I *
А.С.СИЛИН
ЭКСПАНСИЯ
ГЕРМАНСКОГО
ИМПЕРИАЛИЗМА
НА БЛИЖНЕМ
ВОСТОКЕ
накануне
первой мировой
войны

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ
А. С. СИЛИН
ЭКСПАНСИЯ
ГЕРМАНСКОГО
ИМПЕРИАЛИЗМА
НА БЛИЖНЕМ
ВОСТОКЕ
НАКАНУНЕ
ПЕРВОЙ МИРОВОЙ
ВОЙНЫ
(1908—1914)

в f
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА 1976
9(М)32
С?6

В монографии на основе широкого круга литературы и
материалов советских архивов вскрываются формы и мето-
ды проникновения кайзеровской Германии в Турцию в пери-
од крайнего обострения межимпериалистических противоре-
чий в начале XX в. Подробно освещается борьба 'империа-
листических держав на Ближнем Востоке и анализируются
причины вступления султанской Турции в первую мировую
войну на стороне Германии и Австро-Венгрии.
10608-0137'
С О 3(02)-76	56-76
© Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1976.
ПАМЯТИ
АНАТОЛИЯ ФИЛИППОВИЧА
МИЛЛЕРА
ПРЕДИСЛОВИЕ
Многим современникам события, предшествующие первой
мировой войне, кажутся далеким, историческим прошлым. Меж-
ду тем ряд первоклассных исследований по истории междуна-
родных отношений в конце XIX— начале XX в., опубликованных
за последние десять-пятнадцать лет в Советском Союзе, а так-
же за рубежом, вызвали резонанс далеко за пределами узко-
го круга специалистов. Это убедительно доказывает, что инте-
рес к событиям того времени не только не угас, но еще более
возрастает. Отчасти это объясняется тем, что в распоряжение
историков попали ранее им недоступные документы. Но глав-
ное заключается в другом — в глубокой преемственной связи
между двумя мировыми войнами, пережитыми населением зем-
ного шара в этом веке. Известно, что семена второй мировой
войны были посеяны державами-победительницами Антанты в
том устройстве мира, который современники окрестили Версаль-
ской системой. Зачинщиком же обеих мировых войн, потряс-
ших человечество на протяжении жизни одного поколения, вы-
ступал германский империализм -— в первом случае в лице кай-
зеровской Германии, во втором — в зверином обличье гитлеров-
ского фашизма.
Одной из главных арен, на которой развертывалось в нача-
ле нынешнего века соперничество великих держав, являлся
Ближний Восток. Важность этого района в описываемую эпо-
ху определялась рядом факторов. Наряду со стратегическим
значением Ближнего Востока, расположенного на стыке трех
материков, борьба за контроль над пересекающими его миро-
выми коммуникациями усугублялась растущим соперничеством
за обладание источниками сырья, в том числе нефтью, богатые
запасы которой были найдены как раз в самом начале нынеш-
него века.
Эта борьба осложнялась и историко-политическими обсто-
ятельствами: враждой главных европейских держав на почве
3
Восточного вопроса — старого узла противоречий, возникшего
еще в конце XVIII в. в связи с упадком Османской империи.
В эпоху империализма разложение Турции продолжало про-
грессировать, что объяснилось бурным ростом националь-
но-освободительного движения населявших ее нетурецких наро-
дов. С другой стороны, это движение создавало европейским
державам удобные предлоги для вмешательства во внутренние
дела Османской империи и давления на ее правительство в це-
лях получения новых политических и финансово-экономических
выгод и привилегий. Тем самым на империалистической стадии
развития капитализма вырастала опасность распада султан-
ской державы и последующего раздела этой «полуколониаль-
ной империи» между различными европейскими претендентами.
Крупное место в экспансионистской политике, проводимой
на Ближнем Востоке в те годы империалистическими государ-
ствами, принадлежало кайзеровской Германии. Ее бурная ак-
тивность и неоспоримые успехи, достигнутые в Османской им-
перии за тридцатилетие, предшествующее младотурецкой ре-
волюции 1908—1909 гг., стали важным фактором международ-
ной политики, оказывавшим сильное воздействие на соотноше-
ние сил не только на Ближнем Востоке.
Предлагаемый вниманию читателя труд является продол-
жением предыдущей работы автора, посвященной экспансии
Германии на Ближнем Востоке в конце XIX в. [209]. Начальной
вехой даннного исследования служила буржуазная революция
в Турции 1908—1909 гг., ознаменовавшаяся усилением проис-
ков империалистических держав на Ближнем Востоке и одно-
временно способствовавшая новому подъему национально-осво-
бодительного движения народов Османской империи. Заверша-
ется книга вступлением Турции в первую мировую войну на сто-
роне германо-австрийского блока. Таким образом, хронологи-
ческие рамки данного исследования охватывают 1908—1914 гг.
Это был критический период в истории Восточного вопроса в
целом и экспансии Германии на Ближнем Востоке в частнос-
ти, определявший исход борьбы между двумя основными коа-
лициями империалистических держав — Тройственного союза;
и Антанты — за преобладание в этом районе и возможность ис-
пользования людских и сырьевых ресурсов Турции в назре-
вавшей мировой схватке.
При составлении настоящего труда автор считал своей за-
дачей выявить на фоне международных отношений того време-
ни основные каналы проникновения Германии на Ближний Вос-
ток. Обычно внимание исследователей привлекает история по-
лучения немецким капиталом концессии на постройку Багдад-
ской железной дороги и острая борьба между империалистичес-
кими державами, порожденная этой концессией. Безусловно, Баг-
дадская дорога была крупнейшим колониальным предприятием
германского империализма не только на Ближнем Востоке, но и
4
вообще за пределами Германии. Однако интересы правящих
кругов Германии в этом районе далеко не исчерпывались сфе-
рой строительства железных дорог. Ознакомление с различными
материалами о политике Германии на Ближнем Востоке в на-
чале XX в., особенно с хранящимися в наших архивах, откры-
вает исследователю и другие аспекты этой проблемы, имевшие
большое значение в германо-турецких отношениях того време-
ни и в международных отношениях вообще. Поэтому автор ре-
шил сосредоточить внимание на менее изученном канале гер-
манской экспансии на Ближнем Востоке, а именно на военно-
политическом проникновении. Конечно, при освещении этого ас-
пекта невозможно было не коснуться деятельности в Турции
представителей германских финансовых и торгово-промышлен-
ных групп, а также сложного комплекса межимпериалистиче-
ских противоречий, вызванных строительством Багдадской
железной дороги.
Как мы постараемся показать, военно-политическому про-
никновению принадлежала особая, можно сказать, ведущая
роль в деле закабаления султанской Турции германским импе-
риализмом. Не случайно представители милитаристских кру-
гов занимали столь важное место среди агентуры кайзеров-
ской Германии на Ближнем Востоке. Военно-политическое про-
никновение было наиболее эффективным с точки зрения дости-
жения агрессивных целей, преследуемых Германией на Ближ-
нем Востоке. Оно сыграло очень важную роль в подчинении
Турции интересам Германии и в конечном счете явилось одним
из решающих факторов в вовлечении Османской империи в пер-
вую мировую войну на стороне Центральных держав.
Другая, не менее важная задача настоящего исследова-
ния— осветить различные методы экспансионистской политики
Германии на Ближнем Востоке, вскрыть ее грабительские цели.
Мы сочли также необходимым на основе привлечения матери-
алов немецкой печати, и особенно стенографических отчетов
рейхстага, проследить отношение различных классов и поли-
тических партий Германии к вопросам политики и дипломатии
германского правительства в отношении Турции.
Выявить содержание и характер деятельности в Турции им-
периалистических кругов кайзеровской Германии было воз-
можно в значительной мере благодаря тщательному изучению
богатейших фондов советских архивов. Их использование по-
зволило также частично восполнить отсутствие публикаций ту-
рецких документов и, что не менее важно, пробелы в публика-
ции немецких документов. Вместе с тем материалы наших ар-
хивов дали возможность с максимальной полнотой выявить ре-
акцию правительства России на экспансию Германии на Ближ-
нем Востоке и одновременно определить отношение правящей
верхушки Турции к международным событиям того времени, и
в первую очередь к политике Германии.
а
Тем самым автор старался избежать упущения, присущего
многим исследованиям по истории международных отношений
в новое время, в которых Османская империя обычно рассмат-
ривается лишь в качестве пассивного объекта борьбы «великих»
держав. Между тем полуколониальное положение тогдашней
Турции отнюдь не исключало возможность проведения ею ак-
тивной внешней политики. Обострение в начале XX в. Восточно-
го вопооса позволяло турецким политикам использовать анта-
гонистические противоречия, раздиравшие империалистичес-
кий лагерь, сохранять до известной степени свободу выбора в
области внешнеполитической ориентации, давало им возмож-
ность некоторого маневрирования на международной арене.
Книга написана на основе изучения публикаций русских, не-
мецких, австрийских, французских, английских, болгарских и
бельгийских дипломатических документов, обширной мемуарной
и публицистической литературы, сводных трудов и специальных
исследований. Ценнейшим источником для нас служили фон-
ды Архива внешней политики России (АВПР), Центрального
государственного военно-исторического архива (ЦГВГ1А), Цент-
рального государственного архива военно-морского флота
(ЦГАВМФ) и Центрального государственного исторического
архива в Ленинграде (ЦГИАЛ), содержащие важные материа-
лы по ближневосточной политике не только России, но и других
европейских держав, в том числе кайзеровской Германии.
В этих фондах, в частности, хранятся обширные сведения о
деятельности в Османской империи дипломатических и военных
представителей Германии, агентов ее финансовых и промыш-
ленных кругов. Это позволило нам ввести в научный оборот
новые материалы, проливающие дополнительный свет на экс-
пансионистскую политику Германии на Ближнем Востоке на-
кануне первой мировой войны.
В настоящей работе автор опирался также на исследова-
ния советских историков, внесших крупный вклад в изучение
внешней политики Германии в начале XX в. Среди них следу-
ет в первую очередь отметить обобщающий труд по истории меж-
дународных отношений В. М. Хвостова [142], работы А. С. Еру-
салимского по истории внешней политики и дипломатии Герма-
нии [129, 130], исследования А. С. Аветяна [73—76а], Г. Л.Боп-
даревского [97, 98а], Л. Г. Истягина [143, 144], И. И. Кубла-
швили [152, 153], Б. М. Туполева [221], специально посвящен-
ные политике Германии на Ближнем Востоке в начале XX в.
Конечно, мы не могли пройти мимо и тех работ, которые в боль-
шей или меньшей степени касались проблематики нашего иссле-
дования. Это труды И. И. Астафьева [83], Ю. А. Боева [96],
К- Б. Виноградова [103—106], И. С. Галкина [116—118],
П. В. Жогова [134], Е. Ф. Лудшувейта [159], А. Ф. Миллера
[165—168], А. Д. Новичева [173—176], Е. К. Саркисяна [197],
К. Ф. Шацилло [231], В. И. Шпильковой [232—234].
6
За последние годы за рубежом опубликован ряд трудов, ос-
вещающих отдельные аспекты политики кайзеровской Герма-
нии в Восточном вопросе накануне первой мировой войны с мар-
ксистских позиций. К ним можно отнести работы историков ГДР
Ф. Клейна [329—331] и Л. Ратманна [377—379], а также ан-
глийского историка В. В. Готлиба [124].
Из трудов буржуазных ученых по названной проблематике
необходимо выделить исследования прогрессивного западногер-
манского историка Ф. Фишера [273—276]. В двух капиталь-
ных монографиях и в статьях, базирующихся на привлечении
широкого круга источников, он убедительно разоблачает аг-
рессивные цели, преследовавшиеся на Ближнем Востоке импе-
риалистическими кругами Германии накануне и в годы первой
мировой войны, а также методы их внешней политики и дипло-
матии. Не случайно работы Ф. Фишера вызвали на Западе ши-
рочайший резонанс и, в частности, острую дискуссию среди ис-
ториков ФРГ. Западногерманские историки, придерживающие-
ся реакционных взглядов, яростно, хотя и безуспешно, пыта-
лись оспаривать основные положения и выводы работ Ф. Фи-
шера.
Большой интерес представляет помимо первого издания, пе-
реведенного на русский [229], также второе издание труда про-
грессивного американского ученого немецкого происхождения
Георга Хальгартена [306]. В этом крупном исследовании ав-
тор, опираясь на никем еще не использованные архивные мате-
риалы, приводит много новых фактов, позволяющих более уг-
лубленно характеризовать внешнюю политику и дипломатию
кайзеровской Германии в начале XX в., в том числе ее экспан-
сию и на Ближнем Востоке.
й; #
Автор считает своим приятным долгом выразить глубокую
признательность сотрудникам АВПР, ЦГВПА, ЦГАВМФ
и ЦГИАЛ за ценное содействие в разыскании и получении до-
кументальных материалов.
ВВЕДЕНИЕ
Экспансия германского империализма на Ближнем Востоке
накануне первой мировой войны развертывалась на почве, под-
готовленной для нее предшествующей многолетней и разнооб-
разной по своему характеру деятельностью немецких диплома-
тов, военных, экономистов и промышленников, географов и жур-
налистов, всякого рода путешественников, коммивояжеров и ис-
следователей, которые начиная с 30-х годов XIX в. обратили
самое пристальное внимание на распадающуюся и разрывае-
мую на части Османскую империю. Но до 70-х годов прошло-
го века слабой и распыленной молодой германской буржуазии
не под силу было соперничество с такими державами, как Ан-
глия, Франция и Россия, давно и прочно укрепившимися на
Ближнем Востоке. Совершенно другая обстановка возникла
после объединения Германии в 1871 г., когда в ней создались
условия для быстрого роста капитализма.
По мере перехода германского капитализма в империалисти-
ческую стадию развития резко возрастают агрессивные устрем-
ления буржуазии и милитаристских кругов страны и, в част-
ности, все громче звучат требования активной колониальной по-
литики. Более частыми и настойчивыми становятся попытки
представителей германских промышленных и финансовых групп
обосноваться на ближневосточном рынке. Их старания находи-
ли горячий отклик среди прусской военщины. Руководящая ар-
мейская верхушка, враждебно настроенная по отношению к Рос-
сии, требовала привлечения Турции к Тройственному союзу и
явно выражала недовольство тогдашней политикой Бисмарка
в Восточном вопросе. Этот все более увеличивающийся нажим
Бисмарку особенно приходилось испытывать в последнее деся-
тилетие своего канцлерства.
В течение 80-х годов XIX в. Германия добилась на Ближнем
Востоке заметных успехов. Объяснялось это рядом факторов.
Крайняя слабость позиций германского капитала в Турции, еще
не успевшего себя скомпрометировать в этой стране, и отсут-
ствие в то время стремления к территориальным захватам на
Ближнем Востоке давали Германии, особенно на первых порах,
8
определенное преимущество в борьбе с державами, успевшими
к тому времени обосноваться в Османской империи. Отсюда яв-
ная склонность тогдашних правящих верхов Турции во главе
с султаном Абдул Хамидом II опереться на поддержку Герма-
нии в целях противодействия давлению со стороны других ев-
ропейских держав. Успеху немцев также содействовали круп-
ные изменения в расстановке сил на европейском континенте —
преобладание на нем Германской империи в результате ее объ-
единения и ослабления Франции после поражения в войне
1870—1871 гг., а также сдвиги в международной обстановке,
происшедшие в итоге Восточного кризиса 1875—1878 гг. и рус-
ско-турецкой войны 1877—1878 гг. Начиная с 80-х годов двери
Османской империи были широко распахнуты перед многочис-
ленной агентурой промышленных и военных кругов Германии,
чем последние, конечно, не замедлили воспользоваться.
Что касается Бисмарка, то его политика в Восточном во-
просе неизменно определялась интересами Германии на кон-
тиненте Европы. Турция была для него главным образом раз-
менной монетой в большой дипломатической игре, которую он
вел как со своими партнерами по Тройственному союзу, так и
с противниками в Европе. Экономических и финансовых целей
на Ближнем Востоке германский канцлер не преследовал. В ос-
новном он стремился использовать, а иногда и разжечь англо-
русские и австро-русские противоречия в Восточном вопросе.
В случае военного конфликта между Россией и Австро-
Венгрией, угроза которого в 80-х годах была весьма реальной,
Бисмарк считал очень важным обеспечить Цетральным держа-
вам содействие Турции, которая могла бы сковать на Кавказе
часть русских сил и удержать от выступления совместно с Рос-
сией балканские государства.
Руководствуясь этими соображениями, Бисмарк был заин-
тересован в повышении боеспособности турецкой армии.
В 1880—1882 гг. по просьбе Абдул Хамида он направил в Стам-
бул помимо германских чиновников также и военную миссию.
Эта миссия, которую несколько лет спустя возглавил майор
фон дер Гольц, в течение своего тринадцатилетнего пребыва-
ния в Турции заложила первые камни в фундамент германс-
ких позиций на Ближнем Востоке. По ряду причин миссия фон
дер Гольца не могла достичь многого в деле своего прямого на-
значения [209, стр. 167—170]. Однако благодаря ее активному
содействию германская военная индустрия в главе с Круппом
уже к началу 90-х годов XIX в. завоевала монопольное поло-
жение на турецком рынке. Турецкая армия почти исключитель-
но оснащалась германским оружием.
Продажа оружия, в свою очередь, способствовала усилению
экспансии Германии на Ближнем Востоке. Задолженность Тур-
ции оружейным фирмам, ухудшив финансовое положение стра-
ны, породила нужду в займе, которое турецкое правительство
9
получило в 1888 г. на самых кабальных условиях от германской
же финансовой группы. Предоставление Турции этого займа,
львиная доля которого пошла на погашение долгов Круппу,
Маузеру и другим фабрикантам оружия, было обусловлено по-
лучением германскими капиталистами в том же году концессии
на постройку Анатолийской железной дороги.
Многолетнее пребывание в Стамбуле военной миссии фон
дер Гольца привело к тому, что германское влияние прочно уко-
ренилось в турецкой армии. Ее реорганизация проводилась в
известной мере по прусскому образцу в духе германской муш-
тры и дисциплины. В турецком офицерском корпусе образова-
лась значительная прогермански настроенная прослойка, к ко-
торой принадлежал и ряд видных деятелей партии «Единение
и прогресс», позднее возглавившей революцию 1908—1909 гг.
Таким образом, военно-политическое проникновение Герма-
нии на Ближний Восток не только предшествовало финансово-
экономическому проникновению, но и создало предпосылки по-
следнему. В этом проявлялась специфика германской экспансии
в Турции на рубеже XIX—XX вв.
После отставки Бисмарка в 1890 г. внедрение германского
капитала в Турцию продолжалось более быстрыми темпами, че-
му активно способствовал молодой кайзер Вильгельм II, прояв-
лявший повышенный интерес к Османской империи и к деятель-
ности в ней представителей германской армии и промышлен-
ности. Вильгельм II установил личные контакты с Абдул Ха-
мидом, посетив Турцию в 1889 и 1898 гг. При учете полуабсо-
лютистского характера правления кайзера и всевластия турец-
кого автократа, благоволившего к немцам, это обстоятельство
имело немаловажное значение.
Уже в конце 80-х годов XIX в. налицо были признаки отхо-
да Германии от политики, которая основывалась на известной
формуле Бисмарка «незаинтересованность в восточных делах».
Растущая мощь и аппетиты немецкого капитала неудержимо
влекли его на Ближний Восток, что диктовало германской ди-
пломатии необходимость пересмотра ее прежнего курса в Вос-
точном вопросе. Экспансия Германии в Турции стала явно при-
нимать империалистический характер. Однако германское пра-
вительство и лично кайзер придерживались в отношении Тур-
ции определенной тактической линии поведения, которая в
известной мере напоминала прежнюю политику Бисмарка. За-
ключалась она в постоянном подчеркивании «дружественных
чувств» Вильгельма II к султану и неучастии в каких-либо во-
енных демонстрациях, угрозах или в иных средствах грубого
давления, к которым столь часто прибегали империалистичес-
кие государства для достижения своих колониалистских це-
лей на Ближнем Востоке. Если же под флагом солидарности
«концерта» великих держав Германия и присоединялась иног-
да к тем или иным коллективным демаршам и нотам, то всегда
1'0
с известными оговорками. Конечно, проку туркам от такой, за-
частую мнимой, поддержки было мало, так как, в конечном сче-
те, империалисты неизменно добивались от них всего, чего хоте-
ли, будь то при пассивном участии Германии или без него.
Однако между политикой Бисмарка и его преемников было
одно существенное различие. «Железный канцлер» не придавал
значения экономическим интересам Германии на Ближнем Вос-
токе. Теперь же политический капитал, нажитый на Босфоре
демонстрациями «благоволения» к Турции, германские экспан-
сионисты немедленно пускали в ход, чтобы вырвать у султана
ту или другую концессию, или какую-либо уступку, относящу-
юся к сфере промышленно-экономической деятельности [24А,
1899, д. 25, т. 2, л. 326; 1898, д. 26, л. 618].
В этих целях Вильгельм II закрывал глаза на самые кро-
вавые деяния Абдул Хамида, в частности на его политику ист-
ребления армян, и подыгрывал панисламистской политике сул-
тана, мечтавшего подчинить своей власти всех мусульман. Та-
ким путем кайзер стремился завоевать популярность не толь-
ко среди преобладающей части населения Турции, но и во всем
мусульманском мире, на который он надеялся опереться в
предвидении столкновения с Англией [24А, 1896, д. 19, т. 2,
лл. 261—264; 1903, д. 14, лл. 22—26]. Нет сомнения, что подоб-
ный курс германской политики содействовал продлению жиз-
ни исторически обреченного и насквозь прогнившего режима
султанского абсолютизма. В этом заключается глубоко реак-
ционный смысл той «дружбы», которой характеризовались от-
ношения между Германией и Турцией на рубеже XIX и XX вв.
Подлинным германским доменом в Турции оставалась ту-
рецкая армия. И после того когда фон дер Гольц покинул в
1895 г. Стамбул, немецкие офицеры продолжали переходить на
турецкую службу. Однако польза от их деятельности была для
Турции невелика. Главное же заключалось в том, что немец-
кое влияние прочно укоренилось среди турецких командиров
[25А, д. 125, лл. 12—13], что также увеличивало политический
вес Германии на Босфоре. Таким образом, длительное пребыва-
ние в Стамбуле немецких военных превращало вооруженные
силы Турции в важный резерв германского генерального шта-
ба [24А, 1897, д. 26, т. 2, л. 29].
Однако с наступлением эпохи империализма подлинными ру-
ководителями германской экспансии становятся банки, целе-
устремленно завоевывавшие на Ближнем Востоке одну позицию
за другой. Недостаток свободных капиталов для вывоза за гра-
ницу лишь до известной степени ограничивал возможности гер-
манских финансистов, так как их проникновение в Турцию об-
легчалось мощной поддержкой правительства Германии, его по-
сольства в Стамбуле и консульских представителей на местах.
Поэтому следует учитывать и тогдашнее политическое преобла-
дание Германии в Турции, являвшееся для немецких экспанси-
1!Т
онистов немалым подспорьем в их борьбе со своими соперниками.
Германский финансовый капитал широко и планомерно внед-
ряется в различные области турецкой экономики. Для кредито-
вания возникавших немецких концессий, торговых и транспорт-
ных учреждений, интересы и* поле деятельности которых непре-
рывно росли, уже недостаточно было наличия в Турции отделе-
ний или филиалов немецких банков, хотя бы и таких крупных,
как «Дейче банк», «Дисконто-гезельшафт» и «Дрезденер банк».
Возникла потребность в создании специальных банков. Первым
из них явился «Дейче Палестина-банк», основанный в 1899 г.,
с капиталом 800 тыс. марок. Его капитал к 1913 г. вырос до
20 млн. марок. В 1906 г. синдикатом немецких банков («Дрез-
денер банк», «Дейчланд националь-банк», «Шафхаузеншер банк-
ферейн») был основан «Дейче Ориент-банк» с капиталом
16 млн. марок, который в течение последующих пяти лет увели-
чился вдвое [175, стр. 205—206; 422, стр. 27; 369, стр. 322—323].
По объему операций германские банки в Турции хотя и ус-
тупали таким китам французского финансового капитала, как
Оттоманский имперский банк, Лионский кредит или Салоник-
ский банк, но по признанию французской печати, они отлича-
лись «дерзостью и предприимчивостью» [369, стр. 323].
Меняется в те годы соотношение сил в пользу Германии в
Совете Оттоманского публичного долга. В момент создания это-
го финансового учреждения европейских кредиторов Турции в
1881 г. доля Германии в нем равнялась 4,5% и выражалась в
цифре 80 млн. марок [308, стр. 244]. Но уже в 90-х годах бла-
годаря сооружению Анатолийской железной дороги и крупным
военным поставкам влияние в Турции германского капитала
сильно возрастает. К 1898 г. Германия передвигается в Оттоман-
ском долге с шестого на третье место (12,1%), вслед за Фран-
цией (44,9%) и Бельгией и опережает Англию (10,9%). Герма-
ния была единственной страной, помимо Бельгии, которая уве-
личила свои вложения в турецкие государственные бумаги.
В 1912 г. она занимала в государственном долге Турции уже
второе место (20%) и шла непосредственно за Францией (57%)
[46, стр. 9; 422, стр. 20].
Однако наибольших успехов добились германские импери-
алисты на Ближнем Востоке в деле железнодорожного стро-
ительства.
После посещения Вильгельмом II Турции в 1898 г. Компа-
нии Анатолийской железной дороги была дана предварительная,
а в 1903 г. окончательная концессия на сооружение Багдадской
железной дороги. Это предприятие, явившееся венцом герман-
ской экспансии на Ближнем Востоке, весьма упрочило позиции
Германии в Турции. В руках германских империалистов оно
превратилось в одно из главных орудий колониального закаба-
ления Османской империи.
Уже в начале XX в. немецкий капитал занимал в железно-
12
дорожном транспорте Турции господствующее положение: на
его долю приходилось свыше 2200 км железных дорог, в то
время как капиталистам остальных стран принадлежало око-
ло 1700 км. Инвестиции германских монополий в железнодо-
рожные предприятия на Ближнем Востоке выражались в 1914 г.
в сумме около 225 млн. марок [175, стр. 144; 46, стр. 11].
В целом германские капиталовложения в Османской импе-
рии исчислялись тогда, по немецким данным, в размере 1 млрд,
марок [422, стр. 19], а по другим — 1,8 млрд, (из них на 600 млн.
в промышленности), что равнялось германским капиталовложе-
ниям в России и уступало лишь инвестициям в Австро-Венгрии
(3 млрд, марок) [271, стр. 74, 319].
К началу 1900-х годов в судьбах Турции были глубоко заин-
тересованы самые могущественные силы германского импери-
ализма. Не случайно, пост директора Компании Анатолийской
железной дороги — владельца концессии на сооружение Багдад-
ской магистрали — последовательно занимали Цандер и Гель-
ферих, наряду с Гвиннером являвшиеся преемниками главы
крупнейшего учреждения германского финансового капитала
«Дейче банк» Георга Сименса. Для Круппа, Маузера и других
оружейных монополий Ближний Восток уже давно стал одним
из главных рынков сбыта своей продукции. Интенсивное соору-
жение в Турции железных дорог вовлекало в ближневосточные
дела многие предприятия германской тяжелой индустрии.
В самой Германии главным политическим вдохновителем
проникновения на Ближний Восток был Пангерманский союз,
объединявший глашатаев крайне националистического, импе-
риалистического курса, открыто проповедовавших превосходст-
во германской расы, необходимость завоевания немцами «жиз-
ненного пространства» и, в частности, колониальных захватов.
Большое место в своей пропаганде Пангерманский союз уделял
Ближнему Востоку. Его орган «Альдейче Блеттэр» регулярно
печатал статьи, призывавшие немцев к «цивилизаторской» де-
ятельности в Турции, особенно к колонизации территорий, при-
легающих к трассе Багдадской железной дороги. В этом же ор-
гане и в специальных изданиях Пангерманского союза при учас-
тии его председателя Хассе выдвигалась идея активного участия
Германии в неминуемом в близком будущем разделе Османс-
кой империи с аннексией немцами всей Малой Азии, превраще-
ния Турции в огромный колониальный придаток Германии и
крупнейший стратегический плацдарм для захвата Индии [129,
стр. 504]. Подобного рода высказывания неоднократно публи-
ковались тогда и в других органах немецкой печати [378,
стр.112, 127, 131].
Таким образом, в военно-политической и экономической экс-
пансии на Ближнем Востоке активно участвовали оба господст-
вующих класса Германии — монополистические круги крупной
буржуазии и юнкерство. Одним из инициаторов экспансии яв-
13
лялся кайзер, а также его ближайшее окружение, тесно связан-
ные с «Дейче банк», Круппом, со всей верхушкой финансового
капитала.
В безвозвратное прошлое канули времена континентальной
политики Бисмарка. Крылатая фраза «железного канцлера» —
«Восточный вопрос не стоит костей одного померанского муш-
кетера»— звучала теперь явным анахронизмом, о чем прямо
писал в 1909 г. известный русский знаток международного пра-
ва профессор Ф. Ф. Мартенс [24В, д. 286/288].
Накануне младотурецкой революции 1908—1909 гг. пози-
ции германских империалистов на Ближнем Востоке казались
несокрушимыми. Политическое преобладание Германии в Стам-
буле было бесспорным. В решении всех вопросов, касавшихся
вооруженных сил Турции, мнение германских милитаристов
было определяющим. Правда, в финансовой и торгово-промыш-
ленной сферах немецкие капиталисты не достигли еще превос-
ходства, но быстро догоняли своих конкурентов.
Младотурецкая революция заставила немцев на некоторое
время прервать свое наступательное движение по Ближнему
Востоку. Эта революция открыла новый период в истории стран
Балканского полуострова и всего Ближнего Востока. В обста-
новке усиления межимпериалистических противоречий, харак-
терной для периода до начала первой мировой войны, росло
стремление Англии, Франции и России, объединившихся в из-
вестную Антанту, положить предел германской экспансии на
Ближнем Востоке и австрийской на Балканском полуострове.
Как протекала в течение этого критического периода
1908—1914 гг. экспансия Германии на Ближнем Востоке, чи-
татель узнает из последующих глав книги.
Глава I
ВОЕННАЯ МИССИЯ ФОН ДЕР ГОЛЬЦА
В ТУРЦИИ (1908—1912 гг.)
Германия и младотурецкая революция
(июль — декабрь 1908 г.)
Победа младотурецкой революции в июле 1908 г. на неко-
торое время нарушила сложившееся на берегах Босфора соот-
ношение сил империалистических держав. Приход к власти пар-
тии «Единение и прогресс», стремившейся преобразовать ав-
тократическую полуфеодальную империю в буржуазно-консти-
туционную монархию, ознаменовался явным креном Турции в
сторону Англии. Эту новую внешнеполитическую ориентацию
Турции подчеркивало вступление на пост главы правительства
старого сторонника англичан Кямиль-паши.
Новый режим сразу же начал с уступок британскому им-
периализму в военной и финансово-промышленной областях.
В начале 1909 г. в Стамбул прибыла английская морская мис-
сия, принявшаяся за реорганизацию турецкого флота1. В том
же году известный британский капиталист Эрнст Кассель ос-
новал «Национальный банк Турции» [228, стр. 387]. Англий-
ские компании получили концессии на организацию каботаж-
ного плавания в Мраморном и Красном морях, у побережья
Сирии и в Персидском заливе. Тогда же турецкий кабинет об-
суждал вопрос о предоставлении английским финансистам кон-
цессий на сооружение железнодорожной линии Персидский за-
лив— Багдад и на сооружение портов в Багдаде, Басре и Ку-
вейте. Крупный специалист англичанин Уилкокс был назначен
консультантом министерства общественных работ и приступил
к осуществлению давно разработанного плана ирригации Ме-
сопотамии. Для реорганизации военного флота и таможни по-
ступили на турецкую службу англичане адмирал Гамбль и Кро-
уфорд. Британский адвокат стал генеральным инспектором ми-
нистерства юстиции. Известный политик лорд Мильнер был
приглашен участвовать в деятельности комиссии, призванной
15
провести в Анатолии административные и экономические ре-
формы.
Французский офицер О^иньер возглавил инспекцию турец-
кой жандармерии. Наряду с ним в министерстве финансов в ка-
честве советника подвизался другой француз — Лоран, в ми-
нистерстве юстиции — французский подданный Остророг. Фран-
цузские финансисты получили концессию на постройку желез-
ной дороги Хомс — Пандерма (Бандырма), англо-французский
синдикат заключил с турецким правительством выгодный кон-
тракт на создание в Стамбуле телефонной сети [27Б, д. 6,
л. 73; 162, стр. 58; 268, стр 220—221].
Казалось, что этот успешный натиск обеспечит английскому
империализму на Ближнем Востоке полное превосходство над
своим опаснейшим германским конкурентом.
В Германии, как и вообще в Европе, выступление младоту-
рок было полной неожиданностью, вызвавшей на первых по-
рах в немецкой прессе нескрываемую горечь и разочарование.
Печать обрушилась на посла в Турции Маршаля, обвиняя его
в неосведомленности, в том, что он не смог предотвратить круше-
ние дружественного Германии режима. Подобного же рода на-
падкам он подвергся тогда в рейхстаге со стороны депутатов
правых партий [306, т. 2, стр. 88; 71, т. 233, стр. 6035, 6107].
После победы младотурок немецкие дипломаты тотчас осо-
знали, что возникла угроза не только Абдул Хамиду, но и по-
литическим и экономическим позициям Германии на Ближнем
Востоке. Однако на Вильгельмштрассе не смогли придумать
тогда ничего лучшего, как посоветовать султану путем немед-
ленной выплаты давно задерживаемого жалованья успокоить
восставших солдат и офицеров [63, т. 25 (2), № 8879]. Это
лишний раз доказывало, сколь недалеким было у немецких по-
литиков представление о событиях, происходивших тогда в Тур-
ции.
Когда выяснилось, что в результате революции акции Гер-
мании в Стамбуле резко понизились, германское правительство
стало оказывать давление на прессу. Консервативным органам
рекомендовали выступить со статьями, высказывающими сим-
патии турецкому народу и его повелителю, «своевременно» да-
ровавшему стране конституцию. Следовало хвалить турок за
их «политическую зрелость», свидетельством которой является
их «мирное поведение», и выражать надежду, что «беспокой-
ные элементы» не овладеют движением. В пику английским и
французским газетам полезно было бы заметить, что консти-
туционнная Турция станет сильнее и сможет дать более реши-
тельный отпор тем, кто до сих пор с помощью морских демон-
страций вмешивался в ее внутренние дела [63,т.25 (2), №8886].
Газеты правых партий не замедлили последовать этому со-
вету, разразившись потоком статей, приветствующих победу
революции в Турции и установление в ней конституционного
16
строя. Но славословия в адрес младотурецкой революции бы-
ли далеки от искренности. Они отражали страх, питаемый им-
периалистами, и не только германскими, перед тем, что, по сло-
вам В. И. Ленина, «конституционное движение в Турции
угрожает вырвать эту вотчину из лап европейских капиталисти-
ческих хищников» [8, стр. 186].
В то же время эти похвалы свидетельствовали о стремле-
нии империалистических держав помешать углублению рево-
люции в Турции и об их удовлетворении ее верхушечным ха-
рактером. В. И. Ленин писал: «Младотурков хвалят за уме-
ренность и за сдержанность, т. е. хвалят турецкую революцию
за то, что она слаба, за то, что не пробуждает народных низов,
не вызывает действительной самостоятельности масс, за то,
что она враждебна начинающейся пролетарской борьбе в им-
перии оттоманов...» [22, стр. 223].
Безусловно, младотурецкая революция нанесла чувстви-
тельный удар германскому влиянию, долгое время преобладав-
шему в Стамбуле2. Консервативные взгляды Вильгельма II и
многолетняя поддержка им внутренней политики Абдул Ха-
мида, всячески афишировавшего свою «дружбу» с кайзером,—
все это отталкивало от Германии многих младотурок3—поли-
тических противников султана и сторонников парламентско-
го строя.
Еще более подорвало влияние Германии на Босфоре реши
тыльное содействие, оказанное ею осенью 1908 г. аннексии Ав
стро-Венгрией Боснии и Герцеговины и поведение другой ее со-
юзницы, Италии, интриговавшей в Триполитании и Кирена-
ике. Маршаль бурно протестовал против поведения Австро-
Венгрии и Италии. Напрасно он требовал, чтобы ведомство
иностранных дел сдерживало их действия, и предупреждал
канцлера Бюлова, что агрессивные акции, предпринимаемые Ве-
ной и Римом в отношении Турции, могут полностью подорвать
влияние Германии па Ближнем Востоке [268, стр. 218].
В рейхстаге депутаты правительственных партий избегали
открытого одобрения аннексии и выражали сожаление, что по-
следняя нанесла удар «добрым отношениям» Германии с Тур-
цией; все они присоединились к мнению Бюлова о том, что ока-
зание поддержки Австро-Венгрии логично и необходимо [71,
т. 233, стр. 6046, 6093; т. 236, стр. 7805, 7826].
Что касается представителей социал-демократической пар-
тии, то они, отказываясь от принципиальной классовой оцен-
ки политики правящих кругов Германии на Ближнем Востоке,
использовали трибуну рейхстага лишь для критики действий
германского правительства с тактической точки зрения. Так,
Шейдеман, присяжный оратор партии по внешнеполитическим
вопросам, высмеивал попытки Бюлова выставить себя сторон-
ником новой Турции. Он утверждал, что «люди, находящиеся
ныне у руля правления в Турции, которых недавно называли
17
заговорщиками... не будут с воодушевлением выступать защит-
никами германских интересов, а скорее станут на сторону Ан-
глии и Франции». В связи с этим Шейдеман констатировал пол-
ный крах пангерманской мечты — включения Австро-Венгрии
и Турции, вплоть до Персидского залива, в сферу немецкого
влияния [71, т. 233, стр. 6023].
Социал-демократы, в принципе оправдывая аннексию Бос-
нии и Герцеговины, лишь считали, что Австро-Венгрия могла
бы «предпринять этот шаг в более подходящий момент и в бо-
лее удобное время, не возбуждая бесцельно турок и не ущем-
ляя их» [71, т. 233, стр. 7823]. По существу это мнение мало
чем отличалось от осужденного тогда В. И. Лениным выступ-
ления Макса Шиппеля на страницах органа оппортунистов
«Социалистише Монатсхефте», в котором Боснийский кризис
оценивался с точки зрения либеральной буржуазии [22,
стр. 226—227]. Только Франц Меринг в теоретическом органе
партии «Нойе Цайт» резко критиковал поддержку германским
правительством агрессивной политики Австро-Венгрии на Бал-
канском полуострове, как противоречащую национальным ин-
тересам немецкого народа [458, 1908, № 3, стр. 73—76].
Естественно, что позиция, занятая правительственными кру-
гами Германии в австро-турецком конфликте, вызвала в Стам-
буле недовольство. Попытки Маршаля убедить Порту в том,
что в Берлине якобы ничего не ведали о задуманном в Вене
захвате двух турецких провинций, успеха не имели [24А, 1908,
д. 24, лл. 47—48; 50, т. 44, стр. 3—5; 290, стр. 313; 393,
стр. 88. 90].
Также вряд ли мог успокоить младотурок казуистический
аргумент Бюлова, что в результате этой аннексии «Турция
фактически ничего не потеряла, а даже выиграла Повобазарс-
кий санджак»4 [71, т. 233, стр. 6046]. На деле, несмотря на
официально высказываемые симпатии к «обновленной» султан-
ской империи, Германия была активной участницей уже тогда
разоблаченного В. И. Лениным сговора ведущих европейских
держав в целях коллективного выступления против младоту-
рецкой революции и осуществления раздела Турции [22,
стр. 222—225].
Не удивительно поэтому, что взрыв в Турции антиавстрий-
ских настроений коснулся и Германии. Кампания бойкота ав-
стрийских товаров, проводимая младотурками, грозила рас-
пространиться и на изделия германской промышленности, что
вызывало неприкрытую тревогу в Германии [71, т. 233, стр.
6045, 6093, 6133—6134]. В некоторых турецких городах толпы
демонстрантов громили наряду с австрийскими здания и не-
мецких фирм [там же, стр. 6134]. Так, армяне, вышедшие на
улицы Аданы, разнесли германскую бумагопрядильню. Стам-
бульские студенты в октябре — ноябре 1908 г. неоднократно
устраивали демонстрации перед резиденцией представителя
18
фирмы Круппа, выражая протест против деятельности в Тур-
ции этого крупнейшего оружейного концерна Германии [377
стр. 72].
Младотурецкие газеты «Икдам» и «Сабах» печатали едкие
статьи, разоблачающие германский «Дранг нах Остен», и пря-
мо указывали, что за Спиной Австро-Венгрии1 стоит Германия.
Им возражал рупор немецкого посольства «Осмапишер Ллойд»,
что 'вызвало тогда в стамбульской Печати громкую полемику
[25В, д. 399, лл. 87—89; 393, стр. 88, 90].
Но, как показали последующие события, падение 'в Тур-
ции престижа Германии носило быстропреходящий характер.
В верхушечных кругах младотурок сохранилась компактная и
очень влиятельная группа сторонников Прогерманского кур-
са. Ее составляли генералы и 'вы'сшие офицеры, занявшие в
результате победы революции руководящие посты в военном и
морском министерствах, 'в генеральном штабе и в самой ар-
мии, а также на дипломатической службе.
Военным министром и его помощником были назначены
бывшие ученики фон дер Гольца, выпускники Берлинской во-
енной академии Али Риза-паша и Пертев-паша. Последний
служил ряд лет в Германии под непосредственным начальст-
вом фон дер Гольца. Он считался одним из самых образован-
ных офицеров турецкой армии. По словам (военного агента
России в Стамбуле полковника Хольмсена, фон дер Гольц
Пертев-пашу «очень ценит»8 [25В, д. 1017, л. 4]. Артиллерий-
ское ведомство возглавил Риза-паша, 'в течение пяти лет слу-
живший в германской армии. Начальником генерального шта-
ба стал Иззет-паша, по мнению фон дер Гольца, один из спо-
собнейших турецких командиров, долго стажировавшийся в
Германии. Большинство лиц, назначенных после младотурец-
кой революции на старшие чины военного (министерства и ко-
мандирами корпусов и поставленных на другие высшие посты,
были, по свидетельству Хольмсена, «гольцевской школы, моло-
ды и энергичны» [25В, д. 1017, лл. 5, 37; см. также: 24Б,
д. 3084, л. 55; 32'0, стр. 1'1, 27; 282, стр. 186—487].
По словам Маршаля, более ста турецких офицеров в тече-
ние долгих лет служили в германской армии. Но по возвраще-
нии на родину они горько разочаровались в своих надеждах
применить с пользой приобретенные знания и опыт. Абдул Ха-
мид уже давно не доверял ни им, ни воспитанникам Стамбуль-
ской военной школы — единственного учебного заведения, где
в силу необходимости допускалось преподавание европейских
наук [63, т. 25 (2), № 8910]. (Со времени пребывания в Тур-
ции первой миссии фон дер Гольца на кафедрах этого учили-
ща прочно утвердились германские преподаватели.) Султан
терпел в столице военную школу как неизбежное зло и в те-
чение многих лет старательно и не без успеха насаждал в ней
шпионаж, взаимную слежку, сея среди учащихся недоверие и
19
подозрительность. Воспитанников училища часто арестовывали
и ссылали, 'некоторые исчезали бесследно. Все 'выпускники счи-
тались потенциальными бунтовщиками и потому их обычно от-
правляли в гарнизоны в глубь Аравии и на дальние окраины
империи.
Вообще система фаворитизма и сыска, разъедавшая 'коррум-
пированный аппарат султанской Турции, 'как нигде процветала
в офицерском корпусе. Абдул Хамид, рассматривавший воору-
женные силы в качестве единственной серьезной угрозы его
режиму, делал все возможное, чтобы отстранить выдающихся
лиц от руководства войсками. Постоянное 'выдвижение на важ-
ные посты некомпетентных людей, полный произвол в чино-
производстве, систематические препятствия всякой серьезной
работе, в первую очередь практическим упражнениям (манев-
рам, Полевым учениям, учебной стрельбе и т. д.), обрекали
армию и флот на прозябание и отсталость. Самые незначи-
тельные передвижения войск были строжайше запрещены, осо-
бенно в районе столицы, поскольку они расценивались как
признак возможного заговора. Войска, по существу, были за-
перты в казармах, а военные корабли прико'ваны к своей
якорной стоянке в бухте Золотой Рог, где они десятилетиями
ржавели и гнили [63, т. 25 (2), № 8910; 162, 1915, кн. V,
стр. 87; 320, Стр. 94—96; 293, стр. 1—8; 292, стр. 107—109].
Армия являлась главным орудием подавления растущего
национально-освободительного движения нетурецких народов
империи и поддержания господства помещиков, верхушки ду-
ховенства и всего прогнившего режима султанской власти; она
опиралась на отсталую полуфеодальную социально-экономиче-
скую базу. Это предопределяло и крайнюю отсталость и сла-
бость вооруженных сил Османской империи. Их боеспособность
была в те годы намного ниже не только армий крупных евро-
пейских государств, но даже армий небольших стран Балкан-
ского полуострова, сравнительно недавно завоевавших неза-
висимость. Никакое самое совершенное оружие последних ма-
рок 'Круппа и Маузера не могло изменить плачевного состоя-
ния турецкой армии, тем более что это оружие годами ржаве-
ло на складах, а если иногда и попадало в руки невежествен-
ных офицеров и плохо обученных и неграмотных солдат, то
эффект от этого был очень невелик.
Естественно, в такой обстановке подавляющая часть ко-
мандного состава армии, особенно в его низшем и среднем
звеньях, была настроена враждебно к деспотическому режиму
Абдул Хамида. Эти чувства были наиболее сильны среди офи-
церов III армейского корпуса, расположенного ,в Македонии.
Реформы, насаждавшиеся в этой провинции с 1903 г. под дав-
лением России и Австро-Венгрии, создание в ней иностранной
жандармерии, контроль со стороны европейской финансовой
комиссии — все это оскорбляло национальные чувства турец-
20
Ках офицеров, 'считавших, что султан распродает родину по
частям.
В организациях партии «Единение и прогресс» военные за-
нимали крупное место. Некоторыми комитетами (например,
наиболее (влиятельным Салоникским) они непосредственно ру-
ководили. Именно (молодые офицеры Ниязи-бей и Энвер-бей
(будущий военный министр Энвер-паша) были инициаторами
восстания в армии, явившегося сигналом к революции. После
победа революции и восстановления конституции 1876 г. все
войска, за исключением гвардейских частей столичного гарни-
зона, и флот оказались в руках младотурок. Единственная ре-
альная сила в Стране— армия стала главной опорой и орудием
верхушки партии «Единение и 'прогресс». Такое (положение
дел определялось самой социальной природой младотурецкого
движения.
Младотурки являлись ограниченными буржуазными револю-
ционерами, опиравшимися на очень тонкую прослойку светской
интеллигенции, на офицерские круги армии, на либеральных
помещиков и чиновников. Таким образом, они были лишены
прочной социальной базы, напри'мер в лице промышленной бур-
жуазии, из-ва отсутствия в тогдашней Турции национальной
индустрии. Их взгляды сложились 'В условиях неразвитых со-
циальных отношений феодально-теократического государства.
Турки, по существу, еще только складывались в нацию и на-
много отставали в своем развитии от большинства угнетаемых
ими народов.
Это положение обусловило характер младотурецкой рево-
люции 1908—1909 от. В. И. Ленин писал: «Если взять для при-
мера революции XX века, то и португальскую и турецкую при-
дется, конечно, признать буржуазной. Но „народной" ни та, ни
другая не является, ибо масса народа, громадное большин-
ство его, активно, самостоятельно, со своими собственными
экономическими и политическими требованиями, ни в той, ни в
другой революции заметно не выступают» [12, стр. 39].
Деятели партии «Единение и прогресс» не пожелали пойти
на сколько-нибудь глубокие преобразования в области соци-
ально-экономических отношений и политического устройства
страны. Очень скоро отдалившись от 'масс, они стали на путь
жестокого подавления выступлений турецких трудящихся и
национальных меньшинств. Поэтому в борьбе за власть про-
тив феодальных элементов, высшего чиновничества и придвор-
ной камарильи и в целях разгрома новой волны национально-
освободительного движения угнетенных народов младотурки
больше всего уповали на поддержку со стороны какой-либо
иностранной державы и на армию. Последним объясняется,
почему главари младотурецкой партии так много времени п
энергии уделяли реорганизации и укреплению .вооруженных
сил. Узость и шаткость социальной базы младотурок также оп-
21
ределяли их авантюризм во внешней политике, имевший для
султанской Турции столь пагубные последствия.
То обстоятельство, что офицеры, в большинстве своем гер-
манские выученики, играли 'важную роль в партии «Единение
и прогресс» и стояли во гла’ве армии, было для Вильгельма II
и Маршаля весьма обнадеживающим фактором6. Поэтому даже
в первые месяцы после младотурецкой революции, когда пред-
ставители Англии являлись единственными из иностранных
дипломатов, которых на Босфоре не только слушали, но и слу-
шались, кайзер и германский посол все еще были настроены
весьма оптимистически. Они сохраняли осторожную сдержан-
ность и, выжидая дальнейшего развития событий, надеялись на
скорое восстановление утраченных в Турции позиций. В то же
время Маршаль не упускал случая показать себя 'весьма бла-
гожелательно настроенным по отношению к младотурецкому
движению.
При посредничестве турецких офицеров, получивших обра-
зование в Германии, германское посольство установило связи
|с Комитетом — руководящим органом партии «Единение и про-
гресс»— тотчас после прихода ее к власти [67, т. 2, № 1575;
61, с. 2, т. 12, № 206; 55, т. 4, № 41]. Уже в начале сентября
1908 г. Маршаль писал: «Благополучия Турции я ожидаю от
реорганизации армии. В военном министерстве и в генеральном
штабе повеяло новым духом. Немецкие реформаторы, которые
раньше не могли развивать полезную деятельность, уже начали
войсковые упражнения на поле, ранее запрещенные. Тысячные
толпы сопровождают войска и приветствуют их бурными ова-
циями. В военных кругах призывают фон дер Гольца. Но на
реорганизацию армии потребуются годы. Что только не может
произойти за это время в стране? Сегодня все кипит и бро-
дит!» [63, т. 25 (2), № 8910, стр. 621; ср. 50, т. 44, стр. 9]. От-
сюда видно, что руководителей турецкой армии и находивших-
ся в ее рядах германских офицеров Маршаль определенно счи-
тал надежным резервом политики Германии и Турции.
Аналогичного мнения придерживался и сам Вильгельм II.
В пространном резюме к записке посла в Лондоне Меттерниха
он отмечал; «Революция совершена не „молодыми турками"
из Парижа и Лондона, а одной армией и почти исключительно
обученными в Германии так называемыми „немецкими офице-
рами". Чисто военная революция. Эти офицеры вполне гра-
мотны и мыслят абсолютно по-немецки» [63, т. 25 (2), № 8906,
стр. 608]. Приблизительно то же утверждал тогда в рейхстаге
и Бюлов [71, т. 233, стр. 6046]. Кайзер поэтому не соглашался
с высказыванием посла в Лондоне Меттерниха о том, что в
Англии преувеличивают влияние Германии на турецкую ар-
мию. Одновременно он отклонил рекомендуемое послом согла-
шение с британским правительством на том основании, что
«Россия долго не потерпит усиления Турции с помощью Анг-
22
лии. и здесь коренится пункт для первых серьезных разногла-
сий в будущем» [63, т. 25 (2), № 8906, стр. 608]. Иными сло-
вами, Вильгельм II, как и ранее, возлагал преувеличенные на-
дежды на непримиримость англо-русских 'противоречий на
Ближнем и Среднем Востоке.
Тем не менее в Берлине были озабочены поворотом дел в
Стамбуле. Овации (младотурок в адрес нового английского
посла Лоутера (его по приезде на руках вынесли из вагона),
радушный прием, оказанный ими .прибывшей в декабре
1908 г. из Лондона делегации балканского комитета во главе с
Ноэлем Бэкстоном [24Б, д. 3084, л. 139], и другие проявления
горячих чувств к Англии болезненно воспринимались Вильгель-
мом II и германскими представителями на Босфоре. Не только
беспокойному Маршалю, но и более уравновешенному Меттер-
ниху казалось, что рушатся все надежды на то, что в случае
европейской войны турецкую армию можно будет двинуть про-
тив России и Англии [63, т. 25(2), № 8906, 8910]. Летом
1908 г. Бюлова беспокоила перспектива войны на три фронта —
против России и Франции па суше и против Англии на море.
Б подобной ситуации даже слабую турецкую армию приходи-
лось брать в расчет7, тем более что стратегические позиции
Османской империи, находившейся на стыке трех материков,
оценивались германским генеральным штабом очень высоко.
Вопрос о посылке фон дер Гольца в Турцию
(август 1908 — июль 1909 г.)
В первые же дни после победы младотурецкой революции
влиятельные представители турецкой армии пытались, и не
без успеха, установить тесные связи с фон дер Гольцем^/Од|Ин
из крупнейших деятелей младотурецкой партии, старый уче-
ник фон дер Гольца, генерал Махмуд Шевкет-паша (о нем под-
робнее речь пойдет ниже) всячески добивался от своего учите-
ля публичного выступления в пользу нового режима. В про-
странном письме, весьма важном для историка событий в Тур-
ции летом 1908 г., поскольку в нем объясняются причины вме-
шательства армии в политическую жизнь страны, турецкий ге-
нерал убеждал фон дер Гольца в «благонадежном» и вполне
пристойном поведении младотурок. Он писал: «...в своем Ко-
совском вилайете (Махмуд Шевкет-паша накануне революции
занимал пост вали, т. е. губернатора, Косовского вилайета.—
А. С.) за три недели движения не допустил ни одного убий-
ства...» Махмуд Шевкет-паша выражал также уверенность в
том, что 'в будущем Тройственный союз станет германо-австро-
турецким. В заключение, указывая на активное участие выс-
ших офицеров, особенно III корпуса, в комитетах «Единение и
прогресс», Махмуд Шевкет-паша просил фон дер Гольца воз-
23
действовать на турецких офицеров своим авторитетом и при-
звать их к соблюдению воинской дисциплины и к невмешатель-
ству в политику [290, стр. 321; 291, стр. 39—41].
Фон дер Гольц не замедлил откликнуться на это обраще-
ние. В венской газете «Нойе фрейе Прессе», весьма распрост-
раненной в балканских странах, он поместил статью, называв-
шуюся «Молодая Турция и ее армия», в которой подчеркивал
монархический и государственно-охранительный характер все-
го 'младотурецкого движения. Критикуя недостатки и пороки,
укоренившиеся с давних времен в турецкой армии, фон дер
Гольц в качестве «старого учителя» призывал турецких офице-
ров воздерживаться от политической деятельности, ликвидиро-
вать царящую .в войсках анархию и посвятить себя серьезной
работе по поднятию дисциплины и основательной реоргани-
зации вооруженных сил. Попутно он давал практические со-
веты, намечая основные задачи будущих военных реформ
[457, 9.VIII.1908],
Вскоре, в январе 1909 г., фон дер Гольц опубликовал в
том же органе еще одну статью, в которой радовался «бес-
кровной» победе революции в Турции, открыто выражал свое
сочувствие младотуркам и всячески расхваливал их за осто-
рожность в проведении внутренних преобразований и их уме-
ренный характер. Отмечая первые успехи в возрождении ту-
рецкой армии, фон дер Гольц советовал турецким командирам
следовать примеру японцев и энергично продолжать свою ре-
организаторскую деятельность, чтобы поскорее «навести поря-
док» у себя дома. Одновременно он выражал уверенность, что
младотурки сумеют преодолеть многочисленные затруднения и
обеспечат Турции несколько мирных лет для осуществления
военных реформ [293, стр. 1—17].
Те же мысли фон дер Гольц развивал в письмах к своему
самому близкому ученику Пертев-паше, занимавшему важный
пост начальника штаба III корпуса. В них фон дер Гольц вы-
сказывал надежду, что из переживаемого политического кри-
зиса Османская империя выйдет усиленной, и молодой офи-
церский корпус, играющий столь крупную роль в революции,
вскоре перейдет к серьезной работе по укреплению вооружен-
ных сил страны [264, стр. 116]. Не ограничиваясь рекоменда-
циями общего характера, фон дер Гольц в ноябре 1908 г. пе-
реслал командующему III корпусом Махмуду Шевкет-паше
развернутую программу практических мероприятий по поднятию
боеспособности вверенных ему войск. Тогда же в целях ук-
репления связей правящих кругов Германии с новым турецким
режимом фон дер Гольц на заседаниях «Немецко-азиатского
общества» и «Военного общества» в Берлине прочитал докла-
ды о внутриполитическом положении Турции [264, стр. 122—
123]. Все эти выступления известного немецкого генерала по-
24
дозревали энтузиазм младотурецких лидеров 'по отношению к
фон дер Гольцу [373, стр. 79].
Приход к власти младотурок ознаменовался кипучей, од-
нако весьма 'беспорядочной деятельностью как в армии, так
и 'во флоте. В начатых преобразованиях явно сказывалось
влияние отмеченных выше советов фоц дер Гольца. В войсках,
особенно в частях I, II и III корпусов, дислоцированных в Ев-
ропейской Турции, стали проводить полевые упражнения, учеб-
ную стрельбу. Летом и осенью 1908 г. младотурки осуществили
ряд мер по реорганизации военно-административной системы.
! В первую очередь были упразднены военный кабинет при дво-
1 ре Абдул Хамида и Комиссия высшей военной инспекции (ор-
] ганы, непосредственно подчиненные султану и руководившие
вооруженными силами страны). Вместо них был создан Выс-
ший военный совет. Таким образом, младотурки положили ко-
нец вмешательству султана в военные дела. Тогда же незави-
симое ранее артиллерийское ведомство подчинили военному
министру.
Судя по высказыванию ряда стамбульских газет и настрое-
нию в правительственных кругах, в Турции осенью 1908 г. со-
бирались отказаться от услуг иностранных офицеров, считая,
что армия больше не нуждается в и.х помощи. Кое-кто из ино-
странцев уже подал в отставку, «...но немцы,— не без сожале-
ния отмечал русский военный агент,—пока не собираются
уходить» [25В, д. 1017, лл. 4—5; д. 399, лл. 22—23; д. 355,
лл. 37, 39; 24В, д. 3084 лл. 68—69]. Некоторые органы печати
рекомендовали приглашать военных специалистов и граждан-
ских советников не из лиц, принадлежащих к заинтересован-
ным европейским державам, а из Японии [24 В, д. 3084,
лл. 68—69].
Однако эти настроения были 'поверхностными и мимолетны-
ми. Подспудно с обеих сторон-—германской и турецкой — про-
являлось настойчивое стремление к установлению более тес-
ных военных связей. Уже в сентябре того же года в стамбуль-
ской печати появились сообщения о том, что военное министер-
ство получило от фон дер Гольца проект реорганизации турец-
кой армии [25В, д. 1017, лл. 53—54; 290, стр. 312].
Под давлением военных лидеров, и особенно Махмуда Шев-
кет-паши, занявшего важнейший в армии пост командующего
III корпусом [25В, д. 1017, л. 20] (войска этого корпуса, рас-
положенные в Македонии, первыми подняли восстание и яв-
лялись оплотом младотурецкой партии), турецкое правитель-
ство тогда же собиралось пригласить фон дер Гольца для про-
ведения военных реформ.
Но это намерение было в тот момент встречено в Берлине
неблагоприятно. Бюлов высказал ряд сомнений. Во-первых, не
желая вызывать протестов со стороны других держав, канцлер
считал, что Германия не должна с помощью своего генерал-
25
полковника «танцевать на Босфоре соло». Поэтому он согла-
шался на посылку фон дер Гольца, если перед этим или, во
всяком случае, одновременно в Турцию будут приглашены
французский специалист по финансовым делам и английский
или итальянский офицер для реорганизации флота [63, т. 26(1),
№ 8937]. Во-вторых, основываясь на информации ф°н дер
Гольца, в июле 1908 г. посетившего Стамбул, канцлер, как
уже писалось, весьма низко оценивал боеспособность турец-
кой армии. Он вообще не был уверен, что Турция в момент
политического кризиса на Балканах сможет оказать противо-
действие какому-либо внешнему давлению и не распадется
тотчас. Младотурецким политикам Бюлов не очень доверял, а
уважал еще меньше, называя их «беспочвенными мечтателя-
ми» и «идеалистами» [63, т. 26(1), № 8992] в.
Наконец, у германского правительства было еще одно важ-
ное соображение: необходимость считаться с интересами своей
главной союзницы — Австро-Венгрии. Как ни велик был для
Бюлова и Вильгельма II соблазн укрепить германское влия-
ние в турецкой армии, они ®се же не решались послать в
Стамбул фон дер Гольца. Бюлов прекрасно понимал, что та-
кой шаг, воодушевив младотурок на сопротивление агрессив-
ным устремлениям на Балканском полуострове Дунайской мо-
нархии, вызвал бы в Вене недовольство и раздражение. Меж-
ду тем в Берлине считали необходимым поддерживать полити-
ку Австро-Венгрии на Балканском полуострове, где, по мнению
Бюлова, ее интересы были значительно большими, чем у Гер-
мании [63, т. 26(1), № 8992; 71, т. 233, стр. 6046]. Напомним,
что дело происходило в августе—сентябре 1908 г., т. е. на-
кануне объявления Австро-Венгрией аннексии Боснии и Гер-
цеговины.
Германские империалисты стремились использовать союз-
ное государство Габсбургов в качестве моста для проникнове-
ния на Ближний Восток, поэтому укрепление позиций Австро-
Венгрии на Балканах соответствовало их видам. К тому же
австрийская экспансия в юго-восточном направлении была нуж-
на Германии и по другим соображениям: вызывая дальнейшее
обострение австро-русских отношений, она тем самым усилива-
ла зависимость «двуединой» монархии от ее могущественного
союзника.
Видимо, в Стамбуле даже не успели обратиться с офици-
альной просьбой прислать фон дер Гольца. Через несколько
дней после провозглашения упомянутой аннексии разразился
Боснийский кризис (октябрь 1908 г.— март 1909 г.), и идею
реорганизации турецкой армии пришлось отложить до более
спокойных времен.
В разгар кризиса, когда налицо была опасность его пере-
растания в вооруженное столкновение между Австро-Венгрией
и Россией, германская дипломатия пыталась обеспечить своей
26
союзнице хотя бы косвенное военное содействие Турции.
В этих целях в Берлине вновь прибегли к испытанному приему.
С конца октября 1908 г. турок стали «дружественно» преду-
преждать о неминуемой опасности, якобы грозящей им со сто-
роны России, и советовали Порте безотлагательно подготовить
мобилизацию IV корпуса, дислоцированного вблизи кавказской
границы России. Но интриги немцев не имели тогда никакого
успеха [24А, 1908, д. 36, лл. 502, 549—550; 24А, 1909, д. 34,
л. 355]. Дело в том, что, как мы видели, младотурки болезнен-
но восприняли поддержку, оказанную Германией захвату Авст-
ро-Венгрией Боснии и Герцеговины, и (потому не желали тогда
идти на поводу у германской политики.
Свою лепту в события, связанные с Боснийским кризисом,
внес тогда фон дер Гольц. В письмах к своим турецким друзь-
ям он пытался их успокоить и примирить с происшедшим. Фон
дер Гольц убеждал военных лидеров Турции в том, что аннек-
сия Боснии и Герцеговины и провозглашение Болгарией своей
независимости не имеют для Османской империи крупного зна-
чения. Более того, он стремился доказать, что очищение ав-
стрийскими войсками Новобазарского санджака, являвшееся
со стороны Австро-Венгрии призрачной компенсацией за за-
хват двух турецких провинций, весьма важно для Турции в
стратегическом отношении. «Турция должна преимущественно
посвятить себя интересам в Азии, а не заниматься мелкими
балканскими вопросами в Европе, которые имеют для нее
подчиненное значение»,— писал фон дёр Гольц. И он вновь
настойчиво рекомендовал посвятить все труды усилению ар-
мии и флота, что, по его мнению, «повысит престиж Турции,
несмотря на аннексию Боснии и Герцеговины и коронацию
царя в Тырново» [264, стр. 120].
В феврале 1909 г. великий везир Кямиль-паша, ориентиро-
вавшийся на Англию, подал в отставку, что свидетельствовало
о начавшихся расхождениях между руководством партии «Еди-
нение и прогресс» и британским послом Лоутером и вызвало
резкое ухудшение англо-турецких отношений [50, т. 44,
стр. 33—39; 55, т. 4, № 41; 69, 1909, стр. 578]. В конце того же
месяца было подписано австро-турецкое соглашение об отказе
Турции за денежную компенсацию и .цри условии вывода ав-
стрийских гарнизонов из Новобазарского санджака от своего
сюзеренитета над Боснией и Герцеговиной [41, ч. I, № 336]. Все
это упрочило положение в Турции Центральных держав. Все
же весной 1909 г., накануне реакционного мятежа в Стамбуле,
Германия еще далеко не вернула себе того влияния, которое
она утратила в Османской империи в результате младотурец-
кой революции [162, кн. VI, стр. 18; 61, с. 2, т. 12, № 206;
т. 14, № 462]
В условиях некоторой стабилизации австро-турецких и
вследствие этого германо-турецких отношений Вильгельм II
27
считал, что наступил благоприятный момент для посылки фон
дер Гольца в Стамбул. Генерал продолжал поддерживать са-
мый тесный контакт с руководителями младотурецкой партии.
Так, осенью 1908 г. он в'сячески успокаивал своих турецких
друзей, возмущавшихся тем, что Германия не помешала своей
союзнице аннексировать Боснию и Герцеговину [264, сдр. 120].
В марте 1909 г. кайзер объявил фон дер Гольцу, что со-
бирается предоставить его в распоряжение Порты для реорга-
низации турецкой армии. Вильгельм II вынашивал тогда про-
ект создания блока балканских государств с участием Турции.
Этот блок, по идее кайзера, должен был преградить России
путь через Балканы в сторону Проливов. Так как в Вене тоже
считали весьма желательным военное усиление Турции и вся-
чески стремились подорвать позиции России на Балканах, то
первым шагом к осуществлению своего замысла кайзер считал
заключение австро-турецкой военной конвенции, и одной из
главных задач фон дер Гольца было содействие ее достиже-
нию [290, стр. 313; 373, стр. 79].
Однако, переворот, произведенный в апреле 1909 г. сторон-
никами султанского абсолютизма, опиравшимися на гвардей-
ские части стамбульского гарнизона, помешал тогда реализа-
ции этого плана [290, стр. 313].
(Активное вмешательство армии в политическую жизнь
страны так подействовало на германских военных советников,
что маршал Кампховенер-паша и генералы Днтфурт-паша и
Имхоф-паша решили подать Абдул Хамиду прошения об от-
ставке, ссылаясь на полный упадок дисциплины в войсках. Но
этому шагу воспрепятствовал Маршаль, считавший, что их
уход из турецкой армии нанесет серьезный ущерб германско-
му влиянию в Стамбуле. Отъезд немецких офицеров в такой
момент привел бы, по мнению посла, к полному разрыву ста-
рых военных связей между Германией и Турцией и (был бы
воспринят всеми турками, без различия партийных направле-
ний, как резкий выпад против турецкой армии. Вильгельм II
поддержал Маршаля, решительно потребовав, чтобы упомяну-
тые офицеры «...подчинили свои личные чувства высшим инте-
ресам его величества и империи» и остались на своих постах
[63, т. 27(1), № 9576, стр. 4]. Нечего и говорить, что офицеры
выполнили отданный им приказ. Этот сам по себе незначи-
тельный факт показывает, какое большое значение придавали
в Берлине пребыванию немцев в рядах турецкой армии.
Дальнейшие события — быстрое подавление реакционного
мятежа с помощью подошедших из Македонии войск III ар-
мейского корпуса, свержение Абдул Хамида и возвращение
младотурок к власти — существенно изменили Политическую
обстановку в Турции — и, несомненно, в пользу Германии.
В новом правительстве Хильми-паши, известного своими
симпатиями к Центральным державам, пост министра внутрен-
38
них дел занял Феридчпаша, старая креатура немцев и личный
друг Маршаля, а пост военного министра — ученик фон дер
Гольца Салих-паша. Многие иностранные представители в
Стамбуле считали, что Германия целиком приобрела в Тур-
ции то влияние, которое утратила Англия [61, с. 2, т. 12,
№ 260; 24А, 1909, д. 190, л. 18; 55, т. 4, № 69]. Немецкая бур-
жуазная пресса и официальные представители Германии ..на
Босфоре не скрывали своего удовлетворения происшедшими пе-
ременами [162, кн. VI, стр. 18; 50, т. 45, стр. 33, 51—52; 67,
г. 2, № 1575].
В Берлине поспешили признать нового султана Мехмеда V
Решада, который, по словам известного военного деятеля
Иззет-паши, был «соломенной куклой, жалким, бессильным и
неспособным человеком... был ничем» [320, стр. 282, 283]. В пра-
вительственных кругах Германии выражали сочувствие успеху
партии «Единение и прогресс», «...усматривая,— по свидетель-
ству советника посольства России в Берлине Булацеля,— в ре-
шительных действиях младотурок результат образцовой дисцип-
лины, привитой турецким войскам немецкими военными ин-
структорами» [24А, 1909, д. 17, л. 152]. Маршаль, в течение
долгих лет горячо поддерживавший Абдул Хамида и его крова-
вый деспотический режим, сделал поворот на сто восемьдесят
градусов. Ни один из дипломатов не отзывался тогда о свергну-
том султане с такой резкостью, как германский посол, спешив-
ший завязать самые тесные связи с младотурецкими лидерами
[24А, 1909, д. 35, лл. 52—53].
Усилению влияния германо-австрийского блока в Турции
содействовал также другой фактор — ослабление в Стамбуле
престижа царизма в результате революции 1905—1907 гг., по-
ражения России в войне с Японией, а также исхода Босний-
ского кризиса 1908—1909 гг., завершившегося дипломатической
«Цусимой». Между тем решительное выступление германского
правительства в марте 1909 г. на стороне Австро-Венгрии име-
ло, среди прочего, целью продемонстрировать нейтральным
странам, в частности Турции, силу и прочность Тройственного
союза и одновременно слабость Антанты. Этим самым в Берли-
не рассчитывали побудить Порту сблизиться с более сплочен-
ной коалицией, т. е. с Центральными державами [63, т. 26(1),
№ 9148]. Действительно, германская дипломатия использовала
последствия Боснийского кризиса для укрепления своих пози-
ций на Босфоре [24А, 1909, д. 190, лл. 18—22].
Вторым весьма важным фактором являлось и то, что Ан-
глия, все больше склоняясь к разделу Османской империи,
стала на путь открытой поддержки либералов — противников
партии «Единение и прогресс». В отличие от младотурок,
ярых приверженцев политики централизма, либералы требова-
ли децентрализации государственного управления и автономии
отдельных областей [166, стр. 132].
29
С весны 1909 г. во внутриполитической жизни Турции осо-
бенно усиливается значение армии, начинавшей, по свидетель-
ству очевидцев, все более приобретать преторианскую окраску.
Героем дня стал Махмуд Шевкет-паша, командующий заняв-
шей Стамбул «Армии действия» (так назывались войска III ар-
мейского корпуса, подошедцпие из Македонии). Его авторитет
в военных кругах и среди младотурок был .в то время необы-
чайно высок. Власть спасителя нового режима была чуть ли
не большей, чем младотурецкого правительства. Одно время
даже казалось, что страна идет к военной диктатуре. Эта тен-
денция действительно возобладала в Турции несколько лет
спустя, но в тот момент она не победила.
Известную роль в этом сыграли личные качества Махмуда
Шевкет-паши, не любившего политических интриг и не стре-
мившегося к власти. Он решительно отказался от предложен-
ных ему после свержения Абдул Хамида постов великого ве-
зира и военного министра и занял должность генерал-инспек-
тора 1-й армейской инспекции, оставаясь в то же время не-
официальным командиром «Армии действия». Это отклоне-
ние им высоких постов и породило тогда в Стамбуле упорные
слухи о скором наступлении военной диктатуры. Конец им
положил сам Махмуд Шевкет-паша, вошедший в январе
1910 г. в качестве военного министра в новый кабинет
Хаккы-паши 9.
Заметное усиление роли армии в определении политическо-
го курса страны и одновременное возвышение Махмуда Шев-
кет-паши целиком отвечало интересам германского правитель-
ства [63, т. 27(1), № 9803]. Влияние немцев в военной сфере
было сильней, чем в какой-либо другой области внутренней
жизни Турции. Что касается личности Махмуда Шевкет-паши,
то его давняя преданность Германии была хорошо известна10.
Тотчас после подавления в апреле 1909 г. реакционного мя-
тежа младотурки, укрепившись у власти, стали вновь доби-
ваться перехода фон дер Гольца на турецкую службу. Решаю-
щая роль в этом деле принадлежала тому же Махмуду Шев-
кет-паше, самой крупной и откровенно прогерманской фигуре
среди военных деятелей младотурецкой партии. Большое зна-
чение имело в данном случае еще и пребывание во главе гене-
рального штаба другого ученика фон дер Гольца, Иззет-паши,
также настаивавшего перед правительством на немедленном
приглашении в Турцию германского генерала [320, стр. 163].
Вообще влияние немецких выучеников в турецкой армии к
этому времени необычайно возросло. Им принадлежали все
важнейшие посты и в военном министерстве, и в генеральном
штабе, и в войсках. Помимо уже упомянутых Салих-паши,
Махмуда Шевкет-паши и Иззет-паши воспитанниками фон дер
Гольца были помощник начальника генерального штаба Эс-
сад-паша и командир I корпуса Махмуд Мухтар-паша. Ими
30
также были известные нам Али Риза-паша (бывший военный
министр) и Пертев-паша (бывший помощник военного мини-
стра), занимавшие тогда должности начальников штабов II и
Ш корпусов. Командующие II, V, VII корпусами Абдулла-па-
ша, Осман Фейзи-паша и Тахир Тахсим-паша получили воен-
ное образование в Берлинской военной академии [24А, 1909,,
д. 35, лл. 125—127, 129—132; 25В, д. 1017, лл. 4—5, 20, 36—37].
По словам Хольмсена, «все старшие начальники армии и офи-
церы генерального штаба от полковника и выше — его (фон
дер Гольца.— А. С.) ученики по академии генерального штаба;
все они формировались под его непосредственным руководст-
вом. Он, таким образом, является как бы отцом современной
турецкой армии и пользуется громадным нравственным авто-
ритетом не только в армии, но и во всей стране» [24Б, д. 3088,
л. 46].
Новым послом в Берлин был еще в сентябре 1908 г. назна-
чен начальник пехотного отделения военного министерства
Осман Низами-паша — лицо, близкое Махмуду Шевкет-паше
[25В, д. 1017, лл. 36—37; 25В, д. 355, л. 43], вскоре зареко-
мендовавший себя сторонником германо-австрийского блока
(на усилиях Османа Низами-паши добиться в 1909—1910 гг.
заключения австро-турецкой военной конвенции и вступления
Турции в Тройственный союз мы остановимся ниже). Осенью
1908 г. в качестве военного атташе был послан в Берлин Эн-
вер-бей —один из самых молодых и энергичных представите-
лей младотурецкой партии, впоследствии член пресловутого
«триумвирата» и вице-генералиссимус турецкой армии.
Первостепенной заботой правительства Хильми-паши яв-
лялось повышение боеспособности вооруженных сил. Это объ-
яснялось не только жалким состоянием турецкой армии, а
главным образом сложным внешне- и внутриполитическим по-
ложением страны. Более всего тревожили младотурок острый
конфликт с Грецией из-за Крита и обострение отношений с
Болгарией после провозглашения ею независимости. Однако,,
стараясь широко использовать германскую поддержку, особен
но в военном деле, они при этом не желали ставить себя в ту
политическую зависимость от Берлина, которая существовала
во времена Абдул Хамида [24А, 1909, д. 35, лл. 562—563].
В мае 1909 г. совет министров Турции обратился к герман-
скому правительству с просьбой ежегодно на четыре месяца
отпускать фон дер Гольца в Стамбул Для руководства реор-
ганизацией армии [63, т. 27(1), № 9798, 9800]. В Берлине
Штемрих (помощник статс-секретаря ведомства иностранных
дел) и Циммерман (советник ведомства) считали, что откло-
нить просьбу Турции невозможно, так как это могло бы толк-
нуть турок в объятия других держав. Но в то же время не-
медленная посылка генерала казалась им сомнительной ввиду
неясности тогдашней политической обстановки в Турции и гос-
31
С весны 1909 г. во внутриполитической жизни Турции осо-
бенно усиливается значение армии, начинавшей, по свидетель-
ству очевидцев, все более приобретать преторианскую окраску.
Героем дня стал Махмуд Шевкет-паша, командующий заняв-
шей Стамбул «Армии действия» (так назывались войска III ар-
мейского корпуса, подошедшие из Македонии). Его авторитет
в военных кругах и среди младотурок был .в то время необы-
чайно высок. Власть спасителя нового режима была чуть ли
не большей, чем младотурецкого правительства. Одно время
даже казалось, что страна идет к военной диктатуре. Эта тен-
денция действительно возобладала в Турции несколько лет
спустя, но в тот момент она не победила.
Известную роль в этом сыграли личные качества Махмуда
Шевкет-паши, не любившего политических интриг и не стре-
мившегося к власти. Он решительно отказался от предложен-
ных ему после свержения Абдул Хамида постов великого ве-
зира и военного министра и занял должность генерал-инс'пек-
тора 1-й армейской инспекции, оставаясь в то же время не-
официальным командиром «Армии действия». Это отклоне-
ние им высоких постов и породило тогда в Стамбуле упорные
слухи о скором наступлении военной диктатуры. Конец им
положил сам Махмуд Шевкет-паша, вошедший в январе
1910 г. в качестве военного министра в новый кабинет
Хаккы-паши 9.
Заметное усиление роли армии в определении политическо-
го курса страны и одновременное возвышение Махмуда Шев-
кет-паши целиком отвечало интересам германского правитель-
ства [63, т. 27(1), № 9803]. Влияние немцев в военной сфере
было сильней, чем в какой-либо другой области внутренней
жизни Турции. Что касается личности Махмуда Шевкет-паши,
то его давняя преданность Германии была хорошо известна10.
Тотчас после подавления в апреле 1909 г. реакционного мя-
тежа младотурки, укрепившись у власти, стали вновь доби-
ваться перехода фон дер Гольца на турецкую службу. Решаю-
щая роль в этом деле принадлежала тому же Махмуду Шев-
кет-паше, самой крупной и откровенно прогерманской фигуре
среди военных деятелей младотурецкой партии. Большое зна-
чение имело в данном случае еще и пребывание во главе гене-
рального штаба другого ученика фон дер Гольца, Иззет-паши,
также настаивавшего перед правительством на немедленном
приглашении в Турцию германского генерала [320, стр. 163].
Вообще влияние немецких выучеников в турецкой армии к
этому времени необычайно возросло. Им принадлежали все
важнейшие посты и в военном министерстве, и в генеральном
штабе, и в войсках. Помимо уже упомянутых Салих-паши,
Махмуда Шевкет-паши и Иззет-паши воспитанниками фон дер
Гольца были помощник начальника генерального штаба Эс-
сад-паша и командир I корпуса Махмуд Мухтар-паша. Ими
30
также были известные нам Али Риза-паша (бывший военный
министр) и Пертев-паша (бывший помощник военного мини-
стра), занимавшие тогда должности начальников штабов II и
III корпусов. Командующие II, V, VII корпусами Абдулла-па-
ша, Осман Фейзи-паша и Тахир Тахсим-паша получили воен-
ное образование в Берлинской военной академии [24А, 1909,,
д. 35, лл. 125—127, 129—132; 25В, д. 1017, лл. 4—5, 20, 36—37].
По словам Хольмсена, «все старшие начальники армии и офи-
церы генерального штаба от полковника и выше — его (фон
дер Гольца.—-А. С.) ученики по академии генерального штаба;
все они формировались под его непосредственным руководст-
вом. Он, таким образом, является как бы отцом современной
турецкой армии и пользуется громадным нравственным авто-
ритетом не только в армии, но и во всей стране» [24Б, д. 3088,.
л. 46].
Новым послом .в Берлин был еще в сентябре 1908 г. назна-
чен начальник пехотного отделения военного министерства
Осман Низами-паша — лицо, близкое Махмуду Шевкет-паше
[25В, д. 1017, лл. 36—37; 25В, д. 355, л. 43], вскоре зареко-
мендовавший себя сторонником германо-австрийского блока
(на усилиях Османа Низами-паши добиться в 1909—1910 гг.
заключения австро-турецкой военной конвенции и вступления
Турции в Тройственный союз мы остановимся ниже). Осенью
1908 г. в качестве военного атташе был послан в Берлин Эн-
вер-бей — один из самых молодых и энергичных представите-
лей младотурецкой партии, впоследствии член пресловутого
«триумвирата» и вице-генералиссимус турецкой армии.
Первостепенной заботой правительства Хильми-паши яв-
лялось повышение боеспособности вооруженных сил. Это объ-
яснялось не только жалким состоянием турецкой армии, а
главным образом сложным внешне- и внутриполитическим по-
ложением страны. Более всего тревожили младотурок острый
конфликт с Грецией из-за Крита и обострение отношений с
Болгарией после провозглашения ею независимости. Однако,
стараясь широко использовать германскую поддержку, особен-
но в военном деле, они .при этом не желали ставить себя в ту
политическую зависимость от Берлина, которая существовала
во времена Абдул Хамида [24А, 1909, д. 35, лл. 562—563].
В мае 1909 г. совет министров Турции обратился к герман-
скому правительству с просьбой ежегодно на четыре месяца
отпускать фон дер Гольца в Стамбул для руководства .реор-
ганизацией армии [63, т. 27(1), № 9798, 9800]. В Берлине
Штемрих (помощник статс-секретаря ведомства иностранных
дел) и Циммерман (советник ведомства) считали, что откло-
нить просьбу Турции невозможно, так как это могло бы толк-
нуть турок в объятия других держав. Но в то же время не-
медленная посылка генерала казалась им сомнительной ввиду
неясности тогдашней политической обстановки в Турции и гос-
31
подства там военной диктатуры: они опасались, что в подоб-
ной ситуации турецкие друзья фон дер Гольца вовлекут его в
политические интриги, а это было 'бы для германского прави-
тельства чревато нежелательными осложнениями. Поэтому
руководители ведомства полагали, что следует отсрочить по-
ездку. При этом генерал должен быть предупрежден о пол-
ном неучастии в политической жизни Турции [63, т. 27(1),
№ 9799].
Руководителей внешней политики Германии тревожило
возможное в обстановке нового кризиса на Ближнем Востоке
соглашение Англии с царским правительством о разделе Тур-
ции. Кайзер тогда неоднократно указывал на стремление ан-
гличан захватить арабские провинции Османской империи,
чтобы, объединив их с Египтом, создать под своим покрови-
тельством арабский халифат. В Берлине полагали, и не без
основания, что британская дипломатия была замешана в ор-
ганизации реакционного переворота в Стамбуле в апреле
1909 г., призванного упрочить влияние Англии, особенно по-
шатнувшееся после отставки Кямилыпаши.
Поэтому Вильгельм II и Бюлов считали, что Германия и
Австро-Венгрия должны оказать действенную поддержку мла-
дотурецкому режиму и его «энергичным представителям», в
первую очередь Махмуду Шевкет-паше [50, т. 45; стр. 32—33;
67, т. 2, № 1575, 1601, 1641]. Посылка фон дер Гольца в Стам-
бул с целью военного усиления Турции полностью вытекала
из этой установки кайзера.
Не случайно в мае 1909 г. в Берлине вновь возобновили
свои настояния в отношении модернизации IV корпуса и его
разделения на два корпуса. При этом германская сторона «ве-
ликодушно» предлагала оказать этому мероприятию не толь-
ко техническое, но и финансовое содействие. Но младотурки
стремились тогда к первоочередному усилению войск, распо-
ложенных в европейской части страны. Поэтому турецкое пра-
вительство уклонилось от принятия германского предложения;
в Стамбуле ответили, что переговоры по этому вопросу, пре-
рванные осенью 1908 г., будут продолжены с помощью воен-
ного атташе Энвер-бея [24А, 1909, д. 35, лл. 70—71, 125—127].
Цели миссии фон дер Гольца в Турции, в принципе решен-
ной, были кратко, но исчерпывающе сформулированы Бюло-
вым: «Он (фон дер Гольц.— А. С.) не должен себя компроме-
тировать, а обязан поднять Турцию в военном, поли-
тическом и экономическом отношениях, при-
влечь турок на нашу сторону и привязать их к
нам» [63, т. ,27 (1), № 9799, стр. 278] (разрядка наша.—
А. С.). Как мы видим, задачи, поставленные перед фон дер
Гольцем, были весьма широкие. Это лишний раз говорит о боль-
шом значении, которое придавали в правительственных кру-
гах Германии его личным связям со многими деятелями младо-
32
урецкой партии и особенно его влиянию на генералитет и
офицерство турецкой армии. Как и в какой мере фон дер
Гольц сумел выполнить эти задачи, мы постараемся выяснить
ниже.
В дальнейшем Бюлов вошел в тесный контакт с фон дер
Гольцем. Последний заявил канцлеру, что считает свою мис-
сию в Турции очень тяжелой. Главная трудность, по мнению ге-
нерала, заключалась в отсутствии единства среди руководящих
военных лиц страны. В подобной ситуации он поставил бы се-
бя по отношению к туркам в большую зависимость. Фон дер
—Гольц высказывал убеждение, что обладал бы на Босфоре
большим влиянием, если бы прибыл туда в качестве совет-
ника — генерал-полковника германской армии, как это имело
место в прошлом. Он предлагал дать ему для поездок в Тур-
цию отпуск в июле на четыре недели и затем осенью еще на
три-четыре месяца. Во время пребывания в Стамбуле он мог
бы собрать там полную информацию и подготовить почву для
своей дальнейшей деятельности. В последующие годы посещения
Турции могли бы быть повторены. В таком решении вопроса
фон дер Гольц видел выгоду и в том, что, если создастся об-
становка, делающая для него невозможной эффективную де-
ятельность, он в любое время сможет быть отозван. И для за-
границы так дело будет выглядеть безобиднее.
Канцлер согласился с этим предложением фон дер Гольца,
которое затем получило санкцию и Вильгельма II [63, т. 27
(1), /№ 9800; т. 27 (2), 9964; 290, стр. 313—314]. Тем не менее
для немедленного отъезда возникли некоторые препятствия,
коренившиеся в греко-турецких отношениях. Усиление нацио-
нально-освободительного движения на Крите и отзыв в июне
1909 г. державами-«покровительницами» (Россией, Англией,
Францией и Италией) своих войск с острова привели к резко-
му обострению старого конфликта между Турцией и Грецией
[162, кн. VI, стр. 19].
Германское правительство, как и ранее, старалось не про-
являть активности в этом вопросе, чтобы не обострять отно-
шений с Турцией. Во время встречи на острове Корфу с гречес-
ким королем Георгом и премьер-министром Теотокисом в ап-
реле 1909 г. Вильгельм II прямо заявил своим собеседникам,
что в случае греко-турецкого вооруженного конфликта Герма-
ния при «всех своих симпатиях» к Греции будет на стороне
Турции [117, стр. 40—41]. Последнюю в Берлине ценили на-
много больше маленькой Греции, несмотря на тесные родст-
венные узы, связывавшие Гогенцоллернов с греческим домом
(жена греческого наследника престола Константина была
сестрой Вильгельма II). Пока младотурецкое правительство
не выявило своего отношения к двум основным группировкам
великих держав, германская дипломатия сохраняла в греко-
турецком споре сдержанную позицию. Кайзер опасался, что
2—2406
33
выступление Тройственного союза в пользу Греции толкнет
младотурок в сторону Антанты. По его мнению, такой шаг на-
всегда уничтожил бы расчеты Германии на Турцию [63, т. 27
(1), № 9635, 9645, 9656; 11’7, стр. 41—42].
Такой курс определялся стремлением германских импери-
алистов в случае войны использовать обширные ресурсы Ос-
манской империи, надеждой добиться у Порты разрешения
создать на Крите морскую базу, и главное — крупными инте-
ресами немецких банков и монополий на Ближнем Востоке
[63, т. 27 (1), № 9801; 162, кн. VI, стр. 19].
Хотя в Петербурге, Лондоне и Париже высказывали опасе-
ния, что посылка в такой момент в Стамбул германского гене-
рала воодушевит младотурок на неуступчивую позицию в от-
ношении Греции [63, т. 27 (1), № 9632, 9656], все же искуше-
ние для германского правительства было слишком велико. От-
казаться от командирования фон дер Гольца — значило бы
огорчить турок, уже ожидавших его у себя. «Опасения недо-
вольства со стороны греков не должны остановить нас от по-
сылки фон дер Гольца,— писал статс-секретарь по иностран-
ным делам Шён,— так как Турция несравненно важнее» [63,
27 (1), № 9801, стр. 280].
После некоторых колебаний, получив из Афин успокоитель-
ные сведения, что дело не дойдет до греко-турецкой войны (та-
кого же мнения придерживался и сам фон дер Гольц), его ре-
шили направить в Стамбул. При этом генерала предупредили,
что он должен удерживать младотурок от военных осложненйй
с Грецией и в случае обострения греко-турецких отношений
обязан немедленно вернуться в Германию. Одновременно гер-
манскому посланнику в Афинах поручили заявить, что фон дер
Гольц не перешел на турецкую службу, а получил лишь отпуск
на поездку и что в Стамбуле он будет содействовать поддержа-
нию там спокойствия и урегулированию конфликта с Грецией.
Возможные протесты со стороны Англии решено было откло-
нить указанием на пребывание в турецком флоте английского
адмирала Гамбль-пащи [63, т. 27 (1), № 9645, 9801].
Сама командировка фон дер Гольца в Турцию подчерки-
вала крупное значение, которое придавали его миссии кайзер
и германское правительство. О видной роли генерала в пра-
вящих кругах Германии свидетельствует также и то, что он в
/ течение долгого времени был кандидатом на пост начальника
генерального штаба, который занимал тогда Шлиффен [278,
стр. 3'2], и летом 1909 г. наряду с Бетман-Голывегом считался
одним из наиболее вероятных преемников Бюлова, уходившего
в отставку с поста канцлера11.
I
»4
Деятельность фон дер Гольца в Стамбуле
(июль — август 1909 г.)
12 июля 1909 г. фон дер Гольц торжественно прибыл в
Стамбул, где пробыл около четырех недель.
Приезд видного германского генерала громко приветство-
вали правительственные органы печати в своих передовицах.
Особенно усердствовала издававшаяся на немецком языке га-
зета «Османишер Ллойд», субсидируемая германским посоль-
ством [26, оп. 22, д. 313, л. 161].
Еще накануне прибытия фон дер Гольца заметно оживи-
лась деятельность Высшего военного совета, созданного летом
1908 г. В состав Совета, председателем которого являлся во-
енный министр Салих-паша, входили главным образом герма-
нофилы— уже упоминавшиеся нами Махмуд Шевкет-паша,
Иззет-паша и Махмуд Мухтар-паша — все лица, очень близ-
кие фон дер Гольцу. Вскоре фон дер Гольц был назначен ви-
це-председателем этого совета [25В, д. 1017, л. 265; 27А, д. 3912,
л. 40; 27Б, д. 6, л. 31]. Тем самым германский генерал вновь
получал доступ к самому сердцу турецкой армии, заняв в ней
один из важнейших постов.
Прибытие фон дер Гольца в Стамбул, имевшее крупное по-
литическое и военное значение, не могло не вызвать острой тре-
воги в высших военных кругах Петербурга, куда Хольмсен со-
общал: «Для России приезд фон дер Гольца отражается край-
не невыгодно тем, что Турция опять втянется в орбиту Тройст-
венного союза, от которого она в течение кратковременного
здесь преобладания Англии и Франции временно отошла».
В связи с этим он предсказывал возможность открытия пере-
говоров о заключении между Турцией, с одной стороны, и Гер-
манией и Австро-Венгрией — с другой, военной конвенции, сво-
им острием направленной против России. Такое соглашение
Хольмсен считал тем более вероятным, что власть находится
«в руках армии, которая мало думает о том, что война — ра-
зорение для Турции» [24Б, д. 3088, лл. 47—48].
Следует иметь в виду, что одной из главных задач поездки
фон дер Гольца являлись переговоры с турецким правитель-
ством по вопросу реорганизации IV корпуса, расположенного
вблизи от русской границы. Вильгельм П снабдил его специ-
альными инструкциями на этот счет. Генерал должен был до-
биться уже давно предлагаемого Берлином сформирования на
кавказской границе еще одного корпуса и потребовать изыска-
ния турками необходимых для этой меры средств [24А, 1909,
Д 35, лл. 413—417; 25В, д. 1017, л. 278]. В то же время, по
сведениям посла России в Стамбуле Зиновьева, германское
правительство «сообщило Порте, будто Россия, пользуясь посто-
янным затруднительным положением Турции, подготовляет
через секретных агентов в населенных армянами областях дви-
2*	35
жение в пользу автономии и что русские войска сосредоточива-
ются близ турецкой границы» [24В, д. 3087, л. 41].
В связи с миссией фон дер Гольца начальник русского гене-
рального штаба немедленно приказал Хольмсену «зорко сле-
дить» за деятельностью генерала [25В, д. 1017, л. 066]. Трево-
га командования русской армии усугублялась еще и тем, что
отмеченные выше германские предложения совпали с актив-
ными военными приготовлениями турок на границе с Россией,
о чем было сообщено Николаю II. Одновременно обращалось
внимание царя на то, что «генералу фон дер Гольцу якобы по-
ставлена императором Вильгельмом задача реорганизовать
именно IV корпус» [25В, д. 378, лл. 280—282].
Стамбульские газеты и некоторые органы европейской пе-
чати характеризовали фон дер Гольца как германского воен-
ного инспектора, имеющего целью поднять вооруженные силы
Турции до такого уровня, который позволил бы Германии счи-
тать выгодным для себя заключение с ней союза. По их утвер-
ждению, одним из главных условий этого союза Германия ста-
вит развертывание кадров IV корпуса, чтобы в случае моби-
лизации Турция могла выставить на кавказской границе с Рос-
сией 250 тыс. хорошо вооруженных солдат с 500 орудиями.
В результате IV корпус был бы превращен из оборонитель-
ной армии в наступательную, способную энергичными действи-
ями приковать к Кавказскому театру крупные русские силы
и тем самым облегчить германским и австрийским войскам их
операции на других фронтах. В печати указывалось на веду-
щиеся фон дер Гольцем в Стамбуле и военным атташе в Бер-
лине Энвер-беем переговоры по этому вопросу [24А, 1909, д. 35,
лл. 413—415, 417, 418; 25В, д. 1017, лл. 279, 384].
Но немецкие рекомендации были встречены турецкими ге-
нералами весьма прохладно, так как чрезмерное усиление IV
корпуса нарушало весь план обороны империи, покоившийся на
первоочередной обороне европейских границ. Развертывание
IV корпуса неизбежно вызвало бы уменьшение численности ту-
рецких войск на Балканах, где вследствие растущего нацио-
нально-освободительного движения в Албании и Македонии
положение Порты становилось все более шатким. Отсутствие
финансовых средств, которые Германия не могла восполнить,
и недостаток обученных кадров также делали невозможным
развертывание и перевооружение IV корпуса при одновремен-
ном сохранении численности войск на Балканах. Несмотря на
заверения немцев, что Австро-Венгрия удержит болгар и сер-
бов от выступления против Турции, младотурки не решились
ослабить свои силы в Европе [24А, 1909, д. 35, лл. 418]. Та-
ким образом, в этой своей весьма важной части миссия фон
дер Гольца потерпела полную неудачу12.
Английская и французская печать одновременно подчерки-
вала политический характер миссии фон дер Гольца. Париж-
36
ские и лондонские газеты указывали на его встречи с пред-
седателем парламента, одним из лидеров младотурок Ахме-
дом Ризой, во время которых обсуждался вопрос о Крите. Фон
дер Гольц советовал турецкому правительству избегать войны
с Грецией, предупредив при этом, что первый пушечный вы-
стрел будет для него сигналом к отъезду. Он рекомендовал
младотуркам посвятить все силы реорганизации армии и не
предпринимать рискованных авантюр.
Большие усилия приложил фон дер Гольц для поддержки
кабинета Хильми-паши, положение которого в тот момент не-
сколько поколебалось в связи с вручением ему ноты четырех
держав (Англии, Франции, России и Италии) по критскому
вопросу. Немцам очень важно было пребывание в составе пра-
вительства их прямых ставленников — министра внутренних
дел Ферид-паши и военного министра Салих-паши. Герман-
ский генерал настойчиво просил Ахмеда Ризу использовать
свое влияние в палате, чтобы сохранить у власти нынешний
кабинет [24А, 1909, д. 35, лл. 413—415; 25В, д. 1017,
лл. 278—279, 363, 383—384, 401; 261, т. 5, стр. 739].
Вмешательство фон дер Гольца в турецкие внутренние де-
ла в интересах политики Германии вызвало недовольство сре-
ди части младотурок, главным образом из гражданских кру-
гов, ближе стоявших к странам Антанты. Некоторые из них
открыто выражали возмущение немецкой опекой и напомина-
ли о надменном поведении германских офицеров во времена
Абдул Хамида. В ответ на запросы в палате депутатов предсе-
датель партии младотурок Талаат-бей пытался отрицать поли-
тический характер миссии фон дер Гольца [25В, д. 1017,
лл. 383—385].
В чисто военной области пребывание фон дер Гольца в Стам-
буле свелось к участию в заседаниях Высшего военного сове-
та, на которых он из-за частых отлучек военного министра не-
однократно председательствовал. Эти заседания были главным
образом посвящены обсуждению программы военных реформ
[25В, д. 1017, лл. 383—385; 25В, д. 973, л. 13; 24А, 1909, д. 35,
лл. 413—415]. Совместно с руководителями турецкой армии он
набросал широкий план преобразования вооруженных сил
страны. Однако некоторые предложения фон дер Гольца, осо-
бенно в части организационных мер, натолкнулись на возра-
жения со стороны начальника генерального штаба Иззет-па-
ши [290, стр. 314—315; 320, стр. 163, 167].
Фон дер Гольц поддержал, в частности, законопроект о пе-
ресмотре военных чинов и званий, обсуждавшийся тогда турец-
ким парламентом. Он был предложен правительством с целью
очищения армии от множества пашей и офицеров, выдвинув-
шихся при старом режиме лишь благодаря протекции и фаво-
ритизму со стороны придворных кругов.
В своих выступлениях перед турецкими офицерами фон дер
37
Гольц всячески убеждал их отказаться от вмешательства в по-
литическую жизнь и сосредоточить свое внимание и энергию
на поднятии боеспособности армии, в частности на организа-
ции маневров [25В, д. 525,* л. 14; 63, т. 27 (1), № 9802].
Германский генерал часто присутствовал на учениях частей
столичного гарнизона, руководил полевыми учениями офице-
ров, на которых главной задачей ставилась оборона Стамбула
от войск противника. Под его руководством была определена
программа крупных маневров, запланированных на осень того
же года, и выработаны наставления для корпусов, намеченных
участвовать в этих маневрах.
Накануне отъезда фон дер Гольца из страны между ним и
турецкими военными властями были согласованы условия его
дальнейшей деятельности в Турции. Генерал подписал с ту-
рецким правительством контракт на два года, согласно кото-
рому он должен был ежегодно проводить в Турции четыре ме-
сяца. Он обязался на первый четырехмесячный срок вернуть-
ся в Стамбул осенью того же 1909 г. Предполагалось, что по
достижении предельного для германской армии возраста он
выйдет в отставку и сумеет тогда целиком посвятить себя ту-
рецкой армии [24А, 1909, д. 35, лл. 413—415; 25В, д. 1017,
лл. 383—385, 401; д. 3835, лл. 17—18; д. 869, лл. 145—146; 264,
стр. 130—131].
Пребывание в Турции убедило фон дер Гольца, что реорга-
низация ее вооруженных сил все же может пройти с успехом,
несмотря на существующий хаос в государственном управле-
нии, разброд в офицерском корпусе и расхождение мнений в
отношении путей военных реформ. В специальном докладе кай-
зеру он отмечал, однако, что в этом деле нельзя ожидать быст-
рых результатов, так как лишь постепенно можно устранить
бюрократизм и рутину, прочно укоренившиеся в турецком во-
енном аппарате. В итоге фон дер Гольцу был разрешен для но-
вой поездки в Турцию более длительный отпуск [63, т. 27 (1),
№ 9802; т. 27 (2), № 9964; 290, стр. 315].
Одновременно с приглашением фон дер Гольца Порта на-
чала переговоры о направлении в Турцию новой большой груп-
пы из 16 германских офицеров. Все они предназначались на
должности командиров учебных батальонов, эскадронов и ба-
тарей [25В, д. 1014, л. 67; д. 1017, л. 350; д. 378, л. 213; 63,
т. 27 (2), № 9964] и во главе с фон дер Гольцем должны бы-
ли образовать новую германскую военную миссию. Ее пригла-
шение русские военные наблюдатели считали самым крупным
из всех успехов, одержанных в те годы германской политикой
на Ближнем Востоке. В связи с этим военный агент России в
Софии полковник Леонтьев подчеркивал, что немецкие офи-
церы призваны «не только реформировать турецкую армию, но
и, по возможности, подготовить ее взаимодействие с австро-
германскими вооруженными силами» [25В, д. 423, лл. 91—92].
-38
Как было отмечено, после младотурецкой революции в ту-
рецком флоте, различных министерствах и учреждениях под-
визалось множество англичан и французов. Но несомненно,
при учете первенствующего влияния в Турции армии и преоб-
ладания офицеров в верхах правящей партии германские им-
периалисты выигрывали более, чем кто-либо из их соперников,
в большой степени благодаря посылке военной миссии фон дер
Гольца. Так, по мнению морского агента России в Стамбуле Л
капитана Щеглова, приглашение в Турцию фон дер Гольца и
большой группы немецких офицеров свидетельствовало о пре-
восходстве Германии в султанской империи [27Б, д. 6, л. 28].
Еще более определенно писал по этому поводу в Петербург
Хольмсен: «В момент, когда армия в Турции играет главен-
ствующую роль, назначение фон дер Гольца является круп-
нейшим политическим фактом, и, на мой взгляд, означает со-
бой восстановление прежнего влияния дипломатии Германии в
Турции и полную победу над Англией и Францией в турец-
ком вопросе» [24Б, д. 3088, л. 47].
Показателем сближения между армиями двух стран яви- |
лась также посылка в том же году на усовершенствование в I
Германию 46 турецких офицеров [63, т. 27 (2), № 9964; 25В,
д. 425, л. 137; д. 869, л. ПО, д. 1017, л. 350; д. 478, лл. 26 -27].
Всего к концу 1910 г. за границей находилось 153 турецких
офицера, в том числе более 130 в Германии и Австро-Венгрии;
многие из них кроме стажировки в рядах армий обеих стран и ]
учебы в военных академиях л школах были заняты приемкой J
оружия на немецких и австрийских заводах и обучались стрель-
бе из скорострельных орудий [25В, д. 476, лл. 44—45; 25Б,
on. IV. д. 129, л. 294; 261, т. 2, стр. 32].
В Берлине высоко оценили результаты поездки фон дер
Гольца в Стамбул и не столько в свете повышения военного
потенциала Турции, к чему так настойчиво стремился кайзер,
сколько в аспекте восстановления прежнего политического пре-
обладания Германии на Босфоре. Считали, что удовлетворе-
ние просьбы Турции в отношении посылки фон дер Гольца и
большого числа немецких офицерОвПдля реорганизации турец-
кой армии, так же как и принятие турецких офицеров в ряды
германских войск, усилило~в~кругах младотурок симпатии к
Гермаййид П'б-1мнёниюТТйммёрмана, это обстоятельствр_щмело
значение—пткже—и д?чя~э1«мйГми7ГескюГ1пДересов Германии на
Ближйем Востоке, особенно для~устгспгаого завеэшеТТИЯ~~своегО'
1крупйейшсто пдпщггрйятия в Турции — Багдадской железной
дорбгц рэЗЛТ. 27~(1 ),~№~9656: т. 27 (2), № 9964]. Действитель-
но, деятельность фон дер Гольца в Стамбуле не ограничива-
лась только военными вонресами^-К-ак—мы_ДШ<ажем ниже, его
влияние помогло германскому империализму преодолеть неко-
торые серьёзныёттрпТятствия в делёТЮТтройки Багдадской ма-
г Петра -------------------"
3»
Германия и переговоры о заключении
австро-турецкой военной конвенции
(ноябрь 1909 — октябрь, 1910 г.)
Нежелание 'младотурок разрешить национальный |И, аг-,
рарный вопросы, насаждаемая ими шовинистическая идеоло-
гия «османизма» лишь усиливали действующие внутри импе-
рии центробежные силы. После недолгого затишья, осенью
1908 г., в Македонии с новой силой вспыхнуло повстанческое
движение. Македонское крестьянство, убедившись в неспособ-
ности новых правителей Турции ликвидировать феодальный
гнет, разочаровалось в конституции 1876 г., восстановленной
младотурками, и опять взялось за оружие. Отряды македонских
повстанцев вели в горных районах упорную борьбу с турецкими
поработителями за независимость. Огромный размах приобрели
тогда выступления албанского народа. В мае 1909 г. в Косов-
ском вилайете началось крупное восстание албанского населе-
ния, с небольшим перерывом продолжавшееся до августа 1911 г.
[200, стр. 108, 124—141; 79, стр. 40—41; 117, стр. 128—158; 82.
стр. 151 —164].
Национально-освободительное движение в Македонии поль-
зовалось сочувствием и поддержкой со стороны соседних с Тур-
цией балканских государств — в первую очередь Болгарии и
Сербии. Это, естественно, вызвало обострение сербо-турецких
и болгаро-турецких отношений. Осенью 1909 г. в Стамбуле осо-
бенно опасались столкновения с Болгарией, к которой могли
бы примкнуть Сербия, Греция и Черногория [67, т. 2, № 1852].
Чтобы упрочить свое положение на Балканах, младотурки
предприняли дальнейшие попытки сблизиться с Центральны-
ми державами. Идея военного и экономического усиления Тур-
ции с помощью Германии и Австро-Венгрии преимущественно
поддерживалась офицерами, принадлежавшими к прогерманско-
му большинству руководящих органов младотурецкой партии
[24Б, д. 3088, л. 143]. Наиболее реальным деятели партии «Еди-
нение и прогресс» считали соглашение с монархией Габсбургов
как непосредственно заинтересованной в судьбах Юго-Восточ-
ной Европы и также стремившейся к удушению национально-
освободительного движения южных славян. Недавно проведен-
ная аннексия Боснии и Герцеговины образовала новую ирре-
денту и еще более обострила противоречия между Австро-
Венгрией и славянскими народами, населявшими Европейскую
Турцию. Это как бы создавало общую базу для альянса Стам-
була с Веной.
В такой ситуации немецкая дипломатия решила возобно-
вить свои усилия в деле достижения австро-турецкой военной
конвенции. Вдохновителем и инициатором этого замысла был
Вильгельм II. Выше было отмечено, что еще в марте 1909 г.
он поручил фон дер Гольцу реализацию своего проекта, имев-
40
шего целью подрыв позиций России на Балканском полуост-
рове. Естественно, возникает вопрос: почему в Берлине не стре-
мились к заключению аналогичного соглашения между Герма-
нией и Турцией? Объяснялось это в первую очередь тем, что
германское правительство не было уверено в прочности Ос-
манской империи и по-прежнему считало, что балканские де-
ла значительно более касаются Австро-Венгрии, чем Германии.
К тому же, являясь соседкой Турции, монархия Габсбургов мог-
ла оказать ей, в отличие от Германии, прямую военную по-
мощь.
В мае 1909 г. во время встречи с министром иностранных
дел Австро-Венгрии Эренталем Вильгельм II прямо поставил
вопрос о заключении австро-турецкой военной конвенции. Но
немецкая инициатива была встречена тогда австрийской сто-
роной, не уверенной в прочности режима младотурок, очень
холодно [67, т. 2, № 1601]. Теперь, осенью 1909 г., этот вопрос
был поднят вновь — на этот раз турецким послом в Берлине
Османом Низами-пашой, по всей вероятности инспирирован-
ным немцами. Нет сомнения, что после прохладного приема гер-
манского предложения в Вене немецкой дипломатии удобнее
было действовать через посредство турок.
Осман Низами-паша прекрасно подходил для осуществле-
ния германского плана. Креатура известного германофила Мах-
муда Шевкет-паши, он настаивал на присоединении Турции к
Тройственному союзу13. Пользуясь влиянием в руководстве пар-
тии «Единение и прогресс», Осман Низами-паша сумел зару-
читься поддержкой министра внутренних дел Талаат-бея
одного из самых влиятельных лидеров младотурецкой партии.
Во время пребывания в отпуске на родине Осман Низами-па-
ша сделал в ноябре 1909 г. австрийскому военному атташе в
Стамбуле генерал-майору барону Гизлю предложение о заклю-
чении военной конвенции. Турецкая инициатива встретила у
австрийского генерала полное одобрение [63, т. 27 (1), № 9780;
67, т. 2, № 1811. 1834; 282, стп. 1911.
Ярый враг славян и туркофил, Гизль был одним из бли-
жайших лиц из окружения наследника австрийского престола
Франца-Фердинанда и разделял его планы преобразования
Австро-Венгриц на путях триализма. Многолетний опыт Гизля
по части подрывной деятельности на Балканах высоко ценили
в Вене. Не случайно он вскоре занял пост посланника в Це-
тинье, а затем в Белграде, где во время июльского кризиса
1914 г. сыграл зловещую роль в организации провокационого
нападения Австро-Венгрии на Сербию [282, стр. 189, 245—260].
Еще весной 1909 г. Гизль высказывал надежду, что с по-
мощью военной миссии фон дер Гольца можно будет в скором
времени реорганизовать турецкую армию и тем самым сде-
лать султанскую империю «союзоспособной». Тогда Турция при-
мкнет к Тройственному союзу и в случае необходимости заме-
41
нит в нем Италию [63, т. 27 (1), № 9635, стр. 57]. Гизль был
весьма воодушевлен закончившимися в конце 1909 г. под ру-
ководством фон дер Гольца маневрами турецких войск под Ад-
рианополем (Эдирне) и заодно с ним оптимистически судил
о сложившейся в Турции обстановке. Эта оценка определялась
растущим влиянием военных кругов в политической жизни
страны.
Австрийский атташе немедленно поделился сделанным ему
предложением со своим германским коллегой майором Штрем-
пелем. Последний в своем сообщении в Берлин, развивая идею
Гизля и Османа Низами-паши, предлагал австро-турецкую
конвенцию дополнить соответствующим соглашением с Румы-
нией, чтобы в случае балканской войны поставить Болгарию
между двух огней [63, т. 27 (1), № 9780; 67, т. 2, № 1735]. За-
ключение союза с Румынией целиком отвечало желаниям гла-
вы турецкого правительства Хильми-паша [6/, т. 2, № 1937].
На обратном пути в Берлин Осман Низами-паши встретил-
ся в Вене с Эреиталем. Но, видимо, под влиянием Гизля турец-
кий дипломат на этот раз предлагал заключить с Турцией не
военную конвенцию, а союз и привлечь к нему также Румынию.
Этот союз, по словам Османа Низами-паши, должен был «дер-
жать в узде балканские государства» [67, т. 2, № 1833, 1834].
В отличие от Гизля Эренталь отверг идею Османа Низа-
ми-паши. Правительство Австро-Венгрии, только что осущест-
вившее аннексию Боснии и Герцеговины, не склонно было пус-
каться в тот момент на новые авантюры на Балканах и считало
необходимым «поддержание спокойствия и равновесия сил»
в этом районе Европы [67, т. 2, № 1735]. К тому же признание
Россией и Сербией захвата Боснии и Герцеговины создавало в
правящих кругах Австро-Венгрии некоторые иллюзии в отно-
шении ослабления славянского движения на Балканах.
В Вене считали, что интересы Австро-Венгрии и Турции на
Балканском полуострове во многом совпадают и что оба го-
сударства должны поддерживать между собой дружественные
отношения, согласовывая свою внешнюю политику. В то же
время австрийские дипломаты и военные сомневались в проч-
ности младотурецкого режима. Несколько следовавших один
за другим переворотов и растущее недовольство угнетенных
национальностей политикой младотурок давали достаточно ос-
нований для подобных сомнений. Поэтому Эренталь и началь-
ник генерального штаба Конрад фон Бетцендорф полагали, что,
прежде чем вступать в тесный союз с Турцией, следует подож-
дать консолидации в ней новой власти. В общем, австрийские
политики отказались пойти на заключение военной конвенции с
Турцией по тем же соображениям, по которым воздержались
от этого шага в Берлине.
Кроме того, Вена высказывала и другие доводы, усиливав-
шие ее отрицательное отношение к проекту турецкого дипло-
42
мата. Командование австрийской армии рассчитывало, напри-
мер, что в случае столкновения с Россией, Сербией и Черно-
горией Османская империя благодаря господствующему в ней
влиянию Германии все равно будет сражаться на стороне мо-
нархии Габсбургов. А по словам Эренталя, в условиях, когда
Турция для развития своих ресурсов не может обойтись без
содействия французских и английских капиталов, для Австро-
Венгрии было бы преждевременным подписывать с ней какое-
либо соглашение. Он предвидел, что заключение союза с Авст-
ро-Венгрией вскоре стало бы известно в Петербурге и Лондо-
не и лишь ухудшило бы отношения Турции с державами Ан-
танты.
Руководствуясь этими соображениями, Эренталь заявил Ос-
ману Низами-паше, что, если на Балканах произойдут какие-
либо осложнения, союз с Османской империей будет для Авст-
ро-Венгрии не только желательным, но и необходимым. Одна-
ко в данный момент Турция может в известной степени извле-
кать пользу из поддержки Франции (особенно по части финан-
сов), Англии и даже России. При этом Эренталь предупреж-
дал, что по мере укрепления Турции, особенно ее вооружен-
ных сил, отношение стран Антанты к ней будет становиться все
более враждебным. В подлинно сильной Турции заинтересо-
ваны, по его словам, лишь Центральные державы и в них она
найдет прочную и длительную опору. В заключение австрий-
ский министр рекомендовал турецкому дипломату крайнюю ос-
торожность при обсуждении планов австро-турецкого союза,
с тем чтобы они не стали известны в Лондоне и Петербурге.
В целом ответ Эренталя не был категорически отрицатель-
ным. Он обстоятельно обсуждал с Османом Низами-пашой ус-
ловия и возможности австро-турецкого союза, одновременно
подчеркивая необходимость для Османской империи сохранять
мирные отношения со своими соседями. Турция, говорил Эрен-
таль, нуждается сейчас в мире для мобилизации внутренних
сил. Австрийский министр давал ясно понять своему собесед-
нику, что Австро-Венгрия пойдет на соглашение лишь с силь-
ной Турцией и что в Берлине и Вене желают скорейшей кон-
солидации Османской империи [63, т. 27 (1), № 9781; 67, т. 2,
№ 1833, 1834; 261, т. 1, Стр. 203—204, 263—265; т. 2, стр. 33].
Турок явно толкали, таким образом, на самое поспешное
усиление армии и флота. Действительно, деятельность воен-
ной миссии фон дер Гольца в Турции, так же как и энергия
младотурок в деле укрепления вооруженных сил, на чем мы
остановимся ниже, находили полную поддержку и одобрение
со стороны генерального штаба австрийской армии, считавшего
Турцию эвентуальной союзницей германо-австрийского блока в
случае столкновения последнего с Антантой. Конрад фон Гет-
Цендорф надеялся, что через несколько лет, когда реформа
турецкой армии уже даст свои плоды и военный потенциал
43
Турции существенно возрастет, последняя сможет стать серьез-
ным фактором европейской политики [261, т. 1, стр. 204; т. 2,
стр. 33].
Что касается немецкой стороны, то, естественно, Виль-
гельм II делал все возможное, чтобы преодолеть негативную
позицию, занятую австрийской дипломатией в этом вопросе.
Содержание упомянутого выше доклада Штремпеля из Стам-
була кайзер сообщил прибывшему в ноябре 1909 г. в Потсдам
австрийскому наследнику престола Францу-Фердинанду и пы-
тался склонить его к поддержке турецкого предложения [67,
т. 2, № 1811]. Правда, в беседах с ним и австрийским дипло-
матом Франкенштейном кайзер одобрил точку зрения Эрен-
таля о несвоевременности широкого политического договора
между Австро-Венгрией и Турцией. Но он считал, что уже сей-
час было бы полезным соглашение между генеральными
штабами этих двух стран. Военной конвенции Вильгельм II
придавал куда большее значение, чем политическому дого-
вору. Он полагал, что эта конвенция была бы достойным отве-
том на русско-итальянское соглашение в Раккониджи14 и од-
новременно превентивной мерой на случай союза балканских
государств под покровительством России. Пребывание фон
дер Гольца в Стамбуле, по мнению кайзера, обеспечивало со-
хранение турецкими военными тайны подписания конвенции.
На замечание австрийских собеседников, что новый режим
в Турции еще недостаточно упрочился, германский император
ответил, что он имеет в виду не младотурецких «крикунов и
хвастунов, а вполне отличную турецкую армию». Он прямо
предложил содействие фон дер Гольца переговорам между ге-
неральными штабами Австро-Венгрии и Турции [63, т. 27 (1),
№ 9781, стр. 241; № 9782; 67, т. 2, № 1811, 1828].
В связи с этим Вильгельм II стал развивать перед австрий-
ским наследником престола излюбленную им мысль о выго-
дах тесного сотрудничества с Турцией, с помощью которой
можно создать угрозу британскому владычеству над Индией
[67, т. 2, № 1828]. Но в Вене мало интересовались судьбой
Индии и, в отличие от немцев, не имели никаких замыслов в
отношении этой английской колонии.
Чтобы преодолеть сомнения Эренталя и убедить его в до-
статочной прочности младотурецкого режима, а особенно в мо-
щи турецкой армии, кайзер решил опереться на авторитет-
ное свидетельство фон дер Гольца. Последнему через Марша-
ля был сделан из Берлина соответствующий запрос [63,
т. 27 (1), №9782].
Ответ фон дер Гольца, посланный в декабре 1909 г., ока-
зался малоутешительным. По его мнению, в турецких военных
учреждениях царят бюрократизм и укоренившаяся веками ру-
тина. Вооруженные силы Турции не имеют твердого руковод-
ства. Наведение в армии порядка, укрепление дисциплины, под-
44
готовка для нее необходимых командных кадров, обучение
войск и их перевооружение потребуют от трех до пяти лет.
Лишь тогда турецкая армия обретет способность к наступа-
тельным действиям и ее можно будет принимать в расчет при
различных политических комбинациях. В итоге, исходя из чис-
то военных соображений, фон дер Гольц приходил к выводу,
что еще не пришло время для заключения союза или военной
конвенции с Турцией [290, стр. 316]. Маршаль поддержал
это .мнение веским политическим доводом: он указал на крайнюю
неустойчивость внутреннего положения Турции, исключающую
возможность союза с ней какой-либо из великих держав.
Эти сообщения несколько охладили пыл Вильгельма II. Од-
нако он не хотел полностью отказаться от своего плана и
считал, что начавшиеся австро-турецкие переговоры должны
быть обязательно продолжены [63, т. 27 (1), № 9784].
В Стамбуле также побуждали австрийскую дипломатию
принять предложение Османа Низами-паши. Махмуд Шевкет-
паша уверял австрийского посла Паллавичини, что турецкая
армия значительно окрепла. По его словам, благодаря выходу
военных из младотурецких комитетов удалось якобы искоре-
нить вмешательство армии в политику. Солдаты исправно по-
лучают жалованье и обмундирование и преисполнены боевого
духа. Он рисовал перед Паллавичини перспективы быстрого
усиления турецкой армии, доведения ее численности до одногб
миллиона, сооружения стратегических железных дорог в Ма-
лой Азии и укрепления флота путем покупки новых судов. Это
заявление было также зондажем позиции Австро-Венгрии на
случай возникновения на Балканах вооруженного конфликта.
Одновремецно в том же смысле высказывался в беседах с Пал-
лавичини и турецкий премьер Хильми-паша.
Однако австрийский посол не поверил утверждениям Мах-
муда Шевкет-паши относительно укрепления турецкой армии.
Следуя данной ему из Вены инструкции, он отвечал туркам в
том же духе, что и Эренталь [67, т. 2, № 1852, 1853].
Таким образом, предложение Турции повисло в воздухе,
и австро-турецкая военная конвенция не была заключена. Не
помогло делу и настойчивое посредничество кайзера. Впрочем,
следует отметить, что не только Маршаль и фон дер Гольц,
но и Бетман-Гольвег считали положение младотурок настоль-
ко шатким, что какое-либо соглашение с ними казалось канц-
леру в тот момент бесполезным и даже обременительным [67,
т. 2, № 1811; 349, т. 27 (1),№9788].
В последующие месяцы младотурки неоднократно прощу-
пывали почву с целью возобновления переговоров об австро-
турецкой военной конвенции. К этому их побуждало сближе-
ние России с Болгарией и содействие первой созданию сербо-
болгарского союза. К тому же из-за критского вопроса все
более обостпялись греко-турецкие отношения.
45
В конце декабря 1909 г., в результате вотума недоверия,
выраженного парламентом правительству Хильми-паши за его
согласие расширить права концессии английского подданного
Линча на судоходство по Тигру и Евфрату, к власти пришел
кабинет Хаккы-паши [69, 1909, стр. 603—604; 63, т. 27 (I),
№ 9994; 61, с. 2, т. 13, стр. 590]. Подлинной, однако, причиной
отставки Хильми-паши являлись разногласия в верхах младо-
турецкой партии между сторонниками германской ориента-
ции и антантофилами. Первые, составлявшие большинство в
Комитете партии «Единение и прогресс», использовали обсуж-
дение в палате вопроса о концессии Линча для дискредита-
ции правительства Хильми-паши. Крупную роль в этом деле
сыграл тогда Махмуд Шевкет-паша, обвинивший правитель-
ство в проведении «англо-славянской политики» [24Б, д. 3088,
лл. 158, 160; 63, т. 27 (1), № 9678; т. 27 (2), № 9984, 9989].
Концессия Линча рассматривалась в Турции как противо-
вес немецкому предприятию — Багдадской железной дороге.
Расширение этой концессии противоречило интересам герман-
ских империалистов, пытавшихся обосноваться в Месопота-
мии [63, т. 27 (1), № 9987]. Немецкое посольство приложило
немало усилий, чтобы с помощью своих людей среди лидеров
младотурецкой партии устранить правительство Хильми-паши.
Падение кабинета Хильми-паши, по словам морского аген-
та России в Стамбуле капитана Щеглова, было как бы «гер-
манским ответом на концессию Линча» [27Б, д. 6, лл. 122—123].
В январе 1910 г. Махмуд Шевкет-паша занял в новом ка-
бинете Хаккы-паши пост военного министра. Подавление в
мае — июне под его руководством восстания в Албании на не-
которое время упрочило положение этого приверженца Германии.
В отличие от предшествующего правительства, глава кото-
рого осторожный Хильми-паша пытался сдерживать прогер-
манские тенденции в Комитете партии «Единение и прогресс»
и сохранять во внешней политике известное равновесие, в но-
вом кабинете благодаря Махмуду Шевкет-паше германофилы
преобладали, и настроения в пользу сближения с Центральны-
ми державами проявлялись в нем сильнее. Правда, сам Хаккы-
паша, склоняясь в сторону Германии, старался в то же время
сохранять равновесие, чтобы избежать новых обострений внут-
ри младотурецкой верхушки [24А, 1910, д. 34, лл. 155—159,
199—202; 27Б, д. 6, л. 97].
Хотя в Берлине в тот момент еще не считали, что пришло
время для заключения австро-турецкого соглашения, там стали
более оптимистически оценивать состояние Османской импе-
рии. Резервируя возможности на будущее, германская диплома-
тия пыталась в этой обстановке ослабить отрицательное отно-
шение Эренталя к соглашению с Турцией. Однако Эренталь
оставался на прежней точке зрения. По его словам, у власти
в Стамбуле нет ни одного человека, с которым можно было бы
46
вести секретные переговоры о соглашении. Австрийского мини-
стра тревожило наличие среди младотурецкого руководства
влиятельных гражданских лиц, явно склонявшихся к державам
Антанты (Джавид-бей — министр финансов, Рифаат-паша —
министр иностранных дел). Поэтому Эренталь отодвигал до-
говор с Турцией до более благоприятного момента. Одновре-
менно он высказал мнение, что для участия в будущем согла-
шении следовало бы привлечь Румынию [63, т. 27 (1), № 9786,
9788; 67, т. 2, № 2188, 2205].
Нежелание Эренталя пойти на заключение конвенции с тог-
дашними правителями Турции было настолько явным, что в
Берлине сочли благоразумным не возбуждать более перед
венскими политиками вопроса об австро-турецкой конвенции,
боясь вызвать лишь недоверие в Вене и привлечь там внима-
ние к весьма неудовлетворительным отношениям Германии с
Россией [63, т. 27 (1), № 9795, 9796].
К тому же и Маршаль сообщал, что время для какого-либо
соглашения между Австро-Венгрией и Турцией еще не насту-
пило. По его мнению, об этих переговорах тотчас узнали бы
от своих людей в Комитете младотурецкой партии сторонники
России и «дело было бы погублено». Он указывал и на то, что
подобное соглашение вызвало бы глубочайшее недоверие в Ри-
ме. Привлечение же Италии к австро-турецким переговорам
невозможно, так как не гарантирует сохранение их тайны [63,
т. 27 (1), № 9789].
Младотурки, потерпев неудачу в Вене, тотчас обратились
по другому адресу — в Бухарест. Добиться военного соглаше-
ния с Румынией, примыкавшей в те годы к Тройственному со-
Дизу, 'им казалось весьма важным, хотя, конечно, не столь за-
манчивым, как с Австро-Венгрией. Однако все старания Мах-
муда Шевкет-паши в этом направлении были бесплодны. Ру-
мынское правительство, хотя и считало полезным сближение
с Турцией, не хотело связывать себя заключением военной кон-
венции. Король Кароль I находил ненужным соглашение с по-
литически изолированной Османской империей. Он также счи-
тал младотурецкий режим весьма непрочным и не верил в воз-
можность сохранения в Стамбуле тайны соглашения. К тому же
боеспособность турецкой армии, реорганизация которой была
только начата, в Бухаресте оценивали очень низко [24А, 1910,
д. 34, лл. 165—166/199—202; д. 38, л. 129; 24Б, д. 3062, л. 119;
196. стр. 61; 63, т. 27 (1), № 9775, 9777, 9778, 9787; 67, т. 2,
№ 2229; т. 3, № 2255, 3036]. Поэтому фон дер Гольц, которого
считали наиболее удобным посредником в румыно-турецких
военных переговорах, решил при возвращении на родину из-
бежать встречи с королем и избрать в Берлин окольный путь,
минуя Бухарест [261, т. 2, стр. 21].
Таким образом, все усилия немцев и турок добиться за-
ключения австро-турецкой или по крайней мере румыно-ту-
47
рецкой военной конвенции не увенчались успехом. Но Виль-
гельм II и его дипломаты не были обескуражены (постигшей
их неудачей. В Берлине, продолжая развертывать военно-поли-
тическую и экономическую экспансию на Ближнем Востоке,
по-прежнему считали необходимым поддерживать младотурок,
явно склонявшихся в сторону германо-австрийского блока.
В правящих кругах Германии и Австро-Венгрии росли в те
годы опасения раздела Турции державами Антанты. Заклю-
чение в 1907 г. англ о-русского соглашения об Иране и ряд дру-
гих симптомов указывали на возможность сговора между Ан-
глией и Россией и по Восточному вопросу15.
Острое недоверие вызывала у германских и австрийских
дипломатов активность нового посла России в Стамбуле Чари-
кова [63, т. 27 (1), № 9734, 9737, 9750, 9789; 67, т. 2, № 2194;
т. 3, № 3151]. В целях укрепления влияния России на Ближ-
нем Востоке, пошатнувшегося после аннексии Австро-Венгри-
ей Боснии и Герцеговины, в Петербурге весной 1910 г. возо-
бладала идея создания под опекой царского правительства со-
юза или конфедерации балканских государств во главе с Тур-
цией. Предполагалось, что эта политическая комбинация бу-
дет в руках России средством противодействия экспансии на
Балканах Дунайской монархии [91, стр. 336—339].
Германская дипломатия всячески отстаивала тогда прин-
цип сохранения целостности Турции. В Берлине при этом руко-
водствовались стремлением сохранить свои крупные капитало-
вложения в турецкую экономику, главным образом в сооруже-
ние Багдадской железной дороги, и, кроме того, преследова-
ли особые военно-политические цели в отношении турецкой ар-
мии. Германия не могла рассчитывать на приобретение какой-
либо ценной части Османской империи в случае немедленного
раздела последней. К тому же германские политики уже дав-
но убедились, что время работает на них, и позиции «рейха» на
Ближнем Востоке укрепляются с каждым годом — в ущерб
позициям Англии, Франции и России. Поэтому и в Берлине и
в Вене считали необходимым противодействовать нажиму на
Турцию стран Антанты и были единодушны в желании укре-
пить младотурецкий режим.
В предвидении неминуемых осложнений в Европе и в це-
лях сохранения и развития своих финансовых и промышлен-
ных предприятий на Ближнем Востоке правительства Герма-
нии и Австро-Венгрии признавали весьма важным сближение
Османской империи с Центральными державами [63, т. 27 (1),
№ 9783; 67, т. 2, № 2227; 61, с. 2, т. 12, № 540; т. 13, № 52].
Поэтому германо-австрийская дипломатия стремилась укре-
пить в Турции свое влияние и держать ее в фарватере полити-
ки Тройственного союза.
Эта линия диктовалась также растущей неуверенностью
в том, что в случае возникновения общеевропейской войны Ита-
48
лия выполнит свои союзнические обязательства. В подобных
условиях генеральные штабы германской и австрийской ар-
мий считали, что Турция могла бы явиться ценным эквивален-
том [24А, 1911, д. 18, лл. 58—61; 67, т. 2, № 2227; 63, т. 27 (1),
№ 9795, 9796].
Была еще одна более важная причина заинтересованности
Германии в использовании людских ресурсов Турции и ее важ-
ных стратегических позиций. Она коренилась в быстром росте
англо-германского антагонизма, ярко проявлявшемся .тогда в
гонке морских вооружений. Начиная с 80-х годов XIX в. гер-
манский генеральный штаб надеялся, если вспыхнет австро-рус-
ская война, бросить турецкую армию на балканские государ-
ства или с помощью турок удержать последние от выступле-
ния в тылу «двуединой монархии», а также организовать ди-
версию против России на Кавказе [209, стр. 48, 105—106]. Те-
перь вынашивались более широкие планы: Турция должна бы-
ла служить оплотом на юго-востоке Европы против сколачи-
ваемого тогда союза балканских государств, а в Азии — воз-
главить выступление не только против России, но и против Ан-
глии в районе Персидского залива и в направлении Египта
[24А, 1911, д. 19, лл. 18—22, 60—61, 64—66]. Не удивительно
что кайзер, как свидетельствовал об этом советник посольства
России в Берлине Шебеко, не упускал случая выразить султа-
ну и турецким представителям в Берлине свое «желание содей-
ствовать всеми мерами возрождению Турции и усилению ее во
енного могущества» [24А, 1911, д. 19, л. 21]. По его словам,
«усиление Турции, и особенно ее военного могущества, являет-
ся одной из главных задач германской политики последних
тет, направляемой к привлечению Оттоманской империи в
сферу Тройственного союза» [24А, 1911, д. 18, лл. 59—60; д. 19,
лл. 18—22, 60—66] 7.
Чтобы расположить и привязать к себе турок, германские
империалисты шли на различные мелкие и зачастую фиктив-
ные уступки — в пересмотре в сторону небольшого увеличения
турецких ввозных пошлин, в поддержании номинального су-
веренитета Турции над Критом, в предоставлении займов и т. д.
[63, т. 27 (1), № 9790]. И, конечно, младотурки так же, как
незадолго до них Абдул Хамид, могли во всем, что касалось
повышения военного потенциала Османской империи, твердо
рассчитывать на самое широкое содействие Германии. Пушки
Круппа, ружья Маузера, военные и транспортные суда (разу-
меется, за хорошую плату), офицеры-инструкторы и военные,
советники самого высокого ранга во главе с фон дер Голь-
цем— все это охотно предоставлялось в распоряжение новых
правителей Турции.
Такая политика по отношению к Турции обеспечивала в
Стамбуле германским империалистам известный морально
политический перевес над их соперниками из лагеря Антан-
4£
ты. Морской агент России в Турции по этому поводу писал:
«Германия поощряет турецкие вооружения, признавая как бы
право Турции на самозащиту... следовательно, германская по-
литика удовлетворяет чувству народной гордости и льстит са-
молюбию турок» [27Б, д. 44, л. 97]. Естественно, что подобный
политической курс давал пищу неоднократным газетным тол-
кам то о вступлении Османской империи в Тройственный со-
юз, то о заключении германо-турецкой, австро-турецкой или
турецко-румынской военных конвенций. Эти слухи возникли
еще весной 1909 г., накануне прибытия фон дер Гольца в Стам-
бул. Они вызывали в странах Антанты, среди балканских го-
сударств и даже в Риме тревогу и нервозность. Чтобы рас-
сеять эти опасения, немецким дипломатам и турецкому премье-
ру Хаккы-паше не раз приходилось давать успокоительные за-
верения правительствам России, Англии и Франции [24А, 1910,
д. 33, лл. 409—410; 24Б, д. 1039, л. 355; д. 3088, лл. 46—47,
151—153; 63, т. 27 (1), № 9792, 9793; 61, с. 2, т. 12, № 536, 540,
т. 13, № 51; 67, т. 13, № 2235; 123, стр. 29; 69, 1910, стр. 611].
Неудачи, постигшие младотурок в их попытках приобрес-
ти союзницу в лице Австро-Венгрии или Румынии, по крайней
мере убедили их в одном, что, лишь будучи сильной в военном
отношении, Турция сможет стать не только объектом, но и
субъектом европейской политики [24А, 1910, д. 33, лл. 409—410]
и через некоторое время добиться вступления в Тройственный
союз. Эти соображения подкреплялись также беспокойством
по поводу переговоров в Потсдаме в ноябре 1910 г. между Виль-
гельмом II и Николаем II по турецкому и персидскому вопро-
сам [24А, 1910, д. 34, л. 199; д. 35, л. 112; д. 38, л. 160].
Политика младотурок, основанная на вере в безусловную
поддержку Германии, теряла свою главную точку опоры
В Стамбуле убедились, что эта поддержка весьма условна и, по
свидетельству русского посла в Турции Чарыкова, «может быть
оказана лишь в тех пределах, в коих оттоманские интересы со-
гласуются с интересами Германии» [24А, 1911, д. 31, лл. 35—
36]. Поэтому турецкому правительству пришлось официально
опровергнуть настойчивые слухи о присоединении к Централь-
ным державам. В середине декабря 1910 г. великий везир Хак-
кы-паша заявил в парламенте, что Турция не должна примы-
кать ни к Тройственному союзу, ни к Антапте и будет «поддер-
живать одинаково дружественные отношения со всеми держа-
вами» [24Б, д. 3062, л. 186].
В целом же, хотя проект австро-турецкой военной конвен-
ции, выдвинутый Вильгельмом II и подхваченный многими ту-
рецкими политиками, не был осуществлен, влияние Германии
в Турции тогда не только не поколебалось, но продолжало ра-
сти и укрепляться.
Необходимо отметить, что все младотурки, независимо от
своей внешнеполитической ориентации, стремились как можно
50
быстрее усилить армию для подавления восстания в Албании и
борьбы с национально-освободительным движением в Маке-
донии, Армении и на Аравийском полуострове. Вполне естест-
венно, что партия, пришедшая к власти благодаря выступле-
нию армии, видела в ней, по словам Хаккы-паши, наиболее
прочную опору [67, т. 2, № 2230]. Поэтому девять десятых
своих усилий и большую часть скудных средств казны младо-
турки тратили на реорганизацию армии и флота, увеличение
численности войск, покупку оружия и новых боевых судов. Ту-
рецкое правительство лихорадочно готовилось к возможной
схватке с балканскими государствами. Махмуд Шевкет-паша
неоднократно говорил, что для завершения военной подготов-
ки Турция нуждается в двух-трех годах мирной обстановки
[67, т. 2, № 2027; 63, т. 27 (1), № 9787; 413, стр. 341].
Реорганизация турецкой армии военной миссией
фон дер Гольца (1909—1912)
К окончательной выработке плана новой организации ту- 1
рецкой армии и к его практическому осуществлению фон дер
Гольц мог приступить лишь в октябре 1909 г., когда он вновь
прибыл в Турцию на более продолжительный срок. На этот
раз он приехал в Стамбул в сопровождении 13 офицеров^]
тщательно отобранных германским генштабом. Все они, кро-
ме фон дер Гольца, официально переходили на турецкую служ-
бу. По условиям контрактов, заключенных на трехлетний срок
с турецким правительством, им назначались высокие оклады,
намного превосходившие жалованье турецких офицеров, зани-
мавших аналогичные посты Кроме того, в порядке особой
льготы, германские офицеры, поступавшие в ряды турецкой
армии, автоматически производились в следующее звание. Все
это вызывало явное неудовольствие среди турецких офицеров,
считавших подобное привилегированное положение немцев ос-
корбительным для национального самолюбия [25В, д. 869,
л. 172; д. 1020, л. 42; 390, стр. 155; 69, 1910, сгр. 602].
И после на турецкую службу продолжали поступать отстав-
ные немецкие военные. Поэтому общее число немцев, нахо-
.дившихся в рядах турецкой армии, не было в те годы посто-
янным, колеблясь от 25 до 30 человек [63, т. 38, № 15449; 322,
стр. 66]. Официально именуясь инструкторами, они фактически
ки составляли весьма внушительную военную миссию, дея- *—
тельность которой приобретала особо важное значение бла- __
годаря координирующему направлению со стороны лица, столь
влиятельного в Турции и многоопытного в делах турецкой ар-
мии, как фон дер Гольц.	/-
Новым моментом, отличавшим деятельность этой герман- |
ской военной миссии от всех предшествовавших, было то, что \
члены ее предназначались теперь не для кабинетной работы j
51J
в отделах военного министерства, генерального штаба или для
преподавания в военно-учебных заведениях, а использовались
в качестве строевых командирована предоставлении немецким
офицерам права непосредственного командования особенно на-
стаивал фон дер Гольц, подчеркивавший, что лишь при этом
условии они будут в состоянии применять свой опыт и энер-
гию и добиться ощутимого успеха [444, 27.III.1911; 457,
13. XI. 1913].
Немецких офицеров распределили по первым пяти корпу-
сам турецкой армии, в которых они заняли должности началь-
ников специально созданных тогда по совету фон дер Гольца
образцовых полков пехоты, кавалерии и артиллерии (по одному
полку каждого рода оружия на корпус). Эти полки предназ-
начались для одногодичного усовершенствования офицеров и
унтер-офицеров частей войск соответствующего корпуса и при-
вития им немецких приемов обучения и немецкой тактики [25В,
д. 1020, л. 43; д. 1005, л. 203; д. 973, лл. 6—7, 47—48, 53;
д. 3825, лл. 71—76; 27Б, д. 5, лл. 112—113; 112, стр. 62; 372,
стр. 33; 390, стр. 155; 302, стр. 429].
Четверо из членов миссии, фон Альтен-паша, полковник
Бопп, майоры Крециус и Бинхольд, в ноябре 1909 г. были на-
правлены в район IV армейского корпуса: первый в качестве
инспектора жандармерии, остальные инструкторами кавале-
рии, пехоты и артиллерии. Немцы сразу же приступили к фор-
мированию образцовых частей и возглавили две созданные в
Эрзинджане штальГ^ подготовительную"!! унтер-офицерскую —
для младшего комсостава войск IV корпуса. Они же руководи-
ли офицерскими курсами, всеми тактическими упражнениями
частей корпуса, а также обучали солдат и командиров обра-
щению с новыми типами германского оружия. Постоянное на-
хождение немецких офицеров вблизи кавказской границы —-
там, где они ранее появлялись лишь редкими наездами,— воз-
будило острое беспокойство у русских консулов в турецких го-
родах вблизи границы с Россией и в штабе Кавказского во-
енного округа в Тифлисе [25В, д. 475, лл. 42, 64; д. 973, л. 61;
д. 1004, л.'269; д. 869, л. 175; д. 378, лл. 360, 376—378, 383—386;
24Б, д. 3062, лл. 85—89; 112, стр. 10, 17; 320, стр. 163].
На этот раз фон дер Гольц, видимо желая избежать ка-
ких-либо нареканий и разоблачений, воздерживался от нажи-
ма на турецкое правительство в политических вопросах. В свя-
зи с этим Хольмсен отмечал, что «фон дер Гольц при решении
вопросов о стратегическом развертывании турецкой армии име-
ет слишком широкое поле для политического воздействия в ин-
тересах Германии, чтобы ему стоило вмешиваться в чисто по-
литические вопросы дня, касающиеся компетенции германско-
го посла.. Одно присутствие здесь фон дер Гольца инструкто-
ром есть политически важный факт» [25В, д. 973, лл. 13—14].
Во время своего четырехмесячного пребывания в Турции
5'2
(октябрь 1909 г. — январь 1910 г.) фон дер Гольц лично ру-
ководил полевыми учениями трех корпусов турецкой армии,
расположенных в районе столицы (1 корпус), в Адрианополь-
ском (II корпус) и Монастырском (III корпус) округах. В за-
ключение он провел совместно со штабными офицерами раз-
бор учений и на основе их составил специальные указания ко-
мандному составу турецких войск [25В, д. 973, л. 16; д. 558,
лл. 1—41; д. 869, лл. 178—191; д. 3246, л. 2; 24А, 1909, д. 36,
лл. 51—52; д. 264, стр. 136—137; 429, стр. 70—71; 282,
стр. 206—208; 63, т. 27 (1), № 9803].
Тогда же фон дер Гольц обследовал стратегические пунк-
ты на границах с Болгарией и Грецией и выработал рекомен-
дации для усиления военных приготовлений в этих районах.
В частности, он осмотрел укрепления Адрианополя, которые
в то время спешно модернизировались, инспектировал строи-
тельство оборонительных сооружений в районе салоникского
порта. В этих поездках его сопровождал и Дитфурт-паша,
Пертев-паша и, между прочим, будущий первый президент Ту-
рецкой Республики вице-майор Мустафа Кемаль [25В, д. 869.
лл. 146, 171, 176—177, 191; д. 475, л. 126—127; 264, стр 136—
137; 163, т. 27 (1), № 9803].
В связи с активностью немцев, особенно в деле руководст-
ва обучением турецких войск, наблюдатели тогда отмечали,
что «взгляды германской школы тщательно проводятся в сре-
ду турецкой армии» [25Б, on. IV, д. 131, лл. 26—27]. Хольм-
сен, присутствовавший в конце 1909 г. на маневрах турецкой
армии, указывая на множество недостатков, особенно замет-
ных в частях войск I корпуса, одновременно подчеркивал на-
стойчивое стремление турецких командиров к их преодолению
и энергичную работу по реорганизации армии. Под впечатле-
нием этого русский военный агент сообщал, что «адрианополь-
ские маневры свидетельствуют о прогрессе... Еще несколько
лет, и турки смогут образовать армию, немногим уступающую
другим европейским армиям. Нам следует считаться с возмож-
ностью, что через несколько лет рядом с нами может оказать-
ся сосед... с армией которого надо будет считаться при реше-
нии вопросов нашей политики и государственной обороны»
[25В, д. 869, л. 191; см. также: 24А, 1909, д. 36, лл. 51—52].
Фон дер Гольц также настоял на реорганизации корпусов
регулярной армии, расположенных в Азиатской Турции. Пу-
тем сокращения числа батальонов в полках количество диви-
зий в этих корпусах было увеличено с трех до четырех [25В,
д. 1020, лл. 1—2; д. 869, л. 158].
В целях расширения и унификации подготовки унтер-офи-
церских кадров в каждом корпусе была организована специ-
альная школа во главе с одним из германских офицеров. Ин-
спектором этих школ являлся немецкий военный инструктор
Дитфурт-паша [25В, д. 1020, л. 4; 320, стр. 162]. В начале
53
1911 г. уже функционировало 19 офицерских и унтер-офицерс-
ких школ, предназначенных главным образом для подготовки
кадров редифа [27В, д. 147, л. 6]. По инициативе немецкого ин-
структора артиллерии Имздфа-паши летом 1909 г. приступили
у _к сформированию новых 36 пулеметных рот [25В, д. 1020, л. 11;
д. 3825, л. 72].
Одновременно в турецкой армии вводились новые уставы
для всех родов войск и полевой службы. По. словам Хольмсе-
на, они были «составлены на основании германских уставов,
а большей частью прямо даже списаны» [25В, д. 1020, л. 53;
см. также: 63, т. 30 (1), № 10987].
Одной из важных мер в деле военных реформ явилась ре-
организация Академии генерального штаба. Немецкие про-
фессора и офицеры Хюбер, Прекопиус, Буслей, Мод и Мюл-
лер были единственными иностранцами, занимавшими кафед-
ры Академии, где они читали основные курсы [27Б, д. 5,
лл. 112—113].
г В январе 1910 г. фон дер Гольц покинул Турцию. В бесе-
дах с лицами, близкими к германскому посольству, он не скры-
I вал своих сомнений в успехе турецкого оружия в случае стол-
I кновения Турции с Болгарией [25В, д. 973, лл. 16, 17]. Об
I этом же, а также о царивших в турецких военных учрежде-
L ниях бюрократизме, рутине и отсутствии у турецкой армии ква-
лифицированного руководства фон дер Гольц сообщал еще в
отмеченном выше (см. стр. 44—45) секретном донесении в Бер-
лин в декабре 1909 г. Но в своих официальных выступлениях в
Стамбуле, а также по возвращении в Германию фон дер Гольц
в ряде газетных и журнальных статей и на собрании «Немец-
ко-азиатского общества» в Берлине одобрительно отзывался об
усилиях младотурок в деле реорганизации армии [290, стр. 316;
63, т. 27 (1), стр. 243]. В самых радужных красках он обрисо-
вывал положение Турции, утверждая, что «страна переживает
подъем и работает целеустремленно и энергично» и что новое
правительство Хаккы-паши и Махмуда Шевкет-паши «прочно
и заслуживает доверия со стороны Германии». Что касается
собственной миссии, то, по его словам, он «прилежно работал
и добился хороших результатов» [25В, д. 991, лл. 5—6; 290,
стр. 316].
Этот фальшивый оптимизм был, по более позднему призна-
нию фон дер Гольца, тактическим ходом, имевшим целью при-
пугнуть балканские страны, в первую очередь Болгарию, мни-
мой военной готовностью турок, чтобы отсрочить столкнове-
ние их с Османской империей и дать последней больше време-
ни для военных приготовлений [290, стр. 316].
Майор Штремпель в сообщении о результатах пребывания
фон дер Гольца в Турции подчеркивал, что последний пользу-
ется «полнейшим доверием в военных кругах и при нынешних
обстоятельствах является особенно ценным фактором для под-
54
держания добрых отношений между Германской и Турецкой
империями» [63, т. 27 (1), № 9803, стр. 284].
Новая поездка фон дер Гольца в Турцию была приурочена
к очередным маневрам турецкой армии, проводившимся осенью
1910 г. в масштабах значительно больших, чем в предшеству-
ющем году (корпус против корпуса, а в 1909 г. дивизия против
дивизии). Он прибыл в Стамбул 1 октября со специальным
письмом кайзера на имя султана. В тот же день фон дер
Гольц инспектировал практические стрельбы турецких бата-
рей па Босфоре [25В, д. 525, л. 51; д. 558, л.~6Ъ; 2/Б, д. 5,
лГ'250;“24А, Т9ПУ, д. 34, лл. 165—166; 290, стр. 317]. Затем он
выехал на большие полевые учения в районе Адрианополя, у
болгарской границы (в случае войны с Болгарией Фракия рас-
сматривалась младотурками в качестве главного театра воен-
ных действий). Планы маневров, состоявшихся 22—25 октяб-
ря. были разработаны начальником генштаба Иззет-пашой,
который и должен был ими руководить: военный министр Мах-
муд Шевкет-паша выступал на них в качестве верховного ар-
битра. Но Иззет-паша передал руководство маневрами фон дер
Гольцу. Маневры сосредоточенных во Фракии 70 тыс. войск
(II и III армейских корпусов) воспроизводили начальный этап
предполагаемой войны. В заключение фон дер Гольц принял
активное участие в разборе учений.
Опираясь на опыт проведенных маневров, фон дер Гольц
выработал практические рекомендации для составления плана
развертывания и сосредоточения вооруженных сил Турции во
Фракии и Македонии. Он исходил из преимущества балканс-
ких государств в проведении мобилизации и быстроте концен-
трации их войск у границ Турции. Поэтому в набросках пла-
на им предусматривалось сохранение турецкой армией оборо-
нительного образа действий в течение начального периода вой-
ны [25В, д. 558, лл. 77—111, 164, 264, стр 147- 151; 290, стр.
317— 318; 295, стр. 60—62; 327, стр. 60; 429, стр. 72].
Хольмсен и Щеглов отмечали тогда укрепление материаль-
ной части турецкой армии, ее несомненный прогресс во вза-
имодействии всех родов оружия. Но одновременно они указы-
вали на крайнюю слабость обозной части, отсутствие продо-
вольственных запасов, невнимание к разведке, низкую такти-
ческую подготовку турецких офицеров. В целом, военные пред-
ставители России явно преувеличивали достижения турок в де-
ле военной реорганизации. Так, русский военный агент считал,
что «всего за два года серьезной учебы» турецкой армией дос-
тигнут «поражающий успех». При этом он подчеркивал «явле-
ния... наступательного духа, который вселяется в турецкую ар-
мию германскими инструкторами и всей германской военной
наукой», а также то, что тактические приемы турецких войск
отражают «германскую школу» [25В, д. 558, лл. 73—76, 165;
27Б, д 5, л. 263; д. 39, л. 3]. Между тем сам фон дер Гольц в
беседе с Махмудом Шевкет-пашой весьма скромно оценивал
результаты осенних маневров 1910 г. [27Б, д. 5, л. 263].
В начале ноября 1910 г. фон дер Гольц вновь посетил ук-
репления, сооружаемые в районе Салоник, и осмотрел ряд
местностей во Фракии и ’Македонии с целью выбора пунктов
для возведения там укрепленных позиций. Большое значение
придавал он модернизации крепости Адрианополя, которая осу-
ществлялась по планам и под руководством немецких инжене-
ров [25В, д. 3245, лл. 29, 35; д. 558, л. 71]. В середине ноября
1910 г. фон дер Гольц покинул Стамбул, неожиданно сокра-
тив срок своего пребывания в Турции [290, стр. 318].
Свои впечатления об октябрьских учениях он изложил в спе-
циальном докладе кайзеру. В нем генерал отмечал необходи-
мость серьезно считаться с возможностью военного усиления
Турции. Фон дер Гольц подчеркивал, что роль последней в гря-
дущей мировой войне будет велика, так как Германии придет-
ся воевать с Англией, которая в силу своего географического
положения будет для немцев неуязвима. Но если удастся до-
строить железные дороги в направлении египетской границы
и Персидского залива, то турки сумеют осуществить диверсию
в Северо-Восточной Африке, а германо-турецкая армия — по-
вторить поход Надир-шаха в Индию в 1738 г. Ввиду этого Тур-
ция будет для Германии очень ценной союзницей. Чтобы вы-
полнить это предназначение, Османская империя должна пред-
варительно добиться значительного развития своих вооружен-
ных сил, но на этом пути, предупреждал фон дер Гольц, су-
ществует еще множество препятствий, коренящихся главным
образом в слабости турецкого государственного аппарата, в
отсутствии единодушия в направлении реформ и участии офи-
церского корпуса в политической жизни страны [290, стр. 318].
В империалистических кругах Германии открыто призна-
вали «большие заслуги фон дер Гольца — друга Турции... в де-
ле реорганизации турецкой армии» и достижении ею «крупно-
го прогресса» и особенно восстановлении на Ближнем Вос-
токе немецкого влияния [71, т. 262, стр. 3557]. Орган консер-
ваторов «Кройц-Цайтунг», перечислив благодеяния, даруемые
Германией Турции, подчеркивал «крупные услуги, оказывае-
мые ей выдающимися немецкими деятелями во главе с фон
дер Гольцем» [24Б, д. 3062, л. 172].
Предполагалось, что в- 101] г. большие учения турецкой ар-
мии будут повторены. Но-они-не. состоялись из-за вспыхнув-
шей—осенью того же го а Т иполитанской войны. Это обстоя-
тельство,к-я~~тякже Балканские войны-разгоревшиеся вслед за
итало-турецкой войной, помешали дальнейшим визитам фон дер
Гольца в урцйю [290, стр. 319—320]. Таким образом, его по-
х >здка кНсктябре•— нея4р» 1910 г. была последней до самой ми-
ровой войны 1914—1918 гг. Однако к этому времени програм-
ма реорганизации турецкой армии, разработанная под руко-
5S
водством фон дер Гольца, была уже давно в действии, а к осу-
ществлению военных реформ младотурки приступили еще в
конце 1908 г. 1
В чем же^еаключались предпринятые тогда в Османской
империи военные преобразования, как и в какой мере они бы-
ли проведены в жизнь?
Одной из крупнейших мер в этой области являлось при-
нятие летом 1909 г. турецким парламентом нового закона о во-
инской повинности. Она теперь распространялась и па нему-
сульманскую часть населения, ранее откупавшуюся от воен-
ной службы. Одновременно отменялись льготы для жителей
столицы и многочисленных учащихся духовных школ. Благо-
даря новому закону контингент призывников возрос почти вдвое
[69, 1909, стр. 596, 597; 341, стр. 158; 429, стр. 74; 293, стр. 15].
В конце 1909 — начале 1910 г., после длительного обсуж-
дения схемы, предложенной Иззет-пашой и прокорректирован-
ной фон дер Гольцем, турецкое правительство приняло проект
новой организации армии. Он предусматривал введение новой
территориальной системы, удвоение числа корпусов турецкой
армии (до 14), переход к дивизиям из трех родов оружия пу-
тем включения в пехотные дивизии артиллерийских и кавале-
рийских полков и уменьшение состава полков с четырех до
трех батальонов. Эти преобразования, устранив прежнее не-
соответствие между организацией армии в мирное время и в
период войны, облегчали ее переход на военное положение.
Реформы коснулись также редифа. Было решено увеличить
резерв первой очереди. Иррегулярная курдская конница «Ха-
мидие»—оплот прежнего абдулхамидовского режима в Вос-
точной Анатолии — подлежала преобразованию в регулярные
кавалерийские части [155, стр. 58—66]. На этой мере особен-
но настаивали немцы [25В, д. 3829, л. 30; 27Б, д. 5, л. 238].
Однако с этим у турок практически ничего не вышло. Боязнь
всеобщего восстания курдов заставила правительство ограни-
читься формальным переименованием «Хамидие» в полки ре-
гулярной легкой кавалерии, т. е. упразднением одиозного в стра-
не названия, напоминавшего о свергнутом султане и его кро-
вавой политике истребления армянского народа [155, стр. 152].
Наряду с отмеченными мерами предполагались: форми-
рование специальных пулеметных рот, реорганизация по
немецкому образцу интендантства, создание обозных частей
(ранее почти отсутствовавших), снабжение армии техничес-
кими средствами, а также широкое пополнение запасов ору-
жия и обмундирования. Кроме того, вводились на основе дей-
ствовавших в Германии положений новая система обучения
офицеров генштаба и новая организация Академии генераль-
ного штаба [24А, 1910, д. 35, лл. 104—106; 25В, д. 973, лл.
49—52; д. 3825, лл. 55—76; 69, 1910, стр. 610; 437, 29.XI.1910].
Такая кардинальная военная реформа полностью могла
57
быть осуществлена лишь в течение сравнительно длительного
периода. По мнению военных представителей европейских дер-
жав, в Турции завершение реорганизации армии и ее тактичес-
кой подготовки следовало ожидать лишь через три-четыре го-
да [27Б, д. 34, л. 20].
По расчетам Махмуда Шевкет-паши и других высших во-
енных лиц, Турция через четыре-пять лет благодаря значитель-
ному увеличению контингента военнообученных могла бы вы-
ставить на театрах военных действий более чем полуторамил-
лионную армию [25Б, on. IV, д. 131, лл. 371—372]. Хотя про-
ект военной реформы не предусматривал увеличение числен-
ности постоянной армии к весне 1911 г., согласно заявлению
/Махмуда Шевкет-паши в турецкой палате, было сформиро-
вано 100 новых полевых батальонов, 5 батальонов специально-
го назначения, 53 роты пограничных войск, 93 пулеметных ро-
ты, 81 батарея полевых, горных орудий и гаубиц [25В, д. 3825,
лл. 273—275]. Увеличение кадров регулярных войск объясня-
лось необходимостью подавлять крупные восстания, вспыхнув-
шие в те годы в Албании, Сирии и Аравии [25В, д. 991, лл.
321—322]. Несомненно, новый подъем национально-освободи-
тельного движения в Османской империи, на этот раз направ-
ленный против шовинистической, централизаторской политики
младотурок, в немалой степени препятствовал осуществлению
военных преобразований [441, 13. IV (31. III). 1911].
Другая помеха делу военной реформы возникла в связи с
противодействием значительной части населения отбыванию
воинской повинности. Хотя эта мера вводилась на основе кон-
ституции, провозглашавшей «равноправие всех оттоманских?
подданных», но в руках младотурок — этих крайних шовинис-
тов— она была лишь дополнительным средством угнетения пе-
турецких народов. Проведение в жизнь нового закона о воинс-
кой повинности наталкивалось на множество затруднений.
В большинстве призывных пунктов продажные чиновники за
взятки освобождали призывников от воинской повинности. Вся-
ческих нарушений и злоупотреблений в этом деле было не ме-
нее, чем при старом режиме.
В некоторых районах, например в Эрзеруме и Трапезунде,
вообще отказались от призыва христиан в армию, так как из-
за напряженной обстановки власти опасались, что это вызовет
волнение среди местных мусульман. Действительно, у армян
призыв в армию породил надежду на прекращение избиений,
грабежей и всяческих насилий со стороны курдов. По свиде-
тельству русского вице-консула в Битлисе, курды были крайне
недовольны подобной мерой, так как боялись мести «за ста-
рые обиды, нанесенные армянам, которым официально разре-
шено иметь оружие» [24Б, д. 543, лл. 72—73; см. также: 155,
стр. 156—157].
Но главное препятствие заключалось в нежелании призыв-
58
тков-христиан служить под начальством офицеров-младоту-
рок, не скрывавших своего враждебного оношения к ним и под-
вергавших их всяческим унижениям. К тому же немусульма-
не могли служить только в качестве рядовых. Формирование
частей по национальному или религиозному признаку военное
министерство не разрешало, так как не доверяло нетурецким
народам. Если учесть, что призыв немусульман в армию про-
ходил в обстановке отмеченного бурного роста национально-
освободительного движения на Балканском полуострове и в
Западной Армении, то вполне естественно, что албанцы, ар-
мяне, греки и другие всячески уклонялись от призыва на воен-
ную службу, бежали за границу, дезертировали из рядов ар-
мии или обращали полученное оружие против своих угнета-
телей [24А, 1910, д. 33, лл. 118—120, 130—133; 24Б, д. 3088,
л 130; 24Г, д. 1602, лл. 18—20; 341, стр. 153—164; 429, стр.
75—80; 162, кн. V, стр. 101; 112, стр. 2].
Хотя /Махмуд Шевкет-паша в марте 1911 г. хвастливо зая-
вил, что в рядах турецких войск находится 40 тыс. немусуль-
ман, которые якобы пользуются равноправием и довольны сво-
им положением [429, стр. 75], в действительности включение
их в армию не усиливало, а скорее ослабляло16 ее, что нагляд-
но подтвердилось в Балканских войнах (см. ниже). Фактичес-
ки распространение младотурками воинской повинности на не-
мусульманскую часть населения привело в тех условиях лишь к
обострению национальной и религиозной вражды и еще более
осложнило внутриполитическое положение страны.
Находившиеся в Турции немецкие офицеры всячески пы-
тались поддержать призыв в армию немусульман и скрыть от
общественности истинное положение последних в рядах турец-
кой армии. Так, в мае 1911 г. майор Крециус, служивший в Эр-
зинджане, выступил на страницах «Османишер Ллойд» с оп-
ровержением слухов о плохом отношении к грекам в частях
гарнизона. Между тем, по сведениям штаба Кавказского воен-
ного округа, из района Эрзинджана, где были расположены вой-
ска IV корпуса, «продолжают поступать жалобы нижних чи-
нов— христиан, в особенности армян, на крайне несправедли-
вое отношение к ним начальства и на презрительное нетовари-
щеское отношение к ним нижних чинов — мусульман» [25В,
д. 477, лл. 138—139].
Естественно, тесное сотрудничество германских империа-
листов с младотурками и активное стремление Германии до-
биться усиления турецкой армии и флота вызывали у нацио-
нальных меньшинств Турции чувства недоверия и вражды к
германской политике и, в частности, к деятельности военной
миссии фон дер Гольца. Они особенно наглядно проявлялись
среди населения Западной Армении, где с полным основанием
подозревали младотурок в намерении возобновить террористи-
59
ческие методы Абдул Хамида «разрешения» армянского воп-
роса путем поголовного уничтожения армян.
Последние поэтому считали, что возрождение вооружен-
ных сил Турции с помощью Германии воодушевит младоту-
рецких лидеров на усиление политики национального угнете-
ния и неизбежно вызовет новую волну преследований нему-
сульманских народов. По словам одного влиятельного армяни-
на, городского головы г. Ван, «немецкие офицеры, занятые со-
зданием военного могущества Турции, являются врагами не
только славянства, но и всех вообще восточных христиан, ко-
торые никогда не простят Германии этой враждебной христи-
анству работы»17. А депутат турецкого парламента от Эрзе-
рума армянин Вардчес в одном публичном выступлении от-
крыто осуждал ориентацию правительства на Германию, кото-
рая, по его словам, «еще со времени Абдул Хамида играет роль
злого гения для Турции» [24Г, д. 2678, лл. 18—20].
Немецкие офицеры не только разработали план реоргани-
зации турецкой армии, они же руководили его проведением в
жизнь. Члены германской военной миссии занимали ключевые
позиции в высших штабных учреждениях и в военно-учебных
заведениях Турции. Стоит напомнить, что в те годы фон дер
Гольц являлся вице-председателем Высшего военного совета
Турции, который возглавлял военный министр Махмуд Шев-
кет-паша. Тем самым германский генерал приобрел исключи-
тельное влияние на решение всех вопросов, касавшихся воору-
j женных сил страны. Известный немецкий реакционный исто-
рик и журналист Шиман по этому поводу кичливо сказал:
«Германия имеет в Турции двух послов — гражданского и во-
енного», т. е. Маршаля фон Биберштейна и фон дер Гольца
_ [61, с. 2, т. 12, стр. 959].
Уже было отмечено, что немецкие офицеры непосредствен-
но командовали в корпусных округах образцовыми полками,
в которых готовились унтер-офицерские кадры и проходил пе-
реподготовку средний комсостав. Под начальством германских
инструкторов находились специальные лагеря для ускоренного
переобучения низшего комсостава турецкой армии, стрелковые
и военные школы, школы унтер-офицеров и центральная ка-
валерийская школа. Кроме того, немцы возглавляли в те го-
ды интендантскую службу и санитарную часть турецкой ар-
мии и организовывали обозные войска. Маневры крупных вой-
сковых соединений, обучение в казармах и в поле, практичес-
кие стрельбы пехоты и артиллерии, изучение новых типов ору-
жия (преимущественно германского изготовления)—все это
проводилось по германским уставам и методам и под тща-
тельным наблюдением немецких офицеров-инструкторов [25В,
д. 3825, лл. 71—76, 261, 273; 112, стр. 30, 59, 99; 457, 13.XI.1913;
320, стр. 162—163].
Крупный вес, приобретенный в Турции миссией фон де'р
60
Гольца, давал ей возможность оказывать прямое воздействие
не только на развитие сухопутных сил, но и вмешиваться в-
дела турецкого флота. Так, по мнению Щеглова, представите-
ли Германии сыграли тогда большую роль в решении турецко-
го правительства заказать в Англии дредноуты [27А, on. IV,
д. 253, лл. 28—29]. Это утверждение кажется'нам вполне прав-
доподобным, если принять во внимание намерение германских
империалистов использовать целиком военный потенциал Ос-
манской империи. Усиление турецкого флота —даже с помощью
англичан — отвечало интересам германских милитаристов (под-
робнее об этом речь пойдет в следующей главе).
Необходимо подчеркнуть, что бурная деятельность военной
миссии фон дер Гольца в Турции направлялась германским
генеральным штабом, который по словам советника русского
посольства в Берлине Шебеко, «неустанно работает уже давно
над реорганизацией турецкой армии» [24А, 1911, д. 18, лл. 60—
61.]
Реформа и усиление армии вызывали необходимость в мо-
дернизации вооружения (главным образом путем приобретения
скорострельных орудий новых типов и пулеметов) и увеличе-
нии числа винтовок, в обновлении и расширении боевых запа-
сов. Выдача войскам после младотурецкой революции оружия,
закупленного еще во времена Абдул Хамида и лежавшего без
движения на складах из-за крайне подозрительного отношения
султана к армии, не являлась выходом из положения [25В,
д. 521, л. 16; 437, 29(16).Х1.1910]. Этим объясняются огромные
закупки оружия за границей (их львиная доля была дана гер-
манской военной индустрией), сделанные в те годы турецким
правительством. Как и при Абдул Хамиде, в передаче этих за-
казов Германии большую роль играли немецкие офицеры на
турецкой службе 18.
Кроме того, широко практиковались тогда поездки высших
турецких командиров на маневры германской армии. В 1909 г.
с этой целью выезжал в Германию Махмуд Шевкет-паша. Ле-
том 1910 г. на инспектировании германских войск фон Д|ер Голь-
цем присутствовала большая группа турецких штабных офи-
церов во главе с командиром II корпуса Абдулла-пашой.
Осенью того же года на учения германской армии была при-
глашена турецкая делегация, руководимая начальником гене-
рального штаба Иззет-пашой [25В, д. 3245, л. 20; д. 973, лл.
47—48].
# * *
Между тем далеко не всем в турецкой армии нравилось хо-
зяйничанье в ней немецких офицеров. Часть командного соста-
ва, особенно в его низших звеньях, осуждала немецкие методы
обучения и немецкую дисциплину. Многим солдатам и коман-
дирам претили заносчивость и грубость инструкторов-немцев,
61
не считавшихся с человеческим достоинством и национальными
чувствами своих подчиненных [24А, 1910, д. 34, лл. 199—202;
27В, д. 147, л. 52; 198, № 6, стр. 218].
Не удивительно, что первые же месяцы деятельности гер-
манской военной миссии ознаменовались серией инцидентов,
весьма неприятных для ее престижа. В стамбульской печати
указывалось на столкновение немецкого генерала Имхоф-паши
с офицерами дивизии, которой он командовал, из-за его гру-
бого обращения с ними. Также стало известно об отказе уча-
щихся стрелковой школы в Малтепе явиться на лекцию немец-
кого офицера-преподавателя. Военный агент России в Стамбу-
ле в связи с этим отмечал, что немецкие офицеры оказались
неподготовленными к своей новой роли командиров частей ту-
рецкой армии п совсем непопулярны в ней, как можно было
думать [25В, д. 973, лл. 6—7].
По обе стороны делали все возможное, чтобы рассеять не-
благоприятное впечатление, вызванное этими происшествиями.
Фон дер Гольц выступил в немецкой печати с опровержением
по поводу «различных слухов о мнимых разногласиях между
германскими и турецкими офицерами» и утверждал, что их от-
ношения даже сердечны. Ему вторили турецкий военный ат-
таше в Берлине Энвер-бей в интервью в газете «Берлинер Та-
геблатт» и Махмуд Шевкет-паша в заявлении, напечатанном
в парижской «Тан». Тогда же специальное опровержение было
по этому поводу помещено в стамбульской печати военным ми-
нистерством Турции [25В, д. 973, лл. 15—16; д. 986, л. 35;
д. 991, лл. 5—6; 198, № 6, стр. 218—219].
Несомненно, что часть командного состава турецкой армии
(и среди них также приверженцы младотурецкой партии) бы-
ла по соображениям национального престижа настроена против
пребывания в Турции фон дер Гольца и германской военной
миссии. По признанию фон дер Гольца, отдельные лица откры-
то выступали против предложенной немцами реформы армии,
считая ее недостаточно радикальной, а его военные взгляды
устаревшими [290, стр. 315—316].
Но если кое-кто из турецких командиров и проявлял свое
недовольство немецким засильем, то их протест редко выходил
за рамки чисто словесной критики либо, как мы выше видели,
выражался не в очень серьезной форме. Иначе обстояло дело
в отношении к немцам со стороны рядового состава турецкой
армии. Надменность немецких командиров-инструкторов, их
педантичность п чисто прусские, жестокие приемы обращения
вызывали яростный отпор турецких солдат [162, кн. VI, стр. 13].
Еще сильнее он проявился поздаее, в годы первой мировой
войны.
Одно случившееся тогда происшествие пролило яркий свет
на истинные взаимоотношения между немецкими офицерами и
их подчиненными. В конце марта 1911 г. командир образцово-
62
го полка в Стамбуле подполковник Шлихтпнг был застрелен
солдатом-албанцем, возмущенным издевательствами и частым
рукоприкладством своего командира [24А, 1911, д. 33, лл. 179,
181; 198, № 4, стр. 211-—212; 141, вып. 1, стр. 64].
Этот инцидент получил широкую огласку, французская пе
чать использовала его для критики поведения прусских милита-
ристов в Турции, что вызвало в Германии весьма болезненную’
реакцию [61, с. 2, т. 13, № 226]. Но в Берлине немедленно
предприняли шаги, чтобы предупредить какие-либо политиче-
ские последствия, которые могли бы нанести ущерб деятель-
ности немцев в Турции. Тотчас выступил в печати фон дер
Гольц, заявивший, что «единичное преступление нельзя ставить
в вину турецкой армии и что оно не должно задерживать
вступление германских офицеров в ее ряды». Генерал пытался
нарисовать идиллическую картину «сердечного отношения» в.
Турции к немецким инструкторам п отличного послушания и
выправки турецких солдат. В заключение он призывал немец-
ких офицеров «продолжать свою служебную деятельность на.
пользу турецкой армии и к почету Германии в иностранном го-
сударстве» [24А, 1911, д. 31, л. 151; д. 18, лл. 92—93; 444,
27.III.1911].
С турецкой стороны также были приняты все меры — во-
первых, чтобы ?|ать полное удовлетворение немцам, а во-вто-
рых, чтобы смягчить неприятное впечатление в Турции от этого
события. Султан послал кайзеру и вдове Шлихтинга телеграм-
мы соболезнования. Махмуд Шевкет-паша заявил в стамбуль-
ской печати, что «впечатление от убийства Шлихтинга для нас
так ужасно, как будто пуля, поразившая его тело, пронзила на-
ши сердца». Семья убитого получила крупную денежную ком-
пенсацию. Солдат-албанец был предан военному суду и рас-
стрелян [24А, 1911, д. 31, л. 151; 25В, д. 658, л. 24; 27А, on. IV,
д. 251, л. 44]. Военный агент России в Берлине генерал-майор
Михельсон в связи с этим отмечал, что «оба правительства
дружно стараются замять дело и обратить его в „дружествен-
ную" демонстрацию. С военно-политической точки зрения от-
ношение обоих правительств к этому делу является чрезвы-
чайно характерным и очень симптоматическим» [25В, д. 658„
л. 23; ср. 61, с. 2, т. 13, стр. 432].
Усиление турецкой армии и Россия
Энергичные меры, предпринятые в области развития воору-
женных сил Турции, породили в правящих верхах страны са-
мые радужные надежды и способствовали росту шовинистиче-
ских, в частности антирусских, настроений. На страницах рус
ской печати тотчас отметили, что младотурки, имея за своей
спиной Германию и Австро-Венгрию, мечтают сыграть на Ближ-
<6?1
нем Востоке роль «вторых японцев» [440, 30 (17).I, l.VI (19.V).
1911].
Выше уже говорилось о том, что активные военные приго-
товления Турции, начатые осенью 1908 г. и значительно уско-
ренные со времени прибытия в Стамбул миссии фон дер Голь-
ца, вызвали немалое беспокойство среди представителей Рос-
сии на Босфоре и в руководящих сферах Петербурга. Особую
тревогу, преимущественно в военных кругах России, порожда-
ло то обстоятельство, что контроль над турецкой армией фак-
тически переходил в руки германской военщины. Таким обра-
зом, сухопутные силы Османской империи становились оруди-
ем державы, не только враждебной России, но которую с пол-
ным к тому основанием считали в будущей войне опаснейшим
из всех возможных противников.
Беспокойство, вызванное лихорадочными мерами младоту-
рок в деле развития армии и флота, нарастало в России с каж-
дым годом [25В, д. 991, л. 6; д. 973, лл. 49—52]. В Петербурге
стало известно, что фон дер Гольц и германские офицеры вы-
работали для турецкого генерального штаба план военных дей-
ствий не только против Болгарии, но и против России [25В,
д. 360, лл. 107—ПО], что еще более укрепляло русских наблю-
дателей в убеждении, что в случае столкновения Антанты с
блоком Центральных держав Турция, которая в расчетах гер-
манского генерального штаба играла большую роль, выступит
на стороне Тройственного союза 19.
В Петербурге знали также, что фон дер Гольц, запугивая
турок «русской опасностью» (по словам Чарыкова, «Германия
всегда выдвигает перед Турцией призрак войны с Россией для
устрашения Турции и с целью побуждения ее к союзу» [25В,
д. 990, лл. 109—ПО]), добивается осуществления своей рекомен-
дации, которую он настойчиво давал в Стамбуле еще в 80-х
годах XIX в.— значительно усилить турецкие войска на кавказ-
ской границе с Россией. Речь опять шла о IV армейском корпу-
се, дислоцированном в Восточной Анатолии. Выше уже отме-
чались неудачные попытки, предпринятые в 1908—1909 гг. гер-
манскими дипломатами и военными с целью побудить турецкое
правительство к развертыванию кадров этого корпуса.
Между тем, по сведениям, поступавшим в российское по-
сольство в Стамбуле в течение 1910 г., Порта взяла на себя
определенное обязательство по отношению к Германии взамен
за обещанную ей в Берлине политическую и материальную под-
держку ускорить реорганизацию своих войск на границе с Рос-
сией и усилить их.
Когда для подавления восстаний в европейских провинциях
страны турецкое правительство решило летом 1910 г. послать
туда части войск IV корпуса, в Берлине не постеснялись выска-
зать туркам свое недовольство. Хаккы-паша, узнав об этом,
поспешил через военного атташе в Германии Энвер-бея успо-
64
коить .немцев. Великий везир заверял их в ошибочности сведе-
ний об ослаблении войск в районе этого корпуса и угодливо
заявлял, что Порта, высоко ценя обещанное ей Германией со-
действие, будет непрерывно увеличивать численность войск
IV корпуса до удвоения, а затем и до утроения его состава
[24А, 1910, д. 34, лл. 78, 98, 173—174, 177—178].
В конце 1910 г. немцы начали бесцеремонно торопить ту-
рок с усилением войск на границе с Россией. Сам германский
канцлер упрекал турецкого посла в отсрочке намеченных воен-
ных преобразований в Эрзерумском округе. В Стамбуле заве-
рили немцев в том, что правительство уже решило утроить
численность вооруженных сил в Восточной Анатолии и что
«военное ведомство занимается осуществлением этого решения».
Но, как отмечал Чарыков, «на практике это решение подвига-
ется, как обычно при господствующем в Турции бюрократизме,
медленно». Фактически немецкие настояния успеха не имели.
Турки более всего тревожились за свои западные границы и
все намеченные преобразования в первую очередь осуществля-
ли в войсках, расположенных в европейской части страны [24А,
1910, д. 35, лл. 15—17, 43—47; 25В, д. 3825, л. 74].
К тому же недостаток средств не позволял Порте проводить
реорганизацию одновременно во всех корпусных округах. По-
этому Чарыков считал, что, «несмотря на всяческие германские
настояния, IV корпус, видимо, будут усиливать в последнюю
очередь», иными словами, не скоро. Проволочку в этом деле
турецкое правительство оправдывало перед немцами возможно-
стью ответных мер России на Кавказе [24А, 1910, д. 34,
лл. 323—330]. Турки также ссылались на враждебные происки
Италии в отношении Триполптании, что вынуждает их часть
средств, предназначенных для усиления границы с Россией, об-
ратить на укрепление своей североафриканской провинции
[24А, 1910, д. 34, лл. 173—174, 177- 178].
Весной 1911 г., в разгар нового восстания в Албании, Порта
намеревалась перебросить туда некоторые части IV корпуса
Однако статс-секретарь германского ведомства иностранных
дел Кидерлен-Вехтер «посоветовал» турецкому послу подав-
лять восстание местными силами и не ослаблять турецких
войск в Восточной Анатолии [25В, 514, лл. 14—15].
Явный крен младотурок в сторону Германии и несомненное
развитие вооруженных сил Турции вызывали серьезные опа-
сения у русских наблюдателей, тем более что многие из них
сильно переоценивали успехи турок в этой области. Так, Ча-
рыков сообщал: «Вооружения Турции теперь очень серьезны.
При возобновлении же германского преобладания .в Констан-
тинополе эти 1вооружения будут направлены не, как сейчас,
в сторону Румелийскпх корпусов (т. е. войск, дислоцирован-
ных в европейских провинциях.— А. С.), а в сторону нашей
азиатской границы» [24А, 1910, д. 33, л. 100; д. 34, л. 30].
3—24'06
65
Офицеры миссии фон дер Гольца, обосновавшиеся в каче-
стве инструкторов при штабе IV корпуса в Эрзинджане, способ-
ствовали агрессивным действиям турецких войск в Северо-
Западном Иране (Иранскйй Курдистан). Вторжение турец-
ких сил в этот район, предусматривавшее, в частности, исполь-
зование его в антирусских целях, было начато еще летом
1905 г. Абдул Хамидом. После его свержения эти экспансио-
нистские действия продолжались младотурками до 1911 г., что
было на руку германским империалистам и до конца 1910 г.
поддерживалось ими. В Берлине надеялись, что турецкие за-
хваты в Северо-Западном Иране помогут проникновению Гер-
мании и в эту страну и, кроме того, облегчат сооружение же-
лезнодорожной линии, связывающей Багдадскую дорогу с Вос-
точной Анатолией [155, стр. 122—125, 196—197]. Несмотря на
официальное обязательство, взятое Германией во время Пот-
сдамского свидания в ноябре 1910 г., что она «не намерена
поощрять турок или поддерживать их домогательства» в от-
ношении Ирана [33, стр. 8], немецкие агенты, в том числе и
офицеры миссии фон дер Гольца, продолжали втайне толкать
турок к проведению новых агрессивных акций в Иранском Кур-
дистане. Так, по утверждению «Нового времени» в марте 1912 г,,
младотурецкое правительство стремилось создать в Северо-За-
падном Иране антирусский плацдарм и план этот разрабаты-
вался инструкторами «одной из европейских держав», т. е. не-
мецкими офицерами [155, стр. 255].
Большую тревогу в правящих кругах России вызывали пан-
исламистские тенденции, ярко проявлявшиеся во внешней по-
литике младотурок. Турецкое правительство не только поощря-
ло и финансировало деятельность панисламистских организа-
ций в самой Турции, но с их помощью засылало в различные
мусульманские страны, не входящие в ее орбиту, многочислен-
ных эмиссаров для ведения панисламистской пропаганды и вер-
бовки агентуры среди местного населения. Одним из главных
объектов этой подрывной работы был Кавказ, где проповеди
панисламизма позднее сочетались также с распространением
тюркистских и пантюркистских идей, взятых младотурками на
вооружение накануне первой мировой войны.
Установлено, что расистские идеи пангерманцев оказали'
в те годы весьма пагубное влияние на формирование взглядов
турецких буржуазных националистов. Не случайно в статьях,
печатавшихся в органе тюркистов «Тюрк юрду», подвергалась
критике только политика держав Антанты и тщательно замал-
чивались империалистические устремления на Ближнем Востоке
Германии и Австро-Венгрии [119, стр. 47—49, 82—83].
Известно, что германские империалисты еще с конца XIX в.
активно поддерживали панисламистские притязания Абдул
Хамида. Эту линию они продолжали и после младотурецкой
революции 1908—1909 гг. Вильгельм II, издавна заигрывавший
66
с мусульманами, главным образом в целях ослабления позиций
Англии и Франции в их колониях, а также на всем Ближнем
и Среднем Востоке и маскировки захватнических устремлений
Германии, считался как бы покровителем панисламистских ор-
ганизаций, лидеры которых не упускали случая выразить кай-
зеру свою признательность. Так, на собрании турецких и пер-
сидских .панисламистов в Стамбуле в октябре 1910 г. было ре-
шено направить благодарственную телеграмму Вильгельму
II — «вернейшему защитнику ислама, который должен распро-
странить свою длань также и над Персией». Помимо того в те-
леграмме высказывалась «признательность мира ислама» за
позицию кайзера в Македонском и /Марокканском вопросах
[69, 1910, стр. 611].
Панисламистская и пантюркистская пропаганда в Закав-
казье осуществлялась младотурецкой агентурой в тесном кон-
такте с немецкими разведчиками, проникавшими туда также из
Восточной Анатолии, где имелись германские консульства
[197, стр. 105—125].
Пребывание немецких офицеров-инструкторов в районе рас-
положения IV корпуса облегчало проникновение в Закавказье
германских шпионов и организацию сбора там разведыватель-
ных данных.
Летом 1911 г. длительную поездку по Западной Армении
совершил германский офицер Гутсбрат. Год спустя Западную
Армению и заодно Иранский Курдистан посетили под видом
туристов офицеры германского генштаба Ланге и фон Вестарп,
связанные с высшими военными кругами Германии. Принятые с
большой предупредительностью местными турецкими властями,
они детально обследовали укрепления Эрзерума и занимались
также картографическими съемками и фотографированием по-
граничных с Россией пунктов турецкой территории [25В,
д. 3825, лл. 396—397; д. 973, л. 64; 155, стр. 262].
Безусловно, в тот момент турецкое правительство более все-
го тревожило положение, создавшееся на границах европейских
провинций страны. Однако милитаристский курс, проводивший-
ся младотурками, преследовал не столько оборонительные,
сколько агрессивные цели, в том числе и на Востоке. Об этом,
в частности, свидетельствовала усиленная подготовка к соору-
жению железных и шоссейных дорог стратегического значения
в районах, граничащих с Россией и Ираном. Пренебрежитель-
но относясь к вопросам экономического развития страны, пра-
вящая младотурецкая клика форсировала милитаризацию, ко-
торая ею использовалась для разжигания шовинистических и
великодержавных настроении и пропаганды панисламизма и
пантюркизма.
Хольмсен и русский военный агент в Софии Леонтьев, в
1913 г. сменивший его на этом посту в Стамбуле, неоднократно
подчеркивали, что главная задача турецких вооружений не
3*	67
столько оборона, сколько подготовка агрессии для осуществле-
ния шовинистических планов, проповедуемых лидерами партии
«Единение и прогресс», и расширения границ Турции. Хольмсен
приходил к выводу, что «в лице Турции мы имеем непримири-
мого и притом опасного врага, который усиленно вооружается
против нас и выжидает случая, чтобы посягнуть на наше поло-
жение в Азии» [25В, д. 991, л. 146; см. также д. 476, лл. 59—
60; 45, с. 2, т. 18, ч. 1, № 35] 20.
Указывая на грозящую России опасность подобной поли-
тики правящих кругов Турции, Хольмсен отмечал, что слабость
турецких финансов и хронический дефицит бюджета служат
главной помехой в успешном завершении начатой реорганиза-
ции армии и флота. Поэтому младотурки, по его мнению, и в
дальнейшем не сумеют обойтись без внешних займов, заклю-
чаемых па главном денежном рынке мира — в Париже. Лишь
этим объясняется то, что они не решаются открыто примкнуть
к Тройственному союзу. Но положение, конечно, кардинально
изменится, когда Османская империя через несколько лет за-
вершит свои военные приготовления. Хотя парижскую биржу
русский военный агент считал единственным рычагом воздей-
ствия на Порту, он не верил, что французские финансисты, вло-
жившие в Турцию огромные капиталы, откажут под нажимом
России туркам в новых займах. Подобный шаг лишь подтолк-
нул бы младотурок к открытому переходу на сторону Цент-
ральных держав. По его мнению, осталось одно — рекомендо-
вать Франции регулировать денежную поддержку своего долж-
ника таким образом, чтобы развитие вооруженных сил Тур-
ции проходило более умеренными темпами [25В, д. 476, лл. 59—
64; д. 991, лл. 139—146; д. 986, лл. 187, 189—192; 438, 6.1V
(24.Ш).1911].
Однако предлагаемый Хольмсеном рецепт был неосущест-
вим. Как мы далее увидим, такого рода попытки, предпринятые
в те годы царской дипломатией с целью помешать предостав-
лению Турции французских займов, расходуемых Портой на
усиление турецкого флота, не достигли цели.
Германо-турецкие отношения во время
Триполитанской войны
Экспансионистская политика Италии в Триполитании и
Киренаике неоднократно, начиная с 80-х годов XIX в., омра-
чала германо-турецкие отношения. Уже тогда Абдул Хамиду
пришлось убедиться в том, что «немецкая дружба» имеет стро-
гие пределы и что в Берлине ради благосклонности «повелите-
ля правоверных» совсем не собираются не только жертвовать,
но хотя бы в небольшой степени осложнять отношения со своей
средиземноморской союзницей [209, стр. 111—113].
68
Так было и в годы господства младотурок. Чем слабее ста-
новились узы, связывающие Италию с Центральными держава-
ми, тем сильнее было стремление германских политиков сохра-
нить ее в составе Тройственного союза. Подготовка Италии к
нападению на Триполитанию и Киренаику побудила Порту в
1910 г. неоднократно обращаться в Берлин за поддержкой. При
этом турецкое правительство указывало, что в противном слу-
чае оно будет вынуждено сократить расходы на организацию
и увеличение войск, расположенных у границы с Россией, п
сэкономленные средства направить на укрепление своей севе-
роафриканской провинции. Но эта угроза была не более как
блефом и не произвела в Берлине какого-либо впечатления.
В январе 1911 г. великий везир поручил послу в Берлине
Осману Низами-паше запросить германское правительство,
есть ли в союзном договоре Центральных держав какой-либо
пункт, предоставляющий Италии право вторгнуться в Триполп-
танию. По мнению поверенного в делах России в Стамбуле
Свечина, младотурки предприняли этот демарш, чтобы выяс-
нить, могут ли они рассчитывать на помощь Германии в слу-
чае, если между Италией и Турцией вспыхнет вооруженный
конфликт.
Германское правительство ответило Порте, что подобной
статьи в договорах Тройственного союза нет и что оно считает
невозможным и неуместным обращение к Италии с предложе-
нием включить в союзный договор статью такого рода. Одно-
временно турецкого посла в Берлине заверили, что Италия не
собирается посягать на Триполитанию [146, стр. 42—44]. Эти
заявления были чистейшей ложью, так как еще в 1887 г. при
продлении договора Тройственного союза Германия обязалась
поддержать оккупацию Италией Триполитании и Киренаики
[41, ч. I, № 242; см. также № 300].
Тем не менее германские дипломаты пытались предотвра-
тить или хотя бы оттянуть нападение Италии на турецкие вла-
дения в Северной Африке, поскольку это не наносило ущерба
отношениям Германии с ее союзницей. Италии, как п ранее,
оказывалось по сравнению с Турцией явное предпочтение [142,
т. II, стр. 710]. Поэтому германские политики всегда выступали
на стороне первой, побуждая вторую к уступчивости.
Такой, например, была позиция германского правительства
в декабре 1910 — январе 1911 г. в очередном итало-турецком
конфликте21. Тогда же, в соответствии с ранее данными сек-
ретными обязательствами, в Берлине отметили, что если в Ри-
ме «считают настоящий момент подходящим для осуществле-
ния своих замыслов в отношении Триполитании, то, само со-
бой разумеется, мы Италии в этом препятствовать не будем»
[63, т. 30(1), стр. 19].
Вскоре в феврале 1911 г. новые симптомы близящегося на-
падения со стороны Италии побудили турецкое правительство
69
еще раз обратиться с запросом в Берлин. Осман Низами-па-
ша заявил ведомству иностранных дел, что «действия Италии
в Триполитанском вопросе не согласуются с уверениями Гер-
мании в том, что ее союзница не питает никаких честолюбивых
замыслов в отношении нашей провинции». На Вильгельм-
штрассе вновь отделались успокаивающими заверениями о том,
что «Италия не имеет никаких проектов на этот счет... и не сде-
лает ничего, пока на Средиземном море будет сохранено су-
ществующее равновесие» [146, стр. 44—45]. Хорошо зная о
подготовке своей союзницы к нападению на турецкие провин-
ции в Северной Африке, германские дипломаты убаюкивали
Порту фальшивыми уверениями, что конфликт с Италией мож-
но уладить, сделав ей экономические уступки [238, стр. 60].
Конечно, подобная дезинформация могла лишь ввести младоту-
рок в заблуждение, что полностью отвечало интересам италь-
янских империалистов.
В конце сентября 1911 г. Италия напала на Триполитанию
и Киренаику. Вспыхнула итало-турецкая война, вызванная, по
словам В. Й. Ленина, «корыстью итальянских финансовых tj -
зов и капиталистов, которым нужен новый рынок, нужны успе-
хи итальянского империализма» [17, стр. 113]. Эта война была
типично колониальной и захватнической со стороны Италии.
Она являлась фактически актом раздела Османской империи.
Хотя Турция вынуждена была обороняться, тем не менее ее
правящие круги также преследовали несправедливую цель —
удержать под своим господством арабско-берберские племена
своих североафриканских провинций. Но несомненно, сопротив-
ление, оказываемое Турцией грабительскому походу итальян-
ских империалистов, которое переплеталось со справедливой
борьбой населения Триполитании и Киренаики за свою свободу
и независимость, способствовало в тех исторических условиях
подъему национально-освободительного движения народов ко-
лоний и зависимых стран.
Триполитанская война крайне осложнила германо-турецкие
отношения. Она противоречила планам германских империа-
листов на Ближнем Востоке. Всякое ослабление Османской им-
перии подрывало долголетние усилия германской дипломатии
и военщины, направленные на укрепление турецкого военного
потенциала, чтобы использовать его против России и Англии
[24А, 1911, д. 19, лл. 64—66]. Поражение Турции, в котором
едва ли можно было сомневаться, могло привести к нежела-
тельному для германского правительства обострению восточно-
го вопроса и создать непосредственную опасность распада и по-
следующего расчленения Османской империи. Маршаль призна-
вался Чарыкову в сентябре 1911 г., что «поднятие Восточного
вопроса и компрометирование существования Турции абсолют-
но нежелательно для Германии» [45, с. 2, т. 18, ч. 2, № 469].
Вот почему германский дипломат старался помешать воз-
70
никновению итало-турецкой войны. Маршаль рекомендовал
своему правительству дать Риму «совет умеренности» и лично
оказывал давление на итальянского поверенного в делах в
Стамбуле, чтобы удержать Италию от оккупации Триполитании
[45, с. 2, т. 18, ч. II, № 495]. В связи с этим Чарыков тогда
сообщал, что «итальянское посольство открыто негодует на уси-
лия Германии затормозить теперешнее итальянское выступле-
ние» [там же, № 492].
Правительство Италии заранее уведомило Берлин о подго-
товке военной экспедиции в Северную Африку [238, стр. 51].
Со своей стороны, германское правительство пыталось пред-
упредить прямое нападение Италии на Турцию путем мирной
передачи Триполитании и Киренаики в итальянские руки. Но
«миротворческие» усилия немецкой дипломатии были безуспеш-
ны [238, стр. 60]. Когда же война стала фактом, германские
политики осторожно, чтобы не вызвать в Риме недовольство,
добивались прекращения военных действий или, по крайней
мере, их локализации [24А, 1911, д. 19, лл. 73—75; 63, т. 30(1),
№ 10939; т. 30(2), № 11068]. Во имя сохранения Трой-
ственного союза германские политики не противились итальян-
ской агрессии против Турции, но при этом старались создавать
в Стамбуле видимость полной непричастности Германии к втор-
жению итальянских войск в Триполитанию [238, стр. 60].
Что касается немецкой прессы, то, хотя возникновение Три-
политанской войны явно противоречило интересам германского
империализма, большинство газет правительственного лагеря,
в том числе «Националь Цайтунг», «Дейче Тагесцайтунг»,
«Альгемайне Цайтунг», воодушевляли итальянских захватчи-
ков. В публикуемых статьях утверждалось, что Италия права,
вторгаясь в Триполитанию, и что итало-турецкая война может
способствовать мирному урегулированию Балканского вопроса.
Буржуазные и юнкерские органы призывали правительство под-
держать свою союзницу, поскольку сама Германия якобы не
имеет притязаний на Триполитанию и Киренаику. Однако ру-
пор крупных промышленников «Кёльнише Цайтунг» в сдержан-
ном тоне предупреждал Италию, что и другие державы обла-
дают интересами в Северной Африке [242, стр. 64].
Триполитанская война поставила германское правительство
в щекотливое положение как по отношению к своей официаль-
ной союзнице Италии, так и к младотуркам, явно склонявшим-
ся к немецкой ориентации [63, т. 30(1), № 10893]. Но в Бер-
лине и пальцем не пошевельнули, чтобы поддержать своих
«турецких друзей». Там не хотели усиливать уже давно наме-
тившийся отход Италии от Тройственного союза. К тому же
дело происходило накануне возобновления договора участни-
ков этой коалиции22. Поэтому Вильгельм II уклонился от вы-
полнения просьбы султана о посредничестве Германии в итало-
турецком конфликте [63, т. 30(1), № 10855, 10856; 45, с. 2,
711
т. 18, ч. 2, № 515]. Видимо, под впечатлением этих событий
кайзер решил также отказаться от запланированного на конец
1911 г. посещения Турции [24А, 1910, д. 35, лл. 54—55; д. 38,
л. 217]. Заявив о своем нейтралитете в итало-турецкой войне,
германское правительство взяло на себя защиту турецких под-
данных в Италии и итальянских подданных в Османской им-
перии. Но на практике этот нейтралитет обернулся поддержкой
Италии. Так, еще до подписания прелиминарного мира между
воюющими сторонами Германия признала аннексию Италией
Трнполитании и Киренаики [275, стр. 205—206]. Отношение
Германии к этому конфликту соответствовало интересам италь-
янских империалистов, получивших полную свободу действий
в Северной Африке. Не случайно правительство Италии вы-
сказало германскому послу в Риме «теплую благодарность за
дружественную позицию Германии» [238, стр. 61].
Тем не менее, хотя канцлер и ведомство иностранных дел
стояли на стороне Италии, кайзер поначалу высказывал жи-
вые симпатии в адрес Турции. Ему было хорошо известно, что
Италию подтолкнула к этой войне Англия с целью поссорить
Тройственный союз с Турцией [275, стр. 206].
Но лояльное отношение к Италии давалось германским им-
периалистам с большим трудом. По мере расширения масшта-
бов войны в германской печати не могли более скрыть враж-
дебного отношения к агрессии, предпринятой союзницей Гер-
мании [242, стр. 64—65, 68].
Даже буржуазная и юнкерская пресса Германии обвиняла
итальянские войска в жестокостях. Так, «Франкфуртер Цай-
тунг» требовала, чтобы европейские державы протестовали про-
тив непрекращающихся зверств итальянских оккупантов, по-
пирающих международные соглашения о правилах ведения вой-
ны. Официоз «Норддейче альгемайне Цайтунг» воспроизвел те-
леграмму агентства Рейтер о расстреле итальянскими захват-
чиками четырех тысяч арабов [242, стр. 101]. В течение всей
Триполитанской войны в германской печати часто публикова-
лись антиитальянские выступления и с удовлетворением отме-
чался всякий, даже малейший успех турецкого оружия [24А,
1911, д. 18, лл. 226—227; 324, стр. 47; 283, стр. 152]. Так, «Бер-
линер Тагеблатт» открыто высмеивала военные усилия Италии,
приветствуемые итальянскими шовинистами с таким громким
энтузиазмом. Но только одна социал-демократическая «Фор-
вертс» вскрыла истинную подоплеку итало-турецкой войны, ха-
рактеризуя ее как «священную войну» банков во главе с кле-
рикальным «Банко ди Рома» [242, стр. 93].
Хотя реакция самых различных кругов Германии на дей-
ствия Италии была в целом неблагоприятной, германское пра-
вительство всячески старалось сгладить трудности, возникшие
в отношениях с итальянским союзником и «турецким другом»
[71, т. 285, стр. 2102; 242, стр. 267—268]. Отношения между
72
Германией и Италией оставались во время Триполитанской
войны корректными. Однако выпады германской печати ущем-
ляли чувства итальянских шовинистов, поэтому в Берлине при-
шлось, наконец, прибегнуть к давлению, чтобы умерить тон га-
зет [242, стр. 273].
Двусмысленная позиция, занятая германским правительст-
вом в Триполитанской войне, вызвала явное осуждение в край-
не националистических кругах. Так, публицист Альберт Вирт,
выступавший и ранее по вопросам германо-турецких отношений
[424], в изданной тогда брошюре обрушился с градом обвине-
ний в адрес германской дипломатии, плохо, по его мнению, от-
стаивающей интересы немцев в Турции, которую готовятся по-
глотить «два хищника» — Англия и Россия [426, стр. 7—8].
Что касается турецких откликов, то лидеры партии «Еди
некие и прогресс», ее печатные органы и офицерские круги ар-
мии не скрывали горечи и разочарования, высказывали нема-
ло упреков в адрес своих берлинских «покровителей». Так, офи-
циоз «Танин» обвинял германское правительство в том, что по-
сылка им в Агадир «Пантеры» породила Триполитанский кри-
зис и привела к окончательному захвату Францией Марокко
[242, стр. 65]. Вполне естественно, что итало-турецкая война
вызвала тогда ослабление германского влияния в Турции [24А,
1911, д. 19, лл. 79—82; д. 32, лл. 107—108; 45, с. 2, т. 18, ч. 2,
стр. 263—264; т. 19, ч. 2, № 744; 162, кн. VI, стр. 23; 67, т. 4,
№ 3395].
Сформирование в первые же дни Триполитанской войны но-
вого правительства во главе с Саид-пашой, заменившего из-
вестного сторонника Тройственного союза Хаккы-пашу, в дип-
ломатических кругах Стамбула расценивали как признак пово-
рота Турции от Германии [45, с. 2, т. 18, ч. 2, № 515, 704].
Предпринятая несколько месяцев спустя реорганизация этого
правительства еще сильнее подчеркнула ориентацию Саид-
паши на Антанту [24А, 1911, д. 35, л. 599]. Ее влияние, особен-
но Англии, постепенно усиливалось в ущерб прежнему герман-
скому влиянию [там же, д. 31, лл. 237—240; 45, с. 2, т.- 18, ч. 2,
№ 704; т. 19, ч. 2, № 713, 744; т. 20, ч. 1, № 154; 407, т. 2,
стр. 255].
В обстановке все затягивавшейся войны с Италией, не полу-
чив поддержки у Германии и Австро-Венгрии, младотурки пы-
тались заручиться содействием Антанты. Министр иностранных
дел Ассим-бей говорил Чарыкову весной 1912 г., что он не раз-
деляет панисламистских идей и считает, что Турция должна
сближаться с государствами, обладающими мусульманскими
подданными — с Россией, Англией и Францией [45, с. 2, т. 19,
ч. 2, № 713].
Но в Петербурге не склонны были переоценивать все эти
выступления, считая их не более как маневрами Порты с целью
припугнуть Берлин возможностью переориентации Турции [там
73
же, т. 18, ч. 2, № 780; 67, т. 3, № 2951]. Это мнение имело под
собой полное основание. В конце ноября 1911 г. Ассим-бей за-
явил австрийскому послу Паллавичини, что, «по его убежде-
нию, благополучие империи’целиком требует тесного присоеди-
нения к Центральным державам». Одновременно он выдвинул
перед австрийским послом идею заключения между Турцией,
Австро-Венгрией, Германией и Румынией соглашения о поддер-
жании статус-кво на Балканском полуострове. Но турецкое
предложение было отклонено, хотя, несмотря на ряд сомне-
ний, Паллавичини подчеркивал перед своим правительством
выгоды от союза с Турцией, и среди них ту, что в случае вой-
ны Австро-Венгрии с Россией или с Италией турецкая армия
будет сдерживать балканские государства от нападения на юж-
ные границы империи Габсбургов [67, т. 3, № 3026].
В условиях Триполитанской войны в Вене считали, одна-
ко, рискованным политический союз с Турцией — слабой в во-
енном отношении и раздираемой внутренними противоречиями.
Кроме того, там боялись подобным шагом оттолкнуть от Трой-
ственного союза Италию. В то же время, в соответствии с уже
давней линией австрийской дипломатии в отношении Осман-
ской империи, признавали необходимым сохранение тесного кон-
такта с Портой, поддержание ее «миролюбивых устремлений».
В момент тогдашнего выступления на Босфоре царской дипло-
матии, добивавшейся от правительства Саид-паши согласия
на пересмотр режима Проливов («демарш Чарыкова»),
Эренталь и Паллавичини полагали, что следует и далее «пле-
сти» переговоры с Турцией, чтобы укрепить в ней австрийское
влияние и вселить в турок уверенность, что они смогут найти
«помощь и защиту не только у одной России» [67, т. 3, № 3047,
3101, 3103, 3150, 3151; 356, стр. 211].
Турецкое правительство не было обескуражено отказом Ав-
стро-Венгрии и обратилось с аналогичным предложением к
Маршалю, но также потерпело неудачу [356, стр. 212].
Среди русских дипломатов преобладало мнение, что из-за
вражды к России младотурки бесповоротно связали себя с Гер-
манией, рассматривая последнюю как ценную союзницу на слу-
чай войны со своим северным соседом. То, что Германия счи-
талась единственной из великих держав, не посягавшей на за-
хват турецких территорий, также повышало ее акции в Стам-
буле. Правители Турции рассчитывали на содействие Берлина
в предстоявших мирных переговорах с Италией [45, с. 2, т. 18,
ч. 2, № 854]. Поэтому падение германского влияния на Босфо-
ре было тогда весьма кратковременным [63, т. 30(1), № 10958;
61, с. II, т. 14, № 462].
Между тем неудачный ход Триполитанской войны значи-
тельно ослабил позиции младотурок внутри страны. Этим не
замедлили воспользоваться политические противники партии
«Единение и прогресс», при содействии британских агентов
74
объединившиеся в ноябре 1911 г. в реакционный блок «Свобода
и .согласие». Кроме того, положение младотурок осложнялось
новым восстанием в Албании и широким размахом вооружен-
ной освободительной борьбы арабского населения Йемена.
В самой партии младотурок также шла непрестанная борьба
между различными течениями, отражавшими интересы тех или
иных слоев турецкой буржуазии, придерживавшихся противо-
положных взглядов и в отношении внешнеполитического курса
Турции [115, стр. 138—144; 166, стр. 132—133; 79, стр. 46—47;
78, стр. 210—212].
Но самым опасным для партии «Единение и прогресс» было
поведение армии, этой «колыбели» и основной опоры младоту-
рецкого режима. Как отмечали наблюдатели, влияние младо-
турок в войсках начало падать еще с конца 1909 г. в связи с
увольнением из армии 10 тыс. офицеров и циркуляром Махму-
да Шевкет-паши, запрещающим военнослужащим участвовать
в политической деятельности. Эти меры вызвали в офицерском
корпусе большое недовольство. Но тогда младотурки сохрани-
ли власть в своих руках главным образом благодаря отсут-
ствию единства в лагере их политических противников — пар-
тии либералов («Ахрар») и различных групп и организаций,
представлявших интересы нетурецких народов [24Б, д. 3088,
лл. 139—140, 143].
Но теперь, два года спустя, положение правящей партии
значительно ухудшилось. Среди офицеров, обойденных новым
режимом, росло недовольство младотурками, их покровитель-
ством своим сторонникам в армии. Протекция и фаворитизм,
так процветавшие в высших военных кругах во времена Абдул
Хамида, продолжались и теперь, но лишь под новой вывеской.
Наконец, офицеры нетурецкой национальности были непри-
крыто враждебны политике правительства в национальном во-
просе и покидали ряды армии, переходя на сторону повстан-
цев, действовавших в горах Албании и Македонии. Наиболее
серьезное недовольство проявлялось в частях II и III корпу-
сов, расположенных в Европейской Турции и совсем недавно
считавшихся оплотом младотурецкой партии. Налицо были все
признаки антиправительственного движения в армии, которое
несколько лет назад явилось сигналом к революции, покон-
чившей с деспотическим режимом Абдул Хамида.
Все это было на руку противникам партии «Единение и
прогресс», обрушившимся на централизаторскую политику пра-
вительства, прикрываемую шовинистическим лозунгом осма-
низма. Младртурок обвиняли в нарушении конституции, в том,
что их политика привела лишь к тому, что турецкая армия
только и занята подавлением восстаний среди своих же едино-
верцев.
То, что ранее было сильнейшим оружием младотурок —
вмешательство армии в политическую жизнь страны,— теперь
75
обернулось против них самих. По словам Хольмсена, «язва
политиканства» разъедала армию. Никакие самые строгие за-
преты военного министра Махмуда Шевкет-паши и декреты
парламента, в котором младотурки обладали большинством,
не могли помешать новым выступлениям, исходившим из офи-
церских кругов, и дальнейшему падению воинской дисципли-
ны. Младотурки все более теряли почву под ногами; число их
сторонников, и не только в армии, тогда быстро падало. По-
добный оборот дела, конечно, в первую очередь подрывал по-
ложение наиболее влиятельного члена кабинета Махмуда Шев-
кет-паши, который являлся главным объектом нападок со сто-
роны оппозиционных партий и офицерских группировок [25В,
д. 475, л. 98; д. 991, лл. 288—322; 24А, 1912, д. 32, л. 324; 27Б,
д. 19, л. 29; 45, с. 2, т. 20, ч. 1, № 244; 115, стр. 162; 55, т. 5,
№ 7, 14; 67, т. 3, № 2396, 2518; 162, кн. V, стр. 101—106].
Выход Махмуда Шевкет-паши из состава кабинета Саид-
паши в июле 1912 г. не спас младотурок. Военный министр был
главной опорой правительства [24А, 1912, д. 32, лл. 6—8], и
его отставка лишь ускорила падение кабинета. Брожение в ря-
дах армии, которая, по характеристике русского военного аген-
та, «превратилась в настоящую преторианскую гвардию», про-
должало расти. Политический кризис в стране все более обост-
рялся [25В, д. 991, лл. 321—322; 24А, 1912, д. 32, л. 356; 45,
с. 2, т. 20, ч. 1, № 279].
Именно в эти дни противники младотурок в армии объеди-
нились в военную лигу «Спасители отечества», опираясь на ко-
торую феодально-компрадорская партия «Свобода и согласие»
добилась свержения правительства Саид-паши. Новый кабинет,
сформированный из престарелых реакционных политиков во
главе с Гази Ахмед Мухтар-пашой, формально включая беспар-
тийных деятелей старого режима, фактически состоял из явных
противников младотурецкой партии, опиравшихся на консерва-
тивный блок «Свобода и согласие». В области внешней полити-
ки новое правительство, в отличие от предшествующего, ориен-
тировалось преимущественно на Англию и Францию [25В,
д. 475, л. 159; 78, стр. 215—218; 45, с. 2, т. 20, ч. 1, № 337].
Заметное ослабление влияния младотурок в период Трипо-
литанской войны и приход летом 1912 г. к власти их политиче-
ских противников вызвали в Берлине острую тревогу за со-
хранение своих позиций на Ближнем Востоке. Отчаянные уси-
лия германской дипломатии, предпринимавшиеся ею с конца
1911 г., чтобы путем поддержки младотурок упрочить свое по-
ложение в Стамбуле, успеха не имели. Ставка на младотурок,
сделанная германскими империалистами еще в 1909 г., каза-
лась теперь битой, в связи с чем в немецкой буржуазной прес-
се высказывалось глубокое беспокойство [45, с. 2, т. 18, ч. 2,
№ 704; т. 19, ч. 2, № 390; т. 20, ч. 1, № 402]. Кроме того, по-
ложение Германии на Ближнем Востоке осложнилось прибли-
76
жавшейся угрозой столкновения Турции с балканскими госу-
дарствами. Военный агент России в Берлине полковник База-
ров полагал, что если в случае раздела Европейской Турции
Германия не получит доли, эквивалентной по сравнению с дру-
гими державами, то, чтобы возместить убытки от потери ог-
ромных капиталов, вложенных ею в Османскую империю, она
должна будет искать компенсации с оружием в руках [45, с. 2,
т. 20, ч. 1, № 113].
Отмеченные нами события во внутренней жизни Турции и
крупные изменения в ее внешнеполитическом положении созда
ли непреодолимые трудности для дальнейшей деятельности фон
дер Гольца в деле реорганизации турецкой армии. Он более
уже не мог выезжать в Стамбул. Но, оставаясь в Германии,
фон дер Гольц пытался тогда играть роль посредника между
Италией и Турцией. В первые же дни итало-турецкой войны
он выступил в венской «Нойе фрейе Прессе» со статьей, в ко-
торой высказал надежду, что Турция выйдет из конфликта с
Италией сильной и сохранит свой престиж. Италия, по его сло-
вам, поставила перед собой тяжелую задачу. Действия италь
янского флота, направленные против турецкого побережья, на-
носят больший ущерб нейтральным странам, чем самой Тур-
ции. Фон дер Гольц не советовал Турции сдаваться, так как
это могло привести младотурецкий кабинет к гибели [242,
стр. 94]. Несколько месяцев спустя он в другой статье давал
понять, что Германия из-за Триполи не может ссориться с
Италией, и одновременно объяснял, почему младотурки не
должны отказываться от своей североафриканской провинции
[457, 29.VI.1912].
Куда более откровенно и явно с протурецких позиций вы
ступал фон дер Гольц в своих личных письмах к Махмуду
Шевкет-паше и Пертев-паше, в которых он всячески старался
воодушевить военных руководителей Турции и выражал убеж-
дение, что Османской империи легче, чем Италии, перенести
длительную войну. Одновременно — и это, конечно, было глав-
ным — фон дер Гольц давал своим корреспондентам множест-
во советов военного и политического характера23.
Как бывает часто в подобных обстоятельствах, открытым
посредничеством были недовольны обе стороны. Итальянская
печать, раздраженная неожиданно упорным сопротивлением ту-
рецко-арабских отрядов в Триполитании и Киренаике, обвиня-
ла фон дер Гольца и немецких офицеров, служивших в турец-
кой армии, в тайном руководстве ее военными действиями.
Итальянский посол в Берлине упрекал его в нелояльном пове-
дении в отношении Италии. Дело кончилось тем, что кайзер
запретил фон дер Гольцу дальнейшие публичные выступления
[290, стр. 319—320; 390, стр. 156; 67, т. 4, № 4525; 242, стр. 94]
Естественно, в этих условиях положение в Турции миссии
фон дер Гольца сильно пошатнулось. Уже в ноябре 1911 г. в
77
турецких военных кругах выявилось намерение отказаться от
возобновления контрактов с германскими офицерами-инструк-
торами [24А, 1911, д. 35, т. 408]. У нового военного министра
Назым-паши, в свое время Закончившего военную академию во
Франции, они были явно не в фаворе [133, стр. 24—25]. Вско-
ре после свержения младотурок было объявлено, что контрак-
ты немецких офицеров, уже кончающих условленный трехлет-
ний срок службы в турецкой армии, не будут продлены. Ис-
ключение было сделано лишь для двух полковников, возглав-
лявших школы тяжелой и полевой артиллерии. Предполага-
лось, что постепенно, по истечении срока контрактов, все ос-
тавшиеся в Турции германские инструкторы вернутся в Герма-
нию [45, с. 2, т. 20, ч. 2, № 501]. Известие об этом вызвало в
немецкой печати самую бурную реакцию [45, с. 2, т. 20, ч. 1,
№ 402].
Триполитанская война непосредственно затрагивала лишь
далекую африканскую провинцию Турции, к тому же при гос-
подстве на море итальянского флота полностью отрезанную от
ее жизненно важных центров. Поэтому война с Италией не
могла повлиять на ход преобразования турецкой армии. Более
того, по свидетельству Щеглова, «война с Италией, не причиняя
Турции крупных неприятностей, имеет то важное значение, что
благодаря ей как в армии, так и во флоте проведены военные
мероприятия, которые без войны не скоро бы получили осу-
ществление» [27Б, д. 8, л. 6]. Значительно большие препятствия
делу военных реформ проистекали из отмеченного нами выше
внутриполитического положения страны.
Но вспыхнувшая в октябре 1912 г. Балканская война, быст-
ро завершившаяся почти полным вытеснением турок из Евро-
пы и поставившая под угрозу столицу государства —Стамбул,
прервала реорганизацию турецких вооруженных сил. Осман-
ская империя вступила в полосу затяжного и крайне острого по-
литического кризиса, от исхода которого зависело ее дальней-
шее существование.
Первая Балканская война.
Провал миссии фон дер Гольца
Балканская война сразу же выявила морально-политическое
превосходство стран — противников Турции. Их войска были
воодушевлены справедливыми целями и сражались на терри-
тории, население которой оказывало поддержку своим освобо-
дителям. В Турецкой же армии отсутствовали единство и спа-
янность. Насильственно призванные в ее ряды новобранцы-не-
мусульмане при первом же удобном случае бросали оружие.
Турецкие крестьяне, составлявшие ядро османских сил, не бы-
ли в состоянии освоить новейшую военную технику. По точной
78
характеристике Розы Люксембург, «вымуштрованный немцами
турецкий милитаризм уже в первой Балканской войне оказал-
ся жалким банкротом» [345, стр. 301].
Молниеносный разгром турецкой армии, ускоренный ошиб-
ками ее командования, поверг в изумление всю Европу, счи-
тавшую Османскую империю значительно сильнее ее противни-
ков. Это поражение поколебало и без того пошатнувшиеся пози-
ции германских империалистов на Ближнем Востоке, нанес чув-
ствительный ущерб военному престижу Германии, в течение
многих лет заботливо опекавшей турецкую армию.
Противники Германии из лагеря Антанты не замедлили ис-
пользовать это обстоятельство дря дискредитации немецких
учителей турок, прусской системы военной подготовки, а заод-
но и германского оружия [63, т. 33, № 12303, 12331, 12364; 89,
стр. 132—133; 346, стр. 68]. При этом они подчеркивали, что
болгарские офицеры были обучены русскими, а реорганизацией
греческой армии в течение ряда лет руководила французская
военная миссия генерала Эйду [346, стр. 68]. Язвительные на-
смешки в адрес турок и германской военной миссии и нападки
на ее главу—фон дер Гольца — раздавались и на страницах
итальянских газет [67, т. 4, № 4525] и в военных кругах Рима
[25В, д. 687, л. 193].
В Берлине, где были твердо убеждены в быстром успехе
турок и повторении ими победного марша по примеру войны с
Грецией в 1897 г., ничего не сделали для того, чтобы воспре-
пятствовать возникновению Балканской войны. Известия о со-
крушительных поражениях турецкой армии явились для правя-
щих кругов Германии полной неожиданностью и, по свидетель-
ству посла России в Берлине Свербеева, произвели на них
«глубокое, даже подавляющее впечатление» [24А, 1912, д. 18.
л. 241; см. также: 284, стр. 12; 196, стр. 140; д. 356, стр. 186],
усугублявшееся тем, что они «возлагали большие надежды на
воспитанные германскими инструкторами турецкие войска»
[24А, 1912, д. 19, л. 180] 24. О глубоком разочаровании в Бер-
лине, вызванном победами болгар, сообщали также послы
Франции и Австро-Венгрии в Берлине Жюль Камбон и граф
Сегени [403, стр. 230; 61, с. 3, т. 4, № 240, 253; 67, т. 4,
№ 4104]. По признанию самих же немцев, налицо был полный
просчет германского генерального штаба, недооценившего си-
лу и выучку армий балканских государств и переоценившего
боеспособность турецкой армии [284, стр, 10] 25.
Как и во время Триполитанской войны, фон дер Гольц в
посланиях к своим турецким друзьям давал им множество со-
ветов в отношении развертывания войск и ведения операций
против балканских союзников. В частности, он предостерегал
их от попыток отвоевания Македонии и одобрил решение Пор-
ты не уступать Адрианополь. Несколько позднее он печалился
по поводу потери этой древней столицы Османской империи, а
79
после второй Балканской войны хвалил турецких военачальни-
ков за отвоевание Адрианополя, подчеркивал необходимость с
огромной энергией приняться за восстановление военного по-
тенциала страны и предостерегал от переоценки собственных
сил [264, стр. 178—181].
Новые поражения Турции опять вызвали в Германии напад-
ки на политику правительства на Ближнем Востоке, главным
образом со стороны крайне националистических кругов. Так,
упомянутый Вирт в очередном выступлении вновь указывал на
то, что всю выгоду от усилий немецкой дипломатии в Турции
извлекают «Дейче банк», тонкая прослойка купцов, инженеров
и техников, связанных с торговлей в странах Леванта и стро-
ительством Багдадской дороги, а также военные концерны, до-
бивающиеся прибыльных заказов на пушки и боевые суда
[425, стр. 53—54]. Обвинив «плутократию» в преследовании ис-
ключительно интернациональных интересов в ущерб националь-
ным, Вирт предлагал в качестве «национальной цели» на Ближ-
нем Востоке «политику заселения», которая «поможет распро-
странению немецкой национальности» [425, стр. 56].
Правая печать всячески пыталась вывернуться из неловко-
го положения и убедить немецкого обывателя в безотказности
германской стратегии, скомпрометированной турецкими пора-
жениями, в том, что неудачи турецкой армии исключительно
объясняются нежеланием ее командования следовать советам
фон дер Гольца, игнорированием немецких офицеров, служив-
ших в Турции [219, стр. 119]. Депутаты рейхстага от национад-
либеральной партии Рихтгофен и Шенайх-Каролат оправдыва-
ли фон Д|ер Гольца, объясняя провал его миссии господствовав-
шей в Турции рутиной и пассивным сопротивлением турецких
военных учреждений всяческим начинаниям немецких офицеров
[71, т. 286, стр. 2529; т. 289, стр. 4775].
Разгром Турции нанес Германии не только моральный урон.
На повестку дня европейской политики вновь выдвигался во-
прос о судьбе Османской империи и разделе ее территории.
Это угрожало крушением многолетних усилий германских им-
периалистов, надеявшихся путем военно-политической и эконо-
мической экспансии постепенно прибрать к рукам всю Турцию
[63, т. 33, № 12364; 373, стр. 206]. При сложившейся ситуации
и при наличном соотношении сил немцы на многое рассчиты-
вать не могли; самые лакомые куски Османской империи до-
стались бы их противникам.
Вильгельм II не мог скрыть своего раздражения ведением
турками Балканской войны. Импульсивный кайзер в присут-
ствии всего дипломатического корпуса заявил Осману Низами-
паше: «Ваше место более не в Европе. Нужно переправляться
через Босфор» [403, стр. 169—170].
Вильгельм II даже высказал сочувствие славянским госу-
дарствам и настаивал на том, чтобы победители довели дело до
80
конца и не были лишены плодов своих военных успехов [24А,
1912, д. 18, лл. 237—240; см. также; 63, т. 33, № 12297; 283,
стр, 221]. На восьмой день войны он чуть ли не полагал, что
болгары вскоре вступят в Стамбул, а Фердинанд Кобургский
провозгласит себя императором Византии, и требовал, чтобы
Германия и Австро-Венгрия не препятствовали этому и не вме-
шивались в ход военных действий в пользу Турции. Турок кай-
зер отныне ни во что не ставил, считал их дело проигранным
[63, т. 33, № 12297, 12319—12321, 12342] и потому оказание
им дальнейшей поддержки бесполезной затеей. Он заявлял себя
сторонником окончательного разрешения Восточного вопроса
путем полного расчленения Османской империи [283, стр. 221].
Когд|Э новый посол Германии в Стамбуле Вангенгейм сооб-
щил, что он вместе с военным атташе Штремпелем старается
воодушевить турок к сопротивлению на укрепленных Чатал-
джинских высотах, прикрывавших подступы к турецкой столи-
це, Вильгельм II немедленно пресек эти попытки, охарактери-
зовав их как превышение немецкими представителями на Бос-
форе данных им полномочий и нарушение нейтралитета Гер-
мании в Балканской войне. Кроме того, он как-то даже сказал,
что «Турции в Европе пришел конец» и потому «Чаталджа
должна пасть!» [63, т. 33, № 12342, 12364, 12379, 12380].
Германская дипломатия спешно перестраивалась. В Бер-
лине лихорадочно выискивали брешь в Балканском союзе и
старались переориентироваться на какое-либо из государств
Юго-Восточной Европы, чтобы возместить ослабление своей
традиционной опоры — Турции. Объектом германских, а также
австрийских заигрываний становится Болгария, которую в Бер-
лине и в Вене надеялись, использовав 'сербо-болгарские про-
тиворечия в Македонии, оторвать от Балканского союза и тем
самым добиться распада этой враждебной Тройственному сою-
зу политической группировки [25В, д. 687, лл. 130—131; 169,
стр. 117; 63, т. 33, № 12380; см. также: 134, стр. 151—154].
Кроме того, немецкие политики, будучи хорошо осведомлен-
ными о тайных честолюбивых замыслах болгарского царя,
мечтавшего превратить Болгарию в Пруссию на Балканах,
подталкивали его к захвату Стамбула и Проливов, рассчиты-
вая таким путем поссорить Болгарию с царским правительст-
вом. В Петербурге, где явно не доверяли Фердинанду Кобург-
скому, с большой тревогой следили за быстрым продвижением
болгарской армии во Фракии и делали все возможное, чтобы
воспрепятствовать появлению болгар на берегах Босфора [142,
т. 2, стр. 744; 219, стр. 121].
Крутой поворот в политике германского правительства на
Балканах поразил русских дипломатов, искавших объяснение
«не столько в благоволении его к славянам, сколько в антаго-
низме его к Англии» [24А, 1912, д. 18, лл. 237—238]. Так,
Свербеев, отмечая, что «Германия за последнее время сильно
81
разочаровалась в Турции» и что она «с каждым днем все бо-
лее теряет почву в Константинополе», тем не менее не допу-
скал, что «германское правительство могло решиться ввиду
признанных своих интересов в Турции окончательно отвернуть-
ся от последней и стать на сторону ее исконных врагов»
[там же, л. 240].
Со своей стороны, турки не скрывали недовольства немец-
кими наставниками, сваливая на них вину за военные неудачи.
Даже такой старый приверженец Германии и ученик
фон дер Гольца, как Махмуд Мухтар-паша, после очередного
поражения турецких войск сказал одному немецкому офицеру:
«Этим мы обязаны фон дер Гольцу». Положение немецких офи-
церов в турецкой армии претерпело тогда радикальное измене-
ние: они были выведены из различных военных органов и им
дали недвусмысленно понять, что в их услугах больше не нуж-
даются [63, т. 33, № 12364; см. также: 346, стр. 68].
Но более всех «пострадал» глава военной миссии — фон
дер Гольц. Еще накануне Балканской войны он заверял Виль-
гельма II, что у турок все готово, «совсем, как у нас» [169,
стр. 116; см. также: 76а, стр. 51; 290, стр. 321]. Во француз-
ской и итальянской печати фон дер Гольца прямо называли гу-
бителем турецкой армии [290, стр. 321; 294, стр. 321]. По сло-
вам представителя Николая II при германском императоре ге-
нерала Татищева, фон дер Гольц с началом Балканской вой-
ны старался «стушеваться» [25В, д. 687, лл. 130—131], а в из-
данной еще во время войны статье «Поражение молодой Тур-
ции и возможность ее возрождения» пытался оправдаться от
выдвинутых против него обвинений [294].
Летом 1913 г. фон дер Гольц был уволен в отставку. Да-
же вспыхнувшая год спустя мировая война не сразу покончила
с постигнувшей его опалой. Кайзер отказался дать фон дер
Гольцу активный пост в армии, назначив его генерал-губернато-
ром оккупированной Бельгии [290, стр. 320—321].
* # *
Балканская война, бесспорно, застала турецкую армию не-
подготовленной, в стадии реорганизации, а балканские союз-
ники превосходили турок в части подготовки командного со-
става во всех его звеньях и в обращении солдат с пехотным и
артиллерийским оружием. Служба тыла и организация снаб-
жения турецкой армии были в зачаточном состоянии и дейст-
вовали крайне плохо. Отмеченный нами выше план разверты-
вания турецкой армии, выработанный при активном участии
фон дер Гольца и предполагавший на первом этапе строго обо-
ронительный характер ведения войны, был отвергнут новым во-
енным министром и главнокомандующим Назым-пашой. Турец-
кое командование, полностью игнорируя превосходство союзни-
82
ков в быстроте мобилизации, перешло к наступательным опе-
рациям, далеко не закончив сосредоточение на западной гра-
нице своих сил [320, стр. 172—179; 322, стр. 60—61; 266,
стр. 71]. Но в конечном счете все эти недостатки и просчеты
имели второстепенное значение для исхода войны.
Первая Балканская война, окончившаяся сокрушительным
поражением Турции, еще раз показала, что верхушечные воен-
ные реформы не могут сами по себе иметь успех, если им не
предшествуют или они, по крайней мере, не сопровождаются
преобразованиями в социально-экономическом строе государ-
ства. И в данном случае проведенные младотурками меры по
реорганизации и усилению армии и флота, несмотря на энер-
гичную поддержку столь могущественной империалистической
державы, как кайзеровская Германия, и огромные финансовые
затраты, не дали никакого эффекта. Полуфеодальная основа
Османской империи, на которую опирались и которой пита-
лись вооруженные силы страны, оставалась неизменной и после
победы младотурецкой революции, а национальные противо-
речия, издавна раздиравшие Турцию, еще более обострились.
Именно в этой плоскости следует искать главные причины по-
ражения Турции, а не в военно-технической подготовке ее ар-
мии, избранном плане ведения войны и способностях высшего
командования 26.
Вот почему ни энергия германской военной миссии во главе
с фон дер Гольцем, ни оружие Круппа и Маузера не могли
придать тогда новых сил турецкой армии и повысить ее бое-
способность до уровня армий капиталистических государств Ев-
ропы. Более того, деятельность германской военщины в Тур-
ции, направленная на подчинение ее вооруженных сил генераль-
ному штабу Германии и на использование стратегических по-
зиций Османской империи в агрессивных целях «рейха», проти-
воречила национальным интересам Турции. «Одновременно,—
по словам Розы Люксембург,— турецкий милитаризм попадал
в зависимость от прусско-германского милитаризма и стано-
вился опорой немецкой политики в Средиземном море и Ма-
лой Азии» [345, стр. 298].
Глава II
ГЕРМАНИЯ И МОРСКАЯ ПОЛИТИКА ТУРЦИИ
НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Упадок турецкого флота при Абдул Хамиде
Для выяснения мотивов морской политики младотурок,
характера и сущности предпринятой ими реорганизации флота
необходимо хотя бы кратко остановиться на его состоянии на-
кануне революции 1908—1909 гг.
Победа младотурецкой революции застала турецкий флот в
самом плачевном положении. Помимо общих причин, опреде-
лявших отсталость вооруженных сил страны — господство фео-
дальных пережитков, отсутствие национальной промышленно-
сти, хронически пустовавшая казна, слабая подготовка офи-
церских кадров,— пагубное положение флота по сравнению с
армией усугублялось личным отношением к нему Абдул Ха-
мида, а в условиях существовавшего в Турции автократиче-
ского режима этот фактор имел немаловажное значение.
Еще в царствование Абдул Азиза (1861—1876) Турция со-
здала в результате огромных затрат мощный броненосный
флот *. Он находился под командованием английских офицеров,
фактически опекавших военно-морские силы Турции.
С воцарением Абдул Хамида положение турецкого флота ко-
ренным образом изменилось. Он постепенно приходил в пол-
ный упадок, при тайном попустительстве (по указаниям сул-
тана) морского министра Хасан-паши2. Неприязнь Абдул Ха-
мида к военному флоту имела политическую подоплеку. Он
хорошо помнил, какую активную роль сыграли морские офице-
ры в свержении в 1876 г. его дяди Абдул Азиза. Поэтому Аб-
?1ул Хамид считал флот рассадником крамолы, главным оча-
гом младотурецкого движения и видел в моряках своих вра-
гов и потенциальных бунтовщиков. Более широкий кругозор и
несравненно лучшее образование, которое в силу особенностей
своей профессии получали морские офицеры, делали их более
восприимчивыми к либеральным и конституционным идеям. Вот
почему, опасаясь восстания флота, Абдул Хамид не только тор-
84
мозил его развитие, но и сознательно разрушал военно-морские
силы страны [24А, 1898, д. 26, лл. 173—174; д. 28, лл. 529—
531; 282, стр. 49; 400, стр. 22; 367, стр. 186]. Морской агент
России в Стамбуле капитан Щеглов писал в одном из своих
донесений: «При режиме Абдул Хамида народное образование
и флот подвергались наибольшему гонению и сокращению.
Межд|у тем в эту эпоху, когда армия содержалась относительно
в порядке, флот считался как бы внутренним врагом и на мор-
ское министерство султаном была возложена как бы специаль-
ная задача, окончательно низвести флот на нет» [27Б, д. 10,
л. 141].
Подозрительность Абдул Хамида к морякам доходила до
курьезов. Так, при выборе места для постройки своей загород-
ной резиденции «Илдыз-киоск» он требовал, чтобы дворец был
недосягаем для орущий со стоянки флота на Золотом Роге
[282, стр. 49]. С заряженными орудиями военные корабли не
подпускались ко дворцу на расстояние выстрела. Ни маневры,
ни учебная стрельба во флоте не проводились. Со времени вой-
ны 1877—1878 гг. турецкие суда в течение тридцати лет почти
не покидали Золотого Рога и Дарданелл, а если и выходили в
открытое море, то лишь неподалеку от своих баз [112, стр. 192;
57, т. 5, стр. 282; 372, стр. 32; 367, стр. 186].
Командир яхты «Колхида» — русского стационара на Бос-
форе — сообщал, что со стоявших на приколе судов турецкого
флота бесконтрольно расхищались медные части механизмов,
которые за бесценок продавались на рынках Стамбула. Таким
путем новые эсминцы через несколько недель полностью выво-
дились из строя [27Б, д. 4, л. 79].
Развал турецкого флота при Абдул Хамиде ни для кого
не являлся секретом и самым отрицательным образом сказы-
вался на военной мощи страны. Султану оставалось, оче-
видно, утешаться лишь турецкой поговоркой, гласящей: «Ал-
лах дал мусульманам господство на суше, а гяурам — на
море».
Тем не менее в Турции вплоть до революции 1908—1909 гг.
тратили на флот огромные средства. Расходы на его содержа-
ние и на модернизацию вооружения, на заказы за границей но-
вых судов росли из года в год. Но европейские поставщики
сплошь и рядом сбывали Турции суда и морскую артиллерию
устаревших типов и образцов. Все это мало трогало султана,
так как меры по усилению флота вообще носили фиктивный
характер и часто были очень далеки от своего прямого назна-
чения (подробно об этом речь пойдет ниже).
Вот почему затраты на флот оставались непроизводитель-
ными. Большая часть средств на него оседала в карманах про-
дажных турецких чиновников и всякого рода иностранных ко-
миссионеров [24А, 1907, д. 33, л. 337]. Не случайно турецкое
адмиралтейство заслужило печальную репутацию рассадника
взяточничества и коррупции [57, т. 5, стр. 282; 367, стр. 186—
187; 305, т. 2, стр. 80]. Боеспособность же турецкого флота
продолжала падать.
9
Морская политика младотурок.
Приглашение британской морской миссии
С первых же дней прихода младотурок к власти флот стал
объектом их неустанных забот. Объяснялось это не только его
бедственным положением, но и в первую очередь угрозой во-
оруженного конфликта с Грецией, который из-за обострения
критского вопроса был в 190'8—1910 гг. весьма вероятным
[116, стр. 37, 71; 118]. И хотя в случае греко-турецкой войны
исход ее в основном зависел бы от сухопутных операций, флот
мог сыграть важную роль в блокаде побережья Греции и обо-
роне принадлежащих Турции островов Эгейского моря и Крита,
с которого к лету 1909 г. были полностью выведены войска
«держав-покровительниц» [116, стр. 45—47]. К тому же в усло-
виях обширной империи, при почти полном бездорожье, слабо
развитой железнодорожной сети и огромной протяженности
морских границ, мобилизация армии, ее переброска с дальних
окраин и сосредоточение на балканском театре военных дей-
ствий могли быть осуществлены лишь с помощью флота.
Глава кабинета Хильми-паша и наиболее влиятельный из
лидеров правящей партии и фактический руководитель армии
Махмуд Шевкет-паша неоднократно подчеркивали необходи-
мость усиления флота и считали, что на каждый новый воен-
ный корабль, приобретаемый Грецией, Турция, чтобы обеспе-
чить за собой морское превосходство, должна отвечать покуп-
кой двух боевых судов [67, т. 2, № 1852, 1919; 61, с. 2, с. 12,
№ 389; 356, стр. 270].
Несомненно, и об этом свидетельствуют многие документы,
затаенным и в то же время главным желанием младотурок
было достижение господства на Черном море, на чем мы ни-
же остановимся подробнее.
Были и более глубокие причины, побуждавшие правящие
круги Турции добиваться развития военно-морских сил. По-
литика маринизма являлась составной частью милитаристского
курса, проводившегося младотурками в течение всего периода
пребывания у власти. Этот курс, утверждавшийся путем разжи-
гания шовинистических настроений, игры на националистиче-
ских чувствах и религиозных предрассудках широких масс,
призван был укрепить внутри страны политические позиции
партии «Единение и прогресс», поднять ее авторитет во всех
классах турецкого общества, особенно среди обманутых мла-
дотурками социальных низов, которым ограниченная буржуаз-
ная революция ничего, или почти ничего, не дала.
Стремлению младотурок создать крупный военно-морской
86
флот благоприятствовал ряд внешних факторов. Среди них
следует в первую очередь отметить поддержку некоторых им-
периалистических держав, предоставивших в распоряжение
правителей Турции своих морских офицеров-инструкторов и
мощную судостроительную промышленность (Англия), готовые
боевые суда (Германия) и большие финансовые средства
(Франция).
Уже в августе 1908 г. младотурки открыли среди населе-
ния сбор пожертвований на усиление флота. Правительство
англофила Кямиль-паши вскоре обратилось в Лондон с прось-
бой прислать морскую миссию для руководства делом возрож-
дения флота. Там, учитывая тогдашнюю проанглийскую ориен-
тацию Порты, немедленно пошли ей навстречу. Министр иност-
ранных дел Грей считал посылку в Стамбул морской миссии
делом «чрезвычайной политической важности» [57, т. 5,
стр. 282—283]. Политику укрепления связей с Турцией полно-
стью поддерживал и тогдашний первый морской лорд адми-
ралтейства, один из организаторов Антанты, Фишер. Считая
войну с Германией неизбежной, он полагал, что Антанта долж-
на быть усилена путем включения в нее Турции. По мнению
Фишера, султанская империя необходима Антанте, во-первых,
для обеспечения коммуникаций с Россией и, во-вторых, ввиду
своего огромного влияния на мир ислама, в использовании ко-
торого Англия, эта «величайшая мусульманская сила на зем-
ном шаре», крайне заинтересована [347, т. 1, стр. 26].
В конце 1908 г. английское правительство назначило главой
морской миссии в Турции контр-адмирала Дугласа Гамбля
(Гамбль-паша), прибывшего в Стамбул в феврале 1909 г. Ту-
рецкий флот оказался фактически подчиненным британскому
адмиралу. Немного позднее приехали подобранные им для
своего штаба пять английских офицеров, которые подписали с
морским министерством Турции контракты на трехлетний срок
службы [347, т. 1, стр. 302; 214, л. 143; 57, т. 5, стр. 282—283;
77, стр. 146].
После подавления в апреле 1909 г. реакционного мятежа но-
вое младотурецкое правительство Хильми-паши энергично заня-
лось реорганизацией флота, которой руководили Гамбль и чи-
ны его штаба. При слабовольном и неавторитетном морском
министре Хикмет-паше британские офицеры хозяйничали в ту-
рецком флоте, благо все 42 турецких адмирала действительной
службы были за полной непригодностью уволены в отставку.
Английская миссия поставила ближайшей задачей очистку фло-
та от устаревших судов и наведение порядка в минном деле
[63, т. 27(1), № 9805, 9806; 282, стр. 205; 27В, д. 114, л. 10].
Летом 1909 г. морское министерство объявило о продаже
66 судов, утративших боевое значение [27Б, д. 4, л. 79; 57, т. 5,
стр. 283]. Впервые за много лет были предприняты учебные
плавания в открытом море [25В, д. 3825, лл. 74—75; 436, 1909,
87
№ 4, стр. 19]. Одновременно Гамбль и его штаб деятельно вы-
рабатывали обширную программу развития флота, которая в
конце года была утверждена правительством. Программа пре-
дусматривала приобретение, в течение десяти лет 6 линкоров,
12 эсминцев, 8 подводных лодок и 23 других судов общей стои-
мостью 19 млн. тур. лир (163 млн. руб.) [24А, 1909, д. 36,
лл. 113—114; 27Б, д. 6, лл. 32, 100—101; 25В, д. 425, л. 115; 57,
т. 5, стр. 283]. Как всегда в таких случаях, камнем преткнове-
ния оказались денежные средства. В феврале 1910 г. турецкий
парламент отпустил экстраординарный кредит на выполнение
судостроительной программы — 5 млн. тур. лир (43 млн.
руб.) — сумму, которой хватало лишь на четвертую часть про-
граммы [25В, д. 3825, л. 211; 27Б, д. 41, л. 34; 24А, 1910, д. 37,
л. 18; 436, 1910, № 11, стр. 10—11].
Специально для пропаганды создания мощного флота и
сбора средств на него правительственные агенты летом 1909 г.
создали Морскую лигу. При активной поддержке печати была
развернута широкая кампания сбора средств на развитие во-
енно-морских сил. Она проводилась под шовинистическим ло-
зунгом превращения Османской империи в «великую морскую
державу». На страницах органа правящей партии газеты «Та-
нин» публиковались обращения к патриотизму «османского
народа» [27Б, д. 6, л. 85; 27В, д. 114, л. 42; 25В, д. 3825,
лл. 79, 211; 63, т. 27 (1), № 9804; 261, т. 2, стр. 29; 61, с. 2,
т. 12, № 389].
В Турции происходило то, что В. И. Ленин заклеймил тогда
в следующих словах: «На тысячи ладов, в тысячах газет, с ты-
сячи кафедр кричат и вопят о патриотизме, о культуре, о роди-
не, о мире, о прогрессе,— и все это ради оправдания новых за-
трат десятков и сотен миллионов рублей на всяческие орудия
истребления, на пушки, на „дредноуты11 (броненосцы новейше
го типа) и т. п.» [16, стр. 61—62].
Турецкие офицеры и чиновники под нажимом начальства
регулярно «жертвовали» в пользу флота от одно- до двухмесяч-
ного жалованья. В кампанию по сбору средств включилось и
мусульманское духовенство, призывавшее в мечетях вносить
деньги на приобретение военных кораблей. Около 35 тыс. тур.
лир было собрано среди паломников в Мекке и Медине. При-
сылали пожертвования также индийские мусульмане.
К сбору средств была привлечена младотурецкая агентура
в Закавказье. Пантюркистские и панисламистские эмиссары,
опираясь на поддержку местных реакционных элементов, со-
бирали деньги среди мусульман — турецких подданных, духо-
венства и лиц из зажиточных классов. Собранные суммы с по-
мощью турецких консулов в Тифлисе, Карсе и Батуме пересы-
лались в Стамбул. На эти же цели проводилась подписка и в
Египте.
К июлю 1910 г. Морская лига передала в распоряжение
88
правительства около 3700 тыс. руб. [27Б, д. 10, л. 102]. Еже-
годно таким путем в казну поступало до 600 тыс. тур. лир
(около 5,1 млн. руб.) [27Б, д. 34, л. 16], что более чем удвоило
отпускаемые по бюджету средства на осуществление програм-
мы морского строительства.
Британская морская миссия во главе с Гамблем не скры-
вала надежд на то, что денежные средства, собранные путем
пожертвований, а также экстраординарные суммы, отпущенные
морскому министерству, перейдут в карманы английских судо-
строителей [63, г. 27(1), № 9804; 27Б, д. 5, лл. 167—168, 181
185]. Но посол Англии Лоутер действовал недостаточно умело
и оперативно. Он заявил, что «сперва нужно, чтобы турки под-
готовили бы своих офицеров, а потом мы им построим флот».
В связи с этим морской агент России в Стамбуле капитан
Щеглов еще в июне 1909 г. высказывал предположение, что
«..пока Англия соберется строить эти суда, Германия просто
продаст их Турции» [27, д. 6, лл. 35—36]. Так оно и произо-
шло.
Проникновение немцев в турецкий флот.
Покупка Турцией германских эсминцев
В отличие от твердых позиций, занимаемых немцами в ту-
рецкой армии, их положение в турецком флоте было иным.
В последнем тогда явно преобладали англичане. Правда, около
20 лет (с 1885 г. до начала 1900-х годов) в Турции находились
немецкие капитаны (на турецкой службе адмиралы) Штарке
и Калау фон Хофе. Но никакого влияния на развитие турецких
военно-морских сил они не смогли оказать. Наряду с немцами
во флоте служили англичанин Вудс-паша, американцы Букнем-
паша и Ледбеттер, а также четверо офицеров-египтян [27Б,
д. 1, лл. 1, 3; 436, 1900, № 11, стр. 24; 57, т. 5, стр. 41]. Обуче-
ние турецких моряков уже давно велось по английскому об-
разцу. Английский язык был обязателен для морских офице-
ров. Многие из них стажировались на судах британского фло-
та и знакомились с английским судостроением [63, т 27(1),
№ 9821].
Но в 1909—1911 гг. действовал ряд факторов, значительно
облегчивших немцам проникновение в турецкий флот. Это, во-
первых, отмеченное нами выше резкое падение с начала
1909 г. английского влияния в Турции и одновременно рост
германского. Во-вторых, огромную роль в эти годы имели пре-
обладание немцев в турецкой армии и поддержка, оказывае-
мая им со стороны военных лидеров младотурок, настроенных
германофильски.
Германские империалисты были прямо заинтересованы в
усилении турецкого флота и добивались этого не только с
89
целью получения выгодных заказов на строительство судов и
на их вооружение, но и по стратегическим соображениям: в
Берлине рассчитывали на поддержку военно-морских сил Тур-
ции в случае столкновения б державами Антанты [24Б, д. 3062,
л. 3; 24А, 1909, д. 36, лл. 113—114] и уже давно стремились
обосноваться в турецких водах Средиземного моря3.
В тех же целях Германия пыталась приобрести в Эгейском
море угольную станцию и стоянку для своих военных кораб-
лей. В июле 1909 г. она побуждала турецкое правительство со-
здать на Крите базу для турецкого флота. Ее поддержку в
этом деле младотурки должны были оплатить разрешением
германским судам пользоваться критскими гаванями. Известие
об этом встревожило посла России в Париже Нелидова и ка-
питана Щеглова, подчеркивавшего стратегическую важность
Крита [24Д, д. 35, л. 2; 27Б, д. 6, л. 27].
Первая покупка Турцией военных кораблей в Германии со-
стоялась в начале 1910 г. После длительных переговоров гер-
манское правительство уступило Турции четыре эсминца, стро-
ившиеся в Данциге для немецкого флота на верфи фирмы Ши-
хау [27А, д. 3951, л. 166; 27Б, д. 10, лл. 25—26, 87].
Но немцы крайне затянули реализацию сделки, и эсминцы
прибыли в Турцию с большим запозданием — в июле—авгу-
сте 1910 г., без вооружения, и поэтому не могли быть введены
в состав активного флота [27Б, д. 5, лл. 165, 211; 63, т. 27(1),
стр. 316]. Их оснащение немецкими же орудиями и минными
аппаратами потребовало много времени.
Это вызвало недовольство турок, часто прорывавшееся на
страницах столичной прессы. Махмуд Шевкет-паша неодно-
кратно заявлял военному атташе в Стамбуле майору Штрем-
пелю и германским дипломатам свои претензии по поводу за-
держки судов. Однажды он даже выразился, что в турецких
морских кругах скорее расстроены, чем довольны полученными
в Германии эсминцами [63, т. 27(1), № 9809, 9811, 9821].
Новым эсминцам присвоили имена «Ядигяр-и Миллет»,
«Муавенет- и Миллет», «Хамийет- и Миллет», «Тайрет- и Ба-
тан» [27Б, д. 5, лл. 211, 214]. На приобретение четырех немец-
ких судов и их вооружение ушли все средства, собранные за
год турецкой Морской лигой—около 500 тыс. тур, лир (4,6 млн.
руб.) [27Б, д. 10, л. 102]. Качество поставленных эсминцев
оказалось невысоким. Впоследствии выяснилось, что все эти
суда были забракованы германским морским ведомством из-за
недостатков конструкции, а турецкая приемочная комиссия
приняла их без тщательной проверки [25В, д. 3825, л. 250;
27Б, д. 7, л. 219; д. 15, л. 4].
90
Англо-германское соперничество
за получение заказов на дредноуты
Четыре эсминца, конечно, не могли значительно усилить ту-
рецкий флот. Главным средством достижения этой цели счита-
лось приобретение линейных кораблей новейшего типа — дред-
ноутов. Именно в этом лежал в те годы центр тяжести мор-
ской политики Турции.
Появление дредноутов после русско-японской войны 1904—
1905 гг. произвело, как известно, полный переворот в морской
политике всех государств, так как оно в большой мере обес-
ценивало построенные ранее линейные суда. Наряду с други-
ми факторами это обстоятельство способствовало тогда возник-
новению гонки морских вооружений [231, стр. 21—29], тон ко-
торой задавало англо-германское морское соперничество. Да-
же такие отсталые в экономическом отношении страны, как
Испания, Чили, Бразилия и Аргентина, путем опустошения
казны и широкой мобилизации финансовых средств населения
заказывали по два-три дредноута.
Мощь судостроительной промышленности, престиж первой
морской державы, а также огромное влияние и связи британ-
ского капитала и умело поставленная реклама обеспечивали
Англии неоспоримое преобладание в деле постройки боевых
•судов. Английские оружейные концерны получили тогда новые
многомиллионные заказы, и их прибыли накануне первой миро-
вой войны баснословно росли. В. И. Ленин отмечал в апреле
1913 г., что «знаменитая английская фирма „Армстронг, Уит-
верс и К°“ выплатила за 1912 г. огромный дивиденд в размере
12V2 процентов!.. Это значит удвоение капитала за 8 лет» [16,
стр. 62; см. также: 185, стр. 13; 186, стр. 87]. Политика мари-
низма обогащала монополии и приводила к еще большему об-
нищанию народных масс, на плечи которых ложилась вся тя-
жесть огромных военных расходов.
Лихорадки морских вооружений не избежала тогда и Тур-
ция, включившаяся в «бешеную скачку с препятствиями из-за
вооружений», которую, по словам В. И. Ленина, вели тогда ев-
ропейские государства [16, стр. 61]. Стержнем принятой в кон-
це 1909 г. морской программы являлось приобретение в течение
десяти лет шести линкоров. Для начала решили заказать за
границей два дредноута.
Возможность получения у турок крупных заказов на военные
корабли сразу же привлекла внимание различных судострои-
тельных фирм, в первую очередь английских и германских.
В Стамбул хлынуло множество комиссионеров. Целая толпа
агентов компаний буквально осаждала турецкое адмиралтейст-
во [27Б, д. 44, лл. 75—76; 25В, д. 514, л. 45]. В ожесточенную
конкурентную борьбу между монополиями немедленно втянулись
Дипломатические представители Англии и Германии [27Б, д. 41,
91
л. 32; д. 10, л. 146], поскольку стратегические, политические и
экономические интересы этих держав на Ближнем Востоке рез-
ко 'сталкивались и во многом противоречили друг другу. Анг-
личане стремились продажей Турции боевых кораблей не только
совершить прибыльную сделку, но и упрочить свое влияние на
Босфоре. Немцы надеялись тем же путем подорвать в турецком
флоте положение наиболее опасных соперников и прибрать к
рукам военно-морские силы Турции [63, т. 27 (1), № 9804].
Превосходство в этой борьбе принадлежало англичанам, так
как их верфи были известны поставками наиболее совершенной
продукции и самыми быстрыми сроками постройки линкоров
[528а, стр. 478, 481, 521]. Тем не менее со времени начала
младотурками переговоров с компанией Армстронга и до под-
писания с ним контракта на постройку дредноута прошло более
полутора лет, поскольку в дело вмешался могущественный
концерн «Виккерс-Максим», давно связанный с Армстронгом, и
только после того как обе фирмы между собой договорились и
создали синдикат по поставке Турции дредноутов, контракт был
заключен [25В, д. 825, л. 67; д. 514, л. 17].
В начале 1910 г. в борьбу соискателей неожиданно включил-
ся концерн Круппа, обладавший в Киле одной из самых круп-
ных и современных верфей «Германия» [127, стр. 34—35].
Благодаря огромным поставкам артиллерии для турецкой армии
и флота Крупп еще с 70-х годов XIX в. имел в Турции прочные
связи и, кроме того, ему 'была обеспечена в Стамбуле активная
поддержка германского посольства. «Пушечный король» пред-
ложил весьма льготные условия оплаты стоимости дредноута
(длительная рассрочка, погашение всей суммы небольшими
взносами). Англичане на такие условия пойти затруднялись,
соглашаясь на них лишь в случае гарантии британским прави-
тельством оплаты Турцией всего заказа.
Многим тогда казалось, что благодаря политическому пре-
обладанию Германии в Турции верх возьмет Крупп [25В,
д. 3825, лл. 13, 55, 75—76]. Однако, как отмечалось, не только
Германия, но и Англия имела своих приверженцев в составе
турецкого правительства и верхушки правящей партии.
Следует также принять во внимание и финансовую сторону
дела. Тяжелое положение турецкой казны и хроническое отсут-
ствие наличных средств при крайнем напряжении бюджета-в
связи с огромными расходами на перевооружение и реорганиза-
цию армии — все это тоже мешало заключению контракта на
постройку линкоров [27Б, д. 32, лл. 1—19; 27А, on. V, д. 251,
л. 18]. Однако финансовые затруднения не были непреодоли-
мым препятствием. Как сообщал Щеглов, «финансовая полити-
ка младотурок может быть охарактеризована так: как можно
меньше денег на культурные потребности — все на военные и
морские вооружения» [27Б, д. 10, л. 104]. К тому же благодаря
уже отмеченной нами мобилизации средств населения, а глав-
92
ное с помощью займов, получаемых в Париже (на этом вопросе
мы специально остановимся ниже), младотурки без особого
труда изыскивали необходимые суммы для покрытия гигантских
расходов на милитаризацию страны. Поэтому справедливо бы-
ло убеждение Щеглова, что «затруднительное финансовое поло-
жение не может служить доводом для отказа турок от мысли
усилить флот, так как при беспорядочной финансовой политике
возможны всяческие неожиданности» [27А, on. I. д. 3951,
л. 166].
Турцию очень беспокоил рост военного флота ее главной
морской соперницы Греции, которая в конце 1909 г. приобрела
построенный на итальянской верфи крейсер, названный «Аве-
роф», водоизмещением 10 тыс. т, равного которому не было в
турецком флоте. Поэтому, не прекращая переговоров о заказе
дредноутов, турки стремились к скорейшему приобретению ка-
кого-либо корабля, по возможности превосходящего греческий
крейсер [63, т. 27 (1), № 9804; 24А, 1910, л. 583; 61, с. 2, т. 12,
№ 389] 4.
Уже в декабре 1909 г. посол Турции в Берлине Осман Низа-
ми-паша заявил о желании его правительства купить строив-
шийся на немецкой верфи броненосец водоизмещением 13 тыс. т.
Для немцев было велико искушение получить у турок вы-
годный заказ и, как выразился Штремпель, «стать твердой но-
гой в турецком военном флоте» [63, т. 27 (1), стр. 288]. Но вы-
полнение турецкой просьбы вызвало серьезные возражения.
Во-первых, в Берлине сомневались в способностях турецких
моряков справиться с современными броненосцами и боялись,
что они должны будут обратиться к содействию английской
морской миссии Гамбля, которая сумеет таким образом озна-
комиться со всеми новшествами германского судостроения и
морского вооружения. Во-вторых, в условиях острого морского
соперничества с Англией было весьма нежелательно лишиться
крупного судна новейшего класса [63, т. 27 (1), № 9804; 436,
1913, № 5, стр. 191; 216, стр. 22]. Этому противилось морское
ведомство во главе с адмиралом Тирпицем, который выдвигал
также мотивы внутриполитического порядка: продажа Турции
нового броненосца, предназначенного для германского флота,
могла произвести в стране неблагоприятное впечатление и за-
труднить правительству проведение через рейхстаг новых ассиг-
нований на морские вооружения [63, т. 27(1), № 9812].
В январе 1910 г. к власти в Турции пришел новый кабинет
Хаккы-паши. Как отмечалось выше, влияние прогерманцев в
нем было значительно сильнее, чем в предыдущем. В первую
очередь это объяснялось вступлением на пост военного минист-
ра Махмуда Шевкет-паши, давно и тесно связанного с герман-
скими оружейными монополиями. Естественно, пребывание та-
кого человека во главе военного министерства возбудило среди
воротил германской военной индустрии и их агентов на Босфо-
ре самые радужные надежды. Они считали, что надо ковать
железо, пока горячо, и использовать столь благоприятный шанс
[305, т. 2, стр. 139].
Ввиду ухудшения отношений с Грецией на почве критского
вопроса правительство Хаккы-паши решило форсировать усиле-
ние флота. Махмуд Шевкет-паша стремился к созданию в менее
чем двухлетний срок флота, вдвое превосходящего по своей
мощи греческий. Он надеялся на финансовую поддержку Анг-
лии и Франции в заказе там военных кораблей и особенно на
покупку готовых судов в Германии [67, т. 2, № 2027].
Пост морского министра в правительстве Хаккы-паши занял
вице-адмирал Халил-паша, один из немногих энергичных и
опытных командиров турецкого флота. Он не хотел допускать,
как это имело место при его предшественнике, самовольного
хозяйничанья английских офицеров в турецком флоте и проти-
вился настояниям Гамбля пригласить в Турцию еще 20 британ-
ских моряков и передать английским верфям все заказы на но-
вые военные корабли. Халил-паша стремился ограничить функ-
ции Гамбля выполнением обязанностей простого инспектора.
В связи с этим между ним и главой британской морской миссии
вскоре возникли острые трения. В феврале 1910 г., за два года
до истечения контракта, Гамбль подал в отставку [27Б, д. 48,
лл. 281—282, 472—473; 24А, 1910, д. 37, л. 139; 63, т. 27 (1),
№ 9805, 9806; 57, т. 9 (1), стр. 282].
Тогда же Халил-паша отозвал в Турцию комиссию, послан-
ную его предшественником на английские и итальянские верфи
для покупки строящихся там судов. Первые шаги нового мор-
ского министра казались немцам весьма обнадеживающими.
К тому же во время встречи со Штремпелем Халил-паша заве-
рял его в своих дружеских чувствах и выразил надежду на
быстрое приобретение крупных судов из состава германского
военного флота [63, т. 27 (1), № 9805].
Переговоры, начатые в декабре 1909 г., были теперь возоб-
новлены. Но они ни к чему не привели. По соображениям, от-
меченным выше, Тирпиц отказался пойти навстречу турецкой
просьбе [63, т. 27 (1), № 9808; 305, т. 2, стр. 138].
Неудача, постигшая турок в переговорах с немцами, приве-
ла к полной перемене взятого Халил-пашой курса — он немед-
ленно переориентировался на англичан. Морской министр усту-
пил настояниям британского посла и в качестве нового главы
английской морской миссии пригласил контр-адмирала Вильям-
са. Последний прибыл в Стамбул в начале мая 1910 г. в офи-
циальном звании «морского советника и командующего турец-
ким флотом» [27Б, д. 5, лл. 154—155, 181—182; 57, т. 9 (1),
стр. 282; 63, т. 27 (1), № 9807]. Одновременно Халил-паша
вступил в тесный контакт с находившимся в Стамбуле пред-
ставителем Армстронга и совместно с ним разработал в марте
1910 г. новую морскую программу. Планировалось сооружение
94-
на британских верфях в течение ближайших лет двух дредно-
утов и одного крейсера [63, т. 27 (1), № 9808, 9811]. Хотя Ха-
тил-паша заявил Штремпелю, что заказы на дредноуты 'будут
сданы с публичных торгов, последний узнал, что эти торги лишь
фикция, так как втайне решен вопрос о постройке судов в Ан-
глии [63, т. 27 (1), № 9811; 305, т. 1, стр. 426—427].
Крутой поворот турок в сторону англичан произвел в Бер-
лине буквально переполох. Бурно, как всегда в подобных об-
стоятельствах, выражал свое недовольство экспансивный кай-
зер. На сообщении Штремпеля, извещавшего, что в Англию
может уплыть из Турции огромная сумма в 5 млн. ф. стерлин-
гов (93 млн. марок), Вильгельм II пометил: «Это ни при каких
обстоятельствах не должно случиться» [63, т. 27 (1), стр. 294].
Кайзер страстно желал обеспечить германскому судостроению
турецкие заказы. В этом вопросе он был единодушен с адмира-
лом Тирпицем. Глава морского ведомства прилагал в те годы
энергичные меры для получения германскими верфями за гра-
ницей заказов на постройку судов, особенно линкоров. Этим
самым он стремился не только подорвать английскую монопо-
лию в военно-морском судостроении и обеспечить интересы
германской индустрии, и в первую очередь концерна Круппа, но
и преследовал важные стратегические цели: сооружение на гер-
манских верфях военных кораблей для иностранных государств
создавало германскому флоту резервные мощности судострои-
тельной промышленности, которые могли быть использованы в
случае войны5. Эти соображения в конечном счете перевесили
сомнения и возражения, которые ранее выдвигались морским
ведомством против продажи Турции готового броненосца новей-
шего класса. Но согласие на эту сделку было решено обставить
рядом условий.
Осману Низами-паше было сообщено, что «в связи с изме-
нившейся ситуацией» германское правительство готово продать
Турции новый крейсер «Блюхер» [63, т. 27 (1), стр. 291]. Пере-
говоры с турками повел сам Вильгельм II. 1 апреля 1910 г. он
принял бывшего великого везира Хильми-пашу и заявил, что
Германия, продавая Турции крейсер «Блюхер», идет на «боль-
шую жертву». Так как крейсер обладает кораблестроительными
новшествами, являющимися строгой тайной, он не хочет, чтобы
«Блюхер» попал в руки англичан. Под предлогом, что машины
крейсера «слишком сложны» для турок, Вильгельм II поставил
вторым условием передачу управления им немецким офицерам
и матросам. Указав на немалые парламентские трудности в
связи с передачей иностранной державе корабля действующего
флота, кайзер прямо заявил, что продажа «Блюхера» может
быть положительно решена, если «Турция даст Заверение и
примет меры, что она и во флоте будет опираться на Германию
в той же мере и тем же образом, как это имеет место в армии»
[63, т. 27 (1), стр. 293].
05
Таким образом, продажу «Блюхера» германское правитель-
ство хотело вывести далеко за рамки коммерческой операции
и извлечь из нее обширные военные и политические преимуще-
ства. По существу за уступку одного современного крейсера
немцы ни мало, ни много желали монополизировать заказы
Турции на военные корабли, захватить в свои руки весь турец-
кий флот и изгнать из него англичан. Установление германски-
ми империалистами контроля над морскими силами Турции
имело бы чрезвычайно важные политические последствия, так
как немцы приобрели бы решающее влияние на судьбу Черно-
морских проливов и, контролируя одновременно турецкую ар-
мию и флот, поставили бы Османскую империю в полную от
себя зависимость.
В турецком правительстве из-за вопроса о морских заказах
возникли острые разногласия между Махмудом Шевкет-пашой
и морским министром Халил-пашой. Первый выступал за по-
купку «Блюхера», а второй настаивал на передаче заказов на
боевые суда английским фирмам. В итоге совет министров
решил принять немецкое предложение, если будет снято требо-
вание передачи Германии дальнейших заказов на военные ко-
рабли и если цена крейсера будет снижена (немцы запрашива-
ли за него 2,5 млн. ф. ст. при себестоимости 1,75 млн. ф. ст.)
[24А, 1910, д. 37, л. 571].
Махмуд Шевкет-паша в этом деле играл роль прямого не-
мецкого агента. За спиной правительства он вел со Штремпелем
секретные переговоры и всячески торопил его с принятием ту-
рецкого ответа. Военный министр доказывал германскому ат-
таше, что немцы не должны упускать благоприятного случая
упрочить свои позиции на турецком рынке и что Германия по-
литически выиграет в Турции, первой поставив ей крупный во-
енный корабль. При этом он советовал Штремпелю торопить-
ся, так как настроение правительства может перемениться
Военный министр подчеркивал, что если сделка не состоится,
то это будет его, Шевкет-паши, личным поражением [63, т. 27
(1), № 9809, 9811, 9821].	)
В Берлине вскоре убедились, что за один крейсер требуют
От турок слишком много. Бетман-Гольвег считал, что следует
несколько умерить условия продажи «Блюхера». Однако мор-
ское ведомство настаивало на продаже крейсера за сумму, на
которую можно было бы построить другое равноценное судно,
«не прося на это ни пфеннига у рейхстага». А главное, по за-
ключению Тирпица, в целях сохранения в секрете устройства
«Блюхера» на корабле должен был остаться немецкий экипаж,
а английской морской миссии следовало покинуть Турцию. Но,
как известно, турки вместо Гамбля уже пригласили Вильямса.
В подобных обстоятельствах Тирпиц отказывался уступать
«Блюхер».
Вильгельм II ц Бетман-Гольвег одобрили решение морского
96
ведомства, и вопрос о продаже Турции «Блюхера» был снят.
Однако было решено всеми силами препятствовать заказу тур-
ками военных кораблей в Англии [63, т. 27 (1), № 9812].
Провал переговоров с Германией о покупке «Блюхера» раз-
вязал руки Халил-паше, который к концу апреля подготовил
соглашение с Армстронгом и другими английскими фирмами о
постройке двух дредноутов [25В, д. 3825, лл. 67, 101; 63,
т. 27 (1), № 9815]. Но сделке с британскими судостроителями
воспротивились германофилы — великий везир Хаккы-паша и
особенно Махмуд Шевкет-паша. Соперничество английского и
немецкого влияний в правительстве привело в конце мая 1910 г.
к отставке Халил-паши. Он был заменен Салих-пашой [24А,
1910, д. 33, лл. 282—284; 25В, д. 3825, л. 150; 63, т. 27 (1),
№ 9815].
Новый морской министр военное образование завершил в
Берлине. Он являлся личным другом Махмуда Шевкет-паши и
получил новое назначение благодаря его рекомендации. Воен-
ный агент России в Стамбуле полковник Хольмсен сообщал
тогда, что «Салих-паша будет лишь послушным орудием в
руках Шевкет-паши, исполнителем его воли. Симпатии Салих-
паши на стороне немцев. Поэтому можно ожидать, что заказы,
которых добиваются англичане, перейдут в руки немцев» [25В,
д. 3825, л. 133; см. также: 305, т. 2, стр. 426—427].
Приход Салих-паши в морское министерство несомненно
был в пользу германского влияния, и турки возобновили свои
просьбы о продаже «Блюхера». К этому их побуждало также
ожидаемое вскоре прибытие в Грецию «Аверофа». Турецкие
военные и дипломаты ссылались на то, что получение Турцией
сильного крейсера должно охладить наступательный пыл гре-
ков, у которых не будет равноценного судна [24А, 1910, д. 38,
лл. 27, 43; 63, т. 27 (1), № 9817, 9818, 9821, 9822; 61, с. 2, т. 12,
№ 531; 67, т. 2, № 2215].
Но этот довод произвел в Берлине обратное впечатление.
Вильгельм II прямо заявил, что Германия по-прежнему не же-
лает вмешиваться в критский вопрос и не может усиливать
врага родственной Гогенцоллернам греческой династии. Прода-
жа «Блюхера» лишь втянула бы Германию в греко-турецкий
конфликт на стороне Турции. Поэтому кайзер теперь категори-
чески высказывался против намеченной сделки [25В, д. 3246,
л. 26; 63, т. 27 (1), № 9815, 9816; 305, т. 2, стр. 138].
Но очень скоро новое обращение Турции по поводу продажи
«Блюхера» [63, т. 27 (1), № 9818] побудило германское прави-
тельство изменить свою позицию. В Берлине предвидели, что
дальнейшая негативная позиция Германии приведет к передаче
всех заказов на боевые корабли исключительно в руки британ-
ских фирм [63, т. 27 (1), №9819], а это, в свою очередь, могло
ослабить недоверие младотурок к политике Англии в критском
вопросе и одновременно стимулировать англо-турецкое сближе-
4—2406	97
ние. Способствуя усилению турецкого флота, в Берлине стреми*
лись вбить клин в русско-турецкие отношения. Продажей Порте
большого крейсера немецкая дипломатия, кроме того, надеялась
продемонстрировать англичанам нежелание спешить с увеличе-
нием своего военно-морского флота. «Дружеская услуга» Тур-
ции также целиком соответствовала ранее принятой политиче-
ской линии путем поддержки младотурецкого режима, особенно
в деле развития вооруженных сил, содействовать привлечению
Османской империи к австро-германскому блоку [63, 27 (1),
№ 9819].
Первое время в правительственных кругах Германии думали
уступить Турции крупный крейстер «Мольтке», постройка кото-
рого должна была быть закончена в течение ближайшего года.
Тирпиц дал санкцию сделке. Уже начаты были переговоры об
условиях оплаты Турцией стоимости сооружаемого корабля
[63, т. 27 (1), № 9820, 9823].
Между тем младотурки продолжали оказывать давление на
Штремпеля. Салих-паша заявил ему, что, поскольку переговоры
с Армстронгом и Виккерсом к тому времени уже далеко про-
двинулись, совет министров не может отказаться от заказа в
Англии крупных военных кораблей. Но если Германия согла-
сится по сходной сцене предоставить Турции готовый крейсер-
современного класса, то часть средств из суммы 5 млн. тур.
лир., отпущенных на выполнение морской программы, будет за-
трачена на эту покупку. Салих-паша призывал Штремпеля не
упускать столь редкий для германских верфей случай получить
в Турции заказы на кругленькую сумму в 75 млн. марок [305,
т. 2, стр. 420—421]. Призыв морского министра поддержал и
Махмуд Шевкет-паша [63, т. 27 (1), № 9821].
Штремпель энергично поддерживал ходатайство турок -о
продаже Германией крупного крейсера. Это предприятие цели-
ком соответствовало характеру и склонностям самого военного
атташе — немецкого офицера новейшей формации. Черты старо-
прусского милитариста у Штремпеля прекрасно уживались с
деловыми качествами современного гешефтмахера, которому
интересы германских оружейных фирм в завоевании турецкого
рынка были весьма близки. Тем более что для реализации сво-
их политико-коммерческих комбинаций он мог пользоваться
услугами брата — референта в гражданском кабинете Вильгель-
ма II [307, стр. 278].
Заманчивое обещание турок передать немецким фирмам
крупные заказы на суда произвели в Берлине большое впечат-
ление. Кроме того, имели значение отмеченные выше полити-
ческие соображения для заключения такой сделки. Тем не ме-
нее в последний момент германское правительство взяло назад
свое согласие продать «Мольтке», заявив, что крейсер будет го-
тов не ранее середины 1911 г. и что он необходим немецкому
флоту. В связи с новым обострением морского соперничества
98
между Германией и Англией Тирпиц счел невозможным усту-
пить крейсер новейшего класса, обладавший большой скоро-
стью и мощной артиллерией [63, т. 27 (1), № 9824] 6.
Вопросы отношений с Англией доминировали во внешней
политике Германии. Тем определеннее сказывалось это положе-
ние в отношении Германии к такой слабой и зависимой стране,
какой являлась тогдашняя Турция.
Продажа Германией Турции двух броненосцев
Вместо «Мольтке» германское правительство выразило го-
товность немедленно продать Турции два броненосца класса
«Бранденбург» по цене 10 млн. марок за каждый плюс стои-
мость их доставки [63, т. 27 (1), № 9824].
Это предложение не только не привело в восторг турок, но
вызвало у многих из них резкие возражения. Дело в том, что
предлагаемые броненосцы принадлежали к самым старым
судам этого типа. Они были построены в 1891 г. и по закону о
сокращении срока службы линейных кораблей с 25 до 20 лет,
принятому рейхстагом в апреле 1908 г., подлежали списанию
на слом в 1911 г. [24А, 1910, д. 18, лл. 238—239; д. 34, лл. 28,
33; 193, стр. 141—142, 149; 216, стр. 23].
Морской штаб Турции решительно высказался против по-
купки старых германских судов. Высшие турецкие морские
офицеры, а также члены британской морской миссии во главе с
Вильямсом отмечали, что из-за своего тихого хода немецкие
броненосцы не будут иметь тактического превосходства над гре-
ческим «Аверофом». Они убедительно доказывали, что послед-
ний способен один разбить весь наличный флот Турции, вклю-
чая и приобретаемые в Германии броненосцы. Поэтому морские
офицеры настаивали на покупке «Блюхера», «Мольтке» или
какого-либо другого судна современного класса [27Б, д. 5,
лл. 216—217; д. 10, лл. 64—65; 24А, 1910, д. 34, л. 33; 25В,
д. 3246, л. 26]. Если даже принять во внимание истинные моти-
вы возражений английских офицеров, не заинтересованных в
приобретении турками немецких судов, то все же следует при-
знать их объективную правоту. Это убедительно доказали воен-
ные события ближайших лет.
Но вопрос о покупке броненосцев решали не моряки, а Ко-
митет партии «Единение и прогресс», глава правительства, во-
енный и морской министры, явно плывшие в германском фар-
ватере [197, л. 26]. В этом же направлении с присущей ему
энергией и настойчивостью действовал турецкий военный атта-
ше в Берлине майор Энвер-бей. Будущий военный диктатор
Турции вместе с Салих-пашой всячески старался навязать пра-
вительству старые германские броненосцы [27Б, д. 15, лл. 68—
69].
В согласии турецкого правительства купить эти суда боль-
4*	99
шую роль сыграла финансовая сторона сделки. Немцы связали
продажу броненосцев с возвращением Турции капиталов
(28 млн. марок) свергнутого младотурками султана Абдул Ха-
мида, хранившихся в «Рейхсбанке»7, который упорно отказы-
вался их выдать младотуркам. Но кайзер решил не церемо-
ниться со своим старым другом, благо экс-султан доживал свои
дни под тщательным надзором в окрестностях Салоник. Герман-
ское правительство обещало оказать давление на «Рейхсбанк»
с целью возвращения Турции средств Абдул Хамида, соответст-
вующая часть которых должна была быть удержана для опла-
ты стоимости двух броненосцев. Такой способ расчета казался
туркам весьма привлекательным: можно было приобрести воен-
ные суда, не расходуя ни лиры из бюджета морского министер-
ства [24А, 1910, д. 18, лл. 238—239; 1911, д. 34, лл. 58—60;
27Б, д. 10, л. 103; 25В, д. 973, л. 47]. Даже министр финансов
Джавид-бей, отнюдь не германофил, а сторонник Антанты, ре-
комендовал правительству купить германские броненосцы (27Б,
д. 10, лл. 64—65].
5 августа 1910 г. был подписан контракт на продажу Тур-
ции за 18 млн. марок броненосцев «Курфюрст Фридрих-Виль-
гельм» и «Вейссенбург», переименованных турками соответст-
венно в «Хайреддин Барбаросса» и «Торгут Рейс» [63, т. 27 (1),
стр. 307; 27Б, д. 10, л. 135].
Великий везир Хаккы-паша, дарая согласие на покупку этих
двух судов, не скрыл от немцев, что они лишь частично удовле-
творяют турецкие нужды [63, т. 27 (1), № 9825]. Приобретая
старые броненосцы, в Стамбуле утешали себя тем, что англий-
ские и немецкие масштабы неприложимы к Турции и Греции, и
так как нет другого выхода для удовлетворения своих срочных
потребностей, следует брать то, что можно достать. В турецких
правительственных кругах, вопреки очевидности, считали два
купленных в Германии судна эквивалентными крейсеру «Аве-
роф» [63, т. 27 (1), Кв 9828, 9829; 27В, д. 10, л. 67]
В конце августа оба броненосца вошли в Босфор. Турецкое
правительство, делая хорошую мину при плохой игре, старалось
нажить политический капитал на приобретении двух старых
немецких посудин. Их прибытие в Стамбул было использовано
для очередной манифестации германо-турецкой «дружбы».
В султанском дворце был устроен прием в честь немецких мо-
ряков, доставивших броненосцы. Мехмед V благодарил кайзера
за «сердечную услугу, которую Германия оказала Турции в
столь критический момент» [63, т. 27 (1), № 9828, 9829; 27Б,
д. 5, лл. 225—226].
Германские представители сообщали из Стамбула, что в
связи с получением броненосцев турки проявляют желание при-
обрести в Германии и другие суда. На это Вильгельм II отве-
тил: «Охотно!» [63, т. 27 (1), стр. 308]. Еще бы! Почему бы
не сбыть Турции еще несколько устаревших судов и обеспе-
100
чить заказы германской оружейной промышленности и судо-
строению? С одной стороны, избавляясь от старых морских еди-
ниц, немцы облегчали оснащение дредноутами собственного
флота, а с другой — совершали выгодную финансовую опера-
цию. Русский военный агент в Стамбуле Гудим-Левкович, вре-
менно заменявший Хольмсена, с полным основанием назвал ее
«странной сделкой», в результате которой «Германия за гро-
мадные деньги избавилась от старого хлама и, как будут пи-
сать в газетах, оказала неоценимую услугу дружественной Тур-
ции и всему мусульманскому миру» [25В, д. 3246, лл. 26—27].
Так на деле и произошло. Лидер партии Центра Эрцбергер
в своем выступлении в рейхстаге, опровергая утверждения о
низкой боеспособности проданных Турции броненосцев, ссылал-
ся на статьи в турецкой печати. Он говорил: «Германская им-
перия оказала Турции весьма дружественную услугу. Если ве-
ликая держава передает два судна своего флота нации, доби-
вающейся развития своей морской мощи, то это является сви-
детельством ценной Дружбы» [71, т. 264, стр. 4599].
Несомненно, продажа Турции летом 1910 г. двух броненос-
цев являлась успехом германской политики, причем успехом,
значительно большим, чем предшествовавшая продажа четырех
эсминцев. Немецкие дипломаты сообщали, что эта сделка уси-
лила среди младотурецких руководителей и в правительствен-
ной прессе настроения в пользу Германии [63, т. 27 (1), №9721,
9724]. Теперь немцы, казалось, вполне прочно обосновались в
турецком флоте и заметно потеснили в нем своих английских
конкурентов. Вильгельм II не скрывал своей радости по поводу,
как он выразился, «исключительно удачного хода немецкой
политики» [67, т. 2, № 2233, стр. 937].
Естественно, успех немцев не пришелся по вкусу англича-
нам. Он тотчас отразился на ходе уже близких к завершению
переговоров с британскими судостроительными фирмами о за-
казе дредноутов. Столь горячее желание приобрести эти суда у
младотурок остыло [77, лл. 352—353; 300, л. 69, 93]. Турецкое
правительство выдвинуло условием подписания контракта по-
лучение Турцией займа. Командующий турецким флотом адми-
рал Вильямс, устраненный от обсуждения вопроса о покупке
германских броненосцев, в знак протеста взял внеочередной
отпуск и уехал в Англию [25В, д. 3246, л. 28; 27Б, д. 10, лл. 64—-
65; 24Б, д. 1932, л. 420]. Лондонская печать возмущенно зада-
вала вопрос: какой смысл английскому адмиралу заниматься
реорганизацией османского флота, если Турция покупает воен-
ные суда у Германии? [305, т. 2, стр. 141]. Британский посол
открыто выражал недовольство приобретением Турцией немец-
ких судов. Стамбульские газеты «Левант гералд», «Стамбул»,
«Тюрки», «Депеш Оттоман», издаваемые английским и фран-
цузским посольствами, повели яростную антигерманскую кам-
панию. Они не стеснялись в разоблачениях истинного характера
191
германо-турецкой сделки и, указывая на низкие качества немец-
ких броненосцев, подчеркивали ее невыгодность для Турции.
Им, естественно, возражал рупор германского посольства
«Османишер Ллойд». Яростная газетная полемика долго не
утихала иа берегах Босфора [25В, д. 3246, л. 29; 63, т. 27(1),
№ 9826; 261, т. 2, стр. 30].
Несмотря на заверения немцев, что оба броненосца находят-
ся в прекрасном состоянии [63, т. 27 (1), № 9828], туркам они
причинили немало хлопот. Вскоре выяснилось, что «Хайреддин
Барбаросса» («Курфюрст Фридрих-Вильгельм») может разви-
вать скорость не более 10 узлов, так как некоторые части его
машины сильно износились и нуждались в срочной замене или
капитальном ремонте. Радиостанции на броненосцах часто пор-
тились, и суда теряли связь. Новый морской министр Махмуд
Мухтар-паша, сменивший в начале ноября 1910 г. Салих-пашу,
открыто выражал недовольство плачевным состоянием куплен-
ных в Германии судов [27Б, д. 5, лл. 225—226; 63, т. 27 (1),
№ 9830].
В целом, два германских броненосца, которых даже сами
немцы называли «антикварными» [193, стр. 149], явились со-
мнительным усилением турецкого флота. К его старым судам
прибавилось еще два. Наглядно убедились в этом в Турции
лишь несколько лет спустя, когда во время первой Балканской
войны греческий флот благодаря своему флагману, крейсеру
«Авероф», безраздельно господствовал в Эгейском море. Турец-
кая же броненосная эскадра, возглавляемая «Хайреддином Бар-
бароссой», лишь дважды за всю войну осмелилась высунуться
из Дарданелл, да и то оставаясь под защитой береговых бата-
рей [199; 436, 1914, № 7, стр. 27].
Прогерманская деятельность
морского министра Махмуда Мухтар-паши
В ноябре 1910 г. на пост морского министра был назначен
упоминавшийся выше Махмуд Мухтар-паша—один из наиболее
известных молодых генералов турецкой армии, выдвинувшийся
в ходе младотурецкой революции8. То, что на этот пост младо-
турки вновь назначили сухопутного генерала (исключением
являлся Халил-паша), было не случайно. Объяснялось это тем,
что среди высших морских офицеров не было германофилов.
Именно последним качеством определялся выбор Махмуда Мух-
тар-паши. Чарыков и Щеглов отмечали явно прогерманские на-
строения Махмуда Мухтар-паши, его ярую русофобию и в связи
с этим предсказывали возможность трений между новым мор-
ским министром и английскими инструкторами турецкого флота
[24А, 1911, д. 32, л. 167; д. 31, лл. 56—60; д. 35, лл. 352—353;
27Б, д. 5, л. 258].
102
Уже при первой встрече со Штремпелем Махмуд Мухтар-
паша подробно изложил свои планы. Ближайшей из намечен-
ных им мер было постепенное удаление из флота английских
офицеров, которые, как он выразился, достались ему в качестве
«дурного наследия Кямиль-паши». Морской министр собирался
лишить адмирала Вильямса функций командующего флотом и
превратить его в обычного советника. Контракты с пятью
остальными английскими офицерами не будут возобновлены.
А когда британский адмирал останется в одиночестве, тогда,
надеялся Махмуд Мухтар-паша, наступит момент для пригла-
шения немецких моряков реформаторов. Морских офицеров бу-
дут посылать теперь на учебу в равной мере и в Англию, и в
Германию. Таким путем Махмуд Мухтар-паша хотел создать
среди турецких моряков, воспитывавшихся ранее исключительно
в английском духе, преданных друзей Германии [63, т. 26 (1),
№ 9830].
Заверения Махмуда Мухтар-паши не были пустыми обеща-
ниями. В начале 1911 г. английский адмирал был перемещен в
аппарат адмиралтейства. Отношения между ним и морским ми-
нистром все более портились, и весной того же года Вильямс,
как уже отмечалось, получив длительный отпуск, уехал в Анг-
лию, а вскоре подал в отставку [27Б, д. 15, л. 32; 24А, 1911,
д. 34, л. 61; 57, т. 9 (1), стр. 282]. Роль английских офицеров во
флоте, писал Чарыков, взамен командования все более своди-
лась к простой инспекции, что, по его словам, делалось «в уго-
ду немцам, под влиянием нового морского министра Мах-
муда Мухтара-паши, явного германофила» [27Б, д. 19, л. 9].
В апреле 1911 г. в Германию были направлены 35 турецких
офицеров и матросов для обучения в морских школах и во фло-
те [25В, д. 3246, л. 59]. В дальнейшем Чарыков неоднократно
сообщал о прогрессирующем падении английского влияния в
турецком флоте, о том, что в правительственных кругах Турции
желают пригласить морских офицеров из Германии в качестве
инструкторов. Он писал, что для переговоров по этому вопросу
в Берлин выехал помощник начальника генштаба Сидки-бей.
По мнению Чарыкова, замена британских морских офицеров
немецкими и объединение в руках последних инструкторских
функций в турецкой армии и флоте представляли бы «положи-
тельную и серьезную опасность» 27Б, д. 19, л. 9; 24Б, д. 3062,
лл. 267—269; 45, с. 2, т. 18, ч. 1, № 35; т. 19, ч. 2, № 390].
В Лондоне адмиралтейство немедленно забило тревогу: там
считали, что появление на турецких военных судах немецких
офицеров, деятельность которых будет подчинена интересам
германской политики, нанесет непоправимый ущерб английскому
влиянию на Босфоре и, в частности, престижу британской мор-
ской миссии. 20 сентября английский посол заявил турецкому
правительству решительный протест по поводу его намерения
пригласить во флот немецких офицеров [57, т. 9 (1), стр. 282].
403
Но вспыхнувшая в конце сентября 1911 г. итало-турецкая вой-
на сорвала тогда осуществление этого, как и других экспансио-
нистских замыслов германского империализма в Турции.
Махмуд Мухтар-паша Добивался скорейшей реализации про-
граммы развития военно-морских сил с опорой в первую оче-
редь на содействие Германии. Этой цели, в частности, служило
настойчивое стремление оснастить флот подводными лодками —
в то время еще новым видом вооружения. Турецкое адмирал-
тейство решило купить за границей подводные лодки, которые
считались лучшим средством для обороны Проливов [25В,
д. 514, лл. 88, 156, 183; д. 3325, л. 130].
Под предлогом того, что Греция уже приобрела француз-
скую подводную лодку, турки обратились в Берлин с просьбой
продать одну из трех самых совершенных подводных лодок,
строившихся на кильской верфи. Однако из-за возражений
германского морского ведомства все настояния Османа Низами-
паши были безуспешны. Тогда министр иностранных дел Ри-
фаат-паша предложил немцам гарантию сохранения тайны кон-
струкции подводной лодки. Турецкая сторона выражала готов-
ность передать командование подводной лодкой немецким
офицерам и запретить на нее доступ английским морякам. Что-
бы окончательно склонить германское правительство к приня-
тию турецкой просьбы, Махмуд Мухтар-паша добавил, что
покупка подводной лодки и приглашение на нее немецких
офицеров помогут ему еще до истечения срока контрактов
английских инструкторов постепенно и незаметно заменить их
немецкими моряками [63, т. 27 (1), № 9831; 27Б, д. 10, л. 67],
что целиком отвечало его замыслу изгнания из Турции британ-
ской морской миссии, который он незадолго до этого излагал
Штремпелю.
Подобная перспектива показалась в Берлине весьма заман-
чивой, и Вильгельм II дал санкцию на продажу Турции под-
водной лодки при условии турецкой гарантии сохранения в
секрете ее устройства. Одновременно кайзер предупредил турок,
что за эту «новую дружескую услугу» они при распределении
заказов на постройку судов не должны забывать о германской
индустрии [63, т. 27 (1), № 9832]. Это было явным выражени-
ем недовольства теми переговорами с британскими фирмами о
постройке линкора, которые вело еще тогда турецкое прави-
тельство. Махмуд Мухтар-паша поспешил заверить Маршаля,
что хотя линкор будет заказан англичанам на основе ранее
данного обязательства, однако орудия для него приобретут у
Круппа. Кроме того, он обещал передать германским верфям
постройку 12 эсминцев [63, т. 27 (1), № 9833].
Но покупка в Германии подводной лодки так и не состоя-
лась. Помешали этому военные события, разразившиеся вскоре
в бассейне Средиземного моря и на Балканах [63, т. 27 (1),
стр. 316].
104
Покупка немецких транспортов
Для усиления обороноспособности страны младотурки счи-
тали, что им необходим крупный торговый и, в частности, тран-
спортный флот. Летом 1910 г. стамбульская пресса подняла
шумную кампанию ва приобретение транспортных судов, под-
черкивая их большое значение для переброски войск в районы,
охваченные восстаниями (в Йемене и Албании), а также из
азиатской в европейскую часть страны. Младотурецкая печать
указывала при этом, что перевозка войск по морю нуждается
в защите военных кораблей. «Отсутствие сильного военного и
транспортного флотов,— писала газета „Икдам“,—ослабляет
главную защитницу страны — сухопутную армию» [25В, д. 991,
л. 80; д. 514, лл. 163, 194, 205].
Действительно, в случае войны транспортировка войск осу-
ществлялась бы лишь с помощью пароходных компаний, при-
надлежащих иностранцам; последние же под предлогом сохра-
нения нейтралитета могли в любой момент отказаться от таких
перевозок [25В, д., 991, л. 129].
Стремление турок приобрести военные транспорты нашло
живейший отклик у германских судостроительных фирм: не-
смотря на лихорадочную гонку морских вооружений и вызван-
ные ею крупные заказы военно-морского ведомства, германские
верфи были загружены не полностью [193, стр. 151].
В декабре 1910 г. во время очередного обострения греко-
турецких отношений Махмуд Шевкет-паша добился у парламен-
та согласия выделить средства на приобретение 10 транспорт-
ных судов водоизмещением от 2 до 7 тыс. т, под предлогом
крайней военной необходимости. При этом дважды в течение
своей речи в парламенте морской министр патетически воскли-
цал: «Отечество в опасности!» [25В, д. 991, л. 129; 24А, 1910,
д. 35, лл. 104—106; 27Б, д. 10, л. 68].
Эти суда, естественно, было решено купить в Германии. Уже
в начале января 1911 г. у компании «Северо-германский Ллойд»
было приобретено два старых парохода «Ольденбург» и «Дарм-
штадт» водоизмещением по 5 тыс. т. Каждый из них мог взять
на борт 3 тыс. человек. В феврале пароходы были доставлены в
Турцию. Их переименовали соответственно в «Ак-Дениз» и
«Кара-Дениз» [25В, д. 3246, лл. 57, 58; 24А, 1911, д». 31, лл. 32—
33; 27В, д. 184, л. 16].
Всего в течение 1911 г. Турция приобрела 12 транспортных
судов, из них 4 самых крупных были куплены в Германии. Все
эти корабли были переданы военному ведомству и переоборудо-
ваны в транспортные крейсеры, приспособленные для перевозки
войск и их высадки [25В, д. 514, лл. 36, 163; д. 3825, л. 243;
27В, д. 34, л. 83].
105
Турция заказывает в Англии дредноут.
Прибытие новой британской морской миссии
Между тем в Стамбуле понимали, что основным средством
усиления флота все же являются дредноуты. В начале 1911 г.
возобновились переговоры с английскими фирмами о постройке
линкоров [63, т. 27 (1), № 9833; 25В, д. 3825, л. 232; 24А, 1911,
д. 31, лл. 58—60]. Они крайне затянулись, в частности из-за
противодействия немцев и скрытого сопротивления самого мор-
ского министра, упорно настаивавшего на том, чтобы орудия
для линкоров были заказаны Круппу [24А, 1911, д. 31, лл. 58—
60, 238; 25В, д. 514, лл. 44—46].
В середине июня 1911 г., после длительных переговоров,
колебаний и отсрочек, турецкое правительство подписало с груп-
пой Армстронга контракт на постройку дредноута (его назвали
«Решад V») водоизмещением 21 тыс. т, скоростью 21 узел.
Стоимость заказа — 1796 тыс. тур. лир. (около 17 млн. руб.).
Срок постройки был определен в 22 месяца [27А, on. V, д. 251,
лл. 72, 74—83; 25В, д. 3885, лл. 302, 313]. Несмотря на все ста-
рания Махмуда Мухтар-паши обеспечить Круппу заказ артил-
лерии для дредноута, ему это не удалось — орудия также были
заказаны тому же Армстронгу.
Чарыков считал, что задержка с подписанием контракта на
постройку дредноута объяснялась помимо «свойственной тур-
кам медлительности и нерешительности» усилиями «морского
министра заказать в Германии если не самый дредноут, то по
крайней мере артиллерию оного» [24А, 1911, д. 31, л. 238].
В то же время Щеглов полагал, что именно политическое влия-
ние немцев дало им возможность вмешаться в решение во-
проса о заказе линкоров и «отложенная мысль о дредноутах
была под давлением Германии приведена в исполнение» [27А,
on. V, д. 253, лл. 28—29].
Это предположение было вполне обоснованным, так как гер-
манские империалисты, руководствуясь стратегическими целя-
ми, стремились усилить турецкий флот если не немецкими, то
хотя бы английскими судами. В Берлине понимали, что рост
военно-морских сил Турции неизбежно вызовет ответные меры
со стороны России на Черном море и отвлечет внимание и
средства царского правительства от Балтики, а это соответст-
вовало видам германского генерального штаба, по многим при-
чинам придававшего большое значение преобладанию в данном
районе [24Б, д. 3062, л. 298].
Известие о том, что Россия собирается построить на Черном
море дредноуты водоизмещением 21 тыс. т, побудило турецкое
правительство увеличить тоннаж заказанного линкора
до 23 тыс. т [27Б, д. 44, лл. 150—152; 27А, on. V, д. 251,
л. 86].
Однако нападение Италии на Турцию в сентябре 1911 г. и
106
начавшаяся год спустя Балканская война, как уже отмечалось,
сорвали выполнение программы развития турецкого флота.
О заказе новых дредноутов нельзя было и думать.
Расходы на флот росли в эти годы с огромной быстротой.
Только за 1909—1911 гг. они увеличились с 989 тыс. тур. лир
до 1682 тыс. тур. лир, т. е. почти на % [27Б, д. 34, л. 19].
Огромные траты на усиление армии и флота еще более отяго-
щали бюджет страны, намного увеличивая его дефицит [27Б,
д. 32, лл. 1—19].
Судостроительные компании Англии и Германии, поставляв-
шие во время первой Балканской войны боевые корабли Турции,
ничуть не стесняясь, строили эсминцы для ее противницы Гре-
ции. Так, германское правительство разрешило в октябре 1912 г.
передать Греции в счет заказанных ею шести эсминцев два
законченных постройкой эсминца, предназначавшихся для гер-
манского флота [24А, 1912, д. 19, л. 112; 45, с. 2, т. 20, ч. 2,
№ 981].
Весной 1912 г. турецкое правительство решило не возобнов-
тять контракт с контр-адмиралом Вильямсом. В Стамбуле объ-
ясняли это отсутствием у главы английской морской миссии не-
обходимой энергии и решительности, и в результате ухудшени-
ем дела обучения в турецком флоте по сравнению с временами
его предшественника адмирала Гамбля [24Б, д. 3062, л. 267;
27Б, д. 15, л. 32]. Турецкое правительство обратилось в Лондон
с просьбой вернуть адмирала в Стамбул. Черчилль, занявший
к этому времени пост морского министра, отказался санкциони-
ровать посылку в Турцию Гамбля, незадолго до этого назна-
ченного командиром 6-й крейсерской эскадры Средиземного
моря. Однако, придавая серьезное значение сохранению анг-
лийского влияния в турецком флоте, он рекомендовал в качест-
ве нового главы морской миссии контр-адмирала Лимпуса [57,
т. 9 (1), № 379].
В конце апреля 1912 г. Вильямс покинул Стамбул. Через
несколько дней на его место прибыл Лимпус со своим штабом
из пяти офицеров. Он был назначен командующим, турецким
флотом и советником морского министерства [27Б, д. 15, л. 127;
57, т. 9 (1), стр. 282, прим.; т. 10 (1), стр. 593, 595]. Все члены
британской миссии заключили с морским министерством Турции
контракты на двухгодичный срок службы в составе турецкого
флота [27Б, д. 26, л. 58].
Как свидетельствует американский исследователь Мардер
(один из первых иностранных историков, допущенных к архиву
британского адмиралтейства), основная цель Лимпуса заключа-
лась в противодействии германскому проникновению в воору-
женные силы Турции, а также в приобретении доя английских
верфей заказов на постройку кораблей [347, т. 1, стр. 302].
1'07
Новые попытки Турции усилить флот (19 13 г.)
Провал германских планов в отношении
турецкого флота
В декабре 1912 г. турецкое правительство попыталось вос-
пользоваться заключенным с противниками перемирием для
срочного усиления своего флота, сознавая, по словам преемни-
ка Чарыкова М. Н. Гирса, «свою беззащитность на море против
Греции». Турки готовы были приобрести боевые суда даже у ла-
тиноамериканских республик, но переговоры, начатые в Стам-
буле при посредничестве североамериканских дельцов, кончились
неудачей. Тогда Порта обратилась к преемнику Маршаля на по-
сту германского посла Вангенгейму с просьбой продать нахо-
дившийся в то время на Босфоре новый крейсер «Гебен» (см.
об этом ниже) и предлагая тотчас заплатить за него 75 млн.
марок, хотя он стоил всего 50 млн. марок.
Однако из Берлина пришел отрицательный ответ [24Б,
д. 1044, лл. 299—300; 27Б, д. 19, л. 53], по всей вероятности
объяснявшийся нежеланием Германии открыто нарушать в
пользу Турции свой нейтралитет в Балканской войне и господ-
ствовавшей в тот момент среде немецких политиков уверенно-
стью в неминуемом, близком распаде Османской империи. Не
случайно именно тогда Германия открыто стала на путь под-
держки морских вооружений противницы Турции Греции. Так,
в январе 1913 г. в Штетине был заложен греческий дредноут
«Саламис» водоизмещением 19,5 тыс. т [436, 1914, № 5, стр. 207;
№ 7, стр. 275; 305, т. 2, стр. 135].
В конце января 1913 г., в результате государственного пере-
ворота, младотурки вернулись к власти. Главой нового кабине-
та стал Махмуд Шевкет-паша. Тем самым влияние Германии в
Турции, несколько пошатнувшееся во время Триполитанской и
Балканской войн, вновь упрочилось [24А, 1913, д. 48, л. 3; 57,
т. 9 (2), № 550].
Правительство Махмуда Шевкет-паши сразу же занялось
поднятием боеспособности вооруженных сил, причем особое
значение оно придавало флоту. Печальный опыт двух последних
войн наглядно показал, с одной стороны, огромное значение
флота в обеспечении перевозки войск, прикрытия флангов ар-
мии у побережья Черного и Эгейского морей и в обороне Про-
ливов и столицы, а с другой — продемонстрировал, как уже
отмечалось выше, полную беспомощность военно-морских сил
Османской империи [27Б, д. 15, л. 127; д. 23, л. 47].
После заключения в апреле 1913 г. перемирия с балкански-
ми государствами правительство Махмуда Шевкет-паши приня-
ло срочные меры в целях усиления военного флота. В Стамбуле
хотели любым способом добиться на Эгейском море превосход-
ства над греческим флотом. Гире и Щеглов считали, что среди
младотурецких лидеров стремление усилить флот было тогда
108
даже большим, чем желание усилить армию [24Б, д. 1048,
л. 181; 27Б, д. 23, л. 47].
Турецкое правительство повсюду искало возможность при-
обретения готовых боевых кораблей, в первую очередь линко-
ров, и с помощью Лимпуса добивалось ускорения постройки в
Англии дредноута «Решад V» [27Б, д. 23, л. 45; 24Б, д. 1048,
л. 235]. Одновременно в руководящих кругах Турции возник
замысел покупки в Германии двух старых броненосцев класса
«Бранденбург» [305, т. 2, стр. 428—429]. При этом морское
министерство Турции, хорошо помня печальный опыт покупки
немецких б'роненосцев, не желало платить огромные деньги за
старые суда и настаивало на приобретении современных кораб-
лей. Зная об этом, Штремпель рекомендовал своему правитель-
ству окольный путь для достижения столь прибыльной для Гер-
мании сделки. Он предлагал продать старые броненосцы турец-
кой Морской лиге, в распоряжении которой имелось около
8 млн. марок, и по цене, значительно меньшей, чем в 1910 г.
Кроме этих судов, по его мнению, можно было также уступить
туркам восемь-десять эсминцев и некоторое число крепостных
орудий для обороны столицы, Проливов и Эрзерума и за все
это добиться от Турции обязательства заказать в Германии
второй дредноут.
Штремпель отмечал, что в Стамбуле многие отдают пред-
почтение немецкой верфи «Блом унд Фосс», чему содействовало
пребывание тогда на Босфоре нового крейсера «Гебен», считав-
шегося по своей конструкции и вооружению одним из самых
удачных и мощных среди судов подобного типа. Он был недав-
но выстроен на верфи этой фирмы [305, т. 2, стр. 428—429] и в
связи с обострением политической обстановки на Ближнем
Востоке вместе с другими военными кораблями империалисти-
ческих держав находился тогда в турецких водах под- стере-
отипным предлогом «защиты жизни и имущества иностранцев»
[27Б, д 1, лл. 15, 20]. Еще одним козырем в руках немцев
являлось пребывание в морском министерстве во главе судо-
строительного отделения их прямого агента некоего Измаила
Хаккы-бея, который, по словам Штремпеля, был обязан фирме
«Блом унд Фосс» образованием и карьерой.
Германский атташе торопил Берлин использовать благо-
приятный момент, пока Махмуд Шевкет-паша стоит у руля
правления. Это предложение Штремпеля было одобрено Виль-
гельмом II [305, т. 2, стр. 428—429].
Однако немцам не удалось вновь сбыть туркам старые бро-
неносцы и добиться заказа на постройку дредноута. Это объ-
яснялось сильным противодействием английской морской миссии
и британской дипломатии. Черчилль по рекомендации Лимпуса
добился на коллегии адмиралтейства решения тотчас после за-
ключения мира между враждующими в Балканской войне сто-
ронами продать Турции два броненосца класса «Королевский
fl 09
монарх». В апреле 1913 г. он предписал Лимпусу подготовить
соответствующий контракт с турецким правительством. Но по-
следовавшая вскоре гибель Махмуда Шевкет-паши, с которым
тот вел переговоры [347, тг 1, стр. 302—303], и, главное, вспых-
нувшая две недели спустя вторая Балканская война сорвали
намечавшуюся сделку.
Вскоре в Берлине убедились в неосновательности каких-
либо надежд на подчинение, как это имело место в отношении
армии, турецкого флота немецким инструкторам. В Лондоне-
приняли энергичные меры не только для сохранения в Турции
английской морской миссии, но и для расширения ее прав и
полномочий. Правительство Англии пошло на широкое содейст-
вие младотуркам в их стремлении усилить флот путем приобре-
тения новых дредноутов и сооружения на Мраморном море
крупной морской базы. В результате, как сообщал Вангенгейм,
турецкое правительство решило не только оставить британскую
морскую миссию, но и назначить английских офицеров коман-
дирами боевых судов турецкого флота. «Весьма огорчительно и
непрактично» — пометил кайзер на донесении Вангенгейма [63,
т. 38, стр. 200].
Сформирование германского
средиземноморского отряда
Неудачу своей новой попытки проникнуть в турецкий флот
немцы тогда известным образом компенсировали усилением,
своих позиций в восточном Средиземноморье. Весной 1913 г.
германское правительство решило постоянно дислоцировать в.
этом районе морской отряд в составе находившихся тогда на
Босфоре двух новых крейсеров — линейного «Гебен» и легкого
«Бреслау». Отряд был сформирован еще в ноябре 1912 г., в
период политических осложнений, вызванных первой Балкан-
ской войной [158, стр. 17—18; 63, т. 38, № 15289]. Командиром
его был назначен контр-адмирал Труммлер. Посылка тогда в
турецкие воды «Гебена» и «Бреслау» одновременно с военными
кораблями других империалистических держав объяснялась
тем, что, готовясь к ожидавшемуся тогда в близком будущем
распаду Турции, они надеялись, что пребывание на Ближнем
Востоке их морских сил облегчит каждой из них захват соот-
ветствующей доли турецкого наследства.
Теперь — несколько месяцев спустя — в Берлине решили
оставить «Гебен» и «Бреслау» в Средиземном море. Германский
средиземноморский отряд должен был стать в этом бассейне
составной частью военно-морских сил Тройственного союза
[63, т. 38, № 15293].
Примечательно, что к этому шагу немцев подтолкнули их
непримиримые противники в борьбе за морское господство —
англичане. История всего дела вкратце такова.
ПО
Командующий английским флотом в Средиземном море ад-
мирал Милн во время своих встреч в Афинах в апреле 1913 г.
с Труммлером настойчиво советовал ему, на случай возможных
волнений в Сирии и Ливане, послать германские крейсеры в
Александретту (Искендерон) и Мерсину. По мнению Милна,
пребывание там этих судов помогло бы немцам обосновать свои
притязания на участие в разделе Малой Азии. Неожиданная
инициатива британского адмирала казалась непонятной и по-
тому подозрительной, но все попытки Труммлера разведать
истинные мотивы ее были напрасны,— его собеседник уклонил-
ся от каких-либо пояснений. Тем не менее Труммлер подхватил
идею Милна и рекомендовал направить в Восточное Средизем-
номорье еще два легких крейсера. Статс-секретарь ведомства
иностранных дел Ягов поддержал это ходатайство [63, т. 38,
№ 15289, 15290].
В Берлине тотчас решили послать «Гебен» к южному побе-
режью Малой Азии, заменив его на Босфоре другим, легким
крейсером. Эти меры горячо одобрил Вангенгейм, считавший,
что они явятся противовесом французским замыслам в отноше-
нии Сирии и Ливана [63, т. 38, № 15290]. Но самым важным,
по его мнению, было то, что Германия теперь сумеет, опираясь
на свою эскадру, более твердо отстаивать в будущем притяза-
ния на какой-либо район Малой Азии [63, т. 37, № 15293].
Английская инспирация побудила тогда Труммлера к новым
шагам. Он послал Вильгельму II доклад, в котором советовал
преобразовать временный средиземноморский отряд в постоян-
ный. Это предложение было сразу же поддержано кайзером, не
желавшим при этом вдумываться в мотивы англичан. Виль-
гельм II считал необходимым использовать их инициативу в
этом деле, чтобы поднять германский флаг на Средиземном
море. Он полагал, что тем самым подбодрит младотурок и
усилит среди них немецкое влияние и что, кроме того, пере-
дислоцирование немецких крейсеров в турецкие воды отвлечет
внимание англичан от германского флота, сконцентрированного
в Северном море [63, т. 38, № 15293]. Но главным в этом деле
было стремление обеспечить участие Германии в предполагав-
шемся разделе Азиатской Турции, на чем мы остановимся ниже.
«Близится возможность раздела Малоазиатской Турции, и по-
этому корабль на месте абсолютно необходим» — пометил Виль-
гельм II на письме Тирпица, который возражал против оставле-
ния «Гебена» в турецких водах [276, стр. 310], считая, что
место крейсера — в Северном море. Глава морского ведомства
скрепя сердце согласился с решением кайзера [63, т. 38,
№ 15293 ; 216, стр. 358].
Несомненно, в истории создания немцами эскадры в Среди-
земном море внимание исследователя не может не привлечь
роль адмирала Милна, которого вместе с его подчиненным
контр-адмиралом Трубриджем впоследствии обвиняли в умыш-
1;11
ленном пропуске в первые дни мировой войны через Дарданел-
лы «Гебена» и «Бреслау». Можно предполагать, что совет,
данный Милном немцам,— оставить свои суда в Средиземном
море, был продиктован желанием ослабить германский флот в
Северном море. При подавляющем превосходстве англо-фран-
цузских сил в Средиземном море над австро-итальянскими (на-
помним, что военно-морская конвенция, заключенная в конце
1912 г. между Англией и Францией, предусматривала тесную
кооперацию флотов двух держав в этом море) два немецких
крейсера, даже новейшего типа, не могли представлять серьез-
ной угрозы.
Но совсем другой, значительно больший вес приобретали
эти суда в случае их появления в Проливах или в Черном море,
чего вполне можно было ожидать в обстановке общеевропейско-
го конфликта, особенно если учесть пребывание во главе турец-
кого правительства столь преданного Германии человека, как
Махмуд Шевкет-паша. Тогда турецкий флот, усиленный герман-
скими крейсерами, не только создавал непреодолимый барьер
на основной коммуникации, связывающей союзников с Россией,
но мог бы претендовать на господство на Черном море.
Так или иначе, с весны 1913 г. средиземноморский отряд
становится важным фактором в ближневосточной политике
Германии. Не случайно через два месяца после его создания
между штабом германского морского флота и военными мини-
стерствами Австро-Венгрии и Италии была подписана конвен-
ция, определявшая условия совместных действий в Средизем-
ном море держав Тройственного союза [68, стр. 309—312] 9.
Конечно, все значение пребывания германских крейсеров в
Средиземном море выявилось полностью лишь год спустя, когда
они сыграли решающую роль в вовлечении Турции в первую
мировую войну на стороне германо-австрийского блока. Но уже
в 1913 г. французские дипломаты высказывали тревогу по по-
воду нахождения «Гебена» в Восточном Средиземноморье, пред-
видя, что Германия потребует для своих крейсеров базы [61,
с. 3, т. 8, № 520; т. 9, № 469]. Беспокойство в Лондоне и Пари-
же еще более возросло весной 1914 г., когда там сочли коопе-
рацию германского морского отряда с флотами Австро-Венгрии
и Италии доказательством стремления Тройственного союза
создать на Средиземном море мощный противовес морским
силам Англии и Франции [61, с. 3, т. 10, № 48].
Естественно, еще большие опасения в связи с созданием
германского средиземноморского отряда испытывали в России.
Отныне командование Черноморским флотом должно было учи-
тывать возможность присоединения «Гебена» и «Бреслау» к
военно-морским силам Турции [27А, on. 1, д. 735, лл. 43—46;
см. также: 235, стр. 162]10. Это отразилось уже в плане опера-
ций Черноморского флота на 1914 г., который предусматривал
вероятность действий против турецкого флота, усиленного лин-
1И2
корами «Решад V» и «Султан Осман», тяжелым крейсером
«Гебен» и еще двумя легкими немецкими крейсерами [27А,
on. 1, д. 776, лл. 1—16].
Победа англичан в борьбе за турецкий флот.
Покупка Турцией дредноута «Рио-де-Жанейро»
Вторая Балканская война, начавшаяся летом 1913 г., за-
ставила младотурок отложить на некоторое время планы разви-
тия вооруженных сил, но осенью, после заключения Бухарест-
ского мира, они вновь вернулись к этим планам. Полное рас-
стройство армии и флота и потеря всех запасов оружия в
течение следовавших одна за другой трех войн делали необхо-
димым принятие срочных мер по повышению военного потен-
циала страны. К этому также толкала крайне напряженная
обстановка на Балканах, в частности неурегулированный конф-
ликт с Грецией по поводу островов Эгейского моря [27Б, д. 23,
л. 66] и общее критическое положение Османской империи,
которой тогда многие предрекали близкую гибель [135, стр.
393].
Стамбульская печать, словно по команде, вновь развернула
шумную кампанию за развитие флота. Правительственные орга-
ны «Танин» и «Жён тюрк» требовали отвоевания у Греции пре-
восходства на Эгейском море. Передовая «Танин» призывала
«всю нацию принести самые большие жертвы в пользу морско-
го флота» [27А, on. I, д. 10093, лл. 151—152; см. также: 57,
т. 10 (1), № 407]. Среди населения вновь были начаты сборы
средств на покупку боевых судов [63, т. 36 (1), № 14590]п.
Для «торговцев смертью» опять наступили на Босфоре зо-
лотые дни. Но в отличие от предшествующих лет старая кон-
куренция на турецком рынке немецких, английских и француз-
ских оружейных монополий осложнялась значительно обострив-
шимся соперничеством самих империалистических держав — яв-
лением, характерным для кануна первой мировой войны. Полу-
чение Круппом, Армстронгом и Виккерсом, «Шнейдер-Крезо»
от Турции новых миллионных заказов зависело от многих фак-
торов, например от предоставления младотуркам очередных
займов, которых они пытались тогда добиться в Париже, от
успеха переговоров между европейскими державами и Турцией
о завершении строительства Багдадской железной дороги и о
новом повышении турецких таможенных пошлин. Наконец,
огромную роль играли стратегические интересы враждующих
коалиций — Антанты и Тройственного союза, что ярко проде-
монстрировал международный конфликт, возникший осенью
1913 г. в связи с посылкой в Стамбул германской военной мис-
сии Лимана фон Сандерса.
В сложном комплексе этих взаимоисключающих и в извест-
ной степени взаимосвязанных противоречий и расчетов несо-
U13
i

мненно доминирующим был антагонизм двух сильнейших со-
перников— империалистов Англии и Германии. В Лондоне все
более крепла решимость не допустить господство немцев в
Османской империи. Прибытие в Турцию Лимана фон Сандерса
убедило Лондон в существовании огромной опасности в случае
войны для британских коммуникаций с Индией и подвоза про-
довольствия из черноморских портов России. В связи с этим в
правящих кругах Англии считались также с реальной угрозой
захвата немцами в свои руки не только турецкой армии, но и
флота [45, с. 3, т. 1, № 4]. Последнего англичане никоим обра-
зом не желали допустить. В Форни офис приняли энергичные
меры не только для сохранения в Турции морской миссии Лим-
пуса, но и для расширения ее прав и полномочий. Одновремен-
но английское правительство пошло на широкое содействие
младотуркам в их стремлении усилить флот путем приобрете-
ния новых дредноутов и сооружения на Мраморном море круп-
ной морской базы.
Решимость англичан не могли поколебать никакие пред-
ставления министра иностранных дел России Извольского (и
позднее Сазонова) в Петербурге и посла Бенкендорфа в Лон-
доне, неоднократно указывавших своему союзнику на опас
ность такой политики для сохранения превосходства России
на Черном море. Британских политиков также не остановили
трезвые голоса внутри страны, напоминавшие о том, что благо-
даря засилью немцев в Турции последние смогут с помощью
турок добыть чрезвычайно ценную информацию об английских
кораблях, и многие важные секреты британского судостроения
станут достоянием противников Англии [364, стр. 178—179] 12.
В октябре 1913 г. в Стамбул прибыли директор концерна
Армстронга Винсент Кайяр и представитель Виккерса адмирал
Отлей. Они начали переговоры с Турцией о постройке для нее
второго дредноута, продаже ей почти законченного на верфях
Армстронга линкора «Рио-де-Жанейро», предназначенного для
Бразилии, и выполнении ряда других крупных заказов, среди
которых особое значение имело сооружение на Босфоре и в
Мраморном море арсенала и доков, на которых можно было бы
сооружать и оснащать вооружением самые крупные военные
корабли [27А, on. I, д. 10093, лл. 160—162; 27Б, д|. 23, лл. 64,
'6’7—68; 45, с. 3, т. 1, № 2, НО; 126, стр. 74; 63, т. 37 (2),
№ 14957].
Серьезно встревоженные немецкие монополии немедленно
потребовали от представителей Германии на Босфоре защиты
их интересов. Поэтому Вангенгейм зорко следил за ходом анг-
ло-турецких переговоров о новых морских заказах. Его весьма
пугала выявившаяся тогда перспектива монополизации англий-
скими и французскими предпринимателями поставок оружия
Турции. В их руках было такое могучее средство воздействия,
как предоставление туркам нового крупного займа, нужда в
1(14
котором оыла краине настоятельная ввиду огромных потерь и
разорения страны после двух проигранных одна за другой
войн. Последнее обстоятельство весьма ловко использовала
тогда французская дипломатия. В Париже упорно оговаривали
согласие на выдачу Турции займа рядом жестких условий, сре-
ди которых было гарантирование за «Шнейдер-Крезо» всех по-
ставок полевой н особенно горной артиллерии для турецкой
армии [63, т. 37 (2), № 14957, 14963, 15004; 371, стр. 699; 126,
стр. 61—62].
Между тем англо-турецкие переговоры затягивались. Бри-
танские судостроители не желали идти на большой финансовый
риск и выполнять крупные заказы на собственные средства, не
прибегая к займу. Турецкая же сторона (ее представлял ми-
нистр финансов Джавид-бей) из-за полного опустошения казны
и невыясненности дела с новым займом в Париже отказывалась
кредитовать английские фирмы [45, с. 3, т. 1, № ПО].
Что касается приобретения «Рио-де-Жанейро», то оно ослож-
нялось конкуренцией со стороны Греции и Италии, также же-
лавших купить новый дредноут, и условием Бразилии — немед-
ленной уплаты ей наличными его стоимости [45, с. 3, т. 1, № 2].
Используя затруднения турок, представитель Круппа потре-
бовал от турецкого правительства заказ на линкор с новым
вооружением, он ссылался на обязательство, данное минувшей
весной Махмудом Шевкет-пашой. Это заявление энергично под-
держал Вангенгейм, который вмешался в переговоры британ-
ских судостроителей с турецким правительством и предложил
младотуркам свое содействие в разрешении спора с Грецией
из-за островов Эгейского моря, что, по его словам, сделало бы
для Турции ненужным усиление флота [27А, on. V, д. 252,
лл. 89, 90; 27Б, д. 23, лл 69, 96; 24А, 1913, д. 115, л. 300]. Но,
видимо, подобные обещания мало устраивали турок, да и вряд
ли они были осуществимы, учитывая прогреческую позицию,
занимаемую Германией в вопросе о судьбе упомянутых остро-
вов [63, т. 36 (2), № 14566; 261, т. 3, стр. 644—645].
Тогда Вангенгейм прибегнул к крайнему средству. Он пред-
ложил за уступку германскому капиталу концессии на соору-
жение дока и арсенала заем в Берлине в 500 тыс. ф. ст. и про-
дажу Турции дредноута. Однако турецкое правительство все же
предоставило концессию англичанам, хотя их условия были
менее выгодными. Это решение объяснялось выявившимся
стремлением немцев к так называемой «египтизации»12а Ос-
манской империи [45, с. 3, т. 1, № НО; там же, стр. 118—119;
27А, он. V, д. 252, л. 89; 63, т. 37 (2), № 14957]. Младотурок,
даже прогерманской ориентации, тревожила подобная перспек-
тива. К тому же в момент острого конфликта с Россией по
поводу миссии Лимана фон Сандерса туркам было неудобно
давать немцам новое преимущество на Босфоре, что могло лишь
усилить нажим на Турцию держав Антанты. Турецкое прави-
115
тельство предпочитало играть на межимпериалистических про-
тиворечиях и лавировать, пока это еще было возможно.
Решение Порты дало окончательный перевес английскому
влиянию в турецком флоте. Это в политическом отношении
было для Англии крайне важным, так как укрепляло ее связи
с турецкими правящими кругами и усиливало ее роль в оп-
ределении судьбы Проливов. Тем самым британские импери-
алисты несколько компенсировали перевес, приобретенный
Германией, в турецких делах благодаря миссии Лимана фон
Сандерса [57, т. 10(1), № 407].
Можно утверждать, что накануне первой мировой войны
влияние англичан в турецком флоте не уступало позициям нем-
цев в турецкой армии. Но, так как значение флота и армии
было в Турции далеко не равноценно, нельзя поэтому говорить
об общем политико-стратегическом преобладании Англии на
Босфоре. Оборона Османской империи прежде всего покоилась
на сухопутной армии, в которой германское влияние было гос-
подствующим 13.
Однако свой успех в области морских вооружений Турции
и контроль миссии Лимпуса над турецким флотом британская
дипломатия использовала в качестве предлога для оправдания
отказа поддержать протесты царского правительства против
широких полномочий германской военной миссии [67, т. 7,
№ 9070, 9101; 61, с. 3, т. 8, № 690; 44, стр. 657—659, 663—668:
57, т. 10(1), № 403, 414]. В свою очередь, германская диплома-
тия прибегала к аналогичному доводу, чтобы парировать воз-
ражения своих оппонентов из лагеря Антанты. Немцы даже
утверждали, что функции Лимпуса в турецком флоте более об-
ширны, чем права Лимана в турецкой армии, так как путем
покупки новых крупных боевых судов флот можно усилить
намного скорее, чем армию, ои за короткое время приобре-
тет очень крупное значение в вооруженных силах Турции
[24Б, д. 3308, лл. 94-96; 63, т. 38, № 15481; 57, т. 10(1), № 413;
67, т. 7, № 9202]. Разумеется, в Берлине прекрасно понимали,
что подчинение турецкого флота Лимпусу в первую очередь
укрепляет Турцию. Но своими маневрами немцы надеялись не
только затруднить совместные англо-русские выступления про-
тив миссии Лимана, но и облегчить себе дальнейшие перего-
воры с Англией по спорным вопросам [276, стр. 311—312].
Между английским и германским империализмом сложи-
лось тогда своеобразное разделение труда в деле эксплуата-
ции вооруженных сил Османской империи. Командование ту-
рецким флотом, его снабжение оружием, пополнение новыми
боевыми судами, создание для него береговых баз, строитель-
ство доков перешло безраздельно в руки англичан [27Б, д. 93,
лл. 96, 126, 127; 67, т. 7, № 9070] и в небольшой степени —
французов. Младотурок даже не смущало тогда такое пикант-
ное обстоятельство, как одновременное хозяйничанье англичан
1'16
в греческом флоте, который возглавляла британская морская
миссия адмирала Керра [436, 1913, № 5, стр. 192; 45, с. 3, т. 2,
№ 180] 14. Турецкая же армия была подчинена германским ге-
нералам и офицерам, руководившим ее реорганизацией. Осна-
щение сухопутных сил Турции всеми видами вооружения по-
прежнему оставалось в руках немецких оружейных концернов.
В декабре 1913 г. Турция при посредничестве Армстронга
купила заканчивавшийся постройкой дредноут «Рио-де-Жаней-
ро». Необычайная быстрота, с которой была совершена эта
крупная сделка, объяснялась стремлением турецкого правитель-
ства в предвидении войны с Грецией любой ценой приобрести
мощный корабль. По свидетельству современников, Порта со-
гласилась заплатить исключительно высокую цену 2340 тыс.
ф. ст. [364, стр. 41], причем деньги для внесения аванса —
100 млн. фр. (1200 тыс. ф. ст.) —она получила под растовщиче-
ские проценты (20%) у французского банка Перье.
Дредноут переименовали в «Султан Осман». Он должен
был быть сдан Армстронгом летом 1914 г. Это был для своего
времени один из самых мощных и крупных линейных кораблей 15.
Тогда же в Стамбуле решили заказать в ближайшее время
(младотурки ожидали получение в Париже нового крупного
займа) английским судостроителям еще один дредноут [45,
с. 3, т. 1, № 2, 4; 72, т. 4, № 1202; 126, стр. 77; 61, с. 3, т. 8,
№ 650].
В конце ноября 1913 г. представители компаний Армстрон-
га и Виккерса при активном содействии Лимпуса заключили с
турецким правительством договор, по которому они получали
все доки и арсеналы в Золотом Роге и участок в Измпте (порт
на азиатском берегу Мраморного моря) для устройства мор-
ской базы и плавучего дока. Обе английские компании образо-
вывали особый синдикат, которому предоставлялось монополь-
ное право на производство в течение 30 лет всех ремонтных
работ. Порта также давала обязательство в течение семи лет
покупать суда лишь у этого синдиката или через его посред-
ство. Британские предприниматели должны были полностью
реорганизовать старые верфи и арсенал в Золотом Роге и по-
строить новые, способные сооружать и ремонтировать крупные
военные корабли [45, с. 3, г. 1, № ПО, 140; 67, т. 6, № 9053; 63,
т. 38, № 15461; 57, т. 10(1), № 407; 126, стр. 75—76]. Таким
образом, в самый разгар конфликта из-за миссии Лимана фон
Сандерса, когда державы Антанты громогласно протестовали
против военных планов Турции и передачи немецким генералам
и офицерам командования турецкими войсками в Стамбуле,
английские монополии под шумок сумели обеспечить себе зна-
чительную долю в вооружении Османской империи. Это был
мастерский ход известного английского мультимиллионера и
международного дельца, грека по происхождению, Базиля За-
харова, подлинного хозяина концернов Армстронга и Виккер-
117
са [305, т. 2, стр. 346—347; 348, стр. 300; 362, стр. 188'193].
Заключение англо-турецкого договора вызвало бурные про-
тесты со стороны представителей «Дейче банк» и Круппа в
Стамбуле [276, стр. 312—313; 275, стр. 432—433]. Второй ди-
ректор Анатолийской железной дороги Гюнтер писал директо-
ру этого банка Гельфериху в Берлин: «Тем самым (т. е. бла-
годаря упомянутому договору.— А. С.) наш базис в Турции и,
в частности, морской в Константинополе переходит под англий-
ское господство, и можно сказать, что Багдадская железная
дорога начинается в британском арсенале и заканчивается в
английской сети — в Персидском заливе» [276, стр. 313]. Ди-
ректора «Дейче банк» Гельферих и Гвиннер, а также Крупп
просили германское правительство выступить в Стамбуле с
протестом против предоставления англичанам монополии в др-
ле постройки военных кораблей. Они считали, что нельзя идти
на далеко идущие уступки Англии. С ними был солидарен близ-
кий кайзеру директор компании «Гамбургско-американская ли-
ния» Баллин, отмечавший, что подобная уступка наносит ущерб
интересам германского пароходства в Персидском заливе [276,
стр. 312—313].
Однако Вильгельм II и германское правительство из поли-
тических соображений решили примириться с англо-турецкой
сделкой, чтобы облегчить себе дальнейшие переговоры о согла-
шении с Англией по вопросу о нефти и о разделе португальских
колоний [275, стр. 433]. В принятом решении сказывался так-
же немаловажный расчет — вбить клин между Англией и Рос-
сией. Автором этой идеи был Вангеигейм. Он подчеркивал, что
англо-турецкий договор, укрепляя Турцию в политическом и
военном отношениях, наносит сильный удар России и тем са-
мым «нам облегчается заступничество перед Антантой за мис-
сию Лимана» [276, стр. 312—313; 306, т. 2, стр. 433]. Герман-
ский дипломат считал, что этот договор более неприятен Рос-
сии, чем посылка в Турцию миссии Лимана. Доводы посла
привели кайзера в восторг: «Замечательно!» — написал он на
донесении Вангенгейма [276, стр. 314].
Деятельность нового морского министра
Джемаль-паши. Дальнейшее усиление
влияния стран Антанты во флоте
В январе 1914 г. в Стамбуле стало известно о вероятной
продаже Турции «Гебена» или «Мольтке» и об обращении ту-
рецкого правительства к фирме «Блом унд Фосс» с просьбой
уступить дредноут, строящийся на верфи этой фирмы для гер-
манского флота. Эти сообщения весьма встревожили русских
дипломатов и военных. Штремпель, состоявший тогда началь-
ником штаба миссии Лимана фон Сандерса, в беседе со Щег-
1118
ловим не отрицал возможности продажи Турции «Гебена», в
случае если Россия будет препятствовать получению турками в
Париже займа. Это утверждение было чистейшим блефом, так
как только на французские деньги турки могли приобрести
дорогостоящий крейсер. Тем не менее сообщение из Стамбула
вызвало в Петербурге резкую реакцию [45, с. 3, т. 1, № 72;
27А, on. I, д. 428, л. 19; 61, с. 3, т. 9, № 138, 152]. Немецкий
посол Пурталес успокоил Сазонова, заявив, что Германия сама
нуждается в крупных боевых единицах и не собирается усту-
пить Турции ни «Гебен», пи «Мольтке», тем более что вряд ли
рейхстаг дал бы согласие на подобную продажу [45, с. 3, т. 1,
№ 140; 63, т. 36(2), № 14554]. Морской агент России в Берлине
подтвердил невозможность дая Германии отказаться от одно-
го из этих крейсеров [45, с. 3, т. 1, № 175]. Отрицательным был
ответ германского правительства и на просьбу Турции в фев-
рале 1914 г. продать дредноут, находившийся в постройке, или
два готовых крейсера [45, с. 3, т. 1, № 367; т. 3, № 173; 63,
т. 36(2), № 14554].
Перемена, происшедшая в отношении Германии к нуждам
турецкого флота, вполне объяснима. Уступить Турции крейсер
и строить для нее дредноут означало передать немецкие суда в
руки британских моряков, хозяйничавших в турецком флоте
[261, т. 3, стр. 569]. Кроме того, подобный шаг явился бы под-
держкой Турции в ее споре с Грецией из-за островов Эгейского
моря, что противоречило бы прогреческой позиции германского
правительства в этом вопросе, на чем мы остановимся ниже.
Наконец, в условиях крайне обострившегося тогда морского со-
перничества с Англией Тирпиц не хотел лишиться крупной бое-
вой единицы. Впрочем, младотурки не печалились по поводу
этих неудач. Им было обеспечено самое широкое содействие
английских и французских судостроителей во всех делах, ка-
савшихся развития военно-морских сил Турции.
Тогда же Морская лига возобновила среди населения сбор
пожертвований на развитие военно-морских сил (для чинов-
ников и офицеров эти пожертвования уже давно превратились
в категорию обязательных и весьма тяжелых поборов) [25В,
д. 719, лл. 22—23; д. 475, лл. 257—259; 27А, on. I, д. 4288,
л. 114].
На пост морского министра назначили Джемаль-пашу, од-
ного из самых энергичных лидеров младотурецкой партии, при-
держивавшегося профрапцузской ориентации.
Все это свидетельствовало о стремлении форсировать мор-
ские вооружения, чтобы как можно быстрее добиться превос-
ходства над греческим флотом [27Б, д. 26, л. 55; 25В, д. 3825,
лл. 439-440; 45, с. 3, т. 1, № 72; 126, стр. 74, 78]. Правящая
верхушка Турции жаждала скорейшего возвращения островов
Эгейского моря, особенно Хиоса и Лесбоса. Турецкие притяза-
ния энергично поддерживал адмирал Лимпус, утверждавший,
1/19
что эти острова необходимы для обеспечения безопасности юго-
западного побережья Малой Азии. В Стамбуле не скрывали,
что главным средством достижения поставленной цели будут
ожидаемые из Англии дредноуты. Младотурки заявили, что,
когда они получат линкоры, а также заем во Франции, они за-
говорят с греками другим языком [45, с. 3, т. 2, № 308; 63,
т. 36(2), № 14554; 261, т. 3, стр. 657—658; 67, т. 8, № 9637] 16.
Первым шагом Джемаль-паши было возобновление на пол-
тора года контракта с членами британской морской миссии ад-
мирала Лимпуса, срок которого тогда истекал [27Б, д. 26,
лл. 32, 58, 64; 57, т. 10(1), № 407]. По новому контракту права
английских офицеров были при этом значительно расширены
[126, стр. 82]. Вся деятельность нового- морского министра, по
его признанию и -свидетельствам Гирса и Леонтьева, протекала
в самом тесном контакте с Лимпусом [25В, д. 3825, лл. 439—
440; 126, стр. 69—70, 74—78; 45, с. 3, т. 2, № 308]. При актив
ном участии британского адмирала в апреле 1914 г. были за-
ключены контракты на постройку Армстронгом и Виккерсом
еще одного дредноута новейшего класса, шести эсминцев и
двух подводных лодок. Дредноут, который решили нзвать «Сул-
тан Мехмет Фатих», англичане обязались построить в течение-
22 месяцев. По тоннажу и вооружению он должен был быть
однотипен «Решаду V». Позднее морское министерство Турции
заказало тем же компаниям четыре легких крейсера и четыре
эсминца. Турецкий парламент тогда же утвердил выработан-
ную Джемаль-пашой новую морскую программу, предусматри-
вавшую, в частности, сооружение к 1919 г. еще трех дредноу-
тов. На ее выполнение морскому министерству был отпущен на
шесть лет кредит в 8 млн. тур. лир, так как прежние ассигно-
вания в размере 5 млн. тур. лир, предоставленные в 1909 г.
на десять лет, были к этому времени уже исчерпаны [27Б, д. 26,
лл. 109, 113; 25В, д. 3825, л. 441; 45, с. 3, т. 2, № 40; 126,
стр. 75, 77—78].
В этих условиях не удивительно, что Вильгельм II ответил
категорическим отказом на обращение в мае 1914 г. Джемаль-
паши к Вангенгейму продать за любую цену готовый тяжелый
крейсер. Турецкая просьба привела кайзера в состояние край-
него раздражения. «Нет! Прежде Греции» — пометил на этом'
сообщении Вильгельм II, подразумевая строившийся на немец-
кой верфи греческий дредноут «Саламис» [63, т. 36 (2),
№ 14590]. В этом обращении он увидел новое проявление
«бесчестности» турок, явно склонявшихся в тот момент к пере-
ходу в лагерь Антанты. Вильгельм II считал, что продажа крей-
сера Турции усилит в Стамбуле искушение напасть на Гре-
цию и приведет к краху политику Германии, стремившуюся к
достижению греко-турецкого -соглашения [276, стр. 318].
Для поднятия боеспособности флота и улучшения кадров
командного состава Джемаль-паша организовал под руковод-
120
ством Лимпуса практические плавания и маневры судов и
пригласил из Англии 50 унтер-офицеров. Еще до их прибытия
в Стамбул состав миссии Лимпуса к концу апреля 1914 г. рас-
ширился до 72 человек [45, с. 3, т. 1, № 369, 382, 390, 410; т. 2,
№ 182, 308; 126, стр. 78].
Франция также принимала накануне первой мировой войны
деятельное участие в поставках Турции боевых судов. И это
объяснялось не только широко- известным франкофильством
Джемаль-паши и отнюдь не нарушало, вопреки мнениям Гирса
и Щеглова, монопольного положения Армстронга и Виккерса
на турецком рынке [27Б, д. 26, л. 82; 45, с. 3, т. 2, № 72; 61,
с. 3, т. 10, № 504; 126, стр. 84—87]. У английских судостроите-
лей и оружейных концернов были старые связи с владельцами
французских верфей и компанией «Шнейдер-Крезо» [348,
стр. 300]. Как писал В. И. Ленин, ‘«международно-переплетен-
ный капитал делает великолепные дела на вооружениях и вой-
нах» [18, стр. 232].
Французским монополиям была обеспечена, хотя и мень-
шая, но все же весьма значительная доля в серии солидных
заказов, сделанных турецким адмиралтейством весной и летом
1914 г.
Большую роль в этом сыграл крупный заем, полученный
Турцией в Париже в апреле 1914 г., чем не замедлили восполь-
зоваться французские судостроители и военные концерны.
Французские предприниматели были допущены к участию в со-
оружении в Измите плавучего дока. В конце апреля «Шней-
дер-Крезо» подписала с турками контракт на постройку двух
подводных лодок стоимостью 2,2 млн. фр. каждая. В мае при-
бывший .в Стамбул французский судостроитель Норман полу-
чил заказ на поставку шести эсминцев, причем Норман строил
лишь корпуса, а турбины и вооружение поставляли английские
заводы. Тогда же Турция получила построенные для нее в Сен-
Назере и Гавре семь канонерских лодок.
Общая стоимость сделанных во Франции заказов на мор-
ское вооружение, включая и стоимость 12 гидропланов, а так-
же 376 горных орудий, которые обязался поставить Шнейдер,
оценивалась в 50 млн. фр. [27Б, д. 23, л. 129; 25В, д. 3825,
л. 445; 45, с. 3, т. 2, № 72, 172, 305, 342, 375; 96, стр. 454—455;
'61, с. 3, т. 9, № 152; т. 10, № 57, 62].
Усиление турецкого флота и Россия
Особо следует остановиться на отношении в те годы к мор-
ской политике Турции правящих кругов России. Этот вопрос
важен, в частности, для выяснения международных последст-
вий принятого младотурками курса усиления военного флота.
По многим причинам этот курс более всего затрагивал инте-
11211
ресы царизма. Россия была единственной из великих держав,
морские границы которой непосредственно соприкасались с
Турцией. Безопасность морского побережья Юга России про-
тяженностью 2100 км в значительной степени зависела от поли-
тики Османской империи, на территории (которой находились
Черноморские проливы. Обладание .ими позволяло Турции ока-
зывать решающее воздействие на .стратегическую обстановку на
Черном море.
Положение России в этом бассейне усугублялось еще тем,
что режим Проливов, установленный Лондонской конвенцией
1871 г., не отвечал ни ее интересам, ни интересам остальных
черноморских государств, так как проход через Проливы воен-
ных кораблей из Черного моря был запрещен. В условиях сла-
бости обороны Проливов, а главное при учете господствующе-
го влияния на Босфоре западных держав флот какой-либо из
них мог .в случае ее войны с Россией легко вторгнуться в
Черное море.
Между тем накануне первой мировой войны, как мы виде-
ли, быстро возрастала зависимость Турции от империалисти-
ческих государств, в первую очередь от Центральных держав.
Происходящее в этой обстановке усиление турецкого флота вы-
зывало среди русских дипломатов и военных острое беспокой-
ство. Политика маринизма, проводившаяся младотурками в пе-
риод резкого обострения межимпериалистических противоречий
и борьбы великих держав за влияние на Балканах и на всем
Ближнем Востоке, угрожала не только позициям царизма в
этих районах, и без того ослабленным в результате Боснийско-
го кризиса 1908—1909 гг., но и безопасности южных морских
границ России. Поэтому дипломатические и военные предста-
вители России в Стамбуле и ответственные лица в Петербурге
пристально следили за всеми действиями, предпринимаемыми
в Турции с целью развития военно-морских сил.
Первая тревога возникла еще летом 1909 г. в связи с от-
меченной выше попыткой Турции приобрести бразильские дред-
ноуты, строившееся в Англии на верфях Армстронга. Чарыков
считал, что это намерение внушено младотуркам немцами и его
осуществление угрожает не только интересам России, но и Ан-
глии [24Б, д. 3062, л. 12; 24Е, д. 134, л. 3]. В связи с этим по-
сол сообщал, что у Турции нет наличных средств для покупки
дредноутов, и рекомендовал правительству воспрепятствовать
займам Порты во Франции, а также обратиться в Лондон с
просьбой повлиять на главу британской морской миссии
в Стамбуле Гамбля, чтобы он «держался теперешней оборо-
нительной программы» [27Б, д. 6, лл. 78—79 ; 24Б, д. 3062,
л. 12].
В Петербурге тотчас реагировали на полученное известие.
Морской министр Воеводский, отмечая, что любой из бразиль-
ских линкоров превосходит по мощи весь русский Черномор-
122
ский флот, настаивал на недопущении перехода этих судов в
турецкие руки, так как «России немыслимо создавать в про-
тивовес турецкому флоту соответствующий флот на Черном
море». Воеводский предлагал правительству купить бразиль-
ские корабли, чтобы усилить ими Балтийский флот или с их
помощью обеспечить сохранение преобладания на Черном мо-
ре русского флота [24Б, д. 3962, л. 1].
На докладе министра иностранных дел Извольского, изве-
щавшего о стремлении Порты приобрести бразильские дредноу-
ты, царь написал: «Я находил бы такую сделку между Англией
и Турцией, если бы она состоялась, недружественным действи-
ем по отношению к России» [24Б, д. 3062, л. 18]. Извольский
заявил британскому поверенному в делах О’Берну, что Россия
не может допустить господства Турции на Черном море [57,
т. 9(1), № 177]. В ответ представители Англии в Петербурге
О’Берм и А. Никольсон категорически опровергли возможность
уступки бразильским правительством строящихся для него су-
дов [24Б, д. 3062, лл. 18, 24—25, 28].
Когда Турция летом 1910 г. приобрела четыре немецких
эсминца, Чарыков и Щеглов отмечали, что, несмотря на свои
недостатки, они по скорости и вооружению значительно пре-
восходят устаревшие суда такого же класса русской Черномор-
ской эскадры [24А, 1910, д 34, л. 33; 70, т 1, № 224; 27Б,
д. 10, л. 58]. На этом основании морской агент утверждал, что
«турецкий минный флот уже господствует над русским и в
Черном море» [27А, on. V, д. 251, л. 15], а Чарыков неодно-
кратно советовал приступить к постройке на Черном море ше-
сти эсминцев еще большей мощности [27Б, д. 10, лл. 85, 86].
Что касается покупки Турцией двух старых немецких броне-
носцев, то русские военные и дипломаты не склонны были
преувеличивать значение этой сделки. Чарыков и Щеглов от-
мечали, что, хотя скорость этих судов на один узел превосхо-
дит скорость новейших броненосцев Черноморского флота клас-
са «Святой Пантелеймон» и «Три святителя», в остальных от-
ношениях они уступают им, и поэтому можно не опасаться за
сохранение Россией преобладания на Черном море [24Б, д. 3062,
л. 161; 57, т. 9(1), № 177]. Петербургская «Земщина» ирони-
чески писала, что Россия может «...не бояться новых приобре-
тений старого хлама у Германии» [435, 18(5).1Х.191О].
Но одновременно как в русской печати, так и в сообщени-
ях из Стамбула звучали тревожные ноты по поводу активной
роли Германии в укреплении военно-морских сил Турции. Хотя
русские наблюдатели считали, что в Берлине стремятся подо-
рвать позиции Англии на Ближнем Востоке, основная цель
Германии, по их мнению,— это отвлечь внимание России от ее
западных границ к южным. Щеглов еще в апреле 1910 г. от-
мечал, что «Турцию толкают на вооружение главным образом
против России». При этом он подчеркивал, что, обеспечив за
fl<28
собой господство на Черном море, Турция в случае войны с
Россией сумеет высадить десант в тылу русской армии, опери-
рующей в Малой Азии, и при успехе этого предприятия за-
хватить Батум и вторгнуться в Закавказье [27Б, д. Ю, л. 58;
25В, д. 3246, лл. 33, 35—37, 79—80].
Тревога, вызванная в Петербурге поспешными мерами, при-
нимаемыми Турцией в целях усиления 'Своего флота, еще более
возросла в связи с настояниями иностранных капиталистов, до-
могавшихся в 1909—1910 гг. концессий на постройку .в Малой
Азии железных дорог, в частности Самсун-Сивасской железной
дороги [24Б, д. 112, лл. 4—7]. Помощник военного министра
Поливанов и генерал-квартирмейстер Данилов отмечали, что
Самсун-Сивасская железная дорога укрепит стратегические по-
зиции турок в Малой Азии и облегчит им сооружение других
рельсовых путей, параллельных побережью Черного моря.
При этом Поливанов указал, что роль железных дррог в Ма-
лой Азии намного возрастает в связи со стремлением Турции
добиться превосходства своих военно-морских сил над русским
Черноморским флотом [24Б, д. 112, лл. 6—7].
В связи с усилением турецкого флота наряду с другими ме-
рами по милитаризации Турции Сазонов и Извольский пыта-
лись, по совету Чарыкова [24А, 1910, д. 37, л. 596; 70, т. 1,
№ 237], оказать давление на турецкого посла в Петербурге
Турхан-пашу. Последнему было сказано, что новые морские во-
оружения Турции побудят Россию к тому же и что ввиду тя-
желого положения турецких финансов «едва ли за нею (Тур-
цией.— А. С.) останется последнее слово» [24Б, д. 3062, лл. 76—
77]. Но эти демарши, так же как и предостережение, сделан-
ное Чарыковым великому везиру Хаккы-паше, были безуспеш-
ны. Младотурки отговаривались тем, что развивают свой флот
исключительно против Греции и не помышляют о соперниче-
стве с Россией. Этим заверениям ни Чарыков, ни Извольский
и Сазонов с полным основанием не верили [27Б, д. 10, л. 58,
133; 24А, 1910, д. 38, л. 27; 24Б, д. 1039, л. 231]. Николай II
полностью согласился с мнением дипломатов. В конце мая
1910 г. он пометил на записке Извольского: «На заявление
Турхан-паши нельзя смотреть серьезно. Мы обязаны думать о
своих насущных интересах на Черном море и, стало быть, при-
ступить к усилению тамошней нашей морской силы» [24Б,
д. 3064, л. 127].
О том, что младотурки рассчитывали использовать новые
дредноуты против России на Черном море, наглядно свидетель-
ствовал доклад бюджетной комиссии турецкого парламента,
составленный в мае 1910 г. В нем указывалось, что, «невзирая
на финансовые затруднения, Турции необходимо иметь флот,
который защитил бы ее побережье и обеспечивал бы господа
ство на Черном море» [24Б, д. 3062, лл. 110, 117].
Таким образом, царскому правительству оставалось одно —
1'24
отвечать на морские вооружения Турции строительством линко-
ров для Черноморского флота. Когда в морском генеральном
штабе узнали о настойчивом стремлении младотурок приобре-
сти дредноуты, морской министр подал весной 1910 г. царю до-
клад, в котором предлагалось усилить Черноморский флот, что-
бы сохранить его превосходство над» турецким и не допустить
в ущерб России радикального изменения соотношения сил на
Черном море [189, стр. 137]. К такому же выводу на основа-
нии сведений из Стамбула пришел тогда Извольский [27Б,
д. 10, стр. 133].
В начале августа 1910 г. председатель совета министров
Столыпин в специальном письме отмечал усиленное проникно-
вение немцев в Малую Азию, постройку там железных дорог,
стремление младотурок воссоздать флот, заказав дредноуты
в Англии и крупный крейсер в Германии — более сильные ко-
рабли, чем лучшие суда русского Черноморского флота. Одно-
временно он указывал па слухи, что Турция собирается при-
мкнуть к Тройственному союзу. В связи с этим председатель
совета министров предлагал военному и морскому ведомствам
разработать меры по усилению Черноморского флота и укреп-
лению безопасности южного побережья России [189, стр. 138].
Вскоре, в дополнение к принятой в конце 1909 г. программе
судостроения на 1910—1920 гг., морское министерство предло-
жило создать в течение четырех-пяти лет на Черном море но-
вый отряд из трех дредноутов и ускорить сооружение пред-
усмотренных этой программой девяти эсминцев и шести подвод-
ных лодок. Осенью 1910 г. были испрошены ассигнования в
сумме 136 млн. руб. на усиление Черноморского флота и ре-
конструкцию верфей в Николаеве и ремонтной базы в Севасто-
поле [189, стр. 138—139]. Но пока мероприятия, выдвигаемые
военными ведомствами, утверждались многочисленными инстан-
циями, проходили месяцы и даже годы. Осуществлялись при-
нятые постановления еще медленнее, в силу той рутинной
практики, которая издавна была присуща военным учреждени-
ям царской России.
В связи с ростом турецкого флота русская печать открыто
высказывала недовольство активностью английской морской
миссии укомплектованной опытными офицерами-инструктора-
ми, деятельность которых направлялась из Лондона [57,
т. 9(1), № 178, 180; 440, 6.IX (24.VIII). 1910].
Чтобы помешать заказу младотурками линкоров у англи-
чан, Чарыков пытался в мае 1910 г. воздействовать на своего
британского коллегу Лоутера и через него на английскую мор-
скую миссию. На сообщение Лоутера, что Вильямс по поруче-
нию турецкого правительства разрабатывает новую морскую
программу, которая предусматривает сооружение в Англии
Дредноута и крупного крейсера, Чарыков ответил, что тогда
Россия будет строить линкоры еще большего тоннажа. Он ре-
125
комендовал обратить внимание Вильямса на то, чтобы «турки
не стреляли из пушки по воробьям и, обеспечивая вполне мор-
ское преобладание над Грецией, не попали бы неожиданно на
путь морского соревнования с Россией». При этом Чарыков
многозначительно заметил, что «если турки построят себе дре-
дноуты, то, может быть, англичанам придется их топить... На
чью сторону станут турецкие суда в случае войны с Германией,
решительно неизвестно» [24Б, д. 3062, лл. 104—106]. Дальней-
шие события показали, однако, что в политике Англии интере-
сы судостроительных компаний и стремление не упускать конт-
роль над военно-морскими силами Турции явно перевешивали
довод царских дипломатов, подчеркивавших наличие все боль-
шего крена младотурок в сторону Германии.
Министр иностранных дел Извольский не раз заявлял
английским политикам, что Россия не допустит изменения со-
отношения сил на Черном море и, так как она лишена воз-
можности перебрасывать суда из Балтийского моря, у нее ос-
тается единственный выход—строить их на месте. Такое по-
ложение, указывал царский министр, нелепо и нетерпимо и
правительство вынуждено будет потребовать для русских во-
енных кораблей свободного прохода через Проливы [57, т. 9(1),
№ 177]. Но в Лондоне не испугались этой угрозы. Там не ду-
мали поступаться ни интересами оружейных и судостроитель-
ных монополий (в это время турки вели с ними переговоры о
заказе дредноутов), ни теми политическими выгодами, которые
проистекали из пребывания в Стамбуле британской морской
миссии. К тому же правящие круги Англии вовсе не желали
предоставлять своему союзнику свободу рук в Проливах. Пре-
тензии русской стороны были парированы указанием на то,
что правительство не может помешать находящимся в Стамбу-
ле английским морякам содействовать реорганизации турецкого
флота, так как турки могут достичь этой цели с помощью лю-
бой другой великой державы, например Германии, что при-
вело бы к установлению преобладающего влияния немцев во
флоте, как это уже имеет место в армии [57, т. 9(1), № 178,
184].
Большие опасения среди представителей России на Бос-
форе вызывала отмеченная выше прогерманская деятельность
морского министра Махмуда Мухтар-паши. Летом 1911 г. Ча-
рыков сообщил о значительном ухудшении положения англий-
ских моряков в турецком флоте, о первых шагах, предпринятых
в Стамбуле в целях замены британской морской миссии гер-
манской. В связи с этим он отмечал возможность в близком
будущем объединения в немецких руках инструкторских функ-
ций в турецкой армии и во флоте, что, по его словам, пред-
ставляло бы «положительную и серьезную опасность... Пока
реорганизация турецкого флота находится в малоэнергичных
английских руках, п притом отдельно от организации сухопут-
126
ных турецких сил, военное положение Турции по отношению
к нам вообще, и в частности на Черном море, гораздо слабее
и менее опасно для нас, чем то, которое явилось бы результа-
том объединенного систематического руководства турецкими
армией и флотом из Берлина». Подчеркивая, что турецкая ар-
мия преимущественно «направляется не против России, а про-
тив внутренних врагов турок в Аравии и Албании и против
возможных внешних врагов — Греции п Болгарии», посол ука-
зывал, что «на море у Турции только два противника: Греция
и Россия... Турки заводят дредноуты и не стесняются заявлять
в печати и даже в парламенте, что их морские вооружения на-
правлены против России». Чарыков приходил к выводу, что
если бы Германия «решилась выступить в новой для себя роли
организатора турецкого флота, приняла бы участие в предприя-
тии, острие которого направлено против России», то это «'пря-
мо противоречило бы известным заявлениям германского им-
ператорского канцлера о сущности Потсдамского соглашения»
(подробнее о Потсдамском соглашении см. стр. 188—191). По-
этому царский дипломат предлагал дополнить Потсдамское со-
глашение обязательством германского правительства «не от-
правлять в Турцию немецких морских офицеров» [24Б, д. 3062,
лл. 267—269]. «Согласен с заключением Чарыкова»— пометил
царь на письме посла в Турции [там же].
Русский посол в Берлине Остен-Сакен, которому было пе-
реслано письмо Чарыкова, пытался, без особых надежд на ка-
кой-либо успех, затронуть этот «щекотливый 'Вопрос» в беседе
с Кидерлен-Вехтером — статс-секретарем ведомства иностран-
ных дел, однако натолкнулся на резкие возражения. Кидер-
лен-Вехтер согласился лишь сделать вопрос о посылке в Тур-
цию германских моряков предметом «переговоров на почве вза-
имных уступок» [24А, 1911, д. 19, лл. 58—59].
Заказ Турцией летом 1911 г. первого дредноута заставил
царское правительство резко активизировать свою политику на
Черном море. Теперь уже нельзя было, как ранее, ограничи-
ваться дипломатическими демаршами и составлением планов
развития Черноморского флота, а надо было действовать, т. е.
быстро строить дредноуты.
В морских кругах России хорошо знали о слабой тактиче-
ской подготовке турецкого флота и считали, что даже в случае
некоторого превосходства турок в крупных боевых единицах
оно будет компенсироваться лучшей выучкой личного состава
русского Черноморского флота. Однако более всего опасались
в Петербурге той роли, какую турецкий флот мог бы сыграть в
условиях мировой войны, когда России пришлось бы иметь
Дело не с одной Турцией, а с коалицией европейских держав.
Оснащенный современными кораблями турецкий флот, попав
в руки противников России, мог стать грозной силой, успешно
оспаривающей у нее давнее преобладание на Черном море. По-
127
этому в морском генеральном штабе рассматривали тогда ту-
рецкий флот лишь как «авангард» военно-морских сил Трой-
ственного союза [27А, т. 1, д. 722, лл. 88—97].
Русские военные специалисты, в отличие от многих дипло-
матов, давно были убеждены, что в случае войны германская
армия и австрийский флот будут тесно сотрудничать с воору-
женными силами Османской империи. Наличие у турок дредно-
утов не только делало невозможным для России форсирование
Проливов, но в обстановке европейской войны ставило под уг-
розу ее коммуникации на Черном море и фланги русских армий
на Кавказском и Юго-Западном фронтах. (В связи с тем, что
Румыния примыкала тогда к Тройственному союзу, генераль-
ный штаб планировал военные операции на северо-западном
побережье Черного моря.) Не случайно Щеглов и Чарыков
считали стремление турок приобрести линкоры инспирацией
немцев, жаждавших ослабить Россию на решающем для нее су-
хопутном фронте грядущей войны [27А, on. V, д. 251, л. 16;
27Б, д. 39, л. 4; 25В, д. 3825, лл. 211, 212; 24А, 1909, д. 36,
лл. 113—114; 1911, д. 31, лл. 58—60; 45, с. 2, т. 18, ч. I, № 35;
с. 3, т. 1, № 50; 44, стр. 364—366], а заодно и на Балтике [24Б,
д. 3069, л. 298].
Усиление Черноморского флота представлялось тем более
неотложным, что он был до последнего времени пасынком цар-
ского правительства. Гибель Балтийского флота в тихоокеан-
ских водах в русско-японскую войну обнажила балтийское по-
бережье России. Правящие круги опасались не только втор-
жения противника в прибалтийские губернии, но и угрозы самой
столице, к чему императорская власть была особенно чувстви-
тельна. Поэтому первоочередной задачей считалось воссозда-
ние Балтийского флота и укрепление морских подступов к Пе-
тербургу. На это тратилась львиная часть средств, отпускае-
мых по бюджету морского министерства [231, стр. 131; 191,
стр. 90] 17.
К тому же после неудачи, которую оно потерпело в Босний-
ском кризисе 1908—1909 гг., царское правительство вынуждено
было на известный период отказаться от активной политики на
Балканском полуострове и от каких-либо самостоятельных дей-
ствий против Турции. В связи с этим на междуведомственном
совещании в Петербурге, состоявшемся в апреле 1909 г., было
признано, что высадка десанта на Верхнем Босфоре, планиро-
вавшаяся на случай возникновения в Стамбуле «полной анар-
хии», по политическим и военным соображениям невозможна
[231, стр. 96—97].
В сложившейся обстановке Черноморский театр военных
действий рассматривался в Петербурге как второстепенный.
Черноморскому флоту отпускались крохи, а его командный со-
став укомплектовывался далеко не лучшими офицерами [172,
126
стр. 6—8; 189, стр. 142—143; 441, 31 (18).III. 1911; 231,
стр. 131] 18.
По данным на 1907 г., Черноморский флот состоял из су-
дов устаревших типов, требовавших вследствие своих конструк-
тивных недостатков значительных переделок. Во флоте не было
ни одного исправного броненосца и крейсера. Большинство эс-
минцев и миноносцев нуждалось в ремонте. Совершенно отсут-
ствовали подводные лодки. Материально-техническое снабже-
ние было поставлено из рук вон плохо. В крайне запущенном
состоянии находились основные базы флота — Севастополь и
Николаев — и т. д. [231, стр. 121—123].
В результате еще до пополнения турецкого флота линкора-
ми Черноморский флот России стал постепенно утрачивать свое
давнее и неоспоримое превосходство над военно-морскими си-
лами Османской империи. Когда в конце 1911 г. в связи с
итало-турецкой войной рассматривался вопрос о подготовке
высадки десанта в районе Босфора, командование Черномор-
ским флотом вынуждено было признать, что господство на мо-
ре «недостижимо для Черноморского флота при его современ-
ном состоянии, даже в том случае, если противником нашим
явится одна Турция. Флот не может гарантировать обладание
морем даже в течение 12 суток, так как превосходство его над
турецким флотом весьма незначительно» [87, стр. 323].
Теперь, когда Турция приобретала дредноуты, надо было от-
решиться от прежнего пренебрежительного отношения к Черно-
морскому флоту и принять немедленные меры для его усиле-
ния и укрепления Черноморского побережья. Но практически
к этим мерам приступили лишь в конце 1911 г., когда в Ни-
колаеве были заложены три дредноута — «Екатерина II», «Им-
ператор Александр III» и «Императрица Мария» [189, стр. 139;
170, стр. 19, 282].
В морском соревновании с Турцией, несмотря на несомнен-
ное превосходство России в экономическом и финансовом от-
ношениях, у Турции были преимущества, обеспечивавшие ей
в конечном счете весьма ощутимый перевес. Дело заключалось
в том, что турки могли не только заказывать линкоры на луч-
ших верфях Англии и Германии, но и в любой момент вводить
их в Черное море [25В, д. 3825, лл. 79—80; 25А, on. V, д. 251,
лл. 14—22; 138, т. 7, стр. 32; 196, стр. 155]. Царское же прави-
тельство, ввиду закрытия на основании Лондонской конвенции
1871 г. Проливов для военных кораблей, имело возможность
строить дредноуты для Черного моря лишь на технически от-
сталых черноморских верфях, где продолжительность построй-
ки линкора была на два года больше, чем в Западной Европе
[45, с. 3, т. 2, № 384] '9.
После длительных бюрократических проволочек программа
строительства Черноморского флота была в январе 1911 г. пред-
ставлена в Государственную думу, которая задержала утверж-
5—24'06	120
дение затребованной морским министерством суммы (150,8 млн.
руб.) до мая, несмотря на то что законопроект о программе
признали «спешным» [27Д, д. 71, лл. 4--6; 27Б, д. 23, лл. 24—
25; 231, стр. 133—134; 24ЕГ, д. 3062, лл. 233—353]. Поэтому мор-
ское министерство, не строя никаких иллюзий, с самого нача-
ла признавало неизбежность временного превосходства турец-
кого флота в период 1913—1916 гг., когда у турок должно бы-
ло быть два линкора, при полном отсутствии таковых на Чер-
ном море у России (первые два линкора Черноморский флот
мог получить лишь не ранее конца 1915 г.) [27Б, д. 41, лл. 44—
45; 27Д, д. 71, л. 16; 45, с. 2, д. 19, ч. 1, № 2'21; 135, стр. 395] 20.
Близкая перспектива столь решительного изменения в
ущерб России соотношения сил на Черном море выдвинула
перед царским правительством задачу пересмотра режима Про-
ливов.
В мае и июле того же года советник министерства иност-
ранных дел А. А. Гире, указывая на быстрый рост турецкого
флота и коренное изменение соотношения сил на Черном море
к невыгоде России, предлагал вырваться из «заколдованного
круга», добившись открытия Проливов для русских боевых су-
дов, даже при условии, что это право будет распространено и
па другие государства [45, с. 2, т. 18, ч. 1, № 210, 233, 310;
53, стр. 133, 139—140]. Военный министр Сухомлинов, согла-
шаясь с ним, подчеркивал, что достижение этой цели позволит
России в кратчайший срок создать могущественный Черномор-
ский флот и «превратить его из оборонительной и пассивной
силы в наступательную и активную». Бирса и Сухомлинова осо-
бенно тревожило то обстоятельство, что за спиной Турции стоя-
ла Германия. Руководители дипломатического и военного ве-
домств были единодушны в признании грозной опасности этого
факта. Они считали, что Германия «систематически подготав-
ливается к прочному утверждению в Малой Азии, для чего ей
необходимо предварительно стать твердой ногой в Проливах»,
и что намерения немцев можно парализовать лишь «обеспече-
нием превосходства нашего Черноморского флота в каждый
данный момент над турецким» [45, с. 2, т. 18, ч. 1, № 310; см.
также: № 210, 233 и прим. 2 на стр. 227; 53, стр. 135] 21.
В связи с заключением 29 июля 1911 г. франко-турецкого
соглашения о железнодорожном строительстве в Европейской и
Азиатской Турции22, наносившего ущерб интересам России на
Ближнем Востоке, царское правительство решило добиться
компенсации путем изменения в свою пользу режима Проливов
[45, с. 2, т. 18, ч. 1, стр. 306].
Благоприятную обстановку для достижения этой задачи со-
здавало, как полагали, нападение в конце сентября 1911 г.
Италии на Турцию23. Вскоре в Петербурге разработали проект
соглашения, который было решено предложить турецкому пра-
йс
вительству. Центральным в этом соглашении являлся пункт о
свободном проходе русских военных кораблей через Проливы.
Так родилась акция, известная в дипломатии под названием
«демарш Чарыкова».
Поводом к открытию переговоров с Турцией министерство
иностранных дел России избрало вопрос о строительстве же-
лезных дорог в Малой Азии. Но одновременно Чарыкову пред-
писывалось в зависимости «от настроения» турок расширить
соглашение путем включения в него трех статей, считавшихся
факультативными: об изменении режима Проливов, о сохране-
нии трехпроцентной надбавки на турецкие таможенные пошли-
ны, срок которой истекал в июне 1914 г., и о выкупе у Турции
трех дредноутов, строившихся для нее на английских верфях
(фактически строился один) [45, с. 2, т. 18, ч. 2, № 509, прил.,
№ 556]Ч
Однако царский посол, начав вскоре с правительством Саид-
паши переговоры об изменении режима Проливов и по ря-
ду других вопросов, не решился выдвинуть предложение о вы-
купе турецкого линкора. В своих донесениях в Петербург он
не объясняет причин этого. Но легко догадаться, что неблаго-
приятный ход переговоров с Турцией, быстро завершившихся
полным провалом, не позволил ему отягощать их новым щекот-
ливым требованием.
Положение на Черном море для царского правительства еще
более осложнилось после окончания Балканских войн в 1913 г.,
когда младотурки, возобновив свои усилия в деле развития
флота, купили дредноут «Рио-де-Жанейро». Оценивая это со-
бытие, русская печать указывала, что теперь к турецкому фло-
ту перешло господство не только на Эгейском, но и на Черном
море [186, стр. 86; 138, т. 7, стр. 33]. Сазонов писал Изволь-
скому в начале 1914 г.: «Страшно подумать, что турки к концу
года будут сильнее нас на Черном море. Еще год тому назад
я бы этому не поверил, а теперь это почти совершившийся
факт» [24Д, д, 39, л. 44].
Об острой тревоге, охватившей правящие круги России в
связи с усилением военно-морского флота Турции, ярко свиде-
тельствует замечание царя на депеше Бирса из Стамбула. По-
следний извещал о намерении Турции приобрести в Италии
три боевых корабля, в связи с чем предупреждал о возможно-
сти достижения турецким правительством длительного преоб-
ладания на Черном море и о «роковых и непоправимых послед-
ствиях» этой перемены в соотношении сил «не только для на-
шего Черноморского флота, но и для нашего положения на
Ближнем Востоке». Царская помета, относящаяся к началу де-
кабря 1913 г., гласит: «Продолжаю считать первейшим услови-
ем спокойного развития юга России безусловное преобладание
ее Черноморского флота над турецким. Поэтому нам предсто-
ит необходимость чрезвычайных усилий для достижения и в
5*	131
будущем этого преобладания на Черном море» [27А, on. I,
д. 735, лл. 36—38; 138, т. 7, стр. 35].
Эти «чрезвычайные усилия» тогда спешно разрабатывал
морской генеральный штаб, вынужденный срочно заняться пе-
ресмотром стратегических планов на Черном море [27А, on. I,
д. 590а, лл. 115—119; 138, т. 7, стр. 32—35, 43—45, 51—54].
В конце 1913 г. штабом Черноморского флота был разрабо-
тан новый оперативный план на 1914 г. Он исходил из того,
что война на Черном море будет наступательной со стороны
Турции и оборонительной для России. Главная задача Черно-
морского флота согласно этому плану заключалась в защите
русского побережья и в позиционной борьбе для обеспечения
северо-западного района Черного моря [189, стр. 241 —248].
Однако план этот не был утвержден морским министром. В ре-
зультате к началу мировой войны Черноморский флот был
лишен оперативного плана, и ему не были поставлены кон-
кретные боевые задачи на случай открытия военных действий
[87, стр. 324].
Более всего царское правительство беспокоила возможность
дальнейшего приобретения Турцией готовых боевых судов. Оно
предприняло тогда энергичные меры, чтобы помешать туркам
приобрести новые корабли у латиноамериканских государств:
планировалась даже скупка Россией всех дредноутов и других
военных судов в случае, если бы правительства Чили, Арген-
тины и США решились их продать [27А, д. 735, лл. 39—86],
причем за согласие на оставление в Стамбуле миссии Лимана
фон Сандерса намечали добиваться пропуска турками этих су-
дов в Черном море. Но так как шансов на подобную сделку
было мало, то считалось более вероятным сформирование из
купленных судов средиземноморской эскадры, которая соглас-
но морской конвенции с Францией могла бы базироваться на
французский военный порт Бизерту или какую-либо греческую
гавань в Эгейском море. По расчетам морского генерального
штаба, эта эскадра должна была отвлечь на себя морские си-
лы Османской империи и тем самым ослабить их преоблада-
ние на Черном море. В крайнем случае, если бы не удалось
приобрести латиноамериканские суда, предполагалось доби-
ваться разрешения на проход в Черное море строящегося для
Балтийского флота отряда линкоров из четырех кораблей ти-
па «Полтава».
Наряду с этим было решено принять другие, более действен-
ные меры. Они были разработаны Особым совещанием, состо-
явшимся в феврале 1914 г. Главными из них являлись уско-
рение на один год постройки линкоров для Черноморского фло-
та и сооружение в ближайшие годы на Черном море второго
отряда «вполне современных дредноутов» и других судов, в
том числе подводных лодок. На том же совещании постанови-
ли в кратчайший срок усилить транспортный флот на Черном
1В2
море, соорудить на Кавказе ряд железнодорожных линий стра-
тегического значения и расширить морскую программу Черно-
морского флота. Для постройки на Черном море новых судов
морское министерство потребовало в марте 1914 г. дополнитель-
ных ассигнований на 1914—1917 гг. 110 млн. руб. Они были
одобрены Думой в июне 1914 г., и в том же году состоялась
закладка первых судов [27Л, on. I, д. 590а, лл. 131—132; 138,
т. 7, стр. 33, 49—53; 189, стр. 168—171, 173—177; 45, с. 3, т. 1,
№ 295; т. 2, № 123; т. 4, № 24, 170].
По все попытки царской дипломатии помешать покупке
Турцией готовых боевых судов были обречены на провал, так
как не находили поддержки в Париже —единственном месте,
где турки могли получить средства, чтобы уплатить наличны-
ми за приобретаемые дредноуты.
В деле финансирования Турции накануне первой мировой
войны ярко проявились противоречия в политике России и
Франции на Балканах и Ближнем Востоке25. Еще в 1910 г.
царское правительство не раз указывало своей союзнице на не-
желательность предоставления Турции займов, не оговорен-
ных особыми условиями, которые могли бы предотвратить уси-
ление турецкой армии в районе границы с Россией, сооружение
там железных дорог и покупку турками линкоров. При этом
французской стороне ясно давали понять, что в противном
случае необходимость ответных военных приготовлений на Кав-
казе и Черном море неизбежно приведет к ослаблению сил
России на ее западной границе [24А, 1910, д. 37, лл. 845, 881;
70, т. 1, № 2'66, 269; 27Б, д. 10, л. 107; 24Б, д. 3062, лл. 184—
185]. Этот довод был очень веским и, казалось, произвел в
Париже сильное впечатление [70, т. 1, № 271].
Действительно, вскоре Франция отказалась дать Турции
заем. Но не возражения из Петербурга определили это реше-
ние, а французские финансовые и экономические интересы на
Ближнем Востоке. Упорство турок, не желавших брать заем на
условиях требуемых от них гарантий и новых уступок, а также
вмешательство немцев привели к срыву намечавшейся сделки.
К тому же покупка Турцией в разгар переговоров о займе в
Париже двух германских броненосцев породила у министра
иностранных дел Пишона тревогу за судьбу французских ка-
питаловложений на Ближнем Востоке. Он приказал прервать
переговоры о предоставлении Турции займа [70, т. 1, № 296,
297; 61, с. 2, т. 12, № 562, 564; т. 13, № 20; 63, т. 27(2),
№ 10040, 10068; 67, т. 3, Ns 2274; 305, т. 2, стр. 141 — 142].
Немного спустя турецкое правительство добилось займа в
Берлине, правда на сумму, значительно меньшую, чем оно рас-
считывало получить в Париже, и по более низкому (на 5%)
эмиссионному курсу [24А, 1910, д. 35, лл. 122—123] 26. Любо-
пытно, что парижские банки все же приняли косвенное уча-
стие в этой финансовой операции [44, стр. 403—404].
133
Отрицательная позиция французского правительства в во-
просе о займе Турции подверглась тогда резкой критике со сто-
роны высших финансовых кругов Франции. Недовольные тем,
что от них ускользнула йыгодная и крупная сделка, они от-
мечали, что эта неудача является также и неудачей француз-
ской политики на Ближнем Востоке. По свидетельству пове-
ренного в делах России в Париже Неклюдова, «пишут и гово-
рят в некоторых кругах о чрезмерной неуступчивости Бриана
и Пишона, которые бросили Турцию в объятия Германии и
Австрии и положили на весы императора Вильгельма все более
и более растущую и фанатически одушевленную мощь обнов-
ленной Турции» [24Б, д. 3062, лл. 184—185].
Иначе обстояло дело в конце 1913 г. и в первой половине
1914 г., когда царское правительство не смогло помешать полу-
чению турками займа у парижского банка Перье, который был
потрачен на покупку «Рио-де-Жанейро»27.
Так же безуспешны были все старания Сазонова и Изволь-
ского воспрепятствовать заключению в апреле 1914' г. Джавид-
беем в Париже соглашения о новом крупном займе в 800 млн.
фр. Среди ряда причин, определявших, по мнению Сазонова,
нежелательность этой финансовой операции, было стремление
Турции к приобретению дредноутов [45, с. 3, т. 1, стр. 67; т. 2,
№ 199; 61, с. 3, т. 8, № 650; т. 10, № 90; 72, т. 3, № 1199]. По-
этому он добивался, чтобы французское правительство обусло-
вило свое согласие на предоставление займа обязательством
Турции не тратить крупные суммы на усиление своего фло-
та [159, л. 5]. Тем не менее турки не только получили этот
заем, но успели его значительную часть реализовать еще до
войны28.
Слишком много было вложено капиталов французскими бан-
кирами и держателями турецких ценных бумаг в Османскую
империю, чтобы теперь останавливаться на полпути и допус-
тить банкротство столь крупного должника [24Б, д. 1048, л. 588;
61, с. 3, т. 8, № 650; т. 9, № 159]. Не помогла царской диплома-
тии и поддержка в этом вопросе, правда не очень энергичная,
французского посла в Петербурге Делькассе [61, с. 3, т. 9,
№ 138]. В Париже всегда опасались, что, натолкнувшись на
отказ, младотурки бросятся в объятия Германии, как это слу-
чилось в 1910 г. [44, стр. 399—401, 403—404; 45, с. 3, т. 1,
№ 114, 133], когда Турция получила заем в Берлине. К тому
же очередной заем сулил Франции ряд новых экономических
преимуществ. Соглашаясь па него, французская дипломатия
послушно удовлетворяла неистребимую жажду наживы париж-
ских банков. Кроме того, президент Пуанкаре и министр иност-
ранных дел Думерг надеялись таким путем усилить среди мла-
дотурок настроения в пользу Антанты и стремление Энвер-па-
ши «освободиться от чрезмерного влияния Германии, приняв-
шего за последнее время особенно настойчивую форму» [45,
134
с. 3, т. 1, стр. 153; ср. 45, с. 3, т. 2, № 266; 61, с. 3, т. 8, № 650;
т. 9, № 142, 175].
Подобный ход дел наибольший ущерб наносил России. Она
не смогла помешать своей союзнице буквально накануне вой-
ны субсидировать их будущего противника, основная тяжесть
борьбы с которым вскоре пала на русские плечи. И в этом, как
и во многих других важных вопросах, правящие круги России
пасовали перед волей французского империализма.
Ничего царское правительство не добилось и от своей дру-
гой союзницы — Англии. Мы уже отмечали, насколько безус-
пешны были в 1910 г. все обращения русских дипломатов в
Лондон с просьбами не усиливать турецкий флот. Английское
правительство оставалось глухим к аналогичным обращениям
Сазонова и в 1914 г.29. Отозвание из Стамбула британской мор-
ской миссии Лимпуса и отказ от выполнения турецких заказов
на сооружение военных судов означал бы предоставление гер-
манским милитаристам свободы действий в турецком флоте. Не
было сомнений, что это привело бы к передаче командования
турецкими морскими силами в руки немцев, как это произошло
в конце 1913 г. с турецкой армией.
Так же безрезультатны были призывы Сазонова к Грею вес-
ной 1914 г. умерить активность Лимпуса в деле возрождения
турецкого флота, чтобы его развитие не «шло более скорыми
шагами», нежели усиление Черноморского флота [45, с. 3, т. 2,
№ 384]. Англичане продолжали заботливо опекать морские си-
лы Турции вплоть до взрыва первой мировой войны. Дела-
лось это, конечно, с тайным умыслом ослабить позиции Рос-
сии на Черном море.
По настоянию морского министра Григоровича Сазонов не-
однократно убеждал Грея, чтобы британское правительство пе-
рекупило строящиеся на верфях Армстронга турецкие дредноу-
ты и воспрепятствовало переходу на службу в турецкий флот
новой большой группы из 50 английских морских офицеров
[249, лл. 131—132; 45, с. 3, т. 1, № 382, 390; т. 2, № 384, т. 5,
№ 281]. Но почти все эти старания были напрасны-—удалось
добиться лишь затяжки работ по достройке судов «Решад V»
и «Султан Осман» («Рио-де-Жанейро») [27Б, д. 23, лл. 66, 126,
130; 138, т. 7, стр. 33—49; 45, с. 3, т. 1, № 2; 126, стр. 74, 78].
28 июля, т. е. в канун мировой войны, английское прави-
тельство реквизировало турецкие дредноуты [45, с. 3, т. 5,
№ 399, 507, 533]. Британский флот, таким образом, был по-
полнен двумя первоклассными кораблями. Крупное значение
этой меры выявилось несколько дней спустя, когда Англия объ-
явила Германии войну.
Это решение совпало с новым настойчивым обращением Са-
зонова в Лондон [45, с. 3, т. 5, № 281]. Но, 'конечно, не его
просьба определила тогда изменение позиции английского пра-
вительства, а собственные соображения [см. 124, стр. 60].
1.35
* * *
Хотя в борьбе с английскими соперниками за турецкий
флот германские империалисты потерпели неудачу, Турция все
же вступила в мировую войну на стороне Центральных дер-
жав. Не входя в детальное рассмотрение этого вопроса, на ко-
тором мы остановимся ниже, отметим следующее.
История германского проникновения в турецкий флот на-
кануне первой мировой войны свидетельствует о большом воз-
действии оружейных монополий и, в частности, концерна Круп-
па на политику Германии в Турции. Как мы видели, Виль-
гельм II неоднократно прибегал к личному вмешательству, что-
бы добиться от Порты передачи заказов на дредноуты и мор-
скую артиллерию германским верфям и заводам. Многого тут
немцы не достигли. Но все же ряд удачных сделок был совер-
шен; среди них, несомненно, самой значительной являлась про-
дажа Турции двух старых броненосцев.
Борьба империалистов Англии и Германии за господство
над турецким флотом, алчные аппетиты судостроительных
фирм этих стран, прибегавших с помощью своей многочислен-
ной агентуры к различным средствам давления на турецкое
правительство и верхушку младотурецкой партии, несомненно,
сыграли роль дополнительного, но весьма важного стимула в
проводившейся тогда Турцией политике укрепления своих во-
енно-морских сил.
Включение Турции в гонку морских вооружений, наряду с
другими важными факторами (итало-турецкая война 1911—
1912 гг., Балканские войны 1912—1913 гг. и вызванный ими
кризис Османской империи) способствовало тогда поднятию
вопроса о режиме Босфора и Дарданелл и в целом Восточного
вопроса. Морская политика Турции сыграла в этом значитель-
ную роль. Она также явилась исходным пунктом очередного
обострения проблемы Проливов, столь опасного для мира в
Европе и на Ближнем Востоке.
Изучение морской политики Турции в 1908—1914 гг., не-
смотря на то что ее флот играл второстепенную роль, помо-
гает осветить не только глубину противоречий, разделявших
на Ближнем Востоке германо-австрийский блок и державы
Антанты, но и крупные разногласия между участниками послед-
ней коалиции. Расхождение политико-стратегических, экономи-
ческих и финансовых интересов на Ближнем Востоке Антанты
и Тройственного союза, а также царизма, с одной стороны, и
английских и французских империалистов — с другой, в нема-
лой степени облегчало младотуркам осуществление их планов
развития флота. Но реальный итог этих усилий был к началу
первой мировой войны ничтожен.
В борьбе империалистических держав на Ближнем Восто-
ке Турции была отведена роль страдающей стороны. Морская
136
политика Османской империи завершилась тогда полным кра-
хом, что было закономерно ввиду ее колониальной зависимо-
сти от империалистических государств. Стремление младотурок
путем создания современного флота упрочить свою власть и
укрепить стратегические позиции Турции на Эгейском и Чер-
ном морях было неосуществимо прежде всего из-за экономиче-
ской отсталости страны. Энгельс еще в 70-х гг. XIX в. писал:
«Политическая сила на море, опирающаяся на современные ли-
нейные корабли, оказывается вовсе не „непосредственной", а
как раз наборот — она опосредствована (курсив в тексте.—
А. С.) экономической силой, высоким развитием металлургии,
возможностью распоряжаться искусными техниками и богаты-
ми угольными копями» [2, стр. 178].
Морские специалисты отмечали накануне первой мировой
войны, что далеко не всякая страна может целесообразно ис-
пользовать столь сложное и могучее средство вооружений, как
дредноут. Указывая на печальный опыт Бразилии и Аргенти-
ны, они подчеркивали, что малые морские государства в мир-
ное время не сумеют обращаться с ними. В частности, не реко-
мендовали приобретать эти суда и Турции. Многие современ-
ники, включая Щеглова, Григоровича и даже руководителей
английской морской миссии Гамбля и Вильямса, считали, что
такая отсталая страна, как Турция, едва ли справится с под-
готовкой команд для обслуживания крайне сложных механиз-
мов линкоров. Эту же точку зрения разделяло и британское
адмиралтейство [24Б, д. 3062, л. 35; 27Б, д. 23, л. 126; 27А,
on. I, д. 4281, лл. 24—25; 45, с. 3, т. 1, № 2; 49, стр. 41; 436,
1913, № 7, стр. 207—208].
Таким образом, боевое значение турецкого флота остава-
лось крайне низким. Включение в его состав германских крей-
серов «Гебен» и «Бреслау», которые в августе 1914 г. прорва-
лись в Проливы, не меняло положение дела, так как их про-
дажа Турции была чистейшей фикцией. Оставаясь под коман-
дованием германского адмирала и с немецкими экипажами, эти
суда были использованы Германией в качестве средства само-
го грубого давления на Турцию, чтобы ускорить и спровоциро-
вать ее вступление в войну, принесшую турецкому народу не-
исчислимые бедствия и страдания.
Глава III
БОРЬБА ГЕРМАНСКИХ ОРУЖЕЙНЫХ МОНОПОЛИЙ
ЗА ТУРЕЦКИЙ РЫНОК’
Борьба германских оружейных монополий за господство на
турецком рынке — один из важных аспектов экспансии кайзе-
ровской Германии на Ближнем Востоке в конце XIX — начале
XX в. Острое соперничество между такими магнатами военной
индустрии, как Крупп, Маузер, «Шнейдер-Крезо», Армстронг
и Виккерс и другими, развернулось с особой силой в годы,
предшествовавшие первой мировой войне, когда противоречия,
присущие эпохе империализма, достигли своего апогея и в
связи с этим во всех крупных державах необычайно выросли
милитаризм и сопутствующая ему гонка вооружений. Ареной
борьбы этих монополий стал весь мир. Важным районом, где
сталкивались интересы фабрикантов оружия, была султанская
Турция, представлявшая собой постоянный очаг международ-
ных конфликтов и социальных потрясений. Как уже отмеча-
лось, после прихода к власти младотурок Османская империя
стала на путь усиленной реорганизации и перевооружения ар-
мии и создания большого военно-морского флота. Будучи тогда
крупным заказчиком различных видов оружия, она тем самым
превратилась в заманчивый объект наживы для «торговцев
смертью».
Преступления воротил военной промышленности — это не
только одно из самых черных и кровавых деяний в истории
империализма, но и обвинительный приговор всей капиталисти-
ческой системе. Вот почему буржуазные историки, руководст-
вуясь классовыми побуждениями, стараются не касаться столь
щекотливой для них темы. Известным исключением в совре-
менной буржуазной историографии являются труды упоминав-
шегося выше американского историка Георга Хальгартена
[305, 306, 307]. Его капитальное исследование «Империализм
до 1914 года», первое издание которого было переведено на
русский язык [229], в значительной своей части посвящено ха-
рактеристике роли и места военных концернов в политике,
экономике и дипломатии империалистических держав, и в пер-
11318
вую очереди кайзеровской Германии. Но, по совершенно спра-
ведливому замечанию проф. А. С. Ерусалимского, Хальгартен
впадает в крайность, преувеличивая роль «пушечных королей»
в определении политического курса правительств европейских
государств [229, стр. 27]. Безусловно, интересы в Османской
империи таких столпов военной промышленности, как Крупп,
«Шнейдер-Крезо», Армстронг и Виккерс, были очень велики.
Благодаря огромным средствам, тесным связям с крупными
банками и правительством и разнообразным методам корруп-
ции они обладали могущественными рычагами воздействия на
государственный аппарат своих стран. Однако сводить много-
стороннюю экспансию империалистических держав на Ближнем
Востоке только или хотя бы главным образом к деятельности
и интересам военных концернов — это значит сознательно или
бессознательно обеднять и вместе с тем искажать историческую
действительность.
В марксистской исторической науке роль германских ору-
жейных монополий в закабалении Османской империи освеще-
на недостаточно1. Между тем изучение этого вопроса весьма
важно, так как помогает вскрыть один из самых тайных кана-
лов проникновения германских империалистов в султанскую
Турцию и установить вину «интернационала смерти» в обост-
рении империалистических противоречий на Ближнем Востоке
и в возникновении первой мировой войны.
В ранее опубликованных исследованиях нами уже был осве-
щен первый этап проникновения германских военных монопо-
лий на турецкий рынок [202, 209]. Начало ему положил Вос-
точный кризис 1875—1878 гг. и, в частности, русско-турецкая
война 1877—1878 гг. Именно в эти годы Крупп получил первые
заказы на дальнобойные орудия для турецкой армии и крупно-
калиберные пушки для обороны крепостей, побережья и Черно-
морских проливов [202, стр. 105]. Еще более крупных успехов
германская оружейная промышленность во главе с «пушечным
королем» Германии — Круппом — и фирмами Маузера и Лёве
достигла на Ближнем Востоке во время пребывания в Стамбу-
ле в 1882—1885 гг. миссии фон дер Гольца. Уже на этой доим-
периалистической стадии капитализма воротилы немецкой во-
енной индустрии, опираясь на посреднические услуги офицеров-
этой миссии, а также на мощную поддержку германской дип-
ломатии на Босфоре, не только сумели потеснить, но и до-
биться явного преобладания над своими многочисленными и
сильными конкурентами — американскими, английскими и
французскими фирмами Винчестера, Ремингтона, Пибоди-Мар-
тини, Генри-Мартини, «Шнейдер-Крезо», захватив монополию
в деле поставок оружия для нужд турецкой армии [209,
стр. 183, 185]. Этому содействовала и политика султана, еди-
нолично решавшего все вопросы, связанные с заказами оружия
за границей. Явное предпочтение, которое по ряду политиче-
139
ских причин Абдул Хамид выказывал представителям герман-
ских финансовых и промышленных кругов, ни для кого не бы-
ло секретом.
Однако достигнутое немецкими оружейными монополиями
преобладание на турецком рынке не давало им какой-либо
гарантии от конкуренции со стороны менее удачливых, но до-
статочно могущественных соперников, первым из которых был
французский концерн «Шнейдер-Крезо». Более того, наступле-
ние на рубеже XIX—XX вв. эпохи империализма ознаменова-
лось резким обострением борьбы оружейных монополий Герма-
нии, Франции и Англии за господство на Ближнем Востоке.
Будучи в Турции в 1898 г., Вильгельм II настойчиво реко-
мендовал Абдул Хамиду передать Круппу все планируемые за-
казы оружия. Судя по позднейшей аргументации кайзера,
ему удалось получить от султана какие-то обещания в отно-
шении передачи будущих военных заказов германской инду-
стрии [306, т. 1, стр. 480, 481].
Однако выполнение германской военной индустрией турец-
ких заказов ознаменовалось рядом казусов, неприятных для не-
мецких поставщиков и сильно затормозивших получение ими
новых поставок.
Так, в начале 1899 г. был утвержден контракт с заводом
Лёве на поставку Турции 100 млн. патронов. Но несколько ме-
сяцев спустя, после уплаты турками первого взноса в счет это-
го заказа, обнаружились крупные изъяны в патронах, постав-
лявшихся Лёве по предыдущему заказу, сделанному в 1893 г.
Турецкое правительство хотело расторгнуть договор с Лёве.
Конкуренты, особенно одна австрийская фирма, старались вос-
пользоваться недовольством султана этим происшествием и на-
нести удар германской военной промышленности. Но упорство
немецких предпринимателей и активная поддержка со стороны
посольства Германии в Стамбуле обеспечили достижение ими
конечного успеха. Маршалю после продолжительных перегово-
ров с Портой удалось сохранить заказ за Лёве. С последним
был в ноябре 1901 г. подписан новый контракт на поставку им
100 млн. патронов на сумму 14 млн. фр. Этот контракт немцы
искусно увязали с большим заказом Круппу скорострельных
орудий, который был тогда в стадии предварительных пере-
говоров. Тем самым им удалось предрешить в свою пользу по-
лучение заказа на эти орудия [25 А, д. 118, лл. 25, 27, 34—36;
24А, 1899, д. 25, т. 1, лл. 7—10].
Рекламированием на Ближнем Востоке продукции «пушеч-
ного короля» занялся тогда Пангерманский союз. В 1900 г. в
его издании была опубликована книжка некоего С. Шнейдера
под названием «Немецкая Багдадская дорога и проект моста
через Босфор, его значение для мирового хозяйства и мировых
путей сообщения». По замыслу автора, этот мост должен был
быть вооружен вращающимися орудийными батареями Круппа,
140
которые гарантировали бы безопасность моста и берегов Бос-
фора от нападения вражеской эскадры [392, .стр. 9; см. также:
39, стр. 220].
Новая серия военных заказов в целях модернизации флота
была сделана Турцией в 1899—1900 гг. Побудительная причина
этих заказов не имела ничего общего с задачей реконструкции
устаревшего турецкого флота. Дело объяснялось грубым дав-
лением на Порту европейских держав и США, требовавших
возмещения убытков своих подданных в результате армянских
погромов 1894—1896 гг. Еще в 1898 г. посол Франции в Стам-
буле Жюль Камбон, начав с султаном переговоры о новых
военных поставках, предлагал включить в их стоимость суммы
на погашение претензий французских подданных, понесших
убытки во время этих погромов [209, стр. 182]. В 1900 г. Пор-
та согласилась на таких условиях заказать «ШнейдернКрезо»
один крейсер. Аналогичный способ расчета был применен Тур-
цией при удовлетворении притязаний других держав [24А, 1900,
д. 27, лл. 374—376; 367, стр. 171—172]. В январе 1899 г. турец-
кое правительство отправило в Геную для перестройки на вер-
фи фирмы братьев Ансальдо два броненосца — «Месудие» и
«Асари-Тевфик». Итальянские судостроители обязались поста-
вить на них новые котлы и машины, а Армстронг — новые ог-
нестрельные орудия [24А, 1899, д. 25, лл. 7—10].
В самый последний момент, когда султан готов был санк-
ционировать контракт с Ансальдо [24А, 1899, д. 26, лл. 151 —
152], на сцену выступили немецкие претенденты. Вильгельм II
возмутился, узнав, что новые турецкие морские вооружения
будут переданы итальянской фирме. «Это совершенно неслы-
ханно после того, как султан обязался по отношению к нам
и Круппу. Маршаль должен это использовать!» — написал кай-
зер на полях полученного сообщения [306, т. 1, стр. 481] 2.
Маршаль, естественно, приложил все усилия, чтобы сорвать
эту сделку. Он громко заявлял, что итальянцы запросили ог-
ромную сумму и что, кроме того, Порте не стоит непроизводи-
тельно расходовать средства на столь устаревшие суда. Одна-
ко в начале 1900 г., в противоречии со смыслом сделанного ра-
нее заявления, ему удалось добиться передачи одного из этих
броненосцев («Асари-Тевфик») крупповской верфи «Дейчланд»
в Киле, согласившейся выполнить требуемые работы за цену,
более умеренную, чем ту, которую запросили Ансальдо [24А,
1900, д. 27, л. 253; 25А, д. П8, лл. 18—22; 282, стр. 51—52].
Такой же принцип был применен в следующем крупном за-
казе. Турецкое адмиралтейство в 1900 г. заключило с Ансаль-
до контракт на ремонт восьми броненосцев стоимостью 552 тыс.
ф. ст. Вооружение этих судов (208 скорострельных орудий раз-
личных калибров с комплектами снарядов) взялся изготовить
Крупп—за 648 тыс. ф. ст. Как обычно, немцы постарались
сбыть туркам то оружие, которое уже выходило из употрсбле-
141
ния в самой Германии. 40-миллиметровые орудия заменялись
тогда в германском флоте 45-миллиметровыми. Теперь Круппу
представился удобный случай реализовать свой запас 40-мил-
лиметровых орудий. ’
От немцев не отставали итальянцы. Братья Ансальдо, по-
мимо получения подряда на модернизацию турецких военных
судов, сумели продать Турции два контр-миноносца, забрако-
ванные перед этим приемщиками итальянского правительства
[24А, 1900, д. 28, лл. 29—31; 27Б, д. 1, лл. 48—53; 25А, д. 118,
лл. 18—22; 375, стр. 92].
Впервые в качестве поставщиков турецкого адмиралтейст-
ва выступили тогд|а американские судостроители. В конце
1900 г. Турция заказала американской фирме «Кромпс и сы-
новья» крейсер водоизмещением 3250 т с полным вооружением,
названный «Абдул-Меджид» («Меджидие»), Любопытна по-
доплека этого заказа. В течение нескольких лет правительство
США требовало возмещения Турцией убытков американских
миссионеров, понесенных ими во время упомянутых армянских
погромов. Весной 1900 г. посланник США в Стамбуле Страус
стал даже угрожать Порте демонстрацией американской эскад-
ры в турецких водах, если она не выполнит этого требования.
Американская печать прозрачно намекала на возможность раз-
рыва дипломатических отношений с Турцией. Султан долго
упорствовал, не желая создавать прецедент для аналогичных
требований других держав, но в конце концов уступил. В сто-
имость крейсера было включено 90 тыс. долл.—• сумма претен-
зий американских миссионеров [24А, 1900, д. 27, лл. 374—376;
д. 28, лл. 29—31; д. 29 лл. 224—227; 57, т. 5, стр. 41; 367,
стр. 171; 436, 1901, № 3, стр. 10; 1904, № 7, стр. 21].
Вскоре турки увидели, что размахнулись не по карману.
Поэтому, несмотря на протесты Круппа, Порта вынуждена
была отсрочить первые платежи как в счет заказанных ему
морских орудий, так и за модернизацию броненосцев в Ита-
лии и сооружение крейсера в США [24А, 1900, д. 29, лл.
317—320].
Денег для уплаты за сделанные военные заказы в казне не
было. Попытка получить аванс у Оттоманского имперского
банка для погашения первых взносов кончилась неудачей [375,
стр. 92, 103].
«Пушечный король» решил воспользоваться затруднитель-
ным положением турок и, возглавив грурпу немецких промыш-
ленников, предложил Порте под залог 6% сбора, предназначав-
шегося на военные нужды, заем в размере 75 млн. фр. При
этом Крупп поставил условие, чтобы из этой суммы было
уплачено все, что ему должна Турция, и, кроме того, чтобы она
обязалась впредь все военные заказы давать исключительно
германским заводам. Султан отверг последнее условие как на-
рушающее суверенитет Турции. Тогда Крупп выдвинул другое
142
условие — чтобы ’/з займа была обращена Портой на новые
заказы германского оружия [24А, 1901, д. 22, лл. 296—297,
331 - 332].
По той же причине — отсутствию средств — застопорилась
перестройка находившегося с лета 1900 г. на крупповской вер-
фи броненосца «Асари-Тевфик». Подписание контракта на его
модернизацию стоимостью около 7 млн. фр. Порта несколько
раз откладывала. Лишь через два года, когда администрация
верфи потребовала вывода «Асари-Тевфик» из Киля, в мае
1902 г., контракт с Круппом был подписан [24А, 1901, д. 22,
лл. 107—108; 1902, д. 24, лл. 46—47; 27Б, д. 1, л. 37; 338,
стр. 227].
Параллельно с реконструкцией флота в Турции продолжали
заниматься перевооружением армии. Эти меры обусловлива-
лись не столько стремлением догнать другие государства, сколь-
ко назойливыми предложениями западноевропейских заводчи-
ков, усердно поддерживаемыми состоявшими на турецкой служ-
бе иностранными офицерами и дипломатическими представите-
лями соответствующих держав.
Главным претендентом, как обычно, являлся Крупп, уже
давно предлагавший Турции свои скорострельные пушки. В на-
чале турецкое правительство встретило это предложение до-
вольно прохладно. Это отношение изменилось после того, как
кайзер в 1898 г., во время своего посещения Стамбула, подарил
Абдул Хамиду скорострельное орудие Круппа. В следующем
году турецкое правительство решило ввести в полевой артилле-
рии скорострельные пушки. В Германию была послана военная
комиссия, которой поручили заказать Круппу 168 орудий. Но
комиссия констатировала, что предлагаемые им орудия, образ-
чик которых был подарен султану, отличаются от новейших ти-
пов орудий, принятых в германской артиллерии. Это обстоятель-
ство произвело неприятное впечатление на Абдул Хамида. Кро-
ме того, Крупп запрашивал за свои орудия цену, намного пре-
вышавшую цену его конкурентов. Чтобы добиться от него
уступки, Абдул Хамид обратился к содействию немецкого офи-
цера Кампховенер-паши, с 1882 г. находившегося на турецкой
службе и пользовавшегося его особым доверием. Перед отъез-
дом последнего в отпуск в Германию султан поручил ему пере-
дать кайзеру просьбу «приказать» Круппу снизить цену. Любо-
пытно, что Абдул Хамид просил Кампховенера также узнать у
Круппа, на какую сумму и кому из его окружения представи-
тели этой фирмы роздали бакшиши. Султан просил передать,
что, если цена на орудия будет снижена, ни один из турецких
посредников ничего не получит.
Об этом шаге Абдул Хамида тотчас стало известно в гер-
манском посольстве в Стамбуле, где встревожились не на шут-
ку тем, что таким путем могли быть разоблачены морской ми-
нистр Хасан-паша и второй секретарь султана Иззет-бей, сов-
143
местно «заработавшие» на поддержке немецких военных зака-
зов около полумиллиона марок. В донесении Бюлову советник
посольства Вангенгейм настоятельно просил не компрометиро-
вать этих лиц в глазах султана и не превращать их в неприми-
римых врагов Германии. Вряд ли на их место заступят люди
более высоких моральных качеств. К тому же услуги Иззет-бея
необходимы будут посольству в делах концессии на Багдадскую
дорогу. Поэтому Вангенгейм рекомендовал ведомству иностран-
ных дел помешать Кампховенеру выполнить в Берлине просьбу
султана и советовал просить Круппа не давать требуемых сул-
таном сведений [306, т. 2, стр. 551—553]. Таким образом, гер-
манские дипломаты выступили в качестве прямых покровителей
господствовавшей в Турции коррупции.
В августе 1903 г. турецкое правительство подписало с Круп-
пом контракт на поставку последним 192 орудий, 272 зарядных
ящиков и 96 тыс. снарядов общей стоимостью 17,6 млн. фр.
[25А, д. 118, лл. 18—22; 265, стр. 115; 353, стр. 135]. Заказ был
выполнен Круппом к октябрю 1906 г. [27Б, д. 48, лл. 100—
101].
От Круппа не отставал Маузер. Немецкие офицеры, слу-
жившие в Турции, настаивали на завершении перевооружения
турецкой армии ружьями единого образца. Фон дер Гольц, к
мнению которого высшие военные круги Турции всегда прислу-
шивались, осудил в изданной тогда книге «Фессалийская война»
применение в недавней войне с Грецией ружей Винчестера и
Генри-Мартини, приобретенных еще накануне русско-турецкой
войны 1877—1878 гг. [298, стр. 14]. Военное министерство пы-
талось наладить изготовление ружей Маузера в самой Турции,
но безуспешно, что было не удивительно в отсталой и полуфео-
дальной стране. В декабре 1902 г. с представителем заводов
Маузера и Лёве (он же представитель фирмы Круппа) был за-
ключен контракт на поставку 200 тыс. ружей на сумму 1,5 млн.
фр. Однако исполнение контракта из-за несвоевременных
взносов Портой денег растянулось на три года вместо обуслов-
ленных полутора лет [25А, д. 118, лл. 31, 47, 62, 63; 25Б, on. II,
д. 120, лл. 96, 105; 433, 1901, № 9, ч. II, стр. 55].
Таким образом, к 1906 г. турецкая армия обладала 900 тыс.
ружей Маузера, что почти целиком обеспечивало потребности
кадровых частей. Тогда же военное министерство приняло меры
для создания необходимого запаса патронов, закупив у заводов
Маузера и Лёве в 1907 г. более чем 400 млн. патронов [25Б,
on. II, д. 120, л. 115]. Однако эти патроны в большинстве
своем оказались очень плохого качества. Несколько лет спустя,
вскоре после младотурецкой революции, военный министр моти-
вировал необходимость срочного заказа еще 300 млн. патронов
тем, что 50—60% имеющегося запаса совершенно негодны [25В,
д. 382, лл. 38, 39].
Новая волна национально-освободительного движения, под-
144
нявшаяся в Македонии в 1902—1903 гг., значительно осложни-
ла обстановку на Балканском полустрове. Это побудило султана
вновь обратиться за поддержкой в Берлин для противодействия
введению реформ, предлагаемых на Балканах Россией и Авст-
ро-Венгрией. Колеблющуюся позицию, занятую в Македонском
вопросе германским правительством, не желавшим отталкивать
от себя Абдул Хамида, посол России в Стамбуле Зиновьев
объяснял, между прочим, стремлением кайзера сохранить за-
казы на поставку оружия, сделанные Турцией ввиду ухудшения
своего внешнеполитического положения [24А, 1903, д. 27,
лл. 407—408].
Внимание Абдул Хамида вскоре привлекли вооружения,
предпринятые Болгарией. В конце 1904 г. князь Фердинанд
энергично взялся за усиление болгарской армии. Национально-
освободительное движение балканских народов и, в частности,
вооруженная борьба населения Македонии с турецким фео-
дальным и национальным гнетом, а также политические ослож-
нения, вызванные соперничеством империалистических дер-
жав,— все это крайне обострило и без того накаленную обста-
новку на юго-востоке Европы.
Одним из главных средств в деле укрепления болгарской
армии являлось приобретение для нее нового вооружения. На
короткое время София стала ареной ожесточенной схватки ста-
рых конкурентов — Круппа и Шнейдера, однако исход ее был
предрешен позицией князя Фердинанда, явно склонявшегося в
сторону французской фирмы. Последнее объяснялось готовно-
стью французов поставить орудия новейшего об'разца, а также
финансированием этой сделки крупнейшими парижскими бан-
ками [51, с. 2, т. 5, № 372, 444; 237, стр. 14; 55, т. 5, № 56].
Однако Вильгельм II никак не хотел примириться с пора-
жением Круппа в Болгарии. Во время встречи с князем Ферди-
нандом в Кобурге в конце декабря 1904 г. он добился обещания
заказа оружия Круппу. В результате в начале января 1905 г.
болгарское правительство передало Круппу заказ на поставку
боеприпасов на сумму около 9 млн. фр., т. е. на 1/з стоимости
заказа, недавно данного заводам в Крезо [61, с. 2, т. 6, № 35]3.
Но частичное поражение, понесенное Круппом в Болгарии,
обернулось для него в Турции победой. Как стало обычным в
давнишней практике взаимоотношений соперничающих госу-
дарств, особенно соседних, вооружения, предпринятые одной
стороной, немедленно вызывали аналогичные действия другой.
Абдул Хамид, крайне встревоженный военными приготовления-
ми Болгарии и слухами о ее сближении с Сербией, решил как
можно скорее привести в боевую готовность войска, располо-
женные в европейской части страны. Поэтому он попросил
Круппа ускорить поставку заказанных в 1902 г. 32 батарей по-
левых орудий и одновременно, несмотря на крайний недостаток
средств, начал со стамбульским представителем Круппа пере-
145
говоры о новом, еще более крупном заказе 100 батарей скоро-
стрельных орудий. Турки хотели срочно заменить имевшиеся
на вооружении 170 батарей, укомплектованные устаревшими
нескорострельными орудиями [24А, 1904, д. 28, лл. 545—548,
д. 29, лл. 7—8; 1905, д. *30, лл. 428—484; 25В, д. 382, л. 17].
Известие об этом возбудило аппетиты «торговцев смертью»
самых различных стран. По свидетельству одного прекрасно
осведомленного наблюдателя — швейцарского финансиста Рам-
бера, в течение долгих лет занимавшего в Турции крупные по-
сты в различных учреждениях европейского капитала, «вокруг
огромной приманки мечутся представители крупных заводов
всех наций; англичане (Армстронг), французы (Крезо), немцы
(Крупп) и другие господа меньшего значения» [375, стр. 341—
342].
Однако ввиду отсутствия свободных средств Турция могла
закупить оружие, как это не раз бывало ранее, лишь при усло-
вии получения за границей финансовой поддержки. Порта тогда
же обратилась в Берлин с просьбой займа на сумму 100 млн. фр.
«Дейче банк» согласился предоставить Турции заем, но на усло-
виях обращения части займа на погашение долга германским
военным заводам за прежние заказы (турки задолжали по-
ставщикам около 20 млн. фр.) и израсходования остальной
суммы на закупку немецких военных материалов. Абдул Хамид
не принял столь тяжелых для него условий (ему были необхо-
димы средства и на другие неотложные нужды) и даже выска-
зал обиду по поводу ограничительных условий займа, нарушаю-
щих его суверенные права [25В, д. 382, л. 17; 305, т. 1, стр. 505].
Султан решил тогда форсировать переговоры, которые еще
с конца 1903 г. велись при посредничестве французского посла
Констана с Оттоманским имперским банком о получении займа
в сумме 67 млн. фр. Это был излюбленный и часто удававшийся
прием турецкой дипломатии, стремившейся использовать сопер-
ничество великих держав на Ближнем Востоке в области финан-
сово-промышленных дел. И Абдул Хамид пошел даже на не-
медленное подписание с Шнейдером контракта на поставку
последним 4 контр-миноносцев с минным и артиллерийским
вооружением. Но и в Париже, со своей стороны, настаивали на
выдвинутых ранее условиях: предоставлении французским вла-
дельцам Общества сирийской железной дороги права продлить
линию Дамаск — Хома до Алеппо (Халеб), возмещении убыт-
ков этой концессии, вызванных постройкой турками Хиджазской
железной дороги параллельно участку Дамаск — Мзериб сирий-
ской линии, и др. Наконец, последнее и самое главное условие
заключалось в обращении 30 млн. фр. из суммы этого займа на
заказы во Франции оружия, главным образом тяжелой полевой
артиллерии. В итоге львиная доля французского займа осела
бы в карманах французских концессионеров и собственников
военных предприятий, в первую очередь «Шнейдер-Крезо». Для
146
французов это была бы вдвойне выгодная операция. Ставя по-
добные условия, французские финансисты и дипломаты хотели
избежать того, что неоднократно случалось ранее, когда деньги,
ссужаемые туркам в Париже, перепадали немцам в виде опла-
ты за новые заказы оружия [25В, д. 382, л. 17- 61, с. 2, т. 6,
№ 38, 293, 416; 175, стр. 201—202; 369, стр. 319].
Франко-турецкие переговоры уже были близки к заверше-
нию. Казалось, что Порта принимает все условия французов.
Министр иностранных дел Франции Делькассе, со своей сторо-
ны, соглашался увеличить размеры займа до 100 млн. фр.
[24А, 1904, д. 29, лл. 220—223; 1905, д. 30, лл. 111—116; 61,
с. 2, т. 6, № 38, 74; 375, стр. 341]. Констан уже торжествовал
победу, считая, что ему удалось пробить брешь в монополии
немцев на поставки оружия Турции и сорвать германский заем
Порте [61, с. 2, т. 6, № 65; 305, т. 1, стр. 516—517].
Однако немцы, естественно, не хотели терять своего преоб-
ладания в снабжении Турции военными материалами и не
желали допустить сооружения французами в Сирии железной
дороги, которая могла бы в близком будущем связать Алеппо
с побережьем Средиземного моря. Владельцы концессии на
Багдадскую дорогу сами рассчитывали построить ветку от маги-
страли в направлении к Алеппо и далее к морскому побере-
жью [24А, 1905, д. 30, лл. 111—116; 175, стр. 202]. Для Круппа
же сохранение за собой турецкого рынка было особенно важно
в связи с предвидимым резким уменьшением поставок России и
Японии из-за наметившегося тогда окончания русско-японской
войны. Кроме того, Турция являлась удобным полигоном для
испытаний новых типов орудий, которые по ряду технических
причин «пушечному королю» не всегда было удобно проводить в
самой Германии [305, т. 1, стр. 503].
В борьбе со «Шнейдер-Крезо» Крупп опирался на своих вли-
ятельных агентов — великого везира Ферид-пашу и военного
министра, возглавлявших при дворе сторонников Германии. Но
французы также имели среди ближайшего окружения Абдул
Хамида своих людей. Первым из них был упоминавшийся выше
секретарь султана Иззет-бей, руководивший финансовой ко-
миссией, от которой зависело очень многое. Крупнейший взяточ-
ник империи, Иззет-бей к этому времени переметнулся на
сторону французов и, находясь в тесном контакте с француз-
ским послом Констаном, постоянно защищал интересы «Шней-
дер-Крезо».
Маршаль — этот верный страж интересов Круппа на Босфо-
ре, в специальной ноте заявил султану, что германское прави-
тельство согласно с тем, что Турция вправе распорядиться
кредитуемыми ей средствами по своему усмотрению. При этом
он, однако, не удержался от рекомендации туркам изделий гер-
манской военной индустрии как «материалов, бесспорно, перво-
классных и лучших по сравнению с продукцией военных заво-
147
дов других стран» [24А, 1905, д. 30, л. 112; ср. 61, с. 2, т. 6,
№ 38, 43]. Единственное условие, которым Маршаль оговаривал
предоставление «Дейче банк» займа,— это удержание из суммы
займа 25 млн. фр. на погашение убытков Общества восточных
железных дорог, большая часть акций которого принадлежала
этому банку [24А, 1905, д. 30, л. 113].
Франко-германская борьба вокруг заказа Турцией орудий и
получения связанного с ним займа разожгла страсти среди
дворцового окружения султана. По образному описанию Рамбе-
ра, «все ястребы и хапуги из дворца—обер-шпионы, камергеры,
секретари, паши, некоторые министры — озабоченно следят за
этой дуэлью, ожидая, когда султан объявит победителя и ука-
жет на ту счастливую жертву, которая раздаст им бакшиши,
обещанные в случае успеха... Это спектакль, достойный импе-
рии Абдул Хамида!» [375, стр. 342].
Бывший тогда в апогее франко-германский конфликт из-за
Марокко придавал особую остроту соперничеству Шнейдера и
Круппа в Турции. Ни одно из обоих правительств не хотело
поступиться интересами своих оружейных концернов [61, с. 2.
т. 6, № 416; 305, т. 1, стр. 505].
Каждая из сторон продолжала нажимать на могущественные
пружины. Германское посольство, крупные немецкие финансо-
вые учреждения изо всех сил оказывали давление на Порту и
на самого Абдул Хамида [375, стр. 342]. Чтобы подтолкнуть
султана на решение этих дел в пользу Германии, Маршаль
уговорил директора Компании Анатолийской дороги Цандера
немедленно ссудить Турции 7,5 млн. фр. Это 'был фактически
аванс в счет будущего займа.
Между тем в пользу заказа орудий в Германии высказывал-
ся военный министр, указывавший на необходимость сохране-
ния единообразия в вооружении армии [24А, 1905, д. 30,
лл. 111—116, 139—140], и великий везир Ферид-паша, уже дав-
но плывший в германском фарватере [57, т. 5, стр. 10]. Послед-
ний оказывал открытое противодействие настояниям Констана,
котового он тогда охарактеризовал как «главаря черной банд(ы,
вымогающей у нас деньги и тянущей на буксире агентов Крезо,
набранных из спекулянтов и дельцов-панамистов» [375, стр. 344;
см. также: 61, с. 2, т. 6, № 287].
Решающее значение для исхода дела, конечно, имела пози-
ция Абдул Хамида, склонявшегося также и по политическим
соображениям к принятию немецких предложений [24А, 1905,
д. 30, лл. 118—120; 61, с. 2, т. 6, № 105, 416].
Однако, не желая раздражать Францию, султан временно
прекратил с Германией переговоры о займе. В Стамбуле по-
нимали, что им не обойтись 'без содействия парижской биржи.
В распоряжении же немецких банков было значительно меньше
свободных капиталов. Втайне турецкие дипломаты заверили
Вильгельма II, что в скором времени, когда страсти улягутся,
148
вопрос о займе будет возобновлен [24А, 1905, д. 30, лл. 139—•
140, 457—462]. Что касается заказа оружия, то Порта постано-
вила подписать контракт с Круппом. Абдул Хамиду—старому
клиенту Круппа — было хорошо известно о личной заинтересо-
ванности кайзера в преуспевании этой фирмы. Поэтому при
частом вмешательстве великих держав в дела его империи
султану не раз приходилось оплачивать поддержку Германии
предоставлением «пушечному королю» крупных заказов [61,
с. 2, т. 6, № 416].
Решение Турции было расценено как крупный успех немцев.
Германская печать, внимательно следившая за ходом перегово-
ров в Стамбуле, теперь открыто торжествовала победу своей
дипломатии, в то время как французские политики и финанси-
сты не могли скрыть своего уныния [24А, 1905, д. 30, лл. 111 —
116; 61, с. 2, т. 6, № 77, [05; 375, стр. 343].
В предвкушении новых прибыльных операций германская
дипломатия стремилась заслужить расположение Абдул Ха-
мида. В марте 1905 г. Маршаль активно выступил против ав-
стро-русского проекта финансовых реформ в Македонии, указы-
вая, что их осуществление нарушит суверенитет Порты, приве-
дет к «автономизации» Македонии и к еще большему обостре-
нию политической обстановки на Ближнем Востоке. Однако
истинные мотивы позиции, занятой Германией в этом вопросе,
крылись в нежелании немцев предоставить Оттоманскому им-
перскому банку — учреждению, преимущественно находив-
шемся в руках французских финансистов, новых прав и функ-
ций в султанской империи; согласно австро-русской программе
реформ в Македонии, этому банку должны были быть предо-
ставлены в трех македонских вилайетах функции главного каз-
начея.
Главным же в турецкой политике германского правительства
было то, что оно придавало большое значение использованию
Турции в стратегическом и экономическом отношениях аспекте.
По словам Зиновьева, оно «...исключительно заботится об осу-
ществлении проекта Багдадской железной дороги и об обеспече-
нии за германскими заводами поставок на турецкую армию»
[24А, 1905, д. 20, л. 229]. Германия не хотела согласиться на
меры, ограничивающие право турецкого правительства распоря-
жаться своими финансовыми ресурсами, поскольку это помеша-
ло бы успеху немецких предприятий и в первую очередь ожи-
давшемуся крупному военному заказу. Вот почему германская
дипломатия подбивала султана на сопротивление австро-русско-
му плану финансовых реформ в Македонии [24А, 1905, д. 30,
лл. 229—230, 232—236, 316, 321; 61, с. 2, т. 6, № 112, 150, 63,
т. 22, № 7486, 7497, 7499].
После длительных и трудных переговоров турецкое прави-
тельство подписало в апреле 1905 г. с представителем Круппа
контракт на поставку в течение двух лет '91 батареи полевых,
149
горных, осадных орудий и гаубиц с комплектами снарядов на
общую сумму 46 млн. фр. Тогда же Турция получила у «Дейче
банк» заем в 60 млн. фр. по эмиссионному курсу 81% номинала.
Таким образом, заказы турецкого артиллерийского ведомства у
Круппа почти целиком поглотили полученный в Германии заем.
После вычета старых долгов Турции «Дейче банк», Компании
Анатолийской железной дороги и уплаты первых двух взносов
Круппу в распоряжении турецкого правительства оставалось
всего 14% общей суммы займа. Редкий даже в практике импе-
риалистов пример беззастенчивого грабежа.
Хотя Делькассе и Констану пришлось отказаться от требо-
вания заказа турками французских орудий, Оттоманский импер-
ский банк предоставил в апреле 1905 г. Турции заем в 60 млн.
фр., также по эмиссионному курсу 81% номинала. Из этой
суммы турецкая сторона обязалась удовлетворить старые пре-
тензии французских концессий — Общества набережных Стам-
була и Компании Сирийских железных дорог на общую сумму
5 млн. фр., причем упомянутой компании была разрешена по-
стройка линии Хома — Алеппо с километрической гарантией в
размере 13 636 фр. Кроме того, 18 млн. фр., т. е. более 7з фак-
тически получаемой суммы займа, турецкое правительство
должно было употребить на заказы военных материалов во
Франции — канонерок, винтовок и вооружения для кавалерии.
В течение 1906—1907 гг. Шнейдеру было заказано несколько
канонерок и девять береговых судов [24А, 1905, д. 30, лл. 457—
462, 556—557; 25В, д. 382, лл. 17—18; 61, с. 2, т. 6, № 175, 180,
287, 340, 416; 272, стр. 512; 422, стр. 19; 305, т. 1, стр. 519,
369, стр. 319; 371, стр. 273—274].
Все же немцы могли торжествовать победу. Они добились
большей части желаемого заказа. «Пушечный король» Герма-
нии еще более упрочил свои позиции на турецком рынке. Что
касается Турции, то там были рады возможности усилить ар-
мию новыми пушками Круппа.
Но тогда же немецкие и французские империалисты уразу-
мели, что иногда грабить турок выгоднее сообща, предвари-
тельно сговорившись между собой. По инициативе Цандера,
вернувшегося в марте 1905 г. из Стамбула в Берлин к руковод-
ству «Дейче банк», были начаты переговоры с Оттоманским
имперским банком. Их цель, по словам Цандера, заключалась
в том, чтобы «умерить соперничество германских и французских
финансовых учреждений в Константинополе, в данных условиях
выгодного лишь Турции». В конце апреля 1905 г. между этими
банками было заключено соглашение о том, что при эмиссии
турецких займов в Берлине и Париже каждой из сторон будет
обеспечена соответствующая доля [61, с. 2, т. 6, № 293, 340,
416; 375, стр. 352; 371, стр. 274].
Дальнейшее ухудшение политической атмосферы на Балка-
нах крайне тревожило Абдул Хамида, опасавшегося открытого
150
выступления Болгарии с целью поддержки македонских пов-
станцев. В конце 1906 г. Турция стала деятельно готовиться к
войне с Болгарией. Кайзер и германское правительство, со сво-
ей стороны, старались использовать опасения султана, чтобы
подтолкнуть его к новым заказам оружия в Германии. По сооб-
щению турецкого посла в Берлине Тевфик-паши, германские
дипломаты полагали, что Порте нельзя рассчитывать на по-
средничество держав, и, чтобы заставить Болгарию изменить
свое отношение к Турции, последняя должна усилить оборону
своих границ в Европе.
Тогда же Абдул Хамиду было передано, что Вильгельм II
крайне удивлен тем, что турецкое правительство равнодушно
относится к предложениям немецких оружейных фирм. Султан
на это дипломатично ответил, что он не может приступить к но-
вым военным заказам, пока не получит ранее заказанного ору-
жия. Но кайзер продолжал свой нажим. Маршаль от его имени
заявил великому везиру Фсрид-паше, что на императора произ-
водит плохое впечатление передача Турцией ряда поставок
оружия французским и английским заводам и все большее пре-
небрежение, проявляемое ею к германской промышленности.
Если последняя не будет поощряться, угрожал кайзер, он не
сможет оправдать перед «общественным мнением» Германии
чувства «особенной дружбы», питаемой им к Турции [24А, 1907,
д. 32, лл. 195—198].
Между тем финансовое положение страны все более ухуд-
шалось. 1906/07 бюджетный год (по мусульманскому календарю
новый год начинается 1 марта) Турция закончила с дефицитом
в 60 млн. фр. Казна не имела средств для уплаты Круппу
7,5 млн. фр. за поставленное им оружие и 5,5 млн. фр. для
выплаты месячного содержания войскам и жалованья чинов-
никам. «На помощь» турецкому правительству поспешил «Дейче
Ориент-банк», предложивший заем в 7,5 млн. фр. под обеспече-
ние поступлений по налогу на содержание армии (теджхизат-
аскериэ). Но против этой сделки восстал «Дейче банк», не же-
лавший допустить конкуренции других немецких банков. Его
представитель заявил, что готов оказать Турции содействие в
более крупной финансовой операции.
Констан, узнав об этом, немедленно запротестовал. Он дал
понять, что в случае принятия турецким правительством немец-
кого займа Оттоманский имперский банк перестанет кредито-
вать Турцию. Угроза французского посла возымела действие,
так как Оттоманский имперский банк был в Стамбуле единст-
ственным финансовым учреждением, располагающим свободны-
ми средствами для предоставления Турции ссуд на текущие
расходы.
Султану пришлось отказаться от предложенного «Дейче
банк» крупного займа и ограничиться более умеренной сум-
мой— 20 млн. фр., которые этот банк выдал под обеспечение
151
теджхизат-аскериэ, и турецкой доли доходов с маяков [24А,
1907, д. 32, лл. 340—342; 25В, д. 11, лл. 229, 248]. Эта ссуда,
как и все предыдущие, выданные Турции «Дейче банк», была
употреблена на расплату f германскими заводами за постав-
ленное оружие. Тем самым немецкие займы служили лишь но-
вым поощрением германской военной индустрии и еще туже
затягивали финансовую петлю, в которой уже давно барахта-
лась Турция [24А, 1907, д. 32, лл. 419—432]. Поставки немца-
ми оружия и боеприпасов продолжались [27В, д. 147, л. 6:
25В, д. 11, лл. 203, 210].
Упорная борьба разгорелась тогда в Стамбуле между немец-
кими и французскими поставщиками из-за заказа пулеметов,
нового для того времени вида оружия. Турецкая армия имела
тогда на вооружении большей частью французские пулеметы
системы Гочкиса. Военное министерство собиралось приобрести
еще 270 пулеметов [25В, д. 11, л. 271; НО, стр. 76]. Проведен-
ные испытания показали неоспоримые преимущества пулеметов-
системы Гочкиса над заказанными в Германии пулеметами
Максима (что явилось неожиданностью для турецкого военного
министерства). Однако не это было решающим для определе-
ния судьбы заказа: «Кто больше заплатит членам комиссии,
ведающей заказами,— сообщал Хольмсен,— тот получит заказ»
[25В, д. 11, л. 264]. Как мы увидим, покупка в Германии круп-
ных партий пулеметов продолжалась и позднее.
В целом, накануне младотурецкой революции 1908—1909 гг.,
немцы полностью сохраняли свою монополию на военные по-
ставки Турции [57, т. 5, стр. 43].
Огромные расходы на вооружение приводили к усилению
налогового обложения населения Турции. Помимо постоянного
сбора на военные нужды, находившегося в ведении Админи-
страции Оттоманского публичного долга, султан сплошь и ря-
дом прибегал к экстраординарным налогам, которые прямо
мотивировались необходимостью покрыть затраты на армию и
флот [375, стр 33; 24А, 1905, д. 30, лл. 482—484].
Преступное расточительство правящей верхушки, открыто
нажившейся на военных заказах, расхищение народных средств
иностранными оружейными монополиями, вызывало протест
среди патриотических кругов Турции. Так, в одной из тайных
прокламаций, изданной в 1907 г., и, видимо, младотурецкого
происхождения, с возмущением указывалось на воровство ми-
нистров и чиновников султана, безудержное расхищение ими
казны, перепродажу концессий, ископаемых богатств страны
и пр. В частности, отмечалось, что «покупаются ружья и пушки
в Германии. Ружья Маузера калибром в 9 мм плохи, их по-
купают снова. Этот род торговли никогда не кончается. Главная
цель — воровство, всегда воровство!» [25В, д. 1002, л. 153].
Летом 1908 г. в Германии была сделана серия новых заказов
оружия. Этому способствовали активизация военных приготов-
162
лений Турции, связанная с прибытием фон дер Гольца в Стам-
бул в июне 1908 г., его встречи с представителем Круппа Гюбне-
ром [24А, 1908, д. 35, л. 405; 63, т. 25 (2), № 8850; 414,
стр. 309]. Новый успех немецких фабрикантов оружия на турец-
ком рынке в значительной мере объяснялся тем, что они допу-
скали льготные рассрочки платежей, на которые их конкуренты
из других стран пойти не могли. На деле эта льгота была фик-
тивной, так как германское правительство взяло тогда на себя
гарантию всех платежей по турецким заказам немецким пред-
приятиям и уплачивало оружейным фирмам за их военные по-
ставки Турции еще до истечения сроков, предусмотренных конт-
рактами [25В, д. 425, лл. 111—117]. В условиях характерного
для Германии тесного сращивания государственного аппарата
с монополиями подобный факт не представлял ничего необыч-
ного.
* * *
Младотурецкая революция, хотя временно поколебала поли-
тическое влияние Германии в Турции, совсем не отразилась
на монопольном положении германских оружейных фирм в
стране. Более того, отмеченная выше бурная деятельность, ко-
торую развили младотурки в области реорганизации и укрепле-
ния армии и флота, открывала новые возможности для удовле-
творения ненасытных аппетитов немецких «торговцев смертью»:
реформа и усиление армии вызвали необходимость в модерни-
зации вооружения (главным образом, за счет оружия новых
типов — скорострельных орудий и пулеметов) и увеличении чис-
ла винтовок, а также в обновлении и расширении боевых за-
пасов.
В острой борьбе 'протекал тогда заказ Турцией крупной пар-
тии в 200 тыс. артиллерийских снарядов. Назначенная Круппом
цена 11,25 млн. фр. показалась высокой. По настоянию других
немецких фирм, а также французской («Шнейдер-Крезо») и
английских (Армстронг и Виккерс) были назначены торги.
В результате заказ был дан заводу Эрхардта за 6875 тыс. фр.
Но так как фирма Эрхардта была накануне поглощения ее
Круппом («пушечный король» скупал тогда акции завода Эр-
хардта с целью полного устранения своего самого опасного
конкурента в Германии), то фактически этот заказ перепал
тому же Круппу. Разница между первоначальной ценой (Круп-
па) и окончательной (Эрхардта) показывала, какие огромные
суммы переплачивала ранее Круппу турецкая казна. В связи с
этим профранцузские и проанглийские органы печати Стамбула
не замедлили выступить с разоблачением методов германской
торговли на Ближнем Востоке [25В, д. 382, лл. 36—37].
Германское правительство широко использовало заказы Тур-
цией оружия немецким заводам в целях своей политики на
Балканах и Ближнем Востоке. Так, в период резкого обостре-
<153
ния болгаро-турецких отношений в конце 1908 — начале 1909 г.,
вызванного провозглашением Болгарией полной независимости,
военное министерство Пруссии дало распоряжение оружейным
заводам всячески оттягивать выполнение заказов для Болгарии,
Сербии и Черногории и в то же время поощряло поставки ору-
жия Турции [25В, д. 443, л. 5].
После подавления реакционного мятежа в апреле 1909 г. и
укрепления младотурок у власти они вновь с еще большей энер-
гией взялись за прерванную реорганизацию вооруженных сил.
Фон дер Гольца, приглашенного тогда в Стамбул для этой цели,
некоторые современники явно преувеличенно считали «главным
образом коммивояжером, который занимается столько же, если
даже не больше, предоставлением заказов германским торговым
фирмам, чем обучением и реорганизацией армии... Он решает
потребность в вооружении, боеприпасах, приборах, и, конечно,
все заказы сдаются германским фирмам» [25В, д. 475, л. 125].
Проводниками этих военных реформ в значительной мере были
немецкие же офицеры, служившие в турецкой армии и играв-
шие большую роль в определении поставок оружия. По утверж-
дению одного французского автора, их главным стремлением
было получение у турок заказов для германской военной про-
мышленности [198, стр. 219]. Несомненно, деятельность новой
военной миссии фон дер Гольца способствовала укреплению мо-
нопольного положения германской оружейной индустрии на ту-
рецком рынке накануне первой мировой войны.
После вступления в январе 1910 г. на пост военного минист-
ра известного нам Махмуда Шевкет-паши выдача всех заказов
на поставку оружия целиком зависела от воли этого старого
выученика фон дер Гольца и друга Маузера. Ближайшим по-
мощником Шевкет-паши по этой части стал его приятель Осман
Низами-паша, назначенный тогда по рекомендации военного
министра послом в Берлин. Будучи ранее начальником отделе-
ния пехоты военного министерства, он имел прямое касательст-
во к поставкам оружия для турецкой армии и приобрел в этом
деле большой опыт.
Как уже было отмечено, греко-турецкий конфликт, вызван-
ный в 1909—1910 гг. очередным обострением критского вопро-
са, побуждал Турцию ускорить перевооружение сухопутных п
особенно морских сил. Естественно, в подобных условиях гер-
манской военной индустрии было обеспечено полное преоблада-
ние в грядущих крупных поставках Турции. Именно тогда Виль-
гельм II и немецкие оружейные монополии, не удовлетворяясь
уже полным хозяйничаньем в турецкой армии, решили прибрать
к рукам и турецкий флот.
В сентябре 1909 г. Махмуд Шевкет-паша был приглашен
Вильгельмом II на маневры германской армии. Поездку в
Германию турецкий генерал использовал для посещения заво-
дов Круппа и Маузера, где, по его словам, у него было много
154
«хороших знакомых». В связи с этим визитом французская пе-
чать утверждала, что Турция собирается сделать в Германии
новые многомиллионные заказы на орудия и боеприпасы [437,
25(12).IX. 1909]. Это предсказание полностью оправдалось.
В процессе осуществления отмеченных выше военных реформ
в 1909—1911 гг. проводилось перевооружение турецких кадро-
вых частей скорострельными орудиямия Круппа и винтовками
Маузера уменьшенного калибра. Кроме того, немецкие пред-
приятия обильно снабжали турецкую армию современными тех-
ническими средствами — автомобилями, дирижаблями, телефо-
нами и радиоаппаратами [27Б, д. 4, л. 24; 25В, д. 1020, л. 19;
д. 3825, лл. 11, 12; д. 425, л. 147; д. 443, л. 5, 26; 61, с. 2, т. 12,
№ 562; 305, т. 2, стр. 136].
Старый поставщик Турции фирма Шварцкопфа получила в
1909—1910 гг. заказ на 180 торпед, а присланные ею инженеры
обучали турецких моряков обращению с ними. Пять турецких
офицеров прошли тогда на заводе Шварцкопфа курс обучения
минному делу [27Б, д. 34, лл. 43—44; д. 5, лл. 68, 260]. Турция
приобрела в Германии также 100 гальваноударных мин для за-
граждения Проливов на случай войны. Но качество мин было
невысоким, в связи с чем морское министерство Турции неодно-
кратно предъявляло претензии этой фирме [27Б, д. 34, лл. 47,
81; д. 15, лл. 2, 7; 25В, д. 521, л. 24].
Упорное соперничество развернулось тогда между Круппом
и «Шнейдер-Крезо» из-за заказа на 36 горных орудий (9 бата-
рей) калибра 75 мм. Первоначально заказ предполагалось дать
Круппу [25 В, д. 1020, л. 20], но вмешательство «Шнейдер-Кре-
зо» и других конкурентов побудило военное министерство Тур-
ции назначить в Стамбуле испытания образцов горных орудий,
показавшие преимущество изделий «Шнейдер-Крезо». Однако
немцам удалось, опираясь на поддержку Махмуда Шевкет-
паши, задержать передачу заказа французской фирме на год
[25В, д. 3825, лл. 21, 28, 47, 73, 204; д. 425, л. 147; 261, т. 2,
стр. 28—33].
В связи с франко-германским соперничеством в комитете
партии «Единение и прогресс» шла острая борьба между груп-
пой франкофилов, главным образом из гражданских лиц, и
сторонниками Германии во главе с Махмудом Шевкет-пашой
[261, т. 2, стр. 28—33; 429, стр. 64—65].
Французы пустили в ход свой старый и испытанный прием —
предоставление финансовой поддержки. В. И. Ленин писал по
поводу подобных приемов монополий: «Самая обычная вещь:
условием займа ставится расходование части его на покупку
продуктов кредитующей страны, особенно на предметы воору-
жения, на суда и т. д. Франция в течение двух последних деся-
тилетий (1890—1910) очень часто прибегала к этому средству...
Крупп в Германии, Шнейдер во Франции, Армстронг в Анг-
лии— образцы таких фирм, тесно связанных с гигантскими бан-
156
ками и с правительством, которые нелегко „обойти“ при за-
ключении займа» [15, стр. 363]. Как раз осенью 1910 г. министр
финансов Джавид-бей вел в Г'ариже переговоры о получении у
французских банков круиного займа. Предоставление займа
правительство Франции оговаривало равенством французской
индустрии с германской во всех будущих военных и морских
заказах Турции. Это требование вызвало у кайзера взрыв бур-
ного негодования4. Не без вмешательства Маршаля турецкое
правительство отклонило французское условие, указывая, что
оно нарушает суверенитет Турции [63, т. 27 (2), № 10050,
10051].
Тем не менее младотурки не хотели окончательно захлопнуть
для себя двери парижских банков. Джавид-бей тогда же обе-
щал заказы на горные орудия и канонерки передать француз-
ским фирмам [63, т. 27(2), № 10051], и в феврале 1911 г. фран-
цузы получили столь желаемый заказ. Чтобы ублаготворить
Круппа, турки одновременно заказали ему еще 88 полевых ору-
дий [ 25В, д. 3825, лл. 57, 249; 429, стр. 64].
Длительная и ожесточенная борьба между Круппом и
«Шнейдер-Крезо» за эту ничтожную поставку горных орудий
может быть понята лишь при учете их общемировой конкурен-
ции. Не было буквально пи одного уголка на земном шаре, где
бы не скрещивались тогда интересы этих двух могущественных
концернов — гигантских спрутов, запустивших свои щупальца в
казначейства почти всех стран мира. Их борьба была в апогее
в годы, предшествовавшие первой мировой войне. Несмотря на
бесцеремонное вмешательство Вильгельма II, «Шнейдер-Крезо»
удалось в ряде стран потеснить своего самого опасного конку-
рента и добиться выгодных заказов. Кайзеру не помогли даже
родственные связи с царствующими домами (например, в Гре-
ции и Голландии). Превосходство французских финансов и бо-
лее обширные политические связи Франции обеспечивали тогда
известное преимущество «Шнейдер-Крезо», пользовавшемуся
также поддержкой своего правительства и его дипломатических
представителей за границей5. Турция была наряду с Россией
одним из самых крупных клиентов германских и французских
оружейных монополий. Для Круппа уступить заказ на горные
орудия «Шнейдер-Крезо» означало открыто примириться с по-
терей своей долголетней монополии на снабжение турецкой
армии артиллерийским вооружением. Тем не менее, несмотря на
эту неудачу, постигшую «пушечного короля» Германии, ему в
целом удалось сохранить преобладание в области снабжения
Турции военными материалами6.
Настояния и жалобы французской дипломатии, пытавшейся
заступиться за интересы «Шнейдер-Крезо», были безуспешны.
Турки выдвигали старый и неотразимый довод: «Раз мы уже
имеем на вооружении пушки Круппа, ясно, что мы обязаны
пополнять нашу армию орудиями того же образца»,— так ска-
156
зал тогда послу Франции в Берлине Камбону турецкий посол
Осман Низами-паша [61, с. 2, т. 12, № 206].
Следует отметить, что предоставление турками в 1910 г. но-
вых крупных военных заказов немецкой, а также австрийской
индустрии было связано с получением Турцией отмеченного вы-
ше займа от группы берлинских и венских банков. На это ука-
зывала сама немецкая пресса [435, 25 (12).Х.191О; 61, с. 2,
т. 12, № 562]. Конечно, по сравнению с теми заказами, которые
получали немцы, австрийцам приходилось довольствоваться не-
многим. Несмотря на давнишние союзные отношения с Австро-
Венгрией, немцы ревниво относились к поползновениям своих
австрийских партнеров также поживиться на сбыте Турции
оружия [282, стр. 28; 261, т. 2, стр. 32].
Поставки немецкого оружия в 1908—1911 гг. позволили
Турции к началу 1912 г. почти закончить перевооружение ар-
тиллерии скорострельными орудиями и пехотных частей низама,
а также редифа ружьями Маузера [25В, д. 3825, лл. 73—74;
д. 693, л. 110].
Трпполитанская война 1911—1912 гг. не приостановила воен-
ных заказов Турции в Германии, хотя последняя была офици-
альной союзницей Италии, и германская дипломатия оказывала
ей явное предпочтение по сравнению с Турцией. Правда, харак-
тер военных заказов Турции претерпел тогда некоторые измене-
ния: в них стало преобладать морское вооружение. Это объяс-
нялось особенностью итало-турецкой войны, развернувшейся
главным образом на море. Большое значение приобрели заказы
мин и крупнокалиберных орудий береговой обороны, при помо-
щи которых турки хотели защитить Проливы, в первую очередь
Дарданеллы, от возможной диверсии итальянского флота. В на-
чале 1912 г. Круппу был дан крупный заказ на 80 гаубиц, также
предназначавшихся для обороны Босфора и Дарданелл. (Любо-
пытно отметить, что к торгам на эту поставку были допущены,
как это не раз практиковалось ранее, только немецкие и авст-
рийские заводы) [25В, д. 3825, лл. 368—369; д. 392, л. 8;
45, с. 2, т. 18, ч. 1, № 410]. В 1911—1912 гг. немецкие заводы
получили срочные заказы на 950 гальваноударных мин для за-
граждения Проливов [27Б, д. 15, лл. 93, 133].
Усилия, предпринятые тогда преемником Констана Бомпа-
ром, добиться военных заказов для французской индустрии,
несмотря на многообещающие посулы турок7, ни к чему не при-
вели.
Балканские войны 1912—1913 гг. открыли новые горизонты
оружейным монополиям западноевропейских государств. Воен-
ные заводы Германии, Англии и Франции лихорадочно труди-
лись над выполнением заказов Турции и балканских союзников.
Одни и те же фирмы сплошь и рядом поставляли свою продук-
цию обеим враждующим сторонам. В. И. Ленин в те годы писал:
«Вооружения считаются национальным делом, патриотическим
1157
делом; предполагается, что все строго оберегают тайну. А судо-
строительные и пушечные, динамитные и ружейные фабрики и
заводы представляют из себя международные предприятия, в
которых капиталисты разных стран дружно надувают и обди-
рают, как липку, „публику" разных стран, строя суда или пуш-
ки одинаково для Англии против Италии, для Италии против
Англии» [9, стр. 175—176].
Как раз в начале первой Балканской войны Шнейдер вы-
полнил заказ Турции на 36 горных орудий калибра 75 мм. Они
были установлены на укрепленных Чаталджинских высотах,
которые обстреливали такие же орудия, находившиеся на воо-
ружении болгарской армии. В то же время Крупп получил в
Стамбуле ряд новых заказов, в том числе на 54 осадных орудия,
предназначавшиеся для обороны тех же Чаталджинских пози-
ций [24А, 1912, д. 33, л. 388; 24Б, д. 1048, л. 181; 67, т. 6,
№ 6463; 185, стр. 108; 61, с. 3, т. 10, № 62; 356, стр. 186].
Крупп и Шнейдер уже давно пользовались услугами реп-
тильной прессы. Особенно широко эти концерны субсидировали
газетные агентства во время Балканских войн, добиваясь
публикаций в печати воюющих стран материалов, рекламирую-
щих продукцию своих предприятий [364, стр. 269].
Молниеносный разгром турецкой армии войсками балкан-
ских государств был неожиданным для всей Европы, и особенно
для Берлина. Поражение турок нанесло серьезный урон военно-
му престижу Германии, заботливо опекавшей вооруженные си-
лы Османской империи. Противники Германии из лагеря Антан-
ты не замедлили использовать это обстоятельство для дискреди-
тации не только немецких военных методов, но и германского
оружия. Во многих газетах тогда подчеркивали превосходство
вооружения армий балканских государств, в основном француз-
ского происхожд|ения, над турецким, изготовленным в Германии.
Особенно усердствовала парижская печать, прямо указывавшая
на лучшее качество орудий Крезо по сравнению с орудиями
Круппа и приписывавшая этому обстоятельству чуть ли не ре-
шающее значение в победе, одержанной Балканским союзом
над Турцией [63, т. 33, № 12303; 356, стр. 186; 373, стр. 203;
251, стр. 93; 55, т. 5, № 56; 61, с. 3, т. 4, № 253; 340, стр. 139;
322, стр. 73—74].
Суть дела, конечно, заключалась не в качестве орудий
«Шнейдер-Крезо» и Круппа, а в том, в чьих руках они находи-
лись. Трезвые наблюдатели справедливо отмечали, что резуль-
тат сражений первой Балканской войны свидетельствовал не о
худших по сравнению с орудиями Крезо баллистических каче-
ствах пушек Круппа, а о превосходстве болгарских артиллери-
стов и неумении турок обращаться с новой военной техникой.
Если бы болгарская армия провела кампанию, имея немецкие
пушки, результат, очевидно, был бы тем же [61, т. 5, № 56;
67, т. 5, № 4946; 311, стр. 204]. В целом продукция двух кон-
1.58 -
цернов стояла примерно на одном уровне [25В, д. 719, л. 27;
126, стр. 83]. Однако, несомненно, победы балканских союзни-
ков создали тогда хорошую рекламу французской военной ин-
дустрии. Это было в дальнейшем использовано оружейными
монополиями Франции, и в первую очередь «Шнейдер-Крезо», в
борьбе с Круппом за военные поставки Турции.
После окончания второй Балканской войны младотурки тот-
час же принялись за возрождение своей армии, весьма потре-
панной и потерявшей почти все вооружение8. Как известно, эту
задачу они думали разрешить, в первую очередь опираясь на
поддержку Германии, для чего и прибыла в Стамбул в конце
1913 г. военная миссия Лимана фон Сандерса (см. соответст-
вующую главу).
Уже в начале 1914 г. в Стамбуле стало известно о предстоя-
щем крупном заказе на 800—1000 орудий, среди них 50 осад-
ных, доя обороны Адрианополя и Чаталджинских позиций.
Большая часть этих орудий предназначалась для усиления гор-
ной артиллерии, которая на основании опыта недавних войн
лучше всего отвечала характеру балканского театра военных
действий. В январе 1914 г. военное министерство Турции начало
переговоры с заводами Круппа, «Шнейдер-Крезо» и «Шкода»
об условиях заказа горных орудий и горных гаубиц. Кроме то-
го, турки намеревались заказать 300 пулеметов. Тогда же для
пополнения боезапаса флота Турцией были сделаны в Германии
новые крупные заказы торпед и мин для заграждения Проли-
вов. В начале 1914 г. Крупп получил подряд на крупнокалибер-
ные оружия для турецких броненосцев. В мае 1914 г. Турция
подписала с Маузером контракт на поставку 200 тыс. ружей и
с заводом в Карлсруэ на 150 млн. патронов. Что касается зака-
зов орудий и пулеметов, то оформление их задержалось из-за
поисков турками денежных средств и конкуренции между Круп-
пом и «Шнейдер-Крезо» [25В, д. 3825, л. 445; д. 719, л. 98; д. 752,
лл. 354—359; д. 743, л. 14; 27Б, д. 15, л. 254; 126, стр. 77].
Представители Франции в Стамбуле старались использовать
любые затруднения турок, чтобы подорвать германскую моно-
полию в поставках оружия. Так, военный атташе подполковник
Мокор в разгар конфликта из-за германской миссии Лимана
фон Сандерса обещал одному из лидеров младотурок, Джемаль-
паше (последний был известен своим франкофильством), что,
если французским фирмам будут предоставлены военные зака-
зы, Франция снимет свои возражения против пребывания в
Стамбуле этой миссии [63, т. 38, № 15461; 61, с. 3, т. 8, № 554].
В апреле 1914 г. турки получили во Франции крупный заем
в сумме 800 млн. фр. [61, с. 3, т. 10, № 90]. Предоставление
этого займа парижские финансисты оговаривали рядом условий,
и среди них требованием исключительного права французской
индустрии на военные поставки Турции, с чем турки не согла-
сились [12'6, стр. 61—62; 45, с. 3, т. 9, № 152; 63,
1,59
т. 37 (2), стр. 596 (прим.); 371, стр. 699]. Хотя великий везир
заверял поверенного в делах Франции в Стамбуле Боппа, что
ни один франк из займа не будет истрачен на вооружение, в
Париже все же опасались, что турки обратят часть получаемых
средств на закупку оружия в Германии. Но соблазн новой вы-
годной сделки преодолел это опасение. А главное, французские
банки хотели предупредить банкротство Турции — своего круп-
ного должника [61, с. 3, т. 9, № 157; 251, стр. 84—86].
Вскоре обеими сторонами было достигнуто компромиссное
соглашение, по которому предоставление Турции займа обус-
ловливалось обязательством Порты «сохранить за французской
индустрией в размещаемых за границей заказах на военные
и морские материалы долю, соответствующую дружественному
содействию французского правительства в экономическом и фи-
нансовом возрождении империи» [61, с. 3, т. 10, стр. 147]. Во
Франции должны были быть немедленно сделаны военные за-
казы на 50 млн. фр. «Шнейдер-Крезо» взялся поставить Турции
376 горных орудий, 50 млн. патронов и две подводные лодки, а
фирма «Норман» — 6 эсминцев. Кроме того, в ближайшем буду-
щем турки обязались заказать французским верфям и заводам
еще 6 эсминцев и 50 млн. патронов.
«Дейче банк» отказался участвовать в подобной операции
под эгидой французских финансистов, так как он в первую оче-
редь добивался принятия Портой выдвинутых им условий даль-
нейшего финансирования Багдадской дороги. Чтобы заставить
турок принять эти требования, «Дейче банк» и германская ди-
пломатия пытались помешать получению турецким правитель-
ством займа у Франции [63, т. 37(2), № 14973, 14978, 14983].
Но усилия немцев были безуспешны. К тому же германские
дельцы вскоре уразумели, что финансовый крах Порты не в их
интересах, тем более что они не в состоянии удовлетворить ее
срочную нужду в крупном займе [371, стр. 699].
Несмотря на успех, достигнутый французскими оружейными
фирмами, старые связи Круппа с турецкой военщиной и его
влияние в Стамбуле обеспечивали «пушечному королю» сохра-
нение его преобладания в Турции [185, стр. 108]. Правительство
Германии так заботливо пеклось о прибылях концерна Круппа,
что в целях обеспечения за ним турецкого рынка прибегло даже
к самым крайним средствам давления на Порту. Германский
посол в Стамбуле Вангенгейм, хорошо осведомленный о фран-
ко-турецких переговорах [63, т. 37(2), № 15004], дал понять
в марте 1914 г. младотурецким лидерам, что если поставки пу-
шек перепадут «Шнейдер-Крезо», то Германия отзовет из Тур-
ции миссию Лимана фон Сандерса [67, т. 7, № 9505; см. также:
307, стр. 280; 348, стр. 301]. Кроме того, нажим на Порту был
оказан через турецкого посла в Берлине Махмуда Мухтар-
пашу, который сообщал тогда: «В Берлине жалуются, что, не-
смотря на более чем тридцатилетнюю дружбу Германии с Тур-
160
цией, последняя в целях заключения займа предоставляет Фран-
ции различные концессии и преимущества и производит там
свои военные заказы, между тем как различные требования
Германии и данные ей обещания не исполняются» [45, с. 3,
т. 2, № 71].
Руководители компании Багдадской дороги также рьяно
вступились за интересы «пушечного короля», благо последний
поставлял рельсы на сооружение этой магистрали. Они угрожа-
ли прекратить строительные работы, если турецкое правительст-
во передаст заказ на орудия французам [63, т. 37 (2), № 15041].
Немцы пытались также связать переговоры по другим во-
просам с получением новых военных заказов. Так, в Берлине
оговаривали согласие на повышение Турцией таможенных по-
шлин с удовлетворением ряда германских претензий, в том чис-
ле сохранением за германской индустрией преобладающего ме-
ста в поставках оружия для турецкой армии и флота [63, т. 37
(2), № 14963, 15031]9.
В Германии был поднят вопрос о предоставлении, если не
самим Круппом, то через его посредничество, займа Турции в
размере 135 млн. фр., из которых 80 млн. должны были пойти
на уплату задолженности турок Круппу и другим немецким
поставщикам оружия [25В, д 476, лл. 239, 256; 45, с. 3, т. 9,
№ 238; т. 10, № 62]10.
Но этот замысел оказался в полном противоречии с интере-
сами «Дейче банк» — подлинного владельца Багдадской желез-
ной дороги. Дело в том, что как раз в это время директора
банка Гвиннер и Гельферих готовили почву для размещения
на берлинской бирже займа в сумме 250 млн. фр., крайне не-
обходимого им для дальнейшего строительства Багдадской до-
роги. Разместить в Берлине сразу два займа для Турции, учи-
тывая к тому же огромные трудности их обеспечения, было
невозможно. Указывая на это, Гвиннер и Гельферих в письме,
посланном в конце мая 1914 г. ведомству иностранных дел,
подчеркивали первейшую необходимость планируемого ими зай-
ма. «Дело так обострилось...— писали они,— что ни один чело-
век из нашей дирекции не может взять на себя заранее ответ-
ственность за дальнейшее строительство Багдадской дороги без
твердой уверенности в получении в самое ближайшее время
багдадского займа... Если... турецкий оружейный заем испортит
нам дело на рынке, мы должны будем закрыть лавочку».
Это было весьма примечательное признание. Прекращение
постройки Багдадской дороги было чревато для германского
правительства неисчислимыми потерями на Ближнем Востоке и
большим ущербом международному престижу Германии. На
Вильгельмштрассе были этим очень встревожены и, так как там
стремились к быстрейшему завершению переговоров с англий-
ским правительством о Багдадской дороге, решительно стали
на сторону «Дейче банк». Не удивительно, что в возникшей
6—2406	1611
дилемме — финансировать Багдадскую дорогу или вооружение
турецкой армии — германские правящие круги сделали выбор в
пользу 'более важного предприятия — Багдадской дороги. Оста-
новка ее строительства? по словам Гвиннера, привела бы к то-
му, что «наши противники ясно увидели бы, что германская
финансовая мощь недостаточна для осуществления крупных
предприятий, следовательно, в спорных вопросах из-за турец-
ких железных дорог Германии придется принять все их условия»
[275, стр. 441—442].
Таким образом, в борьбе за предоставление оружия турец-
кой армии на этот раз верх взял Шнейдер. Как мы далее уви-
дим, это был далеко не единственный успех политики империа-
листов Антанты в Турции. Победа Шнейдера над Круппом,
одержанная весной 1914 г. на турецком рынке, была одним из
частных проявлений фронтального контрнаступления империа-
листических кругов Англии и Франции на позиции их герман-
ских соперников на Ближнем Востоке.
Что касается турецкой стороны, то возникший вскоре июль-
ский кризис, послуживший толчком к мировой войне, приоста-
новил реализацию обусловленного в Париже займа п. Начав-
шаяся война и подписание на второй ее день секретного дого-
вора о военном союзе между Германией и Турцией передвинули
вопрос о турецких вооружениях в другую плоскость: речь те-
перь уже шла об оснащении оружием прямого военного союз-
ника кайзеровской Германии в целях скорейшего вовлечения его
в военные действия и использования турецкой армии в качест-
ве пушечного мяса германского империализма.
* * *
В заключение следует отметить некоторые общие аспекты
борьбы германских оружейных монополий за турецкий рынок
в начале XX в.
Эта борьба свидетельствует о большом воздействии военных
концернов на политику и дипломатию империалистических дер-
жав и, в частности, на политический курс Германии на Ближ-
нем Востоке накануне первой мировой войны. Соперничество
иностранных магнатов военной промышленности в Турции — на-
глядная иллюстрация к той хитрой капиталистической «меха-
нике» вооружений, о которой писал в те годы В. И. Ленин [9,
стр. 175—176].
Главными претендентами на получение турецких военных за-
казов выступали две крупнейшие оружейные фирмы Германии
и Франции — Крупп и «Шнейдер-Крезо». «Пушечный король»
Германии в целом сумел сохранить свою монополию в вооруже-
нии турецкой армии, что в значительной степени объяснялось
прочным преобладанием и давними связями германской воен-
ной индустрии на турецком рынке. Кроме того, ориентация мла-
162
дотурок на Германию, принятая ими после прихода к власти, и
пребывание в Стамбуле военных миссий фон дер Гольца, а
затем Лимана фон Сандерса обеспечивали передачу подавляю-
щей части военных поставок немецким предприятиям.
Большим подспорьем для германских военных концернов в
захвате ими турецкого рынка была активная поддержка дипло-
матических представителей Германии в Стамбуле, а также
самого Вильгельма II. Тесные связи кайзера с фирмой Круппа
и его поездки в Турцию в 1889 и 1898 гг. способствовали, в
частности, завоеванию военной промышленностью Германии
крепких позиций на Ближнем Востоке.
Среди облегчавших германской оружейной промышленности
причин сохранения господства на турецком рынке следует ука-
зать и на факторы экономического порядка. Предпочтение, ока-
зываемое турками немецкому оружию, зачастую объяснялось
также более низкой его ценой по сравнению с той, на которую
соглашались английские, французские, австрийские и итальян-
ские фирмы, и, кроме того, более легкими условиями оплаты
[61, с. 2, т. 4, № 148]. В этом проявлялись свойственные вооб-
ще немецким товарам преимущества, проистекавшие из более
высокого технического и организационного уровня экономики
Германии, что, как известно, обеспечивало большую конкурен-
тоспособность изделий германской промышленности.
Продажа Турции оружия имела для империалистических
держав еще одно важное значение: она помогала им завоевы-
вать позиции в различных областях экономики и финансов
Османской империи. Так, монополия германских империалистов
в деле военных поставок Турции облегчала им получение в
Стамбуле железнодорожных концессий [209, стр. 130—131].
Предоставление германскими и французскими банками ряда
кабальных займов Турции, затраченных на погашение ее дол-
гов за поставки оружия и на кредитование новых военных за-
казов, способствовало, с одной стороны, получению оружейны-
ми фирмами дальнейших военных заказов, а с другой — усили-
вало приток на турецкий рынок инвестиций из-за границы [422,
стр. 15, 19, 21]. Все это, естественно, усугубляло экономическую
и финансовую зависимость Османской империи от западноевро-
пейских держав.
Закупки оружия занимали в те годы крупное место в общем
турецком импорте и доминирующее — в  германском ввозе в
страну [272, стр. 511—512; 304, стр. 223—224]. К сожалению,
точные цифры, характеризующие удельный вес оружия в им-
порте Турции, привести невозможно, так как военные поставки,
как и все государственные заказы, а также материалы, ввозив-
•шиеся иностранными концессионерами для сооружения желез-
ных дорог и различных предприятий, не облагались пошлиной
и потому не включались в официальные таможенные данные
[25А, д. 125, л. 20; см. также: 175, стр. 147, 176].
6*
163
Важное значение имеет военная сторона рассматриваемого
вопроса. Оснащение турецкой армии с конца XIX в. немецким
оружием ставило турок в зависимое положение от германских
инструкторов, обучавших «турецких офицеров и солдат обраще-
нию с этим оружием. Кроме того, сплошь и рядом сплавляя в
Турцию залежалое и устаревшее оружие, военное министерство
Германии значительно облегчало себе задачу перевооружения
собственной армии новыми образцами вооружения.
Огромные закупки оружия по преимуществу германского
производства, предпринятые младотурками, содействовали ми-
литаризации страны и включению ее в гонку вооружений. Но
никакое, даже самое современное, оружие не могло повысить
военный потенциал отсталой полуфеодальной страны, терпев-
шей непрерывные поражения в войнах с более передовыми госу-
дарствами.
Несомненно, захват турецкого рынка немецкими оружейны-
ми концернами, при учете всех остальных факторов военно-
политической экспансии второго рейха на Ближнем Востоке,
содействовал подчинению турецкой армии германскому гене-
ральному штабу и тем самым усиливал зависимость Турции от
Германии.
Глава IV
БАГДАДСКАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
Багдадская железная дорога-—своего рода феномен в исто-
рии мирового железнодорожного строительства. Эта история не
знает примера того, чтобы сооружение железнодорожной маги-
страли на территории одной страны привлекало такое присталь-
ное внимание мировой печати, вызывало острые прения в пар-
ламенте различных государств, становилось предметом долгих
и упорных переговоров между правительствами крупнейших ев-
ропейских стран и Турции, а также между представителями фи-
нансовых и промышленных кругов этих держав. На протяжении
семнадцати лет—с 1898 г., со времени начала германо-турец-
ких переговоров о получении немецким капиталом концессии на
постройку Багдадской дороги, и почти до самого момента воз-
никновения первой мировой войны — эта железная дорога нахо-
дилась в фокусе внимания мировой общественности и остава-
лась объектом ожесточенной борьбы империалистических дер-
жав, соперничающих на Ближнем Востоке.
Именно это обстоятельство — столкновение на территории
Османской империи, одном из важнейших районов колониаль-
ной экспансии в конце XIX — начале XX в., крупных финансо-
во-экономических и политико-стратегических интересов госу-
дарств, в первую очередь двух гигантов тогдашнего капитали-
стического мира — Германии и Англии,— и обусловило длитель-
ность и напряженность борьбы вокруг вопроса о Багдадской до-
роге. Вот почему все аспекты этого предприятия: ее проектиро-
вание, направление трассы и ответвления от нее, источники и
способы финансирования дороги, сроки строительства отдельных
участков и всего пути, неизменно вызывали споры и разногла-
сия, превращаясь в острое противоборство между финансово-
промышленными кругами и, как следствие, между дипломатами
великих держав.
В итоге сооружение дороги способствовало обострению про-
тиворечий между крупнейшими государствами Европы, что бы-
ло чревато далеко идущими и непредвиденными последствиями.
Мы не ставим своей задачей детальное освещение истории
Багдадской железной дороги даже в сравнительно узких хроно-
Ф65
логических рамках настоящего исследования. Международный
аспект этой проблемы изучен во многих специальных моногра-
фиях [98, 255, 258, 268, 428]. Вместе с тем острота борьбы им-
периалистических держав,'которую породило сооружение Баг-
дадской дороги, затемнила и отодвинула на задний план ряд
других сторон ее истории, в частности отношение к этому пред-
приятию германских экспансионистов, младотурецкой партии,
почти непрерывно находившейся у власти с лета 1908 г. и до
конца первой мировой войны. Последний аспект немаловажен:
несмотря на зависимое положение Османской империи, ее лиде-
ры играли значительную роль, когда наступало время решать,
финансистам какой капиталистической страны предоставить кон-
цессию на постройку железнодорожной линии или на эксплуа'
тацию тех или иных естественных богатств Турции. Важен и
вопрос о том, как отражалось сооружение Багдадской дороги на
германо-турецких отношениях в критические предвоенные годы,
а также на международном, экономическом и финансовом поло-
жении самой Турции. С этим связано выяснение роли Багдад-
ской магистрали в .многообразном комплексе экспансионистских
акций германского империализма на Ближнем Востоке.
Заключение концессии
и начало строительства дороги
Багдадская железная дорога, это крупнейшее предприятие
германского империализма за пределами кайзеровской Герма-
нии, была призвана, по идее ее творцов и вдохновителей, стать
воплощением энергии немецкого делового мира и его инженер-
ной мысли. Немало чернил и бумаги извели идеологи и практи-
ки германского капитала для обоснования и прославления Баг-
дадской магистрали. Согласно их утверждениям, ее постройка
должна была приобщить к ресурсам, эксплуатируемым совре-
менным капитализмом, огромную территорию Двуречья — очага
некогда цветущей цивилизации древнего мира.
Но Багдадская дорога являлась детищем не только одной
узкой группы лиц — воротил «Дейче банк» во главе с Георгом
Сименсом, а после его смерти, в 1901 г., преемников последнего
— Гвиннера и Гельфериха. Приобретение германским капита-
лом на Ближнем Востоке столь крупной концессии и ее осуще-
ствление были бы невозможны без мощной поддержки со сто-
роны правительства и самого Вильгельма II. Кайзер горячо под-
хватил идею строительства Багдадской дороги. Его личное уча-
стие в переговорах с султаном Абдул Хамидом II во время по-
сещения Стамбула осенью 1898 г. облегчило «Дейче банк»
получение в 1899 г. предварительной концессии [98, стр. 104—
150]. Однако, как мы увидим, германским соискателям пот-
ребовалось еще немало усилий и времени, чтобы преодолеть
166
многочисленные трудности и препятствия, стоявшие на пути по-
лучения окончательной концессии.
Успех Германии, добившейся этой концессии, в значительной
степени был предопределен позицией, занятой 'В настоящем воп-
росе правящими кругами Турции и, конечно, в первую очередь
Абдул Хамидом, самолично решавшим все мало-мальски важ-
ные дела. Нами были уже отмечены политические соображения,
по которым султан оказывал явное предпочтение германским
милитаристам, промышленникам и финансистам на территории
своей империи. В конце 1890-х — начале 1900-х годов продол-
жали оставаться в силе те же факторы, которые содействовали
экспансии Германии на Ближнем Востоке еще в последнее де-
сятилетие канцлерства Бисмарка, когда в Стамбул была при-
глашена германская военная миссия, а «Дейче банк» приобрел
концессию на сооружение Анатолийской железной дороги. Хотя
Абдул Хамид более не помышлял о заключении тесного полити-
ческого соглашения с Германией или о присоединении Турции к
Тройственному союзу, тем не менее Германия, в силу сравни-
тельной отдаленности ее и ее колоний от его империи, казалась
ему значительно менее опасной. Более того, путем вовлечения
немцев в сферу политических интересов и финансовых и эконо-
мических начинаний на Ближнем Востоке султан надеялся
столкнуть их с представителями капиталистических кругов Анг-
лии и Франции и, разжигая межимпериалистические противоре-
чия на турецкой почве, нейтрализовать, если не парализовать,
давление последних на Турцию.
Помимо этих соображений общего порядка были и специфи-
ческие мотивы, обусловливавшие заинтересованность Абдул Ха-
мида в багдадском предприятии. В другом исследовании [209]
мы отмечали, что его стремление соединить Стамбул с окраин-
ными провинциями определялось желанием укрепить над ними
контроль правительства, благодаря которому обеспечивалась
быстрая переброска войск в район Месопотамии для подавле-
ния восстаний курдов-шиитов, не признававших авторитет сул-
тана как халифа [209, стр. 193—194; ср. 175, стр. 148]. Опас-
ными для своего режима Абдул Хамид считал также и араб-
ские племена, населявшие эту провинцию, среди которых в кон-
це XIX — начале XX в. резко возросли сепаратистские (настрое-
ния, в немалой степени подогревавшиеся британской агентурой.
Вот почему с конца 80-х годов султан неизменно отвергал пред-
ложения английских, французских и других соискателей желез-
нодорожных концессий, выдвигавших проекты сооружения раз-
личных линий от побережья в глубь Турции. Абдул Хамид
упорно настаивал на первоочередности трассы, призванной
связать столицу его империи с отдаленными азиатскими провин-
циями.
Поэтому не удивительно, что еще в 1891 г. военное министер-
ство Турции занималось проектированием железной дороги Ан-
гора (Анкара)—Кайсери — Диарбекир— Багдад, которую на-
мечалось построить за счет казны. Но отсутствие у турок финан-
совых средств, опыта и технических кадров заставило Порту от-
казаться от этого замысла'[175, стр. 148]. В окружении султа-
на давно осознали, что Турция не в состоянии собственными си-
лами строить железные дороги. Между тем опыт войны с Гре-
цией 1897 г. убедил турецкое правительство в пользе железных
дорог в военной ситуации: именно с их помощью турецкому
командованию удалось тогда быстро сосредоточить войска на
театре военных действий и добиться решающего успеха [24А,
1899, д. 26, л. 377].
На рубеже XIX—XX вв. настоятельная необходимость в пря-
мой связи между Стамбулом и Персидским заливом еще более
возросла в связи с активизацией британских империалистов в
Месопотамии и, в частности, установлением фактически протек-
тората Англии над Кувейтом в 1899 г. В связи с этим вали (гу-
бернаторы) Багдадского и Басрского вилайетов неоднократно
обращались к правительству с настоятельными просьбами уско-
рить постройку железной дороги, которая связала бы столицу
и Малую Азию с районами, населенными арабами и курдами,
подчеркивая, что империя может лишиться восточных областей,
где местное население под влиянием британских происков «ста-
новится все более строптивым». По их мнению, только построй-
ка железных дорог могла бы обеспечить безопасность Месопо-
тамии [24А, 1899, д. 26, л. 377, д. 27, л. 343].
Был еще один дополнительный, хотя и не решающий, фак-
тор, облегчавший немцам получение у Порты новых концессий,
в том числе и на сооружение Багдадской железной дороги: хро-
ническое безденежье турецкой казны. Как правило, турецкое
правительство обусловливало согласие на новую концессию по-
лучением очередного займа. И хотя крупных сумм германские
финансисты предоставить не могли, они тем не менее всегда
удовлетворяли срочные финансовые нужды Турции.
Следует также принять во внимание и то, что прочные по-
зиции, завоеванные германскими капиталистами в области же-
лезнодорожного строительства в Турции, в предшествующий пе-
риод (1888—1898 гг.) в значительной степени облегчили им при-
обретение концессий на Багдадскую дорогу. Ведь по существу
эта магистраль являлась не более как продолжением Анатолий-
ской дороги: еще по смыслу концессии 1888 г. Общество Ана-
толийской железной дороги приобретало преимущественное пра-
во на продолжение линии до Багдада [175, стр. 147]. А 32-я
статья концессии, предоставленной в 1893 г. тому же обществу
на сооружение железных дорог Эскишехир — Конья и Ангора —
Кайсери, прямо предрешала вопрос о постройке Багдадской до-
роги; в ней даже был отмечен пункт Ангора, от которого эту до-
рогу следовало строить [24А, 1899, д. 27, л 342].
Конечно, известное значение в достижении германскими им-
168
периалпстами своей цели — приобретения концессии на построй-
ку Багдадской дороги—сыграло активное участие Вильгель-
ма II. Его двукратные поездки на Ближний Восток, особенно
второй визит в 1898 г., личные контакты с Абдул Хамидом име-
ли немаловажное, хотя и не решающее значение. Современни-
ки и некоторые историки до сих пор сильно переоценивают роль
в этом предприятии германского императора, игнорируя пол-
ностью или преуменьшая значение другой стороны — турецкой,
от позиции которой зависело многое [например, 98, стр. 109—
112]. Объяснялось это тем, что само получение немецким капи-
талом концессии на Багдадскую дорогу и ее строительство осу-
ществлялись громогласно, комментировались на страницах не
только немецкой, но и всей мировой печати и сопровождались
фанфаронадами кайзера, горячо подхватившего идею сооруже-
ния Багдадской магистрали и рассматривавшего ее осуществле-
ние как вопрос личного престижа. Не случайно Маршаль харак-
теризовал Багдадскую дорогу как «собственное его величества
предприятие», а Вильгельм II называл ее не иначе как «моя
дорога» [63, т. 17, стр. 375]. Этой «открытостью» Багдадская
концессия резко отличалась от военно-политической экспансии
Германии на Ближнем Востоке, протекавшей с начала 1880-х
годов втихомолку, незаметно и к тому же завуалированной пе-
реходом немецких офицеров на турецкую службу.
Пожалуй, более важным явился прямой нажим Вильгель-
ма II на директора «Дейче банк» Георга Сименса, не торопив-
шегося приобретать концессию на Багдадскую дорогу. Конечно,
сказав «а», т. е. построив Анатолийскую дорогу, нужно было
сказать и «б» и продолжать ее до естественного завершения на
побережье Персидского залива. Но Сименса пугала финансовая
сторона дела, невозможность обеспечить постройку Багдадской
дороги средствами только одного «Дейче банк», отсутствие пер-
спектив размещения акций Багдадской компании на внутрен-
нем рынке Германии, где постоянно ощущалась нехватка сво-
бодных капиталов. Экономическое положение самой Турции в
связи с большим неурожаем 1898 г. усугубляло хронически не-
благоприятное состояние турецких финансов и делало невозмож-
ным обеспечение Багдадской дороги только одними километри-
ческими гарантиями. Все это требовало привлечения к участию
в багдадском предприятии французских и английских капита-
лов. Но выполнение такой задачи было делом крайне сложным.
К тому же немедленное начало строительства дороги затрудня-
лось обстановкой экономического спада — предвестника цикли-
ческого кризиса 1900—1902 гг. В целом сооружение Багдадской
дороги было для одного «Дейче банк» явно не по силам.
Конечно, это не означало, что воротилы крупнейшей герман-
ской финансовой монополии отказывались от своих замыслов.
Они просто хотели оттянуть их осуществление до наступления
более благоприятной конъюнктуры и, в частности, увеличения
1169
финансовых ресурсов «Дейче банк». Но прямое давление со сто-
роны Вильгельма II, прихватившего Сименса в Стамбул в
1898 г., и дальнейшие настояния руководителей ведомства ино-
странных дел заставили последнего уступить, хотя в кругу близ-
ких он не скрывал своей досады и неудовольствия. Однажды с
его губ даже сорвалось: «Плевал я на эту Багдадскую дорогу»
[398, стр. 143].
Подобное отношение Сименса к делу постройки Багдадской
дороги дало основание новейшему историку «Дейче банк» в
юбилейном издании, приуроченном к 100-летию банка в 1970 г.,
.назвать главу, посвященную истории этого предприятия, «Неже-
лательная Багдадская дорога» [398, стр. 141]. Такое явное пре-
увеличение не случайно. Оно имеет -прямую служебную цель —
обелить создателя «Дейче банк» и его ближайших преемников.
Тем самым историческая вина за провал багдадского предприя-
тия и роковые его последствия — обострение отношений Герма-
нии с Англией, способствовавшее возникновению первой миро-
вой войны,— взваливаются на кайзера и его окружение.
Успех германских империалистов объяснялся также отсут-
ствием сплоченного противодействия со стороны правящих кру-
гов Англии, Франции и России, заинтересованностью в участии в
этом предприятии некоторых влиятельных финансовых групп
Лондона и Парижа. Немаловажное значение имела и благопри-
ятная для немецких экспансионистов международная обстанов-
ка, обеспечивавшая им известную свободу действий на Ближнем
Востоке. Британский империализм был почти целиком поглощен
войной с бурами в Южной Африке, а русский царизм прочно
втянулся в затеянные им авантюры на Дальнем Востоке. К то-
му же отношения между Англией и Францией были далеко не
идиллическими. В 1898 г. в суданском местечке Фашода встре-
тились отряды французских и английских колонизаторов. Их
соперничество на почве раздела Африки чуть было не привело
тогда к вооруженному конфликту. Эхо фашодского инцидента
звучало еще долгое время.
Но более всего на руку германским империалистам были
давние противоречия в Азии между Англией и Россией. Соглас-
но концепции Фридриха Гольштейна, дипломата, оказывавшего
в те годы наибольшее влияние на определение внешнеполитиче-
ского курса Германии, концепции прочно взятой на вооружение
ведомством иностранных дел, эти противоречия настолько глу-
боки, что исключают соглашение между обеими державами. Ру-
ководствуясь такой ложной посылкой, германская дипломатия
считала, что перед ней открываются неограниченные возможно-
сти для балансирования между Англией и Россией и проведения
по многим направлениям политики «свободных рук» [142, т. 2,
стр. 370—371], в частности, на Ближнем Востоке [109а, стр.
6—7. Не случайно помощник статс-секретаря иностранных дел
Мюльберг сказал тогда, что «отдавая поклоны британскому льву
170
и реверансы русскому медведю, мы декоре проложим нашу до-
рогу до Кувейта на Персидском заливе» [63, т. 17, № 5213].
И тем не менее получение концессии на Багдадскую дорогу
досталось германским империалистам в результате длительной
и тяжелой борьбы. Характерно, что первую крупную концессию
на постройку железных дорог в Турции в 1888 г. «Дейче банк»
получил без особого труда в течение нескольких месяцев и к то-
му же при явном содействии дипломатических представителей
Англии в Стамбуле [209, стр. 136]. Через каких-нибудь десять
лет картина была уже совсем иной. К этому времени капита-
лизм уже окончательно вступает в империалистическую стадию
развития, одной из характерных черт которой являлось крайнее
обострение борьбы за рынки вывоза капиталов и захват ресур-
сов еще не поделенных районов земного шара, в том числе по-
луколониальных и зависимых стран, к которым относилась и
Турция. На рубеже XIX—XX вв. Германская империя, ставшая
на путь пресловутой «Вельтполитик», уже откровенно претендо-
вала на преобладающее место в современном ей мире и в пере-
деле 'Колониальных владений.
Багдадская дорога была одним из самых ярких проявлений
этих великодержавных амбиций германского империализма. По-
этому притязания немецких капиталистов на столь важную ма-
гистраль, обладание которой обеспечивало им крупные экономи-
ческие и политико-стратегические позиции на Ближнем Востоке,
не могло не встретить упорного противодействия со стороны тра-
диционных эксплуататоров Турции — монополистических кругов
Англии и Франции. Вот почему от начала в 1897—1898 гг. пере-
говоров о получении немецким капиталом прав на постройку
Багдадской дороги и до подписания окончательной концессии
прошло почти шесть лет.
Это концессионное соглашение было заключено 5 марта
1903 г. между специально образованной «Багдадской компани-
ей» и турецким правительством. Чтобы устранить противодейст-
вие Англии и Франции, компании был придан международный
характер. Но подлинным ее владельцем являлось Общество Ана-
толийской железной дороги, т. е. «Дейче банк», назначавший
всех трех директоров новой компании. Концессия предоставля-
лась на 99 лет. Одновременно на этот же срок была продлена
немецкая концессия на Анатолийскую дорогу. Строительство
Багдадской дороги предполагалось завершить к 1911 г.
Багдадская магистраль должна была начаться у Коньи, т. е.
пойти по «южному» варианту, что определялось сопротивлением
«северному» (от Ангоры) варианту правительства России и
стремлением обойти горные районы центральной части Малой
Азии. Далее по проекту дорога проходила через Караман, Эрег-
ли и хребет Тавра до Адана, пересекала Аманский хребет и не-
подалеку от центра Северной Сирии Алеппо соединялась с сетью
железных дорог этой важной в экономическом отношении про-
11711
винции. Далее намечалось проложить дорогу до Мосула и от не-
го повернуть вдоль долины Тигра в юго-восточном направлении
к Багдаду и от последнего пункта, отклоняясь к долине Евфра-
та, выйти к Басре. Конечный пункт отрезка Зюбейр— Персид-
ский залив должен был быть уточнен позднее. Общая протя-
женность магистрали, включая четыре ветки от главной линии
(важнейшая из них Садидже — к северу от Багдада — Ханекин
на турецко-персидской границе), равнялась 2467 км [98, стр.
207], а по другим данным — 2700 км [175, стр. 152]. Стоимость
дороги равнялась 550 млн. фр.
Концессионер получал права на эксплуатацию недр в полосе
в 20 км по обеим сторонам дороги, на строительство гидроэлек-
тростанций, навигацию по Тигру, Евфрату и Шатт-эль-Арабу,
устройство портов в Багдаде, Басре и в конечном пункте на по-
бережье Персидского залива, а также на постройку и эксплуа-
тацию вдоль линии черепичных и кирпичных заводов.
'Особое значение имели финансовые условия концессии. Пор-
та гарантировала концессионеру 15,5 тыс. фр. на 1 км построен-
ной и сданной в эксплуатацию дороги. Это была небывало вы-
сокая сумма, которую никогда ранее не получал ни один иност-
ранный концессионер в Турции.
Основная магистраль была разделена на 12 участков по
200 км каждый. Первый из них, Конья — Эрегли, был построен в
течение одного года и принят в эксплуатацию в октябре 1904 г.
Для обеспечения первой секции Порта выдала концессионеру
четырехпроцентные облигации специального Багдадского займа
на сумму 54 млн. фр. Погашение займа гарантировалось поступ-
лениями ашара (десятины) с Кенийского вилайета и санджаков
Алеппо и Урфа. Вследствие протеста России ашар с Конийского
вилайета (согласно предшествующей договоренности между пра-
вительством России и Портой, налоги, взимавшиеся в этом ви-
лайете, шли на уплату контрибуции, наложенной на Турцию в
результате ее поражения в войне с Россией в 1877—1878 гг.)
был заменен доходами с других вилайетов [98, стр. 253—260;
175, стр. 151 — 154; 377, стр. 59—60].
Эта концессия стала невиданным даже в условиях полуко-
лониальной страны примером предоставления иностранному ка-
питалу необычайно широких привилегий на эксплуатацию есте-
ственных богатств на огромной территории. Одновременно гер-
манские монополисты проникали в самую сердцевину Азиатской
Турции и приобретали возможность вмешательства в ее внут-
ренние дела. Можно согласиться с утверждением советского ис-
торика Г. Л. Бондаревского, что багдадская концессия была в
подлинном смысле государством в государстве [98, стр. 260].
Несомненно, постройка немецким капиталом Багдадской дороги
не только усиливала зависимость Турции от германского импе-
риализма, но и возлагала на нее огромное финансовое бремя.
Расплачивалось за эту преступную политику правящей верхуш-
1.72
ки и грабеж иноземных поработителей турецкое крестьянство —
главный налогоплательщик страны
Однако дальнейшая постройка Багдадской дороги натолкну-
лась на множество препятствий. Первым из них было все то же
неприкрыто враждебное отношение к Багдадской дороге со сто-
роны большинства правящих кругов Англии. Об этом ярко сви-
детельствовал, в частности, категорический отказ английского
правительства от участия в багдадском предприятии, последо-
вавший в 1903 г. со всеми вытекавшими отсюда последствиями
(запрет котировки акций Багдадской компании на лондонской
бирже и пр.). Таким образом с самого начала ставилось под
вопрос завершение дороги, так как для постройки конечного
отрезка от Багдада к Персидскому заливу необходимо было
достичь соглашения с Англией, установившей, как отмечалось,
протекторат над Кувейтом [98, стр. 271—288].
Другая трудность заключалась в финансировании Багдад-
ской дороги. Как было отмечено выше, на ее сооружение необ-
ходимо было изыскать огромную по тем временам сумму —
550 млн. фр. Турецкое правительство сумело обеспечить лишь
строительство первого участка. Прокладка очередных отрезков
трассы была приостановлена из-за отсутствия у Порты необхо-
димых средств. Крайняя экономическая отсталость полуфеодаль-
ной Турции, хронический дефицит, с которым ежегодно сводил-
ся ее бюджет в результате беспощадного ограбления страны ев-
ропейскими колонизаторами и хищнического управления султан-
скими властями, исключали возможность своевременного и
прочного финансирования строительства Багдадской железной
дороги. Получить нужные средства она могла лишь путем повы-
шения таможенных пошлин, что требовало заключения новых
торговых договоров и согласия на это всех великих держав,
т. е. в первую очередь Англии, Франции и России. Последние,
если и соглашались на некоторое увеличение ввозных в Турцию
пошлин, то никоим образом не на использование средств от них
на финансирование Багдадской дороги.
В самой Германии найти тогда свободные капиталы в обста-
новке бурного роста ее индустрии, поглощавшего львиную долю
финансовых ресурсов страны, было невозможно. Привлечение же
капиталов из Франции и Англии было сопряжено с почти не-
преодолимыми политическими трудностями, главное — необхо-
димостью отказа от руководства немцами багдадским предприя-
тием, на это, разумеется, «Дейче банк» — подлинный хозяин
компании Багдадской дороги — пойти не желал.
Были еще помехи и другого рода, вытекавшие из местных
условий в областях, которые пересекала будущая дорога. Шей-
хи арабских племен, населявших Месопотамию, давно обуревае-
мые сепаратистскими настроениями, были явно враждебны про-
кладке магистрали, грозившей значительным усилением конт-
роля центрального аппарата над этой провинцией. Даже на
173
предварительной стадии строительства они всячески препятство-
вали германским инженерам и техникам в проведении изыска-
тельных работ по определению ее трассы [24А, 1901, д. 23, лл.
135—137]. Все это привело к тому, что дальнейшее строитель-
ство Багдадской дороги задержалось почти на семь лет.
Влияние строительства иностранных
железных дорог в Турции на ее экономику
Специального рассмотрения заслуживает вопрос о воздейст-
вии немецких железнодорожных концессий на экономику и фи-
нансы Турции. Идеологи и пропагандисты германского импе-
риализма Пауль Рорбах, Эрнст Иек, Карл Шефер и многие дру-
гие немало потрудились, превознося те блага и процветание, ко-
торые якобы сулила пустынным и заброшенным районам Месо-
потамии постройка Багдадской дороги. На всяческие лады и са-
мыми яркими красками расписывалось грядущее возрождение
древней житницы — долин Тигра и Евфрата — путем орошения
безводных и засушливых земель Двуречья. Они утверждали, что
прокладка железнодорожной магистрали через всю Месопота-
мию приобщит к мировой цивилизации огромную территорию,
будет способствовать не только ее экономическому подъему, но
благодаря росту товарной продукции и доходов местного насе-
ления намного увеличит сумму собираемых государством нало-
гов и тем самым значительно улучшит финансовое положение
страны [383, стр.49—62; 321, стр. 17—20; 388, стр. 10—15].
Наиболее ярыми адептами Багдадской дороги являлись пан-
германцы Еще в середине 90-х годов Пангерманский союз —
объединение представителей наиболее агрессивных кругов гер-
манской буржуазии и юнкерства — открыто выступил в печати
с требованием обеспечить Германии соответствующую долю ту-
рецкого наследства, в которую в первую очередь должна была
быть отнесена Малая Азия [209, стр. 233—234; 98, стр. 27—28].
В своих колониалистских планах пангерманцы рассматривали
Османскую империю в качестве дополнения к пресловутой «Сре-
динной Европе» — проекту экономического объединения Герма-
нии и Австро-Венгрии, сводившегося в конечном счете к погло-
щению рейхом «двуединой» монархии.
Получение германским капиталом концессии на постройку
Багдадской дороги дало новый импульс пангерманской пропа-
ганде, откровенно рассматривавшей это предприятие как удоб-
ное орудие колонизации немцами Малой Азии и Месопотамии.
Меморандум, направленный пангерманцами в 1900 г. на имя
канцлера, в котором выдвигалось требование создания немец-
ких поселений в Анатолии и Палестине, вызвал тогда тревож-
ные комментарии в Лондоне, Париже и Петербурге. Но и в са-
мой Германии Георг Сименс был крайне напуган выступлением
L74
пангерманцев, ставивших под угрозу интересы «Дейче банк» на
Ближнем Востоке. Он немедленно отмежевался от требований
пангерманцев и громогласно осудил их в печати [377, стр. 39—40].
Но действительные последствия строительства германским
капиталом железных дорог в Турции, как, впрочем, и капиталом
других стран, разительно отличались от тех радужных перспек-
тив, которые рисовали перед турками немецкие соискатели, ког-
да добивались получения железнодорожных концессий.
Уже сама система километрических гарантий, кстати впервые
применявшаяся европейскими капиталистами в Турции, обеспе-
чивая гигантские барыши владельцам этих концессий, наноси-
ла огромный ущерб турецкой казне. Километрические гарантии
стали с тех пор утонченной формой колониального разбоя. Ту-
рецкое правительство, гарантировавшее концессионерам заранее
фиксированную сумму прибыли на каждый километр построен-
ной дороги независимо от ее фактической доходности, обязыва-
лось им уплатить разницу, если реальный доход был ниже га-
рантированного. Так как обычно прибыль от этих железных до-
рог, особенно в первые годы эксплуатации, значительно ниже га-
рантированной, Порта вынуждена была уплачивать огромные
суммы на покрытие разницы, что увеличивало дефицит бюдже-
та и вызывало обращение турок за границу за новыми займами.
В итоге финансовая кабала Турции еще более возрастала.
Именно к системе километрических гарантий относится ха-
рактеристика В. И. Лениным сущности строительства иностран-
ным капиталом железных дорог в колониях и полуколониях:
«Постройка желдорог кажется простым, естественным, демо-
кратическим, культурным, цивилизаторским предприятием; та-
кова она в главах буржуазных профессоров, которым платят за
подкрашивание капиталистического рабства, и в главах мелко-
буржуазных филистеров. На деле капиталистические нити, ты-
сячами сетей связывающие эти предприятия с частной собствен-
ностью на средства производства вообще, превратили эту
постройку в орудия угнетения миллиарда людей (колонии плюс
полуколонии), т. е. больше половины населения земли в зави-
симых странах и наемных рабов капитала в „цивилизованных"
странах» [15, стр. 304—305].
Немецкие концессионеры значительно расширили и усовер-
шенствовали эту грабительскую систему. Мы уже отмечали, что
«Дейче банк» добился у Порты невиданно крупной суммы га-
рантий прибыли—15,5 тыс. фр. иа каждый километр построен-
ной дороги. Но, выпущенный турецким правительством в этих
целях специальный заем в сумме 54 млн. фр., облигации кото-
рого передавались Имперскому обществу Багдадской железной
дороги, гарантировал уплату лишь 11 тыс. фр. за 1 км. Поэтому
недостающие 4,5 тыс. фр. Порта обязалась выплачивать вла-
дельцам концессии на эксплуатационные расходы. Последние
обеспечивались сбором ашара в Конийском вилайете и в санд-
175
Жаках Алеппо и Урфа. Таким образом, строительство Багдад-
ской дороги не только усиливало финансовую эксплуатацию
Турции, но и способствовало росту налогового обложения ту-
рецкого крестьянства.
Это обстоятельство точно подметила Роза Люксембург, ко-
торая накануне первой мировой войны гневно заклеймила при-
менявшуюся «Дейче банк» систему ограбления Турции. Она
писала: «Оборотная сторона этого грандиозного „мирного куль-
турного труда” „мирные” и гигантские развалины малоавийско-
го крестьянства... Турецкое государство станет на вечные вре-
мена должником господ Сименса, Гвиннера и Гельфериха
и др... Этот должник обязан будет не только выплачивать ог-
ромные суммы из государства, чтобы оплатить проценты по зай-
мам, но должен гарантировать общую сумму прибыли постро-
енных подобным способом железных дорог. Самые современные
средства сообщения и помещения капитала прививаются здесь
крайне отсталому и еще большей частью примитивнейшему
натуральному крестьянскому хозяйству... Такая экономика,
естественно, не может обеспечить необходимое движение на же-
лезных дорогах и их доходность» [345, стр. 295].
За период 1893—1910 гг. за счет поступлений ашара турец-
кое правительство «доплатило» немецким владельцам железно-
дорожных линий Хайдарпаша— Ангора и Эскишехир — Конья
почти 90 млн. фр. [345, стр. 296], а Обществу Багдадской до-
роги только за 1906—1913 гг.— около 280 млн. фр. [268,
стр. 233]. По подсчетам А. Д. Новичева, несколько расходящим-
ся с приведенными выше данными, Турция с 1889/90 по
1913/14 г. выплатила в качестве километричеюких гарантий всем
иностранным владельцам железных дорог (включая и линии в
европейской части страны) около 322 млн. фр. На эти средства
турки могли бы построить железные дороги протяженностью
свыше 1400 км. Между тем накануне первой мировой войны
самой Турции не принадлежало ни одного километра собствен-
ных железных дорог [175, стр. 166].
Так как немецким концессионерам были заранее гарантиро-
ваны огромные прибыли, они не проявляли больших забот, что-
бы обеспечить нормальную эксплуатацию железных дорог и по-
вышение их коммерческой доходности. Так, принадлежащая
Обществу Анатолийской железной дороги линия Эскишехир —
Конья только через 16 лет после завершения ее постройки дала
доход, превышающий сумму, гарантированную турецким пра-
вительством [268, стр. 232].
Между тем общая сумма километрических гарантий, выпла-
чиваемых Портой иностранным концессионерам, росла ежегод-
но как снежный ком. Если в 1889 г. было выплачено 7981 тур.
лир, то в 1909 г.— уже 748 910 тур. лир. Львиная доля этой
суммы перекочевала в карманы германских концессионеров,
обладавших большей частью железнодорожной сети Турции.
176
При этом на отдельных линиях собираемый ашар не достигал
километрической гарантии, и турецкому правительству при-
шлось покрывать дефицит за счет других статей бюджета. Так,
за 16 лет существования дороги Эскишехир— Конья выплачен-
ная километрпческая гарантия на 21% превышала сумму полу-
ченного ашара [175, стр. Г62—463]. Особенно тягостным было
погашение километрпческих гарантий в неурожайные годы, ког-
да резко падали перевозки на железных дорогах и уменьша-
лась в связи с этим их доходность.
В то же время ежегодные прибыли Общества Анатолийской
железной дороги с 1890 и по 1912 г. увеличились с 616 тыс. фр.
до 11 154 тыс. фр., т. е. почти в 18 раз [175, стр. 163], а доходы
Общества Багдадской железной дороги только за 1906—1913 гг.
возросли с 2730 тыс. фр. до 23059 тыс. фр., составив общую
сумму около 96 млн. фр. [268, стр. 233].
Картина эксплуатации турецкого народа германскими же-
лезнодорожными компаниями! будет не полной, если не учесть,
что инвестиции немецких капиталов в постройку в Турции же-
лезных дорог способствовали получению германской промыш-
ленностью огромных заказов на поставку паровозов, вагонов,
рельсов, различных строительных материалов. Причем по уело
виям концессионных соглашений эти поставки целиком осво-
бождались от уплаты каких-либо ввозных пошлин [98, стр. 260].
Конечно, прокладка железных дорог известным образом сти-
мулировала рост товарно-денежных отношений в прилегающих
к ним районах. Возрастала в них и производительность сель-
ского хозяйства, увеличивалось население. Соответственно пра-
вительство стало получать там больше доходов в виде ашара
[268, стр. 233]. Но в целом выгоды, получаемые турецким пра-
вительством, были невелики, так как большая часть ашара за-
трачивалась на уплату все тех же километрических гарантий.
Что касается трудящихся масс, в первую очередь крестьянства,
то его положение вследствие усиления эксплуатации страны
иностранными капиталистами и роста налогов еще более ухуд-
шилось. В связи с этим Р. Люксембург отмечала, что в резуль-
тате огромных злоупотреблений при сборе налогов, чинимых
различными посредниками и иностранными финансовыми уч-
реждениями, ашар по мере приближения к крестьянину «лави-
нообразно» возрастал. «Таков был,— писала она,— внутренний
механизм „экономического возрождения Турции” посредством
культурного труда европейского капитала» [345, стр. 296].
К постройке германским капиталом железных дорог в Тур-
ции можно полностью применить следующие слова К. Маркса
из его письма Н. Ф. Даниэльсону: «Вообще железные дороги
дали, конечно, громадный толчок развитию внешней торговли;
но в странах, вывозящих главным образом сырье, эта торговля
усилила нищету народных масс; и притом не только потому, что
бремя новой задолженности, взятое на себя правительствами
177
Жаках Алеппо и Урфа. Таким образом, 'строительство Багдад-
ской дороги не только усиливало финансовую эксплуатацию
Турции, но и способствовало росту налогового обложения ту-
рецкого крестьянства.
Это обстоятельство то'Гно подметила Роза Люксембург, ко-
торая накануне первой мировой войны гневно заклеймила при-
менявшуюся «Дейче банк» систему ограбления Турции. Она
писала: «Оборотная сторона этого грандиозного „мирного куль-
турного труда” „мирные” и гигантские развалины малоазийоко-
го крестьянства... Турецкое государство станет на вечные вре-
мена должником господ Сименса, Гвиннера и Гельфериха
и др... Этот должник обязан будет не только выплачивать ог-
ромные суммы из государства, чтобы оплатить проценты по зай-
мам, но должен гарантировать общую сумму прибыли постро-
енных подобным способом железных дорог. Самые современные
средства сообщения и помещения капитала прививаются здесь
крайне отсталому и еще большей частью примитивнейшему
натуральному крестьянскому хозяйству... Такая экономика,
естественно, не может обеспечить необходимое движение на же-
лезных дорогах и их доходность» [345, стр. 295].
За период 1893—1910 гг. за счет поступлений ашара турец-
кое правительство «доплатило» немецким владельцам железно-
дорожных линий Хайдарпаша — Ангора и Эскишехир — Конья
почти 90 млн. фр. [345, стр. 296], а Обществу Багдадской до-
роги только за 1906—1913 гг.— около 280 млн. фр. [268,
стр. 233]. По подсчетам А. Д. Новичева, несколько расходящим-
ся с приведенными выше данными, Турция с 1889/90 по
1913/14 г. выплатила в качестве километрических гарантий всем
иностранным владельцам железных дорог (включая и линии в
европейской части страны) около 322 млн. фр. На эти средства
турки могли бы построить железные дороги протяженностью
свыше 1400 км. Между тем накануне первой мировой войны
самой Турции не принадлежало ни одного километра собствен-
ных железных дорог [175, стр. 166].
Так как немецким концессионерам были заранее гарантиро-
ваны огромные прибыли, они не проявляли больших забот, что-
бы обеспечить нормальную эксплуатацию железных дорог и по-
вышение их коммерческой доходности. Так, принадлежащая
Обществу Анатолийской железной дороги линия Эскишехир —
Конья только через 16 лет после завершения ее постройки дала
доход, превышающий сумму, гарантированную турецким пра-
вительством [268, стр. 232].
Между тем общая сумма километрических гарантий, выпла-
чиваемых Портой иностранным концессионерам, росла ежегод-
но как снежный ком. Если в 1889 г. было выплачено 7981 тур.
лир, то в 1909 г.— уже 748 910 тур. лир. Львиная доля этой
суммы перекочевала в карманы германских концессионеров,,
обладавших большей частью железнодорожной сети Турции.
176
При этом на отдельных линиях собираемый ашар не достигал
километричеакой гарантии, и турецкому правительству при-
шлось покрывать дефицит за счет других статей бюджета. Так,
за 16 лет существования дороги Эскишехир— Конья выплачен-
ная кплометрическая гарантия на 21% превышала сумму полу-
ченного ангара [175, стр. 162—'163]. Особенно тягостным было
погашение километрических гарантий в неурожайные годы, ког-
да резко падали перевозки на железных дорогах и уменьша-
лась в связи с этим их доходность.
В то же время ежегодные прибыли Общества Анатолийской
железной дороги с 1890 и по 1912 г увеличились с 616 тыс. фр.
до 11 154 тыс. фр., т. е. почти в 18 раз [175, стр. 163], а доходы
Общества Багдадской железной дороги только за 1906—1913 гг.
возросли с 2730 тыс. фр. до 23 059 тыс. фр., составив общую
сумму около 96 млн. фр. [268, стр. 233].
Картина эксплуатации турецкого народа германскими же
лезнодорожными компаниями будет не полной, если не учесть,
что инвестиции немецких капиталов в постройку в Турции же-
лезных дорог способствовали получению германской промыш-
ленностью огромных заказов на поставку паровозов, вагонов,
рельсов, различных строительных материалов. Причем по усло-
виям концессионных соглашений эти поставки целиком осво-
бождались от уплаты каких-либо ввозных пошлин [98, стр. 260].
Конечно, прокладка железных дорог известным образом сти-
мулировала рост товарно-денежных отношений в прилегающих
к ним районах. Возрастала в них и производительность сель-
ского хозяйства, увеличивалось население. Соответственно пра-
вительство стало получать там больше доходов в виде ашара
[268, стр. 233]. Но в целом выгоды, получаемые турецким пра-
вительством, были невелики, так как большая часть ашара за-
трачивалась на уплату все тех же километрических гарантий.
Что касается трудящихся масс, в первую очередь крестьянства,
то его положение вследствие усиления эксплуатации страны
иностранными капиталистами и роста налогов еще более ухуд-
шилось В связи с этим Р. Люксембург отмечала, что в резуль-
тате огромных злоупотреблений при сборе налогов, чинимых
различными посредниками и иностранными финансовыми уч-
реждениями, ашар по мере приближения к крестьянину «лави-
нообразно» возрастал. «Таков был,— писала она,— внутренний
механизм „экономического возрождения Турции” посредством
культурного труда европейского капитала» [345, стр. 296].
К постройке германским капиталом железных дорог в Тур-
ции можно полностью применить следующие слова К. Маркса
из его письма Н. Ф. Даниэльсону: «Вообще железные дороги
дали, конечно, громадный толчок развитию внешней торговли;
но в странах, вывозящих главным образом сырье, эта торговля
усилила нищету народных масс; и притом не только потому, что
бремя новой задолженности, взятое на себя правительствами
177
из-за железных дорог, увеличило давление налогового пресса
на народные массы, но еще и потому, что с того момента, как
всякий продукт местного производства получил возможность
превращаться в космополитическое золото, многие товары, быв-
шие ранее дешевыми из-за бтсутствия широкого сбыта, как,
например, фрукты, вино, рыба, дичь и т. п., стали дорогими и
были, таким образом, изъяты из потребления народа»
[1, стр. 292].
Помимо того в условиях почти полного отсутствия нацио-
нальной промышленности ввоз в глубинные районы Турции
дешевых изделий машинного производства капиталистических
стран подрывал домашнее ремесло, игравшее большую роль в
хозяйстве турецкого крестьянина, и его жизненный уровень
продолжал неуклонно снижаться. В Турции происходило то, что
отмечал Ф. Энгельс в письме к тому же Н. Ф. Даниэльсону в
1892 г. в связи с постройкой иностранным капиталом железных
дорог в Китае: «Китайские железные дороги означают разру-
шение всей основы мелкого китайского сельского хозяйства и
домашней промышленности; а так как там даже не будет
противовеса в виде китайской крупной промышленности, то сот-
ни миллионов населения будут поставлены в условия, невоз-
можные для жизни» [7, стр. 400—401].
Багдадская дорога и Россия
Сооружение Багдадской дороги серьезно затрагивало как
экономические, так и политико-стратегические интересы русско-
го военно-феодального империализма. Уже постройка Анато-
лийской линии в связи с перспективой конкуренции дешевой
месопотамской пшеницы вызвала в начале 1890-х годов в офи-
циальных сферах России беспокойство за судьбу экспорта рус-
ских продовольственных продуктов на рынки Турции, Ирана и
европейских стран [98, стр. 211]. Одновременно высказывалась
тревога, что Анатолийская линия укрепит позиции Германии
;и других европейских государств в Турции в ущерб политиче-
ским и стратегическим целям, преследуемым царизмом на
Ближнем Востоке. Помимо того прокладка железных дорог в
сторону Кавказа открывала возможность быстрой концентрации
у границы с Россией турецких войск [175, стр. 145—146] и, как
выразился министр иностранных дел Муравьев, «нашествия
'иностранцев» в восточные районы Малой Азии [98, стр. 220].
В Петербурге полагали, что это может привести к установле-
нию политического влияния западноевропейских государств на
многонациональное население Кавказа [175, стр. 146].
В конце 90-х годов, когда германские экспансионисты стали
энергично добиваться концессии на постройку Багдадской до-
роги, эта тревога в правящих кругах России резко возросла. Но
после неудачи попытки полюбовного соглашения с германским
178
правительством п провала нажима на Порту в Петербурге
быстро убедились в невозможности дальнейшего противодейст-
вия постройке немцами Багдадской магистрали. Поэтому реше-
но было ограничиться охраной своих первостепенных политико-
стратегических интересов, что было достигнуто путем заключе-
ния в марте 1900 г. специальной договоренности между Россией
и Турцией. Суть ее заключалась в том, что, если турецкое
правительство пожелает построить железные дороги в зоне,
прилегающей к Черному морю, но не будет обладать необхо-
димыми на это средствами, преимущественное право на соору-
жение железных дорог в этом районе должно быть предостав-
лено русскому капиталу [98, стр. 223—224; 142, т. 2,
стр. 455—456].
Соглашение 1900 г. было лишь частичным успехом русской
дипломатии, так как не ликвидировало угрозу проникновения
немцев на Ближний Восток и даже в Иран. Хотя теперь
трасса Багдадской дороги должна была проходить в известном
отдалении от русской границы, она сама продолжала оставать-
ся могучим средством финансово-экономической и политической
экспансии германского империализма в глубинных районах
Азиатской Турции. К тому же полностью сохранялась вероят-
ность постройки немцами ответвлений от главной магистрали в
сторону турецко-персидской границы (уже тогда в качестве
одной из веток называли линию Багдад — Ханекин), что откры-
вало германским товарам выход в Северный Иран — зону
монопольного влияния царизма.
Вот почему и в дальнейшем русская дипломатия всячески
противилась строительству Багдадской дороги. В этих целях она
неоднократно прибегала, хотя и безуспешно, к давлению на
своего союзника — Францию, чтобы помешать участию фран-
цузского капитала в багдадском предприятии. Более эффектив-
ным средством в руках русских политиков были меры финан-
сового воздействия. Главной из них являлось требование упла-
ты Турцией очередных взносов в счет контрибуции, наложенной
на нее после поражения в русско-турецкой войне 1877—1878 гг.
Эта контрибуция обеспечивалась поступлением налогов как раз
с тех вилайетов, через которые проходила Багдадская дорога
[175, стр. 151]. Другой аналогичной мерой послужил отказ цар-
ского правительства удовлетворить просьбу Турции дать согла-
сие на повышение таможенных пошлин на ввозимые в страну
товары. Низкий уровень этих пошлин был зафиксирован в не-
равноправных договорах Порты с правительствами капитали-
стических государств. В обоих случаях, уменьшая финансовые
ресурсы Турции или препятствуя их увеличению, можно было
ограничить возможность обеспечения Портой строительства
Багдадской дороги пресловутыми киломегрическими гарантия-
ми. Но в целом все эти меры были не более как паллиативом,
который мог лишь замедлить постройку дороги.
1719
Посол России в Стамбуле Зиновьев неоднократно сообщал
в Петербург, что опасения, высказываемые в русской печати
по поводу Багдадской дороги, явно преувеличены, так как у
обладателей концессии почти,нет наличных средств для начала
ее постройки и она затянется поэтому на долгие годы. Нечего
и думать, прозорливо замечал он, чтобы ее можно было завер-
шить в указанный в концессионном соглашении восьмилетний
срок. К тому же, отмечал Зиновьев, прокладка этой дороги по
территории Месопотамии вовсе не грозит экономическим инте-
ресам России и, в частности, конкуренцией русскому экспорту
хлеба, так как основная культура в этой провинции — хлопок
[24А, 1899, д. 27, лл. 332—333]. Тем не менее тревога в Петер-
бурге продолжала тлеть, а затем, по мере осуществления
немцами багдадского предприятия, все более возрастала.
В 1904 г., ко времени окончания постройки первого отрезка
Багдадской железной дороги, в Турцию была направлена груп-
па офицеров русского генерального штаба. Обследовав трассу
дороги, они пришли к заключению, что ее сооружение значи-
тельно ускорит сосредоточение у границы с Россией турецких
войск, дислоцированных в Месопотамии и Восточной Анатолии.
Их вывод был категоричен: германское предприятие весьма
опасно для стратегических и экономических интересов России.
Осуществив его, немцы сумеют путем мирного завоевания
Азиатской Турции нанести России удар не только с запада, но
и с юга [98, стр. 225—226].
Впрочем, стратегическое значение Багдадской дороги, угро-
жавшей также позициям Англии в районе Персидского залива,
ни для кого не было секретом; на него указывали, в частности,
французские авторы [98, стр. 226], а также такой крупный во-
енный специалист и знаток Турции, как фон дер Гольц1.
Вопрос о Багдадской дороге вновь был поставлен на повест-
ку дня в Петербурге в связи с наметившимся весной 1906 г.
сближением России с Англией — при одновременном желании
первой сохранить и развивать возможно лучшие отношения так-
же с Германией. Это изменение курса внешней политики Рос-
сии определялось тогда стремлением ее правящих кругов укре-
пить режим самодержавия, изрядно пошатнувшийся в резуль-
тате поражения в войне с Японией и особенно в связи с рево-
люцией 1905—1907 гг. [83, стр. 62—63].
Как раз в это время министр иностранных дел Англии Грей
обратился к царскому правительству с запросом о возможности
участия России в багдадском предприятии. Это обращение сви-
детельствовало о намерении англичан самим приобщиться к
постройке Багдадской дороги, воспрепятствовать завершению
которой в Лондоне считали более невозможным. Последнее
мнение разделял и Зиновьев, который писал в Петербург в
июне 1906 г., что «нельзя помешать строительству Багдадской
железной дороги, хотя бы и медленному», и поэтому рекомен-
180
давал своему правительству вступить с Англией и Францией
в сделку по этому вопросу, чтобы соглашение британских и
французских финансистов с германскими концессионерами
«состоялось лучше с согласия России, чем вопреки нашему
желанию» [24Б, д. 3627, лл. 17—48].
Однако на свой запрос Грей, несмотря на неоднократные
напоминания, так и не получил ответа. Объяснялось это отсут-
ствием единства взглядов на Багдадскую дорогу между ми-
нистрами русского правительства, а также их желанием сперва
выяснить отношение к этому вопросу Германии. Несколько ме-
сяцев спустя, осенью 1906 г., Извольский отправился в Герма-
нию, где завязал переговоры с Вильгельмом II, Бюловым и руко-
водящими чиновикамп ведомства иностранных дел. Главными
предметами переговоров были Багдадская дорога и иранские
дела. Однако они носили характер обоюдного зондажа и кон-
чились безрезультатно [83, стр. 67—74].
1 (14) февраля 1907 г. вопрос о Багдадской дороге был
подвергнут обсуждению на Особом совещании в связи с гото-
вящимся общим русско-английским соглашением. На совеща-
нии было признано, что, хотя по-прежнему Багдадская дорога
угрожает стратегическим и экономическим интересам России
на Ближнем Востоке, помешать ее постройке Россия не в си-
лах. Поэтому единогласно было решено сделать вопрос о Баг-
дадской дороге предметом торга и получения компенсаций в
целях достижения соглашения с Германией об Иране, где не-
мецкая активность серьезно угрожала давним позициям цариз-
ма [37, стр. 20—22].
Однако проект соглашения, выработанный царским МИД’ом
на основе рекомендаций Особого совещания, натолкнулся в
Берлине на возражения. Германское правительство не желало
отказываться от политических интересов в Иране взамен за
обязательство России не препятствовать постройке Багдадской
дороги и способствовать участию в ней иностранных капиталов.
Германские дипломаты выдвинули свой контрпроект, на кото-
рый царское правительство ответило новыми предложениями,
содержавшими значительные уступки. Главной из них было
согласие на соединение Багдадской магистрали с сетью буду-
щих железных дорог Северного Ирана. Но на очередном Осо-
бом совещании в конце июля 1907 г. большинство министров,
считая, что следует избежать установления прямой связи Баг-
дадской дороги с Ираном, отказалось санкционировать эту
уступку. Извольский вынужден был обещать внести в свой
проект коррективы [83, стр. 76—77, 81—82].
Переговоры с Германией по вопросам об Иране и Багдад-
ской дороге крайне затянулись. После же укрепления отноше-
ний с Англией (напомним, что англо-русское соглашение было
заключено как раз в это время—18 августа 1907 г.) царское
правительство вообще их прервало.
ИЙЦ1
Этому повороту в политике России способствовала твердая
позиция Грея, фактически игнорировавшего согласие Вильгель-
ма II, высказанное им в ноябре 1907 г., во время посещения
Лондона, договориться о дальнейшем строительстве Багдадской
дороги на основе передачи англичанам конечного месопотам-
ского отрезка магистрали с выходом к Персидскому заливу, но
при условии, что «все предприятие сохранит свой немецкий ха-
рактер» [63, т. 25(1), № 8667] 2.
В итоге русско-германские переговоры о Багдадской дороге
были прерваны почти на три года. Объяснялось это также
последовавшими вскоре резкими осложнениями в международ-
ной обстановке, порожденными младотурецкой революцией
1908—1909 гг. и Боснийским кризисом. Тем не менее отмечен-
ные переговоры оставили известный след в отношениях между
Россией и Германией и явились прелюдией к Потсдамскому
соглашению в 1911 г. (ом. ниже).
На пути к Потсдамскому соглашению
Пытаясь выйти из создавшегося тупика, германские дип-
ломаты параллельно с переговорами с Россией вели в
1906—1907 гг. также переговоры о Багдадской дороге с Анг-
лией и Францией. В основе их находилось предложение Грея
осуществить «интернационализацию» багдадского предприятия.
Суть предложения заключалась в участии в постройке магист-
рали капиталов четырех европейских держав, т. е. Германии,
Англии, Франции и России. В этих целях Грей предлагал со-
звать специальную конференцию.
В качестве обязательного условия привлечения британского
капитала он настаивал на передаче в руки англичан постройки
и эксплуатации конечного отрезка дороги на территории Месо-
потамии вместе с ее выходом к Персидскому заливу [63,
т. 24(1), № 8661, 8664, 8667; 96, стр. 781. Таким путем в Лон-
доне надеялись устранить угрозу Индии со стороны Багдадской
дороги, выходившей к ближайшим подступам к этой крупней-
шей английской колонии.
В ходе англо-франко-германских переговоров выявились
острые противоречия, разделявшие все стороны (в том числе и
союзников по Антанте — Англию и Францию). Каждая из них
стремилась обеспечить себе главенствующее положение в баг-
дадском предприятии и питала глубокое недоверие к намере-
ниям остальных [96, стр. 82—91].
В Париже весьма прохладно отнеслись к британскому пла-
ну, не без основания усмотрев в нем стремление англичан за-
нять ведущее место в деле постройки Багдадской дороги.
Кроме того, там сознавали, что предложение Грея будет не-
приемлемо для турок [96, стр. 87]. Действительно, в плане
182
«интернационализации» Багдадской дороги Порта и сам Абдул
Хамид, как, впрочем, позднее и младотурки, увидел прообраз
установления коллективной опеки европейских держав над Тур-
цией с грядущим ее разделом на сферы влияния. Поэтому раз-
личные варианты участия на равных основаниях нескольких
европейских держав в строительстве дороги, выдвигавшиеся
начиная с 1902 г., неизменно наталкивались ,в Стамбуле на
решительные возражения [96, стр. 87].
Что касается германской стороны, то в Берлине немедленно
и в самой категорической форме отвергли английское предло-
жение, поскольку его осуществление привело бы к утрате Гер-
манией преобладающего положения в постройке и эскплуата-
ции Багдадской дороги. Более того, немцы оказались бы пол-
ностью изолированными перед лицом единого фронта предста-
вителей держав Антанты. Естественно, в Берлине с этим не
согласились [63, т. 25(1), № 8671, 8673, 8674]. «Нет! Невоз-
можно, дорога должна остаться немецкой» — пометил Виль-
гельм II на донесении посла Германии в Лондоне Меттерниха,
в котором сообщалось о предложении Грея [63, т. 21(2),
стр. 518].
Срыв этих попыток соглашения с Россией, Англией и Фран-
цией побудил тогда немцев ускорить переговоры с турецким
правительством в целях обеспечения дальнейшего строительст-
ва Багдадской дороги силами одной Германии.
В течение нескольких месяцев Маршалю удалось добиться
наиболее важного— финансовых гарантий Порты для построй-
ки очередного участка Багдадской дороги. Успех его в значи-
тельной мере объяснялся поддержкой Абдул Хамида, возму-
щавшегося «англо-русскими интригами» [63, т. 25(1), № 8675],
и великого везира Ферид-паши, известного своими германо-
фильскими настроениями. Совет министров Турции сумел
изыскать источники финансирования четырех новых участков
железной дороги протяженностью 840 км от Булгурлу (близ
Эрегли) через Адану и далее к местечку Хелиф в Верхней Ме-
сопотамии с боковой веткой до Алеппо. Были выпущены оче-
редные серии Багдадского займа на общую сумму 227 млн. фр.,
передававшиеся Обществу Багдадской дороги. Погашение зай-
ма турецкое правительство гарантировало излишками поступ-
лений в кассу Администрации Оттоманского долга и рядом дру-
гих доходов. Глава Администрации Берже участвовал в подпи-
сании специальной конвенции, заключенной 2 июня 1908 г.
между представителями Порты и «Дейче банк» о продолжении
строительства дороги.
Отрезок магистрали Булгурлу — Хелиф был самым трудным
и поэтому наиболее дорогим участком всей магистрали. При его
сооружении предстояло преодолеть горные хребты Тавра и
Амана, построить огромный мост через Евфрат, обеспечивав-
ший прокладку трассы до Багдада. Маршаль, сообщая о дос-
183
типнутом успехе, не скрывал своего торжества. Он полагал, что
сделано решающее усилие, так как постройка последующих
участков Багдадской дороги выглядела предприятием в техни-
ческом отношении значительно более легким [63, т. 25(1),.
№ 8675, 8678—8680]
Однако восторги германского посла, так же как и кайзера,
по поводу этого события [63, т. 25(1), № 8680. стр. 280] оказа-
лись преждевременными.
Германо-турецкая конвенция от 2 июня 1908 г. была послед-
ним триумфом Маршаля накануне младотурецкой революции
1908—1909 гг. Как было отмечено, эта революция нанесла
сильный удар по интересам германского империализма на
Ближнем Востоке и на некоторое время затормозила его экс-
пансию в этом районе. Естественно, резкое изменение полити-
ческой ситуации в Стамбуле — крен нового правительства в
сторону Англии—не могло не отразиться на положении Баг-
дадской дороги, как и на других предприятиях германских
экспансионистов в Турции. Ее постройка затормозилась еще на
несколько лет.
Багдадская дорога — плод дружбы двух автократов Виль-
гельма II и Абдул Хамвда—вызывала у младотурок нескры-
ваемые подозрения. Этому способствовала сугубая секретность,
с которой было обставлено предоставление немецким капита-
листам концессии на строительство дороги. Текст концессион-
ного соглашения 1903 г. в Турции никогда не публиковался;
лишь 50 экземпляров его были распространены в Стамбуле
среди официальных учреждений. Поэтому младотурки считали,
что то, что опубликовано в европейской печати, это далеко не
все, и что от общественности было многое скрыто По компе-
тентному свидетельству Джавид-бея, неизменного министра фи-
нансов почти во всех младотурецких кабинетах, среди руково-
дителей партии «Единение и прогресс» господствовало убежде-
ние, что Багдадская дорога —одна из главных причин эконо-
мического упадка и финансовых затруднений Турции.
Осенью 1908 г. вопрос о Багдадской дороге стал предметом
обсуждения в парламенте, созванном вскоре после победы ре-
волюции. Противники этого предприятия резко критиковали
условия концессии 1903 г. Влиятельный деятель младотурецкой
партии Измаил Хаккы-бей заявил, что Багдадская дорога в
политическом и экономическом отношениях для Турции «ужас-
на», концессия на нее могла быть выдана только в условиях
абсолютистского и продажного управления страной и отвечала
главным образом стратегическим целям Германии на Ближнем
Востоке. Поэтому, утверждал он, этой концессии не место в
новой Турции. В заключение Измаил Хаккы-бей предложил
расторгнуть соглашение о концессии Это предложение поддер-
жали и ряд других депутатов.
Им возражал Джавид-бей. Он соглашался, что условия
184
концессии 1903 г. нарушают суверенитет империи и во многих
отношениях противоречат ее интересам. В частности, Джавид-
бей осуждал километрические гарантии как незаконные и воз-
лагающие невыносимое бремя на казначейство, но одновремен-
но он отвергал преобладание стратегических интересов над
экономическими в деле сооружения дороги. Подчеркивая, что
он не желает расширения германского влияния в Турции, Джа-
вид-бей настаивал на ревизии условий концессии на Багдад-
скую дорогу в целях защиты суверенитета и финансовых инте-
ресов Турции. Но при этом, ссылаясь на моральный долг пра-
вительства— быть верным обязательствам, взятым на себя его
предшественником, он призывал продолжать ее постройку
[268, стр. 218—'220; 24Б, д. 36'27, л. 156].
Несмотря на неблагоприятную для Германии политическую
ситуацию в Стамбуле, германская дипломатия пыталась
сдвинуть с мертвой точки строительство Багдадской дороги.
Маршаль с августа 1908 г. неоднократно добивался ратифика-
ции конвенции от 2 июня и заключения соглашения о построй-
ке линии от Багдада до Басры. Но его усилия наталкивались
на решительное противодействие правительства, возглавляемого
англофилом Кямиль-пашой. Последний прямо заявил, что не
может быть и речи о соглашении с германскими концессионе-
рами, которое предусматривало бы продление Багдадской до-
роги до Персидского залива. При этом он сослался на фор-
мальное обещание Абдул Хамида разрешить строительство
этого участка Англии. Одновременно великий везир заверил
британского посла Лоутера, что Турция принимает во внимание
предложения Англии о строительстве последнего участка Баг-
дадской дороги британскими капиталистами или об интерна-
ционализации всей магистрали [24А, 1908, д. 36, лл. 140—>145].
Со своей стороны, Лондон, демонстрируя поддержку новому
турецкому режиму, тотчас ответил, что если вопрос о Багдад-
ской дороге будет разрешен «в согласии с видами Англии»,
то английское правительство не будет препятствовать восста-
новлению суверенитета Турции над Кувейтом, нарушенного
англичанами в 1899 г [24А, 1908, д. 37, лл. 144—147].
Дальнейшие настойчивые попытки, предпринимавшиеся
Маршалем в тех же целях, неизменно терпели неудачу. В конце
1908 г. стамбульские газеты пестрели сообщениями о настоя-
ниях германских финансистов, добивавшихся строительства
очередных секций Багдадской дороги [96, стр. 147—148]. Ту-
рецкое правительство уклонялось от переговоров под предло-
гом, что решение вопроса о Багдадской дороге находится в
компетенции парламента, а продления ее до Персидского зали-
ва можно достичь лишь путем соглашения между тремя заин-
тересованными государствами — Турцией, Германией и Анг-
лией. Не помогла и попытка связать решение Портой вопроса
о Багдадской дороге с австро-турецким конфликтом, вызван-
185
ным аннексией Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, хотя
германские дипломаты намекали на возможность своего посред-
ничества и содействия Турции в улаживании этого спора [24А,
1908, д. 36, лл. 203—205; д.»37, лл. 137—142; д. 38, л. 516].
Между тем после свержения Абдул Хамида в апреле 1909 г.
и укрепления младотурок у власти отрицательное отношение
парламента .к строительству железных дорог на основе нена-
вистных километрических гарантий еще более возросло. Чары-
ков тогда сообщал, что «новое турецкое правительство крайне
тяготится, и не без основания, обязательствами по отношению
к германской линии, унаследованными им от старого режима»
[24Б, д. 3665, л. 122об.].
В этой обстановке летом 1909 г. через парламент был про-
веден законопроект, предусматривавший создание огромной се-
ти железных дорог общей протяженностью 5695 км. Она долж-
на была покрыть всю территорию Малой Азии и Месопотамии
путем продолжения существующих линий к побережью Черного
моря, в сторону границы с Россией, и через Багдад к Персид-
скому заливу.
Весьма любопытными были условия, на которых .предпола-
галось осуществить этот гигантский план. Парламент санкцио-
нировал предоставление правительством преимущественных
прав на постройку железных дорог тем иностранным компа-
ниям, которые вместо километрических гарантий удовлетворя-
ются концессиями на разработку минеральных богатств в поло-
се земель, прилегающей к железнодорожному пути. При этом
договор, заключенный правительством с концессионером, под-
лежал утверждению парламента [175, стр. 158—459].
Однако истинная подоплека этого законопроекта заключа-
лась отнюдь не в защите национальных интересов Турции: про-
ведение его через парламент было ловким ходом американских
империалистов. Могущественный нефтяной трест Рокфеллера
«Стандард Ойл», почуяв запах нефти, обнаруженный в районе
Мосула, решил активно включиться в «битву за концессии»,
разгоревшуюся в Турции. Американцы хотели воспользоваться
благоприятной ситуацией — ослаблением позиций Германии на
Ближнем Востоке, чтобы получить доступ к естественным бо-
гатствам Османской империи. Они сразу же стремились урвать
жирный кус, явно покушаясь на давние привилегии германских
империалистов, которые, согласно условиям концессии на Баг-
дадскую дорогу, получили право на эксплуатацию залежей по-
лезных ископаемых на территории в глубину до 20 км по обе
стороны железнодорожной линии.
Представитель треста Рокфеллера отставной адмирал Чес-
тер, начиная с 90-х годов неоднократно посещавший Турцию,
установил в Стамбуле прочные связи с правящими кругами, в
том числе с вице-председателем партии «Единение и прогресс»
Саид-беем [96, стр. 156]. Организовав компанию с капиталом
186
100 млн. долл., Честер в начале 1910 г. добился подписания с
министерством общественных работ Турции предварительного
соглашения о постройке железной дороги Сивас—Сулеймания,
которая должна была пересечь нефтеносные районы Северной
Месопотамии, и на разведку и добычу в них нефти. Накануне
этой сделки была аннулирована нефтяная концессия, выданная
«Денче банк» еще во времена Абдул Хамида [98, стр. 303].
Проект Честера—по существу первая серьезная попытка аме-
риканского империализма обосноваться в султанской Турции.
Детальное освещение этого любопытного эпизода не входит
в нашу задачу. О нем подробно рассказывается в работах дру-
гих советских исследователей [98, стр. 302—303; 233,
стр. 35—38; 228, стр. 356—375]. Наша цель — обратить внима-
ние на некоторые аспекты истории проекта Честера, характе-
ризующие отношение к нему турецкой стороны и вместе с тем
тогдашнее состояние германо-турецких отношений. Примечате-
лен прежде всего сам факт активной поддержки, оказанной на
первых порах американскому дельцу многими государствен-
ными деятелями Турции и большинством депутатов парламента
от правящей младотурецкой партии.
Но довести начатое дело до благополучного конца амери-
канцы не смогли. Постройка железнодорожных линий, наме-
ченных планом Честера, как уже говорилось, резко противоре-
чила интересам германских владельцев Багдадской магистра-
ли. По свидетельству Чарыкова, американцы тем самым втор-
гались «1В ту сферу, в которой эта дорога занимала до сих пор
монопольное положение» [24Б, д. 3665, л. 144]. Честер призна-
вался тогда русскому дипломату, что, если он получит проси-
мую концессию, Общество Багдадской дороги должно будет
немедленно прекратить сооружение строящегося участка и от-
казаться от доведения ее до Багдада, так как постройка кон-
курирующих линий неизбежно подорвет доходность багдадской
трассы [24Б, д. 3665, л. 122]. Поэтому Чарыков с самого на-
чала не сомневался в том, что происки Честера натолкнутся
на решительное противодействие со стороны германского по-
сольства в Стамбуле и владельцев Общества Багдадской доро-
ги, и предсказывал провал американской концессии, несмотря
на то что предлагаемые Честером условия были значительно
выгоднее немецких, не будучи связанными с уплатой километ-
рических гарантий, обременявших миллионными суммами скуд-
ные бюджетные средства страны. Русский посол подчеркивал
«невозможность для теперешней Турции прямо порвать с лю-
бимым германским детищем — Багдадской дорогой» [там же,
лл. 123, 49].
Первый на турецкой почве германо-американский конфликт
завершился победой немецких империалистов, уже давно пус-
тивших прочные корни в Турции и обладавших влиятельной
агентурой среди лидеров младотурецкой партии, в высших воен-
187
ных кругах и в турецком государственном аппарате. Напомним,
что еще со второй половины 1909 г. выявилась тенденция по-
степенного восстановления Германией своих позиций на Бос-
форе, ослабленных в результате революции. Возрастание немец-
кого влияния подчеркивалось приходом к власти в начале
1910 г. правительства Хаккы-паши, в котором приверженцы
Германии явно преобладали. Не только многие министры, но и
сам великий везир был враждебен проекту Честера [24Б,
д. 3665, лл. 49, 122об; 63, т. 31, № 11502, стр. 358]. Поэтому
Маршаль без особого труда сумел провалить утверждение в
правительстве и в меджлисе американской концессии [228,
стр. 366—372].
К тому же .проект Честера натолкнулся на противодействие
и со стороны французских империалистов. Планируемые аме-
риканцами линии нарушали интересы французских владельцев,
железных дорог в Сирии и соискателей новых железнодорож-
ных концессий в Малой Азии. Посол Франции в Стамбуле Бом-
пар угрожал закрыть французский денежный рынок для новых
займов, просимых Турцией, и наложить запрет на повышение
турецких таможенных пошлин, если Порта согласится с планом
Честера [96, стр. 156—157]. Не помогли Честеру ни усилия
американских дипломатов и финансистов, ни военные демонст-
рации по прямому указанию президента Теодора Рузвельта
[228, стр. 365—366, 371; 98, стр. 302].
Потсдамское соглашение 1911 г.
На извилистом и длительном пути переговоров с правитель-
ствами Англии, Франции и России и с различными финансо-
выми группами первых двух стран по вопросу о Багдадской
дороге, которые неоднократно завязывались в предшествующие
годы и неизменно заканчивались провалом, германской дипло-
матии удалось в начале 1911 г. добиться первого значитель-
ного успеха. Им явилось известное Потсдамское соглашение,
заключенное 19 августа 1911 г. Нет нужды останавливаться на
истории этого соглашения, хорошо изученного как в обобщаю-
щих трудах по истории международных отношений, так и в
специальных исследованиях (например [142, т. 2; 40; 83;
91; 92]).
Отметим самое существенное. Царизм был весьма встрево-
жен энергичными попытками, предпринятыми в 1908—1909 гг.
немецким капиталом в целях проникновения в Иран. Гер-
манское правительство требовало от России постройки ею же-
лезнодорожной линии Тегеран — Ханекин (на турецко-персид-
ской границе), на соединение с планируемой веткой от Багдад-
ской магистрали к Ханекину и, кроме того, предоставления
свободы германской торговле с Ираном. Капитуляция перед
188
этими немецкими настояниями грозила подорвать позиции рус-
ского капитализма в Северном Иране. Но в Петербурге все
более крепло убеждение, что Багдадская дорога будет все рав-
но построена, даже вопреки сопротивлению России. Также
вызывало там беспокойство стремление Турции добиться лик-
видации русско-турецкого соглашения 1900 г. об исключитель-
ном праве русских на постройку железных дорог в районах,
примыкавших к Черному морю и кавказской границе России
'[142, т. 2, стр. 698—699; 83, стр. 223—240]. Поэтому русское
правительство решило пойти на некоторые уступки по второ-
степенным, как оно полагало, вопросам, но зато оградить свои
интересы в Иране.
Русско-германские переговоры начались в Потсдаме во вре-
мя встречи 22—23 октября (4—5 ноября) 1910 г. Николая II
с Вильгельмом II. Практически их вели Сазонов, Бетман-Голь-
вег и Кидерлен-Вехтер. Вопрос о Багдадской дороге на этих
переговорах не был главным, хотя и являлся существенным их
компонентом. В центре внимания был Иран. Для русской
стороны, как упоминалось выше, Багдадская дорога являлась
объектом торга и уступок, чтобы достичь основной цели — за-
щиты своих интересов в Иране от покушений со стороны нем-
цев. Сазонов дал согласие на постройку линии Тегеран —Ха-
некин. Взамен он получил заверения, что Германия не будет
добиваться концессий политического характера в зоне русского
влияния в Иране. Но до подписания формального соглашения
было еще далеко.
В дальнейшем германская дипломатия пыталась путем це-
лого ряда маневров, сочетаемых с присущими ее стилю угро-
зами и запугиваниями, добиться общеполитического договора
с Россией. В числе других он должен был также включать
пункт о Багдадской дороге. Но в Петербурге быстро разгадали
немецкий замысел—-оторвать Россию от Англии и тем самым
вызвать раскол, если не распад, Антанты, и отказались от под-
писания договора.
Немцам пришлось удовлетвориться соглашением об Иране
и Багдадской дороге. Это соглашение, получившее название
Потодамского, было заключено 6 (19) августа 1911 г. В обмен
за признание Германией специальных интересов России в Ира-
не и отказ от намерения добиться в этой стране концессий в
русской сфере влияния царское правительство обязывалось не
препятствовать постройке Багдадской дороги и участию в ней
иностранных капиталов. Одновременно оговаривалось, что дан-
ное согласие не должно повлечь «за собой для России никакой
жертвы денежного или экономического свойства». Эта оговорка
среди прочего подразумевала также .просимую турецким прави-
тельством четырехпроцентную надбавку на таможенные пошли-
ны (см. ниже), значительную часть которой в Стамбуле соби-
рались попользовать для финансирования дальнейшего строи-
189
тельства Багдадской дороги. Кроме того, русское правительство
должно было построить железнодорожную линию от Тегерана
к Ханекину на соединение с веткой Багдадской дороги Садид-
же — Ханекин.	,
Но практическое осуществление строительства упомянутой
линии царское правительство сумело отодвинуть на сравни-
тельно длительный срок. Это обеспечивалось включением в
текст соглашения условия, по которому русская сторона долж-
на была приступить к выполнению данного обязательства лишь
через два года после постройки Садидже-Ханекинской ветки
и окончить дорогу в течение четырех лет [48, № 64,
стр. 405—407]. Если принять во внимание, что к моменту за-
ключения Потсдамского соглашения немцы заканчивали по-
стройку лишь первого из четырех обусловленных конвенцией
1908 г. участков Багдадской магистрали протяженностью
200 км, то станет ясным, что реализация немцами вырванной
у России уступки была делом весьма отдаленного будущего.
Таким образом, германские политики, игравшие во всем
этом деле роль инициаторов и активной стороны, не достигли
главной цели — заключения общеполитического договора, но
получили согласие России на фактический доступ в будущем
германских товаров на персидский рынок и, что было гораздо
важнее,— на достройку Багдадской дороги. Тем самым был
прорван весьма непрочный фронт стран Антанты в этом вопро-
се. Русско-германское соглашение о Багдадской дороге явилось
первым в целой серии подобных и некоторых других соглаше-
ний, связанных с интересами империалистических держав на
Ближнем Востоке. Они заключались в течение последующих
трех лет, до самого возникновения первой мировой войны.
Потсдамское соглашение не давало России никаких реаль-
ных выгод. Однако, не жертвуя основными принципами и на-
правлением своей внешней политики, она добилась ослабления
напряженности в своих отношениях с Германией (правда, как
это показали дальнейшие события, весьма кратковременного),
а также передышки для собирания сил. В целом это соглаше-
ние содействовало укреплению позиций царизма на междуна-
родной арене.
Что касается Турции, то ей, как и в прошлом, пришлось
оставаться страдающей стороной в сделках, заключавшихся
империалистическими хищниками за ее спиной и за ее счет. Об
этом ярко свидетельствовало устное и совершенно секретное
обещание, данное русской стороне от имени Вильгельма II, что
Германия «не будет строить ответвлений Багдадской жейезной
дороги в области, находящейся между этой железной дорогой
и русской и персидской границами к северу от Ханекина, и не
будет поддерживать подобные предприятия в вышеупомянутой
области...» [45, с. 2, т. 18, ч. 1, стр. 323]. На деле это означало
согласие Германии обречь на бездорожье огромную территорию
180
Восточной Анатолии. По настоянию Германии эта статья не
была включена в текст Потсдамского соглашения, так как она
противоречила официальному обязательству, данному герман-
ским правительством Турции [40, стр. 51]. Так, во имя согла-
шения с Россией, германские империалисты .предавали своего
«турецкого друга». Впрочем, такова была участь всех коло-
ниальных и зависимых стран-—оставаться объектами закулис-
ных махинаций и сделок империалистических держав.
* * *
Одновременно с переговорами с Россией в Стамбуле немцы
вели интенсивные переговоры о Багдадской дороге с турецкой
стороной. Постепенное восстановление в 1909—1910 гг. герман-
ским империализмом своих пошатнувшихся позиций в Турции
позволило ему преодолеть трудности в деле завершения по-
стройки Багдадской дороги, возникшие в связи с разразившей-
ся в стране буржуазной революцией и приходом к власти мла-
дотурок. Эти помехи багдадскому предприятию оказались
быстропреходящим фактором и были для немцев не очень
сложным препятствием. Главным затруднением оставалось со-
противление держав Антанты. Между тем отмеченная выше
неуступчивость правительств Англии и Франции, не соглашав-
шихся ни на повышение турецких таможенных пошлин на вво-
зимые в Турцию товары, ни на участие в сооружении заклю-
чительного отрезка дороги Багдад — Басра на предложенных
турками условиях, вызывала в Стамбуле нескрываемое раздра-
жение. К тому же усиление влияния Германии в новом прави-
тельстве Хаккы-паши сказывалось не только на его отношении
к ее настояниям в деле Багдадской дороги. Этому способст-
вовало и согласие германского правительства на четырехпро-
центное повышение турецких таможенных пошлин, а также
обещание содействовать передаче компаниями Анатолийской и
и Багдадской железных дорог турецкой казне значительной
части доходов, полученных ими в 1910 г. Кроме того, предостав-
ление Турции осенью того же года германо-австрийского займа,
в получении которого она потерпела неудачу в Париже, создало
в Стамбуле благоприятный для немцев психологический
климат. Младотурецкая печать стала вновь открыто высказы-
ваться за укрепление дружбы с Германией.
Директора «Дейче банк» Гвиннер и Гельферих использо-
вали открывшиеся возможности, чтобы форсировать переговоры
с младотурецким правительством о дальнейшей постройке Баг-
дадской дороги. Ценную 'услугу оказал им тогда в этом деле
фон дер Гольц. Выше было отмечено, что, посылая генерала в
Стамбул, на Вильгельмштрассе надеялись на его поддержку в
деле завершения Багдадской дороги. Теперь этот расчет пол-
ностью оправдался.
ШГ
Гвиннер и Гельферих добивались тогда получения права
на постройку ветки от главной трассы Багдадской дороги к
порту Александретта. Владельцы багдадского предприятия бы-
ли крайне заинтересованы в приобретении очень важного по
экономическим соображениям выхода к побережью Средизем-
ного моря. Между тем турецкое правительство упорно отказы-
валось предоставить германским финансистам концессию на
постройку линии к Александретте. Одно из главных возраже-
ний выдвигал тогда турецкий генеральный штаб, опасавший-
ся поставить железнодорожную линию под удар английской
средиземноморской эскадры [24Б, д. 3062, л. 67; 63, т. 27(1),
№ 9789, стр. 254]. Фон дер Гольцу было поручено переубедить
турецких военных, что ему в конце концов и удалось [24А,
1910, д. 33, л. 529; 69, 1910, стр. 609].
По некоторым данным, фон дер Гольц инспирировал дейст-
вия депутата турецкого парламента Пастерманджяна, высту-
павшего в 1910—1911 гг. в качестве горячего сторонника предо-
ставления американскому капиталисту Честеру концессии на
сооружение сети железных дорог в Центральной и Восточной
Анатолии. В записке великому везиру Хаккы-паше Пастер-
манджян указывал на необходимость обеспечения «националь-
ной обороны» восточной части Малой Азии. Отмечая стратеги-
ческое значение постройки железных дорог к востоку от Анго-
ры для быстрой концентрации войск у границ с Россией и
Ираном, он прибегал к старым аргументам фон дер Гольца
[27Б, д. 34, лл. 92—93].
Как мы уже отмечали, Багдадская железная дорога играла
большую роль в военных планах германского генерального шта-
ба и правящих кругов султанской Турции. Хотя немецкие дип-
ломаты всячески подчеркивали лишь экономическую заинтере-
сованность Германии в постройке Багдадской дороги, в Петер-
бурге и Лондоне понимали, что дело далеко не ограничивается
открытием новых рынков сбыта изделий германской промыш-
ленности и получением ею выгодных заказов на рельсы, вагоны
и (паровозы. Багдадская дорога, пересекая важнейшие провин-
ции Азиатской Турции, улучшила бы связь столицы с окраина-
ми страны, ускорила бы мобилизацию армии и переброску
войск к границам и в район Проливов. Германский генераль-
ный штаб надеялся, что тем самым значительно повысился бы
военный потенциал Турции. По его расчетам, в случае ювропей-
ской войны Багдадская магистраль облегчила бы содействие
Германии со стороны турецкой армии, в частности (путем втор-
жения ее на Кавказ и диверсии в направлении Египта Г24А,
1911, д. 18, лл. 58—61] 3.
Эти (планы оживленно обсуждались в те годы буржуазными
публицистами Германии, которые не сомневались, что в случае
столкновения между европейскими державами Турция неми-
нуемо выступит на стороне рейха и тогда Багдадская Дорога
19'2
станет очень важной со стратегической точки зрения.
Так, известный нам Пауль Рорбах (в 'переизданной в 1911 г.
книге о Багдадской дороге связывал необходимость ее построй-
ки с растущим англо-германским антагонизмом. Он указывал,
что, если между Англией и Германией вспыхнет война, втор-
жение на Британские острова будет для немцев невозможно.
Единственный уязвимый у англичан пункт — Египет, куда лег-
ко вторгнуться с турецкой территории. (Поэтому, по словам Рор-
баха, «отношения с Турцией и состояние последней приобретает
для германской политики решающее значение» [383,
стр. 17—18]
У Германии (существует только одна возможность предот-
вратить войну с Англией — это укрепить Турцию. Захват тур-
ками Суэцкого канала, по мнению Рорбаха, прервал бы связь
метрополии с Индией и произвел бы сильное впечатление на
60 млн. мусульман, проживающих в этой английской колонии.
Кроме того, он привел бы к потере Англией ее владений в
Центральной и Восточной Африке. Однако, отмечал далее Рор-
бах, вторжение турок в Египет осуществимо лишь при усло-
вии, если в их распоряжении будет сеть железных дорог, сое-
диняющих Малую Азию и Сирию с Багдадом, что 'также позво-
лило бы им отразить нападение англичан на Месопотамию.
В своем стремлении усилить турецкую армию и флот, до-
биться экономического и финансового оздоровления Турции,
Германия, по циничному признанию Рорбаха, руководствуется
лишь «чувством самосохранения». «Чем сильнее (будет Турция,
тем опаснее будет для Англии напасть на нас, так как в случае
англо-германского конфликта турки выступят на стороне Гер-
мании. Египет для них будет платой за риск сражаться на на-
шей стороне... Проводимая Германией политика поддержки
Турции преследует лишь одну цель—застраховать себя от
опасной угрозы войны с Англией» [383, стр. 19]. Итак, если
отбросить словесную мишуру Рорбаха о «миролюбии» Герма-
нии, которой со всех сторон («грозят» державы Антанты, то
останется недвусмысленное признание им важного значения
Багдадской дороги в стратегических расчетах германского им-
периализма
21 марта 1911 г. между компанией Багдадской дороги и
турецким правительством были .подписаны три конвенции. Пер-
вая и главная конвенция окончательно определяла условия
дальнейшего строительства магистрали до (Багдада. Немецкой
стороне пришлось отказаться от своих прав на постройку от-
резка Багдад—-Басра, включая сооружение порта в последнем
пункте. Тем самым (турецкое правительство получало свободу
рук .в решении вопроса о заключительном участке магистрали,
но с оговоркой, что в новой компании — по его строительству
«Дейче банк» получит долю, не меньшую той, которая будет
предоставлена другой, нетурецкой финансовой группе. Общество
7—2406
'193
Багдадской дороги приобретало право продолжать линию до
Багдада, сооружение которой застопорилось в 1904 г. Ее по-
стройка обеспечивалась выпуском турецких государственных
облигаций. Немецкая компания обязывалась завершить про-
кладку этой линии в течение пяти лет, отказываясь при этом
от доходов с планируемого турецким правительством четырех-
процентного повышения таможенных пошлин. После сооруже-
ния магистрали до Багдада под немецким контролем в Азиат-
ской Турции вместе с Анатолийской линией должно было ока-
заться общей сложностью 2700 км железных дорог. Вторая и
третья конвенции предоставляли Обществу Багдадской дороги
право на постройку двухколейной ветки от Османии к Алек-
сандретте и на сооружение в ней гавани [63, т. 27(2),
№ 10037].
Таким образом, «Дейче банк» удалось сдвинуть постройку
Багдадской дороги с мертвой точки. Но достигнуто это было
дорогой ценой'—отказом от преимущественных прав на про-
кладку заключительного отрезка всей трассы — участок от Баг-
дада до Басры. Немецкая уступка была продиктована стремле-
нием некоторых влиятельных членов германского правительства
и дипломатов учесть интересы Англии в Месопотамии и в райо-
не Персидского залива и, ослабив англо-германские противо-
речия, открыть путь для улаживания с ней других спорных
вопросов [63, т. 27(2), № 9958, стр. 561]. На этой уступке
настаивали также турки. Великий везир Хаккы-паша прямо за-
явил Маршалю в начале марта 1911 г., что его правительство
непременно должно считаться с Англией, которая «очень силь-
на в Персидском заливе и все более угрожает Кувейту. Извест-
ны британские устремления в Месопотамии. К тому же Турция
в этих районах в настоящее время еще слаба и не способна к
военным акциям» [63, т. 27(2), № 10029, стр. 678].
По словам Чарыкова, «Англия получила возможность обес-
печить свои существенные интересы на побережье Персидского
залива без острого столкновения ни с Турцией, ни с Герма-
нией» [24Б, д. 3665, л. 178]. В целом эти германо-турецкие
конвенции были плодом компромисса, открывшим путь как к
англо-турецкому, так и к англо-германскому соглашениям о
строительстве участка Багдад— Басра.
В Германии Потсдамское соглашение, предоставление Тур-
ции займа германо-австрийским консорциумом и заключение
с ней конвенций, гарантировавших дальнейшее строительство
Багдадской дороги, были встречены ликованием в лагере юн-
керских и буржуазных партий. Их представители в рейхстаге —
Каниц от консервативной партии, Вассерман от национал-либе-
ралов, Шпан от партии Центра и Вимер от «свободомысля-
щих»— единодушно одобрили эти акции правительства. Все
они выражали удовлетворение тем, что Потсдамское соглаше-
ние устранило противодействие России постройке Багдадской
194
дороги. Касаясь соглашения с Турцией, ораторы подчеркивали,
что «жертва», принесенная компанией Багдадской дороги (так
выразился Шиан), должна устранить сомнения Англии, что
будет способствовать лучшему с ней взаимопониманию. Герма-
ния, утверждал Вассерман, доказала своей уступчивостью, что
придерживается в Турции политики «открытых дверей», и вы-
сказал надежду, что Багдадская дорога будет завершена с по-
мощью французского и английского капиталов, но при сохране-
нии германского преобладания и обеспечения немецких интере-
сов в этом предприятии.
Все выступавшие указывали на огромную заинтересован-
ность Германии в дальнейших инвестициях ее капитала на
Ближнем Востоке и увеличении вывоза товаров на турецкий
рынок, которые призвана обеспечить Багдадская дорога. Сла-
вословия по поводу «немецкого усердия», «духа предприимчи-
вости» сочетались с комплиментами в адрес «турецкого друга».
Выражение симпатий к правительству младотурок сопровожда-
лось неизменным рефреном — желательностью видеть Турцию
«сильной», достигшей прочной консолидации своего внутрипо-
литического положения и укрепившей своп позиции на между-
народной арене. Германо-австрийский заем Турции оценивался
как величайшее благодеяние, оказанное дружественной стране,
и одновременно .как доказательство прочности немецких финан-
сов, способных не только удовлетворять внутренние нужды, но
и кредитовать иностранные государства [71, т. 266, стр. 5973—
5979, 5984—5987].
Только социал-демократ Шейдеман вскрыл истинную подо-
плеку воодушевления, охватившего ораторов правых партий,
заявив, что для выступавших Багдадская дорога это прежде
всего «огромные прибыли, обеспеченные километрическими га-
рантиями». Немецкие предприниматели, утверждал он, не мо-
гут превратить Месопотамию в житницу Турции, откуда они
вывозят продовольствие, цены на которое ими же искусственно
вздуваются на внутреннем рынке Германии посредством нево-
образимо высоких пошлин и косвенных налогов. Одновременно
Шецдеман выболтал то, о чем старательно умалчивали орато-
ры от буржуазных и юнкерских партий: об огромном военно-
политическом значении Багдадской дороги, которая позволит
турецкому правительству быстрее концентрировать войска в об-
ластях, где власть его лишь номинальна.
Правда, Шейдеман, отдавая дань своим пра1вооппортунисти-
ческим воззрениям, тоже не удержался от тривиальных фраз,
заимствованных из арсенала буржуазных пропагандистов, и
подчеркнул огромный «культурный и экономический прогресс»,
который обещает Турции Багдадская магистраль. Кроме того,
напомнив о больших осложнениях в англо-германских отноше-
ниях из-за постройки Багдадской дороги, он потребовал, чтобы
правительство не предпринимало каких-либо действий, кото-
7*
1S5
рые могли бы углубить противоречия между Англией и Гер-
манией [71, т. 266, стр. 5980—5981].
Совсем иначе эти акции германской политики оценивались
в Стамбуле. Уже сам факт , встречи Вильгельма II с Нико-
лаем II вызвал в турецкой столице большое беспокойство, ко-
торое не могли устранить заверения немецких дипломатов, что
Порте следует «радоваться этому свиданию и не смотреть на
него как на повод к какой-либо политической комбинации, на-
правленной против Турции» >[24Б, д. 1039, лл. 371, 385], и что
эта встреча «не может иметь для нее неблагоприятных послед-
ствий» [там же, лл. 393, 400]. Как .выразился тогда Маршаль,
«турки теперь не знают, с какой ноги танцевать» [24А, 1911,
д. 31, л. 35], а по словам Чарикова, «Потсдамское свидание
показало туркам, что Германия не стесняется жертвовать их
специальными интересами ради обеспечения своих собственных
выгод» [24Б, д. 3202, л. 90] и опасение, что эта встреча может
завершиться оговором в ущерб Турции, «озадачило и (подко-
сило турок» [24А, 1911, д. 32, л. 248].
Также далеко не все в Турции одобряли германо-турецкое
соглашение о Багдадской дороге. Чарыков, ссылаясь на свиде-
тельство послов Англии и Франции, сообщал в мае 1911 г.:
«С германской стороны в этом деле (отказе Общества Багдад-
ской дороги от своих прав на ее продолжение к Персидскому
заливу.—А. С.) проявлена обычная бесцеремонность по отно-
шению к Турции, в соединении с беззастенчивой эксплуатацией
слабости и корыстолюбия турецких государственных деятелей,
в .ущерб интересам их отечества и на пользу выгодам Герма-
нии». Русский дипломат утверждал, что «подобное отношение
германцев к туркам здесь известно», и отмечал, что депутаты
оппозиционных партий в своих выступлениях в парламенте
разоблачают .множество злоупотреблений компаний Анатолий-
ской и Багдадской железных дорог и указывают «на тяжесть
германской экономической эксплуатации» [24А, 1911, д. 31,
лл. 206—207],
Предвоенные соглашения Германии с Францией
и Англией о Багдадской железной дороге
Резкое обострение обстановки на Ближнем Востоке в ре-
зультате итало-турецкой и особенно Балканских войн поставило
под вопрос возможность дальнейшего существования Осман-
ской империи. Неуверенность в ближайшем будущем Турции
заставила тогда германское правительство еще раз пересмот-
реть основы своей политики на Ближнем Востоке ((подробно
см. об этом ниже). Вот почему в Берлине (наряду с уже став-
шими традиционными средствами, имевшими целью укрепление
младотурецкого режима и своей прямой агентуры в Османской
196
империи (наиболее .значительной среди этих мер была посылка
в Стамбул миссии Лимана фон Сандерса), решили стать также
на 'путь сделок со странами Антанты и секретных -соглашений
со своими партнерами по .Тройственному союзу. В случае если
•не удастся предотвратить развал Турции, германское прави-
тельство не желало остаться ни с чем. Особые опасения у него
вызвала судьба огромных инвестиций в области железнодорож-
ного строительства на Ближнем Востоке.
Осуществление такого весьма противоречивого курса облег-
чалось тем, что скепсис в отношении будущего Османской им-
перии царил тогда не только в Берлине, но и в столицах всех
великих держав. Однако практическое проведение этой линии
ближневосточной политики, на которой настаивал Бетман-Голь-
вег, как мы увидим, было делом очень трудным, несмотря на
то что Вильгельм II, в конце 1913 г., казалось, полностью
разочаровавшийся в жизнеспособности Турции, а к весне
1914 г. и в надежности своих «турецких друзей», поддерживал
канцлера в этом .вопросе.
Серия соглашений, заключенных Германией в течение пер-
вой половины 1914 г. с Францией, Англией и Турцией —о Баг-
дадской дороге, по нефтяному, финансовым и другим вопросам,
была ярким проявлением отмеченного курса немецкой поли-
тики.
Необходимо также напомнить, что заключение Потсдамско-
го соглашения, значительно ослабив противодействие России
дальнейшему сооружению Багдадской дороги, затруднило со-
противление этому предприятию германского империализма со
стороны остальных партнеров царизма по Антанте. Все это
вместе взятое открывало тогда перед немецкими дипломатами
и финансистами возможность возобновления переговоров с пра-
вительствами и финансовыми группами Франции и Англии,
причем легче было германским империалистам вести эти пере-
говоры с французами.
Следует учитывать, что постройка Багдадской дороги дале-
ко не в одинаковой степени затрагивала интересы тех великих
держав, которые являлись соперниками германских империа-
листов на Ближнем Востоке. Менее других опасалась немецкой
конкуренции Франция, прочно удерживавшая в своих руках
главенствующую роль во всех финансовых учреждениях Турции
и обладавшая неоспоримым превосходством в Сирии и Палес-
тине — исконных районах ее политической и экономической
экспансии. В отличие от России и Англии, ни самой Франции,
ни ее колониям Багдадская дорога прямо не угрожала. Фран-
цузский империализм лишь стремился оградить свои давние
позиции в Турции в области финансов, торговли и железнодо-
рожного строительства от покушений со стороны энергичного
германского конкурента и не допустить его преобладания в
Османской империи.
197
Наконец, необходимо отметить прямую и давнюю заинтере-
сованность в строительстве Багдадской дороги некоторых фи-
нансовых учреждений Франции. Главным из них являлся могу-
щественный Оттоманский имперский банк, преимущественно
контролируемый представителями французского капитала и
обладавший прочными связями и влиянием в Турции еще с 60-х
годов XIX в. В мае 1899 г. этот и несколько других француз-
ских банков охотно согласились участвовать под руководством
«Дейче банк» в прокладке Багдадской магистрали. По услови-
ям заключенного тогда договора, французская группа получила
40% акций Общества Багдадской дороги [98, стр. 133—134].
И в последующие годы, несмотря на углубление между Герма-
нией и Францией империалистических противоречий, сотрудни-
чество немецких и французских финансистов на Ближнем Вос-
токе продолжалось. Французы стремились принять посильное
участие в прибыльных предприятиях, которые германским экс-
пансионистам было легче осуществить благодаря своему поли-
тическому влиянию в Турции. Со своей стороны, немецкие бан-
киры и промышленники нуждались, ввиду крайней нехватки
свободных капиталов в самой Германии, в привлечении фран-
цузских финансов для осуществления столь дорогостоящего
предприятия, как Багдадская дорога.
Вот почему при заключении германскими монополистами
5 марта 1903 г. окончательного контракта с турецким прави-
тельством на постройку дороги Оттоманский банк и финансо-
вые круги, связанные с владельцами французских железнодо-
рожных концессий в Турции, приняли участие в создании но-
сившего номинально международный характер «Имперского
общества Багдадской дороги». Из всего капитала Общества
в 15 млн. фр. они вложили около 4 млн. фр., получив предста-
вительство в административном совете. Тем самым француз-
ские капиталисты обрекли себя на подчиненное положение в
этой компании, руководством которой с самого начала прочно
завладели немцы.
Характерно, что эта сделка была осуществлена, несмотря
на отрицательное отношение французского правительства, ко-
торое под давлением некоторых влиятельных кругов монополи-
стического капитала отклонило предложение Германии об уча-
стии Франции в постройке Багдадской дороги на основе при-
знания немецкого преобладания в ней (французская сторона
требовала равной для себя доли). Более того, в том же 1903 г.
правительство Франции запретило котировку багдадских акций
на парижской бирже [96, стр. 80—81; 98, стр. 291] 4.
Однако прогрессирующее ухудшение франко-германских от-
ношений, ярко проявившееся в образовании в 1904 г. англо-
французской Антанты и в марокканских кризисах 1905—1906
и 1911 гг., повлияло решающим образом на ближневосточную
политику Франции и значительно усилило ее противодействие
198
осуществлению немцами багдадского (предприятия. Француз-
ские империалисты опасались за судьбу своих огромных капи-
талов, вложенных в Турцию на протяжении 60 лет и выражав-
шихся в огромной сумме 3 млрд, фр., а также за давние
позиции, приобретенные в некоторых районах Османской импе-
рии, в первую очередь в Сирии и Палестине. В Париже поте-
ряли желание финансировать постройку Багдадской дороги,
сливки от которой снимали немцы :в виде заказов для своей
промышленности на поставку паровозов, вагонов, рельсов,
строительных материалов и пр. Кроме того, там учитывали и
то, что дорога являлась орудием усиления политического влия-
ния Германии на Ближнем Востоке, так как способствовала
проникновению немцев в глубинные районы Азиатской Турции.
Наличие этих противоречивых тенденций в политике импе-
риалистических кругов Франции по отношению к Багдадской
дороге и объясняет частые зигзаги и колебания в ее практиче-
ском осуществлении. Естественно, уступчивость, проявляемая
некоторыми французскими дипломатами и монополистическими
группами к своим германским конкурентам в Турции и, в част-
ности, в вопросе о Багдадской дороге, ущемляла на Ближнем
Востоке интересы ее союзников — России и Англии, что неод-
нократно вызывало недовольство и нарекания в Петербурге и
Лондоне.
Открытие очередного тура франке-германских переговоров
о Багдадской дороге и в целом о строительстве новых линий
в Азиатской Турции в известной мере облегчалось отношением
•к этому вопросу младотурок. Новое правительство Махмуда
Шевкет-паши, пришедшее к власти после переворота, организо-
ванного Энвер-пашой в январе 1913 г., унаследовало от своих
предшественников обширную программу реформ, на характе-
ристике которых нам еще придется остановиться ниже в связи
с вопросом о приглашении в Стамбул германской военной мис-
сии Лимана фон Сандерса.
Осуществление этих реформ мыслилось лишь при условии
достижения империалистическими державами известного «мо-
дус вивенди» в их борьбе за контроль над турецкими финан-
сами и экономикой. Особенно желательным для младотурок
было смягчение франко-германских противоречий, мешавших
получению ими во Франции нового крупного займа. Вот почему
министр финансов Джавид-бей во время своих частых поездок
в Париж побуждал французских дипломатов и Оттоманский
банк к соглашению с «Дейче банк» по спорным вопросам
[268, стр. 247]. Что такая политика в конечном счете обернет-
ся против самой Турции, облегчая сговор империалистических
хищников за ее счет, в Стамбуле осознали гораздо позднее.
В ходе франко-германских переговоров о Багдадской доро-
ге, возобновившихся летом 1913 г., очень скоро выявилась пол-
ная противоположность взглядов обеих сторон. Гвиннер и
199
Гельферих требовали безусловной и окончательной коопера-
ции французского капитала с германским в багдадском пред-
приятии. Но на Кэ Д’Орсэ считали невозможным тесное сотруд-
ничество французских банков с немецкими. Помимо старого
довода, что французские деньги будут затрачены на заказы гер-
манской индустрии, решающее значение для французского пра-
вительства имели настроения буржуазных и мелкобуржуазных
кругов Франции, крайне взволнованных новыми вооружениями
за Рейном5. Все это привело к тому, что франко-германские
переговоры неоднократно прерывались.
Незадолго до начала мировой войны в Берлине осознали,
что финансовый крах Османской империи также не в интере-
сах и немецких капиталистов. Соглашение «Дейче банк» с
Оттоманским банком должно было содействовать предотвра-
щению подобного банкротства. Кроме того, к его заключению
побуждали параллельные англо-германские переговоры о Баг-
дадской дороге, которые вызывали беспокойство в Париже,
усугублявшееся явным стремлением обеих сторон к их скорей-
шему завершению. Министерство иностранных дел Франции по
политическим соображениям считало весьма важным, чтобы
франко-германское соглашение было заключено одновременно
с англо-германским. Сыграло также известную роль появление
в Турции представителей американских банков и лихорадочная
деятельность посла США в Стамбуле Моргентау: взамен обе-
щания займа американцы добивались от турецкого правительст-
ва концессий на эксплуатацию рудных ископаемых в Малой
Азии и нефтяных залежей в Месопотамии [96, стр. 441,
450—451]. Естественно, в сложившейся ситуации торопиться с
завершением переговоров должны были обе стороны.
В тогдашней атмосфере франко-германских отношений, от-
равленной шовинистическим угаром и подозрениями, порожден-
ными лихорадочными военными приготовлениями обеих сто-
рон, не могло быть и речи о каком-либо дальнейшем сотрудни-
честве французского капитала с руководимым немцами Обще-
ством Багдадской дороги. В Берлине и Париже не питали на
сей счет никаких иллюзий. «Нет вопроса о сотрудничестве, а,
наоборот, вопрос стоит о разграничении наших взаимных инте-
ресов»,— заявил посол Франции в Берлине Жюль Камбон
Циммерману осенью 1913 г. [371, стр. 701]. Почти в тех же
словах сформулировал Гельферих ультимативное требование,
предъявленное директору Оттоманского банка,— «или лояльное
сотрудничество, или полное отделение». На следующий же день
он получил ответ: «Полное отделение» [398, стр. 235].
Хотя предварительный договор между представителями не-
мецкой и французской финансовых групп был заключен в Бер-
лине еще 19—20 августа 1913 г. [63, т. 37(2), № 14936], до
окончательного соглашения путь оказался весьма долгим. Ябло-
ком раздора была Сирия—традиционная область интересов
200
Франции, в которую французы никоим образом не желали до-
пустить опасных германских конкурентов. Между тем упомя-
нутый договор санкционировал постройку ответвления от Баг-
дадской магистрали в Северной Сирии в направлении Алеппо
и Мескене [96, стр. 440—444; 371, стр. 694].
Соглашение между Оттоманским имперским банком и «Дей-
че банк», каждый из которых представлял интересы железно-
дорожных компаний, подвизавшихся в Турции (французские —
Общество железной дороги Дамаск — Хома, Общество по со-
оружению и эксплуатации железнодорожной сети Черного моря
и др.; немецкие — Общество Багдадской железной дороги
и др.), было парафировано 15 февраля 1914 г. Оно предусмат-
ривало выход французской группы из багдадского предприятия
(Оттоманский банк передавал «Дейче банк» принадлежащие
ему акции Багдадской компании и облигации багдадских зай-
мов на общую сумму 69,4 млн. фр. в обмен на аванс в сумме
66 млн. фр., который «Дейче банк» выплатил турецкому пра-
вительству в счет таможенного займа 1911 гг.), дальнейшее
раздельное развитие обеими финансовыми группами уже экс-
плуатируемых линий, порядок сооружения проектируемых до-
рог, определение пунктов их соединения и др. [63, т. 37(2),
№ 14995, 14996 и прил. I, II].
Отмеченное соглашение не только разграничивало зоны дея-
тельности немецких и французских железнодорожных компаний
(первым гарантировалось преобладание в Центральной и Юж-
ной Анатолии и в Месопотамии, вторым — в Северной Анатолии
и Сирии), но и определяло их дальнейшее развитие. Согласно
подсчетам советского историка 10. А. Боева, осуществление по-
стройки планируемых линий должно было значительно увели-
чить уже достигнутое к 1914 г. германскими компаниями пре-
восходство в области железнодорожного строительства в Тур-
ции, так как протяженность проектируемых ими железных
дорог, равнявшаяся 3926 км, почти на 2 тыс. км превосходила
дороги, намеченные к постройке французскими компаниями
[96, стр. 441—442].
В итоге франко-германское соглашение, точно определявшее
сферы влияний двух сторон в Азиатской Турции, укрепляло
позиции Германии на Ближнем Востоке и по крайней мере
временно ослабляло ее соперничество с Францией в этом ре-
гионе. Выход французского капитала из багдадского предприя-
тия обеспечивал над ним исключительный контроль со стороны
«Дейче банк» и в то же время ослаблял позиции Оттоманского
банка в органе кредиторов Турции — Администрации Оттоман-
ского долга. Вместе с тем не только устранялась обструкция
Франции дальнейшей постройке Багдадской дороги, но и га-
рантировалось содействие французских финансовых кругов
Турции, что облегчало немцам постройку очередных секций
этой магистрали. Конечно, определенные выгоды извлекала и
20Ь
французская сторона. Она закрепляла за собой сооружение в
ближайшем будущем около 2 тыс. км железных дорог в Азиат-
ской Турции и сумела ликвидировать опасность вторжения
немцев в ее сферы влияния,в Османской империи (в частности
в Сирии) и тем самым установления немецкого господства над
всеми ее коммуникациями. Выход французских капиталистов
из Общества Багдадской дороги устранял также риск инвести-
ции более 60 млн. фр., которые ввиду запрета правительством
Франции котировки багдадских акций на парижской бирже
лежали без движения в сейфах Оттоманского банка.
В правящих кругах Турции франко-германское соглашение
от 15 февраля 1914 г. на первых порах вызвало радость.
В Стамбуле полагали, что эта сделка снимет помехи повыше-
нию Портой таможенных пошлин, а дальнейшее строительство
железных дорог будет способствовать экономическому подъему
страны и ее политической стабильности, что было недостижимо
в обстановке франко-германского антагонизма в Азиатской Тур-
ции [268, стр. 250—251].
Необходимо отметить, что это соглашение так и не получило
окончательной санкции правительств Германии и Франции. Его
ратификация была затруднена необходимостью предварительно
решить ряд спорных вопросов, в частности о праве немецкой
финансовой группы Стинесса, обладавшей угольными шахтами
в Ар.гане вблизи Гераклеи (Эрегли) на побережье Черного мо-
ря, пользоваться этим портом и железнодорожной линией,
связывающей его с внутренними районами Малой Азии. Между
тем тут, .в Северной Анатолии, в признанной сфере деятельности
французского капитала, последнему принадлежали концессии
на постройку порта в Гераклее и упомянутой железной дороги.
Однако главным препятствием являлась необходимость пред-
варительного заключения германо-турецкого договора о Баг-
дадской и Анатолийской железных дорогах, что было одним из
основных условий ратификации правительствами обоих госу-
дарств соглашения от 14 февраля 1914 г. Но германо-турецкие
переговоры, которые преимущественно велись в Стамбуле меж-
ду Вангенгеймом и Джавид-беем и во время визита последнего
в Берлин в мае 1914 г., так и не были завершены к моменту
возникновения мировой войны [63, т. 37(2), № 14995, 15002—
15006, 15012, 15031, 15044; 371, стр. 694].
Но, конечно, наиболее важным считали в Берлине дости-
жение договоренности с Англией — самой главной и упорной
противницей постройки немцами Багдадской дороги. Дело не-
сколько облегчалось тем, что Германия, как уже отмечалось,
уже в марте 1911 г. отказалась от притязаний на постройку
железной дороги от Багдада до Басры, что позднее, в 1913 г.,
нашло подтверждение в специальном англо-турецком соглаше-
нии. Неизбежны были и новые уступки германских империалис-
тов Англии и Франции, так как постройка Багдадской железной
202
дороги нуждалась в финансовых гарантиях Порты, которая
могла их предоставить лишь с санкции английских и француз-
ских капиталистов, контролировавших Администрацию Отто-
манского долга. Как известно, этому учреждению фактически
принадлежал решающий голос во всех финансовых делах Тур-
ции. Напомним, что без согласия Англии, Франции и России
Турция не могла добиться давно просимого повышения на 4%
таможенных пошлин и что значительную часть этой надбавки
Порта намеревалась использовать для завершения строитель-
ства Багдадской дороги.
Англо-германские переговоры о Багдадской дороге велись
в течение почти всего 1913 г. Их благополучному завершению
содействовали посол в Лондоне Лихновский и советник по-
сольства Кюльман, являвшиеся горячими сторонниками сбли-
жения с Англией.
Англо-германское соглашение было парафировано Г5 июня
1914 г. [63, т. 37(1), № 14900]. Его основные пункты сводились
к следующему: Басра п )изна1валась в качестве конечной стан-
. ции Багдадской железной дороги; два британских представи-
теля допускались в Административный совет Общества Багдад-
ской железной дороги и за ними обеспечивалось непосредствен-
ное влияние на дела этого Общества. Кроме того, Германия
изъявила готовность передать постройку гаваней в Багдаде и
Басре специально создаваемой турецкой компании с 40%-ным
участием английского капитала. Вопрос о дальнейшем завер-
шении Багдадской дороги путем постройки участка Басра —
Персидский залив подлежал урегулированию между правитель-
ствами Германии, Англии и Турции. Англия, со своей стороны,
признавая значение постройки Багдадской дороги для между-
народной торговли, обязывалась «не предпринимать и не под-
держивать никаких мер, которые могли бы затруднить построй-
ку или эксплуатацию Багдадской железнодорожной сети Баг-
дадским обществом или воспрепятствовать участию капиталов
в этом предприятии» [63, т. 37(1), № 14907, стр. 454, прим. 1].
В целом этот компромисс несомненно свидетельствовал об
отступлении германского империализма на Ближнем Востоке в
его долголетней борьбе со своим самым главным противни-
ком— Англией. Германское правительство вынуждено было
пойти на условия соглашения с ней о Багдадской дороге, зна-
чительно менее выгодные по сравнению с теми, которые ему
предлагались британской стороной в 1903 г. [377, стр. 94].
В итоге Англии удалось обломать германское острие Баг-
дадской дороги. Последняя теперь не могла стать орудием на-
ступления немцев на ее позиции на Ближнем и Среднем Восто-
ке, а главное — явиться угрозой для британского владычества
над Индией. Но следует подчеркнуть, что, хотя соглашение oi
Багдадской дороге несколько приглушило англо германские
противоречия на Ближнем Востоке, оно не в состоянии было
203
устранить- глубокого антагонизма, разделявшего империалистов
Англии" и Германии и столь ярко проявлявшегося в их борьбе
за господство на мировых рынках, за общий передел мира.
Англо-германское соглашение о Багдадской дороге от
15 июня 1914 г. было встречено положительными откликами в
Лондоне и Берлине. Только крайне националистические круги
Германии и некоторые органы консервативной печати Англии
резко критически отзывались об этой сделке.
Современники окрестили ее «Багдадским миром» [228,
стр. 404—405; 388, стр. 72]. В правящих сферах европейских
держав серия соглашений, заключенных в 1913—1914 гг.,— о
Багдадской дороге, по армянскому вопросу, а также по финан-
совым и экономическим вопросам, относящимся к Азиатской
Турции,— породила надежды на дальнейшее смягчение сущест-
вовавших между ними острых противоречий. Наибольшие ил-
люзии соглашение с Англией вызвало в Берлине. Кайзеру и его
ближайшему окружению казалось, что (разграничение интере-
сов на Ближнем Востоке, наряду с успешно развертывавшимися
переговорами о разделе португальских колоний между Герма-
нией и Англией, может способствовать улаживанию и других
спорных вопросов, особенно в области гонки морских вооруже-
ний.
Это были опасные иллюзии, вскоре оказавшиеся роковыми.
В дни июльского кризиса <в Берлине царила уверенность, что
достигнутое улучшение англо-германских отношений настолько
прочно, что оно обеспечивает, по крайней мере на первое время,
сохранение нейтралитета Англии в вооруженном (конфликте, ко-
торый неудержимо назревал на Европейском континенте. Как
известно, это убеждение привело тогда германских политиков
к грубейшему просчету.
* * *
Инициаторы и создатели Багдадской железной дороги при-
шли в конце концов к весьма жалкому финалу. Вряд ли в исто-
рии строительства промышленных предприятий эпохи довоен-
ного империализма можно найти другой пример такого рази-
тельного несоответствия между шумно возвещенными грандиоз-
ными задачами и столь ничтожными результатами. К 1 (Января
1913 г., за десять лет, из ее общей протяженности 2,5 тыс. км
было построено всего ,608 км [175, стр. 160]. При этом два
самых трудных отрезка магистрали, пересекавшие в Южной
Анатолии горные хребты Тавра и Амануса, оставались к началу
первой мировой войны незаконченными и ре были соединены
с головным отрезком Хайдарпаша — Конья. Рельсы были про-
ложены до Рас эль-Айна (за время войны — до Нусайбина).
Всего на линии между Хайдарпашой и Багдадом к 1 августа
1914 г. было недостроено 825 км [409, стр. 7—8]. Тем самым
204
не могло быть выполнено одно из наиболее насущных предна-
значений дороги—етать эффективным средством достижения
германским империализмом своей главной стратегической цели
на Ближнем и Среднем Востоке — вытеснения (Англии из этого
региона.
Горько сетовать по этому поводу германским империалистам
и их турецким партнерам пришлось очень скоро. Уже в первые
месяцы мировой .войны выявилась острая необходимость в же-
лезнодорожной связи Стамбула и провинций в Малой Азии с
Месопотамией для обеспечения германо-турецких войск, проти-
востоявших там английскому экспедиционному корпусу [323,
стр. 225—226].
Два взаимосвязанных фактора обусловили этот крупный
провал .германских экспансионистов на Ближнем Востоке: во-
первых, финансовая слабость Германии, и в частности, недоста-
ток капиталов у «Дейче банк», и, во-вторых, сопротивление со
стороны Англии, Франции и России. Хотя сила противодействия
каждого из соперников Германии на Ближнем Востоке была
неодинаковой, но в совокупности они сумели создать непреодо-
лимые для германского правительства препятствия. Все эти
обстоятельства не только значительно затормозили постройку
Багдадской дороги, но в конечном счете заставили ее владель-
цев пойти на очень серьезные уступки державам Антанты,
в особенности Англии.
Итак, германский империализм замахнулся на предприятие,
которое он собственными силами не в состоянии был осущест-
вить. Привлечь же в необходимом объеме французские и осо-
бенно английские капиталы при условии сохранения за собой
руководства Обществом Багдадской железной дороги и контро-
ля над всей магистралью Германия не смогла ввиду все более
обострявшихся в начале XX в. ее противоречий с Англией и
Францией.
Если рассматривать проблему Багдадской дороги в более
широком историческом плане, то нетрудно заметить, что она
оказала крайне негативное воздействие не только на обстанов-
ку на Ближнем Востоке, но и на весь комплекс взаимоотноше-
ний империалистических держав в Европе. Крылатая фраза
«Берлин — Багдад» была символом далеко идущих амбициоз-
ных притязаний германского империализма на Ближнем Восто-
ке, что, естественно, породило глубокое недоверие в правящих
кругах Англии, Франции и России и ответные с их стороны
меры. Следствием этого явилось заметное обострение Восточ-
ного вопроса—важнейшего узла международных противоречий
того времени.
Наиболее непримиримыми противниками на поприще ближ-
невосточных дел (впрочем, как и повсюду в мире) были силь-
нейшие державы Европы — Германия и Англия. Каждая из них
фактически возглавила враждебные Друг другу коалиции.
205
Известно, что англо-германские отношения в начале XX в. в
значительной мере определяли судьбы человечества. В системе
межимпериалистических противоречий, разделявших Германию
и Англию, Багдадская дорога занимала важное место. Наряду
с борьбой за рынки сбыта’ товаров, источники сырья, сферы
приложения капиталов и гонкой морских вооружений проблема
дороги была одним из самых ярких проявлений англо-герман-
ского антагонизма. Вот почему это предприятие германских
экспансионистов сыграло роль одного из крупных факторов
возникновения первой мировой войны.
Что касается Турции, то, как мы видели, Багдадская дорога
явилась рычагом, с помощью которого германские империалис-
ты извлекали огромные прибыли. Но помимо ограбления тру-
дящихся масс Османской империи Багдадская дорога стала
орудием колониального порабощения страны кайзеровской Гер-
манией и укрепления ее политических позиций на Ближнем
Востоке. Отмеченное обострение Восточного вопроса в начале
XX в., в значительной мере вывванное постройкой Багдадской
дороги, было для Турции крайне опасным, так как угрожало
превратить ее в арену вооруженного конфликта империалисти-
ческих держав. Однако правящую турецкую верхушку мало
тревожила столь зловещая (перспектива. Более того, губитель-
ная политика «открытых дверей» для германского империализ-
ма, которую в течение долгого времени проводил султан Абдул
Хамид, а вслед за ним и младотурки, в большей степени способ-
ствовала вовлечению Турции в мировую бойню.
Глава V
ВОЕННАЯ МИССИЯ ЛИМАНА ФОН САНДЕРСА.
КРИЗИС ПОЛИТИКИ ГЕРМАНИИ
НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
(январь 1913 —июль 1914 г.)
Посылка в Турцию новой военной миссии
Успешное отражение турками в 1912 г. атак балканских со-
юзников на .Чаталджинские укрепленные позиции сняло непо-
средственную угрозу Стамбулу. Тем самым распад Османской
империи был отсрочен. Заключение в декабре 1912 г. враж-
дующими сторонами перемирия и открытие в Лондоне мирной
конференции давали туркам надежду на то, что вытесненная из
Европы империя сохранит ®се же свои владения в Азии и смо-
жет играть на Балканском полуострове хотя бы второстепен-
ную роль.
Возвращение в конце января 1913 г. к власти младотурок
в результате переворота и сформирование правительства во
главе с известным германофилом Махмудом Шевкет-паипой,
занявшего одновременно пост военного министра, вызвало но-
вое изменение в соотношении сил империалистических держав
на Ближнем Востоке: позиции Германии на Босфоре вновь
окрепли Г Некоторые представители держав Антанты в Стам-
буле даже считали Вангенгейма инспиратором отстранения от
власти правительства англофила Кямилыпаши [67, т. 5,
№ 5'513, 5576; 44, стр. 328—330]. По свидетельству полковника
Базарова — военного агента России в Берлине, «все симпатии
вновь перешли на сторону турок» [25В, д. 687, л. 152].
Еще до младотурецкого переворота Вангенгейм и Штрем-
пель, добивавшиеся усиления германского влияния в Турции,
обещали турецкому правительству устроить заем у «Дейче
банк»—при условии предоставления германским капиталистам
концессий на сооружение в Стамбуле метрополитена и трам-
вая. Младотурки, придя к власти, тотчас утвердили решение
о постройке в столице метрополитена. Деньги им были крайне
необходимы, так как они собирались возобновить военные дей-
207
•ствия на Балканах. Но «Дейче банк», стремившийся к согла-
шению с английскими финансистами по вопросу о Багдадской
дороге и, кроме того, учитывавший кризисное состояние Тур-
ции, не спешил инвестировать в нее новые капиталы; в качест-
ве предварительного условия предоставления займа он потре-
бовал заключения турецким правительством мира со своими
противниками [24А, 1913, д. 55, лл. 11, 12; 306, т. 2, стр. 373].
Между тем новый турецкий кабинет занял на мирных перего-
ворах твердую позицию и в начале февраля спровоцировал
балканских союзников на возобновление военных действий
[142, т. 2, стр. 275].
Поэтому младотурки считали себя обманутыми своими не-
мецкими покровителями. Вангенгейм и Штремпель попали в
крайне неудобное положение, но ничего не могли поделать, по-
скольку германское правительство стало на сторону «Дейче
банк». Таким образом, разнобой в действиях германских дип-
ломатов и «Дейче банк» способствовал продолжению первой
Балканской войны [30'6, т. 2, стр. 373], завершившейся полным
поражением Турции.
В первой половине 1913 г. обстановка на Балканском полу-
острове и Ближнем Востоке оставалась крайне напряженной.
Балканские войны породили множество конфликтов и ослож-
нений, обостривших старые империалистические противоречия,
что постоянно грозило взрывом мировой войны. Победы бал-
канских союзников резко изменили ситуацию на юго-востоке
Европы в пользу держав Антанты. Усиление за счет Турции
балканских государств, особенно Сербии, дало новый импульс
национально-освободительному движению южных славян, что
угрожало распадом также монархии Габсбургов. В результате
произошло значительное ослабление основного союзника Гер-
мании— Австро-Венгрии. В Берлине считали, что австрийская
армия в грядущей схватке с Россией уже не сумеет сыграть на
Восточном фронте ту роль, которую ей отводили ранее, так
как ее большая часть отныне будет прикована к южным грани-
цам империи. Тем самым положение германской армии в пред-
стоявшей войне на два фронта весьма осложнялось.
Наконец, разгром Турции надолго исключал турецкую ар-
мию из расчетов генеральных штабов Центральных держав, а
отход Румынии от Тройственного союза еще более подрывал
позиции германо-австрийского блока на Балканском полу-
острове.
Именно эти политико-стратегические перемены (а не под-
готовка Франции к продлению военной службы, как уверяли
официальные представители Германии) явились главной причи-
ной принятия рейхстагом ,в апреле 1913 г. нового военного за-
кона, предусматривавшего значительное увеличение численно-
сти германской армии [61, с. 3, т. 5, № 380, 526; т. 9, № 458] 2.
В этих условиях в Берлине считали необходимым упрочить
208
влияние Германии в Азиатской Турции. Как раз тогда Ванген-
гейм горячо поддержал план «коренного переустройства» Ос-
манской империи, который выдвинули в середине января 1913 г.
бывший посол в Париже Мунир-паша и экс-премьер Хаккы-
паша.
Проект старых турецких сановников не блистал новизной.
Деморализованная поражениями в двух войнах, следовавших
одна за другой, правящая верхушка Турции ничего не могла
изобрести, кроме плана опасения султанской 'империи с по-
мощью ее исконных могильщиков — «великих» европейских дер-
жав. Чтобы не вызывать нареканий с чьей-либо стороны, каж-
дую из них (за исключением России и Италии) намечали при-
влечь к участию в обширных реформах, которые должны были
охватить различные области государственного управления, эко-
номику, финансы и в первую очередь армию и флот. Для
большей эффективности решено было отказаться от традицион-
ной практики приглашения европейских специалистов в качест-
ве советников, поставив иностранцев непосредственно во главе
соответствующих ведомств, наделив их исполнительной властью.
Предполагалось гражданскую администрацию поручить авст-
рийцу или венгру, финансы—-французу, таможни и флот —
англичанам, а армию — конечно, немцам. Так возник проект,
который несколько месяцев спустя привел к посылке на Бос-
фор новой германской военной миссии во главе с Лиманом фон
Сандерсом3.
План Мунир-паши и Хаккы-паши был вскоре одобрен их
другом — новым великим везиром Махмудом Шевкет-пашой, а
затем и водными деятелями младотурецкой партии Энвер-беем
и Талаат-беем.
Вангенгейм, страстный адепт экспансионистского курса Гер-
мании на Ближнем Востоке и ревностный преемник дела Мар-
шаля [67, т. 5, № 5440, 5692], немедленно рекомендовал Бер-
лину поддержать этот план реорганизации Османской империи.
Он, конечно, .предпочел бы, чтобы все дело попало в руки одних
немцев или по крайней мере только участников Тройственного
союза, которые, по его мнению, смогли бы в течение года осно-
вательно укрепить Турцию и тем самым компенсировать ущерб,
понесенный Центральными державами на Балканах. В беседах
с представителями Австро-Венгрии Вангенгейм уже тогда раз-
вивал план посылки в Стамбул германского генерала действи-
тельной службы со своим штабом, которому должны быть
предоставлены самые широкие полномочия. К делу реорганиза-
ции турецкой армии он думал привлечь также австрийских
офицеров, а жандармерии — итальянских [63, т. 38, № 15435,
15312; 67, т. 5, № 5440, 5574, 5811; 261, т. 4, стр. 39—40].
Последовавшее (в начале февраля 1913 г. возобновление
военных действий и потеря турками Адрианополя и Янины
вынудили Порту отложить намеченные ею реформы. С другой
209
стороны, эти события усиливали в Берлине сомнения в возмож-
ности дальнейшего существования Османской империи. Поло-
жение Турции осложнилось множеством новых конфликтов и
неурегулированных проблем на Балканском полуострове и
Ближнем Востоке, оплетавшихся между собой в крайне запу-
танный клубок противоречий. Среди них важнейшими были
условия мира между Турцией и балканскими союзниками (глав-
ным образом о судьбе Адрианополя и Эгейских островов), во-
прос о реформах в Армении, выдвинутый тогда царским прави-
тельством, спор с Италией из-за Додеканезских островов. К то-
му же разгром турецкой армии привел тогда, наряду с активи-
зацией национально-освободительного движения армян, к уси-
лению борьбы за независимость и среди арабского населения
Сирии и Аравии. Каждый из этих вопросов грозил вмешатель-
ством иностранных империалистов и новым вооруженным
конфликтом, от (Исхода которого зависело будущее Османской
империи.
В этой ситуации правительство Махмуда Шевкет-паши в
первую очередь стремилось уладить все разногласия с европей-
скими державами, чтобы выиграть время, необходимое для
укрепления страны. При этом, как свидетельствует начальник
генерального штаба Иззетчпаша, великий везир надеялся, что
с помощью выработанного им политического курса он также
добьется обострения соперничества между империалистически-
ми государствами, выгодного, по его мнению, Турции [320,
стр. 225].
Особые надежды Махмуд Шевкет-паша возлагал на сбли-
жение с Англией. Ему казалось, что наступившее в результате
Балканской войны ослабление позиций Центральных держав
на Ближнем Востоке устраняет теперь опасения англичан перед
германским «Дранг нах Остен» и поэтому возникают предпо-
сылки для урегулирования всех опорных вопросов в отношениях
между Турцией и Англией. Он предпринял меры в сторону та-
кого сближения [67, т. 6, № 6463, 6633, 7108, 7227, 7417].
Что касается намеченных реформ, то проведение их в жизнь
турецкое .правительство решило доверить главным образом Гер-
мании и Англии. За Францией резервировались посты инспек-
торов в ведомствах финансов, почты и телеграфа, а за Ита
лией—пост начальника жандармерии в Сирии. Турецкие госу-
дарственные деятели считали, что только первые две державы
заинтересованы в сохранении Османской империи и способны
защитить ее от грядущих опасностей. В Лондоне и Стамбуле
были тотчас начаты переговоры о посылке английских инструк-
торов в различные районы Анатолии.
Такой поворот младотурок в сторону Англии вызвал у гер-
манских дипломатов нескрываемую тревогу. В Берлине пола-
гали вполне вероятным, что в целях консолидации своих азиат-
ских владений турецкое правительство на основе Кипрской кон-
31.0
венции 1878 г обратится за поддержкой к Лондону. Тогда
Англия, направив в Турцию чиновников и предоставив туркам
денежные средства, добьется в ней преобладания и создаст
себе положение, подобное тому, которое она занимает в Египте
со времени его оккупации в 1882 г. [253, стр. 390—391].
Вангенгейм заявил Махмуду Шевкет-паше протест, указав,
что посылка англичан в Западную и Южную Анатолию—в об-
ласти, которые пересекает Багдадская дорога, вызовет трения
•между Германией и Англией и нанесет ущерб интересам первой
в Турции. Великий везир рассеял опасения посла, заверив его
в том, что предоставление немцам в близком будущем дела
реорганизации армии, а также школьного обравования 4 обеспе-
чит Германии значительно большее влияние, чем то, которое
будет предоставлено англичанам, так как армия является «ре-
шающим фактором в государстве» [63, т. 38, № 15305]. Он
обещал вместо намечавшейся ранее посылки английских чи-
новников в Адану, Конью и Ангору — в узловые пункты Баг-
дадской магистрали — направить их в Стамбул, Смирну и Брус-
су (Бурсу). «Я всегда буду более сочувствовать Германии, чем
Англии»,— сказал при этом Махмуд Шевкет-паша [63, т. 38,
№ 15305; см. также: № 15303]. В искренности этих слов младо-
турецкого лидера можно было не сомневаться, зная его долго-
летнюю преданность интересам Германии.
Пока Турция участвовала в войне, она не могла приступить
к осуществлению намеченной программы реформ, важнейшей
из которых была реорганизация армии. Но в конце мая 1913 г.,
за несколько дней до подписания в Лондоне мирного договора,
Махмуд Шевкет-паша официально обратился к Вильгельму II
с просьбой предоставить турецкой армии выдающегося генера-
ла, облеченного широкими полномочиями, наподобие тех, кото-
рыми наделен глава французской военной миссии в Греции
генерал Эйду. Германский генерал должен был возглавить
немецких военных специалистов, как уже находившихся в Тур-
ции, так и тех, которые должны были прибыть с ним и отве-
чать за проведение реорганизации турецкой армии. В его функ-
ции входили бы выработка планов мобилизации и операций на
случай новой войны, а также руководство подготовкой офице-
ров генерального штаба. В связи с этим турецкое правительст-
во предполагало назначить присланного генерала начальником
штаба армейского корпуса [63, т. 38, № 15449; 126, стр. 55—56].
Тогда же по инициативе Махмуда Шевкет-паши в Берлине
были начаты переговоры о посылке на усовершенствование в
рядах германской армии на три года 250 турецких офи-
церов, окончивших стамбульское военное училище [25В, д. 103,
л. 19].
Нечего и говорить, что это давно согласованное между Обе-
ими сторонами обращение было горячо подхвачено Вангенгей-
мом и Штремпелем5. Германский посол решительно рекомендо-
2111,
вал 'Принять предложение великого везира, чтобы «заставить
замолчать все голоса, которые делают немецких реформаторов
ответственными за турецкое поражение». Кроме того, Германия
тем самым приобрела бы противовес влиянию англичан, при-
глашаемых на службу в турецкий государственный аппарат
[63, т. 38, стр. 202].
Хозяйничанье британской морской миссии Лимпуса в турец-
ком флоте и предполагаемая посылка английских чиновников
в Западную Армению мало тревожили немецких политиков.
Более того, они надеялись, что это приведет лишь к желаемому
Германией обострению на Ближнем Востоке англо-русских про-
тиворечий. «Тем более,— писал Вангенгейм,— что мы должны
получить решающее влияние на армию. Держава, которая
контролирует армию, всегда будет в Турции
сильнейшей (разрядка в тексте.— А. С.). Никакое враж-
дебное немцам правительство не удержится у власти, если ар-
мия будет контролироваться нами. Это соображение Махмуд
Шевкет-паша также принимает во внимание. Он, кажется, рас-
считывает на то, что находящаяся под нашим влиянием армия
усилит младотурецкое господство... Поэтому, мне кажется, в
немецких интересах, чтобы бразды правления по возможности
дольше оставались в руках Махмуда Шевкета и программа его
была принята к исполнению» [там же, стр. 200]. Между про-
чим, великий везир обещал германскому послу доверить ре-
организацию армии «почти диктаторскому верховному руковод-
ству немецкого генерала», с помощью которого он надеялся
«изгнать из офицерского корпуса дух политики» и тем самым
упрочить положение младотурецкого правительства внутри
страны [там же, стр. 34, 199].
Отклонение турецкой просьбы, подчеркивал Вангенгейм,
грозило обращением Порты к другим державам; по его сведе-
ниям, военный атташе Австро-Венгрии в Стамбуле добивается
приглашения австрийских реформаторов [там же, стр. 202].
Однако убийство Махмуда Шевкет-паши и вспыхнувшая затем
вторая Балканская война на некоторое время задержали осу-
ществление всего дела.
Гибель великого везира в июне 1913 г. от руки его полити-
ческих противников из партии «Свобода и согласие» искренне
оплакивалась в Берлине и в Вене: заслуги Махмуда Шевкет-
паши в деле подчинения Турции германскому влиянию оцени-
вали там весьма высоко [291, стр. 32—46, 184—209; 67, т. 6,
№ 7417]. Однако эта потеря была с лихвой вознаграждена
укреплением младотурок у власти, использовавших этот терро-
ристический акт в качестве предлога для жестокой расправы
со своими вратами в офицерских кругах армии и в верхах оп-
позиционной партии «Свобода и согласие», а также для разгро-
ма только что возникших рабочих и социалистических органи-
заций [173, стр. 28; 269, стр. 56; 78, стр. 230].
212
Новый великий везир Саид Халим-паша, одновременно за-
нявший пост министра иностранных дел, был принявшим ту-
рецкое подданство египетским принцем. Он не обладал боль-
шим влиянием в 'младотурецких кругах и даже не состоял в
партии «Единение и mporpeclc». Но младотурецким вожакам он
до поры до времени был необходим в качестве представитель-
ной фигуры — его европейское образование, прекрасное знание
многих языков, а также беспрекословное подчинение директи-
вам Комитета ценились подлинными хозяевами страны. К тому
же, обладая крупным состоянием, он, по некоторым данным,
широко финансировал младотурок. Иностранные дипломаты
были прекрасно осведомлены об истинной роли нового главы
кабинета [25В, д. 718, лл. 34—35; 67, т. 6, № 7417; т. 7,
№ 9433; т. 8, № 9964; 61, с. 3, т. 7, № 145; 354, стр. 24—25;
78, стр. 230—231], поэтому они предпочитали вести переговоры
с министром внутренних дел Талаат-беем, который после смер-
ти Махмуда Шевкет-паши и до начала мировой войны был
самым влиятельным в Турции лицом, непосредственно руково-
дившим младотурецкой партией.
Вторая Балканская война между бывшими противниками
Турции, которой младотурки воспользовались для занятия по-
терянного было Адрианополя, способствовала укреплению влия-
ния в стране партии «Единение и прогресс», что, по мнению
русского военного агента в Стамбуле генерал-майора Леонтье-
ва, было «к явной выгоде германского дела на Балканском
•полуострове и в Турции» [25В, д. 718, л. 47].
В дальнейшем все переговоры о посылке военной миссии
велись (причем в сугубой тайне) между Штремпелем и новым
военным министром Йззет-пашой. Германский военный атташе,
метивший на место начальника штаба планируемой военной
миссии, всячески форсировал завершение дела. Вангенгейм, со
своей стороны, торопил великого везира: посла тревожила воз-
можность неожиданного вмешательства дипломатов Антанты,
которые, проведав о германо-турецких переговорах, могли бы
помешать их успешному окончанию [306, т. 2, стр. 430—431].
Вильгельм II сразу же одобрил мысль о посылке в Турцию
германской военной миссии. Еще в апреле 1913 г. он дал согла-
сие на командирование в Стамбул после окончания войны не-
мецкого генерала инженерных войск, призванного руководить
работами по укреплению Проливов и подступов к турецкой сто-
лице [63, т. 38, № 15436—15438; см. также: 306, т. 2, стр. 371]
В середине мая 1913 г. при встрече в Берлине с Николаем II
и английским королем Георгом V кайзер уведомил их, между
прочим, о намерении послать в Стамбул новую военную мис-
сию. Никто из его высоких гостей не придал этому большого
значения и не выдвинул каких либо возражений, так как все
они сходились на том, что необходимо воспрепятствовать рас-
паду Турции. Но, конечно, ни царь, ни король не имели
218
представления о подлинном характере этой военной миссии, по-
лагая, что она явится простым продолжением предшествующей
миссии фон дер Гольца. Тем не менее германская дипломатия
позднее использовала факт их согласия, трактуя его в пере-
говорах со своими оппонентами из лагеря Антанты как согла-
сие России на посылку в Турцию миссии Лимана фон Сандер-
са [67, т. 7, № 8934, 9114; 169, стр. 217—221; 306, т. 2, стр. 432].
Между тем в Вене с начала 1913 г. внимательно следили
за новой акцией, планируемой немцами в Турции. Посол
Австро-Венгрии в Стамбуле Паллавичини полагал, что Герма-
ния на случай распада Османской империи стремится обеспе-
чить сохранение под своим командованием «хорошо организо-
ванной анатолийской колониальной армии» [417, стр. 1568]. По
настоянию начальника генерального штаба австрийской армии
Конрада фон Бетцендорфа и Паллавичини министр иностран-
ных дел Берхтольд в августе 1913 г. обратился в Берлин с
просьбой допустить австрийских офицеров к участию в наме-
ченных Портой военных реформах. В правящих кругах Австро-
Венгрии рассчитывали, что посланные в Стамбул австрийцы
будут ценным источником информации о состоянии турецкой
армии, которая, по словам Паллавичини, «является важнейшим
фактором в стране» [33'1, стр. 13]. Кроме того, они могли бы
оказать важные услуги торговым интересам Австро-Венгрии в
Османской империи, особенно :в поставках оружия для турецкой
армии. В связи с этим Конрад фон Бетцендорф высказывал
Берхтольду недовольство политикой Германии на Ближнем
Востоке, не принимающей во внимание интересы монархии
Габсбургов и наносящей ей ущерб. Начальник генерального
штаба обращал внимание министерства иностранных дел на
необходимость большей независимости от Германии при выра-
ботке политических мер и решений [331, стр. 13—15].
Но австрийский демарш в Берлине был безуспешен (впро-
чем, Паллавичини с самого начала 'считал практически едва ли 4
возможным включение австрийских офицеров в состав герман-
ской военной миссии). Ответ нового статс-секретаря иностран-
ных дел Ягова был уклончивым по форме и лживым по сущест-
ву. Он заявил, что вопрос о посылке этой миссии в Турцию
«в ближайшее время вряд ли будет иметь актуальное значение»
[там же, стр. 14]. Это говорилось в момент, когда уже была поч-
ти закончена выработка условий контракта турецкого прави-
тельства с Лиманом фон 'Сандерсом.
Чтобы более не возвращаться к этой попытке Австро-Венг-
рии добиться участия в реорганизации турецкой армии, отметим
только, что, по настоянию из Вены, Паллавичини пытался
осенью 1913 г. еще раз возобновить с Вангенгеймом перегово-
ры о допущении австро-венгерских офицеров, хотя бы под гер-
манским руководством, к проведению в Турции военных реформ.
Но решение турецкого совета министров призвать офицеров-
214
.инструкторов из Германии и наделить их самыми широкими
полномочиями, а главное вспыхнувший вскоре острый междуна-
родный конфликт из-за 'посылки в Стамбул германской военной
миссии похоронили какие-лйбо надежды австрийских политиков
на участие в этом деле [там же, стр. 16—17; 417, стр. 1568].
После окончания второй Балканской войны германо-турец-
кие переговоры о посылке военной миссии продолжались уско-
ренным темпом. 'Решением всех вопросов, касавшихся миссии,
занимался непосредственно Вильгельм II, и переписка со Стам-
булом велась военным кабинетом кайзера в обход ведомства
иностранных дел, что подчеркивало, какое крупное значение
придавали в Берлине осуществлению этого предприятия. Выбор
лица для руководства военной .миссией — командира 22-й диви-
зии в Касселе генерал-лейтенанта Лимана фон Сандерса — то-
же был сделан самим кайзером [63, т. 38, № 15441]. Также под
его прямым нажимом в конце августа 1913 г. были ускорены
переговоры, которые велись между турецким правительством
и главой германской военной миссии. При этом Вильгельм II
требовал сохранения переговоров в полной тайне даже от посла
Турции в Берлине Махмуда Мухтар-паши, о котором было из-
вестно, что он разошелся с младотурецкой верхушкой [там же,
№ 15443]. Немцы без всякого труда добились согласия младо-
турок на все выдвинутые ими условия, особенно в части предо-
ставления Лиману фон Сандерсу и членам его миссии самых
широких полномочий, в том числе командных функций в турец-
кой армии. Возражения некоторых турецких деятелей, напри-
мер Иззет-паши, предлагавшего из соображений национального
престижа пригласить германских инструкторов на прежних ус-
ловиях, не были приняты во внимание [320, стр. 225—227].
Талаат-бей и другие лидеры партии «Единение и прогресс»
стремились как можно скорее заручиться поддержкой Германии.
Пребывание германского генерала во главе столичного гарни-
зона они надеялись использовать во внутриполитических це-
лях—для укрепления своих позиций в борьбе с враждебными
группировками, в том числе и среди офицерского корпуса. Не-
мецкие политики полностью учитывали это важное обстоятель-
ство [63, т. 38, № 15493].
Вангенгейм и Штремпель обладали веским аргументом в
пользу подчинения турецкой армии немецкому командованию.
Этим доводом являлся признанный неудачным недавний опыт
«инструкторской» (как ее называли) миссии фон дер Гольца,
многократно ошельмованной европейской прессой во время
первой Балканской .войны. Теперь, чтобы парализовать резкие
возражения царского правительства против предоставления
Лиману фон Сандерсу права командования войсками, распо-
ложенными в районе Стамбула и Проливов, германская и ту-
рецкая .стороны охотно признавались .в «полном провале» мис-
сии фон дер Гольца6. Неудача этой 'миссии приписывалась
015
исключительно отсутствию координации деятельности находив-
шихся в Турции немецких офицеров и тому, что ее глава непо-
средственно не состоял в рядах турецкой армии и не мог поэто-
му оказывать прямого воздействия на службы генерального
штаба и подготовку высших командных кадров [44,
стр. 639—640; 24А, 1913, д. 48, л. 170; 25В, д. 718, л. 45; 34'2.
стр. 9—10; 63, т. 38, № 15439].
Вся правая пресса Германии бурно приветствовала посылку
в Турцию миссии Лимана фон Сандерса. При этом с явным
удовлетворением подчеркивалось, что посылка новой военной
миссии доказывает, что германское влияние в Турции «не так
уж дурно, как это казалось многим заблуждавшимся лицам...
иначе турецкое правительство не дало бы нам доказательства
своего доверия...» [451, 22.Х.1913; 465, 26.Х.1913]. Им вторили
органы младотурецкой печати. В прессе обеих стран настойчиво
подчеркивалась необходимость передачи германским офицерам
всего дела предстоящей реорганизации турецкой армии. В ка-
честве непременного условия их успешной работы предлагалось
помимо инспекции и обучения предоставить им и командные
функции. Только в этом случае немецкие офицеры могли бы от-
вечать за результаты своей деятельности [25В, д. 718, л. 46;
454, 23.Х.1913].
К началу октября 1913 г. проект договора между Лиманом
фон Сандерсом и Портой был окончательно одобрен герман-
скими .военным и иностранным ведомствами7 и утвержден ту-
рецким правительством. В конце ноября Лиман получил согла-
сие кайзера на подписание договора. 4 ноября основная часть
договора была официально опубликована в (виде ираде (султан-
ского указа).
Содержание этого документа (вкратце сводилось к следую-
щему. Глава германской военной миссии Лиман фон Сандерс
переходил на турецкую службу сроком на пять лет в звании
полного генерала. По своему положению он стоял непосредст-
венно за военным министром и начальником генерального шта-
ба, если последний был старше чином и по сроку военной служ-
бы. В качестве члена Высшего военного совета Лиман фон
Сандерс приобретал голос в решении всех вопросов, касавших-
ся армии и обороны государства. В его непосредственном (веде-
нии должны были быть подготовка офицерских кадров, службы
генерального штаба, а также обучение войск.
Начальнику миссии передавалось исключительное право
определения иностранных офицеров на службу в турецкой
армии и отбор турецких офицеров для командирования в Гер-
манию на усовершенствование. Он мог разъезжать по всей
стране, инспектировать войска, осматривать крепости, железные
дороги. Находящийся в районе столицы 1-й армейский корпус
передавался ;в непосредственное подчинение Лимана фон Сан-
дерса в целях превращения его в образцовое соединение и
216
одновременно для усиления авторитета главы германской воен-
ной -миссии. Сорок офицеров миссии получали важные .посты в
генеральном штабе и в самой армии [357, ют. 9—10, 88—91].
Лиман фон Сандерс прибыл, в.-Стамбул 14 декабря 1913 г.
в сопровождении восьми офицеров и тотчас' приступил к ис-
полнению служебных обязанностей [там же, стр. 10; 342,
стр. 12].
Резкие протесты царского правительства против передачи
германскому генералу командования гарнизоном турецкой сто-
лицы и установление тем самым контроля Германии над райо-
ном Проливов и ее полного политического преобладания в Тур-
ции вызвали в конце 1913 г. острый международный конфликт8,
едва не переросший в общеевропейскую войну. Он был разре-
шен в январе 1914 г. путем внеочередного предоставления Ли-
Д ману фон Сандерсу звания полного генерала германской армии,
что, по условиям контракта с Портой, вызвало его немедлен-
ное повышение в звании до мушира (маршала) турецких войск.
Тем самым был создан предлог для освобождения Лимана фон
Сандерса от командования корпусом как не соответствующего
его новому 'званию. Одновременно германский генерал был на-
значен генерал-инопектором турецкой армии.
Совершенная германской стороной уступка существа дела
не меняла: и на новом посту Лиман фон Сандерс мог оказывать
не меньшее влияние на вооруженные силы Турции. В Петербурге
это прекрасно понимали. Но, не получив поддержки Англии,
царское правительство сочло за лучшее удовлетвориться дос-
тигнутым, решив, что большего оно добиться не могло [45, с. 3.
т. 1, № 18, 21, 23, 69; 169, стр. 229—232]. К тому же, как со-
общал Свербеев, «на почве командования в Константинополе
мы получили полное удовлетворение... Уступка, нам сделанная,
по форме велика и здесь комментируется как некоторое пора-
жение престижа Германии» [24А, д. 111, л. 41]. Действительно,
многие органы немецкой печати выражали явное недовольство
уступчивостью правительства в конфликте, вызванном миссией
Лимана фон Сандерса. С другой стороны, в самой Турции
перемещение германского генерала на новый пост, сделанное
по настоянию России, создало психологический эффект не в
пользу немцев [45, с. 3, т. 1, № 70; 67, т. 7, № 9].
Посылка новой военной миссии была несомненно крупным
успехом германской политики на Ближнем Востоке. По словам
^Леонтьева, «наученные опытом прошлого, снабженные особыми
полномочиями и руководимые единой волей, почти независимой
от турецких влияний, новые германские инструкторы получают
возможность повести порученное им дело быстрым темпом с
очевидной целью—в кратчайший юрок восстановить в пользу
своей родины нарушенное было равновесие... Не может быть
сомнения в том, что германское правительство, посылая свою
новую выборную (так в тексте.— А. С.), в полном смысле сло-
217
ва, чрезвычайную миссию для сколачивания турецкой армии,
заранее и вполне обеспечило себе необходимые гарантии отно-
сительно будущего образа действий означенной армии, при
интересующих его условия^» [25В, д. 718, л. 47].
Военный агент в Берлине полковник Базаров также отмечал,
что «факт вторичной отправки немецких офицеров в Турцию,
несмотря на 'полную катастрофу всей ее военной организации и
разгром ее армии, над созданием которых трудились одни из
лучших представителей германской армии, показывает, что в
Турции престиж немецких .военных инструкторов нисколько от
этого не поколебался и что влияние их в Константинополе бу-
дет во всяком случае больше, чем до сих пор» [25В, д. 718,
л. 43].
Вопрос о Малой Азии в политике Германии
накануне первой мировой войны
Новый, еще более острый, кризис Османской империи, вы-
званный в конце 1912 г. поражениями турецкой армии в Бал-
канской войне, выдвинул на повестку дня европейской политики
вопрос о судьбе азиатской части Турции, и в первую очередь
о Малой Азии, где наиболее остро сталкивались интересы импе-
риалистических держав. Германской дипломатии нужно было
определить свое отношение к ставшей весьма реальной возмож-
ности распада султанской державы.
Выше уже было отмечено, что правящие круги Германии и
лично Вильгельм II поддерживали тезис об отсутствии у Гер-
мании на Ближнем Востоке каких-либо территориальных при-
тязаний и утверждали, что заинтересованы в сохранении це-
лостности Османской империи. Эта тенденция в ближневосточ-
ной политике Германии в конце XIX — начале XX в. определя-
лась чисто тактическими соображениями. Несомненно, что
затаенной и конечной целью германских империалистов являлся,
если и не прямой захват всей Турции, то, во всяком случае,
превращение ее >в свою вотчину. Теперь успехи балканских
союзников нанесли сильный удар по этим расчетам. Было ясно,
что Турция безвозвратно утратила свои европейские владения.
Но оставались еще обширные территории в Азиатской Турции,
где были помещены крупные немецкие инвестиции. Достаточно
отметить, что трасса Багдадской дороги проходила по азиатским
провинциям Османской империи. Надо было спасать то, что
еще можно было спасти.
Именно этот мотив пронизывал в начале декабря 1912 г. вы-
ступления в рейхстаге депутатов правительственных партий.
Тон им задал Бетман-Гольвег, заявивший, что хотя «в некото-
рых отношениях наши интересы на Балканах находятся позади
других держав, но мы прямо и существенно 'заинтересованы в
экономическом преобразовании Востока... и при урегулировании
218
многих дел наше слово должно приниматься в расчет». Далее
канцлер отметил, что после 'заключения мира между Турцией и
балканскими союзниками германское правительство будет стре-
миться «к поддержанию жизнеспособной Турции в качестве
важного экономического и политического фактора» [71, т. 286,
стр. 2472].
Депутаты национал-либеральной партии и партии центра —
Вассерман, Рихтгофен и Шпан—произнесли панегирик «неиз-
менно успешной» германской политике на Ближнем Востоке
[71, т. 286, стр. 2483, 2488, 2529]. Однако наряду с этим в речах
некоторых правых депутатов звучали критические нотки в
адрес немецкой дипломатии за переоценку ею силы и значения
младотурок [71, т. 286, стр. 2523].
Ораторы социал-демократической партии Давид и Ледебур
критиковали политику правительства на Ближнем Востоке за
поддержку им реакционного режима Абдул Хамада и неверную
оценку положения в Турции в момент вспышки революции ле-
том 1908 г. Одновременно они подчеркивали важность сохране-
ния Турции для обеспечения немецких экономических интере-
сов. Приукрашивая германскую политику, они утверждали, что
Германия имеет на Балканах и Ближнем Востоке только эко-
номические интересы и добивается «открытых дверей» для сво-
их товаров и сообщений, а также осуществления постройки
Багдадской дороги. Основываясь на этом, они настаивали на
проведении в Османской империи реформ в пользу нетурецких
народов и в целях хозяйственного развития азиатской части
страны. Ледебур при этом призывал правительство действовать
в этих вопросах солидарно со всеми великими державами
[71, с. 286, стр. 2473—2474, 2478, 2513—2514]. Разумеется, без-
зубые критические замечания лидеров германской социал-демо-
кратии были далеки от правильной классовой оценки, разобла-
чения и осуждения подлинных целей и методов политики гер-
манского империализма на Ближнем Востоке.
После заключения в декабре 1912 т. перемирия на фронтах
Балканской войны опасения в Берлине за судьбу Турции не-
много улеглись, и правящие верхи Германии могли более хлад-
нокровно судить о сложившейся ситуации. Когда в середине
января 1913 г. министр иностранных дел Австро-Венгрии Берх-
тольд поставил в Берлине и Риме вопрос о необходимости
Тройственному союзу подготовиться к постановке на Лондон-
ской мирной конференции вопроса об азиатских владениях
Турции, германская дипломатия этому решительно воспротиви-
лась. Бетман-Гольвег, Ягов и Вангенгейм, ссылаясь на крупные
экономические интересы Германии в этом районе, выступали
против поднятия вопроса о разделе Азиатской Турции. Они по-
нимали, что такой ход событий лишь прервал бы дальнейшую
военно-политическую и экономическую экспансию Германии на
Ближнем Востоке и помешал бы превращению всей Турции в
219
фактическую колонию германского империализма. Поэтому, на-
дев маску оптимизма, германские политики заявляли, что они
верят в жизнеспособность Османской империи и что последней
распад не угрожает [63, с.,34(1), № 12672, 12691, 12701—12703,
Г2706, 12714; см. также: 67, т. 5, № 5692]. Это, в частности,
утверждал германский посол в Лондоне Лихновский, указываю-
щий Грею на необходимость сохранения господства турок над
Малой Азией и нежелательность территориальных захватов в
этом районе со стороны какой-либо из великих держав [63, т. 34
(1),№ 12725, 12744].
В действительности же в Берлине тогда весьма скептически
расценивали прочность Турции в ее новых границах. В прави-
тельственных кругах Германии росло опасение, что начавшийся
процесс распада Османской империи перекинется из европей-
ской части страны на азиатскую и в недалеком будущем приве-
дет к ее окончательному крушению. Хотя момент самой острой
тревоги за дальнейшее существование Турции остался уже по-
зади, но кто мог гарантировать, что при существующем крайне
напряженном положении на Балканах и в случае вмешательст-
ва держав он вскоре не наступит вновь? Для германского пра-
вительства этот вопрос имел первостепенное значение, так как
на карту были поставлены огромные капиталы, вложенные в
течение последних двадцати пяти лет в различные турецкие
предприятия, и в первую очередь в Багдадскую дорогу.
Однако политика Германии в отношении Турции далеко не
исчерпывалась одним лишь намерением предотвратить раздел
империи и вытекавшим ив него стремлением принять возможно
более широкое участие в программе реформ, которую разраба-
тывало тогда правительство Махмуда Шевкет-паши. После
очередных поражений турок в феврале и марте 1913 г., ;в обста-
новке новых осложнений на Балканах и на всем Ближнем Вос-
токе, германская дипломатия была настроена в отношении бу-
дущего Османской империи весьма пессимистически. Если на-
кануне Балканских войн она рассматривала Малую Азию как
заповедное поле деятельности германского капитала [67, т. 6,
№ 6743], то теперь в Берлине считали необходимым подгото-
виться к худшему — к возможности неожиданного краха и рас-
членения Турции. Наиболее вероятно такая перспектива могла
наступить в результате сговора участников Антанты или в связи
со взрывом в самой империи раздирающих ее центробежных
сил. Весной 1913 г. в германской столице принимали в расчет
и отмеченную выше опасность «египтизации» Турции англича-
нами, и вероятность форсирования болгарами линии Чаталджи
с последующим занятием ими Стамбула.
«Приготовиться к разделу Турции, по-видимому, предстоит
ранее, чем думалось. В Палестине и Сирии уже разгорелась не
на жизнь, а на смерть борьба между Англией и Францией. Сле-
довательно, надо быть начеку, чтобы раздел не совершился без
220
нас» — пометил Вильгельм II в начале .мая 1913 г. на докладе
генерального консула в Тифлисе фон Шуленбурга, сообщавшего
о концентрации русских войск в Северном Иране [276,
стр. 309—310; см. также: 57, т. 10(1), № 477]. Тут же кайзер
со ^свойственной ему самоуверенностью наметил объекты захва-
тов Германии в Азиатской Турции: '«Я 'беру Месопотамию, Алек-
сандретту, Мерсину! Благоразумные турки терпеливо ожидают
этой участи!» [276, стр. 310].
Эти планы раздела Турции возникли тогда у него в связи
с переговорами с Англией об улаживании всех опорных вопро-
сов на Ближнем Востоке и в колониальных делах. Во время
посещения Берлина в мае 1913 г. видным деятелем либеральной
партии Англии лордом Морли Вильгельм II весьма оптимисти-
чески судил о возможности соглашения с британским прави-
тельством после заключения мира между балканскими союзни-
ками и Турцией. «Мы договоримся о Малой Азии... и защите
турецкой территории от русско-болгарских поползновений, или
за ее (т. е. Турции.— А. С.) счет» [276, стр. 310—311] 9.
Под впечатлением доклада немецкого ориенталиста Морица,
приходившего к выводу, что возрождение Турции невозможно,
Вильгельм II потребовал у Тирпица оставить в восточном райо-
не Средиземного моря германский (Морской отряд во главе с
«Гебеном» [там же, стр. 310].
Опасение, что судьба Малой Азии может быть решена дер-
жавами Антанты без участия Германии, прорвалось тогда в
совсем не дипломатическом выступлении Вангенгейма. В речи,
произнесенной в Стамбуле в январе 1913 г. в немецком клубе
«Тевтония» по случаю дня рождения кайзера, он недвусмыслен-
но угрожал: «Мы не допустим, чтобы кто-либо хотя бы пальцем
коснулся Анатолии, где имеются у нас жизненные интересы»
[71, т. 289, стр. 4744].
Это заявление было тотчас подхвачено империалистически-
ми органами печати Германии, комментировавшими его весьма
цинично. Правая печать утверждала, что Тройственный союз
будет препятствовать окончательной ликвидации Турции, но
если ее спасение окажется невозможным, то он сумеет оградить
свои интересы. Одна из газет писала: «Конечно, мы постараемся
продлить существование Азиатской Турции, насколько это будет
возможно, но мы не пожертвуем собой во имя охраны турецкого
государства. Если Азиатская Турция сделается когда-либо при-
чиной европейской войны, то это случится не потому, что Гер-
мания пожелала бы помешать разрушению Оттоманской импе-
рии, а только потому, что Германия не может допустить, чтобы
ее устранили от участия в новом разделе земного шара. Однако
понятно, что сама Турция от такой войны ничего выиграть не
может». В том же духе, проявляя полное единодушие, выска-
зывались пангерманские органы, газеты национал-либеральной
и консервативной партий. Все они подчеркивали, что Германии
221
выгодно продление существования Турции, но ради ее сохране-
ния немцы воевать не будут [184, стр. 76—77].
Германская печать раздувала также слухи по поводу тайно-
го сговора стран Антанты о разделе Малой Азии на зоны влия-
ния помимо Германии и в ущерб ее интересам. В связи с этим
правящие круги страны всячески старались взбудоражить ши-
рокие слои буржуазии и юнкерства, чтобы добиться от них под-
держки в проектируемом увеличении германской армии [184,
стр. 74].
Во время обсуждения в апреле 1913 г. в рейхстаге новой
военной программы правительства депутаты правых партий так-
же не могли скрыть страха за судьбу немецких капиталовложе-
ний в Азиатской Турции, и особенно 'Багдадской дороги Они
высказывали сильную озабоченность по поводу 'будущего Малой
Азии, этой, по словам национал-либерала Рихтгофена, «самой
ценной части того, чем сейчас владеет Турция» [71, т. 289,
стр. 4744, 4746, 4780]. Указывая на крупные экономические ин-
тересы Германии в Малой Азии, депутаты правых партий и
центра требовали от правительства продолжения «дружествен-
ной политики» по отношению к Османской империи и всяческо-
го содействия младотуркам в проведении реформ, призванных
укрепить азиатскую часть Турции [там же, стр. 4540—4541,
4744, 4746] 10.
Социал-демократы, оставаясь верны себе, ограничились по-
верхностной критикой методов германской политики на Ближ-
нем Востоке. Отмечая необходимость содействия Германии но-
вым реформам в целях спасения Азиатской Турции, Ледебур
напоминал, что в прошлом Маршаль прежде всего заботился о
получении концессий для германских промышленников и не вме-
шивался во внутренние дела Турции, что было во вред не толь-
ко немецким, но в первую очередь турецким интересам [71,
т. 289, стр. 4769—4770]. Бернштейн, Ледебур и Носке призы-
вали правительство к соглашению с другими державами (осо-
бенно желательным оно им казалось с Англией) о реформах в
Турции [там же, стр. 4735—4736, 4769; т. 290, стр. 5408]. При
этом Ледебур категорически осуждал мнения о возможности
участия Германии в разделе турецкого наследства [там же,
т. 289, стр. 4770].
Больше всего в Берлине боялись, что в результате крушения
Турции Германии 'может ничего не достаться. Такой исход дела
еще более усилил бы державы Антанты, особенно Россию, в ру-
ки которой попал бы контроль над немецкими предприятиями
в Малой Азии, и в том числе над Багдадской дорогой. После
недавнего провала своей марокканской политики новая неуда-
ча на Ближнем Востоке грозила германским империалистам
неизмеримо большим ущербом как политическим, так и эконо-
мическим. Вот почему в переговорах с англичанами о будущем
урции немцы, подчеркивая свои экономические интересы в
-222
Анатолии, оговаривали в случае наступления каких-либо ослож-
нений право на участие в разделе Малой Азии [63, т. 34(2),
№ 12737, 12744; т 38 № 1'5343; 57, т. 10(1), № 476,526, 67, т. 6,
№ 6743; 61, с. 3, т. 6, № 621; 253, стр. 392].
Эта совершенно новая тенденция политики Германии в Вос-
точном вопросе определялась также стремлениями германских
банковских и промышленных групп, усматривавших в «полю-
бовном» разделе Малой Азии с другими империалистическими
государствами наилучшую гарантию обеспечения своих инвести-
ций в Османской империи [67, т. 7, № 9133]. Примечательно,
что подобной точки (зрения придерживался директор «Дейче
банк» Гвиннер [63, т. 38, № 15342], этот, по характеристике
В. И. Ленина, «один из финансовых королей Германии» [15,
стр. 368]. Само собой разумеется, что германское правительст-
во должно было принять во внимание пожелания этих могу-
щественных кругов финансового капитала.
В пространном донесении кайзеру Вангенгейм набросал
тогда целую программу германской политики на Ближнем Вос-
токе. Он считал, что единственным средством предотвращения
распада Турции является проведение в ней реформ с помощью
иностранных реорганизаторов, наделенных функциями контроля
над турецким государственным аппаратом. Чем ближе был бы
такой режим к египетскому, который Вангенгейм брал за обра-
зец, тем лучше. Так как из-за противоречий между главными
европейскими государствами осуществление этих реформ ка-
кой-либо одной державой было невозможно, он предлагал
англо-германскую кооперацию. Этот путь ему казался наиболее
реалистичным, особенно при учете известной склонности прави-
тельства Махмуда Шевкет-паши к сближению с Англией11.
Правда, Вангенгейм тут же выражал скептицизм в отноше-
нии достижимости соглашения с Англией об установлении над
Турцией англо-германского контроля. Поэтому, по его мнению,
было необходимо принять во внимание и наихудший исход и
подготовиться к возможности раздела Османской империи. При
этом посол конкретно намечал германские притязания 'на ту-
рецкое наследство. Он советовал выкроить Германии полосу
шириной 440 км, пересекающую Малую Азию в юго-восточном
направлении по обе стороны Багдадской дороги. В нее вхо-
дили стратегически важный район Александретты, а также
часть северной Сирии вместе с Алеппо. Опираясь на это при-
обретение, немцы, по расчетам Вангенгейма, могли бы в даль-
нейшем распространить свое влияние на богатые медью горные
области северо-востока, а также до границ с Персией, в районе
которых имеются нефть и уголь. Западная Анатолия, расписы-
вал германский дипломат, весьма пригодна для устройства не-
мецких поселенцев, а Центральная Месопотамия — для разви-
тия хлопководства. Состоявшаяся тогда посылка в Мерсину —
порт на южном побережье Малой Азии — германских крейсеров
223
из состава только что созданного морского отряда Средиземного
моря должна была, по его мнению, подчеркнуть твердую реши-
мость Германии «защитить» там свои интересы [63, т. 38,
№ 15312; 253, стр. 391].
Эта точка зрения целиком совпадала с мнением Вильгель-
ма II. «Александретта и Мерсина должны безусловно остаться
в наших руках и не могут оставаться незанятыми» -— надписал
тогда кайзер на одном документе [276, стр. 310].
Однако германская дипломатия учитывала всю сложность
осуществления аннексии какой-либо части Малой Азии. В Бер-
лине не питали иллюзий в отношении турецкого населения Ана-
толии к перспективе стать подданными кайзера. При попытке
германских империалистов добиться раздела Малой Азии ту-
рецкое крестьянство, живущее в ней компактной массой, ока-
зало бы захватчикам яростное сопротивление 12, что, естествен-
но, не предвещало ничего хорошего, тем более что англичане в
Месопотамии и французы в Сирии, уже давно заигрывавшие с
местными арабскими националистами и вождями племен, были
бы в значительно более благоприятном положении. Поэтому в
Берлине по-прежнему хотели отсрочить момент, когда указан-
ная акция могла бы стать неизбежной [63, т. 34(1), № 12744].
Эта тенденция в ближневосточной политике Германии оста-
валась ведущей в течение всего предвоенного периода. Она,
в частности, отразилась (в выступлении известного глашатая
германского империализма Пауля Рорбаха. Благодаря поезд-
кам по Турции (в 1899—1960 и 1910 гг.) и многочисленным пуб-
лицистическим трудам Рорбах заслужил репутацию специалиста
по делам Ближнего Востока [385, стр. 38—41, 55—56, 115—116].
12 декабря 1913 г. на заседании «Немецко-азиатского общест-
ва», председателем которого являлся фон дер Гольц, он про-
читал доклад, посвященный Восточному вопросу. Главное вни-
мание в докладе он уделил характеристике «военно-политиче-
ского» и «культурно-экономического» значения Малой Азии для
Германии. Рорбах подчеркнул, что Германская империя заин-
тересована в полной независимости Турции, так как Герма-
ния — единственное крупное европейское государство, не сопри-
касающееся с Османской империей. Раздел Турции, по его
мнению, нанес бы германским интересам громадный и непопра-
вимый ущерб. «Протянуть руку» через Гибралтар и Средизем-
ное море, чтобы сказать свое «веское слово»,— для Германии
задача непосильная. Поэтому она должна принять все меры,
вплоть до крайних, чтобы сохранить целостность Турции. Вы-
ступивший в конце заседания фон дер Гольц выразил полное
согласие с основными положениями доклада Рорбаха [25В,
д. 973, лл. 110—112] 13.
В Петербурге были прекрасно осведомлены об истинных
мотивах политики Германии на Ближнем Востоке. В документе
генерального штаба, относящемся к маю 1914 г. и озаглавлен-
224
ном «Записка о деятельности немцев в пограничных с Кавказом
районах Азиатской Турции и Персии», отмечалось: «Постепен-
ное внутреннее разложение Турции и связанная с ним опас-
ность раздела турецких владений страшит Германию. Если этот
раздел и позволит Германии захватить интересующие ее части
турецкого наследства, то, во всяком случае, положение ее там
будет очень тяжелое, так как коммуникационные пути, связы-
(вающие новое германское владение с метрополией, будут про-
ходить: сухопутные через славянские государства, а морские че-
рез Гибралтар и Средиземное море, т е. под ударами англий-
ского и французского флотов. Кроме того, раздел Турции
привел бы к нежелательному для Германии непосредственному
соседству отдаленных германских владений в Турции с великой
славянской державой. Все это заставляет Германию считать
раздел Турции по меньшей мере преждевременным для ее
(т. е. Германии.— А. С.) интересов» [25В, д. 991, л. 581].
В германской столице полагали, что лучше всего избежать
полного расчленения Османской империи путем известной
децентрализации ее. Поставив во главе отдельных турецких
провинций генерал-губернаторов или вице-королей, можно бы-
ло бы создать в них отношения протектората по египетскому
образцу. Упоминавшаяся идея «египтизации» Турции при
активном участии немцев возобладала в правительственных
кругах Германии летом 1913 г. [63, т. 38, № 15512; 67, т. 7,
№ 9133; 253; стр. 392—393; 45, с. 3, т. 1, № ПО] 14, что нашло
свое отражение в упоминавшихся переговорах, которые герман-
ские дипломаты вели с английскими Год спустя, за полтора
месяца до мировой войны, эти переговоры привели к заключе-
нию англо-германского договора о Багдадской дороге
[63, т. 37(1), гл. 285; 224, стр. 60—62]. Параллельно с этим в
Берлине и Петербурге вырабатывалось соглашение о реформах
в Армении, которое было подписано в ноябре 1913 г. [144].
Одновременно финансовые группы Германии и Франции при
активном посредничестве дипломатов обеих стран договарива-
лись о разграничении сфер железнодорожного строительства в
Турции и о Багдадской дороге. Франко-германское соглашение
по этим вопросам было заключено в феврале 1914 г. [63,
т. 37(2), гл. 286; 96, стр. 451—452].
Весной 1913 г. германское правительство начало перегово-
ры со своими союзниками — Австро-Венгрией и Италией, также
желавшими поживиться в случае распада Турции [63, т. 37(2),
№ 15045; 331, стр. 3—4],— с целью определения в Малой Азии
«зон деятельности» каждого из участников Тройственного сою-
за. В Берлине с большой оглядкой пошли на эти переговоры,
поскольку там не без основания опасались, что о них проведают
младотурки [63, т. 35, № 13370; т. 37 (2), № 15045, 15048,
15052].
Что соглашение между союзниками о сферах экономического
8—2406	225
влияния в Малой Азии означает подготовку к прямому разделу
Турции, это немецкие дипломаты прекрасно сознавали. «Эко-
номические интересы на Востоке имеют политические последст-
вия» — разъяснял Ягов послу в Риме Флотову конечные ре-
зультаты стремлений итальянских империалистов проникнуть
в глубинные районы Малой Азии, которые германские монопо-
лии относили к зоне своих интересов, поскольку ее пересекала
Багдадская дорога [63, т. 37(2), стр. 646] 15. Государственный
секретарь считал соглашение о зонах влияния в Малой Азии
подготовительной стадией к участию Германии в окончательном
разделе Османской империи. По его словам, Турция должна
существовать, «пока мы не укрепимся в наших тамошних рабо-
чих зонах и не будем готовы к аннексии» [253, стр. 393].
Конечно, берлинские политики понимали, что, когда пробьет
последний час султанской империи, о судьбе турецкого наслед-
ства в первую очередь придется договариваться с державами
Антанты. Но этот час мог наступить весьма неожиданно, а его
следовало встретить во всеоружии. Участники Тройственного
союза должны были подготовиться к нему, чтобы выступить
единым фронтом, имея на руках заранее согласованную про-
грамму. Очевидно, следовало избежать разнобоя, характерного
для тактики правительств Германии, Австро-Венгрии и Италии
в балканских и ближневосточных делах.
Были у немцев и другие расчеты, когда они возбудили перед
своими союзниками вопрос о разделе Азиатской Турции на
сферы влияния: турецкая приманка могла показаться в Риме
весьма привлекательной и на нее там могли клюнуть. А для
германского правительства это имело немаловажное значение
при учете прогрессирующего ослабления уз Италии с ее парт-
нерами по Тройственному союзу.
Переговоры длились между Берлином, Веной и Римом более
года — с мая 1913 г. по май 1914 г. В ходе их обнаружилось,
сколь иллюзорно было единство участников этой коалиции.
Разногласия выявились между Германией и Австро-Венгрией, а
также между ними обеими, с одной стороны, и Италией — с
другой. В соответствии с программой, набросанной Вангенгей-
мом, германское правительство претендовало почти на всю
Малую Азию, за исключением Западной Армении и полосы,
прибрежной Черному морю 1е. В Вене заявляли притязания на
обширный район залива Анталья — территории древних рим-
ских провинций Памфилии и Киликии, с важной гаванью
Аланья, расположенной напротив острова Родос, а также на
кусок сирийского побережья с Хайфой и ее «хинтерландом»
[63, т. 37(2), № 15045; 67, т. 7, № 8708]. Австрийцы, не сомне-
вавшиеся в том, что дело идет к расчленению Азиатской Тур-
ции, предварительно обследовали облюбованные ими районы
Малой Азии17. К осени 1913 г. они выработали подробную про-
грамму, предусматривавшую получение в Анталье концессий на
226
сооружение гавани, железнодорожных линий, эксплуатацию там
месторождений угля и железа, организацию лесных предприя-
тий и пр. В общем дело сводилось к созданию типичной коло-
ниальной сферы влияния. Австрийские экспансионисты опеши-
ли, так как хорошо знали о том, что на Анталью зарятся и их
итальянские соперники [331, стр. 6—7].
В Берлине расценивали австро-венгерские требования как
чрезмерные. Правда, корда в октябре 1913 г. туда со специаль-
ной миссией прибыл венгерский дипломат Силаши, помощник
Ягова Циммерман хотя и пытался отодвинуть область австрий-
ских притязаний в Малой Азии подальше от германской зоны,
тем не менее признал порт Аланья сферой австрийских интере-
сов. Но в Вене сочли эту уступку совершенно недостаточной
[63, т. 37(2), № 15069; 67, т. 7, № 8708; 402, стр. 255—257] и
пытались добиться расширения «своей» зоны в Аланье в запад-
ном и восточном направлениях. Однако германское правитель-
ство, принимая во внимание итальянские притязания на Ан-
талью, не уступало. Не помогло австрийской стороне и прямое
обращение Берхтольда в январе 1914 г. к кайзеру [67, т. 7,
№ 9285; 63, т. 37(2), № 15097, 15109].
Между тем итальянские империалисты, спекулируя на опа-
сениях своих союзников, преимущественно Германии, что их
невнимание к ближневосточным интересам Италии усилит ее
отход от Тройственного союза, также требовали для себя
Анталью, где они тоже собирались соорудить железные доро-
ги, заняться эксплуатацией рудных богатств и, главное, путем
захвата куска побережья Малой Азии стремились укрепить
свои стратегические позиции в восточном районе Средиземного
моря. В Риме, в частности, надеялись создать там военно-мор-
скую базу. Экспансионистские устремления итальянского капи-
тала в Малой Азии, особенно намерение построить в Анталье
железные дороги, вызвали недовольство у немецких собственни-
ков Багдадской магистрали, опасавшихся ущерба в результате
сооружения итальянцами дублирующих линий [63, т. 37(2),
гл. 287; 67, т. 7, № 8708; 61, с. 3, т. 8, № 315, 520; т. 9, № 31].
После длительной грызни представителей государств Трой-
ственного союза, за спиной которых стояли могущественные
банковские группы, германское правительство предпочло пойти
на уступки своему главному союзнику — Австро-Венгрии, согла-
сившись, как мы отмечали, считать гавань Аланья в зоне авст-
рийской сферы интересов. Это вызвало взрыв негодования в Ри-
ме и острую перепалку между итальянскими и австрийскими
политиками. Дело кончилось «разделом» между ними Антальи
[63, № 15071—15096[.
Но итальянской дипломатии, кроме того, нужно было до-
биться согласия Англии на получение в этом районе железно-
дорожных концессий, поскольку бл-агодаря постройке в середи-
не XIX в. железной дороги Смирна (Измир) —Айдин англий-
8*	227
ские капиталисты [приобрели здесь прочные позиции. В резуль-
тате переговоров между британской компанией дороги Смир-
на — Айдин и группой итальянских капиталистов во главе с бан-
киром Ногара в мае 1914 г. было подписано компромиссное
соглашение [63, т. 37(2) *№ 15061, 15063, 15105—15114; 61,
с. 3, т. 8, № 315, 599; т. 9, № 84; т. 10, № 31, 354; 45, с. 3, т. 1,
№ 43, 74, 311; 145, стр. 130—134].
Как мы видели, соглашения, заключенные между прави-
тельствами европейских держав об установлении сфер экономи-
ческого влияния, железнодорожном строительстве и распределе-
нии концессий в Азиатской Турции, фактически означали под-
готовку раздела Османской империи. Но ради успокоения обще-
ственности европейские империалисты, и в первую очередь гер-
манские, лживо уверяли, что они лишь заботятся о сохранении
целостности Турции, желают укрепить султанскую империю и
содействовать ее развитию по пути «цивилизации и прогресса»
[71, т. 291, стр. 6214, 6287, 6294, 6314; т. 295, стр. 8834, 8847,
8869].
Линия германской политики, направленная на сговор с им-
периалистическими кругами других стран, в том числе Англии
и Франции, для осуществления «полюбовного раздела» Малой
Азии на сферы влияния, была лишь прелюдией к окончательно-
му расчленению Османской империи. В ней наглядно проявля-
лась борьба за раздел и передел мира между союзами капита-
листов и империалистическими державами, по поводу которой
В. И. Ленин писал: «Не только открытые уже источники сырья
имеют значение для финансового капитала, но и возможные
источники, ибо техника с невероятной быстротой развивается
в наши дни, и земли, непригодные сегодня, могут быть сделаны
завтра пригодными, если будут найдены новые приемы... если
будут произведены большие затраты капитала. То же относится
к разведкам относительно минеральных богатств, к новым спо-
собам обработки и утилизации тех или иных сырых материа-
лов и пр. и т. п. Отсюда неизбежное стремление финансового
капитала к расширению хозяйственной территории и даже тер-
ритории вообще» [15, стр. 381]. Такой курс империалистических
держав указывал на приближение конца государственной само-
стоятельности полуколониальных стран, в том числе и Турции,
и крайне осложнял их положение.
Несомненно, отмеченная выше тенденция немецкой поли-
тики несколько противоречила целям германских империалис-
тов, стремившихся к хозяйственно-политическому подчинению
всей Турции. Но в этой противоречивости не было тогда ничего
несообразного. Она находит свое объяснение в сложности и
остроте взаимоотношений империалистических держав на
Ближнем Востоке. Безусловно, захват всей султанской империи
являлся программой-максимум политики германских экспансио-
нистов в Восточном вопросе. Однако, кто мог поручиться, что
228
в один прекрасный день не вспыхнет новый кризис п Турция
не распадется в результате очередной свалки на Балканах или
в связи со взрывом раздиравших ее национальных противоре-
чий. Крайне запутанные и антагонистические интересы импе-
риалистических держав на юго-востоке Европы и острая враж-
да между правящими классами балканских государств давали
достаточно оснований для подобных предположений.
Между тем в случае раздела Турции Германия на многое
рассчитывать не могла, так как не граничила с ней и не обла-
дала на Ближнем Востоке или вблизи него столь давними и
прочными стратегическими позициями, как ее противники из
лагеря Антанты. Поэтому германские монополисты во главе с
«Дейче банк», тревожась за судьбу своих инвестиций в Малой
Азии, требовали [63, т. 37(2), № 15050; т. 38, № 15342] и, ко-
нечно, добились поддержки правительством их стремления к
соглашению с конкурирующими группами других капиталисти-
ческих стран.
Таким образом, Малая Азия приобрела тогда столь крупное
значение в борьбе империалистических хищников за еще не по-
деленные куски земного шара, что наряду с Ираном играла
роль главной приманки в проекте «примирения» Германии с
Англией, который в мае 1914 г. выдвинуло правительство
США. Но эта попытка, имевшая целью обеспечить интересы
США, Германии и Англии за счет царской России и, конечно,
в первую очередь ва счет зависимых стран Ближнего и Сред-
него Востока, была не только запоздалой. Она оказалась не-
приемлемой и для германской правящей верхушки во главе с
кайзером и с Тирпицем, считавшимся наиболее влиятельным
лицом в правительстве. Они окончательно уверовали в военное
превосходство Германии над ее конкурентами и в связи с этим
не желали более идти на какие-либо уступки, будучи преиспол-
нены решимости развязать войну в Европе [51, стр. 54—64;
130, стр. 156—158].
Деятельность миссии Лимана фон Сандерса
(декабрь 1913 —июль 1914 г.)
Большой международный резонанс, вызванный миссией Ли-
мана фон Сандерса, несколько отвлек внимание исследовате-
лей от изучения того, чем, собственно, занималась эта миссиям
как повлияло ее пребывание в Турции на дальнейшее развитие
германо-турецких отношений. Между тем освещение этих вопро-
сов крайне важно для выяснения причин, вызвавших вступле-
ние Османской империи в первую мировую войну на стороне
Центральных держав.
Совершенно очевидно, что миссия Лимана фон Сандерса
явилась могучим средством укрепления в Турции германского
229
влияния. В обстановке назревания мировой войны эта миссия
имела для германских империал истов огромное значение. Но
дело не ограничивалось установлением господства германской
военщины над .столицей империи Стамбулом и районом Черно-
морских проливов. Главное заключалось в том, что с помощью
миссии Лимана фон Сандерса немцы целиком прибирали к ру-
кам турецкую армию. Это важное обстоятельство германские и
австрийские дипломаты оценивали должным образом. «Армия
играет в данный момент в Турции преобладающую роль»,—
отметил тогда Ягов в беседе с французским послом [61, с. 3,
т. 8, № 227]. '«Армия является в Турции всемогущим факто-
ром,— сообщал Паллавичини,— кто имеет .в руках турецкую
армию, тот распоряжается судьбой империи» [67, т. 7, № 9133].
Таким образом, посредством этой миссии немецкие милита-
ристы добивались не только восстановления пошатнувшегося
после турецких поражений на Балканах престижа германской
военной школы и военной доктрины, на что делают упор немец-
кие историки [357, стр. 3—6]. Важнейшая задача миссии Ли-
мана фон Сандерса заключалась в установлении полного конт-
роля над вооруженными силами Турции, в реорганизации и
обучении турецкой армии в немецком духе и по немецкому об-
разцу— чтобы .в кратчайший срок подготовить Османскую
империю к роли полноценного военного союзника и одновре-
менно превратить ее в орудие, послушное воле и интересам
Германии.
Посредством миссии Лимана фон Сандерса германские им-
периалисты также надеялись укрепить у власти своих младо-
турецких агентов, что способствовало бы установлению протек-
тората Германии над всей Турцией. При этом, в полном соот-
ветствии с охарактеризованной нами выше политикой в отно-
шении Османской империи, германская дипломатия учитывала
и другую возможную выгоду — в случае распада или раздела
Турции обеспечить, по словам Паллавичини, за Германией
«уже подчиненную германскому руководству и хорошо органи-
зованную колониальную армию» [67, т. 7, № 9068].
Усиление турецкой армии и флота, осуществлявшееся при
активном участии германских, а также английских империалис-
тов, конечно, увеличивало напряженность на Балканах и всем
Ближнем Востоке и, в частности, угрозу столкновения Турции
с Грецией, так как спор из-за островов Эгейского моря не ути-
хал и младотурки упорно придерживались в этом вопросе не-
уступчивой позиции. Но это был побочный результат пребыва-
ния в Стамбуле миссий Лимана и Лимпуса. Сущность же мис-
сии Лимана фон Сандерса состояла в ее антирусском острие и,
как сообщал Леонтьев в апреле 1914 г., в расчетах генераль-
ного штаба в Берлине «обеспечить себе военное содействие
Турции на случай общеевропейской войны». По мнению военно-
го агента, «достижение этой цели и составляет одну из глав-
230
нейших задач германской дипломатии и, в частности, инструк-
торской миссии генерала Лимана» [25В, д. 752, лл. 677—678].
Понятно, что новый крупный успех, достигнутый немцами в
борьбе за преобладание в Османской империи, вызвал
острую тревогу в правительственных кругах России. Сама по
себе Турция в тогдашнем ее плачевном состоянии серьезной
опасности для царизма не представляла. Ее военный потенциал
оценивался накануне первой мировой войны весьма низко. Бое-
способность турецкой армии после поражения в двух войнах
подряд была .невысока [там же, д. 718, лл. 29—32, 64—65, 71].
Численный состав турецких .войск также сильно уменьшился 18.
Лишь в течение более или менее продолжительного срока и пу-
тем затраты огромных средств турки могли подготовить новые
обученные контингенты и пополнить вооружение.
В Берлине также не питали иллюзий на сей счет. Правда,
части I корпуса, находившиеся в районе Стамбула, выгодно
отличались от остальных войск. Но они были лишь обманчивым
фасадом вооруженных сил страны. Гарнизон столицы одевали
и оснащали значительно лучше остальной армии. Это было не
удивительно, так как младотурки рассматривали I корпус как
сильнейшую опору своей власти и так же, как незадолго до это-
го Абдул Хамид, не жалели на него средств, уделяя его содер-
жанию и боевой подготовке усиленное внимание.
Совсем иным было состояние войск, дислоцированных за
пределами Стамбула. В первых же своих донесениях Лиман,
посетивший части, расположенные в провинции, рисовал пла-
чевную картину царящей в них деморализации, хаоса в управ-
лении, крайнего недостатка .вооружения и амуниции, плохого
снабжения войск и большого некомплекта подготовленных офи-
церских и унтер-офицерских кадров. Он .прямо сообщал в марте
1914 г. начальнику военного кабинета кайзера генералу Линке-
ру, что .в случае военных осложнений быстрый разгром турецкой
армии абсолютно неизбежен [357, стр. 22; 67, т. 7, № 9505; 342,
стр. 16, 20; ср. 159, стр. 45—46] 19.
На основании этих сведений начальник германского гене-
рального штаба Мольтке-младший приходил к безотрадным
выводам. «Турция в военном отношении представляет собой
нуль,— писал он в марте 1914 г. в Вену Конраду фон Бетцен-
дорфу,— армия в таком положении, что смешно описывать.
Если мы раньше говорили о Турции как о больном человеке,
то теперь уже следует говорить как об умирающем. Она более
не жизнеспособна и находится в состоянии безнадежной аго-
нии». В заключение Мольтке образно сравнивал миссию Лима-
на фон Сандерса с консилиумом врачей у смертного одра боль-
ного [261, т. 3, стр. 612]. Поэтому, по его мнению, высказанному
два месяца спустя, «было бы совершенно ошибочно возлагать
в недалеком будущем какие-либо расчеты на Турцию .в пользу
Тройственного союза или Германии» [357, стр. 22—23].
231
В таком же духе говорил и Вангенгейм, отмечавший в мае
1914 г., что «Турция нуждается по меньшей мере ,в десяти го-
дах, чтобы залечить раны последней войны и с помощью
иностранных инструкторов осуществить запланированные ею
широкие реформы. Оздоровление было бы поставлено под
вопрос, если бы Турция была в это время вовлечена в новую
войну. Поэтому турецкая политика должна стремиться к тому,
чтобы избегать каких-либо внешних осложнений» [63, т. 36(2),
стр. 784].
Сам Энвер-паша, занявший к тому времени пост военного
министра (см. об этом ниже), полагал, что лишь через пять
лет турецкая армия станет организованной силой, могущей
соперничать с армиями европейских государств [45, с. 3, т. 2,
№ 72].
Все эти констатации и заключения, несомненно сами по себе
правильные, имели бы для Турции значение, если бы немцы
руководствовались ими в своей политике, или если бы по край-
ней мере их принимали в расчет стоявшие у власти младоту-
рецкие лидеры. Последние, как мы увидим, ринулись в мировую
свалку, не посчитавшись ни с военной слабостью, ни с общей
экономической отсталостью страны.
Что касается политики германской дипломатии, то она
определялась исключительно интересами правящих кругов Гер-
мании. В критический момент возникновения мировой войны
в Берлине вовсе не считали нужным ждать, пока турецкая
армия будет приведена в полный порядок. Леонтьев прозорли-
во отмечал .в апреле 1914 г., что, когда наступит «роковой час»,
немцы постараются двинуть турецкие войска «и не в готовом
виде». «Тем более что задача турецкой армии второстепенная,—
писал он,— отвлечь или рассеять внимание главного противни-
ка в самом начале войны. Будет ли эта армия иметь успех, или
неорганизованная и недоученная турецкая армия будет разби-
та кавказскими войсками —- вопрос для немцев серьезного зна-
чения иметь не будет, так как события на Кавказском театре
лишь в незначительной степени могут отразиться на ходе вой-
ны на главном театре. Важно, чтобы кавказские (войска и их
резервы были скованы вместе с материальными средствами, в
ущерб западным русским армиям.
Только при таком объяснении можно считать вполне оправ-
данной и осмысленной громадную энергию, проявляемую сей-
час Германией в сторону Турции и именно в военном отноше-
нии.
Германская военная миссия, может быть, и не успеет в пол-
ной реорганизации турецкой армии и в других поставленных ей
задачах, с турецкой точки зрения, но не в этом ее главная цель;
зато эта миссия наверное сумеет разработать мобилизацию и
сосредоточение турецкой армии в сторону России и, что главное,
обеспечить ее исполнение с началом общей войны» [25В, д. 719,
202
лл- 66—68]. Этот прогноз целиком подтвердили события после-
дующих месяцев.
Если мы вспомним, что известный план Шлиффена предус-
матривал направление подавляющей части германских сил про-
тив Франции и достижение решающих успехов ib Западном
фронте в первые же недели войны, то в этих условиях ослабле-
ние нажима русских армий на восточные границы Германии
имело для нее огромное значение. Тем самым для германских
империалистов было очень важно, чтобы турки сковали на Кав-
казе и на побережье Черного моря как можно больше русских
сил.
В конце 1913 — начале 1914 г. в Османскую империю хлы-
нули десятки немецких военных, занявших ключевые позиции в
составе ее вооруженных сил. Помимо 30 офицеров, прибывших
в Стамбул вместе с Лиманом фон Сандерсом, в персонал мис-
сии были включены 12 офицеров из 26, ранее служивших в ту-
рецкой армии. По его настоянию, военным министерством
Турции было приглашено еще 30 немецких офицеров. Та-
ким образом, накануне первой мировой войны германская воен-
ная миссия насчитывала свыше 70 человек [342, стр. 11—12].
Высшее военное учреждение страны — военное министерст-
во— попало в руки немцев. Глава миссии Лиман фон Сандерс
занял в нем пост генерального инспектора армии и, по словам
посла России в Берлине Свербеева, приобрел «решающее влия-
ние на военное дело в Турции» [24Б, д. 3309а, л. 88]. Генерал-
майоры Вебер и Поссельт были назначены инспекторами крепо-
стей, береговой и крепостной артиллерии. Руководство отделами
военного министерства — службой связи, интендантством, обоз-
ным делом, санитарной частью — было также доверено герман-
ским офицерам. Последних поставили во главе военной акаде-
мии и всех находившихся в Стамбуле офицерских и унтер-офи-
церских школ. Ведущие дисциплины в высших военных заведе-
ниях Турции преподавались по преимуществу немецкими спе-
циалистами.
Та же картина наблюдалась и в генеральном штабе турец-
кой армии. Один из помощников Лимана — генерал майор
Бронзарт фон Шеллендорф занял пост заместителя начальника
генерального штаба, а немецкие офицеры майор Эндерс, под-
полковники Перинэ фон Тевинэ и Фельдман возглавили все три
отделения генерального штаба. Если учесть, что Энвер-паша
был начальником генерального штаба лишь номинально, то
станет ясным, что этот руководящий военный орган отныне яв-
ляется не более как филиалом германского генерального штаба.
Но это было далеко не все. Члены германской миссии коман-
довали многими войсковыми соединениями и частями, что ранее
никогда не практиковалось. Хотя под давлением России Лиман
фон Сандерс был смещен с поста командира I корпуса, началь-
ником штаба этого образцового корпуса тогда назначили сот-
233
рудника фон Сандерса—полковника фон Франкенберга [25В,
д. 718, лл. 6—9; 61, с. 3, т. 9, № 65, 1'21; 342, стр. 30—32], о ко-
тором Леонтьев писал, что он является «правой рукой Лимана
и душой миссии» [25В, д.,718, лл. 14—15]. Пребывание немцев
во главе командования I корпуса имело не только огромное
стратегическое значение, так как войска корпуса контролирова-
ли районы Босфора и Дарданелл, но и крупное политическое
значение — напомним, что I корпус являлся главным оплотом
младотурецкого правительства. Наконец, трое немецких офице-
ров возглавили дивизии в Скутари, Смирне и Ангоре и пятеро
других — пехотные и артиллерийские полки [там же, лл. 8—9].
Таким образом, командование турецкими войсками в жизненно
важных пунктах страны—столице, Проливах и крупнейших го-
родах— было передано в немецкие руки.
Правда, укрепления Босфора и Дарданелл в разгар между-
народного конфликта из-за миссии Лимана фон Сандерса были
изъяты ив ведения командующего I корпусом и непосредствен-
но подчинены турецкому военному министерству. Но это не ме-
няло существа дела, так как компетенция Лимана факти-
чески распространялась и на оборону Проливов [67, т. 7,
№ 9093; 348, с. 3, т. 8, № 552]. Леонтьев с полным основанием
писал по поводу внедрения германских милитаристов в Турцию,
что миссия Лимана фон Сандерса «опутала паутиной» всю ту-
рецкую армию [25В, д. 718, л. 16].
Между тем немецкое засилье в турецкой армии, как это бы-
ло и ранее, вызвало отпор среди турецкого офицерства как со
стороны командного состава, так и в его средних и низших
звеньях. Леонтьев, отмечая трудность обстановки, в которой ра-
ботала германская военная миссия, сообщал «о представляе-
мом ими (немецкими офицерами.— А. С.) захватном герман-
ском влиянии и воскреснувшем турецком национализме» [45, с.
3, т. 1, стр. 77—78]. Он предсказывал, что «германским офице-
рам придется иметь дело не с одними расположенными к ним
младотурками, а со всей толщей турецких офицеров, которых им
мало приходилось касаться при прежних условиях службы. Эти
офицеры, враждебные младотуркам, несомненно будут относить-
ся отрицательно и к иностранным офицерам, собирающимся по-
вернуть вверх дном все установленные порядки и отношения.
И это тем более, что немецкие инструкторы, призванные младо-
турками, невольно на все вопросы будут смотреть их глазами;
недаром уже теперь .правительственные газеты приглашают их
вступить в борьбу с политикой в армии, очевидно понимаемой
в младотурецком освещении. Эти условия несомненно создадут
трения для немецкой работы, может быть и не непреодолимые, но
все же весьма и весьма серьезные» [25В, д. 718, л. 49]. О том
же самом сообщали Свербеев, французские представители в
Стамбуле Бомпар и Мокор и даже Паллавичини [4'5, с. 3, т. 1,
№ 21; 61, с. 3, т. 8, № 611, 647; 67, т. 7, № 9100]20.
234
Но это недовольство немецкими офицерами проявлялось в
турецкой армии лишь эпизодически. Командование во главе с
Энвер-пашой легко оправлялось с ним. Только позднее, в годы
мировой войны, обострение отношений между немецкими коман-
дирами и подчиненными им турецкими войсками стало крупным
фактором, подрывавшим германское влияние в Турции.
Давая оценку позициям, захваченным тогда в Турции гер-
манской военщиной, следует принять во внимание также расче-
ты лидеров партии «Единение и прогресс». Приглашением гер-
манской военной миссии с самыми широкими полномочиями
младотурки добивались не только укрепления, как они надея-
лись, внешнеполитических позиций Турции. Так же, как их пред-
шественник Абдул Хамид, они хотели с помощью германских
империалистов упрочить свое положение и внутри страны. Прав-
да, как мы уже отмечали, отвоевание Адрианополя во время
второй Балканской войны уже несколько повысило престиж пар-
тии. Тем не менее обстановка в стране, и особенно в армии, в
которой значительная часть командного состава была настроена
резко враждебно к правительству и к новому военному руковод-
ству, представлялась младотуркам крайне опасной. После убий-
ства в июне 1913 г. Махмуда Шевкет-паши призрак переворота
не переставал витать над вожаками младотурецкой партии. Про-
извести собственными руками чистку офицерского корпуса они
не решались, так как боялись дать этим повод к усилению анти-
правительственных настроений в армии. По свидетельству Ле-
онтьева, младотуркам приходилось «считаться со сплоченностью
офицерского состава и с развившимися в нем в последнее вре-
мя стремлениями к самостоятельным выступлениям в области
внутренней политики» [25В, д. 718, л. 29].
Иностранная военная миссия должна была облегчить младо-
туркам проведение ряда мер, направленных на полное подчине-
ние армии контролю правительства. Немецкие офицеры, высту-
пая внешне беспристрастно, должны были, по их представлени-
ям, фактически действовать согласно указаниям своих офици-
альных турецких начальников и переводчиков, которыми явля-
лись бы исключительно ставленники Комитета партии «Едине-
ние и прогресс». Таким образом, с помощью немецких офицеров
можно было бы под предлогом служебной непригодности из-
гнать из армии политических противников господствующего ре-
жима [там же, лл. 29—30].
Но чтобы осуществить эту задачу, младотуркам надо было
иметь во главе армии и флота верных и достаточно популярных
людей. Тогдашний же военный министр Иззет-паша не отвечал
этим требованиям, хотя и был истым германофилом, прошед-
шим некогда школу .военной подготовки в рядах кайзеровской
армии. Лояльно сотрудничая с младотурками, Иззет-паша не
входил в партию «Единение и прогресс» и влиянием в ней не
пользовался. За ним признавали опыт и образованность, но
235
в то же время его упрекали (и, видимо, ие 'без оснований) в
нерешительности и недостатке энергии, особенно пагубных
в условиях сложной и опасной политической обстановки, в ко-
торой находилась Турция.
Поэтому в начале января 1914 г. на пост военного министра
Комитет младотурецкой партии назначил Энвера. Новоиспечен-
ный тридцатидвухлетний полковник был вместе с другим лиде-
ром, Джемалем, срочно произведен в генерал-майоры (оба ста-
ли именоваться «пашами»). Через несколько дней Энвер-паша
взял на себя исполнение и должности начальника генерального
штаба. Одновременно был упразднен единственный коллегиаль-
ный орган — Высший военный совет, членом которого, кстати,
являлся Лиман фон Сандерс. Тем самым новый военный ми-
нистр освобождался от чьего-либо контроля в решении всех воп-
росов, касавшихся армии [320, стр. 160—161; 57, т. 10(1), № 464;
61, с. 3, т. 9, № 34; 67, т. 7, № 9211; 342, стр. 17—19]21. Таким
образом, в руках одного человека была сосредоточена небывало
огромная власть; дело явно шло к установлению в стране воен-
ной диктатуры.
Вхождение Энвер-паши и другого видного лидера партии
«Единение и прогресс», Джемаль-паши, в состав правительст-
ва (Джемалыпаша незадолго до этого был назначен министром
общественных работ, а в марте 1914 г. занял пост морского ми-
нистра) многие дипломаты расценивали как начало новой эры
в истории Турции. Никогда до сих пор Комитет не оказывал
столь всеобъемлющего воздействия на ход государственных дел.
Отныне трое его самых влиятельных членов —• Энвер-паша,
Джемаль-паша и Талаат-бей (министр внутренних дел)—за-
седали в совете министров [27А, д. 10098, л. 229; 67, т. 7,
№ 9165]. Этих деятелей и иностранные наблюдатели не без ос-
нований характеризовали как наиболее энергичных и влиятель-
ных представителей партии «Единение и прогресс».
Наибольший вес в этом «триумвирате», сыгравшем столь зло-
вещую роль в истории султанской Турции, вскоре приобрел Эн-
вер-паша. Благодаря активному участию в младотурецкой рево-
люции 1908—<1’909 гг., в Триполитанской войне и в возвращении
Адрианополя Энвер-паша завоевал в Турции широкую попу-
лярность. Руководящая роль в государственном перевороте, в
результате которого младотурки в январе 1913 г. вернулись к
власти, и последовавшая вскоре гибель Махмуда Шевкет-паши
выдвинули его на одно из первых мест в правящей партии.
Прогерманские симпатии Энвер-паши были общеизвестны.
Во время пребывания в 1909—1911 гг. на посту военного атташе
в Берлине он успел завязать прочные связи в правительствен-
ных и военных кругах Германии и с тех пор заслужил репута-
цию ярого германофила. Правда, Вильгельму II и многим пред-
ставителям германского генералитета претил ничем не прикры-
тый авантюризм этого турецкого деятеля, его манеры полити-
236
ческого выскочки — несдержанность, отсутствие такта, преуве
личенное самомнение и тщеславие. Кайзер, например, резко
осуждал Энвер-пашу за неоднократное нарушение им воинской
дисциплины и особенно за участие в убийстве военного минист-
ра Назым-паши. «Его следует в скором времени повесить» —
пометил Вильгельм II на донесении Вангенгейма об этом убий-
стве [63, т. 38, стр. 201; см. также: 44, стр. 328—330; 61, с. 3,
т. 9, № 42; 67, т. 7, № 9577].
Не удивительно, что Энвер-паша не внушал германским по-
литикам полного доверия. От такого человека можно было все-
го ожидать. Особенно опасались в Берлине, а также и в других
европейских столицах, что его вступление на могущественный
пост военного министра усилит в турецком правительстве реван-
шистские настроения и тем самым увеличит угрозу нападения
Турции на Грецию. Между тем уже в начале 1914 г. в правящих
кругах Германии Энвер-пашу оценивали как фигуру'более влия-
тельную, чем даже официальный глава партии «Единение и про-
гресс» министр внутренних дел Талаат-бей [24А, 1914, д. 5'5, л.
333; 45, с. 3, т. 3, № 258; 61, с. 3, т. 9, № 112; 67, т. 7, № 9165,
9203, 9499]. Это важное обстоятельство, а также всем извест-
ная преданность Энвер-паши Германии принуждали немецких
дипломатов и военных в интересах «высшей политики» подав-
лять свою неприязнь к молодому турецкому лидеру.
Политическая арена служила Энвер-паше лишь трамплином
для личной карьеры. Он горячо поддерживал бредовые идеи
панисламизма и пантюркизма, надеясь, что их осуществление
явится средством собственного возвышения. Поговаривали, и не
без причины, о мечтах Энвера повторить карьеру Наполеона и
со временем занять султанский престол. Во всяком случае, не-
ожиданная женитьба Энвер-паши в начале 1914 г. на племянни-
це султана и помпезность, с которой была обставлена эта свадь-
ба, давали серьезную пищу подобным предположениям. Незау-
рядная энергия в соединении с крайней неразборчивостью в
средствах для достижения поставленной цели, опора на такой
могучий рычаг, как армия,— все это обеспечивало Энвер-паше
перевес над соперниками в верхах младотурецкой партии и тем
самым преобладающее влияние на решение важнейших вопро-
сов внутренней и внешней политики [25В, д. 719, лл. 3—4, 10—
14; 342, стр. 17; 61, с. 3, т. 9, № 42; 354, стр. 114—115; 334, стр.
19—20].
Было подлинным несчастьем для турецкого народа, что дея-
тели, подобные Энвер-паше и его соратникам Джемалыпаше и
Талаат-бею,— честолюбивые авантюристы и демагоги среднего
масштаба, лишенные широкого кругозора,—стояли в то крити-
ческое время у руля правления. Только в условиях господство-
вавших в Турции отсталых социально-политических отношений
люди такого толка могли захватить власть и бесконтрольно вер-
шить судьбами страны.
237
Севой приход в военное министерство Энвер-паша ознамено-
вал кардинальной чисткой армии от всех инакомыслящих, кото-
рые могли бы выступить против младотурок и представлять хо-
тя бы малейшую опасность. Под предлогом улучшения команд-
ных кадров в начале 1914 г Г из армии и флота было изгнано
около тысячи генералов и адмиралов, средних и младших офи-
церов. Хотя среди уволенных ,в отставку имелись способные ли-
ца, младотурецкие заправилы не считались ни с чем ради
укрепления своего влияния в офицерском корпусе. Этой полити-
ческой цели они добились, выдвинув на освободившиеся посты
преданных им людей. Проявления недовольства чисткой армии
и господствующими порядками Энвер-паша беспощадно подав-
лял с помощью военных судов, выносивших по политическим
делам самые свирепые приговоры [25В, д. 719, л. 32; д. 475, лл.
257—259; 45, с. 3, т. 2, № 72; 57, т. 10(1), № 464; 61, с. 3, т. 9,
№ 34; 342, стр. 17—18].
Между новым военным министром и главой германской во-
енной миссии с самого начала сложились весьма недружелюб-
ные отношения, напряженность которых то усиливалась, то
ослабевала. Энвер-паша привносил в решение чисто военных
вопросов свойственный ему дух политиканства и неоднократно
вмешивался в компетенцию Лимана фон Сандерса, пытаясь
поставить германского генерала под свои контроль, сведя его
положение к роли простого советника.
Естественно, последнему были неприятны повадки турецкого
министра. Правда, немецкому «паше» более или менее удава-
лось сохранять подобающую субординацию: приходилось счи-
таться с большой заинтересованностью кайзера в дальнейшем
пребывании в Турции германской военной миссии и подавлять
личные чувства и соображения. Все же Лиман фон Сандерс не
мог скрыть недовольства необходимостью подчиняться вчераш-
нему майору, столь малосведущему в специальных вопросах, не
имевшему ни опыта, ни соответствующего образования. Между
тем Энвер-паша мнил себя незаурядным стратегом, что вызы-
вало у германского генерала законный скептицизм и раздраже-
ние [25В, д. 718, лл. 5, 26—28; 45, с. 3, т. 3, № 258; 67, т. 7,
№ 9211; 342, стр. 32; 334, стр. 20]22.
Сам Лиман фон Сандерс также был человеком нелегким.
Настойчивый, не признающий компромиссов характер герман-
ского генерала, при полном его неумении и нежелании приспо-
сабливаться к сложным условиям незнакомой обстановки, от-
сутствие такта, присущая ему резкость и, по словам Леонтье-
ва, «болезненное самолюбие в области местничества» [25В,
д. 718, л. З]23, а также его горячность и тщеславие вскоре выз-
вали множество разного рода конфликтов и инцидентов с турец-
кой стороной, обнаживших истинные мотивы и неприглядные
методы деятельности представителей Германии в Турции. Мы
далее увидим, как и в какой степени все эти столкновения ос-
238
ложнили германской дипломатии, агентам «Дейче банк» и дру-
гих германских финансовых и промышленных монополий осу-
ществление своих экспансионистских планов на Ближнем Восто-
ке.
Для многих немцев, находившихся в Турции, а также турец-
ких офицеров, хорошо помнивших недавние времена пребыва-
ния на Босфоре фон дер Гольца, контраст Лимана фон Сандер-
са с последним был разителен. Но тут следует оговориться: лич-
ные отношения исторических фигур могли лишь придать изве-
стный оттенок ходу событий, но не изменить их течение. И в
данном случае политические соображения довлели над чувства-
ми симпатии или антипатии отдельных лиц. Энвер-паша безого-
ворочно принимал предложения Лимана и, по свидетельству
последнего, всеми средствами стремился проводить их в жизнь
[342, стр. 21].
Положение главы германской военной миссии крайне ослож-
нилось выявившимся отчуждением между ним и Вангенгеймом,
которое вскоре переросло в открытый разрыв и вражду [25В,
д. 718, л. 3; 67, т. 7, № 9705; 261, т. 5, стр. 840—841]. Поводом
к этому послужило отстранение Штремпеля с поста начальника
штаба германской военной миссии, предпринятое по инициати-
ве самого Лимана фон Сандерса и вопреки желанию посла.
Штремпель, который наряду с Вангенгеймом был одним из ду-
ховных отцов этой миссии, в течение ряда лет находился с пос-
ледним в наилучших отношениях. На желанный ему пост на-
чальника штаба миссии он был Назначен только благодаря под-
держке Вангенгейма, в то время как Лиман фон Сандерс проте-
жировал полковнику фон Лоссову, будущему руководителю по-
давления «пивного путча» 1923 г. Это назначение вызвало недо-
вольство со стороны некоторых немецких офицеров, уже давно
служивших в рядах турецкой армии, а также в консервативных
турецких кругах, где к Штремпелю относились с явным недове-
рием из-за его тесных связей с верхами младотурецкой партии.
В связи с этим в Берлине утвердили Штремпеля начальником
штаба миссии не без колебаний.
Но вскоре после своего прибытия в Турцию Лиман фон Сан-
дерс обратился к самому кайзеру с настойчивой просьбой —
отозвать Штремпеля, ссылаясь на уже ранее высказанные им
сомнения в пригодности этого лица на этом посту из-за его тес-
ных связей с младотурками. Лиман отмечал, что это об-
стоятельство препятствует завоеванию Штремпелем доверия у
офицеров военной миссии, что возможно лишь в том случае, ес-
ли «подобный пост будет занимать лицо в политическом отно-
шении абсолютно независимое». Руководитель военной миссии
выдвинул еще один, пожалуй, более важный аргумент: бли-
зость Штремпеля с младотурецкими деятелями мешает ему, Ли-
ману фон Сандерсу, в проведении необходимых реформ в турец-
ской армии и в достижении безусловного подчинения высших во-
239
енных учреждений страны его директивам и указаниям [306,
т. 2, стр. 439—440].
Видимо, подлинной подоплекой всего дела, ускорившей от-
странение Штремпеля, был$ стремление военного атташе занять
первенствующее положение в миссии, приглашение которой во
многом было обязано его личной энергии. Таким образом, те
качества, которые обеспечивали ранее Штремпелю исключитель-
ное место среди германских представителей в Турции, оберну-
лись теперь против него самого. Судьба военного атташе была
решена. В середине февраля 1914 г. он уехал из Стамбула в
продолжительный отпуск [25В, д. 718, л. 10; 306, т. 2, стр. 441],
а вскоре стало известно, что Штремпель стал гувернером трех
турецких принцев, отправленных в июне 1914 г. на два года в
Германию для обучения военному делу [25В, д. 718, лл. 1—'2;
69, 1914, ч. 2, стр. 865].
Отъезд Штремпеля из Турции был ударом не только для гер-
манского посольства, но и для немецкой военной промышленно-
сти, потерявшей в его лице своего самого опытного и влиятель-
ного агента на турецком рынке. «Благодаря своим исключитель-
ным турецким связям,—сокрушался Вангенгейм в личном пись-
ме Ягову,— он мог бы обеспечить германской индустрии еще
многомиллионные заказы. Крупп и фабрики боеприпасов (под-
разумевались предприятия оружейной фирмы Лёве.— А. С.)
будут очень опечалены расставанием с ним» [305, т. 2, стр. 441].
Однако удаление Штремпеля было не единственным и даже
не главным ущербом, который Лиман фон Сандерс помимо свое-
го желания нанес интересам германского капитала на Ближнем
Востоке. Тогда же, из-за строптивости главы военной миссии, в
среде представителей Германии в Стамбуле возник крупнейший
конфликт, чуть не вызвавший крах в строительстве Багдадской
железной дороги и тем самым полный провал политики герман-
ских экспансионистов в Турции.
Непосредственным виновником этого конфликта был мало-
известный до того офицер миссии — майор баварской службы
Кюбель, считавшийся специалистом в деле военных сообщений
и перевозок [445, 31.Х1913]. По рекомендации самого Ли-
мана он был назначен начальником железнодорожного отделе-
ния турецкого генерального штаба [276, стр. 315—316]. Кюбель
считал своей главной задачей подготовить в кратчайший срок
железнодорожную сеть Малой Азии к нуждам военного време-
ни. В начале мая 1914 г. он вместе с директором Анатолийской
железной дороги Хугуенином и другими немцами сопровождал
Энвер-пашу в его инспекционной поездке в Ангору. На пути в
салон-.вагоне между Кюбелем и Хугуенином возник жаркий
спор. Баварский майор стал обвинять дирекцию Анатолийской
дороги в нарушении условий концессионного договора, выра-
зившемся в полном пренебрежении к интересам военного ве-
домства. Он угрожал применением специальной статьи турецко-
240
го закона, которая в случае обнаружения недостатков, препят-
ствующих эксплуатации железной дороги в обстановке войны,
предусматривала отстранение директора от руководства дорогой
и передачу ее военному ведомству.
Не ограничиваясь этим, Кюбель тут же предложил Хугуе-
нину послать телеграмму в министерство труда и общественных
работ, в ведении которого находилась железнодорожная сеть
страны, с просьбой поручить военному министерству доскональ-
ную проверку Анатолийской дороги в целях выработки конкрет-
ных предложений для устранения замеченных недостатков и
подготовки дороги к нуждам военного времени. Если же дирек-
ция дороги воспротивится принятию этого предложения, то тог-
да, заявил он, военное министерство обратится в совет минист-
ров с целью добиться прекращения текущих переговоров с вла-
дельцами концессии Багдадской дороги [306, т. 2, стр. 441—442;
275, стр. 490].
Нет сомнения, что решиться на подобный шаг этот офицер
мог лишь в обстановке расхождений между гражданскими и во-
енными представителями Германии в Турции и, в частности, в
условиях отмеченного выше разрыва между Вангенгеймом и
Лиманом фон Сандерсом. Видимо, руководитель военной мис-
сии был согласен с Кюбелем в оценке состояния турецких же-
лезных дорог, принадлежащих немцам, и последний действовал
в полном согласии со своим начальником.
Для выполнения требований Кюбеля, по расчетам правления
«Дейче банк», необходимо было затратить на переустройство
Анатолийской железной дороги по меньшей мере 100 млн. ма-
рок. Между тем «Дейче банк» исчерпал уже все свои финансо-
вые ресурсы. Турецкое правительство и подавно было не в со-
стоянии выдать такую крупную сумму: все источники его дохо-
дов (включая даже будущие поступления от налогов на музей-
ные ценности и на похороны!) были давным-давно заложены и
перезаложены. Чтобы изыскать средства на достройку Багдад-
ской дороги, Германия в это .время вела с другими державами
переговоры о предоставлении Турции нового займа, а также
предлагала повысить турецкие таможенные пошлины с 3% до 4
или 5% [276, стр. 316; 275, стр. 490].
Самым поразительным во всей эскападе Кюбеля было то,
что претензии, сопровождаемые неприкрытой угрозой взять под
турецкий контроль Багдадскую дорогу — этот бастион герман-
ского империализма на Ближнем Востоке,— выдвигались от
имени турецкого военного министерства немецким офицером,
находившимся на турецкой службе.
Выступление Кюбеля при .поддержке турецкого военного ми-
нистерства, развернувшего кампанию против Багдадской доро-
ги, вскоре привело к неприятным для нее последствиям. Мини-
стерство общественных работ, по инициативе военного ведомст-
ва, потребовало от правления дороги подготовки ее передачи во-
241
енному министерству Турции и даже указало, какие именно ме-
ры необходимо в этих целях провести в ближайшее время [306,
т. 2, стр. 563—573]
Нападки Кюбеля вызвали у хозяев Багдадской дороги и у
Вангенгейма взрыв негодования. Германский посол без стесне-
ния заявил, что демарш майора «заставляет сомневаться в его
вменяемости» и «ставит нашу дорогу... под угрозу со стороны,
по-видимому, компетентного немца». Такая опасность представ-
лялась куда более значительной, чем все двадцатипятилетние
усилия противников Багдадской дороги из лагеря держав Ан-
танты. Основываясь на этом, Вангенгейм рекомендовал обра-
титься к баварскому правительству с просьбой немедленно ото-
звать Кюбеля из Турции, чтобы тем самым оградить Багдад-
скую дорогу от «своеволия» и «близорукости» военных.
Но тотчас выяснилось, что осуществить это намерение сов-
сем не просто, так как Кюбеля энергично поддержал Лиман фон
Сандерс. Таким образом, конфликт между скромным майором и
подлинными владельцами Багдадской дороги — воротилами
«Дейче банк» Гвиннером, Гельферихом и иже с ними — пере-
растал в столкновение со всей германской военной миссией в
Турции. Это могло привести к умалению среди турок престижа
Германии и упадку ее влияния на Ближнем Востоке. Кроме то-
го, неизбежная в подобном случае огласка, которой так опаса-
лись Вангенгейм и Ягов, дала бы противникам Германии, осо-
бенно России, сильный козырь в борьбе за преобладание в Тур-
ции.
Но, несомненно, самым неприятным и опасным в этом деле
была для германских империалистов угроза, возникшая Багдад-
ской дороге. Необходимость защиты этого крупнейшего пред-
приятия Германии за ее пределами определила решимость ве-
домства иностранных дел стать на сторону «Дейче банк» и вы-
ступить против Лимана фон Сандерса. В обращении к кайзеру
Ягов, Вангенгейм, а вслед за ними и канцлер Бетман-Гольвег
подчеркивали, что «Багдадская дорога —это спинной хребет»
политики Германии на Ближнем Востоке. Крах этой концессии
не только приведет к «экономической панаме», но будет иметь
неисчислимые политические последствия. «Военная миссия не
самоцель, а лишь вспомогательное средство германской восточ-
ной политики. Поэтому,— писал Ягов,— необходимо подчинить
деятельность военной миссии нашим политическим интересам»
[306, т. 2, стр. 441, 443; 276, стр. 316].
Канцлер, солидаризируясь с дипломатами, в специальном
представлении Вильгельму II подчеркивал в середине мая
1914 г.: «Германские интересы заключаются в усилении турец-
кой армии ,и нашего политического влияния на Золотом Роге.
Но мы заинтересованы в успехе дела реформ только до тех пор,
пока Турция остается преданной нам в политическом отноше-
нии. Если нам не удастся держать турок под своим влиянием,
242
то повышение боеспособности их армии было бы только выгод-
но нашим противникам. Нам нет нужды оттачивать турецкую
саблю для Франции или России» [276, стр 317]. Это весьма при-
мечательное признание, свидетельствующее о том, что за два с
половиной месяца до заключения военно-политического союза
с Турцией германский канцлер испытывал сильные сомнения в
прочности позиций рейха на Ближнем Востоке.
Кайзер, оценивавший положение еще более скептически и
считавший дело немцев в Турции почти потерянным (на этом
вопросе мы специально остановимся ниже), ограничился снисхо-
дительным предписанием Лиману фон Сандерсу по всем поли-
тическим вопросам предварительно договариваться с послом
[306, т. 2, стр. 443].
Но на германского генерала это указание не возымело ни-
какого действия. Лиман фон Сандерс, видимо, считал свое по-
ложение на Босфоре настолько прочным, что стал открыто оспа-
ривать приоритет Вангенгейма в решении германских дел в Тур-
ции. Прежде всего он немедленно обжаловал требование посла
убрать Кюбеля из Турции. Ведь ему — Лиману — не приходит в
голову настаивать на отзыве сотрудников германского посоль-
ства. Обиженный генерал заявил даже, что, пока инцидент с
Кюбелем не будет улажен, ноги его не будет в здании посоль-
ства24. Вслед за своим шефом начали бойкотировать посла все
офицеры военной миссии. Положение Вангенгейма стало невы-
носимым. В деятельности гражданских и военных представите-
лей Германии в Турции воцарился полный разлад. Самым опас-
ным, по мнению посла, было то, что из-за отсутствия у Лимана
«политического чутья» и его «безмерного тщеславия» в
Стамбуле могли прийти к заключению, что контроль над гер-
манскими делами в Турции находится в руках военных. Поэто-
му в своих последующих жалобах Вангенгейм просил отозвать
уже не только Кюбеля, но и Лимана фон Сандерса [306, т. 2,
стр. 443—444].
К середине июня 1914 г. конфликт между германским посоль-
ством и военной миссией достиг высшей точки, угрожая потря-
сением всех основ ближневосточной политики Германии. Речь
теперь шла о том, кто будет ею руководить: турецкий маршал —
он же немецкий генерал и в этом качестве являющийся оруди-
ем германского генерального штаба в одном из самых узловых
пунктов мировой политики — или же официальный посол госу-
дарства, действующий в соответствии с директивами имперско-
го правительства.
Таким образом, личный конфликт между Вангенгеймом и
Лиманом перерастал в вопрос о компетенции крупнейших
правительственных ведомств рейха [306, т. 2, стр. 444]. Все это
подтверждало справедливость впечатления, сложившегося тогда
у британского посла в Германии Гошена, доносившего в Лондон
в декабре 1913 г., что в Берлине существуют два правительст-
В43
ва — одно военное и другое гражданское, при этом первое силь-
нее [57, т. 10(1), № 441].
Неизвестно, чем кончилось бы дело, если бы не прямое вме-
шательство «Дейче банк», руководители которого решились на
беспрецедентный шаг (видимо, подсказанный им ведомством
иностранных дел) — непосредственно обратиться к Вильгель-
му II. В пространном документе Гвиннер и Гельферих харак-
теризовали как состояние Анатолийской железной дороги, так
и положение дел со строительством Багдадской магистрали (об-
щей длиной 3300 км, из которых 1800 км уже находилось в экс-
плуатации и 1000 км — в стадии строительства). В сооружение
этих дорог уже было вложено 400 млн. марок. Руководители
банка напоминали о бесчисленных политических, экономических,
технических препятствиях, которые удалось преодолеть благо-
даря совместным действиям банка и имперского правительства.
Далее они указывали, что в «самое недавнее время возник-
ла новая опасность для нашего дела. Она представляется нам
серьезней всех предшествующих трудностей, которые создава-
лись вследствие английской и французской .вражды и в связи со
специфической обстановкой, существующей в Турции. С внеш-
ними врагами благодаря поддержке правительства Вашего Им-
ператорского Величества мы совладали. Зато мы чувствуем се-
бя бессильными в отношении опасности, которая возникла из не-
мецких рядов».
Потом следовало описание инцидента с Дюбелем, выступле-
ние которого, по признанию Гвиннера и Гельфериха, грозило
сорвать трудные переговоры с турецким правительством о за-
вершении постройки Багдадской дороги, и обстоятельная крити-
ка претензий майора к дирекции Анатолийской железной доро-
ги При этом они не опровергали его утверждений о неподготов-
ленности немецких железных дорог в Турции к потребностям во-
енного времени. Гвиннер и Гельферих ссылались лишь на недо-
статочную мощь немецких финансов для окончания постройки
Багдадской дороги и отсутствие у самого банка огромной сум-
мы в 100 млн. марок, необходимой для выполнения требований
Кюбеля. Особенно опасно, подчеркивали германские финанси-
сты, то, что именно немецкий офицер внушал туркам идею за-
хвата железной дороги, построенной на 'германские средства и по
германскому образцу. По словам Гвиннера и Гельфериха, «вы-
ходка Кюбеля — это сильнейший удар по нашим железнодорож-
ным предприятиям, который за двадцать пять лет их существо-
вания предпринимался с чьей-либо стороны. Самый опасный
враг не мог бы нам больше навредить». В заключение они про-
сили защитить «плоды нашей долголетней работы... от угрозы,
возникшей из нашего собственного лагеря», и при этом подчер-
кивали, что «дальнейшая деятельность Кюбеля в нынешнем на-
правлении может нанести нам непоправимый ущерб» [306, т. 2,
стр. 444—445, 565—574].
244
Перед двойным нажимом ведомства иностранных дел, под-
держанного Бетманом-Гольвегом, и самой влиятельной группи-
ровки финансового капитала Вильгельм II устоять не мог. В
конце июня, ссылаясь на представление канцлера, кайзер при-
казал Лиману фон Сандерсу немедленно отозвать Кюбеля в свя-
зи с трудностями, которые он причиняет политике Германии на
Ближнем Востоке [там же, стр. 445—446].
Исход этого дела, конечно, вполне закономерен. Как мы ви-
дели, все попытки воспрепятствовать ограблению и эксплуата-
ции Турции германскими монополиями, сбору в ней шпионских
сведений, а также выступления против господствовавшей в стра-
не коррупции беспощадно пресекались в самом зародыше. Так
произошло и в данном случае. Тем не менее сам инцидент, хо-
тя и не привел к каким-либо последствиям, неприятным для
германских экспансионистов25, имеет значительный интерес. Он
проливает яркий свет на уязвимые места в политике Германии
на Ближнем Востоке и одновременно обнажает неблаговидные
методы ее проведения.
Крупные разногласия между представителями в Турции ми-
литаристских кругов и финансово-промышленных групп Герма-
нии свидетельствовали об отсутствии в ее ближневосточной по-
литике единой целеустремленной линии. Реакция «Дейче банк»
на выступление Кюбеля выявила и относительную финансовую
слабость кайзеровской Германии, крайне затруднявшую герман-
скому империализму экспансию на Ближнем Востоке.
Инцидент с Кюбелем вскрывает также своекорыстные цели,
преследуемые в Турции владельцами компании Багдадской до-
роги. Известно, что одним из главных козырей немецких соиска-
телей этой концессии, начиная еще с конца 80-х годов XIX в.,
было утверждение, что постройка Багдадской магистрали обес-
печит проведение мобилизации, быструю концентрацию войск
на восточных и западных границах страны и тем самым значи-
тельно укрепит оборону Османской империи [209, стр. 133—
134]. Между тем, как мы видели, весной 1914 г. выявилось, что
Анатолийская железная дорога и построенные участки Багдад-
ской дороги были сооружены без какого-либо учета военных
нужд самой Турции26. Впрочем, такая колониальная практика
строительства империалистами железных дорог в отсталых и за-
висимых странах была обычным явлением. Обеспечив с по-
мощью километрических гарантий получение крупных прибы-
лей, владельцы железнодорожных концессий не были заинтере-
сованы ни в высоком качестве сооружаемых ими линий, ни даже
в их нормальной эксплуатации и доходности.
Наконец, весьма симптоматично отношение к делу Кюбеля
самих младотурок. Хотя мы располагаем лишь сведениями, ис-
ходящими от германской стороны, из них явствует, что выступ-
ление баварского майора было поддержано военным министер-
ством и самим Энвер-пашой. Факт этот подтверждает падение в
245
самый канун первой мировой войны германского влияния в Тур-
ции, на чем нам еще 'Придется остановиться ниже.
Русские наблюдатели, внимательно фиксируя малейшие про-
явления разлада между Энвер-пашой и Лиманом, этим послед-
ним и Вангенгеймом, трения между самими немецкими офице-
рами, а также громкие инциденты, вызванные поведением гер-
манского генерала и других чинов его миссии27, тем не менее не
были склонны придавать им преувеличенное значение. Леонтьев
отмечал, что успех миссии Лимана фон Сандерса определяется,
с одной стороны, «силой и систематичностью германского напо-
ра», а с другой—продажностью и авантюризмом младотурец-
ких главарей [25В, д. 718, лл. 26—28]. Военные агенты России
в Берлине и Стамбуле считали, что правящим деятелям Тур-
ции немецкие офицеры не менее нужны, чем младотурки Гер-
мании. Между прочим, немецкие военные, стоявшие во главе I
корпуса и гарнизона столицы, отвечали за безопасность членов
младотурецкого правительства [25В, д. 719, лл. 29—32, 43, 61].
Леонтьев указывал, что, приглашая миссию Лимана фон Сан-
дерса, младотурки преследовали «обширную чисто политиче-
скую цель: им важно было заинтересовать в своем режиме гер-
манское правительство и, еще более того, самого германского
императора, и это им удалось» [25В, д. 718, л. 31].
«Высшие государственные интересы», «реформы в целях на-
ционального возрождения страны», «равенство всех османов» —•
эти громкие лозунги уже давно вылиняли, превратившись в ус-
тах младотурок в словесную мишуру, призванную прикрыть ин-
тересы узкопартийной клики и личные устремления руководите-
лей партии «Единение и прогресс» [там же, стр. 31—32]. Власть
младотурок быстро перерождалась в жестокую диктатуру, слег-
ка завуалированную парламентскими учреждениями, всецело
контролируемыми кучкой лидеров правящей партии. Отличие
от времени деспотического режима Абдул Хамида было, по су-
ществу, невелико. В подобных условиях младотурки полагали,
что германская поддержка поможет им сохранить полноту вла-
сти в стране и подавить растущее национально-освободительное
движение армян, арабов и курдов.
Леонтьев приходил тогда к выводу, что младотурки «ясно
учли обстановку и вполне сознательно сделали свой ход, раз и
навсегда привязавшись к германскому менторству, которое для
них может явиться якорем спасения в минуту всегда возможной
политической бури». Он подчеркивал, что немецкие и младоту-
рецкие интересы настолько переплелись, что младотурки, за-
продавшие «себя и интересы своей родины немцам... во всех во-
енных и политических вопросах готовятся плясать под немец-
кую дудку» [там же, лл. 32—33, 47]. В Петербурге отныне бы-
ли твердо убеждены, что в Стамбуле сделан окончательный вы-
бор в пользу Германии.
Новый приступ германской экспансии на Ближнем Востоке
246
был настолько опасен, что побудил царское правительство со-
звать в феврале 1914 г. Особое совещание в целях выработки
мер по .укреплению границ России на Черном море и Кавказе и
наметки действий на случай новых осложнений на Ближнем Во-
стоке, в первую очередь попытки захвата Проливов какой-либо
державой (более всего опасались, разумеется, Германии) [45,
с. 3, т. 1, № 295; 49, стр. 17—42; 143, стр. 51—63].
Как известно, царизм, учитывавший свою неподготовлен-
ность к столкновению с Германией и не получив необходимой
поддержки от Англии, вынужден был смириться с создавшимся
в Турции положением вещей. Но русско-германский конфликт
из-за миссии Лимана фон Сандерса резко обострил тогда отно-
шения между двумя государствами и тем самым усилил в Ев-
ропе угрозу большой войны. Сазонов в личном письме Изволь-
скому писал по этому поводу: «Константинопольский инцидент
кончился благополучно. Хозяйничать немцам в Турции мы по-
мешать не можем, но отдать в руки германского гарнизона сто-
лицу, служащую резиденцией русского посла, мы, само собой
разумеется, не могли. Вышло по-нашему, но немцы при этом
случае обнаружили такую недобросовестность и такое отсутст-
вие искренности, которое несомненно оставит след на наших
дальнейших отношениях» [24Д, д. 39, л. 43—44].
* * *
В связи с активизацией в Г913 г. политики Германии в ар-
мянском вопросе и переговорами, которые велись между Берли-
ном и Петербургом о реформах в Западной (Турецкой) Арме-
нии28, германское правительство всячески старалось укрепить
свое влияние как среди местного населения, так и в кругах ар-
мянских политэмигрантов в Берлине [24А, 1913, д. 114, л. 340].
Одной из мер, предпринятых тогда в этих целях, являлось
открытие германского консульства в Эрзеруме — наиболее круп-
ном центре Восточной Анатолии [63, т. 38, № 15299]. Отсутст-
вие здесь немецких подданных ясно указывало, что новое кон-
сульство призвано было создать в этом районе германские по-
литические и экономические .интересы. Консулом сюда был на-
правлен бывший переводчик германского посольства в Стамбуле
офицер генерального штаба Эдгар Андерс. С конца 1905 г. этот
разведчик занимал пост вице-консула в Мосуле, где пытался
установить немецкое влияние в Турецком Курдистане [155,
стр. 111]. В своей деятельности он не ограничивался насажде-
нием агентуры среди местного населения и ведением прогерман-
ской пропаганды, а исполнял также роль секретного агента, за-
нимаясь сбором разведывательных данных.
В тесном контакте с турецкими консулами в Закавказье и
под руководством генерального консула Германии в Тифлисе
графа фон Шуленбурга Андерс развернул шпионскую деятель-
247
ность на границе с Россией. В начале 1914 г. он совершил тай-
ную поездку по Кавказу, проявляя особый интерес к крепост-
ным сооружениям. В самый канун войны (в июле 1914 г.) Ан-
дерс вновь посетил Закавказье, вербуя агентуру и устанавли-
вая связи с представителями местного мусульманского населе-
ния в целях подготовки вооруженных выступлений против рус-
ских властей.
Кроме того, Андерс взял на себя роль советника и покровите-
ля местного турецкого командования. Он зачастую посещал ка-
зармы гарнизонов в Эрзеруме и Эрзинджане, где произносил
перед турецкими офицерами речи, в которых пугал их угрозой
со стороны России и старался посеять недоверие к ее представи-
телям в Восточной Анатолии.
Другой германский дипломат (и тоже по совместительству
разведчик)—вице-консул в Мосуле Гольдштейн — предпринял
в 1913 г. трехмесячную поездку по Западной Армении, во время
которой, в частности, пропагандировал среди армян изучение
немецкого языка, подчеркивая, что овладение им полезнее рус-
ского, преподававшегося во многих местных школах. При этом
он обещал материальное содействие германского правительства
тем школам, в которых будет введено обучение немецкому язы-
ку.
Немецкие дипломаты не брезговали никакой клеветой в ад-
рес России, распространяя о ней всякие вздорные слухи, и од-
новременно изображали себя бескорыстными защитниками Тур-
ции.
Во всем этом не было ничего нового. Германские империа-
листы уже давно пытались .проникнуть в Восточную Анатолию
и создать себе опору среди местного армянского населения. Та-
кую цель преследовала, в частности, организация в конце XIX —
начале XX ,в. германских миссий в Харпуте, Муше, Малатии,
Ване и Битлисе, где для армянских детей ими были построены
специальные школы и приюты (так назывались тогда интерна-
ты). Германские миссионеры-протестанты (кстати, тесно со-
трудничавшие с многочисленными американскими миссионера-
ми) любыми средствами пытались подорвать в Восточной Анато-
лии русское влияние. С помощью германских консулов и посольст-
ва Германии в Стамбуле немецкие миссионеры добивались со-
действия местных турецких властей и чинили всяческие препят-
ствия деятельности миссионеров —подданных России.
Но германская агитация, как сообщали русские консулы, не
имела у армян успеха. Последние относились к представителям
Германии с еще большим предубеждением. Это отрицательное
отношение было вполне оправданно. Армянский народ хорошо
помнил о многолетней поддержке кайзером политики истребле-
ния армян, проводившейся кровавым Абдул Хамидом. Им так-
же было прекрасно известно о тесном сотрудничестве оголтелых
шовинистов — младотурок с германскими империалистами. На-
248
селение Западной Армении понимало, что немцы под покровом
благотворительности преследуют исключительно политические
цели, и не верило их заявлениям о своем «беспристрастии».
С конца 1913 г. в Восточную Анатолию стали возвращаться
немецкие офицеры-инструкторы, покинувшие район расположе-
ния IV корпуса в период Балканских войн. Под видом путеше-
ственников и археологов Западную Армению посетили тогда де-
сятки немецких разведчиков, тщательно изучавших ее при со-
действии местных турецких властей [2'5В, д. 973, лл. 71, 72;
д. 991, лл. 450, 494, 496—502; 24Г, д. 1602, лл. 10—11, 71, 99;
д 1403, лл. 26—33, 93; 44, стр. 649; 197, стр. 120—122, 141]
Тогда же повысился интерес германских империалистов к
курдской проблеме. Их тревожил растущий размах националь-
но-освободительного движения курдского народа, ослаблявшего
обороноспособность Восточной Анатолии, и младотурецкий ре-
жим в целом. Германские консулы в Эрзеруме и Мосуле Андерс
и Гольдштейн наладили, начиная с 1913 г., контакты с влия-
тельными курдскими шейхами. Благодаря активной поддержке
со стороны турецких властей, а также тщательному изучению
местных условий германская агентура добилась здесь немалых
успехов накануне первой мировой войны.
Чтобы упрочить влияние младотурок в районах, пограничных
с Россией и Ираном, Андерс стремился «навести порядок» в Ту-
рецком Курдистане. В результате его представлений турецкое
правительство смещало чиновников, которые, по мнению Андер-
са, не способны были эффективно бороться с вооруженными вы-
ступлениями курдских племен [155, стр. 250—251]. Этой дея-
тельности немцев, враждебной национальным интересам курд-
ского народа, содействовало неутихающее соперничество в За-
падной Армении и Турецком Курдистане между Англией и Рос-
сией, которое, по существу, было производным англо-русских
противоречий в пограничных с Турцией районах Западного Ира-
на и Иранского Азербайджана.
Со времени прибытия в Турцию миссии Лимана фон Сандер-
са происки германских империалистов в Западной Армении и
Турецком Курдистане значительно усилились. Территория по-
следних находилась сравнительно далеко от сфер политической и
экономической экспансии Германии на Ближнем Востоке. По-
этому германские политики не преследовали там каких-либо ко-
лонизаторских целей, а руководствовались военно-стратегиче-
скими соображениями, предусматривая, что населенные армяна-
ми и курдами районы в случае русско-турецкой войны явятся
театром военных действий [25В, д. 991, л. 582].
Появление в Стамбуле миссии Лимана фон Сандерса дало
новый импульс распространению командных функций немецких
офицеров над войсками, расположенными в Восточной Анато-
лии. Леонтьев характеризовал это явление «как показатель не-
мецкой заинтересованности в военной деятельности турок в на-
249
правлении русской границы» [25В, д. 752, л. 678]. Уже в нача-
ле 1914 г. наблюдатели отмечали усиленную переброску в Во-
сточную Анатолию частей IX и X армейских корпусов. Энвер-
паша во время встреч с Бирсом и Леонтьевым признавал, что
Лиман фон Сандерс настойчиво советует ему сосредоточить на
границе с Россией возможно большее число войск, но он якобы
не следует этому совету [там же, лл. 647, 676—678]29.
С появлением миссии фон Сандерса германские консулы в
Эрзеруме и Трапезунде распоясались еще больше. Наибольшую
активность проявлял Андерс. Он старался руководить всей дея-
тельностью местных гражданских и военных властей. Ни одно
учение местных турецких войск не обходилось без его участия.
Играя роль инструктора, Андерс даже посещал гарнизоны и
военные корабли и чуть ли не производил смотры войсковым
частям. При его содействии штаб IV корпуса разрабатывал
план операций против России в районе Закавказья и намечал
диверсионные акты на русско турецкой границе [25В, д. 991,
лл. 585—586]. Наряду с этим германские официальные лица
продолжали вести антирусскую пропаганду. Так, достигнутый
тогда прогресс в вопросе о реформах в Западной Армении они
старались объяснить исключительно содействием Германии, а
не России, и утверждали, что в будущем армяне могут надеять-
ся только на «германскую помощь». Консулы тратили огром-
ные суммы на создание агентурной сети [там же, лл. 572—573].
Некоторое изменение политики Германии в армянском воп-
росе проявилось также в том, что германское правительство, ра-
нее относившееся резко отрицательно к немецко-армянским ор-
ганизациям, преследовавшим преимущественно культурно-про-
светительные цели, теперь Стало оказывать им всевозможную
поддержку. Германское ведомство иностранных дел субсидиро-
вало эти организации [24Б, д. 3460, лл. 101—102].
В начале 1914 г. «Немецко-армянский комитет», существо-
вавший всего несколько лет, был преобразован в «Немецко-ар-
мянское общество», а нерегулярно издававшийся листок «Дейч-
арменише Блэттер» — в ежемесячный орган «Дейч-арменише
Эхо», выходивший на немецком и армянском языках. Под пред-
логом содействия экономическому и культурному развитию ар-
мянского народа это общество ставило своей целью подчинение
Западной Армении германскому влиянию и подготовку поли-
тической почвы на Кавказе на случай войны Германии и Тур-
ции с Россией. В его деятельности большую роль играли офи-
циальные представители Германии в Западной Армении, Иран-
ском Азербайджане и на Кавказе и проживавшие в Берлине
армянские политэмигранты, преимущественно из буржуазно-на-
ционалистической организации «Дашнакцутюн». Руководите-
лями «Немецко-армянского общества» были упомянутый
выше Пауль Рорбах и немецкий буржуазный публицист
Лепсиус 30.
250
Свои взгляды на задачи политики Германии ib армянском
.вопросе, в целом совпадавшие с официальным курсом герман-
ского правительства, Рорбах изложил в докладе, прочитанном
летом 1'914 г. в Берлине на заседании руководимого фон дер
Гольцем «Германо-азиатского общества». (Подчеркивая страте-
гическое значение Армении, расположенной на путях, ведущих
из Малой Азии в Среднюю Азию, он указывал на необходи-
мость сохранения ее в составе Турции. Восстание в Армении, по
его словам, могло бы перекинуться в другие районы Османской
империи и вызвать ее распад. Поэтому он считал, что введение
«каких-либо решительных реформ в Армении, могущих повлечь
улучшение положения там христианского населения, не в инте-
ресах Германии». Поддерживать эти реформы ей следует лишь
в той мере, ib какой они могут предотвратить восстание армян
[25В, д. 991, лл. 575—'578, 580, 581—586; 45, с. 3, т. 1, № 251;
см. также: 197, стр. 137—140].
Действительно, активное вмешательство германского прави-
тельства в армянский вопрос имело тогда целью сузить про-
грамму реформ для Западной Армении, предложенную Россией,
и тем самым усилить влияние Германии в Турции. С другой
стороны, по словам поверенного в делах России в Стамбуле
Гулькевича, немцы хотели «снискать расположение армян, ко-
торыми Германия дорожит ввиду их преобладания в Киликии,
считаемой ею своей сферой влияния» [45, с. 3, т. 1, стр. 259,
118—119].
В этих целях представители германского посольства и близ-
кий Вангенгейму корреспондент «Франкфуртер Цайтунг» Вейц
пытались внушить армянам, что Германия заинтересована в со-
хранении такого «важного культурного фактора» в Малой
Азии, как армянский народ, и что она не допустит каких бы то
ни было над ним насилий. В то же время немцы советовали
армянам не стремиться к слишком большим целям, довольст-
вуясь децентрализацией и гарантией своей личной и имущест-
венной неприкосновенности. В этих пределах им была обещана
«мощная поддержка Германии» [24Б, д. 1047, л. 123].
Но фальшивый характер германской поддержки армяне сра-
зу же раскусили [45, с. 3, т. 1, стр. 260]. Это, в частности, про-
явилось тогда в отказе армянских капиталистов участвовать в
немецких финансовых предприятиях в Турции [24Б, д. 1048, л.
482].
На деле Германия противодействовала национально-освобо-
дительной борьбе армянского народа и фактически поддержи-
вала шовинистическую политику младотурок31, что понимали
даже те армянские деятели (наиболее видным из них был
доктор Завриев), которые сотрудничали с немцами. Эти
лица путем установления контакта с влиятельными бер-
линскими кругами стремились ослабить внимание, оказы-
ваемое Германией младотуркам, и уменьшить ее сопротивление
291
принятию (а позднее и осуществлению) Турцией программы
реформ в Западной Армении [45, с. 3, т. 1, № 251, и прим, на
стр. 118—119; т. 2, № 376].
Усиленное проникновение германских империалистов в по-
граничный с Россией район Турции, который в Петербурге рас-
сматривали как «естественную сферу» русского влияния, дея-
тельность немецких дипломатов в Восточной Анатолии, откро-
венно направленная против России, не могли остаться незаме-
ченными в русском генеральном штабе. В нем тогда были
заняты разработкой мер, имевших целью пресечение в Запад-
ной Армении подрывных действий германской агентуры и укреп-
ление давних симпатий к России местных жителей — армян,
курдов и айсоров [25В, д. 991, лл. 450, 494, 508—510, 581—590].
* * *
Усиление экспансии германского империализма в Турции
способствовало накануне первой мировой войны активизации
панисламистского и пантюркистского движения. Возвращение
младотурок к власти в январе 1913 г. дало новый толчок про-
паганде крайне шовинистических теорий и разжиганию в Осман-
ской империи и среди мусульманских народов за ее пределами
расовых и националистических теорий.
В нашу задачу не входит рассмотрение истоков панисламиз-
ма, османизма и пантюркизма, истории создания и деятельности
различных обществ, связанных с партией «Единение и про-
гресс» и занимавшихся распространением этих архиреакционных
взглядов. Отметим лишь, что наблюдавшееся в эти годы в Тур-
ции усиление пантюркистской агитации в значительной мере
объяснялось тем, что новый подъем национально-освободитель-
ного движения арабских народов, курдов и албанцев, направ-
ленный своим острием против шовинистической политики мла-
дотурок, привел к краху попытки партии «Единение и прогресс»
объединить все население страны под лозунгами османизма и
панисламизма.
Потеря Боснии, Герцеговины и Крита, провозглашение не-
зависимости Болгарии окончательно подорвали надежды мла-
дотурок на всеспасительную силу идей османизма. В 1911 г.
конгресс партии «Единение и прогресс» отказался от османиз-
ма. Взамен него в стране резко усиливается пантюркистская
пропаганда, центрами которой становятся организуемые в раз-
личных городах страны так называемые «турецкие очаги». Ру-
пором буржуазной националистической пропаганды являлся
созданный в 1911 г. в Стамбуле журнал «Тюрк юрду» («Турец-
кая отчизна»).
Поражение Турции в первой Балканской войне дало новый
импульс пантюркистскому движению [136, стр. 8—11, 60—62;
119, стр. 30, 60].
Большинство министров Порты, включая великого везира
262
Саида Халим-пашу и младотурецких лидеров во главе с ми-
нистром внутренних дел Талаат-беем, пришли в 1913 г. к убеж-
дению, что практичнее добиваться объединения одних турок. На
заседании Комитета партии «Единение и прогресс» пантюркис-
ты требовали .вести пропаганду исключительно средн тюркских
народов в России и в Китае (в Синьцзяне) [24Б, д. 1050,
лл. 4—6; 25В, д. 991, лл. 593—598].
Тем не менее младотурки не отказались целиком от пропо-
веди панисламистских идей, доставшихся им в наследство от
Абдул Хамида. Впрочем, обе доктрины не противоречили друг
другу, и их пропаганда как в Османской империи, так и за ее
пределами тесно переплеталась. Ведь пантюркизм и панисла-
мизм в конечном счете служили общим классовым целям реак-
ционных элементов турецкого общества.
Однако в практическом применении этих теорий было одно
существенное отличие. Если идеология панисламизма преиму-
щественно использовалась для привлечения на сторону турец-
кого султана — халифа мусульман, проживавших в колониях
Англии и Франции, то пантюркистская агитация и пропаганда
велись главным образом среди тюркоязычных народов России
[ 164, стр. 43—44].
Летом 1914 г. в пространном обзоре развития панисламист-
ского и пантюркистского движения Леонтьев сообщал о созда-
нии в Стамбуле новой организации, стремящейся вести свою
деятельность главным образом среди российских мусульман.
В связи с этим он отмечал, что «в образовании этого общества
были заинтересованы и немецкие офицеры, предполагающие
таким путем внести смятение в наши пределы в период военных
столкновений» [25В, д. 991, л. 592].
Таким образом, возникновение пантюркизма совпало с под-
готовкой Германии к мировой войне и обострением межимпериа-
листических противоречий на Ближнем Востоке. Германские
империалисты, активно поддерживавшие в свое время панисла-
мистские притязания Абдул Хамида, теперь с еще большей го-
рячностью приветствовали новую реакционную доктрину, под-
нятую на щит правящими кругами Турции. Наряду с теорией
панисламизма пантюркизм служил тем же экспансионистским
целям кайзеровской Германии и ее борьбе с державами Антан-
ты за мировое господство [84, стр. 27; 195, стр. 43].
-1-
В деле своего прямого назначения миссия Лимана фон Сан-
дерса не могла достичь многого. Наученные горьким опытом,
руководящие военные деятели Германии не возлагали очень
больших надежд на ее успех. В то же время, по свидетельству
военного агента России в Берлине Базарова, некоторые офице-
ры германского генерального штаба считали, что Лиману фон
253
Сандерсу удастся 'постепенно осуществить коренную реоргани-
зацию вооруженных сил Турции, хотя придется преодолевать
сопротивление многих влиятельных турецких военных. Послед-
нее, а также отсутствие у,большинства командированных в
Стамбул немецких офицеров знакомства со страной и бытом ее
населения явятся, возможно, причиной ошибок и замедлят про-
ведение необходимых реформ; однако военная миссия должна
твердо выполнять возложенную на нее задачу и восстановить
пошатнувшийся на Балканах престиж германских инструкто-
ров.
В военных кругах Берлина была и другая точка зрения.
Утверждали, что Германия ни ранее, ни теперь не заинтересова-
на в создании могущественной и культурной Турции. Последняя
нужна Германии как рынок сбыта товаров немецкой промыш-
ленности. Поэтому главная задача Лимана фон Сандерса — за-
ботиться о поставках турецкой армии старого оружия и всего,
что имеет марку «Сделано в Германии». Что же касается серь-
езных попыток «создать из хронически больного и расслабленно-
го старого человека здоровый жизнеспособный организм», то,
как сообщал тот же Базаров, многие знатоки Ближнего Восто-
ка и местные политики и экономисты советовали генералу не
увлекаться такими задачами. Тем не менее Лиман фон Сан-
дерс отправился на свой новый пост с намерением осуществить
самые широкие преобразования и добиться быстрого возрожде-
ния турецкой армии [25В, д. 973, лл. 105—106].
Но в распоряжении германской военной миссии оказалось
лишь семь-восемь месяцев мирной обстановки. Большая часть
времени ушла на подготовку и обсуждение планов реорганиза-
ции турецкой армии. Только к лету 1914 г. был выработан но-
вый закон о воинской повинности, предусматривавший сокраще-
ние срока действительной службы до двух лет. Цель этой меры,
подсказанной, естественно, немцами, заключалась в увеличении
в кратчайший срок обученных контингентов для турецкой армии,
сильно уменьшившихся в результате недавних войн [25В, д. 719,
л. 99; д. 477, лл. 217—221; 442, 15(2).V.1914]. Воинская повин-
ность распространялась и на немусульман, но их официально
призывали лишь на один год. При этом была введена целая
система различных льгот, которая давала христианам возмож-
ность за денежный взнос еще более уменьшить срок военной
службы и даже полностью освободиться от нее [25В, д. 719,
л. 76]. Фактически, учитывая уроки первой Балканской войны,
младотурки решили отказаться от призыва немусульман в ряды
армии, хотя из политических соображений Энвер-паша не хотел
в этом открыто признаваться [там же, лл. 10—44].
Большие усилия прилагала немецкая военная миссия для
организации практического обучения турецкой армии по прус-
скому образцу. Весной и летом 1914 г. в войсковых частях, осо-
бенно принадлежавших гарнизону столицы, полным ходом шли
254
полевые занятия, учебные стрельбы и т. д. Все указывало на
то, что германские милитаристы лихорадочно трудятся над ско-
рейшим (приведением турецкой армии в боеспособное состояние
[там же, лл. 20, 106—110; д. 717, л. 64, 27А, д. 10093, д. 219;
45, с. 3, т. 2, № 72, 189; 342, стр. 14].
Первостепенное внимание миссия Лимана фон Сандерса уде-
ляла реорганизации военных школ. В этой области ей легче бы-
ло добиться поставленной цели, так как немецкие офицеры
непосредственно возглавляли все военно-учебные заведения.
Реорганизация проводилась, по словам Леонтьева, «в духе гер-
манской системы» [25В, д. 752, лл. 630—631] 32.
Тогда же в Стамбуле для офицеров I корпуса были органи-
зованы курсы по изучению немецкого языка. Посещавшие их
400 турецких 'командиров занимались с большим усердием, так
как, по свидетельству Леонтьева, «все их будущее будет в зна-
чительной степени зависеть от их немецких начальников, и зна-
ние немецкого языка может явиться лишней гарантией для
благополучного продолжения службы» [25В, д. 718, л. 36].
В первой половине 1914 г. осуществлялось передислоцирова-
ние турецкой армии, имевшее целью укрепление обороны Про-
ливов. западного побережья Малой Азии (турецкое командова-
ние учитывало возможность военного столкновения с Грецией).
Одновременно в Турции собирались модернизировать Чаталд-
жинские укрепления и восстановить форты Адрианополя. В свя-
зи с этим Лиман фон Сандерс и его ближайшие помощники
Вебер и Поссельт предприняли весной и летом 1914 г. ряд инс-
пекционных поездок по Восточной Фракии. Но главное внимание
Лиман фон Сандерс и Энвер-паша уделяли разработке плана
мобилизации и военных действий на случай вооруженного конф-
ликта с Грецией или с Россией [там же, д. 719, лл. 91—95;
106—110; д. 752, лл. 630—631; 27Б, д. 26, л. 41; 27А, д. 10093,
лл. 198, 227—228, 230—231; 438, 18 (5) .V.1914].
Конечно, положительные результаты деятельности герман-
ской военной миссии могли сказаться на состоянии турецкой
армии далеко не сразу. Предшествовавший опыт уже убеди-
тельно доказал, что никакие европейские новшества не способны
быстро и кардинально оздоровить вооруженные силы Турции.
Уже отмечалось, что непреодолимым препятствием на пути во-
енных реформ была отсталая экономическая база полуфеодаль-
ной империи, к тому же раздираемой острейшими националь-
ными противоречиями. Вспыхнувший в августе 1914 г. пожар
мировой войны застал турецкую армию в самой начальной ста-
дии реорганизации.
* * *
Германо-турецкие отношения в предвоенные месяцы вовсе
не были так безоблачны, как это на первый взгляд можно было
бы предположить. Больше всего омрачал их вопрос о судьбе
255
островов Эгейского .моря. Несмотря на подписание в ноябре
1913 г. мирного договора с Грецией, турецкое правительство
добивалось возвращения этих островов, особенно Хиоса и Лес-
боса (Митилены), оккупированных греками в ходе первой Бал-
канской войны. Восстановл&ние суверенитета Турции над остро-
вами Эгейского моря младотурки ставили во главу угла своей
внешней политики, стремясь успехами во внешнеполитической
сфере улучшить свое положение внутри страны [45, с. 3, т. 1,
№ 292; 69, 1914, ч. 2, стр. 862, 866].
Но греко-турецкий конфликт из-за Эгейских островов сразу
же перерос в вопрос европейской политики, так как его стреми-
лись использовать обе враждующие группировки империалисти-
ческих держав. Страны Антанты хотели прочнее привязать к
себе Грецию. Англо-французская дипломатия немало преуспела
тогда в этом деле33. Со своей стороны, Германия и Австро-Венг-
рия, учитывая возросшее значение Греции на Балканах и
используя прогерманские настроения в военных и монархиче-
ских кругах страны (греческий король Константин даже доби-
вался присоединения ее к Тройственному союзу)34, пытались
перетянуть ее на свою сторону.
Все это определило решение европейскими державами
вопроса об Эгейских островах в пользу Греции. Германское пра-
вительство заняло в греко-турецком споре, по настоянию
Вильгельма II и вопреки советам Вангенгейма (а также мнению
Лимана фон Сандерса), явно прогреческую позицию [24Б,
д. 1047, л. 279; 63, т. 36(2), № 14566; 261, т. 3, стр. 644] 35.
Германия приняла участие в коллективной ноте держав,
предъявленной в феврале 1914 г. Греции и Турции и утверждав-
шей права греков на Хиос и Лесбос [69, 1914, ч. 1,
стр. 858—859]. Эту позицию германская дипломатия пыталась
оправдать якобы стремлением «поддержать солидарность дер-
жав» (!) [71, т. 295, стр. 8834].
Многие современники, в том числе Вангенгейм, склонны
были объяснить подобные действия правительства тесными уза-
ми между царствующими в Германии и Греции домами, а так-
же пристрастием кайзера к археологическим изысканиям, кото-
рым он с присущим ему дилетантством занимался во время
почти ежегодных посещений острова Корфу, где у него была
вилла [67, т. 8, № 9636; 243, стр. 152].
Дело, конечно, объяснялось не родственными чувствами и
приписываемым ему филэллинством. Ведь не мешали же они
кайзеру в предшествующие годы оказывать Турции прямую под-
держку против Греции. Перемена, происшедшая в отношении
кайзера к греко-турецкому конфликту, определялась, с одной
стороны, крушением его расчетов на Турцию (на чем мы ниже
еще остановимся), а с другой — надеждой с помощью короля
Константина вовлечь Грецию в Тройственный союз. В этом не-
сомненно сказалось выросшее в результате Балканских войн
266
политико-стратегическое значение Греции, сумевшей почти уд-
воить свою территорию.
Вильгельм II хотел превратить Грецию в плотину против
южных славян, в первую очередь против сербов [63, т. 36(2),
№ 14561]. Кайзер даже носился с планом создания антисла1вян-
ского блока балканских государств в составе Греции, Турции
и Румынии, который он хотел противопоставить России и Сер-
бии [67, т. 7, № 8951; т. 8, № 9636; 391, стр. 431; 276,
стр. 296—298]. Чтобы осуществить эту политическую комбина-
цию, германская дипломатия стала тогда па путь «посредни-
чества» между Грецией и Турцией, добиваясь греко-турецкого
соглашения на основе предоставления туркам лишь чисто фик-
тивного суверенитета над Хиосом и Лесбосом.
Но ни турецкое правительство, ни влиятельный глава грече-
ского кабинета ярый антантофил Венизелос не стремились к
заключению подобного союза. К тому же младотурок не удов-
летворяло то предложение об островах Эгейского моря, кото-
рое выдвинуло германское правительство. В этих условиях не
удивительно, что обе конфликтующие стороны весьма неохотно
поддавались германскому нажиму. Ни одна из них не хотела
идти ни на какие уступки. Переговоры то затягивались, то во-
обще прерывались. Младотурки явно стремились выиграть вре-
мя до получения двух дредноутов, постройка которых заканчи-
валась на британских верфях [63, № 14590, 14595; 45, с. 3, № 27,
129, 142]. Что касается Греции, то в ней влияние Англии и
Франции в эти месяцы непрерывно росло и уже явно возобла-
дало над влиянием Центральных держав [276, стр. 296—298].
Так продолжалось до тех пор, пока начавшаяся мировая война
не похоронила вскоре германские надежды на греко-турецкий
союз. Прав оказался Вангенгейм, с самого начала указывавший
на неосуществимость этого замысла Вильгельма II 36.
Позиция, занятая Германией в конфликте Турции с Грецией,
вызвала у младотурок не только разочарование в немецкой
«дружбе», но и неприкрытое недовольство своими германскими
покровителями. Великий везир Саид Халим-паша прямо заявил
представителям Центральных держав, что грекофильство кай-
зера рассматривается в Стамбуле как туркофобия [67, т. 8,
№ 9964, 9865, 9911; т. 7, № 9503]. На заседании Комитета пар-
тии «Единение и прогресс» один из его членов, резко критикуя
германское правительство за его нренебрежительное отношение
к нуждам и интересам Турции, прямо указывал на то, что в
«вопросе об островах Германия поддерживала Грецию» [45,
с. 3, т. 2, № 71 ].
Но этим далеко нс исчерпывалось раздражение младотурок
политикой Германии. Еще в 1913 г. им стало известно об отме-
ченных выше переговорах между участниками Тройственного
союза «о сферах влияния». Эти переговоры, а кроме того, и те,
которые велись в первой половине 1914 г. между Германией и
*/49—2406	257
державами Антанты (а также между Англией, Францией и Рос-
сией) о разграничении их интересов на Блцжнем Востоке и об
урегулировании спорных вопросов, связанных в первую очередь
с завершением строительства Багдадской дороги, породили в
правящих кругах Турции законную тревогу Лихорадочные
происки империалистических держав в Малой Азии, поспешно
и тайком деливших ее на сферы (влияния, рассматривали в
Стамбуле как предвестник окончательного раздела страны
[63, т. 37(2), № 15144; 67, т. 7, № 9503]. 'Турецкий посол в Бер-
лине Махмуд Мухтар-паша еще летом 4913 г. сообщал о наме-
рении «западных держав рано или поздно расчленить Турцию»
и обращал внимание Порты на опасность режима «сфер влия-
ния», который ей хотят навязать [356, стр. 248—249; см. также:
стр. 222, 256]. Младотурки прекрасно понимали, какие планы
таятся за 'настойчивыми требованиями австрийских и итальян-
ских империалистов предоставить им новые концессии в запад-
ной части Малой Азии37. В связи с этим наблюдалось явное
охлаждение австро-турецких отношений, что, в частности, про-
явилось в удалении по настоянию Энвер-паши из Аланьп
австрийской эскадры, визит которой в мае 1914 г. в турецкие
воды подозрительно затянулся [261, т. 3, стр. 655].
Нс удивительно, что один из членов младотурецкого «триум-
вирата», Талаат-бей, сравнивал Турцию весной 1914 г. с путе-
шественником, на которого в глухом лесу напали разбойники:
он готов все им отдать, лишь бы спасти свою жизнь [67, т. 7,
стр. 1029]. Наибольшую досаду у младотурок вызывало то, что
на путь участия в разделе Турции встала именно Германия, ко-
торая издавна утверждала, что имеет па Ближнем Востоке
исключительно экономические интересы и потому желает сохра-
нения целостности и независимости Османской империи. А ныне
немцы вместо ожидаемой от них поддержки в столь тяжелый
момент военного поражения страны, ничуть не печалясь об ее
дальнейшей судьбе, не только делят Турцию, но и поощряют
к этому другие державы. Великий везир, в частности, резонно
жаловался на то, что политика Германии воодушевляет Италию
на проникновение в Малую Азию [67, т. 8 № 9664; 126,
стр. 63—67]. Итальянские притязания на район Антальи вызва-
ли в апреле 1914 г. резкий отпор со стороны стамбульской прес-
сы, выступления которой против восточной политики европей-
ских держав, ню свидетельству австрийского военного атташе
Помянковского, породили в германских кругах «живое беспо-
койство» [261, т. 3, стр. 650].
Недовольство младотурок вызвала также перемена в поли-
тике Германии в армянском вопросе. Упомянутое выше русско-
германское соглашение по армянскому вопросу, предопределив-
шее последующую договоренность Порты с царским правитель-
ством о реформах ib Западной Армении, расценивали в Стам-
буле как уступку со стороны Германии, совершаемую за счет
258
Турции. Стамбульские газеты характеризовали русско-герман-
ский проект реформ в Армении даже как «попытку на месте, где
бушевал 'пожар, заложить взрывчатый материал, который может
вспыхнуть в любую минуту» [71, т. 291, стр. 6293; см. также:
т. 295, стр. 8834].
В подобных обстоятельствах симпатии младотурок к Герма-
нии быстро исчезали. Они убедились не только в том, что ее
(поддержка не уберегла Турцию от крупных территориальных
потерь на Балканах, как незадолго до этого в Северной Африке,
но и в том, что с ослабевшей империей ib Берлине теперь совсем
не считаются. Недовольство германской политикой прорывалось
даже на заседаниях Комитета младотурецкой партии в виде
выпадов в адрес Германии, которая, ио словам одного из высту-
павших, «всегда старалась эксплуатировать Турцию в тяжелые
для последней .минуты» [45, с. 3, т. 2, № 71].
Была еще одна причина, содействовавшая тогда ослаблению
германского влияния в Турции,— это твердая 'Позиция царского
правительства в конфликте с Германией из-за миссии Лимана
фон Сандерса. Хотя германская сторона пошла лишь на чисто
формальную уступку, согласившись с перемещением Лима-
на с поста командующего I корпусом на должность генерал-
инспектора турецкой армии, тем не менее в правящих кругах
Турции она была расценена как морально-политическая победа
России [там же, т. 1, № 69, 70].
В результате прежний курс турецкого .правительства на
Центральные державы заколебался и отклонился в сторону
Англии, Франции и России [гам же, № 71, 266; 196, стр. 165].
Любопытно, что эта перемена в настроениях руководящих дея-
телей Турции отмечалась тогда даже у такого ярого германо-
фила, как Энвер-паша38. Конечно, в таком изменении политики
Турции сказывался также сильный нажим на нее держав Ан
танты, стремившихся любым путем укрепить свои позиции на
Ближнем Востоке.
В итоге дело усиления военного флота младотурки це-
ликом передали в руки англичан. Расширение прав морской
миссии Лимпуса, заключение соглашении с компаниями Арм-
стронга и Виккерса на устройство в Измите морской базы и по-
стройку новых военных судов (о чем писалось выше) —все это
означало возобладание британских империалистов .в ..морской
политике Турции накануне первой мировой войны.
В марте 1914 г. Комитет партии .«Единение и прогресс»,
после обстоятельного обсуждения донесений, поступивших из
Берлина от Махмуда Мухтар-паши, принял решение, что в слу-
чае войны в Европе Турции не следует поддерживать Германию
и вообще играть какую-либо активную роль, а всячески ста-
раться «не раздражать Францию и особенно Россию» [45, с. 3,
т. 2, № 71]. Первая была необходима младотурках!, так как
только в Париже они могли найти финансовые средства для
’ДЭ*	259
поддержания своего господства над истощенной и разоренной
страной, особенно .в деле восстановления армии и усиления
флота. Вторая же была единственной из великих держав, кото-
рая непосредственно граничила с Турцией; поэтому, учитывая
свою военную слабость и рост вооруженных сил России, в Стам-
буле стали все больше отдавать отчет в опасности односторон-
ней ориентации на Тройственный союз [196, стр. 161] 39.
В течение первой половины 1914 г. младотурки предприняли
ряд шагов в сторону сближения с обеими державами. Было
подписано упомянутое выше соглашение о реформах в Запад-
ной Армении и создан в Стамбуле турецко-русский комитет,
имевший целью достижение большего взаимопонимания п ук-
репления связей между двумя странами на политиче-
ской и культурно-экономической почве [45, с. 3, т. 2, № 215,
243; см. также: 67, т. 7, № 9503, 9515, 9540, 9551; 61, с. 3, т. 10,
стр. 229]. Получение в апреле 1914 г. Турцией у парижских
банков крупного займа, обусловленного предоставлением фран-
цузским финансовым и промышленным монополиям новых при-
вилегий и концессий в Османской империи, 'способствовало зна-
чительному усилению влияния Франции па политику Порты и
наносило крупный ущерб интересам германской тяжелой ин-
дустрии на турецком рынке [96, стр. 435—455; 276, стр. 319].
В Стамбуле, по инициативе члена кабинета, известного франко-
фила Джемаль-пашп, был создан также франко-турецкий коми-
тет, который он же и возглавил [Г26, стр. 62—63, 84; 45, с. 3,
т. 2, № 215].
Однако лидерам младотурок этого, по-видимому, было не-
достаточно; они. полагали необходимым заручиться прямой под-
держкой Антанты. Усиливавшаяся политическая изоляция Тур-
ции казалась им нетерпимой, о чем Энвер-паша прямо говорил
германскому и австрийскому послам в апреле 1914 г. [261, т. 3,
стр. 651—652; см. также: 67, т. 7, № 9563]. В правящих кругах
Стамбула сочли тогда, что путем присоединения к Антанте они
уберегут себя от опасностей, которые могли бы возникнуть
из-за новых крупных осложнений внутри страны пли в резуль-
тате неурегулированных споров с балканскими государствами,
а также сговора империалистических держав за счет Тур-
ции.
Эти соображения побудили младотурок обратиться к цар-
скому правительству с предложением заключить с Турцией
союз, а затем .вскоре предпринять аналогичный демарш в Пари-
же. Первое предложение было совершено одним из самых
влиятельных членов кабинета, официальным главой младоту-
рецкой партии Талаат-беем. Для этого он использовал ставшую
в те годы традицией форму личной встречи, посетив царя в Ли-
вадии. Великий везпр Саид Халим-паша придавал этому визиту
столь большое значение, что указал Тирсу накануне отъезда
Талаат-бея на желательность присутствия в Ливадии Сазонова
260
во время 'пребывания там 'представителей Турции [24А, 1914,
д. 318, л. 36].
Предложение Талаат-бея, прибывшего в мае 1914 г. в Крым
во главе турецкой делегации, повергло Сазонова в изумление.
В ответ на двукратно брошенное ему слово «союз» царский ми-
нистр уклончиво ответил, что, «естественно, этот вопрос нужда-
ется в проверке, но мы готовы способствовать взаимному сбли-
жению» [275, стр. 514] 40. Хотя ввиду роста угрозы войны
с Германией и Австро-Венгрией Сазонов добивался сближения с
Турцией и Болгарией, чтобы побудить их присоединиться к про-
ектируемому им Балканскому союзу, пойти так далеко он тогда
не мог. После конфликта из-за миссии Лимана фон Сандерса
все буржуазно-помещичьи группировки России даже к самой
идее сближения с Турцией относились крайне сдержанно
[92, стр. 79].
Из-за отсутствия свидетельств с турецкой стороны трудно
судить об искренности демарша Талаат-бея41, хотя многое го-
ворит о серьезных намерениях тогдашнего турецкого правитель-
ства добиться установления близких отношений с Россией [262,
стр. 148—150; 337, стр. 293—294; 275, стр. 511—515]. Но даже
если предположить, что младотурки преследовали лишь цель
зондажа или хотели повысить в глазах немцев цену «турецкой
дружбы», то и в этом случае предпринятый шаг свидетельство-
вал, что отношения между Германией и Турцией были далеки
от полной гармонии.
В Петербурге постарались использовать визит Талаат-бея
для дискредитации Германии в Стамбуле и подрыва германо-
турецких отношений. Хорошо осведомленное «Новое время»
характеризовало это событие как подтверждение отхода Турции
от Тройственного союза, и особенно от Германии, чью «дорого-
стоящую дружбу» она хорошо познала. Перечислив все потери,
понесенные Османской империей за двадцатилетний период
сближения с Германией, газета заключала: «Для Блистатель-
ной Порты все-таки нет иного выхода, как порвать с немецкими
друзьями. Только этим путем она может сохранить остатки тер-
риторий, уцелевших после разгрома» [437, 9.V. (26.IV). 1914].
Потерпев неудачу в Ливадии, младотурки вскоре обратились
ПО другому адресу, фактически предложив принять Турцию в
Антанту. Такое предложение было сделано два месяца спустя,
в разгар июльского кризиса, одним из членов «триумвирата»,
упомянутым Джемаль-пашой, во время его пребывания в Пари-
же. Но результат был тот же: французские дипломаты уклони-
лись от обсуждения турецкого предложения [126, стр. 86—88;
61. с. 3, т. 10, №504].
Хотя германские дипломаты сами мало верили в возмож-
ность установления между Турцией и Россией «интимных отно-
шений», их австрийских коллег мучили сильные опасения по
этому поводу. И Паллавичпни, и посол Австро-Венгрии в Петер-
“/29 -2406	261
бурге Сапари едко критиковали германскую политику в Вос-
точном вопросе за ее неустойчивость и колебания, за отказ от
прежнего противодействия каким-либо планам расчленения
Османской империи. Австрийцы считали (и в этом с ними был
целиком согласен Вангенгейм), что в результате двойственной
политики Германии на Ближнем Востоке ее престиж и влияние
в Стамбуле были сильно поколеблены, а позиции Франции и
России укрепились [67, т. 7, № 9503, 9577, 9579; т. 8, № 9656,
9911; 275, стр. 511—512; 261, т. 3, стр. 644; 63, т. 36(2),
№ 14595, прим.].
Русско-турецкие переговоры в Ливадии, которые оживлен-
но комментировала европейская пресса, вызвали взрыв ярости
у Вильгельма II, назвавшего Талаат-бея и Сазонова «восточны-
ми негодяями» [63, т. 36(2), стр. 797]. Под впечатлением этой
встречи, а также серии успехов политики держав Антанты на
Ближнем Востоке кайзер в конце мая 1914 г. пришел к выводу,
что «Турцию нельзя более спасти. Она ничего теперь не стоит!
Она может попасть .в руки Тройственного согласия, т. е. раз-
биться на куски». Младотурецкое правительство, по мнению
Вильгельма II, сблизилось с Антантой, оно «изолгалось, нена-
дежно, ничтожно, чванливо и продажно...»
Германскому императору казалось, что вся его многолетняя
политика на Ближнем Востоке накануне полного краха. Немец-
кое влияние в Турции он оценивал тогда как «равное нулю по
сравнению с прежним... Они (т. е. младотурки.—-А. С.) сверну-
ли в русско-французский фарватер, где дают деньги, а нас кор-
мят речами». (Кайзер имел в виду крупный французский заем,
за месяц до того предоставленный Турции.) «Мы не можем их
держать под своим влиянием, так как не имеем денег! Они бо-
лее не на привязи!» — с сожалением констатировал Виль-
гельм II. Кайзер уже видел Турцию в лагере Антанты, которая
не только финансирует младотурок, но и оказывает им под-
держку в споре с Грецией из-за островов Эгейского моря:
«В то время как от нас отделываются звонкими фразами... они
(младотурки.— А. С.) в антигреческих целях примыкают к Рос-
сии и Тройственному согласию, для которых мы фактически от-
тачиваем турецкое оружие». И все это делается младотурками
в то время, как немцы «приводят в порядок, естественно без ка-
кого-либо денежного возмещения, их обносившееся войско». По-
добного кайзер снести не мог. Он угрожал: «Я не потерплю это-
го! Если турки захотят из-за островов воевать с греками, я от-
зову офицерскую миссию» [276, стр. 317—318].
Следует признать, что подобный каскад гневных фраз, выра-
женных с присущей Вильгельму II экзальтацией, имел под со-
бой полное основание. Весной 1914 г. кайзер не скрывал от
окружающих свою крайне пессимистическую оценку состояния
Турции и хода в ней немецких дел [261, т. 3, стр. 645]. Эта
оценка в значительной мере отражала новое соотношение сил,
262
которое тогда сложилось между империалистическими держа-
вами на Ближнем Востоке. Положение германских империалис-
тов в Турции, как мы .видели, было весьма критическим. И од-
ним из главнейших факторов, определявшим ослабление пози-
ций Германии на Босфоре, являлось отсутствие у нее свобод-
ных капиталов, ,в которых так нуждались немецкие монополии,
орудовавшие на турецком рынке. При огромных затратах на
сухопутные и морские вооружения германские милитаристы не
в .состоянии были серьезно соперничать со своими конкурента-
ми на рынках колониальных и зависимых стран [71, т. 291,
стр. 6294]. Немецкие финансисты, ib частности, не могли ссудить
Турции просимый ею заем, и его дала Франция. Напомним, что
«Дейче банк» прилагал тогда отчаянные усилия, пытаясь полу-
чить на берлинской бирже новый заем, необходимый для за-
вершения строительства Багдадской железной дороги, и в свя-
зи с этим резко выступал против предоставления Турции займа
для финансирования поставок оружия ее турецкой армии.
Налицо был не только острый кризис германо-турецких от-
ношений, но и всей .политики германского империализма на
Ближнем Востоке. Намечавшееся крушение экспансии кайзе-
ровской Германии на главном участке ее колониальной поли-
тики могло быть предотвращено началом «большой войны».
Вполне вероятно, что это соображение сыграло известную роль
в решимости правящих кругов Германии развязать летом
1914 г. мировую бойню42.
Таким образом, в Турции в тот момент сложилась ситуа-
ция, на редкость благоприятная для стран Антанты. Но мы ви-
дели, что руководители русской и французской дипломатии не
использовали предоставившихся им возможностей и отвергли
сделанные младотурками предложения. Объяснялось это, во-
первых, нежеланием брать на себя какие-либо обязательства по
защите и сохранению распадавшейся империи, по отношению к
которой и царизм, и Франция (а также Англия) преследовали
собственные захватнические цели. Во-вторых, здесь сказалась
очевидная недооценка лидерами стран Антанты роли Турции в
грядущей схватке с коалицией Центральных держав. Этот гру-
бый просчет в политике правящих кругов Антанты открыто про-
явился уже в первые месяцы мировой войны.
7Я9'
Глава VI
ГЕРМАНИЯ И ВСТУПЛЕНИЕ ТУРЦИИ
В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ
Заключение Турцией союза
с Центральными державами
Июльский кризис очень скоро, еще до того как он привел
к взрыву мировой войны, поставил вопрос о позиции, которую
займет Турция. Перед правительствами Центральных держав он
возник значительно раньше, чем перед правительствами стран
Антанты. В Берлине и в Вене уже в начале июля твердо решили
расправиться с Сербией и потому стремились заранее обеспечить
себе содействие балканских государств и Турции. В связи с уси-
лиями германо-австрийской дипломатии по привлечению, в част-
ности, на свою сторону Болгарии Бетман-Гольвег высказал
мысль, что желательно присоединение к Тройственному союзу
и Османской империи. Эта идея была немедленно подхвачена
Берхтольдом и Паллавичини [59, т. 1, № 15, 17; 67, т. 8№ 10171,
10179].
Однако оба союзника сознавали, что осуществить этот замы-
сел'будет делом весьма трудным. Хотя многие влиятельные
младотурки зарекомендовали себя сторонниками Германии и
Австро-Венгрии, по, как было уже отмечено, в Стамбуле тогда
наблюдалось усиление влияния стран Антанты. Прогрече-
ская позиция Германии в греко-турецком конфликте, агрессив-
ная политика Италии, явно готовившейся к участию в разделе
Малой Азии, бурное проникновение в этот район немецких про-
мышленников и финансистов и т. д. создавали, по мнению авст-
рийских дипломатов, серьезные препятствия для вступления
Турции в Тройственный союз. В Вене считали, что сторонники
Центральных держав добьются преобладания на Ближнем Вос-
токе лишь после того, как Австро-Венгрия раздавит Сербию и
займет на Балканах господствующее положение [67, т. 8,
№ 10217, 10410; 59, т. 1, № 14, 45].
Несмотря на эти сомнения, Берхтольд уже тогда считал уме-
стным побудить младотурок примкнуть к германо-австрийскому
264
блоку. Он надеялся, что подобный успех устранит колебания в
Софии, где были озабочены политикой Турции, и обеспечит при-
соединение Болгарин к Центральным державам. Но так как
немцы обладали в Стамбуле несравненно большим влиянием,
Берхтольд решил предоставить инициативу в этом деле Берлину,
куда и обратился с соответствующим предложением [67, т. 8,
As 10237).
Однако в германском ведомстве иностранных дел оно было
встречено явно отрицательно. Ягов в полном единодушии с Ван-
1внгеймом относился к Турции как к «несоюзоспособной»; ввиду
своей очевидной военной слабости она ими рассматривалась как
«пассивный фактор» европейской политики и считалась не в со-
стоянии вести против России наступательную войну. Союз с Ос-
манской империей возложил бы на плечи Германии и Австро-
Венгрии новые тяготы, не давая им ничего взамен. По мнению
Вангенгейма, лишь через несколько лет, после завершения на-
чатой реорганизации армии и администрации, Турция сможет
играть активную роль на международной арене. Сейчас же гер-
мано-австрийская дипломатия должна содействовать этой реор-
ганизации и укреплять в стране свои связи. По этим причинам
какой-либо демарш в смысле предложения присоединения Тур-
ции к Тройственному союзу Ягов считал не только бесцельным,
но и нежелательным, так как младотурки могли выдвинуть
встречные требования, выполнение которых было бы для Герма-
нии невозможно. В Берлине понимали, что в Стамбуле в первую
очередь потребуют от немцев защиты в случае ее столкновения
с Россией. Но какую реальную поддержку могли они оказать
Турции в Армении или, например, в Аравии? Поэтому турецкому
правительству необходимо дать совет воздерживаться от полити-
ки авантюр и сохранять хорошие отношения со всеми странами.
Германские дипломаты и военные считали, что нейтралитет Тур-
ции в европейской войне тоже выгоден Центральным державам,
так как тем самым турки сумеют сковать на Кавказе несколько
русских корпусов [67, т. 8, № 10260, 10297, 10303, 10339, 10674;
59, т. 1, № 45, 71, 117; см. также: 30, № 192].
Что касается австрийских дипломатов, то они были даже
убеждены, что из страха перед Россией и невозможности полу-
чить от Центральных держав гарантии сохранения Малой Азии
младотурки не решатся примкнуть к Тройственному союзу. Более
того, следовало опасаться, что они предоставят себя в распоря-
жение стран Антанты. Поэтому Паллавичини считал, что в пер-
вую очередь необходимо воспрепятствовать переходу Турции на
сторону 'противников германо-австрийского блока [67, т. 8,
№ 10303, 10410].
Но в Берлине и Вене явно преувеличивали способность пра-
вителей Турции трезво оценить международную обстановку.
Младотурецкие лидеры бурно радовались новому кризису, раз-
разившемуся на Балканах, решив, что наступившие события от-
265
крывают перед Турцией обширные перспективы. Ведь удалось
же во время второй Балканской войны между бывшими против-
никами Турции вернуть обратно Адрианополь. А теперь можно
будет воспользоваться столкновением между Австро-Венгрией
и Сербией, чтобы с помощью оружия разрешить в свою пользу
спор с Грецией из-за островов Эгейского моря и тем самым лик-
видировать еще одно тягостное последствие первой Балканской
войны.
Хотя, уступив настояниям германского правительства, вели-
кий везир Саид Халим-паша согласился встретиться с гречес-
ким премьером Венизелосом для полюбовного разрешения кон-
фликта, но делалось это Для отвода глаз. Великий везир прямо
говорил австрийскому послу, что Турция не собирается связы-
вать себя каким-либо соглашением с Грецией. Как отмечалось
выше, нужно было выиграть время до получения из Англии двух
дредноутов, постройка которых была почти завершена, и тогда,
обеспечив себе перевес в Эгейском море, можно будет свести
счеты с греками.
А пока, в меру своих сил и возможностей, Саид Халим-паша
старался подтолкнуть Австро-Венгрию к агрессивным действиям
против Сербии. В беседах с Паллавичини он указывал, что ав-
стрийцы должны воспользоваться удобным случаем и навсегда
рассчитаться с сербами. Тем самым «двуединая монархия» вос-
становит нарушенное в пользу России и Сербии равновесие сил
в Юго-Восточной Европе и заодно поднимет свой престиж в Тур-
ции. Австро-Венгрия может быть уверена, что симпатии турок
будут на ее стороне. Прекрасно зная о стремлении Центральных
держав натравить на Сербию Болгарию, великий везир обещал
не препятствовать ее вмешательству в австро-сербский конфликт
и утверждал, что интересы Турции идентичны с болгарскими
[67, т. 8, № 10243, 10409, 10598, 10673, 10674, 11152, 59, т. 1,
№ 81, 99, 102; 279, т. 1, стр. 113—114; см. также: 45, с. 3, т. 5,
№ 109; 261, т. 4, стр. 143—144].
Однако авансы, которые щедро расточали лидеры младоту-
рок, производили на представителей Германии и Австро-Венг-
рии не слишком сильное впечатление. Правда, по мере обостре-
ния политического кризиса в Европе, Паллавичини казалось все
более важным обспечить содействие Болгарии и Османской им-
перии, но Вангенгейм проявлял несомненную сдержанность.
Между тем в Стамбуле понимали, что определение позиции Тур-
ции главным образом зависит от Германии, которая возглавляла
Тройственный союз. Только при опоре на германскую военную
мощь младотурки могли добиваться осуществления своих агрес-
сивных замыслов в отношении Кавказа и ревизии мирных дого-
воров с балканскими государствами. Поэтому вершители судеб
Турции решили продолжить свои настояния.
Переговоры с представителями Германии и Австро-Венгрии
вела тогда в Стамбуле узкая группа в составе Саида Халим-па-
266
щи, Энвер-паши, Талаат-бея и президента сената Халил-бея в
обстановке сугубой секретности. Не только остальные члены пра-
вительства, но даже третий член «триумвирата», Джемаль-па-
ща, не были по просьбе Вангенгейма до последнего момента ос-
ведомлены о подготовке соглашения с Центральными держава-
ми. На первый план в силу занимаемого им положения был вы-
двинут Саид Халим-паша, но он ничего не предпринимал без
предварительного согласования с Энвер-пашой [337, стр. 297].
В ходе дальнейших переговоров Саид Халим-паша, а за ним
и Энвер-паша уже прямо заявляли, что они согласны заключить
союз с Болгарией при условии, что Тройственный союз или кто-
либо из его участников предоставит им свое «покровительство».
Они утверждали, что их страна не останется вне европейского
конфликта и, так как большинство Комитета убеждено, что
Тройственный союз в военном отношении сильнее Антанты и в
случае войны непременно добьется победы, Турция желает прим-
кнуть к Центральным державам. Если австрийцы «проучат» над-
лежащим образом сербов, Османская империя, по заверениям
младотурецкой клики, бесспорно станет на сторону Дунайской
монархии. Великий везир добавлял, что выступление Турции на
стороне Германии и Австро-Венгрии устранило бы колебания
Румынии и побудило бы ее тоже присоединиться к Центральным
державам.
Энвер-паша, со своей стороны, бахвалился, что в течение
двадцати дней он может выставить 200 тыс. хорошо вооружен-
ных солдат и месяц спустя еще 100 тыс., которые вместе с болга-
рами сумеют «сдержать» Грецию и Румынию. В случае положи-
тельного ответа со стороны Германии он обещал, не ожидая от-
крытия военных действий на Балканах, немедленно начать под-
готовку к мобилизации, а когда начнется война, спровоцировать
восстание мусульман в Азербайджане. Тут же Энвер-паша шан-
тажировал германского посла тем, что отказ Германии от союза
с Османской империей будто бы усилит в турецком правительст-
ве сторонников Антанты, и, чтобы получить «необходимую за-
щиту», Турция вынуждена будет «с тяжелым сердцем» решиться
на пакт с Англией, Францией и Россией [59, т. 1, № 99, 117,
149; 67, т. 8, № 10486, 10673].
Тем не менее Вангенгейм советовал Ягову относиться сдер
жанно к турецкому предложению. Он выдвигал уже известный
довод о «несоюзоспособности» Турции. Но на этот раз его точка
зрения не нашла у кайзера поддержки. Донесение посла о ту-
рецком предложении пришло в Берлин 23 июля, т. е. в день вру-
чения Сербии австрийского ультиматума. В воздухе уже пахло
порохом. В этой обстановке выкладки Вангенгейма казались
слишком академическими, даже опасными, так как теоретизиро-
вания посла могли, по мнению Вильгельма II, толкнуть турок в
объятия Антанты. «Теперь дело идет о том, чтобы приобрести
каждую винтовку, которая на Балканах готова стрелять за Авс-
267
трию и против славян. Поэтому следует одобрить турецко-бол-
гарский союз и его присоединение к Австрии»,— начертал кай-
зер па депеше. В своем резюме на этом документе он требовал
создания турецко-болгаро-румынского блока под покровитель-
ством Тройственного союза или кого-либо из его участников.
Этот блок, по расчетам Вильгельма II, должен был оказать су-
щественную поддержку Австро-Венгрии [59, т. 1,№ 117].
На другом донесении Вангенгейма кайзер пометил: «Они пря-
мо предлагают себя! Отклонение или резкость были бы равно-
значны их переходу к руссо-галлам, п наше влияние было бы
там навсегда потеряно! В отношении присоединения к Тройст-
венному союзу Вангенгейм должен говорить с турками совершен-
но ясно и предупредительно и принять их пожелания... Мы ни
при каких обстоятельствах не имеем права их отклонять» [там
же, № 149].
Вангепгейму в переговорах с турками пришлось совершить
поворот на сто восемьдесят градусов. Однако ему всюду мере-
щились опасности. Он предсказывал, что скоро англо-француз-
ская дипломатия очнется от «столбняка», вызванного нападени-
ем Австро-Венгрии на Сербию, и предпримет в Стамбуле актив-
ные шаги, чтобы запугать турок, у которых и без того «велико
искушение поставить себя под опеку России». Его также одоле-
вали сомнения в отношении целесообразности союза с государст-
вом, подчиненным режиму капитуляций. Что касается существа
готовящегося соглашения с Турцией, то Вангенгейм рекомендо-
вал добиваться передачи турецкой армии под командование не-
мецких генералов, что, по мнению посла, повысило бы «втрое»
ее военную значимость. Лишь при этом условии, считал посол,
Турция могла бы выполнить принимаемые ею на себя союзни-
ческие обязательства. Свои соображения он подкреплял сведе-
ниями Лимана фон Сандерса, заявившего, что при любых обсто-
ятельствах Турция может выставить не более пяти боеспособных
корпусов [59, т. 1, № 256; см. также: 67, т. 8, № 10455, 10674].
Заранее предупрежденный о благоприятном отношении гер-
манского правительства, великий везир от имени султана пере-
дал 28 июля Вангенгейму официальное предложение заключить
с Германией секретный оборонительный и наступательный союз.
Последний должен был вступить в действие в случае объявления
Германией войны России или выступления России против Цент-
ральных держав или против Турции. Режим капитуляций оста-
вался в неприкосновенном виде. В случае возникновения войны
миссии Лимана фон Сандерса будет передано командование
четвертой частью турецкой армии. Переговоры должны были
вестись только в Стамбуле и в строжайшей тайне. Саид Халим-
паша считал, что в них нельзя посвящать даже посла в Берлине
Махмуда Мухтар-пашу [59, т. 2,1№ 285; 67, т. 8, № 10808]Г
В дальнейшем все условия германо-турецкого договора согла
совывались непосредственно во время встреч Вангенгейма с Са-
268
пдом Халпм-пашой. Хотя австрийский посол непосредственно в
них не участвовал, его полностью держали в курсе переговоров
Паллавичини предписывалось из Вены оказывать его германско-
му коллеге всяческое содействие в скорейшем достижении согла-
шения, в котором Австро-Венгрия была чрезвычайно заинтересо-
вана. Предполагалось, что Дунайская монархия незамедлитель-
но примкнет к нему сразу после его подписания [67, т. 8,
№ 10806, 10807, 10890, 10969, 11056, 11058, 11150, 11153; 59,
т. 2, № 398].
Между тем в Вене успели убедиться, что о локализации
войны с Сербией нечего и думать и что Россия не останется без-
участной свидетельницей расправы над своей славянской союз-
ницей. В связи с этим Берхтольд все настойчивее добивался от
турецкого правительства обещания сковать дислоцированные на
Кавказе русские войска и организовать среди мусульманского
населения Северной Македонии (отошедшей после Балканских
войн к Сербии) антпсербские выступления [67, т. 8, № 10805,
11055]. Эти обращения находили у Саида Халим-паши благопри-
ятный отклик. Великий везир заверял Паллавичини, что в слу-
чае выступления России Турция будет в европейской войне на
стороне Тройственного союза, и советовал австрийцам не удов-
летворяться их первоначальными требованиями к Сербии, а or-
хватить у нее Новобазарский санджак, чтобы таким образом
«нанести великосербской идее смертельный удар». Для Осман-
ской империи он просил только «прикрытия» от России [там же,
№ 10809, 11059]. Младотурки охотно также соглашались спро-
воцировать восстание мусульман в Сербии и даже распростра-
нить его на Албанию, незадолго перед этим отделившуюся от
Турции, что казалось им делом весьма легким [там же,
№ 11152].
Не ожидая окончания переговоров, турки повели себя так, как
будто все уже решено и Турция является союзницей германо-ав-
стрийского блока. Так. 28 июля в Стамбуле был отдан приказ о
мобилизации I корпуса и начата подготовка к всеобщей мобили-
зации [67, т. 8,№ 10970; 59, т. 2. № 365а; т. 4, № 767].
Между тем германо-турецкие переговоры о заключении сою-
за протекали с лихорадочной быстротой, диктовавшейся стреми-
тельным приближением войны. 28 июля Бетман-Гольвег сообщил
Вангенгейму о согласии кайзера с предложением великого вези-
ра и одновременно переслал текст намеченного договора. Саид
Халим-паша тотчас принял германский проект, за исключением
одной статьи, определявшей срок действия договора лишь на .пе-
риод австро-сербского конфликта и возможных вследствие
этого международных осложнений. Гарантия целостности турец-
кой территории, предоставляемая Германией только на время
войны, казалась ему крайне недостаточной, так как не уберегала
Турцию, по словам великого везира, от «мести» России. По его
мнению, продолжительность союзного соглашения должна быть
269
не менее срока действия контракта Порты с миссией Лимана
фон Сандерса, т. е. до конца 1918 г. Было бы логично, чтобы
Германия обязалась оказать Турции помощь в случае нападения
России, которое могло бы прервать деятельность этой миссия
[59, т. 2, № 320, 411; 67, т. 8, № П059, 11153].
Пожелание турецкой стороны было в Берлине немедленно
принято. Уполномочивая Вангенгейма на возможно скорое под-
писание соглашения, Бетман-Гольвег одновременно подчеркивал
необходимость включения в пего твердого обязательства Турции
предпринять акцию против России. В противном случае он счи-
тал союз с Османской империей совершенно бесцельным [59,
т. 3, № 508, 547]. Но германский канцлер ломился в открытые
двери. Младотурки этого и добивались — соглашение с Германи-
ей в первую очередь мыслилось ими как орудие развязывания
агрессии против России.
Между тем объявление 31 августа в России всеобщей моби-
лизации произвело сильное впечатление на правящие круги Тур-
ции. Вопреки очевидности, в Стамбуле даже считали весьма ве-
роятным появление на Босфоре русских военных кораблей. Этим,
кстати, по поручению Берхтольда, турок всячески запугивали
Паллавичини, а также сотрудники германского посольства [59,
т. 3, № 517, 652; 67, т. 8, № 11149; 45, с. 3, т. 5, № 557].
1 августа, за день до подписания союзного договора с Герма-
нией, турецкое правительство официально заявило, что 3 авгу-
ста приступает к всеобщей мобилизации2. В первый же день мо-
билизации были минированы Проливы (торговые суда проводи-
лись лоцманами). Для успокоения представителей Антанты, а
также итальянского посла Саид Халим-паша характеризовал
эти меры как «предупредительные», имеющие якобы целью со-
средоточить во Фракии и на Босфоре крупные силы для противо-
действия возможному выступлению Болгарии. В то же время
великий везир не скрывал, что опасается диверсии России в рай-
оне Босфора [45, с. 3, т. 5, № 478, 508, 511, 516, 557, 581; 61, с. 3,
т. 11,1№ 476; 60, № 27; 192, стр. 15; 261, т. 4, стр. 327].
Лживость первого утверждения была очевидной в свете ве-
дущихся тогда секретных болгаро-турецких переговоров о заклю-
чении союза. И вообще тогдашние правящие круги Болгарии от-
крыто придерживались германской ориентации [52, № 11, 17].
Что касается высадки русского десанта в районе Босфора, то он
был немыслим в условиях начавшейся войны с Центральными
державами. Впрочем, такая операция и без этого была неосу-
ществима ввиду отмеченной выше слабости Черноморского фло-
та и отсутствия достаточного числа транспортных судов. Гире,
легко разгадавший источники слухов о десанте, решительно оп-
роверг их, указав, что для захвата Босфора потребовалась бы
двухсоттысячная армия, которую «Россия не могла бы при дан-
ных условиях выделить на подобную авантюру» [45, с. 3, т. 5
стр. 377].
270
Но вскоре немцы стали опасаться, что какое-либо промед-
ление в переговорах с турецким правительством может привести
не только к полному провалу проектируемого соглашения с Тур-
цией, но даже к тому, что 300 тыс. турок, которые могли бы сра-
жаться на стороне Германии, окажутся в лагере ее противников
[59, т. 3, № 517]. Немецких дипломатов к тому же подстегивал
генеральный штаб. 1 августа Германия объявила России войну,
и уже был приведен в действие весь механизм плана Шлиффена.
Поэтому Мольтке требовал возможно более быстрого выступле-
ния Турции против России [там же, № 662].
Опасения германских империалистов оказались преувеличен-
ными. Договор между Германией и Турцией был подписан в
Стамбуле 2 августа Вангенгеймом и Саидом Халим-пашой
в присутствии Энвер-паши и Талаат-бея. Договор преду-
сматривал нейтралитет Германии и Турции в австро-сербском
конфликте (ст. 1). Но в случае вмешательства в последний Рос-
сии, что создавало бы «казус федерис» для Германии по отноше-
нию к Австро-Венгрии, он будет иметь силу также и для Турции
(ст. 2). Поскольку русско-германская война ко дню подписания
договора уже была фактом, то, по существу, получалось, что ту-
рецкое правительство давало заведомое обязательство тотчас
выступить на стороне Германии против России. В этом нагляд-
но проявлялась агрессивная сущность германо-турецкого союза
и его антирусская направленность. За миссией Лимана фон Сан-
дерса обеспечивалось «действенное влияние на общее руковод-
ство армией, согласно непосредственному соглашению между во-
енным министром и главой военной миссии» (ст. 3). Здесь прямо
не говорилось о подчинении турецкой армии германским генера-
лам, так как турецкое правительство хотело избежать открытого
нарушения прерогатив султана, по букве конституции являвше-
гося верховным главнокомандующим. Вангенгейм же сообщал
в Берлин, что его требование передачи турецких войск под не-
мецкое командование фактически обеспечивается упомянутым
в договоре соглашением между Энвер-пашой и Лиманом.
Согласно статье 4, Германия в случае необходимости обязыва-
лась защищать Турцию силой оружия. Германо-турецкий дого-
вор вступал в силу немедленно после его подписания. На другой
день к нему присоединилась Австро-Венгрия [59, т. 3, № 726,
733; т. 4, № 828; 339, стр. 38].
Таким образом, младотурки очертя голову бросались в пучи-
ну мировой войны. Они игнорировали хозяйственную разруху и
полную военную неподготовленность страны, уязвимость ее про-
тяженных морских и сухопутных границ. В Стамбуле не поже-
лали принять в расчет столь важное обстоятельство, как невоз-
можность Германии и Австро-Венгрии оказать прямую военную
помощь своему ближневосточному союзнику. Младотурецкие
заправилы так торопились, что даже не сочли нужным выждать
развития событий, чтобы выяснить позицию Англии, хотя имели
271
полную возможность для этого, поскольку у Центральных дер-
жав не было тогда эффективных средств побудить Турцию к не-
медленному заключению с ними воеппо-политического союза.
Движимые реваншистскими и агрессивными устремлениями,
стамбульские политики, поспешно уцепившись за германо-авст-
рийский блок, заведомо согласились связать себя по рукам и но-
гам. Эта преступная политика отдавала явной авантюрой. Но
иного и нельзя было ожидать от людей, стоявших тогда в Турции
у власти.
* * *
Итак, германская дипломатия и военщина одержали на Бос-
форе большой успех, для достижения которого им пришлось за-
тратить так мало усилий. В течение шести дней было оформле-
но присоединение к Центральным державам обширной империи,
предоставившей в распоряжение своих союзников важные стра-
тегические позиции и крупные людские ресурсы. Хотя заключе-
ние между Германией и Турцией военного союза явилось в тот
момент скороспелой импровизацией, ее осуществление было не-
сомненно облегчено давними и прочными связями германских
милитаристов с турецкой армией и, в частности, с пребыванием
тогда в Стамбуле миссии Лимана фон Сандерса.
Тем не менее, каким бы значительным и легким ни казался
достигнутый тогда немцами успех, им нужно было еще реализо-
вать подписанное соглашение. Подобная задача могла быть
весьма трудной, если не невозможной, учитывая, что после 2 ав-
густа-дня вручения Германией ультиматума Бельгии'—тотчас
выявилась вероятность немедленного выступления Англии на
стороне России и Франции.
В то же время угроза объявления Англией войны Германии
встревожила германские правящие и особенно военные круги и
повышала в их глазах значение союза с Турцией. 2 августа на-
чальник генерального штаба Мольтке предъявил иностранному
ведомству ряд требований. Первым из них было «немедленно
опубликовать союзный договор с Турцией. Турция как можно
скорее должна объявить России войну». Особенно ценной каза-
лась ему роль Османской империи в организации широкого вос-
стания мусульман в России и в колониях Англии и Франции
[59, т. 4, 1№ 662]. Это требование Мольтке в еще более резкой
форме повторил 5 августа в записке в то же ведомство: «Восста-
ния в Индии и Египте, а также на Кавказе... в высшей степени
важны,—писал он. — Благодаря договору с Турцией ведомство
иностранных дел будет в состоянии осуществить этот замысел и
возбудить фанатизм ислама» [59, т. 5, № 876, стр. 88].
Эта идея была старым коньком Вильгельма II. Поэтому,
когда Лиман фон Сандерс, ничего не знавший о готовящемся
военном союзе с Турцией, обратился с просьбой в случае войны
вызвать его в Германию, кайзер 29 июля ответил: «Следует ос-
272
13
таться и разжечь также войну и восстания против Англии» [273,
стр. 260]. «Наши консулы в Турции и Индии, агенты и др.,— пи-
ал он на следующий день, 30 июля,— должны призвать весь
мусульманский мир к яростному восстанию против этого през-
ренного, изолгавшегося, бессовестного народа: так как если мы
должны истечь кровью, то Англия по крайней мере должна по-
терять Индию» [59, т. 4, № 854].
Между тем в вопросе об отношении к мировой войне прави-
тельство Турции оказалось в тот момент расколотым В первых
числах августа в нем выявилось несколько течений. Сторонники
первого, убежденные в победе германо-австрийского блока, были
за немедленное выступление на стороне Центральных держав.
Представители второго полагали, что обширные ресурсы Англии,
России и Франции обеспечат в конечном счете перевес над их
противниками, и настаивали на присоединении к Антанте. При-
верженцы третьего течения, отмечая слабость Турции, указыва-
ли на необходимость сохранения ею вооруженного нейтралитета,
пока она не подготовится к выступлению на стороне той коали-
ции, которая будет одерживать верх. Наконец, были лица, счи-
тавшие, что крайне незавидное состояние страны диктует ей по-
литику полного и безусловного нейтралитета.
Однако с самого начала решающее слово принадлежало
германофилам, занимавшим ключевые посты в правительстве
и в младотурецкой партии. Среди них были «триумвиры» — Эн-
вер-паша, Талаат-бей и Джемаль-паша. Последние два примк-
нули к Энвер-паше, видимо, в известной мере под влиянием ра-
зочарования от своих неудачных попыток заключения союза
с Россией и Францией. Джемаль-паша, как и другой влиятель-
ный член кабинета министр финансов Джавид-бей, был постав-
лен в известность о заключении союза с Германией лишь после
его подписания. Первый без колебаний солидаризировался со
своими коллегами по «триумвирату». Что касается Джавид-бея,
то, судя по его мемуарам, изданным посмертно, он ограничился
хотя и резким по форме, но малоэффективным протестом [337,
стр 298—299]
Остальные члены кабинета были разъединены, нереши-
тельны и к тому же оставались в полном неведении о всех
важнейших решениях, которые «триумвиры» принимали за их
спиной. Подавляющее большинство министров узнавало о них
постфактум.
3 августа турецкое правительство опубликовало решение со-
блюдать строгий нейтралитет в начавшейся войне [45, с. 3, т. 5,
№ 477; 557; 29, № 3], но этот акт был не более как уловкой:
в Стамбуле хотели обеспечить себе известную отсрочку вступле-
ния в войну Для проведения мобилизации в мирных условиях и,
в частности, облегчить военные перевозки по Черному морю [59,
т 4, № 854; 126, стр 101—102].
4 августа Великобритания объявила Германии войну. В Вер-
273
лине крайне опасались, что это событие побудит младотурок ук-
лониться от выполнения только что подписанного договора. По-
этому, чтобы отрезать Турции путь к отступлению, Ягов в пани-
ческой телеграмме Вангенгейму требовал добиваться «объявле-
ния войны России по возможности еще сегодня», т. е. 4 августа
[59, т. 4, № 836]. Однако турки не торопились.
К тому же немедленно обнаружилась иллюзорность надежд
германо-австрийского блока на выступление на его стороне Ита-
лии и на содействие некоторых балканских государств. 3 августа
в Риме было заявлено, что в начавшейся мировой войне Италия
будет соблюдать нейтралитет [45, с. 3, т. 5, № 414; 59, т. 4,
№ 815]. Одновременно о своем нейтралитете объявила Болга-
рия, а Румыния, в течение последнего времени явно отходившая
от Центральных держав, заняла выжидательную позицию [45,
с. 3, т. 5, № 504, 555]. Такой ход дел, в особенности вступление
в войну Англии, вызвавшее страшный переполох в правящих
верхах Германии [142, т. II, стр. 791—792], породило не 'Мень-
ший, если не больший шок в Стамбуле. Протрезвели даже са-
мые рьяные прогерманцы в составе турецкого кабинета [45,
с. 3, т. 6, ч. I, № 9; 60; № 99]. Больше всего тревожило Ванген-
гейма то, что заколебался такой преданный Германии человек,
как Энвер-паша [407, т. 2, стр. 59].
Действительно, присоединение Англии к противникам Герма-
нии неизмеримо увеличивало для Турции риск участия в миро-
вой войне на стороне Центральных держав. Как отмечалось,
протяженные морские границы Османской империи были безза-
щитны в случае блокады и высадки десанта английских войск.
Побережья Аравии, Месопотамии были легко уязвимы со сто-
роны Индии, где находились крупные контингенты англо-индий-
ских сил. К тому же, как доказал ход мировой войны на фрон-
тах Ближнего Востока, вполне реальной была угроза вторжения
британской армии в Палестину и Сирию из соседнего Египта,
захваченного английскими колонизаторами еще в 1882 г. А глав-
ное, Турция оставалась фактически один на один с грозным се-
верным соседом — Россией.
Пример Италии, открыто отколовшейся от Тройственного со-
юза, мог стать заразительным для младотурок. Кроме того, по-
сле подписания германо-турецкого договора в Европе возникла
совершенно новая ситуация, этим соглашением не предусматри-
вавшаяся: речь теперь уже шла не о выступлении Турции про-
тив одной России, а об участии в войне против Антанты в целом;
так что с формально-юридической точки зрения турецкое прави-
тельство не было обязано выполнять обязательства, принятые
ею по отношению к Центральным державам [165, стр. 325]. Са-
ид Халим-паша, несмотря на первоначальные военные успехи
Германии, прямо заявил, что с момента вступления в войну Анг-
лин и Франции договор от 2 августа теряет свою силу [320, стр.
266].
274
Как раз в эти дни ведущие министры турецкого кабинета
приняли решение по примеру Италии и Румынии до поры до вре-
мени не вступать в войну, выжидать, пока не станет ясно, на
чьей стороне перевес, а тем временем добиваться союза с Бол-
гарией и Румынией [269, стр. 72; 30, № 322] 3.
Этот крутой поворот турецкой политики объяснялся не толь-
ко быстрым и никем в Стамбуле не предвиденным развитием
международных событий. Главным, пожалуй, было то, что до 10
августа — дня появления в Проливах крейсеров «Гебен» и
«Бреслау» — немцы не имели в Стамбуле никаких действенных
средств давления как на тех младотурок, которые из опасения
разгрома Германии и Австро-Венгрии отказывались ввергнуть
страну в пучину войны и являлись убежденными сторонниками
нейтралитета, так и на приверженцев Антанты. И те п другие
составляли в правительстве большинство, хотя и менее влия-
тельное, чем кучка «триумвиров».
Для турецкого правительства теперь шла речь о вступлении
в войну на стороне государств, уже сражавшихся с тремя ми-
ровыми державами. При этом нельзя было забывать о том, что
от Германии и Австро-Венгрии Турцию отделяли Балканы. Так
как переговоры с Болгарией имели лишь частичный успех, а
Румыния оставалась равнодушной к призывам из Берлина и Ве-
ны пойти на заключение союза с Турцией и Болгарией4, то на-
дежды на установление прямой связи со Своими союзниками
были у младотурок чрезвычайно слабы. Все теперь зависело от
хода военных действий на фронтах в Европе.
Правящие круги Турции явно опасались 'победы Антанты.
Их страшила мысль о возможном успехе России и Англии, что
грозило потерей Стамбула, Аравии, Месопотамии и Палестины
и вообще полным расчленением страны [126, стр. 93—94; 192,
стр. 36; 356, стр. 257].
Необходимо подчеркнуть, что правящие круги в Стамбуле
были неспособны принять в столь трудный момент единственно-
го реалистического решения, которое отвечало бы национальным
интересам страны — соблюдению политики строжайшего нейтра-
литета. При этом правительство в своих действиях было бескон-
трольно со стороны парламента, который Энвер-паше удалось
уже 2 августа распустить. На правительство сильное давление
оказывал пресловутый Комитет младотурецкой партии. Вообще
же политику внутри кабинета определяла небольшая группа, со-
стоявшая из великого везира, военного и морского министров,
министров внутренних дел, финансов и юстиции, которые соби-
рались тайком для обсуждения важнейших вопросов, не ставя
о принятых решениях в известность остальных членов прави-
тельства [126, стр. 96, 107; 269, стр. 72; 410, стр. 371].
Таким Образом, не успели высохнуть чернила на германо-ту-
рецком договоре, как возникла совершенно новая ситуация,
этим соглашением не предусматривавшаяся. Младотурецкие
275
лидеры, по-прежнему тяготевшие к Центральным державам, тот-
час уяснили происшедшее изменение военно-политической обста-
новки и постарались его использовать, чтобы добиться значи-
тельного расширения обязательств Германии, принятых ею по
договору 2 августа.
Поводом для этого послужило обращение Вангенгейма 4 ав-
густа к турецкому правительству с просьбой разрешить «Гебе-
ну» и «Бреслау», которых преследовала английская эскадра,
войти в Дарданеллы [30, № 295; 357, стр. 44]. Энвер-паша не-
медленно отдал приказ пропустить германские крейсеры в Мра-
морное море. Однако этому пытались воспротивиться Санд Ха-
лим-паша и многие влиятельные министры. Они резко возража-
ли, указывая, что осуществление подобной акции означает гру-
бое нарушение только что провозглашенного Турцией нейтрали-
тета и чревато Для нее войной с Антантой. После недолгих пре-
пирательств турецкий кабинет все же решил принять германский
Средиземноморский отряд. Но согласие на это было обусловлено
рядом требований, которые Саид Халим-паша тотчас предъявил
Вапгенгейму [337, стр. 302—303].
Германский посол должен был дать ответ немедленно; у него
даже не было времени снестись с Берлином, так как «Гебен» и
«Бреслау» уже направились в Эгейское море. Отклонение турец-
ких настояний грозило потерей этих судов, а главное, отказ Гер-
мании мог вызвать опасный кризис в отношениях с Турцией. В
итоге почти все, что требовали младотурки, Вангенгейму при-
шлось принять.
6 августа он вручил великому везиру ноту, в которой от имени
германского правительства заявлялось, что в случае вступления
Турции в войну с Антантой Германия обеспечит ей содействие
в отмене капитуляций и окажет «свои добрые услуги» для дости-
жения между Турцией и Болгарией соглашения о разделе завое-
ванных последней областей (подразумевались территориальные
компенсации во Фракии, которых Турция давно добивалась в
переговорах с Болгарией о военно-политическом соглашении).
Если же Греция вмешается в войну на стороне Антанты и будет
побеждена, то Германия добьется передачи Турции островов
в Архипелаге, потерянных ею в результате первой Балканской
войны. Наконец, германское правительство обязывалось «испра-
вить восточные границы Оттоманской империи таким образом,
чтобы обеспечить непосредственное соприкосновение Турции с
мусульманским населением России»5. Единственная оговорка
заключалась в том, чтобы дополнительные обязательства Герма-
нии имели значение лишь тогда, когда «Германия и ее союзники
выйдут из войны победителями и будут в состоянии диктовать
ее участникам свою волю» [357, стр. 44—46, 96—97; см. также:
41, ч. 2, № Ю].
Таким образом, германские империалисты резервировали за
младотурками кусок из шкуры еще не убитого медведя и обеща-
276
ли территориальные приращения за счет балканских государств
и России. Тем самым правительство кайзера стремилось поддер-
жать пантюркистские и панисламистские притязания шовини-
стических кругов Турции. Следует отметить, что Антанта не об-
ладала такими козырями. Как мы увидим, пока она могла пред-
ложить младотуркам значительно меньше.
Руководители Англии, Франции и России не знали с полной
достоверностью о заключении Турцией военного союза с Герма-
нией и Австро-Венгрией. Но благодаря дешифровке одной теле-
граммы австрийского посла в Петербурге, а также сведениям,
исходящим от хорошо осведомленных итальянских дипломатов
п некоторым другим, им стало известно о лихорадочных перего-
ворах, которые велись в турецкой столице с целью привлечения
Турции и Болгарии к германо-австрийскому блоку [45, с. 3, т. 5,
№ 50 и прим. 2 на стр. 66; № 494, 501].
Несмотря на то что Саид Халим-паша категорически опровер-
гал эти сообщения и заявлял, что его правительство намерено
держаться в стороне от австро-сербского конфликта. Гире не
сомневался, что младотурки постараются использовать сложив-
шуюся обстановку в своих интересах [45, с. 3, т. 5, № 78, 152,
439]. 5 августа он сообщал, со слов Тошева, что «между Тур-
цией и Германией состоялось будто бы уже соглашение об
общности действий против нас, но Турция сохранила будто бы
за собой право выступить, лишь когда обстоятельства ей поз-
волят» [52, № 13, стр. 10].
Переговоры о русско-турецком соглашении
и сохранении Турцией нейтралитета
Продолжая укреплять военно-политический союз с Цент-
ральными державами, турецкие лидеры предприняли демарш в
противоположном направлении. Как было отмечено, вступление
Англии в войну вызвало в Стамбуле серьезное беспокойство.
Именно этим событием, неизмеримо расширившим масштабы
войны, превратившим ее из европейской в мировую, объясняет-
ся кажущаяся столь неожиданной попытка турок заключить со-
юз с Россией, предпринятая тотчас после вступления Англии в
войну. К крайнему изумлению русских представителей на Бос-
форе, опа была сделана самим Эпвер-пашой. 5 августа, па дру-
гой день после объявления Англией войны Германии, к нему
явился русский военный агент генерал-майор Леонтьев, который
был очень встревожен объявлением в Турции всеобщей моби-
лизации и оставлением в Стамбуле после начала мировой вой-
ны миссии Лимана фон Сандерса. Было уже известно, что офи-
церы этой миссии взяли в свои руки проведение мобилизации и
командование турецкими войсками, а Лиман фон Сандерс на-
значен командующим I армией, сосредоточившейся у Адриано-
поля. В район дислокации этой армии входили также Стамбул
277
и Проливы. Во всех корпусах турецких войск немецкие офице-
ры являлись или командующими (например, в IV и V корпусах
в Ангоре и Смирне), или начальниками штабов.
(Как свидетельствует в своих воспоминаниях один из руко-
водящих офицеров генштаба, Кязым Карабекир-паша, к началу
мировой войны генеральный штаб турецкой армии возглавлял
помощник Лимана фон Сандерса полковник Бронзарт фон Шел-
лендорф. Он заменил на этом посту Энвер-пашу и руководил
проведением всеобщей мобилизации. Три отделения генерально-
го штаба: оперативное, разведывательное и железнодорожное,
также возглавлялись немецкими офицерами из состава миссии
[337, стр. 301—302]. Фактически все сухопутные силы Турции
уже в первые недели войны находились под немецким командо-
ванием, что соответствовало одному пз главных условий герма-
но-турецкого договора 2 августа 1914 г.).
На вопрос Леонтьева о причинах всеобщей мобилизации
Энвер-паша ответил, что она якобы имеет целью предупредить
возможное выступление Греции и Болгарии. В то же время он
признавал, что оставление миссии Лимана в Турции объясня-
ется желанием Германии втянуть ее в войну с Россией, но
тут же заверил Леонтьева, что не поддастся немецким «угово-
рам», так как имеет в виду «только оттоманские интересы».
Далее военный министр без всяких обиняков предложил собе-
седнику заключить с Турцией союз. Условия этого союза, впо-
следствии уточненные Энвер-пашой, сводились к следующему:
Турция отводит свои войска от границы с Россией и предостав-
ляет свою армию в ее распоряжение для противодействия воз-
можному выступлению на стороне Центральных держав како-
го-либо из балканских государств (вероятнее всего, Болгарии)
или для участия в союзе с последними (имелись в виду Греция
и Румыния) в борьбе с Австро-Венгрией. В таком случае «ту-
рецкая армия составит как бы общий резерв при наступлении
балканских государств» на монархию Габсбургов. Если же бал-
канские государства пожелают сохранить нейтралитет, то тем
лучше, «тогда и мы останемся спокойны».
Взамен Турция требовала территориальных компенсаций —
островов в Эгейском море и Западную Фракию (Грецию и Бол-
гарию предполагалось вознаградить в Эпире и Македонии за
счет Сербии, а последнюю ублаготворить обещанием присоеди-
нить к ней Боснию и Герцеговину). Кроме того, в качестве га-
рантии от «мести» со стороны балканских соседей Энвер-паша
считал необходимым заключение русско-туцецкого оборонитель-
ного союза на срок от пяти до десяти лет. Он обещал, что в тот
же день, когда будет осуществлена означенная политическая
комбинация, он скажет немцам: «Теперь вы —наши враги, и я
прошу вас удалиться» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 8, 9, 20, 40, 94 и
прим. 1 на стр. 9; 52, № 10, 45]. Несколько дней спустя в эти пе-
реговоры Энвер-пашой был посвящен великий везир [52, № 19,
278
22], что, по-видимому, должно было придать большой вес ту-
рецкому предложению.
Первый вопрос, который здесь, естественно, возникает: было
ли искренним предложение турецкого министра? Учитывая
крайний авантюризм, присущий Энвер-паше (его биография
дает достаточно примеров самых неожиданных «перелетов»), а
также тогдашнюю внешнеполитическую обстановку, это можно
допустить. Но даже если бы его предложение было принято,
вряд ли успели бы в Стамбуле оформить соглашение с царским
правильтеством, так как к Дарданеллам стремительно прибли-
жались «Гебен» и «Бреслау».
Академиком В. М. Хвостовым была выдвинута версия, что
переговоры с русским военным агентом были начаты Энвер-
пашой с целью выигрыша времени в ожидании прибытия «Ге-
бена» и «Бреслау» в турецкие воды [142, т. 3, стр. 7]. Действи-
тельно, 4 августа, т. е. в день вступления Англии в войну, воен-
ный министр сообщил Вангепгейму, что он приказал властям в
Дарданеллах беспрепятственно впускать в пролив германские
и австрийские военные корабли [59, т. 4, № 852]. Это дает повод
предположить, что самый влиятельный в Турции человек не
думал тогда столь решительно менять избранный им прогер-
манский курс.
К сожалению, из-за отсутствия каких-либо турецких докумен-
тов, а также свидетельств, исходящих от самого Энвер-паши6,
приходится лишь делать различные предположения на этот
счет.
Мы уже отмечали, что выступление Англин, а также провоз-
глашение нейтралитета Италией и Румынией, произвели на мла-
дотурок огромное впечатление и вызвали колебания даже у
Энвер-паши. Естественно, что у турецких политиков возникло
стремление остаться, пока точно не определится перевес герма-
но-австрийской коалиции, вне мирового конфликта. Предложе-
ние союза России могло быть средством осуществления этого
намерения, маскирующим желание в удобный для себя момент
выступить с оружием в руках па стороне Центральных держав.
Кроме того, демарш Энвер-паши мог быть предпринят и как
блеф, с помощью которого министры-германофилы надеялись
разгадать замыслы, преследуемые в войне царским правитель-
ством, и тем самым облегчить реализацию военно-политических
соглашений, заключенных с Германией и Австро-Венгрией, а
также получить лишний козырь в борьбе с более осторожными
элементами турецкого кабинета, опасавшимися военных акций
России в районе столицы.
Так или иначе, Леонтьев поверил в искренность предложения
Энвер-паши [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 20, 48, 94]. Гире, хотя и сом-
невался, все же полагал, что «опасение немецкой неудачи и
страстное желание все же получить какую-либо реальную поль-
зу от нынешней войны и побуждают Турцию заигрывать ныне с
нами». Он считал неосторожным отталкивать турок, чтобы не
бросить их бесповоротно «в объятия наших противников» [45,
с. 3, т. 6, ч. 1, № 9, 49, 60]), и рассчитывал на то, что союз с Тур-
цией станет возможным, если ей будут обещаны приращения на
Балканах — без ущерба для’ компенсаций, которые Сербия,
Греция и Болгария должны получить за счет Австро-Венгрии
[192, стр. 40]. Исходя из этих соображений, посол рекомендовал
немедленно принять предложение Энвер-паши. Гире считал, что
нельзя упускать «крайне благоприятный случай» для полного
устранения «всегда враждебного нам господства Германии в
Турции» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 49, 60]. Кроме того, и Гире и Ле-
онтьев указывали, что выступление Турции против Австро-Вен-
грии нанесет Германии «на Балканах непоправимый удар» и
предоставит Антанте реальную выгоду в виде двухсоттысячной
армии, которая, находясь в тылу «возможных противников»
(подразумевались Болгария и Румыния), заставит их переме-
нить фронт и повернуть против монархии Габсбургов [там же,
№ 69].
Но в Петрограде турецкое предложение было встречено без
особого энтузиазма. «Любопытно»,— гласила лаконичная по-
мета Николая II на телеграмме Гирса, извещавшего Сазонова
о первой беседе Энвер-паши с Леонтьевым [там же, № 8]. Сам
Сазонов вовсе не стремился к союзу с Турцией, а хотел лишь
сохранить с ней «дружественные отношения» [там же, т. 5,
№ 222, 283]. После же возникновения войны первостепенной
целью его политики на Ближнем Востоке было поддержание
нейтралитета Турции [там же, т. 6, ч. 1, № 50, 61]. В создавшей-
ся ситуации министр указал Гирсу, что «пока не получим ответа
из Софии», переговоры с Энвер-пашой необходимо продолжать
ради «выигрыша времени» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 50; 52, № 16].
Царское правительство считало тогда очень важным привле-
чение на свою сторону Болгарии. Путем возрождения Балкан-
ского союза в Петрограде хотели обеспечить немедленную под-
держку сражавшейся Сербии. Однако расчеты Сазонова ока-
зались ошибочными, так как осуществить эту политическую
комбинацию можно было лишь на основе ревизии Бухарестско-
го мира 1913 г. Но ни одно из балканских государств не согла-
шалось на территориальные компенсации в пользу Болгарии.
С другой стороны, правительства Англии и Франции, види-
мо, побаивались, что балканский блок, воссозданный по инициа-
тиве России, значительно усилит ее влияние в Юго-Восточной
Европе [165, стр. 329]. В результате переговоры с балканскими
государствами пи к чему не привели [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 71, 81,
144, 151, 174; 52, i№ 15—19; 243, стр. 223; 303, стр. 178—179,
182—183].
Еще больший просчет был допущен Сазоновым в оценке зна-
чения участия Турции в войне на стороне германо-австрийской
коалиции. В Петрограде были прекрасно осведомлены о плачев-
280
ном состоянии турецких вооруженных сил, и до появления в
Проливах «Гебена» и «Бреслау» там не опасались ни за Кав-
каз, ни за господство России на Черном море. Более того, Сазо-
нов 10 августа поручил Бирсу внушить туркам, что «в случае
действий, не получивших нашей санкции, они рискуют всей Ма-
лой Азией, ибо нам они не в состоянии вредить, а в союзе с
Францией и Англией мы можем подвергнуть риску все ее суще-
ствование» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 50]. (Между тем ход военных
действий на фронтах Ближнего Востока вскоре показал, что во-
енный потенциал Турции оказался все же значительно выше,
чем оценивали его союзники летом и осенью 1914 г.).
Но главное заключалось в другом — в том, что никто из по-
литических и военных руководителей Антанты (впрочем, как и
Центральных держав) не предполагал, что мировая война бу-
дет столь длительной. Поэтому ни царское правительство, ни
Ставка не учитывали огромного значения перерыва связи со
своими союзниками и снабжения России боеприпасами и воору-
жением через Средиземное и Черное моря, что было неизбежным
следствием присоединения Османской империи к Центральным
державам.
Между тем русско-турецкие переговоры были крайне ослож-
нены появлением 11 августа на Босфоре «Гебена» и «Бреслау».
Присутствие на виду турецкой столицы двух немецких крейсе-
ров дало Германии решающий перевес над Антантой [99,
стр 130]. На этом событии, крайне ухудшившем отношения
Турции с Россией, Англией и Францией, мы специально остано-
вимся ниже. Естественно, с прибытием в турецкие воды немец-
ких кораблей прогерманские настроения в правящих кругах
Турции значительно усилились. Хотя Саид Халим-паша 11 ав-
густа еще говорил Бирсу, что он «искренно надеется прийти к
соглашению» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, (№ 66, прим. 2], на деле интерес
к сближению с Россией у младотурок быстро угасал. Последне-
му не в малой степени содействовали также сообщения о побе-
доносном продвижении немецких войск в Бельгии и в Северной
Франции, которые Вангенгейм всячески раздувал [27А, д. 4289,
л. 209; 29, № 45; 90, стр. 23]. Поэтому угрозы Сазонова прервать
«обмен мнений» с турецким правительством в случае, если из
Стамбула тотчас же не вышлют экипажи немецких кораблей
[45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 55, прим. 2], не могли достичь цели.
Неожиданное усиление Турции германскими крейсерами спу-
тало все расчеты Сазонова. Теперь он признавал, что «немцы
удесятерили свой престиж в Константинополе», и высказывал
тревогу по поводу возможного выступления Турции на стороне
Германии. Министр считал, что надо немедленно добиваться со-
глашения с Портой. Посол Франции в Петрограде Палеолог под-
сказал Сазонову базу для переговоров с Турцией — гарантию ее
территориальной неприкосновенности и передачу ей германских
концессий в Малой Азии [187, стр. 99—100].
10—2406
281
Однако дальнейшие русско-турецкие переговоры показали,
что этих приманок младотуркам было совершенно недостаточно,
и они не вызывали у последних большого интереса [45, с. 3, т. 6,
ч. 1, № 84, 99, 128; 53, № 39, 42; 187, стр. 104—105]. Сам Энвер-
паша уже отошел от участия в переговорах, твердо остановив
свой выбор на Германии [407, т. 2, стр. 59].
Растущее влияние немцев в Турции и настояния Гирса за-
ставили Сазонова изменить свой первоначальный взгляд на тре-
бование турок территориальных приращений. Он уже соглашал-
ся в обмен на нейтралитет Османской империи, при условии
демобилизации ее армии, на компенсацию турок за счет Болга-
рии и Греции (последних предполагалось позднее вознаградить
некоторыми районами Австро-Венгрии) [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 98,
100, НО, 138].
Чтобы добиться согласия греческого правительства на тер-
риториальные уступки в пользу Турции, Сазонову необходима
была поддержка Англии и Франции. С этой целью он немед-
ленно обратился в Лондон и Париж, одновременно предлагая
обсуди гь возможные «меры принуждения» в отношении Турции
[45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 100, ПО; 192, стр. 40].
Однако западные партнеры отнеслись к идее Сазонова весь-
ма прохладно. Они соглашались присоединиться к предложению
I арантировать за нейтралитет Турции ее территориальную не-
прикосновенность, но не более [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 119]. Чтобы
предотвратить обострение отношений с Портой, правительства
Англии и Франции полагали необходимым воздержаться от тре-
бования демобилизации турецкой армии, так как оно будет
«истолковано как угроза и усилит германофильскую партию»
[там же, прим, к № 100; см. также: 192, стр. 64]). Обсуждать
«меры принуждения» в момент стремительного наступления гер-
манских армий на Париж они также отказывались [45, с. 3, т. 6,
ч. 1, № 103]. Правящие круги Франции считали себя законны
ми наследниками немецких инвестиций в Турции и не желали
соглашаться на передачу туркам германскх концессий в Малой
Азии, хотя в Лондоне в этом пункте и уступили Сазонову. Под
надуманным предлогом не давать «оружия против нас немец-
кой партии в Константинополе» французская сторона предло-
жила отложить обсуждение вопроса о компенсациях в Малой
Азии [там же, № 145].
В условиях разброда, царившего между державами Антан-
ты в отношении путей и средств обеспечения турецкого нейтра-
литета (Пуанкаре записал по этому поводу в своем дневнике
17 августа: «Как трудно впрячь в одну телегу державы согла-
сия!» [192, стр. 64]), настояния Гирса и Леонтьева путем немед-
ленного принятия предложения Энвера «купить Турцию» с ее
четырехсоттысячной армией [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 136] были бес-
плодны. Только вернув ей острова Эгейского моря, что было для
младотурок «идеей фикс» [там же, прим. 1 на стр. 129], могла
282
Антанта воспрепятствовать присоединению их к лагерю Цент-
ральных держав. Нежелание союзников России пойти на эту
уступку делало бесплодными дальнейшие переговоры с турец-
ким правительством. К тому же время для соглашений с ним
было упущено. Вряд ли после появления на Босфоре «Гебена»
и «Бреслау» союзники могли перетянуть турок на свою сторону.
Турция уже не была свободна в возможности выбора, так как,
по образному выражению Сазонова, «ее держит на аркане Гер-
мания» [ 192, стр. 46].
1 сентября, после согласований, продолжавшихся целых две-
надцать дней, Антанта выступила в Стамбуле со следующим
предложением: «Три державы... готовы гарантировать непри-
косновенность Оттоманской территории против всякой враж-
дебной попытки в течение настоящей войны и рассмотреть в дру-
жественном духе требования, которые Высокая Порта пожелает
им предъявить в области экономической и судебной. Со своей
стороны, Высокая Порта обязуется сохранять строгий нейтра-
литет в течение конфликта, разъединяющего в настоящее время
Европу» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, стр. 163—165, прим. 3, 4; 46, стр. 68;
192, стр. 115]. О том, что подобные уступки были недостаточны-
ми и к тому же крайне запоздалыми, прекрасно понимали да-
же те, кто их предлагал [53, № 56; 192, стр. 115]. Не удивительно,
что попытка соглашения с Турцией кончилась полным провалом.
Можно только поражаться близорукости политики англий-
ской и французской дипломатии в отношении Турции. Единст-
венно, чем можно было бы ее объяснить (но, конечно, не оправ-
дать), это тем, что в Лондоне и Париже считали борьбу за со-
хранение Турцией нейтралитета делом безнадежным.
Все дальнейшие усилия дипломатии Антанты были фактиче-
ски направлены только к тому, чтобы предоставить инициативу
разрыва самой Турции [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 166 и прим. 3 на
стр. 164—165; 52, № 60]. Эта позиция в первую очередь опре-
делялась опасением английского правительства реакции много-
миллионного мусульманского населения Индии и Египта на
вступление Турции в войну и требованием военного министра
Китченера не впутываться в вооруженный конфликт с турками,
пока англо-индийские войска не пройдут через Суэцкий канал.
Поэтому Грей решил «закрывать глаза» на многочисленные по-
воды, которые давали младотурки Антанте для объявления
Турции войны. С мнением Грея согласился царь и вслед за ним,
конечно, Сазонов [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 176, 182, 214 и прим. 1 на
стр. 176; 303, т. 2, стр. 170; 243, стр. 224].
Между тем ход войны в Европе являлся самым надежным
барометром настроений, господствовавших в правящих кругах
Турции. Успехи германских войск в Северной Франции и пора-
жения русских в Восточной Пруссии подогрели прогерманские
настроения в турецких верхах, казалось окончательно уверовав-
ших в скорую победу Центральных держав. В этой обстановке
I о*	08?
у Гпрса и Леонтьева испарилась последняя надежда на сохра-
нение Турцией нейтралитета, даже на условиях, выдвинутых
Энвер-пашой [27А, д. 4047, лл. 112, 135; 52, № 56; 192, стр. 101].
Мольтке и Конрад фон Гетцендорф уже в начале августа
требовали немедленного выступления Турции, чтобы связать
возможно больше русских и английских сил. Под прикрытием
«нейтралитета» Турции Лиман фон Сандерс и Энвер-паша на-
чали планировать военные операции против Англии и России.
Вскоре после прибытия в Проливы «Гебена» и «Бреслау» на со-
вещании, созванном в Стамбуле с участием Вангенгейма, об-
суждался вопрос об организации вторжения в Египет, имевше-
го главной целью захват Суэцкого канала. Этот план настойчи-
во выдвигал Энвер-паша, при активной поддержке германско-
го посла, следовавшего директивам из Берлина.
Намечался рейд из Палестины через Синайский полуостров
турецкого отряда численностью 20—30 тыс. человек, оснащенно-
ного немецким оружием. Бетман-Гольвег согласился финанси-
ровать эту экспедицию [274, стр. 143]. Но против похода в Еги-
пет решительно высказался Лиман фон Сандерс: при ограни-
ченности турецких средств передвижения, господстве англичан
на море и наличии у них в районе Суэцкого канала сильных ук-
реплений он считал эту диверсию обреченной на неудачу и к то-
му же могущей ослабить действия турок на других фронтах.
Лиман фон Сандерс разработал тогда план операций на
Балканах, предусматривавший широкое наступление турок че-
рез территории Болгарии и Румынии на южное крыло русских
армий. Когда же выяснилось, что нельзя рассчитывать на при-
соединение этих государств к германо-австрийской коалиции,
он предложил организовать крупную морскую экспедицию с
целью высадки между Одессой и Аккерманом турецких войск
численностью 50 тыс. человек, под его командованием, и продви-
жения ее в направлении Проскурова. Тем самым была бы ока-
зана сильная поддержка правому флангу австрийцев, от-
ступавших под напором русских войск. При этом как свиде-
тельствует Махмуд Мухтар-паша, турок соблазняли перспекти-
вой передачи под сюзеренитет султана Крыма и Одессы [356,
стр. 301].
Предложение Лимана фон Сандерса пахло явной авантюрой,
так как для его выполнения требовалось большое число мор-
ских транспортов, которых туркам определенно не хватало, а
главное, германо-турецкий флот должен был предварительно за-
воевать господство на Черном море, что даже при наличии «Ге-
бена» и «Бреслау» было вряд ли осуществимо. К тому же укреп-
ления Дарданелл не могли гарантировать от прорыва в Черное
море англо-французской эскадры. Командир германского Сре-
диземноморского отряда контр-адмирал Сушон и военный атта-
ше Австро-Венгрии в Стамбуле Помянковский это понимали и
возражали против плана Лимана фон Сандерса. Мысль о де-
2S4
сайте на русском побережье совещание отвергло и приняло план
Энвер-паши. Тем не менее Лиман фон Сандерс продолжал осуж-
дать идею похода на Египет [407, стр. 59—60; 342, стр. 37—40;
261, т. 4, стр. 361, 372, 418; там же, т. 5, стр. 840; 372, стр. 81-
334, стр. 24—25; 409, стр. 36—38; 337, стр. 305—306].
Но он не знал что в Берлине придавали огромное, преувели-
ченное значение акции против Египта, что было связано с отме-
ченными выше германо-турецкими замыслами организации вос-
стания мусульманского населения колоний Англии и Франции.
Египет считался первоочередным объектом в осуществлении
этих планов, поскольку он занимал ключевую позицию в систе-
ме коммуникаций Британской империи. По мнению немецких
дипломатов, диверсия против Суэцкого канала явится «ударом
в самое сердце английского могущества». А верховное командо-
вание германской армии считало вторжение в Египет даже бо-
лее важным, чем наступление турецкой армии на Кавказе в це-
лях ослабления нажима русских сил на Австро-Венгрию [274,
стр. 142—143]. С организацией диверсии в Египте германское
командование особенно спешило после поражения на Марне.
Естественно, в середине сентября Бетман-Гольвег и Фалькен-
гайн — преемник Мольтке на посту начальника генерального
штаба — приказали Лиману фон Сандерсу не противиться пред-
лагаемой младотурками операции [372, стр. 40].
Тогда же немцы установили контакт с египетским хедивом,
которого война застала в Стамбуле, и Вангенгейм передал в
его распоряжение крупную сумму денег.
Цели египетской экспедиции, сформулированные Циммер-
маном, заключались в «подстрекательстве населения и туземной
армии Египта и Судана против англичан». Кроме того, в наме-
рения немцев входило устранение британских офицеров из еги-
петской армии, но прежде всего заграждение Суэцкого канала,
уничтожение его шлюзов, телеграфных и железнодорожных ли-
ний, мостов, казарм и портовых сооружений в Суэце, Порт-Саи-
де и Александрии.
Когда турки на какой-то момент устрашились трудностей на-
мечаемого похода, Ягов 13 сентября потребовал от них «при
всех обстоятельствах» вызвать восстание в Египте, ограничив-
шись хотя бы налетом на Суэцкий канал отряда на верблюдах
и мулах, который тогда формировался в Палестине.
Чтобы поддержать экспедицию диверсией с запада, из Тур-
ции были посланы в Ливию панисламистские агенты, призван-
ные побудить арабские племена религиозного ордена сенуситов
вторгнуться в Египет с целью изгнания английских оккупантов
[274, стр. 143—145; 126, стр. 111; 29, № 36, 44; 334, стр. 62—63]7
Сообщения, приходившие в конце августа — начале сентября
из Стамбула, указывали на вероятность в близком будущем вы-
ступления Турции также и против России. Всеобщая мобилиза-
ция проводилась с большой настойчивостью и быстротой. Пол-
285.
ним ходом шли работы по укреплению Эрзерума, главного опор-
ного пункта турецкой армии в Восточной Анатолии. В середине
августа туда в целях инспектирования этих работ прибыл Лиман
фон Сандерс в сопровождении.большой группы германских офи-
церов. Младотурки откровенно разжигали в стране русофобские
настроения8. Одновременно они перебрасывали на Кавказ своих
агентов, призванных спровоцировать там выступления среди
местного мусульманского населения. Через русскую границу
скрытно переправлялись большие партии оружия9.
Усиленное минирование Дарданелл предвещало скорое за-
крытие Проливов. К середине августа вся Турция, по словам
Гирса, была превращена в «военный лагерь». Немецкая военщи-
на нагло хозяйничала в стране. Если турецкой армией руководил
штаб Лимана фон Сандерса, то командование флотом фактиче-
ски было передано в руки немецких офицеров во главе с Суше-
ном. По свидетельству Леонтьева, «в турецких кругах растет
уверенность в неизбежности войны с Россией... с минуты на ми-
нуту можно ожидать вспышки, сигнал к которой будет дан нем-
цами с согласия Энвера» [52, № 46; см. также: 45, с. 3, т. 6, ч. 1,
стр. 140—141, прим. 1].
Германское посольство в Стамбуле осенью 1914 г. широко
прибегало к подкупу турецкой прессы в целях пропаганды в
пользу Германии. Одновременно оно занималось отправкой на
границу с Россией проживавших в Турции черкесов и выходцев
из Кавказа, снабжало их деньгами и организовывало перебро-
ску их в Закавказье [27А, д. 4048, л. 111].
Правящие круги Германии и Турции пытались тогда в своих
экспансионистских целях использовать курдов. Германский кон-
сул в Эрзеруме Андерс развернул при содействии младотурец-
кой агентуры подстрекательскую работу среди курдского населе-
ния Восточной Анатолии и Закавказья. Вместе с турецкими аген-
тами Хильми-беем и Ибрагим-беем он в начале августа 1914 г.
выехал из Эрзерума на Кавказ, но был тогда же задержан в
Тифлисе. По приказу наместника Кавказа его выслали в одн}
из северных губерний России. Германские офицеры разъезжали
по Турецкому Курдистану, снабжая оружием и деньгами курд-
ских шейхов для организации их выступлений против России
[27А,д. 661, л. 19, 133; д. 4048, л. 24, 34; 197, стр. 122].
Младотурки готовились также к проникновению в Северо-
Западный Иран, надеясь превратить его в плацдарм для вторже
ния в мусульманские области Закавказья. Эти агрессивные за-
мыслы всячески поддерживались германскими империалистами,
стремившимися с помощью Турции втянуть Иран в лагерь
Центральных держав. Мольтке еще 2 августа поставил перед
ведомством иностранных дел задачу «способствовать Персии в
использовании благоприятного случая, чтобы свергнуть русское
иго, и, если возможно, выступить сообща с Турцией» [59, т. 3,
№ 662].
286
Проживавшие в Месопотамии представители высшего шиит-
ского духовенства разослали в различные города Ирана письма
с предложением отправить на Кавказ «надежных людей» для
организации там восстания местных мусульман. Такие же пос-
лания были ими направлены в крупные города Бакинской, Эри-
ванской и Елисаветпольской губерний России [24А, 1914, д. 55,
т. 1, л. 182]. В результате всех этих усилий в сентябре 1914 г. в
пограничные с Турцией районы Ирана стали просачиваться от-
ряды турецких курдов, а затем под руководством немецких и ту-
рецких инструкторов в Иранском Курдистане вспыхнули парти-
занские действия против русских войск Г155, стр. 290—295; 74,
стр. 23—24].
Было ясно, что выступление Турции против России, а тем са-
мым и против Антанты в целом грозило Османской империи са-
мыми гибельными последствиями. Но германским империали-
стам не было никакого дела до ее будущего [45, с. 3, т. 6,
ч. 1, № 107]. Если бы путем вовлечения Турции в войну нем-
цы могли отвлечь с Восточного фронта хотя бы один корпус
русских войск, они, ни на минуту не колеблясь, сделали бы это.
Присоединение «Гебена» и «Бреслау»
к турецкому флоту
Как мы уже отмечали, прибытие 10 августа в турецкие воды
германского Средиземноморского отряда в составе тяжелого
крейсера «Гебен» и легкого крейсера «Бреслау» резко изменило
политическую обстановку в Стамбуле в пользу Центральных
держав и в ущерб Антанте, что немедленно отразилось и на по-
зиции самой Турции.
Здесь нет необходимости останавливаться на всех перипетиях
десятидневного блуждания германских крейсеров по Средизем-
ному морю, закончившихся их прорывом в Дарданеллы. Они до-
статочно хорошо известны и были подробно описаны как в спе-
циальной морской литературе [158; 149; 102; 87; 235; 217; 347,
т. 2], так и в некоторых трудах, посвященных истории первой
мировой войны (например, 177, стр. 287—299]. Тем не менее
относительно подоплеки этого, одного из самых ярких и, пожа-
луй, самого значительного по своим политическим последствиям,
эпизода современной морской войны до сих пор нет единого мне-
ния.
До недавнего времени исследователи ломали голову над
объяснением того, как двум германским крейсерам, не имевшим
в Средиземном море своей базы и не обладавшим преимущест-
вом в скорости10, удалось избежать погони абсолютно превосхо-
дящих сил противника и при этом дважды запастись углем в
нейтральных портах. Между тем многим современникам, напри-
мер Пуанкаре, было ясно, что эти суда рвутся к Проливам для
287
оказания Турции помощи «в диверсии, которой Германия ожида-
ет от турок в тылу России» [192, стр. 30; см. также: 45, с. 3, т. 6,
ч. 1, № 33].
Поразительный по своей удачливости прорыв «Гебена» и
«Бреслау» в турецкие воды вызвал различные предположения
среди свидетелей этого события. Некоторые из них (и что осо-
бенно любопытно, принадлежащие к германскому лагерю) от-
мечали двуличное поведение англичан в истории с появлением
в Проливах «Гебена» и «Бреслау». Самое категорическое утвер-
ждение было сделано тогда турецкой стороной. Так, известный
нам Махмуд Мухтар-паша, сообщая в октябре 1914 г., что Анг-
лия, возможно, будет вынуждена пойти на невыгодную для себя
уступку России в вопросе о Проливах, указывал далее, что
«английский флот с макиавеллизмом, характеризующим Форин
офис, дав возможность немецким судам спастись и укрыться в
Мраморном море, лишил всякого значения эту уступку». Поэто-
му, по словам турецкого дипломата, «присутствие „Гебена" и
„Бреслау" в Босфоре не стесняло ни в чем Англию» [42,.
стр. 225—226].
Даже Бетман-Гольвег, несмотря на яростные возражения
Тирпица, утверждал тогда, что «спасение „Гебена" объясняется
не ошибками британского адмирала, а нежеланием англичан
нанести немцам сильный удар, который мог бы затруднить воз-
можность заключения с Германией скорого мира» [407, т. 2„
стр. 43—44].
Поведение средиземноморских эскадр Англии и Франции в-
этой истории вызвало в Петрограде упреки и нескрываемое по-
дозрение. Сазонов, узнав о включении «Гебена» в состав турец-
кого флота, с явной досадой писал Гирсу, что «англичане име-
ли возможность не допустить его в Дарданеллы» [59, № 33].
Командующий Черноморским флотом России Эбергард, предви-
девший вероятность кооперации германского Средиземномор-
ского отряда с военно-морскими силами Турции, негодовал по
поводу того, что «флотами наших союзников были сделаны ми-
нимальные и запоздалые попытки помешать проходу их («Гебе-
на» и «Бреслау».— А. С.) в Дарданеллы, следствием чего яви-
лось почти беспрепятственное присоединение их к турецкому
флоту» [27А, д. 759, л. 173; см. также: 235, стр. 163].
В связи со всеми этими обстоятельствами некоторые совет-
ские историки еще в 20-х и 30-х годах высказывали предположе-
ние, что прорыв «Гебена» и «Бреслау» в турецкие воды стал
возможен не в результате промахов командующих флотами Анг-
лии и Франции в Средиземном море, а благодаря их преднаме-
ренным действиям на основе прямых указаний британского пра-
вительства и адмиралтейства. Английские политики якобы про-
воцировали вступление Турции в мировую войну, чтобы тем
самым сильнее заинтересовать правящие круги России в дости-
жении победы над общим врагом — германо-австрийской коали-
288
цией — и одновременно помешать операциям русского Черномор-
ского флота с целью захвата Стамбула и Проливов. Усиление
турецкого флота путем пропуска в Дарданеллы германских
крейсеров и явилось средством осуществления этих задач [235,
стр. 147; 158, стр. 5—12; 102, стр. 10].
Эта версия нашла отражение даже в художественной лите-
ратуре: советский писатель Борис Лавренев построил на ней
свою повесть «Стратегическая ошибка». Такой же точки зрения
придерживаются, в частности, английский историк-марксист
Готлиб [124, стр. 65—67] и советский историк Е. Ф. Лудшувейт
[159, стр. 33].
В ее обоснование приводится ряд аргументов. Самым серь-
езным из них, хотя и косвенным, является оправдание военным
судом в Портленде в ноябре 1914 г. заместителя командующего
британским флотом в Средиземном море адмирала Трубриджа
как действовавшего па основе данных ему распоряжений и в со-
ответствии с обстановкой [347, т. 2, стр. 35]. Когда палата лор-
дов усомнилась в искренности правительственных разъяснений
на запрос по этому поводу, сделанный лордом Селборном 7 ян-
варя 1915 г., последовал официальный ответ, что Трубридж, а
также его начальник Милн оправданы «как выполнявшие приказ
адмиралтейства» [158, стр. 6; см. также: 102, стр. 10; 149,
стр. 79; 235, стр. 159].
В свете новейших данных эту версию следует признать не-
состоятельной. История прорыва «Гебена» и «Бреслау» в Про-
ливы подробно освещается в вышедшем в 1965 г. втором томе об-
ширного труда американского историка Мардера [347, т. 2, стр.
20—41] —первого, как упоминалось, иностранного ученого, до-
пущенного к документам архива британского адмиралтейства.
Это исследование, по нашему мнению, кладет конец каким-либо
домыслам, относящимся к действиям командования английского
флота в Средиземном море в начале августа 1914 г.
Еще до Мардера историки морских операций в годы первой
мировой войны ссылались на ряд обстоятельств, объяснявших
успех «Гебена» и «Бреслау». Указывали на медлительность и
несогласованность действий командования британским Среди-
земноморским флотом, на полное отсутствие у него разведыва-
тельной службы, а также какой-либо связи с французским фло-
том. Этому противопоставлялась исключительная находчивость
и энергия немецких моряков во главе с командиром германского
Средиземноморского отряда контр-адмиралом Сушоном [149,
стр. 45, 71, 79; 217, стр. 22].
Английские и французские историки приводят и другие при-
чины неудачи Милна: плохую радиосвязь с Лондоном, ошибоч-
ные и противоречивые приказы адмиралтейства (например,
телеграмма об открытии Англией военных действий с Австро-
Венгрией, задержавшая преследование немецких крейсеров, ди-
ректива адмиралтейства Милну не ввязываться в бой с превос-
289
ходящими силами противника), «почтенную щепетильность», по
характеристике Черчилля, Форин офиса и Милпа, не осмелив-
шихся уничтожить или захватить «Гебен» и «Бреслау» до офици-
ального объявления войны Германии и воспользоваться Мессин-
ским проливом нейтральной Италии для преследования против-
ника. (Сушен же не посчитался с итальянским нейтралитетом и в
течение полутора суток грузил свои суда углем в порту Мессины,
хотя по международным правилам корабли воюющих держав
имеют право находиться в нейтральных портах не свыше 24 ча-
сов) [177, стр. 299; 235, стр. 147; 158, стр. 25—33; 149, стр
68—69].
Анализ Мардером документов и литературы, среди которых
особенно ценными явились бумаги Фишера, вернувшегося в кон-
це октября 1914 г. на пост первого морского лорда адмиралтей-
ства п, а также материалы судебного процесса над Трубриджем
углубляют наше представление о подлинных причинах прорыва
«Гебена» и «Бреслау» в Дарданеллы. Мардер отмечает, что
Милну и Трубриджу было дано несколько задач, совершенно не-
совместимых в одно и то же время: обеспечение перевозки фран-
цузских войск из Северной Африки в метрополию от покушений
со стороны «Гебена» и «Бреслау», недопущение выхода австрий-
ского флота из Адриатики и ловля обоих германских крейсеров.
При этом и адмиралтейство и Милн считали наиболее вероят-
ным, что «Гебен» будет прорываться не на восток, а на запад —
через Гибралтар в Атлантический океан для удара по морским
торговым путям Англии. Поэтому все свое внимание и большую
часть сил Милн концентрировал в этом направлении. Ясно, что
для одновременного выполнения отмеченных задач имевшиеся
на Средиземном море британские силы были недостаточны
[347, т. 2, стр. 25, 40].
Мардер приход|ит к более общим выводам. Он резко осуждает
порочную систему централизации руководства операциями по
радио из Лондона, сковывавшую инициативу командующих фло-
тами и эскадрами па морских театрах. Мардер заключает, что
главную ответственность за прорыв «Гебена» и Бреслау» в ту-
рецкие воды несет британское адмиралтейство и лишь в послед-
нюю очередь Мили и Трубрпдж [там же, стр. 39—40].
Появление в Проливах германских крейсеров, тотчас приняв-
шихся там бесчинствовать и распоряжаться, как у себя дома12,
вызвало протесты послов Англии, Франции и России турецкому
правительству, потребовавших разоружения «Гебена» и «Брес-
лау» и интернирования их команд или изгнания немецких кораб-
лей по истечении 24-часового срока их пребывания в турецких
водах [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 55, прим, на стр. 48—49; 29, № 10,
11, 13; 192, стр. 48; 149, стр. 99]. Саид Халим-паша, за несколько
дней до того уверявший Бирса, что «Гебен» и «Бреслау» он через
Дарданеллы никоим образом не пропустит, в ответ на протест
русского посла заявил, что «корабли куплены Турцией и вся не-
290
мецкая команда как офицеры, так и матросы будут удалены»
[52, № 19; 192, стр. 30; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим. 2 на стр. 48—49].
Поначалу, чтобы избежать использования Англией в качестве
«казус беллп» этого нарушения Турцией своего нейтралитета,
младотурки действительно собирались разоружить «Гебен» и
«Бреслау» и сделать их неспособными к выходу в море. Но про-
тив этого резко возражал Вангенгейм. Тогда после длительного
обсуждения, по настоянию Энвер-паши, правительство решило
включить немецкие корабли в состав турецкого флота. Для юри-
дического оформления этой акции младотурки прибегли к фик-
тивной покупке германских судов. В Берлине охотно с этим со-
гласились, поставив лишь условием переход адмирала Сушена
на турецкую службу, что фактически означало передачу в его
руки командования германо-турецким флотом [337, стр. 303].
12 августа в Стамбуле было объявлено о покупке немецких
крейсеров. В 'печати указывалась даже цена — 80 млн. марок.
Германское же правительство и не думало скрывать фиктив-
ность сделки [47, № 27]13. «Гебен» и «Бреслау» переименовали
соответственно в «Султан Явуз Селим» и «Мидилли» (турецкое
название острова Лесбос), и 16 августа на них был поднят
турецкий флаг. В состав немецких команд, надевших фески и
турецкие мундиры, ввели небольшое число турецких офицеров
и матросов. Эта комедия, конечно, никого не могла обмануть.
«Покупка» крейсеров была с точки зрения международного пра-
ва грубым нарушением нейтралитета Турции. Но младотурок
это нисколько не смущало. Они всячески старались нажить по-
литический капитал на выгодном «приобретении». Устроенный
16 августа на Босфоре парад турецкого флота во главе с только
что прибывшими немецкими крейсерами должен был продемон-
стрировать успех правительства и подогреть настроение жителей
столицы [29, № 18; 126, стр. 101; 158, стр. 52; 406, стр. 24; 372,
стр. 74].
Возражая своим оппонентам из лагеря Антанты, турецкие
лидеры ловко использовали недавний прецедент—конфискацию
британским правительством двух линкоров, построенных для
Турции на верфях Армстронга [45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим. 1 на стр.
68]. Захват Англией еще до вступления в войну этих судов, из
которых одно («Султан Осман») было уже совсем готово14, и к
тому же частично оплаченных деньгами, собранными по народ-
ной подписке, вызвал в Турции бурю возмущения. При этом
в Стамбуле подчеркивали, что турецкие дредноуты предполага-
ли использовать не для борьбы с Антантой, а против Греции,
чтобы добиться возвращения островов в Эгейском море [124,
стр. 60—61; 372, стр. 78; 337, стр. 299—300] Младотурки искус-
но разжигали эти антибританские настроения, чтобы оправдать
внутри страны свой прогерманский курс [165, стр. 326].
Включение немецких крейсеров в состав своего флота турец-
кое правительство рассматривало как компенсацию за потерю
291
боевых кораблей, захваченных Англией. При этом великий везир
заверял, что усиление турецкого флота не направлено ни пре
тив России, ни против какой-либо из держав Антанты, а пресле-
дует единственную цель — укрепить позицию Турции в ее споре
с Грецией о принадлежности островов Эгейского моря. При этоь
Саид Халим-паша и Джемаль-паша неоднократно обещали
снять с «Гебена» и «Бреслау» немецкие экипажи и выслать их из
страны и вновь заверяли в решимости Турции сохранять строгий
нейтралитет. Таким способом младотурки с целью выигрыша
времени долго водили за нос политиков Антанты, принимавших
всерьез лживые заверения, которые обильно расточали им в
Стамбуле [45, с 3 т. 6, ч. 1, № 97; там же, прим. 1 на стр. 101;
52, № 31, 35; 47, № 25, 26, 28; 29, № 14, 50; 158, стр. 52; 192, стр.
46; 126, стр. 101 —102; 342, стр. 45].
Британские дипломаты во главе с Греем, по всей видимости,
более заботились о том, как успокоить своих русских союзников,
чем о том, чтобы обезвредить пробравшиеся в Проливы германс-
кие крейсеры. Вопреки очевидности, Грей утверждал, что «не ве-
рит во враждебные намерения Турции в отношении России» и в
опасность ее выступления против Антанты. По его мнению (ко-
торое полностью разделялось в Париже), турки будут действо-
вать «в сторону Салоник» или против Сербии, а диверсии в на-
правлении Кавказа и Египта казались английскому министру
более отдаленными. Грею вторил его заместитель А. Никольсон,
убеждавший Бенкендорфа, что общее положение на море «стало
более благоприятным». При этом оба ссылались на то, что «с
точки зрения международного права» Англии, реквизировавшей
турецкие суда, трудно возражать против приобретения Турцией
немецких кораблей [45, ч. 3, т. 1, ч. 1, № 56, 76 и прим. 1 на стр.
68] ls.
Этими успокоительными заявлениями британские и француз-
ские дипломаты преследовали прозрачную цель — предупредить
концентрацию русских войск на Кавказе, что могло ослабить
усилия русской армии на германском фронте. В Париже и Лог -
доне подобную перспективу считали крайне нежелательной. В
Петрограде Палеолога заверили, что «Россия не оставляет ни-
одного солдата на случай возможных действий против Турции»
[192, стр. 62].
В действительности же Верховная ставка русской армии вы-
нуждена была считаться с концентрацией крупных турецких сил
на Кавказской границе, начавшейся с первых чисел августа и
проходившей совершенно открыто. В связи с этим в качестве от-
ветной меры тогда же была сформирована Кавказская армия, в
которую вошли два корпуса, три отдельные дивизии, две бригады,
несколько саперных и пограничных батальонов. Всего к концу
октября на турецкой границе было сосредоточено около 200 тыс.
бойцов [150, стр. 21—22; 197, стр. 185]. Таким образом, еще до
вступления в войну Турция сумела отвлечь от фронтов войны с
292
Германией и Австро-Венгрией сравнительно крупные силы рус-
ской армии.
В то же время прорыв в Дарданеллы «Гебена» и «Бреслау»
действительно улучшил положение на Средиземном море Англии
и Франции, так как, немедленно блокировав пролив, англо-
французская эскадра смогла легко препятствовать выходу из
него немецких крейсеров и тем самым обеспечить переброску
своих войск по Средиземному морю [149, стр. 82, 102; 406, стр.
26—27]. Совершенно иначе, как мы покажем ниже, обстояло де-
ло на Черном море, где русские силы не в состоянии были за-
крыть термано-турецкому флоту выход из Босфора.
В дальнейшем, ссылаясь на решающее значение боев на За-
падном и Восточном фронтах, Грей заявил, что «английское пра-
вительство... хочет, прежде всего, избежать конфликта с Турци-
ей» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 97; 303, стр. 172—173, 176].Тежедо-
воды были приведены французами в Париже, казуистически
утверждавшими, что протесты против продажи Турции двух
германских судов не имеют силы, так как «никто не может вос-
препятствовать воюющей стороне добровольно ослаблять се-
бя» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 89]. Одновременно русского посла
в Париже заверяли в наличии сведений, указывающих «на
мирные намерения Турции» [там же, № 103]. Не удивительно,
что демарши Гирса в Стамбуле, не поддержанные послами Ан-
глии и Франции, были безуспешны.
Единственно, в чем сходились дипломаты Антанты,— это в
необходимости добиваться репатриации экипажей «Гебена» и
«Бреслау». Но шаги, предпринятые послами стран Антанты —
Гирсом, Маллетом и Бомпаром, а также настояния главы бри-
танской морской миссии адмирала Лимпуса перед Джемаль-па-
шой наталкивались на сопротивление со стороны младотурок,
хотя последние и не отказывались от своих обещаний выслать
немецких моряков. Затяжку дела великий везир с притворной
серьезностью вначале объяснял тем, что обдумывает способ вы-
сылки— «сухим путем или же на нейтральном судне» [45, с. 3,
т. 6, ч. 1, № 99], а позднее, что сперва должны прибыть турец-
кие моряки из Англии, посланные туда за «Султаном Османом».
Однако и после возвращения в Стамбул турецких моряков ниче-
го не изменилось [29, № 29, 30].
Джемаль-паша в своих заявлениях шел еще дальше. Он
обещал Лимпусу, что после укомплектования турецких экипа-
жей «Гебена» и «Бреслау» передаст оба крейсера под началь-
ство английского адмирала [29, № 15].
Однако буквально на другой день после этого все бри-
танские офицеры во главе со своим адмиралом были списаны с
турецких кораблей. Английскую морскую миссию отстранили от
оперативного командования, а офицерам предложили, «если они
хотят остаться», перейти в кабинеты морского министерства
2931
боевых кораблей, захваченных Англией. При этом великий везир
заверял, что усиление турецкого флота не направлено ни про-
тив России, ни против какой-либо из держав Антанты, а пресле-
дует единственную цель — укрепить позицию Турции в ее споре
с Грецией о принадлежности островов Эгейского моря. При это г.
Саид Халим-паша и Джемаль-паша неоднократно обещали
снять с «Гебена» и «Бреслау» немецкие экипажи и выслать их из
страны и вновь заверяли в решимости Турции сохранять строгий
нейтралитет. Таким способом младотурки с целью выигрыша
времени долго водили за нос политиков Антанты, принимавших
всерьез лживые заверения, которые обильно расточали им в
Стамбуле [45, с 3 т 6, ч. 1, № 97; там же, прим. 1 на стр. 101'.
52, № 31, 35; 47, № 25, 26, 28; 29, № 14, 50; 158, стр. 52; 192, стр.
46; 126, стр. 101—102; 342, стр. 45].
Британские дипломаты во главе с Греем, по всей видимости,
более заботились о том, как успокоить своих русских союзников,
чем о том, чтобы обезвредить пробравшиеся в Проливы германс-
кие крейсеры. Вопреки очевидности, Грей утверждал, что «не ве-
рит во враждебные намерения Турции в отношении России» и в
опасность ее выступления против Антанты. По его мнению (ко-
торое полностью разделялось в Париже), турки будут действо-
вать «в сторону Салоник» или против Сербии, а диверсии в на-
правлении Кавказа и Египта казались английскому министру
более отдаленными. Грею вторил его заместитель А. Никольсон,
убеждавший Бенкендорфа, что общее положение на море «стало
более благоприятным». При этом оба ссылались на то, что «с
точки зрения международного права» Англии, реквизировавшей
турецкие суда, трудно возражать против приобретения Турцией
немецких кораблей [45, ч. 3, т. 1, ч. 1, № 56, 76 и прим. 1 на стр.
68] IS.
Этими успокоительными заявлениями британские и француз-
ские дипломаты преследовали прозрачную цель — предупредить
концентрацию русских войск на Кавказе, что могло ослабить
усилия русской армии на германском фронте. В Париже и Лон-
доне подобную перспективу считали крайне нежелательной. В
Петрограде Палеолога заверили, что «Россия не оставляет ни
одного солдата на случай возможных действий против Турции»
[192, стр. 62].
В действительности же Верховная ставка русской армии вы-
нуждена была считаться с концентрацией крупных турецких сил
на Кавказской границе, начавшейся с первых чисел августа и
проходившей совершенно открыто. В связи с этим в качестве от-
ветной меры тогда же была сформирована Кавказская армия, в
которую вошли два корпуса, три отдельные дивизии, две бригады,
несколько саперных и пограничных батальонов. Всего к концу
октября на турецкой границе было сосредоточено около 200 тыс.
бойцов [150, стр. 21—22; 197, стр. 185]. Таким образом, еще до
вступления в войну Турция сумела отвлечь от фронтов войны с
29.2
Германией и Австро-Венгрией сравнительно крупные силы рус-
ской армии.
В то же время прорыв в Дарданеллы «Гебена» и «Бреслау»
действительно улучшил положение на Средиземном море Англии
и Франции, так как, немедленно блокировав пролив, англо-
французская эскадра смогла легко препятствовать выходу из
него немецких крейсеров и тем самым обеспечить переброску
своих войск по Средиземному морю [149, стр. 82, 102; 406, стр.
26—27]. Совершенно иначе, как мы покажем ниже, обстояло де-
ло на Черном море, где русские силы не в состоянии были за-
крыть германо-турецкому флоту выход из Босфора.
В дальнейшем, ссылаясь на решающее значение боев на За-
падном и Восточном фронтах, Грей заявил, что «английское пра-
вительство... хочет, прежде всего, избежать конфликта с Турци-
ей» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 97; 303, стр. 172—173, 176].Тежедо-
воды были приведены французами в Париже, казуистически
утверждавшими, что протесты против продажи Турции двух
германских судов не имеют силы, так как «никто не может вос-
препятствовать воюющей стороне добровольно ослаблять се-
бя» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 89]. Одновременно русского посла
в Париже заверяли в наличии сведений, указывающих «на
мирные намерения Турции» [там же, № 103]. Не удивительно,
что демарши Гирса в Стамбуле, не поддержанные послами Ан-
глии и Франции, были безуспешны.
Единственно, в чем сходились дипломаты Антанты,— это в
необходимости добиваться репатриации экипажей «Гебена» и
«Бреслау». Но шаги, предпринятые послами стран Антанты —
Бирсом, Маллетом и Бомпаром, а также настояния главы бри-
танской морской миссии адмирала Лимпуса перед Джемаль-па-
шой наталкивались на сопротивление со стороны младотурок,
хотя последние и не отказывались от своих обещаний выслать
немецких моряков. Затяжку дела великий везир с притворной
серьезностью вначале объяснял тем, что обдумывает способ вы-
сылки — «сухим путем или же на нейтральном судне» [45, с. 3,
т. 6, ч. 1, № 99], а позднее, что сперва должны прибыть турец-
кие моряки из Англии, посланные туда за «Султаном Османом».
Однако и после возвращения в Стамбул турецких моряков ниче-
го не изменилось [29, № 29, 30].
Джемаль-паша в своих заявлениях шел еще дальше. Он
обещал Лимпусу, что после укомплектования турецких экипа-
жей «Гебена» и «Бреслау» передаст оба крейсера под началь-
ство английского адмирала [29, № 15].
Однако буквально на другой день после этого все бри-
танские офицеры во главе со своим адмиралом были списаны с
турецких кораблей. Английскую морскую миссию отстранили от
оперативного командования, а офицерам предложили, «если они
хотят остаться», перейти в кабинеты морского министерства
293
[27А, д. 766, л. 6; д. 4047, лл. 104, 115; 29, № 16, 126, стр. 100—
101].
Для камуфляжа двести немецких моряков удалили с «Гебе-
на» и «Бреслау», но это было лишь на пользу Германии: спи-
санных на берег немцев распределили по турецким боевым су-
дам [27А, д. 766, л. 8; д. 776, лл. 32—34; 47, № 2б;29,№ 49].
Фактически германские офицеры просочившись в турецки!,
флот, быстро прибрали его к рукам [158, стр. 53—58].
Между тем Антанта по-прежнему сносила новые грубые на-
рушения Турцией своего нейтралитета. Такая тактика примире-
ния со свершившимися фактами лишала какой-либо эффектив-
ности протесты ее представителей в Стамбуле и имела для со-
юзников, и особенно для России, самые плачевные последст-
вия16.
Наибольшая опасность в инциденте с «Гебеном» заключа-
лась в том, что проявленная союзниками пассивность и уступ-
чивость лишь воодушевляла немцев и их турецкую агентуру на
организацию на Черном море антирусских провокаций. Кроме
того, младотурки выигрывали время для беспрепятственного за-
вершения мобилизации армии и флота, концентрации войск у
русской границы, в Сирии и Палестине, укрепления Проливов
и исправления повреждений, полученных немецкими крейсерами
во время плавания в Средиземном море [27А, д. 776, лл. 32—
34; 192, стр. 156—157]. Правда, Антанта также стремилась выиг-
рать время и избегала столкновения с Турцией. Но оттяжка
вступления в войну была значительно выгоднее туркам, так как
последние с немецкой помощью могли без всяких помех закон-
чить подготовку к военному выступлению скорее, чем державы
Антанты, все усилия которых были тогда направлены на отра-
жение наступления германских войск на Западном фронте
[342, стр. 35]17. Путем быстрых и решительных действий рус-
ского и англо-французского флотов одновременно со стороны
Босфора и Дарданелл союзники могли тогда без особых потерь
добиться уничтожения немецких крейсеров и вместе с тем пол-
ностью устранить германское влияние в Турции. В условиях
слабости укреплений Проливов, даже при учете минирования
Дарданелл, такая операция была предприятием вполне реаль-
ным (что, кстати, отмечал и Черчилль) [230, стр. 246; 124, стр.
63; 406, стр. 25].
Убедительное свидетельство на сей счет имеется в воспоми-
наниях Джемаль-паши. В начале августа 1914 г. он сумел до-
казать своим коллегам, что «Германии не будет никакой поль-
зы от того, что мы примем активное участие в этой войне преж-
де, чем наша мобилизация будет закончена; для нас же такой
шаг будет равносилен самоубийству. Если Англия, Россия и
Франция, которые отлично знают, что у нас нет ни одного солда-
та ни в Дарданеллах, ни в Константинополе, ни на русской гра-
нице, внезапно станут наступать со стороны Дарданелл и Бос-
294
фора и одновременно на Эрзерум, то, заняв Константинополь,
Эрзерум... они сделают невозможной мобилизацию нашей ар-
мии, и гибель Оттоманской империи будет неизбежна» [126,
стр. 96].
Но в Лондоне больше всего боялись ущемить турок и затро-
нуть их нейтралитет, хотя самой Турции разрешалось его грубо
попирать. Милну было приказано ограничиться наблюдением
за Дарданеллами, чтобы «Гебен» и «Бреслау» не могли выйти
в Эгейское море. Выполнение этой задачи для британского фло-
та особого труда не составляло, так как его база находилась
совсем рядом — на острове Лемнос. Обращения Сазонова в
Лондон и Париж с призывом к «понудительным мерам» в отно-
шении Турции были тщетны. Там приводили множество предло-
гов для оправдания отказа от активных действий на Ближнем
Востоке [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 55, 103 и прим. 2 на стр. 48—49;
52, № 27, 31].
Между тем все более явный крен младотурок б сторону
Центральных держав и их активные приготовления к нападению
на Египет начали уже серьезно тревожить британских предста-
вителей в Стамбуле, так что во второй половине августа они
дважды рекомендовали своему правительству форсирование
Дарданелл англо-французской эскадрой [149, стр. 102—104].
Эта инициатива была поддержана греческим правительством,
глава которого Венизелос соглашался для операции против
Дарданелл предоставить в распоряжение английского командо-
вания греческую армию и флот. Успех операции сулил восста-
новление связи между Россией и ее союзниками [243, стр. 222—
223; 406, стр. 25—26; 192, стр. 69]. Однако Грей и премьер-ми-
нистр Асквит упорно стояли на своем, ограничившись блокадой
Дарданелл [243, стр. 223—224; 192, стр. 69; 149, стр. 104]), не-
смотря на то что англо-французская эскадра, блокировавшая
пролив, превосходила германо-турецкий флот. Таким образом,
борьба с последним возлагалась на один, и притом более сла-
бый, Черноморский флот России.
Вероятность появления в Черном море турецкого флота, воз-
главляемого «Гебеном» и «Бреслау», очень тревожила русское
командование. Хотя по мощности огня русский флот сохранял
абсолютное превосходство, значительно большая скорость хода
немецких крейсеров (на 10 узлов) давала противнику тактиче-
ское преимущество, позволяя сохранять инициативу боя и ко-
мандование дистанцией, а также избегать решающей схватки.
Присоединение одного лишь «Гебена» более чем вдвое усилива-
ло турецкий флот [27А, д. 776, лл. 30, 82—84; 52, № 33, 37; 45,
с. 3, т. 6, ч. 1, № 33, 84; 189, стр. 247].
В конце августа были получены сообщения о подготовке в
Стамбуле к выходу «Гебена» и «Бреслау» в Черное море [24А,
1914, д. 319, л. 57]. Однако под воздействием ан-ло-французско-
го нажима, а главное в связи с неудачами русской армии в Вос-
295
точной Пруссии министр иностранных дел Сазонов и
Гире, настроенные до этого очень решительно, резко перемени-
ли курс. Считая, что «с общей политической точки зрения, раз-
деляемой Францией и Англией, весьма важно, чтобы война с
Турцией, если бы она оказалась неизбежной, была вызвана са-
мой Турцией», они требовали сохранения с ней мирных отноше-
ний, «пока не определится решительный перевес русско-фран-
цузских войск над австро-германскими». В телеграмме Эбер-
гарду от 11 сентября Сазонов, предупреждая о возможности вы-
хода «Гебена» и «Бреслау» в Черное море, вопреки очевидности,
сообщал, что в Турции будто бы существует сильное течение в
пользу мира и война еще не может считаться неизбежной. На
этом основании (признавая за Эбергардом «с точки зрения
права» полную свободу действий) Сазонов в явном противоре-
чии с таким признанием предлагал не трогать «Гебен», если он
появится в Черном море, за исключением только «полной уве-
ренности в успехе», и даже рекомендовал в случае его появле-
ния не выводить русские суда из Севастополя! [27А, д. 776,
лл. 82—84; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим. 1 на стр. 168—169; № 182,
214; 52, |№ 59, 60]. Гире же, со своей стороны, 3 сентября преду-
предил, что «блокада Босфора означает немедленный разрыв и
открытие военных действий с Турцией». А на это, считал он.
можно пойти лишь в том случае, если одновременно будет обес-
печен прорыв англо-французской эскадры в Дарданеллы [24А,
1914, д. 55, т. 1, л. 270].
Против этих страусовых рекомендаций восстало морское ко-
мандование. 10 сентября в министерстве иностранных дел со-
стоялось совещание с участием представителей Морского гене-
рального штаба. Моряки указывали, что полный отказ от ини-
циативы поставил бы Черноморский флот в крайне неблагопри-
ятное положение и к тому же тяжело отразился бы на мораль-
ном духе личного состава. Поэтому было решено сохранить за
Эбергардом разрешенную ему ранее свободу действий [27А,
д. 776, лл. 88—84].
В соответствии с принятым решением, Сазонов телеграфи-
ровал на другой день Эбергарду, что ему «предоставлена сво-
бода действий, как скоро „Гебен“ войдет в Черное море». Но
тут же подчеркивал необходимость «при учете шансов борьбы
иметь в виду роковые последствия, которые имела бы для нас
неудача подобного столкновения» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 245].
Нетрудно видеть, что последнее сводило на пет пресловутую «сво-
боду действий». Колебания правительства передались верхов-
ному командованию. Ставка телеграфировала тогда Эбергарду:
«Не ищите встречи с турецким флотом, если только он не зай-
мет явно угрожающего положения» [235, стр. 265].
Для Эбергарда, не желавшего брать на себя ответственность
за крупные военные решения, такого рода директивы служили
оправданием его пассивности, присущей, кстати, всему штабу
236
Черноморского флота. Не удивительно, что он и в дальнейшем
осмеливался выводить суда из Севастополя лишь на неболь-
шое расстояние и на самое короткое время. Результаты такой
линии поведения, как мы увидим, оказались весьма плачевными,
так как вероломное нападение германо турецкого флота застало
Черноморский флот в состоянии бездеятельного выжидания.
В более определенных выражениях составил тогда Сазонов
предупреждение, адресованное Порте 10 сентября, что «появле-
ние в Черном море „Гебена" и „Бреслау" может привести к
столкновению» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим, на стр. 168—169]. Но
ничем не подкрепленные дипломатические демарши не произво-
дили в Стамбуле никакого впечатления и не могли остановить
младотурок и хозяйничавших на Босфоре немцев.
Несомненно, появление в Проливах двух новейших немец-
ких крейсеров воодушевило сторонников германо-австрийского
блока во главе с Энвер-пашой и усилило их влияние в прави-
тельстве и в Комитете младотурецкой партии. По свидетельству
Бирса, это событие так подняло «дух турок», что «может при-
дать им смелости прибегнуть к самым решительным выступле-
ниям» [там же, с. 3, т. 6, ч. 1, № 84; см. также: № ПО; 47, № 20;
52, № 30, 38].
Но кроме непосредственного морально-политического воз-
действия появление «Гебена» и «Бреслау» в турецких водах
привело к еще более значительным последствиям — изменению
соотношения сил на Черном море: устранялось прежнее бес-
спорное преобладание на нем русского флота, что до тех пор
оказывало сильное сдерживающее влияние на младотурецких
лидеров. Этот психологический фактор играл тогда немаловаж-
ную роль: хотя командование военно-морскими силами России
считало в те годы десантную операцию на Босфоре неосущест-
вимой, стамбульские политики постоянно принимали в расчет,
что в случае каких-либо с их стороны антирусских действий на
виду столицы может появиться русская эскадра.
Крайне важным было и то, что вместе с германскими крей-
серами турецкий флот получил более тысячи немецких офице-
ров и матросов, включая прибывших из Германии в августе—
сентябре 1914 г.18. Известно, что, несмотря на пятилетние уси-
лия британских морских миссий, подготовка командного соста-
ва и экипажей являлась самым слабым местом турецкого
флота.
Но главным по своим последствиям было то, что немцы по-
лучили на Босфоре такой рычаг давления, который в критиче-
ский момент давал им решающий перевес над своими против-
никами как среди турок, так и в лице представителей Антанты.
Теперь Сушон держал под жерлами немецких орудий султана
и Порту. Немцы, опираясь на свою многочисленную агентуру
в турецкой армии и в правящей партии, в случае нужды могли
в любой момент совершить государственный переворот [29,
31—2406	297
№ 22, 27; 158, стр. 51, 64—66]. Первый драгоман русского по-
сольства в Стамбуле Мандельштам свидетельствовал, что«„Ге-
бен“ и „Бреслау", будучи сильнее всего турецкого флота... мог-
ли в два часа превратить Крнстантинополь в груду развалин...
Вангенгейм со свойственным ему грубым цинизмом не замедлил
подчеркнуть создавшееся положение» [162, кн. VI, стр. 33].
Еще легче было немцам спровоцировать инцидент на Черном
море и вовлечь Турцию в войну с Россией, что они в конце кон-
цов и сделали. Поэтому с момента появления германских крей-
серов в Проливах осведомленные наблюдатели (и среди них
посол Италии в Стамбуле Гаррони) считали, что выступление
Турции на стороне Центральных держав неизбежно [45, с. 3,
т. 6, ч. 1, прим. 1 на стр. 78; 60, № 216].
Присоединение Османской империи к германо-австрийскому
блоку опаснее всего было для России, так как основные силы
турецкой армии сосредоточивались для вторжения в За-
кавказье, притом весь германо-турецкий флот сконцентрировал
бы свои усилия на черноморском театре военных действий. По-
этому, как уже было отмечено, чтобы сдерживать Турцию, рус-
ское командование вынуждено было в дни напряженных боев на
германском и австрийском фронтах несколько корпусов остав-
лять на Кавказе и для обороны Черноморского побережья.
Союзники России, игнорируя ее нужды, настаивали на том,
чтобы русские войска не отвлекались «для охраны кавказской
границы». На это Сазонов ответил: «Мы не можем... остаться
равнодушными к военным приготовлениям Турции, настроение
коей после приобретения „Гебена" и „Бреслау" очень повышено.
Поэтому желательно воздействие Англии и Франции на Турцию
для облегчения нас от случайностей на Кавказе и на Черном
море» [52, № 38]. Но, как мы видели, в Лондоне и Париже ос-
тавались глухи к этим призывам из Петрограда, тем более что
царское правительство вскоре еще раз заверило союзников, что
оно не собирается концентрировать крупные силы на границе
с Турцией [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 244; 60, № 620].
Отмена режима капитуляций
С первых же дней мировой войны турки перестали считать-
ся с правами подданных государств Антанты, обусловленных
пресловутыми капитуляциями. Представителям Англии, Фран-
ции и России ничего другого не оставалось, как закрывать гла-
за на подобную практику турецкой администрации19.
Но младотурки этим не удовлетворились. Турецкое прави-
тельство решило воспользоваться обстановкой и упразднить тя-
готевший над страной в течение почти четырех веков режим ка-
питуляций, ненавистный не только национальной буржуазии,
но и широким народным массам [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 244; 60,
298
№ 620]. Этому шагу младотурецкие лидеры придавали огром-
ное значение, надеясь таким путем освободиться от иностран-
ной опеки и заодно упрочить позиции своей партии внутри стра-
ны, доказав на деле, что их лозунг «Турция для турок» прово-
дится в жизнь [354, стр. 116]20.
По вопросу об отмене капитуляций в совете министров не бы-
ло разногласий, хотя приверженцы Центральных держав и сто-
ронники нейтралитета руководствовались при этом различными
соображениями: первые стремились к дальнейшему обострению
отношений со странами Антанты, а вторые видели в этом при-
мер того, как Турция, сохраняя нейтралитет, может извлечь из
него большие выгоды [78, стр. 239].
Постановление правительства об отмене капитуляций с 1 ок-
тября 1914 г. и решение «принять, как основу для отношений со
всеми государствами, общие принципы международного права»
было оглашено 9 сентября [47, стр. 24—28; 60, № 633], вызвав
острую реакцию со стороны всех империалистических держав.
В защите своих грабительских привилегий в Турции империа-
листы обоих враждующих лагерей проявили трогательное еди-
нодушие и оперативность. Немедленно при посредничестве
итальянского посла в Стамбуле Гаррони был согласован текст
идентичных нот протеста. 10 сентября послы Англии, Франции,
России, Германии и Австро-Венгрии заявили Порте протест и
под предлогом, что режим капитуляций «является результатом
международных договоров, дипломатических отношений и дого-
ворных актов различного рода», отказались признать «односто-
ронний акт» турецкого правительства [47, № 42, 43, 65; 45, с. 3,
т. 6, ч. 1, № 244, 273, 275, стр. 234—235, прим. 5; 29, № 69, 70, 71,
73, 142; 60, № 627, 630, 635; 354, стр. 116]. Соединенные Штаты
Америки предъявили отдельную ноту, в которой также требо-
вали сохранения капитуляций [78, стр. 241].
Но самой бурной была реакция со стороны его фактическо-
го союзника — Германии, причем настолько, что Джавид-бей
сравнил Вангенгейма с «взбесившейся собакой». Особенно воз-
мущало германского посла то, что отмена капитуляций преду-
сматривалась, согласно германской ноте от 6 августа 1914 г.,
лишь после вступления Турции в войну против Антанты. Теперь
младотурки добились отмены капитуляций до вступления в
войну, к тому же подготовили эту акцию втайне от своих союз-
ников и, как подозревал посол, возможно, в сговоре с предста-
вителями Антанты [78, стр. 240—241]. Но в дальнейшем Ван-
генгейм и Паллавичини, не желая по тактическим соображениям
отталкивать от себя своих турецких сторонников, воздержива-
лись от каких-либо протестов в связи с отменой капитуляций
[47, № 51; 60, № 790].
Вслед за тем в конце сентября и в течение октября Порта
приняла ряд временных законов, на основании которых тамо-
женные пошлины были повышены с 8 и 11% Д° П и 15%, no-
il*
299
доходно-промысловый налог распространен на иностранцев и
аннулированы различные привилегии иностранных подданных
в Турции, основанные на капитуляциях. Так, ликвидировались
консульские суды, иностранцы лишались права экстерритори-
альности, и на них распространялась юрисдикция судебных и
прочих установлений Османской империи [159, стр. 57—58].
В создавшейся ситуации представители стран Антанты в
Стамбуле вынуждены были пойти на попятную. По инициативе
Гирса были начаты переговоры с Талаат-беем, Джавид-беем и
Халил-беем об отказе от финансовых капитуляций и сохране-
нии в Турции судебных и некоторых других юридических приви-
легий иностранцев. Свои уступки послы Англии, Франции, Рос-
сии и Италии оговаривали обязательством Порты соблюдать
нейтралитет. Таким путем надеялись поддержать «умеренную
часть» турецкого кабинета и оттянуть выступление Турции на
стороне Германии и Австро-Венгрии. Но эти переговоры проте-
кали без всякого успеха, что в немалой степени объяснялось
жесткой позицией английского и особенно французского пра-
вительств, вскоре переменивших фронт и под предлогом, что
«Турция играет нами», отказавшихся от соглашения с ней об
экономических уступках. Единственно, чего сумели добиться
дипломаты Антангы, это обещания правительства временно, до
модификации законодательства, не применять к иностранным
подданным нового порядка в судебных делах [45, с. 3, т. 6, ч. 1,
№ 244, 262, 326, 363; 52, № 73, 74; 46, стр. 71—72; 29, № 77, 47,
№ 48, 60—64 ; 60, № 689, 835, 863; 66, стр. 16—17].
Что касается германских и австрийских дипломатов, то они
всячески старались избегать обсуждения со своим турецким
союзником вопроса о капитуляциях, пытаясь оттянуть решение
этого дела. Однако вскоре послам Центральных держав в Стам-
буле пришлось заявить, что они полностью поддерживают дей-
ствия турецкого правительства [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 367 и
прим, на стр. 255].
В то же время империалистические круги Германии и Ав-
стро-Венгрии спешили воспользоваться благоприятной обста-
новкой, чтобы вытеснить из турецкой экономики и финансов
английских и французских конкурентов. С этой целью предста-
вители Германии в Совете Оттоманского долга приступили к
реорганизации данного международного органа, фактически
находившегося в руках французов и англичан. Под вывеской
чисто турецкого учреждения с иностранными, сиречь немец-
кими и австрийскими, «специалистами» на турецкой службе
[45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 399] англо-французская финансовая и
экономическая эксплуатация Турции сменялась германо-авст-
рийской.
Таким образом, отмена капитуляций, призванная укрепить
суверенитет Турции, не оправдала больших надежд, возлагав-
шихся на нее турецким народом. В обстановке вовлечения Ос-
3'00
майской империи в мировую войну в качестве вассала кайзе-
ровской Германии эта акция младотурецкого правительства
имела чисто пропагандистское значение и на деле лишь спо-
собствовала усилению зависимости Турции от Центральных дер-
жав.
Германо-турецкий флот выходит в Черное море.
Закрытие Проливов
В сентябре на европейском театре произошли крупные собы-
тия, оказавшие определенное влияние на позицию Турции. Пора-
жение германской армии в битве на Марне и разгром австрий-
ских войск в Галиции показали стамбульским политикам, сколь
иллюзорна была их уверенность в молниеносном успехе Цен-
тральных держав. Смущали младотурецких лидеров также не-
определенная позиция Болгарии и рост антиавстрийских настро-
ений в Румынии [27А, д. 662, л. 106; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 354;
359, стр. 970—972; 354, стр. 108; 124, стр. 84; 158, стр. 63]. В свя-
зи с этим среди представителей Антанты в Стамбуле вновь воз-
никли надежды на возможность сохранения Турцией нейтрали-
тета. В середине сентября они сообщали об усилении в турецком
правительстве «умеренных элементов» [29, № 82].
Между тем так называемые «умеренные» представляли со-
бой хотя и большую, но слабосильную и колеблющуюся полови-
ну турецкого кабинета, не способную оказать длительное и
серьезное сопротивление германо-австрийскому нажиму, кото-
рый решительно поддерживал, а иногда и прямо провоцировал
Энвер-паша. К «умеренным» причисляли и Саида Халим-пашу,
который, как мы видели, на самом деле был одним из инициато-
ров заключения германо-турецкого союза, Джавид-бея, а иног-
да даже Джемаль-пашу.
В действительности же в вопросе об участии Турции в войне
в правительстве царило полное единодушие. По трезвому заме-
чанию Гирса, сторонников Антанты в нем не было вовсе. «Уме-
ренные», по его словам, являлись лишь людьми, хорошо сознаю-
щими, какую опасность для Турции в случае ее открытого
присоединения к Германии представляло бы поражение герма-
но-австрийского блока [46, стр. 67]. Некоторые из них (Саид
Халим-паша и Джавид-бей) были прекрасно осведомлены о се-
кретных соглашениях с Германией и Австро-Венгрией и целиком
одобряли их [126, стр. 91, 95—96].
Разногласия существовали только в вопросе о сроках выступ-
ления. Великий везир и большинство министров пытались от-
тянуть этот шаг. Когда Энвер-паша в конце августа — начале
сентября пытался ускорить выполнение Турцией обязательств
по союзу с Германией, Саид Халим-паша, поддержанный Джа-
вид-беем, воспротивился этому, утверждая, что время для этого
еще не наступило [410, стр. 371]. Отсрочку они мотивировали
301
вначале неподготовленностью страны к войне, незавершенностью
мобилизации и т. д. и при этом требовали от немцев новых по-
ставок оружия. Одновременно ссылались на опасность нападе-
ния со стороны Греции и нежелание Болгарии заключить союз
с Турцией, а также на неустойчивую позицию Румынии, все
явственнее склонявшуюся на сторону Антанты. Позднее младо-
турки обусловили открытие военных действий против России по-
лучением из Берлина финансовой помощи. В общем недостатка
в предлогах — и весьма серьезных — не было, но все они пресле-
довали лишь одну цель: отсрочить момент выступления, чтобы
присоединиться к Германии и Австро-Венгрии лишь тогда, когда
ясно определится их решающий военный перевес [24А, 1914,
д. 55, т. 2, л. 513].
Однако затем самым серьезным мотивом дальнейшей такти-
ки проволочек, на который младотурки, конечно, не осмелива-
лись ссылаться прямо, было отмеченное выше ухудшение воен-
ного положения Центральных держав. Огромный риск выступ-
ления на их стороне становился все более очевидным даже для
самых ярых прогерманцев в составе кабинета. По этой причине
они, так же как и «умеренные», начали морочить голову предста-
вителям Антанты, предлагали различные условия соглашения с
ней, заявляли о «твердом намерении» соблюдать нейтралитет,
вновь обещали выслать экипажи «Гебена» и «Бреслау» и т. п
[126, стр. 101—102].
В подобных условиях борьба внутри турецкого правительства
между «военной партией» во главе с Энвер-пашой и «умеренны-
ми», описание которой занимает так много места в донесениях
послов Англии, Франции и России в Стамбуле, не имела сущест-
венного значения и могла лишь ненадолго замедлить выступле-
ние Турции, так как, по справедливому заключению Гирса, «вой-
на может возникнуть и помимо решения кабинета—от само-
вольных распоряжений немцев, имеющих флот в руках. Послед-
ний может выйти в море и напасть на нас...» [46, стр. 72; см. так-
же: 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 363]. Но предпринимавшиеся прави-
тельством маневры долгое время сбивали с толку представите-
лей Антанты, возлагавших на него преувеличенные надежды
[230, стр. 246].
Как раз в эти дни английское правительство решило отоз-
вать из Турции миссию Лимпуса, которую турки откровенно
третировали. Черчилль считал, что дальнейшее пребывание в
Стамбуле миссии, лишенной всякого контроля над турецким
флотом, лишь умаляет престиж Англии. Кроме того, в Лондоне
опасались, что в случае весьма возможного выступления Турции
на стороне германо-австрийского блока все офицеры британ-
ской морской миссии превратятся в военнопленных. 16 сентября
британские моряки покинули Турцию [29, № 67, 68; 45, с. 3,
т. 6, ч. 1, № 259 и прим. 1, 2, 3 на стр. 253]. (Это событие
германские пропагандисты решили использовать для дискреди-
302
тации Деятельности миссии Лимпуса. Немецкая печать громо-
гласно обвиняла английских моряков в небрежении, в созна-
тельном подрыве турецкого флота и т. д. [74, стр. 16; 397,
стр. 303].)
Поражения армий Центральных держав, вызвавшие смя-
тение среди руководящих деятелей Турции, заставили активизи-
роваться германо-австрийскую дипломатию и военщину. Особую
энергию проявлял посол Австро-Венгрии, которую изрядно по-
трясли победы русской армии. Берхтольд и венгерский премьер-
министр Тисса приказали Паллавичини, чтобы он настаивал на
немедленном выступлении турецкого флота против России [52,
№ 78; 126; стр. 106; № 76; 124, стр. 84], а Конрад фон Бет-
цендорф — на немедленной высадке турецких сил вблизи Одес-
сы [372, стр. 81—82]. Австрийский посол убеждал «триумвиров»,
что наступил момент для выполнения взятых ими на себя обя-
зательств. Он предлагал путем неожиданного нападения унич-
тожить русский флот, а если последний уклонится от боя, обес-
печить турецкое господство на Черном море. Паллавичини также
настаивал на высадке под прикрытием германо-турецкого флота
десанта в Бессарабии — на левом фланге русского Юго-Запад-
ного фронта. При этом он уверял, что выступление Турции про-
изведет «сильное давление» на Румынию и Болгарию и побудит
их присоединиться к Центральным державам [24А, 1914, д. 55,
т. 2, л. 513; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 210, 309; 52, № 80, 83, 47,
№ 76].
Австрийский нажим подкреплялся давлением германским.
По свидетельству Джемаль-паши, немцы требовали, чтобы тур-
ки «не оставались праздными зрителями военных неудач своих
союзников» [126, стр. 106]. Бетман-Гольвег и верховное коман-
дование германской армии приказывали Вангенгейму и Лиману
«сделать все возможное, чтобы способствовать выступлению
Турции против России» [359, стр. 970—971 ]21.
Энвер-паша, как и ранее, отклонял идею десантной операции
на Черном море, указывая, что она может быть осуществлена
лишь после уничтожения русского флота. Но он обещал вывести
турецкий флот во главе с «Гебеном» и «Бреслау» в Черное море
17 сентября [29, № 76, 80]. Военный министр полагал, что стра-
на уже готова к войне; то, что можно было сделать в условиях
нейтралитета, осуществлено; поэтому следует выступить не меш-
кая, чтобы оказать своевременную помощь союзникам Турции
[359, стр. 970—971].
14 сентября он уполномочил Сушона вывести суда в Черное
море под надуманным предлогом, тайно разрешив ему свободу
действий против России [320, стр. 267; 359, стр. 970—971]22. Не-
мецкий адмирал намечал проведение военной демонстрации у
побережья Болгарии и Румынии, а также поиск и уничтожение
в этом районе русских военных кораблей [410, стр. 371].
Но этому плану воспротивилось большинство турецкого каби-
303
нета, в том числе и морской министр Джемаль-паша. В обста-
новке переживаемых Германией и Австро-Венгрией военных не-
удач многие турецкие министры заколебались. На экстренном
заседании правительства почти все выступавшие требовали со-
хранения нейтралитета, до тёх пор пока положение Централь
ных держав не улучшится. В ответ на настояния Энвер-паши
Саид Халим-паша пригрозил отставкой. После заявления Тала
ат-бея, что «ни один министр не будет более противиться выходу
флота, как только Турция будет уверена в болгарской поддерж-
ке», Энвер-паша отменил данный им Сушону приказ. Было при-
нято компромиссное решение послать в Черное море на неболь-
шую рекогносцировку только несколько турецких судов, обязав
при этом Сушона воздерживаться от каких-либо враждебных
актов в отношении России [359, стр. 971; 410, стр. 371; см. так-
же: 29, № 83, 84; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 336; 162, кн. VI, стр. 38].
Действительно, 19 сентября несколько турецких эсминцев вы-
шли в Черное море [29, № 83]. В течение последующих трех
дней подобные же действия предпринимал минный крейсер
«Хайреддин Барбаросса» [24А, 1914, д. 55, т. 1, лл. 407, 419].
Это, разумеется, было далеко от того, чего хотели немцы.
Между тем из Берлина продолжали торопить с открытием
Турцией военных действий. Тогда в дело вмешались Сушон и
Вангенгейм. Германский адмирал с ведома и одобрения Энвер-
паши потребовал от великого везира, чтобы выходам флота в
Черное море не чинилось препятствий, и угрожал, что если он не
получит соответствующего приказа, то уедет или будет действо-
вать, «как подсказывает его совесть военного человека», по-
скольку он прибыл в Стамбул не для того, чтобы «разыгрывать
комедию». Сушон ясно дал понять, что не считает себя связан-
ным решениями Порты, потому что его официальное поступле-
ние на турецкую службу не более как фикция, вызванная враж-
дебным поведением держав Антанты. И раз турецкая сторона не
желает честно выполнять союзные обязательства, германский
морской персонал не может более обрекать себя на бездействие
[158, стр. 66; 410, стр. 371—372].
Чтобы продемонстрировать младотуркам, кто является под-
линным хозяином на Босфоре, германский посол предложил Су-
шону вывести «Бреслау» в Черное море, что тот и исполнил.
После возвращения крейсера Вангенгейм нагло заявил Саиду
Халим-паше: «Германские суда лишь до известной степени под-
чинены туркам и предназначены служить не только турецким, но
главным образом германским интересам». И хотя «Гебен» и
«Бреслау» подняли турецкий флаг, они не утратили своего гер-
манского характера. Выход «Бреслау» в Черное море Ванген-
гейм объяснял необходимостью противодействовать враждеб-
ным проискам русского флота и утверждал, что в этих условиях
турецкому флоту прятаться в Проливах «совершенно позорно».
Германский посол прямо угрожал, что оба крейсера будут одни
304
выходить в Черное море. Сделанное им при этом обещание, что
германские суда не будут «провоцировать» русский флот и ниче-
го не предпримут без одобрения высшего турецкого командова-
ния, конечно, не могло успокоить Саида Халим-пашу. Но вели-
кому везиру ничего не оставалось, как уступить нажиму Ванген-
гейма, поддерживаемого Энвер-пашой. Из двух зол пришлось
выбрать меньшее: чтобы избежать опасности выхода одних не-
мецких крейсеров, правительство согласилось выпускать их в
Черное море вместе с турецкими судами [27А, д. 4047, л. 220; 45,
с. 3, т. 6, ч. 1, № 336; 52, № 82, 83; 29, № 83, 84, 99; 410, стр.
372—373].
Тогда же Энвер-паша, видимо без санкции Саида Халим-па-
ши и большинства кабинета, пошел на секретный сговор с Ван-
генгеймом и Сушоном. 21 сентября он им заявил, что его колле-
ги, признавая интересы Турции совпадающими с германскими,
якобы согласны на выход в Черное море только немецких крей-
серов, но при условии, что Сушон официально примет на себя
командование турецким флотом и германской морской миссией.
В случае же вовлечения «Гебена» и «Бреслау» в «инцидент» на
Черном море Порта объявит, что Сушон превысил свои полномо-
чия и что ему было запрещено что-либо предпринимать против
России [410, стр. 372—373]. Сокровенный смысл этого предло-
жения заключался в том, чтобы, с одной стороны, облегчить
германскому адмиралу провоцирование войны с Россией, а с
другой — целиком свалить на немцев ответственность за ее раз-
вязывание.
Два дня спустя Махмуд Мухтар-паша заявил в Берлине ве-
домству иностранных дел, что турецкое правительство хочет на-
значить Сушона главой немецкой морской миссии и фактичес-
ким командующим турецким флотом, призванным руководить ее
реорганизацией. Предложение было тотчас принято. В конце
сентября, с одобрения Вильгельма II, Сушон перешел на турец-
кую службу в звании вице-адмирала. Вслед за тем 24 сентября
«Сушон-паша» лично заверил морского министра Джемаль-па-
шу, что турецкий флот никогда не будет использован без спе-
циального приказа верховного турецкого командования [24А,
1914, д. 55, т. 2, л. 522; 410, стр. 373]. В условиях тайного сгово-
ра германских представителей с Энвер-пашой это обязательство,
конечно, не имело никакого значения.
С 21 сентября «Гебен» и Бреслау», вместе или раздельно,
стали ежедневно выходить в Черное море в сопровождении ко-
раблей турецкого флота. Любопытно, что первый выход был
предпринят даже без ведома великого везира [52, 1№ 82]. Гире,
указывая на опасность, кроющуюся в этих действиях немцев,
предупреждал: «Получается впечатление, что немцы как бы при-
учают нас к выходам турецких судов в Черное море в различных
комбинациях, дабы, утомив наше внимание, вывести весь флот»
[47, № 57].
305
На протесты русского посла Саид Халим-паша отвечал заве-
рениями, что «общего выхода всего турецкого флота не будет».
Однако тот понимал, что полагаться на это обещание нельзя.
В условиях, когда флот находился в руках немцев и был подчи-
нен Энвер-паше, назначенному в середине сентября вице-генера-
лиссимусом вооруженных сил (верховным главнокомандующим
номинально считался султан), он мог выйти в море даже без
санкции правительства [47, № 57]. Фактически турецкие «ней-
тральные» воды превратились в базу для операций германских
военно-морских сил [29, № 126; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 343; 162,
кн. VI, стр. 30].
Кроме осуществления прямых военных задач, германо-турец-
кий флот служил Центральным державам для достижения их по-
литических целей на Балканах. Берлин и особенно Вену трево-
жила позиция Румынии, все более входившей в фарватер поли-
тики Антанты. Поэтому Паллавичини настаивал на проведении
демонстрации германо-турецкого флота у берегов Румынии и
Болгарии, что по его словам, имело бы «большое значение», так
как оба государства убедились бы в том, что русский флот не
решается напасть на турецкий. Это обстоятельство, по мнению
австрийского посла, нанесло бы ущерб престижу России [24А,
1914, д. 55, т. 2, л. 564].
В свою очередь, Вангенгейм, чтобы помешать выступлению
Румынии, предупредил ее посланника в Стамбуле: «Если хотя
бы один румынский солдат перейдет границу Трансильвании, ту«
рецкий флот немедленно разрушит Констанцу». Угроза герман-
ского посла была подкреплена демаршами посланников Болга-
рии и Турции в Бухаресте, заявивших, что присоединение Румы-
нии к Антанте немедленно вызовет ответные акции болгар в
Добрудже, поддержанные турецкими войсками. Этот нажим,
проходивший в условиях выходов германо-турецкого флота в
Черное море, заставил румынское правительство воздержаться
тогда от выступления против Австро-Венгрии [45, с. 3, т. 6, ч. 1,
№ 343 и прим. 2, 3 на стр. 346—347; 52, № 82, 84].
За выходами германо-турецкого флота в Черное море после-
довал новый враждебный акт со стороны Турции — закрытие
Дарданелл. Этой мерой немцы и турки в первую очередь стре-
мились прервать единственный удобный путь связи между Рос-
сией и ее союзниками.
Немцы начали готовиться к закрытию Проливов тотчас после
прибытия в турецкие воды «Гебена» и «Бреслау» и добивались
усиления своего контроля над этим важным стратегическим рай-
оном. Если в конце 1913 г., в связи с протестами России, оборо-
на Проливов была официально изъята из компетенции миссии
Лимана фон Сандерса, то теперь в Стамбуле уже действовали
открыто: в августе комендантом Босфора и Дарданелл был на-
значен один из членов миссии генерал Вебер [27А, д. 4047,
л. 135; 29, № 39; 261, т. 4, стр. 359; 354, стр. 107]. Ему было пору-
306
чено в кратчайший срок усилить оборону Дарданелл. Выполне-
нию этой задачи верховное командование германской и авст-
рийской армий придавало большое значение, так как слабость
дарданелльских укреплений связывала свободу действий гер-
мано-турецкого флота. Сушон мог приступить к активным опе-
рациям на Черном море и провоцировать вступление Турции
в войну лишь будучи уверенным, что британская эскадра не в
состоянии форсировать Дарданеллы [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 210;
29, № 105; 64, № 197; 342, стр. 47]. Так, Мольтке прямо тре-
бовал, чтобы выступление Турции было приурочено к моменту
«окончания организации обороны Дарданелл, которое необхо-
димо ускорить» [158, стр. 67].
В течение августа и сентября по обоим берегам Босфора и
Дарданелл были возведены новые батареи, на которых устано-
вили прибывшие из Германии дальнобойные орудия. Кроме то-
го, оборона Проливов усиливалась тяжелой артиллерией, снятой
с укреплений Адрианополя. Дополнительно устанавливались но-
вые линии минных заграждений и в узких местах противолодоч-
ные сети. Гарнизоны дарданелльских и босфорских фортов были
пополнены несколькими ротами немецких военнослужащих —-
артиллеристов (преимущественно наводчиков), а также минеров
и сигнальщиков. К началу сентября только на одних укреплени-
ях Босфора насчитывалось до 600 немецких солдат и офицеров
[52, № 46; 29, № 19, 25, 37, 39, 46, 84; 158, стр. 55; 64, № 197;
372, стр. 79]. По свидетельству английского посла, накануне за-
крытия Дарданелл в районе Стамбула и Проливов находилось
от 4 до 5 тыс. немецких артиллеристов и моряков, превративших
его в «вооруженный германский лагерь» [29, стр. 55].
Вангенгейм хвастался перед американским послом Морген-
тау, что Проливы могут быть закрыты в течение 30 минут [354,
стр. 107].
Прибывший в конце августа в Стамбул во главе специально-
го отряда из 500 моряков германский адмирал Узедом в качест-
ве «технического советника по морским вопросам» возглавил
оборону турецкого побережья. Он был назначен генерал-инспек-
тором береговой артиллерии и минного хозяйства. После завер-
шения подготовки к полному минированию Дарданелл Узедом
«предложил» закрыть Проливы [45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим. 2 на
стр. 340; 158, стр. 55—56; 408, стр. 147], с чем младотурки, не
колеблясь, тут же согласились.
Создать повод для их закрытия было делом нетрудным. Эту
миссию взял на себя Сушон. 27 сентября турецкий миноносец,
пытавшийся выйти в Эгейское море, был остановлен британским
крейсером. Англичане мотивировали свои действия пребыванием
на турецких судах немцев. Было хорошо известно, что экипаж
турецкой минной флотилии был пополнен немецкими моряками,
а командовали ею немецкие капитаны Модлунг и Фирле [27А,
д. 766, лл. 183, 186; 158, стр. 66, 77; 172, стр. 60; 354, стр. 107]. В
307
ответ на это Вебер-паша, даже не предупредив Порту, прекра-
тил навигацию в Дарданеллах. Это решение немедленно санкци-
онировал Энвер-паша, в тот же день закрывший пролив для всех
иностранных судов. Протест послов Антанты и США турецкое
правительство отклонило, заявив, что откроет Дарданеллы, если
флот союзников отойдет к Лемносу. Выполнение этого условия
заведомо сделало бы невозможным противодействие выходу гер
мано-турецкого флота в Эгейское море, и британское правитель-
ство, естественно, отказалось отвести эскадру от Дарданелл [52,
№ 79; 47, № 67, 69, 71; 29, № 97, 98, 99, 102, 107; 45, с. 3, т. 6,
ч. 1, № 339; 42, стр. 92].
В порядке ответной меры, по предложению русского адми-
ралтейства, англо-французская эскадра, блокировавшая Дарда-
неллы, стала задерживать турецкие транспорты с углем [45, с. 3,
т. 6, ч. 1, № 345 и прим. 3 на стр. 347—348]. Немецкие моряки,
со своей стороны, чтобы воспрепятствовать форсированию Дар-
данелл англо-французскими подводными лодками, тотчас пре-
градили вход в пролив несколькими новыми минными загражде-
ниями и сетями. Характерно, что расположение мин оставалось
тайной даже для турок.
Помимо сильного удара по коммуникациям Антанты закры-
тие Дарданелл дало германскому командованию еще одну не-
посредственную выгоду —- оно значительно облегчило подготовку
и осуществление враждебных России акций на Черном море [29,
№ 105; 354, стр. 109—111; 410, стр. 373].
Начало военных действий на Черном море.
Турция вступает в мировую войну
В начале октября всем было ясно, что выступление Турции на
стороне Центральных держав — вопрос лишь времени. Об этом
свидетельствовали не тольке ежедневные выходы германо-турец-
кого флота в Черное море, но и далеко уже продвинувшаяся мо-
билизация турецкой армии. Призвано было около 1 млн. солдат
(из них вооружить сумели лишь 400 тыс.). Завершалось сосредо-
точение турецких войск на границе с Россией, а также в Сирии
и Палестине, где готовилось нападение на Египет [29, № 36, 89,
104, 143, 176; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 297; 334, стр. 27; 342, стр. 37,
40; 372, стр. 81].
В течение августа и сентября через Румынию и Болгарию в
Турцию продолжались переброски немецких солдат и матросов,
а также большое количество оружия, боеприпасов и снаряже-
ния. Протесты представителей Антанты в Софии и Бухаресте,
указывавших на нарушение правительствами Болгарии и Румы-
нии провозглашенного ими нейтралитета, долгое время успеха
не имели (тем более что по Дунаю, через ту же Румынию, тог-
да провозилось русское оружие для Сербии) [45, с. 3, т. 6, ч. 1,
308
.№ 293, 303, 341, 366, 394, 402, 405; 52, № 19; 192, стр. 114]. Толь-
ко 2 октября, после двух месяцев колебаний, румынское прави-
тельство, делавшее все больший крен в сторону Антанты, закры-
ло границы для транзита германских военных материалов. В
Германии, Австро-Венгрии и на территории Румынии застряло
несколько сот вагонов с военными грузами, предназначавши-
мися для Турции. Отчаянные усилия германской дипломатии
добиться отмены решения румынского правительства (ему за
это обещали поставки оружия и медикаментов для нужд ар-
мии) были бесплодны [408, стр. 149; 24Л, 1914, д. 55, т. 2,
л. 680]23. Но к этому времени в Турции уже успели получить
самое главное — морских и артиллерийских специалистов, а
также оборудование для ремонта «Гебена» и «Бреслау», мины
для заграждения и множество другой военной техники.
Никакие события на европейских фронтах не могли более
повлиять на позицию Турции. Вся власть в стране фактически
перешла в руки военной верхушки во главе с Энвер-пашой,
твердо решившей примкнуть к Германии и Австро-Венгрии. Ко-
лебавшийся некоторое время морской министр Джемаль-паша в
начале октября целиком присоединился к партии действия
[323, стр. 213—214; 410, стр. 376; 359, стр. 974]. К тому же нем-
цы, контролировавшие армию и прочно державшие в своих ру-
ках турецкий флот, в состоянии были в любой момент спрово-
цировать войну Турции с Россией, даже без формальной санк-
ции турецкого правительства.
В начале октября вопрос о диверсии флота на Черном море
и последующем вступлении страны в войну считался в прави-
тельственных кругах Турции уже решенным. Он всесторонне
обсуждался во время встреч представителей Германии и Австро-
Венгрии с младотурецкими лидерами и на заседаниях Комите-
та партии «Единение и прогресс».
Единственным требованием, которым обусловили Энвер-па-
ша и Саид Халим-паша вступление Турции в войну, было полу-
чение немецкого займа. Младотурки нуждались в срочной фи-
нансовой поддержке для завершения мобилизации, а главное
для покрытия расходов на содержание огромной армии. Их уже
не могли более удовлетворить мелкие ссуды на подготовку напа-
дения на Египет и на оплату поставок германских военных ма-
териалов. 30 сентября Махмуд Мухтар-паша от имени Порты
попросил в Берлине заем на сумму 5 млн. тур. фунтов золотом
(100 млн. фр.). После непродолжительного торга24, с одобрения
Бетман-Гольвега, германское правительство санкционировало
•предоставление «Дейче банк» займа Турции. В этом сыграло
известную роль заявление турецкого посла о том, что немед-
ленное получение денег усилит сторонников «активной политики
Турции» и докажет их оппонентам способность Германии под-
держать будущие военные усилия турок [410, стр. 374].
11 октября между германской и турецкой сторонами в Стам-
309
буле было заключено специальное соглашение, по которому
Турция обязывалась к немедленному выступлению после полу-
чения первой части займа в сумме 2 млн. тур. фунтов. Это со-
глашение держали в секрете от Саида Халим-паши и Махму-
да Мухтар-паши, которому младотурецкие лидеры по-прежнему
не доверяли. Золото из Германии было отправлено двумя пар-
тиями, 12 и 17 октября, через Румынию и Болгарию. Хотя рус-
ские были информированы о целях золотого груза, они не могли
воспрепятствовать его транзиту через обе эти страны. Послед-
няя партия золота прибыла в Стамбул 21 октября [45, с. 3,
т. 6, ч. 1, № 401; 47, № 86—88; 52, № 93; 29, № 131, 162; 269,
стр. 74; 359, стр. 973; 409, стр. 48—51] 25.
Вангенгейм, Сушон и Паллавичини всячески торопили мла-
дотурок. Чтобы ускорить дело, они предприняли давление на
Саида Халим-пашу, который все еще колебался. Он указывал
при этом на решимость Болгарии соблюдать нейтралитет даже
в случае выступления Турции и на угрожающую позицию италь-
янского правительства, которое 21 октября заявило Порте, что
разрыв Турции с политикой нейтралитета поставит Италию «в
крайне затруднительное положение». Кстати, посол США Мор-
гентау тоже советовал младотуркам сохранять нейтралитет. В
последний момент заколебались даже ближайшие единомыш-
ленники Энвер-паши. Джемаль-паша заявлял, что преждевре-
менное выступление флота опасно, так как русские подводные
лодки могут нанести ему большой урон. Другие высказывались
за отсрочку выступления до весны, когда Турция завершит во-
енные приготовления у границ России, Египта и Персии и суме-
ет поднять против держав Антанты панисламистское движение
[24А, 1914, д. 55, т. 2, л. 629; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 406, 411, 414;
52, № 89—93, 96, 97].
Между тем в стране раздавались трезвые голоса, прямо ука-
зывавшие Порте на всю пагубность присоединения Турции к
Центральным державам За сохранение строгого нейтралитета
выступали будущий президент Турецкой Республики Мустафа
Кемаль [165, стр. 337], посол во Франции Рифаат-паша [269,
стр. 74] 26. С аналогичными призывами в августе 1914 г. неодно-
кратно обращался к Талаат-бею и к самому султану влиятель-
ный лидер турецкой политической эмиграции принц Сабахеддин
[316, стр. 408—409]. Даже такие германские выученики, как
бывший военный министр маршал Иззет-паша и посол
в Берлине Махмуд Мухтар-паша, тоже рекомендовали прави-
тельству воздержаться от участия в мировой войне [320, стр.
269—270]. В общем, недостатка в предупреждениях не было,
но никакого эффекта они не имели.
Вангенгейм, согласно получаемым директивам, продолжал
перед турками свои настояния [52, № 97], но внутренне он под-
дался доводам нерешительных: его страшила мысль о послед-
ствиях возможного провала диверсии на Черном море. Посол
310
считал, что нельзя уничтожить русский флот без «Гебена». Что
же произойдет, если крейсер будет выведен из строя в резуль-
тате атаки русских миноносцев? Затем возможно, что русский
флот не примет боя и придется ограничиться каперством, что
приведет к объявлению войны Турции также и Англией. По мне-
нию германского посла, это повлияло бы неблагоприятно на
тайные приготовления к восстанию на Кавказе и в Египте. Опа-
сения Вангенгейма полностью разделял Паллавичини. Поэто-
му в донесениях в Берлин, посланных в начале октября, Ванх
генгейм рекомендовал не требовать выступления германо-ту-
рецкого флота ввиду слабости последнего [24А, 1914, д. 55, т. 2,
л. 610; см. также: 45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим. 1 на стр. 423; 323,
стр. 214; 158, стр. 50, 67].
Более того, он снова высказывал свое старое мнение, что
Турция, истощенная двумя войнами, не в состоянии взвалить на
себя тяготы новой, еще более тяжелой борьбы. Остро критикуя
Лимана фон Сандерса за проявленное им нетерпение, Ванген-
гейм советовал своему начальству на Вильгельмштрассе не до-
водить дела до неосторожного объявления Турцией войны. Бла-
гожелательный нейтралитет Османской империи есть «величай-
шая выгода для Германии», в то время как преждевременное
вовлечение ее в войну может быть «рискованным мероприяти-
ем», так как турки еще недостаточно сильны в военном отноше-
нии и Антанта имеет на Ближнем Востоке значительно большие
шансы на успех. К тому же он высказывал сомнение (которое
полностью подтвердилось в дальнейшем), что открытия Турци-
ей военных действий на Черном море не будет достаточно для
того, чтобы вызвать восстание мусульман в Индии, Персии и
Египте [410, стр. 374—375].
Неуверенность Вангенгейма встревожила Берлин. В сере-
дине октября там решили направить в Стамбул Кюльмана, тог-
дашнего посланника в Стокгольме, позднее посла в Турции и
статс-секретаря ведомства иностранных дел. Цель миссии
Кюльмана, как он повествует в своих воспоминаниях, заключа-
лась непосредственно в том, чтобы способствовать скорейшему
вступлению Османской империи в войну. По прибытии в Стам-
бул Кюльман заявил Энвер-паше: «Германия была бы счастли-
ва видеть Турцию на своей стороне», на что вице-генералиссимус
ответил обыденным тоном, как о деле уже давно решенном:
«Что ж, хорошо, мы будет воевать» [336, стр. 446].
Однако в целях оттяжки выполнения германского требова-
ния кабинет решил послать Халил-бея в Берлин и Вену, чтобы
убедить союзников в недостаточной военной подготовленности
Турции и в том, что поэтому немедленное вмешательство ее в
войну «скорее принесет вред, чем пользу» для Центральных
держав. По мнению младотурок, следовало бы отсрочить вы-
ступление до весны [52, № 97; 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 414; см. так-
же: 410, стр. 378].
2111
Но Энвер-паша, войдя в тайный сговор с Талаат-пашой и
Джемалем, решил более не считаться с правительством и поста-
вить его перед свершившимся фактом. При этом он действовал
в полном единодушии с Сушеном, который, со своей стороны,
полагал ненужным ожидать’ согласия Вангенгейма на выступ-
ление флота, тем более что адмиралу было хорошо известно о
настойчивых требованиях из Берлина побудить младотурок как
можно скорее начать военные действия. Уже 22 октября Сушон
получил от Энвер-паши в запечатанном конверте секретный
приказ: «Турецкий флот должен добиться господства на Чер-
ном море. Найдите русский флот и атакуйте его без объявления
войны, где бы его ни нашли». Кроме того, 25 октября для бес-
прекословного повиновения германскому адмиралу турецких ко-
мандиров и экипажей кораблей Сушону был вручен специаль-
ный приказ морского министра, в котором отмечалось, что «ад-
мирал действует по высочайшему повелению султана, и флот
обязан ему повиноваться» [158, стр. 67—68; 323, стр. 214; 359,
стр. 973; 410, стр. 377; 337, стр. 312].
Чтобы снять с турецкого главнокомандующего ответствен-
ность за действия германского адмирала, тогда же условились
устно, что если кто-либо из состава Порты попытается помешать
выполнению операции на Черном море, Сушону официально
будет по радио послано указание не вскрывать конверт с прика-
зом Энвер-паши, но которое он может полностью игнорировать
[410, стр. 379].
Тогда же, 22 октября, Энвер-паша направил германскому
верховному командованию турецкий оперативный план, который
предусматривал нападение без объявления войны на Черномор-
ское побережье России. Выбор момента проведения этой акции
предоставлялся Сушону. Основные силы турецкой армии в Запад-
ной Армении должны были сковать русские войска в Закав-
казье. VIII армейский корпус предназначался для вторжения в
Египет. В дальнейшем, при наличии благоприятных политиче-
ских и военных условий, военным министром намечались насту-
пательные операции турецких войск на Балканах против Сер-
бии, Греции и Румынии, а также высадка десанта в районе Одес-
сы [357, стр. 101—102].
Учитывая тщеславие вице-генералиссимуса и его огромное
влияние, в Берлине решили безоговорочно принять этот опера-
тивный план. Фалькенгайн, сменивший в середине сентября
Мольтке на посту начальника генерального штаба, считал пос-
ле поражения на Марне «жизненно необходимым» выступление
Турции против России, чтобы изолировать ее от союзников;
кроме того, он полагал очень важным перерезать Суэцкий ка-
нал— эту главнейшую артерию Англии — и одновременно
стремился отвлечь с Западного фронта крупные английские си-
лы [224, стр. 28, 54—55].
27 октября, в день отъезда Халил-бея в Берлин, германо-
342
турецкий флот в полном составе вышел в Черное море. План
Сушона заключался в следующем: действуя всем флотом, не-
ожиданно напасть на крупнейшие русские порты и морские ба-
зы и произвести бомбардировку, «чтобы ни Россия, ни Турция
не могли уже пойти на попятную» [158, стр. 68—69].
Командование Черноморским флотом было прекрасно осве-
домлено о нараставшей опасности выступления Османской им-
перии. С самого начала войны Эбергарда держали в курсе всех
происходивших в Стамбуле событий и подробно сообщали ему
об усиленной подготовке Турции к военным действиям на Чер-
ном море. Гире и Ставка неоднократно сообщали ему о вероят-
ности неожиданного нападения германо-турецкого флота, без
объявления войны, требуя принятия мер для обороны побережья
и морских баз, в частности минирования портов. В Севасто-
поле были своевременно извещены о выходе 27 октября герма-
но-турецкого флота в Черное море. Наконец, 28 октября коман-
дующему флотом телеграфировали, что «по последним досто-
верным сведениям, Турция решила 28 октября немедленно объ-
явить войну России, Англии и Франции» [27А, д. 759, л. 186;
д. 4048, л. НО; см. также: 29, № 170; 172, стр. 38—39]27. Не-
смотря на все это, нападение германо-турецкого флота на рус-
ское побережье оказалось для командования Черноморским
флотом совершенно неожиданным.
Первой была совершена в ночь на 29 октября диверсия про-
тив Одессы. Из-за преступной беспечности командования отря-
да кораблей обороны северо-западного района Черного моря
здесь отсутствовали минные и боновые заграждения. Ночная
охрана рейда не была организована. Это позволило двум турец-
ким эсминцам, «Тайрет» и «Муавенет» (последние принадле-
жали к четырем эсминцам, купленным Турцией в Германии в
1910 г.), под командованием немцев и с немецкими же экипажа-
ми на борту в 3 часа 20 мин. ночи с зажженными огнями и под
русским флагом войти в Одесскую гавань. Пользуясь тем, что
набережные и молы были освещены, они легко обнаружили сто-
явшие у волнореза канонерские лодки «Донец» и «Кубанец» и
заградитель «Бештау». «Тайрет» торпедировал «Донец» с близ-
кого расстояния. Затем турецкие эсминцы, более часа маневри-
руя по рейду, обстреливали военные и торговые суда («Бештау»
и четыре парохода получили повреждения), нефтяную гавань и
портовые сооружения. При выходе из гавани под огнем «Кубан-
ца» они потопили также угольную баржу [172, стр. 51—64; 158,
стр. 77—79].
В 6 часов утра вблизи Севастополя были замечены флагман
германо-турецкого флота «Гебен» и сопровождавшие его два
эсминца. Несмотря на то что еще за полтора часа до этого при-
шло сообщение о нападении турецких судов на Одесский порт,
командование Черноморским флотом не приняло никаких мер
на случай появления противника у Севастополя
313
В связи с тем что минный заградитель «Прут», посланный
накануне в Ялту для перевозки батальона пехоты, пришлось
срочно возвращать с полпути, система минных заграждений у
севастопольского рейда был а,отключена в 5 час. утра. Хотя вви-
ду возможности атаки вражеских судов начальник охраны рей-
дов в Севастополе просил оставить замкнутыми минные заграж-
дения на подходах к базе, ему это было запрещено. В возник-
шей суматохе минные заграждения остались незамкнутыми да-
же тогда, когда в 6 час. 12 мин «Гебен» появился на виду Се-
вастополя.
В 6 час. 30 мин. германский крейсер, свободно разгуливая
по минным заграждениям, начал обстрел Севастополя и кораблей
эскадры, находившихся в бухте. Минные заграждения включи-
ли уже после того как «Гебен», попав под огонь крепостных ба-
тарей (крейсер получил три несущественных попадания), вы-
шел из заминированного района. Неподалеку от Севастополя он
отразил атаку дозорного дивизиона русских миноносцев, само-
отверженно бросившихся на германский крейсер, и нанес тяже-
лое повреждение головному миноносцу «Лейтенант Пущин». За-
тем, отходя на восток, «Гебен» встретил возвращавшийся в Се-
вастополь «Прут» и открыл по нему огонь. Заградитель, имев-
ший полный запас — около 750 мин, загорелся, и команда, по-
дорвав днище, затопила корабль. Небольшая часть команды на
двух шлюпках успела отойти к берегу, но 75 человек экипажа
вместе с командиром были подобраны противником и взяты в
плен. До 10 час. «Гебен» оставался вблизи Севастополя, а затем
беспрепятственно удалился [27А, д. 4048, л. 116; д. 743, лл. 8—
12; 172, стр. 39—49; 158, стр. 74—76; 87, стр. 336—339]. Расте-
рянность и пассивность командования Черноморским флотом
позволила противнику не только причинить ущерб, но и остать-
ся безнаказанным.
Другие суда противника, «Бреслау» и минный крейсер
«Берк» (также под командованием германского офицера), ут-
ром 29 октября бомбардировали Новороссийский порт, находя-
щиеся поблизости нефтяные склады и цементный завод. Крей-
сер «Гамидие» тогда же открыл огонь по Феодосии и потопил
пароход «Шура». Минный заградитель «Самсун» поставил ми-
ны на линии Одесса — Севастополь, а «Бреслау» — у входа в
Керченский пролив, на которых в тот же день подорвались два
торговых судна — «Ялта» и «Казбек». Заградитель «Нилуфер»
после постановки мин вблизи севастопольского рейда пустил ко
дну встреченный им пароход «Великий князь Александр». Все
корабли германо-турецкого флота 30—31 октября вернулись в
Босфор [158, стр. 79—83; 172, стр. 49—50; 149, стр. 405—407],
не понеся потерь. Хотя из-за распыления усилий ущерб, нане-
сенный русскому флоту, был сравнительно невелик, главная
цель инициаторов вероломного нападения—-вступление Турции
в мировую войну — была, таким образом, достигнута.
Э14
В те же дни в Стамбуле огласили сочиненную в штабе Су-
шена лживую версию нападения на русское побережье, по ко-
торой турецкие корабли, совершавшие маневры 28 октября, яко-
бы были атакованы русским военным судном, ставившим мины
вблизи Босфора; последний они потопили, а затем, в порядке
репрессалии, на другой день обстреляли Одессу и Феодосию28.
Как только в Петрограде стало известно о событиях на Чер-
ном море, Сазонов предписал Бирсу с составом посольства не-
медленно покинуть Стамбул, передав охрану русских интересов
итальянскому послу [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 419, 421; 52, № 98]. В
тот же день он обратился в Лондон и Париж с предложением,
чтобы правительства Англии и Франции дали своим послам
аналогичные инструкции [45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим, 1 на стр. 434].
Еще за несколько дней до этого правительства России, Анг-
лии и Франции, в предвидении приближавшегося выступления
Турции, условились заявить Порте, что в случае нападения на
одну из союзных держав Турция окажется в состоянии войны с
Антантой в целом. Соответствующие демарши были предприня-
ты Бирсом, Маллетом и, по-видимому, Бомпаром [45, с. 3, т. 6,
ч 1, № 417 и прим. 1 на стр. 430; ч. 2, прим. 2 на стр. 98; 29,
№ 166, 176].
Теперь, когда Турция открыла военные действия против Рос-
сии, казалось, что так же, как Бирс, поступят послы Англии и
Франции. Но этого не произошло По инициативе Бомпара,
представители этих держав в Стамбуле обратились 29 октября
к своим правительствам с предложением предъявить Порте
ультиматум — немедленно изгнать всех немцев, находящихся в
Турции как на военной, так и на морской службе, угрожая в слу-
чае отказа разрывом дипломатических отношений [24А, 1914,
д. 55, т. 2, л. 738; см. также: 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 425; 47, № 90].
Брей тотчас подхватил эту идею. Он считал, что хорошо моти-
вированная нота в адрес турецкого правительства вызвала бы
«не только сочувствие всего английского общественного мнения,
но и произвела бы глубокое впечатление на мусульман Восто-
ка». Кроме того, британский министр ссылался на «весьма сек-
ретные военные соображения», по которым якобы желательна
отсрочка войны с Османской империей [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 431].
Сазонов и в этом случае покорно следовал за англо-фран-
цузской дипломатией, но царь, удивившись, не мог не выразить
сомнения в правомерности участия России в этом демарше. «В
России никто не поймет такой постановки вопроса, так как рус-
ская кровь уже пролилась» — пометил он на телеграмме, изве-
щавшей Ставку о выступлении послов Антанты в Стамбуле
[45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим. 1 на стр. 437; там же, № 428]. Бирсу
было послано предписание, если он еще не успел затребовать
паспорта, участвовать в предъявлении Порте ультиматума, текст
которого был выработан Сазоновым в Петрограде совместно с
послами Англии и Франции [там же, № 420, 426, 427]. В связи
315
с этим было решено, предоставив Эбергарду свободу действия
на Черном море, повременить с выступлением против Турции
на Кавказе до получения ответа на ультиматум [там же,
прим. 1 на стр. 437].
Но Гире еще до прибытия из Петрограда новых инструкций
заявил Саиду Халим-паше о разрыве Россией дипломатических
отношений с Турцией [24А, 1914, д. 55, т. 2, л. 738]. Великий ве-
зир был «сильно расстроен» и признавался в том, что «не верит
утверждениям адмирала Сушона, будто бы на него напало рус-
ское судно... и не ожидал, чтобы немцы могли обмануть его та-
ким образом». Саид Халим-паша пытался уверить Гирса, что
он «сумеет привести к порядку немцев» и собирается обратить-
ся непосредственно в Петроград, чтобы уладить инцидент. Он
просил посла не покидать Стамбул. Все эти увещевания, разу-
меется, были безрезультатны, и 31 октября Гире выехал в Рос-
сию [47, № 92—94, 98; 52, № 100; 45, с. 3, т 6, ч 1, стр. 459,
прим. 1; 46, стр. 74; 269, стр. 76].
В тот же день Маллет вручил турецкому правитель-
ству ультимативную ноту, в которой указывалось, что, если Пор-
та в течение 12 часов не даст согласия на увольнение герман-
ской военной миссии и команд «Гебена» и «Бреслау», он выедет
в Англию [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 436, 441; 29, № 179].
Однако младотурецкие заправилы, как мы уже знаем, давно
сделали свой выбор. В те дни Талаат-бей откровенно заявлял, что
«Турция решительно стала на сторону Германии» [29, № 180;
см. также: 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 442]. Тем не менее события на
Черном море чуть не вызвали в Стамбуле правительственный
кризис. Саид Халим-паша требовал прекращения военных дей-
ствий на море. Он и еще четыре министра, не желая брать на
себя ответственность за вступление в войну, подали в отставку.
Этот поступок оказал влияние на Комитет партии «Единение и
прогресс», который стал склоняться к прекращению военных
действий [410, стр. 379; 404, стр. 29]. Тогда же, по весьма прав-
доподобному показанию одного турецкого историка, большинст-
во министров Порты высказались за принятие требований Ан-
танты. Но когда Талаат-бей напомнил своим коллегам, что сто-
лица в любой момент может быть обстреляна артиллерией «Ге-
бена» и «Бреслау», было решено отклонить английскую ноту
[269, стр. 75—76].
В результате давления со стороны Энвер-паши, Талаат-бея
и Джемаль-паши, желавших избежать неблагоприятного впе-
чатления в стране и за границей от отставки главы правитель-
ства, младотурецкий Комитет решил направить к великому ве-
зиру делегацию, которой удалось убедить Саида Халим-пашу,
что его «патриотический долг в интересах страны» обязывает
остаться на своем посту. В итоге Саид Халим-паша взял назад
свое прошение об отставке29. Все же частичная реорганизация
кабинета была неизбежна: несколько министров — сторонников
3116
нейтралитета, в том числе и Джавид-бей, занимавшие второ-
степенные посты, подали в отставку.
Несмотря на возражения представителей Германии, в каче-
стве подачки Саиду Халим-паше было позволено заверить цар-
ское правительство, что турецкий флот впредь не будет выхо-
дить в Черное море. Великий везир согласился, надеясь, что та-
ким путем можно будет избежать войны [359, стр. 974; 357,
стр. 77; 410, стр. 379—380; см. также: 45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 443;
ч. 2, № 451; 126, стр. 108—110; 269, стр. 76; 356, стр. 285—286].
Когда посланник Турции в Петрограде Фахреддин-бей вошел
1 ноября в кабинет Сазонова, последний его встретил словами:
«Я собирался послать вам ваши паспорта», «А я приношу
вам мир»,— ответил Фахреддин и зачитал телеграмму из Стам-
була, в которой выражалось «сожаление» о «враждебном акте»
на Черном море, якобы вызванном русскими кораблями, и заяв-
лялось, что турецкому флоту запрещено выходить в Черное мо-
ре. Но Сазонов категорически отверг приписываемую русскому
флоту инициативу открытия военных действий [45, с. 3, т. 6, ч. 1,
№ 447; 52, № 101].
Аналогичные объяснения между представителями Англии,
Франции и Турции имели место в Лондоне, Париже и Стамбуле.
Они, конечно, ничего не могли изменить. О высылке немецких
военных турецкие дипломаты уже и не заикались [192, стр. 229].
Когда Маллет явился к Саиду Халиму и потребовал свои пас-
порта, великий везир заплакал — он понимал, в какую бездну
увлекал Турцию союз с Центральными державами. 1 ноября
послы Англии и Франции покинули Стамбул [45, с. 3, т. 6, ч. 1,
№ 445, 446, 447 и прим. 5 на стр. 458—459; 29, № 183 и прим, к
№ 184; 66, стр. 25—27; 192, стр. 229; 46, стр. 74; 187, стр. 163].
2 ноября Россия объявила себя в состоянии войны с Турцией
[42, стр. 93]. На другой день англо-французская эскадра про-
извела демонстративный обстрел дарданелльских фортов [158,
стр. 88; 149, стр. 409—410]. 5 ноября Англия, а 6 ноября Фран-
ция официально объявили Турции войну [45, с. 3, т. 6, ч. 2,
№ 467, 473]. 14 ноября в главной столичной мечети были огла-
шены «фетвы» (послания верующим) шейх-уль-ислама, про-
кламировавшие «джихад» («священную войну») всех мусуль-
ман-суннитов с державами Антанты и ее союзниками [69, ч. 2,
стр. 884—885; см. также: 159, стр. 60]30.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
К началу XX в. Ближний Восток превратился в главную
арену колониальной экспансии германского империализма. Осо-
бенность этой экспансии определялась сложным переплетением
чисто колониалистских устремлений промышленно-финансо-
вых групп Германии в султанской Турции с давними и вновь
возникшими проблемами европейской и, в частности, балкан-
ской политики, а также с планами подготовки мировой войны,
в которых большая роль отводилась турецкому плацдарму.
Между тем политика германского империализма на Ближ-
нем Востоке накануне первой мировой войны претерпела извест-
ную трансформацию, что в значительной мере объяснялось те-
ми историческими сдвигами, которые произошли в этом районе
в предвоенные годы.
Младотурецкая революция 1908—1909 гг. положила начало
новому периоду в истории стран Ближнего Востока. Он харак-
теризовался, с одной стороны, бурным подъемом национально-
освободительного движения угнетенных народов Австро-Венг-
рии и Османской империи, а с другой — резким обострением
межимпериалистических противоречий. Германские политики
были поставлены перед лицом непредвиденных проблем и труд-
ностей. Международные конфликты, вспыхивавшие в Юго-Вос-
точной Европе и на Ближнем Востоке, создавали здесь крайне
запутанные и острые ситуации. Борьба стран Антанты и Цент-
ральных держав за господство в Османской империи и на Бал-
канах вступала в критическую фазу.
Тогда же в условиях ослабления Тройственного союза, ярко
проявившегося в отходе от него Италии и ее сближении с Ан-
тантой, значение Турции для Германии возросло. Но, как мы
видели, ввиду недостаточной финансовой мощи германские им-
периалисты не могли противостоять усилившемуся вторжению
монополистических групп Англии и Франции на рынки Ближне-
го Востока. По мере того как господствующие классы России
оправлялись от последствий поражения в войне с Японией и по-
трясений, вызванных революцией 1905—1907 гг., они все менее
318
были склонны мириться с новой германской экспансией в Тур-
ции. Наконец, прогрессирующее разложение Османской импе-
рии, ее глубокий кризис, вызванный поражениями в Триполи-
танской и первой Балканской войнах, делал менее реальными
давние расчеты германских империалистов на ценную помощь
«турецкого друга».
Все это, вместе взятое, наряду с обнаружившейся тенденци-
ей младотурок к сближению с державами Антанты привело к
тому, что в Берлине теряли уверенность в возможность укреп-
ления Турции и продления ее существования. Отсюда колеба-
ния и зигзаги в политике германского империализма на Ближ-
нем Востоке и даже кризис ее в Турции, выявившийся в самый
канун первой мировой войны, и очевидное стремление герман-
ского правительства пойти на компромиссы со своими соперни-
ками, за счет турок и, конечно, за их спиной. Это и породило
отмеченные выше соглашения между Германией, Англией и
Россией, а также между Германией и ее партнерами по Трой-
ственному союзу: о Багдадской дороге, железнодорожном строи-
тельстве в Азиатской Турции, реформах в Западной Армении,
разделе Малой Азии на сферы влияния и др.
Но из каждого нового осложнения германские империали-
сты искали одновременно выход в самых противоположных на-
правлениях— в сговоре со своими союзниками и со своими
противниками и, наконец, с объектом своих захватнических по-
ползновений, т. е. с самой Турцией. Не удивительно, что такая
противоречивая и подчас неуклюжая политика сопровождалась
многими просчетами и неудачами. Она вызывала недовольство
среди партнеров Германии по Тройственному союзу, недоверие
в лагере германофилов в Турции и в то же время не способст-
вовала примирению Германии с ее наиболее опасными соперни-
ками — странами Антанты.
Однако в конечном счете германские империалисты доби-
лись успеха — Турция сражалась в первой мировой войне на их
стороне. Но заключение германо-турецкого союза в августе
1914 г. было не только результатом действий, предпринятых не-
мецкими политиками и военными. Присоединение Османской
империи к германо-австрийскому блоку совсем не свидетельст-
вовало об особой ловкости немецкой дипломатии.
Главным образом оно стало возможным вследствие недаль-
новидности и просчетов руководителей стран Антанты и проти-
воречивости их интересов на Ближнем Востоке. Вполне вероят-
но, что последняя могла бы перетянуть Турцию на свою сторо-
ну, прояви она больше гибкости, оперативности, а главное по-
нимания важности этой акции. В Лондоне, Париже и Петрогра-
де явно недооценивали значение Юго-Восточного фронта для
исхода войны, и в частности военный потенциал Тур-
ции, и последствия разрыва кратчайшей коммуникации, связы-
вающей Россию с ее союзниками. Эти ошибки привели к тому,
ЭЮ
что накануне первой мировой войны державы Антанты отказа-
лись от привлечения Османской империи на свою сторону, а
когда война началась, приложили лишь минимальные усилия
в целях сохранения ее нейтралитета.
Огромный ущерб политике Антанты на Ближнем Востоке
нанесли несогласованность действий союзников в результате их
противоречивых интересов в этом районе. К тому же Англия и
Франция цепко держались за свои позиции в Турции, ничем не
желая поступиться. Все это способствовало усилению той части
турецкого кабинета, которая выступала за войну на стороне
Центральных держав.
Большую роль сыграло, конечно, и то, что позиция, занятая
Турцией в вооруженном конфликте, разделившем Европу, а вско-
ре и весь мир на два враждующих лагеря, определялась безот-
ветственными лидерами господствующей партии «Единение и
прогресс».
В течение почти десятилетнего пребывания у власти внеш-
няя политика являлась для младотурок ареной непрерывных
авантюристических упражнений. Чем дальше руководители пар-
тии отходили от масс, становясь на путь великодержавного шо-
винизма и жестокого подавления национально-освободительно-
го движения нетурецких народов, и чем сильнее было сопротив-
ление этой политике, тем больше было у младотурок искушение
компенсировать ослабление своих позиций внутри страны успе-
хами на внешнем поприще. Но и здесь им были суждены одни
провалы, предопределявшиеся тем же обстоятельством — неспо-
собностью в борьбе за независимость страны опереться на здо-
ровые силы турецкой нации — на крестьянство, на формирую-
щийся пролетариат и передовые слои интеллигенции. Убогий
арсенал своих методов и приемов по внешнеполитической обла-
сти младотурецкие деятели целиком унаследовали от Абдул
Хамида. Поэтому все надежды на упрочение Османской импе-
рии, спасение ее от распада вследствие бурного роста центро-
бежных сил и от раздела империалистическими державами,
младотурки в первую очередь возлагали на поддержку одного
или нескольких капиталистических государств из числа тех же
эксплуататоров и поработителей Турции.
Окончательный выбор, совершенный младотурецкими ли-
дерами, решившими летом 1914 г. примкнуть к германо-австрий-
ской коалиции, противоречил национальным интересам страны.
Но несомненно, почва для этого решающего и столь рокового по
последствиям шага была хорошо подготовлена многолетней
деятельностью в Турции германских экспансионистов.
История закабаления султанской Турции германским импе-
риализмом является наглядным примером того, что не всегда
политическое влйяние-иностранных экспансионистов в зависи-
мой стране соответствует степени их экономического проникно-
вения. Кайзеровская Германия обладала на Ближнем Востоке
3120
крупными экономическими интересами, которые, безусловно,
содействовали усилению ее политического веса в Османской
империи. Но как быстро ни росли германские инвестиции на
Ближнем Востоке, в первую очередь в области железнодорож-
ного строительства, как ни развивалась германо-турецкая тор-
говля, тем не менее накануне первой мировой войны позиции
Германии в экономике и финансах Турции уступали позициям
Франции и Англии, а в некоторых областях и Австро-Венгрии.
Однако в отсталых полуфеодальных, полуколониальных го-
сударствах, где формирующаяся национальная буржуазия еще
крайне слаба, где парламентские учреждения служат ширмой,
прикрываясь которой вершит свои дела реакционная клика дик-
таторов-политиканов, большую роль могут сыграть не только
прямые экономические связи и интересы, а факторы иного рода.
В данном случае этим фактором явилось прочное влияние гер-
манской военщины на турецкую армию, особенно на ее офицер-
ский корпус, и на верхушку правящей партии «Единение и про-
гресс», начало которому было положено еще в последнее деся-
тилетие канцлерства Бисмарка.
Военно-политическое проникновение Германии в Османскую
империю предшествовало экономическому и вместе с тем созда-
ло немецкому капиталу широчайшие возможности для завоева-
ния прочных позиций на турецком рынке. Это отнюдь не дока-
зывает примата политических факторов над экономическими, а
лишь является констатацией исторического своеобразия колони-
альной экспансии кайзеровской Германии на Ближнем Восто-
ке. В то же время имело место и обратное воздействие: построй-
ка железных дорог и поставки оружия турецкой армии способ-
ствовали упрочению политического влияния Германии на Ближ-
нем Востоке и усиливали заинтересованность правящих клас-
сов рейха в судьбах Османской империи.
Активное участие германских милитаристов в экспансии на
Ближнем Востоке подчеркивает то крупное значение, которое
империалистические круги Германии придавали Турции в своих
политико-стратегических планах.
Как мы видели, присоединение Турции осенью 1914 г. к
Центральным державам в значительной мере было делом рук
всемогущей клики младотурецких деятелей во главе с Энвер-
п.ашой, слепо уверовавших в непобедимость германского ору-
жия и с его помощью надеявшихся добиться осуществления сво-
их захватнических пантюркистских и панисламистских замыс-
лов.
Но эти авантюрные расчеты оказались призрачными. Участие
Турции в мировой войне, как и следовало ожидать, было выгод-
но лишь германским милитаристам, использовавшим ее страте-
гические позиции, людские и сырьевые ресурсы, благодаря чему
они смогли оттянуть собственный крах по крайней мере на два
года1. Тем самым вовлечение Османской империи в мировую
321
бойню, значительно расширив территориальный размах войны и
ее продолжительность, привело к новым огромным жертвам со
стороны всех ее участников.
В годы войны Германия, по словам Ленина, «превратила
Турцию в своего и финансового и военного вассала» [21,
стр. 247]. Турецкая экономика была занята исключительно
удовлетворением нужд германской индустрии. Концессии, при-
надлежавшие английским и французским капиталистам, были
фактически захвачены немецкими и австрийскими монополия-
ми. Германские империалисты беспощадно выкачивали из стра-
ны продовольствие и сырье, обрекая турецкое население на го-
лод и нищету.
Турецкая армия, целиком подчиненная германскому коман-
дованию, терпела непрерывные поражения и несла огромные
потери. Таков был результат той авантюристической стратегии,
которой придерживалось германо-турецкое командование во
главе с Лиманом фон Сандерсом и Энвер-пашой.
Кайзеровские милитаристы и политики потворствовали са-
мым кровавым злодениям младотурецких шовинистов. Только
благодаря поддержке со стороны своих германских покровите-
лей младотурецкий «триумвират» мог решиться на чудовищное
преступление — истребление в 1915 г. свыше миллиона мирных
армянских жителей.
В ходе войны германские империалисты установили свой
контроль как над правительством в Стамбуле, так и над мест-
ными органами власти. Наводнив Турцию сотнями своих аген-
тов, они распоряжались в ней, как у себя дома. Фактически вся
страна была к концу мировой войны 1914—1918 гг. превращена
в немецкую колонию2.
«Содружество» младотурок с Германией привело Османскую
империю к невиданному в ее истории военному разгрому и к
катастрофе. Лишь в результате героической национально-осво-
бодительной борьбы турецкого народа, развернувшейся в 1919—
1922 гг. и поддержки со стороны молодой Советской республики
Турция сумела избежать полного расчленения — участи, угото-
ванной ей державами Антанты. Кровавый опыт военного сотруд-
ничества с чужестранными империалистами, принесший турец-
кому народу столько бедствий и страданий, надо полагать, не
забыт в сегодняшней Турции.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава I
1	См об этом главу II, стр 87
2	Поверенный в делах России в Берлине Булацель сообщал в апреле
1909 г.: «Дореформенный строй Турции отвечал, несомненно, более всего
интересам Германии, и .преобладающее ее влияние на Порту являлось в ту
лору бесспорным» [50, т. 45, стр. 33. См. там же, т. 43, стр. 41—43; т. 44,
стр. 3—5].
3	Булацель писал в конце августа 4-9i0i8 г.: «Говорят, что особенно мно-
го несочувственных отзывов слышится по отношению к Германии и даже к
Императору Вильгельму» [50, т 43, стр. 41].
4	В заявлении об аннексии Боснии и Герцеговины правительство Австро-
Венгрии одновременно обещало вывести свои гарнизоны из принадлежащего
Турции Новобазарского (Новопазарского) санджака, оккупированного ав-
стрийскими войсками на основании решения Берлинского конгресса 1118178 г.
[67, т. 1, № 146].
5	Сравнительно недавно изданная книга престарелого генерала Пертева
Демирхана ярко свидетельствует о его долголетних и тесных связях с фон
дер Гольцем. В ней Пертев Демирхан цитирует десятки писем фон дер
Гольца, охватывающих период 1808.—.1&16 гг. В предисловии к этой книге
бывший гитлеровский .посол в Анкаре фон Папен в панегирических тонах
характеризует военную и политическую деятельность фон дер Гольца [264,
стр. 5—ТС
6	На это обстоятельство также указывал в декабре ,11908 г. лидер нацио-
нал-либеральной партии Бассерман: «Едва ли можно допустить, что могут
сразу исчезнуть все симпатии, которые питали к Германии многие турецкие
офицеры, являющиеся руководителями и организаторами младотурецкого
движения и получившие свое образование в германской армии. Эти симпа-
тии к Германии символизируют имена генерала фон дер Гольца и других
высших немецких офицеров, действовавших в турецкой армии в качестве
инструкторов и реформаторов» [71, т 233, стр. 6018]
7	В конце августа 11998 г Бюлов писал Вильгельму II, что фон дер
Гольц «оценивает сегодня турецкую армию менее высоко, чем раньше. Ему
кажется, что даже болгары могли бы с ней справиться» [63, т. 24, № 8239,
стр. 150].
8	В рейхстаге из тактических соображений германский канцлер утвер-
ждал тогда совсем противоположное: «Я видел некоторых из этих господ
(т. е. младотурок.— А. С.), они не утописты, а патриоты» [71, т. 233,
стр. 16046].
9	Посол России в Стамбуле Чарыков позднее писал- «Люби он (Мах-
муд Шевкет паша.— А. С.) не только военное дело и деньги, но и политику
и власть, он легко сделался бы диктатором. Но к этому он действительно не
стремился» [24А, 1911, д. 32, л. 248. См. также: 61, с. 2, т. 12, № 206;
418, IX, стр. 212, .336]. По мнению Хольмсена и первого драгомана посоль-
ства Мандельштама, вхождение тогда Махмуда Шевкет-паши в правительство
323
ослабило позиции генерала, который был теперь поставлен под контроль
парламента и уже не мог более пользоваться своим прежним положением
лица, формально стоящего вне влияния политических партий [Е5.В, д. 4'715,
лл. 32, 38—39; 162, кн. V, стр. 95].
10	Махмуд Шевкет паша родилсд в 18(55 <г. в Багдаде, в знатной, но не-
богатой арабской семье. В середине 80-х годов в чипе вице-майора служил
в Стамбульском военном училище. Фон дер Гольц, назначенный в 11883 г.
генеральным инспектром турецких военных школ, познакомился с Мах-
мудом Шевкет-пашой, который стал одним из самых близких и ревностных
его помощников. Махмуд Шевкет-паша перевел на турецкий язык большую
часть различных регламентов и расписаний, составляемых его немецким на-
ставником.
В конце 80-х годов фон дер Гольц и Махмуд Шевкет-паша тесно со-
трудничали в комиссии по перевооружению пехоты. .В 90-х годаьх Махмуд
Шевкет-паша девять лет прожил в Германии, где на заводе Маузера в-
Оберндорфе на Неккаре возглавлял приемочную комиссию турецкого воен-
ного министерства. И по возвращении в Турцию, 'находясь на службе в ар-
тиллерийском ведомстве [291, стр. 32—46, 184—1209; 24Б, д. 3088, лл. 7—<10;
24А, 1909, д. 35, лл. 125—127, 25В, д. 1017, л. 20; 4-1,3, стр. 209—211, 226], он
продолжал ратовать за новые заказы оружия германским фирмам.
Личные связи между Махмудом Шевкет-пашой и фон дер Гольцем, по
признанию последнего, были длительными и весьма прочными. Выше было
отмечено, что летом 4908 г. Махмуд Шевкет-паша использовал имя фон дер
Гольца для поддержки младотурецкого режима.
11	Об этом имеется множество свидетельств [см.: 41211, стр. 66; ЗВ2,
стр. 4316, 443; (285, стр 5|7]. Причины, по которым Вильгельм II изменил пер-
воначальное решение и предпочел фон дер Гольцу Бетман-Гольвега, не
вполне ясны. Различные предположения на этот счет высказывает фон Па-
пен в предисловии к упомянутой выше книге Пертева Демирхана [264,
стр. 8].
12	Военный министр Сухомлинов писал весной 1910 г.: «Все мероприятия
в турецкой армии, несомненно усиливающие ее в значительной степени, нель-
зя считать направленными главным образом против России, так как в деле
проведения реформ на первом месте всегда стоят корпуса Европейской Тур-
ции, а затем уже пограничный с Кавказом IV корпус» [26Б, д. 3062, л. 8В1].
13	Посол Франции в Берлине Ж. Камбон дал как-то своему турецкому
коллеге следующую характеристику: «Это человек ловкий, почти пройдоха,
целиком преданный Германии и, по моему впечатлению, тысячами способов
помогающий влиянию Германии на Турцию. Такого же мнения русский по-
веренный в делах...» [63, с. 2, т. 13, № 22(6; см. также: 282, стр. 186].
14	Соглашение, подписанное в результате встречи Николая II с королем
Виктором-Эммануилом III, предусматривало совместное противодействие ав-
стрийской экспансии на Балканском полуострове [iI4'2, т. 2, стр. 688—689].
15	Маршаль, указывая на полную вероятность и опасные последствия
англо-русского соглашения о Турции, писал: «Тогда, по-видпмому, пришел
бы конец нашему экономическому прогрессу на Востоке» [см. 63, т. 27 (I),
стр. 259].
10	Такого мнения еще в 1099 г. придерживался Чарыков. 9н писал:
«Распространение воинской повинности на христиан ослабляет турецкую ар-
мию, так как они чужды, безразличны чувству оттоманского патриотизма»
[24А, 1909, д. 36, лл. 511—52].
17	Вице-консул в г. Ван Вышинский так комментировал приведенную ци-
тату: «Эти слова являются отголоском настроений большинства армян...
Среди здешних армян много говорится о чрезвычайном влиянии Гольц-па-
ши и его сподвижников на руководителей военного дела в Турции, говорят
не в пользу немцев, это понятно: рост турецкой армии и флота является, в
своем роде, кошмаром для христиан Турции..» [25В, д. 991, лл 120—1231].
18	Современный немецко-американский историк Хальгартен, утверждаю-
щий, что главным стремлением немецких реформаторов турецкой армии яв-
лялось получение заказов оружия для германской промышленности, явно
324
преувеличивает роль магнатов военной индустрии в определении политиче-
ского _курса европейских держав накануне первой мировой войны [21219,
стр. 459]. Вернее оценивала роль миссии фон дер Гольца Роза Люксембург:
«Помимо прибыльных дел „Дейче банк" миссия немецких инструкторов с
фон дер Гольц-пашой главным образом занималась муштрой турецкого ми-
литаризма» [345, стр. 298].
19	Посол России в Берлине Остеп-Сакеп сообщал осенью 19]1,1 г : «Нет
сомнения, что Германия в случае войны с нами предоставит Турции весьма
деятельную роль» [45, с. 2, т. 18, ч. 2, № 854]. О том же предупреждал
Щеглов [27)Б, д. 34, лл. 3'0—31]
20	О шовинизме младотурок и их воинственных заявлениях в адрес Рос-
сии (например: «Мы должны разбить и разобьем русских, как это сделали
японцы») свидетельствовал тогда стамбульский корреспондент венских газет
Альберталь [446, 23.XII.1910].
21	Этот конфликт возник в связи с задержкой турецкими властями в
порту Ходейда итальянского судна с контрабандными товарами, арестом
драгомана итальянского консульства в Триполи и сопротивлением Турции
экономической экспансии Италии в Триполитании и Киренаике [см. 63.
т. ЗЮ(1), № 10798]
22	Итальянский посол заявил тогда в Берлине, что «возобновление Трой-
ственного союза с участием Италии будет невозможно, если Германия бу-
дет противиться намерению Италии занять Триполи» [45, с. 2, т. 18, ч. 2,
стр. 168; 224, стр. МО, 100—152]. Ягов—преемник Кидерлена-Вехтера на
посту статс-секретаря по иностранным делам-—впоследствии горько сето-
вал, что Германия «из внимания к своим союзникам со времени Триполи-
танской войны многократно жертвовала своими старыми отношениями с
Турцией» [см.: 63, т. 34 (й), № 13293].
23	Так, он не рекомендовал туркам вступать в морские сражения с бо-
лее современным итальянским флотом, сохраняя военно-морские силы на слу-
чай, если итальянцы предпримут блокаду турецкого побережья. Он также
высказывал свои соображения по поводу обороны Дарданелл от попыток
форсирования их итальянским флотом. Фон дер Гольц указывал, что турец-
ким войскам не следует защищать старые форты в Киренаике и Триполи-
тании и пытаться закрепиться на побережье Средиземного моря, где они
поставят себя под удар артиллерии итальянского флота. Он советовал мо-
билизовать арабское население во внутренних районах страны, куда италь-
янцам не пробиться из-за огромных трудностей в обеспечении водой и во-
енным снаряжением [264, стр. 1519, 161—>163’, 167]. Любопытно, что Энвер-бей,
руководивший в Ливии сопротивлением итальянским оккупантам, находился,
по признанию фон дер Гольца, в оживленной переписке с ним [264, стр. 166].
24	Немного спустя, в разгар русско-германского конфликта из-за посылки
в Турцию военной миссии Лимана фон Сандерса, немцы, конечно из так-
тических соображений, ссылались на провал предшествующей миссии фон
дер Гольца, которую называли «инструкторской». Неудачу этой миссии гер-
манские дипломаты, военные и близкие к правительству органы печати при-
писывали исключительно отсутствию координации деятельности находивших-
ся в Турции немецких офицеров и тому, что глава миссии непосредственно
не находился в рядах турецкой армии и поэтому не мог влиять на службы
генштаба и подготовку высших командных кадров [25В, д. 7)18, лл. 45—510;
196, стр. 82—71, т. 29)1, стр. 6293; 342, стр. 9—10; 454, 2Э.ХЛ9ПЗ; 465,
20.xi.ien3].
25	Бетман-Гольвсг говорил турецкому послу Махмуд Мухтар-паше, что
«немцы действовали бы совсем иначе, если бы сомневались в исходе войны»,
а Вангенгейм утверждал: «Если бы я был уверен в поражении Турции, я
рекомендовал бы мир» [3516, стр. 174—<175].
26	При всестороннем учете обстоятельств, вызвавших поражение Тур-
ции в первой Балканской войне, крайне неубедительно выглядит объясне-
ние некоторыми историками турецких неудач якобы ошибочностью планов
ведения войны, разработанных фон дер Гольцем во время его пребывания
в Стамбуле в 1909—1910 гг. [76, стр. 5Й], и вообще тем, что «турки осно-
325
вательно поплатились за свою учебу у немцев» [211©, стр. 1HQ]. Подробно
о выработке турецким генеральным штабом планов войны с балканскими го-
сударствами и о судьбе этих планов [см. 320, стр. 170—475, 219; 290,
стр. 321—322; 294, стр. 175—478].
Глава II
1	По характеристике Энгельса, данной в декабре 4876 г., «турки облада-
ют сильнейшим, после английского, броненосным флотом и полностью гос-
подствуют в Черном море» [5, стр. 122; см. также: 2, ст,р. 1'86].
2	В рапортах морского агента России в Стамбуле, относящихся
к 1902—1905 гг., говорилось, что «турецкий флот подает слабые признаки
жизни». Там же прилагался список судов «в полном смысле слова умираю-
щего флота» [27Б, д. 11, лл. 1, 4; см. также: Ь10, стр. 98—100, 57, т. 5,
стр. 282].
3	О германских планах, в частности, свидетельствовала поддержка, ока-
занная германским правительством Абдул Хамиду во время турецко-египет-
ского конфликта из-за острова Тасос, и получение в 1903 г. немцами концес-
сии на эксплуатацию на этом острове медных рудников [27|Б, Д. 48, лл. 4118—
liI9]. В том же году германские дипломаты безуспешно домогались у сул-
тана предоставления Германии угольной станции на побережье Триполитанин
[97, стр. 93—9'5].
4	Циничные методы деятельности оружейных монополий, одновременно
обслуживающих противные стороны, ярко характеризует то, что «Авероф»
был построен на итальянской верфи, полностью зависевшей от пресловутого
английского оружейного короля Базиля Захарова. Артиллерию для греческо-
го крейсера поставила фирма Армстронга, которая год спустя получила у
турецкого правительства заказ на сооружение линкора [305, т. 2, стр. 136].
5	Об этом, в частности, свидетельствует один из ближайших сотрудни-
ков Тирпица капитан Виденман, занимавший в 1'907—Ф912 гг. пост морского
атташе в Лондоне [421, стр. 78]. Отвечая в рейхстаге в феврале 1914 г. на
обвинения социал-демократов в том, что на немецких верфях строятся во-
енные корабли для России, потенциального противника Германии в надви-
гающейся войне, Тирпиц сказал: «Если не мы поставим России суда, то их
построят другие. Нам надо найти работу нашим судостроительным фирмам.
Мы не можем предоставить какой-либо стране монополию в деле военно-
морского строительства» [7Г, т. 293, стр. 7'497]. Он был поддержан лидером
национал-либеральной партии Вассерманом, указавшим, что поставки боевых
судов другим странам необходимы для повышения производительности и
конкурентоспособности германского судостроения на мировом рынке [71,
т. 293, стр. 75112].
6	Несколько лет спустя в беседе со Щегловым Штремпель намекнул,
что продажа «Мольтке» Турции не состоялась из-за «изменившихся полити-
ческих условий». Кроме того, он отметил еще две причины: высокую цену
крейсера и протест семьи Мольтке [45, с. 3, т. 1, 73; ом. также: 64, с. 3,
т. 9, № 152].
7	Свое доверие к Германии Абдул Хамид продемонстрировал еще в пер-
вые годы пребывания у власти тем что депонировал в этом банке круп-
ную сумму из своих личных средств [194, стр. 226].
8	Махмуд Мухтар-паша, получивший высшее военное образование в
Германии и служивший в немецкой армии, не был членом партии «Единение
и прогресс». Однако он примыкал к этой партии и некоторое время тесно
сотрудничал с младотурецкими лидерами. Махмуд Мухтар-паша занимал
несколько необычное и вполне независимое положение в государственном ап-
парате Турции.
Русские дипломаты и военные, а также иностранные наблюдатели еди-
нодушно характеризовали Махмуда Мухтар-пашу как германофила, чело-
века, обладавшего честолюбием, сильной волей и энергией [26В, д. 719,
лл. 46—17; 25В, д. 3246, л. 49; 24В, 1911, д. 32, л. 155; 282, стр. 187, 200].
Во время первой Балканской войны он командовал одной из турецких ар-
326
мий. Весной 1013 г., разойдясь с руководством младотурецкой партии, в ча-
стности с главой тогдашнего правительства Махмуддом Шевкет-пашой, Мах-
муд Мухтар-паша занял пост посла в Берлине [24Б, д. 1047, л. 85], на кото-
ром оставался до 1945 г. Он был пятым морским министром со времени прихо-
да младотурок к власти и, так же как его предшественник, являлся креа-
турой Махмуда Шевкет-паши.
9	Эта конвенция была заключена 23 июня Г91(3 г. и дополнена 2 августа
119)181 г. Верховное командование объединенными морскими силами трех дер-
жав в случае войны возлагалось на австрийского адмирала Хауса. Ему так-
же подчинялся и упомянутый германский Средиземноморский отряд [68,
стр. 3)112, 3)1)8].
10	В связи с этим, а также с последующей покупкой турками дредноута
«Рио-де-Жанейро» командующий морскими силами Черного моря адмирал
Эбергард сообщал морскому министру, что «положение Черноморского фло-
та становится очень трудным» [Й?б, стр. 1/62].
11	Вангенгейм, указывая, что далеко не все пожертвования были добро-
вольными, сообщал в мае 119)114 г., что собрано 15 млн. фр.— «неслыханная
сумма для истощенной страны» [63|, т. 3)6(12,), стр. 7011)].
12	Такого мнения, в частности, придерживался в те годы первый мор-
ской лорд адмиралтейства Фишер. Он вообще считал, что постройка дред-
ноутов другим странам наносит Англии прямой ущерб [364, стр. 1-718].
12	аПод так называемой «египтизацией» подразумевалось тогда своеоб-
разное положение Египта, оккупированного английскими войсками в 1882 г.,
но формально по-прежнему считавшегося частью Османской империи. Хедив
Египта признавал сюзеренитет султана и получал от последнего инвеституру
на управление страной, хотя подлинным хозяином в Каире являлся генераль-
ный консул Англии. В течение 25 лет (,1883—1907) этот пост занимал известный
британский колонизатор лорд Кромер, управлявший Египтом как сатрап,
наделенный неограниченной властью.
13	Когда во время конфликта из-за миссии Лимана фон Сандерса гер-
манские дипломаты указывали на пребывание в Турции английской морской
миссии с более широкими, чем у немцев, функциями, представители Антан-
ты, возражая им, подчеркивали несравненно большее значение в Турции
армии, нежели флота. Грей говорил прямо германскому послу Лихновско-
му, что нельзя уподоблять командование турецким флотом командованию
сухопутными силами Турции [44, стр. 636; 106, стр. 1)55; 63), т. 3|8, № 1651171;
61, с. 3, т 8, № 5316, 63)2; 517, т. 110(41), № 400, 440].
14	Любопытно, что в то время как Керр грозился потопить турецкий
флот, если он выйдет из Дарданелл, его коллега Лимпус доказывал турец-
кому правительству необходимость в целях «обеспечения безопасности со
стороны моря» возвращения Турции занятых греками островов Хиос и Лес-
бос [6k с. 3', т. 9, № 1ВЙ; см. также: 57, т. 10(4), Ns 257, 286].
16	Приобретение Турцией «Рио-де-Жанейро» было полной неожиданно-
стью для морского министерства России, которое само намеревалось ку-
пить этот дредноут, но получило из Лондона ответ, что линкор не продает-
ся. Поэтому морской министр Григорович справедливо подозревал англичан
в том, что они оказали давление на бразильское правительство в целях
уступки им дредноута Турции [42, стр. 40].
16	Григорович писал в январе 191)4 г.: «Усиление на море стало теперь
первым и самым настойчивым желанием государственных людей Турции»
[27А, д. 590 а, 147].
Джемаль-паша свидетельствует по этому поводу, что при назначении
его морским министрам в марте 1914 г. «правительство держалось того
мнения, что ввиду неизбежности в самом недалеком будущем войны с
Грецией, своевременная реорганизация и подготовка флота более необходи-
мы, чем забота об армии» [126, стр. 69].
17	Столыпин в декабре 1609 г. резюмировал прения в совете министров
следующим образом: «Морскому министерству надо сделать более всего на
Балтийском море, поддерживать флот на Черном море и кое-что сделать и
для Тихого океана» [119)1, стр. 90].
3127
18	По программе судостроения, разработанной морским генеральным
штабом на 19Й—161119 гг., Черноморский флот не получал ни одного круп-
ного корабля; предполагалась лишь модернизация трех старых линкоров
[189, стр. 105].
19	Продолжительность сооружения линкора на английских верфях рав-
нялась двум-трем годам. В России крейсеры и броненосцы строились по
четыре-пять лет [1(217, стр. 4716—47'7; 170, стр. 16—20]. Первый из дредноутов,
заложенных в Николаеве в конце 191111 г., вступил в строй лишь в июле,
а второй — в октябре 1915 г. [170, стр. 282.; 1(89; стр. 241].
20	В своих воспоминаниях морской министр Григорович пишет, что он в
191(1 г. договорился «с некоторыми лицами, строящими турецкие корабли,
насколько можно задерживать их постройку и не допускать их прихода в
Черное море ранее готовности наших хотя бы двух кораблей...» [27|Д,
д. 71, л 16]. Конечно, в официальных документах эти действия морского ми-
нистра не могли быть отмечены.
21	Следует отметить, что морской генеральный штаб выступал тогда про-
тив открытия Проливов для военных кораблей всех стран, которое, по его
мнению, было бы выгоднее противникам России, чем ей самой [подробно об
этом см.: 46, с. 2, т. 18, ч. 1» № 231; см. также: 113(7, стр. 3107—0018].
22	Сооружение железных дорог в Малой Азии давало возможность Тур-
ции быстро сосредоточивать силы своей армии на границе с Россией и обес-
печивать пх снабжение. Подробно о франко-турецком соглашении 29 июля
1911 г. и реакции на него царского правительства см.: [147, стр. 169—174].
23	Нельзя согласиться с утверждением некоторых историков, что вопрос
о режиме Черноморских проливов вновь всплыл перед царским правитель-
ством только с началом итало-турецкой войны [1-38, т. 6, стр. 491]. Как сви-
детельствуют приведенные выше документы, этот вопрос стал тревожить пра-
вящие круги России с '1910 г.— со времени быстрого усиления турецкого флота.
24	Хотя Чарыков и Щеглов неоднократно сообщали, что Турция строит
в Англии один дредноут [45, с. 3, т. 118, ч. 2, № 556], в Петербурге ошибоч-
но считали, что англичане сооружают туркам два или три линкора [27,Д,
д. 71, л. 16; 27Б, д. 23, лл. 71, 114—11'5].
25	Подробно об этом см.: [915, стр. 84—1|24; 94, стр. 424—'178.;	1(96,
стр 162, 3102—000].
26	Поверенный в делах России в Стамбуле Свечин сообщал, что для
предоставления Турции займа в 7 млн. ф. ст. «потребовалась всеобщая мо-
билизация германских денежных сил, с придачей австрийских,— всего 32 бан-
ка», что убедило турок в необходимости обращаться в дальнейшем «к па-
рижскому денежному рынку» [24А, 19|10, д. 35, лл. 122—'12!3(; см. также:
2SB, д. 303,5, л. 80; 25В, д. 51'4, лл. 102—4331; 217Б, д. 32. лл. 1—16; 61., с. 2,
т. 13, №3120; подробно о получении Турцией этого займа см.: 63,, т. 27(2),
№ 1(0039—1(006'8].
27	Соответствующий протест Сазонова [44, стр. 46?'—464; 712, т. 3,
№ 116'8] и вызванное им вмешательство французского министра финансов
К'апо привели лишь к тому, что банк Перье отказался от реализации второй
части сделки. Однако она была успешно завершена соучастниками этого зай-
ма — бельгийскими финансистами во главе с банком «Tircc» [61,, с. 3, т. 8,
№ 650; т. 9; № 95, 44 стр. 464—473, с. 3, т. 1, № 2, 12].
28	Интересно, что в этой финансовой операции приняли участие герман-
ские банки, ссудившие в апреле 19ili4 г. Джавид-бею 75 млн. фр., с услови-
ем их немедленного погашения из сумм, получаемых в Париже [45. с. 3,
т. 2, .№ 266; 61, с. 3, т. 9, стр. 146; 1162, кн. VI, стр. 3(0; 185, стр. 10—11].
29	Грей, вопреки фактам, пытался доказать, что английское правитель-
ство было бессильно помешать туркам заказать Армстронгу дредноуты. По
его словам, эти заказы были сделаны, несмотря якобы па противодействие
британского посла в Стамбуле и адмирала Лимпуса. Результатом их вме-
шательства, по утверждению Грея, было лишь то, что Порта разместила за-
казы и добыла средства для их покрытия без ведома английского прави-
тельства и за спиной служивших в турецком флоте британских моряков
[45, с. 3, т. 3, № 224].
328
Лживость этих заявлений Грея доказывают свидетельство Джемаль-
паши об активном участии Лимпуса в подготовке контракта с фирмой
«Армстронг-Виккерс» на сооружение дредноута «Султан Мехмед Фатих»,
шести эсминцев и двух подводных лодок [126, стр. 77] и сообщения посла,
морского ц военного агентов России в Стамбуле [45 с 3, т. 2, № 308,
3184; 27А, on. I, д. 1О093|. л. 25(В, д. 3825, л. 439—4411].
Глава III
1	Некоторые факты, относящиеся к этой теме, приведены в работах
А. Д. Новичева и Г. Л. Бондаревского [1176, стр. 20Г.—202; 96, стр. 313—34,
92; см. также: 209, стр. 121—138, 170—18'5; 202].
2	Хальгартен утверждает, что верфь Ансальдо в Ливорно фактически
принадлежала компании Армстронг и что. таким образом, дело сводилось в
англо-германской борьбе за морские заказы Турции [306, т. 1, стр. 4811].
3	Фердинанд объяснял посланнику Франции в Софии этот шаг чисто
политическими соображениями — необходимостью считаться с ослаблением
России и соответственно возросшим влиянием Германии в Европе [61, с. 2,
г. 6, № 36].
4	«Неслыханная наглость... Наглость!» — пометил Вильгельм II на до-
несениях Маршаля из Стамбула [63, т. 27[(2), № ,10050, 1005111].
5	О мировом соперничестве в те годы военной индустрии Германии и
Франции ярко свидетельствуют французские документы [61, с. 2, т. 1\2,
№ 206, 256, 2.86, 326, 372, 42'8, 531, 564; см. также: 305, т. 2, стр. 502, 514,
51$; 371., стр. 268—275, 6918—6ЭД.
6	Щеглов сообщал в декабре 191Ю г., что «почти все заказы военного
ведомства находятся в руках германских заводов» [25|В, д. 31246, л. 62].
Констан отмечал в 1909 г., что французы еще в течение ряда лет не сумеют
успешно конкурировать в Турции с немцами [61, с. 2, т. 12, № 206].
7	Бомпару было даже заявлено, что «военные заказы будут делаться
впредь не в Германии, а во Франции» [45, с. 2, т. 16, ч. I, № 158]. Впол-
не вероятно, что это обещание турецкое правительство дало, чтобы облег-
чить получение в Париже очередного займа.
8	.По сведениям Леонтьева, наибольшие потери понесла артиллерия. Вос-
становление материальной части армии требовало времени и больших де-
нежных затрат [25В, д. 476, лл. 300—307; см. также: 430, стр. 175].
9	Интересно отметить мотивы, по которым Джавид-бей отклонил это ус-
ловие. Он указывал, что его принятие вызовет аналогичные претензии со
стороны других держав, «что на деле лишь сможет нанести ущерб герман-
ской промышленности, фактически занимающей почти монопольное положе-
ние в деле военных поставок» [63, т. 37(2), № 15033].
10	Этот проект, кстати, поддержал вице-президент рейхстага Пааше, за-
седавший в наблюдательном совете оружейной фирмы «Рейнише металл^ унд
ваффенфабрик», тесно связанной с концерном Круппа [276, стр. 3)19—320].
Речь шла о заключении новой финансовой сделки, облегчавшей Круппу и
другим более мелким германским фирмам получение в Турции крупных
военных заказов.
11	По некоторым данным, часть полученного тогда во Франции займа
Турция все же успела истратить на покупку оружия в Германии и Австро-
Венгрии. Впоследствии многие французские парламентарии, в том числе один
из лидеров социалистической партии, Поль Фор, выступали в палате депу-
татов с резкой критикой по поводу предоставления Турции накануне миро-
вой войны французских займов, которые были турками израсходованы на
финансирование войны против Франции, и в частности на покупку пушек
у Круппа и Шкоды [3162, стр. 194; 364, стр. 69].
Глава IV
1	В 1600 г., в статье, посвященной Багдадской дороге, фон дер Гольц
подчеркивал, что ее постройка позволит в случае нужды использовать VI
армейский корпус со штаб-квартирой в Багдаде, обреченный на бездействие
12—2406
из-за отсутствия средств передвижения. При этом он отмечал предпочти-
тельность по военным соображениям «северного варианта» Багдадской до-
роги для быстрой концентрации в районе Стамбула войск из глубинных
провинций Малой Азии, а также для их транспортировки к кавказской гра-
нице с Россией [289, стр. 699, 702],
2	Неожиданно проявленная кайзером уступчивость в столь важном во-
просе вызвала недовольство и критические замечания со стороны Бюлова.
Канцлер особенно подчеркивал, что на передачу Англии выхода Багдадской
дороги к Персидскому заливу не согласится султан. Готовность Берлина
пойти на подобную уступку Лондону, по словам Бюлова, «разрушит доверие
к нам Абдул Хамида и поставит под угрозу весь вопрос о Багдадской же-
лезной дороге» [63, т. 25 (1), № 8667].
3	Об этом также свидетельствовал Тиршщ, отмечавший, что в Лондоне
считали тогда весьма реальным вовлечение Турции в Тройственный союз и
наступление на Египет турецкой армии, руководимой фон дер Гольцем
[407, т. 1, стр. 255].
4	Самое удивительное в этой позиции было то, что тогдашний министр
финансов Франции, известный политический деятель Рувье, приобрел на
крупную сумму акции Багдадской компании. Несколько позднее, находясь на
посту премьер-министра, он в IjSOS—1'9016 гг. активно поддерживал багдад-
ское предприятие [98, стр. 292] и в этих целях даже специально посетил
Турцию [63, т. 25|(’1!), № 8620, 8612'4].
5	Так, в 19ГЗ г. правительство Бетман-Гольвега провело через рейхстаг
новый военный закон, предусматривавший увеличение германской армии на
106 тыс. человек [см.: 102, стр. 469—4161].
Глава V
1	Посол России в Стамбуле сообщал; «Вся надежда нового младотурец-
кого правительства Махмуда Шевкет-паши возлагается на Германию. По-
этому немцы так ликуют здесь, избавившись от Кямиль-лаши, который был
для них пугалом. Немецкое течение нынешнего кабинета обнаружилось при
самом его образовании» [24Б, д. 1047, лл. 22—23; см. также: 44, стр. 328—
3|ЗЮ; 57, т. 91(2), № 550; 6'1, с. ?, т. 5, № 254].
2	Уже в конце 119112 — начале 1011G г канцлер Бетман-Гольвег и военный
министр Хееринген, требуя усиления германской армии, непосредственно
ссылались на кардинальное изменение военно-политической обстановки, про-
исшедшей в результате разгрома Турции [420, стр. 226, 2'29, 2:30; 71', т. 2'89,
стр. 49,1'2—4'5113]. Тогда же фон дер Гольц подал кайзеру записку, в кото-
рой в связи с разгромом Турции предлагал провести в Германии ряд мер,
предусматривавших дальнейшую милитаризацию страны [2:90, стр. 322].
3	В свете этих данных совершенно неосновательно мнение, базирующееся
на предположениях некоторых современников, что инициатива посылки воен-
ной миссии Лимана фон Сандерса исходила от Германии [см.:	169
стр. 21'5’—217; 76, стр. 43—66].
Голословные утверждения, что Вангенгейму и Штремпелю в результате
«усиленной обработки турецких главарей... удалось склонить младотурецких
руководителей согласиться с германским планом» [76, стр. 513] и что миссия
Лимана фон Сандерса «была навязана турецкому правительству Германией»
[564, стр. 2'16], звучат крайне неубедительно. Вряд ли можно сомневаться,
что такие ярые германофилы, как Махмуд Шевкет-паша и Энвер-бей, не
нуждались в подобной «обработке.». На инициативу Махмуда Шевкет-паши
в приглашении германской военной миссии указывают, в частности, Иззет-
паша [3120, стр. 225'—226], Джемаль-паша [106, стр. 55—56] и Леонтьев
[258, д. 719. лл. 24—28].
4	Последнему немецкие дипломаты придавали немаловажное значение.
Вангенгейм считал, что «поручение Германии реформы учебного дела от-
кроет нам необозримые возможности для широкого распространения среди
турецкого народа германского духа» [63, т. 318, № 115439', см. также:
X" 10209]
330
5	Их роль в посылке в Турцию миссии Лимана фон Сандерса была столь ак-
тивной, что вызвала у современников (даже у самого Лимана фон Сан-
дерса) ложное впечатление, будто германский посол и военный атташе бы-
ли инициаторами всего дела [см.: 342. стр. 12, 169, стр. 216—2Ь7[]
°	Удивительно, что Сазонов принимал всерьез эти признания. Он пишет
«Германский генеральный штаб, уже давно взявший в свои руки преобра-
зование турецкой армии, чувствовал себя, до известной степени, ответствен-
ным за постигший Турцию разгром, обнаруживший неудовлетворительность
инструкторской работы фон дер Гольца и его германских помощников»
[1SC, стр. 82—83].
7	Утверждения Бетман Гольвега и Ягова, что они якобы ничего не ведали
о будущих функциях Лимана и ознакомились с содержанием упомянутого
договора лишь значительно позднее [63, т. 38, стр. 21'3), были очевидной
ложью. Ту же версию повторяет и Бюлов [294, т. 3, стр. 1'29]. Эти утвер-
ждения убедительно опровергает немецкий военный историк Мюльман [3157,
стр. 9].
8	Мы не ставим перед собой задачу освещения этого громкого инци-
дента, значительно обострившего борьбу империалистических держав за
преобладание на Ближнем Востоке, и особенно в районе Проливов [см.,
например: 75, 76, 81, 96, 143, 152, 326, 332, 368, 386].
9	«Естественно, что мы об этом уже позаботимся»,— заметил Вилы ельм
II по поводу заверения Грея, что в случае раздела Малой Азии будут
приняты во внимание германские интересы [63, т. 38, № ’115343; см. также:
15342; 67, т. 6, № 67431].
10	Примечательно, что в речах некоторых депутатов, касавшихся вопроса
о Малой Азии, звучали уже совсем новые нотки. Так, например, консерва-
тор Эртель, солидаризируясь с мнением представителей национал-либераль
ной партии и партии центра, угрожающе подчеркивал: «Турция свою роль
в Европе сыграла... Теперь наша задача —по возможности (разрядка
наша.—-А. С.) позаботиться о том, чтобы осталась жизнеспособной Перед-
няя Азия... Мы сильный народ. Мы упорны в вооружениях. Мы не хотим,
когда дело дойдет до раздела мира, оказаться в положении замечтавшегося
мальчика, слишком поздно дошедшего до цели. Мы должны вести политику,
которая принимала бы в расчет все возможности и в будущем не остано-
вилась бы перед какими-либо преградами» [71, т. 289, стр. 47613]. Хотя все
точки над «1» здесь не были .поставлены, но ясно, что Эртель толкал прави-
тельство к сговору с другими державами о дележе Малой Азии.
11	.В дальнейшем Вангенгейм предполагал привлечь к участию в англо-
германском протекторате над Турцией Австро-Венгрию. В связи с этим Пал-
лавичини рекомендовал Берхтольду оказать Турции поддержку в ряде ка-
сающихся ее вопросов [67, т. 6, № 7277].
12	В 1'911)4 г, полностью сохраняли свое значение слова сказанные Эн-
гельсом за шестьдесят лет до этого, накануне Крымской войны: «Азиатская
Турция представляет собой настоящее средоточие тех сил, которыми еще
обладает Турецкая империя. В продолжение четырех столетий турки оби-
тали преимущественно в Малой Азии и в Армении, служивших резервуаром
для постоянного пополнения турецких армий... Азаиатская Турция, несмотря
на малочисленность населения, образует все же слишком сплоченную массу
фанатиков-мусульман, принадлежащих к турецкой национальности, чтобы
вызвать в настоящий момент какие-либо попытки к ее завоеванию» [3,
стр. 5]. Паллавичини высказывал в декабре 1013 г. сомнение в возможности
раздела Анатолии, где отсутствуют центробежные силы и где турки состав-
ляют однородное ядро населения [67, т. 7. № 9133|].
13	Военный агент России в Берлине Базаров, присутствовавший на до-
кладе Рорбаха, справедливо заметил, что «пресловутая дружба Германии и
Турции зиждется исключительно на затруднительности для немцев захватить
часть Турецкой империи в случае ее раздела; не будь этого, они. вероятно,
были бы первые за немедленный раздел владений султана» [25В, д. 973,
л 112].
14	В записке армянского политического деятеля и историка Завриева,
] 2*	334
составленной на основе его беседы с посетившими Турцию немцами — офи-
церами Ланге и фон Вестарпом и считавшимся знатоком армянского вопро-
са Лепсиусом, указывалось, что экспансия Германии на Блнжнем Востоке
ставит своей задачей захват К'нликиц и Месопотамии путем взятия Турции,
«под свое попечение» и утверждения своего безраздельного влияния в Стам-
буле н в турецкой армии. При этом немцы хотели сохранить султана и
его правительство, но поставить «при них какого-нибудь Кромера, который
был бы фактическим хозяином» [334, с. 3, т. 1, стр. 149, прим. см. так-
же: 354, стр. 34].
15	Такого же мнения был и Вильгельм II: «Это означает раздел»—по-
метил он на донесении, в котором сообщалось о возможности соглашения
держав о сферах влияния в Турции [63, т. 38, стр. 816].
16	На Вильгельмштрассе изготовили специальную карту Малой Азии, на
которой область германских притязаний была закрашена голубым цветом
[63, т. 317|(2), № 15052, см также: 617, т. 7, X» 9068, 9103].
17	Так, в начале 19113 г австрийский генеральный консул в Александрин
Петрович совершил по поручению Берхтольда поездку по юго-западному по-
бережью Малой Азии и в конне марта представил свои соображения о
возможности установления там политического и экономического влияния Ав-
стро-Венгрии [301, стр. 3—!б].
18	Германский генеральный штаб определял в начале 19114 г. численность
полевых сил турецкой армии лишь в 200 тыс. человек [360, стр. 23]. Лиман
фон Сандерс весной 1914 г. сообщал, что из тринадцати корпусов турецкой
армии только шесть находятся в боеспособном состоянии [см.: 251В, д. 7119,
л. 7il].
19	Леонтьев, ссылаясь на слова Лимана фон Сандерса, а также на бе-
седу последнего с посетившим в апреле 19114 г. Стамбул румынским гене-
ралом К'оандой, сообщил буквально то же самое [2'ЭВ, д. 711'8, лл. 64—65J.
Такую же характеристику состояния турецкой армии, со слов Лимана фон
Сандерса давали послы Австро-Венгрии и США в Турции — Паллавичини
[67, т. 7, № 9419, 9433, 9505] и Моргентау [354, стр. 35].
20	Сам Лиман фон Сандерс в своих воспоминаниях признается, что в
турецкой армии «многие неохотно слушались и подчинялись немецким офи-
церам» и что деятельность германской военной миссии «наживала ей вра-
гов» [342, стр. 2Ь, 23].
21	Любопытно, что султан Мехмед V узнал о новом назначении Энвер-
паши из газет. «Это невозможно,—• воскликнул султан,— ведь он еще слиш-
ком молод!» [342, стр. 17]. Факт мелкий, но ярко характеризующий, к ка-
кой чисто декоративной роли младотурки свели тогда султана.
22	Военные представители в Стамбуле сообщали о конфликтах между
Лиманом фон Сандерсом и Энвер-пашой по поводу права германского ге-
нерала на инспектирование турецких войск без специального разрешения
военного министра и на назначение высших командиров, а также из-за мас-
сового увольнения офицеров военным министром без ведома и даже во-
преки намерениям главы германской военной миссии. Об этом также сви-
детельствует сам Лиман фон Сандерс [3|42, стр. 18—20].
23	Эту же характеристику дает Лиману фон Сандерсу его ближайший
сотрудник в годы первой мировой войны Кресс фон Крессенштейн [334,
стр. 23’; см. также: 15'2, стр. 48—49].
24	Леонтьев и Вангенгейм сообщали о демонстративном отсутствии Лима-
на фон Сандерса на приеме в посольстве в честь экипажа «Гебена» [152,
стр. 48; 306, т. 2, стр 443].
25	Объяснялось это тем, что сведения об инциденте с Кюбелем не про-
сочились в среду представителей в Стамбуле держав Антанты, чего так
сильно опасался Вангенгейм [см.: ЗЮ6, т. 2, стр. 446, прим. 1].
26	По этому поводу впоследствии сокрушался Фалькенгайн: «При со-
ображениях по постройке Багдадской железной дороги руководящими яв-
лялись хозяйственные и финансовые соображения, военные — оставались в
загоне» [2:24, стр. 56].
27	Леонтьев, Гире, Гулькевич, а также дипломаты других стран сооб-
332
щали о множестве подобных происшествий. Помимо уже отмеченных выше
разногласий главы военной миссии со Штремпелем они информировали о
его столкновениях с Бронзартом фон Шеллендорфом, о нападении турецких
солдат на дочерей Лимана фон Сандерса и его резкой реакции на это, о
самоубийстве члена миссии офицера Штанге, об инциденте с Лиманом фон
Сандерсом на приеме в американском посольстве и др. [25|В, д. 7il8, лл. 1|8—
19; 24Б, д. Ю50, лл. 70—71; 45, с. 3, т. 1, № 69; 67, т. 7, № 9323, 9436;,
61, с. 3, т. 9, № 122; 354, стр. 43—46; 276, стр. 315].
28	Вопрос о реформах в Западной Армении был поднят по инициативе
России в мае 1913 г. В сентябре царское правительство заключило с Герма-
нией соглашение о проведении реформ в Западной Армении (этот вопрос
детально исследован в статье Л. Г. Истягина [344; см. также: 197,
ст,р. 717—®2]. Соглашение с Портой по вопросу об этих реформах было па-
рафировано 8 февраля 1014 г. великим везиром Саидом Халим-пашой и по-
веренным в делах России Гулыкевичем [45, с. 3, т. 1, № 240; 41, ч. 1, № 380].
29	Леонтьев справедливо не придавал веры подобным заявлениям. В дей-
ствительности, принятый тогда новый план дислокации турецкой армии преду-
сматривал увеличение войск на границе с Россией [434, 15(2) .V.1914; 438.
18(5).VL1914],
30	По словам Свербеева, Лепсиус считался знатоком Малой Азии. Бла-
годаря его инициативе вскоре после армянской резни 1,894—18S5 гг. в Бер-
лине была создана «Германская восточная миссия», занимавшаяся органи-
зацией протестантских школ в Восточной Анатолии и Иране. Лепсиус не-
однократно посещал Турцию и Иран (последний раз летом 1913 г.) и су-
мел установить тесные связи с рядом армянских политических деятелей.
По поручению германского посольства он добивался компромисса между
турецким и русским проектами реформ в Армении [24Б, д. 3460, лл. 101—
102; 24А, 191,3, д. 114, л. 340; д. 115, л. 98].
31	Генеральный консул России в Эрзеруме Адамов сообщал о тесных свя-
зях германского консульства с турецкими организаторами армянских погро-
мов. По его свидетельству, местные армяне высказывали мнение, что пред-
ставители Германии, пытаясь погубить дело реформ, провоцируют беспоряд-
ки [24Б, д. 1048, л. 607]. В разгар конфликта из-за миссии Лимана фон Сан-
дерса Сазонов жаловался на то, что «малоазийские консулы (Германии —
А. С.) нам даже под рукой мешают. Сколько там накапливается горючего
материала!» [24Д, д. 39, л. 44].
32	Леонтьев, между прочим, считал меры, вводимые немцами в военных
школах, «мало продуманными и совершенно не соответствующими нынешне-
му уровню умственного и нравственного состояния тех кругов, откуда чер-
паются кадры офицеров. Что хорошо в Германии, может совершенно не го-
диться в Турции» [2б|В, д. 752, л. 634; см. также: лл. 508—509, 580—540].
33	Имеются в виду посылка в Грецию французской военной и английской
морской миссий, предоставление Францией в январе 1914 г. крупного займа
в 500 млн. фр. в обмен на монополию военных поставок для греческой ар-
мии и флота и получение концессий на сооружение гавани в Салониках и
железнодорожной линии в Северо-Восточной Греции и др. [61‘, с. 3’, т. 8,
№ 465, 662; т. 9, № 185; 4313].
34	Константин был женат на сестре Вильгельма II и не скрывал своих
прогерманских настроений. «Личные симпатии и политические убеждения
влекут меня на вашу сторону»,— писал он кайзеру в начале августа 1914 г.
[28, стр. 426].
35	Утверждение некоторых историков, что Германия поддерживала при-
тязания Турции на острова Эгейского моря и что «присуждение Хиоса и
Митилены Греции бросило Турцию в австро-германский лагерь» [1*7®,
стр. 202—203], ошибочно и расходится с подлинной политикой германского
правительства и отношением Турции к позиции Центральных держав, за-
нятой ими в вопросе об этих островах.
36	Вангенгейм считал тогда главными ошибками Германии во внешне-
политической области филэллинство кайзера и политику «сфер влияния»
в Турции [453, т. 3, стр. 644]. Взамен Вангенгейм выдвигал более реа-
338
листичный план достижения союза между Турцией, Болгарией и Румынией.
Последний одобрял и Паллавичини, а также лично поддерживал перед
Вильгельмом II австрийский император Франц-Иосиф £67, т. 7, № 9131,
9579, 96316; 39L, стр. 4311]. Проект германского посла соответствовал также
желаниям Порты, которая надеялась, что благодаря созданию под эгидой
Тройственного союза турко-болгаро-румынского блока можно будет добить-
ся возвращения ей островов Эгейского моря [63, т. 36(й), № 14587 (прим.);
т. 39, № 1|5|826; 67, т. 7, № 9j563i, 9571, 9578, 91595; т. 8, № 9664].
37	В конце 19113 г. Паллавичини пытался добиться у Порты концессии
на оборудование и эксплуатацию гавани Аланья, но натолкнулся на
решительный отказ. Такую же неудачу потерпели тогда и итальянские
соискатели концессий в Малой Азии [25В, д. 973, лл. 82—83; 126,
стр. 63—67].
38	По словам Пуанкаре и Думерга, «Энвер-паша стремится освободить-
ся от чрезмерного влияния Германии, принявшего за последнее время особо
настойчивую форму» [45, с. 3, т. 1, стр. 153]. Об этом также свидетельство-
вал Паллавичини [67, т. 7, № 9210, 932'3].
39	Посол России в Лондоне Бенкендорф, ссылаясь на свидетельство
Ж- Камбона, сообщал в мае 1014 г., что «турки серьезно думают улучшить
свои отношения с нами» [45, с. 3, т. 3, № 39]. Помянковский писал в Вену
в апреле 1914 г.: «Турки убеждены, что в случае нападения России они не
получат никакой помощи со стороны Тройственного союза. Поэтому крупные
русские вооружения производят впечатление, и угнетающее чувство собствен-
ной беспомощности все усиливается» [261, т. .3, стр. 650]. Подобного же
мнения придерживался М. Н. Гире [196, стр. 164—165; 45, с. 0, т. 2,
№ 295].
40	Утверждение Сазонова, что будто бы он поручил Гирсу продолжать
переговоры в Стамбуле, но младотурки не возобновили предложения [196,
стр. 164], является ложью, так как ответ, данный им Талаат-бею в Лива-
дии, не оставлял сомнения в отрицательном отношении царского правитель-
ства к турецкой инициативе Это со всей очевидностью вытекает из беседы
Талаат-бея с Бирсом, имевшей место после возвращения турецкого министра
из Крыма [45, с. 3, т. 3, № 27, см также: 63, т. 36(2), № 14595, (прим.);
261, т. 3 стр. 656; 437, 13.V (3O.IV). 1914].
41	Воспоминания Талаат-бея [404], оставшиеся незаконченными, не со-
держат какого-либо упоминания о его пребывании в Ливадии в мае 1914 г.
[36.7, стр. 294]. Иззет-паша, сопровождавший его в качестве флигель-адъю-
танта султана, свидетельствует, что, по сложившемуся у него впечатлению,
Талаат-бей вел с русскими «далеко идущие переговоры», но, как видно из
дальнейшего хода событий, «они были безрезультатны» [3120, стр. 236—
237].
42	Полезно отметить, что к этому выводу пришел также крупный за-
падногерманский историк Ф Фишер, придерживающийся прогрессивных
взглядов Он пишет, что обстановка, сложившаяся тогда на Ближнем Восто-
ке, «еще более усиливала среди военных, в правительстве и в определен-
ных хозяйственных кругах (Германии.— А. С.) решимость развязать „пре-
вентивную войну”.» [276, стр. 51Ф].
Глава VI
1	Махмуд Мухтар-паша к тому времени окончательно разошелся с вер-
хушкой .младотурецкой партии и не пользовался ее доверием, поскольку
его взгляды на задачи внешней политики Турции резко изменились — он стал
высказываться за присоединение к Антанте. В январе 19114 г. Энвер-паша
за отказ Махмуда Мухтар-паши вернуться на родину, чтобы занять предо-
ставленный ему пост в армии, уволил его с военной службы Прямо ото-
звать Мухтар пашу из Берлина лидеры младотурок не решались, принимая
во внимание его старые дружеские связи с Вильгельмом II [251В, д. 710;
лл. Гб—17; см. также: 61, с. 3, т. 9, № 42, 111; 67, т. 6 № 6745; 1356.
стр. 1(98, 255'—256].
384
2	Примечательно, что приказ о мобилизации был отдан Энвер-пашой за
два дня до соответствующего декрета правительства и ею утверждения
султаном [312'0, стр. 266].
Е_По свидетельству болгарского посланника в Стамбуле Тошева, Тала-
ат-бей и Джемаль-паша тайком посетившие его в ночь на 9 августа, за-
явили ему, что Турция готова даже перейти на сторону Антанты, если ус-
пех в войне будет на ее стороне. 10 августа Саид Халим-паша говорил
Тошеву, что Турция все более и более склоняется к нейтралитету и за-
медлит мобилизацию своей армии [30,	№ 327; см также: 179,
стр. 118—П9, 121].
4	Под давлением германо-австрийской дипломатии между Турцией и
Болгарией 19, августа был заключен договор о союзе и дружбе, предусмат-
ривавший нейтралитет в случае нападения на одну из сторон. Этот договор
был направлен против Греции. Но вступление его в действие обусловлива-
лось соблюдением Румынией нейтралитета. Ввиду того что Румыния все
более склонялась на сторону Антанты, эта оговорка обесценивала болгаро-
турецкое соглашение. На большее выжидавшее развития событий правитель-
ство Радославова пойти не пожелало [170, стр. 116, '112'1—122- 10В
стр. .1'52—155, 166; 109, стр. 30-^31].
5	Речь шла о К'арсе, Ардагане н Батуме, потерянных Турцией в резуль-
тате поражения в войне с Россией 18717'—118178 гг., и, видимо, также о при-
знании Германией притязаний Турции на захват других русских террито-
рий, т. е. на осуществление пантюркистской и панисламистской программы
младотурок [159, стр. 38—4314].
6	Любопытно, что, как отмечает турецкий историк Курат, Энвер-паша был
единственным из младотурецких лидеров, не оставившим после себя вос-
поминаний. По некоторым сведениям, накануне бегства из Турции в конце
1918 г., он уничтожил свой личный архив [337, стр. 2'91].
7	С первых же дней мировой войны младотурки засылали в мусульман-
ские районы России, колонии Англии и Франции многочисленных эмиссаров.
Им было поручено развернуть панисламистскую пропаганду и подрывную
деятельность, чтобы путем организации восстаний в тылу войск Антанты
облегчить наступательные операции турецких войск на ближневосточных
фронтах. В этих целях в Медине была создана специальная школа, где
готовилась панисламистская агентура. В нее вербовали паломников, направ-
лявшихся в Мекку и Медину [132, стр. 78'; 74, стр. 22'; 1619, стр. 54].
8	Гире сообщал: «Турки восторгаются Германией, поносят Россию, твер-
до надеются отобрать Карс и Батум... Положение наших подданных невы-
носимо. Их бойкотируют, над ними публично глумятся, даже избивают»
[24А, 1S14, д. 55, т. 1, лл. 118, 267].
9	Об этом неоднократно сообщал генеральный консул в Эрзеруме Ада-
мов. Так, 20 августа он телеграфировал: «Я фактически арестован. Здесь
царит полный произвол. Мои протесты не имеют никакого действия. Воен-
ные приготовления идут вовсю... Здесь организуется для Кавказа целая
сеть шпионов, числом до liOO. Организация разбойничьих шаек для действий
на русской территории идет весьма успешно» [24А, 1914, д 319, л. 227;
см. также л. 229].
10	Ввиду неудовлетворительного состояния котлов более быстроходный
«Гебен» мог развивать скорость не свыше 24 узлов, и то лишь на короткое
время (предельная его скорость равнялась 28—29 узлам) [347, т. 2,
стр. 20—21]. Правда, английский морской историк Корбетт _ утверждает
противоположное: скорость «Гебена» превосходила ход английских кораб-
лей [149, стр. 68], но показания немецкой стороны заслуживают большего
доверия [168, стр 18—19, 24].
11	Именно Фишер предал Трубриджа суду и добивался, но неудачно,
предания суду также и Милна. Фишер заявил тогда Черчиллю: «Милн — это
подлая змея... лично я бы расстрелял сэра Беркли Милна за „Гебен", что-
бы приободрить остальных» [347, т. 2, стр 311—32].
12	Так, под угрозой применения силы немецкие моряки задерживали и
обыскивали в Проливах торговые суда Антанты, снимали с них радиоаппа-
335
ратуру [99, № 10, 11, 13, 1(9(2, стр. 48, 162, кн. VI, стр. 30; 406, стр. 24].
13	Эту фиктивность оно обосновывало тем, что кайаер не имеет права
продавать боевые суда без санкции рейхстага [1'26, стр. 99'—100; см. также:
168, стр. 52]. По свидетельству Бомпара, уловка с покупкой крейсеров была
подсказана туркам офицерами миссии Лимана фон Сандерса [192, стр. 36;
см. также: 159, стр. 39]. Талаат-бей в своих мемуарах эту идею приписывает
Халил-бею [404, стр. 26—27].
14	Для приемки «Султана Османа» в Англию уже с января 1914 г. был
отдельными партиями направлен турецкий экипаж—всего около 500 мат-
росов и офицеров. Предполагалось, что в августе линкор будет доставлен в
Турцию [27А, д. 4281, лл. 33, 69, 98, 119; 45, с. 3, т 6, ч. 1, № 356; 124,
стр. 60]. В связи со слухами, что греческие подводные лодки собираются
потопить «Султан Осман» на его пути от Гибралтара до Дарданелл, в
Стамбуле собирались обратиться в Берлин с просьбой поручить «Гебену»
эскортировать турецкий линкор [337, стр. 300].
5	Сазонов решительно опровергал эти утверждения англичан, указав,
что, «наоборот, усиление турецкого флота „Гебеном", калибру коего не от-
вечает ни одно из судов нашего Черноморского флота, ставит последний в
весьма затруднительное положение» [52, № 33].
16	На эту опасность уже тогда обращал внимание своего правительства
Палеолог — посол Франции в Петрограде [42, стр. 205, прим. 1].
17	Леонтьев справедливо указывал, что если соглашение с Портой не-
достижимо, то «с военной точки зрения полагал бы желательным не оття-
гивать искусственно неизбежную развязку, так как всякое замедление с на-
шей стороны только усиливает Турцию, давая ей возможность спокойно мо-
билизоваться и сосредоточиваться, пользуясь для этого и морскими сообще-
ниями» [45, с. 3, т. 6, ч. 1, № 10'7].
18	По просьбе Сушена, поддержанной Вангенгеймом, в течение второй
половины августа в Стамбул были переправлены две партии офицеров и
матросов, всего около 650 человек. В целях маскировки немецкие моряки
проехали через нейтральные страны — Румынию и Болгарию — переодетыми
в гражданскую одежду. Подробно об этом см.: [408, стр. 147, 409,
стр. 35—316].
Английские и французские дипломаты неоднократно сообщали о проез-
де через Румынию и Болгарию крупных партий немецких матросов и
офицеров [29, № 39, 40, 46, 47, 49, 84; 192, стр. 105; 149, стр. 103; 408,
стр. 147].
19	Гире жаловался- «Турки в настоящее время уже фактически не счи-
таются с капитуляциями и... посольствам силой вещей приходится временно
мириться с этим» [24А, 1914, д. 55, т. 1, л. 204; см. также: 45, с. 3, т. 6,
ч. Г, прим. 1 на стр. IBili].
20	Министр юстиции Халил-бей говорил во время войны: «Если бь:
нам, туркам, удалось завоевать весь Египет и половину России, мы их
вновь потеряли бы, если бы не освободились от капитуляций» [323.
стр 215—216].
21	Подобного рода директивы, одна категоричнее другой (цитируемая
нами — последняя), были направлены в Стамбул 4, 7 и 16.IX.'li914 [3159,
стр. 970—971; см. также: 158, стр. 67; 45, с. 3, т. 6, ч. V, Хе 210].
22	Необходимость плавания в Черном море официально мотивировалась
прозрачным предлогом обучения экипажей путем организации упражнений
и маневров, для чего Мраморное море якобы недостаточно, а выход в Сре-
диземное море невозможен из-за блокады Дарданелл англо-французской эс-
кадрой [320, стр. 267; 406, стр. 29].
23	Министр финансов Румынии Костинеску говорил посланнику России
Поклевскому, что всего было пропущено транзитом через Болгарию в Тур-
цию РЮ вагонов с немецкими военными грузами. Он заверял, что задержан-
ные на румынской территории 76 вагонов и находящиеся на границе с Ру-
мынией около 300 вагонов никоим образом не будут пропущены в Болга-
рию [27А д. 643, лл. 26, 30—31; см. также: 45, с. 3, т. 6, ч. 1, прим. 3,
на стр. 41'4, прим. Г на стр 415].
336
24	Помощник статс-секретаря Циммерман боялся, что младотурки обма-
нут, и соглашался предоставить заем тотчас после выступления Турции на
стороне Германии. Кроме того, его тревожила необходимость участия в
этой операции министра финансов Джавид-бея, известного как сторонника
Антанты [410, стр. 374].
25	По данным, которые приводит советский историк Лудшувейт [159,
стр. 59], золото прибыло в Стамбул с небольшим запозданием 23 или 26 ок-
тября. Цо данным американского историка Трумпенера, в которых фигури-
рует дата 21 октября, заслуживают предпочтения, так как они опираются
на сообщения Вангенгейма [410, стр 376—377; 409, стр. 49—51].
26	Рифаат-паша в конце сентября 1914 г. указывал правительству, что
вступление Османской империи в войну гибельно для нее при любом исхо-
де. Если победит Антанта, «нас приговорят к смерти», если же Централь-
ные державы, Турция будет превращена «в германскую колонию» [269,
стр. 74].
27	Эта телеграмма была послана на основе донесения, поступившего в
Петроград от царского посла в Риме. Последнему об этом сообщил предсе-
датель совета министров Италии со слов английского посла Г27А, д. 643,
л. 29].
28	Эта фальшивка целиком воспроизведена в [69, 1914, ч. 2, стр. 878].
Непонятно, почему юна принята на веру Лудшувейтом [159, стр. 59].
О фабрикации ее см.: [410, стр. 379].
29	По некоторым данным, Саид Халим-паша подчинился приказу мла-
дотурок остаться на посту из страха за свою жизнь [410, стр. 380].
!0	В этих фетвах содержался также призыв к выступлению мусульман,
проживающих на территории стран Антанты. Германия и Австро-Венгрия
провозглашались защитниками ислама. Шииты, на которых не распростра-
нялся религиозный авторитет султана-халифа, призывались к «священной
войне» особыми фетвами от 13 ноября 1914 г., подписанными руководителя-
ми высшего духовенства мусульман-шиитов, проживавших в Османской им-
перии [169, стр. 60].
Заключение
1	На это неоднократно указывал Ллойд Джордж в своих мемуарах и в
выступлении в парламенте [157, стр. 20, 96; 337, стр. 294].
2	Характеристику положения Турции в годы первой мировой войны см.
в работах советских историков А Ф. Миллера [165, 167, 168], Е. Ф. Луд-
шувейта [169] и А. Д. Новичева [1176], а также в монографии американско-
го историка У. Трумпенера [409].
БИБЛИОГРАФИЯ
Труды основоположников марксизма-ленинизма *
1.	Маркс К. Маркс — Н. Ф. Даниэльсону в Петербург, Лондон, 10 ап-
реля 18718 г., т. 34.
2.	Энгельс Ф. Анти-Дюринг, т. 20.
3.	Энгельс Ф. Британская политика.-—Дизраэли.— Эмигранты.— Мадзи-
ни в Лондоне.— Турция, т. 9.
4.	Энгельс Ф. Кризис в Пруссии, т. .18.
6.	Энгельс Ф. Энгельс — Герману Энгельсу в Энгельскирхен, Лондон,
18 декабря 1876 г., т. 34.
6.	Э п г е л ь с Ф. Энгельс — Вильгельму Либкнехту в Лейпциг, 9 января
’118717 г., т. 314.
7.	Энгельс Ф. Энгельс — П. Ф. Даниэльсону в Петербург, Лондон,
22 сентября 1892 г., т. 38.
8.	Ленин В. И. Воинствующий милитаризм и антимилитаристская так-
тика социал-демократии, т. 17.
9.	Ленин В. И. Вооружения и капитализм, т. 23.
10.	Ленин В. И. VIII съезд РКП (б), т. 38.
М. Ленин В. И. Горючий материал в мировой политике, т. 17.
Г2. Лен и н В. И. Государство и революция, т. 33.
13. Лещин В. И. Грозящая катастрофа и как с нею бороться, т. 34.
1'4. Ленин В. И. Европейская война и международный социализм, т. 26.
115. Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма, т. 27.
416. Ленин В. И. «Кому ’выгодно?», т. 2'3.
1'7. Ленин В. И. Конец войны Италии с Турцией, т. 22.
18.	Ленин В. И. Крах II Интернационала, т. 26.
19.	Ленин В. И. О «левом» ребячестве и мелкобуржуазности, т. 316.
20.	Л е п и и В. И. О продовольственном налоге, т. 4?’.
21.	Ленин В. И. Пацифизм буржуазный и пацифизм социалистический,
т. 30.
2'2. Лепин В. И. События на Балканах и в Персии, т. 17.
23. Л е н и п .В. И. Тетради по империализму, т. 28.
Архивные материалы, документы и статьи
24. Архив внешней политики России Министерства иностранных дел СССР
(АВПР), фонды: А) фонд «Канцелярия министра», Б) фонд «Политиче-
ский архив», В) фонд «Секретный архив», Г) фонд «Посольство в Кон-
стантинополе», Д) фонд А. П. Извольского. Е) фонд С. Д. Сазонова.
2’5. Центральный государственный военно-исторический архив СССР
(ЦГВИА) фонды. А) фонд № 450 —- «Турция», Б) фонд «Военно-ученый
архив», В) фонд № 2000 — «Главное управление Генерального штаба».
26	Центральный государственный исторический архив СССР (Ленинград).
(ЦГВИА), фонд № 500 — «Общая канцелярия министра финансов».
* Произведения К. Маркса и Ф. Энгельса указаны по второму изданию
Сочинений, а В. И. Ленина — по Полному собранию сочинений.
338
27.	Центральный государственный архив Военно-морского флота СССР
(Ленинград) (ЦГАВМФ), фонды: А) фонд № 418 — «Морской гене-
ральный штаб», Б) фонд № 808 — «Военно-морской агент в Турции»,
В) фонд № 609 — «Штаб командующего флотом Черного моря», Г) фонд
«Морская историческая комиссия», Д) фонд М. Г. Григоровича
28.	Балканские страны (справочник), М., 1046.
29.	Белая книга о войне с Турцией. Дипломатическая переписка Англии,
предшествовавшая войне с Турцией (с 22 июля по 22 октября 1011>4 г.),
СПб., 1'914.
30.	Дипломатически документа по намесята на Българии в европейската
война, т. 1, София, 1920.
311. Дипломатический словарь, т. I—II, М., /19(48—'1950.
32. Дипломатический словарь, т. I—III, М., 11960—4964.
Зв. Доклады бывшего министра иностранных дел С. Д. Сазонова Николаю
Романову, 19Т0—119/112 гг.— «Красный архив», Ш23, т. 3.
34.	Допрос Колчака, Л., 4/925.
35.	Из дневника А. Н. Куропаткина,— «Красный архив», (1932 т 5—6
(54—55).
36.	К вопросу о подготовке мировой войны (из документов русской военно-
политической разведки 1/913—>1J9)1i4 гг.),— «Красный архив», 1934, т. 3
(64).
37.	К’ истории англо-русского соглашения 190'7 г.,— «Красный архив», 1935,
т. 2—3 (69—70).
38.	К истории возникновения мировой войны (Тройственное согласие и
Германия после Агадира),— «Красный архив», (11929, т. 3 (314).
39.	К истории Пангерманского союза,— «Красный архив», 1’9)319, т. 1 (9.2)
40.	К истории Потсдамского соглашения 1,91111 г.,— «Красный архив», 1933,
т. 3 (08).
41,	Ключников Ю. В. и Сабанин Андрей. Международная политика
новейшего времени в договорах, нотах и декларациях, М., ч. I, II,
1925—1926.
42.	Константинополь и проливы. По секретным документам бывшего импе-
раторского российского министерства иностранных дел, т. 1, М., 19'25.
43.	К проектам захвата Константинополя,— «Вестник НКИД». 11920, № 3
44. Материалы по истории франко-русских отношений за 11911)0—(1914 гг.
Сборник секретных дипломатических документов бывшего императорского
российского министерства иностранных дел, М., 1(9122.
45.	Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архи-
вов царского и Временного правительств, 1/87:8—1917. Серия 2, 1900—
1910, М —Л., 1938—1940. Серия 3, 1914—1917, М., 1931—1935.
46.	Раздел Азиатской Турции. По секретным документам бывш. Министерст-
ва иностранных дел, М., 19/24.
47.	Сборник дипломатических документов. Переговоры от 19 июля до
119 октября 19(14 г., предшествовавшие войне с Турцией, Пг., 11914.
48.	Сборник договоров России с другими государствами 1856—11911)7, М,
11'902.
49,	Три совещания, «Вестник НКИД», М., 1919, № 1.
50.	Турецкая революция 1908—1909 гг.— «Красный архив», 1930, т. 6(43);
1931. т. 1(44), т. 2(45).
51.	[Хауз Э.] Архив полковника Хауза (19F4—1'0/117 гг.), т. 1. М., 1/937.
52.	Царская Россия в мировой войне, т. 1, Л., 1'925 (Центрархив).
53.	Царское правительство о проблеме проливов в 1898—<119)1(1 гг.,— «Крас-
ный архив», 4933, т. 6 (61).
54.	Les Affaires Balkaniques, 1912—(1914, vol. 1/—3, Paris, Г9Й2.
55.	Die Belgischen Dokumente zur Vorgeschichte des Weltkrieges, 188(5—1'914,
Bd il—5, Berlin, 1925.
56.	[Boelcke W.j Krupp and Hohenzollern in Dokumenten. Krupp-Korres-
pondenz mit Kaisern, Kabinettschefs und Ministern 1850—19118, hrsg. von
W. Boelcke, Frankfurt a/M., 1970.
Б7. British Dokuments on the Origins of the War, 1898—(1'91'4, vol. 5, 9, 10,
London, Г929—(1938.
339
58.	Carlson A. R. German Foreign Policy, 1890—11'914, and Colonial Poli-
cy to 1-914. a Handbook and Annotated Bibliography, New York, Г970.
59.	Die deutschen Dokumente zum Kriegsausbruch 1)914. Vollstandige Samm-
lung der von K. Kautsky zusammengestellten Aktenstiicke mit einigen
Erganzungen, Bd 1—4, Berlin, 1927.
60.	I Documenti Diplomatic! Italiani’ Quinta serie 1914—.P9ili8, vol. 1, Minis-
tero degli Affari Esteri, Roma, 1954.
61.	Documents diplomatiques frangais, 11871—1914, 2-eme serie (1910—1911),
Paris, 1931<—1955; 3-ёте serie (19112—11914), Paris, 1909—19)36.
-6)2. G e i s s I. Julikrise und Kriegsausbruch 1914, Bd I—II, Hannover,
4'963—'1964.
63.	Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette, 1871—11914. Sammlung
der diplomatischen Akten des Auswartigen Amtes, Bd I—40, Berlin,
1'92.2—tli927.
64.	Iswolski im Weltkriege. Der diplomatische Schriftwechsel Iswolskis
1914—11917. Neue Dokumente aus den Geheimakten der russischen Staats-
archiven, Berlin, 1925.
65.	Jaschke C. Die Ttirkei in den Jahren 1925—'1961, Geschichtskalender
mit Namen- und Sachregistern, Wiesbaden, /1965.
66.	Un livre noir. Diplomatie d’avant-guerre et de guerre d’apres les
documents des archives russes (1914—d'917), f. 3, Paris, 1'934.
6“ Osterreich Ungarns Aussenpolitik von der bosnischen Krise 1908 bis zum
Kriegsausbruch 1914 Diplomatische Aktenstiicke des osterreichisch-ungari-
schen Ministeriums des Aiissern. Bd 1'—8, Wien und Leipzig, 19/30.
68.	P r i b r a m A. F. Die Politischen Geheimvertrage Osterreichs-Ungarns
'1879—<191'4. Nach den Akten des Wiener Staatsarchivs herausgegeben udn
bearbeitet, Bd 1, Wien, 19|20.
69.	Schulthess’ Europaischer Geschichtskalender, 1908—1914, Munchen, 1908—
'1915.
70.	[Siebert В. V.] Graf von Benckendorffs diplomatischer Schriftwechsel,
hrsg. von Siebert, Bd 1—0, Berlin, 19128.
71.	Stenographische Benchte fiber die Verhandlungen des Deutcshen Reich-
stages, 1908—<119114, Bd 231—295, Berlin, 1909—1'914.
72.	[Stieve Fr.] Der diplomatische Schriftwechsel Iswolskis, 11'914—1914,
hrsg. von Fr. Stieve, Bd 1—4, Berlin, 1924.
Монографии, мемуары, статьи
73. Аветян А. С. Вопросы ближневосточной политики германского импе-
риализма в начале XX века в западногерманской историографии,— «Ко-
лониализм: история и современность», М., 11966.
/4. Аветян А. С. Германо-турецкий союз и вступление Турции в первую
мировую войну,— «Против фальсификации истории колониализма», М.,
1(962.
75. Аветян А. С. Германский империализм на Ближнем Бостоке. Колони-
альная политика германского империализма и миссия Лимана фон Сан-
дерса, М., 1966.
76. Аветян А. С. К вопросу о роли миссии Лимана фон Сандерса,— «Уче-
ные записки Ереванского педагогического института», т. VIII, 1957.
76а Аветян А С. Основные вопросы ближневосточной политики герман-
ского империализма накануне первой мировой войны (1913—1914 гг.),—
«Первая мировая война ,1)914—'1'911'8®, М., И968.
 А Дамов Е. А. Английская политика иа Ближнем Востоке,— «Между-
народная жизнь», 1923, № 1.
Ж.
79.
Алиев Г 3 Турция в период правления младотурок (1908'—41918 гг.),
Алимов А. Турция,— «Очерки по истории .Востока в эпоху империа-
лизма», М,— Л., 1934.
340
О Андреевская Е. А Балканы в планах французской буржуазии на-
кануне первой мировой войны,— «Ученые записки Ленинградского педа-
гогического института им. А. И. Герцена», т. 307, 1969.
fel. Арш Г. Л. Британская дипломатия и миссия Лимана фон Сандерса.
О роли английского империализма в подготовке первой мировой войны,—
«Вестник Ленинградского университета», 1949, № 11.
82. Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история
Албании, М., 1,966.
•83. Астафьев И. И. Русско-германские дипломатические отношения
1905—1911 гг. (От Портсмутского мира до Потсдамского соглашения),
М„ 19712.
•84. БабаходжаевА X. Пантюркизм — орудие идеологической дивер-
сии империализма,— «Труды Института востоковедения АН Узбекской
ССР», вып. II, Ташкент, 1054.
85. Балобаев А. И. Вопрос о военной готовности Германии в связи с
обсуждением в рейхстаге в апреле 1913 г. законопроекта об увеличении
военных расходов,— «Труды Томского университета им. В. В Куйбы-
шева». т. '1,95, вып. 2, 1068.
№. Бартель В. Левые в германской социал-демократии в борьбе против
милитаризма и войны, М., 196'9.
87	Белли В. А Флот в первой мировой войне, т. 2, М., 119164.
88.	Беляев Н. М. Русско-турецкая война 1®87—'1(87|8 гг., М., 11966.
89.	Б е р н г а р д и Ф. фон. Наша будущность. Воззвание к немецкому на-
роду, Пг., 1914.
90.	Берти Ф. Л. За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Па-
риже, 1014—191®, М,—Л., 3027.
911 Бестужев И. В. Борьба в России по вопросам внешней политики
1'906—49110, М_, ,11961.
9С. Бестужев И. В. Борьба в России по вопросам внешней политики
накануне первой мировой войны (1910—|1ВД4 гг.),— .«Исторические за-
писки», т. 75, М., 119165.
9131 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т I—III, М., '104'0—1'9411.
94.	Бовы кин В. И. Из истории возникновения первой мировой войны.
Отношения России и Франции в 1'91/2—<1914 гг., М., 1961.
95.	Бобыкин В. И. Русско-французские противоречия на Балканах и
Ближнем Востоке накануне первой мировой войны,— «Исторические за-
писки», т. 59 М., 19517,
96.	Боев Ю А. Ближний Восток во внешней политике Франции (1'898—
№114 гг.). Очерки истории дипломатической борьбы Франции за Ближ-
ний Восток, Киев, 1964.
9'7	. Бондарев с кий Г. Л. Борьба за Триполитанию и Киренаику на ру-
беже XIX—XX вв.,— «Колониализм вчера и сегодня», М., 1964
98.	Бондаревскяй Г. Л. Багдадская дорога и проникновение германско-
го империализма на Ближний Восток (1888—1903), Ташкент, 1955.
98а. Бондаревский Г. Л. Германский империализм в борьбе за Крас-
номорский бассейн (конец XIX—начало XX века),— «История и эконо-
мика стран Арабского Востока», М., 1ЭДЗ.
99.	Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата, М., 19'24.
109. Бергун Н. Д. Немецкий «Drang nach Osten» в цифрах и фактах,
Вена, 1005.
101.	Вильгельм II. Мемуары. События и люди. 1878—1918, М.—Пг., 1923.
102.	Вильсон X. Морские операции в мировой войне 1/9/114—19(118 гг., М„
103/5.
103.	Виноградов К’. Б. Боснийский кризис 1908—'1909 гг., Л., 1064.
104.	Виноградов К. Б. Буржуазная историография первой мировой вой-
ны. Происхождение войны и международные отношения 19114—1917 гг.,
М„ 10162.
105.	Виноградов К. Б. Накануне первой мировой войны. Некоторые ито-
ги новых исследований,—-«Новая и новейшая история», 1917/3, № 1.
106	Виноградов К. Б. Узловые проблемы истории международных от-
341;
ношений периода первой мировой войны в современной буржуазной ис-
ториографии.— «Ученые записки Пермского университета», № 1В5Ь 1666
107.	Витте С. Ю. Воспоминания, т. 3, М., 4960.
108.	Влахов Т. Отношенията между България и централнпте сили по
време на воййнмте 1912—1918 гг., София, 1,957.
109.	Влахов Т. Турско-българскитСГ отношения през 1'94'31—19)15 гг.,— «Ис-
торически преглед», 1(915)5, № 1
ГО9а. Волков В. К. Внешнеполитические концепции германского империа
лизма и их проявления в отношениях со странами Центральной, Восточ-
ной и Юго-Восточной Европы,—-«Германская восточная политика в но-
вое и новейшее время», М., 1974.
1110. Вооруженные силы Турции, СПб, 1907.
11111. Вооруженные силы Турции, СПб., 1.9110.
142. Вооруженные силы Турции, СПб., 119112.
1113. Воровский В. В., Статьи и материалы по вопросам внешней поли-
тики, М., 19,59.
ИМ Всемирная история, т. VII, М., I960.
1115 Габидуллин X. 3. Младотурецкая революция. Исторические очерки,
М„ 19136.
116.	Галкин И. С. Демарш Чарыкова и позиция европейских держав,—
«Из истории общественных движений и международных отношений.
Сборник статей в память академика Евгения Викторовича Тарле», М.,
1957.
117.	Галки н И. С. Дипломатия европейских держав в связи с освободи-
тельным движением народов Европейской Турции в 1905—1912 гг., М.,
ГО6Ю.
118.	Г алкин И. С. Европейские державы и Критский вопрос в	19'08—
11912 гг.— «Вопросы истории», 1666, № Э
149. Гасанова Э. Ю. Идеология буржуазного национализма в Турции в
период младотурок (1908—19114), Баку, 1'966.
120. Гельфферих К. Развитие народного хозяйства Германии 11888—
1913 гг., М„ 1920.
1(21 Генин И А. Экономические проникновения Германии в Турцию —
«Труды Московского института востоковедения», '19'4!7, № 5,
122. Германская история в новое и новейшее время, т. 1, М., 19170.
123. Геш о в И. Е. Балканский союз. Воспоминания и документы. Пг.. 1915.
1’2’4 Готлиб В В. Тайная дипломатия во время первой мировой войны,
М„ 1960.
126.	Гринберг С. Ш. Внешнеполитическая ориентация Болгарии накану-
не первой мировой войны (491'2—419114 гг.),— «Славянский сборник», М.,
1’9’47.
126 [Джемаль-паша]. Записки Джемаль-паши, 1913—1919, Тифлис,
1923.
127.	Дмитриев И. И. и К'олпычев В. В. Судостроительные заводы и
судостроение в России и за границей, СПб., 1909'.
128.	Е р у с а л и мск и й А. С. Бисмарк: дипломатия и милитаризм, М.,
11)968.
129t Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского
империализма в конце XIX века, М., 1961.
1310. Ерусалимский А. С. Германский империализм: история и совре-
менность (исследования, публицистика), М., 1964.
1113)1, Ефремов П. Н. Внешняя политика России (4907—49)14 гг), М., 19)64.
182.	Жебокр и ц ьки й В. А. До питания про вступ Туреччини в першу
сштову вшну,— «Украшський историчний журнал», 1964, № 6.
133.	Же л ты ш ев, Родендорф, Шевченко. Очерки войны Балкан-
ского союза с Турцией, Варшава, 194'2.
134.	Ж ого в П В. Дипломатия Германии и Австро-Венгрии и первая Бал-
канская война 1911(2—4'9(13 гг., М., 49169.
136.	3 а й о и ч к о в с к и й А. М. Подготовка России к войне в международ-
ном отношении, М„ 1926.
342
3)6. ЗаревйПд. Турция и пантуранизм, Париж, 1'930.
137.	Захер Я. М. К.' истории русской политики по вопросу о проливах в
период между русско-японской и Триполитанской войнами.- «Из да-
лекого и близкого прошлого», М.—<Пг., 1'9)23.
1138. Захер Я. М. Константинополь и проливы,— «Красный архив», 1924,
т. 6, 7.
139. Захер Я- М. Русская политика по вопросу о Константинополе и про-
ливах во время Триполитанской войны,—«Известия Ленинградского пе-
дагогического института им. А. И. Герцена»., 41908, ныл. Г.
149. Игнатьев А. В. Внешняя политика Англии ,в 1'907)—'19)14 гг., М.,
№61.
14I1-. Иммануэль Балканская война 19112 года Вып. I, II и III, СПб.,
1'911'3.
142.	История дипломатии, т. 2 [автор тома В. М. Хвостов] М 1963; т. 3,
М„ 1965.
143.	Истягин Л. Г. Германское проникновение в Турцию и кризис рус-
ско-германских отношений зимой 191113—'19114 года,— «Ученые записки Ин-
ститута международных отношений». Серия историческая, вып 8 М
19(62.
144.	Истягин Л. Г. Экспансия германского империализма в Турции и
русско-германские противоречия по армянскому вопросу (19)1'2—
1'914 гг.),— «Из истории агрессивной внешней политики германского им-
периализма», М., 1959.
145.	Кирова К. Э. Итальянская экспансия в Восточном Средиземноморье
(в начале XX в.), М., 19713.
146.	Киселева В. И. Дипломатическая подготовка Уши Лозаннского мира
119112 г.,— «Труды Московского историко-архивного института», т. 12,
1968
147.	Киселева В. И. Русско-турецкие переговоры об открытии проливов
в ШИ, году,— «Труды Московского историке-архивного института», т. 12,
19(118.
148.	Коков цо в В. Н Из моего прошлого. Воспоминания,	1903—19119,
т. I—И, Париж, 191310.
149.	Корбетт Ю. С. Операции английского флота в мировую войну, т. 1,
М.—Л., 19(41.
150.	Корсу н П. Г Первая мировая война на Кавказском фронте, М 1946.
1511. Крылов А. Н. Воспоминания и очерки, М., 191516.
152.	Кублашвили И, И. Германская военная экспансия в Турции и цар-
ская Россия. Миссия германского генерала Лимана фон Сандерса в Тур-
ции,— «Труды Кутаисского педагогического института», вып. XX, 1959.
153.	Кублашвили И. И. Некоторые проблемы русско-германских проти-
воречий в Турции,— «Труды Кутаисского педагогического института»,
вып. XVIII, 1958.
154.	Ладыженский А. М. Отмена капитуляций в Турции, М., 1911)7.
1'515. Лазарев М. С. Курдский вопрос (18911—4917), М, 19)72.
1/36. Либкнехт Карл. Избранные речи, письма и статьи, М., 119)61
157.	Ллойд Джордж Давид. Военные мемуары, т. I -II, М., 19)314.
1'58. Л о р е й Г. Операции германо-турецких сил в 1914—«10)1(8 гг., М., 1938.
1159. Лудшувейт Е. Ф. Турция в годы первой мировой .войны 19)1(4—
11'9118 гг Военно-политический очерк, М., 1968.
160.	Лукин-Антонов Н. Очерки по внешней истории Германии 1890—
1914 гг., М,—Л., 19120.
161'. Людендорф Э Мои воспоминания о войне 11914—119)1’8 гг., т. 1—2,
М„ 1923—1924.
162.	М а н д е л ь ш т а м А. Н. Младотурецкая держава,— «Русская мысль»,
'1915, кн. V, VI
163.	Манчестер Уильям. Оружие Круппа. История династии пушечных
королей, М., 197,1.
1(64. Марунов Ю. В. Пантюркизм и панисламизм 'младотурок (1908—
343
I1I91-8),— «Краткие сообщения Института народов Азии», вып. XIV, М.»
'1961.
165.	Миллер А. Ф. Вступление Турции в первую мировую войну,— «Из-
вестия Академии наук СССР». Серия истории и философии, т. 3, 1946.
№ 4.
166.	Миллер А. Ф. Краткая история Турции, М., 1948.
167.	Миллер А. Ф. Турция и Германия в годы первой мировой войны, М.,
1044.
168.	Миллер А. Ф. Турция под гнетом германского империализма в годы
первой мировой войны (1914—1918),—«Исторический журнал», 1942, № 12.
169.	М о г и л е в и ч А. А., Айрапетян М. Э. На путях к мировой войне
19'14—10118 гг. Л., [1940].
170.	Моисеев С. П. Список кораблей русского парового и броненосного
флота, М,, 1948.
11711 Н е дз в ецк и й В. Турецкая армия в 1901 году,—«Военный сборник»,
1901, № 9, ч. II.
11712. Новиков Н. Операции флота против берега на Черном море в 1914—
1917! гг., М„ 1937.
173.	Новичев А. Д. Зарождение рабочего и социалистического движения
в Турции,—«Ученые записки Ленинградского университета», № 304,
вып. 14, 1961.
174.	Новичев А. Д. История Турции. III. Новое время, ч. 2, Л., 19731
175.	Новичев А. Д. Очерки экономики Турции до мировой войны, М.—Л.,
1937.
Г76. Новичев А. Д. Экономика Турции в период мировой войны, М.—Л.,
1935.
Ф. И. Дипломатическая борьба в годы первой мировой вой-
180.
11811.
182.
183.
184.
185.
186.
187.
188.
189.
190.
191.
192.
177.	Ното вич
ны, т. 1, М.—Л., 1947.
178.	Н о т о в и ч Ф. И. Империалистические противоречия накануне первой
мировой войны,— «Исторические записки», т. 23, М., 1947.
179.	Нотович Ф. И. О попытках австро-германской дипломатии вовлечь
Болгарию в мировую войну в августе 1'914 года,— «Новая и новейшая
история», I960, Яг 1.
Оруджев М. Г. Борьба империалистических держав за Турцию в
1909—1'9(14 гг. Автореферат диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук, Баку, 4(970.
Оруджев М. Г. Из истории проникновения германского империализ-
ма в Турцию (с конца XIX века по 19(14 год), Баку, 1961.
Оруджев М. Г. Из истории турецко-германских отношений после
младотурецкой революции 1909—ВД14 гг.,— «Ученые записки Азербай-
джанского университета», 1960, № 4.
Оруджев М. Г. Из истории экспансии германского империализма в
Турции (конец XIX — начало XX в.),— «Ученые записки Азербайджан-
ского университета». 1958, № 4.
Павлович М. П. (М. Вельтман). Империализм и борьба за вели-
кие железнодорожные и морские пути будущего, ч. I, М., 1918.
Павлович М. П. (М. Вельтман). Интернационал смерти и разру-
шения ((Военная индустрия в Англии, Франции и Германии до и во вре-
мя войны), М., 191118.
Павлович М. П. (Мих. Вельтман). Милитаризм, маринизм и
война 19114—1918 гг., М_, 1918.	Р
Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны М —Пг 1923
Переписка Вильгельма II с Николаем II. 1894—Я&14, М., 1023. ’
П е т р о в М. А. Подготовка России к мировой войне ’ на море, М., 1926.
начачо°ХХ в )ЮМА 19711аДОТУРеЦКОе ДВИЖеИИе ^вторая полов™а XIX —
Поливанов А. А. Мемуары. Из дневников и воспоминаний по долж-
ности военного министра и его помощника 1907—1916 гг., т. 1, М., 1924.
Пуанкаре Р. На службе Франции. Воспоминания за девять лет. К.н.
1—2, М„ 1936.
344
193.	Ревентлов Эрнест фон. Военно-морская политика Германии,—
«Морской сборник», 1910, № 4.
194.	Ротштеин А. Ф. Международные отношения в конце XIX в., М.—Л.,
I960.
195.	Сабитов Н. Панисламизм и пантюркизм на службе империалистиче-
ской реакции,— «Вестник АН Казахской ССР», 195/1, «Vs 7.
196.	Сазонов С. Д. Воспоминания, Париж, 1927.
197.	Саркисян Е. К. Экспансионистская политика Османской империи в
Закавказье накануне и в годы первой мировой войны, Ереван, 1962.
198.	Свечин А. Обзор иностранных военных журналов,— «Военный сбор-
ник», 1913, № 4, 6.
199.	Северянин. Очерк военных действий на морс во время Балканской
войны 1912—1913 годов,— «Морской сборник», 1913, № 7, 8.
200.	Сенкевич И. Г. Освободительное движение албанского народа в
1905 -19.12 гг., М, 19'59;
201.	Силин А. С. Англо-германская борьба за турецкий флот накануне пер-
вой мировой войны (1908—11914 гг.),— «Ежегодник германской истории
-1'97-3», М„ W4.
202.	Силин А. С. Борьба германских оружейных монополий за турецкий
рынок накануне первой мировой войны,— «Колониализм вчера и сего-
дня», М., 1964.
203.	Силин А. С. Вопрос о Малой Азии в политике Германии накануне
первой мировой войны,— «Доклады научной сессии 1963 года Кишинев-
ского университета», 19-64.
204.	Силин А. С. Германия и переговоры об австро-турецкой военной кон-
венции в 1909-—1910-гг.,— «Ученые записки Кишиневского университета»,
>1-968, т. 65.
205.	Силин А. С. Германо-турецкие отношения накануне первой мировой
(войны. Международная ассоциация по изучению стран Юго-Восточной
Европы. Первый конгресс балканских исследований (София, 26 авгу-
ста— 1 сентября 1966 г.), М., 1966 г.
206.	Силин А. С. Германская военная миссия Лимана фон Сандерса в
Турции (декабрь 1913 г,—июль 19-14 г.),— «Ученые записки Кишиневско-
го университета», 1.964, т. 72.
207.	Силин А. С. Морская политика Турции накануне первой мировой вой-
ны и Россия (1908—/1914),— «Колониальная политика и национально-
освободительное движение (Из новой и новейшей истории Балкан, Ближ-
него и Среднего Востока)», Кишинев, 1965.
208.	Силин А. С. Фон дер Гольц и его военная миссия в Турции (Из ис-
тории экспансии германского империализма на Ближнем Востоке нака-
нуне первой мировой войны),— «Германский империализм и милита-
ризм», М„ 1965-.
209.	Силин А. С. Экспансия Германии на Ближнем Востоке в конце
XIX века, М„ 19711.
210.	Соловьев Ю. Я- Воспоминания дипломата 1893—1922, М., 1959.
2111. Султанов В. П. Из истории проникновения германского империализ-
ма в Болгарию в начале XX века (ilSOO—1907 гг.),— «Ученые записки
/Пензенского педагогического института», вып. 16, 1966.
212. Сухомлинов В. А. Воспоминания, М.—Л., 19126.
2ГЗ. Т а р л е Е. В. Англия и Турция. Исторические корни п развитие ков
фликта,— «Анналы», М., 1623.
214.	Тар ле Е. В. Европа в эпоху империализма, Сочинения, т. б, М.. 1958.
215.	Тверитинова А. С. Младотурки и пантюркизм,— «Краткие сообще-
ния Института востоковедения АН СССР», вып. XXII, 1'966.
216.	Тирпиц Альфред фон. Воспоминания, М., 1957.
217.	Томази А. Морская война на Адриатическом море 1914—19П18, М—Л.,
-1’940.
218.	Т о то м и а н ц В. Экономическая почва турецкой революции,— «Совре-
менный мир», 1908, октябрь, разд. 2.
345
219.	Тру х нов Г. М. Германская политика провокаций в начале первой
Балканской войны,— «Ученые записки Белорусского университета»,
вып. ГО, 1950.
220.	Трухнов Г. М. Политика германо австрийского империализма на Бал-
канах в период второй Балканский войны (июль 1Й1В' года),—«Ученые
записки Белорусского университета», вып. 23, 1905.
2211'. Туполев Б. М. Экспансия германской империализма в Юго Восточ-
ной Европе в конце XIX — начале XX в., М., ЮТО.
222.	Тэйлор А. Борьба за господство в Европе. 1®48—1918, М., 1958.
223.	Ф а й н г а р Н. М. Очерк развития германского монополистического ка-
питала, М., 1-9518.
224.	Фалькенгайн Эрих фон. Верховное командование в его важней-
ших решениях, М., 1923.
225.	Фей С. Происхождение мировой войны, т. 1, М., ИЭКк
226.	Флит В. Я. фон дер. Всенемецкое движение как фактор европейской
политики,— «Известия Министерства иностранных дел», 1915, кн. IV.
227.	Флот в первой мировой войне, т. 1, М., 19.64.
228.	Фурсенко А. А. Нефтяные тресты и мировая политика. 1880-е годы —
19'1(8 г., М,—Л., 965.
229.	X а л ьг а р т е и Георг. Империализм до 19(114 года, М., 19(611.
28(0. Черчилль У. Мировой кризис, М.—Л.. 19)32.
231. III а ц и л л о К. Ф. Русский империализм и развитие флота, М., 19(68.
202.	Шпи льнов а В. И. Выборы в турецкий парламент и его деятель-
ность,— «Ученые записки Московского педагогического института им.
В. И. Ленина», 19|7|1, т. 440.
230.	Шпилькова В. И. Империалистическая политика США в отноше-
нии Турции (,119(14—-119'20 гг.), М., 119160.
234.	Шпилькова В. И. Отношение западноевропейских держав к младо-
турецкой революции,— «Новая и новейшая история», 19711, №0.
285.	Шталь А. Прорыв «Гебена» и «Бреслау» в Черное море,— «Кто дол-
жник?» (сборник статей), М., 19(26.
236.	Штейнберг Е. Л. Германский империализм на Ближнем Востоке на-
кануне мировой войны ЮМ—1918 годов — «Исторический журнал»,
11948, № 1.
237.	Энгельбрехт и Ханиген. Торговцы смертью. Международная
военная промышленность, М., (И936.
23(8. Яхимович Э. П. Итало-турецкая война 191'1—'1912 гг., М., 19617.
238а. Яхимович Э. П. Основные проблемы внешней политики Италии.
1908—119114 гг.,— «Историческая наука на Урале за 50 лет», вып. 2,
Свердловск, 111968.
239. Abdul-Hamid II Sultan, Gedanken und Erinnerungen. Tagebuchblat-
ter„—«Nord und Slid», /1913', Bd 144—'1145.
240. Ahmad F. The Young Turos. The Committee of Union and Progress
in Turkish Politics '1908— 191(4, Oxford, 1969.
24Г. Albert ini L. Le Origini della Guerra de! 11914, vol. 11'—3, Milano,
4042—11943.
242.	Askew W. V. Europe and Italy’s Acquisition of Libya, 191'1—191(2,
Durcham, (N. Ca), 11942.
243.	Asquith M. P. The Genesis of the War, London, ,1925.
244.	Baumgart W. Deutschland im Zeitalfer des Imperialismus (1890—
,1'914), Frankfurt, Berlin, Wien, '19712.
245.	Berard V. La France et Guillaume II, Paris, '1907.
246.	В e г d г о w W. Alfred Krupp, Bd I—II, Berlin, 1927.
247.	Berdrow W. Alfred Krupp und sein Geschlecht Die Familie Krupp
und ihr Werk von 4787—'1940, Berlin, '1943.
248.	Berdrow W. Friedrich Krupp, der Erfinder und Grunder. Leben und
Briefe, Berlin, .1929.
249.	Bernhardi F. v. Deutschland und die nachste Krieg, Stuttgart, 11913.
2'50. Bethmann - Hollweg T. Betrachtungen zum Weltkrieg, Bd 11, Berlin,
346
19'9. Есть рус. сокр. пер.: Бетман-Гольвег Т. Мысли о войне,
М,—Л., И9Й5
251.	В е у е n s В. Deux annees a Berlin >1®112—11914, t. il, Paris, (1931.
252.	Bode F. H. Der Kampf urn die Bagdadbahn. Ein Beitrag zur Geschichte
der deutsch-englischen Beziehungen .’1903—19L4, Breslau, 1914.
253.	Brandenburg E. Von Bismarck zum Weltkriege. Die deutsche Poli-
tik in den Jahrzehnten vor den Kriege, Berlin, 1Р9Й4.
254.	Billow B. Denkwiirdigkeiten, Bd II, Berlin, (1930. Есть рус. сокр. пер.:
Бюлов Б. Воспоминания, М.—Л., 49135.
255.	Butterfield Р. К. The Diplomacy of the Bagdad Railway 1890—
191,4, Gottingen, il9'3B.
2156. Carles G. La Turquie economique, Paris, 1906,
257.	Carlgren M. W. «Informationstycken» Fran Abdul Hamids sehare
regeringsar,— «Historisk Tidskrift», 19512, Hafte I. Stockholm.
258.	Chapman M. K. Great Britain and the Bagdad Railway 11888—'19(14,
Northamption, (Mass.), ,1,9’48.
259.	Cher ad am A. La question d’Orient. Macedoine. La chemin der fer
de Bagdad, Paris, '1,903.
£60. Churcill W. The World Crisis, vol. I, New York, '19311.
261.	Conrad von Hotzendorff F. Aus meiner Dienstzeit Bd I—V,
Wien-Berlin, 11901—111925.
262.	Corrigan H. S. W. German-Turkish Relations and the Outbreak of
War 1914,— «Past and Present», 1967, № 36.
263.	C u n n i g h a m A. The Wrong Horse? — A Study of Anglo-turkish Rela-
tions before the First World War,— «Middle Eastern Affairs», .1965, № 4.
264.	Demirhan Pertev. Generalfeldmarscall Colmar von der Goltz. Das
Lebensbild eines grossen Soldaten. Aus meincm personlichen Erinnerun-
gen, Gottingen, I960.
265.	D о г у s G. Abdul-Hamid intime, Paris, ,11909.
266.	D u d a H. W. Vom Kalifat zur Republik, Wien, (1948.
367.	Du V e 1 a у A. Essai sur 1’histoire financiere de la Turquie, depuis le
regne do sultan Mahmud II jusqu’a a nos jours, Paris, 1903.
268.	Earle E. M. Turkey, the Great Powers and the Bagdad Railway, New
York, 9£3.
269.	Emin A. Turkey in the World War, New Haven, '1.930.
270.	Engelmann B. Krupp, Legenden und Wirklichkeit, Munchen, il'969.
271.	Feis R. Europe, the World’s Banker, 1870—’19114, New Haven, 419(30.
272.	Fesch P. Constantinople aux derniers jours d’Abdul-Hamid, Paris, 11907.
273.	Fischer F. Deutsche Kriegsziele, Revolutionierung und Separatfrieden
in Osten 1914—1'9'18,— «Historische Zeitschrift», Bd (188, 1959.
274.	Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiser-
lichen 1914/18, Dtisseldorf, 1961.
275.	Fischer F. Krieg der Illusionen. Die deutsche Politik um 111911'1 bis
1194(4, Dtisseldorf, 1969.
276.	Fischer R. Weltpolitik, Weltmachtstreben und Kriegsziele,—«Historic-
she Zeitscheift», Bd 1199', 11964.
277.	Flaningam M. L. German Eastward Expansion, Facts and Fiction,—
«Journal of Central European Affairs», XIV, '1,9154—(1955.
278.	Forster H., Helmert H., Otto H., Schnitter H. Der preussis-
chdeufsche Genelar-Stab 1(645—1965. Zu seiner politischen Polle in der
Geschichte, Berlin, 1966. Есть рус. пер.: Фёрстер Г., Гельмерт Г,
Отто Г., Шняттер Г. Прусско-германский генеральный штаб. К его
политической роли в истории, М., 119)66.
279.	Frangulis A. F. La Сгёсе et la crise mondiale, vol. I—II, Paris, 19216
280.	Gaulis G. La ruine d’un empire, Paris, (1913.
281.	Gehrke U. Persicn in deutschen Orientpolitik wahrend des ersten
Weltkriege, Bd I—II, Stuttgart, 1961.
282.	Giesl W. Zwei Jahrzehnte in Nahen Orient, Berlin, (19(217.
283.	G i о 1 i 11 i G. Denkwiirdigkeiten meines Lebens, Stuttgart und Berlin,
'1>923.
347
.284. Gleich G. Vom Balkan nach Bagdad, Berlin, '1921.
285.	Gohring M. Bismarcks Erben, 4890—1945. Deutschlands Weg \on
Wilhelm II bis Adolf Hitler, Wiesbaden, 4969.
286.	Goltz K. F r h. v. d., Anatolische Ausfluge, Berlin, 1897.
287.	Goltz K. F r h v. d. Bilder «aus der tiirkischen Armee,— «Militar-
Wochenblatt», 1897, № 212, 23, 28, 38, 64, 68—70.
288	Goltz K. F r h. v. d. Ein Ausflug nach Macedonien. Besuch der deut-
schen Eisenbahn Salonik nach Monastic, Berlin, 4894.
289.	G о 11 z K. F r h v. d. Die deutsche Bagdad-Bahn,— «Velhagen und
Klasings Monatshefte», 1900, Februar, Heft 6.
290.	Goltz K. F r h. v. d Denkwiirdigkeiten, Berlin, 11929.
291.	Goltz K. F r h. v. d. Erinnerungen an Mahmud Schewket-Pascha,—
«Deutsche Rundschau», Bd. 1157, 1913.
292.	Goltz K. F г h. v. d. Das Heer der verjungten Tiirkei,—-«Mittlers
Almanach,» '2 Jrg., 19,12.
293.	Goltz K. Frh. v. d. Die innerpolitische Umwalzung in der Tiirkei,—
«Deutsche Rundshau», Bd 1,38, 1909.
294.	Goltz K. Frh. v. d. Der jungen Tiirkei Niederlage und die Moglichkeit
ihrer Wiedererhebung,— «Deutsche Rundschau», Bd '154, 1913.
295.	Goltz K. Frh. v. d. Opinions du general Baron von der Goltz sur la
nouvelle Turquie,—«Revue internationale fiber die gesamten Armeen und
Flotten», 191/1, Fevrier, Supplement 143.
296.	Goltz K. Frh v. d. Die politische Natur der heutigen Tiirkei,— «Asia-
tische Jahrbuch», Berlin, 191(2.
297.	Goltz K. Frh. v. d. Starke und Schwache des ttirkischen Reiches,—
«Deutsche Rundschau», <1897, Oktober, Heft 1.
298.	Goltz K. Frh. v. d. Der Thessalische Krieg und die tiirkische Armee,
Berlin, 1898.
1299. Goltz K. Frh. v. d. Tiirkische Armeereformen und der Burenkrieg,—
«Militar Wochenblatt», 1900, № 13.
300.	Goltz K. Frh. v. d. Tiirkische Bureaustunden,— «Velhagen und Klas-
sings Monatchefte», 1903, Oktober, Heft 2.
301.	Goltz K. Frh. v. d. Woran es in Makedonien gefehlt hat! — «Velhagen
und Klassings Monatshefte», 1904, Februar, Heft 6.
002. Graevenitz G. Die deutsche Militarmission in der Tiirkei: zum Geda-
chtnis Kolmar Frh. v. d Goltz,— «Deutsche Rundschau», <19116, Bd <1,68.
303.	Grey of Falladon E. Twenty Five Years 1892—111916, vol. 4—2,
New York, 1925.
304.	Guyot V. Les causes et le consequence de la guerre, Paris, 11915.
305.	H a 1 1 g a r t e n G. W. F. Imperialismus vor 1914. Soziologische
Darstellung der Deutschen Aussenpolitik bis zum ersten Weltkrieg, Bd-e
11—2, Miinchen, 19511.
306.	Hallgarten G. W. F. Imperialismus vor 1914. Die soziologische
Grundlagen der Aussenpolitik europaischer Grossmachte vor der ersten
Weltkrieg, Durchgearb. u. stark erw. Auflage. Bd 1—2, Miinchen, 1963.
307.	Hallgarten G. W. F. Vorkriegsimperialismus. Die soziologischen
Grundlagen der Aussenpolitik europaischer Grossmachte bis 1914, Paris,
11935.
308.	Hauser H. Les methodes allemandes d’expension I’economique, Paris,
1916
309.	Helf f erich K. Die deutsche Tiirkenpolitik, Berlin, 11921.
310.	H e i f f e г i c h K. Georg von Siemens, Bd III, Berlin, /1923.
31'4. Helmreich Ch. The Diplomacy of the Balkan Wars 1'9112—4913, Cam-
bridge, Mass., 1938.
312. Henderson W. O. German Economic Penetration of the Near East,
4(870—11914,— «Economic History Review», XVIII, (1948.
313. H e r z f e 1 d H. Die Limankrise und der Politik der Grossmachte in der
Jahreswende 1913—/1914,— «Berliner Monatshefte», 19'33, № 9, <10.
3'14. Her zf eld H. Die moderne Welt, Bd II, 1890—4045, Braunschweig, 1957.
315.	Hochwaechter G. Mit den Tiirken in der Front im Stabe
348
Mahmud Muchtar-Paschas. Mein Kriegstagebuch liber die Kampfe bei
der Kirk Kilise, Ltile Burgas und Dschatalza, Berlin, <1,9113.
316.	Howard H. N. The Partition of Turkey: a Diplomatic History 1911B—
'Ь9ЙЗ, New York, ,1966.
317.	Hubatsch W. Der Admiralstab und die obersten Marinebehorden in
Deutschland, 11'848—4945, Frankfurt a/M., < 1,958.
318.	mhoff D. Feldmarschall von der Goltz-Pascha in der Tiirkei,— «Mili-
tar-Wochenblatt», 191,1, № 61.
319.	Imhoff D. Vom ttirkischen Heere,— «Militar Wochenblatt», 49(1'1, № 44.
320.	[Izzet Pascha] Denkwiirdigkeiten des Marschalls Izzet-Pascha,
Leipzig, 1927.
3211. Jackh E. Der aufsteigende Halbmond, Stuttgart, 1(916.
322,	Jackh E. Deutschland in Orient nach dem Balkankrieg, Miinchen, 19113.
323.	Jackh B. Der goldene Pflug. Lebensernte eines Weltbiirgers Stuttgart,
4954.
324.	Jagow G. Ursachen und Ausbruch des Weltkrieges, Berlin, 1919.
3125.	J ou ng G. Constantinople, Paris, 1948.
326. Kerner R. I. The Mission of Liman von Sanders,— «The Slavonic
Rewiew», vol. VI, .192,7; vol. VII, 1928
3127. Kiderlen Waechter A.] Kiderlen Waechter: der Staatsmann und
Mensch, Briefwechsel und Nachlass. Bd I—II, Stuttgart, 1925.
328 Kielmansegg P. Deutschland und der Erste Weltkrieg, Frankfurt
• a/M., 4968.
329.	Klein F. Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd I, Berlin, 1968.
330.	Klein F. Deutschland und die Ersten Weltkrieg, Bd I Vorbereitung,
Entfesselung und Verlauf des Krieges bis Ende 491'4, Berlin, 1'971.
331	Klein F. Dit Rivalitat zwischen Deutschland und Osterreich-Ungarn,—
Politik im Krieg, 191'4—'1918», Berlin, 1964.
332.	Kokovtzoff W. La mission Liman von Sanders,— «Revue d’histoire
de la guerre mondiale», 1935, № 4.
333.	Kopp G. Das Teufelschiff und seine kleine Schwester. Erlebnisse des
«Goebenx-Funkers, Leipzig, 1930.
334.	Kress von Kressen stein F. Mit den Tiirken zum Suezkanal,
Berlin, 1938.
335.	Ku cz у n ski Y. Das grosse Geschaft. Die Verbrechen des deutschen
Imperialismus, Berlin, 1967.
336.	Kuhlmann R. Erinnerungen, Heidelberg, 1948.
337.	Kurat Y. T. How Turkey Drifted into World War I,— «Studies in
International History», London, 1967.
338.	Lair M. L’imperialisme allemand, Paris, 1909.
339.	LarcherM. La guerre turque dans la guerre mondiale, Paris, 192i6.
340.	Lausanne P. Au chevet de la Turquie. Quarante jours de guerre,
Paris, '1913.
3411. Levy S. Le declin de croissant, Paris, [913.
342.	Liman von Sanders O. Flint Jahre in Tiirkei, Berlin, 1920.
343.	L i n d о w E. Freiherr Marschall von Biberstein als Botschafter in Kons-
tantinopel, 1897—'1912, Danzig, 1934.
344.	Lohmeyer H. Die Politik des Zweiten Reiches 1870—191)8, Bd I,
Berlin, 1939.
345.	Luxemburg Rosa. Ausgewahlte Reden und Schriften, Bd I, Ber-
lin, 1951.
346.	Mandelstam A. N. Le sort de 1’empire Ottoman, Paris, 11917.
347.	Marder A. T. From the Dreadnought to Scapa Flow. The Royal Navy
in the Ficher Era, <1904—4919, vol. I, The Road to War, 1904—1914,
London, 19)61; vol II. The War Years: take Eve of Yutland, London,
1965.
348.	Menne B. Krupp: Deutschlands Kanonenkonige, Zurich, 1937.
349.	Meyer H. G., Der «Drang nach Osten» in den Jahren I860—1'914,—
.-.Welt als Geschichte», 1957, Heft I.
349
350.	Meyer H. G. «Mitteleuropa» in German Thought and Action 181Б—11945,
The Hague, 1955.
351.	Meyer H. G. German Economic Relations with Southeastern Europe,
1-870—li914,— «American Historical Review», vol. LII, 1931, № L
352.	Molt P. Der Reichstag ver der improvisierten Revolution, Koln-Opla-
den, 1963.
363.	Morawitz Ch. Les finances de la Turquie, Paris, 190.2.
354.	M о г ge n t h a u H. Secrets of the Bosphorus. Constantinople, 191113—
11'9'16, London, 191,8.
355.	Moukhtar Pacha M. Evenements d’Orient Paris, 11909.
356.	Moukhtar Pacha M. La Turquie, L’Allemagne et 1’Europe depuis
le traite de Berlin jusqu’a la guerre mondiale, Paris, 1924.
357.	Miihlmann C. Die Deutschland und die Tiirkei, 1R1I3—4914, Berlin-
Griinewald, 1929.
358.	Miihlmann C. Des deutsch-tiirkische Waffenbfindnis in Weltkriege,
Leipzig, 1940.
359.	M ii h 1 m a n n C. Der Eintritt der Tiirkei in den Weltkrieg,— «Berliner
Monatshefte», >1934, № Hl.
360.	Miihlmann C Oberste Heeresleitung und Balkan im Weltkrieg
19114—>'1918. Berlin, 1942.
361.	Mutius G. V. Die Tiirkei 49111—1914,— «Preussische Jahrbiicher», Bd
286, 1934, Heft 3.
362.	Naumann R. Sir Basil Zaharoff der Konig der Waffen, Zurich, 1934.
363.	N e b i о g 1 u О Die Auswirkungen der Kapitulationen auf die tiirkische
Wirtschaft, Gottingen, 1941
364.	Noel-Backer P. The Private Manufacture of Armements, vol. I,
London, 1936.
365.	Oncken H. Das Deutsche Reich und die Vorgeschichte des Weltkrieges,
Bd II, Leipzig, '19'33.
366.	Pears E. Forty Years in Costantinople 1873—'1'915, London, 11916
367.	Pears E. Life of Abdul Hamid, London, 1191.7.
368.	Phelps D. La France et la crise Liman von Sanders,— «Revue d’his-
toire de la guerre mondiale», 1937, № 3.
369.	Pinon R. L’Europe ef 1’empire Ottoman, Paris, 1908.
370.	Pinon R. L’Europe et la Jeune Turquie: les aspects nouveaux de la
question d’Orient, Paris, 1914.
371.	Poidevin R. Les relations economiques et financieres entre la France
et 1’Allemagne de 1898 a T914. Paris, 1969.
372.	Pomiankowski I. Der Zusammenbruch des Ottomanischen Reiches.
Erinnerungen an die Tiirkei aus der Zeit des Weltkrieges, Zurich-Leipzig-
Wien, 1928.
373.	Radziwill M. Une grande dame d’avant guerre. Lettres de la Prin-
cesse Radziwill au General de Robilant. 1889—'1914. t. IV, Bologne —
Paris, 1934.
374.	Ragey L. La Question du chemin de fer de Bagdad 1893—'19114, Paris,
1036.
375.	Rambert L. Notes et impressions de Turquie. L’Empire Ottoman sous
Abdul Hamid II .1895—10015, Paris, 1906.
376.	Raschdau L Der Weg in die Weltkrise. Betrachtungen eines deutschen
Diplomaten aus den Jahren 1912—1919, Berlin, '1934.
377.	R a t h m a n n L. Berlin-Bagdad. Die imperialistische Nahostpolitik des
kaiserlichen Deutschlands, Berlin, 1062.
378.	Rathmann L. Volldampf vorwarts nach Euphrat und Tigris Die
planmassige Vorbereitung des deutschen Imperialismus auf den End-
kampf urn die Becherrschung des Osmanischen Reiches in den Jahren
1897 bis 1003,— «Kolonialismus und Neokolonialismus in Nordafrika und
Nahost», Berlin, 1964.
379.	Rathmann L. Zur Legende vom «antikolonialen» Charakter der
Bagdadbahnpolitik,— «Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft», 19611, Son-
derheft.
350
380.	Renouvin P. Les Questions mediterraneennes de 1904 a 1014, Paris.
1954.
3811. Ritter G. Staatskunst und Kriegshandwerk. Das Problem «Militarismiis»
in Deutschland, Bd II. Die Hauptmachte Europas und das Wilhelmische
Reich (1890—111914), Mtinchen, 1'960.
382.	Rogge H. Holstein und Harden, Munchen, 1,959.
383.	Rohrbach P. Die Bagdadbahn, Berlin, 1911.
384.	Rohrbach P. Der deutsche Gedanke in der Welt, Dusseldorf und
Leipzig, 19412.
385.	Rohrbach P. Um Teufels Handschrift. Zwei Menschenalter erlebter
Weltgeschichte, Hamburg, 1963.
386.	R о 1 о f f G. Zur Mission Liman von Sanders,— «Berliner Monatshefie>>>
,11963. № ‘10.
387.	Rosen F. Aus einem diplomatischen Wanderleben, Bd 1—Й, Berl*n>
1910—(li932; Bd 3—4, Wiesbaden, 11959.
388.	Schafer C. A. Die Entwicklung der Bagdadbahnpolitik, Weimar, 119'16.
388a. Schebeko N. Souvenirs, Paris, (1936.
389.	S c h 1 a г p К. H. Ursachen und Entstehung des Ersten Weltkrieges
Lichte der sowjetischen Geschichtsschreibung, Hamburg, Frankfurt a/M,
und Berlin, .19)71.
390.	Schmiterlow В Aus dem Leben des Generalfeldmarschalls Freiherr
v. d. Goltz-Pascha, Berlin und Leipzig, 1926.
391.	Schmitt В. E. The Coming of the War 19114, vol. II, New York
London, 1930.
392.	Schneider S. Die deutsche Bagdad-Bahn und die projectierte Ueber-
briickung des Bosporus in ihrer Bedeutung fur Weltwirtschaft und We*'’
verkehr, Wien und Leipzig, 1900.
393.	Schoen W. E. Erlebtes, Stuttgart •— Berlin, 19121,.
394.	Schreiner A. Zur Frage des «Drang nach Osten»,— «Zeitschrift fur
Geschichtswissenschaft», 1957, № 1.
395.	Schreiner A. Zur Geschichte der deutschen Aussenpolitik '1871—1(M5,
Bd I, 1871—'19'18, Berlin, 1952.
396.	Schule E. Der Eintritt' der Tiirkei in der Weltkrieg,— «Berliner
Monatshefte», (1035, № 3.
397	Schwarte M. Der Grosse Krieg 111911'4—'1918, Bd IX(2), Leipzig, 19“"-
398. Seidenzahl F. LOO Jahre Deutsche Bank 11870—11970, Frankfurt a/M->
1970.
399.	Silberstein G. E. The Troubled Alliance. German-Austrian Relations
1914 to 19'17, Lexington (Kentucky), 1970.
400	Sitki Bekir. Das Bagdadbahn-Problem, '1(890—11903, Freiburg, 1935.
401.	Stieve F. Deutschland und Europa '1890—4914. Ein Handbuch \ur
Vorgeschichte das Weltkrieges mit den wichtigsten Dokumenten, Berlin.
192'7.
402.	Szilassy I. Der Untergang der Donau-Monarchie. Berlin, 1921.
403.	T a b о u i s J. Jules Cambon par 1’un des siens, Paris, |1|9I38.
404.	[Talat P a s a] Talat Pasamn hatiralan, Istanbul, 1946.
40'5. Tannenberg O. R. v. Grossdeutschland. Die Arbeit 20 Jahrhundefts.
Leipzig, 19Г1.
406 Thomazi A. La marine francaise dans la grande guerre La guerre
navale aux Dardanelles, Paris, 1927.
40" Tirpitz A. von. Politische Dokumente, Bd I. Stuttgart und Berlin.
1924; Bd B. Ohnmachtpolitik im Weltkriege, Hamburg und Berlin, 1(M>-
408 Trumpener U. German Military Aid to Turkey in 191'4: an Historical
Revolution,— «The Journal of Modern History», vol ХХХП, I960.
409. Trumpener U. Germany and the Ottoman Empire, '19'14—'19'18, Pr,n'
ceton (New Jersey), 19168.	.
410 Trumpener U. Turkey’s Entry into World War I: on AssessnieW
of Responsibilities,—«The Journal of Modern History», vol. XXXIV, I19'5'--
411 TscharykowN. W. Glimpses of High Politics. Through War ЙПС1
Peace (1855—1929), London, 11931.
351
412. Tuchmann B. W. The Guns of August, New York, 1962.
4H31 Die Ttirkei vor den beiden letztSi Kriegen 19110/1911. Auszuge aus Auf-
zeichnungen und Tagebuch eines Diplomaten,— «Deutsche Revue», [913,
Frankfurt
Bd II—Ш.	... ,	, „ ,,
414. Ular A. und Insaboto E. Der erloschende Halbmond,
a/M„ (909.	, ,	,.
415. Verney N. et Dambmann J Les puissances etrangeres
Levant, en Syrie et en Palestine, Paris, d9O(L
4'16. Weber F. G. Eagles on the Crescent.	Austria
Diplomacy of the Turkish Allia°ce ^Э!^—<1918, Ithaca and London, 4970.
417. Werner E. Die Tiirkei am Vorabend des ersten Weltkneges im
Spannungsfeld der Grossmachte,—• «Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft»,
1068, Heft 12.	. ,	, r- , .	,,,
418 Werner F Die Tiirkei 1914 zwischen Dreibund und entente, lllusionen
und Realitft an, B^porus,-«Wissenschaftliche Zeitschrift der Karl
Магх-Universitat», 4970, Heft 3.	.
419 Werner E Wesen und Formen des turkischen Nationalismus,—«Zeit-
' schrift fur Geschichtswissenschaft» 1968, Heft 9
420. Westarp К Konservative Politik im letzten Jahrzehnt des Kaiserrei-
ches, Bd I, 1908—>19)14, Berlin, 1935.	,
424. Widenmann W. Marine-attache an der kaiserlich-deutscher Botscnaft
in London 1907-4912, Gottingen, 4952-
422. Wied enf eld K. Die deutsch-turkischen Wirtschaftsbeziehungen und
ihre Entwicklungsmoglichkeiten, Miinchen Leipzig, 1914.
4213. Winterstetten K. Berlin-Bagdad. Neue Ziele mitteleuropaischen
Politik, Miinchen, 19:1'4.
Wirth A. Deutschtum und Ttirkei, Wien, 1910.
Wirth A. Orient und Weltpolitik,—«Probleme unserer Zeit. Beitrage
zur Geschichte der Gegenwart», '19118, № 5.
Wirth A Tiirkei Oesterreich, Deutschland, Stuttgart, 1912.
Witt'lin A. Abdul-Hamid, London, 1940
Wolf J. B. The Diplomatic History of the Bagdad Railroad, Columbia,
Woods H. Ch. The danger Zone of Europe, Changes and Problems in
the Near East, London-Boston, 191'1-	. .
Wrisberg E. V. Wehr und Waffen «УЗЫ—<19118, Leipzig 1902
Ziemke K. Die Neue Tiirkei. Politische Entwicklung 1914—4929, Stutt-
gart, 1930.
dar.s le
and the
424.
425.
426.
427.
428.
429.
430.
431.
Периодические издания
432.	«Биржевые ведомости».
433.	«Военный сборник».
434.	«Голос Руси».
435.	«Земщина».
436.	«Морской сборник».
437.	«Новое время».
438.	«Петербургский курьер».
139. «Речь».
440.	«Россия».
441.	«Русское слово».
442.	«Русь».
443.	«Санкт-Петербургские ведомости».
444.	«Berliner Lokaleinzeiger».
445.	«Berliner Tageblatt».
446.	«Danzer Armee Zeitung».
447.	«Depeche Ottoman».
448.	«Figaro».
449.	«France militaire».
352
450.	Frankfurter Zeitung».
451.	Hamburger Nachrichten».
452.	I'lkdam»-
453'. «Le Jeune Turk».
454.	«Kolnische Zeitung».
455.	Kreuz-Zeitung».
456.	Levant Herald».
457.	Neue Freie Presse».
458.	«Rie Neue Zeit».
459.	<Osmanischer Lloyd».
460.	«Sabach».
46>1'- Stambul»-
46(2. л Tanin».
463. -(Temps».
464 c.Turquie»-
465. Vossische Zeitung».
412.	Tuchm ann В. W. The Guns of August, New York, 1962.
413.	Die Tiirkei vor den beiden letzten Kriegen 19110/1911. Ausziige aus Auf-
zeichnungen und Tagebuch eines Diplomaten,— «Deutsche Revue», 1913,
Bd II—III.
414.	U 1 a r A. und In s aboto E. Der erloschende Halbmond, Frankfurt
a/M., 1909
415.	Verney N. ef Dambmann J. Les puissances etrangeres dans le
Levant, en Syrie et en Palestine, Paris, <1900.
416.	Weber F. G. Eagles on the Crescent. Germany, Austria and the
Diplomacy of the Turkish Alliance 191i4—1918, Ithaca and London, 11970.
417.	Werner E. Die Tiirkei am Vorabend des ersten Weltkrieges im
Spannungsfeld der Grossmachte,—«Zeitschrift ftir Geschichtswissenscbaft»,
,1968, Heft 12.
418.	Werner E. Die Tiirkei 191,4 zwischen Dreibund und Entente. Illusionen
und Realitat am Bosporus,— «Wissenschaftliche Zeitschrift der Karl
Marx-Universitat», 4970, Heft 3.
419.	Werner E. Wesen und Formen des ttirkischen Nationalismus,— «.Zeit-
schrift fiir Geschichtswissenschaft», 1968, Heft 9.
420.	Westarp K. Konservative Politik im letzten Jahrzehnt des Kaiserrei-
ches, Bd 1, 1908—49)1’4, Berlin, 1935.
421.	W i d e n m a n n W. Marine-attache an der kaiserlich deutscher Botschaft
in London 1'907—4912, Gottingen, 1952.
422.	Wiedenfeld K. Die deutsch-tiirkischen Wirtschaftsbeziehungen und
ihre Entwicklungsmoglichkeiten, Miinchen — Leipzig, 19114.
1ЙЗ. Winterstetten K. Berlin-Bagdad. Neue Ziele mitteleuropaischen
Politik, Miinchen, 1914.
424. Wirth A. Deutschtum und Tiirkei, Wien, 1910.
42'5. Wirth A. Orient und Weltpolitik,— «Probleme unserer Zeit. Beitrage
zur Geschichte der Gegenwart», •1.91'3, № 5.
426.	Wirth A. Tiirkei, Oesterreich, Deutschland, Stuttgart, 19)112.
427.	Wittlin A. Abdul-Hamid, London, 1940.
428.	Wolf J. B. The Diplomatic History of the Bagdad Railroad, Columbia,
,1936.
429.	Woods H. Ch. The danger Zone of Europe, Changes and Problems in
the Near East, London-Boston, 19111.
430.	Wrisberg E. V. Wehr und Waffen 4’9114—<1918, -Leipzig, 19122.
431.	Ziemke K. Die Neue Tiirkei. Politische Entwicklung 1914—’1929, Stutt-
gart, 1930.
Периодические издания
432.	«Биржевые ведомости».
433.	«Военный сборник».
434.	«Голос Руси».
435.	«Земщина».
436.	«Морской сборник».
437.	«Новое время».
438.	«Петербургский курьер».
439.	«Речь»
440.	«Россия»
441.	«Русское слово».
442.	«Русь».
443.	«Санкт-Петербургские ведомости».
444.	«Berliner Lokaleinzeiger».
445.	«Berliner Tageblatt».
446.	«Danzer Armee Zeitung».
447.	«Depeche Ottoman».
448.	«Figaro».
449.	«France militaire».
352
450.	Frankfurter Zeitung».
45il. Hamburger Nachrichten».
452.  Ikdam».
45'3  Le Jeune Turk».
454.	«Kolnische Zeitung».
455.	<Kreuz-Zeitung».
456.	«Levant Herald».
457.	Neue Freie Presse».
458.	«Rie Neue Zeit».
459 «Osmanischer Lloyd».
460. «Sabach».
46)1’.. «Stambul».
46(2. «Tanin».
463. «Temps».
464 Turquie».
465. Vossische Zeitung».
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абдул Азис 84
Абдул Хамид II 9, 10, 16, 19, 20,
125, 28—ЗЕ, 37, 49, 60—61, 66,
68, 75, 84, 85, 100, 140, 143, 145,
146, 148—1611, 166, 167, 169,
183 —187, 206, 219, 231, 235, 246,
1248, 253, 326, 330
Абдулла-паша 31, 61
Аветян А. С. 6
Адамов 333, 335
Али Риза-паша 19, 31
Альберталь 325
Альтен-паша 52
Айдере, Эдгар 247—249
Ансальдо 141, 142, 329
Армстронг 91, 92, 94, 97, 98, 106,
113, 117, 120—122, 135, 138, 139,
1141, 146, 158, 155, 291, 326, 328,
329
Асквит 205
Ассим-бей 73, 74
Астафьев И. И. 6
Ахмед Мухтар-паша, Гази 76
Ахмед Риза 37
Базаров 77, 207, 218, 253, 254, 331
Вассерман 194, 219, 323, 326
Бенкендорф 114, '292, 334
Берже 183
Бернштейн 222
Берхтольд 219, 264, 270, 302, 331,
332.
Бетман-Гольвег 34, 45, 96, 189, 197,
218, 219, 242, 245, 264, 269, 270,
285, 288, 303, 309, 324, 326; 3130,
3131
Бинхольд 52
Бисмарк 8—11, 14
Боев Ю. А. 6, 203
Бомпар 157, 188, 324, 293, 315, 329,
336
Бондаревский Г. Л. 6, 172, 329
Бопп 5ft 160
Бронзарт фон Шеллендорф 233, 278,
333
Бриаи 134
354
Букнем-паша 89
Булацель 29, 323
Буслей 54
Бэкстон, Ноэль 23
Бюлов 17, 18, 22, 23, 25, 26, 32—
84, 181, 323, 330
Вангенгейм 81, 114, L15, 118, 120,
1144, 160, 207—209, 211—12)14,
219, 2'21, 223, 232, '237, 239—
243, 246, 256, 257, 262, 265—
2,71, 274, 276, 279, 281, 285, 291,
299, 303—307, 310—312, 327,
330—332, 334, 386
Вардчес 60
Вебер (Вебер-паша) 233, 255, 308
Вейц 251
Венизелос 257, 295
Вестарп, фон 67, 332
В и денман 1326
Виккерс 98, lift 1'14, 120, 121, 138,
130, 153
Виктор-Эммануил III 324
Вильгельм II 10—42, 22, 23, 26, 27,
32, 33, 35, 36, 40, 41, 44, 48,
66, 67, 71, 80, 81, 95—98, 100,
101, 104, 109, 111, 118, 186, 140,
145, 148, 150, 151, 154, 156. 162,
166, 169,	170,	181—184,	189,
1190, 197, 204, 21,1, 213, 215,
218, 201, 223, 224, 229, 236, 237,
242-4246, 256, 257, 262, 267—
296, 272, 273, 323, 324, 329,
331—885
Вильямс 94, 96, 99, 101, 103, 106,
125, 126
Вимер 494
Виноградов К. Б. 6.
Винчестер 139
Вирт 70, 80
Воеводский ,122, 123
Вудс-паша 89
Вышинский 324
Габсбурги 40, 41, 43, 74, 208, 214,
278, 280
Галкин И. С. 6
Гази Ахмед Мухтар-паша см. Ах-
мед Мухтар-паша 96
Гамбль, Дуглас (Гамбль-паша) 15
34, 87—89, 93 . 94, 96, 106, 122
Гаррони 298, 299
Гвиннер 13, 118, 461, 162, 166, 176,
191, 192, 200, 220, 242, 244
Гельферих 13, 118. 161, 466, 176, 191,
192, 200, 24'2, 244
Генри-Мартини 139
Георг I ЗВ
Георг V 2Ц.З
Гиз ль 41, 42
Гире А. А. 130
Гире М. Н. 108, 120, 260, 277, 279—
282, 284, 286, 288, 293, 296, 297,
300, 301 305, 306, 313, 315, 316
13133—335
Гольдштейн 248, 249
Гольштейн 170
Гольц фон дер 9—11, 19, 23—28,
30—415), 47, 49—57, 59—66, 77—
82, 139, 144, 154, 191, 192, 214,
215, 224, 239, 251, 323—325, 330,
313)1
Готлиб В. В. 6, 289
Гочкис 152
Гошен 243
Грей 87, 135, 180—182, 220, 280,
292, 293, 29б|, 327—329
Григорович 135, 327, 328
Гудим-Левкович 101
Гулькевид 251, 33В1
Гутсбрат 67
Гюбнер 153
Гюнтер 418
Давид 019
Данилов 124
Даниэльсон Н. Ф 177, 178
Делькассе 1'314, 147, 150
Демирхан, Пертев см. Пертев-паша
Джавид-бей 47, 134, 156, 184, 185,
499, 273, 299—301, 317, 328, 329,
31317
Джемаль-паша 448—121, 150, 236,
12137, 260, 261, 273, 292—294, 300,
301, 303, 305, 309, 310, 010, 316
327, 329, 330, 335
Дитфурт-паша 28, 53
Думерг 134, 334
Ерусалимский А. С. 6, 139
Жогов П. В. 6
Заврпев 251, 332
Захаров, Базиль 117, 326
Зиновьев 35, 146, 149, 180
Ибрагим-бей 286
Иек 174
Извольский А. П. ,114, 120—126,
131, 181 247, 293
Иззет-бей 143, 147
Иззет-паша 19, 29, 30, 35, 37, 55,
57, 61, 010, 213, 215, 235, 310,
азо, да
Измаил Хаккы-бей 109, 184
Имхоф-паша 28, 53, 61
Истягин Л. Г. 6, 333
Кайо 328
Кайяр, Винсент 114
Калау фон Хофе 89
Камбон Жюль 79, 141, 157, 200,
324, 334
Кампховенер-паша 28, 143, 144
Каниц 194
Кароль I 47
Кассель, Эрнст 15
Керр 117, 13127
Кидерлен-Вехтер 65, 127, 189, 325
Китченер 283
Клейн Ф. 6
Коаида .332
Конрад фон Бетцендорф 42, 43
214, 23)1, 284. 303
Констан 146—148, 150, 151, 157, 329
Константин 33, 256, 333
Корбетт 3815
Костинеску 8136
Кресс фон Крессенштейн 332
Крециус 52, 59
Кромер 327
Кроуфорд 15
Крупп 10, 13, 14, 19, 20, 49, 83,
92, 104,	106, 113,	118,	136,
138—1142,	144,	145,	147—150,
1531—162, 240, 329
Кублашвили И. И. 6
Кур ат 335
Кюбель 240—245
Кюльман 1202, 311
Кязым Карабекир-паша 278
Кямиль-паша 15, 27, 32, 87, 103,
185, 207, 330
Лавренев Борис 289
Ланге 67, 332
Ледбеттер 89
Ледебур 219, 222
Ленин В И. 17, 18, 21, 70, 88, 91,
1211, 155, 157 162, 175, 223, 228
322
Леонтьев 38, 67, 120, 213., 217, 230,
232, 234, 235, 246, 249, 25|3, 255,
277—280, 284, 286, 329	330
332, 338, 336
Лепсиус 2150, 332, 33В
355
Лиман фон Сандерс 113, 115—118,
132, 159, 160, 162, 197, 199,
214—217, 229—231, 236, 234,
236, 238—243; 245—247, 249,
2'53—267, 259, 268, 270—272,
277, 278, 284—286, 303, 306 311,
322 325, 327, 330—333, 336
Лимпус 107, 109, НО, 114, 116 117,
119—121, 135, 212, 230, 293, 302,
303, 327—,3130
Линкер 2311
Линч 46
Лихновский 202, 220
Лёве 139, 140, 144, 240
Ллойд Джордж 337
Лоран 16
Лоссов фон 239
Лоутер 23, 27 89 125, 185
Лудшувейт Е. Ф. 6, 289, 337
Люксембург Роза 79, 83, 176, 177,
325
Максим 152
Маллет 293, 307, 315—317
Мандельштам 298, 323
Мардер 107, 289, 290
Маркс Карл 177
Мартенс Ф. Ф 14
Маузер 10, 13, 20, 49, 83, 138, 139,
144, 152, 154, 155, 157, 159
Маршаль фон Биберштейн 16—19,
22, 23, 28, 29, 44, 45, 47, 60,
70—71, 74, 104, 140, 141, 147—151,
169, 183—185, 188 194, 209, 222,
329
Махмуд Мухтар-паша 30, 35, 82,
102—404, 106, 126, 160, 215, 258,
259, 268, 284, 288, 305, 309, 310,
326, 3127, 334
Махмуд Шевкет-паша 23'—25', 30, 31,
35, 41, 45, 51 54—63, 75—77,
86, 90, 93, 94, 96, 97, 105, 108—
НО, 112, 115, 154, 155, 199, 207,
209—213, 220, 223, 235, 236,
3123—3251, 327, 380, 334
Меринг Франц 18
Меттерних 22, 23, 183
Мехмед V Решад 29, 100, 297, 332
Миллер А. Ф. 6, 337
Милн Беркли 111, ,112, 289, 290,
295, 3136
Мильнер 15
Михельсон 63
Мод 54
Модлунг 307
Мольтке-младший 231,	271,	272
284, 285, 307
Моргентау 200, 307, 310, 332
Мокор 159, 234
Мориц 221
Морли 221
Мунир-паша 209
Муравьев 1178
Мустафа Кемаль 53, 3110
Мюллер 54
Мюльмаи 331
Надир-шах 56
Назым-паша 78, 82, 237
Наполеон 237
Неклюдов 134
Нелидов 90
Николай II 36, 82, 124, 127, 189
196, 213, 280, 315
Никольсон А. 123, 292
Ниязи-бей 21
Новичев А Д. 6, 176, 329, 3)3“
Ногара 228
Норман 1211
Носке 222
О’Берн 123
Одиньер 16
Осман Низами-паша 31, 41—43; 45,
70, 80, 93, 95, 104, 154, 157. 324
Осман Фейзи-паша 31
Остен-Сакен 127, 325
Остророг 46
Отлей 414
Пааше 329
Палеолог 281, 292, 336
Паллавичини 45, 74, 214, 230. 234,
261, 264—266, 269, 299, 303. 306
310, 3111, 331, 332, 334
Папен фон 323
Пастерманджян 192
Перинэ фон Тевинэ 233
Пертев-паша (Демирхан) 19, 24., 31,
53, 77, 323
Перье Н7, 134
Петрович 332
Пибоди-Мартини 139
Пишон 13В, 134
Поклевский 133, 33'6
Поливанов 124
Пом янковский 258, 2,84, 334
Поссельт 23В, 255
Прекопиус 54
Пуанкаре 134, 287, 334
Пу рта лес И 9
Радославов 3315
Рамбер 146, 148
Ратмапн Л. 6
Рифаат-паша 47, 404, 310, 337
Рихтгофен 80, 219, 222
Рокфеллер 186
Рорбах Пауль 174, 193, 224 260,
251, 331
356
Рувье 330
Рузвельт Теодор 188
Сабахеддин 310
Сазонов 114, 119 124, 131, 134, 136,
189,	247,	260—262,	280—283,
295—298, 315, 317, 328, 331, 333,
3134, 3136
Саид-бей 186
Саид-паша 73, 74, 76, 131
Саид Халим-паша 2113, 253, 257, 258
260, Й66—271, 274, 277, 281, 292,
293, 300, 301, 304—306, 309, 310,
316, 317, 333, 335, 337.
Салих-паша 29, 30, 35, 37, 97—99,
102
Сапари 262
Саркисян Е. К. 6
Свербеев 79, 81, 217, 233, 234, 333
Свечин 69, 3128
Сегени 79
Селборн 289
Сидки-бей 106
Силаши 227
Сименс Георг 113, 166, 169, [70, 174,
-176
Столыпин 125, 327
Страус 142
Сухомлинов 130, 324
Сушон 284 , 286, 289 290, 297, 303—
305, 307, 310, 312, 3115, 316, ЗВ6
Талаат-паша (бей) 37, 41, 209, 213,
236, 237, 253, 258, 260—,262, 267
273, 300, 3110, 312, 316, 334—336
Татищев 82
Тахир Тахсим-паша 31
Тевфик 151
Теотокис 33
Тирпиц 93, 96, 98, 99, 111, 221, 229,
288, 326, 330
Тисса 303
Тошев 277, (31315
Трубридж 111, 289, 290, 3S5
Труммлер 140, 111
Трумпенер У. 337
Туполев Б М. 6
Турхан-паша 124
Узедом 307
Уилконс 15
Фалькеигайн 285, 312, 332
Фахреддин-бей 317
Фельдман 233
Фердинанд Кобургский 81, 145, 329
Ферид-паша 29, 147, 148, 151, 183
Фирле ЗЮ7
Фишер 87, 290, 327, 335
Фишер Ф. 6, 334
Флотов 226
Фор Поль 329
Фралкенберг 234
Франкенштейн 44
Франц-Иосиф 3'34
Франц-Фердинанд 41, 44
Хаккы-паша 30, 46, 50, 51, 54, 64,
73, 93, 94, 97, 100, 124, 188, 191,
192, 194, 209
Халил-бей 267, 300, 311, 312, 336
Халил-паша 94—97, 102
Хальгартеп Георг 6, 138, 139, 324,
329
Хасап-паша 143
Хассе 13
Хаус 327
Хвостов В. М. 6, 279
Хсерипгеи 330
Хикмет-паша 87
Хильми-бей 286
Хилвми-паша 28, 31, 42, 45, 46, 86,87
95
Хольмсен 19, 30, 35, 36, 39, 53, 67,
68, 76, 97, 101, 152, 3'23
Хугуенин 240, 241
Хюбер 54
Цандер 13. 148, 150
Циммерман 31, 39, 200, 227, 285,
3S7
Чарыков 50, 64, 65, 70, 73, 74, 102,
103, 108, 123—1128, 187, 194, 196,
327, 328
Черчилль 106, 109, 290, 294, 302
Честер 186—188, 192, 194
Шацилло К- Ф 6
Шварцкопф 155
Шебеко 61
Шейпах-Каролат 80
Шейдеман 17, 18, 195
Шён 84
Шефер 474
Шиман 60
Шиппель Макс 18
Шкода 329
Шлиффен 34, 233, 271
Шлихтинг 63
Шнейдер 121, 145, 148, 155, 158, 162
Шнейдер С. 140
Шпан 1194, 195, 219
Шпилькова В. И. 6
Штанге 333
Штарке 89
Штермих 31
Штремпель 42, 44, 54, 81, 90, 93—
96 98, 108', 104, 109, 118, 208,
.21’1, 213©, 240, 3126, 330, 333
357
Шулепбург фон 22il, 247
Щеглов 39, 46, 61, 78, 85, 89, 90,
92, 93, 102, 106, 108, 118, 119,
121, 123, 128, 325, 326, 328, 329
Эбергард 288, 296, 313, 327
Эйду 79, 211
Энвер-паша (бей) 21, 31, 32, 36, 62,
64, 99 134, 199, 209, 232, 236—
239, 245', 246, 255, 258—260, 267
271 273—275, 277—280 282, 284,
285, 291, 297, 301—306, 308—
312, 316, 321, 322, 325, 330, 332,
334, 335
Энгельс Фридрих 137, 178, 326, 331
Эндерс 2|3|Э
Эрепталь 41—44, 46, 47, 74
Эссад-паша 30
Эртель 331
Эрхардт 166
Эрцбергер 101
Ягов 111, 214, 219, 226, 227, 230.
240, 242, 265, 267, 285, 325 331
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие . .	3
Введение	...	...................................... 8
Глава 1. Военная миссия фон дер Гольца в Турции (11908—'1912 гг.) 15
Глава II. Германия и морская политика Турции накануне первой ми-
ровой войны ................................................... 84
Глава III. Борьба германских оружейных монополий за турецкий рынок 138
Глава IV. Багдадская железная дорога............................. 165
Глава V. Военная миссия Лимана фон Сандерса. Кризис политики
Германии на Ближнем Востоке (январь 1913—июль 1914 г.)	207
Глава VI. Германия и вступление Турции в первую мировую войну .	264
Заключение ......................................................  318
Примечания......................................................   323
Библиография	.	.....................338
Указатель имен ..................................................  354
Александр Самойлович
Силин
ЭКСПАНСИЯ
ГЕРМАНСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА
На Ближнем Востоке
накануне первой мировой войны
(1908—1914)
Утверждено к печати
Институтом, востоковедения
Академии наук СССР
Редактор Ю. О. Магидсон
Младший редактор Н. Н. Комарова
Художник А. Г. Кобрин
Художественный редактор Э. Л. Эрман
Технический редактор М. В. Погоскина
Корректоры В. В. Воловик и М. 3. Шафранская
Сдано в набор 23/V-1975 г. Подписано к печати
13/1-1976 г. А-06509. Формат 60Х90!/и>. Бум. №<
Печ. л. 22,5 Уч.-изд. л. 25,62. Тираж 2800 экз.
Изд. № 3643, Зак. № 2406. Цена 2 р. 64 к.
Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука»
Москва, Центр. Армянский пер., 2
Тип. издательства «Коммунар»
г. Тула, ул. Ф. Энгельса, 150.
< г.-	•