ИСТОРИЯ
СТРАН
АФРИКИ
Редакционная коллегия
Ан. А. Громыко (ответственный редактор), А. Б. Давидсон, P. Н. Исмагилова,
А. Б. Летиев, Г. А Нерсесов,
Д. А. Ольдерогге, А. С. Покровский,
Л. Н. Прибытковский, Г. Б. Старушенко, В. А. Субботин


ИСТОРИЯ
НИГЕРИИ
в новое и новейшее время
Редакторы тома
Ю. Н. Зотова, И. В. Слелзевский
Главная редакция восточной литературы Москва 1981


9(М)
И 90
Первая в советской африканистике обобщающая работа по истории Нигерии. Рассматриваются основные этапы истории Нигерии в новое и новейшее время в связи с процессами становления, эволюции и распада колониального общества. Показаны особенности общественно-политического развития крупнейших народов Нигерии накануне европейских захватов, колониальная экспансия Англии в бассейне Нижнего Нигера в конце XIX в., формы и методы колониального господства, изменения в социально-экономической структуре нигерийского общества на протяжении XX в., база и основные формы национально-освободительного движения. Исследуются причины краха первой республики (1960—1965) и общественные сдвиги в период правления в стране военных после 1965 г.
и 10603-186 И 013(02)-81
0504030000
Главная редакция восточной литературы' издательства «Наука», 1981.


Предисловие
Нигерия — древняя и в то же время молодая страна. Всего лишь около 70 лет назад -появилась она на карте мира, а как I им лии си мое, единое государство существует только с 1 октябри I960 г. Однако история народов Нигерии насчитывает почти н на тысячелетия и связана своими корнями с далеким прошлым Африки.
Местоположение страны определило ее важную роль в раз- нитии контактов между народами Северной и Тропической Африки, Западного и Центрального Судана и обусловило большое культурно-историческое разнообразие населяющих ее пародов. Здесь сложились центры двух крупных традиционных культур Тропической Африки — западносуданской и йо- рубской. Еще до прихода европейцев ряд местных народов достиг порога классового общества или переступил его, создав собственную государственность, традиции которой насчитывают около тысячи лет.
Нигерийцы внесли большой вклад в борьбу Африки за национальное освобождение. Местные государства были важными очагами сопротивления английским захватчикам в Западной Африке. С историей Нигерии тесно связано зарождение идеологии африканского национализма.
Нигерия принадлежит к числу крупнейших развивающихся стран мира. Она занимает первое место среди африканских государств по численности населения (более 75 млн. человек)', по объему и темпам роста валового внутреннего продукта, добыче нефти, размерам внешнеторгового оборота, объему инвестиций.
Нигерия — член Организации африканского единства — активно борется против расизма и апартеида, за установление нового международного экономического порядка.
Сравнительно богата и литература, посвященная истории Нигерии. Первые исторические работы были написаны нигерийцами (в основном реэмигрантами из Сьерра-Леоне) еще в конце XIX в. Правда, широкое и систематическое изучение истории страны началось лишь в конце 50-х — начале 60-х годов XX в. Однако благодаря общему прогрессу африканистики мы знаем об истории народов Нигерии сейчас значительно больше, чем 20—30 лет назад. Догадки все более уступают место фактам, и происходит это прежде всего благодаря развитию национальной нигерийской школы исторической науки,
5


самой крупной в Тропической Африке. Работы С. О. Биобаку,
А. 	Аджайи, К. О. Дике положили начало национальной историографии, открыв новый этап изучения прошлого Нигерии. Среди специалистов известны имена и других нигерийских историков: Дж. Анене, И. Акиаджогбина, Е. Айамделе, Дж. Атан- ды, О. Икиме, Р. О. Экундаре, Т. Тамуно и др.
Существенный вклад в изучение истории Нигерии внесли ряд западных ученых (А. Кёрк-Грин, М. Ласт, П. Ллойд, С. Надел, К. Ньюбери, Р. Скляр, М. Смит, Т. Ходжкин и др.).
Большой интерес к истории этой африканокой страны проявляют в Советском Союзе. От культурно-исторических очерков Д. А. Ольдерогге, С. Р. Смирнова и Б. И. Шаревской, еще в 50-е годы познакомивших советских читателей с малоизвестными тогда народами Нигерии [267; 268; 269; 270; 282; 293; 294; 295; 296]., до появившихся в 60—70-е годы монографий и статей, освещающих проблемы доколониальной истории и культуры отдельных народов страны, становление и развитие национально-освободительного движения в Нигерии, борьбу независимой Нигерии за укрепление национального суверенитета и ликвидацию последствий колониализма [226; 238; 244; 250; 254; 255; 257; 265; 272; 275; 281; 283 и др.),—таков путь, который прошло изучение истории Нигерии в советской научной литературе.
Опубликованные работы и имеющиеся архивные материалы позволяют составить более или менее детальное представление об основных этапах истории крупных народов и государств Северной и Южной Нигерии начиная с XVII в. Однако пока нет исследований, в которых предпринималась бы попытка охватить в целом, в единстве исторической преемственности и изменений развитие Нигерии в новое и новейшее время. Такая обобщающая работа необходима. Как и в других странах Африки, прошлое является частью сегодняшней Нигерии: это живое настоящее, оказывающее большое, часто решающее влияние на многие стороны развития молодого государства. В последние годы страна добилась несомненных успехов, однако процесс ее экономической и культурной деколонизации еще не завершен. Историческая наука, объективное воссоздание исторического процесса призваны помочь африканским народам освободиться от влияния колониального прошлого.
Обобщающий труд по истории Нигерии необходим и по другой причине. Нигерия принадлежит к числу тех африканских стран, в истории которых наиболее полно и глубоко отразилась смена различных исторических эпох. История Нигерии может служить ценным источником обобщений и выводов, касающихся закономерностей развития колониального и послеколониального обществ..
Эта книга представляет собой попытку создания обобщающего, систематического и основанного на единой марксист-
6


ско-ленинской методологии исследования истории Нигерии. Главное внимание уделено периоду новой и новейшей истории: процессу зарождения, развития и упадка колониального общества в Нигерии, который анализируется в неразрывной связи с внутренними социально-экономическими изменениями и общим ходом всемирной истории. Центральная тема работы — антиимпериалистическая борьба народов Нигерии за политическое и экономическое освобождение.
Книга открывает серию обобщающих трудов по истории стран Африканского континента, которая создается Институтом Африки АН СССР в сотрудничестве с другими научными центрами.
Данная монография подготовлена коллективом авторов — научных сотрудников Института Африки.
Научно-организационная и техническая подготовка издания осуществлена В. П. Хохловой (с участием Т. Ю. Железняко- вой).


Введение
ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ НИГЕРИИ В НОВОЕ И НОВЕЙШЕЕ время
Термин «история Нигерии в новое и новейшее время» отражает принятое в марксистско-ленинской науке членение мировой истории на отдельные исторические эпохи. В немарксистской (главным образом англоязычной) литературе обычно пишут о современном периоде или о современной истории Нигерии. В большинстве работ западных ученых и в национальной нигерийской историографии «современная история» Нигерии рассматривается прежде всего как история культурных, экономических, политических контактов между европейцами и местным африканским населением. Идея контактов Европы и Африки как отправного пункта колониальной истории страны привлекает исследователей своей очевидной простотой, эмпирической направленностью и подчеркнутым объективизмом. В то же время зарубежная историческая наука не дает единого ответа на вопрос о месте и роли афро-европейских контактов в истории Нигерии и континента в целом.
Западные исследователи давно отказались от статического взгляда на колониальную историю как на процесс приспособления африканских традиционных институтов к условиям и потребностям колониальных режимов. Еще в начале 60-х годов в западной африканистике был сформулирован тезис (ставший затем отправной точкой и для большинства историко-социологических исследований) о необходимости изучать контакты между европейскими и африканскими институтами через призму их взаимных изменений, в тесной связи с условиями экономического и исторического развития местных обществ (см. [489, с. 25—61; 2301). Более трезво оценивается и роль колониализма в развитии общения между Африкой и Европой. Колониальная система рассматривается как конфликтная и ограниченная форма контактов, основанная на неравноправном взаимодействии западноевропейских и африканских обществ. Для описания конфликтной динамики изменений в колониальных обществах было введено понятие «колониальная ситуация» (см., в частности, [489}).
Однако главный принцип буржуазной историографии оста¬
8


ется неизменным. Историческую инициативу вступления Африки на путь «современного» развития она по-прежнему почти полностью приписывает европейцам, критикуя (если такая критика дается) лишь колониальные формы и методы приобщения африканцев к «западной цивилизации». Как уже отмечалось в советской научной литературе, в современной западной буржуазной историографии «колониализм изображается как устаревшая система, непосредственно не связанная с монополистическим капиталом в метрополии; история сопротивления коренного населения европейцам, ранее почти не изучавшаяся, освещается несколько шире, но обычно — как явление исторически бесперспективное: по-прежнему на первый план выдвигаются наименее компрометирующие сюжеты (детали экономического развития, истории дипломатии, истории географических открытий и т. и.)» [286, с. 17].
В 60-е годы среди буржуазных исследователей широко распространился взгляд на «современное развитие» Нигерии и Африки в целом как на процесс модернизации традиционных экономических и социальных структур. Под ней понимается «вестернизация» африканских стран — перенесение и внедрение в местные общества экономических и политических еистем западного типа (см., в частности, (302; 348; 349; 364; 404; 406; 409; 446; 447; 449; 450; 488]).
В трудах буржуазных исследователей колониальный этап представляется как разрыв с африканским прошлым, начало совершенно новой эпохи в развитии местных обществ, не связанной какой-либо преемственностью с их собственной историей. Отсюда тенденция к изображению европейской экспансии XIX в. в Африку как периода огромных социальных и политических перемен в жизни традиционных обществ, перемен, якобы подготовивших и приблизивших колониальный раздел континента, независимо от экономических и политических изменений в странах Западной Европы.
С иных, во многом диаметрально противоположных позиций проблема афро-европейских контактов толкуется в национальной нигерийской историографии. Еще в 50-е годы в работах С. О. Биобаку и К. О. Дике был изложен так называемый африканский подход к истории континента, определивший общее направление развития исторической науки всей англоязычной Тропической Африки [330; 361].
Под «африканским подходом» понимается, во-первых, изучение истории африканских народов, а не истории деятельности колонизаторов и, во-вторых, активное использование собственно африканских источников, прежде всего устной традиции местных народов (см. (255J). В противоположность установкам буржуазной официальной историографии нигерийские исследователи выдвигают на первый план активную роль африканцев в контактах с европейцами; европейская экспансия


XIX в. и период колониального господства рассматриваются лишь как эпизоды в непрерывной и динамичной истории африканских народов.
Отсюда и иное, чем в западной историографии, понимание содержания «современной истории» страны. В деятельности европейских захватчиков, в политике колониального режима нигерийские историки видят главным образом разрушительную и уродовавшую нормальное развитие силу, служившую целям метрополии, а не интересам «цивилизации» местных народов. Современное же развитие Африки, по их мнению, стало возможным прежде всего потому, что африканские народы и в новых, более тяжелых для себя условиях смогли удержать историческую инициативу в контактах с европейцами, оказывая прямое давление на колониальные власти или же приспосабливаясь к условиям колониальной зависимости (см., в частности, [305; 316; 319; 365)). Поэтому главное внимание уделя- ,ется либо процессам, мало связанным с деятельностью европейцев, либо трансформации колониального режима под влиянием внутренних (африканских) факторов (391, т. 2].
Правда, значение самостоятельной исторической роли африканцев в колониальный период ведущие нигерийские историки (в частности, А. Аджайи) видят не столько в прямом сопротивлении иностранным захватчикам, которое они считают явлением бесперспективным, сколько в постепенном приспособлении колониальных институтов к нуждам местных обществ.
70-е годы отмечены некоторыми изменениями в подходе западной историографии к проблемам истории Нигерии в новое и новейшее время. Среди части английских и американских авторов утверждается концепция включенного, или зависимого, развития современных стран Африки. В своих исходных положениях эта концепция противостоит теории модернизации традиционных структур и отвергает ее как упрощенное и фальсифицированное освещение истории Африки в колониальный и послеколониальный период. Сторонники нового подхода не отрицают решающей роли международного общения в современной истории Африки. Однако главный упор они делают, не на заимствование Африкой достижений западной цивилизации и приспособление к ним традиционных структур, а на зависимое, неравноправное включение африканских стран в мировое капиталистическое хозяйство.
Основное содержание современной истории Африки эти авторы видят, с одной стороны, в превращении африканских стран в зависимую и отсталую периферию индустриального капитализма и, с другой — в настойчивых попытках независимых стран Африки преодолеть колониальные формы господства метрополий либо путем ускорения зависимого развития, либо путем радикальной трансформации колониальных струк¬
10


тур {471J. При этом некоторые исследователи идут в направлении признания существования в африканских странах общественных классов и классовой борьбы [346; 347; 481]; другие же ограничиваются главным образом анализом социально-культурных контактов и вовлеченности этих стран в мировую экономику (см., например, [395] и др.).
Советские исследователи видят в истории Нигерии прежде всего локальное проявление общих закономерностей мирового исторического процесса, основное содержание которого составляет объективно обусловленная смена общественно-экономических формаций. Полнее всего связь истории отдельной страны с общими закономерностями мирового развития выражает понятие исторической эпохи, под которой понимается «длительная полоса в истории, характеризующаяся более или менее устойчивым взаимодействием двух или более одновременно существующих общественно-экономических формаций» [237„ с. 5]. Рассматриваемый в данной книге период представляет собой две отличные по содержанию и значению эпохи: эпоху победы в мировом масштабе капиталистической формации и эпоху кризиса мировой капиталистической системы, начало которой положено победой Великой Октябрьской социалистической революции.
Однако связь истории Нигерии с эпохами мировой истории (в данном случае — новой и новейшей истории) может быть раскрыта только с учетом проявления специфики обеих этих эпох в истории афро-азиатского региона. Для подавляющего большинства африканских стран, включая Нигерию, эпоха новой истории — это прежде всего время их колониального порабощения, насильственного превращения в эксплуатируемые придатки капиталистической Европы; тогда как содержание новейшей истории определили процессы кризиса и распада колониальной системы империализма, борьба угнетенных народов за политическое и экономическое освобождение. Поэтому этапы внутреннего развития страны оказываются непосредственно связанными с главными этапами истории колониальной системы — колониальной экспансией и колониальным разделом Африки европейскими державами, становлением колониальных режимов и превращением африканских стран в аграрно-сырьевую периферию европейских метрополий, вовлечением в сферу колониального господства большей части африканского населения и развитием системы империалистической эксплуатации колоний, кризисом колониальных режимов и становлением неоколониалистских форм зависимости, борьбой независимых стран Африки за окончательную ликвидацию последствий колониализма.
Эти общие соображения необходимы для того, чтобы точ"- иее определить содержание данной книги. Ее основная задача — раскрыть развитие страны на протяжении новой и новей¬
11


шей истории в единстве и взаимосвязи следующих основных процессов: становления, развития и падения колониального режима, формирования на колониальной основе нигерийского общества, а затем постепенного выхода его из колониального состояния, нарастания антиколониальной и антиимпериалистической борьбы народов Нигерии. При этом колониальный период рассматривается как связанный определенной преемственностью с эпохой доколониальной истории Нигерии.
Нигерия принадлежит к числу тех стран Африканского континента, в которых общие тенденции африканской истории проявляются наиболее ярко. К моменту прихода европейцев здесь сложились своеобразные системы государственных и до- государственных образований, активно влиявшие на ход исторического процесса в обширных регионах Центрального Судана и побережья Верхней Гвинеи. На Южном Нигере (точнее, в Дельте Нигера) возникли наиболее развитые и характерные типы работорговых государств, ставших составной частью атлантической работорговли. История колониальной Нигерии полно отразила и ряд наиболее характерных черт системы английского колониального господства в Тропической Африке, в том числе широкое использование законов капиталистического рынка в механизме колониальной эксплуатации местного населения, сохранение или даже воссоздание африканских традиционных и полутрадиционных институтов как основы колониального режима и т. д.
В истории Нигерии совместились две различные и в известном смысле противоположные модели становления и развития колониальных обществ. В Южной Нигерии колониальное общество формировалось в значительной степени на основе структур предколониального и раннеколониального типа при значительном ослаблении роли традиционных институтов. В Северной Нигерии, где связи с Британией сложились уже в ходе установления колониального режима, колониальное общество возникло и развивалось скорее в рамках традиционных структур. «Традиционалистский» и «нетрадиционалистский» варианты развития колониального общества обусловили значительные и весьма показательные различия в путях дальнейшего развития Севера и Юга страны.
Весьма интересен также исторический опыт Нигерии сразу после завоевания политической независимости, когда еще сохранялось сильное влияние бывшей метрополии. Развитие страны в первой половине 60-х годов может служить примером верхушечного, элитарного варианта «деколонизации», почти не затронувшей экономическую структуру общества. Напротив, социально-экономические и политические изменения, происшедшие в стране в 70-е годы, дают пример иного, национально-реформистского варианта общественного развития. Для него характерны ускорение капиталистической эволюции
12


страны в условиях усиления роли государства и государственной собственности.
Наконец, история Нигерии представляет интерес для понимания основных этапов становления и изменения роли африканского национализма, сложности и многообразия путей деколонизации африканской культуры.
Среди вопросов новой и новейшей истории Нигерии важное место принадлежит этнической проблеме. Особая роль этнического фактора в судьбах страны определяется крайней сложностью национального состава Нигерии, большой самобытностью местных традиционных культур, исторически формировавшихся в рамках разных этнолингвистических и этносоциальных общностей, разнообразием процессов и форм этнического развития. По официальным данным, Нигерию населяет более 200 этнических групп [283, с. 20]. Наряду с крупными народами — хауса, йоруба, ибо (игбо),— насчитывающими по 10—15 млн., заметную роль в истории страны сыграли и играют менее крупные народности — фульбе, канури, эдо, ибибио, тив и другие (см. [244]). Свою историю имеют и многочисленные небольшие этнические группы, в частности нупе, иджо, игала, эфик, джукун и др. Если формирование народов Северной Нигерии (хауса, канури, фульбе и др.) было тесно связано с развитием западносуданской цивилизации, находившейся на западной периферии исламского мира, то развитие основных народов Юга — йоруба, эдо, юго-восточных ибо — протекало в рамках другого культурно-исторического комплекса, охватывавшего также часть современных Ганы, Того и Бенина.
Однако, несмотря на этнолингвистические различия, развитие местных народов никогда не было изолированным. Напротив, этнические контакты (мирные и немирные) служили одним из главных условий исторических изменений. Активную, подчас определяющую роль эти контакты играли в сфере хозяйственной жизни, в процессах развития государственности, в области духовной культуры.
Особое значение этнический фактор приобрел в условиях колониального общества, которое, с одной стороны, впервые породило политико-административную и в известной мере экономическую общность народов Нигерии, а с другой — осложнило процессы этнической консолидации и интеграции в силу нараставшей неравномерности развития отдельных частей страны (прежде всего Севера и Юга). Важное значение национальный вопрос сохранил и после провозглашения независимости страны. Нигерия принадлежит к числу тех африканских стран, в которых выделяются не один, а несколько центров формирования наций. Причем, если в одних случаях нации формируются на более или менее однородной этнической основе (йоруба, ибо), то в других происходит объединение разнородных этнических элементов вокруг более крупного народа
13


(хауса). У многих народностей процесс этнической консолидации еще не завершился (ибибио, эдо) [265, с. 228—230].
Систематическое изучение истории Нигерии, как и любой другой страны, невозможно без периодизации ее основных эпох и этапов.
В советской исторической науке исходным рубежом новой истории принято считать английскую буржуазную революцию 1640—1660 гг., открывшую эпоху капитализма. Однако эта революция не означала победы капиталистического способа производства в мировом масштабе. Эволюция африканских обществ продолжала определяться прежде всего внутренними законами их развития. Наступление новой мировой эпохи влияло на судьбы континента постепенно. Лишь с началом колониальной экспансии европейских держав в Африку, принявшей особенно активный характер во второй половине XIX в., мировой капитализм подчинил себе местные общественные структуры. Но и этот рубеж является довольно условным, поскольку колониальное порабощение отдельных стран и народов завершалось в разные сроки и не сразу меняло характер местных обществ.
Говоря конкретно о Нигерии, можно отметить, что последствия английской буржуазной революции, способствовавшей развитию мировой торговли, определенно сказались и на условиях исторического процесса в районах Нижнего Нигера, вовлеченных в контакты с европейцами. С середины XVII в. отмечается значительное усиление роли международных факторов в развитии данного региона. В большой степени это было вызвано расширением атлантической работорговли, связанной с быстрым развитием рабовладельческого плантационного хозяйства на о-ве Ямайка и в ряде английских колоний в Северной Америке под влиянием процесса первоначального накопления. Следовательно, с точки зрения изменения международных условий английская революция имела важное значение и для развития доколониальных обществ Южного Нигера.
Однако это событие не может считаться резким рубежом между эпохами колониальной и доколониальной истории даже в международном аспекте. Происшедшие международные сдвиги оставались явлениями внешнего порядка, не затрагивавшими в целом характера развития местных обществ. Поэтому период XVII—XVIII вв. принадлежит скорее к эпохе доколониальной истории, хотя его содержание, бесспорно, начало изменяться.
Превращение международных условий в составной и определяющий фактор развития доколониальных обществ наметилось в районах Южной Нигерии лишь во второй трети XIX в. (в районе Восточной Дельты этот процесс начался раньше — в конце XVIII в.). Этому способствовала прежде всего радикальная перестройка мировой торговли под влиянием англий-
14


г кой промышленной революции и формирования мирового капиталистического хозяйства. Началось превращение бассейна Нижнего Нигера в аграрно-сырьевой придаток Англии. Однако и эти сдвиги не изменили радикально характера местных обществ на большей части территории страны. Поэтому с точки зрения местных условий первая половина XIX в. была своего рода преддверием нового времени.
Имея в виду внутренние и локальные изменения (тесно связанные с характером мирового развития), рубежом нового времени, очевидно, надо считать колониальный раздел континента в конце XIX в. в связи с вступлением капитализма в империалистическую стадию своего развития и включение бассейна Нижнего Нигера в систему английских колониальных владений. Колониальная экспансия окончательно, в масштабе всей страны прервала самостоятельное развитие местных народов. Завоевание территории, вошедшей в дальнейшем в состав Нигерии, столкнулось с сопротивлением местного населения и продолжалось до начала XX в. Поэтому события, сопровождавшие английские захваты, надо рассматривать как особый период в истории страны, тесно связанный с созданием английской колониальной империи в Африке.
В ходе завоеваний началось становление и оформление колониального режима. Однако хронологически и в силу своего особого значения для внутреннего развития страны формирование колониального режима выходит за рамки истории завоевания Англией районов Нижнего Нигера и охватывает период до 20-х годов XX в. К этому времени в общем завершилось становление политико-правовых основ колониального режима, наметилось вовлечение традиционных структур в систему колониального господства, были заложены главные предпосылки колониального капитализма и аграрно-сырьевой специализации страны, определилась политика использования англичанами местных традиционных и полутрадиционных институтов и приобрел законченные формы режим колониальной эксплуатации, расовой дискриминации и политического бесправия африканцев. Этот период отмечен возникновением первых, пока разрозненных и стихийных движений антиколониального протеста.
Влияние новой исторической эпохи, открытой Великой Октябрьской социалистической революцией, затронуло прежде всего систему международных отношений, изменения в которой все больше сказывались на внутреннем развитии Африки в целом и Нигерии в частности. В межвоенный период колониальное общество окончательно определило характер социально-экономического развития страны и способствовало втягиванию в систему колониального господства большей части ее населения. Доминирующие позиции в экономике занял колониальный капитализм, резко усилилась империалистическая
15


эксплуатация страны; этому способствовал во многом мировой экономический кризис. В то же время именно в 20—30-е годы определились процессы внутреннего развития страны, в ходе которых началось образование предпосылок роста местного капитализма. Для межвоенного периода характерно значительное усиление противоречий между африканским населением и колониальным режимом, формирование идеологии нигерийского национализма, зарождение национальных политических организаций.
С точки зрения международных и внутренних условий рубежом новой эпохи — эпохи окончательного крушения колониализма — надо считать послевоенный период. Послевоенные годы отмечены радикальными переменами на международной арене: углублением общего кризиса капитализма, возникновением и укреплением мировой системы социализма. В 40—50-е годы произошли серьезные социально-экономические и политические сдвиги в странах Африканского континента, в том числе в Нигерии, которые явились основой подъема массового национально-освободительного движения. Важнейшее значение имел процесс становления и укрепления новых социальных сил — рабочего класса, национальной буржуазии и нигерийской интеллигенции, ставших главными участниками антиимпериалистической борьбы.
Достижение политической независимости в 1960 г. открыло новый период в развитии страны, создав предпосылки для преодоления экономической отсталости и для культурной деколонизации. Этот период делится на два этапа: время первой республики (1960—1965), связанное в основном с острым внутриполитическим кризисом, и последующий этап консолидации политической системы Нигерии, ускорения ее экономического развития и усиления позитивных тенденций во внутренней и внешней политике страны.


Глава I
НАРОДЫ НИГЕРИИ В ДОКОЛОНИАЛЬНОЕ ВРЕМЯ
Государствообразование на территории Нигерии
К середине XVII в., т. е. ко времени вступления человечества в эпоху, которую принято называть новой историей, территория Нигерии была дальней периферией по отношению к центру всемирно-исторического развития, находившемуся тогда в Западной Европе. Победа капиталистической формации в Англии, а затем и в других европейских странах оказала опосредствованное влияние на доклассовые и раннеклассовые общества западноафриканского региона; последний втягивался в складывающуюся систему мировых связей главным образом через атлантическую работорговлю.
Природные факторы оказывали огромное влияние на эволюцию доколониальных нигерийских обществ. Характерной чертой истории народов Нигерии было разделение на народы лесной и саванной зон, т. е. принадлежность к двум природным и культурно-историческим областям — верхнегвинейской и суданской — и установление между ними сложных пространственно-временных контактов.
На пороге нового времени ряд народов Нигерии имел самобытные предгосударственные и раннегосударственные социально-политические структуры, формировавшиеся с начала II тысячелетия н. э. Крупнейшим очагом доколониальной государственности в юго-западной части Нигерии были йорубские города-государства. Родина йоруба — многомиллионного народа, объединенного общностью языка, культуры и традиции происхождения из Иле Ифе, но не имевшего до XIX в. общего самоназвания,— простирается от болот и лагун побережья Гвинейского залива до лесистой саванны к югу от Нигера.
О происхождении народа йоруба нет достоверных данных. Именно в Йорубаленде, в Иво Элеру были обнаружены древнейшие на Африканском континенте останки протонегроида (радиоуглеродным методом они датируются 9 тысячелетием до нашей эры), то есть останки предка западноафриканского типа негроидов.
Экономической базой возникновения и развития йоруб-
2 Зак. 203
17


ской государственности послужило мотыжное, подсечно-огневое и переложное земледелие. Переход региона в целом к производящему хозяйству был осуществлен в первых веках нашей эры, еще до широкого распространения железных орудий. Процесс государствюобразования, по-видимому, начался в X— XII в., но он был неравномерным. Как правило, государство состояло из столицы, укрепленной глинобитными валами и рвами, одного или нескольких подчиненных городов и деревень-пригородов, куда горожане уходили на время наиболее трудоемких полевых работ.
Весь северо-восток Йорубы занимала держава Ойо. К югу от нее, в центральной части йорубы, в лесной зоне, где основу земледелия составляла культивация ямса и масличной пальмы, лежал город Ифе (Иле Ифе), который был, согласно традиции, колыбелью йорубокой государственности и культуры. Самые ранние датировки археологических находок в Ифе относятся к VI в. н. э. (515, с. 269}, однако большинство находок датируются X—XIV вв. К северо-востоку от Ифе находилось небольшое государство Иджеша, возникшее не позднее XIV в. Оно какое-то время было данником Ойо и, видимо, испытывало политическое влияние со стороны Бенина. На северо-востоке от Иджеши было расположено Экити. На юге Йорубы находились государства Ово и Ондо — каждое по площади примерно равное Англии. Иджеша, Экити, Ово и Ондо играли роль буфера между Бенином и Ойо. Ово наряду с Ифе и Бенином было одним из древнейших центров бронзового литья.
Крупнейшим государством южной Йорубы (вторым по величине после Ойо) было Иджебу. Правители Ойо неоднократно вели войны с Иджебу, но так и не смогли завоевать его. В портах Иджебу — Эджинрине, Эпе и Ремо (Икороду) — находились крупные невольничьи рынки. Иджебу было богатым, процветающим государством, оно славилось искусными земледельцами и ремесленниками. Династический список Иджебу насчитывает 52 коронованных правителя [485, «с. 78].
Запад йорубы занимали государства Кету, Шабе (оба на территории нынешней Республики Бенин) и Дасса. Крупнейшее из них, Кету, было основано не позднее XII в.
Предгосударственные образования Эгба и Эгбадо были юго-западными отсталыми окраинами Ойо. Эгба когда-то расселялись гораздо дальше к северо-востоку, чем теперь, однако постепенно их вытеснили к югу выходцы из Ойо [485, с. 81]. Лагос, (по-йорубски Эко), известный по европейским источникам с XV в., был основан йоруба. Позднее, с XVI в., он находился в сфере влияния Бенина. На территории современных республик Того и Бенин в XVI—XVIII вв. имелись и другие более мелкие йорубские поселения. Из всех йорубских государств наиболее изучено самое крупное — Ойо.
18


Город-государство Ойо возник, по-видимому, в XIV в. или несколько ранее (391, т. 1, с. 311). Местность, где впоследствии вырос город, была заселена значительно раньше. Археологические раскопки обнаружили там микролитические орудия позднего каменного века, подобные находкам в Роппе (Северная Нигерия, V или IV тысячелетие до н. э.) и Абетифи (Гана)
1100, с. 63).
По преданию, Ойо был основан Ораньяном — младшим сыном или внуком творца мира Одудувы, пришедшим сюда из 11ле Ифе. Другие легенды связывают происхождение правящей династии с ближайшими северо-восточными и северными соседями Ойо — тапа (нуле) и бариба (боргу). Обряды коронации правителей Ойо подтверждают устную традицию об основании правящей династии выходцами из Иле Ифе, а данные археологии (сопоставление древней керамики Ифе и Ойо) отрицают факт значительной миграции в древности из Ифе в Ойо {100, с. 76—77].
Место зарождения столицы и ядра государства — лесистая саванна в северо-восточном углу Йорубского плато. Географические координаты города Ойо — 9° с. ш. и 4° в. д. (современный город Ойо, основанный в XIX в., расположен значительно южнее). По-видимому, важную роль в возвышении древнего Ойо сыграло отклонение транссахарских торговых путей в восточную часть Западного Судана, в страны хауса с XVI в. [270, с. 41} или даже с XIV в. [310, с. 311}. Одно из ответвлений великих транссахарских торговых путей оканчивалось где-то в районе Ойо. Другой известный торговый путь проходил через территорию Боргу.
Данные о ранней истории Ойо (основанные на устной традиции) говорят о его слабости и жестокой борьбе с соседями. После победы над Нуле и освоения йоруба нового метода ведения боя — использования кавалерии (примерно в конце XVI — начале XVII в.)—в истории Ойо наступил период консолидации, за которым последовал период непрекращаю- щейся экспансии, длившейся около двухсот лет.
В лесной зоне к востоку от йорубских городов-государств и к западу от нижнего течения р. Нигер был расположен Бенин. Он как бы замыкал цепь больших и малых государственных образований, протянувшихся через всю Южную Нигерию в X—XIV вв. Его столица сохранилась до наших дней как древнейшая часть города Бенина, административного центра штата Бендел.
Бенин был создан народом эдо (бини). Время его основания неизвестно. Самое раннее археологическое свидетельство о поселении на территории Бенина относится к XIII в.*,
* Более позднее развитие Бенина по сравнению с Иле Ифе и культурой Игбо-Укву можно объяснить, в частности, тем, что Бенин был плотнее, чем они, отгорожен лесами от больших караванных путей.
2*
19


однако более широкие археологические раскопки, видимо, позволяют отодвинуть эту дату еще на два века вглубь.
Устная традиция Бенина, которую в XX в. записал вождь Эгхаревба, представитель традиционной бенинской знати, связывает происхождение бенинской государственности с Иле Ифе. Возвышение бенинской государственности началось с династии, основанной Оранмияном, или Ораньяном. Согласно традиции, первый оба (царь, правитель) —Эвека создал орган «выборщиков царя», или узама нихинрон, из шести носителей наследственных титулов. Они были, по-видимому, главами местных влиятельных родов, с которыми была вынуждена считаться иноземная династия. По преданию, первые цари вели с ними борьбу за политическое господство. Укрепление царской власти, начало расширения территории Бенина, усиление его мощи и богатства связываются с именем обы Эвуаре (примерно середина XV в.), прозванного впоследствии «великим». Эвуаре создал государственный совет — эгхаэвбо из городских вождей (т. е. глав наиболее влиятельных родов) по подобию дворцовой иерархии вождей [92, с. 26]. Этим актом он предоставил место в аппарате управления представителям той части родовой знати, которая раньше постоянно организовывала сопротивление царю и его двору. Титулы членов эгхаэвбо были не наследственными, они даровались царем, что давало ему в руки дополнительное о«ружие в борьбе с верхушкой городской общины.
Эвуаре сделал попытку установить принцип первородства при наследовании царской власти путем официального признания при жизни царя наследника престола, получавшего титул эдайкен. (Однако это правило неоднократно оспаривалось впоследствии. В конце XVII в. его вновь попытался утвердить оба Эвуакие после двадцатилетней борьбы со своими подданными {87, с. 52].)
Очевидно, со времени Эвуаре и его преемника Озуолы можно говорить о широкой экспансии Бенина и о начале создания Бенинской «империи». Озуола ввел в практику организацию двух военных походов в год для грабежа и обложения данью соседних народов. Он завоевал земли народа ишан и успешно нападал на сильное йорубское государство Иджебу. При нем и его преемниках были основаны Онича и царство Итсекири, их правителями стали выходцы из бенинского царского рода. Были обложены данью мелкие государственные образования к западу от р. Бенин, завоеван Махин. Несколько позднее бенинцы основали военный лагерь на о-ве Эко, положивший начало росту Лагоса. Его правители в течение последующих трех столетий платили дань бенинским царям и подтверждали у них свое право на титул правителей Лагоса.
В XVI — начале XVII в. Бенин все чаще сталкивался с йорубскими городами-государствами. Бенинская экспансия


■'и,I,ii;i приостановлена. Во время царствования Эхенгбуды уст- пня традиция зафиксировала первое прямое столкновение Бенина с державой Ойо. Ийашере (главнокомандующий) Бенина «повел войска бини против ойо, и после многих битв был ni ключей мир и определена граница между Бенином и Ойо у ()тун в стране Экити» {92, с. 43), разграничены сферы влияния двух крупнейших государств доколониальной Нигерии. На геиеро-востоке Бенин установил постоянные торговые связи с Пупе, откуда бенинцы получали кожи и рабов. Культурное и политическое влияние Бенина распространялось на все народы Нижнего Нигера и западных ибо. Агбор, Абох и Асаба платили обе Бенина дань. Утверждение на высшие управленческие посты в этих районах находилось под контролем Бенина. Даже в XX в. жители округа Ишан считали себя потомками переселенцев из Бенина; их деревни или группы деревень управлялись вождями, подчиненными обе Бенина {244, с. 119].
К северу от территории народа ишан, в Кукуруку, часть населения — племена иулеха, она и некоторые другие — с конца XV в. платила ежегодную дань обе {336, с. 85—86; 244, с. 121]. Территории урхобо и исоко (на северо-западе Дельты Нигера) входили в состав Бенинского царства.
Таким образом, к XVII в. Бенин достиг естественных границ: на востоке — течения Нигера, на юге — морского побережья. На северо-западе предел его экспансии был положен более сильным противником — державой Ойо и, возможно, на севере — Нупе. По размерам территории Бенин был значительно меньше Ойо, являясь в то же время главной политической силой к юго-западу от нижнего течения Нигера. Бенинская «империя» была сравнительно непрочным военно-политическим объединением, включавшим в себя кроме народов, говорящих на эдо, часть йоруба на западе и западных ибо на востоке. Только ее центральная часть — территория собственно эдо — находилась под постоянным и прямым контролем обы. Дальше его власть осуществлялась через посредство военных поселений на завоеванных землях, с помощью резидентов и путем внедрения членов царского рода в качестве правителей покоренных городов и деревень. Последние были связаны со столицей отношениями данничества. Власть обы над ними приходилось время от времени подтверждать карательными экспедициями.
Специфика исторического развития стран, составляющих северную часть современной Нигерии, во многом определялась их принадлежностью к суданской историко-культурной зоне; эти земли составляли фактически большую часть региона, известного как Центральный Судан.
На северной оконечности оз. Чад во второй половине I тысячелетия (VI—IX вв.) возникло предгосударственное образование предков современных канури — Канем.
21


В результате внутренних смут в конце XIV в. центр сложившегося у оз. Чад политического образования переместился с северо-восточного берега на западный, в область Борну, как и стало отныне называться государство канури.
Уже к XIV в. в обществе канури произошли качественные изменения как в составе правящего слоя, так и в среде непосредственных производителей материальных благ. Правящий слой уже более или менее выделился в самостоятельную социальную группу для организации прежде всего транссахарской торговли; слой непосредственных производителей, главным образом невольники, лишь начинал включаться в систему эксплуатации. К этому времени относятся первые известия о применении невольников сначала в непроизводственной сфере, а потом и в земледелии [см. 345]i. Можно утверждать, что к XVII в. здесь сложилось раннеклассовое общество и что Борну в отличие от Канема являлось уже ранним государством.
В царствование май Идриса Алумы (1572—1603) Борну достигло зенита своего могущества. Сильный, энергичный человек, талантливый полководец и ярый приверженец ислама, Алума стремился всемерно обеспечить безопасность границ государства, укрепить центральную власть и создать административную систему по образцу исламских государств Северной Африки. Именно Алума нанес окончательное поражение государственным образованиям сао, находившимся к югу и западу от оз. Чад; в результате ведшихся им войн был установлен контроль над этническими группами южной оконечности оз. Чад (нгизим и др.). По отношению к извечному противнику Борну — кочевникам булала — Алума проводил новую по сравнению с его предшественниками политику: не добиваясь полного разгрома государства булала, Алума вынудил его признать себя вассалом Борну. Иные цели преследовал он в борьбе с северными соседями — туарегами, которые должны были находиться под полным контролем державы Алумы; этого требовало обеспечение бесперебойной, безопасной транссахарской торговли. Развитие последней, а также постоянные дипломатические контакты со странами Северной Африки (Марокко, Тунисом, Египтом) позволили Алуме создать передовую для Судана того времени армию — ее ядро составляли профессиональные воины, вооруженные мушкетами; обучение этой армии производили турецкие «военные инструкторы» [391, т. 1, с. 272}.
Алума оставил своим наследникам крепкое централизованное государство с административным аппаратом, построенным частично по образцу исламских государств,— правосудие здесь в ряде случаев уже осуществляли мусульманские кадии, а у май появился главный советник — везир [391, т. 1, с. 270].
Вторым, хотя и более поздним центром формирования классового общества и государства в Центральном Судане были
22


пр.-шы хауса. Правда, в общем историческом развитии jin иона хаусанские земли занимали периферийное положение. 11о отношению к ним Борну во многом играло роль передатчи- IOI воздействия средиземноморско-ближневосточного центра. Такое положение объясняется прежде всего замедленностью здесь начальных этапов политогенеза и классообразования — и силу ряда причин торговые маршруты транссахарской торговли (важнейшего фактора классообразования в суданской зоне) до XV в. обходили страны хауса.
В начале II тысячелетия и. э. в догосударственных (общинных) образованиях хауса произошла смена правящих династий. Образование новыми династами сахарского происхождения правящего слоя ускорило процессы развития классовых отношений и государства: постепенное укрепление власти правителя в системе надобщинного административного аппарата, борьбу новой военной знати с общинно-родовой и, наконец, появление внутри общества начальных форм эксплуатации [95, с. 24—28J.
В это время как следствие постепенного объединения территорий вокруг наиболее сильных общинных образований стали возникать древнехаусанские вождества. Их сложение обусловило начало эксплуатации неполноправных общин. Однако при первых правителях новой династии уровень подобной эксплуатации был невысок. Общество не было еще в целом готово к возможности эксплуатировать человека. Постепенно в составе социальной верхушки общества стала появляться новая прослойка — новая аристократия, или «царские люди» рабского происхождения. Складывание такой прослойки существенно расширило систему эксплуатации внутри местного общества. Для получения «своей» доли общественного продукта царские люди, не связанные с общинами, имели лишь одну возможность — создавать собственные хозяйства с использованием труда невольников. Таким образом, к рубежу XVI в. в вождествах хауса началась эпоха классообразования в узком смысле этого понятия. Правда, процесс классообразования здесь был еще далек от завершения, основную массу населения составляли личносвободные общинники, эксплуатация которых носила по преимуществу скрытый и косвенный характер.
Расцвет державы Ойо в XVII—XVIII вв.
Для Ойо с конца XVI — начала XVII в. начался период экспансии на юго-запад (и отчасти на юго-восток) к побережью Гвинейского залива.
Военный грабеж, обложение данью и работорговля служили важными средствами для укрепления и развития молодого
23


государства, обогащения царя и знати. Период экспансии длился в течение XVII—XVIII вв. За это время Ойо превратился из рядового города-государства в крупнейшее военнополитическое объединение тропической части Западной Африки.
Появление у Ойо кавалерии создало необходимую материальную базу для экспансии. В правление алафина Аджибой- еде была завоевана часть Нупе, при Обалокуне конница Ойо дошла до Иджанны (на юго-западе, в Эгбадо), на юго-востоке достигла границ йорубских государств Игбомины и Идже- ши, расположенных в лесной зоне, где действия конницы были крайне затруднены. Завоевание юго-запада стало возможным благодаря дагомейскому саванному проходу — району, где вследствие небольшого количества осадков в массиве тропического леса образовался широкий саванный коридор. Преемник Обалокуна, алафин Аджагбо продолжил через дагомей- ский проход завоевание Эгбадо, захватив город Веме. Завоевание Веме означало на практике, что держава Ойо поставила под свой контроль прибрежные районы Гвинейского залива, где впоследствии вырос город Порто-Ново (310, с. 316}.
24


К, началу XVII в. в этих районах уже сложилась система рнГшторговли, в которой партнерами были, с одной стороны, | Ц|)т1ейские купцы, а с другой — государства, созданные народами аджа — Аллада (Ардра), Вида (или Видах) и Дагомеи, образовавшаяся в первой четверти XVII в. Эти государ- U им постоянно враждовали между собой. Для того чтобы включиться в систему работорговли, держава Ойо умело использовала противоречия между ними. Практически она определяла политику в этой части Гвинейского побережья. Она нападала на Дагомею и Алладу между 1680 и 1682 гг. (310, с 318], а в 1698 г. вмешивалась в династические распри претендентов на трон Аллады. В начале XVIII в. Аллада находилась под политическим контролем Ойо и была ее работорго- ным посредником (197, с. 339, 346].
В 1724 г. усилившаяся к тому времени Дагомея захватила Ллладу, а в 1727 г.— Виду. Это положило начало йорубо-да- гомейским войнам, длившимся с перерывами более ста лет. Многочисленная йорубская конница несколько раз вторгалась п Дагомею, жгла и грабила страну. Между 1728 и 1730 гг. держава Ойо организовала линию снабжения своих войск продовольствием с севера, поставив под свой контроль Махи — довольно непрочное политическое объединение, конфедерацию племен в хинтерланде между Шабе и Дагомеей {213, с. 138]. Предполагалось также колонизовать Дагомею переселенцами из Ойо [310, с. 328]. Первый раз ойо сломили дагомейское сопротивление в 1730 г. Дагомея стала данником Ойо. Ее столица была перенесена из Абомея в Алладу, кроме того, часть Аллады — Аджасе (позднее — Порто-Ново) — под нажимом Ойо была отделена от нее. Граница между Дагомеей и Аджасе прошла по оз. Ноку и рекам Зу и Веме. Территории к востоку от этой линии, включая Аджасе, Веме и Бадагри, отошли под управление Ойо. Территории к западу от той же линии остались в составе Дагомеи — данника Ойо. Член царского рода, будущий правитель Дагомеи Тегбесу, был послан в Ойо заложником (310, с. 328—330].
Дагомея нарушила договор в 1737 г. В ответ на это в течение следующих десяти лет правители Ойо либо вторгались в Дагомею, либо угрожали вторжениями и разрушениями до тех пор, пока в 1748 г. не был заключен новый договор. В течение последующих почти ста лет дагомейцы платили Ойо ежегодную дань рабами, ружьями и раковинами каури. Иоруб- ский историк И. Акинджогбин даже считает возможным рассматривать Ойо и Дагомею после 1748 г. и до конца XVIII в. как две части одной «империи»; подкрепляя свой вывод архивными материалами (310, с. 334].
Подчинение Дагомеи означало для Ойо ослабление главного соперника в работорговле и обеспечение прямого выхода к побережью через зависимые территории. Южные ответвления
25


работорговых путей из йорубской державы после 30-х годов XVIII в. стали отклоняться к востоку, и дагомейцы в Виде все более теряли позиции в работорговле, которая теперь сосредоточилась в портах, расположенных восточнее,— Порто-Ново, Ап- пу (Эпе), позднее — в Бадагри. В Порто-Ново была основана йорубская колония. С 90-х годов XVIII в. главный работорговый порт на Невольничьем берегу переместился еще далее на восток — из Порто-Ново к Лалосу. Рабов перевозили в Лагос на каноэ из Порто-Ново [413, с. 224}. (Часть рабов в Лагос поступала также из другого сильного йорубского государства, Иджебу, через лагунные порты Икоси и Икороду; кроме того, в Лагос поступали рабы из Апому — главного внутреннего рынка между Ойо и Иджебу.)
Держава Ойо получала рабов для продажи в составе дани или военной добычи; кроме того, она занималась перепродажей европейцам рабов-северян, в частности хауса (193, с. 221 — 222]. По другим данным, большие массы хауса стали перепродаваться торговцами Ойо лишь в конце XVIII в. [413, с. 227].
Ко второй половине XVIII в. под властью Ойо была огромная территория. Границы ее до сих пор известны лишь приблизительно. Первый йорубский историк С. Джонсон преувеличил размеры Ойо, когда писал, что под властью алафи- нов в период наивысшего могущества державы находились вся Иоруба и Бенин (93, с. 174]. Более прав его соотечественник, современный исследователь Дж. А. Атанда, по мнению которого держава Ойо никогда не включала всю Иорубу, оставаясь тем не менее крупнейшим и сильнейшим государством из всех, когда-либо созданных этим народом [316, с. 13]. Он определяет восточную границу Ойо (с другими йорубскими государствами и Бенином) линией, начинающейся от побережья близ Бадагри и тянущейся далее на север вдоль западных рубежей государства Иджебу до р. Ошун у Апому и затем по течению реки до Эде. Между Эде и Ошогбо восточная граница пересекала р. Ошун и шла от Икируна и Ирагбиджи на восток через город Ада, затем между Ире и Игбаджо, Иреси и Отан, затем — вдоль западной границы территории Игбомины по р. Нигер, огибая территорию Джеббы. Северными рубежами Ойо служили реки Нигер и Моши, на западе все дагомей- ское царство входило в Ойо. На юго-западе границей державы Ойо было побережье нынешней Республики Бенин [316, с. 13].
Основой экономики всех йорубских государств, включая державу Ойо во все периоды ее существования, было мотыжное земледелие. В европейских источниках периода упадка Ойо (более ранних свидетельств нет) отмечается процветающее состояние сельского хозяйства: обширные площади под обработкой, хорошо ухоженные поля, разнообразие сельскохозяйственных культур (ямс, просо, кукуруза, хлопчатник, бана-
26


мы и другие фрукты, овощи) и обилие продовольствия на местных рынках [201, с. 6, 12, 59; 211, с. 59, 165, 179—186, 202; 202, <\ 232, 239]. В хозяйствах имелись лошади, овцы, козы, домашняя птица. Правда, из-за мухи цеце скот был малорослым, мясо ценилось очень дорого. Недостаток в животной пище основная масса населения восполняла за счет охоты и собирательства, и на рынках йорубских городов бойко шла торговля мелкой живностью [211, с. 179—180].
Рядовое домохозяйство в своей основе было самообеспечивающимся. Это не исключало ясно выраженной специализации некоторых ремесел. Продукция ткачества, гончарства без гончарного круга, кузнечного дела, резьбы по дереву и некоторых других ремесел была, по крайней мере в начале XIX в., представлена на внутренних рынках. Наиболее квалифицированные специалисты обслуживали царя и знать, минуя рынок, и находились под их покровительством [93, с. 123; 461, с. 73]. О тканях местного производства как одной из главнейших статей йорубского экспорта в другие страны Африки и даже (через европейских посредников) в Бразилию часто упоминается в европейских источниках в XVIII и начале XIX в. [213, с. 125, 138; 201, с. 57; 211, с. 112—113; 202, с. 263, 269—270].
Основу социальной структуры йорубских городов-государств составляла общинная организация. Производство прибавочного продукта и экономические возможности для обособления управляющего слоя появились в условиях нераспав- шихся родовых связей. Земля и титулы наследовались не отдельными лицами, а в рамках кровнородственных коллективов идиле, или патрилиний,— групп лиц, прослеживающих происхождение от общего предка по мужской линии, соблюдающих экзогамию, имеющих общее родовое имя и общего духа- покровителя, общие запреты на некоторые виды пищи. К доколониальному Йорубаленду вполне применимо замечание У. Б. Шваба о том, что членство в идиле было «одним из первых детерминантов общественных, экономических и политических ролей личности» ([478, с. 301}. Каждый город был средоточием этих кровнородственных коллективов. Члены идиле (нередко ее сегмент) составляли ядро обитателей традиционного йорубского жилища агболе, или компаунда. Этот территориально-родственный коллектив был первичной общественной и политической ячейкой йорубского общества.
Подавляющая масса населения йорубских государств — общинники — сохраняли экономическую и личную самостоятельность в качестве членов кровнородственных коллективов идиле. Они владели основными средствами производства и были лично свободными. Земля являлась коллективным достоянием городской общины и рассматривалась как естественное условие производства и существования общины. Размеры участков, занимаемых по праву вольной заимки, определялись про¬
27


изводственными возможностями семей. Каждая патрилиней- ная группа идиле была полным хозяином своего земельного владения.
Наряду с этим существовал привилегированный вид земельной собственности, так называемые титульные земли. После смерти царя они переходили к наследнику его титула. Обычное право рассматривало титульные земли как форму общественной собственности, как фонд для обеспечения расходов по управлению государством. Правитель, который использовал титульные земли не в соответствии с обычаем, мог быть низложен. Доходы, получаемые от эксплуатации титульных земель, считались народным достоянием [419, с. 47], однако правитель имел право на присвоение «львиной доли за сохранение и поддержание в порядке собственности трона» [88, с. 87}.
Иорубское общество характеризовалось сравнительно высокой степенью социальной и имущественной дифференциации. Наиболее ярким выражением роста имущественного неравенства было распространение кабального должничества — так называемой системы ивофа, отличавшейся от рабства тем, что кабальный оставался лично свободным и не терял прав на землю.
В правовом отношении общество делилось на рабов и свободных. Невольники были бесправны, их жизнь и имущество считались собственностью хозяина. Главной сферой применения рабского труда было замледелие. Это был уровень домашнего рабства. Рабы вливались в первичные социальные ячейки агболе, становясь неравноправными партнерами свободных. Они получали в пользование орудия труда и земельный надел, могли построить себе хижину и обзавестись семьей. Рабы рекрутировались в основном из военнопленных. Соплеменника не разрешалось обращать в раба, за исключением лиц, осужденных за тяжкие преступления.
Особое место занимала сравнительно небольшая часть привилегированных рабов, включенных наряду с родовой по происхождению знатью в состав складывающегося аппарата государственной власти. Они участвовали в присвоении прибавочного продукта, создаваемого рядовыми свободными общинниками, кабальными людьми-ивофа и рабами, и стояли выше родовых общинников по своему социальному и имущественному положению.
Господствующий слой йорубского общества образовывал длинную иерархическую лестницу носителей титулов. Место в системе должностей иерархии давало носителю того или иного титула право на отчуждение доли прибавочного продукта, создаваемого непосредственными производителями.
На вершине должностной иерархии стоял царь — оба. Он был богатейшим человеком в государстве. Его доходы склады-
28


ммлись из следующих основных источников: 1) регулярная чань продуктами и ремесленными изделиями один раз в год с подчиненных городов и зависимых территорий (в форме подарков на празднике урожая); 2) трудовые повинности, накладываемые на все население государства под видом общественных работ (строительство и ремонт царского дворца и участие в обработке титульных земель); 3) специальные поборы для жертвоприношений богам от имени народа; 4) дополнительные нерегулярные поборы (например, по случаю пожара или стихийных бедствий); 5) торговые пошлины на товары, провозимые через ворота города; 6) торговые привилегии во внешней торговле, включая работорговлю; 7) конфискация собственности преступников, отчуждаемая обой от имени государства; отчисления от других судебных сборов; 8) наследование имущества умерших подчиненных вождей; 9) обычай «дарения» царю лучших ремесленных изделий; 10) военная добыча; 11) эксплуатация рабского труда.
Получаемые этими путями богатства в значительной мере перераспределялись среди подчиненных вождей и придворных, отчасти при жизни царя (жертвоприношения, раздача подарков на ежегодных культовых празднествах и т. п.), отчасти после его смерти в соответствии с традиционными правилами наследования движимой царской собственности, считавшейся своего рода общественным достоянием. По обычному праву львиную долю царских вдов, рабов, кабальных должников, лошадей и одежды получал преемник умершего царя, а остальное распределялось между детьми предшественника умершего царя, его собственными многочисленными сыновьями и дочерьми, а также подчиненными вождями. Распределение не затрагивало только двух видов царской собственности: царских регалий и дворцовых слуг-рабов. И то и другое переходило в наследство от одного правителя другому (370, с. 143—144).
По представлениям йоруба, оба обладал сверхъестественной силой, благодаря которой он мог осуществлять свои обязанности опекуна городской общины и ее заступника перед богами. Развитый культ священного царя был теснейшим образом связан с земледелием.
Правитель (оба) Ойо имел титул алафин (хозяин дворца). Обычай давал ему право низложить правителя любого подвластного города, объявлять войну. Он был высшей судебной инстанцией и верховным жрецом. В его ведении находились рынки и внешняя торговля государства.
Решения алафина имели силу только в том случае, если получали одобрение ойо меси — совета семи знатнейших сановников государства. Их титулы наследовались в пределах нескольких идиле (патрилиний).
Члены ойо меси служили связующим звеном между царем и рядовыми общинниками через цепочку нижестоящих вож¬
29


дей. Вместе с тем они составляли замкнутую корпорацию родовой знати, образовавшуюся из тайного союза Огбони. Как и другие тайные союзы, Огбони по своему происхождению был элементом родового общества. Жрецы культа обосновывали свою власть причастностью к тайнам духа земли, которому они служили. По обычаю, союз Огбони был наделен правом выбирать и возводить на престол царя (или вождя), управлять вместе с ним и решать судебные дела, связанные .с пролитием крови [88, с. 90]. В Ойо эти функции членов Огбони были узурпированы верхушкой союза — представителями знатных родов, включая ойо меси, и жрецами культа.
Во главе совета семи стоял башорун, один из самых влиятельных членов огбони. Он возглавлял государство в трехмесячный период между смертью старого царя и вступлением на престол нового. Ежегодно во время празднеств в честь бога войны Огуна башорун советовался с богами о том, угоден ли им царствующий алафин. В случае отрицательного ответа оракула царю предлагалось покончить с собой. Этот обычай должен был соблюдаться неукоснительно.
По мере укрепления царской власти расширялся царский двор. Он создавался из двух категорий придворных, диаметрально противоположных друг другу по происхождению: 1) из жен и родственников царя; 2) из рабов самых разных рангов — от уборщиков и слуг до высших придворных должностей.
Собственно управлением занималась по преимуществу вторая категория придворных, состоявшая из рабов различных рангов. Среди них выделялись численностью и влиянием рабы-евнухи. Три евнуха выполняли роль ближайших помощников царя.
Вслед за евнухами следующее по значению место занимали илари. Они рекрутировались из дворцовых рабов и военнопленных и служили телохранителями, или «смотрителями царской головы», гонцами, привилегированными слугами и сборщиками дани с покоренных народов. В награду за службу илари пользовались правом отчисления в свою пользу некоторой доли дани с подчиненных городов и деревень. Особо важным, доверенным илари цари отдавали в кормление города или кварталы [93, с. 62).
Полицейский аппарат двора — царские палачи и охранники, тету,— рекрутировался из рабов и их потомков. Сборщиками торговых пошлин на царских рынках и у городских ворот также были рабы.
Опираясь на многочисленный штат двора, царь мог сосредоточить в своих руках высшие судейские и карательные функции, контролировать сбор дани и пошлин, оказывать идеологический нажим на население через преданных ему евнухов — жрецов Шанго. И все же процесс обособления публичной вла-
30


пи, создания органов насилия, противостоящих народу, был 1.1ЛОКО не завершен.
Каждый сборщик имел право носить оружие и быть воином. Войско создавалось как народное ополчение. Структура войска была тесно связана с делением городского населения на компаунды и кварталы по территориально-родственному признаку. Субординация в армии, в общем, соответствовала городской субординации. Наряду с народным ополчением имелись привилегированные воинские части.
Для Ойо, как и для других йорубских городов-государств, характерна неразделенность политико-административной и судебно-полицейской власти. Судебно-полицейские функции выполняли несколько институтов, начиная с бале — старейшины агболе. В основе судопроизводства лежали нормы обычного права. Считалось, что царь не законодательствует, а лишь истолковывает древние обычаи, выполняя советы богов.
По мере превращения Ойо из города-государства в обширную державу развивались «имперские» институты. Подчиненные города имели своих наследственных правителей, носивших титулы оба или бале, и были связаны со столицей отношениями данничества. В большинстве случаев размер дани фиксировался [413, с. 100]. Кроме того, подчиненные города были обязаны давать людей в ополчение Ойо. Во главе отрядов, набранных вне столицы, стоял главнокомандующий — аре она какамфо (далее в тексте — какамфо), назначавшийся алафином. Правители подчиненных городов находились под довольно жестким контролем центрального правительства. Алафин возводил на трон и низлагал провинциальных об или бале. Подчиненные города всецело зависели от столицы во внешней политике. Все важные судебные дела были также передоверены алафину, точнее, одному из его главных евнухов.
Держава Ойо была разделена на провинции (экун) во главе с правителями, являвшимися промежуточными звеньями администрации между алафином и правителями других провинциальных городов. Система провинций была построена не единообразно, и главы разных провинций обладали не одинаковым объемом власти. В свою очередь, промежуточной инстанцией между ними и алафином были столичные «патроны» — носители титулов, рекрутируемые из разных социальных групп: дворцовых рабов, дворцовых женщин, членов царского рода, вождей нецарского рода. По мере укрепления державы Ойо вождей-патронов нецарского рода все чаще заменяли привилегированные дворцовые слуги или члены царской идиле 1413, с. 109]. Главной функцией патронов был контроль над выполнением даннических обязанностей правителей провинциальных городов. Помимо патронов провинциальные города имели официальных царских наблюдателей — аджеле, которые посылались туда в качестве резидентов и царских шпио¬
31


нов. Как правило, аджеле рекрутировались из числа дворцовых рабов. Административный контроль подкреплялся религиозными санкциями. В подчиненных городах насаждался культ Шанго, бога грома и молнии, отождествляемого с одним из первых алафинов. Организация культа Шанго в провинциальных городах контролировалась из столицы.
Экспансия Ойо в XVII—XVIII вв. сопровождалась борьбой за власть между царями и родовой по происхождению знатью, стремившейся использовать в этой борьбе обычаи ограничения царской власти, уходившие корнями в эпоху народоправства. В период расцвета Ойо и максимального расширения ее военной экспансии почти ни один из царей не умирал естественной смертью. Начиная с 21-го царя все большее значение во внутриполитической жизни Ойо приобретала борьба за власть между царем и башоруном. Цари укрепляли свой двор и органы принуждения (палачей, судей, личную гвардию) за счет рабов. Родовая знать пыталась свести на нет значение царского рода, ослабив позиции соправителя царя (обычно его сына) — аремо. Начиная с 22-го царствования был введен обычай насильственного самоубийства аремо после смерти его отца.
После самоубийства алафина Онишиле в середине XVIII в. к власти пришел башорун Гаха (видимо, в 1754 г.) (413,
с. 242; 310, с. 339} Не имея возможности открыто надеть царскую корону, башорун фактически правил страной не менее двух десятилетий (ориентировочно до 1774 г.). Гаха направил свои усилия на установление внутреннего порядка в стране, ре шительно и жестоко пресекая все попытки к сопротивлению.
Принудив к самоубийству четырех алафинов, Гаха погиб от руки пятого, Абиодуна, который около 1774 г. сумел организовать против него заговор, опираясь на поддержку провинциальной знати и стоявших за ней недовольных масс населения.
Правление Абиодуна (последние десятилетия XVIII в.) освещено в традиции Ойо как зенит славы и могущества державы. Однако уже начало его царствования было отмечено явными признаками распада «империи».
Покоренные народы использовали волнения в столице для начала борьбы за свержение гнета Ойо. Во второй половине 70-х годов XVIII в. восстали эгба. Бедные земли Эгба, так же как и соседнего Эгбадо, имели важное стратегическое значение: через лих проходил главный торговый путь из Ойо к побережью. После завоевания территории эгба, начатого еще при Обалокуне, в их города и селения были посланы илари. Они насильственно насаждали среди эгба культ Шанго (обожествленного алафина Ойо) и обложили их непомерными поборами. В преданиях эгба сохранилось имя человека, осмелившегося организовать восстание против Ойо,— Лишаби. Под
32


iTo руководством в каждом городе и селении на базе союзов изаимопомощи земледельцев (эгбе олорогун) были созданы тайные военные организации по образцу войск Ойо.
йорубские историки расходятся в определении точной даты восстания. С. Биобаку полагает, что оно произошло между 1775 и 1780 гг., когда центральная власть в Ойо была ослаблена борьбой между алафином и башоруном Гахой [330, с. 8—9}. И. Акинджогбин связывает начало восстания со временем оттока сил Ойо на север для укрепления границ с Бари- ба и Нупе (80-е годы XVIII в.) [310, с. 458]. По сигналу Ли- шаби члены эгбе олорогун напали на илари и перебили их (более 600 в общей сложности). Алафин Абиодун послал против восставших войска Ойо, но не мог их подавить. Эгба прекратили уплату дани алафину, провозгласили полную независимость от Ойо, однако не смогли сохранить ее в полной мере. В XIX в. часть территории эгба по-прежнему входила в состав Ойо.
Успешное восстание эгба явилось началом распада йоруб- ской державы. В 1781 и 1784 гг. дагомейский царь нарушил договор об уплате дани, а в 1818 г., когда дагомейский престол занял Гезо, отказ от даннических отношений был подтвержден убийством чиновников Ойо, посланных в Дагомею. Попытка Ойо восстановить статус-кво военными действиями успеха не имела. Более того, в XIX в. дагомейцы перешли в наступление, постоянно тревожа юго-западные окраины Ойо. В начале XIX в. от власти Ойо освободились также области, населенные тапа (нупе), бариба, попо.
Бенин в XVII—XVIII вв.
Судя по европейским источникам, конец XVI и XVII в. были вершиной культурного развития царства Бенин. В начале XVII в. анонимный датчанин, скрывавшийся под инициалами Д. Р., восхищался размерами, планировкой и укреплениями столицы. Во второй половине XVII в. Даппер назвал Бенин «великим». Позднее, в начале XVIII в., Ниендаль сообщает об обезлюдении города в результате длительной гражданской войны. По данным XVIII в., могущество Бенина было частично восстановлено. Однако европейские путешественники XIX в. снова пишут об упадке местной культуры.
Так же как и в йорубских городах-государствах, основу экономики Бенина составляло подсечно-огневое и переложное земледелие; население культивировало ямс и масличную пальму, а также просо, земляные орехи, перец, бобы. Переход к земледелию в этом районе был осуществлен на базе орудий каменной индустрии.
Высокое развитие отдельных ремесел засвидетельствовано
3 Зак. 203
33


данными археологии и европейских письменных источников. Наибольших достижений бенинцы добились в области ткачества и обработки дерева и металлов. При археологических раскопках квартала «клерков» (на дворцовой площади города) были обнаружены остатки ткани, датируемой XIII в. Исследование ткани английскими специалистами показало, что она была исполнена «квалифицированными ремесленниками, представлявшими весьма развитую цивилизацию» [91, с. 251}. Всего вероятнее, что эта ткань была произведена в Бенине. В XVII в. Бенин был известен европейским купцам как крупный экспортер тканей местного производства.
Как установили исследователи XX в., Бенинское царство состояло из столицы и нескольких сот больших и малых деревень, населенных патрилинейными большими семьями. В отличие от йорубских государств территориально-общинные связи здесь преобладали над родственно-общинными. Важной формой социальной организации были три возрастные группы: старейшин, управлявших деревней и являвшихся промежуточным звеном между центральной властью и рядовыми общинниками; взрослых мужчин; молодежи, на чью долю приходилась большая часть общественных работ. Во главе деревни стоял старейший мужчина — одионвере. Однако во многих деревнях его власть отчасти дублировалась и ограничивалась наследственными вождями энигие (ед. число — оногие). Большинство таких вождей происходило из царского рода.
По-видимому, не существовало четко регламентированного распределения функций между одионвере и оногие: в каждом данном случае оно зависело от реального соотношения сил. Совет старейшин, опиравшийся на деревенскую общину, мог успешно противостоять притязаниям оногие. Вместе с тем последний был теснее связан с центральной властью. В его функции входил сбор дани для обы, организация публичных работ в пользу центральной власти и воинской повинности в случае войны. Назначение оногие на пост осуществлялось с разрешения обы, после периода инструктажа при царском дворе.
Деревни были связаны со столицей отношениями данни- чества. Обязательная дань ямсом, пальмовым маслом, рабами, скотом собиралась дважды в год. Кроме того, население могло облагаться дополнительными поборами от случая к случаю. В отличие от довольно четкого административного деления державы Ойо Бенинское царство подразделялось не на территориальные единицы, а на своего рода кормления, управляемые из центра носителями специальных титулов — онотуей- евбо (дословно, «тот, кто приветствует обу от народа») [511, с. 274}. Они были главными посредниками между обой и деревенской общиной в области контроля над сбором регулярной дани, подачи прошений в суд обы, доведения до сведения глав деревень приказов и инструкций царя. Кормления могли со-
34


г го ять из одной деревни, группы деревень или из довольно крупных вождеств. Половину дани владельцы кормлений обязаны были отдавать царю. Они должны были жить в столице; ('бор дани и другие поборы осуществляли слуги, передававшие их инструкции деревенским властям.
Время от времени оба перераспределял кормления и рассредоточивал их в разных местах государства. Кормление даровалось вместе с титулом, а большинство последних были не наследственными в Бенинском царстве.
Европейцы, посещавшие Бенин в XVII—XVIII вв., отмечали социальное неравенство и высокую степень иерархизации бенинского общества. Носители тех или иных титулов отличались друг от друга одеждой, украшениями и другими атрибутами своих должностей, например количеством коралловых ожерелий, формой меча, манерой носить ножные браслеты, прической и т. п. Одежда и украшения, присущие каждому рангу, были строго регламентированы.
На вершине должностной иерархии находился священный царь оба, обладавший по бенинским понятиям магической силой, которую он, как ожидалось, использовал в интересах своего народа. Традиция окружала его ореолом святости, наделяла сверхъестественными свойствами.
Положение обы как высшей религиозной и политической власти, возвышавшегося над рядовой маосой общинников, отражалось в физическом отделении его двора и тесно связанных с ним лиц от остального города Бенина и от народа. Считалось, что все подданные находились под контролем обы и он мог вмешиваться даже в их личные дела [511, с. 272]. Одной из главных прерогатив обы было, по-видимому, его право наделять титулами своих подданных. Это давало ему возможность плести тонкие политические интриги, подбирая кандидатов для тех или иных титулов, распределять в своих интересах посты и манипулировать сложной системой должностной иерархии. Он имел право учреждать новые титулы, определять объем соответствующей им власти. Царь мог также перераспределять податные единицы, связанные с конкретными титулами и должностями {336, с. 40—42].
Как и в йорубских городах-государствах, оба Бенина рассматривался обычным правом как опекун совокупного земельного фонда царства — коллективного достояния свободных бини. Оба мог даровать и перераспределять землю из свободного земельного фонда. Он имел право лишать человека земли, если тот совершал крупный проступок, например отваживался на бунт против царя. Небини Могли быть наказаны лишением права землепользования, если они отказывались от уплаты дани обе. В пределах этих ограничений общинник был полным хозяином и распорядителем своего надела (511, с. 275].
По свидетельству европейцев, оба был очень богат. Его бо¬
3*
35


гатство исчислялось раковинами каури (выполнявшими роль местной валюты), скотом, ямсом, одеждой, слоновой костью и предметами роскоши. Доход царя складывался примерно из таких же источников, как и доходы правителя Ойо: регулярной дани продуктами два раза в год с деревень царства и с зависимых территорий; трудовых повинностей общинников от случая к случаю (например, для ремонта царского дворца); поборов с деревень и вождей города Бенина для жертвоприношений богам от имени народа; дополнительных поборов в экстраординарных случаях (например, в связи со стихийным бедствием); торговых пошлин, взимаемых вождями у семи ворот города Бенина; царской монополии на торговлю с европейскими купцами; взносов кандидатов на титульные должности; судебных сборов; военнопленных-рабов; преимущественного права на изделия бенинских ремесленников; военной добычи; эксплуатации рабского труда.
Власть царя была ограничена родовой знатью. На протяжении всей бенинской истории прослеживается борьба между царями, пытавшимися править единолично, и верхушкой родовой знати, имевшей опору в среде рядовых общинников.
Высшая группа титулованной, родовой по происхождению знати называлась узама н’ихинрон. Традиция связывает членов этой группы — их было шестеро — со старейшинами, некогда призвавшими Оранмияна на бенинский трон. Узама жили за пределами внутренней городской стены. Они были наследственными территориальными правителями и имели под своим управлением деревни, с которых получали регулярную дань. Управление деревнями и связанные с ними доходы не зависели от милостей обы. Царь не мог вмешиваться во внутренние дела в их владениях.
По своим функциям в складывавшемся государственном аппарате Бенина члены узама н’ихинрон играли роль совета родовой знати и выборщиков царя. На протяжении бенинской истории прослеживается постепенное ослабление их влияния по мере укрепления царской власти. Одним из самых ярких свидетельств этому было введение, по-видимому, в XV в. в состав узама н’ихинрон седьмого члена — наследника царского трона эдайкена. Благодаря утвердившемуся в начале XVIII в. праву первородства при наследовании царской власти значение узама как выборщиков царя было весьма невелико. По своему политическому влиянию узама были неизмеримо слабее ойо меси в Ойо. Поскольку в Бенине не патрилинейные группы родичей, а большие семьи были первичными ячейками, владевшими землей, узы родовой солидарности не имели у би- ни того значения, как у йоруба, и узама не могли полагаться, подобно ойо меси, на мощную поддержку своей родовой группы. Кроме того, в отличие от ойо меси они не обладали административной и судебной властью над кварталами столицы.
36


Торжественный выход царя. Бенин, XVII в.
Поэтому в политическом и экономическом отношении они сильнее, чем ойо меси, зависели от милости царя.
Наибольшей реальной властью среди узама располагал эзомо — главнокомандующий. Успешные войны доставляли ему много рабов и другого богатства. Эзомо был единственным1 человеком в Бенине, кроме царя, которому было позволено* иметь церемониальный зонт.
Политическими соперниками узама н’ихинрон при дворе обы были три дворцовых общества — три группы придворных ( оту) из свободнорожденного населения Бенинского царства. Расширяясь и укрепляясь по мере усиления царской власти, эти общества образовывали сложную систему титулов и рангов. Каждое общество имело отдельные помещения во дворце и выполняло функции по обслуживанию обы и его семьи. Все три дворцовые ассоциации имели доступ к дворцовым доходам и складам.
Каждая ремесленная «гильдия» Бенина была связана с одной из дворцовых ассоциаций, и ремесленники были обязаны делать подарки дворцовым чиновникам. Дворцовые чиновники имели также «кормления» — деревни, с которых они получали дань продуктами или услугами.
37


Членство в дворцовых ассоциациях не обязательно передавалось по наследству детям. Царь имел право даровать его любому свободному жителю Бенина, он мог также создавать совершенно новые титулы и приписывать их к одному из дворцовых обществ. Внутри последних существовала градация из пяти ступеней.
«Войти во дворец» было первым шагом к получению титула. Практически любой свободнорожденный простолюдин при условии уплаты вступительного взноса мог занять низшую нетитулованную должность во дворце и ожидать в будущем получения титула, что целиком зависело от воли царя. Продвижение по иерархической лестнице зависело также от соревнования (кто внесет больший взнос вождям), от родственных связей с вождями и знатью.
Кроме дворцовых ассоциаций в Бенине существовала также иерархия так называемых городских вождей во главе с ийасе. Почти все титулы городских вождей были ненаследственными, и все свободнорожденные бини (кроме узама н’ихин- рон и агнатов обы) могли надеяться на их получение. Городские вожди были влиятельной группой в бенинской должностной иерархии. Они, как правило, имели достаточно сторонников в народе и могли оказывать влияние на царя, так как от них во многом зависели регулярные поступления дани, выполнение общинниками трудовой и воинской повинностей.
В правовом отношении бенинское общество делилось на рабов и свободных. Самые ранние следы ритуальных убийств, обычно ассоциируемых с появлением рабства, датируются XIII в. {91, с. 249]. В письменных европейских источниках первые сведения о рабах и работорговле как о вполне устойчивых институтах в Бенинском царстве содержались у Пашеку Пе- рейры (рубеж XV и XVI вв.) {215, с. 124, 126]. Источниками приобретения рабоЬ был захват в плен иджо, итсекири, ибо и других иноплеменников. В рабов обращали преступников. Рабы также покупались на внутренних рынках [212, с. 101; 415, с. 103; 475, с. 35]. В обычае царей было раздаривать пленников за заслуги знатным бенинцам. На продажу европейцам поступали лишь рабы-иноплеменники. В этом отношении в Бенинском царстве были более строгие правила, чем в Ойо. Например, с конца XVI до конца XVII в. в Бенине действовал запрет на продажу рабов-мужчин за пределы царства [475, с. 45].
С экономической и социальной точек зрения форму рабской зависимости у бини можно классифицировать как домашнее рабство.
Сфера применения рабского труда была очень велика. Например, в европейских источниках о Бенине XVII—XIX вв. упоминаются рабы-водоносы, дворцовая прислуга и администрация, царские конюхи, носильщики, гребцы, земледельцы,
38


ремесленники, торговцы. Большая часть рабов направлялась и земледелие. Они, как правило, использовались на самых тяжелых и грязных работах или заменяли хозяев, когда от тех требовались неприятные виды общественных повинностей.
Рабы были ценностью, которой расплачивались за важные услуги, их дарили в знак поддержания хороших отношений. Например, когда в начале XVI в. бенинский оба послал к королю Португалии посольство, двум его послам было придано 20 рабов для уплаты в пути по мере надобности и четыре раба — капитану корабля в качестве платы за проезд (475, с. 46].
Рабы, занятые в земледелии, кормились с выделенных им участков, которые они могли обрабатывать определенное число дней в неделю, и должны были выполнять отработки (во многих случаях фиксированные) на господском поле. Экономическая зависимость рабов, занятых в торговле и ремеслах, заключалась в уплате хозяевам оброка, а сборщики торговых пошлин могли оставлять себе долю выручки от пошлинных сборов. На службе у знатных людей также находились десятки и сотни привилегированных рабов — домоправителей, телохранителей и личных слуг. Особую рабскую прослойку составляли служанки и дворцовые рабыни, карлики, шуты, различного рода лица, паразитирующие при царских дворцах и в домах знати. Вместе с родовой но происхождению знатью они участвовали в отчуждении прибавочного продукта, создаваемого рядовыми общинниками и рабами, занятыми в производстве.
В целом о рабах в доколониальном Бенине можно говорить как о правовой категории личнозависимых людей. По своему социальному, имущественному положению, по роли в создании и присвоении прибавочного продукта, по месту в складывающейся системе экономической эксплуатации они не составляли единого целого, распадаясь на множество прослоек.
В Бенине в отличие от йорубских государств было гораздо больше ненаследственных титулов. Деревенский старейшина (низшая ступень должностной иерархии) не наследовал свой титул, как у йоруба, а избирался на должность из мужчин старшей возрастной группы. Правда, в некоторых деревнях его власть дополнялась властью наследственного вождя — часто потомка младших сыновей царя или одного из его слуг.
Социально-политическая структура Бенина была менее сложной, чем в Ойо. В то же время верхний управляющий слой был, по-видимому, более многочисленным, чем в Ойо, дворцовая организация была более пышной, осуществлявшей более тесный и непосредственный контроль над низовыми общинами. В засвидетельствованное письменными источниками время бенинские цари были, по-видимому, богаче йорубских и обладали большей властью.
Оба Эхенгбуда, правивший в начале XVII в. (по хроноло¬
39


гии Эгхаревбы — в конце XVI в.), был последним бенинским царем-завоевателем. При нем произошло прямое столкновение бенинских войск с войсками Нуле или Ойо, а также велись успешные войны с йорубскими государствами (Акуре, Илеша и Ово). После Эхенгбуды цари уже не принимали непосредственного участия в битвах. Вместо них войско возглавлял ийасу — главное лицо в ассоциации городских вождей. Передача ийасу военного руководства привела к временному ослаблению царской власти и укреплению позиций городских вождей. На протяжении почти всего XVII века происходили перемены в соотношении функций священных царей: рост сакрализации власти и пышных дворцовых церемоний сопровождался уменьшением реального влияния царя, превращавшегося в затворника в собственном дворце.
В конце XVII в. оба опять укрепился на троне, воспользовавшись борьбой за .власть между городскими и дворцовыми вождями. Традиция сохранила память об Акензуа I (начало XVIII в.) как об одном из богатейших царей в истории Бенина [92, с. 52]. По преданию, следующий оба, Эресойен, для демонстрации своего богатства выстроил дом, стены и крыша которого были облицованы раковинами каури — главным средством денежного обращения в Бенинском царстве [92, с. 53].
Ибо (игбо) — восточные соседи Бенина
К востоку от Бенина лежали земли различных племен ибо. Об их древнейшей истории почти ничего не известно. Археологические раскопки в Игбо-Укву (к юго-востоку от города Они- ча) обнаружили там самую раннюю на территории Южной Нигерии культуру железного века (ранее IX в. н. э.).
Устная традиция ибо не сохранила упоминаний об этой культуре, некогда процветавшей на их землях. Пока ничего не известно ни о ее возрасте, ни о масштабах распространения.
По-видимому, первоначальный центр расселения ибо находился в современных районах Авка и Орлу, откуда они распространились на юго-восток (основная волна) и в меньшем числе на запад, за р. Нигер. В силу исторических и природно- климатических причин (наличия больших пространств с бедными почвами, низкой продуктивности земледелия, трудностей создания коммуникаций, что способствовало изоляции общин) социально-экономическое развитие народа ибо протекало замедленно. В доколониальный период он не создал государственности.
Основной политико-административной единицей у ибо была деревня, в некоторых случаях — союз деревень, связанных друг с другом культурным единством, общим божеством — покровителем данного союза и общим рынком. Управление де¬
40


ценней находилось в руках старейшин — глав патрилиний, являвшихся основными социальными ячейками. (В некоторых районах был принят двойной счет родства, т. е. по отцу и по матери.) В предколониальный период среди ибо насчитывалось около 600 отдельных деревенских общин, а в каждой деревне жили в среднем 5 тыс. человек. Деревни объединяли несколько патри- или матрилиний или их сегментов.
Важную роль в общественной жизни играли возрастные классы. В большинстве общин ибо все дети, родившиеся в определенный отрезок времени (обычно в течение трех лет), составляли мужской или женский возрастные классы. Официальное посвящение в члены возрастного класса (инициация) происходило, когда дети достигали примерно 15 лет, и осуществлялось посредством специальных обрядов, завершавшихся получением имени. Мужские возрастные группы играли гораздо более активную роль в обществе, чем женские, и подразделялись (в соответствии с возрастом и общественными функциями) на несколько категорий: младшую возрастную группу,, чьей главной функцией была подготовка к взрослой жизни;, среднюю (молодых мужчин), на которых лежало основное бремя общинных работ — от расчистки лесных троп до защиты деревни от врагов и диких зверей; группу старейшин, которые управляли деревней.
Другим типом социальной организации, пересекавшей по вертикали деление по родству, были различного вида титульные общества (т. е. общества, объединявшие лиц, желавших добиться того или иного деревенского титула) и тайные союзы. Большинство деревень имело хотя бы одно титульное и одно тайное общество, а многие деревни по нескольку. Обладание титулом было выражением богатства или по крайней мере состоятельности человека, ибо для вступления в союз требовалось устроить большой пир для его членов. Кроме того, необходимо было внести вступительный взнос. При выполнении этих условий любой житель деревни мог стать членом общества. Тайные союзы были связаны с отправлением тайных культов различных сверхъестественных существ. В отличие от титульных обществ вступительные взносы в тайные союзы, как правило, были доступны всем житёлям деревни. Обладатели титулов имели больший вес в деревне, чем ее остальные жители, и они играли ведущую роль в принятии решений. Важнейшие дела, например объявление войны или выбор вождя, решались на народных собраниях всего взрослого мужского населения деревни.
Большую роль в восточнонигерийском обществе играли те лица, авторитет которых не был связан с возрастом, титулом или богатством, а зависел исключительно от личных erfo- собностей и достоинств человека. Влияние такого лидера могло быть непрочным: как только он переставал успешно пред¬


ставлять интересы поддерживающих его лиц в переговорах с подобными ему лидерами в его деревне или из окрестных деревень, так сразу же терял и свое влияние.
Общество было бесклассовым, но в нем уже намечалось имущественное расслоение, в среде свободных общинников распространялось кабальное должничество и домашнее рабство.
Человек мог заложить себя за долги и работать в хозяйстве кредитора вплоть до выплаты долга, не теряя при этом статуса свободного общинника. Со смертью должника долг ложился на его родственников. Заклад, таким образом, мог передаваться по наследству от отца к сыну. По наблюдениям европейского миссионера, долго жившего среди ибо, по сути дела нельзя было заметить разницы между рабами и кабальными должниками, за тем исключением, что кабальные, будучи членами той же общины, что и их хозяева, не могли быть использованы для человеческих жертвоприношений или для ритуальных пиршеств. Для этих целей изыскивали рабов на стороне [199, с. 108). Рабский труд применялся преимущественно в земледелии. Раб имел право построить себе хижину, обзавестись семьей и возделывать участок земли, для обработки которого ему отводился каждый четвертый день. Кроме работы на хозяйском поле рабы были обязаны принимать участие в ремонте хозяйской усадьбы. В случае, если хозяину нужны были средства для покупки почетного титула, строительства нового дома, он мог потребовать от раба дополнительных сборов. Рабы использовались и для ритуальных церемоний. Например, во время похорон старейшины в могилу с ним живыми закапывали молодых здоровых рабов 15—16 лет (предполагалось, что они будут гонцами и личными слугами вождя в загробном мире) [199, с. 123).
Доколониальные ибо находились на стадии родо-племенного строя эпохи его разложения. Наиболее развитые в социальном и политическом отношении племена жили в западной части Игболенда, в сфере влияния Бенина.
Ибо были объектами атлантической работорговли на протяжении XVI—XIX вв., но больше всего невольников из Игболенда поступало на рынки Бенина в XVIII в. По подсчетам современника и участника событий Дж. Адамса, между 1786 и 1800 гг. из 20 тыс. рабов, продававшихся в Бенине ежегодно, не менее 16 тыс. составляли ибо (193, с. 129).
Государства-посредники в Дельте Нигера
Не позднее начала XVII в. в восточной части Дельты Интера стала складываться система своего рода городов-государств, торговых посредников между европейскими работор-
42


Государства Дельты и их соседи в XVIIÏ Вт


говцами и поставщиками живого товара из глубинных районов Нигерии. Среди них самыми крупными были Нем'бе (Брасс), основанный выходцами из Обиамы и Варри в середине XV в. и выросший в город-государство в XVII в.; Элем Калабари (Новый Калабар), или Овоме, образованный племенами иджо из Центральной Дельты; Бонни и Окрика. Представители национальной нигерийской историографии родом из Дельты считают, что зарождение государственности в Восточной Дельте можно отнести к XIII—XV вв., однако эти даты нуждаются в более веском подтверждении в ходе дальнейших исследований [505, т. 1, с. 338].
До появления европейцев на Верхнегвинейском побережье на заболоченных островках Восточной Дельты жили племена иджо, существовавшие за счет рыболовства, охоты, собирательства; они торговали с общинами, которые сочетали рыболовство и собирательство с земледелием. Высшей формой их политической организации была деревня, состоявшая из кварталов поло и субкварталов вари (домохозяйств, ядром которых были группы кровных родственников). Деревня управлялась собранием всего взрослого населения во главе с амай- анабоу выбираемым из вари или поло и ведущим происхождение от основателя деревни. Амайаиабо председательствовали на собраниях, выполняли жреческие функции и предводительствовали в войнах. Начало атлантической работорговли способствовало усилению власти амайанабо, поскольку именно они представляли деревню в сношениях с европейцами и к ним поступали торговые пошлины от европейских купцов. Их власть еще более усилилась после того, как под влиянием работорговли в Дельте возник и развивался в течение XVII— XIX вв. новый тип социально-политической организации — так называемый дом (хауз), копировавший структуру кровнородственных групп вари. Дома представляли собой искусственно созданные вари, где в отличие от подлинных члены домохозяйства не были связаны между собой кровным родством, а имитация родственных связей создавалась посредством ритуальных действий и обрядов.
Система домов выполняла важную функцию: она способствовала превращению раба-чужеземца в члена общины и родича всем остальным жителям дома. Обряд второго рождения раба в качестве члена дома включал в себя ритуальное бритье раба и изменение его имени. Старшая женщина дома становилась его «матерью». После этого другие члены дома должны были считать его одним из своих родичей. Члены дома обращались друг к другу так, как если бы все они были связаны кровным родством или свойством, независимо от того, какими тутями они были включены в эту искусственную вари.
Псевдородственные связи прикрывали жестокую, основанную на конкуренции, неравенстве и насилии сущность дома —
44


института, порожденного атлантической работорговлей и предназначенного для успешного ее обслуживания.
Титул главы дома передавался не по наследству, а в результате голосования всех взрослых членов дома. В расчет принимались прежде всего способность кандидата руководить, торговать, его богатство. Раб, который успешно осваивал местные обычаи и религиозные верования и либо помогал в торговле главе дома, либо сам приобретал богатство, мог быть избран главой дома.
Организация дома была необходимым условием для успешной предпринимательской деятельности африканцев, действовавших в условиях нераспавшихся родо-племенных связей. Обычно предприимчивый торговец начинал с уплаты большого выкупа за жен, покровительства лицам, попавшим в беду, и рабам; все эти три группы попадали к нему в личную зависимость. Когда он становился достаточно богатым и сильным, чтобы оснастить военное каноэ, вмещавшее около 30 человек, он уже мог претендовать на титул главы дома.
Положение главы дома означало, что такой человек имел достаточно преданных и зависимых от него людей и средств для защиты общины от военного нападения. Он становился также членом городского совета — наследника деревенского собрания, в котором прежний амайанабо превратился в наследственного или выборного правителя. Все дела в совете теперь вершили главы наиболее богатых и удачливых домов. Последние были также воинскими единицами в городах-государствах. Военные каноэ обеспечивали безопасность водных торговых путей, они же обороняли родные общины от пиратства, развившегося в XVII—XVIII вв.
Помимо вари, трансформировавшихся в дома, другие родоплеменные институты народов Дельты также способствовали укреплению системы домов, состоявших из разнородных в этническом отношении элементов. Во всех государствах Восточной Дельты существовали общества удачливых воинов — пери огбо. В них могли вступить мужчины, которые доказали свою доблесть в бою либо убили на охоте слона или леопарда. Удачливый раб через членство в союзе мог стать свободным гражданином (391, т. 1, с. 344). «Клуб сильных» у калабари выполнял также функции террора и устрашения лиц, чья адаптация к новым условиям проходила трудно и недостаточно быстро. Ночами члены ««луба сильных» выходили на улицы селения и убивали тех прохожих, которые отвечали с акцентом на их вопросы [391, т. 1, с. 344).
В XVII—XVIII вв. основу экономической и политической жизни Нембе, Элем Калабари, Бонни, Окрики и более мелких городов-государств Дельты составляла посредническая торговля рабами.
Каждое государство Дельты стремилось развивать систему
45


рынков в прилегающих внутренних районах. Бонни проложил пути на восток и на север для торговли в Охомбеле и других рынках народности ндоки, Окрика контролировал области Икверре и Огони к востоку от рынков Элем Калабари. Между ними было соперничество, борьба за рынки. Так, торговцы Андони и Окрики вели операции в Бонни. Торговцы Нембе расширяли контакты вверх по Нигеру, сталкиваясь с экспансией Калабари в западном направлении, в районе оз. Огута и р. Ораши.
Большая часть рабов для европейцев добывалась африкан- цами-посредниками путем торговли с внутренними районами, а не путем набегов и войн. Люди Абоха, Охомбеле и другие торговцы-посредники добывали рабов, переправляемых в Дельту, глубоко в хинтерланде, главным образом в Игболен- де. Кроме того, некоторые посредники Нембе из Абоха получали невольников, доставляемых по Нигеру из Идаха и других частей Северной Нигерии [391, т. 1, с. 358—359).
Социально-политические сдвиги в XIX в.
Возвышение Ибадана. Бенин
Современные нигерийские историки считают начало XIX в. важным рубежом в истории Западной Африки, включая Нигерию. До этого времени, с их точки зрения, основными историческими процессами были государствообразование и самобытное развитие местных социальных и политических институтов при подчиненном, хотя и возрастающем воздействии факторов, действующих извне; после 1800 г. господствующее влияние на судьбы западноафриканских народов, по их мнению, стали оказывать внешние обстоятельства — проникновение ислама с севера и европейцев с Атлантического побережья.
Несмотря на явную условность рубежа 1800 г., нельзя не согласиться с тем, что как раз в начале XIX в. произошло несколько исторических событий, завершивших и подытоживших социально-политические сдвиги в истории исследуемого региона во второй половине XVIII в. и сыгравших огромную роль в его жизни на протяжении последующих десятилетий. Важнейшие из этих событий — восстание Османа дан Фодио и образование халифата Сокото, распад державы Ойо, наступление третьего этапа атлантической работорговли после ее официального запрещения европейскими державами.
Для державы Ойо вступление в XIX в. ознаменовалось расширением политического кризиса конца XVIII в. Вслед за отделением зависимых территорий начался распад собственно Иорубы. В 1817 г. Афонджа, какамфо Илорина, второго по величине и значению города Ойо, начал метяж против царя. Его успеху способствовало стечение ряда обстоятельств, говоря-
46


щнх о неблагополучии внутри державы Ойо: рост сепаратизма подчиненных об, их готовность изменить алафину, слабость преемников Абиодуна — алафинов Аоле, Адебо, Маку и Мад- жоту. Крайне неблагоприятное влияние на судьбу Ойо оказал инешний фактор — восстание фульбе под руководством Османа дан Фодио, образование халифата Сокото и его экспансия на юг.
Ко времени мятежа Афонджи брат Османа дан Фодио султан Гандо Абдуллах завоевал Нупе. Армии Абдуллаха стояли на северных границах Ойо. Под их контролем оказались традиционные рынки, откуда йоруба получали лошадей для кавалерии, составлявшей ядро йорубского войска. Мятеж Афонджи помог фульбе превратить Илорин в плацдарм для наступления на Ойо. Успеху мятежа способствовало то, что мусульмане в государстве Ойо имели довольно сильные позиции. Ислам стал завоевывать позиции в Ойо с XVII в. В начале XIX в. там был уже целый мусульманский квартал. Большие мусульманские кварталы были в других йорубских городах, например в Игбохо и в Исейине {413, с. 256].
Для укрепления своего положения в Илорине Афонджа пригласил в город в качестве главного жреца муллу Алими, фульбе по происхождению. (Под таким именем в Ойо был известен мулла Салих, проповедовавший около 1813 г. ислам в нескольких йорубских городах — в Огбомошо, Икойи, Куво и, может быть, в самой столице — Ойо-Иле {413, с. 256—257J.) По призыву Алими «все рабы хауса в соседних городах, работавшие до этого брадобреями, сучильщиками веревок и пастухами, теперь оставили своих хозяев и стали стекаться в Илорин под знамена Афонджи, который поощрял выступления рабов против их господ» [93, с. 193J. Беглым рабам были обещаны свобода и независимость. К Афондже присоединилось также много мусульман-йоруба.
Алими намеревался развязать джихад в Иорубе. Он надеялся свергнуть Афонджу и передать управление Илорином в руки фульбе. Он подстрекал рабскую гвардию какамфо к неповиновению и говорил рабам о попытках Афонджи ограничить их свободу. Опасаясь мятежных настроений своей гвардии, Афонджа обратился за помощью к йорубским сепаратистам — обам провинциальных городов. Узнав об этом, рабы подняли открытый бунт и убили Афонджу. Сын Алими Абдуссалами стал первым эмиром Илорина, обложив данью окрестные йорубские города.
В правление алафина Амодо Абдуссалами осадил и разграбил столицу Ойо. Царь умер от разрыва сердца среди развалин своего дворца. Войска Абдуссалами захватили также города Икойи и Гбогун, подчинив себе почти всю центральную часть Ойо. Держава Ойо превратилась в данника Илорина. Более того, эмир Илорина попытался принудить нового алафи-
47


,на Олуэву перейти в мусульманство. Это требование побудило йоруба оказать отпор фульбе. Олуэву собрал большую армию, в которой кроме йоруба участвовали войска Боргу и Никки. Он разгромил фульбе в первом сражении, однако медлил три месяца с нападением на Илорин, и йорубские военачальники предали его, В битве под Илорином Атиба (будущий алафин) со своими войсками ушел из-под стен города, так и не вступив в бой. Воины Боргу бежали, Илорин остался в руках фульбе. Город Ойо в 1837 г. был окончательно разграблен фульбе и разрушен. Тысячи жителей бежали из опустошенной северной столичной области на юг, в лесистую зону, где было трудно действовать коннице. Часть ойо поселилась в окрестностях Иле Ифе. Другие бежали в Эгбадо в город Инуби (в 1841 г. захваченный дагомейцами). Множество жителей Ойо расселились около Ову, разрушенного незадолго до этого силами Ифе и Иджебу, и основали город Ибадан. Другие обосновались поблизости, в Иджайе. Оба города были основаны первоначально как военные лагеря.
Крупнейшее государство доколониальной Нигерии прекратило свое существование. По справедливому замечанию нигерийского историка А. Аджайи, оно было организующим центром для целой системы связей, создавая «некое единство истории на обширной территории между реками Нигером и Вольтой» [391, т. 2, с. 136]. Вместе с армиями, чиновниками и просто переселенцами-колонистами ойо политические институты и культурные достижения государства распространялись часто насильственным путем среди соседних, более отсталых народов. Держава Ойо служила государствоообразующим и культурным центром для огромной территории, населенной не одними только йоруба. Она не только обкладывала данью завоеванные земли, но и охраняла их от внешних врагов, создавая условия для мирного развития. Установленная Ойо сеть торговых связей, караванных дорог, соединивших север и южные ответвления транссахарских торговых путей с побережьем, способствовала экономическому развитию обширного региона.
Падение державы Ойо имело глубокие последствия во всем йорубском регионе: оно привело в движение огромные массы населения, что, в свою очередь, ускорило процессы смешения и интеграции различных этносов, изменило соотношение плотности населения на севере и юге страны, способствовало заселению новых районов, освоению девственных лесов. Оно вызвало к жизни появление новых городов и соперничество между ними в условиях нового соотношения политических сил. Оно способствовало распространению ислама и мусульманской культуры на юг. Оно, наконец, привело к изменению военной стратегии йоруба в условиях переселения из саванны в лесной пояс, где из-за мухи цеце нельзя было использовать конницу в широких масштабах.
48


Несмотря на крайне неблагоприятное стечение внешних факторов — нашествие фульбе с севера и изменение политической ситуации на побережье после официального запрещения работорговли,— йорубская государственность показала достаточную жизнеспособность. Почти сразу же после падения столицы примерно на 130 км южнее ее стал создаваться Новый Ойо. Организатором нового государства Ойо был энергичный алафин Атиба, сын алафина Абиодуна. В юности Атиба был портным, но вскоре предпочел этому ремеслу грабеж и работорговлю, собрав вокруг себя людей вне закона, несостоятельных должников и беглых рабов.
Своей ставкой он избрал Аго. В битве под стенами Илори- па, когда Олуэву пытался отвоевать независимость Ойо, группа знати, включая Атибу, предала алафина Олуэву и увела свои войска с поля битвы. Олуэву был взят в плен и казнен в Илорине [93, с. 287}. Его казнь освободила путь Атибе к трону. Вопреки древним обычаям Атиба короновался не в столице, разоренной войной, а в своей ставке Аго, переименовав этот город в Ойо. Воспользовавшись тем, что не все представители родовой знати поспешили прибыть в новую столицу, Атиба произвел перестановки в государственном административном аппарате. Тех носителей традиционных титулов, которые добровольно пришли к нему с севера, Атиба утвердил в прежних должностях, а отказавшихся явиться по первому требованию сместил с их постов, распределив последние среди людей, помогавших ему завоевать трон: членов царского рода — сыновей и внуков предшествующих алафинов, простолюдинов, своих фаворитов и сподвижников в военных походах прежних лет.
Столь радикальные перестановки стали возможны благодаря тому, что в условиях разорения и опустошения Северной Йорубы, столичных провинций Старого Ойо, распыления общин в результате массового бегства йоруба на юг представители знатных родов, традиционные носители титулов, временно утратили свою опору, свою связь с общинами. Атиба воспользовался этим ослаблением традиционных уз, а также силой своей гвардии из рабов и клиентов. Структура управления и организация Нового Ойо насколько возможно дублировала структуру Старого Ойо [441, с. 48]. Са?л Атиба, видимо, считал себя не столько реформатором, сколько восстановителем государства. Важнейшим нововведением Атибы, способствовавшим укреплению царской власти, была отмена обычая умерщвления соправителя, когда умирал царь, и внедрение правила наследования престола от отца* к сьгну.
Два главных поста в государстве (башоруна и какамфо) Атибе пришлось отдать могущественным военным вождям, правителям Иджайе и Ибадана, новых городов, возвысившихся на развалинах державы Ойо. Это закрепило новую расста¬
4 Зак. 203
49


новку политических сил в Йорубе: усиление городов юга в ущерб старому северному очагу государственности, рассредоточение власти между несколькими центрами и постепенное возвышение Ибадана. Принуждаемый обстоятельствами, Ати- ба дал автономию Ибадану, но зато он ввел новое правило, по которому в отсутствие башоруна его обязанности исполнял один из главных евнухов царя. Тем самым Атиба еще более увеличил роль доверенных рабов в администрации.
Место какамфо — главнокомандующего войсками за пределами столицы — было передано карунми Иджайе. В свою очередь, Ибадану и Иджайе было вменено в обязанность охранять Ойо. Ибадану — с севера и северо-востока от Илори- на, Иджайе — с юго-запада и запада от Дагомеи. Древние города Илуку, Шаки, Гбохо и Киши отходили под непосредственный контроль алафина. Таким образом был приостановлен дальнейший распад страны. Однако, несмотря на усилия Ати- бы, Новый Ойо был лишь слабой тенью прежней великой державы. Он перестал быть метрополией, властвующей над многими данниками и полузависимыми государствами. Он стал одним из многих йорубских государств, все более уступая свое влияние Ибадану, политические и социальные институты которого в меньшей степени находились под гнетом традиции.
Хотя Новый Ойо находился почти в 120 км к югу от Илори- на, он все еще был в опасности, ибо фульбе продолжали совершать глубокие рейды внутрь йорубской территории. Между 1838 и 1841 гг. большая армия фульбе была разгромлена под Ошогбо (примерно в 70 км к востоку от Ойо) объединенными силами йоруба из Ибадана и Ошогбо. После этого поражения фульбе не решались углубляться далеко на юг. После битвы при Ошогбо Ибадан укрепился в восточной части Ойо. Его походы на восток, особенно захват Экити, способствовали ослаблению Бенина. История Ибадана в 50—80-х годах — это во многом история попыток подчинить своему влиянию все йо- рубские земли. В 1860—1862 гг. он разбил войско Иджайе. Эта победа стала для Ибадана важным шагом к овладению выходом к морю более прямым и легким путем, чем через посредничество Порто-Ново или Бенина. После поражения Иджайе главным препятствием для выхода Ибадана к морю были Эгба (бывший вассал Ойо) и сильное независимое йоруб- ское государство Иджебу, от которого он пытался отторгнуть его западную часть — Иджебу-Ремо. Междоусобными войнами йоруба воспользовалась Дагомея. В 1851, 1862 и 1864 гг. она нападала на Абеокуту и другие районы Эгбадо и Эгба и в конечном счете подчинила себе древние йорубские государства Кету и Шабе.
К началу 1870 г. Ибадан был на вершине своего могущества, став подлинным наследником Старого Ойо. К середине XIX в. в городе жило около 70 тыс. человек, он сделался круп-
50


игшиим городом Йорубы [334, с. 35]. К 90-м годам его население возросло до 150 тыс. [440, с. 596].
В отличие от других йорубских городов в Ибадане не было священного царя. Власть в городе осуществлялась корпорацией так называемых военных вождей, каждый из которых был главой патрилинейной группы (нередко создаваемой искусственно) и предводителем рабской дружины. Право на военный или гражданский титул имела каждая патрилинейная группа поочередно. Главные вожди составляли центральный совет, который руководил военными действиями, он был высшим административным и судебным органом, ведал распределением титулов. Глава совета бале («отец города»), военный вождь в отставке, обеспечивал гражданский порядок в городе, в то время как главный военачальник балогун («господин войны») командовал в сражениях.
Возвышение Ибадана не стабилизировало обстановку в Порубе. В 1877 г. он развязал войну с эгба, постепенно переросшую во всейорубскую междоусобицу, длившуюся 16 лет и окончившуюся в 1893 г. подчинением Йорубы Англией.
В XIX в. Бенинское царство испытывало серьезные внешнеполитические трудности, вызванные изменением в расстановке политических сил на западе, юго-западе и севере от него. На -северных рубежах Бенинского, царства активизировались его традиционные соперники — нупе, теснимые фульбе, объявившими джихад после восстания Османа дан Фодио. На его западных границах участились столкновения с восточными йоруба — экити,. набиравшими силу после распада державы Ойо. Войны с Нупе разрушили торговые связи с Севером, а распад Ойо подорвал традиционные связи с йорубской державой.
В результате Бенин лишился важных источников приобретения африканских товаров для торговли с европейцами и оружия, которое перепродавали ему йоруба. На побережье Гвинейского залива и в Дельте Нигера работорговые посреднические города-государства перехватили у Бенинского царства контроль над низовьем р. Бенин, которое имело важное значение для торговли с европейскими купцами, и оказались теперь в сфере влияния итсекири и иджо. В конце XVIII в. Бенину пришлось подавлять восстания в стране ишан и в Аг- боре. В XIX в. в правление Обанозы и Осэмведе Бенин вел войны с Ово (государство восточных йоруба) и принудил его к уплате дани. Он также провел успешную карательную экспе^ дицию против Акуре; бини вторглись в Экити и, как повествует традиция, «завоевали много городов и деревень и заставили всех принцев Экити платить ежегодную дань Бенину и признать обу своим императором» [92, с. 61}.
Накануне британского завоевания Бенин смог даже расширить свою территорию и обложить данью новые земли.
4*
51


Что касается внутриполитического положения, то в XIX з. в Бенине усилились тенденции к росту культа священного царя, одним из выражений которого были массовые человеческие жертвоприношения и другие ритуалы. Цари стремились укрепить свою власть путем создания и раздачи новых титулов. Число последних особенно возросло в XIX в. Так, если в правление Эвуаре было 26 титулов, в XVII в. к ним было добавлено еще 26, в XVIII в. еще 19, то последние три обы XIX в. создали не менее 27 новых титулов [475, с. 22}. В западной литературе принято считать XIX в. временем глубокого упадка Бенинского царства, однако успешные завоевательные войны и устная традиция, которая отмечает богатство и созидательную деятельность предпоследнего обы Адоло, наводят на мысль о том, что представление об упадке Бенинского царства несколько преувеличено.
Так случилось, что во всемирную историю древний Бенин вошел прежде всего как родина замечательных произведений искусства — изделий из слоновой кости (резные слоновые бивни, а также подвески, посуда, изображения животных) и металла. Особенно известны ухув элао («черепа предков») — отлитые из латуни или бронзы головы бенинских царей и цариц и бронзовые или латунные доски ама с рельефными изображениями людей, животных и предметов культа, а также отдельные скульптуры и скульптурные группы людей и животных, изображающие сцены охоты, войны, жертвоприношений, процессий и т. п., ритуальные колокольчики, оружие, браслеты, подвески, веера, заколки, ритуальные сосуды, сделанные в форме леопарда, бабуина, барана и т. п.
В Бенине в ходе археологических раскопок установлено, что изготовление художественных изделий из меди и ее сплавов можно датировать не позднее XIII в. н. э.
Предметы из бронзы XIII в. (браслеты и кольца), как правило, выполнены методом ковки. Позднее метод ковки применялся для изготовления главным образом мелких предметов: гвоздей, скоб и т. п., а собственно художественные изделия отливались из латуни по методу потерянного воска. Большинство знаменитых металлических изделий Бенина изготовлено из свинцовой латуни.
Все данные бенинской археологии показывают, что применение меди и ее сплавов расширилось после первых контактов с европейцами, так как с их приходом древняя школа художественного использования металла приобрела более широкие возможности для его приобретения. Из португальских источников конца XV — начала XVI в. известно, что латунные и медные маниллы (тяжелые браслеты, игравшие роль денег) ввозились в Бенин в обмен на рабов и поступали на переплавку. По-видимому, лишь после ввоза европейского сырья стал широко применяться метод потерянного воска.
52


Устная традиция бини связывает с Ифе внедрение художественной обработки медных сплавов. Однако в находках бенинских изделий XIII в. следы стилистического влияния Ифе не прослеживаются [91, с. 250].
Несмотря на свою широкую известность, бенинские памятники плохо изучены, с ними связано много спорных историко- культурных проблем. Так как подавляющее большинство памятников поступило в музеи и другие исследовательские центры после разграбления города Бенина англичанами в 1897 г. и последующих перепродаж или хищений бенинских изделий, оказалась грубо оборванной связь между памятниками и соответствующей им культурно-исторической средой; период колониального завоевания и гнета имел одним из своих следствий удушение традиционной культуры. В результате о назначении некоторых предметов можно только догадываться, а главное — не существует точной датировки памятников. Искусствоведы пытаются расположить их во временной последовательности исходя из эволюции стиля, а этот критерий открывает возможности для создания многих периодизаций и не дает идти дальше предположений об абсолютных датировках. Отсутствие точной хронологии предопределяет многообразие и зыбкость гипотез о происхождении бенинского искусства и его связях с культурами других народов Нигерии и сопредельных стран.
С конца 60-х годов среди африканистов возобладала периодизация, предложенная У. Фэггом. Исходя из предположения, что искусство изготовления скульптур из медных сплавов пришло в Бенин из Иле Ифе и что ранние бенинские памятники несут на себе следы ифского влияния, лишь со временем обретая самостоятельность, У. Фэгг выделяет три периода в развитии бенинского литья: ранний (до середины XVI в.), к которому принадлежат массивные головы царицы-матери и сравнительно небольших размеров головы царей (всего около 20). Неясно, к какому времени следует отнести его начало. Средний период (вторая половина XVI — вторая половина XVII в.) характеризуется ростом стереотипности голов, увеличением роли украшений в ущерб выразительности лиц скульптур. В этот же период появляются доски ама и изображения европейских купцов и воинов. Поздний период (с конца XVII в. до 1897 г.) характеризуется самыми массивными и условными по трактовке головами, включая головы с «крыльями» — выступами шапочки над ушами, введенными, согласно бенинской традиции, обой Осэмведе, правившим в 1818— 1848 гг. В этот период (с XVIII в. по крайней мере) бенинцы уже не изготовляли досок ама.
В нашей стране наибольший вклад в изучение культурных памятников Бенина внесли Д. А. Ольдерогге и Б. И. Шарев- ская, в распоряжении которых находились богатая бенинская
53


коллекция Музея антропологии и этнографии АН СССР и другие музейные материалы. Если Б. И. Шаревская уделила главное внимание исследованию религиозных культов и верований в доколониальном Бенине и их месту в истории и культуре этого государства {293; 294; 295; 296}, то Д. А. Ольдерогге в цикле статей «Древности Бенина» {267; 268; 269) дал впервые в мировой африканистике комплексный анализ бенинских изделий из металла и резных слоновых бивней, подняв проблемы историко-культурного назначения этих памятников и значения их изучения для реконструкции социально-экономической и политической структуры Бенинского царства, автохтонного происхождения бенинского искусства, зарождения местного письма и письменности.
Доски ама некогда (до XVIII в.) покрывали стены и столбы галерей царского дворца, занимавшего почти половину территории города Бенина. Д. А. Ольдерогге полагает, что, по-видимому, стены дворца бенинских царей были украшены примерно так, как стены древнеегипетских дворцов и храмов, изображения на стенах которых имели совершенно ясную последовательность и были связаны единством содержания {268, с. 287}. По всей вероятности, каждый из бенинских царей делал новые пристройки к старому дворцу, украшал стены галерей и залов изображениями событий своего царствования, и, «если бы мы могли установить первоначальное местонахождение всех этих картин, несомненно мы могли бы выяснить многие события истории Древнего Бенина» [268, с. 287]. Это положение не следует понимать буквально, ибо среди примерно 1000 дошедших до нас ама и их фрагментов едва ли 20 являются описательными. Большинство же досок представляют собой статичные групповые или индивидуальные изображения царя, придворных, воинов, повторяющиеся неоднократно в качестве вариантов одной и той же темы.
Доски ама являются неоценимым источником для изучения социальной истории, культуры, эволюции общественных отношений в доколониальном Бенине. Однако их использование как источника нуждается в предварительной работе по уточнению их относительной и абсолютной датировки и в реконструкции целого по отдельным элементам.
Большинство из наиболее известных памятников бенинского искусства связано с культом поминовения царских предков. Это прежде всего ухув элао — тяжелые и крупные изображения голов бенинских царей и цариц. Ухув элао служили опорой для больших слоновых бивней, которые вставлялись в отверстия на макушках голов и в таком виде водружались на алтари царских предков. Изучив набор символов на ободках некоторых из ухув элао, Д. А. Ольдерогге выдвинул гипотезу о зачатках письменности у бенинцев. К еще более интересным выводам его привело обследование резных слоновых бивней:
54-


оказалось, что каждый бивень несет на себе строго определенный комплекс изображений, где каждая фигура имеет свое значение и все это вместе представляет обряд поминовения отца царя. Наряду с традиционными, часто повторяющимися рельефами на бивнях встречаются и эпизодические, единичные изображения. Они, по-видимому, связаны с историей царствования определенных царей, в память о которых был создан тот или иной бивень, и являются как бы зачатками летописи. Все это дало Д. А. Ольдерогге основания назвать резные слоновые бивни «анналами бенинских царей» 1268, с. 306],
Укрепление государств Центрального Судана
Предгосударственная организация в странах хауса (по крайней мере в наиболее развитых из них) начала сменяться раннегосударственной на рубеже XVI столетия. К этому времени здесь появился ислам. Давая идеологическую санкцию новым формам социально-политической организации, привносимым на периферию исламского мира, новая религия находила приверженцев прежде всего среди представителей господствующего слоя, стремившихся усилить эксплуатацию как невольников, так и лично свободных общинников. Идеология классового общества — ислам —способствовала и укреплению власти местных правителей. Важным следствием появления ислама оказалось идеологическое обоснование территориальной экспансии наиболее сильных хаусанских вождеств. Будучи выражением объективного процесса сложения единой этнической территории, такая экспансия субъективно служила интересам новой знати, стремившейся к созданию собственных хозяйств с использованием труда невольников. Приняв ислам, хаусанские правители получили «законное» право обращать в зависимость всех тех, кто в их представлении оказывался «неверным».
Важным следствием распространения ислама в странах хауса было дальнейшее развитие внутрисуданской и транссахарской торговли. К концу XV в. з города хауса стали стекаться торговцы из крупнейших городов Западного и Центрального Судана и Сахары, в них появлялись крупные рынки. Все это, разумеется, отражалось не только на развитии хозяйства, но и на социальных процессах в обществе хауса. С появлением в странах хауса первых представителей ислама усложнилась социальная структура местного общества. В составе господствующего слоя наряду с феодализировавшейся знатью (военно-политическим сословием) появилась теперь весьма влиятельная группа мусульманского духовенства и интеллигенции, составившая духовное сословие. Первоначально ее образовывали селившиеся при дворах правителей уроженцы Северной
55


Африки или Египта. Впоследствии функции североафриканских мусульман стали выполнять образованные люди местного происхождения, прежде всего коранические учителя -налами. Образованию духовной элиты способствовало также появление у хауса письменности — еще одно важное последствие проникновения новой религии.
Распространение в странах хауса ислама было связано не только с внутрисуданской торговлей, но и со всем комплексом международных отношений в Западном и Центральном Судане. Ко второй половине XIV в. относится расцвет Малийской державы. Хроника Кано между тем связывает появление ислама с приходом в Северную Нигерию купцов вангарава (диу- ла) именно из Мали. Судя по некоторым данным источников, сильное воздействие Мали испытывала и Кацина; возможно, что на рубеже XIV и XV вв. здесь утвердилась у власти новая династия, каким-то образом связанная с Мали.
После 1468 г., когда Томбукту пал под ударами сонгаев, Кано и Кацина оказались в сфере влияния новой крупной державы; в начале XVI в. зависимость хаусанских земель от Сон- гай усилилась и некоторое время выражалась в выплатах дани.
В середине XVI в. возвысилось государство Заззау, которое поставило в зависимость от себя другие страны хауса (см. [89}). Начало XVI в. связано также с одним из наиболее интересных явлений в истории хауса — возвышением Кебби. В первые десятилетия XVI в. в Кебби правил некий Канта, о котором рассказывают как местные, так и сонгайские источники. Судя по ним, владения Канты первоначально находились в вассальной зависимости от сонгайского аскии Мохаммеда. Между прочим, именно в союзе с Кантой аския Мохаммед подчинил себе Кано, Кацину, Заззау и Адар. В 1515—1517 гг. Канта в союзе с сонгаями успешно сражался с туарегами Аира. При разделе трофеев возникли разногласия, и союз распался. Впоследствии, в 30-х годах XVI в., состоялся военный поход сонгаев на Кебби, в результате которого силы аскии были полностью разбиты. В течение всего столетия Кебби оставалось сильным государством, игравшим заметную роль на суданской арене.
К середине XVI в. подлинным хозяйственным и культурным центром стран хауса стала Кацина. Это был центр хаусанско- го ремесла: изделия хаусанских кожевенников, например, пользовались спросом по всей Западной Африке. Возросшее значение Кацины как культурного исламского центра отразилось в посещении города видными представителями мусульманского мира, приезжавшими из Западного Судана и Северной Африки. Они вели проповедническую деятельность, занимая в то же время крупные должности в местной мусульманской общине.
56


Вид г. Кано
Кано в XVI в. находился в стадии расширения своего экономического могущества. Согласно сонгайским источникам, в 1585 г. Кано считался равным по величине Гао, городу с населением приблизительно 60 тьгс. [270, с. 136]. Сюда, как и в Ка- цину, приезжали видные богословы и ученые. Роль духовного
57


сословия в политической и культурной жизни стран хауса, реальное участие в управлении государством мусульманского духовенства и интеллигенции постоянно росли. В XVI в. Кано по-прежнему находился в зависимости от Борну. Лишь изредка в результате действий того или иного энергичного правителя эта зависимость ослаблялась или на короткий срок исчезала совсем. В конце столетия на Кано обрушились племена джукун. Это разрушительное нашествие совпало с очередным нападением Кацины. В результате вся жизнь в Кано пришла в упадок; начался продолжавшийся одиннадцать лет «великий голод».
К первой трети XVI в. относится выход на политическую арену Северной Нигерии еще одного раннегосударственного образования хауса — Замфары. В середине столетия Замфа- ра, по-видимому, «собирала» свои основные земли. Вскоре она установила контроль на западе вплоть до Нигера [410, с. 33; 298, с. 496]. В последующий период территориальные приобретения молодого государства шли главным образом за счет слабеющего соседа — Кебби. Ко второй четверти XVII в. Замфа- ра достигла уже значительного могущества: ее правитель осмеливался соперничать с Кациной [410, с. 37].
Конец XVI—XVII в. были историческим рубежом в развитии всех стран хауса, и в особенности Кацины и Кано. В 1591 г. под ударами султана Марокко пало государство Сон- гай, которое в дальнейшем уже не смогло восстановить свое могущество. Все торговые операции траносахарской торговли теперь перешли в новые дентры — Кацину и Кано. Приводимое Г. Бартом число жителей Кацины—100 тыс., возможно преувеличенное, ясно показывает, какого высокого уровня достигло экономическое развитие города после марокканского нашествия. Барт утверждал, что в XVII—XVIII вв. Кацина была основным государством хауса как в политическом, так и в иных отношениях. «Здесь,— писал он,— достигла своей вершины та ступень, цивилизации, которая определялась торговлей с арабами» [198, т. 1, с. 475—476].
Падение Сонгай и перемещение основных транссахарских торговых путей на территорию нынешней Северной Нигерии не могло, конечно, не отразиться и на Кано. К сожалению, источники почти не предоставляют нам прямых свидетельств роста экономического могущества Кано в это время. Однако уже то, что на протяжении почти полувека Кано вел непре- кращающиеся войны с Кациной, находившейся тогда в зените своего могущества, говорит о его подлинных возможностях. Только крепкое и централизованное в хозяйственном и политическом отношениях государство могло одновременно и успешно соперничать с могущественным соседом, и обороняться от воинственных народов юга, и укреплять свои южные рубежи, и, наконец, переживать внутренние смуты.
58


Упадок Сонгай привел к перемещению в страны хауса не только центров торговли, но и центров исламской культуры Западного Судана. Если ранее все элементы исламской пра- боязычной культуры, заимствованной хауса, принадлежали Магрибу (хауса исповедовали ислам маликитского мазхаба, их алфавит — аджами — развился из арабского письма Томбукту, которое происходило из Феса), то теперь стали расширяться связи с другими центрами мусульманского мира — Триполи, Каиром и т. д. В то же время в Судане стали известными имена ученых, благодаря которым арабо-суданская культура впервые приняла самобытные хаусанские черты,— Мухаммад аль-Кашинави дан Марина, Абу аль-Барнави i ль- Кашинави дан Масани. Можно, видимо, считать, что вторая половина XVII в. стала для государств хауса порой культурного созревания, перехода от ученичества и подражательства к созданию собственных научных школ.
XVIII век стал важным периодом в развитии западных, «молодых» государств хауса. К концу столетия относится расцвет Замфары и заметное усиление Гобира. Эти процессы были непосредственно связаны с ослаблением Кебби, которое подвергалось постоянному давлению как со стороны Гобира и Замфары, так и со стороны султаната Аир. Территориальная экспансия «молодых» государств за счет Кебби и других земель объяснялась в первую очередь тем, что и Замфара и Гобир находились на караванном пути Кебби — Агадес и стремились вытеснить Кебби из транссахарской торговли.
В начале XVIII в. под ударами объединенных сил Замфары, Гобира и султаната Аир было разгромлено и исчезло с политической арены Судана как самостоятельное образование государство Кебби. К середине столетия Замфара, ослабленная непрерывной борьбой с туарегами Аира и постепенно усиливающимся Гобиром, в значительной степени утратила свои господствующие позиции в западной части стран хауса J410, с. 47—80]. В' 1764 г. столица государства пала под ударами гобирцев, а его правитель покончил жизнь самоубийством. Следствием этих событий было быстрое падение роли Замфары во всех сферах жизни Центрального Судана и почти полное прекращение ее государственного существования.
Ко второй половине XVIII в. относится расцвет Гобира, вытеснившего к этому времени из транссахарской торговли Кебби и Замфару и бросившего теперь вызов самому могущественному государству хауса — Кацине. Последняя же, несмотря на постоянное военное давление соседей, достигла в XVIII в. вершины своего экономического и политического могущества, причем основой могущества политического было, безусловно, могущество экономическое, равного которому, судя по всему, не было в это время в других государствах хауса. Кацина являлась основным поставщиком зерна и прочих пред-
59


Государства хауса в XVII—XVIII вв.


метов традиционного экспорта хауса, одновременно она была посредником в торговле между Сахарой и Северной Африкой и районами современной Южной Нигерии. Товарооборот при этом происходил следующим образом: на юг везли соль и кожи, на север — золото из Гвонджи и специи.
В отличие от Кацины судьба Кано в XVIII в. сложилась менее благоприятно. Несмотря на то что Кано играл в транссахарской торговле, очевидно, немногим меньшую роль, чем Кацина, экономическое и политическое положение государства в этот период было сравнительно слабым — сказались последствия опустошительных набегов джукун в конце XVII в. Войны продолжали подрывать экономику Кано и в XVIII в.
История Борну в конце XVII—XVIII вв. документирована очень плохо. В этот период государство медленно, но неуклонно слабело. Причиной этому был ряд факторов, но основным — быстрый рост могущества в той или иной степени зависимых от него государств хауса и султаната Аир. Ослаблению Борну способствовали и постоянные нападения джукун В то же время торговые и дипломатические отношения с Северной Африкой не прерывались. Так, для переговоров о торговле в 1638 г. в Триполи прибыло посольство Хадж Умара ибн Идриса (1625—1644). Послы везли богатые подарки, в том числе 30 евнухов, 100 молодых невольников и пр. (298, с. 574}. Торговые отношения поддерживались и с Каиром.
В XVII—XVIII вв. заметно повысилась роль ислама в жизни общества канури. В составе господствующего класса существенно расширилась прослойка мусульманского духовенства (улама), оказывавшего немалое влияние на верховную власть в лице правителя. В середине XVII в. Нгазаргамо стал одним из крупнейших суданских центров мусульманской культуры наряду с Томбукту и Кано (см., например, (466, с. 33—35}). В это время в Нгазаргамо было четыре пятничные мечети, каждая со своим имамом. В диспутах исламских ученых участвовал и сам май Хадж Али (1644—1684) (298, с. 576}.
Между тем ко второй половине XVIII в. позиции Борну в транссахарской торговле оказались объектом все усиливающегося давления туарегов, которые к этому времени стали действительными хозяевами Сахары. Хотя туарегам и не удалось полностью овладеть соляными разработками Бильмы, правитель Борну Али бен Хадж Хамдун (1750—1791) был вынужден предоставить им какую-то долю участия в прибылях как от торговли солью, так и от контроля над путями торговых караванов (298, с. 577}.
В конце XVIII в. перестал признавать свою зависимость от Борну Гобир, а за ним и другие хаусанские государства.
К началу XIX в. большинство государств Центрального Судана достигло примерно одинакового уровня развития. Значительно усилился процесс их экономического, политического
61


и культурного взаимодействия. Однако возникшие торговые и политические центры не представляли собой системы государств. Между ними шла непрерывная и острая борьба за политическое господство и территориальные приобретения. Достигнутый уровень требовал установления более тесных и стабильных связей между государствами региона. Решение этой задачи стало возможным до известной степени благодаря образованию в начале XIX в. халифата Сокото.
Восстание Османа дан Фодио и образование
халифата Сокото
В начале XIX в. страны Центрального Судана потрясло восстание народных масс против правителей хаусанских государств. Борьбу возглавила исламизированная фульбская знать, объединившая вокруг себя значительную часть кочевни- ков-фульбе и крестьян-хауса. Это восстание, которое его руководители представляли как джихад — священную войну мусульман против «неверных» во имя распространения ислама,— привело к поражению правителей-хауса и объединению местных государств в халифате с новой столицей Сокото.
Руководителем движения был малая (коранический учитель), фульбе по происхождению, Осман дан Фодио, под именем которого оно и вошло в историю Западной Африки.
Восстание началось на территории Гобира. К началу XIX в. Гобир представлял собой весьма дифференцированное в классовом и этническом отношениях общество. Классовые градации тесно переплетались с этническими и дополнялись сословными и религиозными различиями. Ядром господствующего феодального класса было военно-аристократическое сословие, которое состояло главным образом из гобирава, возвысившихся после захвата в середине 60-х годов XVIII в. Замфары. Класс крестьянства был представлен прежде всего земледель- цами-замфарава — основным населением покоренной Зам- фары. Особую этносоциальную группу подвластного населения составляли жители страны Кебби — кеббава, они представляли собой хозяйственно-культурный тип речных рыболовов и в отличие от замфарава находились на периферии Гобира.
В числе основных этнических групп, населявших Гобир, были скотоводы-фульбе, появившиеся здесь еще в XVI в. Представленные во всех государствах хауса, фульбе делились на многочисленные родовые группы (называемые часто в литературе «кланами» или «племенами»), между ними существовала заметная социально-профессиональная дифференциация. Территорию Гобира и прилегающие к ней районы населяло несколько таких групп. В районе Дегеля жили торонкава, объединявшие, по преданию, выходцев из Фута-Торо, к югу от них находились суллебава, переселившиеся в XVIII в. из Ка-
62


цины. В бассейне Замфары кочевали алибава, южнее их — касарава. В хозяйственном плане фульбе делились на кочевников и перешедших к оседлому образу жизни, между ними были значительные социальные и культурные различия. В то время как кочевники принадлежали к бедному и зависимому населению и часто сохраняли традиционные верования, оседлые фульбе (хауса называли их филанин гида — «домашние фульбе») представляли собой в основном исламизированную группу, которая выделялась среди других фульбе высоким статусом и в социальном отношении была связана с местным обществом. Преимущественно оседлый образ жизни вели то- ронкава, считавшиеся аристократическим родом среди других групп фулыбе.
Гобир входил в район кочевий туарегов из племен кель ге- рес, итесен, кель тегама, которые обычно воевали вместе с го- бирцами, и поддерживал тесные экономические и политические связи с соседним Адаром, во главе которого стояли туареги, а основную массу населения составляли хауса.
Правители Гобира, подобно другим правителям хауса, считали себя мусульманами, а свое государство исламским. Однако и в конце XVIII в. высокоисламизированной группой в местном обществе оставались лишь представители духовного сословия. Большинство населения продолжало придерживаться местных — анимистических и семейно-родовых — культов, которые были распространены и среди правящего слоя, лишь внешне соблюдавшего исламскую обрядность. Государственное устройство — налогообложение, судопроизводство, назначение должностных лиц и т. д.— было пронизано доисламскими нормами, отражавшими раннефеодальный характер местных обществ. От доисламских времен вело свое происхождение и большинство титулов правящей аристократии, в частности титул правителя сарки. В то же время заметную роль в жизни Гобира играло духовное сословие, основу которого составляли мал а мы.
По традиции, маламом мог стать любой свободнорожденный член общества, проявляющий способности к духовным занятиям и прошедший необходимое обучение. Среди духовного сословия в XVIII в. были не только хауса, но и фульбе. Кораническая деятельность стала основной или важной профессией представителей клана торонкава. Между маламами-хауса и маламами-фульбе существовали, однако, определенные различия социального и этнопсихологического порядка, влиявшие на их поведение и оценку окружающей среды. Маламы-хауса тяготели скорее к городскому образу жизни (сравнительно обеспеченному и стабильному), и мирские интересы преобладали у них над благочестивыми деяниями. Они весьма конформистски относились к царившим вокруг них доисламским порядкам. Иначе складывалась жизнь маламов-фульбе, жив¬
63


ших преимущественно в сельской местности. В силу своего происхождения и образования они находились между кочевым обществом фульбе и деревенской общиной хауса, не принадлежа к ним полностью. Маламы из этой среды почти не имели связей с городом и вели подвижный, полный опасностей и повседневных тягот образ жизни. Они часто женились на женщинах хауса и хорошо ориентировались в местной среде, но в то же время сохраняли, как правило, тесные родственные и культурные связи с кочевниками-фульбе.
Социальная напряженность в Гобире быстро росла. В течение нескольких десятилетий гобирцы вели изнурительные войны с соседними государствами и постоянно восстававшими замфарава. Правители уже не могли установить разницу межт ду врагами Гобира и его подданными. К старым поборам добавлялись новые, которые носили откровенно вымогательский и издевательский характер. Например, правивший незадолго до начала восстания сарки Бава ввел налог на заборы. Спасаясь от притеснений гобирава, многие группы. фульбе откочевывали на юг.
Огромное влияние на ход восстания и его программу оказала личность самого Османа дан Фодио — вдохновителя и вождя движения.
Осман дан Фодио, прозванный народом шеху (шейхом), родился в Гобире, в небольшой деревне Маратта, 15 декабря 1754 г. {204, с. 1). О происхождении шейха ясно говорит его фамилия — дан Фодио (язык хауса), или би Фодие (язык фульфульде), что значит «сын образованного человека». Отец дан Фодио, Мухаммад Фодио, был известным кораническим учителем и принадлежал к роду торонкава, мать, Хав-ва бинт Мухаммад, также была из образованной фульбской семьи. По преданию, предки шейха переселились в Гобир из Адара.
Детство и юность шейха прошли в деревне Дегель близ города Бирнин Конни и были заполнены духовными занятиями с фульбскими маламами. Выучив под руководством отца Коран, он начал жизнь странствующего ученика, прилежно изучая основы богословия и арабской культуры. Большое влияние на юношу оказал малам Джибрил бен Умар, наводивший страх на местных жителей постоянными призывами к джихаду. В то время шейх совершил паломничество в Мекку и Медину. Продолжая обучение, Осман дан Фодио и сам начал около 1774—1775 гг. преподавать основы коранических знаний (обучив, в частности, своего младшего брата Абдуллаха). Завершил образование Осман дан Фодио в Агадесе.
Хорошее мусульманское образование и религиозное рвение молодого малама позволили ему быстро собрать вокруг себя большую группу учеников и последователей и приобрести известность в Гобире (по преданию, среди учеников Османа дан Фодио был будущий правитель Гобира — Юнфа). Османа дан
64


Фодио выделяло неукоснительное соблюдение норм ислама, решительное осуждение доисламских религиозных и политических обычаев и пропаганда ислама суннитского толка [204, с. 3}. Под началом шейха фактически создавалась религиозная община, к которой примыкали все те, кто был недоволен порядками, царившими в Гобире.
На рубеже 1788—1789 гг. Бава, находившийся в Магами, приказал шейху явиться к нему для участия с другими имамами в мусульманском празднике ид аль-кабир, рассчитывая, как указывает легенда, убить шейха. Осман дан Фодио прибыл со всеми своими сторонниками (их было около тысячи человек) и, согласно традиции, произвел на окружающих, включая многих придворных, такое сильное впечатление, что смог добиться от престарелого сарки ряда важных уступок. Осман дан Фодио не только получил право вести деятельность религиозного проповедника (что не входит в обычные функции малама), но и добился для своих сторонников освобождения от всех налогов (как «незаконных») 1412, с. 8). Кроме того, по настоянию шейха из тюрем были выпущены все заключенные. Это была крупная победа Османа дан Фодио и его последователей. Официально и в глазах широких слоев населения шейх и его группа теперь отождествлялись с мусульманской общиной, получившей к тому же определенные привилегии.
Период до середины 90-х годов был отмечен быстрым ростом числа сторонников шейха, среди которых, однако, было мало его родственников-маламов, почти полностью игнорировавших Османа. В это время Осман дан Фодио утверждается как просветитель, духовный реформатор, он создает ряд религиозных разъяснений и поэтических песен.
Духовные занятия шейха были прерваны вступлением на престол Гобира нового сарки — Нафаты, который занял враждебную позицию в отношении реформатора из Дегеля, попытавшись покончить с обособленным существованием созданной им общины. Нафата издал прокламацию, запрещавшую деятельность религиозных проповедников на территории Гобира и обращение молодежи в ислам; все вновь обращенные должны были вернуться к вере своих отцов. В то же время всем подданным вменялось в обязанность носить тюрбаны (мужчинам) и покрывала (женщинам), что считалось привилегией только мусульман.
В традиции Сокото эта прокламация считается первым непосредственным поводом к началу джихада. Однако начало джихада было на некоторое время отсрочено смертью в 1806 г. Нафаты. Страна в это время пришла в упадок из-за непрерывных войн с Кациной и жителями Замфары. Усилились сепаратистские настроения в Кебби. На престол вступил Юнфа, который, как рассказывает традиция, получил при своем избра-
5 Зак. 203
65


нин поддержку Османа дан Фодио, рассчитывавшего на изменение политики нового сарки по отношению к своей общине. Однако уже скоро под давлением правящей аристократии Юн- фа проявил себя как противник шейха. В 1807 г. была предпринята попытка убить Османа дан Фодио во время его пребывания в Алькалаве. Компромисс становился невозможным Начался период идеологической подготовки джихада.
В это время Осман дан Фодио создает произведения — «Маса’иль мухимма», «Китаб аль-фарк»,— в которых обосновывалась правомерность открытого выступления мусульман. Эти произведения были натравлены не против «язычников» вообще, а исключительно против местных правителей, которые обвинялись в введении незаконных (с точки зрения шариата) наказаний и налогов, использовании правителями немусульманских титулов (включая титул правителя — сарки), взимании подарков за назначение на должность (гайсува), принудительном наборе подданных в армию, взяточничестве, узаконенной коррупции, продолжении отправления языческих культов. Нетрудно заметить, что большинство этих обвинений носило отчетливо социальный характер, хотя и толковалось в нормах шариата. За религиозной оболочкой проповедей Османа дан Фодио и его сторонников скрывалось общее социальное недовольство широких народных масс усилением феодальной эксплуатации.
В начале 1804 г. у гобирского военачальника Варо, отправленного в Досо для подавления очередного мятежа жителей Замфары, произошел конфликт с одним из ближайших учеников шейха Абд-аль-Саламом, жившим с несколькими другими сторонниками Османа дан Фодио в небольшом городе Гим- бана. Абд-аль-Салам отказался помолиться за победу Варо и был за это арестован вместе с другими фульбе с согласия Юн- фы. Осман дан Фодио, который случайно заметил своих товарищей, закованных е цепи среди пленников-замфарава, добился их освобождения. Разгневанный Юнфа приказал начальнику конницы Гобира арестовать шейха. Осман дан Фодио отказался подчиниться и вместе со своими сторонниками оказал сопротивление гобирцам, отбив их атаку [270, с. 145—146; 412, с. 14]. Это событие произошло 21 февраля 1804 г. и считается а истории Сокото началом джихада.
Оставив Дегель, неудобный для обороны, Осман дан Фодио вместе со своим ближайшим окружением бежал в местечко Гуду, малодоступное для гобирской конницы. Положение повстанцев в это время несколько укрепилось благодаря притоку в лагерь шейха его сторонников и поддержке, оказанной Осману дан Фодио частью торонкава и суллебава. Осман был избран официальным главой мусульманской общины — амир аль-муМинин [204, с. 12].
Первое важное сражение произошло в июне 1804 г. у оз.
66


Квотто, недалеко от слияния рек Сокото и Рима. Плохо вооруженные, но безгранично верившие в свою силу повстанцы заставили спасаться бегством отряд тяжелой кавалерии Юнфы.
Исход восстания был далеко не ясен. В этот период (вплоть до битвы у оз. Квотто) основную движущую силу восстания составляли члены религиозной общины Османа дан Фодио, примкнувшие к ней до событий в Дегеле. Некоторые, весьма отрывочные сведения о мусульманской общине времен начала джихада сохранили воспоминания брата Османа — Абдулла- ха. Группа, бежавшая из Дегеля вместе с шейхом, была сравнительно немногочисленной, Абдуллах указывает цифру — 62 человека, хотя, вероятно, не все сторонники Османа, находившиеся с ним в Дегеле, вошли в это число [412, с. 20J. Кроме того, это была лишь малая часть всех сторонников шейха, живших в разных районах Гобира, Замфары и Кебби.
Первоначальная община была, несомненно, разнородной в этническом отношении. Если верить сведениям Абдуллаха, в первый период восстания вместе с Османом дан Фодио были 150 фульбе, 10 уроженцев Замфары, 9 гобирцев, 6 кеббава, 6 выходцев из Адара, 2 забермава (Заберма — провинция Замфары), 2 выходца из Борну и 1 араб. Абсолютный перевес фульбе объясняется условиями возникновения джихада и, конечно, этническим происхождением самого Османа дан Фодио. Этнические различия между членами первоначальной религиозной общины (составившими потом руководящее ядро восстания), по-видимому, не имели большого значения и не отражались на их положении. Община этой поры представляла собой скорее неформальную общность, члены которой были связаны между собой тесными дружескими, родственными, семейными и, конечно, в первую очередь религиозными узами. Основное значение имело не этническое происхождение, а степень образованности и личной близости к самому Осману. Тем не менее в общине была своя иерархия, вполне отвечавшая нормам феодального времени. Наибольшим влиянием помимо шейха пользовались его родственники (отец, старший брат Али, младший брат Абдуллах, сын Мухаммед Белло) и друзья (особенно Умар аль-Камму). Следующую группу составляли имамы, муэдзины и слуги Османа (М. Самбо, И. Шиби и др.). Рядовыми членами общины были панегиристы, ученики и декламаторы Корана.
После первой крупной битвы состав восставших значительно расширился, и восстание начало приобретать характер массового народного движения. К шейху окончательно примкнули местные группы суллебава (которые ранее колебались) во главе со своим вождем Манори. Но главную и активную опору восстания на этом его этапе составили жители Замфары, давние враги гобирцев. В борьбе активно участвовали многие замфарава во главе со своими правителями — сарки Мафары,
5*
67


Бурми и Донко. (Не поддержал восстание лишь правитель Гумми в северо-западной части Замфары.) Большую роль сыграли и личные контакты шейха с правителями замфарава, установленные до начала джихада. Следует отметить, что по составу участников восстание носило в основном этносоциальный, а не чисто религиозный характер: большая часть замфарава и суллебава не была мусульманами *. Кроме того, восставшие имели поддержку со стороны мусульман-туарегов Адара и Гобира, а также фульбе из группы алибава.
Недостаток продовольствия (от которого долго страдали повстанцы) вынудил армию Османа дан Фодио, отягченную стадами скота, двинуться в страну Кебби, где им оказали гостеприимство местные фульбе, до этого не поддерживавшие активно джихада. Сбор урожая в октябре 1804 г. открыл новую военную кампанию. Повстанцы избрали наступательную тактику, двинувшись к столице Гобира — городу Алькалава. Остановившись лагерем недалеко от Алькалавы, армия Османа дан Фодио вынуждена была раосеяться, чтобы обеспечить выпас скота. Этим обстоятельством воспользовались гобирцы. Вместе со своими союзниками-туарегами они нанесли удар по отрядам шейха в районе Тсунтсуа, в нескольких километрах от Алькалавы. Удар был сокрушительным и отбросил повстанцев к западу от Алькалавы. Это было самое крупное поражение армии Османа дан Фодио за все время войны с Гобиром. Восставшие потеряли около двух тысяч человек, в числе погибших были многие родственники и сподвижники Османа дан Фодио. (Еще раньше умер старший брат Османа — Али.) И опять участники джихада получили столь необходимую им поддержку и помощь продовольствием от крестьян-замфарава.
В течение 1805 г. военные действия повстанцев значительно расширились. Помимо продолжавшейся борьбы с Гобиром была проведена военная экспедиция в страну кеббава. Расширение джихада на Кебби, по-видимому, было вызвано растущими трениями между находившейся в постоянном движении полу- скотоводческой армией шейха и крестьянством замфарава, чье хозяйство было изрядно подорвано продолжавшейся многомесячной войной. В 1805 г. Осману пришлось усмирять волнения замфарава. В плодородных долинах бассейна р. Кебби участники джихада рассчитывали найти постоянные источники продовольствия и фуража. Жители Кебби, для которых повстанцы были скорее оккупантами, оказали сопротивление войскам Османа, но потерпели поражение. После взятия их столицы
* На демократический, народный состав движения Османа дан Фодио и его социальные причины одним из первых обратил внимание Д. А. Ольдерог- ге, который опубликовал факсимиле исторических текстов хауса из рукописного собрания немецкого ученого Г. Краузе и их русские переводы. Тексты содержат много интересных данных, относящихся к началу истории восстания Османа да-н Фодио (см. [270, с. 78—91, 139—149]).
68


Бирнин-Кебби почти все местное население бежало вверх по
р. 	Кебби. Повстанцы укрепились в районе города Гванду, создав здесь свою постоянную базу.
Основное сражение кампании 1806 г. произошло недалеко от Гванду, в местечке Альвасса. Сторонникам шейха пришлось отражать объединенное нападение гобирава, туарегов и кеб- бава. Воины Османа были прижаты к Гванду, однако здесь им удалось остановить нападавших. Битва при Альваесе положила конец союзу Гобира и местных племен туарегов, гобир- цы оказались в изоляции. В течение 1805—1806 гг. повстанцы укрепились в стране Кебби и направили военные экспедиции в Яури, Баучи и Боргу. Теперь борьба была перенесена на земли Гобира. Окончательно сопротивление гобирцев было сломлено лишь осенью 1808 г., когда отрядом повстанческой армии во главе с М. Белло и Али Джедо, ополчению замфарава и отрядам фульбе, прибывшим из Кацины, удалось взять Алькала- ву. Город не был полностью разрушен, часть местного населения сразу же приняла ислам и осталась в городе, другие во главе с правящей династией бежали в северные районы Гобира.
Между тем джихад охватил уже все страны хауса и прилегающие к ним районы. Еще в начале восстания Осман дан Фодио направил одного из своих учеников из Южной Кацины, Умара Далладжи, в восточную часть стран хауса, с тем чтобы он установил контакты с мусульманскими лидерами Кацины, Кано, Дауры и Зарии (Заззау) и вовлек их в движение против местных правителей. Встреча этих лидеров с Османом состоялась >в Магами в начале 1805 г. Религиозные лидеры прибыли из Кано, Кацины, Зарии, Дауры, Кебби, Баучи, Илори- на, страны Нуле, Адамава, Гомбе, Борну, Казауре, Хадеджии, Мисау и Катагума [412, с. 122}. Все они были маламами и. фульбе по происхождению (за исключением Якуба из Баучи). Посланцам был присвоен арабский титул амир аль-джаиш (командующий), они принесли клятву верности Осману дан Фодио и, получив в знак своей власти освященные знамена, вернулись назад, чтобы возглавить официально джихад в своих странах.
С этого времени начинается новый этап восстания Османа дан Фодио. Восстание распадается на ряд почти не связанных друг с другом локальных движений, лишь номинально соединенных общей целью. Известные изменения произошли в характере движения и составе его участников. Значительно возросла роль фульбе, вожди которых обычно брали на себя инициативу в борьбе с правителями хауса. Стремление знати фульбе к захвату власти начинает все больше определять действительные цели движения. В Зарии за власть боролись кланы борнава и суллебава, в Кано — модибава, данеджи, дамбазава, йолава, в Кацине — даллазава, торонкава, суллебава.
6&


Тем не менее в этот период джихад сохранял характер массового народного движения, направленного против хаусанской знати -и богатого купечества, что, как пишет Д. А. Ольдерогге, по всей вероятности, почти совпадало [270, с. 83}. Лишь в Ада- мава религиозные лидеры (их возглавил Модиббо Адама, получивший от шейха титул ламидо фомбина) опирались исключительно на фульбе-кочевни'ков [394, с. 432}. В других странах вожди джихада одерживали быстрые победы над правящей аристократией хауса прежде всего благодаря активной поддержке бедняков-талакава. В Кано народ открыл доступ в город отрядам местного руководителя повстанцев дан Забувы. В Зарии еще до распространения джихада за пределы Гобира вспыхнуло восстание народа против правящей аристократии. Мусульмане-талакава помогли затем свергнуть ее после начала джихада [394, с. 139].
В рядах восставших по-прежнему огромным и растущим авторитетом пользовался Осман дан Фодио. При назначении новых религиозных лидеров (а претендентов на эту роль, дававшую возможность занимать престолы поверженных правителей, становилось все больше, по мере того как известия об успехах джихада распространялись за пределы стран хауса) неукоснительно соблюдался принцип маламни (примата духовных интересов и статуса над светскими).
Уже в 1804 г. пала Зария, в 1805 г.— Кацина, «в 1807 г.— Кано. Хаусанская аристократия Кацины бежала на север, в Маради, и в конце концов признала власть новых правителей. В Капо старая династия была почти полностью истреблена. Однако в других районах знать хауса продолжала войны с победителями. Старым династиям удалось сохранить власть в южной части Зарии (эмират Абуджа), в северных районах Гобира, в восточных районах Дауры. Вплоть до 30-х годов халифы Сокото не могли установить прочного контроля над Кебби. После долгих войн с халифатом в правящей аристократии кеббава произошел раскол: одна часть ее признала сюзеренитет Сокото, другая бежала в западные районы и, основав здесь эмират Аргунгу, продолжала сопротивляться фуль- бе до начала XX в.
К моменту падения Алькалавы джихад был в целом завершен. Посланцы Османа дан Фодио утвердились у власти, захваченные или основанные ими государства стали ядром халифата Сокото. Дальнейшее расширение территории халифата шло уже за счет присоединения новых государств.
Оформление административно-политической структуры халифата началось в 1809—1810 гг., когда шейх перенес свою ставку из Гванду в расположенную поблизости деревню Си- фава. Еще в 1806 г. шейх изложил основы новой системы правления в политическом трактате «Байан вуджуб аль-хиджра ала л’ибад». На первое место выдвигались принципы сменя-
70


смости правителей, которые должны были выбираться из членов религиозной общины, коллегиальности, терпимости, справедливости и милосердия при вынесении решений (204, с. 65— 66].
Верховным религиозно-политическим главой нового государственного объединения был провозглашен Осман дан Фо- дио. Его власть символизировали два полученных им равнозначных титула: халиф и амир аль-муминин (саркин мусуль- ми в принятой местной титулатуре). Однако почти сразу же после окончания восстания Осман дан Фодио отошел от активной политической деятельности, поручив функции верховного контроля над завоеванной территорией своим ближайшим и доверенным помощникам. Для этого территория халифата была разделена на несколько частей: восточная (большая) часть халифата перешла под контроль старшего сына Мухаммеда Белло, западная часть (от Денди в стране сонгаев до Илорина в стране йоруба) была передана брату шейха, Абдуллаху, сыновья Османа, Мухаммед Бухари и Абу Бакр Атику, разделили между собой южные районы (к югу от Зам- фары), военачальник Али Джедо получил земли к северу от Гобира. Это деление было весьма условным, поскольку территория халифата продолжала расширяться и точные границы его отсутствовали. Вскоре владения Али Джедо и сыновей Османа перешли под контроль Мухаммеда Белло, который в 1809 г. сделал своей ставкой деревню Сокото в стране Кеб- би, где уже раньше у него было свое поместье. В нескольких километрах к северу от Сокото находилась деревня Бодинга — ставка Абдуллаха. Окончательно раздел халифата на две части — западную и восточную — произошел в 1812 г.
Местные вожди джихада, обязанные своей властью лично Осману дан Фодио, получили титулы нувваб и рассматривались как религиозно-политические наместники халифа. Они составили высшую группу местных правителей, непосредственно подвластных халифу. (Позднее их стали называть «царскими эмирами».) В качестве нуввабов эти правители могли санкционировать завоевание новых территорий и иметь собственных вассалов.
И все же свержение хаусанской знати не привело и не могло привести к ликвидации старого общественного строя. Результатами победы воспользовались прежде всего группы ис- ламизированных фульбе (филанин гида), возглавившие джихад. Воспитанные в сословно-классовых нормах хаусанского общества (несмотря на свои связи с кочевниками-фульбе), эти группы стали основой формирования на захваченных землях нового правящего сословия, жаждавшего власти и богатства. О далеко не святых целях борьбы филанин гида говорит хотя бы то, что джихад был распространен на Борну — более ис- ламизированное государство, чем страны хауса.
71


Новые властители, которыми становились военачальники, назначенные в Сокото, сохранили прежнюю систему должностей и титулов и связанные с ней права на получение земельных пожалований. Владения и должности получали в первую очередь родственники и приближенные военачальников. Однако реставрация старых порядков была неполной, по крайней мере в первые десятилетия правления филанин гида. Еще сохранял свое влияние установленный Османом дан Фодио принцип маламчи. Первые правители фульбе официально имели статус маламов. Были отменены в основном прежние налоги и поборы. Главным налогом стала установленная шариатом десятина (закка). Появились должности мусульманских судей — алькали. С официальных дворцовых должностей смещались евнухи, значение дворцовой власти упало [394, с. 138). Еще отсутствовал институт престолонаследия, и между отдельными фульбекими народами и семьями шла ожесточенная борьба за должность правителя, обладание которой сулило прежде всего возможность возвыситься над своими соперниками. Правителей назначали халифы.
Укрепление власти и престижа новой правящей верхушки происходило вначале за счет территориального расширения халифата, которое продолжалось почти всю первую половину XIX в. Экспансия шла в основном в направлении Нигера и его притоков. Главными целями походов, прикрывавшихся лозунгами джихада, были захват рабов и обложение покоренных народов данью. В 1813 г. к халифату была присоединена страна Нупе, в 1817 г. захвачен Илорин. Особенно часто военные экспедиции направлялись в районы Бенуэ и в горы Баучи.
Однако в Борну фульбе столкнулись с сильным сопротивлением, которое они не смогли сломить. Важную роль в отражении натиска фульбе сыграли отряды самого сильного в то время вассала Борну, правителя Канема и мусульманского проповедника Мухаммеда аль-Амина. Используя свое влияние, аль-Амин сначала лишил традиционного правителя Борну — май — реальной власти, а в 1846 г. окончательно сверг правящую династию. В Борну воцарились преемники аль-Амина, принявшие титул шейха. Столица государства была перенесена в город Кукава, « юго-западу от аз. Чад.
Между тем в Сакото произошли важные события. В 1817 г. в возрасте 62 лет умер Осман дан Фодио, переселившийся за два года до этого в Сокото к своему старшему сыну. Последние годы жизни шейх вел уединенный и строгий образ жизни малама, занимаясь в основном идеологическим оправданием джихада. Еще при жизни его имя окружила легенда, уподобляющая деятельность «заступника правоверных» деяниям пророка Мухаммеда. Несомненно, однако, что религиозные принципы, которым следовал Осман дан Фодио, тесно слились с политикой и практикой джихада (см. 1412, с. 87—91]).
73


После смерти Османа халифом был избран Мухаммед Белло, использовавший свою личную близость к шейху. Абдуллах первоначально отказался признать верховную религиозно-политическую власть своего племянника, но после того как в Гванду вспыхнуло восстание местного населения и Мухаммед Белло помог разгромить его, Абдуллах признал свою зависимость от нового халифа. С 1817 г. центром халифата окончательно стал Сокото.
Правление Мухаммеда Белло (1817—1837), продолжившего традицию идеологического оправдания джихада, было временем (консолидации нового господствующего класса, которая способствовала Телохранители эмира в традиционной превращению отдельных ча-
одежде СТей халифата в фактически
самостоятельные государства (эмираты). Уже в начале 20-х годов был отброшен принцип
маламчи и легализовано взимание большинства прежних налогов. В эмиратах возникли правящие династии, которые возродили должность и титул сарки, или эмира (термин «эмир» стал широко использоваться после прихода англичан). Правда, новых эмиров по-прежнему назначали халифы, однако в 30-е годы правителей стали выбирать советы сарки, куда входили представители аристократических родов филанин гида; это значительно усилило самостоятельность эмиратов. Авторитет халифов теперь зависел в основном от их влияния в делах престолонаследия. В случае династических распрей это влияние становилось значительным: так было в эмирате Заззау, где у власти утвердились четыре династических рода, поочередно занимавших трон правителя [412, с. 151].
К 20-м годам XIX в. определилась также территориальная структура халифата. Были территориально сохранены старые государства хауса: Кано, Кацина, Даура и Заззау (Зариа). Гобир, Замфара и часть Кебби вошли в состав эмирата Сокото, который непосредственно подчинялся халифу. На завоеванных землях возникли новые эмираты: на северо-западе халифата — Гванду, на северо-востоке — Казауре, Катагум, Ха-
74


деджиа, Джамаари, Миоау; на юго-западе — Илорин, Контагара, Агаие, Лапай, Патеги, Лафиаги; на юго-востоке — Адамава, Мури, Баучи, Гомбе; в центре — Кеффи, Насарава, Лафиа, Джемаа, Васе [412, с. 124]. К середине XIX в. халифат занимал огромную территорию: от Масины на западе до Багирми на востоке, от Маради на севере до Локоджи на юге.
В середине XIX в. были восстановлены все прежние налоги и поборы, против которых боролись участники джихада. В то же время к старым налогам добавилась десятина, что значительно усилило эксплуатацию местного населения. Сложилась сословно-кастовая идеология и мораль филанин гида, к которой откровенно приспосабливалось учение ислама. В противоречии с нормами ислама и наставлениями Османа дан Фодио все местное (нефульбское) население было объявлено «неверными», «язычниками», или на языке фульбе хабе. Никакое «правоверие» не гарантировало безопасности и свободы местных жителей: в любой момент их могли превратить в рабов или потребовать выполнения барщины. По всему халифату установился режим беззакония и насилия, который служил закабалению свободного общинного крестьянства. Процесс феодализации местного общества ускорился (подробнее см. (270, с. 114; 412, с. 155—225]).
Бесчинства фульбской знати вызвали рост недовольства местного населения. Смуты и волнения, возникшие уже в первые годы правления фульбе, к концу столетия значительно усилились. Халифат раздирали острые социальные и политические противоречия.


Глава 2
ВНЕШНИЕ И ВНУТРЕННИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАРОДОВ НИГЕРИИ
в доколониальный период
Ко второй половине XIX в. (началу европейского колониального завоевания) народы Нигерии прошли многовековой путь самостоятельного развития. Совокупность вещественных и письменных источников и устной традиции показывает, что с глубокой древности народы Нигерии были связаны торговыми, культурными и политическими связями как с внешним миром, так и между собой, внутри территории, получившей с конца XIX в. (с 1899 г.) название Нигерия. В разные исторические эпохи эти внешние и внутренние контакты имели не одинаковое значение и интенсивность. Одной из важнейших задач, стоявших перед насельниками Нигерии в древнейшую эпоху, было освоение тропического леса: его заселение, экономическое использование и создание коммуникаций. По-.видимому, лишь применительно к XVI—XVII вв. можно говорить об успешном освоении человеком практически всей территории Нигерии; политическим выражением этих достижений было создание системы больших и малых государств, связавших отношениями данничества и торгово-культурных контактов всю территорию страны.
Историческое развитие народов Нигерии протекало неравномерно. Природные факторы были определяющими в относительном отставании таких народов, как ибо и многочисленные мелкие этнические общности так называемого Среднего пояса. Со временем их отставание усугубилось историческими факторами: периферийным положением по отношению к сильным государствам (Ойо, Бенину, Нупе, Борну и т. п.), атлантической работорговлей, удаленностью от караванных путей и т. п.
Противопоставление Севера Югу, столь характерное для следующего, колониального периода, представляется не вполне правомерным для доколониальной экономики в свете истории взаимоотношений Ойо с Нупе и Боргу, Бенина с Ойо и .Нупе и т. д. До образования султаната Сокото и начала джихада во взаимоотношениях между народами северных и южных районов страны преобладала взаимная заинтересован-
76


иость в мирных контактах, несмотря на неоднократные военные столкновения:
Средневековые цивилизации Судана (Гана, Мали, Сонтай, Канем — Борну) послужили донорами для государственных образований на территории Северной Нигерии. Территориальная близость к городам-государствам хауса оказала несомненно благоприятную роль в возвышении Ойо, однако мы не склонны считать державу Ойо рецепиентом ее северных соседей. Похоже на то, что процесс государствообразования в лесистой саванне и лесной зоне был обязан своим началом независимому развитию.
Северная и южная части территории Нигерии принадлежали к разным «контактным зонам», или к разным «системам цивилизаций», пользуясь терминологией Ю. М. Кобищанова [223, с. 9). К югу от линии, образуемой реками Нигер и Бенуэ, недалеко от их слияния, не позднее конца I тысячелетия н. э. ( вокруг историко-культурных центров Ифе — Бенин — Ойо) развивалась самостоятельная «контактная зона», которая по мере своего расширения втягивала в себя обширную периферию, включавшую все йорубские государства, аджа, игала, западных ибо и целый ряд более мелких народов.
Достаточно продуктивное мотыжное земледелие в сочетании с развитием ряда ремесел, не выделившихся окончательно в особую отрасль производства, позволили производить р Бенине и йорубских государствах прибавочный продукт, достаточный для содержания целой иерархии должностных лиц из среды родовой знати, привилегированных рабов и (в Бенине) особо отличившихся простолюдинов. Войны, военный грабеж и более или менее упорядоченный сбор дани с покоренных народов были важным средством увеличения прибавочного продукта. Вся известная нам история Ойо и Бенина от начала их возвышения до крушения «империй» в XIX в. и периода междоусобных йорубских войн наполнена войнами с соперниками за разграничение «сфер влияния» среди менее развитых в политическом и социальном отношении соседей, грабительскими набегами и карательными экспедициями против недостаточно покорных данников. Отчуждение управляющей верхушкой прибавочного продукта осуществлялось благодаря монополизации ею хозяйственно-организаторских и военно-организаторских функций.
В доколониальный период на всей территории Южной Нигерии, включая Ойо и Бенин, не сложились общественные классы; наиболее развитые южнонигерийские общества (ядро «империй» Ойо и Бенина) находились на пороге классообразо- вания. И в Ойо и в Бенине общества отличались высокой степенью имущественного и социального неравенства. Однако основное средство производства — земля — оставалось коллективным достоянием всего свободного населения.
77


Для социальной структуры южнонигерийских обществ были характерны нераспавшиеся общинные связи, причем у йо- руба сохранялась очень сложная, многоступенчатая система общин; первичной ячейкой, владеющей землей, был линидж — идиле, а у бини — большая семья. Монополизация верхушкой общества хозяйственно-организаторских функций оставалась незавершенной, а в низшие звенья управленческой иерархии включались и непосредственные производители. Однако на протяжении нескольких столетий в развитии этих так называемых ранних государств, в первую очередь Ойо, ясно прослеживается тенденция к созданию аппарата насилия, отделенного от рядовых общинников. Монополизация высших должностей в доколониальных государствах на территории Южной Нигерии создавала также предпосылки для монополизации иерархической верхушкой, прежде всего царями, основных условий производства. Проявлением этой тенденции можно считать преимущественные права йорубских об распоряжаться титульными землями, право бенинского обы передавать деревни носителям должностей в качестве временных ненаследст- вецных кормлений; постепенное превращение привилегий царей на доходы от внешней торговли в их торговую монополию и т. п.
Несколько иная социально-политическая ситуация сложилась в северных исламизированных районах страны.
Процесс государствообразования, захвативший большую часть нигерийской территории в первой половине II тысячелетия, образование в XVII—XVIII вв. крупных «империй», развитие торговых и межгосударственных связей диктовали появление коммуникативных и мемориальных средств, к которым относятся письмо и письменность. Их зарождение в большей мере обязано заимствованиям мусульманской культуры и арабского языка из стран Северной Африки и Египта, игравших роль центра, по отношению к которому вся территория Нигерии была периферийной, более отсталой в социально-экономическом, политическом и культурном отношениях.
В северных районах Нигерии письменность появилась вместе с проникновением туда арабов и ислама, т. е. с X—XI вв. Первоначально государственные документы, приказы, грамоты и т. п., а также сочинения учебных-богословов писались по- арабски. На арабском языке велась также дипломатическая и научная (точнее, богословская) переписка. В Кано в XV в. существовала своя богословско-юридическая школа, в которой преподавали мусульманские богословы из Томбукту, Дженне, Магриба. Сохранились сведения о переписке эмира Кацины с египетским богословом и правоведом Джалял уд-Дином ас Суюти {287, с. 48; 253, с. 190—191].
Первые исторические и литературные произведения у народов Северной Нигерии писались на арабском языке. К наибо¬
78


лее ранним памятникам арабоязычной письменности в суданской зоне относятся иммунитетные грамоты — махрамы — царей Канема и Борну, относящиеся к последним двум десятилетиям XI в. [271, с. 190}.
Однако со временем у фульбе, хауса и канури выработались собственные системы письма, основанные на приспособлении арабского алфавита к особенностям африканских языков,— аджами. Письмо аджами на языке хауса было создано не позднее XVII в. [260, с. 251}, на языке фула — в конце XVIII в. [241, с. 222}. В конце XVIII —начале XIX в. на языке хауса уже существовала довольно значительная литература. Так, например, в период восстания Османа дан Фодио на языке хауса писались и широко распространялись специальные письма, обращения к последователям, хвалебные поэмы, в которых излагалась и объяснялась политика новых властей, а рукописи их политических противников изымались у населения и уничтожались. В предколониальный период аджами изучали во всех хаусанских школах, на нем вели переписку. Одновременно развивалась письменность на арабском языке. После образования султаната Сокото в городах Сокото, Иола и других была создана разветвленная сеть так называемых коранических школ, в которых велось изучение арабского языка, его грамматики, арабской поэзии, теологии, права и т. д. Носителями письменной культуры была верхушка мусульманского духовенства.
В Ойо — крупнейшее государство к югу от р. Нигер — ислам начал проникать в XVI—XVII вв., и отдельные ойо-йору- ба могли вместе с мусульманской религией овладеть арабским письмом. Кроме того, в Ойо было много рабов из северных мусульманских стран, особенно при дворе алафина и у знати. Грамотных рабов ойо могли использовать как секретарей. Французский торговец Лаидольф в конце XVIII в. встречал в Бенине послов из Ойо, умевших читать и писать по- арабски. Р. Лоу приводит также сведения начала XIX в. о секретаре-мусульманине при дворе ашантихене (верховного правителя государства Ашанти), который некоторое время жил в Ойо [413, с. 13]. Однако, кроме этих косвенных свидетельств, мы не располагаем данными об использовании йору- ба арабского письма в доколониальный период. Вполне возможно, что немногочисленные письменные памятники (если они были) погибли в период распада Ойо и междоусобных войн между йорубскими государствами в XIX в.
Если же говорить о самобытных системах письма и письменности, то у народов Южной Нигерии (йоруба, ибо, бини и др.) оригинальная письменность появилась лишь после того, как христианские миссионеры разработали на латинской основе системы письма для местных языков. Например, у йоруба первая газета на их родном языке появилась во второй поло¬
79


вине XIX в. В доколониальный период самостоятельное развитие письма повсюду в Южной Нигерии не превышало уровня фразографии * или начала перехода от фразографии к лого- графии. До нас дошли лишь немногие образцы первоначального письма нигерийских народов. Безусловно, многое из того, что не успели зафиксировать этнографы и европейские путешественники в XIX в., исчезло в колониальный период. В начале XX в. в дельте р. Кросс было обнаружено местное письмо нсибиди. Позднее выяснилось, что оно распространено на значительно большей территории: им пользовались народы экой, ибибио, юго-восточные ибо. Письмом владели только посвященные, члены тайного союза [427, с. 209), ему обучали специалисты. Английский миссионер Макгрегор, открывший нсибиди для науки в 1909 г., был знаком с женщиной, чья мать обучала нсибиди и сберегала в качестве учебного пособия, переходившего в ее семье по наследству по женской линии, платок с вышитыми значками этого письма. Пиктограммы нсибиди состоят из отдельных достаточно условных знаков, соответствующих одному понятию или слову: например, две вертикальные перекрещенные дуги — любящая пара, две такие же дуги, но разделенные чертой — ссора и т. д. «В то же время,— пишет исследователь систем письма В. А. Истрин,— каждый памятник письменности „нсибиди" представляет собой целую композицию; значение этой композиции никогда не равно сумме значений входивших в нее знаков, а определяется, кроме того, местом знаков в композиции и расположением их по отношению друг к другу. Таким образом, отдельные знаки „нсибиди" близки к логограммам, а каждый памятник этого письма представляет собой типичную фразограмму» [232,
с. 	79]. Знаками нсибиди передавали предупреждения об опасности, судебные решения, гадания и другую информацию. Их писали на калебасах и на дереве. (Калебасы со значками нсибиди имеются в коллекциях МАЭ в Ленинграде.)
В 50-х годах нашего века была выдвинута гипотеза о зачатках письменности в доколониальном Бенине. Д. А. Ольде- рогге, анализируя бенинскую коллекцию МАЭ [267; 268; 269], уделил особое внимание изображениям на ободках, идущих вокруг основания некоторых из голов ухув элао. «Исходя из того, что каждая из этих голов представляет портретное изображение определенного царя, не трудно предположить, что выбор и порядок этих изображений (на ободках.—Я. К.) имел
* Фразография — это исторически первоначальное письмо, изображения и знаки которого («фразограммы») передавали целые сообщения, графически не разделенные на отдельные слова. По графическим средствам передачи сообщений фразограммы делятся на пиктограммы и на древнейшие условные значки (родовые и племенные знаки, в том числе знаки собственности, тотемные, знаки табу и другие магические знаки). Логография — это тип письма, знаки которого (логограммы) передают отдельные слова [249, с. 38—
80


непосредственное отношение к изображаемому царю или его деятельности. Я думаю,— писал Д. А. Ольдерогге,— что каждое из этих изображений имеет символический характер. Совершенно очевидно, что ни одно из изображений на таких ухув элао не могло быть случайным. Каждое было определенным символом и должно было иметь определенный смысл» [267, с. 375].
Элементы фразографии, древнейшие условные знаки, в частности знаки собственности царя (царские тамги), сохранились и на многих других старинных изделиях бенинских мастеров из металла и кости. На резных слоновых бивнях, тщательно обследованных Д. А. Ольдерогге, ему удалось обнаружить переходные формы от чисто художественного изображения к его же упрощенному, символическому начертанию, превращение художественного образа в условный знак.
В южных районах страны, на побережье Бенинского залива, для ведения дел с европейскими купцами и путешественниками африканцы использовали также европейские языки. В XVI в. верхушка бенинского общества (царь, представители энати, чиновники, ведающие сношениями с европейскими купцами) умела читать и писать по-португальски. Например, в 1514 г. по приказу португальского короля Мануэла для отправки бенинцам в подарок была подготовлена тысяча книг (очевидно, религиозного содержания). В работорговых государствах-посредниках Дельты Нигера, по сообщению английского путешественника Адамса в конце XVIII в., многие африканцы умели писать по-английски [244, с. 54].
Влияние контактов с Европой на доколониальное развитие африканских народов до сих пор остается одной из самых спорных и актуальных проблем африканской истории.
На протяжении более трех столетий преобладающей формой контактов между народами Нигерии и Европы была работорговля, т. е. насильственный вывоз рабов-африканцев на плантации и рудники колоний Нового Света и некоторых других колоний европейских держав. Однако большая часть процессов, связанных с работорговлей, лежит за хронологическими рамками нашей книги.
Португальские корабли впервые появились у берегов Нигерии и на островах Гвинейского залива в 1470—1473 гг. [192, т. 4, с. 217]. В I486 г. португальцы основали факторию Гвато и положили тем начало постоянным взаимоотношениям с Бенином. Бенин был первым западноафриканским государством, где португальцы начали закупать рабов большими партиями [217, с. 10]. Пашеку Перейра сообщает о существовании в конце XV в. налаженной бенинско-португальской торговли раба- ми-военноиленными. Он пишет об установившейся цене — от 12 до 15 латунных браслетов за одного человека — и об определенном пункте доставки рабов — на золотые разработки Зо-
6 Зак. 203
8)


лотого Берега [215, с. 126}. По-видимому, ему же принадлежит самое раннее сведение о работорговле в районе Иджебу-Оде в конце XV в. [215, с. 124}. Вслед за португальцами в водах Гвинейского залива появились датские, французские, английские, немецкие торговые корабли. В XVII в. в работорговых операциях в этом районе преобладали датчане, а с XVIII в. лидирующая роль в торговле живым товаром (особенно в Дельте Нигера) переходит к Англии.
Очень многие африканские народы оказались втянутыми в европейскую работорговлю. Сложилась система прямой и посреднической торговли невольниками; территория будущей Нигерии покрылась сетью невольничьих рынков, сухопутных л водных торговых путей из глубинных районов к побережью. У некоторых племен и народов в силу особенностей их географического расселения появилась специализация «охотников за рабами» или торговцев-пооредников. Эта «специализация» закреплялась веками, сея семена вражды между народами. Одним из самых крупных невольничьих рынков в глубине страны стала Рабба (на Среднем Нигере). Она служила перевалочным пунктом для рабов из северных районов к побережью. Большие невольничьи рынки, поставлявшие европейцам через многих посредников живой товар, находились в Кано, Кацине, Зарии, Илорине и других городах. На побережье Гвинейского залива, в дельте рек Нигер и Кросс, работорговля способствовала возникновению и росту городов-государств Дельты.
В конце XVII и в XVIII вв. крупнейшим поставщиком рабов к западу от Бенина и до границ современной Ганы была держава Ойо. Она продавала европейцам невольников через государства-посредники. Ими до середины XVIII в. служили Ардра и Вида, позднее — Бадагри. Караванная дорога из Ойо в Бадагри тщательно охранялась. Другим очень важным пунктом вывоза рабов в XIX в. был Лагос. В 40—50-х годах XIX в. государства йоруба были, по-видимому, самыми крупными поставщиками живого товара из Западной Африки. Но если в период гегемонии Ойо основную массу вывозимых из Иорубы рабов составляли иноплеменники, то в XIX в. это были йоруба, захваченные йорубскими же работорговцами во время междоусобных войн и грабительских набегов [181, прил. I, II}.
Работорговля способствовала аккумуляции значительных богатств в руках правителей и знати, она являлась одним из экономических источников усиления царской власти у тех народов, у которых ко времени европейской работорговли уже имелись предпосылки для зарождения и развития этого института. Повсеместно правители африканских государств стремились к установлению монополии на торговлю рабами.
Европейская работорговля способствовала расширению обмена: территорию Нигерии прорезали новые караванные дороги, на протяжении более чем четырех столетий развивалась и


укреплялась система устойчивых торговых связей в местах, где проходили невольничьи караваны и устраивались невольничьи рынки, развивалась также торговля продовольствием ч частично — выращивание продовольственных культур специально для продажи. В наиболее крупных государствах, таких, как Ойо и Бенин, создавался специальный аппарат чиновников, связанный с обеспечением сбора торговых пошлин, безопасности торговых путей и т. п. Вместе с тем развитие обмена под влиянием европейской работорговли носило уродливый характер, не говоря уж о чудовищной аморальности этого явления. Сохранились списки европейских товаров, имевших спрос у африканцев в обмен на рабов. Например, в конце XVIII в. в Большую Ардру, которая была торговым посредником Ойо, европейские купцы ввозили бруски железа, кораллы, кожи, отделанные золотом, различные ткани, медные кубки и бронзовые браслеты, венецианские бусы, разноцветный бисер, агаты, шляпы, зеркала, спиртные напитки, порох, мушкеты, позолоченные тесаки и большие зонты. Из товаров, ввозимых в Бенин в тот же период, упоминаются ткани, бруски железа, бусы, жемчуг, раковины каури, украшения из бронзы и цветного стекла, зеркала [197, с. 348]. Все это по преимуществу предметы роскоши, предназначенные царю и знати. Общественную функцию подобных сокровищ наглядно иллюстрирует бенинская традиция: она рассказывает о знатном человеке, который выменял у европейцев на рабов огромное число золотых монет и выложил ими крышу своего дворца, для того чтобы все видели, насколько он богаче других.
ГТр®вда, по мнению ряда специалистов, ввоз железных брусков значительно расширил возможности использования народами Нигерии железа для изготовления земледельческих орудий и вооружения, а ввоз медных брусков обеспечил мастеров Бенина сырьем, на котором расцвело местное искусство бронзового и латунного литья. Не отрицая целиком этого мнения, нельзя все же не согласиться с нигерийским экономистом
О. 	Экундаре, оценивающим отрицательно экономическое влияние работорговли на свою страну, ибо, как справедливо пишет О. Экундаре, отвлекая многих людей от производительных занятий, работорговля создавала эффективную преграду на пути развития сельского хозяйства и промышленности [366, с. 36}.
Другим важным следствием работорговли было постепенное увеличение контингента лиц, которых можно было обратить в рабство. Правители, злоупотребляя судебной властью, все чаще стали обращать в рабство своих подданных. Уже во второй половине XVIII в. в Ойо вошли в обычай «конфискации и обращение в рабство за малейший проступок» [93, с. 186]. Кражи людей, набеги отрядов охотников за рабами на караваны, на небольшие города и деревни стали обыденностью. Во время посещения братьями Джоном и Ричардом
6*
83


Лэндерами владений алафина Ойо (3U-e годы XIX в.) было опасно путешествовать даже по большим торговым путям. Не только одиноким путникам, но и вооруженным караванам подчас приходилось пробираться окольными дорогами. В 50—60-х годах прошлого века в местах особенно интенсивной работорговли человека могли схватить прямо на улице. «Люди стали такими бессердечными,— писал первый йорубский историк С. Джонсон,— что, когда слышался крик женщины или ребенка: „Спасите, меня схватили", обычным ответом из-за запертой двери было: „Ступай с ним"» [93, с. 246]. Если в какой-либо местности случался недород или голод, людей, просивших милостыню, обращали в рабов и отправляли на продажу [189, с. 302].
Работорговля способствовала упадку крупнейших государств Южной Нигерии — Бенина и Ойо. Однако было бы преувеличением и, более того, ошибкой считать, что только она породила хаос и распад доколониальных государств. Такие явления, как йорубакие междоусобные войны XIX в. и упадок Бенинского царства, объясняются более сложным комплексом внутренних и внешних причин.
Взятая в широкой исторической перспективе, атлантическая работорговля, являясь одним из источников первоначального накопления капитала для ряда стран Западной Европы и Северной Америки, стала прелюдией к колониальному порабощению народов Африки. В этом смысле, может быть, следовало бы считать начало колониального периода для народов Нигерии не с XIX в., а с конца XV в., т. е. со времени появления первых португальских купцов у ее берегов. В таком случае нам пришлось бы признать, что эпоха возвышения и расцвета самобытной африканской государственности во времени связана именно с наступлением колониального периода.
Однако это не так. Работорговля оказала неравномерное воздействие на народы Нигерии во времени и пространстве. Достигнув своего наивысшего развития на Верхнегвинейском побережье в XVII—XVIII вв. [218, с. 6—7], она стала опустошать центральные области Ойо и Бенина лишь в XIX в., благодаря сопротивляемости этих африканских государств, которые, превратившись сами в государства-работорговцы, поставляли живой товар из своей ближней и дальней периферии. Больше всего от работорговли пострадали безгосударстветшые народы — ибо и многочисленные мелкие племена и народы Среднего пояса страны.
Являясь, как уже говорилось ранее, катализатором некоторых социальных и политических процессов (например, аккумуляции богатства в руках царя и знати), работорговля, как таковая, все же, по-видимому, не оказывала решающего воздействия на социально-политическую эволюцию африканских государств. Внутренние факторы, такие, как природная среда,
84


соседство с близкими по уровню развития культурами, вероятно, сыграли более важную роль, чем атлантическая работорговля. Возможно, косвенным доказательством верности этого тезиса может служить сравнение истории государств Ойо и Бенина в XVII—XVIII вв. Для саванного Ойо, имевшего прямые контакты с Севером и возможность выхода к Гвинейскому побережью через Дагомейский коридор, эти два века были временем взлета и территориальной экспансии. Бенин, который вступил в непосредственные сношения с европейцами на два столетия ранее Ойо, но 'находился в менее благоприятной для развития природной среде (тропический лес), никогда не достигал размеров Ойо или масштабов его политического и культурного влияния на окружающие народы. В то время как в Бенине аккумуляция богатства в руках правящей верхушки вела к накоплению сокровищ, беспрецедентному развитию культа царских предков, росту тенденций политического и культурного застоя во второй половине XIX в., бурная и драматическая история Ойо означала политический и культурный прогресс для весьма обширного региона.
Подчиненное значение внешнего фактора для развития местной государственности хорошо видно на примере работорговых городов-государств Дельты: они были значительной политической силой на Верхнегвинейском побережье в пору расцвета атлантической работорговли в XVII—XVIII вв., оказывая влияние на судьбы ибо, бини, восточных йоруба, однако уже к концу XIX в. в связи с запрещением работорговли и переориентацией экономики на торговлю пальмовым маслом их политические структуры рассыпались, зачаточные органы власти оказались непрочными, не имеющими достаточно глубоких корней в традиционной социальной структуре.


Глава 3
БРИТАНСКАЯ ЭКСПАНСИЯ И АНТИКОЛОНИАЛЬНАЯ БОРЬБА НАРОДОВ НИЖНЕГО НИГЕРА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
Во второй половине XIX в. страны Нижнего Нигера подверглись колониальной экспансии и разделу между империалистическими державами. Местные народы утратили независимость. Африканские государства были разгромлены, самобытное развитие африканского общества приостановлено.
Завоевание Нигерии, к которому Англия приступила вначале 50-х годов XIX в., осуществлялось в несколько этапов. Колониальные захваты распространялись с юга на север Нижнего Нигера. Это было предопределено тем, что южные районы, особенно страны Дельты Нигера, были втянуты в орбиту торгового влияния Европы еще во времена работорговли, задолго до развязывания колониальной экспансии и раздела Западной Африки между империалистическими державами.
Торговая экспансия Англии в бассейне Нижнего Нигера.
Создание экономических и политических предпосылок
установления колониального господства
К середине XIX в. мировое торгово-промышленное и колониальное господство Англии значительно усилилось. Работорговля потеряла свое былое значение [217, гл. VIII, IX]. Районы Верхней Гвинеи интересовали английскую буржуазию прежде всего как источник промышленного сырья и дешевых продуктов питания и как рынок сбыта массовой промышленной продукции. Экономическое значение бассейна Нижнего Нигера начало определяться вывозом в широких масштабах пальмового масла, служившего тогда основным сырьем для производства свечей, смазочных масел. Большинство европейских купцов постепенно отходили от работорговли и переключались на вывоз пальмового масла.
Переориентация европейской торговли выразилась также в изменении характера импорта. Под влиянием промышленной революции значительно расширился ввоз в Африку дешевых потребительских товаров, с каждым годом в структуре им-
86


ГВИНЕЙСКАЯ ГРУППА
подгруппа ква
1- 	Эве
2- 	Йоруба( и игала)
100 О
- j.
3- 	Ибо ( игбо)
4- 	ЭДО(и бини)
5- 	Нупе(игбира и гбари) 200км подгруппа иджо
6- Иджо
ГРУППА ХАУСА
7 - Хауса
8 - Ангас(и анкве, сур)
9 - Баде(и болева,карекаре, тангале,нгиэим)
10- Бура(ибата тера)
11 - МандараС и матакам, гидар)
ГРУППА ВОСТОЧНАЯ БАНТОЙДНАЯ
12- Тив(и экой , боки ,
джарава)
13- Ибибио(и эфик)
14 -Джунун
15- 	Идома
16- 	Биром( и джерава)
17- 	Ката б
18- 	Намбари
группа СОНГАЙ
19- 	Сон гаи ( и джерма^е иди) ГРУППА ЗАПАДНАЯ
БАНТОЙДНАЯ
20- 	Фульбе Семья манди нго
21- 	Буса
Народы Центр, и Воет. Судана
22- 	Чамба(и мумуйе)
ГРУППА КАНУРИ
23- Канури
Семито-хамитская семья
24- 	Арабы
Этническая карта Нигерии (из кн.: P. Н. Исмагилова. Народы Нигерии. М., 1963, с. 24—25)


портной торговли уменьшалась доля предметов роскоши и других товаров, ввозимых ранее в Африку для работорговцев. На долю текстильных товаров, спиртных напитков, соли и металлоизделий приходилось уже в стоимостном выражении около 3/4 всего английского импорта в страны Западной Африки [395, с. 129]. Переориентация импортной торговли коснулась не только прибрежных стран, давно втянутых в контакты с европейцами, но и более отдаленных северных районов, находившихся в зоне транссахарских торговых путей. Вплоть до последней четверти XIX в. траносахарская торговля оставалась главным источником европейских товаров для районов, лежавших к северу от Илорина.
Новая экономическая роль стран Нижнего Нигера (и в целом Западной Африки) способствовала росту внешней торговли в этом регионе. По некоторым, весьма приблизительным оценкам, общий оборот западноафриканской заморской торговли составлял в конце XVIII в., в период наивысшего расцвета атлантической работорговли, около 4 млн. ф. ст. в год [371, с. 91—92]. В начале 50-х годов XIX в. минимальный уровень этой торговли был не меньше 3,5 млн. ф. ст. в год [350, с. 76], а во второй половине прошлого века ее объем увеличился приблизительно в 4 раза и достиг в 1901 — 1905 гг. 15 млн. ф. ст. в год [395, с. 128]. Объем экспорта пальмового масла из Западной Африки в Англию с 1810 по 1855 г. вырос более чем в 40 раз, тогда как импорт хлопчатобумажных тканей за этот же период увеличился в 30 раз [395, с. 128].
Но основное значение новой ориентации европейской торговли заключалась в радикальном изменении характера отношений между Англией, как главным центром мирового капитализма, и местными народами. Всем своим укладом и ходом развития новый тип торговли объективно вел к установлению отношений прямого экономического господства индустриального капиталистического общества над аграрно-сырьевой периферией, создавая тем самым предпосылки и для открытой колониальной экспансии. Эта главная, ведущая тенденция англо-нигерийских отношений в XIX — начале XX в. становится особенно заметной при сопоставлении условий аграрно-промышленного типа торговли, характерного для новой эпохи, с условиями работорговли.
Торговля рабами на всем протяжении ее истории была монополизирована почти исключительно местной традиционной знатью, использовавшей связи с европейцами прежде всего для возвышения своего социального и политического положения. Напротив, регулярный обмен импортными промышленными и экспортными сырьевыми товарами усиливал, по крайней мере в тенденции, роль мелких производителей и торговцев и в силу своего массового характера не мог быть монополией местных правителей. Производство растительного сырья могло эффек-
88


тшшо осуществляться на базе мелких крестьянских домохозяйств с привлечением в основном семейной рабочей силы и использованием традиционной техники. Именно массовый переход населения Дельты к производству на экспорт пальмового масла, происшедший значительно раньше установления колониального владычества, стал исходным моментом в развитии нигерийского торгового земледелия, которое в первой половине XX в. превратилось в основу колониальной экономики страны. Результатом переориентации экспортной торговли стало, кроме того, общее усиление социальной мобильности в районах Дельты, способствовавшее ослаблению или даже падению роли местных правителей, многие из которых выдвинулись в период работорговли.
Обладая монополией на торговлю «живым товаром», африканские правители могли контролировать ее условия. При новой же системе экономических отношений африканское население с самого начала зависело от движения цен на экспортные и импортные товары, которое определялось стихией мирового рынка и монопольным положением европейских торговых компаний. Следовательно, в новой системе уже содержались в зародыше элементы торговой эксплуатации местного населения и полуколониальных отношений господства и подчинения.
Однако связь между изменением в характере европейской торговли и торговой экспансией Англии не была прямой. Слияние этих двух процессов происходило постепенно и зависело от различных факторов: проникновения европейцев в глубинные лесные районы, позиции Англии на мировом рынке, спроса на растительное сырье, международной обстановки и т. д.
В первой половине XIX в., когда вывоз невольников был еще весьма значительным, торговля промышленными и сырьевыми товарами развивалась сначала как составная часть или прямое продолжение работорговли и не меняла в целом традиционной системы торговых контактов с местным населением, которая сложилась еще в XVIII в. Это был период подготовки прямой экономической экспансии Англии в странах Южного Нигера.
Роль основных поставщиков пальмового масла взяли на себя старые работорговые центры Восточной Дельты — Бонни, Калабар, Окрика. В отличие от Золотого Берега и других стран Западной Африки, где в то время английские торговые агенты уже проникали сами во внутренние районы, в Дельте Нигера государства-посредники сохраняли контроль над сбытом экспортных товаров европейцам вплоть до середины XIX в., и эта привилегия ревниво оберегалась местными правителями. Поэтому граница коммерческих контактов европейцев и африканцев, как и в XVIII в., проходила по побережью. Скупка товаров у африканцев продолжала осуществляться в форме кредита, который начали практиковать еще работорговцы в XVIII в. и который был известен в Западной Африке
89


под названием «траст». Европейские товары (ткани, соль, табак, порох, ружья и др.) предоставлялись («доверялись») в кредит африканским торговцам сроком от шести месяцев до одного-двух лет. За это время африканцы должны были обменять их на пальмовые 0(рехи, масло, слоновую кость и погасить задолженность уже местными продуктами [205, с. 87J.
Проникновение европейцев в удаленные от побережья районы Южного Нигера в тот период осуществлялось почти исключительно путем организации географических и торговых экспедиций и создания миссионерских станций. Нередко целью экспедиции провозглашалась борьба с работорговлей. Однако в отличие от XVIII в. изучение глубинных районов все более тесно переплеталось с интересами торговой экспансии. Еще в 1788 г. в Лондоне с целью «открытия для Британии богатых и густонаселенных африканских областей» была основана Ассоциация по исследованию глубинных областей Африки, в которую вошли представители английской аристократии, члены парламента, видные ученые. Эта организация играла ведущую роль в изучении бассейна Нижнего Нигера в первой четверти XIX в. Финансирование и руководство экспедициями осуществлялись непосредственно правительством Англии. Активную поддержку им оказывали также английские торговые компании [238].
В 30-е годы XIX в. наступил второй этап исследования Нигера, отмеченный переходом от географических экспедиций к практическому освоению бассейна реки. Был предпринят ряд экспедиций, преследовавших чисто коммерческие цели. Главной их задачей было основание опорных пунктов вдоль торговых путей на Масляных реках (так назывались в то время районы Невольничьего берега от устья Нигера до р. Рио-дель-Рей).
Примерно, в этот же период активизировалась политика Англии, направленная на расширение «британского присутствия» в Африке. Под предлогом ликвидации торговли невольниками Англия ввела в воды Бенинского и Биафрского заливов эскадру, которая к началу 30-х годов XIX в. состояла из 20 военных кораблей. Эта эскадра, получившая название «Африканской», использовалась больше для защиты торговли и экспансионистских интересов Великобритании, нежели для борьбы против вывоза невольников.
В 40-х годах была предпринята первая попытка государственной колонизации областей в бассейне великой западноафриканской реки. В августе 1841 г. на Нигер отправились три парохода. Экспедиции предстояло основать переселенческую колонию. В Локодже (место слияния Нигера и Бенуэ), на участке, купленном у местного вождя, были заложены торговая станция и религиозная миссия Ü164, т. 1, с. 154—160}.
После экспедиции 1841 г. исследование Нижнего Нигера фактически перешло к миссионерам. Активизировались миссионерские общества, представлявшие господствовавшую в Ве¬
90


ликобритании англиканскую церковь и пользовавшиеся поддержкой правительства-. В 1842 г. миссия была открыта в Ба- дагри. Спустя четыре года были основаны миссионерские станции в Калабаре и Абеокуте. Попытки миссионеров проникнуть с побережья в глубинные районы увенчались успехом. Миссионерские пункты появились в бассейне р. Кросс (Крик-Таун и Дьюк-Таун). В конце 40-х годов были созданы миссии в Акасе, Асабе, Або. В 1857 г. Миссионерское общество христиан обосновалось в Ониче, в 60-х годах оно утвердилось во многих городах Дельты Нигера.
Христианские миссионеры смогли довольно легко укрепиться в южных районах Нигера. Правители, допустившие их в свои страны, надеялись таким путем добиться определенных политических и экономических выгод. Прежде всего с помощью миссий они пытались получить огнестрельное оружие, привлечь европейских торговцев и т. д. Однако сравнительно быстро африканцы поняли, что миссионеры представляют собой не меньшую, а большую опасность для независимого существования местных государств. Хорошо зная обстановку, миссионеры вместе с английскими торговцами и консулами участвовали в заговорах и дворцовых переворотах, в результате которых к власти приходили угодные Англии лица. Разочарованные в своих надеждах, напуганные интригами «святых отцов», некоторые правители (например, обы Иджебу-Оде и Абеокуты) пытались пресечь деятельность миссионеров, проявляя к ним открытую враждебность. Однако ход событий был уже неподвластен африканцам.
В начале 50-х годов положение в Западной Африке резко изменилось. С окончанием работорговли англичане развернули открытую и широкую экспансию в глубинные районы, приведшую через несколько десятилетий к установлению прямого колониального господства Англии над всем бассейном Нижнего Нигера. Иным, более агрессивным стало поведение заморских торговцев. Английские компании теперь откровенно стремились к установлению контроля над источниками сырья, к обеспечению условий для систематической торговой эксплуатации местного населения.
Экспансионизм становился велением времени. Решающим влиянием в правительственных сферах Великобритании к середине XIX в. -стала пользоваться английская промышленная буржуазия, добивавшаяся под лозунгами «свободной торговли» усиления экспансионистской направленности колониальной политики Англии. Важным стимулом экспансии было также дальнейшее увеличение потребности английской промышленности в импортном растительном сырье. Текстильные фабриканты Ланкашира, испытывавшие после Гражданской войны в Америке сырьевой голод, изыскивали новые источники хлопка-сырца. В 70-х годах, после аннексии Лагоса, когда откры¬
91


лась дорога в страны йоруоа, компания африканских торговцев начала вывозить хлопок по пути, ведущему через Джеббу, Илорин, Ибадан, Абеокуту к Лагосу. Интерес английской буржуазии к Нижнему Нигеру еще более возрос, когда на плато Баучи (к северу от Бенуэ) в 1884 г. были открыты месторождения оловянной руды, а в бассейне р. Бенин и в междуречье Нигера и Бенуэ обнаружены каучуконосы.
Существовала еще одна важная причина, побуждавшая английские компании устанавливать прямой контроль над местными рынками,— изменение к середине XIX в. условий внешней торговли в районах Верхней Гвинеи. В это время соотношение цен на экспортные и импортные товары определенно изменилось в пользу африканского населения, особенно местных торговцев-посредников. Цены на пальмовое масло, которые неуклонно росли в течение первой половины столетия, достигли пика в 1854—1861 гг. В то же время цены на английские изделия, ввозимые в страны Западной Африки, значительно снизились в результате промышленной революции. К 1850 г. в обмен на местное сырье можно было приобрести в 2—4 раза больше импортных товаров, чем в начале XIX в. [395, с. 132]. Поэтому европейские компании теперь были заинтересованы в ликвидации монопольного положения местных торговцев-посредников и свободном доступе в глубинные районы.
Для установления контроля над низовьями Нигера английскому капиталу потребовалось несколько десятилетий, в течение которых цели и методы обеспечения экономического господства постепенно менялись. На первом этапе английской экспансии в бассейне Нижнего Нигера—в период предельного развития домонополистического капитализма (третья четверть XIX в.) — основной ее целью было создание здесь торговой «империи»: захват торговых путей, крупных рынков в Дельте Нигера и странах йоруба, изменение условий торговли в пользу английского капитала. Это был шаг к установлению прямого колониального господства. И хотя вплоть до начала 70-х годов английский парламент проявлял определенную осторожность в вопросе о расширении английских владений в Западной Африке, логика борьбы за обеспечение экономического господства в низовьях Нигера толкала английский капитал и правительство на путь территориальных захватов.
Для создания торговой «империи» англичане широко использовали систему «траст», которая из коммерческой сделки быстро превратилась в орудие утверждения экономического и политического влияния Англии в глубинных районах и закабаления местных народов. По мере расширения торговой экспансии и включения в нее новых компаний система «траст» порождала все больше злоупотреблений со стороны европейских купцов. Пользуясь неосведомленностью местных торговцев в
92


расчетных операциях, английские фирмы держали африканцев в постоянной долговой зависимости. Цены на предоставлявшиеся в обмен на масло промышленные товары взвинчивались.
Пока англичане не могли рассчитывать на постоянную вооруженную поддержку своего правительства, они старались снискать дружбу африканских властей, от которых зависело разрешение на торговлю пальмовым маслом. Однако постоянное присутствие у берегов Нижнего Нигера «Африканской эскадры» и растущее экономическое влияние английских торговцев все более превращали их из негоциантов в торговых и судейских арбитров, начинавших помышлять и о политическом господстве. В 60—70-е годы англичане уже прямо вмешивались во внутренние дела местных государств.
Целям тортовой экспансии и экономического господства служили так называемые суды чести, созданные английскими купцами якобы для защиты своих экономических интересов. В их состав входили европейские торговцы, ведущие операции в этих районах, а также местный правитель и главы торговых домов [160, т. 47, с. 880—885; т. 55, с. 186; т. 52, с. 356J. Первоначально основной задачей судов было взыскание долгов с местных жителей. Однако к 70-м годам суды значительно расширили свои функции. Они стали не только разбирать торговые тяжбы европейских купцов с африканцами, но и устанавливать размер торговых пошлин и порядок их взимания, налагать штрафы на местных жителей и даже на правителей за нарушение торговых и других обязательств. Право принимать окончательное решение по любому обсуждаемому в суде вопросу принадлежало британскому консулу. Проводилось оно в жизнь под угрозой вызова «Африканской эскадры» 1206, с. 199—204; 160, т. 55, с. 186—189; т. 60, с. 579—581}.
Юридически вовлечение местных государств-посредников и других государственных образований в английскую сферу влияния оформлялось при помощи так называемых договоров, которые гарантировали неограниченную свободу действий миссионерам и беспрепятственную торговлю английским компаниям [104, с. 84—85; 164, т. 1, с. 1.50—153}. Эти «договорные» отношения устанавливались по сути дела под дулами орудий английских военных кораблей. Они использовались как средство давления на африканских правителей в ходе торговой экспансии и как юридическое оправдание последующих территориальных захватов.
Во второй половине XIX в. значительно ухудшились для местного населения условия торговли экспортными товарами. Это было обусловлено главным образом уменьшением спроса на африканское растительное сырье, что вызывалось конкуренцией мазутного масла и более дешевого арахидного масла из Индии и Австралии, а также развернувшейся в последней чет¬
93


верти XIX в. «великой депрессией». Однако определенную роль сыграла и растущая монополизация местного рынка английскими компаниями. Вместе с тем продолжавшееся снижение цен на импортные промышленные изделия уже не было столь значительным, как в середине XIX в., и в целом не компенсировало падения цен на сырьевые товары. Таким образом, условия торговли также способствовали расширению торговой эксплуатации местного населения.
В последней четверти XIX в. экспансия Англии в бассейне Нижнего Нигера вступила в свой завершающий этап. Главной ее целью стало обеспечение монополии на обладание необходимыми источниками сырья и продовольствия путем прямого колониального подчинения местных народов. Торговая экспансия с того момента приобрела ясно выраженный империалистический характер, стала важной предпосылкой и составной частью установления политического господства метрополии.
Качественно изменились формы экономической экспансии. Характерной чертой нового этапа стал переход английского капитала от предпринимательской деятельности отдельных компаний к созданию монополистических объединений, резко расширивших возможности торговой эксплуатации африканского населения. Первым таким объединением, созданным в 1879 г. бывшим офицером английской армии Дж. Голди, стала так называемая Нигерская компания, представлявшая торговые круги Лондона и Манчестера. В нее вошли старейшие компании, торговавшие на Нигере: «Алекс Миллер энд бра- зерз», «Сентрел Африкэн трейдинг компани» и «Уэст Африкэн компани». Нигерская компания монополизировала всю торговлю вверх по Нигеру до Локоджи. Остальная часть территории Южного Нигера, освоенная английскими торговцами, оказалась под контролем другого монополистического объединения— Африканской ассоциации, куда в 1889 г. вошло большинство компаний, которые принадлежали торговым кругам Ливерпуля и Глазго и имели старые, хорошо налаженные связи с правителями прибрежных стран. Это были крупные компании: «Стюард энд Дуглас», «Хаттон энд К°», «Тейлор», «Тирон, Ричмонд энд Джонс» и др.
В начале 90-х годов все английские компании на Нижнем Нигере были поглощены Королевской нигерской компанией, в которую с 1893 г. вошла также и Африканская ассоциация. Председателем компании стал лорд Абердейр, занимавший до этого пост министра внутренних дел в так называемом радикальном кабинете Гладстона, этого, по выражению К. Маркса, кумира прогрессивной буржуазии [1, с. 424].
Деятельность монополистических объединений окончательно завершила в 80-е годы создание торговой «империи» Англии на Нижнем Нигере и одновременно с этим способствовала превращению освоенных экономически территорий в анг-
94


лийскую колонию де-факто. Как заявил Дж. Голди на торжестве по случаю образования Нигерской компании, главной его целью было «'присоединение районов по Нигеру к Британской империи» (цит. по {510, с. 145}). Английские компании осуществляли не только экономический, но и по сути дела политический контроль в торговой «империи», охватывавшей к этому времени весь район Дельты Нигера. Это полностью отвечало интересам Англии, которая вплоть до Берлинской конференции 1884—1885 гг. предпочитала сохранять «неофициальную» власть над низовьями Нигера, не тратя больших средств на создание административного аппарата. Деятельность Нигерокой компании и Африканской ассоциации широко рекламировалась английской официальной историографией как пример «мирной колонизации» 1340, 1936, с. 140—146; 469, с. 28—32; 439, с. 55—70}.
Стремясь закрепить решения Берлинской конференции 1884—1885 гг., в частности утверждение района Нижнего Нигера сферой влияния Англии, правительство Великобритании официально признало в 1886 г. Нигерскую компанию своим политическим представителем, предоставив ей королевскую хартию. Согласно хартии, к Королевской нигерской компании (так теперь именовалась эта компания) переходили «все привилегии, права и полномочия на управление и поддержание общественного порядка» на Нижием Нигере. Верховная власть сосредоточивалась в руках совета директоров компании в Лондоне; Дж. Голди в качестве «главного администратора» осуществлял ее непосредственно на месте. Хартия предоставила компании также неограниченные права на экономическую эксплуатацию Нижнего Нигера {163, т. 17, с. 118—124}.
Под прикрытием хартии, используя полицейские отряды и флотилию кононерок, Дж. Голди «сохранил» за Англией, по признанию премьер-министра Гладстона, самую лучшую из вновь открытых африканских рек, наиболее судоходную и ведущую к самым развитым й богатым районам этой части континента (см. [246, с. 290}).
Деятельность Королевской нигерской компании осуществлялась уже в ходе политической экспансии Англии в бассейне Нижнего Нигера и в период колониального раздела Западной Африки.
Захват Лагоса и колонизация Южной Нигерии.
Государство Опобо и его роль в сопротивлении английской экспансии
Первым шагом на пути территориальной экспансии Англии на Нижнем Нигере явился захват в 1851 г. о-ва Лагос, населенного в основном йоруба. Решение Англии аннексировать
!*>


Лагос было ускорено обострением в середине XIX в. соперничества с Францией в районах Западной Дельты. В это время французы развернули активные действия в Виде и Бадагри; некоторые из них проникли на Лагос. Англия поспешила отправить в Бадагри отряд из гарнизона Золотого Берега и назначить консула в страны Бенинского и Биафрского заливов.
Захват Лагоса был предопределен не потому, что его правитель Косоко, согласно официальной версии, продолжал вести активную работорговлю; англичан прежде всего привлекало стратегически выгодное географическое положение острова, позволявшее контролировать обширную систему лагун в низовьях Нигера. Используя его удобную стратегическую позицию, Англия намеревалась превратить Лагос в форпост наступления в прибрежных районах [208, с. 180—181; 193, с. 95—97]. Не менее важное значение имело то обстоятельство, что остров являлся крупнейшим в Западной Дельте торговым центром. Захватив его, англичане получали возможность контролировать торговлю в большинстве стран йоруба (подробнее см. [304]).
Вмешавшись в распри между вождями Лагоса, вспыхнувшие из-за наследования титула правителя, Великобритания в конце 1851 г. направила к острову «Африканскую эскадру». При этом англичане прикрывали свое вмешательство фразами о «восстановлении прав законного правителя Акитойе». 24 декабря все корабли эскадры двинулись к Лагосу. Две канонерки с близкого расстояния начали интенсивный обстрел побережья. Подступы к острову защищали 5 тыс. воинов. Огонь островитян вынудил англичан отступить. На следующий день к острову направились броненосец, шесть канонерок и военные транспорты. На их борту находились 400 английских морских пехотинцев и 630 наемников Акитойе, изгнанного с острова его соперником Косоко.
Первая -попытка высадить на остров десант не увенчалась успехом. Огонь воинов, во главе с Косоко оборонявших побережье на расстоянии в 3 мили, не давал судам приблизиться. Наконец, англичане переправили на южное побережье острова 223 морских пехотинца. Одновременно фугасным снарядом с одного из крейсеров удалось взорвать городской арсенал. В Лагосе, дома которого были крыты тростником, возникли большие пожары. Жители покинули разрушенный взрывами город.
В январе 1852 г. на английском военном корабле был заключен договор, устанавливавший контроль Англии над островом [160, т. 41, с. 735—737]. Подписал его правитель Акитойе, который с помощью англичан утвердился на Лагосе. В поддержке британского оружия он нуждался и в дальнейшем, чтобы удержаться у власти; это сделало его послушным орудием в руках английских консулов. Пользуясь присутствием эскадры,
96


англичане требовали новых уступок у правителя, и он безоговорочно принимал все продиктованные пришельцами условия: согласился на учреждение постоянного британского консульства, предоставил землю и полную «свободу действий» английским торговцам и миссионерам. Такими же слабыми оставались позиции и его сына Досунму, который занял место отца после его смерти в 1853 г. В течение последующих восьми лет Досунму было навязано еще несколько соглашений, окончательно отобравших у него власть. 6 августа 1861 г. под дулами корабельных орудий, наведенных, как и десять лет назад, на город, Досунму пришлось принять условия договора, по которому Лагос был объявлен владением британской короны [160, т. 52, с. 181—182; т. 57, с. 353].
В Лагос п-рибыл английский губернатор с двумя ротами Вест-Индского полка и отрядами, навербованными среди хауса. В его распоряжении находились два судна, которые (курсировали вблизи острова [238, с. 85—86]. Британская экспансия неуклонно расширялась. Вскоре английский флаг был утвержден в Бадагри, Палме и Лекки. Затем английскому губернатору было дано указание из Лондона «сосредоточить внимание» на глубинных районах, захват которых обеспечивал непосредственный доступ к ценному африканскому сырью.
Проникновение англичан в правобережные районы Нижнего Нигера совпало с периодом глубокого политического кризиса, который переживала держава Ойо.
Раздробленные и ослабленные междоусобными войнами, йорубские города-государства пытались в одиночку противостоять английской экспансии. Центрами сопротивления стали наиболее быстро развивавшиеся в тот период города — Ибадан, Иджебу-Оде, Абеокута.
Особое место среди них занимала Абеокута, основанная в 1830 г. беженцами эсба. Этот город вскоре оказался в сфере экономического и культурного влияния Европы. Наряду с эгба здесь селились также реэмигранты из Сьерра Леоне — capo.. Это были вернувшиеся на родину потомки местных жителей, проданных в рабство. Capo составляли образованную прослойку города. Абеокута пошла дальше других независимых государств Южной Нигерии в модернизации традиционных институтов. В городе возникла новая система правления, в основе которой лежал союз традиционной знати и образованных африканцев. Главным органом власти стал созданный в 1865 г. Объединенный совет по управлению эгба, в который вошли три вождя во главе с башоруном и три capo. Ведущей фигурой в совете был Дж. У. Джонсон, выходец из Сьерра-Леоне [290, с. 208—209]. Совет провел ряд реформ, главными из которых были введение фиксированных таможенных пошлин и открытие таможни. Однако совет просуществовал лишь до 1872 г., не сумев объединить всех эгба и сформировать воору-
7 Зак. 203
97


жадные силы, способные противостоять британской экспансии {290, с. 208—209; 305, с. 197—198; 356,
с. 377—379].
Весьма сложная обстановка была в 'середине 70-х годов в Ойо. Новый алафин Адейеми I пришел к власти, когда стране угрожали сильные внешние в/piara. На территорию Ойо с за- пада наступала армия Дагомеи, с севера Илорин распространил свае влияние на Иеейин, входивший в Ойо. Ибадан становился все сильнее и претендовал на гегемонию над всеми народами йоруба [511, с. 215, 228]. Правитель Опобо Джа-ДжаВ этих условиях Адейеми и решил (1821—1891) пригласить в Ойо английских миссио¬
неров. Он знал, что эгба получали от них помощь, а главное — огнестрельное оружие, которое Абеокута использовала в борьбе против Дагомеи. А алафин надеялся таким же путем усилить свои позиции.
Деятельность миссионеров подготовила утверждение британского контроля в Ойо. По их настоянию, Адейеми обратился в 1881 г. к английским властям в Лагосе с просьбой помочь «установить мир» в странах йоруба. Однако правительство Великобритании не спешило. Обстановка смут предоставляла многочисленные и удобные поводы для вмешательства во внутреннюю жизнь государств йоруба. Междоусобицы позволяли использовать одни города в борьбе против других. В войне, вспыхнувшей в 1877 г. между Ибаданом и Иджебу, англичане принимали непосредственное участие. Губернатор Лагоса сумел тогда привлечь на свою сторону Абеокуту [511, с. 253] (подробнее см. [320]). В военные действия оказались вовлеченными многие страны йоруба, которые были сильно ослаблены длительной борьбой. Мирный договор был заключен лишь в 1886 г. [397, с. 112—118]. Уже его условия представляли собой угрозу независимости йорубских народов.
После того как Ибадан потерпел поражение, Англия приступила к постепенному установлению политического господства в странах йоруба под предлогом защиты их от междоусобных войн и набегов воинственных соседей.
В 1888 г. англичане навязали алафину Ойо договор о протекторате. Через пять лет они потребовали распространить английский протекторат на все территории, ранее объединявшиеся в державе Ойо. Адейеми, разумеется, согласился. Началась создание новой «империи» Ойо, находившейся под британским контролем [30, л. 2] (подробнее см. [316, гл. 2]). Когда иджебу отказались признать контроль Великобритании,
98


против них немедленно была направлена военная экспедиция [112, с. 1}. После разгрома иджебу англичане послали экспедицию против Абеокуты. Город был оккупирован; в 1893 г. ему был навязан договор, покончивший с независимостью эгба.
Проникновение английских компаний в глубинные районы, установление непосредственных контактов между африканскими крестьянами, производившими экспортную продукцию, и европейскими скупщиками вызвали политический кризис в большинстве стран Дельты. Он совпал, как и в странах йору- ба, с началом британских территориальных захватав. В последней четверти XIX в. особенно напряженной стала внутриполитическая обстановка в странах иджо, ибибио, ибо. Усилились противоречия между Бонни, Опобо, Калабаром и другими городами-посредниками. Каждый из них стремился вытеснить со своих рынков конкурентов и увеличить за счет соседей собственную торговую «империю» [105, с. 26; 106, с. 2—3; 160, т. 57, с. 1256—1257].
Центром консолидации сил для отпора Англии, которая рассматривала города-посредники как основное препятствие к безраздельному владению богатыми рынками пальмового масла, в странах иджо было государство Опобо во главе с его основателем — крупнейшим местным торговцем и влиятельным политическим деятелем Джа-Джа. Опобо было заложено выходцами из Бонни. Большинство из них в прошлом, как и основатель государства, были рабами. Освобожденные рабы, из среды которых вышли не только крупные торговые посредники, но и талантливые военачальники, стали движущей силой борьбы против британского вторжения. К тому времени они заняли экономически сильные позиции в торговле пальмовым маслом [(109, с. 8; 107, с. 1—2].
Когда в 1885 г. Англия официально объявила об установлении Протектората Масляных рек на территориях от колонии Лагос до правого берега Рио-дель-Рей и вверх гю Нигеру до Локоджи, а также на обоих берегах Бенуэ до Иби, Опобо стало готовиться к войне. Усиленно укреплялись пограничные районы государства; формировались воинские отряды, оснащенные ружьями типа «шнейдер», «норденфельд», «гэтлингс», которые правитель закупал у европейских купцов в обмен на пальмовое масло [109, с. 42; 160, т. 76, с. 978; 160, т. 78, с. 1224},
Деятельность английских торговцев и консула на территории страны была запрещена. Торговые пути не только в Опобо, но и в соседних районах оказались блокированными. Все попытки английских купцов прорваться через эти кордоны терпели полный провал [109, с. 18—19].
Несомненным успехом Джа-Джа было заключение соглашения с вождями Брасса и Кал-абара о совместном отпоре англичанам [109, с. 35]. Некоторые вожди Бонни, политические
7*
99


соперники Джа-Джа, к тому времени также стали сторонниками совместных действий с Опобо. Весной 1885 г. они начали высказываться в пользу присоединения к союзу между Опобо и Брассом.
Летом 1887 г. министерство иностранных дел Великобритании дало указание вице-консулу Джонстону потребовать от пр-авителя неограниченной свободы' действий в Опобо для английских купцов. Поскольку Джа-Джа оставил притязания консула без ответа, Джонстон объявил военную блокаду Опобо. Однако правитель не смирился. В Опобо шли интенсивные приготовления к обороне. Борьба началась осенью 1887 г. Численность воинов Опобо достигала 4 тыс. Отряд из 700 воинов, вооруженных огнестрельным оружием, был размещен непосредственно за заграждениями, выстроенными полукругом на подступах к главному городу [109, с. 78; 209, с. 177]. Попытка английского отряда высадиться на побережье была отбита. Захватить народ Опобо врасплох не удалось. Тогда консул решил устранить правителя. Вождю было предложено начать переговоры. Когда он прибыл, то был арестован, доставлен на военное судно и увезен в Бонни, откуда его отправили в Аккру, в крепость «Христианборг». Шестидесятилетний вождь был затем сослан -на о-в Сент-Винсент в Вест-Индию [160, т. 78, с. 1219, 1226, 1232—1233]. Направленный против Опобо военный крейсер и несколько канонерок уничтожили главный город, оборонительные сооружения на берегу реки и многие селения государства. Страну оккупировали отряды морской пехоты.
В 1889 г. народ поднял восстание, против колонизаторов. В выступлении участвовало около 500 человек. Восставшие имели 400 ружей и несколько десятков пушек: флотилия каноэ насчитывала более 30 военных лодок. Англичане были изгнаны из Опобо. Народ потребовал возвращения сосланного правителя, который «был обманут королевой, заманен в ловушку и похищен консулом» £539, 1959, № 62, с. 280; 109, с. 83]. Расправиться с восстанием Англия смогла вновь только силами «Африканской эскадры».
Утвердившись в Восточной Дельте, колонизаторы приступили к осуществлению экспансионистских планов к западу от устья Нигера. Эти планы были направлены прежде всего на захват Бенина и соседних районов, населенных ишан, кукуру- ку, урхобо, итсекири.
Завершение раздела Нижнего Нигера
между европейскими державами.
Сопротивление Бенина
Английская экспансия на Нижнем Нигере развертывалась в обстановке острой борьбы между Англией, Францией и Германией за раздел глубинных районов Верхней Гвинеи.
100


Французы, соперничая с англичанами, неоднократно в 70-х годах пытались закрепиться на побережье заливов Бенин и Биафра и продвинуться в глубинные районы. В 80-х годах XIX в. новый претендент на колонии — кайзеровская Германия предпринимала попытки проникнуть на Нижний Нигер. Весной 1883 г. правительству Германии стало известно о существовании секретной англо-француэской конвенции о разделе Верхнегвинейского побережья, заключенной в июне 1882 г. Одновременно торговые компании Бремена, обосновавшиеся, в частности, в Лагосе, откуда они вывозили ядра пальмовых орехов в обмен на спирт и другие товары, информировали Бисмарка об огромных возможностях для немецкой торговли, на побережье Гвинейского залива, осуществлению которых, однако, мешают англичане и французы.
В декабре 1883 г. правительство Германии приняло решение направить в Верхнюю Гвинею специального комиссара, которому было поручено в обход англичан и французов заключать договоры с африканскими вождями. В мае 1884 г. Г. Нах- тигаль был назначен «генеральным консулом западного побережья Африки» и развернул активную деятельность, направленную на развитие немецкой торговли в районах Гвинейского залива. К середине 80-х годов заметно усилилась активность немецкого консула и купцов в бассейне Масляных рек.
Английские компании восприняли действия французов и немцев на побережье заливов Бенин и Биафра как угрозу их «преобладанию» на Нижнем Нигере (555, 15.Х. 18841. Они предприняли меры для устранения французских и немецких конкурентов. Парижские и марсельские компании, а также торговые агенты Гамбурга и Бремена оказались вытесненными с Нижнего Нигера накануне Берлинской конференции 1884— 1885 гг.
В повестке дня этой конференции, которая была созвана? для того, чтобы урегулировать колониальные притязания европейских держав в Тропической Африке, значился вопрос о Нигере. Это предложение внесла Франция, намеревавшаяся устранить преобладание англичан в дельте великой западноафриканской реки. Однако еще в ходе предварительных переговоров Великобритания дала понять, что не собирается отказываться от своих позиций в этом районе [160, т. 75, с. 1035— 1036; 162, т. 5, с. 375]. Германия проявила уступчивость по отношению к требованию англичан признать их «особые интересы» на Масляных реках. За это они соглашались считать Камерун «германской сферой» и не препятствовать проникновению немцев в глубинные районы (160, т. 76, с. 759—765].. Конференции были представлены «доказательства английского преобладания» на Нижнем Нигере. Проект создания по примеру Конго специальной международной комиссии для контроля за осуществлением «свободы навигации» на Нигере был
101


отклонен. Наблюдение за претворением в жизнь «-свободы навигации» в нижнем течении этой реки было поручено Англии [108, с. 312].
После конференции колониальные захваты в Верхней Гвинее еще более активизировались. Лишь спустя несколько лет раздел Нигера, главного объекта европейского соперничества, был закреплен и юридически оформлен в серии двусторонних соглашений. Согласно договору 1889 г., Франция уступила англичанам небольшие территории, примыкавшие к колонии Лагос. В дальнейшем обе державы стремились закрепить свои позиции вдоль рубежа между Дагомеей и Нигерией. С того времени началось активное утверждение британского контроля над эгба и другими группами западных йоруба. Соглашение 1890 г. размежевало английские и французские владения по линии Сай (на Нигере)—Баруа (у оз. Чад); она проходила приблизительно вдоль нынешних северных границ Нигерии. Через восемь лет эта линия была несколько отодвинута к юго-востоку от Сая. В том же году были установлены границы между Дагомеей и английскими владениями в странах йоруба 1160, т. 81, с. 1126—1133, 1312—1314; т. 82, с. 40—42,
89—91; т. 83, с. 43—44; 161, с. 205—213].
Англо-германский договор 1893 г. был направлен в основном против французской экспансии в районе оз. Чад [160, т. 85, с. 38—39, 41—43]. Германия была особенно заинтересована в захвате территорий в бассейнах Шари и Убанги, и Англия негласно признала за ней «право» на утверждение контроля во овеем бассейне Шари.
Вопросы установления колониальных границ в этих районах, а также по Рио-дель-Рей оставались все еще спорными [163, т. 18, с. 77—82; 111, с. 1—2]. Особенно большое недовольство немцев и французов вызвало укрепление позиций английских торговых компаний на Нижнем Нигере. Беспокойство усилилось после предоставления в 1886 г. территориальной юрисдикции Нигерской компании. В сферу контроля Королевской нигерской компании вошли районы, расположенные к северу от стран Дельты (севернее Локоджи), а также узкая полоса в устье Нигера (Акаса и Брасс), дававшая компании выход к морю. В 1887 г. территории, контролируемые компанией, были объявлены Протекторатом нигерских дистриктов. Районы Дельты остались в составе Протектората Масляных рек в качестве отдельного владения, однако границы между обеими территориями не устанавливались. В Протекторате Нигерских дистриктов административные функции осуществлялись привилегированной компанией, на Масляных реках — непосредственно британской короной [163, т. 17, с. 83—86].
Управление обоими владениями было довольно слабым и не обеспечивало эффективного политического контроля над захваченными территориями. В 1889 г. на Южный Нигер был
102


направлен опытный дипломат К. М. Макдональд с заданием основать в странах Дельты английскую коронную колонию. В одной из депеш министр иностранных дел писал Макдональду: «Вы должны консолидировать британские силы в районах, над которыми правительство ее величества осуществляет протекторат, и установить «а всех территориях единую административную систему» [110, с. 3, 5—6, 14; 378, с. 100}. Спустя четыре года Протекторат Масляных рек был переименован в Протекторат Нигерского побережья. В его состав вошли прибрежные районы от р. Бенин до Калабара протяженностью 250 миль. Эта территория была разделена на шесть дистриктов; в каждом основан административный пост, штат которого включал вице-консула, консульского агента и чиновни- ка-юриста [160; т. 85, с. 1203; 113, с. 3).
К расширению Протектората Нигерского побережья за сче1» глубинных районов Англия приступила в середине 90-х годов. Верховному комиссару было дано указание использовать все наземные и морские отряды, дислоцированные на Нижнем Нигере. Наступление осуществлялось в трех направлениях: восточном — от Нового Калабара к бассейнам Кросс и Ква- Ибо, центральном — из Бонни и Опобо в страны ибо, западном — из Варри и Сапеле в Бенин, в районы, богатые пальмовым маслом, хлопчатником, гевеей [114, с. 1, 5].
В августе 1896 г. была направлена первая экспедиция вверх по р. Кросс. Затем было предпринято наступление против Окрики и Акветты, занимавших ключевое положение на рынках пальмового масла в странах ибо [114, с. 76—86].
Дорогу в западном, главном направлении англичанам преграждал Бенин. Он стал последним крупным очагом сопротивления колонизации в Южной Нигерии. Относительная сплоченность эдо, борьба которых длилась около трех лет, была обусловлена тем, что эти народы в течение нескольких веков были объединены в рамках обширного и довольно сильного государства. Однако к концу XIX в. позиции правителя Бенина ослабели. При обе Идугбола, прозванном в народе Овон- рамвен Ногбаиси («Непобедимый»), участились восстания. Накануне вторжения колониальных войск выступление против обы произошло в 50 милях от Бенина.
3 января 1*897 г. в Угхотоне высадился английский экспедиционный отряд численностью 260 человек. Возглавлял экспедицию вице-консул Дж. Филиппе [115, с. 15, 20]. Когда известие о вторжении консульского отряда достигло Бенина, десятитысячная армия была приведена в боевую готовность [115, с. 21]. Основным оружием воинов служили копья и мечи, изготовленные местными кузнецами, хотя у отрядов личной гвардии правителя имелись ружья и небольшие пушки европейского образца. Навстречу англичанам отправились тысяча воинов во главе с ове-ассери (военачальником) Ологбошери.
103


Он предложил консулу покинуть пределы государства. Филиппе отказался. Последовала атака бенинских воинов: 131 человек, в том числе шестеро европейцев, были убиты .['115, ■с. 16, 18, 21].
10 февраля против Бенина были направлены 7 военных кораблей «Африканской эскадры». С судов высадились отряды морской пехоты и полицейские части (1,5 тыс. человек). Главный бой был дан на р. Ологбо в 30 милях от Бенина. Оборону этого района держали шесть военных вождей с отрядами личной гвардии правителя. Бенинские воины первыми атаковали центральную колонну карателей (500 солдат). Два больших сражения произошли у Гвато. На подступах к этому порту, у Аро-Олокун, отряды бенинс'кой армии, возглавляемые талантливым военачальником Э<беикинМ|ВИном, нанесли серьезное поражение колониальным частям. Путь английскому наступлению на Сапобар, осуществляемому под прикрытием трех военных кораблей, преградил отряд личной гвардии обы во главе с военачальником Асоро. Бенинские воины в течение нескольких дней отражали атаки колонизаторов.
19 февраля Бенин прекратил сопротивление. Овонрамвен с остатками войска покинул столицу. Лишь через полгода, в августе 1897 г., он был взят в плен, а затем выслан в Калабар. Многие военные вожди, попавшие в плен, были казнены [92, с. 59—61; 553, 1968, т. 2, № 2, с. 70—72; 238, с. 198—201].
Разрушения, грабежи, казни не заставили народ Бенина смириться. Борьба продолжалась еще около полутора лет. Предположение англичан, что после устранения правителя установление колониального режима будет одобрительно встречено в окраинных провинциях Бенина, не оправдалось. Ишан и кукуруку оказали колониальным частям вооруженное сопротивление. Сражения происходили в наиболее крупных городах ишан — Урруа и Уроми. Весной 1899 г. вспыхнуло новое восстание. Возглавили его ове-аосери Ологбошери и два военных вождя Абохун и Овиаваре. Сын низложенного обы, Игуобаси- ми, и 20 вождей Бенина вскоре присоединились к восставшим. Борьба, однако, велась изолированно [116, с. 5—14]. Англичанам удалось вскоре захватить в плен главного руководителя восстания. 28 июня Ологбошери, в течение трех лет самоотверженно боровшийся за независимость своей родины, был повешен. Каратели, сжигая города и селения, прошли по территории Бенина.
Народы южных районов Нижнего Нигера — Бенина, Опобо и других городов-посредников, в течение нескольких десятилетий упорно боровшиеся против британской экспансии, потерпели поражение. На территории этих стран в 1907 г. был образован Протекторат Южная Нигерия.
104


Провозглашение Протектората Северная Нигерия (1900 г.)-
Борьба против английской экспансии в халифате Сокото
Английский протекторат на севере Нижнего Нигера был официально провозглашен в январе 1900 г. Однако Англии еще предстояло завоевать расположенные там мусульманские страны, и прежде всего халифат Сокото. Правда, это крупное мусульманское государство было значительно ослаблено междоусобицами, усилившимися среди правящих групп феодального класса с середины XIX в. Номинально объединенный под политическим и религиозным главенством амира аль-муминин халифат по сути дела состоял из полунезависимых эмиратов, враждовавших с соседними немусульманскими народами, а нередко и между собой (подробнее см. [412; 450]). Противоречия особенно обострились в правление амира аль-муминин Абдуррахмана Атику в 1891 —1902 гг. Участились вооруженные выступления против центральной власти. Волнениями были охвачены Кано, Зариа, Адамава, Баучи (см. [528, 1896, т. 8,. № 3, с. 205—217; 299]). Напряженными и нередко враждебными стали взаимоотношения между эмиратами. Западные области Зарии разоряла армия Контагоры. Границы этого» эмирата и некоторых других не были установлены вплоть до середины прошлого века, да и во второй его половине все еще происходило их утверждение в ходе рейдов главным образом в районы, населенные неисламизированными народами. Длительная война велась правителями Кацины и Кано против Ma- ради. На Кано наступали войска Дамагарама из Зиндера [528, 1896, т. 8, № 3, с. 208—211, 215—217; 214, с. 130]. Эти войны и династические распри ослабили сопротивление колонизации в северных районах Нижнего Нигера со стороны хауса, фульбе, нуле и других народов.
Не менее важными причинами были, разумеется, социальные. Переломные годы конца прошлого — начала нашего века ознаменовались в истории Сокото волной многочисленных народных восстаний, направленных против гнета местных феодалов [246, с. 293—297; 283, с. 112—117]. Наиболее длительными они были в Н.упе и Илорине. Жившие к северу or Баучи нинги сформировали войско, которое двинулось против эмиров Кано и Зарии. В течение многих лет Сокото было не в состоянии справиться с мятежным Аргунгу, расположенным в 50 милях [122, с. 84—85, 400, 425—428].
Внутреннее положение в Сокото, осложненное междоусобной борьбой, требовало пристального внимания и подчас немедленных действий. Халиф и эмиры занимались прежде всего разрешением междоусобиц, а отношения с Англией считали второстепенной проблемой (подробнее см. [299]). Тем не монее деятельность английских компаний, особенно Королев- окой нигерской компании, вызывала у Атику серьезные опасе¬
105


ния. Они вскоре подтвердились. Как только в 1897 г. войска компании захватили Нупе и Илорин, Абдуррахман приказал прервать торговые отношения с европейцами, которые были установлены еще в 60-х годах XIX в. Представители Нигер- ской компании были высланы. При этом амир аль-муминин объявил, что «намерен бороться против белых» и потребовал изгнать не только торговых, «о и политических агентов Великобритании с территории эмиратов. В мае 1898 г. всем европейцам было предложено покинуть пределы халифата [117, ■с. 11].
Убедившись, что Королевская нигерская компания не в состоянии обеспечивать английские интересы на Нижнем Нигере, правительство Великобритании приняло решение осуществить «эффективную оккупацию» хаусанских эмиратов. В конце 1899 г. хартия компании была аннулирована. Верховным комиссаром Протектората Северная Нигерия был назначен Ф. Лугард, которому Чемберлен поручил утвердить британскую власть в халифате Сокото [il 17, с. 50—51).
В первые годы пребывания на посту верховного комиссара в Северной Нигерии Лугард занимал выжидательную позицию по отношению к наиболее влиятельным африканским правителям. Он попытался прежде всего склонить амира аль-муминин на сторону Англии. Обстоятельства, как казалось верховному комиссару, складывались удачно. Повод вскоре был найден. В начале 1901 г. англичане предприняли военные действия против южных эмиратов Виды и Контагоры. В одном из посланий, направленном Абдуррахману после их захвата, верховный комиссар обратился в Сокото со следующим предложением: «Я пишу вам,— подчеркивал он,— для того, чтобы вы назначили человека, который управлял бы по справедливости. Бели он справится с порученным делом, то я окажу ему необходимую поддержку. Пришлите его ко мне с письмом, я назначу его эмиром» [465, с. 289; 102, с. 12—13).
Демарши подобного рода предпринимались, дабы убедить Абдуррахмана в том, что Англия в принципе не питает вражды к фульбеким правителям, а главное, что на известных условиях она готова признать его прежние прерогативы. Однако амир аль-муминин отказался вступить в сделку с англичанами. Он готовился к вооруженной борьбе.
Тем временем под прикрытием дипломатических маневров колониальная экспансия ширилась. В сентябре 1901 г. пала Иола и был аннексирован эмират Адамава. В феврале следующего года колониальные войска, почти не встретив сопротивления, вступили в Баучи. Спустя месяц было предпринято нападение на Борну [532, 1974, т. 7, № 2).
Многие эмиры бежали. Широко распространились слухи о Применении смертоносного огнестрельного оружия, особенно пулеметов. Однако хаусанское население почти повсюду ока¬
106


зывало вооруженное сопротивление английскому вторжению. Но устоять против «максимов» было трудно. В том же, 1902 г. были захвачены Зариа и Гомбе. Несмотря на эти агрессивные действия, верховный комиссар придерживался прежней тактики: он настоятельно заверял правителя Сокото, что «не желает изгнания фульбе и мусульман, а намерен лишь улучшить их правление, сделав его мудрым и гуманным» [122, с. 99— 1001.
Позиции Англии в Западной Африке к тому времени укрепились. Высвободившиеся после подавления сопротивления Ашанти колониальные войска были переброшены с Золотого Берега на Нижний Нигер: численность колониальной армии, сосредоточенной там, достигла 2,5 тыс. солдат. К осени 1902 г. две трети территории Северной Нигерии перешли под контроль англичан. В феврале 1903 г. был захвачен такой обширный эмират, как Кано. Дворец правителя, арсенал и многие дома были разрушены или сожжены [85; 122, с. 100]. Санкция на захват Сокото Чемберленом уже была дана. При этом верховный комиссар не преминул обратиться к Абдуррахману с новыми посулами сохранить за ним трон, если колониальные части не встретят сопротивления. Пущены в ход были и угрозы. «Мы придем в Сокото, и с этого дня белый человек и его солдаты на вечные времена останутся в вашей стране,—подчеркивал капитан Морлэнд, командовавший колониальными частями.— Однако если вы проявите лояльность, то можете надеяться, что останетесь на своем прежнем месте» [102, с. 13—14J. Это послание было адресовано уже не Абдуррахману (он умер в октябре 1902 г.), а его преемнику Аттахиру I (в народе известен как Мухаммаду Ахмаду).
Обстановка при вступлении на трон Аттахиру была осложнена не только вторжением британских колонизаторов; разгоралось острое соперничество между сыновьями умершего халифа и Аттахиру. Постоянной регулярной армии в халифате не было. Согласно традиционной тактике, каждый эмират должен был сам оборонять свои рубежи. Разумеется, эмиры были обязаны по первому требованию амир аль-муминина посылать отряды на защиту Сокото. Однако к тому времени большинство эмиратов на юго-западе и востоке халифата были уже полностью или частично оккупированы англичанами. Тем не менее в сражении на подступах к городу участвовало 3 тыс. пехотинцев и 1,5 тыс. всадников. Англичане ввели в бой 20 крупнокалиберных орудий и большое число пулеметов. Их использование дало основание назвать эту военную кампанию «борьбой эмиров против „Максимов11». В конце марта 1903 г. столица халифата перешла в руки англичан [123, с. 37; подробнее см. 442|. В 1904 г. была захвачена Кацияа,
Аттахиру I с остатками войска отступил на восток, в бассейн р. Гонголы. Там в районе Бурми собрались отряды из За-
107


рии, Виды, Кеффи, Борну. Численность их достигла 30 тыс. 15 апреля они нанесли поражение колониальному отряду. Однако в июле 1903 г. после кровопролитных боев колонизаторы захватили Бурми. Тем не менее в течение многих лет англичане считали эти районы «опасным пристанищем» для недовольных колониальным режимом (532, 1965, т. 3, № 2, с. 291J.
В конце XIX — начале XX в. народы Нижнего Нигера были окончательно порабощены Англией. Африканские государства, боровшиеся против колониальной экспансии, потерпели поражение, уступив превосходству европейского оружия. Предпосылки утверждения английского господства были заложены в ходе неравноправного развития англо-нигерийских отношений в течение всего XIX в. Важной причиной поражения местных государств стали также их раздробленность, политическая слабость и междоусобицы, особенно усилившиеся во второй половине XIX в. Но жертвы, понесенные местными народами в борьбе против колониальных захватов, не были напрасными. Возникла традиция сопротивления иностранному господству, которой было суждено возродиться в XX в. на новой социально-политической основе, стать источником силы и уверенности в правоте своего дела для современных поколений нигерийцев.


Глава 4
СТАНОВЛЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОГО РЕЖИМА (1900—1918). ДВИЖЕНИЯ ПРОТЕСТА НАКАНУНЕ И В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
На рубеже XIX—XX ев. почти вся территория современной Нигерии была включена в систему британских колониальных владений. Однако Англии потребовалось не одно десятилетие для окончательного утверждения британского господства над завоеванными народами.
Складывание колониального режима началось во второй половине XIX в. В ходе торговой и территориальной экспансии возникли, правда еще очень незначительные и слабые, элементы экономического и политического господства метрополии. Как форма всестороннего подавления и закабаления местного населения, включавшая систему колониального управления, механизм экономической эксплуатации, политику расовой дискриминации и угнетения, колониальный режим стал формироваться лишь в начале XX в.
Становление британского колониального господства прошло несколько этапов; каждый отражал определенную степень внедрения иностранного владычества в «ткань» местных обществ и создания колониального общества. На первом этапе, с конца XIX в. до 1918 г., были установлены внешние рубежи Нигерии, введено внутреннее административное деление, усилен политический и фискальный нажим на африканцев, заложены политико-правовые основы колониального режима. На следующем этапе (20—30-е годы) колониальный режим утвердился в качестве всеохватывающей системы отношений, главной основы колониального общества.
Ужесточение колониального гнета значительно ускорило формирование сил сопротивления иностранному господству. Под воздействием социально-экономических изменений и влиянием таких международных событий, как первая мировая война и Великая Октябрьская социалистическая революция, возникли первые — пока раздробленные и в основном стихийные — движения антиколониального протеста.
Пути и формы создания колониального режима были различными. Становление колониальных порядков сопровождалось чаще всего ломкой (обычно насильственной) местных ин-
109


статутов. Меньше всего захватчики считались с традициями и культурой африканского населения. Однако они не смогли по- ложить конец исторической преемственности в развитии местных обществ, которая не только сохранялась, но и оказывала большое воздействие на пути и формы их колониального развития. Наиболее существенное значение в этой связи имели исторические различия между севером и югом страны.
Зарождение новых общественных структур
в Южной Нигерии.
Усиление расовой дискриминации африканцев
Новые общественные структуры зависимого типа начали складываться в странах Дельты с середины XIX в. под -непосредственным воздействием европейской экономической экспансии. В 60—70-е годы они ограничивались в основном городскими центрами в прибрежной зоне, самыми крупными среди которых были Лагос, Калабар, Бонни, Бадагри. В дальнейшем в систему колониальных отношений начали втягиваться глубинные районы Западной и Восточной Дельты, а также крупные города йоруба.
Раньше всего наступление новых общественных отношений начали ощущать города-государст'ва Восточной Дельты. Уже во второй четверти XIX в. в этих обществах наметилось снижение роли традиционных правителей: реальная власть стала переходить в руки глав крупных торговых домов. Такие отношения получили более прочную социальную основу с началом репатриации в страны Южною Нигера освобожденных рабов и потомков африканцев, проданных в рабство. После запрещения работорговли на родину устремились capo из Сьерра-Леоне. В 80-е годы, когда рабство было запрещено в Бразилии, началось движение репатриантов из Нового Света — амаро. Переселенцы создавали особую социальную и культурную микросреду, копировавшую порядки метрополии: они были обращены в христианство, владели начатками европейских профессий и знаний. По существу, это был чуждый традиционным порядкам, замкнутый социальный слой, из которого при поддержке миссионеров и английских властей вплоть до начала XX в. складывались новые общественные группы: интеллигенция, торговцы и ремесленники.
Еще в 1838—1839 гг. в Бадагри прибыла морем первая группа capo (в основном йоруба), установившая торговые связи между этим городом и Фритауном. Вскоре capo оказались и в Абеокуте; здесь многие из них нашли своих родственников и знакомых и приобрели заметное культурное и политическое влияние [345, с. 25].
Тем не менее переломным моментом в зарождении колониального общества стали не эти события, а захват англичанами
110


Лагоса в 1851 г. Здесь впервые была разрушена традиционная общественная структура. Господствующие позиции перешли в руки англичан и связанных с ними групп capo. Резко усилился приток реэмигрантов, которые селились в основном в Лагосе, а также в Абеокуте. Эти города были превращены в главные центры влияния неотрадиционных социальных групп. Если в 1842 г. насчитывалось всего 200—300 реэмигрантов, то спустя десять лет их число достигло уже примерно 3 тыс. 1409, с. 50}. Позиции европейских торговцев и миссионеров на побережье Нижнего Нигера особенно укрепились после провозглашения в 1861 г. о-ва Лагос британской коронной колонией.
В районах Дельты начали устанавливаться характерные для формирующегося колониального общества отношения. Ключевые отрасли экономики прибрежных городов — крупная оптовая торговля, банковское дело и морской транспорт- находились полностью в руках английских компаний. Кредитная сфера была монополизирована двумя английскими банками: «Африкэн бэнкинг корпорейшн», начавшим свою деятельность в Лагосе в 1872 г., и «Бэнк оф Найджириа», созданным несколькими английскими компаниями в 1899 г. [366, с. 86— 87]. Морские перевозки контролировали английские компании — «Бритиш энд Африкэн стим нэвигэйшн компани» и «Африкэн шипиннг компани», объединенные в 1890 г. под руководством «Элдер Дэмстер энд компани» (366, с. 75].
В ходе колониальных захватов и создания Протектората Южная Нигерия было прервано становление государственности у иджо и итсекири, разрушена «империя» Бенин, ликвидирована независимость городов йоруба. Все эти народы попали фактически под прямой контроль английской администрации. В культурной и духовной жизни Лагоса и других прибрежных городов господствующее положение заняли миссионеры так называемых Иорубской и Нигерской миссий, созданных в 40—50-е поды. Под их контролем вплоть до конца XIX в. находилось образование, которое развивалось крайне медленно и не имело унифицированного характера. К концу столетия в Лагосе насчитывалось немногим более 3300 учеников, обучавшихся главным образом в начальных школах.
Уклад жизни на захваченных англичанами территориях тогда еще значительно отличался от порядков сложившегося колониального общества первой половины XX в., основанных на всестороннем господстве метрополии. Первые общества зависимого типа возникли на побережье Нижнего Нигера, когда система колониального господства только формировалась, а контроль Англии над глубинными районами фактически отсутствовал. Поэтому развитие этих обществ вплоть до утверждения колониального режима не было жестко регламентировано метрополией и оставалось до некоторой степени автоном¬
111


ным. Эта автономия сохранялась несколько десятилетий и породила в Дельте Нигера особую систему, для определения характера которой более уместны термины «раннеколониальное» или «полуколониальное» общество. Структуры подобного типа носили локальный характер и не представляли собой единого экономического и административно-политического целого. Ядром их были прибрежные города Западной и Восточной Дельты, находившиеся под экономическим и (но мере завоеваний) политическим контролем метрополии.
Основной социальной силой развития и территориального расширения раннеколониальных обществ выступали репатрианты— capo и амаро. Их значимость в жизни первых колоний была несоизмеримой с положением африканцев в системе сложившегося колониального режима. Capo и амаро служили в тот период главной социально-политической опорой колониальных властей, не имевших возможности широко использовать европейцев в климатически неблагоприятных условиях Нижнего Нигера. Именно репатрианты познакомили население глубинных районов с достижениями европейской цивилизации. Как отмечает А. Аджайи, переселенцы «имели значение для нигерийской истории, далеко превосходившее их число» [305, с. 51].
На взаимоотношениях репатриантов и англичан, на укладе жизни городов побережья лежал сильный отпечаток эпохи предельного развития домонополистического капитализма, не возводившей в закон расовую дискриминацию населения колоний. В первые десятилетия после захвата англичанами Лагоса экономическая жизнь в сфере влияния метрополии продолжала определяться характерной для этой эпохи системой свободной конкуренции. В целом эта система была неблагоприятна для местных торговцев, которые страдали от практиковавшейся крупными европейскими компаниями продажи импортных товаров по демпинговым ценам; однако она не исключала возможности «свободной» деятельности местного торгового капитала. Некоторые образованные африканцы имели прямые контакты с Англией, организуя импорт европейских товаров [290, с. 90]. Из среды capo выдвинулись крупные оптовые торговцы, такие, как Дж. П. Лабуло Дэвис, И. X. Уиллофби, Дж. Коль.
Фритредеры — сторонники «свободной» торговли — осуждали работорговлю, выступая за расширение экспорта африканского сырья, вовлечение в его производство как можно большего числа местных жителей и обучение их современным специальностям. Первые колониальные власти и миссионеры, находившиеся под влиянием идей фритредерства и «просветительской» миссии европейцев в Африке, не мешали африканцам (главным образом репатриантам) получать европейское образование, предоставляя им затем работу в миссиях, должности на
112


государственной службе, а также в европейских фирмах. Некоторые, наиболее способные ученики направлялись по окончании местных школ в учебные за!ведения Англии. Они становились врачами, адвокатами, журналистами. На рубеже XX в. в Лагосе насчитывалось примерно 30 африканцев с высшим образованием [250, с. 202].
Правда, прослойка африканской интеллигенции была в тот период крайне немногочисленна и развивалась скорее как элемент зародившейся колониальной структуры общества (подробнее см. [250; 290]). Всего в 1891 г. в Лагосе насчитывалось 450 образованных африканцев, более половины из них были клерки, около трети—школьные учителя [250, с. 21]. В основном это были выходцы из культурной среды capo и амаро; по мере приобщения к европейскому, образованию и культуре они теряли связи с обычаями и институтами традиционного общества. Отправка для обучения в Англию местных жителей целиком определялась их материальным достатком или заинтересованностью миссионеров.
В отличие от других колониальных владений Англии на Нижнем Нигере, в Лагосе, главном административном центре, и некоторых других городах колонии была возможна, хотя и в ограниченных масштабах, политическая деятельность. Это способствовало некоторому оживлению общественной и политической жизни колонии. Еще в 50-х годах в среде реэмигрантов начали возникать общественные организации, ставившие перед собой в основном задачи просветительской деятельности и защиты профессиональных интересов. Первой такой организацией стал учрежденный в 1855 г. выборный комитет для разбора конфликтов среди capo. По мере роста числа репатриантов они создавали организации в сфере торговли, религии, просвещения. Всего во второй половине XIX в. насчитывалось около 20 подобных обществ [366, с. 202]. В колонии выходило пять африканских газет.
На захваченных англичанами территориях Южного Нигера население ряд лет сохраняло некоторые традиционные или по- лутрадиционные органы власти, хотя их значение было сведено к минимуму. В Абеокуте так называемое объединенное правительство эгба, созданное в 1898 г. англичанами на базе совета эгба, 'просуществовало в качестве номинального органа самоуправления до 1914 г. В городах-государствах Дельты до середины 80-х годов XIX в. номинальная власть оставалась в руках традиционных правителей, действовавших под контролем британского консула и европейских торговых компаний, использовавших «суды чести».
Однако отнюдь не сотрудничество англичан и африканцев определяло характер раннеколониальных обществ. Основным направлением их развития было постепенное укрепление колониального режима, которое вело к обострению социальных и
8 Зак. 203
113


расовых противоречий между европейскими захватчиками, с одной стороны, и африканским населением — с другой. Первые поколения образованных нигерийцев оказались в центре этих конфликтов.
В 50—70-е годы ранняя нигерийская интеллигенция преклонялась перед достижениями европейской цивилизации и выступала за установление английской «опеки» над местными народами, рассматривая ее как подготовку африканцев к самоуправлению. Однако и в тот период «просветительства», продолжавшийся до конца 70-х годов, отношения между нигерийской интеллигенцией и англичанами не были идиллическими.
В 1841 г. среди, capo возникло движение за африканизацию церкви. Его участники добивались африканизации клира церкви в связи с тем, что деятельность европейских миссионеров встречала сильное противодействие африканцев, сопротивлявшихся наступлению миссионеров на местные обычаи и культуру. Успешнее всего пропаганду христианства в глубинных районах вел наиболее видный представитель ранней нигерийской интеллигенции Сэмюэл Кроутер, основавший в 1857 г. по поручению Церковно-миссионерского общества Нигерскую миссию, где весь штат был африканским (о взглядах и деятельности С. Кроутера см. подробнее (290, с. 27—30]). Благодаря своей популярности С. Кроутер стал основным претендентом на должность епископа англиканской церкви в глубинных районах Западной Африки.
В 50—60-е годы в официальных миссионерских кругах Лагоса еще главенствовали не откровенные расисты, а фритредеры и аболиционисты, провозглашавшие принцип «равенства людей независимо от расы и происхождения». Самым известным представителем этой группы был англичанин Г. Вени — почетный секретарь Церковно-миссионерского общества, руководитель миосионерской организации англиканской церкви в странах Западной Африки. Искренне веря, что прогресс Африки является прежде всего делом самих африканцев, он выступал за открытие школ для африканцев, за подготовку местных кадров и постепенную африканизацию церковной иерархии 1290, с. 165]. Только поддержка Г. Венна обеспечила назначение С. Кроутера на должность епископа Западной Экваториальной Африки; в сферу его деятельности не входили Фритаун, Лагос и Батерст (ныне Банжул).
114


Сторонники фритредерекой политики в колониях в ряде случаев учитывали интересы образованных африканцев, предоставляя некоторым из них довольно крупные административные и церковные посты. В 50-е годы capo занимали должности почтмейстера, начальника полиции и т. д. В 1872 г. по настоянию группы местных торговцев в законодательный совет Лагоса был включен capo Д. П. Л. Дэвис.
Однако после смерти в 1872 г. Г. Венна руководство в Церковно-миссионерском обществе захватили расистские элементы, выступившие за сохранение господства европейцев в церковной иерархии. С начала 80-х годов фактическая власть С. Кроутери была сведена на нет. Ограничение полномочий престарелого епископа стало одним из проявлений кризиса в отношениях африканцев и европейцев, который был вызван наступлением эпохи империализма и колониального раздела Африки.
К тому .времени утверждение колониального режима на Южном Нигере было в значительной степени подготовлено трансформацией местных обществ. В сферу влияния новых общественных отношений к началу 80-х годов была уже втянута большая часть стран Западной и Восточной Дельты. Институт традиционных правителей приходил в упадок; английские купцы во главе с консулом легко добивались смещения и высылки африканских вождей, которые пытались помешать или в какой-то степени ограничить экспансионистские действия Англии. Так было в Старом Калабаре, Опобо, Бонни и других приморских городах-государствах.
В то же время резко усилилась роль глав крупных торговых домов, значительно обогатившихся на скупке у населения глубинных районов продуктов масличной пальмы, каучука, слоновой кости и перепродаже их европейцам. Некоторые обучались в миссионерских школах и уже служили раньше в качестве клерков в «судах чести». С 60-х годов европейские купцы все чаще платили торговые пошлины и так называемые чаевые — дэш — не традиционному правителю того города, где совершались сделки, а крупным торговым посредникам.
Сравнительно быстро новые социальные группы развивались в странах йоруба, которые к концу XIX в. уже находились в орбите влияния Лагоса и Абеокуты. Главную роль в этом процессе играли реэмигранты-йоруба, которые вели активную миссионерскую и торговую деятельность в глубинных районах. Во второй половине XIX в. поселения capo имелись помимо Лагоса и Абеокуты в Старом Ойо, Ибадане и других крупных городах Йорубы. Воздействие новых экономических и социально-культурных факторов на глубинные районы особенно усилилась после строительства в 1898—1899 гг. первой в Нигерии железной дороги Лагос — Ибадан.
О консолидации колониального' режима свидетельствовало создание англичанами в 80-е годы в ряде городов Восточной
8*
115


Дельты советов по управлению, расширивших возможности для вмешательства британского консула во внутренние дела местных государств. Советы по управлению, состоявшие из африканских вождей и английских торговцев, действовали под руководством английского консула. Они не только регулировали торговлю, но и ведали делами местного управления. Африканские члены совета были обязаны руководствоваться указаниями английского чиновника во всех вопросах, вплоть до определения методов управления, применяемых в их стране (см. подробнее [240, с. 84]). В 1898 г. англичане преобразовали главный орган власти в Абеокуте — совет эгба, усилив «в нем элементы бюрократической централизации и субординации [345, с. 98].
Все более отчетливые черты колониального режима принимало господство англичан в самом Лагосе. К концу 70-х годов разорилось большинство крупных африканских торговцев, занимавшихся (обычно в одиночку) внешнеторговыми операциями. Они не могли выдержать конкуренцию европейских фирм, которые создали в тот период мощные торговые объединения, имевшие неограниченный кредит и обладавшие собственным торговым флотом [290, с. 50]. В 90-х годах наметилось общее ужесточение политического режима колонии, направленное против африканского населения в целом и особенно против образованных африканцев, которых стали увольнять с высоких постов. В 1895—1897 гг. власти Лагоса предприняли попытки ввести ряд прямых налогов — подворный, поземельный, муниципальный, ложившихся основной тяжестью на местное население. В 1897 г. губернатор Лагоса Мэколлум ввел новый распорядок работы африканских служащих и рабочих, значительно ухудшивший условия их труда: ужесточалась дисциплина, повышались нормы выработки, удлинялся рабочий день.
Поворот в политике англичан в 80—90-е годы положил конец либеральным иллюзиям просветительства первых поколений образованных нигерийцев. Это был период тяжелого кризиса в настроениях ранней нигерийской интеллигенции, обманутой в своих ожиданиях. Вера, образованных нигерийцев в разумность старых, африканских институтов и культурных традиций уже была поколеблена. В то же время новый колониальный порядок отказывался признавать их равноправными представителями европейской культуры и низводил на положение людей «'второго сорта». Эта двойственность настроений у местной интеллигенции сохранялись и в последующие годы. Однако культ Англии был подорван. Образованные нигерийцы все больше ощущали себя африканцами и не хотели быть пособниками колониализма. С конца XIX в. в духовном становлении нигерийской интеллигенции начался новый период, проходивший под знаком культурного национализма,
116


который, по существу, представлял собой отказ от сугубо про- английеких традиций и идеалов раннеколониальных обществ. Гораздо позже А. Аджайи назовет этот период «малым культурным ренессансом» [307, с. 145].
С образованием в 1906 г. колонии Лагос и Протектората Южная Нигерия раннеколониальные общества Южного Нигера вступили в завершающий этап своего развития. Обладавшие к этому времен'и определенным укладом жизни и традициями, известной политической и культурной автономией, они превращались в составную часть системы английского колониального господства, не оставлявшей места для какой-либо автономии новых социальных групп. Уже к концу первого десятилетия XX в. режим расовой дискриминации и политического угнетения африканцев стал официально признанной нормой жизни Ла.госа и других городов Юга. Тенденция к возвышению местной образованной верхушки была окончательно прервана.
Однако влияние уклада жизни и традиций раннеко- лониальных обществ продолжало ощущаться и в дальнейшем— в особенностях колониального управления районами Дельты Нигера, исключительно большой роли Лагоса как культурного и политического центра всей страны, более высоких темпах социально-экономического развития южных районов страны. Вплоть до 20-х — начала 30-х годов, когда на всей территории Нигерии утвердилось колониальное общество, сохранялась социально-культурная среда репатриантов. Активная общественно-культурная деятельность capo и амаро, возвращавшихся в основном в страны йоруба, обусловила также доминирующие позиции этого народа в системе современного образования, сохранившиеся вплоть до конца 30-х годов.
Создание системы колониального управления
1906 год не случайно считается годом завершения британской экспансии и окончательного утверждения колониального господства на Нижнем Нигере. С этого времени англичане приступили к созданию общей системы колониального управления, которая вскоре охватила всю страну и обеспечила консолидацию колониального режима, дав в руки англичанам мощный инструмент воздействия на все стороны жизни африканских народов.
Для укрепления своего колониального господства в Нигерии английские власти избрали метод так называемого косвенного (или непрямого) управления. Основная особенность его заключалась в управлении страной через систему традиционных или новообразованных институтов власти. Это должно было способствовать максимальному ограничению непосредственного общения англичан с африканским населением и со¬
117


хранению (или воссозданию) традиционных властей. Таким образом, консолидация колониального режима определенно связывалась с политикой опоры на традиционную и полутра- диционную верхушку.
В то же время пути и принципы создания колониального управления были неодинаковы в Северной и Южной Нигерии. Наиболее прочную базу для утверждения непрямого управления англичане нашли в северных эмиратах, которые имели эффективную систему традиционных властей и не были затронуты влиянием раннеколониальных обществ. После завоевания англичанами халифата традиционная система не была разрушена (см. подробнее {246, с. 106—109, 293—297, 299—304)). Становление колониального управления происходило в основном путем приспособления к его нуждам системы феодальной власти.
В мусульманских странах Нижнего Нигера Англия признала правителей фульбе, а не хаусанскую знать, находившуюся у власти до джихада. О намерении «исходить из использования фульбе как правящей касты» Лугард докладывал в январе 1902 г. Чемберлену. Непосредственно к практическим действиям по созданию «туземной» администрации (она включала не только африканские административные, но и судебные и финансовые органы, функционировавшие в рамках системы непрямого управления) он приступил весной 1903 г. В начале марта верховный комиссар публично огласил основные принципы политики Англии в эмиратах. Господство фульбских эмиров кончилось, объявил Лугард. Британское правительство — суверен страны. Африканские правители при условии полного подчинения колониальным порядкам смогут занять «подобающее их рангу место в новом аппарате управления». Именно это, по признанию фульбских правителей, предопределило их лояльность и согласие на сотрудничество [82, л. 31, 35). Особое воздействие оказали обещания невмешательства в традиции избрания правителей, а также в мусульманское законодательство и, безусловно, гарантии свободного отправления религиозных церемоний {120, с. 96—97; 122, с. 34— 35). Помимо феодальной иерархии были сохранены сословноклановая монополия знати на власть и некоторые другие традиционные привилегии [76, т. 3, с. 508—510; 35, л. 20—21; 63, с. 301—302). Династическая преемственность власти не была нарушена. Правда, эмиры, находившиеся у власти в период британской экспансии, почти повсюду были смещены. Однако признанные затем «туземные» правители чаще всего были из той же династической семьи, что и низложенные, особенно если она вела происхождение от участника джихада.
Инструкции Лугарда предписывали чиновникам признавать и использовать африканских вождей по возможности в рамках их традиционных владений. При создании административ¬
на


но-территориальной структуры в Северной Нигерии за основу был взят эмират.
Привносимые в данный период в традиционную систему власти изменения были в значительной степени политико-правовыми, т. е. затрагивали главным образом функции и отчасти сферу политического контроля эмиров и т. д. Так, хотя при установлении внутреннего административного деления колониальные чиновники должны были сохранять сферу традиционного влияния признанных «туземных» властей, тем не менее уже в первое десятилетие XX в. в политике Англии в Нигерии стала заметно проявляться тенденция к административной централизации. Некоторые эмираты, в основном небольшие по территории, перестали существовать как отдельные административные единицы [63, с. 333; 59, с, 10—11; 76, т. 3, с. 801].
Немало административных преобразований проводилось в политических целях. Влияние эмира зависело в значительной степени от размеров территории, которую тот контролировал. Расчленение эмиратов часто применялось в качестве наказания непокорных эмиров. И наоборот, территория эмирата могла быть увеличена, если англичане желали поощрить активно сотрудничавшего с ними правителя. Нарушение традиционной территориальной организации халифата Сокото проявлялось и в том, что эмираты были объединены в провинции.
Разумеется, все территориально-административные преобразования в колониальный период прежде всего проводились в интересах метрополии. При этом могли аннулировать целую провинцию, во главе которой находился неугодный англичанам правитель. Тем не менее эмираты в Северной Нигерии оставались основной административно-территориальной единицей. Их могли делить (хотя это происходило нечасто), объединять, переводить из одной провинции в другую, но в редких случаях упраздняли. Непреложным было одно: колониальная политика была направлена на сохранение власти правителей, сотрудничавших с Англией. В результате в Северной Нигерии колониальный режим, как и в целом колониальное общество, складывался на базе системы традиционных институтов путем их частичного преобразования и модификации.
Иное положение сложилось на значительной части территории Южной Нигерии, особенно в Дельте Нигера. Колониальный режим здесь возникал на базе трансформированных, ран- неколон'иальных образований, в которых роль традиционных правителей была ослаблена. В качестве основы непрямого управления в районах Дельты англичане были вынуждены ввести систему так называемых назначенных вождей («уоррент чифс»), из которых здесь формировались новые органы власти — «туземные» суды. Вождями, которых включали в эти «туземные» суды, становились лишь те местные жители, которые имели «сертификаты признания» («уоррентс»). Суды
119


были не только судебными органами, но и выполняли роль «туземной» администрации [76, 1923, т. 3, с. 208—209].
«Туземные» суды, созданные англичанами и не являвшиеся чисто традиционным институтом, не были вместе с тем и совершенно искусственными образованиями. Эти органы непрямого управления формировались на основе раннеколониальных институтов — «судов чести» и советов по управлению — и представляли собой специфическую новообразованную форму «туземной» власти. В первых принятых в начале XX в. постановлениях членами судов в приморских районах Южной Нигерии объявлялись главы крупных торговых домов, которых уже использовали в «судах чести». Официальный статус традиционных правителей в городах-государствах иджо, эфик, итсекири и на других приморских территориях был чрезвычайно понижен. Входить в «туземные» суды они могли лишь в качестве глав своих домов. При этом члены домов, а не традиционная знать, выдвигали из своей среды «лицо, которое становилось туземным главой города»; кандидатура его, разумеется, подлежала одобрению верховного комиссара. Одновременно с этим англичане присваивали назначенным «туземным» главам («туземным политическим агентам») традиционные титулы, укрепляя таким образом их положение в местном обществе [74, прил. Д.].
Новая система закрепляла начавшееся еще в XIX в. экономическое и политическое возвышение глав торговых домов. Это давало англичанам ряд преимуществ. Главы домов контролировали занятость всех лиц, входивших в дома, и только с их помощью колонизаторы могли постоянно получать необходимую им рабочую силу. Англичане приняли ряд мер, направленных на укрепление власти глав домов. По постановлению 1901 г., подтвержденному в 1908 и 1912 гг., каждый член дома был обязан соблюдать «традиции и законы, в этом объединении установленные». Члены дома, покинувшие его без разрешения главы, подлежали аресту и насильственному возвращению; не подчинившиеся его приказу—штрафу до 50 ф. ст. и тюремному заключению до одного года. Поступать на работу они могли только в случае согласия главы дома; через него европейцы должны были вести все переговоры о найме [121, с. 1-10; 59, с. 14—15 и др.].
Условия этих постановлений были характерны для колониальной политики Англии не только в городах-посредниках Дельты, но на всей территории Протектората Южная Нигерия. В первые десятилетия XX в. деятельность колониальной администрации в южных районах (в отличие от северных эмиратов) была направлена в соответствии с традициями раннеколониальных обществ на слом традиционных органов управления и лишение традиционных правителей прежнего значения (подробнее см. [238, с. 74—204}). Этот принцип был распрос-
120


гранен и на страны ибо и ибибио, не прошедших в целом стадии раннеколониального общества. Здесь, как и в приморских районах Юга, очень немногие из членов «туземных» судов оказались представителями традиционных властей местного общества. При формировании их состава определяющим был выбор колониальных чиновников. Основным условием, которому должны были соответствовать назначенные вожди, по мнению англичан, была все та же их «полезность колониальным властям» [57, с. 30—31, 34—35, 45—46; 49, д. 3, л. В2, В и]. Особенно учитывались «заслуги» и помощь в период экспансии.
Таким образом, при становлении колониального режима в Южной Нигерии был создан новый тип вождей. Базис их полномочий был другой. Они становились властью в силу признания колониальной державы, определяющим критерием при назначении была их полезность для службы в колониальном аппарате. Они не пользовались ни влиянием, ни престижем в африканском обществе. Это предопределило слабость «туземной» администрации в Южной Нигерии и привело к серьезным социально-политическим последствиям, которые проявились в последующий период.
В 1912—1914 гг. министерство колоний Англии попыталось преобразовать и унифицировать административную систему, созданную в начале столетия. Реализация этого проекта была поручена первому генерал-губернатору Лугарду. Задача, которая была перед ним поставлена, заключалась, по словам министра колоний Л. Харкорта, в «слиянии двух Нигерий в одну под единоначальным управлением» [85, с. 168]. Представляя палате общин британского парламента предложения об объединении Нигерии, составленные Лугардом, министр колоний назвал северные территории хорошей моделью для южного протекто-рата [103, 1912, т. 60, с. 511—512}.
В январе 1914 г. было официально объявлено о «слиянии» северного и южного протекторатов. В ходе последовавших затем административных преобразований, направленных на создание однотипной системы управления, был значительно усилен политический контроль Великобритании, который был закреплен в рамках всей страны.
Высшая законодательная, исполнительная и судебная власть в объединенной Нигерии была сосредоточена у генерал- губернатора, представителя английской короны. На этот пост был назначен Ф. Лугард. Он подчинялся непосредственно министру колоний Великобритании. При губернаторе имелся исполнительный совет, в который входили старшие колониальные служащие: заведующий центральным секретариатом, два лейтенант-губернатора, администратор Лагоса и начальники главных департаментов южного и северного секретариатов. Неофициальных представителей в его составе не было (они
121


отсутствовали вплоть до 1942 г.) Теоретически предусматривалась возможность самостоятельного решения советом вопросов административной и финансовой политики. Практически губернатор мог при необходимости пренебречь любыми рекомендациями совета [535, 16.11.1918; 200, с. 133]. Однако ему следовало уведомлять об этом Лондон [496, с. 123—127J.
Основную административную работу осуществляли секретариаты, учрежденные в Лагосе, Кадуне и Энугу. За центральным секретариатом в Лагосе, который возглавлял Лугард, был закреплен контроль над финансами, железнодорожным строительством, телеграфной службой, а также руководство вооруженными силами и геологоразведочными работами [59, с. 9, 16—18, 48—49, 70—71; 76, т. 3, с. 2; 421, с. 99].
Колониальные службы, созданные ранее в северном и южном протекторатах, были в основном сохранены. Во главе групп провинций на севере и юге Нигерии вместо верховных комиссаров были поставлены два лейтенант-губернатора. Провинциальные канцелярии в Кадуне и Энугу включали отделы (или департаменты, как их называли англичане) полиции и тюрем, сельского и лесного хозяйства, горного дела и т. д. За разрешением вопросов, затрагивавших Нигерию в целом, лейтенант-губернаторы должны были обращаться к генерал-губернатору. Лагос, сохранивший статус колонии, находился под управлением администратора; в 1916 г. он был передан под контроль лейтенант-губернатора Южной Нигерии.
Административно-территориальная организация Северной Нигерии, которая была учреждена в первое десятилетие XX в., в период «слияния» по сути дела не подвергалась серьезным изменениям. Сохранилось деление на 12 провинций, во главе которых были оставлены британские резиденты, назначенные Лугардом еще в бытность его верховным комиссаром. Каждый из 81 округа, входившего в состав провинций, находился под контролем окружного уполномоченного; многие из них были офицерами колониальных войск и вместе с Лугардом участвовали в завоевании северных эмиратов [63, с. 333; 59, с. 10—12].
При создании административно-территориальной структуры в Южной Нигерии следовало, согласно инструкциям генерал-губернатора, «широко опираться на опыт северной администрации». Административные преобразования приняли там весьма значительные размеры. Созданные ранее три большие провинции — Западная (центр — Лагос), Центральная (Барри), Восточная (Калабар)—были разделены на девять административных единиц. Причем создавались они в отличие от Северной Нигерии в основном без учета государственных образований, существовавших до британского вторжения. Четыре провинции — Оверри, Калабар, Огоджа, Онича — были расположены к востоку от р. Нигер; две — Бенин и Барри —
122


на территории бывшей бенинской «империи»; три—в западных районах, населенных йоруба [59, с. 29—30}.
В коло-нии Лагос сохранился в качестве совещательного органа законодательный совет. В него входили генерал-губернатор и другие английские чиновники, а также четыре неофициальных члена, которые назначались губернатором. В 1906— 1913 гг. в составе совета было три африканца: О. Джонсон, К. Сапара-Уильямс и К. Дж. Джордж [499, с. 7—17}. Для Северной и Южной Нигерии вместо законодательного совета был создан так -называемый Нигерийский совет. Важность этого совета, по словам Лугарда, заключалась прежде всего в том, что он позволял держать под наблюдением общественное мнение и «заглушать голоса протеста» [535, 22.XI.1919}. Созывался совет раз в год. На заседаниях обсуждались такие вопросы, как объем налоговых сборов, земельная проблема, работа полиции и судов. Точка зрения губернатора, как и в исполнительном совете, была определяющей (см., например, [535, 7—28.XI. 1918}). Время от времени африканские представители выступали против земельных экспроприаций, создания лесных заповедников, введения строжайшей цензуры африканской печати и т. д. Однако их протесты по сути дела никак не отражались на административной и финансовой политике, которой следовали английские власти в Нигерии. Предложения африканцев, входивших в совет, обычно отвергались большинством официальных членов.
Помимо центрального колониального аппарата, который определял основное направление политики в Нигерии и осуществлял контроль з-а ее претворением в жизнь, имелось более 200 местных «туземных» администраций самого различного типа, которые официально функционировали под руководством африканских вл-астей [59, с. 15; 76, т. 3, с. 508—509].
В основу деятельности африканской администрации были положены Три ордонанса—о «туземных» властях, «туземных» судах и «туземных» доходах. Они были обнародованы вскоре после «слияния» северного и южного протекторатов. Одним из главных последствий объединения было распространение непрямого управления на все территории Нигерии.
Основные положения, на которых базировалась система «туземной» администрации, нашли отражение в ордонансе о «туземных» властях. Впервые разработанный в 1907 г. для Северной Нигерии, он был спустя девять лет введен и в южных районах. Согласно его условиям, контроль африканских властей над местным населением был признан и официально закреплен. Вождям была гарантирована поддержка всей системы английской колониальной администрации [76, т. 1, с. 800— 805). Право назначать в качестве «туземной» власти того или иного африканского правителя было закреплено за губернатором [63, с. 297; 76, т. 1, с. 801].
123


В ордонансе 1916 г. были зафиксированы административно- правовые полномочия, которыми наделялись «туземные» власти. Эти полномочия были, правда, крайне ограниченными, особенно в южных провинциях. На основе изданных англичанами постановлений «туземные» вла-сти принимали и проводили в жизнь правила, непосредственно регламентировавшие положение контролируемого ими местного населения. Действительная власть признанных англичанами правителей над африканским населением зиждилась на закреплении за ними исполнительных полномочий. Они были поставлены во главе «туземной» администрации и объявлены «главными вождями, которые не подлежат контролю каких-либо других местных инстанций».
«Туземная» администрация была обязана «обеспечивать безопасность и общественный порядок на территориях, вверенных ее контролю». В этих целях африканским правителям было разрешено создать «туземную» полицию. Они не только контролировали «туземные» полицейские силы, но и осуществляли надзор за тюрьмами [76, т. 1, с. 466, 475, 801].
Ордонанс о «туземных» судах был обнародован в Нигерии в январе 1914 г. Он учреждал четыре группы судебных органов — А, В, С, D. Суды высшей группы А создавались в северных эмиратах на основе традиционных судебных органов, существовавших в государствах Нижнего Нигера до британской колонизации. Они получали неограниченную юрисдикцию над местным населением в гражданских и уголовных делах, вплоть до вынесения смертных приговоров. Деятельность судов, как утверждалось в ордонансе, основывалась на шариате (в мусульманских северных провинциях) и обычном праве (в южных провинциях). Положения того и другого были кодифицированы английскими чиновниками и подогнаны в значительной степени под английские юридические стандарты: согласно поправке к закону, принятой в 1918 г., разрешались «любые дополнения и модификации к туземным законам и обычаям» [76, т. 1, с. 80, 85].
В южных провинциях за судами была сохранена обязанность «по поддержанию закона и порядка». В этом проявлялась действовавшая ранее тенденция превращения судов в «туземную» администрацию. Позиции назначенных вождей, которые вновь оказались в составе «туземных» судов, укреплялись. По словам Лугарда, они должны были стать хозяевами положения в эТих судебных инстанциях. По ордонансу 1914 г., все остальные служащие «туземных» судов были подчинены им [65, л. 4; 76, т. 2, с. 206—208].
Особенно заинтересованы были английские чиновники в законе о «туземных» доходах. По его условиям все жители Нигерии были обязаны платить прямые налоги. Сбор их поручался «туземным» вл'Жггям. Это положение было зафиксировано в
124


одном из nepiBbix постановлений о налогах и подтверждено вс всех последующих [126, с. 9—10; 76, т. 1, с. 807 и др.].
Часть налоговых сборов расходовалась на оплату «туземной» администрации. С этой целью уже в начале XX в. в Нигерии были созданы специальные финансовые ведомства — «туземные» казначейства. Первое казначейство было учреждено в 1904 г. в Кацине. В 1917 г. в Северной Нигерии насчитывалось 50 «туземных» финансовых ведомств [73, с. 69; 72, 1920, с. 30]. Их деятельность регулировалась ордонансом о «туземных» доходах 1917 г. и находилась под контролем английских чиновников. Заведующего казной назначал «туземный» правитель. Казначей был достаточно влиятельным лицом. У него хранились списки налогоплательщиков и лиц, не уплативших налоги. Он составлял счета на затраты так называемого местного значения, такие, как жалованье всем служащим «туземной» администрации [70, с. 38—40; 59, с. 15; 76, т. 1, с. 807].
На средства, поступавшие в «туземные» казначейства, содержались все служащие «туземной» администрации. Африканские вожди, признанные Англией по системе непрямого управления, получали фиксированные денежные оклады, которые заменили традиционные поборы. Эмирам в северных провинциях были сделаны в этой сфере весьма существенные уступки. В «туземных» казначействах не было четкого разграничения между так называемыми общественными и личными фондами. В результате ассигнования «туземных» бюджетов нередко расходовались правителями по своему усмотрению и шли в основном, по свидетельству очевидцев, «на удовлетворение личных нужд туземных владык» [64, л. 3; 421, с. 200—208].
Превращение Нигерии в аграрно-сырьевой придаток
метрополии.
Колониальное закабаление африканского населения
Формирование колониального режима было теснейшим образом связано с глубокими изменениями в экономическом положении страны. Первая четверть XX в. отмечена прежде всего резким увеличением вывоза английского капитала в Нигерию и превращением ее в аграрно-сырьевой придаток метрополии, определившим на многие десятилетия основное направление и характер развития нигерийской экономики.
Перед первой мировой войной около половины капиталовложений Англии направлялось в ее колониальные владения. По объему английских инвестиций в Тропической Африке западноафриканские страны (прежде всего Нигерия и Гана) занимали третье место после Южной и Восточной Африки. За 1900—1913 гг. сумма иностранных инвестиций в западноафриканском регионе увеличилась почти в 9 раз — с 29 до 260 млн. ф. ст. [375, с. 150—151].
125


Внедрение английских монополий осуществлялось двумя путями: при помощи принудительного втягивания африканских крестьян в производство экспортных культур и посредством создания европейского сектора хозяйства. Основой же экономического развития становилась внешняя торговля, сориентированная на нужды метрополии, и прежде всего на вывоз сырья.
Прямое проникновение английского капитала в хозяйственную жизнь Нигерии было связано главным образом с добычей полезных ископаемых. Уже в первые годы XX в. в колонии и обоих протекторатах были приняты ордонансы о концессиях, по условиям которых местные жители должны были уступать европейским компаниям любые земельные участки, на которых обнаружены полезные ископаемые. Обязанность отчуждать в случае необходимости земельные угодья с 1918 г. закреплялась за «туземными» властями, которым было поручено особенно строго следить за выделением земли для промышленного использования [76, т. 1, с. 894. 898—899; 75, с. 15—36]. Позднее им было дано право предоставлять участки под строительство промышленных объектов в аренду сроком на 99 лет [134, с. 33; 77, 12.XII.1929].
Главным районом горнодобывающей промышленности в тот период было плато Баучи в Северной Нигерии, где эксплуатировались богатые месторождения олова. Разработкой занимались в основном мелкие компании. В 1910 г. добычу вели более 50 английских компаний. На рудниках использовался труд африканских рабочих, число которых превышало 15 тыс. Экспорт олова до начала 20-х годов быстро увеличивался: в 1912 г.— 2,6 тыс. т., в 1918 г.— 8,3 тыс. т [375, с. 314]. Удельный вес минерального сырья в общей стоимости экспорта из Нигерии вырос с 1,5% в 1910 г. до 10,7% в 1920 г. [375, табл. 76].
Прямые инвестиции в добычу минерального сырья содействовали появлению в Нигерии первых промышленных очагов крупного капиталистического производетва. Однако эти инвестиции определялись исключительно нуждами метрополии и практически не оказывали воздействия на экономическое развитие страны. Так, уже в начале XX в. определился сугубо зависимый характер промышленного развития Нигерии.
Главным объектом деятельности английского капитала вплоть до конца колониального периода оставалась скупка у крестьян растительного сырья, которое затем сбывалось в метрополии и на внешних рынках. Основная масса английских капиталовложений в первой половине XX в. концентрировалась в сфере закупочных операций и оказывала лишь косвенное влияние на внутренний экономический рост — через колебания закупочных цен и развитие товарно-денежных отношений, главным образом на базе комиссионной торговли. До
126


конца 30-х годов на долю растительного сырья приходилось более 85% всего нигерийского экспорта.
Основой нигерийской экономики в данный период оставался экспорт пальмового масла и пальмовых орехов. Их добыча особенно увеличилась после установления колониального режима. Если в конце 80-х годов XIX в. вывоз пальмового мосла из Нигерии составлял примерно 9 тыс. т, то в начале XX в. он вырос до 66 тыс. т; в течение следующего десятилетия объем экспортируемого масла увеличился в три раза 1124, с. 80; 128, с. 7—8; 329, с. 195]. Пальмовое масло получало все более широкое применение в промышленности Англии. Оно служило первоклассным сырьем для изготовления мыла, маргарина, стеариновых свечей, смазочных материалов, столь необходимых на железнодорожном транспорте и в фабрично-заводской промышленности. Район Масляных рек, за которым лежал лесной пояс, богатый масличной пальмой, давал половину пальмового масла, вывозимого английскими торговцами из Западной Африки.
Одновременно с этим важное и постоянно увеличивающееся значение приобретал экспорт какао-бобов. Спрос на них в Европе с конца XIX в. быстро возрастал. Колониальные власти проявляли большую заинтересованность во внедрении этой культуры в крестьянские хозяйства. По приказу губернатора в Лагосе были основаны ботанический сад и селекционная станция, где крестьянам продавали саженцы деревьев какао, давали советы по уходу за ними. Доля какао-бобов в экспорте Нигерии поднялась с 2,0% в 1910 г. до 7,4% в 1920 г. [375, табл. 76]. Однако производство какао-бобов, хотя оно интенсивно развивалось, не смогло обогнать добычу пальмового масла и вытеснить его с первого места в экспорте.
Следующим по значению среди экспортных культур был арахис, который выращивался в основном в северных районах Нигерии. Центры по производству арахиса — Кано и Вида — расположены далеко от побережья. Арахис культивировался там издавна. Однако на европейские рынки он практически попал только после того, как железнодорожная линия соединила Кано с портами Нигерии. В 1910 г. было вывезено 1,2 тыс. т арахиса, спустя два года — 1,9 тыс. т. К концу второго десятилетия на долю арахиса приходилось примерно 7% всего нигерийского экспорта [375, табл. 76].
В первой четверти XX в. началось выращивание на экспорт хлопчатника. Первоначально англичане пытались наладить производство хлопка при помощи европейского плантационного хозяйства. Английской ассоциации по выращиванию экспортных культур, основанной в 1902 г., была поручена организация плантаций в странах йоруба и вывоз хлопка в Ланкашир. Плохие климатические условия, которые приводили к высокой смертности европейцев, заставили ассоциацию отка¬
127


заться от попыток основать плантации в Нигерии. Была принята программа «-сотрудничества с местными производителями хлопка». Агенты ассоциации изучали условия производства в каждом районе и распространяли среди жителей сорта хлопчатника, наиболее приспособленные к местным условиям. Те же агенты затем скупали урожай у крестьян. В результате ассоциация смогла вывезти в 1913 г. из Северной Нигерии 5140 кип, из южных провинций — 9895 кип хлопка [432, с. 38— 40; 431, с. 52—53].
Таким образом, в первой четверти XX в. Нигерия была превращена в одного из основных поставщиков пальмового масла, арахиса, какао-бобов, хлопка. Благодаря этому значительно увеличился нигерийский экспорт в абсолютном и относительном .выражении. Стоимость экспорта выросла с 3,6 тыс. ф. ст. в 1907 г. до 14,4 тыс. ф. ст. в 1924 г., его доля в общем британском экспорте из стран Западной Африки за тот же период поднялась с 6 до 9% [375, табл. 43].
Производство сельскохозяйственной экспортной продукции было сосредоточено почти целиком в мелких африканских хозяйствах. В 1911 г. и последующие годы колониальные власти отвергли многочисленные предложения английских и других европейских компаний об основании плантаций. За исключением небольших участков масличной пальмы в Калаба- ре и каучуконосов в Бенине, в Нигерии не было крупных европейских плантационных хозяйств [375, с. 156—162; 431, т. 7—8; 348, с. 59].
Массовое внедрение в крестьянские хозяйства экспортных культур дало толчок к включению страны в систему колониального капитализма. В условиях преобладания в экспортном секторе мелкого крестьянского производства ее основой стало ограбление нигерийского крестьянства методами торговой эксплуатации. Во главе этой системы стояли крупные английские и другие европейские компании, монополизировавшие торговый кредит и внешнюю торговлю страны. Низшим звеном колониально-капиталистической структуры становились местные торговцы-посредники, скупавшие у крестьян экспортные культуры под кредит, предоставлявшийся крупными европейскими компаниями. Одним из главных условий империалистической эксплуатации мелких африканских производителей, леж'ащей в основе системы колониального капитализма, было сохранение полунатурального докапиталистического характера крестьянского хозяйства. Это позволяло иностранному и местному торговому капиталу навязывать мелким производителям низкие цены на сельскохозяйственную продукцию, постепенно опутывая крестьянство сетью торгово-ростовщической эксплуатации. Основной выигрыш от развития торговой эксплуатации получали крупные европейские компании, имевшие возможность в той или иной степени манипулировать
128


ценами и принуждать местное население принимать монопольные условия кредита.
Включение страны в систему английского колониального капитализма заняло почти всю первую треть XX в. Эта система охватила главным образом районы экспортного земледелия: Западную и Восточную Дельту, «лесной пояс» в Восточной Нигерии, зоны производства какао-бобов и арахиса в западных и северных районах. Однако развитие торговой эксплуатации крестьянства протекало довольно неравномерно. До 1906 г. лишь немногие европейские компании действовали в глубинных районах. Это давало им возможность широко пользоваться ножницами цен на экспортные и импортные товары. К началу XX в. число европейских фирм, избравших Нигерию сферой своей деловой активности, сократилось. Однако после 1906 г. вследствие развития транспортной системы и появления новых европейских компаний (в том числе немецких) между иностранными монополиями вновь усилилась конкурентная борьба, несколько улучшившая условия торговли и кредита для местного населения. К этому времени относится также появление в Нигерии сиро-левантийских торговцев, быстро занявших положение крупных посредников в колониально-капиталистической системе.
В 1917 г. в Нигерии действовало 77 европейских торговых фирм, из них 12 имели по 10 и больше местных отделений в различных районах страны [366, с. 215}. После первой мировой войны число европейских торговых фирм вновь значительно увеличилось: к 1920 г. их насчитывалось больше 100.
Формировавшийся колониально-капиталистический сектор хозяйства не ограничивался крупными европейскими компаниями и связанными с ними местными торговыми посредниками. В тесной связи с ростом экспортного производства развивались транспортная инфраструктура, сфера обслуживания, а также сфера управления.
Английские власти уже в начале XX в. приступили к созданию транспортной сети в Нигерии, чтобы обеспечить бесперебойный вывоз минерального и сельскохозяйственного сырья. Дороги должны были соединить важные административные и торговые центры, а также район добычи минерального и сельскохозяйственного сырья с побережьем. Строились они на деньги, собиравшиеся с английских налогоплательщиков и местного населения. Железные дороги были проложены от побережья к основным районам производства минерального и сельскохозяйственного сырья. Лагос, главный порт западных районов Нигерии (реконструированный в 1914 г. для приема больших океанских судов), и восточные .ворота страны — Порг- Харкорт (в 150 милях от угольных копей Энугу) были соединены в 1912—1916 гг. с крупным торговым центром северных эмиратов — Кано [128, с. 5—6; 539, 1965, № 84, с. 39—40].
9 Зак. 203
129


Началась строительство шоссейных и грунтовых дорог, которые шли в направлении железнодорожных станций и портов. По этим дорогам к побережью доставлялись масло и ядра из Пальмового пояса, шкуры, кожи, хлопок и арахис с севера, какао-бобы с запада. К району оловодобычи, плато Баучи, была построена железнодорожная ветка Зариа — Букуру.
Завершение строительства железнодорожной сети позволило резко повысить вывоз сырья из Нигерии. К началу первой мировой войны в Нигерии было построено 222 мили железнодорожных линий [354, с. 206; 371, с. 218}. Дороги служили не только огромным насосом, вытягивавшим природные богатства Нигерии, Англия широко использовала их для переброски войск в районы, охваченные восстаниями местного населения.
Вплоть до начала 30-х годов колониальный капитализм переживал пору своего становления. За исключением районов Восточной и Западной Дельты внедрение иностранного капитала в местную экономику не было подготовлено предшествующим развитием страны. Зависимая аграрно-сырьевая экономика создавалась здесь, как и в большей части Африки, принудительным путем, методами первоначального накопления, обусловившими тесную связь между деятельностью иностранного капитала и становлением колониального режима. Широкое использование этих методов стало главной чертой развития колониального капитализма в Нигерии в первой четверти XX в., определив характерную для него тогда слабость собственно капиталистических отношений по сравнению с внеэкономическими формами господства и принуждения к труду, граничившими с государственно-феодальными и другими кабальными методами эксплуатации населения. Наиболее значительную роль в развитии колониально-капиталистической структуры на этой стадии приобрели фискальный нажим на крестьянство, регламентация землепользования и принудительный труд африканцев. Основным же инструментом первоначального накопления, проводившегося почти целиком в интересах метрополии, стали органы «туземной» администрации.
На «туземные» власти была возложена особо важная, по мнению англичан, обязанность — им было поручено распределение земельных участков и разрешение земельных споров. Это положение закреплялось в серии ордонансов, принятых в первые годы XX в. Постановление, в «котором указывалось, что «перераспределение или передачу земли между местными жителями лучше всего могут осуществлять туземные власти, являющиеся исконными хранителями африканских обычаев и действующие согласно традиции», было официально утверждено в 1912 г. [421, с. 224—253, 287, 296]. В ордонансе, обнародованном спустя четыре года, было подтверждено право губернатора передавать «свои полномочия касательно землепользования
130


африканским правителям» (ст. 26). Эти полномочия были дополнены и уточнены в поправке, принятой в 1918 г. «Местные власти могут выделять любые земельные участки,— подчеркивалось в ней,— для обработки их туземцами, постройки зданий и т. д.» [75, с. 11—12). Согласно специальному постановлению «О земле и правах на нее местных жителей», «туземные» власти могли не только распределять земельные участки, но «насильственно выселять и возвращать землю лицам, которые раньше ее обрабатывали» [77, 12.XII.1929).
«Туземные» власти распоряжались общинной землей вплоть до того, что определяли 'методы ее обработки и ассортимент культур, на ней выращиваемых. И самое главное, они должны были «оказывать всяческое содействие» развитию производства и насаждению экспортных культур [76, т. 1, с. 804—806; 78, с. 562). При этом им следовало учитывать рекомендации отделов по сельскому и лесному хозяйству при «туземных» канцеляриях, в которых содержались указания о правильном уходе за посевами и дальнейшей обработке собранного урожая [68, № 31, 1924, с. 3—7; 56, с. 351).
Утвердив эти полномочия за африканскими властями, включенными в систему колониального управления, английские власти потребовали от них сдавать в аренду крестьянам земельные участки «только при условии выращивания на них экспортных культур». Согласно специальному постановлению, под посадки продовольственных культур следовало отводить «ровно столько земли, сколько необходимо для поддержания существования туземца и членов его семьи, обрабатывающих этот участок». Кроме того, «туземная» администрация должна была «следить за распространением современных способов обработки земли» и расчисткой лесных массивов под новые посадки [76, с. 166).
Одновременно с ордонансом о земле были приняты «правила об охране лесных богатств». По содержавшимся в них условиям лесные массивы, дававшие экспортную древесину, были объявлены заповедными; местным жителям запрещалось «■срубать, подрезать или каким-либо образом портить» пальмы и деревья с ценной древесиной, идущей на экспорт. Методы обработки и использования каучуконосов были строго .регламентированы [75, с. 12—36). Население было лишено возможности пользоваться богатствами своей страны, в том числе лесами, которые «были отданы,— как писала местная печать,— на откуп иностранцам» [535, 2—23.VI.1917).
На расширение экспортной продукции, производимой в африканских хозяйствах, была направлена фискальная политика. Прямые налоги, к введению которых английская колониальная администрация приступила в первое десятилетие XX в., должны были выплачиваться исключительно в денежной форме. Налогообложение обеспечивало специализацию крестьян¬
9*
131


ских хозяйств на производстве арахиса, какао-бобов, хлопка, пальмового масла и т. д. При достаточно эффективном контроле «туземной» администрации крестьяне должны были выращивать экспортные культуры или заниматься промыслами, приносившими денежный доход.
Предварительная кампания по учету доходов для раскладки налогов проводилась «туземными» властями. Служащие территориальной администрации оценивали урожай с обрабатываемых участков, подсчитывали количество скота в каждом домохозяйстве, а также доходы от ремесла и т. д. [75, с. 8}. Резиденты, исходя, как правило, не из реальных доходов, а из потенциально возможных, фиксировали платежеспособность налогоплательщиков. В соответствии с этим устанавливался размер налогообложения с каждого населенного пункта [40, л. 1; 71, с. 50—52; 421, с. 238—239]. Затем губернатор утверждал налоговые ставни [76, т. 1, с. 807—809]. Глава «туземной» администрации направлял в территориальную администрацию официальное предписание с указанием сумм, которые следовало собрать в районах, утверждал списки налогоплательщиков и осуществлял контроль за ходом налоговой кампании в провинции [120, с. 780—841; 40, л. 2].
Налоги непосредственно с населения взимали деревенские вожди, которые затем передавали собранные суммы главам территориальной администрации. У тех и других колониальные власти создавали личную заинтересованность в наиболее полных налоговых поступлениях. Деревенским старшинам отчислялось до 10% общей суммы собранных средств, а главам районной территориальной администрации — 25% [76, т. 1,
с. 809, 810].
Не удивительно, что налоговые ставки, как правило, завышались. Нередко с одних и тех же лиц взыскивали налог по нескольку раз. Африканцы, вовремя не уплатившие требуемую сумму, подлежали аресту. С этой целью были введены налоговые квитанции, которые местные жители были обязаны всегда носить с собой. Неплательщики подвергались штрафу до 100 ф., тюремному заключению на год и более [76, т. 1, с. 811 — 812}. Применяли к ним и телесные наказания Г540, 21.11.1913; 14.IH.1913].
К началу первой мировой войны появившееся торговое земледелие стало узкоспециализированным. Однобокая специализация вела к кабальной зависимости от английских компаний, которые скупали экспортную продукцию по ценам в несколько раз ниже мировых и получали огромные прибыли. Следует отметить, что втягивание отдельных районов Нигерии в экспортное земледелие было неравномерным. Это имело далеко идущие социальные и политические последствия.
На строительных работах, при переноске грузов, расчистке водоемов широко применялся принудительный труд африкан¬
132


цев, который был, по существу, легализован рядом распоряжений колониальной администрации. Первое было принято еще в 1903 г. Особенно неукоснительно «туземная» администрация в северных и южных провинциях должна была поставлять рабочих (труд их не оплачивался) на строительство железных дорог в районах, в эксплуатации которых были заинтересованы промышленные круги Великобритании [76, ,т. 1, с. 166—167]. Согласно официальным постановлениям, изданным в течение 1903—1916 гг., каждый африканец был обязан отработать 6 дней в квартал «бесплатно и там, где необходимо властям». Продолжительность работ постепенно увеличивалась. Количество рабочих, поставляемых деревней, возрастало [76, т. 2, с. 1081].
В связи с этим националистическая печать Лагоса неоднократно писала «о возрождении рабского труда» [646, 16.VIII.1910; 535, 13—20.VI 1.1918; 15—20.Х.1921]. Ни одна сторона деятельности колонизаторов не вызывала, пожалуй, такого шротеста населения. Английские чиновники, в первые годы XX в. сами производившие принудительные вербовки рабочих, нередко платились за это жизнью. Колониальные власти стремились переложить эту обязанность на африканских вождей. В рассматриваемый период путем использования «туземной» администрации на строительные работы было мобилизовано гораздо больше рабочих, чем по добровольному найму. Известно, например, что в 1913 г. назначенные вожди направили на строительство дорог в южных провинциях 13 тыс. из 20 тыс. занятых там рабочих. С помощью африканских властей было обеспечено рабочей силой строительство железнодорожной магистрали Порт-Харкорт — Энугу и других дорог, а также сооружено большинство мостов в восточных провинциях. Они же производили вербовку рабочих на угольные шахты Энугу. В рассматриваемый период в южных районах Нигерии «туземная» администрация завербовала около 65% принудительно мобилизованных рабочих [38, л. 36].
Усиление империалистической эксплуатации народов Нигерии было главным результатом формирования в стране системы колониального капитализма. В то же время внедрение в нигерийскую экономику капитала метрополии неизбежно порождало известные предпосылки развития капиталистических отношений внутри страны. И хотя эти предпосылки в данный период были еще очень слабы и складывались в непосредственной связи с деятельностью европейских компаний и колониальной администрации, их появление объективно способствовало ослаблению роли традиционных структур, а тем самым и формированию новых социальных слоев и классов нигерийского общества, враждебных колониальному режиму.
Принудительный переход от натурального хозяйства к хозяйству, специализированному на производстве товарных эк¬
133


спортных культур, хотя и не мог разрушить до конца докапиталистические устои мелкого производства, ослаблял традиционные общинные коллективы— большие семьи, деревенские общины, построенные на нерасторжимой связи работника с землей и другими условиями производства. Этому процессу особенно способствовало развитие принудительного труда и отходничества. Сезонные рабочие, возвращаясь в деревню, приносили новые потребности, вкусы, привычки.
Местные ремесленные промыслы под влиянием колониальной экономической политики начали приходить в упадок. Сохранялось лишь производство различных поделок из кожи, сосудов из тыквы (калебас), медных и гончарных изделий, а также некоторые другие промыслы, продукция которых находила сбыт на местном рынке. Известно, например, что в северных провинциях изготовлялось в те годы 14 видов продукции, которые продавались в другие районы страны. Однако африканское производство оружия и сельскохозяйственных орудий не выдержало конкуренции с европейским [348, с. 65].
В первые десятилетия XX в. быстро хирело производство тканей из местного хлопка, пришла в упадок еще недавно процветавшая добыча соли в прибрежных районах.
Все более важным фактором общественного развития становилась урбанизация, начавшаяся в Южной Нигерии еще в конце XIX в. Особенно быстро росли новые промышленные и административно-торговые центры. Так, население Лагоса увеличилось с 74 тыс. в 1910 г. до 100 тысяч человек в 1921 г., население Энугу (за тот же период) — практически с нуля до 10 тыс. человек [892, с. 67]. Экономика и культура городов были ориентированы на потребности и отношения современного (европейского) сектора хозяйства. Здесь концентрировались элементы и институты капиталистического общества: банки, филиалы европейских компаний, торговые палаты, административные учреждения и т. д., а вместе с ними возникал спрос на ремесленников, рабочих, работников канцелярского и административного аппарата.
Рост городов, развитие современного транспорта, расширение сферы наемного труда способствовали зарождению внутреннего рынка, развивавшегося в данный период в основном за счет личного потребления городского населения и потребления топлива на транопорте. Появились отрасли экономики, ориентированные на внутренний рынок,— угледобыча, ряд отраслей обслуживания. В годы первой мировой войны англичане стали разрабатывать единственное в Западной Африке крупное месторождение каменного угля в Энугу. Оно было открыто в 1912 г. Спустя четыре года там добывали более 24 тыс. т угля в год. Этот уголь широко использовался на местных рудниках, железных дорогах, судах, обслуживавших порты Нигерии. В связи с этим колониальные власти, особенно в военные
134


годы, держали под постоянным контролем его добычу [431, с. 57, 60].
Колониально-капиталистическая трансформация нигерийской экономики становилась реальностью.
Зарождение антиколониального движения.
Участие Нигерии в первой мировой войне
Консолидация колониального режима и расширение эксплуатации африканцев не протекали беспрепятственно. Они сталкивались с растущим сопротивлением разных категорий местного населения, не желавшего мириться с произволом и эксплуатацией колониальных властей. Протест нигерийцев, в это время ограничивавшийся преимущественно сопротивлением отдельным действиям и постановлениям колониальной администрации, имел по своей ведущей тенденции антиколониальный характер. На первом этане, в 1900—1918 гг., преобладали стихийные выступления, в которых участвовало главным образом крестьянское население. Направлены они были против насаждаемой Англией административной системы, налогов и экономической эксплуатации.
В первое десятилетие XX в. с особенно большим сопротивлением колониальные чиновники встретились в глубинных областях к востоку от р. Нигер, на территориях, населенных ибо и ибибио. В 1904 г. подняло восстание население Асабы. Около четырех тысяч повстанцев в течение нескольких месяцев упорно сопротивлялись отрядам полицейских, вооруженных пулеметами. Жители жгли здания колониальных канцелярий, миссии, дома европейских служащих. В 1905 г. повстанцы в Оверри убили районного уполномоченного Стюарда и нескольких английских торговцев. Спустя год та же участь постигла в Ова английского чиновника Крюк-Рида. Одновременно волнения охватили Оничу. В восточные районы были стянуты полицейские отряды из северных и западных провинций колонии, а также батальон Западноафриканских пограничных сил из Лагоса; однако около полугода они не могли захватить восставшие города [124, с. 37—47; 125, с. 49; 127, с. 85—87]. Восстания на территориях ибо и ибибио продолжались. О карательных экспедициях, направляемых во внутренние восточные районы в 1910 г., сообщали очевидцы [399, с. 142].
В тот же период участились выступления в соседней провинции Бенин. В 1906 г. в Агборе был убит английский чиновник, который пытался утвердить в районах, населенных ибо, своих ставленников-бини. Те же причины привели в 1909 и 1912 гг. к восстанию в Усонивбе. Население отказалось подчиняться назначенным вождям-бини, не признавая за ними традиционных прав на непосредственное управление их территорией. Вожди были изгнаны [28, с. 280; 50, л. 2, 28].
135


В Северной Нигерии, в халифате Сокото, два самых крупных народных выступления произошли в начале 1906 г. Первыми в ночь с 31 декабря 1905 г. на 1 января 1906 г. начали борьбу мунши в левобережных районах бассейна Бенуэ. Основное недовольство было направлено против торговой политики Нигерской компании. Население подожгло склады компании в Абинси (в 300 милях от Зунгеру). Оклады европейских торговцев были разрушены; товары и имущество уничтожены; баржа с материалами для строительства телеграфной линии потоплена; 80 английских торговцев были убиты, около 180 взяты в плен [119, с. 1—3, 32, 34].
Повстанцы были довольно хорошо вооружены. Незадолго до выступления мунши получили партию огнестрельного оружия от купцов йоруба из Южной Нигерии. Восстание ширилось. Поднимались правобережные мунши [82, 2.1.1906]. Сопротивление продолжалось вплоть до конца марта 1907 г. [119, с. 2, 3, 33].
Одновременно с борьбой муншей против колонизаторов началось новое восстание в нескольких километрах от Сокото. Его главной движущей силой были беднейшие слои хаусан- ского крестьянства — талакана*. Большое число рабов (байи и чучанава), а также беженцы с соседних территорий, захваченных французами, участвовали в этом выступлении. Оно было направлено не только против английского господства, но и против гнета местных феодалов.
Поводом к выступлению послужила кампания по оценке имущества и доходов населения с целью налогообложения. Волнения среди хаусанокого населения начались в феврале 1907 г., когда колониальные чиновники приступили к сбору налогов.
Центром восстания стала деревня Сатиру, в 14 км к югу от Сокото. Возглавил его старейшина малам Иса. В феврале он призвал народ к борьбе против англичан и их слуг — феодалов. Обстановка была особенно накалена голодом, наступившим в результате гибели урожая в районе Годабава (в радиусе 25 миль от Сокото). В Сатиру начали стекаться повстанцы. Численность повстанческих отрядов вскоре достигла 2,5 тыс. [119, с. 15—18, 22]. Она быстро росла (нигерийский историк Текена Тамуно считает, что восставших было 5—10 тыс. [532, 1965, т. 3, №2, с. 291]).
14 февраля на подступах к Сатиру повстанцы, вооруженные только мотыгами и лопатами, полностью разбили посланный против них кавалерийский отряд. Более того, они попытались осадить форт в Сокото, но взять его не смогли [248, с. 295—297 и др.].
Волнения распространялись на соседние с Сокото города, народ стал изгонять англичан и местных феодалов. Освободительной борьбой, принявшей ярко выраженную религиоз¬
136


ную окраску, было охвачено Баучи. Население эмирата Ха- деджиа также встало на сторону Сатиру [29, 9.V. 1906; 119, с. 28, 31, 39, 43, 47; 465, с. 176}. Восставшие сражались храбро, неоднократно они атаковали английские отряды. Однако повстанцы были вынуждены оставить Сатиру, подожженную артиллерийским огнем [118, с. 48, 53—55]. Деревня была сровнена с землей, предводители восстания казнены. Маламы Баучи, призывавшие к джихаду, арестованы: один повешен, другие посажены в тюрьмы-; эмиры, поддержавшие повстанцев, смещены и отправлены в ссылку. Восстания в Северной Нигерии были подавлены.
Активное противодействие расовой дискриминации, политическому, экономическому, социальному и культурному угнетению местного населения было оказано в городах Южной Ни-» герии. На рубеже XIX—XX вв. в них возникли первые сравнительно организованные, идейно осознанные движения культурного, политического и экономического протеста, во главе которых стояли образованные африканцы. Духовным знаменем этих движений был культурный национализм, сложившийся в тот период в противовес колониальной идеологии и политике. Он был направлен не столько на> пробуждение политического, антиколониального самосознания африканцев, сколько на отстаивание ценности и самобытности африканской культуры. Культурный национализм, будучи непосредственной реакцией на идеи расового и культурного превосходства европейцев, встал на путь расовой аргументации и расового протеста. Это был взрыв протеста в сфере идей в защиту африканского самосознания путем утверждения паннегроидной общности на основе расового признака- (250, с. 50]. Однако объективно эта идеология независимо от побуждений ее сторонников вела к антиколониальной борьбе, представляя собой начальную, отягченную расовыми чувствами форму национального самосознания.
Культурный национализм вскоре после своего зарождения в 90-х годах XIX в. вызвал перелом в настроениях образованных африканцев. Это было обусловлено усилением их социального неравенства и политического бесправия, влиянием идейных течений американских негров и развитием общественной мысли в других британских владениях в Западной Африке. Быстрому распространению идей расового протеста особенно способствовала деятельность ведущего идеолога культурного национализма, ученого-лингвиста из Либерии Эдварда Уилмота Блайдена. Он впервые идейно обосновал необходимость национального самоопределения народов Западной Африки (подробнее о взглядах и деятельности Э. Блайдена <м. [250, с. 37—38; 290, с. 85—155]). Неоднократно бывая в Лагосе (в первый раз он приехал туда в 1890 г.), Э. Блайден своим критическим отношением к колониальному господству
137


европейских держав в Африке и трудно опровергаемой аргументацией способствовал довольно быстрому изменению ориентации ранней нигерийской интеллигенции.
Идеология культурного национализма выдвинула новую группу духовных и политических лидеров местной образованной элиты. В их воззрениях нашли отражение идеи просветительства, а также мысли об африканском самоуправлении. Среди представителей этой группы особенно выделялись широкоизвестный в Дельте Нигера миссионер Моджола Агбеби и епископ Джеймс Джонсон, друг и помощник С. Кроутера. В их взглядах довольно четко представлены основные направления духовной эволюции ранней нигерийской интеллигенции: от преклонения перед традиционной африканской культурой (М. Агбеби) до идеи объединения и воспитания африканцев на базе ценностей и моральных норм христианства (Дж. Джонсон).
Первой формой антиколониального протеста образованных африканцев стало возникшее в начале 90-х годов XIX в. движение за предоставление африканцам церковного самоуправления, возглавленное Дж. Джонсоном. Начало движению положила деятельность комитета, состоявшего из 14 африканцев во главе с Дж. Джонсоном. Он был создан в 1890 г. в Лагосе с целью оказания поддержки епископу С. Кроутеру в его конфликте с европейскими миссионерами. Сильное идейное влияние Э. Блайдена, энергия и решимость Дж. Джонсона толкнули комитет на смелый в тех условиях шаг: воспользоваться популярностью С. Кроутера для учреждения в Дельте Нигера независимого африканского пастората. Согласие престарелого епископа было получено. В 1892 г.— уже после смерти С. Кроутера — африканские религиозные деятели преобразовали Нигерскую миссию в независимый пасторат Дельты Нигера — так называемую Объединенную туземную африканскую церковь, во главе которой встал Дж. Джонсон. В пасторат вошли церкви Бонни, Нового Калабара, Окрики, Опобо, Бенина. Церковно-миссионерское общество отказалось признать новый пасторат, назначив преемником С. Кроутера епи- окопа-европейца. Двоевластие в Нигерекой миссии существовало до 1900 г., когда Церковно-миссионерское общество согласилось на независимость нового пастората при условии взноса его прихожанами суммы в 10 тыс. ф. ст. Эти деньги удалось собрать лишь в 1920 г., когда самоуправление епархии Дельты Нигера было наконец официально признано англиканской церковью.
Более отчетливо антиколониальная направленность борьбы за африканизацию церкви проявилась в движении за образование независимой афро-христианской церкви, основанной на новой религиозной догматике. В 1913 г. была создана первая организация такого рода — Апостолическая церковь Христа, распространившая свое влияние среди народа экити; в 1914 г.
138


у йоруба-англикан возникло Христианизированное общество огбони (см. подробнее [296, с. 322—324, 330—334; 283, с. 69— 70]). Разрыв с официальной церковью метрополии свидетельствовал об укреплении позиций идеологии культурного национализма.
К концу 90-х годов относится зарождение движения рабочих и служащих за улучшение условий труда и повышение занятости. Наиболее крупное выступление трудящихся произошло в Лагосе в августе 1897 г. В ответ на введение английским губернатором нового, более жесткого режима работы объявили забастовку рабочие и служащие-африканцы департамента общественных работ. Не располагавшая в то время достаточными полицейскими силами, колониальная администрация бы* ла вынуждена пойти на уступки участникам забастовки (см*, подробнее [290, с. 205—2061).
Важный вклад в развитие движений протеста вносили националистические газеты Лагоса: «Лейгос уикли рекорд», «Лей- гос дейли ньюс», «Лейгос стандарт», «Найджириан кроникл». С момента их создания в конце XIX в. эти газеты вели борьбу против колониального угнетения и политики расовой дискриминации. Они держали под контролем действия британской колониальной администрации; разоблачали произвол английских 'Чиновников. Создание «сильного и здорового, энергичного общественного мнения» африканские газеты считали на том этапе особо важной задачей. Журналисты поддерживали выступления африканцев в защиту своих прав и их справедливые требования улучшения жизненных условий. Националистическая печать Лагоса предоставила образованным африканцам, потерявшим работу в колониальных органах управления и устраненным от участия в системе «туземной» администрации, трибуну для критических выступлений. Старейшая газета «Лейгос уикли рекорд», издателями которой были Дж. П. Джексон и его сьгн, пользовалась особой популярностью вплоть до первой мировой войны. С этой газетой в 1891—- 1905 гг. тесно сотрудничал Э. Блайден (подробнее см. [290, с. 85—162]).
В 1893 г. в Лагосе начал свою политическую деятельность будущий основатель Национально-демократической партии Герберт Маколи. Активный участник всех демонстраций и кампаний протеста, он со страниц газеты «Лейгос дейли ньюс», издателем которой являлся, разоблачал незаконные действия колониальных властей, лишение африканцев земли и права пользоваться лесными богатствами. В этой борьбе отцу помо* га л его сын Фрэнк [250, с. 88, 90—95 и др.).
Под руководством прогрессивных журналистов и общественных деятелей нигерийская печать выступила в поддержку пятитысячной демонстрации против введения налогов на дома и землю в 1895 г. Движение стало настолько угрожающим,
139


что налоги в течение нескольких последующих лет не взимались.
Колониальные власти попытались «обуздать» националистическую печать. В 1903 г. они обнародовали ордонанс о цензуре. По его условиям издатели, «допустившие антиправительственную агитацию», подвергались аресту и штрафу; газеты закрывались, тираж конфисковывался. Жители Лагоса направили Чемберлену петицию. Она была составлена журналистами и содержала протест против статей ордонанса, нарушавших свободу печати. К протесту присоединились африканские члены законодательного совета — К. Сапара-Уильямс, О. Джонсон и К. Дж. Джордж, выступившие с официальным заявлением об узурпации прав местных жителей, лишении их свободы слова [498, с. 111 —1121. «Ордонанс о пресечении подстрекателей к нарушению порядка», принятый в 1909 г., был вызван к жизни восстаниями 1904—1908 гг. и все усиливавшейся критикой газетами колониальной политики. Он позволял установить жесткий контроль за африканскими общественными организациями. Лица, обвиненные в действиях против английских властей, подлежали тюремному заключению сроком от двух лет и более, а также штрафу, размер которого устанавливал губернатор [637, 21.IV.1917].
Положение особенно обострилось, когда в 1908 г. начали взимать налог на строительство водопровода в европейских кварталах. Осенью в Лагосе состоялись массовые митинги протеста. Африканская печать широко комментировала эти события, подчеркивая, что недовольство было вызвано созданием новой системы водоснабжения, выгодной лишь для европейцев, но оплачиваемой всем африканским населением.
Приказ губернатора о выселении жителей из района Лагоса, известного как Хаусанские линии, подлил масла в огонь. Земля была нужна англичанам под строительство домов для резидентов. В результате были снесены около 2 тыс. домов, а их владельцам обещали компенсацию в размере 12 ф. ст., которая выплачивалась по 10 шилл. в месяц. Протест населения был направлен как против земельных изъятий, так и против мизерных размеров компенсации. Состоялись массовые демонстрации и собрания. Африканские члены законодательного совета «поддержали выступление населения, лишенного своих жилищ. К. Сапара-Уильямс подчеркивал при этом совершенно неадекватный характер компенсации за экспроприированную землю и дома. Именно тогда Г. Маколи написал памфлет на губернатора Эгертона, в котором отмечал, что бездомными остались более 2 тыс. -семей; он приводил примеры коррупции и мошенничества при заключении строительных подрядов (см. [498, с. 114—119],). Около тысячи рукописных копий памфлета разошлось в городе.
Образованные африканцы в тот период стояли во главе
140


сопротивления колониальным порядкам. Они активно участвовали в кампании протеста против узурпации прав местного населения и нередко руководили ходом борьбы. Методы этой борьбы были «конституционными». Поддерживая в общем политику колонизаторов, образованные африканцы протестовали лишь против наиболее одиозных проявлений британского господства—вопиющих злоупотреблений колониальных властей.
Постепенно формы сопротивления приобретали организованный характер. В 1908 г., в период наибольшего обострения борьбы, двумя врачами в Лагосе был основан Народный союз для защиты прав африканцев. Эта организация прежде всего выступила против изъятий земельных участков у местного населения. Кроме того, она настаивала на пересмотре состава законодательного и исполнительного советов. Влияние организации было довольно ограниченным. Вскоре после ее создания в Лагосе было основано отделение Общества защиты прав коренного населения. Главной задачей общества, как и союза, была борьба против земельных экспроприаций. Обе организации выступали также против установления строгой цензуры и против налогов, которые шли на улучшение условий жизни только европейцев. Их требования в течение двух первых десятилетий XX в. в основном сводились к следующему: больше мест для африканцев на гражданской службе, прямые выборы африканских представителей в законодательный совет, лучшие условия получения образования, политика наибольшего благоприятствования для африканских торговцев [533, 1960, т. 8, № 3/4, с. 576—580, 582—583). Бороться за эти требования образованные африканцы считали возможным только легальным путем, который предусматривал подачу петиций, выступления в судах с доказательствами порочности колониального законодательства и т. д.
В 1912 г. в Нигерии началась широкая кампания протеста против распространения земельного ордонанса, действовавшего в Северной Нигерии, на южные провинции. В этой борьбе впервые объединились интеллигенция и вожди. В 1913 г. в Лондон с протестом против намерения министерства колоний Англии лишить население Южной Нигерии права владеть землей выехала делегация, состоявшая из образованных африканцев Лагоса и вождей Абеокуты, Ибадана, Иджебу-Оде, Илеши и Ифе. Проведение ордонанса было отложено. Однако англичанам удалось добиться дискредитации делегации.
Нигерийские народы, попавшие под власть Англии уже на начальном этапе становления колониального режима, стали бороться против последствий завоевания: захвата их земель, налогов и произвола колониальных чиновников. Они усиленно сопротивлялись также привлечению их к участию в первой мировой войне, развязанной империалистическими державами.
141


Нигерия, имевшая общую границу с немецкой колонией Камерун, была вовлечена в активные действия в первой мировой войне. На нигерийские народы легла тяжесть военного бремени.
В 1914—1917 тг. Великобритания не только восполняла за счет Нигерии увеличивавшийся расход минерального и сельскохозяйственного сырья, а также продовольствия, но и использовала ее людские ресурсы. Более 12 тыс. нигерийцев были мобилизованы в войска, сформированные Англией. На полях сражений в немецких колониях Того и Камеруне участвовали нигерийские войска «Уэст Африкэн фронтиер форсис». В августе 1914 г. нигерийский полк был послан в помощь отрядам из Золотого Берега и французских колоний, которые сражались с немцами в Того. Два нигерийских батальона входили в объединенные подразделения, состоявшие из солдат, мобилизованных в Сенегале, Гамбии, Сьерра-Леоне и Золотом Береге. С сентября 1914 по февраль 1916 г. они вели бои в Камеруне, которые завершились разгромом и отступлением немецких войск в Рио-Муни. В боях за Ломе и Камину в Того в августе 1914 г. и в сражениях под Дуалой, Гаруа и Яунде в Камеруне (1914—1916) гибли нигерийские солдаты. Немедленно после захвата Того и Камеруна * четыре батальона «Уэст Африкэн фронтиер форсис» были переброшены в Восточную Африку, где они вели бои на территории Танганьики.
Африканцев не только заставляли сражаться в колониальных войсках, как правило, на самых опасных участках фронта. Многие тысячи нигерийцев были принудительным порядком мобилизованы на сельскохозяйственные работы и строительство военных коммуникаций, использовались в качестве носильщиков для переноски грузов для войск и т. д.
Африканское население сопротивлялось вовлечению в военные действия на стороне колонизаторов. Восстания, которые произошли в годы первой мировой войны, были преимущественно стихийными движениями. Они были направлены как против тягот и лишений, которые принесли африканцам военные события, так и против действий английской колониальной администрации.
Гибель большого числа нигерийцев, угнанных на фронт, новые налоги и различные реквизиции неоднократно приводили к народным бунтам. Особенно значительные выступления не только против участия в войне, но и против последствий колониального порабощения — земельных экспроприаций, на-
* После окончания первой мировой войны Того и Камерун были поделены между Англией и Францией. Западные районы Камеруна, протянувшиеся узкой полосой вдоль восточной границы Нигерии, отошли к английским владениям. В 1922 г. Лига наций, санкционировавшая раздел, предоставила Англии мандат на их управление. Фактически там действовали те же колониальные ордонансы, что и в Нигерии.
142


лотового гнета, произвола «туземных» властей — происходили у западных и восточных границ Нигерии. Крупное восстание охватило в 1914 г. Абеокуту. Оно было направлено против «туземной» администрации. Около 10 тыс. эгба поднялось с оружием в руках против англичан и их ставленника — алака [535, 5.V.1917; 19.V.1917; 6.IX.1919; 544, 18.V.1917J.
В том же году произошло восстание ибо в округе Асаба, поддержанное жителями Брасса. Через год восстал народ Опобо. Восстания в значительной степени были вызваны тем, что во время войны сильно снизился вывоз пальмового масла. Специализировавшиеся на его добыче и производстве хозяйства разорялись. В ходе этих движений протеста выдвигались и политические требования. Так, восставшие в Асабе впервые в Южной Нигерии выступили с лозунгом «Независимость для народов Дельты». Особенно большое недовольство вызывала система назначенных вождей. В 1916 г. жители городов Иеей- ина и Окейхо (в провинции Ойо), возмущенные действиями назначенных вождей, которые приступили к сбору налогов силой, убили судью «туземного» суда Онджо и нескольких других членов этого суда, главного центра налоговой кампании. Здание суда сожгли. В течение нескольких месяцев восставшие, число которых достигало 10 тыс. человек, оказывали сопротивление посланным против них войскам [54, л. 17; 535, 19.1.1917; 17.11.1917].
Спустя два года, в июне 1918 г., эгба вновь подняли восстание в связи с введением прямых налогов. Повстанцы взорвали железнодорожную станцию и пути, разрушили вагоны, уничтожили телеграфную линию, проходившую по их территории. В течение месяца они оказывали вооруженное сопротивление карательному отряду в тысячу человек. Бои шли по всей территории. Центром сопротивления была Абеокута [535, 13—
20.VII.1918].
Народные выступления в военные и послевоенные годы, как и крестьянские восстания в первые годы становления колониального режима, были разрозненными. Происходили они изолированно друг от друга, а также от политических движений в Лагосе. Во всяком случае, данных о существовании какой-либо связи между ними не обнаружено. Они были жестоко подавлены. В результате тысячи африканцев нашли смерть не только на фронтах войны, но и в борьбе против колониального закабаления.


Глава 5
КОЛОНИАЛЬНОЕ ГОСПОДСТВО
и эволюция
КОЛОНИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА (1918—1939)
Межвоенный период представляет собой переломный этап в развитии нигерийского общества. В первые два десятилетия XX в. английское экономическое и политическое господство оставалось внешней силой, державшейся главным образом на прямой (и не всегда эффективной) власти метрополии. После первой мировой войны и особенно в 30-е годы условия колониального господства начинают все сильнее определять процессы внутреннего развития Нигерии — экономические, политические, культурные. На большей части страны утверждается колониальное общество, в его рамках подрывается локальная обособленность традиционных структур, начинается их объединение на основе развития посреднической торговли и деятельности иностранного капитала, роста миграций населения, распространения низших форм капиталистической организации, создания всеохватывающей колониально-государственной машины, внедрения в культуру местных народов колониальных стандартов и стереотипов.
Формирование колониального общества шло в тесном переплетении стихийного роста товарно-денежных и капиталистических отношений «снизу» и регламентирующего, принудительного воздействия колониального режима «сверху». В стране развертывались новые процессы общественного развития, которые обусловили перевес колониального общества над традиционным, усилив в то же время экономическую и политическую зависимость Нигерии от метрополии.
Развитие колониального капитализма.
Мировой экономический кризис 1929—1933 гг.
и интенсификация империалистической эксплуатации
Нигерии
Общее оживление мировой экономической конъюнктуры после окончания первой мировой войны вызвало быстрый рост цен на основные продукты нигерийского экспорта. Однако послевоенный экономический бум продолжался недолго.
144


В 1921 г. мировые цены на товары, вывозимые из Нигерии, упали, рост физического и стоимостного объема экспорта замедлился. С середины 20-х годов наметилось увеличение цен на какао-бобы, которое, однако, не привело к серьезным сдвигам в экономическом развитии страны.
Депрессия и мировой кризис обрушились всей своей тяжестью на колониальную экономику, которая полностью зависела от внешней торговли и была почти лишена возможности хозяйственного маневрирования. Польский историк Я. Милевский, исследовавший влияние кризиса на социально-экономическое развитие Нигерии, отмечает общее и резкое падение экономической активности в стране в период 1929—1933 гг. [438, с. 102—1031. Объем экспорта из Нигерии упал с 17 тыс. ф. в 1920 г. до 15 тыс. в 1930 г. и 11 тыс. ф. в 1935 г. Еще более значительным было сокращение импорта: в 1920 г.— 21 тыс. ф., в 1930 г.— 13 тыс., в 1935 г.— 8 тыс. ф. [375, табл. 76]. Доля колонии в общем объеме английского экспорта из Западной Африки уменьшилась с 9% в 1929 г. до 6% в 1935 г. [375, табл. 43J. Последствия кризиса Нигерия ощущала вплоть до 1935 г.
Поскольку внешняя торговля оставалась основой хозяйственного роста страны, главным источником денежных поступлений и промышленных товаров, то ухудшение внешнеэкономического положения болезненно сказалось на развитии товарных отраслей экономики. Значительно сократились доходы местных товаропроизводителей, полностью зависевших от уровня мировых цен на экспортное сырье. Достаточно сказать, что средняя закупочная цена на пальмовое масло упала с 35 ф. за тонну в 1928 г. до 26 ф. в 1930 г. и 12 ф. в 1934 г. [366, с. 118}. Спад охватил главные отрасли промышленного производства — угле- и оловодобычу, вызвав сокращение занятости. Добыча оловянной руды снизилась с 12 тыс. в 1930 г. до 9 тыс. т. в 1935 г., а. добыча угля за тот же период — с 328 тыс. до 257 тыс. т, число занятых в этой отрасли сократилось с 2100 до 1400 человек в день [375, с. 179, 183]. Таким образом, условия промышленного роста резко ухудшились.
С определенными трудностями столкнулись и колониальные круги. К середине 30-х годов более чем на '/з упал уровень цен на импортные товары. Не выдержав ухудшения экономической конъюнктуры на внутреннем и внешнем рынках, прекратил свою деятельность ряд мелких и средних европейских фирм. Уменьшились доходы колониальной казны. Это вызвало, в частности, замедление или прекращение дорожного строительства. Вырос дефицит колониального бюджета: в 1930 г.—942 тыс. ф., в 1932 г,— 1,3 млн., в 1934 г.— 1,5 млн. ф. [366, с. 112}.
Однако существовала принципиальная разница между затруднениями колониального режима и тяготами, которые вы¬
10 Зак. 203
145


пали на долю африканского населения. Если для европейской элиты кризис 1929—1933 гг. означал главным образом ухудшение экономической конъюнктуры, то для основной массы нигерийцев мировые экономические потрясения были связаны с ростом колониального гнета и эксплуатации. В обстановке экономического кризиса и мировой депрессии в стране утвердилась система колониального капитализма. Отчетливее, чем раньше, стал проявляться империалистический характер экономического господства метрополии.
Значительно укрепил свои позиции крупный торговый капитал метрополии. Этому способствовали два фактора:-во- первых, ликвидация в годы кризиса и депрессии ряда мелких и средних европейских фирм (это уменьшало эвентуальную конкуренцию со стороны новых компаний); во-вторых, активизация процесса объединения мелких фирм с крупными торговыми монополиями. Первое (в колониальный период) слияние монополистического типа произошло в 1919 г.: несколько крупных торговых компаний — «Миллер бразерз энд К°», «Аф- рикэн аосошиэйшн, лтд», «Ф. А. Свэнзи энд К°» — объединились, поглотив ряд мелких фирм. В результате возникла компания монополистического типа «Африкой энд истерт трейд корпорейшн, лтд», которая успешно конкурировала с основной торговой монополией того времени — Нигерской компанией. В 1920 г. фирма «Левер бразерз, лтд» приобрела активы Нигерской компании и предприняла попытку, правда неудавшуюся, скупить активы «Африкэн энд истерн трейд корпорейшн, лтд». Наиболее значительное слияние произошло позднее. В 1929 г. объединились Нигерская компания и «Африкэн энд истерн трейд корпорейшн, лтд», создав мощный концерн «Юнайтед Африка компани» (ЮАК), сразу захвативший в свои руки господствующие позиции в сфере закупок сельскохозяйственной продукции и сбыта импортных товаров.
В 1921—1929 гг. число ликвидированных фирм (53) превысило число новых (43) ; общее количество иностранных компаний сократилось со 103 до 92 [366, с. 220]. В 1929—1933 гг. масштабы концентрации английского торгового капитала выросли: 22 компании были ликвидированы и 22 слились с крупными фирмами; насчитывалось около 36 вновь образованных кампаний. Значительно расширились возможности манипулирования закупочными и сбытовыми ценами, а также диктата условий торговли со стороны английского торгового капитала. Вплоть до второй мировой войны английские власти не контролировали сферу закупочной торговли, ограничивая государственное вмешательство в основном сферой транспорта.
Ухудшение мировой экономической конъюнктуры крупные английские компании, и прежде всего ЮАК. компенсировали в значительной степени усилением ножниц цен на экспортные и импортные товары.
146


Особенно сильным было давление английских торговых фирм на производителей какао-бобов. В 1937 г. почти вое европейские фирмы, осуществлявшие закупку этого сырья в Нигерии и колонии Золотой Берег, объединились в пул. Его участники договорились о распределении между собой закупленной продукции в соответствии с заранее определенной пропорцией, а также об установлении монопольной цены на какао- бобы. Пул, возглавляемый ЮАК, был заключен на четыре года и вступил в действие с 1 октября 1938 г.
Однако организаторы пула столкнулись с сопротивлением производителей какао-бобов. Продажа экспортного сырья ч покупка импортных товаров, за исключением соли, керосина и свечей, была прекращена вначале на Золотом Береге, а затем и в Нигерии. Крестьяне направили своих представителей в Лондон к государственному секретарю по делам колоний и добились согласия создать комиссию для расследования общих условий торговли в английских владениях в Западной Африке и урегулирования возникшего конфликта. Был опубликован доклад, в котором отмечалась «нежелательность» деятельности пула, хотя условия торговли были признаны «одинаково неудовлетворительными» для английских торговых фирм и местных производителей.
В годы мирового экономического кризиса и депрессии колониальные власти резко усилили прямой фискальный нажим на африканское население. До конца первой мировой войны Англия избегала вводить прямое налогообложение на всей территории Южной Нигерии: приходилось считаться с угрозой массовых выступлений африканцев. Поэтому главным источником колониальной казны в Южной Нигерии долгое время оставались таможенные пошлины. Это усиливало роль косвенного налогообложения и в общем бюджете протектората. Вплоть до начала 30-х годов косвенные налоги обеспечивали более половины всех доходов колониальной администрации.
После окончания войны английские власти перешли — вначале осторожно, а затем все более решительно — к введению прямых поборов в Южной Нигерии. Провинция Ойо в Юго- Западной Нигерии была первой, где в 1918 г. на основе ордонанса о «туземных» доходах № 29 был введен прямой денежный налог. Фактически же это была подушная подать, охватившая широкие слои населения. Ставка налога была установлена на уровне 2,4% валового дохода домохозяйства, отдельно облагались торговые промыслы, свободные профессии и доходные виды собственности [76, т. 1, с. 807—812} В 1922 г. эта система была распространена на большинство провинций Юго-Западной Нигерии [76, т. 3, с. 510].
В 1927 г. была предпринята первая попытка, правда неудав- шаяся, ввести подоходный налог вначале в колонии Лагос, а затем в провинциях, населенных йоруба [76, т. 3, с. 511]. Это
10*
147


была прямая реакция колониального режима 1на рост обеспеченной прослойки нигерийцев в Лагосе и районах производства какао-бобов. В 1928 г., несмотря на активное сопротивление местного населения, прямое налогообложение было введено и в районах Юго-Восточной Нигерии (Восточной Дельты). К 1930 г. система прямого налогообложения охватила всю страну, усилив воздействие «туземных» властей на жизнь африканского населения.
Хотя доля прямых налогов в поступлениях казны увеличилась, они все же не играли главной роли в финансировании ■колониального бюджета в тот период. В 1935 г. на долю таможенных пошлин приходилось почти 42% всех доходов английской администрации, тогда как за счет поступлений от прямого налогообложения покрывалось только 16% [366, с. 112]. Это объяснялось как бедностью большей части населения, так и массовым уклонением африканцев от уплаты- колониальной подати, которое стало в эти годы одной из главных форм пассивного выражения антиколониального протеста. Тем не менее английские власти не собирались отказываться от более широкого использования прямого налогообложения в финансировании колониального бюджета. Введенный в колонии Лагос новый ордонанс о подоходном налоге № 17 от 1936 г. впервые классифицировал как преступление отказ или уклонение жителя колоний от уплаты налога. Тогда же этот принцип был распространен на весь протекторат. В 1936 г. в большинстве провинций были повышены ставки подоходного налога. В 1939 г. одновременно с введением налога на прибыли компаний были вновь подняты ставки подоходного налога. Ордонанс № 3 от 1940 г. ввел на всей территории страны прогрессивный подоходный налог.
Экономическое развитие Нигерии в 20—30-е годы имело важные последствия с точки зрения вовлечения крестьянства в систему отношений колониального капитализма и роста на этой основе посреднической торговли и сферы обслуживания. Снижение денежных доходов крестьянских домохозяйств, мировой экономический кризис и депрессия 30-х годов не привели к свертыванию экспортного сектора мелкокрестьянского производства и ослаблению роли товарно-денежных отношений. Крупные торговые компании, способные выдержать удары кризиса перепроизводства, продолжали вести широкие закупочные операции, создавая большие сырьевые запасы. Благодаря этому деловая активность в стране была в общем стабильной.
Сохранялись тесные экономические связи метрополии и колонии. Более того, именно в годы мирового кризиса и депрессии по самообеспеченности нигерийского крестьянства был нанесен решительный удар, от которого оно потом уже не могло оправиться. Усиление империалистической эксплуатации —
48


торговой, фискальной — дестабилизировало положение широких слое© деревни, все более .вовлекая их в тиски колониально- капиталистических отношений. В районах экспортного земледелия преобладающей реакцией крестьянства на падение уровня денежных доходов было увеличение производства основных видов экспортных культур. Значительно выросли производство и экспорт арахиса, ставшего в 20—30-е годы одной из главных экспортных культур Нигерии. Если в 1920—1924 гг. экспорт арахиса из Нигерии составил примерно 44 тыс. т, то в 1925—1929 гг. он достиг уже 109 тыс. т, а в 1930—1934 гг. поднялся до уровня 190 тыс. т [366, с. 172]. Этот рост продолжался вплоть до второй мировой войны.
Несмотря на неблагоприятную экономическую конъюнктуру, устойчивыми темпами рос экспорт из страны какао-бобов. Общая доля какао-бобов и арахиса в стоимости нигерийского экспорта поднялась с 14% в 1920 г. до 33% в 1936 г., тогда как доля пальмового масла и пальмовых ядер в эти же годы упала с 63 до 39% [375, табл. 76].
В районах разведения масличной пальмы нигерийцы начали переходить от простейших методов собирательства к созданию небольших плантационных хозяйств, в которых применялись усовершенствованные методы выращивания деревьев и простейшие механизмы для извлечения пальмового масла. Наибольшее распространение африканские плантационные хозяйства получили в Бенине.
В глубинных районах, не приспособленных к разведению экспортных культур (крайний север и северо-запад) или страдавших от перенаселения (страна ибо), крестьянство реагировало на развитие товарно-денежных отношений главным образом ростом миграций в города и зоны массового разведения экспортных культур. В суданских районах Северной Нигерии широкое развитие получило сезонное отходничество крестьян в зоны притяжения свободной рабочей силы, расположенные по большей части в Западной Нигерии. Главными занятиями отходников становились сезонная работа по найму и мелкая комиссионная торговля. В 20—30-е -годы в крупнейших городах Южной Нигерии укрепились тортовые общины хауса.
Развитие отходничества определялось в первую очередь потребностью крестьянских домохозяйств в деньгах, хотя основу общины все еще составляло натуральное и полунатуральное хозяйство. Денежную форму принимали не только колониальные налоги, но и значительная часть традиционных повинностей и платежей. Переход к денежной форме платежей был особенно неблагоприятен для малоимущих слоев крестьянства: необходимость выплачивать растущие денежные суммы в фиксированные сроки при крайне ограниченных товарных возможностях их хозяйств заставляла крестьян переходить к отхожим промыслам или отдавала их в руки ростовщиков.
149


Важную роль в дестабилизации деревенской общины и развитии миграций сельских жителей начали играть демографические факторы: ускорение роста населения и увеличение его плотности. В ряде районов действие этих факторов приходило в противоречие с традиционными системами ведения сельского хозяйства, способствуя аграрному перенаселению. Быстрее всего аграрное перенаселение росло в восточных провинциях, населенных ибо,— районе с высокой плотностью населения и бедными, трудно поддающимися обработке почвами. Уже в конце 30-х годов начался массовый отток ибо в города. Это был особый тип миграций, с самого начала тесно связанный с развитием урбанизации, переходом мигрантов к новым, современным занятиям и профессиям. Крупные колонии ибо появились в Лагосе, Бенине, Ибадане, Кано, Зарии, Джосе, Май- дугури и т. д.
Последствия роста крестьянских миграций были огромны. Прежде всего быстрыми темпами начал развиваться колониальный рынок рабочей силы, который предъявлял спрос на дешевый труд сезонных рабочих. Принудительный труд как главное средство колониальной эксплуатации рабочей силы быстро терял свое значение. Ускорялось формирование пролетарских и полупролетарских слоев города и деревни. Набирали силу процессы урбанизации и вытеснения значительной части сельского населения из деревни, за рамки традиционных занятий, отношений, привычек. Одновременно с этим все более расшатывались и приходили в упадок традиционные общинные структуры. С ростом миграций и укреплением индивидуального крестьянского хозяйства постепенно отступали на задний план родственные коллективы (пережиточные формы рода, большесемейная община, семейно-брачные союзы и т. п.) и усиливались территориально-соседские отношения. Возникали новые переходные формы общинной организации, приспособленные к условиям колониального общества. Это были прежде всего земляческие общины (земляческие союзы) в городах, обеспечивавшие адаптацию мигрантов к городскому укладу жизни и быстрое включение их в современный сектор хозяйства. В 20—30-е годы земляческие союзы стали наиболее распространенной формой организации городского населения, породив сложную систему социальных и культурно-религиозных институтов [344, с. 113—119]. В районах массового разведения экспортных культур (особенно в районах производства какао-бобов) начал использоваться наемный труд, получили развитие зачаточные формы отчуждения земли — денежный залог и денежная аренда земельных участков.
20—30-е годы отмечены ростом нигерийского рабочего класса и армии наемного труда. К 1931 г. насчитывалось 17 027 горняков и 15 282 транспортника [473, с. 21]. Из них более половины были отходниками. Тем не менее появились и постоян¬
но


ные кадры наемных работников: их число, согласно некоторым данным, достигло к началу 30-х годов 18 тыс. человек 1537, 1931, № 10—11, с. 39}. В эту — еще очень немногочисленную группу — входили в основном механики, клерки, а также большой отряд работников сферы обслуживания. К концу 30-х годов число лиц наемного труда удвоилось. Наемная рабочая сила эксплуатировалась, как правило, колониальными методами: рабочие и мелкие служащие получали мизерную заработную плату и трудились в тяжелых условиях.
Усилился процесс концентрации нигерийского капитала, началось формирование местной буржуазии. Свободный капитал в это время создавался главным образом в посреднической торговле. Благодаря росту экспорта сельскохозяйственной продукции и импорта промышленных товаров увеличилось число местных торговцев и ростовщиков; некоторые из них уже долгие годы работали агентами иностранных торговых компаний. Для закупки сырья и продажи импортных товаров европейские фирмы использовали штат служащих или прибегали к услугам местных торговцев-посредников, обычно совмещавших собственно торговые операции с ростовщичеством. Фирмам было выгоднее использовать таких перекупщиков: они лучше знали местные условия и получали от компаний не фиксированную заработную плату, а комиссионные в зависимости от размеров закупленной продукции. Действительные условия покупки или продажи товаров целиком зависели от перекупщиков, которые могли менять их по своему усмотрению и, разумеется, в свою пользу. Посредническая (по сути дела, компрадорская) деятельность местных торговцев служила основной сферой первоначального накопления нигерийского частного капитала, подчиненного в этот период интересам иностранных фирм.
В 30-е годы укрепились позиции группы торговых посредников в Западной Нигерии, которые участвовали в закупке какао-бобов для английских компаний. Из их среды вышли первые крупные нигерийские торговые буржуа. Почти все они имели образование и служили раньше клерками или агентами европейских тортовых фирм, где приобрели необходимый опыт коммерческой деятельности. Накопив необходимый капитал, наиболее удачливые создавали собственные, семейные компании, которые вели деятельность в сфере торговли экспортными и импортными товарами. Нигерийские фирмы открывались, как правило, в Лагосе. Первыми нигерийскими торговыми буржуа были йоруба С. Томас, С. Г. Пирс, Дж. Дохерти, В. Даво- ду и братья Адигун [366, с. 219].
К началу 30-х годов позиции нигерийских торговцев укрепились уже настолько, что они могли использовать в своих интересах происходившее в этот период сокращение деловой активности мелких и средних европейских фирм. Как отмечает
151


Я. Милевский, именно в годы кризиса нигерийцами, и прежде всего богатыми жителями Лагоса, были сделаны первые серь- езные попытки создания крупных торговых предприятий, а также банка, который смог бы их поддерживать [438, с. 121]. Многие из этих попыток закончились неудачей, однако они свидетельствовали о росте местного предпринимательства.
В 1928 г. после долгой подготовки лагосский торговец Тете Анса открыл первый в Нигерии африканский банк «Инда- стриэл энд коммершиэл бэнк, лтд» с первоначальным капиталом 7125 ф. [438, с. 122}. С июня 1929 по декабрь 1930 г., когда банк закрылся, сумма его депозитов выросла с 3396 до 11 698 ф. В 1933 г. возник новый нигерийский банк «Нэйшнл бэнк оф Найджириа, лтд» с первоначальным капиталом 10 тыс. ф. Этому предприятию было суждено утвердиться в качестве первого успешно действующего национального банка Нигерии. Основатели банка — А. Майя, А. Латунде Джонсон, Т. А. Дохерти, А. Адесигбин — опирались на широкую поддержку местных деловых кругов. «Не капитал решил успех банка,— писал в 1936 г. его первый директор А. Майя.— Дело решила поддержка, которую мы получили благодаря текущим вкладам. Банк является национальным и действует с единственной целью — помочь нашему хозяйственному развитию, которое будет вести к экономической независимости Нигерии» (цит. по [438, с. 124]).
В годы кризиса укрепились также позиции местных владельцев транспорта, занятого на перевозках экспортных и импортных грузов в южной части страны. В 1933 г. они использовали рабочую силу общей численностью 1800 человек и обслуживали примерно 2/з населения в районах Иджебу-Оде и Эджи-нрин (см. [438, с. 125}).
Однако потребовались перемены 40—50-х годов, чтобы национальная буржуазия смогла почувствовать свою силу.
Система непрямого управления и формирование
«туземной» бюрократии
Непрямое управление оставалось руководящим принципом административной политики в Нигерии в течение всего межвоенного периода. В то время «туземные» власти оказывали активное влияние на внутренние процессы социально-политического и экономического развития. «Туземные» власти стали центром притяжения всех наиболее консервативных и проко- лониалистски настроенных сил, использовавших систему колониального управления для укрепления своих социальных и политических позиций.
Особенно широко воспользовалась преимуществами создавшегося положения феодальная элита Северной Нигерии. За ней были закреплены важные функции политической власти:
152


исполнительные и административно-правовые полномочия. Прежде всего эмиры полутли право формировать «туземный» аппарат, самостоятельно назначать и смещать «туземных» административных служащих в округах и районах вверенных их контролю провинций {76, т. 3, с. 510; 63, с. 300]. В результате они смогли по своему усмотрению и в соответствии с прежними традициями и обычаями комплектовать штаты как центральных ведомств — хукумар эн’э, так и аппарата территориального управления [66, 29.XII.1920, с. 23; 35, с. 22].
Хукумар эн’э были созданы в 20—30-х годах. Они состояли из нескольких отделов (или департаментов), как их называли англичане. Некоторые отделы создавались на основе традиционных служб, существовавших до колонизации при дворе эмира [63, с. 304, 316; 429, с. 34, 35; 60, с. 2]. Наряду с этим были учреждены и новые отделы: финансовый, ветеринарный, земледелия, лесного хозяйства, а также отделы, осуществлявшие контроль за «туземными» тюрьмами.
Служба в хукумар эн’э требовала определенных административных навыков. Это вынуждало набирать канцелярских работников из числа лиц, получивших специальную подготовку, вне зависимости от того, принадлежали они к традиционной знати или к талакава. Во всяком случае, младшие «туземные» служащие должны были посещать школы, создаваемые английскими властями с согласия эмиров, которые проявляли, как отмечала газета «Лейгос уикли рекорд», «в этом большую заинтересованность» [535, 5.Х.1918]. В то же время для старших служащих хукумар эн’э образовательный ценз был необязателен.
В структуре территориального управления в каждом эмирате самый многочисленный слой, так оказать низшее звено, составляли деревенские вожди — дагатаи (ед. ч. дагачи). К ним причислялись главы городских кварталов — масу-унгу- еойи (ед. ч. май-ангува). Те и другие сохраняли в колониальное время административно-фискальные обязанности. Их непосредственной задачей были сбор налогов и оценка платежеспособности налогоплательщиков. Судебные прерогативы официально были переданы мусульманским судам [422, с. 28].
Деревни объединялись в дистрикты, во главе «туземной» администрации которых были поставлены хакимаи (ед. ч. ха- кими). Они происходили из среды наследственной знати халифата Сокото. При колониальном режиме хакимаи являлись представителями центральной «туземной» власти провинции, осуществляли административный контроль за территориальным управлением и регулярным йоступлением налогов. У хакимаи был официальный штат служащих: письмоводитель, посыльные и полицейские — догараи (ед. ч. догари).
Власть «туземных» правителей была расширена до такой степени, что и территориальный аппарат «туземной» адми¬
153


нистрации, и ее центральные ведомства оказались укомплектованными родственниками или доверенными лицами эмиров [71, с. 7]. Включенные в систему непрямого управления, они получали денежные оклады, которые, по замыслам английских властей, должны были заменить традиционные поборы. Представители правящей группы феодального класса халифата Сокото стали оплачиваемыми чиновниками [281, с. 170—199}.
В 20-х годах завершился процесс наделения мусульманских правителей полицейскими полномочиями. В 1919—1922 гг. были приняты основные ордонансы об организации и управлении «туземными» полицейскими силами. Тогда же получил официальное признание переход «постоянного надзора за туземной полицией» от британских резидентов к эмирам. Им было разрешено использовать в качестве «туземных» полицейских традиционных стражников, которые помимо контроля за территориальной «туземной» администрацией выполняли роль деревенских констеблей и посыльных [63, с. 291—292; 134, с. 16].
Глава «туземной» администрации без каких-либо консультаций с английскими резидентами производил назначения не только в «туземную» администрацию, но и в «туземные» полицейские службы, определял их функции и устанавливал степень подчинения административным властям [76, т. 1, с. 460— 465, 830 и др.].
Налаживание весьма желательной для эмиров «тесной связи» между «туземной» администрацией и «туземной» полицией осуществлялось путем назначения членов правивших династических семей на полицейскую службу в провинции и эмираты. В Кацине и Зарин, например, сыновья эмиров, окончившие в конце 20-х годов курсы в Кадуне, были поставлены во главе «туземной» полиции». Младший брат эмира Кано, заладила, стал начальником отдела «туземной» полиции в хуку- мар эн’э [42, т. 1, с. 189—193].
«Туземные» полицейские отряды были призваны «помогать эМирам в управлении путем постоянного надзора за всем африканским обществом». Им была предоставлена полная возмож^- ность осуществлять карательные акции против местных жителей, выказавших неповиновение властям —как европейским, так и африканским [76, т. 1, с. 441—442, 801—802, 827; 118,
с. 31]. Африканцы, отказавшиеся выполнять то или иное распоряжение или допустившие какие-либо нарушения колониального законодательства, «подлежали немедленному аресту».
Не менее важное значение для укрепления позиций феодальной знати, признанной Англией, имело сохранение ее традиционного правового статуса. Согласно специальному ордонансу, в центральном городе каждого эмирата, а также во всех крупных районах, входивших в его состав, были основаны мусульманские суды [76, т. 3, с. 204—205]. Эти суды продолжали действовать на основании религиозно-правовых норм ислама,
154


приспосабливаемых для нужд колониальной администрации. Нормы шариата, регулирующие такие сферы жизни общества, которые в правовой системе европейских государств регламентируются различными кодексами — гражданским, уголовным, семейным,— были признаны и включены в колониальное законодательство в качестве «туземных законов и обычаев» [76, т. 1, с. 78—80]. Мнение африканских правителей о том, что надо понимать под нормами мусульманского права, какие дела следует рассматривать в соответствии с ними, было определяющим. При этом эмиры, разумеется, исходили прежде всего из своих интересов. Колониальные власти рассматривали внесенные предложения и принимали те из них, которые находили «целесообразными» {76, т. 1, с. 80—85].
В эмиратах была создана более или менее замкнутая «туземная» судебная система, под юрисдикцию которой подпадало практически все африканское население. «Туземные» суды в Северной Нигерии вели около 90% всех процессов, связанных с вопросами семейного и имущественного права, а также с налоговой системой, нарушениями договоров, завещаний и др. [59, с. 14, 20, 75]. Контроль за судебной системой осуществляли местные правители, за которыми была сохранена традиционная «свобода действий» в судебной сфере [76, т. 3, с. 218; 41, л. 3]. Судебное право находилось полностью в руках исполнительной власти, несмотря на официальное признание раздельно функционировавших мусульманских судов.
Такая практика, установившая по сути дела произвол эмиров и стоявших за ними колониальных властей, сохранялась вплоть до независимости. Эмиру, признанному главой хуку- мар эн’э, была предоставлена возможность формировать штат «туземной» судебной системы в эмирате на всех уровнях. Он утверждал в должности главного советника по юридическим вопросам — вазири — и его помощника, а самое важное — назначал главного судью, который непосредственно руководил работой «туземной» судебной системы [79, с. 176—177; 136, с. 25—26]. Метод подбора лиц на должности судей не только в центральный «туземный» суд, но и в районные был аналогичен тому, который применялся при формировании хукумар эн’э. В результате в таких эмиратах, как Борну, Кано, Соко- то, «туземные» суды в 30-х годах почти наполовину состояли из родственников правителей и их клиентов [134, с. 14, 17, 22, 29; 558, т. 1, Кя 9, с. 23—25, 35—36).
Колониальный режим, установленный Англией в Северной Нигерии, создал условия, чрезвычайно благоприятные для приспособления новых позиций «туземных» властей к традиционным сословно-классовым интересам господствовавшей ранее в халифате Сокото феодальной элиты. В «туземной» администрации доминировали семьи эмиров, возвысившихся над остальной знатью. Процессу централизации и значительной бю¬
155


рократизации власти эмиров, вне всякого сомнения, способствовала политика непрямого управления.
Учреждаемая в Южной Нигерии «туземная» администрация формировалась на другой основе, нежели в северных хау- санских эмиратах. Непрямое управление северного типа в южных и особенно юго-восточных районах оказалось трудно- применимым. Руководители колониальной политики усматривали главную причину административных неудач в Южной Нигерии в том, что применять там непрямое управление стали без достаточно глубокого предварительного изучения африканских политических институтов. Чиновники, проводившие административную реорганизацию, исходили из универсальности северной модели «туземной» администрации и возможности ее применения к любым африканским обществам. Это привело к искусственному насаждению института «верховных вождей», который не существовал у местных народов как в восточных, так и в большинстве западных провинций. Как признал преемник Лугарда губернатор Клиффорд, попытка учреждения в Южной Нигерии «туземной» администрации, введенной у хауса, оказалась преждевременной [66, 29.XII. 1920, с. 24—27, 32, 33, 38]. В 1922 г. в юго-восточные районы был направлен секретарь по «туземным делам» центральной канцелярии Лагоса С. М. Грие. Он подтвердил вывод губернатора [39, л. 27—30; 37, л. 31].
Несостоятельность методов управления в восточных провинциях была особенно убедительно продемонстрирована в ходе восстаний 1927—1930 гг. Комиссии, назначенные правительством Англии для расследований причин этих событий, признали, что главное недовольство было направлено против системы назначенных вождей, совершенно чуждой народу [101, с. 350]. В рекомендациях ставился вопрос о кардинальном пересмотре методов управления, применяемых в приморских райсинах на юге и в глубинных областях на востоке Нигерии [55, с. 94].
Перестройка колониального управления, которую англичане были вынуждены проводить под влиянием народных восстаний, привела к созданию в Южной Нигерии администрации особого типа. В ходе реорганизаций, проводимых в 30-х — начале 40-х годов, были образованы коллективные органы низовой «туземной» администрации — советы. Они учреждались на уровне деревни и группы деревень. Это отнюдь не исключало, как подчеркивалось в статьях ордонансов 1933 и 1943 гг., признания в качестве «туземной власти правителя, вождя и любого местного жителя или какой-либо группы африканцев» [79, с. 162; 51, л. 212].
Проведение реформы осложнялось тем, что доколониальная структура управления в местном обществе за несколько десятилетий английского господства подверглась большой
156


трансформации. При этом воссоздавая систему местного управления, которая хотя бы по форме напоминала традиционную, англичане вносили в нее неизбежные изменения, обычна весьма значительные и отвечавшие прежде всего интересам колониального чиновничества и промышленных кругов метрополии. Английские чиновники пытались выявить носителей традиционной власти, чтобы включить их в советы, а жители, как и в 20-х годах, указывали на людей зажиточных, занимавшихся в основном торговлей, умевших говорить по-английски, а главное — знакомых с работой «туземной» администрации. В результате в новых советах оказывались все те же назначенные вожди. Представление о них как носителях власти укоренилось среди африканского населения, они обладали достаточным влиянием, чтобы занять свои прежние места [511, с. 320].
При перестройке «туземной» администрации в Южной Нигерии губернатор Д. Камерон рекомендовал опираться на традиционных правителей значительных в прошлом государственных образований. Губернатор отмечал, что управлять бини и йоруба путем «примой администрации британских политических уполномоченных почти невозможно» (342, 1931, с. 4—101. На территориях расселения этих народов, как и в северных эмиратах, обнародовать колониальные постановления лучше всего, по мнению губернатора, от имени алафина, обы, бале (52, 9. II 1.19331.
Исходя из этих соображений в западных провинциях уже в 20—30-х годах приступили к воссозданию власти традиционных вождей. При их назначении в «туземную» администрацию у йоруба учитывались местные традиции и обычное право. Не во всех районах, однако, удалось применить непрямое управление. Тем не менее преобладающей тенденцией было использование об и бале в колониальном управлении и наделение их значительными исполнительными и судебными полномочиями. Территория, которую они контролировали, была значительно расширена (274, с. 259}. Разумеется, как и в эмиратах, традиционные полномочия и функции йорубских правителей подверглись большим изменениям. Нововведения прежде всего затрагивали административно-территориальную сферу и централизацию власти традиционных вождей. Наибольших успехов английские чиновники добились в провинции Ойо, где позиции алафина были значительно усилены. Полномочия его как «туземного» администратора были распространены на районы, которые он до колонизации не контролировал (52, 9.III.1933; 511, с. 212—231}.
В Бенине в 30-х годах происходило усиление престижа обы. Камерон поощрял возведение обы Акензуа II на трон, занимаемый его отцом. При этом губернатор подчеркивал, что «намерен способствовать успешному претворению в жизнь
157


политики управления народами через их собственные институты власти». В то же время он отмечал, что «резидент будет продолжать заседать вместе с правителем в его совете и направлять его повседневную административную деятельность». Вскоре по указанию губернатора контроль обы был восстановлен над городами Агбор и Иса. В архивных документах встречаются списки вождей ишан и северных эдо (кукуруку), получивших традиционные титулы от обы и включенных по его рекомендации в «туземные» советы [52, ЗЛИ. 1933; 342, 1934,
с. 10—11; 47, л. 113].
Следуя указанию губернатора об отведении «туземным властям роли главного связующего звена между колониальным правительством и народом», англичане предприняли несколько попыток восстановить влияние еще нескольких традиционных правителей в отдельных округах бывшей бенинской «империи» [342, 1934, с. 5, 9, 11, 45; 61, с. 8]. В связи с этим особого внимания заслуживают события в провинции Варри. В 1936 г., спустя 88 лет после смерти последнего олу Акенг- бува I, англичане признали правителем итсекири его праправнука Эмико, который принял титул Генува II. В центральный «туземный» совет, председателем которого стал традиционный правитель, были введены африканские представители, выдвигаемые от каждого района провинции. Это были оджойе, из которых до колонизации формировался «совет семидесяти». Территориальная администрация создавалась на базе районных «туземных» советов, в которые входили старейшины — оларе [32, л. 11, 17; 33, т. 16, л. 523}.
Формально с середины 30-х годов была восстановлена структура власти, существовавшая у итсекири до британской колонизации. Однако слишком многое изменилось в полномочиях и функциях олу, оджойе, оларе (подробнее см. [240, с. 105—126}). Генува до восстановления его в качестве олу не занимал значительной административной должности в «туземной» администрации и не сталкивался с проблемами колониального управления. Пожилой человек, он не мог, а возможно, и не хотел приспосабливаться к режиму, установленному Англией. Между тем «туземные» службы в конце 30—40-х годах претерпевали значительную модернизацию. В «туземном» совете Варри возникали новые отделы: финансовый, санитарный, образования и др. Все большую значимость приобретала компетентность лиц, включаемых в «туземную» администрацию, и их подготовленность для выполнения функций «туземной» власти. Центральная «туземная» администрация стала заполняться специалистами. Обычно это были молодые люди, не принадлежавшие к знатным семьям, но получившие образование. Между представителями традиционных властей и новой бюрократической прослойкой в «туземных» службах не было единства. «Интриги — основной недуг в советах и про¬
158


тив него нет лекарств»,-— докладывал резидент Варри в 1939 г. (33, т. 16, л. 545; 33, т. 17, л. 551, 553, 572}.
Подобное положение складывалось в «туземной» администрации соседних с итсекири народов. Там также происходили многочисленные конфликты и судебные процессы по обвинению образованных африканцев в нарушении «мира и порядка», стычках с полицейскими и т. д. [48, с. 257}. Почва для соперничества, разумеется, была. У урхобо, например, были созданы финансовый комитет и финансовый совет, которыми не могла руководить старая традиционная знать. В них по рекомендации районных уполномоченных были введены образованные африканцы, умевшие составлять финансовые сметы, планировать бюджет «туземной» администрации и т. д. [33, т. 10, л. 18; 33, т. 15, л. 7].
У ибибио членов «туземных» советов называли по традиции мбонг икпа исонг, хотя в 40-х годах «туземная» администрация там формировалась в большинстве случаев из числа образованных африканцев, участников различных общественных и политических организаций.
Аналогичные процессы происходили во всех провинциях Нигерии. Однако в южных административных службах они проявлялись более интенсивно, чем в северных, и развивались на всех уровнях. Центральные и территориальные службы подвергались давлению со стороны образованных африканцев. С развитием системы образования группа лиц, из которых формировался «туземный» аппарат, расширялась. В конце 30-х годов усилилось проникновение в эти административные органы молодежи, получившей образование в Англии. Начало этому было положено еще при Камероне, который высказался за то, чтобы нигерийская интеллигенция использовалась в «модерн изированном туземном аппарате» (342, с. 8—10].
Новая фаза административной политики, известная как «местное управление», была подготовлена уже в ходе реформ конца 30—40-х годов. В Бенине, Варри, Ониче и других районах Южной Нигерии англичане пытались укомплектовать традиционной знатью «туземную» администрацию, которая претерпевала значительную модернизацию. Традиционные власти оказались не в состоянии справиться с возложенными на них обязанностями, столь далекими от прежних функций управления.
Уже с середины 30-х годов в Южной Нигерии развернулась борьба за места в «туземной» администрации между вождями и молодежью, получившей специальную подготовку. В центральных районах образованные ибо были готовы сотрудничать с назначенными вождями или другими лицами, уже работавшими в «туземной» администрации. В то же время в приморских городах новая бюрократическая прослойка пыталась вытеснить представителей традиционной власти. Это
159


приводило к конфликтам. Недовольство вызывала реорганизация «туземной» администрации, при проведении которой многие представители традиционной знати и назначенных вождей теряли свои места. Колониальные власти нередко выступали «за урезонивание молодых», отдавали их под суд по обвинению «в нарушении спокойствия». Однако число образованных африканцев, которые считали себя несправедливо исключенными из сферы «туземной» администрации, росло.
В некоторых случаях соперничавшие группировки объединялись, как это было в начале 40-х годов в Бенине. Немалую роль в объединении всех недовольных колониальной политикой Англии сыграло Движение нигерийской молодежи, в которое входило много образованных африканцев, активно выступавших против непрямого управления как системы, направленной на усугубление политической разобщенности, и требовавших ее аннулирования [168, с. 84; 357, с. 101].
В межвоенный период в африканском обществе произошли значительные социально-политические сдвиги. Изменения, привнесенные колонизаторами в африканскую политическую систему, имели социальный характер. Шел активный процесс формирования особой неотрадиционной прослойки, присущей развитому колониальному обществу,— «туземной» бюрократии. Социальная база для ее образования была разной в северных и южных провинциях. В Северной Нигерии происходила определенная бюрократизация феодальных органов управления. В южных провинциях бюрократическая прослойка формировалась в значительной степени не на основе системы традиционной власти. Это предопределило там относительную слабость колониального режима, более быстрое политическое развитие и формирование сил национально-освободительного движения.
Наиболее значительным колониальным нововведением было образование группы служащих «туземной» администрации. К иерархии вождей-бюрократов добавились специалисты-профессионалы. В северных провинциях, где непрямое управление доминировало, образованные африканцы были отстранены ог участия в администрации вплоть до конца 40-х годов, тогда как в южных провинциях их интенсивное проникновение в «туземные» административные службы началось уже с середины 30-х годов.
В процессе становления административной структуры был создан значительный штат служащих-африканцев, которые выполняли повседневную работу в администрации на всех уровнях. Они принадлежали к различным народностям. Преобладали, однако, выходцы из южных провинций. Там появились первые миссионерские школы, из которых выходили клерки, письмоводители, секретари и т. д. Они могли выполнять службу в администрации любой провинции. Причем английские чи-
160


новинки нередко предпочитали иметь на низших должностях служащих, которые не являлись уроженцами того района, где они работали. Эти образованные африканцы в 40-х годах стали весьма многочисленной группой и претендовали на особое положение в «туземной» администрации.
Культурная политика Англии и формирование
нигерийской интеллигенции
Становление британского господства сопровождалось кардинальными сдвигами в культурной сфере африканского общества. Слом традиционной политической системы и утверждение колониальной административно-территориальной структуры, развитие производства экспортной продукции и подавление местных ремесел и промыслов, а также многие другие нововведения вели к размыванию традиционного образа жизни. Менялись пища, одежда, жилища, психология и поведение африканских жителей.
Вместе с тем основа традиционной культуры для большинства африканского населения в британских колониях Тропической Африки сохранялась, хотя и подвергалась определенной модернизации. В политике, проводившейся в Нигерии, британский колониализм опирался на систему взглядов, которая строилась на строгом расовом и культурном разделении. Согласно господствовавшим в Великобритании в период колониальной экспансии представлениям, основанным на расистских теориях, все на-роды делились на цивилизованных, естественно во главе с англичанами, и отсталых, к которым были отнесены прежде всего африканцы [236, с. 182—183, 313; 288, с. 8—10 и др.). Население Нигерии, как и все жители африканского происхождения, были объявлены специфической расой, которой чуждо духовное богатство европейской культуры.
Английские ученые обычно утверждали, что африканцы бесконечно отстали от европейских народов, намного ниже их по уровню духовного и интеллектуального развития. Однако «поднимать» их до европейцев нецелесообразно. Их развитие, по словам идеологов британского колониализма, в силу присущих африканскому обществу особенностей пойдет по пути, отличному от европейского (см., например, [85 и др.]).
Мнимая забота о культурной целостности «туземных» обществ служила оправданием политики Великобритании, которая строилась на строгом разграничении культур метрополии и колоний. Руководящим стал принцип «культурной дифференциации». В максимальном обособлении друг от друга европейской и африканской культур заключался, по мнению губернатора Ф. Лугарда, успех колониальной политики Великобритании. Это якобы обеспечивало местному населению возможность развиваться в своей общественной сфере, стремить¬
11 Зак. 203
161


ся к достижению собственных идеалов, без слепого подражания европейским стандартам, а главное — сохранять лояльность колониальным властям [421, с. 425—426 и др.; 63, с. 130—131]. Отсюда вытекала необходимость минимального вмешательства в культурную жизнь нигерийских народов. Это предоставлялось в основном миссионерам [421, с. 429; 59, с. 66—68].
В отличие от колониального чиновничества европейские миссии направляли все свои усилия на возможно более глубокое изменение традиционного африканского общества, культуру 'которого они находили «дикой и иррациональной». Искоренение традиционных религий — одна из главных целей христианских миссионеров — сопровождалось запрещением традиционных обрядов, ритуальных танцев, полигамии, на которой строилась африканская семья, а также тайных обществ, нередко являвшихся основой африканских политических систем.
Насаждение христианства миссии сочетали с активной просветительской работой. Привнесение западного образования было важным идеологическим оружием в деле «культурного» завоевания Африканского материка. Рядом с первыми миссионерскими центрами в Бадагри, Абеокуте, Ониче, Калабаре обычно строились школы, в которых учителем был священник [443, с. 65}. В большинстве случаев дети там не только учились, но и жили, оказываясь таким образом надолго оторванными от традиционной среды.
С установлением колониального режима активность «христова воинства» резко возросла. В конце первой мировой войны в Нигерии было 15 миссионерских центров. В 20-х годах их насчитывалось уже 176. К тому времени миссионеры основали около тысячи церквей и обратили в христианство более 800 тыс. местных жителей. Наиболее активно процесс христианизации проходил в южных провинциях, особенно среди ибо, ибибио, йоруба и бини [496, т. 4, с. 103—ПО, 119; 348, с. 94—95, 102—103]. В межвоенный период миссии полностью захватили в свои руки организацию школьного обучения в колонии. В конце 30-х — начале 40-х годов они контролировали работу 99% школ Нигерии. В 1942 г. 97% детей школьного возраста были приняты в миссионерские учебные заведения, открытые при миссионерских центрах [133, с. 84—85, 90; 416, с. 38—44; 348, с. 113, 134—137].
Участие колониальной администрации в создании и функционировании школ в стране в течение первых десятилетий XX в. было минимальным. Английские власти ограничивались •предоставлением незначительных ассигнований (которые обычно не превышали 1% в бюджете колонии), уклоняясь от контроля за создаваемыми на эти средства школами. В 1911 — 1912 гг. в Нигерии из 46 тыс. учеников только 6 тыс. приходи-
162


)
.иось на так называемые правительственные школы (129, с. 19; 131, с. 18; 468, с. 492—4931.
Большим недостатком системы образования, созданной в стране в колониальный период, было также неравномерное распределение школ. В Северной Нигерии английская администрация в течение длительного времени по сути дела запрещала открывать учебные заведения европейского типа. Британские власти пошли на уступки мусульманским правителям и сохранили в эмиратах коранические школы, преподавание в которых ограничивалось лишь усвоением догм ислама [120, с. 96— 97}. В 1913 г. в эмиратах было 19 043 коранические школы, в которых обучалось 143 312 учеников, и лишь 5 миссионерских учебных заведений с 650 учащимися. В то же время в Южной Нигерии в одном только районе с центром в Абеокуте 4 тыс. детей посещали миссионерские школы [517, с. 95; 494, с. 19; 321, с. 159—160). Число коранических школ росло. В 1931 г. в Северной Нигерии насчитывалось 33 426 школ с 183 374 учениками. Комиссия, обследовавшая состояние школьного образования в 1945 г., отмечала, что коранические школы — это просто «учитель под деревом» в окружении учеников, которые скороговоркой повторяют тексты из Корана на чужом малопонятном языке. Но и этих школ было недостаточно. Согласно данным, собранным комиссией, в Северной Нигерии тогда только 1,7% детей школьного возраста посещали школу (в Южной в это же время — 17,7%) [il39, с. 14, 20 и др.).
В итоге северные области не располагали даже той крайне ограниченной прослойкой по-современному подготовленных интеллигентов-африканцев, которая все же складывалась в остальных частях Нигерии.
Особенно серьезным недостатком системы образования в Нигерии, как и в других английских колониях, было то, что в африканских школах применялись упрощенные программы. Ученики получали более скудные знания, чем, скажем, во французских колониях или метрополии [133, с. 26—37, 43—49; см. также 421, с. 429, 451—454; 139, с. 51—61}. В европейские университеты нигерийцы могли поступать лишь после прохождения специального подготовительного курса.
Выпускники колледжа, официально открытого в Ябе (Лагос) в 1937 г., считались лицами с неоконченным высшим образованием [il39, с. 32—33, 37 и др.}.
Языковая политика, которой следовали колониальные власти и христианские миссии, была ориентирована на «ненавязчивое» распространение английского языка. Накануне независимости английский язык в Нигерии знало около 15—20% населения в южной части страны и только 10% —в северной. При этом, правда, в известной мере поощрялось развитие местных языков. Миссионерские общества первыми предприняли их систематическое изучение и стали пользоваться ими
11*
163


в религиозной пропаганде и школьной работе. На наиболее развитых африканских языках допускалось преподавание в начальной школе. На остальных образовательных уровнях был введен только английский язык. Африканскими языками пользовались также в воинских частях, административных учреждениях в районах. Для самых распространенных местных языков — хауса, йоруба, нуле и некоторых других — миссионерами была разработана система письма [430, с. 16—24 и др.]. Миссионеры предприняли попытку искусственно образовать литературный язык ибо на основе пяти диалектов (аро- чуху, бонни, оверри, онича и нгвана). Однако этот язык оказался непригодным ни в официальной жизни, ни как средство повседневного общения: местные жители его не понимали [276, с. 98—99; 32, с. 160—162}.
Образование стало основным каналом, по которому осуществлялось воздействие — и довольно сильное — на мировоззрение африканцев. В значительной степени под влиянием миссионеров складывалось искаженное представление об африканской культуре, в которой якобы нет ничего достойного сохранения. В миссионерских школах ученикам прививался взгляд на культурные традиции африканского общества как на «варварские» [133, с. XIX, 11 —12, 91—92; см. также 421, с. 430]. Единственно правильным и высокоразвитым объявлялось все то, что было свойственно английским культурным формам [437, с. 173 и др.; 296, с. 237, 275].
Одним из следствий негативного отношения миссионеров к африканским культурным ценностям, которое пронизывало их религиозную пропаганду, осуществляемую через церковь и школу, было ослабление традиционных связей в африканском обществе. Обращенные в христианство местные жители, в том числе ученики миссионерских учебных заведений, начинали неуважительно относиться к своей культуре, стыдиться своих обычаев. Устойчивость африканского традиционного общества была нарушена. Приняв христианство и окончив миссионерскую школу, африканец испытывал немалые трудности при попытках сов!местить привитые европейские идеалы и полученные навыки с социально-экономическими условиями африканской общинной жизни. В результате происходил неизбежный процесс его отчуждения от традиционного общества, который углублялся в случае получения им дальнейшего образования в европейских учебных заведениях. На это в принципе и была направлена колониальная политика в области культуры.
Одной из главных целей программ культурного развития, разрабатываемых в соответствии с задачами непрямого управления, было создание немногочисленной группы образованных африканцев, которые находились бы полностью в плену материальных и духовных ценностей английской культуры. Среди образованных африканцев насаждался европейский образ
164


жизни, их использовали после окончания учебных заведений на службе в колониальном аппарате [421, с. 432—434, 447, 455— 456]. Эта элитарная прослойка постоянно удерживалась в орбите британского влияния.
Африканская элита в Северной Нигерии складывалась на основе традиционной знати, включенной в «туземную» администрацию. На это была нацелена система образования, предусматривавшая социальный подбор учеников. Получить образование, особенно среднее и высшее, могла довольно ограниченная группа молодежи. Хотя Лугард был противником создания миссионерских школ в мусульманских районах, он без колебаний выступил за европейское обучение «туземных» властей. Отклонив предложения об организации массового школьного образования среди хауса и фульбе, он уже в первые годы становления колониального режима основал шестимесячные курсы английского языка для феодальной знати. Члены «туземной» администрации должны были учиться писать и читать по-английски. В противном случае они нуждались в услугах образованных клерков, с которыми в определенной степени должны были делить и власть. Уже в первые десятилетия XX в. в Сокоте, Кацине, Зарии, Баучи, Насараве (Кано) были открыты учебные заведения для сыновей эмиров и маламов [83]. В одной только школе Кано обучалось 97 детей традиционной знати. Преподавание там велось на хауса и арабском языке. Одно время Лугард настаивал на сохранении арабской системы обучения в целом, считая, что она нуждается во всяческом поощрении, так как дает отличные результаты, а главное — обеспечивает «сердечное» сотрудничество с мусульманскими правителями [421, с. 454; 130, с. 20).
Вводимая английскими колонизаторами система образования носила явно выраженный элитарный характер и не способствовала повышению культурного уровня основной массы населения. Приобретаемые представителями феодального класса грамотность и знания усиливали их традиционный престиж и ставили их в еще более привилегированное положение по отношению к талакава. В то же время учащиеся в коранических школах были довольно тесно связаны с традиционным обществом и оставались в значительной степени во власти африканской культуры.
Африканская бюрократия, особенно феодальная знать, включенная в систему непрямого управления в Северной Нигерии, сохраняла немалую власть над своими подданными. Полученное ею европейское образование незначительно влияло на характер этой власти. Хотя образованные представители африканской знати оказывались привязанными к английской культуре, управлять местными народами они должны были старыми методами и нередко в рамках традиционной политической системы.
165


Для африканского населения сохранялась традиционная культурная среда; особенно важным был ее политический аспект, который обусловливал возможность непрямого управления.
В южных провинциях положение было несколько иным. Несмотря на объединение территории в 1914 г., там продолжали действовать постановления об образовании, принятые еще в Протекторате Южная Нигерия. Лугарду пришлось смириться с этим. При разработке ордонанса о просвещении в 1915— 1916 гг. была в основном сохранена не предоставлявшая привилегий традиционной знати система обучения, созданная миссионерами. Правда, миссии должны были испрашивать согласие колониальной администрации всякий раз, когда собирались открыть новую школу [86; 421, с. 431—432].
И все же Лугард попытался создать специальные школы для «туземных» властей в Южной Нигерии. При этом генерал- губернатор исходил из северного образца учебных заведений для сыновей ,эмиров. Этот проект оказался трудноосуществим в южных провинциях. В открытых школах должны были обучаться сыновья назначенных вождей, а также секретарей «туземных» судов [59, с. 59, 62—65; 63, с. 315]. Однако два обстоятельства предопределили неудачу. Прежде всего обучение свелось, как признавали высшие колониальные чиновники, к «овладению профессиональным жаргоном», т. е. набором терминов, необходимых для понимания канцелярских дел. Ученикам давался минимум знаний: их учили читать, писать, считать. Главный же недостаток, по сути, заключался в невозможности определить, к кому перейдет в дальнейшем власть назначенного вождя, а тем более должность секретаря суда, следовательно, нельзя было установить твердый контингент учеников. Выходцев из традиционной знати в школах, создаваемых в Южной Нигерии, оказалось мало (см. [535, 5.Х.1918; 19.Х. 1918}).
20—30-е годы были периодом расширения внимания к образованию африканцев. В 1920 г. Нигерию посетила специальная комиссия. Она отметила необходимость обучать местных жителей начаткам грамотности и современным способам ведения сельского хозяйства [137, с. 145]. Тогда же губернатор X. Клиффорд выразил недовольство программой, по которой велось обучение африканских детей в миссионерских школах [66, 29.ХП.1920, л. 1—2]. В 1923 г. на конференции миссионерских обществ в Англии было принято решение обратиться к министерству колоний с ходатайством основать специальный комитет по «туземному» образованию. Созданный комитет разработал рекомендации, в которых подчеркивалась желательность большего участия колониальных властей в проведении политики в сфере образования и более тесного их сотрудничества с миссиями. В опубликованном спустя 11 лет заявлении
166


комитета предлагалось расширить систему технического и сельскохозяйственного обучения. Однако к претворению некоторых из этих рекомендаций в жизнь приступили лишь накануне второй мировой войны [138, с. 4—51. В результате христианские миссии удерживали монополию в системе образования в Нигерии вплоть до 40-х годов.
По мере расширения системы образования становилось все больше африканцев, которые приобрели определенные профессии. Уже в 1918 г. в Нигерии было 18 колледжей, а в начале 40-х годов их число удвоилось; причем только один колледж был открыт в Северной Нигерии, в Кадуне. Ученики в эти средние учебные заведения набирались из самых различных слоев населения.
В процессе развития колониального общества потребности британской администрации и торговых компаний привели к складыванию в стране в целом и особенно в ее южных районах новой социальной группы — нигерийской интеллигенции. Миссионеры, заложившие основы просвещения в Нигерии, создали предпосылки для ее формирования. Уже в 1908 г. в южных провинциях на административную службу были приняты 2187 нигерийцев, окончивших миссионерские школы, а 620 их учеников поступили в коммерческие фирмы [321, с. 162 и др.].
Африканская интеллигенция включала практически все категории грамотных людей. В нее входили клерки, учителя, служащие (окончившие начальные школы, реже — средние учебные заведения), врачи, юристы, журналисты, издатели газет и журналов [250, с. 524 и др.}. Чаще всего они уже не мыслили трибалистскими категориями и не находились в зависимости от традиционного общества. Эта социальная прослойка относилась к сравнительно привилегированной части африканского населения и одновременно играла подчиненную роль в общественно-политической сфере. Условия формирования национальной интеллигенции в колониальный период предопределяли ее элитарность, социальный и духовный дуализм, до определенной степени лояльность к английским властям. В то же время дискриминация и неравноправное положение при британском колониальном режиме обусловили ее активное участие в политической борьбе. В конце концов она взяла на себя роль общественного организатора в конфликте между колониальными властями и африканским населением. Национальная интеллигенция стала социальным базисом освободительного движения, формировавшегося в Нигерии между двумя мировыми войнами. За короткий исторический срок, равный примерно жизни двух поколений, произошла полная смена политического руководства — от традиционной знати оно перешло к нигерийской интеллигенции.


Глава 6
СТАНОВЛЕНИЕ И ФОРМЫ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ МЕЖДУ ДВУМЯ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
Быстрое формирование в межвоенный период колониального общества, протекавшее в условиях кризисных затруднений в хозяйстве капиталистических стран, резко обострило противоречия между колониальным режимом и основной массой зависимого и эксплуатируемого африканского населения. Эти противоречия становились главным фактором политического развития страны, постепенно создавая почву для кризиса колониального режима и подъема национально-освободительного движения. Борьба нигерийских народов против британского колониализма в годы между первой и второй мировыми войнами выражалась главным образом в форме политического протеста и характеризовалась постепенно нараставшей активностью. Большое влияние на усиление борьбы оказывали как внешние, так и внутренние факторы, связанные с социально-экономическими изменениями.
После окончания первой мировой войны британская колониальная империя испытала удары, которые свидетельствовали о начале ее кризиса. Антиколониальный протест особенно усилился, когда в России победила пролетарская революция. Революционизирующее воздействие основания первого социалистического государства было огромным. Изменилась расстановка сил в мире. Национально-освободительное движение в колониях получило новую историческую перспективу. Уже в первые годы после победы Октября антиколониальное сопротивление стало приобретать глобальный характер. Миллионы угнетенных народов, вдохновленные примером трудящихся России, поднимались на борьбу за утраченную независимость. На Африканском континенте начало 20-х годов было отмечено волной восстаний в Египте, Марокко, Сьерра-Леоне и других странах. Происходили они и в Нигерии.
Нигерийское общество не оставалось статичным и безучастным к событиям, захлестнувшим весь мир. Однако демократический подъем, вызванный революцией в России, которая про¬
168


возгласила новую внешнюю политику, основанную на принципах мира и сотрудничества, и потребовала ликвидировать колониальную систему империализма, происходил в Нигерии более замедленными темпами. Сведения о завоеваниях Октября дошли до нигерийцев с некоторым опозданием. Однако опыт революционной борьбы постепенно получал распространение. Способствовало этому развитие местной печати.
К тому времени в стране выходило более 50 газет, и они все смелее выступали с критикой колониальной политики европейских держав в Африке. Большое возмущение у африканцев вызвал раздел Того и Камеруна, произведенный Англией и Францией против воли народов этих стран и вопреки противодействию прогрессивных сил всего мира. Еще в августе 1917 г. в Лондоне по инициативе Общества защиты прав коренного населения состоялась конференция, посвященная судьбе народов бывших германских колоний. Она широко комментировалась лагосскими газетами. «Лейгос уикли рекорд» выступила тогда со знаменательным требованием «предоставить жителям Западной Африки право решающего голоса при определении их собственной судьбы» [635, 11 .VIII. 1917; 28.1.1919; 1 — 31 .V. 1919].
В конце второго—начале третьего десятилетия в националистической печати Нигерии был поднят вопрос о самоопределении и самоуправлении. Впервые на страницах газет появился лозунг «Африка для африканцев». Это могло означать только одно: местные жители уже не желали оставаться людьми второго сорта; они не хотели «подвергаться эксплуатации со стороны правящей касты европейцев» [535, 5.X.1918;
29.1.1921; 3.IX.1921].
После победы Октябрьской революции активизировались негро-американские движения протеста в США, оказавшие сильное влияние на Нигерию того периода [490, с. 23]. Лидерами этих панафриканских движений были Б. Т. Вашингтон, У. Дюбуа и М. Гарви. В Нигерии наибольшую популярность приобрел гарвеизм. Его основатель М. Гарви пытался организовать кампанию против расовой дискриминации негров в США под лозунгом «Назад в Африку». Выход из зависимого состояния он видел на пути экономической взаимопомощи и «коллективных расовых усилий». В частности, Гарви считал, что «отсталые» африканские народы смогут под руководством американских негров быстрее приобщиться к цивилизации [250, с. 90].
Нигерийцы все более заинтересовывались проблемами негритянского мира. Контакты эти осуществлялись с помощью прессы. В Лагосе, Ибадане и других крупных административных центрах распространялась издаваемая Гарви газета «Ни- гроу уорлд». Популярностью у образованных нигерийцев пользовалась небольшая гарвеистская брошюра «Декларация
169


прав негритянских народов мира» (см. |339, т. 2, с. 965—969]). Выдвинутые в ней требования предоставить местным жителям политические, гражданские и социальные права находили широкий отклик у нигерийцев. В 1920 г. в Лагосе было основано отделение Всеобщей ассоциации улучшения положения негров, выступившей с позиций панафриканизма в защиту негроидной расы в самой Нигерии. С этой организацией активно сотрудничала «Лейгос уикли рекорд» (см., например, [535, 10.IV.1920; 19.11.1921 и др.]).
Нигерийская интеллигенция, особенно националистически настроенные ее представители, с энтузиазмом восприняла документы, принятые на 1 панафриканском конгрессе («Хартию прав человека для народов африканского происхождения» и др.), состоявшемся в феврале 1919 г. в Париже; английское правительство не разрешило провести его в Лондоне [555, 24.11.1919). На конгрессе присутствовало 12 представителей из 9 африканских стран. Нигерийцев на нем не было. Однако лагосские газеты довольно широко освещали выдвигаемые конгрессом требования, особо выделяя пункт 5 резолюции о поэтапном расширении участия африканцев в управлении своими странами на всех уровнях, вплоть до самого высшего [467, с, 302—303].
На III конгрессе, сессии которого проходили в 1923 г. в Лондоне и Лиссабоне, впервые присутствовал делегат из Нигерии. Несмотря на умеренность выдвинутых там лозунгов — они сводились к борьбе за реформы и элементарные права африканцев (см. [421, с. 83]),—работа этого форума принесла положительные результаты. Разоблачения грабительской колониальной политики европейских держав в Африке и признание вооруженной борьбы как законного средства защиты, прозвучавшие на конгрессе, помогли нигерийской интеллигенции осознать свое политическое значение[358, с. 20—21; 509, с. 285].
Одной из главных задач первых панафриканских конгрессов было ознакомить мировую общественность с требованиями угнетенного негритянского населения, а также сблизить руководителей африканского сопротивления. Лидеры националистических организаций Нигерии, созданных в 20-е годы, до определенной степени были воспитаны на идеях гарвеизма и панафриканизма, способствовавших политическому пробуждению Африки. Будущий первый президент Нигерии Н. Азикиве признавал, что лозунги М. Гарви определили его решение служить освобождению Африки, а книгу М. Гарви «Философия и взгляды» он рассматривал как «первый толчок новой Африки к политическому образованию» [196, с. 66, 136 и др.].
Значительным было влияние на национально-освободительную борьбу в Нигерии Коммунистического Интернационала, под определенным воздействием которого находились и панафриканские организации, переживавшие идейную эволюцию и
170


подошедшие в конце 20-х годов к признанию необходимости союза с мировым рабочим движением ('243, с. 35, 42 и др.}. Проводниками революционных идей в Африке с того времени стали Профинтерн, Международный профсоюзный комитет негритянских рабочих, Антиимпериалистическая лига [23, вып. 4, с. 157—158, 160].
Во второй половине 20-х годов в Лагос в обход всех запретов колониальных властей проникли книги и брошюры, издаваемые международными коммунистическими и рабочими организациями. В этой литературе содержались довольно подробные, а главное правдивые сведения о развитии социалистического общества в России, положившего конец национальному угнетению. Для образованных нигерийцев, среди которых распространялись эти издания, особое значение имела выдви* нутая международным коммунистическим движением про* грамма антиколониальной борьбы, прежде всего конкретные предложения по организации сил сопротивления, а также требования полной свободы африканскому населению, порабощенному британским империализмом (подробнее см. [250, с. 86—88 и др.}). «Мы не должны долее ждать,— писал со* зданнын организацией африканских студентов журнал, издателем которого был нигериец Ладипо Соланке.— Если весь мир поднялся, то негритянская Африка также должна выступить. Пусть все наши усилия будут направлены на то, чтобы стать настоящими патриотами. Нашей целью должно быть стремление сделать народ свободным, прогрессивным, независимым» [558, 1926, № 1, с. 1—2].
Постепенно самые различные слои колониального общества — интеллигенция, торговцы и предприниматели, рабочие и крестьяне— втягивались в движение сопротивления колониальным порядкам. Все более усиливалась тенденция к политическим формам борьбы. Уже в начале 20-х годов у различных общественных организаций Нигерии возникло стремление объединить свои усилия, направленные против британского колониального господства.
I
Первые политические организации
и борьба за демократические права
Одной из ранних политических организаций, в которой участвовали нигерийцы, был Национальный конгресс Западной Африки, созданный интеллигенцией и предпринимателями из крупных прибрежных городов Нигерии, Золотого Берега; Гамбии, Сьерра-Леоне. Он возник в значительной степени под воздействием паннегритянских движений и являлся первой межтерриториальной организацией коренного населения британской Западной Африки. Его деятельность оказала большое влияние на политическую историю Нигерии и воспитание по»
17!


литического сознания образованных нигерийцев. Учредительная конференция Конгресса состоялась в Аккре в марте 1920 г. На ней присутствовали 50 представителей из английских колоний, в том числе б нигерийцев. В том же году в Лагосе был создан нигерийский комитет этой организации, в который входили врач Р. Акиванде Сэвидж, священник, известный публицист Дж. Кэмпбелл, журналист Адеойе Денига и др. [535, 17.IV. 1920). Первейшей задачей, которую провозгласила конференция, было «развитие представительных институтов Западной Африки». В качестве конкретной цели предусматривалось создание в рамках Западной Африки «правительства народа, руководимого народом и для народа». Однако вопрос о ликвидации колониального режима не ставился [247, с. 210; 382, с. 42—46, 64].
Конгресс выработал политическую и экономическую программу. Она была весьма умеренной и нашла отражение в трех резолюциях, принятых на первой конференции. Политическая часть сводилась к требованию общедемократических конституционных реформ. Учредители Конгресса настаивали на участии африканцев в управлении колониями, и прежде всего более широком их представительстве в законодательном и муниципальных советах, а также требовали свободы выборов, равных прав и возможностей [529, 20—22.1 И. 1920; 535, 3.1 V. 1920]. Конгресс подверг резкому осуждению «условия, при которых чернокожий человек, каким бы образованным и способным он ни был, поставлен в отношении должностей, заработной платы и вознаграждения в низшее положение по сравнению с европейцем» [65, л. 9, с. 1—9; 535, 17.VII.1920J.
В октябре 1920 г. делегация, в которую входило 9 лидеров Конгресса во главе с Кейсли Хейфордом, отправилась в Лондон. Нигерию представляли Г. Маколи, адвокат Дж. Эгертон Шайнгл и вождь Амаду Тиджаии Олува. Они везли министру колоний и правительству Великобритании петиции, содержавшие требования, которые сводились в основном к политическим и конституционным реформам [65, л. 10—11, с. 1—9; 535,
1.Х.1921; 22.Х.1921]. Делегация вернулась из Англии, ничего не добившись. Ее требования были отвергнуты Лондоном.
Несмотря на эту неудачу, Конгресс и его лагосский комитет постепенно расширяли свою работу. Комитет стремился распространить свою деятельность на вею страну. В результате были открыты филиалы в Ибадане, Калабаре, Эбуте-Мет- та и других городах западных и восточных провинций. Особенно активную кампанию он развернул против назначения представителей в Нигерийский совет, который состоял в основном из английских колониальных чиновников [66, 29.XII.1920, с. 20; 555, 23.11.1921; 250, с. 80—81].
В 1930 г. местом работы Конгресса, конференции которого созывались в 1923 и 1925 гг. в главных городах Сьерра-Леоне
172


и Гамбии, стал Лагос. В принятых на этой конференции резолюциях содержались требования не только Конгресса, но и других организаций, таких, как Народный союз в Лагосе, а также газет, в числе которых была и «Лейгос уикли рекорд». Полную поддержку в них получила экономическая политика, сформулированная еще на первой конференции и направленная на осуществление коллективного кооперирования (создание африканских банков, магазинов, закупочные центров и т. д.) [65, л. 11, с. 8—9}. Конгресс выступил в защиту африканского свободного предпринимательства, прежде всего экономических интересов африканских торговцев, теснимых европейскими компаниями, а также адвокатов и врачей, которым колониальные власти запрещали заниматься практической деятельностью, и т. д. [558, 1926, № 2, с. 27}.
В течение 20-х — начала 30-х годов английские власти пошли на некоторые уступки нигерийской интеллигенции и предпринимателям, в какой-то степени отражавшие требования Конгресса. В 1922 г. в Нигерии была принята конституция, согласно которой проводились выборы в законодательный совет, ограниченные имущественным (100 ф. годового дохода) и возрастным цензом (21 год), а также цензом оседлости (12 месяцев). Кроме адвокатов, торговцев, священников к голосованию впервые были допущены клерки, преподаватели начальных школ, скупщики какао-бобов [65, л. 11, с. 9—24; 76, т. 4, с. 333—334; 66, 26.11.1923, с. 3,9; 544, З.Ш.1922, 10.111.1922}.
Но это была крайне незначительная часть местного населения. Правда, конституция предусматривала некоторое увеличение числа образованных африканцев в составе законодательного совета. Однако они по-прежнему не имели там большого влияния и представляли лишь несколько крупных прибрежных городов. Депутаты от северных провинций отсутствовали в совете вплоть до середины 40-х годов. Все дела в нем вершил губернатор [76, т. 4, с. 334; 67, 24.111.1947, с. 208—212; 379, с. 3].
Ни Конгресс, ни его лагосский комитет не смогли создать единую оппозицию английским властям. Лидеры Конгресса не выдвигали открытых требований ликвидировать британский режим, а настаивали лишь на либерализации колониального управления, в частности выступали против «туземной» администрации. Сохраняя веру в буржуазный конституционализм, они использовали такие методы борьбы, как направление губернаторам и правительству метрополии меморандумов или отправка делегаций. Трудящееся население не было представлено ни в одном из отделений Конгресса, и он по сути дела не имел никакой поддержки среди африканского народа. Руководство работой отделений было слабым. Некоторые из них прекратили свою работу еще до роспуска всей организации в 1930 г. Случай с отделением в Ибадане, которое самораспустилось после того, как его жалобы на колониальную админи¬
173


страцию были пренебрежительно отвергнуты в Аккре, наглядное тому свидетельство. Необходимо отметить, что деятельность нигерийского отделения Конгресса была очень сильно ослаблена разногласиями между его руководителями А. Сэвиджем и Дж. Рэндлом (подробнее см. [250, с. 82—83 и др.)).
Национальный конгресс Западной Африки оказался неспособным воспользоваться выгодной ситуацией, складывавшейся в результате народных восстаний. Лагосский комитет, в частности, остался в стороне от выступлений крестьян в конце 20-х — начале 30-х годов в юго-восточных провинциях Нигерии, которые начались как протест против налогов и низких закупочных цен на пальмовые продукты.
Наиболее крупное выступление, получившее известность как «бунт в Аба», длилось с 18 ноября 1929 до середины января 1930 г. Волнениями были охвачены семь округов в четырех провинциях —Оверри, Калабаре, Варри и Огодже. Выступления были вызваны распоряжением англичан о распространении налогообложения и на женское население [34, л. 9; 36, л. 16—18}. Жители стали нападать на созданные англичанами «туземные» суды и назначенных вождей. Мотивируя свод действия, повстанцы говорили, что желают изгнать европейцев и «вернуть землю тем, кто ею владел до прихода англичан» (55, с. 94; 56, с. 9769—9770, 15470]. Волнения вышли за рамки обычных демонстраций протеста и переросли в своеобразные бунты («женскую войну», как говорили современники). При этом в выступлениях участвовали не только женщины, но и большое число мужчин. Это были главным образом местные торговцы, страдавшие от конкуренции английских компаний [55, с. 62—63, прил. IV(2), (16), с. 105; 69, с. 6^
Руководство народными восстаниями со стороны политических организаций отсутствовало. Выступления были подавлены, однако они не прошли бесследно. Именно «женская война» 1929—1930 гг., длившаяся несколько месяцев, привела в конце концов к пересмотру колониальных методов управления, применявшихся в южных провинциях в течение трех десятилетий. Английские власти были вынуждены отказаться от коррумпированной системы назначенных вождей. В этом основное историческое значение последнего стихийного выступления против английского господства в восточных районах Нигерии. После этого восстания борьба за независимость в Нигерии сосредоточивается в организациях, созданных образованными африканцами (подробнее см.[250}).
В 20-х годах в колонии возник ряд общественных и политических ассоциаций. Нигерийцы постепенно переставали участвовать в работе Национального конгресса Западной Африки, теряя заинтересованность в его деятельности. Это было предопределено отсутствием единства социальных и экономических условий в английских колониях данного региона (250, с. 86 и др.].
174


На первый план в каждой из них была выдвинута задача защиты (национальных 'интересов.
Идеи панафриканизма пришли в против0|речие с нарожда© щимся н а циана л из мом. Формирование
антиколониального протеста в Нигерии происходило на местной основе ( [558, 1926, № 1, с. 3].
Саман крупная «нигерийская политическая организация того периода — Нигерийская национально-демократическая партия— была создана в 1922 г. Среди ее основателей были люди, в свое время активно сотрудничавшие с Национальным конгрессом Западной Африки. Организатором партии был известный деятель Герберт Маколи. Он был правнуком Сэмюэла Кроутера и сыном Томаса Маколи, создателя первого высшего учебного заведения в стране. Строитель- архитектор по образованию, Г. Маколи был широко известен как журналист и активный борец против колониализма.
В течение четырех десятилетий Г. Маколи боролся против злоупотреблений колониальных «властей. О нем заговорили в 1908 г., когда он выступил с разоблачениями коррупции в управлении железных дорог и водного транспорта. В том же году он развернул кампанию против взимания с африканцев налогов, которые шли на строительство водопровода для европейского населения. В 1909 г. Г. Маколи выступил с резкой критикой изданных колониальными властями постановлений «об антиправительственной агитации» и «антиправительственной печати». Затем он возглавил движение против незаконного захвата англичанами земель на о-ве Лагос. По просьбе правителя илеко Эшугбайи и лагосских вождей Маколи в 1920 г. отправился в Лондон и выступил с жалобой на действия колониальной администрации в палате общин, а также в английской и одновременно в нигерийской печати [555, 15.VII.1920; 535, 28.11.1920; 27.111.1920].
Проводимые им кампании против отчуждения африканских земель длились не одно десятилетие. Связанные о этой борьбой события получили огласку и принесли широкую известность Г. Маколи. В конце концов английскому правительству пришлось уплатить за конфискованную землю компенсацию в размере 22,5 тыс. ф. [66, с. 49—50]. Г. Маколи выступал с позиций традиционализма, защищая неприкосновенность африканских институтов и отстаивая доколониальные формы землевладения и землепользования. Он поддерживал правителей Лагоса, с которыми английские власти не считались и которые по сути дела
175


были лишены своих традиционныл привилегий (подробнее см. (238, с. 74—86 и др]). Маколи возглавил движение за восстановление их титулов и возвращение земель, опубликовал брошюру, в которой отстаивал право на трон илеко из «дома Досунму» как представителя традиционной власти (425}.
Используя сложившуюся обстановку, Г. Маколи неоднократно в печати критиковал колониальную политику Англии. Ему удалось добиться рассмотрения дела о восстановлении прав правителя Лашса в лондонском суде. В 1931 г. илеко был возвращен в Лагос, но фактически по-прежнему не играл никакой роли ни в политической, >ни в административной сферах [549,
2.VI.1913; 17.IX.1913; 66, с. 18, 230—231; 424, с. 19—23}.
Вплоть до середины 20-х годов Нигерийская национальнодемократическая партия, созданная Маколи, была самой влиятельной среди политических организаций Нигерии. Ее программа включала антиколониальные требования общедемократического характера, такие, как участие африканцев в управлении страной на всех уровнях, вплоть до самого высокого, введение обязательного начального обучения и развитие высшего образования и др. В ней признавалась также необходимость экономического развития, а именно: разработка природных ресурсов под контролем частных предприятий, содействие свободной торговле, равенство африканских торговцев и предпринимателей с европейскими и т. д. [165, с. 82—83; 535, 1—8.IX.1923}.
ННДП ставила своей целью осуществить со временем африканизацию государственной службы. Но прежде всего вела борьбу за избрание в члены законодательного совета своих кандидатов, а также стремилась добиться муниципального статуса и местного самоуправления для Лагоса. Многое ей удалось претворить в жизнь из того, что касалось этой непосредственной задачи. Уже в год создания партия завоевала три места в законодательном совете, в который она направила одного представителя от Калабара и двух от Лагоса. То же соотношение сохранилось в 1928 и 1933 гг. Партия насчитывала в конце 20-х — начале 30-х годов 4 тыс. человек.Уепех сопутствовал партии и на выборах в муниципалитет Лагоса. В июне 1931 г. за ней шло 9/ю избирателей (534, 11.IX.1928; 17.VI.1931).
ННДП во главе со своим лидером часто, особенно в первые годы после создания, выступала против политики непрямого управления. Антиколониальная кампания велась «а страницах «Лейгос дейли ньюс», созданной Маколи в 1925 г. Партия добивалась, в частности, аннулирования дискриминационного ордонанса о провинциальных судах, настаивала на создании независимого апелляционного суда, требовала улучшения здравоохранения и санитарных условий жизни африканцев. Тем не менее и тогда деятельность партии не выходила за рамки парламентской оппозиции. Причем ее руководители, так же как деятели Конгресса, не упускали случая покритиковать в печати ошибки
176


колониальной администрации и одновременно заявить о своей лояльности британской короне (165, с. 81; 557, 12.XI1.1925].
ННДП — первая политическая организация Нигерии, в которой были объединены лица разного социального положения, ■этнического происхождения, разных верований, сословий. В значительной степени она была партией локального значения: ее деятельность и влияние по сути дела не выходили за пределы Лагоса. Попытка партии основать филиалы в Ибадане и Абеокуте окончились неудачей. Отделение было создано лишь в Кано. Хотя ННДП и претендовала на то, чтобы быть «партией народа» (таковым, кстати, было ее первоначальное название), ее руководители постоянно защищали интересы лагосских вождей, от которых, в свою очередь, получали поддержку. Многие представители правившей ранее в Лагосе династии являлись ее членами. Партийное руководство не избиралось на съездах. Контроль осуществляла узкая группа лидеров — членов исполнительного комитета, в который наряду с представителями образованных африканцев входили крупные традиционные правители Лагоса.
Политика традиционализма, которой продолжал придерживаться Г. Маколи, во многом способствовала тому, что партия в конце концов ограничила свою деятельность проведением избирательных кампаний. Позиция Г. Маколи в этом вопросе нередко подвергалась критике. Его противниками были Г. Карр, Дж. Рэндл и другие члены партии, которые считали, что сохранять отживающие традиции нецелесообразно. Эти разногласия вносили раскол в партию. Антиколониальное движение было ослаблено и отвлечено от основных проблем борьбы против английского господства.
Более того, после признания англичанами илеко в 1931 г. отношения между Маколи и губернатором стали заметно улучшаться. ННДП превращалась по сути дела в консервативную организацию. Как и Национальный конгресс Западной Африки, она не поддержала народные выступления в восточных провинциях в 1927—1930 гг. В 1935 г. Г. Маколи и его сторонники отказались от участия в кампании «Руки прочь от Абиссинии». Партия теряла свое влияние. В 1933 г. на выборах в Лагосе за нее проголосовало только 700 человек из 3 тыс. избирателей [534, 12.IX.1933; 509, с. 293).
Для политики ННДП были характерны крайняя умеренность и либерализм. Выступая за местное самоуправление, она ратовала за пребывание Нигерии в рамках Британской империи. Протестуя против наиболее вопиющих злоупотреблений колониальных властей, руководители партии сохраняли непоколебимую лояльность английской короне. Но .в межвоенные годы в Нигерии действовали и более боевые отряды освободительного движения. В 30-х годах сини активизировались.
12 Зак. 203
177


Стачечное движение и профессиональные союзы
Формирование в 20—30-е годы армии наемного труда способствовало организационному и политическому росту антиколониальных сил. Зарождались новые элементы национально-освободительной борьбы. В ходе развития рабочего движения были созданы организации, которые активно включились в борьбу против колониального угнетения. Рабочие Нигерии начали создавать профсоюзы, чтобы с их помощью бороться за улучшение своего положения.
Первые профессиональные объединения стали возникать в Нигерии в начале второго десятилетия XX в. В 1912 г. работники коммунальных хозяйств создали в Лагосе Союз нигерийских государственных служащих. После окончания первой мировой войны были проведены многочисленные стачки на железных дорогах, которые возглавило профессиональное объединение железнодорожников. Колониальные власти объявили деятельность этого профсоюза незаконной. В его защиту активно выступила газета «Лейгос уикли рекорд», потребовавшая легальности для этого и всех других профессиональных объединений Нигерии (535, 2—30.XI.1918; 31.1.1920]. Газета вела полемику против «Найджириэн пайонир» — проколониалистского органа, поддерживавшего политику английских властей, в частности по отношению к стачечному движению [544, 23.1.1920].
Для третьего десятилетия был характерен рост числа профсоюзов, которые, правда, стремились ограничить свою деятельность рамками той или иной профессии. «Профсоюзное движение в Нигерии развивалось по вертикали»,— отмечал руководитель Движения нигерийской молодежи X. Дэвис [357, с. 6]. Под руководством профессиональных организаций прошли первые стачки рабочих и служащих самых различных специальностей с требованием повышения зарплаты [537, 1935, № 6, с. 6]. В дальнейшем были выдвинуты и другие лозунги. Важнейшей задачей 'было признано объединение африканских трудящихся. В 20-х годах возникли объединения портовых рабочих. В 1931 г. был организован профсоюз среди учителей. Спустя десятилетие в Нигерии было уже зарегистрировано 36 профсоюзов, в течение следующих пяти лет их число более чем удвоилось [522, 1924, т. 24, № 2, с. 222—230; 479, с. 95].
Совершенно новым явлением в жизни нигерийских рабочих в 30-х годах было установление связи с международным коммунистическим профсоюзным движением. Прозвучавшие на IV конгрессе Коммунистического Интернационала призывы к объединению международного негритянского движения получили практическое воплощение спустя несколько лет. VI конгресс Коминтерна, уделивший особое внимание положению народных масс в колониях, и в первую очередь «парии из париев — черному пролетариату» Южной, Западной и Восточной Африки, утт-
178


редил при Красном Профинтерне специальную организацию — Международный профсоюзный комитет негритянских рабочих [23, вып. 4, с. 128—129, 160, 376}.
В июле 1930 г. состоялась Первая международная конференция рабочих-негров в Гамбурге. В ней участвовали делегаты четырех британских колоний Западной Африки, в том числе Нигерии. В нигерийскую делегацию входили представители ННДП. На конференции была выдвинута задача самоопределения для колониальных народов Африки. Она призвала профсоюзы негритянских рабочих расширять экономическую борьбу» способствовать тому, чтобы эта борьба в конце концов переросла в политическую и была направлена на достижение независимости [473, с. 40}. В исполком конференции вошел сын Г. Ма- коли — Фрэнк. Он был выдвинут от Нигерийской рабочей партии.
В августе того же года Ф. Маколи в составе негритянской делегации присутствовал на V конгрессе Профинтерна в Москве. На конгрессе выступил с речью представитель .профсоюзов Нигерии, скрывавшийся под псевдонимом Марш. Он говорил о том, что в Африке созрели условия для восприятия идей научного социализма и вовлечения африканских рабочих в мировое пролетарское движение. Им было выдвинуто предложение дать возможность африканским рабочим изучать труды К. Маркса и
В. 	И. Ленина. «И тогда при организации негров, при проведении широкой пропаганды среди всех рабочих мы явимся свидетелями самого мощного роста революционного движения»,— подчеркнул Марш в заключение [23а, с 147—148].
В начале 30-х годов начал выходить и распространяться в Западной Африке, в частности в Нигерии, журнал «Нигроу уор- кер» (созданный Международным профсоюзным -комитетом негритянских рабочих), который живо откликался на нужды африканских трудящихся (подробнеесм. [231}). Одним из редакторов Журнала был И. Уоллес-Джонсон. Выходец из Сьерра- Леоне, этот прогрессивно настроенный журналист внес значительный вклад в освободительное движение в Нигерии. Он принимал участие в Первой международной конференции рабочих- негров в Гамбурге, посетил по приглашению Коминтерна Москву. В начале 30-х годов жил и работал в Лагосе. Он входил в состав редакции газеты «Найджириэн дейли телеграф», а затем стал: ее издателем. В 1931 г. И. Уоллес-Джонсон основал Нигерийский союз африканских рабочих и был его генеральным секретарем [557, 18.VI.1960, № 2247, с. 6882; 348, с. 208}.
Деятельность профсоюзов всячески ограничивалась колониальными властями. Такие издания, как «Нигроу уоркер», были запрещены. Англичане вынудили Уоллеса-Джонсона покинуть Нигерию (он переехал в Золотой Берег, откуда в 1934 г. был выслан в Сьерра-Леоне). Участники рабочих организаций, как международных, так и нигерийских, были объявлены вне зако¬
12*
179


на и подвергались преследованиям. Это наложило отпечаток на рабочее движение в Нигерии, которое к началу второй мировой войны стало несколько ослабевать. Новый подъем оно пережило уже в военные годы, после создания в 1943 г. координирующего центра — Нигерийского конгресса профсоюзов (подробнее см. {463, с. 130—135 и др.)).
Рабочее движение в Нигерии в межвоенный период имело особое значение в связи с тем, что в ходе его развития были созданы подлинно массовые организации — профессиональные союзы. Правда, в начале 20-х годов профсоюзов было еще немного, они были малочисленными. Однако постепенно в течение 30-х годов профессиональные объединения начинали играть значительную роль в освободительной борьбе. Во всяком случае, у них находили живейший отклик требования образованных нигерийцев допустить африканских представителей к управлению своей страной. Включившись в антиколониальное движение, профсоюзы Нигерии не ограничивались борьбой за самоуправление. Они развернули активную кампанию борьбы за права африканского рабочего класса. Профессиональные организации предоставили большие возможности для обращения к народу. Новое поколение политиков учитывало эти более широкие перспективы антиколониальной борьбы.
Молодежные организации
и их роль в общественном движении
Общественное движение в Нигерии в 30-х годах становится более зрелым, более широким по социальному составу. Националистические настроения, зародившиеся еще в XIX в., усиливаются. В четвертом десятилетии XX в. нигерийский национализм достигает заметного подъема. Основными центрами собирания националистических сил и формирования националистической идеологии в тот период были молодежные лиги и ассоциации. Их лидеры выступали против консерватизма и ограниченности существовавших ранее партий, против монополии элиты, сосредоточенной в Лагосе и других крупных городах, на политическую деятельность.
В Нигерии зарождалась новая форма политического протеста, и выразителями ее были студенческие организации. Среди них следует выделить Нигерийский прогрессивный союз, позднее переименованный в Союз студентов Западной Африки. Эта панафриканская организация возникла за пределами страны и была создана на базе различных объединений африканских студентов, обучавшихся в Англии.
Зародился Союз еще в 1917 г. в Лондоне. В 20-х — начале 30-х годов он насчитывал 120—170 членов. Руководил им нигериец, юрист по образованию Ладипо Соланке. Им была составлена программа Союза. Соланке проявил себя ревностным по¬
180


следователем концепции культурного национализма. Он соби* рал предания, которые свидетельствовали о героическом прошлом нигерийских народов 1658, т. I, № 2, с. 9). Соланке написал несколько работ в духе «негритянского ренессанса», в которых возвеличивал африканскую историю и цивилизацию, а упадок последней объяснял исключительно работорговлей (см. (408J).
Эта концепция вызывала тогда большие споры и разногласия (в среде образованных африканцев. Некоторые (среди них особой известностью пользовался издатель газеты «Найджириэн пайонир» Аджаса) тяготели к более тесному сближению с европейской культурой и отказу от устаревших африканских институтов (ем., например, (644, 22.Х.1920; 6.1.1933}). Другие выступали в защиту традиционных культурных ценностей, за сохранение социально-политических институтов доколониальной Африки. Смыкаясь с позицией Соланке, против Аджасы и его сторонников последовательно выступала газета «Лейгос уикли рекорд», возглавляемая отцом и сыном Джексонами (1535, 3.IV. 1920; 15.V.1920; 23.Х.1920; 22X1921 и др ].
В 1925 г. Союз начал издавать ежемесячный журнал «Уэст Африкэн стьюдентс юнион джорнел», на страницах которого развернулась дискуссия по вопросу культурной ориентации образованных африканцев. Среди сторонников Союза к тому времени преобладающей была точка зрения Соланке. Под его влиянием одной из первейших задач Союз считал воспитание национального самосознания и пропаганду африканских культурных ценностей (558, 1926, № 1, с. 11—15}. В журнале печатались статьи, в которых излагались цели Союза («нести миру правду о страждущей Африке») и довольно резко критиковалась колониальная политика Англии.
Деятельность Союза расширялась. В 1929—1932 гг. было создано около 40 его отделений в странах Западной Африки. В 1929 и 1932 гг. возглавляемая Соланке делегация посетила основные города британских колоний с целью сбора средств для Союза и организации его филиалов. При этом Соланке рассчитывал на поддержку традиционных правителей, возглавлявших «туземную» администрацию. И действительно, алака Абеокуты, они Ифе, эмир Кано, халиф Сокото стали покровительствовать студенческому движению. В крупных городах Западной и Северной Нигерии были созданы так называемые комитеты содействия. Тогда же отделения Союза были основаны в Ибадане, Абеокуте, Иджебу-Оде, Джосе, Зарин, Кано, Ифе, Энугу [53, л. I, 3; 558, 1932, т. 1, № 9, с. 8—10; 1933, т. 2, № 1, с. I, 47}.
Был основан специальный фонд в 1 млн. ф. в целях содействия образованию африканцев. «Только разрешив собственными силами задачу просвещения масс в Западной Африке, мы можем добиться претворения в жизнь наших требований в борьбе за национальную независимость, причем наиболее быстрым и официальным путем»,— писал Соланке еще в начале своей поли¬
181


тической деятельности {557, 25.IV. 1925}. Английские власти пытались помешать использованию собранных средств и запретили выделять ассигнования из «туземных» казначейств или каких-либо других официальных источников £53, л. 5, 6]. Тем не менее многие традиционные правители сделали в него значительные взносы. Собранные деньги расходовались на строительство школ в Нигерии, а также для выплаты стипендий наиболее способным студентам, которых посылали продолжать учебу за границу.
В 30-х годах в крупных городских центрах Нигерии уже имелась значительная группа выпускников средних школ, а также вернувшихся из Англии и США студентов. В первые десятилетия XX в. нигерийские студенты редко выезжали в Америку с целью получения высшего образования. Положение изменилось после возвращения Ннамди Азикиве, который учился там в 1925—1934 гг. [196, с. 116—275}. В 1941 г. в Соединенных Штатах возникла Ассоциация африканских студентов, тесно связанная с Союзом студентов Западной Африки в Лондоне. Образованные африканцы объединялись вокруг местных отделений Союза, чтобы защищать свои права и добиваться конституционных реформ [482, с. 56).
В 1932 г. в Калабаре была создана Лига нигерийской молодежи. Ее организатор Эйо Ита получил образование в учительском колледже при Колумбийском университете. Целью Лиги была главным образом борьба за реформы в области образования и пропаганда идей культурного национализма. Однако Лига и ее программа не пользовались поддержкой народа {325, с. 306—308).
Первая действительно массовая организация возникла в 1933 г. Это было Движение молодежи Лагоса; спустя три года организация была переименована в Движение нигерийской молодежи. Ее влияние действительно вскоре стало распространяться за пределами острова [658, 1945, т. XII, № 6, с. 6}.
Основателем ДНМ был д-р Дж. X. Вогн; ведущие деятели —^
Э. 	Иколи (журналист и издатель газеты «Африкэн мессенджер»), С. Акинсанья и X. Дэвис (экономист по образованию, закончил экономическую школу в Лондоне, где активно участвовал в деятельности Союза студентов Западной Африки). Дэвис был несколько лет секретарем, а затем председателем организации. В ДНМ входили также будущие крупные политические деятели О. Аволово и Н. Азикиве. Вступление последнего было знаменательным, так как он был первым и долгое время единственным ибо в организации, в которой преобладали йоруба. Большинство лидеров ДНМ вышло из йорубоязычной интеллигенции Лагоса. В первоначальный период организация выступала за сотрудничество с колониальными властями; в конце 30-х годов ее деятельность приобрела антиколониальную направленность.
182


В 1938 г. была принята «Хартия молодежи». Документ состоял из трех частей — политической, экономической, социальной. Одной из главных задач, по мнению его составителей, было достижение полной автономии в пределах Британской империи, -создание единой нигерийской нации. Обращаясь к молодежи страны, хартия подчеркивала необходимость «объединения различных -племен в борьбе за свободу». Таким образом, впервые в программе политической организации были отброшены триба- листские различия. При этом выдвигались требования ликвидации непрямого управления, направленного на усугубление политической разобщенности и являвшегося препятствием к самоуправлению. Авторы документа настаивали на «прямой британской администрации», чтобы затем добиваться самоуправления, которое стало основным лозунгом Движения [168, с. 84, 86J.
Экономический раздел хартии был направлен на противодействие иностранному капиталу. Он включал требования экономической свободы, а именно «равные возможности для нигерийцев, такие же, какие предоставляются иностранцам». Выдвигался пятилетний план развития, составленный в духе требований Национального конгресса Западной Африки. Предусматривалась экономическая эмансипация, понимаемая как накопление денежных средств для обеспечения участия африканцев в банковском деле, транспорте, пищевой и текстильной промышленности. Программа была направлена на консолидацию национальных сил и поэтому стремилась удовлетворить разные слои общества. В нее были включены и такие вопросы, как ограничение продолжительности рабочего дня, определение ставок заработной платы, гарантированных оплаченных отпусков, борьба за улучшение условий труда африканских рабочих, особенно на угольных шахтах Энугу, оловянных рудниках плато Баучи и золотоносных полях Минны fl68, с. 87—90}.
Среди требований, выдвигаемых ДНМ, следует выделить те, которые были изложены в разделе хартии «Социальное равенство». Это африканизация администрации и перестройка системы образования (введение обязательного начального обучения, отмена заниженных программ и т. д.). Печатный орган организации, газета «Дейли сервис» (основанная X. Дэвисом и руководимая Э. Иколи), неизменно выступала за «нигеризацию граж данских служб». Она подвергала постоянной критике ННДП, которая мирилась с темпами политического развития, «допускаемыми британским колониализмом» fl68, с. 93—95; 499, с. 51 — 54 и др.].
В результате широкой агитационной кампании, в ходе которой обсуждались проблемы, волновавшие всю страну (а не только Лагос), в организацию начали вступать сотни молодых людей из различных социальных слоев — служащие, интеллигенция, предприниматели, ремесленники. Организация постепенно превращалась в подлинно национальную. По данным ниге¬
183


рийской прессы, в ДНМ в 30—40-х годах участвовало от 10 тыс. до 20 тыс. человек. Оно имело около 20 провинциальных отделений: на юге —в Ифе, Абеокуте, Ибадане, Иджебу-Оде, Бенине, Сапеле, Энугу, Порт-Харкорте, Калабаре, Илеше; на севере — в Джосе, Кадуне, Зарии, Кано. Многие из них ранее были филиалами Союза студентов и земляческими этническими объединениями [525, 24.Х.1938; 558, 1945, т. XII, № 1, с. 6].
Земляческие объединения, действовавшие как союзы взаимопомощи, способствовали распространению образования, в частности помогали деньгами детям соплеменников, обучавшимся в школах Нигерии и за границей. Образованные африканцы стремились возглавить эти наиболее массовые организации городского населения, чтобы использовать их для политической агитации. Землячества служили одной из основ формирования не только ДНМ, но и других ведущих политических организаций страны.
К Движению нигерийской молодежи в 1937 г. присоединился Н. Азикиве, который вплоть до 1941 г. был членом Исполнительного комитета и оказал большую помощь организации. Молодежное движение активно поддерживали все газеты, входившие в газетную корпорацию, созданную Азикиве. Она охватывала наиболее крупные центры страны и включала следующие газеты: «Уэст Африкэн пайлот» (создана в Лагосе, завоевала большую популярность не только в Нигерии, но и в других англоязычных странах Западной Африки), «Найджириэн споукс- мен» (редактор Олуджиде Сомолу), «Истерн Найджириа гарди- ан» (А. К, Блэнксон), «Соузерн Найджириа дефендер» (К. Ю. М. Гарднер), «Дейли комет» (А. Энахоро). На их страницах обсуждались волнующие молодежь политические проблемы; там выступали многие видные борцы за независимость Нигерии (см., например, [559, 21.VII.1938]).
Во второй половине 30-х годов ДНМ превратилось в ведущую политическую силу в борьбе против английского режима. К тому времени организация распространяла свое влияние на интеллигенцию, служащих, ремесленников, рабочих в городах не только западных и северных провинций, но и восточных районов Нигерии. Этому способствовало широкое общедемократическое содержание программы' Движения. Его лидеры постарались придать организации коалиционный характер и призывали ее членов к борьбе за интересы народа, независимо от классовых различий.
В 1938 г. Движение нигерийской молодежи победило Нигерийскую национально-демократическую партию на выборах в законодательный и муниципальный советы Лагоса. В предвыборной кампании активно участвовали газеты «Уэст Африкэн пайлот» и «Дейли сервис». Популярность организации особенно выросла после того, как она оказала поддержку борьбе какао- производителей против пула английских монополий. ДНМ орга-
184


иизовало массовые митинги протеста. Был создан специальный комитет, который выдвинул требование установить государственный контроль за сбытом какао-бобов, пальмовых продуктов и арахиса. Эти требования были предъявлены комиссии, направленной из Лондона для расследования положения фермеров{658, 1940, т. VII, № 1, с. 14—15; 558, 1941, т. VII, № 1, с. 3—5}.
В конце 30-х — начале 40-х годов организация неоднократно созывала конференции в Лагосе, в которых принимали участие делегаты от всех ее отделений. Обсуждаемые на конференциях вопросы — отмена непрямой администрации, самоуправление, африканизация и демократизация гражданской службы на всех уровнях, увеличение числа нигерийских представителей в законодательном совете, поддержка африканских предпринимателей — свидетельствовали о националистической направленности деятельности организации и о том, что ее волновали проблемы в масштабе всей страны [558, 1940, т. VIII, № 1, с. 13—15; 1943, т. X, № 1, с. 1—2, 8—9}.
В 40-х годах, однако, среди лидеров молодежного движения обострились разногласия. К 1944 г. в организации происходит раскол.
Несмотря на отдельные неудачи, постигшие Движение нигерийской молодежи, оно внесло свой вклад в развитие опыта политической организации в Нигерии. На последнем этапе в деятельности ДНМ наметились основные черты, характерные для политической борьбы, развернувшейся после второй мировой войны. Руководители молодежного движения попытались создать всенигерийскую организацию, поставившую перед собой общенациональные задачи. Однако они не смогли обеспечить для нее широкую социальную базу и преодолеть свою ограниченность в подходе к целям борьбы. Лишь во время второй мировой войны создались условия для решения проблемы объединения всех сил общественного протеста в Нигерии в единый антиколониальный фронт.


Глава 7
УГЛУБЛЕНИЕ КРИЗИСА КОЛОНИАЛЬНОГО РЕЖИМА И БОРЬБА НАРОДОВ НИГЕРИИ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ (40—50-е ГОДЫ)
Со времени второй мировой войны Нигерия вступила в новый этап своей истории. Его основной отличительной чертой был быстрый подъем национально-освободительного движения, которое превратилось в массовую, организованную силу, явившуюся главным внутренним фактором углубления кризиса колониального режима и его крушения. Завершается этот период 'провозглашением независимости Нигерии в 1960 г.
Начало новому этапу было положено резким обострением противоречий между колониальным режимом и народами Нигерии в годы войны.
Вторая мировая война и ее влияние
на подъем антиколониальной борьбы в Нигерии
Война имела важные последствия для развития нигерийского общества и подъема антиколониального движения: экономические, социальные, политические, психологические. Прежде всего резко усилился антагонистический характер отношений между Англией и ее крупнейшей колонией в Африке.
Нигерия вступила в войну в качестве аграрно-сырьевого придатка метрополии. Поэтому нарушение экономических связей с метрополией поставило страну в тяжелое экономическое положение. Блокада Англии и нарушение морских коммуникаций резко сократили снабжение Нигерии товарами первой необходимости и промышленным оборудованием. Общая стоимость нигерийского импорта уменьшилась с 8,6 млн. в 1938 г. до 6,8 млн. ф. в 1939 г. В 1941 г., когда вокруг британских островов окончательно замкнулись клещи германской морской блокады, стоимость ввезенных товаров упала до 6,5 млн. ф. Это был самый низкий уровень импортной торговли за все время после окончания первой мировой войны [366, с. 412}. Сократился приток в страну иностранных инвестиций.
В последующие годы объем импортной торговли начал вновь увеличиваться и в 1944 г. достиг 13,6 млн. ф. Однако этого было
186


совершенно недостаточно, чтобы удовлетворить значительную часть потребностей быстро растущего африканского населения и развивающейся местной промышленности.
Страна задыхалась в тисках товарного голода. Не хватало предметов и продуктов первой необходимости: хлопчатобумажных тканей, керосина, соли. За 1939—1943 гг. суммарный индекс цен на импортные товары поднялся более чем на 120% [329, с. 413].
На состоянии экспортной торговли Нигерии война не отразилась столь катастрофически, как на снабжении страны импортными товарами. Сказывалась усилившаяся в эти годы зависимость Англии от поставок из оставшихся в ее руках колоний сельскохозяйственных культур и металлических руд, необходимых для снабжения армии продовольствием и военной промышленности сырьем. Резко сократился лишь экспорт арахиса, вывоз которого упал в 1940—1944 гг. почти на Уз по сравнению с 1935—1939 гг. [329, с. 172}. Экспорт пальмового масла и пальмовых орехов уменьшился очень незначительно, а вывоз какао- бобов даже увеличился по сравнению с довоенным периодом. Усилилась также роль Нигерии как экспортера хлопка. В течение почти всего военного периода (исключая 1941/42 и 1942/43 гг.) стоимость нигерийского экспорта значительно превышала стоимость импортируемых в страну товаров.
Однако сохранение высокого уровня экспортной торговли отнюдь не способствовало смягчению роста цен на основные импортные товары. Масштабы империалистической эксплуатации населения западноафриканских колоний через сферу внешней торговли в годы войны значительно выросли. Этому способствовала прежде всего реформа механизма закупочной торговли, предпринятая английским правительством.
В начале войны английское правительство установило государственную монополию на экспорт какао-бобов из западноафриканских колоний, создав для этой цели при министерстве продовольствия Англии так называемый Контрольный совет по какао, которому было передано монопольное право устанавливать единую сезонную закупочную цену, скупать и экспортировать урожай какао-бобов в западноафриканских владениях Англии. Частные торговые компании, которые в довоенный период вели самостоятельную закупочную и экспортную торговлю этим ценным и доходным видом сырья, теперь могли осуществлять свои операции только на основе особых лицензий, выдававшихся Контрольным советом. В качестве лицензированных агентов совета частные компании имели права на закупку и экспорт строго определенного количества продукции, получая за это фиксированное комиссионное вознаграждение. Количество закупаемой и экспортируемой продукции зависело от квот, которые устанавливались отдельно для каждой лицензированной компании Ассоциацией западноафриканских торговцев и затем утверждались
187


министерством продовольствия (в дальнейшем — министерством колоний).
Создание Контрольного совета по какао положило начало развитию государственного регулирования закупочной и эк* спортной торговли сельскохозяйственным сырьем. В 1942 г. такой же оовет был создан для экспорта масличных культур. С самого начала это регулирование служило интересам монополистического капитала метрополии, значительно укрепив его позиции в торговой сфере и усилив масштабы империалистической эксплуатации африканского населения.
Идея установления государственного контроля над сбытом какао-бобов исходила от объединявшей крупнейшие компании Ассоциации западноафриканских торговцев, которая была инициатором пула 1937—1938 гг. Пользуясь значительным влиянием в правительственных кругах, Ассоциация превратила Контрольный совет в орудие своих интересов. Фактически речь шла о воссоздании пула монополий — экспортеров какао-бобов, но на этот раз при помощи и под прикрытием прямого государственного вмешательства метрополии. Связь между членами Контрольного совета и магнатами шоколадной промышленности была настолько явной, что английское правительство оказалось вынуждено в 1940 г. переименовать этот орган в Западноафриканский контрольный совет по какао, передав его в ведение министерства колоний (подробнее см. [233, с. 80—1001).
Лицензирование закупок и экспорта основных товарных культур дало английским торговым монополиям мощное оружие против конкурентов, не входивших в Ассоциацию западноафриканских торговцев. Размеры закупочных квот устанавливались, исходя из среднегодового количества продукции, которое вывозилось каждой компанией из английских колоний в Западной Африке в 1936—1939 гг. Фирмы, которые до войны не вели экспортной торговли, вовсе не получали лицензий. Тем самым ставился жесткий административный барьер на пути новых компаний, не закрепившихся в сфере закупочно-экспортных операций. Кроме того, лицензирование экспорта дискриминировало африканских, а также сиро-левантийских торговцев.
Импортная торговля теперь также осуществлялась на основе квот, определявшихся все той же вездесущей Ассоциацией западноафриканских торговцев. Чтобы получить такую квоту, надо было присоединиться к Ассоциации, а это для африканских торговцев было почти невозможным. В то же время контроль над ценами на импортные товары полностью отсутствовал.
Никогда положение монополистического торгового капитала в Нигерии не было столь благоприятным и никогда еще не проявлялась столь отчетливо связь его интересов с режимом расовой дискриминации и угнетения африканцев. Сугубо империалистическая, грабительская сущность деятельности колониальных торговых монополий теперь проявлялась совершенно от-
188


крыто. Почти вся внешняя торговля Нигерии оказалась под контролем восьми торговых фирм, входивших в Ассоциацию западноафриканских торговцев: английских компаний «Юнайтед Африка компани» (ЮАК), «Олливэнтс», «Джон Холт», «Готт- шалк», «Патерсон, Цохонис»; французских «Сосьетэ коммерси- аль де л’Уэст Африкэн» и «Компани франсез де л’Африк Оксиданталь»; швейцарской «Юнион трейдинг компани». Господство торговых монополий метрополии еще более усилилось. В годы1 войны доля трех крупнейших английских компаний — ЮАК, «Джон Холт» и «Олливэнтс» — достигла в общем объеме закупок какао-бобов 65%, арахиса — 70, пальмовых ядер — 82, пальмового масла — 86% £329, с. 253}. До
1947 г. новые фирмы не получали лицензий на закупку и экспорт основных видов растительного сырья. Конкуренты Ассоциации были серьезно ослаблены, а роль нигерийских фирм в импортной торговле оказалась сведенной на нет (233, с. 86—89]. Фирмы — члены Ассоциации западноафриканских торговцев создали вполне открыто в сфере импортной торговли синдикат, целью которого было повышение цен на ввозимые в страны Западной Африки товары.
Разрыв в уровнях цен на экспортное сырье и на необходимые импортные товары достиг поистине чудовищных размеров и явился основной причиной резкого ухудшения в годы войны материального положения широких слоев африканского населения. Об этом говорят, в частности, индексы покупательной способности нигерийских производителей какао-бобов. Если принять соотношение сезонных цен на какао-бобы и оптовых цен на импортные хлопчатобумажные ткани (поглощавшие основную часть экспортной выручки крестьян) в 1935—1937 гг. за 100, то в последующий период соответствующий индекс менялся следующим образом: 1939 г.— 67; 1940 г.— 55; 1941 г.—44; 1942 г.—36; 1943 г.—25; 1944 г.—44; 1945 г,—48 [329, с. 422— 424}. Таким образом, в годы войны производитель какао-бобов мог приобрести на единицу валютной выручки в 2—4 раза меньше товаров, чем в довоенный период.
В городах снижению жизненного уровня трудящихся способствовало также замораживание заработной платы рабочих и служащих. Только за 1942—1945 гг. реальная заработная плата низкооплачиваемых категорий рабочих и служащих снизилась на 200% [347, с. 72}. Выросла безработица.
Однако историческая инициатива уже не принадлежала правящим кругам Британской империи. Усиление в годы войны империалистического нажима на колонии способствовало росту в Нигерии, как и в других западноафриканских владениях Англии, новых форм социальной активности местного населения, которые будили классовое и национальное самосознание африканцев и постепенно, но верно вовлекали их в борьбу против колониального режима в целом.
189


Годы второй мировой войны были периодом развития и быстрого подъема современного профсоюзного движения страны, превращения профсоюзов в массовую организацию нигерийских рабочих и служащих. Формальное право африканских трудящихся создавать собственные профессиональные организации и использовать их для защиты своих экономических интересов было признано английской администрацией в Нигерии лишь в апреле 1939 г. Катастрофическое снижение во время войны жизненного уровня нигерийских трудящихся побудило часть рабочих и служащих, до этого почти не организованных в профсоюзы, воспользоваться таким правом. Если в 1940 г. в Нигерии насчитывалось всего 12 профсоюзов общей численностью 4 тыс. Человек, то уже в конце 1941 г. их было 41, а в 1946 г.— 100 с общим числом членов более 52 тыс. человек 1250, с. 125; 347, с. 71 ; 348, с. 258]. Правда, структура профсоюзного движения была еще незрелой и несла на себе отпечаток отношений колониального общества. Первые профсоюзы были невелики, носили цеховой характер и объединяли лишь небольшую часть всей наемной рабочей силы страны (не более Vs всех лиц наемного труда).
Тем не менее даже на ранней стадии своего развития профсоюзы обеспечивали такой уровень объединения трудящихся, который был немыслим в рамках политических партий и этнических союзов. В отличие от партий и этнических группировок профсоюзное движение с самого начала базировалось на современных формах хозяйства и могло организовать единые выступления трудящихся, разделенных этническими, религиозными и языковыми барьерами. Кроме того, профсоюзы способствовали установлению контактов между рабочими и обособленным сос ловием африканских служащих и интеллигенции. Уровень организованности и политической активности профсоюзов был наиболее высоким на государственных предприятиях. Положение занятых здесь рабочих и служащих непосредственно зависело от обязательного минимума заработной платы, впервые введенного для работников государственной службы в 1939 г., а следовательно, от политики колониальных властей.
Преимущества профсоюзов как эффективной формы организации и защиты интересов трудящихся проявились уже в военные годы. Почти сразу же после запрещения осенью 1942 г. на время войны забастовок и локаутов была создана организация Объединенные профсоюзы Нигерии, на основе которой в 1943 г. возник Нигерийский конгресс профсоюзов (НКП) — первый нигерийский профцентр, объединявший 31 крупный профсоюз страны. НКП, во главе которого стояли М. Имоуду, Т. А. Банко- ле, А. А. Алио-Мозес, М. А. Токунбо, Т. А. Сонгонуга, выдвигал не только экономические, но и социально-политические требования, выступая за индустриализацию страны, национализацию всех ее природных богатств и коммунальных предприятий, со¬
190


здание рабочей партии и т. д. Деятельность НКП поддерживалась местной прессой, особенно газетой Н. Азикиве «Уэст Аф- рикэн пайлот». В конце 1946 г. в НКП входило 56 профсоюзов общей численностью 42 тыс. человек (подробнее см. [250, с. 126—129; 348, с. 256—257; 347, с. 71—74]).
К военному периоду относится появление первых, еще очень немногочисленных групп национальной промышленной буржуазии. Ограничение ввоза промышленных товаров и быстрый рост цен на них способствовали перемещению части значительно выросшего в 20—30-е годы торгово-ростовщического капитала в промышленность.
Формирование местного промышленного капитала ограничивалось сферой легкой и пищевой промышленности; в этот период он был в состоянии создавать в основном мелкие предприятия с низким уровнем механизации и небольшим числом занятых (обычно от двух до пяти человек). С появлением первых представителей промышленной буржуазии было связано начало качественно нового этапа в развитии местного капитализма. Производительное использование национального капитала расширяло сферу внутреннего рынка и в целом шло вразрез с чисто колониальными формами капиталистического накопления, превращавшими страну в аграрно-сырьевой придаток метрополии.
В ходе войны впервые в истории страны возникли политические и идеологические связи между местной интеллигенцией, развивавшейся в межвоенный период почти исключительно в рамках европейского сектора хозяйства, и основными организациями народных масс страны — профсоюзами и этническими союзами. Эти организации начали привлекать пристальное внимат ние образованных нигерийцев, искавших теперь опору своей деятельности, социального и политического самоутверждения не в колониальных институтах, а в массовом антиколониальном движении. Перелом в политическом сознании интеллигенции был вызван как ростом организованности городских слоев населения, нуждавшихся в руководстве со стороны политических лидеров, так и ростом социально-политической зрелости самой интеллигенции, искавшей поддержки среди широких масс. Общей точкой притяжения интересов масс и интеллигенции становился антиколониализм.
Основным политическим последствием второй мировой войны для народов Нигерии было дальнейшее вовлечение их наряду с народами других колониальных и полуколониальных стран в процесс мирового общественного развития, создававший условия для распада колониальной системы империализма. Во время войны многие жители Нигерии впервые познакомились с жизнью других стран за пределами западноафриканского региона. Около 100 тыс. нигерийцев были мобилизованы и отправлен ны для участия в военных действиях в Северную и Восточную Африку, а позднее — в Юго-Восточную Азию [266, с. 351—352}.
191


Нигерийские солдаты воевали в Сомали, Эфиопии, странах Магриба, затем в Бирме. Участие совместно с народами других стран в войне проти® германского, итальянского и японского фашизма давало африканцам предметный урок борьбы за национальное самоопределение, против режимов расовой дискриминации и угнетения, мало чем отличавшихся от порядков в английских колониях. Такой урок нельзя было забыть.
Англо-американская военная пропаганда не скупилась на обещания. В Атлантической хартии — совместном заявлении У. Черчилля и Ф. Д. Рузвельта о перспективах развития мира после войны (август 1941 г.)—подчеркивалось, что Англия и США уважают право всех народов избирать себе такую форму правления, при которой они хотят жить {159, т. 1, 1944, с. 148). Последующие разъяснения государственных деятелей Англии о том, что принципы Атлантической хартии не имеют отношения к народам колоний, уже не имели значения. Идея была подхвачена в колониях, состояние умов подготовлено к выступлению с требованием предоставления «немедленного внутреннего самоуправления» (324, с. 30).
Огромное значение для подъема антиколониального движения в Нигерии имел разгром фашистской Германии, в котором решающую роль сыграл СССР, а также его деятельность в качестве основного поборника независимости африканских народов. Известия о победах Советской Армии и жизни советской страны широко публиковались тогда в нигерийской прессе. Среди нигерийцев повысился интерес к политическому строю первой страны социализма, ее национальному и социальному устройству, экономическому развитию. Усилилось влияние марксистской идеологии на нигерийскую интеллигенцию [250, с. 131].
Изменился психологический климат эпохи. Анахронизмом стали многие колониалистские мифы, в частности миф о непобедимости белых людей и их естественном превосходстве над другими расами. Как пишет нигерийская исследовательница Э. Иси- чеи, многие нигерийцы вернулись на родину с «более ясным пониманием ограниченности силы белых людей, большим чувством уверенности в себе и значительным опытом» [399, с. 227).
Среди нигерийской интеллигенции происходила общественно-политическая эволюция. Интеллигенция становилась более многочисленной и развитой социальной группой, легко вовлекалась в политическую активность в масштабе всей страны.
Инициатива в новом антиколониальном движении исходила от африканских студентов, обучавшихся за границей—в Англии и США. Их было не очень много, но они оказывали достаточно сильное влияние, впитывая антиимпериалистические настроения, присущие военному и послевоенному времени [139, с. 181 —185). Еще в 1942 г. состоялась конференция Союза студентов Западной Африки. Прежде всего на ней шла речь о
192


включении африканцев © исполнительные советы колоний. «Создание ответственных правительств, сформированных из африканцев в каждой колонии Западной Африки» — таково было требование одной из резолюций. Союз настаивал «на демократизации систем туземной администрации, местных властей, муниципальных и провинциальных советов, а также органов управления в городах и деревнях». В центре внимания оставалась «проблема образования на всех уровнях». При этом в выступлениях ряда делегатов отмечались успехи культурной революции в многонациональном Советском государстве и говорилось о необходимости использовать ценный советский опыт, в частности в культурном строительстве и образовании [558, 1943, т. 10,
№ 1, с. 9, 18].
Союз выступал за предоставление странам Западной Африки, и в частности Нигерии, статуса доминиона в рамках Британской империи. С этими требованиями перекликались идеи, сформулированные год спустя в другом документе. Он был назван «Атлантическая хартия Британской Западной Африки». В 1943 г. его представила министру колоний Англии группа западноафриканских журналистов во главе с Н. Азикиве. В меморандуме содержались требования немедленной отмены существующей системы управления колонией и введения представительного правительства сроком на 10 лет; в течение этого времени должен был быть подготовлен переход стран Западной Африки на положение британских доминионов. Предусматривалось предоставление возможности превращения колоний в самоуправляющиеся политические единицы. Выдвигались также предложения реформ образования, здравоохранения, социального обеспечения, сельского хозяйства, горного дела, финансов и торговли. Меморандум был опубликован в нигерийской прессе [558, 1944, т. 11, № 1, с. 20—21; см. также 541, 27.VI.1953; 557, № 2366, 1962, Ы'25].
Идея создания единой организации завоевывала все большую популярность в Нигерии. Особую активность проявлял Союз нигерийских студентов. Он настаивал на объединении сторонников Азикиве и Маколи с целью образования национального фронта. Этот призыв находил отклик среди широких слоев населения. Политическая независимость была главной целью.
Сдвиги в развитии колониального общества в послевоенный период. Предпосылки кризиса и падения колониального режима
В 40—50-е годы в экономическом базисе и социальной структуре нигерийского общества произошли серьезные изменения, самые значительные за весь колониальный период. Экономические изменения определялись расширением внутренней основы
13 Зак. 203
193


капиталистического развития страны. Эта тенденция, которая видоизменяла и до известной степени подрывала систему колониального капитализма, была результатом менявшихся условий зависимого развития страны и реакции на них, с одной стороны, иностранного монополистического капитала, с другой — формирующейся местной торгово-промышленной буржуазии.
После второй мировой войны экономическое положение Нигерии значительно укрепилось. Стечение благоприятных конъюнктурных условий — открытие мировых сырьевых рынков, послевоенный подъем в экономике ведущих капиталистических стран, резкое расширение спроса на сырьевые товары в период войны в Корее — обусловило исключительно быстрый рост экспортных доходов Нигерии, продолжавшийся вплоть до середины 50-х годов. За 1946—1954 гг. доход от экспорта какао-бобов увеличился почти в 11 раз, пальмовых ядер — 'более чем в 6 раз, пальмового масла — в 3 раза, арахиса — более чем в 5 раз, колумбита — в 22 раза, оловянной руды — почти в 2 раза [366, с. 333]. Довольно значительным был также рост физического объема экспорта, хотя в нем отмечались большие колебания. Например, в 1950—1951 гг. экспорт какао-бобов поднялся со 100 до 211 тыс. т, а в следующем году упал до 115 тыс. т.
Бум экспортных доходов усилил противоречия экономического развития страны. Значительно увеличились масштабы колониальной эксплуатации мелких производителей через сферу внешней торговли. Этому способствовало в первую очередь дальнейшее развитие государственно-монополистического регулирования закупок и экспорта растительного сырья. Такое регулирование охватило после второй мировой войны всю систему закупочно-экспортной торговли. В 1947 г. функции Западноафриканского контрольного совета по какао перешли к созданным отдельно для Нигерии и Золотого Берега так называемым закупочным управлениям («маркетинг бордз»), осуществлявшим закупки и экспорт какао-бобов. В 1949 г. такие же управления были созданы для экспорта и других сельскохозяйственных товаров: продуктов масличной пальмы, арахиса, хлопка. (В 1954 г* в связи с регионализацией страны общенигерийские «маркетинг бордз» были преобразованы в областные.)
Уровень фиксированных закупочных цен, устанавливавшихся «маркетинг бордз», был, как правило, ниже мировых цен на соответствующие сельскохозяйственные товары. Поэтому непосредственные производители получали лишь небольшую часть экспортной выручки страны, попадавшей в основном в руки закупочных управлений и их лицензированных агентов — крупных торговых фирм. В период наивысшего роста мировых цен на экспортные товары «маркетинг бордз» проводили активную политику накопления собственных прибылей, складывавшихся из доходов страны от реализации на мировом рынке товаров сельскохозяйственного экспорта за вычетом издержек экспортных
194


организаций. С февраля 1947 по апрель 1949 г. у крестьян Нигерии и Золотого Берега было удержано около !/г экспортной выручки от продажи арахиса и 2/7 от продажи пальмового масла и пальмовых ядер. Благодаря росту прибылей общие резервы «маркетинг бордз» Нигерии увеличились с 16,4 млн. ф. в 1948 г. до 79,8 млн. ф. в 1954 г. t366, с. 98J. Большую часть резервов экспортных организаций составляли так называемые фонды стабилизации, создававшиеся официально для субсидирования закупочных цен в случае резкого снижения уровня мировых цен (остальная, меньшая часть резервов предназначалась для финансирования исследовательских работ и расширения производства экспортных культур). Однако необходимость в стабилизации закупочных цен возникала нечасто, и «маркетинг бордз» находили широкое инвестиционное применение скапливавшимся у них стерлинговым активам. Большая часть «фондов стабилизации» вкладывалась в ценные бумаги метрополии (прежде всего в государственные бумаги), а не в экономику колонии, превращаясь таким образом в льготную форму кредитования метрополии.
Одной из главных официальных целей деятельности «маркетинг бордз» было также установление фиксированных сумм торговых издержек и комиссионного вознаграждения фирм — агентов экспортных организаций. Это вознаграждение составляло 1,5% закупочной цены на какао-бобы, 2,5%—на пальмовое масло, 2% —на арахис и хлопок-сырец [329, с. 210—212J. Однако, вопреки утверждениям колониальной историографии, действительные доходы иностранных компаний от массовых закупок сельскохозяйственного сырья не ограничивались фиксированной прибылью и фактически выпадали из поля зрения экспортных государственно-монополистических организаций. Фирмы наживались на экономии торговых издержек, щедрых государственных надбавках на оплату транспортных расходов, а также на незаконном занижении официальных закупочных цен в районах, отдаленных от морских портов и железнодорожных станций. Для манипулирования закупочными ценами иностранные монополии широко прибегали к практике создания тайных синдикатов, устанавливавших для своих членов квоты и районы закупок. Особенно эффективно действовал в первые послевоенные годы секретный хлопковый синдикат, в который вошли все фирмы, закупавшие хлопок-сырец (см. подробнее [233, с. 95— 96)).
Вместе с тем экспортный бум конца 40-х — начала 50-х годов способствовал ускорению экономического развития страны. Нигерийская экономика активно реагировала на быстрый рост доходов в экспортном секторе сельского хозяйства. К началу 50-х годов в ней уже сложился механизм внутрихозяйственной интеграции, соединявший в единый (хотя и неоднородный, расколотый глубокими противоречиями) организм различные соци¬
13*
195


ально-экономические уклады. Уже действовала система капитализации и межотраслевого перелива основных экономических ресурсов страны: денежных сбережений местного населения, с одной стороны, и рабочей силы — с другой. Ключевое положение в этой системе занимал местный торгово-ростовщический капитал, игравший главную роль в капиталистическом развитии страны.
В 40—50-е годы господство иностранных компаний и местных торговцев-перекупщиков над мелкими товаропроизводителями значительно усилилось, несмотря на рост экспортных доходов крестьянства. Кабальные ростовщические займы стали важнейшим условием существования крестьянских хозяйств з зонах массового разведения экспортных культур [377, с. 495, 513; 216, с. 187—188].
Как и прежде, деятельность местного торгово-ростовщического капитала служила целям перекачки за границу части национального дохода страны в виде прибылей иностранных торговых компаний. В то же время связь торгово-ростовщических операций с системой колониального капитализма уже не имела прежнего самодовлеющего значения. В 40-е годы ясно определилась роль торговли и ростовщичества как основной формы межотраслевого движения национального капитала (наиболее приспособленной к условиям колониальной экономики) и фактора расширения в связи с этим внутренней базы капиталистического накопления. По мере роста свободных денежных средств торговцы и ростовщики вкладывали их в другие доходные сферы деятельности, становясь домовладельцами, земельными собственниками, а иногда и промышленниками. Но наиболее доступным и эффективным способом создания или увеличения денежного капитала оставались торговля и ростовщичество. «В роли ростовщика,— пишет Л. К. Туманова,— зачастую выступал и преуспевающий предприниматель, и фермер, и вождь. Все они имели своих агентов в деревне и городе и предоставляли ссуды иод большой процент — иногда 50, а во многих случаях более 100» [289, с. 25].
В результате рост экспортных доходов способствовал общему усилению инвестиционной активности. Сравнительно быстро значительная, а иногда и большая часть экспортной выручки крестьян оказывалась в руках предпринимательских слоев и поступала во внутренний кругооборот капиталистического накопления. Наличие прямой связи между послевоенным экспортным бумом и общим увеличением масштабов капиталистического накопления в стране подтверждается быстрым ростом после войны африканских банков и их активов. К началу 50-х годов к первому национальному нигерийскому банку «Нэйшнл бэнк оф Найджириа» добавились еще четыре местных банка, однако они быстро обанкротились: колониальные власти поставили невыполнимые условия их регистрации.
196


Активному реагированию национальной экономики на сравнительно благоприятные условия внешней торговли способствовало также быстрое развитие в послевоенный период внутреннего рынка. В 40-е и особенно в 50-е годы внутреннее разделение труда приобрело общенигерийский (или, точнее, межрегиональный) характер, обусловленный социально-экономическими, историческими, культурными и природно-климатическими различиями между северным, западным и восточным регионами, Севером и Югом в целом. Эти различия преломлялись через основные процессы складывания внутреннего рынка — формирование рынка рабочей силы, промышленное развитие, специализацию сельского хозяйства, процессы урбанизации.
В 40-е годы огромный размах приобрели межрегиональные миграции рабочей силы, служившие главным фактором развития общенигерийского рынка рабочей силы. Миллионы людей стали временными или постоянными мигрантами. Экспортный бум резко увеличил приток в города Южной Нигерии и в какао- производящие районы отходников из северных районов; они работали в основном сезонными рабочими. В обратном направлении— с Юга на Север—двигался поток квалифицированной рабочей силы.
Экономическое оживление резко ускорило процессы урбанизации во всех районах страны. Никогда в колониальный период города не росли так быстро, как в 40—50-е годы. Этот рост ограничивался, однако, главным образом крупными административными и торгово-промышленными центрами, в которых протекала основная деятельность иностранных компаний и колониальной администрации. В 1952/53—1963 гг. особенно быстро выросло население таких центров, как Илорин (408%), Кадуна (236%), Зариа (207%), Порт-Харкорт (150%), Лагос (148%), Майдугури (146%), Джое (134%), Кано (132%), Ог- бомошо (132%) (303, с. 32}. В то же время население «периферийных», в основном небольших городов росло более медленными темпами [303, с. 34]. Рост городов способствовал более быстрому развитию нигерийского внутреннего рынка.
Процессы урбанизации имели региональные особенности. В западном регионе 'процесс урбанизации был связан с традиционными особенностями местных общественных структур (преобладание у йоруба городского типа поселения) и быстрыми темпами экономического развития Запада. 88% «городских центров», зарегистрированных переписью населения 1952/53 г., находилось в Западной области. На Востоке преобладал совершенно иной тип урбанизации, он был обусловлен миграциями ибо в крупные города Северной и Южной Нигерии. К началу 60-х годов ибо составляли большую долю пришлого населения Лагоса, Бенина, Калабара, Сапеле, Кадуны, Зарии, Кано, Джо- са. В северном регионе урбанизация в 40—50-е годы развивалась скорее как внешний по отношению к местному обществу
197


процесс, вызванный главным образом переселениями на Север части ибо и йоруба.
Ускорение процессов урбанизации и аккумуляция в городах значительных денежных накоплений содействовали быстрому росту местного промышленного производства, строительства, сферы обслуживания. Доля обрабатывающей промышленности в валовом внутреннем продукте увеличилась в 1950—1960 гг. (в ценах 1957 г.) с 3,9 до 36,1%, тогда как доля горнодобывающей промышленности, ориентированной на экспорт, возросла гораздо меньше: с 7,6 до 8,4% [366, с. 251}. В военные и послевоенные годы в стране появились первые крупные фабрично-заводские предприятия пищевой, текстильной и перерабатывающей промышленности.
В создании промышленных предприятий фабрично-заводского типа активно участвовала нигерийская буржуазия. В числе первых крупных национальных предприятий были текстильная фабрика, основанная в 1949 г. компанией «Кано ситизенс трейдинг компани», созданный в том же году маслобойный завод в Кано, принадлежавший крупному торговцу Дж. Калилу, предприятие по производству керамической продукции, построенное •в 1948 г. совместно английским и нигерийским капиталом. Резко увеличились мобильность и оборот местного капитала. Например, крупнейший торговец Южной Нигерии тех лет Т. Оду- тола сумел за короткое время создать в Лагосе автобусный парк, приобрести концессии в лесопильной промышленности и акции золотых приисков, основать несколько предприятий по регенерации шин (см. подробнее [289, с. 28}). Крупные местные подрядчики появились в сфере строительства.
В размещении фабрично-заводского производства отчетливо проявлялись региональные различия. Главные предприятия обрабатывающей промышленности концентрировались в южной части страны, в основном в Лагосе и его пригородах, более развитых в экономическом отношении и ближе расположенных к портам. Отдельные промышленные предприятия северного региона вплоть до 60-х годов развивались главным образ-ом в рамках экспортного сектора, тогда как предприятия Южной Нигерии развивались больше на основе внутреннего рынка.
Важные изменения произошли в структуре внешней торговли Нигерии. Росту валютных доходов страны в конце 40-х — начале 50-х годов способствовала определенная диверсификация экспорта. Наряду с традиционными статьями нигерийского вывоза— пальмовыми продуктами, какао-бобами и арахисом — •важное место в экспорте страны занял хлопок-сырец. Увеличился экспорт ниобиевой руды (колумбита), поступавшей в США. В 50-х годах началась, правда в ограниченном объеме, коммерческая добыча нефти из богатых месторождений в Юго-Восточной Нигерии, открытых английской компанией «Бритиш петролеум» еще в конце 30-х годов XX в.
198


Как и в межвоевный период, рост импорта в 40-е годы происходил прежде всего за счет расширения ввоза промышленных потребительских и продовольственных товаров, преобладавших в структуре импортной торговли. В то же время в связи с ускорением промышленного развития начал быстро расти импорт в страну машинного оборудования и сырьевых полуфабрикатов.
Экспортный бум, инвестиционная активность местного капитала, рост внутреннего рынка были важными, но не единственными причинами расширения внутренней базы развития капитализма. Существенную, а с точки зрения общих тенденций развития даже решающую роль в этом процессе сыграли серьезные изменения в формах и методах деятельности иностранных частных компаний. На протяжении первой половины XX в. основной сферой деятельности иностранных компаний была внешняя и закупочная торговля, лишь косвенно связанная с развитием внутреннего рынка. Преобладал неспециализированный тип крупных компаний, господствовавших как в экспортной, так и в импортной торговле. В послевоенный период, однако, условия деятельности иностранных компаний изменились. В связи с ростом и усложнением структуры импорта прежняя концентрация внешней торговли в руках небольшого числа компаний оказывалась невозможной. Доля трех крупнейших английских фирм в объеме нигерийского импорта упала с 49% в 1949 г. до 16% в 1963 г. [395, с. 277).
Импорт машинного оборудования требовал отказа от прежних универсальных форм деятельности торгового капитала. В лучшем положении оказывались специализированные торговые фирмы, более приспособленные к функциям маркетинга, монтажа и эксплуатации машинного оборудования. В то же время быстрое расширение внутреннего потребительского спроса, а также рост нигерийского национализма стимулировали переориентацию иностранного капитала на внутренний нигерийский рынок, внедрение западных монополий в национальную экономику.
В результате уже с середины 40-х годов в частном иностранном секторе начал складываться новый (так называемый горизонтально-интегрированный) тип крупной компании, который сочетал разные фазы воспроизводственного процесса: импорт оборудования и полуфабрикатов, выпуск на их основе готовой продукции и сбыт ее внутри страны. Одними из первых к новым формам деятельности начали переходить крупнейшие английские компании: «Юнайтед Африка компани» и «Джон Холт» [366, с. 249; 405, с. 62, 7Ц.
Новая ориентация иностранных компаний означала их определенный отход от традиционных форм колониального капитализма. Производственные инвестиции, безусловно, способствовали росту внутреннего промышленного производства, ускорению процесса замещения импорта части готовой продукции, ус¬
199


корению капиталистической эволюции нигерийского города. Однако господство иностранных монополий придавало этим процессам характер неоколониалистского варианта развития. Начавшийся процесс индустриализации происходил исключительно на базе импорта средств производства, усиливая промышленно-финансовую форму зависимости страны от иностранного •капитала.
В 50-е годы крупнейшие иностранные компании начали сравнительно широко применять и другие неоколониалистские формы внедрения в национальную экономику, направленные на создание внутренней социально-политической опоры своего господства. Этой цели служили прежде всего начавшаяся в тот период показная нигеризация части управленческого персонала иностранных фирм (в основном младшего и среднего звеньев) и широкое распространение среди нигерийцев акций, положившее начало развитию в стране рынка акционерного капитала.
Укреплению позиций иностранных компаний в нигерийской экономике способствовало также развитие форм колониальногосударственного экономического регулирования. Были предприняты первые попытки планирования (или, точнее, координации) роста промышленного и экспортного сельскохозяйственного производства, а также инфраструктуры в интересах крупного капитала метрополии. В связи с этим началось прямое инвестирование активов колониальной администрации и правительства метрополии в инфраструктурные отрасли хозяйства. После войны были выполнены два колониальных плана развития: 1946—1955 гг. и 1955—1960 гг. (продлен до 1962 г.).
К середине 50-х годов экспортный бум закончился. Внешнеторговое положение Нигерии ухудшилось. Однако возникшие в первые послевоенные годы в нигерийской экономике новые связи, процессы, отношения стали необратимыми и определяли теперь общественное развитие в целом.
Качественные сдвиги произошли в социальной структуре. В первой четверти XX в. (вплоть до 30-х годов) социальное развитие Нигерии носило в целом раздробленный характер, другими словами, основывалось на различных типах общественных структур, почти не связанных непосредственно друг с другом в масштабе всей страны. Население Центральной и Северной Нигерии, составлявшее большинство населения протектората, жило в условиях общинной и феодальной организации, лишь частично вовлеченной в колониальную экономику. В западных и восточных районах в первой трети XX в. значительное развитие получил колониальный капитализм, основанный на эксплуатации мелких производителей иностранным и торговым капиталом. В качестве особой структуры, больше связанной с метрополией, чем с местными институтами, существовал европейский сектор хозяйства и управления, ограниченный Лагосом и отдельными горнорудными центрами.
200


Несмотря на развитие общения, торговых и культурных связей между народами Нигерии, эти структуры не составляли, хотя бы частично, единого целого, если не считать их подчинения английскому колониальному господству. Сю всеми структурами (кроме европейского сектора) колониальный режим был связан почти исключительно через группы посредников: «туземную» бюрократию в северных районах (опиравшуюся на традиционные институты), африканских торговцев и (в меньшей степени) традиционных правителей в Южной Нигерии. Современные слои и группы (интеллигенция, служащие и рабочие) тяготели в основном к европейскому сектору хозяйства.
Уже в 30-е годы составные части колониального общества начали утрачивать свою внутреннюю обособленность. Однако только в 40—50-е годы связи между ними стали основой всего общественного организма. В зонах экспортного земледелия значительно усилилась имущественная и социальная дифференциация сельского населения, стимулируемая главным образом дея^ тельностью торгово-ростовщического капитала, начальными формами отчуждения земельных участков и применением дешевого труда отходников (см. подробнее [223, с. 378—382; 281, с. 228—234; 284, с. 49—56]). Здесь выделилась прослойка крупных землевладельцев, в которую вошли традиционная знать, группа землевладельцев-абсентеистов, живущих в городе и связанных с деревней лишь через получение земельной ренты и ростовщического процента, зажиточные крестьяне-землевладельцы. Верхушка этой прослойки через сложную систему связей, в которой главную роль играл торгово-ростовщический капитал, имела, как правило, важные социально-экономические позиции в городе: среди рентополучателей были служащие, домовладельцы, промышленники и т. д.
Что касается очагов европейского хозяйства, то они постепенно (хотя и неполностью) также включались в местную городскую экономику, образуя внутренний сектор промышленного производства. Это способствовало росту современных слоев нигерийского общества и вовлечению их в систему внутренних социально-экономических отношений.
40—50-е годы —важный исторический рубеж в формировании нигерийского рабочего класса. В этот период благодаря общему расширению рынка наемного труда и появлению отраслей фабрично-заводской промышленности происходит объединение до того малочисленных и разрозненных групп постоянных рабочих, занятых главным образом в европейском секторе хозяйства, в особый по своему экономическому положению и интересам класс местного общества, сконцентрированный в основном в городах Южной Нигерии. По имеющимся оценкам, общая численность лиц — постоянных работников наемного труда (рабочих и служащих), занятых на крупных и средних предприятиях (т. е. в капиталистическом секторе хозяйства), менялась следующим
201


образом: в 1939 г.— 182 тыс., в 1946 г.— 236 тыс. (из них 135 тыс. было занято в системе государственной службы и более 100 тыс. на частных предприятиях), в 1960 г.— 423 тыс. человек (184 тыс.— в системе государственной службы и 239 тыс.—на частных предприятиях) [366, с. 362, 363}. В начале 60-х годов к категориям рабочих и мелких служащих принадлежало более 480 тыс. человек, что составляло примерно 95% всей постоянной армии наемного труда; свыше 8% их было занято в обрабатывающей промышленности [347, с. 51, 54}.
Одним из важных интегрирующих факторов социального развития являлся также ускорившийся в послевоенный период рост прослойки грамотных и образованных нигерийцев. Если к середине 30-х годов в стране насчитывалось всего 137 тыс. учащихся школ (в основном начальных), то в начале 60-х годов по всей Нигерии обучалось 2,8 млн. человек [250, с. 60; 366, с. 313}. При всей незначительности достигнутого в колониальный период уровня развития образования грамотные люди тем не менее появлялись в различных слоях нигерийского общества.
Основной движущей силой интеграционных процессов была, однако, молодая нигерийская торгово-промышленная буржуазия.
Период 40—50-х годов можно считать временем зарождения нигерийского общества как целого, появления объективных условий нигерийского единства. К концу этого периода основные классы, слои и группы нигерийского общества были уже тесно связаны между собой (прямо или косвенно).
Бесспорно, развитие новой социальной структуры шло под воздействием капиталистических отношений. В то же время на самых разных сторонах общественной жизни, включая и сферу социальных отношений, лежал отпечаток колониальной зависимости. И, пожалуй, в социальной сфере последствия этой зависимости проявлялись в наиболее тяжелых и стойких формах. Социальные позиции индивида (должность, статус, престиж, образ жизни и т. д.) значили больше, чем его экономическое положение. Более того, именно социальные позиции африканца имели в целом решающее значение для его экономического и политического положения, прежде всего уровня и характера вознаграждения.
Самодовлеющее значение в социальной пирамиде имел национально-культурный и расовый фактор, точнее, положение в системе контактов с европейцами и метрополией. А это положение, в свою очередь, зависело от продолжительности и характера связей с европейцами, вовлеченности в деятельность европейских компаний или колониальных властей. Социальные позиции определялись наличием или отсутствием европейского образования, образом жизни, знанием и соблюдением колониальных стандартов и стереотипов поведения. В сущности, вознаграждались не столько прямые трудовые затраты, сколько услуги,
202


оказываемые белым господам и колониальному режиму в делом, способность африканца стать «черным европейцем».
Местный учитель или медицинская сестра, получившие образование в Англии, имели значительно большее вознаграждение и более высокий статус, чем их коллеги, получившие такое же образование в Нигерии. Младший африканский персонал европейских учреждений и компаний оплачивался лучше, чем младшие служащие «туземной» администрации, и, конечно, стоял на- много выше квалифицированных рабочих. Что касается африканских рабочих, то их труд оплачивался, как правило, в расчете на сезонный или временный характер работы и обычно не давал возможности рабочему закрепиться в городе вместе с семьей. Не было большой разницы между его социальными позициями и позициями крестьянина. Однако и здесь большую роль играли степень вовлеченности африканского населения в контакты с европейцами, знакомство с европейским образом жизни. Так, до введения обязательного минимума заработной платы поденный рабочий в Лагосе получал 9 пенсов в день, тогда как такой же рабочий на Севере — только 4 пенса с. 189].
Подобная система способствовала развитию обособленных, так называемых статусных (или элитарных) групп, которые ограничивали социальную мобильность, ориентировали не столько на выполнение производительной работы или должностных функций, сколько на достижение «европейского статуса», обеспечиваемого европейским образованием и европейским образом жизни. В результате и вся социальная пирамида колониального общества приобретала по своим формам скорее сословно-кастовый, чем законченный классовый характер. На вершине пирамиды находилась крайне немногочисленная белая элита; ее позиции (и особенно оклады), образ жизни и стандарты поведения должны были воплощать важнейший социальный стереотип колониального общества — принцип расового превосходства белого человека.
Значительно ниже белой элиты (но гораздо выше африканского населения) находился колониальный промежуточный слой, непосредственно вовлеченный в контакты с европейцами и обслуживавший колониальную администрацию и иностранные фирмы. Этот слой также имел сословно-кастовый характер, который определялся рядом привилегий и особыми стереотипами поведения. Социальные градации этого слоя совпадали в значительной степени с этническими, что было прямым следствием колониальной политики, нацеленной на создание в африканской среде послушных верхушечных каст. Еще в конце XIX в. начало складываться сословие африканских служащих, в котором ведущую роль (в связи с особенностями развития колониального общества в Нигерии) играли йоруба, в основном потомки реэмигрантов capo и амаро. Его главными привилегиями были высо¬
203


кий статус, современное образование (в объеме начальной и гораздо реже средней школы), постоянные контакты с европейцами и возможность подражать их образу жизни. Особую сословно-кастовую группу (традиционного типа) представляла «туземная» бюрократия северных эмиратов, состоявшая преимущественно из представителей фульбской аристократии. Возникла также специфическая каста солдат колониальных вооруженных сил, в которой основную роль играли выходцы из народности тив.
Всем этим группам прививались свои, особые стереотипы поведения, главным из которых был принцип лояльности по отношению к колониальному режиму и чувство культурно-расовой неполноценности по отношению к европейцам. Система воспитания, вознаграждения, продвижения по службе стимулировала лишь соблюдение подобных стереотипов, но не социальную активность и тем более творческую инициативу.
Система статусных групп как основа социальной пирамиды укоренилась еще и потому, что общественное сознание местного населения в огромной степени продолжало определяться нормами традиционной (докапиталистической) культуры. Общественное положение индивида, целых слоев и групп по-прежнему отождествлялось с их социальными позициями (особенно статусом и образом жизни). Чисто экономические цели деятельности не играли в большинстве случаев определяющей роли, усилия направлялись на повышение общественного статуса до элитарного, который только и мог служить основой, гарантией богатства и жизненного успеха. Поэтому значительная часть капиталистической прибыли или ростовщических займов использовалась местными землевладельцами, торговцами, предпринимателями в потребительских целях, для поддержания статуса и престижа: на строительство домов, содержание семьи, образование детей и т. д. (см. подробнее [223, с. 394—397J).
Но социальные отношения колониального общества не были статичными. Бурные экономические и политические процессы 40—50-х годов превращали старую пирамиду колониального господства и угнетения в источник острого социального недовольства, которое направлялось против колониального режима и служило основной непосредственной причиной его кризиса и подъема национально-освободительного движения. В стране появились и окрепли новые массовые социальные силы, которые в послевоенный период выросли экономически или добились более высокого общественного статуса и требовали для себя новых социальных позиций, соответствующих их новому общественному положению. В рамках колониального режима эти требования уже не могли быть удовлетворены.
Пошатнулась старая, чисто колониальная система верхушечных, привилегированных каст из местного населения, с ее крайне ограниченной социальной мобильностью, этническим неравен-
204


стпом в доступе к европейскому образованию и привилегированным должностям в колониальном аппарате, допотопными расистскими стандартами и стереотипами поведения, принадлежавшими уходящей эпохе изоляции Африки от внешнего мира. В 40-е годы свое монопольное положение в европейском секторе хозяйства и управления утратили элитарные группы йорубз (потомки реэмигрантов), воспитанные в духе сотрудничества с колониальным режимом. К современным видам деятельности и европейскому образованию начали приобщаться представители других этнических групп Южной Нигерии, и прежде всего ибо, долгие годы жившие в условиях экономической отсталости и расовой дискриминации и потому склонные к более радикальным и целеустремленным формам политического национализма. Новые, растущие слои нигерийской интеллигенции, поднявшиеся исключительно благодаря своей энергии, настойчивости, помощи земляков, уже не видели прямой связи между повышением своего статуса и деятельностью белой элиты, быстро осознавая ее ненужность и способность африканцев управлять страной, своей страной.
40—50-е годы отмечены глубоким кризисом в Южной’Нигерии системы «туземных» властей. В силу своей узкой локальности и архаичности, становившихся особенно заметными в условиях экономического подъема, они уже не могли служить единственным и эффективным каналом связи между местным населением и английской администрацией. В восточных и западных районах «туземные» власти превратились в целом к концу 40-х годов в юридическую фикцию, символ колониального господства. Реальными центрами власти и влияния на местах становились отделения этнических союзов и связанные с ними политические группировки, возглавлявшиеся националистически настроенными элементами местной буржуазии и интеллигенции. Чтобы как-то контролировать деятельность националистических кругов, колониальная администрация была вынуждена в начале 50-х годов ликвидировать институт «туземных» властей, создав вместо них выборные местные советы, в которых традиционные вожди сохранили за собой лишь представительские и совещательные функции. В северном регионе система «туземных» властей была сохранена; однако в ее функционировании все большую роль играли представители центральной администрации — провинциальные и окружные комиссары. Тенденция к централизации деятельности «туземной» администрации стала особенно заметной после создания регионального правительства Северной области (281, с. 213—223J.
Колониальная социальная пирамида была сравнительно устойчивой, пока в ее основании лежали доиндустриальные формы воспроизводства рабочей силы, связанные с использованием главным образом неквалифицированных сезонных и временных рабочих, сохранением низкой заработной платы, полным отсут¬
205


ствием социального страхования и обеспечения и т. д. Но появление грамотных, квалифицированных африканских рабочих расшатывало вею систему расовой дискриминации и социально- политического угнетения местного населения. Поэтому резко усилившаяся в 40-х — начале 50-х годов забастовочная борьба нигерийского пролетариата неизбежно становилась составной частью национально-освободительного движения.
Углубление кризиса колониального режима значительно опережало формирование социальной структуры единого нигерийского общества. Возникавшие -новые социальные силы были вовлечены в сложные и разнообразные социальные связи, которые определяли неустоявшийся и лишенный внутренней целостности характер нигерийского общества.
Несомненно, важную и растущую роль играли связи классового типа. Об этом говорит быстрый рост в послевоенной Нигерии организаций профессионально-классового типа, прежде всего профсоюзов производственного типа и профсоюзных центров. В 1954 г. на их долю приходилось 45% всех зарегистрированных в стране организаций [347, с. 118]. Если в 1945 г. было зарегистрировано 97 профсоюзов с числом членов 41 тыс. человек, то в 1955 г. было 232 профсоюза с числом членов почти 176 тыс. человек [347, с. 129]. Национальная буржуазия создавала объединения нанимателей и предпринимательские ассоциации. Организации профессионально-классового типа действовали преимущественно в экономической сфере, выступая, однако, и как антиколониальная сила. В организациях данного типа, особенно в профсоюзах, этнический фактор часто отступал на второй план перед общностью социальных и политических интересов.
Однако наибольшее значение имел процесс территориального перемещения населения из сельской местности в города, из одних регионов в другие. Этот процесс стал важнейшим социальным фактором образования единого нигерийского общества, определявшим в 40—50-е годы его характер и структуру. Являясь следствием неравномерности социально-культурного развития отдельных регионов, миграции усиливали внутренние хозяйственные различия и связанные с ними социальные противоречия. Потребности в неквалифицированной и квалифицированной рабочей силе покрывались в основном за счет представителей различных этнических групп. В результате устанавливалась более или менее тесная связь между социально-профессиональным положением мигранта и его этническим происхождением, а новое городское общество приобретало этносоциальный характер.
Мигранты обычно не смешивались с местным населением, а •сплачивались в этнические союзы, которые поддерживали связи как между собой, так и с родными местами. Роль этнических союзов в 40—50-е годы была огромна. По существу, они превратились в универсальный общественный институт, обеспечивав¬
206


ший связи города и деревни, традиционных общинных и современных капиталистических структур. Подобно традиционной общине, этнические союзы объединяли своих членов по принципу их 'происхождения, а не положения, но все функции союзов были приспособлены к условиям колониального города, содействуя закреплению и урбанизации мигрантов.
Этнические союзы помогали приспособиться к условиям города недавним сельским жителям, оказывали поддержку деревенским общинам, воспитывали молодежь, защищали профессиональные и деловые интересы своих членов, организовывали их досуг, контролировали соблюдение культурных и обычноправовых норм, принятых в дайной этнической группе. В Южной Нигерии этнические союзы, кроме того, оказывали большое влияние на деятельность местных советов и служили опорой политических партий. Под влиянием роста хозяйственных связей и миграций населения этнические союзы приобрели также новую функцию обеспечения монополии тех или иных этнических групп на отдельные наиболее доходные или престижные виды деятельности (344, с. 119—129).
Важной особенностью развития этнических союзов в 40— 50-е годы стало их превращение из локальных организаций в общенигерийские объединения, включавшие в себя все местные союзы данной народности. Этот процесс способствовал консолидации отдельных этнических групп и был непосредственно связан с развитием единого нигерийского общества. Первое такое объединение — Союз благоденствия ибо возник в 1928 г. К концу 50-х годов насчитывалось 47 подобных микронациональных объединений, обычно принимавших название государственных (т. е. общенигерийских) союзов [348, с. 34}.
Наиболее мощные союзы были созданы ибо; они играли значительную роль в развитии экономических связей в масштабе страны. В 1944 г. на базе созданного в 30-е годы в Лагосе Союза ибо и других земляческих союзов возник Федеральный союз ибо. В начале 50-х годов доля ибо в общем числе мигрантов составляла 54% в Бенине, 38% в Кано, 41% в Каду- не [399, с. 211}. Мигранты-ибо пополняли в основном кадры квалифицированных рабочих, специалистов средней квалификации и владельцев магазинов. Сильнее всего позиции ибо были в северном регионе, где их насчитывалось в начале 50-х годов почти 167 тыс. человек. Мобильность ибо, их быстро растущий социальный статус вызывали недовольство значительной части ■местного населения, ощущавшего себя в положении дискриминируемого большинства.
В 30—40-е годы этнические союзы сыграли большую роль в развитии городов, без них было бы невозможно приспособление к городской жизни огромных масс мигрантов. Однако по мере становления современных классов и активизации политических сил страны деятельность этнических союзов приобретала
207


в значительной степени негативный характер, росли этнические противоречия, усиливалось значение идеологии и политики этноцентризма, тормозивших объединение страны на более прочной и прогрессивной национально-политической основе. Особую роль в этом процессе сыграло монопольное положение отдельных этнических групп в том или ином секторе хозяйства.
Известное расширение образования и рост обеспеченной прослойки нигерийцев усилили значение привилегированных статусных групп. Отличительными чертами таких групп были среднее школьное и реже высшее образование, европейский образ жизни, крупные денежные доходы, сравнительно высокий уровень информированности и знаний. Элитарное положение образованных нигерийцев, типичный для этой прослойки буржуазный образ жизни ограничивали ее участие в национально-освободительном движении в основном борьбой за политическую независимость, ликвидацию господства белой элиты. Что касается привилегированных статусных групп в северном регионе («туземной» бюрократии), то они с большой опаской и настороженностью следили за усилением политической, антиколониальной активности в южных районах, видя в этом угрозу своим социальным позициям. Статусные группы играли главную роль в образовании политических партий и по мере достижения самоуправления оказывались во Bice более тесной зависимости от этнических союзов («туземных» властей—в Северной Нигерии).
Таким образом, единство поднимавшегося в стране национально-освободительного движения было непрочным, в нем таились глубокие этносоциальные и политические противоречия.
Образование национального совета нигерийских граждан — первой массовой общенигерийской партии.
Конституционные предложения А. Ричардса
В ноябре 1943 г. на окраине Лагоса, в Оджокоро, состоялось собрание представителей молодежных организаций страны — Союза студентов Нигерии, Движения нигерийской молодежи (ДНМ), Группы реконструкции Нигерии, Кружка нигерийской молодежи (482, с. 56}. На этом собрании по инициативе Союза студентов было принято решение созвать в июне 1944 г. массовый митинг представителей всех существующих в стране партий, союзов и групп с целью их объединения в единую всениге- рийскую организацию [459, с. 164}.
10 июня 1944 г. на митинге в Лагосе была принята резолюция о создании «национального совета или комитета» и оглашено «обращение молодежи» (подготовленное Союзом студентов), которое призывало все патриотические организации страны принять участие во втором массовом митинге, намеченном на 26 августа 1944 г.
208


Более 40 организаций — политические партии, профсоюзы, и том числе возникшее в 1943 г. объединение Конгресс профсоюзов Нигерии (КПН), этнические союзы, профессиональные и литературные ассоциации, религиозные группы, женские организации и различные клубы — откликнулись на обращение Союза студентов и послали своих представителей на митинг. 26 августа 1944 г. стало днем рождения общенигерийской партии — Национальный совет Нигерии. После присоединения к партии трех камерунских организаций она стала называться Национальный совет Нигерии и Камеруна (НСНК). В 1961 г. в результате проведенного ООН референдума северная часть бывшего Британского Камеруна стала частью Нигерии. В связи с этим партия была переименована в Национальный совет нигерийских граждан (НСНГ). Председателем партии был избран Г. Маколи, генеральным секретарем Н. Азикиве. Партия была создана на началах коллективного членства (индивидуальное членство было введено в 1951 г.).
Особая роль в создании НСНГ принадлежала Н Азикиве. Еще в декабре 1943 г. лагосская газета «Уэст Африкэн пайлот» опубликовала в виде серии статей его брошюру «Политические основы Нигерии», в которой предпринималась попытка определить характер дальнейшего политического развития Нигерии ч предлагался проект конституции. Азикиве считал, что Нигерия придет к самоуправлению, а затем к полной независимости путем постепенных реформ. По его мнению, политическая эволюция страны должна совершиться в течение 15 лети пройти через два этапа: предварительный (10 лет) и промежуточный (5 лет).
Предложенный Н. Азикиве проект конституции содержал статьи, гарантирующие равенство всех народов страны, а также основные гражданские права. В преамбуле проекта Азикиве подчеркивал, что только при условии создания демократического государства, владеющего средствами производства и распределения или контролирующего их, может быть достигнуто социальное равенство и всеобщее благосостояние {324, с. 43].
Распространение взглядов Н. Азикиве, несмотря на их реформистский характер, способствовало консолидации различных политических и общественных организаций страны. Эти взгляды стали теоретической базой созданной партии.
Программа НСНГ предусматривала защиту единства и суверенитета Нигерии, гарантии основных демократических прав граждан — свободу слова, печати, собраний, обеспечение справедливого распределения материальных благ, улучшение условий жизни и труда трудящихся, введение бесплатного и обязательного обучения для всех детей до 10-летнего возраста, бесплатное медицинское обслуживание. Партия обещала также поддержку местным предпринимателям и торговцам. Руководители НСНГ высказывались за сотрудничество со всеми национально- освободительными движениями Африки в интересах ликвидации
14 Зак. 203
209


на континенте колониализма и расовой дискриминации [462, с. 251—253].
Близкие и понятные нигерийцам цели партии способствовали быстрому росту ее влияния и авторитета. Уже в январе 1945 г. НСНГ насчитывала 87 организаций-членов [482, с. 58]. Партию поддерживали широкие слои национальной буржуазии, интеллигенции, а также многие рабочие и крестьяне.
Образование НСНГ было важной вехой в истории национально-освободительной антиимпериалистической борьбы нигерийцев. Фактически это была первая успешная попытка создания массовой всенигерийской организации в целях борьбы за освобождение страны от колониальной зависимости.
Появление партии, охватывающей своим влиянием обширные районы страны, встревожило колониальные власти и побудило их прибегнуть к тактике конституционного маневрирования. В начале декабря 1944 г. губернатор Нигерии А. Ричардс направил министру колоний разработанный им проект новой нигерийской конституции. Ричардс -предлагал разделить Нигерию на три административные области (региона): Северную, Западную и Восточную, в каждой из которых доминировала одна крупная этническая группа (хауса на севере, йоруба на западе, ибо на востоке). Лагос сохранял статус колонии. В областях создавались свои законодательные органы власти — палаты собрания, большую часть членов которых должны были составлять нигерийцы. В Северной области кроме палаты собрания предусматривалось создание палаты вождей в составе трех англичан и 22 традиционных правителей. В действительности полномочия региональных палат собрания ограничивались лишь возможностью выбирать неофициальных членов центрального законодательного совета и обсуждать законопроекты, касающиеся их областей.
В центральный законодательный совет, согласно предложениям Ричардса, должны были входить 20 чиновников колониальной администрации в качестве официальных членов и 29 неофициальных членов (25 нигерийцев и четверо европейцев, представляющих интересы английских торговых и промышленных компаний).
Однако Ричардс, конечно, не покушался на устои колониального режима. Предлагаемая реформа сохраняла за английским губернатором неограниченную власть, ибо он располагал правом вето в отношении любого решения центрального законодательного совета. На местах вся полнота власти по-прежнему оставалась у представителей колониальной администрации — старших комиссаров областей.
Вместе с тем (и это было главным) проект Ричардса отражал стремление колониальных властей воспрепятствовать распространению среди нигерийцев «опасных» идей единства, разжечь сепаратизм и, таким образом, направить растущую поли-
210


тичеокую активность нигерийцев по руслу межэтнических и межрегиональных распрей и конфликтов.
Известный политический и государственный деятель Нигерии М. Ожике писал в книге «Моя Африка», что предложения Ричардса означали попытку «задушить в зародыше нигерийский национализм» f458, с. 207].
Руководители НСНГ решительно выступили против конституции, подготовленной, по словам Н. Азикиве, «одним человеком, без ведома и согласия миллионов нигерийцев, которых она непосредственно касается» (822, с. 13]. В конце марта 1945 г. партия направила губернатору меморандум, содержавший резкую критику конституционных предложений (подробнее см. [369, с. 76}). Меморандум требовал ввести фактическое, а не мнимое представительство нигерийцев.
Партия разработала план активных действий. Во всех районах страны проводились митинги и демонстрации, был организован сбор подписей под протестами против введения конституции. В основанных Н. Азикиве газетах («Уэст Африкзн пайлот», «Истерн Найджириа гардиан», «Дейли комет» и др.) регулярно публиковались статьи, разоблачавшие опасный замысел колонизаторов. Активная борьба против плана Ричардса, возглавленная НСНГ, сопровождалась усилением влияния и престижа партии. К концу 1945 г. она объединяла уже 180 организаций- членов [532, Х.1945, с. 165; 392, с. 147].
Однако министр колоний Великобритании решил пренебречь мнением нигерийцев. Губернатор А. Ричардс получил указание ускорить подготовку к претворению в жизнь его предложений. 19 ноября 1945 г. английская палата общин рассмотрела и утвердила проект конституции для Нигерии. Всего лишь 30 минут потребовалось английским парламентариям для решения вопроса, затрагивавшего судьбы многих миллионов людей.
Но на этом борьба нигерийцев против навязанной им конституции не закончилась. В рамках программы активных действий руководство НСНГ приняло решение направить представительную делегацию в Англию, чтобы выразить протест непосредственно министру колоний. Перед посещением Лондона лидеры НСНГ совершили поездку по стране, с тем чтобы заручиться поддержкой населения. В этой поездке, длившейся восемь месяцев, приняли участие члены руководства Г. Маколи *, Н. Азикиве, М. Имоуду, А. Олорун-Нимбе, Н. Эесеин. Представители НСНГ посетили более 150 населенных пунктов во многих частях страны. Письменные мандаты в поддержку направления в Лондон делегации партии были получены от 153 общин. Для оплаты поездки делегации было собрано 13,5 тыс. ф. (482, с. 61).
Беспрецедентная по продолжительности и масштабу поездка
* Вскоре после начала поездки, будучи в Кано, Маколи заболел и вынужден был вернуться в Лагос. 7 мая 1946 г. он умер. День его похорон стал в Лагосе днем общего траура (482, с. 61; 463, с. 133].
14*
211


Административное деление Нигерии


и Британского Камеруна (1947 г.)


лидеров НСНГ способствовала ускорению политического пробуждения масс. Нигерийский историк С. Особа писал, что она «привела политику протеста к порогу многих нигерийских общин» и дала возможность жителям глубинных районов страны «впервые увидеть живых представителей образованной городской элиты, жаждавших предложить им свое политическое руководство» (цит. по {250, с. 164}). Вместе с тем эта поездка убедительно опровергла утверждения официального Лондона о том, что НСНГ является слабой, малочисленной, не имеющей влияния в стране организацией.
Предложенная Ричардсом конституция с небольшими изменениями вступила в силу 1 января 1947 г.
Делегация НСНГ выехала в Лондон в июне 1947 г. Лишь 13 августа 1947 г. делегация смогла вручить министру колоний меморандум: долгое время министр колоний отказывался ее принять. В меморандуме содержались требования об отмене конституции и предоставлении народу Нигерии «большей политической ответственности».
Как уже отмечалось, конституция Ричардса имела своей целью ослабить и расколоть национально-освободительное движение. Однако нельзя недооценивать и того, что сам факт принятия конституции, предусматривавшей расширение представительства африканцев в законодательном совете, свидетельствовал об отступлении колонизаторов.
Колониальные власти полагали, что они смогут маневрировать и отступать достаточно долго. Выступая на сессии законодательного совета, сформированного в соответствии с новой конституцией, А. Ричардс говорил о необходимости постепенного продвижения по пути к самоуправлению, о том, что нельзя передавать политическую власть в «неопытные руки» африканцев, не обученных искусству управлять страной [656, с. 250—251}.
Конституция Ричардса, ставшая начальным этапом на пути конституционных маневров, должна была действовать 9 лет. Однако срок ее действия оказался намного короче.
Рабочее движение в первые послевоенные годы (Всеобщая забастовка 1945 г. События в Энугу)
В годы войны резко ухудшилось материальное положение рабочих и служащих страны. Рост цен на товары массового потребления вызвал катастрофическое падение реальной заработной платы трудящихся. В 1941 г. она понизилась на 68% по сравнению с 1939 г. (513а, с. 159}. Растущее недовольство рабочих, прибегавших к забастовкам, демонстрациям, маршам протеста, вынудило колониальные власти ввести в 1942 г. связанную с ростом цен надбавку к заработной плате рабочих и служащих государственных предприятий в размере 50% основной
214


станки. К 1945 г. стоимость жизни выросла по сравнению с 1942 г. не менее чем на 75% [170, с. 98}. Организованные^ профсоюзы рабочие требовали нового повышения заработной платы. К этому времени в .Нигерии имелось 97 профсоюзов, объединявших 41 тыс. рабочих и служащих [347, с. 129}.
В марте 1945 г. Федерация профсоюзов рабочих и служащих государственных предприятий, объединявшая 16 профсоюзов (создана в 1941 г.), выступила с требованиями: немедленно увеличить на 50% надбавку, введенную в 1942 г., повысить минимальную заработную плату различным категориям рабочих и служащих, установить минимальную дневную ставку заработной платы в размере 2 шилл. 6 пенсов [347, с. 161—162}. Колониальные власти, долгое время «рассматривавшие вопрос», в начале мая 1945 г. отвергли эти требования. В конце мая руководители профсоюзов во время встречи с главным секретарем колонии вновь подтвердили свои требования ('170, с. 7}. Однако 11 июня они были уведомлены, что власти не будут увеличивать заработную плату, но «возобновят усилия» по установлению контроля над ценами.
18 	июня 1945 г. руководители федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных предприятий направили главному секретарю колонии «'последнее предупреждение», информируя его, что, если до 21 июня власти не дадут положительного ответа, трудящиеся прибегнут к всеобщей забастовке (170,
с. 7—8].
Колониальные власти игнорировали это предупреждение. 22 июня 1945 г. рабочие и служащие государственных и муниципальных предприятий Лагоса — железнодорожники, докеры, связисты, строители, печатники — начали забастовку. К ним присоединились многие рабочие частных промышленных и транспортных предприятий Лагоса, а также ряда других городов, главным образом в южных районах страны. К концу июня забастовка охватила практически всю территорию Южной Нигерии и некоторые центры Северной Нигерии. Она стала всеобщей.
Деловая жизнь была почти полностью парализована. Резко сократилось движение поездов. Колониальные власти оказались не в состоянии обеспечить перевозку экспортных грузов.
Точные данные о числе бастовавших отсутствуют. По официальным, по-видимому значительно уменьшенным, данным, число забастовщиков составляло около 33 тыс. [103, 6 сер.,
т. 413, с. 634—635]. По оценке американского африканиста У. Э. Хантона, общее число стачечников достигало 150 тыс. [292, с. 74}. В забастовку были вовлечены рабочие и служащие разных этнических групп, а также многие неорганизованные рабочие, не принимавшие ранее участия в стачечной борьбе. Это, быть может, не совсем осознанное проявление пролетарской солидарности было наиболее важной особенностью забастовки.
215


Другая ее особенность состояла в стойкости забастовщиков* Несмотря на колебания и готовность к соглашательству отдельных профсоюзных лидеров, большинство рабочих отказывалось вернуться к работе до удовлетворения их требований.
На стороне забастовщиков выступала партия НСНГ. Печатные органы этой партии, газеты «Уэст Африкэн пайлот» и «Дейли комет», издававшиеся в Лагосе, активно поддерживали рабочих, став «рупором бастующих» [527, 16.VII.1945].
Размах забастовки, стойкость и решимость ее участников были полной неожиданностью для колониальных властей. Они оказались вынужденными менять тактику. Вначале колониальная администрация рассчитывала на прямое подавление забастовки. Однако угрозы и репрессии (арест ряда профсоюзных руководителей, запрещение газет «Уэст Африкэн пайлот» и «Дейли комет») не принесли желаемых результатов. Пришлось согласиться на рассмотрение требований трудящихся о повышении заработной платы, отказаться от наказания участников забастовки, отменить готовившиеся судебные процессы над арестованными руководителями стачечников, снять запрет на издание газет НСНГ [347, с. 163]. Только после этого забастовка, длившаяся 44 дня, была прекращена.
Начавшиеся после окончания забастовки переговоры между представителями нигерийских профсоюзов и колониальной администрацией оказались безрезультатными. Представители профсоюзов продолжали настаивать на повышении заработной платы. Они требовали увеличить надбавку к заработной плате, введенную в 1942 г., -на 50%, а колониальные власти соглашались повысить ее лишь на 20% [103, 6 сер., т. 415, стб. 2270— 2271]. Поскольку не удалось прийти к согласию, министр колоний назначил специальную комиссию, состоявшую из английских чиновников во главе с Т. Дэвисом, для определения прожиточного минимума нигерийских трудящихся. До завершения работы этой комиссии надбавка увеличивалась на 20%.
Отчет комиссии Дэвиса был опубликован в апреле 1946 г. Составители отчета стремились скрыть или, во всяком случае, сгладить подлинные причины забастовки. Тем не менее этот документ содержал немало материалов, свидетельствовавших об исключительно тяжелых условиях жизни и труда рабочих и служащих Нигерии. Это объясняется тем, что в ходе заседаний комиссия была вынуждена заслушать многочисленные свидетельства профсоюзных активистов, которые показали истинное положение трудящихся. В итоге комиссия пришла к заключению, что забастовка была вызвана нежеланием колониальных властей прислушаться к голосу рабочих.
Комиссия Дэвиса признала обоснованными требования профсоюзов о повышении минимальной заработной платы и рекомендовала увеличить надбавку на 50%. Эта рекомендация была выполнена. С августа 1945 г. рабочие стали получать повышен¬
216


ную надбавку, а вся задолженность за прошедшее время должна была выплачиваться в течение 12 месяцев, начиная с июля 1946 г. [ЮЗ, 6 сер., т. 423, стб. 273].
Успех всеобщей забастовки заставил власти обратить пристальное внимание на нигерийское профсоюзное движение. Они добивались выхода Конгресса профсоюзов Нигерии из НСНГ. Колониальные чиновники вместе с направленными в Нигерию представителями английских тред-юнионов настойчиво внушали умеренным лидерам КПН мысль о необходимости «держать рабочее движение вне политики». В итоге на состоявшемся осенью 1948 г. съезде КПН была принята резолюция о разрыве с НСНГ [347, с. 73].
Радикальные лидеры КПН оказались в замешательстве. Некоторые из них поговаривали о создании независимой рабочей партии, другие сформировали специальный комитет в надежде склонить КПН к пересмотру принятого решения. Но ни то, ни другое не удалось, и в марте 1949 г. в противовес КПН была создана Национальная федерация труда Нигерии (НФТН), которую возглавили М. Имоуду, Ф. Кокер и Н. Эзе.
Однако соперничество между КПН и НФТН было недолгим. В конце 1949 г. в Нигерии произошло событие, которое не только вновь сблизило лидеров профсоюзов, но и серьезно изменило общую политическую обстановку в стране. В пятницу, 18 ноября 1949 г. по приказу английских офицеров полиция открыла огонь по бастовавшим шахтерам Энугу. По официальным данным, было убито и ранено около 50 человек. Как и в других подобных случаях, колониальные власти выдвинули версию о «вынужденном» характере такой меры. Власти утверждали, что полицейские открыли стрельбу в целях «самообороны», ибо шахтеры оказывали им сопротивление и были агрессивны.
«Кровавой пятнице» в Энугу предшествовали следующие события. 7 ноября 1949 г: горняки угольных шахт объявили забастовку, начав работать в замедленном темпе. Рабочие требовал и повышения основной ставки заработной платы до 5 шилл. 10 пенсов в день (большинство горняков, работавших под землей, получали от 3 до 4 шилл. в день) и выплаты причитавшегося им вознаграждения за выслугу лет [463, с. 186—187; 171, т. 1, с. 98].
Управление шахт отказалось вести переговоры о повышении заработной платы, начав массовые увольнения. За несколько дней было уволено 250 рабочих [171, т. 1, с. 256—257]. 13 ноября администрация решила не допускать на шахту очередную смену рабочих, заменив их штрейкбрехерами. Узнав об этом, горняки остались в забоях. 14 и 15 ноября произошло несколько стихийных демонстраций жен шахтеров, выступивших в поддержку мужей [303, т. 2, с. 424—426]. Столкнувшись с упорным сопротивлением шахтеров, управление шахт приняло 17 ноября решение объявить общий локаут и закрыть шахту, предварительно изъяв хранившуюся на складе взрывчатку. На следующий день
217


около 100 вооруженных полицейских под командованием трех английских офицеров начали вывозить взрывчатку. Когда к полицейским машинам приблизились шахтеры, один из офицеров выстрелил из револьвера. После этого последовала команда открыть огонь. По словам старшего офицера полиции Ф. С. Филипа, стреляли «все или почти все полицейские», в том числе и он сам Р171, т. 2, с. 461—464, 476—477].
Необходимо подчеркнуть, что расстрел горняков был заранее продуманной и подготовленной акцией колониальных властей, имевшей целью запугать и проучить нигерийских рабочих. За два дня до кровавых событий все английские служащие шахт прекратили работу, их семьи были вывезены, в городской больнице были освобождены места, все полицейские, находившиеся в районе угольных шахт, были вооружены винтовками, хотя, по признанию министра колоний Великобритании, сделанному им в палате общин, полицейские в Нигерии обычно не имели при себе огнестрельного оружия [103, 6 сер., с. 470, стб. 1137].
Что же касается версии об «агрессивности» горняков, якобы вынудившей полицейских офицеров отдать приказ о применении оружия, то она опровергается уже тем, что среди убитых и раненых были лишь шахтеры и члены их семей. Не было ни одного сколько-нибудь серьезно пострадавшего полицейского [171* т. 1, с. 239, 891, 894, 896].
Расправа над безоружными шахтерами Энугу потрясла страну. Ни одно прежнее событие, писал известный американский африканист Р. Скляр, не вызывало столь бурного взрыва негодования [482, с. 77]. Уже через несколько дней после событий в Энугу в Лагосе был создан Национальный чрезвычайный комитет, в который вошли представители НСНГ, ДНМ, лидеры профсоюзов. Председателем комиссии был избран лидер ДНМ д-р А. Маджа, его заместителем—вице-президент НСНГ М. Ожике. Отделения комитета вскоре появились в Кано, Ка- дуне, Джосе, Энугу, Ониче, Абе, Порт-Харкорте и других городах [463, с. 189]. Повсеместно происходили забастовки, демонстрации, митинги протеста, нередко перераставшие в открытые столкновения с полицией. Особым упорством отличалась борьба населения в Восточной Нигерии. В Ониче, Калабаре, Абе^ Порт-Харкорте полиция применяла оружие, имелись жертвы.
Вспоминая о гневном порыве, сплотившем нигерийцев, принадлежавших к разным социальным слоям и придерживавшихся разных взглядов, один из активных деятелей НСНГ, Н. Эзе* писал: «Радикалы и умеренные, революционеры и марионетки* буржуа и рабочие, забыв о противоречиях и вспомнив слово „Нигерия", поднялись на борьбу со злом и бесчеловечностью» (цит. по [482, с. 77}).
Массовые выступления рабочих, служащих, ремесленников* мелких торговцев, представителей интеллигенции быстро стали перерастать рамки протеста против варварской расправы с гор¬
218


няками Энугу. Они носили отчетливо выраженный антиколониальный характер. Национальный чрезвычайный комитет требовал передать управление страной © руки нигерийцев, назначить беспристрастную международную комиссию для расследования событий в Энугу, предать суду английских офицеров, отдавших приказ стрелять в шахтеров.
Отличительными чертами обстановки, складывавшейся в Нигерии в конце 1949 г., были слияние экономической и политической борьбы и ускорение процесса объединения различных отрядов национально-освободительного движения. Эти особенности отражали наступление качественно нового этапа борьбы нигерийцев против колониального режима. Даже составители официального отчета должны были признать серьезную опасность, грозившую колонизаторам. В стране, говорилось в отчете, «царило общее недовольство британской колониальной администрацией» [179, с. 45}.
Усиление политики регионализации.
Образование новых партий. Достижение независимости
Политика регионализации наиболее полно воплотилась в новой конституции, так называемой конституции Макферсона. Сменивший А. Ричардса в апреле 1948 г. губернатор Нигерии Д. Макферсон заявил 9 марта 1949 г., что законодательный совет рассмотрит вопрос о порядке пересмотра конституции Ричардса. Специальную комиссию для выработки соответствующих рекомендаций возглавил главный секретарь колонии X. М. Фут. Выступая в законодательном совете, Фут предложил нигерийцам высказаться по вопросам о том, должна ли Нигерия быть «полностью централизованным» государством с сильными законодательными и исполнительными органами власти или идти по пути развития федеральной системы и какими должны быть полномочия и функции центральных органов законодательной и исполнительной власти.
9 	января 1950 г. в Ибадане открылась первая общенигерийская конституционная конференция. В ее работе участвовали 53 делегата. 25 делегатов были выборными членами законодательного совета, 25 избраны на конференции областей, три делегата (англичане) являлись назначенными членами законодательного совета. Таким образом, нигерийцы составляли абсолютное большинство (369, с. 109, 114—115}.
Созыв Ибаданской конференции означал серьезную уступку со стороны колонизаторов. Впервые нигерийцы обсуждали вопрос о пересмотре конституции. Однако обсуждение это выявило наличие существенных разногласий между нигерийцами, представлявшими основные районы страны, что не было случайным. Ко времени созыва Ибаданской конференции в Нигерии
219


наметилось два «очага» этнических и региональных противоречий. С одной стороны, в южной части страны все явственнее ощущалось соперничество между этническими группами йору- ба и ибо, с другой — усиливались противоречия между северными и южными районами страны.
В 40-х годах в Нигерии отчетливо стали проявляться этноцентристские тенденции, ставшие важным фактором общест- венно-иолитичеокой жизни.
В декабре 1948 г. в Порт-Харкорте состоялась конференция представителей ибо, цель которой состояла в том, чтобы создать политическую организацию народа ибо в соответствии с Хартией свободы НСНГ [482, с. 701. В итоге этой конференции появился Государственный союз ибо. Его основателями были руководители НСНГ [482, с. 70]. По их мнению, создание этой организации означало шаг вперед на пути к политической автономии народа ибо в будущем содружестве нигерийских государств, к которому стремилась партия. Однако выделение «интересов» ибо, «курс опоры» на этноцентризм имели последствия двоякого рода. С одной стороны, объединение народа ибо в тогдашних условиях было явлением прогрессивным, объективно ускорявшим превращение ибо в нацию, с другой — это вело к падению влияния и авторитета НСНГ как общенигерийской партии (подробнее см. [250, с. 208—210; 482, с. 70—71,460—461]).
В 1945 г. появилась и этноцентристская организация народа йоруба «Эгбе омо Одудува» — Общество сынов Одудувы (легендарного предка йоруба). Она была основана в Лондоне группой нигерийских студентов во главе с О. Аволово. В Нигерии «Эгбе омо Одудува» начала функционировать три года спустя.
Соперничество ибо и йоруба, двух наиболее крупных этнических общностей Нигерии, усугублявшееся личной борьбой между Н. Азикиве и О. Аволово, стало в конце 40-х годов одним из существенных факторов, характеризующих внутриполитическую обстановку в стране.
К этому времени довольно четко обозначилась и «особая» позиция представителей Севера, постоянно подчеркивавших необходимость обособленного раз!вития «их области», свободного от вмешательства извне. Эта позиция обосновывалась тем, что Нигерия фактически не является единым государством, что Север отстал в своем социально-экономическом и политическом развитии и не может принять предлагаемых южанами «слишком быстрых» темпов движения к самоуправлению. А. Т. Балева, один из наиболее влиятельных и авторитетных представителей Севера, говорил в законодательном совете в марте 1947 г.: «После объединения в 1914 г. южных и северных провинций Нигерия существует как единое государство лишь на бумаге... Мы не хотим,— подчеркивал он,— вмешательства южных соседей в вопросы нашего развития» [507, с. 22}
Противоречия между северной и южной частями страны, а в
220


южной части — между восточными и западными районами отчетливо проявились на конференции в Ибадане. Конференция должна была обсудить проект доклада, подготовленного специальной комиссией на основе прошедших региональных конференций. Рекомендации, содержавшиеся в докладе, предусматривали превращение страны в федерацию трех регионов (областей) со слабым центральным правительством. Комиссия рекомендовала расширить представительство нигерийцев в центральном органе законодательной власти, переименовав его в палату представителей.
Рекомендации комиссии вызвали резкие споры. Делегаты Севера требовали для своей области половину мест в палате представителей. Если это требование не будет выполнено, заявили эмиры Зарии и Кацины, Север будет добиваться возвращения к положению, существовавшему до 1914 г., т. е. отделения ,[‘369, с. 116].
19 	января 1950 г. после десятидневной работы конференция большинством голосов одобрила рекомендации комиссии по подготовке проекта доклада. Конференция высказалась за усиление региональной автономии в рамках единой Нигерии, за введение системы министерской ответственности в центре и в областях; за расширение законодательных органов власти в регионах [369, с. 116]. Конференция, однако, не смогла прийти к согласованному решению относительно норм представительства областей в палате представителей. Одобренная большинством участников конференции рекомендация о предоставлении Северу 45 мест и по 33 места Востоку и Западу не удовлетворила делегатов Северной Нигерии. Они воздержались от голосования, заявив, что по-прежнему настаивают на предоставлении Северу половины мест в центральном органе законодательной власти [369, с. 116—117].
Вопрос о региональных границах был передан на арбитражное решение губернатора, который высказался против пересмотра границ [480, с. 72—73]. В июле 1950 г. министр колоний Дж. Гриффитс одобрил в целом предложения Ибаданской конференции. В сентябре было объявлено, что комиссия законодательного совета достигла согласия по всем спорным вопросам.
Указ о вступлении конституции Макферсона в силу был обнародован в конце июня 1951 г. В соответствии с конституцией в качестве центрального органа законодательной власти учреждалась палата представителей. Она должна была состоять из председателя (губернатор), 6 официальных членов (англичане), 136 членов, избираемых из числа депутатов региональных органов законодательной власти (нигерийцы), и не более 6 так называемых специальных членов, назначаемых губернатором. Половину выборных членов (68) составляли представители Северной области, по 34 места получали Восточная и Западная области. Центральный орган исполнительной власти — совет мини¬
221


стр'ов — должен был состоять из губернатора (председатель), 6 официальных членов (главный секретарь, три помощника губернатора, генеральный прокурор, секретарь по вопросам финансов), 12 министров-нигерийцев (по 4 от каждой области).
Таким образом, конституция Макферсона закрепила провозглашенное конституцией Ричардса деление Нигерии на три области. Значительно расширялись права и полномочия региональных палат собрания. Они могли контролировать деятельность органов местного управления, а также промышленных и торговых предприятий, принимать решения по вопросам здравоохранения, просвещения, налогообложения и т. д. [155, с. 62— 63]. В Северной и Западной областях помимо палат собрания создавались палаты вождей. Функции региональных правительств отводились исполнительным советам, которые наделялись почти такими же правами, как и центральное правительство. Конституция сохраняла угодную колониальным властям многоступенчатую систему выборов в региональные палаты собрания, которые являлись коллегиями выборщиков по отношению к палате представителей [369, с. 132—133].
Значительное расширение полномочий центральных и региональных органов законодательной и исполнительной власти, а также представительства в них нигерийцев было серьезной уступкой колониальных властей. Однако надо учитывать, что ни палата представителей, ни региональные палаты собрания не обладали основным правом — правом законодательной инициативы. Такое право было только у губернатора. За ним сохранялось также право абсолютного вето в отношении любого решения палаты представителей [155, с. 31—33]. В областях решающее слово принадлежало помощникам губернатора [155, с. 36].
В соответствии с конституцией в областях предстояло провести выборы, подготовка к которым содействовала формированию новых политических партий в Западной и Северной областях. 26 марта 1950 г. в Ибадане, в доме О. Аволово, состоялось совещание, на котором кроме Аволово присутствовало 7 человек. Этот день считается днем основания партии Группа действия (ГД), хотя формально о ее существовании было объявлено год спустя, 21 марта 1951 г.
На протяжении довольно длительного времени, в 40-х — начале 50-х годов, Аволово выступал как сторонник регионализма. Нельзя допускать, писал Аволово в книге «Путь к нигерийской свободе», чтобы «каждому нигерийцу давали почувствовать, что он прежде всего нигериец, а уже потом йоруба, ибо или хауса». Этим, по мнению Аволово, могли оправдывать вмешательство жителей страны во внутренние дела друг друга [317, с. 53].
Эти взгляды О. Аволово в немалой степени способствовали тому, что создаваемая им партия вначале развивалась на ре¬
222


гиональной и этнической основе как партия Западной области» и прежде всего йоруба. Р. Скляр приводит сведения об этнической принадлежности 58 основателей и главных функционеров ГД в период с марта 1950 до сентября 1953 г. По этим данным» 44 руководителя (почти 80%) были йоруба, остальные 14 принадлежали к шести другим этническим группам Западной области (эдо, итсекири, урхоро, шиан, иджо, кукуруку) (482, с. 108— 110). Социальную основу ГД составляли представители торгово-промышленной буржуазии и интеллигенции йоруба. Партию поддерживали также традиционные правители йоруба, зажиточные фермеры — производители какао-бобов, часть рабочих и ремесленников. Главной своей целью лидеры партии провозгласили борьбу за самоуправление для Западной Нигерии.
С 1 октября 1951 г. официально начала существовать самая крупная политическая партия Севера — Северный народный конгресс (СНК). В этот день было объявлено о преобразовании в партию одноименной ассоциации. История создания СНК такова: 26 сентября 1948 г. в Зарии, в доме Р. Дикко (первый дипломированный врач на Севере), и в Кадуне, в доме железнодорожного служащего Д. Рафи, состоялись собрания. На них были приглашены влиятельные нигерийцы, готовые «содействовать развитию Севера» (482, с. 91). Совпадение было случайным: Дикко и Рафи тогда еще не знали друг друга. 3 октября группа Рафи сформировала в Кадуне Ассоциацию современных северян. 12 октября Р. Дикко вместе с А. Имамом (тогдашний редактор газеты «Гаския та фи квабо», издаваемой на языке хауса) создали в Зарии организацию Северный нигерийский конгресс. В собрании, посвященном созданию этой организации, принимал участие Д. Рафи. Было решено объединить обе организации в одну и назвать ее Северный народный конгресс. Одновременна началось создание местных отделений СНК. Это дало возможность созвать 26 июня 1949 г. учредительный съезд СНК уже как организации, охватившей всю Северную область. На съезде присутствовало более 300 делегатов. Президентом СНК был избран д-р Р. Дикко [482, с. 91—92; 514, с. 357; 362, с. 78—79,107].
Руководители СНК (помимо упомянутых деятелей в их число входили А. А. Кано, А. Т. Балева, Я. Гусау, М. Суле, С. Зун- гур и некоторые другие) говорили о своей организации как о культурно-просветительной, призванной обеспечить северянам «возможность собираться для обсуждения общих социальных проблем» (514, с. 357]. Однако уже на учредительном съезде СНК в центре внимания его делегатов были не только социальные, но и важные политические проблемы.
Превращение СНК в партию было обусловлено стремлением консервативно настроенных эмиров и вождей Северной Нигерии иметь в преддверии выборов ® региональные законодательные органы, в соответствии с новой конституцией, «свою партию», которая могла бы защищать их привилегии и интересы.
223


Стремление это усилилось после того, как в августе 1950 г. в Кано группа радикалов впервые объявила о создании политической партии — Союза прогрессивных элементов Севера (СПЭС) в рамках СНК. Президентом партии стал Абба Майк- вару, хауса из Кано, генеральным секретарем — Белло Иджи- му, йоруба из Каббы. Основателями партии также считаются лаусанцы М. Суле (учитель), С. Дарма (клерк «туземной» администрации), А. Данджаджи (торговец), М. Данбатта (журналист), А. Кашийя (клерк «туземной» администрации), М. Вида, А. Кано (который официально вступил в партию спустя три месяца после того, как оставил службу в учительском колледже в Сокото) (482, с. 94). В октябре 1950 г. была опубликована декларация принципов СПЭС. Партия объявляла своей целью «эмансипацию талакава» (крестьян-общинников) с помощью реформ «автократических политических институтов» [482, с. 95). Это было прямым вызовом консервативным лидерам Северного народного конгресса.
На очередном съезде СНК в Джосе в декабре 1950 г. призыв приверженцев СПЭС превратить СНК в партию не был поддержан большинством делегатов. Лидеры СНК хотели вначале устранить радикалов, а затем создавать партию. По их настоянию на съезде была принята резолюция о том, что члены СПЭС не могут одновременно оставаться членами СНК. В результате представители Союза прогрессивных элементов Севера порвали с Северным народным конгрессом (473, с. 96). «Освободившись», таким образом, от радикалов, консервативные политики могли превратить СНК в нужную им партию. После переговоров между наиболее влиятельными политическими деятелями Севера и основными лидерами СНК было принято решение о преобразовании СНК в партию.
Создание ГД и СНК привело к ослаблению НСНГ, которая стала терять свое влияние в Западной и Северной областях, превращаясь в этнорегиональную партию. Ослаблению партии способствовало также отмежевание руководства партии, и прежде всего Н. Азикиве, от движения зикистов, которое И. Т. Ката- гощина характеризует как «самое революционное звено в политическом движении Нигерии 40-х годов» (250, с. 166). Возникнув как молодежное крыло НСНГ с целью охраны жизни Азикиве (отсюда название организации), движение зикистов быстро разрослось и обрело поддержку во всех частях страны. Зи- кисты активно выступали за скорейшее предоставление стране самоуправления, за национализацию основных отраслей промышленности и участие рабочих в управлении страной (подробнее см. [250, с. 166—167)).
Итак, к выборам в региональные палаты собрания, которые состоялись в конце 1951 — начале 1952 г., пришли три крупные этнорегиональные партии — ГД, СНК и НСНГ, каждая из которых отстаивала прежде всего интересы своего региона.
224


Терракотовая скульптура. Культура нок, приблизительно V в. до н. э. — II в. н. э.
Бронзовый сосуд в форме раковины, увенчанный фигуркой животного. Из раскопок Игбо-Укву, приблизительно IX в. н. э.
МеДный браслет. Из раскопок Игбо- Укву, приблизительно IX в. н. э.


Керамический сосуд. Из раскопок Игбо-Ук- ву, приблизительно IX в. н. э.
Бронзовая голова. Ифе, приблизительно IX в. н. э.
Бронзовая голова. Ифе, XII— XIV вв.


Изделие из слоновой кости. Ово
Бронзовая голова царицы. Бенин, XV—XVI вв. (?)
Медная маска. Бенин, XVI в.


Изображение ритуальной сцены. Бронза. Нижний Нигер
Бронзовая доска ама. Бенинский воин, XVI—XVII вв.


Бронзовая доска ама. Бенинский оба с придворными. XVII—XVIII вв.
Подвеска из слоновой кости. Бенин, XVI в.
Деревянная скульптура йоруба. Оше Шанго («Посвященная богу Шанго») — навершие жезла, употребляемого в ритуалах бога Шанго, первая половина XX в.


Бен Энвоиву. Бронзовая скульптура женщины («Пробуждение»), символизирующая возрождение Африки (установлена у здания Национального музея в Лагосе)
Ьен Знвопзу. Стенная роспись. Здание Национальной радиовещательной корпорации в Лагосе
Iшыл


Оширу (школа Мбари Мбайо). Сцены из жизни йоруба. Чеканка по
алюминию


Резьба по дереву, йоруба


Усиление регионализации, достигнутое введением конституции Макферсона, позволяло колониальным властям надеяться на возобладание в Нигерии тенденций этноцентризма и регионального сепаратизма. Однако уже в начале 50-х годов стало очевидно, что разногласия между отдельными районами страны, партиями и их лидерами не могут заставить нигерийцев забыть о главной политической задаче — борьбе за ликвидацию колониального режима.
В конце 1951 г. Н. Азикиве обратился к О. Аволово с призывом объединить усилия в борьбе за независимость. «Между нашими двумя партиями,— писал Азикиве,— есть существенные различия, но пока Нигерия остается колониальной страной, у нас есть одна общая цель, которую необходимо достичь, прежде чем мы сможем позволить себе решать наши проблемы собственными специфическими методами» (цит. по [275, с. 153]). В 1952 г. широкую популярность в стране приобрел лозунг НСНГ: «Одна страна, одна конституция, одна судьба». С особым энтузиазмом его воспринимали приверженцы НСНГ и ГД. Руководители СНК противопоставили этому лозунгу свой: «Один Север, один народ, независимо от чинов, религиозной или этнической принадлежности», отражавший их нежелание присоединиться к партиям Юга и поддержать их требование о предоставлении самоуправления всей стране.
Между тем 31 марта 1953 г. член палаты представителей от ГД А. Энахоро внес резолюцию, в которой предлагал считать первоначальной политической целью Нигерии достижение самоуправления в 1956 г. {482, с. 126—127]. Лидер СНК А. Белло предложил заменить слова «в 1956 г.» на «тогда, когда это окажется практически возможным». Основной его аргумент в пользу такой поправки состоял в том, что Северная область не подготовлена к самоуправлению. В палате представителей разразился скандал. Четыре министра — члены ГД объявили о своей отставке. Лидер ГД О. Аволово и один из лидеров НСНГ, К. Мбадиве, выступили с резкими заявлениями. После этого члены палаты представителей от ГД и НСНГ покинули зал заседаний.
В этой обстановке лидеры НСНГ и ГД решили начать кампанию на Севере в пользу получения самоуправления в 1956 г., направив делегации в различные города Севера. Одна из таких делегаций, которую возглавлял С. Акинтола, выехала в Кано. В этом городе, где проживало около 20 тыс. выходцев из южных районов страны, 16 мая должен был состояться массовый митинг [369, с. 169]. За день до этого руководители СНК организовали демонстрацию своих приверженцев, протестовавших против приезда в Кано делегации ГД. Демонстранты несли плакат со словами: «Мы не хотим видеть здесь йоруба». Большинство участников демонстрации состояло из служащих местных органов власти, которые были на этот день освобождены от ра¬
15 Зак. 203
225


боты [369, с. 169]. Местные власти решили отменить данное ранее согласие на проведение митинга. Это послужило поводом для четырехдневных кровопролитных столкновений (16— 19 мая), во время которых были убиты и ранены по меньшей мере около 300 человек.
События в Кано позволили англичанам выступить в роли «беспристрастного» арбитра. Уже 21 мая 1953 г. министр колоний О. Литтлтон заявил в палате общин о необходимости вновь пересмотреть конституцию Нигерии, с тем чтобы обеспечить ббльшую автономию регионов (областей) [103, 6 сер., т. 415, с. 2263]. Министр объявил также о намерении пригласить в Лондон лидеров Нигерии для обсуждения вопроса о пересмотре конституции.
Конституционная конференция проходила в два этапа. Открылась она в Лондоне 30 июля 1953 г. Главным был вопрос о сроке предоставления Нигерии самоуправления. Конференция решила, что Англия предоставит в 1956 г. самоуправление тем областям, которые пожелают этого. Делегаты конференции признали целесообразным увеличить число выборных членов палаты представителей до 184 (Северной области по-прежнему отводилось 50% мест). В результате обсуждения вопроса о законодательных и исполнительных органах власти в областях была принята рекомендация о расширении полномочий и численности палат собрания, об упразднении официальных членов в палатах собрания Восточной и Западной областей. Было решено также,, что региональные правительства должны возглавляться лидерами партий большинства, которые становятся премьерами [175,. с. 4—7]. Конференция приняла также рекомендацию о созыве в Нигерии очередной конституционной конференции не позже чем через три года, считая с 31 августа 1953 г. [175, с. 10]. 22 августа 1953 г. завершился первый этап работы конференции.
Она возобновилась 19 января 1954 г. в Лагосе. Были согласованы окончательные рекомендации по изменению конституции. Нигерия официально объявлялась федерацией, состоящей из трех областей и федеральной территории Лагос. Каждая область получала право издавать свой собственный избирательный закон. Вводилась должность генерал-губернатора федерации. Совет министров федерации, в соответствии с рекомендациями конференции, должен был формироваться на основе равного представительства областей. Федеральных министров назначал генерал-губернатор по рекомендации лидера региональной партии большинства.
Делегаты конференции согласились сохранить право вето за английским генерал-губернатором при решении вопросов, связанных с поддержанием внутреннего порядка, обороны и государственной безопасности.
Новая конституция, получившая название конституции Литтлтона, вступила в силу 1 октября 1954 г.
226


В конце 1954 г. состоялись первые федеральные выборы. Партия СНК получила 79 мест (все в Северной области), ПСНГ — 61 место (35 в Восточной области, 23 в Западной, 2 в Северной области и 1 в Лагосе), ГД — 20 мест (18 в Западной области, 1 в Северной области и 1 в Лагосе). Остальные 24 места распределились между различными мелкими партиями и независимыми (369, с. 212}. 13 января 1955 г. открылась первая сессия новой палаты представителей. Поскольку ни одна из партий не получила абсолютного большинства голосов, было сформировано коалиционное правительство СНК — НСНГ, в котором большинство министерских портфелей (6 из 10) принадлежало партии НСНГ, одержавшей победу в обеих южных областях.
В 1956 г. в стране началась активная подготовка к предстоявшей в Лондоне в мае 1957 г. конституционной конференции. 26 марта федеральная палата представителей приняла резолюцию, которая уполномочивала делегатов конференции потребовать предоставления Нигерии независимости в рамках Британского содружества наций в 1959 г. (156, с. 10—11}. 16—17 апреля в Лагосе состоялась встреча трех региональных премьеров — А. Белло, О. Аволово, Н. Азикиве. Подробно рассмотрев вопросы конституционного развития страны, участники встречи единодушно подтвердили свое намерение потребовать предоставления Нигерии независимости в 1959 г. (452, с. 12}.
В Лондоне, по-видимому, не ожидали такого единодушия. 23 мая, в день открытия конференции, газета «Таймс» писала о решении трех нигерийских лидеров «как о большом и неожиданном шаге» (555, 23.V.1957}. До начала работы конференции министру колоний был вручен меморандум, содержавший требование предоставить независимость Нигерии в 1959 г.
При обсуждении повестки дня конференции министр колоний А. Леннокс-Бойд предложил начать ее работу с обсуждения вопроса о предоставлении регионального самоуправления Западной и Восточной областям. Вторым пунктом повестки дня стала проблема национальных меньшинств и создания новых административных районов. По этому вопросу имелись серьезные разногласия. Северяне в отличие от представителей южных областей решительно противились разукрупнению «своей» области. Было решено создать специальную комиссию, которая должна была изучить факты, вызывающие опасения меньшинств, и предложить пути их устранения [176, с. 13].
26 июня 1957 г. завершился первый этап работы конституционной конференции. Она вновь собралась в Лондоне 29 сентября 1958 г. После обсуждения вопроса о предоставлении внутреннего самоуправления Северной Нигерии и доклада финансовой комиссии началась дискуссия по докладу комиссии о положении меньшинств и создании новых областей. Комиссия пришла к выводу о нецелесообразности деления су¬
15*
227


ществующих областей. Это вызвало острую полемику. Представители ГД настаивали на принятии решения о создании новых областей еще до провозглашения независимости. Северяне по- прежнему были против дробления «своей» области. Конференция решила вернуться к этому вопросу по‘сле обретения независимости.
На конституционной конференции было увеличено число членов палаты представителей до 312.
Вопрос о дате предоставления стране независимости рассматривался в конце работы конференции. Представители Нигерии были едины: руководители всех нигерийских делегаций прибыли в Лондон с твердым намерением не допустить дальнейших проволочек с решением вопроса о независимости. Согласованная и твердая позиция нигерийских делегатов вынудила министра колоний заявить 25 октября 1958 г. о согласии Англии предоставить Нигерии независимость 1 октября 1960 г., если вновь избранный парламент примет соответствующую резолюцию [177, с. 38].
В результате выборов, состоявшихся 12 декабря 1959 г., партия СНК получила 148 мест в федеральном парламенте (на 9 мест меньше абсолютного большинства), блок НСНГ — СПЭС — 89, ГД и ее союзники — 75 [182, с. 32]. Выборы показали, что доминирующим фактором внутриполитической жизни страны становятся этнические и узкорегиональные интересы. После выборов, как и в 1954 г., было сформировано коалиционное правительство (СНК — НСНГ) во главе с А. Т. Балевой. 14— 16 января 1960 г. проходила сессия федеральной палаты представителей, которая приняла резолюцию о предоставлении Нигерии независимости с 1 октября 1960 г. [1154, с. 1J.
Независимость страны была завоевана не за столом переговоров. Путь Нигерии к свободе не был гладким. Завоеванию независимости предшествовала длительная и мужественная борьба ее народов. Подъему освободительного движения содействовало изменившееся соотношение сил в мире. На стороне борющегося народа Нигерии выступали Советский Союз и другие страны социализма, различные отряды международного рабочего и коммунистического движения, в том числе английские коммунисты* а также ранее освободившиеся афро-азиатские государства.


Глава 8
ПЕРВАЯ РЕСПУБЛИКА: ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПАДЕНИЕ
НЕОКОЛОНИАЛИСТСКОГО РЕЖИМА
Достижение в октябре I960 г. независимости Нигерии явилось большой победой всех народов страны. Был завоеван политический суверенитет, открывший возможности для проведения самостоятельной внутренней и внешней политики. В борьбе за независимость различные социально-политические силы, партии и их лидеры сумели объединиться. Однако процесс внутриполитической консолидации оказался недолгим. Уже в первые годы независимости страну захлестнула волна социальных, политических и этнических противоречий. Эти противоречия переросли в кризис федеративного устройства страны, оказавшейся перед' угрозой раскола.
Социально-экономические и политические основы
режима первой республики.
Истоки внутриполитического кризиса
Политическая система первой республики не была созданием, нигерийцев. Ее действительным автором являлось британское министерство колоний, которое навязало Нигерии английскую; форму государственного устройства, известную в литературе под названием вестминстерской модели политической системы. Принципы вестминстерской модели легли в основу конституции независимой Нигерии, они регулировали также предвыборную борьбу партий и деятельность легальных оппозиционных организаций. Нигерийские реалии нашли отражение лишь в признании федеральной структуры государственной власти.
Нигерийский вариант вестминстерской модели начал разрабатываться в Лондоне за несколько лет до провозглашения независимости страны и стал одним из важнейших экспериментов в африканской политике Англии. Подъем национально-освободительного движения на континенте и кризис колониальной системы империализма поставили Лондон перед альтернативой: либо идти на прямую конфронтацию с политическими силами Нигерии, либо предоставить ей независимость «добровольно», мирным
229


Путем, оговорив за собой определенные права. Правящие круги метрополии избрали второй путь, не без основания предполагая, что сложное экономическое, этнолингвистическое и социально-политическое положение Нигерии позволит Англии сохранить роль арбитра во внутренних делах страны и оказывать прямое влияние на внешнюю политику независимого нигерийского государства.
Разумеется, трудно было ожидать, что английский эксперимент обеспечит безболезненное развитие Нигерии в русле английского парламентаризма. Следует, однако, отметить, что правящие круги Англии и не стремились создать в Нигерии государственное устройство, полностью приспособленное к местным условиям. Речь шла лишь о стабилизации положения и политического курса проанслийского правящего слоя.
Таким образом, первые шаги на пути национального строительства Нигерия начала делать, руководствуясь чуждыми для нее принципами английской политической жизни. Перенесенная на нигерийскую почву вестминстерская государственно-правовая модель стала функционировать не по законам политической жизни метрополии, а в соответствии с совершенно иными нормами и традициями колониального общества, унаследованного независимой Нигерией.
В 50-е годы социально-экономическое развитие Нигерии во многом определялось господством английских и американских монополий в сфере промышленного производства и зависимостью страны от импорта иностранного капитала. После провозглашения независимости внедрение иностранных компаний в нигерийскую экономику расширилось. В начале 60-х годов четко обозначился переход западных монополий к неоколониалистским формам и методам деятельности в Нигерии.
Резко повысился уровень инвестиционной активности иностранного капитала. В 60-е годы среднегодовой показатель чистого притока долгосрочных иностранных частных капиталовложений увеличился в 3 раза по сравнению с предшествовавшим десятилетием и составил в 1960—1968 гг. 39,3 млн. ф. (272, с. 31]. Такого бума иностранных инвестиций Нигерия еще не знала. Достаточно сказать, что за весь колониальный период, с начала предпринимательской деятельности Королевской нигерской компании до 1960 г., объем иностранных капиталовложений увеличился до 175 млн. ф., а уже к нач-алу 70-х годов эта сумма превысила, по оценке H. Н. Петрова, 600 млн. ф. [272, с. 32]. Одновременно с этим окончательно утвердилась новая отраслевая структура иностранных капиталовложений, основанная на преобладании промышленных инвестиций и концентрации иностранного капитала в сфере добывающей и обрабатывающей промышленности. На рубеже 50—60-х годов происходит резкое увеличение инвестиций в нефтедобычу, на долю которой в середине десятилетия приходилось свыше половины всего притока ино¬
230


странных капиталовложений. Нефть стала ведущей статьей нигерийского экспорта. Еще более быстрыми темпами росли иностранные инвестиции в обрабатывающую промышленность. В 1961—1964 гг. в эту отрасль было вложено в 11 раз больше средств, чем в 1950/51—1954/55 гг. 1272, с. 38}.
Широкому (внедрению в местную экономику иностранного капитала способствовала прежде всего неоколониалистская стратегия экономического развития страны, принятая в начале 60-х годов правительством А. Балевы. Стержнем этой стратегии стала политика «экономического либерализма», включающая в себя поощрение притока в страну новых иностранных инвестиций, ограничение роли государственного сектора, уравнивание в правах частного иностранного и местного капитала. Рамки колониального инвестиционного законодательства были значительно расширены, чтобы обеспечить полную свободу деятельности частного иностранного капитала. Иностранным компаниям гарантировались права перевода прибылей в любое место мира и полной или частичной репатриации основного капитала.
Правительство А. Балевы отказалось от установления для иностранных компаний обязательной квоты использования прибылей внутри страны, а также от принудительного арбитража в случае возникновения разногласий между зарубежными фирмами и местными властями. Иностранные предприниматели получили те же налоговые, таможенные и другие фискальные льготы, что и местный капитал.
После провозглашения независимости под контроль нигерийской администрации перешел ряд промышленных предприятий, принадлежавших государственным корпорациям развития автономных областей. Однако правительство А. Балевы воспротивилось дальнейшему расширению позиций государственного сектора в промышленном производстве, рассматривая прямое* участие государства в производственной деятельности как несвойственную ему функцию. В результате, как и в 50-е годы, непосредственное участие государства в системе смешанной экономики было направлено в основном на стимулирование и обслуживание деятельности иностранного капитала путем развития в рамках госсектора отраслей производственной и социальной инфраструктуры.
Односторонний курс режима первой республики на поощрение частного, в первую очередь иностранного, предпринимательства породил трудности в экономическом развитии, которые начали ощутимо проявляться с середины 60-х годов. На рубеже 50—60-х годов чистый приток иностранного капитала в Нигерию превышал его отток в виде прибылей иностранных компаний; это укрепляло платежный баланс страны. К 1965 г. движение частного капитала между Нигерией и капиталистическими странами сбалансировалось, а затем вывоз прибылей западны¬
231


ми монополиями начал значительно превышать их новые инвестиции. Платежный баланс становился все более напряженным и в 1966 г. был сведен с отрицательным сальдо.
Налоги на прибыли частных иностранных компаний устанав- .ливались, как правило, на основе переговоров с правительственными чиновниками; это вело к массовому подкупу верхушки госаппарата иностранным капиталом и позволяло компаниям занижать фактические налоговые ставки или полностью уклоняться от уплаты налогов. В результате рост частных капиталовложений не сопровождался ростом налоговых поступлений от обложения прибылей иностранных компаний.
Еще более неустойчивой была социальная и политическая основа режима пер;вой республики. Придя к власти, первое нигерийское правительство столкнулось с резким обострением переплетавшихся социальных и этнических противоречий, охвативших значительные массы населения. Усиление социальной напряженности было обусловлено прежде всего дальнейшим углублением кризиса колониальной структуры общества. С ликвидацией английского политического господства исчез тот главный, скрепляющий элемент колониального общества, который поддерживал в относительном равновесии систему этносоциальных групп кастового и полукастового типа, связывавших в едином политико-экономическом организме различные народы страны. В новых условиях эти группы быстро становились источником межэтнических и межрегиональных противоречий, подрывавших устои федерации.
Этнические противоречия начали обостряться в ходе предпринятой правительством А. Балевы нигеризации кадров гражданской службы, армии и административного аппарата иностранных компаний (к концу 1963 г. более 80% всех государственных служащих и примерно 89% офицеров нигерийской армии составили местные жители [445, с. 13; 420, с. 163]).
Нигеризация выявила преимущественное положение жителей Южной Нигерии, отличавшихся более высоким уровнем образования и профессиональной подготовки. По данным общенациональной переписи специалистов 1963 г., в Северной области (где проживало более половины всего населения страны) было занято примерно 23% всей рабочей силы средней и высшей квалификации (исключая преподавателей и научных работников) [158, с. 27]. Комплектование кадров специалистов как на Севере, так и в южной части страны происходило главным образом за счет выходцев из Южной Нигерии, прежде всего йоруба и ибо. В то же время высшие государственные посты в Северной области были захвачены хауса-фулани. В середине 60-х годов только немногим более 1% уроженцев Южной Нигерии занимали высшие должности в гражданской службе Северной области.
Сословно-кастовая и полукастовая иерархия различных этнических групп, являвшаяся основой колониального общества,
232


не устраивала молодую нигерийскую буржуазию, выступавшую (в собственных интересах) за предоставление большей автономии отдельным этническим группам. Достижение политической независимости ускорило процесс консолидации местных предпринимательских групп и слоев. В начале 60-х годов значительно увеличилось число различных ассоциаций местных предпринимателей, они насчитывали в общей сложности несколько десятков тысяч человек.
На Севере ведущую роль играли объединения местной торговой буржуазии — Союз торговцев Северной Нигерии и Совет экспортеров и импортеров Северной Нигерии. В Восточной области наиболее сильной организацией стала Ассоциация владельцев пекарных предприятий Восточной Нигерии. В Лагосе действовала мощная Ассоциация торговцев Лагоса, насчитывавшая в 1966 г. до 10 тыс. человек f289, с. 70—71; 281, с. 236— 237]. Все эти организации создавались прежде всего для оказания давления на местные власти в целях получения лицензий, подрядов, кредитов и т. д.
Часть организаций местной буржуазии, особенно в Западной и Восточной Нигерии, уже в эти годы добивалась ограничения позиций иностранного капитала. В сфере торговли, перевозок,, обслуживания по-прежнему огромную роль играла межэтническая конкуренция. Этноцентристские позиции были особенно характерны для предпринимательских объединений Северной Нигерии.
В сохранении колониальных основ федерации не была заинтересована и значительная часть нигерийской интеллигенции. Негативное отношение образованных кругов к колониальному наследию было связано в то время не столько с ростом общенациональных, объединительных тенденций (хотя такие тенденции и существовали), сколько с усилением этноцентристской идеологии, представлявшей собой социальную и психологическую реакцию на противоречия колониального общества и политическую практику первой республики.
Неверно думать, что наблюдавшееся в первой половине 60-х годов этносоциальное размежевание нигерийского общества было полным и абсолютным. Именно в этот период выросли и укрепились новые слои и группы нигерийского общества, не связанные с системой этносоциальных привилегий.
В усилении внутренних междоусобиц не был объективно заинтересован формирующийся рабочий класс Нигерии. Как и в предшествующий период, рабочий класс составлял в эти годы сравнительно небольшую часть городского населения (не более 10%). По-прежнему среди рабочих преобладали занятые в торговле и на транспорте; большой удельный вес падал на долю иредпролетарских и полупролетарских слоев. Но в то же время была высока концентрация рабочих, занятых на крупных и средних предприятиях обрабатывающей промышленности (глав-


ньш образом в крупных городах южной части страны). Это создавало предпосылки для образования дееспособных профессиональных организаций пролетариата ,и развития классовой борьбы трудящихся.
Характерным было также появление новых групп средних •слоев, сравнительно слабо связанных с этносоциальной структурой колониального общества и не входивших в правящую элиту. Среди них особенно выделялось молодое нигерийское офицерство. Несмотря на свою малочисленность (накануне первого военного переворота, в январе 1966 г., офицерский корпус состоял всего из 511 человек), эта социально-профессиональная группа уже в тот период выделялась рядом особенностей, превращавших армию в общенациональный институт. Вооруженные силы были единственной организацией, которая действовала на унитарной основе, вне прямой связи с региональной структурой •федерации. Хотя и подверженный влиянию этнических и региональных противоречий, офицерский корпус уже к середине 60-х годов обладал сравнительно прочным механизмом поддержания единства армии. Этот механизм был основан на унифицированной и централизованной организации вооруженных сил, ослаблении роли этнических различий, высокой социальной мобильности офицерства и сплоченности статусных объединений офицеров [265, с. 274—297]. К этому надо добавить, что к середине 1966 г. структура офицерского корпуса приобрела в целом полиэтнический характер, несмотря на явные диспропорции в комплектовании отдельных групп офицерства.
Обострение этносоциальных противоречий в начале 60-х годов само по себе еще не означало кризиса федерации. Этот кризис был порождением прежде всего политики режима первой республики. Главной причиной кризиса было то, что первый гражданский режим связал свою судьбу и судьбу Нигерии как единого государства с колониальной структурой федерации, в основе которой лежало деление страны на полуеамостоятельные Северную, Восточную и Западную области.
Это деление отражало особенности развития и положения отдельных частей страны в системе колониального режима, оно вело к политическому преобладанию Севера над Югом, возвышению крупных этнических групп над мелкими, что в новых социальных и политических условиях делало незвозможным сохранение реального единсГва страны.
Колониальное деление Нигерии на три автономные области было закреплено первой конституцией и стало камнем преткно- теяйя для основных политических сил страны и гражданских • лидеров. Возникла обстановка «политического пата»: Западная и Восточная области, вместе взятые, имели меньше голосов в 'федеральном парламенте, чем Север, однако СНК не мог эффективно’ править страной без поддержки ведущих партий Запада и Востока. В результате основной закон Нигерии, состав¬
234


ленный по меркам колониального общества, с самого начала оказался «неработающим механизмом», а точнее, опасным оружием в руках региональных сил, которые стремились господствовать в стране.
Система первой республики способствовала росту регионализма и сепаратизма по нескольким причинам. Во-первых, сохранение колониальной структуры, федерации было единственной возможностью для СНК упрочить свое положение основной правящей партии страны. В то же время доминирование Сс вера усиливало сепаратистские настроения в южных районах страны. Во-Рторых, регионализм объективно поощрялся весьма негибкой системой распределения доходов между федеральным и региональными правительствами (около '/з доходов от реализации экспортных и импортных товаров области передавалось федеральным властям, примерно 2/з — правительству данной области). Такая практика вела к увеличению богатства Северной и Западной областей и закрепляла экономически невьмчд- ное положение Восточной области. Когда же с началом широкой эксплуатации нефтяных месторождений экономическое положение Восточной области кардинально изменилось, это лишь усилило регионализм, а затем и сепаратистские тенденции среди правящей верхушки ибо. В-третьих, колониальная структура федерации направляла растущую экономическую и политическую активность местной буржуазии и средних слоев преимущественно в русло этнорегиональной конкуренции и вражды, отводя основной удар от иностранного капитала.
Больше всего колониальная структура федерации ущемляла интересы мелких этнических групп, составлявших приблизительно треть населения страны. Лишенные национально- политической автономии, они оказывались на периферии социально-экономического и политического развития и подвергались притеснениям со стороны правящих региональных группировок, представлявших крупнейшие народы страны. Поэтому именно среди национальных меньшинств начало пользоваться наибольшей поддержкой движение за изменение административно-территориального деления федерации.
Этносоциальные противоречия разрушали единство правящего слоя, а вместе с ним и единство всей страны. Однако главные 'причины неустойчивости режима первой республики надо искать в его политических, социально-классовых основах.
Сохранив колониальное деление нигерийской федерации, основанное на доминирующей роли Севера, англичане тем самым? обеспечили приход к власти наиболее консервативных групп нигерийского общества: верхушки местной бюрократии и связанных с «ей крупных торговцев Севера, объединившихся в СНК, и представителей компрадорской части предпринимателей Восточной Нигерии, укрепившей свои позиции в НСНГ.
Консерватизм вновь образованного правящего слоя прояв-
235


лился прежде ©сего в тесной связи значительной его части с отношениями, институтами, нормами и предрассудками уходящего в прошлое колониального общества. Независимость страны лидеры первой республики представляли себе всего лишь как замену белой, чужеземной элиты местной, африканской. С точки зрения образа жизни, социальных привилегий, престижа новые лидеры почти полностью копировали поведение белой колониальной верхушки, сохранив, в частности, типично колониальную систему элитарно высоких окладов высших государственных служащих. В то же время служебная деятельность новой администрации все еще определялась .неписаными нормами и стереотипами поведения промежуточного слоя колониального общества, созданного для обслуживания иностранцев в колонии. Основным деловым качеством по-прежнему считалась преданность правителям (и, конечно, иностранным компаниям). Продвижение по службе обусловливалось во многом уровнем и степенью политических и коммерческих услуг вышестоящим должностным лицам, а не выполнением государственно-административных функций. Благодаря тесным связям с феодальной аристократией Севера, а также в силу зависимости гражданских лидеров от этнической поддержки в правящем 'слое культивировались также нормы поведения традиционной элиты (внешнее признание власти традиционных правителей, этнический протекционизм, общинно-религиозный изоляционизм и т. д.). Такой слой не мог править иначе, как в условиях процветания фаворитизма и непотизма, кумовства и групповщины.
Правда, уже в начале 60-х годов правящая элита не была однородной. По мере развития государственной машины независимой Нигерии, установления связей между партиями, государственными институтами и частным бизнесом начала выделяться группировка бюрократической буржуазии. Однако слабость государственного сектора резко ограничивала возможности самостоятельного развития этого слоя в условиях первой республики. Вплоть до конца 60-х годов бюрократическая буржуазия формировалась как зависимый, полукомпрадорский, лишенный единства слой, привилегии которого основывались главным образом на сочетании высокооплачиваемых государственных постов и участия (законного или незаконного) в доходах иностранных компаний.
Усилению неустойчивости правящего режима способствовал и верхушечный характер политической системы первой республики. Эта система отражала незрелость политического сознания широких слоев населения и реально функционировала лишь на уровне отдельных партийных группировок, не создавая никакого противовеса усилению сепаратистских тенденций. Отпечаток преобладания групповых или личных интересов лежал на всех институтах первой республики — партиях, парламенте, господствующем типе лидеров и т. д.
236


Нельзя не согласиться с нигерийским исследователем У. Элиазу, который отмечает, что крупнейшие нигерийские партии первой половины 60-х годов, no-существу, не имели идеологической основы в строгом смысле этого слова. Лидеры партий, как правило, заменяли идеологические установки набором политических символов, которыми они манипулировали в целях рекрутирования сторонников и получения необходимой массовой поддержки [367, с. 2371. Еще до провозглашения независимости четко определился этнорегиональный характер основных партий страны. После 1960 г. эта тенденция начала усиливаться, сопровождаясь тактическим блокированием одних партий (особенно СНК и НСНГ), расколом других (ГД — в 1962 г.), выделением в самостоятельные политические организации отдельных фракций и внутрипартийных групп.
На протяжении всего периода существования первой республики положение партий характеризовалось низким уровнем их легитимизации как политических институтов. Непризнание полномочий партии (особенно правительственной на уровне федерации или отдельной области) могло исходить как от конкурирующей политической организации, так и от широких масс населения (в том случае, если они являлись сторонниками оппозиционной партии или попадали под ее влияние). В этих условиях контроль федерального правительства над положением в стране носил скорее номинальный характер.
Многие противоречия между партиями были иллюзорны, их разногласия носили нередко рекламно-демагогический характер. Однако между ними имелись и серьезные различия, которые касались не только этнолингвистической и религиозной принадлежности их членов, но и социальной опоры, а также основных политических установок. Если СНК опирался на феодально-торговую верхушку северных эмиратов, заинтересованную в сохранении системы туземных властей и колониальной структуры федерации, то опору ГД и НСНГ составляли более широкие и демократические слои Западной и Восточной областей: интеллигенция, торгово-промышленная буржуазия, мелкое чиновничество. Между ними существовали (не всегда различимые) политические барьеры. СНК противился каким-либо изменениям в колониальных основах федерации и выступал, по существу, как реакционная партия. ГД и с известными колебаниями НСНГ склонялись к признанию необходимости проведения деколонизации экономических и политических институтов страны, выступая, в частности, за изменение структуры федерации. Однако в условиях господства СНК требования деколонизации не могли иметь практического значения.
Что касается роли федерального парламента, то он, по утверждению английского исследователя данного вопроса Дж. Макинтоша, порой «доводил желания общественных кругов до сведения правительства» [428, с. 621]. Однако и этот институт но¬
237


сил в целом верхушечный характер и лишь весьма условно выполнял функции верховного органа власти.
Политика регионализма находила воплощение и в регио- -налиетском типе политического лидерства. Об этом свидетельствовали даже лозунги партий. (Например, лидеры СНК провозгласили: «Север для северян, Восток для жителей Востока, Запад для жителей Запада, Нигерия для всех!».) Лидеры регио- налистокого типа — а их было большинство,— даже занимая ответственные должности в федеральных органах власти, мало интересовались нуждами всей федерации [367, с. 234].
Система первой республики как основа существования единого нигерийского государства была нежизнеспособна, она неотвратимо вела страну к политическому кризису. Нигерия вступала в тяжелый период внутренних раздоров и междоусобиц.
Поляризация социально-политических сил
Сразу же после провозглашения независимости общественность страны оказалась втянутой в борьбу по вопросу об оборонительном пакте с Англией.
Еще на конституционной конференции 1957—1958 гг. между правительствами Англии и Нигерии обсуждался вопрос о заключении двустороннего оборонительного соглашения. В дальнейшем эта проблема неоднократно обсуждалась в федеральном парламенте. Противниками военного союза с Англией были представители партии ГД и часть прогрессивно настроенных парламентариев от партий правительственной коалиции (главным образом от НСНГ). 1 апреля 1960 г. лидер оппозиции
O. А'волово открыл в федеральном парламенте дебаты по вопросу об оборонительном соглашении. Он потребовал ог А. Т. Балевы заверения, что правительство Нигерии не заключит военного соглашения с Англией или какой-либо другой страной без ведома и одобрения парламента f 144, стб. 459,4601. А. Т. Балева ушел от прямого ответа лидеру оппозиции, выразив сожаление, что столь опытный политический деятель обнаружил «полное незнание реального положения» [144, стб. 464—465].
Вопрос об оборонительном пакте вновь стал предметом обсуждения 12 апреля 1960 г., когда депутат парламента от НСНГ
P. Окафор внес проект резолюции, осуждавший какое-либо военное сотрудничество с Англией [144, стб. 1063]. Глава федерального правительства вынужден был заявить о согласии правительства с этой резолюцией. А. Балева заверил палату представителей, что правительство не подпишет никакого соглашения без одобрения парламента [444, стб. 1077].
Однако, несмотря на это обещание, уже в мае 1960 г. англичане вынудили представителей Нигерии согласиться на за¬
238


ключение договора об обороне. Подписать его должно было правительство независимой Нигерии, уполномоченное на это парламентом. 19 ноября 1960 г. после бурных дебатов федеральная палата одобрила договор (166 голосов было подано за, 38— против). Важно подчеркнуть, что в голосовании приняли участие менее двух третей депутатов (204 из 312). Соглашение поддержали депутаты от СНК (партия располагала 143 мандатами) и большинство депутатов от НСНГ.
Надо отметить, что еще до дебатов в федеральном парламенте прогрессивная общественность страны (члены и приверженцы различных политических партий, профсоюзов, молодежных и иных организаций) активно выступала против военного соглашения с Англией. Решение парламента усилило недовольство политикой правительства. Во многих городах страны (Лагос, Ибадан, Энугу и др.) почти ежедневно проходили митинги и шествия, участники которых демонстрировали свое отрицательное отношение к договору. Непримиримую позицию по отношению к военному соглашению занял Нигерийский конгресс молодежи (НКМ). В принятом на первом съезде НКМ заявлении говорилось, что политика позитивного нейтралитета, которой придерживается Нигерия, требует немедленного аннулирования этого пакта (167, с. 14}.
Споры об отношении к оборонительному соглашению разделили страну на два лагеря. Один из них составляли лидеры СНК и правого крыла НСНГ — А. Белло, А. Т. Балева, А. Рибаду, Ф. Э. Эбо и их приверженцы, другой — сторонники лидера оппозиции и партии ГД О. Аволово, а также некоторые члены НСНГ. В рядах партий правительственной коалиции не было единства по вопрос'у о договоре. Большинство рядовых членов партии НСНГ и часть ее руководителей выступали против соглашения, а многие депутаты парламента от этой партии голосовали за него, повинуясь партийной дисциплине. Некоторые лидеры НСНГ пытались отмолчаться. Колеблющиеся были даже среди членов СНК. (Как уже отмечалось, более 100 депутатов не принимали участия в заседании парламента.)
В трудном положении оказался генерал-губернатор страны Н. Азикиве. (Несмотря на формальный отход от политической деятельности, он фактически продолжал играть важную роль в формировании политики НСНГ.) Глава государства прямо не высказывался за заключение соглашения, но неоднократно ратовал за установление более тесных связей с Англией, в том числе и в военной области.
Соглашение «о взаимной обороне» было подписано в Лагосе и вступило в силу 5 января 1961 г. Однако и после официального подписания соглашения борьба против него не прекратилась. В течение 1961 г. оппозиция договору усиливалась. Противники соглашения устраивали митинги и собрания, распространяли листовки, выступалив печати. Комментируя эти события,
239


газета «Уэст Африкэн пайлот» отмечала, что военное соглашение осложняет положение Нигерии в мире и в Африке и вызывает критику общественности [559, 12.1.1961].
В августе 1961 г. в Лагосе состоялась всенигерийская конференция представителей политических и общественных организаций. В 'конференции принимало участие около 300 человек. Формально она была созвана по инициативе личного советника федерального премьер-министра по африканским вопросам с целью выявления мнения общественности относительно роли Нигерии 'в Африке. В действительности же на ней активно обсуждались различные аспекты внутренней и внешней политики страны. Участники конференции единодушно высказались за аннулирование соглашения об обороне, строгое проведение политики позитивного нейтралитета, развитие дружбы и сотрудничества со всеми странами и укрепление единства независимых африканских государств [169, с. 5]. Призывы отменить договор исходили даже от ряда депутатов парламента — членов СНК. Например, И. Гусау говорил: «Если мы аннулируем этот пакт, мы безусловно сможем лучше осуществлять свою роль в Африке. У нас нет причин оставаться участниками оборонительного союза» [145, с. 28J.
К концу 1961 г. федеральное правительство стало перед необходимостью выбора: либо аннулировать договор, либо пойти на риск противоборства не только с приверженцами ГД, но и с многими членами НСНГ и даже СНК. В целях укрепления правящей коалиции и успокоения общественного мнения было решено аннулировать соглашение об обороне. 22 января 1962 г. в печати появилось совместное англо-нигерийское заявление, в котором осторожно отмечалось, что масштабы и цели соглашения истолковываются неправильно. Якобы желая положить конец недоразумениям, оба правительства посчитали целесообразным пересмотреть необходимость сохранения соглашения и решили его отменить [459, с. 21Ц
На исходе 1961 г. поляризация социально-политических сил в Нигерии привела к возникновению двух лагерей. Один из них составляли противники пакта: левое крыло местных националистов, прогрессивные политические деятели, часть местной буржуазии, активисты молодежного движения, включая рабочих, студентов, интеллигенцию. В лагере сторонников военного пакта с Англией оказались традиционные правители Севера, представители буржуазных слоев компрадорского типа, значительная часть формирующейся прослойки политиков-северян, которая, очевидно, пыталась с помощью этого соглашения усилить свои позиции в стране. Победа первого лагеря представляется закономерным явлением для Нигерии начала 60-х годов вследствие общего подъема национально-освободительного движения и антибританских настроений населения недавней колонии.
240


Социальный фон конфликта, связанного с одобрением договора, дополнился и усугубился общим усилением напряженности в политической жизни тогдашней Нигерии. Отмена соглашения могла послужить как бы индикатором увеличивавшегося престижа ГД. Характерно и то, что аннулирование пакта выявило определенную разнородность социально-политических устремлений членов НС'НГ, о чем свидетельствовала позиция части левого крыла этой партии. Более того, негативные стороны антло-нигерийского соглашения были замечены даже активистами СНК, отдельные представители которых достаточно ясно высказались против пакта, невзирая на решение своих политических лидеров.
Таким образом, победа Аволово и его единомышленников нанесла ощутимый удар по альянсу СНК — НСНГ, а также повысила активность нигерийцев в вопросах не только внутренней, но и внешней политики. Однако успех Аволово в борьбе с партиями правительственной коалиции был лишь прологом последующей политической борьбы, которая развернулась в первые поды существования независимой Нигерии. Блок СНК — НСНГ начал концентрировать свои силы', с тем чтобы нанести решающий удар по ГД, дискредитировать ее лидера и расколоть партию.
Раскол группы действия. Политический кризис
в Западной Нигерии
Решительная позиция, занятая О. Аволово по вопросу об отмене англо-нигерийского оборонительного соглашения, растущий авторитет лидера оппозиции и усиливающийся престиж ГД не могли не вызвать беспокойства у лидеров СНК и НСНГ.
Поводом для резких нападок на лидера ГД и его сторонников послужила дискуссия по вопросу о национализации крупных иностранных предприятий в федеральном парламенте в ноябре 1960 г., апреле и ноябре 1961 г. Официальное мнение правительства федерации по вопросу об отношении к иностранному капиталу выразил министр финансов и вице-президент НСНГ Ф. Э. Эбо, назвав идею национализации иностранных предприятий опасной. Эбо заявил, что правительство и впредь будет ориентироваться на привлечение иностранного капитала и технологии для обеспечения должных темпов экономического развития [144, стб. 56—57].
О. Аволово не отрицал необходимости ввоза в страну иностранного капитала в целях ликвидации ее отсталости. Однако привлечение иностранного капитала и технологии, по мнению Аволово, необходимо было использовать для быстрейшего обретения экономической самостоятельности. Лидер ГД подчеркивал, что его единомышленники стремятся к тому, чтобы абсо¬
16 Зак. 203
241


лютное большинство ключевых постов в ведущих отраслях народного хозяйства занимали нигерийцы. Нельзя допускать, чтобы нынешние и будущие иностранные инвесторы, отмечал Аволово, продолжали эксплуатировать Нигерию лишь в своих корыстных интересах [145, стб. 138].
Еще более решительно высказывался О. Аволово 29 ноября 1961 г., когда внес в федеральном парламенте резолюцию о немедленной национализации «основных предприятий промышленности и торговли» [145, стб. 3526]. Обосновывая свою резолюцию, О. Аволово бичевал пороки империалистической системы, которая обрекает молодые, независимые государства на рабскую зависимость и продлевает сроки страданий большей части населения этих стран от нищеты, невежества и болезней 1145, стб. 3527]. Получение прибыли, говорил Аволово, это основная движущая сила капиталистической системы, порождающая в обществе чрезмерную эгоистичность и пренебрежение интересами других [145, стб. 3529].
Резкое обличение пороков капиталистической системы отнюдь не свидетельствовало о переходе О. Аволово в лагерь последовательных и убежденных противников этой системы. Лидер оппозиции, по всей видимости, считал, что такого рода высказывания будут способствовать росту его популярности и позволят ему снискать лавры подлинного защитника интересов простых людей.
Позиция О. Аволово разделялась не всеми членами руководства партии ГД. Симптомы внутрипартийных разногласий проявились еще на VII ежегодном съезде ГД, который состоялся а сентябре 1960 г. На этом съезде был обнародован подготовленный О. Аволово и несколькими молодыми членами исполкома политический манифест, который получил название «Демократический социализм». В этом документе содержалось принципиально важное утверждение о том, что ГД выступает за социалистическую экономику, которая в значительно большей степени отвечает потребностям молодых развивающихся государств, чем капиталистическая. Авторы манифеста объявляли, что партия выдвигает задачи ускоренного развития государственного сектора и предоставления приоритета внешним государственным займам перед частными иностранными инвестициями [516, с. 10].
В феврале 1961 г. О. Аволово выступил с лекцией «Экономические проблемы Нигерии» в Университете Нигерии в Нсукке, в которой пытался дать определение сущности «демократического социализма». Основными принципами такого социализма, говорил О. Аволово, являются свобода и достоинство личности, благополучие и братство всех людей. Демократический социализм — это система подлинной социальной справедливости, при которой обеспечивается равноправие для всех, и большинство людей видит, что, хотя их нужды удовлетворяются неполностью, каждый из них получает справедливую долю национального продукта. (Подробнее о взглядах О. Аволово см. [318, с. 190—210].)
242


Принятие манифеста углубило пропасть между сторонниками Аволово в ГД и лидерами федерального коалиционного правительства, которые делали ставку на всемерное развитие частного предпринимательства. Манифест стал объектом острых споров внутри самой партии ГД. Одним из наиболее решительных противников манифеста был вице-председатель ГД С. Акин - тола, который, будучи премьером Западной области, отказывался подчиняться директивам партийного руководства. Первоначально Акннтола и его сторонники в ГД не имели четко сформулированной программы требований, а их платформа в значительной степени основывалась на резкой критике в адрес Аволово.
Главной социальной опорой Акинтолы являлись консерваторы из числа «старых» членов ГД, часть традиционных правителей йоруба и представители буржуазии. Из заявлений Акинтолы следует, что в его планы входило насаждение прозападной ориентации среди членов ГД. С этим никак не согласовывались намерения Аволово относительно .национализации крупной иностранной собственности.
Конфликт Аволово и Акинтолы в определенной мере был обусловлен и особенностями психологического портрета последнего как политического деятеля. В стремлении поставить партию ГД под свой контроль Акинтола неоднократно проявлял личную неприязнь к Аволово и его ближайшим сторонникам. При этом консерватизм мышления и отсутствие политической гибкости у Акинтолы сочетались с беспринципностью политикана, готового для достижения своей цели пойти на секретные переговоры с представителями соперничающих партий.
Впервые разногласия между О. Аволово и С. Акинтолой стали известны общественности в декабре 1961 г. во время заседания федерального исполнительного комитета партии в Икед- же. О. Аволово изложил свою программу развития Нигерии, в которой призывал не только верить в социалистические идеалы, но и претворять их в жизнь, с тем чтобы уменьшить разрыв между имущими и неимущими, всегда и во всем руководствоваться демократическими принципами. По мнению лидера партии, все это позволило бы Нигерии развиваться в соответствии с «принципами демократического социализма» [559, 19.XII.1961].
2 	февраля 1962 г. в Джосе открылся VIII съезд партии ГД. Открывая его, О. Аволово говорил, что впервые за 10 лет существования партии в ней отсутствует единство. Лидер партии решительно выступил против сотрудничества с СНК и НСНГ и вхождения партии в коалиционное правительство(548,26.V. 1962, с. 12]. Съезд одобрил доклад О. Аволово, сместил генерального секретаря партии А. Росиджи, избрав на этот пост С. Икоку, который возглавлял партийную организацию ГД в Восточной области. С целью укрепления партийной дисциплины были внесены изменения в устав партии, касающиеся порядка выборов
16*
243


членов федерального исполкома. Недовольные принятыми решениями С. Акинтола, А. Росиджи и ряд других делегатов покинули съезд до его окончания [557, 17.11.1962, с. 187; 19.V.1962, с. 550; 548, 26.V.1962, с. 14].
Некоторые традиционные правители йоруба (обы) предпринимали безуспешные попытки примирить лидеров партии. После окончания работы съезда и возвращения О. Аволово в Ибадан там состоялась первая встреча традиционных правителей с ру кюво дя щими деятелями партии, в результате которой было опубликовано заявление, извещавшее о достижении согласия [557, 17.11.1962, с. 187; 548, 26.V.1962, с. 14]. Однако это заявление не отражало действительного положения в партийном руководстве. Примирения не произошло. Более того, борьба между сторонниками О. Аволово и С. Акинтолы обострялась. 19 мая 1962 г. состоялось совместное заседание Западного и Среднезападного региональных комитетов партии ГД (хотя Среднезападной области тогда еще не было, региональная организация партии уже функционировала). На этом заседании
С. 	Акинтоле были предъявлены обвинения в неудовлетворительном руководстве правительством, антипартийной деятельности и недисциплинированности. 81 голосом против 29 участники заседания приняли решение о необходимости ухода С. Акинтолы в отставку с постов премьера и заместителя председателя партии. Покидая это совещание, Акинтола заявил представителям прессы, что он не согласен с принятым решением [548, 26.V.1962, с. 14].
21 мая 66 депутатов западной палаты собрания — членов ГД подписали послание губернатору области, в котором выражалось недоверие С. Акинтоле как премьеру и содержалось требование о его смещении [536, 13.VI.1962J. Одновременно А. Адег- бенро был избран новым лидером фракции ГД (партии большинства) в палате собрания Западной области, что позволяло ему быть назначенным на пост регионального премьера. Однако С. Акинтола отказался уйти с занимаемых им постов и предложил губернатору Западной области распустить палату собрания и палату вождей. Он обратился также к спикеру палаты собрания А. Адедоину с просьбой созвать заседание палаты для рассмотрения вопроса о вотуме доверия региональному правительству. Спикер отклонил это предложение, а губернатор Западной области по рекомендации О. Аволово назначил вождя Адегбенро премьером с 21 мая [521, 1962, № 7, с. 14].
Между тем С. Акинтола, рассчитывавший на поддержку федерального премьер-министра, направил ему письмо с просьбой «посоветовать» королеве Великобритании сместить губернатора Западной Нигерии. Одновременно он обратился с жалобой в федеральный верховный суд, оспаривая законность своего смещения. В Западной Нигерии установилось своего рода <'дгое- властие», продолжавшееся до 25 мая 1962 г., когда должна бы¬


ла открыться сессия палаты собрания для рассмотрения вопроса о вотуме доверия новому премьеру. Сразу же после того, как спикер открыл заседание, один из депутатов — член ГД и сторонник Акинтолы Ф. О. Оке спровоцировал драку. Потребовалось вмешательство полиции, чтобы очистить помещение парламента [548, 2.VI.1962, с. 2]. Эти беспорядки послужили предлогом для созыва 29 мая чрезвычайной сессии палаты представителей в связи с «угрожающей ситуацией», сложившейся в Западной Нигерии.
На этой сессии А. Т. Балева внес резолюцию, в которой говорилось, что в соответствии со статьей 65 федеральной конституции в Западной Нигерии объявляется чрезвычайное положение до конца 1962 г. После шестичасовой дискуссии 232 голосами против 44 была принята резолюция, предложенная федеральным премьер-министром [146, 29.V.1962, стб. 2206]. В тот же день резолюция А. Т. Балевы была одобрена верхней палатой федерального парламента — сенатом.
Принятие резолюции Балевы нанесло ощутимый удар по партии ГД. Оно обусловило падение политического престижа О. Аволово и его ближайших соратников. Вследствие этого некоторые сторонники ГД либо отказались от борьбы1, либо примкнули к соперничавшим партиям. Кроме того, введение чрезвычайного положения в западном регионе в определенной мере подорвало экономико-политическую основу партии, что выразилось в ограничении числа источников и сокращении размеров финансирования. Многие лидеры и функционеры ГД лишились столь важного в условиях Нигерии контроля над государственными и смешанными предприятиями, находящимися на территории Западной области, и, следовательно, были устранены с командных высот в структуре экономической власти этой области. Таким образом, не имея возможности запретить Группу действия конституционным путем, коалиционное правительство изыскало способ резко ограничить поле деятельности этой партии.
Сразу же после принятого парламентом решения в Западную область был назначен администратор М. Маджекодунми, который сформировал «временное правительство». Кроме того, он распорядился ограничить в передвижении практически всех руководящих деятелей партии ГД и обратился к федеральному премьер-министру с просьбой учредить комиссию по расследованию финансовой деятельности бывшего правительства Западной области [523, 1962, № 7, с. 7; 479, с. 134; 548, 9.VI.1962, с. 4]. Эта просьба была быстро удовлетворена. В июле 1962 г. комиссия, возглавляемая членом Верховного суда Нигерии А. Кокером, приступила к работе. В нее входили судьи А. Вильямс и И. Кашим. В помощь «трибуналу Кокера» (так часто называла комиссию нигерийская печать) была выделена большая группа юристов. Характер многочисленных открытых заседаний
245


(около 100), проведенных комиссией Кокера, показывает, что ее главная цель состояла в том, чтобы уличить О. Аволово в незаконном присвоении крупных денежных сумм и использовании государственных средств для финансирования деятельности партии ГД, а также в других злоупотреблениях в период его пребывания на посту премьера Западной области в 1954— 1959 гг.
Еще до начала работы комиссии Кокера С. Акинтола объявил о сформировании им новой Объединенной народной партии (ОНП). 15 августа 1962 г. на очередной сессии федерального парламента А. Росиджи заявил, что он выступает от имени ОНП. На состоявшейся потом пресс-конференции он говорил о готовности лидеров этой партии участвовать в коалиционном правительстве вместе с представителями СНК и НСНГ (526, 22.VIII.1962].
С. Акинтола1, вождь А. Адейи, давний противник О. Аволово, один из лидеров правого крыла НСНГ, вождь Р. А. Фани-Кай- оде, и другие руководители вновь созданной партии охотно давали показания, уличавшие лидера ГД [536, 7.VIII.1962, 11 .VIII. 1962).
В конце декабря 1962 г. был опубликован отчет комиссии Кокера, в котором отмечалось, что при содействии ряда государственных корпораций, компаний и банков руководство партии ГД получало крупные суммы денег. Большая часть этих средств действительно шла на нужды партии. «Оставшиеся» же деньги незаконно присваивались партийными функционерами, являвшимися одновременно директорами банков и компаний (557, 26.1.1963, с. 101].
Злоупотребления такого рода практиковались руководством и других нигерийских партий. Подобное расследование можно было, по-видимому, с неменьшим успехом провести и в Северной и в Восточной областях. Тот факт, что оно было проведено в Западной области, был предопределен стремлением федерального правительства и противников О. Аволово внутри его партии использовать «всегда готовое» оружие, которое при других обстоятельствах могло быть использованным против них самих [479, с. 134—138].
При этом весьма примечательным было то, что комиссия Кокера признала виновными в незаконном присвоении крупных денежных сумм и использовании государственных средств для финансирования деятельности партии Аволово и его сторонников из числа руководителей ГД, «забыв» об Акинтоле. Между тем последний сменил О. Аволово на посту премьера Западной области и был заместителем лидера партии. Поэтому все вопросы, связанные с использованием государственных средств, не могли решаться без его ведома. Отсюда можно заключить, что деятельность и выводы комиссии Кокера носили целенаправленный, сугубо политический характер (подробнее о рабо¬
246


те комиссии Кокера см. [178; 557, 5.1.1963, с. 19; 26.1.1963, с. 101]).
Раскол ГД нельзя сводить к личному соперничеству О. Аво- лово и С. Акинтолы. Этот конфликт был порожден усилением разногласий между оппозиционно настроенными группами национальной буржуазии, интеллигенции, студентов, с одной стороны, и правящим блоком феодальных и буржуазно-компрадорских сил — с другой, в масштабе всей страны. Эпицентром конфликта в 1962 .г. стала Западная область, поскольку именно руководители партии ГД (О. Аволово, С. Икоку и др.) выдвинули в то время программу борьбы против неоколонизаторов и феодализма. Именно они требовали отмены договора об обороне, предоставления права голоса женщинам в Северной области и ликвидации там автократической системы власти.
Группировка Акинтолы, предпочитавшая, по существу, сохранить статус-кво в нигерийском обществе, располагала поддержкой федеральных властей. Это выразилось, в частности, в том, что федеральный верховный суд, к которому апеллировал Акпнтола, вынес 7 июля 1962 г. решение в его пользу, признав действия губернатора Западной области неправомочными. На основании постановления верховного суда федеральное правительство решило восстановить (с 1 января 1963 г.) С. Акинтолу на посту премьера области. Но это решение противоречило конституции, в соответствии с которой формирование федерального или регионального правительства могло быть поручено лишь лидеру партии, победившей на выборах. С. Акинтола был лидером новой партии (ОНП). Поэтому нужно было доказать, что именно эта партия, а не ГД пользуется поддержкой большинства населения Западной области. Но с проведением выборов федеральное правительство не спешило, опасаясь победы Аволово.
В этот напряженный момент политические противники Аволово предприняли еще одну попытку дискредитировать руководителя ГД. В сентябре 1962 г. в печати неожиданно появилось сообщение о раскрытии антиправительственного заговора. За два дня до этого в доме О. Аволово был произведен обыск. Во второй половине сентября обыски проводились в домах многих руководящих деятелей ГД [557, 29.IX.1962, с. 1038). 22 сентября О. Аволово был подвергнут домашнему аресту. Некоторым руководителям ГД (С. Икоку, А. Энахоро, С. Адебанджо, Д. Алу- ко), которым тоже грозил арест, удалось бежать из страны.
Суд над Аволово и его приверженцами начался в ноябре 1962 г. и продолжался в общей сложности 10 месяцев. И сентября 1963 г. О. Аволово был приговорен к 10 годам тюремного заключения за государственную измену, участие в заговоре и незаконное хранение оружия.
Осуждение О. Аволово стало кульминационным пунктом наступления, развернутого партиями правительственной коали¬
247


ции и ее сторонниками против ведущей оппозиционной партии. Внутриполитическая борьба в Нигерии продолжала обостряться.
Изменения в политической структуре федерации.
Дальнейшее обострение межпартийной
и межрегиональной борьбы
I
Вопрос о создании в Нигерии новых областей или введении деления на штаты многие годы, до и после достижения независимости, вызывал в стране резкие споры. В работе «Политические основы Нигерии» (1943 г.) Н. Азикиве, руководствуясь культурными традициями и этнолингвистическими особенностями, предлагал разделить страну на восемь «протекторатов» [324, с. 11). О. Аволово в книге «Путь к нигерийской свободе», изданной в 1947 г., ратовал за создание федерации, в которой были бы учтены интересы всех этнических групп [317, с. 53].
В 50-х годах представители многих народностей страны все более настойчиво выдвигали требования о создании новых областей — Среднезападной, Калабар—Огоджа—Риверс, Сред¬
него пояса — за счет разукрупнения соответственно Западной, Восточной и Северной областей [275, с. 171-—172].
Еще на Лондонской конституционной конференции 1957 г. был выдвинут проект создания в стране не менее 15 штатов. Однако конференция воздержалась от принятия конкретной резолюции, ограничившись рекомендацией учредить специальную комиссию по изучению вопроса о положении этнических меньшинств.
Спустя год комиссия, которую возглавлял англичанин Г. Уиллинк, высказалась против создания новых штатов, мотивируя свое решение тем, что практически невозможно создать новые штаты и обеспечить их функционирование за время, оставшееся до провозглашения независимости. По мнению членов комиссии, «права меньшинств» (прежде всего право на ограниченную автономию) могли быть надежно защищены путем внесения nonpaiBOK в федеральную конституцию. В соответствии с этой рекомендацией в 4-ю статью конституции независимой Нигерии были внесены дополнения, которые определяли следующие необходимые условия создания новых областей: во-первых, одобрение соответствующей резолюции не менее чем 2/з депутатов обеих палат федерального парламента; во-вторых, одобрение большинством членов палат собрания всех трех областей федерации или двух из них, включая область, подлежащую разделению; в-третьих, проведение референдума, на котором не менее 60% избирателей предполагаемой новой области должны были высказаться за выделение [157, с. В234—В235].
Позиции основных политических партий страны по вопросу о разукрупнении областей в 50-х годах существенно различа-
248


лись. ГД отстаивала необходимость осуществления административной реформы, которая учитывала бы этнические, лингвистические, географические и иные особенности страны.
Руководство ГД разработало свой план изменения структуры федерации, согласно которому прежде всего предполагалось воссоединить йоруба Западной области и йоруба провинций Илорин и Кабба (Северная область). Другим шагом в этом направлении должно было стать воссоединение ибо Западной и Восточной областей. По мнению лидеров ГД, осуществление их предложения вызвало бы цепную реакцию дальнейшего административного дробления всех областей. Из Западной области выделилась бы Среднезападная, из Восточной — область Кала- бар—Огоджа—Риверс, из Северной — область Среднего пояса.
Лидеры НСНГ охотно поддерживали идею создания Среднезападной области, но не -проявляли энтузиазма по поводу возможного выделения из «своей» области района Калабар— Огоджа—Риверс, где в 1957 г. была обнаружена нефть. Что касается руководства СНК, то оно вообще не хотело допускать дробления Севера, опасаясь утратить положение правящей партии в этой самой большой по площади и численности населения области.
После обретения независимости ускорился процесс превращения в нации наиболее крупных народов страны — хауса, ибо и йоруба—на основе складывания языковой, экономической, политической и -культурной общности. В то же время перспективы национального развития многочисленных народностей и племен, населявших обширные районы центральной части страны, севера и юго-востока и находившихся на различных уровнях развития, еще не были достаточно четко определены. Они могли либо влиться в более -крупные этнические образования и подвергнуться ассимиляции, либо составить ядро каких- то новых этнических групп.
Важно подчеркнуть, что взаимоотношения этих народностей и племен складывались в значительной степени под воздействием как объективного фактора (социально-экономическое неравенство между различными частями страны), так и субъективного (политика государства, его административного аппарата и законодательных органов). В таких условиях вопрос о создании новых областей приобретал особую остроту. Эта «проблема проблем» Нигерии нуждалась в скорейшем решении. Однако лидеры правительственной коалиции после завоевания страной независимости не продвинулись вперед в решении этого вопроса. Более того, они стали отступать даже от своих прежних позиций.
Руководители НСНГ вошли в коалиционное правительство на правах «младшего партнера». Это обстоятельство в значительной мере повлияло на их позицию по вопросу об административной реформе, поскольку «старший партнер», СНК, реши¬
249


тельно противился созданию новых областей. Кроме того, руководство НСНГ серьезно опасалось, что разукрупнение Восточной области ослабит позиции партии в федеральных органах власти. Таким образом, позиции обеих партий в данном случае совпадали, хотя и по разным причинам.
Партия НСНГ была сторонницей усиления власти центрального правительства, что соответствовало ее концепции о сильном унитарном государстве.
Появление этой концепции объясняется тем, что значительная часть народа ибо — главной этносоциальной опоры НСНГ — проживала за пределами Восточной области в различных районах страны. Вследствие этого возникла ситуация, при которой, с одной стороны, руководство партии опасалось ослабления НСНГ ввиду рассредоточенности ибо, а с другой — претендовало на доминирующее положение в стране, поскольку повсеместно ощущало их поддержку.
Лидеры же СНК после ухода англичан еще больше утвердились в своем намерении не допустить выделения из Северной Нигерии каких-либо регионов. Однако в отличие от НСНГ они всегда выступали за всемерное расширение прав и полномочий существующих региональных правительств. Таким образом, только ГД осталась верной своей позиции и по-прежнему настаивала на плане разукрупнения всех областей.
22 марта 1962 г. федеральный премьер-министр внес на обсуждение палаты представителей резолюцию о создании новой области — Среднезападной, которая должна была состоять из двух провинций Западной области — Бенина и Дельты [526, 23.111.1962]. О. Аволово выступил с поправкой, предлагая наряду со Среднезападной областью создать еще 9 областей за счет разделения Северной области на пять, а Восточной на четыре области [146, с. 26—27J. Однако эта поправка была отклонена. Стало ясно, что федеральное правительство и большинство депутатов парламента решили ослабить позиции партии ГД и разделить только Западную область.
Палаты собрания Северной и Восточной областей поддержали решение федерального парламента и высказались за разделение Западной области. В июле 1963 г. на территории предполагаемой новой области был проведен референдум. 89% зарегистрированных избирателей высказались в пользу выделения Среднезападной области. В августе резолюцию о создании новой области одобрила и палата собрания Западной области * Временным администратором Среднезападной области был назначен Д. Осадебей. Он сформировал правительство, состоявшее из 15 человек.
* К этому времени у власти находилось коалиционное правительство ОНП — НСНГ, возглавляемое С. Акинтолой. В марте 1964 г. ОНП была переименована в Нигерийскую национально-демократическую партию (ННДП), объединившую членов ОНП и часть примкнувших к ней членов НСНГ Западной области [557, 11.VII.1964, с. 763].
250


Итак, Среднезападная область возникла в результате сложного переплетения социальных, межпартийных, межрегиональных и этнических противоречий. Ошибочно полагать, что СНК и НСНГ действовали в данном случае как союзники. После создания новой области между ними развернулась упорная борьба за завоевание большинства в палате собрания Среднезападной области, выборы в которую должны были состояться 3 февраля 1964 г. Лидеры СНК придавали этим выборам огромное значение, намереваясь организовать на Среднем Западе «серьезное наступление» против НСНГ. С этой целью они содействовали объединению (в октябре 1963 г.) в единую партию — Демократический фронт Среднего Запада (ДФСЗ) — региональных объединений оппозиционных НСНГ партий — ОНП, СНК (региональная организация СНК носила название Народный конгресс Среднего Запада — НКСЗ) и ГД 1557, 5.Х.1963, с. 1163].
Предвыборную кампанию ДФСЗ возглавлял генеральный секретарь СНК А. Патеджи. Руководители СНК склонны были рассматривать ДФСЗ как региональную организацию своей партии. В печати появилось сообщение, что в Среднезападной области существует лишь одна партия — ДФСЗ [557, 12.Х.1963, с. 1163]. Однако вскоре выяснилось, что местное отделение ГД фактически не вошло в ДФСЗ. Тем не менее руководство СНК надеялось на победу ДФСЗ, что позволило бы им в перспективе сформировать федеральное правительство без участия НСНГ. Руководители НСНГ также не оставляли надежды на победу своих кандидатов в Среднезападной области.
На состоявшихся 3 февраля 1964 г. выборах внушительную ■победу одержала партия НСНГ, завоевав 49 мест. Партия ДФСЗ смогла получить лишь 10 мест, ГД не получила ни одного места. Выборы в палату собрания Среднезападной области в целом прошли относительно спокойно (536, 4.11.1964]. И уже 7 февраля 1964 г. президент страны Н. Азикиве по рекомендации премьера Среднезападной области Д. Осадебея назначил С. Мариере региональным губернатором. После крупной победы в Среднезападной области уверовавшие в силу своей партии лидеры НСНГ стали более благосклонно относиться к идее создания новых областей.
СНК по-прежнему оставался противником разделения Северной области, ссылаясь на то, что такие требования якобы исходят от «очень небольшой части населения» [557, 7.XI 1.1963, ■с. 1388]. Руководство этой партии, болезненно реагировало на победу НСНГ на выборах в палату собрания Среднезападной области. СНК выступил в феврале 1964 г. с заявлением, в котором говорилось, что соперничество на Среднем Западе не было равным. Однако «вскоре наступит время, когда СНК встретит НСНГ во всеоружии» (657, 22.11.1964, с. 216).
Победа правительственной коалиции над партией ГД не привела к усилению союза СНК — НСНГ и стабилизации ре¬
251


жима правительства Балевы. Более того, оттеснив своего главного политического противника, партии, составлявшие правительственную коалицию, обнаружили, что и между ними существует немало серьезных разногласий.
Перерастание межпартийных противоречий
в общенациональный политический кризис.
Всеобщая забастовка 1964 г.
В первые два года пребывания у власти режима Бале-вы главным фактором политической напряженности в стране являлась острая межпартийная борьба как на федеральном, так и на региональном уровне. С 1962 г. межпартийная борьба начала перерастать в открытую конфронтацию различных социальных, политических и этнических группировок, постепенно лишая федеральное правительство контроля над положением в стране. Основными вехами на этом пути стали проведение в 1962 и 1963 гг. общенациональных переписей населения, всеобщая забастовка 1964 г. и, наконец, федеральные выборы 1964 г., вызвавшие распад политической системы первой республики.
Согласно результатам последней колониальной переписи населения, проведенной в 1952/53 г., численность населения всей страны составляла 31,8 млн. человек. Из них на долю Северной области приходилось 17,6 млн., Восточной — 7,5 млн., Западной области — 6,4 млн. человек. При тесной зависимости политических партий от региональной структуры федерации и размеров отдельных областей (по первой конституции независимой Нигерии один депутат федерального парламента избирался от 100 тысяч жителей) общенациональная перепись населения непосредственно влияла на расстановку политических сил в стране. Поэтому проведение новых переписей и их результаты неизбежно становились объектом острой межпартийной борьбы.
Результаты переписи 1952/53 г. обеспечили доминирующее положение Северной области в федеральном парламенте. После федеральных выборов 1959 г. Север располагал 174 из 312 мест в федеральной палате представителей. Будучи «партией большинства», СНК фактически контролировал федеральное правительство.
Первая перепись населения в независимой Нигерии была намечена на май 1962 г. Практическая работа по ее проведению была поручена федеральному чиновнику, англичанину Дк. Уоррену, который находился в подчинении министра экономического развития Вазири-Ибрагима. Перепись началась 13 мая 1962 г. и продолжалась более двух недель. Согласно неофициальным предварительным данным, численность населения Северной области составляла 22,5 млн. человек, Восточной и Западной областей— 12,3 млн. и 12,5 млн. человек соответственно. Это оз¬
252


начало, что за десятилетие численность населения Севера возросла примерно на 30%, а Восточной и Западной областей — на 70%. Таким образом, общая численность населения южных областей превышала численность населения Северной области.
Нигерийский исследователь У. О. Элиазу писал, что эти цифры вызвали острую полемику и поэтому не публиковались в период правления А. Т. Ба- левы. Предварительные данные о численности населения Нигерии впервые были опубликованы в книге «Население Тропической Африки», изданной в Нью-Йорке в 1968 г. Если бы эти цифры получили официальное подтверждение, то Северная область потеряла бы 7 мест в федеральном парламенте, Восточная— 3, а Западная область приобрела бы 10 новых мест [341; 367,
с. 163, 171].
В отчете о предварительных итогах переписи Дж. Уоррен рекомендовал провести выборочную проверку во всех областях страны. Отсрочка публикации окончательных данных дала новый толчок развитию внутриполитического конфликта.
5 декабря 1962 г., выступая в федеральной палате представителей, Вазири-Ибрагим зачитал депутатам парламента выдержки из отчета Уоррена, в котором задержка публикации окончательных результатов переписи объяснялась тем, что данные по Западной области поступили слишком поздно, а также тем, что по Восточной области получены явно преувеличенные цифры [536, 6.XI 1.1962]. Выступление Вазири-Ибрагима вызвало скандал, 7 декабря депутат от НСНГ Д. Н. Абии внес резолюцию, призывавшую провести официальные дебаты по этому вопросу [536, 8.XI 1.1962]. Спикер палаты представителей А. М. Джало (член СНК) заявил, что он не может поставить на голосование эту резолюцию до тех пор, пока не получит копию выступления Вазири-Ибрагима. После этого депутаты НСНГ (включая нескольких министров), ГД и Объединенного конгресса Среднего пояса (ОКСП) покинули зал заседаний. В тот же день группа парламентариев от НСНГ объявила, что она решила бойкотировать заседания палаты представителей, продолжает настаивать на проведении дебатов, выражает недоверие Вазири-Ибрагиму и требует отстранения от должности и немедленной высылки из страны Уоррена [542, 8.ХН.1962].
10 	декабря 1962 г. федеральная палата представителей возобновила работу. А. Т. Балева заверил депутатов, что отныне все вопросы, касающиеся переписи, будут находиться в его личном ведении. Выступление федерального премьер-министра лишь ненадолго внесло успокоение, но ему не удалось восстановить доверие парламента.
Выборочная проверка, проведенная на Севере, показала, что численность населения этой области будто бы составляет более 30 млн. и, таким образом, намного превышает численность населения южных областей, включая Лагос. Эти результаты переписи не были признаны представителями Восточной Нигерии, которые обвинили северян в использовании выборочной проверки
253


в целях навязывания стране новых, далеких от истины цифр.
19 февраля 1963 г., после переговоров федерального премьер- министра с руководителями региональных правительств, было решено аннулировать результаты переписи и провести новую, в условиях, исключающих возможность фальсификации данных. Предусматривалось увеличить число переписчиков в 4 раза по сравнению с 1962 г. (с 50 тыс. до 200 тыс.) и направить во все области смешанные группы инспекторов (6 тыс. человек) для проведения выборочной проверки и оказания иной помощи. При этом в состав инспекционных групп не могли включаться уроженцы той области, где им предстояло работать. Предусматривалось также обязательное соблюдение принципа визуальности и резкое сокращение сроков проведения переписи (она должна была быть проведена за 4 дня — с 5 по 8 ноября 1963 г.). Во главе Управления по проведению переписи был назначен нигериец С. А. Аджанаку [557, 2.XI. 1963, с. 1231].
За три дня до начала новой переписи, 2 ноября 1963 г., А. Т. Балева выступил по радио с обращением к населению,в ко- TOpOiM он говорил: «Срок полномочий нынешнего федерального парламента истекает в 1964 г., и я хочу, чтобы всеобщие выборы состоялись как можно скорее. Используемый ныне список избирателей не отражает в должной мере происшедших за последние годы изменений». Поэтому, продолжал премьер-министр, все правительства федерации согласились, что сведения об избирателях, полученные в результате переписи, будут использованы во время всеобщих выборов будущего года.
24 февраля 1964 г. центральная избирательная комиссия опубликовала предварительные итоги переписи, согласно которым численность населения Северной области составляла 29,8 млн., Восточной — 12,4 млн., Западной — 10,3 млн., Среднезападной— 2,5 млн., Лагоса—675 тыс. человек. Численность населения всей страны составляла 55,7 млн. человек [557, 7.III.1964, с. 271].
За 10—-11 лет, истекших со времени проведения переписи 1952/53 г., общий прирост населения Нигерии составил около 80% (23,9 млн.). Если исходить из оценок ООН, по которым ежегодный прирост населения африканских стран составлял в 50-х — начале 60-х годов 2—2,5%, можно предположить, что население страны должно возрасти за этот срок примерно на 25—30%. Однако надо учитывать, что и перепись 1952/53 г. не была точной, так как многие нигерийцы (особенно в южных районах) уклонялись от участия в переписи, опасаясь, что она проводится колониальными властями в целях выявления лиц, не попавших в списки налогоплательщиков [367, с. 163]. Тем не менее данные новой переписи, по-видимому, завышали действительную численность населения.
Нигерийский исследователь Г. Акиниеде определял численность населения страны в 1963 г. в 40—42 млн. человек; по оценке английского ученого
254


У. Шварца, численность населения Нигерии в 1967 г. составляла 47,4 млн., в том числе Северной области — 24,8, Восточной — 12,3, Западной — 7,3, Среднезападной— 2,4 млн. человек (559, 6.II1.1964; 479, с. 163].
28 февраля 1964 г., выступая на пресс-конференции в Эну- гу, премьер М. Окпара. заявил о принятом правительством Восточной области решении полностью отвергнуть опубликованные предварительные итоги переписи.
Не менее критически отозвался об опубликованных цифрах премьер Среднезападной области Д. Осадебей. Он расценил перепись как «самую большую шутку века», а ее результаты как нечто фантастическое [542, 4.Ш.1964].
Против признания итого® переписи высказался и лидер партии Союз прогрессивных элементов Севера А. Кано, заявивший, что их принятие создаст новые экономические и политические проблемы [626, 26.11.1964). 1 марта 1964 г. в Ибадане было опубликовано заявление партии ГД, в котором федеральный премьер-министр и Управление по проведению переписи обвинялись в «опрометчивых» и «неблаговидных» действиях. Руководство партии полностью отвергало итоговые цифры [524, 2.III.1964; 557, 7.III.1964, с. 271).
В стране было и немало сторонников признания предварительных итогов переписи. 28 февраля 1964 г. премьер Северной области А. Белло заявил в Кадуне, что его правительство готово принять итоги переписи. Он утверждал, что перепись была организована «как нельзя лучше» [557, 29.11.1964). В тот же день состоялось заседание правительства Западной Нигерии, на котором было принято решение согласиться с итоговыми данными. В Бенине лидеры ДФСЗ призвали регионального премьера либо немедленно уйти в отставку, либо отменить решение правительства об отказе признать результаты переписи [542, 4.II1.1964).
1 марта 1964 г. Н. Азикиве на встрече с журналистами в аэропорту Энугу выразил удовлетворение заверением, данным ему федеральным премьер-министром,— созвать совещание региональных премьеров как только станут известны все детали, касающиеся переписи. Вместе с тем Н. Азикиве отметил, что за четыре дня, прошедшие после его первого выступления по вопросу о переписи, выяснилось, что два региональных правительства приняли опубликованные данные (предварительные итоговые цифры), а два- других их отвергли. В этой связи президент подчеркнул обоснованность аргументов премьера Восточной Нигерии М. Окпары [542, 2.III.1964).
Таким образом, в начале марта 1964 г. внутриполитическое развитие Нигерии вступило в новую фазу открытого противоборства между партиями правительственной коалиции.
В печать проникли сведения о том, что федеральный премьер-министр в ультимативной форме потребовал от министров — членов НСНГ признать итоги переписи или уйти в отставку. На заседании палаты собрания Восточ¬
255.


ной области, отвергнувшей 13 марта 1964 г. результаты переписи, говорилось, что борьба вокруг результатов переписи — это борьба между силами демократии и силами реакции [526, 12.III.1964].
В этих условиях 16 ма»рта 1964 г. федеральный премьер-министр принял решение опубликовать окончательные данные переписи, которые почти не отличались от предварительных итоговых цифр. Публикация окончательных данных не принесла стране спокойствия. И все же в 1964 г. раскола не произошло, поскольку каждая из сторон надеялась победить на предстоящих федеральных выборах.
В первой половине мая 1964 г. в Лагосе состоялась встреча федерального премьер-министра с главами региональных правительств; на ней было решено провести федеральные выборы до декабря 1964 г. В связи с этим федеральный премьер-министр уполномочивался определить границы избирательных округов, исходя из результатов .переписи 1963 г. Число членов федеральной палаты представителей оставалось прежним — 312. (Это означало, что один депутат должен был избираться уже от 178 тыс. жителей страны.) Северная область получала 168 депутатских мест (вместо прежних 174), Восточная область — 69 (вместо 73), Западная область — 57 (вместо 62), Среднезападная область—14, Лагос — 4 (вместо 3). Таким образом, по- прежнему сохранялось доминирующее положение Северной области в политической структуре федерации.
События, связанные с переписью населения Нигерии 1963 г., могут служить индикатором социально-политической ситуации, которая сложилась в стране в тот период. Характерно, что перепись населения, представляющая собой трудоемкую, но обычную операцию во многих странах мира, в условиях Нигерии повлекла за собой серию крупных политических скандалов, взаимных нападок лидеров партий и едва не привела к расколу страны. Это свидетельствовало о том, что режим Балевы перестал пользоваться популярностью в стране и утратил доверие широких слоев населения. Особенно остро экономическую и политическую нестабильность ощущали трудящиеся массы Нигерии — крестьяне, рабочие, низшие служащие.
Завоевание независимости не принесло заметного улучшения материального положения рабочим и мелким служащим Нигерии. Ставки заработной платы по-прежнему были крайне низкими. Правительство первой республики в основном сохранило колониальное трудовое законодательство. Во многих случаях предприниматели по своему усмотрению устанавливали продолжительность рабочего дня, вынуждая рабочих трудиться по 10—12 часов [274, с. 52—53]. В стране непрерывно росли цены. В Лагосе индекс розничных цен на потребительские товары возрос в 1964 г. на 48% по сравнению с 1953 г. [347, с. 192]. Не-» квалифицированные рабочие, составлявшие в начале 60-х годов подавляющее большинство всех наемных рабочих, могли купить
256


на свою дневную заработную плату 1 кг риса и 0,5 литра молока или 490 г мяса [274, с. 59J.
В 1962 г. прошли массовые увольнения рабочих и низших служащих (предприятий компании ЮАК, Корпорации развития Западной Нигерии и многих других государственных и частных компаний.
В начале мая 1962 г. в Ибадане состоялась трехдневная конференция представителей тред-юнионов, на которой обсуждался вопрос о слиянии всех профцентров в единую организацию — Объединенный конгресс труда (ОКТ). Главным пунктом разногласий стал вопрос о целесообразности присоединения ОКТ к какой-либо международной профсоюзной организации. Группа, ■возглавляемая А. Адеболой, требовала, чтобы ОКТ ориентировался на Международную конфедерацию свободных профсоюзов (МКСП), тогда как известный лидер рабочего движения М. Имоуду и его сторонники считали, что нигерийские профсоюзы должны развиваться по возможности независимо от соответствующих международных организаций. При голосовании 659 делегатов конференции .поддержали предложение А. Адеболы, 407 высказались против [548, 12.V. 1962, с. 2, 22]. В итоге Имоуду и его сторонники покинули конференцию и образовали новую центральную организацию профсоюзов — Независимый объединенный конгресс труда (НОКТ).
Начало 1963 г. ознаменовалось забастовкой докеров основных портов Нигерии — Лагоса, Калабара и Порт-Харкорта. В эту забастовку было вовлечено примерно 15—19 тыс. трудящихся [524, 9.11.1963; 559, 11.11.1963]. Стачка началась 3 февраля. Забастовщиков поддерживали и НОКТ и ОКТ. В целях совместного руководства забастовкой эти профцентры создали так называемый Национальный комитет позитивных действий (НКПД). Рабочие требовали повышения заработной платы на 100%, улучшения условий труда и назначения специальной комиссии для пересмотра системы заработной платы [559, 4.II.1963, 5.11.1963]. Переговоры между представителями профсоюзов докеров и федеральным министром труда, начавшиеся на второй день после объявления забастовки, быстро зашли в Тупик. Уже 5 февраля 1963 г. федеральное правительство отвергло требования докеров как «чрезмерные».
6 февраля в Лагосе было опубликовано заявление профсоюза электриков в поддержку бастующих докеров, которое содержало резкую критику в адрес политических лидеров Нигерии. 7 февраля руководство профсоюза железнодорожников призвало своих членов к поддержке бастующих докеров. Заявление в поддержку бастующих опубликовал Нигерийский конгресс молодежи [524, 8.11.1963; 536, 8.И.1963].
В Лагосе произошли кровавые стычки полиции с бастующими докерами, которые пытались помешать работе штрейкбрехеров [536, 8.И.1963). 9 февраля 1963 г. Национальный комитет по¬
17 Зак. 203
257


зитивных действий обратился к федеральному правительству с настоятельным призывом в течение 48 часов удовлетворить требования рабочих или начать переговоры с их представителями. 10 февраля НОКТ (в это профсоюзное объединение входила 33 профсоюза’) подтвердил свое намерение начать забастовку солидарности с докерами [536, 2.11.1963].
11 февраля федеральный министр труда Дж. Джонсон ветре- тился с представителями профсоюза железнодорожников и лидерами НОКТ, общие требования которых сводились к тому, чтобы докеры нанимались на работу непосредственно Управлением портов; все разногласия между рабочими и администрацией предприятий решались путем переговоров, без каких-либо условий со стороны правительства, а полиция прекратила преследование забастовщиков [559, 11.11.1963; 536, 12.II. 1963].
Встреча эта оказалась безрезультатной. Федеральный министр труда отказался удовлетворить требования представителей рабочих.
14 февраля совершенно неожиданно для лидеров НОКТ и Национального совета портовых рабочих руководители ряда входящих в этот совет профсоюзов заявили о прекращении забастовки, мотивируя свое решение, в частности, тем, что профсоюзы моряков и крановщиков не присоединились к забастовке [536, 15.11.1963; 312, с. 229—231). Тем не менее забастовка показала растущую силу и организованность докеров — одного из передовых отрядов нигерийского пролетариата. Надо отметить чувство классовой солидарности, охватившее многих трудящихся страны и проявившееся в их готовности поддержать своих товарищей по классу активными действиями. Федеральному министру труда с большим трудом удалось уговорить лидеров старейшего и политически активного профсоюза железнодорожников (основан в 1931 г.), а также руководителей НОКТ не объявлять забастовку солидарности [536, 12.11.1963].
Помимо докеров в 1963 г. бастовали шахтеры, нефтяники,, водители автобусов, банковские служащие, связисты, рабочие и служащие многих других отраслей народного хозяйства.
В июне 1963 г. лидеры профсоюзных центров сумели договориться о создании Объединенного комитета действий (ОКД), который представлял примерно 600 тыс. рабочих и служащих, организованных почти в 200 профсоюзов. Задача ОКД состояла в тегм, чтобы добиться от правительства согласия на учреждение компетентной комиссии по пересмотру размеров заработной платы и выработке соответствующих рекомендаций.
Федеральное правительство в течение нескольких месяцев игнорировало требования профсоюзов об общем повышении ставок заработной платы. Лишь после того как 27 сентября 1963 г. руководители ОКД объявили всеобщую забастовку, которая в течение двух дней охватила, по официальным, явно заниженным данным, около 35 тыс. человек, правительство
258


отступило Ц047, с. 91J. После ряда консультаций, происходивших между федеральным министром по вопросам трудоустройства Обанде и его региональными коллегами с представителями ОКД, было объявлено о создании комиссии из шести человек во главе с членом федерального верховного суда А. Морганом [526, 3.X.1963}.
Комиссия Моргана должна была изучить существующую структуру заработной платы, условия труда, систему поощрений и выработать рекомендации, которые предусматривали бы общее повышение ставок, отмену поденной заработной платы и введение фиксированных минимальных ставок. Комиссия рассмотрела более 60 меморандумов, поступивших в октябре — ноябре 1963 г. от различных профобъединений, в том числе от ОКД [526, 7.XI.1963; 524, 9.Х1.1963]. Авторы меморандума ОКД требовали установить минимальную ставку заработной платы для неквалифицированных рабочих в размере 240 ф. в год, национализировать основные отрасли промышленности, ограничить перевод прибылей иностранных компаний за пределы страны, прекратить вмешательство полиции в трудовые конфликты, снять запрет на публичные митинги и демонстрации. Кроме того, предлагалось понизить зарплату всем министрам с 3000 ф. до 2240 ф. в год, ввести повышенные налоговые ставки на все доходы, превышающие 2240 ф.
Комиссия Моргана решила, что страна должна быть поделена на четыре зоны в соответствии с уровнем стоимости жизни. На основе изучения положения в каждой из зон комиссия пришла к заключению, что семья из трех человек (муж, жена, ребенок) должна получать в месяц в первой зоне не менее 16 ф. 10 шилл., во второй зоне — 15 ф. 9 шилл. 9 пенсов, te третьей зоне— 13 ф. 2 шилл. 6 пенсов, в четвертой зоне — не менее 11 ф. [180, с. 20}.
К первой зоне были отнесены городской район Лагоса и г. Порт-Харкорт, ко второй — городские районы Джоса, Кадуны, Кано, Зарин, Абы, Энугу, Они- чи, Умвахии, Ибадана, Бенина и Буруту; к третьей — Восточная, Западная и Среднезападная области, исключая районы, отнесенные к первой и второй зонам, к четвертой зоне — Северная область, исключая районы, отнесенные ко второй зоне (180. с. 20].
Однако, считая, что немедленное введение таких надбавок в масштабе всей страны может подорвать ее экономику, комиссия рекомендовала приступить к постепенному повышению минимального уровня заработной платы. Первоначально предполагалось ограничиться введением (с 1 октября 1963 г.) следующих ставок: для первой зоны 12 ф., для второй — 10 ф., для третьей — 8 ф., для четвертой зоны — 6 ф. 10 шилл. [180, с. 20}.
В докладе комиссии констатировалось, что многие рабочие, ©ключ а я тех, кто имеет стаж десять и более лет, трудятся на правах поденщиков, что лишает их оплаченного отпуска и пособий по болезни. Комиссия пришла также к выводу, что квар¬
17*
259


тирная плата в нигерийских городах непомерно высока, ибо она составляет зачастую более 75% заработной платы трудящихся.
Федеральное правительство не торопилось с обнародованием доклада Моргана, стремясь скрыть от широкой общественности некоторые рекомендации, содержавшиеся в документе. В связи с этим 7 мая 1964 г. ОКД опубликовал специальное заявление, в котором правительство обвинялось в игнорировании законных прав рабочих. На следующий день руководители профсоюзов 'выступили с новым заявлением, в котором содержалось предупреждение о том, что, если до 15 мая не будет опубликован отчет комиссии Моргана, рабочие страны станут на путь активных действий.
11 	мая федеральный министр по вопросам трудоустройства Обанде заверил делегацию ОКД, что текст доклада и комментарии федерального правительства будут опубликованы в виде «'белой книги» через две .недели. 26 мая доклад был передан для ознакомления руководителям профсоюзов, а 27 мая опубликован, но без комментариев правительства. После этого ОКД выступил с ультимативным заявлением, в котором говорилось: если правительство в течение 72 часов не выразит своего отношения к рекомендациям комиссии и не опубликует обещанной «белой книги», то будет объявлена всеобщая забастовка [557, 6.VII.1964, с. 619}. Решительная позиция лидеров профсоюзов в значительной мере объяснялась тем, что о содержании доклада уже знали многие нигерийцы, которые ждали позитивного ответа от правительства.
Забастовка началась в Лагосе 31 мая 1964 г. в полночь. Первыми прекратили работу железнодорожники и портовики. Вслед за ними забастовали рабочие и служащие предприятий торговли, почты и телеграфа, водители автобусов, электрики и др.
Забастовка быстро перекинулась на другие города* страны. Ею были охвачены почти все учреждения и предприятия Порт- Харкорта и Энугу. В Ибадане бастовали железнодорожники, связисты, рабочие деревообрабатывающих предприятий, административно-технические сотрудники университета и т. д. В Ка- дуне — рабочие текстильной фабрики, электростанции, почтовотелеграфные служащие. Приняла решение включиться в забастовку и крупнейшая профессиональная организация страны — профсоюз учителей, насчитывавший в то время около 100 тыс. членов. Всеобщая забастовка стала фактом.
3 	июня федеральное правительство опубликовало, наконец, доклад комиссии Моргана и свое заключение, в котором говорилось, что рекомендации комиссии не учитывают реального положения и что предлагаемое ею увеличение заработной платы не может быть принято-. Правительство соглашалось установить минимальные ставки, но значительно ниже тех, которые предлагала комиссия Моргана*. Выплату по новым ставкам намечалось проводить с 1 апреля 1964 г. [141, с. 3, 8]. Лидеры
260


профсоюзов отвергли предложения правительства и заявили о своей решимости продолжать забастовку. О настроениях трудящихся, их готовности отстаивать свои права свидетельствовало обращение рабочих Порт-Харкорта к президенту страны Н. Ази- кив-е с просьбой распустить федеральное 'правительство и назначить новое, если рабочие того 'потребуют [222, с. 28}. «Нет — предложениям Моргана, нет — работе»,— скандировали рабочие в июньские дни 1964 г. [479, с. 155].
В течение нескольких дней после начала забастовки между представителями ОКД и федеральным правительством непрерывно велись переговоры. Затем они были прерваны по инициативе федеральных властей, которые решили попробовать запугать забастовщиков. 8 июня министр труда Дж. Джонсон потребовал прекратить забастовку в течение 48 часов, в противном случае все стачечники могут считать себя уволенными {222, с. 29]. В тот же день федеральный премьер-министр обратился по радио к лидерам профсоюзов с настоятельным призывом прекратить забастовку. «Мы не можем более терпеть сложившееся положение»,— заявил Балева [479, с. 155]. Однако лидеры ОКД игнорировали эти угрозы.
10 июня около 30 частных компаний также предъявили забастовщикам ультиматум, угрожая массовыми локаутами, если рабочие в течение двух дней не вернутся к работе. Но забастовка продолжалась. Она приобрела невиданный в истории Нигерии размах. По некоторым оценкам, в ней в разные дни принимали участие от 750 тыс. до 1500 тыс. рабочих и служащих [523, 17.VII.1964, с. 28; 479, с. 155—156].
10 июня истекал срок правительственного ультиматума. Однако к работе приступили лишь немногие. 12 июня состоялся новый тур переговоров между представителями федерального правительства, предпринимателей и ОКД. В результате этих переговоров и специального заседания кабинета министров было достигнуто соглашение о прекращении забастовки. В целом соглашение было серьезной уступкой рабочим. Оно содержало следующие условия прекращения забастовки, выдвинутые руководителями профсоюзов: не подвергать стачечников репрессиям; аннулировать все предупреждения об увольнении участников забастовки; оплатить все дни забастовки; немедленно создать специальную комиссию из представителей ОКД, правительства и предпринимателей для ведения переговоров на основе выводов и рекомендаций комиссии Моргана.
Правительство страны не согласилось полностью с требованием профсоюзов о повышении заработной платы. Но вместе с тем федеральные власти приняли многие из условий, выдвинутых представителями рабочих, что означало несомненную победу трудящихся страны. Никогда прежде правительство не шло на подобные уступки.
Значительный успех всеобщей забастовки был обусловлен
261


рядом факторов. Прежде всего необходимо отменить стойкость, выдержку и организованность трудящихся. Впервые в истории рабочего движения Нигерии профсоюзы сумели преодолеть разобщенность, сплотиться и создать единый центр, координировавший борьбу трудящихся за свои права — Объединенный комитет действий. Впервые в масштабе всей страны проявилась классовая солидарность трудящихся всех регионов и этнических групп страны. В ходе забастовки еще раз была продемонстрирована слабость правительственной коалиции, вынужденной пойти на уступки трудящимся.
Всеобщая забастовка нигерийских трудящихся 1964 г. пока* зала, что местные профсоюзы стали реальной политической силой, с которой не могли не считаться лидеры ОНК, НСНГи других партий страны. Забастовка свидетельствовала не только о крепнущей солидарности рабочего класса и растущем авторитете его профсоюзных организаций, но также и о том, что даже крупнейшие партии страны не в состоянии отныне игнорировать интересы формирующегося пролетариата Нигерии.
Федеральные выборы 1964 г. Крах первой республики
21—24 февраля 1964 г. в Кано состоялся XVI съезд НСНГ. В докладе лидера партии М. Окпары, названном «10 шагов на пути к новой Нигерии», была выдвинута программа, с которой партия намеревалась выступить на предстоявших в конце 1964 г. выборах в федеральный парламент. Программа предусматривала изменение конституции, укрепление единства страны, достижение социальной справедливости в соответствии с целями так называемого прагматического африканского социализма, ускорение экономического развития, увеличение числа университетов, модернизацию вооруженных сил. Партия намеревалась также отстаивать принципы парламентской демократии, способствовать упрочению африканского единства и всеобщего мира, хранить верность уставу ООН [526, 22.II.1964J. Позиция НСНГ по вопросу о кризисном положении в Западной области в целом совпадала с позицией ГД, которая выступала против создания «трибалистской партии» (т. е. ОНП) [557, 29.11.1964, с. 231].
Съезд НСНГ, одобривший программную речь М. Окпары, практически санкционировал сближение этой партии с ГД и ее разрыв с СНК.
Организационно союз НСНГ с ГД был оформлен в начале июня 1964 г. во время поездки М. Окпары по Западной области для «встречи с населением». К НСНГ и ГД сразу же примкнули оппозиционные партии Севера — Союз прогрессивных элементов Севера (СПЭС) и Объединенный конгресс Среднего пояса (ОКСП), входившие в Прогрессивный фронт Северной Нигерии
262


(ПФСН), созданный в декабре 1963 г. (лидеры обеих партий согласились выступать на федеральных выборах 1964 г. с единым списком и с общей программой). С целью координации деятельности этих политических организаций был создан «комитет четырех», состоявший из лидеров партий — М. Окпары (НСНГ), А. Адегбенро (ГД), Дж. С. Тарки (ОКСП) и А. А. Кано (СПЭС). Таким образом, сформировался политический блок, принявший 1 сентября 1964 г. наименование «Объединенный великий прогрессивный союз» (ОВПС).
В начале июня 1964 г. в Кадуне произошла встреча руководителей СНК, на которой было решено порвать с НСНГ и 'вступить в союз с находившейся в то время у власти в Западной области Нигерийской национально-демократической партией (ННДП). Эта партия была создана С. Акинтолой и его сторонниками в марте 1964 г.
20 	августа в Кадуне закончилось совещание лидеров СНК и союзников этой партии—ННДП, Демократического фронта Среднего Запада (ДФСЗ) и Конгресса Дельты Нигера (КДН), оппозиционной НСНГ партии Восточной Нигерии, требовавшей создания штата Риверс. В тот же день было объявлено о создании группировки Нигерийский национальный союз (ННС), возглавляемой Северным народным конгрессом.
Вскоре после создания ОВПС и ННС (в сентябре 1964 г.) в их составе произошли изменения. В связи с расколом КДН часть членов этой небольшой партии во главе с вождем Г. Бирне и парламентским секретарем министерства иностранных дел М. Окилло остались в ННС, остальные во главе с Дж. Да- канбалом, недовольные тем, что СНК не оказал поддержки движению за создание штата Риверс, примкнули к ОВПС; 21 сентября 1964 г. к ННС присоединилась небольшая Динамическая партия, возглавляемая профессором математики Ч. Оби (559, 28.IX. 1964; 428, с. 565—566].
Таким образом, к осени 1964 г. в предвыборную борьбу вступили два противостоящих друг другу блока политических партий, что, по мнению зарубежных исследователей, предвещало «невиданную до сих пор в Нигерии конфронтацию» 1557, 29.VIII.1964, с. 9631. Создание ОВПС и ННС отражало изменившуюся расстановку политических сил. Входившие в ОВПС партии южных областей (НСНГ и ГД) и оппозиционные партии Севера выступали за внесение элементов планирования в национальную экономику, осуществление административной реформы и разделение страны на небольшие штаты, расширение внешних связей и т. д. Партии, составлявшие ННС, фактически отстаивали старые, унаследованные от колониального периода порядки. Они хотели упрочить доминирующее положение Северной области и выступали за сохранение проанглийского внешнеполитического курса.
Однако было бы неверно считать, что формирование новых политических блоков в середине 60-х годов свидетельствовало лишь о новых вспышкак противоборства «консервативного» Се¬
263


вера и «прогрессивного» Юга. Как -справедливо отметила газета «Уэст Африкэн пайлот», соперничество Севера с Югом теперь быстро превращалось в соперничест'во реакционных и прогрессивных сил, которые начали формироваться в общенациональных масштабах (559, 30.IX. 1964]. ГД и НСНГ объединились не потому, что представляли Юг, а потому что они в большей степени, чем другие партии, были связаны между собой идеологически. Выступая в октябре 1964 г. с лекцией о принципах «прагматического африканского социализма», М. Окпара говорил: «Мы обнаружили, что демократический социализм ГД практически неотличим от прагматического африканского социализма НСНГ... В этом ключ к объединению прогрессивных националистов в ОВПС» [536, 26.Х. 1964; 456, с. 73].
Разумеется, определенное значение имело и то, что многие члены НСНГ тяготились подчиненной ролью их партии в правительственной коалиции. Стремление освободиться от опеки СНК оказалось сильнее (по крайней мере в тот период) политического соперничества между ГД и НСНГ, часто проявлявшегося в период борьбы за независимость. Лидеры ОВПС представляли свою группировку выразительницей и защитницей интересов рядовых граждан страны, обвиняя ННС в проведении политики, выгодной прежде всего феодально-аристократической верхушке Севера и Запада.
Борьба между приверженцами обеих группировок не ограничивалась полемическими статьями iB газетах, пропагандистскими выступлениями и спорами на митингах. Стычки между сторонниками ОВПС и ННС часто приводили к арестам, избиениям и человеческим жертвам. Атмосфера страха и насилия охватила многие города страны.
В октябре 1964 г. были опубликованы предвыборные мани* фесты ОВПС и ННС. Манифест ОВПС критически оценивал результаты развития Нигерии в первые годы независимости, отмечая отсутствие реального политического единства страны, усиление трибалисТских тенденций, неэффективность экономической политики правительства и, как результат всех этих негативных явлений, кризис парламентской системы страны [538, с. 1—2; 551, 11.Х,1964].
В случае победы на выборах ОВПС обещал проводить политику ускоренной индустриализации страны, привлекая иностранный капитал; повысить закупочные цены на сельскохозяйственные продукты и -создать эффективную систему сбыта; пересмотреть колониальную систему заработной платы; осуществить в целях ликвидации безработицы широкую программу общественных работ; увеличить число государственных сельскохозяйственных поселений, плантаций и ферм. Помимо этого лидеры ОВПС намеревались содействовать введению в Нигерии обязательного бесплатного начального образования и отменить плату за обучение в высших учебных заведениях [538, с. 4,
264


6—8]. Программа социальных реформ будущего правительства ОВПС включала также бесплатное медицинское обслуживание населения и развертывание работ по строительству «дешевых домов». Лидеры ОВПС обещали осуществить и административно-территориальную реформу, создав такое число штатов, которое обеспечило бы стране единство и прогресс.
Во внешнеполитическом разделе манифеста говорилось, что правительство ОВПС будет проводить внешнюю политику, основываясь на принципах тесного сотрудничества со странами западноафриканского региона с целью создания союза государств Западной Африки, борьбы за свободу для всех африканцев и за равенство рас и т. д. [538, с. 11].
Манифест ННС также декларировал стремление своего руководства обеспечить единство и прогресс Нигерии, мир и счастье для жителей страны, независимо от их религиозной и этнической принадлежности или политических взглядов. Лидеры ННС подчеркивали, во-первых, реализм своих политических и социально-экономических целей, а во-вторых, свой опыт в формировании устойчивых правительств на федеральном и региональном уровнях [166, с. 2]. Манифест ННС ратовал за совершенствование и улучшение традиционных институтов, обвиняя соперничающие партии в стремлении разрушить институт вождей, который якобы всегда хорошо служил Нигерии, а затем установить режим безжалостной диктатуры [166, с. 2]. Руководство ННС заявляло, что вопрос о создании новых штатов (з случае, если для этого имеются достаточно веские основания) должен решаться только в рамках действующей конституции [166, с. 3]. Манифест обещал, что будущее правительство ННС уделит большое внимание борьбе с болезнями, а также развитию культуры, искусства, спорта. Кроме того, намечалось оказать действенную помощь инвалидам, бывшим военнослужащим и лицам, лишенным крова. Трудящимся гарантировалось повышение заработной платы [166, с. 4—6].
Главными принципами внешней политики ННС оставались неприсоединение к военным блокам, стремление к укреплению дружбы и сотрудничества со всеми странами; поддержка ОАЕ; борьба за ликвидацию всех колоний и всеобщий мир [166, с. 13—14}.
22 и 23 октября 1964 г. под председательством А. Т. Балевы состоялось совещание руководящих деятелей страны. На нем обсуждался вопрос об обеспечении «свободных и справедливых» выборов. Участники совещания согласились предоставить политическим партиям равные возможности проведения предвыборной кампании, снять ограничения на проведение митингов и собраний, решительно пресекать акты хулиганства и насилий [557, 31.Х.1964, с. 1230].
Однако это решение не выполнялось. Ожесточенные столкновения между сторонниками ОВПС и ННС, грубые нарушения
26


порядка проведения предвыборной кампании побудили Н. Ази- киве публично высказать опасения относительно возможности сохранения Нигерии как единого государства. В одном из интервью президент отметил, что трудно представить себе единой страну, в которой граждане разных областей считают друг друга чужаками [557, 21.XI.1964, с. 1318]. В бюллетене ОВПС, опубликованном 2 декабря 1964 г., говорилось, что соглашение, подписанное всеми основными партиями в октябре 1964 г., гарантирующее проведение свободных и честных выборов, грубо нарушено правительствами ННДП в Западной области и СНК в Северной области [559, 3.XII.1964}. 8 декабря 1964 г. был официально распущен федеральный парламент. На следующий день М. Окпара выступил с заявлением, в котором предупреждал, что ОВПС не позволит никому прийти к власти, если выборы не будут проведены честно 1536, 10.XII.1964]. 19 декабря истек срок официального выдвижения кандидатур. Стало извес/яо, что многие кандидаты ННС проходят автоматически, поскольку их места не оспаривались. Между тем многие кандидаты ОВПС не смогли вследствие чинимых им препятствий выставить и зарегистрировать свои кандидатуры в Северной и Западной областях. Учитывая это обстоятельство, лидеры ОВПС стали более решительно настаивать на отсрочке выборов.
Н. Азикиве встретился с А. Т. Балевой. Он пытался убедить премьера федерации в необходимости отложить выборы на 6 месяцев и пригласить в страну экспертов ООН для наблюдения за их проведением. Но Балева заявил, что не видит оснований для отсрочки выборов и что для Нигерии было бы унизительным обращаться за помощью извне [550, 3.1.1965]. По предложению Азикиве было решено довести до сведения широких кругов общественности эти разногласия и обсудить вопрос об отсрочке выборов на совещании всех региональных губернаторов и премьеров, которое президент должен был созвать 29 декабря. Однако руководители Северной и Западной областей на совещание не явились.
Поскольку все попытки лидеров ОВПС добиться отсрочки выборов оказались безуспешными, они приняли окончательное решение об их бойкоте. Но времен'и было слишком мало, чтобы призыв к бойкоту стал известен и дошел до сознания всех сторонников ОВПС на Западе, Среднем Западе и особенно на Севере. 29 декабря федеральный премьер-министр заявил, что выборы будут проводиться в .назначенный срок — 30 декабря.
Как ожидалось, выборы принесли победу ННС, получившему 198 мест (из 312); ОВПС получил 57 мест, независимые — 3 места. В остальных 54 избирательных округах выборы не состоялись вследствие бойкота [516, с. 28].
1 января 1965 г. Н. Азикиве заявил, что выборы были проведены плохо, что нового парламента не существует и в этих условиях он скорее уйдет в отставку, чем поручит представите¬
266


лю HHC формирование правительства. Президент намеревался выступить по радио, но в последний момент его выступление было отменено.
Проведение федеральных выборов вопреки требованиям лидеров ОВПС об отсрочке, бойкот выборов в Восточной области и частично в Лагосе, многочисленные злоупотребления и акты насилия настолько осложнили обстановку, что страна оказалась перед реальной угрозой раскола и даже междоусобной войны. Опасаясь такого исхода, Азикиве и лидеры ОВПС и ННС начали спешные поиски компромисса. 1—3 января 1965 г. в резиденциях Н. Азикиве и А. Т. Балевы проходили непрерывные совещания, св которых участвовали ведущие государственные и политические деятели страны, 'руководители армии и полиции. В итоге 3 января председатель федерального верховного суда А. Адемола и председатель высокого суда Восточной области Л. Мбанефо предложили президенту компромиссное решение, которое предусматривало формирование нового федерального правительства, исходя из результатов выборов. Законность выборов, однако, должна была устанавливаться судом в каждом отдельном случае. Кроме того, предлагалось распустить правительство Западной области, чтобы дать возможность ее населению выразить свою волю [428, с. 592—593; 523, III. 1965, с. 30J.
После серии консультаций выяснилось, что А. Т. Балева готов принять эти предложения, за исключением пункта о роспуске правительства Западной области, срок полномочий которого истекал в сентябре 1965 г.
4 января президент страны Н. Азикиве выступил по радио Лагоса с заявлением о том, что разногласия улажены, кризис миновал и что он поручил А. Т. Балеве сформировать правительство на широкой национальной основе. Президент выразил уверенность, что правительство, возглавляемое Балевой, сумеет сохранить единство страны [536, 5.1.1965]. 7 января Балева представил список первых 17 членов кабинета. Он состоял почти полностью из членов СНК и союзников этой партии (лишь два министерских портфеля были предоставлены членам НСНГ).
17 февраля 1965 г. состоялась первая сессия вновь избранного парламента. Был принят закон о проведении выборов в 50 округах Восточной области, трех округах Лагоса и одном округе Среднезападной области f557, 27.11.1965, с. 222].
Дополнительные, так называемые малые выборы состоялись
18 марта 1965 г. Кандидаты ОВПС получили 52 места, независимые—2. Вскоре после этого А. Т. Балева сформировал небывало широкий кабинет —из 80 человек. В состав нового правительства было включено 54 представителя ННС (33 от СНК и 21 от ННДП), 23 представителя ОВПС (все от НСНГ), трое независимых. Однако достигнутый компромисс между ОВПС и ННС оказался лишь временной передышкой.
267


Уже в середине января 1965 г. руководство ГД приняло решение во что бы то ни стало вернуться к власти в Западной области, начав широкую кампанию под лозунгом «Победа или смерть», которая должна была стать «последней отчаянной попыткой двух старых партий Юга оспорить руководящую роль СНК» [479, с. 178]. Но и лидеры ННДП также не собирались уступать власть. 18 сентября Западная палата собрания была распущена и назначен день проведения выборов — 11 октября. Одновременно вступил в силу декрет о запрещении в Западной области на два месяца митингов и демонстраций.
Выдвижение кандидатур происходило в ненормальной обстановке. Во многих местах чинились препятствия регистрации кандидатов. Соперники непрестанно обвиняли друг друга во всевозможных злоупотреблениях.
6 октября, за 5 дней до выборов, были опубликованы предвыборные манифесты ННДП и ОВПС. Манифест ОВПС содержал резкую критику в адрес «непредставительной клики Акин- толы», а также обещание «неустанно трудиться» ради устранения атмосферы напряженности, порожденной режимом Акинто- лы, и возрождения духа «доверия, дружбы и взаимного сотрудничества». Манифест ННДП уверял избирателей, что ОВПС нечего предложить «миролюбивой, уважающей закон и демократической республике Нигерии», что партии, составляющие этот «дьявольский союз», ответственны за хаос, что именно они сеют семена раздора, злобы и ненависти [526, 7.Х.1965].
Несмотря на объявленный комендантский час и усиленные патрули полиции, выборы проходили в обстановке крайней напряженности и повсеместно сопровождались кровавыми столкновениями. На многих избирательных участках были обнаружены урны, заполненные бюллетенями еще до начала голосования. Сторонники ННДП всеми средствами пытались воспрепятствовать официальным доверенным лицам оппозиции присутствовать в кабинах для голосования, тогда как доверенным лицам правительственной партии такая возможность предоставлялась [479, с. 182; 526, 12.Х.1965].
Согласно официальным результатам выборов, ННДП одержала победу, получив абсолютное большинство мест (71 из 94). 13 октября С. Акинтола был приведен к присяге в качестве главы регионального правительства.
Руководители ОВПС не признали своего поражения. Исполняющий обязанности председателя ГД А. Адегбенро заявил о создании своего правительства, утверждая, что ОВПС одержал победу, получив 68 мест. Однако 14 октября Адегбенро и ряд других лидеров ОВПС были арестованы по обвинению в незаконных действиях и в течение недели находились в заключении. В тот же день премьер Восточной области и лидер НСНГ М. Окпара, выступая на пресс-конференции, поздравил Адегбенро с победой. Окпара заявил., что делает это с полной ответст¬
268


венностью, ибо он проверил и даже «перепроверил» результаты выборов.
19 октября лидеры ОВПС выступили с призывом ввести в Западной области чрезвычайное положение на срок от одного до трех месяцев, назначить новую избирательную комиссию и провести новые выборы [526, 20.X. 1965].
20 ноября 1965 г. в печати было опубликовано письмо -председателя комиссии по выборам в парламент Западной области 3. Эсуа, с которым он обратился 15 ноября к губернатору области О. Фадахунси. Эсуа писал, что, учитывая печальные последствия выборов, а также «грубые и клеветнические» нападки в его адрес, он считает себя обязанным сделать достоянием гласности важные факты, касающиеся выборов. Он признал, в частности, что были случаи, кбгда некоторые члены избирательных комиссий, оформив документы о регистрации кандидатов одной из политических партий, уходили, лишая таким образом кандидатов от другой партии возможности оформить документы; иногда должностные лица вообще отказывались принимать документы у неугодных им кандидатов. Эсуа признавал также, что часть бюллетеней еще до выборов попадала в руки посторонних людей. Сообщения о такой «утечке» бюллетеней поступали из Мушина, Ибадана, Иджебу-Оде [524, 20.XI.1965]. Письмо Эсуа послужило поводом для новых выступлений лидеров ОВПС против пра;вительства Акинтолы.
22 ноября А. Адегбенро вновь потребовал объявить в Западной области чрезвычайное положение и передать власть временному правительству, сформированному из представителей ОВПС и ННДП на основе равного представительства. Во главе правительства он предлагал .поставить администратора, назначенного федеральными властями [526, 23.XI.1965}. Словесная перепалка между лидерами ОВПС и ННДП перерастала в реальный и непримиримый конфликт. В ноябре — декабре 1965 г. и в первой половине января 1966 г. на территории Западной области участились массовые стычки и убийства по политическим мотивам. По неполным данным, за» этот период было убито и ранено несколько сот человек, сожжено большое число жилых домов, административных зданий, складов, автомашин и т. д. Правительство федерации было бессильно остановить волну кровопролитных столкновений, которая охватила Западную область.
Политика первой республики вызывала недовольство широких слоев городского населения. Недо»вольство усиливалось как среди экономически подчиненных классов и слоев (свидетельство тому многочисленные забастовки рабочих и мелких служащих), так и среди интеллигенции и национальной буржуазии.
Находясь под сильным влиянием этнорегиональной разобщенности государства, основные политические партии не могли или не хотели приступить к выработке и осуществлению обще¬
269


национальных программ социально-экономического и политического развития.
К началу 1966 г. центральное правительство утратило способность контролировать внутриполитическую ситуацию как на федеральном, так и отчасти на региональном уровнях.
Политический кризис 1964—1965 гг. имел ряд важных последствий. К концу 1965 г. фактически распалась политическая система первой республики. Со ©сей очевидностью обнаружились ее неоколониалистский характер, несоответствие национальным интересам страны и неспособность осуществить реальный процесс деколонизации в различных сферах общественной жизни. Основные политические партии—вольно или невольно— оказались в положении этнорегиональных группировок и не могл'и обеспечить единство страны. Резко усилилась напряженность социальных, этнических и межрегиональных отношений. Политический кризис превратился в кризис национальный.


Глава 9
ВОЕННЫЙ РЕЖИМ.
БОРЬБА ЗА УКРЕПЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ
15 января 1966 г. 'нигерийские вооруженные силы совершили военный переворот. В стране был установлен военный режим. Военные правили страной более 13 лет; в течение этого времени сменилось три военных правительства. Этот период насыщен наиболее важными, во многом переломными событиями в истории независимой Нигерии. За 13 лет страна пережила жестокую междоусобную войну, испытала нефтяной бум, перешла к новой стратегии экономического развития, создала новую, отвечающую национальным условиям структуру федерации, вступила в период ускоренного социально-экономического развития.
Деятельность военного режима прошла через два этапа, в ходе которых менялись военные правительства и их лидеры, а вместе с ними и роль военных в жизни страны. На этапе установления военного режима (январь 1966 — январь 1970 г.) внутриполитические противоречия проникли в армию и поставили страну на грань раскола. Это был самый тяжелый период в истории независимой Нигерии, когда федеральное правительство вынуждено было вести вооруженную борьбу за сохранение единства федерации. Второй этап (январь 1970 — октябрь 1979 г.) связан с переходом страны к новой стратегии экономического развития и кризисом военного режима, завершившимся передачей власти гражданским лидерам.
Установление военного режима.
Начало военно-политического кризиса
Осенью 1965 г. по стране поползли слухи о готовящемся перевороте, которые серьезно встревожили руководителей первой республики. 14 ноября 1965 г. премьер Северной области и лидер ННС А. Белло совещался в Кадуне со своим «младшим партнером» по блоку премьером Западной области С. Акинто- лой. Обсуждались меры по предотвращению попытки совершить переворот и подавлению оппозиции. Было решено использовать армию и начать кампанию по «умиротворению» противников Акинтолы. Однако лидеры ННС опоздали. Молодые офицеры
271


нигерийской армии, узнав об этой встрече, решили действовать немедленно.
В ночь на 15 январи 1966 г. в Кадуне, Лагосе, Ибадане и Энугу почти одновременно выступили небольшие отряды солдат. В Кадуне, где восстанием руководил майор Ч. Нзеогву, один из самых популярных офицеров армии, группа солдат помеле короткой ожесточенной схватки овладела резиденцией премьера Северной области А. Белло [453, с. 7]. Утром 15 января по кадунскому радио выступил Ч. Нзеогву. От имени Высшего совета революции он объявил о введении чрезвычайного положения на всей территории Северной области, о приостановке действия конституции и роспуске региональной палаты собрания и правительства [479, с. 196].
В Лагосе группа солдат под предводительством майоров Е. Ифеаджуны и Д. Окафора расстреляла федерального премьер-министра А. Т. Балеву и министра финансов Ф. Э. Эбо. Но уже через несколько часов выяснилось, что в столице восстание потерпело неудачу. Большинство солдат и офицеров лагосского гарнизона остались верными федеральному правительству. 15 января командующий нигерийской армией генерал-майор А. Дж. Агийи-Иронс» появился в штабе полиции и приказал прибывшему туда отряду солдат, которые намеревались поддержать заговорщиков, немедленно вернуться в казармы. Затем Иронеи направился в Икеджу и сумел собрать расквартированный там 2-й батальон с помощью его командира полковника Нджоку [420, с. 21—22].
Кратковременным оказалось /восстание и в Энугу. В два часа ночи солдаты окружили дом регионального премьера, здание радиостанции и резиденцию губернатора, где в это время находился прибывший с официальным визитом в Нигерию президент Кипра архиепископ Макариос. Утром 15 января региональному премьеру М. Окларе и губернатору Восточной области Ф. Ибиаму было разрешено проводить Макариоса на аэродром и затем покинуть Энугу. Днем, повинуясь приказу, полученному из Лагоса, солдаты вернулись в казармы.
В Ибадане отряд солдат захватил вначале заместителя премьера Западной области Фани-Кайоде. Его жена сумела предупредить премьера С. Акинтолу, но тот усмотрел в этом подвох, так как оба деятеля соперничали друг с другом. После 25-минутной перестрелки, во время которой Акинтола убил несколько солдат, его схватили, жестоко избили и расстреляли.
15—16 января происходили переговоры между исполняющим обязанности президента Н. Оризу, членами правительства и А. Иронеи о кандидатуре на пост федерального премьер-министра, которому могла бы подчиниться армия. Возникли разногласия, и в конце концов А. Иронеи предупредил, что не может гарантировать лояльность армии, если ему не будет пре¬
272


доставлена вся полнота ©ласти. У членов кабинета не оставалось иного выхода, как передать власть военным.
В тот же день Н. Оризу выступил по радио и объявил о решении федерального правительства передать власть армии. Выступивший вслед за Оризу А. Иронеи заявил, что армии приняла предложение возглавить правительство и что отныне он «официально облечен полномочиями главы федерального правительства и верховного главнокомандующего нигерийскими вооруженными силами» [536, 18.1.1966; 479, с. 198]. Новый глава государства сообщил также об упразднении центральных и региональных органов законодательной и исполнительной власти, о решении назначить во все области военных губернаторов, непосредственно подчиненных федеральному военному правительству, и о сохранении в прежнем виде системы судов, полиции и органов гражданской службы. Говоря о ближайших целях внутренней и внешней политики, А. Иронеи подчеркнул решимость правительства покончить с волнениями в Западной и Северной Нигерии, обеспечить соблюдение порядка и законности по всей стране [536, 18.1.1966).
17 января 1966 г. решил «сдать шпагу» майор Ч. Нзеогву. Несмотря на данные ему и другим офицерам гарантии безопасности, они были арестованы после прибытия в Лагос.
Таким образом, попытка молодых, прогрессивно настроенных офицеров нигерийской армии совершить государственный переворот не удалась. Поражение группы «младонигерийцев» объяснялось плохой организацией их выступления. В подготовке восстания приняли участие лишь около 30 офицеров (из 500) и 100—150 солдат (из 10 тыс.) [420, с. 33J. Прогрессивные силы нигерийского общества оказались застигнутыми врасплох.
В последующие дни были назначены военные губернаторы областей. Ими стали майор У. X. Кацина (в Северной области), подполковник Ф. Фаджуйи (в Западной области),подполковник Д. Эджур (в Среднезападной области) и подполковник О. Од- жукву (в Восточной области). 21 января было опубликовано официальное заявление о создании Высшего военного совета (ВВС) и Федерального исполнительного совета (ФИС), которые должны были выполнять функции правительства. Оба органа власти возглавил А. Иронеи. В их состав вошли только представители армии и полиции.
Общественность страны приветствовала приход к власти военных. Многие нигерийцы надеялись, что военные сумеют оздоровить обстановку в стране, улучшить условия жизни трудящихся, покончить с коррупцией, взяточничеством, непотизмом, принявшими ужасающие размеры. Руководители основных политических партий, профсоюзы, студенческие и иные организации заявили о своей поддержке военного правительства.
Вера нигерийцев в армию укрепилась после того, как в конце января 1966 г. А. Иронеи выступил с официальным програм¬
18 Зак. 203
273


мным заявлением. Он обещал сохранить Нигерию в качестве единого и сильного государства и призвал покончить с региональным сепаратизмом и племенной приверженностью, которые несовместимы с неотложными задачами национальной реконструкции [536, 29.1.1966].
24 мая 1966 г. А. Иронси объявил о том, что правительство приступило к составлению перспективного плана развития, рассчитанного на 20 лет, и четырех промежуточных планов. Одновременно глава правительства сообщил о принятии двух новых декретов. В соответствии с декретом № 34 Нигерия становилась унитарным государством. Области теряли автономию и превращались в группы провинций, полностью подчиненные центру. По другому декрету (№ 33) запрещалась деятельность всех политических партий и всякого рода этнических ассоциаций и союзов (под действие декрета подпало около 80 организаций).
Декрет об унификации игнорировал экономические и политические реалии страны и вызвал резкое усиление сепаратистских настроений. Решение правительства А. Иронси пойти на такой шаг объяснялось прежде всего тем, что новые военные лидеры, быстро и легко установившие контроль над огромной страной, склонны были, по-видимому, ставить знак равенства между унификацией и централизацией органов власти и процессом национальной интеграции.
В конце мая 1966 г., сразу же после обнародования декрета об унификации, во многих городах Северной Нигерии начались эксцессы, жертвами которых были главным образом выходцы из Восточной области. В Кадуне, Кано, Джосе, Баучи и других городах происходили демонстрации, участники которых требовали отмены декрета и смещения А. Ироиси. Эксцессы на Севере ожесточили многих ибо, требовавших от правительства твердости по отношению к северянам.
С вступлением в силу декрета № 34 страна оказалась расколотой на два враждебных лагеря.
Во второй половине июля 1966 г. А. Иронси начал двухнедельную поездку по стране. Глава государства, обеспокоенный складывавшейся ситуацией, надеялся, что, разъясняя на местах планы правительства, он сумеет уменьшить недовольство, «охладить страсти» и внести успокоение. 28 июля он выехал в Ибадан, где открыл совещание традиционных правителей. На следующий день предполагалось его возвращение в Лагос. Однако в 5 часов утра 29 июля группа солдат, враждебно настроенных по отношению к главе государства (в большинстве северяне), ворвалась в здание правительственной резиденции, где находились Иронси и губернатор западных провинций подполковник Ф. Фаджуйи. Солдаты потребовали от Фаджуйи выдать им Иронси. Губернатор отказался выполнить это требование. Тогда солдаты арестовали обоих лидеров. Вскоре они были расстреляны.
274


Убийство А. Иронси послужило сигналом к началу ожесточенных столкновений между его сторонниками и противниками. Бои происходили в большинстве районов, где были дислоцированы армейские подразделения,— Ибадане, пригородах Лагоса, в ряде городов Северной Нигерии. Среди офицеров, выступивших против правительства Иронси, не было единства. Они не имели какой-либо определенной программы. Одни из них хотели возвратиться к положению, существовавшему до 1966 г., и передать власть гражданским лидерам, другие настаивали на отделении Севера, третьи готовы были удовлетвориться смещением Иронси. Последние предлагали передать функции главы государства старшему по званию после Иронси офицеру, бригадному генералу Б. О. Огундипе, который, однако, не решился взять на себя ответственность и поручил вести переговоры с восставшими офицерами начальнику штаба сухопутных войск подполковнику Я. Говону.
В ходе этих переговоров Я. Говону было предложено стать преемником Иронси. 29 июля 1966 г. Я. Говон принял на себя полномочия главы государства. В тот же день военный губернатор Восточной Нигерии О. Оджукву, стремившийся стать лидером всей страны, высказал сомнение в возможности сохранения единого нигерийского государства, поставив под вопрос пребывание Восточной Нигерии в составе федерации.
1 сентября правительство обнародовало декрет о возвращении страны к федеральной системе управления. 12 сентября ■начала работу конституционная конференция. Открывая конференцию, глава федерального правительства призвал делегатов найти приемлемую для всех формулу, с тем чтобы сохранить единство страны.
Первые дни работы конференции показали, что ключевым вопросом является вопрос о возможном сохранении Нигерии в качестве федерации четырех областей и о степени их автономии. Делегация Восточной Нигерии (ее представитель выступил первым) предложила превратить страну в конфедерацию, каждая из четырех областей которой должна располагать собственной армией и полицией. Представители Северной Нигерии высказались в пользу сохранения федерации, но поддержали принцип региональной организации армии и полиции. Делегация Восточной Нигерии добивалась превращения страны в конфедерацию, поскольку это облегчало возможность полного и скорого отделения области. Позиция северян отражала стремление влиятельных феодальных кругов не допустить ослабления их позиций и на Севере и в стране в целом. Представители Западной Нигерии выступили за сохранение федерации, состоящей из 8 штатов, с сильным центральным правительством. Делегация Среднезападной области предлагала образовать федерацию из 12 штатов, но с ограниченной властью центра.
Конференция приняла компромиссное решение. 29 сентяб¬
18*
275


ря главе государства был представлен предварительный доклад. В нем говорилось, что Нигерия должна остаться единым федеральным государством. Вооруженные силы предлагалось подчинить единому юо-мандованию, в котором в равной мере будут представлены все области. Но подразделения армии и полиции должны были формироваться на региональной основе, т. е. из уроженцев той области, на территории которой они дислоцируются. В докладе отмечалось, что по вопросу о создании новых областей или штатов не достигнуто еще согласия, но большинство делегатов считают целесообразным разделение страны на большее число административных единиц. Принятие решения о создании новой области или штата, отмечалось в докладе, возможно лишь после проведения плебисцита и выявления желания населения. Несмотря на компромиссный характер доклада, он, по-видимому, мог стать основой для справедливого решения проблем государственного устройства и сохранения единства страны.
Однако еще до возобновления работы конференции и принятия доклада произошли события, резко ухудшившие обстановку. Во второй половине сентября во многих городах Северной Нигерии вновь начались преследования южан, главным образом уроженцев Восточной области. Инспирированные феодальной верхушкой погромы привели к массовому бегству с Севера уроженцев Восточной Нигерии. В свою очередь, правительство Оджукву приняло решение выслать из Восточной области всех нигерийцев, не являвшихся уроженцами этой области. В результате в движение пришли огромные массы людей. Осенью 1966 г. в Нигерии насчитывалось более 1.5 млн. беженцев и перемещенных лиц £657, 8.VIII.1967, с. 763]. Эксцессы на Севере серьезно усилили позиции восточнонигерийских сепаратистов. Сепаратистские настроения охватили значительные слои населения.
Между тем 24 октября 1966 г. вновь должна была возобновиться работа конституционной конференции (она была прервана 3 октября). Лидеры Восточной Нигерии обусловили свое участие в работе конференции выводом войск северян из пределов Западной области и Лагоса. Они рассчитывали, что такое требование встретит поддержку на Западе и усилит имевшиеся и там сепаратистские тенденции. В определенной степени этот расчет оправдался. 7 ноября 1966 г. группа руководящих деятелей Западной Нигерии во главе с О. Аволово посетила Я. Гово- на и вручила ему меморандум, который содержал требование о безотлагательном выводе армейских подразделений северян из Лагоса и Западной области [557, 19.XI. 1966, с. 134; 520, 6—12.XI.1966].
Демарш представителей Западной области резко осложнил обстановку. Федеральное правительство было поставлено перед трудным выбором. Вывод лояльных ему войск из Западной области и Лагоса мог иметь самые пагубные последствия и приве¬
275


сти к расколу страны. Теряла смысл конституционная конференция; в создавшихся условиях нельзя было рассчитывать на достижение разумного и взаимоприемлемого решения. 16 ноября правительство отложило на неопределенный срок созыв конституционной конференции.
О. Оджукву крайне резко реагировал на решение федерального правительства. 30 ноября, выступая перед членами консультативной ассамблеи Восточной области, он заявил о необходимости превращения страны во временную конфедерацию со строго ограниченными полномочиями центральной власти [557, 3.XII.1966, с. 1405).
Глава федерального правительства отверг идею временной конфедерации. В противовес предложению Оджукву Я. Говон выдвинул план .разделения федерации на несколько штатов на следующих принципах: ни один штат не должен занимать доминирующее положение в стране или контролировать центральное правительство; каждый штат должен представлять собой компактный географический район; следует учитывать возможности административного управления, исторически сложившиеся особенности и .пожелания населения; правительство каждого штата должно быть в состоянии эффективно осуществлять функции, входившие раньше в компетенцию региональных правительств; важно, чтобы новые штаты были созданы одновременно (453, с. 49—50].
Программа федерального правительства была встречена в штыки лидерами Восточной Нигерии, которые продолжали упорно придерживаться курса на раскол. Они развернули против северян беспримерную пропагандистскую кампанию [556, 1967, № 8—9, с. 56).
После ряда встреч и консультаций удалось договориться о проведении в начале января 1967 г. в Абури (Гана) совещания всех военных руководителей страны. Принятые на нем решения во многом отвечали требованиям Оджукву. Участники совещания договорились, что любой декрет, затрагивающий страну в целом, должен приниматься ВВС, а в случае невозможности его созыва —с согласия всех губернаторов. Было решено также по возможности быстрее возобновить работу Всенигерийской конституционной конференции, приступить к реорганизации армии на региональной основе, создать специальный комитет для рассмотрения вопроса о возмещении ущерба беженцам и перемещенным лицам. Участники совещания .пришли к единому мнению о том, что нынешний кризис может и должен быть урегулирован только мирным путем. Итоги работы абурийского совещания возродили в стране надежды на восстановление спокойствия. Однако эти надежды не оправдались.
Очень скоро руководители Восточной Нигерии вновь начали нагнетать обстановку. Они превратили в демонстрацию воинствующего национализма ибо церемонию захоронения останков
277


генерала Иронси, которая состоялась 20 января 1967 г., поспешили возобновить работу комиссии по расследованию «зверств северян». Кризис углублялся.
17 марта 1967 г.. федеральное правительство опубликовало декрет, расширяющий его возможности в борьбе с раскольническими действиями лидеров Восточной Нигерии. В нем отмечалось, что ВВС располагает всей полнотой вла-ст». Декрет устанавливал, что решение об объявлении чрезвычайного положения и о применении санкций против любой области, действия которой угрожают существованию федерации, может быть принято с согласия трех губернаторов.
В то же время правительство Восточной Нигерии начало форсировать подготовку к отделению. 31 марта 1967 г. в Энугу был опубликован указ, по которому все доходы, получаемые в Восточной области и переводившиеся в Лагос, должны были с 1 апреля 1967 г. оставаться в распоряжении правительства Восточной Нигерии. В ответ на эти действия федеральное правительство запретило полеты в Восточную область самолетов нигерийской и иностранных авиакомпаний. Был прекращен доступ в Энугу иностранной валюты. 18 апреля правительство Оджук- ву объявило о переходе под контроль регионального правительства 10 федеральных корпораций, действовавших на территории Восточной области.
В эти трудные и тревожные дни группой общественных деятелей был создан так называемый Национальный примирительный комитет (НПК). Делегация этого комитета, которую возглавил О. Аволово, была направлена в Энугу. 6 мая состоялись длительные переговоры членов делегации с Оджукву. После возвращения миссии «доброй воли» в Лагос, НПК выработал и обнародовал рекомендации, направленные на предотвращение вооруженного конфликта. Эти рекомендации предусматривали отмену в течение недели всех экономических санкций, введенных федеральным правительством и правительством Восточной Нигерии. Одновременно федеральное правительство призывалось безотлагательно вывести солдат-северян из Западной Нигерии и Лагоса. Федеральное правительство согласилось с этими рекомендациями и предписало всем министерствам и ведомствам восстановить нормальные деловые отношения с Восточной Нигерией начиная с 23 мая 1967 г. Глава федерального правительства выразил надежду, что правительство Восточной Нигерии также будет действовать в духе примирения, в интересах страны и народа [552, 7.VII.1967, с. 691; 557, 6.VI.1967, с. 715}.
Однако этого не произошло. 17 мая 1967 г. (в этот день стали известны рекомендации Национального примирительного комитета) Оджукву дал интервью корреспонденту агентства Рейтер, в котором предсказал раскол федерации и заявил о своем намерении ввести в Восточной Нигерии самостоятельную де-
278


Административное деление Федеративной Республики Нигерия (май 1967 г.)


нежную систему. «Я думаю,— говорил он,— что мы катимся с горы и остановиться будет очень трудно» J323, с. 13—14]. 26 мая 1967 г. Оджукву выступил перед членами Консультативной ассамблеи Восточной Нигерии. Он утверждал, что Восточная область стоит перед выбором: либо согласиться с господством Севера, либо отстаивать с'вою автономию. Ассамблея уполномочила Оджукву провозгласить Восточную область независимой республикой Биафра.
Междоусобная война 1967—1970 гг.
Оджукву получил полномочия провозгласить Восточную область независимым государством в 5 часов вечера 27 мая 1967 г. В этот же день в 9 часов вечера Я. Говон объявил о введении в стране чрезвычайного положения и о немедленном вступлении в силу декрета о делении страны на 12 штатов. Северная область делилась на 6 штатов — Северо-Западный, Северо-Центральный, Кано, Северо-Восточный, Бенуэ-Плато и Западно- Центральный (позднее— Квара). На территории Восточной области создавались три штата — Восточно-Центральный, Юго- Восточный и Риверс. Среднезападная область превращалась в штат пюд тем же названием. Создавались также штаты Лагос и Западный.
Образование Республики Биафра было расценено федеральным правительством как акт мятежа. Отстоять территориальную целостность и единство страны теперь уже можно было, лишь применив силу. Война против мятежной Биафры становилась неизбежной.
Военные действия начались 6 июля 1967 г. В это время положение федерального правительства было довольно тяжелым. В вооруженных силах федерации насчитывалось всего 184 офицера [420, с. 92J. Не хватало оружия. Тем не менее уже в июле 1967 г. федеральные войска освободили Огоджу, Нсукку, Бонни, Нкалагу и ряд других опорных пунктов на территории Биафры. Однако 9 августа 1967 г. подразделения биафрской армии в результате неожиданного и стремительного броска на Бенин сумели овладеть столицей Среднезападного штата. Лидеры Биафры возлагали большие надежды на эту операцию. Они надеялись, что захват Бенина окажет «должное» психологическое воздействие на население и власти всех южных штатов и побудит их к объединению в военно-политический блок, возглавляемый Оджукву и противостоящий Северу.
Расчет этот не оправдался. Оккупация Бенина войсками Биафры оттолкнула от группы Оджукву большинство населения Западного и Среднезападного штатов, а также Лагоса, которое стало убеждаться, что сепаратисты Восточной Нигерии стремятся к господству над всей страной. Это обстоятельство в немалой степени предопределило исход войны.
280


После падения Бенина командование федеральных войск сумело в считанные дни мобилизовать крупные силы. Уже 14 августа началось контрнаступление. 20 сентября 1967 г. Бенин был освобожден [189, с. 7]. Захват Бенина войсками Биафры был их первым и последним успехом в войне.
После изгнания биафрских войск из Бенина война вступила в новый этап. С осени 1967 г. стало ощущаться решающее превосходство федеральной армии. Развивая наступление, федеральные войска 21 сентября 1967 г. овладели основным портом Среднезападного штата*—Сапеле. 4 октября 1967 г. был освобожден Энугу, административный центр Биаф'ры, 18 октября — Калабар, центр Юго-Восточного штата. 20 октября завершилось освобождение всей территории Юго-Восточного штата. 18 февраля 1968 г. после ожесточенного восьмичасового боя федеральные войска овладели городом Авка — основным центром биафрских войск по производству оружия; 5 марта сепаратисты были выбиты из Абакалики; 19 мая был освобожден административный центр штата Риверс и крупнейший после Лагоса портовый город страны — Порт-Харкорт. В сентябре 1968 г. части федеральной армии овладели крупными городами Восточно- Центрального штата — Аба и Оверри. К лету 1969 г. под контролем биафрских властей оставалась лишь одна десятая часть бывшей Восточной области и примерно сотая часть территории всей страны.
Отчаянные попытки биафрских войск удержать последние плацдармы оказались безуспешными. К концу 1969 г. их положение стало безнадежным. И января 1970 г. Оджукву и несколько его ближайших помощников бежали из страны. На следующий день, 12 января, сменивший Оджукву на посту командующего биафрской армией Ф. Эфионг объявил о капитуляции.
15 января 1970 г. в Лагосе состоялась официальная церемония подписания акта о безоговорочной капитуляции.
30-месячная междоусобная война завершилась победой национально-патриотических сил Нигерии, отстоявших целостность своего государства. Значение этой победы трудно переоценить. Поражение сепаратистского режима так называемой республики Биафра нанесло серьезный удар по империалистической политике «балканизации» африканских государств и явилось действенным предостережением силам, заинтересованным в появлении новых «биафр» за пределами Нигерии.
Война нанесла стране тяжелый материальный и моральный ущерб. Главная ответственность за гибель тысяч людей, за страдания миллионов нигерийцев лежит на Оджукву и его группе. «Оджукву,— говорил Н. Азикиве,— принес своему народу лишь несчастья, разорение, смерть и трагедии» [323, с. 16]. Стремясь осуществить свои сепаратистские замыслы, лидеры Биафры прибегали к беззастенчивой демагогии и клевете. Они пытались убедить мировую общественность, что Биафра — это
281


олицетворение самых светлых надежд «черного человека», которому угрожают нигерийцы, арабы, русские,- англичане и т. д.
В этом отношении показательна так называемая Ахиарская декларация, с которой летом 1969 г. выступил перед членами Консультативной ассамблеи Биафры Оджукву. Вопреки фактам, Оджукву утверждал, что его группа вообще не хотела образования самостоятельного государства, что оно было создано для спасения народов Восточной Нигерии.
В целях разоблачения лживой пропаганды о якобы проводимой федеральным правительством политике геноцида в отношении народа ибо федеральное правительство в сентябре 1968 г. пригласило в страну группу наблюдателей от ООН, ОАЕ, а также из Канады, Польши, Швеции и Англии. В отчетах этих наблюдателей характеризовались обстановка на фронтах, масштабы разрушений, а также поведение солдат и офицеров федеральных войск. Из отчетов видно, что федеральные войска не совершали преднамеренных актов истребления ибо или уничтожения их имущества [(174, о. 6].
Большая доля вины за длительную трагедию Нигерии падает на некоторые империалистические державы, поддерживавшие сепаратистов. В США, Франции и ряде других стран была развернута широкая кампания в защиту Биафрьг и «попранного права» ее населения на самоопределение. Активную поддержку Биафре оказывали Израиль и ЮАР. Заодно с раскольниками было пекинское руководство. Биафрская армия получала из этих стран оружие. Определенную моральную поддержку Биафре оказали, признав ее, и некоторые африканские государства (Габон, БСК, Замбия, Танзания). Однако абсолютное большинство независимых стран Африки выступал и, за сохранение территориальной целостности и единства Нигерии. На стороне правого дела патриотов Нигерии были государства социалистического содружества.
Исторической победе нигерийцев в борьбе за единство в немалой степени способствовала моральная и материальная поддержка, оказанная федеральному правительству Советским Союзом. Последовательно и принципиально выступая против империалистической политики «балканизации» Африки, являясь искренним поборником ее единства и сплоченности, Советский Союз с самого начала междоусобной войны занял твердую позицию поддержки федерального правительства. В начале 1968 г. посол Нигерии в Советском Союзе Д. Курубо, выступая на пресс-конференции в Москве, отмечал: «Нигерия весьма признательна Советскому Союзу за то, что он с самого начала кризиса занял четкую и определенную позицию поддержки федерального правительства, не затягивая время для выяснения того, какая сторона одержит победу. Смелая и дружественная позиция Советского Союза принесла большую пользу нашей стране в наиболее критический период ее истории» [285, с. 134].
282


В июле 1968 г. Советский Союз посетила нигерийская правительственная делегация. В ходе состоявшихся переговоров Советская сторона заявила, что она с полным пониманием относится к стремлению федерального правительства Нигерии сохранить единство и территориальную целостность своего государства. «Советский Союз,— говорилось в официальном коммюнике, опубликованном после завершения переговоров,— вновь, как он уже заявлял прежде, исходит из того, что попытки расчленить Федеративную Республику Нигерию противоречат национальным интересам нигерийского народа, интересам мира. Советская сторона, исходя из миролюбивых принципов своей внешней политики, считает недопустимым иностранное вмешательство во внутренние дела нигерийского государства. Советский Союз в своих отношениях с Нигерией будет и далее оказывать ей поддержку в свободном национальном развитии на основе равноправия и взаимного уважения» £518, 22.VII.1968).
Стремление Советского государства содействовать срыву империалистических планов расчленения Нигерии было по достоинству оценено нигерийской общественностью и печатью. Лагосская газета «Морнинг пост» писала: «Один из уроков настоящего конфликта, который Нигерия не забудет, может быть выражен в часто повторяемой пословице: друзья в беде — настоящие друзья. Война отчетливо выявила настоящих друзей Нигерии. Это страны, которые твердо поддерживают федеральное военное правительство с самого начала кризиса. Они никогда не подвергали сомнению свою веру в будущее Нигерии. Советский Союз являет собой очевидный пример друга в беде, истинного друга» {536, 14.XI. 1968).
Взаимовыгодное и равноправное сотрудничество между Советским Союзом и Нигерией, прочные основы которого были заложены в период тяжких испытаний, выпавших на долю нигерийцев, получило дальнейшее развитие в 70-е годы..
Нефтяной бум и новая стратегия национального развития
Победа федерального правительства в междоусобной войне 1967—1970 гг. положила конец политическим потрясениям 60-х годов. Начался период сравнительно стабильного экономического и политического развития Нигерии, сопровождавшегося серьезными изменениями в условиях и характере капиталистической эволюции страны, административно-политической структуре федерации, внутренней и внешней политике нигерийского правительства. Главными чертами этого периода, ставшего поворотным моментом в развитии независимой Нигерии, надо считать переход страны к политике деколонизации, модернизации экономики, а также укрепление позиций нигерийского государства в Африке и во <всем мире.
283


В начале 70-х годов сложились благоприятные условия для начала процесса всесторонней деколонизации нигерийского общества.
Уже к концу 1972 г. в Восточно-Центральном штате были в основном ликвидированы последствия военных действий, нанесших тяжелый урон его экономике.
Но главные события происходили в это время в сфере внешнеэкономических отношений. Энергетический кризис начала 70-х годов повысил интерес западных монополий к нигерийской нефти. Они использовали окончание военных действий в Восточной Нигерии для быстрого наращивания добычи и экспорта «черного золота». Ежегодный объем добычи жидкого топлива подскочил с 21 млн. т в 1966 г. до 54 млн. т в 1970 г. и 111 млн. т в 1974 г. Из второразрядной нефтедобывающей страны, какой она была в начале 60-х годов, Нигерия превратилась в одного из крупнейших экспортеров нефти и заняла видное место в мировом топливно-энергетическом хозяйстве. Основными потребителями нигерийской нефти стали США, Англия и Франция.
Быстрый рост добычи нефти западными компаниями, быть может, и не имел бы принципиального значения для Нигерии (не обладавшей в то время собственным нефтяным хозяйством), если бы он не совпал с так называемой революцией мировых цен на нефть, вызванной установлением контроля Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) над справочными ценами на нефть (по которым она реализуется на мировом рынке). Нигерия, вступившая в ОПЕК в 1969 г., в полной мере воспользовалась новым соотношением сил на мировом нефтяном рынке. За короткий срок—с 1971 по 1973 г.— федеральное правительство повысило справочную цену на нефть, экспортируемую из Нигерии, с 2,36 долл, до 14,69 долл, за баррель (1 баррель = 159 л). Были также увеличены’ ставки подоходного налога с прибыли нефтедобывающих компаний и арендная плата за разработку недр.
Оба эти события—стремительный рост добычи и экспорта жидкого топлива и одновременно резкое повышение справочных цен на нефть — получили название нигерийского нефтяного бума. Нефтяной бум в целом укрепил экономическое положение Нигерии в мировом капиталистическом хозяйстве и дал нигерийскому правительству мощные политические и финансовые рычаги для преобразования аграрно-сырьевой структуры экономики, из!менения места и роли иностранного капитала в экономическом развитии страны.
Нефтяной бум значительно расширил возможности государственной экономической и социальной политики, однако сам по себе он не изменил характера нигерийской экономики. Более того, диспропорции, присущие ей как экономике аграрно-сырьевого типа, даже усилились. К 1975 г. почти 98% стоимости нигерийского экспорта приходилось на долю одного товара — сырой
284


Нефтеперерабатывающий завод около Порт-Харкорта
нефти. В первой половине 70-х годов около 60% всего прироста валового внутреннего продукта Нигерии осуществлялось за счет расширения экспорта природных ресурсов и лишь 10% — за счет продукции обрабатывающей промышленности. Собственное промышленное производство удовлетворяло только часть внутреннего спроса на промышленные товары. По основным же видам промышленных товаров (промышленное и транспортное оборудование) нигерийская экономика, как и в 60-е годы, зависела от импорта на 98—100%.
285


К началу 70-х годов изменились социально-политические условия развития, иной стала обстановка в стране. Запрещение партий и политической деятельности значительно уменьшило внутриполитическую напряженность. Запрещение государственных этнических союзов и особенно создание в 1967 г. 12 штатов ослабили давление этнического фактора на политику правительства и ограничили влияние и базу деятельности этноцентристских сил. Усилилось значение общенациональных организаций и объединений — профсоюзов, университетов, ассоциаций предпринимателей.
Политической и духовной доминантой новой обстановки в стране стал рост в широких слоях общества нигерийского национализма. Этому способствовало осознание в годы войны миллионами нигерийцев необходимости единства страны. Национализм все в большей степени использовался военными для упрочения своих позиций как внутри страны, так и на внешнеполитической арене. Однако националистические настроения 70-х годов значительно отличались от нигерийского национализма 40—50-х годов, сплачивавшего страну на основе лозунга политической независимости: они приобрели более радикальный, в основе своей антиимпериалистический характер, выдвигали на первый план задачу превращения Нигерии в сильное, единое и независимое государство.
Сложившаяся обстановка благоприятствовала проведению более или менее глубоких экономических и политических реформ, направленных на ликвидацию отношений и институтов колониального общества, усилению национального суверенитета во всех сферах общественной жизни.
Первые важные меры были проведены еще в период военно-политического кризиса и диктовались прежде всего необходимостью укрепления политического и финансового положения федерального правительства. В 1967—1968 гг. в рамках общей реформы административно-политического устройства страны в северных штатах была ликвидирована система «туземных» властей, сыгравших антинациональную роль в период кризиса 1966—1967 гг. Их официальные функции (судебные, фискальные, полицейские, административные) перешли в руки провинциальных и местных советов и правительств штатов, действовавших под общим руководством военных губернаторов. Традиционный статус эмиров и их советников был сохранен, однако в местных органах власти они могли выполнять теперь лишь представительские, совещательные и арбитражные функции. Традиционным правителям отводилась роль «отцов народа», но гне политических лидеров.
В 1968 г. военное правительство приняло декрет, обязавший все иностранные компании, действующие в стране, зарегистрироваться в качестве нигерийских (до этого компании делились по своему юридическому положению на нигерийские и нениге-
286


римские). Этот декрет впервые позволил нигерийскому правительству установить финансовый контроль над деятельностью иностранных компаний.
Резко повысилось значение федеральных органов власти — военного правительства и министров, сосредоточивших в своих руках всю .полноту экономической и политической власти. Более явно стала ощущаться деятельность военного режима, проводившего свою политику методами декретов без консультаций с какими-либо общественными и .политическими органами.
Однако в полной мере изменения в политике выявились в 1970 г., когда была принята и обнародована новая стратегия национального развития и военный режим взял курс на социально-экономическую деколонизацию. Этот год можно считать началом нового этапа в развитии Нигерии. Исходные принципы новой стратегии были сформулированы в программе возврата страны к гражданскому правлению, изложенной Я. Говоном в обращении к населению 1 октября 1970 г. Программа предусматривала решение следующих задач: реорганизацию вооруженных сил, осуществление нового национального плана развития и восстановления народного хозяйства, искоренение коррупции, решение вопроса о дальнейшем совершенствовании административной структуры, федерации, подготовку и принятие конституции, введение новой системы распределения доходов между штатами, проведение переписи населения, создание общенациональных политических партий, проведение выборов в законодательные органы власти [265, с. 295}.
Главным элементом нового политического курса страны стала программа модернизации нигерийской экономики, определившая основные установки и содержание двух планов национального развития: 1970—1974 гг. и 1975—1980 гг.
Общие цели экономической политики военного руководства были сформулированы в проекте плана 1970—1974 гг. и подтверждены в плане на 1975—1980 гг. Эти цели предусматривали превращение Нигерии в единое, сильное и самостоятельное государство; создание крупной и динамичной национальной экономики; построение справедливого и равноправного общества; обеспечение .равных перспектив и благоприятных возможностей для всех граждан; утверждение в Нигерии свободного и демократического общества [147, с. 32; 148, с. 27}. В качестве первоочередных были выдвинуты задачи создания в короткие сроки национальной тяжелой промышленности и сокращения импорта основных промышленных товаров. Военный режим рассчитывал добиться этого на базе развития концепции смешанной экономики, составные элементы которой подверглись серьезному пересмотру со времени первой республики. Военные лидеры делали упор на тесное сотрудничество и взаимообусловленное развитие национального частного и государственного капитала (с привлечением иностранных инвестиций).
287


Ведущая роль в создании и развитии новой хозяйственной структуры была отведена государственному капиталу, который должен был взять на себя задачу финансирования развития новых, базовых отраслей промышленности с большой капиталоемкостью и медленным оборотом капитала. Эта новая установка государственной экономической политики подкреплялась концентрацией в руках федерального правительства значительных валютно-финансовых ресурсов.
Экономическая программа правительства предусматривала также ликвидацию господства иностранного капитала и проведение постепенной нигеризации капитала, собственности и управленческого аппарата иностранных компаний путем выкупа государством и национальным частным капиталом основной или значительной части акций. Иностранный капитал, согласно новой стратегии, должен привлекаться лишь в качестве дополнительного источника инвестиций в народное хозяйство и партнера национальных фирм, обеспечивающего поставки современного технического оборудования и его эксплуатацию. Смешанные компании должны стать главной формой участия иностранного капитала в экономическом развитии страны [272, с. 207—248; 265, с. 83—90].
В 1970—1974 гг. правительство Я. Говона осуществило ряд важных мероприятий, которые свидетельствовали о стремлении военных лидеров выполнить намеченную программу экономического развития. Значительно расширилась долевое участие государства в активах иностранных компаний. Укреплялись позиции государственного капитала. В 1971 г. была создана Нигерийская национальная нефтяная корпорация (НННК), получившая права на разведку, добычу, переработку и сбыт нефти и нефтепродуктов, а также на строительство необходимой инфраструктуры и подготовку национальных кадров нефтяников.
В 1972 г.— впервые за весь период независимого развития страны —началось осуществление программы нигеризации иностранных предприятий в обрабатывающей промышленности, торговле и обслуживании. В соответствии с принятым в феврале этого года декретом «О содействии развитию предприятий», в течение двух лет иностранные предприятия в 22 отраслях народного хозяйства (запретительный список) должны были перейти в полную собственность нигерийцев, в 33 отраслях (ограничительный список) крупные иностранные компании подлежали частичной нигеризации в объеме 60% капитала и обязывались предоставить нигерийцам соответствующее число мест в директорских советах компаний.
Осуществление программы нигеризации должно было серьезно укрепить положение нигерийцев в промышленном производстве, торговле и на рынке акционерного капитала. Достаточно сказать, что в конце 60-х годов нигерийцам принадлежало лишь 56% оплаченного капитала в отраслях, подлежавших
288


полной нигердаации, и примерно 32% капитала в отраслях, указанных в о г,р а|Н1И!Ч!Ител ьном опис ке.
Правда, под давлением ряда иностранных компаний, чьи предприятия подлежали .полной ,ниге- р!и задай, п равител ьство
было вынуждено пойти им на уступки и перенесло эти предприятия из запретительного в ограничительный список. Такие уступки были сделаны, в частности, для предприятий ЮАК. Успешнее всего нигеризация осуществлялась в розничной и оптовой торговле. Значительно меньше заявок поступило на предприятия, функционирование которых требовало знания современной технологии И j-|a выставке советской книги в Советском административного опы- культурном центре в Лагосе, январь 1979 г. та. Выкуп этих предприятий пришлось взять на
себя правительствам штатов (подробнее о целях и ходе осуществления декрета 1972 г. см. [265, с. 165—174]).
Важным фактором экономической политики военного режима стало расширение торгового и экономического сотрудничества Нигерии с Советским Союзом и другими социалистическими странами. Первое советско-нигерийское торговое соглашение было заключено в июле 1963 г., оно заложило государственно-правовую основу для развития советско-нигерийских отношений. Однако в период первой республики эти отношения не выходили за рамки внешней торговли. Военный режим активно использовал возможности развития двусторонних экономических связей. В ноябре 1968 г. между СССР и Нигерией было заключено соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве.
Основные направления сотрудничества были уточнены в подписанном в июне 1970 г. межправительственном протоколе. Он предусматривал проведение в Нигерии при участии советских специалистов геологической разведки на металлургическое сырье, организацию комплексной геологической лаборатории, создание учебных центров по подготовке национала
19 Зак. 203
289


ных квалифицированных кадров для отраслей тяжелой промышленности, в частности металлургической и нефтяной [265, с. 118].
Советско-нигерийское сотрудничество уже в начале 70-х годов способствовало уточнению основных целей и направлений промышленного развития Нигерии. В течение ряда лет западные эксперты отрицали наличие в Нигерии месторождений железной руды, достаточных для создания металлургической промышленности. Изыскания советских геологов и нигерийских специалистов позволили обнаружить крупные запасы железной руды, а также месторождения угля, которые могут служить исходным сырьем для металлургических предприятий. В июле 1975 г. в г. Варри открылся первый в Нигерии учебный центр (преобразованный впоследствии в институт) по подготовке национальных кадров для нефтяной промышленности, оснащенный современным советским оборудованием. Значительно выросла советско-нигерийская торговля. Оборот ее за 1970—1974 гг. увеличился почти в 3 раза [265, с. 116].
Определенным шагом вперед по пути реализации намеченных военным режимом задач экономического развития Нигерии стало выполнение плана 1970—1974 гг. В нем впервые в практике планирования страны определялись ориентировочные показатели для частного сектора. Плановые ассигнования были покрыты в основном за счет внутренних источников.
В то же время выполнение плана 1970—1974 гг. показало, что осуществление широкой модернизации в реальных условиях Нигерии — весьма сложная задача, которая не может быть решена в короткие сроки. Попытка форсировать создание собственного промышленного базиса натолкнулась на ряд серьезных препятствий: отсутствие или крайний недостаток национальных кадров высшей и особенно средней квалификации в основных отраслях экономики, неэффективность административного аппарата, недостаточное развитие инфраструктуры, высокий уровень инфляции и т. д.
Кризис военного режима.
Переход к гражданской администрации
После 1972 г. все отчетливее стали проявляться нерешительность и уступчивость правительства Я. Говона в области внешней политики. Внешнеполитическая активность Нигерии в это «время ограничивалась в основном западноафриканским регионом. Правительство избегало каких-либо столкновений с империалистическими странами. Программа нигеризации иностранных компаний осуществлялась главным образом за счет мелких и средних торговых предприятий, принадлежавших сиро-леван- тнйцам. Что касается крупных западных компаний, то они ис¬
290


пользовали декрет 1972 г. для еще более глубокого внедрения в национальную экономику, продавая акции -собственным слу- жащим-нигерийцам и назначая доверенных лиц на посты управляющих. Несколько сот иностранных компаний вообще не подчинились декрету о нигеризации и не передали нигерийцам 40% своих акций.
Чрезвычайно медленно и неполностью выполнялось большинство других пунктов правительственной программы 1970 г. Явно затягивались реорганизации и модернизация вооруженных сил.
Провозгласив в качестве одной из важнейших задач искоренение коррупции, правительство Я. Говона в действительности не добивалось очищения всех звеньев государственного аппарата и армии от взяточников и казнокрадов. В начале 70-х годов коррупция стала фактом повседневной жизни. По мнению многих наблюдателей, в 70-е годы масштабы коррупции даже возросли по сравнению с 1966 г. (см., например, [554, т. 22, 1972, с. 16)).
Одной из обязательных предпосылок перехода к гражданскому правлению была названа перепись населения. К этому пункту правительственной программы было приковано особое внимание нигерийской общественности. Ведь острая борьба по вопросам признания итогов переписи 1963 г. породила один из наиболее серьезных кризисов периода первой республики.
Общенациональная перепись населения была проведена в 1973 г. Несмотря на большую работу, проделанную в ходе ее подготовки, предварительные итоги переписи свидетельствовали о серьезных недостатках в подсчете населения и не могли не вызвать сомнений и споров (результаты переписи были впоследствии аннулированы).
Правительство Я. Говона явно не хотело проводить новую административную реформу. Оно считало, что увеличение числа штатов породит новые трудноразрешимые проблемы. Нс спешило оно и с созданием общенигерийских политических, партий.
С 1974 г. все более отчетливо начали проявляться признаки кризиса военного режима, обусловливаемые неэффективностью политики правительства и отсутствием у него достаточной социально-политической опоры. Устойчивость положения федерального правительства в большой степени зависела от отношения к нему общественных лидеров—профессиональных политиков, представителей интеллигенции, профсоюзных руководителей, традиционных правителей. Они поддерживали на первых порах правительство Я. Говона в надежде на возврат страны к гражданскому правлению. Но общественных лидеров ждало разочарование.
Выступая в октябре 1970 г., Я. Говон объявил, что передача власти гражданским лидерам состоится не раньше 1976 г.
19*
291


и при условии выполнения всех пунктов правительственной программы. Это заявление, свидетельствовавшее о намерении военных лидеров сохранить государственную власть и после окончания войны, положило начало разрыву военного режима с буржуазно-либеральными силами, которые рассчитывали на быструю отмену чрезвычайного положения и восстановление политических партий.
В 1971 — 1974 гг. из правительства вышли все гражданские лидеры, их место заняли представители армии и полиции и высшие гражданские администраторы. Единственной социально- политической опорой правительства Я. Говона оказалась численно небольшая группа высших чиновников федеральных министерств и ведомств (так называемый административный класс гражданской службы). Поддержка, оказанная правительству этой группой, определила социальное лицо военного режима. Управляя страной вместе с высшими гражданскими администраторами, военный режим вступил в союз с нигерийской бюрократической буржуазией, тесно связанной с государственным и частным предпринимательством.
В правление Я. Говона бюрократическая элита освободилась от опеки партий и получила большие возможности для воздействия на правительство. В состав бюрократической буржуазии вошла военная верхушка, уравнявшая свои оклады и социальные позиции с окладами и позициями высших административных работников гражданской службы.
Объединившись и сосредоточив в своих руках государственную власть, военная и бюрократическая верхушка стремилась прикрыть свое возвышение знаменем «общенациональных» и «общегосударственных» интересов. Видные представители бюрократической буржуазии (А. Аида, А. Адедеджи и др.) выдвигали идею сосредоточения власти в руках «технобюрократической элиты» и развития Нигерии по пути смешанной экономики под руководством государства.
Начавшееся в 70-е годы укрепление позиций госсектора представляло собой конкретную реализацию этой идеи и отражало усилившуюся ориентацию бюрократической буржуазии на развитие в стране государственного капитализма.
Выступая за осуществление индустриализации, военно-бюрократическая верхушка в то же время игнорировала требования местной торгово-промышленной буржуазии и крупных землевладельцев Севера и Запада, требовавших проведения более сбалансированной экономической политики, предусматривавшей развитие легкой промышленности, повышение конкурентоспособности местных предприятий, широкую модернизацию сельского хозяйства.
Ухудшались отношения правительства Я. Говона с профсоюзами. Несмотря на бедственное положение широких масс рабочих и служащих, правительство долгое время проводила
292


политику замораживания заработной платы. Одновременно о этим военные лидеры добивались объединения основных проф- центров страны под правительственным контролем. В итоге уже в начале 70-х годов правительство утратило поддержку большей части рабочих и мелких служащих.
Опора на бюрократическую буржуазию и союз с ней не дали желаемых результатов, не упрочили позиции правительства. Нигерийская бюрократическая элита лишь декларативно признавала примат интересов нации и государства, оставаясь в действительности малокомпетентной, стремящейся к обогащению группой. Коррупция и неспособность к эффективной деятельности правящего слоя лишали военное правительство ореола защитника общенациональных интересов.
В итоге в 1974 г. правительству Я. Говона противостояли практически все основные политические силы страны. Назревал новый внутриполитический кризис.
1 октября 1974 г. Я. Говон объявил об отказе правительства передать власть гражданским лидерам в 1976 г. Решение правительства вызвало резкое возмущение общественности. Многие нигерийцы усматривали в этом акт предательства, свидетельство того, что Я. Говон и его ближайшее окружение узурпировали функции национального руководства. В этих условиях против режима Я. Говона, оказавшегося почти в полной изоляции, выступила армия. 29 июля 1975 г. был совершен бескровный военный переворот, в результате которого к власти пришла новая группа военных во главе с бригадным генералом М. Мухаммедом.
Новое правительство заявило о том, что его главной целью является создание жизнеспособной и стабильной политической системы, отвечающей нуждам страны. По существу, это означало признание невозможности сохранения военного правления. 1 октября 1975 г. М. Мухаммед объявил программу поэтапного перехода Нигерии к гражданскому правлению в течение 1975—1979 гг. [525, 2.Х.1975).
4 	октября 1975 г. была назначена комиссия по выработке конституции в составе 50 человек во главе с известным в стране юристом Р. Вильямсом. В комиссию вошли государственные и политические деятели, профессора и преподаватели университетов, юристы, представители деловых кругов.
В своей внутренней и внешней политике новое руководство сохранило основные установки и принципы курса правительства Я. Говона, однако придало им более радикальный и активный характер.
Правительство М. Мухаммеда открыло новую страницу в истории внешней политики независимой Нигерии. Страна перешла к проведению решительной антиимпериалистической и ан- тиколониалистской политики в общеконтинентальных масштабах.
293


Особенно отчетливо антиимпериалистические тенденции во внешней политике нигерийского правительства проявились в период ангольских событий. Федеральное военное правительство приз-нало и решительно поддержало Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА), открыто выступило против попыток империалистических держав НАТО навязать независимым африканским государствам с-в-ою позицию в ангольском вопросе.
11 января 1976 г. в Аддис-Абебе состоялась чрезвычайная сессия ОАЕ, обсуждавшая положение в Анголе. М. Мухаммед выступил на этой сессии с речью, в которой подверг резкой критике политику США в Африке. Одновременно он высоко оценил помощь Советского Союза и других социалистических стран национально-освободительным движениям Африки [647, 1976, № 5, с. 1].
Весьма решительно и бескомпромиссно новое правительство действовало внутри страны. В первые же месяцы пребывания его у власти были привлечены к судебной ответственности по обвинению в коррупции большинство бывших военных губернаторов, принят первый в истории Нигерии декрет о коррупции, устанавливающий строгие наказания за взяточничество для государственных служащих различного ранга, включая государственных руководителей, создано национальное управление по борьбе с коррупцией и специальные суды для решения дел о коррупции. Кроме того, были аннулированы результаты переписи 1973 г. и образован новый правительственный орган — Национальный совет штатов. Не останавливаясь на полпути, военное руководство по инициативе М. Мухаммеда провело в августе — декабре 1975 г. массовую чистку всех звеньев государственного аппарата и армии. Было уволено около 10 тыс. человек на основании обвинений в злоупотреблении служебным положением, расхищении государственной собственности, занятии частным бизнесом, некомпетентности.
Вскоре последовала и реформа административно-политического устройства федерации. В феврале 1976 г. было принято важное решение о создании семи новых штатов за счет дробления наиболее крупных штатов — Западного, Восточно-Центрального, Северо-Восточного, Северо-Западного, Бенуэ-Плато. Все штаты получали, кроме того, местные названия. Новая структура федерации значительно приблизила административно-политическое деление страны к этническому.
Однако очень скоро правительству пришлось столкнуться с влиятельными противниками. Это были публично изобличенные во взяточничестве и казнокрадстве и смещенные со своих постов крупные чиновники, уволенные в отставку или опасавшиеся увольнения офицеры армии и полиции, связанные с иностранным капиталом бизнесмены, друзья и родственники Я. Го- вона. В начале 1976 г. в этом кругу «обиженных и недоволь¬
294


ных» возник заговор, основными целями которого было убийство М. Мухаммеда и свержение нового правительства. Главным исполнителем плана заговорщиков стал начальник отдела физической подготовки нигерийской армии подполковник Б. С. Димка. 13 февраля 1976 г. ему с группой заговорщиков удалось убить М. Мухаммеда и овладеть радиостанцией.
Но попытка переворота быстро провалилась. Заговорщики не смогли привлечь на свою сторону хотя бы часть Лагосского гарнизона. 14 февраля население страны было официально оповещено о гибели М. Мухаммеда и о назначении О. Обасанджо новым главой государства и главнокомандующим вооруженными силами. Бригадный генерал Ш. Ярадуа стал начальником штаба главнокомандующего. В этот же день О. Обасанджо выступил по радио. Он особо подчеркнул заслуги М. Мухаммеда, который, по его словам, дал стране «уникальный образец руководства». «Все мы,— заявил О. Обасанджо,— обязаны продолжать политику, разработанную Высшим военным советом под динамичным руководством генерала М. Мухаммеда» [545, 16.11.1976]. Известие об убийстве М. Мухаммеда было встречено с искренней печалью по всей стране.
Правительство О. Обасанджо продолжило националистический курс М. Мухаммеда, стремясь, однако, к большей стабильности отношений между военными лидерами, бюрократической элитой и буржуазно-либеральными силами.
Руководители страны придерживались курса на нигериза- цию иностранных предприятий, придав ему более радикальный и наступательный характер. В июне 1976 г. было объявлено о национализации более 600 иностранных компаний, не выполнивших декрета о передаче нигерийцам 40% акций. В сентябре федеральное правительство приняло решение взять в свои руки 60% акций всех иностранных банков, действующих в стране. Новое руководство в целом сохранило экономическую программу* выдвинутую предыдущим правительством; ее главные направления нашли отражение в плане национального развития 1975—1980 гг. В основу плана был положен принцип использования государственных капиталовложений прежде всего для создания базовых отраслей тяжелой индустрии (нефтеперерабатывающей, нефтехимической и химической промышленности,, производства стали, чугуна и стройматериалов). В 1979 г. вошли в строй крупные нефтеперерабатывающие заводы в Варри и Кадуне.
Продолжало успешно развиваться советско-нигерийское экономическое сотрудничество. В . 1975—1979 гг. между Советским Союзом и Нигерией заключен ряд соглашений и контрактов, от- крывающих новые перспективы многогранных отношений между обеими странами. Успешно реализован полученный осенью 1976 г. заказ на сооружение сети нефтепродуктопроводов общей протяженностью более 900 км. Особое значение имеет подписан-
295


Административное деление Федеративной Республики Нигерия (февраль 1976 г.)


ный в июле 1979 г. контракт на строительство в Нигерии при техническом содействии СССР крупнейшего в Африке металлургического завода, создаваемого в районе Аджаокуты (Центральная Нигерия). После пуска первой очереди этого завода Нигерия будет получать ежегодно 1,3 млн. т стали. В перспективе предусмотрена возможность увеличения мощности завода сначала до 2,6 млн. т, а затем — до более 5 млн. т в год. Завершение строительства всех трех очередей завода не только удовлетворит потребности Нигерии, но и позволит ей поставлять стальной прокат и иную продукцию в соседние страны. В связи со строительством завода предусматривается также открытие металлургического техникума и учебного центра для подготовки более двух тысяч квалифицированных рабочих по многим специальностям.
Правительство продолжало придерживаться антиимпериалистической, антиколониалистской линии внешней политики,, энергично выступая против расистских режимов Южной Африки и фактической поддержки их ведущими западными странами. Значительно возросла роль Нигерии в Африке, повысился? ее престиж в ООН и движении неприсоединения.
Однако в центре внимания правительства были по-прежнему мероприятия по реализации внутриполитической программы, В конце 1975 г. началась подготовка к проведению крупной реформы местного управления. Реформа была направлена на создание в стране системы советов местного самоуправления, представляющих собой унифицированные и наделенные самостоятельными функциями местные органы власти. Структура и характер этих органов были определены летом 1976 г. Высшим военным советом и Национальным советом штатов после обсуждения проекта реформы в штатах и согласования его с традиционными правителями [149].
Члены советов должны были избираться на основе прямых или косвенных выборов в соответствии с правилами, определяемыми губернаторами штатов. До 25% всех членов каждого cô- вета могли назначаться губернатором штата.
В конце декабря 1976 г. состоялись выборы в местные органы власти. Кандидатам не разрешалось проводить предвыборные собрания и использовать доверенных лиц. Они должны были рассчитывать главным образом на свою личную популярность. Характерно, что многие бывшие государственные, политические и общественные деятели страны потерпели на выборах поражение. В штате Кано такая участь постигла одного из крупных в прошлом лидеров партии СНК, министра обороны в правительстве А. Т. Балевы — А. И. Вада. В штате Ондо не получил нужного числа голосов К. Балогун, в прошлом член руководства партии НСНГ Другой руководящий работник этой партии, М. Аг- баджа, был забаллотирован в Ибадане (он возглавлял организацию НСНГ в этом городе). В Ифе потерпел поражение помош-
2Ш


ник О. Аволово по руководству партией ГД М. Омисаде. В штате Бендел не избрали бывшего профсоюзного лидера Л. Борху и т. д. Среди избранных влиятельных в прошлом государственных и общественных деятелей оказались А. Шеху Шагари, занимавший ряд министерских постов в период первой республики и при военном режиме Я. Говона, бывшие активисты партии ГД А. Адесанья и Б. Онабанджо, сын Обафеми Аволово — Олу- воле Аволово и ряд других [557, 17.1.1977, с. 100—102].
В августе 1976 г. провела свою последнюю, седьмую сессию конституционная комиссия. В сентябре 1976 г. проект конституции был передан главе государства.
1 октября 1976 г. в обращении к населению в связи с 16-й годовщиной независимости Нигерии О. Обасанджо сообщил о завершении работы над проектом новой конституции, которая, но его словам, явится «отправной точкой нового, прогрессивного и объединяющего страну процесса» [526, 2.Х.1976]. Опубликованный проект основного закона стал объектом широкой политической дискуссии. В центре внимания нигерийской общественности оказались такие вопросы, как структура федерации, характер политической власти, функции и полномочия законодательных, и исполнительных органов власти, роль армии, вопрос о партиях и т. д. В дискуссии принимали участие многие нигерийцы, принадлежавшие к разным социальным и профессиональным группам и прослойкам. Наиболее активными ее участниками были сотрудники и преподаватели нигерийских университетов.
Итоги дискуссии, как и содержание проекта конституции, свидетельствовали о том, что федеральное правительство и влиятельные политические и экономические круги страны выступили за превращение Нигерии в буржуазно-либеральное многопартийное государство. Немалое число нигерийцев доказывали необходимость осуществления структурных социальных реформ и перевода страны на путь социалистической ориентации. Большинство участников обсуждения считали обнародованный проект серьезным документом и поддерживали его. Вместе с тем проект конституции подвергся и серьезной критике, в основном со стороны представителей революционно-демократических сил.
Наиболее полно отношение представителей левых сил страны к проекту конституции нашло выражение в документе, подготовленном организацией «Движение за народную демократию в Нигерии». На основе анализа проекта конституции в документе делался вывод, что авторы проекта хотят сохранения в стране статус-кво и выступают за капиталистический путь развития. Между тем, отмечалось в документе, решение многих насущных проблем страны может быть найдено лишь на пути социалистического развития; поэтому необходимо призвать массы нигерийцев отвергнуть капиталистический путь развития; про-


грессивные лидеры должны предложить Нигерии «социалистическую альтернативу» [351, с. 65]. «Конституция капитализма» (так авторы документа назвали проект) не отвечает и не может отвечать назревшим задачам нынешнего этапа развития Нигерии, она не ведет к режиму «национальной или народной демократии» [351, с. 666].
С осени 1977 г. внимание нигерийской общественности было приковано к работе конституционной ассамблеи, избранной 31 августа, которая должна была до 1 октября 1978 г. рассмотреть представленный проект и передать на утверждение федерального правительства окончательный текст конституции. В ассамблею вошли в основном представители буржуазно-либеральных сил, в том числе многие известные государственные и политические деятели первой республики (К. Мбадиве, М. Мбу, Ш. Шагари, А. Монгуно и др.).
21 	сентября 1978 г. О. Обасанджо объявил об успешном завершении работы конституционной ассамблеи и о принятом федеральным правительством решении ввести конституцию в действие с 1 октября 1979 г.
В соответствии с конституцией Нигерия провозглашалась единым и неделимым государством, состоящим из 19 штатов и федеральной столичной территории. Конституция предоставила гражданам страны основные социальные и политические права. Государство будет активно содействовать процессу национальной интеграции и запретит какую бы то ни было' дискриминацию [142, с. 8]. Экономическая политика государства будет направлена на обеспечение «планируемого и ’сбалансированного» развития. Федеральное правительство получало право полностью контролировать главные секторы экономики, но это право обусловливалось обязанностью государства защищать свободное предпринимательство в других сферах экономической деятельности. Кроме того, федеральный парламент получил исключительное право определять и периодически изменять круг таких секторов.
Основными целями внешней политики Нигерии провозглашались: содействие упрочению африканского единства и полному экономическому, политическому, социальному и духовному освобождению Африки, содействие развитию любых форм международного сотрудничества, способствующих укреплению всеобщего мира, взаимного уважения и дружбы между народами и государствами. Нигерия будет бороться против расовой дискриминации во всех ее проявлениях [142, с. 10].
Структура и взаимоотношения высших государственных органов определяются в соответствии с американской системой разделения функций государственной власти. Парламент (партии) получает пол-ноту законодательной власти, президент (правительство) — полноту исполнительной власти. Главным* элементом в этой системе равновесия государственных инстатг-'
29а


тов и сил, стоящих за ними, является (в отличие от парламентской системы первой республики) институт президентской власти. Разделяются также полномочия федеральных и региональных органов власти. Федеральные органы сохраняют за собой все права верховного контроля над страной и определения поли- тгики государства, властям штатов предоставляется автономия в решении вопросов местного значения.
21 сентября 1978 г. в стране было отменено чрезвычайное положение (введенное еще в 1966 г.), снят запрет на политическую деятельность и организацию партий.
Сразу же стали возникать политические партии. К концу 1978 г. их насчитывалось уже более 50. Однако по решению властей только пять партий — Национальная партия Нигерии, Нигерийская партия единства, Нигерийская народная партия, Народная партия великой Нигерии и Партия народного возрождения — были признаны общенациональными, имеющими право выдвигать своих кандидатов в федеральные и региональные органы власти.
В регистрации было отказано ряду партий, в том числе Социалистической партии трудящихся. Эта партия придерживается принципов научного социализма, единства всех трудящихся, пролетарского интернационализма и выдвигает программу радикальных экономических и социальных преобразований. Социалистическая партия трудящихся была представлена на XXVI съезде КПСС.
11 августа 1979 г. состоялись выборы президента страны. Им стал лидер Национальной партии Нигерии Альхаджи Шеху Ша- гари. 1 октября 1979 г. страна официально перешла к гражданскому правлению и вступила в новый этап своего развития.


Глава 10
КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ В 40—70-е ГОДЫ
В Нигерии после второй мировой войны начался культурный подъем, вызванный новыми историческими условиями. Отчасти такому подъему способствовало расширение сети культурно- просветительных учреждений, вызванное ускорением развития страны. В то же время с ростом антиколониализма и национализма усиливалось движение местной интеллигенции за национальное самоутверждение, за возрождение и становление национальной культуры. Это движение протекало в столкновении с колониальной культурой, отражавшей специфику и своеобра зие колониального общества Нигерии. Оно было сопряжено со стремлением к изживанию пагубных для национального развития последствий колониального господства путем пересмотра идей, понятий, ценностей, навязанных колониальным режимом.
Становление нигерийской национальной культуры, ростки которой появились в Западной Африке еще в колониальный период вместе с распространением идей культурного национализма, в дальнейшем, в условиях независимости, приобретает характер самодовлеющей .политики, .превращается во всеобъемлющий и повсеместный процесс, неотделимый от подъема национальной экономики и укрепления национального государства.
Необходимой предпосылкой развития современной нигерийской культуры служат сдвиги в сфере образования.
Образование
Уже в 40-е годы XX в. образование приобрело в Нигерии важное социальное и политическое значение. Рост образования был связан с нуждами колониальной экономики и колониального управления, а также стремлением нигерийцев к самоопределению в новых условиях. Нигерийцы настаивали на улучшении дела просвещения и введении полноценного высшего образования в стране. Уступая требованиям времени, колониальные власти основали в 1948 г. первое учебное заведение университетского типа — Ибаданский университетский колледж, прикрепленный к Лондонскому университету. Дипломы этого колледжа приравнивались к дипломам английских университетов. В 1952 г. в Зарии был открыт Нигерийский колледж ис-
ЗЙ1


куоств, наук и техники, где помимо гуманитарных дисциплин преподавались и технические — механика, горное дело, строительство; читались курсы по прикладным ремеслам, фармацевтике и т. д. В созданном в 1954 г. Технологическом институте в Ябе (пригород Лагоса) были введены радиоинженерное и печатное дело, основы коммерции. В 1955 г. приступили к созданию Университета Нигерии в Нсукке (второй по величине университет страны). Здесь преподавали основы сельского хозяйства, гуманитарные науки, готовили кадры учителей, инженеров и юристов.
Значительно возросло и число лиц, обучавшихся за границей. В 1950 г. в английских университетах и других учебных заведениях Англии учились 950 нигерийцев, в США—более 300.
Но, несмотря на сдвиги в деле просвещения, доступ к образованию был крайне затруднен, особенно для представителей Севера и малых этнических групп. В канун независимости (1957—1958 -гг.) в немногочисленных высших учебных заведениях страны было всего около 1500 студентов [(см. 191], в основном гуманитариев. Это затрудняло переход к самоуправлению, так как для руководства страной и налаживания ее жизнедеятельности не хватало образованных людей. К тому же колониальный тип развития предопределил преимущественно нетехнический профиль специализации нигерийской интеллигенции, ее главным образом исполнительные функции в сфере административного аппарата колониальной администрации. Однако в целом сдвиги в деле образования ускорили рост нигерийской интеллигенции и способствовали ее участию в процессе духовной деколонизации и формирования национальной культуры.
В условиях независимости, когда развитие национального образования рассматривается нигерийской общественностью как едва ли не главная предпосылка разрыва с колониальным прошлым, решение этой сложной проблемы берет на себя государство. Перед правительством встает неотложная задача выравнивания диспропорций, возникших еще в колониальное время. Тогда население северных районов оказалось почти вне сферы современного образования, а западные районы и Лагос ушли далеко вперед благодаря деятельности миссионеров и более раннему и активному процессу формирования местной интеллигенции. Еще в 1968 г. в начальных школах шести южных штатов училось 2,5 млн. детей, тогда как на Севере начальную школу посещало менее полумиллиона школьников [557, № 2644, 1968, с. 151], хотя в 1962—1968 гг. прирост учащихся начальных школ происходил в основном за счет северных штатов и Лагоса [147, с. 235].
В целом уровень грамотности в стране очень низок, а сельское население Нигерии в подавляющем большинстве неграмотно: к 1970 г. лишь 2% населения деревень окончило начальную школу и только 0,1 % сельских жителей — школу второй
302


Занятия на курсах по ликвидации неграмотности в г. Уди, 1963 г.


ступени {147, с. 641. В среднем по стране уровень грамотности составлял в 1976 г. всего 20% [147, с. 64], главным образом за счет городов. В Лагосе грамотное население превышает 25%. Хотя в сентябре 1976 г. в стране на основании специального декрета начала вводиться программа всеобщего бесплатного начального обучения, на пути ее осуществления стоят большие трудности: нет должного количества преподавателей, низок уровень квалификации учителей начальной школы, мало помещений и пособий и т. д. Существует большой разрыв между состоянием начального и среднего образования: в 1975 г. средняя школа могла принять не более 10% выпускников школы первой ступени [148, с. 238] отчасти из-за слабой подготовки учащихся, но в значительной мере в силу ограниченного количества школ второй ступени. Поэтому по плану 1975—1980 гг. для развития среднего образования выделялась национальная д'^ля бюджетных ассигнований, идущих на образование, и предполагалось повысить способность средней школы поглощать выпуск начальной на 70%. Доля отчислений от капиталовложений на нужды народного просвещения постоянно возрастает. По плану 1962—1968 гг. она составляла 10,3%, в 1970—1974 гг.— 13,5%, а в 1975—1980 гг.— 14% [148, с. 235J.
С первых лет независимости быстро шло становление высшей школы. С I960 по 1975 г. число университетов и университетских колледжей было доведено до тринадцати. В 1961 г. был открыт университет в Ифе, в 1962 г. появились два новых университета— в Зарии и в Лагосе, а в 1972 г.—в Бенине. В .сентябре 1975 г. военное правительство приняло решение о создании новых учебных заведений и определило их профиль. Так возникли университеты в Калабаре, Джосе, Майдугури, Соко- то и университетские колледжи в Кано, ’Илорине и Порт-Хар- корте. Политика правительства в области подготовки местной интеллигенции преследует цель охватить все административные регионы, чтобы облегчить доступ к высшему образованию жителям из разных частей страны и из разных этнических групп (до независимости ряды интеллигенции пополнялись в основном за счет йоруба и ибо, это положение сохраняется по сей день), укрепить политическое единство государства.
К 1975 г. в нигерийских университетах училось уже 23 тыс. студентов, а к 1980 г. их число возросло до 53 тыс. [148, с. 246}. Кроме того, в 70-е годы было открыто еще шесть высших технических учебных заведений с числом студентов около 13 тыс. [190, с. 945—946]. В результате всех этих мер в 1980 г. специалистов с высшим образованием насчитывалось уже более 90 тыс., а со средним — около 300 тыс. Однако само по себе количество образованных людей не решает проблемы деколонизации, так как основная масса интеллигенции по-прежнему сосредоточена в административно-управленческой сфере; не обеспечено специалистами практическое производство — сельское
304


хозяйство, промышленность; среди интеллигенции сильна тяга к академизму и кабинетным занятиям, но не к практической деятельности; к тому же качество подготовки специалистов не всегда отвечает конкретным потребностям страны.
Национальные научные школы
С ростом рядов специалистов происходит становление отдельных отраслей национальной науки. Активными участниками процесса деколонизации являются представители общественных наук, которые создают свои национальные школы.
Особенно ярко проявила себя школа нигерийских историков; она внесла ощутимый вклад в понимание истории африканских народов и африканской культуры. Такие известные ученые, как К. О. Дике и С. Бнобану, стояли у истоков нигерийской историографии и своими научными исследованиями содействовали процессу духовного возрождения африканцев еще в 50-е годы, в период подъема национально-освободительного движения в Западной Африке.
В период независимости школа историков значительно выросла, а проводимые ею изыскания создают почву для ускорения деколонизации не только в Нигерии. Так, С. А. Акитойе, широко опираясь на йорубокую устную традицию, делает переоценку роли работорговли в африканской истории и вскрывает значение междоусобных войн йоруба XIX в. для этнической и политической консолидации этого народа. Аде Аджайи принадлежат разработка нового методологического подхода к истории колониализма как «эпизоду» в африканской истории и углубление тенденции к африканизации истории, т. е. к изучению африканской истории, как таковой, с точки зрения преемственности исторического развития самого африканского общества. Это предполагает исследование собственно африканских институтов и их адаптации как субъектов процесса к колониальному режиму; А. Аджайи вскрывает противоречивый характер влияния колониализма на африканское общество.
Политическое содержание колониальной политики в Нигерии и влияние британских колониальных институтов на жизнь африканских народов анализирует T. Н. Тамуно. Е. А. Айанде- ле обращает внимание на участие христианских миссий в процессе колонизации Нигерии. Д. А. Адедеджи рассматривает деятельность христианских миссионеров и церкви с точки зрения их влияния на культуру нигерийских народов и социальную структуру. В исследованиях Ф. К. Экечи усилено критическое начало в оценке последствий деятельности в Нигерии христианских миссий, колониального режима и колониализма в целом. Аде Фаджана вскрывает социально-политический смысл политики христианских миссий и колониальной администрации в области образования
20 Зак. 203
305


■
Здание библиотеки Ибаданского университета
Нигерийские историки активно изучают также систему косвенного управления с точки зрения «африканского подхода»,
т. 	е. реакции африканских народов на колониальный режим. В числе этих исследователей А. Е. Афигбо, О. Икиме, П. А. Игба- фе, Дж. Атанда. В новых исторических условиях изучаются проблемы колониальных границ и пограничных споров (Дж. Ане- не), а также исторических корней этнических конфликтов (О. Икиме). Уделяется внимание отдельным видным деятелям антиколониальной борьбы. Изучаются также вопросы экономической истории различных стран Африканского континента. Большой вклад в систематическое исследование экономической истории Нигерии внес нигерийский экономист Р. О. Экун- даре (об исследованиях нигерийских историков подробнее см. [256]).
К числу наиболее старых школ в Тропической Африке относится школа нигерийских экономистов, среди которых многие пользуются известностью. Возникнув в 50-е годы, она в основном сложилась в 60-е годы на базе нигерийских университетов.
Ведущий центр экономической мысли страны — Институт социально-экономических исследований при Ибаданском университете, созданный в 1956 г. Внимание нигерийцев сосредоточено на проблемах преодоления отсталости и перестройки колониальной структуры экономики. Разрабатываются теории экономического роста (О. Абойаде), финансирования развития (А. Е. Екукинам, Г. О. Орева и П. Окигбо) и иностранных инвестиций (С. Онемелукве), планирования (А. Адедеджи, С. Оне- мелукве, X. М. А. Онитири), а также проблемы налогообложе¬
306


ния, зависимости экономики Нигерии от внешней торговли, сельского хозяйства (X. А. Олувасанми), регионального сотрудничества и др. *,
Научные общества и библиотеки
Под влиянием научно-технической революции в Нигерии возникают научные общества — микробиологии, рыболовства, экологии, энтомологии, генетики, экономики сельского хозяйства, диететики; появились также ассоциации представителей юридических и педагогических наук, менеджеров и др. Всего к концу 70-х годов возникло около пятнадцати ассоциаций, в задачу которых входят организация и координация научной деятельности в стране и проведение прикладных исследований. До независимости же существовало пять-шесть научных обществ, занятых изучением колонии. Первым в 1919 г. было основано Гео- логоразведователыюе общество, а в 50-е годы появились Экономическое и Историческое общества, а также Географическая ассоциация и Научная ассоциация Нигерии.
Ширится сеть библиотек — необходимое звено в развитии науки и культуры. Основы нигерийского библиотечного дела были заложены еще до независимости: в 1945 г. была открыта медицинская библиотека, в 1947 г.— библиотека Британского совета в Ибадане, в 1948 г.— библиотека Ибаданского университета, в 1950 г.— Лагосская городская библиотека, в 1951 г.— Национальные архивы Ибадана, в 1953 г.— Кадунская библиотека Государственного библиотечного совета. К числу этих библиотек в годы независимости прибавилось еще десять, в общей сложности содержащих 940 тыс. томов [190, с. 939]. Большинство библиотек имеет собственные периодические издания.
Художественная интеллигенция и ее задачи
Большую роль в становлении современной культуры Нигерии играет художественная интеллигенция — писатели, поэты, драматурги, деятели театра и изобразительного искусства.
Развитие современной культуры Нигерии происходит в сложном взаимодействии с традиционной и западной культурами, относящимися к разным историческим эпохам. Необходимо иметь в виду, что новая культура Нигерии начала формироваться в условиях колониализма и в борьбе против колониальной культуры. Последняя складывалась на фоне крушения традиционных общественных отношений под влиянием социально- экономических сдвигов в колониальном обществе. Частью колониальна культуры стал, особый стереотип мышления, психоло¬
* При написании раздела автором использованы неопубликованные ма-1 териалы. А. А. Демидовой.
20*
307


гии и поведения, в основе которого лежало преклонение перед европейской цивилизацией, копирование внешних форм поведения и быта европейцев, культ богатства и успеха, потребительское отношение к обществу. Это привело к утрате нигерийцами собственного лица, развило в них психологический национально-расовый комплекс неполноценности и презрение к культуре своего народа.
В такой обстановке перед художественной интеллигенцией Нигерии встала задача вернуть народу достоинство и самоуважение, выработать собственный взгляд на африканское прошлое и культуру, отобразить динамику общественного развития современной Африки, сформулировать свое отношение к будущему страны, выработать национальные художественные ценности, опираясь на народные традиции. Поэтому все более усиливается интерес писателей и художников к культурным истокам и истории своего народа, возникает стремление сохранить и возродить элементы культуры доколониальной эпохи, что является естественной реакцией на длительный период насильственной европеизации, хотя в новых исторических условиях попытка искусственным путем возродить чистоту национальных традиций обречена на неудачу. Однако интерес и обращение художественной интеллигенции к доколониальной культуре имеют глубокий смысл, поскольку в этом поиске национальных корней заложена идея преемственности традиций, вне которой национальная культура развиваться не может.
Литература на английском языке
История нигерийской литературы на английском языке восходит к журналистике конца XIX — начала XX в. и публицистической поэзии 20-х годов. В 20-е годы представители нигерийской интеллигенции стали проявлять интерес к литературно-художественному творчеству. С подъемом национально-освободительного движения в Нигерии появляются первые непрофессиональные поэты — участники борьбы за национальное освобождение. Публицистическая поэзия в Нигерии начинается со стихов Ннамди Азикиве, К. Балогуна, А. Блэнксона, К. Океджие, в которых эти представители молодой нигерийской интеллигенции выражали свои общественно-политические взгляды. Идейную направленность их поэзии раскрывают названия отдельных стихотворений — «Расовые предрассудки», «Время воздает по заслугам храбрым» и т. д.
Одним из наиболее видных представителей этого литературного жанра 30—50-х годов был Деннис Осадебей, активный участник антиколониальной борьбы, член партии НСНГ, юрист (в партии он нес обязанности консультанта по юридическим вопросам). Его стихи, написанные в 30—50-е годы, проникнутые настроениями в духе идеологии культурного национализма, от¬
308


ражают стремление к свободе, желание видеть Африку равной в «семье свободных наций» (они вышли из печати в 1952 г. в сборнике «Африка поет», изданном в Лагосе). В это же время начал публиковать свои поэтические произведения, а также очерки и короткие рассказы активный участник Движения зи- кистов Моквуго Окойе. В начальный период становления нигерийской литературы стихи и рассказы печатались в основном в газетах (см. [226, с. 20—24)).
Уже с 20-х годов в стране стали появляться литературно- дискуссионные общества. Одно из первых — основанная в Лагосе в 1923 г. усилиями Н. Азикиве Литературная ассоциация молодежи. В этих обществах молодежь обсуждала актуальные проблемы современности. В 40-е годы многочисленные кружки такого рода объединились в Федерацию нигерийских литературных обществ, о которой, к сожалению, почти ничего не известно.
В 40-е годы в Нигерии появился еще один вид литературы, но совершенно иного свойства — так называемая рыночная литература, или литература книжных базаров: небольшие (не более 45—50 страниц) дешевые издания (они печатаются на примитивных станках), рассчитанные на непритязательные вкусы массового малограмотного читателя. Они создаются, как правило, случайными людьми, заинтересованными в заработке. Литература книжных базаров зародилась в районе города Онича, который до междоусобной войны 1967—1970 гг. оставался крупнейшим центром средоточия такого рода продукции не только в Нигерии, но и во всей Западной Африке. Эта литература на все вкусы весьма популярна, она распространяется тиражами порой в десятки тысяч экземпляров. Ее успех объясняется тем, что авторы хорошо знают нравы, о которых пишут, и свою читательскую аудиторию с ее запросами, будучи выходцами из той же среды (чаще всего это торговцы и учащиеся). Английский язык ярмарочной литературы (лишь немногие брошюры издаются на местных языках) изобилует неправильностями, грамматическими и орфографическими ошибками, часто используется специфическая языковая форма пиджин инглиш, распространенная среди городских слоев.
Тематика рыночной литературы имеет широкий диапазон — от любовных историй до политических проблем. Поднимаются социальные вопросы — проституции, пьянства, взяточничества, вопрос о выкупе за невест, проявляется интерес к обычаям страны. Что же касается художественных достоинств этих сочинений, то большая часть рыночной литературы свидетельствует об очень низком образовательном уровне ее авторов. Наиболее образованные из них, пишущие на правильном и простом английском языке, имеют наименьший успех (подробнее см. [456а, 311а)). Рыночная литература Оничи существует и процве тает по сей день, но не она определяет становление национальной нигерийской литературы.
309


С конца 40-х годов начинается становление нигерийской прозы, появляются профессиональные писатели. Одним из первых в жанре прозы выступил самобытный автор Амос Тутуола. В силу обстоятельств ему удалось получить довольно скромное образование лишь в объеме начальной школы-, однако своими произведениями он завоевал прочное место в истории нигерийской литературы. Его книги — «Любитель пальмового вина» (в русском переводе — «Путешествие в город мертвых»), вышедшая в 1952 г., «Симби и Сатир» (1955 г.), «Моя жизнь в лесу духов» (1958 г.),— изобилующие ужасами, приключениями, привидениями и духами, строятся на заимствованиях из мифологического и сказочного эпоса народа йоруба, образуя переходную стадию между фольклором и литературой [225, с. 84]. Сочинения Тутуолы стоят особняком в ряду произведений нигерийских прозаиков. В своем творчестве он не поднимает злободневные проблемы жизни нигерийского общества; его книги носят характер лубочной литературы, они стоят ближе к народной культуре. Об этом же свидетельствует английский язык произведений Тутуолы, изобилующий искажениями стандартных норм и словотворчеством. Язык Тутуолы как бы «африканизирован».
Выступившие в жанре прозы и сразу получившие известность нигерийские писатели Сиприан Эквенои и Чинуа Ачебе закладывают в 50-е годы основы нигерийского бытописательного романа. Их обоих привлекает проблема конфликта культур и ценностей, принадлежащих разным цивилизациям.
Эквенси занимает тема современного города, полного социальных конфликтов, где господствует нравственный хаос, коррупция. В своем первом романе «Люди города» (1954 г.) он пытается воспроизвести реалистическую картину жизни большого города, изображает быт людей, ютящихся в трущобах, развращенность городских нравов, социальное зло. Но, рисуя город и в последующих романах, Эквенси не тоскует по уходящим ценностям прошлого; для него гибель старых ценностей — неизбежное, .следствие столкновения с окружающим миром европейской цивилизации. В городе он видит символ новой жизни, освобождение от сковывающих традиционных уз; однако его беспокоит отсутствие положительных идеалов, отрицательные стороны городской жизни и современной Нигерии [523а, т. 7, № 2, с. 32—45].
В 1958 г. вышел из печати роман будущего крупного нигерийского прозаика Чинуа Ачебе «И пришло разрушение», в котором автор показывает жизнь народа ибо до появления европейцев и в начальный период колонизации. В романе изображены перемены в жизни населения ибо в одной из африканских' деревень, происшедшие под влиянием первых миссионеров. Ачебе с большим мастерством раскрывает быт и этику патриархальной общины и разрушительные последствия для духовного
310


мира африканцев деятельности миссионеров. Это произведение, впоследствии переведенное на тринадцать языков мира, стало классикой африканской литературы [227, с. 93]. Начиная с Аче- бе, многие нигерийские писатели показывают, какую трагедию переживало традиционное африканское общество в колониальный период.
В конце 50-х годов в нигерийскую литературу вошла талантливая плеяда молодых поэтов и писателей, получивших университетское образование в Ибадане и в Англии (Воле Шойинка, Кристофер Окигбо, Джон Пеппер Кларк, Гэбриэл Окара), которые пришли на смену непрофессиональным поэтам периода борьбы за национальное освобождение. С их появлением (включая Ч. Ачебе) литература Нигерии совершила качественный скачок, получив впоследствии мировое признание. Свидетельством этого признания, в частности, было то, что в 1966 г. на Первом всемирном фестивале негритянского искусства в Дакаре поэту К. Окигбо была присвоена главная литературная премия за заслуги в области негро-африканского искусства, которую он, однако, отклонил, не согласившись с мотивами ее присуждения, считая, что не существует понятия «негро-африканское искусство»; в 1968 г. поэт и сатирик-драматург В. Шоп инка получил международную литературную премию за роман «Интерпретаторы», а в 1974 г. выдвигался на соискание Нобелевской премии; в 1972 г. писателю-прозаику Ч. Ачебе было присвоено звание почетного доктора филологии Дортмутекого университета в США «за замечательный вклад в мировую ли тературу».
У литераторов не было своей печатной базы, их произведения создавались на английском языке, их общение с народом было затруднено. Важную роль в деле популяризации произведений молодых авторов среди образованных кругов сыграл журнал «Черный Орфей», который с 1957 г. стал выходит!, и Ибадане при финансовой поддержке министерства образования Западной Нигерии. Его основателями и редакторами были западногерманские литературоведы и искусствоведы Улли Байер и Янхайиц Ян. Журнал публиковал на английском языке сти хи и рассказы немногочисленных африканских авторов, а также негритянских писателей и поэтов Латинской Америки, Антильских островов, США, тем самым способствуя налаживанию культурных связей этих стран. Хотя издатели журнала стояли на позициях негритюда и формалистических идей модернизма, проводили идею неизменности и неподвижности африканской идеологии и уходили от современной социальной проблематики [229а], «Черный Орфей» оказал неоценимую услугу развивавшейся нигерийской литературе, так как предоставил возможность начинающим писателям Нигерии публиковать свои произведения. Здесь впервые появились сочинения А. Тутуолы, Г. Окары, В. Шойинки.
311


В эпоху независимости начинается качественно новый этап в становлении нигерийской литературы — по сложности проблематики, разнообразию жанров, уровню мастерства. В произведениях нигерийских авторов красной нитью проходит тема культурного возрождения; ставятся проблемы переоценки африканской истории, конфликта двух культур, столкновения традиционного уклада с образом жизни европеизированного поколения. Опровержение колониального взгляда на африканскую историю и культуру, реабилитация африканского прошлого превращаются в доминирующие темы литературы. Однако, критикуя буржуазные отношения, индивидуализм, порожденный влиянием Запада, многие авторы идеализируют патриархальный уклад жизни. Нередко они увлекаются детальным описанием патриархального быта, что характерно, например, для Томаса Алуко, Онуоры Нзекву, Элечи Амаду и др. Избыток этнографического материала в литературе отражает определенную идейно-художественную установку, выдвинутую нигерийской критикой: показать доколониальное африканокое общество правдиво и всесторонне в противовес «колониальному» роману, в котором африканец изображен примитивным дикарем [273, с. 7].
В нигерийской литературе формируется критическое направление. Представляющие его писатели выражают разочарование социальными последствиями развития послеколониального нигерийского общества. Тан, в романе Ч. Ачебе «Человек из народа» (1966 г.) в лице вождя Нанги, занимающего пост министра культуры, выводится представитель коррумпированной обуржуазивающейся верхушки, присваивающей блага, которые принесла независимость. В романе показывается, как в условиях нараставшего кризиса 60-х годов извращаются принципы демократии, выборы превращаются в фарс благодаря подкупам, нажиму грубой силы и поддержке заинтересованных иностранных компаний. Тема сотрудничества обуржуазивающейся элиты с бывшими колонизаторами затрагивается в романе Т. Алуко «Один человек — одно мачете» (1964 г.).
Проблеме трагического столкновения интеллигента, поэта, ведомого чувством гражданского долга, искателя правды, с произволом властей и непониманием народа, переживающего состояние социальной летаргии, посвящена повесть-притча Г. Окары «Голос» (1964 г.) [228а, с. 100—101]. Роман В. Шойинки «Интерпретаторы» (1965 г.), вышедший из печати накануне междоусобной войны в Нигерии (1967—1970 гг.), отразил горечь и смятение автора по поводу сложной и тяжелой ситуации в стране. Шойинка рисует общество, в котором распространены пороки — взяточничество, карьеризм, лицемерие, корысть. В столкновение с этой суровой действительностью приходят герои Шойинки — молодые люди, выпускники университетов, вернувшиеся на родину и пытающиеся найти свое место в новом нигерийском обществе, стать его «интерпретаторами». Но об-
312


щесБво парализует их попытки противостоять злу, и они оказываются обреченными на пассивность и философствование.
Нашедшая отражение в нигерийской литературе 60-х годов междоусобная война заострила внимание писателей на проблеме связи искусства и действительности, гражданственности и ответственности перед обществом. Ускорив становление национальной литературы, она создала стимул для развития подлинно гражданской лирики и драматургии.
Современную нигерийскую литературу характеризует глубокая связь с устной народной традицией, с фольклором (поскольку эти виды творчества существуют на разных языках, использование фольклора в англоязычной литературе составляет определенную трудность, так как требует большого мастерства для передачи народной речи средствами чужого языка); фольклор придает литературе специфическое национальное звучание, в частности таким ее жанрам, как роман и повесть, которые были заимствованы из западных литератур.
Быстро развивающаяся нигерийская литература наиболее полно утвердила себя в жанре романа [273, с. 7]. Но самым доступным для восприятия широкими слоями видом литературного творчества является драматургия, опирающаяся па фольклор (228, с. 123]. Развиваются также жанры новеллы, гражданской лирики, в 70-е годы появляется интимная лирика. Делает первые шаги нигерийское литературоведение. Таким образом, в Нигерии одновременно возникают произведения, типологически относящиеся к разным эпохам, это «сближение эпох» составляет характерную особенность ускоренно развивающихся литератур [228, с. 122].
Можно сказать, что нигерийская литература на английском языке занимает ведущее место среди литератур Тропической Африки. Некоторые же ее представители становятся классиками отечественной и африканской литературы (говорят даже о «школе Ачебе»), Быстрое становление национальной литературы влечет за собой стремление писателей к объединению. В 1971 г. была создана Ассоциация нигерийских писателей (теперь их насчитывается более шестидесяти), а также клуб писателей при университете в Нсукке. Однако до сих пор у писателей нет своегс печатного органа, а публикация их произведений зависит от иностранных издательств. Издательства и западная критика продолжают оставаться источником сильного влияния буржуазной идеологии на англоязычную нигерийскую литературу.
Литература на местных языках
Важный фактор становления национальной культуры — развитие литературы на местных языках. Эта литература существует у народов, имеющих свою письменность. В начале 60-х годов в Нигерии насчитывалось около 200 книг на языке хауса и
313


более 90 книг на четырнадцати других языках страны [260, с. 250].
В основе литературы на национальных языка-х — фольклор, собираемый и обрабатываемый местной интеллигенцией. Среди писателей, публикующих свои сочинения на английском языке, немало таких, которые одновременно занимаются пропагандой фольклора своего народа, специально изучают его, используя в своем творчестве. Так, Г. Окара пропагандирует фольклор иджо, А. Бабалола издал песни охотников-йоруба, О. Делано и Ф. Филип пишут и по-английски и на йоруба, Р. Эгуду изучает и пропагандирует традиционную поэзию ибо, стихи С. Амали выходят на языках английском и идома, И. Иккидах изучает фольклор ибибио. Но есть и писатели, печатающиеся только на родном языке, например Д. Фагунва собирал и перерабатывал фольклор йоруба, на йоруба пишет поэт Иеми Элебуибон. В основе созданной миссионерами письменности всех этих языков или их диалектов лежит латинский алфавит.
Наибольшее развитие получила литература на языках хауса и йоруба. Литература хауса —самая старая и изученная. Она имеет письменность на основе арабского алфавита (аджами) с XVII в., а на основе латинского алфавита — со времен колониализма (с введением латиницы письмом аджами пользовались главным образом при создании религиозных книг). Начало становления художественной литературы на хауса относится к 40-м годам XX в., а книгопечатания — к 30—50-м годам. Содержание художественной хауеанской литературы обычно носит нравоучительный и утилитарно-просветительский характер; она пропагандирует моральные принципы, полезные знания и навыки, и, как правило, такие сочинения пишутся в форме диалогов.
Ко времени получения независимости литература на языке хауса была уже довольно разнообразной: она включала религиозную литературу, исторические хроники, исторические и автобиографические рассказы, переводные книги, сборники фольклора, оригинальные произведения хаусанских авторов (стихи, пьесы на фольклорные сюжеты, повести), а также учебные пособия для школ—буквари и грамматики, книги для чтения. Существовали также разговорники, газеты; письмо аджами использовалось для печатания приказов колониальной администрации [260, с. 250 и др.]. Среди книг на языке хауса немало сочинений, посвященных сугубо практическим знаниям — популяризации современных методов сельского хозяйства, навыков санитарии и гигиены и др. [060, с. 250].
В период независимости хаусанакая литература становится более многообразной и подверженной влиянию мировой литературы, появляются новые литературные формы. Все большее распространение получает перевод, рождается проза, преимущественно повесть. Развивается хаусанская драматургия. Станов¬
314


ление жанров происходит в процессе отделения литературы от фольклора [259, с. 17J. В числе современных авторов наиболее известны прозаики альхаджи Абубакар Имам, Амаду Комасси, Нуху Бамали, Мухаммаду Гварзо; поэты Муазу Хадеджа, Алию на Манги, Гарба Эбисиди; драматург Шуайбу Макарфи.
Театр
Один из наиболее популярных видов современного искусства — театр. Театр в Нигерии — это самая доступная форма общения писателя с массами (национальное кино, делающее первые самостоятельные шаги, еще не стало распространенной формой искусства). Современный нигерийский театр широко использует традиционное искусство — танцы, музыку, пантомиму — и расширяет свою аудиторию за счет деятельности передвижных групп, которые разъезжают по стране и общаются со зрителем в основном на их родном языке.
Зарождение самобытного театра в форме непрофессиональных самодеятельных групп относится к началу века, периоду подъема идеологии культурного национализма и движения за африканские церкви. В 40-е годы наметилось развитие театра по двум направлениям: народного музыкально-драматического театра йоруба и драматического школьно-любительского театра, спектакли которого ставились на английском языке. Создавались небольшие театральные труппы, которые, разъезжая по стране, давали платные спектакли. Сиприан Эквенси стал одним из пионеров нигерийского драматического искусства. В 50-е годы инсценируется сочинение А. Тутуолы «Любитель пальмового вина». С появлением произведений Ч. Ачебе, Дж. П. Кларка, Д. О. Фагунвы, Н. Нванкво, Г. Окары, К. Окигбо, С. Софолы, В. Шойинки, Э. Хоншо и др. театр стал успешно конкурировать с традиционными сказителями (186, с. 74J. Большинство странствующих театров ставили «(народные оперы», основанные на сюжетах устных преданий.
Первую музыкально-драматическую труппу профессионального типа («Консерт-нарти») организовал школьный учитель Губерт Огунде, который сам писал пьесы и играл в них. Огунде считают основоположником современного профессионального театра в стране. Он ставил пьесы на темы фольклора, событий общественно-политической жизни и антиколониальной борьбы (агитационные пьесы) на языке йоруба. Существовала также йорубская профессиональная передвижная труппа Кола Огун- молы, созданная в 50-е годы. Сам Огунмола был и автором пьес, и режиссером, и композитором, и исполнителем главных ролей. Его театр положил начало музыкальному театру йоруба, так называемой народной опере (см. (262, с. 62}). Обе труппы представляли наиболее самобытное, связанное с народным ис¬
315


кусством направление развития национального театра, не подверженное влиянию европейской театральной школы.
Третий йорубский театр, созданный в конце 50-х годов драматургом, режиссером и актером Дуро Ладипо (в прошлом^— школьным учителем), по финансовым причинам не мог перейти на положение профессиональной труппы. Существовали и другие труппы, но лишь немногие занимались театральным искусством профессионально. Театральное искусство было в основном любительской формой занятий из-за материальных трудностей, отсутствия транспортных средств и театральных помещений. До появления пьес нигерийских авторов использовали главным образом драматургию европейских классиков, приспосабливая фабулу к обыгрыванию событий из местной жизни; пьесьг шли на языке йоруба.
Другое направление эволюции нигерийского театра представлял любительский театр на английском языке, развивавшийся на основе школьных и студенческих спектаклей. Этот театр ближе соприкасался с художественной культурой Запада и шире использовал европейскую драматургию, технику сцены, школу актерского мастерства [262, с. 158]. В его становлении главную роль сыграла деятельность Ибаданского университета, где получили образование ведущие представители нигерийской литературы, драматургии и театра. Среди них Джон Пеппер Кларк и Воле Шойинка. В стенах университета возникло студенческое драматическое общество (преимущественно из нигерийцев); а в 1955 г. при университете был построен театр («Артс-ситр»), где сформировалась своя труппа, в основном состоявшая из англичан.
Драматическое общество ставило пьесы западных классиков, адаптированные к африканской действительности. «Проделки Скапена» Мольера шла под названием «Этот мошенник Суберу» и разыгрывалась в духе народного фарса. Осуществлялись также постановки по мотивам пьес Шекспира — «Укрощение строптивой», «Комедия ошибок», инсценировки на местном материале отрывков из «Гамлета», «Ричаода II» и др. Играли пьесы африканских авторов. В 1956 г. труппа поставила музыкальную комедию «Данда» по книге нигерийского писателя Нкем Нванкво. Здесь шли первые пьесы Шойинки — «Жители болот» (1958 г.) и «Лев и сокровище» (1958 г.) Любительский театр на английском языке начал быстро развиваться с конца 50-х годов, все острее и серьезнее затрагивая темы современности.
В 60-е годы пьесы на актуальные сюжеты ставил передвижной музыкально-драматический театр йоруба Г. Огунде, он призывал народ Нигерии к единству в пьесах «Песнь единства» (1962 г.) и «Сохранить Нигерию единой» (1968 г.). К концу 60-х годов Огунде написал более тридцати пьес; его театр приобрел широкую известность и за пределами страны. В 1967 г. он гаст¬
316


ролировал в Гане, в 1968 г. выступал в Англии, а в 1971 г.— в Того и Дагомее (ныне — Республика Бенин).
В годы независимости продолжала свою деятельность профессиональная труппа йоруба К. Огунмолы, которая в 1962 г, в течение полугода стажировалась при Школе драмы Ибаданского университета, после чего в репертуаре труппы появилась музыкальная феерия — инсценировка по книге А. Тутуолы «Любитель пальмового вина», ставшая одной из наиболее интересных в истории нигерийского театра. С безвременной кончиной К. Огунмолы в начале 70-х годов театр прекратил свое существование.
Театр Дуро Ладипо в 60-е годы начал ставить пьесы на сюжеты из истории городов-государств йоруба. Пьесы «Оба моро» (1963 г.), «Оба косо» (1963 г.) и «Мореми» (1966 г.) пропагандировали идею политического единства народов Нигерии, используя исторические, фольклорные и мифологические сюжеты. В пьесе «Оба косо», написанной самим Дуро Ладипо и построенной на мифологических сказаниях, раскрывалась трагическая картина смут и междоусобиц в период войн йоруба XIX в.
В послеколониальное время основное внимание интеллигенции привлекал драматический театр, ставивший пьесы африканских авторов на английском языке. Университеты — главная база такого рода театральных групп; Ибаданскому университету принадлежит самая видная роль в становлении нигерийского театра на английском языке в 60—70-е годы. К концу 70-х годов театральные коллективы сложились в целом ряде штатов; среди них — известная труппа под руководством талантливого драматурга Ола Ротими, созданная при университете Ифе.
В 1962 г. возникла Школа драмы Ибаданского университета (двухгодичный курс на 20 человек), при которой в 1968 г. была создана постоянная театральная труппа под руководством английского режиссера Джоффри Эквёзи. В ее репертуаре были главным образом пьесы собственных авторов, их показывали на сценах города и по телевидению (см. [262, с. 161— 163]). С 1969 по 1972 г. Школу драмы возглавлял В. Шойинка, поставивший здесь свои злободневные пьесы «Безумцы и специалисты» (осуждение братоубийственной войны в форме гневного памфлета; пьеса была показана сначала в негритянских клубах Нью-Йорка и лишь потом на фестивале искусств в Ифе в 1970 г.) и «Тайны леса»(эта пьеса была написана ко дню провозглашения независимости, в ней поднималась проблема отношения к традиционной культуре прошлого).
Шойинка вписал яркую страницу в историю нигерийского театра, пытаясь создать профессиональный драматический театр. Основанная им труппа «Маски-1960» своими постановками философских, гротескно-сатиричеоких пьес самого Шойинки и другого большого мастера драматургии, Дж. П. Кларка, закладывала основу для становления серьезного драматического театра [262,
317


с. 169]. Однако отсутствие средств помешало осуществлению этой попытки, и труппа распалась. Свою мечту о профессиональной труппе и стационарном театре Шойинка пытался реализовать путем создания в 1964 г. постоянного театрального коллектива «Оризун-ситр» на основе труппы «Маски-1960», но и он распался по той же причине. И все-таки поставленная коллективом пьеса Шойинки «Урожай Конги» (на тему злоупотребления властью) открыла труппе выход на широкую общественную арену и была показана на фестивале негритянского искусства в Дакаре. Театр Шойинки — значительная веха в становлении современного национального театра, использующего опыт западного театрального искусства.
Достижения театральных коллективов периодически демонстрируются на всенигерийских фестивалях искусств. В 1970 г. такой фестиваль проходил в Лагосе, в 1971 г.— в Ибадане, в 1972 г.— в Кадуне и т. д.; фестивали искусств проводят также университеты Нигерии. Отдельные спектакли были представлены на всемирных фестивалях негро-африканского искусства и культуры.
Современное изобразительное искусство
Быстрыми темпами развивается в Нигерии современное изобразительное искусство — явление принципиально новое по сравнению с традиционным искусством. В послевоенное время резче обозначились тенденции, наметившиеся в изобразительном искусстве еще в 20—30-е годы, когда в стране стали появляться профессиональные художники, получавшие западное образование и воспринимавшие влияние западноевропейских традиций в искусстве. Тогда наметились два течения: одно выступало за развитие современного искусства Нигерии в русле африканских традиций, другое — за становление национального художественного творчества в соответствии с устоями западноевропейского академизма. Первое направление возглавили такие художники, как Уче Океке и К. Муррей, второе — Айна Она- болу. Школа К. Муррея воспитала целую плеяду талантливых художников и скульпторов — Бена Энвонву, Ухтмана Ибрагима, У. Ибето и др.
В начале 40-х годов ученики Муррея, движимые стремлением пробудить в народе интерес и любовь к национальной культуре, В1вели в ряде средних школ Нигерии преподавание основ традиционного искусства. В 1953 г. при Нигерийском колледже искусств, наук и техники в Зарии была создана первая высшая художественная школа. Также в начале 50-х годов в стране стали проводиться региональные фестивали искусств с целью популяризации работ нигерийских художников. Вне фестивалей организация художественных выставок зависела от иностранцев (см. [352, с. 137, 139]).
318


По мере того как нигерийские художники получали образование в Англии, все более явным в их Творчестве становилось влияние западноевропейских школ. В то же время с усилением националистических .настроений поднималось движение за ниге- ризацию искусства, возрождение национальных корней в изобразительном творчестве. Под влиянием этой тенденции накануне независимости нигерийские студенты создали общество, которое, по словам его президента Уче Океке, стремилось освободиться от иностранной культуры, чтобы иметь свою собственную школу художественного творчества, не зависящую от школ Европы и Востока (см. [352, с. 137—138)). В число приверженцев этого движения входили Демас Нвоко, Симон Океке, Брус Онобракпейа, Юсуф Грилло.
С усилением интереса к традиционному искусству в 50-е годы стали создаваться музеи. В музее, открытом в Джосе, наряду с предметами этнографии и археологии хранятся терракотовые фигуры культуры нок, в Ифе представлена скульптура из бронзы, терракоты и камня, в Бенине — бенинская «бронза», в Лагосе находится Национальный музей Нигерии, содержащий предметы этнографии, археологии, традиционного искусства.
Уже в конце 50-х годов были предприняты первые шаги но охране памятников древней культуры Нигерии, а также предметов традиционного искусства, сплошь и рядом вывозившихся из страны иностранцами. С этой целью в 1957 г. был принят специальный указ, запрещающий вывоз культурных ценностей без особого разрешения.
Возросшая в 60-е годы тенденция к деколонизации вызвала появление художественных школ в Лагосе, Ифе, Нсукке; возникло движение за нигеризацию преподавания изобразительного искусства в средних школах и университетах. В результате этой кампании в преподавании возобладала ориентация на национальные традиции. В 1960 г. создается Нигерийский совет содействия развитию искусства и литературы, который не был правительственным органом, а в 1965 г. на его основе возник Нигерийский художественный совет, заручившийся поддержкой правительства. Наконец, в 1976 г. был создан Национальный совет искусства и культуры; его основание было утверждено специальным декретом военного федерального правительства.
Нигеризация коснулась и журнала «Найджириа мэгэзин», пропагандирующего художественную культуру Нигерии и основанного еще в 1934 г. англичанином Е. Даквёз. В 1962 г. его редактором стал Онуора Нзекву (сменив на этом посту англичанина М. Кроудера), теперь по инициативе О. Нзекву проводились коллективные и индивидуальные выставки. С 60-х годов в организации выставок нигерийских художников активное участие стали принимать нигерийские университеты.
Задача популяризации творчества нигерийских художников на данном этапе весьма сложна. Пока еще в народе интерес к
319


национальным профессиональным художникам невелик и искус- ство современной Нигерии доходит лишь до ограниченного круга образованных нигерийцев. Из местных ведущим заказчиком являются государственные корпорации и университеты. Художники же главным образом зависят от меценатов и покупателей, среди которых местных жителей становится Bice больше, но преобладают иностранцы — американцы и европейцы. Это ведет к «утечке» многих лучших произведений искусства из страны.
Для популяризации своих работ художники объединились и в 1964 г. .создали Общество нигерийских художников, при котором была собрана коллекция художественных произведений. Общество финансировало организацию художественных выставок во время национальных фестивалей искусства в 70-е годы. Для экспозиции была создана небольшая галерея при Национальном музее в Лагосе, используются также частные студии художников и частные выставочные галереи.
В современной Нигерии уделяется большое внимание изучению культурного наследия, делаются усилия поддержать традиционные искусства и ремесла. Продолжают создаваться музеи: в 1975 г. был основан музей археологии и этнографии в Кадуне. Появляются общества по изучению культуры народов Нигерии, в частности языка и культуры йоруба (1969 г.).
Эволюция традиционного искусства
Разрушение традиционных норм экономической, социальной и духовной жизни не могло не отразиться на традиционном искусстве Нигерии. За последние 40—50 лет оно претерпело изменения столь значительные, что сам термин «традиционное искусство» уже неприменим ко всем явлениям народной художественной жизни. Сейчас некогда единый поток народного творчества Нигерии разделен на три основных течения: «аэропортное искусство», полупрофессиональное творчество народных художников и, наконец, собственно традиционное искусство, которое еще продолжает существовать, но уже далеко отошло от старых канонов.
«Аэропортное искусство» (поточное производство сувенирных изделий, часто в специальных мастерских) не имеет ни малейшего отношения к категориям эстетики и полностью ориентировано на непритязательные вкусы туристов. В «аэропорт- ных» статуэтках и настенных масках черты совершенно разных традиционных школ Африки эклектично соединяются с тем, что скорее свойственно искусству Азии и даже Америки. Эта сумятица вкусов и стилей создает лишь иллюзию африканского искусства. Своим появлением «аэропортное искусство» менее всего обязано африканцам — такого рода сувенирами интересуются исключительно европейцы, и стиль этих вещей определяется
320


именно европейским представлением об Африке, порожденным образами массовой культуры.
Художники, не получившие или почти не -получившие профессионального художественного образования в европейском смысле, связаны, как правило, с клубами М'бари, особенно с клубом Мбари Мбайо в Ошогбо, основанном в 1962 г. Улли Байером, известным исследователем и популяризатором культуры Нигерии. Они работают, по крайней мере формально, в русле традиционной системы образов, но используют совершенно новую технику и материалы — алюминий, бетон, живопись маслом и т. д. Внедрение этих совершенно новых и непривычных материалов и техники в традиционное искусство, знавшее только дерево и бронзовое литье, таит некоторые опасности, вроде механического перенесения форм, присущих деревянной скульптуре, в бетон и металл. Тем не менее эти новации представляются совершенно необходимыми для рождения нового большого стиля, способного заменить уже нежизнеспособные старые формы.
Произведений собственно традиционного искусства, связанного с традиционной религией, тайными обществами и т. д., становится все меньше и меньше. Изменения, которые претерпел за последние 30—40 лет этот безусловно вымирающий пласт народного творчества, прекрасно видны на примере масок тайного общества Геледе (йоруба). Если основной символически и эстетически осмысленной частью старых масок были личины (часть маски, изображающая лицо), то в современных масках самое интересное — их навершия, ставшие по сути дела самостоятельным видом жанровой станковой пластики.
Наиболее значительное достижение современного традиционного искусства — его жанровый реализм, еще в предвоенный период почти незаметный. Именно сюжетность современных традиционных вещей, как и произведений художников Мбари, является знамением перемен в нынешней Нигерии, перемен настолько существенных, что меняются художественные вкусы даже в такой консервативной сфере, как традиционное искусство. Между монументальным спиритуализмом старой пластики и современными жанровыми сценками в скульптуре пролегает пропасть, глубина которой измеряется разрывом между традиционным укладам жизни и современной цивилизацией.
Народное искусство Нигерии, как и многих других стран Африки, подстерегает опасность — коммерческая стихия, способная захватить даже лучших народных художников, таких, как Твинс Севен-Севен, Иеми Бисири, Аширу Олатунде. Эта опасность существует с 30-х годов, когда первые традиционные скульпторы йоруба стали делать вещи, предназначенные специально для европейцев. Но, несмотря на искушение коммерческим успехом, народное искусство Нигерии остается достаточно жизнеспособным и своеобразным явлением, составляющим ос¬
21 Зак. 203
321


нову для развития национальной культуры и питательную среду для творчества профессиональных художников.
В развитии современной культуры большую роль играют средства массовой информации — печать, радио, телевидение, которые дают жизнь новым формам культуры и служат основными каналами связи творческой интеллигенции с массами. Одна из наиболее сложных задач заключается в организации собственного нигерийского книгоиздательского дела и публикации книг на местных языках. В Нигерии выходит около 60 газет, некоторые из них на языках йоруба, хауса (см. [185, с. 222; 187, с. 169; 188, с. 327]) и более 60 журналов разного содержания.
Несмотря на трудности, национальная нигерийская культура набирает силу. Опираясь на фундамент богатых народных традиций, она становится неотъемлемой частью национального- самосознания, все активнее влияет на процессы общественного развития страны и вносит свой вклад в фонд мировой культуры..


СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
I. 	ТРУДЫ КЛАССИКОВ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА*. ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ МЕЖДУНАРОДНОГО КОММУНИСТИЧЕСКОГО И РАБОЧЕГО ДВИЖЕНИЯ
1. Маркс К. Английское правительство и заключенные фении.— Т. 16.
2. Маркс К. Капитал. T. I—III.— Т. 23—25.
3. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства.— Т. 21.
4. Энгельс Ф. Дополнения к третьему тому «Капитала».— Т. 25, ч. II.
5. Л е н и н В. И. Развитие капитализма в России.— Т. 3.
6. Л е н и н В. И. Эра реформ.— Т. 7.
7. Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма.—Т. 27.
8. Ленин В. И. Революционный пролетариат и право наций на самоопределение.— Т. 27.
9. Л е н и н В. И. Тетради по империализму.— Т. 28.
10. Ленин В. И. Военная программа пролетарской революции,— Т. 30.
11. Ленин В. И. Империализм и раскол социализма.— Т. 30.
12. Ленин В. И. Итоги дискуссии о самоопределении.— Т. 30.
13. Л ен ин В. И. Война и революция.— Т. 32.
14. Л е н и н В. И. Защита империализма, прикрытая добренькими фразами.— Т. 32.
15. Ленин В. И. К пересмотру партийной программы.— Т. 34.
16. Ленин В. И. Заметки на совещании делегатов II Всероссийского съезда коммунистических организаций народов Востока.— Т. 39.
17. Ленин В. И. II Конгресс Коммунистического Интернационала 19 июля — 7 августа 1920 г. 3. Доклад Комиссии по национальному и колониальному вопросам 26 июля.— Т. 41.
18. Ленин В. И. Материалы ко II Конгрессу Коммунистического Интернационала.— Т. 41.
19. Ленин В. И. Тезисы ко II Конгрессу Коммунистического Интернационала.— Т. 41.
20. 2-й Конгресс Коммунистического Интернационала. Стенографический отчет. Пг., 1921.
21. Третий Всемирный Конгресс Коммунистического Интернационала. Стенографический отчет. Пг., 1922.
22. Пятый Всемирный Конгресс Коммунистического Интернационала 17 июня—8 июля 1924 г. Стенографический отчет. Ч. 1. М.—Л., 1925.
23. VI Конгресс Коминтерна. Стенографический отчет. Вып. 1—4. М.—Л., 1929.
23а. Пятый Конгресс Профинтерна 15—30 августа 1930 г. Стенографический отчет. М., 1930.
24. Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981.
25. Международное Совещание коммунистических и рабочих партий. Документы и материалы. М., 1969.
26. Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1972.
27. Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм. М., 1961.
* Произведения К. Маркса и Ф. Энгельса даются по 2-му изданию их Сочинений, произведения В. И. Ленина — по Полному собранию сочинений.
21*
323


II. источники
1. 	АРХИВЫ
А. Nigeria. Federal Government Record Office* National Archives. Ibadan (N.A.I.)
Records of Chief Secretary’s Office. Lagos (C.S.O.)
28. C. S. O. 1/13. File 70. Vol. 7. 1897.
29. C. S. O. 1/27/6. Lugard to Elgin. 28 February, 7 March, 9 May, 1906.
30. C. S. O. 21/599. File 1617. Oyo Province.
31. C. S. O. 26. File 27627. Vol. 1.
32. C. S. O. 26. File 54176. Dispute over Olu Itsekiri and Disturbances at War-
ri. 1946 1953
33. C. S. O. 26/2. File 11857. Annual Report Warri Province. Vol. 6—17.
1931 1943
34. C. S. O. 26/2. File 11930. Vol. 8. 1930. Aba Riot.
35. C. S. O. 26/2. File 17005. Vol. 4. Bill Entitled an Ordinance to Provide for Appointment and Deposition of Chiefs in Protectorate. 1929.
36. C. S. O. 26/2. File 20646. Reports of Resident and District Officers. [1927].
Б. National Archives. Enugu (N.A.E.)
Chief Secretary. Enugu. Secretariat Record-Group (C.S.E.)
37. C. S. E. 5/14/41. File C. 176/19. Remarks by Lynch. <16 February 1920. On the Administration of Native Courts in the Ibo Country.
38. C. S. E. 12/1/331. File E. P. 1308/2. Owerri Province. Annual Report. 1914.
39. C. S. E. 12/1/331. File E. P. 1308/3. Owerri Province. Annual Report. 1915.
В. National Archives. Kaduna (N.A.K.)
Records of Secretariat of Northern Provinces (S.N.P.)
40. S. N. P. 6/3. File 136/1907. Kano Province Assessment. Letters from H. R. Palmer to Resident, September 1907; Hewby’s Confid. Report on Kano Emirate. November 1908.
41. S. N. P. 6/5. File 44/1909. Kano Province. Report by L. Temple, N° 39. Confid. 25.111.1909; Inclosure N° 3. Orders to Native Chiefs N° 6, 7. Appointment of Native Officials.
42. S. N. P. 6852. Vol. 1.
43. S. N. P. 7026/S. 2. File Sok. Prof. 3/1. Papers Removed from Provincial Office; Acknowledgment of Its Receipt. 1949—1953.
44. S. N. P. 7063. File Sok. Prof. 3/1. Sokoto Survey. Zaria, 1948.
SERIAL ANNUAL FILES OF PROVINCIAL, DIVISION AND DISTRICT COMMISSIONER’S OFFICES
Borna Provincial Office. Filed Papers (N. A. K.)
45. Bornu Prof. 2200. Annual Report. 1932.
46. Mai. Prof. 6848. Bornu Province. Annual Report. 1959.
324


Benin Provincial Office. Filed Papers (N. A. I.)
47. Ben. Prof. 4/1. В. P. 10/21. Correspondence with Oba of Benin. 1921— 1923.
48. Ben. Prof. 4/4. В. P. 929. Vol. 3.
49. Ben. Prof. 7/6. Files 1, 3, 7. Intelligence Reports.
50. Bea Prof. 7/7. Intelligence Report on Agbor.
Iiebu Provincial Office. Filed Papers (N. A. I.)
51. I je. Prof. 1. File 3718. Vol. 1.
52. Ije. Prof. 2. File C 17/4. Cameron's Instructions to Resident.
Ouo Provincial Office. Filed Papers (N. A. I.)
53. Oyo Prof. 1. File 160. West African Students Union.
54. Oyo Prof. 4/5. File 113/16.
2. 	ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОПУБЛИКОВАННЫЕ МАТЕРИАЛЫ ИЗ АРХИВОВ И ОТДЕЛОВ РУКОПИСЕЙ БИБЛИОТЕК НИГЕРИИ *
Reports of Commissions, Committees of Inquiry (N. A. I.)
55. CE/13. D. Kingdom. Report of Commission of Inquiry in the Calabar and Owerri Provinces. December 1929. (Aba Commission of Inquiry.— А. С. I. R.). Lagos, 1930.
56. CE/K13. Aba Commission of Inquiry. Notes of Evidence (А. С. I. N. E.). Lagos, 1930.
57. CE/R30. G. J. Jones. Report on the Position, Status and Influence of Chiefs and Natural Rulers in Eastern Region of Nigeria. Enugu, 1957.
Miscellaneous Reports by Public Officers (N. A. I.)
58. M. Hailey. Report on Native Administration and African Political Development 1940—41. Confid. to Secretary of State for Colonies. 1942.
59. RG/L4. F. J. D. Lugard. Nigeria. Report on the Amalgamation of Northern and Southern Nigeria and Administration. 1912—1919. L., 1920.
60. Annual Report of Police Department. Northern Provinces. For Year ended 31 December 1929.
Comments, Memoranda, Minutes
61. N. A. I. MN/B4. B. Bourdillon. Comments on Hailey's Report on Native Administration and African Political Development. L., 1942.
62. N. A. K. DB 9/1. Minutes by H. Clifford to the Lieut.-Governor Northern Provinces. Issued for Information and Guidance of Political Officers. Ka- duna, 1930.
63. N. А. К. PP 4/5. F. J. D. Lugard. Political Memoranda. Revision of Instructions to Political Officers on Subjects Chiefly Political and Admi- nistrative. 1913—1918.
* Эта группа изданий выделена в особую рубрику, так как включенные в нее материалы нередко хранятся в архивах вместе с неопубликованными проектами, положенными в их основу, а также с вариантами их последующих модификаций.
325


64. N. А. Е. Political Memoranda. N2 143. Draft. Native Treasuries. [1930—* 1931].
65. Various Papers.— Nigeria 84. Vol. 1. 1915 (хранится в научной библиотеке Ибаданского университета).
The Legislative Council
66 N. А. I. NL/D. Nigerian Council. Proceedings, 1914—1922. Governor Addresses and Council Debates. 1920—1925. Bound by Ibadan University College Library. 1926.
67. N. A. I. NL/F2. Debates in the Nigerian Legislative Council. Lagos. 1924— 1951.
68. N. A. I. NL/F4. Sessional Papers of Nigerian Legislative Council. Lagos, 1924—1935.
69. N. A. E. File CR/1. Sessional Papers of Nigerian Legislative Council. Minute of Evidence. [Lagos], 1930.
Conference Reports
70. N. A. K- CFR 2/1. Northern Provinces Advisory Council. Records of Proceeding at Full Meeting with Emirs and Chiefs. Kaduna, 1931.
Gazetteers. Notes (N. A. K )
71. AP. 10/4. W. Gowers. Gazetteer of Kano Province. Vol. 1. 1921.
72. AP 10/7. Notes on Nassarawa Province. 1919 (1920).
73. AP/10/10. E. J. Arnett. Gazetteer of Sokoto Province. 1920.
The Laws of Nigeria
74. Native Courts Proclamation. 1901.— «Nigerian Gazette», Lagos, 31.1.1903.
75. N. A. K. 20. Supplement № 2 to the Orders in Council, Regulations, Rules, Bye-Laws and Notices under Ordinances of Colony and Protectorate of Nigeria. Lagos, 1920.
76. N. A. K. 30. The Laws of Nigeria. Revised Ed. Prepared by D. Kingdom. 4 vols. Lagos, 1923.
77. Ordinance N2 23 of 1929 to Amend Land and Native Rights Ordinance.— «Nigerian Gazette». Lagos, 12.XII.1929.
78. N. A. K. LJ 1/2. Supplement to Laws of Nigeria, 1929—1933.
79. N. A. K. 34. Federal Ministry of Justice. Old Secretariat. Annual Volume of the Laws of Nigeria... 1933. Lagos, 1934.
3. 	ЛИЧНЫЕ СОБРАНИЯ Macaulay Papers. 1926—1940
(хранятся в научной библиотеке Ибаданского университета)
80. Box 61. File 3. N. N. D. Р.: Petition Against the Native Courts and Native Authority. Extension Ordinance 1927. Petition Against General Tax (Colony) Bill 1927; Memorandum Submitted to Ormsby-Gore.
81. Box 61. File 7. Macaulay, Founder of the N. N. D. P.
Lugard Papers
(микрофильмы хранятся в научной библиотеке Ибаданского университета)
82. MS. Brit. Emp. S. 61: Confidential. Despatch, 7 March 1903. Enclosures Kano and Sokoto Expedition; Confidential Despatch, February 16—« March 6, 1906 — Satiru Revolt; Northern Nigeria. 1900—1903; Journal Jot¬
326


tings. Northern Nigeria. December 1903 to March 1905. Letters from E. J. Lugard to F. D. L. Lugard. 1905—1907.
83. MS. Brit. Emp. S. 63: Reports of 1908/9. .. . KK
84. MS. Brit. Emp. C. 65: Correspondence Regarding Amalgamation oi Nigeria 1911 1914
85. MS. Brit. Emp*. S. 75; Speeches, 1912; Letters to and from Solf, Governor
of Cameroon. 1912—1913 and others. . - . . .
86 MS. Brit. Emp. S. 76: Messages to Lugard from King George and Colonial * Office. 1913; Nigerian Council Meeting, 20 January 1913; Chiefs.
4. 	АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ. ЗАПИСИ УСТНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ И НОРМ ОБЫЧНОГО ПРАВА
87. Abraham R. S. Dictionary of Modern Yoruba. L., 1958.
88. Ai i safe A. K. The Laws and Customs of Yoruba Peoples. L., 1924. ,
89. A r n e 11 E. J. A Hausa Chronicle.— JRAS. 1910, vol. 9, № 34,
90. A Chronicle of Abuja. Translated and Arranged from the Hausa of Malanr Hassan, Sarkin Ruwa, Abuja Native Administration. Ibadan, 1952.
91. Conn ah G. The Archaeology of Benin. Excavations and Other Researches in and around Benin City, Nigeria. Ox., 1975.
92. E g h a г e v b a J. U. A Short History of Benin. Ibadan, 1968 [1 ed. Lagos, 1934].
93. Johnson S. The History of the Yorubas. From the Earliest Times to the Beginning of the British Protectorate. L., 1921.
94. Lectures on Nigerian Prehistory and Archaeology. Ibadan, 1969.
95. Littafin Tarihin Kano.— «Hausawa da Makwabtansu». Vol. 2. Zaria, 1971.
96. [Palmer H. R.] History of Katsina.— Sudanese Memoirs. L., 1967.
97. Shaw Th. Nigeria: Its Archaeology and Early History. L., 1978.
98. Sources of Yoruba History. Ox., 1973.
99. Ur vo y Y. Chroniques d’Agades.— JRAS. 1934, № 4.
100. Willett F. Investigations at Old Oyo, 1956—1957, an Interim Report.— JHSN. 1960, vol. 2, № 1.
5. 	АРАБСКИЕ И ХАУСАНСКИЕ ПИСЬМЕННЫЕ ДОКУМЕНТЫ
101. Арабские источники X—XII вв. по этнографии и истории Африки южнее Сахары. Подготовка текстов и переводы Л. Е. Куббеля и В. В. Матвеева. М.—Л., 1960.
102. The Occupation of Hausaland 1900—04. Being a Translation of Arabic Letters Found in a House of the Wazir of Sokoto, Bohari, in 1903. By H. F. Backwell. Lagos, 1927.
6. 	ОФИЦИАЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
а) 	Материалы министерства иностранных дел и парламента Великобритании
(Great Britain. Foreign Office Reports. Parliamentary Papers)
103. Hansard’s Parliamentary Debates. 3rd Series. Vol. 114—356. L., 1851—1891; 4th Series. Vol. 1—198; L., 1892—1908; 5th Series. Vol. 1—99. L, 1909— 1917; 6th Series. Vol. 1—511. L, 1918—1955.
104. Papers Relative to the Reduction of Lagos by Her Majesty’s Forces on the West Coast of Africa (in 1852). L„ 1852.
105. Class A. Correspondence with British Commissioners at Sierra-Leone, Havana etc. and Reports from British Vice-Admiralty Courts and from British Naval Officers Relating to the Slave Trade, from January 1 to De^ cember 31, 1867. L., 1868.
106. Class B. Correspondence with British Ministers and Agents in Foreign
327


Countries and with Foreign Ministers in England Relating to the Slave Trade, from January 1 to December 31, 1867. L., 1868.
107. Class A. West Coast of Africa. Correspondence Respecting the Slave Trade and Other Matters, from January 1 to December 31, 1869, L., 1870.
108. Africa N° 4 (1885). Protocols and General Act of West African Conference.
L., 1885.
109. Africa № 2 (1888). Papers Relative to King Ja Ja of Opobo and the Opening of West African Markets to British Trade. L., 1888.
110. Africa № 11. Correspondence Respecting the Affairs of the West Coast of Africa. January — September 1893. L., 1893.
111. Treaty Series. N° 9. Agreement between Great Britain and Germany Respecting the Rio Del Rey on the West Coast of Africa, Signed at Berlin. April 14, 1893. L., 1893.
112. West Africa (Lagos). Despatch from Sir Gilbert T. Carter. General Report of Lagos Interior Expedition, 1893 with Reply from Secretary of State. L., 1894.
ПЗ. Africa № 1. Report on Administration of the Niger Coast Protectorate. August 1891 to August 1894. L., 1895.
114. Africa. Report for 1895—1896 on Administration of the Niger Coast Protectorate. L., 1897.
115. Africa № 6 (1898). Papers Relating to the Massacre of British Officials
* near Benin and the Consequent Punitive Expedition. L., 1898.
116. Nigeria. Correspondence Relating to the Benin Territories Expedition 1899. L., 1899.
117. Northern Nigeria. Correspondence Respecting Kano. L., 1903.
118. Treaty Series N2 17. Agreement between the United Kingdom and France Respecting Boundary between British and German Territories from Yola to Lake Chad. Signed at London. March 19, 1906. L., 1906.
119. Northern Nigeria. Correspondence Relating Sokoto, Hadejia and the Mun- shi Country. L., 1907.
б) 	Документы министерства колоний Великобритании (Great Britain. Colonial Office. Colonial Reports)
120. Annual Reports. Northern Nigeria 1900—1911.
121. Annual N2 381. Southern Nigeria. Report for 1901. L., 1903.
122. Annual N° 409. Northern Nigeria. Report for 1902. L., 1903.
123. Annual N° 437. Northern Nigeria. Report for 1903. L., 1904.
124. Annual N° 459. Southern Nigeria. Report for 1904. L., 1905.
125. Annual N° 512. Southern Nigeria. Report for 1905. L., 1906.
126. Miscellaneous N° 40. Northern Nigeria. Memorandum of Taxation of Natives. L., 1907.
127. Annual N° 554. Southern Nigeria. Report for 1906. L., 1908.
128. Annual N° 695. Southern Nigeria. Report for 1910. L., 1911.
129. Annual N° 735. Southern Nigeria. Report for 1911. L., 1912.
130. Annual N° 738. Northern Nigeria. Report for 1911. L., 1912.
131. Annual N° 785. Northern Nigeria. Report for 1912. L., 1914.
132. Annual N° 541. Nigeria. Report for 1913. L., 1914.
133. Education in Africa. A Study of West, South and Equatorial Africa by the African Education. Commission. Report Prepared by I. J. Jones. N. Y., [1922].
134. Annual. Northern Provinces of Nigeria. For 1929. L., 1930.
135. Annual. Southern Provinces of Nigeria. For 1929. L., 1930.
136. Annual. Northern Provinces. Report for 1930. L., 1931.
137. Education in Africa. Phelps-Stokes Funds. N. Y., 1932.
138. Education Policy in British Tropical Africa. L., 1936.
139. Report of the Commission on Higher Education in West Africa. L., 1945.
140. Proposals for the Revision of Constitution of Nigeria. L., 1945.
328


в) 	Материалы парламента и министерств, правительственные заявления, сборники законодательных актов Нигерии
141. Conclusion of the Federal Government on the Report of the Morgan Commission on the Review of Wages, Salaries and Conditions of Service of the Junior Employees of the Governments in the Federation and Private Establishments. 1963—1964. Lagos, 1964.
142. The Constitution of the Federal Republic of Nigeria 1979. Lagos, 1978.
143. Drafting a New Constitution (An Address by the Head of the Federal Military Government Commander-in-Chief of the Armed Forces of the Inaugural Session of the Nigerian Constitution Drafting Committee on Saturday, 18th October 1975). Lagos, [б. r.].
144. Federation of Nigeria. House of Representatives Debates. Lagos. Session
1960— 	1961.
145. Federation of Nigeria. House of Representatives Debates. Lagos. Session
1961— 	1962.
146. Federation of Nigeria. House of Representatives Debates. Lagos. Session
1962— 	1963.
147. Federation of Nigeria. Second National Development Plan 1970—1974. Lagos, 1970.
148. Federation of Nigeria. Third National Development Plan 1975—1980. Lagos, 1975.
149. Guidelines for Local Government Reform. Kaduna, [б. r.].
150. Industrial Survey 1965. Lagos, 1968.
151. Investment in Education. The Report of the Commission on Post School Certificate and Higher Education in Nigeria. Federal Ministry of Education, Nigeria, 1960.
152. Nigeria. Legislative Council Debates. Fourth Session. Vol. 2. Lagos, 1950.
153. Nigeria. 1967. Aburi Report. Lagos, 1967.
154. Nigeria Asks for Independence. A Reprint of the Debate in the Federal House of Representatives on January 14, 15 and 16, 1960. Lagos.
155. The Nigeria (Constitution) Order in Council, 1951. L., 1951.
156. Nigeria House of Representatives. Nigeria Debates Independence. The Debate on Self-Government in the Federal House of Representatives on the 26th March 1957, as Recorded in the Official Report. Lagos, 1957.
157. The Nigerian Constitution Order in Council. 1960. Lagos, [6. r.].
158. Nigeria’s Highlevel Manpower 1963—1970. Lagos, 1964.
г) 	Сборники документов
159. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны T. 1. М., 1974.
160. British and Foreign State Papers. Vol. 47—55, 82—169. L., 1890—1964.
161. Documents diplomatiques. Afrique. Arrangements, actes et conventions concernant le nord, l’ouest et le centre de l’Afrique. 1881—1898. P., 1898.
162. Documents diplomatiques français. 1871—1914. Sér. 1, t. 5—14, 1883—1898. P., 1933—1957.
163. [H e r t s 1 e t E.) A Complete Collection of the Treaties and Conventions, and Reciprocal Regulations at Present Subsisting between Great Britain and Foreign Powers... Vol. 8—31. L., 1851—1925.
164. [Newbury C. W.] British Policy towards West Africa. Select Documents, 1786—1914. With Statistical Appendices. Vol. 1—2. Ox., 1965—1971.
д) 	Документы политических партий и общественных организаций Нигерии
165. 	Constitutional Rule and Regulations of Nigerian National Democratic Party. Lagos, [б. r.].
22 Эак. 203
329


166. Manifesto of the Nigerian National Alliance. Federal Election 1964. Zaria, [6. r.].
167. Nigeria. The Way Forward. Policy and Programme of Nigeria Youth Congress. Lagos, 1961.
168. Nigerian Youth Charter. Lagos, [1938].
169. An Outline Study of the Nigerian Political Situation up to February 1962. Prepared by the Political Committee of the Nigerian Youth Congress. Lagos, [6. r.].
e) 	Отчеты административных органов, военных властей, специальных комиссий и конференций
170. Enquiry Into the Cost of Living and the Control of the Cost of Living in the Colony and Protectorate of Nigeria. L., 1946.
171. Enquiry Into the Disorders in the Eastern Provinces of Nigeria. Proceedings of the Commission. Vol. 1, 4. L., 1950.
172. Nigeria and her University System. National Universities Commission, Nigeria. Lagos, [б. r.].
173. Nigeria Report of the Commission Appointed to Enquire into the Fears of Minorities and the Means of Allaying them. Presented by the Secretary of State for the Colonies. L., 1958.
174. No Genocide. Final Report of the First Phase from 5th October to 10th December by the Organization of African Unity Observers in Nigeria. December 1968. Published by the Federal Ministry of Information. Lagos.
175. Report by the Conference on the Nigerian Constitution Held in London in July and August 1953. L., 1953.
176. Report by the Nigeria Constitutional Conference Held in London in May and June 1957. L., 1958.
177. Report by the Resumed Nigeria Constitutional Conference Held in London in September and October 1958. L., 1958.
178. Report of Coker Commission of Inquiry into the Affairs of Certain Statory Corporations in Western Nigeria: 1962. Four Volumes. Federal Ministry of Information. Lagos.
179. Report of the Commission of Enguiry into the Disorders in the Eastern Provinces of Nigeria. L., 1950.
180. Report of the Commission on the Review of Wages, Salaries and Conditions of Service of the Junior Employees of the Governments of the Federation in Private Establishments 1963—1964. Lagos, 1964.
7. СТАТИСТИЧЕСКИЕ И СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ
181. Curtin Ph. D., Vansina J. Sources of the Nineteenth Century Atlantic Slave Trade.—JAH. 1964, vol. 5, N° 2. App. I—II.
182. Guide to the Parliament of the Federation. Full Results of the Polling Biographies of Members, Tables and Map of the General Election of December 1959 with Amendments up to October 31, 1960. Ministry of Information. Lagos, [б. r.].
183. Nigeria Handbook 1970. Lagos, 1970.
184. Nigeria 1966. Events in Nigeria in 1966 and Politics and Objectives of the Federal Military Government, Published on Behalf of the Government by the Federal Ministry of Information. Lagos, [б. r.].
185. Nigeria Yearbook 1969. Lagos, 1969.
186. Nigeria Yearbook 1970. Lagos, 1970.
187. Nigeria Yearbook 1974. Lagos, 1974.
188. Nigeria Yearbook 1977—78. Lagos, 1978.
189. Nigeria's War (July 6, 1967 —January 12, 1970). A Diary of Events. Lagos, [6. r.].
190. The World of Learning. L., 1978—1979.
191. World Survey of Education 1966. UNESCO. P., 1966.
330


8. МЕМУАРЫ. ДНЕВНИКИ. ПЕРЕПИСКА. БИОГРАФИИ
192. X е н н и г Р. Неведомые земли. Т. 1—4. М., 1961—1963.
193. Adams J. Remarks on the Country Extending from Cape Palmas to the River Congo with an Appendix Containing Account of European Trade with West Coast of Africa. L., 1823.
194. [Awolowo O.] Awo: The Autobiography of Chief Abafemi Awolowo. L., 1960.
195. Awolowo O. My Early Life. Lagos, 1968.
196. A z i к i w e N. My Odyssey. An Autobiography. L., 1970.
197. Barbot J. Description of the Coasts of North and South Guinea and Ethiopia Inferior, Vulgarly Angola, Being a New Account of the Western Maritime Countries of Africa... L., 1746 (Churchill A. and J. A. Collection of Voyages and Travels, Some Now First Printed from Original Manuscripts, Others Now First Published in English. Vol. 5).
198. Barth H. Travels and Discoveries in North and Central Africa. Vol. 1—3. L., 1965.
199. Basden G. Among the Ibos of Nigeria. An Account of Curious and Interesting Habits, Customs and Beliefs of Little Known African Peoples by One Who Has for Many Years Lived Amongst Them on Close and Intimate Terms. L., 1966 [1 ed. 1921].
200. Bello Ahmad u. My Life. By Alhaji Ahmadu Bello, Sardauna of So- koto. L.—N. Y., 1962.
201. [С 1 a p p e г t о n H.] Journal of a Second Expedition into the Interior of Africa, from the Bight of Benin to Soccotoo by the Late Commander Clap- perton of the Royal Navy to Which is Added, the Journal of Richard Lander from Kano to the Sea-Coast, partly by a More Eastern Route. L., 1966. [1 ed. 1829].
202. [Curtin P. D.]. Africa Remembered. Narratives of West Africans... Madison — Ibadan, 1967.
203. D a 1 z e 1 A. The History of Dahomey. An Inland Kingdom of Africa. Complied from Authentic Memoirs with Introduction and Notes. L., 1843.
204. Fudi Ibn Uthmân. Bayan wujüb al-hijra ’ala’ l-’ibad. Khartoum, 1978.
205. Goldie H. Calabar and Its Mission. Edinburgh, 1890.
206. Hutchinson T. J. Ten Years' Wanderings among the Ethiopians; with Sketches of the Manners and Customs of the Civilised and Uncivilised Tribes, from Senegal to Gaboon. L., 1967 [1 ed. 1861].
207. Ibn Fartua Ahmed. History of the First Twelve Years of the Reign of Mai Idris Alooma... L., 1970 [1 ed. Lagos, 1926].
208. J а с о 11 i о t L. Voyage aux rives du Niger. Au Bénin et dans le Borgou. P., 1879.
209. Johnston H. The Story of My Life. Indianapolis, 1923.
210. Kingsley M. H. West African Studies. L., 1964 [1 ed. 1899].
211. Lander R. and J. Journal of An Expedition to Explore the Course and Termination of the Niger. Vol. 1—3. L., 1832.
212. [L a n d о 1 p h e J.-F.] Mémoires du capitane Landolphe, contenant I'his- toire de ses voyages... aux côtes d'Afrique et aux deux Amériques, rédigés sur son manuscrit par J.-S. Quesné. Vol. 1—2. P., 1823.
213. Norris R. Memoirs of the Reign of Bossa Ahadee King of Dahomey an Inland Country of Guiney to which are Added the Author’s Journey to Abomey, the Capital, and a Short Account of the African Slave Trade. L., 1968.
214. Palmer H. R. Sudanese Memoirs. Being Mainly Translations of a Number of Arabic Manuscripts Relating to the Central and Western Sudan. L., 1967 [1 ed. Lagos, 1928].
215. Pereira P. D. Esmeraldo de Situ Orbis. Works Issued by Haklyut Society. 2 ser., № 79. L., 1937.
216. Smith M. G. The Economy of Hausa Communities of Zaria. A Report to the Colonial Science Research Council. L., 1955.
331


III. ЛИТЕРАТУРА
217. Абрамова С. Ю. Африка: четыре столетия работорговли. М., 1978.
218. Абрамова С. Ю. История работорговли на Верхне-Гвинейском побережье (вторая половина XV — начало XIX в.). М., 1966.
219. Аволово О. Размышления о нигерийской конституции. М., 1968.
220. А д ж а й и Дж. Ф. А. Обзор культурных и политических регионов Африки в начале XIX в.— Говорят африканские историки. М., 1977.
221. А р т а н о в с к и й С. Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. М., 1967.
222. Африка в новое и новейшее время. М., 1976.
223. Африка: возникновение отсталости и пути развития. М., 1974.
224. Б е й л и с В. А. Воле Шойинка. М., 1977.
225. Бейлис В. А. Послесловие.— Амос Тутуола. Путешествие в Город Мертвых. М., 1973.
226. Вавилов В. Н. Проза Нигерии. М., 1973.
227. Вавилов В. Н. Становление романа в Нигерии.—Актуальные проблемы изучения литератур Африки. М., 1969.
228. Вавилов В. Формирование нигерийской литературы. — Взаимосвязи африканских литератур и литератур мира. М., 1975.
228а. Гальперина Е. Несколько слов о Габриэле Окаре и его повести.— «Иностранная литература». 1967, № 2.
229. Гальперина Е. Л. Под знаком Огуна (молодые нигерийские писатели 1960—1965).— «Иностранная литература». 1967, № 6.
229а. Гальперина Е. Проблемы реализма и модернизма в современной литературе.— «Вопросы литературы». 1959, № 12.
230. Глукман М. Племенной уклад в современной Центральной Африке.— СЭ. 1960, Но 6.
231. Голден Л. С. Международный профсоюзный комитет негритянских рабочих.—НАА. 1970, № 5.
232. Голованова И. Н., Пугач 3. Л. Африканские коллекции братьев Соломенцевых в Тарту.— «Africana». Африканский этнографический сборник, X. Л., 1975 (ТИЭ. Новая серия. Т. 103).
233. Гончаров Л. В. Государственно-монополистические экспортные организации в Западной Африке в условиях английского колониального режима.— Африканский сборник (экономика). М., 1964.
234 Е р а с о в Б. С. Концепция культуры в идеологии национализма развивающихся стран.— НАА. 1969, № 2.
235. Ерасов Б. С. Тропическая Африка: идеология и проблемы культуры.
М., 1972.
236. Ерофеев Н. А. Английский колониализм в середине XIX века. М., 1977.
237. Ж у к о в Е. М. К вопросу о критериях периодизации истории.— «Новая и новейшая история». 1979, № 1.
238. Зотова Ю. Н. Английская экспансия в Дельте Нигера во второй половине XIX в. М., 1970.
239. Зотова Ю. Н. Антиколониальная борьба в Южной Нигерии в 1929 г.— Проблемы колониализма и становления антиколониальных сил. М., 1979.
240. Зотова Ю. Н. Традиционные политические институты Нигерии. М., 1979.
241. Зубко Г. В. Фольклор и литература народа фульбе.—Фольклор и литература народов Африки. Сборник статей. М., 1970.
242. Ивашева В. В. Литература стран Западной Африки. Проза (Сенегал, Камерун, Берег Слоновой Кости, Нигерия, Сьерра-Леоне). М., 1967.
243. Идейные течения в Тропической Африке. М., 1969.
244. Исмагилова P. Н. Народы Нигерии. Этнический состав и краткая этнографическая характеристика. М., 1963.
245. Исмагилова P. Н. Этнические проблемы современной Тропической Африки. М., 1973.
246. История Африки в XIX — начале XX в. М., 1967.
332


247. История национально-освободительной борьбы народов Африки в новейшее время. М., 1978.
248. История национально-освободительной борьбы народов Африки в новое время. М., 1976.
249. Истрин В. А. Возникновение и развитие письма. М„ 1965.
250. Катагощина И. Т. Интеллигенция Нигерии. М., 1977.
251. Киселев Г. С. О раннем этапе классообразования у хауса.— СЭ. 1979г № 1.
252. Киселев Г. С. Становление государств хауса.— НАА. 1978, N° 2.
253. Кобищанов Ю. М. Африканские системы письма.— Африка еще не открыта. М., 1967.
254. Кочакова Н. Б. Гор ода-государств а йорубов. М., 1968.
255. Кочакова Н. Б. Историки-африканцы в английских колониях Западной Африки в XIX в. Национальные историографии Нигерии и Ганы.— Историческая наука в странах Африки. М., 1979.
256. Кочакова Н. Б. История Африки в трудах африканских ученых. Научно-аналитический обзор. М., 1976.
257. Кочакова Н. Б. Особенности производства и присвоения прибавочного продукта в странах Бенинского залива (традиционные формы).— Социальные структуры доколониальной Африки. М., 1970.
258. Кузнецова С. И. Социальная структура африканского города. М.г 1972.
259. Лаптухин В. В. Современная хаусанская литература.— Актуальные проблемы изучения литератур Африки. М., 1969.
260. Лаптухин В. В. Хаусанская литература (краткий очерк истории и современного положения).— Фольклор и литература народов Африки. М., 1970.
261. Лебедева Э. Е. Политическая роль профсоюзов Западной Африки. М., 1974.
262. Львов Н. И. Современный театр Тропической Африки. М., 1977.
263. Максименко В. И. Интеллигенция Магриба. М., 1980.
264. Мириманов В. Б. Художественные традиции и становление нового африканского искусства.— Проблемы культурного строительства в независимых странах Африки. М., 1971.
265. Нигерия. Современный этап развития. М., 1978.
266. Новейшая история Африки. М., 1968 [изд. 1-е, 1964].
267. Ольдерогге Д. А. Древности Бенина (По коллекциям Музея антропологии и этнографии).— Сборник МАЭ. Т. 15. М.—Л., 1953.
268. Ольдерогге Д. А. Древности Бенина. II (ухув-элао бенинских парей).—Сборник МАЭ. Т. 16. М.—Л., 1955.
269. Ольдерогге Д. А. Древности Бенина, III (Условные значки и рисунки на бенинских бивнях).— Сборник МАЭ. Т. 17. М.—Л., 1957.
270. Ольдерогге Д. А. Западный Судан в XV—XIX вв. Очерки по истории и истории культуры.— ТИЭ. Новая серия. Т. 53. М.—Л., 1960.
271. Первобытная периферия классовых обществ до начала великих географических открытий (Проблемы исторических контактов). М., 1978.
272. Петров Н. И. Иностранный капитал в Нигерии. М., 1975.
273. Писатели Нигерии 1960—1977. Биобиблиографический справочник. М.г 1979.
274. Прибытковский Л. Н. Армия наемного труда.— Рабочий класс Африки. М., 1966.
275. Прибытковский Л. Н. Нигерия в борьбе за независимость. М.„ 1961.
276. Проблемы культурного строительства в независимых странах Африки. М., 1971.
277. Проблемы населения и хозяйства стран Африки. Л., 1973.
278. Сванидзе И. А. Королевство Бенин. История, экономика, социальные отношения.— Некоторые вопросы истории стран Африки. М., 1967.
279. Семенов Ю. И. Теория общественных формаций и всемирная история.—Общественно-экономические формации. Проблемы теории. М., 1978.
333


280. Синицына И. Е. Обычай и обычное право в современной Африке: История изучения. Кодексы обычного права. М., 1978.
281. Следзевский И. В. Хаусанские эмираты Северной Нигерии. Хозяйство и общественно-политический строи. М., 1974.
282. Смирнов С. Р. Английская политика «косвенного управления» в Юго- Восточной Нигерии.— СЭ. 1950, № 3.
283. Современная Нигерия (Справочник). М., 1974.
284. Социальные сдвиги в независимых странах Африки. М., 1977.
285. СССР и страны Африки (Дружба, сотрудничество, поддержка антиимпериалистической борьбы). М., 1977.
286. Субботин В. А. Колонии Франции в 1870—1918 гг. Тропическая Африка и острова Индийского океана. М., 1973.
287. ТарвердоваЕ. А. Распространение ислама в Западной Африке (XI— XVI вв.). М., 1967.
288. Традиции в истории культуры. М., 1978.
289. Туманова Л. К. Формирование африканской буржуазии. М., 1969.
290. Фольклор и литература народов Африки. Сборник статей. М., 1970.
291. Френкель М. Ю. Общественная мысль британской Западной Африки во второй половине XIX в. М., 1977.
292. X а н т о н У. Э. Судьбы Африки. М., 1959.
293. Шаревская Б. И. Введение.— Г. А. Шпажников. Религии стран Африки (Справочник с картами). М., 1967.
294. Шаревская Б. И. Начало проникновения португальцев в Гвинею и попытки христианизации Бенина.— «Доклады и сообщения исторического факультета МГУ». Вып. 8. М., 1948.
295. Шаревская Б. И. Религия древнего Бенина (Очерк верований и культов африканского государства доколониального периода).— «Ежегодник Музея истории религии и атеизма». [T.] I. М.—Л., 1957.
296. Шаревская Б. И. Старые и новые религии Тропической и Южной Африки. М., 1964.
297. Шойинка Акинванде Олуволе. Интерпретаторы. М., 1972.
298. Adeleye Rowland Aderemi. Hausaland and Borno 1600— 1800. — The History of West Africa. Vol. 1. L., 1976.
299. Adeleye Rowland Aderemi. Power and Diplomacy in Northern Nigeria. 1804—1906. The Sokoto Caliphate and Its Enemies. L., 1971.
300. A f i g b о A. E. The Warrant Chiefs. Indirect Rule in South Eastern Nigeria. 1891—1929. London — Bristol, 1972.
301. Africa. The Dynamics of Change. Record of a Conference on Representative Government... March 16—22, 1959. Ibadan, 1963.
302. Africa. Social Problems of Change and Conflict. San Francisco, 1965.
303. A j a e g b u H. I. Urban and Rural Development in Nigeria. London — Ibadan — Nairobi — Lusaka, 1976.
304. Ajayi J. F. A de. The British Occupation of Lagos. 1851—1861. — «Nigerian Magazine». Lagos, 1961, № 69.
305. Ajayi J. F. A de. Christian Missions in Nigeria. 1841—1891. The Making of a New Elite. L., 1965.
306. Ajayi J. F. A d e. History in a Developing Society.— Congrès International des Africanistes. II session. Dakar, 10—20 décembre 1967, P.,
1972.
307. Ajayi J. F. A de. Samuel Johnson (1846—1901). Historian of the Yoruba.—«Nigerian Magazine». Lagos, 1964, № 81.
308. A j a y i J. F. A d e, S m i t h R. S. Yoruba Warfare in the XIX Century. L, 1964.
309. Akinjogbin Y. A. Agaja and the Conquest of the Coastal Aja States.—JHSN. 1963, vol. 2, № 4.
310. Akinjogbin Y. A. The Expansion of Oyo and the Rise of Dahomey 1600—1800.— History of West Africa. Vol. 1. L., 1972.
311. Aluko S. A. The Problems of Self-Government for Nigeria. A Critical Analysis. L., 1955.
334


311a. Anafulu G. C. Onitsha Market Literature: Dead or Alive? — «Research in African Literatures». Austin, 1973, vol. 4, № 2.
312. Ananaba Wogn. The Trade Union Movement in Nigeria. L., 1969.
313. Anderson J. N. D. Islamic Law in Africa with a Foreword by Hailey. L. 1954
314. Anene J. C. The International Boundaries of Nigeria 1885—1960. The Framework of Emergent African Nation. N. Y., 1970.
315. Anene J. C. Southern Nigeria in Transition 1885—1906. Theory and Practice in Colonial Protectorate. Cambridge, 1966.
316. Atanda J. A. The New Oyo Empire. Indirect Rule and Change in Western Nigeria 1894—1934. L., 1973.
317. Awolowo O. Path to Nigerian Freedom. L., 1947.
318. Awolowo O. The People’s Republic. Ibadan, 1968.
319. AyandeleE. A. The Missionary Impact on Modern Nigeria. 1842—1914. A Political and Social Analysis. L., 1966.
320. Ayandele E. A. The Mode of British Expansion...—ODU. 1967, vol. 2, № 2.
321. AyandeleE. A. Nigerian Historical Studies. L., 1979.
322. Azikiwe N. The Development of Political Parties in Nigeria. L., 1957.
323. Azikiwe Nnamdi. Origins of the Nigerian Civil War. Lagos, [6. r.I.
324. Azikiwe Nnamdi. Political Blueprint of Nigeria. Lagos, 1943.
325. [Azikiwe Nnamdi.] Zik. A Selection from the Speaches of Dr. Nnamdi Azikiwe. Cambridge, 1961.
326. Babatope E. Nigeria from Gowon to Muhammed (Assasination of a Leader). Lagos, 1977.
327. В a scorn W. The Yoruba of Southwestern Nigeria. N. Y., 1969.
328. B a s d e n G. T h. Niger Ibos. L„ 1966 [1 ed.— 1938].
329. Bauer P. West African Trade. Cambridge, 1954.
330. Biobaku S. O. The Egba and their Neighbours, 1842—1872. L., 1957.
331. Biobaku S. O. The Origin of the Yorubas. Lagos, 1955.
332. B o ah en A. A. Britain, the Sahara and the Western Sudan, 1788—1861. Ox., 1964.
333 Bo ah en A. A. Topics in West African History. L., 1968.
334. Bower T. J. Adventures and Missionary Labours in Several Countries in the Interior of Africa from 1849 to 1856. L., 1968 [1 ed. — Charleston* 1857].
335. B o w i 11 E. W. Caravans of the Old Sahara. L., 1933.
336. Bradbury R. E. The Benin Kingdom and the Edo-Speaking Peoples» of South-Western Nigeria.— «Ethnographic Survey of Africa. West Afv- rica». P. 13. L., 1957.
337. Bradbury R. E. The Kingdom of Benin.— West African Kingdoms in: the Nineteenth Century. Ox., 1967.
338. Bretton H. L. Power and Stability in Nigeria. The Politics of Decolonisation. N. Y., 1962.
339. Buell R. L. The Native Problem in Africa. Vol. 1—2. [L.], 1965. [1 ed.—
N. 	Y., 1928].
340. Burns A. C. History of Nigeria. 2 ed., L., 1936; 6 ed., L., 1963. [1 ed.— 1929].
341. Caldwell Y. С., Окоп jo C. Population of Tropical Africa. N. Y.„
1968.
342. Cameron D. The Principles of Native Administration and Their Application. Lagos, 1934 [1 ed. — 1931].
343. The City of Ibadan. Cambridge, 1967.
344. Cohen A. Custom and Politics in Urban Africa: A Study of Hausa Migrants in Yoruba Towns. L., 1969.
345. Cohen A. The Dynamics of Feudalism in Bornu.— «Boston University Papers on Africa». Vol. 2. Boston, 1966.
346. Cohen R. Ethnicity, Social Class and Political Power: with Some Reference to Nigeria. Birmingham, 1971.
347. Cohen R. Labour and Politics in Nigeria. L., 1974.
335


348. Coleman J. S. Nigeria. Background to Nationalism. Berkeley — Los Angeles, 1958.
349. Coleman J. S., A p t e r D. E. Pan-Africanism or Nationalism.— Pan- Africanism Reconsidered. Los Angeles, 1962.
350. Colonialism in Africa. 1870—1960. Vol. 1—4. Cambridge, 1969—1975.
351. A Critique of the CDC Draft Constitution. Political Programme for a New Nigeria: The Socialist Alternative. [Б. м., б. r.].
352. Crowder M. The Contemporary Nigerian Artist: His Patrons, His Audience and His Critics.— «Présence africaine». P., 1968, № 105—106.
353. Crowder M. Revolt in Bussa. A Study of British «Native Administration» in Nigerian Borgu. 1902—1935. L., 1973.
354. Crowder M. F. The Story of Nigeria. L., 1978. [1 ed. —1962].
355. Crowder M. West Africa under Colonial Rule. L., 1970.
356. Curtin P., Feierman S., Thompson L., Vansina J. African History. Boston — Toronto, 1978.
357. Davies H. O. Nigeria. The Prospects for Democracy. L., 1961.
358. Decraene Ph. Le panafricanisme. P., 1959.
359. D e n n e t R. E. At the Back of the Black Man’s Mind; or Notes on the Kingly Office in West Africa. L., 1968.
360. Dike K. O. Hundred Years of British Rule in Nigeria. 1851—1951. Lu- gard Lecture. Lagos, 1958.
361. Dike K. O. Trade and Politics in the Niger Delta, 1830—1866. An Introduction to the Economic and Political History of Nigeria. L., 1956.
362. Dudley B. J. Parties and Politics in Northern Nigeria. L., 1968.
363. The Early State. The Hague — Paris — New York, 1978.
364. Education and Nation-Building in Africa. N. Y., 1965.
365. Ekechi F. K. Missionary Enterprise and Rivalry in Iboland 1857—1914. L., 1972.
366. Ekundare K. O. An Economic History of Nigeria. 1860—1960. N. Y., 1973.
367. E 1 i a r u U. O. Federalism and Nation-Building. The Nigerian Experience. 1954—1964. Devon, 1977.
368. E 1 i a s T. O. Nigerian Land Law and Custom. L., 1962.
369. E z e г a K. Constitutional Development in Nigeria. An Analytical Study... Cambridge, 1960.
370. F a d i p e N. A. The Sociology of the Yoruba. Ibadan, 1970.
371. F age J. D. An Introduction to the History of West Africa. Cambridge, 1962 [1 ed.— 1955].
372. Feinstein A. African Revolutionary. The Life and Times of Nigeria’s Aminu Kano. New York — Toronto, 1973.
373. Forde C. D., J o n e s G. J. The Ibo and Ibibio Speaking Peoples of South-Eastern Nigeria.— «Ethnographic Survey of Africa, Western Africa». P. 3. L.f 1950.
374. Ford D., Scott R. The Native Economies of Nigeria. L., 1945.
375. Frankel S. H. Capital Investment in Africa. Its Course and Effects. London — New York — Toronto, 1938.
376. Frobenius L. The Voice of Africa. Vol. 1—2. L., 1913.
377. G a 11 e 11 i R., Baldwin K- D. S., Dina J. O. Nigeria Cocoa Farmers. L. 1956
378. Geary W. N. M. Nigeria under British Rule. L., 1965 [1 ed. — 1927].
379. Hailey W. M. H. Native Administration in the British African Territories. T. 3. L., 1951.
380. Hallam W. K. R. The Bayadjidda Legend in Hausa Folklore.— JAH. 1966, vol. 7, № 1.
381. Hama Boubou. Histoire du Gobir et de Sokoto. P., 1967.
382. Hayford Casely. West African Leadership. Public Speeches. L.,
1969.
383. H e 11 e i n e г G. К. Peasant Agriculture, Government and Economic Growth in Nigeria. Irwin, 1966.
336


384. The Heritage of West Africa. An Anthology of Historical Writings Compiled by N. Latham. L., 1964.
385. Heussler R. The British in Northern Nigeria. L., 1968.
386. Heussler R. Yesterday’s Rulers. The Making of British Colonial Service. L., 1963.
387. Hill P. Population, Prosperity and Poverty in Rural Kano, 1900 and
1970. 	Cambridge, 1977.
388. Hill P. Rural Hausa: a Village and a Setting. L., 1972.
389. Hill P. Studies in Rural Capitalism in West Africa. Cambridge, 1970.
390. History of Sokoto by Hajji Sa’id. Transi, by С. E. Whitting. Kano, 1949.
391. History of West Africa. Vol. 1—2. N. Y.—L., 1971—1973.
392. Hodgkin Th. Nationalism in Colonial Africa. L., 1958.
393. [Hodgkin T h.] Nigerian Perspectives. An Historical Anthology. L.,
1960. -
394. H о g b e n S. J., K i г к - G r e e n A. H. M. Muhammadan Emirates of Northern Nigeria. L., 1969.
395. H о p к i n s A. G. An Economie History of West Africa. L., 1973.
396. Igbafe Ph. A. Benin under British Administration 1897—1938. Ibadan, 1970.
397. Ikime О. The Fall of Nigeria. The British Conquest. London — Ibadanr 1977.
398. I sich ei E. A. History of the Igbo People. L., 1976.
399. I s i c h e i E. The Ibo People and the Europeans. The Genesis of a Relationship — to 1906. L., 1973.
400. Islam in Tropical Africa. Ox., 1966.
401. Johnston H. A. S. The Fulani Empire of Sokoto. L., 1967.
402. Jones G. I. The Trading States of Oil Rivers. London — Ibadan — Accra,
1963.
403. July R. W. The Origins of Modern African Thought. Its Development in West Africa during the XIX and XX Centuries. L„ 1968.
404. Kerstiens Th. K. The New Elite in Asia and Africa. N. Y., 1966.
405. Kilby P. Industrialization in Open Economy: Nigeria 1945—1966. Cambridge, 1969.
406. Kilson M. Political Change in a West African State. Cambridge^ 1966.
407. K i n g s 1 e у M. H. The Story of West Africa. L., [6. rj.
408. Kirk-Green A. H. M. Adamawa: Past and Present. L., 1958.
409. KopytoffJ. H. A Preface to Modern Nigeria: the «Sierra Leonians» in Yoruba, 1830—1890. Madison, 1965.
410. Krieger K. Geschichte von Zamfara. Sokoto — Provinz. Nordnigeria. B., 1959.
411. Land ley G. Ayodele. Pan-Africanism and Nationalism in West Africa. 1900—1945. Ox., 1973.
412. Last M. The Sokoto Caliphate. L., [1967].
413. Law R. The Oyo Empire c. 1600 — c. 1836. A West African Imperialism in the Era of the Atlantic Slave Trade. Ox., 1977.
414. L e w i s W. A. Politics in West Africa. L., 1965.
415. Ling Roth H. Great Benin. Its Customs, Art and Horrors. L., 1903.
416. Little K- West African Urbanization. A Study of Voluntary Association in the Era of the Atlantic Slave Trade. Ox., 1977.
417. Lloyd P. C. The New Elites of Tropical Africa..., L., 1966.
418. Lloyd P. C. Political Parties and National Integration in Tropical Africa. Los Angeles, 1966.
419. Lloyd P. C. Yoruba Land Law. L., 1962.
420. Luckham R. The Nigerian Military. A Sociological Analysis of Authority and Revolt 1960—1967. Cambridge, 1971.
421. Lugard F. D. The Dual Mandate in British Tropical Africa. Edinburgh^ 1965.
422. Lugard F. Representative Forms of Government and «Indirect Rule» in* British Africa (Being an Extract from the Text-Book Edition of Dual Mart- date in Preparation). London — Edinburgh, 1928.
337


423. Macaulay H. Antithesis, Prepared by H. Macaulay... President of National Council of Nigeria and Cameroons on the Public Lands Acquisition (Amendment) Ordinance, 1945, which was Submitted to the Secretary of State for the Colonies, through A. Richards... g-r and Commander-in-chief of Nigeria by the National Congress in May 1945... Ife — Lagos, [6. r.].
424. Macaulay H. British West Africa. Transfer or Retirement. Henry Carr Must Go. An Open Comment by H. Macaulay on Resident of the Colony of Nigeria. Lagos, 1924.
425. Macaulay H. Justia Fiat: the Moral Obligation of the British Government to the House of King Docemo of Lagos (British West Africa). An Open Letter. Lagos, 1921.
426. Macaulay H. An Open Comment by Macaulay upon Views, Expressed in London by J. Randle and Published in Issue of West Africa. 2 September 1Q22 Ï я£тпц 1922
427. MacGregor J. K. Some Notes on Nsibidi.— JRAS. Vol. 39, 1909.
428. Mackintosh J. P. Nigerian Government and Politics. L., 1966.
429. Malcolm R. Leopards and Leaders. Constitutional Politics among Cross River People. L., 1969.
430. Mason R. J. British Education in Africa. Ox., 1959.
431. McPhee A. The Economic Revolution in British West Africa. L., 1926.
432. Meek С. K. Land Tenure and Land Administration in Nigeria and the
Cameroons. L., 1957.
433. Meek С. K. Law and Authority in a Nigerian Tribe. A Study in Indirect Rule. With a Foreword by Lugard. L., 1937.
434. Meek С. K. The Northern Tribes of Nigeria. Vol. 1—2. L., 1925.
435. M e e к С. K. A Sudanese Kingdom. An Ethnographical Study of the Ju-
kun-Speaking People of Nigeria, with Introduction by H. R. Palmer. L., 1931.
436. Meek С. K- Tribal Studies in Northern Nigeria. Vol. 1—2. L., 1931.
437. [Middleton T. J. D.] Black Africa: Its Peoples and their Cultures Today.. Toronto, 1970.
438. M i 1 e w s к i J. J. Wielki kryzys gospodarczy poczatka lat trzydziestych XX wieku w warunkach kolonialnych: Nigeria.— «Dzieje najnowsze». Rocz- nik V. Warszawa, 1973, № 3.
439. Mockler-FerrymanfA. British Nigeria. L., 1902.
440. Moloney A. Notes on the Yoruba and Lagos.— «Proceedings of the Royal Geographical Society». L., 1890, № 12.
441. Morton-Williams P. The Yoruba Kingdom of Oyo.— West African Kingdoms in the Nineteenth Century. Ox., 1967.
442. M u f f e 11 D. J. M. Concerning Brave Captains. Being a History of the British Occupation of Kano and Sokoto and of the Last Stand of the Fulani Forces (With a Foreward by the Alhaji sir Ahmadu Bello). L.,
1964.
443. Murray A. V. The School in the Bush. A Critical Study of Theory and Practice of Native Education in Africa. L., 1929.
444. N a d el S. F. A Black Byzantium. L., 1942.
445. National Manpower Board. Draft Report Submitted to International Seminar on Manpower Problems in Economic Development with Special Reference to Nigeria. Lagos, 1964, March.
446. The New Elites of Tropical Africa. Studies Presented and Discussed at the 6th International African Seminar at the University of Ibadan, Nigeria. July 1964. L., 1966.
447. Newbury C. W. The West African Commonwealth. L., 1964.
448. Newbury C. W. The Western Slave Coast and its Rulers. Ox., 1961.
449. Nigeria. Modernization and the Politics of Communalism. Michigan, 1971.
450. Ni col son I. F. The Administration of Nigeria. 1900—1960. Men, Methods and Myths. Ox., 1969.
451. Nigeria News Supplement. P. 3. The Eastern Region Elections 1957 and the Banking Tribunal Report. Nigeria Liaison Office. Wash., 1957.
338


452. 	Nigeria News Supplement. P. 6. Special Conference Issue. Nigeria Liasson Office. Wash., 1957.
463. 	Nigeria H966. Events in Nigeria in 1066 and Politics and Objectives of the Federal Military Government. Published on Behalf of the Government by the Federal Ministry of Information. Lagos, [6. rj.
454. Niven R. The War of Nigerian Unity 1967—1970. L., 1970.
455. Njaka Mazi E. N. Igbo Political Culture. Evanston, 1974.
456. Nwankwo A. A., Ifejike S. U. The Making of a Nation: Biafra. L.,
1969.
456a. N wo g a D. Onitsha Market Literature.—«Transition», Kampala, 1965, vol. 4, № 19.
457. Odumosu O. J. Nigerian Constitution. History and Development. L.,
1963.
458. Ojike M. My Africa. L., 1951.
459. Ohonbamu O. The Psychology of the Nigeria Revolution. Bristol, 1969
460. O j a ko J. O. 13 Years of Military Rule. Lagos, 1979.
461. O j o G. G. A. Yoruba Palaces. L., 1966.
462. Okonkwo D. O. History of Nigeria in a New Setting. Aba, 1962.
463. О к о у е М. Storms on the Niger. A Story of Nigeria's Struggle. Enugur 1966.
464. Olusanya G. O. The Second World War and Politics in Nigeria 1939— 1953. Lagos, 1973.
465. Or г C h. The Making of Northern Nigeria. L., 1965 (led.— 1911].
466. Palmer R. The Bornu Sahara and Sudan (Reprint from 1936). N. Y.„
1970.
467 Pan-Africanism. N. Y., 1974.
468. Perham M. Lugard. The Years of Authority, 1898—1945. L., 1960.
469 Perham M. Native Administration in Nigeria. L., 1937.
470. Phillips C. S. The Development of Nigerian Foreign Policy. [Б. m.£
1964.
471. The Political Economy of Contemporary Africa. T. 1. L., 1976.
472. The Politics and Administration of Nigerian Government. London — Lagos,
1965.
473. A Report of Proceedings and Decisions of the First International Conference..., Hamburg, July, 1930. Hamburg, 1930.
474. Robinson Ch. H. Nigeria Our Latest Protectorate. N. Y., 1969.
475. Ryder A. F. C. Benin and the Europeans 1485—1897. L., 1969.
476. S c h a t z S. P. Nigerian Capitalism. Berkeley — Los Angeles — London, 1977.
477. SchultzeA. The Sultanate of Bornu. L., 1913.
478. Schwab W. B. Kinship and Lineage among the Yorubas.— «Africa». L., 1955, vol. 25, № 4.
479. Schwarz W. Nigeria. L., 1968.
480. Schwarz W. Nigeria. The Tribes, the Nation, or the Race.—The Politics of Independence. Cambridge, 1965.
481. Sklar R. S. The Nature of Class Domination in Africa. Prepared for Delivery at the Moscow IPSA Congress of August 12—18, 1979 (неопубликованный доклад).
482. Sklar R. S. Nigerian Political Parties. Power in Emerging African Nations. Princeton, 1963.
483. Smith M. G. The Economy of Hausa Communities of Zaria. L., 1955.
484. Smith M. G. Government in Zazzau... 1800—1950. London — Cambridge* 1960.
485. S m i t h R. S. Kingdoms of the Yoruba. L., 1969.
486. S m о c k A. C. Ibo Politics. The Role of Ethnic Unions in Eastern Nige-' ria. Cambridge, 1971.
487. Smock D. R., Smock A. C. Cultural and Political Aspects of Rural Transformation. A Case Study of Eastern Nigeria. N. Y., 1972.
22*


488. Smythe H. H., S mythe M. M. The Nigerian Elite. Stanford (California), 1960.
489. Social Change. The Colonial Situation. New York—Sydney, 1968.
490. Socialist Ideas in Africa. L., 1966.
491. Solanke L. United West Africa at the Bar of the Family of Nations. L., 1927.
492. Soldiers and Oil. The Political Transformation of Nigeria. L., 1978.
493. South of the Sahara: Development in African Economies. L., 1972.
494. Stokke O. Nigeria... Uppsala, 1970.
495. T a 1 b о t P. A. In the Shadow of the Bush. L., 1912.
496. Talbot P. A. The Peoples of Southern Nigeria. A Sketch of Their History, Ethnology and Languages together with Abstract of the 1921 Census. Vol. 1—4. L.f 1926.
497. T a 1 b о t P. A. Tribes of the Niger Delta. L., 1932.
498. T a m u n о T. N. The Evolution of the Nigerian State. The Southern Phase. 1898—1914. N. Y., 1972.
499. Tam u no T. N. Nigeria and Elective Representation. 1923—1947. London—Ibadan, 1966.
500. Tamuno T. N. The Police in Modern Nigeria. 1861—1965. Origins. Development and Role. Ibadan, 1970.
501. Temple Ch. L. Native Races and Their Rulers; Sketches and Studies of Official Life and Administrative Problems in Nigeria. L., 1968.
502. Temple C h. L. Notes on the Tribes, Provinces, Emirates and States of the Northern Provinces of Nigeria. Compilation from Official Reports by O. Temple. L., 1965.
503. Thomas J. B. A Life of Herbert Macaulay. Lagos, 1948.
504. Trimingham S. A History of Islam in West Africa. Ox., 1970.
505. UchenduV. The Igbo of Southern Nigeria. L., 1965.
906. U r v o y Y. Histoire de l'Empire du Bornu. P., 1949.
507. Waugh A., Crouje S. Biafra: Britain’s Shame. L., 1969.
508 Webster J. B., B o a h e n A. A. The Growth of African Civilisation. The Revolutionary Years in West Africa since 1800. L., 1969.
509. Webster J. R., B o a h e n A. A., H. О. I d о w u. History of West Africa. The Revolutionary Years—1815 to Independence. N. Y.—Wash., [1970].
510. W e 11 e s 1 e y D. Sir George Goldie. L., 1934.
511. West African Chiefs. Their Changing Status under Colonial Rule and Independence. Ile-Ife, 1970.
512. West African Kingdoms in the Nineteenth Century. Ox., 1967.
513. West African Resistance. L., 1971.
513a. Wheare J. The Nigerian Legislative Council. L., 1950.
514. Whitaker C. S. The Politics of Tradition. Continuity and Change in North Nigeria. 1946—1966. Princeton, 1970.
515. W i 11 e 11 F. African Art. An Introduction. L., 1977.
516. Williams B. A. Political Trends in Nigeria. 1961—1964. Ibadan, [6. rj.
517. W i 11 i a m s G. Nigeria. Economy and Society. L., 1973.
IV. 	ПЕРИОДИКА
518. «Правда». M.
519. «Проблемы мира и социализма». Прага.
520. «Advance». Lagos.
521. «Africa». Lagos.
522. «Africa». L.
523. «Africa Report». Wash.
523a. «Ariel». Leeds.
524. «Daily Express». L.
525. «The Daily Service». Lagos.
526. «Daily Times». Lagos.
527. «Daily Worker». L.
340


528. «The Geographical Journal». L.
529. «The Gold Coast Independent». Accra.
530. «The Journal of African History». L.
531. «The Journal of African Society» («African Affairs»). L.
532. «Journal of the Historical Society of Nigeria». Ibadan.
533. «Journal of Human Relations». Wilberforce (Ohio).
534. «The Lagos Daily News». Lagos.
535. «The Lagos Weekly Record». Lagos.
536. «Morning Post». Lagos.
537. «The Negro Worker». Copenhagen — Paris — Hamburg.
538. «The News from Nigeria». Embassy of Nigeria. Moscow. USSR
539. «Nigeria Magazine». Lagos.
540. «The Nigerian Chronicle». Calabar. o4l. «The Nigerian Citizen». Zaria.
542. «The Nigerian Morning Post». Lagos.
543. «Nigerian Observer». Benin.
544. «The Nigerian Pioneer». Lagos.
545. «Nigerian Tide». Port Harcourt.
546. «The Nigerian Times» («The Times of Nigeria»). Lagos.
547. «The Press Release from Federal Ministry of Information». Lago
548. «The Service». Lagos.
549. «Southern Nigeria Government Gazette». Port Harcourt.
550. «Sunday Post». Lagos.
551. «Sunday Times». Lagos.
552. «The Survey of British and Commonwealth Affairs». L.
553. «Tarikh». L.—N. Y.
554. «The Time». Chicago.
555. «The Times». L.
556. «Transition». Kampala.
557. «West Africa». L.
558. «The West Africa Students Union Magazine». Lagos.
559. «West African Pilot». Lagos.


СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
ВВС — Высший военный совет
ГД — Группа действия
ДНМ — Движение нигерийской молодежи
ДФСЗ —Демократический фронт Среднего Запада
КДН — Конгресс Дельты Нигера
КПН — Конгресс профсоюзов Нигерии
МАЭ —Музей антропологии и этнографии АН СССР им. Петра Первого. Ленинград.
МКСП —Международная конфедерация свободных профсоюзов НАА — «Народы Азии и Африки». М.
НКМ — Нигерийский конгресс молодежи
НКП —Нигерийский конгресс профсоюзов
НКПД — Национальный комитет позитивных действий
НКСЗ — Народный конгресс Среднего Запада
ННДП — Нигерийская национально-демократическая партия
НННК —Нигерийская национальная нефтяная корпорация
ННС — Нигерийский национальный союз
НОКТ — Независимый объединенный конгресс труда
НПК — Национальный примирительный комитет
НСНГ — Национальный совет нигерийских граждан
НСНК — Национальный совет Нигерии и Камеруна
НФТН — Национальная федерация труда Нигерии
ОАЕ — Организация африканского единства
ОВПС — Объединенный великий прогрессивный союз
ОКД — Объединенный комитет действий
ОКСП —Объединенный конгресс Среднего пояса
ОКТ — Объединенный конгресс труда
ОНП — Объединенная народная партия
ПФСН — Прогрессивный фронт Северной Нигерии
СНК —Северный народный конгресс
СПЭС — Союз прогрессивных элементов Севера
СЭ — «Советская этнография». М.
ТИЭ — «Труды института этнографии АН СССР им. H. Н. Миклухо- Маклая». Л.—М.
ФИС — Федеральный исполнительный совет
JAH —«The Journal of African History». L.
JHSN — «Journal of the Historical Society of Nigeria». Ibadan.
JRAS — «Journal of the Royal African Society». L.


УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абд-аль-Салам 66
Абдуллах 47, 64, 67, 71, 75
Абдуррахман Атику 105—107
Абдуссалами 47
Абердейр 94
Абии Д. Н. 253
Абиодун 32, 33, 47, 49
Абойаде О. 306
Абохун 104
Абу Бакр Атику 71
Аволово Обафеми 182, 220, 222, 225, 227, 238, 239, 241—248, 250, 276, 278, 298
Аволово Олуволе 298 Агбаджа М. 297 Агбеби М. 138
Агийи-Иронси А. Дж. 272—275, 278
Адамс Дж. 42, 81
Адебанджо С. 247
Адебо 47
Адебола А. 257
Адегбенро А. 244, 263, 268, 269
Адедеджи А. 292, 305, 306
Адедоин А. 244
Адейеми I 98
Адейи А. 246
Адемола А. 267
Адесанья А. 298
Адесигбин А. 152
Аджагбо 24
Аджайи А. 6, 10, 48, 112, 117, 305
Аджанаку С. А. 254
Аджаса 181
Аджибойеде 24
Адигун, братья 151
Адоло 52
Азикиве Н. 170, 182, 184, 191, 193, 209, 211, 220, 224-225, 227, 239, 248, 251, 255, 261, 267, 281, 308, 309
Аида А 292 Айанделе Е. А. 6, 305 Акенгбува I 158 Акензуа I 40 Акензуа II 157 Акинджогбин И. 6, 25, 33 Акиниеде Г. 254 Акинсанья С. 182
Акинтола С. 225, 243—247, 250, 263 268, 269, 271, 272 Акитойе 96
Акитойе С. А. 305
Али бен Хадж Хамдун 6.1
Алими, см. Салих
Алио-Мозес А. А. 190
Алуко Д. 247
Алуко Т. 312
Ал ум а Идрис 22
Амаду Э. 312
Амали С. 314
аль-Амин, Мухаммед 73
Амодо 47
Анене Дж. 6, 306
Анса Т. 152
Аоле 47
Асоро 104
Атанда Дж. А. 6, 26, 306 Атиба 48—50
Аттахиру I, см. Мухаммаду Ахмаду Афигбо А. Е. 306 Афонджа 46, 47 Ачебе Ч. 310—313, 315
Бабалола А. 314 Бава 64, 65 Байер У. 311, 321
Балева А. Т. 220, 223, 228, 231, 232, 238, 239, 245, 252—254, 266, 261, 265—267, 272, 297 Балогун К. 297, 308 Бамали Н. 315 Банколе Т. А. 190
аль-Барнави аль-Кашинави дан Ма- сани, Абу 59 Барт Г. 58
Белло А. 225, 227, 239, 255, 271, 272 Белло Мухаммед 67, 69, 71, 74 Вида М. 224
Биобаку С. О. 6, 9, 33, 305 Бирие Г. 263 Бисири И. 321 Бисмарк О. 101 Блайден Э. У. 137—139 Блэнксон А. К. 184, 308 Борху Л. 298 Бухари Мухаммед 71
Вада А. И. 297 Вазири-Ибрагим 252, 253 Варо 66
Вашингтон Б. Т. 169
343


Венн Г. 114, 115 Вильямс А. 245 Вильямс Р. 293 Вогн Дж. X. 182
Гарви М. 169, 170 Гарднер К. Ю. М. 184 Гаха 32, 33 Гварзо М. 315 Гезо 33
Генува II, см. Эмико Гладстон 94, 95
Говон Я. 275—277, 280, 287, 288, 290—294, 298 Голди Дж. 94, 95 Грие С. М. 156 Грилло Ю. 319 Гриффитс Дж. 221 Гусау И. 240 Гусау Я. 223
Даводу В. 151
Даканбал Дж. 263
Даквёз Е. 31Ô
Данбатта М. 224
Данджаджи А. 224
Даппер О. 33
Дарма С. 224
Делано О. 314
Демидова А. О. 307
Денига Адеойе 172
Джа-Джа 98—100
Джало А. М. 253
Джалял уд-Дин ас-Суюти 78
Джедо Али 69, 71
Джексон Дж. П. 139, 181
Джибрил бен Умар 64
Джонсон Дж. 258, 261
Джонсон Дж. У. 97
Джонсон Джеймс, епископ 13&
Джонсон О. 123, 140
Джонсон С. 26, 84
Джонстон 100
Джордж К. Дж. 123, 140
Дике К- О. 6, 9, 305
Дикко Р. 223
Димка Б. С. 295
Досунму 97, 176
Дохерти Дж. 151
Дохерти Т. А. 152
Дэвис Д. П. Л. 115
Дэвис Т. 216
Дэвис X. 178, 182, 183
Дюбуа У. 169
Екукинам А. Е. 306
Забува, дан 70 Зунгур С. 223
Ибето У. 318 Ибиам Ф. 272 Ибрагим У. 318 Игбафе П. А. 306 Игуобасими 104 Иджиму Белло 224
Идугбола, см. Овонрамвен Ногбаисн
Икиме О. 6, 306
Иккидах И. 314
Икоку С. 243, 247
Иколи Э. 182, 183
Имам А. 223, 315
Имоуду М. 190, 211, 217, 257
Иса 136
Исичеи Э. 192
Исмагилова P. Н. 87
Истрин В. А. 80
Ита Эйо 182
Ифеаджуна Е. 272
Калил Дж. 198
Камерон Д. 157, 159
Кано А. А. 223, 224, 255, 263
Канта 56
Карр Г. 177
Катагощина И. Т. 224
Кацина У. X. 273
Кашийя А. 224
Катим И. 245
аль-Кашинави дан Марина, Мухаммад 59
Кейсли Хейфорд Д. Э. 172
Кёрк-Грин А. 6
Кларк Дж. П. 311, 315—317
Клиффорд X. 156, 166
Кобищанов Ю. М. 77
Кокер А. 245—247
Кокер Ф. 217
Коль Дж. 112
Комасси А. 315
Косоко 96
Краузе Г. 68
Кроудер М. 319
Кроутер С. 114, 115, 138, 175
Курубо Д. 282
Кэмпбелл Дж. 172
Лабуло Дэвис Дж. П. 112 Ладипо Дуро 316, 317 Ландольф 79 Ласт М. 6
Латунде Джонсон А. 152 Ленин В. И. 179 Леннокс-Бойд А. 227 Литтлтон О. 226 Лишаби 32, 33 Ллойд П. 6 Лоу Р. 79
Лугард Ф. 106, 118, 121—124, 156, 161, 165, 166
344


Лэндер Дж. 83—84 Лэндер Р. 83—84
Маджа А. 218 Маджекодунми М. 245 Маджоту 47 Майквару Абба 224 Майя А. 152 Макариос 272 Макарфи Ш. 315 Макгрегор 80 Макдональд К- М. 103 Макинтош Дж. 237 Маколи Г. 139, 140, 172, 175—^77, 179, 193, 209, 211 Маколи Т. 175 Маколи Ф. 139, 179 Маку 47
Макферсон Д. 2.19, 221, 222, 225
Манги, Алию на 315
Манори 67
Мануэл 81
Мольер Ж.-Б. 316
Мариере С. 251
Маркс К. 94, 179
Марш (псевдоним) 179
Мбадиве К. 225, 299
Мбанефо Л. 267
Мбу М. 299
Милевский Я. 145, 152
Модиббо Адама 70
Монгуно А. 299
Морган А. 259—261
Морлэнд 107
Мохаммед 56
Муррей К. 318
Мухаммаду Ахмаду (Аттахиру I) 107
Мухаммед М. 293—295 Мэколлум 116
Надел С. 6 Нафата 65 Нахтигаль Г. 101 Нванкво Н. 315, 316 Нвоко Д. 319 Нджоку 272 Нзекву О. 312, 319 Нзеогву Ч. 272, 273 Ниендаль 33 Ньюбери К. 6
Обалокун 24, 32 Обанде 259, 260 Обаноза 51
Обасанджо О. 295, 298, 299 Оби Ч. 263 Овиаваре 104
Овонрамвен Ногбаиси (Идугбола) 103, 104
Огунде Г. 315, 316 Огундипе Б. О. 275 Огунмола К. 315, 317 Оджукву О. 273, 275, 277, 278, 280— 282
Одутола Т. 198 Ожике М. 211, 218 Озуола 20
Окара Г. 311, 312, 314, 315
Окафор Д. 272
Окафор Р. 238
Оке Ф. О. 245
Океджие К. 308
Океке С. 319
Океке У. 318, 319
Окигбо К- 311, 315
Окигбо П. 306
Окилло М. 263
Окойе М. 309
Окпара М. 255, 262—264, 266, 268, 272
Олатунде А. 321 Ологбошери 103, 104 Олорун-Нимбе А. 211 Олува Амаду Тиджани 172 Олувасанми X. А. 307 Олуэву 48, 49
Ольдерогге Д. А. 6, 53—55, 68, 70, 80, 81
Омисаде М. 298
Онабанджо Б. 298
Онаболу А. 318
Онджо 143
Онемелукве С. 306
Онитири X. М. А. 306
Онишиле 32
Онобракпейа Б. 319
Ораньян (Оранмиян) 19, 20, 36
Орева Г. О. 306
Оризу Н. 272, 273
Осадебей Д. 250, 251, 255, 308
Особа С 214
Осэмведе 51, 53
Патеджи А. 251 Перейра Пашеку 38, 81 Петров H. Н. 230 Пирс С. Г. 151
Рафи Д. 223 Рибаду А. 239
Ричардс А. 208, 210, 211, 214, 219, 222
Росиджи А. 243, 244, 246 Ротими О. 317 Рузвельт Ф. Д. 192 Рэндл Дж. 174, 177
Салих (Алими) 47 Самбо М. 67
345


Сапара-Уильямс К. 123, 140 Севен-Севен Т. 321 Скляр Р. 6, 218, 223 Смирнов С. Р. 6 Смит М. 6 Соланке Л. 171, 181 Сомолу О. 184 Сонгонуга Т. А. 190 Софола С. 315 Стюард 135 Суле М. 223, 224 Сэвидж А. Р. 172, 174
Тамуно T. Н. 6, 136, 305
Тарка Дж. С. 263
Тегбесу 25
Токунбо М. А. 190
Томас С. 151
Туманова Л. К. 196
Тутуола А. 310, 311, 315, 317
Уиллинк Г. 248 Уиллофби И. X. 112 Умар аль-Камму 67 Умар Далладжи 69 Уоллес-Джонсон И. 179 Уоррен Дж. 252, 253
Фагунва Д. О. 314, 315 Фадахунси О. 269 Фаджана А. 305 Фаджуйи Ф. 273, 274 Фани-Кайоде Р. А. 246, 272 Филип Ф. 314 Филип Ф. С. 218 Филиппе Дж. 103, 104 Фодио, Али дан 67, 68 Фодио, Осман дан 46, 47, 51, 62, 64— 71, 73—75, 79 Фодио, Мухаммад 64 Фут X. М. 219 Фэгг У. 53
Хавва бинт Мухаммад 64 Хадеджа М. 315 Хадж Али 61
Хадж Умар ибн Идрис 61 Хантон У. Э. 215
Харкорт Л. 121 Ходжкин Т. 6 Хоншо Э. 315
Чэмберлен Дж. 106, 107, 118, 140 Черчилль У. 192
Шагари Шеху А. 298, 299, 300
Шайнгл Эгертон Дж. 172
Шаревская Б. И. 6, 53, 54
Шваб У. Б. 27
Шварц У. 255
Шекспир У. 316
Шиби И. 67
Шойинка В. 311, 312, 315—318
Эбеикинмвин 104
Эбисиди Г. 315
Эбо Ф. Э. 239, 241, 2712
Эвека 20
Эвуакие 20
Эвуаре 20, 52
Эгертон 140
Эгуду Р. 314
Эгхаревба 20, 40
Эджур Д. 273
Эзе Н. 217, 218
Эквенси С. 310, 315
Эквёзи Дж. 317
Экечи Ф. К. 305
Экундаре Р. О. 6, 83, 306
Элебуибон И. 314
Элиазу У. О. 237, 253
Эмико (Генува II) 158
Энахоро А. 184, 225, 247
Энвонву Б. 318
Эресойен 40
Эссеин Н. 211
Эсуа Э. 269
Эфионг Ф. 281
Эхенгбуда 21, 39, 40
Эшугбайи 175
Юнфа 64—67
Якуб 69 Ян Я. 311 Ярадуа Ш. 295


УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ И ЭТНИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ
Аба 218, 259, 281 Абакалики 281
Абеокута 50, 91, 92, 97—99, ПО, 111, ИЗ, 115, 116, 141, 143, 162, 163, 177, 181, 184 Абетифи 19 Абинси 136 Або (Абох) 21, 46, 91 Абомей 25 Абуджа 70 Абури 277 Авка 40, 281 Агадес 59, 64 Агаие 74
Агбор 21, 51, 135, 158 Аго, см. Ойо Ада 26
Адамава 69, 70, 74, 105, 106 Адар 56, 63, 64, 67, 68 Аддис-Абеба 294 аджа, эти. 25, 77 Аджаокута 297 Аджасе, см. Порто-Ново Азия 320
Юго-Восточная 191 Аир 56, 59, 61 Акаса 91, 102 Акветта 103 Аккра 100, 172, 174 Акуре 40, 51 алибава, эти. 63, 68 Алл ада, см. Ардра Альвасса 69 Алькалава 66, 68—70 амаро, этн. 110, 112, 113, 117, 203 Америка 92, 182, 320
Латинская 311
Северная 14, 84 Англия, см. Великобритания Ангола 294 Андони 46 Антильские о-ва 311 Апому 26 Аппу, см. Эпе арабы 58, 67, 78, 282 Аргунгу 70, 105 Ардра (Аллада) 25, 82, 83 Аро-Олокун 104 Асаба 21, 91, 135, 143 Африка
Восточная 125, 142, 178, 191
Западная
5, 24, 46,
56, 62, 82,
86,
88,
89—92, 95, 107,
114,
127,
128,
134,
137,
145, 147,
169,
171,
172,
178,
179,
181, 183,
184,
188,
189,
192,
193, :
265, 301, 305
Западная
экваториальная
114
Северная
5, 22, 55, 56
, 61,
78,
191
Тропическая 5, 6, 9, 12, 101, 125, 161, 306, 313 Южная 125, 178, 297 Ашанти 79, 107
Багирми 74
Бадагри 25, 26, 82, 91, 96, 97, 110, 162
бариба, этн., см. боргу Бариба, см. Боргу Баруа 102
Батерст (ныне Банжул) 114 Баучи 69, 74, 105, ,106, 137, 165, 274 Баучи, плато 73, 92, 126, 130, 183 Бенд ел, штат 19, 298 Бенин 13, 18—21, 26, 33—40, 42, 46, 50—54, 76, 77, 79, 81, 82—85, 100, 103, 104, 111, 128, 138, 149, 150, 157, 159, 160, 184, 197, 207, 255, 259, 280, 281, 304, 319 Бенин, зал. 81, 90, 96, 101 Бенин, пров. 122, 135, 250 Бенин, р. 20, 51, 92, 103 Бенин (Народная Республика Бенин) 18, 26, 317
Бенуэ, р. 73, 77, 90, 92, 99, 136 Бенуэ-Плато, штат 280, 294 Берег Слоновой Кости (БСК) 282 Биафра, зал. 90, 96, 101 Биафра (Республика Биафра) 280— 282
Вида 106, 108, 127 Бильма 61
бини, этн. 19, 21, 35, 36, 38, 51, 53 78, 79, 85, 135, 157, 162 Бирма 192 Бирнин-Кеббн 69 Бирнин Конни 64 Бодинга 71
Во™ra72«S 89’ "• l00’ ,03' ,№
борту (бариба), этн. 19, 33 Боргу (Бариба) 19, 33, 48, 69, 76 борнава, этн. 69
347


Борну 22, 23, 58, 61, 67, 69, 71, 73, 76, 77, 79, 106, 108, 155 Бразилия 27, 110 Брасс 99, 100, 102, 143 Бремен 101 Букуру 130 булала, эти. 22 Бурми 68, 107, 108 Буруту 259
вангарава (диула), эти. 56 Барри 44, 103, 122, 290, 295 Барри, пров. 122, 158, 159, 174 Васе 74
Великобритания (Англия, Британская империя) 15, 17, 18, 51, 82, 86, 88— 92, 94—96, 98—103, ,105—109, 111— 113, 115, 116, 118—121, 125, 127, 130, 133, 135, 141, 142, 147, 154— 156, 158—161, 166, 169, 172, 176, 177, 181—183, 186, 187, 189, 192, 193, 203, 211, 218, 226, 228—230, 238—240, 244, 282, 284, 302, 310, 317, 319 Беме 24, 25 Беме, р. 25
Верхнегвинейское побережье 44, 84, 85, 101
Верхняя Гвинея 12, 92, 100—102 Вест-Индия 100 Вида (Видах) 25, 26, 82, 96 Вольта, р. 48
Восточная область 210, 221, 226, 227, 233—235, 237, 243, 246, 248—250, 252-256, 259, 267, 268, 272—274, 276—278, 280, 281 Восточная провинция 122 Восточно-Центральный штат 280, 281, 284, 294
Годабава 136 Гомбе 69, 74, 107 Гонгола, р. 107 Гуду 66 Гумми 68
дагомейцы, ист. 25, 26, 33, 48
Дагомея 25, 33, 50, 98, 102, 317
Дакар 311, 318
даллазава, этн. 69
Дамагарам 105
да не джи, этн. 69
Дасса 18
Даура 69, 70, 74
Дегель 62, 64—67
Дельта Нигера 12, 21, 42, 44—46, 51, 81, 82, 85, 86, 89, 91, 92, 95, 99, 112, ИЗ, 117, 119, 120, 138 Восточная 14, 44, 45, 89, 100, 110, 112, 115, 129, 130, 148 Западная 96, 110, 112, 115, 129, 130 Центральная 44 Дельта, пров. 250 Денди 71 Джамаари 74 Джебба 92 Джемаа 74 Дженне 78
Джое 150, 181, 184, 197, 218, 224, 243, 259, 274, 304, 319 джукун, этн. 13, 58, 61 Донко 68 Досо 66 Дуала 142 Дьюк-Таун 91
Европа 8, 11, 81, 86, 97, 127, 319 Западная 9, 17, 84 Египет 22, 56, 78, 168
Габон 282
Гамбия 142, 171, 173
Гана (Республика Гана) 13, 82, 317
Гана, ист. 77
Гандо 47
Гао 57
Гаруа 142
Гбогун 47
Гбохо 50
Гванду 69, 70, 74, 75 Гвато 81, 104
Гвинейский залив 17, 23, 24, 51, 81, 82, 101
Гвинейское побережье 25, 85 Гвонджа 61 Германия 100, 101 Гимбана 66 Глазго 94
Гобир 59, 61—71, 74 гобирава, этн. 59, 62—64, 67—69
Заберма 67
забермава, этн. 67
Заззау, см. Зариа
замбазава, этн. 69
Замфара 58, 59, 62, 65—68, 71, 74
Замфара, р. 63
замфарава, этн. 62, 64, 66—69 Западная область 197, 210, 221—224, 226, 227, 234, 235, 237, 243, 244— 250, 252—256, 259—262, 263, 266— 269, 271—273, 277 Западная провинция 122 Западно-Центральный штат (позднее Квара) 280
Западный штат 280, 294 Замбия 282
Зариа (Заззау) 56, 69, 70, 74, 82, 105, 107, 108, 130, 150, 154, 165, 181, 184, 197, 221, 223, 259, 301, 304, 318
Зиндер 105
348


Золотой Берег 81—82, 89, 96, 142, 147, 171, 179, 194, 195 Зу, р. 25 Зунгеру 136
Ибадан 46, 49—51, 92, 97, 98, 115, 141, 150, 169, 172, 173, 177, 181,
184, 219, 221, 222, 239, 244, 255,
257, 259, 260, 269, 272, 274, 275,
297, 307, 311, 318 Иби 99
ибибио, этн. 13, 14, 80, 99, 121, 135, 159, 162, 314
ибо (игбо), этн. 13, 21, 38, 40—42, 76, 77, 79, 80, 84, 85, 99, 103, 121, 135, 149, 150, 159, 162, 182, 198,
205, 210, 220, 222, 232, 235, 249,
250, 274, 277, 304, 310, 314 Иво Элеру 17 игала, этн. 13, 77 Игбаджо 26 Игбомина 24, 26 Игбо-Укву 19, 40 Игболенд, ист. 42, 46 Игбохо 47 Идах 46 Иджайе 49, 50 Иджанна 24 иджебу, этн. 98, 99 Иджебу 18, 20, 26, 48, 50, 98 Иджебу-Оде 82, 91, 97, 141, 152, 181, 184, 269
Иджебу-Ремо 50 Иджеша 18, 24
иджо, этн. 13, 38, 44, 51, 99, 111, 120, 223, 314 Икверре 46 Икеджа 243, 272 Икирун 26 Икойи 46, 47 Икороду (Ремо) 18, 26 Икоси 26 Иле Ифе, см. Ифе Илеша 40, 141, 184 Илорин 46—50, 69, 71—74, 82, 88, 92, 98, 105, 106, 197, 304 Илорин, пров. 249 Илуку 50 Индия 93 Инуби 48 Ирагбиджи 26 Ире 26 Иреси 26 Иса 158
Исейин 47, 98, 143 исоко, этн. 21 итесен, этн. 63
итсекири, этн. 38, 51, 100, ]Ц, 120 158, 159, 223 Итсекири 20
иулеха, этн. 21
Ифе (Иле Ифе) 17—20, 53, 77, 141, 181, 184, 297, 304, 317, 319 ишан, этн. 20, 21, 51, 100, 104, 158, 223
Ишан, округ 21
Иола 79, 106 йолава, этн. 69
йоруба, этн. 13, 17—19, 21, 29, 36, 39, 47—51, 71, 78, 79, 82, 85, 92, 95, 96, 98, 99, 102, 110, 111, 115, 117, 123, 127, 136, 139, 151, 157, 162,
182, 197, 198, 203, 205, 210, 220,
222—225, 232, 243, 244, 249, 304,
305, 310, 314—317, 320, 321 Йоруба 18, 26, 46, 47, 49—51, 82, 115 Северная 49 Йорубское плато 19
Кабба 224 Кабба, пров. 249
Кадуна 122, 154, 167, 184, 197, 207, 218, 223, 255, 259, 260, 263, 271, 272, 274, 295, 318, 320 Казауре 69, 74 Каир 59, 61
Калабар 89, 91, 99, 103, 104, 110, 122, 128, 162, 172, 176, 182, 184, 197, 218, 257, 281, 304 Калабар, пров. 122, 174 калабари, этн. 45, 46 Калабар—Огоджа—Риверс, обл. 248, 249
Камерун 101, 142, 169 Камерун (Британский Камерун) 209, 212
Камина 142
Канем 21, 22, 73, 77, 79 Кано 56—58, 61, 69, 70, 74, 82, 105, 107, 127, 129, 150, 154, 155, 165, 177, 181, 184, 197, 198, 207, 211, 218, 224-226, 259, 262, 274, 304 Кано, штат 280, 297 канури, этн. 13, 21, 22, 61, 79 касарава, этн. 63 Катагум 69, 74
Кацина 56—59, 61, 62, 65, 69, 70, 74, 78, 82, 105, 107, 125, 154, 165, 221 Ква-Ибо, р. 103 Квотто, оз. 66, 67 кеббава, этн. 62, 67—70 Ксбби 56, 58, 62, 65, 67—71, 74 Кебби, р. 68, 69 кель-герес, этн. 63 кель-тегама, этн. 63 Кету 18, 50 Кеффи 74, 108 Киши 50 Конго, р. 101


Контагора 74, 105, 106
Крик-Таун 91
Кросс, р. 80, 82, 91, 103
Куво 47
Кукава 73
кукуруку, эти. 100, 104, 158, 223 Кукуруку 21
Лагос (Эко) 18, 20, 26, 82, 92, 95— 99, 110—117, 121, 122, 123, 127,
129, 133—135, 137—141, 143, 147,
148, 150—152, 156, 169—179, 182- 185, 197, 198, 200, 203, 207, 208,
210, 215, 216, 218, 226, 227, 233,
239, 240, 253, 254, 256, 257, 259,
260, 267, 272—276, 278, 281, 302, 304, 309, 318, 319, 320 Лагос, штат 280 Ланкашир 92, 127 Лапай 74 Лафиа 74 Лафиаги 74 Лекки 97 Либерия 137 Ливерпуль 94 Лиссабон 170
Локоджа 74, 90, 94, 99, 102
Ломе 142
Лондон 90, 94, 95, 97, 122, 141, ,147, 169, 170, 172, 175, 182, 185, 211, 214, 220, 226—229
Магами 64>, 69 Магриб 59, 78, 192 Майдугури 150, 197, 304 Мали, ист. 56, 77 Манчестер 94 Маради 70, 74, 105 Маратта 64 Марокко 22, 58, 168 Масина 74
Масляные реки, ист. 90, 101, 102, 127
Мафара 67
Махи 25
Махин 20
Медина 64
Мекка 64
Минна 183
Мисау 69, 74
модибава, зтн. 69
Москва 179, 282
Моши, р. 26
мунши, зтн., см. тив
Мури 74
Мушин 269
Насарава 74, 165 Нгазаргамо 61 нгизим, зтн. 22 ндоки, этн. 46
Невольничий берег 26, 90 Нембе 44—46
Нигер, р. 17, 19, 21, 26, 40, 46, 48, 58, 73, 77, 79, 82, 90—96, 99—102, 122 135
Нижний 14, 15, 21, 86, 88, 90—95, 97, 100—108, 111—113, 117, 118, 124
Средний 82
Южный 12, 14, 89, 90, 94, 102, 103, .110, ИЗ, 115, 117 Никки 48 нинги, этн. 105 Нкалагу 280
Новый Калабар, см. Элем Калабари Новый Ойо 49, 50 Новый Свет 81, 110 Ноку, оз. 25
Нсукка 242, 280, 302, 313, 319 нупе (тапа), этн. 13, 19, 33, 51, 105 Нупе 19, 21, 24, 33, 40, 47, 51, 69, 73, 76, 105, 106
Обиама 44 Ова 135 Оверри 135, 281 Оверри, пров. 122, 174 Ово 18, 40, 51 Овоме 44 Ову 48
Огбомошо 47, 197 Огоджа 280
Огоджа, пров. 122, 174 Огони 46 Огута, оз. 46 Оджокоро 208
ойо, зтн. 21, 25, 36, 37, 48, 79 Ойо (Аго), ист. 18, 19, 21, 23—27, 30—34, 36, 38—40, 46—51, 76—79, 82—85, 97, 98
Ойо Иле (Старый Ойо) 47, 49, 50, 115
Ойо, пров. 143, 147, 157
Окейхо 143
Окрика 44—46, 89, 103, 138
Ологбо, р. 104
она, этн. 21
Ондо 18
Ондо, штат 297
Онича 20, 40, 91, 135, 159, 162, 218, 259, 309
Онича, пров. 122
Опобо 95, 98, 99, 100, 103, 104, 115, 138, 143 Ораша, р. 46 Орлу 40 Отан 26 Отун 21 Охомбеле 46 Ошогбо 26, 50
350


Ошун, р. 26 Палма 97
Пальмовый пояс 130 Париж 170 Патеги 74 Польша 282 попо, эти. 33
Порт-Харкорт 129, 133, 184, 197, 218, 220, 257, 259—261, 281, 285, 304 Порто-Ново (Аджасе) 24—26, 50 Португалия 39
Протекторат Масляных рек 99, 102, 103
Протекторат Северная Нигерия 105, 106
Протекторат Южная Нигерия 104, 111, 117, 120, 166
Рабба 82
Ремо, см. Икороду Риверс, штат 263, 280, 281 Рима, р. 67
Рио-дель-Рей, р. 90, 99, 102 Рио-Муни 142 Ропп 19
Сай 102 сао, этн. 22
Сапеле 103, 184, 197, 281 Сапобар 104
capo, этн. 97, 110—115, 117, 203 Сатиру 136, 137 Сахара 55, 61
Северная область 205, 210, 221—227, 232, 234, 235, 246—256, 259, 263, 266, 271, 272, 280 Северо-Восточный штат 280, 294 Северо-Западный штат 280, 294 Северо-Центральный штат 280 Сенегал 142 Сент-Винсент, о. 100 Сифава 70
Соединенные Штаты Америки (США) 169, 182, 192, 198, 282, 284, 294, 302 311
Сокото 46, 47, 62, 66, 70, 73, 74, 76, 79, 105—107, 119, 136, 153—155, 165, 181, 224, 304 Сокото, р. 67 Сомали 192 сонгаи, этн. 56, 71 Сонгай 56, 58, 59, 77 Союз Советских Социалистических Республик (СССР) 6, 192, 193, 228, 282, 283, 289, 294, 295 Среднего пояса область 248, 249 Среднезападная область 244, 248— 251, 254—256, 259, 267, 273, 275, 280
Среднезападный штат 280, 281 Старый Калабар 115 Судан 22, 59, 77 Западный 5, 19, 55, 56, 59 Центральный 5, 12, 21, 22, 55, 56, 59, 61, 62
суллебава, этн. 62, 66—69 Сьерра-Леоне 5, 97, 110, 142, 168, 171, 172, 179
Танганьика 142
Танзания 282
тапа, этн., см. нупе
тив (мунши), этн. 13, 136, 204
Того 13, 18, 142, 169, 317
Томбукту 56, 59, 61, 78
торонкава, этн. 62—66, 69
Триполи 59, 61
Тсунтсуа 68
туареги, этн. 22, 56, 59, 61, 63, 68, 69
Тунис 22
Убанги, р. 102 Угхотон 103 Уди 303 Умвахиа 259 Уроми 104 Урруа 104
урхобо, этн. 21, 100, 159, 223 Усонигбе 135
Фес 59
Франция 96, 100—102, 142, 169, 282, 284
Фритаун ПО, 114
фульбе, этн. 13, 47—51, 62—64, 66— 71, 73—75, 79, 105, 107, 118, 165 Фута-Торо 62
Хадеджиа 69, 74, 137 хауса, этн. 13, 14, 19, 23, 26, 47, 55, 56, 58—64, 68—71, 74, 77, 79, 97, 105, 136, 149, 156, 165, 210, 222, 224, 232, 249, 314
Центральная провинция 122
Чад, оз. 21, 22, 73, 102
Шабе 18, 25, 50 Шаки 50 Шари, р. 102
Эбуте-Метта 172
эгба, этн. 18, 32, 33, 51, 97, 98, 99, 102, 113, 116, 143 Эгба 18, 32, 50 Эгба до 18, 24, 32, 48, 50
Эде 26
351


Эджинрин 18, 152
эдо, этн. 13, 14, 21, 103, 223
экити, этн. 51, 138
Экити 18, 21, 50, 51
Эко, см. Лагос
Эко, о. 20
экой, этн. 80
Элем Калабари (Новый Калабар) 44—46, 103, 138
Энугу 122, 129, 133, 134, 18,1, 183, 184, 214, 217—219, 239, 255, 259, 260, 272, 278, 281
Эпе (Аппу) 18, 26 эфик, этн. 13, 120 Эфиопия 192
Юго-Восточный штат 280, 281 Южно-Африканская Республика (ЮАР) 282
Яба 163, 302 Яунде 142 Яури 69


SUMMARY
«A History of Nigeria in Modern and Contemporary Times» has been written by a body of soviet scholars from the Africa Institute of the USSR Academy of Sciences.
Chapters 1 and 2 contain an analysis of precolonial socio economic structures up to the early 19th c. They illuminate the history of Nigerian peoples over a period from the 17th century to the early European colonial conquests. As to the early states (up to the 17th c.) most attention is given to Oyo, Benin, Kanem- Bornu as well as to the early history of the Hausa. The narration touches on the history of the building-up of a whole network of large and small states on the territory of Nigeria, on commercial, cultural, political contacts. Special attention is given to the development of the great «empires» of Oyo, Benin, Sokoto, to the socio-political causes of their rise and decline. Subject to analysis are external and internal factors which affected the history of the peoples ,of Nigeria. The main emphasis in chapter 2 is on the problem of cultural contacts and the impact of the Atlantic slave trade on the history of the country.
Chapters 3, 4, 5, 6, 7 deal with the peculiarities of the making of the Nigerian colonial society during the period of the British domination. Outlined are two stages of the process: early colonial stage (late 19th — early 20th c. c.) and the «mature» stage (between the two world wars). A detailed analysis focuses on the forms and methods of domination exercised by the industrially developed metropolitan country over the abundant in raw materials agrarian periphery. Another object of analysis is the widely practised exploitation of the colonial population, based on capitalist market relations. The analysis also concerns the preservation, reconstruction and reinforcement of both the African traditional and seini-traditional institutions as providing support for the colonial rule. Two different and to a certain extent opposite models of development of the colonial society become evident, that of Southern Nigeria based on structures of a precolonial and early colonial type and that of Northern Nigeria developing on the basis of traditional structures. Considerable distinctions between the North and the South become evident as conditioned by the «traditionalist» and «non-traditionalist» models of development of the colonial society, respectively. A detailed account in given of the consolidation of both models of development, this process
23 Зак. 203
353


starting in the colonial period and becoming highly politically significant in the 50-ies and 60-ies.
Simultaneously, the origin of the notion of national independence is traced. The social basis, structure and forms of the liberation struggle are investigated alongside with its ideological aims as well as its programmes at different periods. The principal stages of evolution of African nationalism are traced both in culture and religion. The impact of external factors on anticolonial struggle is analysed in the context of the world revolutionary process. '
Chapters 8, 9, 10 deal with the emergence of an independent Nigerian society. It is shown that after World War II, with the break-up of the imperialist system, there turned up a possibility of doing away with colonial dependence. Two stages — the 60-ies and 70-ies of the 20th century — are treated in the analysis.
The failure of the First Republic (1960—1965) is considered as a reflection of an acute internal political crisis. An account is given of the social changes that took place during the rule of the military (1965—1979). A process of decolonization of the African society makes up for the main content of this period.
A considerable part of the monograph is based on newly uncovered archive materials. The work is supplied with an extensive bibliography showing to what extent the history of Nigeria has been tackled in African studies throughout the world.


СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ... 5
Введение. Основные проблемы изучения истории Нигерии в новое и новейшее время. (И. В. Следзевский) 8
Глава 1. Народы Нигерии в доколониальное время 17
Государствообразование на территорий Нигерии. (Н. Б. Кочакова) 17 Расцвет державы Ойо в XVII—XVIII вв. (Н. Б. Кочакова) 23
Бенин в XVII—XVIII вв. (Н. Б. Кочакова) 33
Ибо (игбо) — восточные соседи Бенина. (Н. Б. Кочакова) 40
Государства-посредники в Дельте Нигера (Н. Б. Кочакова) 42
Социально-политические сдвиги в XIX в. Возвышение Ибадана.
Бенин. (Н. Б. Кочакова) 46
Укрепление государства Центрального Судана. (Г С. Киселев) 55
Восстание Османа дан Фодио и образование халифата Сокото.
(И. В. Следзевский) 62
Глава 2. Внешние и внутренние факторы развития народов Нигерии в доколониальный период. (Н Б. Кочакова) 76
Глава 3. Британская экспансия и антиколониальная борьба народов Нижнего Нигера во второй половине XIX в. (Ю. Н Зотова) 86
Торговая экспансия Англии в бассейне Нижнего Нигера. Создание экономических и политических предпосылок установления колониального господства . . . 86
Захват Лагоса и колонизация Южной Нигерии. Государство Опобо и его роль в сопротивлении английской экспансии 95
Завершение раздела Нижнего Нигера между европейскими державами. Сопротивление Бенина 100
Провозглашение Протектората Северная Нигерия (1900 г.). Борьба против английской экспансии в халифате Сокото 105
Глава 4. Становление колониального режима (1900—1918). Движения протеста накануне и в период первой мировой войны 109
Зарождение новых общественных структур в Южной Нигерии. Усиление расовой дискриминации африканцев. (И. В. Следзевский) ПО
Создание системы колониального управления. (Ю. Н. Зотова) 117
Превращение Нигерии в аграрно-сырьевой придаток метрополии. Колониальное закабаление африканского населения. (Ю. Н. Зотова) 125 Зарождение антиколониального движения. Участие Нигерии в первой мировой войне (Ю. Н. Зотова) 135
Глава 5. Колониальное господство и эволюция колониального общества (1918-1939) 144
355
23*


Развитие колониального капитализма. Мировой экономический кризис 1929—1933 гг. и интенсификация империалистической эксплуатации Нигерии. (И. В. Следзевский) 144
Система непрямого управления и формирование «туземной» бюрократии. (Ю. Н. Зотова) 152
Культурная политика Англии и формирование нигерийской интеллигенции. (Ю. Н. Зотова) . 161
Глава 6. Становление и формы национально-освободительного движения
между двумя мировыми войнами. (Ю. Н. Зотова) 168
Первые политические организации и борьба за демократические права 171
Стачечное движение и профессиональные союзы 178
Молодежные организации и их роль в общественном движении 180
Глава 7. Углубление кризиса колониального режима и борьба народов
Нигерии за независимость (40—50-е годы) 186
Вторая мировая война и ее влияние на подъем антиколониальной борьбы в Нигерии. (И. В. Следзевский) 186
Сдвиги в развитии колониального общества в послевоенный период. Предпосылки кризиса и падения колониального режима.
(И. В. Следзевский) 193
Образование Национального совета нигерийских граждан — первой массовой общенигерийскоГс партии. Конституционные предложения А. Ричардса. (Л. Н. Прибытковский) . 208
Рабочее движение в первые послевоенные годы (Всеобщая забастовка 1945 г. События в Энугу). (Л. Н. Прибытковский) 214
Усиление политики регионализации. Образование новых партий. Достижение независимости. (Л. Н. Прибытковский) 219
Глава 8. Первая республика: внутриполитическая борьба и падение
неоколониалистского режима. (Л. Н. Прибытковский) 229
Социально-экономические и политические основы режима первой республики. Истоки внутриполитического кризиса 229
Поляризация социально-политических сил 238
Раскол Группы действия. Политический кризис в Западной Нигерии 241 Изменения в политической структуре федерации. Дальнейшее обострение межпартийной и межрегиональной борьбы 248
Перерастание межпартийных противоречий в общенациональный политический кризис. Всеобщая забастовка 1964 г. 252
Федеральные выборы 1964 г. Крах первой республики 262
Глава 9. Военный режим. Борьба за укрепление национальной независимости 271
Установление военного режима. Начало военно-политического кризиса. (Л. Н. Прибытковский) . . .. 271
Междоусобная война 1967—1970 гг. (Л. Н Прибытковский) 280
Нефтяной бум и новая стратегия национального развития (И. В. Следзевский) 283
Кризис военного режима. Переход к гражданской администрации (Л. Н. Прибытковский, И. В. Следзевский) 290
Глава 10. Культурное развитие в 40—70-е годы 301
Образование. (И. Т. Катагощина) 301
Национальные научные школы (И. Т. Катагощина)
356


Научные общества и библиотеки. (И. Т. Катагощина) . 307
Художественная интеллигенция и ее задачи. (И. Т. Катагощина) 307 Литература на английском языке. (И. Т. Катагощина) 308
Литература на местных языках. (И. Т. Катагощина) 313
Театр. (И. Т. Катагощина) 315
Современное изобразительное искусство (И. Т. Катагощина) 318
Эволюция традиционного искусства (П. А. Куценков) 320
Список использованной литературы 323
Список сокращений 342
Указатель имен . ... 343
Указатель географических и этнических названий 347
Summary 353


ИСТОРИЯ НИГЕРИИ в новое
и новейшее время
Утверждено к печати Институтом Африки Академии наук СССР
Редактор И. Н. Водинская Младший редактор С. Г. Карпюк Художник Э. Л, Зрман Художественный редактор В. Л. Резников Технический редактор Г. А. Никитина Корректор Л. И. Письман
ИБ Л1Ь 14140
Сдано в набор 16.04.81. Подписано к печати 13.10.81. А-08599. Формат 60X90Vi6
Бумага типографская № 1. Гарнитура литературная. Печать высокая. Уел. п. л. 23. Уел. кр.-отт. 23. Уч.-изд. л. 26,62. Тираж 2500 экз. Изд. № 4934. Тип. зак. 203. Цена 1 р. 80 к.
Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
Москва К*45, ул. Жданова. 12/1
3-я типография издательства «Наука» Москва Б-143, Открытое шоссе, 28


ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ИЗДАТЕЛЬСТВА «НАУКА»
Выйдут:
Бюттнер Т. История Африки с древнейших времен. Пер. с нем. 19 л.
Книга известного немецкого (ГДР) историка Т. Бюттнер посвящена истории Африки с древнейших времен до территориального раздела континента между империалистическими державами. Написанная с марксистских позиций и с использованием трудов прогрессивных зарубежных ученых, эта работа разоблачает расистские и колониально-апологетические концепции буржуазной историографии.
ЗАКАЗЫ НА КНИГИ ПРИНИМАЮТСЯ ВСЕМИ МАГАЗИНАМИ КНИГОТОРГОВ И «АКАДЕМКНИГА», А ТАКЖЕ ПО АДРЕСУ: 117192. МОСКВА В-192, МИЧУРИНСКИЙ ПРОСПЕКТ, 12, МАГАЗИН № 3 («КНИГА — ПОЧТОЙ») «АКАДЕМКНИГА».