей-
ствовать удешевлению газа. Нефтяные газы являются отличным сырьем для выработ-
ки газового бензина. Сжиженные нефтяные газы пропан и бутан используются в ка-
честве автомобильного топлива. Газы могут быть использованы для развития целого
ряда производств, в том числе и в сочетании с нашим волжскими песками, для развития
стекольного производства, а также цементного, сернокислотного, силикатного, чере-
пичного и других, не говоря об огромном потенциале нефте-газохимии.
Сегодня небезынтересно узнавать о том, что газ находили не только на тер-
ритории области, но подчас буквально в черте нашего города. Так, в районе Гум-
рака был обнаружен газ при бурении на воду. На Сарпинском острове также
имелся ряд естественных выходов газа. В районе Каменного Яра, также при бу-
рении на воду, был получен фонтан газа с глубины 75 80 метров. 273
Сталинградская книга
274
Наконец, в послевоенное время исследования подтвердили, что район стан-
ции Арчеда, в 135 километрах от Сталинграда, является одним из самых пер-
спективных новых газоносных регионов России.
...Октябрь — счастливый месяц для сталинградских газовиков и газострои-
телей. В конце октября 1953 года факел с арчединским газом вспыхнул в центре
города-героя. А за семь лет до этого, 4 октября 1946 года, ровно в 6 часов вече-
ра из скважины № 1 Арчединского месторождения, с глубины 534 метра ударил
открытый газовый фонтан! До проектной глубины еще оставалось более ста ме-
тров, но мощный вихрь вырвался в арчединское небо!..
11 января 1952 года Совет Министров СССР принял постановление «О гази-
фикации Сталинграда». А почти за полгода до этого, в августе 1951 года, в струк-
туре треста № 22 появился новый коллектив — Сталинградское строительно-
монтажное управление № 5, которое целиком ориентировалось на строитель-
ство магистрального газопровода Арчеда — Сталинград.
Уже в конце 1951 года на станцию Гумрак стали поступать трубы для газо-
провода. Вывоз их на трассу возложили на машинопрокатную базу треста, кото-
рую к тому времени возглавил Николай Андреевич Рехтета. По осенне-зимнему
бездорожью тяжеленные и неповоротливые пучки 350-миллиметровых труб до-
ставляли в район Арчеды на тракторах С-80 с двумя прицепами. Умело и в срок
справлялись с этой задачей трактористы Рыбалко, Пейманов, Пешляга, Бабий,
другие опытные водители-механизаторы.
Первым начальником СМУ-5 был назначен А. П. Пушкарев, затем С. 3. Кот-
лярский, а главным механиком Д. Т. Давыдов.
Нефтегазстроевцы возводили не только жилье и непосредственно газопро-
вод. На промплощадке газопромыслового хозяйства шли работы по обустрой-
ству месторождения, возводили газосборные коллекторы, все газопромысловое
хозяйство в Арчеде, дороги, склад масел, контору, электростанцию, связь. Плюс
к этому — объекты культурно-медицинского назначения, дома обходчиков, о ко-
торых так лирично писала тогда «Сталинградская правда»... Расскажем по про-
шествии лет, о чем она не писала, вернее, о чем не принято было писать. Ведь
это «что было, то было» лишний раз свидетельствует обо всех сложностях про-
кладки того нелёгкого пути через степи, овраги, холмы и русла рек...
В «ударный» результат 1952 года, когда удалось сварить почти сотню ки-
лометров трубы и проложить свыше тридцати, кроме всего прочего, вошла и
отлично проведенная работа по рытью траншей для труб. Но после прорытия
десятков километров финансирование стройки почему-то было приостанов-
лено, снизился и темп работ. В зиму на 1953 год некоторые участки траншеи
«ушли» открытыми. В результате начиная с весны их пришлось прочищать, а
по сути, проходить заново, к тому же в основном вручную... На это отвлека-
лось много преимущественно женских бригад землекопов, дефицитная техни-
ка. Перекидали бабоньки немало землицы: 15,5 тысячи кубометров, с затратой в
1436 человеко-дней... На значительном участке газопровода заизолированные
трубы опустили в траншеи несвоевременно и они подверглись нежелательным
атмосферным воздействиям. Пришлось переделывать. Так что наряду с газет-
ной и горкомовской «поэзией» было немало жизненной прозы...
Но все ж стахановская вахта получилась, и в недремлющих газетах, в отли-
чие от времен нынешних, широко писали о рабочих: изолировщице Евдокии Ма-
каровне Щербаковой, транспортерщике Георгии Васильевиче Пономареве, зем-
лекопе Павле Васильевиче Обухвосте, плотнике Петре Васильевиче Модестове,
штукатуре Николае Ивановиче Гулине, прорабе Николае Васильевиче Барохо.
Пепел и цемент.
Среди рабочих, которые не раз вы-
езжали в командировки на объекты га-
зопровода, были каменщик П. Г. Бори-
сенко, плотники Я. 3. Жалнин и И. Д.
Степанов, монтажник В. Н. Николаев,
штукатуры А. И. Егорова и М. И. Мули-
на, мостовщик Н. П. Шевелин, кранов-
щица Е. Г. Калинина, печники В. М. Ев-
тухова и А. Н. Лунева и многие их тру-
довые товарищи и подруги.
Вместе со сталинградцами на строи-
тельстве газопровода выполняли специ-
альные работы представители саратов-
ского треста № 7 Главнефтепроводстроя,
Союзнефтестроймеханизации, трестов
«Энергомонтажнефть», «Нефтекипмон-
таж», «Кавэлектромонтаж».
...Итак, вечером 23 октября 1953 го-
да в самом центре Сталинграда, на ули-
це Советской, в присутствии тысяч го-
рожан и гостей из области, вспыхнул
газовый факел. А утром в исполкоме
горсовета состоялся прием строителей
первого областного магистрального га-
зопровода, которые доложили о выпол-
нении правительственного задания.
Праздник есть праздник. Звучало
много поздравлений, зачитывались при-
казы о поощрении, назывались имена
лучших строителей. Среди них были,
конечно, и представители треста № 22
во главе с новым управляющим Иваном
Петровичем Кротенко.
Многих строителей газопровода
мы уже назвали выше. Добавим име-
на бригадиров землекопов Владимира
Антоновича Лавренюка, Дмитрия Ни-
колаевича Сливко, изолировщицы Ра-
исы Ильиничны Медведевой, битумо-
варщиков Григория Яковлевича Богда-
нова и Ильи Евграфовича Салалыкина,
шоферов Виталия Борисовича Зайкина
и Алексея Семеновича Тимченко, ма-
шинистов трубоукладчика Ивана Ни-
колаевича Мамонтова и Якова Матве-
евича Худякова, бульдозериста Михаи-
ла Павловича Кондратьева, машиниста
экскаватора Ивана Васильевича Кисе-
лева.
Бригадир землекопов на
строительстве первого областного
газопровода Арчеда — Сталинград
Дмитрий Сливко. 1953 г.
Свое обновляющее шествие по го-
роду арчединский газ начал с дома № 1
по улице Советской. Затем были гази-
фицированы дома № 3, 9 и 14 по этой
же улице. Интересно, что дом № 2 по
улице Краснопитерской (ныне ул. Чуй-
кова), где проживали тогда многие выс-
шие руководители города, газифициро-
вался не в первую очередь...
Всего в Сталинграде в 1953—1960 гг.
было построено 84 километра газовых се-
тей. К празднику 7 Ноября 1959 года в горо-
де газифицировали 26 220 квартир, 270 куль-
турно-бытовых и лечебных учреждений.
128 котельных, сотни домов индивидуазъ-
ной застройки.
По сравнению с 1950 годам в 1958-м об-
щий объем валовой продукции в Сталингра-
де увеличился в 2,7 раза. В немалой степе-
ни это произошло потому, что начиная с
1954 года промышленность города ста-
ла переходить на газовое топливо, и уже к
1959 году газ составил в топливном банан- 275
Сталинградская книга
Памятный знак в честь первого
областного газопровода Арчеда -
Сталинград на улице Советской
(установлен 23 октября 2003 г.)
се более 50 процентов. Вспомним попутно,
что себестоимость газа в то время была в
17 раз меньше себестоимости угля! Только
в 1958 году было сэкономлено за счет газа
более 2 миллионов тонн угля.
Прокладка первого 130-километрово-
го областного газопровода позволила, на-
пример, перевести на новое топливо завов
«Красный Октябрь». В 1955 гоОу работни
ки предприятия впервые в практике оте
чественной металлургии стали использо
ватъ прогрессивное топливо для терми-
ческих и мартеновских печей. В целом по
Сталинграду применение газа позволило
отказаться на основных предприятиях от
ежегодного потребления более чем 4 мил-
лионов тонн твердого и жидкого топлива
для перевозки которого требовалось не ме-
нее 100 тысяч железнодорожных вагонов
и цистерн.
И это только некоторые цифры, ха-
рактеризующие цену и эффект проде-
ланной строителями трубопроводов,
всеми газопромысловиками и газотран-
спортинками огромной работы. Рабо-
ты, ставшей знаковой вехой в послево-
енном возрождении и дальнейшем раз-
витии Сталинграда, его историей и, об-
разно говоря, не гаснущим уже шесть-
десят лет факелом на Советской улице.
На месте, где он когда-то вспыхнул,
ныне воздвигнут памятник.
Основные источники, литература
Из опыта строителей Сталинграда. Сталинград: Сталинградское обл. кн. изд.-во, 1952.
Советская архитектура: ежегодник Академии архитектуры СССР. М.: Государственное издательство ли-
тературы по строительству и архитектуре, 1954.
Поднятый из руин: сборник документов и материалов. Волгоград: Волгоградское кн. изд.-во, 1962.
Найда О. А. Сталинград: начало восстановления (неизвестные документы 1943— 1945 гг.). Учебно-
методическое пособие. Волгоград: ВГфАК, 2002.
Кузьмина Э. В. Восстановление Сталинграда. 1943—1950 / под редакцией М. М. Загорулько. Волго-
град: Издатель, 2002.
Олейников П. П. Архитектурное наследие Сталинграда: монография. Волгоград: Издатель, 2012.
«Сталинградская битва. Июль 1942 — февраль 1943». Энциклопедия. Изд. 5-е, доп. / Гл. ред. и рук. авт.
кол. М. М. Загорулько. Волгоград: Издатель, 2012.
Государственный архив Волгоградской области (ГАВО). Фонд 5981 (документация Сталинград-
ского Государственного строительно-монтажного треста № 22), ряд единиц хранения (дел) из Описей
№ 1,3,6,9.
В возрожденном Сталинграде
1958 -1959 гг.
Дома на улице Мира
Центр Сталинграда
Бульвар на проспекте им. Ленина
хХхихэни иимээиихохвкэц
i
Кинотеатр «Родина»
Улица им. Ленина
Планетарий
В Краснооктябрьском районе
Тракторозаводской район. Улица Дзержинского
Проспект Металлургов
Сталинградская ГЭС
Дворец культуры СТЗ
Центральная набережная
На площади Павших Борцов
Птенцы
послевоенных
улиц...
ьрбех^боЗание.
Дом на Пензенской
В позолоченное утро последнего октября уходившего века снимали мы вме-
сте с режиссёром Татьяной Спиридоновой фильм «Старый двор» для местно-
го нашего телевидения. Замышлялся он как рассказ о моих автобиографических
стихах. Потому не обошли мы и такие строчки:
Дом Павлова — мой самый первый дом.
Я как-то раньше не писал о том...
Действительно, лишний раз в стихах не вспоминал об этом, хотя более рас-
торопный стихослагатель давно уж целую поэму сочинил бы по такому «выгод-
ному» поводу... После показа фильма, куда, к сожалению, не вошло практически
ничего, о чём я так долго и взволнованно говорил именно во дворе Дома Павло-
ва, раздался звонок от подружки моего детства Лены Кучапиной, с которой мы
вместе жили в одном подъезде дома на улице Мира.
— Вовк, да ты что, ещё и в Доме Павлова жил, родился там?
В ответ я рассказал почти всё, что знал о самых первых днях и годах своей
жизни в ставшем знаменитым героической и трагической обороной сталинград-
ском доме на тогдашней Пензенской улице. Лена дослушала и своеобразно похва-
лила: что ж ты рассказ-то об этом не напишешь, интересно ведь. Я призадумался...
Успела, к счастью, посмотреть тот фильм и уже сильно сдавшая к тому вре-
мени мама моя, Татьяна Николаевна. С тихой радостью глядела, как сын вну-
чек своих водит по двору дома, где родился когда-то, рассказывает что-то...
А слов-то не записали...
— Ты сам запиши, — вздохнула мама. — Внуки подрастут, почитают. А так —
говорил-говорил, а чего они запомнят? Маше годик, Лизе четыре... Там и ещё
будут... Не довелось отцу твоему ни внуков увидеть, ни правнуков... — Мама
помолчала. — Он особенно девчушек маленьких любил. Идём куда, так и огля-
нется, если встречаются... У них... у него ведь четыре сестры было... Вот отту-
да это... Детство вспоминалось ему... А у нас... одни мальчики рождались... Пер-
вым Валек был, бедное дитё... от кори умер... в годик... до войны... Зачем я с
287
Сталинградская книга
288
ним тогда в Геническ с Крыма ехать надумала, не надо было... Да хотелось сво-
им поскорей первенького показать... Поглядите, мол, какой беловолосый, в на-
ших в Кузьменков... В вагоне он и заразился... Тогда ж ни пенициллинов, ниче-
го не было Это уж когда ты заболел, в пятьдесят третьем... Только в школу по-
шёл и заболел сильно корью этой... Кололи тебя пенициллином четыре раза на
дню... Папа так переживал тогда, вспоминая Валека... Ты напиши, — закончила
мама, уже утирая слёзы... ~
Рукопись того рассказа (он и лёг в основу настоящей главы) мама смотре-
ла долго__прочитает страницу и отложит... По прочтении немножко добавила,
что-то уточнила, а кое-что приказала не печатать. Но я всю жизнь не слишком
послушным сыном был... И, отдавая в 2001 году рукопись в журнал, оставил всё
как было. При журнальном прочтении мама уже ничего не говорила, только пла-
кала. А я ведь так мало написал-то, совсем немного коснулся тех лет. Через два
года мамы не стало...
...Краснодарский поезд, прибывший в Сталинград 25 июля 44-го, опоздал на
несколько часов, постоянно пропуская в пути воинские, грузовые и санитарные
эшелоны. Но никто из пассажиров не роптал, что вместо прохладного раннего
утра выгрузились на неровный перрон в полдневное «пекло»: слава богу, что во-
обще добрались, что не бомбят уже...
Вагон, где ехали отец, мама и трёхлетний Валерка, остановился как раз на-
против одиноко стоящего высокого перронного фонаря и небольшого свежетё-
саного ларька, который ничем не торговал, был наглухо закрыт, но отбрасывал
спасительную тень. В эту тень отец поначалу и выгрузил семью да «два чемо-
дана и три узла»...
Огляделись.
Большое здание белокаменного довоенного вокзала, вернее — подкопчён-
ные развалины, которые от него остались...
В конце перрона — длинный, какой-то «тощий» на вид, железный, перекид-
ной через пути мост...
Высокая, головастая, похожая на огромную серую гранату водонапорная
башня...
Люди с поезда уходят в город, минуя полуразрушенный вокзал. Значит, он не
работает, где-то рядом есть временный...
Мимо ларька один носильщик провёз свою широкую тележку, а другой, по-
глядывая по сторонам, прошёл с «козой» на спине — приспособлением навро-
де рюкзака, только вместо сумки — этакий чурбак на лямках, чтобы, прихватив
ремнём иль верёвкой, удерживать на горбу чемодан или что потяжелее. Оба но-
сильщика у ларька не остановились, практично прикинув, что этим пассажирам
надо, скорее всего, не куда-то подальше в город, а на вокзал, который в двух ша-
гах от перрона.
Но внутри временного деревянного здания станции, обосновавшегося на
правой стороне Вокзальной площади, после прихода поезда, по всему, было
не протолкнуться. Больше того, к входной двери, над которой висели таблич-
ки «Сталинград-I» и «Билетный зал», на улице выстроилась очередь в сотню че-
ловек. А ещё с полсотни, взяв свой «номер» в этой очереди, в долгом ожидании
кучно расположились возле затенённой стены вокзальчика. Потому отец решил
здесь не останавливаться, пройти хоть немного в город.
По рассказам матери, они много чего за войну повидали, но всё же растеря-
лись, глядя на раскалённые летним зноем, казавшиеся даже неправдоподобны-
Пепел и цемент.
ми сплошные развалины: как тут жить?., куда идти?.. Почему-то вполне снос-
но уцелел царицынский особняк Репниковой — довоенный Музей обороны
города — рядом с площадью. К нему и направились, опасливо поглядывая на
внушительные, насквозь зияющие рваной пустотой высоченные стены на про-
тивоположной стороне улицы. Казалось, что они могут вот-вот рухнуть даже
от ветра, но, на удивление, удерживались... Сейчас я могу сказать, что это были
руины семиэтажного фасада одного из самых высоких и красивых довоенных
жилых зданий Сталинграда — Дома коммунальников, с просторно-красивым
кафетерием, на углу улиц Гоголя и Коммунистической.
К краснокирпичному музею, по тогдашней и нынешней улице Гоголя, при-
мыкало ещё одно внушительное здание — серое, в три высоких этажа, тоже
неплохо сохранившееся, по крайней мере все четыре стены были целы. Ныне
опять же поведаю, что это был гвоздильный завод «Красная застава», основан-
ный в Царицыне промышленниками Серебряковыми ещё во второй половине
девятнадцатого века, но носивший тогда, конечно, не это название. Вернее, не
носивший никакого, кроме как «гвоздильный завод»...
Между музеем и надёжным торцом заводского здания было несколько ме-
тров относительно свободного пространства, к тому же постоянно затенённо-
го. Отец усадил там маму и Валерку, сходил куда-то за водой и, оставив им про- 289
Сталинградский вокзал.
Рисунок Надежды Черниковой, 1944 г.
Сталинградская книга
290
хладную, обтянутую шерстяным сук-
ном флягу, пошёл искать военную ко-
мендатуру. Через час он вернулся, объ-
явив, что обком находится не в этой ча-
сти Сталинграда, а в Бекетовке, что им
следовало бы сойти с поезда там. Да
кто ж знал...
...В Сталинграде тогда крыши над
головой не нашлось и для официаль-
но направленного партработника, поэ-
тому семья наша сначала, месяца три,
жила в Красной Слободе, снимая ком-
нату, как говорила мама, «у хозяйки».
Отцу дали должность инструктора от-
дела животноводства в обкоме партии,
в командировках по разрушенной вой-
ной области он бывал чаще, чем дома.
Возвратившись, ежедневно, без выход-
ных, мотался из заречья в Бекетовку, а
это — сначала на катере через Волгу,
затем пешком до вокзала, а уж потом
на пригородном поезде до Бекетовки.
В общем, вставать приходилось в пять
утра... А когда восстановили Дом Пав-
лова, то к Ноябрьским праздникам того
сорок четвёртого года отец получил там
Дом Павлова в 1943 году
Шестилетний Валера во дворе Дома
Павлова
Пепел и цемент.
комнату в третьем подъезде, на четвёртом этаже, квартира № 24. Кроме нашей
в той квартире долгожданно поселились ещё две семьи. Отец вставал на рабо-
ту уже в шесть...
Вскоре в самом центре Сталинграда, на тогдашней Октябрьской улице, вос-
становили здание, где когда-то была царицынская Александровская мужская
гимназия, а в довоенные годы располагались административные организации.
Туда и перевели из Бекетовки обком партии. К радости отца, и особенно мамы,
до места отцовской работы, начинавшейся в восемь утра, теперь можно было
дойти пешком минут за двадцать пять...
Одну комнату в двадцать четвёртой квартире занимала Екатерина Васильев-
на Попова, она работала техническим секретарём в райкоме, потом в горсове-
те. В другой жили супруги Макаровы — Пётр Петрович и Мария Григорьевна,
которые стали по-родному близкими для нас. Особенно когда в сорок восьмом
Екатерине Васильевне дали где-то отдельную квартирку, а нам отдали её комна-
ту. Нас ведь нередко было уже пятеро: часто приезжала из выселенческого Кры-
ма, а потом от дочери Клавдии из приазовского Геническа бабушка Ира, живя у
нас месяцами.
Пётр Петрович Макаров родился в начале века в подмосковной Коломне, где
сызмальства уже работал на заводишке, а при советской власти закончил раб-
фак и счётные курсы. Направили «молодого специалиста» поначалу в местный
исполком, но он там не слишком задержался, уехав впоследствии из пристолич-
ного городка сначала в «глушь» Саратова, а потом — вообще дальше некуда: в
село Дуплятку Новониколаевского района Сталинградского края. Та Дуплятка
не просто дожила до наших дней, а стала нынче посёлком Дуплятским прямо на
московской ветке, как раз на полпути от Алексиково до Поворино.
Помыкался Пётр с полгода в каких-то мастерских дуплятских, успев за это
время приметить аж четверых незамужних молоденьких — от шестнадцати до
двадцати двух годков — дочерей местного хозяйственного мужика Григория
Бычкова: Маню, Валю, Варю и Женю. Поскольку был уже партийным, то од-
нажды ему предложили пост председателя в сельсовете, и одна из сестёр, Ма-
рия, стала на него глядеть повнимательней... Через годок завлёк ее Пётр не толь-
ко в комсомол, но и сватов однажды послал в бычковский переполненный дом.
Чем дополнительное уважение у родителей невесты вызвал. Мол, начальник,
«партейный», а всё по-старому, по-божески делает: со сватами, благословением
и помолвкой... После свадьбы уехали Пётр с Маней в Алексиково, где и жили до
самого сорок первого...
На войне дядя Петя был танкистом, на фронте его сильно контузило. В со-
рок четвёртом списали из армии, вернулся он к жене в Алексиково, но и месяца
не прошло, как по партийной линии направили его в Сталинград. Так Макаровы
и оказались осенью того года в Доме Павлова.
У дяди Пети от перенесённой контузии иногда внезапно начинали сильно
трястись руки, он, как мама рассказывала, в таких случаях крепко сплетал паль-
цы на затылке и ходил из угла в угол, напевая: «Помирать нам рановато, есть у
нас ещё дома дела...» Эту песню любил и отец. А я, когда подрос, всё спраши-
вал: «Пап, какая «рана», какая «вата»?» Это я так слово «рановато» восприни-
мал почему-то. Дядя Петя тоже работал на небольшой должности в обкоме, ин-
структором. С Макаровыми мы поддерживали связь всю жизнь. Тётя Маруся
помогала меня нянчить, когда я родился в августе сорок шестого. Мать уйдёт
хоть на базар, хоть в магазинчик или к пристани куда-нибудь рыбы купить, а мы
с кем? — с тётей Марусей...
291
Сталинградская книга
292
Соседкой по площадке была Анна
Федоровна Лебедева, знаменитая и осо-
бо уважаемая тем, что работала в аппа-
рате Сталина ещё во время обороны Ца-
рицына. Собачку она держала малень-
кую, чёрненькую. Это была единствен-
ная на весь двор домашняя собака.
В сорок шестом, впервые после вой-
ны, Яков Павлов приезжал в Сталин-
град. Через год сталинградцы вновь
встречали простецки улыбчивого героя.
Приходил он, конечно, и в дом своего
имени, общался с жильцами и строи-
телями. Было вроде бы фото из извест-
ной серии, которую снял тогда Васи-
лий Сметанников: меня, почти годова-
лого, держит на руках Александра Мак-
симовна Черкасова, а Павлов — девоч-
ку, Таню Елистратову, которая жила в
первом подъезде. К сожалению, у меня
этой фотографии нет, а Павлов, уже в
семидесятых годах, говорил моей маме,
что у него она сохранилась. Мама ра-
ботала тогда дежурной по этажу в го-
стинице «Октябрьская», где останавли-
вался Яков Федотович, когда приезжал
в Волгоград то ли на тридцатилетие По-
беды, то ли безо всяких громких дат.
Лебедева пригласила знаменито-
го сержанта, ставшего к тому времени
уже офицером, к себе в квартиру, была
там и Черкасова со своими подругами-
строителями. Черкасовки, бедные, до-
были где-то торт, у Анны Федоровны и
ножа подходящего не нашлось, она по-
слала сына своего Сашу искать нож по
всему подъезду, чтобы поровну разре-
зать такую диковинку. А потом раздава-
ли жильцам, разносили на радость дет-
воре тонкие кусочки по квартирам...
О том приезде Павлова в Сталин-
град, и вообще о жизни в Доме Павло-
ва, интересно вспоминала не так дав-
но в разговоре с журналисткой город-
ской газеты и Валентина Александров-
на Аверина. Их семья жила в первом
подъезде, Вале в День Победы испол-
нилось семь лет. Правда, журналистка,
вроде со слов Валентины Александров-
ны, написала, что Яков Федотович при-
Петр Петрович и Мария Григорьевна
Макаровы, наши соседи по
коммуналке Дома Павлова. 1949 г.
ехал прямо в сорок пятом, что ему ока-
зали «шикарный приём привилегиро-
ванные жильцы и даже принесли торт».
Я больше склонен верить родной мате-
ри, которая «привилегированно» жила
с партийным мужем, двумя малыми
детьми и свекровью на двенадцати мет-
рах... Да и фотографию Павлова и Чер-
касовой, которую сделал Сметанников
во дворе дома, «Сталинградская прав-
да» напечатала в сорок седьмом, глянь-
те в юбилейный альбом, выпущенный
в честь восьмидесятипятилетия газеты.
Конечно, в Доме Павлова посели-
лись тогда многие служащие, руководя-
щие кадры, но не главного ряда. Первый
директор лесного техникума Брызга-
лин, заведующий отделом религии ис-
полкома Косицын, две его дочери. Одна
из них, Эльвира, долгое время была за-
ведующей центральным роддомом, её
многие волгоградцы знают и помнят.
Пепел и цемент.
Дом Павлова. Рисунок Алексея Быкова, 1946 г.
Жуковы жили, Шустовы, Кармановы... В первом подъезде директор хлебзавода
комнату имел. Хотя, конечно, не только «элита» та простецкая населяла самый
первый восстановленный в центре города дом.
Что касается меня, то я явился на Божий свет семимесячным, роды нача-
лись прямо в квартире, маму в тяжелом состоянии еле довезли до больницы
Ильича на Баррикадах, там я «дородился»... И выжил, полуторакилограммо-
вый, может, и потому, что в роддоме было специальное оборудование, кото-
рое ещё в сорок третьем передала в Сталинград Клементина Черчилль, суп-
руга английского премьера. И много чего другого передала из возглавляемо-
го ею фонда помощи Сталинграду. А в апреле сорок пятого сама побывала в
возрождавшемся городе, и, конечно, не с пустыми руками. Да и американская
«первая леди» Элеонора Рузвельт направила тогда в Сталинград от Красного
Креста США пять вагонов с «гуманитарной помощью»...
Жили мы в Доме Павлова до лета 1949 года. Потом, как я писал выше, отца
перевели на работу в райцентр Зимник. Работал он там, если по-нынешнему
говорить, «главой администрации». В его ведении и нескончаемых послево-
енных заботах находились тридцать два колхоза и три машинно-тракторных
станции донского левобережья. Казаки добром поминали «чернявого и чуть
прихрамывающего» послевоенного главу района и через тридцать лет по-
сле его смерти. В серафимовичской газете 20 августа 1985 года был напеча-
тан большой очерк о нём. На второй странице. А на первой было сообщение о
пленуме, на котором за злоупотребления сняли с работы уже «свежеперестро-
ечного» первого секретаря с вполне хапужьей фамилией: Бог шельму метит...
Снять-то сняли, но многие из дворни остались и припомнили редактору газе-
ты Григорию Панфилову то вызывающее и несанкционированное сопоставле-
ние двух хозяев района разных лет, выжили с работы. Об этом мне с горечью
писал тогда автор очерка об отце, его сослуживец по райкому казак Иван Сте-
панович Недомолкин.
Из Зимника в Сталинград мы вернулись летом пятьдесят первого — уже на
Мира, 11. Как и в хуторе, с нами продолжала жить бабушка Ира, навсегда поте-
рявшая к тому времени из-за гонений на татар да болгар наш родовой крымский
дом в Коктебеле. Куда стал заселяться в летние месяцы знаменитый балетмей-
Сталинградская книга
294
стер Игорь Моисеев, доживший впоследствии почти до ста лет. И слава богу, ко-
нечно...
Эти моисеевы, шагинян, цигали и прочие бесценные таланты за бесценок
скупали тогда в Коктебеле, да и в других преимущественно приморских местах
Крыма, много «освободившихся» татарских, греческих и болгарских домов...
В августе пятьдесят седьмого мы переехали на Краснопитерскую, 8, — на
набережную. Отец, как горько говорили, «обновил» дом, успев там прожить
лишь три месяца. Когда он умер, мне было одиннадцать лет.
...Перед сложной операцией отец попросился на несколько дней домой,
приказав матери, чтобы у нас никого лишних в тот последний его семейный пе-
риод жизни не было. О том, что у него рак, он, конечно, догадывался. И знал,
что из больницы ему вряд ли выбраться. Работал он уже большим начальником
в облисполкоме. Сейчас эта должность, видимо, называлась бы «заместитель
главы администрации области», то есть вице-губернатор. И попрощаться при-
гласил в те последние для себя дни двух власть имущих товарищей по работе.
Переговорив с одним, попросил задержаться ещё на минуту второго. Говорили
они наедине. Но через много лет мама поведала мне о том разговоре: отец всё
ж рассказал ей немного. Оказывается, он попросил того товарища позаботить-
ся в случае своей смерти о семье, в первую голову — обо мне и шестнадцати-
летнем брате...
«Товарищ» занимал вторые-третьи стулья в облисполкоме ещё лет десять.
Однажды меня, четырнадцатилетнего, повезли на какую-то торговую базу, где
выдали тёмное пальто до пят, со «взрослым» каракулевым воротником и чёр-
ные, какие-то окаменевшие, опять же «на вырост», ботинки. Только-только вы-
шедшая из больницы мама, завидев это «политбюровское» одеяние, заплакала,
упав ничком в кровать...
Чтоб добру не пропадать, пальто и ботинки мама потом отдала отцу, дедушке
Коле моему, часто приезжавшему тогда с Херсонщины к дочери-вдове. На этом
вся помощь исполкомовская кончилась. «Птичку» поставили. А ведь мог «то-
варищ» хоть как-то посодействовать подростку в поступлении в техникум или
позже в военное училище... При всех своих увлечениях литературой, я ведь меч-
тал втайне и офицером стать, и корабли волжские строить... Да что там! Когда
мама пришла к нему всего через два года после смерти отца попросить устро-
ить на работу старшего сына, то он даже сесть ей не предложил... И из-за сто-
ла не поднялся.
...Однажды после Пасхи, на Светлой неделе, поехали мы, несколько литера-
торов, по кладбищам города попроведать умерших наших писателей. Вот уже
много лет совершаем мы эти поездки. И добро, как говорится... На Центральном
кладбище шли по аллее к могиле Освальда Плебейского, и вдруг с одного черно-
мраморного памятника на меня глянуло знакомое лицо... Всё верно: тот «това-
рищ» отца, дожил, слава богу, до восьмидесяти... Положил я, вздохнув, к той мо-
гиле одну «писательскую» гвоздику. Всё ж он когда-то выделил от исполкома на
похороны отца целых пять тысяч рублей, узнав, что в семье имелось всего во-
семьсот — четверть отцовской получки...
Оставшиеся от похорон деньги мать раздала на обратные билеты нашим
многочисленным и небогатым крымским и херсонским родичам, приезжавшим
проститься с отцом. Он был самым младшим в семье ребёнком, а умер первым.
Бабушка Ира, только-только заимевшая наконец в родном Коктебеле полдоми-
ка, похожего, как она грустно шутила, «на сапожную лавку», кляла себя после,
что уехала от нас за год до смерти сына, «бросила Женю»...
Пепел и цемент.
У отца, при жизни его, было немало действительно хороших товарищей: сам
председатель облисполкома Иван Степанович Панькин, ответственные работ-
ники и добрые душой люди Иван Яковлевич Лашманов, Николай Афанасьевич
Непокупной, тот же дядя Петя Макаров. Во дворе отец иногда с мужиками сту-
чал по выходным в домино, выходил прямо в пижаме к столику. Обычно играл
он на пару с дядей Федей Файзулиным, отцом будущего известного футболиста
и главного тренера «Ротора». Жили Файзулины на первом этаже, в 18-й, а мы
на третьем, в 22-й квартире. Вовка родился в пятьдесят втором, а моим дружком
был его старший брат Миша, он погиб в армии весной семидесятого, в Измаиле.
Дядя Федя, как и все дворовые на Мира, всегда относился к нам с братом
очень тепло, но ему надо было своих двух сынов на путь истинный вместе с же-
ной, тётей Клавой, наставлять. А сослуживцы отца... Кто-то из них уехал рабо-
тать в Москву, кто-то ушёл на пенсию... И только дядя Петя с тётей Марусей
были до самой их смерти в восьмидесятых годах, пожалуй, самыми близкими
нам людьми во всём Сталинграде. Похоронены они неподалёку от могил моих
старших товарищей по перу Михаила Лобачева, Льва Колесникова и Юрия Оку-
нева на кладбище Дзержинского района. Так что проведываю я тех и других не-
редко.
Когда в начале шестидесятых мама совсем слегла и по три-четыре месяца не
выходила из больницы, то я частенько кормился у Макаровых. Они так и жили
в одной комнатке всю жизнь: после Дома Павлова в коммуналке на Мира, 18, а
потом уже в отдельной однокомнатной на Советской, 43... Накормив меня щами,
тётя Маруся обычно давала ещё и двенадцать копеек на три пирожка с ливером.
Это чтобы я утром, перед школой, разогрел их на сковородке и позавтракал...
Дядя Петя старался меня воспитывать. Следил, чтобы я, подростком, не
ушивал широкие брюки, не слыл «стилягой». Звал весной на махонькую дачу
свою, чтоб я приучался к труду, к земле, рассказывал, как в сорок пятом они вме-
сте с отцом моим сажали картошку в Красной Слободе, как голодно было в со-
рок шестом, когда я родился. Работал он уже в облпотребсоюзе и однажды за-
шёл в расположенную неподалёку девятую школу, где я учился. А учился я не-
важно, и он сильно расстроился. Потом всё советовал, «если ученье не даётся»,
идти в ремесленное училище, не бояться простой профессии. Он сам в юности
бывал рабочим и знал, что советовать. Но я уже писал стихи и ходил по много-
численным тогда литературным вечерам... Правда, активно занимался спортом,
лёгкой атлетикой, входил в сборную школьников города. Даже в её составе на
соревнования зональные в Нальчик ездил. Но однажды на тренировке подвер-
нул ногу, получил нешуточную голеностопную травму. С «олимпийскими» меч-
тами было покончено...
Я вот думаю ныне: как же накрепко сближались многие люди, роднее род-
ных, в те военные и первые послевоенные годы! Мы с Макаровыми в Доме Пав-
лова жили в 1944—1949 годах, а я к ним ходил запросто и в шестидесятых, и
ещё через двадцать лет. Царствие им Небесное. Они были старыми членами
партии и, наверно, атеистами... Но души имели воистину христианские, право-
славные... Так вот всё уживалось тогда.
Можно вспомнить в связи с этим и такой рассказ мамы. К Макаровым из Ни-
колаевки наезжала одна знакомая, знаменитая тогда учительница Гречкина. Она
была депутатом Верховного Совета, училась в Сталинграде на курсах повыше-
ния квалификации. Однажды приехала как раз на Рождество. Атеисты-атеисты,
а все крещёные, накрыли стол, чай стали пить. Я, конечно, крутился под нога-
ми, и тут тётя Маруся поставила меня на стул и вдруг стала учить петь «Рожде-
295
Сталинградская книга
ство Твое, Христе Боже...» Учительша та перепугалась, стала, бедная, отчиты-
вать собравшихся, боялась, что «вдруг кто узнает» о таком легкомыслии в деле
воспитания подрастающего поколения. Но тётя Маруся сдержанно улыбалась,
отец мой был на работе, а мать вела себя, «как Маня». Она всегда почитала тётю
Марусю за старшую и в действиях её не сомневалась...
Отец.
...В тот свой последний приезд домой отец попросил
маму, «чтоб пришла Мария». Я это очень хорошо помню.
Когда его привезли и он с трудом улёгся на новой желез-
ной кровати с панцирной сеткой, тётя Маруся расплака-
лась, как-то тихо, боком ходила по коридору, боясь войти
в комнату.
— Ну ты чего там, Маша, плачешь, что ли?
— Да не плачу я, не плачу, Женя, это я так, устала...
И улыбнулась, села рядом на новый стул.
— Квартира какая хорошая, Таня мебель взяла, кровати
блестят, стулья матерчатые... А помнишь, как у вас и стола
в Доме Павлова вначале не было, когда из Красной Слобо-
ды перебрались? На табуретке ели... А тут хорошо... Туды-
сюды — и внуков тебе, Женя, нагонют сюда целую гвар-
дию. А ты опять не хотел новую квартиру брать. В один-
надцатом доме, как из села вы приехали, тебе и вовсе четы-
рёхкомнатную давали, в пятом подъезде. Не взял...
— Да как бы я её взял? А людям — что? Там потом две семьи стали жить, а
мы впятером и в двухкомнатной хорошо пожили... Не надо было и сюда ехать, в
хоромы эти... Так бы и жили на Мира... Или в Доме Павлова... Это сколько ж у
нас поначалу там метров было?
— У вас и у нас по двенадцать, а у Поповых восемнадцать... Кухня шесть
метров... печка большая... Подвал ещё для дров...
— Ну вот, двенадцать... И не особо тесно казалось... А тут пятьдесят... Забо-
гатели, а давит...
Тётя Маруся снова заплакала.
...Я не много, конечно, чего помню из жизни в Доме Павлова. Но кое-что за-
помнил и двух-трёхлетним, остальное досказывала мама... Помню, как всё ста-
рался увидеть то, что лежало на круглом столе в комнате, вставал на цыпочки...
Однажды летней ночью прорвалась какая-то труба, вода стала затоплять кварти-
ру, а меня почему-то уложили спать на полу, от жары, наверно. Как позже вспо-
минал дядя Петя, если б я не заорал от «водяного» испуга, то... В общем, кину-
лись вовремя.
Всё время во дворе бился о камни, железяки, кирпичи... Любила ребятня
окрестная играть у братской могилы, что и сейчас рядом с памятником Лени-
на на площади. Но тогда она была по-другому оформлена: обелиск каменный,
узкий, метров пять высотой, столбики, цепи, но главное — стволы пушек мор-
ских на столбиках, как на корабле.
Игры эти были частенько рискованными... Где-нибудь в закутке пацаны по-
старше разводили костёр и, спрятавшись, кидали из засады в огонь найденные
патроны... Даже мы, трёхлетние, найдя «колбаски» артиллерийского пороха, вы-
кладывали из них на земле то квадратики, то звёздочки и тоже поджигали... Но
это было ещё не очень опасно. Вот когда мы уже жили на Мира и мне было лет
Пепел и цемент.
восемь, тогда мы серьёзную бомбу наш-
ли. И где? Прямо на нынешней затри-
бунной части площади Павших Борцов.
Там долго, до конца пятидесятых, раз-
валины были, огороженные высоким
и длинным, подновлявшимся к празд-
ничным демонстрациям густой побел-
кой, деревянным забором. Мы это ме-
сто так и звали — «развалкой». И игра-
ли там день-деньской, понятное дело,
«в войну». Слава богу, что с нами в тот
день пацан постарше был, он приказал
идти в Первое отделение милиции и до-
ложить о бомбе. Отделение это прямо в
нашем дворе располагалось, на Волго-
донской...
Бывали и трагедии... Та же Вален-
тина Александровна Аверина вспоми-
нала: «Однажды подорвались прямо
около нашего Дома Павлова двое маль-
чишек. Они нашли где-то в развалинах
красивую коробочку от каких-то немец-
ких продуктов или сладостей... Цветоч-
ки да птички на крышке нарисованы
были... Нас взрослые предупреждали
о таких минах-ловушках, но играть-то
особо нечем было сталинградским ма-
леньким детям, а тут прямо сказочная
шкатулка...»
...Помню сильный пожар — это за
площадью Обороны, горели какие-то
времянки на месте нынешнего Дома
офицеров. Брат сильно испугался и по-
тащил меня, но не домой, а к Волге, к
воде... На полпути нас догнала мама...
Валера после этого всю жизнь при вол-
нении немного заикался... Совсем смут-
но помню, как меня, уже почти трёх-
годовалого, но очень слабого, во дво-
ре Дома Павлова носили на руках, пе-
редавая друг другу, какие-то женщины.
Это в подвале четвёртого подъезда тог-
да жили сельские девчата, приехавшие
на восстановление Сталинграда.
В нашем подъезде на первом этаже
жила дворник тётя Нюся, её муж погиб,
защищая Тракторный. У неё было чет-
веро детей, из них три девочки, зани-
мала семья эта тоже всего одну комна-
ту, как, впрочем, практически все жиль-
цы, включая заместителя редактора 3 *
«Сталинградской правды» и вроде даже Е a S
прокурора города. С детьми тёти Нюси s
дружил мой брат, меня тоже тягали по © |
всем квартирам и подъездам. Особенно £
дети любили, понятное дело, угощаться |
в гостях, двери в квартирах запирались «
только на ночь, а летом, в жару, мно- © х
гие мужчины спали «по-фронтовому», « ©
во дворе. Никаких детских колясок не ч О
было. Тётя Маруся меня, пока не по- и |
шёл своими ногами, частенько таска- Й Н
ла в зембеле... А бывало, что в одной w §
руке зембель держит, а второй рукой ве- «
дёт рядом брата моего пяти летнего...
А дядя Петя кричит из окна сверху:
— Эй, дама! Вы тут бабку с двумя
сопливыми внучатами не видели?..
Сами Макаровы остались бездетны-
ми... Правда, у тёти Маруси в Сталин-
граде жили все её сёстры, так что и пле-
мянницы были, и племянники. Одного
из них, Анатолия Алтынова, сына тёти
Жени, я хорошо помню молодым, из-
вестным спортсменом-велосипедистом
ДСО «Строитель», а впоследствии тре-
нером. Когда-то, подростком, он ча-
стенько приходил к своей тётке в Дом
Павлова, ездил с моим отцом и дядей
Петей за Волгу на рыбалку иль картош-
ку копать.
Такие вот воспоминания, такой рас-
сказ. В основном, повторяю, со слов
мамы моей, Татьяны Николаевны.
Прожила она в городе нашем, в пяти
местах-квартирах, почти шестьдесят
лет. И сорок три из них вдовой... 297
Сталинградская книга
298
«Победа», которую мы потеряли...
Вот, написал, как мог, невольно отвлекаясь и на другие годы, о доме «на Пен-
зенской». Сейчас это улица имени 13-й Гвардейской Дивизии, в Царицыне, кста-
ти, она звалась Казанской. А Дом Павлова ныне прописан и по Советской, 39,
и по проспекту Ленина, 34...
Пишу эти новые названия да цифры словно разъясняю, напоминаю, вы-
зываю на разговор... А кому напоминаю, кого зову? Кто остался на белом свете
из жильцов той двадцать четвёртой квартиры? О маме я только что вздохнул...
О соседях тоже... Бабушка Ира пережила младше! о сына на двенадцать запла-
канных лет... В конце девяностых внезапно, вдали от Волгограда, умер брат Ва-
лерий...
Получается, что себе лишь и напоминаю, себя зову... Ведь и дня нет, чтоб не
завернул я на бывшую Пензенскую, благо, что живу рядышком и каждый вечер
стараюсь выходить к Волге... Впрочем, от Дома Павлова обычно иду неспеш-
но к улице Мира, по ней — на Волгодонскую, а оттуда не мешало б и «По-
беду» попроведать. Почему именно «Победу»? И какую такую «Победу»? По-
пробую рассказать. Преимущественно тем, кто волею судеб нынче именует это
надёжное послевоенное здание ненадёжно «расквартированным» здесь детско-
юношеским центром, по-старому сказать — Дворцом пионеров...
...Излюбленными местами, где в пятидесятых мы, дворовые пацаны и дев-
чонки, играли и лазили, были восстанавливаемые царицынские особняки на
Волгодонской, строящиеся главпочтамт, вокзал, планетарий, затрибунные раз-
валины на площади Павших Борцов и, конечно, центральный городской сад. Но
это, как говорится, будни. А вот настоящими праздниками являлись для нас не-
редкие походы в главный кинотеатр города — в «Победу».
Понимаю, что в каждом районе Сталинграда был свой, тоже главный кино-
театр. Иногда не очень-то крупный, не слишком внешне примечательный, но
любимый местной детворой, «птенцами послевоенных улиц»... Те же «Нефтя-
ник» в посёлке завода Петрова или даргоровский «Мир». Не говоря о «Гвар-
дейце», расположенном «за Царицей», то есть на Втором Сталинграде, в одном
из самых величественных восстановленных царицынских зданий... Добавлю к
«Гвардейцу» отчасти и с трудом сохранившие до сей поры своё прямое назначе-
ние «ретро-сталинские» «Ударник» на Тракторном и «Родину» за полотном, или
как мы в детстве говорили — «за Перекидным», имея в виду металлический пе-
рекидной мост через пути станции Сталинград-1.
И всё-таки, повторяю, самым главным кинотеатром справедливо считалась
«Победа». Одно название чего тогда стоило...
Это был поистине дворец, причём кино как таковое лишь завершало празд-
ник. «Пускали» в кинотеатр за час до сеанса. И до демонстрации художествен-
ного фильма много чего происходило, особенно если нам удавалось проникнуть
на послеобеденные, «взрослые» сеансы.
До кино мы могли послушать получасовой концерт профессионального
эстрадного оркестра в большом фойе на первом этаже, выскочить по контра-
маркам в небольшой летний дворик-кафе, прилегавший к кинотеатру со сто-
роны горсада, покрутиться возле аттракционов в самом саду. Потом вернуть-
ся в «Победу», в малом зале на втором этаже (сейчас здесь не слишком-то по-
сещаемый музей народного образования) посмотреть документальный фильм
или «мультики», а в детском буфете (был ещё и для взрослых) поесть моро-
Пепед и цемент.
женого — ложечками, из металличе-
ских розеток! Правда, имея в кармане
лишь единственный рыжий «рупь», ча-
стенько приходилось выбирать: или це-
лый вафельный стограммовый стакан-
чик съесть «на ходу» безо всяких розе-
точек и ложечек, или — сидючи за сто-
ликом в красивом буфете, но почти впо-
ловину меньше...
Первым кинофильмом, который я
осознанно увидел в «Победе», был
мультипликационный «Аленький цве-
точек». Я думаю, случилось это в пять-
десят первом году, прямо в том июне,
когда мы приехали в Сталинград из
Зимника. Маме, после села, наверня-
ка хотелось показать мне что-то не-
привычное и интересное. А тут такой
красавец-кинотеатр, не то что скром-
ный сельский клубик в Зимнике...
Видимо, утренние детские сеан-
сы в «Победе» состояли тогда не только
из игровых, но и мультипликационных
фильмов попродолжительней. К тому
же зал на втором этаже, где позже перед
главным сеансом добавочно крутили
«мультики», оборудовали позже, в конце
Храм белоликий детства моего...
пятидесятых. Так что и «Аленький цве-
точек», и другие мультфильмы тогда де-
монстрировались как основные, в боль-
шом зале на первом этаже.
Чудный аксаковский цветочек мне,
почти пятилетнему и немножко дикова-
тому после двухлетней жизни в тихом
и далёком от больших сталинградских
домов хуторе, казался, насколько я пом-
ню сейчас, очень длинным и каким-то
тревожным... То, что это мультфильм,
я, кстати, и не понимал, воспринимая
его взрослым «кином»... А уж когда на
экране появилось лохмато-огромное
чудище, я, стыдно признаться, просто
закрыл от страха глаза ладошками и за-
просился у мамы в туалет... Так тогда и
не узрев в успокоение, что под личиной
чудища, оказывается, мучился без люб-
ви добрый красавец-молодец...
Потом началась, года на два, эра
американского «Тарзана», в целом на
пять или семь серий. Всего их, говори-
ли, сняли вдвое больше, но нашей стра-
не достались не все. Взрослые называ-
ли «Тарзана» и некоторые другие лен-
299
Сталинградская книга
300
ты (английскую «Багдадский вор», американскую «Девушка моей меч пи») «тро.
фейными» фильмами. С одной стороны какие трофеи, ежели американцы и
англичане были во время войны нашими союзниками? Но с другой выясни-
лось, что эти фильмы немцы еще до войны купили у США и Англии, а в побед-
ном сорок пятом они в качестве трофеев достались Красной Армии. И «крути,
ли» их по всему Союзу несколько лет, невзирая на разные «буржуйские» автор-
ские права, зарабатывая очень необходимые для восстановления страны сред-
ства и поднимая настроение советских трудящихся и учащихся масс... О том,
так сказать, всепоглощающем внимании, с которым наши люди смотрели «тро-
фейные» фильмы, свидетельствовала появившаяся тогда частушка:
Глядел кино «Багдадский вор»,
А русский вор штаны упёр...
Популярность «Тарзана» оказалась просто ошеломляющей. Ожидание оче-
редных серий (иногда по месяцу) было просто всенародным... Только и разгово-
ров, что о Тарзане, Джейн и их подруге обезьяне Чите. Ловких пацанов постар-
ше, умеющих здорово плавать, стали звать «Тарзанами». Мальцов, хорошо ла-
зающих по деревьям, — «Читами», в том числе, к несчастью, и меня во дворе...
Девушек покрасивей и поспортивнее — «Джейнами»... Но думаю ныне, секрет
популярности заокеанского фильма среди сталинградской пацанвы в первую го-
лову объяснялся тем, что выросший в джунглях Тарзан был героем, борцом за
справедливость, защитником бедных и обиженных... Как мы радостно орали на
весь зал, когда его друзья-слоны разгибали хоботами железные прутья клетки и,
наконец, вызволяли Тарзана из неволи!.. Жаль, что ныне этот фильм почему-то
не демонстрируют наши телебизнесмены. И польза детям была б, и разные рей-
тинги...
Вот не так давно в телепередаче о Галине Улановой показывали отрывки из
цветного фильма-балета начала пятидесятых годов «Бахчисарайский фонтан».
Его мы, семи-восьмилетние пацаны, тоже впервые увидели в нашей «Победе».
Правда, не очень-то замечали «девчачьи» красивости балета, нас не особо тро-
гала лёгкая, как пёрышко, несчастная героиня Улановой, а вот грозный напор и
особенно одеяние её ревнивой соперницы-Плисецкой вызывали интерес... Ша-
роварчики на танцующей Плисецкой были почти прозрачными, и мы. пацанва,
картинно отмахиваясь от естественного любопытства, гыкали в кулаки и толка-
ли друг дружку в бока... А уж когда во весь экран показали её голый восточный
пупок, то мы, вполне по-солдатски, загоготали, и нас чуть не прогнали из зала.
Были у встреч с прекрасным и такие вот последствия...
В середине пятидесятых в Сталинград приезжал глава Индии Джавахарлал
Неру. Я его видел буквально в двух шагах, пробравшись к ступенькам Музея
обороны, который посещал высокий гость вместе со своей молоденькой доче-
рью Индирой. Неру был небольшого роста, сухонький, до черноты «загорелый»,
в белой «пилотке» и, извините, в белых, как мы сразу определили, «кальсонах»...
Перед его визитом и после «Победу» буквально заполонили, как ныне телеканал
«Домашний», сентиментально-любовные и сказочно-приключенческие индий-
ские фильмы детские, и взрослые. Из детских мне запомнился «Маугли», а
из взрослых, конечно, «Бродяга» с Раджем Капуром и Наргис в главных ролях.
На «Бродягу» сталинградцы буквально ломились. Главная песня фильма
в момент стала просто «инфекционной»... «А-бара-я...» («Бродяга я...») — не-
слось с лавочек скверов и из дворовых беседок... Вполне предприимчивые тог-
ПСЛВА И Ц«МСИТ.
дашние «менеджеры» московского Апрелевского завода грампластинок тут же
выпустили уйму «дисков» с этой песней. За ними давились в Центральном уни-
вермаге и, «достав», с неописуемым счастьем тащили к своим домашним па-
тефонам. Даже не замечая, что «А-бара-я» поёт с пластинки вовсе пс Капур, а
кто-то из советских артистов... Представьте, что для нашего патефона ту «бро-
дяжью» пластинку добыла бабушка Ира. Пошла в универмаг за каким-то пла-
точком, проходила мимо прилавка, куда вдруг «выкинули» заветный «дефицит».
А после «Бродяги» ещё и «Господин-420» вскорости появился на экране, с гем
же Капуром и Наргис, и с новыми песнями...
Тарзан Тарзаном, бродяга бродягой, но были «Чапаев», «Адмирал Ушаков»,
«Максимка», «Тайна двух океанов», «Звёзды на крыльях»... А первый советский
цветной широкоэкранный «Илья Муромец», где Добрыню Никитича в пятьде-
сят шестом году играл сталинградский актёр, почти двухметровый Юрий Ми-
хайлович Дёмин!..
Эти фильмы далёкого детства достались, слава богу, и нашим детям-вну-
кам... И неплохо кормят телерекламщиков, которые ныне и из громадной но-
стальгии по советскому громадные барыши иакумекались извлекать. Кому что.
Нам, «вечно недовольным старикам-совкам», к примеру, — негритёнок Мак-
симка, спасённый в чужедальнем порту из лап судового рабовладельца добрым
русским матросом Лучкиным и его служивыми друзьями. А им — «доллары без
счёта да евры без просчёта», в новоявленном рабстве у которых так распрекрас-
но, безо всякой «совковой» доброты, поживать ноне на палубе и в каютных по-
трохах столичного телеголубого корабля...
...Детский билет в «Победу» стоил рублёвку, и всё удовольствие обходилось
нам, вернее родителям нашим, рубля в три. Чтобы сегодня было пояснее, скажу,
что буханка чёрного хлеба стоила тогда рубль двадцать-рубль сорок, а популяр-
ная у пацанвы булка-плюшка — сорок пять копеек. Знаменитые пирожные за-
варные в универмаге центральном стоили «два пятнадцать», но мы их покупали
нечасто, на такие деньги много чего можно было придумать и приобрести. На-
пример, купить в главном «Когизе» (книжном магазине) на нашей улице Мира
пластмассовый ножик для разрезания бумаги и смастерить из него «кинжал», да
ещё и с «ножнами» — плотно намотав на лезвие мягкую, потолще, медную про-
волоку...
Перейдём к взрослым. Водку получше — чтоб ей! — покупали за знамени-
тые «двадцать восемь семьдесят», похуже, так называемый «сучок» — за «двад-
цать один двадцать», кило колбасы за пятнадцать-двадцать рублей. Отец мой,
возглавлявший в пятьдесят втором — начале пятьдесят четвертого областное
управление сельского строительства, получал, с премиями, до двух тысяч, а батя
моего дружка Мишки Файзулина, строитель-отделочник, около тысячи. Мать
ещё одного моего дружка, Тольки Дыбы, работавшая кассиршей в магазине
промтоваров, зарабатывала безо всяких премий четыреста рублей. Понятно, что
с Толькой мы постоянно делились своими скромными средствами. За нашу не-
большую двухкомнатную квартиру брали плату около ста рублей. Вот такие вы-
кладки по памяти. Чтобы, повторяю, теперешнему возможному читателю попо-
нятнее были тогдашние рубли и тыщи, уровень жизни сталинградцев той поры.
Одним словом, на «Победу» хватало любому дворовому пацану. Зимой ки-
нопраздники наши проходили по воскресеньям, а летом почаще, всё зависело от
того, сколько удастся выпросить денег у родителей. Кроме почти ежедневных
летом, в жарынь, девяноста пяти копеек на молочное мороженое... Ребята по-
старше (о чём рассказывал мне брат) могли, конечно, при желании слегка под- 301
Сталинградская книга
рабатывать на карманные расходы подноской чемоданов да мешков от вокзалы
ного перрона к автобусу и близрасположенным домам. Но их гоняли професси-
ональные носильщики с деревянными тележками или «козами» на горбу. А мы
туда и вовсе нос не совали, да и не по силам нам были чемоданы, тюки да зем-
бели.
Была ещё одна «подработка» — сдача цветного металлолома. Специальные
походы за «алюмишкамн» да «медяшками» мы особо не устраивали. Но если
что-то где-то попадалось — тащили домой или в подвальные, индивидуальные
для каждой квартиры, кладовки, которые жильцы привычно называли «сара-
ями». Обычно на балконе или в сарае висели две «вязанки» белая и крас-
ная, состоявшие из алюминиевых или медных кусков проволоки, разных об-
резков, трубок, гаек, краников и так далее. Найдёшь чего-то на улице, в «раз-
валках» или на стройке — сразу в карман или на проволочный «кукан», а по-
том — прикручиваешь-прикрепляешь к вязанкам. Дней за десять можно было
набрать несколько килограммов.
Пункт приёма цветных металлов и чугуна находился в начале Комсомоль-
ской, примерно там, где ныне высится наш доморощенный «американский»
небоскрёб, на котором для убедительности крупно написали по-английски —
«Бриллиант»... Тогда на месте сей синюшной драгоценности ютилось несколько
приземистых полуразрушенных, красного кирпича, не то чтобы домов, а скорее,
каких-то флигелей или вспомогательных помещений известного царицынского
дома братьев Серебряковых. Уцелевшего и доныне, умело-доходно реконструи-
рованного — «придавкой» со всех сторон дополнительно-неуместными строе-
ниями... В одном из тех кое-как восстановленных флигелей и располагался при-
ёмный пункт.
Долгожданная сдача собранных красно-белых вязанок являлась чуть ли не
торжественным ритуалом. К пункту шествовали не в одиночку, не «поквартир-
но», а немалым гуртом. Причём мы старались, чтобы это всё — и во дворе, и на
улице — происходило на глазах взрослых, чтобы они если уж не прямо хвалили
юных «добытчиков», то хоть сочувственно-удовлетворённо глядели вслед: вот,
мол, какие молодцы, сами зарабатывают, помогают родителям...
Внутри приёмного пункта было два огороженных досками отсека, куда, по-
сле взвешивания, приёмщик ловко закидывал наши вязанки. Иногда ребята по-
старше доставляли к пункту что-то чугунное, потяжелее. Например, старые,
расколовшиеся отопительные батареи, найденные в развалинах неподалёку.
Устанавливали их на самодельные, в две доски, самокаты на подшипниках и, с
трудом удерживая, везли, грохоча, вниз по Комсомольской. Чугун взвешивали
не внутри пункта, а у входа, на больших весах, и складывали рядом.
«Выручали» за сданный металл мы не очень много, кто десять, кто пятнад-
цать рублей. И, представьте, несли их домой, родителям. А уж они решали,
сколько денег выделить нам. Обычно отдавали почти всё, чтоб мы в ближайшие
дни не слишком клянчали на мороженое, кукурузные хлопья и, конечно, кино...
Этим или каким-либо другим «отхожим промыслом» занимались, конечно,
не все дворовые пацаны и, тем более, девчонки. Иным просто запрещали лазить
черти где и сооружать колючие вязанки, другим давали на расходы без особого
«звука». На то же кино. Впрочем, кому-то пусть и давали, но всё равно было ин-
тересно и заманчиво добывать деньги самим. Случалось частенько, что в «Побе-
де» интереснейший фильм, очередная серия «Тарзана», «Маленький Мук» или
30 «Укротительница тигров», а кто-то из пацанов совершенно «без средств» — не
то что трёшки, но и «безмороженного» рубля нет... Тогда мы умудрялись вдвоём
Пепел и цемент.
на один билет пробираться, а то и вовсе без билета — «на протырку»... Так хо-
телось праздника во дворце! И устроили этот постоянный праздник для тысяч
и тысяч сталинградцев зодчие и строители, которых я стараюсь лишний раз по-
мянуть добром не только на документальных, но на художественных и мемуар-
ных страницах тоже.
Как строили «Победу». Начну с того, что была когда-то в Царицыне улица
Бельская. Это примерно между нынешним цирком и родильным домом. Взбира-
лась улица из поймы Царицы к тому самому месту, где и построили «Победу».
Теперь это начало Коммунистической, а раньше Бельская тянулась до «Пожар-
ки» с каланчой, переходя перед вокзалом в Воронежскую улицу. Кстати, здание
царицынской Первой пожарной части носило ещё и название Дома Городского
общества, здесь, кроме пожарного ведомства, вплоть до революции находились
крупный ломбард и городская библиотека.
В Царицыне на месте будущей «Победы» ещё в середине девяностых го-
дов девятнадцатого века возвели здание небольшого (большое было на Алек-
сандровской улице) реального училища. После революции училище стало
профессионально-технической школой имени Кулибина. В тридцатые здесь
обосновали судостроительный техникум, здание расширили, рядом сталинград-
ские строители возвели мастерские, жилой дом для преподавателей и персона-
ла, склад и т. д. В общем, получился небольшой учебный городок.
В войну городок тот был разрушен, причём основательно. И по генплану
возрождения Сталинграда здесь решили построить новый кинотеатр. Посколь-
ку это был самый первый большой кинотеатр в центре тогда еще лежавшего в
развалинах, но уже знаменитого на весь мир города, то архитектор, будущий ла-
уреат Сталинской премии Ефим Иосифович Левитан в сорок шестом году вло-
жил в этот проект не только завидный профессионализм, но и всю творческую
душу. Да и коллеги ему попались сродни: зодчие Г. Ф. Борисенко и Н. X. Ога-
несян, инженер-конструктор Г. Н. Ткачев. А непосредственно строили «Побе-
ду» работники Сталинградкультстроя — одного из трёх трестов, составивших в
августе сорок пятого знаменитый Главсталинградстрой. С сорок седьмого года
главным инженером Культстроя, а затем и его управляющим работал будущий
мэр Александр Васильевич Дынкин — личность незаурядная во многих отно-
шениях. Достаточно сказать, что он сам, без каких-либо литературных «запи-
сантов», вполне профессионально писал документальную прозу и даже сочи-
нил пьесу, которую поставил наш драмтеатр. С его дочерью Таней я учился в
млапптих классах и бегал в детстве по латошинской траве, пескам да колючкам...
Здания Кулибинского училища и сталинградского судостроительного техни-
кума в архитектурном отношении были не слишком заметными. Это не цари-
цынские Александровская гимназия и находившееся рядом красивейшее здание
реального училища. Гимназию после войны реконструировали, вернув ей почти
царицынский вид, но расположили в ней, как я писал выше, обком партии. По-
том надстроили третий этаж, а левый торец здания стал удлиняться и обрастать
колоннами. Так к обкому присоединился и облисполком. Сначала метров трид-
цать в длину «добавка» составляла и всего четыре колонны было. А к пятьде-
сят пятому году исполком стал внешне не хуже обкома выглядеть, тем паче что
их накрепко соединила самая административная в области колоннада. Добавлю,
что в этом здании исполкома, где нынче администрация области, почти четыре
года работал мой отец.
Кстати, основа нынешнего старого актового зала обладминистрации и ду-
мы — это, в общем-то, стены театрально-концертного зала, построенного вид-
303
Сталинградская книга
иым царицынским промышленником и
страстно-деловым поклонником Мель-
помены Владимиром Михайловичем
Миллером ещё в девятьсот десятом
паду. Вход в него был в те времена со
стороны Пушкинской улицы. Когда в
пятидесятых сооружали-соединяли эту
сложную административную «загогу-
лину». то под общую крышу попало и
это здание... Я, правда, лишний раз ста-
раюсь не глядеть на данную часть адми-
нистративного комплекса, на нынеш-
Сталинград. Улица Коммунистическая
и кинотеатр «Победа».
Начало 1950-х гг.
ний вход в него со стороны улицы Ле-
нина, избегаю редких приглашений по-
бывать по какому-то поводу в том ста-
ром зале. Семнадцатого ноября пятьде-
сят седьмого года отсюда хоронили мо-
его отца...
В общем, по генплану решено было
городок учебный в начале Коммуни-
стической улицы не воссоздавать, а ис-
пользуя оставшиеся фундаменты и сте-
ны, объединить строения в единый кон-
фигурат. Вот и получилось в итоге в от-
строенном кинодворце несколько поме-
щений и залов. Было где и пацанве раз-
вернуться, и взрослым отдохнуть.
Поражала «Победа», прежде всего,
белоликим фасадом. Да и по сей день
поражает знатоков ретро-архитектуры
и волнует старожилов города... Высо-
кий десятиколонный портик с глубоким
304 арочным проёмом, какие-то царско-ста-
ромодные, «пузатые» балконы на тон-
ких колоннах... Под каждым балконом
полуовальные ниши... Внутри вообще
сказка: серый да розовый мрамор, хру-
стальные, в сотни подвесок, люстры,
картины-подлинники, бронзовые витые
колонны, широкие лестницы, ажурная
лепнина... Уж не знаю, что там ноне
осталось от «проклятого советского
прошлого»...
Прочитал я однажды в краеведче-
ских материалах, что, оказывается, на
всесоюзном конкурсе в сорок девятом
году это здание было отмечено высо-
кой призовой премией как одно из луч-
ших послевоенных строений в стране.
В СССР тогда даже выпустили почто-
вую двадцатикопеечную марку с изобра-
жением «Победы». А открылся главный
сталинградский кинотеатр седьмого но-
ября сорок восьмого года. Мама не раз
рассказывала мне об этом, тогда всего-
родском, событии. Меня, двухгодовало-
го, в «Победу» родители на руках ещё
несли, а рядом семилетний Валерка гор-
до и самостоятельно шёл...
Наверняка волнующим событи-
ем было и открытие близ приволжской
Жигулёвской улицы, ещё к Ноябрьским
праздникам сорок шестого, реконстру-
ированного здания довоенного Дворца
физкультуры и спорта, где стал рабо-
тать театр музыкальной комедии. Тоже
храм — дай бог, с царицынской родос-
ловной. Когда-то, до революции, это
было здание Общественного собрания,
в первые советские годы здесь откры-
ли клуб имени Вацлава Воровского, а
потом на набережной поднялся воисти-
ну дворец молодости и физической кра-
соты: три зала, самый большой из них
имел сорок метров в длину, семнадцать
в ширину и восемь — в высоту! Кста-
ти, этот «манеж» был перед войной са-
мым большим (среди краевых городов)
закрытым спортивным сооружением в
стране...
Но во вновь открывшемся театре
музкомедии, уж не знаю почему, мы
почти не бывали. Может, детских спек-
Пепел и цемент.
таклей поначалу там давали маловато, но скорее всего, получилось так что
на детские спектакли или на «ёлки» мы, жившие в районе площади Павших
Борн08’ стали ходить в драмтеатр, открывшийся летом пятьдесят второго. Да
и то, честно говоря, не особо часто там бывали, всё-таки театр не кино. Те-
атр (я больше имею в виду само здание) — это для нас было чем-то слишком
торжественно-скованным, водили нас туда обычно раза два в году, всем клас-
сом на спектакль или какое-нибудь общегородское «дисциплинированное» ме-
роприятие, под присмотром учителей...
Другое дело белооблачная, примыкавшая к разноцветному горсаду «По-
беда»! Для сталинградцев, старых и малых, особенно в конце сороковых, она
являлась не только «главнейшим», но и доступнейшим из искусств. Местным
светлоликим храмом, где без устали, с утра до ночи фильмы проповедовали труд
«в поте лица своего», верность и справедливость, дружбу и красоту, учили лю-
бить и защищать Отечество, ценить родителей, с интересом учиться и роман-
тично верить в добрый завтрашний день. Вполне «божеский» набор, особенно
ежели сравнить его с репертуаром нонешних «киномаксов»...
А ещё «Победа» была надеждой — что таким вот белокаменным и красивым
очень скоро станет весь наш с головы до ног израненный Сталинград...
Вельветовые шаровары к школе
...Мы с мамой шли от базара вверх по Советской улице. Сначала недолго по
ближней к Волге стороне. Это сейчас я могу сказать, что по правой стороне, а
тогда ещё плохо разбирался, где лево, где право... Недолго шли потому, что, ми-
новав всего один дом, упёрлись в деревянный забор, которым строители окру-
жили следующий, уже отстроенный. А нам именно туда и надо было. Пришлось
свернуть и заходить во двор со стороны Волги.
По пути я, семилетний, как всегда, ныл, что не хочу никуда идти, хотя возле
базара мама Таня моя, предвидя подобное поведение «младшенького», купила
мне мороженое. Да не молочное или фруктовое, как обычно, а пломбир-эскимо
в «серебряной» обёртке. Но и редкое эскимо не помогло...
Это было в самом конце августа пятьдесят третьего года. Почему я так уве-
рен в этом? Да потому, что перед тем, как спуститься к базару по Комсомоль-
ской, мы сначала зашли в известный магазин «Детская одежда», где с «перво-
сентябрьскими» заботами толкалось множество будущих школяров с мамами
или бабушками Магазин тот находился тогда (да отчасти, к удивлению, и по-
ныне) в огромном доме, который хоть и «прописан» на Мира, 20, но широко рас-
положился ещё и по Комсомольской и даже, «кусочком», по небольшой улице,
носящей сегодня имя легендарного главного архитектора возрождавшегося Ста-
линграда Василия Николаевича Симбирцева. Спустя годы узнал я и о том, что
проектировал этот дом выдающийся наш сталинградский зодчий, заслуженный
архитектор России Владимир Петрович Статуи.
У меня и досе сохранилась одна «непривычка»: не выношу долгих хожде-
ний по промтоварным магазинам, а нынче ещё и по вещевым рынкам. Особен-
но, ежели надо покупать что-то именно мне. Особенно, если штаны да пиджа-
ки. Пытка прямо... По продуктовым лабазам и по рынкам, которые раньше на-
зывались колхозными, хожу спокойно и подолгу, но чуть запахнет крашеной ко-
305
Сталинградская книга
Улица Советская.
Рисунок Александра Легенченко, 1953 г.
жей, сукном да нафталином, а теперь вдобавок каким-то антимольным кероси-
ном, и... Так вот, повторяю, эта «непривычка» и стойкое неприятие процедуры
именно обретения «шмуток» (носить-то кто не любит?) начинали формировать-
ся во мне в том предшкольном возрасте.
Происходило это, я думаю, ещё и потому, что мы, шести-семилетние сталин-
градские пацаны, всё лето вольно бегали во дворе и по району в одних пообтер-
тых трусах и майках, преимущественно босиком. А тут предстояло облачаться в
новую одёжку, терпеть примерки, духоту и тесноту. Вот я и ныл...
Из того магазина вышли мы с мамой ни с чем, почему-то ничего не подо-
шло. Форму школьную тогда ещё не ввели, поэтому надо было разжиться к
первому сентября только рубахой посветлей и штанами потемней. Обувка для
малышни тогда разная сходила: у кого сандалии из магазина, у кого и тапки с
«толчка» — брезентовые, на резиновой подошве, вполне качественного кустар-
ного производства, кстати, очень удобные и надёжные в носке. У моего брата
такие были, правда, не для школы, а для дворовой беготни.
Рубашка у меня уже имелась, отец привез её аж из столичной командиров-
ки. А вот со штанами возникли, как сейчас говорят, проблемы. Короткие шта-
нишки с «помочами» на мне, хуцоспинном, вообще не держались, и мама хотела
приобрести что-то под ремешок или на резинке. Но, повторяю, из магазина мы
вышли с пустыми руками.
— Пойдём в универмаг, — сказала мама. — Если и там из готового ничего не
подойдет, то купим материал и пойдем к тёте Любе Видюковой, попросим, чтоб
она сшила тебе брюки.
Это известие вообще повергло меня в шок, постепенно превратившийся в
нытьё... И точно — главный сталинградский магазин мы покидали со свёртком,
в котором был отрезик чёрного вельвета. Мы вышли из центрального входа-
выхода универмага, возле которого, за побелённым деревянным забором, начи-
налась стройка новой гостиницы «Интурист», дошли по улице Островского до
Комсомольской и двинулись вниз, к базару...
Видюковы жили на Советской, ныне это двадцать второй дом. Тогда на Со-
ветской многие здания ещё не построили, особенно в начале и в конце тепереш-
Пепел и цемент.
ней улицы, и дом этот имел, конечно, другой номер. Насколько я помню, гото-
вые здания, то есть уже с крышами и даже разными башенками, круглыми бал-
конами, лепными «вазами» да «шишками», высились только на «нашей» правой
стороне, а на противоположной дома ещё строились. И вообще проезжая часть,
как таковая, отсутствовала, вся она была перегорожена неплотными заборами,
за которыми высились кучи досок, брёвен, кирпича. Как жуки, возились возле
строений самосвалы, полуторки и бульдозеры, что-то скрипело, дымилось, уха-
ло... Высоченные краны держали, как будто коробки на ниточках, кладки кирпи-
чей, как-то медленно, даже незаметно поднимая их на «верхние палубы» стро-
ящихся домов.
Мы взобрались на довольно высокий этаж, тётя Люба встретила нас очень
приветливо. Её муж, которого я никогда до этого не видел, одно время работал
вместе с моим отцом, и тётя Люба с мамой дружила. Не увидел я его и на этот
раз. Да что чужой дядя, очень редко видел я и отца, он практически всегда был
с раннего утра и допоздна на работе, а в воскресенье, единственный тогда вы-
ходной день, нередко уезжал на охоту и меня, маленького, ещё не брал с собой.
Пока мы добирались до этого дома, мама поведала мне, что Видюковы въе-
хали в долгожданную двухкомнатную квартиру недавно, на Первое мая, и что
они с отцом были на новоселье. Рассказывала, видимо, ещё и для того, чтобы
как-то заинтересовать меня. Чтобы нытьё прекратилось наконец. Приветливый
вид доброй тёти Любы меня ненадолго успокоил, к тому ж появилось любопыт-
ство. Такая квартира, как у нас, или нет? Кто из детей здесь живёт? Чем, может,
угостят?..
Узнав в чём дело и вздохнув над срочностью работы, хозяйка ласково взяла
меня в оборот, дала конфету, потом сняла мерку интересным метром-змейкой.
Детей в квартире не было, «Раковую шейку» я проглотил в момент, обмеряли
меня раза три... Короче, я замаялся, и тётя Люба сказала маме, чтобы та отпусти-
ла меня погулять во двор. А она постарается поскорее, при нас, раскроить ткань
и вручную «наживить» будущие штаны. А уж на машинке вечерком прострочит.
Обновку тётя Люба посоветовала сшить такую, чтоб не до пят, а как бы ша-
ровары чуть ниже коленок, на резинке, да ещё не с накладными, а с внутренни-
ми карманами. Карманы — это хорошо, но «девчачьи» короткие шаровары... И я
опять заныл, что надо мной будут смеяться пацаны... Но тётя Люба вмиг разуве-
рила меня, сказав, что сшила для знакомых мальчишек к школе уже трое имен-
но таких штанов. И что на одного из тех счастливцев можно хоть сейчас погля-
деть, в соседней квартире живёт. Я легко смирился и, отпущен матерью на це-
лый час, радостно помчался по новеньким блестящим ступенькам вниз, во двор.
Мама приказала мне никуда со двора не убегать, на стройки не ходить. Но,
конечно, больше для порядка, да и ничего особо страшного для мальцов тогда
не могло случиться, если они свободно бегали не только по близлежащему квар-
талу, но и по всему району. Никакими похитителями и маньяками родители и
бабушки-дедушки нас не пугали, таких злодеев в Сталинграде нашем попросту
не существовало, главное — чтоб мы не лазили где не следовало, не искали бое-
припасы. А ежели б наткнулись случайно, то, не дай Бог, в какой-нибудь костёр
патроны не кидали или на трамвайные рельсы не клали, а сразу бежали к взрос-
лым. Но слушались, к несчастью, не все...
Поначалу я далеко не увеялся по той веской причине, что когда мы с мамой
ещё только входили во двор, то сразу приметил рядом с домом порядком раз-
битый, с одним крылом, но настоящий — это для мальчишек-то! — самолёт...
К тому ж не немецкий, а наш «ястребок», из тех, что остались после войны. По-
307
Сталинградская книга
чему при строительстве его никуда не увезли, я не знал и тогда об этом, конеч-
но, не думал. Это нынче, стариком, рассуждаю. Да и после стройки и какого-
никакого благоустройства двора самолёт тот почему-то оставили, навроде боль-
шой игрушки пацанве. „
Подобный полуразбитый самолёт, но, по-моему, немецкий, можно было уви-
деть и во дворе дома на улице Мира, напротив драмтеатра. Там тогда подраста-
ла нисколечко не ведая о моём существовании, будущая супруга моя Галя Ма-
тушкина, тоже в те дни готовившаяся идти в первый класс, но в «бабскую», как
мы снисходительно говорили, девятую школу. А я готовился в мужскую вось-
мую. По снисходительности той через год был нанесён тяжелый удар: торопли-
во ликвидируя «царско-сталинские» пережитки, хрущёвские идеологи обучение
школьников сделали совместным. И я попал именно в девятую школу, правда,
не в тот класс, где училась самая курносая второклассница Галка Матушкина...
...Самолёт’был без колёс и грузно лежал «на пузе». Вокруг него привычно
возились дворовые мальчишки, поэтому я на всякий случай сразу не полез туда,
а остановился поодаль. Но через минуты три не выдержал и подошёл поближе.
Один пяпян постарше, видать «командир корабля», выяснив у меня, что во дво-
ре дома, где я жил, самолёта такого, конечно, нет, по-хозяйски разрешил мне за-
лезть в кабину.
Я довольно ловко влез туда, не сорвавшись с пошатывающегося кирпичного
«трапа», чем наверняка добавил себе уважения пацанов. Помню, в кабине вме-
сто «руля» торчал кривоватый штырь, но ещё были целы несколько кругляшей
приборов с тёмными пластмассовыми ободками, кое-где прожжёнными. По-
сле очередного «воздушного боя» местная малолетняя братва смело предложи-
ла мне пойти полазить ещё и в разрушенной мельнице, которая возвышалась не-
подалёку.
О мельнице той кто из мальчишек центра города тогда не знал? Впервые я
увидел её близко ещё, наверно, год назад, когда двенадцатилетний брат Валерка
взял меня на рыбалку. Ловили мы разную мелочь, которую скопом называли «че-
хондёшкой», в том месте, где в Волгу вытекали привлекательные для рыбы стоки
пивзавода. Сейчас на месте того пивзавода построили большой «элитный» дом
на улице Чуйкова и поставили памятник маршалу. К мельнице я идти, слава Богу,
не решился, сказав мальчишкам, что скоро выйдет мама и мы пойдём домой.
Я, конечно, ушёл со двора, но не сразу. На улицу, повторяю, было особо не
выйти и, тем более, не погулять по ней. Пройдя в другой конец двора, как бы
вслед убежавшим к мельнице пацанам, я вышел на сравнительно открытое про-
странство. Невдалеке высилось сероватое здание. Это была школа, но тогда я не
знал об этом.
Вернувшись к дому, заметил, что он с фасада местами покрыт строительны-
ми лесами, и усилиями многих рабочих его уличная сторона на глазах превра-
щалась сначала в серый, а потом в коричневый цвет. Это его штукатурили и бе-
лили. Самое запомнившееся — это то, как два рабочих, стоя в подвешенной кле-
ти под самой крышей, снимали со стены соседнего дома какой-то квадратный
деревянный щит, похожий на маленькую дверь. Сейчас я бы сказал, что опалуб-
ку. «Дверь» открылась, и на стене появилось выпуклое лепное изображение уже
настоящего воинского щита с серпом-молотом и цифрами «1953». Оно и поны-
не там. Как прохожу мимо (а живу теперь совсем рядом), так и задираю голову...
а двадцать вторым домом здания стояли, повторяю, ещё не отстроенные,
у некоторых вообще поднялся только первый этаж. Исключение составлял дом
напротив, с тем самым лепным щитом под карнизом. Далее — в сторону Киев-
Пепел и цемент.
1 сентября 1953 года во дворе мужской школы № 8.
Шестой слева я, в белой рубахе и вельветовых шароварах, надо мною мама...
ской (ныне Гагарина) и проспекта Сталина, сколько взгляда хватало, высились
клювастые краны, светло желтели строительные леса... Со строек раздавалось
отрывистое «кудахтанье» разных машин да механизмов.
Я успел за час многое. В том числе пошлындать по коридорам той самой
близрасположенной школы, измазать там локти чёрной краской, которой краси-
ли крышки парт. Даже, помнится, сумел проникнуть в актовый зал, где тоже ки-
пела подготовка к первому сентября. Но моя будущая школа дожидалась меня на
улице Мира. А эта тоже была женской, если не ошибаюсь.
Вернувшись во двор, я увидел, что около самолёта никого не было. Уверен-
но, уже с «бывалым» видом я полез в кабину. Никакой пластиковой верхней
задвижки-«фонаря» у кабины, понятно, давно не было, поэтому я встал в ней
во весь свой невеликий рост и с минуту глядел в сторону Волги. Она синела и
золотилась спелым солнцем поблизости, хорошо виделась, поскольку будущей
Краснопитерской улицы, ныне Чуйкова, тогда ещё не существовало.
Если бы меня в тот момент каким-то чудом кто-нибудь сбоку сфотографи-
ровал, то получился бы не только трогательный, но и символический снимок...
Во дворе только-только отстроенного красавца дома, на обломках рухнувше-
го когда-то на израненный берег истребителя, лётчик которого, не дай Бог, но, воз-
можно, погиб, — стоит мальчик, рождённый на этом берегу в первом послевоен-
ном году. Глядит он доставшимися от матери голубыми глазами на таинственно
манящую широкую реку... Которая ещё не так давно, каких-то одиннадцать лет
назад, тоже августовским днём, адово дымилась горящими мазутом и нефтью...
Через четыре дня этот мальчик, в светлой рубашке с длинными рукавами и
новеньких вельветовых штанах, с непривычным портфелем в тонкой руке, бу-
дет стоять, постриженный под «нулёвку», на торжественной линейке возле вос-
становленного на улице Мира четырёхэтажного, казавшегося тогда очень высо-
ким здания, где во время войны находился эвакогоспиталь...
309
Сталинградская книга
Старые дворы
Довелись однажды волгоградским архитекторам, особенно старшего поко-
ления не то чтобы внимательно прочитать, а даже мельком просмотреть страни-
цы этой и последующей глав, они наверняка «наткнулись» бы на знакомые име-
на и фамилии Потому как среди моих дворовых и школьных друзей было нема-
ло сыновей известных сталинградских зодчих, оставивших городу облики мно-
гих зданий — и ныне раритетных, ставших культурным наследием, и тех, что
попроще, но до сих пор необходимы городу.
Правда, когда мы росли, учились в младших классах, то я об этом мало чего
ведал. А через много лет понял, почему, к примеру, именно с Андрюшкой Ку-
ровским мы чаще всего бегали на стройку железнодорожного вокзала или го-
стиницы «Сталинград». Но обо всём по порядку.
Андрюшка жил в первой половине нашего дома, которую мы называли «вто-
рой», а чаще — «той». Кому ж охота вторыми быть, хотя «второй половиной»
был не Андрюшкин, а наш дом. Но я боюсь запутать возможного читателя. Объ-
ясню, что за «половины» такие.
В целом дом наш, на улице Мира, 11, строился в две очереди. Работая в «нуле-
вые» над документальной повестью о сталинградских строителях, я долго не мог
дознаться, кто ж из архитекторов проектировал его? Соседние, восемнадцатый и
двадцатый, создатель целых кварталов проспекта Сталина-Ленина Владимир Пе-
трович Статуи. Упоминал о своём участии в возведении улицы Мира один из ар-
хитектурных «отцов» Советской улицы Семён Кириллович Кобелев, но без указа-
ния на конкретные дома. В общем, не дознался я и решил, что это московские зод-
чие, работавшие над общей концепцией застройки всей тогдашней Саратовской
улицы, которую седьмого ноября пятидесятого года назвали улицей Мира.
И какая же счастливая неожиданность посетила меня в 2006 году! Любез-
ная Лина Васильевна Берендеева, начальник отдела кадров Волгоградграждан-
проекта, которую я озадачивал многими просьбами, к Дню защитника Отече-
ства подарила мне достоверную информацию, да ещё полученную из уст са-
мого Ефима Иосифовича Левитана, ныне покойного, но в здравии, слава Богу,
встретившего в 2005 году своё девяностолетие. Более того, оказалось, что дом
на Мира, 11, проектировал в самом конце сороковых в основном он, будущий
лауреат главной в стране Сталинской премии. И проект тот даже получил тогда
диплом на Всесоюзном конкурсе молодых архитекторов. Низкий поклон кори-
фею нашей сталинградской архитектуры за мой дом, мой «старый двор»...
...Итак, сначала, в сорок девятом—пятидесятом, возвели шестиподъездную
часть непосредственно по Мира и немалый, в три подъезда, заворот на Комсо-
мольскую. Потом, в пятьдесят первом, к тому завороту добавили наш, по сути
самостоятельный, четырехподъездный дом, соединив его аркой со «второй по-
ловиной».
Я и досе не понимаю, почему жилое здание, полностью стоящее на улице
Комсомольской, причём в конце её, прописали на Мира. Была и есть ещё одна
арка выходящая возле книжного магазина на улицу Мира, с чудом сохранив-
шимися ныне (как и в арке дома № 18 напротив) раритетными железными во-
ротами. Но она в нашем мальчишеском понимании никаким разъединительным
рубежом не считалась. А то б ещё и третья «половина» образовалась. А вот вто-
РаЯ аРка"‘ Это была воистину граница. Причём нередко очень даже враждую-
•зЮ щих босоногих сторон...
Пепел и цемент.
Строится дом № 11 на пересечении
улиц Мира и Комсомольской.
Рисунок Александра Легенченко,
1950 г.
Вражда та игрушечная возникла пре-
жде всего потому, что «вторая полови-
на» заселилась раньше нашей и ребятня
там, конечно, успела за год подружить-
ся, скучковаться, объединиться в свой
отряд, почувствовать «суверенитет» и
в дальнейшем отстаивать его, нередко
с палками и камнями в руках. Наш от-
ряд насчитывал штыков вдвое меньше,
согласно имевшимся в доме подъездам.
Правда, на нашей стороне стоял древ-
ний царицынский дом купца Лапшина,
в котором размещался Энергосбыт. От
дома того одним «крылом», весьма по-
трёпанным и неровным, тянулись к со-
седней Волгодонской улице какие-то
развалины и сараи, и своеобразная бар-
рикада надёжно отгораживала часть на-
шего двора от «враждебной» стороны.
Поэтому мы, малочисленный взвод, при
угрозе явного поражения просто убега-
ли за ту баррикаду и пуляли камни, а то
и железяки, из укрытия. Но о боях тех
можно отдельный рассказ немаленький
написать. Сейчас — об одной лавочке и
поближе к Андрюшке Куровскому.
Лавочку ту коротенькую кто-то врыл
как раз около Энергосбыта, у его сте-
ны со стороны Волгодонской. Когда-то
в Царицыне на этой, но именовавшей-
ся тогда Анастасийской (Анастасьин-
ской), улочке промеж купеческих особ-
няков и при других домах обретались
постоялые дворы, колбасно-коптильное
заведение, несколько лавок и даже зем-
ская лечебница для животных... Но про
те коптильни да торговые лавочки я
позже узнал, а сейчас, повторяю, — про
лавочку «о двух столбиках»...
Обычно на ней восседали да и по-
куривали наши дворовые ребята по-
старше, иногда с девчонками. В смысле
сидели-болтали с ними. Девчонки тогда
не курили, боже упаси. Но подростко-
вые посиделки начинались ближе к ве-
черу. А днём лавчонка была в нашем рас-
поряжении. Мы, шести-восьмилетние,
«Парадная» фотография нашего дома на Мира, 11.
1957 г.
Сталинградская книга
Слева направо: Леня Кисин, Вова
Мавродиев, Слава Бородавкин,
Миша Файзулин и вовсе малышня.
1952 г.
Брат Валера учит меня кататься на
взрослом велосипеде ГАЗ.
1955 г.
шухарили там, играли в «пароход»,
что-то мастерили или строгали, если у
кого-то имелась такая драгоценность,
как перочинный ножик. Драгоценность
не только потому, что дорого стоил он,
основной причиной было то, что роди-
тели настрого запрещали нам ножика-
ми баловаться: маленькие ещё. Но но-
жик то у одного, то у другого пацана
как-то да появлялся, а значит, можно
было придумать-смастерить что-то ин-
тересное и полезное. «Поджиги» и са-
мокаты — на громовых подшипниках,
в две доски — мы, как наши старшие
братья, ещё не делали, но какие-нибудь
лодчонки из толстой коры, кленовые
рогатки, а то и очень даже рисковый то-
полёвый лук со стрелами из строитель-
ной дранки — запросто мастерили.
Вот возимся мы, бывало, на лав-
ке той и около, летом в трусах одних, в
крайнем случае ещё и в майке, но боси-
ком обязательно. А неподалёку мальчик
Пепел и цемент.
стоит, смотрит на нас. В светлой рубашке-«ленинградке», в коротеньких шта-
нишках (шортами они тогда не назывались, это слово позже пришло), в тюбетей-
ке или феске, в сандалиях и даже в «девчачьих» носочках!.. Это и есть Андрюш-
ка Куровский.
Дюже «интеллигентно» одевала его, и особенно дочку Лору, конечно, мама,
которую во дворе за глаза женщины, по поздним воспоминаниям моей матери,
звали «цыганкой». Но в добром, можно даже сказать концертном, смысле сло-
ва. Она в манерах и одежде и впрямь походила на этакую Кармен и внешне была
полной противоположностью не очень высокому, с суховатым лицом и залы-
синками мужу. Работала она в «общепите» или, точнее, в системе ресторанов
и кафе. В семидесятых, кстати, мама Андрюшки заведовала хорошо известным
и популярным тогда во всех мужских кругах центра города летним кафе «От-
дых»... А с Андреем, который и через двадцать лет оставался таким же тихим,
со вкусом одетым, немного застенчивым и небольшого роста, после восьмиде-
сятых годов я уже не встречался, он вроде уехал в дальний район или вовсе из
города... Но я незаметно забежал вперёд.
...Кратко описанные выше «бои местного значения» были тоже краткими,
раза два в месяц. Большие перерывы способствовали заживлению не только
всамделишных ран типа царапин и шишек, а то и немалых синяков, — во вре-
мя длительных перемирий заметно затухала и сама вражда. Тем более, если Ан-
дрюшка, допустим, не просто стоит неподалёку с пустыми руками. А с ябло-
ком, пачкой печенья или даже шоколадкой, что не часто, но тоже бывало. На
богатых и бедных тогда деления среди пацанов никакого не было, хотя мы, ко-
нечно, чувствовали, кто живёт пообеспеченней. Толька Дыба не то что с шо-
коладкой, но и с булкой во двор редко выходил. Не знаю почему, но мы очень
любили «выходить» с каким-нибудь куском. Не важно, печенье это иль просто
горбушка, чесноком натёртая или даже маслом намазанная и посыпанная саха-
ром. Особенно если затевали где-нибудь в подвале «штаб» и организовывали
там продуктовые запасы. Подвалов в доме до пятьдесят четвёртого года уйма
была. Вернее, подвал-то один на два подъезда, а в нём — для каждой квартиры
отсеки-кладовки, где обычно хранились дрова, уголь, картошка, соленья и вся-
кая всячина типа старых лыж, поломанных стульев и прялок.
...Приехали мы в этот дом, в двухкомнатную квартиру, летом пятьдесят пер-
вого из Зимника, кроме всего прочего, ещё и с ящиком кур. Очень хорошо пом-
ню, что было четыре пёстрых, коричневато-чёрных курицы и не очень видный
петух. Только и отличался от подружек падающим набок гребешком... Маме
жалко их стало кому-то отдавать или резать, тем более когда отец обмолвил-
ся, что в городском доме будет личный подвал. «Вот туда и поставим ненадол-
го ящик», — сказала мама, плохо, конечно, представляя подвал тот тёмный. Но
когда приехали, то и вправду дня три куры, в ящике с сеткой, жили там, осве-
щаемые лампочкой. Мать в те три дня стеснялась определить кур на балконе,
выходившем из нашей новой кухни во двор, на Волгодонскую. А на четвёртый
день рано утром с соседнего балконного ряда хрипловато-простодушно и оди-
ноко закричал петух. Видать, накануне заселились очередные новосёлы, и тоже
с курами.
Я, конечно, спал и не слышал ничего, это мама потом пришедшему на обед
отцу рассказывала. И вообще многие моменты их этих воспоминаний — это
поздние рассказы мамы моей... Отец тогда года полтора работал, считай, пря-
мо в нашем дворе. В одном из бывших купеческих особняков на Волгогдонской
313
Сталинградская книга
Мне пять лет, брату Валере десять.
1951г.
располагались облсельхозуправление и
управление по сельскому и колхозно-
му строительству, начальником которо-
го отец был до марта пятьдесят четвёр-
того года. В общем, услышав петуши-
ный крик, мама забыла про стеснитель-
ность, и ящик с курами перекочевал
из мрачновато-тихого подвала на зали-
тый шумным июньским солнцем бал-
кон. Зимняцкие куры обретались там
до конца лета, потому что потихоньку
неслись.
Управлялась с ними, как и в Зимни-
ке, бабушка Ира. Мама ведь в хуторе,
являвшемся тогда центром целого сель-
ского района, работала контролёром в
сберкассе, и основные домашние дела
лежали на бабушке. Так оно было на
первых порах и в Сталинграде. Я «помо-
гал» бабе Ире. В уголке на балконе стоя-
ла торба с пшеницей, вот я и кидал её ку-
рам, когда вздумается или когда бабуш-
314 ка не видит... Она меня ругала за это.
Сначала в кухне еду f ок»ви ти на
ленькой, в один спиральный диск,
трической плитке. Потом наконец на
ладили большую дровяную печь. Хо-
рошо помню, как отец оббивал пол во-
круг неё жёлтой жестью. Вот на ней, с
малым дымком, стали стряпать, пока в
конце пятьдесят третьего газ в Сталин-
граде не появился. В том числе варить
пшённую кашу, которую я очень лю-
бил. Но не с маслом да лучком жаре-
ным, как позже, в отрочестве, а с варе-
ньем вишнёвым. Баба Ира всегда гото-
вила пшёнку «с гаком», то есть чтоб для
кур тоже хватило. Вот тогда она мне да-
вала помятую миску с кашей и разре-
шала покормить хохлаток. Так подроб-
но пишу об этом потому, что это и есть
мои наиболее ясные воспоминания о
самых первых днях и неделях жизни
в новом сталинградском доме, в моём
«старом дворе»...
Почему в детскую память навсег-
да врезаются именно определённые мо-
менты — вечная загадка не только для
меня... Убей, но не помню своего брата
десятилетнего во время именно переез-
да и первых дней жизни на Мира, 11.
Отец, понятно, допоздна на работе. Его
в те первые месяцы только и припоми-
наю, что сидящим за кухонным столом,
хлебающим борщ... А прямо в борще,
как поплавок, стручок перца горького
торчит... Но ведь и маму не очень-то,
смутно помню. Вот соседский кожаный
чёрный диван с белыми слониками на
грядушной полочке — отлично помню.
Видно, ходили мы знакомиться с сосе-
дями по площадке, семьей профессора
мединститута Кисина — тётей Зиной,
Лёнькой и Борькой... Бабушка, балкон,
куры, жёлтый и горячий двор, ещё без
деревьев и цветов... Пацаны, кидающи-
еся песком... Машина, из которой вы-
гружают вещи... Разбившийся горшок с
цветами...
А вот ещё... Однажды соседка по
спаренным балконам решила угостить
меня, почти пятилетнего, пряником.
Расстояние между балконами больше
Пепел и цемент.
метра было, поэтому женщина бросила мне пряник, а он угодил на сетку кури-
ного ящика и, покачавшись, упал вовнутрь. Как же жадные куры быстро склева-
ли тот пряник!.. Я и бабушку не успел позвать. И как я орал дурным голосом и
плакал обидными слезами по тому поводу...
«Птенцы послевоенных улиц»
главного городского фонтана
...Сейчас это звучит странно, но непосредственно кладовки те подвальные
поначалу практически не запирались, просто на общую входную дверь веша-
ли общий замок, ключи от которого выдавали домохозяйкам-первоэтажницам,
а они — остальным, по требованию. Но ключи те нередко терялись, сделать но-
вые не так просто тогда было, и в конце концов общая дверь однажды осталась
вообще без запора, а на индивидуальные кладовки повесили замки, но больше
замочки маленькие, открыть которые не составляло труда даже нам. Конечно, я
имею в виду открыть свои, а не чужие кладовки.
Лазить в подвал нам, конечно, запрещали. И мы в основном особо не лазили.
Особо лазили ребята постарше... Но, представьте, без девчонок. Если б какую-
нибудь парочку приметили, то, во-первых, родители отлупили бы в самом пря-
мом смысле, а во-вторых, наше «жених и невеста, тили-тили тесто» недели на
две, а то и на месяц ей было бы обеспечено. Так что местные Ромео в кепочках
с пуговками со своими Джульеттами в ситцевых платьицах всё больше летом по
кино ходили или в горсаду на тёплых скамейках посиживали. А чтоб в холодно-
ватом да тёмном подвале... Нет, это просто позором для девиц считалось.
Мы, конечно, туда, в подвалы, проникали, тем более что некоторые кладовки
пустовали почему-то, были вроде ничейными. В них, а то и в легальных кладов-
ках собственных квартир мы и устраивали нередко свои «штабы». Потом, когда
газ в домах появился и дровяные печки с кухонь убрали, в подвалах вообще раз- 315
Сталинградская книга
316
долье началось, но ненадолго: строители потихоньку стали там сооружать до-
полнительные, цокольные квартиры.
Но пора нам из подвалов к лавочке возле Энергосбыта возвращаться.
Ну вот. пришёл Андрюшка, стоит, яблочко тихонько жуёт. Толька к нему;
«Забил огрызок!». «Огрызок» — это так, дипломатично. Фактически означало,
что Андрюшка оставлял пол-яблока. В свою очередь, Толька оставлял четвер-
тинку мне или ещё кому. Но главное «огрызок» или пара печеньиц из пач-
ки служили пропуском на нашу половину, к лавке и вообще в нашу компанию
на целый день, вернее — пока нас не «загонят» домой родительским криком из
окна или с балкона...
Когда Андрюшка приходил с шоколадкой, да ещё иногда, в праздник, и с
большой, мы обычно не просили его поделиться таким богатством. Стеснялись,
представьте. Он, раз уж пришел и «засветился», сам угощал, щедро отломив аж
половину. Но, стремительно жуя, мы старались «забить» еще и обёртку. Ибо шо-
коладный шматочек — хоп, и все дела. А обёртка... Она была своеобразной «ва-
лютой», дворовыми «деньгами».
На редкую обёртку можно было выменять у девчонок, собиравших фанти-
ки, много чего, в том числе провернуть и «криминальное» дело: попросить взять
дома, у отца или брата старшего, перочинный ножик и тайно принести его нам на
какое-то время. Можно было махнуть обёртку и на какой-нибудь значок или даже
красивую, блиставшую, как радуга, китайскую закладку для книг, которые тогда
вдруг объявились в Сталинграде, наверно, делегация очередная из Поднебесной
завезла. Ни в какие книги мы их, понятно, не закладывали, а тоже на что-то ме-
няли дешёвенькую, «слюдяную», как мы говорили, восточную диковинку. Но это
если обёртка редкая. А не просто безрисуночный «Сливочный» или даже малень-
кая, чуть больше спичечного коробка, обёртка-фантик «Сказки Пушкина», хотя
и они в наши руки не так часто попадали. И вообще жизнь у большинства дале-
ко «не шоколад» была, оттого-то и запомнились так подробно чудеса те конди-
терские, потому и обёртки деньгами детскими считались... А редкую одёжку от
«Гвардейского» шоколада или даже очень красивую, как крышка палехской шка-
тулки, обёртку от «300 лет воссоединения Украины с Россией» можно было раздо-
быть именно у Андрюшки, потому как шоколадки те ему и сестре Лорке привозил
из командировок отец. А ездил он в саму Москву и, по словам Андрюшки, часто.
Сейчас-то вот я понимаю, по каким основным служебным поводам отправ-
лялся в начале пятидесятых в столицу Александр Владимирович Куровский,
тогда — руководитель Дорпроекга и главный инженер проектов комплексно-
го отдела Сталинградской железной дороги. А в то время, когда мы с Андрюш-
кой грызли одно яблоко на двоих-троих, я просто знал, что рядышком с нашим
двором, через площадь, строится железнодорожный вокзал. Кто его нарисовал-
придумал, меня, естественно, не интересовало. А это, оказывается, был отец
Андрюшки.
Уже, можно сказать, состарившись и заинтересовавшись архитектурно-
строительной историей Царицына—Сталинграда, я узнал, что чертежи нового
главного вокзала города, взамен вконец разбитого во время войны, рождались
когда-то в проектной конторе Сталинградской железной дороги под руковод-
ством главного архитектора Дорпроекга С. 3. Брискина. И работа эта была не
просто очередной да текущей, а являлась, прежде всего, победой во всесоюз-
ном конкурсе на лучшие «ворота» города-героя, носившего имя вождя страны.
Среди десятков проектов победила сталинградская «команда» в составе ар-
хитекторов А. В. Куровского, С. 3. Брискина и главного инженера А. Ф. Кадиль-
Пепел и цемент.
никовой. А непосредственно строили
вокзал работники Сталинградского уча-
стка управления строительно-восста-
новительных работ, будущего треста
«Приволжсктрансстрой». Но это я те-
перь информированный такой, а тогда
меня, почти восьмилетнего, больше ин-
тересовал вопрос: когда ж на шпиле вок-
зала звезду золотую установят. О том,
что такое ожидается, нам, конечно, Анд-
рюшка однажды рассказал. Причём мы
были уверены, что звезда действительно
золотой будет...
Но поглазеть восхищённо на уста-
новку звезды мне так и не довелось. Это
был, думаю, конец апреля пятьдесят
четвёртого, и увенчать главный шпиль
города геройским знаком наверняка хо-
тели ко Дню Победы. А я был в тот мо-
мент, видимо, в школе. Хотя, с другой
стороны, праздновать широко, с выход-
ным днём, День Победы начали гораз-
до позже и никаких штурмовщин к этой
дате, видимо, не устраивали.
Выдумывать ничего не буду, из вос-
поминаний о строящемся вокзале я толь-
ко хорошо помню, как с Андрюшкой и
моими соседями по подъезду Лёнькой
Кисиным и Вовкой Тыренным мы раза
Вокзал открыли два месяца назад.
Начало июля 1954 г.
Неподалеку от вокзала.
1955 г.
три ходили туда, то есть шныряли во-
круг да около. Забор вокруг белых трёх-
этажных стен и центральной «башни»
с чёрными квадратами для будущих ча-
сов-курантов, тогда уже убрали. А внут-
ри здания, куда мы всё ж ненадолго
«протырились», в боковых залах пер-
вого этажа высились огромные строи-
тельные леса и наверху люди что-то ри-
совали и лепили на потолках. «Что-то»
было, как позже выяснилось, прекрас-
ной круговой росписью сцен царицын-
ских и сталинградских боев, а также сю-
жетов возведения Волго-Дона. Эти, как
сейчас говорят, эксклюзивные монумен-
тальные полотна московских художни-
ков, к счастью, в неплохом состоянии
сохранились до нового века. Узнал я те-
перь и имена тех художников, это Д. М.
Марпет, С. В. Крылов и Я. Н. Скрипков.
Сразу за высокими «медными»
входными дверьми, посредине цент-
рального зала, стояла на полу какая-то
«карусель», сплошь покрытая порожни-
ми мешками. Это была большая бронзо-
вая люстра, которую тогда ещё не под-
весили под купол. С пустыми руками
мы, понятно, со знаменитой стройки не
ушли, сунув в карманы кто кусочек мра-
мора, кто трубку или проволоку какую-
нибудь. На выходе, по бокам, скульптур
317
Сталинградская книга
318
Сталинградский вокзал. С картины Федора Суханова
ещё не было, они во всей красе предстали позже, по-моему, чуть ли не через пол-
года.
Из праздничного открытия вокзала летом пятьдесят четвёртого запомни-
лись пёстрая суета, толпы людей с задранными головами, мороженое, музы-
ка. Слава Богу, меня догадались привезти накануне из-за города, со служебной
латошинской дачи, на которую (две комнаты в летнем, без отопления, деревян-
ном четырёхкомнатном доме) отец получил право, став в марте того года секре-
тарём облисполкома. Нынче на турбазе небедного завода корпуса получше вы-
глядят, чем та наша дача.
Сезон дачный в деревянно-неотапливаемой Латошинке длился всего четыре
месяца, а для нашей семьи с двумя школьниками — с первого июня по первое
сентября. Причём платили за дачу обитатели из собственных карманов. В частно-
сти, мы (как мама, по специальности кассир-счетовод, профессионально запом-
нила) — двести восемнадцать рублей в месяц, что было в два с лишним раза
больше платы за городскую двухкомнатную квартиру. Это уже в семидесятых-
восьмидесятых партийные и прочие начальники, вернее — их холопская обслуга,
заботливые управделами, развернулись по полной программе, способствуя возве-
дению в Латошинке кирпично-круглогодичных хором... А в те времена один ка-
менный дом-особнячок был, для первого секретаря обкома. У нас, на заволжском
Тумаке, в посёлке дачном теперь встречается немало особняков и покрупнее...
Я родился хилым, семимесячным, с врождённой желтухой и до десяти лет
очень укачивался в машине. Затащить меня в служебный или попутный автомо-
Пепел и цемент.
биль стоило большого труда. Но открытие вокзала! Я мужественно перенёс со-
рокаминутный путь, ведь ехал — на всегородской праздник. Спасибо отцу, что
привёз, и я хоть что-то запомнил, есть теперь о чём рассказать сыну и внукам.
Мы, пацаны, почему-то стремились не шнырять в главных залах, а попасть
вниз и по подземному переходу выскочить на вторую платформу. Потом обрат-
но, потом опять... Повнимательней рассмотрел я здание вокзала и перрон позже,
когда с мамой, а то и отцом иногда приходили сюда встречать московский поезд.
Сестра отца, тётя Валя, передавала нам из столицы посылки к праздникам. Из
их вкусного содержимого мне больше всего запомнились желто-красные про-
долговатые яблоки и таинственно-нездешние, в оспинках, орешки миндаля. Это
тётя Валя так вот напоминала брату об их крымском детстве... Отец, помню, по-
лучив посылку, тут же открывал её, доставал пару яблок или ещё чего и угощал
проводничку. Так что система передачи небольших грузов, за которую нынче на-
казывают проводников по причине «угрозы терроризма», имеет уже почти ше-
стидесятилетнюю историю...
Кстати, относительные перебои с продуктами были не только в Волгогра-
де семидесятых-восьмидесятых, но и в Сталинграде начала пятидесятых. В со-
рок шестом совсем, говорили, туго случалось, но мне, только-только рождён-
ному, что с того тогда было, при мамкиной-то по-деревенски щедрой титьке?..
А тогда, в пятьдесят втором-третьем, в городе иногда не хватало хлеба и молока.
Рядом с нашим располагался железнодорожный дом, в котором находился
одноимённый магазин. Вот во дворе того дома частенько с раннего утра начина-
ла собираться немалая людская очередь. Мама нередко посылала меня туда за-
нять место, получить устный «номер». Раз в час очередь «считалась», то есть
присваивались новые номера. В мою задачу входило простоять там до прихода
Дворовые друзья с Мира, 11.
Слева направо: Вова Брежнев, Валера Мамотов, Витя Белицкии.
Вова Мавродиев. 1956 г.
Сталинградская книга
матери. Но бывало, что народу во дворе железнодорожном собиралось не очень
много. Потому мать вручала мне десятку и бидон, чтоб я сумел сам управиться.
Это было ответственно и интересно!..
Во дворе ждали сельский грузовик с бидонами молока. А в магазин синий
фургон привозил развесной хлеб, который долгие годы звали «железнодорож-
ным». Пекли его, белый и тёмный, нружиписзо-ноздрястый, в Сарептинекой пе-
карне, и вкусней того хлеба в Сталинграде не было. Уже в семидесятых, а то и
восьмидесятых годах, отправляясь на писательское выступление куда-нибудь в
Заканалье или на Судоверфь, я всегда выезжал из центра на часок пораньше,
стараясь сойти с электрички в Сарсн'гс, благо хлебный мат азинчик находился
рядом со станцией. И покупал обычно аж три буханки: две белые и одну тём-
ную. До дома довозил, ей-богу. только две, буханку белого на обратном пути за-
просто уплетал в течение часа езды. Однажды спросил у продавщицы о секре-
те выпечки такого вкусного хлеба. Она ответила, что вроде бы в тесто добавля-
ли пекари чуть ли не рыбью муку.
Но, думаю, секрет особой притягательности сарептинского хлеба таился
лично для меня в том, что это был хлеб из детства. Тем паче что иногда мне,
шести-семилетнему, приходилось стоять в длинной, пересчитывающейся очере-
ди. Нет, мы, конечно, не голодали, боже упаси. Это в городе-то Сталина!..
Понимаю, что город не из одного центра состоял и состоит. Что на столе
у иной вдовы из овражного серого домика даргоровского жестковатые пирож-
ки с паслёном праздником для детей считались. Я себя, сталинградца и вообще
пацана-горожанина, не смею и бочком подверстать к тем моим сверстникам из
северных, да и наших деревень и посёлков, для которых в первые послевоенные
годы кусок хлеба из плохонькой да разбавленной муки подчас за счастье был...
Просто думаю, сейчас вот, что те нечастые перебои с хлебом или молоком обо-
стряли память городских пацанов, кормившихся тогда в целом благополучно, а
то и безо всяких проблем... И оттого через полвека ясней это помнится. И пи-
шется щемящей в груди строчкой...
...Самое интересное и ожидаемое из тех долгих покупок хлеба железнодо-
рожного были довески. Хлеб, повторяю, продавали на развес, по два рубля во-
семьдесят копеек за килограмм. Это ежели белый, а тёмный был дешевле на це-
лый рубль. Если хлеба привозили мало, то продавали только по полтора кило.
Вес буханки обычно немного недотягивал до кило, и довесок был обеспечен.
А уж если полтора, то могло получиться и два довеска. По пути домой поджари-
стый кусочек съедался мгновенно и вполне законно, маме я сдавал буханку как
таковую или полторы. Частенько с небольшим горбушечным угрызом, ежели
довесок был маленьким... Нередко хлебный отдел в железнодорожном магази-
не пустовал, тогда мы ходили в хлебный на Комсомольскую, этот магазин про-
существовал почти до нынешнего века. Но там хлеб был обычный, не железно-
дорожный, не развесной. И маме я вручал буханку или батон с «угрызами» по-
крупнее...
Ещё одно воспоминание тех лет, связанное с хлебом. В конце пятьдесят пер-
вого года в Сталинград из приазовского городка Геническа приехала родная се-
стра мамы восемнадцатилетняя Шура Кузьменко. В Мелитополе она отучилась
два года в ремесленном училище, приобрела специальность фрезеровщицы и
получила распределение на Сталинградский тракторный завод. Может, я тогда и
320 к? слишком"го запомнил бы детали её прибытия. В первый год жизни на улице
__________ИР3 в нашей квартире постоянно находился кто-то из родственников или зна-
Пепел и цемент. ~
комых — то из Зимника, то ещё из какого-нибудь района, то вообще знакомые
знакомых... А то и с выселок сибирских или казахстанских полулегально заяв-
лялись племянник и племянница отца — Женя и Валя.
Шура приехала, понятно, со многими манатками, в том числе и продуктовы-
ми: дедушка Коля и бабушка Фрося передали нам целую торбу толстых домаш-
них пряников, несколько вязок вяленых бычков и камбалы, естественно, сала и
ещё одну большую торбу с мукой, в которой были «замаскированы» яйца. Всю
эту вкуснятину я, пятилетний, тогда не запомнил, просто ориентируюсь по не-
редким посылкам, которые позже нам приходили из украинского Геническа. Их
содержимое в течение долгих лет мало менялось, ну разве что к Рождеству дед
присылал вдобавок еще домашней колбаски.
В общем, перечислил я не то именно, с чем Шурочка приехала, а «типо-
вой» набор. А вот бело-коричневый, аж в три с половиной кило, каравай запом-
нил я очень хорошо. Такие пекли в генической маленькой пекарне, куда колхоз-
ники сдавали муку (или даже полученное на трудодни зерно), им выдавали та-
лоны, а потом они приходили сюда за готовым, по-деревенски испечённым хле-
бом. Но это я позже узнал, а привезённый Шурой хлеб являлся для меня дико-
винкой, таких сказочных кругляшей я ещё не видел, тем более в магазинах на-
ших. Во-первых, размер — таз прямо. Во-вторых, несмотря на то, что Шура, с
пересадкой в Харькове, ехала до Сталинграда почти три дня, хлеб остался све-
жим и по-особому, я бы сказал, по-незнакомому пахучим.
Отец, помню, постелил на табуретку чистую наволочку, положил на неё ка-
равай, накрыл его полотенцем и... посадил меня на него... Я, к ужасу, «раздавил»
хлеб, но отец, улыбаясь, снял сынулю, и уже через полминуты каравай принял
изначальную форму. Мама — не спеша, с радостью на лице — разрезала его
пополам, одну половинку закутала в белое полотно и, боком, положила почему-
то в чистое эмалированное ведро. Никаких полиэтиленовых пакетов тогда, сла-
ва богу, ещё не было. Вторую половину опять разрезала надвое. И тоже одну
из частей завернула и положила в стол, как бы спрятала. А оставшуюся нема-
лую четвертинку разрезала крупными ломтями. Ноздрястый, долгожующийся,
с какой-то слоёной, слегка припыленной мукой корочкой... В общем, Царь-хлеб
да и только.
Общительную и весёлую Шуру поселили во второй, общей комнате, выхо-
дившей балконом на Комсомольскую. В ней обитали мы с Валеркой и бабуш-
ка Ира, теперь вот добавилась Шура. Отец с Валеркой перенесли из «залы», яв-
лявшейся одновременно и спальней родителей, громоздкую матерчатую кушет-
ку, и мы все расчудесно уместились, как мне, худобе, тогда казалось... Но через
месяца полтора Шура всё же переехала в общежитие, находившееся неподалёку
от завода: добираться из центра до тракторного к первой смене было нелегко, а
опоздание в сталинские времена не просто запрещалось, а очень строго наказы-
валось. И мама всегда переживала за Шуру: как там она добралась, не сломался
ли автобус? Кстати, главная остановка автобусная, кольцевая, тогда находилась
в нашем Сталинском районе на Октябрьской площади, примерно на том месте,
где нынче переход через проспект Ленина от кукольного театра к бывшему Цен-
тральному гастроному. Да и возвращаться девушке с завода после второй сме-
ны, особенно зимой, — тоже мука одна.
Поселилась неприхотливая Шура в комнате, где уже жили две девушки. По-
ладили они хорошо, у нас в альбоме семейном сохранилась фотография трёх за-
водских подруг: сидят в одинаковых тёмных платьях с длинными рукавами и бе-
лыми пуговками-«жемчужинками», со светлыми воротниками, на фоне раскра-
321
Сталинградская книга
322
Сестра мамы Шура Кузьменко,
фрезеровщица Сталинградского
тракторного завода. 1952 г.
шейного задника, изображающего реку
и дальние горы. Все три с красивыми
«завитыми» причёсками, нынче старо-
модными, в руках розочки бумажные...
В воскресенье, понятно, юная фре-
зеровщица приезжала к нам. Тем паче
что у нас где-то с весны пятьдесят вто-
рого стал частенько бывать её потенци-
альный жених по имени, по-моему, Ан-
дрей, наезжавший с Украины. Может
быть, они познакомились в мелитополь-
ской «ремеслухе». Точного его имени не
помню, а вот игрушку, которую он мне
тогда собственноручно сделал — фанер-
ного гимнаста, вращавшегося на турни-
ке, запомнил на всю жизнь.
На тракторном Шура «пахала» не-
легко: всё ж фрезерный станок не со-
ковыжималка... И однажды отец, вздох-
нув, решил отправить её обратно в Ге-
ническ: мол, полтора года из «распре-
делительных» проработала, сошлись на
немолодых родителей, на то, что надо
им помогать по хозяйству. И езжай до-
мой, там устроишься, более женское
ремесло освоишь, брат Филя, секретарь
райисполкома, поможет. Так оно потом
и вышло, стала Шура в Геническе рабо-
тать в швейной мастерской.
Билет на харьковский поезд она взя-
ла на пятое марта пятьдесят третьего
года. В тот день умер Сталин. Мама не
то что пятого марта, но и накануне не
советовала Шуре уезжать, ещё в те дни,
когда вождь был при смерти и через
каждые четыре часа по радио передава-
ли сообщения о его состоянии. Мы, па-
цаны, бегали на площадь, где скорбные
вести скупо доносились из больших се-
ребристых «колокольчиков», установ-
ленных на крышах массивных камен-
ных Досок почёта, стоявших по обе
стороны от трибун...
Я вообще ничего не понимал. Как
это дедушка Сталин может умереть, ког-
да вон какой ему бронзовый памятник
стоит сразу за трибунами, а у Музея обо-
роны ещё один — белый и блестящий.
А на Волго-Доне!.. Как говорил отец,
на фуражке, которую медный Сталин
в руке держал, автомобиль «Москвич»
уместиться мог. В общем, мама отгова-
ривала сестрёнку: знак, мол, плохой.
А пятого числа вообще будто по-
меркло всё в городе. На драмтеатре
огромное изображение вождя, в пол-
ный рост, повесили, с чёрными лента-
ми, а по бокам, от фронтона до само-
го подножия колонн, — два полотни-
ща, красно-чёрные... Но Шурочка, по-
плакав с мамой о Сталине, а заодно и
на расставание с нами, — поехала. Тра-
ур трауром, слёзы искренние слезами, а
на Украине жених ждёт не дождётся...
...Грузовик с тяжёлыми мокрыми би-
донами приезжал уже поздним утром,
часов в десять. Я думаю, что маршрут
его начинался прямо на сельской фер-
ме, минуя молокозавод городской, тог-
да, по-моему, единственный в городе.
Почему я так вот теперь думаю? А вот
почему.
Когда машина заезжала во двор, то
очередь выстраивалась по-армейски чёт-
Пепел и цемент.
ко. а впереди обычно стояла какая-нибудь
активная женщина-распорядительница.
В её задачу, кроме проверки номеров по-
купателей, входило, во-первых, узнать,
сколько бидонов привезли, чтобы, зная
точное количество людей, определить
норму отпуска. И, во-вто-рых, на неё воз-
лагалась ещё одна важная обязанность:
обеспечить, по возможности, получение
молока каждым покупателем пример-
но общей для всех жирности. Для это-
го у неё имелось эмалированное ведро.
Как только открывали очередной бидон,
то в ведро сливалось литра три вершков,
то есть аж жёлтых сливок. Образоваться-
наболтаться они могли в немалое по сро-
ку время, в том числе в немалом пути,
часа за полтора-два. А молокозавод, до-
пустим около зацарицынского элеватора,
находился всего в десяти-пятнадцати ми-
нутах езды до железнодорожного дома.
Вот я и уверен, теперь-то вспоминая, что
молоко во дворы городские везли прямо
из пригородных сёл.
Отобрав часть сливок в обществен-
ное ведро, продавщица размешивала
молоко в бидоне алюминиевым «лит-
ром» на длинной ручке и начинала раз-
ливать его в банки, бидоны и кастрю-
ли покупателей. Продав полбидона, она
выливала сливки из общественного ве-
дра в бидон и снова аккуратно разме-
шивала. Таким способом соблюдалась
справедливость и достигалась практи-
чески общая для всех жирность моло-
ка. Женщина-распорядительница регу-
лировала, так сказать, процесс продажи
до самого конца, за что ей полагались
лишние литр-два, к тому ж наливали ей
молоко в то самое «жирное» эмалиро-
ванное ведро, что маленько повышало
и жирность. Просто и гениально, и не
надо было никаких нонешних комите-
тов по правам потребителей...
Был ещё один источник для покуп-
ки молока, но им, из-за дороговизны,
пользовались не все. Нередко, обычно
в зимнюю пору, когда Волга покрыва-
лась сверхнадёжным льдом, по которо-
му даже машины грузовые ездили, во
дворе объявлялись молочницы из Крас-
ной Слободы, с Крита, Бобылей и даже
Культбазы. Они ходили прямо по подъ-
ездам, но молоко продавали по шесть, а
то и по восемь рублей за литр. А казён-
ным торговали по три или около того.
Для тех зареченских бабонек безмолоч-
ная магазинная пора была очень при-
быльной, хотя сколько ж приходилось
им отмахивать — с тяжеленными ве-
дёрными бидонами, хоть и на санках их
везли, если зимой...
Молочницы иногда, начиная с мая-
июня, вдобавок приносили и осетрин-
ку с икрой. Но я вот не помню, чтобы
мы с братом ели много осетрины или,
тем паче, икры. Почему так было? Даже
Во дворе на Мира, 11. Таня Ряполова держит на
руках Алика Бородавкина, рядом я. В правом
уГЛу — Вова Файзулин, будущий известный
футболист и главный тренер «Ротора». 1956 г.
не знаю. Может, потому, что тот «крас-
ный» промысел уже тогда считался не
вполне законным и моему честнейше-
му и дисциплинированному отцу, рабо-
тавшему во властных структурах, эти
покупки не понравились бы. К тому ж
никакого холодильника до пятьдесят
седьмого года у нас, например, не было.
А кустарно, в пожарном порядке при-
готовленную чёрную икру, хоть и бан-
ку пол-литровую, летом враз не съешь.
А на следующий день, пусть и солёную,
но тёплую, детям опасно было давать.
Наверно, дело обстояло примерно
так. Вот сейчас крабы ужасный дефи-
цит и «бомондовая» пища. А в пятиде-
сятых на внешней витрине гастронома 323
Сталинградская книга
324
на Комсомольской красовалась целая пирамида из консервных банок с граб»
ми, причём стоили они относительно недорого, рублей восемь. Но их особо
брали, потому как местных раков полно было, гораздо дешевле, ла и невкус-
нее конечно. Мама, помню, в первый и последний раз взяла одну банку, откры-
ла, а там мясо в пергамент завернуто. Так она чуть не выкинула ту банку, поду-
мала, что при упаковке туда бумага посторонняя по халатности попала. Как же
более информированный отец смеялся тогда, придя с работы и узнав про «кра-
бью» новость...
С рыбой «курносой», конечно, проще было: сварили да съели. Но из рыбы
мне больше помнятся сазаны, которых мама покупала прямо из немалого «ак-
вариума» в соседнем рыбном магазине. Он отчасти дожил на Комсомольской и
до нового века.
Вот так незаметно ушёл я с железнодорожного вокзала в близрасположен-
ный железнодорожный дом... Пора возвращаться.
...Однажды, году в пятьдесят пятом, уж не знаю почему, но мы пошли встре-
чать посылку от тёти Вали всей семьей, только бабушка Ира дома осталась.
В ожидании поезда мы ходили по новенькому ровному перрону, оглядывая кра-
сивый вокзал. Помню, отец говорил маме, что белый камень, которым отдела-
ли внешние стены здания, привезли из крымских инкерманских каменоломен.
А гранит и мрамор с Кавказа, из Сибири и с Украины. Как я писал выше, отец до
марта пятьдесят четвертого возглавлял крупное областное строительное управ-
ление и знал некоторые детали возведения вокзала, планетария и других извест-
ных сталинградских зданий. К тому ж папе наверняка приятно было вспомнить
и свой неблизкий отчий Крым, и мамину родную Украину... На Кавказе у нас ни-
кого из родичей не было, а вот в Сибири ещё мыкался в спецпоселении старший
брат отца дядя Даня... Но через год он вернулся в Крым и, слава Богу, не в каме-
ноломню, а к коктебельским совхозным виноградникам...
Если уж заговорил про белые крымские камни, то добавлю, что в камено-
ломню, к подножию Сюрю-Каи — огромной серой горы-скалы, возвышающей-
ся над Коктебелем, угодил, вернувшись из выселенческих гурьевских песков,
дядя Коля Корчинелли — муж другой отцовой сестры, тёти Наталии, которую
все звали Талей. И ломал там камень для обжига и получения извести лет двад-
цать кряду. Превратившись от той работёнки, ставшей со временем привычным
и даже охочим делом, в тёмнокожего мускулистого атлета. Чем нас, белых и мяг-
коватых телом племянничков, наезжавших в Крым во время школьных или сту-
денческих каникул, и в шестьдесят своих лет удивлял... Но это уже в середине
шестидесятых. А тогда на новеньком перроне о дяде Коле я, девятилетний, ещё
ничего не ведал. Позже всё узналось потихоньку... О его мытарствах во время
войны и «спецпереселенческой» доле вместе с женой и тремя детьми, в том чис-
ле дочкой Ирочкой, которой в день высылки и года ещё не исполнилось...
...Александр Владимирович Куровский проектировал строительство и ре-
конструкцию многих других знаменитых и незнаменитых зданий Сталингра-
да. Из не слишком знаменитых, но известных в рабочих районах — ряд домов
на Красном Октябре и Тракторном, стоящих и ныне вдоль оконцовки проспекта
Ленина. Нужно вспомнить и знаковое послевоенное строение на углу проспекта
Ленина и улицы Гагарина, где раньше салон для новобрачных был. Располага-
лась, правда, та радость молодоженов в поздней пристройке, а изначально воз-
ник здесь белый пятиэтажный красавец ещё в пятидесятом году. Практически
Пепел и цемент.
первым в Сталинском районе из новых послевоенных «высотных» зданий. Его
ещё пленные немцы помогали строить. На славу смотрелся он тогда, и досе ещё
смотрится, подремонтировать бы хоть немного с фасада... Высокие, в два этажа,
арочные проёмы с колоннами, похожие на короны башенки...
Почти такое же жилое здание, можно сказать «близнец», расположено на
углу Рабоче-Крестьянской и Профсоюзной улиц в Ворошиловском районе.
Это Дом водников. Правда, Куровский выполнил его с восьмиэтажной угло-
вой вставкой, венчает которую задумчивая башенка... А самое известное стро-
ение, которое в середине пятидесятых запроектировал Александр Владимиро-
вич на площади Павших Борцов вместе с коллегой В. Д. Постоенко, это, конеч-
но, гостиница «Сталинград», нынче «Волгоград», а при царе-батюшке гостини-
ца «Столичные номера» на этом месте была.
Но пора мне и о других друзьях детства хоть коротко рассказать. Об Андрюш-
ке и отце его так много получилось потому, что я вообще родом даже вроде не из
Дома Павлова, где рос до трёх лет и, к сожалению, мало чего запомнил, а из того
дома-двора на Мира-Волгодонской, где семь лет жил с живым отцом и которому
с болью и теплотой посвятил однажды своё стихотворение «Старый двор». Вот
и трудно мне, коли пишу что-то о нём и его обитателях, быстро уходить оттуда...
...Интересно, но белёсый (сейчас облезло-розоватый) дом на Краснопитер-
ской, 8, куда мы переехали летом пятьдесят седьмого, тоже состоял из двух «по-
ловин». Спроектировал его, весьма простецки, Борис Георгиевич Арзамасцев.
Он и жил одно время в «своём» доме, я немного дружил с его сыном Сашей.
«Белый дом» на Краснопитерской, как с иронией называли его в округе, был ря-
довой работой этого архитектора, а заслуженную известность принесло Арза-
масцеву участие в проектировании четырёх красавцев-зданий на Аллее Героев.
А наш дом начинался так. Сначала, к июлю пятьдесят седьмого, отстрои-
ли четыре подъезда, года через два ещё три. Но никаких трений между пацана-
ми разных «половин» не было. Больше того — мы, «первосёлы», даже немно-
го шефствовали над теми, кто вселился в дом позже. В чём это выражалось.
325
Сталинградская книга
326
Основательно изучив за два года округу, мы с бывалым видом брали новичков
с собой, например, в рискованные походы по близлежащей стройке. А это был
первый дом на Аллее Героев, с которым наш, отстроившись полностью, впо-
следствии соединился аркой. Кому из старых горожан не известно бывшее, увы,
кафе «Керамика» на набережной, ранее носившее имя «Мороженое»? Вот ког-
да и кафе это, и весь супердом в самом конце пятидесятых только строились, мы
частенько там лазили, особенно в воскресные дни, когда рабочих не было. При-
чём не только в будущем зале и подсобках, но и в таинственно влекущих под-
валах.
При наличии какого-никакого сторожа попасть на стройку было не так про-
сто, но мы рисковали, правда — непонятно по какому поводу. Брать мы ниче-
го там не брали. Мешки с цементом и строительной смесью, бидоны с краской,
лопаты, грязноватые кисти, деревянные щитки, которыми отделочники ровняли
при штукатурке стены... Это было малопривлекательно. Конечно, натыкались
мы иногда на краскопульты и прочие побелочные насосы, но, качнув пару раз да
попугав этим девчонок, бросали и такое не слишком интересное занятие.
Девчонок — Веру Веденину, Аллу Мачульскую, Наташу Сайгину, Иру
Кропочеву (будущего известного архитектора и преподавателя архитектурно-
строительного университета), Лору Ефимову, Свету Григоренко, Наташу Сты-
ценко — упомянул я не случайно. Пожалуй, перед ними-то мы и «задавались»,
демонстрируя свою смелость по проникновению в запретную зону. Потому и
лазили по тёмным углам и подвалам. Ничего с собой, повторяю, мы со стройки
не прихватывали. Ну разве что с десяток розоватых керамзитовых «орешков».
«Из рогаток» мы, двенадцати-тринадцатилетние, к тому времени уже выросли,
так что камешки те предназначались просто для пуляния друг в друга. А по вес-
не, когда во дворе начиналась для нас эпидемия игр в земляные «ножички», «де-
нежки» или «пуговицы» (для девчонок в асфальтовые «классики», «штандр» и
т. д.), то орешки те — поплотней, поплоще и покрасивее — заменяли иногда пу-
говицы. Может, потому, что в ямки они щелчком закатывались лучше.
Миша Фиалко жил в самом последнем подъезде, который практически при-
мыкал к строящемуся дому и кафе. Он был на два года младше меня и как нель-
зя лучше мог бы подойти для нашего «шефства». Но, помнится, он не слишком
поддавался на предложения куда-нибудь «сорваться», залезть, тем более — че-
рез забор на стройку. Со двора он тоже мало убегал. Даже к влекущей по вече-
рам киноплощадке «Волга», расположенной прямо в сквере около нашего дома.
А залезть через чердак на крышу, чтобы оттуда поглядеть «взрослый» фильм на
той киноплощадке, — это для него, в отличие от нас, «старожилов», было вооб-
ще немыслимо. В общем, воспитанный Миша старался по возможности полно-
стью выполнять родительские наставления. Этим он мне, безотцовщине, и за-
помнился на первых порах. А ещё — большими грустно-удивлёнными тёмными
глазами, в которых, казалось, постоянно обитали в равных долях нерешитель-
ность и дисциплинированность.
В закадычных моих дружках той поры Миша, конечно, не числился, был од-
ним из полутора десятка пацанов моего примерно возраста, обитавших в нашем
и в соседнем, по Советской, 12, домах, но в одном дворе. Правда, наш дом счи-
тался «исполкомовским», потому что в нём действительно проживало немало
семей руководящих, как тогда говорили, кадров.
Понятно, что закадычных дружков надо вспомнить обязательно, но не только
закадычных, но и тех, кто был мне во дворе на первых порах поближе или про-
сто жил по соседству. Племянник «губернатора» области, мой многолетний со-
Пепел и цемент.
сед по площадке Саша Гришаев, сын ге-
нерала КГБ Серёжа Стыценко, племян-
ник советской героини-трактористки
Паши Ангелиной, но сын простого шо-
фёра Миша Ангелин, сын секретаря об-
кома партии и будущего замминистра
сельского хозяйства России Володя Бе-
лоусов. А ещё — сын спецкора «Изве-
стий» Гена Царёв, сын известного ак-
тёра драмтеатра Серёжа Торкачевский,
сын ответственных работников обкома
партии Витя Шурыгин, который ныне
генеральный директор и генеральный
конструктор баррикадского ОКБ «Ти-
тан», где возрастают грозные оборон-
ные «Тополя». В 2013 году Виктору
Александровичу Шурыгину была вру-
чена Государственная премия Россий-
ской Федерации и присвоено звание по-
четного гражданина города-героя Вол-
гограда.
Начальствующие должности роди-
телей этих своих дворовых друзей на-
зываю я не для некоей «весомости», а
как раз для обратного, ибо все мы — и
те, кого перечислил, и те, кого назову
далее, были одной «командой», никто
не выделялся, не кучковался в «элиту»,
не «задавался», ходили мы друг к дру-
гу в квартиры совершенно свободно и
спокойно, да не на минутку, а бывало,
что и с ночевой. Да что говорить, если
сам я в то время был уже сыном про-
стой кассирши...
Володя Ломков, Юра Шефатов, Сла-
ва Татаринцев, Толик Зборомирский,
Алик Кудрявцев, Серёжа Мякинин, Сла-
ва Латиган, Володя Кислов, Серёжа
Кропочев, Витя Каминский, Витя Дубо-
вой, Слава Леднёв, Толя и Володя Еле-
сины — о «должностях» родителей ко-
торых, за исключением слесаря наше-
го домоуправления дяди Саши Ломко-
ва, я до отрочества ничего конкретного
и не ведал. Даже об отце Славы Леднё-
ва — ныне дорогом моей памяти поэте и
учителе Валентине Васильевиче Леднё-
ве. Сколько ж было ему в тех пятьдесят
седьмом — пятьдесят восьмом? И трид-
цати пяти не было... Где-то рядом бегала
Во дворе на Краснопитерской, 8,
осенью 1958 года. Я в пальто, которое
отец купил мне за два месяца до своей
смерти и в котором он меня видел в
последний раз через больничное окно
в октябре 1957 года...
и семи-восьмилетняя Алёнка Агашина,
родители которой молодые поэты Мар-
гарита Агашина и Виктор Урин тоже в
пятидесятых получили долгожданную
квартиру в доме на Советской, 12. Не-
редко заглядывал к ним в те годы на дру-
жеский огонёк сталинградский писатель
ещё довоенной «волны» Василий Ма-
тушкин, мой будущий тесть. Знать бы о
том тогда...
Позже, заинтересовавшись спортом
и увлёкшись стихами, я надёжно при-
мкнул к начинающим студентам: мое-
му соседу по подъезду и самому близ-
кому старшему товарищу Паше Гри-
горенко, его друзьям Валере и Славе
Ефимовым, Володе Ёлкину, Валере
Дикову... Но это — отдельная повесть,
которая пишется трудно, хотя назва-
327
Сталинградская книга
ние пришло сразу: «Дом без отца». Непростая отроческая и юношеская безот-
цовщина...
А Миша Фиалко был как бы в «младшей группе», к тому же учился он по-
началу, по-моему, не в нашей девятой школе. Через много лет, в конце семиде-
сятых, когда я, уже с женой и пятилетним сыном Женькой,из-за размена отцов-
ской квартиры переехал из третьего подъезда в последний, седьмой, мы стал-
кивались с ним одно время часто, но лишь на минутку простецки-приветливого
Друзья во дворе на Краснопитерской, 8.
Слева направо: Володя Ёлкин, Саша Гришаев, Володя Мавродиев и Володя Елесин.
1961г.
328
разговора. Беззаботное детство было очень далеко... Я даже не спрашивал, где
он работает, хотя знал, что закончил Миша наш «горхоз». Но я слишком забе-
жал вперёд.
...И всё-таки иногда, днём, а не вечерами, Миша бегал в дворовой ватаге по
набережной. Правда, не по нижней террасе, где тогда ещё коричневато высил-
ся огромный деревянный Речной вокзал, впоследствии сгоревший, а наверху,
в сквере, возле фонтана и у знаменитых восьмиколонных пропилеев главной
лестницы. И однажды он не без гордости сказал, что его отец — архитектор и
эту вот нашу сталинградскую набережную он «делал». Я, помнится, прямо из-
умился такому сообщению и, конечно, зауважал Мишку вдвойне. Это было во-
обще как-то сказочно. Мне, далекому от архитектурного мира мальчишке, ка-
залось, что такую красотищу, такие вот белоснежно-колоннадные, с богатыми
«коронами» пропилеи сооружали какие-то необычные люди, жившие где-то в
красивой Москве, а не прямо в нашем доме... Я и слова-то такого — пропи-
Пспед и цемент.
леи — тогда не знал, мы называли их то башнями, то кораблями... И вот — ДРУ'
жок по дому Мишка, а его «обычный» отец, оказывается, умеет делать, строить
такие вещи. Да, поначалу я думал, что его батя не спроектировал, а именно по-
строил те башни, ибо для меня в ту пору это было одно и то же... И уж совсем
убил меня Миша сообщением, что и театр музкомсдии тоже «делал» отец,.. Но,
в отличие от меня, Миша вкладывал в слово «делал» понятный по профессии
отца архитектурный смысл.
С тех самых пор, встречая во дворе Израиля Ефимовича Фиалко, обычно вы-
ходившего из арки около кафе и сразу направлявшегося в подъезд, я глядел иа
него, как, допустим, на знаменитого артиста кино. В ту пору в Сталинград ча-
сто приезжали известнейшие актёры, их нам иногда удавалось мельком увидеть
«живьём» и испытывать при этом какие-то восторженно-нереальные чувства...
Примерно так я глядел и на архитектора Фиалко в детстве и отрочестве.
Он и впрямь был похож на знаменитого артиста. Высокий, подтянутый, без-
упречно одетый... Почему-то больше запомнился он, уже по прошествии дет-
ских моих лет, не в летних рубахах и костюмах, а в тёмном длинном пальто,
шляпе. Войдя в подъезд, сразу расстегивал пальто, расправлял красивый шарф...
Семья Фиалко жила на четвёртом этаже, а мы, с семьдесят седьмого года, на вто-
ром. Мне уж за тридцать было, но, честно говоря, архитектурно-строительной
историей Сталинграда интересовался я тогда не больше других. А то бы... Пред-
ставляю, как много рассказал бы мне опытнейший сталинградский архитектор
из плеяды наших первых зодчих. Ведь он, возвратившись с фронта офицером с
четырьмя боевыми орденами на простецкой гимнастерке, в том числе орденом
Александра Невского, ещё в сорок шестом возглавил одну из семи творческих
бригад Архитектурно-проектной мастерской Сталинграда. А в пятьдесят вось-
мом иа два года возглавил её, сменив на этом посту Вадима Масляева. Именно
при директоре Фиалко проектная контора была преобразована в институт «Ста-
линградпроект».
Но не довелось мне и разок побеседовать со старшим Фиалко, так вот поду-
чается в жизни. Теперь-то знаю, какой знаковый творческий след оставил он в
городе нашем. Вместе со своими коллегами проектно изваял Центральную на-
бережную, придумал и просчитал новый облик театра музкомедим. проектиро-
вал комплекс Центрального стадиона...
Несколько лет назад вместе с женой Галиной я попал на концерт детского
танца, в котором участвовали внучки моих друзей Владимира и Наташи Безъ-
язычных. Сидел в переполненным зале старомодно-надёжного и оттого кзас-
сически-неповторимого Дворца культуры алюминиевого завода. А через неко-
торое время узнал, что и его «делал» Израиль Фиалко вместе с Константином
Дынвшым... С годами всё чаще прихожу я во двор Дома Павлова и, выходя от-
туда ш площадь Ленина, всегда оглядываюсь на величественную полукруглую
юлоннаду, тоже работы Фиалко...
Так получилось, что несколько лет Израиль Ефимович провёл в Крыму, мно-
гое спроектировал для Севастополя, работал главным архитектором Симферо-
поля, что для меня, имеющего родовые крымские корни, тоже по-своему дорого.
Об этой последней странице его творческой и человеческой жизни мне немно-
го поведала Лина Васильевна Берендеева, много лег возглавлявшая довольно
сложное кадровое дело Волгоградгражданпроекта. Её мама, Нина Михайловна
Берендеева, испытавшая в августе сорок второго весь ужас бомбардировок род-
ного Сталинграда, после войны тоже внесла свою лепту в градостроительную
историю Сталинграда—Волгограда. Как и её брат. Владимир Васильевич Верен- 329
Стелинпэдовд книга
А. П. Легенченко. Сталинградская набережная
деев, работавший в 1996—2007 годах главным архитектором Ворошиловского и
Центрального районов Волгограда, так рано ушедший из жизни...
Как принято писать в газетах, «по стопам отца» пошёл и Миша Фиалко, в своё
время руководивший сектором института «Волгоградгражданпроект». В смут-
ных и открытых настежь девяностых годах он, волею судьбы и семейных уз, из
«Волжского Чикаго», как когда-то называли Царицын, попал во всамделишный
американский Чикаго. С тех пор живет и работает он вдали от волжских берегов,
от известного, я думаю, и сейчас в Америке русского города-героя, украшенно-
го после войны творениями родного отца и его одухотворенных единомышлен-
ников и коллег...
...В первый год нового столетия в Москве открывалась большая междуна-
родная выставка «Архитектура прошлого XX века». При входе на выставку с
главного стенда смотрели на посетителей, став «брэндом» форума, белоколон-
ные пропилеи Центральной набережной Сталинграда...
Деревянные «игрушки» города
330
В пятидесятых — начале шестидесятых, по весне, на главном базаре наше-
го Сталинского района довольно внезапно появлялись особые заволжские тор-
говцы. Потому особые, что на продажу привозили они не привычные картошку
Пепел и цемент.
да капусту в мешках, а — обычно в больших плетёных корзинах, иногда в ро-
гожных кулях и зембелях — разные деревянные поделки. Собственного, понят-
но, изготовления, никаких перекупщиков и «посредников» тогда, смею думать,
в нынешнем понимании не существовало. Ну, может, «бизнес» тот строился по
принципу: «Отец, слышишь, рубит, а я отвожу»... А то и сами умельцы народ-
ные привозили — из Красной Слободы, «Лебяжки», Бобылей, Бурковки, Мас-
ловки, Закутского или даже Цыганской Зари — сладив за долгую зиму в сво-
их простецких мастерских просто уйму, целые, повторяю, корзины да зембели
разноцветно-весёлого товара...
Почему зимой не привозили? Тем паче что Волга в те безгэсовские време-
на не просто ледово «останавливалась», а к февралю промерзала чуть ли не
на метр, превращаясь в надёжную и к тому ж бесплатную дорогу? Однажды
один бывалый человек в разговоре со мной во время полуторачасового майско-
го плавания на теплоходе до нашей, ныне почившей, тумакской пристани, пом-
нится, предположил следующее. Важнейшей частью изготовления тех поделок
была их покраска и «лаковое» покрытие. А зимой, видно, те краски да замешан-
ный на определённом растительном масле лак плохо сохли (не станешь же в тех
подсобках-мастерских топить круглые сутки?) иль вовсе трескались, наводя со-
ответствующую порчу на рисунки изделий и качество в целом. Потому зимой
пилили-резали-шлифовали, в том числе и на небольших станках, деревянные за-
готовки, точнее — все поделки полностью, но «белые», без покраски-лакировки.
Ну а по теплу и солнышку — брались, высушив, расписывать. А там и на базар.
Полностью «крытым» был тогда на базаре лишь старый мясной корпус, со-
хранившийся с царицынских времён, слава богу, и по сегодня. А три длинных
«полукрытых» ряда, то есть с навесами, — тянулись как раз на том месте, где
нынче распрекрасно-блистающе гребут деньгу «СуперМАН» на пару с «Диа-
мантом»... Вот там, сразу в нескольких местах, и обустраивались наши кустари,
расстилая на продублённых ушедшими морозами дощатых прилавках мешки да
дерюжки, раскладывая на них своё радужное деревянное богатство. И сразу со-
бирался возле тех «отделов» народ, светлея и веселея лицом, хоть что-то, но обя-
зательно унося домой...
Большие и малые ложки (их было поболее всего), блюда да плошки, солон-
ки да рюмки, шкатулки да скалки... Но главное — для нас, мальцов — детские
затейки-игрушки: «пасхальные» яйца, свистульки в виде птичек и даже свирель-
ки. В одну такую «птичку» успел подудеть и мой маленький сын Женька: как-то
«дотянулись» те базарные ряды с доморощенными «сувенирными отделами» и
до середины семидесятых годов. Ничуть не преувеличу, если скажу, что почти
в каждой сталинградской семье-квартире была и впоследствии на долгие годы
осталась какая-то зареченская, тополёвая в основном, поделка или игрушка.
У Сталинграда, у города в целом тоже были, образно говоря, такие вот свои
«игрушки». О чём я, собственно, и собрался вспомнить, да на базар, как бы слу-
чайно, завернул... Написал же выше, в главе о приобретении своих первых школь-
ных штанов-шаровар, что всегда любил и люблю ходить на наш рынок. В тот же
старый мясной корпус и «во двор» его по весне, куда из тех же заволжских сёл
и хуторов привозят ныне уже не разноцветные ложки-плошки, а всевозможную
овощную и цветочную рассаду.
...«Приобретать» деревянные поделки Сталинград начал вскорости после
адовой битвы, прямо в победном сорок третьем. Вот гляжу на графический ри-
сунок Надежды Черниковой из серии, что написала она весной и летом сорок
четвёртого. На нём — донельзя разрушенный, до войны белокаменный, сталин-
331
Сталинградская книга
332
градский вокзал, пустынный перрон... Но на перроне уже ciohi небольшой
новенький деревянный ларёк. Ничем, правда, не торгует, людей рядом нет 11ро-
дали, видно, быстро — скорее всего, что-то из съестного. Не залежалось, сорок
четвёртый год на дворе...
Возможный читатель этой повести заметит, что я уже упоминал о том ларь-
ке в главе «Сталинград. Дом на Пензенской». А как его минуть было, если мама
и через полвека вспоминала тот июль сорок четвёртого: «Приехали, а вокруг
жара, спасибо ларёк на перроне был, туда, в тенёк, нас папа и сгрузил, потом
дальше пошли, к вокзальчику деревянному...». Получается, что рисунок Черни-
ковой __прямая иллюстрация к маминому рассказу. А сразу за ларьком — ещё
одна дощатая «поделка» — временное здание станции...
Конечно, так вот, «игрушками», те самые первые деревянные строения в
сплошь разрушенном и сожжённом Сталинграде нельзя вроде бы называть. Но,
с другой-то стороны, как мирно и даже по-детски весело смотрелись те же све-
жетесовые и свежекрашеные ларьки среди мёртвых каменных глыб и развалин,
зияющих слепой пустотой...
Самые первые, с весны сорок третьего, ларьки внешне выглядели не ахти как.
Оно и понятно, сразу-то не до красот было. В тогдашнем Ерманском, ныне Цент-
ральном районе в феврале победного года население исчислялось всего-то десят-
ками человек, но к концу марта мирных жителей было уже двенадцать тысяч. А к
сентябрю по всему Сталинграду эта цифра и до двухсот тысяч добралась.
Но я не обо всём Сталинграде, а о центре его. Где, да не покажется это стран-
ным, жильё, и тем более «соцкультбыт», начали активно строить лишь через
пять лет после Сталинградской битвы: не было в центре больших промышлен-
ных предприятий и не выделялись соответствующие наркоматовские «корпора-
тивные» финансы для строительства. Горисполком же только начинал накапли-
вать свои созидательные средства и возможности. А население района, ютясь
преимущественно в развалинах, частных времянках, бараках, перекрытых под-
валах, вагонах и баржах, исчислялось, повторяю, уже десятками тысяч. Вот раз-
личные деревянные ларьки и иные строения заменяли людям на первых порах
разбитые магазины, столовые и прочие помещения «соцкультбыта». Требова-
лось их очень много, потому поначалу не до внешних отделок было, выглядели
многие ларьки вполне «сарайчиками»... Но немногие — уже симпатичными ки-
осками и павильонами.
Как говорилось в предыдущем разделе книги, весной сорок седьмого года
в Сталинграде побывала американская делегация журнала «Лайф», в том чис-
ле и фотокорреспондент. Вскоре «Лайф» опубликовал большую серию сталин-
градских снимков, не слишком, добавлю, парадных. Удалось мне не так давно
увидеть эту уникальную «фотосессию». Вот на одном снимке запечатлена такая
картина: лошадёнка везёт мимо универмага к площади Павших Борцов телегу,
на которую боком уложили здоровенный ларёк. Чудом он с узковатой повозки
не съезжает, два мужика на ходу придерживают. Довезли, конечно. И, может, на
улице Гоголя, на пути к деревянному вокзалу установили, который, кстати, тоже
попал в заокеанский журнал.
Начиная с победного сорок пятого новые устанавливаемые в городе уличные
ларьки и киоски заметно «хорошели», уже не выглядели топорно-типовыми,
многие смотрелись просто на загляденье, несли в себе явные черты народного
деревянного зодчества. Что понятно, ибо «придумывали» и делали их в основ-
ном столяры да плотники не только деревенской закваски, но и не такой уж дав-
ней довоенной деревенской «прописки». В Главсталинградстрой по оргнабору,
Пепел и цемент.
Киоск среди развалин.
Сталинград, 1945 г.
в поисках твёрдого заработка и хоть барачной крыши над головой, сразу по-
сле войны приехали тысячи демобилизованных из армии работяг, в том числе и
из сельской местности. Особенно если в той местности «враги сожгли родную
хату, сгубили всю его семью»...
Очень, повторяю, симпатичными были те первые деревянные «игрушки» го-
рода. Тут тебе и резные карнизы, и наличники, и фронтончики, и крыши кону-
сом. И стеклянные окошки с тонкими рамами, и стены, внешне, — в ромбиках
да солнышках... Не случайно, установленные сразу после войны, эти «игрушки»
в дальнейшем служили людям десятки лет, иногда меняя профиль, превращаясь,
допустим, из продуктового в киоск «Горсправка»...
Вслед за малыми появлялись деревянные строения побольше, в основном
это были магазинчики и небольшие закусочные. Целый городок таких вот «ла-
вок» и «забегаловок» возник тогда возле железнодорожного вокзала, по его ле-
вую «руку», где сейчас троллейбусное кольцо. Оказался он очень живучим, бо-
лее того—территория бывшего деревянного городка особо не «перепрофилиру-
ется» и по сей день. Просто со временем дощатые, синевато крашеные-белёные
домики потихоньку сносились, а на их месте появлялись «реконструированные»
и «модернизированные», вплоть до бетонно-пластико-стеклянных в конце про-
шлого века. Суть территории с ещё царицынских времён остаётся прежней, что
вполне понятно: у привокзальной площади от века свои задачи и определённое
торгово-«сервисное» предназначение.
В конце сороковых центр города в строительном отношении заметно «за-
шевелился», в отстроенных трёх-пятиэтажках открывались светлые и краси-
вые магазины, но деревянные «малыши» никуда не исчезали, покупателей хва- 333
Сталинградская книга
334
тало и на них. Что-то похожее можно увидеть в городе и сейчас. Есть боль-
шие и шумные «супермаркеты», ио тут и там, как бы назло им, упрямо торгуют
хронически-временные магазинчики типа «24 часа».
Но — начну потихоньку рассказывать и о том, как те малые и большие го-
родские деревянные «игрушки» «проходили» через наше детство и отрочество.
...На улице Гоголя, на «входе» в Пролеткультскую улицу (сейчас на
этом месте арка, соединяющая Главпочтамт и жилой дом с «лентами» лод-
жий, где в шестидесятых-восьмидесятых весьма доходно работал известный
галантерейно-парфюмерный магазин «Волжаночка»), на этом тогдашнем
весьма свободном углу сз'оял один из таких деревянных продуктовых магазин-
чиков. Построили-установили его сразу после войны, находился он на весьма
оживлённой дороге к вокзалу да и не так далеко от станции, так что покупате-
лей было много. Опять же привычка. До того момента, когда в округе, особен-
но на Мира и Комсомольской, открылся с десяток магазинов, встроенных в но-
вые дома, этот, пролеткультский, торговал уже лет пять-шесть, и многие жите-
ли окрестья, тогда временно обитавшие в отчасти восстановленных зданиях, по-
вторяю, попривыкли к нему и позже заворачивали сюда по старой памяти, даже
если продукты можно было купить в каком-либо магазине нового дома. В том
же огромном по тем временам, всегда переполненном покупателями гастрономе
на Комсомольской, из которого ноне сделали аж три ярко-пустующих «шопа»...
«Пролеткультский» стоял не только на пути к вокзалу, но и на моей дороге
в школу, ибо небольшая тихая улица Пролеткультская была соседкой моей род-
ной Волгодонской и соединяется с ней поныне. В школу мы тогда ходили са-
мостоятельно, никто нас туда не водил и не возил, даже первоклассников. По-
тому заглядывал я в тот магазинчик, больше на обратном пути из школы, поч-
ти ежедневно. Не то чтобы что-то купить, а больше поглазеть или, если зимой,
погреться.
Войдя в магазинчик, я обычно направлялся в его левый отсек, где распола-
гался «конфетный» отдел. Подолгу разглядывал на витрине, укрытой толстым
выпуклым стеклом, красивые дорогие конфеты и печенье, при наличии рубля
покупал грамм сто дешёвеньких «подушечек» или несколько штук «Золотого
ключика». Продавщицы (их на весь магазин было всего две) наш невыгодный
«контингент» хорошо знали, снисходительно улыбались, иногда вдобавок да-
рили какое-нибудь дорогое печенье, в единственном, понятно, числе... Напри-
мер, печенье «Листик», которое по цене было самым дорогим и вообще счита-
лось верхом казённого кулинарно-печного искусства. Но это, повторяю, случа-
лось не так часто, может быть, в такой «щедрый» день продавщица, давая сла-
дости детям или какую-нибудь булку нищим (они тоже нередко ходили по ма-
газинам, особенно по маленьким), так вот поминала кого-то из своих близких...
Особой очереди в «конфетном» обычно не было, люди, в основном домо-
хозяйки, толпились в другом отделе, где вразвес продавали муку, крупу и са-
хар. Я любил наблюдать, как мрачноватый пожилой рабочий магазина в чёр-
ном бывалом халате приносил на плече или «на пузе» очередной мешок, осто-
рожно сваливал его в отделе возле весов, распарывал ножом «застрочку». Весы
были о двух чашках, с «уточками». В одну чашку клалась гиря на кило или два,
а в другую — мешочек-торбочка покупателя. Муки в одни руки обычно «дава-
ли» по два кило, крупы по килограмму, а сахара и вовсе по полкило. Иногда и
некоторой крупы, например риса, лишь по полкило, смотря по времени года и
другим обстоятельствам. Потому домохозяйки, если требовалось больше, стара-
лись прихватить в магазин бабушек, детей постарше или просто знакомых. Бы-
Пепел и цемент.
вало, что в магазине для отпуска-затаривания товара появлялись и пакеты, даже
плотные, типа пергаментных. Но это случалось не часто, обычно, коли покупа-
тель пришёл без своего мешочка, — ловко скручивали из бумаги вполне надёж-
ный кулёк. Но с тарой покупателя продавщицам управляться было быстрее и
удобнее, а заодно экономилась дефицитная подчас бумага.
В чём состоял мой, пацана, интерес, почему любопытно было глазеть на
эту привычную куплю-продажу? Ведь иногда по полчаса глядел, даже некото-
рые тётки попредприимчивее тихонько предлагали: встань, мальчик, поближе
ко мне, я «на тебя» лишнее кило возьму. Но я сразу отказывался, говорил, что
маму жду. На самом деле я понимал, что меня или какого-либо другого пацана
из близрасположенного дома продавщица уже хорошо знала в лицо и за такую
вот нечестность отругала бы не только расчётливую тётку, но и меня заодно.
А любопытно мне было вот почему. Обычно, взяв у покупательницы тор-
бу, опытная, «набившая» за много лет руку продавщица железным совком с де-
ревянной короткой ручкой насыпала в неё, допустим, пшено или рис практиче-
ски точно кило или два. Но взвешивать-то, понятно, надо. Вот я и следил-глазел:
ошибётся продавщица или нет, и если ошибётся, то насколько. Ведь, несколько
«перебрав», она обычно не отсыпала крупу обратно в мешок, а кидала на чашку
с большими гирями ещё и совсем маленькие гирьки — по сто и даже по пятьде-
сят граммов. Появления этих «лилипутиков» я и ждал...
А мама иногда и впрямь неожиданно приходила в этот магазин, особо не
удивляясь, увидев меня одного или на пару с кем-либо. Но, вроде строго, спра-
шивала:
— Чего ты тут делаешь, иди домой и садись за уроки! Давно он тут? — это
уже продавщице.
Продавщица улыбалась и «спасала» меня:
— Не, только зашёл...
— Ладно, стой, давай вермишели купим. И масла сливочного... — это мама
глянула в соседний куток, где продавали молочные продукты, но не молоко. Мо-
локом «Пролеткультский» не торговал.
— Сливочное кончилось... Позавчера привезли-то... одну коробку, двадцать
килограмм... — Продавщица отпускает очередную женщину и одновремен-
но успевает говорить с мамой. — И маргарина сливочного, в пачках, тоже нет.
Только молочный, развесной... На Комсомольскую идите...
Мама встаёт в очередь.
— Да вы берите за мной, — говорит очередная. — Сынок-то ваш тут уж ми-
нут двадцать стоит.
Мама машет рукой, отказывается, в очереди всего человек пять.
— Ничего, постоим, мне ведь ещё маргарина надо... И яиц бы...
— Яйца в железнодорожном с утра были, — между делом продолжает ин-
формировать маму и заодно всех окружающих продавщица. Она в чистом бе-
лом халате, надетом на стёганку-«душегрейку», и потёршемся «клеёнчатом»
фартуке.
Значит, мы пробудем в магазине ещё минут двадцать. Мама не предлагает
мне выйти и подождать на улице — там ранняя весна, холодно, а я опять забыл
в школьной раздевалке шарфик, но и не заметил этого. А мама сразу увидела...
Молочный отдел, он ещё и мясной, и даже рыбный. Правда, вместо мяса на
витрине одни свиные ножки, а колбасу быстро разобрали. Из рыбы тоже только
килька и селёдка двух видов: с головой и без. Рыба тут совсем неходовой товар,
потому как на той же Комсомольской большой рыбный магазин расположен, 335
Сталинградская книга
336
гам покупай чего хочешь, даже для живой рыбы большущий аквариум есть, а
ещё фонтанчик со скульптурой на входе...
И все же в ожидании, пока мама купит вермишель и маргарин (значит, к ве-
черу приготовит вкусный «лапшевник»!), я «отираюсь» возле витрины того от-
дела. Гляжу, конечно, не на поросячьи ножки, а на большую банку с местной не-
видалью: красной икрой. Тоже ведь совсем не ходовой товар, и не только из-за
относительной дороговизны. Говорят, солёная она слишком, да и черной икры
скоро начиная с мая, в городе много появится... А красную не то что плохо, а
совсем нс берут. Оттого она в банке сохнет, сверху коричневая корочка день ото
дня «толстеет» Потому у меня в этом магазине ещё один интерес, глядеть, на-
сколько именно икра в банке усохла. С месяц назад тоненькой корка была, а сей-
час — в два пальца уже...
Покидаем с мамой Таней магазинчик, она застёгивает моё пальтишко на са-
мую верхнюю пуговицу, и мы направляемся, обходя серые лужи, по Пролет-
культской к улице Мира, а оттуда, зайдя ещё и в овощной, пойдём в гастроном
на Комсомольской. Кто о чём думает, а я о том, как бы уговорить маму купить в
том большом гастрономе хоть маленькую пачку кукурузных хлопьев...
Такие вот воспоминания о «типовом» посещении того магазинчика. Было
их в окрестье и во всём районе, повторяю, немало. Я вот о «Пролеткультском»
вспоминаю, а кто-то из старожилов, допустим, о деревянном магазинчике, ко-
торый располагался на месте нынешнего автовокзала и к которому с «яра», где
нынче вроде как воскрес Сергиевский храм, спускалась из тогдашнего частно-
го сектора неширокая, но надёжная деревянная лестница. Кстати, в конце пя-
тидесятых заведующей там работала Фатима Сунгатоловна Мухамедова, жена
друга моего отца, бывшего председателя Президиума Верховного Совета Крым-
ской АССР Джемиля Хайруллаевича Менбариева. Их семья в сорок четвёртом
была выслана из Крыма в узбекский Андижан, но с пятьдесят шестого года ста-
ла жить в Сталинграде.
А вот ещё одна, наверняка памятная для многих городская деревянная
«игрушка». Это «Третий» продуктовый магазин на Историческом шоссе, ныне
проспекте Маршала Жукова. Тоже известный послевоенный продуктовый «тор-
говый центр» большого частного сектора. Когда в середине восьмидесятых де-
ревянный «Третий» заменяли на кирпичный, то какой-то умный человек назвал
его, по наследству, «Тройкой»... Ныне и кирпичного уже нет, ускакала «Тройка»
невесть куда, а на её месте — не слишком бойкая, да и не очень-то нужная част-
ная автомойка...
...В длинном и просторном, постоянно пахнущем мокрой землёй овощном
магазине людей много, в том числе жителей нашего дома. Пока мама здорова-
ется со знакомыми, оглядывает витрины и становится в очередь, я стою у высо-
кого полукруглого окна и смотрю на противоположную часть улицы Мира, где
уютно расположился сероватый, после зимы, деревянный «особнячок» парик-
махерской (ныне на этом месте широко и приземисто раскинулась телефонная
станция). Но ничего, скоро он принарядится: к Первому мая его как всегда по-
кроют розоватой побелкой...
Сейчас вот вспоминаю: на особнячке том — покатая, больше к «задвор-
кам», железная крыша с маленьким чердачным окошком, к входной двери под-
нимаются ступени с перилами, широкие окна полузакрыты светлыми штора-
ми... Крыльцо с резной оградкой, двухстворчатые двери и «домик» фронтончика
над ними делят особнячок на две части: слева женский зал, справа мужской.
Пепел и цемент.
А внутри залы разделяет небольшая «прихожая», где возле стен стоят крепкие
стулья с тёмными «кожаными» сидениями и спинками, а посредине — столик,
покрытый толстым стеклом. Под стеклом — «реклама»: соответствующие кар-
тинки с красивыми дядями, тётями и детьми, на столике несколько журналов и
газет. А на стенах прихожей — индивидуальные портреты самых красивых дядь
и тёть, в том числе и известных артистов кино. И конечно у всех — просто ска-
зочные, поблёскивающие причёски... И, наконец, стенд со всякими прейскуран-
тами, правилами и объявлениями...
Деревянную парикмахерскую на Мира построили к открытию улицы, в пя-
тидесятом году. И была она в квартале самой «центральной», пока через не-
сколько лет не возвели примыкающую к площади Павших Борцов гостиницу
«Сталинград», где треть первого этажа тоже стала занимать парикмахерская.
И статус «центральной» деревянный особнячок по праву отдал ей. Без особо-
го сожаления и «ревности», ибо почти вся «клиентура» кварталов улиц Мира
и Комсомольской по-прежнему осталась при нём. А престижной гостиничной
«цирюльне», кроме сталинградцев, помогал выполнять план стабильный «ко-
стяк» командировочных и гостей города.
Парикмахерская на Мира была, конечно, «нашей». Пацаны моего возрас-
та стриглись в ней обычно «под чубчик», иногда и «наголо». Особенно учени-
ки младших классов восьмой мужской школы, которым до пятьдесят четвёрто-
го года по установленным санитарным правилам полагалось приходить перво-
го сентября «лысыми». Никто не возражал, тем более что не только лысым, но
даже бритоголовым был сам директор школы Борис Вениаминович Бриккер...
Но через пару месяцев младшие школяры «обрастали» и в дальнейшем выбира-
ли причёску, что говорится, по вкусу. Правда, это касалось ребят постарше, для
нас основной была одна, повторяю, модель — «под чубчик». А вот мой брат и
его дворовые и школьные друзья выбирали то «полубокс», то «польку».
Ходил я в парикмахерскую охотно. Привлекал меня не скучноватый процесс
стрижки под тот же «чубчик» — очень нравилось «взрослое» механизированное
кресло, у которого внизу имелась педаль: для «подъёма» и «спуска». Из «дощеч-
ки» (это когда её кладут на ручки-грядушки кресла, усаживая на такое вот по-
вышенное сиденье совсем маленьких) я уже давно вырос, но всё равно мастеру
надо было «фиксировать» меня на нужном уровне. Для этого он раз десять на-
жимал на педаль, и сиденье, немного «пыхтя», постепенно поднималось, а в зер-
кале полностью появлялась моя пока неостриженная голова. После стрижки ма-
стер давил на педаль как-то по-другому, и сиденье опускалось уже без «пыхте-
ния», разом, как бы облегчённо вздохнув. Очень даже интересно.
Если не было большой очереди, то можно было попросить парикмахера про-
делать «подъём-спуск» повторно. Но это удовольствие надо было ещё заслу-
жить, то есть во время стрижки не вертеться, терпеливо держать голову повыше,
не водить плечами, если вдруг остриженные волосы как-то попадали за ворот,
проникали в щель повязанной на шее простынки... Впрочем, не только добрый,
но и предприимчивый мастер, вернее, мастерица лишний раз «катала» пацанов
в кресле охотно, в хорошем смысле «приманивая» нас этими «дополнительны-
ми услугами» именно к своей парикмахерской...
Стрижка «наголо» стоила рубль, а «под чубчик» целых два, это если без оде-
колона. Несколько «пшиков» «Красного мака» или «Кармен» стоили тоже це-
лый рубль, а на рубль можно было и в кино сходить. Потому, взяв у мамы на па-
рикмахерскую зелёненькую трёшку, я обычно менял её в соседнем книжном ма-
газине на три рыжих рубля, но парикмахерше, виновато-извинительно отказы-
337
Сталинградская книга
338
Сталинградские школьники пятидесятых годов мастерят во Дворце пионеров
собственные деревянные «игрушки»
ваясь от одеколона, протягивал только два: нету, мол, тётенька, больше... Да и
«девчачий» запах разных благовоний вызывал у меня в детстве явную непри-
язнь... И что там делалось в женском зале парикмахерской, меня мало интересо-
вало, я только знал, что туда иногда ходит «завиваться» мама...
Боюсь утомить читателя, но если мастер почему-то отказывался «катать»
меня в кресле, то на этот сложный случай был припасён такой спасительный ар-
гумент: «Тёть, ну прокатайте, у нас в подъезде дедушка живёт, на котором вы
тут тренируетесь стричь...». Парикмахерша качала головой, но кресло начинало
«пыхтеть», а потом «вздыхать»...
Того дедушку во дворе звали Трофимычем, он жил не в нашем, а в сосед-
нем подъезде. Был он молчаливым, грузным, ходил очень медленно, одет, даже
в летнюю жару, в один и тот же тёмный потёртый костюм и сапоги, куда заправ-
лял лоснящиеся на коленках брюки. А вот пострижен всегда был очень аккурат-
но, причём причёски время от времени менялись: то «бобрик», то «полубокс».
Приходя в парикмахерскую, я иногда видел Трофимыча сидящим в соседнем
кресле. Но стригла его не знакомая мне опытная парикмахерша, а какая-нибудь
девушка, причём, как мы с пацанами позже узнали, бесплатно. Оказывается,
наша деревянная парикмахерская была ещё и школой для будущих мастеров, а
наш дворовый угрюмый дедушка регулярно предоставлял им свою молчаливую
голову для «практических занятий»...
Ещё на улице Мира до середины шестидесятых годов сохранялось деревян-
ное здание фотоателье. Это как раз напротив нынешней библиотеки имени Горь-
кого. Внешне та «игрушка» была не слишком приметной, построена по типу
«короба», но тоже с оригинальным «крыльцом» и резным навесом. Неподалё-
ку, в пятиэтажном доме № 18 было очень известное фотоателье, но здесь, из-за
не слишком просторного помещения, больше снимались индивидуально или се-
Пепел и цемент.
мейно, а «короб» был и широк и высок,
потому тутошние мастера специализи-
ровались на коллективных фотографи-
ях, тем и «выживали». В начале июня
шестьдесят первого года здесь, по слу-
чаю окончания семилетки, фотографи-
ровался и наш седьмой, вернее, уже
восьмой «В» девятой школы...
Буквально переполнен был деревян-
ными «игрушками» в те пятидесятые и
в начале шестидесятых центральный
городской сад, как-то вяло существую-
щий ныне в донельзя усечённом виде
под названием «Детский». Что-то не осо-
бо привлекают горожан и огромадно-не-
уместное колесо обозрения, и ядовито
раскрашенные, сплошь металлические
и пугающе грохочущие аттракционы —
как бы филиалы заокеанских нервно-
уродливых мультфильмов... Но не буду
обращать внимание на эти сегодняшние
холодные железяки, я ведь — о давних
тёплых деревянных «игрушках»...
...Большие и малые киоски и ларьки,
павильоны для шахматистов и бильяр-
дистов, решётчатые ограды различных
незатейливо-простодушных аттракцио-
нов и лодочек-качелей, танцплощадка,
уютная эстрадка для духового оркест-
ра... И, конечно, «Комната смеха» — с
выпуклыми и волнистыми зеркалами,
весело изменявшими облик посетите-
лей... А ещё — деревянные закутки для
силовых игр «Быка за рога» и «Молот и
наковальня». Если в комнате смеха хо-
хотать нам, пацанам, было очень даже
«под силу», то, допустим, свернуть
шею «быку», конечно, не удавалось, ну
разве что совсем немножко, стрелка-
определитель «силы» показывала ки-
лограмм пять, не больше. А взрослые
дядьки и пол сотни выжимали, а то и
вовсе сворачивали деревянную морду
быка набок... Рядом на «наковальне»
имелась этакая выступающая «кноп-
ка», по которой с размаху били опять
же деревянным, но с металлической
сердцевиной молотом. Во время удара
кнопка-пружина вминалась, и тут же по
вертикальной доске, похожей на огром- 6
ный градусник с рисками-цифрами, S
взлетал вверх какой-то шарик, отме- о §
чая силу удара. Мы в этом случае были ©
только зрителями, детям молот в руки § ?
не давали. Самый шик был в том, если й;
шарик подскакивал на максимальную §
высоту, ударяясь в рекордную отмети- £
ну. В этом случае богатырь-посетитель S
получал приз: какую-нибудь игрушку В
или книжку. "S
Был в горсаду, и не только там, л
стрелковый тир. Тоже, разумеется, де- g
ревянный, этакий приземистый вагон- ®
чик, украшенный, кроме всего проче- J
го, большими фанерными изображени- |
ями значков ДОСААФ и ГТО. Расшиф- g
рую для нового поколения: это Добро-
вольное общество содействия армии,
авиации и флоту и Готов к труду и обо-
роне. Стреляли в тире из пневматиче-
ских винтовок. Нам тоже разрешали,
но — по одиночке и под строгим при-
смотром старика-инструктора. И чтобы
у высоковатого барьера мы обязательно
становились на деревянные подставки,
которые инструктор почему-то назы-
вал «плотиками» — наверно, он когда-
то служил на флоте. Винтовку требова-
лось, понятно, зарядить, и эта процеду-
ра поначалу была для нас не из лёгких.
Нужно ведь «сломать» винтовку над-
вое, до щелчка, а уж потом вставлять
в «дырочку» пульку — этакую свинцо-
вую полую крохотку. Пару раз заряжал
инструктор, а потом пробовали и мы. 339
Сталинградская книга
Пёстрых мишеней для стрельбы было в тире полно, тут тебе мельница да
мужички с топориками, медведь да лиса, тигр да зайчишка... И «бегущий» (если
попал в него) кабан, и прочая «живность». Попадать требовалось не прямо в
какого-нибудь зверя или птицу, а в прикреплённые к ним кругляшки размером
от пятака до копейки. «Копейка» была самой главной целью, прикреплялась она
к самолёту конечно же «фашистскому». Ежели угодил в неё, то вражеский само-
лёт с воем срывался вниз по натянутой проволке, в его «нос» вставляли пистон,
и при ударе «о землю» раздавался «взрыв». В награду ^удачливому «зенитчи-
ку» давали приз: несколько бесплатных пулек для дальнейшей стрельбы. А одна
платная стоила пятьдесят копеек (до реформы шестьдесят первого года). Вин-
товки были отрегулированы под два вида стрельбы, «центральный бой» и «под
яблочко». То есть — или направляй мушку в центр «кругляшки», или строго под
её нижнюю часть. Нам обычно давали винтовки «под яблочко».
Взрослые могли в тире выиграть и денежные призы, от десяти до двадцати
пяти рублей. Для этого надо было стрелять по настоящим спортивным листкам-
мишеням, но выбивать с десяти метров пятью выстрелами от сорока пяти до
максимальных пятидесяти очков, то есть все в «десятку».
Конечно, поначалу, лет в семь-восемь, мы не то что самолёт с копейкой, но
и какого-нибудь «глухаря» с пятаком редко «сбивали». Но уже в классе пятом-
шестом у нас с тиром налаживались вполне спортивно-азартные отношения.
Правда, это опять-таки требовало «расходов», причём, по нашим понятиям, не-
малых. Тут или стрельни несколько раз, или в кино сходи. Чаще выбирали, как
я писал выше, кино...
Кстати, именно тиры оказались самыми «живучими» из всех тех давних ат-
тракционов, игровых и спортивно-полезных закутков и павильонов, располагав-
шихся в горсаду или где-то рядом. Они как-то да существуют в городе и поны-
не, сохранив, к ностальгической радости стариков, прежний уклад и даже «си-
стему» мишеней. Вот на Центральной набережной, рядом с пропилеями, откры-
вают в летнее время небольшой брезентовый тирчик с хорошим названием «Ча-
паев». Я вначале прочитал вывеску и прямо-таки испугался. Вдруг, думаю, но-
нешние донельзя раскованные предприниматели, вспомнив-таки сцену гибели
красного комдива в знаменитом на весь мир кинофильме, из Василия Ивановича
главную «мишень» в тире сделали? Захожу, а там — сплошное «ретро»: милые
моей памяти мельницы, тигры и колобки... И винтовки схожие. Правда, в этом
«тряпочном» тирчике детей что-то не видно...
Иногда, уже в сентябре, в горсаду проводились областные сельскохозяй-
ственные выставки, в основном плодоовощные да бахчевые, зерновые да ме-
довые. «Свинарки и пастухи» показывали свою упитанную продукцию где-
то в других местах. Для широкого развёртывания этих выставок требовались
не только деревянные ряды, сельские районы устанавливали в горсаду свои
павильоны. И, конечно, те «теремки» тоже были деревянными, один другого
краше.
На таких выставках мы пропадали по полдня. Здесь можно было увидеть
много диковинного, например этакую Царь-тыкву, в полцентнера. И даже по-
сидеть на ней, или на каком-нибудь, чуть поменьше, арбузище... Высоченные
кукурузные и пшеничные снопы, пирамиды малахитовых, белёсых и рябовато-
пятнистых арбузов, золотисто-пахучих дынь, разноцветье яблок и груш, ак-
куратные кучи непривычно чистенькой картошки, косы-гирлянды лука, а уж
340 синьоров-помидоров...
Пепел и цемент.
Центральный вход в Городской сад во время очередной областной
сельскохозяйственной выставки
Но бог с ними, с привычными картошкой, луком и помидорами, нас боль-
ше интересовали ряды, где на солнышке блистал и без того золотой мёд, ко-
торый всем давали пробовать! Немножко, конечно. Но это нам-то немнож-
ко?.. На нескольких низких деревянных столиках, покрытых клеёнкой, стояли
плошки с тёмным или светлым, тягучим или сахаристым мёдом. Из сахаристо-
отвердевшего, помнится, даже делали, для пущего оформления, разные цветоч-
ки, колобки или лошадки. Около плошек высились башенки вложенных друг
в дружку бумажных стаканчиков, лежали пучки плоских деревянных палочек.
Хозяйка мёда накладывала в стаканчик маленько, со столовую ложку, пчелино-
го богатства, клала в него палочку и с улыбкой протягивала желающим. Мы, ко-
нечно, желали раза по три минимум...
Рядом с плошками лежала ещё и восковая «плита» — мёд в сотах. После
стаканчика можно было рассчитывать и на небольшой, со спичечный коробок,
кусочек янтарных на разрезах сот. Это было не только неожиданно-вкусно, но
и «продолжительно», ибо, высосав мёд, мы ещё долго пожёвывали «резинку»
воска... А пожёвывая, не торопясь разглядывали ещё одну диковинку: специаль-
но сделанный из толстого стекла и металлической сетки макет улья с настоящи-
ми пчёлами... А уж потом двигались дальше, но не абы куда, а туда, где можно
было угоститься томатным или яблочным соком, редкими для города грушами,
а то и внезапно разжиться кисточками жёлтого или чёрного винограда... Рай да
и только. На то она и выставка... Но и продажа этих даров тоже, конечно, была,
не назад же увозили. Правда, я никакой купли-продажи не запомнил, нас это не
касалось, тут уж брались за дело взрослые...
341
Сталинградская книга
342
Вход в горсад был, представьте, платным, но билет стоил какую-го мелочь, и
в основном для взрослых, маленьких детей проводили бесплатно. А мы, конеч-
но, были постоянно «маленькими», даже если лет с десяти требовалось платить
копеек пятьдесят. И вообще существовало множество способов проникнуть в
горсад, минуя очи контролёров или как-то вводя их в заблуждение. Самое рас-
пространённое: «Тёть, мы выходили, а билеты у родителей, они в «Весне» си-
дят...». Контролёрша оглядывает нас с ног до головы, и поскольку мы в одних
трусах да майках, но хоть не босиком, и верит и не верит, что мы пришли с роди-
телями... А мы канючим дальше: «Мы в «Огонёк» выходили, в туалет...». «Ого-
нёк» __это столовая-ресторан как раз неподалёку от внушительной колоннады
входа в горсад. Контролёрша вздыхает, она, конечно, устала от воскресной суе-
ты и сама «обманываться рада»... Потому машет рукой, идите, мол, да в следую-
щий раз, коль выходить ненадолго надумаете, контрамарки берите...
Летний ресторан «Весна» — это, пожалуй, самая большая и красивая дере-
вянная «игрушка» тогдашнего горсада. Располагался он на том месте, где позже
отгрохали, видимо не без помощи чешских строителей, ресторан «Острава», а
ещё позже, в «лихие девяностые», мудрые городские власти продали это внуши-
тельное здание за смешные деньги очень понравившемуся им банку...
Скажу сразу, что ни с родителями, ни, тем более, без них я внутри «Весны»
не бывал ни разу. Поэтому описываю только внешне, да и то по детской памяти.
Довольно большое сооружение — зеленоватое от покраски и вьющегося плю-
ща или, может, дикого винограда, в разных решёточках и «завитушках». Пер-
вый этаж закрытый, над ним второй, вернее, это не этаж, а просторная откры-
тая веранда... Войти в «Весну» можно было и из горсада, и с другой стороны, «с
улицы». Вот, пожалуй, все основные приметы. Нет, ещё. Левая сторона первого
этажа — это кухня, окна широко открыты, оттуда пахнет то жареным мясом, то
чем-то сладким... А из решётчатых окошек зала вдруг раздаются звуки эстрад-
ного оркестра...
Это «Весна» летняя, а была и зимняя...
Зимой горсад превращался в огромный каток. Заливали все аллеи и площад-
ки, убрав или «законсервировав» летние аттракционы. Куда убрав? А в «Вес-
ну» и ещё в одно деревянное помещение, где летом располагался пункт проката
разных колясок и велосипедиков, это на месте нынешней гостиницы «Октябрь-
ская». Поскольку первый этаж «Весны» был довольно просторным, то там зи-
мой хватало места не только для склада принадлежностей аттракционов, но и
для небольшой зимней «Чайной». В морозец сюда можно было войти прямо на
коньках, чтобы согреться и слегка перекусить каким-нибудь пирожком. А пункт
проката, кроме сезонного складирования, выполнял зимой и своё прямое пред-
назначение, выдавая при необходимости посетителям катка, понятно, не вело-
сипедики, а коньки. Здесь же хватало места для раздевалки.
Но на главный городской каток я впервые попал уже лет в четырнадцать, а
в детстве мы катались на небольшом «пятаке» в родном дворе на Мира. К тому
же коньки, даже «снегурки» или совсем простенькие «ласточки», которые при-
кручивали ремешками или надёжными верёвками к валенкам и ботинкам, име-
лись далеко не у каждого. Не говоря о «дутышах», приклёпанных к специаль-
ным ботинкам. Чаще всего мы брали санки, нередко одни на двоих, и отправ-
лялись на главную городскую «горку» — к откосам Центральной набережной.
Там, напротив огромного деревянного речного вокзала, о котором я ещё расска-
жу, мы и «отрывались» по полной, возвращаясь домой чуть ли не «ледяными»,
а то и с шишками и ссадинами... Впрочем, наших «ран» — царапин и даже «фо-
Пепел и цемент.
нарей» под глазами родители обычно почти не замечали, главное — чтобы
мы во время многочасовых рискованных зимних катаний и прочих игр не про-
стыли, не заболели.
Вернусь в последний разок в летний горсад.
Иногда здесь проводили и спортивные праздники, устанавливали на какой-
нибудь площадке попросторнее боксёрский ринг, гимнастические снаряды и по-
мост для тяжелоатлетов. Помню выступление одного знаменитого штангиста,
который прямо на глазах восхищённой публики трижды поднял штангу, вес ко-
торой соответствовал тогдашней норме мастера спорта: в жиме, рывке и толч-
ке. Этот спортсмен был уже не очень молодым, но по-богатырски мускулистым
и прямо-таки блистающе бритоголовым, в синем, помнится, трико. «Гвоздём»
его показательного выступления была попытка поднять в толчке вес, превыша-
ющий рекорд Советского Союза! Рекорд, конечно, не состоялся бы даже при
удачном «подходе», ведь это было показательное выступление. Но публика бур-
но аплодировала такому смелому «замаху». Остаётся назвать имя этого знаме-
нитого сталинградского спортсмена: чемпион СССР, заслуженный мастер спор-
та Николай Саксонов. Так вот прямо и объявляли по репродуктору. Добавлю,
что Саксонов стал в своём весе сильнейшим в стране, если не ошибаюсь, ещё в
конце сороковых.
Иногда схожие спортивные праздники проходили на площади Павших Бор-
цов. Помню, там выступала в вольных упражнениях старшеклассница нашей
девятой школы гимнастка Наташа Заплетохина. Через несколько лет она станет
очень известной спортсменкой, войдёт в сборную страны, поедет в шестьдесят
четвёртом на Олимпиаду в Токио...
Вспоминая городской сад пятидесятых годов, нельзя не сказать хоть немно-
го о цирке, хотя эта знаменитая городская «игрушка» была преимущественно
брезентовой. Высокий местный летний «шапито» примыкал к горсаду пример-
но на том месте, где сегодня, рядом с восстановленной царицынской пожарной
каланчой, тянется вдоль железнодорожного полотна шоссе. Тогда этой дороги
не было. Между красивым царицынским краснокирпичным зданием (в нём рас-
полагалось ДСО «Строитель», позже переименованное в «Труд») и железнодо-
рожными путями была довольно обширная свободная территория. Тут-то, начи-
ная с весны, и устанавливали просто роскошный, как нам казалось, цирк. Здесь
мы впервые увидели и укрощённых хищников Ирины Бугримовой, и клоуна Ка-
рандаша, и филатовских медведей, и «фокусника» Эмиля Кио, ещё старшего...
Когда в середине шестидесятых на Краснознаменской выстроили замеча-
тельный стационарный цирк, то на этом свободном пятаке время от времени по-
являлась ещё одна деревянная «игрушка», на этот раз «заводная». Это был ат-
тракцион «Мотогонки по вертикальной стене». Раньше он обычно располагал-
ся возле базара, сразу за мясным корпусом, ближе к Советской улице. Но там в
тех же шестидесятых начали возводить большую пристройку, и эти «мотогон-
ки», тоже вполне цирковые, переместились в район горсада. А потом как-то не-
заметно исчезли, словно вышли из моды... Но в городе говорили, что исчезли не
сами по себе, а вроде бы на одном из выступлений разбился насмерть или силь-
но покалечился артист.
Это было вполне вероятно, того умелого и бесстрашного спортсмена-артиста
горожане хорошо знали, с послевоенных лет он приезжал в Сталинград посто-
янно и вначале выступал вместе с женой. Вот она-то в самом начале шестиде-
сятых погибла точно, прямо во время выступления, но не у нас, а где-то в Сара- 343
Сталинградская книга
344
тове или Куйбышеве. Об этом тогда писали в газетах. Одним словом, гот мото-
гонщик несколько сезонов выступал один, а позже, скорее всего, ушёл на покой,
не передав свой аттракцион каким-то последователям. Да и впрямь, те настен-
ные мотогонки к концу шестидесятых стали выглядеть очень уж архаично, осо-
бенно после открытия нового волгоградского цирка, где артисты «загибали» по-
рой номера покруче...
«Заводная» игрушка внешне выглядела так. Представьте этакую огромную,
накрепко «схваченную» по кругу стальными канатами^деревянную кадушку или,
скорее, бадью, на которую «нахлобучили» брезентовый колпак. На «бадью» взби-
рается деревянная лестница с поручнями, по которой зрители попадают внутрь,
располагаясь на верхнем круговом ярусе. Внутри «бадьи» центральный, как в
шатре, столб, в подножии которого стоят несколько мотоциклов необычной, об-
легчённой по сравнению с дорожной, спортивно-гоночной конструкции. Высота
«бадьи» метров семь-восемь, диаметр сравнительно небольшой, в чём вся труд-
ность выступления. Поезди-ка, с рёвом, на огромной скорости, по стенам, да ещё
и с «виражами» всякими, а то и с завязанными глазами (это заключительный,
«коронный» номер)... Ещё мне помнится медведь на цепи возле деревянной лест-
ницы. Это артист в часовых промежутках между выступлениями так вот, Миш-
кой, привлекал зрителей.
После исчезновения этого аттракциона «свято место» пустым не осталось:
тут установили округло-приземистое, голубоватого цвета, летнее кафе с «пив-
ным» уклоном. Здесь, в частности, любили бывать (не при юных спортсменах
будет сказано) опытные, «штатные» тяжелоатлеты или боксёры расположенного
по соседству нашего клуба «Динамо», которым требовалось срочно нарастить
вес, перейти в другую категорию. Делали они это обычно так: брали, на бра-
та, три кружки пива и три стакана сметаны. Пригубив маленько пива, вылива-
ли сметану в кружку, размешивали и выпивали. И так три раза. И не один день...
Если уж я о спортсменах и питании, то вспомню ещё одну сталинградскую
деревянную столовую-кафе, очень даже привлекательную и популярную. Её по-
строили в первой половине пятидесятых на той же Краснознаменской. Если
сегодняшними глазами посмотреть, то располагалась она между нынешним
трамвайно-троллейбусным кольцом и печально-развалившимся, на фоне добыч-
ливо поднявшейся синюшно-серой «Пирамиды», детско-юношеским центром —
когда-то светлым, архитектурно выполненным в виде огромного корабля совет-
ским Дворцом пионеров...
«Краснознаменская» столовка напоминала толстоватую и широковатую, с
короткими «ножками», букву «П». «Перекладина» была закрытым «зимним»
помещением, а «ножки» — открытыми летними верандами, где разливанно
торговали пивом и квасом — не только в привычных кружках, но и в пузатень-
ких двухлитровых, «вспотевших» от прохлады популярных в жару напитков
графинах.
Эта деревянная «игрушка» находилась не так далеко от стадиона «Динамо»
и соседних с ним двух летних бассейнов ДСО «Спартак». Во время несконча-
емых в те времена соревнований призывавшихся на них спортсменов обязаны
были бесплатно кормить, выдавая соответствующие талоны, которые «отвари-
вали» именно в этой столовой. В начале шестидесятых пару раз здесь «спор-
тивно» окормлялся ия — включённый в районную или городскую юношескую
сборную по лёгкой атлетике. Но чаще всего жившие в Сталинграде спортсме-
ны в период соревнований обедали дома, а талоны меняли в столовой на день-
ги, используя их по своему усмотрению. Но это бывалые спортсмены, а нам,
Пепел и цемент.
«пацанам», было не просто интересно
да сытно, а очень даже престижно кор-
миться здесь, ощущая и такую вот бы-
товую причастность к жизни взрослого
спорта.
В этой коричневато выкрашенной
масляной краской, привлекательной и
просторной харчевне частенько крути-
лись и учащиеся соседних сорок чет-
вёртой и нашей девятой школ, покупая
в буфете не слишком дорогие и толь-
ко что испечённые пирожки с капу-
стой и повидлом, хрустящие «язычки»
или сок. Как правило томатный, мы его
очень любили.
Ежегодная густая масляная покра-
ска, кроме внешней привлекательности,
одновременно закладывала под это дере-
вянное здание весьма опасную «мину».
И когда однажды ночью столовая вне-
запно задымилась, то сгорела в момент,
как спичка...
Сгорела в конце шестидесятых и
горсадовская «Весна», уже потерявшая
к тому времени статус ресторана, пре-
вратившаяся в сероватый обшарпанный
склад...
Сгорел и... Впрочем, о деревянном
Речном вокзале я ещё вам не поведал...
тораметровую глубину, то есть ограни-
чивался снизу металлическим дырча-
тым днищем. Предназначался этот по-
стоянно наполненный Волгой бассейн
для детей помладше и называли его со-
ответственно — «лягушатником»...
На «Строитель», кроме спортсме-
нов, пускали практически всех желаю-
щих, среди которых частенько оказыва-
лись и мы, пацаны, — пропадая здесь с
утра до вечера, особенно если на «пла-
вучке» устраивали соревнования, а
иногда и шумные праздники. Основное
занятие было понятно какое: купались
до посинения, а потом, зачастую пере-
мазанные обильно плававшими тогда
по Волге мазутными «кляксами», гре-
лись на площадках вышки для прыгу-
нов. Прыгали-ныряли мы вполне сме-
ло, иногда и «отбивая» животы, но это
если кто-то решался махануть с «пятёр-
ки» или даже «десятки» не «солдати-
ком», а «головкой»... Впрочем, голов-
кой с десятки я лично здесь прыгнул,
«на спор» с ребятами, лишь однажды,
уже лет в тринадцать, когда мы жили
на Краснопитерской, то есть совсем ря-
дышком со «Строителем». Слава богу,
приводнился благополучно...
...Если у ДСО «Спартак» был на тер-
ритории города свой собственный лет-
ний плавательный комплекс, то «Стро-
ителю» и «Локомотиву» в этом отноше-
нии помогала Волга, где находились их
плавучие базы. «Строитель» распола-
гался неподалёку от центральной лест-
ницы набережной, а «Локомотив» —
напротив ротонды, прямо на месте ны-
нешнего Речного вокзала.
«Строитель» представлял собой
этакий немалый понтонный «плот» с
двумя бассейнами. Один, «бездонный»,
был полного пятидесятиметрового про-
филя, с несколькими дорожками, очер-
ченными белыми поплавками. Другой,
метров двенадцати в длину и шести в
ширину, находился на «носу», распо-
лагался поперёк «плота» и, в отличие
от старшего собрата, имел свою полу-
Корму «плота» накрывал навес-ан-
гар, здесь находились тренерская ком-
ната и «контора» этого водного стади- 345
Сталинградская книга
Речной вокзал, вид с Волги
ончика, склад спортивных принадлежностей, а также пункт проката прогулоч-
ных вёсельных лодок и выдачи спасательных кругов и жилетов. За всем проис-
ходящим на «Строителе» и вблизи него наблюдали инструкторы, приглядывали,
в бинокли, и матросы соседней «спасалки» — небольшой пристани с вышкой.
«Локомотив» привлекал нас уже не «водными процедурами». Эта база была
поменьше «Строителя», но с собственной небольшой пристанью. Купались мы
здесь мало, хотя и бассейн имелся и даже «лягушатник». Привлекало то, что к
этой «плавучке» примыкало несколько понтонных рядов лодочной станции, с
которой «Локомотив» вроде как кооперировался, то есть выделял сторожей и
держал на пристани кассу для оплаты услуг лодочного пристанища.
Лодки и небольшие катерки на той станции были не казённые прогулочные,
как на «Строителе», а частные, рыбацкие, со «стационарными» моторами и, ко-
нечно, деревянные (время «дюралек» и мощных подвесных моторов тогда ещё
не наступило). Хозяев этих лодок, опытных рыбаков, обитало на «Локомоти-
ве» обычно поболее спортсменов. Вот мы и крутились меж них, ждали прибы-
тия с рыбалки очередной лодки, чтобы поглядеть на чей-то удачный улов: круп-
ных судаков, жерехов, лещей да язей, а то и сазанов килограммов на пять и боль-
ше... Нередко поджидали рыбаков и «свои» покупатели. Сами мы тоже частень-
ко приходили сюда с удочками и «донками», охотно и терпеливо ловили с пон-
тонных мостков, но больше малых подлещиков да гу стёрок-плотвичек...
Иногда сторожа-смотрители устанавливали на корме плавучки лебёдку с
«немкой». Это такой металлический крест-паук из двух тонких прутьев, на ко-
торые была натянута сетка. Немку тягали туда-сюда с интервалом минут в де-
сять. Когда, в безрыбье, взрослым это занятие надоедало, они разрешали «це-
дить воду» нам. Рыба попадалась редко, но сам процесс был для нас очень ин-
346 тересен. Свои скромные трофеи мы обычно «пекли» на берегу. Разводили, к ве-
Пепел и цемент.
Речной вокзал на Сталинградской набережной. Начало 1950-х гг.
черу уже, костерок, надевали рыбёшку на железный прутик... Что-то захваты-
вали и с собой, «для отчёта», ведь нередко заявлялись домой по темноте, уве-
ряя родителей, что «клевать» на «Локомотиве» рыба начинает именно после за-
хода солнца...
Сталинградский речной вокзал возвышался на берегу как раз между «Стро-
ителем» и «Локомотивом». Потому во время наших походов на Волгу миновать
мы его, понятно, не могли. Забегали сюда чаще всего попить газировки или ква-
са, разжиться булкой, а то и просто хлебом, имея в виду будущую вечернюю, ис-
печённую на костре рыбку.
Эту прибрежную громадину «игрушкой» и не назовёшь. Воистину дво-
рец, самое главное и красивое деревянное строение Сталинграда, открытое к
навигации пятьдесят первого года. Не меньше ста метров в длину, а в высо-
ту, если со шпилем-флагштоком, — все сорок. Расположенных по периметру
здания квадратных колонн тоже было ровно сорок. Они надёжно держали че-
тыре «домика»-фронтона покрытой железом крыши, которые в центре соеди-
няла площадка с центровым шпилем. С фасада и с Волги Речной вокзал смо-
трелся практически одинаково, благодаря аналогичным шестнадцати колоннам
и размашистым треугольным фронтонам с глубокими проёмами... К пристани
от вокзала спускались четыре широкие лестницы: две трёхпролётные с торцов
и «двойная» центральная, начинавшаяся от верхних площадок-веранд боковы-
ми заворотами, которые затем «выпрямлялись» спуском вниз. Нет, тут слова-
ми не расскажешь, тем паче что я не архитектор и в соответствующих терминах
могу путаться...
В общем, поверьте, это был дворец. Особенно симпатично и выразительно
смотрелась левая часть основного конфигурата. Её возвели в виде большой и
высокой полузастеклённой веранды, причём торец представлял из себя как бы 347
Сталинградская книга
три больших окна: полукруглое в центре и два вертикально-прямоугольны* но
бокам. И — куда ни глянь — лепные вазы с цветами: на площадках и тумоах.
возле многочисленных дверей и деревянных «диванов», не говоря о прилегаю-
щей территории.
Внутри речвокзала было не так «красиво», здесь преобладала деловая об-
становка коей соответствовали планировка и оформление. Кассы, диспетчер-
ские, залы ожидания, несколько буфетов. Ресторана не имелось, он почему-то
располагался на пристани, которая была... ещё больше и, я бы сказал, «толще»
вокзала — этакий трёхэтажный плавучий деревянный домище. В подтвержде-
ние сказанному отмечу, что когда Речного вокзала внезапно не стало, то все его
функции «уместились» на этой пристани на долгие годы, вплоть до построй-
ки речвокзала нынешнего, самого крупного и самого, наверно, бетонного в Ев-
ропе... о
А не стало Речного вокзала по привычной, увы, причине. К тому же его
тоже постоянно красили масляной краской, наращивая пожароопасные «годо-
вые кольца»... Однажды замкнуло электропроводку да ещё на высоком по-
толке — и...
Случилось это году в шестьдесят пятом-шестьдесят шестом. Мы жили тогда
на Краснопитерской, на набережной, в доме, который стоял как раз «в створе»
с речвокзалом. Помню, сидели октябрьским вечером с моей будущей супругой
Галиной на кухне, выходящей окном на Волгу. И вдруг стёкла внезапно зарозо-
вели... Мы выскочили на балкон и увидели, как за верхушками деревьев парка
мотаются над Волгой высокие языки пламени. Конечно, мы заспешили на набе-
режную, ощущая враз погорячевший, простроченный треском воздух. На верх-
ней террасе, жмурясь от дыма и как бы закрываясь от жара ладонями, уже стоя-
ли сотни людей, жителей ближних домов. По спуску от «Маяка» летели, воя си-
ренами, красные машины. До обидного медленно «ползли» по Волге к горяще-
му вокзалу два пожарных катера. Подойдя, наконец, к берегу, они стали беспо-
лезно размахивать длинными водяными «усами». Буксир-толкач пытался сдви-
нуть пристань подальше от огромного костра. Это ему практически не удава-
лось, но пристань, слава богу, не загорелась, уцелела.
Рядом с нами стояли соседи по подъезду Николай Павлович Григоренко с до-
черью Светой. Неторопливый и молчаливый по натуре, Николай Павлович дол-
го и как-то «каменно» глядел на пожарище, а потом тихо сказал: «Жалко... до-
бро народное». Если бы это произнёс кто- то другой, то я счёл бы эти слова не-
много высокопарными. Мне было девятнадцать лет, и воспринимал я случивше-
еся, честно говоря, всё-таки с уклоном в необычность и зрелищность. А у по-
живших, поработавших на свете людей, тем более сталинградцев, помнивших,
как в воину адово горел их город, было своё зрение и другие, недоступные для
нас при всём желании, чувства...
Вот и Николай Павлович Григоренко... В сорок первом он закончил сталин-
градский мединститут, стал работать хирургом, сначала в совбольнице, потом в
эвакогоспитале, а когда Сталинград на его глазах разрушили и спалили фаши-
сты, в госпитале полевом... Дважды был ранен и сильно контужен. После вой-
ны Николай Павлович руководил больницей водников, в пятидесятых возглав-
лял наш облздравотдел, в шестидесятых-семидесятых почти пятнадцать лет ра-
ботал ректором мединститута, в последние для себя годы трудился главным вра-
чом третьей областной больницы, не дожив и до семидесяти. Такие люди хоро-
348 лоеЗНаЛИ’ КЭК °Н0’ наРодное Д°6Р°, наживалось и защищалось, большое и ма-
Пепел и цемент.
Теперь вот, когда и у меня дело к семидесяти потихоньку идёт, вспоминаю,
ощущаю я тот пожар, да и другие нежданные пепелища, сами чувствуете, ни-
каким не зрелищем, не внезапно-крупным городским происшествием. Это по-
степенно пропадали — из-за вполне «рукотворной» огненной стихии или ледя-
ного равнодушия и халатности — и наконец напрочь исчезли, по крайней мере
в центре города, «деревянные» приметы нашего сталинградского детства и от-
рочества... Ведь ничего не осталось. Практически ничего. Не то что дворца со
шпилем — малой беседочки хотя бы в одном из старых дворов, случайной лав-
чонки...
В этой связи такое вот воспоминание, уже о недавнем. В начале «нулевых»
поехали мы с известным фотохудожником, моим товарищем ещё с конца ше-
стидесятых, Николаем Антимоновым, ныне, к несчастью, покойным, фотогра-
фировать старые дома посёлка завода имени Петрова. У меня готовилась к печа-
ти большая книга о сталинградских строителях, и срочно нужны были снимки.
Коля, услышав про «петровский» рабочий посёлок, несмотря на хроническую за-
нятость, согласился мгновенно, я даже, помнится, удивился. Оказывается, кроме
Елыпанки, он и там одно время жил после войны, в пятидесятых — начале ше-
стидесятых.
Вместо предполагаемого получаса пробыли мы в старом посёлке полдня,
бродили по Калининградской, Петроградской, часа полтора провели только в
его родной двадцать третьей школе... А на улице Ухтомского Коля решил сфо-
тографировать одно послевоенное здание не только с фасада, но и почему-то с
тыла. Выяснилось, что за домом тем, в тиши заросших кленовой порослью за-
дворок сохранилась небольшая деревянная беседочка, где будущий фотомастер
подростком впервые целовался с любимой девчонкой... И если в дальнейшем,
даже через многие десятилетия, ему приходилось бывать «на Петрова» (а при-
ходилось часто) он, оказывается, всегда старался заглянуть и сюда. Вот так-то...
Для кого-то «ненужное» старьё, а кому-то — всю жизнь необходимая память...
Такие вот мои воспоминания лишь о некоторых деревянных «игрушках» го-
рода давних послевоенных лет. Было их, конечно, гораздо больше, и ежели бы
что-то бережно сохранилось, то некоторым видным строениям полагалась бы
ныне, я думаю, даже государственная охрана — как образцам деревянного ар-
хитектурного зодчества, нашего культурного наследия второй половины двад-
цатого века. Но...
Напоследок — как бы прокатимся по той же нижней террасе набережной в
одном из деревянных вагончиков Малой Сталинградской железной дороги сере-
дины пятидесятых годов. Тем более что её начальная станция находится совсем
рядышком — надо только взобраться от «Локомотива» по берегу вверх, чуть в
сторону строящегося ресторана «Маяк».
Несколько зданий станции и учебных помещений — это тоже вроде бы длин-
ные деревянные, украшенные резными карнизами и наличниками синеватые ва-
гончики. Вытянулись они друг за дружкой в тени акаций и клёнов, образуя с
ними посреди жёлтой сталинградской жары прохладно-зелёный оазис.
Вот и «игрушечный» паровозик, и четыре вагончика. Машинист в том па-
ровозике взрослый дядя, но два его помощника — ребята лет двенадцати-
тринадцати. А в вагончиках проводники — девчушки такого же возраста. Все,
понятно, в железнодорожной форме, в фуражечках, с флажками.
Ехать от «Маяка» мы будем, с одной промежуточной остановкой, до Стены
Родимцева. Берём за всё тот же рыжий «рупь» прямоугольную картонку билета, 349
Сталинградская книга
Детская железная дорога
на Центральной набережной Сталинграда.
1958 г.
садимся в вагончике на сиденья правого ряда: так будет лучше видна Волга. Го-
лосок юного диктора по репродуктору, гудок, и — поехали...
Проезжаем «Локомотив», Речной вокзал, «Строитель»... Далее вдоль бере-
га — сплошные лодочные стоянки, яхт-клуб, дощатые склады, небольшие при-
стани, вот и береговой продовольственный магазинчик «Якорь», правда он ка-
менный, а не деревянный, а за ним первая остановка — островерхий «теремок»
промежуточной станции. Ещё минут семь-восемь примерно такого же пейзажа,
и мы на конечной станции. Вот убей не помню, как называлась промежуточная,
а конечная — конечно же «Родимцева». Чтобы пооригинальнее, что ли, описать
её, на этот раз возьму в помощь строчки моего старшего товарища по перу Льва
Кривошеенко:
Эта станция вся деревянная:
Окна, башенки в звонкой резьбе.
На тенистой веранде свидание
назначаю на утро тебе...
Что ж, выйдем на ту тенистую веранду, стоять наш «состав» будет минут десять.
...По искрящейся солнцем Волге быстро или не спеша движутся десятки
лодок, белеют треугольники парусов... А вот недалеко от берега какие-то па-
цаны с трудом гребут против течения на «плоскодонке»... Мимо них с важно-
отстранённым видом, чётко орудуя вёслами, несётся по течению байдарка-
двойка... По фарватеру в сторону речвокзала идёт, мощно загребая упругую
воду, просто огромный для того времени двухпалубный пассажирский колёс-
ный пароход. Далековато, но на надводном укрытии колеса можно по дуге про-
читать золотящееся название: «Дмитрий Пожарский»...
Пепел и цемент.
ерег под знаменитой стеной и далее — то серо-красноватый, каменистый,
то песчаный, тут и там вдоль берега торчат воткнутые рыбаками палки для за-
крепления «закиднушек»... И лодки, лодки... В том числе и коротающие ста-
рость невдалеке от ерега тёмные, усохше-щелястые, давно оставленные хо-
зяевами...
...Два взрослых рыбака, раздевшись до трусов, забредают широким куском
марли мальков, складывая попавшихся вертлявок в помятое ведро. Значит, гото-
вятся «идти» вечерком на судака... Тут и там раскиданы островки тополёвой по-
росли и жухлой травы. Но ни мусора, ни битых бутылок...
Гудок у паровозика тоже не «взрослый» и даже не детский — скорее отроче-
ский, чуть хрипловатый, не слишком смелый, «ломающийся» голос...
Кольца на конечной станции нет, так что паровозик на обратном пути будет
толкать деревянные вагончики сзади...
Вы садитесь и езжайте, чтобы ещё раз, повнимательнее, рассмотреть давний
волжский берег...
А я поднимусь по старому, ещё царицынскому взвозу вверх, к разрушенной
мельнице Гергардта и через двор Дома Павлова пойду далее по привычному
маршруту — на улицу Мира...
Тёплое лето пятьдесят четвёртого...
К концу, к завершению этого повествования (Бог даст, предварительному: об
отце и маме, о сталинградском детстве и отрочестве ещё писать бы да писать...)
я решил помалу добираться опять-таки улицей Мира...
Прошёл мысленно от своей Порт-Саида до соседней Гагарина, поднялся че-
рез проспект до планетария. Тут вот она, улица Мира, и кончается, справа двад-
цать первый дом, слева двадцать шестой. Это если стоять спиной к планетарию
и глядеть далеко, через площадь, аж до Краснознаменской, где «исток» улицы
Мира. Давайте двигаться к планетарию оттуда...
Исток этот при царе-батюшке Ломоносовской улицей величали. Впадала
она, по правую «руку» тогдашнего Дома науки и искусств, нынешнего НЭТа, в
Александровскую площадь, которая в разные годы звалась и Соборной, и Город-
ской, и Павших Борцов Революции... Позже остались борцы павшие почему-то
без революции, так вот, немного укороченно, и зовётся теперь главная площадь
нашего города.
Как бы перехожу через площадь, и — за спиной нынешнего Дома связи —
главпочтамта, до Дома печати, а также в районе междугородки и чуть далее —
раскинулась сетка царицынских малых улочек со святыми женскими имена-
ми — Анастасьинская (будущая моя родная Волгодонская), Софийская, Варва-
ринская, Еленинская, Мариинская, Надеждинская... А вот чуть дальше этого ми-
лого домашнего «клубка» начиналась в Царицыне улица Саратовская, это, при-
мерно, участок нынешней улицы Мира от библиотеки имени Горького до плане-
тария.’До войны расширенную и немного удлинившуюся Саратовскую отлично
застроили трёх-четырехэтажными домами с просторными, в цветах и детских
плотпядкях дворами, которые во время Сталинградской битвы фашисты обра-
тили в сплошные руины и пепел. Да ладно б только дома. Жителей сколько по-
убивали, женщин, детей, ангельских душ... 351
Сталинградская книга
352
Именно отсюда в конце сороковых началось помаленьку возрождение цен-
тра города. И к осени пятидесятого года здесь уже появилось много новых стро-
ений, в том числе и школа моя первая. Тогда и дали Саратовской улице новое
имя — завоёванное в смертной войне, навсегда желанное и дорогое...
Вот и прошёл я по всей Мира, опять стою у планетария, глядя... Легче все-
го сказать «глядя в прошлое». Но написал же когда-то, в тридцать седьмом, род-
ным своим из гулаговских Соловков, в уже предсмертные для себя дни, наш вы-
дающийся православный мыслитель и учёный-исследователь отец Павел Фло-
ренский: «Прошлое не прошло. Оно вечно сохраняется где-то, продолжает быть
реальным и действовать...» Вот и я, грешный, «клонясь к суровой прозе» старо-
сти, гляжу, получается, в прошедшую действительность. Парадокс, но это имен-
но так, пожившие на свете люди согласятся со мной...
Перехожу через тихую улицу Гагарина к углу двадцать шестого дома. И...
снова слышу его — далёкий голос из детства...
...Очень глухо слышу. Словно мне опять восемь лет, нанырялся я досыта ав-
густовским жёлтым полднем в латошинском зелёном пруду, нахлебался да на-
хватался воды, не вытряс её всю из ушей... И враз заболели они, зашумели... По-
сле обеда увезли меня домой, в город... Мама Таня для начала загнала меня в
ванную, оттёрла дачную грязь да цыпки, смазала коленки вазелином, потом за-
ложила уши катышками ваты с противным камфорным маслом, приказала лечь
на кушетку и ушла к соседке Анне Кирилловне узнать — может, мне ещё та-
блетку какую-нибудь дать надо...
Наверно, не надо, если мама не торопится вернуться, чай наверняка с сосед-
кой осталась пить из красивых чашек — это дочка соседки тётя Неля с зятем-
офицером дядей Лёшей чашки те из Германии привезли, в отпуск на Первое мая
приезжали. Анна Кирилловна вместе со взрослым сыном, дядей Игорем, зани-
мают в соседней квартире одну комнату, а в другой одиноко живёт тётя Лиза или
Катя, никак я не запомню. Через семь лет тётя Лиза-Катя станет первым дирек-
тором известного кондитерского магазина, расположенного в только-только от-
строенном тогда доме на Аллее Героев, 1. А дядя Игорь примерно в это же вре-
мя начнёт работать в нашей девятой школе учителем труда. Но это будет ещё не
скоро...
Лежу в комнате на жестковатой кушетке, листаю подаренную мне отцом не-
делю назад, к дню рождения, книжку и еле-еле улавливаю — то потрескиваю-
щую музыку из чёрной тарелки-репродуктора, висящей на стене в кухне, то, че-
рез открытую балконную дверь той же кухни, отдалённые голоса со двора.
— Вов-ка-а!.. Во-о-вк!.. — чуть доносится сквозь ватные катышки. Откла-
дываю пока ещё с трудом, иногда и по слогам читаемую книжку Аркадия Гайда-
ра «Дальние страны», неохотно слезаю с кушетки, иду босиком на кухню, выхо-
жу на балкон, смотрю в синий двор.
Внизу, задрав голову, стоит «Тыря». Это Вовка Тырсин, он живёт в нашем
подъезде, на четвёртом этаже и считается моим первым дружком. Потому как
Ленька Кисин, Мишка Файзулин, Сашка Удовиченко, Вовка Мелихов, тоже со-
седи по подъезду, на год-два помладше меня, а Тыря ровесник. Мы с ним уже от-
учились в первом классе мужской восьмой школы и готовимся через три неде-
ли продолжить учебу в одном классе «девятки», только-только потерявшей ста-
тус «бабской» школы...
Чего орёшь?.. — Я довольно груб по причине моего внезапного отвлече-
ния от важного процесса выздоровления.
Пепел и цемент.
Мама во дворе дома на Мира, 11.
Середина 1950-х гг.
— Айда к планетарию, туда мумию
привезли!.. На асфальте лежит, здоро-о-
вая...
— Какую еще мумию? — мгновен-
но заворожённый внезапным и донель-
зя таинственным известием, я, по при-
чине настырного стремления к лидер-
ству, всё же стараюсь всем видом пока-
зать, что Тыря говорит глупости. — Ты
чё, дурак? Мумии в Египте закапыва-
ют...
— Сам дурак!.. Выходи, а то я один
побегу.
Неизвестно, сколько б продолжал-
ся наш дружеский разговор, если бы
во двор из нашего подъезда не выкатил
пятилетний Мишка и не примкнул к
Тире. Файзулины на первом живут, ку-
хонное окно у них редко летом закры-
вается, и поскольку Тыря орал мне на
третий во всю глотку, то Мишка, по-
нятно, услыхал про мумию. Он на це-
лых три года младше нас, но этого поч-
ти не чувствуется, везде он с нами бе-
г^ет, а Уж отпускают его дядя Федя с
тётей Клавой и во двор и со двора го-
раздо спокойней, чем меня мама и осо-
бенно бабушка Ира... Лишь бы не один
убегал, а с пацанами постарше. В об-
щем, «сын полка»...
— Щас, — кричу я Тыре с Миш-
кой, — надо только маме сказать, не
смывайтесь.
Надеваю рубашку и длинные шта-
ны, иначе вообще нет надежды, что
мама отпустит. Для верности надо бы
и кепку ещё, но где её найдешь в мо-
мент?.. Дверь наша не на замке, а на
щеколде. Выхожу на площадку, толкаю
дверь квартиры Анны Кирилловны. Не-
запертая, она приоткрывается, но я не
захожу, а зову маму.
— Ты куда это собрался? — Мама
Таня — в длинном, поблескивающем
крупными цветами новом халате и бы-
валых простецких кожаных шлёпках —
озабоченно смотрит на моё внезапное
явление. — Как уши твои?
— Не болят, я попрыгал и вот так
понажимал. — Вынув катышки ваты, я
демонстрирую прыжки то на одной, то
на другой ноге, наклоняя голову и по-
очередно прижимая к ушам ладони. —
Выскочила вода...
Мама кладёт мне на лоб ладонь,
проверяя нет ли температуры.
— А куда ты, чего молчишь? Тем-
неет уже.
— На лавочку, — простодушно
«темню» я, — Людка Попова «случаи»
рассказывать будет... В гэсовский дом,
может, пойдём с Мишкой и Вовкой. Это
ж рядышком... На фонтан поглядим, в
нём воду лампами изнутри освещают...
— Никаких фонтанов, на лавочку и
всё. Я тебя скоро крикну.
Дело сделано. Сказать, что мы побе-
жим аж к планетарию, значит, мама за-
претит, всё-таки для вечера далековато.
353
Сталинградская книга
«Шухарим» на лавочке.
Миша Файзулин (в центре), Вова Брежнев и я.
Начало 1950-х гг.
А так — лавочка, «случаи»... Под это
дело можно увеяться.
«Лавочка» — это уже не просто ла-
вочка, а столик с двумя лавочками. По-
началу на этом месте, рядом с только-
только посаженными вязовыми куста-
ми действительно врыли одну длин-
ную лавку, где вечерами собирались
обычно домохозяйки, но ненадолго.
Потом здесь установили столик и ещё
одну лавку. Разбили большую круглую
клумбу с цветами — в основном майо-
рами, петуньей, табаком и бархотками.
В уютном месте получился «павильон»
для доминошников. Но взрослые-
«козлятники» играли редко, по выход-
ным и только днём, ну чуть к вечеру,
пока светло. Потому нередко в тёплых
сумерках «лавочка» на часок-другой
переходила к девчатам и к нам, малыш-
не. Ребята постарше крутились по сво-
им углам, да и чего им летними вечера-
ми во дворе особо делать, коль есть гор-
сад, набережная, киноплощадка «Вол-
га», цирк, площадь?..
Что за «случаи» такие рассказыва-
ла Люда Попова, шестиклассница уже?
Как правило, это были детективные мо-
менты из прочитанных книжек, услы-
шанные от взрослых ужасные истории,
например — про коварных цыган, во-
рующих детей, но чаше ecei о какое-
нибудь попурри из обожаемых юными
дамами сентиментально-любовных ин-
дийских кинофильмов... Обычно воз-
ле Людки собирались девицы её лет,
но постепенно в тот дворовый «театр
одного актёра» стали пускать всех же-
лающих...
Рассказывала «случаи» Люда очень
интересно и выразительно, я бы не уди-
вился, если позже узнал бы, что она
стала артисткой или писательницей. Но
в киноактеры из нашего двора (и то из
другой «половины» дома) вышел толь-
ко Серёжа Торкачевский, сыгравший,
вместе с Олегом Ефремовым и Миха-
илом Глузским, роль полкового труба-
ча в заметных сценах знаменитого ху-
дожественного фильма «Бег» по пье-
се Михаила Булгакова. Книжки пишет
ваш покорный слуга. А Людочка По-
пова, насколько я знаю, стала врачом.
Кстати, Серёжа, о чём я мельком упо-
мянул выше, — сын известного арти-
ста нашего драмтеатра пятидесятых го-
дов, лауреата Сталинской премии В. П.
Торкачевского, рано ушедшего из жиз-
ни. Торкачевские позже жили на Совет-
ской, в двенадцатом доме, который де-
лил общий двор с домом на Краснопи-
терской, куда мы переехали в пятьде-
сят седьмом. Учился Сергей тоже в де-
вятой школе, но на класс старше, вме-
сте с Мишей Карповым, другом детства
моей будущей жены Галины, а потом и
моим другом на долгие годы...
...Мы торопились к «арбузу» пла-
нетария по левой стороне улицы, но
около восьмой школы перебежали на
противоположную. Почему мы так вот
называли уже почти отстроенный пла-
нетарий? Да потому, что известную
скульптуру, последнюю работу выдаю-
щегося русского и советского скульп-
тора академика Веры Игнатьевны Му-
хиной на нём ещё не установили, а без
неё здание своим округлым куполом с
продольными ребрами-меридианами
напоминало нам почему-то именно ар-
буз.
Пепел и цемент.
...Когда первого сентября пятьдесят
третьего мы пошли в первый класс, то
планетарий по проекту архитекторов
Василия Симбирцева и Михаила Хому-
това строился уже больше года. Инте-
ресно, что котлован под него начали ко-
пать ровно в десятую годовщину нача-
ла Сталинградской битвы — семнад-
цатого июля пятьдесят второго года.
Стройка шла совсем рядом со школой,
и мы, первоклашки, частенько после
уроков бегали туда.
Многие наши дворовые взрослые
относились поначалу к этому «подарку
трудящихся ГДР», мягко говоря, насто-
роженно. Дядя Федя Файзулин, фрон-
товик-танкист, так вообще, извините,
матил немецкую благотворительность,
особенно когда был «выпимший». А это
частенько случалось...
Бывало, шухарим мы, пацаны-
предшколята, майским днём пятьдесят
третьего на «лавочке», а около третьего
подъезда сидит в инвалидской коляске
полноватый на лицо дядя Вася Лобачёв,
тоже фронтовик. Без рук выше локтей
и без ног выше коленей... Рядом на та-
буретке на минутку присела жена его
тётя Лида — худощавая, курносенькая,
постоянно энергично-озабоченная, со
скромными светлыми кудряшками на
голове. Без обеих ног... «Слава Богу»,
ниже коленок отняли ноженьки, и к
протезам она приспособилась... Проте-
зы умело сделаны, не грубо... Тётя Лида
на них толстые чулки натягивает и, ког-
да она так вот сидит, а не ходит, то не-
сведущему человеку может показаться,
что это ноги и есть... Виталька, сыниш-
ка их трёхлетний, росточком с колесо
коляски отцовой, какой-то деревяшкой
по спицам тренькнуть норовит. Тётя
Лида ругает его...
А вот и в меру выпимший дядя Федя
появляется со стороны ларьков привок-
зальных... Невысокий, смуглый, стри-
женный под полубокс, с каким-то дет-
ским тёмным чубчиком на бочок, узко-
ватыми голубовато-размытыми глаза-
ми, узластыми кистями рук... Он в сво-
Восьмая школа возрождается. 1948 г.
Строится планетарий.
Рисунок Георгия Печенникова. 1953 г.
их неизменных широченных зеленова-
тых брюках, в парусиновых туфлях не-
определённого от пыли цвета, в быва-
лом двубортном пепельном пиджаке с
немного скрюченными лацканами, на
левом из них — увесисто-медный, уже
достаточно пообтёртый значок «Побе-
дитель социалистического соревнова-
ния РСФСР»... Не спеша приближает-
ся к Лобачёвым.
— Вась, слыхал? Трубу нам фрицы
скоро установят на звёздочки глядеть...
Я б им эту трубу в...
Тётя Лида, оглянувшись по сторо-
нам, смеётся. Дядя Федя садится на
ступеньку у входа в подъезд, достаёт
пачку «Севера», закуривает. Только со-
брался выдать грядущему планетарию 355
Сталинградская книга
‘3
ещё чего-нибудь, но умолкает, потому как во двор въезжает похожая па майскою
жука «Победа» и останавливается возле нашего подъезда. Я бегу туда как ошпа-
ренный: отец из командировки приехал!..
Повисаю на высоченном отце, он, всего-то тридцативосьмилстиий, улыба-
ется мне чуть искрящимися коричневатыми глазами, потом осторожно «отчи-
пляет» меня, треплет по невеликому чубчику, достаёт из кармана две мягкова-
тые конфеты — шоколадные!.. — и говорит шоферу дяде Мише, чтоб тот уез-
жал. Отец в шляпе, в просторном сероватом костюме, в тёмном, с «божьими ко-
ровками», галстуке. Подходит дядя Федя.
— Здорово, Евгений Степаныч! Откуда прибыл на этот раз?
— Отовсюду... Здравствуй, Федя... В Нижнем Чиру школу сдавали... И в Лож-
ках... Обе на двести восемьдесят мест... В Логу были... Но там до августа проку-
выркаются со школой... Детдом в Нижнем Чиру тоже, дай Бог бы, к концу года
добить... Семь домов ещё «Переселенстрой» сдал вчера... Капитальных, прав-
да, два всего, двенадцатиквартирных, остальные сборные, щитовые, на двух хо-
зяев... — У ног отца небольшая сумка и портфель. — Привет!.. — машет он Ло-
бачёвым.
Забегая далеко вперёд, скажу, что в середине семидесятых Лобачёвы полу-
чили наконец просторную квартиру на Краснознаменской, 6. Тёте Лиде к тому
времени дали бесплатно новый «Москвич» с ручным управлением. Направля-
ясь нередко с Советской через огромный двор в книжный магазин «Современ-
ник» или приходя за сынишкой Женькой в детсад «Ивушка», я частенько встре-
чал старых знакомых, подолгу разговаривал с ними. Виталька ещё в конце ше-
стидесятых пропал, как говорится, без вести, это было для Лобачевых ужасным
Пепел и цемент.
ударом... Дядя Вася поначалу, помнится, на людях бодрился, говорил: «Ничего,
побегает и вернётся...». Но не вернулся. Бедная тётя Лида кроме Витальки смог-
ла в конце пятидесятых родить ещё одного сына, Костю. И он доглядел, прово-
дил в последний путь отца и покоил старость матери...
С Лобачёвыми в те семидесятые познакомился и наш поэт Лев Кривошеен-
ко. В год тридцатилетия Победы он посвятил дяде Васе взволнованное стихо-
творение «Баллада о мужестве», где вспомнил и о тёте Лиде. С тех пор вклю-
чает эти стихи почти во все свои книги. Лев Сергеевич, конечно, был поражён,
когда узнал Лобачёвых, их судьбу и житьё. Ну а я дядю Васю впервые увидел
в пять лет, в доме на улице Мира часто бывал в их тесной двухкомнатной квар-
тирке на втором этаже третьего подъезда, куда дядю Васю каждый день за-
носили со двора. Двое мужчин-соседей делали-сплетали, по-флотски, из че-
тырёх кистей рук «седло», а третий, иногда и подросток, помогал дяде Васе
сдвинуться с кожаного колясочного сидения на «рукотворное»... А перед этим,
понятно, и во двор выносили. В квартире Лобачёвых мне запомнилась одна
штука-приспособление, навроде укороченного протеза руки. Только вместо ки-
сти на ней был зажим для ручки или карандаша. Приспособление надевали на
правую культю, и таким вот способом дяде Васе удавалось писать письма или
ещё что-то.
Иногда, в жаркий летний выходной день, дядю Васю мужики относили за
дом, к фасадной стене со стороны Комсомольской, где был тенистый уголок.
Там мужчины расстилали какую-нибудь дерюгу, не стеснялись раздеваться до
трусов и маек и играли в карты или домино. Дядю Васю тоже усаживали, сни-
мали с него рубаху, и он тоже играл. «Руками» его обычно был мой брат Валер-
ка или кто-то ещё из ребят постарше — Серёжа Липатов, Юрка Чудаков, Володя
Ряполов. Они держали перед дядей Васей карты или костяшки домино, а он ко-
мандовал — как играть и чего ставить.
Возле играющих или просто спасающихся от жары всегда стоял типовой пу-
затый стеклянный графин. Иногда нас, малышню, посылали то за газводой, то
за квасом. Я не помню, чтоб там распивали что-то покрепче. Никаких пустых
бутылок во дворе, в подъездах и окрестье никогда не валялось, никто по углам
не квасил. Объяснялось это тем, что уж если надо было, то мужчины шли к вок-
зальным павильончикам и там выпивали свои сто или сто пятьдесят. Причём
продавать водку в разлив без закуски запрещалось. Ну а если брали бутылку на
троих, то спокойно шли к кому угодно в квартиру и там распоряжались ею, тоже
при доброй закуске. Продать подростку бутылку или налить сто грамм в ларь-
ке — такое вообще было немыслимым. Правда, многие пацаны постарше по-
куривали где-нибудь в закутке, это мы видели. Но нас этим куревом, обычно
папиросками-гвоздиками, они не соблазняли даже ради смеха, знали, что ниче-
го не скроешь и крупно попадёт...
Когда дядя Вася находился у себя в квартире, его нелёгкая коляска всегда
оставалась внизу, у стены дома, под навесом, или, если дождь иль снег, мы, па-
цаны, всегда её закатывали в «предбанник» подъезда. И в течение многих лет не
было случая, чтоб коляску кто-то не то чтоб украл, а просто повредил или взял
«покататься»... Я имею в виду чужих, не из нашего дома детей или подростков.
Нам такое в голову вообще не могло прийти... Постоянно я бывал в старом дво-
ре и после переезда на Краснопитерскую. Потому за многие годы я так привык,
что ли, к горестному виду дяди Васи, что уже воспринимал его, как бы и не видя
ужасного увечья, то есть как обычного человека... Люди ведь ко всему привыка-
ют... Но вернёмся в май пятьдесят третьего...
357
Сталинградская книга
Ребята с нашего двора...
(я крайний слева). 1955 г.
— Чё ж, Евгений Степаныч, сумка-
то у тебя такая маленькая да лёгкая?
Плохо живут твои колхознички, и за-
вернуть начальству нечего? — В «невы-
пимшем» состоянии дядя Федя вряд ли
сказал бы такое отцу — всё ж началь-
ник стройуправления областного. Но
наркомовские сто грамм, да ещё и под-
час двукратные, всех уравнивают, как
на фронте. Да и май пятьдесят третье-
го на дворе, Сталину уж и сороковины
отметили... Разговаривать погромче на-
чал народ.
— А чего мне заворачивать? Мяса,
что ль? Ещё с той охоты не всё съели,
у Кисиных в новом холодильнике ки-
лограмма три сайгачатины лежат. Да и
Клаву Таня угощала...
— Мы твою охоту всем подъездом
ждём... Мишка всё об хвосте заячьем
мечтает... А ты когда ж свой холодиль-
ник заимеешь?
— Да на маленький неохота столько
денег убухивать, мало туда всунешь...
Морозилка такая, что и куропатка не
уместится... Вот скоро «Днепры» боль-
шие выпускать начнут, не читал в га-
зете?
— Ав Москве «Зисы» уж делают —
высокие, не обхватишь, в кино... в жур-
нале «Новости дня» показывали...
— На такой ещё копить да копить.
Да ну его, года через два «Днепр» возь-
мём. А может, и «Зис»... За два-то года
два снижения цен будет, он, глядишь, на
358 треть подешевеет. А сейчас куда брать,
за пять почти што тыщ... Это ж трегь
«Москвича», считай... И то не доста-
нешь...
— Ну копи на «Днепр», нам и его
пока не взять... Рупь в рупь живём...
Тогда мы у вас полку одну арендуем...
Евгений Степаныч... — Дядя Федя рас-
куривает почти погасшую папиросу и
возвращается мыслями к «фрицевско-
му» подарку. — Ты вот скажи насчёт
плар...нет...тария этого... И как же его
нам принимать?.. Город с землёй сров-
няли, камушка на камушке не оставили,
и — нате вам, на звёзды глядите...
Отец вынимает пачку ростовского
«Беломора», тоже закуривает.
— Женя, ты чего там, иди!.. — это
мама Таня зовёт отца с балкона. Из-за
её спины выглядывает бабушка Ира:
полная, но надежно-поворотливая, на
ней тёмное сатиновое платье с мел-
кими цветочками, голова покрыта чи-
стым в сине-белую полоску платком,
даже издали видно, что коричневатые,
как у отца, глаза улыбаются. Она стано-
вится рядом с мамой у решётки балко-
на, углом платка вытирает то лоб в ве-
точках морщин, то, немного с горбин-
кой, нос, который отец иногда шутя зо-
вёт «турецким», то спрятавшиеся губы.
Приехал сынок...
— Сейчас, сейчас... — поднимает
руку в сторону балкона отец, — Вова,
иди-ка погуляй... Ну ладно, стой тут.
— Федор Леонтьич... — Отец, по-
кашливая, собирается с мыслями. —
А кто наш дом, считай, наполовину по-
строил? И всю округу эту? Помнишь?
Так что, вину они свою отчасти...
— Это я уже слыхал от Сапрыки-
на... Ага... Токо они и работали...
Дядя Коля Сапрыкин, Николай Фе-
дорович, заместитель редактора «Ста-
линградской правды» лёгок на поми-
не. Со своими пышными и седыми, за-
кинутыми назад волосами, в широком,
расстёгнутом и длинном пиджаке, он
больше похож на артиста или компози-
тора, а не на партийного журналиста.
Сапрыкин, сосед Лобачёвых, вышел из
Пепел и цемент.
Бабушка Ира.
1950-е гг.
третьего подъезда, но куда-то торопит-
ся и быстро уходит со двора.
— Ну ладно... — Отец и дядя Федя
угходят немного в сторону, к клумбе,
де врыта ещё одна лавка, поменьше до-
линошной. Присаживаются. — А они,
лежду прочим, трудящиеся демокра-
тической, а не капиталистической Гер-
лании, нам знаешь чего дарят в основ-
юм? Оборудование! — Отец снимает
пляпу, и я вдруг вижу то, чего раньше
ючему-то не замечал: кое-где чёрные
юлосы отца белеют тонкой сединой. —
Аппарат такой огромный, двухголовый,
(сё показывает-рассказывает... Всю
Солнечную систему представит... Обо-
снование — это самое ценное. Ну, ко-
[ечно, камень привезли уже облицовоч-
ый, травертин... Ты ж, Федя, сам стро-
ггель, знаком с этим... Мрамора, гра-
нта десятки вагонов, дерево палисан-
ровое... Скульптуры... Ну и что, плохо,
ели твои Мишка с Вовкой на пла-
еты глядеть будут, кино научное смот-
еть, а?
— Неплохо... Но лучше б нам союз-
ники всё это дали. С Америки далеко
везти, а с Англии, с Франции можно...
Скульптуры... Сколько я их... — Дядя
Федя умолкает, потому как хвалиться
не в его характере.
— С союзниками, сам знаешь что
сейчас, переродились они... А средь
немцев тоже союзники были... Во-
вка!.. Иди-ка ты на лавочку или к Ва-
силь Иванычу... Дай вон Виталику кон-
фету одну.
Но я далеко не отхожу, а про конфе-
ту вроде вообще ничего не слышу... От-
гонишь меня...
— Так что считай, что это от анти-
фашистов подарок... И потом, вот там
ограда будет огромная, забор чугун-
ный... Решётки фигурные у нас лить
будут, не в Сталинграде, но в стране...
В Череповце, по-моему... И колонны
для ограды скоро из Крыма привезут...
Цельными вырубят из белого камня...
Точно не знаю, но купол тоже вроде
нашей медью крыть будут... И руками
наших замечательных... Вова, иди-ка
сюда... — Я, довольный, легально под-
бегаю и чипляюсь к отцу... — Руками
наших замечательных сталинградских
строителей, монтажников и инженеров
мы всё смонтируем и построим... Так
что, выходит, это совместный труд, а не
только подарок...
Дядя Федя Файзулин — классный
строитель, отделочник Сталинград-
строя, лепщик, кавалер ордена «Знак
Почёта», полученного за восстановле-
ние города... Самих львов у драмтеатра
делал год назад, весной пятьдесят вто-
рого. И, услыхав про «наших замеча-
тельных сталинградских строителей»,
он вздохнул...
— Политически, может, и верно...
Дай... Конечно, повкалывать придётся,
помозговать... Они нам подарок, а па-
хать нам... Ходил я туда... — внезапно
«прокалывается» дядя Федя. — Гово-
рил с мужиками... Купол этот, с ним за-
кавыка... Ну каркас, понятно... Там ди-
аметр метров под тридцать да высоты
359
Сталинградская книга
360
не меньше пятнадцати... Ну ладно, сплетут каркас. А бетонировать его как? Эт0
всё равно, что снизу да сбоку, извиняюсь, на потолок ссать... Так и мужики го-
ворят...
— Придумают что-нибудь... Ты про пушки цементные не слыхал, что ли? До
купола ещё далеко, есть время сообразить.
Отец уже два года проработал начальником управления сельского строи-
тельства всей области. И со строителем дядей Федей он частенько говорит на
профессиональном языке, не забывая дружественно-идейно направлять беспар-
тийного и частенько разгорячённого соседа.
______В общем, ты, Федор Леонтьич, всё понял верно и политически пра-
вильно, товарищ орденоносец, оценил... И всем так говори, а то наорёшь себе
на... на шею... Пойдём, Вова... Ну ладно, гуляй, только чтоб через полчаса был
дома...
Читатель, конечно, понимает, что я, вспоминая ныне тот разговор отца и
дяди Феди, невольно накладываю на него многие детали строительства плане-
тария, о которых узнал гораздо позже, а то и совсем недавно. Тогда, пацаном
восьмилетним, ведал я о них не больше, чем другие мои дружки по дому, а отец
и сосед-строитель разговаривали примерно в таком духе.
Со времени того разговора прошло больше года, в Сталинграде тёплый си-
реневый августовский вечер пятьдесят четвертого, и мы, под клёнами и акаци-
ей, торопимся к «мумии», лежащей возле планетария...
Издали видно, что «арбуз» освещён прожекторами, у его подножия много
грузовых машин, а на проезжей части Киевской стоят и легковые, в основном
поблескивают «Победы» и сереют брезентом «газики» и «козлики»... И людей,
понятно, много, строителей, в том числе и зевак со всех концов центра города.
Чем ближе, тем «арбуз» краснее. Купол планетария сначала был серым, бетон-
ным. Но теперь его уже почти весь покрыли небольшими листами-ромбиками, а
наверху, навроде вазы, тоже красновато поблескивает какая-то тумба... Пройдёт
несколько месяцев, медь начнёт потихоньку окисляться, и купол, как и положе-
но «арбузу», станет темнеть, а потом и зеленеть. Но пока...
Пока мы топаем к таинственной мумии... Только сейчас замечаю, что Миттт-
ка босой...
— Ты чё, сдурел?.. Почему не надел ничего?.. Напорешься ещё на чё-нибуть...
Тётя Клава на нас кричать будет, мамке моей скажет...
— Не наполюсь... — Крепкий, как орешек, и очень уверенный в себе Миш-
ка всё ж повнимательней поглядывает под ноги.
— Ну и где мумия твоя? — это я Тыре.
— Вон там, наверно... Где людей куча...
Не такая уж куча, но на углу двадцать шестого дома действительно человек
десять стоят возле натянутой верёвки, на которой краснеют привязанные тряп-
ки. Такая верёвка виднеется и за Киевской улицей, у самого планетария. Кое-где
стоят солдаты и прохаживаются милиционеры — в фуражках с красными око-
лышами и в красивых мундирах с жёлтыми блескучими пузатенькими «золоты-
ми» пуговицами не только на застёжках спереди, но и на задних вырезах ките-
лей... Правда, «верёвок»-аксельбантов на груди у них уже нет, год как отменили
и убрали... А то наши дворовые взрослые рассказывали, что сопротивлявшим-
ся, уходящим от погони преступникам иногда удавалось отрывать аксельбан-
ты, и они руки-ноги милиционерам связывали шнурами теми крепкими, шёл-
ковыми... И мы, конечно, верили в эти наверняка единичные на всю страну слу-
Пепел и цемент.
чаи... Тем паче Первое отделение милиции прямёхонько в нашем дворе распо-
ложено, на Волгодонской, в царицынском особняке, как раз напротив подъезда,
где мы живём...
У милиционеров своя большая лавочка во дворе имеется, поближе к отделе-
нию, там частенько днём двое-трое стражей порядка посиживают, курят. Да и
вечером, если не холодно. Вообще люди в милицейской форме давно стали не-
отъемлемой частью дворового пейзажа, мы к ним так привыкли, что в родном
дворе и за милиционеров грозных не считаем. Дядьки — да и всё. Только в фор-
ме, к тому ж очень красивой, синей, с красными тонкими полосками. Вот если
на вокзале или на набережной где-нибудь — там другое дело, там милиционе-
ры — милиционеры, и мы их побаиваемся...
Вот и возле планетария стражи порядка придают всему происходящему офи-
циальную строгость...
Мы протискиваемся к самой верёвке с красными тряпками и глядим на ле-
жащее вдоль тротуара что-то огромное, накрытое брезентом... Поближе к нам
из-под брезента высунута какая-то тёмная каменная голова... Женская, с косами
на затылке... За головой, чуть выше, торчит рука, в ладони вроде кубик держит.
Откуда мы знаем, что к кубику тому потом приварят аж целый шар земной...
И мумия не прямо на асфальте, конечно, лежит, а на низенькой платформе...
Наш Мишка спокойно и смело проходит под верёвкой, не касаясь её ма-
кушкой.
— Мальчик, мальчик, отойди, сюда нельзя... — направляется к нему мили-
ционер.
Но Мишка уже тычет пальцем в голову мумии...
— Она жилесная!.. — кричит он нам. Окружающие смеются, а Мишка, до-
вольный, возвращается.
Я поворачиваюсь к Тыре и начинаю излишне покатываться со смеху.
— Сам... сам ты мумия... Скульптура это, железная, ты чё, не видишь?..
— Мне Ленка Кучапина так сказала... — огорошенно смущается Тыря.
Ленка — это соседка, живёт как раз над нашей квартирой. Кучапины — очень
близкие нам люди. В их семье четыре девчонки, вернее, три — уже девушки.
А Ленка почти ровесница моя, подружка и нередкая попутчица в походах по ста-
линградским улицам и скверам. Её мама, домохозяйка тётя Рита, — очень кра-
сивая, темноглазая, весной да осенью обычно в высоких замысловатых шляпах,
полноватая, на русскую купчиху похожа. А отец Федор Федорович — среднего
роста, тихий, вежливый, он работает преподавателем в спецшколе военных лет-
чиков, в большом сером доме у самой Волги.
— Во, Ленка... во, мумия... — покатываюсь я дальше.
— Дядь, — Тыря обращается к милиционеру, желая как-то отвести от себя
мои насмешки и добыть ценную информацию. — А куда её ставить будут?
— На самый верх. Вон там, видите, площадка такая круглая, узорная... —
Милиционер уже стоит рядом с нами. — Ав поднятой руке она шар земной с го-
лубем мира держать будет.
Только сейчас мы замечаем чуть поодаль, ближе к Киевской, стоящий на
земле большой решётчатый шар, с которого как бы взлетает бронзовая птица...
— А когда установят?
— Когда вы спать будете.
— А цем, самалетом? — это опять Мишка.
— Кранами... Кабель-кранами... — улыбаясь, отвечает милиционер. — Вон
там, за поворотом, слышите, гудит?.. Это один уже привезли. На пятьдесят ме- 361
Сталинградская книга
362
Сталинградский планетарий вдень открытия. 11 сентября 1954 г.
Фото Леонида Наймана
тров десять тонн вдвоём могут поднять!.. А в скульптуре семь тонн... Только вы
близко не подходите к крану!.. — кричит он уже нам вслед.
Ни-че-го себе!.. За домом, немного вниз по Киевской, на многоколёсной
платформе высится огромный тёмный кранище. Башенные, на стройках, не та-
кие. Этот вроде как на Волге, на птицу похож... Назвал же дядька милиционер
его карабелъным...
И невдомёк мне, что улыбчивый служитель правопорядка сказал не «кара-
белъный», а «кабель-кран». Мне так вот послышалось, и теперь хоть какой кран
мне портовым чудиться будет. На самом-то деле он не на птицу, а на высочен-
ный столбище похож. Но попробуй-ка «переубедить» моё зрение. Карабельный,
значит карабельный...
Пошныряв около крана и точно выяснив, что скульптуру будут поднимать на
макушку «арбуза» неизвестно когда, мы идём домой мимо восьмой школы. Пе-
реходим через узенькую Курскую, она ещё улицей Порт-Саида не называется,
топаем дальше возле двух старых царицынских домов, это где теперь библиоте-
ка имени Горького.
— Дядь, скоко время? — спрашиваю я прохожего. Тот останавливается, не-
торопко расстёгивает пиджак, достаёт из кармашка круглые часы и, щелкнув,
подносит их к моему лицу.
— Ну, сам гляди, сколько?
На белой кругляшке цифр нет, какие-то палочки, крестики...
— Не сообразишь? — дядька довольный. — Пять минут десятого! — объяв-
ляет он и прячет часы.
Мы с Тырей вздыхаем, понимая, что мамки уже ищут нас... Спокоен только
крепенький босоногий Мишка. Он, конечно, уже сбил где-то палец на ноге, при-
храмывает, но молчит...
Пепел и цемент.
...Бедный, бедный Миша Файзу-
лин... Через шестнадцать лет, в апреле
семидесятого, он погибнет в армии, в
Измаиле, при исполнении служебного
долга, как сухо скажет на кладбище со-
провождавший цинковый гроб офицер,
его командир... Треснут в неуместно-
весёлую небесную синеву серые са-
лютные выстрелы, скупо, не в лады, за-
играет гимн... Запричитает тётя Кла-
ва, а вслед за ней тоже оставшаяся без
сына тётя Лида Лобачева... И моя мама
Таня тоже... Согнётся вконец, схва-
тится за сердце усаженный женщина-
ми на табуретку, где только что стоял
гроб сына, дядя Федя... Заплачет немо,
как бы задыхаясь, восемнадцатилетний
младший брат Володя, будущий извест-
ный футболист и главный тренер «Ро-
тора»... И мы, приехавшие со всех кон-
цов города друзья детства, будем ки-
дать горсти суховатой глины в моги-
лу, на глухую крышку кумачового гро-
ба... Ставший странно худым и жёл-
тым Вовка Тырсин... Какой-то незнако-
мый, носатый Вовка Мелихов из цоко-
ля нашего подъезда... Оставшийся за-
стенчивым и в двадцать четыре наш с
Тырей одноклассник Витя Белицкий...
Дисциплинированный, прямоспинный
Володя Брежнев... Оставшийся как-
то по-детски белёсым и голубоглазым
Витя Губа... Растерянный, с полуот-
крытым, тоже по-детски, ртом Валера
Мамотов... Черноглазо-настороженный
Лёня Кисин... Не верящий в происхо-
дящее самый близкий Мишин дружок
Слава Бородавкин из первого подъез-
да — лобастый, с ранними сединками
в длинных бледных волосах, постоян-
но прикуривающий, неловко прячущий
за спину изувеченную на заводе руку...
С красными от слёз глазами и мокрыми
губами Лена Кучапина, Сонечка Ратни-
кова, Таня и Люда Ряполовы... Помнит-
ся, мне поручили что-то сказать от име-
ни товарищей...
...Во дворе около нашего подъез-
да уже тревожно ходят моя мама Таня
Портрет И. В. Сталина, выполненный
из уральских камней-самоцветов
народным художником РСФСР
В. Н. Аракеловым и установленный
в 1954 г. в Сталинградском планетарии.
Восстановлен в 1996 г.
и тётя Нюся, мама Вовки. Из кухонно-
го окна первого этажа выглядывает тётя
Клава. Ну всё... Сейчас начнётся...
Мы виновато подходим, Мишка вмиг
укатывается в подъезд.
— ... И где ш, где ш это вы бегаете?..
Га?..
Когда мама сильно волнуется или,
наоборот, очень весела, то начинает го-
ворить с небольшим украинским акцен-
том: вместо «Что?» — «Шо?» и не «А?»,
а «Га?». А заместо «или» очень смеш-
ное «чи»: «Чи выкинут тюль, чи нет...».
«Выкинут» — это значит в магазинах
продавать начнут.
— Мы уш в отделение хотели ид-
ти. — Мама Таня строго глядит на меня,
а более «раскованная» тётя Нюся уже
готовится влепить Тыре подзатыльник...
363
Сталинградская книга
364
Я открываю рот, чтобы начать обстоятельно и позапутаннее оправдывать^
и тут Тыря...
— Мы... со школой ходили прощаться...
Это... это даже не Тыря вроде сказал. Так ответить!.. Ай да Вовка! Моё
дерство где-то внутри даёт серьёзную трещину, невольно превращаясь в уваже-
ние к лопоухому и вечно затюканному дружку... Который никогда не видел сво-
его отца, и растит которого тётя Нюся в своей коммуналке однокомнатной вме-
сте с молчаливой, доброй на слово незамужней старшей сестрой, работающей
проводничкой в краснодарском поезде. Тётку свою по имени Вовка никогда не
зовёт, а только «Хрёстная»... Вот и она появляется из подъезда, вышла, видно,
защитить Тырю от привычной материнской воспитывающей ругни... У совсем
худенькой, очень много курящей тёти Нюси «нервов не осталося», как она ча-
сто кричит в очередной раз провинившемуся сынку, да и почти всем дворовым
бабам. Работает она уборщицей в Сурской бане и ещё в милицейском доме, что
напротив бани, раз в неделю «генералит» за пятьдесят рублей трёхкомнатную
квартиру одной полковничихи.
Но ругни, похоже, сегодня не будет: тётя Нюся тоже прямо-таки огорошена
Вовкиным взросло-романтическим ответом...
С полминуты все не знают что и сказать.
— Ну, завтра б сходили, днём, — наконец говорит мама Таня. — Надо ш
спроситься было... Мы ш переживаем тут... Я уш в гэсовский ходила, а там ни
вас нет, ни лампы в фонтане никто не зажигал... Шо думать-то нам, а?
— Завтра опять пойдём, — я потихоньку беру инициативу в свои руки. —
А то школа закрытая... Мы по двору походили, линейку первого сентября вспо-
минали, как нам книжки Лысый дарил... А там ещё на планетарий скульптуру
краны ночью подымать будут... Прожекторы там и на-ро-ду...
Маме Тане, конечно, не нравится, что я вдруг назвал бритоголового директо-
ра школы Бориса Вениаминовича Бриккера «Лысым», в другой раз она бы меня
отругала, но сейчас ей, видно, не хочется сбить в нас волну любви к школе и
грусти расставания с ней... Даже на моё хитрое признание в том, что мы и око-
ло планетария успели основательно потолкаться, она реагирует соответственно.
— Вот скоро вам красоту такую откроют, на планеты глядеть. Токо вокзал
открыли и планятарий теперь. А вы не слушаетесь!.. Я Капитолину Васильевну
вчера видела... — как-то естественно переходит на другое мама Таня. — Иду по
Пролекульской, а она из своего домика выходит.
Капитолина Васильевна Камнева — наша с Тырей и Витькой Белицким пер-
вая учительница в теперь уже бывшей нашей восьмой школе. Она живёт в ма-
леньком особнячке рядышком с Волгодонской, где занимает вместе с мамой сво-
ей просторную комнату, перегороженную ширмой. Мы один раз туда ходили,
яблоки и конфеты носили, когда она болела почти целый месяц... И уроки у нас
тогда вела какая-то испуганная студентка, а около задней парты на стуле обычно
сидел завуч Иван Прокофьевич. Это чтоб мы не баловались.
Те домики красные, что стоят не на «Пролекульской», как мама не выговари-
вает, а на Пролеткультской (Пролетарская культура!) и особенно на Волгодон-
ской, мы «царскими» зовём, потому что их при царе ещё построили. Сонька Рат-
никова тоже в еле восстановленном царском живёт, но не на Пролеткультской,
а на задворках отделения милиции, в развалинах, считай... Серёжка Шлахтер,
одноклассник по восьмой школе, и Вовка Лопатков, те получше устроились —
в хорошем и красивом царском на Волгодонской, в доме, где Кавэлектромон-
таж. Серёжкин отец, Мирон Осипович, вообще начальник всего этого управле-
Пепел и цемент.
Первоклассники мужской школы
№ 8 Витя Белицкий, Вова Мавродиев
и Вова Тырсин (слева направо).
1953 г.
ния. И квартира у них тут же, на втором
этаже, большая, даже с коврами. А бал-
кон квадратный на улицу выпирает на
два метра. У Серёни дома разных шту-
ковин электрических да пучков прово-
локи тонкой медной в бумажных обёрт-
ках — уйма... Потому что он в Кав-
электромонтаже куда хочет пройдёт, и
на склады, и в мастерские — они тоже
тут, вокруг дома. А Вовка Лопатков, с
кем мы в «девятке» учиться будем, он
на первом этаже живёт, там много квар-
тирок маленьких, двери прямо во вну-
тренний колодец-дворик выходят.
— Ну пойдём, пойдём, — мама
Таня берёт меня за плечо, словно бо-
ясь, что я опять куда-нибудь убегу... Все
вместе мы поднимаемся вверх по сту-
пенькам, и через минуту я уже в ван-
ной, прикладываю ладонь к чёрному и
высокому, под потолок, водогреюще-
му «титану». Тёпленький он, баба Ира
согрела и легла уже. Она рано ложит-
ся, первая. И встаёт первая, чуть рас-
светёт. Но не возится, а на кухне сидит,
прикрыв дверь, чтоб не будить никого,
утренние последние известия любит по
радио слушать. Она ведь газеты читать
совсем не умеет. Папа её ругает за эти
вставания ранние, чтоб спала подоль-
ше. А она не слушается.
— Ма!.. Я залез!.. — Мама Таня за-
ходит в ванную и включает душ. Я од-
нажды уже свернул краник, и теперь
мне его винтить туда-сюда, баловать-
ся, запретили. В ванной колонки газо-
вой нет, печку газовую — железную,
на тонких ножках, с духовкой боль-
шой — ещё зимой на кухне поставили,
а колонок в доме нет пока. Отец гово-
рит, что свой завод надо строить в Ста-
линграде, тогда и колонки быстро по-
явятся во всех квартирах. А пока с ле-
нинградского завода печки да немно-
го колонок привозят. И в ванных поч-
ти у всех титаны, с дровяными печками
снизу. Я за наш титан как-то раз «ли-
монку» пустую спрятал... Но и за пу-
стую было мне...
— Ну вот, щас загар с тебя весь сле-
зет... Опять белым станешь... А то всё
спорите с Вовкой да Лёнькой — кто
сильней загорел...
Мама трёт меня противной взрослой
кусачей мочалкой, но недолго... Мину-
ты две, пока мыло смывается, я, на удив-
ление, стою под душем, как солдат по
стойке «смирно»... Это я устал, набегал-
ся и замер почему-то... Мама выключает
душ, шипение утихает, и слышно, как в
«зале» Валерка завёл патефон. Папа ве-
чером не разрешает его заводить, а мама
Валерке потакает. Пока отец с работы
не пришел...
Костры горят... далё-ки-е...
Луна в реке купа-ется...
А парень с ми-лой девуш-кай...
На лавочке проща-ет-ся...
Я хочу пойти в залу, тоже послу-
шать пластинку, но глаза у меня уже
слипаются, а надо ещё ужинать...
Одеяло серое и тёплое... Чуть по-
храпывает бабушка Ира на соседней
широкой железной кровати. Валеркина
койка свободная, его туда только отец
загнать может...
...Мне снятся самолёты-«кукуруз-
ники», бросающие с синего неба на го-
род разноцветные листовки, которые
всё никак не могут долететь до зем-
ли... А мы с Вовкой и Мишкой барахта-
емся в фонтане, который, оказывается,
тоже построили около планетария... И я
365
Сталинградская книга
Одно из немногих фото, где я с отцом.
Мы с мамой и Валерой пришли его проведать в совбольницу.
1954 г.
очень боюсь, что скульптура может упасть на нас с «арбуза»... Но вдруг голубь
на шаре начинает махать крыльями и улетает, поднимается в небо, унося за со-
бой бронзовую женщину, укутанную в брезент... Ещё немного, и они превраща-
ются в тёмную мушку... И синее небо тоже гаснет...
Я не слышу, как мама Таня подходит к моей узенькой кровати и поправ-
ляет одеяло, осторожно подтыкает его мне под бок, чтоб я ночью не раскрыл-
ся да не продрог... Она с минуту глядит на открытую форточку, откуда доколы-
хивает до середины комнаты свежий и прохладный августовский воздух, по-
том подходит к окну и немного прикрывает форточку. Она слышит, как из чёр-
ной тарелки, висящей на стене в кухне, пикает девять часов по Москве. Значит,
по-сталинградски уже десять.
А отец всё ёще не пришёл с работы...
Ходил по улицам фотограф...
^рожднина.
Двадцатилетний Леонид Найман приехал в Сталинград в 1946 году поступать
в медицинский институт, что ему удалось. После окончания вуза он стал работать
в пункте переливания крови областной больницы № 1, или, как ее называли тогда,
«совболъницы». Одновременно принимал активное участие в организации и станов-
лении отдельной структуры — областной станции переливания крови, которую в
дальнейшем возглавлял более четверти века. Леонид Исаакович Найман безвременно
скончался в 1983 году, оставив у родных, близких и многих сталинградцев-волгоградцев
самую добрую память о себе. А ещё — большой фотоархив, сотни снимков которого —
пейзажные, портретные и сюжетные — свиделъствуют не только о творческих
способностях фотографа-любителя, но, прежде всего, о гражданской, патриотической
направленности его художественного увлечения.
В те послевоенные годы многие рядовые сталинградцы стремились запечатлеть
в фотографиях наряду с бытовыми и семейными моментами неповторимый созида-
тельный дух своего времени, оставить потомкам документальные свидетельства
возрождения города из руин войны. Но были среди них люди просто одержимые этой
благородной задачей, к ним относился и Леонид Исаакович Найман.
Остается добавить, что его фотоархив бережно сохраняется дочерью Галиной
Леонидовной и зятем Владимиром Васильевичем Кузьминым, которым автор этой
книги благодарен за предоставленные фотографии.
Руины Дома коммунальщиков и фонтан «Детский хоровод». 1950 г.
Руины довоенного здания обкома — облисполкома и расчищенная территория, огоро-
женная для строительства гостиницы «Сталинград» на площади Павших Борцов. 1950 г.
Эяяяме довоенного ТЮЗа. 1949 л
Площадь Павших Борцов. 1950 г.
В районе Дома Павлова. 1949 г.
Развалины здания на улице Гоголя,
где до революции располагалась
гостиница «Люкс». 1951 г.
На одной из улиц центра города. 1950 г.
Вид на разрушенный Дворец пионеров от памятника В. Хользунову на Центральной
набережной. 1950 г.
Спуск к памятнику В. Хользунову по улице Ленина. Слева руины Дворца пионеров. 1950 г.
Расчищается место под строительство гостиницы «Сталинград» на площади Павших
Борцов. 1949 г.
Вид на площадь Павших Борцов в 1951 г. На переднем плане — первый возведённый
этаж гостиницы «Сталинград».
Здание бывшей царицынской Александровской мужской гимназии, где в конце 1940-х —
начале 1950-х гг. находился обком ВКП(б). Ныне надстроенное и реконструированное
строение, в котором работает Областная дума
Музей обороны Царицына — Сталинграда. Начало 1950-х гг.
Улица Гоголя в мае 1954 г. Слева —
остатки развалин бывшей гостини-
цы «Люкс», в центре — готовящийся
к открытию вокзал, справа — здание
бывшего царицынского гвоздильно-
го завода, в довоеннные годы завода
«Красная застава», в послевоенные
(до 1958 г.) — почтамта
Вид на построенный Дом юстиции из
сада им. Карла Маркса, носившего
среди детворы неофицальное назва-
ние «Комсомольский садик», ибо ря-
дом был садик Пионерский. На месте
этой клумбы ныне скульптура
В. И. Ленина. Середина 1950-х гг.
Завершается строительство Дома юстиции на Октябрьской улице (ныне проспект
им. Ленина). 1953 г.
На Рабоче-Крестьянской улице. 1953 г.
Октябрьская площадь. 1954 г.
В сквере, примыкавшем к Октябрьской площади
Барельефы на здании Совпартшколы (ныне медуниверситет). 1952 г.
1
У реконструированного здания железнодорожной больницы и поликлиники на Комму-
нистической улице. 1953 г.
Первомайская улица и Комсомольский сад. 1954 г.
Сад им. Карла Маркса зимой
Восстановленный и реконструированный жилой дом на перекрестке улиц имени
Пушкина и Ленина. /954 г.
Улица Первомайская в 1951 г. (нынешний участок улицы Володарского от проспекта
им. Ленина до НЭТа)
Новой ротонде уже три года. 1953 г.
На благоустроенной Центральной набережной. 1953 г.
Памятник Виктору Хользунову. Начало 1950-х гг.
На месте этой клумбы через два года построят фонтан «Искусство» {«Дружба»). 1954 г.
Речной вокзал. Начало 1950-х гг.
Пристань Сталинград-1.1952 г.
Театр музыкальной комедии. 1954 г.
Здесь и ня следующей стр.! праздничные салюты ни нлощиди Павших Ьорцов.
Начало 1950-х гг.
Скульптуры в Пионерском саду. 1954 г.
Киноплощадка «Волга» на Краснопитерской улице. Ныне рядом с этим местом возведен
бюст Петру Первому. 1950 г.
На фронтоне здания Театра драмы скульптуры еще не установлены. 1 мая 1952 г.
Аллея Героев в 1954 г.
Жилой дом работников милиции на Краснознаменской улице. 1953 г.
Boccihhob пенные и реконструированные жилые дома на улице Мира
в районе драмтеатра. 1952 г.
Вход в сад им. Карла Маркса со стороны улицы Ленина. 1950 г.
Обком партии и облисполком. 1954 г.
I
Центральный универмаг. 1950 г.
Площадь Павших Борцов в 1952 году
Гостиница «Сталинград». Середина 1950-х гг.
Строится гостиница «Интурист». 1954 г.
У скульптуры И. В. Сталина на Волго-Доне. 1954 г.
Центр Сталинграда 1 мая 1954 года
Цветет молодая белая
акация в Комсомольском саду... Начало 1950-х гг.
Рассказы
Тегеран — Сталинград
В начале декабря сорок третьего года, поздним утром, возвращавшаяся с Те-
геранской конференции руководителей трёх союзных держав советская делега-
ция во главе с маршалом Сталиным подъезжала по железной дороге к южной
окраине Сталинграда.
Окна спецвагона были плотно занавешены, внутри просторного отсека-купе
плавал, чуть вздрагивая, электрический свет. Но когда состав въехал в город,
Сталин отдёрнул одну из штор, поискал взглядом выключатели, но опять не
вспомнил, где они. Он прошёл в дальний угол салона, к письменному столу, и
вызвал начальника своей охраны генерал-лейтенанта Власика. Тот появился в
дверях как всегда почти бесшумно, сделав шаг, произнёс уже неуместное «Раз-
решите?». Сталин махнул рукой в сторону жёлтых плоских плафонов.
— Покажи мне, где они отключаются.
— Общий пульт в спецпомещении, а здесь выключатели в каждом отсеке,
в одном и том же месте, товарищ Сталин, слева от двери. В спальном салоне у
двери и над кроватью...
За много лет генерал привык к периодической забывчивости хозяина в отно-
шении некоторых бытовых вещей и не удивлялся этому.
— Ладно, разберусь... Передай в штабной вагон, товарищу Штеменко, что
сразу после Сталинграда я жду очередные сведения о положении на фронтах...
Особенно по трём Украинским фронтам... И что там с Коростенью и 60-й арми-
ей... Чтобы всё было нанесено на карты... Пока мы будем знакомиться с городом,
пусть подключатся к ВЧ и возьмут последние сведения в Генштабе...
Верховный с минуту молча глядел в сторону освобожденного от шторы окна.
— ...И пусть не забывают о срочных просьбах командования фронтами и
тоже доложат о них... В связи с остановкой поезда пусть Штеменко доложит не
в четырнадцать, а в шестнадцать часов. Если не будет ничего чрезвычайного...
— Слушаюсь, товарищ Сталин.
Приказывающего жеста удалиться не было, поэтому генерал продолжал на-
вытяжку стоять перед Верховным.
Сталин сам выключил две лампы внутреннего освещения: так лучше было
видно то, что двигалось, словно чёрно-белая кинолента, мимо поезда снаружи.
— Это какой завод? — присев у окна, спросил вождь у Власика и чуть при-
поднятой правой рукой указал в окно на огромное, с дюжиной труб, серо-тёмное
здание и две высокие деревянные чаши-градирни, окутанные вялым паром...
Искореженный железный скелет третьей, ещё не восстановленной чаши ржаво-
обожжённым клубком чернел рядом.
Генерал, напрягшись, замялся.
— Пригласи сюда товарищей Ворошилова и Бэрию... Нет, Бэрию не надо
пока.
— Слушаюсь, товарищ Сталин.
Буквально через минуту раздался стук и появился маршал Ворошилов, при-
шедший из соседнего вагона.
395
Сталинградская книга
396
— Вы можете идти, — сказал Сталин генералу. На «ты» он обращался к Вла-
сику только наедине. После неизменного «Слушаюсь!» тот осторожно закрыл за
собою дверь.
_____Что Сталинград? — поздоровавшись, спросил Сталин маршала. —
Ты завтракал? Присаживайся. Нет, сюда вот, к окну.
— У меня завтрак в обед. Изжога что-то по утрам.
_д ты коньяк не пей. Вына хочешь, лёгкого?
— Нет, я...
_____Боишься, что отравлю тебя? — улыбнулся Сталин. — Это не по моей ча-
сти... Да тебя, конника, не так просто свалыть.
Ворошилов, присев, замолчал. Чуть кивая и вроде улыбаясь, немного кривил
щеку... Самое важное в такой момент было понять настроение Сталина, он про-
сто гпутит или с намёками какими... Похоже, просто шутил.
_____да... Сталинград... — Ворошилов наклонил голову, глянул в окно, но че-
рез несколько секунд уже смотрел на Сталина. — ...Сталинград... Да... Твой
Красный Царицын... Десять дней назад, когда так же вот в Тегеран... в Баку то
есть... ехали, то даже не остановились здесь. Не до того было.
— Остановылись, на полчаса... Но для подключения к ВЧ, а не для прогулок.
И нэ десять, а дэвять дней назад...
Ворошилов угодливо, даже по-дружески, улыбнулся — мол, кто ж с тобой
спорит, с твоей точностью...
— Я вот тут думал... — Сталин встал и подошёл к противоположному окну,
немного приоткрыл тяжёлую штору. — ... Нам мэч этот английский сейчас горо-
ду отдать или позже... — спросил он как бы у самого себя. И себе же ответил: —
Ладно, потом, пусть отстроитца Сталинград. Или в Москве вручим. После побе-
ды... Нет, лучше в первую годовщину победы под Сталинградом.
— Конечно, конечно. Вызовем делегацию сталинградскую, рабочих, героев...
— А какой завод мы проехали только что? — На этот раз вопрос адресовал-
ся точно Ворошилову.
— Завод? Не знаю... Сарепту недавно проезжали. Ты помнишь июль восем-
надцатого?.. — ответил Ворошилов и тут же пожалел, что спросил Сталина о
гражданской войне. Уже лет десять, как они подробно и, главное, достоверно
старались не говорить о тех временах. Страна давно знала только одного глав-
ного героя обороны Царицына... И этот вопрос об июле восемнадцатого, когда в
Царицыне был создан Военный совет Северо-Кавказского военного округа, на-
верняка напомнил Сталину об истинных именах и военных заслугах...
— Помню... Я всё помню... Что ты осунулся враз? Вы, вы герои были... А то-
варищу Сталину десять губерний кормыть надо было и Москву заодно... Хле-
бом царицынским... да рыбой... Накормыл... Старик не обижался вроде на тако-
го руководителя южного продовольственного дела? Как ты думаешь? Не зря по-
слал?..
— Ну что ты! Если бы не ты тогда...
Признаёте, значит, заслуги товарыща Сталина в гражданской войне? —
вождь чуть улыбнулся, давая знать, что шутит...
А... где Мынин теперь? Не слышно давно. Умэр, что ли?.. — он немного
помолчал. — И эти... Лэвин... Лытвиненка... Снэсарев...
Ворошилову опять стало не по себе. Чёрт дернул эту Сарепту и восемнадца-
тый год. Как будто Сталин не помнит, как они обошлись с бывшим военруком
Северо-Кавказского округа Снесаревым. Эх, Андрей Евгеньич... Не было обра-
зованней его в Красной Армии тогда... Царский, настоящий генерал, в империа-
Пепел и цемент.
диетическую корпусом командовал! А потом географ военный, востоковед, ди-
ректор всесоюзного института... В двадцать восьмом одному из первых в стране
Героя Труда дали, а через два года к стенке надоумились поставить. Ты ж, Клим,
и требовал расстрела, боялся, что на твою славу всенародную кто-то тень вдруг
навести надумает. Боялся, чего уж теперь...
...Будённый, чёрт усатый, ни хрена не боялся, о Снесареве уважительно го-
ворил чуть ли не в глаза Сталину. Тому б и Семёна у той же стеночки поставить,
ан нет... И главный конник в Кремле казачка отплясывает, и Снесареву расстрел
на десятку Сталин «попросил» заменить, записочку прислал... Но тот, бедный, и
десятку не смог вытянуть, помер в тридцать седьмом... Говорили, что Снесарев
больше десяти языков иностранных знал, а надо было самый главный назубок
выучить — сталинский. Может, и уцелел бы...
...И про председателя штаба обороны Царицына Минина всё он, Сталин, ве-
дает. Ещё бы про командующего Южным фронтом, будущего маршала Егорова,
спросил... Левина Рувима вспомнил, председателя губкома партии. В тридцать
восьмом бы вспомнил... А то Ежов и его туда ж, замнаркома финансов... Впрочем,
про судьбу Сергея Минина Ворошилов и сам толком ничего не знал. Весь этот раз-
говор про Красный Царицын надо было срочно сворачивать, переходить на другое...
— Минин, по-моему, живой. На Украине, что ли... До войны, то есть... Или в
Ленинграде. От дел активных давно отошёл. По болезни... А... Слушай, я вспом-
нил, это мы не завод проехали. Мелькнул там завод какой-то, но с другой сторо-
ны. А это электростанция. Мне не так давно Калинин что-то о ней говорил. Ле-
том какое-то награждение было...
В дверь постучали. Заглянул Власик.
— Разрешите, товарищ Сталин? Вы вчера приказали предоставить по-
следние данные о восстановлении Сталинграда и тракторном заводе. — По-
мощник положил на стол несколько листов. — Разрешите также доложить,
что предприятие, о котором вы только что спрашивали, является восстанов-
ленным Сталэнергокомбинатом, награждённым одиннадцатого июня текуще-
го года переходящим Красным знаменем Государственного Комитета Оборо-
ны. Напротив него находится уже действующий завод номер девяносто один
Наркомхимпрома.
Сталин кивнул и махнул было в сторону двери, чтобы Власик ушёл, но по-
том немо, глазами, приказал ему остаться. Бегло просмотрев принесённые бума-
ги, сказал, чтобы пригласили Берию.
— Я пойду, может? — встал Ворошилов. — Ну прямо шкребёт изжога...
Если нужен буду, готов в любой момент...
— На вокзале тэперь... Часа на два-три остановимся...
Берия с утра уже был в вагоне Сталина, поэтому без особых приглашений
сразу сел напротив хозяина, вынул из внутреннего кармана толстый темнокожий
блокнот и авторучку, искоса глянув на лежавшие на столе листки.
— Я при отъезде из Баку передавал тебе предложения по краткосрочному
пребыванию в Сталинграде, ты смотрел?..
Сталин кивнул, хотя конкретно ничего не вспомнил, видимо, после доклада
автоматически передал те бумаги Власику. Эта неделя далась ему слишком боль-
шим напряжением, труднейшими решениями, за которыми стояла судьба вой-
ны, страны и всей послевоенной Европы. Да и мира... Глядеть какие-то третье-
степенные бумажки...
Берия сразу понял, что нужно повторить основные моменты.
397
Сталинградская книга
— Я предложил не останавливаться на станции... он глянул в блокнот, —
Бекетовская, где временно расположены сталинградский обком и наше управле-
ние, а ехать...
Двигавшийся на небольшой скорости поезд вдруг затормозил, вагон чуть
взвизгнул колёсами.
_____Ну вот,__засмеялся Сталин, увидев, как побледнел Берия. Потом глянул
в окно _______Понаставил молодцев своих в полушубках белых... не видно за ними
ничего... Ага. Быкэтовская...
Через секунду поезд мягко двинулся дальше.
__Разреши, я узнаю в чём дело, почему остановка была.
— Да сиды...
Вождь СССР был в неплохом настроении. Военные решения и принятую
первого декабря декларацию трёх держав по итогам конференции удалось от-
стоять по всем основным пунктам практически такими, какими их подготовила
советская сторона. Особенно по операции «Оверлорд», по назначению амери-
канцами конкретного командующего этой операцией. Все жилы вытянули союз-
нички, под любыми предлогами больше года затягивая открытие второго фрон-
та... И вот появились ясность и твёрдые гарантии. Хотя... Сталин уже распоря-
дился, чтобы главные итоговые документы Тегеранской конференции напечата-
ли в «Известиях», но числа седьмого декабря, когда он будет в Москве.
— Сиды... А то быстро виноватых найдёшь... Кошка, наверно, чёрная пере-
бегала дорожку... — В чуть рыжеватых, словно постоянно освещённых огнём
костра, стариковских усах Сталина шевельнулась усмешка. — Счас её тэбе до-
ставят... Или ты теперь белых предпочитаешь, как мне говорят? Что, черногла-
зая Нино надоела уже?..
Берия слишком громко засмеялся, всем видом стараясь показать, что это толь-
ко шутка, хотя Сталина за много лет он изучил досконально и знал, что за эти-
ми абстрактными кошками стоит чья-то конкретная докладная... Но не от жены
Нино, конечно...
— В нашей работе и псы надёжные нужны, и кошки хитрые тоже...
Сталин с трудом слушал наркома. Он так и не отдохнул за ночь...
— Пребывание в Сталинграде мы рекомендуем ограничить территорией
вокзала, — продолжал Берия. — Выезд в рабочие районы, другие встречи не
желательны. Соответствующая информация наших товарищей о восстановле-
нии города и промышленности, кроме той, что дают наркоматы, у тебя есть...
Сталин встал, минуты три он набивал трубку, но не раскурил её, а присло-
нил к ободку массивной каменной пепельницы, стоявшей на столе.
— И потом... — Берия налил в фужер минеральной воды, кашлянув, сделал
глубокий глоток. — Мы же, повторяю, информировали тебя в соответствующих
письменных предложениях, переданных для утверждения второго декабря и со-
гласованных с Власиком. Если будут встречи с трудящимися Сталинграда, то об
этом надо сообщать всей стране, всей армии через газеты и радио. То есть наше
следование, маршрут рассекретятся сами собой... А добираться до Москвы ещё
около двух суток. Не давать разрешение на опубликование и озвучивание инфор-
мации тоже не имеет смысла. Если будут встречи, беседы с руководством города и
области, то об этом могут узнать наши враги и без официального радио или газет...
Услышав последнюю фразу, Сталин поднял на Берию тяжелеющий взгляд.
Какые они всезнайки, а? Только товарыщ Сталин побеседует о чём-то и
гаспадину Гытлеру даже радио нэ надо включать, голубки почтовые в клуве из-
398 вестия принесут...
Пепел и цемент.
Когда в Сталине, будто туча над скалой, поднималось недовольство, его гру-
зинский акцент чувствовался сильнее...
Берия выдержал тяжёлый взгляд, причём в желтоватые глаза Сталина он, го-
товя встречный аргумент, старался глядеть не испуганно, даже с лукавинкой...
— Такие голубки в наши клетки обычно попадают... А вот из вражеских шта-
бов и департаментов к нам не какие-то голубки, а настоящие соколы летают...
Сталин наконец добрался до трубки, не спеша раскурил её. Это, кроме все-
го прочего, было для Берии знаком изменения хода мыслей Сталина. Но на этот
раз всепроницательный нарком ошибся...
— Из сталинградских партийных и советских работников, — продолжал Бе-
рия, — о проезде правительственной делегации извещён только первый секре-
тарь обкома товарищ... — нарком внутренних дел, припоминая, сделал секунд-
ную паузу, — ... товарищ Чуянов. В ноль часов сегодня поставлен в известность
начальник управления Сталинградской железной дороги генерал-директор тяги
Воевудский. Но конкретное указание прибыть на вокзал им не передано. Пере-
дать?
Сталин не ответил и снова тяжело поглядел на наркома.
— Я о другом... Я так понял, что в Сталинграде есть сейчас шпионы? С ра-
цыями даже? А вы их поймать не можете?
— Сосо... Наша обязанность учитывать при обеспечении твоей безопасно-
сти и безопасности всей делегации любые, даже маловероятные, варианты. —
Лоб Берии покрылся испариной. — По оперативным данным шпионов и дивер-
сантов нет. По данным. Но на самом деле... Помнишь эту историю с радиоуправ-
ляемыми минами, которые тут понатыкали немцы, находясь в котле?
— Какие ещё мыны?
— Ну, гамбургский центр, пленный инженер-конструктор... как его... как
его... Ага — Низзин... Фирма «Сименс-Гальске»... Чтоб ей, всю жизнь помнить
буду, повозились мы с этим делом, когда с Пересыпкиным забивали сигналы
гамбургской радиостанции...
Сталин что-то вспомнил... Да, была в марте неожиданная докладная заме-
стителя наркома обороны, начальника инженерных войск генерал-майора Воро-
бьева, ныне уже генерал-полковника...
— Мы в Сталинграде всё, о чём узнали, давно обезвредили... Но... обезвреди-
ли всё, о чём узнали, а не всё, что, возможно, есть... Тут имеется разница, прав-
да?.. — Берия постепенно входил во всегда желанную роль, демонстрируя Ста-
лину свою действительно уникальную память, попутно напоминая о недавно
прошедших удачных операциях своего наркомата и, конечно, круглосуточной за-
боте о безопасности вождя страны... — Да и без гамбургских или иных штучек
здесь ещё достаточно добра всякого... И вообще тут не чистое поле и даже не
лес... В разрушенный Сталинград после битвы прибыли десятки тысяч самых
разных людей, в том числе на начальном этапе стихийно... Есть обиженные, ли-
шённые здесь собственных домов, имущества, средств. Некоторые при опреде-
лённых обстоятельствах могут и на контакт пойти с какими-нибудь диверсанта-
ми, сумевшими, возможно, проникнуть в город. Полной гарантии нет никогда.
Поэтому пока...
— Опять дывырсанты проникшие... Ну, ладно... А на Мамаев курган?
— Там наверняка ещё не все разминировано... Хоть и докладывают... Но дело
не в возможных минах, коридоры обозначены... Местность на кургане слишком
открытая. Ты знаешь... Я предлагаю вот что... — Берия чуть приглушил в голо-
се официальную интонацию, — железная дорога проходит рядом с курганом, 399
Сталинградская книга
400
можно притормозить немного, остановиться даже, по пути следования, когда
дальше поедем. Я распоряжусь, если будет твоё указание. Это не перестрахов-
ка. Особенно после таких огромных результатов в Тегеране. Ведь всё держится
только на тебе, на твоих отношениях с Рузвельтом... Для нас... для страны... нет
ничего дороже твоей жизни...
Усы Сталина опять шевельнулись усмешкой.
— Сначала для вас, а потом для страны? Ладно... Кто там у тебя на Сталин-
граде? о г-
_____Комиссар госбезопасности третьего ранга Воронин. С октября сорок пер-
вого член городского комитета обороны.
— Нэ из ежовских остатков?
_____При предателе Ежове он и года не проработал. Выдвиженец горьковских
рабочих... Учился на специализацию третьего отдела наркомата. Был до назна-
чения в Сталинград у меня четыре месяца референтом.
Сталин не то чтобы кивнул в знак того, что удовлетворён ответом. Просто
он встал, прошёл в другой отсек. Через минуту вернулся, держа в руках мехо-
вую рыжеватую шапку.
— Сколько в Сталинграде мороза?
— В десять ноль-ноль, на подъезде к городу, было четырнадцать градусов.
Верховный подошёл к письменному столу и вызвал Власика.
— У меня там шинель, а ещё есть что-нибудь?
— Так точно, товарищ Сталин, разрешите подготовить утеплённую верх-
нюю одежду?
Сталин кивнул, с удовлетворением отметив, что Власик учёл его прошлогод-
нее замечание и «шубой» тёмный армейский длиннополый тулуп больше не на-
зывал...
Через полчаса семивагонный литерный состав остановился на станции
Сталинград-Первый. Верховный Главнокомандующий Красной Армии и Крас-
ного Флота ступил на землю города своего имени. Непривычно, как-то по зем-
ному выглядевший в меховой гражданской шапке...
После доклада и приветствий немногочисленных и «однобоких» предста-
вителей города Сталин, Ворошилов, Берия с сыном Серго, генерал Власик в со-
провождении нескольких человек из личной охраны вождя по тщательно очи-
щенным от грязного снега дорожкам обошли разрушенный вокзал. Сталин шёл
немного впереди, рядом, по правую руку, отставал от Верховного, буквально
на шаг, комиссар Воронин. Остальным членам делегации и персоналу, дабы не
привлекать излишнего внимания, порекомендовали не выходить из вагонов.
Над железнодорожными путями в равнодушной хмари висел перекидной
мост, сбоку от когда-то белокаменного, а теперь обожжённого, сплошь изгры-
зенного бомбами и снарядами вокзала высилась серая головастая водонапор-
ная башня. И, куда вокруг ни глянь, — руины, руины, на которых полосками и
пятнами лежал молодой снег, ещё больше оттеняя чёрный и грязно-коричневый
цвета...
Несколько соседних путей были плотно заполнены вагонами с трофейной
техникой, вооружением, металлоломом. Среди вагонов выделялись жирные ци-
стерны и открытые платформы, загруженные негодными, без гусениц, танками,
помятыми тягачами, сплющенными тракторами, автомобилями, мотоциклами,
бронемашинами, орудиями... Вдоль всех составов по цепочке густо стояли сол-
даты в одинаковых свежих белых полушубках.
Пепел и цемент.
«Никак не разгребутся с февраля трофейщики бывшего Донского фронта, —
пОдумал Сталин, спутав охранников-гэбистов с солдатами трофейных частей. —
Даже с глаз составы не убрали... Видно, забита дорога на километры вперёд и
назад...»
На привокзальной площади, чуть сбоку, желтело свежим тёсом невысокое
н длинное деревянное здание временного вокзала. А почти посредине площа-
ди белел засыпанный снегом фонтан с непонятными издали полуразрушенны-
ми скульптурками.
— А что это за особняк там? — кивнул Сталин в сторону краснокирпичного
старинного здания, показавшегося ему знакомым.
— Это бывший штаб обороны Царицына, а теперь музей. Уже начавший ра-
боту. Организовавший летом текущего года совместно с обкомом партии пер-
вую выставку обороны Сталинграда в помещениях подвала Центрального уни-
вермага, где был пленён фельдмаршал Паулюс... И трофейного оружия и техни-
ки на стадионе «Динамо», — чётко и размеренно ответил Верховному комиссар
Воронин. — К двадцать первому декабря, товарищ Сталин, возле музея будет
восстановлена ваша скульптура...
Произнеся, чисто по докладной инерции, последнюю фразу, Воронин почув-
ствовал в груди холодеющую тревогу, как будто на миг открылся для выстрела...
Дело было в том, что уже полгода чекисты не могли отыскать стоявшую у му-
зея до начала битвы гранитную скульптуру Сталина. Он уже приказал подгото-
вить на всякий случай ещё одну — бетонную. В начале грохотавшего и горев-
шего сентября сорок второго старую скульптуру спешно демонтировали и... То
ли закопали, то ли... Конкретные исполнители сгинули, погибли в середине того
же сентября в жерле битвы, не оставив никаких концов. И это в таком-то управ-
лении... Под его, члена горкома обороны, руководством... Если Сталин спросит
подробнее...
Но взгляд вождя уже миновал кроваво-тёмные кирпичи старинного особня-
ка и остановился на чёрных легковых автомобилях, тихо, навроде твёрдых усо-
хших жуков, стоявших возле временного тесового вокзала. Сталин понял, что
это на случай его решения выехать в город... Он повернулся к группе членов де-
легации и махнул рукой в сторону характерного приземистого силуэта Берии —
подойди, мол. За наркомом не торопясь, но твёрдо последовал Власик...
По пути на тракторный завод Сталин, сидя с Власиком на заднем сиденье
«эмки», почти не отрываясь глядел в окно на совершенно однообразную карти-
ну. Серые от снега развалины, неровные подкопченные сугробы, худые тёмно-
костяные деревья, тянущаяся вдоль колдобистой дороги трамвайная колея...
С трудом вспоминая некоторые пункты из представленных ему сегодня дан-
ных по возрождению Сталинграда и промышленности, он задавал сидящему
рядом с шофёром Воронину вопросы — спокойно, дождавшись вразумитель-
ного ответа на предыдущий... Он спрашивал о численности населения города
и области, восстановлении жилья, обеспечении им в зиму прибывших строи-
телей, городском хозяйстве, дизелях тракторного завода, мартенах и блюмин-
ге «Красного Октября». Кратко напомнил о важности снабжения людей, осо-
бенно рабочих, продовольствием и медицинском обеспечении. Мельком по-
интересовался борьбой местных чекистов с дезертирами и уголовниками, по-
ложением в лагерях для военнопленных. Он с удовлетворением отметил, что
чекист отвечает ему не хуже хозяйственника. Потому и почти не вспоминал о
ехавшем в другой машине секретаре обкома Чуянове... Пожалуй, Воронин зап-
нулся лишь раз, когда потребовалось доложить о количестве собранного хле-
401
Сталинградская книга
ба, но заверил, что охрана зерна на восстановленных повсеместно элеваторах
обеспечена полностью.
На тракторном он минут двадцать походил по площадке возле рядов отре-
монтированных «тридцатьчетвёрок», слушая пояснения уже неделю не выле-
завшего из цехов завода наркома танковой промышленности Малышева — по-
рядком растерявшегося, ничего не знавшего о транзите через Сталинград высо-
кой правительственной делегации...
Часа через полтора три тёмных «жука» снова стояли у деревянного вокзаль-
чика, а Сталин уже прощально оглядывал площадь. Окрестные развалины за-
крывали от его взгляда главную площадь города, где неуклюже, словно опираясь
на костыли, ёжилось большое, донельзя разбитое здание бывшей главной гости-
ницы Царицына и Сталинграда. В том самом восемнадцатом году, о котором он
три часа назад неохотно вспоминал с Ворошиловым, сегодняшний всесильный
глава великой, воюющей насмерть страны жил в этой гостинице, руководя рас-
полагавшимся там же чрезвычайным продовольственным комитетом юга Рос-
сии. В отчаянном положении работёнку эту подкинул ему и наркому Шляпнико-
ву сам Ленин, «Старик»...
Про Шляпникова после тридцать седьмого года уже никто не рисковал го-
ворить... Да и был он тогда в Царицыне, по воспоминаниям Сталина, больше на
подхвате, охотнее распределял, а не собирал, с кровью, хлеб, занимался транс-
портом, рабочими-техниками, прибывшими на заготовку. И вообще глядел, как
волк в лес, на фронт, скучая по громкоголосым заседаниям в каком-нибудь рев-
военсовете... Вся чёрная работа по сбору хлеба для голодающих губерний и сто-
лицы была на Сталине...
— А там у вас что? — вернувшись на перрон, показал Сталин коробив-
шимся дублёным рукавом в сторону заполотновской части, куда вёл перекид-
ной мост.
— Там... — Воронин не сразу нашёлся. — Там улицы... Невская, Пархомен-
ко... Частный в основном сектор, практически сгоревший...
— Пархоменко?..
Сталин любил этого комдива Первой Конной — молодого, но вступивше-
го в партию ещё до пятого года, отчаянного и сильного, много сделавшего для
обороны Царицына. В том самом июле восемнадцатого, после предательства
бывших царских офицеров Ковалевского и Носовича, сбежавших-таки к бе-
лым, именно Пархоменко взял, по сути, в свои надёжные руки штаб Северо-
Кавказского военного округа. Как неожиданно погиб он через три года в неболь-
шом бою с махновцами...
— Улица Пархоменко...
— Так точно, товарищ Сталин. Многие улицы Сталинграда носят имена ге-
роев гражданской войны. Неподалёку есть улица Чапаева...
— А улица... Котовского есть?
Воронин на секунду задумался и твёрдо ответил, что такой улицы нет.
— Нэт, так нэт...
— Будут ваши указания по данному поводу, товарищ Сталин?
Вождю всё больше нравился этот спокойный, с открытым русским лицом,
лет, наверно, тридцати пяти, комиссар.
— Нэ будут... Это дело сталинградского горисполкома...
Комбрига и комкора, предприимчивого и здоровенного бессарабца Котов-
ского Сталин когда-то недолюбливал за послевоенные купеческие замашки и
402 торговые дела. Но тоже пожалел, когда тот погиб в середине двадцатых...
Пепел и цемент.
...Литерный состав отошёл от сталинградского вокзала и, словно завёртыва-
ясь в маскхалат, начал скрываться в предвечернем, туманящемся и ползающем
по окрестным буграм, воронкам, балкам и кучным развалинам ранне-зимнем
морозе...
Загадочно-тёмный, с бронированными, тёплыми, сытыми и досыта освещён-
ными внутри вагонами поезд медленно уходил из Сталинграда. Он словно выби-
рался из инородной массы, оставляя позади неправдоподобные для непривыч-
ного взгляда, огромно и неровно, словно застывшая лава, разметавшиеся вдоль
Волги разваленные каменно-железные кущи. Издали они были похожи на мо-
гильно молчавшие декорации какого-то непостижимого и страшного действа...
Но это если глядеть издали, удаляясь от города. Или с глухой высоты...
Среди сталинградских руин — небольшими шевелящимися островками,
окутанные дымом и грохотом, — вспыхивали огнём и клубились рвущимся па-
ром ожившие заводские и фабричные цеха. В еле восстановленных зданиях, но
больше — в подвалах, кое-как сколоченных хибарах и чудом уцелевших посел-
ковых домишках, норах и землянках, баржах и вагонах, палаточных городках и
лагерных бараках — хрипела, теплилась, как росток под тяжёлым свалявшим-
ся настом, удерживалась на ногах и помалу крепла вырванная у ада жизнь. Да-
вимая горем, пульсирующая надеждой, подгоняемая извечным трудом и поис-
ком куска хлеба...
В районе Мамаева кургана поезд на минуту остановился...
Скорей бы весна...
...И бьёт, и давит мёрзлый ветер окно, и чернеют от напряжения, натягива-
ются стёкла. Вот-вот, кажется, разом хряснут белёсые трещины, как на молодом
декабрьском льду... Но пробегает тусклый свет от внезапно вывернувшегося ку-
ска лунного — и вроде теплеют стёкла, вздыхают облегчённо, хрустко, будто по-
кашливая. Да ненадолго. Снова тьма и гуд холодный.
Илья Петрович лежит на жёстком диване, накинув на ноги кусачий плед.
И через пижаму, чёрт, достаёт, колется. В который раз жалеет старик, что не за-
брал осенью с дачи любимое своё ватное одеяльце подростковое, так хорошо
перезимовал с ним в прошлом году. А всё дочка. Хватит, говорит, лохмоты дома
держать, люди бывают. И нет памяти, что сама когда-то дитём грелась под одея-
лом тем... «Вот вам, папа, новый плед, полушерстяной, широкий, тёплый». Хре-
на он тёплый, добро, что штаны не снял. Из чего их плетут, из каких баранов не-
кормленых? Кусается, не заснёшь.
И шифер этот снова внизу стучит: «хрим-брим, хрим-брим»... Весной про-
шлой придумали во дворе городок детский: крепость из кирпича красного, ры-
царей с мечами, избушки да башенки под этим самым шифером — цветным,
пластмассовым. Красиво было неделю-две. Так ведь если крепость, то и война.
Ну пацанва и разнесла потихоньку подарок благотворительский: рыцарей обе-
зоружила, стены на надёжность проверять стала, в башенках костры жечь... До-
шло и до шифера — увеялся в и без того серое городское небо сладкой вонью,
лишь кое-где куски остались. Вот и стучат, стучат — ветерка только поддавай.
И слышно — будто из комнаты соседней. Как раз под окнами квартирки Ильи
Петровича городок тот порушенный, и этаж всего третий...
403
Сталинградская книга
404
А какие клумбы на месте этого воинства раньше были! Про такие уж и забы-
ли в окрестье, а в их дворе оставались, пока две бабушки-первоэтажницы еще
ходили-бегали. Цветов сколько было. Послевоенные ещё сорта хранились: май-
оры, табак, львиный зев. Люська, дочка, когда маленькой была, зев тот «собач-
ками» звала... И не топтали, не носились по ним: красиво ведь. Беседку старую,
беднягу, курочили, а клумбы не трогали. Как-то да понимали, что во всей окру-
ге только в их дворе цветы, а не сор и рвань...
А теперь...
Илья Петрович потёр левой ногой правую и в бок нажал тихо, пальцем. Бо-
лит еще... И всё через шифер этот.
Перед праздником сталинградским тоже так вот гахнуло, да вдобавок со
снегом-дождём, гололёдом. Флаги трещали, плакат с соседского балкона сорва-
ло, вниз улетел, хорошо, что ночью... И шифер хлопал да скулил, как цепь с ве-
дром колодезным, — мочи не было. Под утро только заснул Илья Петрович на
часок-другой, да какой там: дочка с зятем встали и давай спорить — идти на
парад или нет. С вечера понятное дело было, а утром глянули на улицу, а там
солнышко, народу полно, морозец... Воскресенье к тому ж. Зять кричит, мол,
не увидим на площади ничего, затылки только милицейские, по телевизору всё
подробно будет. А Люська ему — пойдём, я хоть в дублёнке новой покажусь,
президента, может, живьём увидим. А он ей: «Дуры вы... День такой... Мать по-
звонила, плачет, а ты — «покажусь»... Давай-давай, прям к солдатам, в ряды па-
радные подключайся и топай в дублёнке мимо президента своего».
Но пошли всё же. Он, Виктор, хоть и орёт, а послушный. А выпьет чуть, так
и вовсе тихий, улыбается. Таких теперь поищи. А Люська о дублёнке с девиче-
ства мечтала, но так и проходила в куртках-пальтишках и школу, и техникум,
и ещё лет пять... Вот, набрали наконец. Виктору на заводе не давали-не давали
зарплату, а после Рождества дали, да за два месяца сразу и за выслугу вдобавок.
Чудеса по нынешним временам. Теперь опять три месяца жди... Пенсию, слава
богу, носят регулярно. Хоть и с гулькин нос она, но от регулярности этой двой-
ная польза: перебиться всем вместе до получек, и зависимым не чувствует себя
Илья Петрович, хоть и не давали ни разу молодые повода к тому... Да и что зада-
ваться, на бобах-то частенько сидеть им приходится. А он — то одно купит, то
другое, а то и за квартиру заплатит.
Ушли, а Илье Петровичу наддал шифер этот. Надумал прибить его как-то,
хоть самый крупный кусок, ведь опять ночь проворочаешься. Взял табуретку,
молоток с гвоздями, куртку Витькину накинул, спустился вниз. Во дворе свет-
ло было, прибрано всё, дворники с ночи скребли да стучали, тропинки жёлтым
песочком натрусили, вдоль дорожек сугробчики поднялись, давно их не видали.
Все деревья, ветки — в снегу свежем, с золотистыми верхушками, тени синие...
Дал Бог погодку: поминайте павших...
Два мальца взялись помогать ему, табуретку держать. Один гвоздь кое-как
вбил, ну и ладно бы. Так нет — для верности второй тукать стал. И сам вниз
тукнулся. Хорошо хоть ноги не поломал, ушибся только. Виктор с Люськой
пришли с парада довольные, протиснулись как-то, всё увидали. Даже как са-
молёт президентский над городом летел. Пуговицу, правда, потеряли, оторва-
лась в толпе от дублёнки новой, затоптали её. Только зашли — Люська, конеч-
но, с ходу про потерю. Редкая какая-то пуговица, непокупная, заказывать скор-
няку такую надо. Но узнали о его шиферном ранении — про пуговицу, понят-
но, забыли. И жалеют, и смеются... Вы б, говорят, ещё и плакат полезли приби-
вать. Это тот, что ночью с соседнего балкона на улицу ухнулся. «Слава героям».
Пепел и цемент.
Смеются. А нет бы услыхать ночью шифер тот да прибить или отодрать. Им-то
не слышно, молодые...
Третьего дня еще одно приключение было. Старость не радость. Собрался
Илья Петрович пойти в гараж за картошкой. Не в свой гараж, не было машины
у него, не накулачил в прежние годы, а уж теперь — на маршрутку бы хватало.
Соседу по даче, тоже Илье, только Степановичу, заложил он осенью в гараж-
ный подпол два мешка картошки, десяток коробок с яблоками да пяток бугри-
стых серых тыкв. Сам вырастил всё, даже тыквы. В соседнем дворе гараж на-
ходился, недалеко. Разрешил Илье когда-то исполком поставить во дворе гараж
железный как инвалиду войны. Потом он его кирпичом обложил — и живи не
хочу. Машина-то игрушечная, «Запорожец» с двадцатилетним стажем. До дачи
заволжской весной дотянет внук, она там всё лето и стоит под брезентом. Ну на
рыбалку к ближнему озеру или за хлебом в ларёк к пристани иногда дотрясут-
ся на ней. Главное, подпол глубокий в гараже. Участок у Ильи Степановича кро-
хотный, четыре сотки, возился он с землей мало всегда, а нынче и подавно, жена
ему душу никогда не трясла по этому поводу: что вырастет, то и вырастет. По-
тому находилось место в подполе и для соседского урожая. Тоже невеликого.
Можно было позавчера и Виктора вечерком послать за картошкой, но Илья
Петрович, честно говоря, хотел повидаться с дачным тёзкой, разузнать, чем его
одарили в честь сталинградского праздника и вообще поговорить о том о сём, по-
стариковски. Столько всякого про войну писать да показывать начали, есть о чём
поговорить... На войну-то он не успел, двадцать восьмой год уже не брали, а вот
Илье Степановичу досталось на всю катушку, в том числе и под Сталинградом.
С двадцать третьего года он, в марте восемьдесят стукнет. Но ничего, держится
ещё танкист. Вот и о юбилее ему пару слов сказать надо: помню, мол, зови в гости.
А там и на дачу собираться станем, как Папанин на Полюс. Кое-что и в «Запо-
рожец» загрузить бы не мешало... Не откажи, мол, а то до пристани, если на те-
плоходе плыть, и молодым всё не дотащить. Ну даже если и дотащат? От при-
стани до их участка верста целая... Теперь в зиму полхозяйства в город с со-
бой забираешь, баллон газовый, и тот увёз, не говоря об опрыскивателе. Вору-
ют. Умывальник алюминиевый, так его прямо на глазах летом унесли. А уж зи-
мой...
В общем, стал он собираться в гараж сам. Оделся во всё неказистое, куртёш-
ка болоньевая, тоже с дачи взял прикрывать чего-нибудь на лоджии от мороза,
шапку старую кроличью надел, в руки сумку клетчатую, «челноковую». Вот в
таком одеянии его Люська и застала, на перерыв из конторы своей заявилась ни
с того ни с сего. Вы куда это, говорит, папа, бутылки по кустам собирать или в
переход подземный с протянутой рукой? Да что мне люди скажут? Что я отца
в бомжа превратила? Еле пустила без переодевания, вспомнив, как пришёл пе-
ред Рождеством Илья Петрович из гаража, сильно измазавшись каким-то мас-
лом машинным да цементом...
Доскользил он до соседнего двора по жёлтой дорожке благополучно. Арку
колдобистую миновал, и вдруг — гудки, машины яркие, наряженные, детишки у
одного из подъездов снуют. Свадьба приехала. Ему б обойти сторонкой тот шум,
так ведь восьмое февраля, дата ему памятная... Всю ночь накануне провспоми-
нал, как в шестьдесят третьем году женился он на Маше, Царствие ей Небес-
ное... Ему-то уж тридцать пять было, по тем временам почтенный мужик, а ей
всего девятнадцать, пришла в их трест после техникума строительного... На Ку-
банской сначала комнатёнку снимали, потом на Балканах однокомнатную дали
ему, единственному из всех счётных работников управления. Так он в бухгалте-
Сталинградская книга
406
рин той и протрубил от деревянных счёт до компьютеров... Восьмое февраля...
Юбилейная, получается, свадьба была бы... сорок лег...
Остановился Илья Петрович посередь дорожки, и поплыла вдруг па него
теплота какая-то странная, щёки даже загорелись... Iут видит, невеста с жени-
хом из машины длинной выходят. Л невеста не белая, а розовая вся, платье ве-
ером до пят, в широкой шляпе красной, старомодной... Анна Каренина прямо,
худая, правда, долговязая... Таких невест в телевизоре он только видел, в сери-
алах... Жених не пара ей приземистый, толстоватый, под полубокс стрижен-
ный, костюм навроде френча, блёсткий, как в театре. И друзья рядом, да все на
подбор амбалы кожаные, встали вокруг, как охранники.
И вот он. теплотой этой непонятной окутанный, забыв про одёжку свою, и
попёрся, дурак старый, не соображая, поближе к машине, разглядеть всё получ-
ше. И разглядел... Один амбал развернулся к нему и: «Двигай, — говорит, — па-
паша, отсюда поближе к химчистке, пейзаж не порть». А невеста увидала и кри-
чит: «Не надо гнать, примета плохая, дай те ему что-нибудь...» Амбал подошёл
брезгливо и сунул бумажку. Да как сунул? В шапку сверху воткнул...
Пошёл Илья Петрович прочь от свадьбы и только на полпути понял, что не
к тёзке дачному движется за ключом от гаража, а обратно, домой... А в кулаке
десятка...
«Хрим-брим, хрим-брим»... Скорей бы весна, дача... Там он над молодыми
посмеивается. Витька хоть и инженер, но больше по бумагам, конструктор. Баш-
ковитый, а руки, как у них в деревне говорили, под репу заточены. Да и отку-
да ему смётки хозяйской взять было: без отца рос, музыке учился, но не пошло
дело, рука одна сохла с рождения, и в армию не взяли. Люська тоже не разбе-
жится. На даче, говорит, отдыхать надо. Ну вот Илья Петрович один, уж семь
лет без жены, и садоводствует: за хозяина и за работничков... И ничего. Только
б вскопали по весне грядки да подрезали деревья маленько. И пусть отдыхают...
На лоджии что-то звякнуло, покатилось. «Вот дьявол, шкаф с банками отво-
рило. Надо идти туда, а то все повывалятся». Только собрался подняться, услы-
шал, что встал Виктор, скрипнул дверью, на цыпках прошел мимо него.
— Да я не сплю, Витя, ты это... швабру, что ли, возьми, прижми дверцу. Да-
вай я помогу.
— Лежите, лежите, укройтесь с головой, а то я холода напущу.
Повозившись на лоджии, Виктор вернулся.
— Вы чего не спите?
Илья Петрович хотел сказать про шифер, но промолчал.
— Да вот, звякнула банка, проснулся.
— Там их три выпало, но целые.
— Ну и добре.
— Спите, папа.
Ушёл, дверь поглубже закрыл, осторожно. Хороший он, Виктор. Доживать
бы спокойно Илье Петровичу, да беда в доме... Тихая, скрытная. И нельзя о ней
ни сказать, упаси Боже, ни глянуть глазами её... Внуков не даёт Бог Илье Петро-
вичу. Десять уж лет, как справили свадьбу Люськину. А ждут всё... Может, и до-
ждутся. И они, и он... Люську они с Машей тоже сколько годков ждали...
Бьёт, бьёт, поганец... «Хрим-брим, хрим-брим»... Нет, завтра скажет он во дво-
ре пацанам постарше, чтоб отодрали шифер. Надо куски эти на дачу весной увез-
ти, всё равно пожгут. А там он их распилит на желобки и будет под шланги при
поливе класть, чтоб землю не размывать, корешки беречь. Всё дело, а не треск.
Пепел и цемент.
Под утро Илья Петрович засыпает. Снится ему хороший сон, тёплый, краси-
вый. Жена Маша, молодая, весёлая... Клумбы во дворе... Дача... И домик вроде
тем самым шифером цветным покрыт... И деревья в цвету розовом... И детиш-
ки малые под деревьями играют, копают чего-то, брызгаются... смеются... На
Люську и Виктора похожие...
Скорей бы весна...
С войны
Он проснулся от внезапной тишины и понял, что приехал. В конце вагона
старик-проводник, кашляя, объявил: «Приехали... приехали, слава богу... Вста-
вать будем, что ль?..»
Через закопчённое окно ничего толком не было видно. Спросонок он, не по-
думав, потёр рукавом стекло, но копоть-то была с другой стороны...
— Ну, отгромыхали, папаша, бывай, — сказал он проводнику. Тот заулыбал-
ся и не прощание попросил закурить.
Перед тем как уйти в город, он не торопясь обошёл руины вокзала.
...До войны с дружками они частенько сновали здесь целыми днями. Особен-
но на площади вокзальной, где начиная с Майских праздников шуршал и свер-
кал самый большой в городе фонтан. Посредине этого красивого рукотворного
водоёма на большом бетонном пятаке, вокруг непривычного для волжских мест,
вроде бы пойманного и привезённого, толстого и «улыбчивого» крокодила вела
весёлый скульптурный хоровод пионерская детвора. И потому официально име-
новался фонтан «Хороводом», но средь пацанов, да и взрослых, получил опять
же крокодилье прозвище — «Бармалей». А из нутра шести огромных каменных
лягушек, сидящих друг против дружки на широком окружье фонтана, далеко,
аж до поймавших крокодила пионеров, жёстко били тонкие, как прутья, струи
воды. Перекрыть их, заткнув лягушачьи пасти, — и не ногой, а ладонью! — счи-
талось у пацанов первым шиком и отличием перед девчонками. Если, конечно,
рядом взрослых нет, особенно дворника-смотрителя. А то — за ухо, и вполне
можно было в комнату милиции на вокзале угодить, куда родителей вызывали.
Но чаще всего дело кончалось нотацией смотрителя, который в сотый раз
объяснял юным злоумышленникам, что ежели заткнуть сразу хотя бы четырёх
лягушек, то порвёт мотор, за ремонт которого с родителей потребуют немалые
деньги. Внимая этому техническому просвещению, пацаны больше двух лягу-
шек не затыкали и даже следили за таким «порядком», помогая смотрителю.
Купаться смотритель тоже разрешал не всем сразу. Ведь часто молоденькие
мамаши приводили к желанному, без устали «смеющемуся» «Бармалею» совсем
малышню, робко и осторожно окуная одуревших от жары чад в спасительный
чистоводный оазис... А пацанам постарше — хлебом не корми! — надо было
обязательно с диким криком и воем нырять-бабахаться рядом, поднимая столбы
воды чуть ли не выше лягушачьих струй... Поэтому смотритель по возможности
старался «нормировать» это бабаханье, чтоб, не дай бог, не накрыло, не захлеб-
нуло какого-нибудь малыша, а то и его мамашу.
Однажды их дружную компанию, регулярно прибывавшую для поиска при-
ключений в центр города из соседнего, «заполотновского», района, всё-таки до-
ставили в комнату милиции. Но не за фонтанные проделки. Было ещё одно у па-
407
Сталинградская книга
408
цанов развлечение, даже промысел. Диковинное мороженое, весьма дефицит -
ное для городских окраин, тогда в обязательном порядке добавлялось к «воро.
там города», особенно по выходным дням и, понятно, в праздники. Привозили
его с балканского гормолзавода-холодильника к вокзалу в больших деревянных
ящиках — толстостенных, обитых изнутри железом и выкрашенных снаружи
синей краской. Прямо из них в основном и торговали, выхва1ывая m шуршаще-
го нутра сладкие стаканчики металлическими щипцами...
В самом вокзале покультурнее было: там продавщицы в голубых халатах
и белых шапочках продавали мороженое из наполненных льдом и опилками
контейнеров-тележек или даже разносили по залам и перрону и небольших,
сине-белой покраски, фанерных коробах — навроде перекинутых через плечо
почтальонских сумок. А на площади — ящики да и всё. Примерно такими же
были и пирожковые ящики, но их после продажи строго увозили, а синие заман-
чивые кубы из-под мороженого почему-то оставались на месте. Их, по шесть-
восемь штук, складывали где-нибудь у забора, на видном для дежурившего на
площади милиционера месте.
Пацанам почему-то казалось, что в каком-нибудь ящике обязательно обнару-
жится хоть единственное мороженое... И правда — однажды продавщица оста-
вила на дне одного ящика, средь пергаментных обрывков, пару бракованных,
сильно сплющенных стаканчиков. С той находки и началась их регулярная охо-
та, обычно приносившая лишь две-три горсти вафельных крошек. Каждый па-
цан из их компании оттаскивал в сторонку свой ящик и быстро, пока не шугану-
ли, орудовал в нём, выкидывая на землю бумажки. За это выкидывание, а также
за «распространение антисанитарии» они и загудели в милицейский пункт, от-
куда, после нотаций, их отвели к раскиданным ящикам, заставили все валявши-
еся по округе пергаментные бумажки убрать, ящики внутри протереть, выскре-
сти под руководством дворника прилегающую территорию метёлками...
Давно, как давно это было... Век, кажется, прошёл... И кто из дружков-
пацанов, попавших вместе с ним в танковое училище весной сорок второго, жи-
вой сейчас?..
...Понятно, что от длинного, в два высоких этажа, белокаменного здания
вокзала только коробка, изгрызенная да обгорелая, осталась. Но крепкая короб-
ка. Он подумал, что можно вполне, наверно, восстановить вокзал в его довоен-
ном виде. У северного торца здания он с радостным удивлением минутку посто-
ял возле толстой, похожей на огромную гранату водонапорной башни. Сохрани-
лась она почему-то почти полностью. И перекидной, через пути, мост восстано-
вили, считай, таким же, каким он был до войны. Оттого и затеплилась в груди
непривычная тихая радость: не всё развалили да стёрли, не всё сожгли, вот он,
город его, вот вокзал узнаваемый...
Их фонтан, как оспинами, сплошняком покрытый сравнительно мелкими
осколочными и пулевыми выбоинами, тоже стоял почти целый. У раненых, но
не сбитых скульптурных пионеров уцелели почти все головы и руки-ноги, ля-
гушки тоже восседали на прежних местах — странно открыв сухие рты, будто
давно пить прося... А вот Бармалею не повезло, весь хвост потерял, и теперь, ли-
шившись длины и гибкой скрюченности, он больше походил на вполне уместно-
го для волжских краёв кабанчика...
С одной стороны площади уже убрали часть прилегавших развалин, со-
орудив на расчищенной территории небольшой временный деревянный вокзал.
Туда он, за ненадобностью, не пошёл, а двинулся от фонтана не напрямую к
Пепел и цемент.
главной городской площади, а вбок, оказавшись минут через пять на неболь-
шой, малоузнаваемой улочке. По ней и похромал, не торопясь, внимательно
вглядываясь в разрушенные здания, пытаясь вспомнить их довоенный вид.
На свою улицу, окраину заполотновскую, он ещё в поезде решил сразу не
идти... Знал, что давно там ничего нет. Вон какие громады разметало так, что ка-
мушка на камушке не осталось, а уж их старый деревянный домик — где ему
уцелеть? И зачем бежать туда сразу, сердце рвать...
Кроме вокзальчика, деревянного вообще в этой округе почти ничего не было.
Камни, глыбы кирпичные, чёрно-красные куски стен бывших домов, плиты бе-
тонные, изрешечённые, переломанные, друг на друга впёршиеся, как льдины
на берегу после ледохода... Рельсы, чуть ли не в узел загнутые, прутья желез-
ные то перепутанные, как нитки, то дыбом вставшие и замершие в ужасе...
Кое-где кирпичи аккуратными кладками да кучами лежат, из развалин вы-
бранные. Возле куч женщины и подростки, не работают ещё, только пришли...
Носилки, ломы да кирки подбирают себе. А у кладок... Точно, немцы пленные...
Давно он их не видел. Тоже развалины разбирают... Горбатые какие-то... Шине-
ли спереди от пыли серые... Лица безучастные, тёмные...
Людей навстречу попадалось мало. Прошёл рядом, как и он чуть прихра-
мывая, какой-то военный, может тоже возвратившийся, с их поезда наверняка.
Хромой-хромой, а обогнал его. Видать, точно знает, куда идёт. Да женщина про-
везла мимо в старой скрипучей коляске, похожей на детскую, какой-то скарб:
закопчённый чайник, помятое ведро, тряпки. Насобирала, видно, среди разва-
лин... Встретился и патруль, офицер с солдатом, проверили документы, сказав,
чтоб он не тянул с явкой в комендатуру, где как комиссованный для начала вста-
нет на учёт, а потом получит положенные бумаги и, если надо, направление на
какую-нибудь работу.
Солнце вставало нехотя. Оно мелькало в пустых проёмах окон, исчезало и
вдруг вновь, как золотой самородок средь грязного песка, вспыхивало, торопясь
осветить унылое окрестье. В тени ночная прохлада ещё холодила щеки, но утро
брало своё. Зачирикали, совсем рядом, воробьи, до слуха стали чаще долетать
звуки: чей-то голос, резкий стук молотка иль кувалды... Или скрип равнодуш-
ный — ветер, видно, какую-нибудь дверь или железяку болтает. А вдали, в той
стороне, где до войны главный городской базар располагался, приглушённо про-
громыхал по рельсам трамвай. Спутать этот мирный грохоток с чем-то другим
он не мог. И опять в груди колыхнулось радостное удивление.
Он вспомнил эту улицу. Когда-то она была очень зелёной. Весной поверх за-
боров вываливались на улицу буйные ветви сирени. Здесь с раннего часа и до-
поздна шумело множество ларьков, больших и маленьких, где торговали хле-
бом, рыбой, промтоварами. Имелся и книжный магазинчик — «Когиз», куда он
приходил с матерью и сестрёнкой перед школой покупать учебники, тетради и
прочие школярские принадлежности. Теперь улицу трудно было узнать. Дере-
вьев целых почти не осталось, в лучшем случае стволы с ощеренными сучьями.
Но и на опаленных стволах уже ершились молодые побеги, а меж нескончаемых
камней, вдоль дороги, привычно пробивалась настырная зелёная трава.
Ветер стал свежее, и он догадался, что река уже неподалёку.
Ближе к Волге людей встречалось побольше. Здесь, у пристани, тоже напо-
ловину обгорелой, шумел базарчик. Лодок на берегу было мало. Вдоль берега
до самого обрыва — воронки, затопленные ржавой водой, несколько разворо-
ченных машин и даже разломанный и разбросанный натрое фашистский само-
409
Сталинградская книга
лет. Неподалеку от пристани торчал из воды покореженный нос баржи. От гли-
ны и ржавого металла весь берег был одного, грязно-коричневого, цвета места-
ми скрашиваемого чуть зеленоватыми буграми.
Он направился к базарчику. На двух коротких рядах торговали рыбой и ста-
рыми вещами. Рыбы было много. С забытом интересом глядел он на пузатых
язей, серых длинных судаков, блескучую широкую волжскую селёдку.
Прохаживаясь по базарчику, он вглядывался в лица людей, искал знакомых
но никого не находил. На него обратили внимание: подошли две женщины
спросили, где воевал и когда им ждать домой своих мужей. Он отвечал неопре-
делённо, говоря, что с войны-то он давно, а сейчас из госпиталя, где лежал поч-
ти пять месяцев. Женщины вздыхали и отходили, переговариваясь между собой.
Вид рыбы разбудил аппетит, и он решил перекусить. В вещмешке оставалась
початая буханка хлеба, немного сала и две банки консервов. Консервы он решил
поберечь, а лучше купить селёдку. На вопрос, почём селёдка, мужик, стрельнув
глазами на вещмешок, ответил:
— Махорки нету?
Махорка имелась, была и пачка папирос — подарок соседа по палате в го-
спитале, веснушчатого кубанца противотанкиста Миши, который, провожая его
до самых ворот, на прощание неловко сунул папиросную пачку, приглашая к
себе на родину в гости. «Индюки у нас, Коля, чисто страусы. А мёду, а яблок!..
Приезжай. Наливочки попьём, как Гитлера гробили, похвастаем, ребят погиб-
ших помянем, приезжай... Невесту тебе подберём с полной выкладкой... Не пе-
реживай, рембат, за ногу свою, будет сгибаться, никуда не денется...»
«Как устроюсь, надо черкануть пару строк в госпиталь. Мишке ещё, поди,
месяца полтора на «генерале» листочки считать...» — думал он.
«Генералом» нарекли они могучий, в два обхвата, серебристый тополь, кото-
рый рос у самого окна их палаты.
За полпачки папирос отдал мужик селёдку, радостно приговаривая:
— Заломчик хорош, боец, хорош... На здоровьице...
Он отошел от базарчика, отстегнул от вещмешка скатку, расстелил на бу-
гре шинель, достал хлеб, порезал рыбу. Вкус селёдки напомнил ему о многом.
О довоенных рыбалках вместе с друзьями. О матери, которая любила, бывало,
в июльское воскресенье наварить в укропе молодой картошки, надёргать в ого-
роде крепкой редиски, нарезать крупными кусками волжскую селёдку-«залом»
и подолгу сидеть вместе с ним и сестрёнкой за этой простой, но такой вкусной
пищей, вспоминая то время, когда жив был отец...
Теперь нету её, мамы... Зимой сорок третьего под Ленинградом нашёл его
помятый конвертик, брошенный еще в августе сорок второго их соседями, кото-
рые сообщили, что мать погибла в бомбёжку, когда шла домой с работы. Десяти-
летнюю сестрёнку вместе с детдомом эвакуировали в Киргизию. Нового адре-
са детдома не прислали...
Хриплый короткий гудок вернул его из воспоминаний, прервал горькие мыс-
ли. К пристани с другого берега реки плыл старый колёсный пароходик. Такие
ходили по Волге ещё во времена его раннего детства...
Пароходик привёз довольно много людей. Они жили в сёлах и хуторах пой-
мы, а в город приезжали, видно, на работу иль кто зачем. Неширокие сходни про-
гибались, когда люди торопливо шли с пристани на берег. Мужчин было мало.
Мелькнули двое-трое в армейской форме, с медалями. Их вели под руки женщи-
410 ны. Чем-то едва уловимым отличались они от других женщин: и платки были по-
Пепел и цемент.
наряднее, видно, долго хранимые к долгожданной встрече, и губы невольно улы-
бались...
Последними с пароходика сошли на пристань капитан и, видимо, моторист.
Оба были старыми и седыми. Моторист что-то озабоченно твердил капитану,
разводя руками, показывая то на пароходик, то куда-то в сторону.
— Где их щас найдёшь, специалистов-то?.. Ещё пару рейсов — и полетит всё
к черту, — донеслись до него слова моториста.
Он невольно прислушивался к разговору этих стариков. До войны учился
он на курсах автослесарей, немного поработал в гараже большой транспортной
конторы. Да и на войне последние перед ранением полгода служил в рембате,
группе подвижных подразделений техобслуживания танкового корпуса. На ходу
ремонтировали, латали да меняли покореженные в боях моторы, пушки, гусени-
цы, катки да баки... Поэтому слова моториста не пролетели мимо, как-то зацепи-
лись, заинтересовали. И он, не особо торопясь, поднялся на пристань.
— Что тут у вас? — поздоровавшись, как бы ради обычного любопытства
спросил он.
Глаза моториста встрепенулись, подёрнувшись искорками.
— Да то стучит, то звякает что-то внутри, а вчера посреди Волги заклинило,
еле счалились. А ты что, сынок, специалист по этой части?
— Да приходилось, давайте глянем вместе.
Держась за гладкие, отшлифованные с годами металлические поручни, они
спустились в машинное отделение. В нос ударил едкий запах гари. «Проклад-
ки, что ль, сгорели?» — подумал он. Пока шли, моторист жаловался на судьбу,
говорил, что никакой он не моторист, а плотником был, да война не спрашива-
ет — кто, а велит — куда, вот и крутится он в этом «самоваре» уж два года — с
тех пор как немцев прогнали с Волги.
С котлом пришлось повозиться. Давно не оглядывали его по-хозяйски. Мо-
торист любовно смотрел, как работает солдат, подавал то ключ, то отвёртку, то
шприц со смазкой и приговаривал:
— Помнют рученьки, помнют работу...
— Менять многое надо. Месяца на два-три хватит, не больше, — сказал он,
вытирая руки комком тряпья и закуривая. — Ну, давай, батя, запускай, только
потише.
Котёл заурчал, запыхал. Минут пять они сосредоточенно вслушивались в его
работу.
— Потянет, — сказал он.
— Потянет, потянет... — обрадованно согласился моторист. — Ну пойдём,
солдат, на воздух, посидим, поговорим... Спасибо тебе, выручил. Пойдём к ка-
питану.
Капитан сидел в тесной каюте и что-то писал. На столике стояла банка с ме-
дяками, тут же лежала форменная фуражка с самодельным, видимо, вырезан-
ным из гильзы якорем.
— Когда уж кассиршу на пристань дадут? Надоела эта бухгалтерия, без
неё дел полно, — пожаловался он не то им, не то себе. — Ну, что расковыряли
загвоздку-то? Слышу, вроде не тарахтит.
— Нормально теперь, Иван Егорыч. Вот всё он, солдат. Магарыч с нас, по-
ложено.
— Да не надо ничего, я не голодный, а вина не пью, — отказался он.
— Вина и мы пять лет не видали, а фронтовые сто за нами, правильно, Иван
Егорыч? Не побрезгуй уж...
411
Сталинградская книга
412
— Да какое вино... Не поняли вы... Это мать моя и спирт, и водку вином на-
зывала... И я так говорю иногда... Я правда щас пить не хочу, потом зайду как-
нибудь, в Слободу, может, съезжу, знакомого одного отыщу, у него поживу. Так
что вас не миную...
— Да у нас щас и нет ничего, — немного виновато сказал моторист. К ве-
черу обещались за рыбкой прийти... Нас одна бабка из Слободы рыбкой снабжает,
третьего дня пол-зембеля лещей приволокла, внука своего матросом на пристань
устроить хочет. А пацан в спецшколу лётчиков, нашу местную, с дружком на пару
поступать просится... А бабка ни в какую, сын у неё летчиком был, этой зимой по-
гиб... Отговорите мальчишку, говорит, к себе куда-нибудь приткните, может, по-
том в училище речное... Да разве отговоришь? Я ей говорю, мол, война кончи-
лась, чего ты боишься? А она — не могу, опасно, а он рассеянный... Каждый день
думай, снохи нет, померла ещё в сорок втором, одни мы с ним... И ушлют его по-
сле школы этой чёрти куда, а я, говорит, одна помирать буду?
Капитан, явно недовольный словоохотливостью моториста, потвёрже глянул
на напарника... Потом отложил бумаги, полез в карман за кисетом, достал из
тумбочки потёртую книжку, порядком «похудевшую», свернул «козью ножку»,
долго попыхивал и, наконец, с удовольствием затянулся.
— Ну что, отвоевали? — спросил он, внимательно рассматривая солдата. —
Как звать-то тебя?
— Николаем.
— Здешний ты?
— Здешний, на Байкальской жил, знаете?
— Знаю Байкальскую, там теперь — как сдуло, одни камни да воронки...
В живых кто есть из родичей?
— Сестрёнка где-то в Киргизии, в детдоме... Эвакуировали, двенадцать лет
ей осенью.
— Ну, это ничего, найдётся. Двенадцать лет... Знает и фамилию, и где жила.
Найдётся.
Он и сам надеялся отыскать сестру, а может, она сама уже ищет его. Не надо
только уезжать из города.
— Тебе токо с места трогаться не надо, найдётся сестрёнка, — угадывая его
мысли, сказал моторист.
— Ты где работать-то думаешь? Хромаешь, вижу, немножко... Иль погуля-
ешь? — спросил капитан.
— Нога пройти должна... Её поначалу, в полевом госпитале, чуть не отреза-
ли... Оставили, слава Богу... Четыре операции за три месяца... Зажила вроде, а не
гнулась поначалу, коленка сильно задета... Но выписался без костылей. Сейчас
так вообще сгибается почти нормально... дней семь уже... А погулять... За пять
месяцев нагулялся в госпитале, руки что-то делать чешутся.
— Это хорошо. Ты вот что, Николай, оставайся у меня мотористом. А Петро-
вича мы в матросы переведём.
— Сделай милость, Иван Егорыч, обид не будет, — подтвердил моторист.
— Дело знакомое тебе, — продолжал капитан, — там, глядишь, на другой
пароход, получше, переведут. «Самовар» доходит уж... А жить и здесь можно до
зимы, и на пристани комнатка есть. А там видно будет.
— Я подумаю, — ответил он.
— Конечно, подумай, сынок, подумай. Надумаешь — приходи. И ежели что
другое найдёшь, так тоже заходи... Подскажешь, может, чего по техчасти. И сто
грамм за нами ещё... Приходи.
Пепел и цемент.
ОН ходил по городу долго. На Байкальской, с трудом отыскав остатки их до-
мика, постоял над широкой воронкой и с тяжелым сердцем пошел по улипе на-
деясь встретить кого-нибудь из соседей. Но никто не встретился ему на родной
улице. И он направился к перекидному мосту, на вокзал, и дальше, к главной
площади, где у высокого обелиска его когда-то принимали в пионеры
В Ц!НТР^?Р°Да бЫЛ° Не °ЧеНЬ многол«одно. Все главные и самые красивые
довоенные здания, окружавшие площадь, стояли разбитыми и безжизненными
словно страшные декорации к какому-то грандиозному фильму Но в сквере, не-
подалеку от обелиска, на очищенных аллеях светились молодой краской новые
скамейки.
На окрестных улицах никакого большого строительства он не увидел, здесь
в основном шёл снос развалин. Он по-фронтовому вздрогнул и даже инстинк-
тивно пригнулся когда сравнительно неподалёку вдруг ухнул взрыв и узкая не-
ровная полоска бывшей стены высокого дома медленно, будто стекая, осела на
землю, подняв тучу пыли...
J/же работал восстановленный Центральный универмаг, правда, только пер-
вый этаж. Возле базара оборудовали трамвайное кольцо, там высился старый,
знакомый ему с детства мясной корпус, похожий на огромный гараж, а вокруг
налепили несколько деревянных рядов, даже с крышами от дождя или грядущей
летней жары. Он с удовольствием проехал две остановки на стареньком трамвае
в сторону металлургического завода. Из центра маршрут трамвая пока что толь-
ко туда и был, к крупным заводам.
Вечером он возвратился к пристани. Петрович ещё издали заметил его и, по-
махав рукой, заторопился в рубку капитана.
...Упругий ветер гнал волны против течения. Казалось, что река потекла
вспять, но, приглядевшись, можно было увидеть, что даже самая малая щепка
вопреки ветру плыла по течению.
Над городом гасла вечерняя заря. Уставшее за день солнце тянулось к гори-
зонту, наполняя угрюмую округу розово-серым светом. Миновав город, сумер-
ки поползли на пойменные заволжские леса, откуда ветром доносило до приста-
ни тонкий, волнующий запах весенних деревьев и трав, наполненных живитель-
ным, неистребимым соком пробудившейся земли.
СОДЕРЖАНИЕ
СТАЛИНГРАДСКИЕ ШЛЕМОНОСЦЫ
Воины, строители, поэты
Артиллерийский офицер и строительный генерал.......................7
Братья Шпагины....................................................13
................ 25
Трижды живои...................................................... J
Сестрёнка..........................................................
Сосед Луконина....................................................41
Бомба всегда черная...............................................4^
57
Охота на львов.....................................................
5Q
Переправа, переправа...............................................
Орден для Марии...................................................62
И всё-таки мы верили..............................................65
«Минувшее проходит предо мною...».................................79
«Друзьям и соратникам...».........................................90
Поэтесса из Города гнева..........................................Ю5
«Я написал здесь поэму, я боец...».................................111
По океанским меркам... Константин Симонов и Михаил Луконин.......114
ПЕПЕЛ И ЦЕМЕНТ
Страницы возрождения Сталинграда
Чёрные цифры. Два убитых мастеровых..............................123
Братья с весенней фамилией. Аж пять мостов через Волгу. Сталинград,
который не вернуть...............................................135
Цемент вместо пепла: как это начиналось. Особые стройчасти и специальные
стройтресты. «Подымайся, завод-батюшка...».......................149
Красные цифры (1943—1945)........................................170
«Дамские чувяки» в честь праздника Революции. «Второй фронт» Клементины
Черчилль. Работа — хлеб. Пять вагонов из США
и шестьсот семьдесят один — из СССР..............................171
Супер-Сталинградстрой. Сорок «ножей»-наркоматов — в спину разрухи!
Первый приказ Василия Симбирцева.................................179
Красные цифры (1945—1955)........................................194
«Репатриированный» коллектив. «Ввиду раздетости и разутости».
Лагерные абажуры от пленных румын................................197
Дом за домом, школа за школой. Сталинградский завод — «нефтянке» страны.
Тридцать миллиграммов золота отличникам соревнования...........204
Все флаги были в гости к нам. Сталинградский дневник Джона Стейнбека.
Дайсон Картер на киноплощадке «Волга»..........................217
Вдоль по местной «Тверской». «Четвертинка» на Аллее Героев. Пройду
по Краснопитерской... Дом нефтяников...........................239
«Царь-труба» и чудо-топливо. «Луноходы» на сталинградских кухнях.
Факел, ставший памятником......................................270
ПТЕНЦЫ ПОСЛЕВОЕННЫХ УЛИЦ...
Автобиографическое повествование
Дом на Пензенской..............................................287
«Победа», которую мы потеряли..................................298
Вельветовые шаровары к школе...................................305
Старые дворы...................................................310
Деревянные «игрушки» города....................................330
Тёплое лето пятьдесят четвёртого...............................351
РАССКАЗЫ
Тегеран — Сталинград
Скорей бы весна.....
С войны............
395
.403
.407
Владимир Евгеньевич Мавродиев
ПЕПЕЛ И ЦЕМЕНТ
Сталинградская книга
Художественный редактор Ю. О. Гоздинская
Технический редактор С. С. Бабицкая
Корректор А. О. Мостякова
Подписано в печать 12.12.13. Формат 70x100/16. Гарнитура Times. Печать офсетная.
Усл. п. л. 33,8. Уч.-изд. л. 38,86. Тираж 1000. Заказ 71/2310тп.
По плану книгоиздания министерства культуры
Волгоградской области
за счет средств областного бюджета.
Государственное бюджетное учреждение культуры «Издатель».
400001, Волгоград, ул. КИМ, 6.
ООО «Т-Пресс».
400074, Волгоград, ул. Козловская, 38.
Тел. / факс: (8442) 26-60-10, 97-48-21.