РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
ДРЕВНЕЙШИЕ
ГОСУДАРСТВА
ВОСТОЧНОЙ
ЕВРОПЫ
2005 год
РЮРИКОВИЧИ и
РОССИЙСКАЯ
ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Ответственные редакторы тома
М.В. БИБИКОВ, Е.А. МЕЛЬНИКОВА, В.Д. НАЗАРОВ
Москва «ИНДРИК» 2008
Г.В. Глазырина
СЛЕДЫ УСТНОЙ ТРАДИЦИИ
О ЯРОСЛАВЕ МУДРОМ
В РАННЕЙ ПИСЬМЕННОСТИ СКАНДИНАВИИ
(ДО 1200 ГОДА)”
Правление князя Ярослава Владимировича (ок. 978-1054 гг.; князя
новгородского с 1015 г., с 1019 г. — великого князя киевского) при-
шлось на то время, когда в соседних с Русью Скандинавских странах
происходили существенные перемены. В середине XI в. завершается
эпоха викингов, характеризующаяся широким и стремительным пе-
ремещением отрядов скандинавов по Западной и Восточной Европе,
установлением контактов (разной продолжительности и приводив-
шим к различным результатам) с местным населением. На смену при-
ходит период формирования феодальных государств, укрепления ко-
ролевской власти и расширения влияния христианской церкви. Сти-
хийная внешняя экспансия эпохи викингов сменяется целенаправ-
ленной деятельностью по формированию отдельных скандинавских
государств, каждое из которых стремится доминировать в регионе.
Благодаря политике Ярослава, нацеленной на укрепление пози-
ций Руси и получение стратегических преимуществ на северо-западе,
контакты со странами северного ареала осуществлялись в самых раз-
личных областях политической и культурной жизни. Они принима-
ли разные формы — от приглашения на княжескую службу отрядов
варяжских воинов, хорошо обученных боевому искусству и тактике
ведения военных действий, и предоставления преимуществ в торгов-
' Статья написана по проектам: РФФИ № 06-06-80118а «Восточноевропей-
ские сюжеты и мотивы в древнескандинавской повествовательной литературе:
электронный каталог» и «Трансформация исторической памяти: от устной исто-
рической традиции к письменной» по программе фундаментальных исследова-
ний Президиума РАН «Адаптация народов и культур к изменениям природной
среды, социальным и техногенным трансформациям».
103
ле, вплоть до основания своих торговых подворий в русских городах,
до заключения династических матримониальных союзов, обеспечи-
вавших Руси политические преимущества на международной арене.
Начавшееся после смерти Ярослава в 1054 г. сокращение связей между
Русью и Скандинавией было обусловлено, в первую очередь, объек-
тивными причинами — сменой эпох и приоритетов \ однако немалую
роль сыграл и субъективный фактор — естественный уход с междуна-
родной арены самого Ярослава, сделавшего северо-западное направ-
ление политических интересов для Руси едва ли не основным.
Тесные и разнообразные связи между европейским севером и
Русью в период пребывания у власти Ярослава Владимировича по-
служили исторической основой для формирования литературных
сюжетов, связанных с этим князем, а сам Ярослав оказывается са-
мым популярным из всех русских князей, известных в средневековой
Скандинавии1 2. «КонунгЯрицлейв» (так в Скандинавии титуловался
русский князь3) упоминается в широком круге древнескандинавских
письменных памятников, которые принадлежат к разным жанрам:
это и произведения ранней историографии (так наз. «синоптики»)4,
жития, скальдическая поэзия и, конечно, саги разных видов5.
Повышенное внимание, которое традиционно привлекает лич-
1 Мельникова Е.А. Балтийская политика Ярослава Мудрого // Ярослав Му-
дрый и его эпоха. М., 2008. С. 78-133.
2 Перечень основных памятников, в которых зафиксированы имена русских
князей, как исторически достоверных, так и легендарных, см. в работе: Глазыри-
на Г.В. Правители Руси (Обзор древнескандинавских источников) //Древнейшие
государства Восточной Европы. 1999 год: Восточная и Северная Европа в средне-
вековье. М., 2001. С. 143-159. Табл. 2 (с. 154-158). В той статье не ставилась цель
охватить все имеющиеся в произведениях древнеисландской письменности упо-
минания о русских князьях, но, скорее, наметить общие тенденции и показать
основной состав материала.
3Имеющиеся в рукописях орфографические варианты транслитерации име-
ни (Jaritlafr, Jarizlafr и др.) отражают, скорее, становление правил правописания и
выработки принципов адекватного отображения звуков на письме на исландском
языке, нежели могут являться свидетельством сомнений писца при записи им ма-
лознакомого личного имени. Позднее транслитерация русского имени «Ярослав»
приобрела устойчивую форму Jarizleifr и на письме.
4 «Обзор саг о норвежских конунгах» («Agrip af noregs konungasogum») и
краткие латиноязычные истории Норвегии: «История о древних норвежских
королях» монаха Теодорика (Theodoricus monachus «Historia de antiquitate regum
norwagiensium») и анонимная «История Норвегии» («Historia Norwegiae»).
5 В данной статье к исследованию привлекаются только прозаические па-
мятники, написанные на древнеисландском языке.
104
ность князя Ярослава Владимировича в отечественной и зарубежной
историографии, имело закономерным результатом введение в науч-
ный оборот практически всех свидетельств о нем, содержащихся в
древнесеверной письменности. В кругу отечественных научных ис-
следований, связанных с публикацией и последующей интерпретаци-
ей сообщений древнескандинавских источников о русском князе, осо-
бое место занимают работы Е.А. Рыдзевской, среди которых статья
«Ярослав Мудрый в древнесеверной литературе», в которой впервые
были предложены критический анализ и синтез сведений о Ярославе6.
Широкую источниковую базу для изучения свидетельств о Ярославе
в древнеисландской литературе содержат опубликованные Т.Н. Джак-
сон три тома свода «Древнейшие источники по истории Восточной Ев-
ропы» 7, в которые включен на древнеисландском и русском языках и
прокомментирован наиболее представительный корпус текстов коро-
левских саг и связанных с ними произведений, охватывающий и по-
давляющее большинство известных сюжетов о Ярославе. Для целей
нашего исследования результаты работы Т.Н. Джаксон представляют
интерес, в первую очередь, четкостью мотивного анализа материала,
который позволяет проследить развитие одной и той же темы в не-
скольких текстах. На основании глубокого изучения источников на-
писаны разделы о русско-скандинавских связях в труде В.Т. Пашуто
«Внешняя политика Древней Руси»8, монографии А.В. Назаренко9,
статьях Е.А. Мельниковой10 и многих других отечественных иссле-
6 Рыдзевская Е.А. Легенда о князе Владимире в саге об Олафе Трюггвасоне //
ТОДРЛ. Л., 1935. Т. IL С. 5-20; Рыдзевская Е.А. Ярослав Мудрый в древнесеверной
литературе // КСИИМК. 1945. Вып. 11. С. 51-65; Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и
Скандинавия. IX-XIV вв. (Материалы и исследования) //Древнейшие государства
на территории СССР. Материалы и исследования. 1978 г. М., 1978 и др.
7 Королевские саги цитируются по изданию в серии «Древнейшие источники
по истории народов Восточной Европы»: Джаксон Т.Н. Исландские королевские
саги о Восточной Европе: Тексты, перевод, комментарий. (Далее: ИКС). Вып. I
(с древнейших времен до 1000 г.): М., 1993; Вып. II (первая треть XI в.): М., 1994;
Вып. III (середина XI — середина XIII в.): М., 2000. Перевод фрагментов, приво-
димых по этому изданию, выполнен Т.Н. Джаксон.
8Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
9Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинар-
ные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII веков. М., 2001.
10 Мельникова Е.А. Балтийская политика Ярослава Мудрого; Она же. Эймунд
Хрингссон, Ингигерд и Ярослав Мудрый. Источниковедческие наблюдения //Анфо-
логион: власть, общество, культура в славянском мире в Средние века. К 70-летию
Б.Н. Флори. М., 2008. С. 144-160.
105
дователей, включая авторов популярных работ п. Среди зарубеж-
ных работ специально нужно отметить исследования С. Кросса 11 12,
А. Стендер-Петерсена13, Г. Бирнбаума14, Р. Кука15, источниковедчески
фундированные разделы книги С. Франклина и Дж. Шеппарда 16 и
ряда других специалистов по русской истории.
По числу упоминаний и разнообразию сюжетов, в которых прини-
мает участие конунг Ярицлейв, наиболее обширный и разнообразный
материал предоставляют саги о норвежских конунгах. Свидетельства,
которые в них приводятся, составляют большую часть того, что нам
известно о контактах Руси времени Ярослава Мудрого со странами
Северной Европы. В то же время специфика содержания этих памят-
ников, посвященных жизнеописанию королей Норвегии, определила
и особенности отражения исторических фактов, сведя все многообра-
зие исторических отношений к описанию, главным образом, личных
контактов отдельных представителей норвежского и меньше швед-
ского королевского дворов. Еще в 1940 г. в своей статье, специально
посвященной анализу происходящих из Скандинавии свидетельств
о Ярославе Мудром, Е.А. Рыдзевская показала, что в дошедших до нас
памятниках сюжеты о «конунге Ярицлейве» в основном группируют-
ся вокруг четырех исторических ситуаций:
«1. Брак Ярослава с Ингигерд, дочерью шведского конунга Олафа
(ок. 993-1022 или 1024 г.), состоявшегося в 1020 г. по хронологии, вос-
станавливаемой исследователями для одного из главных, повеству-
ющих об этом событии источников — «Heimskringla» Снорри сына
Стурлы. Ингигерд была обручена с норвежским конунгом Олафом, по
прозвищу «толстый», а более официально — «святой» (1015-1030)17.
11 Новейшей из них является книга: Алексеев С.В. Ярослав Мудрый. Само-
властец Киевской Руси. М., 2006.
12 Cross S.H. Yaroslav the Wise in Norse Tradition // Speculum. 1931. Vol. VI.
P. 177-197.
13 Stender-Petersen Ad. Jaroslav und die Varinger // Stender-Petersen Ad. Varangica.
Aarhus, 1953. S. 115-138.
14 Birnbaum H. Yaroslav’s Varangian Connections // Birnbaum H. Essays in Early
Slavic Civilization. Miinchen, 1981. P. 146-166.
15 Cook R. Russian History, Icelandic Story, and Byzantine Strategy in Eymundar
Pattr Hringssonar //Viator. Medieval and Renaissance Studies. 1986. Vol. 17. P. 65-89.
Franklin S., ShepardJ. The Emergence of Rus 750-1200. L., N.Y., 1996. См. рец.:
Glazyrina G. Rev.: The Emergence of Rus 750-1200 / By Simon Franklin and Jonahan
Shepard; Longman. London and New York. 1996. xxii + 450 pp. // Saga-Book of the Vi-
king Society for Northern Research. Vol. XXV. Part. 4. L., 2001. P. 427-430.
17Даты правления Олава Харальдссона (Олава Святого) дискуссионны. Дру-
106
Но ее отец сильно не ладил с ним и, нарушив уже данное жениху обе-
щание, устроил ее брак с Ярославом, посылавшим к нему послов с це-
лью сватовства.
2.	Приезд на Русь в 1029 г. Олафа Норвежского, бежавшего из Нор-
вегии после неудач, испытанных им в борьбе с норвежскими област-
ными вождями и поддерживавшим их датским конунгом Кнутом,
который известен в истории как завоеватель Англии. Возвращаясь
в 1030 г. на родину, Олаф оставил на попечении Ярослава и Ингигерд
своего маленького сына Магнуса. Радушный прием, оказанный Ола-
фу Ярославом и его женой, а в дальнейшем их (особенно Ингигерд)
заботы о судьбе Магнуса, — это то, на чем сосредоточены внимание и
интерес авторов соответственных памятников.
3.	Появление на Руси в 1031 г. брата Олафа Норвежского — Ха-
ральда. Олаф погиб в борьбе со своими противниками в 1030 г., а Ха-
ральд бежал на Русь к Ярославу, который поставил его во главе своей
варяжской дружины. Пробыв после того около 10 лет в Византии на
военной службе у императора, Харальд вернулся на Русь в 1042 г., же-
нился на дочери Ярослава Елизавете и уехал с нею к себе на родину.
4.	Приезд на Русь в 1034 г. норвежских вождей, которые, в силу из-
менившихся политических обстоятельств, решили поставить у себя
конунгом сына Олафа Магнуса. Русские князь и княгиня отпустили
его с ними, заручившись их клятвенным обещанием в верности сыну
Олафа»18.
Каждая из исторических ситуаций, определенная Е. А. Рыдзевской
в результате изучения и обобщения сюжетов о Ярицлейве в древнесе-
верной традиции, в разных скандинавских памятниках описывается
с различной степенью детализации. При их анализе существенным
моментом является учет общей хронологической последовательности
создания текстов, хотя время создания каждого конкретного древне-
исландского произведения во многих случаях точно не может быть
установлено. Основное направление изменений, с течением временем
происходящих в изложении конкретного исторического эпизода, со-
стоит в увеличении числа приводимых обстоятельств и деталей, о ко-
торых рассказывается. Явно прослеживается тенденция: чем позже
было создано произведение, тем более распространенными становят-
гие хронологические рамки — 1014-1028 гг.
18 Рыдзевская Е.А. Ярослав Мудрый. С. 67-68. В цитате из работы Е.А. Рыд-
зевской сохранены авторские орфография и транслитерация имен.
107
ся включенные в него восточноевропейские сюжеты, т. е. степень дета-
лизации минимальная в ранних сочинениях, где сюжеты, в основном,
лишь обозначены, а стремление к максимально пространному изло-
жению проявляется в «Круге Земном» Снорри Стурлусона и в «Книге
с Плоского острова». Синоптические истории, в основном, содержат
лишь перечисление фактов и почти не включают оценочных выска-
зываний, индивидуальных характеристик, диалогов. С развитием
сагового жанра количество «иллюстративного материала» ширится:
в текстах появляется большое число так называемых «общих мест» и
«бродячих мотивов», хотя и приуроченных к конкретному событию и
оформленных в виде персонифицированной характеристики. В сагах,
которые были созданы позднее кратких историй и являются наррати-
вом принципиально иного рода, принят иной, чем в синоптиках, дета-
лизированный принцип изложения материала. Заметное расширение
привлекаемого авторами саг материала о Ярославе является свиде-
тельством усвоения «русского» материала в письменной традиции и
постепенной его литераризации.
Заметим, что выделенные Е.А. Рыдзевской группы сюжетов не
исчерпывают всех упоминаний «конунга Ярицлейва» в древнескан-
динавских памятниках. Нередко имя Ярослава встречается в других
контекстах, например, в «информационных» формулах, поясняющих
как степень родства между русскими князьями, так и факты род-
ственного сближения русского и скандинавских правящих династий.
В отдельных случаях вообще нельзя определить, во время какой из
указанных Рыдзевской исторических ситуаций происходит действие
в произведении, поскольку ссылка на Ярослава выполняет функцию
пространственно-временной детерминации, лишь в общих чертах по-
ясняя исторический период (эпоха Ярослава) и место действия (Древ-
няя Русь), о которых говорится в произведении.
Существенно отметить тот факт, что значительное число «Ярос-
лавовых» эпизодов включено уже в ранние памятники, созданные
в конце XII — самом начале XIII в., т. е. образ Ярослава присутствует
в сюжетах тех произведений, которые возникают на начальном эта-
пе развития исландской письменной традиции. Это обстоятельство
представляется важным свидетельством того, что, едва зародившись,
скандинавская литературная традиция запечатлела и способствова-
ла сбережению исторической памяти о русском князе Ярославе. В то
же время оно подтверждает включение «русских» сюжетов в виде
элементов рассказов (отдельных мотивов, деталей) в бытовавшую
108
в Скандинавских странах устную традицию, которая складывалась на
протяжении длительного времени и оформилась еще в дописьменный
период развития словесности. Именно благодаря воспроизведению
этих элементов в устной форме воспоминания о событиях начала XI в.
могли сохраниться до времени их отражения в письменности. Говоря
об устной традиции Скандинавских стран, мы имеем в виду, в первую
очередь, Исландию, где традиция рассказывания саг и произведений
других жанров являлась не только формой проведения досуга, но так-
же способом передачи и закрепления общественно важных знаний,
неотъемлемой частью которых являлась история.
Сказанное выше справедливо и в отношении сведений о Восточ-
ной Европе, включая упоминания о князе Ярославе, которые, являясь
естественным элементом сюжетов древнескандинавских сочинений,
входят в них в виде отдельных фактов, деталей, мотивов, рассказов и
т.п. Дошедшие до нас в составе письменных произведений в рукопи-
сях XIII-XIV вв., восточноевропейские сюжеты также прошли стадию
переработки, аккумулирования и «выравнивания» содержащейся
в них информации, когда средневековый автор и последующие редак-
торы текста из нескольких устных и записанных вариантов рассказов
об одних и тех же событиях выбирали тот, который им казался наи-
более соответствующим замыслу конкретного произведения.
Письменные источники, однако, не позволяют судить о том, в ка-
ких именно литературных формах могли бытовать восточноевропей-
ские сюжеты, в том числе сюжеты о Ярославе. Не вполне ясны и источ-
ники происхождения сведений. Воспоминания о русском князе мог-
ли, безусловно, сохраняться как элемент устных преданий исландцев
об их норвежских и шведских родственниках и знакомых, которым
довелось служить в княжеской дружине на Руси или посещать Русь
с иными целями, например торговыми19, однако конкретными, экс-
плицитно выраженными свидетельствами об этом мы не располагаем.
Сложно судить также и о том, насколько широко подобные предания
были распространены по отдельным регионам Скандинавии, с одной
стороны, и в Исландии, где записывались саги, с другой, поскольку
19 Учитывая, что воины нередко также занимались торговлей, в отдельных
случая можно говорить о военно-торговой среде как проводнике восточноевро-
пейских сюжетов. Именно на такой путь происхождения рассказа об Аллогии —
матери конунга Вальдамара в «Саге об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда — «че-
рез скандинавов, участников военно-торговых сношений с Русью» — указывает
Е.А. Рыдзевская (Рыдзевская Е.А. Легенда о князе Владимире. С. 13).
109
письменные памятники содержат ограниченные свидетельства как
о репертуаре ранних традиционных сказаний, так и о самом процессе
рассказывания саг либо других произведений, являвшихся их более
простым аналогом20.
Восприятие аудиторией сюжетов вновь создаваемых устных либо
письменных произведений облегчалось фоновыми знаниями, приоб-
ретенными ранее при знакомстве с рассказами на историческую те-
матику, бытовавшими в устной передаче. Естественно, что по мере
увеличения числа записанных текстов все шире становился круг лю-
дей, которым был знаком сходный, устойчивый репертуар. Однако во
второй половине XII в., когда еще лишь формируется канва истори-
ческих сюжетов, определяются и отбираются важные для истории
Скандинавских народов и монархий вехи, едва ли можно говорить о
существовании единого круга исторического знания, общего для се-
верного ареала.
Вопрос о том, действительно ли сюжеты, включавшие в себя упо-
минания о русских князьях, являлись частью интеллектуального
(культурного, историко-географического и др.) опыта средневекового
скандинава, мы обычно a priori решаем для себя утвердительно. От-
дельные авторские ремарки, включенные в тексты, позволяют, одна-
ко, увидеть, насколько адекватно имена русских князей (именуемых
«конунгами» в соответствии со скандинавской традицией) идентифи-
цировались аудиторией, не принадлежавшей к узкому слою грамот-
ных и образованных клириков. Примером подобного комментария
является эпизод, включенный в «Сагу об Олаве Трюггвасоне» монаха
Одда, созданную между 1180 и 1200 гг. (по мнению Т.М. Андерссона,
ближе к 1180 г.21). Несмотря на то, что хронологически сюжет отно-
сится к более раннему времени — времени Владимира Святославича,
отца Ярослава, данный эпизод имеет непосредственное отношение к
нашей теме. В нем рассказывается о том, что в то время, когда поя-
вился на свет Слав Трюггвасон (968/969-999/100022), мать русского
20Разбросанные по отдельным произведениям упоминания собраны в рабо-
те: Hermann Palsson. Oral Saga Tradition and Saga Writing. Wien, 1999 (Studia Medi-
evalia Septentrionalia. Bd. 3). P. 75-87.
21 Andersson Th.M. The Growth of the Medieval Icelandic Sagas (1180-1280).
Ithaca and L., 2006. P. 25.
22 Различные мнения исследователей относительно даты рождения Олава
Трюггвасона и этапов его жизни приведены в комментарии Т.Н. Джаксон (см.:
ИКС. Вып. I. С. 215-217). Заметим, однако, что если опираться на свидетельства
исландских анналов о том, что Олав родился в 968/969 г., возникает противоре-
110
князя Владимира, слывшая пророчицей, предрекла новорожденному
великое будущее. Она провидела не только то, что он станет знаме-
нитым конунгом Норвегии, но также и то, что он проведет некоторое
время на Руси.
«Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда, написанная на латин-
ском языке, до нашего времени дошла в исландском переводе в трех
рукописях, в двух из которых — в рукописях А и S (от текста третьей
рукописи, датируемой ок. 1270 г., сохранились только два листа), вос-
ходящих, по мнению исследователей, к общему исландскому прото-
графу, — имеется интересующий нас фрагмент.
Текст по рукописи А23 24	Текст по рукописи S25
«В то время правил в Гарда- рики конунг Вальдамар с великой славой. Рассказывается 26 (курсив мой. — Г.Г.), что его мать была про- рочицей, и зовется это в книгах ду- хом фитона, когда пророчествовали язычники. Многое случилось так, как она говорила. И была она тогда	«А в это время правил на восто- ке в Гардарики конунг Вальдамар, и был он знаменитым мужем. Мать его была пророчицей, и предвидела она многие вещи, и случалось так, как она говорила. Она была дрях- лой. И таков был ее обычай, что в каждый вечер йоля ее приносили
чие с утверждением в рассказе о пророчестве, что описанный эпизод приходится
на время правления на Руси князя Владимира.
23 Наиболее полно текст сохранился в рукописи А (AM 310, 4to), хранящей-
ся в Институте Арни Магнуссона в Исландии, датируемой серединой или тре-
тьей четвертью XIII в. (Ordbog over det norrone prosasprog. Registre. Kobenhavn,
1989. S. 450). Считается, что эта рукопись написана в Норвегии, но с исландского
оригинала (Saga Olafs Tryggvasonar af Oddr Snorrason munk / Utg. Finnur Jonsson.
Kobenhavn, 1932. S. 243-248).
24 Вторая из содержащих почти полный текст саги исландская рукопись
Holm, perg 18,4to (рукопись S) была написана около 1300 г. (Ordbog over det nor-
rone prosasprog. Registre. S. 355). Исследователи полагают, что текст в ней является
сокращенным вариантом текста того же исландского протографа, к которому
обращался и автор норвежской рукописи А (см.: Saga Olafs Tryggvasonar af Oddr
Snorrason munk/Utg. FinnurJonsson. S. viii-xix;BjarniAdalbjarnarson. Om de norske
kongers sagaer // Skrifter utgitt av Det Norske Videnskaps-Akademi i Oslo, II. Historisk-
filosofisk Klasse. 1936. № 4. Oslo, 1937. S. 57-68).
25 В этом месте перевода предложенный Т.Н.Джаксон вариант «так говорит-
ся» для передачи выражения «sva er sagt» — типичной языковой формулы в древ-
неисландском языке, использующейся для введения информации, почерпнутой
из устной традиции, мною заменен на «рассказывается».
111
в преклонном возрасте. Таков был
их обычай, что в первый вечер йоля
должны были приносить ее в крес-
ло перед высоким сиденьем конун-
га. И раньше чем люди начали пить,
спрашивает конунг свою мать, не
видит или не знает ли она какой-
либо угрозы или урона, нависших
над его государством, или прибли-
жения какого-либо немирья или
опасности, или покушения кого-
либо на его владения. Она отвечает:
„Не вижу я ничего такого, сын мой,
что, я знала бы, могло принести
вред тебе или твоему государству,
а равно и такого, что спугнуло бы
твое счастье. И все же вижу я виде-
ние великое и прекрасное. Родился
в это время сын конунга в Нореге, и
в этом году он будет воспитывать-
ся здесь в этой стране, и он станет
знаменитым мужем и славным хёв-
дингом, и не причинит он никакого
вреда твоему государству, напро-
тив, он многое даст Вам. А затем он
вернется в свою страну, пока он еще
в молодом возрасте, и тогда завла-
деет он своим государством, на ко-
торое он имеет право по рождению,
и будет он конунгом, и будет сиять
ярким светом, и многим он будет
спасителем в северной части мира.
Но короткое время продержится
его власть над Норегсвельди. От-
неси меня теперь прочь, поскольку
я теперь не буду дальше говорить,
и теперь уже достаточно сказано".
Этот Вальдамар был отцом конунга
Ярицлейва»26.
в палату и она должна была гово-
рить, какие там новости были в
мире. И сидела она в кресле перед
высоким сиденьем конунга, и ког-
да люди сели на свои места и при-
готовились пить, то сказал конунг:
„Что видишь ты, мать? Нет ли чего
опасного для моего государства?"
Она сказала, что не видит ничего,
что не служило бы к чести и славе
этого государства. „Вижу я то, что
в это время родился в Нореге сын
конунга со светлыми ангелами-
хранителями и счастливой судьбой,
и над ним великий свет. Он будет
здесь воспитываться в этой стране
и во многом поддержит твое госу-
дарство, а затем вернется к себе на
родину и будет там конунгом знаме-
нитым и славным, и все же скоро его
не станет, и когда он будет призван
из мира, тогда его ожидает много
большая слава, чем я могла бы рас-
сказать. А теперь отнесите меня
прочь, и я теперь не буду больше
говорить". Этот Вальдамар был от-
цом Ярицлейва, отца Хольти, отца
Вальдамара, отца Харальда, отца
Ингибьёрг, матери Вальдамара, ко-
нунга данов»27.
В основу рассказа о пророчестве о судьбе Олава положен фоль-
клорный мотив о предсказании судьбы, широко представленный в
26 ИКС. Вып. I. С. 132-133. f penna tima red firir Gardarfki Valldamarr konungr med
miklum veg. Sva ersagt (курсив мой. — Г.Г.), at modir hans var spakona, oc er pad callat
f bokum phitons andi er heidnir menn spadu. Pat geek miok eptir er hon maelti, oc var hon
pa a orvasa alldri. Pat var sipr peirra at iola aptan hinn fyrsta scylldi bera hana a stoli firir
112
произведениях древнескандинавской письменности* 27 28. В то же вре-
мя воплощение этого мотива в саге монаха Одда отличается от дру-
гих случаев, в первую очередь тем, что предсказание осуществляется
человеком, не принадлежащим к той же культурной традиции, что и
объект, на который направлено магическое действие29: судьбу Нор-
вегии, ее будущего конунга и его роль в истории Руси предсказывает
престарелая прорицательница, княгиня-язычница — мать «конунга
Вальдамара» из Гардарики (русского князя Владимира).
Общий протограф, к которому, согласно мнению исследователей,
восходят тексты в обеих рукописях, безусловно, подвергся переработ-
ке, причем в разной степени. Следы этого можно видеть, в частности,
в том, каким образом авторы каждой из приведенных редакций иден-
тифицируют русского конунга Вальдемара. Чтобы разъяснить своему
читателю, о каком Вальдамаре здесь идет речь, автор рукописи S отда-
ет предпочтение фактологической традиции и присоединяет к своему
тексту генеалогические свидетельства: «Этот Вальдамар был отцом
Ярицлейва, отца Хольти, отца Вальдамара, отца Харальда, отца Ин-
гибьёрг, матери Вальдамара, конунга данов». Устанавливая родствен-
ные связи между историческими лицами, носившими имя Вальдамар
в скандинавской традиции, Владимир — в русской, автор проявляет
хорошее знание русской династической истории в той ее части, ко-
торая имеет непосредственную связь с историей королевских домов
hasaeti konungs. Ос adr menn tceki til dryckio, pa spyrr konungr modur sfna, ef hon saei
eda vissi nocqvorn hasca eda scada yfir gnapa sfnu riki eda nolgaz med nocqvorum ufridi
eda otta, eda adrir agirntiz hans eign. Hon svarar: eigi se ec pat, son minn, er ec vita per
horva meinsamlega epa pi'nu riki, oc eigi oc pat er skelfi pma hamfngio; en po se ec micla
syn oc agetlega: nu er borinn a pessum ti'dum einn konungs son f Noregi, oc a pessu ari,
sa er her man uppfcepaz i pessu landi, oc sia man verda agetligr madr oc dyrlegr hof pi'ngi,
oc eigi man hann scada gera pi'nu riki, helldr hann pat margfalliga auca ydr til handa, oc
sidan man hann aptr hverva til sins lanz, pa er hann er a ungum alldri, oc mun hann pa
oplaz riki sitt, pat er hann er til borinn, ok mun hann konungr vara oc skina med mikilli
birti, oc morgum mun hann hialpare vera i nordralfu haeimsins, en scamma stund mon
hans riki standa yfir Noregs veldi; beri mek nu abrot, pvi at ec man nu eigi framarr segia,
oc aerit sagt er nu. Pessi Valldamarr var fadir Jarizleifs konungs (Там же. С. 124-125).
27 ИКС. Вып. I. С. 146. Древнеисландский текст последней фразы фрагмента:
Pesse Valldamar var fader larizleifs f. Holta f. Valldamars f. Harallz f. Ingibiargar mopur
Valldamars Dana konungs (Там же. С. 142).
28 Boberg I.M. Motif-Index of Early Icelandic Literature. Copenhagen, 1966. P. 84
(D1812: Magic power of prophecy).
29 Аналогичный случай использования мотива предсказания отмечен
Е.А. Рыдзевской в «Саге об Асмунде Победителе Героев» (Рыдзевская Е.А. Леген-
да о князе Владимире. С. 14. Примеч. 2).
113
Скандинавских стран30. Раскроем родословную, изложенную авто-
ром рукописи S:
«Этот Вальдамар (= русский князь Владимир Святославич) был
отцом Ярицлейва (= русского князя Ярослава Владимировича), отца
Хольти (= русского князя Всеволода Ярославича), отца Вальдамара
(= русского князя Владимира Мономаха), отца Харальда (= русского
князя Мстислава Владимировича), отца Ингибьёрг (= русской княжны
Ингибьёрг, дочери князя Мстислава Владимировича, супруги датского
короля Кнута Лаварда), матери Вальдамара (= датского короля Валь-
демара!)»31.
Судя по датам правления последнего из названных в перечне ко-
нунгов, Вальдемара Великого, пришедшего на 1157-1182 гг., эта генеа-
логическая справка создана во второй половине — конце XII в. Во вся-
ком случае, можно полагать, что генеалогия создавалась ранее того
момента, когда на датский престол взошел Вальдемар II, сын Вальде-
мара Великого и королевы Софии, русской по происхождению32, т. е.
до 1202 г. Если бы она писалась во время правления Вальдемара II,
тогда, скорее всего, автор привел бы не семь, а восемь колен в этой
родословной, указав на родственную связь не трех, а четырех русских
и датских правителей по имени Вальдамар/Владимир.
Т.Н. Джаксон отмечает особенный характер редакции 8 «Саги
об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда, подчеркивая, что это — «един-
ственный древнескандинавский источник, в котором верно представ-
лено генеалогическое древо» Владимира Святославича33. Естественно
задать вопрос: откуда такая точность? Ведь в известных нам памятни-
ках, близких по времени создания к саге Одда, не встречаются генеа-
логические перечни, включающие ссылки на «русскую ветвь» древа
скандинавских конунгов. Можно предположить, что Одд Сноррасон
опирался на актуальные свидетельства, происходившие, видимо, из
Дании, поскольку именно об этом, как кажется, прямо свидетель-
30 О матримониальных связях русских и скандинавских династий см.: Пашу-
то В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. Passim и Табл. 1-2 (с. 419-420);
Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней
Руси и ее соседей. Х-ХШ вв. //ДГ. 1988-1989 гг. М„ 1991. С. 159-163.
31 См.: Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 582.
32 Устоявшееся в литературе мнение о том, что София была дочерью новго-
родского князя Владимира (см„ например: История Дании с древнейших времен
до начала XX века. М., 1996. Т. I. С. 85), пересматривает А.В. Назаренко (см.: На-
заренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 590).
33 ИКС. Вып. I. С. 187.
114
ствует факт доведения генеалогии до короля Вальдемара Великого
и отсутствие каких бы то ни было попыток связать его со шведской
либо норвежской династией. Монах Одд мог, например, объяснить
читателю, кто такой Вальдамар, сославшись на брак князя Ярослава
со шведкой Ингигерд или на брак норвежского конунга Харальда Су-
рового с дочерью Ярослава Елизаветой.
Другим признаком неисландского происхождения этой родослов-
ной является нереализованная возможность использовать сведения
о русских связях с Владимиром самого Олава Трюггвасона, подобно
тому, как это было сделано автором «Саги о Кнютлингах» — компи-
ляции рассказов о датских конунгах, начиная с Харальда Синезубого
(ок. 940-986) по 1187 год, пришедшийся на период правления Кнута
Вальдимарссона (1182-1202), — созданной около того времени, когда
были написаны дошедшие до нас рукописи «Саги об Олаве Трюггва-
соне» монаха Одда, т.е. в конце 50-х гг. XIII в.:
«В то время был конунгом на востоке в Хольмгарде Харальд, сын
конунга Вальдамара, сына Ярицлейва, сына Вальдимара, приемного
отца конунга Олава Трюггвасона. Матерью конунга Харальда была
Гюда, дочь конунга англов Харальда, сына Гудини. Конунг Харальд
был женат на Кристин, дочери конунга свеев Инги, сына Стейнкеля,
сестре королевы Маргрет, на которой тогда был женат Никулас конунг
данов. Дочерьми конунга Харальда в Хольмгарде и Кристин были
Малмфрид, на которой был женат норвежский конунг Сигурд Йорса-
лафари, и Энгильборг»34.
В этой генеалогической справке примечательно то, как легко ав-
тор «Саги о Кнютлингах», которым скорее всего был Олав Тордарсон
Белый Скальд (1210-1259), племянник Снорри Стурлусона и брат
Стурлы Тордарсона (хотя эта точка зрения разделяется и не всеми ис-
следователями), установил связь между князьями Владимиром Свя-
тославичем и Ярославом Владимировичем, с одной стороны, и Ола-
вом Трюггвасоном, с другой, назвав Владимира «приемным отцом ко-
341 J)enna ti'ma var konungr austr i Holmgardi Haraldr, son Valdamars konungs
Jarizleifssonar, Valdimarssonar, fostra Olafs konungs Tryggvasonar. Modir Haralds
konungs var Gy3a, dottir Haralds Englakonungs Gudinasonar. Haraldr konungr atti
Kristfnu, dottur Inga Sviakonungs Steinkelssonar, systur Margretar drottningar, er
J)a atti Ni'kulas Danakonungr. Doetr Haralds konungs i H61mgar3i ok Kristfnar varu
£>aer Malmfn'Sr, er atti Sigur3r Jorsalafari Noregskonungr, ok Engilborg (Knytlinga
saga // Sogur danakonunga / Carl af Petersens, Emil Olson. Kobenhavn, 1919-1925.
Bls. 203).
115
нунга Олава Трюггвасона». Даже при окончательно не установленном
авторстве саги не приходится сомневаться в исландско-норвежском
происхождении источника этой генеалогии. После того как был на-
писан и стал известен в обществе «Круг Земной» Снорри Стурлусона,
созданный ок. 1230 г., сказания о контактах скандинавских конунгов
с правителями Руси Владимиром и Ярославом, хранившиеся в исто-
рической памяти и лишь частично отразившиеся в ранних сочинени-
ях, приобрели новую, более крепкую основу в виде беллетризованной
исторической традиции.
Эпизод пророчества по рукописи А заканчивается уточнением:
«Этот Вальдамар был отцом конунга Ярицлейва». Здесь ссылка на
Ярицлейва приводится без какого-либо дополнительного коммента-
рия — так, как если бы автор был уверен в том, что упомянутое им
имя принадлежит к тем личным именам, которые легко идентифици-
руются и не требуют пояснения: ему понятно, о ком идет речь, и он
знает, что его аудитория также обладает этими знаниями. Налицо яв-
ное противопоставление в этом контексте хорошо известного имени
Ярицлейв, за которым в древнесеверной литературе стоит только один
образ, безошибочно ассоциирующийся с русским князем Ярославом,
имени Вальдамар, которое ко времени написания саги носили уже не-
сколько правителей — русские князья и датские конунги. Автор по-
видимому счел недостаточным объяснением первую, вводную фразу
к этому фрагменту: «В то время правил в Гардарики конунг Вальда-
мар с великой славой» и определенно предпринимает попытку кон-
кретизировать, какой именно из конунгов по имени Вальдамар име-
ется в виду. Ему помогает уточнение, что «этот» Вальдамар — отец
известного многим русского «конунга Ярицлейва», князя Ярослава,
который неоднократно упоминается в историях о других норвежских
конунгах — Олаве Святом, Магнусе Олавссоне и Харальде Сигурдар-
соне, жизнь и приключения которых нередко приводили их на Русь
именно тогда, когда там правил Ярослав Мудрый. Сюжеты, связанные
с Ярославом, естественным образом — по причинам, имеющим осно-
вание в реальной истории, — могли входить в циклы сказаний об этих
норвежских конунгах. Рассказы об Олаве Трюггвасоне, имевшие от-
ношение к более раннему историческому периоду, который отстоял на
много лет от того времени, когда Ярослав появился на международной
арене и привлек к себе внимание своим браком с шведской принцес-
сой Ингигерд, получившим в Скандинавских странах скандальную
известность, составляли, по-видимому, отдельный цикл сказаний,
116
практически не пересекавшихся по своим главным персонажам с бо-
лее поздними сюжетами.
Существенно отметить, что в рукописи А сохранилась ссылка на
источник приводимого здесь рассказа: мотив пророчества вводится
в текст при помощи выражения «sva er sagt» — «(как) рассказывает-
ся». Это — одна из нескольких формул, встречающихся в древнеис-
ландских текстах, при помощи которых дается ссылка на общерас-
пространенные знания, мнение, отношение и т.п., передававшиеся в
устной традиции35. Хотя в сагах об исландцах формулы-референции
35 Формулы такого рода привлекли внимание исследователей еще в первой
половине XX в. (см., например, работы: Liestol К. The Origin of the Icelandic Family
Sagas. Oslo, 1930; Baetke W. Uber die Entstehung der Islandersagas // Berichte fiber die
Verhandlungen der Sachsischen Akad. der Ibiss. zu Leipzig. Phil-hist. Kl. Bd. СП. H. 5.
Leipzig, 1956 и др.), однако последовательный анализ их употребления был про-
веден только на материале саг об исландцах Т.М. Андерссоном в работе: Andersson
Th.M. The Textual Evidence for an Oral Family Saga // Arkiv for nordisk filologi. 1966.
B. LXXXI. P. 1-23. Андерссон выделил несколько устойчивых формул и формуль-
ных выражений, таких как: «Sva er sagt...», (вариант с инверсией: «Ег sva sagt...») —
«так рассказывается», «Pat er sagt...» (вариант с инверсией: «...er J)at sagt...») —
«рассказывается о том», «Pat var sagt...» — «как рассказывали», «J)at segja (sumir)
menn...» — «(некоторые) люди говорят», «Pess ergetit» — «говорится» и т.д. Подоб-
ные формулы используются: а) при переходе к новой теме; б) для подтверждения
достоверности необычных явлений, действий, случаев и т.п.; в) для указания на
то, что за истекший период времени ничего достойного внимания не произошло;
г) для указания на наличие альтернативных мнений по одному и тому же вопросу;
д) при ссылках на информантов; е) для отсылки к уже известной аудитории ин-
формации. Из обнаруженных исследователем при сплошном просмотре текстов
свыше 230 случаев использования формул большая часть (случаи а — в) выпол-
няет, по мнению исследователя, стилистическую и литературную функции (об
этом см. также работу: Manhire W. The Narrative Functions of Source-References in
the Sagas of Icelanders // Saga-Book. Vol. XIX. 1974-1977. P. 170-190), однако им
выделяется и группа сюжетов, ввод которых в текст при помощи специальных
формул (случаи г — е), безусловно, свидетельствует об устных источниках. Кри-
тику концепции Т.М. Андерссона см. в работе: Madelung М.А. The Laxdaela saga: Its
Structural Patterns. Chapel Hill, 1972. P. 231-232.
Наше исследование употребления формул-референций в ранних памятниках
показало, что они используются в своем первичном значении, т.е. для введения в
текст общеизвестных сведений. См.: Глазырина ГВ. Ссылки на устную традицию в
памятниках ранней письменности Исландии (в печати).
Аналогичные случаи, обозначающие моменты обращения автора к фоль-
клору и информации очевидцев, отмечены в ранних славянских источниках
(см.: Щавелев А.С. Представления о власти в славянских легендах о первых кня-
зьях. Автореф. дисс. ...канд. историч. наук. М., 2005. С. 11; Он же. Славянские ле-
генды о первых русских князьях. Сравнительно-историческое исследование мо-
делей власти у славян. М., 2007. С. 89-96).
117
могли служить лишь поздней стилизацией под более ранний текст
(достоверность материала, включенного в подобные сообщения, су-
щественно при этом снижается), эти сомнения, однако, едва ли при-
менимы к ранним произведениям: как признает Т.М. Андерссон, для
авторов первых исландских саг устный традиционный пласт был од-
ним из важнейших источников литературных сюжетов36. Формула
«sva er sagt», употребленная в такой ранней саге, какой является сага
монаха Одда, безусловно, является ссылкой на устный источник37
36 Andersson Th.M. The Growth of the Medieval Icelandic Sagas. P. 2-3. В «Саге об
Олаве Трюггвасоне» монаха Одда Андерссон выявляет ряд сюжетов и называет
информантов, которые могли сообщить Одду Сноррасону эти сведения (Ibid.
Р. 26-28). Эпизод о пророчестве на Руси, однако, Т. Андерссоном не рассматри-
вается.
37 Проблема создания письменных текстов саг относится к числу наиболее
дискуссионных и недостаточно разработанных вопросов саговедения. На про-
тяжении десятков лет исследователями по-разному решался вопрос о том, что
именно представляет собой сага в том виде, в котором она дошла до нас, — устное
сказание, зафиксированное писцом на пергамене, или сочинение, созданное авто-
ром и записанное им самим либо другим писцом под его диктовку. Однако какой
бы из двух подходов к саговому тексту ни превалировал в каждый конкретный
период времени, саговеды стремились избегать безапелляционных утвержде-
ний. Сторонники теории свободной прозы допускали, что при записи устной саги
писец мог внести в текст некоторые коррективы, а приверженцы теории книжной
прозы соглашались с тем, что автор, создававший свою письменную сагу, исполь-
зовал в своей работе и устные сказания. Таким образом, хотя соотношение устной
традиционной и литературной составляющих саги оценивалось по-разному, на-
личие самих этапов, которые проходит сага в процессе создания — от устной тра-
диции до вмешательства писца в более ранний текст, никогда не оспаривалось.
Современный взгляд на сагу делает исследователя более свободным в своих по-
строениях, чем раньше, поскольку оценка процесса возникновения того или ино-
го произведения стала более рациональной, чем раньше. Этот подход предпола-
гает, что в основе письменной саги, которая, безусловно, является плодом труда
автора — анонимного или названного по имени, лежит устная традиция. Однако
сказания, возникшие несколько веков назад, претерпели изменения в процессе
передачи, дойдя до времени фиксации в существенно модифицированном виде,
растеряв многие оригинальные подробности рассказов и пополнившись новыми
деталями, передававшими более актуальное для аудитории содержание.
Другой момент, который следует иметь в виду при исследовании саг, состо-
ит в том, что датировки времени создания отдельных произведений, приводимые
в справочных изданиях, во многом условны. Точной может считаться лишь верх-
няя граница, определяемая временем фиксации саги в письменности. Датиров-
ка рукописи, в которую включено произведение (которая в свою очередь также
может по-разному оцениваться специалистами), отмечает момент, когда текст,
изложенный в устойчивой форме, входит в письменную традицию. С этого вре-
мени информация, отразившаяся в данной записи, могла быть взята за основу и
118
Это чтение позволяет нам увидеть, что данный рассказ был почерпнут
Оддом из устной традиции о конунге Олаве Трюггвасоне, а восточно-
европейская тематика действительно являлась составляющей частью
тех сведений, которые передавались изустно.
Рассказ о пророчестве, вошедший в сагу монаха Одда, позволяет
сделать несколько наблюдений как частного, так и общего характера.
Во-первых, употребление в рукописи А одной из формул, при помощи
которых ранние историографы вводили в письменный текст сообще-
ния, полученные непосредственно от информантов либо бытовавшие
в устной традиции, позволяет заключить, что этот рассказ не был
почерпнут автором саги из другого, ранее созданного письменного
текста, а может быть охарактеризован как материал, имевший устное
происхождение. Во-вторых, тот факт, что автору саги, чтобы прояс-
нить историко-хронологический контекст эпизода, понадобилось
конкретизировать, о каком именно Вальдамаре идет речь, свидетель-
ствует о том, что данный рассказ не принадлежал не только к числу
популярных сюжетов, но даже не входил в круг известных широкой
исландской аудитории сюжетов о норвежском конунге Олаве Трюг-
гвасоне38. В-третьих, идентификация личности Вальдамара, русского
конунга, путем ссылки на Ярицлейва-Ярослава в рукописи А гово-
рит о том, что привычное совмещение имен этих русских князей на
использована авторами других саг, создававшихся позднее. О судьбе саги до ее
письменной фиксации, т. е. о месте и времени сложения основного сюжета, его
исторической достоверности и устойчивости, интенсивности бытования, равно
как и в отношении ее сюжетного состава, деталей, описаний и др. могут быть
лишь высказаны предположения.
38 Рассказ о языческой пророчице на Руси — матери конунга Вальдамара,
зафиксированный в саге монаха Одда, по-видимому, являлся частью комплекса
христианских преданий об Олаве Трюггвасоне. Об этом, как кажется, свидетель-
ствует имеющаяся в рассказе о появлении на Руси духов-хранителей Олава ав-
торская ссылка на изложенный выше по тексту сюжет (см: ИКС. Вып. 1. С. 139).
Сюда же относится и легенда об участии Олава Трюггвасона в крещении Руси,
относительно которой Е.А. Рыдзевская пришла к выводу о том, что легенда о
крещении Руси из Скандинавии не была широко известна. «Ограниченность рас-
пространения в древне-северной литературе той легенды, которую мы находим
у Одда, — пишет исследовательница, — объясняется ее содержанием, чуждым
сагам исторического характера, и тем интересам, которые они преимущественно
отражают. Легендарный элемент отнюдь не исключен и в них, но такая тема, как в
данном случае у Одда, не могла встретить особого интереса к себе ни в кругах пле-
менной и дружинной знати, ни среди более широких общественных слоев... Нет
оснований полагать, что это предание было известно на Руси» (Рыдзевская Е.А.
Легенда о князе Владимире. С. 12).
119
основании их родства в рамках одной генеалогической справки еще
не было устойчивой моделью, которая вырабатывается, очевидно,
позднее. В-четвертых, финальные фразы, завершающие в рукописях
А и S «Саги об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда рассказ о прорица-
нии на Руси великого будущего конунгу Олаву, ясно свидетельствуют
о том, что к концу XII века имена князей Владимира Святославича
и Ярослава Владимировича входили в число реалий, формирующих
историческую память исландцев о скандинаво-русских связях конца
X — первой половины XI в. Безусловно популярным персонажем рас-
сказов был, скорее всего, Ярослав, в то время как вопрос о распростра-
ненности и узнаваемости русского Вальдамара на основании рассмо-
тренного материала не может решаться определенно утвердительно.
В-пятых, тот факт, что для идентификации личности Вальдамара в
рукописях саги использованы, с одной стороны, отсылка к общеиз-
вестному знанию (рукопись А), а с другой стороны — генеалогическая
справка (рукопись S), которые в структуре эпизода занимают равно-
ценное место, может, очевидно, свидетельствовать о том, что эти ис-
точники сведений исторического характера на момент создания этих
текстов признавались равноценными. В-шестых, рассмотренный
материал свидетельствует о том, что на этом хронологическом срезе
легенды и рассказы, передававшиеся изустно, не были общим куль-
турным достоянием скандинавских народов: письменная традиция
Исландии активно привлекала сюжеты, сложившиеся и известные в
Норвегии и других регионах, но еще не формировала их.
Обратимся к другому памятнику, представляющему традицию
раннего историописания Скандинавских стран, в котором присут-
ствуют восточноевропейские сюжеты и, в частности, имеются упо-
минания конунга Ярицлейва. «Обзор саг о норвежских конунгах»
(«Agrip af Noregskonungasogum», ок. 1190 г.) — единственная из до-
шедших до нас синоптических историй, написанная на древнеисланд-
ском языке. Считается, что ее автором был норвежец либо исландец,
который длительное время провел в Норвегии: на это, как отмечают
исследователи, указывают особенности орфографии и морфологии
текста и несвойственные исландским авторам ошибки в интерпрета-
ции общеизвестных скальдических кеннингов39, а также некоторые
39 См. предисловие М. Дрисколла в кн.: Agrip af Noregskonungasogum:
A Twelfth-Century Synoptic History of Kings of Norway / Ed. by M.J. Driscoll. L., 1995
(Viking Society for Northern Research. Text Series. Vol. X). P. ix-xii.
120
черты содержания сочинения, свидетельствующие о том, что его ав-
тор уделяет специальное внимание истории норвежской архиеписко-
пии в Нидаросе, проявляя малый интерес к истории Исландии40. «Об-
зор саг о норвежских конунгах» сохранился в единственной рукописи
AM 325 II 4to, которая обычно датируется исследователями первой
четвертью41 или первой половиной XIII в.42, однако некоторые иссле-
дователи относят ее к самому концу XII века43. Начальные листы и
конец произведения утрачены; в сохранившейся его части кратко из-
лагается история норвежских королей с конца IX до начала XII века: с
880 г., когда умер Хальвдан Черный, по 1136 г. — дату восхождения на
престол Инги Горбатого.
К тому времени, когда был создан «Обзор саг о норвежских ко-
нунгах», в странах западноскандинавского ареала (Норвегии и Ис-
ландии) уже существовала достаточно длительная традиция исто-
риописания. Включенные в это сочинение исторические факты могли
быть почерпнуты из более ранних трудов, таких как не дошедшие до
нас истории конунгов Норвегии, написанные первыми исландскими
историками Сэмундом Сигфуссоном (ум. 1133) и Ари Торгильссо-
ном (ум. 1148), равно как и сохранившиеся латиноязычное сочине-
ние «Historia de Antiquitate Regum Norwagiensium» (ок. 1177/1178 г.44)
монаха Теодорика и другие произведения, созданные в конце XII в.45.
Черты сходства, которые «Обзор» проявляет с анонимной «Historia
Norvegiae» (между 1160 и 1210 гг., по другой датировке — между 1140
и 1152/115446), объясняются исследователями использованием обще-
го источника, который, однако, пока не установлен47. Таким образом,
можно суверенностью полагать, что автор «Обзора», работая над сво-
40 См. предисловие Бьярни Эйнарссона в кн: Agrip af Noregskonunga sogum.
Reykjavik, 1984. (fslenzk fornrit XIX). Bls. v-vii.
41 Ordbog over det norrone sprog. Registre. S. 450.
42 Agrip af Noregskonungasogum. P. ix.
43 Из современных исследователей можно назвать Р. Зимека и Херманна Па-
улссона. См.: SimekR., Hermann Pdlsson. Lexikon dec altnordischen Literatur. Stuttgart,
1987. S. 5.
44 Wurth S. Historiography and Pseudo-History // A Companion to Old Norse-Ice-
landic Literature and Culture / Ed. by R. McTurk. Oxford, 2005. P. 160.
45 Историографию изучения источников «Обзора» см. в кн.: ИКС. Вып. 2.
С. 29-32.
46 Wurth S. Historiography and Pseudo-History. P. 158.
47 Lange G. Die Anfange der islandisch-norwegischen Geschichtsschreibung. Reyk-
javik, 1989 (Studia Islandica 47). S. 164.
121
им текстом, учитывал уже имеющиеся литературные образцы. Одна-
ко безусловно также и то, что он основывался на бытовавших в том
районе Скандинавии, где он жил (вероятно, в Норвегии), народных
сказаниях и легендах о персонажах, которых он вводит в свой текст.
Отметим прежде всего тот факт, что свидетельства о Восточной
Европе, сохранившиеся в «Обзоре», немногочисленны, и среди них
лишь в одном фрагменте имеется прямая ссылка на устный фонд ска-
заний. Это пассаж, содержащий хронологические исчисления о про-
должительности правления норвежского конунга Олава Святого и
краткие замечания о судьбе Харальда Сурового Правителя и вклю-
чающий упоминание о Восточном Пути:
«А Олав Святой носил на этом свете пятнадцать лет имя конунга
Норега, прежде чем он пал. Тогда ему было тридцать пять лет. И было
тогда, когда он пал, от рождения Господа нашего тысяча двадцать де-
вять зим. И в той битве, в которой пал Олав Святой, его брат Харальд
получил ранение. Он бежал после его гибели прочь из страны и в Аус-
трвег и так до Миклагарда, и говорят некоторые, что он принял имя
конунга в Нореге, но некоторые отрицают это (курсив мой. — Г.Г.)»48.
Хотя имя конунга Ярицлейва в этом кратком фрагменте не упо-
минается, понимание специфики данного текста важно для изучения
бытования устной традиции о нашем князе. Этот текст совмещает в
себе принципы, свойственные разным культурным пластам. Первая
часть, содержащая в себе датировку от Рождества Христова, отдает
дань письменной традиции, поскольку точные датировки не свой-
ственны устному материалу. Последующие фразы фрагмента, касаю-
щиеся конунга Харальда Сигурдарсона, являются кратким переска-
зом известий о нем и включают в себя ссылку на альтернативные све-
дения о его судьбе.
Принято считать, что различные, зачастую противоположные
мнения относительно одного и того же события, введенные в текст
при помощи конструкции «одни люди говорят (думают, полагают и
т. п.) одним образом, а другие иначе» («sumir... sumir...»), отражают
существующие в устной традиции разные редакции одного и того же
48 «Еп inn helgi 61afr bar |>essa heims fimmtan vetr konungs nafn fNoregi til t»ess
er hann fell, t>a var hann halffertogr at aldri, ok var f>a, er hann fell, fra burd drottins vars
jnishundrad vetra ok mu vetr ok tvi'tjan. En i orrostu f>eiri, er inn helgi Olafr fell i, |>a vard
Haraldr brodir hans sarr. Hann flydi eptir fall hans braut yr landi ok f Austrvega ok sva
til Miklagards, ok segja sumir, at hann tceki konungs nafn iNoregi, en sumir synja (курсив
мой. - Г.Г.)». - ИКС. Вып. 3. С. 94-95.
122
сюжета49. Двойственность мнения, которая специально отмечается
автором «Обзора» (что само по себе примечательно в составе кратко-
го синоптика), касается, как мы видим, не всего рассказа о конунгах
Олаве Харальдссоне и Харальде Суровом Правителе, но распростра-
няется лишь на информацию о статусе Харальда. Однако использо-
вание конструкции «sumir... sumir...», которая вводит дискуссионный
материал, отнюдь не означает, что предшествующая информация не
связана с устной формой рассказа: вопрос о принятии/непринятии
Харальдом титула конунга в Норвегии тесно связан с историей того
периода его жизни, который непосредственно предшествовал его воз-
вращению домой. Оборот «sumir... sumir...» лишь усиливает предпо-
ложение о том, что эта часть текста основана на устных рассказах, и
свидетельствует о том, что начальная часть сюжета о Харальде Сигур-
дарсоне в разных вариантах излагалась сходным образом.
При этом маловероятно, чтобы этот устный материал был ис-
ландского происхождения: выраженная в одном из мнений неуверен-
ность «некоторых людей» в том, принял ли Харальд титул, касается,
скорее всего, ситуации двоевластия, наступившей в Норвегии после
1046 г. Как известно, по возвращении из Византии и из Руси Харальд
Сигурдарсон стал соправителем законного конунга Магнуса, сына
Олава Харальдссона, и лишь позже сделался единовластным прави-
телем государства. Альтернативные мнения, о которых упоминает
автор «Обзора саг о норвежских конунгах», должны были отражать
тему, обсуждавшуюся в первую очередь в самой Норвегии, и, таким
образом, вероятно, что мы имеем случай отражения в этом письмен-
ном тексте не исландской, а норвежской устной традиции.
В данном фрагменте особое внимание привлекает употребленное
здесь географическое название Аустрвег (Austrvegr — «Восточный
путь»), определяющее место, куда после битвы направился Харальд
Сигурдарсон. Этим распространенным в древнеисландской письмен-
ности топонимом обозначаются земли, лежащие к востоку от Скан-
динавии и расположенные далее на восток за Балтийским морем. Зна-
чение его неустойчиво и может распространяться на разные земли и
страны, вплоть до стран Востока50, включая и Русь; он может указы-
вать на путь — реальный или воображаемый — из Скандинавии в Ви-
49 Andersson Th.M. The Textual Evidence.
50 Metzenthin E. Die Lander- und Volkernamen im altislandischen Schrifttum.
Pennsylvania, 1941. S. 9 (см. примеры).
123
зантию по Восточно-Прибалтийским землям51. Конкретное значение
топонима может быть выявлено только на основании анализа контек-
ста, в котором он употреблен в произведении.
«Обзор», как отмечает Т.Н. Джаксон, является единственным со-
чинением, в котором в рассказе о бегстве конунга Харальда на Русь
после проигранной битвы использовано географическое название
«Аустрвег» вместо «Гардарики» (Древняя Русь) для определения ме-
ста, куда направился конунг. Исследовательница объясняет это тем,
что автор «Обзора» «не концентрирует внимания на остановке Ха-
ральда на Руси»52, а потому и употребляет термин, имеющий широкое
значение. Однако, как представляется, употребление топонима «Аус-
трвег», не включающего в свое значение топографической конкрети-
ки, можно связывать не только с намерениями автора (о сути которых
мы можем лишь высказывать предположения). Скорее, на мой взгляд,
специфика словоупотребления связана с особенностями источнико-
вого материала, которым автор располагал и который он использо-
вал в своем произведении. Если он берет этот сюжет из того варианта
данного фольклорного сюжета, для которого было характерно ниве-
лирование отдельных деталей, в частности, лишение географических
наименований конкретики, то справедливо полагать, что те устные
источники, на которые опирался автор «Обзора», не включали под-
робного изложения о перемещениях Харальда, а конечную точку его
пути определили топонимом «Аустрвег», имеющим широкое и нечет-
кое значение.
Отметим, что и в других случаях, когда действие в сюжете пере-
носится на Русь или в Восточную Европу, автор «Обзора», в отличие
от авторов других скандинавских письменных памятников, регуляр-
но употребляет термин «Аустрвег»53. Так, в частности, он использован
51 ИКС. Вып. 3. С. 274-276; Джаксон Т.Н. Austr f Gordum. Древнерусские топо-
нимы в древнескандинавских источниках. М., 2001. С. 39-48.
52 ИКС. Вып. 3. С. 145.
53Например, он встречается в эпизодах, не включающих ссылок на Ярицлей-
ва, таких как рассказ о бегстве Олава Харальдссона из Норвегии: («...он держал
вскоре путь из страны, в четырнадцатую зиму с тех пор, как он пришел в страну, и
затем — в Аустрвег (f Austrvega), и взял с собой своего сына Магнуса Доброго». —
ИКС. Вып. 2. С. 34) и рассказ о возвращении Харальда Сурового в Норвегию
(«Когда прошло время, Харальд, брат Святого Олава, отправляется/возвращает-
ся домой из Гарда [=Миклагарда] по Аустрвегу на купеческом судне, нагруженном
богатством и товарами, и пристал к земле в Данмарке в таком месте, что конунг
Магнус не узнал ничего ни о нем самом, ни о его корабле...». — «Еп nu er a stundina
124
в сообщении о сватовстве норвежского конунга Олава Харальдссона к
Астрид, дочери конунга Олава Шведского. Именно в связи с этим со-
бытием автор «Обзора» информирует читателя о другой дочери Олава
Шведского, Ингигерд, которая ранее уже была помолвлена с Олавом
Харальдссоном, но, разорвав эту договоренность, отец отдал ее в жены
князю Ярославу:
«Вскоре посватался Олав к дочери Олава Свевского, Астрид, се-
стре Ингигерд, которая была раньше обещана ему, и нарушил ее отец
те обещания по причине гнева и выдал ее за Ярицлава, конунга Аустр-
вега; [...]»* si * * 54.
Следуя своей логике употребления топонима «Аустрвег», автор
«Обзора саг о норвежских конунгах» свободно использует его и в ха-
рактеристике Ярицлейва, называя его «конунгом Аустрвега», что от-
личает его дефиницию от определений, данных Ярицлейву в других
памятниках, где он, в соответствии с моделью, характерной для ис-
ландской саговой традиции, обычно определяется как «конунг Руси»
или «конунг Новгорода». Подобное несоответствие широко распро-
страненной (исландской) традиции можно объяснить лишь тем, что
автор произведения (как отмечалось выше, норвежец или исландец,
проживший много лет в Норвегии) придерживается иной, норвеж-
ской традиции рассказа об этих событиях. Таким образом, единоо-
бразие в использовании на протяжении всего текста «Обзора» топо-
Ifdr, 1?а scekir Haraldr, brodir ens Helga Olafs, heim or Gardi urn Austrveg a kaupskipi,
vel biiinn at fe okat gorsimum, ok lendi at f Danmork, j)ar er konungrinn Mognus vis-
si hvarki til hans ne til skips hans...» // Agrip af Noregskonungasogum. Bls. 52). Мы
видим, что в этих случаях узкий контекст не содержит никаких подсказок, ко-
торые бы помогли его интерпретировать: он может быть понят как обозначение
территории, через которую проходил путь, а может быть воспринят как обозна-
чение пути — «по Восточному пути». О том, что в приведенных фрагментах под
топонимом «Аустрвег» имеется в виду Русь, помогает судить лишь сопоставление
с другими вариантами этого сюжета, которые сохранились в памятниках, при-
надлежащих собственно исландской традиции. Те же наблюдения можно сделать
и на основании фрагмента, в котором упоминается имя Ярицлейв: «И когда Бог
стал являть чудеса святого Олава, тогда решили лучшие мужи поехать из стра-
ны, чтобы забрать Магнуса, сына Олава Святого, так как люди поняли, [какое]
злодеяние [они совершили], и раскаялись, и захотели тогда возместить его сыну
то, что они причинили ему самому. И отправились они на Аустрвег (f Austrvega) к
конунгу Ярицлаву, и несли при этом послание всех лучших мужей [к Магнусу] и
просьбу, чтобы он вернулся в страну». — ИКС. Вып. 3. С. 43-44.
54 «Sfdan bad Olafr dottur Olafs scenska, Astridar, systur Ingigerdar, er fyrr var hei-
tin honum, ok bra fadir hennar heitum j)eir fyr reidi sakar, ok gifti Jarizlafi Austrvegs
konungi [...]». - ИКС. Вып. 2. С. 33-34.
125
нима «Аустрвег» — географического названия с широким и нечетким
значением — вместо традиционного обозначения Руси «Гардарики»
(GarSariki), которому отдают предпочтение авторы большинства
древнеисландских памятников, можно рассматривать как признак
устного бытования восточноевропейских сюжетов (включая сюжеты,
связанные с Ярицлейвом) в неисландской традиции.
Фрагмент о сватовстве Олава Харальдссона и женитьбе Яриц-
лейва позволяет выявить и другие следы устной передачи данного
рассказа. Одним из них является неполное изложение сюжета, недо-
сказанность, которая не получает никакого объяснения в тексте про-
изведения. Так, в частности, говоря о разорванной Олавом Шведским
помолвке между его дочерью Ингигерд и Олавом Святым, автор лишь
упоминает о том, что сделано это было «по причине гнева». Непосред-
ственно из текста не следует, на кого и за что прогневался шведский
конунг, и автор «Обзора» явно рассчитывал на фоновые знания ауди-
тории об этом факте.
Явный расчет автора на хорошее знание аудиторией обстоя-
тельств заключения Олавом Шведским матримониальных союзов для
своих дочерей Астрид и Ингигерд с Олавом Норвежским и Ярославом
Мудрым также следует из того, каким образом — в сокращенной фор-
ме — излагается эта история. Всё сообщение строится по схеме, со-
ответствующей естественной логике событий, при которой сначала
должно состояться сватовство, а затем должно последовать заключе-
ние брака. В «Обзоре» эти два элемента логической последовательно-
сти присутствуют, но, однако, относятся к разным событиям: сватал-
ся Олав Харальдссон к Астрид, дочери Олава Шведского, а брак был
заключен между Ярицлейвом и Ингигерд55. Вероятно, соблюдение ло-
55 В других источниках, написанных позднее, мы больше не увидим такой
своеобразной комбинации логически необходимых элементов. Упоминание
о сватовстве Ярослава станет почти обязательным элементом, как, например, в
«Саге об Ингваре Путешественнике»: «Несколько зим спустя посватался к Ин-
гигерд тот конунг, который звался Ярицлейв и правил Гард[арики]. Она была ему
отдана, и уехала она с ним на восток» (Глазырина ГВ. Сага об Ингваре Путеше-
ственнике: Текст, перевод, комментарий. М., 2002. С. 252. Исландский текст —
с. 204). У Снорри Стурлусона, который наиболее полно описывает данную си-
туацию, рассказ о сватовстве Ярицлейва к Ингигерд существенно расширяется за
счет введения множества дополнительных линий, среди которых: сообщение о
прибытии в Швецию послов от конунга Ярицлейва, чтобы подтвердить, что по-
молвка Ярицлейва и Ингигерд действительна; выставление Ингигерд условием
своего брака с Ярицлейвом получение ею Альдейгьюборга в качестве свадебного
126
гической структуры текста и сохранение формальных составляющих
ее элементов являлись необходимыми художественными приемами
при оформлении сообщения в «Обзоре».
Уверенность автора в том, что неразработанность отдельных эле-
ментов сюжета, которые он включил в свое сочинение, не помешает
читателю правильно восстановить события, убеждает нас в том, что
сюжет о браке Ярослава и Ингигерд действительно передавался из-
устно и был хорошо известен в Скандинавии: отношения, связавшие
нашего князя и других членов его семьи с правящими династиями За-
падной Европы и Скандинавии, неизменно вызывали интерес и, есте-
ственно, стали сюжетами устных рассказов. Каковы бы ни были по-
литические причины заключения этих браков — стремление достичь
равновесия на Балтике, привлечь на свою сторону союзников либо
иные, — они не находят своего отражения в материале.
Если рассматривать упоминания о Ярославе в древнескандинав-
ских источниках в хронологической последовательности (а именно
так развиваются сюжеты королевских саг, являющихся в кругу север-
ных памятников основным источником сведений о русском князе),
именно с момента женитьбы Ярослава на Ингигерд, дочери конунга
Олава Шведского, имя Ярослава появляется в историях норвежских
конунгов и сагах. Биография Ярослава до этого времени, как кажет-
ся, для авторов этих сочинений никакого интереса не представляет
либо не была им известна. Вполне естественно, что в устной передаче
на передний план должны были выйти сюжеты о взаимоотношениях
с Ярославом норвежских и шведских конунгов, которые для воспри-
нимающей рассказ аудитории (на первых порах состоявшей главным
образом, как можно полагать, из воинов-дружинников) представляли
наибольший интерес. Тем самым в традиции закреплялись рассказы
об отдельных аспектах внешнеполитической деятельности нашего
князя, но не обо всех, а лишь о тех из них, которые были ориентиро-
ваны на Скандинавию — главным образом на Норвегию и Швецию.
Устные рассказы очевидцев событий, безусловно, могли включать от-
дара; согласие Ярицлейва на присутствие ярла Рёгнвальда в Гардарики; сообще-
ние о заключении брака между Ярицлейвом и Ингигерд, рассказ об их сыновьях
(Снорри Стурлусон. Круг Земной/Издание подготовили А.Я. Гуревич, Ю.К. Кузь-
менко, О.А. Смирницкая, М.И. Стеблин-Каменский. М., 1980. С. 233-235). Каким
образом появляются эти дополнительные сюжеты в рассказе, нетрудно предста-
вить, если сравнить метод работы средневекового автора саги с манерой перера-
батывать свой рассказ, свойственной сказителю устных произведений.
127
дельные подробности, касающиеся и внутренней политики Ярослава
Мудрого на Руси. Однако в соответствии с законами бытования фоль-
клора, при многократном воспроизведении подобные орнаментиру-
ющие рассказ составные элементы, прямо не связанные с сюжетами,
которые представляли главный интерес для аудитории (к которым и
относятся рассказы о норвежских конунгах), из-за своего частного
характера должны были выпадать из репертуара и постепенно утра-
титься.
Вопрос о путях, по которым восточноевропейские сюжеты рас-
пространились в Скандинавии 56, равно как и о формах, в которые
они были облечены, едва ли можно решить определенно и единоо-
бразно. Некоторые сюжеты могли быть принесены из Руси на Север
информантами — наемными воинами русских князей, купцами или
путешественниками — уже в виде готовых сказаний, сложившихся в
норманно-русской дружинной среде57.
Все же наиболее вероятно, что значительная часть сюжетов фор-
мировалась непосредственно в Скандинавии (возможно, на основа-
нии отдельных сообщений информантов об увиденном и услышанном
56 Глазырина ГВ. Пути проникновения восточноевропейских сюжетов в ис-
ландские саги // Восточная Европа в древности и средневековье: Трансконти-
нентальные и локальные пути как социокультурный феномен. XX чтения памя-
ти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Москва,
16-18 апреля 2008 г. Материалы конференции. М., 2008. С. 44-48.
57 Такое происхождение можно предполагать для «Пряди об Эймунде» —
произведения, целиком посвященного событиям на Руси, которое сообщает боль-
шое число деталей, неизвестных по другим скандинавским памятникам. Рассказ
о службе отряда норвежцев под предводительством Эймунда, относящийся к
начальным годам правления князя Ярослава, мог стать тем сюжетом, который
воспроизводился вновь и вновь в среде скандинавских наемников при русском
дворе. Именно здесь этот сюжет мог получить свое законченное оформление, вы-
разившееся во включении в него отдельных фактов русской истории (например,
усобица между Ярославичами) и разнообразных подробностей русской действи-
тельности (таких, как условия договора между князем и скандинавскими наем-
никами или упоминание о хромоте князя Ярослава), которые, судя по отсутствию
упоминаний о них в других письменных памятниках, не были широко известны
в Скандинавии. Еще одной чертой «Пряди об Эймунде», позволяющей рассма-
тривать ее как произведение, сложившееся на русской почве, является включение
князя Ярослава в число основных действующих персонажей, наряду с норвежцем
Эймундом и княгиней Ингигерд: в других древнескандинавских памятниках об-
раз Ярослава занимает периферийное место. Можно, таким образом, полагать,
что «Прядь об Эймунде» достигла Скандинавии в виде уже оформившегося рас-
сказа.
128
ими на Руси) по моделям, существовавшим в местной сказительской
традиции. Безусловно лишь то, что вхождение сюжетов о Руси в скан-
динавскую устную традицию и закрепление в ней происходило про-
должительное время, достаточное для того, чтобы они могли найти
свое место в повествовательной схеме традиционных текстов.
Отнюдь не каждое сообщение о Руси вообще и о князе Ярославе
в частности, достигшее Скандинавии, закреплялось и воспроизводи-
лось в дальнейшем в устной передаче, поскольку востребованность
сюжета обуславливается отнюдь не только его развлекательным или
информационным характером. Среди прочих факторов, как явно сви-
детельствует пример из «Обзора саг о норвежских конунгах», касаю-
щийся восхождения на трон Харальда Сигурдарсона, существенную
роль играет также его актуальность для той среды, в которую он пере-
носится и которая его воспринимает и адаптирует в соответствии со
своими общественными интересами, ценностями и целями.
В этой связи обращает на себя внимание такой аспект, особенно
существенный при рассмотрении сюжетов об отношениях Руси с каж-
дой из скандинавских стран, как конкретная историческая локализа-
ция сюжета. Принято рассматривать контакты Руси и скандинавского
мира как отношения между двумя сторонами, одной из которых явля-
ется Русь, другой — все страны северного ареала. Такой подход, раз-
умеется, оправдан, если мы говорим об общих процессах и явлениях,
при исследовании которых нет необходимости (или возможности, как
нередко бывает при анализе археологических материалов58) уточнять
происхождение участников со скандинавской стороны. Необходи-
мость в конкретизации возникает тогда, когда от рассмотрения общих
проблем переходят к анализу частных вопросов, к отдельным исто-
рическим фактам, поскольку, несмотря на известное единообразие и
сходство исторического развития стран северного ареала, между каж-
дой скандинавской страной и Русью устанавливались и поддержива-
лись свои особые отношения. Именно к таким случаям нужно отнести
и формирование блока восточноевропейских сюжетов, дошедших до
нас в составе памятников письменности, поскольку лишь определен-
58 Данная проблема была поставлена А. Стальсберг в ее статье, посвящен-
ной выделению собственно норвежских археологических материалов в кругу
скандинавских находок. См.: Стальсберг А. Археологические свидетельства об
отношениях между Норвегией и Древней Русью в эпоху викингов: возможности
и ограничения археологического изучения // ДГ. 1999 год: Восточная и Северная
Европа в средневековье. М., 2001. С. 93-115.
129
ные факты национальной истории, а отнюдь не общие тенденции,
вызывали общественный интерес и становились основой для форми-
рования в устной традиции конкретных сюжетов. В дописьменный
период, как можно полагать, сложившиеся и получившие распростра-
нение в отдельных частях Скандинавии наборы восточноевропей-
ских сюжетов, связанные с осмыслением и интерпретацией событий в
первую очередь национальной истории, не могли быть идентичными.
В каждом ареале разнообразие сюжетов и возможность пополнения
их состава всецело зависели как от исторического опыта среды, в ко-
торой возникло сказание, так и от знаний случайных информантов.
Сказители саг, которые в своем творчестве редко довольствовались
лишь хорошо известными им сказаниями, при возможности расши-
ряли их состав, стремились привлекать новые для себя и своей ауди-
тории сюжеты либо дополняли их новыми подробностями59.
Несмотря на то, что в Скандинавии к концу XII в. уже был соз-
дан ряд исторических сочинений, а также получил известность широ-
кий круг латиноязычных памятников, пришедших с континента и из
Британии, главным источником, на основе которого создаются новые
произведения на сюжеты скандинавской истории, по-прежнему яв-
ляется устный фонд традиционных сказаний. Авторы первых исто-
риографических сочинений, не имевшие возможности опереться в
своей работе на отечественные образцы этого жанра, вводят в свои
произведения ссылки на то, что они опираются на «услышанное», т.е.
приводят версии событий, изложенные другими людьми. Возможно,
точнее других авторов определил круг источников, которые он поло-
жил в основу своего труда «История о древних норвежских королях»,
монах Теодорик, который в предисловии в своей книге написал:
«Пускай и неискусным слогом, по мере своих сил я сжато изложил
эти немногие [известия] о наших предках, перелагая не увиденное, но
услышанное (курсив мой. — Г.Г.). Поэтому, если этот [труд] соизволит
прочесть кто-нибудь, и ему, возможно, не понравится, что я выстроил
повествование таким образом, прошу, пусть не обвиняет меня в об-
мане, потому что из рассказа других узнал я то, что записал (курсив
мой. — Г.Г.). И пусть твердо знает, что я желал, чтобы не я, но другой
изложил эти события, однако поскольку этого не случилось доныне,
59Глазырина Г.В. Несколько замечаний к пряди «Об исландце-сказителе» //
Ad fontem / У источника. Сб. статей в честь С.М. Каштанова. М.: Наука, 2005.
С. 133-137.
130
то лучше [это сделаю] я, чем никто»60.
Письменные произведения предшественников — античных и
средневековых авторов — становятся важной составной частью новых
сочинений. Происходит объединение информации из обоих культур-
ных пластов (устного и письменного), отчасти нивелируются регио-
нальные особенности сюжетов: свидетельства, получившие хождение
в одном ареале, но неизвестные прежде в других районах Скандина-
вии, делались доступными и соединялись с бытовавшими там ранее.
Однако даже с распространением письменности в эпоху средневеко-
вья и некоторое время после Реформации устная речь остается глав-
ным средством общения и, соответственно, основным способом пере-
дачи информации61, при котором непременно происходят изменения
в исходном тексте, что может выражаться в облегчении уже известно-
го рассказа за счет выравнивания деталей (когда происходит замена
неясных элементов более привычными аудитории) или включения
новых подробностей, во введении сюжета в систему иных литератур-
ных моделей и т.д. Для того, чтобы выяснить, какие конкретные из-
менения претерпевает сюжет, необходимо по возможности представ-
лять ту исходную форму, в которой он получил распространение до
времени записи, а также и те варианты сюжета, которые отразились
в других произведениях.
“Перевод с латинского языка А.В. Бусыгина. См.: Бусыгин А.В. Монах Теодо-
рик и его «История о древних норвежских королях» (Проблемы источниковеде-
ния) //ДГ. 1999. С. 87.
61 Томпсон П. Голос прошлого. Устная история. М., 2003. С. 132-133.
131