. L Л С. АВЕТЯН
РУССКО-ГЕРМАНСКИЕ
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
накануне первой
мировой войны
1910-1914
академия НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ СССР
А. С. АВЕТЯН
РУССКО-ГЕРМАНСКИЕ
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
накануне первой
мировой войны
1910-1914
Ответственный редактор
академик А. Л. НАРОЧНИЦКИЙ
В
МОСКВА
«НАУКА»
1985
Работа содержит анализ истории русско-германских
дипломатических отношений накануне первой мировой
войны. Рассматриваются русско-германские отношения
в связи с важнейшими событиями на Балканах, Ближ-
нем Востоке и в Северной Африке. Большое внимание
уделено истории Потсдамского соглашения 1911 г. как
одной из важных вех в развитии русско-германских от-
ношений 1910—1911 гг.
Рецензенты: В. И. БОВЫКИН, Г. А. НЕРСЕСОВ
0505020000—159
042(02)—85
28—85—11
© Издательство «Наука», 1985
ВВЕДЕНИЕ
Исследование происхождения мировых войн имеет непрехо-
дящую актуальность. Еще и еще раз обратимся к глубочай-
шим ленинским словам, относящимся к изучению причин
возникновения первой мировой войны: политика важней-
ших капиталистических стран «за целый ряд десятилетий
до войны должна быть изучена и понята в ее целом. Если
бы мы этого не сделали, мы не только бы забыли основное
требование научного социализма и всякой общественной
науки вообще,— мы лишили бы себя возможности понять
что бы то ни было в современной войне» 4.
Агрессивная политика сил империализма на современ-
ном этапе, рост гонки вооружений в крупнейших капитали-
стических государствах привели к серьезному ухудшению
международной обстановки, увеличили опасность возник-
новения новой мировой войны. В материалах XXVI съезда
КПСС отмечается: «Авантюризм, готовность ставить на кар-
ту жизненные интересы человечества во имя своих узких ко-
рыстных целей — вот что особенно обнаженно проявляется в
политике наиболее агрессивных кругов империализма»2.
Изучение внешней политики империалистических госу-
дарств не только на современном этапе, но и в прошлом име-
ет важное значение в настоящее время, когда борьба на
идеологическом фронте отличается исключительной остро-
той; вопросы, связанные с происхождением первой мировой
войны, являлись и являются объектом фальсификации со
стороны буржуазных историков и империалистической про-
паганды в угоду своим правительствам.
Хронологические рамки работы (1910 г.—июнь 1914 г.)
обусловлены ходом развития как русско-германских, так и
международных отношений. В этот период заканчивается
оформление военно-политических группировок империали-
стических держав — Тройственного союза и Тройственного
согласия, взявших курс на подготовку мировой войны. Дип-
ломатия Германии и России сыграла одну из главных ро-
лей в этом деле.
з
В системе межимпериалистических противоречий нака-
нуне первой мировой войны русско-германские занимали
одно из ведущих мест. Ленин указывал: «Война порождена
империалистскими отношениями между великими держава-
ми, т. е. борьбой за раздел добычи, за то, кому скушать та-
кие-то колонии и мелкие государства, причем на первом ме-
сте стоят в этой войне два столкновения. Первое—между
Англией и Германией. Второе — между Германией и Рос-
сией» 3.
Англо-германский антагонизм проявлялся в борьбе за
стратегические коммуникации и в сфере колониальной по-
литики на Ближнем и Среднем Востоке и в Африке. Англо-
германское соперничество в острейшей форме происходило
и в области морских вооружений, за господство на морях и
океанах.
Русско-германские отношения характеризовались много-
гранностью. Непосредственные экономические отношения
занимали сравнительно подчиненное место. Главное—поли-
тические, военно-стратегические проблемы и связанные с
ними экономические вопросы. Все они отчетливо отразились
на дипломатических отношениях между двумя государства-
ми, особенно в плане борьбы между двумя военно-полити-
ческими группировками.
В советской исторической литературе нет специальных
работ, в которых русско-германские дипломатические отно-
шения накануне первой мировой войны рассматривались бы
во всей совокупности. Между тем исследование русско-гер-
манских дипломатических отношений в 1910—1914 гг., на-
чиная с истории Потсдамского соглашения 1911 г. (послед-
нее зафиксированное соглашение между двумя державами)
и во время таких важнейших событий, как марокканский
кризис 1911 г., итало-турецкая война 1911 — 1912 гг., Балкан-
ские войны 1912—1913 гг., отправка германской военной
миссии Лимана фон Сандерса в Турцию и т. д., позволит в
единой линии проследить один из главнейших каналов под-
готовки первой мировой войны. Основное внимание будет
уделено противоречиям на Ближнем и Среднем Востоке, на
Балканах. Мы не затрагиваем июльский кризис 1914 г., ко-
торый являлся самостоятельным этапом в отношениях меж-
ду двумя странами, прелюдией к первой мировой войне.
Задачи данной работы можно определить следующим об-
разом: исследовать русско-германские дипломатические
отношения в связи с основными событиями на международ-
ной арене в 1910—1914 гг. (до июльского кризиса); пока-
зать роль и место этих отношений в дипломатической под-
4
готовке Первой мировой войны; проанализировать проти-
воречия между Россией и Германией на Ближнем и Среднем
Востоке и на Балканах; вскрыть взаимосвязь между рус-
ско-германскими и русско-австрийскими дипломатическими
отношениями в области балканской политики этих держав.
В основу нашей работы положены прежде всего труды
В. И. Ленина, дающие ключ к изучению и пониманию сущ-
ности империализма, вопросов международной политики,
подготовки войн.
В. И. Ленин указывал, что войну за передел мира гото-
вили все империалистические государства. Его работы по-
казывают расстановку сил на международной арене, со-
здание и цели двух противоборствующих группировок им-
периалистических держав. Он останавливается и на планах
и политике каждого государства, входящего в блоки; отме-
чает важное значение русско-германских противоречий в
период подготовки к войне.
В. И. Ленин внимательно следит за развитием междуна-
родных отношений в начале XX в., дает точные оценки всем
событиям, конфликтам, сделкам. Много внимания уделяет
он положению на Балканском полуострове, особенно во вре-
мя Балканских войн 1912—1913 гг. Ленинская характери-
стика освободительной борьбы балканских народов, поли-
тики больших и малых держав позволила с классовых по-
зиций подойти к освещению развития этой борьбы.
Одним из главных источников при написании данного
исследования явились материалы советских архивов. Цент-
ральное место занимают фонды Архива внешней политики
России (АВПР). Автором изучена дипломатическая пере-
писка Министерства иностранных дел России со своими
представителями в Германии, Англии, Франции, Италии,
Австро-Венгрии, балканских странах, Турции за 1910—
1914 гг., донесения консулов и другие материалы. Это поз-
волило подробно осветить события, происходящие в те от-
резки времени, которые не охватываются известной публи-
кацией документов «Международные отношения в эпоху
империализма». Изданные же ранее документы отражают
далеко не полно исследуемые вопросы. Материалы АВПР
дали много для освещения свидания в Потсдаме (1910 г.),
истории Потсдамского соглашения (1911 г.) и Балканских
войн 1912—1913 гг., русско-германских и русско-австрий-
ских отношений в указанные времена.
Фонд прессы АВПР дает возможность выявить отноше-
ние различных политических группировок, партий, обще-
ственных организаций России и зарубежных государств к
происходившим в мировой политике событиям.
5
В фондах Центрального государственного военно-исто-
рического архива (ЦГВИА) содержится интересный и нуж-
ный материал по освещению военных аспектов политики
европейских государств, их подготовке к мировой войне, по
ближневосточной политике империалистических держав в
предвоенные годы.
Отдельные дополнения по исследуемой тематике вносят
данные, содержащиеся в фондах царя, ряда русских дипло-
матов Центрального государственного архива Октябрьской
революции (ЦГАОР).
Рапорты и донесения русских военно-морских агентов
(атташе) в Германии, Турции и других странах, переписка
морского генштаба с Министерством иностранных дел и
Главным генеральным штабом русской армии, которые хра-
нятся в Центральном государственном архиве Военно-Мор-
ского флота СССР (ЦГАВМФ), проливают свет на неко-
торые стороны развития морских вооружений в Германии,
Турции, подготовки этих стран к войне, размещения турец-
ких военных заказов в Англии, освещают военно-морские
аспекты итало-турецкой и Балканских войн. Из Централь-
ного государственного исторического архива СССР (в Ле-
нинграде) были взяты необходимые данные о финансирова-
нии развития сухопутных и морских вооружений России
(фонд Совета Министров), особенно в связи с обостре-
нием русско-австрийских отношений во время первой Бал-
канской войны, а также о состоянии русско-германских тор-
говых отношений. Фонд Санкт-Петербургского телеграфно-
го агентства этого архива дал немало интересного относи-
тельно позиции зарубежной прессы (главным образом гер-
манской) в международных вопросах, внутреннего положе-
ния в зарубежных государствах, германских происков на
Ближнем Востоке.
Весьма обширны публикации документов на русском и
иностранных языках. В годы первой мировой войны царское
правительство выпустило сборник дипломатических доку-
ментов, касающихся событий происшедших во время Бал-
канских войн 4. Подборка документов была сделана таким
образом, чтобы оттенить «миролюбие» России, показать уси-
лия ее дипломатии в этом направлении и в то же время дока-
зать «непослушание» правителей балканских государств.
После Великой Октябрьской социалистической револю-
ции по постановлению Советского правительства была пред-
принята публикация документов и материалов из архива
царского и Временного правительств. В 20-х годах были из-
даны сборники документов по отдельным проблемам меж-
6
дународной политики5, тем самым начата большая работа
по изучению происхождения первой мировой войны. По ма-
териалам этих сборников можно проследить ход развития
событий во время марокканского кризиса 1911 г., итало-ту-
рецкой и Балканских войн, дипломатического конфликта
по делу миссии Лимана фон Сандерса, выяснить позиции
великих держав. Однако следует отметить, что в сборники
вошло лишь ограниченное число документов. Дополнитель-
ные материалы по истории международных отношений на-
кануне первой мировой войны публиковались в журнале
«Красный архив»: подборка документов к истории Потсдам-
ского соглашения 1911 г., Балканских войн, русско-герман-
ских отношений с конца XIX в. и до начала первой мировой
войны и т. д.
Наиболее полной публикацией, освещающей политику
империалистических держав, являются серии «Междуна-
родные отношения в эпоху империализма». Помимо дипло-
матических документов, привлекаются материалы военного
и экономического характера из других ведомств. В ряде слу-
чаев политика иностранных государств раскрывается полнее
и правильнее, чем в их собственных публикациях. В то же
время местами встречается односторонняя подборка доку-
ментов.
Многотомная германская публикация «Ди гроссе поли-
тик» 6 характеризуется недостаточной полнотой освещения
происходивших событий. Основная цель публикации, как
известно, заключалась в снятии исключительной ответст-
венности с Германии за развязывание первой мировой вой-
ны. Соответственно подобраны документы и подстрочные
примечания. Издатели «Ди гроссе политик» стремились не
только выполнить поставленную задачу, но и вообще зату-
шевать агрессивность германского империализма7.
В немецких документах отражены русско-германские
противоречия, но при этом Россия выводится главнейшим
агрессором. Весьма тенденциозно приводятся опубликован-
ные материалы из русских архивов. Это особенно заметно
в главах по ближневосточной политике: выпячивается стре-
мление России к овладению Константинополем и пролива-
ми, зато германская военная миссия выглядит как почти бе-
зобидная затея, осуществленная исключительно по просьбе
младотурок. В тематических главах документы составле-
ны так, чтобы выпятить стремление германской диплома-
тии урегулировать все острые проблемы мирным путем. Это
заметно в отношении Балканских войн. Одним из таких
«миротворцев» представлен Кидерлен-Вехтер. И тем не ме-
7
нее критически переосмысленное использование материалов
«Ди гроссе политик» содействует исследованию основных
вопросов германской внешней политики.
В 20-х годах в Германии вышли в свет и другие пуб-
ликации дипломатических документов, касающихся проис-
хождения первой мировой войны. Среди них материалы рус-
ского посла в Лондоне графа Бенкендорфа8, которые дают
определенные сведения о позиции английского правитель-
ства в отношении международных проблем, о русско-анг-
лийских отношениях в рассматриваемые годы.
Историческая наука ГДР занимается изучением внеш-
ней и внутренней политики германского империализма до
1917 г. По этой тематике выходят документальные изда-
ния 9, вносящие дополнения по отдельным вопросам между-
народных отношений.
Документы британского Министерства иностранных дел
охватывают меньший период времени, чем германские ма-
териалы, имеют ясно выраженную апологетическую направ-
ленность — оправдать политику английских правящих кру-
гов 10. Кроме того, здесь вдобавок допущена предвари-
тельная цензура заинтересованных лиц, что снижает в зна-
чительной степени научную ценность издания. Поднимаются
на щит «миротворческие» старания Грея, Никольсона и дру-
гих британских дипломатов. В то же время приводятся ма-
териалы, раскрывающие антирусскую политику правящих
кругов кайзеровской Германии, особенно на Ближнем Во-
стоке.
Хронологические рамки французского издания докумен-
тов сходны с германским, которое полнее английского.
Французские материалы содержат публикацию документов
ряда министерств (помимо иностранных дел) — военного,
морского, колоний, выдержки из прессы. И здесь сквозит
желание взять под защиту политику господствующих клас-
сов своей страны. Пуанкаре и другие лидеры тоже выгля-
дят сторонниками сохранения мира в Европе. Документы
французской публикации опровергают официальную гер-
манскую версию о происхождении миссии Лимана фон Сан-
дерса как мероприятия чисто турецкой инициативы. Русско-
германские отношения отражены довольно обстоятельно, от-
четливо прослеживается антирусская линия немецкой ди-
пломатии и.
Через 12 лет после окончания первой мировой войны в
Вене была издана восьмитомная публикация документов
Министерства иностранных дел Австро-Венгрии по периоду
1908—1914 гг.12 Она содержит полезный материал по бал-
8
ганским проблемам, в «мирной» упаковке раскрывает пла-
ны Австро-Венгрии на Балканском полуострове, отчасти
касается русско-австрийских противоречий. Тут острие всех
обвинений, конечно, направлено против России.
Казалось, изданные в конце 20-х годов в Берлине доку-
менты из сербских архивов под редакцией бывшего сербс-
кого дипломатического представителя в Берлине М. Боги-
чевича 13 должны показать обострение отношений Сербии с
австро-германским блоком. Однако издатели постарались
по мере возможностей их сгладить. Зато налицо было стрем-
ление доказать, что Россия очень слабо защищала интере-
сы Сербии во время Балканских войн.
Весьма обширна мемуарная литература, являющаяся
также одним из источников. Мемуары ряда государствен-
ных, политических, военных деятелей различных стран зна-
чительно отличаются друг от друга как по степени научной
ценности, так и по характеру политической направленно-
сти. Но есть одна общая идея, которая пронизывает все ме-
муарные издания: каждый автор пытается задним числом
оправдать проводившуюся им политику, набросить тень
на своих противников, а в ряде случаев рассчитаться с ни-
ми. В данной работе мы коснемся лишь некоторых мемуа-
ров.
После окончания первой мировой войны взялись за перо
многие деятели России, находившиеся за границей 14. Быв-
ший министр иностранных дел С. Д. Сазонов пытался обос-
новать экономические и политические виды России на про-
ливы, но одновременно подчеркивал бессилие осуществить
их практически. Излагая историю отправки миссии Лимана
фон Сандерса в Турцию, он подтверждает, что это делалось
по инициативе германского императора. Главным в русско-
германских отношениях было создать исходные рубежи,
опираясь на которые, можно поддерживать дружественные
отношения на длительный период, считал бывший русский
министр.
В целом антигерманский характер носили воспоминания
известного русского дипломата В. П. Извольского, в кото-
рых он тоже стремился обойти острые углы.
О необходимости улучшать отношения с Германией во
избежание общеевропейской войны писал военный министр
В. А. Сухомлинов. Но после 1909 г. и ему стала ясна неиз-
бежность столкновения с Австро-Венгрией и Германией,
для чего и делались преобразования в русской армии.
По идейным истокам близки мемуары канцлера Бет-
ман-Гольвега и статс-секретаря германского ведомства ино-
9
странных дел Ягова 15. Оба берут йод защиту всю внешнюю
политику кайзеровской Германии накануне первой мировой
войны, превозносят «миролюбие» Вильгельма II, пишут о
враждебности России, французском шовинизме. Среди вра-
ждебных Германии фигур особенно отмечают английского
короля Эдуарда VII, Пуанкаре, Делькассе, Извольского.
Оба германских деятеля много рассуждают относительно
«возбудимости» и «подозрительности» Сазонова. Ягов на-
чисто отрицает наличие каких-либо захватнических и насту-
пательных планов у Германии.
Глава германской военной миссии в Турции генерал Ли-
ман фон Сандерс отрицал политические цели в задачах
своей миссии, но весь приводимый им материал как раз до-
казывает обратное16.
В последние годы внимание историков ФРГ привлекли
материалы одного из доверенных лиц и приближенных
Бетман-Гольвега дипломата К- Рицлера. В них вскрывались
некоторые специфические оттенки политики германской ди-
пломатии перед первой мировой войной. Подчеркивалась
необходимость извлечения выгод из любых осложнений,
возникавших в области международной политики. Рицлер
выдвинул теорию параллельной экспансии — политической
и экономической; при этом первая должна быть предвари-
тельным условием для второй. В этой связи автор пытался
дать обоснование концепции «калькулированного риска»,
который не должен приводить к военному столкновению. Он
ратовал за учет военных затрат, военных успехов и выте-
кающих из них выгод, доказывая, что часто полученная
польза бывает меньше, чем расходы на войну и результаты
побед. Вместе с тем Рицлер считал, что такой подсчет про-
извести трудно, исходя из общей военно-политической конъ-
юнктуры в Европе и «равновесия» политических союзов го-
сударств. Ему импонировала линия Бетман-Гольвега.
Кредо Рицлера заключалось в том, что гонка вооруже-
ний не должна быть направлена на действительную войну;
ее назначение — давление на дипломатическую «игру сил»;
главным реквизитом дипломатического метода, по его мне-
нию, является блеф. В теоретических построениях этого ди-
пломата присутствовали известные постулаты германской
империалистической пропаганды, «обосновывавшие» за-
хватническую политику (перенаселенность, необходимость
приобретения рынков для развивающихся производитель-
ных сил и т. д.) Рицлер разделял точку зрения канцлера,
что растущий военно-экономический потенциал России
представляет опасность для будущего Германии, и поэтому,
10
считал он, в дипломатической борьбе следует разыгрывать
карту «военного риска», осуществлять прорыв в «кошмаре
коалиций» и в результате оставаться в выигрыше17.
Материалы Рицлера проливают свет на провокационную
политику правящих кругов и дипломатии кайзеровской
Германии в годы, предшествовавшие первой мировой войне.
Однако часть историков ФРГ, ссылаясь именно на Рицлера,
стараются доказать, что Германия хотела достигнуть своих
целей «мирными» методами. Этот тезис, как известно, оп-
ровергается работами ряда советских и зарубежных исто-
риков.
Много интересных сведений имеется в трехтомном изда-
нии мемуаров начальника генерального штаба австро-вен-
герской армии Конрада фон Хётцендорфа 18. Он являлся
одним из лидеров австрийской военной партии, ратовал за
агрессивную политику. Через все издание проходит идея
об упущенных возможностях в предвоенные годы, когда не
были использованы благоприятные моменты для расправы
с Сербией, отвоевания у Италии спорных территорий. Кон-
рад бросает упреки в пассивности Францу-Иосифу, Эрента-
лю, Берхтольду.
С британской документальной публикацией по идейно-
му содержанию перекликаются воспоминания министра
иностранных дел Эдуарда Грея, охватывавшие период в
четверть века19. Основная часть посвящена реабилитации
политики Антанты. Грей везде подчеркивает «умиротворяю-
щую роль» Форин офис в международных конфликтах. Это
относится к марокканскому кризису 1911 г., итало-турецкой
и Балканским войнам, конфликту из-за миссии Лимана фон
Сандерса.
Пуанкаре также считал, что Франция не думала ни о
какой войне, ей была чужда идея реванша. А потому ни
франко-русский союз, ни Антанта, по его мнению, не были
инструментами подготовки войны, не были направлены про-
тив Германии20.
Советские историки начиная с 20-х годов стали изучать
международные отношения и внешнюю политику империа-
листических государств начала XX в., корни и причины воз-
никновения первой мировой войны. Этому способствовали
публикации документов из архивов царского и временного
правительств. Здесь необходимо сказать о трудах
А. М. Зайончковского21, написанных на основе изучения ар-
хивных материалов. Автор подчеркивал два «вулканических
пункта», требующих внимания: русско-австрийские проти-
воречия на Балканах и англо-германские — по морским во-
П
оружениям. В книге разоблачается хитроумная политика
германских правящих кругов по отношению к России во вре-
мя Потсдамского свидания (1910 г.) и последующих русско-
германских переговоров. Зайончковский обстоятельно по-
казывает многочисленные попытки Германии пробить брешь
в Антанте и Тройственном согласии. Анализируя докумен-
ты по вопросу о проливах, он приходит к выводу, что за по-
следние 50 лет не видно серьезных ни дипломатических, ни
военных предпосылок со стороны России к их захвату.
В другой книге Зайончковский дал исторический очерк во-
енных планов, подготовки к войне, начиная с 80-х годов
XIX в. рассмотрел отдельные театры, охарактеризовал во-
оруженные силы России за более чем тридцатилетний пе-
риод. Работам Зайончковского присущи и некоторые недо-
четы 22"23.
В нашей литературе много писалось о заслугах и одно-
временно существенных ошибках М. Н. Покровского в деле
изучения проблем первой мировой войны. Безусловно, ему
принадлежала заслуга в показе захватнической внешней
политики царизма, а также и Тройственного согласия в це-
лом. А империалистические устремления Центральных дер-
жав, в первую очередь Германии, остались у Покровского в
тени24. Так, Балканские войны рассматриваются у него
только в одном плане — антирусском: Россия стремилась к
проливам и Константинополю, провоцировала войну с Ав-
стро-Венгрией и Германией. Германии же вменяется заслу-
га в удержании своей союзницы от выступления.
В трудах советских историков довоенного времени иссле-
довались международные отношения накануне первой миро-
вой войны, политика России 25. В работе А. А. Могилевича
и М. Э. Айрапетяна были использованы опубликованные
документы, архивные материалы. Авторы проанализирова-
ли комплекс основных вопросов международных отношений
в предшествовавшие мировой войне 1914—1918 гг. годы,
подвергли критическому анализу политику правительств
всех империалистических держав. Много внимания уделя-
лось миссии Лимана фон Сандерса, ее происхождению. Ав-
торы доказали, что истоки ведут в Берлин. Обстоятельно
рассмотрены Балканские войны, позиции великих держав.
В отличие от Покровского авторы показали агрессивную по-
литику австро-германского блока. Правда, они чрезмерно
преувеличивают значение балканской политики и противо-
речий на Балканах в деле возникновения первой мировой
войны и стремление царизма в отношении Константинополя
и проливов в 1914 г.
12
Во второй половине 40-х и первой половине 50-х годов
интерес к изучению международных отношений накануне
первой мировой войны значительно возрос. Были защищены
кандидатские диссертации как по непосредственно русско-
германским отношениям, так и по темам, затрагивающим
их26. Диссертанты увеличивали круг вводимых источников,
использовали материалы из архивов, старались больше про-
никнуть в глубь исследуемых вопросов. При освещении
русско-германских отношений была заметна тенденция к
гиперболизации зависимого положения России от Англии и
Франции, принижению ее роли в международных делах.
В эти же годы вышли в свет коллективные труды, моно-
графии, статьи, в которых не малое место отводилось взаи-
моотношениям между Россией и Германией в эпоху импе-
риализма27. При этом все больше подчеркивалась активная
роль правящих кругов кайзеровской Германии, германских
монополистических объединений в подготовке мировой вой-
ны. Здесь много сделал Ф. И. Нотович, особенно в области
раскрытия идеологической подготовки войны. Он в концен-
трированном виде изложил главную суть программы пан-
германцев, ее роль в развитии человеконенавистнических
теорий германского империализма; дал широкую панораму
межимпериалистических противоречий накануне первой ми-
ровой войны, что было использовано советскими историка-
ми в дальнейшем.
С середины 50-х годов перед советскими исследователя-
ми открылись значительно большие возможности в исполь-
зовании архивных материалов. Достигнутый к тому време-
ни уровень трудов позволил перейти к более углубленному
изучению политики великих держав в отдельных районах
Европы и Азии, в частности на Ближнем и Среднем Восто-
ке, где остро сталкивались интересы России и Германии и
проявлялись русско-германские противоречия28.
Освещались более рельефно такие аспекты ближнево-
сточной политики, как борьба по вопросу о строительстве
Багдадской железной дороги, германские военные миссии в
Турции и их деятельность, армянский вопрос, борьба за
экономическое преобладание в Турции, стремление Герма-
нии завоевать себе соответствующие позиции в Иране и т. д.
В докторской диссертации И. И. Кублашвили наряду с ис-
следованием русско-германских противоречий дается ана-
лиз русско-австрийских противоречий на Балканах, пока-
зывается роль австро-германского блока в провоцировании
обострения положения на Балканском полуострове. Автор
не совсем прав, считая, что русско-германские противоречия
13
достигли своего апогея в период Балканских войн. К тому
же анализ ряда проблем балканской политики империали-
стических держав недостаточно глубок.
В ряде работ обобщенного характера также освещаются
русско-германские отношения. Их касаются и монографии
об отношениях России со своими союзниками 29. Большой
вклад в изучение истории международных отношений в кон-
це XIX — начале XX в., русско-германских отношений,
экспансионистской политики германского империализма
внес академик В. М. Хвостов30. В его исследованиях пока-
заны этапы подготовки кайзеровской Германией первой ми-
ровой войны, вскрыты основные моменты англо-германско-
го антагонизма и русско-германских противоречий.
В. М. Хвостов убедительно доказал, что «Дранг нах остен»
являлся фактором, оказывавшим существенное влияние на
общий ход европейской истории на протяжении длительного
отрезка времени. Исследования К. И. Бовыкина и П. Н. Еф-
ремова знакомят читателя с основными направлениями и
сюжетами внешней политики России и международных от-
ношений в предвоенные годы. И. В. Бестужев впервые фун-
даментально осветил отношение классов и партий России
к проблемам внешней политики. Монографии В. И. Бовы-
кина и А. В. Игнатьева дают возможность лучше и полнее
понять позиции русской дипломатии при изучении отноше-
ний с Германией.
Наряду с указанными работами в 60-х годах вышли об-
стоятельные монографии, исследования по политике импе-
риалистических держав на Балканах, освободительной
борьбе балканских народов против османского ига31.
К. Б. Виноградов сумел раскрыть истинную подоплеку по-
литики австро-германского блока во время Боснийского
кризиса — одного из важных этапов в международных отно-
шениях начала XX в. Взаимосвязь между освободительным
движением балканских народов и дипломатией империали-
стических держав Европы прослеживается в книге И. С. Гал-
кина. При этом уделяется внимание русско-австрийским и
русско-германским отношениям на Балканах. В двух моно-
графиях В. А. Жебокрицкого отводится немало места борь-
бе соперничающих империалистических группировок вели-
ких держав за Болгарию. Ю. А. Писарев осветил ряд важ-
ных аспектов внутриполитического положения и внешнепо-
литического курса Австро-Венгрии накануне первой мировой
войны. Его работы дают возможность для углубленного из-
учения русско-австрийских отношений и противоречий на
Балканах.
14
В 70-е годы не ослабевал интерес советских историков к
проблемам происхождений первой мировой войны. Выхо-
дили труды по истории русско-германских отношений и об-
щего характера32. Авторы делали важные обобщающие вы-
воды. Книга И. И. Астафьева вносит существенную лепту
в разработку дипломатической истории русско-германских
отношений в начале XX в. Она дает стройную картину раз-
вития важного этапа внешней политики России. Скрупу-
лезно изучен каждый зигзаг в русско-германских диплома-
тических отношениях. Критикуется политика «равновесия»
Извольского, которая давала все больше трещин и к 1910 г.
потерпела фиаско, ибо над ее разрушением работали как
Германия, так и Антанта, исходя из собственных интере-
сов.
Пополнилась новыми работами также ближне-среднево-
сточная тематика 33. Исследованы важные вопросы полити-
ки кайзеровской Германии в Османской империи, Иране.
Но в некоторых из этих монографий просматривается тен-
денция приподнять роль Турции в международных отноше-
ниях и в то же время преувеличить желание Берлина осу-
ществить раздел Османской империи накануне первой ми-
ровой войны. Германии не был в тот период выгоден такой
раздел. Но, если бы он состоялся, она претендовала бы на
соответствующую ее положению на мировой арене долю.
При рассмотрении ближневосточной политики России и
Германии советские историки отводят место армянскому во-
просу как одному из объектов русско-германских трений
накануне первой мировой войны34. Султанская Турция и
младотурки на протяжении длительного времени система-
тически проводили политику геноцида армян. Борьбу ар-
мянского населения за свои права пыталась использовать
в своих интересах дипломатия империалистических держав.
В отмеченных трудах показывается политика германской
дипломатии в поддержку действий турецких властей, в то
время как шаги русской дипломатии объективно способст-
вовали улучшению положения армян в Западной Армении.
В области балканистики появились исследования кол-
лективного характера, статьи35. В коллективном труде, вы-
пущенном Институтом славяноведения и балканистики,
освещается поэтапно развитие политики Германии и Австро-
Венгрии на Балканах, отмечаются ее качественные измене-
ния по мере приближения к первой мировой войне. Сквозь
призму межимпериалистических противоречий на Балкан-
ском полуострове показываются методы политики гер-
манских правящих кругов, направленные на раскол франко-
15
русского союза и ухудшение русско-английских отноше-
ний. А. Л. Нарочницкий и Ю. А. Писарев на основе архив-
ных документов, монографической литературы рассмотрели
основные компоненты балканского узла противоречий на-
кануне первой мировой войны, показав особенно агрессив-
ность кайзеровской Германии как во время Боснийского
кризиса, так и в последующие годы. В статьях придается
важное значение политике России по противодействию на-
ступлению австро-германского блока.
В 1981 г. вышла коллективная монография советских
историков «Итоги и задачи изучения внешней политики Рос-
сии», в которой впервые в советской историографии подво-
дятся итоги изучения внешней политики России за время с
IX в. до 1917 г. Авторы наметили пути дальнейшего иссле-
дования внешнеполитических проблем России, в частности
это относится и к русско-германским отношениям периода
империализма.
В историографию происхождения первой мировой войны
внес значительный вклад советский историк К. Б. Виногра-
дов36. В его работах разоблачаются приемы буржуазной
фальсификации исторических событий, показываются этапы
развития историографии империалистических государств,
которые увязываются с конъюнктурой на международной
арене.
Зарубежная историческая литература по исследуемой
тематике в количественном отношении велика, и мы ограни-
чимся рассмотрением только ее необходимой части.
Значительные успехи в этой области у историков ГДР.
Историческая наука в этой стране за сравнительно корот-
кий срок достигла весьма внушительных результатов37.
Плодотворно работали и работают А. Шрейнер, В. Бартель,
X. Бартель, Ф. Клейн, В. Гутше, Б. Каулиш, Л. Ратман,
X. Лемке и др.
В ряде трудов, вышедших в ГДР 38, определены истоки
внешнеполитической экспансии, рассмотрены взаимоотно-
шения между монополистическим капиталом и учреждения-
ми, занимавшимися формированием внешней политики кай-
зеровской Германии. Историки ГДР освещают планы гер-
манского империализма в мировой войне, узловые моменты
развития международных отношений в начале XX в. Значе-
ние англо-германского антагонизма в развязывании первой
мировой войны, причины, побудившие германскую дипло-
матию попытаться «сблизиться» с Россией, Боснийский кри-
зис,— все эти вопросы находятся в сфере внимания исследо-
вателей ГДР.
16
Империалистические теории «Срединной Европы», ко-
торые вынашивались идеологами германского империализ-
ма с конца XIX столетия, экспансия в Восточной Европе
Центральных держав, особенно на Балканах, изучались ис-
ториками ГДР в специальных книгах и статьях39.
Ученые ГДР немало написали и о ближневосточной по-
литике германского империализма накануне и в годы пер-
вой мировой войны40. В их работах разоблачается так на-
зываемая теория «мирного проникновения» германского ка-
питала на Ближний и Средний Восток, которая, по сути де-
ла, представляла собой откровенно захватническую про-
грамму германских правящих кругов. Освещается межим-
периалистическая борьба за Турцию и другие аспекты
ближневосточной политики великих держав.
В то же время, например, авторы трехтомника по исто-
рии первой мировой войны недостаточно рельефно показа-
ли основную группу противоречий — англо-германские и
русско-германские, зато слишком большой упор делали на
противоречия между Центральными державами.
Ф. Клейн привел интересный материал об агрессивных
замыслах германских правящих кругов в годы итало-турец-
кой и первой Балканской войн. Но, по нашему мнению, ав-
тор слишком преувеличивает значение австро-сербского
конфликта в последние месяцы 1912 г., считая, что как Гер-
мания (поддерживавшая Австро-Венгрию), так и Россия
(стоявшая на стороне Сербии) вели дело к общеевропейской
войне. В. Гутше, много сделавший по исследованию различ-
ных сторон экспансии германского империализма, развеял
сложившийся в буржуазной историографии миф о Бетман-
Гольвеге как «миротворце». Он убедительно доказал, что,
в сущности, политика этого канцлера империалистическая с
некоторыми нюансами.
О своеобразном разделении труда между Пангерманским
союзом и Ведомством иностранных дел в осуществлении
империалистической политики писал Г. Гейдорн.
Германская буржуазная историография изучаемых нами
проблем прошла ряд этапов. В ее концепциях ясно просмат-
ривается преемственность многих постулатов. Историогра-
фия кайзеровского времени в этом отношении выдвигала
ряд тезисов. Действия германского правительства в обла-
сти внешней политики, носившие подчас открыто агрессив-
ный характер, изображались как ответ на враждебную поли-
тику стран Тройственного согласия, которое осуществляло
«окружение» Германии, как ответ на наступление «славян-
ства» на «германизм».
17
Типичен Труд известного германского историка и публи-
циста графа Ревентлова, переиздававшийся в кайзеров-
ской Германии несколько раз41. Творцами антигерманской
политики «окружения» выводились английский король
Эдуард VII, Т. Делькассе — французский государственный
деятель, занимавший ряд министерских постов, из предста-
вителей России — Извольский. Русско-германские отноше-
ния преподносились Ревентловым как «неблагодарность»
России на доброжелательные намерения Германии.
После окончания первой мировой войны, выхода публи-
каций документов был поднят вопрос об ответственности и
«виновности» за войну. Он вызвал бурное реагирование в
странах Западной Европы, особенно в Веймарской Герма-
нии42. В связи с этим появилось большое количество книг.
Ряд идей был взят из историографии кайзеровского време-
ни, дополнен новыми моментами, возникшими в новой меж-
дународной обстановке послевоенных лет. В последующем
эти идеи трансформировались и в историографии фашист-
ской Германии. Наряду с Ревентловым на этом поприще ак-
тивно подвизались Э. Бранденбург, X. Онкен, Ф. Хартунг,
Г. Херцфельд, В. Моммзен, О. Хамман, Э. Ек, и другие43.
Сначала доказывалось, что в развязывании войны вино-
вата не только одна Германия. Затем все больше стал де-
латься крен в сторону обвинения во всех грехах держав
Тройственного согласия. Франко-русский союз, образова-
ние Антанты, англо-русское соглашение 1907 г.—вот те эта-
пы, которые, по мысли указанных историков, привели к по-
жару войны. И конечно, еще в более резких тонах писалось
о политике «окружения» Германии. И отсюда, естественно,
следовала необходимость Германии вооружаться, заботить-
ся об укреплении Тройственного союза. Политика Германии
выглядела как доброжелательная и благородная, а полити-
ка России — коварная. Развитие панславизма, опасная игра
на Балканах, поддержка планов Великой Сербии, натрав-
ливание Сербии на Австро-Венгрию, стремление к овладе-
нию проливами и Константинополем — вот те компоненты
политики России, которые ставили под угрозу мир. Россия
отклоняла все предложения Германии о союзе, писали не-
мецкие буржуазные историографы. А миссия Лимана фон
Сандерса была послана исключительно по просьбе Турции,
не имела никаких агрессивных замыслов, в дальнейшем гер-
манское правительство изменило положение генерала, сде-
лав великодушный жест России. Таковы основные моменты
русско-германских отношений накануне первой мировой
войны, нарисованные германской буржуазной историогра-
18
фией периода между двумя мировыми войнами. О захват-
нических планах и вожделениях Германии в начале XX в,—
ни слова.
Ревентлов, X. Онкен не только писали книги, но и дейст-
вовали практически. Первый выступил в 1924 г. в рейхстаге
с резкими нападками на Штреземана за недостаточное от-
стаивание указанной аргументации перед иностранными
державами, второй — в том же году по радио призывал нем-
цев бороться против статей Версальского договора, возла-
гающих на Германию ответственность за войну. Необходимо
подчеркнуть, что при фашистской диктатуре в Германии
идеологическая линия в вопросе о «виновности» приобрета-
ла все более реваншистскую окраску в плане борьбы против
«позорного диктата», за поруганную честь немецкого наро-
да» и т. д. Фашистское правительство делало вывод о том,
что нужно не только отменить Версальский договор, но и
развязать новую войну за передел мира, ибо «миролюбие»
Германии являлось-де роковой ошибкой, которая нуждает-
ся в исправлении44.
Буржуазная историография ФРГ восприняла значитель-
ную часть тезисов из германской историографии предшест-
вующих времен. Подробный анализ западногерманской ис-
ториографии международных отношений в начале XX в. дан
в трудах К. Б. Виноградова45. Мы присоединяемся к его
выводу, о том, что «у западногерманских, буржуазных исто-
риков нет принципиальных расхождений по коренным про-
блемам истории международных отношений начала XX ве-
ка. Почти все эти авторы, придерживаясь единой идеали-
стической методологии, отрицают закономерности историче-
ского процесса и поклоняются теории „решающей роли”
насилия в истории. Конкретную задачу они видят в том, что-
бы облагородить авантюры кайзеровской Германии, гер-
манский милитаризм и империализм» 46.
В работах историков ФРГ отрицаются захватнические
цели Германии в первой мировой войне, фигурируют те же
идеи об «окружении» Германии кольцом враждебных дер-
жав и стараний германской дипломатии, несмотря на это,
сохранить мир, смягчить противоречия между великими
державами, сдерживать порывы Австро-Венгрии на Балка-
нах и т. д. При этом особенно подчеркивается «умиротво-
ряющая» роль канцлера Бетман-Гольвега. Цель Германии—
«мировая политика без войны» — таков вывод западногер-
манских историков47.
С этих же позиций подходят и к освещению русско-гер-
манских отношений. Мнимая «честность» германской дип-
19
ломатии противопоставляется «вероломству» Сазонова.
В 1964 г. «Общество по изучению Восточной Европы» вы-
пустило специальный сборник статей о русско-германских
отношениях со времени Бисмарка до настоящего времени,
в котором помещена статья директора Института истории
Восточной Европы В. Маркерта о русско-германских отно-
шениях накануне первой мировой войны48. Лейтмотив ста-
тьи таков: несмотря на внешние заверения о дружбе и доб-
рососедстве, взаимные визиты государственных деятелей,
Россия упорно продвигала свою «панимперскую програм-
му». Он видит ее в подстрекательской позиции русской
прессы, разжигании панславизма, в том числе и в Думе, ан-
гитурецкой политике, стремлении захватить Армению и
проливы, в просербской и антиавстрийской политике на
Балканах. А все подготовительные меры Германии к войне
изображаются исключительно как ответные. Вину за все
осложнения, возникшие на Ближнем Востоке накануне вой-
ны, западногерманская историография сваливает только на
Россию49.
В октябре 1973 г. в Майнце состоялась встреча совет-
ских и западногерманских историков по теме «Германия и
Россия в период капитализма. 1861 — 1914»». С докладом о
русско-германских политических отношениях в 1887—
1917 гг. выступил один из ведущих историков ФРГ—
А. Хильгрубер50. Основные положения концепции истори-
ков ФРГ у Хильгрубера остались в силе, хотя в некоторых
моментах он пытался сгладить острые углы. Политика Рос-
сии характеризовалась им как «Дранг нах вестей», перерос-
шая в комплекс «русской опасности»; подводилась биоло-
гическая база под борьбу между «славянством» и «герма-
низмом». Хильгрубер говорит о вынужденной «превентив-
ной войне» во избежание войны на два фронта, оправдыва-
ет гонку вооружений в Германии. Тут же присутствует
«экспансия России» на Балканах и в районе проливов. Кон-
статируя обострение русско-германских противоречий,
Хильгрубер отмечает, что германское проникновение на
Ближний Восток имело под собой только экономическую ос-
нову. По примеру своих коллег он поднимает на щит поли-
тику БетманТольвега, который-де шаг за шагом стремился
к улучшению отношений с Россией.
В специальном докладе (X. Бёме) и в ряде выступлений
(В. Конце, В. Цорн, Д. Гейер, Г.-Ю. Пуле, Э. Колб, П. Шей-
берт, К.-Д. Эрдманн) выпячивалась идея примата русско-
германских экономических отношений. Соперничество меж-
ду Россией и Германией на Ближнем Востоке пытались об-
20
основать чисто экономическими мотивами. Бёме даже вы-
сказал сожаление, что Бюлов не сумел использовать эко-
номические вопросы для влияния на внешнюю политику
России51. В ходе дискуссии по политическим вопросам Колб,
Эрдманн, Бёме полностью согласились с тезисом Хильгру-
бера о комплексе «русской опасности» для Германии, наз-
вав это «реальным» и серьезным фактором. Шейберт заост-
рил внимание на подготовке русским генеральным штабом
«превентивной войны» против Австро-Венгрии52. Симпозиум
в Майнце показал, что в главных вопросах русско-герман-
ских политических отношений западногерманская историо-
графия продолжает придерживаться традиционной схемы.
В историографии ФРГ имеется и прогрессивное направ-
ление в освещении проблем империализма до первой миро-
вой войны. Одним из его представителей является Г. Халь-
гартен, который много лет жил в США. Еще в середине ЗО-х
годов он выпустил небольшую книгу. Затем дважды — в
1951 и 1963 гг.—вышел его двухтомник, основные главы ко-
торого переведены на русский язык53. Главное внимание
Хальгартен уделяет политике германских монополий на
Ближнем Востоке, вскрывает связь германских монополи-
стов с государственными деятелями, дипломатами кайзеров-
ской Германии. Но у него экономический аспект чрезмерно
доминирует над политическим и военным.
Наиболее яркой фигурой указанного направления явля-
ется гамбургский ученый Ф. Фишер, у которого имеется
группа последователей. В середине 50-х годов он приступил
к изучению проблем первой мировой войны, выпустив ряд
работ. Советские историки уделяют немало внимания ана-
лизу трудов Фишера54. В них55 автор сумел убедительно
доказать, что правящие круги кайзеровской Германии вы-
нашивали захватнические планы задолго до начала первой
мировой войны, в целом верно отразил межимпериалисти-
ческое соперничество на мировой арене в начале XX в. Фи-
шер собрал большой материал о деятельности германских
монополистов, банкиров, дипломатов, публицистов в пред-
военные годы, показал ответственность правящих герман-
ских кругов за ведение захватнической политики, конечной
целью которой было достижение мирового господства. В его
работах была подвергнута основательной критике концеп-
ция о «миролюбии» Бетман-Гольвега. Фишер придавал
важное значение англо-германским и русско-германским
противоречиям, отмечал стремление всех империалистиче-
ских государств к развязыванию войны. Ученики Фишера—
И. Гейсс, К. Вернеке, П. Витт — продолжали исследовать
21
международные отношения и внешнюю политику Германии
в традициях своего учителя.
Воздавая должное Фишеру, вместе с тем нельзя не отме-
тить, что он рассматривает империализм как политическую
систему без достаточной социально-экономической основы,
не уделяет внимания рабочему движению, антивоенной дея-
тельности германских левых. Допускаются неверные толко-
вания отдельных аспектов германской политики. Так, Фи-
шер считает, что миссия Лимана фон Сандерса приносила
Германии только одйи «затруднения» и Турция все больше
склонялась к державам Тройственного согласия. Его вы-
ступление на встрече советских и западногерманских исто-
риков тоже не отличалось четкой последовательностью.
Фишер в какой-то степени был согласен с тезисом Хильгру-
бера о «русской опасности», только считал, что она сущест-
вовала не в 1905 г. или в 1909 г., а в 1912 г.56
Работы Фишера вызвали переполох и бурное негодова-
ние в стане апологетов германского империализма. Против
него ополчились такие историки, как Г. Риттер, В. Хубач,
Г. Херцфельд, Э. Цехлин, Д. Дехио, К-Д. Эрдманн и др.
Особенно рьяно набросились на Фишера его противники
на конгрессе западногерманских историков в Западном Бер-
лине (1964 г.) и на XII Международном конгрессе истори-
ков в Вене (1965 г.). Была развернута дискуссия о целях
Германии в первой мировой войне, вышли специальные
сборники и статьи в журналах. Но Фишер держался стойко,
продолжая отстаивать свои доводы путем новых публика-
ций и изысканий.
Определенный интерес представляет вышедшая сравни-
тельно недавно книга западногерманского историка Д. Гейе-
ра «Русский империализм»57. Гейер использовал работы
советских и зарубежных исследователей, изданные доку-
ментальные материалы. Он соглашается с доводами о том,
что опасение новой революции оказывало сдерживающее
влияние на внешнюю политику царского правительства, а
неподготовленность армии и флота России еще более уси-
ливала эту тенденцию. Автор отходит и от тезиса о полуко-
лониальной зависимости России, но при этом отмечает дав-
ление французского финансового капитала на ее внешнюю
политику.
Гейер показывает характер русской внешней политики
и ее задачи изолированно, вне связи с общей конъюнкту-
рой и политикой других держав. Отсюда у него и тезис о
«неясности целей» во внешней политике России. В работе
присутствуют в то же время и атрибуты в духе германской
22
буржуазной историографии о «завоевательных Планах» Рос-
сии на Балканах и в Центральной Азии.
Историческая литература других капиталистических
стран Запада отводит значительное место проблемам проис-
хождения первой мировой войны. По своей направленности
она носит разнообразный характер. Две работы финского
историка Р. Роппонена 58 раскрывают оценку официальны-
ми кругами и общественным мнением Германии и Австро-
Венгрии так называемой «русской опасности», военной под-
готовки России.
Автор придерживается средней линии: не отрицает на-
личия «русской опасности» для Германии и в то же время
говорит о германских экспансионистских планах. Приводит
большой материал, из которого видно, что правящие круги
Центральных держав считали накануне первой мировой
войны Россию неспособной к открытым военным конфлик-
там из-за военной неподготовленности и напряженному
внутреннему положению. Роппонен рассказывает о взгля-
дах германских монополистов, представителей Пангерман-
ского союза и других организаций на борьбу за «место под
солнцем».
Антантофильская концепция наиболее ярко отражена в
работах таких известных британских историков, как Гуч,
Шмитт, Лиделл Гарт и др.59 В большинстве случаев авто-
ры полностью солидаризируются с акциями английской
внешней политики, лишь иногда в мягкой форме отмечая
ее отдельные промахи. Эдуард VII, Георг V, Грей, Ллойд-
Джорд, Никольсон и другие государственные деятели и
официальные лица показаны как ярые защитники мира и
противники войны. Безусловно, стрелы критики направле-
ны в сторону кайзеровской Германии, которая «является
главной виновницей всех конфликтов». Австро-германский
блок — агрессивная группировка в противовес «оборони-
тельной» Антанте — один из основных тезисов английской
историографии. Однако это антантофильство сочеталось с
довольно резкими нападками на внешнюю политику Рос-
сии на Балканах, на Ближнем и Среднем Востоке, и поэто-
му Лондону, мол, приходилось сдерживать агрессивные по-
рывы царя, Извольского, Сазонова и др.
Образчиком апологии политики кайзеровской Германии
может служить двухтомная работа американского историка
С. Фея60, который заявлял о своей «беспристрастности», но
в действительности полностью находился в плену концеп-
ции «Ди гроссе политик». По Фею, главная виновница вой-
ны— Россия. Термин «империализм» применялся только в
23
отношении этой державы. Здесь и «исключительно умерен-
ная и компромиссная позиция Германии» как в междуна-
родных конфликтах, так и в русско-германских отношени-
ях, «агрессивность» Сазонова и правящих кругов России и
другие постулаты германской буржуазной историографии.
Большое внимание буржуазной историографией уделяет-
ся ближневосточным делам 61. Общее для всех этих работ —
резкие обвинения в адрес России, которая являлась-де в
этом районе главной «возмутительницей» спокойствия.
С прогерманских позиций выступает Трумпенер. Он выде-
ляет только экономическую сторону германской политики в
Турции, отрицает политические цели в германских планах,
в том числе и в отношении миссии Лимана фон Сандерса.
Во всех неудачах и промахах обвиняется только Турция.
С других позиций рассматривает ближневосточную полити-
ку Германии американский историк Ф. Вебер. Он отмечает,
что вступление Турции в войну на стороне Центральных
держав произошло благодаря «умелому маневрированию»
германской дипломатии в течение длительного времени.
Значительное место отводится освещению русско-герман-
ских противоречий на Ближнем Востоке. При этом выде-
ляется агрессивность обеих сторон.
С сугубо антантофильской точки зрения подходят Ирли
и Кернер. Они защищают и оправдывают политику Англии
и Франции, в преувеличенном свете освещают стремление
России к проливам.
Мы в сжатом виде рассмотрели основные источники и
направления в советской и зарубежной историографии изу-
чаемых в данной работе проблем. В советской историогра-
фии разработаны в целом важнейшие вопросы истории
международных отношений начала XX в. до первой миро-
вой войны, отражены в большей или меньшей степени рус-
ско-германские отношения. Пробелы имеются для периода
первых годов XX в. (до русско-японской войны), хотя кан-
дидатская диссертация В. В. Зелева положила начало их
изучению.
Много сделано советской исторической наукой для ис-
следования политики империалистических держав и меж-
дународных отношений на Ближнем Востоке и Балканах с
охватом русско-германских отношений. В ряде книг и ста-
тей показывается захватническая политика германского
империализма, особенно на Ближнем и Среднем Востоке.
Но у нас нет специальной монографии, в которой в совокуп-
ности были бы освещены русско-германские дипломатиче-
ские отношения накануне первой мировой войны. Отсут-
24
ствуют работы по истории русско-германских экономиче-
ских отношений в конце XIX — начале XX в., что является
отдельной темой для изучения.
Зарубежная буржуазная историография насчитывает
немало книг и статей по данной тематике. Однако большая
часть их имеет апологетическую направленность, служит
целям политики империалистических держав. Поэтому
дипломатическая история происхождения первой мировой
войны, в том числе русско-германских отношений, являет-
ся одной из сфер идеологической борьбы, борьбы с нашими
идейными противниками и требует пристального внимания
и изучения. Многие зарубежные историки, главным
образом западногерманские, подвергают непрерывным на-
падкам внешнеполитические акции правительства России
накануне первой мировой войны, параллельно оправдывая
«оборонительными» тенденциями любой шаг германского
ведомства иностранных дел. В последнее время империа-
листическая пропаганда через различные каналы усилила
подрывную работу, используя при этом, как отмечалось
выше, и вопросы происхождения первой мировой войны.
Поэтому необходимость дать аргументированный отпор
всем антинаучным концепциям является настоятельной.
Необходимо отметить, что советские специалисты не
только в своих трудах, но и на упомянутом симпозиуме в
Майнце убедительно доказали необоснованность суждений
западногерманских коллег. В выступлениях А. Л. Нароч-
ницкого, В. И. Бовыкина, Б. М. Туполева и других были
вскрыты методы подготовки германским империализмом
первой мировой войны, агрессивный характер политики
кайзеровского правительства и монополистических объеди-
нений накануне войны, в том числе и в отношении России.
Глава 1
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИИ
РУССКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ
В НАЧАЛЕ XX В.
И ПОДГОТОВКА ОБЕИХ ДЕРЖАВ
К МИРОВОЙ ВОЙНЕ
Происхождение первой мировой войны связано со вступле-
нием крупнейших капиталистических держав в империали-
стическую стадию развития. В замечательном ленинском
труде «Империализм, как высшая стадия капитализма» и
ряде других работ дана исчерпывающая характеристика
основных черт этой стадии, раскрыта взаимосвязь между
внутренней и внешней политикой великих держав, показа-
ны истоки их агрессивного внешнеполитического курса.
«Рост вооружений, крайнее обострение борьбы за рынки
в эпоху новейшей, империалистической, стадии развития ка-
питализма передовых стран, династические интересы наи-
более отсталых, восточноевропейских монархий неизбежно
должны были привести и привели к этой войне. Захват зе-
мель и покорение чужих наций, разорение конкурирующей
нации, грабеж ее богатств, отвлечение внимания трудящих-
ся масс от внутренних политических кризисов России, Гер-
мании, Англии и других стран, разъединение и национали-
стическое одурачение рабочих и истребление их авангарда
в целях ослабления революционного движения пролетариа-
та—таково единственное действительное содержание, значе-
ние и смысл современной войны»,— указывал В. И. Ленин1.
Поскольку наше исследование относится к двум круп-
нейшим державам Европы, остановимся кратко на некото-
рых вопросах их подготовки к первой мировой войне. Гер-
мания, как известно, вступила на путь капиталистического
развития позднее других стран Западной Европы. Затем
ее объединение создало базу для быстрого, скачкообразно-
го развития капитализма в стране в последней четверти
XIX в. Одновременно необходимо подчеркнуть, что реакци-
онная прусско-юнкерская милитаристская основа этого
объединения имела тяжелые последствия для судеб самой
Германии, Европы и всего мира.
26
Темпы промышленного развития Германии были высо-
ки, намного превосходили темпы промышленного развития
остальных западноевропейских государств. На рубеже
XIX—XX вв. были созданы крупнейшие монополистические
объединения, которые при поддержке государства начали
завоевывать позиции почти на всех континентах.
В эпоху империализма в силу неравномерности и скач-
кообразности развития отдельных государств остро ставил-
ся вопрос о переделе уже поделенного мира. Экономические
и политические особенности германского империализма об-
условили его чрезвычайную агрессивность. Планы и аппе-
титы германских правящих кругов, мечтавших превратить
страну в «мировую державу», далеко не ограничивались
колониальными территориями в Африке. Они распростра-
нялись на государства Центральной, Восточной и Юго-Во-
сточной Европы, Россию, государства Западной Европы,
Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии 2.
Так, в июле 1912 г. один из видных германских монопо-
листов— В. Ратенау при встрече с канцлером Бетман-Голь-
вегом обсуждал программу внешней экспансии, с которой
последний был полностью согласен. Она предполагала со-
здание замкнутой таможенной унии в Западной Европе во
главе с Германией, расправу с Францией, подрыв англий-
ских позиций в Средиземном море, далее соглашения с
Англией о разделе Малой Азии, Центральной Африки3.
Германские планы предусматривали организацию системы
политико-экономических объединение под немецкой эгидой,
охватывающей Западную, Центральную и Восточную Ев-
ропу, Малую Азию, Африку4. О необходимости проведения
«мировой политики» говорил германский канцлер в 1913 г.,
подразумевая сначала установление господства Германии
над Европой, а затем превращение Германии в «мировую
державу»5.
Захватнические тенденции поддерживались всеми пар-
тиями и группировками господствующих классов кайзеров-
ской Германии — юнкерства, крупной буржуазии, а также
средними и мелкими ее слоями.
В апреле 1891 г. была создана реакционная организа-
ция— Пангерманский союз. В нее, помимо представителей
монополистического капитала и юнкерства, вошла целая
группа империалистических идеологов-историков, эконо-
мистов, географов, философов, социологов, призванная дать
теоретические «обоснования» захватническим устремлени-
ям юнкерско-буржуазных клик. Разрабатывались и подни-
мались на щит различные аспекты «мировой политики»6.
27
Согласно Планам пангёрманЦеВ, следовало завоевать й Под-
чинить всю континентальную Европу, переселить всех сла-
вян за Урал, установить германский протекторат над всей
Передней Азией, Южным Китаем, Индокитаем и Таилан-
дом, создать Германскую африканскую империю (со вклю-
чением французских, бельгийских и португальских колоний),
образовать Германскую тихоокеанскую островную империю,
учредить Германский южноамериканский протекторат
и т, д.7
В книгах одного из военных «теоретиков» пангерманиз-
ма— генерала Фридриха Бернгарди прославлялась война,
доказывалась ее жизненная необходимость8. Правитель-
ство кайзеровской Германии в официальном порядке от-
крещивалось от пангерманских планов, на деле же они ока-
зывали влияние на немецкую внешнюю политику.
Среди идеологов германского империализма большую
популярность имела идея создания так называемой «Сре-
динной Европы» — замкнутого экономического объединения
под эгидой Германии, куда должны были войти территории
ряда государств Средней и Восточной Европы. Выше мы
писали, что эта идея вынашивалась и в официальных кру-
гах. Глашатаями «Срединной Европы» являлись Фридрих
Науман и видный историк Г. Онкен, стоявшие близко к
пангерманцам. Развивая эту теорию, Науман писал: «Жиз-
неспособная Срединная Европа нуждается в прилегающих
к ней аграрных областях и должна по возможности при-
влечь их к себе»9.
На заседаниях правления Пангерманского союза в
1912—1913 гг. такие руководящие деятели, как Г. Класс,
Поль призывали Германию и Австро-Венгрию активно
включиться в борьбу за осуществление «мировой полити-
ки», за удовлетворение «потребностей» немецкого народа 10.
Идеологи пангерманцев пытались оправдать свою за-
хватническую программу ссылками на панславизм. В кон-
це XIX — начале XX в. в Германии они организовали шум-
ную кампанию под лозунгом «Панславизм — всемирная
угроза!». Дело в том, что накануне первой мировой войны
в России произошло оживление панславизма в виде нео-
славистского движения, которое являлось в то время на-
ционалистической реакцией буржуазно-помещичьих кругов
на усиление германской экспансии на Востоке и деятельно-
сти Пангерманского союза и.
По своим воззрениям к идеологии пангерманцев примы-
кали германские консервативная и национал-либеральная
партии, олицетворявшие интересы юнкерства, большей ча-
28
СТй крупной буржуазии, высшей интеллигенции. Они Пере-
оценивали военную мощь Германии, открыто поддержива-
ли агрессивную политику. Один из лидеров консервато-
ров— доктор Каниц в конце 1912 г. обвинял Россию в
осложнениях на Балканах, в пренебрежении «дружествен-
ными» отношениями с Германией, требовал от правительст-
ва более решительной политики на Ближнем Востоке12.
Другой лидер партии консерваторов, граф Вестарп, высту-
пил на съезде партии в марте 1913 г. с призывом увеличить
численность армии и военных расходов 13.
Лидер национал-либералов Вассерман на съезде своей
партии в декабре 1912 г. подчеркивал, что Германия дол-
жна быть верной союзу с Австро-Венгрией, а во время де-
батов в рейхстаге в 1913 г. призывал укреплять восточные
границы Германии от угрозы «славянства» и «панславиз-
ма», поддерживал претензии германского капитала на
Ближнем Востоке 14.
На сравнительно умеренных позициях стояли католи-
ческий центр и прогрессисты. Ближайшее окружение Бет-
ман-Гольвега было из этих людей. Эти партии ратовали за
более гибкие методы во внешней политике, не считали пра-
вильным преждевременно раскрывать агрессивные цели, но
в общем поддерживали гонку вооружений и подготовку к
войне. Они выражали интересы той части германской бур-
жуазии, которая была тесно связана торговыми и дело-
выми отношениями с заграницей, экспортом, международ-
ными фирмами. К ним примыкала известная часть сред-
ней буржуазии15. Руководящие деятели католического
центра поддерживали правительственные аргументы в поль-
зу принятия военных законов, обвиняли Россию в натрав-
ливании Болгарии и Сербии на Австро-Венгрию, считали
необходимым принять меры, чтобы уберечь Турцию от рас-
членения 16.
Финский историк Р. Роппонен собрал большой матери-
ал и показал в своей книге, как накануне первой мировой
войны политические партии германской буржуазии и юн-
керства муссировали идею так называемой «русской угро-
зы», подводя под нее все акции правительства России в
области внешней политики17. Не осталась в стороне от
этой «идеи» и социал-демократическая партия, в том числе
и ее левое крыло.
Германская социал-демократическая партия являлась
одной из самых крупных политических партий Германии, в
предвоенные годы располагала значительным количеством
мест в рейхстаге. В руководстве задавали тон правые и
29
центристы, которые в вопросах внешней политики все бо-
лее скатывались на позиции социал-шовинизма, смыкаясь
с буржуазными партиями. Они повторяли тезис об «окру-
жении» Германии, об опасности нападения на нее со сто-
роны «корыстных и воинственных соседей», в первую оче-
редь со стороны России. Принимаемые на съездах резолю-
ции о войне и гонке вооружений не указывали каких-либо
конкретных методов борьбы с опасностью войны, отмечала
Эггерт18.
Правые оппортунисты Э. Давид и Ф. Шейдеман в рейх-
стаге выступили с открытой поддержкой империалистиче-
ской политики Тройственного союза. Правые и центристы
(Ледебур, Каутский) также отстаивали идею «Срединной
Европы» под германской гегемонией19. Для оправдания
внешнеполитических шагов германского правительства Да-
вид, Ледебур, Гаазе, Квессель много говорили об экспан-
сии России на Балканах и Ближнем Востоке, об опасности
панславизма. Они пытались доказать, что только политика
России угрожает миру в Европе20.
Левое крыло германской социал-демократии (К. Либк-
нехт, Р. Люксембург, К. Цеткин, Ф. Меринг, Ю. Мархлев-
ский) было той силой, которая действительно боролась
против милитаризма, империализма и войны, против коло-
ниальных авантюр и атрибутов «мировой политики»21.
Либкнехт неоднократно выступал с разоблачением дея-
тельности германских монополистов, вскрывал связь воен-
ной промышленности с крупнейшими банками, прусским
генералитетом и государственным аппаратом Германии.
С трибуны рейхстага он заявлял, что опасность, угрожаю-
щая европейским народам,— это не панславизм, а герман-
ские фабриканты оружия, германские пушечные короли
типа Круппа, получающие колоссальные прибыли за счет
вооружения22.
Рост германского революционного и ра'бочего движения
накануне первой мировой войны, успех германской социал-
демократии на выборах в рейхстаг заставляли правящие
круги страны считаться с этими факторами. В некоторых
случаях они оказывали сдерживающее воздействие на
внешнеполитические акции правительства, особенно когда
на международной арене возникали взрывоопасные ситуа-
ции. При этом немаловажную роль играли и выступления
в рейхстаге депутатов от социал-демократической партии,
несмотря на оппортунистическую политику ее правого кры-
ла и центра.
В России развитие капиталистических отношений име-
ло свои особенности. Феодально-крепостнические пережит-
30
ки тормозили его23. Они сказались и в дальнейшем, когда
страна вступила в империалистическую стадию. «Горстка
крепостников-помещиков, возглавляемая Николаем II,
была у власти, в теснейшем союзе с магнатами финансово-
го капитала, которым доставались неслыханные в Европе
прибыли и в пользу которых заключались грабительские до-
говоры внешней политики»,— писал В. И. Ленин24. В эко-
номике России довольно внушительные позиции занимал
иностранный капитал.
В советской исторической литературе много писалось
об особенностях империализма в России25, внешней поли-
тике в конце XIX — начале XX в. В вышедшем недавно
коллективном труде советских историков «Итоги и задачи
изучения внешней политики» говорится, что речь идет «об
особом этапе во внешней политике России, который харак-
теризовался свойственными эпохе империализма тенден-
циями, ростом влияния империалистической буржуазии, а
затем приходом этого класса к прямому руководству меж-
дународной политикой государства»26. Сложная структура
российского «военно-феодального» империализма, опутан-
ного феодальными пережитками в экономике и политике,
требует дальнейшего изучения. Как и все империалистиче-
ские державы, Россия в этот период участвовала в борьбе
за передел мира27.
Этапом развития русско-германских дипломатических
отношений в последней четверти XIX в. являлся союз трех
императоров 1873 г., возобновленный в 1881 г. и продлен-
ный в 1884 г. В 1887 г. был заключен договор перестрахов-
ки. В дальнейшем на договор стали влиять такие факторы,
как обострение франко-германских и австро-русских проти-
воречий 28.
С конца 80-х годов отношения между Россией и Герма-
нией начинают постепенно ухудшаться, а между Россией и
Францией — улучшаться. Указанный договор сошел на нет.
В результате франко-русского сближения в 1892—1893 гг.
был оформлен франко-русский союз29. Германия оказалась
перед перспективой войны на два фронта. Перед ее диплома-
тией была поставлена задача добиться расслабления этого
союза 30.
В области внешнеполитических концепций в Германии
начала XX в. существовали две группировки. Одна из них
(кайзер, военные круги, часть буржуазии) считала, что
надо как-то приблизить к себе Россию и вместе бороться
против английской гегемонии и Франции (правда, эта
группировка не очень хотела усиливать Россию). Другая
31
группировка, в которую входили банкиры, крупные магна-
ты электротехнической и химической промышленности, юн-
кера имела проанглийский уклон и не считала опасным
английскую конкуренцию на рынках. По ее мнению, геге-
монию в Европе можно установить посредством захватов
на Востоке, а потом уже взяться за приобретение новых
колоний31. Обе группировки, в сущности, отстаивали кон-
цепции «мировой политики».
Иным было положение в России. Два крупных собы-
тия— русско-японская война 1904—1905 гг. и революция
1905—1907 гг.— внесли существенные моменты в русско-
германские отношения. Правительство Германии решило
использовать поражение России и ослабить франко-рус-
ский союз. Во время свидания царя с кайзером в Бьёрке
(июль 1905 г.) был подписан союзный договор. Одна из
его статей гласила, что царь предпримет шаги к ознаком-
лению с ним Франции и побуждению ее присоединиться к
договору, что было нереально.
В правительстве России понимали, что нельзя подрывать
союз с Францией. Франко-германские же противоре-
чия были весьма существенными. Поэтому пришлось при-
ложить усилия, выдвинув дополнительные предложения,
чтобы спустить на тормозах и практически аннулировать
Бьёркский договор32. Таким образом, в ходе русско-япон-
ской войны и революции 1905—1907 гг. попытки Германии
достичь изменения внешней политики России не дали ре-
зультата.
Зато правительства России и Германии были едины,
когда возникла необходимость борьбы с революционным
движением. Германия закрыла границу для русских рево-
люционеров-эмигрантов, начала выдавать царскому прави-
тельству проживавших на ее территории русских прогрес-
сивных деятелей и т. д. Во время революции 1905—1907 гг.
в России контакты в этой области стали еще тесней, ибо
революционное движение развернулось и в самой Герма-
нии. Летом 1905 г. к Финскому заливу были направлены
немецкие военные суда, разрабатывались планы военной
интервенции.
После Портсмутского мира русская дипломатия прово-
дила так называемую «политику равновесия». С одной сто-
роны, укреплялись отношения с Францией, улучшались с
Англией, с другой — поддерживались на дружественном
уровне отношения с Германией.
На внешнюю политику России влияли два главных сдер-
живающих фактора: во-первых, неподготовленность армии
32
к военным акциям крупного масштаба (после войны с Япо-
нией надо было сначала восстановить силы, а уж затем их
наращивать); во-вторых, революционное движение в Рос-
сии, грозившее в случае войны перерасти в революцион-
ный взрыв. Оба эти фактора являлись доминирующими до
самого начала первой мировой войны.
В августе 1907 г. в Свинемюнде снова встретились два
императора — России и Германии. Германская сторона
безуспешно пыталась косвенными путями втянуть Россию
в соглашения, ослабляющие связи с Англией и Францией 33.
В октябре 1907 г. в Петербурге был подписан секретный
протокол о сохранении существующего статус-кво на Бал-
тийском море34. Протокол удовлетворял обе стороны и до
начала первой мировой войны формальных изменений в
этом вопросе не произошло 35.
Важным этапом в истории международных отношений
начала XX в. явилось англо-русское соглашение от 31 авгу-
ста 1907 г. по средневосточным вопросам. Были заложены
основы процессу сближения между двумя странами, хотя
противоречия и трения по вопросам ближне- и среднево-
сточной политики были существенны и в последующие
годы. Тем не менее это соглашение явилось важнейшим эта-
пом в оформлении Тройственного согласия. Общее направ-
ление внешней политики России все более приближалось
к политике Антанты. Это проявилось, например, во время
свидания в Ревеле в июне 1908 г. Николая II с английским
королем Эдуардом VII36. Все более вырисовывались конту-
ры двух враждебных друг другу военно-политических груп-
пировок империалистических стран — Тройственного союза
и Тройственного согласия, политика которых «в течение
целого ряда десятилетий состояла в непрерывном экономи-
ческом соперничестве из-за того, как господствовать над
всем миром, как душить маленькие народности, как обес-
печить себе тройные и десятерные прибыли банковского
капитала, захватившего весь мир в цепь своего влияния»37.
Внимание России и Германии все больше привлекали
дела в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке, хотя на
Дальнем Востоке последствия русско-японской войны да-
вали о себе знать. Остановимся кратко на Некоторых мо-
ментах дальневосточной политики держав в связи с русско-
германскими отношениями.
После Портсмутского мира напряженность в русско-
японских отношениях сохранялась. Летом 1907 г. были под-
писаны русско-японская общеполитическая конвенция, кон-
венция о соединении русской и японской железнодорожных
2 А. С. Аветян	33
линий в Маньчжурии, рыболовная конвенция и договор о
торговле и мореплавании38. Заинтересованная в сохране-
нии напряженности на Дальнем Востоке, Германия была
недовольна мерами по урегулированию русско-японских
противоречий. Немецкая дипломатия старалась оградить
свои интересы путем разжигания соперничества великих
держав на Дальнем Востоке, выступив с проектами амери-
кано-германо-китайского союза39.
Тем временем в июле 1910 г. было подписано новое
русско-японское соглашение об охране интересов в Мань-
чжурии, а через два года — секретная конвенция о разгра-
ничении интересов в Монголии и Маньчжурии40.
Германское ведомство иностранных дел, естественно,
отрицательно реагировало на эти события, но внешне ста-
ралось проявить сдержанность41. Параллельно германские
монополии стремились расширить сферу деятельности в Ки-
тае42. Однако в целом накануне войны дальневосточная
политика империалистических держав Европы в сравни-
тельном отношении (с делами в Европе, на Ближнем и
Среднем Востоке) была отодвинута на задний план.
В конце первого десятилетия XX в. возрастает роль
Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в общих
планах и задачах Германии и Австро-Венгрии. Германия
поощряет свою союзницу к активной политике на Балка-
нах. Здесь на пути австро-германского блока стояла Рос-
сия. Начинается разработка мер по сокращению влияния
России на Балканах, включению балканских стран вместе
с Турцией в единый политико-экономический комплекс под
эгидой Германии43.
Идея создания экономического объединения «Средин-
ная Европа» накануне первой мировой войны получила
одобрение у германского императора и ряда политических
деятелей44.
Претензии империалистических кругов кайзеровской
Германии распространялись и на территории, входящие в
состав России. В 1906 г. статс-секретарь германского ве-
домства иностранных дел Г. Чиршки писал о необходимо-
сти «приобретения балтийских провинций» России. В Гер-
мании считали, что эти провинции являются «естественным
хинтерландом» Восточной Пруссии. Имелись попытки
«исторически» обосновать германские претензии под пред-
логом, что население указанных провинций якобы тяготеет
к «католическому Западу»45.
Германские планы касались и Польши. В западных
польских землях проводилась политика ограбления местно-
34
го населения, германизации и колонизации46. Подобные
тенденции вынашивали и в отношении Царства Польского;
доказывалось, что эта часть территории может развивать
свои производительные силы только под эгидой Германии
и Австро-Венгрии. И наконец, монополистические круги
кайзеровской Германии зарились на богатства Украины.
В предвоенные годы германская агентура развернула ак-
тивную шпионскую деятельность на украинской земле47.
Все западные территории России германские империалисты
предполагали пристегнуть к «Срединной Европе».
Складывающаяся политическая обстановка в Европе и
за ее пределами не благоприятствовала реализации гер-
манских планов. Тем не менее Центральные державы на-
чали провоцировать осложнения на Балканах. Осенью
1908 г. Берлин дал санкцию на аннексию Австро-Венгрией
Боснии и Герцеговины. Германский и австрийский геншта-
бы начали составлять планы конкретных военных операций
против Сербии, России и Франции48.
В этот период Россия не могла вступать в военный
конфликт с Австро-Венгрией и Германией. Петербург
пошел на переговоры с Веной, в которых была заинтересо-
вана последняя: она хотела добиться у России уступок мир-
ным путем. Россия соглашалась на аннексию Австро-Венг-
рией Боснии и Герцеговины взамен согласия Австро-Венг-
рии на изменение режима проливов — проход русских
военных судов через них. В сентябре 1908 г. в Бухлау ми-
нистры иностранных дел достигли тайного соглашения.
После объявления правительством Австро-Венгрии об
аннексии Боснии и Герцеговины обстановка осложнилась,
ибо были задеты интересы балканских государств. Обо-
стрились австро-сербские отношения, и на авансцену в под-
держку Австро-Венгрии выступила Германия. Чтобы удер-
жать Россию от заступничества за Сербию, 21 марта 1909 г.
Германия в ультимативной форме потребовала от России
признать аннексию Боснии и Герцеговины и заставить Сер-
бию согласиться с этим. В противном случае Берлин грозил
предоставить Австро-Венгрии свободу действий.
В Петербурге сперва растерялись, потом стали негодо-
вать, но поняли, что надо проглотить пилюлю по уже из-
вестным причинам неготовности к войне.
В итоге Боснийского кризиса выяснилось, что Австро-
Венгрия пользуется полной и безоговорочной поддержкой
Германии на Балканах. Обнаружилась полная несостоя-
тельность «политики равновесия». Значительно испортились
русско-германские отношения. В Берлине сначала ликова-
2*
35
ли по поводу дипломатической победы; но затем сообрази-
ли, что такая политика еще больше притянет Россию к ла-
герю Антанты, и начали менять стратегию49. Антирусский
выпад Германии следует считать и как реакцию на улучше-
ние в целом англо-русских отношений. Но общая тенденция
развития отношений говорила о том, что страны Трой-
ственного согласия все больше координируют свою поли-
тику, несмотря на существенные противоречия. Параллель-
но резко обострились противоречия между Англией и Гер-
манией. Как известно, в системе межимпериалистических
противоречий накануне первой мировой войны Ленин по-
ставил на первое место англо-германский антагонизм50.
Сложная международная обстановка ставила перед
внешней политикой государств новые задачи. В этой связи
в России в лагере господствующих классов развернулась
борьба по вопросам внешнеполитической ориентации. Ре-
волюция 1905—1907 гг. показала правящим кругам, что
для сохранения власти в стране нужен союз дворянского
землевладения и буржуазии. Однако между крупными зем-
левладельцами и буржуазией существовали расхождения
во взглядах. Черносотенное дворянство, крупные помещи-
ки, сильно напуганные революцией, считали, что активная
внешняя политика может отвлечь внимание от главной
внутренней задачи — борьбы с революционным движением.
Поэтому, по их мнению, следует проводить осторожную
внешнюю политику, без риска и конфликтов. Конечно, нель-
зя из этого делать вывод, что дворянство и помещики были
противниками захватов и расширения сфер влияния.
Русская буржуазия также боялась новык революцион-
ных потрясений, но не могла отказаться от активной внеш-
ней политики, борьбы за расширение сфер господства. От-
сюда и различная ориентация в области направления во
внешней политике51. Дворянство, помещики стояли за тес-
ные отношения с Германией, против сближения с Англией:
такое положение обеспечило бы спокойствие на западных
границах и вооруженную помощь в случае революции. Кро-
ме того, часть русских помещиков, связанная с германским
рынком, боялась его лишиться. Буржуазия ориентирова-
лась на Антанту, стояла за союз с Францией и Англией,
была связана с их капиталом и биржами. Русская буржуа-
зия считала, что именно такой союз может привести к ус-
пеху в войне с Германией и Австро-Венгрией. Что касается
борьбы с революционным движением, то буржуазия рас-
считывала на финансовую помощь со стороны антантовско-
го капитала. Прогерманскую линию в основном отстаивали
36
крайне правые элементы господствующих классов, про-
антантовскую — умеренно-правые, октябристы, которых
поддерживали кадеты.
Такое классовое размежевание в области внешнеполи-
тической ориентации является до некоторой степени услов-
ным, ибо и среди дворянства, помещиков имелись сторон-
ники Антанты и, наоборот, часть буржуазии придержива-
лась курса на сближение с австро-германским блоком. Но
в целом характеристика основных группировок прогерман-
ского и проантантовского направлений в правящих кругах
России соответствует изложенному. К этим выводам при-
шли советские специалисты В. И. Бовыкин и И. В. Бесту-
жев. Последний посвятил указанной проблеме специаль-
ные работы52. И тем не менее она нуждается в дальнейшей
разработке.
Необходимо подчеркнуть, что сторонники обоих направ-
лений отстаивали в первую очередь интересы различных
группировок правящих кругов самой России. В. И. Ленин
указывал, что суть политики октябристов, националистов и
беспартийных патриотов одна и та же: поддержка колони-
ального, империалистического грабежа, только политика
кадетов «более тонко и дипломатично подкрашена»53. Пар-
тия кадетов имела разработанную программу по внешней
политике, отражавшую интересы империалистических кру-
гов. По принципиальным вопросам кадеты поддерживали
политику правительства, хотя и прикрывались тезисом о
«внепартийном» подходе. Их «критика» правительственных
действий имела цель предостеречь Министерство иностран-
ных дел от опрометчивых шагов, несоразмерных с возмож-
ностями страны54.
И. В. Бестужев отмечал, что обострение русско-герман-
ских противоречий в результате Боснийского кризиса уси-
лило позиции антигермански настроенной части русской
буржуазии й помещиков. К тому же русская буржуазия
была тесно связана с капиталом стран Антанты (особенно
с французским). Это обстоятельство оказывало немаловаж-
ное воздействие на политику Министерства иностранных
дел. Со своей стороны, правительства Антанты через рус-
скую буржуазию пытались влиять на внешнюю политику
России. Но и прогерманские элементы не складывали ору-
жие. Используя нерешительную поддержку антантовской
дипломатии, они делали определенные попытки склонить
правительство к ориентации на австро-германский блок.
Сторонниками сближения с Германией после русско-япон-
ской войны были императрица Александра Федоровна, ве-
37
ликие князья Николай Михайлович и Михаил Николаевич,
министр двора барон В. Б. Фредерикс, его помощник князь
Н. С. Долгорукий, начальник военно-походной канцелярии
царя князь В. Н. Орлов. В Совете министров и Государст-
венной думе — А. В. Кривошеин, П. Н. Дурново, в дипло-
матических кругах — посол в США барон Р. Р. Розен, по-
сол в Германии граф Н. Д. Остен-Сакен, посол в Австро-
Венгрии князь Л. П. Урусов. К сторонникам Антанты отно-
сились лидеры буржуазных партий П. Н. Милюков,
А. П. Гучков, а также А. М. Волконский, Е. Н. и Н. Г. Тру-
бецкие и др. Сам царь питал симпатии к Германии, но, вы-
нужденный считаться с интересами монополистического ка-
питала, санкционировал курс на сближение с Англией55.
С 1910 г. и до начала первой мировой войны позиции про-
германской группировки все более слабели из-за усиливав-
шихся захватнических тенденций во внешней и внутренней
политике (военные законы, гонка вооружений) германского
правительства, что в конечном счете приводило к росту про-
тиворечий между двумя странами.
Министерство иностранных дел России во главе с
С. Д. Сазоновым стояло за укрепление отношений со стра-
нами Антанты, влияло на царя. Да и концепции сторонни-
ков прогерманской политики, как отмечалось, тоже были
направлены в первую очередь на укрепление положения
России в Европе. Развитие обстановки на международной
арене заставляло политические партии и группировки рус-
ской буржуазии и помещиков все больше объединять уси-
лия для защиты от посягательств Центральных держав. По
мнению Бестужева, обострение русско-германских противо-
речий, усиление позиций антигермански настроенной рус-
ской буржуазии и ее определенная зависимость от англо-
французского капитала предопределили исход борьбы в
пользу антантофильской ориентации. Период 1911—1914 гг.
проходил с явным преобладанием проантантовского тече-
ния 56.
Настроения и взгляды соответственно отражала и пе-
чать. Кампанию за ориентацию на Англию и Францию вели
такие газеты, как орган октябристов «Голос Москвы», вы-
ражавший интересы крупной буржуазии и капитала и круп-
ных капитализированных помещиков, органы кадетов
«Речь», «Русские ведомости» (правое крыло кадетской пар-
тии), олицетворявшие интересы либерально настроенных
буржуазии и помещиков, буржуазной интеллигенции, ли-
берально-беспартийное «Русское слово», стоявшее близко
к кадетам, «Биржевые ведомости», «Утро России», отра-
38
жавшие интересы промышленной и торговой буржуазии,
банковского капитала, журналы «Русская мысль», «Мо-
сковский еженедельник» и др. За союз с австро-германским
блоком ратовали орган крайне правых депутатов Думы га-
зета «Земщина», орган националистическо-монархической
реакции газета «Колокол», орган погромно-черносотенного
«Союза русского народа» газета «Русское знамя», близко
стоящие к ним газета «Московские ведомости», журнал
«Гражданин». Газета «Новое время», считавшаяся полу-
официозом, выражала интересы умеренно-правых кругов,
октябристов. Но вместе с тем на ее страницах пропаганди-
ровались идеи и крайне правых. В общем значительное
большинство составляли издания, проповедовавшие антан-
тофильский курс.
Подготовка к мировой войне велась не только путем ди-
пломатических комбинаций, создания конфликтных ситуа-
ций, но и при помощи гонки вооружений. Незадолго до на-
чала первой мировой войны В. И. Ленин писал, что «госу-
дарства, именующие себя „цивилизованными", ведут теперь
бешеную скачку с препятствиями из-за вооружений. На ты-
сячи ладов, в тысячах газет, с тысяч кафедр кричат и во-
пят о патриотизме, о культуре, о родине, о мире, о прогрес-
се,— и все это ради оправдания новых затрат десятков и
сотен миллионов рублей на всяческие орудия истребления,
на пушки, на „дредноуты" (броненосцы новейшего типа)
и т. п.»57.
Поскольку в данной работе речь идет о русско-герман-
ских отношениях, кратко остановимся на проблеме воору-
жений в этих странах. Обе державы располагали больши-
ми людскими резервами и потенциальными возможностя-
ми для создания крупных сухопутных армий.
Германия в области военной подготовки шла впереди и
в предшествовавшие первой мировой войне годы форсиро-
вала ее, дабы еще больше увеличить разрыв и создать наи-
более выгодную для себя ситуацию. В 1910/11-м финансо-
вом году ее военные расходы составили 15,5% всего бюд-
жета (1393,5 млн. марок). В марте 1911 г. германский им-
ператор подписал указ о программе роста численности гер-
манской армии. К 1 апреля 1916 г. она должна была быть
доведена до 515321 чел.58
В России предстояло сделать значительно больше.
К сравнительно общей отсталости добавлялись и издержки
русско-японской войны. Расходы на ликвидацию послед-
ствий этой войны неизменно фигурировали в государствен-
ных бюджетах вплоть до первой мировой войны. Два круп-
39
них заграничных займа 1906 и 1908 гг. тоже в основном ис-
пользовались на эти цели. В 1909 г. прямые военные расхо-
ды составляли 24,8% (648 млн. руб.) от общей суммы рас-
ходов59. Работа по реорганизации русской армии началась
в 1908 г.60 В августе 1911 г. на совещании начальников ге-
неральных штабов русской и французской армий в Царском
Селе начальник генерального штаба Жилинский говорил,
что для реорганизации армии сделано много, но она сможет
иметь полный комплект тяжелой полевой артиллерии толь-
ко в 1913 г., митральез — в 1914 г.61, ружейные патроны но-
вого типа для пехоты — в 1916 г.62
Предпринимались шаги для усиления флота, в первую
очередь на Черном море, ибо из Турции поступали тревож-
ные известия о намерениях усилить свой флот. В 1907—
1910 гг. вопрос об усилении черноморского флота рассмат-
ривался неоднократно на различных уровнях. В результате
2 декабря 1910 г. Государственная дума отпустила на эти
цели 150,8 млн. руб., 19 мая 1911 г. царь одобрил програм-
му, ставшую законом63.
Параллельно в марте 1910 г. Совет министров и Мини-
стерство финансов разработали финансовую программу на
десять лет на сумму 715 млн. руб. на пополнение запасов
и материальной части, усовершенствование крепостей, по-
стройку стратегических шоссе и т. д.64
«Соревнование» продолжалось. В июне 1912 г. в Герма-
нии был утвержден новый закон об увеличении армии и
флота. К 1 апреля 1916 г. численность армии должна была
достигнуть 544 211 чел., создано два новых корпуса65. В том
же 1912 г. германский генеральный штаб отдал распоряже-
ние о дислокации сухопутных сил и порядке их действий на
случай вооруженного столкновения с Россией66. С 1909 г.
имели место постоянные контакты между германским и
австро-венгерским штабами. В 1912 г. Военное министер-
ство Германии разработало план создания двух указанных
армейских корпусов67.
Осуществляя мероприятия в военной области, герман-
ское правительство не имело ясного представления о пози-
ции Англии. Сбивала с толку двойственная игра британ-
ской дипломатии перед первой мировой войной. В сноше-
ниях с Россией английские правящие круги старались дока-
зать свою лояльность. Так, осенью 1912 г. король Георг V
сказал министру иностранных дел Сазонову (посетившему
Лондон с официальным визитом): «В трудных обстоятель-
ствах Россия всегда может рассчитывать на меня и мое
правительство». Министр иностранных дел Грей тоже зая-
40
вил, что его страна употребит все свои усилия для нанесе-
ния чувствительного удара германскому морскому могуще-
ству, если возникнут такие обстоятельства68.
В том же духе высказался Пуанкаре, отметивший вер-
ность Франции союзу с Россией 69.
С 1912 г. гонке вооружений как в России, так и в Гер-
мании был дан более ускоренный ход. Россия приняла
Большую программу по усилению русской армии, которая
должна была завершиться в 1917 г. Сухопутную армию
планировали увеличить на 480 тыс. чел. (на 39%). При
этом упор делался на увеличение штатов существовавших
полевых войск70. В том же году была принята программа
строительства Балтийского флота, согласно которой дол-
жны быть построены четыре линейных и шесть легких
крейсеров, эсминцы, подводные лодки71. 10 мая 1912 г.
Государственная дума утвердила по смете Морского мини-
стерства 23,9 млн. руб. на постройку судов для Черномор-
ского флота 72. 25 сентября 1913 г. царь утвердил (на осно-
вании доклада военного министра) так называемое Моби-
лизационное расписание № 20, содержащее основные сооб-
ражения по развертыванию вооруженных сил России при
войне с державами Тройственного союза73.
В последующее время каждая из империалистических
держав более усиленным темпом реализовывала свои воен-
ные программы. В Германии ставился вопрос о новом зако-
не, который должен был ускорить боевую готовность армии
и переход от организации и состава мирного времени к
военному.
Для изыскания дополнительных средств на военные
нужды в Германии прибегли к единовременному обложе-
нию капиталов и недвижимых имуществ, что должно было
составить около 1 млрд, марок. 3 июля 1913 г. кайзер утвер-
дил новый военный закон о временных и постоянных нало-
гах на покрытие военных расходов. Численность германской
армии к 1 апреля 1916 г. теперь уже должна была достиг-
нуть 661 478 чел., т. е. увеличилась на 117 267 чел.74 Проек-
ты и законы вооружения Германии вызвали во Франции
тревогу. Пуанкаре сказал послу России, что необходимо
провести ответные меры на германские вооружения, еще
более упрочить организацию французских вооруженных
сил 75.
В неменьшей мере беспокоились и в Петербурге. В ап-
реле 1913 г. Николай II сказал английскому послу, что гер-
манское правительство должно сознавать, что оно подает
пример для окружающих других держав76.
Германская внешняя политика держала курс на все
большее сближение с Австро-Венгрией. Возрастала роль
Австро-Венгрии в качестве одного из мостов на пути гер-
манской экспансии на Ближний Восток и в будущих планах
против России. Учитывались и людские ресурсы Австро-
Венгрии. В германских расчетах все меньше шансов оста-
валось на разрушение франко-русского союза. Поэтому де-
лались попытки нейтрализовать Англию, хотя было видно,
что в главном пути Англия и Германии существенно расхо-
дятся. Накануне первой мировой войны между Германией
и Англией происходили переговоры по делам Ближнего
Востока и раздела португальских колоний77. Буквально до
самых последних дней июльского кризиса 1914 г. у России
не было стопроцентной уверенности, что Англия выступит
против Германии, а у Германии — что Англия отступит от
нейтралитета.
В связи с Балканскими войнами и возможными их по-
следствиями в России была усилена военно-подготовитель-
ная работа, отпущены кредиты на пополнение запасов и
материальной части, усовершенствование крепостей, заго-
товку тяжелой артиллерии, постройку стратегических шос-
се и т. д.78 Прямые военные расходы в 1910 г. составили
965 млн. руб. (28,5% к общей сумме расходов) 79. Приня-
тая в 1912 г. Большая программа длительное время прохо-
дила по инстанциям и была окончательно утверждена лишь
24 июня 1914 г. Но за это время кое-какие меры по усиле-
нию боевой подготовки русской армии были осуществле-
ны80. Сложная и громоздкая бюрократическая система во-
енного управления в значительной мере замедляла прове-
дение в жизнь ряда начинаний в области военных реформ.
Обстановка на Ближнем Востоке после отправки в Турцию
германской военной миссии и итогов Балканских войн, по-
ступающие сведения о новых турецких заказах крупных
морских единиц вызвали необходимость создания второй
бригады дредноутов. Затем в марте 1914 г. Морское мини-
стерство ходатайствовало перед Советом министров о не-
медленной закладке в Николаеве одного линкора, двух лег-
ких крейсеров, восьми эсминцев, шести подводных лодок
(на сумму 110 млн. руб.). В конце июня эта программа
была утверждена и выделены средства.
Продолжались контакты с Францией в военной обла-
сти. На совещании начальников штабов русской и фран-
цузской армий в августе 1913 г. были рассмотрены вопро-
сы железнодорожного строительства в западных губерниях
России, планы стратегического развертывания русской ар-
42
мии на случай войны с Германией и Австро-Венгрией81.
В начале 1914 г. был разработан план боевой подготовки
войск Варшавского военного округа на тот же случай с
отражением одновременного наступления из Восточной
Пруссии и Восточной Галиции и т. д.82
В самой Франции в конце мая 1913 г. палата депутатов
утвердила кредиты (234 млн. франков) для покрытия рас-
ходов на удержание под знаменами так называемых ста-
рослужащих. 19 июня палата депутатов приняла закон о
трехлетней службе, в августе сенат его ратифицировал83.
Что касается англо-русских отношений, то, как отмечал
Игнатьев, объективное развитие международных отношений
приводило к сближению между этими странами. Налажи-
валось англо-русское военное сотрудничество, с 1911 г. на-
чался обмен информацией по военно-морскому строитель-
ству. В последние месяцы перед мировой войной более тес-
ными стали англо-русские контакты в политической и
военной сферах. Велись переговоры о сотрудничест-
ве флотов. В Петербурге действовало так называемое сове-
щание трех (Сазонов, английский и французский послы),
координировавшее обсуждение политических вопросов84.
В трудных условиях царского режима и реакции партия
большевиков во главе с В. И. Лениным вела борьбу против
милитаризма и войны. С 1908 г. большевики восстанавли-
вали постепенно связи с партийными организациями на
ряде объектов и в воинских частях. Велась борьба против
рекрутской кампании. Сочетались легальные и нелегаль-
ные формы работы. В III Думе социал-демократическая
фракция выступала против военных ассигнований, против
использования русской армии в качестве полицейской силы
для подавления национально-освободительного движения,
в частности в Иране. Большевики во главе с Лениным вы-
ступали против оппортунистов II Интернационала, за ре-
волюционную антивоенную тактику85.
В 1910 г. в России начинается оживление революцион-
ного движения. 1911—1914 годы характеризуются новым
мощным подъемом борьбы трудящихся. В 1911 г. в стачках
участвует 105 тыс. чел., требования носят наступательный
характер. 1912 год — кровавые события на Ленских приис-
ках. В Москве, Петербурге, ряде городов Украины — круп-
ные стачки протеста, массовые волнения студентов, матро-
сов Балтийского и Черноморского флотов. Всего за 1912 г.
происходит 3 тыс. стачек с 1463 тыс. участниками.
В 1913 г. революционный подъем еще более нарастает.
Подавляющее большинство забастовок носит политический
43
характер. Бастуют свыше 2 млн. чел. Забастовочное дви-
жение охватывает Центрально-Промышленный район, Дон-
басс, Закавказье, Прибалтику, Урал, западные районы Си-
бири и т. д. Резко возрастает количество крестьянских вы-
ступлений. В стране назревает революционный кризис86.
Разоблачение агрессивной политики и военных приго-
товлений осуществлялось нелегальной большевистской пе-
чатью— газетами «Звезда» (1910—1912 гг), «Невская звез-
да» (1912 г.), «Правда» (1912—1914 гг.), журналами
«Мысль» (1910—1911 гг.), «Просвещение» (1911—1914гг.),
идейным руководителем которых был В. И. Ленин. Разоб-
лачалась подготовка царизма к войне, политика авантюр,
шовинизма87.
Большевистская печать откликалась на важнейшие со-
бытия международной жизни88. В 1912 г. во время Бал-
канского кризиса «Правда» предупреждала, что напря-
женность на Балканах послужит сигналом к общеевропей-
ской и даже мировой войне. Когда же началась первая Бал-
канская война ЦК РСДРП опубликовал листовку «Ко всем
гражданам России», написанную В. И. Лениным. В ней го-
ворилось: «Вся Европа хочет принять участие в событиях
на Балканах! Все стоят за „реформы" и даже за „свободу
славян". А на деле Россия хочет урвать кусок Турции в
Азии и захватить Босфор, Австрия точит зубы на Салони-
ки, Италия на Албанию, Англия на Аравию, Германия на
Анатолию» 89. О захвате Босфора кричала националистиче-
ская печать, в правительстве тогда такие вопросы на по-
вестку дня не ставились. В октябре — ноябре 1912 г. во мно-
гих городах состоялись митинги и демонстрации против кро-
вопролития на Балканах под лозунгом «Долой войну»90
В «Правде» была введена специальная рубрика «Война».
В статьях вскрывались причины военного конфликта, клас-
совая сущность политики государств и различных партий.
Газета неустанно призывала пролетариат протестовать про-
тив кровавой бойни и дипломатических интриг великих дер-
жав91. Публиковались материалы, характеризующие эко-
номическую и политическую обстановку на Балканах. От-
мечалось, что балканские народы находятся под гнетом ту-
рецких помещиков и капиталистов, а не турецкого народа.
Задача состоит в том чтобы, освобождая страну от инозем-
ного ига, в то же время крепить интернациональные связи
между трудящимися воюющих стран92.
Когда летом 1913 г. вспыхнула вторая Балканская вой-
на, большевистская печать связывала события с интереса-
ми европейских держав. Журнал «Просвещение» (1913,
44
№ 7), писал, что «наряду с битвами балканских армий все
время шла борьба между австрийской и русской диплома-
тией. В последних кровопролитиях за спиной воюющих го-
сударств стояли их покровители — Россия и Австрия»93.
В. И. Ленин на страницах «Правды» активно разоблачал
заинтересованность русской и иностранной буржуазии в
подготовке войны. Приводились цифровые данные о расхо-
дах на военные цели. Только объединенными усилиями и
сплоченностью всего международного пролетариата можно
будет преградить путь новой войне, считал Ленин94. «Прав-
да» и другие органы большевистской печати анализирова-
ли империалистическую политику государств, гонку воору-
жений, отмечали бессилие европейской дипломатии сохра-
нить мир95.
Ежегодно 1 мая (1912, 1913 и 1914 гг.) ЦК РСДРП
выпускал листовки с призывом к борьбе против милита-
ризма и подготовки новых захватнических войн. В IV
Думе большевики выступали против военных кредитов,
военных приготовлений, ассигнований на морские воору-
жения, осуждали Балканские войны96. Борьба партии
большевиков во главе с Лениным против милитаризма и
подготовки мировой войны являлась одной из ярких стра-
ниц в истории революционного движения в России. Широ-
кий размах рабочего движения в 1910—1914 гг. нанес ощу-
тимый удар по позициям российского и международного
империализма. Во внешнеполитических калькуляциях цар-
скому правительству приходилось считаться с этим. Значи-
тельное влияние рост рабочего движения оказал и на по-
зиции русской дипломатии.
Итак, все империалистические державы готовились на
суше и на море к схватке за передел мира. Однако они
находились на разных стадиях подготовки. Германия, как
уже говорилось, более развитая в экономическом отноше-
нии, опережала Россию в темпах военного развития, ста-
ралась увеличить разрыв. В свою очередь Россия пыталась
его сократить. Большие программы в области сухопутных
и военно-морских сил России страшили Германию. Этап
за этапом в обоих государствах росла гонка вооружений.
Эти моменты в двояком плане отражались на деятель-
ности дипломатов. С одной стороны, сотрудники внешне-
политических учреждений обеих стран обрушивали друг
на друга обвинения, упреки и т. д. С другой стороны, дип-
ломаты были призваны завуалировать процесс гонки воо-
ружения, создать выгодные условия для своей страны.
Глава 2
РУССКО-ГЕРМАНСКИЕ
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОИНЫ
Неодинаковый уровень промышленного развития Герма-
нии и России способствовал проникновению и внедрению
германского капитала в Россию. Его приток резко увели-
чивается с середины 90-х годов XIX в. Он захватывает ре-
шающие позиции в русской электротехнической промышлен-
ности. Еще в созданном в 1886 г. «Обществе электрическо-
го освещения» в Петербурге главнейшими акционерами
были представители немецкого капитала. В конце прошло-
го столетия в России имели свои филиалы и участвовали
в предприятиях русской электротехнической промышлен-
ности семь крупнейших немецких фирм: «Сименс и Галь-
ске», «АЭГ», «Унион», «Шуккерт», «Гелион», «Зингер»,
«Ламейер» Их финансировали такие крупнейшие герман-
ские банки, как Дойче банк, Дрезденский банк, Среднегер-
манский кредитный банк, Берлинер Хандельсгезелыпафт.
Германские фирмы являлись хозяевами предприятий, в ко-
торых было сосредоточено производство динамомашии,
моторов и частей к ним, телеграфных, телефонных, сигна-
лизирующих аппаратов, различных видов кабелей, прово-
дов; участвовали в сооружении электрических дорог, объек-
тов освещения, электроустановок и т. д. Отделения и
объекты указанных фирм имелись в Петербурге, Москве,
Киеве, Одессе, Харькове, Екатеринославе, Ростове-на-Дону
и других городах2.
К началу XX в. на германские капиталы приходилось
42,5% инвестиций в русскую электроиндустрию и транс-
порт 3. Приток германских капиталов в эту отрасль был
весьма высок: в 1909 г.— 5,18 млн. руб., в 1910 г.— 13,37,
в 1913 г.— 17,25 млн. руб.4 Ряд немецких банков во гла-
ве с Дойче банком вкладывали сюда свои сред-
ства. Советский исследователь В. С. Дякин по этому пово-
ду писал: «При этом надо учесть, что германские концер-
ны контролировали значительно большие капиталы, чем
вкладывали, поскольку, мобилизуя необходимые средства
в Бельгии, Франпии и в самой России, они сохраняли пол-
46
ное руководство предприятиями, даже если часть их акций
находилась не в германских руках» 5.
Германские фирмы выкачивали из России необходимое
для себя сырье. Из Закавказья «Гельзенкирхенское горно-
промышленное акционерное общество» организовало вывоз
марганцевой руды, «Сименс и Гальске» эксплуатировала
в Дашкесане кобальтовый рудник, имела медеплавильные
заводы в Кедабеке и Кварцхане. С юга России импортиро-
вались железные руды, цинковые и серебро-свинцовые руды.
Добыча была организована также в Сибири и в Примор-
ской области. Германское акционерное общество «Гантке»
имело долю участия в русском синдикате «Продамет».
Крупные немецкие объединения «Борзиг», «Дуйсбург и
Веттер», «Доннерсмарк-Хютте» принимали активное уча-
стие в деятельности «Краматорского металлургического
общества». Необходимо оговорить, что влияние и степень
участия германского капитала в металлургической про-
мышленности юга России были намного меньше, чем фран-
цузского и бельгийского.
Некоторые объекты металлургической и машинострои-
тельной промышленности в Москве, Екатеринославе, Ниж-
неднепровске, Ревеле функционировали с участием герман-
ского капитала. Среди финансировавших их были Дойче
банк, Банк фюр хандель унд индустри. Они имели, напри-
мер, на заводе в Краматорске акционерный капитал в
4,5 млн. руб. Группа немецких банков во главе с Дрезден-
ским банком располагала половиной акционерного капи-
тала «Русского общества машиностроительных заводов
Гантмана» (2 млн. руб.) ’.
Известная германская фирма «Крупп» тоже интересо-
валась производством различных видов проволоки в Рос-
сии. Эта фирма косвенным образом пыталась завладеть
акциями «Общества Путиловских заводов», производивше-
го пушки, снаряды. Но своевременные разоблачения в рус-
ской и французской печати помешали осуществить сделку.
Несмотря на это, Крупп не оставлял попыток проникнуть
в русскую военную промышленность. Так, он участвовал при
устройстве броневого отдела Никопольско-мариупольского
горного и металлургического обществава, вкупе с компания-
ми «Аугсбург-Нюрнберг», «Ганиэль» пытался взять под
контроль акционерное общество чугунолитейного и маши-
ностроительного завода «Бр. Фельзер и К0» в Риге, хотел
быть в курсе военных программ царского правительства в
области судостроения. Подкупались крупные чиновники
47
ники Морского министерства, чтобы заказы были переданы
«Бр. Фельзер»7.
Заказы военного характера делались и фирмами в Гер-
мании. Так, на заводе «Вулкан» в Штеттине изготовлялись
механизмы для миноносцев Черноморского флота. При
этом «Вулкан» попросил прислать полные данные о ми-
ноносцах. Невский и Путиловский заводы выполнили эту
просьбу. Но когда об этом узнали в комиссии по постройке
кораблей при Морском министерстве, немедленно распоря-
дились отобрать упомянутые бумаги и прислать в Петер-
бург, что и было сделано русским военно-морским атташе
в Берлине 8.
В ноябре 1911 г. в Совете министров рассматривался
вопрос о заказах для линейных кораблей для русского
Балтийского флота. В частности, шел разговор о передаче
электротехническим фирмам заказов на оборудование.
Между морским министром Григоровичем и министром
торговли и промышленности Тимашевым возник спор, где
разместить заказы. Григорович — за передачу их немецкой
фирме «Вольта», Тимашев — находящимся в России фи-
лиалам фирм «Сименс и Гальске», «АЭГ»9. В обоих слу-
чаях заказы попадали в немецкие руки. Приблизительно
через год в Совете министров стоял вопрос о распределе-
нии заказов по программе развития судостроения на 1912—
1916 гг. Выяснилось, что немецкой фирме «Цизе» предла-
гался заказ на постройку девяти миноносцев. Морское ми-
нистерство считало это нежелательным. В ходе обсужде-
ния стало ясно, что почти все судостроительные заводы
находятся в ближайшей технической связи с иностранны-
ми фирмами, в том числе с германскими. Поэтому не было
основания для отказа в размещении заказов немецким
фирмам 10.
С одной стороны, эти фирмы получали прибыль, имели
информацию о качестве и составе вооружений. С другой
стороны, они содействовали росту вооружений будущего
соперника. Противоположные друг другу соображения ска-
зывались и на политике германского капитала. По мере
приближения к войне правящие круги кайзеровской Гер-
мании старались затормозить отлив капитала в Россию.
Так, в 1913 г. дважды откладывалось введение в котиров^
на берлинской бирже акций общества русских трубопро-
катных заводов, несмотря на заинтересованность и хода-
тайство представителей германского капитала. Показа-
тельно в связи с этим заявление, сделанное в начале
1913 г. прусским министром торговли и промышленности о
том, что берлинский биржевой комитет при рассмотрении
каждого отдельного ходатайства о допущении к берлин-
ской котировке иностранных ценностей должен руководст-
воваться главным образом национальными или политиче-
скими интересами Германии и.
Химическая промышленность являлась той отраслью,
которая находилась под большим германским влиянием.
Не было почти ни одного химического препарата, не но-
сившего «немецкий отпечаток». И здесь крупнейшие гер-
манские фирмы имели свои филиалы. В их руках сосредо-
точивалась вся торговля химическими товарами, значитель-
ная часть производства химических продуктов и внутренняя
торговля химическими и фармацевтическими препаратами
и товарами. Немецкие фирмы осуществляли свою полити-
ку. По ряду причин наиболее сложные препараты произ-
водились в Германии и привозились в Россию. Немецкие
фирмы не хотели делиться своим патентами.
В России развернули свою деятельность три наиболее
крупных объединения — «Германское акционерное общест-
во анилиновых производств», «Баденская анилиновая и со-
довая фабрика», «Фридрих Байер и К°». Они установили
между собой «содружество интересов» и на своих пред-
приятиях в Петербурге, Москве, Либаве, Киеве, Одессе,
Ростове, Лодзи и других городах организовали производ-
ство анилиновых и ализариновых красок.
Германский капитал принимал участие в добыче бакин-
ской нефти, а также в акциях Каспийско-черноморского
нефтепромышленного и торгового общества и нефтепро-
мышленного торгового общества «Мазут», поддерживал
связь с «Товариществом нефтяного производства бр. Но-
бель». Нобель прибрал к рукам всю торговлю русским
керосином в Германии. В 1910 г. Дойче банк специально
командировал своего представителя в Россию с целью изу-
чения дальнейших возможностей увеличения капиталовло-
жений в нефтяную промышленность. В конце 1911 г. «То-
варищество бр. Нобель» подписало соглашение с банком
Дисконто гезелыпафт, по которому на берлинскую биржу
были допущены акции Нобеля на 15 млн. руб. Между ука-
занным немецким банком и Дойче банком шла борьба за
русскую нефть. Летом 1912 г. во время встречи Вильгель-
ма II с Николаем II германский император поставил воп-
рос о создании специального объединения по снабжению
европейских государств жидким топливом и продуктами
переработки сырой нефти. А канцлер Бетман-Гольвег уточ-
нил, что речь идет о «тесной взаимной связи» между Рос-
сией, Австро-Венгрией и Румынией, с одной стороны,
и Германией — с другой. Поскольку перед правительством
России стояли другие задачи в области внешней политики,
предложение германской стороны не нашло поддержки 12.
В 1913 г. в России начало действовать русское акцио-
нерное общество «Филипп Гольцманн и К°» (при участии
немецкого капитала), выполнявшее ряд работ — изыска-
ния, сметы, железобетонные, землечерпательные, строи-
тельные. Общество строило морские, подземные, портовые и
другие сооружения 13. Экономист-исследователь П. В. Оль
отмечал, что германские капиталы направлялись в русские
промышленные предприятия более равномерно, чем анг-
лийские и французские, и не монополизировали отдельные
отрасли промышленности, подобно капиталам стран Ан-
танты. Последние не только устанавливали тесную связь
между всеми предприятиями, но и создавали общества по
продаже изделий захваченных отраслей14. Советский эко-
номист Л. Я. Эвентов подчеркивал, что «в общем можно с
полной определенностью констатировать, что в основном
германский вывоз капитала в Россию строго выполнял про-
грамму свой отечественной промышленности — всеми уси-
лиями увеличивать ее загрузку за счет заграничных зака-
зов и обеспечивать ее регулярное снабжение недоставав-
шим сырьем 15.
Довольно тесные связи поддерживались между банка-
ми России и Германии. Еще в 80—90-х годах прошлого
века в русских банках имели вклады Дойче банк, Дискон-
то-гезельшафт, Среднегерманский кредитный банк, Берли-
нер хандельсгезелыпафт и др. Безусловно, главными кре-
диторами царского правительства были французские бан-
ки, в предвоенные годы их наступление росло. И тем не
менее германский банковский капитал располагал немалы-
ми позициями в кредитных учреждениях России. Немецкие
банки располагали акциями в Петербургском международ-
ном коммерческом банке, Петербургском учетном и ссудном
банке, Рижском коммерческом банке, Коммерческом банке
в Варшаве и т. д. Германский капитал участвовал в создан-
ном в 1912 г. Петербургском торговом банке16.
По данным на 1 января 1914 г., доля участия герман-
ских банков в русских акционерных коммерческих банках
равнялась 17,7%. По отдельным банкам эта доля была
значительно выше— в Русском банке для внешней тор-
говли— 40%, Петербургском международном коммерче-
ском банке — 42%. Для предотвращения вывоза золота за
границу и обеспечения устойчивости вексельного курса
50
Министерство финансов России держало на своем счету
у иностранных банкиров крупные суммы, из которых про-
изводились платежи по государственной и частной загра-
ничной задолженности. Около 60—70% фонда находилось в
Париже, 25—30%—в Берлине17. Важную роль в экономи-
ческих связах играли займы. В начале XX в. из немецких
банков был создан «русский консорциум» во главе с бан-
ком Мендельсона, реализовавший займы на 390 млн. ма-
рок. После подписания торгового договора 1904 г. велись
переговоры о новом консорциуме немецких банков во гла-
ве с тем же банком Мендельсона. Предполагалось реали-
зовать заем в 500 млн. марок (4,5%). Наряду с государ-
ственными займами в начале XX в. имели место займы
отдельных немецких банков. По данным германской эко-
номической прессы, на 1905 г. сумма немецких займов в
России доходила до 2,5 млрд, марок18.
Вместе с тем в финансовых сферах Германии сущест-
вовала тенденция поменьше ссужать денег России, чтобы
воспрепятствовать развитию ее экономики. Тем не менее
в 1910—1911 гг. Россия получила 600 млн. марок18а.
И. Ф. Гиндин писал о большом значении иностранных
бирж при котировке русских твердопроцентных бумаг.
В 1913 г. на Берлинской бирже находились в котировке
бумаги на сумму 6 млрд. 448 млн. руб.19 «Значение берлин-
ской биржи для русских акций оставалось неизменным с
1890-х годов. По-прежнему она имела решающее значение
для финансирования дочерних предприятий германских
электроконцернов и химических монополий, а также неко-
торых предприятий в русской Польше»,— заключал он 20.
Таким образом, в предвоенные годы германский капи-
тал в целом имел довольно прочные позиции в ряде важ-
нейших отраслей русской промышленности и банках, нес-
мотря на возрастающую конкуренцию французского и
английского капиталов, Внешнеполитическая ориентация
правительства России содействовала дальнейшему усиле-
нию влияния капитала Антанты.
В русско-германских экономических отношениях одно
из ведущих мест занимала торговля. В ней на первом ме-
сте— сельскохозяйственные продукты, среди которых глав-
ное— хлебопродукты. Россия издавна являлась крупней-
шим поставщиком хлеба на западноевропейские рынки,
в том числе и на германский рынок. Изменения в герман-
ской экономике в последней трети XIX в. отразились и на
ее сельскохозяйственном производстве. Германия, с одной
стороны, ощущала потребность в ввозе зерна, с другой —
51
развитие внутреннего производства зерна приводило к при-
нятию заградительных мер. Германия сама стремилась
стать активным экспортером зерна на мировой рынок. Эти
обстоятельства отражались на русско-германской торговле.
С конца 70-х годов по середину 90-х годов XIX в. между
Германией и Россией шла «протекционистская» борьба,
перешедшая в настоящую таможенную войну21. Посколь-
ку от этого страдали обе стороны, начались переговоры.
В результате в марте 1894 г. вступил в силу русско-герман-
ский торговый договор. Россия получала статус «наиболее
благоприятствуемой страны». Специальные ограничения
на ввоз русского зерна были сняты; оно облагалось теми
же пошлинами, что и зерно из других стран. Россия сдела-
ла уступки в сбыте продукции германской промышлен-
ности.
Договор 1894 г., увеличивавший вывоз хлеба из России
в Германию, вызвал резкие нападки со стороны герман-
ских аграриев. Они считали слишком низкими немецкие
пошлины, начали давить на свое правительство. Уже в мае
1894 г. рейхстаг принял закон о «ввозных свидетельст-
вах»22. Однако германские землевладельцы не были этим
удовлетворены. Они требовали снова двойного обложения
русского хлеба и ликвидации принципа наибольшего бла-
гоприятствования. В результате в конце 1902 г. в Германии
был принят новый таможенный тариф, повышавший пош-
лины на ввозимые в Германию сельскохозяйственные то-
вары и фабрикаты. В ответ в России в январе 1903 г. был
принят «общий тариф», устанавливавший ряд дополни-
тельных пошлин23.
Но в каждой из этих стран влиятельные буржуазно-
помещичьи круги были недовольные создавшимся положе-
нием. Поэтому русско-германские переговоры возобнови-
лись. В их ходе германская сторона заявила, что она не
может отступать от ставок тарифа 1902 г. Политическая
конъюнктура была очень неблагоприятна для России: шла
русско-японская война, назревала революция24. Правящие
круги Германии использовали ее в своих интересах. В июле
1904 г. состоялось подписание так называемой дополни-
тельной конвенции (к договору 1894 г.), по существу пред-
ставлявшей собой новый торговый договор, который должен
был действовать с марта 1906 г. по 31 декабря 1917 г.
Россия сделала рядъажных уступок. В среднем на 50—
60% увеличивались пошлины на ввозимые из России в
Германию хлеба, на 70—80% — пошлины на продукты
животноводства; причем германская сторона имела право
52
закрыть границу для ввоза скота, мяса, дичи, основываясь
на своих ветеринарно-полицейских правилах. Одновремен-
но улучшались условия для ввоза германских промтова-
ров в Россию. Договор 1904 г. рассматривался Министер-
ством иностранных дел России как весьма ущербный для
страны25. Германия стремилась использовать указанный
договор для превращения России в свободный рынок для
своих товаров, сбывала по демпинговым ценам свою про-
дукцию и даже пытались вести конкурентную борьбу с
Россией по вывозу хлеба на другие рынки.
В тексте русско-германского торгового договора были
слова о равноправии подданных обоих государств, о правах
наиболее благоприятствующей державы. На деле Россия
понизила пошлины по 88 статьям ввозного тарифа для гер-
манских товаров. Это относилось к готовым изделиям и по-
луобработанным материалам из кожи, дерева, фарфора,
фаянса, железа, металлическим изделиям (машины, ин-
струменты), химическим продуктам, железу, стали, цинку
и т. д. Небольшие уступки со стороны Германии касались
некоторого понижения пошлин на ввозимые из России лес-
ные материалы и керосин 26.
По поводу оценки договора следует сказать, что
С. А. Покровский считал его исключительно на пользу
Германии, так как он создавал благоприятные условия для
развития зернового хозяйства, скотоводства, ограждал ин-
тересы германской промышленности, содействовал демпин-
гу товаров27. В. С. Дякин полагает, что конвенция 1904 г.
не внесла существенных изменений в условия русско-гер-
манской торговли, хотя сами условия складывались для
России неблагоприятно. Анализируя ход русско-германских
переговоров, он пришел к выводу, что России удалось от-
вести ряд германских требований, а на вышеуказанные
статьи она согласилась, исходя из политических и эконо-
мических моментов тогдашнего положения 28. Другой совет-
ский исследователь — Л. И. Санников в оценке договора
1904 г. близок к Дякину, но в то же время отмечает в це-
лом его невыгодность для России 29.
В области внешней торговли Россия была страной, вы-
возившей исключительно продукты сельского хозяйства и
сырье. При этом вывоз хлеба равнялся половине всей сум-
мы экспорта. Россия занимала первое место на мировом
хлебном рынке, за 1910—1912 гг. дала 30,4% мирового
экспорта. Ввозила Россия главным образом готовые из-
делия, полуфабрикаты, а также сырье (хлопок, каучук,
шерсть). Значительное место занимал ввоз припасов (чай,
53
фрукты, виноградное вино, сельди, какао, кофе, пряности) 30,
Эти характерные моменты можно полностью отнести и к
русско-германской торговле. У России ни с какой другой
страной не было таких обширных торговых связей, как с
Германией. В конце XIX в. Германия приобрела прочные
позиции во внешнеторговом обороте России, овладела рус-
ским рынком машиностроения, химических продуктов,
стала основным покупателем зерна, сырья, развернула
посредническую торговлю.
По данным германской и русской статистики, за 1906—
1913 гг. среднегодовая цифра вывоза из России в Герма-
нию составила 649,4 млн. руб., а ввоза из Германии в Рос-
сию равнялась 433,7 млн. руб. В процентном отношении
доля Германии во всем внешнеторговом обороте России
за 1900—1912 гг. была 32,5%, а в 1913—38,2%31.
Германия занимала важнейшее место в экспорте в Рос-
сию машин, аппаратов, химических продуктов, красок,
шерстяных и хлопчатобумажных тканей, пряжи, кожи,
белья, галантереи. Перед первой мировой войной на гер-
манские машины и аппараты приходилось 2/3 всего импор-
та, более 50% всех ввозимых шерстяных изделий были
также немецкими. Что же касается посреднической торгов-
ли Германии, то ей принадлежало 2/3 ввоза какао, более
половины импорта кофе, значительная часть чилийской се-
литры, пряностей.
В русском экспорте в Германию на первом месте стоя-
ли хлебные злаки, затем лес, масло (коровье), яйца, лен,
кожсырье, горох, бобы, птица, пенька, пушнина, марган-
цевая руда, нефтепродукты; причем последних за пятилетие
1909—1912 гг. было вывезено на 9,2 млн. руб 32
По мере того как Россия стабилизировала свои внеш-
неполитические позиции, с весны 1911 г., в стране постепен-
но началась кампания за пересмотр русско-германского
торгового договора, хотя до истечения его срока было еще
достаточно времени. Представители промышленных и аг-
рарных кругов требовали от официальных учреждений и
государственных деятелей (Столыпина, Коковцова и др.)
создания специальной комиссии по разработке нового тор-
гового договора с Германией. 16 июня 1911 г. представи-
тели торгово-промышленной группы обеих законодатель-
ных палат, члены Государственного совета Н. С. Авдаков,
В. И. Тимирязев, М. Н. Триполитов, член Думы Г. Г. Лер-
хе побывали у министра торговли и промышленности и об
ратили его внимание на необходимость немедленно обра-
54
зовать постоянный междуведомственный комитет для подго-
товки к пересмотру упомянутого договора 33.
В середине июля состоялось заседание руководящего
комитета Российской экспортной палаты, на котором уп-
равляющий делами В. Ю. Шимановский выступил с сооб-
щением о ходе работы по организации комиссии по пере-
смотру торговых договоров (в том числе и с Германией)
Выяснилось, что ощущается необходимость получения
конкретных материалов и пожеланий с мест. Около 20 ор-
ганизаций на местах отнеслись к этому с полным сочувствием
и назначили своих представителей 34.
К осени 1911 г. комиссии по пересмотру русско-герман-
ского торгового договора были образованы при Российской
экспортной палате, при Совете съездов представителей
промышленности и торговли. В декабре 1911 г. междуве-
домственная комиссия была создана при Министерстве
торговли и промышленности.
Активно включились в разработку вопросов о пересмот-
ре торгового договора с Германией такие государственные
деятели, как Столыпин и Коковцов. Они привлекли к этому
делу, помимо Министерства торговли и промышленности,
также Министерство финансов, Главное управление земле-
устройства и земледелия. Работа велась по двум направле-
ниям: 1) обследование главнейших отраслей промышлен-
ности и торговли, выяснение недочетов, получение необхо-
димых данных для общих исследований; 2) работы по
пересмотру постановлений договора и по составлению
списков желательных понижений германского пошлинного
тарифа и предельных уступок со стороны России. В фев-
рале 1912 г. Совет министров одобрил выработанную прог-
рамму подготовительных работ и образовал под председа-
тельством министра торговли и промышленности Особое
совещание с участием представителей заинтересованных
министерств и ведомств 35.
В конце 1911 г. Совет министров рассмотрел еще один
вопрос, относящийся к русско-германскому соперничеству
на финляндском рынке. Используя ряд выгодных моментов
(систему «экспортных свидетельств», географическую бли-
зость к западным русским губерниям, слабую организацию
русской хлеботорговли), Германия вытеснила ввоз русской
ржи в Финляндию. Ведя успешное хлеботорговые опера-
ции, Германия обеспечивала себе экономический плац-
дарм. В обход таможенного обложения германская рожь
проникала через Финляндию в Россию. В этой связи Совет
министров 15 декабря 1911 г. постановил образовать при
55
Министерстве торговли и промышленности специальную
комиссию для принятия мер по прекращению такого поло-
жения и обеспечению сбыта русских хлебных продуктов в
Финляндию 36.
В 1912 г. работа по пересмотру русско-германского тор-
гового договора пошла еще интенсивнее.
В конце февраля в Москве на квартире у крупного про-
мышленника П. П. Рябушинского состоялось специальное
совещание. Приняли участие промышленники, представи-
тели официальных организаций, профессора. Проблема
была рассмотрена в более широком плане: шла речь не
только о сельскохозяйственной продукции. Высказывались
различные точки зрения. Защитники интересов сельского
хозяйства говорили о необходимости повысить пошлины
на импортируемые из Германии продукты сельского хозяй-
ства. Промышленники дебатировали систему ставок на ка-
менный уголь и черные металлы. Угольно-металлургические
объединения и их представители стояли за высокие пошли-
ны на ввозимую из Германии по этим статьям продукцию.
Большая же часть представителей других отраслей (ма-
шиностроение, судостроение, строительные фирмы, тран-
спорт) высказывала противоположную точку зрения — за
снижение пошлин, чтобы развивать указанные отрасли.
И хотя все в той или иной степени были одержимы идеей
получения льгот для России в торговле с Германией, об-
наружившиеся противоречия создавали препятствия для
борьбы за будущий торговый договор с Германией. На со-
вещании прозвучали выступления пессимистического тол-
ка (бывший министр торговли и промышленности В, И. Ти-
мирязев, председатель биржевого комитета в Москве
Г. А. Крестовников), в которых говорилось, что у России
мало шансов на улучшение условий договора, ибо Герма-
ния не пойдет ни на какие уступки. 23 февраля 1912 г. было
принято специальное постановление Совета министров
«О подготовительных работах к пересмотру действующих
торговых договоров с Австрией и Германией» 37.
В марте 1912 г. «Совет съездов представителей промыш-
ленности и торговли юга России» созвал в Одессе совещание
по пересмотру русско-германского торгового договора 38.
Обстановка в России вызывала ответную реакцию в
Германии. В этой связи русский посол в Берлине Остен-
Сакен писал, что германское правительство готовится к
новым торговым договорам, которые должны быть заклю-
чены в 1917 г. Будет некоторое изменение тарифной систе-
мы, но не в сторону уменьшения тарифных ставок89.
56
В мае 1912 г. состоялся съезд представителей торговли
и промышленности России, на котором выступили Крестов-
ников и Коковцов 40. 14 мая имело место первое заседание
специального комитета по пересмотру торговых договоров
при Главном управлении землеустройства и земледелия.
Присутствовали члены Государственной думы и Государ-
ственного совета, видные помещики, сенаторы. Ставились
вопросы создания благоприятных условий для доступа то-
варов России на иностранные рынки, главные образом про-
дуктов сельского хозяйства. Отмечалось, что у России в
этой области появились такие конкуренты, как Аргентина
Канада. К работе привлекались руководимые профессором
И. М. Гольдштейном семинары по политической экономии
при Московском университете и Московском сельскохозяй-
ственном институте, разрабатывавшие предложения по воп-
росам торговой политики. Привлекались и специалисты из
Петербургского университета 41.
В Главном управлении землеустройства и земледелия,
Министерстве торговли и промышленности, Министерстве
финансов велась работа по сбору данных относительно това-
рообмена между Россией и Германией, статистических ма-
териалов, подготовке справочников, изучению русского и
германского рынков, выяснению финансовых вопросов. Все
шире развертывала работу экспортная палата, готовив-
шаяся к постатейному рассмотрению договора с Герма-
нией. К 1 ноября 1912 г. в ее системе 230 учреждений за-
нимались проблемами русско-германских торговых отно-
шений 42.
Таким образом, была создана целая система разветв-
ленной сети сверху донизу из различных организаций го-
сударственного и общественного порядка по разработке
условий для предстоящего пересмотра русско-германского
торгового договора. Эта работа продолжалась до самого
начала первой мировой войны.
Параллельно выпускались работы, брошюры, статьи,
освещавшие подготовительные меры и предлагавшие ус-
ловия будущего торгового договора. Упомянутый выше
экономист И. М. Гольдштейн долгое время занимался изу-
чением истории русско-германских торговых отношений,
обработал большой материал на русском и немецком язы-
ках, не раз ездил в Германию. Он опубликовал несколько
работ по исследуемой теме, поставив ряд задач.
Он считал невыгодным существование дифференциро-
ванной пошлины на вывозимые в Германию пшеницу и
рожь. Это обстоятельство, писал он, поведет в будущем к
57
увеличению экономической зависимости России от Герма-
нии, создаст для Германии условия роста вывоза своей
ржи на другие рынки. По мнению автора, нужно добивать-
ся единой пошлины на пшеницу и рожь. Этот вопрос раз-
бирается им подробно с привлечением цифрового материа-
ла 43. Вместе с тем в Германии увеличивается потребление
пшеницы. Поэтому следует также добиваться открытого
доступа русской пшеницы на германский рынок44. Далее он
предлагал учесть имевшийся существенный раскол между
промышленниками и аграриями Германии относительно
таможенной политики. По его мнению, в проект таможен-
ного тарифа следовало внести несколько пониженных ста-
вок на изделия германской промышленности 45.
Летом 1912 г. Гольдштейн был командирован Коков-
цовым за границу для изучения вопросов о торговле Рос-
сии с рядом стран Западной и Северной Европы. В декаб-
ре 1912 г. в Петербурге на заседании Комиссии по подго-
товке торгового договора с Германией при Министерстве
финансов, он прочитал доклад, основные извлечения из ко-
торого вышли отдельной брошюрой46. Гольдштейн доказы-
вал, что немецкие фирмы сумели связать России руки в
области железнодорожных фрахтов к германским границам
и одновременно искусно урегулировали собственные желез-
нодорожные тарифы для переманивания русских грузов к
своим портам.
Затем он выделил еще один способ германской торго-
вой политики в отношениях с Россией: при помощи поме-
щения небольших капиталов в русские экспедиционные
конторы внедряться в них и постепенно изолировать рус-
ских от непосредственных сношений с другими странами 47.
Исходя из того, что за пятилетие 1907—1911 гг. доля Рос-
сии в общегерманском вывозе составила всего 7%, и опи-
раясь на уже высказанные выше соображения, Гольдш-
тейн сделал следующий вывод: наряду с необходимостью
поддержания дружеских экономических отношений с Гер-
манией России надо призадуматься о перемещении центра
торговых отношений в другие страны. В этой связи он счи-
тал неосновательным недооценку контактов со Сканди-
навией, Бельгией, Голландией и др.48
Много о русско-германских торговых отношениях писа-
ли такие журналы и газеты, как «Торгово-промышленный
юг», «Киевская мысль», «Голос Москвы», «Южно-русская
сельскохозяйственная газета» и др. Так, в «Торгово-про-
мышленном юге» говорилось, что «вопрос о русско-герман-
ском договоре должен быть рассмотрен во всех его изги-
58
бах и на всех наших путях, чтобы все, что может иметь
значение теперь и в будущем, могло быть учтено и исполь-
зовано и чтобы все интересы наши — и большие, и малые,
по крайней мере, были нам видны для суждения о требо-
ваниях и уступках, к которым мы должны прийти при пе-
реговорах с противником, всегда лучше нас вооруженным
знанием и организацией» 49.
Требования к предстоящему торговому договору с Гер-
манией в 1913 г. сводились к следующему: от Германии
добиваться понижения пошлин на ввозимые из России
кормовые средства, дать определенные компенсации отно-
сительно товаров германской промышленности; добивать-
ся льгот по вывозу в Германию свиней и мяса, устранения
полицейско-ветеринарных стеснений, ослабления или унич-
тожения системы германских вывозных премий, понижения
пошлин на те хлеба русского вывоза, в ввозе которых Гер-
мания особенно заинтересована; взаимные уступки со сто-
роны Германии в области сельскохозяйственных пошлин
и России на ввозимые промышленные товары должны про-
водиться осторожно и в интересах русского народного хо-
зяйства 50.
В конце марта 1913 г. в Харькове состоялся областной
съезд по пересмотру условий русско-германского торгово-
го договора. Приняли участие представители правительст-
венных учреждений, земств, сельскохозяйственных об-
ществ, частных хозяйств. Подробно обсуждались вопросы
о каждом виде злаков, о ввозе и вывозе продуктов живот-
новодства 51
Совет министров России во второй половине 1913 г.
дважды (28 августа и 12 декабря) на заседаниях рассмат-
ривал вопрос об обложении таможенной пошлины ввози-
мые из-за границы хлебные продукты. Обсуждался пред-
ставленный междуведомственной комиссией доклад, из
которого вытекало, что одной из главных причин возра-
стающего экспорта германского хлеба в Россию являет-
ся так называемая система возврата пошлины за вывоз
зерновых и муки. Эта мера германского правительства
ставит экспортеров в исключительно выгодное положение,
создает конкуренцию русским хлебам на рынках северных
государств и даже в собственных пределах. В Царстве
Польском, Прибалтике, Финляндии германские хлебопро-
дукты начали вытеснять русские. Комиссия считала, что
наилучшим средством борьбы является установление до-
статочно высокого обложения ввозимых в Россию хлебо-
продуктов.
59
В связи с этим Совет министров указал, что ввоз гер-
манских хлебов начал возрастать с 1906 г. и в 1913 г. стал
особенно ощутимым. Приводились сравнительные данные —
за 11 месяцев 1912 г. в Россию было ввезено 4631 тыс. пуд.
ржи, за эти же месяцы 1913 г.— уже 10875 тыс. пуд. Со-
вет министров согласился с предлагаемой комиссией ме-
рой и поставил перед Министерством иностранных дел
вопрос: как согласуется эта мера с русско-германским тор-
говым договором? Совет министров постановил: внести на
рассмотрение законодательных учреждений законопроект
о таможенном обложении хлеба в зерне, гороха и бобов 52.
Отсюда видно, что дело о германской торговой экспан-
сии приняло настолько серьезный оборот, что правитель-
ственные инстанции решились на такие меры задолго до
истечения срока русско-германского торгового договора.
Давление на правительство со стороны помещичьих кру-
гов было сильным, и это чувствовалось, как увидим даль-
ше, во всей деятельности государственного аппарата и
крупных буржуазно-помещичьих организаций. Надо отме-
тить, что на заседаниях Совета министров особенно не
заострялось внимания на том, что предлагаемые меры яв-
ляются средством нажима на Германию при заключении
торгового договора. На состоявшемся в мае 1913 г. съезде
представителей торговли и промышленности об этом го-
ворилось прямо.
Со своей стороны, Германия не намеревалась делать
уступки. Юнкера нажимали на правительство, и оно их
поддерживало. Юнкерство требовало еще большего увели-
чения пошлин на хлеб, обложения тех сельскохозяйствен-
ных товаров, которые до этого пропускались беспошлин-
но (продукты огородничества, садоводства). Готовясь к
пересмотру торгового договора, различные общественные
группы Германии вооружались цифрами, помещали статьи
в прессе, вели пропаганду53. Статс-секретарь по внутрен-
ним делам К. Дельбрюк в марте 1912 г. заявил в рейхстаге,
что на данном этапе нет необходимости менять оправдав-
шую себя таможенную и торговую политику. На позициях
аграрного протекционизма стоял германский император.
Согласно донесению агента Министерства торговли и про-
мышленности в Берлине, ввоз в Германию в первом полу-
годии 1913 г. по сравнению с тем же временем 1912 г. воз-
рос на 2%, а вывоз — на 8%. Особенно увеличился эк-
спорт продуктов сельского и лесного хозяйства, металлов
(неблагородных), изделий из них, машин. Агент останав-
ливается на вывозе германской ржи в целом, и в Россию
60
в частности. В целом вывоз существенно возрос, а в Рос-
сию— возрос весьма значительно. Так, в первом полугодии
1912 г. в Россию было ввезено 496 млн. двойных центне-
ров ржи, в первом полугодии 1913 г.—соответственно 843.
Что касается ввоза хлебов из России в Германию, от от-
мечалось сокращение, за исключением кормового ячменя.
По данным официальной германской статистики, сообщал
агент, разница по всем четырем сортам хлеба (пшеница,
рожь, ячмень, овес) между первыми полугодиями 1912 и
1913 гг. свыше 2,6 млн. пуд.54
Известный экономист профессор П. И. Лященко провел
обстоятельное исследование по каждому из ввозимых и
вывозимых злаков. Он тоже отмечал, что скрытые вывоз-
ные премии являлись сильным орудием для превращения
Германии в экспортную державу, успешно конкурирующую
на хлебных рынках с другими державами 55. Несмотря на
это, Германия продолжала ввозить большое количество
хлебных культур, в которых доля России в целом была
высока. В 1911 г. она равнялась 45%, в 1912 г. в процент-
ном отношении в два раза упала (24,3%), возросла доля
Аргентины и США (соответственно 23,8 и 19,4%), в 1913 г.
картина изменилась: на долю США падало 39,5, России —
20,4, Аргентины—17,5%. Здесь немаловажную роль сыг-
рал неурожай 1911 г. в России56.
Подходя к вопросу с позиции России, Лященко подчер-
кивал, что на долю Германии приходится не менее 1/4 всего
русского экспорта пшеницы (учитывая вывоз через Гол-
ландию в северо-западные районы Германии). Германия
накануне первой мировой войны занимала первое место в
потреблении пшеничного вывоза из России. Обращает на
себя внимание то обстоятельство, что Германия являлась
не только импортером, но и экспортером пшеницы. Брали
верх соображения выгоды и прибыльных операций. В од-
них случаях выгоднее было ввозить, в других — вывозить
пшеницу. Так, в 1913 г. Германия в значительных количе-
ствах вывезла пшеницу во Францию, Бельгию, Данию,
Швейцарию, Голландию. Этому благоприятствовали дого-
вор 1904 г. и система вывозных свидетельств 57.
В 1911 —1913 гг. на долю Германии приходилось 63—
68% общего вывоза ржи из России. В германском импорте
доля России была еще выше: 85—90%. Однако таможенные
обложения служили тому, что Германия значительно уве-
личила вывоз своей ржи и составила конкуренцию России
на рынках Дании, Голландии, Швеции, Норвегии, Фин-
ляндии58.
61
Все эти вопросы продолжали беспокоить правящие кру-
ги России и в 1914 г, В феврале 1914 г. в Киеве состоялся
съезд Юго-Западного края по вопросам экспорта в связи
с пересмотром русско-германского торгового договора.
Главное место заняли два доклада Гольдштейна. Первый
констатировал значительное увеличение доли Германии
как в ввозе в Россию, так и в вывозе нужных ей товаров
из России (50—55%). В связи с этим рассматривался воп-
рос об уменьшении экономической зависимости от Герма-
нии путем расширения торговых связей с Англией, Ита-
лией, Францией, Скандинавией и др. Второй доклад был
на тему о вывозных премиях германских синдикатов, на-
носящих ущерб экономике и торговле России59. Он был
опубликован отдельной книгой 60.
Гольдштейн уверял, что германские синдикаты систе-
матически обходят торговые договоры с помощью вывоз-
ных премий, что чрезвычайно опасно для России, позво-
ляет Германии монополизировать русский рынок, вытес-
нять оттуда изделия многих стран, синдикаты которых сла-
бее немецких. Указывалось, что эта тактика германских
синдикатов носит почти постоянный характер, в результате
чего затрудняется правильное развитие русского экспорта 6\
Вопрос о русско-германском торговом договоре начинал
занимать все большее внимание в русской печати. Нап-
ример, «Новое время» в феврале 1912 г. упрекало русских
чиновников, что они пасовали перед Германией, когда та,
не стесняясь, закрывала границу для русского вывоза под
предлогом эпидемий, которые часто существовали лишь в
воображении немцев. Газета приветствовала меры Мини-
стерства торговли и промышленности, которые разрешили
губернатору закрывать русскую границу для иностранных
товаров под тем же предлогом 62. «Московские ведомости»
требовали освобождения экономики России от немецкого
влияния 63. Эта газета в области внешней политики высту-
пала за прогерманскую ориентацию. Однако ущерб в тор-
говле с Германией был настолько серьезен для стоявших
за спиной газеты кругов, что она вынуждена была высту-
пить против германской внешнеторговой экспансии.
Германский посол в Петербурге Пурталес был очень
недоволен кампанией в русской прессе по поводу торгового
договора. Он собрал вырезки из русских газет и препрово-
дил их Сазонову. Пурталес просил министра иностранных
дел должным образом отреагировать на это 64. В послании
канцлеру германский посол в очень недовольном тоне пи-
сал о речи известного представителя русских торгово-про-
62
мышленных кругов А. И. Шингарева, отметившего, что
Германия в 1904 г. участвовала в создании международных
затруднений для России с целью получения выгодных ус-
ловий в торговом договоре65.
Мы отмечали, что и в Германии тоже не сидели сложа
руки. 20 января 1914 г. тот же Дельбрюк вновь заявил в
рейхстаге, что таможенный тариф 1902 г. в целом удовлет-
воряет интересы немецкого внутреннего рынка, правитель-
ство будет придерживаться его в политике торговых дого-
воров. Но если заинтересованные государства попытаются
изменить тариф в ущерб германским интересам, тогда Гер-
мания предпримет меры, чтобы их отстоять.
С этих же позиций выступил один из руководителей
Центрального союза германских промышленников
Ф. Швейгехоффер, потребовавший использовать высокие
тарифы в интересах германского импорта 66. В рапорте рус-
ского военно-морского агента в Берлине от 13 марта 1914 г.
подчеркивалось, что вопрос о пересмотре торгового дого-
вора поднимался и в прусском ландтаге, причем последний
горячо ратовал за сохранение настоящего договора и даже
находил возможным добиваться еще более выгодных для
германских аграриев условий 67.
В России же назревал вопрос о новом протекционист-
ском законопроекте, который помог бы надежно охранять
русскую промышленность и сельское хозяйство от иност-
ранной конкуренции (в первую очередь Германии). Рабо-
та велась в двух направлениях: расширении возврата та-
моженных пошлин при вывозе товаров за границу, уста-
новлении беспошлинного ввоза иностранного сырья и по-
луфабрикатов для производства товаров на экспорт.
В марте 1914 г. законопроект был принят Думой и 23 мар-
та (ст. стиля), утвержден царем. Повышались размеры
возвращаемых пошлин на некоторые хлопчатобумажные
ткани, шерстяные ткани и другие изделия. Этот законо-
проект был в первую очередь направлен против Германии
и Австро-Венгрии в борьбе за рынки балканских стран и
Турции. Тогда же царь согласился с предложением Сове-
та министров (в конце 1913 г.) по поводу увеличения
пошлин на ввозимые хлебопродукты68.
Между отдельными буржуазно-помещичьими группи-
ровками развернулась борьба по подготовке законопроек-
тов о поощрении сельскохозяйственного машиностроения и
обложении пошлинами немецкого зерна. Все эти мероприя-
тия и кампании вызвали соответствующую реакцию в Гер-
мании. Тем более что это совпало с так называемой «га-
63
зетной войной» между германской и русской прессой. По
свидетельству русского посла в Берлине Свербеева, в та-
мошней печати затрагивались и вопросы торговых отноше-
ний. Посол пишет, что «предстоящее в 1917 г. возобновле-
ние нашего торгового договора с возможностью несравнен-
но менее выгодной для Германии конъюнктуры немало
смущает берлинский кабинет, который ввиду этого пред-
почел бы продлить существующий трактат на сколь воз-
можно более продолжительный срок» 69. Через две с лиш-
ним недели, 26 апреля 1914 г., Свербеев сообщал о большом
возбуждении в Германии в связи с принятием в России
протекционистских мер. Газеты, отражавшие интересы
крупных землевладельцев, обвиняли Россию в недружелю-
бии, старались доказать, что русские меры не повлияют
отрицательно на германское сельское хозяйство 70. Некото-
рые органы немецкой печати — «Берлинер тагеблат», «Маг-
дебургише цайтунг», «Фоссише цайтунг»— писали, что оп-
ределенные русские ведомства стремятся бойкотировать
германскую промышленность, обложить налогами вывози-
мые из Германии сельскохозяйственные продукты71. Из Пе-
тербурга поверенный в делах Луциус сообщал в это же
время канцлеру, что общественное мнение России настрое-
но против Германии также из-за торговых дел 72.
В апреле в России был принят закон, утвержденный
царем 1 мая 1914 г., об обложении ввозимого из-за грани-
цы хлеба в зерне, гороха и бобов пошлиной в размере 30 коп.
с пуда брутто. Через месяц русские помещики добились
принятия закона об установлении пошлины на ввозимые в
Финляндию не из России зерно в размере 30 коп. с пуда
брутто, муку — 45 коп. тоже с пуда брутто.
До этого в январе 1914 г. при Министерстве финансов
была создана междуведомственная комиссия для разра-
ботки начал таможенного объединения Финляндии с импе-
рией 73. В Германии из-за этих мер вновь поднялась враж-
дебная кампания. Сараевское убийство и последовавшие
за ним события прервали все перипетии борьбы за торго-
вый договор с Германией.
Накануне первой мировой войны большинство предста-
вителей господствующих классов России, их политических
и общественных организаций выступали за расширение
торговых отношений со странами Антанты — Францией и
Англией. Связи России с французским финансовым капита-
лом перед войной были весьма внушительными. Около 80%
всего государственного заграничного долга России прихо-
дилось на Францию, 35% иностранных капиталов, вложен-
64
ных в русскую промышленность, французского происхож-
дения. На парижской бирже котировалось русских про-
мышленных ценностей на 642 млн. руб.74
Итак, русско-германские экономические отношения в го-
ды, предшествовавшие первой мировой войне, протекали
под знаком германского превосходства. Германия исполь-
зовала свое промышленное могущество, высокие темпы
экономического развития, особенно на империалистической
стадии, выгодные условия торгового договора 1904 г., дем-
пинг, укрепила свои позиции в экономике России. В самой
России с 1911 г. постепенно нарастало движение за пере-
смотр как торгового договора, так и торговых отношений
с Германией вообще. Наряду с подготовкой к выработке
требований и условий для такого договора выдвигались
некоторые практические предложения по ослаблению гер-
манской конкуренции. Это отразилось в принятии мер про-
текционистского характера.
Напряженность в русско-германских торговых отноше-
ниях определенным образом влияла на общее состояние от-
ношений между двумя странами, хотя в дипломатической
переписке и переговорах эти моменты отражались очень
слабо. Значительное влияние на них оказывали политиче-
ские факторы.
3 А. С. Аветян
Глава 3
РУССКО-ГЕРМАНСКИЕ
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
В 1910—1911 гг.
И ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ
НА МЕЖДУНАРОДНОЙ АРЕНЕ
ПОТСДАМСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ
Потсдамское соглашение 1911 г. явилось одной из важных
вех в истории русско-германских отношений накануне пер-
вой мировой войны. Его значение определялось не только
борьбой за позиции на Ближнем и Среднем Востоке, но и
в более широком плане — блоковой политики обеих
держав.
Предыстория соглашений, ход переговоров между Рос-
сией и Германией подробно рассмотрены в трудах
И. И. Астафьева1.
Начатые еще в 1903 г. англо-русские переговоры нас-
чет Ирана, приведшие затем к соглашению 1907 г., послу-
жили толчком к развитию контактов между Берлином и
Петербургом. В Берлине стали проявлять беспокойство за
свои позиции на Ближнем Востоке.
В свою очередь, в России считали, что одними перего-
ворами с Англией трудно будет оградить свои интересы на
Ближнем и Среднем Востоке. Приходилось искать пути в
различных комбинационных сделках. В октябре 1906 г.
российский министр иностранных дел А. П. Извольский
вел в Берлине переговоры по иранским делам. В те-
чение 1907 г. обсуждались варианты проекта соглашения,
в основе которых лежало признание Германией «специаль-
ных» интересов России в Северном Иране в обмен на «не-
препятствие» России строительству Багдадской железной
дороги.
После того как улеглись страсти в связи с Боснийским
кризисом, обнаружилось стремление австро-германского
блока к смягчению отношений с Россией. Однако теперь
надо было считаться с англо-русским соглашением 1907 г.
и ставить более конкретные задачи. Одновременно и в пра-
вящих кругах России возобладала тенденция к улучшению
66
отношений с Германией (разумеется, при сохранении дру-
жественных отношений с Францией и Англией). В июне
1909 г. имела место встреча германского императора Виль-
гельма II с русским царем Николаем II. Беседы не вышли
за рамки общих рассуждений о «традиционной дружбе»
между обоими монархами и государствами. И все-таки сви-
дание посеяло семена надежды у каждой стороны на реали-
зацию ее планов. Но как справедливо отмечал И. И. Ас-
тафьев, подход к решению вопросов у них был совершенно
различен. Германия желала притянуть Россию к своему
блоку, создать треугольник Берлин — Вена — Петербург
на основе возобновления «Союза трех императоров»
(1873 г.). Россия же хотела, чтобы в основу сближения
был положен отказ Германии от поддержки австрийских
притязаний на Балканах2.
В 1910 г. в России германофильские группировки раз-
вернули кампанию за пересмотр политического курса
страны. «Колокол» писал: «приятно отметить», что вся
правая русская печать горячо поддерживает идею сближе-
ния с Германией и Австро-Венгрией, сознавая, какая опас-
ность грозит России на Востоке3.
На заседании Государственной думы 2 марта 1910 г.
при обсуждении и принятии сметы расходов Министерства
иностранных дел выступил Пуришкевич с изъявлением
чувств симпатий к Германии4. Одновременно были пред-
приняты шаги и с германской стороны. Посол в Петербурге
граф Ф. Пурталес произнес речь на банкете германской
колонии в Петербурге, в которой говорил о необходимости
продолжать политику, основанную на взаимном доверии
между Россией и Германией5.
Появились статьи с призывами к сближению с Россией
и в германской прессе. А известный историк и публицист,
стоящий близко к пангерманским кругам, граф Э. Ревент-
лов на страницах органа аграрной партии «Дойче тагес-
цайтунг» советовал Германии идти рука об руку с Россией
именно в тех областях, в которых наблюдается исконный
антагонизм между Россией и Великобританией6. Здесь яв-
но подсказывался иранский сюжет с определенным умыс-
лом. Орган германских деловых кругов «Борзен цайтунг»
отмечал, что предстоящий раздел Ирана уничтожит дру-
жественные отношения между Англией и Россией7.
Политику в Иране обсуждала и дипломатическая пере-
писка. В конце апреля 1910 г. российский поверенный в
делах в Берлине Н. Н. Шебеко сообщал о повышенном
интересе в Германии к персидскому рынку, о требовании
з*
67
Соблюдения в Иране принципа «открытых дверей»8; Гер-
манскую дипломатию подбадривали сообщения Пурталеса
о недостаточной прочности Тройственного согласия. В од-
ном из донесений он подчеркивал, что, несмотря на англо-
русское соглашение (1907 г.), противоречия между двумя
державами в Иране настолько сильны, что, по мнению
многих деятелей в России, иранский вопрос рано или
поздно станет могилой для англо-русской дружбы9. Гер-
манский канцлер Т. Бетман-Гольвег трактовал англо-рус-
ское соглашение 1907 г. как соглашение, оставлявшее от-
крытыми двери в Иран для других держав 10.
Русская буржуазия требовала от Министерства ино-
странных дел более твердого отстаивания ее интересов на
международной арене. Например, пятый съезд представи-
телей промышленности и торговли (май 1910 г.) обсуждал
вопрос об экономических интересах России на Ближнем
Востоке, потребовал от правительства более энергичной
политики в целях противодействия австро-германской
экспансии “.
Главный огонь критики был направлен против министра
иностранных дел Извольского за серию неудач на диплома-
тическом поприще, особенно в связи с Боснийским кризи-
сом. Октябристы, кадеты, умеренно-правые доказывали,
что нельзя примирить противоречия между Россией и Ав-
стро-Венгрией на Балканах и Ближнем Востоке, что следу-
ет более тесно координировать политику с Францией и
Англией12. Крайне правые нападали на Извольского за
враждебный курс в отношении Германии. Один из их рупо-
ров, «Земщина», протестовала против сближения с Анг-
лией и настаивала на необходимости дружбы с Герма-
нией 13. Ко всему этому добавлялись и разногласия
Извольского с Председателем Совета министров П. А. Сто-
лыпиным14. К лету 1910 г. уже был в принципе решен во-
прос о замене Извольского. Выбор пал на С. Д. Сазонова
(зять и доверенное лицо Столыпина), известного относи-
тельно нейтральными взглядами на борьбу группировок в
Европе1S.
В августе 1910 г. германский посол Пурталес вел пере-
говоры с Сазоновым по иранским делам1в.
В сентябре 1910 г. Извольский был назначен послом в
Париж. В его кресло сел Сазонов. Эти перестановки ком-
ментировались в немецкой печати. Близкая к немецким
придворным кругам «Кройц цайтунг» приветствовала дан-
ные перемены, считая Сазонова сторонником примиритель-
ной позиции по отношению к Австро-Венгрии1’. Граф
68
Ревентлрв в той же «Дойче тагесцайтунг» отмечал, что по*
дитика Извольского противоречила интересам России18.
Можно сказать, что почти одновременно произошли из-
менения и в руководстве ведомства иностранных дел Гер-
мании. Там тоже были недовольны деятельностью статс-
секретаря Шена. Российский посол в Берлине Н. Д. Остен*
Сакен доносил об ожесточенных нападках немецких шови-
нистических кругов на статс-секретаря, обвинявших его в
недостаточной твердости, в уступках Франции, в примири-
тельской позиции при отстаивании интересов монополисти-
ческого объединения братьев Маннесман в Марокко в
борьбе с французским капиталом19. Летом 1910 г. Шена
отправили послом в Париж, а на пост статс-секретаря ве-
домства иностранных дел назначили бывшего посланника
в Бухаресте Альфреда фон Кидерлен-Вехтера.
Остен-Сакен характеризовал Кидерлена как человека
суровой бисмарковской школы, обладающего «непривлека-
тельными качествами боевого немецкого дипломата». По-
сол указывал, что немецкая печать считает Кидерлена
стойким защитником национальных интересов, энергичным
деятелем и опытным руководителем20. За спиной Кидер-
лена стояли такие влиятельные представители германской
монополистической буржуазии, как директор Дойче банка
К. Гельферих, генеральный директор компании «Гамбург —
Америка» А. Баллин и др.21 Нет сомнения, что, выдвигая
Кидерлена, германские империалистические круги рассчи-
тывали придать своему внешнеполитическому курсу еще
большую активность и агрессивность.
Вскоре после прихода Кидерлена на новый пост с его
ведома была предпринята попытка косвенным путем запу-
гать Россию, принудить ее к переговорам. Руководитель
отдела печати ведомства иностранных дел О. Хамман в се-
редине августа 1910 г. довольно резко заявил корреспон-
денту Петербургского телеграфного агентства, что Германия
не признает за Россией исключительных прав в Иране22.
Руководящие военно-политические круги австро-германско-
го блока полагали, что в России (после войны с Японией)
восстановление сил идет медленно и она не готова к агрес-
сивным внешнеполитическим мерам, да, и напряженное
внутреннее положение не позволяет ей втянуться в вой-
ну23. В германской печати появилась серия антирусских
статей. В августе 1910 г. Столыпин обратился к Сазонову
с просьбой воздействовать на германское правительство с
целью прекратить публикацию подобного рода. Пришлось
в начале сентября на время запретить распространение в
69
России таких газет, как «Берлинер тагеблат» и «Франкфур-
тер цайтунг»24.
Следовательно, несмотря на отдельные старания смяг-
чить русско-германские противоречия и возобновить пере-
говоры, к осени 1910 г. отношения между двумя странами
оставались напряженными.
В начале осени 1910 г. Николай II отправился в замок
около г. Дармштадта, который являлся владением импе-
ратрицы Александры Федоровны. Там его навестил кайзер.
Встал вопрос об официальном визите русского царя в Гер-
манию. Предстояла встреча двух монархов.
Предварительная подготовка осуществлялась и по офи-
циальной линии. 15/28 октября 1910 г. состоялось Особое
совещание, рассмотревшее конкретные вопросы железно-
дорожного строительства в Иране и выработавшее условия
для переговоров с Германией. Было решено, что Россия
возьмет на себя обязательство проложить дорогу из Хане-
кина, но приступит к ее постройке не раньше, чем будут за-
кончены североиранские линии 25.
Более широкие задачи ставила германская сторона.
В записке от 30 октября 1910 г. статс-секретарь германско-
го ведомства иностранных дел указывал, что на предстоя-
щей встрече невозможно изменить коренным образом соот-
ношение группировок в Европе, но следует попытаться
соответствующим образом документировать русско-герман-
скую дружбу 26. 30 октября 1910 г. в Берлин прибыл ми-
нистр иностранных дел России Сазонов. На завтраке у
русского посла состоялась его встреча с канцлером Бетман-
Гольвегом и Кидерленом. Позиция германской стороны оп-
ределялась концепцией, изложенной выше германским
статс-секретарем. В ходе беседы было замечено, что су-
ществующие ныне доверительные отношения России с Анг-
лией и Францией не должны препятствовать хорошим от-
ношениям между Германией и Россией. Канцлер пытался
задним числом реабилитировать и представить в более
благоприятном для России свете политику Германии во
время Боснийского кризиса. Он доказывал, что его страна
не имеет каких-то особых интересов в Боснии и Герцегови-
не, а была лишь вынуждена заступиться за Австрию перед
лицом объединенных усилий стран Тройственного согласия.
Сазонов, сообщив о желании царя открыто поговорить с
Вильгельмом о политических делах, предложил оставить в
стороне Боснийский кризис как дело прошлого 27. В итоге у
германского канцлера сложилось впечатление о Сазонове,
как о человеке трезвом и рассудительном 28.
70
Свидание и переговоры в Потсдаме состоялись 4 и 5 но-
ября 1910 г. Они сопровождались торжественными приема-
ми, произнесением громких речей о «традиционной дружбе»
между двумя монархами и государствами и т. д. По окон-
чании переговоров не было принято каких-либо специаль-
ных документов. По имеющимся данным, Николай II и
Вильгельм II касались политического положения в самых
общих чертах.
Главные расчеты были перенесены в плоскость перего-
воров Бетман-Гольвега и Кидерлена с Сазоновым. Дела-
лась ставка на воздействие на нового русского министра.
Материалами, дающими представление о ходе переговоров,
служат докладная записка Сазонова царю и письмо немец-
кого канцлера своему послу в Петербурге29.
Сазонов проинформировал Бетмана и Кидерлена о сво-
их переговорах с австро-венгерским министром иностран-
ных дел Эренталем. Он договорился об общих принципах
сохранения мира на Балканском полуострове и просил Ки-
дерлена быть посредником в случае отказа Австрии от этих
принципов (основанных на статус-кво.—А. А.). По утвер-
ждению Сазонова, Кидерлен дал согласие, а Бетман-Голь-
вег обещал, что Германия не поддержит захватнических
устремлений Австрии на Балканах. Это заверение под-
тверждается и самим канцлером.
Вопросы политики на Ближнем и Среднем Востоке так-
же заняли важное место в переговорах. Сазонов дал обе-
щание не стеснять германскую торговлю в Иране, на что
германская сторона заявила, что Германия не преследует
никаких политических целей в Иране, а добивается свобод-
ного доступа на иранский рынок. Относительно железнодо-
рожного строительства стороны не смогли достигнуть кон-
кретной договоренности. Документы, составленные Сазо-
новым и Бетманом, по-разному излагают этот вопрос, но
свидетельствуют о принципиальном согласии русской дип-
ломатии на постройку линии Тегеран—Ханекин за отказ
Германии от концессий политического характера в северной
зоне Ирана. По версии Бетмана, обе стороны согласились
в необходимости поддержания «жизненности» Турции. Уточ-
няя свою позицию, германский канцлер отметил, что Герма-
ния не будет содействовать агрессивным вожделениям
турецких правящих кругов, но заинтересована во внутрен-
ней консолидации Османской империи и будет ссужать ее
займами.
Каков же общий итог встреч в Потсдаме?
71
Во-первых, они показали, что имеются серьезные рус-
ско-германские противоречия на Ближнем и Среднем Вос-
токе. Безусловно, был дан толчок к продолжению обмена
мнениями по иранским делам. Однако весьма неустойчивая
внутриполитическая обстановка в Иране, русско-герман-
ские разногласия относительно железнодорожного строи-
тельства и т. д. не сулили легких переговоров между Бер-
лином и Петербургом. Взаимоприемлемые внешне форму-
лировки о Турции носили, в сущности, противоречивый
характер. Каждая сторона вкладывала свой смысл в идею
сохранения целостности турецкого государства. Германия
видела в нем барьер на пути распространения влияния
России и опорный пункт для своих планов. Россия же была
согласна на статус-кво в Турции, чтобы как-то сдержать
проникновение других великих держав в зону проливов при
возможном осложнении обстановки в данном регионе.
Во-вторых, казалось, Петербург добился своего, получив
от Германии заверения в том, что она не будет поддержи-
вать агрессивную политику Австро-Венгрии на Балканах.
В создавшейся ситуации правительство Германии, видимо,
было готово дать любые обещания на этот счет (даже под-
рывавшие в определенной степени австро-германский
блок), лишь бы добиться у русского министра обещания не
поддерживать антигерманскую политику Лондона. Послед-
нее означало бы основательное расшатывание Тройствен-
ного согласия. Кстати, по данным немецких источников,
Сазонов в упомянутой беседе 30 октября дал такое согла-
сие, но в последующем больше к нему не возвращался.
По горячим следам событий германская дипломатия
предприняла прямо-таки штурм в Петербурге с целью
вырвать у Сазонова обещания в письменном виде (разуме-
ется, в обмен на обещания Германии). В письме Бетман-
Гольвега Пурталесу от 8 ноября 1910 г. содержалась прось-
ба позаботиться о письменной фиксации договоренности в
Потсдаме30. Практически это означало заключение обще-
политического соглашения между Россией и Германией.
В течение ноября и первой половины декабря 1910 г. в
германское посольство в Петербурге шли настоятельные
указания об этом от канцлера и статс-секретаря ведомства
иностранных дел.
Сазонов, естественно, не мог пойти на подрыв устоев
Тройственного согласия. Он маневрировал, тянул с отве-
том, стремился как-то выйти из положения. Вскоре после
возвращения из Германии он в интервью сотруднику ре-
дакции «Нового времени» констатировал улучшение рус-
72
ско-германских отношений, но одновременно указал, что
Россия по-прежнему остается верной союзу с Францией и
соглашению с Англией31. Несмотря на это, германская
сторона продолжала безуспешно предлагать проекты сов-
местного письменного заявления32. Тогда Сазонов сказал,
что готов дать устное обещание относительно неучастия
России в случае англо-германского вооруженного конфлик-
та. Кидерлен отвечал, что без письменной фиксации такие
заявления не имеют ценности, да и к тому же они неэкви-
валентны обещаниям Германии не поддерживать антирус-
скую политику Австро-Венгрии на Балканах33.
Раскрывая более конкретно цели своей политики, Ки-
дерлен в доверительном письме Пурталесу подчеркивал:
получение русской гарантии в отношении Англии является
для него альфой и омегой всего соглашения; причем этот
документ должен быть так оформлен, чтобы русские выгля-
дели скомпрометированными в глазах англичан, когда те
узнают о сделке34.
Видя безрезультатность своих попыток, германские ру-
ководители внешней политики решили оказать дополни-
тельное воздействие на Петербург. 10 декабря 1910 г. Бет-
ман-Гольвег выступил в рейхстаге с обзором внешнеполи-
тических проблем, в котором сказал, что в Потсдаме
Россия и Германия договорились не участвовать в направ-
ленных друг против друга политических комбинациях дер-
жав. По-видимому, делался расчет, что если не изменится
позиция Сазонова, то, во всяком случае, возникнут раздоры
в лагере Тройственного согласия. Русскому министру при-
шлось проглотить эту пилюлю. Сазонов сделал вид, что
ничего не произошло, и в телеграмме Остен-Сакену про-
сил передать Бетману свою искреннюю признательность за
столь «соответствующее нашим взглядам толкование на-
ших взаимных отношений»35. На Вильгельмштрассе оста-
лись неудовлетворенными подобным оборотом дела. Там
поняли, что никакого письменного общеполитического
соглашения с Россией не будет. Это обстоятельство, можно
сказать, явилось переломным моментом в развитии русско-
германских отношений, который определил более четко и
практически окончательно размежевание обеих стран по
блокам.
Русско-германские переговоры перешли в русло иран-
ских дел и вопросов строительства Багдадской железной
дороги, где каждая из сторон домогалась выгодных для се-
бя условий.
Реакция великих держав на свидание в Потсдаме и по-
73
следующие события проявилась по-разному. Австро-Вен-
грия внешне приветствовала его. Эренталь сказал послу
России Л. П. Урусову, что он видит в этом залог сохране-
ния мира 33. Английское правительство и общественное мне-
ние с большой настороженностью отнеслись к Потсдаму.
Имелись опасения общего характера — за судьбу блока,
и конкретно — за свои позиции в Иране. Не случайно Бет-
ман-Гольвег и Кидерлен с удовлетворением отмечали, что
объяснения и контакты германских верхов с русскими про-
извели на Лондон такое впечатление, что министр ино-
странных дел Эдуард Грей хотел уйти в отставку ”.
.Думается, что германские руководители переоценили
воздействие потсдамских переговоров на Англию. Британ-
ские дипломаты сами вели переговоры с Берлином о Баг-
дадской железной дороге и не могли формально возражать
против русско-германских переговоров. Но чтобы как-то
расстроить их ход, близкая к правительственным кругам
«Ивнинг тайме» опубликовала 6 января 1911 г. проект рус-
ско-германского соглашения по иранским делам38. Выступ-
ление этой газеты вызвало переполох в Петербурге и Бер-
лине. Пришлось по полуофициальным каналам опровергать
точность приведенных данных.
С еще большим беспокойством следил за русско-гер-
манскими переговорами Париж. Французский посол в Пе-
тербурге Жорж Луи с пристрастием допытывался у Сазо-
нова о содержании бесед в Потсдаме39. Однако вскоре об-
раз действий русского министра его убедил, что франко-
русскому союзу реальных угроз нет. 18 ноября 1910 г.
Жорж Луи доносил, что, как ему кажется, Потсдам не
должен рассматриваться как новая ориентация русской
политики40. 7 декабря 1910 г. французский посол пришел
к выводу (после бесед с Сазоновым), что Россия не нару-
шит союз с Францией и соглашения с Англией41.
В начале января 1911 г. французский министр иностран-
ных дел С. Пишон уверял в палате депутатов, что перего-
воры между Россией и Германией отнюдь не угрожают
интересам Франции, а франко-русский союз незыблем и
лежит в основе ее международной политики42.
Правящие круги и печать Турции проявили нервозность
в связи с русско-германскими контактами, считая, что их
страна имеет большие интересы в связанных с Ираном во-
просах. Они были недовольны Германией, думая, что она
сговаривается с Россией в ущерб турецким интересам43.
Германский посол в Турции уверял великого везира и
министра иностранных дел, что русско-германские перего-
74
воры касались исключительно иранской территории и не
затрагивали Месопотамии44, которую Турция считала
своей провинцией. Тем не менее в турецком парламенте по
этому поводу был внесен специальный запрос. Министр
иностранных дел ответил в духе заявлений германского
посла, добавив, что если Германия признает специальные
интересы России в Иране, то это не означает отрицание
важных интересов Турции в Иране45.
Встреча кайзера и царя в Потсдаме и последовавшая
затем дипломатическая борьба, естественно, нашли отра-
жение в печати держав Тройственного согласия и Тройст-
венного союза. В России борьба двух политических направ-
лений приобрела более резкий характер, отразилась на по-
зиции газет. «Биржевые ведомости» отмечали, что обще-
ственное мнение России «отвергло всякую мысль о каких-
либо новых политических комбинациях, способных создать
для русской политики новые обязательства»46. «Голос
Москвы» видел желание Германии перетянуть Россию на
свою сторону и не советовал Министерству иностранных
дел менять курс. Не верила в возможность политической
перегруппировки держав в результате Потсдамского сви-
дания кадетская «Речь», считая, что в Потсдаме соверши-
лась некоторая перестраховка и были сглажены некоторые
острые углы47. На тех же позициях стояли «Русское слово»
и «Новое время». Словом, проантантовские круги полагали,
чю улучшение добрососедских отношений с Германией не
должно влиять на сложившиеся военно-политические блоки
в Европе. Поэтому с одобрением было встречено заявление
Сазонова сотруднику редакции «Новое время». Все газеты
подчеркивали незыблемость Тройственного согласия.
В создавшейся ситуации крайне правые не решались
открыто нападать на Сазонова. Они предприняли своеоб-
разный маневр — снова стали резко атаковать Извольско-
го, обвиняя его во всех грехах, называя его «трагическим
неудачником», доведшим отечество до «глубокого дипло-
матического унижения». Отсюда делался вывод, что Сазо-
нову, получившему «тяжелое наследие», предстоит нелегкий
труд по восстановлению хороших отношений с Германией.
Новому министру иностранных дел таким образом делался
прямой намек о необходимости на данной стадии продол-
жать работу по улучшению отношений с германским сосе-
дом 48.
В декабрьских номерах «Земщины» указывалось на не-
обходимость соглашения между Россией и Германией и
размежевания взаимных интересов, неоднократно ставился
75
вопрос о взятии Россией на себя «почетной роли» посред-
ницы между обоими блоками. Газета нападала на «русскую
национальную печать», не сумевшую дать оценку свиданию
монархов49. В одной из статей доказывалась «ненужность»
союза с Францией 5“.
Довольно чутко реагировала на происходившие собы-
тия пресса других стран Тройственного согласия. Фран-
цузская печать в один голос твердила о том, что свидание
в Потсдаме не нарушит прочности Тройственного согла-
сия. Выражалась надежда, что Сазонов в своей политике
не отклонится от пути своего предшественника “.
Почти в унисон с французской выступала английская
печать. «Таймс» доказывала, что не следует приписывать
серьезного значения свиданию в Потсдаме, оно сгладило
лишь недоразумение между Россией и Германией. «Стан-
дарт» давала «полезный» совет — убедить Германию в
прочности англо-русского соглашения52.
Знаменательным событием назвала встречу в Потсдаме
почти вся буржуазно-юнкерская печать Германии. Здесь —
и официозная «Норддойче альгемайне цайтунг», полуофи-
циозные «Берлинер Локаль Анцайгер» и «Кёльнише цай-
тунг», консервативные «Пост» и «Шлезише цайтунг», на-
ционал-либеральные «Мюнхенер нойесте нахрихтен» и
«Гамбургишер корреспондент» и др. «Гамбургер нахрих-
тен» подчеркивала, что между Россией и Германией нет
серьезных политических и экономических противоречий.
«Пост» писала, что Россия не откажется от участия в Трой-
ственном согласии, но выражала уверенность в стремлении
Сазонова поддерживать самые дружественные отношения
с Германией. Много внимания отводилось и персоне самого
министра. «Берлинер Бёрзенкурир» сообщала, что в отли-
чие от своего предшественника Сазонов является искрен-
ним сторонником улучшения русско-германских отноше-
ний. Пользующаяся особым доверием германского импера-
тора «Кройц цайтунг» приветствовала свидание монархов
и выражала надежду, что эра Извольского не будет про-
должена его преемником53.
Итак, пресса в общем отразила проходившую через
дипломатические каналы борьбу, основные установки ми-
нистерств иностранных дел великих держав. Конечно, име-
ли место некоторые нюансы и даже диаметрально противо-
положные высказывания в каждой стране, олицетворявшие
концепции различных политических партий и группировок.
В России преобладали тенденции, тяготевшие к Трой-
ственному согласию. В Англии и Франции эти тенденции
76
проявлялись более ярко, ибо было заметно опасение за
судьбу блока. Германия питала надежды, быть может не
очень большие, на письменное соглашение с Россией, чтобы
посеять семена раздора в указанном блоке держав. Ее
пресса была осторожна в этих вопросах, но делались про-
зрачные намеки.
Перестройка в ходе дальнейшего течения русско-герман-
ских дипломатических переговоров (когда не удалось на-
вязать общеполитическое соглашение) нашла отголосок в
немецкой прессе. 1 января 1911 г. официоз «Норддойче
альгемайне цайтунг» заявил, что Тройственный союз явля-
ется краеугольным камнем внешней политики Германии 54.
Спустя несколько дней граф Ревентлов в «Дойче тагесцай-
тунг» писал, что в Германии никто не думал, что Россия
будет отказываться от выгод своего союза с Францией» 55.
Русско-германские переговоры по ближне- и средневос-
точным вопросам протекали довольно трудно. С обеих сто-
рон предлагались проекты, контрпроекты, вносились по-
правки, дополнения, изменения и т. д. В это время в Ве-
домстве иностранных дел Германии произошло еще одно
новое назначение. Помощником статс-секретаря стал
А. Циммерман, заведовавший турецким отделом. Совер-
шенно ясно, что на Вильгельмштрассе все большее значе-
ние придавали проблемам ближневосточной политики.
На новом туре переговоров германская дипломатия ста-
ралась хотя бы в малом добиться нужной для себя «поли-
тизации», т. е. пункта, имеющего политическую окраску.
Так, Бетман 23 мая 1911 г. указывал Пурталесу: герман-
ская сторона никогда не придерживалась точки зрения, что
соглашение с Россией будет «неполитичным». Канцлер
настаивал на включении пункта о признании целостности
и независимости Ирана5в.
В процессе переговоров отдельные органы русской и гер-
манской печати выступали с нападками как на политику
своих правительств, так и на правящие круги противопо-
ложной стороны. В мае 1911 г. Остен-Сакен доносил о рез-
кой критике Кидерлена наиболее шовинистическими орга-
нами немецкой печати за безрезультатность переговоров в
Потсдаме57.
В Петербурге на очередном обсуждении сметы расходов
Министерства иностранных дел в Государственной думе
(март 1911 г.) громовую речь о внешней политике России
произнес лидер кадетов Милюков. Он был очень напуган
событиями последних месяцев, сказав, что система союзов
и соглашений России «серьезно потрясена в самих основа-
77
ниях». Милюков сокрушался, что Россия может попасть
«в сферу безответственности», так как свидание в Потсда-
ме «знаменует собой коренной поворот в нашей внешней
политике»58.
С одной стороны, речь кадетского лидера показывала,
что антантофильские круги русской буржуазии не были
уверены в неизменности основного политического курса
Министерства иностранных дел, с другой стороны, ее надо
рассматривать как косвенный нажим на русскую диплома-
тию во избежание подписания неприемлемого соглашения
с Германией.
А вскоре с берегов Шпреи донеслась речь Бетман-Голь-
вега в рейхстаге (30 марта 1911 г.). Русская пресса приво-
дила наиболее характерные выдержки: «Международный
арбитраж, как и всеобщее международное разоружение, не
осуществимы!... Для мира необходима сила. Все еще спра-
ведливо старое положение, что слабые становятся добычей
сильного... Именно немцы должны смело смотреть в глаза
суровой действительности, и только в этом случае мы обес-
печим себе мир и спокойное существование»59. Здесь —
и санкция на дальнейшую гонку вооружений, и слегка за-
вуалированные претензии Германии на особое положение.
«Новое время» комментировало эту речь как «верх ци-
низма»60.
Однако в целом в рейхстаге во время прений по смете
германского Ведомства иностранных дел большинство ора-
торов из консервативной и национал-либеральной партий
выражали удовлетворение Потсдамским свиданием, под-
черкивая его миротворческое значение, закрепление добро-
соседских отношений между двумя державами, сообщал
Шебеко61.
В течение первых месяцев 1911 г. пока шли русско-гер-
манские переговоры и результата еще не было видно, в
прессе давались советы правительствам, какую проводить
политическую линию. «Новое время» подчеркивало необхо-
димость неизменности основного направления внешней по-
литики. В редакционной статье одного из номеров говори-
лось: «Мы неоднократно разъясняли, что потсдамские бесе-
ды в своем главном содержании опирались на предположе-
ние о сохранении в полной неприкосновенности общей груп-
пировки европейских держав»62.
Между тем Остен-Сакен в начале февраля 1911 г. ука-
зывал, что успокоение, достигнутое свиданием в Потсдаме,
начинает уступать место раздражению. Это заметно в гер-
манской печати. Посол приводил выдержки из статьи
78
«Внешняя политика» полуофициозной «Кёльнише цайтунг»
от 5 февраля. Газета отвергала приписываемое Германии
желание отторгнуть Россию от Тройственного согласия,
пытаясь убедить, что этот блок никогда не представлял
угрозы германским интересам. Со своей стороны, Остен-
Сакен добавляет, что радушное настроение, царившее в
Берлине после Потсдама, меркнет. Это заметно в поведении
кайзера и ряда политических деятелей63.
В мае 1911 г. привлекла внимание поездка германско-
го кронпринца с супругой в Петербург на празднование
дня рождения царя. Она должна была стимулировать
дружбу между двумя царствующими домами и содейство-
вать восстановлению старинных доверительных отношений,
доносил Шебеко64. По свидетельству Остен-Сакена, гер-
манская печать в общем с удовлетворением отметила ра-
душный прием, оказанный кронпринцу и кронпринцессе в
России, а также сочувственные статьи в органах русской
прессы65. Однако, как показали последующие события,
этот визит не возымел какого-либо существенного влияния
на развитие отношений между Россией и Германией. За хо-
дом русско-германских переговоров пристально следили в
Лондоне. Британская дипломатия беспокоилась о том, что
Россия не сумеет оказать необходимого противодействия
Германии в вопросе строительства Багдадской дороги, осо-
бенно на участке от Багдада до Персидского залива66.
Эдуард Грей требовал от России сохранения свободы дей-
ствий в отношении турецких пошлин, являвшихся средст-
вом гарантирования строительства Багдадской дороги67.
К лету 1911 г. стали вырисовываться более определен-
ные контуры русско-германского соглашения. Русская ди-
пломатия старалась приблизить свой и германский проек-
ты, но так, чтобы не задеть интересы Англии. Берлинский
кабинет продолжал настаивать на «политическом» пункте
в отношении Ирана. Помощник Сазонова А. А. Нератов
писал Николаю И, что взаимное обязательство России и
Германии уважать целостность и независимость Ирана (по
примеру англо-русского соглашения) позволит Германии
вмешиваться в политические дела этой страны, послужит
признанием политических прав Германии в Иране. Нера-
тов считал, что данный пункт неприемлем для интересов
России66.
Разразившийся летом 1911 г. марокканский кризис рез-
ко обострил политическую обстановку в Европе, побудив
Германию быть более сговорчивой в переговорах с Рос-
сией69. 19 августа 1911 г. Нератов и Пурталес подписали
79
русско-германское соглашение”. Германия признавала
специальные интересы России в Северном Иране и обязы-
валась не домогаться железнодорожных линий в сфере
влияния России. Германия декларировала, что она доби-
вается осуществления только коммерческих целей в Иране.
Со своей стороны, Россия брала обязательство получить у
иранского правительства концессию на строительство же-
лезнодорожной линии Ханекин (пункт на турецко-иранской
границе)—Тегеран только после окончания постройки
ветви Багдадской дороги Садидже — Ханекин. При этом
определялся срок начала строительства линии Ханекин —
Тегеран не позже чем через два года после завершения ли-
нии Садидже — Ханекин.
Таким образом, в итоге обе стороны добились соглаше-
ния, касавшегося только части ближне- и средневосточных
вопросов. Оно являлось компромиссом локального харак-
тера, несколько более выгодным для Германии. Последняя
получала зафиксированное согласие России на разверты-
вание экономической экспансии в Иране. Немаловажное
значение для Германии имело положительное отношение
России к постройке линии Садидже — Ханекин — Тегеран,
хотя и в сравнительно отдаленном будущем. Но зато пунк-
та с явной политической окраской, который вбил бы клин
в англо-русские отношения, германская дипломатия не до-
билась.
Россия сумела оградить свою сферу в Иране, но усту-
пила в вопросах железнодорожного строительства. Расчет
строился на затягивании дела к выгоде России. В объяс-
нительной записке царю Нератов ссылался на слова Пур-
талеса, что ветка от Садидже до Ханекина будет строиться
не менее семи лет. Затем будет действовать оговоренный
двухлетний срок для линии Ханекин — Тегеран плюс еще
ее строительство в течение четырех лет. В итоге получится
13 лет71. Петербургу вряд ли стоило уповать только на
заявление германского посла. Возрастающая активность
германских империалистических кругов на Ближнем Вос-
токе могла бы значительно ускорить решение вопросов.
Потсдамское соглашение носило ограниченный, временный
характер. Оно сохраняло русско-германские противоречия
на Ближнем и Среднем Востоке и таило в себе потенциаль-
ную возможность опасного взрыва. В. И. Ленин рассматри-
вал это соглашение как очередную империалистическую
сделку по колониальным проблемам, считал, что это согла-
шение— «„перестраховка** тоже своего рода (Багдад за
80
Персию)» п. При этом В. И. Ленин видел прямую связь
Потсдама с англо-русским соглашением 1907 г.73
В целом соглашение между Россией и Германией выз-
вало положительную реакцию в правительственных и дип-
ломатических кругах России. Но в буржуазно-помещичьих
группировках имелись и его противники74.
Почти через восемь месяцев, в апреле 1912 г., на оче<
редком обсуждении сметы Министерства иностранных дел
в Думе Сазонов доложил об отношениях с Германией. Рос-
сия держится «старинной дружбы и доброго соседства» с
Германией, на свидании монархов в Потсдаме установлено
отсутствие противоречий между давнишними интересами
России и Германии на Ближнем и Среднем Востоке75. Ми-
нистр преднамеренно изобразил в суженном свете суть
бесед в Потсдаме. Он сказал, что соглашение 1911 г. спо-
собствует укреплению «традиционно дружественных отно-
шений с западной соседкой» и ставит на прочную основу
взаимоотношения с Ираном. По его мнению, ценность
соглашения состоит в том, что оно достигнуто Россией без
каких-либо «чрезвычайных жертв» и ограждает интересы
России в возможной в создавшихся условиях мере7®.
В опубликованных впоследствии мемуарах Сазонов
признавал, что для России было трудно удержать моно-
польное экономическое положение в Северном Иране, что
соединение Багдадской железнодорожной сети с иранской
являлось невыгодной уступкой, хотя оно обставлено ря-
дом оговорок и условий. Он считал важным, что Германия
согласилась с монопольным положением России в Север-
ном Иране и таким образом была преодолена опасность
усиленного германского проникновения в Северо-Западный
Иран
Главный оппонент по внешнеполитическим вопросам в
Думе Милюков заострил внимание на том, что Россия от-
казалась от обычной и традиционной схемы — ждать с по-
стройкой иранских дорог. Милюкова возмущали оговорен-
ные в соглашении сроки; он полагал, что такое соглашение
явится неприятным сюрпризом для Франции78. Эти же мо-
тивы звучали в оценке кадетской «Речи»79: Такие органы,
как «Свет», «Русское слово», «Биржевые ведомости», под-
черкивали то обстоятельство, что Германия умело огради-
ла свои торгово-промышленные интересы в Иране, а. Рос-
сия не получила существенных выгод8®. Прогерманская
«Земщина» охарактеризовала соглашение так: «нет худа
без добра». Газета советовала России как можно скорее
связать Персию с Россией рельсовыми путями **.
81
Реакция в Германии была более сдержанной, ибо там
были заняты событиями марокканского кризиса. Герман-
ская печать, в целом приветствуя факт подписания русско-
германского соглашения, подчеркивала, что в момент ост-
рого конфликта из-за Марокко Россия проявила дружест-
венные чувства к Германии; ряд газет («Кёльнише цай-
тунг», «Пост» и др.) отмечали стремление обеих держав
поддерживать хорошие отношения. Как сообщал Остен-Са-
кен, «настоящее соглашение считается здесь подтверждени-
ем благополучно завершившегося в Потсдаме добрососед-
ского сближения между обеими странами»82.
Во Франции уже с начала августа 1911 г. газеты приня-
лись с уверенностью заявлять, что Россия не подпишет с
Германией такого соглашения, которое нанесло бы ущерб
франко-русскому союзу и Тройственному согласию83. В на-
чале сентября Николай II подтвердил французскому послу
Ж. Луи, что Россия не собирается ничего менять в отноше-
ниях с Францией84.
Английская дипломатия и печать считали, что Потсдам-
ское соглашение хотя и не разрушило Тройственное согла-
сие, но нанесло ему определенный вред. Через русского
посла в Лондоне Бенкендорфа и английского в Петербурге
Бьюкенена было оповещено, что Россия сделала слишком
большую уступку Германии. Переданные в Петербург анг-
лийские пожелания, которые русская дипломатия должна
была учесть в своих переговорах с Германией85, не были
полностью реализованы. В Лондоне полагали, что русско-
германское соглашение ослабляет позиции Англии в вопро-
се строительства Багдадской железной дороги, осложняет
англо-русские отношения в области политики в Иране86.
История с подписанием Потсдамского соглашения была
важным этапом в развитии русско-германских отношений
накануне первой мировой войны. Меньше чем за год про-
изошла весьма существенная эволюция — от попыток вне-
сти изменения в состав блоков империалистических держав
до соглашения сравнительно ограниченного значения.
Одна из главных внешнеполитических задач кайзеровской
Германии состояла в том, чтобы не допустить консолида-
ции Тройственного согласия. В данном случае германская
дипломатия хотела нанести удар по его англо-русскому
звену. Наиболее активная попытка в этой области была
предпринята во время встречи в Потсдаме и в последующие
два месяца. При этом в Берлине явно переоценивали ост-
роту англо-русских противоречий на Ближнем и Среднем
Востоке.
82
Отказ России от подписания общеполитического согла-
шения с Германией нанес ощутимый удар по германским
планам. На Вильгельмштрассе в общем поняли, что «пере-
тягивание» России — идея антиреалистическая. Возможно-
сти германской внешней политики сузились. Безусловно,
серьезная неудача принесла больше ущерба Германии, чем
полученные выгоды от русско-германского соглашения.
В то же время Потсдамское соглашение явилось послед-
ним зафиксированным соглашением в русско-германских
отношениях кануна первой мировой войны.
МАРОККАНСКИЙ КРИЗИС 1911 Г.
И ПОЗИЦИЯ РОССИИ
Возникший летом 1911 г. на арене международной поли-
тики острый кризис из-за Марокко сыграл одну из важных
ролей в подготовке первой мировой войны, обнажив рас-
становку сил и позицию каждой империалистической дер-
жавы. Выгодное географическое и стратегическое положе-
ние Марокко, богатые запасы недр привлекали внимание
крупных стран Западной Европы, монополистических объе-
динений Франции, Испании, Германий. В схватку были
вовлечены официальные круги империалистических госу-
дарств. Англо-французский договор 1904 г. об Антанте
содержал секретную часть, в которой Англия давала согла-
сие на установление французского протектората над Ма-
рокко.
Пользуясь условиями этого договора, французское пра-
вительство предъявило марокканскому султану ряд требо-
ваний, принятие которых привело бы к установлению конт-
роля Франции над Марокко. Тогда с протестом против
французской политики выступила Германия, потребовавшая
созыва международной конференции для обсуждения ма-
рокканского вопроса.
В апреле 1906 г. в испанском городе Алхесирасе такая
конференция состоялась. Формально она декларировала
«целостность» и «независимость» Марокко, в действитель-
ности Марокко лишилось и того и другого87. Государствен-
ные финансы и таможни Марокко ставились под меж-
дународный контроль. Англия и Франция настояли на том,
чтобы марокканская полиция была подчинена французам.
Против этого решительно выступала Германия, но осталась
в меньшинстве. На конференции она потерпела поражение.
Германских империалистов Марокко интересовало двояко:
они стремились овладеть какой-нибудь частью его побе-
83
режья, чтобы создать базу для своего военного флота, уси-
лить германское влияние на Атлантическом побережье Аф-
рики, на пути от Гибралтара к Суэцу; кроме того, Герма-
ния испытывала большой недостаток в железной руде,
необходимой заводам Круппа, Тиссена и других промыш-
ленников, и давно обращала внимание на железные и мед-
ные рудники Марокко.
Обстановка в Марокко оставалась сложной. Освободи-
тельное движение переплеталось с межимпериалистической
борьбой. В феврале 1909 г. между Францией и Германией
было подписано соглашение по марокканскому вопросу.
Франция обеспечивала германской стороне равные права
в торговой и промышленной деятельности. Германия со
своей стороны заявила, что преследует в Марокко «только
экономические интересы», признав за Францией «специаль-
ные политические интересы в поддержании мира и поряд-
ка» и обещав не вмешиваться в мероприятия французов88.
Внешне противоречия на время были приглушены.
В разработке недр Марокко участвовали десятки раз-
личных фирм; из немецких — наиболее крупная фирма
братьев Маннесман, имевшая как открытую, так и скрытую
поддержку правящих кругов своей страны89. С начала
1911 г. все больше обнаруживалось стремление француз-
ского империализма к установлению протектората. Жесто-
кая политика французских властей привела к тому, что в
марте 1911 г. в г. Фесе восстало местное население. На ус-
мирение были брошены французские войска. В германской
печати началась антифранцузская кампания. Одновремен-
но зашевелились дипломаты. 5 апреля французский посол
в Берлине Ж. Камбон предупредил Кидерлена, что обстоя-
тельства могут вынудить французские войска занять важ-
нейшие стратегические пункты в Марокко. На это статс-
секретарь ответил, что подобные акции могут вызвать
нежелательные осложнения во франко-германских отноше-
ниях90.
По мере продвижения французских войск напряжение
нарастало. Французский посол в Петербурге Ж. Луи 7 ап-
реля 1911 г. сделал следующее заявление Сазонову: фран-
цузское правительство, озабоченное положением дел в
Марокко, считает вынужденным принять чрезвычайные
меры, может быть, даже снарядить экспедицию в глубь
страны91. Затем Нератову Ж. Луи сказал, что оккупация
Феса ограничится лишь несколькими неделями. Нератов
принял к сведению заявление посла Франции и просил по-
веренного в делах в Берлине Шебеко заявить, что Россия
84
признает действия Франции корректными и естественными
и выражает уверенность, что и Германия отнесется к этому
так же92.
Пока шла тихая возня в дипломатических кабинетах,
германская «патриотическая» пресса, как писала «Новое
время», «предалась дикой вакханалии»93. Германские газе-
ты видели прямую угрозу интересам Германии в Марокко,
требовали от правительства их защиты 94. Русская печать в
подавляющем большинстве выступала в защиту Франции.
«Новое время» поместила статью «Франция и Марокко».
В ней, в частности, указывалось: «Марокко представляет
естественную область французского влияния. И беспорядок
в Марокко отражается в Алжире и вообще по всем фран-
цузским владениям»95. Другие газеты тоже разделяли точ-
ку зрения Франции. Недаром германский поверенный в
делах в Петербурге Мирбах жаловался канцлеру на весь-
ма недружелюбный тон русской прессы в отношении поли-
тики Германии в Марокко96.
Действия Франции в Марокко нашли полную поддерж-
ку Англии. Агентство Рейтер сообщило, что в осведомлен-
ных правительственных кругах полагают, что политика
Франции в Марокко вполне оправданная, ее войска не ос-
танутся в Фесе более, чем потребуется для наведения по-
рядка97. Французское правительство как бы получало раз-
решение на оккупацию Феса. 27-тысячный французский от-
ряд двинулся к городу.
Исподволь вынашивала свой план и Германия. В двух
обстоятельных докладных записках, содержание которых
было передано послам в европейских государствах и кон-
сулу в Танжере, Кидерленом были изложены основные
претензии в отношении Марокко и способы их реализа-
ции 98. Статс-секретарь указывал, что в случае занятия
Феса французскими войсками потеряет свою силу Алхеси-
расский акт и тем самым Германия получит свободу дей-
ствий. Кидерлен предлагал послать в одну из гаваней
Марокко — Агадир или Могадор — корабли германского
военно-морского флота под предлогом защиты интересов
немецких фирм. Таким образом, считал он, Германия полу-
чит крепкие позиции в будущих переговорах с Францией,
где можно будет выторговать побольше компенсаций. Этот
план был передан Бетману, который 4 мая 1911 г. встре-
тился с кайзером в Карлсруэ. Вильгельм одобрил план
действий Кидерлена, включая посылку судна в порт Ма-
рокко ".
85
Кидерлен выжидал. Он выслушал мнение Министерст-
ва иностранных дел России, высказанное поверенным в
делах Шебеко, и дал понять, что до занятия Феса у Гер-
мании нет опасений. Если же оно состоится, тогда окажет-
ся нарушенным Алхесирасский акт со всеми вытекающими
последствиями 10°. Получив эти сведения, Сазонов передал
в Париж успокоительное сообщение. Он написал Изволь-
скому, что дружеское выступление России в Берлине при-
вело к вполне удовлетворительному ответу Германии101.
Русской дипломатии казалось, что на данной стадии она
выполнила свою миротворческую миссию.
Зная позицию России, руководящие круги кайзеровской
Германии решили точнее выяснить мнение Лондона. И вот
в середине мая 1911 г., используя как предлог торжества
по поводу открытия памятника королеве Виктории, герман-
ский император отправляется в столицу Великобритании.
Из бесед с английским королем он выносит впечатление,
что Англия не солидарна с Францией относительно Марок-
ко и даже согласна поддержать германские требования
«открытых дверей» и концессий в этой стране102.
21 мая 1911 г. французские войска вступают в Фес. По-
ложение осложняется. Бетман-Гольвег говорит Остен-Са-
кену, что действия Франции в Марокко могут привести к
тому, что державы, подписавшие Алхесирасский акт, полу-
чат свободу действий. Однако, заметив волнение посла,
канцлер высказывает надежду, что всегда сумеет догово-
риться с Францией 103.
Акцент в высказываниях германской дипломатии все
больше сдвигается в сторону получения свободы действий.
Она постепенно готовит общественное мнение других стран
к возможной акции со стороны Германии.
Занятие французскими войсками марокканской столицы
вызывает сильное возмущение в Мадриде. Испания тоже
начинает искать предлог для ввода войск в Марокко (Ис-
панскую зону). Вскоре испанские войска высаживаются на
марокканском побережье и под прикрытием так называе-
мого восстановления порядка оккупируют два важных
стратегических пункта в указанной зоне (Лараш и Эль-
Ксар). Эти действия, в свою очередь, вызывают негодова-
ние Франции.
Германская печать усиливает шум по поводу наруше-
ния Францией условий Алхесирасского соглашения; ут-
верждает, что Франция хочет надолго оккупировать Ма-
рокко 104. В русской печати проантантовского направления
меры Франции принимаются с полным одобрением. «Но-
86
вое время» пишет: «Франция, введя сйои войска в Марок-
ко, защищает, конечно, прежде всего свои собственные
интересы и интересы отдельных французских подданных.
Но, преследуя эти цели, она вместе с тем несомненно дей-
ствует на общее благо»105.
Тем временем, оценив обстановку, Кидерлен решает
привести в действие задуманный план. 16 июня 1911 г. он
пишет Циммерману, что не думает, чтобы французы пошли
на приемлемые для Германии компенсации без активного
германского выступления 106. Разговор с французским пос-
лом укрепляет статс-секретаря во мнении, что, если Герма-
ния не воспользуется такими благоприятными обстоятель-
ствами, то марокканская проблема будет окончательно
решена не в ее пользу, и она надолго выключится из миро-
вой политики107.
26 июня 1911 г. дается санкция к отправке в мароккан-
ский порт Агадир канонерской лодки «Пантера» 108. 1 июля
1911 г. «Пантера» входит в Агадир. Несколькими днями
позже туда прибывает крейсер «Берлин». Этот империали-
стический акт имел целью, во-первых, попытаться укрепить
и расширить позиции Германии в Марокко, во-вторых, про-
щупать прочность Тройственного согласия, в первую оче-
редь его англо-французского звена.
Стремясь обосновать свои мероприятия, германское пра-
вительство разослало всем державам ноты, в которых го-
ворилось, что отправка «Пантеры» вызвана необходи-
мостью защищать интересы и имущество германских под-
данных, и как только будет наведен порядок, судно поки-
нет Агадир. Германская дипломатия изъявила согласие
пересмотреть решения конференции в Алхесирасе, которые
были нарушены109.
Известие о «прыжке „Пантеры"» молниеносно облетело
мир. 3 июля французский министр иностранных Дел указал
немецкому послу Шену, что враждебные действия Герма-
нии производят на Францию и ее общественное мнение тя-
желое впечатление и противоречат духу франко-герман-
ского соглашения 1909 г.110 Вызванному затем в Берлин
Шену французский посол Камбон назвал акцию «Пантеры»
«свинством», оскорбляющим Францию и ее общественное
мнение111. Одновременно де Сельв (министр иностранных
дел) просил поверенного в делах России Демидова хода-
тайствовать перед своим правительством о предписании
послу в Берлине выразить удивление Кидерлену по поводу
отправки военного судна в Агадир.
87
В Петербурге и без этого уже изрядно заволновались.
4 июля в Берлин был послан запрос: насколько действия
Германии соответствуют Алхесирасскому соглашению и
соглашению 1909 г.? Если Германия будет ссылаться на
нарушение Францией Алхесирасского соглашения, было
решено возразить, что ввиду исключительных обстоя-
тельств, сложившихся в Марокко, Франция имела молчали-
вое согласие на свои действия со стороны других держав —
участников этого соглашения, указывал Нератов Остен-
Сакену112. Русская дипломатия высказывала прямое недо-
вольство образом действия Германии. Для Сазонова рейд
«Пантеры» оказался событием неожиданным, а оправда-
тельные доводы немцев — сомнительными 113.
В создавшейся ситуации в расчеты германских правя-
щих кругов, разумеется, не входило обострение отношений
с Россией, да еще в период, когда сложные переговоры по
иранским делам вступали в завершающую стадию. 5 июля
у Нератова был германский посол Пурталес. Он сказал, что
Германия не имеет в виду какие-либо политические пере-
мены в Марокко, а руководствуется исключительно моти-
вами защиты интересов своих подданных. Помощник ми-
нистра ответил, что Россия как участница Алхесирасского
акта и союзник Франции с большим вниманием относится
к этому вопросу и стремится к тому, чтобы это дело не ото-
звалось на общем политическом положении114. Излагая
Остен-Сакену содержание своей беседы с германским пос-
лом, Нератов дополнительно писал о позиции России, для
которой «не столько важны реальные интересы держав в
Марокко, сколько соблюдение принципа о сохранении силы
за заключенными соглашениями относительно Марокко» 115.
Выполняя поручение своего Министерства иностранных
дел о запросе, Остен-Сакен имел беседу с Кидерленом.
Статс-секретарь приложил старания, чтобы склонить рус-
ского посла на свою сторону. Основную вину он перекла-
дывал на Францию, посол которой прервал переговоры и
уехал в Париж, после чего был занят Фес. Он ссылался и
на «раздраженное общественное мнение» своей страны116.
Через два дня (6 июля) состоялась еще одна встреча гер-
манского статс-секретаря с русским послом. Кидерлен в бо-
лее навязчивой форме развивал свои доводы. В предстоя-
щих переговорах с Францией, сказал он, задача Германии
заключается в том, чтобы «Франция не проглотила одна
марокканский кусок и втихомолку не выставила бы нас за
дверь»117.
88
Приводя в действие дипломатические рычаги в Берлине
и Петербурге, правящие круги Германии одновременно хо-
тели посмотреть, как будет в конкретной ситуации работать
механизм франко-русского союза, до какой степени Россия
окажет поддержку Франции. «Обработка» посла России в
Берлине далеко не означала, конечно, серьезного влияния
на позицию России. Тем более что в Петербурге хорошо
знали о германофильских наклонностях Остен-Сакена.
На первых порах после «прыжка „Пантеры”» Мини-
стерство иностранных дел России, будучи сильно встрево-
женным, выясняло позиции в европейских столицах. Объ-
яснения Берлинского кабинета не удовлетворили Петер-
бург, но дали основание предполагать, что дело будет ре-
шаться на основе франко-германских переговоров. Внешне-
политическое руководство старалось согласовать свои
взгляды с соответствующими учреждениями Парижа и Лон-
дона. У французского посла сложилось впечатление, что
Россия не будет открыто вмешиваться в марокканские дела,
но окажет Франции дипломатическую поддержку118.
Серьезно озабочены немецкой акцией были правящие
круги Англии. Премьер Асквит говорил в парламенте, что
создавшееся положение может затронуть интересы Англии,
которая в данный момент должна выполнить свои обяза-
тельства по отношению к Франции119. Несмотря на эти за-
явления, Кидерлен продолжал надеяться на невмешатель-
ство Англии, думая, что она получила удовлетворение сво-
им стремлениям в Египте и этого ей вполне достаточно120.
И все же франко-германские переговоры возобновились.
Германская сторона отвергла как «мелочи» предлагаемые
французской стороной компенсации в Турции (железнодо-
рожное строительство, введение делегата в Оттоманский
долг и т. д.) 121. 10 июля Кидерлен впервые упомянул о Кон-
го как объекте компенсации122. На этой основе и развива-
лись дальше его беседы с Камбоном.
Остановимся вкратце на отношении общественности,
печати, партий различных стран к событиям начала июля
1911 г. В империалистических кругах Германии появление
«Пантеры» в Марокко было встречено с ликованием. Остен-
Сакен отмечал, что печать не скупится на похвалы в адрес
Кидерлена, напомнившего, по его словам, своей решитель-
ностью времена политики Бисмарка123. Лидер пангерман-
цев Класс выпустил брошюру с претенциозным заголовком
«Западное Марокко — немецкое»124. Тираж 50 тыс. быстро
разошелся. Такие органы печати, как «Кёльнише цайтунг»,
«Теглихе рундшау», «Гамбургер нойесте нахрихтен», писа-
89
ли, что, наконец, Германия оставила роль спокойного на-
блюдателя и приступила к действию, что теперь не следует
тревожиться за судьбу соотечественников в Марокко, фран-
цузов заставят учитывать германские интересы в этой стра-
не и т. д.125 Фактически на путь поддержки действий пра-
вительства встало правое крыло германской социал-демо-
кратии. Левые же выступили в печати с разоблачением
авантюризма германских империалистических кругов126.
Русская пресса встретила рейд германской канонерки
довольно неприязненно. «Новое время» писало, что никто
не собирался покушаться на жизнь германских подданных
в Марокко и, «чем скорее „Пантера” уйдет из Агадира, тем
будет лучше»127. «Речь» отмечала, что действия Германии
продиктованы отнюдь не заботой о безопасности, а борь-
бой за дележ наследства 128. Кадетский орган требовал от
Кидерлена соблюдения международных соглашений и «если
Кидерлен-Вехтер хочет второго Алхесирасса, будет ему
второй Алхесирасс»129.
Следовательно, большинство газет проантантовского на-
правления продолжало придерживаться своей линии с уче-
том специфики обстановки, линии на приглушение конфлик-
та совместно с державами Антанты. Продиктованный образ
действий был в русле политики русской дипломатии. И, ес-
тественно, прогерманская «Земщина» советовала русской
дипломатии не защищать французские интересы, ибо Фран-
ция первая нарушила Алхесирасский договор 13°.
Между тем франко-германские переговоры не сдвину-
лись с места. 15 июля Кидерлен взял в руки карту и ука-
зал Камбону, что Германия должна получить в качестве
компенсации (за Марокко.— А. А.) Французское Конго це-
ликом. Не ожидавший столь чрезмерных притязаний фран-
цузский посол сначала растерялся, но потом, овладев со-
бой, ответил, что Франция отдать всей колонии не может,
правительству и без того придется с трудом отстаивать пе-
ред парламентом частичную уступку Конго131. Германские
требования имели определенный прицел. В случае перехо-
да Французского Конго в немецкие руки Германия могла
бы соединить свои владения в восточной, центральной и за-
падной частях Африки. Становились бы реальными планы
создания крупной германской колониальной империи на
африканском континенте.
Отказ Франциц не остановил Кидерлена, который счи-
тал, что для достижения удовлетворительного результата
надо занять весьма твердую позицию. Такой настрой при-
90
вел к новому срыву переговоров. В результате обстановка
в Европе опять основательно накалилась.
В то же время Германия понимала, что, если начнется
война, Англия может оказаться на стороне Франции. Вое-
вать одновременно с обеими державами Германия не была
готова. Поэтому со стороны кайзера последовали настоя-
ния на продолжении переговоров с Францией. В связи с
этим в телеграмме от 17 июля Кидерлену был объявлен
своего рода выговор за бесплодное ведение переговоров 132.
Обиженный статс-секретарь в тот же день подал прошение
об отставке133.
С помощью Бетман-Гольвега конфликт кайзер — Ки-
дерлен был урегулирован. Но в создавшейся ситуации про-
должение переговоров явилось делом нелегким, тем более
что Вильгельм II приказал вести переговоры на прежних
основах. Напряжение возрастало.
В Лондоне начали бить тревогу. Англия почувствовала
угрозу своим колониальным позициям в Африке, стратеги-
ческим коммуникациям, и, наконец, даже и стабильности
Антанты. 21 июля Грей заявил германскому послу Меттер-
ниху, что марокканский вопрос затрагивает интересы Анг-
лии. В случае неудовлетворительного (с точки зрения Анг-
лии.—А. А.) исхода франко-германских переговоров Анг-
лия вмешается в конфликт 134.
В этот же день, 21 июля 1911 г., известный британский
политический деятель Ллойд-Джордж, занимавший тогда
пост канцлера казначейства, произнес на обеде перед бан-
кирами и коммерсантами Сити сенсационную речь. Она
была предварительно согласована с Асквитом и Греем и
отражала точку зрения британского кабинета. Канцлер каз-
начейства сказал: «Я считаю необходимым в высших инте-
ресах не только Англии, но и всего мира, чтобы Англия при
всех условиях сохранила свое место и свой престиж среди
великих держав мира... Я считаю, что ничто не может
оправдать нарушение международного мира... Но если бы
мы были поставлены в такое положение, при котором со-
хранение мира зависело от сдачи нами той... позиции, ко-
торую Англия завоевала в течение столетий... то в этом
случае я заявляю со всей настойчивостью, что мир этой це-
ной являлся бы нетерпимым унижением для такой великой
страны, как наша» 135.
Речь Ллойд-Джорджа явилась откровением британского
империализма. Она громогласно заявляла о претензиях
Великобритании на роль лидера в международной полити-
ке, сразу обнажила остроту англо-германского анТагониз-
91
ма и, tto существу, йряМо угрожала войной Германии при
упорстве последней в марокканских делах. Выступление
Ллойд-Джорджа опрокинуло все расчеты германской ди-
пломатии на невмешательство Англии, произвело впечат-
ление разорвавшейся бомбы в европейских столицах.
Реакция в Германии на речь Ллойд-Джорджа была
двоякой: с одной стороны, резкое недовольство, с другой —
уменьшение аппетитов германских правящих кругов. Сра-
зу же был дан задний ход. Бетман-Гольвег заявил, что Гер-
мания вовсе не претендует на все побережье Марокко136.
Кидерлен 24 июля написал Меттерниху письмо (по-види-
мому, для заявления Грею.— А. А.), в котором говорилось,
что Германия не думала о приобретении порта для флота
на побережье Марокко, что она хочет достигнуть мирного
взаимопонимания с Францией. Статс-секретарь выразил не-
довольство угрожающими предостережениями Англии137.
Грей указал немецкому послу, что у правительства созда-
лось впечатление о пренебрежительном отношении Герма-
нии к британским интересам 138.
Внешне представители германских правящих кругов де-
лали вид, что «провокационная» речь британского канцле-
ра казначейства побудит Германию еще тверже отстаивать
свои позиции. Этому способствовали и вопли ярости в гер-
манской шовинистической печати.
27 июля крупнейшие германские монополисты Ф. Тис-
сен, Л. Рехлинг, Э. Кирдорф направили Кидерлену теле-
грамму с требованием обеспечить снабжение Германии
сырьем и наладить сбыт германских товаров в Марокко138а.
Шумная реакция в Германии на речь Ллойд-Джорджа
заставила английских лидеров на всякий случай принять
некоторые меры военного характера. 1-я и 2-я дивизии анг-
лийского Средиземноморского флота были направлены в
Гибралтар139. Начальник генерального штаба английской
армии Вильсон посетил Францию, совершив инспекционную
поездку по пограничным с Германией крепостям 14°.
В воздухе запахло порохом, напряжение еще более воз-
росло, но ни одна держава не решалась на агрессивные ак-
ции вооруженного конфликта. Во Франции печать и обще-
ственное мнение одобрительно встретили речь Ллойд-
Джорджа, рассчитывая, что теперь, может быть, удастся
чего-нибудь достигнуть в переговорах с Германией. И дей-
ствительно, через несколько дней они возобновились, но с
более умеренными притязаниями германской стороны. На-
чался длительный торг о территориальных возмещениях в
других колониях. Каждая из держав в данный момент ста-
92
раЛаёь добиться убйЛёйия сйойх колониальных Позиций.
Со стороны Англии тоже были предприняты шаги по смяг-
чению обстановки. 27 июля в палате общин в более при-
мирительном духе произнес речь Асквит. Британский
премьер указал, что его правительство согласится со вся-
ким решением между Францией и Германией по поводу
Марокко141.
Дипломатия Антанты в конце июля 1911 г. вынашивала
планы созыва новой международной конференции, если пе-
реговоры в Берлине зайдут в тупик142.
В России обе речи британских государственных деяте-
лей были истолкованы с различными нюансами. С одной
стороны, большинство органов печати понимало, что агрес-
сивность Германии будет укрощена, с другой — сквозило
опасение, что конфликт может еще более обостриться. От-
сюда и двоякий подход к оценке произнесенных речей. «Но-
вое время» считало, что речь Ллойд-Джорджа является от-
ветом на посягательства Германии на международные трак-
таты и соглашения, эта речь надежнейшим способом содей-
ствует делу сохранения мира 143. «Русские ведомости», «Рус-
ское слово», «Голос Москвы» выражали надежду, что дело
не дойдет до войны в Европе, каждая из спорящих сторон
получит соответствующее удовлетворение. После речи Аск-
вита тон прессы стал более спокойным.
С возобновлением франко-германских переговоров Не-
ратов 30 июля отправил Остен-Сакену письмо, в котором
изложил позицию русской дипломатии в данный момент:
«Союзные отношения с Францией.., побуждают нас близко
интересоваться ходом этих переговоров, а в особенности
дальнейшим их направлением». Высказывалось убеждение,
что обе великие державы всегда могут найти приемлемый
для каждой исход.
«Германское правительство хорошо знает о наших иск-
лючительно дружеских отношениях к нему, и оно, мы на-
деемся, не усмотрит в нашей инициативе по настоящему
поводу шага, не отвечающего этим отношениям, а лишь
диктуемого озабоченностью за спокойное течение перегово-
ров»,— заключал Нератов144. Кидерлен обещал Остен-Са-
кену держать его в курсе событий.
1 августа 1911 г. посол в Берлине сообщал о том, что
пока в переговорах нет результата145. В качестве компен-
сации назывались и другие колониальные владения, в част-
ности Того.
Небезынтересно знать и то, как в Берлине смотрели на
политику России в создавшихся осложнениях на междуна-
93
родной арене. В середине августа этому сюжету была по-
священа статья в «Рейхсботе» («Имперский вестник»). От-
мечалось, что с самого начала конфликта Россия заняла
выжидательную позицию, которая объясняется тем, что
она в одинаковой степени не хочет ссориться ни с Францией,
являющейся ее официальным союзником, ни с Германией, с
которой она не имеет оснований портить старинные дружест-
венные отношения. Далее высказывалось мнение, что гер-
манское правительство не может рассчитывать на диплома-
тическое содействие России в Марокканском вопросе, но
Германия может быть уверена в том, что правительство
России не примет участия в каких-либо враждебных по от-
ношению к Германии выступлениях, так как оно заинтере-
совано в сохранении дружественных отношений со своим
могущественным соседом 146. Статья «Имперского вестника»
по всей вероятности отражала взгляды определенной части
германских правительственных кругов, Ведомства ино-
странных дел. 1 августа Пурталес направил канцлеру пись-
мо, в котором оценивал политику правительства России в
марокканском кризисе как «корректную». Пурталес под-
черкивал такой момент: Россия не использовала мароккан-
ские дела для оказания давления на русско-германские пе-
реговоры по ближне- и средневосточным вопросам. Оста-
навливаясь на характеристике русско-германских отноше-
ний, считая их хорошими, он предупреждал, что не надо
предаваться иллюзиям, так как желания России поддержи-
вать подобные отношения с Германией основываются в пер-
вую очередь на ее личных потребностях147. Германский по-
сол в Петербурге сравнительно трезво смотрел на состояние
и перспективы русско-германских отношений, что не ска-
жешь об Остен-Сакене.
Таким образом, к началу августа более или менее от-
четливо определились концепции правительств европейских
держав на происходившие события. Ждали ободряющих
вестей из Берлина. А там Кидерлен и Камбон не могли
прийти к общему решению. Русской дипломатии пришлось
заниматься увещеванием и в Берлине и в Париже. В начале
августа Остен-Сакен с «величайшей сдержанностью» вновь
затронул марокканский вопрос, на что статс-секретарь про-
сил дать понять Франции, что она угрожает Германии свои-
ми союзами и не соблюдает секретности в переговорах148.
На Певческом мосту отчасти вняли гласу Остен-Сакена.
Извольский передал де Сельву довод Кидерлена о том, что
Франция должна считаться с необходимостью обеспечить
Германии выход избытку своего населения и перепроизвод-
ства 149.
94
Но дело не продвинулось ни на йоту. А тем временем
Кидерлен, сославшись на усталость, 18 августа прервал
переговоры до конца месяца.
В наступившей паузе русская дипломатия проявила ак-
тивность в Париже. Извольский встретился с членами ка-
бинета Кайо, Делькассе, с начальником генерального шта-
ба французской армии Дюбайлем, редактором влиятельной
газеты «Матэн» Гедеманом, стараясь склонить их к уступ-
кам. Русский посол уговаривал министра иностранных дел
де Сельва, что главное для Франции—это признание Гер-
манией ее территориальных прав в Марокко150.
В Петербурге видели, что так называемое общественное
мнение бурлит не только в Германии, но и во Франции.
Поэтому был сделан крен в сторону нажима на союзника.
20 августа Извольский имел длительную беседу с главой
французского кабинета Кайо. Последний заявил, что если
правительством будут сделаны уступки, их отвергнет пар-
ламент и создастся опасное международное положение151.
Русский посол ответил, что Россия не может ввязываться
в войну из-за Конго152. Допуская возможность окончатель-
ной неудачи франко-германских переговоров, французский
премьер поставил вопрос о посредничестве России в Берли-
не. Извольский выразил сомнение в успехе такого образа
действий, ибо возникнет недовольство со стороны обеих
держав 153. Отрицательное мнение Извольского на этот счет
создавало соответствующий настрой в Петербурге. Вскоре
царь полностью одобрил его аргументы в беседе с Кайо154.
Но в Париже продолжили свою контратаку еще дальше.
Жорж Луи от имени своего правительства выразил надеж-
ду, что Россия не откажет Франции не только в диплома-
тическом содействии, но и в военной помощи155. Теперь уже
русской дипломатии пришлось отбиваться, ибо француз-
ские «просьбы» задевали коренные проблемы внутренней
и внешней политики России. В телеграмме от 30 августа
Извольскому Нератов напоминал, что франко-русская воен-
ная конвенция 1892 г. носит чисто оборонительный харак-
тер. Согласно ее статьям, Россия должна выступить на по-
мощь Франции только в случае нападения на нее Герма-
нии. Отмечалось, что военное столкновение из-за колони-
ального спора не может вызвать у России лояльного отно-
шения, так как она смотрит на данный конфликт как на
колониальный спор. Нератов вынужден был затронуть и
такую проблему, как неподготовленность России в военном
отношении156.
В общем каждое правительство гнуло свою линию, не-
95
смотря на эскалацию и без того напряженной обстановки.
О крайней нежелательности войны для России в тот мо-
мент говорил Грею русский посол в Лондоне Бенкендорф 157.
И тем не менее франко-русский союз пошел на определен*
ные меры в военной области. В конце августа 1911 г. в Пе-
тербурге состоялось совещание начальников штабов рус-
ской и французской армий. На нем были выработаны ме-
роприятия обеих сторон по организации и подготовке войск
в случае мобилизации Германии и Австро-Венгрии. В про-
токоле записали, что лето 1911 г. было тем периодом, «ког-
да возникают затруднения из-за марокканских дел и когда
нельзя еще дать себе точный отчет в истинных намерениях
Германии»158.
Начальник штаба русской армии генерал Жилинский
вновь подчеркнул, что вести войну с Германией с уверен-
ностью в успехе Россия не сможет раньше, чем через два
года 159. Это был один из главных моментов, влиявших на
внешнюю политику правительства России.
Шовинистический угар в Германии еще более усилился.
Восторженное настроение, вызванное посылкой судна в
Агадир, по словам Остен-Сакена, сменилось горьким разо-
чарованием, которое отразилось и в вызывающем тоне на-
ционалистической прессы160. «Германское колониальное об-
щество» выпустило специальное воззвание с требованием
закрепить за Германией юго-западную часть Марокко.
31 августа в Берлине состоялся большой митинг по марок-
канскому вопросу, созванный по инициативе Пангерманско-
го союза. В принятой резолюции говорилось, что всякое
постороннее вмешательство во франко-германский спор из-
за Марокко встретит решительный отпор со стороны Гер-
мании161. Корреспондент «Нового времени» из Берлина со-
общал о совещании руководства национал-либеральной
партии по вопросу о Марокко. В резолюции отмечалось, что
«немцы могут и должны претендовать на часть этой терри-
тории» 162.
И все-таки в начале сентября трудные франко-герман-
ские переговоры в очередной раз возобновились. Но сторо-
ны опять не достигли взаимоприемлемых требований и ком-
пенсаций. Продолжая следить за ходом переговоров, Лон-
дон выражал недовольство позицией германской диплома-
тии. По словам Бенкендорфа, Грей, ознакомившись с гер-
манским контрпроектом, «косился» на некоторые пункты,
слишком похожие на специальную привилегию163. Не ослаб-
ляла своих усилий русская дипломатия. Нератов советовал
французскому послу, чтобы его страна не проявляла по-
96
спешности в переговорах, ибо германское правительство
старается выторговать возможно больше и не рассчитывает
сразу сойти с занятого им положения184. Когда же Луи
сказал Николаю II, что Марокко представляет жизненный
интерес для Франции, царь ответил: «Старайтесь избежать
конфликтов. Вы знаете, что нами приготовления не закон-
чены» 165.
Из других европейских столиц в Петербург поступали
просьбы, чтобы русская дипломатия влияла бы в примири-
тельном духе на Францию и Германию. Поверенный в делах
в Берлине Шебеко просил Нератова употребить свое воз-
действие на Париж, чтобы французская печать сбавила
свой тон, ибо это затрудняет переговоры166. Эта просьба,
без сомнения, исходила от Кидерлена, применявшего такой
прием и ранее. С просьбой противоположного характера —
больше действовать в Берлине —из Лондона обращался
Бенкендорф187. На страницах «Нового времени» вновь по-
явились статьи антигерманского направления. В статье «Но-
вый поворот марокканского кризиса» говорилось: «Герма-
ния добивается экономических привилегий в Марокко... она
бросает вызов не только Англии и Франции, но и всем ве-
ликим державам».
Оценивая положение дел на отрезке времени после во-
зобновления франко-германских переговоров, можно отме-
тить большую консолидацию действий дипломатии стран
Тройственного согласия. Причем стрелы недовольства все
более направлялись против Вильгельмштрассе. В Лондоне
это просматривалось явно188. Петербург, уговаривая по-
дружески Францию и воздерживаясь от каких-либо резких
шагов в Берлине, тоже показывал недовольство Политикой
Кидерлена, как мы видели, через печать.
И все-такП поиски компромисса стали брать верх. 19 сен-
тября от Шебеко пришло известие о предварительном до-
стижении соглашения между Кидерленом и Камбоном как
по вопросам Марокко, так и по вопросам компенсаций189.
На позицию Германского ведомства иностранных дел,
помимо уже указанной основной причины (недостаточной
подготовленности к войне в тот период), повлияли и дру-
гие обстоятельства — Потсдамское соглашение, начало Ита-
ло-турецкой войны и т. д. 11 октября первая часть франко-
германского соглашения, касающаяся Марокко, была
утверждена 17°.
Поскольку Германия полностью отказывалась от своих
политических требований в Марокко, немецкая национа-
листическая пресса и колониальные круги подняли шум.
4 А. С. Аветян
97
Так, бывший губернатор Камеруна Путкаммер считал ком-
пенсации за счет Конго утопией и находил, что Франция
одурачила германского канцлера ш. Подобные нападки на
германское правительство оказали влияние на Кидерлена,
который решил частично отыграться на компенсационных
делах в Конго. Начались новые споры из-за отдельных кус-
ков этой территории 172.
Наконец, конголезский барьер был преодолен и найдена
приемлемая для обеих сторон комбинация173. 4 ноября
1911 г. после долгих, мучительных переговоров состоялось
подписание франко-германского соглашения. Первая часть
касалась Марокко174. Германия, можно сказать, безогово-
рочно признавала за Францией полное политическое пре-
обладание в Марокко, вывела свой флот из его территори-
альных вод. Франции предоставлялись свобода действий в
деле восстановления и поддержания порядка, право в слу-
чае необходимости оккупации и полицейского надзора (по
договоренности с султаном). Провозглашались равные пра-
ва на предпринимательскую деятельность представителей
различных государств и т. д. Вторая часть соглашения ка-
салась компенсаций в других французских колониальных
владениях175. В Конго Германия получила обширную тер-
риторию (275 тыс. кв. км) с населением свыше 1 млн. чел.
Соглашение фиксировало еще некоторые небольшие пере-
кройки колониальных территорий, нормы свободы торгов-
ли, права взаимного пропуска через земельные владения
и т. п.
Лаконичную, но очень глубокую оценку событиям 1911 г.
и франко-германской империалистической сделке дал
В. И. Ленин в «Тетрадях по империализму»: «1911: Герма-
ния на волосок от войны с Францией и Англией. Грабят
(„делят") Марокко. Обменивают Марокко на Конго» 17е.
Соглашение от 4 ноября 1911 г. явилось очередным эта-
пом передела уже поделенных колониальных территорий в
Африке между крупнейшими империалистическими держа-
вами. По сути — это свидетельство нарастания межимпе-
риалистических противоречий по колониальным пробле-
мам. Такого рода сделки лишь на короткое время несколь-
ко сглаживали конфликты, после чего соперничество разго-
ралось с новой силой. Всегда оставалась сторона, не удо-
влетворившая свои аппетиты.
Так, берлинский корреспондент «Русского слова» отме-
чал, что ряд органов печати, финансовые, парламентские
круги осуждали поспешность канцлера и Кидерлена-Вех-
тера. «Все они заявляли, что компенсации в Конго ничего
98
не стоят и горячо оплакивали потерю Марокко» 177. В шо-
винистической печати запестрели словечки о «тунисифика-
ции» Марокко, «исключении» Германии из Марокко. В этой
обстановке германские официозы, полуофициозы, близкие
к ним органы выступили в поддержку правительства, ука-
зывая, что франко-германское соглашение имеет цель устра-
нить всякие поводы к недоразумениям между двумя стра-
нами.
Бурные дебаты вызвало обсуждение соглашения в рейх-
стаге. Лидеры консервативной, национал-либеральной, про-
грессистской партий рьяно нападали на правительство за
столь невыгодное соглашение. Канцлеру пришлось отстаи-
вать правоту правительства и дипломатии. Однако это во-
все не означало, что кайзеровская Германия оставила свои
планы новых колониальных захватов. Так, в январе 1912 г.
начальник имперского морского кабинета адмирал Георг
фон Мюллер беседовал с канцлером по указанным пробле-
мам. Бетман-Гольвег, в частности, думал о приобретении
португальских колоний, Бельгийского Конго, нидерланд-
ских колоний; говорил, что использует колониальные дела,
чтобы вбить клин во владения стран Антанты. Канцлер от-
метил, что Россию удалось успешно отделить от участия в
решении затронутых проблем 178. Брошенное в конце бесе-
ды замечание показывает, что германская дипломатия и во
время марокканского кризиса ставила перед собой опреде-
ленные цели относительно России — отстранить ее от вме-
шательства в колониальные дела на африканском конти-
ненте.
Правящие круги России, разумеется, встретили одобри-
тельно соглашение между Францией и Германией. В день его
подписания Нератов заявил французскому поверенному в
делах в Петербурге Панафье, что Россия заранее согласит-
ся со всем, о чем договорятся Франция с Германией 179.
Печать в основном также отнеслась одобрительно к со-
глашению от 4 ноября 1911 г. Имелись некоторые оттенки.
«Русские ведомости», «Биржевые ведомости» отмечали, что
соглашение не удовлетворяет ни Францию, ни Германию и
марокканский вопрос окончательно не сходит с европейской
сцены 18°. Антантофильское «Русское слово» указывало, что
теперь «сладкие мечты немецких шовинистов разлетелись в
пух и прах, а пангерманцам остается утешаться экономиче-
ским равноправием эксплуататоров всех наций в Марок-
ко» 181.
Во Франции так же, как и в Германии, мнения в оценке
соглашения разделились. Но здесь шовинистические кру-
4*
99
ги сосредоточили огонь критики по поводу уступок в Кон-
го, считая, что эта колония приносит много экономических
выгод. Премьеру Кайо пришлось защищать политику пра-
вительства в палате депутатов. «Правительство получило
возможность завершить создание великой империи на се-
вере Африки. Алжир, Тунис, Марокко образуют нечто це-
лое в экономическом и торговом отношении»,— заявил он 182.
Правительство Великобритании с сочувственных позш
ций отнеслось к соглашению. Но когда в германской печа*
ти и в рейхстаге раздались антианглийские выступления,
министр иностранных дел дал внушительный отпор. В па-
лате общин он подробно разобрал ход кризиса, отстаивал
доводы в речи Ллойд-Джорджа, и под конец призвал укре-
плять дружественные отношения с Францией и Россией,
выразив решимость защищать европейское равновесие про-
тив растущей агрессивности Германии183.
Марокканский кризис 1911 г. был одним из важнейших
этапов на путях подготовки первой мировой войны как в
дипломатическом, так и в военном отношении. В нем от-
четливо проявилась расстановка сил на международной
арене, обнажились межимпериалистические противоречия,
в первую очередь англо-германский антагонизм. Послед-
ствием марокканского кризиса явился новый раунд гонки
вооружений в империалистических государствах. В надви-
гавшейся схватке за передел мира каждая держава имела
свои конкретные расчеты, для выполнения которых еще не
было благоприятной обстановки. Неготовность в военном
отношении — один из главных сдерживающих факторов во
время кризиса.
События весны, лета и осени 1911 г. показали, что стра-
ны Тройственного согласия действовали более или менее
объединение, что было в определенной степени неожидан-
ным для германской дипломатии. Русская дипломатия ста-
ралась всеми силами гасить марокканский конфликт. По-
мимо главной ее внешнеполитической задачи, следует
учесть и то, что во время марокканского кризиса происхо-
дили русско-германские переговоры по ближне- и средне-
восточным делам. Все отмеченные обстоятельства в сово-
купности наложили отпечаток на русско-германские отно-
шения в тот период. В Петербурге старались придержи-
ваться добрососедских отношений с Берлином, не ослож-
нять их. В ходе зигзагов дипломатической борьбы Россия
стояла в одном ряду с Францией и Англией.
Глава 4
ИТАЛО-ТУРЕЦКАЯ ВОИНА
1911 —1912 гг.
И РУССКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
ХОД ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИИ
И ПОЛИТИКА ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ
НА ПЕРВОМ ЭТАПЕ ВОЙНЫ
(сентябрь 1911 — март 1912 г.)
Итало-турецкая война 1911—1912 гг.— один из важных эта-
пов международной политики накануне первой мировой
войны. В итало-турецкой войне были затронуты, с одной
стороны, территориальные проблемы Северной Африки,
куда простирались непосредственные интересы Англии,
Франции, не говоря уже об Италии, с другой — ближне-
восточные вопросы, к которым прямо или косвенно сходи-
лись интересы всех великих держав. К тому же надо иметь
в виду, что Италия была членом Тройственного союза. По-
этому с возникновением итало-турецкой войны завязался
новый узел межимпериалистической борьбы. Причины и
ход войны исследованы в специальной монографии1. Италь-
янский империализм, продолжая захватническую колони-
альную политику, предъявлял претензии на Триполитанию
и Киренаику, входивших в состав владений Османской им-
перии.
В течение 1910—1911 гг. итало-турецкие отношения рез-
ко обострились. Правящие круги Италии рассчитывали на
содействие или невмешательство великих держав. В отно-
шении России отправным пунктом было соглашение в Рак-
кониджи (1909 г.). С Францией у Италии имелось согла-
шение 1902 г. о разделе сфер влияния в Северной Африке.
В сентябре 1911 г. Франция подтвердила свою верность со-
глашению 1902 г.
Английское правительство стремилось оторвать Италию
от Тройственного союза, и, потворствуя итальянской поли-
тике, рассчитывало на изменение итальянского внешнепо-
литического курса 2. В Риме не сомневались и в поддержке
своих партнеров по Тройственному союзу, несмотря на на-
личие итало-австрийских противоречий на Балканах.
101
Летом 1911 г., когда другие великие державы были за-
няты делами марокканского кризиса, в Италии решили, что
пора открыто поставить вопрос об оккупации указанных
территорий в Северной Африке. Была раздута кампания о
притеснениях итальянских предпринимателей в Триполита-
нии. Британская дипломатия посчитала справедливыми жа-
лобы итальянцев. К середине августа 1911 г. Грей дал по-
нять Италии, что будет оказывать ей дипломатическую под-
держку3. В конце августа итальянский посол в Петербурге
сообщил Нератову о намерении Италии принять самые ре-
шительные меры к восстановлению «нормального порядка
вещей» в Триполи4.
Разгоравшийся конфликт стал обсуждаться в диплома-
тических кругах и в печати с начала сентября. Всех инте-
ресовала позиция Германии. Ход событий ставил ее перед
необходимостью выбора между итальянским союзником и
турецким другом. Германская дипломатия маневрировала
как в Риме, так и в Константинополе. Посол в Италии Ягов
отговаривал ее от агрессивных акций против Турции, отме-
чая, Что движение итальянских войск в Триполи неминуемо
вызовет вторжение Болгарии в Европейскую Турцию, вос-
стания в Аравии, что, в конце концов, приведет к оконча-
тельному разделу Османской империи5. Турецкому прави-
тельству старались внушить, что слухи об агрессивных за-
мыслах Италии в отношении Триполитании и Киренаики
не имеют под собой почву, но Турция должна создать бла-
гоприятный климат для деятельности итальянских промыш-
ленников и торговцев в этих областях6.
К концу сентября 1911 г. создалась такая обстановка,
которая все больше подталкивала Италию на развязыва-
ние войны. Англия, Франция и Россия заняли, по существу,
позицию нейтралитета. Россия не имела прямых интересов
в Африке и стояла за сохранение лояльных отношений с
Италией. В Риме не проявляли беспокойства насчет пози-
ций партнеров по Тройственному союзу. Итальянский по-
сол в Париже Титтони сказал Извольскому, что в соглаше-
нии о Тройственном союзе есть особая статья, по которой
Германия и Австро-Венгрия обязаны предоставить Италии
полную свободу действий в Триполитании 7.
Политика Австро-Венгрии и Германии в этот период в
целом импонировала планам Италии. Министерство ино-
странных дел Австро-Венгрии не сделало никаких возра-
жений, когда итальянское правительство предупредило о
своих намерениях в Триполитании8. На Вильгельмштрассе
в итоге всех расчетов и борьбы мнений пришли к выводу,
102
что не следует противиться действиям Италии, а Турции
преподнести подслащенные пилюли в виде обещания со-
действовать советами умеренности в Риме9.
28 сентября 1911 г. правительство Италии предъявило
ультиматум Турции. В нем говорилось, что Турция остав-
ляла Триполитанию и Киренаику «в беспорядке и прене-
брежении». Турция обвинялась во враждебном отношении
«ко всякой законной деятельности Италии в Триполи и Ки-
ренаике», в поощрении агитации против итальянских под-
данных и т. д. Подводилась база под уже принятое реше-
ние осуществить военную оккупацию указанных террито-
рий под предлогом охраны своих интересов и достоин-
ства 10.
Итальянский ультиматум — типичный документ импе-
риалистической «политики канонерок». Все доводы и «обо-
снования» довольно стандартны, почти аналогичны обосно-
ванию необходимости рейда «Пантеры». Очутившаяся в
изоляции и прижатая к стене, Турция ответила длинной но-
той, в которой указывалось, что, если Италия воздержится
от оккупации, турецкое правительство готово предоставить
самые полные гарантии ее экономических интересов в Три-
политании и. Италия оставила без внимания турецкую ноту.
И итало-турецкая война началась.
Британское правительство официально сообщило через
телеграфные агентства о своем строгом нейтралитете. Не-
легко пришлось Германии. По словам Шебеко, начало во-
оруженного конфликта произвело в Берлине удручающее
впечатление. Немецкий посол в Турции дал обещание о по-
средничестве и надеялся побудить свое правительство вы-
ступить с соответствующими советами в Риме12. Правящие
круги России оставались верными своей общей линии, но
она в данном случае преломлялась сквозь призму специфи-
ческих вопросов в отношении Турции и Италии. Накануне
итальянского ультиматума Извольский написал Нератову
письмо с изложением своих соображений. Для России важ-
но локализовать конфликт, ибо итало-турецкая война
осложнит положение на Балканском полуострове, считал
он. Извольский советовал извлечь выгоду из создавшегося
положения и предъявить Турции требования относительно
железнодорожного строительства в Малой Азии, турецко-
иранской границы, а у Италии попросить подтверждения
ее обещания о проливах 13. В целом же начало итало-турец-
кой войны вызвало в правящих кругах России беспокой-
ство. Это заметно и по тону печати.
103
Итало-турецкая война поставила на очередь новые воп-
росы международной политики, создала новые сферы ди-
пломатической борьбы. Часть великих держав стремилась
ограничить военные действия Северной Африкой, не допу-
стить их распространения на Ближний Восток, особенно на
Балканы. К таким государствам в первую очередь относи-
лись Россия, Австро-Венгрия и Германия. Эти вопросы об-
суждали представители дипломатии России и Германии,
они были едины во мнении14. Австро-Венгрия беспокоилась
за Балканы, Россия — и за Балканы, и за Ближний Вос-
ток.
На первых порах итальянцы в Северной Африке дейст-
вовали успешно. Их войска нанесли несколько ударов по
турецким военным частям, овладели главным городом Три-
политании Триполи и рядом других пунктов на побережье.
В дальнейшем сопротивление стало нарастать — на борьбу
поднялось местное арабское население. Продвижение
итальянских войск застопорилось, а затем и вовсе приоста-
новилось. Римский кабинет предпринял попытку в частич-
ной форме перенести военные действия на Адриатику и
Балканы. Итальянский флот обстрелял порт Превезы на
албанском побережье.
Действия у Превезы вызвали сильное раздражение в Ав-
стро-Венгрии 15. Совместными усилиями австро-германских
представителей в Риме были сделаны соответствующие вну-
шения итальянскому правительству. Пока оно выполнило
их требование — направлять усилия только в Северную
Африку.
Другая проблема, которая обсуждалась в дипломати-
ческих кабинетах столиц великих держав и Турции, каса-
лась посредничества в деле ликвидации вооруженного кон-
фликта. Турецкое правительство неоднократно обращалось
в Берлин с просьбой воздействия на Рим в поисках мирно-
го выхода 16. Аналогичные просьбы со стороны Турции были
адресованы и странам Тройственного согласия. Прямого
отказа туркам никто не давал ибо у каждой державы име-
лись интересы на территории Османской империи. Но в
большинстве столиц выдвигались различные условия, ого-
ворки.
Так, Грей указывал послу в Париже Ф. Берти 6 октября
1911 г., что он за то, чтобы между Италией и Турцией было
достигнуто урегулирование, но считает момент для откры-
той медиации неподходящим17. На берегах Темзы выдер-
живали сроки, чтобы было побольше разлада в стане Трой-
ственного союза.
104
В правящих кругах Германии по всем вопросам не было
полного единогласия. Кайзер считал действия Италии че-
ресчур агрессивными. Кидерлен действовал более осмотри-
тельно, полагая, что Италии надо утвердиться в Триполи-
тании. В середине октября германский статс-секретарь за-
явил французскому послу Камбону, что момент для медиа-
ции еще не настал 18.
Тем не менее постепенно в дипломатических кругах ев-
ропейских государств идеи посредничества распространя-
лись все сильнее. Нератов имел беседы с германским пове-
ренным в делах Луциусом и сказал, что в принципе Россия
не уклоняется от общих шагов со всеми державами по этим
вопросам 19.
Таким образом, между Россией и Германией завязались
переговоры по вопросам медиации, но в тот момент они но-
сили предварительный характер. Из Парижа было получе-
но сообщение о мнении Кидерлена: вступить в посредниче-
ство лишь тогда, когда Италия выполнит свое намерение
по оккупации Триполитании. Нератов тоже говорил, что не
видит особых неудобств зондировать в Италии эти вопро-
сы до полного завершения оккупации20. Русская диплома-
тия старалась проявить как можно больше эластичности.
Комбинировала германская дипломатия. Обсуждая с Остен-
Сакеном вопрос о посредничестве, Кидерлен сказал, что
шаг (о медиации) может быть сделан только тогда, когда
обе стороны заявят о своем желании вступить в перегово-
ры21. Это означало, в сущности, откладывание дела в дол-
гий ящик, ибо Италия пока абсолютно не собиралась са-
диться за стол переговоров.
Турция видела, что на одну Германию нельзя возлагать
надежды. Вновь и вновь она обращалась ко всем великим
державам. Британская дипломатия отослала турецкого
посла к идее дать компенсации Италии22. Россия позонди-
ровала почву в Риме и поняла, что в данный период итало-
турецкие противоречия примирить трудно23. Да и Турция
категорически настаивала на сохранении своего суверени-
тета над Триполитанией24. В связи с этим русский посол в
Константинополе Чарыков предполагал, что возможно Тур-
ция специально обратится к государствам Тройственного
согласия по поводу медиации 25. Подобного оборота дела
очень опасался и германский посол Маршалль. Он отпра-
вил несколько взволнованных посланий в Берлин, в кото-
рых говорил о заигрывании Турции с Англией, в результа-
те чего Турция может «попасть в объятия Антанты»26.
Французский посол в Турции Бомпар отмечал резкую анти-
105
итальянскую настроенность Маршалля. Немецкий посол вы-
сказывал соображения, что великие державы не должны
позволять Италии ставить под угрозу мир 27.
Таким образом, к концу октября безуспешно завершил-
ся первый раунд попыток великих держав добиться прими-
рения при помощи посредничества. И тогда турецкие дея-
тели решились на хитрый ход. Великий везир опубликовал
программное заявление с указанием, что Турция примкнет
к тому из лагерей, разделявших Европу, который посулит
ей наибольшие выгоды28. Несмотря на соблазнительное
предложение, ни одна держава не клюнула на эту приман-
ку: противоречивые интересы воюющих сторон (помимо
других моментов) было трудно примирить.
События итало-турецкой войны обсуждались на страни-
цах печати ряда стран. Германская печать в основном не-
одобрительно писала о действиях Италии, советовала свое-
му правительству принять необходимые меры по локализа-
ции военных действий29. Много различных суждений было
и в русской печати. «Русское слово» критиковало Мини-
стерство иностранных дел России за «индеферентизм»; «Но-
вое время» требовало использовать благоприятную обста-
новку, чтобы доказать туркам безумие их заигрывания с
Германией и Австро-Венгрией; «Речь» видела в итало-ту-
рецкой войне «трещину» в Тройственном союзе; «Бирже-
вые ведомости» призывали русскую дипломатию возбудить
в Константинополе вопросы, волнующие Россию30. Редак-
тор «Правительственного вестника» А. А. Башмаков 1 ок-
тября 1911 г. подал царю записку о целях политики Рос-
сии на Ближнем Востоке. В частности, России советова-
лось выступить посредницей в итало-турецком конфлик-
те 31.
К началу ноября 1911 г. посреднический пыл великих
держав охладел: не было основы для продолжения усилий
в этом направлении. И дипломатические круги пока заня-
лись изысканием путей для укрепления своих позиций в той
или иной сфере своих интересов. Подталкиваемое опреде-
ленными кругами господствующих классов, пыталось про-
явить активность Министерство иностранных дел России.
2 ноября Нератов просил Остен-Сакена выяснить отноше-
ние руководящих германских кругов, кайзера и правитель-
ства к разрешению вопроса о проливах в смысле пожела-
ний России32.
Запрос из Петербурга имел свой подтекст. Получаемые
из Турции сведения о недовольстве Германией могли вы-
звать предположения об охлаждении германо-турецких от-
106
ношений. Тогда Петербургский кабинет мог с расчетом на
удачный исход вести двусторонние переговоры с Турцией
по интересующим его вопросам: Турция не имела бы скры-
той поддержки из Берлина. Кроме того, позицию Виль-
гельмштрассе нужно было представлять при возникающих
в ходе войны осложнениях.
В своем ответе Остен-Сакен утверждал, что в последнее
время между Германией и Турцией имело место «чувство
взаимного недоверия», а со стороны Германии еще и неко-
торое недоброжелательство. Но, исходя из этого, посол счи-
тал трудным вызвать германских государственных деяте-
лей на откровенное политическое объяснение. По его мне-
нию, Германия всегда была в вопросе о проливах на сторо-
не противников России и небезопасно устраивать обмен
мнениями с Берлинским кабинетом по предлагаемым воп-
росам. В этом случае Германия получит оружие против
России33. Остен-Сакен не решился поднять данный вопрос,
полагая, что его миссия будет тяжелой. Рассчитывать на
благожелательную реакцию Германии, конечно, было нель-
зя. Посол был прав, говоря, что Германия всегда находи-
лась в рядах противников при возбуждении вопроса о про-
ливах. Но, спасая себя от неприятных разговоров с гер-
манскими руководителями, Остен-Сакен лишил свое ведом-
ство в Петербурге дополнительных ориентиров при оценке
обстановки и возможных обострений.
События между тем продолжали развиваться. 6 ноября
1911 г. правительство Италии приняло декрет об аннексии
Триполитании и Киренаики. Там же указывалось на наме-
рение перенести военные действия на Ближний Восток.
Германия приняла к сведению это одностороннее заявление
без ответа 34. Австрийский министр иностранных дел граф
Эренталь указывал на поспешность действий Италии: надо
было дождаться полного овладения побережьем35. Страны
Тройственного согласия восприняли декрет Италии без
официальных комментариев. Первая часть, касающаяся
Триполитании и Киренаики, не вызывала возражений. На
телеграмме русского посла в Риме Долгорукого стояла по-
мета царя: «Почему же не признать совершившегося фак-
та?» Намерения же итальянского правительства перенести
операции на другие театры вызвали в Петербурге возбуж-
дение. На эту тему Нератов имел разговор с германским
поверенным в делах Луциусом. Нератова беспокоила не
только Малая Азия, но и Балканы36. Дипломатия России
прощупывала почву о возможности оказания нажима на
Рим на этот счет даже совместно с австро-германским бло-
107
ком, тем более что австрийская дипломатия тоже громче
стала выражать недовольство37.
В Берлине, по-видимому, поняли, что следует принять
меры по ограничению распространения войны за пределы
африканского континента. Этим можно было убить двух
зайцев. Во-первых, значительно смягчить недовольство
Турции, во-вторых, содействовать собственным планам по-
литики на Балканах и Ближнем Востоке. В «Биржевых ве-
домостях» появилась заметка с указанием, что германская
дипломатия всеми силами старается удержать Италию от
предполагаемой отправки флота в Эгейское море, причем
против таких акций выступает и Венский кабинет38.
Однако, несмотря на позицию великих держав, Италия
готовилась к операциям в Дарданеллах, чтобы изменить
ход войны. Получив такое известие, турецкое правительст-
во заявило, что оставляет за собой право закрытия проли-
вов для торгового судоходства39. Здесь оно нашло более
действенный рычаг, поскольку непосредственно задевались
интересы части великих держав, в первую очередь России.
И тут же из Петербурга были направлены в Рим и Констан-
тинополь телеграммы протеста 40. Италию отговаривали от
операций в Дарданеллах, Турцию — от закрытия проли-
вов41. Русская дипломатия готовила демарши в столицах
Италии и Турции.
Германия не обошлась без очередного маневрирования.
Чтобы снизить активность антантовской дипломатии, Ки-
дерлен уверял представителей Франции, что, по имеющим-
ся у него сведениям, Италия не будет переносить поле своей
деятельности в восточную часть Средиземного моря42.
Асам послал Ягову (посол в Риме) предписание присоеди-
ниться к демаршу, предлагаемому Россией, если это сде-
лают представители всех великих держав43. Кидерлен не
хотел оставаться в изоляции.
Симптоматично, что ни одна из великих держав (за
исключением России) не желала участвовать в демарше в
Константинополе. Турция была слишком чувствительным
местом в политике всех империалистических держав.
О том, что блокада Дарданелл нанесет ущерб экономи-
ческим интересам не только России, но и Австро-Венгрии
и Германии, твердила австрийская и германская прес-
са.44 Русская печать отмечала, что в случае закрытия про-
ливов русская торговля понесет неисчислимые потери. 7 де-
кабря 1911 г. Одесский биржевой комитет послал на имя
министра торговли и промышленности телеграмму с выра-
жением крайнего беспокойства по поводу возможности пе-
108
ренесения военных действий в Дарданеллы, что грозит пол-
ным прекращением вывоза и ввоза в южнорусские порты45.
Министерство иностранных дел России испытывало возрас-
тающее давление торгово-промышленных и помещичьих
кругов. В начале декабря Сазонов во всеподданнейшей за-
писке обрисовал состояние этого вопроса на международ-
ной арене. Он указал, что нет полной солидарности взгля-
дов великих держав относительно принятия возможных мер
в целях предупреждения закрытия проливов для коммерче-
ских судов. Русская дипломатия была вынуждена выступать
самостоятельно в этом вопросе, йбо военные действия меж-
ду Италией и Турцией продолжались. Далее Сазонов отме-
чал, что в беседах с итальянским й турецким послами он
объяснил позицию русской дипломатии, которая не относит-
ся отрицательно к возможностям военных мер в проливах,
а лишь настаивает на гарантированном трактатами праве
плавания нейтральных торговых судов46. Совместить оба
положения, о которых говорил министр, для воюющих сто-
рон было делом трудным: военные действия Могли всегда
причинить ущерб в той или иной форме проходящим тор-
говым судам.
Итальянское правительство, видя в целом неодобри-
тельное отношение великих держав к идее перенесения
военных действий в Дарданеллы, снова воздержалось от
каких-либо акций в этом направлении, а к середине декаб-
ря отказалось от своих намерений. И тогда Сазонов поста-
вил перед германским послом Пурталесом вопрос о необхо-
димости усилий всех держав по ликвидации войны. В связи
с этим он считал необходимым подыскать такую державу,
которая выступила бы в качестве основного инициатора 47.
Аналогичные идеи в Берлине рйзвйвал Остен-Сакен. В хо-
де обсуждений с Циммерманом была предположительно
названа кандидатура Франции48. Здесь у каждой йз сторон
имелйсь расчеты противоположного направления: у Рос-
сии— на помощь и содействие Франции, у Германии, на-
оборот,— на отказ Франции и появления еще одного пунк-
та для трений во франко-русском союзе.
Однако найти приемлемую формулу для обеих воюющих
сторон пока никак не удавалось. Большие трудности вы-
зывал вопрос о Триполитании. Турция ни за что не желала
мириться с потерей этой территории. Поэтому центр тя-
жести усилий по достижению перемирия перемещался в
Константинополь. Сазонова сильно беспокойло то, что выз-
ванное войной тревожное настроение может вызвать «бес-
порядки» на Балканском полуострове, в частности в Алба-
109
нии. В обращении к правительствам великих держав, в бе-
седах с Пурталесом он предлагал приложить все старания,
чтобы закончить войну до весны. Министр считал, что, по
существу, надо удовлетворить требование Италии о при-
соединении Триполитании и Киренаики. По мнению Сазо-
нова, великие державы должны сговориться и предпринять
шаги в турецкой столице, убедив правительство этой стра-
ны в неизбежности потери Триполитании и Киренаики49.
На Вильгельмштрассе пока выжидали, придерживаясь
своей основной линии. Помощник статс-секретаря Циммер-
ман говорил, что сочувствует предложению Сазонова, но
у него возникли сомнения относительно возможностей
удовлетворения требований Турции 50.
Известия, поступавшие из столиц Антанты, уже свиде-
тельствовали о том, что посреднические усилия Сазонова
обречены на неуспех. Грей возражал против коллективных
действий стран Тройственного согласия в Турции, ибо
этим, считал он, будет вызвано враждебное настроение ту-
рецких руководителей 51. Из Парижа пришел более гибкий
ответ, но с оговоркой: трудно убедить Турцию отозвать
сразу свои войска из Африки 52. Как только дело касалось
Турции, сразу на первый план выступали собственные ин-
тересы. Стало известно, что и в Турции считают неудовлет-
ворительными предложения Сазонова 53.
В Берлине поняли позицию Англии и Франции. Канцлер
одобрил идею Сазонова, не возражал против передачи ини-
циативы Франции, но оставлял за собой свободу решения
в этом вопросе54. Налицо было желание показать России,
как относятся к ней и ее предложению союзники по блоку.
Из Константинополя послы великих держав сообщили о
категорическом отказе Турции вывести войска из Триполи-
тании и Киренаики.
Обстоятельства сложились таким образом, что в середи-
не января посредническая инициатива русской дипломатии
затухла. Сложное переплетение интересов межимпериали-
стической борьбы, особенно на Ближнем Востоке, застав-
ляло о себе говорить на каждом повороте кризисной ситуа-
ции. Германская дипломатия сумела выйти из положения
и не беспокоиться за возможные усиления позиций России
в Турции. К тому же Сазонов получил от Чарыкова ин-
формацию о деятельности германского посла в Турции.
Чарыков утверждал, что германский посол поддерживает
среди турок непримиримые настроения 55.
Некоторые соображения Маршалля были повторены
Циммерманом, имевшим продолжительную беседу с Оо
HQ
тен-Сакеном. Примечательно, что невозможность вывода
турецких войск помощник статс-секретаря объяснял как
предательство дела арабов, которых оставляют-де на
произвол судьбы, а это, в свою очередь, может повлиять и
на настроения остальных арабов всей территории Осман-
ской империи. Циммерман возражал против какого-либо
давления на Турцию. Вместе с тем германский дипломат
выразил признательность Сазонову за инициативу, говорил
о готовности своего правительства приложить усилия к ско-
рейшему окончанию итало-турецкой войны, но тут же ука-
зал, что в данный момент крайне трудно найти подходящую
базу для примирения обеих воюющих сторон 56.
Нет сомнения, что Германия приложила руку к сведе-
нию на нет инициативы Сазонова. Даже в промежутке двух
с лишним недель линия поведения Германии претерпела из-
менения: тон стал жестче, аргументация носила все более
негативный характер по мере выяснения неудач и стараний
Сазонова. Упрямство Турции в данный момент было на руку
германской стороне, так как усугубляло ухудшение русско-
турецких отношений. В частном письме Сазонову от 25 ян-
варя 1912 г. Чарыков отмечал, что турки осведомлены через
германское посольство о всех начинаниях, проявленных
русской дипломатией в ходе итало-турецкой войны. По его
словам, германская дипломатия прилагает «беззастенчивые
усилия» для укрепления своего влияния в Турции, чтобы
вернуть себе расположение турецкого правительства; она
не брезгует никакими средствами, не стесняясь, ругает
итальянцев57.
Создавшаяся ситуация заставила Сазонова отступить
и как-то оправдываться. 27 января в столицы великих дер-
жав было отправлено новое послание, гласившее, что его
предложение не предполагало немедленного выступле-
ния, а имело лишь в виду договориться и действовать в
подходящий момент. Сазонов призывал державы во имя
«высших интересов европейского мира» приложить стара-
ния, чтобы положить конец военным действиям, и предла-
гал не прекращать обмена мнениями58.
Поскольку вопрос о демарше в Турции был отодвинут,
в наступившей паузе дипломатия великих держав развер-
нула закулисные маневры, готовя почву для реализации
своих замыслов в последующие времена. В феврале 1912 г.
итальянское правительство, исходя из анализа хода войны
(в Триполитании продвижение итальянских войск было
приостановлено), вновь стало подумывать о перенесении
военных действий в другие районы (Эгейское море, Дарда-
111
неллы). Известно, что прежде великие державы реагирова-
ли на это отрицательно. Но теперь германская дипломатия
начала маневрировать. Кидерлен стал обрабатывать австро-
венгерского посла Сегени: Австро-Венгрия не должна воз-
ражать против итальянских шагов в Эгейском море и Дар-
данеллах59.
Теперь кредо Кидерлена стало таковым: хотя он лично
против перенесения военных действий на другие театры, но
если это состоится, он не будет особенно противиться60. По-
добное поведение имело цель обострить отношения стран
Тройственного согласия с Турцией и между собой. Одно-
временно был сделан заход и с другой стороны. В середине
февраля Кидерлен неожиданно попросил передать Сазоно-
ву, что согласен с его предложением о демарше, но сперва
его надо провести в Риме. В то же время он не соглашался
с Сазоновым, что итало-турецкая война увеличивает опас-
ность пожара на Балканах, ибо, по его мнению, в ходе вой-
ны там никакого ухудшения обстановки не произошло91.
Не было ясной позиции у Франции. Пуанкаре обратил-
ся к Лондону за консультацией. Он — за рассмотрение
основ, необходимых для мира, но пока сомневается, сле-
дует ли сначала действовать в Риме. По его мнению, лучше
провести демарши одновременно в обеих столицах воюю-
щих держав92. Получалось, что германская дипломатия
согласна с предложением Сазонова, а Франция и Анг-
лия нет. В действительности же это было результатом
интриг Кидерлена с целью внести разлад в Тройственное
согласие.
В переговорах в Петербурге Пурталес пытался усилить
позицию Германии. Он сказал, что его страна поставлена
между союзной Италией и дружественной Турцией, и поэ-
тому заинтересована более других в урегулировании конф-
ликта. В ответ Сазонов просил Германию, имеющую боль-
шое влияние в Турции, воздействовать на нее. На это Пур-
талес заметил, что немецкое влияние в Турции всегда
преувеличивается93. Германская сторона вновь подтверди-
ла нежелание предпринять что-либо существенное в Кон-
стантинополе.
Чтобы не допустить перенесения военных действий на
другие театры, великие державы в начале марта 1912 г.
стали продвигать дело о демарше в Риме. 9 марта 1912 г.
послы великих держав выступили в столице Италии с пред-
ложением о дружественном посредничестве94. Итальянское
правительство в принципе согласилось с этим. В качестве
минимума своих условий оно ставило признание полного и
112
безоговорочного суверенитета над Триполитанией и Кире-
наикой и было готово пойти на некоторые уступки в рели-
гиозных, экономических вопросах65.
Расчет итальянской дипломатии был несложен: теперь
великие державы от нее отвяжутся и с еще большей силой
насядут на Турцию. Поглощенная полностью делами войны,
Италия, однако, плохо учитывала степень заинтересован-
ности великих держав в политических делах на Ближнем
Востоке. И в марте 1912 г. большинство великих держав
не собиралось действовать в Константинополе66.
Узнав о демарше в Риме, правящие круги Турции приш-
ли в еще большую ярость. Они поручили своим посольст-
вам в столицах великих держав сделать сообщение, что ту-
рецкое правительство не признает аннексию Италией Три-
политании и Киренаики67. Чтобы создать рычаг давления
на Рим, Турция издала циркуляр о закрытии Дарданелл
с 6 марта 1912 г.68 Турецкий кабинет осмелел, получая все
большую поддержку Вильгедьмштрассе. Буквально на сле-
дующий день после демарша в Риме Кидерлен отказался
от демарша в Константинополе, а 23 марта заявил турецко-
му послу, что Германия не даст согласия на меры, которые
будут унизительны для Турции69.
В это время на дипломатической арене произошли неко-
торые изменения. Еще в феврале тяжело заболел и затем
скончался министр иностранных дел Австро-Венгрии Эрен-
таль. За несколько дней до своей смерти он рекомендовал
в качестве своего заместителя графа Леопольда Берхтоль-
да—владельца крупных поместий в Венгрии. Берхтольд
имел опыт дипломатической службы, в частности работал
в австро-венгерском посольстве в Петербурге. Вскоре после
своего вступления на новый пост он сказал русскому послу
в Вене Гирсу, что является убежденным сторонником
дружественных отношений с Россией70. Если данное изме-
нение носило естественный характер, то другое имело це-
левое назначение: в начале марта 1912 г. из Константино-
поля был отозван Чарыков; это событие оживленно обсуж-
далось в дипломатических кругах турецкой столицы.
Австро-венгерский посол в Турции делал вывод, что
отныне в политике России будет преобладать туркофоб-
ское направление71. Безусловно, отозвание Чарыкова имело
под собой реальную почву. Его туркофильские оценки часто
не разделялись Министерством иностранных дел. А сам он
не был согласен с частью инструкций с Певческого моста,
проводил их далеко не последовательно.
113
Вопросы, связанные с итало-турецкой войной, и другие
международные проблемы обсуждались 23 марта в Вене,
куда по пути на о-в Корфу заехал германский император. Он
встретился с Францем-Иосифом и Берхтольдом. Виль-
гельм II отметил, что вотированная итальянским парламен-
том аннексия Триполитании и Киренаики отнимает всякие
надежды на прекращение итало-турецкой войны в более
или менее близком будущем. Но державы не должны прек-
ращать попыток посредничества, считал он72. Кайзер зая-
вил, что итало-турецкая война обострила отношения между
Италией и Францией, что заставляет Италию держаться
ближе к Австро-Венгрии и Германии73. Из слов Вильгель-
ма II получалось что итало-турецкая война в какой-то
мере содействовала укреплению Тройственного союза. Это
больше всего заботило кайзеровскую Германию.
Продолжая путь, германский император через несколь-
ко дней встретился в Венеции с итальянским королем Вик-
тором-Эммануилом. Цель встречи была ясна — упрочить
Тройственный союз. Король Италии просил Вильгельма
воздействовать на Австро-Венгрию, чтобы та сняла возра-
жения относительно «военно-морских акций против Тур-
ции». Германский император запросил Бетман-Гольвега и
получил утвердительный ответ74. Таким образом, правящие
круги Германии сделали новый зигзаг в дипломатической
линии, дав согласие на распространение сферы военных
действий на Восточное Средиземноморье и Малую Азию.
В данной ситуации, видимо, взял верх расчет на внесение
сумятицы в ряды Тройственного согласия и его отношений
с Турцией. Однако Берхтольд сопротивлялся домогательст-
вам Берлина, не хотел сходить с прежних позиций 75.
Параллельно Вильгельмштрассе продолжало игру в
посредничество с Россией. Циммерман просил Шебеко
отредактировать предложение о медиации в приемлемой
для Турции форме, не меняя сути, а именно: просить ее сооб-
щить державам свои условия мира76. По этим двум аспек-
там и шла работа германской дипломатии. В конце концов
сопротивление Австро-Венгрии было сломлено. Италия
готовилась к операции против Дарданелл, несмотря на от-
рицательное отношение со стороны держав Тройственного
согласия.
114
ВТОРОЙ ЭТАП ВОЙНЫ
(апрель — октябрь 1912 г.),
ПОЗИЦИЯ ДИПЛОМАТИИ
ВЕЛИКИХ держав
Правительство Италии решило не отступать от приня-
того решения.
18 апреля 1912 г. восемь итальянских крейсеров и фло*
тилия миноносцев сделали попытку войти в Дарданеллы, но
были обнаружены турецкой береговой артиллерией. Прои-
зошла перестрелка, после чего итальянские суда удалились.
Затем итальянский флот обстрелял острова Самос, Родос
и другие в Эгейском море77. Турция официально закрыла
Дарданеллы (в том числе и для торгового судоходства),
минировала пролив под предлогом необходимости оборо-.
ны от нападений флота Италии. В итало-турецкой войне
начался новый этап. Центр тяжести переместился на Ближ-
ний Восток. Теперь непосредственно затронутыми оказа-
лись экономические интересы великих держав, в первую
очередь России и Англии. Еще осенью 1911 г., когда были
подняты вопросы о закрытии проливов, в южнорусских
портах скопилось огромное количество грузов. Цены упали
на 15—20%. Уже тогда были нанесены серьезные убытки,
особенно хлеботорговцам. Закрытие Дарданелл в апреле
1912 г. вызвало бурное негодование торгово-промышленных
кругов России. Они организовали нажим на правительст-
во. Совет съездов представителей биржевой торговли и
сельского хозяйства направил Председателю Совета ми-
нистров Коковцову телеграмму, в которой говорилось о тя-
желых последствиях этого акта для экономики России, осо-
бенно для южнорусского торгово-промышленного района.
Такого же содержания телеграмму получил Коковцов и от
министра торговли и промышленности Тимашева. В тече-
ние недели вывоз русской пшеницы сократился почти в
5 раз78. Значительные убытки от закрытия проливов терпе-
ла и английская торговля. Они составляли ежедневно
9 тыс. фунтов стерлингов, а к концу апреля — около
100 тыс. фунтов стерлингов (было задержано 150 судов с
грузом 1 млн. т.)79.
Правящие круги России и Англии негодовали по поводу
действий как Италии, так и Турции. Итальянское прави-
тельство хотя и предвидело недовольство стран Тройствен-
ного согласия, но не ожидало, что оно примет такой реши-
тельный оборот. Министр иностранных дел Италии Сан-
115
Джулиано начал оправдываться, заявляя, что была пред-
принята лишь «мирная демонстрация»80.
Константинополь сделался объектом атак дипломати-
ческих представителей ряда великих держав. Великий ве-
зир обещал послам Англии и России в течение трех-четырех
дней открыть проливы, но дело затягивалось81. За скорей-
шее открытие проливов для торгового судоходства высту-
пила Франция.
Безрезультатность усилий русских дипломатов в Тур-
ции заставила торгово-промышленные круги сильнее нада-
вить на правительство. И 22 апреля правительство России
вручило соответствующую ноту турецкому правительству,
возлагая на него ответственность за прекращение судо-
ходства82. Турция тянула с ответом, пытаясь уяснить
конъюнктуру на дипломатической арене и как-то подгото-
вить свое общественное мнение к возможному отступле-
нию. А тем временем на очередном рассмотрении сметы
расходов Министерства иностранных дел в Государственной
думе (26 апреля) выступил Сазонов с обзором политическо-
го положения. Министр поднял на щит посреднические уси-
лия России, провозгласил незыблемость союза с Францией,
отметил благотворные плоды аНгло-русскОго соглашения
1907 г. Что касается Германии, то Сазонов говорил о под-
держании в отношениях с ней принципа Дружбы и добро-
соседства83.
Сазонов постарался обойти острые углы, связанные с
событиями итало-турецкой войны. Он надеялся уговорить
турецкое правительство открыть проливы, действуя через
дипломатические каналы. Речь Сазонова в Государствен-
ной думе не получила широкого резонанса в русской печа-
ти. Так, «Голос Москвы» писал, что министр «не конкрети-
зировал вопроса о том, какие задачи предстоят России в
Европе и на Балканах»84. Обратили внимание на речь
в Германии. Бетман-Гольвег сказал на приеме берлинскому
корреспонденту Санкт-Петербургского телеграфного
агентства, что речь Сазонова произвела на него благоприят-
ное впечатление, а сам Сазонов показал себя дипломатом,
прекрасно понимающим и оценивающим политическое по-
ложение в Европе85. Оценка Сазоновым русско-германских
отношений на Данной стадии импонировала германским по-
литическим кругам.
Другая держава Тройственного союза, Австро-Венгрия,
тоже положительно отнеслась к речи Сазонова, о чем сооб-
щал русский посол в Вене Гире86.
116
В день выступления в Государственной думе Сазонов
направил послам в Лондоне, Париже, Берлине и Вене те-
леграммы с просьбой не прекращать обмена мнений по во-
просу о посредничестве. В то же время он считал настоя-
щий момент неподходящим для разговоров об этом с Тур-
цией*7. Следовательно, в связи с поднятием вопроса о за-
крытии проливов Сазонов считал необходимым на время
прекратить посредническую деятельность в Константино-
поле.
29 апреля пришел ответ Турции на ноту России от 22 ап-
реля. Турецкое правительство сваливало вйну на Италию
и изъявляло согласие открыть проливы, как только обстоя-
тельства позволят это сделать и при условии гарантирова-
ния великими державами безопасности проливов88. Такая
постановка вопроса* разумеется, не могла удовлетворять
терпящие материальные убытки державы. И они вновь
стали оказывать воздействия на Турцию, требуя открыть
проливы для торгового судоходства 89. 30 апреля Грей ука-
зал своим представителям в Константинополе на бурные
протесты британских судовладельцев, которым был нане-
сен крупный ущерб90. В печати не прекращалась кампания
возмущения и негодования по поводу действий Турции.
Так, «Русское слово» требовало «прекратить младотурец-
кие издевательства над интересами нейтральных держав»91.
1 мая Турция официально капитулировала, объявив об
открытии проливов92. Но это затянулось. На 4 мая 1912 г.
ущерб от закрытия Дарданелл составил 2 266 555 руб.93 На
13 мая цифра возросла до 10 млн. руб94. Британское по-
сольство в Константинополе направило правительству Тур-
ции еще одну ноту95. Наконец, 17 мая от морского атташе в
Турции Щеглова пришло сообщение о том, что Дарданел-
лы очищены от мин 9в.
Вместо Чарыкова в Турцию на должность посла Мини-
стерство иностранных дел России направило опытного ди-
пломата М. Н. Гирса с расчетом, что он будет проводить
более гибкую политику и точнее выполнять инструкции
правительства. Прибыв в Константинополь, Гире столкнул-
ся ео сложными политическими проблемами. Итальянское
правительство искало пути для ускорения окончания войны
и решило продолжить действия в восточной части Среди-
земного моря. На этот раз объектом операции флота стали
о-ва Додеканес. В течение мая Италия оккупировала 14
больших и малых островов, в том числе Родос и Кос. Они
имели стратегическое значение. Подавляющее большинство
населения их составляли греки. Согласно сообщениям рус-
117
ского генерального консула в Смирне, греческое население
островов приветствовало итальянцев как избавителей от
османского ига97. Одновременно Италия информировала
Грецию и великие державы, что занятие островов в Эгей-
ском море вызвано исключительно военными соображения-
ми и никоим образом не должно быть истолковано как пре-
следование ею каких-либо особых политических целей98.
Великие державы, которые имели прямые военно-полити-
ческие интересы в Средиземном море, отнеслись к мероприя-
тиям Италии с нескрываемым недовольством. Остальные
встретили акции Италии сдержанно. А Кидерлен даже
интерпретировал действия итальянского флота как жела-
ние Италии поскорее закончить войну ".
Однако когда выяснилось, что у Италии имеется план
оккупации ряда других островов в Эгейском море (Хиоса,
Митилены, Лемноса, Самоса, Имброса, Тенедоса и др.),
это снова взбудоражило заинтересованные великие держа-
вы (помимо Англии, также Францию и Австро-Венгрию).
Пришлось Италии отказаться от Лемноса, Имброса, Тене-
доса 10°. Но это не внесло успокоения в ряды держав-со-
перниц. Пуанкаре с нескрываемой тревогой следил за раз-
витием операций итальянского флота в Средиземном
море101. Турция предупредила, что, если Италия займет
Митилену, она будет вынуждена снова закрыть проливы.
В связи с этим Сазонов просил своего поверенного в делах
в Риме Поггенполя воздействовать на Римский кабинет,
чтобы тот не предпринимал опасных шагов в Эгейском
море102. Сан-Джулиано ответил, что пока Италия не наме-
рена занимать этот остров, но за будущее течение собы-
тий он не может отвечать103. Против итальянских акций все
сильнее протестовала Австро-Венгрия, просившая Берлин
предпринять соответствующие шаги в Риме104.
Статс-секретарь германского ведомства иностранных
дел, с одной стороны, желал сильнее столкнуть державы
Тройственного согласия с Турцией. 1-го июня 1912 г. он
сделал запись на одном документе, из которой следовало,
что вопрос о закрытии проливов (вследствие возможного но-
вого обострения обстановки.— А. А.) является второсте-
пенным для Германии, пусть об этом-де беспокоятся Анг-
лия и другие державы105. С другой стороны, Кидерлен не
хотел обострения австро-итальянских отношений. А занятие
Хиоса могло бы вызвать с этой точки зрения дальнейшие
осложнения. Поэтому на Вильгельмштрассе полагали, что
лучшим выходом будет поиск компромисса путем двусто-
ронних переговоров между партнерами по Тройственному
118
союзу106. С конца мая активность итальянского флота в
Средиземном море резко пошла на убыль. «Островной»
вопрос превратился в самостоятельную проблему ближнево-
сточной политики империалистических держав накануне
первой мировой войны.
Во второй половине, мая 1912 г. итало-турецкая война
зашла в тупик. Военные действия на всех фронтах не дали
осязательных результатов ни одной из сторон. Вместе с тем
каждая из них не считала необходимым предпринять что-
либо для приближения конца войны, продолжая отстаивать
свои прежние позиции. О непримиримости позиций Турции
и Италии Сазонов говорил германскому послу в Петербур-
ге Пурталесу при обсуждении вопроса о возможном по-
средничестве107.
В 20-х числах мая Франция предложила созвать между-
народную конференцию для выработки условий мира. Од-
нако обстановка не благоприятствовала такого рода меро-
приятиям. Кроме того, возникло и дополнительное затруд-
нение: воюющие стороны отклоняли посредничество вели-
ких держав, надеясь в будущем на двусторонние перего-
воры108. Великие державы опасались, что такая междуна-
родная конференция создаст новые осложнения. Инициати-
ва французского правительства не получила поддержки
ни в одной из столиц великих держав.
Пока шли поиски урегулирования вооруженного кон-
фликта между Италией и Турцией, в правящих кругах
крупнейших государств Европы обсуждались и общие проб-
лемы взаимоотношений друг с другом. В рейхстаге консер-
ваторы выразили пожелание поддерживать хорошие отно-
шения с Россией без слишком обширных обязательств.
Кидерлен сослался на выгодность Потсдамского соглаше-
ния, указав, что Германия отказалась от того, что ей сов-
сем не принадлежало109. Летом 1912 г. Германское ведомст-
во иностранных дел приняло решение отозвать Маршалля
из Константинополя и направить его послом в Лондон. По
всей вероятности, в руководящих кругах Германии счита-
ли, что Лондон окажется более подходящим полем деятель-
ности для Маршалля, учитывая его опыт и настойчивость.
Поверенный в делах России в Берлине Шебеко усматривал
в переводе Маршалля в Лондон желание руководящих
германских кругов добиться, если не соглашения, то во
всяком случае некоторого сближения с Англией110.
Неожиданно вакантное место возникло в русском, по-
сольстве в Берлине. 21 мая 1912 г. в Монте-Карло скончал-
ся граф Остен-Сакен. Смерть посла вызвала в Германии
119
глубокое сожаление111. Петербургу надо было подобрать
нужную кандидатуру, которая была бы настроена более
прорусски. Берлин находился в тревожном ожидании:
какой ориентации будет этот новоявленный посол? В связи
с кончиной Остен-Сакена «Русское слово» указывало, что
германофильство покойного часто шло вразрез с интереса-
ми России112.
Ход итало-турецкой войны поставил перед внешнеполи-
тическими ведомствами Италии и России ряд вопросов
тактического порядка. Итальянская дипломатия в мае
1912 г. закинула удочку о возможности установить более
тесные отношения с Россией. Сан-Джулиано прямо намек-
нул Поггенполю на расширение соглашения 1909 г. Кредо
Министерства иностранных дел России относительно
«итальянской политики» (конечно, для сугубо личной ин-
формации Поггенполя) состояло в следующем. В виды
России не входило добиваться формального выхода Италии
из Тройственного союза. Наоборот, России выгодно, чтобы
Италия оставалась там в качестве малонадежной союзни-
цы Германии, считал Сазонов. И желательно, чтобы она в
составе блока не брала на себя враждебных России обяза-
тельств113. Как видим, задача сформулирована весьма хи-
троумно — выключить фактически Италию из блока, фор-
мально оставив ее там. Русская дипломатия старалась до-
биться этого и в ходе итало-турецкой войны.
С начала июня постепенно стала вырисовываться общая
тенденция к ликвидации войны, к заключению мира. Стра-
ны Тройственного согласия выступали за скорейшее завер-
шение конфликта. Добавилось и опасение у великих дер-
жав, как бы антиимпериалистическая борьба арабского на-
селения Триполитании и Киренаики не перенеслась на
колониальные владения Англии и Франции. Германии на-
доело балансирование между союзником и другом. Расчеты
и политика на обострение отношений стран Тройственного
согласия с Османской империей не давали желаемых ре-
зультатов. Досаждал и венский кабинет своими опасения-
ми за Балканы.
Началась новая фаза посредничества. Дипломатия
обеих группировок великих держав пыталась захватить
инициативу. Сначала действовали скрытно. На Вильгельм-
штрассе возобновили маневрирование. Германская дипло-
матия пытались дезориентировать Петербург. В двух бе-
седах с Шебеко Кидерлен говорил о желании поддержи-
вать обмен мнениями между державами по вопросу о по-
средничестве, но указал, что он за предоставление инициа-
120
тивы России. В этой связи Шебеко писал Сазонову: «Все
поведение Германии во время итало-турецкой войны отли-
чалось большой скрытностью и неоткровенностью. Это отча-
сти объясняется трудностью поставленной ею себе задачи:
с одной стороны, не допустить чрезмерного ослабления Тур-
ции и потери приобретенного ею в Константинополе исклю-
чительного положения, с другой стороны, удержать Италию
в лоне Тройственного союза. Последнее заставляет Герма-
нию относиться столь подозрительно ко всяким проявле-
ниям нашей дружбы с Италией и приветствовать с еле
скрываемой радостью признаки наступившего, по-видимо-
му, охлаждения между Италией и Францией» 114.
В Риме и Константинополе германская дипломатия на-
чала проявлять большую активность. Не дремала и дипло-
матия Тройственного согласия. Пуанкаре предложил уста-
новить между Россией, Францией и Англией согласован-
ность действий в деле окончания итало-турецкой войны 115.
Сазонов и Грей дали на это согласие116, но в то же время
британский министр поставил вопрос о необходимости сов-
местных действий всех пяти великих держав ради дости-
жения большего результата117. При содействии великих
держав были налажены предварительные двусторонние
контакты между представителями Италии и Турции 118.
Таким образом, произошел определенный сдвиг в сто-
рону урегулирования отношений между Италией и Турцией.
Но благоприятный конец был далеко. Тем временем вни-
мание общественности и дипломатии европейских держав
привлекло еще одно событие—предстоящая встреча гер-
манского и русского императоров. Переговоры об этом ве-
лись с начала 1912 г. в Берлине и Петербурге119.
Как известно, в Петербурге ставилась задача не ухуд-
шать отношений с кайзеровской Германией. На Вильгельм-
штрассе полагали использовать предстоящую встречу в
целях создания нового очага трений в лагере Тройственно'
го согласия. В мае 1912 г. Пурталес ездил в Берлин, обсуж-
дал вопросы с канцлером. В результате оба монарха пред-
полагали встретиться летом 1912 г.
В связи с этим Сазонов указал Пурталесу, что между
Россией и Германией нет для переговоров специальных во-
просов, имеющих важнейшее значение,— желательно обме-
няться мнениями об общем политическом положении120.
И все же чиновники Германского ведомства иностранных
дел приступили к разработке тем для бесед сопровождаю-
щих кайзера лиц с русскими коллегами. Предлагались на
121
обсуждение вопросы о проливах, итало-турецкой войне,
китайском займе121.
Правящие круги России хотели обставить таким обра-
зом предстоящую встречу с кайзером, чтобы не взволно-
вать своих партнеров по Тройственному согласию. Еще в
феврале 1912 г. Николай II говорил английскому послу
Бьюкенену, что русско-германское соглашение (1911 г.)
ставит отношения между двумя империями на вполне дру-
жественную основу. Главное в нем — необходимость под-
держания мира во всем мире. Подобные же отношения
имеют место между Англией и Германией122. В начале июня
1912 г. вопрос приобрел вполне реальные очертания.
4 июня Сазонов направил телеграммы в Лондон и Париж.
Он уведомлял обе страны о предстоящем свидании двух
монархов. Грею он просил передать, что данная встреча не
должна беспокоить Англию, ибо Россия твердо намерена
поддерживать с ней сердечные отношения. Пуанкаре пере-
дали, что Франция абсолютно может быть спокойна за
свою дружбу с Россией123.
Ответ из обеих столиц был мало утешителен. Пуанка-
ре, очень взволнованный сообщением о предстоящей встре-
че, ссылался на то, что общественное мнение Франции бу-
дет крайне встревожено и он не сумеет на него воздейство-
вать124. Грей выразил опасение, что кайзер использует сви-
дание с царем для взятия в свои руки инициативы в медиа-
ции125. Чтобы успокоить общественное мнение и диплома-
тию стран Антанты, на Певческом мосту решили ускорить
предстоящий визит Пуанкаре в Россию126. В конце июня
Николай II принял французского посла Жоржа Луи и заве-
рил его в незыблемости франко-русского союза127.
Печать обоих государств (России и Германии) уделяла
немало места предстоящему свиданию. Лейтмотивом рус-
ских газет антантофильского направления был тезис о
том, что дружба с Германией не должна поколебать Тройст-
венного согласия. Например, «Биржевые ведомости» писа-
ли: предстоящее свидание монархов будет содействовать
поддержанию дружественных отношений с Германией, но
«не должно давать оснований для надежды на то, что Фран-
ция и Англия будут в чем-нибудь разочарованы»128.
Более оптимистическими прогнозами отличалась немец-
кая печать. «Гамбургер нахрихтен» придавала предстояще-
му событию не меньшее значение, чем свиданию в Потсда-
ме. «Фоссише цайтунг» писала, что оно будет иметь выдаю-
щееся политическое значение, явится залогом прочности
традиционной русско-германской дружбы129. Германский
122
посол в Петербурге Пурталес составил рекомендательную
записку, в каком направлении вести беседы с представите-
лями России. Исходя из опыта прошлых встреч Вильгельма
с Николаем, он не советовал выдвигать или ставить вопро-
сы с ярко выраженной политической окраской. Посол пред-
лагал в беседах подчеркивать традиционную дружбу ди-
настий и общие монархические интересы.
И все же германский дипломат не обошелся без того,
чтобы не порекомендовать кайзеру попытаться хотя бы в
устной форме получить обещание царя не участвовать в
агрессивной антигерманской политике Англии. Далее пред-
лагалось оттенить общее во взглядах России и Германии
на итало-турецкую войну: желание скорейшей ее ликвида-
ции. Пурталес обращал внимание на еще один важный мо-
мент: избегать в переговорах мысли о делении Европы на
два лагеря, подчеркивать единение между великими дер-
жавами130.
Программа, начертанная германским послом в Петер-
бурге, в общем была направлена на то, чтобы как-то осла-
бить Тройственное согласие. Она содержала целый комп-
лекс идей, дающих простор для маневрирования. В Берлине,
возможно, и приняли к сведению данные соображения, но
смотрели на поездку кайзера менее оптимистично. Австро-
венгерский посол в Берлине докладывал 2 июля своему
правительству, что подписание какого-либо русско-герман-
ского соглашения исключается; дело изображается как
естественное продолжение Потсдама; будут рассматривать-
ся вопросы итало-турецкой войны и способы ее быстрого
завершения131.
4 июля 1912 г. в финских шхерах Балтийского моря со-
стоялась встреча двух императоров. В свите со стороны
России были Коковцов, Сазонов, со стороны Германии —
Бетман-Гольвег. Отсутствие Кидерлена вызвало удивление
в некоторых органах немецкой печати. 7 июля в «Прави-
тельственном вестнике» появилось официальное сообщение.
«Свидание государя императора с императором герман-
ским носило особенно сердечный характер и явилось новым
доказательством дружественных отношений, давно связы-
вающих обоих государей... Политические объяснения, ко-
снувшиеся всех текущих вопросов, внушили с обеих сторон
убеждение, что обоюдное общение, основанное на взаим-
ном доверии, имеет существенное значение как для интере-
сов обеих соседних империй, так и для всеобщего мира.
При этом не было речи ни о заключении какого-либо ново-
го соглашения, ибо настоящие обязательства не подают к
123
этому повода, ни об изменении соотношения европейских
держав, так как польза существующих группировок с точ-
ки зрения сохранения равновесия и мира уже доказана» 132.
До того, как стать достоянием гласности, этот документ
тщательно редактировался Сазоновым и Бетман-Гольве-
гом. Так, слово «равновесие» вставлено по настоянию рус-
ской стороны. То же самое и относительно тезиса, что не
было заключено какого-либо нового соглашения133.
Официальное коммюнике было предназначено для ши-
рокой публики. Поэтому выдержано в обтекаемых выра-
жениях. Полностью отсутствовали конкретные проблемы,
которые тогда волновали мир: итало-турецкая война, Бал-
каны, Ближний Восток и т. д. Зато в отношении блоковой
политики все акценты были расставлены. Ни о каком изме-
нении в составе блоков не могло быть и речи. Группировки
империалистических держав объявлялись необходимыми
инструментами поддержания всеобщего мира. Обе стороны
удовлетворились констатацией взаимной «дружбы». На
данной стадии такие формулировки устраивали.
От официальных строк — в дипломатические тайники,
дающие куда больший конкретный материал. Итак, узнаем:
правящие круги кайзеровской Германии, как и во время
встречи в Потсдаме в 1910 г., решили сосредоточить глав-
ные усилия на обработке Сазонова. Министр иностранных
дел России имел беседы с кайзером и канцлером. Об этом
написал докладную записку царю 134. Помимо положений,
отраженных в официальном сообщении, германские руко-
водящие деятели затронули и специальные вопросы. Канц-
лер предложил избегать внешнего подчеркивания распре-
деления великих держав по группировкам, ибо это может
быть истолковано (по мнению Бетмана) как отказ наперед
от всякой возможной перегруппировки. Сазонов спросил
канцлера, намерен ли Берлин удерживать Австро-Венгрию
от поступательного движения на Балканском полуострове.
Бетман ответил утвердительно.
Вильгельм, как бывало не раз прежде, пытался под-
толкнуть Россию к активной политике на Дальнем Восто-
ке, отвлечь от европейских дел. Кайзер говорил Сазонову,
что желательно освободить Китай от японского влияния.
Сазонов указал на опасность такого пути. Таким образом,
германские лидеры не удержались от попыток повлиять на
внешнюю политику России в выгодном для себя направле-
нии.
Обратимся к описанию и оценке встречи с германской
стороны. 6 июля Вильгельм отправил Францу-Иосифу теле-
124
грамму, в которой отмечал, что у него создалось впечатле-
ние о спокойной политике России: она не будет провоциро-
вать «неожиданности и беспорядки». Развивая это поло-
жение, Бетман-Гольвег в частном письме одному из дипло-
матов отметил, что Россия нуждается в мире ради своей
консолидации и желает поддерживать с Германией хоро-
шие отношения135.
После встречи канцлер отправился в Петербург и Моск-
ву. Одной из главных тем в беседах с Коковцовым и Сазо-
новым была итало-турецкая война1--. Собеседники считали,
что необходимы посреднические усилия держав для выра-
ботки в будущем базиса для мирных переговоров. Канцлер
выразил благодарность за «успокаивающую» в отношении
Франции позицию России во время марокканского кризи-
са. Он осудил «фальшивый» курс Англии летом 19 J1 г., ког-
да она, мол, обвинила Германию в стремлении вмешаться
в дела Антанты. Что касается Австро-Венгрии, то Бетман
высказал убеждение, что эта страна не имеет агрессивных
планов на Балканах, а стоит за сохранение статус-кво.
И поэтому Германии нет необходимости оказывать сдержи-
вающее влияние на австрийскую политику на Балканах.
Безусловно, Бетман излагал содержание своих бесед с
деятелями России со своих позиций. Примечательно, что
он вообще отрицал агрессивность австрийской политики на
Балканах.
Весьма положительно оценил встречу монархов Пурта-
лес. У германского посла нет сомнений в желании полити-
ческих деятелей России иметь с Германией добрососедские
отношения. Вместе с тем он указывает на то, что не сле-
дует переоценивать значение возможностей сближения.
Главное, по его мнению, состоит в том, что Россия на дли-
тельное время хочет спокойствия. По словам посла, Сазо-
нов особенно удовлетворен обещанием кайзера не потворст-
вовать экспансии Австро-Венгрии на Балканском полуост-
рове. Пурталес писал, что отныне есть предлог к продолже-
нию доверительного обмена мнениями между Бетманом,
Коковцовым и Сазоновым 137. В общем германский посол
в своих суждениях не ушел далеко от канцлера, он только
предостерег от чрезмерных надежд на реализацию каких-
либо серьезных планов в области германской внешней по-
литики.
Конечно, представляет большой интерес реакция Кидер-
лена. Ознакомившись с коммюнике, он и Циммерман усмо-
трели в нем «беспомощность» Бетмана. 10 июля Кидерлен
записал в своих личных бумагах, что никакой «неожидан-
125
ности» не состоялось, русско-германская сердечность —
мнимая и туманная, а Бетман — «глупый дождевой червь»,
действовавший под диктовку русских; англичане и фран-
цузы совсем не будут беспокоиться за итоги встречи138. Как
видим, оценка, резко расходящаяся со всеми другими мне-
ниями германских официальных лиц. Кидерлен видит не
только абсолютную безрезультатность переговоров, но и
существенные ошибки Бетмана. И все же он ошибся отно-
сительно успокоения в Англии и Франции после свидания
монархов. Если союзник Германии, Австро-Венгрия, вос-
приняла итог встречи более или менее спокойно, то этого
нельзя сказать о союзниках России.
Пуанкаре больше всего боялся, что поколеблется пре-
стиж Тройственного согласия139. 4 июля он вновь указал
Извольскому, что французские руководящие политические
и парламентские круги охватывает нервозность, ибо Пот-
сдамское свидание оставило во Франции глубокие следы.
Россию обвиняют в том, что смысл Потсдама не был свое-
временно разъяснен ни правительству, ни печати Фран-
ции 14°. Эти сведения говорили о том, что Потсдамская
встреча и последовавшее затем русско-германское согла-
шение серьезно обеспокоили Францию, несмотря на сделан-
ное тогда же французским министром иностранных дел заяв-
ление удовлетворительного характера. И теперь, когда со-
стоялось новое свидание двух императоров, во Франции
снова всколыхнулось недовольство.
7 июля 1912 г. Сазонов в телеграмме Извольскому спе-
циально указал, что во время встречи обе стороны устано-
вили полное нежелание каких-либо перемен в существую-
щих группировках европейских держав141. В конце концов,
не без труда, но удалось успокоить Францию. 18 июля
Извольский сообщал о беседе с одним из ответственных чи-
нов французского Министерства иностранных дел Палео-
логом, который заявил, что правительство Франции пол-
ностью удовлетворено результатами встречи Николая II с
Вильгельмом II142.
Англия реагировала менее бурно. Русский посол Бенкен-
дорф отмечал, что впечатление, произведенное на Англию
встречей монархов, можно резюмировать следующим обра-
зом: «Император Вильгельм едет в Россию добиваться
чего-то, чего он не добьется. Он уедет в плохом настрое-
нии»143. Британский поверенный в делах в Петербурге
О’Берн доносил, что высказанные во время встречи завере-
ния в дружбе вовсе не свидетельствовали о скрытом тяго-
тении России к Германии144.
126
10 июля в Министерство иностранных дел России посту-
пило письмо О’Берна, в котором отмечалось, что Грей
удовлетворительно воспринял объяснения Сазонова о сви-
дании в Балтийском порте145.
Пресса всех стран оживленно комментировала свида-
ние. Отклики таких газет, как «Новое время», «Биржевые
ведомости», были выдержаны в духе официального коммю-
нике. Подчеркивалась польза существующих группировок
держав для сохранения «европейского равновесия». Гово-
рилось, что встреча внесла «ценный вклад» в дело сохране-
ния европейского мира146. В Германии еще 5 июля было
получено указание Бетмана-Гольвега об освещении встречи
в благожелательных тонах147. «Дойче Тагесцайтунг» оттеня-
ла общие политические интересы России и Германии на
Ближнем и Среднем Востоке, «Гамбургер нахрихтен» ста-
ралась опровергнуть распространенное мнение о том, что
целью поездки Вильгельма II является отрыв России от
Тройственного согласия148.
Резкие осуждения действий германского руководства
раздались из лагеря пангерманцев. В конце июля 1912 г. в
их печатном органе «Аллдойче блеттер» появилась статья
с критикой иллюзий и заблуждений германских правящих
кругов относительно «дружбы» с Россией. Следовали обви-
нения в адрес германских дипломатов, упреки посольству в
Петербурге в близорукости, незнании дел и обстановки149.
Надо, конечно, иметь в виду, что основными участника-
ми встречи были монархи. Отсюда в целом благоприятные
комментарии в печати обоих заинтересованных государств.
Так было и после свидания в Потсдаме.
В передовой статье номера от 5 июля лондонская
«Таймс» отмечала, что на встречу Вильгельма II с Никола-
ем II английская публика смотрит со «здоровым скептициз-
мом» и ждет последствий с терпением и спокойствием 1б°.
Спустя четыре дня эта же газета приводила коммюнике о
результатах встречи, выделяя то место, где говорилось о
стремлении к незыблемости существующих группировок в
Европе151.
Изучая официальное сообщение вместе с записками и до-
кладами сопровождающих, можно сделать следующие вы-
воды. Ряд положений, изложенных в коммюнике, были в
пользу России. Недаром Кидерлен, прочитав коммюнике,
пришел в ярость. Излияния в «дружбе», «сердечности» в
русско-германские отношения не вносили ничего нового,
В итоге мир понял, что никаких неожиданностей не произо-
шло. В то же время руководящие деятели кайзеровской
127
Германии (уже в который раз) пытались создать трещины
в лагере Тройственного согласия. Опять была вытащена
«дальневосточная приманка». России также дали понять,
что германо-австрийские союзные отношения зиждятся на
прочной основе.
Вскоре появились сведения о прямых контактах между
Италией и Турцией152. 12 июля в Лозанне открылось пер-
вое заседание совещания делегаций обеих держав. Оно
оказалось безрезультатным: обнаружилась полная непри-
миримость позиций.
Поскольку реальной надежды на мир не было, опять
возникала опасность возможных акций со стороны Италии.
Чувствуя это, великий везир заявил в парламенте, что если
итальянцы нападут на острова, расположенные около Дар-
данелл, Турция опять закроет пролив153. В ночь с 18 на
19 июля 1912 г. итальянские военные корабли входят в
Дарданеллы. История повторяется. Перестрелка с турецкой
береговой артиллерией. Закрытие проливов вот-вот станет
реальностью. Сазонов сильно раздражен действиями Ита-
лии154. Негативное настроение других держав, требующих
от Турции не закрывать проливы.
В создавшейся ситуации Италии вновь приходится воз-
вратиться к идее продолжения переговоров. В самой Тур-
ции в лагере правящих кругов под влиянием происходящих
событий продолжаются неурядицы. В конце июля там про-
исходит очередная смена кабинета, что отражается на даль-
нейшем ходе войны. В начале августа Сазонов в разговоре
с Пурталесом замечает, что смотрит пессимистически на
развитие событий в Турции 155. Вновь переполох в торгово-
промышленных кругах России. Екатеринославский, Азово-
Черноморский биржевые комитеты направляют Председа-
телю Совета министров Коковцову телеграммы с просьбой
принять меры к обеспечению непрерывного свободного
прохода торговых судов через Дарданеллы156.
Броневский из Берлина сообщает, что рейд итальянских
миноносцев в Дарданеллы вызывает в Германии строгую
критику157. Турецкий посол в Петербурге 5 августа объяс-
няет Нератову, что правительство Турции не собирается
закрывать проливы, но действия Италии могут вынудить
это сделать. Нератов отвечает, что закрытие проливов на-
носит огромный вред торговле158.
Обстановка на Балканах все более накаляется. И все
заметнее становится тенденция к завершению итало-турец-
кой войны. В августе в Швейцарии возобновляются перего-
воры о мире. Вопросы итало-турецкой войны (в числе дру-
128
гих) поставлены в повестку дня визита главы французско-
го правительства Пуанкаре в Петербург во второй декаде
августа 1912 г.159 Он признает, что Франция проявляла
сдержанность к примирительным усилиям России, объяс-
няя это необходимостью считаться с настроением мусуль-
манского населения африканских владений Франции160.
К концу августа 1912 г. в составе русского посольства в
Берлине происходят перемены. За месяц до этого на дол-
жность поверенного в делах вместо Шебеко назначается
Броневский. Послом утвердили Свербеева, вызвав его из
Афин. Об этой кандидатуре становится известно еще в ию-
не. Ее обсуждает печать. Берлинский корреспондент «Рус-
ского слова» сообщает о том, что германская печать при-
ветствует это назначение, усматривая в нем симптом рус-
ско-германского сближения161. 31 августа Свербеев вруча-
ет свои верительные грамоты германскому императору.
В течение сентября продолжаются переговоры по за-
ключению мира, но без ощутимого продвижения. Новый
германский посол Турции барон Вангенгейм в беседе с
Бирсом высказывает мнение, что без давления со стороны
великих держав, война едва ли прекратится162. По прибы-
тии в Турцию германский посол устанавливает тесные кон-
такты не только с правительством, но и с оппозицией163.
Для Турции возникает прямая угроза ее европейским
владениям. Это гораздо опаснее, чем потеря африканских
провинций. К тому же великие державы все сильнее нажи-
мают на нее. 2 октября ее правительство дает указание сво-
им участникам переговоров в Швейцарии принять основные
итальянские условия и подписать мир. И 15 октября 1912 г.
в Лозанне, наконец, подписывается прелиминарный договор
между Италией и Турцией, положивший конец войне. Фак-
тически признается аннексия Италией Триполитании и Ки-
ренаики. Эту аннексию вскоре признают все великие дер-
жавы164. Правительственные инстанции, печать, обществен-
ное мнение как Германии, так и России положительно реа-
гируют на ликвидацию итало-турецкой войны.
В период переговоров о мире развернулась борьба во-
круг судьбы островов в Эгейском море, оккупированных
Италией. В этом вопросе, помимо участников войны, были
заинтересованы все великие державы, а также Греция.
Сложное переплетение интересов в «островном вопросе»
выявило немало противоречивых тенденций в политике им-
периалистических держав. Италия, конечно, хотела удер-
жать занятые острова под своей эгидой, так как ее пози-
ции в Средиземном море существенным образом усилива-
5 А. С. Аветян
129
лись. Турция, естественно, настаивала на их возвращении.
Рассматривались и такие варианты, как предоставление
островам автономии. Единства мнений достигнуть не уда-
лось, но обнаружилось стремление ряда великих держав не
допустить укрепления положения Италии в восточной части
Средиземного моря.
Окончательное решение вопроса об островах было отло-
жено. А пока обе воюющие стороны согласились на комп-
ромисс: Италия по Лозаннскому договору должна вывести
свои войска с территории островов, но они фактически ос-
таются за ней. Турция к этому времени все внимание сосре-
доточила на Балканах, где одним из ее противников была
Греция. Турецкое правительство согласилось на оставление
островов у Италии, опасаясь их возможного перехода к
Греции165.
Итак, итало-турецкая война 1911—1912 гг. обострила
межимпериалистические противоречия в Северной Африке
и на Ближнем Востоке. Завладев Триполитанией и Кирена-
икой, Италия усилила свои позиции в Северной Африке.
Это обстоятельство предопределяло создание нового очага
соперничества империалистических держав на африкан-
ском континенте.
Италия укрепила свое положение и в целом в бассейне
Средиземного моря к невыгоде Англии, Франции, Австро-
Венгрии. И здесь усилилось межимпериалистическое сопер-
ничество. Изменение расстановки сил в Средиземноморье
для кайзеровской Германии имело двоякий характер. С од-
ной стороны, усиливался ее союзник в борьбе с Англией и
Францией, с другой — обострялись итало-австрийские про-
тиворечия. Поскольку с точки зрения надежности Австро-
Венгрия представляла большую ценность для Германии,
последнюю особенно это волновало. Подрывалась устойчи-
вость Тройственного союза.
Потеря Турцией североафриканских областей внешне,
казалось, ослабляла Османскую империю. Однако в Бер-
лине расценивали все это иначе. Там считали, что' африкан-
ские владения Турции скорее были источником ее слабо-
сти, отвлекали много средств и сил. Отныне же, по мнению
германских правящих кругов, положение в Османской им-
перии станет стабильнее, она сможет больше уделять вни-
мания своим азиатским и европейским территориям. Сле-
довательно, и больше можно полагаться на нее в своих
внешнеполитических калькуляциях. Конец итало-турецкой
войны облегчил позицию германской дипломатии в выборе
«между союзником и другом».
130
Итало-турецкая война имела немаловажное значение и
для дальнейших событий, особенно на Балканах. Ослабле-
ние Турции было на руку балканским государствам, имев-
шим определенные планы в отношении ее европейской тер-
ритории. Итало-турецкая война подтолкнула балканские
страны к значительной активизации антитурецкой полити-
ки, можно сказать, развязала им руки.
Для интересов России территориальная перекройка в
Северной Африке не имела существенного значения. В об-
ласти ближневосточной политики результаты войны дали
плюсы и минусы. Сам факт фиксации в договоре пораже-
ния Турции, безусловно, удовлетворил Петербург. Зато со-
средоточение внимания турецкого правительства в буду-
щем главным образом на ближневосточных и балканских
делах шло не на пользу России. В целом проитальянская
позиция русской дипломатии в ходе войны должна была
способствовать сближению с Италией для выполнения за-
дачи постепенного ее фактического (а не формального) от-
рыва от австро-германского блока. В этой области произо-
шел определенный сдвиг. Но в то же время создавалась
благоприятная почва для усиления итальянского проникно-
вения в Малую Азию, что не импонировало политике Рос-
сии.
Указанные моменты должны были отразиться и на раз-
витии русско-германских отношений. Во время итало-ту-
рецкой войны как Россия, так и Германия стремились к
локализации военного конфликта, исходя из собственных
расчетов. Обе страны не хотели форсировать события, ко-
торые могли бы привести к преждевременному (с их точки
зрения) развязыванию общеевропейского конфликта. Рус-
ская и германская дипломатия вели сложную игру, чтобы,
используя итало-турецкую войну, ослабить противополож-
ные группировки держав. Одновременно Петербург и Бер-
лин старались использовать возникшие осложнения для
укрепления своих позиций на Ближнем Востоке. Важным
событием в русско-германских отношениях 1912 г. явилась
встреча двух императоров, на которой не проявлялось от-
крытого желания внести изменения в существующую рас-
становку сил на международной арене. Внимание всех ве-
ликих держав переключилось на Балканы, где к этому
времени назревал крупный военный конфликт.
5*
Глава 5
БАЛКАНСКИЙ КРИЗИС
(1911—1912 гг.)
И ПОЛИТИКА РОССИИ И ГЕРМАНИИ
БАЛКАНСКАЯ ПОЛИТИКА
В СИСТЕМЕ РУССКО-ГЕРМАНСКИХ
И РУССКО-АВСТРИЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ.
СОЗДАНИЕ СОЮЗА БАЛКАНСКИХ ГОСУДАРСТВ
С последней трети XIX столетия Балканский полуостров
становится ареной бурных событий. Пестрота этнического
состава населения с различным вероисповеданием, неоди-
наковый уровень социально-экономического и политическо-
го развития создавали почву для такого положения вещей.
Отдельные народности, входя в состав крупных государст-
венных объединений (таких, как Австро-Венгрия и Осман-
ская империя), испытывали национальный и социальный
гнет. Особенно тяжелой была обстановка в Османской им-
перии. Ее нетурецкие народы как в европейской, так и в
азиатской частях стонали под османским игом, которое
резко задерживало их социально-экономическое развитие.
Балканские народы стремились обрести свободу, независи-
мость, часто поднимались на борьбу против угнетателей.
В последней трети XIX — начале XX в. роль Балканско-
го полуострова в стратегических расчетах крупнейших ка-
питалистических держав Европы становилась все более ве-
сомой. На Балканах особенно остро проявилось соперниче-
ство между империалистическими державами. Борьба на-
родов против иноземных поработителей, вмешательство в
нее европейских государств в своекорыстных целях, за-
хватнические устремления империализма переплетались в
сложный клубок, постоянно осложнявший политическую си-
туацию в Европе.
Балканский вопрос занимал одно из ведущих мест во
внешней политике России. Более того, его значение возра-
стало по мере приближения мировой войны. С конца 1909 г.
русская дипломатия начинает принимать активное участие
в создании союза балканских государств. Цель — органи-
132
зовать самооборону Балкан от австро-германской экспан-
сии и укрепить там свои позиции4.
В феврале 1910 г. в Петербурге побывал болгарский
царь Фердинанд с группой министров. Во второй половине
марта 1910 г. столицу России посетил сербский король
Петр. Беседы в Петербурге касались налаживания сербо-
болгарских отношений. Правительство России считало
весьма желательным установление дружеских и близких
отношений между двумя соседними славянскими государст-
вами.
Русская дипломатия прикладывала усилия для улажи-
вания конфликтных ситуаций на Балканах. Для проведе-
ния такой политики важное значение имели отношения
между Россией и Австро-Венгрией. Поддерживаемая Гер-
манией, Австро-Венгрия в это время вынашивала экспан-
сионистские планы (экономического и политического по-
рядка) в отношении Сербии, Черногории, Албании, искала
путь к Салоникам. В системе блоковых интересов полити-
ка Германии и Австро-Венгрии на Балканах совпадала, хо-
тя по отдельным аспектам имелись трения, особенно в сфе-
ре экономической. Одна из важнейших задач австро-гер-
манской внешней политики на Балканах состояла в проти-
водействии сближению России с балканскими странами, в
сохранении на полуострове сравнительно небольших, раз-
розненных и враждующих друг с другом государств. Под
флагом спасения Балкан от «угрозы славянизации», «рус-
ской угрозы» правящие круги австро-германского блока
стремились осуществить свои планы «натиска на Восток»
(«Дранг нах остен»). Но в создавшейся после Боснийского
кризиса обстановке на Балканах Германии и Австро-Венг-
рии тоже было необходимо на время сохранить статус-кво.
Аналогичную задачу ставила и русская дипломатия (разу-
меется, со своих позиций). Поэтому попытки улучшить рус-
ско-австрийские отношения после конфликта во время Бос-
нийского кризиса были положительно встречены в Петер-
бурге и Вене.
Зондаж начался в конце декабря 1909 г. 27 января
1910 г. Извольский в Памятной записке предлагал Вене
три пункта для установления общих начал и принципов в
переговорах: 1) сохранение статус-кво на Балканском по-
луострове; 2) сохранение и укрепление равенства прав всех
народностей в Османской империи; 3) независимость,
укрепление и развитие малых балканских государств.
133
В ходе обмена мнениями 24 февраля 1910 г. Австро-
Венгрия предложила опубликовать сообщение о том, что
оба правительства в результате переговоров пришли к бла-
гоприятному итогу, согласовали принципы, позволяющие
им входить в сношения друг с другом, когда положение на
Балканах это потребует.
21 марта 1910 г. в «Новом времени» появилось офицш
альное сообщение об итогах русско-австрийских перегово-
ров. В основе договоренности — три указанных выше пунк-
та, предложенных Извольским. В результате отношения
между двумя державами определенным образом улучши-
лись.
Германская официальная печать, по сообщению пове-
ренного в делах в Берлине Шебеко, выступила с одобри-
тельными комментариями2. Печать России также уделила
немало внимания значению переговоров. Помещались све-
дения о взглядах тех или иных австро-венгерских деятелей
на отношения с Россией в положительном духе. Вместе с
тем «Биржевые ведомости» нацеливали на строго критиче-,
ское отношение к русско-австрийскому сближению, на изу-
чение условий, на которых оно может основываться3. В це-
лом тон оценок переговоров в русской печати был положи-
тельным, но с рядом оговорок. «Новое время» с удовлетво-
рением отмечало, что дело ограничилось восстановлением
нормальных дипломатических отношений4. «Речь» высту-
пала за контакты с Австро-Венгрией, исходя из объектив-
ной необходимости, но не больше5. Трехчленная формула
Извольского оценивалась «Русским словом» как неопреде-
ленная и растяжимая. Газета, в частности, отмечала: «Эко-
номические и политические интересы Австро-Венгрии и
России на Ближнем Востоке слишком различны, чтобы
можно было надолго затушевать эти непримиримые проти-
воречия дипломатическими любезностями и бумажными
соглашениями»6.
Таким образом, в результате переговоров в отношениях
между двумя соседними державами произошел некоторый
сдвиг в лучшую сторону. Это внесло определенные элемен-
ты смягчения в обстановку на Балканском полуострове.
Однако противоречия между Россией и Австро-Венгрией не
были устранены. Каждая из сторон в выгодном для себя
свете трактовала заключительное сообщение, считая, что
оно дает основу для проведения ею политики в соответст-
вии с намеченными планами.
В течение второй половины 1910 г. положение на Бал-
канах было предметом обсуждения в печати различных
134
стран. Главное внимание уделялось притеснению немусуль-
манского населения со стороны османской администрации.
«Петербургская газета» в октябре 1910 г. приводила слова
Кидерлена: «Для Германии более не существует македон-
ского вопроса, а есть только Турция, которая устраивает
свои внутренние дела». В этой связи газета призывала сла-
вян объединиться в общий оборонительный союз против
немцев и австрийцев7.
Развитие русско-австрийских отношений после нормали-
зации не принесло осязательных улучшений. Посол в Вене
Урусов в ноябре 1910 г. даже предлагал использовать сви-
дание в Потсдаме для заключения с Австро-Венгрией хотя
бы ограниченного соглашения на случай осложнений на
Балканах8. Объективные русско-австрийские противоречия
на Балканах, базировавшиеся на глубокой политико-эконо-
мической основе, в конечном счете брали верх: обе держа-
вы преследовали в этой части Европы прямо противопо-
ложные цели.
В 1910 г. в Косовском вилайете произошло крупное вос-
стание албанского населения. Весной и летом 1911 г. осво-
бодительное движение распространилось и на другие райо-
ны с албанским населением9. Турецкое правительство жес-
токо расправлялось с восставшими.
Габсбургская монархия разработала собственную поли-
тику в албанском вопросе, цель которой, по словам
И. С. Галкина, состояла в том, чтобы «создать проавстрий-
скую автономную Албанию, где австрийские империалисты
могли бы полностью господствовать, опираясь на албан-
ских беев» 10.
Восстания в Албании обострили турецко-черногорские
отношения. На территории Черногории скопилось много ал-
банских беженцев. Черногорское правительство с сочувст-
вием относилось к ним. Турция обвиняла Черногорию в
оказании помощи албанским повстанцам. Нарастал турец-
ко-черногорский конфликт. Россия, избегая осложнений на
Балканах, советовала Черногории воздерживаться от вся-
ких обострений обстановки11. Умиротворяющие советы да-
вались ею и в Константинополе.
Германия встала на путь поддержки Турции. Циммер-
ман сказал Остен-Сакену, что мероприятия Турции (в Ал-
бании) продиктованы необходимостью поддержать закон-
ное владычество в одной из своих провинций 12. Когда Ми-
нистерство иностранных дел России все же сделало турец-
кому правительству представление по поводу конфликта с
Черногорией, общественное мнение и дипломатия Германии
135
усмотрели в нем резкий ультиматум 13. Следовательно, Рос-
сия и Германия по выдвигавшимся на повестку дня вопро-
сам балканской политики стояли на противоположных по-
зициях, хотя обе говорили о сохранении спокойствия на
Балканах.
Другой узел балканской политики имел иную подопле-
ку. Проживающее в европейской части Турции славянское
население испытывало на себе жестокий гнет. Это тревожи-
ло Россию и соседние славянские страны—Болгарию и
Сербию. Перед Турцией ставили вопрос о проведении ре-
форм. Австро-Венгрия и Германия не выдвигали возраже-
ний по вопросу о проведении реформ, предоставляя его раз-
решение всецело на усмотрение турецких властей. Послед-
ние же всячески тянули, давали уклончивые ответы, иногда
пустые обещания.
Далее относительно Австро-Венгрии. Приход к власти в
этой стране лиц, связанных с наследником престола
(Франц-Фердинанд) и военной партией (Конрад фон Гёт-
цендорф), определил и переход к экспансии. Правящие
классы надеялись через активную внешнюю политику укре-
пить свои позиции на международной арене и внутри стра-
ны 14.
Одна из задач внешней политики Габсбургской монар-
хии на Балканах заключалась в препятствовании дальней-
шему сближению как России с балканскими государства-
ми, так и самим этим государствам друг с другом. В первое
десятилетие XX в. венская дипломатия основывала свою по-
литику на посылке, что между балканскими странами ввиду
сильных противоречий не могут иметь место военно-полити-
ческие союзы 15. Однако после визитов болгарского и серб-
ского монархов в Россию отношения между Сербией и Бол-
гарией стали налаживаться.
Венский кабинет решил действовать через Болгарию.
Там правила Кобургская династия, связанная родственны-
ми узами с Габсбургами. Кобурги вели политику с огляд-
кой на Вену и Берлин. Правящие круги Австро-Венгрии
внушали болгарскому царю Фердинанду, что в случае кон-
фликта с Турцией и Сербией он может рассчитывать на их
поддержку16.
Вместе с тем агрессивные тенденции в политике австро-
германского блока определенным образом влияли на наст-
роения болгарской буржуазии. Усиление австрийской экс-
пансии на Балканах ускоряло сближение между Болгарией
и Сербией. На первый план выдвигалась борьба с общим
врагом — Османской империей. Фердинанд Кобургский дол-
136
жен был считаться с этими моментами. Весной 1911 г. во
главе правительства стал Гешов, сторонник ориентации на
Россию. В апреле 1911 г. глава сербского правительства
заявил болгарскому посланнику, что соглашение между
Болгарией и Сербией должно иметь цель расширить грани-
цы за счет Османской империи и взаимно обороняться от
врагов 17.
Итак, уже в первой половине 1911 г. начали определять-
ся контуры очагов будущих конфликтов на Балканском по-
луострове, позиций и политики великих держав и балкан-
ских государств.
Летом 1911 г. освободительная борьба албанцев пережи-
вала дальнейший подъем, особенно в Южной Албании.
Грей предложил великим державам вручить Турции ноту с
перечислением уступок, необходимых сделать албанцам.
Германское правительство отказалось от коллективных
действий в турецкой столице и высказалось за то, чтобы в
Албании наступило умиротворение, Турции советовало про-
являть умеренность, а Черногории — нейтралитет. Русская
дипломатия считала, что нужны коллективные шаги в Кон-
стантинополе, но при этом сомневалась, что албанцев удов-
летворят уступки18. Турция не желала мириться с серьез-
ным ослаблением своего положения в европейских владе-
ниях, была готова пойти лишь на незначительные уступки
албанцам. Таким образом, так называемый албанский
очаг напряженности на Балканах принимал все более вну-
шительные размеры.
Развитие турецко-черногорского конфликта удалось не-
надолго притормозить подписанием 28 июля 1911 г. согла-
шения между двумя государствами. Черногория обязалась
содействовать возвращению албанских беженцев. Албанцы,
быстро оправившись, вновь усилили борьбу против осман-
ского господства. Этому способствовало и начало итало-ту-
рецкой войны.
На позицию великих держав в балканских делах, поми-
мо собственных интересов, оказывало воздействие и осво-
бодительное движение народов Балканского полуострова:
все империалистические страны страшились его размаха.
Используя обстановку, военная партия Габсбургской
монархии стала подталкивать правительство к агрессив-
ным акциям. В этой связи Остен-Сакен высказал Кидерле-
ну опасение относительно замыслов Австрии на Балканах.
Заявление посла вызвало раздражение германского статс-
секретаря. Он с явным недовольством спросил Остен-Саке-
на, почему Россия видит руку Австрии во всех осложнени-
137
ях на Балканах19. При общих экспансионистских тенденци-
ях австро-германского блока на Балканах Германия не
разделяла опрометчивых действий союзницы. Потому на-
поминание оо агрессивности Австрии вывело из равновесия
германского статс-секретаря Ведомства иностранных дел.
Осенью 1911 г. в австрийской столице разыгрался кон-
фликт между начальником генерального штаба австро-вен-
герской армии Конрадом фон Гётцендорфом и министром
иностранных дел Эренталем. Хотя оба стояли за активную
внешнюю политику, Конрад был значительно агрессивнее.
Начальник штаба выступал противником не только Сербии,
но и Италии. Эренталь же возражал против проведения ан-
тиитальянской политики, поскольку Италия являлась союз-
ницей по блоку. В споре между ними Франц-Иосиф принял
сторону Эренталя. И 30 ноября Конрад был снят с поста
и назначен армейским инспектором20.
Отставка Конрада оживленно комментировалась и об-
суждалась во всех европейских странах. По этому поводу
Остен-Сакен писал, что в Германии очень дорожат сохра-
нением Италии в лоне Тройственного союза и при столкно-
вении Конрада с Эренталем отдают дань осторожности по-
следнего21.
Теперь посмотрим, что написал по этому поводу русский
посол в Вене Гире. Конфликт Конрада с Эренталем, ука-
зывал Гире,— лишь часть вопроса. Главная причина от-
ставки (о которой почти умолчал сам Конрад.— А. А.) —
усиление австрийских войск в Боснии и Герцеговине. Дело
в том, что слухи об их продвижении стали достоянием глас-
ности— проникли в печать. И император решил пожертво-
вать Конрадом22.
Отставку Конрада не следует рассматривать как победу
«миролюбивого» курса во внешней политики Австро-Венг-
рии. Чрезмерная запальчивость Конрада, грозившая спу-
тать карты австро-германского блока, вынудила правящие
круги на время расстаться с этим бравым генералом. Эрен-
таль же с более гибкими методами дипломатической игры
на данной стадии являлся более подходящей фигурой для
осуществления поставленных целей.
Тем временем продвигалась вперед работа по созданию
группировки из балканских государств. На этот счет велись
переговоры между Сербией и Болгарией. На их ход влияли
такие факторы, как итало-турецкая война, турецко-черно-
горские отношения, обострение греко-турецких отношений,
внутренний кризис Османской империи, рост освободитель-
ного движения, планы правящей верхушки балканских го-
138
сударств и др. По сообщению военного агента в Софии пол-
ковника Романовского, царь Фердинанд предоставил Ге-
шову (премьер-министр и министр иностранных дел) пол-
ную свободу в переговорах с Белградом23. Помимо России
за ходом переговоров между Сербией и Болгарией внима-
тельно следила Англия24.
В связи с фактическим нежеланием турецких властей
позаботиться о христианском населении на европейской
территории Турции в Болгарии поднялась волна недоволь-
ства. Она достигла размеров, вызвавших беспокойство в
европейских столицах. В середине октября Министерство
иностранных дел России разослало своим представителям
в Берлине, Вене, Лондоне и Париже телеграммы с прось-
бой выяснить позицию тамошних кабинетов по вопросу
болгаро-турецких отношений25.
В ходе переговоров Министерство иностранных дел Рос-
сии сформулировало предложение, принятое остальными
державами. В конце октября 1911 г. представители Рос-
сии, Англии, Франции, Германии и Австро-Венгрии в Со-
фии дали успокоительные заверения Болгарии о том, что
Турция не имеет намерений на нее нападать. Страсти в
Болгарии улеглись26. Все это говорило о том, что обстанов-
ка на Балканском полуострове продолжала обостряться, а
дипломатии великих держав приходилось более активно
вмешиваться в отношения между балканскими странами.
В первые месяцы 1912 г. форсированным темпом шли
сербо-болгарские переговоры с привлечением Черногории,
посвященные предстоящему разделу захваченной террито-
рии 27.
18 марта 1912 г. в Белграде и Софии состоялось подпи-
сание сербо-болгарского договора о союзе с секретным
приложением из пяти статей, направленных против Тур-
ции 28, в которых, в частности, содержалось обоюдное наме-
рение заключить военную конвенцию. Присутствовавший
на церемонии в Белграде Гартвиг разъяснил, что соглаше-
ние должно содействовать укреплению порядка на Балка-
нах и не служить орудием для каких-либо завоевательных
замыслов29.
Через два месяца, 12 мая 1912 г., была подписана и во-
енная конвенция, в статьях которой определялись конкрет-
ные военные меры на случай войны с Турцией30. Затем оба
монарха ратифицировали договор.
Используя греко-турецкие противоречия на Балканах и
Ближнем Востоке (Фракия, Критский вопрос), Болгария и
Сербия еще весной начади переговоры с Грецией, у которой
139
тоже имелись свои планы на Балканах. 29 мая 1912 г. Гре-
ция и Болгария подписали сроком на три года соглашение
оборонительного характера (но с наступательным подтек-
стом) 31. В конце весны 1912 г. оформился Балканский союз.
С его созданием завершился важный этап в подготовке вой-
ны на Балканском полуострове.
Балканский союз явился результатом действий ряда
факторов внешнеполитического и внутреннего характера, о
которых говорилось выше. Буржуазная историография изо-
бражает его исключительно как детище русской диплома-
тии, которое создано-де для осуществления экспансии Рос-
сии на Балканах. Безусловно, во внешнеполитических пла-
нах России ему отводилась важная роль. Но, во-первых,
приведенный материал опровергает такую одностороннюю
трактовку; во-вторых, русская дипломатия ставила задачи
сдерживающего порядка перед правительствами и монар-
хами балканских стран.
Правящие круги России рассчитывали превратить ука-
занный союз государств в своего рода плотину против воз-
растающей экспансии австро-германского блока. Да и пра-
вительства самих балканских стран (в частности, Сербии)
полагали использовать вновь созданный блок тоже для
того, чтобы оградить себя под защитой России от агрессив-
ных акций Центральных держав.
БАЛКАНСКИЙ СОЮЗ
НА ПУТЯХ К ВОЙНЕ С ТУРЦИЕЙ
И МЕЖИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ БОРЬБА
Англия тайно знала о сербо-болгарском договоре от пос-
ла в Софии32. Британская дипломатия рассчитывала ис-
пользовать созданный блок в качестве орудия своей поли-
тики в борьбе с Тройственным союзом. В то же время Лон-
дон не желал, чтобы Россия превратила вновь созданный
союз в орудие собственной политики. Поэтому поощрялся
ввод Греции в этот союз 33.
Министерство иностранных дел России 30 марта 1912 г.
информировало Францию о сербо-болгарском союзе, прося
Пуанкаре держать сообщение в тайне 3\ Пуанкаре в целом
благосклонно воспринял создание блока антиавстрийского
и антигерманского направления, но отметил, что у Франции
в Турции имеются крупные экономические интересы35. На
наш взгляд, важный нюанс.
В странах Тройственного союза развернулась кампания
140
за рост военных приготовлений. Венгерский лидер граф
Тисса, являвшийся одним из вдохновителей захватниче-
ской политики Австро-Венгрии, ратовал за увеличение рек-
рутского контингента: армию нужно готовить к большой
европейской войне36.
Военный министр России Сухомлинов 12 февраля 1912 г.
писал Сазонову, что в военном министерстве Австро-Венг-
рии высказывалась надежда: германской дипломатии
удастся увлечь Россию иранскими делами, и тогда намного
облегчится новое активное выступление Австро-Венгрии на
Балканах37. Через два дня Сухомлинов сообщал министру
иностранных дел: в Галиции принимаются широкие меры
по увеличению боевой готовности войск, пополнению запа-
сов продовольствия, фуража, оружия, боеприпасов38.
Учитывая все это, в России тоже принимали меры. В се-
редине февраля 1912 г. в Москве состоялось совещание
представителей ряда западных военных округов с предста-
вителями Главного управления Генерального штаба. Рас-
сматривались вопросы возможного вторжения австро-вен-
герских войск в Россию и ответные меры89. 9—14 марта
1912 г. начальник штаба Варшавского военного округа рас-
смотрел вопрос о возможной мобилизации германской ар-
мии. Он полагал, что она может закончиться к 10—13 дню
после объявления мобилизации40. Таким образом, несмот-
ря на заявления правящих кругов империалистических дер-
жав Европы о стремлении избежать общеевропейской вой-
ны, ее возникновение на европейском континенте считалось
не столь отдаленной реальностью.
Балканская политика и некоторые другие вопросы меж-
дународных отношений были затронуты во время пребыва-
ния кайзера в Вене. Весной 1912 г. Германский император
доказывал графу Берхтольду, новому австрийскому мини-
стру иностранных дел, что можно найти «сферу сотрудни-
чества» с Англией. Что касается России, то по мысли кай-
зера, она не имеет желания «поднимать балканскую проб-
лему» из-за опасения внутренней революции. В этой связи
были отмечены мирные советы Петербурга королю Черно-
гории. Далее Вильгельм развивал идеи, что Россия «по гор-
ло занята» делами на Среднем и Дальнем Востоке, вдоль
монгольской границы сооружаются дорогостоящие укреп-
ления, в Северном Иране концентрируются войска для то-
го, чтобы предотвратить продвижение турецких войск, до-
шедших до Урмии. «Как может теперь Россия быть в со-
стоянии нарушать спокойствие на Балканах?» —вопрошал
кайзер41.
141
Он заблуждался, полагая, что «отвлечение» России на
Дальний и Средний Восток ослабит ее внимание к балкан-
ским делам. Сведения, поступавшие из Петербурга, свиде-
тельствовали о том, что русская дипломатия не так уж без-
участна к балканским событиям. Так, 2 марта 1912 г. авст-
рийский посол в Петербурге Турн доносил в Вену о под-
держке Россией панславистских течений на Балканах42.
Такого характера донесения не могли не учитываться в
Вене.
30 апреля 1912 г. Берхтольд выступил в парламенте в
связи с рассмотрением бюджета. О России он выразился
корректно, но сдержанно. Сказал, что отношения с Россией
привлекают пристальное внимание австрийского Министер-
ства иностранных дел и к ней относятся с доверием. На-
помнил, что по вступлении на свой пост он обменялся пись-
менными посланиями с русскими руководящими государст-
венными деятелями, в которых выражалось обоюдное же-
лание действовать на пользу мира. Далее Берхтольд при-
звал проявить «патриотизм» при ассигновании сумм на дип-
ломатию, армию и флот43.
Между тем тщательно скрываемые соглашения между
балканскими странами дошли до держав Тройственного со-
юза. И хотя издатели публикации немецких документов
«Ди гроссе политик» доказывают, что Центральные держа-
вы (Германия, Австро-Венгрия) до лета 1912 г. не знали о
существовании сербо-болгарского соглашения44, на самом
деле это было не так. В середине апреля 1912 г. Кидерлена
осведомили о сербо-болгарском союзе, его основных поло-
жениях45. Быть может, он не знал точно все пункты догово-
ра, но это не меняло дела. Определить источники получения
информации трудно. Возможно, через Италию. Итальян-
ские военные агенты (атташе) в Софии и Петербурге и по-
сол в Белграде имели сведения о сербо-болгарском согла-
шении46. Во всяком случае, во второй половине мая статс-
секретарь Германского ведомства иностранных дел распо-
лагал уже текстом данного соглашения. Во время встречи
в Берлине с Берхтольдом (24—26 мая 1912 г.) Кидерлен
поведал ему об этом. Причем руководитель германского
дипломатического ведомства брал под сомнение чисто обо-
ронительный характер соглашения47. А в начале июня во
французской газете «Матэн», а затем и в других органах
французской и английской печати появились сообщения о
существовании сербо-болгарского договора о союзе48.
С этим связан новый вызов болгарского царя Фердинан-
да в столицы австро-германского блока а июне 1912 г. Фер-
14?
динанд клялся в верности Францу-Иосифу и всему австрий-
скому двору, говорил о желании сохранить покой и порядок
на Балканах, вместе с тем указывал на серьезные недо-
статки в управлении подвластными Турции территориями
в Европе. По некоторым материалам, он косвенно подтвер-
дил наличие союза с Сербией49.
Болгарский царь лавировал между двумя группировка-
ми великих держав. Переговоры Фердинанда в столице
Австро-Венгрии показывали, что он являлся ненадежным
партнером в Балканском союзе. В Вене это поняли и реши-
ли при необходимости нейтрализовать через него пополз-
новения блока балканских государств.
В Берлине болгарским руководителям был оказан тор-
жественный прием. Комментируя этот визит, поверенный в
делах в Берлине Шебеко заметил, что, выступая в герман-
ской столице, Фердинанд как бы мимоходом сказал о фак-
торе мира на Балканах, желая подчеркнуть, что Болгария
оставляет за собой в будущем полную свободу действий50.
Имея на руках документ о сербо-болгарском соглашении,
на Вильгельмштрассе не стали объясняться по этому пово-
ду с болгарским царем; германские дипломаты решали: ка-
кую можно извлечь пользу из создавшегося положения.
Летом 1912 г. главой правительства Сербии стал Па-
шич — человек, дружественно настроенный к России и сто-
ронник союза с Болгарией. В июне 1912 г. состоялись пере-
говоры между начальниками генеральных штабов воору-
женных сил Болгарии и Сербии. Были рассмотрены кон-
кретные вопросы: на случай войны с Турцией, Румынией и
даже Австро-Венгрией51. К этому времени еще более обо-
стрилась обстановка в Албании. В течение весны и лета
1912 г. в различных ее частях произошли восстания, освобо-
дительное движение вновь приобрело широкий размах.
В ходе весенне-летних боев турецкие войска потерпели ряд
поражений. К лету 1912 г. от них была освобождена север-
ная Албания, часть центральной и южной Албании52. Это
не могло не отразиться на политике держав.
Если положение в Албании сравнительно меньше беспо-
коило Россию и Германию, и в середине мая Сазонов гово-
рил Пурталесу, что беспорядки в Албании носят локальный
характер и это его не очень беспокоит, то внимание Австрии
было заострено53. Имея свои интересы в Албании, Венский
кабинет был заинтересован в ослаблении турецкого господ-
ства. Но вместе с тем поддержка освободительной борьбы
албанцев не входила в расчеты австрийской политики. Ей
приходилось решать нелегкие задачи.
143
К лету 1912 г. координация военных усилий между бал-
канскими странами усилилась. В начале июля в Варне
между сербским и болгарским генеральными штабами бы-
ли продолжены переговоры относительно размещения воен-
ных сил на случай войны с Турцией54. 25 июля поступила
телеграмма от посланника в Софии Неклюдова о воинст-
венном настроении в Болгарии55. Это сообщение не на шут-
ку встревожило русскую дипломатию. Она предполагала
организовать давление на Болгарию (сдержать от развя-
зывания конфликта) путем совместного демарша послов
России, Франции, Англии и Германии в Софии56. Внешне-
политические учреждения России и Германии поручили
своим представителям в Софии сделать предостерегающие
заявления ”. На данной стадии дипломаты Берлина и
Петербурга, казалось, действовали в одинаковом направ-
лении.
В июле 1912 г. по столицам балканских стран и Турции
совершал вояж председатель Государственной думы, один
из лидеров партии октябристов — А. М. Гучков. Во время
пребывания в Софии он убедился, что война с Турцией там
популярна в высшей степени. После бесед с сербскими го-
сударственными деятелями в Белграде он вынес впечатле-
ние, что и Сербия решилась на войну (с Турцией)56.
Тучи над Балканами все более сгущались. Беспокойст-
во империалистических держав усиливалось.
В первых числах августа на рынке македонского горо-
да Кочаны была брошена бомба, убившая несколько чело-
век, в том числе мусульман. Турецкие власти учинили вар-
варскую расправу над местным населением, вызвавшую не-
годование в балканских странах59. Гешов просил Сазонова
сделать соответствующее представление в Константинопо-
ле, добиться расследования и наказания виновных60. Дер-
жавы Тройственного согласия в целом были склонны воз-
действовать на Турцию в этом направлении61.
Совершенно иную реакцию вызвали кочанские события
в Вене и Берлине. Там расценили их как провокацию бол-
гарской агентуры. Явно протурецкую позицию заняли пос-
лы Вангенгейм и Паллавичини, считавшие, что импульс ис-
ходил из Софии62. Каждый блок великих держав был по-
своему обеспокоен антитурецкой борьбой народов и старал-
ся ее приглушать: страны Тройственного согласия — скорее
путем компромиссов, Центральные державы — посредст-
вом подавления.
Зная о существовании Балканского союза, в Берлине в
середине августа пришли к выводу, что балканские госу-
144
дарства готовятся к войне против Турции63. В этой связи
Кидерлен считал, что надо поддержать Турцию в ее «мир-
ных методах» по децентрализации своей европейской час-
ти, имея в виду проблемы самоуправления64.
Вопросы балканской политики рассматривались в Бер-
лине, Вене, Петербурге, т. е. в столицах держав европей-
ского континента, связанных политическими и экономиче-
скими нитями с этим регионом. 7 августа 1912 г. канцлер
Бетман-Гольвег, находясь в поездке в Эссене, направил
германскому Ведомству иностранных дел депешу, в кото-
рой ссылался на встречу с руководящими деятелями Рос-
сии в Балтийском порте, обещавшими предотвратить кон-
фликт на Балканах посредством давления на балканские
государства. Он полагал, что три державы (Россия, Герма-
ния и Австро-Венгрия) должны энергично действовать в
умиротворяющем направлении в столицах Черногории,
Турции, возможно Болгарии и Сербии. Бетман просил, что-
бы Пурталес изъявил в Петербурге готовность Германии
«неослабно поддержать» любой соответствующий шаг Рос-
сии в балканских государствах65. На следующий день Цим-
мерман ответил канцлеру (в Эссен), что он получил сведе-
ния от поверенного в делах Броневского, что Россия неза-
медлительно предприняла энергичные шаги в указанных
балканских странах66.
Вырисовывается тактика Кидерлена в балканской поли-
тике в данный период: быть полностью в курсе позиций ве-
ликих держав, но держаться несколько поодаль, предоста-
вив пока Австрии и России вести активную политику по не-
допущению создания конфликтных ситуаций; вести линию
на срыв согласованных действий балканских стран; по
возможности препятствовать ослаблению Османской импе-
рии.
Турецко-черногорские отношения снова все больше при-
нимали форму вооруженного конфликта. Этот вопрос явил-
ся предметом обсуждения между Циммерманом и поверен-
ным в делах Броневским. Циммерман просил передать Са-
зонову, что надо принять меры в столицах обоих госу-
дарств во избежание развязывания войны на Балканах67.
Германский император на данной стадии развития со-
бытий придерживался иного мнения. «Мы не будем вмеши-
ваться из-за каждой мелочи на Балканах. Спокойно выжи-
дать и не играть сейчас роль полицейского»,— говорил он68.
Он призывал выждать развития событий, одновременно
развязать руки своих партнеров по Тройственному союзу,
отвести державы Тройственного согласия от активных мер.
145
Различие во мнениях в Берлине говорило о сложности соз-
давшейся ситуации.
В Петербурге были весьма озабочены возможными ак-
циями со стороны Австро-Венгрии. И главная тема беседы
Сазонова с германским послом в августе — политика Авст-
ро-Венгрии. Сазонов рассчитывал на умеряющее воздейст-
вие Германии, ссылаясь на разговоры с канцлером во вре-
мя пребывания того в Петербурге. Германский посол отве-
тил, что считает неправдоподобной мысль о возможном на-
ступлении Австро-Венгрии на Балканах, убеждая, что Ав-
стро-Венгрия не будет проводить экспансионистские планы.
Как будут впредь развиваться русско-германские отноше-
ния, Пурталес затруднялся сказать, так как позиция Гер-
мании будет зависеть от поведения России в других вопро-
сах, касающихся Германии69.
Беседа показала, что германская сторона уклонялась от
каких-либо мер в Вене, по существу, прикрывала свою со-
юзницу по блоку. Одновременно Пурталес старался зара-
нее переложить на Россию вину за возможное ухудшение
русско-германских отношений в будущем, если возникнет
сложная ситуация на Балканском полуострове.
На Певческом мосту не было ясности о поведении Бер-
лина и Вены при обострении положения на Балканах.
Статс-секретарь германского Ведомства иностранных дел
просил Пурталеса не уклоняться от бесед с Сазоновым, да-
же если они примут форму острой дискуссии. Кидерлен
просил Пурталеса еще раз повторить Сазонову, что Австро-
Венгрия не планирует проведение агрессивной политики на
Балканах70. Усиление столкновений на турецко-черногор-
ской границе заставляло дипломатию великих держав вме-
шиваться в конфликт с целью локализовать его развитие.
Русская дипломатия продолжала свои умиротворяющие со-
веты как в Константинополе, так и в столице Черногории
Цетинье71.
Державы Тройственного союза все больше склонялись
на сторону Турции. В середине августа 1912 г. германскому
посланнику в Цетинье были даны инструкции присоеди-
ниться к посланникам других держав, если они будут упол-
номочены преподать Черногории серьезные советы благо-
разумия. О своих действиях Кидерлен просил Броневского
поставить в известность Министерство иностранных дел
России72.
На аудиенции у царя 2'2 августа германский посол Пур-
талес спросил о позиции России, на что Николай II ответил,
что Россия не имеет намерений поддерживать активные дей-
146
ствия Черногории, но вместе с тем выразил надежду, что
и турки не перейдут в наступление73. Русско-германские
переговоры по этим вопросам продолжались, и в конце
августа Кидерлен обещал Броневскому снабдить своих
представителей в Константинополе и Цетинье инструкция-
ми о присоединении к совместным заявлениям других дер-
жав 74. Державы Антанты тоже требовали от Черногории и
Турции урегулирования дел75.
Правительство Османской империи не собиралось про-
водить какие-либо существенные реформы ни в Албании, ни
в других частях своей европейской территории. Балканские
страны не ослабляли своих приготовлений. 13 августа в Со-
фии под предводительством Фердинанда состоялся тайный
совет, на котором приняли решение ускорить подготовку к
войне с Турцией76.
В конце августа в Главное управление генерального шта-
ба русской армии поступали сведения о том, что Черногория
готовится к активным выступлениям против Турции; причем
в Цетинье уверены, что в случае войны с Турцией державы
Тройственного согласия не допустят выступления Австрии
против балканских стран77. Поэтому дипломатию России
продолжал интересовать вопрос о позиции Габсбургской
монархии. Поверенный в делах в Вене князь Кудашев в се-
редине августа 1912 г. считал, что агрессивные действия
Австро-Венгрии опасны для нее из-за финансовой и военной
неподготовленности. Вместе с тем Кудашев не исключал
того, что она «не устоит от искушения активно выступить
в защиту того, что она считает своей исторической миссией
на Балканах, если этой миссии будет угрожать опас-
ность»78. Такое мнение из Вены не могло быть утешитель-
ным для Министерства иностранных дел России, заключи-
тельная часть донесения Кудашева как бы сводила на нет
все его предварительные построения.
Затем выяснилось, что Турция готова удовлетворить не-
которые «культурно-экономические нужды албанцев». Ки-
дерлен ухватился за это, убеждал греческого и болгарского
посланников в Берлине согласиться на некоторую децентра-
лизацию Албании. Однако статс-секретарь ушел от конкре-
тизации своих соображений79.
Получая все эти сведения, русская дипломатия в тече-
ние всего августа продолжала свои «советы благоразумия»
в балканских странах. Государственные деятели России и
Франции рассматривали балканские проблемы во время
приезда главы французского правительства Пуанкаре в
Россию в августе 1912 г, Визит Пуанкаре назревал давно,
ИТ
но толчком, ускорившим его, послужило свидание Николая
с Вильгельмом в июле 1912 г.
9 августа Пуанкаре прибыл в Россию. Вопросы между-
народной политики обсуждались главным образом между
ним и Сазоновым. Пуанкаре не скрыл своего беспокойства
по поводу сербо-болгарского союза, считая, что он таит
опасность осложнений на Балканах. Глава французского
правительства предложил действовать совместно для пре-
дотвращения развития конфликта на Балканском полуост-
рове. Он подчеркнул, что Франция не решится на военные
действия из-за балканских вопросов, если Германия оста-
нется безучастной. В случае германского выступления Фран-
ция выполнит свои союзнические обязательства в отношении
России80.
Были рассмотрены и проблемы блоковой политики. Пу-
анкаре говорил о тесной координации между сухопутным,
морским генеральными штабами Англии и Франции. Он по-
ведал, что между правительствами Франции и Англии за-
ключено устное соглашение, по которому Англия окажет
Франции помощь сухопутными и морскими силами в случае
нападения Германии. Это сообщение Пуанкаре просил дер-
жать в строгой тайне даже от англичан81.
По окончании визита было опубликовано официальное
сообщение. В нем говорилось, что совещания Пуанкаре с
Коковцовым и Сазоновым носили отпечаток «особой сердеч-
ности, которой всегда отличались личные отношения рус-
ских и французских государственных деятелей», и что с пол-
нейшим взаимным доверием и искренним дружелюбием
были обсуждены вопросы первостепенной важности82. Ви-
зит Пуанкаре привлек всеобщее внимание, особенно со сто-
роны Германии. Пурталес заметил, что Пуанкаре получил
более торжественный прием, чем канцлер83.
Визит главы правительства Франции вновь продемон-
стрировал незыблемость франко-русского союза, способст-
вовал укреплению отношений между двумя государствами
и в определенной мере нейтрализовал впечатление, создан-
ное встречей руководителей Германии и России в июле
1912 г. Советский исследователь В. И. Бовыкин справедли-
во отмечал особое внимание, которое уделяли обе стороны
подготовке Тройственного согласия к общеевропейской вой-
не, а также стремление французской дипломатии усилить
свое влияние на внешнюю политику России84.
Продолжали развиваться связи между военными кру-
гами России и Франции. В июле 19Г2 г. на праздник в Па-
риж (14 июля) прибыли начальник сухопутного генерала
148
ного штаба Жилинский и начальник морского генерального
штаба Ливен. Незадолго до этого в Париже подписали три
соглашения в области военно-морских сил и военно-морской
политики. В середине августа всенно-морская конвенция
была ратифицирована правительствами обеих стран. Со-
стоялись совещания военных чинов, на которых распределя-
лись сферы действия флотов государств Тройственного со-
гласия в случае общеевропейской войны85.
Комментарии по поводу визита Пуанкаре в Германии
были довольно сдержанными. Некоторые органы герман-
ской печати пытались парировать высказанное во Франции
мнение об антиавстрийской и антигерманской направленно-
сти визита Пуанкаре. «Националь цайтунг» полагала, что
визит Пуанкаре не отразится на общем направлении рус-
ской внешней политики, руководители которой вполне
искренне стремятся к поддержанию добрососедских отно-
шений с Германией86.
Российская печать антантофильского направления вы-
ступала, конечно, с самых радушных позиций. Приезд Пу-
анкаре явился крупнейшим политическим событием, дока-
зательством абсолютной твердости франко-русского союза,
писали «Биржевые ведомости»87. В таком же духе выска-
зывались и другие русские газеты. Отрицательное отноше-
ние к визиту показали прогерманские органы русской печа-
ти. Так, «Колокол», «Русское знамя» отмечали, что франко-
русский союз опасен для России: союзники (Франция, Анг-
лия) преследуют одну цель — использовать Россию в соб-
ственных интересах88.
Германские правящие круги особенно беспокоились, ко-
гда происходили контакты руководящих деятелей России с
французскими и английскими коллегами. А когда француз-
ская газета «Тан» в начале августа 1912 г. опубликовала
материал о существовании франко-русской военно-морской
конвенции, возник новый очаг трений.
В Петербурге были очень удивлены и раздосадованы
болтливостью «Тан». Начались запросы в Париж по поводу
источников указанной информации. Военно-морской агент
Карпов выяснил через французское морское ведомство, что
источником разглашения секретных соглашений является
французское Министерство иностранных дел. Это уже не
первый раз после русско-германских контактов на различ-
ных уровнях в печати Англии и Франции появлялись мате-
риалы, компрометирующие Россию в глазах Германии.
Проявили беспокойство на Вильгельмштрассе. Циммер-
ман 6 августа спросил Броневскою по поводу слухов о до-
Н9
полнении русско-французского союза новым соглашением
о морских силах. Представитель России ответил, что он ни-
чего об этом не знает.
В Петербурге Коковцов в беседе с Пурталесом отрицал
существование конвенции, но посол вынес впечатление, что
имели место переговоры между представителями военно-
морских генеральных штабов обеих стран без письменной
фиксации.
9 августа (1912 г.) Пурталес встретился с Сазоновым.
Министр уверял посла, что между военно-морскими штаба-
ми России и Франции имеется только письменное соглаше-
ние о периодических встречах и консультациях.
Русской дипломатии ничего не оставалось делать, как
маневрировать, давать другие версии. Если бы Россия при-
знала существование такой конвенции, это значительно
ухудшило бы отношения с Германией, еще больше подхле-
стнуло гонку вооружений в государствах противоположного
блока. Объяснения Сазонова возымели действие. Циммер-
ман повторил австрийскому дипломату Флотову доводы
Сазонова и счел недействительным известие о конвенции.
Поверил этому и Вильгельм II, указавший австрийскому
послу Сегени, что известие о франко-русской морской кон-
венции неправдоподобно. 22 августа 1912 г. Николай II под-
черкнул германскому послу, что никакие «глупости» прессы
не в состоянии поколебать доверительные русско-герман-
ские отношения. Однако в середине сентября 1912 г. авст-
рийская дипломатия произвела зондаж в Париже. Ответ-
ственный сотрудник Министерства иностранных дел Фран-
ции Палеолог в такой форме провел беседу, что и ни отри-
цал, и ни подтверждал наличие конвенции. Австрийский
дипломат вынес впечатление, что конвенция имела место.
Сведения с французской стороны вновь ввергли немецких
дипломатов в смятение. Там стали все же считать, что разо-
блачение прессы снизили значение визита кайзера в Бал-
тийский порт.
История с выяснением действительности русско-француз-
ской морской конвенции была одним из существенных мо-
ментов в русско-германских дипломатических отношениях
летом 1912 г.88а
Ко времени пребывания Пуанкаре в России относится
и неожиданный шаг австро-венгерской дипломатии в бал-
канских делах. 14 августа 1912 г. граф Берхтольд обратил-
ся к правительствам великих держав с предложением об-
меняться взглядами по балканской политике и выяснить,
склонны ли эти держаны дать Турции дружеские сонеты цр
1&Q
проведению реформ на принципах административной децен-
трализации89. Мы согласны с мнением В. А. Жебокрицкого
в оценке действий австрийского министра иностранных дел.
Это было стремление взять в свои руки инициативу в бал-
канских делах, оказать влияние на Турцию, защитить ее
(от балканских стран) и одновременно дать ей возможность
осуществить реформы, разрушив военные планы балканских
стран90.
Позиция германской дипломатии выявилась в беседах
с поверенным в делах Броневским. 19 августа Циммерман
сказал ему, что правительство Германии относится сочув-
ственно к предложению Берхтольда, ибо оно направлено на
поддержание мира. Вместе с тем немецкий дипломат отме-
тил, что ни о каком давлении на Турцию (в смысле прове-
дения реформ) не может быть и речи91. На следующий день
Кидерлен внес коррективы. Статс-секретарь подчеркнул,
что маленькие балканские народности должны пока удов-
летвориться тем немногим, что дает им Турция, и речь не
идет о даровании автономии всем народностям, населяю-
щим территорию европейских владений Турции 92. На Виль-
гельмштрассе дали инициативе австрийского министра бо-
лее туркофильское толкование. При этом старались сузить
сферу применения реформ, по возможности сделать их по-
верхностными.
Державы Тройственного согласия встретили предложе-
ние Берхтольда без восторга. Пуанкаре с недоверием отнес-
ся к нему, видя в широкой автономии Албании усиление
позиций Австрии на Балканах93.
Подходя с различных сторон к инициативе министра ино-
странных дел Австро-Венгрии, русская дипломатия в целом
не хотела содействовать усилению влияния своей соперницы
на Балканском полуострове. Стремление Австро-Венгрии
играть первую скрипку, явно протурецкий привкус предло-
жения, его малоэффективный характер с точки зрения улуч-
шения положения угнетаемого населения создавали в Пе-
тербурге негативную реакцию. В то же время борьба за
сохранение статус-кво на Балканах, постановка вопроса о
реформах соответствовали задачам балканской политики
России в тот момент94. На Певческом мосту решили не от-
казываться от обсуждения вопроса о реформах на террито-
рии, подвластной Турции.
Вскоре выяснилось, что правительство Турции считает
предложение Берхтольда неприемлемым, особенно негодуя
из-за выражения «децентрализация».
Пробный шар, брошенный Берхтольдом, не дал желае-
151
мых результатов. У Кидерлена между тем начали возни-
кать опасения, как бы державы Тройственного согласия не
ухватились за выступление австрийского министра и не
организовали давление на Турцию в виде демарша. Он спе-
циально подчеркнул Броневскому: «Австро-Венгрия не пред*
лагает никакого демарша, а только обмен мнениями»95.
В конце августа Сазонов имел продолжительную беседу
с Пурталесом по поводу балканских дел. Зная позицию сто-
рон, министр иностранных дел повернул дело таким обра-
зом, чтобы использовать выступление Берхтольда в соответ-
ствии с политикой России. Он сказал, что видит отрадное
доказательство желания Австро-Венгрии не идти собствен-
ным путем в балканской политике, но не считает практиче-
ски выполнимой идею получения предварительного согласия
балканских стран на реформы 96.
Получив сообщения из разных стран, Кидерлен в запи-
ске от 2 сентября 1912 г. резюмировал их. Позиция России
выглядела как согласие с предложением Берхтольда при
условии, что речь не идет о коллективном демарше в Кон-
стантинополе. Кидерлен не считал целесообразным возвра-
щение к «интервенционистской политике» великих держав,
в отношении Турции. Он возражал против предоставления
льгот христианскому населению территории, подвластной
Турции, которые турецкая администрация собиралась пре-
доставить албанцам97.
В письме Бетману Кидерлен прямо указывал, что согла-
сен не со всеми положениями австрийского министра ино-
странных дел, но, исходя из политических соображений, Гер-
мания не должна отделяться от своей союзницы, ибо Трой-
ственное согласие во всех вопросах действует совместно.
Кидерлен считал, что Австро-Венгрия должна заблаговре-
менно оповещать Германию о своих намерениях, а не ста-
вить перед фактом, как было сделано теперь98.
Получив ободряющее известие из Берлина и исходя из
политических соображений, Берхтольд все-таки решил по-
пытаться «вдохнуть жизнь» в свое предложение. 2 сентября
он выступил с измененным вариантом, в котором говори-
лось, что не следует оказывать давления на Турцию; надо,
наоборот, морально помочь новому турецкому правитель-
ству в его начинаниях по осуществлению реформ и в других
частях своих европейских владений, кроме Албании99. Са-
зонов не возражал против такого предложения, если Турция
действительно приступит к проведению реформ 10°.
Но никаких серьезных начинаний в области реформ ту-
рецкое правительство не думало предпринимать. В донесе-
152
нии Кидерлену Вангенгейм подчеркивал, что турецкие госу-
дарственные деятели были весьма недовольны германской
поддержкой предложения Берхтольдаш. Боясь испортить
отношения с Турцией, австро-германский блок прекратил
действия в этом направлении. Французское посольство в
Вене сообщило в Париж, что предложение австрийского ми-
нистра считается похороненным, а он сам относится безуча-
стно к судьбе «своего детища» 102. Итак, попытка австро-
германской дипломатии в середине августа — начале сен-
тября 1912 г. взять в свои руки инициативу в балканских
делах потерпела неудачу. Обе страны решили теснее коор-
динировать свои политические действия в будущем.
7—8 сентября 1912 г. в Бухлау состоялась встреча Берх-
тольда с Бетман-Гольвегом. На ней обсуждались вопросы,
касающиеся положения на Балканах и взаимоотношений
внутри Тройственного союза и между группировками вели-
ких держав. За несколько дней до встречи Кидерлен просил
Бетмана напомнить Берхтольду, чтобы тот извещал заранее
союзников о своих намерениях. И еще статс-секретарь про-
сил канцлера не говорить Берхтольду о том, что во время
свидания Вильгельма II с Николаем II германская сторона
практически ничего не достигла и что Сазонов высказывал
недоверие к политике Австро-Венгрии103.
Канцлер сделал мягкий выговор австрийскому министру
за неисполнение предварительной договоренности о проек-
тируемых шагах. Оправдываясь, Берхтольд заявил, что сво-
ими действиями желал опередить русскую дипломатию от-
носительно инициативы на Балканах104.
В Бухлау оба государственных деятеля были едины в
стремлении сохранить статус-кво на Балканах и Ближнем
Востоке105. В случае же раздела Османской империи ни
Германия, ни Австро-Венгрия не должны оставаться без-
участными, констатировали собеседники.
Центральное место заняла проблема политики России.
Бетман указал Берхтольду, что после встречи в Балтий-
ском порту у него сложилось впечатление, что Россия на
ближайшие годы планирует мирную политику, так как за-
нята внутренними делами. Экономические проекты и не-
устойчивое внутреннее «социальное положение» — вот два
момента, которые, по мнению канцлера, заставляют Россию
стоять на «рельсах консервативной политики». Касаясь по-
ложения России в составе Тройственного согласия, канцлер
отметил, что в настоящее время она находится там в исклю-
чительно благоприятном состоянии, и нет оснований для
изменения ее политики. Австро-германский блок уточнял
153
свои позиции и расстановку сил в связи с возможным ослож-
нением положения на Балканах.
А балканские страны в сентябре уже форсировали свою
подготовку к войне с Турцией 106. В начале сентября гене-
ральный штаб русской армии получил сведения о черногор-
ско-болгарской военной конвенции, согласно которой Чер-
ногория вступает в войну не позднее 15 сентября, а Болга-
рия— через месяц107. Министр иностранных дел России ме-
тался в поисках оптимального варианта действий по предот-
вращению войны на Балканах. Перед своими партнерами по
Тройственному согласию он выдвинул идею о международ-
ной конференции108. Но его союзники не поддержали эту
мысль, считая ее поспешной, преждевременной 109.
Прочитав телеграмму Гартвига от 13 сентября с цитиро-
ванием изречения Пашича: «В случае малейшего шага впе-
ред со стороны Болгарии... Сербию невозможно будет удер-
жать, ибо нас всех сметет народная волна»110, Сазонов со-
всем потерял покой. Он убеждал германского поверенного
в делах Луциуса, что великие державы должны сделать все,
чтобы не допустить войны1И.
Продолжали рождаться новые планы. Наряду со сдер-
живающим давлением на балканские страны Сазонов, что-
бы заставить Турцию провести реформы, предложил орга-
низовать демарш великих держав. На эту тему он 18 сен-
тября говорил с Луциусом112. На совершенно секретном
донесении Луциуса стоит помета Кидерлена: «Дикий фана-
тик!» (про Сазонова.— А. Л.) 113. Действия министра иност-
ранных дел России германскими дипломатами изобража-
лись как стремление играть доминирующую роль в балкан-
ских делах, выбить из рук Австро-Венгрии все козыри. От-
сюда и такая вспышка у Кидерлена.
Параллельно Сазонов свое предложение о совместном
демарше в Константинополе направил в Берлин через рус-
ское посольство, а сам отбыл с официальным визитом в Лон-
дон. Накануне он сказал турецкому послу: «чтобы предот-
вратить пожар, страна должна удовлетворить законные
желания христианского населения114. Ознакомившись с этим
представлением Сазонова, Кидерлен сразу не дал ответа:
на полях полученного текста написал лишь комментарий,
считая, что подобная инициатива только возбудит аппетит
у балканских «брехливых собак» (слова Кидерлена.—
А. А.)115.
Спустя несколько дней Кидерлен все же побеседовал на
указанную тему с Броневским. Он заявил, что совет кажет-
154
ся ему неподходящим, ибо Турция обещала распространить
данные албанцам привилегии на все провинции. Соглашаясь
с мнением Сазонова о неизбежности войны, Кидерлен тем
не менее надеялся на ее локализацию. В связи с этим он
сделал Броневскому предложение, чтобы великие державы
договорились между собой и выступили с идеей ограничить
театр военных действий 116. Контрпредложение германского
статс-секретаря было направлено на то, чтобы переключить
все дипломатические атаки исключительно на балканские
страны. Оно носило провокационный характер. Было ясно:
Россия не пойдет на это и тогда предстанет в невыгодном
свете перед всеми странами как поощритель войны. В итоге
из-за разнобоя во мнениях великим державам ничего не
удавалось сделать по предотвращению войны.
В этих условиях правительство Турции сделало неожи-
данный ход: известило великие державы о решении распро-
странить даруемые албанцам права на немусульманское на-
селение европейских владений Османской империи117. Как
было уже показано, Кидерлен тут же использовал этот ко-
зырь для замораживания предложения Сазонова о демар-
ше. Кидерлен говорил о необходимости защищать «сильно
притесняемую» Турцию, которой якобы надо дать время для
осуществления реформ 118.
Таким образом, ко времени визита Сазонова в Лондон
определились позиции германской и австрийской диплома-
тии по балканским вопросам.
Поездка министра иностранных дел России в Англию не
была случайностью. Переговоры об этом велись еще с июля.
Русско-английские контакты в 1912 г. «происходили по раз-
личным каналам. В январе 19Г2 г. Россию посетила англий-
ская парламентская делегация, ь конце сентября в Петер-
бурге побывал начальник оперативного отдела генерального
штаба английской армии генерал Вильсон. Встречался с
Жилинским, присутствовал на маневрах119.
20 сентября 1912 г. Сазонов прибыл в Лондон и оттуда
проехал в Бальмораль — шотландское поместье английского
короля. Главное место в англо-русских переговорах заняли
проблемы взаимоотношений между великими державами,
точнее, между двумя группировками. Мы остановимся на
этой проблеме подробнее, привлекая докладную Сазонова
царю и запись Грея120. Сазонов задал вопрос Грею: «Мо-
жет ли Россия в случае вооруженного столкновения с Гер-
манией рассчитывать на помощь военных сил Англии». Грей
ответил, что действие английских военно-морских сил явля-
ется прерогативой специалистов-экспертов. Но английский
155
флот, разумеется, постарается нанести удар по германским
морским силам и коммуникациям. Грей упомянул об англо-
французском военном соглашении, о котором Сазонов знал
под большим секретом от Пуанкаре. Более или менее кон-
кретные ответы британского министра иностранных дел да-
ли Сазонову ориентиры для корректировки своей политики
на будущее.
Сазонов отметил довольно сильные антигерманские на-
строения в английских господствующих классах. В итоге
пришел к выводу, что «едва ли можно найти необходимую
почву для сближения между обоими соперничающими госу-
дарствами». Грей говорил, что, если Германия попытается
«раздавить» Францию, он (Грей.— А. А.) будет говорить с
Берлином «беспрецедентно строго». Британский министр за-
верил, что в этом случае Англия не останется нейтральной.
Несмотря на некоторые оговорки, Англия в кардинальных
вопросах мировой политики стояла на почве солидарности с
остальными членами Тройственною согласия.
Пребывание Сазонова в Лондоне совпало с дальнейшим
осложнением обстановки на Балканах. В течение 17—19 сен-
тября в Болгарии, Сербии, Греции и Черногории приступили
к мобилизации. 21 сентября заключена военная конвенция
между Сербией и Черногорией. 21 сентября Данев встретил-
ся с Пашичем. Было решено объявить войну Турции, дата
должна была быть определена позже — после уточнения
позиции Австро-Венгрии121. Дипломатические представите-
ли России в балканских странах настойчиво советовали и
предупреждали правительства этих стран не подвергаться
риску. За период с 20 августа по 24 сентября таких советов
и предупреждений сделано 18122.
В этой тревожной обстановке подлила масла в огонь
статья в полуофициозной «Кёльнише цайтунг» от 17 сентяб-
ря 191’2 г. Там не только сообщалось о факте сербо-болгар-
ского соглашения против Турции, но и перечислялись его
пункты. Подчеркивалось, что соглашение было достигнуто
под значительным воздействием России123. Комментируя
статью, берлинский корреспондент Санкт-Петербургского
телеграфного агентства писал, что она инспирирована Виль-
гельмштрассе, чтобы доказать, что Россия готовит козни
против Турции124.
Подыгрывание Турции со стороны австро-германского
блока не прошло бесследно. Турецкий министр иностранных
дел заявил французскому послу Бомпару, что ему известен
текст сербо-болгарского соглашения, направленного против
156
Турции, в нем решающий голос в спорных вопросах принад-
лежит России125.
Младотурки, со своей стороны, тоже готовились к воен-
ному конфликту, но продолжали обещать великим держа-
вам, в первую очередь России, что они накажут виновных
избиения в Кочанах и обнародуют постановление о рефор-
мах126. Давление России на Турцию возрастало. «Порта
должна себе отдать отчет в том, что помимо прямого гро-
мадного риска в случае войны с четырьмя балканскими го-
сударствами, она едва ли может рассчитывать на благопри-
ятный для ее интересов результат, даже в случае военных
успехов»,— писал Нератов Гирсу для сообщения правитель-
ству Турции 127. 22 сентября Пуанкаре предпринял попытку
как-то разрядить обстановку. Он внес предложение из че-
тырех пунктов, суть которых состояла в том, чтобы заста-
вить балканские государства не нарушать статус-кво128.
Предложение не было принято в основном из-за пункта о
мерах воздействия на Турцию.
25 сентября пришло известие о решении правительства
Турции мобилизовать 100 тыс. войск редифа (запаса) на
границе с Болгарией, что вызвало недовольство в России129.
Болгарская сторона использовала этот шаг и 30 сентября
объявила всеобщую мобилизацию 13°. В этот же день указ
аналогичного характера подписал и сербский король. По-
пытки Министерства иностранных дел России попридер-
жать Сербию не дали результата. Там уже бесповоротно
решили воевать и хотели поставить Тройственное согласие
перед совершившимся фактом.
Балканские события, безусловно, не могли не отражать-
ся на русско-германских дипломатических отношениях. Не-
удача Сазонова с коллективным демаршем в Константино-
поле оставила в Министерстве иностранных дел России не-
приятный осадок, причем главным виновником считался
Кидерлен. Поэтому Нератов заявил Луциусу, что все вели-
кие державы, за исключением Германии, поддержали пред-
ложение Сазонова об указанном демарше131. Кидерлену
пришлось перестраиваться. Он сказал Броневскому, что с
симпатией относится к любому усилию по сохранению мира
и его страна в течение последних недель призывала как
балканские страны, так и Турцию сохранять мир. Но, за-
явил Кидерлен, Германия не видит необходимости в при-
менении дополнительного воздействия, ибо Турция уже дала
требуемые гарантии132.
Получив сообщение о мобилизации в Турции. Кидерлен
сделал неожиданный шаг: дал знать, что готов присоеди-
157
ниться к демаршу всех великих держав в Константинополе
по поводу мобилизации133. Свою идею в прикрытой форме
он преподнес Броневскому. 28 сентября русский поверен-
ный в делах в Берлине передавал слова германского статс-
секретаря, что если возникнет конфликт, он готов присоеди-
ниться к общим мерам великих держав 134. Что это было:
стремление удержать Турцию, беспокойство за статус-кво
на Балканах или желание нейтрализовать действия России
и Австро-Венгрии? Заключительное замечание кайзера на
телеграмме поверенного в делах в Вене Штольберга от
26 сентября 1912 г. говорило о том, что германский импера-
тор в данный момент был против вмешательства в балкан-
ские дела, считая, что «кровопускание» заставит балканские
страны скорее уняться, а Турция должна показать, что она
является крупной державой, если хочет отстоять свое суще-
ствование 135. Дальнейший ход событий показал, что все зиг-
заги в линии Кидерлена имели одну цель — извлечь выгоду
из любого развития событий.
В первой половине октября начинается последняя стадия
подготовки балканских стран к войне с Турцией, усиленная
активность дипломатии европейских держав по предотвра-
щению войны. Сазонов (из Лондона) и Нератов прямо за-
являют германскому поверенному в делах Луциусу, что
не доверяют турецким обещаниям относительно реформ 136.
Кидерлен предполагает обсудить с Сазоновым (который
должен был на обратном пути из Лондона остановиться в
Париже и Берлине) вопросы урегулирования обстановки на
Балканах137. Мнение Вильгельма II остается неизменным —
не препятствовать развитию событий 138.
2 октября 191'2 г. в Париже состоялась беседа Пуанкаре
с Сазоновым. Министр иностранных дел России настаивает
на демарше всех великих держав, в крайнем случае России
с Австрией139. Узнав об этом, германский статс-секретарь
намекнул, что демарш великих держав в балканских стра-
нах возможен, но в обтекаемых выражениях и без указаний
на резкие меры. Турции же можно снова напомнить о ре-
формах, не уточняя каких140.
Согласие Кидерлена на коллективный демарш было свя-
зано с получением известий о мобилизации в балканских
странах. Германский статс-секретарь сказал одному из по-
слов, что он этого не ожидал и теперь готов присоединиться
к совместному выступлению великих держав против про-
ведения мобилизации. Кидерлен даже был согласен предло-
жить Турции отвести свои войска с болгарской границы.
Вместе с тем статс-секретарь дал понять Броневскому, что
158
«события перегнали ныне все предвидения» и что он не име-
ет конкретных предложений по «локализации» военного
столкновения на Балканах. «Я вынес впечатление, что статс-
секретарь (совещавшийся, кстати сказать, в полдень с канц-
лером) относится довольно равнодушно к предстоящему на
Балканах кровопролитию, но желал бы зато быть теперь же
обеспеченным, что Германия не окажется втянутой Австрией
в конфликт»,— писал Броневский Нератову 3 октября141.
Напрашивающийся из сообщения Броневского вывод о том,
что Кидерлен суетится, делает вид, что заботится о сохра-
нении мира, а на самом деле способствует тому, чтобы дела
на Балканах пустить на самотек, заслуживает внимания.
Однако при этом нельзя упускать из виду, что в диплома-
тический калейдоскоп вплетаются и собственные расчеты.
К тому же от кайзера вновь поступают указания подо-
ждать 142.
Военно-политические круги в России вновь встревоже-
ны. Им ясно, что удержать балканские государства невоз-
можно. 1 октября военный министр Сухомлинов запраши-
вает мнение Министерства иностранных дел: какие меры
нужно принять в связи с положением на Балканах? Нератов
отвечает, что крайне желательно совместное совещание Ми-
нистерства иностранных дел, военного и военно-морского
ведомств 143.
4 октября Нератов пишет царю докладную записку с из-
ложением вопроса о некоторых пробных военно-мобилиза-
ционных мероприятиях в России. Николай II накладывает
следующую резолюцию: «Я настаиваю на полном невмеша-
тельстве России в предстоящих военных действиях. Но, оче-
видно, мы обязаны принять всякие меры для ограждения
своих интересов на Черном море» 144.
Все же в начале октября в Константинополе состоялся
демарш великих держав по поводу реформ. Турецкие пра-
вители недовольны, но фактически пропускают мимо ушей.
Балканские страны отвечают, что не могут при всем жела-
нии остановить развитие событий. Тогда русская диплома-
тия снова ставит вопрос о давлении на турецкое правитель-
ство, а германская сторона снова отклоняет. Нератов 4 ок-
тября говорит Пурталесу, что предотвратить войну еще
можно, если Турция гарантирует великим державам рефор-
мы. (Помета Кидерлена: «Мы не будем в этом участво-
вать».) 145
4 октября 1912 г. Пуанкаре с находившимся в Париже
русским министром иностранных дел разрабатывает новую
формулу своего предложения, состоящего теперь из трех
159
пунктов: 1) великие державы решительно осуждают вся-
кие меры, которые приведут к нарушению мира; 2) если
разразится война, то великие державы не допустят никаких
изменений территориального статус-кво на Балканах; 3) ос-
новываясь на статье 23-й Берлинского трактата, великие
державы возьмут в свои руки проведение реформ на терри-
тории, находящейся под властью Турции, при условии, что
реформы не нанесут ущерба территориальной неприкосно-
венности Османской империи 146. Кидерлен опять вносит ряд
оговорок, смысл которых заключается в снятии давления на
Турцию147.
И вдруг неожиданно британский министр иностранных
дел Грей предлагает выступать коллективно только в бал-
канских странах, в Турции же в индивидуальном порядке с
гарантированием целостности ее территории. Этот шаг сра-
зу вносит разлад в действия держав Тройственного согласия
и, естественно, вызывает ликование в стане держав проти-
воположного лагеря. Кидерлен тут же заявляет Броневско-
му, что примыкает к «парижскому предложению». Герман-
ский статс-секретарь мгновенно использует разлад в дипло-
матии Тройственного согласия. Теперь германская сторона
может выглядеть в «хорошем свете», выступая якобы в еди-
ном строю со всеми великими державами.
Как и следовало ожидать, выступления Грея вызывает
раздражение у Сазонова148. Однако события развернулись
таким образом, что великие державы оказываются удовлет-
воренными очередным маневром Турции. Великий везир и
министр иностранных дел Турции заявляют пришедшим к
ним послам России и Франции, что Турция уже приняла
решение ввести преобразования в вилайетах своей европей-
ской территории149. Конечно, всем ясно, что это лишь оче-
редная оттяжка; но британский министр предлагает пяти
державам сказать турецкому правительству, что они прини-
мают к сведению его сообщение и приступят к обсуждению
совместно с Турцией проектов реформ 15°. Сазонову и Пуан-
каре ничего не остается, как согласиться с предложением
Грея.
А пока в дипломатических кабинетах обсуждаются оче-
редные проекты и формулы, балканские государства и Тур-
ция заканчивают мобилизацию. Решительные заявления
послов России и Австро-Венгрии ничего уже не изменяют.
И 8 октября начинаются военные действия между Турцией
и Черногорией. Создалась новая ситуация.
Турецко-черногорский конфликт застал Сазонова в Бер-
лине. Министр иностранных дел России дважды беседовал
160
с Кидерленом и один раз — с Бетманом. О переговорах Са-
зонова с германскими официальными лицами свидетель-
ствуют два документа — докладная записка Сазонова царю
и запись Кидерлена с замечаниями кайзера151. Поскольку
оба документа освещают вопросы с противоположных сто-
рон, считаем необходимым изложить их основное содержа-
ние, чтобы уяснить состояние русско-германских отношений
в данный период времени. Сазонову показалось, что сама
по себе война между балканскими государствами и Турцией
мало волнует Германию; она боится быть втянутой в обще-
европейскую войну из-за Австро-Венгрии (в силу союзниче-
ских обязательств). Отсюда и стремление германской дип-
ломатии к локализации войны, и готовность Вильгельм-
штрассе заранее одобрить все меры, которые посчитают не-
обходимым осуществить совместно Россия и Австрия.
Канцлер и статс-секретарь с сожалением говорили ему
о русско-французских контактах в военной области, в част-
ности о визите великого князя Николая Николаевича во
Францию, а также о частичной мобилизации в Варшавском
военном округе. Сазонов старался убедить их в чисто мир-
ном характере этой акции, и, в свою очередь, указал на
создание нового германского корпуса в Алленштейне. Не-
смотря на все это, отношения с Германией продолжают со-
хранять «оттенок искреннего расположения», закрепленного
свиданием царя и кайзера в июле месяце, резюмировал ми-
нистр иностранных дел России.
Более сурова и менее доброжелательна запись Кидер-
лена. Турецко-черногорский конфликт является результатом
опасной игры России с балканскими странами — так было
заявлено Сазонову с прямым намеком на союз балканских
государств под эгидой России. Замечание на документе гер-
манского императора: союз балканских стран направлен
против Германии и в удобный для России момент против
Германии выступят все вместе.
Сазонова беспокоило то обстоятельство, что Сербия мо-
жет занять Новопазарский санджак, за чем последует ввод
австрийских войск. Он надеялся, что Австрия займет вы-
жидательную позицию.
Кидерлен был согласен с мнением Сазонова, что Австрии
следует выждать хода военных действий. Если Вена по это-
му вопросу запросит Берлин, ей дадут подобный совет, но
воздействовать не будут. Контакты по различным линиям,
которые осуществлялись со своими партнерами по Трой-
ственному согласию, выглядели в оценках Кидерлена как
«определенная провокация». Сазонову припомнили визит
6 А. С. Аветян
161
Пуанкаре, франко-русское сотрудничество в военно-морской
области. Сазонов пытался парировать наскоки, отрицать
антигерманскую направленность упоминаемых событий.
Итак, перед началом войны на Балканах еще рельефнее
просматривалось нахождение обеих держав в противопо-
ложных военно-политических группировках, натянутость в
отношениях по сравнению с периодом июльской встречи мо-
нархов. Берлин констатировал определенную консолидацию
Тройственного согласия. Отсюда такая раздражительная
реакция на контакты России с Францией и Англией в любой
области. Идея расшатать этот блок становилась все более
антиреалистической. На Вильгельмштрассе видели безус-
пешность стараний на этот счет, но все-таки не хотели от-
ступать.
Балканская политика обеих держав была связана с их
курсом на недопущение войны, которая могла бы прежде-
временно превратиться в общеевропейскую. Во время пере-
говоров об урегулировании обстановки на Балканском по-
луострове позиции русской и германской дипломатии не-
сколько отличались. Сазонов понимал, что очень трудно
предотвратить войну, но окончательно не терял надежды.
Бетман и Кидерлен говорили о локализации войны, взяв за
исход начало военных действий, «кровопускание». Настроен-
ные против балканских государств, они хотели «преподне-
сти им хороший урок». Ход развития событий на Балканах
во многом был связан с политикой Австро-Венгрии, с рус-
ско-австрийскими отношениями, оказавшими немалое влия-
ние и на русско-германские отношения в области балкан-
ской политики. В Петербурге все время опасались агрессив-
ных замыслов Австро-Венгрии в этом регионе и просили
Берлин умеряюще воздействовать на союзницу. С Виль-
гельмштрассе отвечали большей частью отказом, не хотели
давить на Вену, но в общем давали Австрии примиритель-
ные советы. Для германской дипломатии было важно под-
держивать русско-австрийские отношения на среднем уров-
не, исключающем близость. Только сотрудничество в со-
хранении статус-кво на Балканах!
После отъезда Сазонова Кидерлен получил от Берхтоль-
да частное письмо, в котором тот возмущался территориаль-
ными и политическими амбициями четырех балканских
стран. Австрийский министр считал, что в эти трудные часы
Тройственный союз не должен падать духом.152. Австро-гер-
манская сторона уже устремлена вперед, изыскивая выгод-
ные для себя ориентиры в области балканской политики.
Третий член Тройственного союза — Италия в это время
162
была еще занята войной с Турцией, и министр иностранных
дел Сан-Джулиано сказал французскому послу, что после
заключения мира Италия приложит усилия для сохранения
целостности Турции и начнет бороться за статус-кво на
Балканах. В коллективных действиях великих держав Рим
соглашался участвовать неохотно153.
Обсуждения различных предложений по недопущению
или локализации войны на Балканах продолжались в тиши
дипломатических кабинетов в период всей первой половины
октября 1912 г. под аккомпанемент боев все более разго-
равшегося турецко-черногорского конфликта, фактически
перешедшего в настоящую войну. Черногорские войска за-
няли ряд населенных пунктов на турецкой территории.
В данной ситуации внимание внешнеполитических учрежде-
ний великих держав было сосредоточено на удержание бал-
канских государств от вступления в войну с Турцией или
хотя бы на ограничении войны. По прибытии в Петербург
Сазонов провел беседы с послами европейских держав.
С английским послом Бьюкененом он делился впечатления-
ми о посещении Берлина. Министр иностранных дел России
говорил, что, как ему показалось, германо-австрийские от-
ношения ухудшились: Австрия не прислушивается к тем
немецким советам, которые идут вразрез с ее интересами 154.
Думается, что Сазонов в некоторой степени переоценил
значение австро-германских разногласий. Они действитель-
но имели место, но по другой причине и не в такой мере.
Недостаточная доверительность в австро-германских отно-
шениях происходила потому, что, как мы уже говорили,
Вена, если этого требовали ее непосредственные интересы,
часто ставила Берлин перед совершившимся фактом. В Бер-
лине, естественно, были недовольны.
По-иному проходил разговор Сазонова с Пурталесом.
Министр иностранных дел России сказал, что развитие со-
бытий на Балканском полуострове очень во многом зависит
от позиции Австрии. Главное место в беседе занял вопрос
о возможности вступления австрийских войск в Новопазар-
ский санджак. Сазонов вновь повторил, что, во-первых, в
этом случае создастся очень опасная ситуация, когда пра-
вительство России не сможет противиться натиску общест-
венного мнения и примет соответствующие меры; во-вторых,
Австрия фактически будет воевать на стороне Турции. Был
затронут вопрос о воздействии Берлина на Вену: Сазонов,
конечно, не ждет давления, а согласен на «умеренное влия-
ние», ибо большего от Вильгельмштрассе он не может про-
сить 155.
6*
163
Таким образом, Сазонов продолжал отстаивать свою
точку зрения: главное в делах на Балканах — политика
Вены. В русско-германских переговорах Сазонов эту про-
блему ставил на первое место. Пока дипломаты Петербур-
га и Берлина обменивались мнениями, Кидерлен писал со-
ветнику кайзера Енишу (Г2 октября), что надо непременно
выждать ход событий. Если победит Турция, то державы
Европы мало заинтересованы выставлять ее из пределов
континента. Если Турция потерпит поражение, то ликвида-
ция ее европейских владений наступит сама собой. Герма-
ния же в числе великих держав примет участие в обсужде-
нии вопросов и постарается недопустить ущемления своих
и союзных интересов 156.
Еще одну попытку повлиять на обстановку на Балканах
сделал Пуанкаре, выдвинув очередной вариант из четырех
пунктов. Главным здесь было предложение о посредниче-
стве 157. Британская дипломатия приняла все пункты 158. Ки-
дерлен сказал Свербееву, что относится сочувственно к
предложению Пуанкаре, но полагает, что еще не наступил
момент для его осуществления 159. Австрия тоже выдвинула
оговорки, расчищая себе путь для свободы действий.
В такой обстановке встречал австро-германский блок на-
чало войны на Балканах. Еще маневрировали младотурки,
ответившие, как мы уже говорили, официально представи-
телям великих держав, что Турция готова к проведению ре-
форм без чужого вмешательства 16°; но лживые обещания
турецкого правительства больше не внушали никому дове-
рия, хотя Центральные державы, как всегда, во время Бал-
канского кризиса хватались за них, чтобы отказаться от
шагов в Константинополе.
Опасный для всего мира военный конфликт на Балканах
начинался. Подписание прелиминарного договора между
Италией и Турцией (15 октября 1912 г.) только ускорило
развязывание войны. Балканские страны предъявили Тур-
ции ультиматум с категорическим требованием проведения
реформ. Расчет был прост. Турция отклонила ультиматум,
и тут же, 17 октября, Болгария, Сербия и Греция объявили
ей войну. Накануне, 16 октября, в Министерстве иностран-
ных дел Австро-Венгрии состоялось совещание с рассмотре-
нием вопроса о Санджаке. Оценив всю обстановку и пози-
цию великих держав, правящие круги Австро-Венгрии ре-
шили не ввязываться в осложнения из-за Новопазарского
санджака, если туда вступят войска Черногории и Сербии 161.
Итак, мы рассмотрели основные линии развития событий
на Балканах после Боснийского кризиса, политики круп-
164
йейших держав Европы в балканских делах. Итало-турец-
кая война ускорила подготовку новой войны на Балканах.
Освободительная борьба народов на территории Балкан-
ского полуострова против османского ига вызвала присталь-
ное внимание империалистических держав, желавших ис-
пользовать ее в своих интересах. Россия старалась ограни-
чить ее антитурецкими рамками, усилить и укрепить свои
позиции на Балканах. Центральные державы выступали
против любой формы борьбы балканских народов за свое
освобождение, ибо она подрывала их положение на полу-
острове.
Россия поддерживала балканские государства в борьбе
за реформы, но не хотела допускать развязывания войны.
Германия и Австро-Венгрия стояли за статус-кво на Бал-
канах, но защищали политику Турции, считая достаточным
самые поверхностные реформы. Эта поляризация просмат-
ривалась на всем протяжении Балканского кризиса.
Глава 6
БАЛКАНСКИЕ ВОЙНЫ
1912—1913 гг.
ПОЛИТИКА РОССИИ И ГЕРМАНИИ
НАЧАЛО ПЕРВОЙ БАЛКАНСКОЙ ВОЙНЫ
И ПОЛИТИКА ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ
Итак, началась война между Турцией и балканскими госу-
дарствами. Военные действия развернулись на нескольких
фронтах. В течение последней декады октября и начала но-
ября 1912 г. болгарские, сербские, греческие и черногорские
войска достигли головокружительных успехов. Болгарские,
чёрногорские и сербские войска заняли ряд городов и важ-
ных населенных пунктов—Мустафа-пашу, Тырново, Кирк-
Килиссу, Люле-Бургас, Кратово, Ускюб (Скопле), Кумано-
во, Кочану, Пелчево, Прилеп, Митровицу, Призрен, Баба-
эски, Новопазарский санджак, осадили Адрианополь; грече-
ские части овладели Элассоной, Виската, Грибово, Велесом,
Превезу и др. Турецкая армия, терпя разгром, в беспорядке
отступала, неся большие потери в живой силе и технике.
Когда болгарские войска заняли новый пункт Чорлу, воен-
ный агент в Турции Хольмсен рапортовал: «Чорлу взята,
турецкая армия бежит ввиду небывалого общего бегства
армии»1. Из Белграда доносил Гартвиг: «Турки отовсюду
бегут, оставляя орудия, снаряды, склады ружей и всяческой
аммуниции, по пути грабя и подвергая жестокостям мирное
население»2. Местное христианское население с радостью
встречало освободителей от османского ига. Оно тоже вно-
сило свою лепту в борьбу с турецкими войсками, отказыва-
лось выдавать им продовольствие, предпочитая сжигать его.
Трофеи армий балканских стран были внушительны: только
в боях за Кирк-Килиссу было взято 1200 пленных, захваче-
но 58 орудий3.
Лопалась ставка германских правящих кругов на силу
турецкой армии. Фельдмаршал Кольмар фон дер Гольц
возглавлял работу германских военных инструкторов по ре-
организации турецких вооруженных сил. Под его руковод-
ством в 1909—1912 гг. была проделана немалая работа4.
Фон дер Гольц убедил германские военные круги, что ту-
рецкая армия вполне готова, чтобы проучить балканских
166
«выскочек». В это уверовали на Вильгельмштрассе. Теперь
предстояло срочно перестраивать свои расчеты. В несколь-
ких рапортах из Берлина военный атташе полковник База-
ров сообщал, что поражение турецкой армии явилось пол-
ной неожиданностью для германских военных кругов, в ген-
штабе царит разочарование5.
На повестку дня дипломатических переговоров начав-
шаяся война поставила целый ряд новых вопросов. Как
только открылись военные действия, Сазонов информировал
турецкого посла: 1) о том, что Россия является противницей
перенесения военных действий в бассейн Черного моря,
2) о необходимости оставить открытым проход торговых
судов через проливы6. Вопрос был прозондирован в Бер-
лине и Вене. Кидерлен выразил готовность снабдить посла
в Константинополе инструкциями поддержать требование
России, ибо германская торговля тоже была заинтересована
в обеспечении свободного прохода через проливы7. В 20-х
числах октября пришло заявление министра иностранных
дел Турции о том, что, кроме блокады болгарского побе-
режья, ни в каком другом месте Черного моря не будут от-
крыты военные действия; правительство приложит старание
о соблюдении торговых интересов России в вывозе из Чер-
ного моря через проливы8. Таким образом, один из много-
численных вопросов был на время разрешен.
На первых порах войны дипломатия великих держав
находилась в плену своих прежних идей. Германская дипло-
матия все еще стояла на позициях невмешательства, все еще
велись разговоры о реформах и статус-кво на Балканах9.
В Лондоне и Берлине продолжали считать, что Россия и
Австро-Венгрия должны взять на себя миссию от имени
великих держав выработать условия по ликвидации конф-
ликта. А Сазонов не считал это желательным и даже воз-
можным. «Улучшение наших отношений с венским кабине-
том дало возможность достигнуть ценного результата в ло-
кализации войны, но в вопросе ликвидации результатов
войны мы рассчитываем на возможно более тесное единение
с Францией, Англией и Италией»,— указывал он10. Сказано,
довольно ясно: отказ от совместных шагов только с Авст-
рией, «более тесное единение» с партнерами по Тройственно-
му согласию, выключение Германии из согласованных со-
вместных акций.
По ходу развития событий Кидерлен начал менять пози-
цию и предпринял характерный шаг. 25—26 октября он
провел беседы с французским и английским послами на
тему «Как спасти Турцию?». Кидерлен предложил, чтобы
167
три державы — Германия, Англия и Франция — занялись
вопросом предоставления компенсации балканским го-
сударствам при условии территориальной неприкосновен-
ности Турции и. В Париже и Лондоне предложение герман-
ского статс-секретаря расценили как желание изолировать
Россию и захватить в свои руки дипломатическую инициа-
тиву12. Пуанкаре указал Извольскому, что он ни в коем слу-
чае не согласится на предложенный Кидерленом образ дей-
ствий. А французскому послу в Германии Ж. Камбону на-
писал: «Французское правительство готово продолжать пе-
реговоры с Берлином... но оно уклоняется от всякой ини-
циативы, исходящей не от России и Англии» 13. Сазонов вы-
разил признательность Пуанкаре за лояльный ответ Герма-
нии.
В Лондоне также отклонили идею Кидерлена, отметив,
что британская дипломатия полагает, что выпадение Рос-
сии и Австрии лишает смысла инициативу 14.
Потерпев фиаско, Кидерлен заявил Камбону, что его
предложение якобы неверно истолковано в Париже и в не-
правильном освещении сообщено России15. Продолжая ла-
вировать, он объяснял Свербееву, что Берлин не решился
прямо обратиться к России, а предпочел сделать это через
Париж и Лондон, дабы не возбудить подозрения Франции,
которая всегда недоверчиво относилась к прямым русско-
германским переговорам 16.
Ход Кидерлена, безусловно, был продиктован стремле-
нием попытаться изолировать русскую дипломатию и пере-
хватить инициативу, ибо военные действия приняли совер-
шенно неожиданный оборот.
Обстановка на Балканах принуждала державы искать
новые формы урегулирования. Министерства иностранных
дел великих держав все больше проникались идеей, что
трудно требовать сохранения статус-кво на Балканах. Ки-
дерлен в конце октября говорил Свербееву, что надо вы-
работать и дать балканским государствам известное удо-
влетворение, но так, чтобы Венский кабинет не испытывал
ущемления своих интересов17.
В Петербургу тоже поняли, что очень трудно, а скорее
невозможно отстаивать принцип территориальной неизмен-
ности. 28 октября Сазонов выдвинул предложение из трех
пунктов, согласно которым должны быть проведены ради-
кальные реформы в европейских владениях Турции, достиг-
нуто равенство компенсаций балканских государств, полу-
чены заявления держав о незаинтересованности в балкан-
ских делах 18.
168
1 ноября на основании предложения Сазонова Пуанка-
ре выдвинул свое очередное предложение, состоящее из че-
тырех пунктов: полное прекращение военных действий,
международная конференция для полного урегулирования
дел, реформы в европейских владениях Турции и др.19
Пуанкаре не включил пункта о незаинтересованности
великих держав, который предлагался Сазоновым. Глава
французского правительства понял, что державы Тройствен-
ного союза начнут обязательно возражать и нельзя будет
достичь приемлемого решения.
В первой половине ноября армии балканских стран про-
должали развивать успех. Греческие войска высадили де-
сант и заняли острова Фасос, Имброс и Тенедос в Эгейском
море, а 9 ноября овладели Салониками. Болгарские вой-
ска продолжали осаду Адрианополя, заняли города Деме-
рик, Родосто. На другом участке после занятия Чорлу бол-
гарские войска, продвигаясь вперед, подошли к сел. Ча-
талджа (в 43 км к западу от Константинополя), где у ту-
рецких войск была укрепленная линия. В общем за сравни-
тельно короткий срок от турецкого господства была очи-
щена значительная территория европейских владений Ос-
манской империи.
Если бы болгарские части сразу прорвали Чаталджин-
ские укрепления, для них открывался путь к окрестностям
турецкой столицы. Но Турция успела подтянуть достаточ-
ное количество войск и борьба на этом участке перешла в
затяжную фазу.
Угроза вступления болгарских войск в Константинополь
серьезно встревожила правящие круги России. Казалось
бы, разгром Турции и занятие ее столицы Болгарией, поль-
зующейся покровительством России, соответствовали пла-
нам последней. Однако создавалась, по выражению Сазо-
нова, «возможность международной оккупации турецкой
столицы, дабы предупредить крупные беспорядки и огра-
дить интересы кредиторов Турции». Министр иностранных
дел имел в виду Англию и Францию, которые едва ли по-
ступились бы своими интересами20. Ну а о том, что и Гер-
мания здесь не осталась бы в стороне, становилось ясно
само собой. Кроме того, как уже говорилось, имелось еще
одно соображение, о котором писал В. А. Жебокрицкий.
Болгарский царь Фердинанд династическими узами был
связан с австро-германским блоком и мог проводить поли-
тику в интересах данного блока 21. Исходя из всех доводов
и соображений, в Петербурге решили, что лучший вари-
ант— сохранение Константинополя и его окрестностей
169
под властью султана. Отсюда предложение о создании в
качестве непременного условия мира зоны от Константино-
поля до линии от устья р. Марицы через Адрианополь к
Черному морю, которая должна быть оставлена под гос-
подством Турции.
Русская дипломатия предприняла нажим на Софию, что-
бы приостановить движение войск к столице Турции. Сазо-
нов просил Неклюдова посоветовать болгарскому прави-
тельству «понять настоятельную необходимость благоразу-
мия и суметь остановиться в нужный момент»22. Имевшие
место в Лондоне разговоры об устройстве международного
управления в турецкой столице и нейтрализации проливов
при наступлении сложной обстановки не могли обеспечить
первостепенных интересов России. Поэтому Сазонов одно-
временно обратился в столицы великих держав. Грей и его
помощник Никольсон с некоторыми оговорками склонялись
к поддержке Сазонова. Вскоре были получены сведения, что
турецкие войска достаточно оснащены и в состоянии удер-
жать Чаталджинскую линию23.
Относительно позиции Франции. С одной стороны, Пу-
анкаре считал вредным для интересов Франции создание
анархии в Турции и потерю Константинополя, с другой —
он не видел возможности остановить движение болгарской
армии24. Тогда Сазонов высказал мнение: остановить мож-
но только единодушным заявлением всех великих дер-
жав 25.
Берхтольд заявил русскому послу в Вене Гирсу, что
Австро-Венгрия заинтересована в вопросе о Константино-
поле меньше России и готова присоединиться к решению
всех великих держав2в.
В этих условиях поведение Германии было довольно
сложным. Кидерлен в письме послу в Вене Чиршки и в бе-
седах с австро-венгерским послом отмечал, что не в инте-
ресах Германии и Австро-Венгрии удерживать Болгарию
от вступления в Константинополь; это — исключительно в
интересах России и Тройственного согласия27.
Во-первых, здесь, как справедливо отмечали советские
исследователи А. Могйлевич и М. Айрапетян, таился рас-
чет на вызов новых трений в лагере Тройственного согла-
сия и на возможный распад Балканского союза28: в Берли-
не прекрасно знали и Видели, что партнеры России по
Тройственному согласию не допустят усиления ее позиций
в Малой Азии и особенно в районе проливов. Во-вторых,
позиция статс-секретаря показывала, что в Германии на-
чинали мириться с потерей Турцией значительной части сво-
170
ей европейской территории и даже считали это полезным
для Османской империи: Турция останется мусульманской,
окрепнет, будет серьезно угрожать кавказской границе2’.
На тему о недопущении болгарской армии в Константи-
нополь вели беседы Свербеев с Кидерленом в Берлине и Са-
зонов с Пурталесом в Петербурге. Разумеется, германские
дипломаты не раскрывали своих дальних замыслов. В го-
лове германского статс-секретаря родилась идея дать со-
гласие Германии и Австро-Венгрии на требование России
о сохранении власти султана в турецкой столице взамен по-
лучения от России компенсации в виде отказа от поддерж-
ки притязаний Сербии на выход к Адриатическому морю30.
Имелись и другие расчеты. Германия, как известно, была
заинтересована в сохранении целостности Османской импе-
рии. Отсюда еще одна линия в действиях германской сто-
роны. Вангенгейм и военный агент в Турции майор Штрем-
пель побуждали Турцию любым путем удерживать Чаталд-
жи31.
Когда же в европейских столицах стали считаться с воз-
можностью отправки кораблей Черноморского флота Рос-
сии в район Константинополя, на Вильгельмштрассе пере-
полошились основательно. Обсуждалось, какие меры можно
было принять совместно с другими державами, чтобы не
дать преимущества одной России. Был поставлен вопрос об
отправке военных судов великих держав к Босфору, когда
будет необходимо32. Правительства великих держав дали
на это предложение утвердительный ответ. Их послы в Тур-
ции тоже получили необходимые инструкции.
8 ноября, исходя из оценки обстановки на фронтах бое-
вых действий, послы великих держав потребовали пропус-
ка через проливы по одному судну своей страны. Через три
дня был поставлен вопрос об отправке в Константинополь
по второму военному судну. Правительство Турции не воз-
ражало, но ставило условия, чтобы вторые суда были бы
отозваны, как только будет заключен мир.
Наряду с обсуждением вопроса о защите турецкой сто-
лицы дипломатия великих держав занималась рассмотре-
нием последнего предложения Пуанкаре. Сазонов в целом
принял его, но считал трудным осуществление четвертого
пункта: балканские страны не пойдут ни на какую конфе-
ренцию33. Отрицательно отнеслась к предложению Австро-
Венгрия. Берхтольд заявил германскому послу, что предло-
жение Пуанкаре развяжет руки балканским государст-
вам34. Позиция Австрии предопределила неуспех предло-
жения Пуанкаре. Сазонов это видел и в продолжительном
171
разговоре с Пурталесом в первых числах ноября изложил
свои соображения. Во-первых, считал он, наступил момент
для вмешательства великих держав, балканские страны не
будут возражать против перемирия, ибо они не в состоянии
вести длительную войну; во-вторых, если турки не согла-
сятся на посредничество великих держав, надо с ними вести
«энергичные разговоры». Пурталес поставил под сомнение
согласие всех великих держав оказать давление на Тур-
цию 35.
Сазонов понимал, что ряд его доводов имеет шаткую ос-
нову, но все же сделал попытку повлиять на германскую
дипломатию. А в Берлине думали поставить по-иному проб-
лему посредничества. Кидерлен заявил Свербееву, что он
предвидит обращение Турции к великим державам с прось-
бой о посредничестве в заключений перемирия и поэтому
надо подождать36. «Предвидение» Кидерлена вскоре оправ-
далось. 3 ноября Турция обратилась к великим державам.
Дипломаты крупнейших европейских держав стали об-
суждать обращение Турции. Оно мотивировалось настоя-
тельной просьбой отстоять Константинополь. Сазонов ука-
зал турецкому послу, что его страна должна не ставить ни-
каких условий и не сопротивляться принятому великими
державами решению37. И тогда германский император дал
указание дипломатам не принимать участия в переговорах
о посредничестве, считая, что победители — балканские го-
сударства— должны диктовать свои условия. Германская
дипломатия рассчитывала подорвать блок балканских госу-
дарств38. Грей ответил положительно на просьбу о посред-
ничестве 39.
Дело осложнялось не только тем, что великие державы
не могли достигнуть единства во взглядах. Главное препят-
ствие— в самой позиции балканских стран. Военные успехи
вскружили головы их правящим кругам. В первой полови-
не ноября в Вене с целью заручиться поддержкой Австрии
побывал председатель Народного Собрания Болгарии Да-
нев. Руководящие деятели Австро-Венгрии остались очень
довольны беседами с ним, отмечая новые трещины в систе-
ме Балканского союза (из-за территориальных вопросов) 40.
12 ноября правительство Турции обратилось непосред-
ственно к царю Болгарии с просьбой о перемирии. Царь
игнорировал просьбу. Другие союзники тянули с ответом.
А Фердинанд, перегруппировав силы, ринулся на Чаталд-
жинскую линию. Но турецкое командование успело усилить
свои войска, подвезти пушки и снаряды. В течение трех
дней (16—18 ноября) шли кровопролитные бои. Болгарской
172
армии не удалось прорвать Чаталджинскую линию. В ре-
зультате Фердинанд дал согласие на ведение переговоров
о мире.
Глава болгарского правительства Гешов заявил, что не
будет наступления на Константинополь41. В процессе бол-
гаро-турецких переговоров возникали взаимные неприемле-
мые условия, но благодаря уговорам представителей вели-
ких держав к концу ноября была найдена основа для пе-
перемирия. Его заключили 3 декабря 1912 г., воюющие сто-
роны остались на своих позициях. В Берлине были доволь-
ны и потому, что возникали планы для будущего болгаро-
турецкого союза и соединения его с Тройственным сою-
зом 42. Итак, первые месяцы войны на Балканском полуост-
рове в значительной степени изменили отношение великих
держав к ряду вопросов их балканской политики. Им
пришлось считаться с успехами балканских союзников. От-
пало, в частности, положение о статус-кво. Неожиданно
остро встала проблема Константинополя и проливов. По
этому вопросу выявились противоречия России не только с
Центральными державами, но и со своими партнерами по
блоку.
АВСТРО-СЕРБСКИЙ КОНФЛИКТ
В результате развития военных действий сербские вой-
ска через Албанию вышли на побережье Адриатического
моря. Такой оборот дела явно противоречил австрийским
планам. Возник австро-сербский конфликт (на дипломати-
ческой арене), который усугубился после занятия Призре-
на частями сербской армии. Дело дошло до того, что нача-
лись разговоры о военном вмешательстве Австро-Венгрии,
которое могло бы повлечь за собой вмешательство других
великих держав и в конечном счете привело бы к общеевро-
пейской войне. Поэтому вся цепочка вопросов серьезно об-
суждалась правительствами держав обеих группировок.
Свой протест Вена мотивировала тем, что политика и
действия Сербии несовместимы с принципами создания
автономной Албании. В действительности же создание серб-
ской гавани на Адриатике наносило ущерб политике Авст-
ро-Венгрии с экономической, политической, стратегической
точек зрения. Выдвигались соображения, стеснения авст-
рийской торговли, влияния на Албанию в антиавстрийском
плане, возможного использования порта на побережье
Адриатического моря Россией и т. д.
Правительство Сербии считало, что выход к Адриатиче-
скому морю абсолютно необходим для экономики и ни
173
за что не хотело отказываться от жизненно важных инте-
ресови. Мнения держав, как и следовало ожидать, разде-
лились: Россия, Англия и Франция — за поддержку Сер-
бии, Германии — против. Сазонов встречался с австро-вен-
герским послом Турном и германским — Пурталесом. Гер-
манского посла министр спросил: «Чем будут задеты инте-
ресы Австро-Венгрии, если к Сербии отойдет порт Сан-Джо-
ванни ди Медуа?» Сазонов обещал содействовать Вене в
даче гарантий относительно ее торговых интересов на Бал-
канах и просил Берлин повлиять на союзницу в смысле
большей уступчивости “ Кидерлен полностью поддерживал
Австрию и предложил дать Сербии выход в Эгейское мо-
ре45, что было отвергнуто сербским премьером Пашичем:
этот путь составлял сферу притязаний других государств 4’.
Лондон и Париж в целом выступили против политики
Австро-Венгрии в этом вопросе47. Берхтольд говорил о со-
гласии дать Сербии выход иными путями”. Кидерлен твер-
до заявил послам Франции и Англии: Австрия решительно
настроена против выхода Сербии в Адриатическое море,
Германия в этом ее поддержит49, даже силой оружия, если
Россия заступится за Сербию вооруженным путем.
Между тем Сазонов, озабоченный вопросом о Констан-
тинополе, решил поискать какой-нибудь приемлемый выход.
Германское предложение о предоставлении Сербии выхода
в Эгейское море он отклонил, посчитав верными доводы
Сербии50. Министр обратился в Белград, чтобы Сербия
сама подумала об уступке, согласилась на выход к Адриа-
тическому морю по железной дороге, чем облегчила бы по-
литику России в данном вопросе
Постепенно начинала определяться расстановка сил.
С одной стороны — австро-германский блок, который ни за
что не желал пускать Сербию в Адриатику, с другой —
Тройственное согласие, в целом поддерживавшее ее в этом.
Но в действиях Тройственного согласия наблюдалась опре-
деленная эволюция — попытки склонить Сербию к опреде-
ленным уступкам.
Италия полностью поддерживала своих союзников по
блоку, несмотря на противоречия с Австрией.
В этих условиях Кидерлен 12 ноября вновь указал Свер-
бееву, что для улаживания кризиса надо умерить сербские
требования52. Состоялся большой разговор у Сазонова с
Пурталесом. Обе стороны продолжали отстаивать уже из-
вестные доводы. Тогда Сазонов отметил, что ему кажется
приемлемой идея связи Сербии с морем через Дунайско-
Адриатическую железную дорогу, но он не знает, согласит-
174
ся ли на это Сербия. Пурталес высказал мнение, что будет
легче, если Сербия и Австрия сами найдут приемлемый
компромисс. Против этого Сазонов не возражал 53.
13 ноября — еще одна встреча германского посла с Са-
зоновым. На сожалеющее замечание Пурталеса, что с са-
мого начала балканской войны «в европейском концерте»
звучат разногласия и теперь особенно говорят о разделении
Европы на два лагеря, Сазонов ответил: французская сто-
рона подчеркивает союз с Россией и «сердечное согласие»
потому, что Берлин предпринял попытку за спиной России
вести переговоры с Францией и Англией. Пурталес не смог
ничего сказать в оправдание54.
В Берлине поняли, что русская дипломатия не будет
рьяно защищать сербские интересы из-за порта в Адриати-
ке и не намерена по этой причине накалять и без того слож-
ную обстановку в Европе. На Вильгельмштрассе поняли
еще раз и то, что Россия будет твердо держаться союза с
Францией и считаться с возможностью агрессивных акций
со стороны Австро-Венгрии.
С подписанием перемирия между Болгарией и Турцией
развитие войны по одной из опасных линий временно при-
остановилось. Полным ходом продолжалось рассмотрение
группы вопросов балканской проблемы: выход Сербии к
морю, албанский вопрос и др.
После начала балканской войны албанский вопрос пре-
терпел изменения. Значительная часть территории Алба-
нии была занята войсками балканских стран. Отношение
великих держав к созданию албанского государства тоже
изменилось. Поскольку вопрос о выходе Сербии к Адриати-
ческому морю оказался связанным с территорией Албании,
Австро-Венгрия спешила поскорее создать автономное
албанское государство. Германия ее в этом поддерживала.
В самой Албании в движении за независимость участво-
вали все слои населения. Активизировались и эмигрантские
организации, представители которых в ноябре 1912 г. в Бу-
харесте созвали собрание и обратились к великим держа-
вам с требованием предоставления автономии. В то же вре-
мя стоявшие у руководства борьбой албанские феодалы
испугались присутствия войск балканских стран и решили
сговориться с Австро-Венгрией. В конце концов 28 ноября
1912 г. в Валоне (Влере) была провозглашена независи-
мость Албании55. Определение точных границ ее отложили
на более поздний срок.
Таким образом, провозглашение независимости Алба-
нии, с одной стороны, явилось успешным завершением опре-
175
деленного этапа национально-освободительной борьбы; с
другой стороны, в связи с этим возникли новые осложнения
в дипломатической игре из-за выхода Сербии к морю. Пос-
ле настоятельных увещеваний русского посла в Белграде
Гартвига Сербия в конце ноября умерила свои претензии56.
Вопрос о выходе Сербии к морю оставался предметом
русско-германских переговоров.. Предлагая различные ва-
рианты его решения, Циммерман указывал, что нельзя раз-
вязывать войну из-за сербской гавани, а посему Сербия
должна уступить 57. 20 ноября Пурталес писал Бетману об
усиливающемся давлении на Сазонова военной партии во
главе с великим князем Николаем Николаевичем, военного
окружения царя. При всем подчеркивании примирительной
политики Сазонов стал больше упирать на правомочии
сербских требований58.
Кидерлен, со своей стороны, истолковывал политику ми-
нистра иностранных дел России как показное стремление
оставаться традиционным защитником балканских госу-
дарств: у статс-секретаря имелись сведения об энергичных
советах Сазонова в Белграде по сдерживанию59.
В поисках выхода Сазонов, Бенкендорф остановились
на варианте об использовании Сербией нейтрализованного
порта на территории автономной Албании60. Однако прави-
тельство Австро-Венгрии отклонило этот план6l. Да и Сер-
бия посчитала для себя невыгодной такую комбинацию. Ви-
дя, что державы Тройственного согласия вносят компро-
миссные предложения, Кидерлен заявил Свербееву, что
Австро-Венгрия не будет противиться, если вопрос о серб-
ской гавани отложить до заключения мира62.
Еще одно обстоятельство доказало компромиссную по-
зицию России в этом вопросе. По просьбе Франца-Иосифа
Николай II принял посла Австро-Венгрии Турка и имел
беседу на балканские темы. Царь сказал: Россия заботит-
ся, чтобы Сербия получила необходимое экономическое
развитие и выразил надежду на удовлетворительный ре-
зультат переговоров путем спокойного обмена мнениями63.
На Вильгельмштрассе расценили позицию России как от-
ступление64. Министр иностранных дел России разъяснил
Пурталесу, что главная цель, которую преследует Россия,—
эмансипация Сербии65.
Наметившиеся сдвиги в достижении решения ряда во-
просов на Балканах были еще далеки от окончательного
результата. И все же в ходе предварительных переговоров
выявились сдвиги в решении некоторых вопросов, в част-
ности о выходе Сербии к морю. Уже в первых числах де-
176
кабря Сазонов заявил Пурталесу, что он надеется удер-
жать сербское правительство от необдуманных шагов66.
Действительно, министр иностранных дел России сказал
сербскому посланнику, что Россия готова отстаивать поли-
тическую и экономическую эмансипацию Сербии, выход ее
к Адриатическому морю через албанскую территорию, но
считает невозможным отстоять приобретение Сербией в су-
веренное владение части Адриатического побережья ”. Са-
зонов посоветовал Сербии подчиниться решению, которое
будет принято с согласия России, Франции и Англии. Прави-
тельству Сербии пришлось примириться с изменением своей
позиции, передать этот вопрос на усмотрение великих дер-
жав 68.
В кульминационный момент развития первой Балкан-
ской войны, когда обстановка в Европе в целом обостри-
лась, в Берлине особенно ощущалась нервозность. 8 де-
кабря 1912 г. состоялось заседание военного совета, на ко-
тором присутствовали кайзер, канцлер, X. Мольтке, И. Хе-
еринген, А. Тирпиц, начальнйк морского штаба адмирал
Г. Мюллер. Кайзер и Мольтке не воздержались от воинст-
венных тирад в пользу войны на Западе и Востоке. Мольтке
высказался за развертывание «превентивной войны» про-
тив России и Франции, в чем его поддержал император.
Бетман-Гольвег убеждал Вильгельма и военных деятелей,
что Германия сможет вести войну на континенте, если
Англия останется нейтральной. Канцлер поставил перед
кайзером вопрос о необходимости проведения решительной
политики. На основании доклада адмирала Мюллера кай-
зер дал указание об организации кампании в прессе по по-
пуляризации идеи войны с Россией68®.
Ф. Фишер изображает решение совета как акт перехо-
да к непосредственной подготовке войны, хотя и признает,
что конкретных шагов в этом направлении не было пред-
принято. Думается, что такой переход состоялся позднее,
а военный совет 8 декабря 1912 г. был определенным эта-
пом на пути к нему.
ЛОНДОНСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ПОСЛОВ.
ХОД ВОИНЫ И МЕЖДУНАРОДНАЯ ОБСТАНОВКА
В КОНЦЕ 1912 —НАЧАЛЕ 1913 Г.
25 ноября Сазонов поднял вопрос о международной кон-
ференции по урегулированию балканских проблем. Его
идея нашла отклик. Грей конкретизировал: созвать конфе-
ренцию послов великих держав в одной из европейских сто-
177
лиц69. В Петербурге и Париже поддержали. Оставалось
позондировать почву с державами Тройственного союза, в
первую очередь с Германией.
Берлинский кабинет сочувственно отнесся к предложе-
нию о конференции послов, но вместе с тем отметил, что
она не должна быть облечена слишком большими фор-
мальностями70. Затем дали согласие и остальные держа-
вы Тройственного союза. Следующий этап — выбор места
проведения конференции. Тут возникли разногласия, и при-
нятие решения несколько затянулось. Державы Тройствен-
ного согласия предлагали Париж, австро-германский блок
возражал, поскольку в столице Франции русским послом
был их противник Извольский. Тщетно Сазонов убеждал
Пурталеса в необоснованности сомнений относительно лич-
ности Извольского. На Вильгельмштрассе продолжали тру-
бить о «ненадежности» Извольского71. Берлин и Вена со-
глашались на Лондон. Страны Тройственного согласия
уступили.
В связи с предстоящей конференцией в Лондоне Цент-
ральные державы договаривались о совместных действиях,
предвидя баталии между балканскими странами. Коорди-
нировали свои точки зрения и страны противоположного
блока. Сазонов телеграфировал в Париж и Лондон с прось-
бой, чтобы державы Тройственного согласия обменивались
взглядами по поводу рассматриваемых в Лондоне проб-
лем 72. С этим согласился Пуанкаре.
17 декабря 1912 г. в Лондоне открылась конференция
послов. Одновременно началась и другая конференция, ку-
да прибыли делегации воюющих государств для обсужде-
ния вопросов о перемирии и выработки предварительных
условий будущего мира. На конференции послов услови-
лись: решения должны приниматься единогласно, затем
одобряться правительствами. Довольно быстро было при-
нято решение о создании автономной Албании под сувере-
нитетом султана, под контролем шести великих держав.
Сербии предоставлялся коммерческий выход к порту на
албанском побережье, который должен быть нейтральным
и свободным, связь с ним — осуществляться по железнодо-
рожной линии под европейским контролем и международ-
ной охраной78. Константинополь должен принадлежать
Османской империи и должно быть сохранено статус-кво.
Кроме того, за Турцией сохранялась территория в Европе
на побережье Мраморного моря74.
Таким образом, в одном из главных спорных вопросов —
о выходе Сербии к морю — была принята формула, содер-
178
жащая уступку Австро-Венгрии. Во избежание новых серь-
езных осложнений державы Тройственного согласия по-
жертвовали интересами Сербии.
Затем последовали дискуссии, споры по целому ряду во-
просов, главным образом из-за непримиримости позиций
воюющих государств. Сюда вплетались и собственные ин-
тересы великих держав.
Объектом раздоров сделался город-крепость Скутари
(Шкодер). Черногория ни при каких обстоятельствах не хо-
тела никому его уступать ”. Австро-Венгрия настаивала на
оставлении этого города за Албанией. Россия считала, что
Скутари должен принадлежать Черногории. Германия за-
явила, что надо «терпеливо выждать» и рассматривать во-
прос с большой осторожностью и сдержанностью ”.
Болгария и Греция начали тяжбу из-за Салоник. Авст-
ро-Венгрия поддерживала Болгарию, Россия — Грецию.
Основным камнем преткновения в переговорах о мире ста-
ла позиция Турции, категорически отказывавшейся отдать
Адрианополь и острова Эгейского моря.
Великие державы пытались уговорить Турцию. Гире
сказал турецкому министру иностранных дел, что несговор-
чивость Турции может восстановить против нее всю Евро-
пу”. Турция должна считаться с фактами и удовлетворить
балканские государства, полагал Сазонов”. Он заявил ту-
рецкому послу, что Россия может принять «соответствую-
щие меры» в пограничных областях, если возникнут ослож-
нения ”.
Заявление Сазонова через Вангенгейма докатилось до
Берлина. Бетман-Гольвег написал послание кайзеру с вы-
ражением недовольства по поводу «угроз России»80. Гер-
манская дипломатия тоже прилагала усилия склонить Тур-
цию к уступкам, но в куда более мягких формах. Ванген-
гейм вел с турецкими руководителями «примирительные бе-
седы». Вместе с тем германский посол развивал идею со-
здания в будущем блока из Болгарии, Турции, Румынии,
который должен стать своего рода придатком к Тройствен-
ному союзу 8‘. Уже на этой стадии войны Германия начина-
ла подспудно работу по созданию блоков на Балканах под
эгидой Центральных держав.
Англия и Франция тоже советовали Турции не настаи-
вать на сохранении Адрианополя82. Наконец, под давлени-
ем великих держав Турция пошла на частичные уступки.
31 декабря 1912 г. великий везир сделал заявление, что
Турция передает на усмотрение великих держав все вопро-
сы по заключению мира, за йсключением Адрианополя83.
179
Однако этого оказалось недостаточным для продвиже-
ния переговоров: Адрианопольский барьер не был преодо-
лен. В эти дни на дипломатическом горизонте произошло не-
ожиданное событие — 30 декабря 1912 г. в Штутгарте ско-
ропостижно скончался Кидерлен. Узнав об этом, Нико-
лай II сделал следующую помету на телеграмме Свербее-
ва: «Царство ему небесное, но для нас это не потеря»84.
В германских правительственных кругах высказывали со-
жаление. За время своего сравнительно недолгого пребы-
вания на посту статс-секретаря германского Ведомства
иностранных дел Кидерлен проявил себя как глашатай
экспансионистской политики германского империализма,
настойчиво проводил линию на укрепление Тройственного
союза. К России относился с явной антипатией, в русско-
германских отношениях осуществлял общую установку пра-
вящих кругов кайзеровской Германии, внося оттенки субъ-
ективной враждебности.
На Вильгельмштрассе начали подыскивать замену. Вы-
бор пал на посла в Риме фон Ягова. 6 января 1913 г. Свер-
беев сообщил о назначении Ягова на должность статс-се-
кретаря 85. Посол в Риме Крупенский характеризовал Ягова
как человека спокойного, выдержанного, неувлекающегося,
вместе с тем несколько скрытного и лишенного широкого
политического кругозора. По мысли посла, Ягов — убеж-
денный сторонник Тройственного союза, и России не сле-
дует ожидать благоприятного для себя направления гер-
манской политики.
Правительство Турции вновь отвечало отказом на тре-
бование балканских союзников сдать Адрианополь. Упор-
ство Турции было на руку правящим кругам Болгарии.
В середине января 1913 г. Коронный совет Болгарии принял
решение продолжить войну с Турцией86. А тем временем
великие державы обсуждали ряд возможных мер, чтобы
заставить Турцию отказаться от Адрианополя. 3 января
Грей предложил произвести коллективный демарш послов в
турецкой столице87. В ходе рассмотрения указанного пред-
ложения встал вопрос о морской демонстрации. Сазонов
предлагал конкретно договориться на этот предмет с Лон-
доном и Парижем88. Пуанкаре был в принципе согласен с
идеей коллективных шагов в Константинополе с подкреп-
лением морской демонстрацией, но с оговоркой, что текст
должен быть кратким, касаться только Адрианополя89.
Германские правящие круги предложили одновремен-
ный демарш в Софии. Кроме того, категорически отказа-
лись участвовать в морской демонстрации. Германский им-
180
ператор не пожелал восстанавливать против себя весь
«исламский мир», создав в Босфоре и Дарданеллах «не-
предвиденные последствия»90. Циммерман говорил Свербе-
еву, что морская демонстрация явится нарушением нейтра-
литета 91.
Разнобой во мнениях отразился и на выработке текста
сообщения в Константинополе. Циммерман уговаривал
дипломатов сделать текст как можно более мягким, чтобы
он не выглядел ультимативно.
В итоге перед демаршем в турецкой столице вопрос о
морской демонстрации усилиями австро-германской дипло-
матии был снят с повестки дня. 17 января 1913 г. текст
коллективной ноты послами великих держав был вручен
турецкому правительству. В ноте указывалось, что прави-
тельство Турции, отказываясь следовать советам великих
держав, берет на себя серьезную ответственность, может
возникнуть опасность перенесения военных действий в ази-
атские провинции. Державы советовали Турции уступить
Адрианополь92.
Турецкое правительство, все больше понимая, что
упрямством не достигнет целей, стало склоняться к приня-
тию ноты великих держав93. Но 23 января в Турции про-
изошел государственный переворот. К власти пришла про-
германски настроенная группировка младотурок во главе
с Энвером-пашой. Был сформирован новый кабинет. Вели-
ким везиром стал Махмуд-Шевкет-паша — сторонник гер-
манофильской ориентации. Корреспондент Санкт-Петер-
бургского телеграфного агентства в Константинополе писал,
что Энвер и Махмуд-Шевкет постоянно навещали герман-
ское и австрийское посольства, сотрудники которых ходят
теперь с ликующими лицами94.
Эти непредвиденные события вызвали серьезное беспо-
койство в Петербурге. Сазонов расценивал создавшуюся
ситуацию с пессимистических позиций и сказал послам
стран Тройственного союза, что правительство России бу-
дет с большим вниманием следить за развитием событий в
Турции95. Правительство Германии послало Вангенгейму
инструкцию избегать любого давления на новый турецкий
кабинет96.
Сазонов заметил Пурталесу, что события в Константи-
нополе создают осложнения в русско-турецких отношениях;
если бы великие державы проявили энергичное давление,
мир был бы уже подписан. Пурталес в ответ говорил о не-
обходимости соблюдать «строгий нейтралитет», и если мла-
дотурки захотят непременно продолжать войну, то пусть
«дело решает оружие». Кайзер одобрил высказывание пос-
181
ла97. Ягов просил послов великих держав воздержаться от
принудительных мер до получения турецкого ответа на но-
ту98.
30 января 1913 г. турецкое правительство дало ответ на
коллективную ноту держав. В отношении Адрианополя он
содержал некоторые компромиссные моменты: разделение
города на две части по р. Марице, левый берег с мечетями
и гробницами остается за Турцией, правый берег — на
усмотрение великих держав99. Это не могло удовлетворить,
балканских союзников. Но Берлинский, Лондонский и Па-
рижский кабинеты считали, что такой ответ может служить
основой для продолжения переговоров 10°. Болгария, по-
считав его неприемлемым, 29 января объявила о прекраще-
нии перемирия, и 3 февраля военные действия возобнови-
лись. Несмотря на это, конференция послов в Лондоне про-
должала работу, рассматривая ряд балканских вопросов.
По-прежнему остро стоял вопрос о Скутари. Россия (под-
держиваемая Францией) настаивала на передаче этого го-
рода Черногории, Австро-Венгрия — Албании. Кроме того,
Россия и Франция предлагали передать Сербии Ипек, При-
зрен, Дибру и Дьяково. Австро-Венгрия была за передачу
указанных городов Албании. Возникали различные вариан-
ты, комбинации компромиссного порядка. Границы Алба-
нии являлись предметом русско-германских дипломатиче-
ских переговоров в январе — феврале 1913 г. Германия за-
щищала свою союзницу. В послании Лихновскому от
20 января канцлер подчеркивал, что для Германии важно
укрепление положения Австро-Венгрии на Балканах, а
южнославянские страны оказывают «подрывные действия»
по отношению к Австро-Венгрии101.
1 февраля Сазонов имел продолжительную беседу с
Пурталесом относительно албанских границ. Жаловался
на малую уступчивость Вены. Пурталес говорил, что Авст-
ро-Венгрия в течение всего кризиса занимала умеренно-
сдержанную позицию и уже сделала значительные уступки
балканским странам 102.
Австро-Венгрия сначала согласилась, а затем отказа-
лась уступить Черногории в качестве компенсации за го-
род Скутари небольшой кусок равнинной территории и озе-
ро у города. Венский кабинет уступил Ипек и Призрен.
В Вене поняли, что одновременно упорствовать в стольких
вопросах нельзя.
После этого Ягов стал утверждать, что, согласившись
уступить Ипек и Призрен, Австрия больше уступать не мо-
жет. Он обвинял в несговорчивости Россию. Свербеев тог-
182
да ответил, что Россия тоже сделала большую уступку в во-
просе сербского порта, несмотря на сильное возбуждение
общественного мнения103.
Тем временем черногорские войска (получившие под-
крепление из Сербии) увеличили нажим на осажденный
Скутари. Венская дипломатия в этих условиях 19 февраля
заявила, что готова отказаться от оставления Дибры за
Албанией, если другие австро-венгерские предложения бу-
дут приняты104, А Ягов уже и в беседе со Свербеевым 21
февраля говорил о возможности уступки Австрией части
равнины у Скутари105. Со своей стороны, Сазонов просил
германского статс-секретаря воздействовать на Австрию в
отношении Дьяково, приведя доводы этнографического, ре-
лигиозного порядка и тем более, что город занят сербски-
ми войсками 10в. Ягов отвечал, что Австрия сделала и так
много уступок, что надо щадить ее самолюбие107. Перегово-
ры были продолжены.
В русско-германских дипломатических отношениях в
конце 1912 и начале 1913 г. отразилась борьба двух груп-
пировок великих держав по балканским делам. Германские
правящие круги считали, что Турции надо укрепиться в
Азии. Русская дипломатия, как и прежде, пыталась воздей-
ствовать через Германию на Австро-Венгрию. Поэтому пе-
реговорам с Германией в Министерстве иностранных дел
России придавали важное значение. Германская диплома-
тия, разумеется, продолжала стоять за свою союзницу, од-
новременно предпринимая усилия умерить ее желания.
Остановимся вкратце на некоторых обстоятельствах,
влиявших на внешнюю политику России и Германии. С са-
мого начала первой Балканской войны дипломатам и офи-
циальным кругам держав приходилось испытывать на себе
давление общественного мнения, в котором значительную
роль играла пресса. Общий тон русской печати можно вы-
разить так — поддержка побед балканских стран, но с уче-
том интересов России. Однако имелись оттенки во взглядах.
Газета «Утро России» нападала на Сазонова за недоста-
точное «покровительство славянству»108. Прогерманская
«Земщина», рекомендуя поддерживать балканские госу-
дарства, вместе с тем требовала «забыть всякую вражду»
к Германии и Австрии ‘°8.
Германская пресса выделяла момент давления пансла-
вистских кругов России на министра иностранных дел, от-
мечала «подстрекательскую роль» России и Англии на Бал-
канах («Националь цайтунг»). В «Имперском вестнике»
говорилось, что Германия должна заступиться за Австрию
183
в возможном австро-русском конфликте, так как славянст-
во всегда привыкло считать Германию и Австрию своими
неприятелями110.
Подлила масла в огонь речь германского канцлера в
рейхстаге 2 декабря 1912 г. по поводу бюджета на 1913 г.111
В начале речи он сказал несколько слов об усилиях Гер-
мании по сохранению мира и локализации войны на Балка-
нах, затем подчеркнул, что Германия имеет прямые эконо-
мические интересы в этом районе, будет поддерживать свою
союзницу Австро-Венгрию. Если возникнут неразрешимые
противоречия и Австро-Венгрия подвергнется нападению
третьей державы, Германия будет верна своему союзу, тем
самым отстаивая и собственные интересы, заявил Бетман.
Почти все партии рейхстага (за исключением социал-
демократической) поддержали выступление канцлера.
Оценки речи Бетмана странами Тройственного согласия зву-
чали весьма негативно. Сазонов сказал Бьюкенену, что эта
«речь сделана» по наущению Вены112. Грей заявил герман-
скому послу, что на случай войны Англия сохраняет за со-
бой полную свободу действия и примет решение сообразно
своим интересам 113.
Подхватив клич канцлера, полуофициозная «Кёльнише
цайтунг» на следующий день разразилась статьей «Война
или мир», в которой доводы Бетмана были изложены в бо-
лее жесткой форме: Россию надо заставить «раскрыть рот»,
чтобы она указала Сербии ее место114.
Правительство отрицало свою причастность к этой
статье, поместив в официозе специальную заметку 115.
Речь германского канцлера и отдельные выпады гер-
манских газет против России и Сербии отразили резкое
обострение международного положения из-за войны на Бал-
канах.
ВОЕННО-МОБИЛИЗАЦИОННЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ
В АВСТРО-ВЕНГРИИ, ГЕРМАНИИ И РОССИИ
Усиление славянских государств на Балканском полу-
острове подводило германские военные круги к выводу, что
в недалеком будущем на южной границе Центральных дер-
жав может появиться союзник России и Франции, что за-
ставит Австро-Венгрию на случай общеевропейской войны
держать на южном фронте значительные силы. В 1912 г. в
генеральном штабе германской армии был разработан доку-
мент о расположении германских сухопутных сил в случае
войны на два фронта с указанием порядка действий кор-
184
пусов и единиц поменьше116. В октябре 1912 г. в Германии
приняли некоторые мобилизационные меры — почти во всех
пограничных с Россией и Францией корпусах проводили
внеочередные учебные сборы ландверистов (запасников) 117.
С обострением кризиса и началом войны на Балканах
Австро-Венгрия тоже, как мы уже говорили, предприняла
соответствующие меры, в результате которых под ружьем
в Австрии находилось 480 тыс. чел.118
Военные круги австро-германского блока в течение но-
ября обсуждали обстановку на Балканах и вытекающие из
нее последствия. Начальник германского генерального шта-
ба Мольтке убеждал кайзера, что события на Балканах
принимают все более неблагоприятное течение, обращая
внимание на растущую с каждым годом военную подготов-
ку России. В германском генштабе считали, что России не-
обходимо по меньшей мере два года, чтобы она была в со-
стоянии вести полностью «перспективную войну»119. Что
касается Германии, то, по мнению военного атташе полков-
ника Базарова, она раньше конца 1913 или начала 1914 г.
не будет готова к открытию военных действий. Отсюда рус-
ский военный атташе делал вывод: Германия в данное вре-
мя будет стремиться удержать Австро-Венгрию от предъ-
явления требований, могущих вызвать опасное обострение
отношений с Россией 12°.
Меры в одной стране вызывали ответные в другой. 20
октября военный министр Сухомлинов направил Коковцо-
ву письмо с просьбой рассмотреть вопрос об отпуске в чрез-
вычайном порядке дополнительных кредитов для поднятия
боевой готовности армии в связи с открытием военных дей-
ствий на Балканском полуострове121. Затем 4 ноября по-
следовал приказ царя задержать до 1 января 1913 г. уволь-
нение в запас нижних чинов очередного срока службы в
округах Европейской России и Кавказа. Задерживалось
350 тыс. чел.
На заседаниях Совета министров России 8 ноября и
12 декабря 1912 г. были отпущены сверхсметные кредиты
на «неотложные надобности» Черноморского и Балтийско-
го флотов: соответственно 3 114 630 и 3 309 120 руб.122
Подробное обсуждение ответных мер «военной пред-
осторожности» в связи с мероприятиями в Австро-Венгрии
имело место на заседаниях Совета министров 12 и 18 декаб-
ря 1912 г.123 Сухомлинов предложил ряд мер военного ха-
рактера, в том числе усиление войск Варшавского и Киев-
ского военных округов кавалерийскими частями. Коковцов
и Сазонов выступили более умеренно, считая, что эти меры
185
могут привести неминуемо к вооруженному столкновению
с Австро-Венгрией и Германией и что нужно подчиняться
требованиям «политического благоразумия и сугубой осто-
рожности». В итоге Совет министров постановил: утвердить
внутреннее передвижение некоторых кавалерийских частей
в указанных военных округах, усилить охрану мостов, уве-
личить покупку лошадей для кавалерийских и артиллерий-
ских частей, расположенных на границе с Австро-Венгрией.
24 декабря 1912 г. последовало новое «высочайшее со-
изволение» царя о задержании нижних чинов и после 1 ян-
варя 1913 г., «пока не выяснится настоящее тревожное по-
ложение» 424. Рассмотрение военных и международных во-
просов на заседаниях Совета министров выявило позицию
правящих кругов России на данный период (несмотря на
разногласия по отдельным вопросам), основные ориентиры,
которыми они руководствовались при проведении внешне-
политического курса.
Военно-мобилизационные мероприятия, проведенные в
Австро-Венгрии в октябре — декабре 1912 г., были внуши-
тельны. По имевшимся в генеральном штабе русской армии
сведениям, в Габсбургской монархии были полностью мо-
билизованы шесть корпусов, усилены до штатов военного
времени семь корпусов. Количество войск, сосредоточенных
в Галиции, превышало 500 тыс., а всего под ружьем находи-
лось 850 тыс.125
Военные меры Австро-Венгрия подкрепила организаци-
онными. 10 декабря на пост военного министра был назна-
чен генерал Кробатин, один из приближенных эрцгерцога
Франца-Фердинанда, представитель наиболее воинственно-
го крыла австрийских военных кругов. Через два дня
австрийский император подписал приказ о назначении Кон-
рада фон Гетцендорфа снова начальником генерального
штаба. Фон Гетцендорф сразу начал агитировать правящие
круги за немедленное выступление против Сербии и Черно-
гории 126.
Все эти вопросы являлись предметом русско-австрий-
ских и русско-германских переговоров. Берхтольд, Шемуа,
Турн изображали указанные акции как «меры предосто-
рожности», не преследующие агрессивных целей, или как
ответные шаги на мероприятия, проводимые в России127.
Германское правительство полностью поддерживало
свою союзницу в отношении принятых военных мер. Цим-
мерман пытался убедить Свербеева, что настоящей мобили-
зации в Австрии сделано не было: имело место «некоторое
пополнение кадров» ради гарантии от «бесрассудного по-
186
Стуйка» Сербии4*8. Когда Сазонов и Свербеев поставили
вопрос резче—австрийские меры представляют угрозу
миру, германская дипломатия указала на мобилизационные
меры в России, которые дескать оказали влияние на моби-
лизацию в Австрии. Германская дипломатия отказалась
воздействовать умиротворяюще в Вене129. Как известно, в
начале декабря был подписан договор о продлении Трой-
ственного союза, и Германия больше всего думала о кон-
солидации блока.
1 января 1913 г. представитель царского двора при кай-
зере генерал Татищев передал Вильгельму II послание ца-
ря, в котором говорилось, что вследствие усиления австрий-
ских войск на русской границе Россия предприняла подоб-
ные же меры. Петербург предложил Вене прекратить моби-
лизационные мероприятия. Если это не будет принято, царь
отдаст распоряжение о новом усилении войск Киевского
военного округа 13°.
Вопросы, связанные с мобилизацией, поднимались и во
время пребывания Сухомлинова в Германии в конце декаб-
ря 1912 г. Военный министр Хееринген и Мольтке жалова-
лись ему на военные меры России против Австро-Венгрии
и Германии. Сухомлинов старался успокоить; говорил, что
слухи о приписываемых России военных мерах лишены вся-
кого основания. По его словам, Россия не проводила ника-
кой мобилизации: было лишь временно задержано
350 тыс. чел. до 1 января. Правительство России вынужде-
но было задержать их из-за экстренных мер Австрии про-
тив Сербии и России131.
Таким образом, развитие событий на международной
арене в ноябре — декабре 1912 г. шло в двух направлениях:
с одной стороны, дипломатические переговоры и поиски
путей к разрешению возникших в связи с войной проблем,
с другой — нагнетание напряженности путем раскручивания
маховика военно-мобилизационных мер. В обоих случаях
каждая из крупнейших держав отстаивала собственные ин-
тересы соответственно своим внешнеполитическим планам.
6 января 1913 г. Свербеев добрался до канцлера, кото-
рый вновь оправдывал действия Австро-Венгрии доводами
о «заносчивости» Сербии, о вынужденности Австрии попол-
нять мирный состав армии, который уступает мирному со-
ставу русской и германской армий. Русский посол отвечал,
что угрозы Австрии ничем не оправданы. Тогда канцлер
выразил надежду на успех русско-австрийских перегово-
ров 132. Между тем в письме начальника генерального шта-
ба русской армии Жилинского Сазонову указывалось, что
187
военные меры Австрии вышли далеко аа усиление кадров
мирного времени и имеют «направление подготовки к ре-
шительным выступлениям против России» 133.
В руководящих кругах Австро-Венгрии в конце января
возникла идея отправки в Петербург принца Готфрида Го-
генлоэ для разъяснения позиции своей страны и выяснения
отношения России. Гогенлоэ был военным атташе в Петер-
бурге и, по словам Берхтольда, пользовался расположени-
ем царя 134. В начале февраля Гогенлоэ прибыл в столицу
России и 3 февраля был принят царем. Беседа протекала
в духе уже известной аргументации русской и австрийской
сторон. Гогенлоэ отрицал распространившееся мнение о на-
мерении Австрии оккупировать новые территории. Относи-
тельно вооружений царь обещал не предпринимать новых
шагов 135. Гогенлоэ привез письмо царю от Франца-Иосифа,
составленное в дружественных тонах без анализа положе-
ния. Австрийский император просил принять во внимание
его «трудное положение», когда нужно «согласовать жиз-
ненные интересы Австро-Венгрии с заботой о сохранении
добрых отношений с Россией». В ответном письме Нико-
лая II говорилось, что Россия сделала все возможное для
поддержания европейского мира, она встревожена неоправ-
дываемыми вооружениями Австрии 136.
Первые выводы о результатах миссии Гогенлоэ были
скептическими. Сазонов остался недовольным: Гогенлоэ не
привез никаких конкретных предложений по разоружению
и демобилизации 137. Из послания Берхтольда Бетману вы-
яснилось, что венская дипломатия хотела использовать
миссию Гогенлоэ для перекладывания вины за создавше-
еся положение на Россию, которая, мол, должна первая
приступить к соответствующим мерам демобилизационного
порядка 138.
Германский канцлер ответил Берхтольду частным пись-
мом. На основании полученных из России сведений канц-
лер оценивал положение в ней как довольно сложное. Он
писал о сильном панславистском угаре в России. По его
мнению, представители «мирного направления» Коковцов и
Сазонов могут быть сметены общественным мнением, если
пойдут наперекор 139. Письмо германского канцлера содер-
жало прямые намеки на то, что Австро-Венгрии следует за-
няться изысканием взаимоприемлемого (с Россией) выхо-
да. В итоге 23 февраля Франц-Иосиф дал устное распо-
ряжение: подготовиться к сокращению войск в Галиции при
условии принятия соответствующих мер со стороны Рос-
188
Сазойой отбелил согласиемш. Начались русско-айсТ-
рийские переговоры о форме официального сообщения по
поводу предстоящих «антимобилизационных» мер. Каждая
сторона хотела, чтобы в сообщении она выглядела в выгод-
ном свете перед своим общественным мнением. Поэтому
взаимоприемлемой формулы быстро достичь не удалось.
Австрийская сторона не желала включать в текст выраже-
ние об отсутствии у нее агрессивных намерений в отноше-
нии южных соседей.
К 10 марта текст был, наконец, согласован и на следую-
щий день появился в австрийской «Фремденблат». Слова
об отсутствии у Австро-Венгрии агрессивных намерений не
были включены в официальное заявление. Но, согласно
предложению Сазонова, должно было быть помещено в пе-
чати дополнительное сообщение. Газеты Австро-Венгрии
его не сделали. В результате возникли новые непредвиден-
ные осложнения в отношениях между двумя государства-
ми.
В основном коммюнике говорилось, что оба монарха
желают доказать, что дружественные отношения между
ними не затронуты событиями на Балканском полуострове
и они по-прежнему желают сохранения мира. Далее изве-
щалось о решении сократить войска по обе стороны грани-
цы. Текст дополнительного сообщения выглядел так: «Ос-
ведомительное бюро уполномочено заявить, что из объяс-
нений с Венским кабинетом выяснилось, что Австро-Вен-
грия не питает никаких агрессивных видов против своих
южных соседей» 14\
Берхтольд восставал против слов «агрессивные виды».
О создавшейся ситуации было доложено Францу-Иосифу.
В результате в австрийской печати появилось сообщение,
в котором говорилось, что правительство России нельзя об-
винять в некорректном поступке. Сазонов не был удовле-
творен, но не настаивал на новом объяснении143. 21 марта
в русской прессе появилось сообщение об увольнении в за-
пас задержанных с осени 1912 г. нижних чинов старшего
срока службы. Был опубликован указ Франца-Иосифа об
увольнении резервистов в трех корпусах в Галиции.
Таким образом, в первые месяцы 1913 г. военно-моби-
лизационные приготовления Австро-Венгрии и России при-
нимали все более угрожающий характер и, естественно,
влияли на ход дипломатических переговоров по решению
ряда вопросов Балканской войны. Найденный благодаря
совместным усилиям правящей верхушки Германии, Ав-
стро-Венгрии и России «модус вивенди» несколько разря-
189
дил обстановку, ибо в данный момент развязывание обще-
европейской войны не входило в расчеты этих стран. Ста-
раясь избегать внешних обострений, каждая держава про-
должала свою программу вооружений.
ДИПЛОМАТИЯ ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ
И ЗАВЕРШЕНИЕ ПЕРВОЙ БАЛКАНСКОЙ ВОЙНЫ
Возобновление военных действий не принесло успехов
ни одной из сторон. Болгарские войска не сумели ни взять
Адрианополь, ни продвинуться за Чаталджинскую линию.
Уже к И февраля правящие круги Болгар-ии склонились к
заключению перемирия. В трудном положении оказалась и
Турция, понявшая, что и она не сможет изменить ход вой-
ны. Через восемь дней после начала военных действий турец-
кий кабинет обратился к великим державам с просьбой о
посредничестве в деле заключения перемирия. Великие дер-
жавы приняли это предложение й обратились к балканским
государствам. Во время обсуждения условий посредниче-
ства в течение февраля — начале марта возникали и откло-
нялись различные варианты. Сазонов в этой связи передал
в Берлин, что надо придерживаться принципов, отражен-
ных в совместной коллективной ноте Турции. Ягов в прин-
ципе не возражал, но считал необходимым найти более
приемлемые для Турции условия 144.
В Министерстве иностранных дел России полагали, что
граница (между Турцией и Болгарией) должна проходить
южнее Адрианополя 145. Военные круги России подходили
к вопросу с точки зрения своих стратегических интересов,
считая, что будет лучше, если защитная зона к западу от
Константинополя охватит значительную территорию. Это
важно было для отвлечения существенной части турецких
сил от кавказской границы 14в.
В начале февраля на пост президента Франции был из-
бран Пуанкаре. Это означало дальнейшее укрепление
франко-русского союза, консолидацию Тройственного со-
гласия. Спустя несколько дней произошла замена француз-
ского посла в Петербурге. На этот пост был назначен Тео-
фил Делькассе — фигура достаточно колоритная на полити-
ческой арене начала XX в. По поводу Делькассе у Сазоно-
ва был разговор с Пурталесом. Немецкий дипломат не
скрыл, что это назначение не произведет хорошего впечат-
ления в Германии *47. Свербеев 27 февраля тоже писал о
крайне неблагоприятном впечатлении в Берлине, ибо Дель-
кассе имеет славу убежденного врага Германии 448.
190
Во время всех этих перипетий Берлин и Вена обсужда-
ли различные варианты создания блока из балканских го-
сударств под своей эгидой. В их основе лежали идеи раз-
рыва блока балканских стран, их отрыва от России и ис-
пользование в качестве проводников своей экспансии. Од-
нако единства во взглядах не было. Берхтольд считал:
главная задача австрийской политики на Балканах — в
том, чтобы перетянуть Болгарию на свою сторону и вме-
сте с Румынией пристегнуть к Тройственному союзу. Он
предполагал использовать Болгарию в антирусской поли-
тике на Балканах14’. Германский император вынашивал
иную идею — создать блок из Сербии, Румынии и Греции
с привлечением Турции. Болгария окажется в кольце и бу-
дет сама тянуться к ним. Поэтому Австро-Венгрии надле-
жит в первую очередь столковаться с Сербией, считал он 15°.
В связи с этим возникла различная точка зрения по поводу
дальнейшей судьбы Салоник. Германия стояла за переда-
чу города и порта Греции, Австро-Венгрия — Болгарии 15‘.
Привести свои взгляды к общему знаменателю Герма-
ния и Австрия не смогли, и германский статс-секретарь в
конце марта писал, что надо выждать развитие событий,
внимательно присмотреться к ориентации отдельных бал-
канских государств, исходя из имеющихся между ними
разногласий. Главное же для политики Германии и Австро-
Венгрии — противодействие проникновению «славянского
потока» и русского влияния, отмечал он152. В главном
взгляды Берлина и Вены совпадали: балканская политика
обеих держав должна строиться на антирусской и антисла-
вистской основе (правда, германские планы были с укло-
ном проникновения на Ближний Восток).
Параллельно по официальным каналам продолжались
усилия по посредничеству. 4 марта великие державы сде-
лали коллективное представление воюющим государствам с
предложением принять их условия. Балканские союзники
выдвинули ряд оговорок. В середине марта конференция
послов приняла в качестве основы для переговоров линию
болгаро-турецкой границы: Энос — Эргене — Мидия. Вопро-
сы о границах Албании и участи островов Эгейского моря
согласились решить отдельно 153. Тем временем болгарские
части совместно с сербскими начали штурм Адрианополя.
И 26 марта крепость пала. Было взято в плен около 60 000
турецких солдат и офицеров, захвачено 650 орудий *54.
«Взятие Адрианополя означает решительную победу бол-
гар, и центр тяжести вопроса перенесен окончательно с
театра военных действий на театр грызни и интриг так
191
называемых великих держав»,— указывал В. И. Ленин 155.
Правящие круги Болгарии увеличили требования. Те-
перь они настаивали, чтобы линия Энос — Мидия имела
больший уступ в сторону Константинополя.
В Германии, хотя и ожидали падения Адрианополя, вос-
приняли это событие с неудовольствием.
Господствующие классы России радостно встретили
весть о взятии Адрианополя, в Министерстве иностранных
дел снова возникло беспокойство за Константинополь и
проливы. Начали думать, как сдержать болгар от движе-
ния к столице Турции. Пришли к выводу, что надо поддер-
жать их требование о линии Энос — Мидия (также и в во-
просах о вознаграждении)156. Турецкое правительство спер-
ва возражало против исправления линии границы, но затем
согласилось при условии одобрения всеми великими дер-
жавами. Расчет строился на том, что единогласия не будет.
Действительно, Ягов указал Свербееву, что вопрос о гра-
ницах — в компетенции Лондонской конференции послов, и
односторонние действия не возможны 157. 29 марта Свербе-
еву с большим трудом удалось убедить статс-секретаря
Германского ведомства иностранных дел дать телеграмму
Вангенгейму поддержать требование Болгарии в случае
поддержки со стороны остальных великих держав 158. Лон-
дон и Париж дали инструкции своим послам поддержать
требование Болгарии, после некоторых колебаний это сде-
лала и Вена. Но решить вопрос быстро не удалось. Зато
компромисс, достигнутый по военным вопросам между Рос-
сией и Австро-Венгрией, дал толчок к решению вопроса о
Дьяково. Сазонов намекнул Пурталесу, что, если спор об
албанских границах будет тянуться долго, ему труднее ста-
нет отстаивать позицию о Скутари 159, который, выдержи-
вая осаду, оставался в турецких руках. В Австро-Венгрии
произвели переоценку ценностей и в середине марта приня-
ли решение уступить Дьяково (город с населением 6 тыс.
чел.) Сербии взамен согласия России на оставление Ску-
тари за Албанией 16°. 22 марта совещание послов в Лондоне
определило: передать Дьяково Сербии, Скутари — Алба-
нии 161.
Правительство России было озабочено также вопросом,
какие принять меры в случае прорыва болгарской армией
Чаталджинских позиций. Было решено вернуться в таком
случае к положению конца октября 1912 г., т. е., если при-
дется, вызвать флот 162.
30 марта 1913 г. правительство России подтвердило
право Гирса вызывать в случае необходимости суда в Кон-
192
стантинополь. Этот шаг произвел волнение в остальных
странах Тройственного согласия. Французский министр
иностранных дел Пишон считал, что отправка русских су-
дов в Босфор будет чревата новыми осложнениями 163. Бри-
танский коллега Питона Грей не одобрил идею морской
демонстрации 164. Мнение германских правящих кругов по
этому поводу было следующее. Германский император от-
несся к идее без сочувствия, полагая, что это будет новым
давлением на Турцию к выгоде России 165. Он дал распоря-
жение Ягову выразить сомнение в исполнимости данного
мероприятия166. В определенной степени повторялась си-
туация осени 1912 г.: фактически против морской демон-
страции выступали Германия и Англия, причем Германия,
зная в общем негативное отношение британской диплома-
тии ко всяким мероприятиям, проводимым Россией у Бос-
фора, действовала таким методом, чтобы переложить на
Форин оффис основную вину за срыв морской демонстра-
ции.
В начале апреля дипломатии великих держав еще не
удалось примирить позиции Турции и Болгарии относи-
тельно границы. Сазонов в разговоре с болгарским послан-
ником указывал на необходимость немедленного прекра-
щения военных действий. Русский министр сказал, что ли-
ния Энос — Мидия — крайняя уступка, которая была пред-
ложена великими державами167. В болгарской столице
чока не вняли этим предостережениям.
Неопределенность положения, осложнения из-за Скута-
ри отразились на речи Бетман-Гольвега в рейхстаге (7 ап-
реля) в связи с обсуждением военного законопроекта 168.
Обосновывая необходимость увеличения германской ар-
мии, он заострил внимание на «опасности», идущей со сторо-
ны «панславизма». Канцлер вновь подчеркнул верность сою-
зу с Австро-Венгрией, которой будет оказываться диплома-
тическая поддержка. Касаясь русско-германских отноше-
ний, Бетман сказал, что между двумя государствами нет
реальных противоречий, «расовые же противоречия» не
должны привести к войне между ними.
Речь германского канцлера произвела весьма неблаго-
приятное впечатление в Париже и Петербурге169. В Бер-
лине поняли, что бьющее через край противопоставление
славянства германизму может создать прецедент для обви-
нения в нагнетании напряженности. Были предприняты не-
которые шаги. Директор пресс-бюро германского Ведом-
ства иностранных дел пригласил к себе представителя Пе-
тербургского телеграфного агентства в Берлине и просил
7 А. С. Аветян
193
по возможности точно передать текст речи канцлера, ибо
«он не имел в виду отметить какое-либо враждебное на-
строение Германии по отношению к России». Одновремен-
но канцлер выступил с разъяснением своей речи, подчер-
кнув разницу между панславизмом и принадлежностью к
славянской расе. Он еще раз отметил отсутствие противо-
речий в русско-германских интересах 170.
Речь Бетмана в рейхстаге свидетельствовала, во-пер-
вых, об общей напряженной ситуации на Балканах и в Ев-
ропе, во-вторых, о наличии слегка завуалированных рус-
ско-германских противоречий в связи с войной на Балка-
нах.
А тем временем 14 апреля было заключено перемирие
на десять дней между Болгарией и Турцией; на горизонте
стали вырисовываться надежды на урегулирование части
вопросов. По истечении срока перемирие было продлено
еще на десять дней, затем вновь продлевалось по несколь-
ку раз.
21 апреля балканские государства приняли с оговорка-
ми выработанные великими державами условия, по кото-
рым все турецкие владения севернее линии Энос — Мидия,
за исключением Албании, переходили в руки балканских
стран. Вопросы об Албании и ее границах, островах Эгей-
ского моря, контрибуции должны были быть решены вели-
кими державами 171.
Примерно с середины марта бурный характер приняли
возобновленные дебаты о Скутари. Мы помним: в резуль-
тате всех перипетий сложной игры великие державы
22 марта пришли к соглашению, что Скутари передается
Албании взамен получения Сербией г. Дьяково. Казалось,
вопрос можно было считать решенным. Однако Черногория
не хотела уступать Скутари. Правительство Черногории
вынашивало планы повторения штурма города, так неудач-
но закончившегося в феврале.
Великие державы давили на Сербию, чтобы она прекра-
тила военную помощь Черногории 172. Австро-Венгрия гро-
зила прибегнуть к единоличным акциям ради защиты сво-
их интересов. Сазонов сказал Турну, что такие односторон-
ние действия испортят общее дело 173.
Венский кабинет поднял вопрос об отправке морской
эскадры в воды Черногории. Ягов в беседе со Свербеевым
поддерживал это намерение союзницы. Русский посол ре-
шительно возражал, утверждая, что неосмотрительность
Австро-Венгрии вызовет нежелательные осложнения174.
194
Сазонов полагал, что к австрийским судам присоединятся
английские и французские военные суда 175.
В связи с тем, что Дьяково было присуждено Сербии,
Берлин и Вена усилили нажим на Белград, требуя вывести
посланные на помощь Черногории войска и снять осаду
Скутари. Пурталес уговаривал Нератова дать согласие на
меры принуждения 176. Поскольку среди держав Тройствен-
ного согласия не было согласованности относительно ука-
занных мер, Министерство иностранных дел России укло-
нялось от прямого ответа.
И тогда на Вильгельмштрассе внесли новое предложе-
ние: передать Австро-Венгрии и Италии так называемый
мандат от имени великих держав на проведение в жизнь
решений по поводу Скутари. Сазонов отклонил это. Он под-
черкнул, что, если дело дошло до принудительных мер,
должно принимать участие возможно большее число
стран 177. Идея с мандатом не была поддержана ни в Лон-
доне, ни в Париже.
28 марта послы великих держав в Цетинье произвели
демарш. Через три дня (1 апреля) король Черногории при-
слал ответ, содержащий отказ в главнсм пункте требова-
ний (прекращение военных действий), и отдал приказ о
штурме Скутари. Дипломатия великих держав обсуждала
в это время различные варианты морской демонстрации.
Сазонов в принципе дал на нее согласие, чтобы умерить
пыл короля Черногории, но одновременно отказался по-
слать туда русские суда 178.
В первых числах апреля Англия, Франция, Германия,
Италия выделили по одному-два судна для участия в де-
монстрации, Австро-Венгрия выделила больше — четыре
судна и флотилию миноносцев. Подготовка к морской де-
монстрации протекала медленно. Сказались также и итало-
австрийские противоречия. Италия не дала согласия на так
называемый мандат (с Австрией), но не отказалась от уча-
стия в общей морской демонстрации179. Недостаточно ак-
тивная поддержка Россией принудительных акций против
Черногории вызвала нервозность у Центральных держав.
По указанию Вильгельмштрассе Пурталес просил Сазоно-
ва более энергично воздействовать на Черногорию. Сазо-
нов показал послу телеграмму королю Черногории, состав-
ленную в строгих тонах. В ней говорилось: вопрос о Ску-
тари не может быть изменен 18°.
Следует иметь в виду, что в эти дни в России прошло
несколько шумных манифестаций и собраний панславист-
7*
195
ских организаций в защиту Черногории. Критиковалась по-
литика Сазонова, был ряд выпадов против Германии и Ав-
стро-Венгрии 181. Это, безусловно, оказывало сдерживаю-
щее влияние на линию поведения русской дипломатии, в
частности в связи с отправлением русских судов для уча-
стия в морской демонстрации.
Несмотря на всестороннее давление правительство Чер-
ногории 13 апреля приняло решение продолжать осаду
Скутари. Тогда правительство Австро-Венгрии предложи-
ло, чтобы международная эскадра высадила десант. Ми-
нистр иностранных дел России в этой связи указал послу
Австро-Венгрии Турну, что это предложение содержит мно-
го опасностей 182.
Поскольку в России общественное мнение было взбу-
доражено событиями на Балканах, и особенно по вопросу
о Скутари, Министерство иностранных дел опубликовало в
прессе И апреля специальное правительственное сообще-
ние с разъяснением ситуации на Балканах и внешнеполити-
ческих задач правительства183. Там говорилось: главная
цель правительства России в том, чтобы за победителями
закрепить, насколько возможно, результаты побед; но эта
задача сопровождалась трудными и сложными переговора-
ми; чтобы оценить услуги, оказанные Россией балканским
государствам, нужно отдавать себе отчет в сложности меж-
дународного положения и столкновении разноречивых ин-
тересов.
В отношении конкретных мер было сказано: «отстояв
Призрен, Ипек, Дьяково, Дибру в интересах славян, Россия
сочла нужным согласиться на присоединение к Албании
Скутари». И те, кто использует Скутари для призыва пра-
вительства к решительным действиям, едва ли отдают себе
отчет в том, каково настоящее значение этого города и воз-
бужденного вокруг него спора. В сообщении осуждалась
политика черногорского короля, продолжавшего бесплод-
ное кровопролитие. В конце подчеркивалось: «У наших
младших братьев есть также обязанности относиться с
уважением к советам, коими Россия не злоупотребляет, и
помнить, что, если мы гордимся их успехами, то эти по-
следние не могли бы осуществиться без России». Министер-
ство иностранных дел этим сделало предупреждение бал-
канским государствам и одновременно разъяснило свою
политику.
На позиции Министерства иностранных дел отразился
и подъем революционной борьбы трудящихся России, в ус-
196
ловиях которого правящие круги старались избежать во-
влечения в международные конфликты.
Пока великие державы совещались, какие меры покру-
че принять в отношении Черногории, ее король вступил в
тайные переговоры с командующим войсками в Скутари
Эссад-пашой. Последний оказался ловким политиком, обя-
зался сдать крепость черногорцам взамен провозглашения
его правителем Албании. 23 апреля эта акция осуществи-
лась, в Скутари вошли черногорские части.
Известие о взятии Скутари еще больше озадачило ве-
ликие державы. Очень негодовала Австро-Венгрия. Берх-
тольд предложил коллективные энергичные меры (десант),
в противном случае, заявил он, его страна будет действо-
вать самостоятельно184. Сазонов обратил внимание Берх-
тольда на серьезную опасность слишком поспешных вы-
ступлений 185. Ситуация стала взрывоопасной.
27 апреля послы великих держав в столице Черногории
предприняли демарш с требованием выполнить решение
Лондонской конференции по поводу Скутари. Король в от-
вет ссылался на волю народа 186. Одновременно по поруче-
нию Сазонова Свербеев заявил Ягову об опасности плани-
руемых Австро-Венгрией шагов. Германский статс-секре-
тарь встал на защиту союзницы, сетуя на неуступчивость
Черногории. Он говорил: напрасно отклонили его предло-
жение о мандате; теперь волей-неволей Австро-Венгрия вы-
нуждена действовать одна187. Англия пыталась выиграть
время до прояснения ситуации. Грей считал, что к мерам
принуждения надо прибегать после того, как будут исчер-
паны все попытки убеждения 188.
Тогда Ягов дал инструкции германскому послу в Лондо-
не Лихновскому предложить всем державам осуществить
военное выступление против Скутари или предоставить
мандат Австро-Венгрии. Сазонов был страшно возмущен и
сказал Пурталесу, что Германия не может решать за всю
Европу, гораздо важнее заботиться о сохранении европей-
ского мира 189. Однако на Вильгельмштрассе стояли на сво-
ем. 2 мая Ягов в разговоре со Свербеевым продолжал на-
стаивать на удалении черногорских войск из Скутари без
всяких компенсаций. Альтернатива — Австрия в ближай-
шие дни выступит 19°.
Буквально в этот же день Сазонов получил известие о
том, что Черногория согласится подчиниться воле держав
при услови компенсации 191. Представитель Черногории в
Лондоне дал понять: король считает бессмысленным идти
наперекор желанию великих держав. 5 мая Лондонская
197
конференция решила передать Скутари в руки междуна-
родных сил без всяких условий. 9 мая состоялось подписа-
ние соответствующего соглашения.
Итак, вопрос о Скутари вызвал одну из напряженней-
ших дипломатических ситуаций в ходе первой Балканской
войны. Дело было не только в самом городе (который, ко-
нечно, имел важное стратегическое и политическое значе-
ние), но и в связанных с ним последствиях: границы Ал-
бании, жизнеспособность албанского государства, пробле-
ма возможного объединения Сербии и Черногории и т. д.
Отсюда такая жесткая позиция Австро-Венгрии. Ее до-
вольно активно поддерживала Германия. Поддержка со
стороны Италии сопровождалась значительными оговорка-
ми. Ее интересы на Балканах сталкивались с интересами
Австро-Венгрии, Греции, Сербии. Чтобы не расширять уже
имеющиеся трещины в блоке, австро-германская диплома-
тия пообещала Италии поддержать ее претензии к балкан-
ским государствам192. Страны Тройственного согласия в
вопросе о Скутари старались занять оборонительно-прими-
рительную позицию. Благодаря их нажиму удалось сло-
мить упорство Сербии в поддержке Черногории и отчаян-
ное сопротивление черногорского короля.
Во время войны на Балканском полуострове возникали
и такие проблемы, которые были связаны с событиями вой-
ны, но не затрагивали хода военных действий, ибо там были
замешаны и неучастники войны. Речь идет о Румынии.
С начала войны она заявила о нейтралитете. В то же вре-
мя ее правительство говорило, что будет требовать ком-
пенсаций за невмешательство. Они касались изменения гра-
ницы с Болгарией по линии Туртукай — Балчик.
В январе 1913 г. правящие круги Румынии начали пого-
варивать о насильственных мерах в отношении Болгарии.
Сазонов через посланников в Бухаресте и Софии советовал
проявлять умеренность и не прерывать переговоры. Русский
посланник в Бухаресте Шебеко сообщал, что державы
Тройственного союза усиленно поддерживают требования
Румынии, рассчитывая укрепить свое положение в этой
стране 193. Вместе с тем как Болгария, так и Румыния обра-
щались к великим державам за содействием. Главным пун-
ктом разногласий в румыно-болгарском споре была Сили-
стрия. Румыния требовала уступить ей этот город.
В результате переговоров великие державы дали согла-
сие на посредничество. Было решено, что в Петербурге по
примеру Лондона начнет работу конференция послов. До
198
ее открытия державы предварительно хотели выяснить по-
зиции. 8 марта Ягов дал предписание Пурталесу твердо
отстаивать румынскую точку зрения, а Свербееву заявил:
«Силистрия потеряла ценность для Болгарии и может быть
передана Румынии» 194. Становилось ясно: на конференции
послов в Петербурге могли быть разногласия. Отсюда воз-
ник процедурный вопрос: как будут приниматься решения?
Сазонов предложил это делать простым большинством го-
лосов. Державы Тройственного союза отстаивали принцип
единогласия.
31 марта конференция послов в Петербурге открылась.
В процессе ее работы произошла некоторая переоценка
ценностей. Дипломатия Тройственного согласия сделала
акцент на задабривании Румынии с целью в будущем ото-
рвать ее от Тройственного союза. Послы стран Тройствен-
ного согласия решили, что надо передать Силистрию Ру-
мынии, а Болгарию компенсировать другими территория-
ми или денежными средствами. Возникли расхождения в
отношении компенсации Болгарии.
К середине апреля конференция в Петербурге стала
приближаться к выработке согласованного решения. После
уточнений и редактирования 8 мая 1913 г. был подписан
Петербургский протокол195. Силистрия присуждалась Ру-
мынии, новая граница должна была проходить в 3 км от
города. Болгария не имела права возводить укрепления по
линии новой границы от Дуная до Черного моря. Болгария
и Румыния согласились с постановлением конференции, но
остались неудовлетворенными.
В итоге на недолгое время удалось приглушить разви-
тие еще одного конфликта на Балканах. В ходе его развития
еще раз обнаружились сложные извилины балканской по-
литики каждого империалистического государства, стрем-
ление приобрести союзников для неминуемой будущей
схватки.
Меняющаяся обстановка на Балканах в связи с тече-
нием войны вновь побудила Центральные державы вер-
нуться к обсуждению вопросов о привлечении балканских
государств к своему блоку. Однако по сравнению с февра-
лем — мартом позиции обеих держав не претерпели изме-
нений. По-прежнему Германия ратовала за блок с Румы-
нией, Грецией и Сербией; Австро-Венгрия — за блок с Бол-
гарией и Румынией. Имевшая место в первой половине мая
переписка между руководителями внешнеполитических
учреждений обеих держав показала, что попытки сократить
199
разногласия потерпели фиаско. Австро-Венгрия видела в
Греции соперника по ряду вопросов балканской политики,
а в Сербии — прямого врага. Ратуя за союз с Болгарией,
Берхтольд учитывал ее военные силы и возможность созда-
ния болгаро-турецкого союза после подписания мирного
договора 196. Основываясь на событиях последнего времени,
Ягов не считал Сербию инструментом политики России 197.
Он считал, что после войны Греция пойдет на сближение
с Тройственным союзом. Для Германии Греция имеет двоя*
кую ценность: с точки зрения ее положения в Средиземном
море и на Балканском полуострове, указывал Ягов 198.
Как германская, так и австро-венгерская дипломатия
пытались в отдельности проводить свои планы. Так, гер-
манские послы в Константинополе и Афинах зондировали
почву насчет греко-турецкого сближения после заключе-
ния мира 199. Берхтольд старался расположить к сближе-
нию Болгарию с Румынией ао°.
В лагере балканских стран тем временем усиливались
разногласия. В Берлине и Вене радовались этому, пред-
вкушая развал Балканского союза, в Петербурге расстраи-
вались и сердились. Греция и Болгария спорили из-за Са-
лоник. Резко усилились сербо-болгарские трения. Здесь
сказывалась неудовлетворенность предварительными ре-
зультатами войны. Не получив выхода к Адриатическому
морю, Сербия искала компенсаций в других местах. В на-
чале марта сербское правительство направило Болгарии
требование, чтобы за Сербией остался ряд занятых бол-
гарскими войсками территорий. Сербия считала, что она
внесла значительно больший вклад в победу, чем другие
государства. Правители Болгарии возражали. Австро-вен-
герский посол в Софии подогревал антисербские настрое-
ния правящих кругов Болгарии 201.
Тревожные сообщения вынуждали Сазонова действо-
вать через послов в Белграде, Афинах, Софии. В начале
апреля он обратился к партнерам по Тройственному согла-
сию с просьбой умеряющего воздействия на балканские
страны. Министерство иностранных дел Франции дало со-
ответствующие инструкции своим послам 202. Очень опти-
мистичны были донесения германского посланника в Со-
фии Белова-Залески. Он отмечал: «В Болгарии растет не-
довольство Россией, стоящей за Сербию и Грецию, в ре-
зультате поднимаются акции Тройственного союза» 203.
Обострение сербо-болгарских отношений поставило Ми-
нистерство иностранных дел России в затруднительное по-
200
ложение. Сообщения из Софии говорили, чго болгарские
правители решили силой оружия защищать условия дого-
вора 204. 5 мая 1913 г. Сазонов отправил русскому послу в
Белграде Гартвигу большое доверительное письмо с изло-
жением позиции России при создавшемся положении.
В письме говорилось, что укрепление и усиление Сербии
имеет первостепенное значение для России. «Отныне воз-
можность создания прочного заслона для дальнейшего про-
никновения Австрии на Балканский полуостров является
самоочевидной»,— указывал Сазонов. Но министр из этого
не делал вывода, что Россия должна поддерживать все
сербские пожелания: в споре между Болгарией и Сербией
для России единственное достойное положение — умиротво-
ряющая роль, главная цель — предотвратить распад союза
балканских стран, созданного с таким трудом 205.
Тем временем завершились закулисные сербо-греческие
контакты. 5 мая был Подписан протокол об общей политике
в отношении Болгарии. Болгарское правительство предло-
жило России взять на себя арбитраж в сербо-болгарских
делах. 10 мая Сазонов дал согласие 208.
В начале мая Лондонская конференция послов, как уже
говорилось, выработала рекомендации относительно Алба-
нии: автономная Албания под номинальным сюзеренитетом
султана должна быть нейтральной. К этому времени был
готов в основных чертах проект мирного договора, но бал-
канские страны под различными предлогами оттягивали
его рассмотрение и подписание, что вызвало раздражение
в Петербурге.
16 мая Сазонов направил русскому послу в Болгарии
Неклюдову письмо, в котором указывал, что Россия при-
держивается убеждения обязательного соблюдения для
обеих сторон (Сербии и Болгарии) условий договора 207.
Министр иностранных дел предлагал при подписании пре-
лиминарного договора сократить армии воюющих стран до
7з или */* нынешнего состава 208. Русская дипломатия хоте-
ла предотвратить возобновление военных действий.
Однако все старания России, направленные к скорей-
шей ликвидации войны и заключению мира, наталкивались
на уклончивое противодействие той или иной державы. По-
ступали сведения о столкновениях между болгарскими и
греческими войсками. В связи с этим Николай II посылал
царю Фердинанду телеграммы с требованием прекратить
огонь — возникает опасность новой вспышки войны.
Болгарский царь получал телеграммы, отписывался и
готовился к новой войне. К тому же германский и австрий-
201
ский посланники в Софии умело разжигали противоречия
в лагере балканских союзников.
Балканские дела были затронуты и во время пребыва-
ния в Берлине английского короля Георга V и Николая II,
прибывших туда на бракосочетание дочери Вильгельма
принцессы Виктории-Луизы. Царь оставался в Берлине с
22 по 24 мая. Он имел беседы с Бетманом, Яговым, посла-
ми ряда стран. Из донесений Ягова и австро-венгерского
посла в Берлине Сегени явствовало, что царь согласился с
доводами кайзера о необходимости сохранить целостность
Турции в настоящем положении, а также о необходимости
пресечь греко-болгарский конфликт 209. Русский морской
атташе в Берлине писал, что монархи были едины во мне-
нии оказать давление на балканские страны ради ускоре-
ния мира210. Очередная встреча русского и германского
императоров не внесла никаких изменений в отношения
между двумя государствами. Практически были обговоре-
ны вопросы, уже согласованные по дипломатическим ка-
налам.
Дипломатия великих держав, особенно Тройственного
согласия, продолжала действия по примирению требова-
ний балканских государств. Грей в категорической форме
потребовал от воюющих сторон подписать выработанный
совещанием послов мирный договор. Не желающим это
сделать английский министр предложил немедленно поки-
нуть Лондон. 30 мая 1913 г. в Сен-Джемском дворце был
подписан мирный договор между Турцией, с одной стороны,
и балканскими странами — с другой. Турецко-болгарская
граница определялась линией Энос — Мидия. Уточнения
должна была внести международная комиссия. Террито-
рии, расположенные севернее данной линии, отходили к
победителям, за исключением Албании. Определение ее
статута и границ передавалось на усмотрение великих дер-
жав. Турция отказывалась от о-ва Крит, решение вопроса
об участи островов Эгейского моря также должно было
определяться великими державами. Финансовые вопросы
передавались международной комиссии, местопребыванием
которой был Париж. Так завершилась первая Балканская
война — в обстановке разрастающихся противоречий в ла-
гере стран Балканского союза.
Рассмотренные события с начала 1913 г. нашли отра-
жение на страницах русской и германской прессы. Касаясь
русско-австрийских осложнений по военным вопросам, рус-
ская печать («Новое время», «Биржевые ведомости»,
«Речь») давала пессимистическую оценку демобилизации
202
России — требовала учитывать политику Австро-Венгрии
и ход развития дел на Балканах2И.
Германская печать в основном неодобрительно отзыва-
лась о политике балканских государств. «Гамбургер нах-
рихтен» в середине марта требовала от них «более скром-
ного образа действий», «Фоссише цайтунг» отмечала, что
они «зазнались»212.
Много писалось относительно истории со Скутари. Не*
которые органы русской прессы («Новое время», «Русское
слово», «День») приветствовали решимость Черногории и
ругали политику всей Европы по отношению к этому ма-
ленькому государству. «Биржевые ведомости» считали, что
Германии необходимо умерить пыл своей союзницы213.
По этим же вопросам германская печать одобряла по-
литику Габсбургской монархии, вместе с тем оценивая по-
ложительно позицию Сазонова относительно Скутари 214.
Когда разногласия среди балканских союзников вы-
плеснулись наружу, русские газеты почти в один голос об-
ращались к своим дипломатам с просьбой приложить уси-
лия к улучшению отношений между балканскими союзни-
ками 215.
Как видим, пресса обеих держав в основном продолжа-
ла отстаивать позиции господствующих классов. Как и
прежде, в наиболее острые моменты она отражала воин-
ственные призывы националистических кругов.
В итоге первой Балканской войны некоторые народы,
населяющие Балканский полуостров, избавились от тяже-
лого османского ига, веками тяготевшего над ними. Изгна-
ние поработителей, свержение гнета местных феодалов от-
крыли возможность для разрушения феодально-крепостни-
ческих отношений и развития капиталистических. Балкан-
ские народы освободились и от религиозного гнета. На все
эти моменты обращал внимание В. И. Ленин. Вместе с тем
он указывал, что из-за слабости, раздробленности, нераз-
витости, темноты крестьянских масс, малочисленности ра-
бочих все эти вопросы решались войной, а не революцией.
Они были решены частично, ибо остался гнет помещиков
балканских монархий, осталось еще в той или иной мере
национальное угнетение216. В результате войны усилились
балканские государства, следовательно, укрепились пози-
ции стран Тройственного согласия.
Русско-германские отношения во время первой Балкан-
ской войны развивались по нескольким линиям. Произо-
шло переплетение большого комплекса вопросов. В первую
очередь надо отметить, что четко просматривалось разде-
203
ление великих держав на противоположные группировки и
соответственно вхождение России и Германии в них. Рус-
ско-германские отношения во многом преломлялись сквозь
призму русско-австрийских противоречий, которые значи-
тельно обострились в период этой войны. Несмотря на на-
личие определенных разногласий внутри австро-германско-
го блока, Германия в сношениях с Россией почти полностью
поддерживала Австро-Венгрию.
В ходе дипломатической борьбы оба блока держав ста-
рались привлечь на свою сторону то или иное балканское
государство. Как Россия, так и Германия старались огра-
ничить и приглушить развитие конфликта, при этом цели и
задачи ставились разные. Россия была за укрепление блока
балканских государств, Германия, наоборот, за его развал.
Контакты личного характера не вносили каких-либо
существенных изменений во взаимоотношения между Рос-
сией и Германией. Острые вопросы часто обходились, их
избегали обсуждать. В указанное время в Германии и Рос-
сии (да и в других крупнейших государствах Европы) про-
водились мероприятия военного характера. Великие дер-
жавы готовились к войне, хотя и не было недостатка в ми-
ролюбивых заверениях и заявлениях.
ВТОРАЯ БАЛКАНСКАЯ ВОЙНА
Подписание мирного договора в Лондоне произошло в
обстановке обостряющихся противоречий в лагере балкан-
ских союзников. Все это беспокоило державы Тройственно-
го согласия, особенно Россию. Сазонов предпринял шаги
в нескольких областях, чтобы разрядить такую неблаго-
приятную, с точки зрения интересов России, ситуацию. По
инициативе русской дипломатии 5 июня 1913 г. совещание
послов в Лондоне приняло резолюцию: предложить воюю-
щим сторонам немедленно приступить к сокращению своих
вооруженных сил 217.
Балканские страны начали маневрировать. 13 июня
послы великих держав провели демарш в балканских сто-
лицах. к этому времени уполномоченные воюющих госу-
дарств прервали дальнейшие переговоры по мирному дого-
вору. Встреча Гешова с Пашичем в местечке Цариброд не
ликвидировала кризисных явлений.
Сложное положение на Балканах обсуждалось в Думе.
6 июня 1913 г. большую речь там произнес Милюков. Он об-
рушился на русскую дипломатию с обвинением, что она
204
была застигнута врасплох. В сербо-болгарских трениях
Милюков принял сторону Болгарии, обвиняя Сербию в
подрыве союзного договора218. Выступивший затем граф
Бобринский указал на односторонность оценки Милюко-
вым сербо-болгарских трений. Сам он защищал Сербию219.
После сравнительно благоприятного исхода войны на Бал-
канах основные политические организации господствую-
щих классов России в целом поддержали политический
курс Министерства иностранных дел России. 8 июня 1913 г.
Сазонов написал письмо царю, в котором отмечал, что в
балканских делах Россия прежде всего соблюдала соб-
ственные интересы 22°.
Теперь же этим интересам мог быть нанесен серьезный
ущерб. Поэтому 8 июня Николай II направил телеграмму
сербскому и болгарскому монархам с решительным преду-
преждением. На державу, которая начнет войну, возлага'
лась ответственность 221. Оба монарха прислали ответ, пол-
ный взаимных обвинений.
Становилось ясно: балканские страны занимают по от-
ношению друг к другу все более непримиримую позицию.
Поэтому не состоялось и свидание четырех премьеров в Са-
лониках, которое старалась организовать русская диплома-
тия. Однако правительства враждующих стран не прояв-
ляли рвения к принятию русского предложения. Против
были и руководители в Афинах 222. Петербург пытался воз-
действовать на балканских союзников через Лондон и Па-
риж. Обсуждались проблемы балканской политики и с Бер-
лином.
В начале июня Свербеев при встрече с кайзером затро-
нул вопрос о политике Болгарии. Посол указал на призна-
ки тесных австро-болгарских контактов. Германский импе-
ратор не оспаривал возможность таковых, но выставил
себя противником сближения между этими государствами.
Со своей стороны, Свербеев полагал, что в данную минуту
действительно соглашение Болгарии с Австрией не соот-
ветствует видам германского императора, но в будущем он
вряд ли будет противиться такому соглашению 223. С выво-
дом русского посла нельзя не согласиться.
В Петербурге Сазонов 12 июня говорил Пурталесу, что
мало надежды на избежание войны. Если потребуют об-
стоятельства, Россия согласится на арбитраж. Причем она
согласна на роль третейского судьи в сербо-болгарском
споре, а болгаро-греческий спор должен быть улажен при
участии всех великих держав, считал Сазонов 224. На Виль-
гельмштрассе не хотели какой-либо консолидации стран
205
Балканского союза. Поэтому Ягов, по существу, поощрял
действия Вены, отговаривающей болгарских правителей от
демобилизации. В Германии видели в дальнейшей жизне-
способности Балканского союза серьезную опасность для
германизма 225. Сазонов посчитал эти взгляды неконструк-
тивными 226.
В Берлине были очень довольны взаимной концентра-
цией болгарских и сербских войск. 13 июня посол Австро-
Венгрии в Берлине Сегени в телеграмме в Вену приводил
высказывание германского статс-секретаря: «Военное
столкновение между Болгарией и Сербией, которое ускорит
развал Балканского союза, с точки зрения Тройственного
союза, очень желательно» 227. С этим перекликается теле-
грамма Свербеева от 15 июня, сообщающая, что Ягов наме-
кает представителям балканских стран: им «выгоднее было
бы решить свой спор теперь же, когда они уже готовы к
войне и когда война вряд ли затянулась бы» 228.
Параллельно германское Ведомство иностранных дел
занялось более внимательно Грецией. Начался зондаж о
греко-турецком сближении 229. Греческий премьер Венизе-
лос говорил германскому посланнику Квадту, что позиция
Германии превзошла все ожидания и Греция ни при ка-
ких обстоятельствах не присоединиться к Тройственному
согласию 23°. И тем не менее в Берлине не были уверены в
Греции. Вена тоже не считала своевременным вхождение
ее в свой блок из-за трений, касающихся Албании231.
В течение июня Министерство иностранных дел Австро-
Венгрии обрабатывало правящие круги Румынии в поль-
зу союза с Болгарией. Но Бухарест руководствовался свои-
ми расчетами. Румынский король отмечал, что его страна
не может сочувствовать чрезмерному усилению Болга-
рии 232.
Болгарские правители выказывали все большую непри-
миримость. Военные круги держали курс на столкновение.
Они находили поддержку у царя и у многих политических
партий. В этих условиях Гешов ушел в отставку. 15 июня
правительство возглавил Данев. Неклюдов вместе со свои-
ми французскими и английскими коллегами пытался по-
влиять на новый болгарский кабинет, но тщетно. Тогда Са-
зонов заявил болгарскому посланнику, что действия бол-
гарских руководителей являются предательством по отно-
шению к славянскому делу 233. Но и это не удержало.
29 июня две болгарские армии начали военные действия
против Греции и Сербии без формального объявления
войны.
206
В Сербии на Пашича оказывали сильное давление по-
литические партии и большинство членов кабинета, требо-
вавшие дать определенный срок Болгарии для ответа; в
случае ее отказа выполнить сербские требования — объя-
вить аннексию требуемой территории 234. Гартвиг настойчи-
во советовал Пашичу не делать необдуманных шагов 235.
20 июня на заседании Совета министров в Белграде было
принято отрицательное решение по вопросу об арбитраже.
Греция тоже не была довольна итогами войны, настаи-
вала на пересмотре договора о союзе, не хотела усиления
Болгарии 236.
Создавшуюся обстановку обсуждали 27 июня Сазонов
с Пурталесом. Министр сказал, что вооруженный конфликт
может начаться со дня на день; посол ответил, что надо
добиваться локализации. Тогда Сазонов бросил державам
Тройственного союза обвинение в бездействии 237. Подлила
масла в огонь и речь венгерского премьера, графа Тиссы
20 июня в венгерской палате депутатов. Тисса поставил на
первый план проблему независимости балканских стран.
Если Россия в своем посредничестве помешает этому прин-
ципу, то Австро-Венгрия встанет на путь принятия «свобо-
ды решений», заявил Тисса 238. В России его речь вызвала
возбуждение против Австро-Венгрии. Пурталесу было ска-
зано, что если Габсбургская монархия предпримет «воен-
ное выступление», то и Россия пойдет на соответствующие
шаги 239.
В этой накаленной обстановке продолжали развиваться
военные действия. Болгарские войска заняли ряд населен-
ных пунктов, г. Гевгели. Болгарская армия продвинулась
на 5—10 км, вела бои с сербскими и греческими частями в
районе Штиба, Кратово. Но затем греческая и сербская
армии, оправившись от внезапного удара, перешли в контр-
наступление. Они не только отбросили болгарскую армию
на прежние позиции, но и заняли ряд городов и населен-
ных пунктов (Гевгели, Драму, Серес, Каваллу и т. д.).
Болгарские войска были потеснены и в районе Салоник.
3 июля объявила мобилизацию Румыния. Сербская Скуп-
щина признала нападение Болгарии открытием военных
действий.
Русская дипломатия в первых числах июля еще попы-
талась потушить возникший пожар. 1 июля Сазонов послал
телеграммы в балканские столицы с предложением, чтобы
каждое правительство выразило готовность приехать в Пе-
тербург. Он просил русских посланников сделать послед-
нюю попытку убедить правительства остановиться 240.
207
На Вильгельмштрассе высказывали озабоченность, од-
нако оттенок был весьма довольный. Циммерман говорил
Свербееву, что война началась и, по-видимому, остановить
ее не удастся241. Германский дипломат заявил Камбону,
что великие державы должны воздержаться от вмешатель-
ства, Вена тоже останется в стороне от конфликта. В дан-
ный момент Германия еще не собиралась начинать войну
и одергивала свою союзницу. 28 июня Ягов писал Чиршки,
что исторический час еще не наступил 242. Ход развития со-
бытий, безусловно, был на пользу австро-германскому
блоку: Балканский союз фактически распался. Но позиция
Румынии вызвала недовольство в германском Ведомстве
иностранных дел. Действия Румынии спутали карты вен-
ской дипломатии, имея в виду ее планы болгаро-румын-
ского сближения.
Весьма показателен обмен мнениями между Веной и
Берлином в связи с резким обострением обстановки на Бал-
канах. Берхтольд 1 июля рассматривал различные вариан-
ты исхода нового вооруженного конфликта. Если победу
одержит Болгария, значит, ослабеет Сербия, Берхтольд бу-
дет очень доволен. Если же Сербия в союзе с Грецией со-
крушит Болгарию, в этом случае Габсбургская монархия
должна вмешаться, считал Берхтольд. Для этого он найдет
«психологический момент». В Германском ведомстве ино-
странных дел отреагировали на все эти концепции просто:
сочли необходимым успокоить Вену, побудить ее к воздер-
жанию от опрометчивости и попросить постоянно держать
Берлин в курсе ее замыслов 243.
В возникшем водовороте событий смешались планы
болгарских правящих кругов: во-первых, не оправдались их
надежды на быстрый разгром сербских и греческих войск;
во-вторых, они были обескуражены позицией Румынии.
5 июля Болгария обратилась в Петербург с просьбой при-
остановить наступление румынских войск 244. Сазонов отве-
тил, что Россия не может стать на сторону одной из вою-
ющих сторон 245. Вторжение сербских и греческих войск на
болгарскую территорию привело к тому, что 8 июля царь
Болгарии и правительство изъявили желание прекратить
военные действия. В тот же день соответствующая депеша
была вручена Министерству иностранных дел России с
просьбой повлиять на противную сторону. Болгарскому по-
сланнику было отвечено, что его страна должна предло-
жить приемлемые для Сербии и Греции условия, а затем
постараться прийти к соглашению с Бухарестом 24в. Между
тем 10 июля правительство Румынии вручило Болгарии
208
ноту, в которой говорилось, что румынские войска займут
ее территорию.
Параллельно великие державы вынуждены были все
больше обращать внимание на Турцию. Как известно, еще
11 июня там был убит великий везир Махмуд Шевкет-па-
ша. Пришедший ему на смену принц Саид Халим в основ-
ных направлениях продолжил политику своего предшест-
венника. Младотурки желали извлечь выгоду из создав-
шего положения. 6 июля Турция предъявила Болгарии тре-
бование немедленно очистить территорию до линии Энос—
Мидия. В противном случае Турция сделает это силами
своей армии. Гире напомнил великому везиру, что
Турции следует быть осторожной и не забывать, что прели-
минарный мир был заключен при содействии великих дер-
жав 247.
В Берлине смотрели пока на все эти дела внешне спо-
койно. 3—4 июля в Киле состоялась встреча кайзера с ко-
ролем Италии при участии Бетман-Гольвега, Ягова, Сан-
Джулиано. Поскольку было трудно предвидеть ход собы-
тий на Балканах, решили занять выжидательную позицию.
Стороны констатировали, что дела на Балканах развива-
ются в пользу Тройственного союза, Балканский союз рас-
пался, влиянию России нанесен тяжелый удар 248.
Таким образом, за первую декаду июля можно было
подвести некоторые итоги. Болгарские правители просчи-
тались в своих прогнозах и теперь всеми силами старались
выйти из трудного положения и не допустить ввязывания
в войну Румынии и Турции. Сербия и Греция были полны
решимости наказать своего бывшего союзника. Румынские
руководители решили получить большее. Турция была
очень довольна создавшимся положением, подумывая о ча-
стичном реванше. Что касается великих держав, то Россия
предпринимала все усилия для удержания Балканского
союза от распада, а затем старалась погасить разгоревший-
ся огонь. Ее партнеры по Тройственному согласию поддер-
живали эту линию, но менее решительно. Державы Тройст-
венного союза выжидали, а сами были весьма обрадованы
таким ходом событий.
В последующие дни дела развивались в указанных на-
правлениях. Сербские и греческие войска продолжали про-
двигаться с боями по Болгарии. Румыния, выставив требо-
вание об уступке Болгарией территории по линии Турту-
кай — Балчик, двинула войска на болгарскую территорию.
Ее армия без боя овладела Силистрией, Балчиком, Добри-
чем, перешла Дунай.
209
В этой обстановке Турция 15 июля вступила в Люле-
Бургас, несмотря на то что Болгария изъявила согласие
на отвод войск за линию Энос — Мидия. Болгария стала
просить Петербург остановить движение турецких войск.
Сделать это было нелегко, поскольку турецкое правитель-
ство было уверено, что исключается объединенный нажим
великих держав. Внутренняя обстановка в Болгарии при-
вела к новой смене кабинета. 17 июля было сформировано
новое правительство во главе с Радославовым. К власти
пришли представители либеральных, но прогермански и
проавстрийски настроенных партий 249.
К середине июля постепенно конкретизировалось отно-
шение правительств великих держав, в первую очередь
Тройственного союза. Ягов стал выдвигать возражения
против конференции премьеров в Петербурге, склонялся к
идее прямых переговоров между воюющими сторонами.
Местом встречи предположительно называл Бухарест 25°.
Мотивировка была такова: Румыния в меньшей степени
участвовала в конфликтах на Балканах, поддерживает хо-
рошие отношения со всеми великими державами. Сазонов
предлагал организовать переговоры между балканскими
государствами в г. Нише. Берхтольд выдвинул идею обще-
европейской конференции. Он разработал план, суть кото-
рого состояла в том, чтобы поддержать требования Румы-
нии, содействовать требованиям Греции и вместе с тем под-
держать Болгарию против Сербии 251.
Но 19 июля поступили сведения, что турецкие войска,
несмотря на предупреждения России и Англии, перешли
линию Энос — Мидия. Германский император дал указа-
ние Вангенгейму не протестовать и ждать его дальнейших
распоряжений 252. 18 июля Фердинанд прислал телеграмму
Николаю II, в которой просил заступничества. В ответной
телеграмме Николай II обещал принять меры, чтобы поло-
жить конец войне, но упрекнул: болгарские правители дей-
ствовали вопреки советам России 253.
Россия была заинтересована в прекращении военных
действий в первую очередь из-за собственных интересов.
Рост революционного движения заставлял правительство
проявлять сдержанность в международных осложнениях.
Сазонов в этих условиях решил перестроиться. Он не воз-
ражал против Бухареста как места конференции балкан-
ских стран, но параллельно поставил вопрос о конферен-
ции послов великих держав в Париже 254. Резкое несогла-
сие с последним пунктом выразил Ягов. Во-первых, в Па-
риже находился Извольский, во-вторых, германский статс-
210
секретарь был вообще против такой конференции. У него
был свой план: сначала побудить Болгарию к миру со все-
ми противниками, затем организовать конференцию бал-
канских стран в Бухаресте, где великие державы смогут
без труда оказать влияние для принятия «спокойных» ре-
шений 2S5. Все эти идеи Ягов просил Пурталеса передать
Сазонову. Последний отказался от плана конференции по-
слов в Париже.
В Румынии и Сербии начали соглашаться с мыслью о
прекращении военных действий. 23—24 июля и Греция при-
шла к выводу о возможности начать переговоры о мире.
Казалось, что противники настроены на мирный лад. Но
никто не решался первым прекратить военные действия.
Используя разногласия в лагере великих держав и про-
тивников Болгарии, турецкие войска 20 июля вступили в
Адрианополь. Для оправдания своих действий турецкое
правительство отправило своим послам за границей цир-
кулярные телеграммы, в которых содержалось требование
пересмотра границы по линии Энос — Мидия. В связи с
этим Сазонов имел резкий разговор с турецким послом.
Он сказал, что притязания Турции изменить границу, уста-
новленную великими державами и принятую самой Тур-
цией, недопустимо. Сазонов не исключил возможность при-
нятия чрезвычайных мер2”.
Пурталесу Сазонов сказал, что сперва подождет реше-
ния Лондонского совещания послов; если там не будет
единства относительно мер против Турции, Россия сдела-
ет серьезные представления в Константинополе и примет
другие меры 257.
На заседании послов в Лондоне все были едины во
мнении, что необходимо отстаивать принятую линию
Энос — Мидия, но в способах принудить турецкое прави-
тельство возникли разногласия, как бывало не раз.
Соглашаясь с необходимостью приостановить движение
турецких войск, Центральные державы возражали против
действенных мер 258. Объективно эта позиция помогала
Турции. Недаром Гире сообщал 21 июля из турецкой сто-
лицы: послы Германии и Австро-Венгрии отнеслись сочув-
ственно к движению турок вперед и теперь отрицают воз-
можность побудить их вернуться к границе Лондонского
договора 2И.
Естественно, Сазонов выразил германскому послу со-
жаление по этому поводу и говорил, что великим держа-
вам нужно договориться о принятии мер против Турции.
Министр вновь подтвердил, что Россия может быть побуж-
211
дена к самостоятельным действиям 260. Статс-секретарь Гер-
манского ведомства иностранных дел считал очень труд-
ным делом выдворение турецких частей из Адрианополя 261.
Пурталес успокоил своего шефа: германский посол считал
маловероятным самостоятельное выступление России и по-
лагал, что обстоятельства побудят Россию вопреки своему
желанию действовать вместе с другими державами2б2.
Французский министр иностранных дел предостерег
Петербург от единоличного выступления, считая, что оно
вызовет встречные действия и вмешательство Германии и
Австро-Венгрии. Франция предложила, чтобы Россия и
Германия договорились 263. Но договоренности достигнуто
не было.
Турецкий посол передал Ягову телеграмму от своего
правительства, в которой говорилось о невозможности ус-
тупить Адрианополь 264. А Вангенгейм прислал в Берлин
устрашающую телеграмму, где предупреждал, что требова-
ние великих держав относительно Адрианополя приведет к
падению правительства в Турции, к анархии, бесчинствам
и т. д. 265. Таким образом, протурецкая струя в германской
политике все больше увеличивалась. Произошли некото-
рые изменения и в позиции Сазонова, который понял скла-
дывающуюся ситуацию. 30 июля в телеграмме послу в Кон-
стантинополе он был согласен на исправление линии
Энос — Мидия в пользу турецкой стороны, но без Адриа-
нополя 266. К этому времени после ряда пререканий балкан-
ские страны приняли решение о прекращении военных дей-
ствий. Их представители согласились прибыть в Бухарест.
Это произошло 28 июля, а 30 июля в столице Румынии от-
крылась конференция. Делегации Сербии, Греции, Чер-
ногории и Болгарии возглавляли главы правительств. Ру-
мыния также была представлена своим премьером. Вели-
кие державы начали пристально следить за ходом работы
конференции и через своих посланников пытались оказать
воздействие.
Конференция протекала в сложной обстановке беско-
нечных споров, торгов по территориальным вопросам, в
которые вмешивались великие державы. Много шуму на-
делал вопрос о Кавалле — укрепленном городе и морском
порте на берегу Эгейского моря. На Каваллу претендова-
ла Болгария и Греция. В споре активно участвовали вели-
кие державы. С ним связывались планы балканской поли-
тики каждой из них. Надо заметить, что вопрос о Кавалле
рассматривался на дипломатической арене еще до начала
работы конференции в Бухаресте.
212
Отношение России к данному вопросу было изложено
во всеподданнейшей записке Сазонова от 23 июля 1913 г.
Министр считал, что Кавалла необходима для Болгарии,
для ее экономического развития, в то время как у Греции
есть Салоники. И с точки зрения интересов России жела-
тельно оставление Каваллы за Болгарией в качестве про-
тивовеса возрастающим притязаниям Греции: приобрете-
ние этого порта Грецией равносильно утверждению ее ис-
ключительного преобладания в бассейне Эгейского моря,
считал Сазонов 267.
24 июля Сазонов в беседе с Пурталесом высказался
очень недовольно о притязаниях греческих правителей,
подчеркнул, что они хватили через край 268. Противополож-
ных взглядов придерживалась Франция. Имея тесные по-
литико-экономические связи с Грецией, французское пра-
вительство считало, что Кавалла должна быть отдана ей.
Имелись разногласия по вопросу о присуждении Кавал-
лы и в лагере Тройственного союза. Австро-Венгрия, как и
следовало ожидать, поддерживала требование Болгарии.
Берхтольд видел переориентацию болгарского обществен-
ного мнения в пользу Австро-Венгрии: новый болгарский
министр иностранных дел Генадиев зондировал почву о
сближении с Австро-Венгрией 26°. Ягов считал, что переда-
ча Каваллы Греции больше соответствует интересам Трой-
ственного союза: Греция — важный стратегический фак-
тор на Средиземном море 270. В вопросе о Кавалле Герма-
нии удалось перетянуть на свои позиции и Италию.
Ведомство иностранных дел Германии разъяснило свои
взгляды о Кавалле также и России. Броневский 3 августа
писал, что в Берлине считают Каваллу исключительно гре-
ческим городом271. Получилось довольно парадоксальное
положение. На одной стороне Россия и Австро-Венгрия (за
передачу Каваллы Болгарии), на другой — Франция, Гер-
мания, Италия и Англия (за передачу этого города Гре-
ции). Однако распределение голосов было неравным. По
два партнера от каждой группировки поддерживали Гре-
цию. Это обстоятельство предопределило решение вопроса.
Германская дипломатия усилила нажим на Вену. Циммер-
ман просил передать Берхтольду: если он не поддержива-
ет мнение Германии о Кавалле, то пусть хотя бы избегает
открытой поддержки Болгарии 272. Но Берхтольд пока не
отходил от своих позиций. Не уступал их и Сазонов. 6 ав-
густа Пурталес доносил о непреклонности министра ино-
странных дел России 273.
213
Конференция в Бухаресте приняла решение о Кавалле
в пользу Греции, хотя 8 августа были зачитаны деклара-
ции правительства России и Австро-Венгрии об оставлении
за собой права пересмотра решения конференции в данном
вопросе. Во время работы конференции в Бухаресте вели-
кие державы сопоставляли свои взгляды в связи с возник-
шими изменениями 274. Согласовав с Берлином свои дейст-
вия Берхтольд зондировал с новым болгарским прави-
тельством вопрос о сближении с Румынией 275. В то же вре-
мя между Берлином и Веной продолжали оставаться рас-
хождения относительно Сербии. Германская дипломатия
была очень довольна единством трех стран: Румынии, Сер-
бии и Греции 276.
10 августа 1913 г. в столице Румынии был подписан
мирный договор между делегациями правительства Болга-
рии, с одной стороны, и правительств Сербии, Греции, Ру-
мынии и Черногории— с другой. Договор подлежал ра-
тификации правительствами указанных стран в двухне-
дельный срок. Кавалла после долгих мучительных перего-
воров была присуждена Греции. Согласно договору 277,
Болгария потеряла значительную часть приобретенной тер-
ритории. В итоге двух Балканских войн ей досталась тер-
ритория примерно в 23 тыс. км2. Болгария уступала Румы-
нии часть собственной территории: Южную Добруджу с
Балчиком, Туртукаем и Добричем. Существенно увеличи-
ла свою территорию Сербия и почти в два раза Греция.
Противоречия между балканскими странами еще больше
обострились.
Вторая Балканская война изменила результаты пред-
шествовавшей войны. Оценивая вторую Балканскую вой-
ну с точки зрения политики империалистических группи-
ровок великих держав, следует сказать, что определенный
выигрыш получили страны Тройственного союза. Предме-
том особых хлопот Германии и Австро-Венгрии был под-
рыв Балканского союза. Теперь он не только был подор-
ван, но и распался. Открывалась перспектива создания
новых вариантов блоков из балканских стран и их присте-
гивания к Тройственному союзу.
Из держав Тройственного согласия ущерб понесла Рос-
сия. Вражда между балканскими странами, в частности
славянского происхождения, негативным образом отрази-
лась на ее балканской политике. Нужны были новые круп-
ные усилия для восстановления созданного с большим тру-
дом блока. Помимо этого, в политике болгарского прави-
тельства возобладали проавстрийские тенденции. Непри-
214
ятной дня России была и повышенная активность Турции,
которую все больше поддерживала Германия. Усиление
Греции тоже не входило в расчеты Министерства иност-
ранных дел России.
Все это не могло не отразиться на русско-германских
отношениях периода второй Балканской войны.
Не все великие державы остались довольны итогами
Бухарестской конференции. Россия подумывала о пересмот-
ре вопроса о Кавалле. Но большинство великих держав не
изъявило такого желания. Пришлось и России отказаться
от этой идеи. Чтобы загладить неприятный осадок в Гре-
ции, Сазонов поручил посланнику в Афинах заявить грече-
скому правительству, что Россия в данном случае руковод-
ствовалась установлением возможно более прочных усло-
вий мира на Балканах, а не недоброжелательством к Гре-
ции 278. В целом министр иностранных дел России считал,
что Бухарестский мир оставляет желать лучшего с точки
зрения интересов России, но, раз он уже заключен, глав-
ное теперь — в добросовестном его выполнении 279.
Рьяным сторонником поднятия вопроса о ревизии Бу-
харестского мирного договора являлась Австро-Венгрия.
Причем не только в вопросе о Кавалле: Берхтольд выска-
зывал большое недовольство усилением Сербии.
Германия абсолютно не поддержала в этих вопросах
свою союзницу. Берлинский кабинет считал вполне прием-
лемыми итоги конференции в Бухаресте. И поэтому гер-
манское Ведомство иностранных дел начало нажимать на
Австро-Венгрию: условия мира не подлежат пересмотру 280.'
К тому же Италия, Франция и Англия тоже стояли за ука-
занный договор. Да и Сазонов предупредил Турна, что ес-
ли Австро-Венгрия поставит вопрос о ревизии Бухарест-
ского договора (не только из-за Каваллы), то Россия на
это не пойдет 281. Венский кабинет начинал уступать.
На почве реализации Бухарестского договора возникли
длительные трения между балканскими странами: из-за
вывода войск с той или иной территории, ее разграничения,
попыток удержать за собой некоторые территории и т. д.
Одной из главных проблем являлось урегулирование от-
ношений с Турцией, нарушившей условия Лондонского ми-
ра. На первом плане стоял вопрос об Адрианополе. Тур-
ция ни за что не хотела освобождать этот город. После
обмена мнениями между европейскими кабинетами 7 ав-
густа послы великих держав сделали Турции заявление от-
носительно незыблемости линии Энос — Мидия. В случае
отказа Турция лишалась финансовой поддержки. Однако
215
турецкие правители сопротивлялись. Тогда Сазонов посчи-
тал нужным рассмотреть меры давления на Турцию.
Как только в Берлине стало известно о намерениях Са-
зонова, Лихновскому тотчас же было дано указание воз-
держаться от внесения на совещание послов вопроса о по-
нуждении Турции к оставлению Адрианополя 282. 1 1 авгу-
ста турецкое правительство прислало ответ на демарш пос-
лов, в котором подчеркивало непреклонное желание
остаться в Адрианополе. Большинство великих держав не
хотело идти на меры принуждения.
Пишон объяснял это Извольскому. Единоличное вы-
ступление России против Турции опасно — вызовет отпор
со стороны Германии, считал французский министр 283.
15 августа германская дипломатия сделала новый шаг.
Циммерман сказал Броневскому, что ввиду затягивания
дела со стороны великих держав у Турции исчезло «сго-
ворчивое настроение». Лучшее средство — решение вопро-
са заинтересованными сторонами между собой 284.
Русский посол в Константинополе констатировал стрем-
ление послов великих держав похоронить вопрос об Ад-
рианополе под предлогом, что общественное мнение Евро-
пы настроено в пользу Турции 285. Из донесений Лихнов-
ского было видно, что и Грей считает: Турция должна ос-
таться в Адрианополе 286.
В Берлине на предложения русских дипломатов отве-
чали увертками 287. Тогда Сазонову пришлось поставить во-
прос несколько иначе: он расчленил действия Турции на
два вопроса: адрианопольский и переход р. Марицы и
вторжение во Фракию. В отношении первого он стал скло-
няться к компромиссу, предлагал разделить Адрианополь
пополам. 24 августа Сазонов телеграфировал в Константи-
нополь Гирсу, что при нынешних условиях едва ли удаст-
ся вернуть Адрианополь Болгарии 288. Относительно вто-
рого вопроса Сазонов сделал заявление Пурталесу: Рос-
сия не может оставаться равнодушной к нарушению ту-
рецкими правителями не только Лондонских постановле-
ний, но и самой границы, объявленной ненарушаемой. И ес-
ли они будут безнаказанно нарушать принятые обязатель-
ства, Россия может оказаться вынужденной к действию,
подчеркнул Сазонов 289. Получив такое послание из Петер-
бурга, германский статс-секретарь дал указание Ванген-
гейму добиться от великого везйра обещания очистить
правый берег Марицы 29°. В то же время германская дип-
ломатия отказывалась наотрез участвовать в коллектив-
ных шагах. Примечателен момент из беседы Ягова с Бро-
216
невским. Ягов сказал: «Ведь турки не знают, что именно
Германия противится коллективным акциям». На что рус-
ский дипломат ответил: «Об этом знают не только в турец-
ком правительстве, но и в кофейнях Константинополя»291.
Чтобы поскорее урегулировать обстановку, все великие
державы в конце августа пришли к единому мнению о не-
обходимости прямых болгаро-турецких переговоров. 4 сен-
тября в турецкую столицу прибыли уполномоченные пра-
вительства Болгарии для ведения переговоров. Перегово-
ры прошли сравнительно быстро — примерно за две неде-
ли. 18 сентября 1913 г. было подписано болгаро-турецкое
соглашение о взаимном разграничении. Турция получа-
ла Адрианополь и определенное исправление границы в
свою пользу 292. Рапорт военного атташе в Турции генера-
ла Леонтьева, на наш взгляд, удачно характеризует сог-
лашение: «Болгары фактически уступили по всем пунктам
погранично-территориальных вопросов. Болгарская уступ-
чивость дает обильную пищу к комментариям в сторону
болгаро-турецкого сближения или даже формального сою-
за» 293.
Нацеленность австро-германского блока на создание
иной, выгодной для себя ситуации на Балканах и Ближ-
нем Востоке стала просматриваться более отчетливо. Пос-
ле окончания Балканских войн Болгария все больше коор-
динировала свою политику с планами и задачами Тройст-
венного союза 294.
Отношение органов русской печати к происходившим
событиям перед второй Балканской войной и во время са-
мой войны показало, что большинство политических груп-
пировок и партий, как и ранее, в главном поддерживали
линию Министерства иностранных дел. 20 июня «Новое
время» писало: «То из балканских правительств, которое
под влиянием злостных внушений будет продолжать по-
литику непримиримого упрямства, подвергает себя и свой
народ тягчайшим испытаниям». Другие органы («Речь»,
«Русские ведомости») требовали от великих держав кол-
лективных шагов по локализации конфликта на Балканах.
«Русское слово», «Биржевые ведомости» призывали Сер-
бию и Грецию проявить благоразумие. «Земщина» тоже
отмечала, что надо убедить Сербию, Грецию и Румынию
приостановить военные действия 295. Позиция Турции вы-
звала в русской прессе требование решительного вмеша-
тельства.
С различными оттенками отстаивала основные концеп-
ции своего правительства и германская пресса. Консерва-
217
тивная «Пост» в середине июля возражала против между-
народной конференции по ликвидации войны, которая при-
ведет лишь к торжеству русской дипломатии. Главное для
Германии — чтобы идея балканской федерации не по-
лучила осуществления, провозглашала «Фоссише цай-
тунг» 296.
Балканские войны 1912—1913 гг. явились важным ру-
бежом на путях к первой мировой войне. Более четко и
рельефно определилась расстановка сил по блокам. Кон-
кретно ставился вопрос о привлечении в свою группиров-
ку балканских стран в качестве союзников в будущей вой-
не. Это, можно сказать, одна из главнейших черт полити-
ки каждой империалистической державы в период Балкан-
ских войн.
В ходе войн обнаружились русско-австрийские проти-
воречия. В кардинальных вопросах балканской политики
Германия полностью поддерживала свою союзницу.
Необходимо отметить усиление военно-подготовитель-
ных мер в ряде крупнейших капиталистических государств
Европы. Вместе с тем показательно, что ни одна из импе-
риалистических держав не пошла на развязывание обще-
европейской войны, ибо подготовка к ней еще не была за-
вершена. Отсюда и общая линия поведения великих дер-
жав.
Мирный договор, подписанный в Бухаресте, оставил
много нерешенных вопросов. Балканы оставались «поро-
ховым погребом».Европы. Во время Балканских войн пра-
вящие круги кайзеровской Германии уделяли большое вни-
мание ближневосточным делам. Германия принялась ин-
тенсивно «ухаживать» за Турцией, оберегать ее азиатские
территории. Но уже после окончания войны, летом 1913 г.,
германский император дал инструкцию Ведомству ино-
странных дел, в которой задача сохранения мира отодви-
галась на задний план. Осенью того же года генеральные
штабы Центральных держав завершили составление опе-
ративных планов военных действий против Франции и Рос-
сии297.
Глава 7
ОБОСТРЕНИЕ
РУССКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1913-
ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1914 Г.
РУССКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
И ВОПРОСЫ БЛИЖНЕВОСТОЧНОЙ ПОЛИТИКИ
НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Ближний Восток являлся тем районом, где сталкивались
интересы крупнейших империалистических держав. Он за-
нимал видное место в захватнических планах кайзеровской
Германии. В них остро ставился вопрос о переделе мира,
ибо германский империализм вступил на мировую арену,
когда мир в основном был уже поделен. Одним из главных
направлений германской экспансионистской политики бы-
ло следующее: Балканы — Ближний Восток — Средний
Восток — Южная Азия. В межимпериалистическом соперни-
честве здесь ярко проявлялись англо-германский антаго-
низм, русско-германские противоречия. Формы проникнове-
ния Германии на Ближний и Средний Восток были различ-
ные: Багдадская железная дорога, посылка военных миссий
в вооруженные силы Османской империи, стремление захва-
тить ключевые позиции в ее экономической и политической
жизни и т. д,
Россия подходила к Ближнему Востоку с экономиче-
ской и военно-стратегической точек зрения. Ближний Во-
сток был одним из объектов сбыта русских товаров. Но на
первом плане стоял вопрос о черноморских проливах.
В этом отношении заслуживает внимания памятная за-
писка вице-директора канцелярии Министерства иностран-
ных дел России Н. А. Базили, составленная в ноябре
1914 г. Она аккумулировала взгляды правительства за
предшествующий период. В записке отмечалось, что мор-
ской путь через проливы является важнейшей торговой
артерией, через которую за десятилетие (1903—1912 гг.)
прошло 37% всего вывоза. Он писал, что «свобода морско-
го пути из Черного моря в Средиземное и обратно являет-
ся необходимым условием правильной экономической жиз-
ни России и дальнейшего развития ее благосостояния».
219
Специально подчеркивалось значение этого пути для раз-
вития юга России. Оценивая стратегическое значение про-
ливов, Базили подчеркивал, что государство, которое ими
владеет, имеет возможность препятствовать прохождению
военных судов из Средиземного моря в Черное и обратно.
Проливы являются прекрасной базой для действий флота
как в Черном, так и в Средиземном морях *.
Проблема проливов привлекала пристальное внимание
правительства России. Главное заключалось в режиме су-
доходства через проливы. Этот вопрос стал все больше
принимать общеевропейский характер. Поэтому с конца
XIX в. правящие круги России считали, что принцип за-
крытия проливов обеспечивает «законную безопасность
России»2: предохраняет от вторжения в Черное море ино-
странных судов, имея в виду флот крупнейших держав.
Кроме того, в России наилучшим считали положение, ког-
да проливами владеет Турция, а не английский или гер-
манский контроль над ними. Англия, а затем и Германия
всячески препятствовали усилению позиций России в рай-
оне проливов.
После русско-японской войны Министерство иностран-
ных дел России предприняло попытку изменить режим про-
ливов, получить для России односторонние преимущества
в деле прохода военных судов через проливы. Особенно
упорно сопротивлялась этим устремлениям британская
дипломатия, которая имела важные политико-стратегиче-
ские интересы на Ближнем Востоке. Царское правительст-
во сознавало: оно не располагает достаточными силами
для «решительной политики» в этом вопросе3, что под-
твердило и Особое совещание, состоявшееся 21 января
(3 февраля) 1908 г., рассмотревшее ближневосточные и
балканские вопросы. Кроме того, Столыпин заявил, что
«новая мобилизация России придала бы силы революции,
из которой мы только что начинаем выходить» 4.
Обстановка на Ближнем Востоке летом и осенью 1911 г.
вызвала беспокойство в Петербурге. Оно дополнялось не-
желательной для России политикой турецкого правитель-
ства по оснащению флота новыми дредноутами. Экспансия
иностранных держав в Турции в связи с железнодорожным
строительством ударяла по интересам России, особенно
проникновение германского капитала5. В этой ситуации
последовало обращение Сазонова к военному министру по
поводу поднятия перед турецким правительством вопроса
о режиме проливов. 11 августа 1911 г. Сухомлинов отве-
тил, что считает правильным добиваться пропуска русских
220
военных судов через проливы, так как Черноморский флот
относительно слаб и усилить его можно вводом судов из
других эскадр русского флота 6.
Осенью 1911 г. советник Министерства иностранных
дел А. А. Гире представил Нератову две записки по воп-
росу о проливах. Одну из них Нератов препроводил царю
с просьбой дать разрешение на новое совещание по ука-
занному вопросу. Такое разрешение было дано, но совеща-
ние созвано не было 7. Министерство иностранных дел при-
ступило к разработке мер по дипломатическим каналам.
Учитывалось некоторое падение престижа Центральных
держав в Турции в связи с итало-турецкой войной 8.
2 октября 1911 г. Нератов писал послу в Константино-
поле, что считает данное время подходящим для перегово-
ров с Турцией, ибо, во-первых, идут франко-германские пе-
реговоры по поводу Марокко, и Германия занята ими, во-
вторых, Италия решительно выступила в триполитанском
вопросе9. Одновременно посылался проект, который дол-
жен был служить основой для переговоров с Турцией.
Имелся специальный пункт о проливах. Суть его состояла
в том, что Россия обязывалась оказывать Турции поддерж-
ку для сохранения существующего режима в проливах,
если прилегающим к проливам территориям будут угро-
жать иностранные вооруженные силы. Для облегчения вы-
полнения этого постановления Турция не должна препят-
ствовать проходу русских военных судов через проливы 10.
12 октября 1911 г. Чарыков для начала вручил турец-
кому правительству сокращенный вариант документа в ка-
честве личного конфиденциального письма. Саид Халим
начал тянуть с ответом, а сам тем временем обратился к
другим великим державам. Когда Петербург задумал опо-
вестить Форин оффис о шагах в турецкой столице, там уже
знали все. 25 октября Никольсон дал понять Бенкендор-
фу, что время для таких предложений Турции является не-
подходящим и.
31 октября Нератов направил царю всеподданнейшую
записку вместе с отчетами послов в Лондоне, Париже и
Константинополе. Речь шла о проходе всех судов из Чер-
ного моря. В этой записке спрашивалось: имеет ли царь ка-
кие-либо сведения о взгляде на вопрос о проливах Виль-
гельма II? Николай II сделал следующую помету: «В об-
щих выражениях Император мне говорил много лет тому
назад, что со стороны Германии мы не встретим никаких
затруднений при условии разрешения Россией вопроса о
проливах» 12. Помета царя носила общий и неопределенный
221
характер и не могла служить руководством при определе-
нии позиции в поднимаемом вопросе.
Турецкие руководители продолжали тактику оттяжек в
ответе на предложение России. Нератов справедливо по-
лагал, что они ведут торг с другими державами, в первую
очередь с Германией и Австро-Венгрией 13.
Ознакомившись с новыми шагами русской дипломатии
в турецкой столице, Остен-Сакен 8 ноября писал в Мини-
стерство иностранных дел, что всякая попытка вызвать
Берлинский кабинет на откровенный разговор встречает-
ся с нескрываемым чувством недоверия. Послу ничего не
было известно насчет ответа, который давал германский
император по поводу проливов14. 10 ноября Остен-Сакен
вновь подтвердил, что считает нецелесообразным обмен
мыслей с германским кабинетом по вопросу о проливах 15.
Однако Сазонов, видимо, недостаточно учел всю сово-
купность факторов, связанных с проливами, с основопола-
гающими положениями германской политики. В письме Ос-
тен-Сакену от 16 ноября он напоминал о свидании в Пот-
сдаме, Потсдамском соглашении 1911 г., посещении крон-
принцем Петербурга и делал вывод, что Германия не будет
относиться отрицательно к интересам России. Министр
иностранных дел утверждал, что Вильгельм II неоднократ-
но говорил о признании принципа преимущественных ин-
тересов России в проливах 16. Вскоре Пурталес заверил Не-
ратова, что со стороны Германии Россия не встретит за-
труднений к мирному разрешению вопроса о проливах при
условии причастности Германии к переговорам 17. Герман-
ский посол немедленно информировал Вильгельмштрассе
о настроениях в России по поводу поднятия вопроса о про-
ливах 18. Германская дипломатия хотела получить покон-
кретнее информацию о намерениях и действиях России от-
носительно проливов.
В записке на имя кайзера Кидерлен раскрыл карты
германской дипломатии в этом вопросе. Германский статс-
секретарь указал на одно важное обстоятельство: Мини-
стерство иностранных дел России опасается отрицатель-
ного отношения англичан. Кидерлен решил использовать
в своих интересах этот момент. Он полагал, что Германия
по всей вероятности, может дать положительный ответ на
пожелание России. Германский император одобрил эту
идею19. На Вильгельмштрассе решили сыграть на англо-
русских противоречиях. Германия будет выглядеть в хоро-
шем свете в глазах России, а Англия — нет. Затем Кидер-
лен сказал Остен-Сакену, что Германия не будет мешать
222
переговорам России с Турцией 20. 23 ноября германский ка-
бинет подтвердил свое согласие на русско-турецкие пере-
говоры о проливах 21.
30 ноября начались русско-турецкие переговоры. Ту-
рецкая сторона пыталась свести дело к проволочкам. На-
ходившийся в это время в Париже Сазонов дал инструк-
цию Чарыкову вести переговоры в виде «частного обмена
мыслей» 22. Турецкой стороне помогали «советами» герман-
ский и австро-венгерский послы. Так, у французского пос-
ла имелись сведения, что германский посол советует прави-
тельству Турции отвергнуть предложения России23.
Следует отметить, что с самого начала переговоров ве-
ликий везир и министр иностранных дел Турции держали
тогдашнего германского посла Маршалля фон Биберштей-
на в курсе дела. Турецкий министр изобразил предложе-
ния России как попытку установить протекторат над Ос-
манской империей в ущерб германо-австрийским интере-
сам 24.
В германском Ведомстве иностранных дел не хотели
портить игру, в которую они не посвящали своего посла в
Константинополе. Поэтому Кидерлен посылал ему успо-
коительные заверения в том, что попросит у Петербурга
смягчить и уточнить пункты предложений 25.
Вскоре стало ясно: России мешают в осуществлении
проектов на Ближнем Востоке ее союзники. Опять во
французской «Тан» появились сведения о русско-турецких
переговорах. В середине декабря Сазонову пришлось дать
указания Чарыкову о приостановке переговоров: пункты
получили преждевременную огласку 26. Дело начинало при-
нимать такой оборот, когда инициатива России в значи-
тельной степени сошла на нет. Об отрицательной позиции
британского кабинета знали и в Петербурге, и в Берлине,
и в столице Турции. В этой связи Чарыков считал, что без
согласия Англии провести предлагаемые пункты нельзя 27.
Британское правительство дало знать турецкому послу,
что Англия совершенно не будет давить на Турцию, чтобы
побудить ее к уступкам России 28.
Министерство иностранных дел России пыталось спасти
лицо. Нератов говорил Пурталесу, что Россия не думала
возбудить вопрос о проливах — он ставился лишь в «чисто
академическом» плане 29.
Таким оборотом дела оказался весьма доволен Кидер-
лен. Его расчет в данном случае оправдался: для Герма-
нии было важнее предотвратить дальнейшее укрепление
Тройственного согласия, чем проявить свое дружелюбие
в Константинополе30.
223
Русско-турецкие переговоры относительно открытия
проливов для русских судов известны в истории диплома-
тии как «демарш Чарыкова». Русско-германское противо-
речия оказались здесь закамуфлированы тактическим хо-
дом германской дипломатии.
Правительство России вновь убедилось, что даже его
союзники по блоку не желают укрепления русских позиций
на Ближнем Востоке. В апреле 1912 г. во время обсужде-
ния бюджета Министерства иностранных дел в Думе с
пространной речью об истории вопроса с проливами вы-
ступил Милюков. Он пришел к выводу, что в данный мо-
мент лучше всего придерживаться позиции статус-кво31.
Граф Уваров высказал мысль, что нужно мириться с тем,
что Константинополь и Босфор должны принадлежать Тур-
ции, которая в данную минуту, безусловно, слабее Рос-
сии 32.
По существу, правящие круги России придерживались
этой точки зрения. Когда во время итало-турецкой и Бал-
канских войн события в той или иной мере задевали Кон-
стантинополь и проливы, русская дипломатия прибегала к
принципу коллективных шагов. Если в этой области ничего
не выходило, предупреждала: Россия будет действовать
единолично.
Мы уже писали об отрицательном отношении Мини-
стерства иностранных дел России к различным вариантам
«международной оккупации» Константинополя, «нейтрали-
зации» проливов.
В докладе по Главному управлению генерального шта-
ба от 22 ноября (5 декабря) 1912 г. генерал-майор Дани-
лов отмечал: «Если сохранение за Турцией Константино-
поля и проливов оставляет для России полную возмож-
ность разрешить ее исторические задачи хотя бы в буду-
щем, то нейтрализация таковых затруднит, если не сделает
окончательно невозможным, разрешение этой задачи хотя
бы в будущем» 33.
После окончания Балканских войн затишье в отноше-
нии проливов было недолгим. Взрывоопасная ситуация
создалась в конце 1913 г. в связи с отправкой в Османскую
империю новой германской военной миссии. Круг вопро-
сов, возникших по поводу миссии Лимана фон Сандерса,
изучен советскими историками обстоятельно. Поэтому ос-
тановимся лишь на узловых моментах проблемы. Младо-
турецкий переворот в январе 1913 г. внес коррективы в
германскую политику в Турции. Австро-венгерский посол в
Константинополе Паллавичини подтвердил связь сотруд-
224
ников германского посольства во главе с Вангенгеймом,
германского военного атташе Штремпеля с членами младо-
турецкого комитета «Единение и прогресс», особенно воен-
ными 3‘.
В середине февраля 1913 г. Вангенгейм написал Бет-
ману большое послание, в котором подчеркивал, что мла-
дотурецкий комитет является опорой германской политики
в Турции, единственной силой, на которую должно рассчи-
тывать при осуществлении своих экономических и полити-
ческих планов в Малой Азии. Германский посол указывал
и на давние тесные узы, связывающие Германию и Тур-
цию в военной области,—деятельность германских офице-
ров в турецкой армии, обучение турецких офицеров в Гер-
мании. Благодаря этому, считал Вангенгейм, турецкие гар-
низоны сумели продержаться в Адрианополе, Скутари,
Янине, удержать Чаталджинские позиции35. Противопо-
ложного мнения придерживался русский военный атташе
в Турции Леонтьев ”.
Вангенгейм с большой похвалой отзывался о великом
везире Махмуде Шевкет-паше, друге Германии. Его убий-
ство было встречено там с сожалением. На его место был
назначен принц Саид Халим, занимавший пост министра
иностранных дел. Корреспондент Петербургского теле-
графного агентства в Константинополе писал своему на-
чальнику: принц Саид Халим удобен для «иностранных по-
кровителей» ”. Новый великий везир был «удобным» в пер-
вую очередь для Германии.
 И вот в конце 1913 г. правящие круги кайзеровской
Германии решили провести в жизнь один из важнейших
аспектов своего военно-стратегического плана на Ближнем
Востоке — отправить в Турцию военную миссию с боль-
шими правами и полномочиями, задуманную еще вскоре
после начала первой Балканской войны. На заседании во-
енного совета 8 декабря 1912 г. кайзер рассматривал Тур-
цию как своего союзника в будущей войне против России.
В этой связи Фишер подчеркивал, что поражение Турции в
первой Балканской войне было воспринято в Германии как
удар по германскому престижу (миссия фон дер Гольца,
вооружение Круппа), и надо было проявить новую ини-
циативу, чтобы не потерять влияние в Турции ’8.
Подготовка велась заранее. Например, австро-венгер-
ский военный атташе в Турции полковник Помянковский
в конце января 1913 г. приводил высказывание Вангенгей-
ма о том, что Тройственный союз должен взять в свои ру-
ки дело основательной реорганизации всего турецкого го-
8 А. С. Аветян
225
сударственного аппарата. Реорганизацией турецкой армии
должен заняться германский генерал с соответствующим
штабом, которому будут предоставлены далеко идущие
права 39. Общие задачи германской политики в Турции бы-
ли изложены в письме Ягова Вангенгейму от 28 июля
1913 г.40 Германские интересы состояли в том, чтобы прод-
лить самостоятельное существование этой страны, консо-
лидировать позиции германского капитала (в «зоне дея-
тельности») и подготовить почву для аннексии в будущем.
Конечная цель выглядела как захват Турции или установ-
ление протектората. Германия подыгрывала и планам
младотурок, стремившимся не только восстановить свое
господство над балканскими народами, но и расширить
свою территорию за счет других балканских государств,
России и т. д.
Отправка в Турцию германской военной миссии вызва-
ла бурное негодование в правящих кругах России. Тем бо-
лее выяснилось, что глава миссии генерал Лиман фон Сан-
дерс будет командовать турецким корпусом в районе Кон-
стантинополя и фактически держать под контролем проли-
вы. Возник крупный русско-германский дипломатический
конфликт, в который вмешались и другие великие держа-
вы. Его ход детально освещен в советской и зарубежной
исторической литературе.
Тревожные телеграммы и рапорты стали поступать от
русских дипломатических и военных представителей в Кон-
стантинополе. Военно-морской атташе капитан Щеглов
указывал, что «в случае наших десантных операций в рай-
оне Босфора в будущем мы встретим здесь германский
корпус»41. 8 ноября 1913 г. Нератов заявил Луциусу, что
германский проект затрагивает «особые интересы» Рос-
сии 42. Находившийся в это время в Ялте Сазонов отправил
в Министерство иностранных дел телеграмму, в которой
говорилось: германская военная миссия «в пограничной с
нами стране не может не вызвать в русском общественном
мнении сильного раздражения и будет, конечно, истолко-
вана как акт, явно недружелюбный по отношению к
нам»43. Русская дипломатия соглашалась на предоставле-
ние германскому генералу командования турецким корпу-
сом при условии, что его местопребывание исключало бы
как Константинополь, так и пограничную с Россией терри-
торию 44.
В Берлине понимали хорошо, что военная миссия за-
девает важнейшие интересы русской внешней политики.
Германская дипломатия избрала тактику, которая должна
226
была умерить негодование в России. Циммерман говорил
Свербееву, что, во-первых, Германия исполняет просьбу
Турции, во-вторых, деятельность миссии будет соответство-
вать общим установкам сохранения «неприкосновенности»
Турции. Германский дипломат пытался успокоить Свербе-
ева, сказав, что Вильгельм II запретил германским офице-
рам вмешиваться во внутренние дела Турции43.
Набор аргументов, выработанный на Вильгельмштрас-
се, не дал нужных результатов: они были бездоказательны
и неубедительны. Поэтому в Петербурге решили использо-
вать для переговоров визит в Берлин Коковцова.
Коковцов прибыл в Берлин 17 ноября и имел продол-
жительные беседы с канцлером и кайзером. Германский
император, решив замять дело, воскликнул: «Стоит ли под-
нимать из-за такого пустяка шум? Постараемся уладить
этот неприятный инцидент». Когда глава правительства
России попытался убедить кайзера возвратиться к преж-
ним методам инструкторской деятельности в Турции, по-
следовал незамедлительный ответ: германские инструкто-
ры должны обладать сильной властью, чтобы перевоспи-
тать турецких офицеров, ибо инспекционная власть не в
состоянии создать строгую организацию и дисциплину 4б<
Старания русской дипломатии добиться изменения по-
зиции Берлинского кабинета успеха не имели. На одном из
документов дипломатической переписки Вильгельм II сде-
лал замечание: «Если бы мы согласились с русскими поже-
ланиями, то с нашим престижем в мусульманском мире
было бы просто покончено» 47.
Вопрос о миссии Лимана фон Сандерса проник на стра-
ницы русской печати. Появился ряд резких статей. «Но-
вое время» указывало, что Россия не может отказаться от
своей точки зрения на эту миссию, ибо гарнизон турецкой
столицы, «поставленный под начальство германских офи-
церов, становится как бы составной частью германской ар-
мии» 48. «Биржевые ведомости» считали неудовлетвори-
тельными объяснения официальных кругов Германии о
том, что сама Турция обратилась в Берлин, и указывали
на недопустимость, чтобы Германия получила «скрытый
военный протекторат над Турцией»49.
Германская печать защищала действия своего прави-
тельства. «Кельнише цайтунг» писала о «прочности герма-
но-турецкой дружбы», о том, что Германия готова оказать
Турции энергичное содействие в деле воссоздания ее воен-
ного могущества 50. «Дойче тагесцайтунг» доказывала, что
соглашение о военной миссии касается только Германии и
8*
227
Турции, и Германия не должна жертвовать своими инте-
ресами ради России 5\
Позиция дипломатии Антанты в этих условиях была
сложна и противоречива. Страны Антанты (в особенности
Англия) не желали укрепления положения России на
Ближнем Востоке. Но когда Германия протянула свои щу-
пальца, да еще в военной сфере, Париж и Лондон, естест-
венно, были очень озабочены. Франция соглашалась ока-
зать России дипломатическую поддержку, но не решалась
выступать без согласия Англии. Положение последней ус-
ложнялось и тем обстоятельством, что с 1908 г. в Турции
находилась английская военно-морская миссия во главе с
адмиралом, занимавшаяся реорганизацией турецкого фло-
та. Отсюда определенная двойственность политики бри-
танской дипломатии в вопросе о миссии Лимана фон Сан-
дерса. В результате Франция и Англия не оказали доста-
точной действенной поддержки усилиям русской диплома-
тии по перемене местопребывания германской главы мис-
сии 52.
Под шум баталий на дипломатической арене генерал
Лиман фон Сандерс 14 декабря 1913 г. прибыл в Турцию
и приступил к выполнению своих обязанностей. В интере*
сах Германии теперь необходимо было приступить к пла-
номерному проведению задуманных мероприятий в турец-
ких вооруженных силах. Поэтому на Вильгельмштрассе
были согласны на некоторые изменения в положении гла-
вы германской военной миссии. Во второй половине декаб-
ря Вангенгейм разработал план, суть которого состояла в
том, чтобы назначить Лимана фон Сандерса генерал-ин-
спектром всей турецкой армии вместо командования кор-
пусом в Константинополе. Будет удовлетворена Россия, а
германская военная миссия получит еще больший простор
для деятельности53.
Сазонов полагал, что комбинация Вангенгейма не успо-
коит общественного мнения России, ибо в печати продол-
жалось бурное обсуждение создавшегося положения. Ата-
куя германскую дипломатию, «Новое время» отмечало, что
ее объяснения «запечатлены глубокой неискренностью й в
общем итоге представляются набором неискусных, белыми
нитками шитых софизмов». Газета требовала от русской
дипломатии принятия таких шагов, как предупреждение
Германии о нарушении Потсдамского соглашения, предуп-
реждение об отмене русско-германского торгового догово-
ра, изъятие русских капиталов со счета германских бан-
ков54. Положение в целом считалось очень серьезным. По-
228
этому по инициативе Сазонова 13 января 1914 г. состоялось
Особое совещание с рассмотрением создавшейся ситуации
и вопроса о проливах.
В Германии тоже рассматривали положение как весьма
напряженное. В декабре 1913 г. кайзер и Мольтке говорили
королю Бельгии Альберту о неизбежности общеевропей-
ской войны 54а.
Еще за полтора месяца до созыва Особого совещания,
23 ноября 1913 г. (ст. стиля), министр иностранных дел
России составил докладную записку царю, в которой в
основных чертах суммировал соображения по вопросу о
проливах. Взгляды не претерпели существенных измене-
ний 55. Сазонов считал, что с точки зрения непосредствен-
ных интересов России представлялось удовлетворительным,
чтобы в тот момент проливами владела Турция. «Турция
представляется не слишком сильным, но и не слишком сла-
бым государством, способным угрожать нам и в то же вре-
мя вынужденным считаться с более сильной Россией»,—
указывал Сазонов. Если бы проливы попали в руки дру-
гого, сильного государства, то, по его мнению, это означа-
ло бы полное подчинение экономического развития всего
юга России этому государству.
Уточняя географическое и стратегическое значение про-
ливов, Сазонов подчеркивал: «Тот, кто завладеет проли-
вами, получит в свои руки не только ключи морей Черного
и Средиземного, он будет иметь ключи для поступательно-
го движения в Малую Азию и для гегемонии на Балканах».
Министр отмечал возросшее экономическое значение про-
ливов для России и возникновение новых осложнений по-
литического порядка.
Ровно через месяц, 23 декабря 1913 г. (ст. стиля), Са-
зонов составил новую записку, утвержденную царем в тот
же день 56. Она содержала восемь тезисов, которые имели
прямую связь с миссией Лимана фон Сандерса. Посколь-
ку создавалась реальная угроза изменению положения в
проливах, Сазонов отвергал всякую возможность прими-
рения с пребыванием германского генерала на берегах
Босфора.
Он предлагал продолжение переговоров с Германией и
Турцией, координацию политики держав Тройственного
согласия во имя избежания обострения конфликта и обще-
европейской войны. Если не удастся достигнуть удовлетво-
рительного результата, Сазонов предлагал принять неко-
торые меры принуждения в отношении Турции: временное
занятие одного из пунктов Малой Азии, усиление частей на
229
Кавказе, финансовый бойкот, отозвание представителей из
турецкой столицы.
На тезисах Сазонова отразилось, с одной стороны, вли-
яние умеренного крыла русской буржуазии, отчасти поме-
щиков, с другой стороны, агрессивное настроение реакци-
онной части русской буржуазии, помещиков, военщины.
Надо иметь в виду, что затрагивалась чересчур чувстви-
тельная струна русской внешней политики.
Следует также отметить, что все предлагаемые акции
должны были осуществляться только с согласия Франции
и Англии. Отсюда их малая реальность, исходя из общей
линии ближневосточной политики англо-французской Ан-
танты.
Таким образом, к началу работы Особого совещания
были подготовлены и разработаны специальные материа-
лы, с которыми ознакомили его участников — Коковцова,
Сазонова, Сухомлинова, морского министра Григоровича,
начальника генерального штаба Жилинского и др.57
В ходе обсуждения обстановки Коковцов настаивал на
продолжении переговоров по поводу миссии Лимана фон
Сандерса, признавая недопустимым обоснование герман-
ского генерала в Константинополе. Коковцов не соглашал-
ся на меры принуждения (за исключением финансового
бойкота Турции), связанные с риском военных осложне-
ний. Сазонов, с одной стороны, как бы примыкал к точке
зрения Коковцова, с другой — приглашал участников рас-
смотреть меры принуждения. Военные чины высказыва-
лись более прямолинейно — в поддержку указанных мер.
Жилинский утверждал, что, если германский офицер полу-
чил бы командование хотя бы дивизией, то Германия ста-
новилась твердой ногой в проливах. Сухомлинов выделил
и такой момент — работа германской военной миссии по
усилению турецких вооруженных сил на кавказской гра-
нице.
На Особом совещании был выдвинут вопрос о содей-
ствии со стороны Англии и Франции. Коковцов не скрыл
своего недовольства позицией Англии, которая не оказала
существенной помощи Петербургскому кабинету и «скорее
облегчала Германии фактом присутствия в Константинопо-
ле адмирала Лимпуса ее сопротивление настояниям Рос-
сии». В отношении Франции было сказано, что она может
не согласиться на финансовый бойкот: материальный
ущерб, связанный с прекращением платежей Турции по
купонам, по словам Коковцова, «способен охладить самые
пылкие патриотические стремления французов».
230
Сазонов поставил вопрос о необходимости совместных
действий трех держав Тройственного согласия, отметив,
что меры принуждения не обязательно должны повлечь за
собой войну с Германией.
В конце концов возобладали соображения умеренности,
что и нашло выражение в выводах Особого совещания.
Главное — необходимость продолжения переговоров с Бер-
лином «до полной исчерпаемости». Все меры принуждения
должны были осуществляться только с согласия Франции
и Англии. Если такого достигнуть нельзя, тогда не следует
прибегать к мерам, которые могут привести к войне с Гер-
манией. Борьба с Германией за проливы и вообще пробле-
ма проливов мыслилась в мирных рамках. Нежелание
России в тот момент начать войну с Германией проявилось
здесь отчетливо: как из-за военной неподготовленности,
так из-за бурного подъема революционного движения. По-
мимо этого, на решении совещания сказалась и недостаточ-
ная дипломатическая поддержка со стороны Антанты.
С одной стороны, Антанта была против усиления гер-
манских позиций на Ближнем Востоке и оказывала оп-
ределенную дипломатическую поддержку России, с дру-
гой — она это делала вяло и нерешительно, чтобы не дать
укрепиться и России 58.
После всех перипетий и проволочек в конце февраля
1914 г. конфликт по поводу германской военной миссии в
Турции был урегулирован. Россия получила удовлетворе-
ние по форме, а Германия — право на внедрение в воору-
женные силы Османской империи.
Сазонов в своих мемуарах подчеркивал: «Это новое
назначение Лимана, очевидно, не уменьшало значения его
как высшего начальника турецкой армии и поэтому в но-
вой своей смягченной форме было бы нам неприятно и не-
выгодно, но дальше достигнутого успеха нам нельзя было
идти без риска опасного обострения наших отношений с
Германией» 59.
Таким образом, в Министерстве иностранных дел Рос-
сии видели всю опасность новой германской военной мис-
сии для интересов ближневосточной политики, но в создав-
шемся положении иного выхода найти нельзя было. Зато
недовольство прорывалось наружу в печати. «Для осведом-
ленных дипломатов, знающих истинное положение вещей
в Турции, было совершенно ясно, что Турция, предлагая
назначить генерала фон Сандерса инспектором армии, же-
лает еще более усилить германское влияние на берегах
Босфора»,-- писало «Новое время» 60. «Речь» призывала
231
русских дипломатов принять «настоящие меры» к ограж-
дению интересов России •*.
Дипломатический конфликт по делу миссии Лимана
фон Сандерса был последним крупным конфликтом на
международной арене перед началом первой мировой вой-
ны. Здесь отчетливо обнажились русско-германские про-
тиворечия. Русско-германские отношения продолжали
ухудшаться. Правительство России принимало меры по
укреплению кавказской границы и усилению черноморского
флота. Последнее обстоятельство было связано с шагами
правительства Турции по росту мощи своего флота: оно
сделало в широких масштабах заказы за границей на по-
стройку дредноутов, миноносцев, контрминоносцев, под-
водных лодок. Поскольку морская программа России дол-
жна была закончиться в 1916—1917 гг., а турецкие заказы —
прибыть раньше, на определенный промежуток времени у
Турции создавался бы перевес (в частности, в дредноутах).
В России с большой озабоченностью следили за подобны-
ми действиями турецкого правительства. Вопрос об уси-
лении флота на Черном море был увязан с вопросом о про-
ливах.
21 февраля 1914 г. было созвано новое Особое совеща-
ние по ближневосточной проблеме. Председательствовал
Сазонов, присутствовали Григорович, Жилинский, Нератов,
генерал-квартирмейстер генерального штаба Данилов, на-
ходившийся в Петербурге посол в Турции Гире, предста-
вители генерального штаба армии, морского генерального
штаба, Министерства иностранных дел °2. Сазонов выска-
зал убеждение, что если в силу событий проливы уйдут
из-под власти Турции, то Россия не может допустить ук-
репления на их берегах какой-либо другой державы и дол-
жна в той или иной форме установить порядок вещей, со-
ответствующий ее интересам. В этой связи министр гово-
рил о необходимости предусмотреть, кроме акций военно-
морских сил, еще и десантную операцию, поставил вопрос
о скорости ее выполнения.
После детального обсуждения Особое совещание при-
няло решение о проведении мер по ускорению мобилиза-
ции, сокращению срока перевозки первого эшелона до че-
тырех-пяти дней со дня отдачи приказа, усилению транс-
портных средств на Черном море (заключение соглаше-
ния с пароходными обществами по перевозке войск и уста-
новка соответствующего оборудования), увеличению Чер-
номорского флота второй бригадой дредноутов, строитель-
ству железнодорожных линий на Кавказе.
232
Совещание вновь показало неподготовленность России
к осуществлению морских и десантных операций на Чер-
ном море. Не только не�