химия и жизнь
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ЖУРНАЛ АКАДЕМИИ НАУК СССР
7
1976
^ <£*
Пи *- V

химия и жизнь
Ежемесячный научно-попупярный журнал Академии наук СССР • № 7 • июль 1976
?> Издается с 1965 года
РЕДАКЦИЯ Hi, I- '
ГУ
"::*;** л * ч-^'
у :л ■--?•-,',
>„К
и ..
•', -Г
Экономика,
производство
К П. Федоренко
ЭФФЕКТИВНОСТЬ
Беседа с академиком-секретарем Отделения
экономики АН СССР
Проблемы и методы
современной науки
Л. Мельникова
СВЕТ ИЗ ЛОВУШКИ
Новый метод исследования органических веществ —
радиотермолюминесцентный
ю
Вещи и вещества
Б. И. Казаков
ЧЕМ БОЛЕЮТ МЕТАЛЛЫ
Размышления
В. И. Классен 20
ОБ ЭТИКЕ В НАУЧНОЙ РАБОТЕ
«ТРАКТАТ О ЛЖЕНАУКЕ»: ДЕВЯТЬ МНЕНИЙ 25
О. М. Сичивица
ЯЗЫКОВЫЙ БАРЬЕР
Как научные работники владеют
иностранными языками
28
В зарубежных лабораториях
Р. Левин
МЛАДЕНЕЦ ХОЧЕТ ГОВОРИТЬ
34
38
Что мы «дим
В. Гельгор
СВЕЖЕСТЬ
Отчего и как скоро портятся
пищевые продукты
Справочник
Живые лаборатории
Размышления
ОСОБО СКОРОПОРТЯЩИЕСЯ
В. Ф. Руденко
ФИСТАШКА
С, М. Гершензон
СКОЛЬКО ИНФОРМАЦИИ ЗАПИСАНО
В ДНК?
Ю. В. Чайковский
ЛОГИКА, МАШИНЫ И ЖИЗНЬ
43
46
51
54
Фантастика Станислав Лем 58
МАСКА

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО РУБРИКАМ
77
А. Л. Пумпянский
АНГЛИЙСКИЙ ДЛЯ ХИМИКОВ
А. А. Бескурников
ПРОЯВИТЕЛЬ НА ВСЕ СЛУЧАИ
АКАДЕМИК С. С. НАМЕТКИН:
«Нет чистой и прикладной науки...»
И. Матусовская
УЛЫБКА ДЖОКОНДЫ
И ЗАГАДКА МИАСТЕНИИ
Н. Р. Панченков
ВОДА ВНУТРИ НАС
С. Красносельский
В ПОТЕ ЛИЦА
Б. А. Флеров
КАК ЖИВОТНЫЕ ВЕДУТ СЕБЯ
В ГРЯЗНОЙ ВОДЕ?
79
80
82
91
92
96
98
А НдПКОВСКИИ
БОЛЬШЕ ПЕНЫ, ВОДОПРОВОДЧИКИ!
Эффективный способ очистки сточных вод
от поверхностно-активных веществ
102
П yV Л ©с нов
СТРАННЫЕ ПОСТУПКИ РЫСИ
103
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
Е Суматохина к статье
«Свежесть»
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — картина
М. К. Чюрлениса «Дружба»
(к статье Л. Мельниковой
«Свет из ловушки»)
Т. Козлова
ПРЫЖОК С БАНАНОМ
Новый стеклопластиковый шест
для прыгунов
106
ТЕХНОЛОГИ, ВНИМАНИЕ!
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
ИНФОРМАЦИЯ
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
СЛОВАРЬ НАУКИ
ИЗ ПИСЕМ В РЕДАКЦИЮ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
ПЕРЕПИСКА
14
15, 33, 45
52
75
84
88
90
109
110
112

В Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду
партии подчеркивалось, что упор на
эффективность — важнейшая часть
экономической стратегии в десятой пятилетке. Это
решение партии опирается на глубокий,
научно обоснованный анализ сложившейся
обстановки. Каковы предпосылки стратегии
эффективности!
В девятой пятилетке наша страна достигла
больших успехов в развитии народного
хозяйства. Накоплен колоссальный научно-
технический и промышленный потенциал.
Бурное развитие нашей экономики по
существу исчерпало резервы дальнейшего
экстенсивного роста. В докладе на XXV
съезде партии Леонид Ильич Брежнев показал
это предельно четко.
Возьмем природные ресурсы. Добывать
их стало труднее, спрятаны они глубже,
расположены дальше. Производство энергии и
сырья обходится с каждым годом дороже.
Значит, природные ресурсы нужно
использовать рационально: применять более
дешевые и эффективные материалы, снижать
материалоемкость продукции, экономно
расходовать сырье, энергию, воду.
Другая проблема — трудовые ресурсы.
Мы не можем теперь рассчитывать на
привлечение дополнительной рабочей силы. Ре-
; ^ji vi , ii if V i i * ' ^
" 1 i )Яш
пи
111 JQ J II Г -
а езкс. f hi . - ii
' B' CTC 1 )r
* ПП
■ A "
Эффективность
Беседу с академиком-секретарем
Отделения экономики АН СССР директором
Центрального экономико-математического
института академиком Н. П. Федоренко ведет
специальный корреспондент «Химии и
жизни» кандидат экономических наук Ф. Г. Гур-
вич
и
3

зервы здесь у нас довольно ограничены.
И это связано прежде всего с
демографической ситуацией, которая на ближайшие
годы складывается не очень благоприятно.
Сказывается так называемое второе эхо
войны.
Наконец, очень важен вопрос о средствах.
В десятой пятилетке возрастут расходы на
развитие инфраструктуры — транспорта,
связи, системы материально-технического
снабжения. Есть еще одна очень важная
статья общегосударственных расходов — на
охрану окружающей среды. В десятой
пятилетке мы потратим на охрану природы
11 миллиардов рублей. А потом эти
расходы вырастут еще. Где изыскать на все
средства? Если факторы экстенсивного развития
исчерпаны, остается одно —
интенсификация, повышение эффективности и качества.
Загляните в статистические справочники.
Советский Союз занимает первое место в
мире по добыче многих видов сырья и
производству некоторых важнейших продуктов
(уголь, нефть, сталь, минеральные
удобрения и др.), по размерам
капиталовложений. В то же время национальный доход
нашей страны составляет около 66%
национального дохода США. Производительность
труда еще ниже: в промышленности — 55%,
в сельском хозяйстве — 25%. В повышении
эффективности и качества труда и
заложены наши производственные резервы.
Вы говорите только о резервах
эффективности производства. Но ведь есть и другие
резервы, причем немалые. Я имею в виду
сферу управления.
Да, есть. Общепризнано, что сегодня уже
невозможно эффективно управлять
хозяйством, используя те же методы, что в первые
годы Советской власти. Вспомним, что
капиталовложения за первые десять лет
существования советского государства составляли
около 4,5 миллиардов рублей. Теперь они
превышают 106 миллиардов рублей в год.
Выдающийся организатор социалистической
индустрии Серго Орджоникидзе каждый
день звонил по телефону на строящуюся
Магнитку и требовал сводку: сколько
кирпичей уложено. Теперь у одного министра
сотни и тысячи предприятий...
Около 50 тысяч промышленных
предприятий, находящихся на самостоятельном ба-
4
лансе, свыше 115 миллионов рабочих,
служащих и колхозников — таковы масштабы
нашего хозяйства сегодня. При таких
масштабах, при неслыханном усложнении
хозяйственных связей, резком ускорении научно-
технического и социально-экономического
развития перед планированием и
управлением встают задачи колоссальной
сложности. К тому же, приходится учитывать
разного рода неожиданности, случайности, или,
на экономико-математическом языке,
стохастические процессы. Речь идет, например, о
крупных открытиях и изобретениях,
требующих от хороших хозяев срочных мер:
строительства или перестройки цехов и целых
предприятий. Возможны неурожаи,
землетрясения и другие стихийные бедствия.
Если мы хотим, чтобы наши планы были
напряженными н в то же время реальными,
если мы хотим гибко управлять экономикой,
то должны иметь резервы.
Долгое время многие тешились иллюзией,
что все проблемы будут решены с
появлением достаточного числа
электронно-вычислительных машин. Однако теперь эта
иллюзия исчезает. Не случайно в США в ходу
такая шутка: есть три способа разориться —
спиться, влюбиться в кинозвезду и — купить
дорогой компьютер, ие зная зачем он нужен.
Сама по себе электронная машина никаких
проблем не решит, а лишь потребует
больших расходов. ЭВМ, единая
государственная сеть вычислительных центров — лишь
техническая база для совершенствования
системы планирования и управления
народным хозяйством.
Характерный пример — работа
автокомбината № 1 Главмосавтотранса. Когда ЭВМ
стала выдавать каждому водителю
рассчитанный ею оптимальный маршрут, это еще
не означало, что все шоферы начали
работать по-новому. Водители зачастую, спрятав
подальше предписание
электронно-вычислительной машины, отправлялись по
привычным маршрутам. Результаты такой
«оптимизации» были невысокими.
Почему так получалось? Да потому, что
идее оптимизации маршрутов противоречил
традиционный показатель —
производительность в тонно-километрах. Этот показатель
ориентировал водителей в основном на
перевозку грузов на максимальное
расстояние.

В ходе начавшегося на автокомбинате
экономического эксперимента традиционный
показатель был отменен. Новые показатели
и нормативы стимулировали работников
удовлетворять запросы наибольшего
числа потребителей. Тут-то и потребовались
оптимальные маршруты, рассчитанные на
ЭВМ.
Оптимизация маршрутов дала
возможность высвободить сотни автомобилей.
Полученная прибыль позволила лучше
материально стимулировать работников
комбината; возросли общественные фонды.
Опыт московского автокомбината лишний
раз подтверждает, что сама по себе
электронно-вычислительная техника не может
поднять эффективность производства.
Каждый раз нужен глубоко продуманный
комплекс экономических, производственных и
организационных мер.
Речь идет, таким образом, о необходимости
взаимосвязанного комплексного
рассмотрения проблем планирования и управления.
То есть о комплексном подходе. Как вы
его понимаете!
Сторонники оптимального планирования —
а к ним принадлежу и я — под
комплексным подходом понимают единство
принципиальных направлений совершенствования
всех элементов системы управления. Вот
некоторые из этих направлений:
совершенствование централизованного планирования;
ориентация всех плановых и хозяйственных
органов на конечные результаты
экономической деятельности; совершенствование
ценообразования н других рычагов
экономического механизма; последовательное
соблюдение принципа самоокупаемости.
Остановлюсь подробнее на одном из
названных мною направлений — ориентации на
конечные результаты. Чем сложнее и раз-
ветвленнее народное, хозяйство, чем больше
промежуточных звеньев, внутриотраслевых
и межотраслевых связей, тем легче за
промежуточными результатами упустить
главное— результаты конечные. Поясню это на
примере.
Известно, что затяжка строительства
крупных народнохозяйственных объектов
приводит- к замораживанию огромных
материальных и трудовых ресурсов Средние
потери составляют 120—150 тысяч рублей на
каждый замороженный миллион
капиталовложений. Всегда ли мы учитываем эти
потери при оценке результатов экономической
деятельности организации и их
руководителей? Далеко не всегда. С другой стороны,
мы не включаем те же 120—150 тысяч
рублей в результаты работы строителей,
которые на год сокращают запланированный
срок завершения своей работы. А ведь
подобные потери или, напротив, экономия —
важная часть конечного результата. Когда
об этом забывают, отчетные показатели
оказываются просто несоизмеримыми с
плановыми.
Конечные экономические результаты
производственной деятельности нередко
искажаются и тогда, когда по тем или иным
причинам не учитываются затраты природных
ресурсов.
Возьмите такой весьма распространенный
случай. Два хозяйства в одном районе
выращивают одну и ту же
сельскохозяйственную культуру. А земля у них разная,
разные урожаи, естественно, и экономический
эффект неодинаков. Как уравнять
возможности хозяйств, как поставить
производителей сельскохозяйственной продукции в
равные условия? Вот наша точка зрения:
нужна плата за природные ресурсы, рента за
землю. У кого лучше почва, тот должен
больше платить за нее. Если поступить так,
мы получим конечные экономические
результаты двух хозяйств в чистом виде.
И тогда мы будем уверены, что конечные
результаты будут зависеть от усилий
каждого из хозяйств, их умения рачительно
вести дело.
Вот еще один довольно тривиальный
пример. Автолюбители буквально охотятся за
покрышками одних шинных заводов и не
берут покрышки других, хотя те купить
совсем нетрудно. Потребителя интересует
качество, в первую очередь средний пробег
шины. И ему безразлично, что затраты и
тех и других заводов на единицу
продукции одинаковы. Как помочь потребителю?
Можно, например, продавать хорошие и
плохие покрышки по разной цене — чтобы
стимулировать успешно работающий завод,
чтобы не искажать экономические результаты
автохозяйств, которые получают шины
разной ходимости.
Наконец, очень важно ориентировать на
конечные результаты и центральные плано-
5

вые органы. Речь идет о создании системы
показателей, учитывающих конечную
эффективность хозяйствования.
Здесь большую роль призван сыграть
программно-целевой метод планирования
межотраслевых пропорций, рационального
использования ресурсов страны.
Этот метод упоминается в принятых XXV
съездом «Основных направлениях развития
народного хозяйства СССР на 1976—
1980 годы». Расскажите, пожалуйста, о нем
подробнее.
Еще недавно по поводу
программно-целевого метода планирования среди экономистов
шли горячие споры. А сегодня он уже взят
на вооружение нашими планирующими
органами.
Если говорить коротко, суть метода
заключается в следующем. Выбирается
перспективная цель какой-либо большой
системы — предприятия, отрасли, всего
народного хозяйства.
Путь к далекой главной цели сложен.
Чтобы достичь ее, нужно решить
множество более мелких задач. Если изобразить
путь от предшествующих целей к
последующим в виде вертикальной схемы, то
получится что-то вроде новогодней елки со
звездой на макушке (главная цель) и
расширяющимися книзу гирляндами
(промежуточные цели и подцели). Разветвляющиеся
корни дерева целей относятся к ресурсам,
которые необходимо использовать — добыть или
создать.
Дерево целей планируемой системы
служит по существу тем каркасом, который
определяет структуру долгосрочных
прогнозов, программ и в конечном счете планов.
Сочетание намеченных целей, необходимых
для их достижения ресурсов, сроков
выполнения работ, мероприятий, в которых будут
заняты участники работы, и всего прочего,
что нужно для решения поставленной
конечной задачи, и составляет комплексную
программу.
Первой комплексной программой,
блестяще реализованной в практике
хозяйственного строительства, был ленинский план
электрификации — ГОЭЛРО. Тогда,
разумеется, еще не существовало мощного
математического аппарата, которым пользуются
экономисты сегодня. Однако в ГОЭЛРО
6
присутствуют важнейшие черты программно-
целевого подхода — научно обоснованное
сочетание целей, ресурсов, сроков. А вот
примеры уже осуществленных современных
программ: освоение целины, освоение
космоса.
В последние годы Академией наук СССР
и Госкомитетом по науке и технике при
участии других научных учреждений,
министерств и ведомств был разработан проект
Комплексной программы
научно-технического прогресса и его социально-экономических
последствий на 1976—1990 годы,
получивший высокую оценку на XXV съезде партии.
В Отчетном докладе ЦК КПСС было
указано на необходимость продолжать работу
над программой, дающей ориентиры, без
которых нельзя успешно руководить
экономикой.
В решениях съезда, в Комплексной
программе, о которой вы говорите,
предусмотрено ускоренное развитие тех отраслей,
которые в первую очередь определяют
научно-технический прогресс. Среди них —
химия. Каков экономический эффект
химизации народного хозяйства!
В наши дни потребление природных
материалов настолько возросло, что добывать их
в нужном количестве стало очень сложно.
Кроме того, современная технология требует
материалов и продуктов, которых природа
за миллионы лет эволюции просто не
успела создать. Химия в состоянии восполнить
этот пробел искусственными материалами,
причем материалами высокоэкономичными.
Химизация затрагивает практически все
отрасли народного хозяйства. Свыше
пятидесяти различных пластмасс применяют,
например, в машиностроительных отраслях.
Общий экономический эффект от их
применения превысил в прошлом году
полмиллиарда рублей. Вот несколько слагаемых
этой суммы.
Примерно 80% электродвигателей
выходят из строя в результате пробоя изоляции.
Использование изоляции из кремннйорга-
нических лаков и компаундов позволило
увеличить мощность электродвигателей более
чем на 20%, а срок службы — в 2—3 раза.
Бесперебойная работа всех машин во
многом зависит от надежности узлов трения.
Прекрасные антифрикционные свойства
полимерных материалов — полиамида, поли-

формальдегида, поликарбоната с
графитовым наполнителем (или дисульфидом
молибдена) — позволяют весьма эффективно
использовать эти материалы вместо бронзы,
латуни, баббита для изготовления
подшипников, вкладышей, втулок, шестерен.
Удельная эффективность применения
пластмасс (эффект использования тонны
полимерного материала) колеблется сегодня
от 400 рублей (в электробытовых машинах)
до 6500 рублей (в станкостроении). В
целом же в машиностроении высвобождено
около 150 тысяч тонн стали, 40 тысяч тонн
цветных металлов. Применение каждой
тонны пластмассы сокращает трудоемкость
изготовления продукции в среднем на 360
человеко-часов. А суммарный экономический
эффект я уже назвал.
В строительстве в 1975 году мы
использовали около полумиллиона тонн
пластиков. Это пластмассовые несущие
конструкции, отделочные материалы, трубы,
теплоизоляция и многое другое. Годовой
эффект — около 400 миллионов рублей.
А как оценить сохраняемые леса? Ведь
пластмассой заменили 30 миллионов
кубометров древесины и 40 миллионов
кубометров пиломатериалов.
Одним словом, во всех отраслях
народного хозяйства эффект химизации
исчисляется сотнями миллионов и миллиардами
рублей.
Эффект действительно значителен. Но
можно ли понимать задачу химизации так:
стремиться максимально удовлетворить
потребности в химических материалах всех
отраслей! А для этого включать в планы некий
показатель, характеризующий степень
химизации. Показатель столь же
обязательный для выполнения, как, скажем, объем
призводства или освоение
капиталовложений. Если, например, обувная
промышленность получит задание на пятилетку
повысить уровень химизации на N процентов
и это задание будет выполнено, мы
получим дополнительно миллионы пар обуви и
еще гарантированный экономический
эффект в сотни миллионов рублей.
Если понимать химизацию так, то в одной
отрасли что-то можно выиграть, даже много
выиграть. Но в масштабах всего
народного хозяйства можно проиграть:
получить эффект меньше возможного. И вот
почему.
Цель химизации — не освоение какого-то
формального показателя, характеризующего
использование химических материалов и
технологий. Химизация призвана ускорять
научно-технический прогресс, повышать
производительность труда, сокращать затраты
средств и ресурсов. Одним словом, давать
дополнительный экономический эффект.
Возьмем простой пример. Предположим,
что в 1977 году производство полиэтилена
можно увеличить на 100 тысяч тонн. На эти
тонны претендуют три крупных потребителя:
машиностроение, капитальное
строительство и торговля. Как поделить полиэтилен?
Поровну? Счесть более важными запросы
промышленности, а торговле отказать? Или
наоборот, — отдать большую часть
торговле, чтобы подтянуть ее по уровню
химизации к машиностроению? А может быть,
выбрать такого потребителя, у которого
эффект применения ста тысяч тонн
полиэтилена будет максимален?
Ответить на эти вопросы — значит решить
задачу распределения дефицитных
химических материалов. Такие задачи решаются
сравнительно несложными' экономическими
методами. Но очень важно строго
придерживаться главного принципа: вкладывать
дефицитные химические материалы туда,
где они дадут наибольший эффект.
Так решается проблема распределения
химической продукции. А как быть с ее
производством? Ведь темпы развития химии
нельзя задавать произвольно. Химические
производства требуют больших
капитальных вложений: нужны специальные стали и
цветные металлы, железобетон и многое
другое. Но те же материалы требуются для
строительства электростанций и
машиностроительных заводов. Может быть, их
лучше направить в энергетику, в
машиностроение? Ведь эти отрасли, как и химия,
определяют ускорение научно-технического
прогресса.
Вот здесь-то и может оказать помощь
программно-целевой метод согласования,
увязки и оценки различных разделов плана.
Применение этого метода к проблемам
химизации народного хозяйства, несомненно,
может дать большие выгоды. Известно, что
на основе программно-целевого подхода в
настоящее время разрабатывается
специальная комплексная программа. Не могли
бы вы рассказать о ней!
7

Академик Н. П. Федоренко
Комплексная программа химизации
народного хозяйства — сложный плановый
документ или, точнее, целая система сложных
документов.
Цель программы состоит в том, чтобы
обеспечить весь намеченный круг
потребителей химическими материалами и
химическими способами производства и при этом
в наибольшей степени способствовать
техническому прогрессу, а также
максимальному экономическому эффекту.
Программу можно разделить на три
основные части.
Первая ее часть охватывает объекты
химизации, то есть практически все отрасли
народного хозяйства. Вторая планирует
развитие химической промышленности и
химической науки, необходимое для достижения
должного уровня химизации. Наконец, в
третьей части программы мы вновь
обращаемся к общим проблемам народного
хозяйства, но уже в несколько ином аспекте: что
каждая отрасль должна дать химии. Итак,
предстоит спланировать три основных звена
цепи: потребность в химических материа-
8
л ах, их производство,
материально-сырьевую базу этого производства.
Таким образом, в Комплексной
программе химизации между отраслями народного
хозяйства, между предприятиями
устанавливается сложная сеть прямых и обратных
связей. Сельское хозяйство, например,
использует удобрения и ядохимикаты,
полимерные пленки и кормовые добавки,
химические волокна и синтетический каучук. А
химическая промышленность потребляет
природные волокнистые материалы, которые
дает сельское хозяйство. Но химия
вырабатывает все больше искусственных и
синтетических волокон. Эти волокна вытесняют
природные, сокращаются посевные площади под
технические культуры, уменьшается
потребность в удобрениях.
Не правда ли, сложная и противоречивая
зависимость?
Прежде такие зависимости — а их
великое множество — далеко не всегда
учитывались в практике планирования. Поэтому
Комплексная программа химизации
народного хозяйства ставит новые проблемы в
методике и практике планирования, требует
разнообразной информации,
совершенствования методов экономических расчетов.
Важнейшая составная часть Комплексной
программы — оптимизация расчетов на
уровне каждой промежуточной цели, с тем
чтобы наиболее рационально и экономно
распределить расходуемые ресурсы. На этом
этапе совершенно невозможно обойтись без
экономико-математических методов и
вычислительной техники.
Обратимся к примеру, довольно
условному. Допустим, что в течение десяти
плановых лет ежегодно мы должны начинать
строительство не более трех новых
предприятий по производству пластмасс. И есть
три проекта. Каждый раз нам приходится
выбирать, по какому проекту строить,
какое строительство начинать раньше, какое
позже. За весь плановый период число
возможных сочетаний составит примерно 10,э.
Для ЭВМ с быстродействием миллион
операций в секунду на полный перебор всех
сочетаний вариантов потребуется больше трех
лет.
Естественно, это немыслимо. Сейчас
разработаны экономико-математические
методы, позволяющие решать такую задачу и

ей подобные буквально в считанные
минуты. Решение многих отраслевых задач —
определения оптимальной структуры
производства, оптимизации выбора проектов,
последовательности их осуществления,
оптимизации структуры потребления
продукции— уже сегодня дает десятки и сотни
миллионов рублен экономии.
Что же такое оптимальный вариант!
Допустим, удалось отыскать такой вариант
развития производства химической
продукции, который наиболее полно отвечает
задачам всего народного хозяйства. То есть
оптимальный. Каков он — в самом общем
виде!
Только в самом общем. Иначе мы вместе с
читателями вынуждены будем углубиться в
дебри экономико-математического
моделирования.
Прежде всего оптимальный вариант
предусматривает полное удовлетворение
потребностей народного хозяйства в тех
химических продуктах, без которых отрасли-
потребители вообще не могут выпускать
продукцию. Речь идет, например, о
высокопрочном корде из химических волокон для
авиационных шин, о пластмассовых
теплозащитных устройствах на космических
кораблях. В этих случаях химические
материалы практически печем заменить.
Оптимальный вариант позволяет
получить максимально возможный эффект от
развития производства и применения
химических продуктов, заменяющих
традиционные виды сырья пли способствующих
интенсификации производства.
Наилучшим вариантом структуры
производства был бы такой, который полностью
удовлетворил все экономически
целесообразные потребности. Однако надо иметь в
виду, что сама по себе потребность в
высшей степени динамична из-за непрерывного
появления новых химических материалов и
расширения круга потребителей.
Потребности растут быстрее производства.
Оптимальный вариант должен учитывать
ограничения, связанные с тем, что народное
хозяйство располагает ограниченным
количеством трудовых и сырьевых ресурсов,
капиталовложений, которые могут быть
направлены на расширение производства.
Итак, в самом общем виде задача поиска
оптимального варианта сводится к
установлению такого объема и такой структуры
производства химической продукции в
течение пллнового периода, которые обеспечат
достижение максимального
народнохозяйственного эффекта.
Последний вопрос к вам, Николай
Прокофьева, — из чиспа тех, что кочуют из
одной беседы о химизации народного
хозяйства в другую. Химия и окружающая
среда, химия и вредные отходы...
Химия — волшебница. Есть такой газетный
штамп. А волшебницы, как известно,
бывают добрыми и злыми...
Надо иметь в виду следующие
обстоятельства. Во-первых, химическая
индустрия — пе единственный источник
загрязнения среды. Во-вторых, без химических
методов обезвреживания отходов сейчас пе
обходится ни одна отрасль. В-третьих, химия
позволяет превращать отходы одних
производств в сырье для других.
С экономической точки зрения роль химии
в охране среды особенно важна потому, что
химизация народного хозяйства позволяет
высвободить значительные средства,
которые можно направить па борьбу с
загрязнением воздуха и воды. Наконец,
химические методы дают техническую
возможность бороться с вредными воздействиями
индустрии на природу при высокой
экономической эффективности методов борьбы.
Заметьте: при высокой экономической
эффективности!

P i i
Свет из ловушки
Сотрудники Института
химической физики АН СССР доктор
химических наук Н. Я. Бубен и
кандидат физико-математических наук
В. Г. Никольский обнаружили
ранее неизвестную закономерность:
при плавном нагревании твердых
органических веществ,
предварительно облученных заряженными
частицами или гамма-квантами,
температура, при которой
наблюдается наибольшая
термолюминесценция, совпадает с температурой
структурных переходов (плавления,
размягчения и т. д.).
18 ноября 1975 г. Комитет по
делам изобретений и открытий при
Совете Министров СССР
зарегистрировал эту закономерность в качестве
открытия.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Сначала — о достаточно известном.
Если какое-либо твердое
вещество при низкой температуре
подвергнуть воздействию электронов,
рентгеновских или гамма-лучей, то при
нагреве, даже самом
незначительном, вещество начнет светиться.
Впервые подобное свечение было
обнаружено и исследовано у неоргани-*
ческих кристаллов и стекол еще в
начале девятисотых годов. Свечение
назвали радиотермолюминесцен-
цией.
Примерно полвека назад явлению
дали четкое объяснение. Первичное
излучение выбивает электроны из
10
валентной зоны кристалла в зону
проводимости. Эти электроны, а
также образовавшиеся дырки могут
мигрировать до встречи с
противоположным зарядом. (Такая встреча
сопровождается вторичным
излучением. Но зафиксировать его
непросто, ведь в этот момент кристалл
облучается извне.) Положительные и
отрицательные заряды взаимно
уничтожаются, и в кристалле
устанавливается прежнее распределение
электронов.
Однако возможен и иногда даже
более вероятен другой случай:
двигающиеся по кристаллу заряды
могут попасть в своего рода ловушки —
вакансии в решетке, примесные
атомы и другие дефекты. Если
бегающий по кристаллу электрон
попадает в такую ловушку, его
рекомбинация с положительным зарядом на
некоторое время задерживается.
Время такой задержки при низких
температурах может составлять
часы, дни и даже годы.
Электрон остается в ловушке до
тех пор, пока какое-то внешнее
воздействие (например, тепловое или
световое) не выбьет его оттуда.
Выбитый электрон возвратится в
валентную зону, встретится там со
своим антиподом — дыркой, реком-
бинирует с ней, испустив при этом
квант света. Это свечение можно
увидеть.
Со временем появилось много
модификаций этой теории, много
разных моделей, но суть их была одна:
термическое освобождение
электрона из ловушки.
Радиотермолюминесценцию стали
применять для изучения строения
вещества: по положению и величине
максимума на кривой высвечивания
пытались судить о том, насколько
прочно застрял электрон в своей
ловушке, иными словами, о глубине
потенциальной ямы, созданной
дефектом кристаллической структуры.
Эта модель считалась
классической для неорганических веществ.
С органикой дело обстояло иначе.

Внешнее излучение выбивает электроны из валентной
зоны кристелла ■ зону проводимости. Электроны
мигрируют е кристаллической решетке. Встретившись
с носителем противоположного зеряда — дыркой,
они рекомбмнируют с ней, испуская квант саета. I —
эажват электрона мелкой ловушкой, II — захват дырки,
III— освобождение влектроиа и переход в глубокую
ловушку, IV — освобождение злектрона и
рекомбинация зарядов, V — Миграция ловушек и
рекомбинация зарядов
Долгое время считалось, что
подавляющее большинство
облученных органических соединений
вообще не должно светиться при
нагреве, ибо ловушки могут существовать
только в кристаллах. А коли нет
ловушек, то электрону просто негде
задерживаться. И когда появились
самые первые работы по радиотер-
молюминесценции органических
соединений, авторы этих работ не
скрывали своего недоумения в связи
с обнаруженным эффектом.
За неимением лучшего объяснения
теорию радиотермолюминесценции
кристаллических веществ
распространили и на органические
соединения. Хотя даже для органических
кристаллов, не говоря уже об
аморфных органических веществах,
модель эта содержит массу
произвольных допущений.
ОТКРЫТИЕ
В конце пятидесятых годов в
лаборатории радиоспектроскопии
свободных радикалов Института хими-
ад Ъ
аалеитш зона
ческой физики АН СССР
исследовали стабилизацию радикалов в
различных веществах. В частности,
стоял такой вопрос: можно ли с
помощью облучения накопить в
органических соединениях заметное
количество свободных радикалов и
получить от них свечение при
разогреве? При этом исследователи
полагали, что при встрече и рекомбинации
двух радикалов, так же как и при
рекомбинации электронов и дырок,
вполне возможно свечение.
Эксперименты выявили нечто
неожиданное: пики свечения для
каждого типа вещества были особыми,
возникали при вполне определенных
температурах. Когда каучук
облучили при низкой температуре, а затем
стали разогревать, удалось
обнаружить максимум на кривых свечения
при температуре перехода из
стеклообразного состояния в упругое,
эластичное.
Исследователи взяли другие
органические вещества с хорошо
известными параметрами структурных
переходов. Эксперимент следовал за
экспериментом- И всегда при
разогреве облученных органических
кристаллов наблюдались вспышки
свечения в момент перестройки
кристаллической решетки или во время
плавления, а у аморфных
образцов — при температуре
размягчения.
Закономерность была
установлена. Ее надо было объяснить.
11

СУТЬ ДЕЛА
Вторичное излучение при
размораживании облученного
органического вещества стало неоспоримым
экспериментальным фактом. Значит,
электроны все-таки
стабилизируются — находят в органических
соединениях какие-то свои ловушки.
Эксперименты доказали это.
Органические соединения
облучали быстрыми электронами при
температуре около 77°К, а затем при
той же температуре освещали
видимым светом — образец светился.
Это явление (его назвали
радиофотолюминесценцией) наблюдали у
всех исследованных веществ:
бензола, циклогексана, парафинов,
полиэтилена, каучуков.
Если образец, облученный
электронами, немного разогревали, а
затем вновь замораживали до 77°К и
освещали, интенсивность фотолюми-
Исследование процесса размягчения натурального
каучука: 1 — температурная зависимость ширины
линии поглощения ЯМР; 2 — механические потери при
частоте 0.002 Гц; 3 — кривая высвечивания РТЛ; 4 —
механические потери при частоте 30 Гц; 5 —
температурная зависимость деформации каучука при
постоянной нагрузке — термомеханическая кривая
температура, Н
несценции снижалась: по-видимому,
некоторые электроны успевали ре-
комбинировать при разогреве.
Все это было неплохим
свидетельством в пользу того, что
стабилизация электронов в облученном
органическом веществе возможна.
Накапливались и косвенные
доказательства. Выяснилось, в
частности, что радиотермолюминесценция
органических соединений
непосредственно не связана с энергией,
которая выделяется во время
рекомбинации образовавшихся при радио-
лизе радикалов. Образцы, которые
содержали большое количество
стабилизированных радикалов (до 1019
в грамме), но не имели захваченных
зарядов, при разогреве не светились.
Однако стоило эти образцы перед
размораживанием дополнительно
облучить электронами, как при
нагреве наблюдалось яркое
свечение.
Эксперименты неопровержимо
доказали, что в органических
веществах какие-то ловушки для
электронов все-таки есть. Какие? Ими
могут быть примесные молекулы
другого вещества: когда электрон
подходит к такой молекуле, он прочно
с ней связывается — получается
молекулярный ион. Ловушками могут
служить и радикалы: электроны
крепко удерживаются порванными
межатомными связями. Различные
структурные неупорядоченности в
веществе также нередко
оказываются ловушками.
Мы уже говорили, что ловушки
служат своеобразными
энергетическими потенциальными ямами. В
органическом веществе многие из них
оказались глубже, чем в
неорганическом кристалле. Чтобы освободить
электрон из таких глубоких
ловушек, какими оказываются,
например, стабилизированные радикалы,
необходимо нагреть вещество до
температуры 500—800°К.
Но у большинства органических
соединений температура плавления
или размягчения значительно ниже.
12

фотоумножитель.
О
сосуд длл
жидного азота-
криостат
образец
Сжема термолюмииографа — прибора для изучения
структурных переходов органически! яеществ методом
радиотермолюминесцекции. Облученный при
температуре 77—100 К образец органического
яещестяа помещают ■ криостат (охлажденный до
температуры жидкого азота) и плаяко A0—20 я
минуту) разогревают. Свечение образца регистрируют
с помощью фотоумножителя.
Вещество начинает течь — ловушки
мигрируют. (Впрочем, миграция
ловушек может начаться задолго до
размягчения образца — при любой
структурной перестройке вещества.)
И что важно, миграция происходит
еще до того, как захваченные
ловушками электроны успевают из них
высвободиться.
Миграция ловушек
сопровождается рекомбинацией связанных
зарядов (подобно тому, как в
неорганическом веществе рекомбиннрует
свободный электрон с дыркой).
Начинается свечение. Радиотермолюми-
несценция вызвана миграцией
ловушек, движением целых органических
молекул и их частей.
Следовательно, она свидетельствует о глубоких
структурных изменениях вещества
Это и позволило создать новый
эффективный метод исследования
вещества.
МЕТОД
В общих чертах метод радиотермо-
люминесценцин, или сокращенно
РТЛ, заключается в следующем.
Небольшой образец исследуемого
органического вещества облучают
при низкой температуре G7—100°К)
в полной темноте. Пригодны любые
источники ионизирующего
излучения: нейтронные, гамма-источники,
бета-источники, ускорители
заряженных частиц, рентгеновские
установки. Мощность дозы не играет
существенной роли. Важно только,
чтобы полная, так называемая
экспозиционная доза достигала 0,1 —
2 Мрад. Такие дозы, как правило,
не изменяют температуру
структурного перехода. Стало быть,
полученные сведения об этом переходе
вполне можно относить к исходному
состоянию вещества —до облучения.
Затем образец помещают в
криостат (охлажденный до температуры
жидкого азота) и плавно A0—20 в
минуту) разогревают. Свечение
образца регистрируют. Одновременно
фиксируется и температура.
В конечном итоге получают
зависимость интенсивности РТЛ от
температуры — кривую высвечивания.
Пики, изломы кривой, их высота и
ширина несут информацию об
исследуемом органическом веществе
и прежде всего позволяют оценить
температуру структурных
переходов. Первый в мире прибор для
исследования структурных переходов
органических веществ методом РТЛ
был изготовлен в Институте
химической физики АН СССР. Абсолют-
13

ная точность определения
достаточно высока — около 1°.
Структурные переходы в
органических веществах, как известно,
определяют и другими способами:
методом ядерного магнитного
резонанса, методами диэлектрических и
механических потерь,
термомеханических измерений и т.д. Когда речь
идет о плавлении, различные
методы дают, как правило, хорошо
совпадающие результаты. При изучении
же так называемых релаксационных
переходов (например, стеклования)
возможны существенные
расхождения. Это связано с тем, что
различные методы позволяют
регистрировать разные частоты движения
молекул. Например, ядерный
магнитный резонанс позволяет
установить колебания частотой около 104
герц. Метод РТЛ регистрирует более
низкие частоты: Ю-2—Ю-1 герц.
И что особенно важно,— это
экспресс-метод: анализ методом РТЛ
занимает всего 15—20 минут.
Метод РТЛ весьма универсален.
Он применим при изучении
низкомолекулярных и
высокомолекулярных соединений, полярных и
неполярных молекул, предельных,
непредельных, ароматических и других
органических веществ. Он
используется при исследовании жестких
аморфно-кристаллических
полимеров — полипропилена, полиэтилена,
сополимеров этилена с пропиленом,
политетрафторэтилена. Установить
температуру стеклования удается
даже тогда, когда количество
аморфной фазы в веществе очень
невелико — всего 5—10%.
Наблюдая кривые высвечивания,
можно получить данные не только
о температуре отдельных
структурных переходов, но и сведения об их
характере, об энергии активации
процессов молекулярного движения, о
степени кристалличности вещества.
Метод РТЛ позволяет исследовать
органические соединения в смесях
веществ с близкими, с совпадающими
температурами структурных
переходов. Сделать же это другими
современными методами анализа весьма
затруднительно, а порою и
невозможно.
Благодаря своей простоте,
точности, универсальности,
избирательности метод РТЛ занял важное место
в арсенале современных средств
исследования вещества.
Л. МЕЛЬНИКОВА
т ,НОг
1КМГ"
АДИПИНОВАЯ КИСЛОТА
ИЗ ОТХОДОВ
В производстве капролакта-
ма в качестве побочного
продукта образуется довольно
много адипиновой кислоты.
Однако адипиновая кислота
собирается в так
называемом водном слое, который
до сих пор считали отходом
производства, поскольку
нужный продукт ие
удавалось отделить от примесей.
Недавно разработан метод,
позволяющий сделать это.
Метод заключается в
предварительном упаривании
водного слоя при
температуре 80° С и остаточном
давлении 40—80 мм рт. ст.
Раствор упаривают до тех
пор, пока концентрация
адипиновой кислоты не
достигает 50%. При охлаждении
упаренного раствора
выпадают кристаллы адипиновой
кислоты. Их отделяют от
маточника, промывают
паровым конденсатом и
обрабатывают азотной кислотой.
При этом все примеси
полностью окисляются.
«Химическая
промышленность»,
1975, Ко 12
ЛАЗЕРНАЯ ЗАКАЛКА
Для термической обработки
металлических поверхностей
на автомобильных и
тракторных заводах начали
применяться лазерные
установки на углекислом газе,
способные развивать мощность
до 10 квт. Такие лазеры
дают возможность получить
закаленные слои глубиной
0,05—2 мм и шириной 5 мм.
«Iron Age», 1975, № 6
14

Хиральный
электрод
Молекулы органических веществ, у которых хотя бы один
из атомов углерода связан с четырьмя различными
заместителями, могут существовать в виде двух изомеров,
относящихся друг к Другу как предмет и его отражение в
зеркале. Такие вещества называют оптически активными, а
атом углерода, ответственный за это свойство, — хираль-
ным.
Чистые оптически активные вещества нужны не только
для научных целей: например, лишь определенные
зеркальные изомеры аминокислот имеют пищевую ценность. Но
получать оптически активные вещества в чистом виде
непросто: для этого разработаны различные приемы
разделения их смесей, а также способы синтеза с помощью
других оптически активных соединений. А недавно арсенал
синтетических способов получения оптически активных
веществ пополнился принципиально новым («Journal
of American Chemical Society», 1975, т. 97, № 12).
Если взять графит, способный служить электродом для
электрохимического восстановления органических
соединений, и нагреть его на воздухе, то его поверхность
покроется карбоксильными группами СООН. Такой частично
окисленный графит после обработки тионилхлоридом, а
затем оптически активным амином приобретает хиральные
свойства.
При электрохимическом восстановлении органических
кетонов с помощью такого электрода были получены
оптически активные спирты; если в качестве электрода
использовался графит, окисленный с поверхности и затем
обработанный только тионилхлоридом, восстановление
кетонов приводило к спиртам, не обладающим оптической
активностью.
Оставалось убедиться в том, что оптически активные
спирты образуются не под действием оптически
активных примесей, способных оказаться в растворе (например,
оптически активного амина, отщепившегося от поверхности
электрода). Для этого тот же самый процесс осуществили
на обычном графитовом электроде, но в электролит
добавляли оптически активные алкалоиды; образующиеся
при этом спирты обладали гораздо меньшей оптической
активностью, чем в случае, когда использовался
хиральный электрод.
Метод прямого электрохимического синтеза оптически
активных соединений с помощью хирального электрода
может найти широкое применение в синтетической
органической химии. Кроме того, детальное исследование этого
процесса может дать дополнительные данные о
механизме синтеза оптически активных соединений.
В. ДАВЫДОВ
15

■г
*
#
*
-Л/
&
«.*•
^
,"Р»Л /'
г1-
№
7V
Ш
* #
^
4с
Вещи и вещества
Чем болеют
металлы
Кандидат технических наук
Б. И. КАЗАКОВ
16
II металлы, подобно людям, могут стареть,
уставать, болеть. Что есть коррозия
металла? Болезнь, результат которой — утрата
работоспособности, временная или
постоянная.
Но эти заметки не о коррозии,
свойственной практически всем металлам, а о
некоторых специфических болезнях, которыми
болеют одни металлы и не болеют другие.

подобно тому как человек не может
заболеть собачьей чумкой, а лошадь —
человечьей гипертонией.
ОЛОВЯННАЯ ЧУМА
По-видимому, это самый старый и самый
известный пример болезни металла.
В 1868 году в мемуарах Петербургской
Академии наук появилась статья
академика К. Фрицше. в которой сообщалось, что
на интендантских складах вдруг
разрушились все оловянные пуговицы, твердый
белый металл превратился в серую труху.
Подобное наблюдалось и на складах
таможни: бруски олова рассыпались в порошок.
Статья Фрицше встретила живой отклик:
в Академию стали поступать сообщения о
загадочных и неприятных превращениях
олова. Отклики шли из самых различных
мест Европы и Северной Америки. Все
сходились на том, что олово словно
простуживается: серый порошок во всех случаях
образовывался под действием низких
температур.
Подобные истории случались и позже. Из
поезда, пришедшего в Москву из
Голландии, вместо погруженных в него
полновесных брусков олова выгрузили груды серого
порошка. На печально известных Нерчин-
ских рудниках за несколько морозных дней
рассыпались все оловянные миски и ложки.
Во время знаменитого балканского похода
у будущих героев Шипки и Плевны
рассыпались оловянные пуговицы, и пришлось
воинам идти в шинелях нараспашку. А еще
позже Оскар Уайльд проявил
проницательность, неожиданную для человека, столь
далекого от техники. В его сказке
«Счастливый принц» раскалывается от мороза
именно оловянное сердце...
Сущность «оловянной чумы» выяснена
уже давно: она заключается в изменении
кристаллической структуры металла при
низких температурах. Плотность белого
олова — 7,37, а серого — всего 5,76. При
перекристаллизации на морозе металл
изменяется в объеме и происходит что-то вроде
микровзрыва.
Оловянная чума — болезнь инфекционная.
Соприкосновение переохлажденных, но еще
здоровых брусков олова с пораженными
оловянной чумой приводит к «заражению».
Сначала на них появляются «бородавки» —
Такие ют «бородашкия ка пошеряности металла —
■ерный признак олошянной чумы
участки пораженного металла. Это то же,
что и затравка, введенная в
переохлажденный раствор, вызывающая бурную
кристаллизацию.
На складах предприятий, где хранятся
бруски олова, не допускают понижения
температуры ниже определенного уровня —
фактор, совершенно безразличный при
хранении других металлов. Уже при
температуре плюс 13,2СС начинается превращение
белого олова в серое. Но особенно быстро
этот процесс идет при температуре ниже
минус 39°С.
Присутствие в олове примесей алюминия
или цинка ускоряет течение болезни, а
добавками, предупреждающими оловянную
чуму, служат висмут, сурьма и свинец.
Нынешние оловянные припои полностью
застрахованы от оловянной чумы
благодаря таким «прививкам».
МЕДНАЯ ОСПА
Еще одна инфекционная болезнь металла
(не по сущности — по названию) —медная
оспа. На поверхности красно-желтых
сверкающих слитков появляются вдруг темные
оспины. Это происходит в тех случаях,
когда технология производства металла
бывает нарушена.
При плавке медь легко поглощает газы,
в частности кислород. Образующаяся при
этом закись меди Си20 хорошо
растворяется в металле. Когда затвердевает двухком-
понентный сплав, то при постепенном
понижении температуры кристаллизуется
сначала тот компонент (обычно это металл),
17

точка плавления которого выше. По
достижении точки плавления второго
компонента происходит совместная кристаллизация.
Из-за этого в процессе затвердевания
соотношение компонентов в расплаве
изменяется. Температура плавления чистой меди
1080°С, а ее эвтектики с Си20—1064.
Поскольку закиси меди в расплаве немного,
эвтектика распределена в нем локально, в
отдельных точках. Медь твердеет раньше, и
эти локальные включения, еще незастывшие,
вытесняются на поверхность. Так
образуются оспины.
От вредного влияния закиси меди
избавляются, восстанавливая ее до металла
в процессе дразнения. В расплав погружают
свежеспилеиное бревно. Влага и продукты
сухой перегонки дерева вызывают бурление
расплава и восстановление закиси:
Сц20+С—^Cu + CO;
Си20 + СО—^2Си+С02.
Однако дразнить медь нужно осторожно.
Можно и передразнить. Если удалить из
расплава всю закись Си20, то медь будет
быстро поглощать восстановительные газы,
отчего поверхность ее станет пористой.
Опять медная оспа, хотя и несколько иного
характера!
«Передразнение» сказывается и на
механических свойствах металла, особенно если
в нем есть примесь висмута. Обычно в
расплавлен ной меди он присутствует в виде
соединения В120з-Си20, равномерно
распределенного по всей массе и оттого
сравнительно безвредного. При полном же
удалении закиси меди восстанавливается и
металлический висмут. Это очень вредная
примесь. Выделяясь на гранях кристаллов
застывшей меди, висмут придает слитку
хрупкость и при низких, и при высоких
температурах.
МЕДНАЯ ВОДЯНКА
Если во избежание медной оспы медь
плавят в восстановительной водородсодер-
жащей атмосфере, то не исключено, что у
металла обнаружится другая болезнь.
Водород легко проникает (диффундирует)
в медный расплав и там взаимодействует с
закисью меди:
Cu20 + H2—*H20+2Cu.
Образующиеся пары воды в меди не
растворяются и через расплав свободно прохо-
18
Медная ост
дят. Застывая, металл сжимает пар,
давление огромно — оно способно разрушить
кристаллическую решетку, вызвать трещины.
Металлурги называют это явление
водородной болезнью. Профилактическое
средство против нее — безводородная
восстановительная атмосфера.
ВОДОРОДНАЯ ХРУПКОСТЬ
Водородную болезнь меди, пожалуй, с таким
же правом можно назвать и водной, а вот
стали бывает свойственна именно
водородная хрупкость. Оиа на первый взгляд не
столь катастрофична, но может причинить
и крупные неприятности.
Листовую сталь перед отправкой в цех
на переработку очищают в травильных
ваннах серной или соляной кислотой. Но
очищенные травлением листы еще ие готовы
для штамповки — они могут рваться под
штампом, и вот отчего.
При обработке в ваннах из травильного
раствора будет выделяться вытесняемый
железом водород— атомарный в момент
выделения (или даже в ионной форме).
Поглощенный поверхностью стального листа,
он образует гидриды, которые занимают
значительно больший объем, чем
соответствующее количество железа. Тем самым
создаются внутренние напряжения —
физическая причина водородной хрупкости. Чтобы
уменьшить ее, достаточно дать травленым
листам вылежаться при обычной
температуре. Они станут годными для штамповки.
Однако не всегда эта болезнь так
безобидна. В стальных установках и
аппаратах, где в атмосфере водорода идут
производственные процессы, водородная хруп-

Медная водянка
кость может быть причиной износа и
разрушения установки в целом. Чтобы
избежать этой опасности, стальные детали,
которым предстоит работать в водородной
среде (особенно под давлением), покрывают
другими металлами.
К сожалению, лучшее лекарство в этом
случае золото. Золотые покрытия
отличаются минимальной пористостью, и, несмотря
на очевидную их дороговизну, к ним
зачастую прибегают, ибо ущерб от водородной
хрупкости обходится еще дороже.
И ЗОЛОТО МОЖЕТ БОЛЕТЬ
Если о ком-то говорят, что он в рубашке
родился, это значит, что человеку повезло
необычайно. На предприятиях цветной
металлургии, где золото извлекают амальга-
мацнонным способом (с помощью ртути),
нередко можно услышать словосочетание
«золото в рубашке».
В общей массе амальгамируемого золота
иногда попадаются частицы, покрытые
пленкой посторонних окислов. Эта пленка не
допускает контакта золота и ртути, и в
результате крупицы золота ускользают от
амальгамации, не извлекаются.
Процесс может нарушиться и из-за
болезни не золота, а ртутн. В золотой руде
иногда присутствуют легкоокисляемые
сульфиды. Образующиеся окисиые пленки
покрывают поверхность ртутных капель. Онн
не могут слиться — ртуть, как говорят
специалисты, пемзуется, то есть разбивается
на тончайший порошок, легко уносимый
потоком воды. Особенно ускоряют
течение такой болезни сульфиды мышьяка
и сурьмы.
ПЛЮЮЩЕЕСЯ СЕРЕБРО
Иногда поведение того или иного металла
чем-то напоминает психическое заболевание.
Вы никогда ие слышали про «плюющееся
серебро»? Тем не менее оио может
плеваться не хуже рассерженного верблюда.
Если серебро плавили иа воздухе, то при
затвердении иа поверхности металла
образуются окисные наросты. Стоит лишь
коснуться их, как начинается бурное
разбрызгивание еще неотвердевшего металла. Это
следствие быстрого распада окиси серебра.
Кислород в расплавленном серебре
растворяется хорошо: 22 объема кислорода в
одном объеме серебра, а окись серебра
термически нестойка. Уже прн 160°С она
восстанавливается до металла. Чтобы
сохранить это соединение при температуре
360°С, нужно приложить давление в 15
атмосфер. Это и причина, и следствие
«благородства» серебра.
СТРИГУЩИЙ ЛИШАЙ
цинковых покрытий
А вот этого названия в книгах по
металловедению не найтн. Просто клиническая
картина одного из видов коррозии цинка
внешне очень похожа на известное
грибковое заболевание.
Замечено, что в помещениях цинк
корродирует быстрее, чем на открытой ветрам и
дождям оцинкованной крыше. Происходит
это потому, что продукты коррозии (окись
цинка и углекислый цинк) не смываются
дождями. Образовавшиеся отложения
«белой ржавчины» впитывают влагу, и на
оцинкованной поверхности разрастаются
светлые пятна наподобие стригущего лишая.
Интересно еще одно обстоятельство.
Мягкая вода вызывает более сильную коррозию
этого металла, чем вода, содержащая в
большем количестве соли жесткости.
Жесткая вода действует менее агрессивно, так
как осадок карбонатов образует иа
цинковой поверхности довольно прочное защитное
покрытие.
Разумеется, эти небольшие заметки не
охватывают всего многообразия болезней
металлов и порождаемых ими проблем. Здесь
рассказано лишь о некоторых проблемах,
уже решенных.
19

Размышления
ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ
Об этике
в научной работе
Доктор технических наук
В. И. КЛАССЕН
Ежедневно и ежечасно в любом научном
коллективе решаются не только научные,
но и.этические проблемы — как большие,
так и малые. От того, как эти проблемы
решаются, во многом зависит
психологический климат, складывающийся в
коллективе; последний же во многом определяет
эффективность труда исследователей и
темпы развития науки в целом.
Это, например: 1) отношение к
открытиям коллег; 2) оценка заслуг
предшественников; 3) формы научной критики; 4)
самокритичность ученого; 5) учитель и ученик;
6) оценка диссертаций на ученых советах;
7) соавторство в статьях и изобретениях;
8) снобизм и «степенное» чванство.
Все это жгучие, хотя и неравноценные
вопросы сегодняшнего дня. Но вряд ли
среди вопросов этики можно выделить
главные и второстепенные. Здесь нет
мелочей, недостойных внимания.
К сожалению, об этой стороне
деятельности ученых вслух говорят незаслуженно
редко, а еще реже пишут. Возможно, такое
замалчивание роли этических факторов в
науке связано с известной щепетильностью
темы. Ведь трудно найти ученого (как и
вообще человека), не допустившего ни
одного этического промаха. Автор данной
статьи, естественно, тоже не имеет права
считать себя абсолютно безгрешным.
Однако проблема настолько важна, что ради
нее стоит поступиться самолюбием.
Само собой разумеется, что в основе
этики советских ученых должны лежать общие
принципы марксистской этики, цель
которой состоит в возвышении человеческой
личности. При этом марксистская этика
определяет границы человеческой свободы и
отводит огромную роль сознательности
действий и поступков.
Буржуазная этика основана на
индивидуализме, с исчерпывающей полнотой
выраженном в афоризме: «Успех — это
совершенно непростительный грех перед
ближними». В противоположность этому
социалистическая, марксистская этика
предполагает всемерное развитие товарищества —
взаимопомощи, уважения, поддержки.
Соблюдение этих этических принципов в
научной работе должно создавать
обстановку, в которой труд приносит радость;
обстановку, максимально стимулирующую
творчество, выдвижение и быстрое
развитие передовых научных идей. Конечно,
диалектический принцип борьбы
противоположностей находит выражение и в борьбе
научных идей. Но эта борьба не должна
носить антагонистического характера — даже
в случаях принципиального различия
научных концепций отдельных ученых и целых
научных школ.
ОТНОШЕНИЕ К ОТКРЫТИЯМ КОЛЛЕГ
Объективная оценка открытий «разного
калибра» — большая и сложная проблема.
Правильное восприятие нового, тем более
необычного, — необходимое условие
развития науки.
Однако история науки изобилует
примерами слепоты современников, буквально
трагического непонимания ими крупнейших
открытий, и даже случаями «зажима» работ,
разрушающих привычные взгляды.
Например, долго недооценивалась работа
Гельмгольца о скорости прохождения
нервного импульса; в то же время сам Гель
алгол ьц отказывался даже читать статьи
Планка о втором начале термодинамики.
Знаменитый Чебышев не признавал теории
функций переменного, а его замечательный
ученик Марков — геометрии... Печальный
личный опыт привел Макса Планка к
следующему грустному обобщению: «Великая на-
21

учная идея редко внедряется путем
постепенного убеждения и обращения своих
противников... В действительности дело
происходит так, что оппоненты постепенно
вымирают, а растущее поколение с самого
начала осваивается с новой идеей».
Существует особая причина
сопротивления научной среды, когда открытие
опережает эпоху или еще недостаточно
обосновано. Открытый Менделем закон
передачи признаков при скрещивании
организмов 35 лет пребывал в пыли забвения;
установленное Чижевским влияние активности
Солнца на биосферу столь противоречило
устоявшимся представлениям, что было
объявлено «научной ересью».
Доведенный до отчаяния Чижевский имел
все основания писать: «Об исключительной
мертвящей медлительности проникновения
новых идей в мозг человека я сужу по
собственному опыту. Понадобится несколько
десятилетий, прежде чем у нас отыщется
общий язык с биологами... Основное
возражение, которое мне делают: с<Нет
надобности лезть в небо за объяснением явлений,
которые легко можно понять с помощью
земных причин».
Нельзя выразить словами всю обиду и
горечь за судьбу многих и многих
гениальных провидцев, чьи открытия и обобщения
оказывались «преждевременными». Эти
судьбы могли бы сложиться иначе, если бы
не фатальная уверенность современников в
абсолютной истинности своих знаний.
Однако известны и другие случаи.
Например, логическое завершение длительных
исследований надмолекулярной
организации дезоксирибонуклеиновой кислоты
сразу было положительно воспринято научной
общественностью и высоко оценено
присуждением Нобелевской премии авторам
открытия — Уотсону, Крику и Уилкинсу.
Совершенно очевидно, что сопротивление
ломке общепринятых представлений, с
одной стороны, крайне необходимо для
предотвращения крупных научных ошибок;
но с другой стороны, чрезмерное
сопротивление может привести к застою науки,
задержке ее развития. Мне кажется, что в
этой весьма сложной ситуации полезным
может быть лишь то сопротивление,
которое отвечает нормам марксистской этики.
Наиболее высокие барьеры на пути при-
22
знания открытий, особенно крупных,
возникают из-за принципиального различия
научных концепций автора и оппонентов. И хотя
такие барьеры необходимы, они не должны
быть непреодолимыми. В этом смысле
крайне важно благожелательное отношение
оппонентов к своему «противнику»,
позитивное начальное восприятие его точки
зрения. Такой подход можно назвать
«принципом сочувствия» — он целиком и
полностью удовлетворяет этическим
требованиям. А часто ли мы применяем этот
принцип на деле?
Существует большая и, к сожалению,
действенная группа причин сопротивления,
связанная с полным нарушением этических
норм. Сколь часто мы оказываемся
свидетелями попыток безапелляционного
«закрытия» чужих идей — попыток, иногда
приводящих к «успеху»! И как делается
неловко потом, иногда спустя многие годы,
когда правильность этих идей становится
несомненной»
В основе такого вида сопротивления
лежат зависть, собственническое стремление
к охране своей «территории», ложнопатрио-
тическая защита «чести фирмы», нежелание
признать свою некомпетентность, упорство
в защите своих прежних взглядов и,
наконец, личная антипатия к коллеге. С этими
причинами сопротивления должна вестись
непримиримая борьба.
ОЦЕНКА ЗАСЛУГ
ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ
Быть первым всегда трудно, в том числе и
в науке. Но как часто идущие позади
старательно затаптывают тропу, проложенную
первым!
А ведь первопроходцы есть всегда.
Даже открытиям, сделанным в порыве
«озарения», предшествует огромный, может
быть, и не яркий, но необходимый труд
других людей. Не воздать этим людям
должное — совершенно недопустимое
нарушение ЭТИКИ.
Формы «затаптывания тропы»
многообразны. Самый примитивный прием состоит
в том, что делается вид, будто раньше
вообще ничего не было.
Но это грубый прием, и он далеко не
всегда удается. Тогда подобным «топталь-
щикам» приходится упомянуть о предшест-

венниках, но это делается по возможности
в негативном плане. Дескать, жил-был на
свете имярек, однако он не сделал того-то,
не учел этого-то. В результате
деятельность предшественника представляется не
только бесполезной, но даже вредной.
Приходится сталкиваться и с
недозволенными случаями подтасовки библиографии:
часто в нее попадают не самые ранние и
не самые главные работы
предшественников.
Признание справедливого приоритета в
науке совершенно необходимо. Гордость за
собственный вклад в науку естественна.
Но справедливая оценка заслуг
предшественников не только не умаляет, а даже
возвышает этот вклад.
Отметим и слишком уж развившееся в
последнее время стремление некоторых
работников науки любой ценой «застолбить»
свои результаты. Еще ничего не готово,
толком не доказано, а уже поданы заявки,
посланы статьи... К сожалению, редко кто
задумывается о порочности даже самого
термина «застолбить» — будто речь идет
не о научной работе, а о погоне за
выгодным золотоносным участком.
ФОРМЫ НАУЧНОЙ КРИТИКИ
Принято считать, что истина рождается в
споре. Однако это далеко не всегда так.
Многое зависит от того, в какой форме
этот спор ведется: ведь одно и то же
критическое замечание может быть высказано
вежливо и тактично, а может — резко и
оскорбительно.
Критика может быть принципиальной и
без резкостей. А вред разных форм
заушательства в науке несомненен.
К счастью, канула в вечность
применявшаяся в свое время практика
приклеивания научным соперникам разных ярлыков
и этикеток (типа «вейсманист», «резонан-
щик» и т. п.). Но рецидивы этих методов
нет-нет да возникают. Например, в
октябрьском номере «Химии и жизни» за прошлый
год член-корреспондент АН СССР
М. В. Волькенштейн выступил со статьей,
цель которой была разумной: в ней
рекомендовалось критичней относиться к
необычным результатам опытов, бороться с
проявлениями дилетантизма в науке. Но
автор озаглавил свою статью не больше и
не меньше как «Трактат о лженауке», и в
тексте не поскупился на эпитеты,
соответствующие заглавию. И статья сразу
превратилась из потенциально полезной в
несомненно вредную. Судите сами: одно дело
сказать человеку «Вы ошибаетесь»,
Другое — «Вы лжете» или «Вы лжеученый».
В последнем случае трудно ожидать
делового восприятия критики.
К сожалению, резкость и грубость
выступлений, издевательский тон рецензий
нет-нет да протиснутся в научную среду...
Кстати, несколько слов о форме
журнальных и газетных публикаций. Приведу лишь
один близкий мне пример. Известно, что
«омагниченная» вода во многих случаях
приносит большую практическую пользу.
Почему она обладает особыми
свойствами — пока неясно, можно лишь
предположить, что в этом повинны растворенные
примеси, обязательно присутствующие в
воде. Поэтому не был оправданным
иронический тон статьи, помещенной в свое время
в журнале «Успехи физических наук» под
заглавием «Об одном сенсационном
эффекте». Возражения журнал предпочел ие
печатать...
А журнал «Наука и жизнь» озаглавил
реферат этой статьи еще более хлестко:
«Берегись магнитной воды». Велика сила
печатного слова, и это самое с<берегись»
сильно осложнило развитие работ —
руководители трех научных институтов даже
исключили из плана темы, связанные с
применением омагниченной воды. А ведь
впоследствии журнал «Наука и жизнь» печатал
рефераты об омагниченной воде уже под
совсем другими заголовками («Магнитная
вода — повышение прочности» или
«Магнитная вода — производству»). Вроде и не
было никакого «берегись», вроде и не была
допущена бестактность...
Науке необходима действенная,
принципиальная критика. Но обязательно
товарищеская и благожелательная по форме.
САМОКРИТИЧНОСТЬ УЧЕНОГО
Этот вопрос имеет две неравновеликие
стороны: необходимость самокритичного
отношения ученого к собственным
исследованиям и его обязанность публично
признать свои ошибки (у кого их не бывает?).
О необходимости правильно оценивать
23

свои работы говорилось и писалось много.
А вот об обязанности публично признавать
свои ошибки говорится редко. И еще реже
это делается. Считается зазорным, что ли?
А ведь всем ясно, что настоящие ученые
никогда не увиливают от признания своих
ошибок, не только не умаляющего, но даже
возвышающего их авторитет. Например,
Б. В. Дерягин и Н. В. Чураев, убедившись в
ошибочности своей трактовки опытов с
«аномальной» водой, незамедлительно
написали об этом статью. В результате наука
только выиграла, так как, анализируя
причины ошибки (связанной с присутствием в
воде необычно большого количества
примесей), эти авторы выявили другое важное
свойство свежескоиденсированиой воды —
ее повышенную растворяющую
способность.
Часто ученые, особенно молодые,
стесняются признаться в незнании того или
иного вопроса, хранят молчанье в умном
споре... Здесь уместно вспомнить древнее
изречение: если знаешь, утверждай, что
знаешь. Если не знаешь — утверждай, что не
знаешь. Это — знание!
УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК
Вечная проблема! И как все вечные
проблемы, она не имеет однозначного решения.
Но для начала не могу не процитировать
академика Г. И. Будкера. В статье «О
значении научной школы», помещенной в
сборнике «Возраст познания» (М., 1974 г.), он
пишет: «Ядерной физикой я всерьез
заинтересовался, прочитав выпущенную в 1934
или 1935 году книжку А. Вальтера «Атака
атомного ядра». С ее автором я
познакомился... став уже членом Академии наук...
И он долго не мог принять мое отношение
к нему как ученика к учителю...». И далее:
«Состояние почтения ученик должен
сохранить перед учителем на всю жизнь, даже
если сам он в науке намного превзошел
своего учителя. Не исключено, что
выросший ученик может испытывать даже
неприязнь к учителю (учителя, в конце
концов, тоже разные бывают), но по морали,
сложившейся веками, он не имеет права
выступать против учителя. Он может уйти от
него — и это высшая форма протеста для
ученика».
24
Все представляется здесь абсолютно
правильным. Только лишь, пожалуй, следует
оговорить (предвидя возможные
возражения), что здесь не рассматриваются
исключительные случаи, когда учитель просто
оказывается негодяем. И еще: автор
приведенных слов, конечно, не против спора,
дискуссии ученика с учителем — речь идет о
том, что ученик может высказать свое
мнение, которое идет вразрез с мнением его
учителя, но не имеет никакого морального
права бороться с иим.
Не менее естественно требовать и от
учителя такого отношения к ученику^
которое было бы лишено и тени ревности,
всемерно бы способствовало его продвижению
в науке и жизни.
ОЦЕНКА ДИССЕРТАЦИЙ
НА УЧЕНЫХ СОВЕТАХ
Тайное голосование пока позволяет
наиболее точно выражать членам ученого совета
свое мнение. Однако, надо думать, при
коммунизме тайного голосования не будет
вовсе. Да и чему хорошему может
научиться аудитория сейчас, когда случается,
что на заседании ученого совета никто не
выступает против соискателя, а в урне
оказываются одни только «черные шары»?
Или, еще чище, если все выступают «за», а
голосуют единогласно «против»?
Голосование «против» — шаг
ответственный. Ведь до защиты диссертация проходит
ряд серьезных проверок, и, чтобы
голосовать против присвоения ученой степени
соискателю, надо быть абсолютно
уверенным в существовании серьезных недочетов
в его работе, оставшихся незамеченными.
Поэтому представляется, что каждый член
ученого совета, намеревающийся
проголосовать «против», должен выступить в
прениях с соответствующей оценкой — только
тогда все этические нормы будут
соблюдены. А если оппонент, как говорится,
«нутром чует», что работа слабая, а объяснить
это всем затрудняется, — что ж, можно ведь
просто воздержаться от оценки, это
предусматривается процедурой голосования.
СОАВТОРСТВО В СТАТЬЯХ
И ИЗОБРЕТЕНИЯХ
Соавторство и даже порядок расположения
фамилий авторов сталей и изобретений дол-

жны в принципе точно соответствовать
степени их участия в работе. Но это
требование далеко не всегда соблюдается. Более
того, мы уже притерпелись к тому, что
некоторые известные ученые чуть ли не
автоматически ставят свои фамилии во главе
списка авторов (или подчиненные —
фамилию своего начальника, что все равно),
хотя личный вклад руководителя далеко не
всегда бывает основным, а то и вовсе
отсутствует. Так притерпелись, что даже не
замечаем несправедливости такого положения
дел.
В результате аспирант
(предположительно — сформировавшийся ученый), выходя
на защиту диссертации, не имеет подчас ни
одной своей единоличной статьи, а все в
соавторстве с научным руководителем,
фамилия которого к тому же фигурирует
первой. Но ведь здесь руководителю можно
было бы (и следовало бы) хоть раз
«пожертвовать» крупицей своего участия,
обозначив, например, свою фамилию в сноске (или
другим образом зафиксировать, что он
научный руководитель).
Бывают (правда, единичные) случаи,
когда за один год один ученый публикует до
сотни статей (это легко установить по
библиографиям). Разве можно поверить, что
все здесь справедливо?
Такое (быть может, даже не всегда
осознанное) нарушение этики настолько
укоренилось, что без четкого общественного
осуждения от него не избавиться. И
положительный пример в этом отношении
должны, думается, подавать самые старшие и
уважаемые ученые.
СНОБИЗМ
И «СТЕПЕННОЕ» ЧВАНСТВО
Иногда приходится сталкиваться со
случаями своеобразного научного зазнайства:
снисходительное отношение известных
ученых к ученым «меньшего калибра»,
теоретиков к практикам и т. п. Одна сторона при
этом получает удовлетворение от чувства
превосходства, заработанного былыми
заслугами; другая сторона чувствует себя
оскорбленной. Не надо много говорить о
том, что ни то, ни другое не способствует
возникновению творческой атмосферы и,
следовательно, вредит науке.
В связи с этим стоит вспомнить мудрую
пословицу: «На вершинах гордости не
держится вода мудрости»...
Боюсь, что все написанное выше может кое-
кому показаться навязчивым назиданием.
У читателя может даже возникнуть мысль
(в соответствии с «пунктом последним»): а
сам-то ты кто таков, чтобы учить нас уму-
разуму?
На это можно ответить одно. Автор
просто хотел поделиться своими мыслями,
основанными на достаточно большом личном
опыте работы в науке. Его (автора) этот
опыт многому научил. Так, может, он (опыт)
окажется еще кому-нибудь полезным?
«Трактат
о лженауке»:
девять мнений
В октябрьском номере
«Химии и жизни» за прошлый
год была опубликована
статья члена-корреспондента
АН СССР М. В. Волькен-
штейна «Трактат о
лженауке». Редакция получила
множество откликов на эту
статью. Мы приводим
выдержки из писем читателей.
НАУКА — ВЕЩЬ ХРУПКАЯ
Автор «Трактата о лженауке»
пишет, что «Лженаучные
работы не должны
публиковаться — это недопустимая
роскошь».
На первый взгляд, тезис
верен: к чему занимать
страницы журналов антинаучной
белибердой? Но вот вопрос:
а. кто должен определить
степень лженаучности данного
материала? Не станет ли
такое вето причиной задержки
научно-технического
прогресса?
Наука — вещь хрупкая, от
неосторожного с ней обра -
щения оиа может разбиться.
Вот почему «бороться с
лженаукой», на мой взгляд, это
значит спорить, доказывать,
убеждать, дискутировать, но
вовсе не опровергать с
порога или запрещать под
предлогом «антинаучности». А
то ведь можно
оконфузиться перед потомками.
Журналист Ю. БОРИН
(Москва)
ЛЖЕНАУКА
О ЛЖЕНАУКЕ
Ошибки в работах ученых—
неизбежные спутники
подлинной науки. Но трудно по-
25

верить, чтобы ученый
выдвигал и защищал безумные
идеи, зная об нх
неосуществимости. Кто захочет, чтобы
его обливали помоями?
Поэтому рассуждения о
лженауке сами похожи на
лженауку: прн внимательном
разборе фактов
обнаруживается не лженаучный подход
к решению той илн иной
проблемы, а ошибки ученого.
Читатель Д. Ф. КУЛАКОВ
(Воронеж)
МЫ ГЛУБОКО
ОГОРЧЕНЫ
Приводя примеры
лженаучных работ, М. В. Волькен-
штейн ссылается на
посмертный сборник статей
В. И. Данилова «Строение и
кристаллизация жидкостей».
Из текста «Трактата о
лженауке» следует: В. И.
Данилов считал, что перегрев
воды влияет на
равновесную температуру ее
кристаллизации. В
действительности же В. И. Данилов
экспериментально показал:
наблюдаемое явление
перегрева связано не с
понижением температуры
кристаллизации, обусловленным
структурной памятью воды,
а с ее переохлаждением из-
за дезактивации центров
кристаллизации на границах
жидкой фазы. Это четко
сказано в упомянутой
М. В. Волькенштейном
работе, опубликованной в
1937 году.
Мы глубоко огорчены тем,
что, по-видимому, из-за
недоразумения имя нашего
учителя, скончавшегося в
1954 году, упоминается в
связи с критикой лженауки.
Доктора физико-
математических наук
Д. С. КАМЕНЕЦКАЯ
(Москва),
О. Д. КАЗАЧКОВСКИЙ
(Обнинск),
Д. Е. ОВСИЕНКО (Киев)
МНОЮ БЫЛО
ДОКАЗАНО...
Процессы
энергопревращения, происходящие внутри
живой клетки и внутри
биологической макромолекулы
26
гемоглобина, протекают без
производства энтропии: в
состоянии основного
обмена живая клетка
потребляет свободную химическую
энергию питательного
вещества, выполняет
внутреннюю структурную работу
и выделяет количество
тепла, эквивалентное свободной
энергии. Молекула
гемоглобина выполняет рабочие
циклы, поглощая тепло при
отдаче кислорода и
выделяя тепло при поглощении
кислорода. Отсюда следует,
что второе начало
термодинамики не
распространяется на явления
биологического энергопревращения.
Мною было эксперимен -
тально доказано, что
внутриклеточная вода
эритроцита обладает
упорядоченной, квазикристаллической
структурой, сохраняя при
этом вязкость жидкой воды.
Доктор
биологических наук
К. С. ТРИНЧЕР (Москва)
НАУЧНЫЙ
ФАНАТИЗМ
ВДВОЙНЕ
СОЖАЛИТЕЛЕН
Подтекстом выступления
М. В. Волькенштейна служит
мысль о том, что наукой
следует считать определенный
запас представлений,
формализованный в виде
некоторых математических
закономерностей. Однако
социальное явление, именуемое
наукой, гораздо шире. В
самом деле, некоторые так
называемые дилетанты и
невежды делали и делают
научные открытия,
недоступные кругу лиц, владеющих
упомянутым научным
аппаратом.
Снобизм и самомнение
ученых, усвоивших принятый
научный математический
язык и принятую систему
научных представлений
поразительны. Их кредо —
«этого не может быть,
потому что этого не может быть
никогда...» И если можно
сожалеть о том, что некоторые
люди впадают в ересь
лженауки, то ограниченный
научный фанатизм вдвойне со-
жалнтелен.
Читатель В. КЛЕСТОВ
(Московская область)
НУЖНЫ КОНКРЕТНЫЕ
АРГУМЕНТЫ
Утверждение М. В.
Волькенштейна о том, что структура
воды на границе с другой
фазой (полимерами)
изменена только в прилегающем
монослое, голословно.
Имеется множество
экспериментальных работ, содержащих
доказательства обратного.
Отнесение всех этих работ
(а их число непрерывно
растет) к лженауке вряд лн
может заменить научную
дискуссию и скорее похоже
на метод, применявшийся
противниками генетики.
Ученый должен
обосновывать свои утверждения
конкретными аргументами, не
вставая в позу
безапелляционного судьи. Абсурдно
смешивать с лженаукой работы,
обоснованные
экспериментами, только из-за того, что
истолкование этих
экспериментов изменилось. В
частности, абсурдно н вредно
отрицать роль магнитной
обработки воды только на том
основании, что чистая вода
диамагнитна. Это
одновременно и призыв к отрьшу от
науки, и призыв к отрыву от
практики.
Член-корреспондент
АН СССР
Б. В. ДЕРЯГИН (Москва)
МЫ ПОЛУЧИЛИ ОТКАЗ
В «Трактате о лженауке»
мне и моим коллегам,
изучающим так называемую
активированную воду,
предъявлены тягчайшие
обвинения.
Каждому ученому ясно,
что только повторив
эксперименты своего оппонента,
можно говорить о них что-
либо определенное. Мы
отправили М. В. Волькенштей-
ну письмо со следующими
тремя предложениями,
поскольку все, повторявшие
наши эксперименты, получа-

ли аналогичные результаты.
Эти предложения таковы:
1. М. В. Волькенштейн
приезжает к нам в
лабораторию и мы вместе с ним
проводим все эксперименты
по получению и
исследованию свойств активированной
воды.
2. Если первый вариант не
подходит, М. В.
Волькенштейн присылает к нам
своих сотрудников нужной
квалификации и мы вместе с
ними проводим все опыты.
3. Если не подходят оба
первых варианта, мы сами
приезжаем в Москву с
необходимым оборудованием и
на месте проводим нужные
эксперименты.
К сожалению, М. В.
Волькенштейн отклонил все эти
предложения, аргументируя
это тем, что не сможет в
короткий срок установить
истинную причину получаемых
нами результатов.
Доктор геолого-
минералогических наук
Ф. А. ЛЕТНИКОВ
(Иркутск)
ОБВИНЕНИЕ
НЕ ПОДХОДИТ
Приведу из «Трактата о
лженауке» одну важную для
меня цитату: «Не будем
касаться хорошо известных
направлений лженауки —
псевдобиологии, боровшейся с
научной генетикой, или
парапсихологии,
занимавшейся телепатией у людей и
мышей (см., например,
«Химия и жизнь», 1975, № 1)».
Таким образом, заявив,
что «не будет касаться»,
автор, тем не менее, не только
«коснулся», но и
совершенно четко квалифицировал
мою работу как
лженаучную...
В другом месте М. В.
Волькенштейн пишет: «Автором
лженаучной работы может
быть нли человек,
совершенно невежественный,... или
специалист в какой-либо
области науки или техники,
претендующий на то, что он
сделал великое открытие в
иной области, с которой он
в действительности не
знаком».
Я биолог, имею два
диплома (университетский и
кандидатский). Явление,
применительно к которому
ставится вопрос, телепатия ли это,
обнаружено в биологическом
эксперименте. Так что
обвинение в невежестве или хотя
бы в недостаточной
компетентности ко мне не
подходит.
С. В. СПЕРАНСКИЙ
(Новосибирск)
НЕ ЛОЖНАЯ,
А ОШИБОЧНАЯ
Логично сказать, что
лженаука — это такая иаука
которая лжет, то есть
сознательно искажает факты. Что
же касается ошибочной
науки, то опять-таки логично
сказать, что она основана на
ошибках.
А истинная наука? По
мере углубления знаний часть
истинной науки может
превращаться в иауку
ошибочную. И наоборот, иногда
плодотворным оказывается
возрождение вроде бы
отживших взглядов.
Рабочий В. И. ПОПИКОВ
(Ленинград)
Итак, авторы этих откликов не согласны
либо с основными положениями статьи М. В.
Волькенштейна, либо с оценкой их
собственных работ. Пришли в редакцию также
письма от читателей, выражающих
солидарность с автором «Трактата о лженауке».
Мы не публикуем эти отклики потому, что
в них не содержится ничего
принципиально нового по сравнению с позициями
«Трактата».
Положительное значение статьи М. В.
Волькенштейна состоит, на наш взгляд,
прежде всего в том, что в ней поднята
бесспорно важная проблема. Время от
времени появляются (и порой широко
рекламируются) сообщения о работах, далеких от
подлинной науки. Естественно, что
бороться с этим явлением совершенно
необходимо. Попытка определить признаки,
отличающие такие работы от ошибочных, и
была предприн ята в обсуждаемой статье.
Наверное, она не отвечает и не могла
ответить на все сложные вопросы, связанные
с поднятой в ней проблемой; но нельзя
обходить молчанием то, что может хоть в
какой-то степени мешать науке и научно-
техническому прогрессу.
По мнению редакции, в статьям. В.
Волькенштейна были крайности. Это относится,
в частности, к излишне категоричному
употреблению термина с<лженаука», к
некоторым суждениям о структуре и свойствах
воды.
Наука состоит в непрерывном поиске
нового — новых фактов и закономерностей.
Новое рождается из достигнутого ранее и
иногда приводит к коренной ломке
концепций, казавшихся бесспорными. Но в этом
нет ничего общего с произвольным
отрицанием основ науки.
Оценка всякой научной работы
безусловно требует высокого профессионализма
и компетентности, а зачастую и творческой
интуиции. Но даже при соблюдении этих
условий бывает иногда трудно отличить
заблуждение от сознательной или невольной
фальсификации.
Редакция
27

Языковый барьер
Примерно 80% всей мировой научной
информации сосредоточено в журналах и
книгах на иностранных языках. Поэтому
важнейшая задача состоит в том, чтобы
наиболее полно и эффективно использовать все
те богатства, которые сосредоточены в этом
громадном хранилище.
В нашей стране с целью установления
тесного взаимодействия с мировыми
информационными потоками иа других языках
ведется интенсивная переводческая
деятельность. Издательства «Мир» и «Прогресс»
переводят литературу с 43 иностранных
языков иа русский и с русского иа 30
главных языков мира. Во Всесоюзном институте
научной и технической информации
(ВИНИТИ) около 2,5 тысяч штатных
сотрудников просматривают более 15 тысяч
зарубежных журналов и передают их
референтам. Таким путем в год
обрабатывается около миллиона научных публикаций.
Однако быстрый рост их количества делает
этот метод общения с зарубежными
учеными все менее эффективным. Где же следует
искать выход?
Г. А. Бутри, генеральный секретарь
Реферативного бюро Международного совета
научных союзов, предлагал заключить
конвенцию, по которой журнальные статьи и
книги будут снабжаться аннотациями иа
четырех главных языках (английском,
русском, немецком и французском). Однако в
ближайшее время значительно возрастет
роль в науке публикаций и иа других
языках (японском, хинди, арабском и пр.). Как
Глава из книги О. М. Снчнвнцы «Мобильность
науки» (Горький, Волго-Вятское книжное
издательство, 1975). Печатается с сокращениями
быть с ними? Идя по такому пути, можно,
видимо, «утонуть» в аннотациях.
Идея машинного перевода хотя и
перспективна, но ее успешная реализация—дело
относительно далекого будущего. Вряд ли
осуществима также и другая идея, суть
которой сводится к возведению в ранг
международного языка науки одного из наиболее
широко распространенных национальных
языков. Это дало бы значительные
преимущества одной стране или группе стран, а
на плечи других народов легла бы
тяжелейшая работа по глубокому изучению этого
языка. А. Берг, Д. Арманд и Е. Бокарев,
рассматривая все эти варианты решения
«лингвистической проблемы», приходят к
выводу, что лучший выход — это «взять в
качестве единого вспомогательного языка
науки какой-нибудь искусственный или,
вернее, упорядоченный язык, построенный на
основе логичной грамматики и, по
возможности, международной терминологии».
Возможность создания такого международного
«научного эсперанто», играющего в науке
ту же роль, какую в свое время играла
латынь, представляется довольно реальной.
Этот подход отличается известной
радикальностью, однако осуществить его тоже
непросто. Куда более конструктивной мерой
представляется другое: поднять на более
высокий \ровень знание нашими учеными
основных, наиболее употребительных в
современной науке языков. Известно, что только
на английском языке публикуется
примерно половина всех научных результатов. И
основательного знания английского в
сочетании с умением читать и переводить со
словарем с 2—3 других языков было бы
практически достаточно для сравнительно
хорошей ориентировки в мировой научной
литературе.
Из 227 опрошенных ученых и инженеров
67 заявили, что им довольно часто
приходится отказываться от изучения
иностранной статьи из-за языковых трудностей. Еще
40 инженерам хотя и изредка, но
приходится поступать так же. Каждый из
опрошенных специалистов самостоятельно
прочитал за весь 1968 год в среднем лишь
6,5 иностранной статьи, включая и
описания патентов. Да это и ие удивительно,
так как знание иностранных языков в
группе опрошенных оказалось слабым (табл. I).
29

Должность
Начальники
отделов и
лабораторий
Научные
сотрудники,
ведущие инженеры
Старшие
инженеры
Инженеры
Таблица I
Владеют языком, % общего
числа опрошенных
английским
ч ита ют

свободно
15
12
9
4
читают
со
словарем
G9
58
48
32
немецким
читают

свободно
2
4
5
4
читают
со
словарем
8
26
17
16
Таблица II
Владеют иностранными языками,
% общего числа опрошенных
свободно не свободно
не владеют
4,8
92,95
2,25
Таблица III
Язык
Владеют иностранными языками,
% общего числа опрошенных
Английский
Немецкий
свободно
2,55
3
не свободно
53,82
47,23
всего
66,37
50.23
Французский 1,05
9,73
10,78
Прочие
0,30
3,3
3.6
Подобные же данные были получены при
изучении этой «лингвистической проблемы»
в Горьковском университете, проведенном
студентами кибернетического факультета
под руководством автора. Всего было
обследовано 667 преподавателей и научных
сотрудников университета (исключая
работников кафедр иностранных языков и
физического воспитания). Общая картина знания
иностранных языков преподавателями и
научными сотрудниками отражена в табл. П.
Таким* образом, свободно иностранными
языками владеет только около 5%
обследованных, что для университета является
весьма слабым показателем.
Исследование «распределения по языкам»,
проведенное только среди тех, кто в той
или иной мере владеет иностранными
языками, дало результаты, приведенные в
табл. III.
Из таблицы видно, что наиболее
распространен английский язык. Немецкий по
этому показателю несколько уступает
английскому, однако по уровню свободного
владения даже превосходит его. Если учесть, что
мировой информационный поток на
немецком языке примерно в 7 раз меньше, чем
на английском, то можно легко заметить
большую нерациональность языковой
подготовки сотрудников университета. У
тельный вес так или иначе владеющих
английским языком значительно меньше
удельного веса публикаций на этом языке в
мировой науке. Нельзя не отметить и тот факт,
что из рук вон плохо обстоит дело с
другими, не «классическими» иностранными
языками. Видимо, для ликвидации этого
пробела целесообразно было бы
организовать при языковых кафедрах университета
или института иностранных языков
специальные постоянно действующие курсы по
изучению языков стран социалистического
лагеря, ряда других европейских языков и
т. д. — в зависимости от конкретных
потребностей самих слушателей этих курсов.
Весьма любопытной представляется связь
>ровня владения иностранными языками с
иаучиой квалификацией, отраженная в
табл. IV.
Среди докторов наук знание языков
значительно лучше, чем среди кандидатов наук
30

Таблица IV
Уровень
владения
языком
Доктора
наук
Кандидаты
наук
Не
имеющие ученой
степени
%
Свободно 8 18,6
Не свободно 35 81,4
Не владеют — —
16 5,67 8
263 93,26 322
3 1,07 12
2,34
94,15
3,51
Т абл ица V
Стаж,
годы
Всего
человек
Владеют иностранным
языком, % от числа лиц
с одинаковым стажем

свободно
не
свободно
ие вла-
деют
1-10
11—20
21—30
393
167
71
3,05
3,59
8,45
94,41
94,61
88,73
2,54
1,80
2,82
31—40
23
30,43 69,57
Таблица VI
Год
рождения
Всего
человек
Владеют иностранным
языком, % от числа
лиц в возрастной
группе

свободно
не
свободно
не
владеют
До 1910
1911—1920
1921 — 1930
1931—1940
1941—1950
34
67
172
289
113
17,65
10,93
4,07
3,81
0,88
79,41
86,09
93,6
94,46
96,47
2,94
2,98
2,33
1,73
2,65
и лиц без ученой степени. Свободно
владеют языками из 43 докторов наук 8
человек, то есть почти каждый пятый. У
кандидатов иаук по этому показателю
наблюдается резкий спад. Что же касается лиц,
не имеющих ученой степени, то у них со
знанием языков дело обстоит еще хуже.
Чтобы нагляднее продемонстрировать
относительно слабую языковую подготовку
молодых сотрудников университета, мы
провели изучение зависимости уровня
владения иностранными языками от стажа иауч-
но-педагогической работы (табл. V) и
возраста (табл. VI).
Здесь хорошо заметно увеличение числа
знающих язык свободно при переходе от
групп с меньшим стажем работы' к группам
с большим стажем. Причем наибольшее
число знающих иностранные языки свободно
оказалось в малочисленной, ио весьма
великовозрастной группе научных работников
и преподавателей со стажем, превышающим
30 лет.
Если проследить, как меняются данные в
процентах в графе «свободно», то видно
явно выраженное падение свободного
владения языками по мере уменьшения возраста
групп. Так, среди родившихся до 1910 года
свободно владеют иностранными языками
около 18%, а из родившихся после
1941 года свободно владеет иностранными
языками лишь 1 человек из 113, то есть
менее 1%.
Такое положение дел является
неблагоприятным прежде всего с точки зрения
перспектив развития науки вообще. Однако
оно вызывает тревогу и в ином плане.
Дело в том, что молодые ученые отличаются
в целом весьма большой
работоспособностью и творческим потенциалом. Кому,
как не им, черпать информацию из
иностранных публикационных потоков?
Пытаясь избежать маскирующего
действия «вала» и четче проанализировать
лингвистическую вооруженность сотрудников
университета, мы провели изучение
рассматриваемой проблемы по трем основным
научным комплексам:
физико-математическому C70 чел.); химико-биологическому
A41 чел.); гуманитарному A56 чел.).
Результаты (в абсолютных цифрах и в
процентах внутри каждого научного
комплекса) представлены в табл. VII.
31

Таблица VII
Научный
комплекс
Гуманитарный

Физико-математический

Химико-биологический
Владеют иностранным
языком, % от общего числа
опрошенных

свободно
5,89
4,32
4,96
не
свободно
ие
владеет
93,59 0,62
93,24 2,44
91,49 3,55
Таблица VIII
Язык
Владеют иностранным языком,
% общего числа опрошенных
говорят и
читают
свободно
говорят слабо,
читают свободно
Английский
97
Немецкий
31
19
Французский
18
52
Оказалось, что наиболее низкий уровень
свободного владения иностранными
языками наблюдается среди представителей
физико-математического комплекса дисциплин
D,32%), самого многочисленного в
университете. Несколько выше этот показатель по
химико-биологическому комплексу D,96%)
и еще выше — по гуманитарному E,89%).
Это убедительно показывает, что мы еще
не готовы использовать мировые
информационные потоки для развития советской
науки именно в той части, где это
представляется наиболее целесообразным и ценным, где
гораздо меньшее значение имеют различные
политико-идеологические моменты.
Разница, как легко видеть,
основательная. Видимо, назрела необходимость в
разработке целого ряда мер, стимулирующих
изучение иностранных языков
специалистами. В частности, представляется
целесообразным ввести изучение иностранных языков
на всех курсах вузов — от первого до
пятого включительно — с тем, чтобы выпускник
мог свободно читать иностранную
литературу без словаря, писать научные работы и
даже объясняться с коллегами. Если
распространить изучение иностранных языков
также и на все курсы аспирантуры, то
большинство научных работников, имеющих
ученые степени и звания, будут хорошо
владеть по крайней мере одним
иностранным языком. Эти меры можно будет
детализировать и уточнить, предусмотрев,
например, в требованиях кандидатского
минимума дополнительное овладение 1—2
языками хотя бы иа уровне перевода со
словарем. Аспиранты будут выполнять эту
работу в обычном учебном порядке. Для
соискателей, ие обучающихся в аспирантуре,
реализация такой программы может быть
осуществлена путем изучения иностранных
языков в специально создаваемых группах
(при языковых вузах, и а языковых
кафедрах обычных вузов, при домах ученых
и т. д.). Рост мобильности иауки
порождает необходимость постоянной
переквалификации, а это означает, что мировой тезаурус
каждый раз предстает перед специалистом
с новой стороны и что, следовательно,
решающее значение имеет ие наличный запас
знаний в голове специалиста, а способность
черпать их из этого тезауруса или
создавать самостоятельно. Понятно, что в таких
условиях целесообразно повышать
языковую культуру специалистов даже за счет
сокращения усилий, отводимых сейчас иа
их специальную подготовку.
Как оценить нарисованную выше картину в
целом? Хорошо известно, что все познается
в сравнении, и поэтому представляется
целесообразным привести еще одну таблицу
(VIII), отражающую знание иностранных
языков 104 опрошенными датскими учеными.
32

последние известия
Опухолевые клетки крайне «некоммуникабельны». Они не
умеют верно воспринимать сигналы, исходящие от
соседних клеток, а потому не способны образовывать
правильные, упорядоченные структуры. Это объясняют, в
частности, тем, что прочность контакта между опухолевыми
клетками намного меньше, чем в норме. Иными словами,
они «прилипают» друг к другу гораздо хуже, чем нор-
Чем склеены малыше.
^ Но что же заставляет клетки слипаться друг с другом?
КЛ6ТКИ» Об этом, по сути делв, ничего не было известно.
Сотрудникам Национального ракового института (США)
Выделен белок, склеиваю- К. Ямаде, С. Ямаде и И. Пастану удалось несколько про-
щий клетки друг с другом. яснить ситуацию («Proceedings of the National Academy of
Science USA», 1975, т. 72, № 8).
Исследователи знали, что один из основных
компонентов поверхности клеток куриного эмбриона — сложный
белок, гликопротеид с молекулярным весом 220 000. Было
решено проверить, не обладает ли этот белок
способностью склеивать клетки. Гликопротеид был аккуратно снят
с клеточной поверхности при помощи мочевины, а затем
раствор этого белка прибавили к суспензии эритроцитов.
(Надо сказать, что эритроциты — стандартный объект для
изучения межклеточных клеев: если клей работает хорошо,
эритроциты собираются в компактную красную точку.)
6 этом случае эритроциты слипались прекрасно. Позже
оказалось, что под действием гликопротеида начинают
слипаться и другие клетки: куриные фибробласты и
нормальные клетки почки.
Чем же интересно это наблюдение? Прежде всего тем,
что оно подтверждает простую и логичную схему: на
клеточной поверхности сидит некий белок, который склеивает
клетки между собой. (Заметим, что обычно подобные схемы
легко придумываются, но гораздо труднее доказываются.)
И, наконец, совсем замечателен тот факт, что белка, о
котором идет речь, в опухолевых клетках содержится
значительно меньше, чем в обычных. Это показано уже
многими исследователями. Уменьшение количества
соответствующего белка (иногда даже полное его исчезновение)
наблюдали у самых разных линий раковых клеток,
трансформированных как вирусами, так и химическими
агентами.
Таким образом, круг замкнулся: выходит, что все живые
клетки смазаны гликопротеидным «клеем»; однако на
поверхности нормальных клеток этого «клея» много, а
опухолевых — совсем чуть-чуть. Поэтому и липнут друг
к другу эти клетки по-разному.
Интересно, подтвердятся ли эти выводы в работах
других исследователей?
Л. А.
2 «Химия и жизнь» 7
зз

t.
Младенец
хочет говорить
Считают, что ребенку требуется долгое
время, чтобы он научился общаться со
взрослыми. Однако доктор К. Треварсен из
Эдинбургского университета (Англия)
представил доказательства того, что
новорожденный ребенок значительно лучше
приспособлен к окружающему миру, чем мы
привыкли думать.
Треварсен полагает, что у младенца
имеются зачатки речи. И что ко второму
месяцу жизни он уже пытается вступить в «раз-
^^ чРг у*'
*
говор» с матерью или с люоым
оказавшимся рядом человеком.
На чем же основаны выводы Треварсеиа?
Ребенок появляется на свет с полным
набором типов нервных клеток мозга.
Конечно, между этими клетками еще предстоит
возникнуть новым связям — малышу нужно
будет многому научиться. И тем не менее
мозг новорожденного уже весьма
совершенен. Треварсен решил выяснить, что же
умеет новорожденный младенец.
Методика опытов была проста. На
кинопленку снимали поведение ребенка, когда
тот рассматривал какую-нибудь
подвешенную перед ним игрушку (например, шарик)
или видел перед собою мать. Затем
исследователь подробно анализировал
полученные кадры, пытаясь установить, одинаковы
ли у ребенка реакции на меняющуюся
обстановку. Оказалось, что младенцы,
которым всего несколько недель от роду, совсем
по-разному реагируют на живых людей и
на неживые игрушки.
34
*>#
ч
С\
и :> - * *?■' %

ДВА ТИПА РЕАКЦИЙ
Треварсен и его сотрудники выявили у
младенцев две разновидности реакций,
которые проявляются в интересе к общению со
взрослыми и к «манипулированию» с
вещами.
Очень маленькие дети уже могут следить
за движущимся объектом: следуют за ним
глазами и поворачивают голову, а также
•более или менее координирование двигают
руками и ногами, пытаясь дотянуться до
объекта и даже подтянуть его ко рту. Но
если ребенок видит перед собой человека,
то его поведение разительно меняется. Он
уже не делает хватательных движений, как
в случае с подвешенным шариком, он
завязывает со взрослым «разговор»?
Такое различие в реакциях иа игрушку
и на живого человека противоречит
взглядам известного психолога Жаиа Пиаже,
который полагал, что ребенок в самом начале
своего развития одинаково относится к
живым и к неживым объектам. По мнению
Пиаже, реакции дифференцируются по мере
того, как ребенок наблюдает за людьми,
ведущими себя иначе, чем игрушки.
Из наблюдений Треварсеиа, наоборот,
следует, что в мозгу новорожденного уже
есть нервные цепи, настроенные иа
узнавание и распознавание людей и предметов.
Как утверждают некоторые психологи,
новорожденным «известно» даже, что такое
человеческое лицо, и они понимают, что оно
у них тоже есть. Удалось наблюдать,
например, как ребенок в возрасте одного
месяца подражал гримасам взрослого,
показывающего ему язык. Чтобы вести себя так.
младенец должен «знать», что у него тоже
есть язык, и уметь им пользоваться.
ПРЕДРЕЧЬ
Что же представляет собою «разговор»
младенца? Разумеется, в основном не
достижения, а попытки. Основной его
компонент, который Треварсен называет пред-
речью, — это движения губ и языка,
которые могут сопровождаться или не сопро-
2*
»А
35

вождаться звуками, но всегда связаны с
определенными дыхательными движениями.
Предречь в таком смысле — удачный
термин, так как действия младенца
указывают, что ребенок действительно пытается
говорить.
Предречь сопровождается также
сложными движениями рук, подобными жестам
взрослого человека. Может быть,
жестикуляция взрослых, ведущих беседу, и есть
дальнейшее развитие младенческих
инстинктов?
Все сказанное позволяет предположить,
что способность к общению заложена у
людей с рождения и к восьминедельному
возрасту уже хорошо развита. А проявление
зачатков «речи» у младенцев задолго до
овладения словами подтверждает
распространенное сейчас мнение о существовании
врожденной способности к речи, которая,
естественно, проявляется или не
проявляется в зависимости от контакта ребенка с
людьми.
Каждый, кто говорит с маленьким
ребенком или наблюдает, как говорят другие,
может убедиться, какой это особенный
разговор: речь медленная, фразы простые, часто
повторяются. Взрослые часто копируют
звуки, которые издает ребенок. Все это
должно помочь младенцу научиться говорить.
Такая помощь, разумеется, почти
бессознательна и сама по себе тоже есть
интереснейшая физиологическая реакция взрослых,
36
диктуемая биологической необходимостью
Общение с детьми часто идет еще дальше.
Взрослые иногда делают ритмические
паузы, чтобы ребенок мог в это время
произнести слово. Но почти неуловимые
подражательные движения рта ребенка —
предречь — обычно остаются незамеченными, и
взрослые их ие имитируют. Не удивительно
поэтому, что физиологи так долго ие могли
их обнаружить.
МАЛЬЧИКИ ЛИДИРУЮТ
В возрасте примерно пяти месяцев ребенок
уже играет ведущую роль в «разговоре» со
взрослыми и часто начинает его,
направляя внимание иа интересующий его объект.
Для этого ребенок принимается пристально
и настойчиво глядеть на какой-нибудь
предмет. Взрослые обычно прослеживают
взгляд ребенка, пытаясь угадать, иа что тот
смотрит. Когда это выясняется, начинается
разговор о предмете.
В этом возрасте уже есть заметные
различия в предречи младенцев разного пола.
Мальчики делают резкие движения и часто
играют ведущую роль в общении. Девочки
же, наоборот, более пассивны, они склонны
наблюдать, следить за собеседником, строят
рожицы, двигают ртом и забавно
жестикулируют.
Наблюдения Треварсеиа получили
подкрепление в работах Уильяма Кондоиа,
физиолога из Бостонского университета
(США). Анализируя видеозапись поведения
совсем маленьких детей (некоторым из них
был всего один день от роду), Коидои
обнаружил замечательную синхронность
между модуляциями голоса взрослого и
мельчайшими реакциями «слушающего» ребенка.
Эти реакции — легкие и быстрые
сокращения мышц — становились видимыми только
при замедленной проекции видеозаписи.
Реакции были явно бессознательными.
Коидои был удивлен, когда обнаружил
такую синхронность. Он проверил, вызывают
ли другие шумы, ие похожие на звуки
голоса, аналогичные мышечные сокращения.
Оказалось, что нет. Можно думать, что иа
звук человеческого голоса реагируют
специально настроенные нервные цепи
новорожденного, которые и вызывают мышечные
сокращения.
Поразительно, ио Кондои обнаружил, что
американские младенцы одинаково
реагируют иа английские и китайские слова. Быть
может, за этим наблюдением последуют и
другие удивительные открытия?
Р. ЛЕВИН
Перевод с английского
из журнала «Spectrum» A974, т. 124)

двух до пяти
Если младенцы и начинают
«говорить», едва
появившись на свет, то расцвет
разговорного жанра
приходится у них на возраст от
двух до пяти лет — для
русского читателя это открыл,
несомненно. Корней
Иванович Чуковский. Публикуем
еще несколько образчиков
этого жанра, записанных
сотрудниками «Химии и
жизни».
и говорит: «Я хочу
кроличью шубку». Охотник бе-
рет самое большое ружье,
идет в джунгли,
застреливает злого дикого кролика и
отнимает у него шкурку.
Потом он приходит домой,
а там его кошка
ждет-дожидается. Охотник берет
иголку с ниткой, берет
кошку и зашивает ее в эту
шкурку. И кошка становится
мягкая и самая лучшая.
РЕПКА
а
аагзе \
fOOQ |
)tf DOC
QpODej
Joood
BOO
J I» U
,У°001_
(ODD 0«J 4,
ЫЭОИ
' DDOCJRJK
OB
qdgqL
ПРО ПЕПЕЛЬНИЦУ
Пипко Никита, 4 года
— Я буду говорить про
пепельницу.
Мальчик Почемучка
-бросил пепел прямо на диван.
Потом его отвели в
милицию. И еще его искусали
собаки и тигры.
бот и все.
— А про пепельницу что
ты хотел рассказать?
— А пепельница улетела
далеко-далеко. И там она
делала все, что угодно.
Играла инструментами,
чинила, мастерила. Вот и все.
— А пепел так и остался
на диване?
— Нет.
— А кто его убрал?
— Бабушка. Взяла
тряпочку и убрала.
ИЗ ЧЕГО ДЕЛАЮТ
КОШЕК
Костин Миша, 5 лет
— Мама, знаешь из чего
делают самых лучших, самых
ласковых кошек?
— Из чего?
— Из кроликов. Ведь
бывают добрые кошки, но у
них шкурка жесткая и их
никто не любит. Тогда
такая кошка идет к охотнику
Никитин Степа,
2 года 7 месяцев
Я посадил репку.
Не получается.
Опять посадил.
Не получается.
Опять посадил.
Получилось.
Выросла репка — «УУУУУУУ»!
Позвал деда.
Не идет.
Позвал бабу.
Не идет.
Позвал собаку.
Не идет.
Позвал кошку.
Не идет.
Сам вытащил.
На стр. 34—37 рисунки
детей: Пьера Лалана (Франция),
Ингрид Бунге (ГДР|,
Лени Либкмма, Насти Элатковской,
Юли Гуреамч (асе СССР|,
Марии Матрела (Польша),
Бертрана Ти»бль (Франция|

1 -i ui j еди'
Свежесть
Свежесть, свежесть и свежесть! —
вог что должно быть девизом.
М. БУЛГАКОВ
Ощупывая вилкой хлеб в булочной,
разглядывая белые точки на головке сыра, изучая
не очень четкий штамп на диетическом яйце,
мы каждодневно приобщаемся к проблеме
свежести продуктов и всякий раз заново
решаем ее...
НЕСТАНДАРТНЫЙ ТЕРМИН
Здравый смысл диктует едоку
самоочевидное решение: чем продукт свежее, тем выше
его качество. Что ж, и огурчики с грядки,
и «пирожки подовые, медовые, прямо с
жару», и уха, сваренная на берегу, хороши,
безусловно. Но не будем спешить с
выводами: есть немало особых случаев; мы
имеем в виду не какие-то экзотические
продукты, а самые что ии на есть ходовые.
Срок реализации мяса исчисляют отнюдь
не с момента разделки туши (хотя куда уж
свежее!): в это время оно еще жесткое и
невкусное. И только когда под влиянием
ферментов часть гликогена распадается,
когда повышается кислотность и набухают
волокна коллагена, мясо приобретает и
мягкость и привычный вкус. Процесс
созревания занимает двое-трое суток.
Молоко в коровьем вымени стерильно,
ждать неприятностей от парного молока
как будто не приходится, владельцы
собственной ухоженной буренки судят об этом
по личному опыту. Они, владельцы, могут
при желании получить молоко,
соответствующее определению старого учебника:
«Продукт, полученный во время правильной
и полной дойки из вымени здорового
животного, здоровым человеком, чистыми
руками и в чистую посуду». Но в большом
хозяйстве, на молочной ферме, где в одну
емкость поступает молоко от многих коров,
даже незначительное нарушение только
одного санитарного правила неизбежно веде г
к бактериальному загрязнению всего
продукта. Такая потенциальная опасность
учтена: надоенное молоко сразу охлаждают.
Эта простая процедура на много часов
продлевает бактерицидное действие
содержащихся в молоке веществ — лактенииов,
приостанавливает размножение микробов,
порой снижает их число. Тогда и
пастеризация, то есть кратковременный нагрев до
температуры ниже 100 градусов, становится
более эффективной.
Только после термической обработки
молоко считается готовым к употреблению и
поступает в продажу. Непастеризованное
же молоко, например купленное на рынке,
а также молоко из фляг, перед
употреблением необходимо вскипятить.
Горячий, только что из печи хлеб врачи
есть не советуют: мягчайший батон
оказывается для желудка «крепким орешком».
При охлаждении он отдает часть воды, а
оставшаяся влага распределяется более
равномерно. Даже лабораторные исследования
проводят не раньше, чем через три часа
после того, как хлеб извлекли из печи.
Упомянем, наконец, вино, ценность
которого со временем возрастает (до
известного, впрочем, предела, за которым вино
напоминает скорее уксус).
В общем, надо говорить о сроках, в
которых тот или иной продукт сохраняет
исходные свойства (они четко определены
Государственным стандартом), а не о
границах свежести. Это понятие привычно, но,
увы, нестандартно.
Кстати, случается ведь и так: продукт
абсолютно свежий, но уже никуда не годный...
ОТЧЕГО ОНИ ПОРТЯТСЯ
Для каждого продукта рано или поздно
наступает момент, когда какие-то его
свойства — вкус, запах, цвет, химический состав
или микрофлора — выходят за границы
дозволенного (ГОСТом, техническими
условиями или другим нормативным
документом). Это не обязательно порча, но по
меньшей мере потеря качества.
Причин не так уж много, если отбросить
39

достаточно редкие. Например,
механические, вроде кусочка стекла в бутылке
лимонада, или биологические, типа
знаменитой филипповской «изюминки» —
попавшего в булку таракана. Иногда
нахальный воробей, пробравшийся с
мороза в теплую экспедицию хлебозавода,
склюет хлебную корку; тут уж и термин
не подберешь — механическое ли
повреждение, биологическое ли...
Останутся две основные причины, обычно
тесно связанные: химические процессы и
развитие микрофлоры.
В мясе, рыбе, молоке действуют
одновременно попавшие извне бактерии и
собственные ферменты. Микроорганизмы наиболее
активны при 30—40°С, эта же температура
хороша и для многих ферментных систем.
Высокое содержание воды в таких
продуктах благоприятствует и деятельности
микробов, и химическим процессам.
Иногда микроорганизмы расправляются с
продуктом собственными силами.
Патогенный стафилококк сбраживает сахар в
креме, попутно выделяя свой токсин. Бомбаж,
вздутие консервной байки, — следствие
активности микроорганизмов, разлагающих
белки. Палочка ботулинуса — анаэроб, ей
не требуется кислород. Она выделяет
токсин, который приводит к тяжелейшему
пищевому отравлению.
Возможна, конечно, и чистая химия. К
примеру, в стерильном растительном масле под
действием кислорода и света
накапливаются с течением времени альдегиды, кетоны,
свободные кислоты: масло прогоркает.
КАК ИХ СОХРАНИТЬ
Условия для развития микроорганизмов и
для химических процессов в продуктах
схожи, и это как бы дар природы: она
предоставила возможность найти универсальные
средства хранения. Важнейшее из них —
охлаждение. Прн 4—6°С размножение
большинства микробов почти останавливается,
скорость химических реакций значительно
снижается. Такие легко достижимые
температуры запрограммированы для
большинства холодильников, промышленных и
бытовых.
Замораживание еще более удлиняет срок
хранения. Рыбу горячего копчения хранят
в холодильнике лишь трое суток, а при
минус 18°С — целый месяц. Но не следует
забывать, что и минусовые температуры лишь
задерживают развитие микробов, а не
уничтожают их. Иными словами, мороз
действует бактериостатически, а не бактерицидно.
Губительные для микробов температуры
начинаются с плюс 60—70СС. Это весьма
широко используют, только не при хранении
продуктов, а на заключительных этапах
технологии (в том числе и домашней, когда
жарят, варят и пекут). Кипячение надежно
обеззараживает жидкие продукты, а более
мягкая пастеризация позволяет сохранить
вкус и питательную ценность. Если обычное
пиво сохраняет стойкость в течение 7—
8 суток, то пастеризованное — не менее
месяца.
А чтобы избавиться от наиболее стойких
микроорганизмов, вроде упомянутого выше
ботулинуса, нужна температура около
120°С; вот почему на заводах консервы
стерилизуют перегретым паром в автоклаве.
Понятно и то, почему гигиенисты
предостерегают от увлечения домашними
консервами,, особенно грибными и овощными: дома-
то автоклава нет...
Сухость также тормозит развитие микробов
и ход химических реакций. Обезвоживание
применяют с незапамятных времен, и
сушеные кузнечики, входившие в меню
отшельников, вряд ли были первым таким
продуктом. Срок хранения дрожжевого
«молочка» — около трех суток, прессованные
дрожжи с влажностью 70% хранятся полторы
недели, а сухие (8—10% влаги)—целый
год. Пирожным с заварным кремом
отпущено всего-навсего 6 часов, а концентрат
«Крем заварной» хранится не менее 4
месяцев— почти в 500 раз дольше. Надо ли
удивляться популярности концентратов?
Есть немало веществ-консерваитов. Их
длинный список открывает, конечно, соль. Далее
идут пищевые кислоты, прежде всего
уксусная, неизменный компонент маринадов.
Установлено, что при рН ниже 4,5
возбудитель ботулизма перестает вырабатывать
свой токсин (точная рекомендация для
грибников — 7 мл уксусной эссенции на 1 кг
отваренных грибов). Назовем менее употре-
40

бительиую борную кислоту, препараты
которой наряду с уротропином помогают
сохранить икру. Вспомним и о сахаре.
Правда, все зависит от его концентрации: малая
создает прекрасную среду для бактерий, а
высокая, более 60%, иадежио предохраняет
продукт от микробной порчи.
Есть и другие средства и способы. Прогор-
кание растительного масла тормозят анти-
оксиданты, то есть противоокислители.
Некоторые антибиотики, нетоксичные и легко
разрушающиеся при термической обработке,
помогают сохранить при дальних
перевозках мясо и рыбу. При копчении на продукт
действуют и соль, и обезвоживание, и
антисептики дыма.
Замыслив новый продукт, технолог обычно
прогнозирует не только запах и вкус, но и
длительность хранения: у него есть
неплохие ориентиры. Первый — уже
существующие продукты. Скажем, создавая новый
сорт пива, можно подобрать достаточно
близкий аналог. Конечно, метод аналогии
может подвести — один лишь новый
компонент порой существенно меняет картину.
(А бывает, что и аналогов нет, — ну хотя
бы у искусственной икры...)
Другой ориентир — свойства
составляющих. Вряд ли продукт превзойдет по
долговечности самый недолговечный из своих
компонентов (если только не введена
бактерицидная добавка, сильный антиоксидант
или нечто иное в том же роде). Чаще
происходит противоположное: у компонента,
утратившего «самостоятельность», резко
снижается стойкость. Так, подсолнечное
масло в закрытой посуде, доверху
наполненной, в темном и прохладном месте
хранится несколько месяцев; когда то же масло
покрывает тонким слоем поверхность
кукурузных палочек, то оно легко прогоркает,
сводя тем самым срок хранения палочек к
двадцати дням.
В конечном итоге теоретические
выкладки проверяются практикой. Исследования
опытных образцов, хранящихся при разных
температурах различное время, позволяют
расставить точки над «i».
И в проекте нового стандарта появляется
строка: «гарантийный срок хранения...».
ДНИ И ГОДЫ
Розалия Павловна из комедии В.
Маяковского «Клоп» уговаривала гостей:
«Товарищи и мусье, кушайте, пожалуйста. Где вы
теперь найдете таких свиней? Я купила этот
окорок три года назад на случай войны...
Но войны еще нет, а ветчина уже
портится».
Три года многовато для окорока. Это
можно понять, и не зная узаконенных
сроков хранения копченостей. В длинном
списке продуктов окорок займет место где-то в
середине. А возглавят ряд «долгожители» —
сухари, сахар, пряности, консервы. Когда в
1973 году были найдены следы экспедиции
Э. В. Толля, то авторитетные эксперты
убедились, что консервы семидесятилетней
давности с честью выдержали испытание
временем: они оказались вполне съедобными.
Даже всесильный ГОСТ не регламентирует
сроки хранения таких продуктов, в каждом
случае предоставляя решение вопроса
специалистам.
Казалось бы? удобно свести данные о
сроках хранения в наглядную таблицу.
Идея заманчивая, однако...
Прежде всего, таблица получится
предлинной; еще гоголевский Рудый Панько
заметил: «Боже ты мой, каких на свете нет
кушаньев!»
Далее. Даже у почти одинаковых
продуктов сроки хранения могут существенно
отличаться. Так, карамели "хранятся от
полумесяца (мягкие, завернутые) до полугода
(леденцы в жестяных коробках), а
некоторые и целый год. Сдобное печенье с разным
содержанием жира — от двух недель до
трех месяцев. При 12—15°С полукопченые
колбасы в подвешенном виде хранятся
10 суток, варено-копченые 15 суток, а
сырокопченые — до 4 месяцев.
А упаковка? Какао-порошок в бумажных
пакетах хранится 3 месяца, а в жестяной
банке — целый год. Обычное сухое
молоко — 3 месяца, в герметичной упаковке — 8.
Многим продуктам установлены разные
сроки хранения в зависимости от
температуры. Например, маргарин в пергаментной
обертке при 4—10°С может храниться
20 дней, при 0—4°С — 35 дней, а при 0 —
минус 10СС — полтора месяца.
Наконец, существуют «индивидуальные»
41

условия хранения. Скажем, когда твердые
сыры отправляют с базы в магазин, на них
выдают удостоверение (экспертный лист)
сроком до 50 дней. Если 50 дней спустя
повторная экспертиза признает, что продукт
сохранил свои качества (при правильном
хранении это вполне вероятно), выдается
новое удостоверение.
Не правда ли, в такой запутанной
ситуации полная таблица окажется
невообразимо громоздкой, а выборочная скорее всего
отразит гастрономические вкусы автора, не
представляющие широкого интереса... И все
же надо упомянуть хотя бы те продукты,
которые портятся особенно быстро, —
памятуя о том, что на дворе лето. Конкретные
цифры приведены в заметке, напечатанной
ниже, после статьи.
Итак, условия и сроки хранения строго
регламентированы. Главное — чтобы они
соблюдались!
ВТОРАЯ СВЕЖЕСТЬ
Эпиграфом к этой статье взяты слова Во-
лаида из «Мастера и Маргариты» М.
Булгакова. Процитируем книгу еще раз; вот
превосходный диалог между тем же Воландом
и буфетчиком:
«— Осетрину прислали второй
свежести, — сообщил буфетчик.
— Голубчик, это вздор!
— Чего вздор?
— Вторая свежесть — вот что вздор!
Свежесть бывает только одна — первая, она же
и последняя. А если осетрина второй
свежести, то это означает, что она тухлая».
Вроде бы и в самом деле вздор: и тухлая
осетрина, и зеленая брынза, и прокисшее
вино — понятия уже не пищевые. Но ведь
зачерствевшему хлебу и подсохшему сыру
хорошая хозяйка находит разумное
применение, хотя эти продукты тоже не первой
свежести (если хотите, — второй).
Попытаемся сформулировать вопрос
иначе, придав ему иной оттенок: можно ли
использовать продукт с истекшим сроком
хранения в каком-то новом качестве?
Можно. Иногда это предусмотрено даже
ГОСТом. Вологодское масло через месяц
после выработки (не просто съедобное, но
даже вкусное) должно продаваться как
масло сливочное высшего сорта. Куриные яйца
числятся диетическими лишь 7 суток, после
чего переходят в разряд столовых. Детским
консервам отпущено 2—3 года, после чего,
если санитарный надзор признает их
нормальными, консервы можно продавать
снова, только уже не для детского питания.
Есть и другие самоочевидные варианты.
Из зачерствевшего хлеба получаются
отличные (свежие!) гренки и сухарики. Торты и
пирожные с кремом с истекшим сроком
реализации возвращают в течение суток на
фабрику, где их пускают в переработку, но
только с обязательной высокотемпературной
выпечкой: это гарантирует уничтожение
даже гипотетических стафилококков.
Наверное, каждая хозяйка могла бы
поделиться рецептами использования
продуктов, утративших исходную
привлекательность, но сохранивших питательную
ценность. Книжка, собравшая такого рода
рецепты (проверенные гигиенистами), имела
бы успех. В ней стоило бы дать подробную
информацию о сроках хранения продуктов,
о причинах и первых признаках порчи, о
наилучших в домашних условиях способах
хранения, словом, о том, что в тесных
рамках журнальной статьи можно лишь
пунктирно наметить. И добавить полезные
советы ученых людей. Например, о том, что
домашнюю простоквашу — «самоквас» лучше
использовать для готовки, а не
употреблять непосредственно в пищу, поскольку
молоко сброжено случайными микробами,
порой болезнетворными. Что домашние
консервы неплохо бы перед употреблением
заново прокипятить 10—15 минут,
желательно в скороварке...
И это было бы наилучшим развитием
темы свежести.
В. ГЕЛЬГОР
42

Продукты
Сроки хранения
н реализации
(в часах) при
4—8°С, не более
Примечание
Мясные порционные
полуфабрикаты (антрекот,
филе и т. д.), фасованное
мясо (до 1,5 кг) 36
Мясные панированные
(ромштекс, котлеты,
отбивные, шницель) и
мелкокусковые (бефстроганов,
рагу, гуляш н т.д.)
полуфабрикаты
24
Мясной фарш,
вырабатываемый: При темпе-
мясокомбииатами 16 ратуре ниже
предприятиями торговли 0°С 48 часов
и общественного питания 6
Особо
скоропортящиеся
Есть группа продуктов, к
хранению которых
предъявляют чрезвычайно жесткие
требования. Сроки хранения
им определены с точностью
до часа, температура — в
узком интервале от 4 до 8°С.
Эти продукты (молоко,
мясо, пирожные,
многочисленные полуфабрикаты и т. д.)
называют особо
скоропортящимися. При нарушении
суровых правил в них быстро
накапливаются
микроорганизмы, приводящие к порче
и способные вызвать
пищевые отравления или острые
желудочно-кишечные
заболевания.
В приведенной ниже таблице
использованы данные из
«Сроков хранения и
реализации особо скоропортящихся
продуктов в торговой сети и
предприятиях
общественного питания», утвержденных
Министерством
здравоохранения СССР в 1974 году.
Дотошный читатель,
конечно, заметит, что условия
хранения регламентируются до
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
Субпродукты*):
охлажденные
замороженные
Котлеты, рубленые
бифштексы, рыбные и овощные
котлеты:
полуфабрикаты
готовые
12
24
12
24
Голубцы (полуфабрикаты)
Пельмени, фрикадельки
Студеиь мясной и рыбный,
мясо и рыба заливные
Мясо птицы:
охлажденное
замороженное
Куры, цыплята отварные
Мясо, рыба, птица жареные
Колбасы вареные:
высшего сорта
1 и 2 сорта
6
24
12
48
72
24
48
72
48
При
температуре ниже
0°С 72 часа
При
температуре не
выше 20°С 3
часа
• Увы, так называются в документе обычные потроха — Ред.
43
7/1976

встречи продуктов с
покупателями. И задаст резонный
вопрос: а сколько же
времени продукт, купленный на
исходе этого срока, можно
еще хранить дома? На этот
вопрос таблица ответа не
дает: трудно ожидать, что
условия хранения продуктов в
разных домах окажутся
одинаковыми. Правда, пусть не
жесткие правила, а общие
рекомендации были бы не
лишними, ио их пока нет.
Дело за Минздравом...
Впрочем, и нынешний
документ важен н полезен. И
не только работникам
столовых и магазинов,
гигиенистам и товароведам,
народным контролерам н
общественным санитарным
инспекторам. Для всех нас это
своеобразное наглядное
пособие, подтверждающее
личный опыт или
опровергающее некоторые
заблуждения.
Даже среди особо
скоропортящихся можно выделить
более или менее стойкие и
совсем уж капризные. Как* и
следовало ожидать,
измельчение и разрыхление
продуктов снижает срок их
хранения: крупные куски мяса
можно хранить в магазине
двое суток, мелкие— сутки,
а фарш— часы. Условия
хранения сходных изделий из
рыбы и мяса, как правило,
одинаковы. Печень и почки
сохраняются хуже, чем. мясо.
Кисломолочные более
стойки, чем молоко (хотя, против
ожидания, разница
незначительная). Самые-самые
скоропортящиеся — это фарш,
который готовят прямо в
магазине или столовой,
голубцы, торты и пирожные с
заварным кремом — им
отпущено по 6 часов, а
бутербродам всего 3 часа. Новинку —
пасту «Океан» (она в
таблицу еще не вошла) можно
хранить трое суток, ио при
минус 1—3 градусах; более
длительное хранение требует
таких температур, которые
бывают лишь в
промышленных холодильниках.
Словом, как теперь
говорится с легкой руки
телевидения, — информация к
размышлению...
Продолжение
Продукты
Срокн хранения
и реализации
(в часах) при
4—8°С, не более
Простокваша, кефир и
другие кисломолочные
продукты
Пирожки с мясом, рыбой,
субпродуктами
Бутерброды с колбасой,
ветчиной, рыбой
Торты и пирожные:
с белково-сбивным
кремом или фруктовой
отделкой
со сливочным кремом
с заварным кремом
Винегрет и салаты
Примечание
Колбасы ливерные и кровя- 48
ные
Сосиски и сардельки
Сельдь рубленая
Молоко, слнвки
48
24
20
24
Сметана
Творог, творожная масса,
творожные полуфабрикаты
Блинчики с мясом, с
творогом (полуфабрикаты)
72
36
12
24
При
температуре не
выше 20°С 6
часов
72
36
6
12
В
незаправленном виде
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
7/1976
44

последние известия
Искусственный
фермент
Искусственным путем
получен белковый катализатор,
по избирательности
действия не уступающий
природным ферментам.
Было бы очень хорошо научиться искусственно получать
ферменты, ускоряющие любые необходимые
превращения. Американские биохимики В. Расо и В. Д. Столлар
попытались использовать для этой цели иммунные системы
живого организма, способные при введении чужеродного
белка-антигена синтезировать соответствующий ему по
структуре белок-антитело («Biochemistry», 1975, т. 14,
№ 3).
Исследователи вводили белым кроликам Ы-E-фосфопи-
ридоксил)-Ь-тирозин, молекулы которого были
присоединены к молекулам белка у~гл°бУлина через
дополнительную аминогруппу:
СН2ОРО3Н2
CHo-NH-CH-CHo
I
соон
0>он
^ц-Г у-глобулин)
Организм кроликов синтезировал белок-антитело,
связывающий чужеродный белок; удалось выделить это
антитело и проверить его способность катализировать так
называемую кетиминную перегруппировку — превращение
веществ класса альдиминов в вещества класса кетиминов:
Оказалось, что в подходящих условиях в присутствии
антитела скорость этой реакции повышается в шесть раз.
Немного, но эффект налицо.
Чем можно объяснить этот результат? В основе
избирательности действия антител лежит принцип, на котором
основана и специфичность ферментов: точное соответствие
частей их молекул, подходящих друг к другу как ключ к
замку. В описанных опытах ключом к антителу служила
молекула М-E-фосфопиридоксил)-Ь-тирозина,
присоединенная к молекуле ^-глобулина; эта молекула очень
похожа как на молекулу альдимина, так и на молекулу кетимина.
Но если Ы-E-фосфопиридоксил)-Ь-тирозин выполняет роль
ключа, то альдимин — как бы слегка изогнутый Ллюч.
Молекула антитела, пытаясь с ним связаться, как бы
стремится его выпрямить, и образуется промежуточное
соединение с пониженной энергией. В результате скорость
реакции возрастает.
Предложенный остроумный прием получения аналогоэ
природных ферментов, возможно, удастся применить и для
создания других катализаторов. Это открывает интересную
возможность целенаправленно получать весьма
селективные катализаторы самых разнообразных реакций.
В. ГОЛЬДМАХЕРг
Г. САМОХИН
45

Фисташка
Нерушимы законы гостеприимства на
Востоке. Гость — посланец счастья; в давние
времена даже разбойники не смели напасть
на караван, устроившийся на ночлег под
чьим-нибудь кровом. В наши дни в Средней
Азии гостю, окруженному заботой, хозяева
подают лучшее угощение — достархан.
И непременно потчуют его самым
изысканным лакомством — подсоленными и
поджаренными фисташками.
Плоды настоящей, или благородной,
фисташки не только вкусны, но и питательны.
Масла в них в полтора-два раза больше,
чем в семенах подсолнечника, и к тому же
масла деликатесного, ничем не
уступающего оливковому. 24% белков содержит ядро
фисташки — вдвое больше, чем зерно
пшеницы; почти 10% в нем сахарозы —
столько же, сколько в яблоках... Но дело не
только в этом. Вряд ли найдется охотник
жевать сырые зерна пшеницы, да и
семечки подсолнечника куда вкуснее жареные.
А плоды фисташки вкусны и в свежем виде.
Из растертых ядер готовят фисташковые
торты и марципан; фисташкой сдабривают
шоколад и мороженое; даже некоторые
лучшие сорта колбасы шпигуют ломтиками
орехов фисташки...
Не удивительно, что такое замечательное
растение было очень давно замечено и
оценено человеком. Еще на Древнем
Востоке в IV тысячелетии до н. э. не только
собирали дикорастущие плоды, но и
искусственно разводили благородную фисташку.
Древние греки знали другой вид
фисташки — скипидарное дерево с несъедобными
плодами, произрастающее в Малой Азии и
на островах Эгейского моря. О
благородной же фисташке впервые упоминает в
IV в. до н. э. отец ботаники Теофраст. Он
Пишет: «В Индии растет дерево, похожее нв
скипидарное, но с плодами, как у миндаля».
Названия этого дерева Теофраст еще не
знает. Только через двести лет в греческую
литературу проникнет древнеперсидское
слово «пистакиа», из которого и произошло
наше название фисташки.
В начале новой эры римляне завезли
фисташку в Италию. Оттуда она проникла в
римские провинции, расположенные на
территории современной Испании. А в XIX
веке фисташку завозят в Центральную и
Северную Америку. Сегодня во всем мире
производится ежегодно около 30 тысяч
тонн орехов фисташки. Это по-прежнему
дорогой, изысканный продукт.
В нашей стране заросли дикой фисташки
занимают до 300 тысяч гектаров,
преимущественно в горных районах юга Средней
Азии. Фисташка — это деревце или даже
дерево до 7—10 м высотой, с широкой
округлой кроной и тройчатыми листьями,
плотными, кожистыми, сверху
темно-зелеными и блестящими, а снизу более
светлыми и матовыми. В фисташковых лесах не
бывает дремучего сумрака, обычного для
лесов умеренной зоны. Только иногда, на
особо питательных почвах, фисташка
образует плотные, сомкнутые заросли. А чаще
всего деревья в фисташковом лесу
расположены на порядочном расстоянии — до
15 м друг от друга. Под каждым
деревом — свое, отдельное пятнышко тени и
больше ничего: ни травы, ни подлеска.
Причины такой разреженности фисташковых
лесов объясняют по-разному. Одни
считают, что это следствие давних неумеренных
рубок, частых пожаров и чрезмерного
выпаса скота; другие полагают, что дело в
недостатке влаги, из-за которого на данной
площади может выжить лишь ограниченное
число деревьев.
Влаги в этих местах действительно очень
мало, да и климат такой, что кроме
фисташки здесь могут расти разве что
можжевельник — арча, да горький миндаль. Не
только среди плодовых деревьев, но и
вообще среди растений немного равных
фисташке по засухоустойчивости,
жаростойкости и нетребовательности. Раскаленные
каменистые склоны, температура летом
плюс 42°С, а на почве 70—75, осадков 10 мм
47

в месяц, то есть практически ничего...
Даже признанные ксерофиты инжир и
маслина тут не выдержат без полива, даже
миндаль, и тот чахнет, а фисташка растет
десятками, сотнями гектаров. Она
выдерживает даже сухие жаркие ветры типа
сирокко — такой ветер нв нашем
среднеазиатском юге носит название «афганец».
Действие его губительно: листья на деревьях, ие
желтея, сохнут и скручиваются буквально
на глазах. А фисташке афганец нипочем.
Такую необычайную выносливость
ботаники объясняют долгим путем
приспособления к изменившемуся, ставшему
засушливым климату. Нынешние леса
фисташки — это лишь остатки некогда пышных
субтропических лесов; чтобы уцелеть, им
пришлось трансформироваться, создать
своеобразные способы борьбы с жарой и
засухой.
Каким же образом ухитряется фисташка
выживать там, где гибнут другие растения?
Прежде всего нужно посмотреть в
корень — на этот раз в буквальном смысле
слова. Уже в первые, месяцы жизни
слабенький сеянец фисташки «энергично растет
не столько вверх, сколько вниз, пробираясь
к глубоким водоносным горизонтам.
Крохотные всходы размером в 3—5 см уже
успевают углубиться в почву на 35—40 см.
А к концу первого года, когда сеянцы
достигают 20-сантиметрового роста, их корни
берут влагу с более чем метровой глубины.
Мощный стержневой корень взрослого
дерева достигает глубины 6 м, а то и больше.
Вместе с тем фисташка «охотится» за
водой и в верхней зоне почвы, увлажняемой
скудными зимне-весенними осадками, то
есть на глубине 1,3—1,5 м. Вот вам и
кажущаяся пустота фисташкового леса: на
самом деле здесь между деревьями вовсе не
пусто, здесь трудятся длинные
горизонтальные корни-насосы, собирая далеко за
пределами кроны частицы драгоценной
влаги. Вот почему еще трудно другим
деревьям расти в таком лесу. Небольшое деревце
фисташки — это как видимая часть
айсберга: основная его масса скрыта под
землей.
От летнего зноя защищают фисташку
толстая пепельно-серая кора, плотный воско-
48
вой налет на листьях и молодых побегах.
Но растение выработало и более сложные
приспособления. Фисташка — долговечное
дерево, живет оно по 300—400 лет. Но вот
размеры его за десятки лет почти не
увеличиваются. Чтобы спастись от засухи,
фисташка жертвует приростом древесины.
Летом в фисташковых лесах влажность
воздуха нередко падвет до 10%, а влажность
почвы спускается ниже порога
физиологической сухости — это означает, что
доступной для растения влаги в почве совсем нет.
Тогда на обезвоженных листьях дерева
закрываются устьица — мельчайшие
отверстия, через которые испаряется вода.
Теперь фисташка наглухо изолирована от
иссушающего ветра, потеря влаги ей не
грозит. Но с закрытием устьиц прекращается
и газообмен, замирает фотосинтез, а с
ним — прирост органического вещества.
А чтобы солнце не накаляло листья,
лишенные водяного охлаждения, фисташка
все же прибегает к помощи испарения. Но
испаряет она не воду, а смолу, точнее,
содержащиеся в ней летучие ароматические
вещества. Смолы очень много в ее листьях,
коре, побегах. Поднесенная к смятым
листьям фисташки горящая спичка вызывает
вспышку горючих паров. Сборщики плодов
фисташки знают, как нелегко часами
находиться среди фисташковых деревьев, в
атмосфере интенсивно выделяющихся паров.
Поэтому сбор начинают в 3 часа ночи,
прерывают в 11 часов утра и возобновляют
только к концу дня.
Фисташковую смолу тоже добывают —
путем подсечки, надрезая кору. Смола
фисташки обладает ценными свойствами:
пленка, которую она дает в составе лаков,
превосходит по твердости пленку из
знаменитой африканской смолы даммара (даммаро-
вый лак). Из фисташковой смолы можно
готовить высококачественные художественные
лаки. Кроме того, из нее делают вкусную
жевательную мастику — кеву, которая
дезинфицирует полость рта и укрепляет
десны.
Осенью, едва закончат свою работу
сборщики плодов, а то и вместе с ними, в
фисташковый лес приходят новые сборщики.
Их интересуют листья, только не все
подряд, а те, на которых видны продолгова-

тые, до 3 см длиной, буровато-зеленые
бугорки. Это так называемые галлы, или «буз-
гунч» — результат укусов фисташковой тли,
самка которой откладывает яйца в ткань
листа. Эти галлы — настоящие кладовые
танина, здесь его накапливается до 50%.
За сезон в фисташковых лесах собирают
сотни тонн танина, идущего на
изготовление лекарственных препаратов.
Но галлы-бузгунчи — это не только
медицинский танин. Это еще и природные
скопления драгоценного красителя для
тканей. Сами галлы дают сочные пунцовые
или малиновые тона, галлы с добавкой
хромистого железа — черные и синие. Можно
получить и другие оттенки, если
предварительно протравливать ткани разными
протравами. Не будет преувеличением, если
мы скажем, что большинство красок
прославленных издавна персидских и
туркменских (точнее, текинских) ковров — заслуга
фисташки. Наша фисташка при
соответствующей обработке вполне может заменить
даже дорогой тропический импортный
краситель — кампешевое дерево, или синий
сандал.
Фисташка, как видите, — одна из самых
замечательных орехоплодных пород мира.
И тем более обидно, что не пользуется она
у нас тем вниманием, которое
соответствовало бы приносимой ею пользе. Ведь
даже те 300 тысяч гектаров диких
фисташковых лесов, которые у нас есть, при
элементарном уходе могли бы давать никак не
меньше центнера плодов с гектара.
Посчитайте, всего получится ровно столько,
сколько дают сейчас все остальные страны
мира, вместе взятые!
Но наши возможности этим далеко не
ограничиваются. Посмотрите, сколько у нас
бесплодных, безводных, бесполезных
склонов, каменистых полупустынь, где без
полива не вырастишь ничего живого! Только
в среднеазиатских республиках их
миллионы гектаров. Много жарких сухих мест и на
Кавказе, в Крыму, на юге Украины, в
Молдавии. Облесенные фисташкой, эти земли
по доходности приблизятся к самым
плодородным угодьям.
И это еще не все. Мы говорим о
необычайной выносливости фисташки. А ведь она
выдерживает не только летний зной. Давно
было известно, что фисташка может
перенести морозы до —30°С. А в последние годы
изучение фисташки на северной границе ее
естественного ареала, в Киргизии и
Казахстане, показало, что произрастающие там
на высоте 1000—1100 м деревья особенно
морозостойки — они без повреждений
выдерживают температуру —41 °С! Значит,
фисташку можно продвинуть далеко на север.
Уже сегодня, без всякой специальной
селекции, просто случайно завезенные
экземпляры фисташки десятилетиями растут в
ботанических садах Киева,
Днепропетровска и других городов, а в Одессе,
несмотря на очень холодные зимы, кусты
фисташки хорошо плодоносят.
Мысль о распространении фисташки в
России высказывали многие крупнейшие
ученые. Особенно много сделал для этого
путешественник и натуралист академик
П. Паллас. В конце XVIII в. он объездил
почти всю Россию — от Дальнего Востока
до Кавказа. Но больше всего привлекал его
Крым. Здесь, под Судаком, неподалеку от
генуэзской крепости, он заложил
своеобразный акклиматизационный сад, где начал
выращивать многие из собранных им
растений, «в коих видел корысть государству
Российскому». Среди них были и первые
15 деревьев крупноплодной
среднеазиатской фисташки. Деревья прекрасно
прижились: больше ста лет спустя здесь еще
росли 12 старых «палласовых» деревьев, а
некоторые даже плодоносили.
Надо сказать, что район переселения
Паллас выбрал удачно. Почвенно-климатиче-
>ские условия Крыма как нельзя более
подходят для фисташки. Обилие солнца,
каменистые грунты, летний зной — все это
фисташке по душе. К тому же она кальцефил,
любит известковые почвы. В Крыму же, да
и вообще в Причерноморье, белесых
меловых холмов хоть отбавляй.
Наконец, в Крыму тысячелетиями растет
своя фисташка, родная сестра нашей
благородной, но в отличие от нее с мелкими
несъедобными плодами. Это кевовое, или
скипидарное, дерево, то самое, которое
знали еще древние греки. Оно известно
редкой долговечностью и живет по тысяче
лет, а то и больше. Ботаник X. X. Стевен,
основавший в Крыму у селения Никита
«экономо-ботанический сад», в 1824 году
49

писал, что вблизи его дома растет «редкой
красоты и величины предревнее дерево».
Это «предревнее дерево» — дикая
фисташка — живо и сегодня: ежегодно оно
покрывается яркими кистями мелких плодиков.
Невольно возникает мысль: если леса
Крыма населены мелкоплодной
несъедобной фисташкой, то нельзя ли привить на
ней благородные побеги из азиатских лесов,
подобно тому как прививают сортовую
яблоню на лесной кислице? Такие опыты
восемьдесят лет назад начал в том же
Никитском ботаническом саду его будущий
директор, горячий энтузиаст благородной
фисташки Ф. К. Калайда. В 1916 г., подводя
итоги своих трудов, он писал: «Весьма
желательно, чтобы на перепрививку кевового
дерева было обращено должное внимание.
Операция нетрудная, и, еспи применять ее,
то со временем можно рассчитывать, что...
при ничтожной затрате вместо диких,
величиной с горошину несъедобных плодов
кевового дерева можно иметь дорогие,
крупные вкусные плоды благородной
фисташки».
Впрочем, еспи Ф. К. Калайде, виртуозу и
крупному специалисту, прививка фисташки
казалась нетрудной, то совсем другого
мнения о ней придерживаются нынешние
рядовые работники лесничеств. Дело в том,
что прививать фисташку все-таки сложнее,
чем другие плодовые деревья. И в
основном из-за обилия в растении смолы,
которая немедленно выступает из малейшего
надреза и мешает привитым черенкам
срастись с подвоем.
Поэтому сегодня ценное дерево часто
разводят путем посева. Правда, и при
посеве фисташку подстерегает немало бед. Уж
очень вкусно и питательно ее семя;
барсуки, мыши, суслики, зайцы, сойки и даже
лисы забывают о всякой осторожности,
стремясь ими полакомиться. Чего только не
делают крымские лесоводы, чтобы спасти
фисташку от лесных лакомок — и
отпугивают их химикатами, и патрулируют посевы,
и устраивают колючие изгороди, даже
костры на ночь зажигают. А самый остроумный
способ придумали в Феодосийском
лесничестве. Здесь семена фисташки высевают
обернутыми в нарезанные веточки
колючего держидерева, и животные не могут
извлечь вкусные семена ни лапками, ни
зубами, ни клювом.
Сажают фисташку сейчас и в Молдавии,
не менее подходящими могут стать для нее
Одесская область, район Измаила,
Закарпатье, а со временем и вся степная зона.
Но в первую очередь нужно расширять
насаждения фисташки в районах ее
естественного произрастания — в среднеазиатских
республиках и Закавказье. Фисташку ждут
лесные полосы и пустующие земли,
придорожные насаждения и парки. Это сотни
тысяч, миллионы гектаров, которые могли
бы принести огромную пользу.
Для этого нужно только одно — больше
внимания благородной фисташке!
В. Ф. РУДЕНКО
Фото А. АВЕРЬЯНОВА
50

Дезоксирибонуклеиновая
кислота — это хранитель и
переносчик генетической
информации, в мире живого ей
отведена огромная роль.
Поэтому интересно попытаться
представить себе, сколь
велика информация,
записанная в нуклеотиднон
последовательности молекул ДНК.
Четыре миллиарда D-Ю9)
спермнев человека (это
минимальное их количество,
какое примет участие в
образовании следующего, четы-
рехмнллнардного поколения
люден па земном шаре)
могут уместиться в одной
аптечной облатке, в какой мы
глотаем горькие лекарства.
Такой же объем занимает
хроматин четырех
миллиардов ядер яйцеклеток, с
которыми сольются спермин при
оплодотворении.
В этих двух «облатках»
содержится информация,
которая обеспечивает отличие
каждого будущего человека
от бактерии, водорослей,
салата, улиток, лягушек,
воробьев, мышеи и так далее.
Кроме тот, «облатки» несут
в себе информацию о том,
каковы будут у каждого из
людей окраска кожи, цвет и
структура волос, цвет и
разрез глаз, форма носа, группа
крови и бесчисленное
множество других
морфологических, физиологических и
биохимических особенностей,
отличающих одного человека
от другого н делающих
неповторимым всякого из них.
Попробуем выразить в
цифрах объем таком
информации.
Каждым человек песет в
своем ДНК от 50 до 100
тысяч генов - все они
представлены в каждом мужском
пли женской половой клетке.
Возьмем меньшую цифру —
50 тысяч E-10"*).
Следовательно, в одной «облатке»
содержится не менее
D-10г')E-104)-20-10'3. то
есть 200 триллионов генов.
Ген состоит в среднем из
1000A0) пар нуклеотидов.
Значит, в «облатке-
находится 20.10'МО3 20- Ю16
пар пуклеотпдов генов.
При синтезе белков
(обусловливающих все основные
врожденные особенности
организма и различающихся
последовательностью
аминокислотных остатков в
белковой молекуле) каждая
аминокислота кодируется
тропкой (триплетом)
пуклеотпдов ДНК. Таким образом,
триплет нуклеотидов — это
единица генетической
информации, одна ее буква. Число
триплетов нуклеотидов,
определяющих буквы белкового
кода, будет, естественно, в
три раза меньше, чем число
пар нуклеотидов в
«облатке», то есть приблизительно
67-101Г\
В печатной странице
книги стандартного формата
A30-210 мм) умещается
около двух с половинок
тысяч B5- I02) букв, считая за
буквы и промежутки между
словами, и знаки
препинания (те п другие тоже
единицы информации и могут
быть приравнены к буквам).
Отсюда следует, что в одном
«облатке». содержащем
4-Ю9 мужских половых
клеток или столько же ядер
яйцеклеток, заключена
информация о белках, эквпва-
07-! О15
лептиая „с.iq3 ^ 27•!О12,
то есть 27 триллионов
книжных страниц.
На самом деле
информация эта еще больше, так как
в ДНК закодированы не
только белки, по п
небелковые макромолекулы
(например, рнбосомальпая РНК,
транспортные РНК),
каждое звено которых
кодируется не тремя, а лишь
одним пуклеотндом ДНК.
И наконец, еще одно
сопоставление. Длина всех
одиночных пнтсп молекулы
ДНК в ядре одной клетки
человека составляет около
четырех метров. В каждом
из нас - - несколько десятков
миллиардов клеток. Если
вытянуть в одну непрерывную
линию все молекулы ДНК
всех клеток одного человека,
то общая их длина превысит
расстояние от Земли до
Солнца.
Довольно-такн много
информации...
Академик АН УССР
С. М ГЕРШЕНЗОН
51

НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
■ ПОЖИВЕМ - УВИДИМ
[Астрономы Паломарскон
обсерватории недавно
обнаружили новый астероид диа-
I метром чуть более полукило-
1метра. Событие любопытное,
|ио отнюдь не из ряда вон
I выходящее. Лишь одно
обстоятельство заставляет
|иас говорить о нем: автор
[открытия Э. Хелен заявила,
[что этот астероид с вероят-
|ностью 75% должен
столкнуться с Землей, выбив в
■ ней кратер километров
тридцать в диаметре. И случится
|это в ближайшие 24 мнллио-
I на лет.
I Даже если это правда, то,
[слава богу, есть время под-
I TOTOBHTbCJ ..
[СВЕРХДАЛЬНИЙ РЕЙС:
[ЗЕМЛЯ - АЛЬДЕБАРАН
I Космический аппарат «Ппо-
I пер-10», в копне 1974 года
(пролетевший около Юпитера,
I сейчас летит к Сатурну. К
ртой второй по величине пла-
|исте пашен Солнечной
системы он приблизится в конце
A979 года, орбиту Нептуна
■ пересечет и 1983 году, a op-
Jo и ту самой далекой от Солн-
||Ц| планеты, Плутона — уже
|в следующем, XXI веке.
[Выйдя в межзвездный про-
|стор, «Пионер-10» со
скоростью 40 000 километров в
|час помчится к
излюбленному писателями-фантастами
|Лльдебараиу. В окрестностях
■этой гигантской красной
[звезды космический посланец
I (смляп появится через два
1 миллиона лет. К этому вре-
|мспп. надо надеяться, земля-
■ пс сумеют предупредить аль-
[дсбаранцсв о своем аппара-
Iгс-
[ОПЕРАЦИЯ ДЛЯ
I ПОЛНЫХ
.Когда у человека удаляют
.какую-нибудь часть кпшеч-
JpiHKa, у пего в той пли иной
■ степени ухудшается усвоение
[пшцп. Недавно бельгийские
1ирачп предложили
воспользоваться этим для
хирургического лечения больных,
страдающих патологическим
ожирением или просто не
обладающих достаточной силой
воли, чтобы воздержаться
от переедания. Операция
состоит в том, что часть
тонкого кишечника выключается
из пищеварения.
Прооперировано уже несколько
десятков больных, и во всех
случаях эффект налицо: их
вес приблизился к
нормальному.
НАРКОЗ ОПАСЕН...
ДЛЯ ВРАЧЕЙ
При разработке новых
методов наркоза главное
внимайте уделяется тому, чтобы
они не причиняли вреда
|больным. Но оказывается,
|наркоз может представлять
(опасность и для врачей.
I Проведенное в Англии
обследование показало, что у
|зрачей-анестезиологов и мед-
Сестер, работающих с
обезболивающими средствами,
(значительно чаще
наблюдается сердечно-сосудистые
|заболсвапия, гепатиты, яз
I венная болезнь. По другим
Iданным, у медсестер,
работавших с наркотическими
[веществами во время бере-
[меиности, повышается
вероятность рождения детей с
[теми или иными
врожденными дефектами.
I Врачи, проводившие эти
[обследования, считают, что
(киновиик обнаруженных
отклонении — используемые
[для наркоза газы: они
неизбежно попадают в воздух
|операцнонной, где проводят
L'Boii рабочий день
анестезиологи.
[ЛЮБО, НО ДОРОГО
(Людям, страдающим днабе-
|том, периодически вводят
инсулин. Между тем в здоровом
[организме этот гормон выра-
[батывается в поджелудочной
| железе постоянно и
расходуется по мере надобности.
| Прибор, позволяющий
[приблизить к естественному
52

новости отовсюду
I поступление инсулина в
I кровь, уже создан и испытан
I на кроликах и козах. Разме-
I ром с пачку сигарет, этот
I прибор с помощью
миниатюрных электродов постоян-
I но измеряет содержание
I глюкозы в крови. Усиленный
I электрический сигнал
поступает в пьезокристалл микро-
I шприца, который в случае
I повышения концентрации
I глюкозы впрыскивает в
I кровь требуемую дозу инсу-
I лина.
[ Заманчиво? Конечно. Толь-
|ко пока очень уж дорого.
I Английский журнал «Medical
[News» A975, т. 7, № 39)
нарывает примерную цену прн-
|бора: 40 тысяч фунтов!
ПРОТИВ
I НАШЕСТВИЯ
[ПТИЦ
I Агентство Ассошиэйтед
■ Пресс в феврале этого года
|сообщило, что президент
|США Д. Форд подписал
законопроект о борьбе с чер-
I ными дроздами и скворца-
|ми, «оккупировавшими»
I штаты Кентукки и Теннесси.
|В одном только штате
Кентукки обосновалось 77
миллионов этих птиц. Пернатые
[местами покрыли землю
слоем помета, что среди
людей породило нечто вроде
эпидемии гистоплазмоза. Но
этого мало, птнцы ие
только причиняют вред посевам,
но в прямом смысле слова их
нашествие иногда ведет к
травматизму — на мокром от
помета асфальте легко
поскользнуться.
I Войну с птицами начали
(вертолеты, которые
разбрызгивали моющее средство!
ктергитол», которое снимало
защитный жир с перьев птиц.
Дождливая холодная погода
усугубила положение: птицы
простужались и быстро
погибали. «Успеху* операции спо-'
собствовала и привязанность
птнц к одному месту — в
штате Кентукки онн для но-1
чевок облюбовали площадь
всего в 12 гектаров. |
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
.ХЛОРЕЛЛА
И ТЯЖЕЛАЯ ВОДА
Тяжелая вода, необходимая
[для атомной
промышленности, довольно дорога.
Способы ее получения из всем
[известной обыкновенной во-
|ды громоздки и сложны. Не
I облегчит ли дела
микроскопическая одноклеточная во-
[доросль хлорелла? Может,
и облегчит: агентство Кнодо
Цусии сообщило о работах
профессора Содзи Итимура.
Его эксперименты
свидетельствуют, что хлорелла в ходе
фотосинтеза накапливает
тяжелую воду в своем
крошечном тельце. Дальше просто—
из тканей хлореллы
получают жидкость с 0,4%
тяжелой воды, а последующее
центрифугирование
повышает ее содержание до
2,4%. В заключительной
стадии (электролиз) была
получена тяжелая вода
90%-ной чистоты.
А НУ-КА РАСПИШИТЕСЬ
Подделка подписей под
денежными документами
приняла кое-где такие
масштабы, а мастера этого дела
приобрели столь высокую
квалификацию, что
полицейским властям пришлось
прибегнуть к помощи
специалистов по радиоэлектронике. В
Станфордском университете
(США) создано
автоматизированное устройство для
изобличения подделок.
Проверяемому предлагают
расписаться особой шариковой ручкой
|с датчиками, связанными с
ЭВМ. Эта ручка фиксирует
сразу два параметра — силу
нажима и движение шарика.
| Если подписи совершенно
iидентичны (что практически
нереально), ЭВМ выставляет
оценку 0. Разброс в
подписях одного и того же
человека не превышает двух
баллов. Самый ловкий
мошенник в состоянии подделать
подпись с точностью до трех
баллов.
Тут-то его и хватают за
руки...
53

vt
fr {ft ft. ;
* ill 4
Логика, машины
и жизнь
...Мы пытались понять, как устроен мир, во
все времена. И очень давно пришли к
простейшему способу — уподоблять
наблюдаемые явления (в том числе внутренние,
например сознание) работе созданных нами
устройств, И если Парацельс, химик и врач
эпохи Возрождения, сравнивал мир с
аптекой, а материалисты Нового времени — с
часовым механизмом, то стоит ли
удивляться всем подобным аналогиям, что
породила современная нам наука?
«Мысль — не более, как ток
электричества по проводам нервов», — писал сто лет
назад биолог-эволюционист Томас Гексли,
и мышление, наверное, казалось ему после
такого сопоставления более понятным.
Позже мышление сравнивали с работой теле-
54
А | ;
\ -У
фонной станции, потом — с цифровой
вычислительной машиной, а в последнее
время — даже с голографией.
Многие из этих аналогий явно красивы,
но вряд ли ими стоило бы интересоваться
всерьез, если бы не одно неожиданное
обстоятельство: сопоставления мозге с
машиной зашли так далеко, что появилась идея
создать машину-мозг. Более того,
сопоставление как бы поработило его авторов:
многие стали считать мозг не только похожим
на машину, но просто машиной. Я не знаю
никого? кто решился бы вопрошать «может
ли мыслить аптека?» Но бурная дискуссия
на тему «может ли машина мыслить?»,
разделившая ее участников и читающую
публику на два непримиримых лагеря,
известна всем и каждому.
Попытаемся разобраться, постараемся
представить себе, что же здесь
методически неверно по-существу.
В начале нашего века многие полагали, что
математику удастся полностью
формализовать, то есть — записать все ее определе-

ния, аксиомы и теоремы (в том числе
будущие, еще неизвестные) ограниченным
числом специальных знаков, каждый из
которых имеет единственный. формальный
смысл. (Иными словеми, математике
хотели придать такой вид, какой имеют
нынешние программы для ЭВМ.)
Однако в 1931 г. в математической
логике произвошел переворот. Австрийский
математик Курт Гёдель доказал теорему,
утверждающую, что на языке арифметики
можно сформулировать такие положения,
которые нельзя ни доказать, ни
опровергнуть, не выходя за ее рамки. Впоследствии
было доказано — и это привело к
коренным изменениям наших представлений о
математике и мышлении, что таким
свойством обладает не только арифметика, но и
любой не слишком бедный формальный
язык.
Это означает, что возможности
формальных языков ограничены и что математику
никогда не удастся формализовать
полностью: всякая формальная теория рано
или поздно наталкивается на задачу,
которую можно в терминах этой теории
сформулировать, но нельзя решить. И тогда
дальнейшее продвижение потребует
неформального вмешательства, расширения
знаковой системы — «языка» данной теории.
Суть дальнейшего составляют не столько
собственные соображения автора статьи,
'сколько концепция доктора технических
наук В, В. Налимова, изложенная в его
труде под несколько загадочным названием:
«Непрерывность против дискретности в
языке и мышлении» (доклад на 2-й зимней
школе по теоретической биологии,
организованной для студентов Биологическим
факультетом МГУ в поселке Борок на
Рыбинском водохранилище; 4 февраля 1976 г.).
Оттуда же, в частности, заимствован
следующий пример.
«Он вчера приходил пудрить мне
мозги», — говорит девушка подруге, и та,
можете не сомневаться, поймет ее, даже
если никогда такого выражения и не слыхала.
Как же так? Ведь ни в одном словаре не
найти подходящего к этому случаю
значения слова «пудрить», да и «мозги» здесь,
в общем-то, не при чем — никакого
действия «он» с ними не совершал. И все же что-
то делает фразу понятной, и при том —
понятной всем.
Встает естественный вопрос: почему?
Ведь язык наш тоже ограничен, ведь он
тоже состоит из конечного числа формальных
символов, связанных грамматикой (правила
действия) и содержанием символов (смысл
слов). И тем не менее, ответ на наш вопрос
достаточно прост и ясен: разговорный язык
неформален в том смысле, что значения
слов и фраз не определены абсолютно
четко. И дело не только в том, что не
существует четких и жестких границ смысла
множества слов — это еще не сделало бы
язык тем универсальным средством
общения, каким он на самом деле стал. Главное
в другом — в том, что разговорный язык, в
отличие от языков формальных, не
избегает логических кругов: он не боится
объяснять А через В, а затем В через А.
В этом его важнейшее, коренное отличие
от математики. Ведь математик утверждает,
что точка — неопределяемое понятие, хотя
это совсем не значит, что он не может
выразить свое представление о точке.
Наоборот, он без труда объяснит школьнику,
как представить себе точку — например, в
виде предельно маленького кружка, и
школьник прекрасно поймет его, хотя
понятие круга невозможно определить без
понятия точки...
Наш мозг преодолевает ограниченность
формальных схем, вводя противоречие в
логику мышления, оперируя с символами,
не имеющими однозначного смысла. (Смысл
начинает проявляться только во фразе как
таковой.) То есть, сами принципы
мышления и работы ЭВМ совершенно различны.
«Антигёделевостью мышления» предложил
назвать это различие В. В. Налимов.
Каков же механизм столь радикального
различия между мозгом и ЭВМ?
Логика ЭВМ дискретна. Языковое
мышление кажется нам тоже дискретным, но на
самом деле только язык позволяет
формализовать мысли... Но ведь есть множество
других способов выражения психической
деятельности, беднеющих от дискретной
записи (музыка, живопись) или вообще не
допускающих дискретного выражения
(эмоции, интуиция). Значит, мышление в
принципе недискретно, оно непрерывно...
55

Здесь читатель вправе возразить: ну и
что интересного в непрерывности? Резве не
можем мы понять свойства непрерывной
функции синуса, глядя на дискретную
таблицу его значений? Ответ на подобные
вопросы состоит в том, что непрерывность, о
которой идет здесь речь, — не просто
предел дискретной картины, в которой точки
наставлены столь часто, что сливаются в
непрерывную линию. Под непрерывностью
мыслится другое отношение к миру, другое
понимание его материальной кертины —
схватывание сути помимо изучения
отдельных свойств.
(Кстати, то, что в дискретном словесно-
формульном описании предстает
невообразимо сложным, не обязательно должно
быть сложным семо по себе; по меткому
замечанию одного из пионеров
отечественной кибернетики М. Л. Цетлина, описание
изгиба балки — уравнение в частных
производных четвертого порядка, даже в самых
простых случаях с трудом поддающееся
решению; однако сама балка необычайно
просто изгибается, не ведая никаких
уравнений...)
Как же изучать такое «непрерывное
мышление», если оно не языково? Ну, прежде
всего его придется описывать, определять.
Все тем же языком... Как тут быть?
Наверное, языковое описание неязыкового
мышления не так уж фантастично — «антигёде-
левость» разговорного языка должна
справиться и с этой зедачей. (Например, мы с
вами пользуемся сейчас хорошо знакомым
понятием «непрерывность» в не совсем
обычном смысле.) Сложнее другое — как
уловить самый объект такого описания, как
определить, что такая-то мысль — неязы-
кова?
По-видимому, выход здесь в том, чтобы
не пытаться выразить словом каждый
элемент мышления, а находить слова лишь для
различения разных типов мысли, разных
способов мышления. Очень может быть,
что такое словесное изложение будет
бессмысленным для тех, кто не ощутил сам
подразумеваемых различий (как
бессмысленно самое телантливое описание запаха
амбры для тех, кто ее не нюхал).
Загвоздка, наверное, не в том, как описать, а в
том, чтобы выявить, узнать разные типы
мышления.
Чтобы понять связь языкового мышления
с неязыковым, хорошо было бы, наверное,
проследить его эволюцию, начиная с
абсолютно неязыковой переработки
информации у животных. К сожалению,
промежуточные стадии эволюции не сохранились, и
между обезьяной с ее набором сигналов и
нами — огромный разрыв.
Ну хорошо, а что нового может дать такой
взгляд на мышление сейчас, пока мы
ничего не знаем о законах внеязыкового
мышления?
Ответ будет, наверное, таким: во-первых,
он вызовет вопрос — а правильны ли
сегодняшние принципы моделирования
мышления? Ведь сейчас считают, что моделью
мышления может служить более или менее
сложная логическая конструкция (иногда —
снабженная датчиком случайных чисел),
способная к примитивному обучению.
Кибернетики надеются, усложнив логику и
память модели, получить что-нибудь похожее
на мозг...
Но почему? Откуда взята уверенность в
том, что решаемые мозгом задачи —
всегда логические? Конечно, способность
цифровой ЭВМ быстро и безошибочно
тасовать символы гипнотизирует, но в сущности
еще более поразительна скудость ее
способностей — чтобы решить какое-нибудь
нехитрое уравнение, она проведет
миллиарды сложений и вычитаний, е если вы
дадите ей задание разбудить вас завтра в 7.30,
то она будет сверяться с часеми каждую
секунду — не настало ли завтра... Еще одно
интересное обстоятельство: ведь машине
работает не сверхбыстрых и сверхточных
элементах, а если попытаться сделать
компьютер на чем-нибудь вроде нервных
клеток, то считать он будет куда медленнее и
ошибаться куда чаще, чем человек.
Очевидно, в человеческом мозге элементы
использованы не так, как в ЭВМ...
Так может быть, надо не усложнять
цифровые ЭВМ, а попытаться смоделировать
нервную клетку с ее полями, потоками и
потенциалами на аналоговой электронной
машине; получить логическое (и
дискретное!) поведение в результате работы
коллектива таких клеток — это было бы куда
нагляднее, чем описывать потенциалы на
языке логики ЭВМ. (К сожалению, собрать
и

«большой коллектив» аналоговых машин
более чем затруднительно.) Ведь вряд ли
логика возникла раньше, чем язык; а
следовательно, вряд ли она лежит в основе
примитивных приспособительных реакций.
И математик, наделенный «железной
логикой», в обыденной жизни далеко не всегда
сможет перехитрить человеке,
неспособного усвоить даже школьный курс алгебры.
А во-вторых,, отойдя в сторону от
поработившего нас сравнения человека с ЭВМ,
мы невольно задаемся вопросом: так ли уж
наша деятельность похожа на машинную?
Человек оставляет после себя плоды трех
типов — потомство, идеи и предметы;
первое отличает его от машины, второе — от
других организмов. И то и другое принято
сегодня выражать в терминах дискретной
информации (текст ДНК, текст сочинений).
Можно сказать, что мозгу еще повезло —
его сопоставляют все-таки с весьма
сложной ЭВМ, ну, а аппарат наследственности
совсем унижен — его уподобляют
простому телеграфу. Что, кроме этой
примитивной аналогии, могло породить ту странную
точку зрения, что наследственность есть
копирование ДНК, а эволюция —
накопление «опечаток»?
Не говоря уж о том, что при половом
размножении дочерняя ДНК не «копия», а
скорее — «компиляция» родительских
текстов, посмотрим — разве наследуется
только ДНК? Разве кому-нибудь удалось вынуть
ДНК из половых клеток и вне этих клеток
«вырастить» из ДНК организм? Нет, такого
опыта никто и не пробовал стевить, так как
все знают, что развитие невозможна без
целого работоспособного аппарата —
клетки.
На ДНК записаны химические формулы
всех веществ, записаны сведения о
порядке их включения в работу, но работа эта
не начнется, пока нет клетки — целостной
пространственной структуры, никак не
сводимой к тем дискретным «кирпичикам», из
которых она собрана. Вне клетки удается
получить лишь совокупность молекул, но
не клетку.
(Здесь нельзя не вспомнить об идее
«молекулярной вычислительной машины»,
выдвинутой М. Н. Вейнцвейгом и Е. А. Либер-
маном (журнал «Биофизика», 1973, № 5).
Концепция сводится, в двух словах, к
следующему: система «ДНК — ферменты»
формально идентична универсальной
логической машине; в принципе она может
осуществить любой наперед заданный закон
преобразования текста (ДНК).
Тем самым эта «машина» может (опять-
таки, в принципе) делеть все то, что делают
дискретные логические модели, но она
может и большее — ведь ДНК и ферменты,
находящиеся в клетке, подвержены
влияниям различных, в том числе и
непрерывных воздействий — температуры,
кислотности среды и прочего. Хотя текст,
выдаваемый клеткой, дискретен, однако законы, по
которым он сформирован, не все
дискретны; произойдет некоторая логическая
операция или нет, зависит от соотношения
«непрерывных параметров».)
Как и полтораста лет назад, мы можем
утверждать, что клетку порождает лишь
клетка. (Если уж сравнивать, то следует
признать сходство ДНК не с
самовоспроизводящейся машиной, а с лентой памяти этой
машины.) И наследуется не дискретный
текст, а непрерывный образ. Нельзя ли
сказать, что уже единичная клетка дает нам
основания для размышлений о действительном
соотношении непрерывности и
дискретности? И что проблема эта может иметь
отношение не только к языку и мышлению, но
и к любой самоорганизации, т. е. — к
появлению живого из неживой материи?
И это будет означать, что логику,
незаменимый инструмент, с помощью которого мы
познаем мир, не следует обожествлять,
кладя ее в основу всех жизненных
явлений. Вернее всего, не дискретная логика
породила жизнь, а жизнь — и только на
самой своей верхушке — породиле логику.
Кандидат технических наук
Ю. В. ЧАЙКОВСКИЙ
57

* ♦ <l
#4
6
V1
if
.1'
й.
A^» >*""w

Станислав ЛЕМ
МАСКА
ЧИТАТЕЛЯМ
«ХИМИИ И ЖИЗНИ»
«Маска», одна из последних моих повестей,
удивила меня самого, и, может быть,
поэтому она требует предисловия, хотя бы
краткого разъяснения обстоятельств своего
появления на свет.
Главный мотив этой странной истории
преследовал меня уже с тех дней, как был
написан «Солярис». Поскольку для меня
было очевидно, что в прежней повести, в
«Солярисе», он уже прозвучал — этот
мотив существа, которое НЕ человек, а
создание искусственное, как и героиня «Соляри-
са» Хари, — то, казалось бы, не стоит
посвящать ему нового произведения, ибо в
«Солярисе» эта проблема мной уже
отражена.
И все-таки, в конце концов, я поддался
искушению написвть эту историю, и тогда
оказалось, что столь ясное для меня
сходство темы «Маски» с темой «Соляриса»
вовсе не очевидно для читателей! Причина,
мне кажется, в совершенно другом стиле
этой повести и еще в особых, непохожих
декорациях, которыми обставлено ее
действие.
О чем я хотел сказать в «Маске»?
Пожалуй, о нескольких проблемах
одновременно.
Во-первых, о чисто рациональной
проблеме, которую можно назвать
проблемой классической философии, известной
как «проблема свободной воли», с той,
однако, оговоркой, что она смоделирована в
аспекте кибернетическом. Вопрос, который
поставлен в повести на воображаемой
модели, можно сформулировать следующим
образом: если искусственное существо
сконструировано так, чтобы выполнять
определенное задание, к которому
принуждает его программа, введенная в его мозг,
то может ли оно полностью осознать свое
назначение как вынужденное действие,
обусловленное программой, и может ли
оно взбунтоваться против этой
программы? Вопрос этот вполне практический,
поскольку он касается поведения
кибернетических устройств, которые несомненно
будут созданы людьми в будущем. И
знания о том, в какой степени допустимо
полагаться на такие устройства, наделенные
тактической и даже стратегической
инициативой и автономией для выполнения
порученных им заданий, должны быть знаниями в
той же степени рациональными, в
какой они являются необходимыми для
такого рода деятельности. Этот вопрос я
решаю в духе указаний кибернетики,
согласно которым любое устройство, способное
к активным действиям по определенной
программе, не в состоянии достигнуть
полного самоосознания в вопросах о том, с
какой целью и с какими ограничениями оно
может действовать.
Если выразиться точнее, речь идет о так
называемой «проблеме автодескрипции
конечного автомата», то есть, пользуясь
традиционным языком, полного самопознания
им своих психических процессов. (Кстати,
человеческий мозг и любые другие
устройства, функционально ему равноценные, —
это именно такие, т. е. конечные автоматы.)
Можно доказать, что полная, т. е.
исчерпывающая, автодескрипция для автомата
такого типа — задача, в одиночку
невыполнимая. Такая автодескрипция может быть
достигнута только благодаря
фундаментальным исследованиям, только вследствие
коллективных усилий всей науки, но это уже
другой, совершенно отдельный вопрос. В
одиночку же автодескрипции может
достигнуть только бесконечный автомат, который,
однако, является только математической
абстракцией, поскольку все, что реально
можно сконструировать, должно иметь
конечный характер.
Учитывая сказанное, можно заключить,
что иллюзии и ложные суждения о
собственных решениях и намерениях, которые
строит странная героиня «Маски»,
представляют собой неизбежные явления при
создании автоматов, в такой степени, как
она, наделенных весьма далеко
простирающейся автономией деятельности.
Bo-вторы х, «Маска» —- это попытка
художественного моделирования
упомянутой ситуации в условиях, нетипичных для
научной фантастики, а именно в условиях
полностью фантастических.
Разумеется, невероятно, чтобы в каком-то
королевстве, причем с феодальным строем и
культурным уровнем, близким к среди ев е-
59

новому, мог быть успешно создан автомат,
абсолютно подобный человеку. В этом
произведении для меня была важна скорее не
рациональная, познавательная,
гносеологическая сторона, а художественный,
литературный эффект: собственно, я захотел
обратиться к старой традиции романтической
повести. Романтическая по форме
обстановка и атмосфера должны были показать,
каким образом новое рациональное
содержание можно вложить в форму старой
таинственной, как ев называли, «готической»
новеллы. При этом я воспользовался
несколькими мотивами этой классической
повести — мотивом «роковой» любви, любви
с первого взгляда, ревности, но при этом
добивался, чтобы у каждого из таких
мотивов было еще и нелитературное
обоснование, а именно чтобы его можно было и
ввести, и объяснить, опираясь на наши
кибернетические знания. Так, например,
«роковая» любовь с первого взгляда, которая
охватывает героиню при виде Арродеса на
придворном балу, мотивируется известным
явлением импринтинга. Только импринтинг,
изучаемый у животных экспериментальной
психологией, обусловлен биологически, эво-
люционно, а у «Маски» — этот
«импринтинг» вызван умышленно, путем
определенного программирования мозга
искусственного существе.
Наконец, в-третьих, к мотиву готи-
ко-романтическому я хотел присоединить
мотив уже типично сказочного
происхождения, а именно мотив необычайного или
«страшного и ужасного» превращения
героини. Но и этот сюжетный момент
объяснен рационально, ведь происходящая
неожиданная перемена не требует
вмешательства никаких чудесных, сказочных сил —
чар, заклинаний и т. п., ибо она тоже
вызвана заранее заложенной программой
преобразований, программой, которую
героиня с начала и до конце повести
пытается познать интроспективным усилием —
попросту говоря, исследуя свою душу.
Из таких разнородных посылок и
сложился замысел «Маски», а в итоге и сама эта
повесть с ее нефантастической моралью.
Ведь она, в конце концов, рассказывает
всего лишь о том, рто искусство
кибернетического конструирования в определенных
условиях может быть употреблено во
зло — в целях безнравственных, как и
любое другое достижение научного познания;
и в итоге в фантастической обстановке
«Маски» затронута проблема, которая уже
не является фантастической или по
меньшей мере не останется навсегда и до
конца чистой фантазией.
Ст. ЛЕМ
Краков. Декабрь 1975 т.
Вначале была тьма, н холодное пламя, н протяжный гул; и миогочленнстые, обвитые
длинными шнурами нскр, дочерна опаленные крючья передавали меня все дальше, и
металлические извивающиеся змеи тыкались в меня плоскими рыльцами, н каждое
такое прикосновение пробуждало молниеносную, резкую и почти сладостную дрожь.
Безмерно глубокий, неподвижный взгляд, который смотрел на меня сквозь круглые
стекла, постепенно удалялся, а может быть, это я передвигалось дальше и входило в
круг следующего взгляда, вызывавшего такое же оцепенение, почтение и страх.
Неизвестно, сколько продолжалось это мое путешествие, ио по мере того, как я
продвигалось, лежа навзничь, я увеличивалось н распознавало себя, нща свои пределы, хотя
мне трудно точно определить, когда я уже смогло объять всю свою форму, различить
каждое место, где я прекращалось и где начинался мир, гудящий, темный, пронизанный
пламенем. Потом движение остановилось и исчезли суставчатые щупальца, которые
передавали меня друг другу, легко поднимали вверх, уступали зажимам клещей,
подсовывали плоским ртам, окруженным венчиками искр; и хоть я было уже способно к
самостоятельному движению, но лежало еще неподвижно, ибо хорошо сознавало, что
еще не время. И в этом оцепенелом наклоне — а я лежало тогда на наклонной
плоскости — последний разряд, бездыханное касание, вибрирующий поцелуй заставил меня
напрячься: то был знак, чтобы двинуться и вползти в темное круглое отверстие, и уже
без всякого понуждения я коснулось холодных гладких вогнутых плнт, чтобы улечься
на них с каменной удовлетворенностью. Но может быть, все это был сон?
О пробуждении я не знаю ничего. Помню только непонятный шорох вокруг меня н
холодный полумрак. Мир открылся в блеске н свете, раздробленном на цвета, и еще
так много удивления было в моем шаге, которым я переступало порог. Сильный свет
лился сверху на красочный внхрь вертикальных тел, я видело насаженные на них
шары, которые обратили ко мне пары блестящих влажных кнопок. Общий шум замер,
и в наступившей тишине я сделало еще одни маленький шаг. И тогда в неслышном,
ФО

еле ощутимом звуке будто лопнувшей во мне струны, я почувствовала наплыв
своего пола, такой внезапный, что у меня закружилась голова, и я прикрыла веки.
И пока я стояла так с закрытыми глазами, до меня со всех сторон стали долетать
слова, потому что вместе с полом я обрела язык. Я открыла глаза и улыбнулась и
двинулась вперед, и мое платье зашелестело. Я шла величественно, окруженная кринолином, не
зиая куда, но шла все дальше, потому что это был придворный бал, и воспоминание
о моей ошибке — о том, как минуту назад я приняла головы за шары, а глаза за мокрые
пуговицы, забавляло меня ее ребяческой наивностью, поэтому я улыбнулась, но
улыбка эта была предназначена только мне самой. Слух мой был обострен, и я издалека
различала ропот изысканного признания, затаенные вздохи кавалеров и завистливые
вздохи дам: «А откуда эта девочка, внконт?» А я шла через гигантскую залу под
хрустальной паутиной жирандолей, н лепестки роз капали на меня с сетки, подвешенной
к потолку, и я видела свое отражение в похотливых глазах худощавых пэров и в
неприязни, выползающей на раскрашенные лица женщин.
В окнах от потолка до паркета зияла ночь, в парке горелн смоляные бочки, а между
окнами, в нише у подножья мраморной статуи, стоял человек, ростом ниже других,
окруженный придворными в черно-желтых полосатых одеждах. Все они словно бы
стремились к нему, но не переступали пустого круга, а этот человек, один нз всех, когда
я приблизилась, даже не посмотрел в мою сторону.
Поравнявшись с ним, я приостановилась и, хотя он даже отвернулся от меня, взяла
самыми кончиками пальцев кринолин и опустила глаза, будто хотела отдать ему
глубокий поклон, но только глянула на свои руки, тонкие и белые, и, не знаю — почему,
их белизна, засиявшая на голубом атласе платья, показалась мне чем-то ужасным. Он
же, этот низенький господин или пэр, за спиной которого возвышался бледный
мраморный рыцарь в латном полудоспехе с обнаженной белой головой и с маленьким, будто
игрушечным трехгранным мизерикордом, «кинжалом милосердия» * в руке, не соизволил
даже взглянуть на меня, он говорил что-то низким, как бы сдавленным скукой голосом,
глядя прямо перед собой и нн к кому не обращаясь. А я, так и не поклонившись, только
посмотрела на него быстро и пристально, чтобы навсегда запомнить его лицо со слегка
перекошенным ртом, угол которого был стянут белым шрамиком в гримасу вечной скуки
Впившись глазами в этот рот, я повернулась на каблуке так, что зашумел кринолин,
и пошла дальше. Только тогда он посмотрел на меня, и я сразу почувствовала этот
взгляд — быстрый, холодный и такой пронзительный, словно бы к его щеке прижат
приклад, а мушка невидимой фузеи нацелена в мою шею между завитками золотых
буклей, — и это было вторым началом. Я не хотела оборачиваться, и все же
повернулась к нему и, приподняв обеими руками кринолин, склонилась в низком, очень низком
реверансе, как бы погружаясь в сверкающую гладь паркета, ибо то был король. Потом
я медленно отошла, размышляя над тем, отчего, зная все это так твердо и наверняка,
я чуть было не совершила ужасной оплошности, — должно быть, потому, что раз я не
могла знать, но узнавала все каким-то навязчивым и безоговорочным путем, то чуть
было не приняла все за сон — однако что стоит во сне, к примеру, схватить кого-
нибудь за нос? Я даже испугалась, что не могу совершать промахи оттого, что во
мне возникает как бы невидимая граница. Так я и шла между сном и явью, не зная
куда и зачем, и при каждом шаге в меня вливалось знание, волна за волной, как на
песке, оставляя новые имена и титулы, будто сплетенные из кружев, н на середине
залы, под сияющим канделябром, который плыл в дыму, как пылающий корабль, я уже
знала всех этих дам, искусно прячущих свою изношенность под слоями грима.
Я знала уже столько, сколько знал бы человек, который вполне очнулся от
кошмара, но помнит его почти ощутимо, а то, что еще было для -меня недоступным, рисовалось
в моем сознании, как два затмения: откуда я и кто я, — ибо я все еще нн капельки не
* Кинжал, которым на поединке добивали поверженного противника.
61

знала себя самое. Правда, я уже ощущала свою наготу, укрытую богатым нарядом:
грудь, живот, бедра, шею, руки, ступни. Я прикоснулась к топазу, оправленному в
золото, который светлячком пульсировал в ложбинке на груди, и тотчас почувствовала,
какое у меня выражение лица — неуловимое выражение, которое должно было
изумлять, потому что каждому, кто смотрел на меня, казалось, что я улыбаюсь, но если он
внимательно присматривался к моим губам, глазам, бровям, то замечал, что в них нет
и следа веселости, даже вежливой, и снова искал улыбку в моих глазах, а они были
совершенно спокойны, он переводил взгляд на щеки, на подбородок, но там не было
трепетных ямочек: мои щеки были гладки и белы, подбородок серьезен, спокоен,
деловит и так же безупречен, как и шея, которая тоже ничего не выражала. Тогда
смотревший впадал в недоумение, не понимая, как ему пришло в голову, что я улыбаюсь,
и, ошеломленный своей растерянностью и моей красотой, отступал в глубь толпы или
отвешивал мне глубокий поклон, чтобы хоть этим жестом укрыться от меня. А я все
еще не знала двух вещей, хотя и понимала, что они самые важные. Я не могла понять,
почему король не посмотрел на меня, когда я проходила мимо, почему он не хотел
смотреть мне в глаза, хоть и не боялся моей красоты и не желал ее: я же чувствовала,
что по-настоящему ценна для него, но ценна каким-то невыразимым образом, так,
будто бы я сама была для него ничем, вернее, кем-то как бы потусторонним для этой
искрящейся залы, н что я была создана не для танца на зеркальном паркете, уложенном
многокрасочной мозаикой под литыми из бронзы гербами, украшающими высокие
притолоки,— и однако, когда я прошла мимо него, в нем не возникло ни одной мысли, по
которой я могла бы догадаться о его королевской воле, а когда он послал мне
вдогонку взгляд, мимолетный и небрежный, но как бы поверх воображаемого дула, я поняла
еще и то, что не в меня целились эти белесые глаза, которые стоило бы скрыть за
темными стеклами, потому что лицо его хранило благовоспитанность, а глаза не
притворялись и среди всей этой изысканности выглядели, как остатки грязной воды в
медном тазу. Пуще того, его глаза были словно подобраны в мусорной куче — нх не
следовало бы выставлять напоказ.
Кажется, он чего-то от меня хотел, но чего? Я не могла тогда об этом думать, ибо
должна была сосредоточиться на другом. Я знала здесь всех, но меня не знал никто.
Разве только он, король. Теперь, когда во мне стало возникать знание и о себе,
странное ощущение овладело мною, и когда, пройдя три четверти зала, я замедлила шаг,
то в разноцветной массе лиц окостенелых и лиц в серебряном инее бакенбардов, лиц
искривленных и одутловатых, вспотевших под скатавшейся пудрой, меж орденских лент
и галунов, открылся коридор, чтобы я могла проследовать, словно королева, по этой
узкой тропинке сквозь паутину взглядов, чтобы я прошла — куда?
К кому-то.
А кем была я сама? Мысли мои неслись с невероятной быстротой, и я в секунду
поняла, сколь необычно различие между мною и этим светским сбродом, потому что у
каждого нз них были свои дела, семья, всяческие отличия, полученные путем интриг
и подлостей, каждый носился со своею торбой никчемной гордости, волоча за собой
свое прошлое, как повозка в пустыне тянет сзади длинный хвост поднятой пыли. Я же
была из таких далеких краев, что, казалось, имела не одно прошлое, а множество, —
и поэтому моя судьба могла стать понятной для них только в частичном переводе на
здешние нравы, но по тем определениям, которые удалось бы подобрать, я все равно
осталась бы для них чуждым существом. А может быть, и для себя тоже? Нет... а,
впрочем, пожалуй, да, — у меня ведь не было никаких знаний, кроме тех, что ворвались
в меня на пороге залы, как вода, которая, прорвав плотину, бурля, заливает пустоту.
Ища в этих знаниях логику, я спрашивала себя, можно ли быть сразу множеством?
Происходить сразу из многих покинутых прошлых? Моя собственная логика,
отделенная от бормочущих воспоминаний, говорила мне, что нельзя, что прошлое может быть
лишь одно, а если я одновременно графиня Тленнкс, дуэнья Зореннэй, юная Виргиния —
62

Сирота Валгндского рода из заморской страны Лангодотов, если я не могу отличить
вымысла от действительности, докопаться до истинной памяти о себе, то, может быть,
я сплю? Но уже загремел оркестр: бал напирал, словно каменная лавина, и трудно
было поверить в другую, еще более реальную- действительность. Я шла в неприятном
ошеломлении, следя за каждым своим шагом, потому что снова началось
головокружение, которое я почему-то назвала «vertigo» *. Я ни на миг не сбилась в своей
королевской поступи, хотя это потребовало огромного напряжения, незаметного внешне, и ради
этой незаметности — еще больших усилий, пока я не почувствовала поддержку извне:
то был взгляд мужчины, который сидел в низком проеме приоткрытого окна, — на его
плечо свесилась складка парчевой занавеси, расшитой красно-седыми коронованными
львами, страшно старыми, поднимавшими в лапах скипетры и яблоки держав — райские,
отравленные яблоки. Этот человек, уединившийся среди львов, одетый во все черное,
прилично, но с долею естественной небрежности, в которой нет ничего общего с
искусственным дамским беспорядком, этот чужой, не денди, не чичисбей **, не придворный
и вовсе не красавчик, но и не старик, смотрел на меня из своего укрытия такой же
одинокий в этом всеобщем гомоне, как и я. Вокруг толпились те, кто раскуривает cigarillo
свернутым банкнотом на глазах партнеров по tarocco *** и бросает золотые дукаты на
зеленое сукно так, как швыряют в пруд лебедям мускатные орехи, — люди, которые
не могут совершить ничего глупого или позорного, ибо нх знатность облекает
благородством любой поступок. А этот мужчина в высшей степени не подходил к такому
окружению, и снисходительность, с которой он, как бы нечаянно, позволял жесткой парче
в королевских львах перевешиваться через плечо и бросать на его лицо отблеск
тронного пурпура, выглядела тихим издевательством. Он был немолод, но юность все еще
жила в его темных, нервно прищуренных глазах, он слушал, а возможно, и не слышал
своего собеседника, маленького лысого толстяка, похожего на доброго закормленного
пса. Когда незнакомец встал, занавесь соскользнула с его плеча — ненужная
отброшенная мишура, и наши глаза встретились в упор, и мои сразу же скользнули прочь,
будто обратились в бегство — могу поклясться. Но его лицо осталось на дне моих глаз —
я как бы ослепла и оглохла на мгновение, так что вместо оркестра некоторое время
слышала только стук своего сердца. Не знаю почему. Уверяю вас, лицо у него было
совершенно обыкновенное. В его неправильных чертах была та привлекательная
некрасивость, что нередко свойственна высоким умам; но, казалось, он уже устал от
собственного интеллекта, излишне проницательного, который мало-помалу подтачивал его
в самоубийственных ночных бдениях — видно было, что ему приходится тяжко и в иные
часы он рад бы избавиться от своей мудрости, уже не привилегии и дара, но увечья,
ибо неустанная работа мыслн начала ему досаждать, особенно когда он оказывался
наедине с собой, что случалось с ним часто — почти всегда и везде, а значит, и здесь.
У меня вдруг возникло желание увидеть его тело, спрятанное под добротной, чуть
мешковатой одеждой, сшитой так, будто он сам сдерживал старания портного. Довольно
печальной должна, наверно, быть эта нагота, почти отталкивающе мужественная, с
атлетической мускулатурой, перекатывающейся узлами вздутий и выпуклостей, со струнами
сухожилий, способная вызвать страсть разве что у стареющих женщин, которые упорно
не желают от всего навсегда отказаться и шалеют, как нерестящиеся рыбы. Зато голова
его была так по-мужски прекрасна — гениальным рисунком рта, гневливой
запальчивостью бровей, как бы разрезанных морщинкой посредине, его крупный, жирио
лоснящийся нос даже чувствовал себя смешным в такой компании. Ох, не был этот мужчина
красив, и даже некрасивость его не искушала, попросту он был другой, ио если бы
я внутренне не расслабилась, когда мы столкнулись взглядами, то, наверное, могла бы
пройти мимо. Правда, если бы я так поступила, если бы мне удалось вырваться из
сферы его притяжения, всемилостивейший король тотчас же занялся бы мною — дро-
* Кружение (лат.).
** Дамский угодиик (спутник для прогулок — нт.).
*•* Средневековая карточная игра особыми картами (таро).
63

жаннем перстня, уголком выцветших глаз, зрачками, острыми, как булавки, — н я
вернулась бы туда, откуда пришла. Но в тот миг н на том месте я не могла еще этого
знать, я не понимала, что та, словно случайная встреча взглядов, мимолетное
совпадение черных отверстий зрачков — а они же, в конце концов, всего-навсего дырочки в
круглых приборах, проворно скользящих в глазницах черепа, — что это все заранее
предопределено, но откуда мне было это знать тогда!..
Я уже прошла мимо, когда он встал, сбросил с рукава зацепившийся край парчи и,
как бы давая понять, что комедия окончена, двинулся за мной. Сделав два шага, он
остановился, вдруг осознав, каким пошлым ротозейством выглядела эта его отчаянная
решимость плестись за незнакомой красавицей, как зазевавшийся дурачок за оркестром.
Он остановился, и тогда, сложив кисть рукн лодочкой, я другой рукой сдвинула с
запястья петельку веера. Чтобы упал. И он, конечно, тут же... Мы рассматривали друг
друга уже совсем вблнзн, между иамн была только перламутровая ручка веера. Это
была прекрасная н страшная минута — смертный холод перехватил мне горло, н,
чувствуя, что вместо голоса могу выдавить из себя только слабый хрип, я лишь кивнула
ему, н этот мой кивок был таким же неуверенным, как тот недавний реверанс перед
королем, не удостоившим меня взглядом. Он не ответил на мой поклон — он был
растерян и изумлен тем, что происходило в нем самом, ибо такого он от себя ие ожидал.
Я знаю это точно, ои позже сам сказал об этом, но, если бы и не сказал, я все равно
бы знала. Ему нужно было что-то говорить, чтобы не стоять столбом, как болван,
каким он выглядел тогда, отлично это сознавая. «Сударыня,— произнес он, прихрюкивая,
как поросенок, — сударыня, вот веер». Я уже давно держала в руках н веер, н, кстати,
себя тоже. «Сударь, — отозвалась я, н мой голос прозвучал тускло, как чужой, н он мог
подумать, что это мой обычный голос, ведь раньше он никогда его не слышал, — может
быть, мне уронить веер еще раз?» И улыбнулась — нет, не искушающе, не
соблазнительно, ие лучезарно. Улыбнулась только потому, что почувствовала, как краснею. Однако
тот румянец был ие моим: он вспыхнул на моих щеках, разлился по лицу, окрасил
лепестки ушей — я все это прекрасно ощущала, но я же вовсе не испытывала ин
изумления, ни восхищения, ни замешательства перед этим чужим человеком, в сущности,
одним из многих, как он, затерянных в толпе придворных, — скажу точнее: этот румянец
не имел ничего общего со мной, он возник из того же источника, что и знание, которое
вошло в меня на пороге залы с первым моим шагом на ее зеркальную гладь, — тот
румянец был как бы частью придворного этикета — всего, что принято, как веер, кринолин,
топазы н прическа. И чтоб он не посмел истолковать всего превратно, чтобы показать,
как мало значит мой румянец, я улыбнулась, но не ему, а поверх его головы, отмерив
как раз такое расстояние, какое отделяет любезность от насмешки. И он захохотал
тогда почти беззвучно, как бы про себя, точь-в-точь мальчишка, который знает, что
строже всего на свете ему запрещено смеяться, и именно поэтому не в силах
удержаться. И от этого смеха мгновенно помолодел.
— Если бы ты дала мне минуту отсрочки, — сказал он, вдруг перестав смеяться,
словно протрезвел от новой мысли, — я бы смог придумать ответ, достойный твоих
слов, то есть в высшей степени остроумный, но лучшие мысли всегда приходят мне в
голову уже на лестнице.
— Неужели ты столь не находчив? — спросила я, сосредотачивая все усилия воли на
своем лице и ушах, потому что меня уже злил тот неуступчивый румянец, который
мешал мне чувствовать себя независимой, ведь я догадывалась, что и он был частью того
же замысла, с которым король отдавал меня моему предназначению.
— Может быть, мне следует добавить: «Нет ли средства этому помочь?» —
продолжала я, — а ты ответишь, что все бессильно перед лицом красоты, чье совершенство
способно подтвердить существование Абсолюта. Тогда бы мы посерьезнели на два такта
оркестра и с надлежащей ловкостью выбрались бы на обычную придворную почву. Но
она, мне кажется, тебе чужда и, пожалуй, нам лучше, так не разговаривать...
Только теперь, когда он услышал эти слова, он меня испугался — и по-иастоящему,
64

и теперь вправду не знал, что сказать. У него были такие глаза, будто нас обоих
подхватило вихрем и несет из этой залы неведомо куда — в пустоту.
— Кто ты? — спросил он жестко. От игры, от волокитства не осталось ни следа —
только страх. А я совсем — вот ни капельки — его не боялась, хотя, собственно,
должна бы испугаться ощущения, что его лицо, эта угреватая кожа, строптиво
взъерошенные брови, большие оттопыренные уши сверяются с какнм-то заключенным во мне
ожиданием: накладываясь, совпадают словно бы с негативом, который я носила в себе
непроявленным и который сейчас вдруг начал пропечатываться. Я не боялась его*—
даже если в нем был мой приговор. Ни себя, ни его. Однако сила, которую это
совпадение освободило во мие, заставила меня вздрогнуть. И я вздрогнула, но не как
человек, а как часы, когда их стрелки сошлись и пружина стронулась, чтобы пробить
полночь, но первый удар еще не раздался. Этой дрожи не мог заметить никто.
— Кто я, ты узнаешь чуть позднее, — ответила я очень спокойно, раскрыла веер и
улыбнулась легкой бледной улыбкой, какими ободряют больных и слабых. — Я бы
выпила внна,^а ты?
Он кивнул, силясь напялить на себя светскую оболочку, которая была ему не по
нутру и не по плечу, и мы пошли по паркету, заляпанному перламутровыми потеками
воска, словно капель стекавшего с люстры, через всю залу, рука об руку, — туда, где
у стены лакеи разливали вино в бокалы.
В ту ночь я ие сказала ему, кто я, потому что не хотела лгать, а истины не знала
сама. Истина может быть лишь одна, а я была н дуэнья, н графння, н сирота — все эти
судьбы кружились во мне и каждая могла бы стать истинной, признай я ее своей; я
уже понимала, что в конце концов мою истину предопределит мой каприз, и та,
которую я выберу, сдунет остальные, но я продолжала колебаться между этими
образами, потому что мне мерещился в иих какой-то сбой памяти. Скорей всего, я была
молодой особой, страдавшей расщеплением личности, и мне на время удалось вырваться.
из-под заботливой опеки близких. Продолжая разговор, я думала, что если я и вправду
сумасшедшая, то все кончится благополучно, ведь из помешательства можно выйтн,
как из сна, — и тут, н там есть надежда. В поздний час, когда мы вместе (а он не
отступал от меня ни на шаг) прошли рядом с его величеством за минуту до того, как
король вознамерился удалиться в свои апартаменты, я обнаружила, что повелитель даже
не взглянул в нашу сторону, н это было страшное открытие. Он ие проверял, так ли я
держу себя с Арродесом, видимо, это было не нужно, видимо, он не сомневался, что
может полностью мне доверять, как доверяют подосланным тайным убийцам, зная, что
онн не отступят до последнего своего вздоха, ибо их судьба всецело в руке пославшего.
Но могло быть и так, что королевское равнодушие должно стереть мон подозрения —
раз он не смотрит в мою сторону, значит, я действительно ничего для него не значу,—
и оттого мои навязчивые домыслы опять склонялись к мысли о сумасшествии. И вот я,
ангельски прекрасная умалишенная, попиваю внно н улыбаюсь Арродесу, которого король
ненавидит, как никого другого, — он даже поклялся матери в ее смертный час, что
если злая участь и постигнет этого мудреца, то уж непременно по его королевской
воле. Не знаю, рассказал лн мне это кто-нибудь во время танца или я это узнала от себя
самой, ведь ночь была такая длинная и шумная, огромная толпа то и дело нас
разлучала, а мы вновь находнлн друг друга, неумышленно, словно все здесь были замешаны
в этом заговоре — очевидный бред: не кружились же мы среди механически танцующих
манекенов! Я разговаривала со старцами и с девнцамн, завидовавшими моей красоте,
различала бесчисленные оттенки благоглупости, столь скорой на зло. Я раскусывала
этих ничтожных честолюбцев и раздевала этих девчонок с такой легкостью, что мне
даже становилось их жаль.
Казалось, я была воплощением отточенного разума — я блистала остроумием, н оно
добавляло блеска моим глазам, хотя нз-за тревоги, которая росла во мне, я охотно
притворилась бы дурочкой, чтобы спасти Арродеса, но именно этого я как раз н не
могла. Увы, я была не столь всесильна. Был ли мой разум, сама правильность, под-
65
3 «Химия и жизнь» 7

властен лжи? Вот над чем билась я во время танца, выделывая фигуры менуэта, пока
Арродес, который не танцевал, смотрел иа меня издали, черный и худой на фоне
пурпурной, расшитой львамн парчн занавесей. Король удалился, а вскоре распростились
и мы. Я не позволила ему ни о чем спрашивать, а он все пытался что-то сказать и
бледнел, когда я повторяла «нет» сначала губами, потом только сложенным веером.
Выходя нз дворца, я не знала, нн где жнву, ни откуда пришла, ни куда направляюсь —
знала только, что это меня не касается — все мои попытки что-то узнать были напрасны:
каждому известно, что нельзя повернуть глазное яблоко так, чтобы зрачок заглянул
внутрь черепа. Я позволила Арродесу проводить меня до дворцовых ворот: позади
круга все еще пылавших бочек со смолой был парк, будто высеченный нз угля, а в
холодном воздухе носился далекий нечеловеческий смех — то лн эти жемчужные звуки
издавали фонтаны работы южных мастеров, то ли болтающие статун, похожие на белесые
маски, подвешенные иад клумбами. Королевские соловьи тоже пели, хотя слушать их
было некому, вблизи оранжереи один из них чернел на огромном диске луны, словно
нарисованный. Гравий хрустел у нас под ногами, и золоченые острия ограды шеренгой
торчали из мокрой листвы. Он торопливо н зло схватил меня за руку, которую я не
успела вырвать, рядом засияли белые полосы на эполетах гренадеров его величества,
кто-то вызывал мой выезд, кони били копытами, фиолетовые отсветы фонариков
блеснули на дверце кареты, упала ступенька. Это не могло быть сном.
— Когда и где?-—спросил он.
— Лучше никогда н нигде, — сказала я свою главную правду и тут же быстро н
беспомощно добавила: — Я не шучу, прийдн в себя, мудрец, и ты поймешь, что я даю
тебе добрый совет.
То, что я хотела произнести дальше, мне уже не удалось выговорить. Это было так
странно: думать я могла все, что угодно, но голос не выходил из меня, я никак не
могла добраться до тех слов. Хрип, немота — будто ключ повернулся в замке н засов
задвинулся между нами.
— Слишком поздно, — тихо сказал он, опустив голову, — на самом деле, поздно.
— Королевские сады открыты от утреннего до полуденного сигнала, — я поставила
ногу на ступеньку кареты. — Там, где пруд с лебедями, есть старый дуб. Завтра, точно
в полдень, ты найдешь в дупле записку, а сейчас я желаю тебе, чтобы ты каким-нибудь
немыслимым чудом все-такн забыл, что мы встречались. Если бы я знала — как, то
помолилась бы за это.
Не к месту было говорить это при страже. И слова были банальные, н мне не дано
было вырваться из этой смертельной банальности — я это поняла, когда карета уже
покатилась, а он ведь мог истолковать мои слова так, будто я боюсь чувства, которое
он во мне пробудил. Так и было: я боялась чувства, которое он возбудил во мне,
однако оно не имело ничего общего с любовью, а я говорила то, что могла сказать, словно
пробовала, как во тьме на болоте пробуют почву ногой, не заведет лн следующий шаг
в трясину. Я пробовала слова, нащупывая дыханием те, что мне удастся вымолвить,
и те, что мне сказать не даио. Но ои не мог этого знать. Мы расстались ошеломленные,
в тревоге, похожей на страсть, ибо так начиналась наша погибель. И я, прелестная,
нежная, неискушенная, все же яснее, чем он, понимала, что я — его судьба, в полном,
страшном н неотвратимом значении этого слова.
Коробка кареты была пуста. Я поискала тесьму, пришитую к рукаву кучера, но ее
не было. Окон тоже не было, может быть, черное стекло? Мрак внутри был такой
полный, что, казалось, принадлежал не ночи, а пустоте. Не просто отсутствие света, а
ничто. Я шарила руками по вогнутым обитым плюшем стенкам, но не нашла ни оконных
рам, ни ручки, ничего, кроме вогнутых, мягко выстланных поверхностей передо мной и
надо мной, крыша была удивительно низкая, словно меня захлопнули не в кузове
кареты, а в трясущемся наклонном футляре. Я не слышала нн топота копыт, ни обычного
при езде стука колес. Чернота, тишина и ничто. Тогда я сосредоточилась на себе.— для
себя я была более опасной загадкой, чем все, что со мной произошло. Память была без-

Отказиа. Мне казалось, что все так и должно быть и не могло произойти иначе: я
помнила мое первое пробуждение — когда я еще не имела пола, еще не была собой, и
новый сон, который неумолимо охватил меня, как только я закуклнлась в коконе. Я
помнила н пробуждение в дверях дворцовой залы, когда я уже была в этой действительности,
помнила даже легкий скрип, с которым распахнулись резные двери, и застывшее лицо
лакея, служебным рвением превращенного в исполненную почтения куклу, жнвой
восковой труп. Теперь все мои воспоминания слились воедино, н я могла в мыслях
вернуться вспять, туда, где я не знала еще, что такое — дверн, что — бал н что — я. Меня
пронзила дрожь, оттого что я вспомнила, как первые мон мысли, еще лишь наполовину
облеченные в слова, я выражала в формах другого рода — «сознавало», «видело»,
«вошло» — вот как было, пока блеск залы, хлынув в распахнутые двери, не ударил мне в
зрачки и не открыл во мне шлюзы и клапаны, сквозь которые с болезненной быстротой
влилось в меня человеческое знание слов, придворных жестов, обаяние надлежащего
пола и вкупе с ними — память о лицах, среди которых первым было лнцо Арродеса, а
вовсе не королевская гримаса. И хотя никто никогда ие смог бы мне в точности этого
объяснить, я теперь была уверена, что перед королем остановилась по ошибке — я
перепутала предназначенного мне с тем, от кого предназначение исходило. Ошибка — но
если так легки ошибки — значит эта судьба ие истинная, и я могу еще спастись?
Теперь, в полном уединении, которое вовсе не тревожило меня, а, напротив, было
даже удобно, ибо позволяло мие спокойно н сосредоточенно подумать, когда я
попыталась познать, кто я, вороша для этого свои воспоминания, такие доступные — каждое
на своем месте, под рукой, как давно знакомая утварь в старом жилище, я видела все,
что произошло этой ночью, но резко и ясно — только от порога дворцовой залы.
А прежде? Где я была? Или было?! Прежде? Откуда я взялась? Самая простая н
успокаивающая мысль подсказывала, что я не совсем здорова, что я возвращаюсь из
болезни, как из экзотического, полного приключений путешествия, — тонкая, книжная и
романтическая девушка, несколько рассеянная, со странностями. Оттого что я слишком
хрупка для этого грубого мира, мною овладели навязчивые видения, и, видно, в
горячечном бреду, лежа на кровати с балдахином, на простынях, обшитых кружевами, я
вообразила себе путешествие, через металлический ад, а мозговая горячка была мне,
наверное, даже к лицу — в блеске свечей, так озаряющих альков, чтобы, когда я очнусь,
ничто меня не испугало и чтобы в фигурах, склонившихся надо мной, я сразу бы
узнала неизменно любящих меня попечителей... Что за сладкая ложь! У меня были Видения,
не так ли? И они, вплавившись в чистый поток моей единой памяти, расщепили ее.
Расщепили?.. Да, спрашивая, я слышала в себе хор ответов, готовых, ожидающих: дуэнья,
Тленикс, Ангелнта. Ну и что из этого? Все эти имена были во мне готовы, мне даны, и
каждому соответствовали даже образы, как бы единая их цепь. Они сосуществовали —
так, как сосуществуют корни, расходящиеся от дерева, и я, без сомнения, единственная
и единая, когда-то была множеством разветвлений, которые слились во мне, как ручьи
сливаются в речное русло. «Не могло быть так, — сказала я себе. -*- Не может быть, я
уверена». Но я же видела мою предыдущую судьбу разделенной на две части! к порогу
дворцовой залы тянулось множество нитей — разных, а от порога — одна. Картины
первой части моей судьбы жили отдельно друг от друга и друг друга отвергали.
Дуэнья:' башня, темные гранитные валуны, разводной мост, крики в иочи, кровь на медном
блюде, рыцарн с рожами мясников, ржавые лезвия алебард н мое личико в овальном
подслеповатом зеркале, висевшем между рамой мутного окна из бычьего пузыря н
резным изголовьем. Может быть, я пришла оттуда? Но как Ангелита я росла среди
южного зноя, н, глядя назад в эту сторону, я видела белые дома, повернувшиеся к солнцу
известковыми спинами, чахлые пальмы, диких собак, поливающих пенящейся мочой их
чешуйчатые корни, и корзины, полные фиников, слипшихся в клейкую сладкую массу,
и врачей в зеленых одеяниях, и лестницы, каменные лестницы спускающегося к заливу
города, всеми стенами отвернувшегося от зноя, н кучи виноградных гроздьев, н
рассыпанные засыхающие нзюмнны, похожие на кознй помет. И снова мое лицо в воде — не

в зеркале: вода лилась из серебряного кувшина, потемневшего от старости. Я помню
даже, как носила этот кувшин, и вода, тяжело колыхаясь в нем, оттягивала мне руку.
А как же мое «оно», лежащее навзничь, и то путешествие и поцелуи подвижных
металлических змей, проникающие в мои руки, тело, голову, — этот ужас, который
настолько теперь потускнел, что вспомнить его я могла лишь с трудом, как дурной сон, ие
передаваемый словами? Не могла я пережить столько судеб, одна другой
противоречащих, — нн все сразу, ни одну за другой! Так что же истинно? Моя красота. Отчаяние
и торжество — равно ощутила я, увидев в его лице, как в зеркале, сколь беспощадно
совершенство этой красоты. Если бы я в безумии завизжала, брызгая пеной, или
стала бы рвать зубами сырое мясо, то н тогда мое лицо осталось бы прекрасным, — но
почему я подумала «мое лицо», а не просто «я»? Почему я с собой в раздоре? Что я
за существо, неспособное достичь единства со своим телом и лицом? Колдунья? Медея?
Но подумать такое — уже совершенная несуразица. Мысль моя работала,- как
источенный меч в руке рыцаря с большой дороги, которому нечего терять, и я легко рассекала
ею любой предмет, но эта моя способность тоже показалась мне подозрительной —
своим совершенством, чрезмерной холодностью, излишним спокойствием, ибо над моим
разумом был страх: н этот страх существовал вне разума — вездесущий, невидимый —
сам по себе, н это значило, что я не должна была доверять и своему разуму тоже. И я
ие стала верить нн лицу своему, ни мысли своей, но страх остался — вне их. Так
против чего же он направлен, если помимо душн и тела нет ничего? Такова была загадка.
И мон предыстории, мои корни, разбегавшиеся в прошлом, инчего мне не подсказывали:
нх ощупывание было лишь пустой перетасовкой одних н тех же красочных картинок.
Северянка лн дуэнья, южанка Ангелнта нлн Миньона — я всякий раз оказывалась
другим персонажем, с другим именем, с другим состоянием, другой семьей. Ни одна из иих
не могла возобладать над прочими. Южный пейзаж каждый раз возникал в моей
памяти, переслащенный театральным блеском торжественной лазури, и, если бы не эти
шелудивые псы и не полуслепые дети с запекшимися веками и вздутыми животиками,
беззвучно умирающие на костлявых коленях закутанных в черное матерей, это
пальмовое побережье оказалось бы слишком гладким, скользким, как ложь. А север моей
дуэньи: башнн в снеговых шапках, бурое клубящееся небо, и особенно знмы — снеговые
фигуры на кручах, выдумки ветра, извилистые змеи поземки, ползущей из рва по
контрфорсам и бойницам, белыми озерами растекающейся на скале у подножия замка, н цепи
подъемного моста, плачущие ржавыми слезами сосулек. А летом — вода во рву,
которая покрывалась ряской и плесенью, — как хорошо я все это помнила! Но было же и
третье прошлое: большие, чопорные подстриженные сады, садовники с ножницами,
своры борзых н черно-белый дог, как арлекин на ступенях трона, скучающая скульптура —
лишь движение ребер нарушало его грациозную неподвижность, да в равнодушных
желтых глазах поблескивали, казалось, уменьшенные отражения катарий или некроток.
И эти слова — «некроткн», «катарий», — сейчас я не знала, что они значили, но когда-то
должна была знать. И теперь, взглядываясь в это прошлое, забытое, как вкус
изжеванного стебелька, я чувствовала, что ие должна возвращаться в него глубже — ни к
туфелькам, из которых выросла, ни к первому длинному платью, вышитому серебром,
будто бы и в ребенке, которым я когда-то была, тоже спрятано предательство. Оттого
я вызвала в памяти самое чуждое и жестокое воспоминание — как я, бездыханная,
лежа навзничь, путешествовала, цепенея от поцелуев металла, издававшего, когда ои
касался моего тела, лязгающий звук, словно оно было безмолвным колоколом, который
не может зазвенеть, пока в нем нет сердца. Да, я возвращалась в невероятное — в
бредовый кошмар, уже не удивляясь тому, как прочно он засел в моей памяти, — конечно,
это мог быть только бред, и, чтобы поддержать в себе эту уверенность, я робко стала
ощупывать, только самыми кончиками пальцев, свои мягкие предплечья, грудь, — без
сомнения, то было наитие, которому я поддавалась, дрожа, будто входила, запрокинув
голову, под ледяные струн отрезвляющего дождя. Нигде не было ответа, и я
попятилась от этой бездны — моей и не моей.
68

И тогда я вернулась к тому, что тянулось уже единой нитью. Король, вечер, бал и
тот мужчина. Я сотворена для него, он — для меня, я знала это, и снова — страх. Нет,
не страх, а ощущение рока, чугунной тяжести предназначения, неизбежного,
неотвратимого: знание, подобное предчувствию смерти, — знание, что уже нельзя отказаться, уйти,
убежать, даже погибнуть, но погибнуть иначе. Я тонула в этом леденящем
предчувствии, оно душило меня. Не в силах вынести его, я повторяла одними губами: «отец,
мать, родные, подруги, близкие» — я прекрасно понимала смысл этих слов, и они
послушно воплощались в фигуры — в знакомые: мне приходилось признавать нх своими,
но нельзя же иметь четырех матерей и столько же отцов сразу — опять этот бред, такой
глупый н такой назойливый? Наконец, я прибегла к арифметике: один и один — два, от
отца и матери рождаются детн — ты была ими всеми, это память поколений. «Нет, либо
я прежде была сумасшедшей, — сказала я себе, — либо я больна сейчас, н, хоть я и в
сознании, душа моя помрачена. И не было бала, замка, короля, вступления в мир,
который бы подчинялся заранее установленной гармонии». Правда, я тотчас ощутила
горечь от мысли, что, если так, я буду вынуждена распроститься с моей красотой.
Что ж, из элементов, которые не подходят друг другу, я ничего не построю — разве
только найду в постройке перекос, протиснусь в трещины и раздвину нх, чтобы войти
внутрь. Вправду ли все произошло так, как должно было случиться? Если я
собственность короля, то как я могла об этом знать? Ведь мысль об этом даже и во сне
должна быть для меня запретной. Если за всем этим стоит он, то почему, когда я хотела
ему поклониться, я поклонилась не сразу? И если все готовилось так тщательно, то
почему я помню то, чего мне не следует помнить? Отзовись во мне только одно мое
прошлое, девичье н детское, я не впала бы в душевный разлад, который вел к отчаянию,
а затем — к бунту против судьбы. И уж наверняка надлежало стереть воспоминания о
том путешествии навзничь, о себе безжизненной и о себе оживающей от искровых
поцелуев, о безмолвной наготе, но н это тоже осталось и было сейчас во мне. Не
закралось лн в замысел н в исполнение некое несовершенство? Небрежность, рассеянность и —
непредвиденные утечки, которые теперь принимаются за загадки нли дурной сон? Но в
таком случае, была надежда. Ждать. Ждать, чтобы в дальнейшем осуществлении
замысла нагромоздились новые несообразности, чтобы обратить их в жало, нацеленное на
короля, на себя, все равно на кого — только бы наперекор навязанной судьбе. А может
быть, поддаться колдовству, жить в нем, пойтн с самого утра на условленное
свидание — я знала, что ЭТОГО мне никто не воспретит, наоборот, все будет направлять меня
именно туда.
А то, что было сейчас вокруг меня, раздражало своей примитивностью — какне-то
стенкн: сначала обивка, мягко поддающаяся под пальцами, под ней сопротивление
стали нлн даже камня — не знаю чего, но ведь я могу разодрать ногтями эту уютную
упаковку!.. Я встала, коснулась головой вогнутой крыши: вот что вокруг меня и надо
мной, и вот внутри чего — я... Я — едина я?..
Я продолжала отыскивать противоречия в мучительном моем самопознании, и по
мере того, как мысли скачками надстраивались, этаж над этажом, я приблизилась уже к
тому, что пора усомниться и в самом суждении, что если я — безумная русалка,
заключенная, как насекомое в прозрачном янтаре, в моей obnubilatio lucida *, то понятно,
что — ...
Постой. Минутку. Откуда взялась у меня такая изысканно отточенная лексика, эти
ученые латинские термины, логические посылки, силлогизмы, эта изощренность, не
свойственная очаровательной девушке, чье назначенье воспламенять мужские сердца? И
откуда это равнодушие в делах любви, рассудочность, отчужденность: ведь меня
любили — наверное, уже бредили мною, жаждали видеть,, слышать мой голос, коснуться моих
пальцев, а я изучала эту страсть, как препарат под стеклом, — неправда лн, это
удивительно, противоречиво н несиикатегориматичио? Но может, мне все только пригрезилось
* Прозрачной туче (лат.).
69

и конечной истиной был старый холодный мозг, запутавшийся в опыте бесчисленных
лет? И может, одна только обостренная мудрость и была единственным моим
настоящим прошлым: я возникла из логики, и лишь она творила мою истинную генеалогию?..
И я не верила в это. Да, я страшно виновна и вместе с тем невинна. Во всех ветвях
моего завершенного .прошлого, сбегавшихся к моему единому настоящему, я была
невинна — там я была девочкой, хмурым молчаливым подростком в серо-седых зимах и в
жаркой духоте дворцов; я была неповинна н в том, что произошло здесь, у короля,
потому что я не могла быть иной; а жестокая моя вина состояла только в том, что, уже
во всем хорошо разобравшись, я уверила себя, что все это мишура, фальшь, накипь, и в
том, что, желая погрузиться в глубь своей тайны, я испугалась этого погружения и
испытывала подлую благодарность к невидимым препятствиям, которые удерживали меня
от него. Душа моя была одновременно грешной и праведной, но что-то у меня еше
осталось? О, конечно, осталось. У меня было мое тело, и я стала ощупывать его,
исследовать в этом черном замкнутом пространстве, как опытный криминалист изучает место
преступления. Странное расследование! Отчего, прикасаясь к своему телу, я ощущала
в пальцах легкое щекочущее онемение — кажется, это был мой страх перед собой? Но
я же была прекрасна, и мои мышиы были проворны и пружинисты. Сжав руками свои
бедра, словно они были чужими, — так никто себе их не сжимает, в отчаянном усилии
я смогла под гладкой ароматной кожей прощупать кости, но внутренней стороны
предплечий — от локтей до запястий — я почему-то боялась коснуться. Я попыталась
одолеть сопротивление: что же могло там быть? Руки у меня были закрыты жесткими
кружевными рукавами — ничего не разобрать. Тогда — шея... Такие называют лебедиными.
Голова, посаженная на ней с врожденной естественной грацией, с гордостью, внушающей
почтение, мочки ушей, полуприкрытых локонами, — два упругих лепестка без украшений,
непроколотые — почему? Я касалась лба, щек, губ. Их выражение, открытое мне
кончиками пальцев, снова меня обеспокоило. Оно было не таким, как мне представлялось.
Чужим. Но отчего я могла быть чужой для себя, как не от болезни? Исподтишка, как
маленький ребенок, замороченный сказками, я все же провела пальцами от запястья к
локтю — и ничего не поняла. Кончики пальцев сразу онемели, будтр мон сосуды и нервы
что-то стиснуло, я тотчас вернулась к прежним подозрениям: откуда я все знаю, зачем
исследую себя, как анатом? Это не дело девушки: ни Ангелиты, ни светловолосой
дуэньи, ни поэтичной Тленикс. И в то же время я ощутила настойчивое успокаивающее
внушение: «Все хорошо, не удивляйся себе, капризуля, ты была немножно не в себе,
не возвращайся туда, выздоравливай, думай лучше о назначенном свиданье...». Но все
же, что там — где локти и запястья?.. Я нащупала под кожей как бы твердый комочек.
Набухший лимфатический узел? Склеротическая бляшка? Невозможно. Это не вязалось
с моей красотой, ее непогрешимым совершенством. Но ведь затвердение там было:
маленькое — я его прощупывала только при сильном нажнме — там, где щупают пульс, и
еще одно — на сгибе локтя.
Значит, у моего тела была своя тайна, и оно своей странностью соответствовало
странности духа, его страхам и самоуглубленности, н в этом была правильность,
соответствие, симметрия. Если там, то н здесь. Если разум, то н органы. Если я, то и ты.
Я и ты...Всюду загадки — я была измучена, сильная усталость разлилась по моему
телу, н я должна была ей подчиниться. Уснуть, впасть в забытье — в другой,
освобождающий мрак. И тут меня вдруг пронизала решимость назло всему устоять перед
соблазном, воспротивиться заключавшему меня ящику этой изящной кареты — кстати, внутри
не столь уж изящной, н этой душонке рассудительной девицы, вдруг слишком далеко
зашедшей в своем умничаний! Протест против воплощенной красоты, прикрывшей знаки
рабства. Так кто же я? Сопротивление мое переросло в буйство, в бешенство, от
которого моя душа горела во мраке так, что он, казалось, начал светлеть. Sed tamen potest
esse totalitater aliter...— что это, откуда? Дух мой? Gratia? Dominus meus *? Нет, я
* Однако в целом все может быть иным... Благодать? Мой бог? (лат.).
70

была одна, и я — единая, сорвалась с места, чтобы ногтями и зубами впиться в эти
мягко устланные стены, рвала обивку, ее сухой, жесткий материал трещал у меня в зубах,
я выплевывала волокна вместе со слюной — ногти сломаются, ну и ладно, вот так, не
знаю, против кого, себя, или еще кого-то, только нет, нет, нет, нет...
Что-то блеснуло. Передо мной вынырнула из тьмы как бы змеиная головка, но она
была металлической. Игла? Да, что-то укололо меня в бедро — с внутренней стороны,
повыше колена: это была слабая недолгая боль, укол — и за ним ничто.
Ничто.
Сумрачный сад, Королевский парк с поющими фонтанами, живыми изгородями,
подстриженными на один манер, геометрия деревьев и кустов, лестницы, мрамор, раковины,
амуры. И мы вдвоем. Банальные, обыкновенные, но романтичные и полные отчаяния.
Я улыбалась ему, а на бедре носила знак. Меня укололи. И теперь мой дух, против
которого я бунтовала; н тело, которое я уже ненавидела, получили союзника,— правда, он
оказался недостаточно искусным: сейчас я уже не боялась его, а просто играла свою
роль. Конечно, он все же был настолько искусным, что сумел навязать мне ее изнутри,
прорвавшись в мою твердыню. Но искусен не совсем — я видела его сети. Я не понимала
еще, в чем цель, но я уже ее увидела, почувствовала, а тому, кто увидел, уже не так
страшно, как тому, кто вынужден жить одними домыслами. Я так устала от своих
метаний, что даже белый день раздражал меня своей пасмурной торжественностью и
панорамой садов, предназначенных для лицезрения его величества, а не зелени. Сейчас я
предпочла бы этому дню ту мою ночь, но был день, и мужчина, который ничего не знал,
ничего не понимал, жил обжигающей сладостью любовного помешательства,
наваждением,, насланным мною — нет, кем-то третьим. Силки, западня, ловушка со
смертельным жалом, и все это — я? И для этого — струн фонтанов, королевские сады, туманные
дали? Глупо. О чьей погибели речь, о чьей смерти? Разве не достаточно подставных
свидетелей, старцев в париках, виселицы, яда? Чего же ему еще? Отравленные интриги, что
подобают королям?
Садовники в кожаных фартуках, поглощенные куртинами всемилостивейшего монарха,
нас не замечали. Я молчала — так мне было легче. Мы сидели на ступенях огромной
лестницы, сооруженной будто для гиганта, который сойдет когда-нибудь с заоблачных
высот, только для того специально, чтобы воспользоваться ею. Символы, втиснутые в
нагих амуров, фавнов, силенов — в осклизлый, истекающий водой мрамор, были так же
мрачны, как и серое небо над ними. Идиллическая пара — прямо Лаура и Филон, но
столько же здесь было и от Лукреции!
...Я очнулась здесь, в этих королевских садах, когда моя карета отъехала, и пошла,
легко,, как будто только что выпорхнула из ванны, источающей душистый пар, и платье
на мне было уже другое, весеннее, своим затуманенным узором оно робко напоминало
о цветах, намекало на девичью честь, окружало меня неприкосновенностью Eos Rhodp-
daktylos *, но я шла среди блестящих от росы живых изгородей уже с клеймом на
бедре, к которому не могла прикоснуться, да в этом и не было нужды, довольно того, что
оно не стиралось в памяти. Я была плененным разумом, закованным уже с пеленок,
пробудившимся в неволе, и все-таки разумом. И поэтому, пока мой суженый еще не
появился и поблизости не было ни чужих ушей, нн той иглы, я, как актриса перед
выходом на сцену, пыталась пробормотать про себя те слова, которые хотела сказать ему,
и не знала, удастся ли мне их произнести при нем, — я пробовала границы своей
свободы, ощупью исследуя их при свете дня.. Что особенного было в этих словах? Только
правда: сначала о перемене грамматической формы, потом — о множестве моих
плюсквамперфектов, обо всем, что я пережила, и о жале, усмирившем мой бунт. Отчего я
хотела рассказать ему все — нз сострадания, чтобы не погубить его? Нет, нбо я его совсем
не любила. Но чтобы предать чужую, злую волю, которая нас свела. Ведь так я скажу?
Что хочу, пожертвовав собой, избавить его от себя, как от погибели?
* Розовоперстой зарн («С перстами пурпурными Эос») (греч.).
71

Нет, все было иначе. Была еще и любовь — я знаю, что это такое. Любовь пламенная,
чувственная и в то же время пошленькая —желание отдать ему душу и тело лишь
постольку, поскольку этого требовал дух моды, обычай, стнль придворной жнзни — о,
как-никак, а все же чудесный галантный грешок! Но то была и очень большая любовь,
вызывающая дрожь, заставляющая колотиться сердце, я знала, что один вид его
сделает меня счастливой. И в то же время — любовь очень маленькая, не преступающая
границ, подчиненная стилю, как старательно приготовленный урок, как этюд на
выражение мучительного восторга от встречи наедине. И не это чувство побуждало меня
спасать его от меня или не только от меня, ибо, когда я переставала рассуждать о
своей любви, он становился мне совершенно безразличен, зато мне нужен был союзник в
борьбе с тем, кто ночью вонзил в меня ядовитый металл. У меня никого больше не
было, а он был мне предан безоглядно, я могла на него рассчитывать. Однако я знала, что
он пойдет на все лишь ради своей любви ко мне. Ему нельзя было доверить моей reser-
vatio mentalis *. Оттого я и не могла сказать ему всей правды: что и моя любовь к
нему, и яд во мне — из одного источника. И потому мне мерзки оба, и предназначивший,
н предназначенный, и я обоих ненавижу и обоих хочу растоптать, как тарантулов. Не
могла я ему этого выдать: он-то в своей любви, конечно, был, как все люди, и ему
не нужно было бы такое мое освобождение, которого жаждала я, — такой моей
свободы, которая сразу отбросила бы его прочь. Я могла действовать только ложью —
добиваться свободы именем любви, ибо только так можно его убедить, что я — жертва
неведомого. Короля? Но, даже если бы он посягнул на его величество, это бы меня
не освободило: король, если и был на самом деле виновником всему, то таким давним,
что его смерть ни на «волос не отдалила бы моего несчастья. Чтобы проверить себя,
способна ли я убеждать, я остановилась у статуи Венеры Каллипиги, чья нагота
воплотила в себе символы высших и низших страстей земной любви, и принялась в
одиночестве готовить свою чудовищную весть, эти мои обличения, оттачивая доводы до
кинжальной остроты.
Мне было очень трудно. Я все время натыкалась на неодолимую преграду, я не знала,
когда мой язык сведет судорога, на чем прервется дыхание, потому что и дыхание
тоже было моим врагом. Не во всем лгать, но н не касаться сути истины, средоточия
тайны... Я лишь могла постепенно уменьшать ее радиус, приближаясь, как бы по
спирали. Но когда я увидела издали, как он шел, а потом почти побежал ко мне —
маленькая еще фигурка в темной пелерине, я поняла, что ничего не выйдет: в рамках
галантного стиля мне не удержаться. Что это за любовная сцена, в которой Лаура
признается Фнлону в том, что она — приготовленное для него орудие пытки? Даже
если бы путем нносказаннй я преодолела бы мое заклятие, все равно бы я снова
обратилась в ничто, из которого возникла. И вся его мудрость была здесь ни к чему.
Прелестная дева, которая считает себя орудием тайных сил и бормочет о каких-то
системах, о стигматах, о заклятиях — да если она говорит так и о таких вещах, — то, право,
эта девица помешана. Ее слова свидетельствуют не об истине, а лишь о галлюцинациях,
и потому она достойна не только любвн и преданности, но и жалости. Движимый
этими чувствами, он, может быть, и сделает вид, будто поверил всему, что услышал,
опечалится, станет уверять, что готов погибнуть, но освободить, а сам кинется за советами
к докторам и по всему свету разнесет весть о моей беде, — я уже сейчас готова была
его оскорбить. При таком сочетании, конечно же, чем заботливей любовник, тем
ненадежней союзник: во нмя своего счастья он наверняка не захочет отказаться от роли
любовника, ведь его-то безумие нормальное, крепкое, солидное, последовательное:
любить, ах, любить, ковром стелиться мне под ноги, но только не играть в анализ
чудовищной загадки — «откуда берет начало мой дух?»
И получалось, что если я создана ему на погибель, то он должен погибнуть. Я не
знала, какая часть меня ужалит его в объятии: локти? запястья? — это было бы слишком
* ГМоего] тайиика души (лат.).
72

просто. Но я уже знала, что иначе быть не может. Теперь мне надо было пойти с ним
по тропинкам, услаждающим взор творениями искусных мастеров паркового искусства;
мы сразу же удалились от Венеры Каллнпиги, ибо откровенность, с которой она
выставляла напоказ свою суть, была неуместна на раннеромантической стадии наших
платонических вздохов и робких надежд на счастье. Мы прошли мимо фавнов, тоже
откровенных, но на свой лад — каменная плоть этих кудлатых мраморных самцов не
задевала моей ангельской натуры, настолько целомудренной, что они не смущали меня даже
вблизи, — я была вправе не понимать их поз. Он поцеловал мою руку — как раз то
место, где было загадочное затвердение: губами он не мог его почувствовать. А где
притаился мой укротитель? Наверное, в ящике кареты. Но может быть, я прежде
должна добыть для него какие-то секреты, словно волшебный стетоскоп, приложенный к
груди осужденного мудреца. Я ничего не смогла рассказать Арродесу.
В два дня наш роман прошел все подобающие стадии. Я жила с кучкой верных слуг
в поместье, расположенном в четырех почтовых станциях от резиденции короля. Флебё,
мой дворецкий, снял особняк на следующий же день после свидания в саду, ни словом
не обмолвившись, во *что это обошлось, а я, ничего не понимающая в денежных делах
девушка, ни о чем не спрашивала. Помнится, он меня побаивался и злился на меня —
видимо, не был посвящен в суть дела, даже наверняка не был, просто выполнял
королевский приказ: на словах — сама почтительность, а в глазах нескрываемое презрение,—
скорей всего, он принимал меня за новую королевскую пассию, а моим прогулкам и
свиданиям с Арродесом не слишком удивлялся — умный слуга не станет требовать,
чтобы король строил свои отношения с наложницей по схеме, привычной для него, слуги.
Полагаю, если бы при нем я вздумала обниматься с крокодилом, он бы н тогда глазом
не моргнул. Я была свободна во всем, что не перечило королевской воле, однако сам
монарх не показался там ни разу. И я уже убедилась, что есть слова, которых я
никогда не скажу своему суженому, ибо язык у меня тотчас немел прн одном лишь
желании произнести их и губы деревенели, совсем как пальцы, когда я попробовала
ощупывать себя в ту ночь в карете. Я твердила Арродесу, чтоб он не смел посещать меня,
а он объяснял это, как все люди, простой боязнью оказаться скомпрометированной и,
как человек порядочный, старался держаться осторожней.
На третий день, вечером, я, наконец, отважилась узнать, кто я. Оставшись одна в
спальне, я сбросила пеньюар и стала перед зеркалом, нагая статуя. Серебряные иглы
и стальные ланцеты, разложенные на подзеркальнике, я прикрыла бархатной шалью,
так как боялась нх блеска, хоть не боялась их лезвий. Высоко посаженные грудн
смотрели вверх и в стороны розовыми сосками, след укола на бедре исчез. Обдумывая
операцию, точно акушер или хирург, я обеими руками мяла это белое гладкое тело так,
что ребра прогибались, но живот, выпуклый, как у женщины с готической картины, не
поддавался, и под его теплой, мягкой оболочкой я ощутила неуступчивую твердость.
Проведя ладонями сверху вниз, я нащупала н очертила в своем чреве овальный предмет.
Поставив по обе руки от себя по шесть свечей, я кончиками пальцев взяла ланцет,
самый маленький, — но не из страха, а только потому, что он был изящнее других.
В зеркале все выглядело так, будто я собираюсь пронзить себя ножом: чистой воды
финальная сцена из трагедии, выдержанная в едином стиле до последней мелочи:
широкое ложе с балдахином, два ряда высоких свечей, блеск стали в моей руке и моя
бледность, — потому что тело мое страшилось и колени подкашивались и только рука,
державшая скальпель, сохраняла необходимую твердость. Именно туда, где овальный
неподатливый предмет прощупывался всего явственней, — чуть пониже грудины, я с
силой вонзила ланцет. Боль была мгновенной и слабой, а из разреза выступила всего лишь
капля крови. Не обладая замашками мясника, я аккуратно, как анатом, рассекла тело
от груднны.до лона — правда, сжав зубы и зажмурившись. Смотреть было уже сверх
моих сил. Однако я стояла, теперь уже не дрожащая, а только похолодевшая, и мое
дыхание, судорожное, как у астматика, звучало сейчас в комнате, будто чужое, будто
73

доносившееся извне. Рассеченная белокожая оболочка разошлась, и я увидела в зеркале
свернувшееся серебряное тело — как бы огромный плод, скрытую во мне блестящую
куколку, обрамленную розовыми складками некровоточащей плоти. Это было
чудовищно — так себя видеть! Я не отваживалась коснуться серебристой поверхности,
чистейшей, безупречной. Овальное туловище сияло, отражая уменьшенные огоньки свечей.
Я пошевелилась и тут же увидела его ножки, прижатые в утробной позе, — тонкие,
раздвоенные, как щипцы, они исходили из моего тела, и я вдруг поняла, что это «оно» не
было чужим, инородным — оно тоже было мною. Вот почему, ступая по мокрому песку,
я оставляла такие Глубокие следы, почему я была такой сильной: «это же — я, это
снова—я», — повторяла я мысленно, когда вдруг вошел Арродес.
Я оставила двери незапертыми — такая неосторожность! И он прокрался ко мне, неся
перед собой, как оправдание и щит, огромный букет красных роз, вошел и так был
зачарован собственной дерзостью, что, когда я обернулась с криком ужаса, он, все уже
увидев, ничего не осознавал, не понимал, не мог... Не от испуга, а только от огромного
стыда, душившего меня, я еще пыталась хотя бы прикрыть руками серебряный овал,
но он был слишком велик, а разрез слишком широк, чтобы это удалось.
Его лицо, беззвучный крик и бегство... От этой части показаний прошу меня
освободить. Не мог дождаться позволения, приглашения, н вот пришел с цветами, а дом был
пуст. Я же сама отослала всех слуг, чтобы никто не помешал задуманному мной — у
меня уже не было выбора, не было другого пути. А быть может, в него уже закралось
первое подозрение? Я вспомнила, как вчера днем мы переходили через русло высохшего
ручья и как он хотел перенести меня на руках, а я запретила ему, но не нз стыдливости,
истинной нли притворной, а потому, что это было запретно. А он тогда заметил на
мягком податливом песке следы моих ног — такие маленькие и такие глубокие, и хотел
что-то сказать, наверное, какую-нибудь невинную шутку, но смолчал, знакомая
морщинка меж бровями стала резче — и, взбираясь на противоположный берег, вдруг не
протянул мне руки. Может быть, уже тогда... И еще: когда уже на самой вершине
холма я споткнулась и, ухватившись, чтобы сохранить равновесие, за толстую ветку
орешника, почувствовала, что вот-вот выворочу весь куст с корнями, — я опустилась иа
колени, отпустив сломанную ветвь, чтобы не выдать моей неодолимой силы. Он тогда стоял,
повернувшись боком, не глядя на меня, но, мне казалось, все увидел краешком глаза, —
так из-за подозрений прокрался он сюда или от неудержимой страсти?
Сочленениями своих щупальцев я оперлась на края открытого настежь тела, чтобы,
наконец, освободиться, и проворно высунулась наружу, и тогда Тленикс, дуэнья, Миньон
сперва опустилась на колени, потом рухнула на бок, и, распрямляя все свои ноги и
неторопливо пятясь, словно рак, я выползла нз нее. Свечи сияли в зеркале, и пламя их
еще колебалось от сквозняка, поднятого его бегством. Обнаженная лежала неподвижно,
непристойно раскинув ноги. Не желая прикасаться к ней, моему кокону, моей
фальшивой коже, я обошла ее стороной и, откинув корпус назад, поднялась, как богомол, и
посмотрела на себя в зеркало. «Это я, — сказала я себе без слов. — Это все еще я».
Обводы гладкие, жесткокрылые, насекомоподобные; утолщения суставов, холодный блеск
серебряного брюшка; бока обтекаемые, созданные для скорости; темная, пучеглазая
голова, — «это я», повторяла я про себя, будто заучивала на память, и тем временем
затуманивались и гасли во мне многократные мои прошлые: дуэньи, Тленнкс, Ангелиты.
Теперь я могла их вспоминать только как давно прочитанные книжки из детства с
неважным н уже бессильным содержанием. Медленно поворачивая голову, я пыталась
разглядеть в зеркале свои глаза и, хотя еще не совсем освоилась со своим новым
воплощением, уже понимала, что к этому акту самоизвлечения я пришла вовсе не по своей
воле, — он был заранее предусмотренной частью некоего плана, рассчитанной именно
на такие обстоятельства — на бунт, которому надлежало быть прелюдией к полной
покорности. Я и теперь могла мыслить с прежней быстротой и свободой, но зато была
подчинена моему новому телу — в его сверкающий металл были впечатаны все
действия, которые мне предстояло совершить.
74

Любовь угасла. Гаснет она и в вас, только годами н месяцами, а я пережила такой
же закат чувства за несколько минут — и то было уже третье по счету мое начало,
и .тогда, издавая легкий плавный шорох, я трижды обежала комнату, то и дело
притрагиваясь вытянутыми усиками к кровати, на которой мне уже не суждено отдыхать.
Я вбирала в себя запах моего нелюбовника, чтобы пуститься по его следу и померять-
ся силами в этой новрй и, наверное, последней игре. Начало его панического бегства
было обозначено распахнутыми одна за другой дверями и рассыпанными розами. Их
запах мог мне помочь, потому что, хотя бы на время, стал частью его запаха. Комнаты,
сквозь которые я пробегала, я теперь видела снизу вверх — в новой перспективе, и они
казались мне слишком большими, наполненными неудобными, лишними вещами,
которые враждебно темнели в полумраке. Потом мои коготки слабо заскрежетали по
ступенькам каменной лестницы, и я выбежала в сырой и темный сад. Пел соловей —
теперь мне это показалось забавным: сей реквизит был ненужен, следующий акт
спектакля требовал нового. С минуту я рыскала между кустами, слыша, как хрустит
гравий, брызжущий из-под моих ног, описала круг, другой и помчалась напрямик, взяв
след. Не взять его я не могла — я выудила его из неимоверной мешанины тающих
запахов, извлекла из колебаний воздуха, рассеченного Арродесом на бегу, каждую его
частичку, еще не развеянную ветром, и так вышла на предначертанный мне путь,
который с этой минуты стал моим до конца.
Окончание в следующем номере
Перевод с польского
Игоря ЛЕВШИНА
КОНФЕРЕНЦИИ
Конференция «Химия поли-
эдранов». 7—9 сентября.
Волгоград. Волгоградский
политехнический институт
D00066 Волгоград, проспект
В. И. Ленина, 28).
IV совещание по
адсорбентам. Октябрь. Ленинград.
Ленинградский
технологический институт A98013
Ленинград Л-13, Московский
проспект, 26), Научный
совет АН СССР по синтезу,
изучению и применению
адсорбентов.
Симпозиум по реакциям
синтеза и превращения
полимеров. Октябрь.
Ленинград. Научный совет АН
СССР по
высокомолекулярным соединениям A17312
Москва, ул. Вавилова/ 32),
Институт
высокомолекулярных соединений АН СССР.
Конференция по химии и
использованию пигнина.
Октябрь. Рига. Институт химии
древесины АН Латвийской
ССР B26006 Рига 6, Акаде-
мияс, 27), ВХО им. Д. И.
Менделеева, Научный совет АН
СССР по проблеме «Химия
древесины и ее основных
компонентов».
Ill совещание по химии и
технологии твердого
топлива.. .Октябрь. Москва.
Научный совет АН СССР по
химии ископаемого твердого
Hi стр. 58 литография
Морица Корнелиса Эшера «Дворец»
топлива A17071 Москва,
Ленинский проспект, 29),
Институт горючих ископаемых.
VI конференция по
физической химии ионных
расплавов и твердых
электролитов. Октябрь. Киев.
Институт общей и неорганической
химии АН УССР B52068
Киев, Академгородок, Ново-
Беличанская, 32/34).
Совещание «Восстановление
элементов в
кристаллических и жидких оксидных
системах». Октябрь. Москва.
Научный совет АН СССР по
физико-химическим основам
металлургических
процессов A17334 Москва,
Ленинский проспект, 49), Институт
металлургии АН СССР.
Совещание по химии и
технологии иода и брома. Ок-
75

тябрь. Небит-Даг. Институт
химии АН Туркменской ССР
G44012 ГСП Ашхабад 12,
сад Кеши).
XV конференция по
биологическим основам рыбного
хозяйства водоемов
Средней Азии и Казахстана.
Октябрь. Душанбе. Институт
зоологии и паразитологии
АН Таджикской ССР
(Душанбе, п/я 70).
Симпозиум «Направленный
синтез лекарственных
веществ». Октябрь. Рига.
Институт органического
синтеза АН Латвийской ССР,
Научный совет АН СССР по
проблемам
биоорганической химии A17312 Москва,
ул. Вавилова, 32).
ВЫСТАВКИ
Международная выставка
«Оборудование для
нанесения антикоррозийных
покрытий и неметаллических
материалов в нефтехимии»
(«Антикоррозийные
покрытия— 76»), 16—26 сентября.
Уфа.
Международная выставка
«Оборудование для
производства черного и зеленого
байхового
быстрорастворимого чая» (кЧаймаш—76»).
30 сентября — 10 октября.
Тбилиси.
КНИГИ
В ближайшее время в
издательстве «М и р» выходят
следующие книги:
Б. Джеймс. Гомогенное
гидрирование. Пер. с англ. 3 р.
82 к.
Т. Джилкрист, Р. Сторр.
Органические реакции и
орбитальная симметрия. Пер. с
англ. 1 р. 71 к.
Защитные группы в
органической химии. Под ред. Дж.
Макоми. Пер. с англ. 2 р.
21 к.
Карбониевые ионы. Под
ред Г. Ола, П. Шлейера.
Пер. с англ. 3 р. 71 к.
Мономеры для
поликонденсации. Под ред. Дж.
Стилле, Т. Кемпбелла. Пер.
с англ. 5 р. 82 к.
Физико-химические
свойства нуклеиновых кислот. В
трех томах. Т. I. Под ред.
Ж. Дюшена. Пер. с англ.
2 р. 51 к.
Физическая химия быстрых
реакций. Под ред. Б.
Левита. Пер. с англ. 2 р. 71 к.
Г. Фонкинг Р. Джонсон.
Микробиологическое окисление.
Пер. с англ. 1 р. 71 к.
М. Харгиттаи, И. Харгиттаи.
Геометрия молекул
координационных соединений в
парообразной фазе. Пер. с
англ. 2 р. 21 к.
А. Гордон, Р. Форд. СлутннМ
химика. Физико-химические
свойства, методики,
библиография. Пер. с англ. 3 р.
56 к.
С. Батчер, Р. Чарлсон.
Введение в химию атмосферы.
Пер. с англ. 1 р. 80 к.
К. МандвЧ)в. Великие
химики. В/Двух томах. Т. I. Пер.
с болг. 2 р. 05 к.
Н. Кочев. Справочник по
газовой хроматографии. Пер.
с англ. 1 р. 07 к.
Р. Лер, А. Марчанд.
Орбитальная симметрия в
вопросах и ответах. Пер. с англ.
1 р. 41 к.
ОБЪЯВЛЕНИЕ
На складе Центральной
конторы «Академкнига»
имеются следующие номера
журнала «Химия и жизнь»
прошлых лет издания:
1966 —№ 4, 12; 1967 —№ 8;
1968 —№ 7; 1970 —№ 7;
1973 —№ 8; 1974 —№ 5, 8,
9; 1975—№ 1, 3, 4, 5, 7,
10, 12.
Заказы на высылку
журналов наложенным платежом
направлять по адресу:
117464 Москва В-464,
Мичуринский пр.г 12, магазин
«Книга — почтой» конторы
«Академкнига».
Продадим
Купим
Б )нг; этходов
недробленные и дробленые (крошка до 4 мм) отходы
винипласта марки «ВН».
Наш адрес: 249052, Калужская область, Малоярославскнй
район, п/о Оболенское, Спас-Загорский завод
пластмассовых н анодированных изделий.
кубовые остатки ректификации сырого бензола.
Наш адрес: 353520, Краснодарский край, Темрюк,
Морская ул., 12, Темрюкская передвижная механизированная
колонна «Рыбстройспецмонтаж».
76

Справочник
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО РУБРИКАМ
«КОНСУЛЬТАЦИИ»,
«ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ»,
«СПРАВОЧНИК» ЗА 1965—1976
КОЛЬЦА ЗОЛОТЫЕ -
ПЯТНА БЕЛЫЕ НА ТУФЛЯХ
Кольца золотые, почему треснули, — 1974, № 5, с. 126.
Кольца Лиэеганга, что это такое,— 1973, № 3, с. 94.
Конденсатор сопловой, что это такое. — 1974, № 6,
с. 40,
Константы физические, точные значения. — 1975, № 1,
с. 101.
Конфеты антибактериальные, что это такое. — 1975,
№ 5, с. 126.
Копии с чертежа, как сделеть. — 1969, № 9, с. 48.
Копирка, как восстановить.— 1968, № 11, с. 87.
Кораллы, какие бывают. — t976, № 1, с. 100.
Корень адамов, что это такое. — 1976, № 2, с. 100.
Корень золотой, что это такое. — 1974, № 10, с. 124.
Корень марьин, что это такое. — 1976, № 3, с. 102.
Корки цитрусовые, что в них полезного.— 1971, № 7,
с. 67.
Корлус шариковой ручки, как сделать. — 1969, № 7,
с. 92.
Котелки алюминиевые, как очистить. — 1970, № 7,
с. 96; 1971, № 12, с. 74.
Кофе растворимый, как получают.—1974, № 12, с. 118.
И J Кошки, как отваживать. — 1975, № 7, с. 111.
\Ш Красители, какие лучше. — 1974, № 10, с. 127.
Як Краска белая для резины, как приготовить 1970,
№ 12, с. 69.
Краска водоэмульсионная, как удалить со стен. — 1975,
№ 10, с. 126.
Краска масляная, как удалить со стен. — 1975, № 3,
с. 126. *
Краски акварельные, как сделать. — 1972, № 7, с. 72.
Краски водоэмульсионные, что это такое. — 1976, № 1,
с. 96.
Краски масляные, каков состав. — 1974, № 3, с. 126.
Краски масляные, как сделать 1974, № 1, с. 114;
№ 2, с. 110; № 3, с. 110.
Краски светящиеся, каков состав. — 1974, № 2, с. 126.
Кремы для обуви, ,как сделать.— 1966, № 3, с. 79;
1969. № 7, с. 81.
Креозот н креолин, что это такое. — 1976, № 2, с. 101.
Крыша железная, чем красить. — 1975, № 5, с. 127.
Крыша, каким суриком красить. — 1974, № 9, с. 126.
Ксилит, что это такое. — 1973, № 6, с. 94.
Курт и корот, что это такое. — 1973, № 8, с. 95.
Кюветы стеклянные, чем склеивать. — 1973, № 9, с. 94.
Лввр комнатный, как ухаживать. — 1966, № 1, с. 90.
Лампочки для иллюминаций, чем красить. — 1975, № 7,
с. 110.
Ламлочкн елочные, как покрасить. — 1969, № 12, 4-я
с. обл.
Лейкопластырь, иэ чего состоит.— 1971, № 10, с. 94.
Лекарства, когда принимать. — 1972, № 6, с. 58.
Лекарства, почему нельзя смешивать. — 1972, № 1,
с. 59.
Лекарства, как сделать анализ. — 1968, № 12, с. 86.
Лента для пишущей машинки, как восстановить. —
1968, № 11, с. 87.
Продолжение. Начало см. «Химию и жизнь», 1976, № 6.
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
Лента липкая, иэ чего сделана. — 1971, № 10, с. 94.
Линолеум, как приклеить к полу. 1976, N9 3, с. 102.
Линолеум, как склеивать. — 1968, № 8, с. 52.
Листья опавшие, надо ли их уничтожать. — 1973, № Ю,
с. 23.
Лодка резиновая, как окрасить. — 1971, № 6, с 66.
Лодка, чем проклеить обшивку. — 1968, № 8, с. 52.
Ложка деревянная, как сделать водостойкой 1975.
№ 1, с. 124.
Ложка зеленеет, можно пи польэоветься. — 1974, № 8,
с. 109.
Ложки серебряные, почему потемнели. — 1975. № 2.
с. 126.
Лук с медом, как готовить. — 1973, № 2. с. 94.
Луковицы цветов, как хранить. — 1972, № 12, с. 78,
Лыжн, как покрыть лаком. — 1971, № 9, с. 90.
Лыжи, чем смазывать. — 1975, № 12, с. 85.
Магнезия для спортсменов, как приготовить. — 1969,
№ 10, с. 73.
Мазь от холода, что это такое. — 1972. № II. с. 94.
Мазь тигровая, каков состав. — 1973, № 10, с. 94.
Мазь эпилииовая, каков состав. — 1975, № 9, с. 125.
Масла смазочные для автомобиля.— 1974, № И,
с. 72.
Маспо гидратированное, что это такое. — 1975, № 6,
с. 110.
Масло иэ Бельгии, каков состав. — 1974, № 10, с. 122.
Масло кротоновое, что это такое. — 1974, № 12, с. 118.
Масло крестьянское, что это такое. — 1974, № 1, с.
127.
Масло кукурузное, чем полезно. — 1974, ЛЬ 8, с. 109.
Масло подсолнечное, почему «взорвалось». — 1976,
№ 1, с. 100.
Масло розовое, как получают.— 1975, № 8, с. 110.
Масло «Хноцу», что зто такое. — 1971, № 12, с. 74.
Мастики разные, как сделать, — 1969, № 9, с. 72.
Мебель, как полировать. — 1972, № 10, с. 94.
Мебель полированная, чем вытирать. — 1974, № 8,
с. 110.
Мед, как установить подделку. — 1970, № 1, с. 63;
ЛЬ 10, с. 92.
Мед, целебные сорта. — 1974, № 6, с. 108.
Медаль школьная, из чего сделана. — 1975, № 8, с.
110.
Медальон, как сделать. — 1975, № 6, с. 111.
Медведка, как бороться. — 1969, № 8. с. 95; 1971,
№ 2, с. 78.
Медогонка, чем покрывать изнутри. — 1971, № 10,
с. 94.
Металлы, как травить.— 1974, № 11, с. 91.
Мех искусственный, как хранить. — 1968, Л° 12, с. 77.
Мех, как защитить от вредителей.— 1975, № 8, с. 111.
Мех, как очистить от масла. — 1972, № 10, с. 94.
Мех, как покрасить. — 1969, № 5, с. 92.
Мех, как сделать снова мягким. — 1975, № 2, с. 126.
Мех, как склеивать с тканью. — 1972, № 3, с. 89.
Мелон, который ие пачкает, как сделать. — 1967, № 5,
с. 93; 1968, № 1, с. 94; № 5, с. 63.
Меццо-тинто, что это такое. — 1973, № 9, с. 95.
Моль, как бороться. — 1971, № 2, с. 76.
Мох бактерициден, почему. — 1968, № 7, с. 75.
«Мохер», что зто такое. — 1973, № 7, с. 94.
Муравьи в доме, как бороться. — 1967, № 8, с. 32;
1973, № 2, с. 94.
Мухи, как бороться. — 1969, № 6, с. 40.
П
ЮТ

Мыле, можно ли шарить ■ алюминиевой посуде. —
1969, N2 5, с. 55.
Набор «Юный химики, что ■ ием. — 1971, № 2, с. 60;
1972, № 2. с. 90.
Накипь, как удалить. — 1967, № 2, с. 30; 1968, № 6,
с. 32; 1969, № 1, с, 43.
Насекомые домашние, как бороться. — 1967, № 8, с.
32; 1969, № 1, с. 51; № 6, с. 40; 1970, № 1, с. 93;
№ 12, с. 69: 1972. № 2, с. 55.
Насекомые и растения, как металлизировать. — 1975,
№ 1, с. 125.
Нафталан, что это текое. — 1975, № 12, с. 127.
Негатив испорченный, как исправить. — 1975, № 3,
с. 81.
Нитрожмаль, как нанести на металл. — 1974, № 2,
с. 125.
Обои моющиеся, чем клеить. — 1974, № 10, с. 126.
Обувь парусиновая, чем чистить. — 1966, № 3, с. 80.
Обувь тесная, что делать. — 1975, № 12, с. 127.
Овощи, как консервировать. — 1969, № 9, с. 82.
Овощи, в чем солнть. — 1971, № 8, с. 91.
Овощи на гидропонике, как вырастить дома. — 1966,
№ 4, с. 91.
Одеколон, как приготовить. — 1973, № 1, с. 93.
Озокерит, что это такое.— 1976. № 1, с. 101.
Олеандр, можно ли держать в комнате. — 1974, № 2,
с. 126.
Олифа, как приготовить. — 1974, № 10, с. 126.
ОП-7 и ОП-10. что это такое. — 1968. № 10. с. 77.
Оргстекло, как покрасить. — 1973, № 7, с. 94.
Оргстекло, как склеивать. — 1973, № 10. с. 94; 1975,
№ 11, с. 125.
Орвх мускатный, что это такое. — 1975, № 6, с. 111.
Орех грецкий, что содержится в его зеленой корке. —
1974, № 10, с. 126.
Орехи-фундук, чем полезны. — 1972, № 4, с. 94.
Осы, как бороться. — 1972, № 4, с. 94.
Отвар цветов картофеля, каков состав. — 1972, № 7,
с. 95.
Палатка непромокаемая, как изготовить. — 1969, № 5,
с. 81; № 12, с. 67.
Пальто разорвано, как склеить. — 1974, № 4, с. 127.
Парафин, применение в пищевой промышленности. —
1974, № 12, с. 118.
Парнет, как ухаживать. — 1968, № 7, с. 86; 1969, № 2,
с. 57; 1970, № 8, с. 89.
Паста антикоррозионная, как сделать.— 1975, № 11,
с. 126.
Паста восковая для реэнны, каков состав. — 1969,
№ 6, с. 88.
Паста токопроводящая, что это такое. — 1968, № 9,
с. 94.
Паста ПА, что это такое. — 1969, № 3, с. 95.
Паста «Тиноль», что это такое. — 1968, № 9, с. 29.
Пвсты для шариковых ручек, домашние рецепты. —
1967, № 2. с. 41; № 9, с. 37; 1968, № 6, с. 26.
Пасты для шариковых ручек, можно ли «оживить». —
1973, № II, с. 73; 1974, № 11, с. 89.
Пасты молочные, что ■ ннх вводят. — 1974, № 2,
с. 126.
Пачули, что это такое. — 1974, № 9, с. 125.
Пенарские порошки, что это такое. — 1971, № 11, 4-я
с. обл.
Пемза, где ее применяют. — 1974, № 11, с. 127.
Пенопласт, чем склеивать. — 1974, № 11, с. 124.
Перепелки, кек разводить. — 1974, № 7, с. 99,
78
Персоль, из чего состоит. — 1972, № 10, с. 94.
Пиво из молока, как делают.— 1974, № 11, с. 125.
Пиво, крепость разных сортов. — 1975, № 1, с. 124.
Пиво чешское, какова его крепость. — 1973, № 5,
с. 94.
Пиретрум, почему раздражает комаров, — 1974, № 3
с. 126.
Пластилин, как сделать. — 1974, № 8, с 81.
Пластмасса, как на нее нанести слой металла. —
1969, № 12, с. 60; 1975, № 2, с. 125.
Пластмасса, как покрасить. — 1967, № 3, с. 93.
Пленка магнитная, как хранить. — 1971, № 3, с. 74.
Пленка полиэтиленовая, как сваривать и склеивать. —
1968. № 10. с. 11-
Пленка радужная, почему появилась. — 1974, № 2.
с. 125.
Пленки синтетические, как склеивать. — 1972, № 9,
с. 94.
Плесень в книгах, почему образуется. — 1970, № 12,
с. 68.
Плесень в цветочных горшках, как бороться. — 1974,
№ 3. с. 125.
Плитка керамическая, как очистить от цемента, —
1975, № 5, с. 126.
Побелка комнаты, как делать. — 1972, № 9, с. 95.
Подкормка внекорневая, как делать. — 1966, № 6, с.
89.
Подошва резиновая, как склеивать. — 1968, № 5, с. 94.
Подпалины на одежде, как удалить. — 1970, № 12, с.
69.
Позолота на кольце, как восстановить. — 1976, № 2,
с. 100.
Покрытие никелевое, как нанести. — 1969, № 6, с. 89.
Полипропилен, как прикрепить к столу. — 1971, JVfs 9,
с. 90; 1972, № 5, с. 95.
Полистирол, как на него нанести люминофоры. —
1974, № 4, с. 126.
Полистирол, как склеивать. — 1973, № 9, с. 87.
Полушерсть, как окрасить. — 1971, № 9, с. 91.
Полушубок из овчнны, как окрасить. — 1970, № 9, с.
78.
ПОяы из полихлорвинила, их свойства. — 1969, № 2,
с. 57; № 12, с. 29.
Помада губная, почему полирует золото. — 1974, № 8,
с. 109.
Попугай карелла, как ухаживать. — 1975, № 4, с. 127.
Поролон, как склеивать. — 1969, № 4, с. 33.
Пособия наглядные, как хранить. — 1971, № 9, с. 90.
Почва, как известковать. — 1966, № 9, с. 91.
Почва, как сделать анализ. — 1975, № 7, с. 98.
Преобразователи ржавчины, каков состав. — 1972,
№ 5, с. 34.
Препарат «Тур», как применять. — 1975, № 1, с. 41.
Продукты импортные, как контролируются. — 1973,
№ 7, с. 94.
Прополис, что это такое. — 1972, № 2, с. 89; № 12,
с. 56; 1975, № 8. с. 68.
Проявители с фенидоном, каков состав. — 1966, № 9,
с. 90.
Пятна белковые, как вывести с ткаии. — 1975, № 2
с. 125.
Пятна белые на туфлях, почему появились. — 1973,
№ 11, с. 78.
Окончание в следующем номере
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
7/1976

Учитесь переводить
Английский —для химиков
МНОГОЗНАЧНОСТЬ ЯЗЫКОВЫХ ФОРМ
Fail. Этот глагол обычно переводится как
«потерпеть неудачу». Однако в научной и
технической литературе сочетание to fail+
инфинитив лучше переводить
отрицательной частицей «не» к последующему
глаголу: -;
The Lederle sample, however, failed to
precipitate all of the anti-A from the serum,
only 40 of the 50 mg of antibody N being
precipitated.
«Однако образец Ледерле не осадил из
сыворотки весь антн-А, поскольку осади-
лось только 40 из 50 мг всего антитела N>.
Gelatin and some of the protamins which
do not contain tryptophan fail to respond to
the test.
«На эту пробу не реагируют желатин и
некоторые протамииы, в которых не
содержится триптофаи>.
Failure. Эквивалентами этого слова в
специальной литературе служат, как
правило, «несостоятельность», «повреждение»,
«нарушение». А в сочетании с
последующим инфинитивом failure означает
«неспособность», «невозможность»:
The failure to localize the electrons more
exactly is of little practical importance.
«Невозможность более точной
локализации электронов не имеет практического
значения».
Сочетание to meet with failure
эквивалентно русскому «оказаться безуспешным».
Fair. В словаре для этого слова
приводятся значения «прекрасный», «красивый»,
«чистый», «незапятнанный» и т. п. Однако в
научной литературе это прилагательное
эквивалентно значениям «приемлемый»,
«неплохой», «удовлетворительный»:
At most these bond energies are only a
Продолжение. Начало см. «Химию и
жизнь», 1976, № i—5.
fair approximation to the actual energy
required to rupture a given bond.
«В лучшем случае эти энергии связи
служат только приемлемым приближением к
фактической энергии, требуемой для
разрыва данной связи».
Fairly. По аналогии с приведенными выше
значениями прилагательного fair,
характерными для художественной литературы,
наречие fairly часто воспринимают в
значениях «очень», «совершенно»: fairly good —
«очень хороший» и т. д. Фактически же
fairly эквивалентно значениям «довольно»,
«достаточно», «вполне», «весьма»:
These substances have been chosen more
or less at random, but in such a way as
to cover a fairly large number of different
types of compounds.
«Эти вещества были выбраны более или
менее произвольно, но таким образом,
чтобы охватить достаточно большое число
различных типов соединений».
Few. При переводе этого слова надо
обязательно удостовериться, стоит ли перед
ним неопределенный артикль, так как его
отсутствие вносит принципиальное
изменение в характер перевода. A few указывает
на наличие определенных данных, few
свидетельствует об их практическом
отсутствии:
There are a few papers dealing with this
subject.
«По этому вопросу имеется несколько
статей».
There are few papers dealing with this
subject.
«По этому вопросу почти нет статей».
Figure. Это слово часто переводят
буквально как «фигура», имея в виду таблицу
или рисунок. Не говоря о том, что такой
буквалистский перевод уже сам по. себе не
вполне корректен, часто упускают из виду,
что слово figure может иметь значение
«цифра», «показатель»:
Although experimental figures are always
subject to some limit of accuracy, the ratio
of atoms in the molecule may usually be
calculated from analytical data.
«Хотя экспериментальные цифры всегда
имеют ограниченную точность, соотношение
атомов в молекуле обычно можно
вычислить из аналитических данных».
Следует также помнить, что сочетание
figure of merit эквивалентно русскому
«критерий».
Доктор филологических наук
А. Л. ПУМПЯНСКИЙ
7»

Рабочие растворы
(температура 20°С)
Проявитель
на все
случаи
Большинство
фотолюбителей работают в своих до-_
машних лабораториях с са-'
мыми различными
фотоматериалами: позитивными и
негативными
фотопленками, кинопленкой.
Фотолюбителей-универсалов
должен, по-видимому,
заинтересовать
универсальный мелкозернистый
проявитель. Этот проявитель
обладает
выравнивающими свойствами, что
позволяет исправлять неточности
в экспозиции, допущенные
при фотографировании и
киносъемке. С успехом им
можно обрабатывать и
позитивную пленку МЗ-ЗЛ,
предназначенную для
репродуцирования и печати
черно-белых слайдов и
диафильмов.
Проявитель
приготовляется и хранится в виде
двух концентрированных
запасных растворов. Он
достаточно стоек при
хранении, экономичен, всегда
готов к работе — стоит
лишь в нужных
пропорциях смешать запасные
растворы.
Рецепт проявителя
составлен с таким расчетом,
чтобы оптимальное время
обработки в нем
соответствовало времени, указанному,
на упаковке пленки.
Тип пленки
Состав раствора
Негативные пленки «Фото».
Время проявления указано
на упаковке пленки.
Раствор А
Раствор Б
Вода кипяченая
20 мл
20 мл
290 мл
Позитивные пленки МЗ-ЗЛ.
Время проявления 2—
2,5 мин.
Раствор А 50 мл
Раствор Б 50 мл
Вода кипяченая 230 мл
Обращаемые кинопленки
ОЧ-45Л.ОЧ-180Л, ORWOh
другие (первый проявитель).
Негативные пленки «фото»
и МЗ-ЗЛ (обращение для
получения диапозитивов).
Время проявления 9 мин.
Раствор А 500мл
Раствор Б (без
разбавления) 500 мл
Примечание: если добавить
в раствор 2,5 мл
насыщенного раствора роданистого
калия, время проявления
сокращается на 2 мин.
Обращаемые кинопленки
ОЧ-45Л, ОЧ-180Л, ORWO
и др.
(второй проявитель после
засветки).
Время проявления 4 мин.
(на свету).
Раствор А 250 мл
Раствор Б 250 мл
Вода кипяченая 500 мл
Запасной раствор А
вода C5—450Q 350 мл
сульфит безводный 25 г
гидрохинон 6 г
феиидон E%-ный
раствор) 5 мл
вода кипяченая
B0РС) до 500 мл
Чтобы было удобнее
отмеривать фенидон (или
метилфенидон), 1 г
вещества можно растворить в
20 мл ацетона и влить 5 мл
полученного 5%-ного
раствора в раствор А.
Запасной раствор Б
вода C5—45°С) 350 мл
сода
кальцинированная «Фото» 30 г
калий бромистый 1 г
бензотриазол
A %-ный раствор) 10 мл
вода кипяченая B0°С) до
500 мл
Все вещества следует
полностью растворять в
указанном порядке.
Растворы надо отфильтровать,
и держать в закупоренных
бутылках. При комнатной
температуре в темном
месте они могут храниться
свыше полугода.
Для обработки каждой
экспонированной пленки из
запасных растворов А и Б
составляется порция
рабочего раствора
одноразового использования — по
емкости бачка. В этой порции
можно обработать еще
одну пленку, увеличив время
проявления на 3—4 мин.
А. А. БЕСКУРНИКОВ
81

Архив
Академик
С. С. Наметкин:
«Нет чистой
и прикладной
науки — есть
единая наука
и ее приложения»
Сергей Семенович Наметкин [1876—1950]
3 июля — 100 лет со дня рождения выдающегося
советского химика-органика академика Сергея Семеновича
Наметкина.
Классикой химии стали «перегруппировка Наметкина»,
его же фундаментальный труд «Химия иефти», многие
другие сочинения и исследования. Он синтезировал и
исследовал поверхностно-активные вещества, металлоорганические
соединения, стимуляторы роста растений, ио главным делом
его жизни всегда оставалась химия нефти, успешно
развиваемая в наши дни его последователями и учениками.
Учеников было много: преподавательскую работу
Сергей Семенович вел без малого 40 лет. Им основаны многие
институты и кафедры, плодотворно работающие и поныне.
Вот одна характерная деталь: еще до войны, в 1940 г.,
по инициативе и под председательством С. С. Наметкина
в Академии наук была создана комиссия по очистке
промышленных сточных вод. Большой химик, он предвидел, что
совсем скорЪ потребует защиты среда нашего обитания...
Крайне строгий во всем, что касалось точности и
постановки эксперимента, Наметкин являл собой пример
сдержанности, доброжелательности, доказательности в
дискуссиях. Его выступления называли джентльменскими. В
решениях был нетороплив и вдумчив: «Наметкин решает
медленно, но навсегда»...
В архиве сохранился карандашный набросок
выступления С. С. Наметкина по случаю его семидесятилетия. Этот
набросок, как и сама краткая речь, никогда не
публиковался. Приводим его с некоторыми сокращениями.
Публикацию подготовил доктор химических наук
С. М. Локтев.
82

Я отлично понимаю, что всякое
торжество <...> в известной степени нарушает
чувство меры, и может возникнуть уже
серьезная опасность головокружения от успехов,
успокоения иа лаврах. Смею вас уверить,
однако, что такая опасность мие не
угрожает, ибо 'вся моя жизнь была и осталась
проникнутой одним стремлением, одним
лозунгом: работать, работать и работать.
Еще юношей-гимназистом я привык
работать, чтобы иметь возможность жить и
учиться. Позднее, на примере моего
дорогого учителя — Николая Дмитриевича
Зелинского, я увидал, как надо работать для
науки <...>. Одновременно иа том же
прекрасном примере я убедился, что служение
иауке должно теснейшим образом
переплетаться со служением Родине, которую я
всегда горячо любил и за которую глубоко
страдал в тяжкие годы безвременья. И, ие
порывая с наукой, по мере сил и
разумения, я стал работать также на
общественной ниве и, прежде всего, иа поприще
просвещения.
Настали суровые дни Октября. Власть
перешла в твердые руки новых людей, о
которых раньше я зиал лишь по
подпольной литературе.
Нечего греха таить... Как многие
представители русской интеллигенции, я ие сразу
понял и оценил величие того
социально-политического переворота, свидетелем
которого поставила меня судьба. Но когда я
увидел, что путь моей Родины, это — путь
Ленина и его соратников, я безоговорочно,
в качестве рядового научного работника,
примкнул к обновленной Великой Армии
Труда <.,.>.
С радостью н удовлетворением
вспоминаю, как бывало, в суровую зиму, окончив в
иетоплеином помещении (этак при нуле
градусов) очередную работу в ректорате,
я спешил в нетоплеииую же лабораторию,
где меня ждали немногие мои сотрудники,
чтобы затем в 8—9 часов вечера,
погрузившись в розвальни (с одной полуголодной
лошадкой), возвращаться домой.
В эти нелегкие, ио ответственные годы
не раз предо мною ставился старый
вопрос — о иауке и практике, вопрос о том,
имеем ли мы, научные работники, право
заниматься так называемой чистой наукой
в это суровое время <...>.
Личио для меня такого вопроса ие
существовало, ибо я уже тогда понимал, что
нет чистой и прикладной науки — есть
единая наука и ее приложения <...>.
Однако, работая в различных областях
органической химии, разбираясь в
механизме реакций и разного рода
перегруппировках, я никогда ие забывал, что Родина
имеет право предъявить ко мне требование
к разрешению ряда неотложных вопросов
сегодняшнего дня и что я не имею мораль*
иого права отмахиваться от этих
вопросов <...>.
Так, в свое время мие пришлось принять
участие в первых промышленных опытах
по крекингу нефти, которые велись иа
заводе под Москвой; вскоре затем мие с
моими сотрудникам», пришлось в
лабораторных условиях приготовить первую в
СССР опытную партию этиловой
жидкости для испытания антидетонатора и т. д.,
и т. д. <...>. Наряду с этим под моим
руководством в МГУ была начата и успешно
закончена в лабораторном масштабе,
проверена в полузаводском масштабе большая
работа по получению заменителей
жирового мыла иа базе непищевого сырья.
Ведется и внедряется в сельское хозяйство
работа по синтезу ростовых веществ.
Но, оглядываясь иа пройденный путь, я
все же прихожу к заключению, что в
сравнении с переживаемой нами исторической
эпохой, в сравнении с морем насущных
задач, которые стоят перед нашей
промышленностью, все, что сделано мной при
самоотверженном участии многих моих
учеников и сотрудников, — все это лишь капля
в море. Я утешаю себя лишь тем, что
сделал, что мог: feci quod potui.
83

КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
Сырье для
«вулкана»
Ветер
в поле
Операция
«Ветер»
Устав клуба
Пункт первый. Членом клуба может быть каждый школьник.
Пункт второй. Членом клуба становится тот, кто задаст интересный
вопрос, или найдет интересный ответ, или пришлет заметку, фотографию,
рисунок, или просто расскажет о своих полезных делах.
Прошло ровно полгода с того времени, как мы в
последний раз подводили итоги нашего заочного
соревнования. Объявляем новых победителей
конкурса юных химиков:
Сергей ГОРЕЛКИН, ученик 9-го класса школы
№ 8 из гор. Горького;
Михаил ДАНИЛОВ, пятиклассник из гор.
Калинина (школа № 36);
Виктор САЖИН, московский десятиклассник
(школа № 61).
С. Горелкин прислал в редакцию опыты с диме-
тилсульфоксидом, которые были напечатаны в
№ 6. М. Данилов сумел получить иод из морской
капусты (№ 5). В. Сажин написал заметку о силе
кислот («Сильная или слабая?», № 4).
Поздравляем победителей и напоминаем всем
юным химикам:
соревнование продолжается!
Кто пришлет в редакцию самый интересный
материал!
84
Клуб Юный химик

ПЕРВОЕ ПИСЬМО
Сырье для «вулкана»
Хотя в нашем классе химию еще не
проходят, я очень люблю эту науку и
занимаюсь ею более двух лет. Я давно начал
читать ваш журнал. Вы предлагаете
школьникам участвовать в конкурсе Клуба Юный
химик, и я решил написать заметку о том,
как можно получить бихромат аммония из
более доступных веществ.
Речь пойдет об известном опыте под
названием «вулкан», многие, наверное, его
видели. Если поджечь бихромат аммония, то
ои сгорит, разбрасывая искры, а если
поджечь его изнутри, проделав отверстие в
середине горки, то из «жерла» будут вылетать
искры.
Синтез состоит из двух частей. Для
первой требуется бихромат калия, из него
получают оксид хрома (VI). К 10%-ному
раствору бихромата калия я добавляю при
перемешивании равное количество
концентрированной серной кислоты (ОСТОРОЖНО!
СМЕСЬ СИЛЬНО РАЗОГРЕВАЕТСЯ!) и
ставлю смесь в шкаф для медленной
кристаллизации. Когда выпадут кристаллы
СгОз, отфильтровываю их на воронке Бюх-
нера и затем осторожно высушиваю. Храню
кристаллы в плотно закрытой банке, так
как СгОз гигроскопичен.
Вторая часть синтеза — получение
двухромовой кислоты и ее соли. Отвешиваю
0,6 г оксида хрома (VI), ссыпаю его в
небольшую колбочку и добавляю 12 мл
воды. Раствор двухромовой кислоты должен
быть оранжевого цвета. Затем к этому
раствору добавляю 5 мл 5%-ного раствора
аммиака — окраска изменяется на
светло-желтую. В результате нейтрализации
образуется водный раствор бихромата аммония с
примесями КОН и NH4OH. Нагреваю
раствор, пока не прекратится выделение
аммиака (это обнаруживается по запаху), снимаю
чашку с огня и оставляю для медленной
кристаллизации. Полученные кристаллы
очищаю перекристаллизацией.
А потом я готовлю асбестированную
сетку, насыпаю на нее бихромат аммония в
виде конуса и поджигаю.
Павел БАКЛАНОВ,
Новосибирск, 6-й класс школы № 25
От редакции. Опыт «вулкан» юные химики
ставят достаточно часто, а требуемый для
него бихромат аммония достать труднее,
чем калиевую соль. Поэтому мы и решили
напечатать заметку П. Бакланова.
Хотя «вулкан» в общем и целом
безопасен* все же обязательно имейте в виду:
Вы имеете дело с огием, а поэтому —
никаких горючих веществ поблизости!
Соединения хрома ядовиты, ие вздумайте
пробовать их иа вкус!
Клуб Юный химик
85

Ветер в поле
Поскольку на дворе лето,
начнем рассказ о ветре с
сугубо летнего примера.
После купанья в реке,
озере, море — безразлично —
вылезли вы на берег. А на
берегу ветер. Что вы
станете делать? Можно полежать
на солнышке, только это не
лучший способ: замерзнешь,
покуда высохнешь. Можно
побегать — это уже получше:
и вода быстрее испарится, и
организм сам себя согреет.
А правильнее всего
вытереться насухо, и дело с концом.
Причину, по которой мы
мерзнем, вылезая из воды,
вам, наверное, долго
объяснять не надо. Вода,
испаряясь, уносит тепло.
Можно даже точно сказать,
сколько именно. При 25° С
на испарение одного грамма
воды уходит 583 калории.
Но мы-то знаем, что надо
делать, чтобы не замерзнуть,
— побегать, вытереться. Да
и животные это понимают —
недаром они отряхиваются,
выходя из воды. А каково
растениям?
Каждое растение — это
нечто вроде насоса: корнями
втягивает воду, через листья
испаряет. Таким образом
растение доставляет ко всем
органам необходимые для
жизни вещества,
растворенные в воде. Испарился с
листьев грамм воды — и на
583 калории уменьшился
запас энергии. Правда,
растение запас скоро восстановит
благодаря дыханию, да и
солнце его согреет.
А теперь представьте, что
86
подул ветер. С одной
стороны, это растению на пользу.
Иа свету листья поглощают
углекислый газ и выделяют
кислород. Если бы не ветер,
растение скоро бы стало
голодать из-за недостатка
углекислого газа, а ветер
приносит свежие порции
живительной углекислоты. Но
если ветер достаточно
сильный, он уносит с листьев в
атмосферу слишком много
воды (скажем, два грамма
вместо одного). Отданы уже
1166 калорий, и такую
потерю энергии растению,
наверное, не возместить. Что-то с
ним должно произойти...
Вы, наверное, думаете: все
это давно известно. И
ошибаетесь. Серьезный научный
журнал — «Доклады
Академии наук БССР» (!976,
т. XX, № 2) напечатал
статью, посвященную
растениям и ветру; нз статьи
следует, что прежде этим
вопросом всерьез не занимались.
В Институте
экспериментальной ботаники АН БССР
поставили простой опыт.
Посеяли овес, дали ему вдоволь
воды н минеральной пищи.
А когда появились всходы,
то на растения напустили
ветер — из обычного
вентилятора. Совсем небольшой
ветер, всего 1,4 м/сек. И
оставили контрольную группу
растений при полном штиле.
Испарение воды (или, говоря
строго, транспирация) при
ветре увеличилось в по-ттора
раза.
Сорок дней спустя, когда
растения уже колосились,
собрали урожай. Он оказался
на 15% ниже, чем в
контрольной группе, а сами
растения были на 10%
меньше ростом.
Клуб Юный химнк

Клуб Юный химик
Теперь, сообшает журнал,
стало ясно, почему растения.
лучше растут и развиваются
в защищенных от ветра
местах: через листья
испаряется меньше влаги. И
вероятно, надо больше сажать
деревьев и кустарников,
защищающих поля от ветра.
А в заключение мы хотели
бы обратить ваше внимание
на два важных
обстоятельства.
От редакции. Опыт, о
котором шла речь в заметке, и
несложен и любопытен.
Вероятно, многие из вас могли
бы воспроизвести его либо
дома, либо в кружке. И не
Операция
Растения для опыта можете
подобрать по своему
усмотрению. Желательно взять
быстро развивающиеся
растения, чтобы эксперимент
тянулся не слишком долго. Не
забудьте, что. у вас должны
быть две группы растений —
опытная и контрольная. И
та и другая должны
находиться в совершенно
одинаковых условиях, за
исключением одного — ветра.
Главное оборудование для
опыта — вентилятор. Совсем
не обязательно, чтобы он
работал круглосуточно (ведь
и ветер дует не все время).
Достаточно, если вентилятор
будет работать днем, а на
иочь его можно выключить.
Попытайтесь сравнить
отношение к ветру разных
растений; испытайте, как
действует на растения ветер
разной силы; подумайте иад
тем, как измерить транспира-
цию. Но ие воспринимайте
эти советы как обязательные
условия. Вы вправе
самостоятельно придумать опыт.
Первое. Наука ие
признает умозрительных выводов.
Даже такой на * первый
взгляд очевидный факт, как
усиленное испарение влаги
из листьев на ветру,
потребовал экспериментального
подтверждения.
Второе. В науке еще более
чем достаточно неоткрытого.
На всех хватит.
О. ЛЕОНИДОВ
просто воспроизвести, а
дополнить и расширить.
Клуб Юный химик
объявляет новую операцию. Она
будет называться
«Ветер»
Поскольку опыт будет
длиться не день и не два, мы
даем вам достаточно
времени — до Нового года.
Описание своих экспериментов
присылайте в редакцию с
обязательной пометкой на
конверте: операция «Ветер». Мы
будем рассматривать письма,
датированные 1976-м годом.
Естественно, итоги удастся
подвести только в
следующем году.
Описание опытов,
полученные результаты и свои
выводы постарайтесь изложить
кратко — не более чем на
трех-четырех рукописных
страницах. Лучшие работы,
как обычно, будут
напечатаны в Клубе Юный химик.
И еще одно: пишите,
пожалуйста, полиостью
фамилию и имя, точный адрес,
школу и класс. И если
хотите — несколько слов о себе и
о товарищах, которые
помогали вам в работе.
Условия понятны? Тогда
за работу!
87

Словарь науки
Бытовая химия
Вот та область, где высокая химическая наука вплотную
соприкасается с нашими повседневными заботами.
Терминов в бытовой химии десятки и сотни. Конечно, мы сможем
рассказать лишь о нескольких названиях. Но сначала —
немного о слове быт.
В том или ином обличье это слово есть во всех
славянских языках, но означает оно не всегда то же, что в
русском: так, чешское и словацкое byt — жилье, квартира,
жилая часть дома. Персидское бута — имущество,
греческое биос — жизнь. К родственникам быта относится и
греческие фютон — растение (от фю — рождаю), фюзис —
природа. Значит, и физика из той же семьи.
В современном значении слово быт стали употреблять
лишь с XIX века, а раньше оно означало имущество.
В родстве, конечно, глагол быть. Его первоначальное
значение— не существовать (как, скажем, в английском to be),
а разбухать, расти, произрастать, то есть ближе к
латинскому futurus — будущий.
А теперь — некоторые из важных терминов.
КЛЕЙ
Каждый поверит без доказательств, что клей и клейстер
в родстве. А вот причисление к родственникам глины
потребует подтверждения.
Глина буквально значит «скользкая». Одно из названий
клея по-гречески — глинэ. Древне ирландское клина —
запачкать, намазать (клейкой массой). Убедительно? Идем
дальше.
В русских диалектах есть слово глездить — скользить
(глёзко — скользко). Несомненна связь с латинским glis —
вязкая почва, glus — клейстер, glutimo — склеить. Есть
агглютинативные языки, где формы слов образуются как бы
склеиванием — прибавлением к корию аффиксов (например,
в турецком ода — комната, одалар — комнаты, одала —
в комнате, одаларда — в комнатах). Агглютинация и
биологический термин: агглютинины — вещества, вызывающие
склеивание бактерий или клеток.
Но вернемся к клею. В родстве с ним греческое колла —
клей и коллао — склеивать, немецкие Klei и Kleister, kle-
ben — кленть. Общий индоевропейский корень — глей.
88
ЛАК
В русском языке слово лак впервые встречается в
«Морском уставе» 1724 г. Но еще раньше в форме лекъ его
упоминает Афанасий Никитин. Пути заимствований разные.
В XVIII в. слово пришло через немецкий язык (Lack), или
голландский (lak), или французский (laque), либо
итальянский (lacca). Первоисточник — арабское лакк. А
Никитин взял слово из хинди.
Отметим вероятное родство лака с одним из
известнейших химических терминов — лакмус (от немецкого Lackmus
или голландского lakmoes).
А теперь, пожалуй, самое интересное о лаке. Как
считают некоторые авторитетные этимологи, в родстве с лаком

русское лосось и однозначные слова: немецкое Lacks,
литовское laszis, осетинское лэзег, древненсландское lax.
Э. Вассерцнэр считает, что первоисточник —
древнеиндийское лаяти — становиться красным. У лососевых рыб
красное мясо; лак красного цвета был, видимо, наиболее
популярным.
А глагол лаять — тоже сюда? Нет, это звукоподражание.
МАСТИКА
Это слово не в родстве ни с мастодонтом, нн с маститостью,
ни с мастером. Его предок — древнегреческое мастихэ —
мастика (жевательная смолка, смола мастикового дерева).
Отсюда слово мастике, ароматичная смола,
используемая в медицине; отсюда*"" и название традиционной в
балканских странах ароматизированной водки — мастика.
Русское мастика (первоначально замазка нз воска,
смолы), по всей вероятности, в родстве с мазать, масло, масть.
Все эти слова восходят к древнегреческому массо (матто)—
давить, смешивать тесто, месить (и это слово из той же
семьи). Значит, есть прямая связь с макаронами, а также с
массой, происшедшей от того же древнего корня.
Семья этих слов обширна. В ней и немецкое machen
(делать), и английское make (тоже делать), и машина, и
механика. Но все это так далеко от мастнки!
Чтобы не отвлекать вашего внимания, закончим эту
заметку, сообщив напоследок, что древнерусское слово
мастика впервые отмечается в «Хождении игумена Даниила»
A420 г.).
ПОЛИТУРА
Все знают, что такое политура — средство для придания
блеска, гладкости, спиртовый раствор смолы. Словари
сообщают, что и политура, н глагол полировать восходят к
латыни. Что же означало сходное слово в древнем Риме?
Примерно то же —■- выглаживание, отделку; глагол polire—
гладить, отделывать. Интересный случай, когда слово в
течение более чем двух тысяч лет не изменило ни звучания,
ни значения!
Откроем латннскнй словарь А. Вальде — знает ли он что-
нибудь о том, откуда взялось это слово в латыни за много
лет до нашей эры?
Удивительно, но знает. Латинское polio — полировать,
чистить возникло из polino, которое в родстве не с
греческим полиос — серый, блестящий, сверкающий, а с lino
{levi, Шиш) —смолить бочку, мазать, намазывать,
обмазывать. Но отсюда идет прямая линия к linum—лен, а
переносно— нитка, шнурок, веревка, канат, полотно, парус,
та самая линия, которую мы только что упомянули. Русское
линия (с петровских времен) заимствовано из латинского:
linoa — льняная бечевка, полоса, отмеченная этой бечевкой.
Сюда же надо отнести и линейку, и линь (не рыбу, а
пеньковый трос).
Т. АУЭРБА*
89

Из писем
в редакцию
Есть икра!
Во втором номере «Химии
и жизни»'за 1975 г. были
помещены статьи о созданной
несколько лет тому назад
искусственной черной икре.
Одна из статей этой
подборки называлась «Где
икра?» и заканчивалась
довольно пессимистически:
«...Иначе все опять
отодвигается на неопределенный
срок, и на закономерный
читательский вопрос —
«Где же искусственная
икра?» — придется, как и
сегодня, давать уклончивые
ответы».
Сегодня уклончивые
ответы давать уже не нужно,
во всяком случае,
москвичам. Фирменный магазин
«Океан» на проспекте Мира
получает и продает
белковую зернистую икру
регулярно. Икра расфасована в
стеклянные баночки по 90 г.
Цена — 1 рубль.
Первые 211 килограммов
этой икры были отправлены
в магазин 13 января 1976 г.
и распроданы буквально в
считанные часы. С января в
экспериментальном цехе
нашего комбината
вырабатывается в среднем 100 кг
икры в сутки.
Конечно, 100 кг в сутки —
немного, но мы надеемся
еще в этом году удвоить
производство, а в
дальнейшем (очевидно, в 1978 г.)—
построить на комбинате
фабрику белковой икры
производительностью 2
тонны в сутки. Одновременно
с выпуском идет
совершенствование технологии и
икорной установки.
Выпускаемая комбинатом
икра похожа на икру
осетровых рыб: диаметр
икринок — 3—4 мм. Ее вкус и
консистенция, свойственные
натуральным деликатесным
рыбным продуктам, не
вызывают нареканий. Продукт
вкусный и полезный. В икре
содержится до 15% белка,
необходимые минеральные
соли, большой набор
витаминов (А, С, РР и особенно
D).
Как и сколько времени
можно хранить белковую
икру, написано на упакоаке.
Употреблять икру,
очевидно, лучше всего в
бутербродах, но можно и в других
блюдах (яйца,
фаршированные икрой, и т. д.) — точно
так же, как и натуральную.
Единственное ограничение:
на горячие блины белковую
икру класть ие стоит —
растает.
Начальник
экспериментального цеха
белковой икры
Московского портового
хладокомбината
Минрыбхоза СССР
Н. П. КРЫЛОВА
90
Ситцевые полы
То ли в вагоне метро, то ли
в автобусе я слышала как-то
о том, что линолеумный лол
можно сделать гор в з до
красивее, покрыв ситцем, и
затем лаком. Прекрасная идея,
а какие возможности...
Скажем можно подобрать и тон,
и цвет, и рисунок, которые
бы гармонировали с
обоями, и вообще найти
материал, который просто
нравится— выбор ситцев у нас
хороший. Да к тому же
отпадет еопрос: где достать
ковер?
И вот теперь у меня в
квартире ситцевые полы.
Сначала я точно измерила
площадь комнат и
составила таблицу: сколько метров
ситца понадобится в
зависимости от ширины
полотна, затем поехала в Дом
ткани. Позже был куплен
лак для пола — обычный,
который продается в
магазинах бытовой химии.
Работу начали с того, что
натянули ситец и прибили
его мелкими гвоздиками к
плинтусам. Когда с этой
операцией было покончено,
стали покрывать ситец
лаком с помощью
пенопластового катка. Дали высохнуть
первому слою лака, потом
нанесли второй и, наконец,
третий. Дело это не из
приятных и лучше выполнять
его в противогазе.
О некоторых цифрах. На
комнату площадью 17 м2
ушло 28 м ситцевой ткани
шириною 60 см; площадь
второй комнаты — 14 м2,
там мы истратили 17,5 м
ситца шириною 80 см, а на
коридор понадобилось
шесть метров ткани
шириной 90 см. Лака
израсходовано три с половиной банки.
Ситцевый пол получился
красивым, гости, увидев его,
только ахают. Но самое
интересное, что он перестал
электризоваться, да' и уход
за полом прост —
достаточно протирать его два
раза в неделю влажной
тряпкой.
О. ФЕОКТИСТОВА,
Москва

Болезни и лекарства
Улыбка
Джоконды
и загадка
миастении
Прекрасная и немного загадочная улыбка
Моны Лизы, запечатленная на картине
Леонардо да Винчи, на протяжении почти пяти
веков символизирует для человечества
женственность и красоту. И поэтому
особенно страшно, что «улыбкой Джоконды»
врачи называют один из симптомов
грозного заболевания— миастении, когда лицо
больного ствновится застывшим и
неподвижным, а губы искривляет постоянная
гримаса, похожая на улыбку...
Миастения известна врачам давно. Еще в
1670 году была описана больная, у которой'
хватало сил лишь на то, чтобы произнести
несколько слов, — после этого, как
повествует современник, она становилась «нема
как рыба». Нарастающая мышечная
слабость и патологическая утомляемость —
главный признак болезни. Внешний вид
человека, пораженного миастенией, очень
характерен: маскообразное лицо,
опущенные верхние веки, неподвижный взгляд.
Патологический процесс может затрагивать
разные группы мышц. Если поражена
скелетная мускулатура — затрудняются
движения больного, если дыхательная —
развивается одышка, если жевательная — страдает
пищеварение и т. д.
Уже около 90 лет. употребляется термин
«миастения», подробно описаны
симптомы болезни, разработаны некоторые виды
лечения; однако до сих пор неясна
причина заболевания, и единой теории,
объясняющей его развитие, нет. Это тем более
тревожно, что заболевание встречается
довольно часто: согласно статистическим
данным американских.авторов, в США
миастенией страдают около 50 тысяч человек.
Одни врачи считают, что причина
заболевания лежит в нарушении работы
центральной нервной системы. Другие ищут
причину в расстройстве функции мышечной
ткани. А многие исследователи объясняют
возникновение миастении нарушением
биохимических процессов, благодаря которым
сигналы возбуждения передаются с
нервных окончаний на мышцы. У здорового
человека из нервных окончаний выделяется
вещество, называемое ацетилхолином, —
оно взаимодействует с расположенными в
мышечной ткани рецепторами, вызывая
сокращение мышцы. Нормальная передаче
возбуждения может нарушаться, например,
при недостаточном выделении ацетилхо-
лина или при быстром его распаде.
Но дело, по-видимому, не только в
биохимических нарушениях. В возникновении
миастении принимает важное участие ви-
лочковая железа, или тимус, — один из
органов иммунной системы организма.
Твердо установлено, что в вилочковой железе
больных миастенией содержится некий
фактор, отрицательно влияющий иа функции
мышц. А последние исследования
показали, что этим фактором, возможно,
являются лимфоциты •— белые клетки крови,
которые образуются в этом органе и защищают
организм от попадающих в него чуждых
веществ. Таким образом, миастения скорее
всего относится к аутоиммунным
заболеваниям, при которых защитные системы
организма, вместо того чтобы уничтожать
чужеродные вещества, обращаются против
его собственных тканей, в данном случае
против рецепторов ацетилхолииа.
Недавно проведенные эксперименты как
будто свидетельствуют в пользу именно
такой точки зрения. Во-первых, показано, что
если выделить из мышцы вещество,
служащее рецептором ацетилхолииа, то
лимфоциты больных миастенией активно его
атакуют. Во-вторых, иммунизируя кроликов
экстрактом рецепторов, удалось заставить их
организм разрушать собственные
рецепторы, и при этом у кроликов появляются
некоторые патологические изменения,
характерные для миастении. Наконец, такой же
результат был получен и иа обезьянах —
ближайших к человеку животных.
Теперь, когда механизм заболевания до
некоторой степени прояснился, врачи,
физиологи и биохимики получили
возможность искать рациональные способы
лечения миастении.
И. МАТУСОВСКАЯ
91

Вода
внутри нас
Кандидат медицинских наук
Н. Р. ПАНЧЕНКОВ
С тех пор как на Земле возникла жнзнь,
важнейшей составной частью живых
организмов стала вода. Вода в организме —
главный растворитель; это и транспортное
средство, переносящее питательные н
другие вещества во все уголки организма; это
н среда, в которой проходят все химические
реакции жизнедеятельности...
ГЕОГРАФИЯ ВОДЫ
В ОРГАНИЗМЕ
На долю воды приходится основная часть
массы любого живого существа на Земле.
У взрослого человека вода составляет
больше половины массы тела. Именно у
взрослого человека, потому что в разные периоды
жизни содержание воды в организме
изменяется. У эмбриона оно достигает 97%;
сразу после рождения общее количество
воды в организме быстро уменьшается — у
новорожденного ее уже только 77%.
Дальше содержание воды продолжает
постепенно снижаться, пока ие станет в зрелом
возрасте относительно постоянным. В среднем
от 18 до 50 лет содержание воды в
организме мужчин составляет 61%, женщин — 54%
от массы тела. Разница эта связана с тем,
что организм взрослых женщин содержит
больше жира; при отложении жира вес
тела увеличивается н доля воды в нем
снижается (у людей, страдающих ожирением,
содержание воды может уменьшиться до
40% от массы тела). После 50 лет организм
человека начинает «усыхать»: воды в нем
становится меньше.
Больше всего воды — 70% всей воды
организма — находится внутри клеток, в
составе клеточной протоплазмы. Остальное —
это внеклеточная вода: часть ее (около 7%
общего количества воды) находится внутри
92

кровеносных сосудов и образует плазму
кровн, а часть (около 23%) омывает
клетки — это так называемая межтканевая вода.
Эти «водные бассейны» организма
различаются по составу растворенных в инх
веществ. В клетках основным катионом
является калий, а анионом — фосфаты; в
межтканевой жидкости основной катион —
натрий, а анионы — хлориды и бикарбонаты; в
плазме крови кроме них растворены еще и
белки.
Нужно" сказать, что такое деление,
конечно, довольно условно, потому что между
всеми тремя «водными бассейнами»
происходит постоянный обмен воды н
растворенных в ней веществ. Изменения в одном из
них неминуемо ведут к изменениям в
других. Особенно эта связь заметна в тех
случаях, когда нарушены функции тех или
иных органов и тканей. Например, если
человек, страдающий почечной
недостаточностью, выпьет много воды, количество ее в
крови увеличится; почки не справятся с
повышенной нагрузкой и не смогут сразу
выделить эту избыточную воду. Из
переполненных сосудов вода поступит в
межтканевую жидкость — возникнут отеки. Чтобы их
ликвидировать, врач при помощи различных
препаратов заставит почки усилить свою
работу; онн начнут выделять нз плазмы
кровн больше воды, чем обычно, и недостающее
количество воды начнет поступать обратно
из межтканевой жидкости в плазму; в
результате отекн исчезнут.
ВОДНЫЙ БАЛАНС
Еще в 1858 г. знаменитый французский
физиолог Клод Бернар сформулировал
принцип постоянства внутренней среды
организма — нечто вроде закона сохранения
массы— энергии для жнвых существ. Этот
принцип гласит: поступление в организм
различных веществ должно быть равно их
выделению. Ясно, что и потребление воды
должно быть равным расходу. Как же
человек расходует воду?
Водные потери организма учесть
довольно трудно, потому что немалая часть нх
приходится на долю так называемых
неощутимых потерь. Например, вода в виде
паров содержится в выдыхаемом воздухе —
это примерно 400 мл воды в сутки. Около
600 мл в сутки испаряется с поверхности
кожн. Немного воды выделяют слезные
железы (н не только тогда, когда мы плачем:
выделяемая ими жидкость постоянно
омывает глазное яблоко); вода теряется также
с капельками слюны при разговоре, кашле
и т. д. Остальные пути выделения воды
легче поддаются учету: это 800—1300 мл в
сутки, выделяемые с мочой, и около 200 мл —
с испражнениями. Всего получается около
2—2,5 л; эта цифра, конечно, средняя,
потому что расход воды может сильно
колебаться в зависимости от внешних условий,
индивидуальных особенностей обмена или в
результате его нарушений.
В соответствии с этим и суточная
потребность организма взрослого человека в воде
составляет в среднем около 2,5 литров. Это
впрочем, вовсе не означает, что человек
должен каждый день выпивать не меньше
10 стаканов воды: основная часть
потребляемой нами воды содержится в пище.
Часть воды образуется также
непосредственно в организме в процессе
жизнедеятельности — при распаде белков, жиров н
углеводов. Например, при окисленнн 100 г
жиров образуется 107 мл воды, 100 г
углеводов — 55 мл. Эта вода покрывает немалую
часть водных расходов организма.
ПУТЕШЕСТВИЕ
ГЛОТКА ВОДЫ
Выпитая вода прежде всего всасывается
сквозь стенки желудка и кишечника в кровь
и с ней равномерно распределяется по все*
му организму, переходя из кровн в
межтканевую жидкость, а затем и в клетки. Такой
обмен воды происходит довольно
интенсивно. Это можно продемонстрировать прямым
экспериментом. Если ввести в вену
человеку меченую воду (содержащую тяжелый
водород), то уже через минуту 70% ее
покинет сосудистое русло и обнаружится в
других жидкостных бассейнах организма.
Переход воды из кровн в межтканевую
жидкость целиком подчинен физическим
законам. Работа сердца создает внутри
сосудов гидростатическое давление,
стремящееся вытолкнуть жидкость сквозь стенку
сосуда. Этому противодействует осмотическое
давление, которое создают растворенные в
крови вещества. Точнее говоря, главную
роль здесь играет не все осмотическое
давление, а только та малая его часть (пример-
93

но 1/220), которую создают белки плазмы
кровн — это называется онкотическим
давлением. Дело в том, что н воду, и
низкомолекулярные растворенные вещества,
создающие основную часть осмотического
давления, стенки капилляров пропускают
свободно; но для белков они практически
непроницаемы. И именно онкотическое давление,
создаваемое белками, удерживает воду
внутри капилляра.
В начальной, артериальной „части
капилляра гидростатическое давление велико,
гораздо больше онкотического. Поэтому вода
вместе с растворенными в ней ннзкомолеку-
лярными веществами выжимается сквозь
стенки капилляра в межклеточное
пространство. А в конечной, венозной части
капилляра гидростатическое давление
значительно меньше, потому что здесь капилляр
расширяется. Онкотическое же давление,
создаваемое белками, здесь, наоборот,
повышается, поскольку часть воды уже
покинула капилляр и объем плазмы
уменьшился, а концентрация белков в ией возросла.
Теперь онкотическое давление становится
больше гидростатического, и здесь вода,
несущая с собой продукты жизнедеятельности
клеток, поступает из межклеточного
пространства обратно в сосудистое русло.
Такова общая картина обмена воды
между кровью н тканями. Правда, этот
механизм приложим не во всех случаях; с его
помощью, например, нельзя объяснить
обмен жидкости в печени. Гидростатическое
давление в печеночных капиллярах
недостаточно для того, чтобы вызвать переход
жидкости из ннх в межткаиевое
пространство. Здесь играют роль уже ие столько
физические законы, сколько ферментативные
процессы.
Из межтканевой жидкости вода попадает
в клетки. Этот процесс также
определяется ие только законами осмоса, но и
свойствами клеточной мембраны. Такая
мембрана, кроме пассивной проницаемости,
зависящей от концентрации того нли иного
вещества по разные ее стороны, обладает еще
н свойством активно переносить
определенные вещества даже против градиента
концентрации, то есть из более разбавленного
раствора в менее разбавленный. Другими
словами, мембрана действует как
«биологический насос». (Подробно об этом было
рассказано в статье Л. Д. Бергельсона
«Биологические мембраны» — «Химия и
жизнь», 1972, JSTs 4). Регулируя таким путем
осмотическое давление, клеточная мембрана
управляет и процессами перехода сквозь
иее воды из межклеточного пространства
внутрь клетки и обратно.
ОЧИСТНЫЕ СООРУЖЕНИЯ
ОРГАНИЗМА
Главный путь выведения воды из
организма — почки: через иих проходит около
половины воды, покидающей тело. Почки —
один из наиболее энергично работающих
органов, потребление энергии на единицу
веса здесь больше, чем в любом другом. Из
всего поглощаемого человеком кислорода не
менее 8—10% используется именно в
почках, хотя нх вес составляет всего 1/200 часть
веса тела. Все это свидетельствует о
важности тех процессов, которые здесь
происходят.
В сутки через почкн проходит более
1000 л кровн — это значит, что каждая
капля крови за суткн побывает здесь не
меньше двухсот раз. Здесь кровь очищается от
ненужных продуктов обмена веществ,
которые она приносит из всех органов и
тканей растворенными в плазме, то есть в
конечном счете опять-таки в воде.
Когда кровь проходит через начальную,
артериальную часть почечного капилляра,
около 20% ее благодаря высокому
гидростатическому давлению (в почечных
капиллярах, расположенных совсем близко к
главному насосу — сердцу, оно вдвое выше,
чем в обычных) выходит сквозь стенку
капилляра в полость почечного клубочка —
это так называемая первичная моча. При
этом, как и во всех остальных капиллярах
организма, сквозь стеику почечного
капилляра проходят все растворенные в плазме
вещества, кроме белков. Среди них помимо
отбросов, которые необходимо удалить из
организма, есть н нужные вещества,
выделение которых было бы бессмысленным
расточительством. Этого организм позволить
себе не может, и поэтому в почечном
канальце, куда первичная моча попадает из
почечного клубочка, производится
тщательная сортировка. Питательные вещества,
различные соли, другие соединения постепенно
94

вена моча
Схема выделения воды чер«з почки. Когдв кровь
проходит через нвчвльную — артериальную часть
почвчного капилляр в, вода из нвв благодвря высоному
гидростатическому давлению выходит ш полость
почечного нлубочкв, обрвзуя первичную мочу,
в почечном квнвльце происходит обратный проц«сс —
переход чвстн воды н неноторых растворенных в ней
веществ в кровь (реабсорбция)
реабсорбируются — переходят сквозь
стенку канальца обратно в кровь, в
примыкающий к канальцу капилляр. Ведущую роль в
этом процессе реабсорбции играют сложные
ферментативные реакции.
Вместе с полезными веществами
покидает первичную мочу и вода. В начальном
отделе почечного канальца вода реабсорбиру-
ется пассивно: она переходит в кровь вслед
за активно реабсорбируемым натрием,
глюкозой и другими веществами, выравнивая
возникающую разницу в осмотическом
давлении.
В конечном же отделе почечного
канальца, когда реабсорбция полезных веществ
уже в основном закончена, возвращение
воды в кровь регулируется иным механизмом
и зависит только от того, насколько нужна
организму сама эта вода. В стенках
кровеносных сосудов разбросаны нервные
рецепторы, которые очень тонко реагируют на
изменение содержания воды в крови. Как
только воды становится меньше, чем нужно,
нервные импульсы от этих рецепторов
поступают в гипофиз, где начинает
выделяться гормон вазопрессин. Под влиянием его
вырабатывается фермент гналуронндаза.
Фермент делает проницаемым для воды
стенки почечных канальцев, разрушая
водонепроницаемые полимерные комплексы,
входящие в их состав, — как будто
открывает кран для выхода воды сквозь стенку
канальца. В результате вода, теперь уже
следуя законам осмоса, переходит в кровь.
Чем меньше воды в организме, тем больше
выделяется вазопрессина, тем больше
вырабатывается гиалуронидазы и тем больше
воды всосется обратно в кровь.
В конечном счете из всей первичной мочи
лишь меньше 1 % выделяется почками в
виде «настоящей» мочи, которая теперь уже
содержит только отработанные продукты
жизнедеятельности и .только ненужную
организму воду.
Экспериментально установлено, что для
удаления отходов жизнедеятельности
человеческого организма требуется ежедневно
не менее 500 мл мочи. Если человек пьет
много воды, она разбавляет мочу, удельный вес
которой понижается. А при недостаточном
поступлении воды в организм, когда после
восполнения потерь ее через кожу и легкие
на долю почек остается меньше 500 мл,
часть отработанных продуктов
жизнедеятельности остается в организме н может
вызвать его отравление. Именно этим
опасно водное голодание. Если без пищи
человек может существовать 30 суток и более,
то без воды смерть наступает самое
большее через 5—7 дней, а в большинстве
случаев гораздо раньше.
.Вода, в которой зародились первые
живые существа, и сейчас жизненно
необходима человеку...
95

В поте лица
Страх покрывает лоб
холодной испариной. О грусти
свидетельствуют глубокие
вздохи. Беготня прошибает
потом. Трудиться же надо
на совесть, в поте лица.
Однако и безмятежное
лежание на диване тоже
заполнено скрытой и неимоверно
сложной деятельностью
нашего организма.
Что-то мы поглощаем,
что-то теряем. Так устроено
природой, отшлифовано
эволюцией: человек теряет
свыше 400 химических
соединений. Выдыхаемый нами
воздух вовсе не воздух, а
невероятная смесь из 149
веществ, порой таких
странных, как этиловый спирт,
выдыхаемый абсолютно
трезвыми людьми, или ядовитый
ацетон. Но легкие не
угонятся за кожей — с ее
поверхности взято ни много
ни мало, как 271 вещество.
Чего только нет в поте
лица...
96
Но сперва небольшое
отступление. В прошлом году
в заметке «Принюхайтесь,
доктор!» («Химия и жизнь»,
№ 6) говорилось, что
шизофреники пахнут не так,
как здоровые люди. Это
правильно. Но правильно и
то, что нет двух людей с
одинаковым запахом. Если
бы это было иначе, то
собаки-ищейки остались бы без
работы. «Букет» выделений
человека индивидуален и
зависит от своеобразия
обмена веществ,
нервно-психического состояния и
многого-многого другого.
Например, при тяжелой
мышечной работе пот
насыщается молочной кислотой.
Запах пота знают все, но
не всем известно, что
свежий пот на стерильной
коже вовсе не пахнет. Аромат
появляется лишь через 2—
6 часов, когда разовьют
бурную деятельность
бактерии, разлагающие
органические вещества. Правда,
существует и точка зрения, будто
индивидуальное
благоухание человеку придает
коктейль из валериановой,
капроновой, каприловой,
масляной и других кислот,
потому, что эти вещества,
выделяемые кожными
железами, достаточно пахучи и без
бактерий.
Один человек — высокий
и толстый, другой —
маленький и худой. В среднем
же поверхность
человеческого тела занимает
полтора квадратных метра. На
этой площади потовые же- ■
лезы распределились
неравномерно: на квадратном
сантиметре щек или спины
их от 130 до 240, шею и
лоб они усеивают в два
раза гуще, а ладони и
подошвы что сито — больше
тысячи желез на квадратный
сантиметр. Под мышками и
в пахах обосновались так
называемые апокриновые
потовые железы. Их секрет
содержит больше белков.
И еще одна
разновидность — потовые железы
слухового прохода, которые
выделяют общеизвестную
«ушную серу».
Нормальный человек в
сильную жару исходит
потом — выдает его по ведру
в сутки: был бы сух воздух.
Главная составная часть
жидкости в этом ведре —
обычная, ничем не
примечательная вода. В ней
растворены нелетучие и летучие
компоненты. С нелетучими
ознакомиться просто — пот
соленый: около 1% NaC!
да еще фосфаты и
сульфаты. Много в поте и креати-
нина. А вот с летучими
компонентами плохо знакомы
даже специалисты. Но кое-
что все же известно: космо-
биологи пришли к выводу,
что даже мало потеющий

5 io"
Хромвтограмма пот в. 1 — метвнбл;
2 — вцетальдегид; 3 — эта кол; 4 —
ацетон; 5 — иэолролакол; 7 —
уксусная ни слота; 6, в, 9 — не
идентифицированы. Зеленвя
линкя — хромвтограммв потв
испытвтеля М-вв, черная —
испытвтвля С-ва (иэ
журквлв «Космичеснвя биология н
авивкосмическвя медицина»,
1975, NS 6)
человек через кожу
выделяет столько всякой дряни,
что трехкубовая замкнутая
атмосфера за сутки
насытится вредоносными
соединениями выше предельно
допустимых норм. На Земле
это не беда, но в космосе
форточку не откроешь.
Чтобы космонавтов не
задушил собственный пот,
необходимы специальные
поглотители. И поглотители
разные — с потного лица
или влажной ладони
испаряются такие малоприятные
вещества: метанол, ацеталь-
дегид, этанол, ацетон, изо-
пропанол, уксусная
кислота... Справедливости ради
надо сказать, что в этой
смеси преобладает
уксусная кислота. Ее человек вы-
4 «Химия и жизнь» 7
_7v
~"^"^^— НИН
5 20 25
деляет от 34,6 до 600 мг на
литр пота.
Ну а теперь о других
составных частях пота —
ферментах. Начнем издалека.
В 1В92 году И. Бендерский в
Санкт-Петербурге защитил
диссертацию «О выделении
пищеварительных
ферментов (пепсина, трипсина,
птиалина) из организма здоровых
и больных людей». Это
было неожиданно — поту
свойственна протеолитиче-
ская активность! Шли годы,
появлялись новые сведения.
Некоторые из них
приведены в «Физиологическом
журнале СССР» A975, № 9).
Например, стало ясно, что
если в поте правой и левой
сторон тела разное
количество пепсина, то дело
плохо: поражены сосуды
одного из полушарий мозга.
Вот другие факты. В жару,
когда на лице то и дело
появляются блестящие
капельки, содержание в них
пепсина падает. И не любопытно
ли, что больше всего
пепсина выделяют не потовые
железы подмышек, не грудь
или живот, не ладони, а тыл
кистей и подошвы
(концентрация его здесь в 2,5 раза
выше, чем на лице). И еще
одна особенность — зимой
пепсина мы теряем больше,
чем весной или осенью.
Откуда же фермент
попадает на кожу? Полагают, что
из глубины тела, из
желудка. Более того, смахнув пот
с лица, можно ставить
диагноз: при гастрите и раке
желудка пепсина в поте
мало, а при язвенной
болезни — чересчур много.
В поте растворены и
другие ферменты: амилаза и
щелочная фосфатаза. И тут
наш организм лицом в грязь
не ударил — на
физиономии этих веществ в три раза
меньше, чем на подошвах.
Но увы, спина и подмышки
в этом смысле еще чище.
Амилаза в противовес
пепсину предпочитает исчезать
из нашего тела весной, а не
зимой. Впрочем, если кто-
то захочет непременно
расстаться с небольшой
толикой амилазы и фосфатазы,
пусть наестся меда. После
такой сладкой трапезы эти
ферменты прямо-таки из
кожи вон лезут.
В нашем рассказе
пришлось попотеть
абстрактному человеку, вернее,
мужчине. Однако надо что-то
сказать и о прекрасной
половине человечества. Так
вот, женщины понемногу
экономят пепсин и
транжирят фосфатазу — ее в их
поте в полтора раза
больше, нежели у мужчин.
Конечно, есть и другие
различия, но пощадим
женщин, не станем более
углубляться в щекотливую тему.
С. КРАСНОСЕЛЬСКИЙ
97

Как животные
ведут себя
в грязной воде?
Кандидат биологических наук
Б. А. ФЛЕРОВ
Нп для кого не секрет, что в загрязненных
реках ил it прудах жизнь скудеет. Причиной
может быть не только вымирание, но и
массовый уход живых существ из опасного
места. Кое-кто нз гидробиологов своими
глазами видел, как удирают морские рыбы
из района, загрязненного нефтью.
Чтобы более точно знать, как рыбы
относятся к грязной воде, в английских,
канадских и японскн-х лабораториях
использовали так называемые градиентные аквариумы,
в которых можно создавать разные
концентрации загрязнений. Здесь подопытные
рыбы могут либо уплыть в чистую воду, либо,
если пожелают, остаться в зоне с той или
иной концентрацией загрязнителя. Словом,
рыбы выбирают «коктейль» по своему
вкусу. Любопытные сведения дали и
наблюдения за маневрами рыб на границе вода —
токсикант. Эта граница получается при
встрече в центре аквариума двух струй
воды, текущих с одинаковой скоростью, в од-
нон из которых примесь токсического
соединения.
В таких аквариумах побывали самые
разные рыбы (караси, карпы, гольяны, гольцы,
форель...) и самые распространенные
токсиканты: цианиды, фенолы, солн цинка и меди,
аммиак, хлор, ядохимикаты, стиральные
порошки, сточные воды бумажно-целлюлозных
заводов... Общий вывод отнюдь. не
неожиданный: рыбы стараются убраться из
зоны, где концентрация токсических
соединений близка к смертельному для них уровню.
Однако что ни рыба, то свой норов.
Например, феиола как огня боятся карпы, но
даже прн смертельных концентрациях на
фенол почему-то не обращают внимания
лососи. Более того, к некоторым
токсическим веществам рыбы даже испытывают
пристрастие. Например, такие отравы, как
гидроокись аммония, невысокие
концентрации солей меди нли угольной кислоты,
привлекательны для рыб. Совсем непонятна
реакция форели на растворенный хлор: при
низком @,001—0,0! мг/л) и высоком
A мг/л) его содержании рыбы бегут прочь,
а при среднем @,1 мг/л) купаются в
растворе яда.
Увы, физиология оборонительного
поведения рыб еще не исследована. Но ясно, что
в распознавании токсических веществ роль
первой скрипки принадлежит органу
обоняния, вкуса, а в роли второй скрипки,
очевидно, выступают чувствительные к
химическим раздражителям клетки, разбросанные
по поверхности рыбьего тела. И настроены
эти скрипки великолепно: американские
исследователи убедились, что рыбы по запаху
могут отличить фенол (карболовую
кислоту) от парахлорфенола в очень слабом
растворе @,0005 мг/л).
НЕ УПЛЫВЕШЬ— НЕ ВЫЖИВЕШЬ
Избегают ли грязной воды другие
обитатели рек и озер — беспозвоночные? Такого
рода исследования только начались. Недавно
автор этих строк с сотрудниками начал
изучать реакцию водных насекомых, пауков и
пиявок на загрязненную воду. Выяснилось,
что пресноводные жуки предпочитают
выползать из токсических растворов по
стенкам экспериментальных сосудов, пользуясь
присосками на лапках, но бывает, что они
н стремглав вылетают из сосуда. Клопы в
этой трагической ситуации то выпрыгивают,
то улетают, а водяной паук-серебрянка
убегает от опасности по травинкам, опущенным
в сосуд.
Животные, не способные к быстрому
движению, ведут себя по-иному. Личинки
большинства ручейников и некоторых бабочек
прячутся в собственных домнках от
вредоносных примесей, попавших в воду. И не
примечательно ли, что некоторые из
ручейников в загрязненной воде строят стенки
домиков более толстыми! Хирономиды
(общеизвестные мотыли) зарываются
поглубже в ил. Моллюски плотнее н надолго
замыкают створки раковин.
Но особенно тщательно в нашей
лаборатории изучали реакции медицинской пнявки
на растворы фенола, стирального порошка
«Лотос-71», полихлорпинена и хлорофоса.
Опыты шли в аквариумах, оборудованных
системой противотока. И хотя маневры
пиявок на границе вода — токсикант зависели
от характера первоначальных движений,
результаты грустные: на самые опасные
вещества пиявки либо вовсе не реагировали
(хлорофос), либо убегали, когда уже было
поздно — прн смертельных концентрациях
(полихлорпинен). Зато от фенола и
«Лотоса» пиявки улепетывали мигом, и чем
больше было этих примесей, тем быстрее.
98

100 -i
80
60 Ч
40-
20
0
время пребывания радужном
Форели в чистом воде
[в % от времени зисперимеита]
концентрация
токсикантов,мг/л
I 1
0,001 0,01
Реакция радужной форели на тон-
сические вещества (из работы
Дж. Слрэга и Д. Друриг 19691
Увы, опыты с пиявкой — еЩе одна
иллюстрация того, что ядохимикаты, сносимые
дождями с полей в реки, крайне коварные
загрязнения. Аналогичны данные и
американских исследователей, работавших с
морскими ракообразными — креветками. Эти
существа ие убегали ни от хлора, ни от
фосфорорганических пестицидов...
Почему же ядовитые соединения ие
всегда обращают животных в бегство?
Неужели те не ощущают яда? Нет, это ие так.
Даже тогда, когда бегства не было, поведение
пиявок иа границе загрязненной зоны
менялось. Это и есть свидетельство того, что они
ошущают, воспринимают пестициды. Но,
увы, по всей вероятности, ядохимикаты для
них не «неприятны», не вызывают боли.
Этим-то они и коварны.
Но,ведь такие сведения добыты в
лабораториях. А как обстоит дело в природе?
Можно ли результаты экспериментов
экстраполировать на естественные условия?
Трудный вопрос. К тому же таких
сопоставлений еще никто и не делал. Правда,
канадец Дж. Спрэг писал, что лососи в
природных условиях слабее реагируют на
примесь солей меди и цинка, чем в
эксперименте. Но этого, конечно, недостаточно для
ответа на столь серьезный вопрос.
СМОТРИ ЗА ПОВЕДЕНИЕМ
Ныне водная токсикология занята
нормированием, установлением предельно
допустимых концентраций (ПДК) вредных
примесей. Иными словами, токсикологи заняты
выявлением безопасного уровня загрязне-
0,1 1 10
ний. Какое же это имеет отношение к
поведению животных? Самое прямое.
Токсикологи уже давно обратили
внимание на нарушение рефлекса равновесия у
рыб под влиянием токсических веществ. Но
это грубый тест. Есть более тонкие —
локомоторные (двигательные) реакции, скорость
плавания, частота дыхательных движений,
реакция на электрический ток, пищевое,
оборонительное и половое поведение, выбор
рыбами благоприятной для них
температуры.
Вот еще факты: в воде, сильно
загрязненной моющими средствами, у морских
беспозвоночных прежде всего менялось
поведение: моллюски не могли зарыться в груит,
выпустить прикрепляющие нити, плотно
закрыть створки раковин. А в наших
экспериментах обычный мотыль и водные клещи
в воде, сдобренной фенолом, переставали
пугаться света. И еще один тревожный
факт совсем другого рода: при
концентрации гексахлорана от 0,02 до 0,2 мг/л,
которая частенько бывает в украинских реках
и прудах, моллюски-прудовики стали
редкостью. Оказалось, что гексахлоран не
убивает 'их, а просто-напросто меняет половое
поведение прудовиков, и те не могут найти
партнера, не размножаются.
Подобно тому как многоопытный врач по
поведению пациента может судить о его
здоровье, внимательный токсиколог по
поведению «братьев наших меньших» может
говорить о токсичности водной среды.
Еще в 1965 году я убедился, что у рыб
в загрязненном водоеме сперва нарушается
«интеллектуальная» условнорефлекторная
деятельность и лишь затем другие функции.
Значит, если выдрессировать рыб, чему-то
обучить их — выработать условный рефлекс,
то если они вдруг «разучатся», это будет
сигналом бедствия. Сигналом о том, что в
4*
99

воду попал яд. Групповым пищевым
рефлексам можно обучать целые рыбьи стаи,
и эти стаи невольно начнут выполнять роль
контролеров — следить за ПДК- Попросту
говоря, рыбы, несмотря на сигнал,
отказываются от еды или плохо едят в грязной
воде. Этим методом теперь пользуются,
чтобы найти примеси свинца, мышьяка,
ртути, селена, пестицидов и нефти.
Не только живые, но и погибшие
существа могут многое рассказать: по характеру
нарушения поведения и «позе смерти»
можно судить, действие веществ какого класса
испытало животное.
ЗАЧЕМ ДЕЛО СТАЛО?
В арсенале водной токсикологии в ходу
такие показатели: выживаемость рыб и
других водных обитателей при хроническом
отравлении, способность их к размножению и
качество потомства. Увы, из-за продолжи-
Поведение пиявки нв границе водв — токсикант
зависит от первоначапьного типа движений. Если
пиявка сперва ползет, подтягивая задний конец
туловища к переднему в горизонтальной плоскости (А)
или в вертикальной (Б), то, приблизившись к
токсичесной зоне, она я ибо останавливается, я ибо
поворачивает (реакция избегания], или же меняет
тип передвижения на более быстрый. При исходном
змееподобном движении (плавание во всех
плоскостях — В) лияана заходит
в токсическую зону,
но быстро покидает ее. Иногда а тонсическиж
растворах тип движения пиявки меняется на более
медленный
100

пояихпорлииеи
хлорофос
фенол
^ ^
Картине отравления медицинских пиявок
лолихлорлиненом, хлорофосом и фенолом. В
растворах хлорорганических пестицидов
(полихлорлинен) первый признак отравления — но
подворачивание передних сегментов под брюшную
сторону. Через несколько часов появляются судороги,
затем неподвижность и смерть. При
фосфорорганическом отравлении (хлорофос | первый
симптом другой — подворачивание задних сегментов,
тельиости наблюдений эти тесты пригодны
лишь для видов с коротким жизненным
циклом. И это тревожит — число
токсических соединений растет не по дням, а по
часам и уже перевалило за сотию тысяч, а
число выявленных и утвержденных ПДК
мизерно — лежит где-то между полсотией
и сотией. Итак, очевидна нужда в экспресс-
методах. Здесь-то поведенческие тесты как
раз и перспективны.
Справедливости ради надо сказать, что
ими уже пользуются. В Польше
токсическое действие веществ оценивают по
отклонениям в поведении червей-олигохет,
моллюсков и равиоиогих раков (изопод). В
лаборатории Цюриха, занимающейся контро-
скручивание их в тугую спираль. Постепенно в
спираль закручивается все тельце пиявки. Звтем
глотку и поглощает
воду. Перед смертью она резко увеличивает объем и
вес. В растворе фенола после беспорядочных
движений пиявка надолго прикрепляется н стенке
сосуда и висит наподобие петли, затем ладвет иа дно;
после судорог на ее теле появляются леретяжни
лем качества воды, в -ходу реакция тревоги
личинок комаров — по ней судят о
повреждающем действии пестицидов. Американское
агентство по охране окружающей среды
использует поведенческие реакции рыб. Там
сконструирована система, позволяющая
контролировать сразу несколько рыбьих
поступков: реакцию избегания, общую
двигательную активность, температурный
оптимум...
Пришла пора, чтобы и в нашей стране
поведенческие методы заняли подобающее
место в арсенале токсикологов. Эти методы
быстры и точны. Они помогут не упустить
драгоценное время.
101

Технология и природа
Больше пены,
водопроводчики!
В огромном ассортименте
загрязняющих веществ,
которые попадают в сточные
воды, далеко не последнее
место занимают моющие
средства. Эти поверхностно-
активные вещества (ПАВ),
оказываясь в природных
водоемах, приносят
множество неприятностей. В
местах водосброса и на
перепадах у плотин
образуются большие количества
пены, нарушается
кислородный режим, изменяется (не
в лучшую сторону!)
качество воды; пена,
прибиваемая к берегу, может стать
потенциальным источником
инфекции...
Предельно допустимые
концентрации ПАВ для
очищенных сточных вод очень
жестки — 0,5 мг/л. Столько
же, не больше, их может
быть и в питьевой воде:
стандарты в данном случае
одинаковые. Дело в том,
что обычные
водопроводные сооружения
неспособны задерживать ПАВ, и
если в месте водозабора в
водоеме будет много этих
веществ, то из
водопроводных кранов потечет вода с
керосинным привкусом и
мыльным запахом.
ПАВ можно удалять
сильнодействующими
окислителями или сорбентами, но
такие способы очень дороги,
да и реагентов этих часто не
хватает. Но ведь ПАВ
отчасти удаляются и сами
собой: грязноватая пена,
которая высится над сточными
водами, — это в основном
и есть ПАВ. И не только
ПАВ. Когда поверхностно-
активные вещества
адсорбируются на пузырьках
воздуха и поднимаются с ними но
поверхность, они
поднимаются не одни; благодаря
физико-химическим
взаимодействиям к ним прилипают
взвешенные вещества,
коллоидные частицы, ионы
тяжелых металлов. Короче,
вместе с пеной на
поверхность воды выплывает
изрядное количество
загрязнений.
А раз так, то почему бы
не заставить сами ПАВ,
содержащиеся в сточных
водах, удалять самих себя и
заодно другие
загрязнения? Эта оригинальная идея
и легла в основу нового
метода очистки стоков —
метода пенной флотации,
разработанного Н. А. Лукиных,
Г. Н. Луценко, Р. П. Межлу-
мовой и А. И. Цветковой —
сотрудниками Академии
коммунального хозяйства
им. К. Д. Памфилова.
Естественно, что в первую
очередь новый метод
получил применение там, где
стоки содержат особенно
много ПАВ, — на
фабриках-прачечных. Одна такая
фабрика сбрасывает в сутки
до 2000 кубометров
сточных вод — не меньше, чем
поселок с населением 4—
5 тысяч человек. А если
учесть, что в крупных
городах такие фабрики
насчитываются десятками, то можно
представить себе, какую
угрозу для близлежащих
водоемов создает такая
«большая стирка».
По новой схеме очистки
сточные воды прачечных
сперва проходят через
решетки, на которых
задерживаются нитки, пуговицы и
прочие трофеи
механической стирки — все эти
отбросы затем собирают и
сжигают в котельной
прачечной. А вода попадает в
отстойник, где осаждаются
взвешенные вещества и
одновременно усредняется
температура стоков, их
состав и величина рН (это
важно для процесса пено-
образования). Потом воду
фильтруют и направляют во
флотатор, куда подается
сжатый воздух. Пена
уносит ПАВ — их содержание
снижается здесь почти в
десять раз, до 20—30 мг/л.
После биологической
очистки на городских очистных
сооружениях, в ходе
которой концентрация ПАВ еще
уменьшится, такую воду
можно спокойно сбрасывать
в водоем.
Но на самой прачечной
обработка воды на этом не
кончается. Ведь большая
часть ПАВ (а вместе с ними
и множество других
загрязнений) перешла в пену. Эту
пену отгоняют в
специальный резервуар, где гасят
острым паром, за которым
на любой прачечной далеко
ходить не надо. Получается
пенный концентрат, который
содержит до 1500 мг/л
синтетических
поверхностно-активных веществ.
Пока это всего лишь
высококонцентрированные
отходы. Но после фильтрации
и хлорирования концентрат
превращается в ценный
продукт — моющий раствор,
вполне пригодный для
нового употребления. В
прачечных в этом растворе
можно замачивать белье.
Как видите, это настоящее
безотходное производство.
И вместо обычных трат
очистка сточных вод по этой
схеме приносит экономию.
А. ЧАПКОВСКИЙ

■ЯрА
Земля и ее обитатели
Странные
поступки
рыси
Кандидат биологических наук
П. А. ЛЕСНОВ
И в науке, и в быту рысь часто называют
большой кошкой. Но природа не любит
повторений и не порождает двойников.
Обычные дикие кошки во время охоты
невероятно ловки и хитры. Однако они не
нападают на крупных животных. Рысь же
атакует самых крупных животных и легко их
побеждает.
Жители средней полосы привыкли
считать, что рыси обитают только в лесах
Сибири. Причиной тому, вероятно, служит то,
что о сибирских рысях часто пишут в
популярных изданиях. Но рыси прекрасно себя
чувствуют и на юге нашей страны, особенно
в Закавказье. Здесь их можно встретить и
в низменном лесу, и в горах, и на осыпях.
103

В недавно вышедшей книге
«Любопытные рассказы о диких зверях» я -описал
редкий случай: рысь среди бела дня, на
глазах у пастуха загрызла корову.
Случилось это в 1954 году в Кахетии,
неподалеку от городка Цители-Цкаро, который по-
русски называют Красными Колодцами.
Так вот, всего в 120 км от Тбилиси пастух
вдруг услышал странный рев коровы, а
затеям увидел, как корова бешено неслась по
кустарнику. На ее спине сидела рысь и
терзала круп. Хищница так цепко держалась
когтями за спину, что бег коровы ие мешал
ей грызть живое тело. Рысь оставила
корову в покое, лишь когда та упала на землю
и к месту происшествия прибежал пастух
со здоровенной палкой.
С тех пор минуло более двадцати лет.
Рысей в Закавказье стало гораздо меньше.
И о их проделках долго никто ничего не
слышал.
В начале сентября прошлого года я
побывал на своей родине в Красных
Колодцах. Там я встретился с другом детства
Петром Васильевичем Юрисоновым. Он
ветеринар и обслуживает окрестные
животноводческие фермы. Вот что он рассказал.
Километрах в двадцати от Кра'сиых
Колодцев, неподалеку от реки Иоры,
расположена скотоводческая ферма колхоза «Арбо-
шики». Ферма стоит на территории
Морского заказника, где-запрещена всякая охота.
Местность вокруг живописная и глухая:
куда ни глянь тянутся холмы, чередующиеся
с песчаными осыпями, поросшими
ежевикой, держидеревом, фисташкой. Среди
кустарника много травы, пригодной для
выпаса скота почти круглый год.
Летом в низменных местах Закавказья
скот пасут иочью, потому что днем под
знойными лучами солнца животные плохо
едят, то и дело иоровя спрятаться в тень.
И вот однажды ночью у отбившейся от
стада коровы кто-то выел часть тела в области
подхвостья. Изуродованная корова
осталась жива, ходила, паслась.
Странный случай насторожил пастухов.
Однако нападения стали повторяться: были
изуродованы и погибли в общей сложности
девять коров. П. В. Юрисоиов, можно
сказать, был свидетелем всех происшествий —
он осматривал загрызенных коров.
У всех пострадавших буренок иа крупе
104
остались следы рысьих когтей. Да и
пастухи однажды видели, как рысь
подкрадывалась к стаду. Коровы же при
приближении хищницы начинали беспокоиться, а в
момент ее нападения обращались в
паническое бегство.
На крики пастухов и ружейные выстрелы
рыси ие обращали внимания. Был случай,
когда за одну ночь они загрызли сразу трех
коров.
Тот, кто бывал в Закавказье, хорошо
знает, как темны южные ночи, когда иа небе
ие светит луиа. В такой тьме среди холмов
и серых осыпей можно ие заметить большую
кошку, даже если она подойдет вплотную.
И все же во время одного из нападений
пастухам удалось спугнуть рысь. Но та не
оставила корову в покое: спрыгнула иа
землю, потом прицепилась к коровьей груди и
вспорола лапами брюхо, как бы отомстила
за то, что ее потревожили...
Что же заставило рысей бросаться иа
коров? Голод? Вряд ли — в Закавказье оии
ловят мышей, птиц, зайцев, которых здесь
развелось много. Так что рыси здесь ие
голодают. Истинная причина в ином.
Рысь испокон веков ест лишь свежее
мясо. Более того, среди рысей встречаются
особи, которые из жертвы высасывают
только кровь, а мясо ие трогают. В старое
время под Красными Колодцами охотники
часто находили мелких зверьков, из которых
рыси пили кровь, а тушку оставляли на
съедение другим хищникам. Так может
быть, рысь нападает иа коров, чтобы легче
и быстрее насытиться кровью?
Справедливость такого предположения
подтверждает то, что рысь первым делом
разгрызает те части тела, которые обильно
снабжены кровеносными сосудами. И
наконец, я преднамеренно приберег описание
одного случая, чтобы воспользоваться им
для подтверждения гипотезы. У одной из
девяти пострадавших коров рысь выгрызла
органы подхвостья, добралась до печени и
съела только ее — другого ничего не
тронула. Правда, печень ие кроветворный орган,
как, например, селезенка, но кровью оиа
снабжена обильно, пожалуй, не хуже самой
селезенки. Так что рысь, съедая печень,
стремилась насытиться свежей кровью.
А чем вызвана у рыси жажда крови? По

этому поводу можно сделать довольно
обоснованное предположение.
Дело в том, что рыси разбойничают не
круглый год, а в разгар лета. Казалось бы
чего может ие хватать зверю в такое
благодатное время? Здесь-то и нужна
существенная оговорка: в Кахетии разгар лета
вовсе не благодать — под палящим солнцем
выгорает вся трава. А хищникам из
семейства кошачьих к мясному рациону нужна
непременная добавка — зеленая трава.
В пересохшей же траве витаминов почти
нет, и витаминный голод заставляет
хищницу искать другой их источник. Но все же
почему хищница старается напиться
имение коровьей крови? Да потому, что
жвачные животные благодаря мощно развитым
преджелудкам, особенно рубцу,
синтезируют витамины. Их кровь, даже если они
щиплют пересохшую траву, всегда
насыщена витаминами. Кстати, витаминов много и
в печени.
И еще одни аргумент. В старое время
закавказские рыси не нападали на коров. Об
этом ие сохранилось никаких сведений у
населения, об этом ие упоминают и
исследователи Кавказа. Вероятно, рыси в то
время не терзали скот потому, что в
Закавказье, в том числе и в Кахетии, водились
большие стада диких жвачных —
джейранов. Теперь же джейранов остались
единицы.
Казалось бы, кровожадность рыси нельзя
оправдать. Но вот какая заковыка: многие
хищники вынуждены быть нахлебниками
у более приспособленных собратьев.
Сильные кормят слабых, убивая добычи больше,
чем нужно для своих потребностей. К числу
нахлебников рыси можно отнести шакалов,
барсуков, росомах, птиц из семейства
грифов и многих других животных.
Кстати, кровожадны не только рыси, но и
гиеновые собаки, куницы, хорьки, ласки и
особенно выдры.
Конечно же, не следует утверждать, что
рысь безмерно вредное и опасное животное.
Она — существо наиполезнейшее,
истребитель грызунов. И большой кошке можно
простить девять изувеченных коров. К тому
же, такие случаи чрезвычайно редки.
' '~smn***m&mbZX
t*H4'fifj»4 ; WMmi«»ff» »•»
, №W""W.W« »-W""
105

Спорт
Прыжок с бананом
17 июля в Монреале открываются XXI
летние Олимпийские игры. За две недели
Олимпиады мир узнает десятки новых
имен. Как и на всех предшествующих
играх, будут обновлены многие рекорды.
Обновляются, однако, не только списки
чемпионов и таблицы рекордов —
непрерывно совершенствуется спортивное
оборудование, инвентарь. Достаточно
вспомнить, что иа прошедших минувшей зимой
играх в Инсбруке мы впервые узнали о
«лягушачьей шкуре» для конькобежцев, о
прыжковых и слаломных лыжах
совершенной аэродинамической формы, о
сверхлегкой обуви для лыжников-гонщиков.
Несомненно, технические дебюты будут и на
Монреальских играх. Один из них известен
уже сегодня: прыгуны с шестом выйдут в
сектор для прыжков со стеклопластиковы-
ми шестами нового тила — так
называемыми бананами.
Среди технических новинок, которые
проникли в спорт в последние годы, особое
место занимает фиберглассовый, или стек-
лопластиковый, шест для прыжков. Можно
утверждать, что современная техника и
технология произвела истинно
революционный переворот в этом виде легкой атлетики.
Мировой рекорд 1942 г. в прыжках с
шестом равнялся 4,77 м. Он был установлен с
бамбуковым снарядом. За последующие
двадцать лет мировое достижение выросло
всего на три сантиметра, хотя лучшие
прыгуны мира сменили бамбуковые шесты на
дюралевые.
А потом настала эра фибергласса. И
рекорд всего за один год вырос на 30 см1
На графике роста олимпийских рекордов
между точками, которыми отмечены игры
в Риме и Токио, видеи крутой перегиб. Он
был вызван появлением шестов из
стеклопластика.*
Прыгуны осваивали стеклянную
катапульту, приспосабливали технику прыжка к
упругому снаряду, который как бы сам
выбрасывал спортсмена над планкой.
Мировые рекорды обновлялись по нескольку
раз в год, и чемпион Олимпиады в Мехико
прыгнул выше чемпиона Римских игр
на 70 см. А потом рост результатов вновь
замедлился. Это было вполне закономерно:
прыгуны взяли все, что могли, от нового
снаряда, дальнейшее зависело от них
самих. Впрочем, нет. Слишком разительным
был прирост высоты, достигнутый с
помощью стеклопластика, чтобы отказываться
от дальнейших поисков. И поиски
продолжались.
В 1972 г. американские фирмы
спортинвентаря изготовили и испытали опытные фи-
берглассовые* шесты новой конструкции.
Уже самые первые фиберглассовые
шесты — пятиметровые трубы — имели стенки
переменной толщины: в середине шеста
потолще, по краям тоньше. Верхняя тонкая
часть шеста изгибалась под тяжестью
прыгуна, пружинила и сообщала телу атлета
дополнительный импульс. У новых шестов
стенки тоже переменной толщины. Но
конструкторы пошли дальше: они сделали на
середине снаряда небольшой изгиб. На глаз
он почти незаметен: всего 5—8 см на
пятиметровой длине. Но этому изгибу шест
обязан названием ссбанан». Он и придает шесту
новые свойства.
Банан пружинит сильнее, чем старый
прямой шест. Это раз. Во-вторых, изгиб
банана, а также небольшой дополнительный
слой стеклопластика в месте изгиба
позволяют уменьшить диаметр трубы, не
уменьшая ее жесткости. Шест для прыжков стал
легче на 100—300 г. Казалось бы, это
совсем немного. Но во время разбега с чуть
полегчавшим шестом атлет развивает
скорость чуть больше прежней, тратит чуть
меньше усилий. Значит, в момент взлета он
может вложить в прыжок чуть больше
взрывной мускульной энергии. Прыжок
будет выше.
* О фиберглассовых шестах для прыжков подробно
рассказано в № 9 «(Химии и жизни» за 1968 г.
107

бН
54
высота, м
годы.олимпиады
—i
1952 1956 1960 1964
Хельсинки Мельбурн Рим Токио
1968 1972 1976
Мехико Мюнхен Монреаль
Результаты чемпионов Олимпийских игр
в прыжках с шестом
Бананы появились перед Мюнхенской
олимпиадой, но не были на нее допущены.
В течение предолимпийского сезона
Международная любительская
легкоатлетическая федерация трижды меняла свое
решение: сначала спортсменам запретили
пользоваться бананами, потом разрешили, потом
снова запретили, окончательно.
Мотивировка отцов легкой атлетики была обычной:
у всех прыгунов на олимпиадах должны
быть равные шансы, а бананами в то время
располагали далеко не все. В общем, с
этим спорить трудно. Но дальнейшее
показало, что банан в руках еще не
гарантирует победы.
Мюнхенскую олимпиаду с великолепным
результатом 5,50 м выиграл атлет из ГДР
Вольфганг Нордвиг. Он прыгал с обычным
фиберглассовым шестом. После
олимпиады сильнейшие американские прыгуны, в
то время монопольно владевшие бананами,
соревнуясь у себя дома, взлетали и выше.
Но, встретившись лицом к лицу с
европейскими прыгунами, которые бананов не
имели, нередко проигрывали. В чем тут дело?
Банан «стреляет» сильнее, дальше. Но
108
это снаряд весьма капризный. Он требует
особенно тонкого мышечного чувства,
блестящей координации, стабильной
техники прыжка. В зависимости от своего
физического состояния и психологической
готовности к старту, в зависимости от погоды
атлет должен безошибочно выбрать шест
нужной жесткости, нужного веса. Порою
полезно сменить шест даже в ходе
состязаний. Для этого, разумеется, нужно иметь
не только опыт, но и необходимый набор
снарядов.
Сегодня все ведущие прыгуны мира
располагают необходимой для состязаний
гроздью бананов. У них равные условия.
Так что все решит не инвентарь, а
тренированность, техника прыжка, воля, умение
сосредоточиться в сложной обстановке
олимпийской борьбы. Словом, на банан
надейся, а сам не плошай...
Т. КОЗЛОВА
Фото П. МАКСИМОВА

Короткие заметки
Коньяк по расчету
Коньяк делают так: берут коньячные
спирты разного возраста и разного состава,
смешивают, дегустируют, бракуют, вновь
смешивают, дегустируют и так далее, пока не
получится благородный иапиток с разумной
себестоимостью. Говоря более строго,
виноделы решают многовариантную систему,
выбирая оптимальный вариант — по
качеству и экономике. Ну а почему бы ие
поручить это дело ЭВМ?
Болгарские специалисты провели такой
эксперимент. Прежде всего они изучили
химический состав коньячных спиртов в
возрасте от двух до девяти лет (дубильные
вещества, альдегиды, эфиры, фурфурол
и т. п. — всего 11 компонентов) и состав
заведомо хороших коньяков, отмеченных
тремя, пятью и семью звездочками. Рецепты
ЭВМ выдала быстро, ио результат оказался
крайне огорчительным: все коньяки машина
посоветовала делать только из двух
спиртов, двухлетней и девятилетней выдержки,
взятых в разных соотношениях. Вероятно,
и вкус и экономика оказались бы на высоте,
ио куда девать все остальные спирты?
Тогда в машину ввели дополнительное
ограничение: использовать все коньячные
спирты. И она заново пересчитала
рецептуру. Так, для коньяка с тремя звездочками
она посоветовала смешать двухлетний спирт
с четырехлетним — вполне разумное
решение.
Болгарские виноделы смоделировали
таким образом три основные марки
болгарских коньяков, в том числе достаточно
известную у иас «Плиску». Приготовили по
нескольку литров каждого коньяка и
отдали иа дегустацию. Оценки оказались
совсем неплохими — от 3,0 до 4,2 по
пятибалльной системе.
Заметьте: пока использованы только
11 химических показателей. С помощью
газовой хроматографии и спектрального
анализа можно снять по меньшей мере 50
характеристик и заложить их в машину.
Тогда, надо думать, вкус и аромат будут
божественными...
О. ОЛЬГИН
Вулканы невиновны
Канцерогены, или, говоря проще, вещества,
вызывающие раковые опухоли, были на
Земле и в старое доброе время, когда на
планете не стучал ни один мотор, не
дымили трубы ТЭЦ и никто нигде не курил. Увы,
это так — канцерогенный углеводород бенз-
пирен появился на земле прежде, чем
сформировалось человечество: вредоносное
вещество испокон веку для чего-то
синтезируют растения и микробы. И поэтому в
почвах и растительности есть первоначальный,
фоновый уровень бензпирена — от 5 до
10 мкг на 1 кг сухого вещества.
Однако не только растения и микробы
пичкали биосферу этим пренеприятным
веществом. Свою руку к черному делу
приложили и вулканы. Даже в наше, с
геологической точки зрения, спокойное время они
за год выбрасывают на поверхность
планеты 120 миллионов тонн органических
соединений. Сколько же среди них зловредных
углеводородов? Это и решили выяснить
сотрудники Института экспериментальной и
клинической онкологии АМН СССР.
Экспедиция отправилась на Камчатку в Долину
гейзеров и к вулканам Бурлящий и
Ключевская сопка. Был подвергнут анализам и
пепел вулкана Тятя с острова Кунашир.
Что же выяснилось? Вот что. В образцах
нашли от 0,3 до 0,4 мкг/кг бензпирена.
Пересчет этих данных на всю годовую
производительность всех вулканов планеты дает
весьма скромную цифру—120 килограммов
бензпирена, или 0,000235 мкг/м2. И не
любопытно лн, что в почвах и растительности
вблизи вулканов бензпирена оказалось
меньше, чем в других областях.
В общем, получается, что пай нынешних
вулканов в канцерогенном загрязнении
планеты крайне мал, ничтожен. А ведь
были времена, когда вулканы будоражили
если и ие всю планету, то уж целые
континенты. Тогда они, вероятно, поставляли
уйму бензпирена. Теперь же этой печальной
пальмой первенства завладели
промышленность и транспорт. Так что бензпиреиовая
опасность от автомобилей куда больше, чем
от вулканов.
С. КУРАПОВ

Смерть мухам!
Вот уже несколько столетии человечество
воюет с мухами. Испробованы самые
разнообразные способы — от хлопушек и
клейких лент-«мухоморов» до самых
убийственных ядохимикатов. И все напрасно. Даже
к ДДТ мухи очень быстро привыкли: на
одном химическом заводе, по рассказу
очевидца, больше всего их было как раз в том
цехе, где выпускали ДДТ...
Недавно журнал «Science et vie» A975,
№ 645) сообщил, что появился новый
способ борьбы с мухами — его предложили
канадские химики.
Несколько лет назад была установлена
химическая структура полового аттрактан-
та домашней мухи — вещества, с помощью
которого самки мух привлекают к себе
самиов. Это оказался ненасыщенный
углеводород— цис-9-трнкозен. Вскоре
профессор Торонтского университета О. Мереш
разработал метод синтеза этого вещества,
а затем получил его искусственный аналог,
оказывающий на мух-самцов еще более
сильное действие. Самого ничтожного его
количества в воздухе достаточно, чтобы
совершенно сбить с толку самцов: они не
могут найти самок, а к тому же приходят в
такое чрезмерное возбуждение, что теряют
способность их оплодотворять. Препарат
настолько эффективен, что исследователи
столкнулись с неожиданной трудностью:
мухи, нужные им для экспериментов, не
моглн размножаться в том же здании, где
изучался препарат, и их пришлось
разводить в*другом месте.
Как показали испытания препарата, он
позволяет на протяжении трех поколений
уменьшить численность популяции мух
практически до нуля.
А. ГРИНБЕРГ
Пишут, что.
...сейчас во всем мире
используется около 3000
промышленных роботов («Tech-
nische Rundschau», 1976,
№ 2, с. 7)...
...из-за внешних помех
модель головы человека дает
на электроэнцефалограмме
те же импульсы, что и
живой мозг' («Ассошиэйтед
пресс», 9 марта 1976 г.)...
...частота рождения
близнецов в Москве снизилась с
1,19% в 1956 г. до 0,78% в
1973 г. («Генетика», 1975,
т. XI, № 4, с. 150)...
...физика не может
объяснить влияние слабых
магнитных полей на биологические
процессы («Биофизика»,
1975, т. XX, вып. 2, с. 276)...
...создана электронная
система, позволяющая
регистрировать отдельные
кванты света, попадающие в
телескоп («Chemical and
Engineering News», 1975, т. 53,
№ 35, с. 14)...
...сезонные изменения
изотопного состава углерода
СО в атмосфере Земли
могут определяться
процессами микробиологического
потребления этого газа
(«Доклады АН СССР», 1976,
т. 227, № 2, с. 497)...
110

Долгая учеба,
короткие каникулы...
Сейчас, в пору летних каникул, самое
время обратиться к студентам с просьбой:
отдыхайте, пожалуйста, как можно лучше.
Трудитесь физически, загорайте и
купайтесь, но постарайтесь не утруждать себя
учебниками — еще успеется. И, судя по
всему, с избытком.
Вот факты, приведенные в журнале
«Гигиена и санитария», 1976, № 2. Сотрудники
Львовского мединститута изучали
работоспособность своих же студентов в течение
учебного года. Студентов выбрали
обычных — со средней успеваемостью, «среднего
возраста» (III—IV курс), со средней
нагрузкой — примерно 36 часов в неделю,
согласно расписанию. То есть 6 часов в день.
На самом же деле, как выяснилось,
нагрузка намного больше, почти 9 часов в начале
семестра и около 11 часов в конце. Куда
денешься, когда экзамены на носу.
А за счет чего студенты работают
больше? Понятное дело, за счет прогулок,
отдыха и сна (продолжительность сна,
например, с 7 часов 40 минут уменьшается к
концу семестра ровно на час). Постепенно
снижается скорость работы, растет число
ошибок в контрольных тестах,
увеличивается время реакции на внешние
раздражители. Все эти грустные последствия
переутомления особенно сказываются в последние
часы занятий.
Потом наступают зимние каникулы, но
из-за их краткости студент не успевает
полностью восстановить силы. В результате,
сообщают исследователи, его
работоспособность находится в пределах нормы только
осенью. Поэтому они предлагают дать
студентам возможность самостоятельно
планировать бюджет времени, особенно в дни
сессии. Чтобы дамоклов меч неизбежной
сдачи экзамена такого-то января не висел
над головой.
А пока это предложение не реализовано,
остается одно: отдыхать в каникулы как
следует, на год вперед...
Г. МАРКОВ

a^EiSi*-
A. H. СОБОЛЕВСКОМУ, Москва: Реакция, приведенная в
статье «Стоки без железа» (М 2 за этот год), не только
существует, но даже используется на заводах.
Г. РИПСОВУ, Калининграда Сульфат меди расплавить
нельзя, при нагревании он разлагается.
Ю. В. ПЕТРОВУ, Ижевск: Обложки нового паспорта
сделаны из ткани, покрытой полимерной композицией на
основе нитроцеллюлозы.
С. Г. ПЕТРОВОЙ, Ленинград: Пропитывать чем-либо
натуральную пробку — занятие бесполезное, не та у нее
структура.
Д. МИНАЕВУ, Москва: Состав старого серебряного
полтинника указан у него на ребре.
П. Т-ВУ, Донецкая обл.:Вы попали в самую точку — солидо-
ловую мазь действительно делают из солидола.
Л.,Х. ТЕМИРХАНОВОИ, Нальчик: Ваши знакомые что-то
напутали, в типографской краске свинца нет. *
Н. ВИШНЕВСКОМУ, Москва: И правильно сделали, что
не дали маме лимонную кислоту, помеченную ЧДА (чистая
для анализа), —ведь она все-таки для анализа, а не для
готовки.
Т. СУНЦОВОИ, Тюмень: Чтобы разгладить складку на
кримплене, попробуйте слегка повысить температуру утюга
(но не более 180° С!) и увлажнить ткань.
М. С. ИВАНОВОЙ, Москва: ГОСТ на консервы «Кофе со
сгущенным молоком и сахаром» не нормирует содержание
кофеина, но, судя по скромному бодрящему эффекту, это
содержание невелико.
Читателю из гор. Благодарный Ставропольского края:
Когда хвойный концентрат из ванны попадает в рот, то
это скорее противно, чем вредно; попробуйте мыться с
закрытым ртом.
Редакционная коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
П. ф. Баденков,
Н. М. Жаворонков,
Л. А. Костандов,
Н. К. Кочетков,
Л. И. Мазур,
В. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
Н. Н. Семенов,
Б. И. Степанов,
A. С. Хохлов,
М. Б. Черненко
(зам. главного редактора),
B. А. Энгельгардт
Редакция:
Б. Г. Володин,
М. А. Гуревич,
В. Е. Жвирблис,
A. Д. Иорданский,
О. М. Либкин,
B. С. Любаров
(главный художник),
Э. И. Михлин
(зав. производством),
Д. Н. Осокина,
B. В. Станцо,
C. Ф. Старикович,
Т. А. Сулаева
(зав. редакцией),
B. К. Черникова
Номер оформили
художники:
А. В. Астрин,
Г. Ш. Басыров,
А. Я. Гладышев,
М. М. Златковский,
Н. В. Маркова,
Е. П. Су маю хин,
C. П. Тюнин
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117333 Москва,
Ленинский проспект, 61.
Телефоны для справок:
135-90-20 и 135-52-29
Корректоры
Л. С. Зенович, Г. Н. Нелидова
Т 12001.
Сдано в набор 17/IV 1976 г.
Подписано к печати 26/V 1976 г.
Бум. л. 3,5. Усл. печ. л. 9.1.
Уч.-нэд. л. 10,8.
Бумага 70X100Vie
Тираж 275 000 экз.
Цена 40 коп. Заказ 893
Чеховский полиграфический
комбинат Союзполнграфпрома
при Государственном комитете
Совета Министров СССР
по делам издательств, полиграфии
и книжной торговли,
г. Чехов Московской области
© Издательство «Наука»,
«Химия и жизнь», 1976 г.

Зачем слепню цветное зрение?
Бывает, что на пляжах спорят про то, кого больше любят слепни: загорелых
завсегдатаев или синеватых начинающих отпускников? Увы, точной статистики нет. Правда,
энтомологи уверяют, будто темных коров и лошадей слепни мучают сильнее, чем животных
светлой масти. Отсюда вроде бы недалеко до вывода, что загорелый человек слепням
больше по вкусу. Однако это умозаключение скороспело: органы чувств, с помощью
которых слепни находят пропитание, почти не изучены.
Недавно после исследования, предпринятого под руководством профессора Г. А. Ма-
зохина-Поршнякова, стало ясно, что, вопреки своему названию, слепни хорошо
различают фиолетовый, синий, голубой и зеленый цвета. Зато желтые, оранжевые и красные
лучи слабее возбуждают их огромные фасеточные глаза. Что же из зтого следует?
То, что узнать, при каком цвете у слепней разгорается аппетит, можно будет лишь в
специальных опытах, где надо обратить внимание и на яркость поверхности, которой
они заинтересуются. А вот для чего слепням необходимо видеть зеленый цвет,
пожалуй, можно сказать и сейчас. Слепни-самцы — миролюбивейшие создания,
пробавляющиеся нектаром и соками растений. Для них зеленый цвет — это нечто вроде
вывески ресторана. Самки тоже кормятся на растениях, кровь же сосут один раз —
белковое питье нужно для созревания яичек, для продолжения рода. И они будут
приставать к отбивающемуся от них человеку или махающей хвостом корове, пока не
заполнят свою утробу красной жидкостью.
Будущие мамаши невольно попадают на пляж. Повинны в этом их мягкие покровы,
через которые легко теряется вода. В жаркий день здоровенным мухам приходится
то и дело сразмаху шлепаться в речку, пруд или лужу. Тело их не смачивается и к
воде не прилипает. Захватив хоботком глоток воды, они взмывают в воздух. Так что
слепни кидаются в речку вовсе не сослепу — им пить хочется. Право, было бы хорошо,
если б они пили только воду.

Многие из нас, даже достигнув солидного возра^Я -
ста, не прочь съехать по перилам лестницы. Мы
с наслаждением балансируем на бревне и стоим
в очереди, чтобы попасть на рискованный
аттракцион в парке. Очертя голову мы катимся на
лыжах по крутому склону и норовим искупаться в
пятибальный шторм... "
Есть необходимый риск — когда человек пре- /
небрегает опасностью во имя важной цели. /)
И есть риск ради риска, ради пьянящего чувства I
опасности, ощущения раскованности, собственной I
смелости. f
Всем ли людям свойственна тяга к благород- ft
ному делу — риску? Чтобы ответить на этот
вопрос, был поставлен опыт, о котором рассказано
в журнале «Вопросы психологии» A975, № 3).
Участники эксперимента следили за мишенью,
которая двигалась в прорези. Часть прорези была
открыта, часть спрятана за шторкой. Когда
движущаяся мишень исчезала, испытуемый должен
был нажать на рычаг и остановить ее.
Задача осложнялась тем, что определенный
отрезок закрытого участка был объявлен
запретным. За остановку мишени на этом участке
испытуемых карали: либо строго выговаривали, пре- |
дупреждали, что отстран ят от работы, либо на- /
называли физически — неприятным громким зву- '
ком.
Короче говоря, испытуемым следовало
проявлять максимальную осторожность, когда
мишень исчезала за шторкой. А они ее не
проявляли. Наоборот, чаще всего мишень
останавливалась у самой опасной зоны, на грани
дозволенного, или же залетала в запрещенную область.
Почти все участники эксперимента сознательно
шли на это, не рассчитывая ни на какие выгоды.
Риск ради риска!
Полученный психологами результат любопытен
сам по себе. К тому же из него вытекают
довольно важные практические выводы. Например,
такой. Измерительные приборы для взрывоопасных
и пожароопасных производств нужно
конструировать с учетом обнаруженного свойства
человеческой психики. Красную черту на шкале
прибора или другой знак, предупреждающий об
опасности, лучше отодвинуть подальше от истинно
опасной зоны. Ведь операторы — тоже люди, им
Издательство
«Наука»
Цена 40 коп.
Индекс 71050