Автор: Лопухов Б.Р.
Теги: история история средних веков история италии буржуазия академия наук ссср издательство наука
Год: 1986
Текст
Б.Е Лопухов
эволюция
БУРЖУАЗНОЙ
ВЛАСТИ
В
1ШШ1
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Институт всеобщей истории
Б.Е Лопухов
эволюция
БУРЖУАЗНОЙ
ВЛАСТИ
ИТАЛИИ
Первая половина
XX века
Ответственный редактор
доктор исторических наук
С. П. ПОЖАРСКАЯ
МОСКВА•«НАУКА»
1986
В книге рассказывается о кризисе «либерального
государства», о революционном движении масс, о фа¬
шистской диктатуре и антифашистском движении
Сопротивления. В этой чреде исторических событий
прослеживается связь мировых событий и конкретной
итальянской истории. Изложение доводится до сере¬
дины XX в., когда сложились новые конституцион¬
ные основы итальянского государства, политическая
структура буржуазной власти в Италии, которая су¬
ществует в этой стране по сей день.
Рецензенты:
В. К. НАУМОВ, Н. П. КОМОЛОВА
Л
0504040000-100
042 (02)-86
31—1986—11
Издательство «Наука», 1986 г»
ВВЕДЕНИЕ
Начало XX века совпало в Италии с началом глубоких перемен
в ее социально-экономической структуре и связанных с этим изме¬
нений в ее политической жизни. Открывается период, насыщенный
поисками новых методов и форм правления буржуазии в условиях
возрастания роли народных масс и кризиса ранее сложившейся си¬
стемы власти.
В Италии эта система сложилась после воссоединения страны
в XIX в. Отвергнув демократический путь развития, буржуазия
пошла в то время на компромисс с крупным дворянством. В ре¬
зультате этого под флагом конституционной монархии и парламен¬
таризма в Италии правил так называемый аграрно-индустриальный
блок. Одним из последствий этого компромисса было сохранение
феодальных пережитков в сельском хозяйстве. Региональная кон¬
центрация этих пережитков на юге страны усиливала исторически
сложившиеся диспропорции в экономическом, политическом и куль¬
турном развитии между Севером и Югом Италии. «Южная пробле¬
ма» была, таким образом, органическим элементом всей системы
власти в Италии после воссоединения.
Трудовые слои населения Южной Италии подвергались особен¬
но тяжелым налоговым поборам. Сотни тысяч крестьян, разоряе¬
мых помещичьей эксплуатацией и государственными налогами, ухо¬
дили с насиженных мест, создавая постоянную армию безработных.
Часть из них вместе с рабочими и разорившимися ремесленниками
вынуждена была покидать страну. К началу XX в. эмиграция из
Италии была самой большой в мире. И это еще один важный по¬
казатель социально-экономической и политической системы в Ита¬
лии после воссоединения.
Со всем этим была связана и проблема отчуждения значитель¬
ной части итальянского населения от нового государства и дласти.-
Известный консервативный деятель Италии Сидней Соннино гово¬
рил в парламенте: «Подавляющее большинство населения, более
90 процентов ... чувствуют себя совершенно чуждыми нашим госу¬
дарственным институтам; оно видит себя подчиненным государству,
принужденным служить ему кровью и деньгами; но оно не сознает
себя живой и органической частью государства и не проявляет ни¬
какого интереса к его существованию и развитию» \
1 II Раг1атеп1о пеНа з1опа сГИаНа. Вап, 1964, р. 191.
3
Характерным для Италии был разрыв не только между Севером
и Югом, но и между ее отдельными провинциями. До этого в тече¬
ние семи веков Италия жила не единой, а разрозненной жизнью,
жизнью отдельных своих районов. В течение семи веков была она
для политиков, согласно известной фразе Меттерниха, «не более чем
географическим термином». Она знала до дюжины столиц и всевоз¬
можные формы правления. Ломбардия, Тоскана, Венеция, южные
области имели каждая свою обособленную историю. Нередко эта
история оказывалась скорее историей Франции, Германии, Австрии,
нежели самой Италии. Анджолини писал даже, что «пьемонтец
чувствует себя, пожалуй, ближе, роднее французу, нежели неаполи¬
танцу» 2. И социальный, и политический факторы дробились в
Италии множеством «районных» отображений («реджинализм»,
«кампанилизм»). Исторические наслоения веков, различные пути
культурного развития, даже язык (ибо в Италии, кроме Рима и
Флоренции, говорили исключительно на диалектах) — все это не
могло психологически сблизить соединенные воедино области. Уже
после объединения Италии Густав Лебон писал: «Я хорошо вижу в
Италии пьемонтцев, сицилийцев, венецианцев, римлян и т. д., но не
вижу еще там итальянцев» 3.
Фактором отчуждения части населения от нового государства
был и его конфликт с очень влиятельной в Италии католической
церковью. Эта проблема возникла после упразднения светской вла¬
сти пап и включения их владений в состав нового государства. Папа
Пий IX удалился в Ватиканский дворец и объявил себя «узником»
государства, которое он предал анафеме. Ватикан выдвинул так на¬
зываемый принцип «1Чоп ехресШ», т. е. неучастия в политической
жизни нового государства,— призыв, который бесспорно оказывал
влияние на часть верующих. В то же время католики стремились
привлечь массы к своей организации, причем — учитывая конфликт
между церковью и государством — к организации, враждебной го¬
сударству. Эта организация, так называемое «Католическое дейст¬
вие», создала широко разветвленную сеть разного рода культурных,
социальных и благотворительных организаций. Отметим также, гтто
принцип неучастия в парламентских выборах не относился к выбо¬
рам в органы местной администрации и католики держали в своих
руках многие коммунальные советы.
Отчуждение значительной части населения от нового государст¬
ва стимулировалось и самим законодательством этого государства.
Так, к началу XX в. избирательными правами в Италии пользова¬
лось лишь около 7% населения, в то время как во Франции в это
время избирательный корпус составлял 28% населения, в Герма¬
нии — 21, в Австрии — 20, в Англии -- 16%. Но даже из тех в Ита¬
лии, кто пользовался избирательным правом в выборах, например,
1900 г., участвовало лишь 58%—фактор отчуждения от государ-
2 Анджолини А. История социализма в Италии. СПб., 1907, т. 1, с. 8.
3 Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1896, с. 16.
4
ства, который католические органы печати относили за счет Вати¬
канского запрета.
Для характеристики буржуазной системы власти в Италии осо¬
бое значение имел тот факт, что либералы, которые были главными
выразителями этой системы в правительстве и в парламенте, не
имели своей политической партии. Парламентская практика в ос¬
новном базировалась на аморфном либерализме, который, хотя и
называл себя партией, но не обладал постоянной организацией, пар¬
тийным печатным органом, партийными денежными фондами, пар¬
тийной дисциплиной. В парламенте постоянно шла борьба между
различными либеральными группировками. С другой стороны, от¬
сутствие организованных партий приводило к частым внепарламент¬
ским кризисам, образованию широкого, недееспособного правитель¬
ственного большинства, к особенно широкому распространению та¬
ких явлений, как конформизм, личная клиентела. Под формой
либеральной и парламентарной государственности в Италии про¬
цветали личные режимы — режимы Депретиса, Криспи ...
В то же время социалистам удалось на исходе XIX в. создать
свою политическую партию. Настоятельная необходимость полити¬
ческих и социальных реформ, особая острота социальных противо¬
речий и конфликтов в Италии — все это придавало силу социалисти¬
ческой партии. По сравнению с другими странами Западной Европы
положение рабочих в Италии было много хуже: более низкая зара¬
ботная плата, более продолжительный рабочий день, более тяжелые
условия труда. Долгое время отсутствовало какое-либо трудовое
законодательство. Положение крестьян, особенно на Юге, было и
того хуже. Вот почему, когда возникла партия, обещавшая дать
широкие права миллионам трудящихся, уничтожить неравенства,
богатства и все социальные и политические злоупотребления, она,
естественно, привлекла на свою сторону многих приверженцев.
У социалистической партии в отличие от либералов и всех других
политических групп были свои клубы и газеты, своя литература и
другие средства пропаганды, свои местные ячейки.
В конечном счете Италия «черная» и Италия «красная», как
тогда называли католиков и социалистов, оставались но ту "сторону
Италии «трехцветной», т. е. итальянского государства, ведомого ли¬
бералами. Причем, учитывая их растущие связи с массами, эти две
Италии — «черная» и «красная» — грозили стать даже более вну¬
шительными, чем Италия официальная.
Разрыв между государством, созданным на исключительно узкой
социально-экономической базе, и обществом — проблема, которая
приобрела особую остроту в связи с началом бурной индустриали¬
зации Италии на рубеже XX в. К жизни были вызваны новые фор¬
мы индустриальной организации населения. Процесс производства,,
организации и функционирования производительных сил принимал
все более ярко выраженный общественный характер. Все большее
число производственных процессов обобществлялось. Огромные мас¬
сы людей концентрировались в промышленных районах и в цент¬
рах передового сельскохозяйственного производства. Это изменение
5
социальной структуры потребовало, в свою очередь, создания нового
механизма управления на основе всеобщего избирательного права и
с участием современных политических партий, располагающих влия¬
нием в массах.
В целом весь этот процесс перестройки государственной и поли¬
тической власти в Италии заняла период от начала до середины
XX в. Он нашел свое завершение в конституционной реформе и но¬
вой формуле власти, которая базировалась на массовой Христиан¬
ско-демократической партии. Эта партия выступала под флагом цен¬
тристской идеологии, положенной в основу правительственных бло¬
ков с участием других партий.
Начало XX в.— это начало эпохи империализма. Научный ана¬
лиз этой эпохи был дан в работе В. И. Ленина «Империализм, как
высшая стадия капитализма». Ленинское учение об империализме,
анализ усиления монополистического капитала, сращивания эконо¬
мической и политической власти монополий — все это стало основой
для концепции государственно-монополистического капитализма.
В рамках этой концепции возрастание роли политических партий
обусловливается:
«1) тем, что буржуазйая партийная система в целом выступает
в качестве своеобразного трансформатора, призванного приспособить
всеобщее избирательное право к задаче сохранения политической
власти монополий»;
2) усилением роли идеологического фактора и превращением
партий в одно из важнейших средств идеологического воздействия
на массы и манипулирования политическим поведением масс;
3) ростом сознательности и политической активности масс, что
заставляет монополистический капитал, с одной стороны, пытаться
ввести эту активность в рамки своей партийной системы, а с дру¬
гой — противопоставить эту свою партийную систему фронту ком¬
мунистических и рабочих партий и организаций» 4.
Последнее, т. е. противоборство между буржуазными и проле¬
тарскими партиями, было существенным элементом борьбы за массы
в условиях кризиса системы власти в Италии в первой половине
XX в. Деятельность пролетарских партий была важным фактором
неустойчивости и расшатывания этой системы.
С другой стороны, поиски новых методов и форм правления бур¬
жуазии обострили внутреннюю борьбу в ее рядах, борьбу между
сторонниками реформистской линии и теми, кто придерживался
реакционных взглядов. Соотношение сил между теми и другими на
разных этапах развития итальянского государства в первой полови¬
не XX в. менялось, и соответственно менялось господствующее на¬
правление политики правящих классов. В целом, однако, реакцион¬
ная тенденция, связанная с развитием государственно-монополисти¬
ческого капитализма, становится довольно устойчивой. Отсюда —
тяга к тоталитарным методам господства, что нашло свое наиболее
яркое выражение в фашистской диктатуре, просуществовавшей в
4 Политический механизм диктатуры монополий. М., 1974, с. 112—113.
6
Италии почти двадцать лет в пределах исследуемого нами периода.
Сращивание экономической и политической власти монополий
является процессом довольно сложным и неоднозначным. Диалекти¬
ка марксистской мысли предполагает, в частности, относительную
самостоятельность государства. Государство, как писал Ф. Энгельс,
это «сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним,
все более и более отчуждающая себя от него» 5. И в другом месте:
«Общество порождает известные общие функции, без которых оно
не может обойтись. Предназначенные для этого люди образуют но¬
вую отрасль разделения труда внутри общества. Тем самым они
приобретают особые интересы также и по отношению к тем, кто их
уполномочил; они становятся самостоятельными по отношению к
ним, и — появляется государство» 6.
Тезис об относительной самостоятельности государства приобре¬
тает особое значение при исследовании вопроса о политике буржу¬
азного государства в области экономики. «Новая самостоятельная
сила (государство.—Б. Л.), правда, в общем и целом должна следо¬
вать за движением производства, но она, в свою очередь, оказывает
обратное воздействие на условия и ход производства в силу прису¬
щей ей или, вернее, однажды полученной ею и постепенно разви¬
вающейся дальше относительной самостоятельности. Это есть
взаимодействие двух неодинаковых сил: с одной стороны, экономи¬
ческого движения, а с другой — новой политической силы, которая
стремится к возможно большей самостоятельности и, раз уже она
введена в действие, обладает также и собственным движением» 7.
Ленинское учение о государственно-монополистическом капита¬
лизме уже самим своим названием акцентирует внимание на воз¬
росшей роли государства как фактора активно влияющего на эконо¬
мику, а не пассивно следующего за ней. «Государство,— писал
Ленин — ни в коем случае не есть нечто инертное, оно всегда дей¬
ствует очень энергично, всегда активно и никогда пассивно» 8. Сама
жизнь, отмечал также Ленин, ставит на очередь дня «регулирова¬
ние производства и распределения в общегосударственном масшта¬
бе» 9.
Это «регулирование производства и распределения» является
еще одним направлением поисков новых методов и форм правления
буржуазии в эпоху государственно-монополистического капитализ¬
ма. И естественно, что этот вопрос занимает важное место при ис¬
следовании политики правящих классов Италии в данной работе.
Новым фактором, связанным с эпохой государственно-монополисти¬
ческого капитализма, является и резко возросшая собственная эко¬
номическая база государства. Государство, будучи в марксистском
определении надстройкой, широко проникло в самый базис капита¬
листического общества, стало непосредственным участником всей со-
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 170.
6 Там же, т. 37, с. 416.
7 Там же, с. 416—417.
8 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 369.
9 Там же, т. 16, с. 412.
7
вокупности производственных отношений. Как отмечал Энгельс:
«Насилие (то есть государственная власть) — это тоже экономиче¬
ская сила» 10. Маркс же писал: «Я рассматриваю систему буржуаз¬
ной экономики в следующем порядке: капитал, земельная собствен¬
ность, наемный труд, государство, внешняя торговля, мировой ры¬
нок» и.
Предметом нашего исследования будет и еще одна тенденция,
в значительной мере связанная с развитием государственно-монопо¬
листического капитализма. Это была тенденция европейской интег¬
рации или так называемого европеизма. Дело в том, что все более
ярко выраженный общественный характер производства вел через
монополии не только к огосударствлению капитализма, но к преодо¬
лению его узконациональных рамок и созданию региональных сою¬
зов. В основе складывающейся таким образом экономической инте¬
грации лежал объективный процесс интернационализации капитала,
получивший особенно быстрое развитие в эпоху монополистического
капитала. Возникновение международных картелей и соглашения
между крупнейшими монополиями о разделе рынков зиамеЕтовали
собой новую ступень концентрации и благодаря этому создавали
экономическую основу для интеграции. Роль буржуазного государ¬
ства здесь определялась тем, что интеграция — это не только эко¬
номический, но и политический процесс, так как требует посто¬
янного государственного воздействия, а точнее, межгосударственного
взаимодействия. Весьма характерно, однако, что государство играет
при этом как бы двойственную роль. С одной стороны, оно выступа¬
ет как движущая сила интеграционных процессов, стремясь приспо¬
собить современную систему производственных отношений к требо¬
ваниям интернационализации производства и капитала. С другой
стороны, государство тормозит экономическую интеграцию, стремясь
сохранить в своих руках всю полноту власти или во многих слу¬
чаях противопоставляя себя власти и праву наднациональных
органов.
Эти и другие отмеченные выше тенденции развития государст¬
венно-монополистического капитализма определяли политику правя¬
щих классов и буржуазного государства в Италии в первой поло¬
вине XX в. Определяли в целом, но отнюдь не исчерпывали всех
особенностей этой политики в ее конкретно-исторических проявле¬
ниях. История Италии, как и любой другой страны, несет на себе
ничем не изгладимую печать индивидуальности. И это ее индиви¬
дуальность не только не разрушает, но еще более обогащает наше
представление о процессах и закономерностях общего характера.
10 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 420.
11 Там же, т. 13, с. 5.
1
СТАНОВЛЕНИЕ
НОВЫХ ТЕНДЕНЦИЙ
Новая ситуация, которая стала складываться в Италии в начале
XX в., в значительной мере определялась бурным подъемом ее ин¬
дустрии. В итальянской литературе утвердился даже применительно
к началу века термин «индустриальная революция».
В исторической перспективе она была связана с комплексом тех¬
нических переворотов, которые происходили в мире в конце XIX —
начале XX в. Научно-технические изобретения в области электриче¬
ства — главным образом динамо-машина и турбина — знаменовали
начало нового переворота в экономической жизни человека. Пар
требовал концентрации, должен был потребляться на месте произ¬
водства. Электричество же передается на огромные расстояния,
превращается в свет, тепло и двигательную силу. Среди многих
преимуществ электрической энергии — ее дешевизна по сравнению
с энергией паровой.
Расширение применения электричества в промышленности, а так¬
же в сельском хозяйстве, возможность использования двигательной
силы воды для добывания электрической энергии и ее дешевизна —
все это открывало широкие перспективы перед экономическим раз¬
витием Италии. Из всех государств Европы она обладала в этом от¬
ношении наибольшими ресурсами. Важным условием для замены
пара электричеством была равномерность распределения гидравли¬
ческих сил. И в этом отношении условия Аппенинского полуострова
не оставляли желать ничего лучшего. Альпы, аккумулирующие ог¬
ромное количество влаги и нигде не отстоящие от берега дальше
чем на 200 км, могли снабжать двигательной силой Пьемонт, Лигу¬
рию, Венецианскую область и Ломбардию. Аппенины, проходящие
посредине полуострова, ширина которого нигде не превосходит
200 км,— всю остальную, континентальную часть страны.
В начале XX в. Италия сделала очень много по освоению своих
огромных запасов водной энергии и заняла первое место в Европе
как в количественном, так и в качественном отношении. Италия
первая создала самые крупные гидроэлектрические станции, научи¬
лась не только утилизировать, но и увеличивать естественные ис¬
точники гидроэлектрической энергии. В Монченезио, в Тенде, в Бо¬
лонье уже на заре нашего века маленькие горные озера при помощи
плотин были превращены в огромные резервуары, включающие де¬
сятки миллионов кубических метров, воды, равномерно расходуемой
для получения электроэнергии. Тогда же Италия добилась больших
9
успехов в деле передачи энергии на большие расстояния. В Италии
раньше, чем где-либо, были произведены опыты с использованием
электричества на железных дорогах. Уже в первые годы нашего
века на линии Лекко-Кьявена—Сандрио (150 км) все пассажирское
и товарное движение производилось при помощи электрической
энергии. Здания гидроэлектрических станций, гигантские столбы,
поддерживающие линии электропередачи, густая сеть проводов сде¬
лались если не украшением, то неотъемлемой частью пейзажа мно¬
гих местностей, начиная от горных долин Пьемонта, равнин Ломбар¬
дии и Венецианской Лагуны и кончая склонами Везувия.
«Завоевание силы» — так стали называть итальянцы эксплуата¬
цию двигательной силы воды и так была названа книга одного из
наиболее горячих энтузиастов этой новой отрасли промышленно¬
сти — Франческо Саверио Нитти \ В этой книге нашел свое отра¬
жение энтузиазм, связанный с перспективами использования «бело¬
го угля» (гидроэлектростанций), который должен был освободить
Италию от растущего импорта «черного угля». В этом видели ре¬
шающий аргумент, опровергающий мнение, что Италия из-за
отсутствия каменного угля не сможет превратиться в индустриаль¬
ную державу.
Новые возможности открывались перед Италией и в связи с воз¬
вращением былого значения Средиземного моря. Этому способство¬
вало и открытие Суэцкого канала, и колонизация северного побе¬
режья Африки, и пробуждение Балканского полуострова и Малой
Азии. В результате Италия снова оказалась в центре торговых сно¬
шений и для нее самой открылись новые рынки.
Нельзя не отметить и связь индустриальной революции в Италии
с мощным экономическим подъемом в Европе, начавшимся на исхо¬
де XIX в. Это позволило итальянской промышленности воспользо¬
ваться в качестве стимула для своего роста общей тенденцией по¬
вышения цен на индустриальную продукцию. В аграрной сфере эта
тенденция усилилась в результате значительного роста мирового
населения и улучшения условий жизни в развитых странах. На ис¬
ходе XIX в. сгладилась разница цен на сельскохозяйственную про¬
дукцию в Америке и Европе. Повышение цен на зерно в Америке,
с одной стороны, и протекционистские меры ряда европейских госу¬
дарств — с другой, привели к тому, что сельское хозяйство Европы
оказалось в состоянии, по крайней мере на своих рынках, выдержать
американскую конкуренцию.
Италия принадлежала к числу стран, которые особенно активно
проводили политику протекционизма, и не только в сельском хозяй¬
стве, но и в промышленности. Можно даже сказать, что политика
протекционизма была неотъемлемой частью развития, которое при¬
вело к индустриализации Италии. Таможенные тарифы, при всех
оговорках на этот счет, сказались благоприятно на развитии ряда
ведущих отраслей итальянской промышленности — хлопчатобумаж¬
ном производстве, производстве шерстяных и шелковых тканей.
1 N1111 Р. 8. Ореге. Вап, 1966, уо1. 8, р! 2, р. 1—374.
10
Под прикрытием «защитной стены» таможенного протекционизма
набирала силы металлургическая промышленность.
Важнейшим условием индустриализации всегда является пробле¬
ма финансов. За счет увеличения налогов (главным образом кос¬
венных налогов на продукты питания) и сокращения расходов на
непроизводительные статьи государственного бюджета были созданы
условия для оздоровления государственных финансов. На рубеже
XX в. в Италии начинается период активных бюджетов 2.
Устойчивости государственных бюджетов способствовало и вос¬
становление золотого паритета лиры. Это обеспечило доверие пред¬
принимательских кругов и содействовало промышленному развитию,
в частности, потому, что позволило вновь увеличить государствен¬
ные расходы, которые выполняли роль стимула индустриализации.
Оздоровлению финансов способствовали и меры по упорядочению
денежного обращения. В этом отношении важную роль сыграла ре¬
организация системы эмиссии денег, начавшаяся с учреждения
«Банка д’Италиа», который был наделен функциями государствен¬
ного казначейства. Этот банк осуществлял руководство и контроль
над кредитной системой всей страны, превращаясь таким образом
в важнейшее средство поддержания равновесия и устойчивости на¬
циональной экономики.
Главными проводниками индустриализации Италии с самого на¬
чала становятся крупнейшие банки. Два из них — «Банка коммер-
чиале итальяно» и «Кредито итальяно» — сыграли особенно' боль¬
шую роль. Они были банками «смешанного типа», т. е. предостав¬
ляли торговые кредиты и в то же время осуществляли капиталовло¬
жения в промышленность. Они возникли в значительной мере при
поддержке немецких капиталов. Итальянские банки по примеру гер¬
манских вкладывали капиталы в промышленность и таким образом
способствовали бурному росту акционерного капитала промышлен¬
ных компаний. Так, за период с 1896 по 1914 г. акционерный ка¬
питал в Италии увеличился с 1 604 181 622 до 5 755 955 526 лир.
В рамках этой суммы капитал промышленных компаний вырос с
333 205 530 до 2 916 188 800 лир, т. е. если в 1896 г. он составлял
20,7% всего акционерного капитала, то в 1914 г.—50,7% 3. Распо¬
лагая значительными вкладами в эти общества, банки усиливали в
них свое влияние, группировали их вокруг себя и в известной мере
координировали их деятельность. Так начинается процесс сращи¬
вания банков с промышленностью.
Банковский капитал стимулирует создание монополистических
объединений в промышленности. В электропромышленности веду¬
щее положение заняло акционерное общество Эдисон, в автомо¬
бильной — ФИАТ, в химической — группы Монтекатини и Пирелли,
в металлургической — компании «Терни» и «Ильва». Приток бан¬
ковских капиталов способствовал росту технической оснащенности
промышленности. Если Джованни Аньели сумел в это время при-
2 Нераа Р. А. Ьа Нпапга риЬЬИса йаНапа пе1 зесо1о, 1861—1960. Вокшпа,
1962, р. 29.
3 Са{а$па Ь. Ь’тбизПчаНггагюпе ИаНапа.— 81исИ з!опс1, 1961, N 3/4, р. 696.
И
обрести автомобилестроительные заводы с. более передовым оборудо¬
ванием, чем его конкуренты, то это произошло благодаря связям
между ФИАТ и «Кредито итальяно». Поддержкой банковского ка¬
питала пользовались в основном наиболее современные и перспек¬
тивные отрасли промышленности, и среди них в первую очередь
электропромышленность.
Акционерный капитал, инвестированный в электростанции, воз¬
рос с 24 212 250 в 1896 г. до 559 518 872 лир в 1914 г., т. е. более
чем в 23 раза4. В финансировании электрических компаний боль¬
шую роль сыграли и «Банка коммерчиале итальяно» и «Кредито
итальяно». И как результат этого — рост производства энергии, осо¬
бенно заметный на гидроэлектрических станциях. Так, если в 1898 г.
на этих станциях было произведено 66 млн.кВт-ч энергии, то в
1913 г.— 2000 млн.кВт-ч, т. е. производство энергии здесь возросло
в 30 раз. За тот же период производство энергии на тепловых стан¬
циях возросло в 4—5 раз 5. Одновременно в связи с ростом потреб¬
ностей в энергии импорт каменного угля в Италию вопреки прогно¬
зам не только не уменьшился, но продолжал расти: с 1896 по
1914 г. он возрос в 2,5 раза 6.
Рост производства энергии на гидро- и тепловых электростанци¬
ях, рост импорта каменного угля — все это важные слагаемые обще¬
го экономического, и прежде всего индустриального, подъема Ита¬
лии. Ведь львиная доля резко возросшего производства энергии по¬
глощалась промышленностью, показатели которой — по крайней
мере в наиболее важных сферах производства — тоже совершили
своего рода скачок.
О подъеме в металлургической промышленности можно судить
на основании следующих цифр. Производство литейного чугуна с
1896 по 1913 г. увеличилось с 6987 до 426 755 т, т. е. более чем в
60 раз. Производство литой стали за тот же период увеличилось с
65 955 до 933 500 т, т. е. примерно в 15 раз 7. Цифры очень и очень
впечатляющие. Отметим в этой связи, что Италия была страной
исключительно бедной полезными ископаемыми. Поэтому она вы¬
нуждена была импортировать не только каменный уголь, но и зна¬
чительную часть сырья для своей металлургической промышленно¬
сти. За период с 1895 по 1913 г. импорт железного, стального и чу¬
гунного лома возрос со 179 800 до 362 200 т. За тот же период им¬
порт чугуна возрос со 131 900 до 221 700 т, а импорт обработанных
железа и стали — с 78 400 до 267 100 т 8.
Большие масштабы получило развитие тяжелого машинострое¬
ния. Производство локомотивов с 1905 по 1908 г. увеличилось с
76 до 460, т. е. более чем в 6 раз. Производство железнодорожных
и трамвайных вагонов за тот же период — с 822 до 8872. т. е. более
4 1Ыс1.
5 Нотео Н. Вгеуе з1опа <1е11а ^гапйе йнйдзШа т ИаНа. Во1о§па, 1972, р. 442.
6 1п8Ши1о Сеп1га1е <Н ЗЪаИзйса: Зоттапо <И зЪайзйсЬе з^опсЬе йаНапе,
1861—1955. Кота, 1958, р. 160. (Далее: 18ТАТ).
7 Нотео Н. Ор. ей., р. 434.
8 18ТАТ: Зоттапо <И з^аИзйсЬе з1опсЬе, р. 159.
12
чем в 10 раз9. Возросло производство машин для судов, паровых
машин для промышленности, турбин, паровых котлов. Новым явле¬
нием в машиностроении было зарождение и первые шаги автомо¬
бильной промышленности, чьей колыбелью стал Турин с его знаме¬
нитой фирмой ФИАТ.
Электроэнергетическая, металлургическая и машиностроитель¬
ная промышленность занимали ведущее место в бурном росте италь¬
янской экономики в начале XX в. Менее впечатляющим, но все же
довольно значительным был рост производства в ряде отраслей лег¬
кой промышленности. В то же время на ведущие позиции стала
выдвигаться химическая промышленность. Так, за период с 1898 по
1913 г. производство серной кислоты увеличилось с 111450 до
630 102 т, т. е. почти в 6 раз, производство карбида кальция —
с 600 до 49 118 т, т. е. более чем в 80 раз 10, и т. д. Значитель¬
но возросло производство и в некоторых отраслях пищевой промыш¬
ленности. Наибольшего количественного роста достигло здесь про¬
изводство сахара: с 2300 т в 1896 г. до 305 564 т в 1913 г., т. е.
более чем в 130 раз 11! Правда этот «сахарный бум» носил доволь¬
но искусственный характер и потом резко пошел на убыль. И все
же это еще один яркий штрих, дополняющий картину бурного про¬
мышленного подъема в Италии в начале XX в.
Но именно этот промышленный подъем, эта «индустриальная ре¬
волюция» сделали более явным органические недостатки и серьез¬
ные проблемы, присущие итальянскому государству с момента его
образования. Индустриализация вплотную поставила государство и
общество перед задачей решения этих проблем, перед задачей ре¬
форм в экономической социальной и политической структуре госу¬
дарства и общества.
Необходимость каких-то перемен, реформ ощущалась буквально
всеми. Русский наблюдатель так передает духовную атмосферу в
Италии в начале нашего века: «Промышленное развитие не могло
не отразиться на всех отраслях государственной и народной жизни.
Всюду и всеми чувствуется необходимость широких реформ. Возь¬
мем ли мы налоговую систему и пути сообщения, систему админи¬
стративного управления или народного образования, везде увидим
выяснившуюся необходимость реорганизации и приспособления к
новым условиям» 12.
Проведение реформ в Италии в начале XX в. связывается с
именем Джованни Джолитти, фигурой чрезвычайно сложной и во
многом противоречивой. Существует литература о Джолитти, оцен¬
ки которого варьируются от «пророка обновления» до «Иоанна Кре¬
стителя фашизма». В марксистской литературе долгое время господ¬
ствовали довольно жесткие схемы в оценке его деятельности. Поэто¬
му, когда лидер итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти
в 1950 г. произнес в Турине свою знаменитую «Речь о Джолитти»,
9 Нотео Н. Ор. ей., р. 437.
10 ШсЦ р. 438.
11 1Ън1., р. 130.
12 Современный мир, 1912, № 6, с. 246.
13
многие расценили ее как «акт реабилитации Джолитти». На самом
деле это был трезвый и реалистический; исторический анализ эпохи
и человека, который действительно во многом способствовал продви¬
жению Италии на пути от либерализма к буржуазной демократии.
Тольятти отверг оценку Джолитти как «пророка обновления»,
охарактеризовав его как умеренного политика, защищающего преж¬
де всего интересы своего класса, интересы буржуазии. «Од¬
нако нельзя отрицать,— говорил Тольятти,— что сегодня он пред¬
стает перед ними как человек, лучше других понявший, в
каком направлении должно двигаться итальянское общество,
чтобы выйти из противоречий того времени» 13. И далее Тольятти
подчеркивал, что Джолитти «пошел дальше всех других буржуазных
деятелей как в понимании потребностей народных масс, так и в по¬
пытке создать политический строй, основанный на демократии, так
и в выработке программы, в которой заметна, пусть в зародыше, на¬
дежда на обновление» 14. С этой его общей линией было, согласно
Тольятти, связано и отношение Джолитти к рабочему движению:
«Джолиттианская политика, особенно начиная с 1900 г., вся построе¬
на на желании правительственного сотрудничества с партией рабо¬
чего класса и с самыми выдающимися ее представителями» 15.
Джолитти успел побывать на посту премьера еще до своего вы¬
движения на первые роли в итальянской политике в начале XX в.
Джолитти возглавлял правительство уже в 1892—1893 гг., когда он
принадлежал к левому или так называемому прогрессистскому кры¬
лу итальянского либерализма. Это были годы бурных крестьянских
выступлений на Сицилии, против которых он, несмотря на сильное
давление справа, не склонен был принимать чрезвычайные меры.
Как писал в этой связи Джорджо Канделоро: «За исключением
последнего периода своего пребывания у власти, Джолитти не при¬
нимал никаких репрессивных мер или мер, направленных на пре¬
дупреждение манифестаций путем запретов и арестов, а признавал
за социалистами право на создание своих организаций и ведение
пропаганды, допуская развитие профсоюзного движения и заявляя
о социальной пользе кооперативного движения. Следовательно, про¬
водимая им политика благоприятствовала возникновению социали¬
стической партии и первоначальному развитию палат труда. В его
деятельности 1892—1893 гг. уже можно усмотреть в зародыше ту по¬
литику по отношению к социалистам и рабочему движению, кото¬
рую он начал проводить после 1900 г. и которая была направлена
на включение рабочего движения в существовавшую социальную и
политическую систему» 16.
Выступая за демократическую альтернативу политики государ¬
ства, Джолитти уже в то время объявил о своем намерении прове¬
сти налоговую реформу на основе введения прогрессивного подоход-
13 ТодИаШ Р. Б13С0Г50 зи СгюНШ. Коша, 1950, р. 45.
14 1ЬШ., р. 94.
15 Ш(1., р. 20.
16 Канделоро Дж. История современной Италии. М., 1975, т. 6, с. 474—475.
14
його налога и прогрессивного увеличения налога на наследство 17.
Это был один из главных пунктов требований сторонников прогрес¬
сивных реформ в лагере либералов. Осуществить его, однако, не
удалось. В последние годы XIX в. чаша политических весов в Ита¬
лии склонилась в пользу консервативного крыла либерализма. Пред¬
ставители последнего если и признавали необходимость реформ, то
весьма и весьма ограниченных.
Но уже к началу XX в., в разгар индустриальной революции в
Италии, соотношение сил между консервативным и прогрессист-
ским либерализмом все более явно стало склоняться в пользу по¬
следнего. В июне 1900 г. к власти пришло правительство Джузеппе
Саракко. Это было своего рода переходное правительство на пути
развития итальянской политической жизни справа налево. В том
же 1900 г. 29 июля выстрелом анархиста Гаэтано Бреши был убит
король Умберто I. Это убийство вопреки опасениям не вызвало но¬
вых актов репрессий. Более того, смена монарха повлияла на раз¬
витие политической обстановки в Италии в том направлении, что
сделала ее более благоприятной для «прогрессистского» либерализ¬
ма. Новый король, Виктор Эммануил III, «избрал образ жизни и по¬
литическую линию, составляющие полный контраст с навыками и
склонностями отца и особенно матери, проявляя доверие и симпа¬
тию именно к людям менее угодным его родителям, как, например,
Джолитти и Дзанарделли, и в течение нескольких лет афишируя
свою прогрессистскую, а вовсе не консервативную позицию. Следо¬
вательно, перемена монарха ускорила процесс политической эволю¬
ции, уже претворявшейся в жизнь и отвечавшей общему развитию
итальянского общества в те годы» 18.
В сентябре 1900 г. с программой реформ, озаглавленной «Что
делать», выступил Сидней Соннино 19. Будучи представителем кон¬
сервативного, а точнее, просвещенного консерватизма, он понимал,
однако, необходимость реформ и сплочения либералов на реформист¬
ской, а не на реакционной платформе. Соннино предлагал усилить
независимость судей от политики, укрепить дисциплину государст¬
венных служащих, улучшить дело народного образования. В соци¬
альной области он предлагал заинтересовать рабочих в промышлен¬
ных прибылях и в управлении предприятиями, провести реформу
юридических норм, «упорядочивающих договоры о найме рабочей
силы установлением в них новых и разнообразных промышленных
форм оплаты сдельных работ». Соннино рекомендовал также пере¬
дать на рассмотрение законодательных органов вопрос об аграрных
договорах, «чтобы придать им более справедливый и более гуманный
характер».
С ответом Соннино тогда же, в сентябре 1900 г., выступил Джо¬
литти 20. Он выразил сомнение, что предложенные Соннино меро¬
приятия дадут возможность ослабить недовольство в стране, по-
17 амии О. Б18СОГ81 ех1гараг1атеп1ап. Топпо, 1952, р. 138—159.
18 Канделоро Дж. История современной Италии. М., 1979, т. 7. с. 97.
19 8оппто 8. 8спШ е (Н8СОГ81 ех1гараг1ашеп!ап. Вап, 1972, уо1. 1, р. 679—708.
20 ОМии а. Б13СОГ81 ех1гараг1атпеп1;ап, р. 237—246.
15
скольку они не могут дать немедленный эффект. Главное, что по¬
рождает недовольство,— это налоги, бремя которых несут большей
частью самые бедные слои. Поэтому надо начинать с налоговой
реформы. Прежде всего Джолитти предлагал уменьшить налог на
предметы потребления, который шел в бюджет коммун. Чтобы ком¬
пенсировать эти поступления, он предлагал передать в ведение му¬
ниципалитетов предприятия коммунального обслуживания. Джолит¬
ти соглашался с Соннино в вопросе о необходимости отмены налога
на помол, но одновременно предлагал освободить от поземельного
налога и налога на недвижимость лиц, имеющих облагаемый доход
ниже 400 лир. Аналогичное предложение выдвигалось в отношении
налога на движимое имущество государственных служащих и пен¬
сионеров. В случае дополнительных расходов «следует проявить
должное мужество и потребовать от богатых классов взять на себя
это бремя». Далее Джолитти возвращался к своему предложению,
внесенному им в период его пребывания у власти в 1892—1893 гг.,
о введении прогрессивного налога на наследство. И в заключение
он писал о необходимости убедить правящие слои, что без некото¬
рых жертв они не смогут сохранить социальный мир, а без этого
нет безопасности ни для личности, ни для имущества. Если же пра¬
вящие слои будут продолжать слепо противодействовать трудящим¬
ся, то скоро они должны будут пойти на еще большие жертвы, по¬
ставив под угрозу существующие политические институты и весь
общественный строй.
По существу, проект Джолитти опирался только на одну ре¬
форму — налоговую. Но, сумев выделить это действительно глав¬
ное звено и конкретизировав свои предложения на этот счет, Джо¬
литти стал центром притяжения всех либеральных сил, выступаю¬
щих под флагом реформ. Однако главное направление нового
либерального курса было сформулировано в знаменитом выступле¬
нии Джолитти в палате депутатов 4 февраля 1901 г.21 Сутью этого
нового курса было признание свободы профсоюзных организаций,
как представляющих законные интересы трудящихся.
«К сожалению,— говорил Джолитти,— многие считают опасны¬
ми все ассоциации трудящихся. Поэтому трудящиеся, со своей сто¬
роны, понимая, что к ним относятся с недоверием, становятся на
позиции, враждебные правительству и государству... Палаты труда
сами по себе не являются незаконными. Их цель состоит всего лишь
в том, чтобы улучшить условия жизни рабочих. Они могли бы
быть хорошим посредником между трудом и капиталом. И если они
занимают враждебную позицию, то только потому, что считают
себя объектом постоянных преследований. До тех пор пока палаты
труда не нарушают закона, к ним следует относиться с уважением;
когда же они нарушают закон, тогда вопрос об этом должен ре¬
шаться судебными властями. Палаты труда в качестве представите¬
лей трудящихся должны быть признаны законом, как признаются
торговые палаты, предоставляющие интересы капитала».
21 СюИШ С. Б18СОГ81 раг1ашеп1;ап. Коша, 1953, уо1. 2, р. 626—633.
16
«Главная причина нападок на палаты труда — это то, что их
деятельность направлена на повышение заработной платы. Понят¬
но, что предприниматели стремятся удерживать заработную плату
яа низком уровне. Но какой интерес от этого государству? Прави¬
тельство, принимая меры, чтобы удержать заработную плату на
низком уровне, совершает политическую и экономическую ошибку.
Правительство должно стоять в стороне от борьбы между трудом и
капиталом, если оно хочет осуществлять свою функцию умиротво¬
рения. Было бы большой ошибкой думать, что низкий уровень за¬
работной платы способствует улучшению экономики; во главе ин¬
дустриального процесса стоят страны с высокой заработной пла¬
той».
«Прогресс рабочего движения — это неодолимое явление, общее
для всех цивилизованных стран и опирающееся на принцип равен¬
ства между людьми. Никто не должен воображать, будто можно по¬
мешать тому, чтобы трудящиеся завоевали свою долю экономиче¬
ского и политического влияния... От позиции конституционных пар¬
тий по отношению к народным классам зависит, станет ли их
возвышение силой охранительной, новым фактором процветания и
величия родины, или, наоборот, оно явится ураганом, который раз¬
рушит ее благополучие».
Это была программа, направленная на вовлечение в орбиту су¬
ществующих институтов новых сил, порожденных индустриализа¬
цией. В том же выступлении Джолитти говорил: «Я не страшусь
организованных сил, гораздо большие опасения внушают мне силы
неорганизованные, стихийные. И это потому, что на организованные
силы правительство может воздействовать законными мерами и с
пользой, тогда как против стихийных смут остается только приме¬
нение силы».
Это была попытка интеграции трудящихся масс в существую¬
щую политическую систему путем демократизации этой системы.
Именно эту функцию призвано было выполнять правительство Дза-
нарделли, пришедшее к власти в феврале 1901 г. Джолитти полу¬
чил в нем пост министра внутренних дел. Однако, превосходя всех
других членов правительства своими недюжинными способностями
государственного деятеля и парламентария, более активный и энер¬
гичный чем Дзанарделли, именно Джолитти стал главной фигурой
«нового курса». Поэтому начало «эры Джолитти», связанной с ре¬
формами, справедливо датируется с 1901 г. Затем — с 1903 по
1914 г.— Джолитти уже сам трижды подолгу стоял во главе прави¬
тельства (в 1903—1905, 1906—1909, 1911—1914 гг.). Таким образом,
«эра Джолитти» практически охватывает время от начала XX в. до
первой мировой войны.
1901 год — год резкого увеличения забастовочного движения в
Италии как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. По
сравнению с предшествующим в 1900 г. общее число забастовок уве¬
личилось с 410 до 1671, т. е. в 4 раза, а число бастовавших уве¬
личилось с 43 тыс. до 420 тыс., т. е. почти в 10 раз. Особенно
внушительным было движение в деревне, где, как и в городе, тру-
17
дящиеся добились значительных уступок, главным образом увеличе¬
ния заработной платы 22.
Характерна деятельность Джолитти в это время в качестве ми¬
нистра внутренних дел. О ней нам известно по его переписке с пре¬
фектами, па которую ссылается, в частности, Джорджо Канделоро.
По его мнению, эта переписка свидетельствует о стремлении
Джолитти ввести новую практику и новые навыки, которые опреде¬
лили бы позицию властей в отношении трудовых конфликтов.
«С огромной энергией и терпеливым упорством Джолитти принялся
за разрешение взятой им на себя трудной задачи: добиться того,
чтобы префекты, привыкшие в течение многих лет к репрессивным
действиям против профсоюзов и их выступлений, что автоматически
делало их союзниками хозяев, признали бы свободу организаций и
забастовок (впрочем, не отрицавшуюся действовавшим законодатель¬
ством) и ограничивали бы свою деятельность обеспечением общест¬
венного порядка и свободы труда. Кроме того, хотя Джолитти был
убежден (сходясь в этом с Соннино и другими либеристами), что в
системе общественного устройства государство не должно брать на
себя роль арбитра в трудовых конфликтах, он приложил энергич¬
ные усилия к тому, чтобы префекты развернули посредническую
деятельность между сторонами 23.
Однако уже в самом начале выявились и пределы прогрессист-
ского курса Джолитти в отношении права на забастовку. «Нужно
учитывать, что у самого Джолитти стремление к обеспечению обще¬
ственного порядка брало верх над идеей беспристрастности госу¬
дарства, когда выступлениями руководили анархические элементы
или когда выступления грозили принять характер всеобщей заба¬
стовки с политическими целями, даже если они выходили за рамки
местных выступлений» 24. В результате уже в самом начале «нового
курса» имели место подавления выступлений трудящихся, особенно
на Юге, где они принимали бурный и насильственный характер.
Другим ограничением было отрицательное отношение Джолитти к
забастовкам государственных служащих, против которых он готов
был применять санкции, предусмотренные уголовным кодексом за
отказ государственных служащих от выполнения своих обязанно¬
стей.
В то же время правительству Дзанарделли—Джолитти не уда¬
лось добиться принятия проекта налоговой реформы, на которой
Джолитти столько раз настаивал в прошлом. Против этого высту¬
пило большинство парламента. После острых дискуссий в парламен¬
те был принят ряд социальных законов, которые были определен¬
ным шагом вперед в этой области, хотя и меньшим, чем на это мож¬
но было рассчитывать на основании общих программных установок
«нового курса». Был принят закон об охране труда женщин и детей
и об обязательном воскресном отдыхе, а также закон, расширяющий
категории рабочих, подлежащих обязательному страхованию от не-
22 Ргосаса С. Ьа 1оМа <И с1а8зе т ИаНа а^Н 111121 (1е1 8есо1о. XX. Кота, 1970.
23 Канделоро Дж. История современной Италии, т. 7, с. 165—166.
24 Там же, с. 168.
18
счастных случаев на производстве. Тогда же, в 1902 г., был принят
закон об учреждении Национального совета труда при министерстве
сельского хозяйства, промышленности и торговли. Он имел своей
целью сбор информации по проблемам труда и его отношениям с
капиталом. Совет должен был состоять из 43 членов, из которых
примерно половина избиралась сенатом, палатой депутатов, торго¬
выми палатами, обществами работников сельского хозяйства, Феде¬
рацией обществ взаимопомощи и Национальной лигой кооперати¬
вов, а другая половина назначалась министром по представлениям
отдельных категорий трудящихся (профсоюзов) и работодателей.
В период последующих правительств, уже под непосредствен¬
ным руководством Джолитти, были приняты меры по организации
широких общественных работ, по предоставлению государственных
заказов и субсидий рабочим артелям и кооперативам, была в зна¬
чительной мере повышена заработная плата наиболее организован¬
ным категориям рабочих. Свобода собраний, свобода слова, свобода
печати, свобода союзов — все это было закреплено в практике госу¬
дарственной жизни в Италии и период «нового курса» Джолитти.
Связь политического обновления с экономическим, с индустриализа¬
цией нашла свое выражение во всей стратегии Джолитти. Как пи¬
шет на этот счет Азор Роза, Джолитти понял, что переход от Ита¬
лии земледельческой к Италии индустриальной предполагает блок
всех прогрессивных политических и социальных сил, требует уста¬
новления прямых контактов между правительством и организован¬
ным рабочим движением в лице социалистической партии, а также1
между предпринимателями и рабочими в лице профсоюзов. «Возник
сектор промышленной буржуазии, свободный от влияния старых
земельных собственников, бюрократической и паразитарной буржуа¬
зии, с одной стороны, и желающий считаться с социальной и поли¬
тической реальностью — с другой. В то же время происходил рост
массовых организаций трудящихся и рост промышленного произ¬
водства. Таковы были объективные факторы для проведения демо¬
кратического эксперимента Джолитти. Экономический рост, полити¬
ка высокой заработной платы и защита конституционных свобод,
в том числе и в области трудовых конфликтов,— все это впервые со
времени создания единого государства в Италии оказалось не взаи¬
моисключающими факторами, но элементами одной и той же стра¬
тегии, ясно понимаемой и последовательно развиваемой» 25.
«Индустриальный блок», о котором идет речь в связи с полити¬
кой Джолитти, фактически в конкретных итальянских условиях
означал блок промышленников и рабочих Севера по ту сторону со¬
циальных сил и специфических интересов Юга. Именно в них —
в промышленниках и рабочих Севера — виделись те самые «про¬
грессивные социальные силы», которые противопоставлялись «от¬
сталым социальным силам» Юга. Что касается специфических инте¬
ресов Юга, то его представители выступали за либерализм и адми¬
нистративную децентрализацию, Джолитти же проводил политику
25 81опа сГИаНа сЫШпИа а 1. Топпо, 1976, р. 1101.
19
протекционизма, и государственной централизации. При этом
нельзя сказать, что Джолитти оставался глухим к экономическим и
социальным нуждам Юга. В период его правления были увеличены
денежные ассигнования на экономическое и социальное развитие
отдельных южных провинций. Однако Джолитти не затронул глу¬
бинной проблемы — проблемы социальной структуры, а также по¬
литических порядков и политической практики, в которых корени¬
лась отсталость Юга. Более того, когда население Юга выступало
против существующих там политических порядков и социальных
несправедливостей, Джолитти не останавливался перед применени¬
ем силы или репрессий.
Таким образом, «южная проблема» была одним из главных, но
далеко не единственным изъяном политики Джолитти. Ёудучи чело¬
веком диктаторского склада, довольно неразборчивым в средствах,
Джолитти прибегал к парламентским махинациям, подкупам, наси¬
лию и коррупции во время предвыборной борьбы, совершал иной
раз повороты вправо и т. д. Реформы и демократизация государ¬
ства на пути джолиттизма были весьма сложным историческим
процессом. Но в целом это был процесс развития в сторону демо¬
кратизации общества. Понятно и обострение борьбы в итальянской
социалистической партии по вопросу об отношении к «новому кур¬
су» Джолитти. И в этой борьбе по-своему раскрывалась проблема
реформ и демократизации государства в Италии XX в.
Дилемма, вставшая перед социалистами в это время, была тако¬
ва: поддерживать ли правительство, вступившее на путь реформ,
или же занимать по отношению к нему непримиримую позицию, как
к правительству буржуазному, а значит, органически враждебному
пролетариату. Реформисты во главе с Филиппо Турати считали не¬
обходимым, сохраняя самостоятельность партии, поддержать в то же
время правительство, «непримиримые» во главе с Артуро Лабриолой
считали это «изменой делу пролетариата». Вскоре после программ¬
ной речи Джолитти 4 февраля 1901 г. и образования правительст¬
ва Дзанарделли 14 февраля 1901 г. Турати в печатном органе со¬
циалистов «Критика Сочиале» выступил с рядом статей в обоснова¬
ние политики поддержки нового курса правительства. Эта его пози¬
ция получила название «министериализм», и она вскоре нашла не
только теоретическое, но и практическое выражение. 22 июня 1901 г.
социалисты проголосовали в парламенте в пользу правительства,
оказав ему в этот момент решающую поддержку. Буквально через
несколько дней, 27 июня 1901 г., полиция применила силу при раз¬
гоне демонстрации батраков в Берре (провинция Феррара). Это
сильно поколебало доверие к правительству, и реформисты подверг¬
лись острой критике внутри партии. В ответ Турати опубликовал
свою программную статью «Социалистическая партия и текущий
политический момент» 26.
После 1900 г., писал он, произошла «парламентская революция»
и разработана программа реформ, которые отнюдь не безразличны
26 СгШса 8ос1а1е, 1901, 16 1и§1.
20
массам. Необходимо, чтобы массы могли бы пользоваться «элемен¬
тарными политическими правами (собраний, ассоциаций, коалиций,
печати, пропаганды)» и избирательным правом. Партия должна спо¬
собствовать эволюции в этом направлении. Турати предупреждал
против упрощенного сведения всех имущих классов к «единой ре¬
акционной массе». Имеются, отмечал он, разные фракции буржуа¬
зии, с некоторыми из которых пролетариат может вступить в согла¬
шение «ради определенных завоеваний или ради определенных мер
защиты». Говоря о позиции «непримиримых», которых он обвинял
в анархии, Турати писал, что «всем им присуща общая черта: от¬
вращение к реформам, отсутствие чувства эволюционной постепен¬
ности, инфантильное упрощенчество концепций, катастрофическая
одержимость, культ (сознательный или бессознательный) спаси¬
тельного насилия. Вчера — это ультранепримиримость, сегодня —
антиминистериалистская кампания, отражающая все эти черты.
В самом деле, она предполагает два момента: недооценка достигну¬
тых улучшений, поскольку они лишь частичны; мысль, что все пра¬
вительства примерно на одно лицо и, если даже произойдет возврат
к реакции, это не столь важно для пролетариата».
Артуро Лабриола в ответ на это опубликовал брошюру «Мини¬
стерство и социализм. Ответ Филиппо Турати» 27. В брошюре не
отрицалась полезность реформ, но утверждалось, что добиться их
легче путем оппозиции правительству, чем сотрудничеством с ним.
Оспаривалось одно из главных положений Турати — идея соглаше¬
ния пролетариата с наиболее современной промышленной частью
буржуазии против буржуазии отсталой, паразитарной, непроизводи¬
тельной. Лабриола полагал, что интересы обоих этих частей буржуа¬
зии сближаются, а государство является выразителем всей этой си¬
стемы, направленной в конечном счете против пролетариата. По¬
этому социалистическая партия не должна компрометировать себя,
оказывая одним министерствам большую поддержку, чем дру¬
гим. Борьба за демократические свободы — это, согласно Лабриоле,
«риторика», а сами эти свободы «не являются необходимыми для
продвижения к социализму».
Свои нападки на реформизм в социалистической партии Лабрио¬
ла возобновил на съезде этой партии в Имоле в сентябре 1902 г.28
Обращаясь к реформистам, он говорил: «Реформы, за которые вы
выступаете, подорвут, по вашему мнению, основу современного об¬
щества. Но если эти реформы (вольно или невольно) предоставля¬
ются господствующими классами, то как можно предположить, что¬
бы они сами подрывали основу своего существования. Очевидно, что
тут что-то не так». И Лабриола призывал сосредоточить усилия на
борьбе за полную ликвидацию «буржуазных экономических отноше¬
ний, делающих возможной эксплуатацию трудящихся». Значитель¬
ным большинством, однако, победила реформистская резолюция, ут¬
верждавшая, что на пути, ведущем к социалистической революции,
27 ЬаЪгЫа А. М1тз1;его е зосхаНзто: Шзроз1а а РШрро ТигаИ Игепхе, 1901.
8 Р81: КепсИсогЦо с1е1 VII Соп^геззо №2юпа1е (1шо1а, 6—9 зе1. 1902). Коша,
1903.
21
наряду с пропагандой принципов необходимы и реформы. В резолю¬
ции одобрялась поддержка, оказанная правительству социалистами
в парламенте, так как эта поддержка «обеспечила развитие проле¬
тарской организации и предотвратила возможность возврата к реак¬
ции». В резолюции выражалось сожаление по поводу «колеблющей¬
ся и подчас нелиберальной политики нынешнего правительства»,
а также подчеркивался «преходящий характер сотрудничества с не¬
пролетарскими партиями».
После социалистического съезда в 1902 г. позиции реформистов в
партии ослабли. Это был период некоторого экономического спада
как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Безработица
увеличилась, а забастовочное движение уменьшилось, как уменьшил¬
ся и процент забастовок, окончившихся успешно. Те, кто ожидал
быстрых и радикальных перемен к лучшему, разочаровывались.
Иногда разочарование сменялось бунтарскими настроениями. На
этом фоне усилилось влияние «непримиримых», которые все в боль¬
шей мере делали ставку на синдикаты, видя в них зародыш новой
революционной власти и противопоставляя их таким образом пар¬
тии, которая, по их мнению, все более скатывалась на позиции пар¬
ламентаризма и реформизма.
Характерно, что и на этот раз не обошлось без своеобразного
преломления всех этих вопросов сквозь призму «южной проблемы».
Коль скоро «индустриальный блок» был фактически блоком про¬
мышленной буржуазии и рабочих Севера, то и реформисты, высту¬
павшие во имя прогресса и демократии за этот блок, оказывались
фактически как бы защитниками интересов Севера. Напротив, ради¬
кальные революционные настроения, в том числе и синдикализм, от¬
ражали настроения, господствующие в основном на Юге с его осо¬
бенно острыми социальными и политическими противоречиями.
В известной мере синдикализм, хотя и инстинктивно, выражал идею
союза рабочих Севера с крестьянами Юга, противопоставленного
блоку промышленной буржуазии с рабочими на Севере Италии.
Впрочем, сама по себе идея союза рабочих Севера с крестьянами
Юга была высказана еще в конце прошлого века известным мери-
дионалистом (борцом за решение южной проблемы) Гаэтано Сальве-
мини, примкнувшим к социалистической партии. Однако не он, а все
тот же Артуро Лабриола стал главным оппонентом реформистов
в социалистической партии с позиций одновременно и синдикализ¬
ма и меридионализма.
На съезде социалистической партии в Болонье в апреле 1904 г.29
реформистская резолюция была представлена Леонида Биссолати.
В ней подтверждалось, что «партия по отношению ко всякому на¬
правлению и образу действий буржуазного правительства должна
сохранить автономный характер пролетарской партии, цель кото¬
рой — избавление пролетариата от капиталистической эксплуата¬
ции». В то же время указывалось, что партия «может оказывать
29 Р81: КепсИсопЩ йеИ’УШ Соп^геззо Кагюпа1е (ВоЬ^па 8—11 арг. 1904).
Коша. 1904.
22
поддержку тем действиям правительства, которые внушают доста¬
точное доверие, как идущие на пользу пролетариата». Выступая в
обоснование этой резолюции, Турати говорил: «Бывают ситуации,
когда мы считаем, что данное правительство приносит известную
пользу, что необходимо оттянуть время смены правительства, кото¬
рое дает нам возможность осуществить те или другие наши цели.
В этих ситуациях мы вынуждены смягчать наши действия, чтобы
не вызвать неблагоприятной для нас смены правительства. Напро¬
тив, кто хочет беспрерывных мятежей, непримиримой и безостано¬
вочной борьбы, тот, конечно, считает необходимым все время обост¬
рять ситуацию».
В резолюции, предложенной Лабриолой, говорилось, что «всякая
реформистская деятельность при буржуазном режиме — даже если
она вызвана давлением пролетариата и отчасти полезна рабочим —
всегда несовершенна и никогда не подрывает основного механизма
капиталистического производства». Поэтому проведение реформ долж¬
но быть предоставлено буржуазным правительствам без какого бы то
ни было парламентского сотрудничества и компромиссов со стороны
пролетариата». Выступая в прениях, Лабриолаговорил: «Реформист¬
ская тактика, сотрудничество классов, союз с другими партиями
перед выборами и в парламенте — все это звенья одного процесса...
Эта деятельность стремится не создать органы будущего общества,
а разрушить препятствия, поставленные старым обществом на пути
нового общества. Поэтому деятельность реформистов негативная».
Ни реформистская резолюция, ни резолюция Лабриолы не со¬
брали необходимого числа голосов. В конце концов была принята
компромиссная, так называемая интегралистская, резолюция, кото¬
рая была составлена так, что ни к чему не обязывала, давая широ¬
кий простор деятельности всех течений.
В том же 1904 г., в сентябре, синдикалисты выступили инициа¬
торами первой в Италии крупной всеобщей забастовки. Она была
вызвана насильственными действиями полиции против забастовщи¬
ков в Сардинии и Сицилии. Забастовка продолжалась пять дней и
охватила крупнейшие промышленные центры страны. Реформисты
были против этой забастовки, а синдикалисты оказались неспо¬
собными обеспечить ей серьезное политическое руководство. В ре¬
зультате забастовка закончилась поражением, хотя Джолитти и не
стал применять силу. Авторитет синдикалистов был в какой-то сте¬
пени подорван.
На съезде социалистической партии в Риме в октябре 1906 г.
была принята интегралистская резолюция, близкая позиции рефор¬
мистов. А на съезде во Флоренции в сентябре 1908 г. вновь уже
безраздельно господствовали реформисты. В принятой по их предло¬
жению резолюции говорилось о демократической солидарности. Под
этим понималось согласование действий всех партий, идущих по
пути реформ. Съезд одобрил организационный разрыв с синдикали¬
стами. Были одобрены также принципы отношений социалистиче¬
ской партии с Всеобщей конфедерацией труда (ВКТ), которые под¬
тверждали автономию этой организации.
23
ВКТ была создана в Италии в 1906 г., и ее руководство состоя¬
ло в основном из реформистов, которые со своей стороны стреми¬
лись обеспечить свою независимость от политических партий, в том
числе и от социалистической партии. Политика профсоюзных рефор¬
мистов и политика реформистов в партии несколько различались.
Профсоюзный реформизм в значительной мере исходил из интересов
отдельных категорий трудящихся, объединенных в отраслевые фе¬
дерации, тогда как реформисты в партии должны были считаться с
настроениями и интересами самых широких масс трудящихся, в том
числе и их неорганизованной части. Благодаря своей склонности к
соглашениям и компромиссам ВКТ объективно становилась одним
из компонентов джолитианской политики реформ и сотрудничества с
промышленными рабочими. Это был немаловажный компонент, учи¬
тывая, что ВКТ объединила довольно большое и все возраставшее
число трудящихся: в 1907 г.—190422 человек, 1908 г.—262006,
1909 г.—307 925, 1910 г.- 356 420, в 1911 г - 383 770 зэ.
В конечном счете через 10 лет после начала политики «нового
курса» Джолитти реформизм в итальянском рабочем движении —
в социалистической партии и ВКТ — имел очень сильные, а практи¬
чески преобладающие позиции. С другой стороны, Джолитти мог к
этому времени рассчитывать и на определенную поддержку церкви
и влиятельных католических кругов. Рассмотрение политики Джо¬
литти сквозь призму отношения к нему этих кругов — еще один
важный элемент анализа этой политики, анализа эволюции италь¬
янской государственности в направлении к буржуазной демократии.
Важной вехой на пути развития отношений между церковью и
государством в Италии стал 1904 год. Именно в этом году, в сентяб¬
ре, произошла та первая всеобщая забастовка в Италии, которая
была организована синдикалистами и так напугала не только
«власть имущих», но и большую часть «благонамеренных граждан».
После окончания забастовки Джолитти распустил парламент и на¬
значил на 6 ноября того же года новые выборы. Он рассчитывал
при этом воспользоваться настроениями в обществе, чтобы ослабить
влияние социалистов и создать более консервативную палату.
В преддверии этих выборов непримиримые клерикалы вновь за¬
явили о необходимости воздержаться от участия в них в соответст¬
вии с принципом «N011 ехре^И». Однако более умеренные католики
стали склоняться к участию в выборах, чтобы поддержать «партии
порядка» против «партий анархии и забастовочного. безумия».
В конце концов папа Пий X, который был избран только в 1903 г.,
нашел удобную формулу: официально он не отменил принцип «N011
ехрейИ», но предоставил католикам право «поступать согласно своей
совести». Практически это означало отмену запрещения голосовать,
а значит, и начало активного включения католиков в политическую
жизнь государства в Италии. В целом католики оказали своим го¬
лосованием эффективную поддержку кандидатам умеренных и сто-
30 Ьа СопГейегагюпе Сепега1е (1е1 Ьауого пе§Н аШ, пе1 ДоситепИ, пе1 соп^гез-
31, 1906—1926. МПапо, 1962, р. 419.
24
ронников Джолитти, выступавших на выборах 1904 г. с антисоциа¬
листических и антирадикальиых позиций. Двое из католиков даже
были избраны в парламент.
Но вот что характерно: часть католиков считала Джолитти не
столько умеренным, сколько консерватором. Поэтому они выступили
в одних случаях с оговорками, в других — с прямым неодобрением
участия католиков в выборах на стороне Джолитти. Речь идет о так
называемых «христианских демократах», которые появились в като¬
лическом движении в Италии в самом конце XIX в. В их среде уже
созревала идея собственной концепции демократии, отличной от той,
которая складывалась у либералов-прогрессистов. Христианские де¬
мократы выступали, в частности, против чрезмерной централизации
государства, против вмешательства государства в те области, где
для поддержания нормальной жизни можно было обойтись общест¬
венными институтами, свободными от государственной власти. Хри¬
стианские демократы противопоставляли либеральному индивидуа¬
лизму общественное сознание, основанное на коллективизме и хри¬
стианской этике. В отличие от либералов они были нацелены на мас¬
сы, и в этом у них было много общего с социалистами. Как и со¬
циалисты, они уже начинали организовывать трудящихся в про¬
фессиональные лиги, которые стали основой католического профсо¬
юзного движения. Имена некоторых из христианских демократов,
в частности Ромоло Мурри и Луиджи Стурцо, связывались с попыт¬
ками создания своей политической партии.
Растущее влияние христианских демократов было одной из при¬
чин усиления разногласий в «Опера деи конгресси», который папа
Пий X вынужден был в том же 1904 г., в июле, распустить.
Но борьба внутри католического движения продолжалась, и эта
борьба нашла свое отражение также и в разногласиях по поводу
позиции католиков на выборах в ноябре 1904 г. Руководимый Мурри
журнал «Культура сочиале» решительно осудил союз с консервато¬
рами (подчеркнуто мною.— Б. Л.), который, по его мнению втяги¬
вал католиков в реакционную политику, вовсе не оправданную об¬
стоятельствами, поскольку никакая действительная опасность не уг¬
рожала стране. Журнал' призывал молодых католиков направить
свои усилия на создание новой самостоятельной партии 31. Во мно¬
гом схожую позицию занял и Стурцо, который писал: «Мы боремся
против социалистов — это верно, но делаем это, опираясь на наши
силы и идеи, имеющие определенную социальную и демократиче¬
скую ценность. Между тем, поддерживая умеренных, мы стали на
реакционные позиции и выступили против стремлений и требований,
которые отвечают жизненным потребностям пролетариата и от ко¬
торых зависит будущее христианских социальных сил» 32.
После выборов в ноябре 1904 г. христианские демократы акти¬
визировали свои усилия, направленные на создание самостоятель¬
ной политической партии. Однако папа Пий X был против. В своей
31 Канделоро Дж. Католическое движение в Италии. М., 1955, с. 349.
32 Там же.
25
энциклике «II 1егшо ргорозИо», опубликованной в июне 1905 г., он
призвал итальянских католиков создать «Народный союз», который
должен был заполнить вакуум, образовавшийся после роспуска
«Опера деи конгресси». В отличие от проектируемой христианскими
демократами политической партии этот союз должен был находить¬
ся под строгим контролем Ватикана и епископата. Но главным в
новой энциклике были общие директивы папы по вопросу об участии
католиков в парламентских выборах. В ней указывалось, что «чрез¬
вычайно серьезные мотивы» не разрешают отменить установки, за¬
прещающие католикам Италии входить в состав органов законода¬
тельной власти. Но далее: «Разве только столь же серьезные моти¬
вы, продиктованные высшим благом общества, спасти которое необ¬
ходимо во что бы то ни стало, потребуют в отдельных случаях отка¬
за от закона, особенно тогда, когда вы, преподобные братья, признав
безусловную необходимость такого решения для блага вашей паст¬
вы и во имя высших интересов церкви, найдете нужным обратить¬
ся с просьбой об отмене этого принципа. Сама возможность благо¬
расположения нашего к такой просьбе предполагает, что все католи¬
ки будут благоразумно и серьезно готовиться к участию в полити¬
ческой жизни и включатся в нее, если это потребуется. Следователь¬
но, крайне важно, чтобы та деятельность, которую католики столь
успешно развернули во время избирательной кампании по выборам
в советы коммун и провинций, была распространена также и на со¬
ответствующую подготовку к участию во всей политической жизни
Италии...» 33.
Комментируя эту энциклику, Джорджо Канделоро пишет: «По
существу, Пий X придал характер общей директивы решению, при¬
нятому в связи с выборами 1904 г.: участие католиков в парламент¬
ских выборах должно быть формально исключением из правила, но
в определенных случаях его следует поощрять в консервативных
целях. В самом деле, не ясно, какой иной политический смысл мог¬
ли иметь в условиях Италии того времени «серьезные мотивы, про¬
диктованные высшим благом общества, спасти которое необходимо
во что бы то ни стало» 34.
В соответствии с этой энцикликой в 1906 г. были созданы три
католические общенациональные организации: Народный союз ка¬
толиков Италии (идеологический и политический центр католиче¬
ского движения), Социально-экономический союз итальянских като¬
ликов (католические профсоюзы, общества взаимопомощи, коопера¬
тивы, кредитные учреждения), Итальянский католический избира¬
тельный союз (координация участия католиков в выборах). Кроме
того, имелись еще организации: Итальянская католическая моло¬
дежь, Университетский католический союз и Союз католических
женщин Италии. В 1908 г. был создан высший координационный
орган — Генеральное руководство Итальянского католического дей¬
ствия. И все это под контролем Ватикана.
33 Ье епскНсЪе зос1аН (Ы Рар1 с1а Рю IX а Рю XII (1864—1946), Ноша, 1948,
р. 221—222.
34 Канделоро Дж. История современной Италии, т. 7, с. 30.5.
26
На парламентских выборах в марте 1909 г. запрет участвовать
в них был официально отменен в 72 избирательных округах. Бал¬
лотировалось 52 депутата-католика, из которых было избрано 16.
Однако эти депутаты не составили в парламенте особой группы,
ибо Ватикан по-прежнему противился всему, что могло бы дать по¬
вод думать об образовании партии 35. Что касается массовых като¬
лических организаций, то руководимые ими профсоюзы насчитыва¬
ли к концу 1910 г. 104 614 членов, из них 67 466 в промышленно¬
сти и 37 148 в сельском хозяйстве 36. В отличие от классовых «крас¬
ных» профсоюзов католические профсоюзы называли «белыми».
В основном они выступали за мирные средства борьбы, но иногда
шли и на забастовки. Они «вовлекали в движение массы, которых
отпугивала примитивная антиклерикальная пропаганда социалисти¬
ческих профсоюзных организаторов» 37.
Такова была расстановка главных политических сил в Италии —
либералов, социалистов и католиков, когда Джолитти, в четвертый
раз возглавив правительство, представил в апреле 1911 г. свою про¬
грамму парламенту. Это была одна из его самых радикальных демо¬
кратических программ, которую по значению можно уподобить его
знаменитому выступлению 4 февраля 1901 г. Теперь Джолитти во
весь рост поставил проблему реформы избирательной системы.
До сих пор парламентское большинство противилось такой ре¬
форме, которая значительно расширила бы контингент избирателей.
Джолитти же теперь исходил из того соображения, что за стенами
законодательного учреждения выросла сила, обнаружившая стремле¬
ние вступить в борьбу за достижение того, что парламент находил
несвоевременным. Необходимо интегрировать эту силу в существую¬
щую политическую систему. Речь шла о миллионах новых избира¬
телей, когда Джолитти предложил отказаться от образовательного
ценза для людей достигших тридцатилетнего возраста и для тех,
кто прошел военную службу. «Таким образом,— заявил он,— воен¬
ная подготовка или богатый жизненный опыт возместят образова¬
ние, не устраняя побудительных мотивом к обучению в школе, по¬
зволяющему стать избирателем тотчас же по достижению совершен¬
нолетия».
Другим пунктом джолиттианской программы было введение госу¬
дарственной монополии на страхование жизни: «Среди социальных
учреждений нам следует прежде всего позаботиться о кассе для вы¬
платы трудящимся пособий по инвалидности и старости, которой
мы намерены придать более действенный характер и предоставить
большие финансовые средства. И так как состояние бюджета не по¬
зволило бы осуществить значительные ассигнования за счет госу¬
дарственных финансов, мы предложим ввести государственную мо¬
нополию страхования жизни и все поступления от нее передать кас¬
се для выплаты трудящимся пособий по инвалидности и старости.
Таким образом, в то время как надежная гарантия государства по-
35 Там же, с. 307.
36 Канделоро Дж. Профсоюзное движение в Италии. М., 1953, с. 64.
37 Там же, с. 65.
27
зволит расширить социальное обеспечение в форме страховании
жизни, поступления от страхования обеспеченных классов приведут
к увеличению размеров пенсий для рабочих» 38.
Социалистические депутаты горячо поддерживали программу
Джолитти. Однако они не были готовы к участию в его правитель-,
стве, отклонив очередное его предложение на этот счет39. Участие
в «буржуазном правительстве» было той границей, которую социали¬
стическая партия так и не переступила. Любой шаг в этом направ¬
лении вел к разрыву с партией. Что касается католических депута¬
тов, то большинство из них поддержало проект избирательной ре¬
формы. В то же время видный их представитель Филиппо Меда
предложил, чтобы эта реформа предусматривала также введение
пропорциональной избирательной системы40. Это было требование
христианских демократов, которое они выдвигали еще с конца
XIX в. У них не было еще большого количества политических дея¬
телей, достаточно популярных в отдельных избирательных округах.
Зато хорошо организованные массы католиков в масштабе провин¬
ции могли обеспечить избрание большего числа депутатов-католи-
ков, чем то могло иметь место при системе выдвижения одного де¬
путата. Однако это предложение католиков не было принято.
Программа Джолитти натолкнулась на энергичное сопротивление
консервативных либералов. Это было продолжение старой борьбы
между консервативным и прогрессистским крылом либералов, кото¬
рая на заре века нашла свое выражение в столкновении Сиднея
Соннино и Джолитти. На стороне первого выступали все те, кто
был против джолиттианского блока промышленников и рабочих Се¬
вера, противопоставляя этому блоку компромисс между промышлен¬
никами Севера и аграриями Юга. Система, основанная на этом ком¬
промиссе, естественно предполагала весьма ограниченное избиратель¬
ное право, исключающее участие широких масс избирателей в вы¬
борах. На стороне Соннино был и руководитель самой влиятельной
в Италии газеты «Коррьере делла Сера» Луиджи Альбертиии. Он
обвинил Джолитти наряду с прочим в демагогической политике за¬
игрывания с массами41. В то же время он критиковал Джолитти
за «цинизм его сделки с церковью», которая ставила под угрозу
«светский характер государства, вышедшего из Рисорджименто».
При обсуждении проекта избирательной реформы в парламенте
с наиболее аргументированной речью против Джолитти выступил
Гаэтано Моска. Он был уже довольно известным социологом, кото¬
рый противопоставлял «абстрактным принципам» Великой фран¬
цузской революции «солидную реальность естественных законов»,
предполагающих неравенство людей. В своем выступлении по>
проекту избирательной реформы он акцентировал внимание именно
на «реальности», на том, что в результате предложенной реформы
в политику будут вовлечены прежде всего неграмотные массы юж-
38 ОьоИШ О. Б15СОГ31 раг1атеп1ап. Кота, 1955, уо1. 3, р. 1367—1368.
39 ШсЦ р. 1374.
40 II Раг1атеп1о пе11а’з1опа сГИаНа. Вап, 1964, р. 456—459.
41 АЬЪегИт Ь. УепИ апт <И уйа роНИса, 1898—1918. Во1о§па, 1950, уо1. 1, р. 49.
28
ного крестьянства. Эти неискушенные в политике люди станут до¬
бычей всякого рода политиканов и демагогов, а значит, превратятся
во взрывоопасную силу, в силу, угрожающую самим основам либе¬
рального государства в Италии, основам правового государства42.
Все это Моска говорил, будучи сам меридионалистом. Впрочем,,
меридионалистами были и многие другие критики Джолитти справа:
от Соннино и Альбертини до Антонио Саландра.
С правых же позиций выступали против Джолитти и национа¬
листы. Вначале национализм в Италии как образ мышления и
даже как движение был довольно пестрым явлением. Один из вид¬
ных его идеологов — Шипио Сигеле подчеркивал, например, что
национализм в Италии выступает с позиций индустриального про¬
гресса и прогресса вообще и этим отличается от национализма, как
сугубо консервативной силы, во многих других странах: «Во Фран¬
ции слово „национализм44 является синонимом партии ретроградной,
клерикальной, антисемитской, легитимистской... В Италии национа¬
лизм может оказаться лишь партией либеральной, искренне и смело
либеральной, которая желает разбудить дремлющую национальную-
энергию, направив ее на развитие торговли, промышленности, ис¬
кусства, науки, политики, во имя единой цели — величия отечества.
Национализм, одним словом, желает одушевить каждого итальянца
тем патриотизмом, который сейчас распыляется и дробится на мно¬
жество патриотизмов провинициальных» 43.
Однако этот крен в сторону «либерального национализма» до¬
вольно скоро уступил место откровенно антилиберальному, антиде¬
мократическому и антисоциалистическому национализму. Эта новая
направленность в значительной мере питалась идеями, которые
проповедовались журналами «Марцокко» и «Конвинто», «Реньо»
и «Леонардо», писателем Габриеле Д’Аннунцио и социологом Виль-
фредо Парето. Этот последний обосновал, в частности, теорию элиты
и аристократии, которая должна противостоять угрожающему на¬
плыву пролетарских масс. Основатели журнала «Леонардо» Джо¬
ванни Папини и Джузеппе Преццолини перевели эту теорию
в плоскость сугубо политической и идеологической борьбы. В своем
письме к Парето в 1904 г. Преццолини писал: «Вы видите в теории
аристократии научную теорию; я же вижу здесь научное оправда¬
ние актуальной политической надобности» 44. А Папини формулиро¬
вал программу национализма следующим образом: «Надо разбудить
класс буржуазии при помощи аристократии, чтобы направить его
против социалистической или полусоциалистической демократии.
Это значит, что надо вывести на арену национальной жизни слав¬
ную историческую аристократию, дабы она стала центром возрож¬
дения промышленной аристократии и, сделав энергию и дисциплину
достоянием всего класса, повела бы его на борьбу против нажима
и атак разлагающих отечество сил» 45.
42 Мозса О. II 1гашоп1о с1е11о 81а1о НЬега1е. Са1аша, 1971, р. 141.
43 81§Ке1е 8. Ра^те МагюпаПзЪе. МПапо, 1910.
44 РарШ О., РгеггоИт С. УессЫо е пиоуо пагюпаКзто. МПапо, 1914, р. 53.,
45 ШН., р. 23—24.
29
«В основе национализма как идеологии,—писал Паоло Алат-
ри,— лежит абстрактная концепция нации, рассматриваемой как
некий абсолют, а не как единый диалектический организм, состоя¬
щий из разнообразных конкретных элементов нравственного, со¬
циального, политического и экономического порядка, соединяющих¬
ся вместе в одном народе и в одной стране»46. Именно в этом
своем качестве национализм противостоял не только социализму с
«его теорией классов, но и либерализму и созданному на его идео¬
логической основе государству. Национализм берет за основу не
гражданина, не индивид, а нацию. «Индивид существует только в
нации и является по отношению к ней инструментом бесконечно
малым и преходящим. Его следует рассматривать как орган и ин¬
струмент нации» 47.
Впервые итальянский национализм заявил о себе как о серьез¬
ном факторе общественного мнения и политической борьбы в
1908 г. в связи с австрийской аннексией Боснии. В ответ на эту
аннексию по Италии прокатились демонстрации и митинги протеста,
произошли бурные антиавстрийские выступления в печати и в пар¬
ламенте. А в последующие годы национализм из острого становится
как бы хроническим. Из области эмоций он переходит в сферу опре¬
деленных идей.
На съезде националистов во Флоренции в декабре 1910 г. была
создана Итальянская националистическая ассоциация. Съезд под¬
черкнул, что ненависть к Австрии необходимо сменить широким
и положительным осознанием места Италии под солнцем. Начиная
с марта 1911 г. еженедельным печатным органом движения стала
газета «Идеа Национале», основанная Энрико Коррадини и группой
его единомышленников. Культ силы и войны становится краеуголь¬
ным камнем националистической идеологии. Сильный народ несет
в себе самом логику собственного роста, и место его в мире опре¬
деляется не замкнутым кругом формальных императивов, а беско¬
нечным и существенным разумом истории. «Пусть национализм
пробудит в Италии жажду победоносной войны» 48.
Характерно, что этот культ силы и войны находит свое выраже¬
ние и за пределами национализма как определенного политического
и идеологического движения. Его прославляют в это время и футу¬
ристы, которые в феврале 1909 г. организационно оформились с
целью «пробудить, очистить и обновить Италию»49. В манифесте,
написанном лидером футуристов Филиппо Томмазо Маринетти, про¬
возглашалось: «Мы хотим воспевать любовь к опасности, привычку
к энергии и к отваге. Главными элементами нашей поэзии будут:
храбрость, дерзость, бунт... Мы хотим прославить войну — един¬
ственную гигиену мира...» 50.
46 Алатри П. Происхождение фашизма. М., 1961, с. 27.
47 АНаз С. Ь’есопопиа пагюпаАе согрогаНуа. Кота, з. а., р. 10.
48 II пагюпаНзто КаНапо: АШ (1е1 Соп^геззо <И Ейепге. Ейепге, 1911, р. 34.
49 СЫигсо О. 81опа (1е11а пуойтопе 1азс1з1а. Игепге, 1929, уо1. 1, р. 21.
50 Манифесты итальянского футуризма. М., 1914, с. 7.
30
Коррадини и его единомышленники утверждали, что национа¬
лизм для итальянцев играет ту же роль, какую социализм играет
для пролетариата,— это оружие освобождения от нестерпимого гне¬
та для «бедной» и «обиженной» Италии. В конечном счете все это
выливалось в основополагающую для итальянского национализма
теорию «пролетарской нации». Характерно, что и эта теория нахо¬
дит свое выражение за пределами национализма как определенного
политического и идеологического движения. С известной трансфор¬
мацией ее мы встречаемся, в частности, у синдикалистов.
Поток эмигрантов из Италии вызывает все более сильное чув¬
ство возмущения и обиды за страдания народа. В Европе и во всем
мире нет другого такого народа, который вынужден был бы отправ¬
лять стольких своих сынов в эмиграцию. Англичане, французы, нем¬
цы, американцы — все те, кто имеет свои колонии и богатые ресур¬
сы,— они могут позволить себе роскошь играть в такие игрушки,
как антимилитаризм, эрвеизм и т. п. «Я хотел бы, чтобы Эрве про¬
вел год среди крестьян, которые эмигрируют из Европы, особенно
из Италии»51,—с горечью и сарказмом писал в январе 1911 г.
синдикалист Либеро Танкреди. Страдания итальянских эмигрантов
так велики, что нельзя ждать, пока пролетариат в Италии одержит
победу над буржуазией. И здесь сорелевский активизм, характер¬
ный для синдикалистов, оборачивался у многих из них, в частности
у Артуро Лабриолы, таким образом, что ради незамедлительного
облегчения участи трудящихся они считали возможной и даже не¬
обходимой борьбу Италии за свои колонии, куда можно было бы
направить поток эмигрантов. В представлении некоторых синдикали¬
стов, особенно чувствительных к «южной проблеме», это отвечало
бы интересам широких масс южного крестьянства. Но эту задачу
выдвигали и националисты. Коррадини провозглашал: «Южная
проблема — это прежде всего проблема Африки! Для всех полезна
оккупация Ливии!» 52.
Идея колонизации Ливии встречала поддержку и у некоторых
социалистов, которые ссылались при этом на авторитет самого
крупного марксистского теоретика в Италии — Антонио Лабриолы.
Еще в 90-х годах прошлого века он говорил, что колонии нужны,
так как там можно устраивать социалистические поселения.
А в 1902 г. в своем знаменитом интервью о проблеме Ливии он вы¬
сказал идею, согласно которой развитие буржуазии неизбежно пред¬
полагает захват колоний и пролетариат заинтересован в стимулиро¬
вании этого развития и, следовательно, в поощрении этих завоева¬
ний 53. Хотя большинство социалистической партии отрицательно
отнеслось к планам колонизации Ливии, активного противодействия
их осуществлению оказать не удалось.
В целом, по мнению Джорджо Канделоро, ситуация в стране
благоприятствовала осуществлению колонизации. «...Прежде всего
51 8ап1агеЩ Е. Ье зосхаНзте паИопа1 еп ИаНе: РгесейегПз е! огцрпез.— Ье-
тоиуетеЩ зос1а1, 1965, ]апу.-таг., N 50, р. 56.
Соггайтг Е. Ь’ога (И ТпроК. МПапо, 1911, р. 227.
ЬаЪгЫа Ап1. 8спШ ро1Шс1. Вап, 1970, р. 491—499.
31
нужно напомнить о том, что националистический дух получил ши¬
рокое распространение не только среди основателей движения, по¬
лучившего такое название, но и среди либералов различных катего¬
рий и среди католиков и что идею необходимости возобновить
колониальную экспансию, связанную как с иллюзорной надеждой
открыть выход для эмиграции, так и с перспективой добиться улуч¬
шения положения пролетариата посредством развития буржуазии,
поддержали также революционные синдикалисты, социалисты, ра¬
дикалы и республиканцы. Распространению подобных идей содей¬
ствовала, помимо ослабления демократического пацифизма и социа¬
листического интернационализма, деятельность промышленных
кругов, заинтересованных в военных поставках, в строительстве
кораблей, в завоевании новых рынков, банковских групп, заинтере¬
сованных в инвестициях на Ближнем Востоке и в Ливии, и аграр¬
ных кругов, настроенных в консервативном и умеренно клерикаль¬
ном духе» 54.
Сам Джолитти в своих «Воспоминаниях» свидетельствует, что
программа его нового правительства включала не только реформу
избирательной системы и государственную монополию на страхова¬
ние. Был еще третий пункт: «решение проблемы Ливии, которое
я давно уже обдумывал, имея твердое намерение воспользоваться
первой же возможностью, чтобы довести его до благополучного
конца»55. Как это сочеталось с его демократической программой
внутри страны? По-видимому, так же как у Антонио и Артуро
Лабриолы, это сочеталось с их безусловно искренними социалиста
ческими и революционными устремлениями. Таковы причуды исто
рии, которая творит не по заданным и прямолинейным шаблонам,
а в необычных сочетаниях и противоречиях, рожденных самой
жизнью.
Война с Турцией из-за Ливии началась в сентябре 1911 г. Она
оказалась довольно тяжелой, хотя и закончилась через год, в ок¬
тябре 1912 г., победой Италии и превращением Ливии в ее коло¬
нию. Отметим сразу, что это не разрешило «южную проблему»
и проблему эмиграции из Италии в Америку и европейские стра¬
ны. Колонизировать захваченную территорию оказалось не под силу
бедным калабрийским крестьянам. Непривычные условия земледе¬
лия и отсутствие капиталов пугали земледельцев, дешевая местная
рабочая сила отталкивала итальянских рабочих.
Внутри страны эта война на первом ее этапе отодвинула на не¬
которое время дискуссию по предложенным Джолитти реформам.
Лишь в апреле 1912 г. был принят закон об учреждении Нацио¬
нального института страхования, который, однако, допускал про¬
должение деятельности частных страховых обществ по крайней
мере еще на десять лет. Тем самым введение государственной моно¬
полии страхования жизни откладывалось, а следовательно, затруд¬
нялась и задача пенсионного обеспечения трудящихся, упомянутая
54 Канделоро Дж. История современной Италии, т. 7, с. 378.
55 ОЬоИШ О. Метопе с1е11а пиа уйа. МПапо, 1945, р. 287—288.
32
Джолитти в его речи 6 апреля 1911 г. в качестве главной дели
законопроекта о страховой монополии.
Однако новый избирательный закон, обнародованный 30 июня
1912 г., практически включал в себя все пункты, выдвинутые ранее
Джолитти. По этому закону право голоса получили все мужчины,
достигшие 30 лет, а в возрасте между 21 и 30 годами — все грамот¬
ные и те из неграмотных, которые отбыли воинскую повинность.
О радикальности этого закона можно судить по тому, что количе¬
ство избирателей возросло с 2 930 473 человек на выборах в 1909 г.
до 8443 205 человек на выборах в 1913 г., т. е. почти в 3 раза.
Новый закон предусматривал также вознаграждение депутатов, что
делало возможным избрание представителей страны «также из
числа менее состоятельных людей».
Вместе с тем нельзя не отметить, что этот закон был, что назы¬
вается, «с двойным дном». Если в большой исторической перспек¬
тиве он означал прогресс в направлении к демократии, то в
конкретной итальянской ситуации того времени «расширение изби¬
рательного права,— писал Паоло Алатри,— носило, скорее, консерва¬
тивный характер, ибо приобщало к общественной жизни крестьян¬
ские массы, которые в те времена были скорее консервативной, чем
радикальной силой» 56.
Другим важным фактором новой ситуации в Италии было уси¬
ление антиреформистских настроений и течений в рабочем движе¬
нии. Война в Ливии привела к экономическому кризису, обостре¬
нию социальных противоречий и росту классовой борьбы. В 1912 г.
происходит раскол Всеобщей конфедерации труда. Революционные
синдикалисты, вышедшие из ВКТ, создают независимую от нее
новую всеитальянскую профсоюзную организацию — Итальянское
профсоюзное объединение. Решение об этом было принято на съезде
в Модене по инициативе Альчесте Де Амбрис, его брата Амилькаре
и Филиппо Корридони — лиц, с которыми будет связана впослед¬
ствии идеологическая трансформация синдикализма в национал-
синдикализм.
В то же время происходит важный поворот в политике Итальян¬
ской социалистической партии. На съезде этой партии в июле
1912 г. победила фракция «непримиримых революционеров». Было
санкционировано исключение из партии группы правых реформи¬
стов во главе с Бономи и Биссолати, которые выступали за актив¬
ное сотрудничество с правительством на базе демократической про¬
граммы. Была принята резолюция в духе непримиримой оппозиции
буржуазному правительству. К руководству партии пришли «непри¬
миримые революционеры», включая Бенито Муссолини, который
стал также руководителем центральной социалистической газеты
«Аванти!». И этот «непримиримый революционер» претерпел впо¬
следствии странную, а может быть, и вполне закономерную мета¬
морфозу на пути слияния с национализмом. Но это уже случится
позднее.
56 Алатри П. Происхождение фашизма, с. 389.
2 Б. р. Лопухов 33
Пока же все это подрывало систему Джолитти, основанную на
блоке промышленников и рабочих Севера и поддержке правитель¬
ства со стороны реформистов в рабочем движении. В этой ситуа¬
ции и происходит переориентация Джолитти от социалистов-рефор*-
мистов на умеренных католиков. Без них обойтись уже было нельзя.
Габриэле Де Роза пишет: «Если бы католики на выборах 1913 г.
прибегли к своей старой практике абсентеизма, это означало бы
крах не только Джолитти, но и самого либерального государства.
Но такая перспектива не могла возникнуть, настолько она казалась
абсурдной, не говоря уже о том, что Джолитти вряд ли пошел бы
на установление всеобщего избирательного права, если бы не эво¬
люция католического движения, которая шла в сторону конститу¬
ционализма и подбадривала его» 57.
Условия, на которых католики шли на сотрудничество с либера¬
лами на выборах 1913 г., были сформулированы председателем
Итальянского католического избирательного союза графом Винчен¬
цо Джентилони и разосланы местным католическим организациям не¬
задолго до выборов. Важно отметить, что как такового соглашения
между Джентилони и Джолитти не было. Не было заключено тако¬
го соглашения и через посредников, уполномоченных решать вопрос
в централизованном порядке. Речь шла о соглашениях на местах
между католическими организаторами и либеральными кандидата¬
ми различных оттенков, готовыми принять ряд сформулированных
католиками пунктов: охрана конституционных институтов и свобод,
а следовательно, и противодействие всякому законопроекту, направ¬
ленному против религиозных конгрегаций и угрожающему нару¬
шить религиозный покой нации; обеспечение практических гаран¬
тий свободы религиозного воспитания детей; сохранение прочности
семьи и недопустимость разводов; равенство всех экономических и
социальных организаций независимо от социальных и религиозных
принципов, которыми они руководствуются, и т. д.
Собственно, ничего особенного в этих пунктах не было. Многие
из них совпадали с пунктами, которые Итальянский католический
избирательный союз выдвигал уже к выборам в 1909 г. Однако если
тогда католикам предлагалось требовать от кандидатов публичного
заявления о согласии с пунктами соглашения, то теперь обязатель¬
ство могло быть принято кандидатами негласно и, если требовалось,
оно могло сохраняться в тайне. Это, естественно, в значительной
мере расширило масштабы сотрудничества между либералами и ка¬
толиками. Эти масштабы расширились также и благодаря тому, что
в 1913 г. правило «поп ехресНЬ> было отменено в 330 избирательных
округах и сохранялось лишь в 178.
Парламентские выборы по новой системе состоялись 26 октября
1913 г. (4 ноября 1913 г. состоялась перебаллотировка в ряде окру¬
гов). Из 8443 205 избирателей в выборах участвовало 5100615,
т. е. 60,4%. Из 508 мест в парламенте либералы разных оттенков
(в большинстве своем сторонники Джолитти) получили 304 места,
57 Цит. по: Кин Ц. Италия на рубеже веков. М., 1980, с. 147.
34
социалистическая партия — 52, реформистская социалистическая
партия (партия Бономи и Биссолати) —19, независимые социали¬
сты — 8, радикалы —73, республиканцы — 9, католики — 20, като¬
лические консерваторы — 9, националисты — 6. Таким образом, со¬
циалисты разных оттенков получили теперь в парламенте страны
79 мест вместо 41 в парламенте предыдущего созыва. А в целом
«левые» (включая сюда социалистов, радикалов и республиканцев
разных оттенков) получили 169 мест вместо 115 в парламенте пре¬
дыдущего созыва °8.
Налицо определенный сдвиг влево. Но этот сдвиг, по-видимому,
был бы еще большим, если бы не поддержка либералов со стороны
католиков, осуществленная согласно циркуляру Джентилони, или,
как его называли, «пакту Джентилони», подчеркивая этим как бы
сговор между либералами и католиками. Во всяком случае, цент¬
ральный печатный орган Ватикана газета «Оссерваторе романо» по¬
лагала, что позиция католиков решающим образом повлияла на ре¬
зультаты выборов в том смысле, что сохранила за либералами боль¬
шинство: «Целых 228 кандидатов получили поддержку итальянских
католиков и из первого и второго тура голосования вышли победи¬
телями. Благодаря этому более ста кандидатов социалистов и рес¬
публиканцев потерпели поражение. А без вмешательства католиков
они, по всей вероятности (если не наверняка), умножили и без того
заметно возросшие ряды ниспровергающих партий, причем число их
представителей, все же возросшее во время нынешних выборов до
внушительной цифры 96 депутатов, достигло бы не только значи¬
тельной, но просто страшной цифры —около 200 депутатов». Далее
газета заявляла, что организованные католики сыграли роль «якоря
спасения, роль последней преграды на пути бурного потока» социа¬
лизма и призывали либералов не забывать об этом59. Еще более
откровенно с позиций подлинного победителя на выборах говорил
на этот счет сам Джентилоне в интервью газете «Джорнале д’Ита-
лиа», опубликованном в ней 8 ноября 1913 г.
Все это вызвало большой скандал. Либеральные депутаты, из¬
бранные благодаря поддержке католиков (их список опубликовали
некоторые газеты), оказались в затруднительном положении, по¬
скольку обязательство, которое они приняли в отношении католи¬
ков, означало ограничение их свободы действия как либералов.
Поэтому многие либеральные депутаты выступили с опровержения¬
ми того факта, что они подписали соглашения с католиками. С дру¬
гой стороны, за всем этим стоял и тот факт, что впервые в истории
Италии государственный аппарат объединился с церковью в борьбе
против главного врага— социалистической партии. Это вызвало у
многих опасения в отношении самого характера государства, вышед-
58 СотрепсИо <1е11е з1а11з11сЬе е11еНогаН ИаИапе (1а1 1848 а1 1934, а сига <1е1Г1п-
59 зШи1о Сеп1га1е <И 81аИзиса е Мйп81его с1е11а СозШиеЩе. Кота, 1946. Уо1. 2.
Канделоро Дж. Католическое движение в Италии, с. 391. Число 96 депута¬
тов, причисляемых к «ниспровергающим партиям», по-видимому, получи¬
лось путем сложения 79 депутатов-социалистов разных оттенков, 8 респуб¬
ликанцев и 9 независимых республиканцев.
35
2*
шего из Рисорджименто, как государства светского, независимого
от церкви. Г1о*-видимому, пытаясь смягчить именно эти опасения,
Джолитти включил в текст тронной речи короля 27 ноября 1913 г.#
следующее утверждение, касавшееся светского характера государ¬
ства: «В Италии особенно важно, чтобы отношения между церковью
и государством мудро регулировались нашими законами на основе
широчайшей религиозной свободы, которая, однако, ни в коем слу¬
чае не должна вылиться во вмешательство церкви в дела государ¬
ства, ибо государство, являющееся единственным представителем
сообщества граждан, не может допустить никакого ограничения
своего суверенитета» 60.
В этой атмосфере недоверия и тревоги радикалы, связанные с
масонами и проникнутые особенно сильным антиклерикальным
духом, в феврале 1914 г. решили больше не поддерживать Джолит¬
ти. И хотя последний располагал в палате депутатов поддержкой
прочного большинства, он решил тем не менее уйти в марте 1914 г.
в отставку. Джолитти, по-видимому, хотел повторить маневры
прошлых лет, когда он ненадолго отстранялся от власти с тем, что¬
бы затем вернуться в качестве единственного признанного автори¬
тета «по делам управления Италией». Более того, как и в 1909 г.,
Джолитти хотел, чтобы его преемником стал консерватор, чтобы
затем вернуться к власти в качестве представителя «левых», в ка¬
честве единственной своего рода «прогрессистской альтернативы»
в условиях Италии. Поэтому он сам назвал королю кандидатуру
правого либерала Антонио Саландры в качестве своего преемника
и уступил ему власть, как рассчитывал, по-видимому, сам Джолит¬
ти — ненадолго. Но время и жизнь распорядились иначе.
В том же 1914 г., в июне, по Италии прокатились массовые ра¬
бочие выступления. Это было ответом на действия полиции в Анко¬
не, где она стреляла в антимилитаристскую демонстрацию. Волне¬
ния, охватившие страну, продолжались семь дней и вошли в исто¬
рию под названием «Красная неделя». В целом ситуация,
сложившаяся к этому времени в Италии, давала основания говорить
о кризисе и даже закате «эры Джолитти». Но этот кризис был лишь
этапом на пути демократизации итальянского государства. Сама по
себе тенденция в этом направлении была неотвратима и стала по¬
стоянно действующим фактором на протяжении всей последующей
истории Италии — фактором, с которым так или иначе вынуждены
были считаться все последующие сменяющие друг друга правитель¬
ства и режимы в этой стране.
Другой необратимой исторической тенденцией, которая намети¬
лась в это время, была тенденция в сторону усиления государствен¬
ного капитализма. Это было связано с расширением экономиче¬
ских функций государства, которые сами по себе были присущи
итальянскому государству изначала, с момента его возникновения.
Как и все другие государства, оно практиковало такие формы го--
сударственного вмешательства в экономику, как таможенная поли-
60 Канделоро Дж. История современной Италии, т. 7, с. 437.
36
гика налоговая политика, политика проведения общественных
работ. Весьма распространенной формой государственного вмеша¬
тельства в экономику была также политика государства в денеж¬
ном вопросе, денежные операции инфляционного и дефляционного
порядка в определенные моменты экономического развития.
Однако все эти формы государственного вмешательства в эконо¬
мику нельзя еще было определить как государственный капитализм.
Этот последний связан прежде всего с государственной собствен¬
ностью или с «государственным хозяйством», о котором итальян¬
ский экономист Д. Лонго писал: «В понятие „государственное
хозяйство44 мы включаем совокупность промышленных, сельскохо¬
зяйственных, транспортных, торговых, кредитных и других капитали¬
стических предприятий, собственность на которые полностью или
частично (в виде акционерного участия) принадлежит не отдель¬
ным капиталистам или группам капиталистов, а государству»61.
Такого рода «хозяйство» начинает складываться в Италии только
в XX в., и возникновение его было в значительной мере связано
все с той же капиталистической индустриальной революцией. Весьма
показательна в этом отношении история перехода в руки государ¬
ства железных дорог в 1905 г.
Дело в том, что по соглашению между государством и частными
компаниями в 1885 г. устанавливался смешанный режим управле¬
ния железными дорогами в Италии. Частные компании получали
их на 20 лет на правах концессии от государства, которому они
должны были отдавать 37,5% валового дохода от эксплуатации же¬
лезных дорог. Между тем экономический кризис в конце XIX в.
вызвал значительное сокращение перевозок, что, в свою очередь,
свело на нет всякое превышение первоначального дохода. Таким об¬
разом, к началу индустриальной революции железнодорожные ком¬
пании не были способны на значительные капиталовложения, кото¬
рых требовал бурный рост экономики и связанный с этим рост
перевозок на железных дорогах. Экономика страны требовала уве¬
личения пропускной способности железных дорог, повышения ско¬
ростей движения и удешевления стоимости перевозок. Это породило
необходимость финансового вмешательства государства для приоб¬
ретения нового подвижного состава и обновления основного обору¬
дования.
Финансовое вмешательство государства потребовалось и для
урегулирования конфликта между железнодорожными компаниями
и рабочими в 1901—1902 гг. Рабочие, угрожая всеобщей забастов¬
кой, требовали повышения заработной платы, улучшения условий
тРУДа и кадровой политики, обеспечения норм безопасности. Ком¬
пании пошли на уступки при том условии, что большую часть
средств на повышение заработной платы рабочим внесло государ¬
ство62. Это создало прецедент на будущее, что ложилось на госу¬
дарство дополнительным финансовым бременем.
вг ^?иР°вое хозяйство и междунар. отношения, 1959, № 6, с. 85.
ОиеггШ Ь. Огеатггагют е 1оМе <1ех 1ештеп йаНаш, Игепяе, 1957, уо1. 1,
р. 191—198.
3/
Положение становилось все более напряженным по мере прибли¬
жения 1905 г.— года, когда истекал срок двадцатилетней концессии
частным компаниям на управление железными дорогами. Поскольку
01 и компании не были уверены, что концессия будет продлена, они
не только перестали заботиться о новых капиталовложениях, но
свели к минимуму даже расходы на нормальное обновление подвиж¬
ного состава и устаревшего оборудования. Необходимо также отме¬
тить, что для частных предпринимателей железные дороги перестали
быть таким выгодным делом, каким оно было в период лихорадоч¬
ного железнодорожного строительства в XIX в. Чтобы по-прежнему
получать высокие прибыли, надо было сократить расходы на управ¬
ление и техническое усовершенствование, что в условиях бурного
роста экономики и связанного с этим роста перевозок было невоз¬
можно. Поэтому для частного, капитала было даже выгодно по¬
кинуть железнодорожную сферу и устремиться в такие притяга¬
тельные области экономики, как электропромышленность, металлур¬
гия и машиностроение, сулившие большую прибыльность инвестиций.
Итальянский исследователь Бруцио Манцокки ставит этот во¬
прос в связи с общей тенденцией к огосударствлению или муници¬
пализации услуг в Италии в начале XX в. «в той мере, в какой
эти услги не обеспечивали высоких прибылей и не привлекали
поэтому внимание частного капитала». Он обращает также внима¬
ние на то, что «эта тенденция имела широкое развитие в основном
до первой мировой войны, когда монополии еще не захватили гос¬
подство в экономической жизни страны» 63.
С другой стороны, идея перехода железных дорог в руки госу¬
дарства получала все более растущую поддержку многих групп
промышленников, аграриев и коммерсантов. Они хотели введения
льготных тарифов на железных дорогах, что было возможно только
при условии их национализации или с помощью крупных государ¬
ственных дотаций. Кроме того, национализация железных дорог в
Германии, осуществленная правительством Бисмарка, также оказа¬
ла определенное влияние на итальянское общественное мнение.
Одним словом, частный капитал не оказал особого противодействия
национализации железных дорог, которая и была осуществлена в
Италии в 1905 г.64
Напротив, законопроект о государственной монополии страхова¬
ния вызвал более сильное сопротивление частного капитала. Дело
в том, что связанный с этим законопроектом вопрос о пенсионном
обеспечении рабочих был лишь одной его стороной. Другой его сто¬
роной было вторжение государства в область накопления капитала,
его образования и направление его использования. До сих пор это
было делом исключительно частных, в данном случае доводьцо
влиятельных, страховых компаний, которые в отличие от компаний
железнодорожных отнюдь не хотели так легко расставаться со своей
монополией в этом деле. Помимо влиятельных либеральных и като-
63 МапъоссЫ В. ЫпеатепИ сИ ро1Шса есопописа т НаНа. Кота, 1960, р. 93.
64 Рара Л. С1аззе ро1Шса е т1егуеп1о риЬЬНсо пе11’е1а дюНШапа: Ьа пагюпа-
Пягагюпе с1е11е 1егпте. №роН, 1973.
38
лических газет, частных банков и видных экономистов-либеристов,
к борьбе против законопроекта были подключены даже иностранные
(особенно австрийское) правительства, которые отражали интересы
компаний, действовавших в Италии, но имевших местопребывание
за границей. Со своей стороны Джолитти доказывал необходимость
дать в рук0 государства финансовый институт, который гарантиро¬
вал бы его самостоятельность в отношении всех классов и утверж¬
дал, что государство «в экономическом плане также должно руко¬
водить, а не быть руководимым» 65.
Победил Джолитти, хотя введение полной монополии государст¬
ва в области страхования и было оторочено. Согласно закону, при¬
нятому в марте 1912 г., частные компании могли продлить свою
деятельность еще на десять лет. Однако одновременно с этим в
руках государства оказался Национальный институт страхования,
который уже в 1912 г. приобрел портфели 23 страховых компаний,
включая 12 иностранных, в результате чего к началу 1913 г. он
контролировал около 42% страхового капитала в Италии.
Несколько позже, в 1914 г., было создано другое государственное
кредитное учреждение — «Консорциум по субсидированию промыш¬
ленных предприятий». Это было дальнейшим развитием государст¬
венной политики долгосрочного кредитования, о которой Бруцио
Манцокки пишет: «Политика долгосрочного кредитования, проводи¬
мая этими государственными учреждениями, была фактически по¬
литикой капиталовложений, призванной благоприятствовать накоп¬
лению капитала в определенных областях, и в этом смысле была
типичным выражением государственного капитализма». Тот же
эффект, т. е. направление капиталовложений в определенные отрас¬
ли, интересующие государство, оказывала в прошлом и его тради¬
ционная экономическая политика. «Однако тогда речь шла о более
косвенном влиянии, о создании своего рода „сфер внешней полити
ки“, т. е. о создании как бы внешних благоприятных условий для
капиталовложений. Теперь же, на новом этапе, осуществляется
прямое вмешательство государства, которое затрагивает само су¬
щество, саму основу процесса накопления капитала» 66.
Тогда же, в начале XX в., индустриальная революция в Италии
все более тесно связывает ее с европейской экономикой и Европой
в целом, которая, хотя и не нашла еще своего организационного
оформления, но все более обнаруживала взаимосвязь и взаимозави¬
симость отдельных составляющих ее национально-государственных
образований. Соответственно этому и восходящие к далекому прош¬
лому идеи европейского единства складываются уже в определен¬
ные тенденции, базирующиеся на жизненно-насущных потребностях
экономического развития.
Как и в других странах, в Италии новая тенденция — тенденция
овропеистская — облекалась в идеи, заимствованные из прошлого.
И в этом отношении итальянское прошлое было особенно благодат¬
ей Б13СОГ81 раг1атеп1ап, уо1. 3, р. 1426—1435.
МапъоссЫ В. Ор. ей., р. 94—95.
39
но для исторических реминисценций. Итальянская традиция — сна¬
чала древнеримская, а впоследствии католическая — носила во
многом космополитический характер. В большой исторической пер¬
спективе можно говорить о международной, а более конкретно —
о европейской функции Италии как месте пребывания папского
престола и хранительницы традиций Священной Римской империи.
Существовала своего рода «европейская культурно-историческая
общность», базой которой была Италия. В период того же Рисорд-
жименто Винченцо Джоберти и Джузеппе Мадзини стремились
связать национальное движение с космополитической традицией,
создать миф о миссии возрожденной Италии в новом европейском
космополите. Особого внимания в этом отношении заслуживает
Мадзини, оказавший наибольшее влияние на все последующее раз¬
витие европеистской идеологии в Италии.
Романтическое истолкование итальянской истории привело
Мадзини к концепции итальянской инициативы в смысле европей¬
ской миссии Италии, которую он истолковывал по существу в ре¬
лигиозном духе. Связывая европейскую миссию Италии с разру¬
шением папства как символа духовного рабства, Мадзини писал в
1832 г.: «Папство будет существовать до тех пор, пока воскресшая
Италия не сбросит его с трона, на котором оно дремлет. Следова¬
тельно, именно в Италии находится узел европейского вопроса.
Италии предстоит великая миссия развязать его. И Италия выпол¬
нит эту миссию, доверенную ей цивилизацией» 67. И здесь же
Мадзини формулирует идею «третьей Италии», с которой нам при¬
дется еще встретиться в довольно неожиданном политическом об¬
рамлении, что, впрочем, случается довольно часто с идеями, про¬
ходящими сквозь разные исторические эпохи и соответственно
рассматриваемыми сквозь призму разных политических доктрин.
Что же касается изначальной идеи «третьей Италии», то в устах
Мадзини она звучала так: «Она (Италия.— Б. Л.) трижды пробуж¬
далась с тех пор, как языческий Рим своим падением прервал
развитие античной цивилизации и сделался колыбелью современ¬
ной. Первый раз в Италии родился призыв, который заменил тор¬
жество материальной силы европейским духовным единством. Во
второй раз Италия озарила мир светом просвещения благодаря
своему искусству и литературе. В третий раз она вычеркнет мощ¬
ным перстом символ средневековья и заменит старое духовное
единство единством социальным. Поэтому только в Риме — и об
этом следует напомнить иностранцам — может в третий раз раз¬
даться призыв к современному единству...» 68.
Таким образом, национальные и вселенские (а практически —
европейские) мотивы переплетаются у Мадзини воедино, как бы
переливаются друг в друга. И это находит свое выражение также
во взаимосвязи созданной Мадзини организации «Молодая Италия»,
с одной стороны, и созданной им же демократической организации
67 МаггШ О. 8спШ ейШ е шейШ. 1шо1а, 1907, уо1. 2, р. 245—246.
68 Шс1., р. 246.
40
Молодая Европа» — с другой. У Мадзини находим мы мысли и
идеи о «разделении человечества на группы, объединенные общими
целями и свободные в выборе средств для достижения этих целей»,
о «распределении различных функций между членами одной и той
?ке ассоциации в соответствии с общими географическими условия¬
ми верованиями и историческими традициями». Наконец, все это
выливается в формулу, несущую в себе лозунг и конкретный при¬
зыв к действию: «Мы хотим создания Соединенных Штатов Ев¬
ропы!» 69.
Этот призыв к действию как бы дремал под спудом времени,
последовавшим за бурной эпохой Рисорджименто. Индустриальная
революция в Италии определила поворот к европеизму, но — и это
важно иметь в виду — не прямо, не непосредственно, а в большой
исторической перспективе. Сама по себе она не могла еще придать
ему того эмоционального накала, который превращает идею в идео¬
логию, а следовательно, и в определенную тенденцию — не рас¬
плывчато-духовную, а конкретно-политическую, оказывающую су¬
щественное влияние на развитие общественной и государственной
жизни. И в этом смысле важнейшим катализатором всех этих под¬
спудно назревавших и исторически предопределенных процессов
стала мировая война, вспыхнувшая в августе 1914 г.
В эту войну Италия вступила не сразу. Слабость военно-про¬
мышленного потенциала Италии, с одной стороны, и стремление
добиться путем участия в войне определенных экономических и
политических выгод, равно как и территориальных приобретений,—
с другой,— все это вызвало довольно острые споры вокруг вопроса
о вступлении в войну в верхах итальянского общества. При этом
многое здесь зависело от объективных факторов стратегического,
географического и экономического порядка. Так, война против
Англии, которая господствовала на Средиземном море, грозила
Италии, столь уязвимой именно с моря, разрушением ее примор¬
ских городов, потерей флота и территорий в Африке, а главное —
экономической блокадой. Последнее для такой страны, как Италия,
означало бы полную катастрофу.
Поэтому выступление против Англии и других стран Антанты
было с самого начала практически исключено. Италия отказалась
от своих обязательств, вытекавших из ее союза с Германией и
Австро-Венгрией, т. е. из так называемого Тройственного союза.
Этот союз стал фактически первой жертвой, первым трупом начав¬
шейся войны. В соответствии со сложившимся в это время положе¬
нием в общественном мнении Италии наметились два главных те¬
чения: одно — за сохранение нейтралитета, другое — за войну на
стороне Антанты.
Нейтралисты составляли большинство итальянского общества.
Это были промышленно-финансовые группы, связанные с очень
влиятельным в Италии германским капиталом, а также все те,
кто выступал за экспансию Италии в сторону Африки, туда, где ее
69 1ЬИ. 1шо1а, 1913, уо1. 17, р. 161.
41
интересы сталкивались прежде всего с интересами Англии и Фран¬
ции. В политическом плане это были те либералы, в том числе и
Джолитти, которые предпочитали осторожную и осмотрительную
политику, считая, что Италия больше выиграет от нейтралитета и'
игры на противоречиях между двумя враждующими блоками.
К нейтралистам относились и те руководящие группы итальянско¬
го общества, которые исходили просто-напросто из необходимости
для Италии лучше подготовиться к войне. В конечном счете уча¬
стие Италии в войне исключалось всеми этими группами не в
принципе, а в связи со сложившимися в тот момент конкретными
условиями, что и нашло свое выражение в формуле «относительно¬
го нейтралитета». С другой стороны, за сохранение Италией нейт¬
ралитета высказались и католики, которые в своей пропаганде
противопоставляли войне основные принципы христианской морали
и идеологии; любовь к ближнему, мир и терпимость. Однако на их
позицию влияло и стремление к сохранению Австро-Венгерской мо¬
нархии, которая была оплотом католической церкви, одной из лю-
бимейших дочерей Ватикана. Наконец, против войны, за сохранение
Италией нейтралитета выступили социалисты и другие отряды
Итальянского рабочего движения. При этом социалисты исходили
из принципа «абсолютного нейтралитета», указывая на «глубокие
и непреодолимые противоречия между войной и социализмом»70.
В этом они отличались от большинства европейских социалистов,
которые включились в войну под флагом «защиты национальных
интересов» своих стран. Антивоенное выступление ИСП было облег¬
чено еще свежими следами и живой памятью о ее недавней анти¬
военной кампании в связи с колониальным предприятием в Ливии
и исключением тогда сторонников войны из партии. Определенное
значение имело и то, что партия не оказалась в ситуации, когда
вступление в войну уже свершилось, а в ситуации, когда Италия
находилась как бы на перепутье и антивоенные настроения были
характерны не только для рабочих, но и для значительной части
верхов итальянского общества. Иными словами, нейтрализм в то
время был главной тенденцией в итальянском обществе.
Однако с самого начала на арене политической борьбы начала
складываться и другая тенденция, направленная к вступлению
Италии в войну на стороне Антанты. В основе этой тенденции ле¬
жали в известной мере интересы тех промышленных и финансовых
кругов, которые были связаны с англо-французским капиталом,
с одной стороны, и были недовольны засильем немецкого капита¬
ла — с другой. За войну на стороне Антанты выступала и та часть
промышленных кругов, интересы .которой сталкивались с Австро-
Венгрией на Балканах. В связи с этим в довольно своеобразной и
двойственной ситуации оказались националисты.
Дело в том, что националисты, которые всегда положительно от¬
носились к войне как таковой, считая ее «очищающим моментом»
истории,.,в течение всех предвоенных лет не скрывали своих сим*
70 АуапШ, МПапо, 1914, 22 зеМ.
42
яатий к Германии. Эта страна в их глазах олицетворяла собой
воинственные притязания народов «молодых», борющихся за новый
передел мира, к народам «старым», купающимся в роскоши и рас¬
пространившим свое влияние на все части света. Германия импо¬
нировала националистам своим авторитарным режимом, который
был близок их политическим идеалам. Демократический же либе¬
рализм Англии и Франции был чужд и враждебен этим идеалам.
Но объективные условия и традиционная враждебность большинст¬
ва итальянцев к Австро-Венгрии исключали войну на стороне
центральных держав. В то же время позиция нейтралитета для на¬
ционалистов противоречила всему духу их движения. И тогда они
делают крутой поворот, выступив поборниками войны на стороне
Антанты.
Выступив за войну на стороне Антанты, националисты пытались
сформулировать чисто национальные задачи Италии: воссоединение
территорий с итальянским населением, завоевание естественных и
устойчивых границ, обеспечение Италии достойного места в мире.
В этом была слабость националистов. Во-первых, они как бы раз¬
рывали идейную связь Италии с другими странами Антанты, преж¬
де всего с Англией и Францией. Обе эти державы официально про¬
пагандировала тезис о том, что их война против центральных
держав имеет характер борьбы демократической Европы против
авторитарных режимов. Во-вторых, националисты углубляли свой
разрыв с традициями Рисорджименто — разрыв, начавшийся еще в
довоенный период, когда они выступили против либеральных и. де¬
мократических принципов. Теперь, хотя националисты и выдвину¬
ли задачу воссоединения территорий с итальянским населением —
задачу, безусловно связанную с национально-освободительной борь¬
бой в эпоху Рисорджименто, в целом они оказались по ту сторону
его традиций, так как Мадзини и Гарибальди олицетворяли борьбу
не только за объединение Италии, но и за всеобщую войну наро¬
дов за свободу и демократию.
В условиях общеевропейской войны и живых еще идеалов Ри¬
сорджименто националисты могли добиться лишь очень ограни¬
ченных успехов в своей военной пропаганде. Поэтому весьма
характерно возникновение наряду с национализмом так называемо¬
го «интервенционализма», который исходил в своих идеологических
посылках из концепции именно европейской войны против автори¬
тарных режимов. Причем в рамках этой посылки одни говорили о
своей борьбе за «демократическую Европу» как о факторе, благо¬
приятствующем в конечном счете революционному движению, дру¬
гие — о «демократической Европе», связывая с этим свои надежды
на демократическое движение и социальный прогресс в Италии.
Соответственно этому первые называли себя «революционными ин¬
тервенционистами», вторые — «демократическими интервенциони¬
стами».
Что касается «революционного интервенционизма», то он был
качественно новым этапом в развитии национального социализма,
который складывался до этого главным образом в идеологическом
43
плане, как это было в синдикалистских кругах во время войны в
Ливии. Теперь же сразу после начала войны в Европе происходит
раскол в наиболее революционной из профсоюзных организаций в
Италии — в Итальянском профсоюзном объединении. Здесь возник¬
ло интервенционистское течение во главе с популярным руководи¬
телем пармских рабочих Де Амбрисом и Корридони. Они открыто
высказались за необходимость войны на стороне Антанты во имя
защиты европейской цивилизации. Их взгляды были отвергнуты ру¬
ководством объединения, и тогда — это было 13 сентября 1914 г.—
Де Амбрис и его сторонники создали свою организацию — Итальян¬
ский союз труда 71.
Итальянский союз труда был синдикалистской организацией. Но
его руководители не хотели ограничить свою интервенционистскую
деятельность только рамками профсоюзного движения. В начале
октября 1914 г. они создали политическую организацию, куда вош¬
ли сторонники войны и из других отрядов рабочего движения,
в том числе и из социалистической партии. Революционный фашо
интернационального действия — так назвали они эту свою органи¬
зацию. Фашо — это боевой союз. Идея такого рода союзов восходит
опять-таки к Рисорджименто, к республиканским фаши Мадзини и
Каттанео, а затем к бакунистским фаши в Романье и Эмилии в
1871 г., к рабочим фаши в Ломбардии в 1880 г., к сицилийским
фаши в 1894 г. Традиции этого слова, как видно, довольно рево¬
люционные. Участники нового фашо тоже считают себя революцио¬
нерами, и в качестве таковых они и обратились к трудящимся со
своим первым воззванием 5 октября 1914 г.72
Новым в этом воззвании по сравнению с идеологическими намет¬
ками национального социализма в прошлом была апелляция к
ценностям демократического порядка и попытка включить револю¬
ционное движение в Италии в рамки общей борьбы за демократи¬
ческую Европу. Новым здесь была также попытка связать с этой
борьбой задачу воссоединения с Италией оставшихся еще под
владычеством Австро-Венгрии итальянских земель. Таким образом,
национальный социализм с внешней стороны как бы преодолевал
самого себя, выходя за рамки узконациональных задач к демокра¬
тическому европеизму.
Несколько позднее, в ноябре 1914 г., от социалистической пар¬
тии откалывается Муссолини и группа его сторонников. Его так
называемая «революционная непримиримость» обнаруживает те¬
перь свою подлинную сущность — беспринципную демагогию. «Ев¬
ропейские» мотивы становятся существенным элементом этой
демагогии: «Если признается, что победа Антанты означает движе¬
ние вперед по пути политической демократизации Европы, то
это не может быть нам безразлично»,—заявляет Муссолини73.
С 14 ноября 1914 г. Муссолини начал издавать газету «Пополо
д’Италиа», имевшую подзаголовок «Социалистическая газета».
71 Со1отЪ1 А. II РагШо зос1аКз1а е 1а §иегга, 1914—1918. Кота, 1949, р. 39.
72 Ве ГеНсе Н. МиззоПт Н пуоктопапо. Топпо, 1965, р. 679—681.
73 Ма1а1ея1а А. I зосчаКзИ ЦаНат с1игап1е 1а ^иегга. МПапо, 1926, р. 39.
44
я передовой, написанной им для первого номера этой газеты, Мус-
лини развивает «европеистскую» тему, демагогически связывая
с с задачами борьбы за социализм: «Судьба европейского социа¬
лизма связана с возможными результатами этой войны» 74. А не¬
сколько дней спустя он возвращается по существу к той же теме,
говоря о связи национального и интернационального фактора: «Мы
должны создать фаши действия, которые объединят всех тех, кто
выступает за войну против Австро-Венгрии и Германии по причи¬
нам как национального, так и интернационального порядка...»75.
Именно вокруг Муссолини происходит идейная и организацион¬
ная консолидация революционного интервенционизма. 23 января
1915 г. в Милане состоялось собрание представителей различных
автономных групп «революционного интервенционизма». Был из¬
бран руководящий комитет движения, которое официально стало
именоваться «Фаши революционного действия». Впоследствии этот
день был объявлен днем рождения фашизма, связавшего себя, та¬
ким образом, с самого начала с «европеистской» темой, которая им
будет развита впоследствии.
А пока что эта тема получила свое наибольшее развитие в дви¬
жении так называемого «демократического интервенционизма».
Это движение было представлено республиканцами, радикалами,
социал-реформистами, отдельными видными политическими и об¬
щественными деятелями. Характеризуя их и подчеркивая их преем¬
ственность с Мадзини, итальянский исследователь Микеле Аббате
пишет: «Идеологию левых интервенционистов демократически-мад-
зинистского толка питало убеждение в необходимости разгромить
идеи, породившие войну, и в первую очередь покончить с догмой
об абсолютном суверенитете национальных государств. На развали¬
нах старого, зверски жестокого мира должна возникнуть эра, когда
свободные нации установят свои взаимосвязи и над государствами
будут созданы органы власти и высшие международные инстан¬
ции» 76. И далее Аббате отвергает утверждения об определенном
политическом расчете, лежащем в основе этой идеологии: «Для ра¬
дикалов, республиканцев, синдикалистов и демократов, поддержав¬
ших войну как последнюю войну, ведущуюся во имя торжества
свободы и справедливости, против реакционных и деспотических
режимов, стремление к установлению международного братства
(для чего необходима была победа над центральными державами)
не было плодом лицемерия или холодного расчета; это стремление
питалось потоком чувств, порождаемых лучшими традициями де¬
мократии эпохи Рисорджименто» 77.
Уже в августе 1914 г. один из идеологов «демократического ин¬
тервенционизма» — меридионалист Гаетано Салъвемини писал:
«Великое объединение наций, к которому принадлежит Англия,
74 Роро1о (ГИаНа, 1914, 14 поу.
75 Шс1., 1914, 23 поу.
76 Аббате М. Философия Бенедетто Кроче и кризис итальянского общества.
, М., 1959, с. 181.
77 Там же, с. 182.
45
Франция, Россия, Италия и все или почти все малые нации, будет
великим практическим экспериментом федерации народов. Вначале
чисто военный наступательный и оборонительный союз, он пере¬
растет затем в юридическое сообщество наций» 78. Другой идеолог
этого течения — социал-реформист Леонида Биссолати связывал
разгром центральных держав с «гигантским шагом вперед всей
европейской цивилизации»79. Эта его идея получила развитие в
резолюции руководства социал-реформистской партии, принятой на
заседании 6 сентября 1914 г., в которой утверждалось, что «победа
центральных держав угрожала бы развитию демократии в Европе,
в то время как победа Антанты дала бы возможность осуществить
всеобщее разоружение и требования социальной справедливости,
выдвигаемые пролетариатом всех стран» 80.
По существу, об этом же писала газета «Секоло» в номере от
15 сентября 1914 г. «Победа Антанты, будучи победой над самыми
милитаристскими силами и тенденциями, открыла бы путь к все¬
общему разоружению, позволила бы Европе обратить свою энергию
на великое дело мира и цивилизации, позволила бы пролетариату
более успешно бороться за свои социальные требования» 81. В то
же время руководство партии радикалов призывало правительство
принять во внимание тот факт, что «экономические и политические
интересы родины просто-таки удивительным образом совпадают с
идеалами цивилизации» и потому правительство обязано перейти
от нейтралитета к активному участию в войпе 82.
В России, которая была заинтересована в образовании широко¬
го фронта борьбы против Германии и Австро-Венгрии, с сочувст¬
вием следили за усилиями Италии в этом направлении. Русский
журнал «Современник» писал: «Уже в начале нейтрального поло¬
жения страны поднялись голоса, живо напоминавшие „Молодую
Италию*4 Мадзини. Как известно, основные черты ее программы —
это призыв к образованию новой, обновленной, единой Италии, ко¬
торая должна стать образцом для человечества. Она зовет к жент-
вам и борьбе не для того, чтобы Италия смогла занять видное место
среди других держав мира и защитить свои интересы, но для того,
чтобы при посредстве „Молодой Италии** создать „Молодую Евро¬
пу**...» 83. А другой русский журнал — «Вестник Европы» писал:
«Для интервенционистов европейская война не есть война обычная,
рожденная борьбой капиталов. Нет, это мировой спор идей демо¬
кратии и прогресса с идеей милитаристской, борьбы культуры духа
против культуры бронированного кулака» 84.
Здесь русский журнал касается весьма важного вопроса о куль¬
турологическом направлении споров о европеизме. Эти споры, ко-
78 Ь’Шйа, 1914, 28 а&.
79 Агюпе 80с1аНз1а, 1914, 22 ад.
80 1Ы<1., 1914, 12 зеМ.
81 В. Ь’ИаНа (И 1гоп1е аНа рпта §иегга топсЦа1е, уо1. 1, Ь’ИаНа пеи1га-
1е. МПапо; КароН, 1966, р. 403—404.
82 II Сотеге с!е11а 8ега, 1914, 15 зеМ.
83 Современник, 1915, № 1, с. 266—267.
84 Вестник Европы, 1915, № 4, с. 307.
46
торые приобрели сейчас особую политическую окраску и эмоцио¬
нальный накал, начались еще задолго до войны. Еще в прошлом
веке выявились две главные школы в вопросе о происхождении и
основе европейской культуры или цивилизации — германская и
романская. Обе эти школы внесли существенный вклад в изучение
европейской культуры, но обе они несли на себе печать тенденци¬
озности, которая постоянно грозила перерасти из научной в поли¬
тическую и идеологическую. Первая считала основой европейской
культуры германский «дух», вторая — романский или латинский.
Когда началась война, то концепции каждой из этих школ вошли
в идеологический арсенал воюющих сторон. В корреспонденции из
Парижа, озаглавленной «Манифестация в честь латинской культу¬
ры», русский журнал «Северные записки» сообщал: «12 февраля
1915 г. в Сорбонне произошла грандиозная манифестация предста¬
вителей латинских народов под председательством президента па¬
латы Поля Дешанеля. Раймон Пуанкаре выразил сожаление, что
вследствие отъезда в действующую армию не может присутствовать
на торжестве. Президента республики представлял его адъютант.
Выступили представители Греции, Португалии, Румынии, Испании,
Бельгии, Италии, Франции» 85. Из выступления видного итальян¬
ского историка Гульельмо Ферреро: «Зародившись в Греции, эта
цивилизация латинизировалась в Италии, а потом через Италию
завоевала часть Европы, над которой господствует и еще будет гос¬
подствовать в течение многих веков... Восток — это масса, тяжело¬
весность, огромность, повторение, многословие. Греция — это сораз¬
мерность, гармония, воздушность, ясность, сжатость. Первый стре¬
мится быть колоссальным, вторая — великой... Германия — это тот
народ в Европе, который более всего одержим страстью к колоссаль¬
ному, что является лишь грубой формой ее спеси» 86.
Надо сказать, что когда-то Гульельмо Ферреро был глашатаем
германского превосходства в европейской культуре. Итальянский
исследователь Розарио Ромео пишет: «Первенство и вообще влия¬
ние германской культуры в Италии было довольно прочным вплоть
до 1914 г. Чтобы разрушить его, был необходим исторический кри¬
зис, начавшийся с первой мировой войной, которая наряду с про¬
чим разрушила также мир Моммзена и Кроче, Каутского и Лаб-
риолы» 87. Чего только не делает война? И вот уже преклонение
перед германской культурой превращается в ее обличение, и уже
трудно отличить серьезные научные аргументы от военной пропа¬
ганды. «Под внешним лоском „ученой44 и „цивилизованной44 Герма¬
нии военная пропаганда открыла старых „вандалов44, „готов44 и
„гуннов44. И в этот поток обвинений были быстро вовлечены также
немецкая наука и культура, виновные в том, что солидаризирова¬
лись с этой войной и подготовили ее своими историко-философски-
85 Северные записки, 1915, февр., с. 182.
86 Там же, с. 185—189.
87 Нотео Н. Ь’НаНа ипйа е 1а рпта §иегга топ(Иа1е. Вап, 1978, р. 130.
47
ми теориями и мнимой научностью своих антропологических и ра¬
систских доктрин» 88.
А потом, как это и бывает часто в истории, все эти обвинений
по адресу Германии вылились в бурные эмоции толпы на улицах
и площадях итальянских городов. Накал этих эмоций достиг своего
апогея в мае 1915 г. В это время правительство во главе с Анто¬
нио Саландра подало в отставку в связи с тем, что парламентское
большинство было против вступления Италии в войну и сделало
своим знаменем Джованни Джолитти. Толпы учащейся молодежи
под предводительством интервенционистов вышли на улицу. Нача¬
лись погромы немецких магазинов и контор. Повсюду выкрикива¬
лись лозунги: «Долой Джолитти!», «Долой парламент!», «Да здрав¬
ствует Саландра!», «Война Австрии!».
В эти дни вопрос о вступлении Италии в войну был решен
окончательно. Король, как бы убедившись в «воле народа», откло¬
нил отставку Саландры. 23 мая 1915 г. Италия объявила войну
Австро-Венгрии, а затем, правда уже только в августе 1916 г.,
также и Германии. Но главное — это вступление в войну на сторо¬
не Антанты во имя «демократической Европы», главное — это «воля
народа». Так выглядело дело с внешней стороны. На самом деле
говорить о ясно выраженной в эти дни «воле народа» на основании
интервенционистских демонстраций было преувеличением. Широкие
массы трудящихся не принимали участия в этих демонстрациях.
Еще более сомнительными выглядят утверждения о подчинении
короля «воле народа» в свете того ставшего впоследствии извест¬
ным факта, что еще 26 апреля 1915 г. в Лондоне был подписан
секретный договор о вступлении Италии не позже чем через месяц
в войну на стороне Антанты. Взамен этого Италии был гарантиро¬
ван не только возврат «исконных итальянских земель», но и тер¬
ритории как в бассейне Средиземного моря, так и в Африке 89.
Это своего рода подоплека вступления Италии в войну, те под¬
линные цели, которые преследовало итальянское правительство в
войне. Распространение в это время идеологии европеистского тол¬
ка имело очень важное значение для Италии. Ведь эта идеология
связывалась с определенной политической ориентацией внутри
страны. В частности, у «демократических интервенционистов» —
главного в то время европеистского течения в Италии — с планами
демократического развития итальянского государства. Связь Италии
с Европой, все более возраставшая по мере ее индустриального
развития, будет находить свое выражение в разных политических
и идеологических формах. На данном этапе она находила свое наи¬
более яркое выражение в «демократическом интервенционизме»,
который был лишь первым политически преходящим выражением
этой связи. Сама же она — растущая связь Италии с Европой —
становится исторически постоянным фактором эволюции итальян¬
ского государства в сторону европеизма в XX в.
88 ши, р. 130-131.
89 Ключников Ю., Сабанин А. Международная политика новейшего времени
в договорах, нотах и декларациях. М., 1926, т. 2, с. 27—29.
2
КРИЗИС
ЛИБЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА
«Либеральная битва» — под таким заголовком в 1924 г. в Ту¬
рине была издана книга Джованни Амендола \ Это был сборник
его выступлении по актуальным политическим проблемам за пери¬
од 1919—1923 гг. Главная тема всех этих выступлений — кризис,
а затем и крушение либерального государства в Италии после пер¬
вой мировой войны. Однако причину этого кризиса и крушения
Амендола видит не в дефектах либерализма как политической докт¬
рины, а в его недостатках как формы организации общества, т. е.
как государства.
В целом проблема кризиса либерального государства занимает
центральное место в исследованиях, посвященных истории Италии
после первой мировой войны. Важнейшим моментом здесь было
возрастание роли масс в общественной и политической жизни
Италии — явление, которое стало характерным для многих евро¬
пейских стран в начале XX в. А это, в свою очередь, в значитель¬
ной мере было связано с процессом капиталистической индустриали¬
зации, который был еще более ускорен первой мировой войной.
Война с ее гигантским ускорением аккумуляции и концентрации
капитала, с созданием широкого внутреннего рынка для крупной
промышленности открывала возможность для стремительного раз¬
вития. О росте производственных мощностей свидетельствуют
весьма внушительные для того времени цифры военного производ¬
ства: 12 тыс. артиллерийских стволов, 37 тыс. пулеметов, свыше
70 млн. снарядов. Производство автомобилей за время войны удвои¬
лось. Было налажено производство броневиков и тракторов военно¬
го назначения. Бурно развивалась авиационная промышленность.
Если в 1915 г. было построено 302 самолета, то в 1918 г.—
6523, производство авиационных моторов за тот же период возрос¬
ло с 606 до 14 280. К концу войны в авиационной промышленности
было занято 100 тыс. рабочих. Морские верфи за время войны уд¬
воили свои возможности выпуска кораблей. Избавленные от гер¬
манской конкуренции, бурно развивались оптическая, машинострои¬
тельная и электромеханическая промышленность. Война дала им¬
пульс химической промышленности 2.
1 ^924^^8 ^ ^ега1е* Г18СОГ81 роШМ (1919—1923). Топпо,
^2(Гб° ^ Вгеуе зй)па (1е11а §гапс1е тйизШа т ИаИа. ВоЬ^па, 1972, р. 118—
49
О промышленном буме в Италии в годы войны свидетельству¬
ют и данные о прибылях в различных отраслях производства.
Б металлургической промышленности они поднялись с 6,30 Здо
16,55%, в автомобильной — с 8,20 до 30,51, прибыли фабрикантов
жожевенных товаров и обуви — с 9,31 до. 30,51, фабрикантов шерс¬
ти — с 5,18 до 18,74, фабрикантов хлопчатобумажных тканей
(производства которых еще накануне войны переживало серьезный
.кризис) — с 0,94 до 12,77, прибыли в химической промышленности —
с 8,02 до 15,39 в резиновой —с 8,57 до 14,95% 3.
Высокие прибыли этих отраслей и все более широкое вмеша¬
тельство банков, привлекаемых этими прибылями, были основой
промышленного развития в период войны. Между 1913 и 1918 гг.
анонимный промышленный капитал возрос в золотых лирах на
-56%. Однако в отдельных отраслях промышленности этот рост был
-значительно большим. Так, в металлургической и машиностроитель¬
ной промышленности он составил 256%. Это увеличение было осо¬
бенно сильным у таких Колосов этих отраслей, как «Ильва»
{с 30 млн. лир в 1916 г. до 300 млн. лир в 1918 г.), «Бреда»
(с 14 млн. до 110 млн. лир), ФИАТ (с 17 млн. лир в 1914 г.
до 200 млн. лир в 1919 г.), «Ансальдо» (с 30 млн. до 500 млн. лир).
Характерно, что число рабочих на предприятиях, входящих в этот
последний концерн, за годы войны увеличилось с 4 тыс. до 56 тыс.,
а включая рабочих на смежных предприятиях — до 110 тыс.4
Таким образом, концентрация капитала и монополизация
«средств производства достигли в Италии очень высокой степени.
Сопутствующая ей концентрация рабочих масс дала им невиданную
.до сего времени мощь. В то же время в общественной и политиче¬
ской жизни Италии усилилось также значение и крестьянства. Об
этом свидетельствуют, в частности, попытки правительства во вре¬
мя войны заручиться его поддержкой ценой самых далеко ид дцих
обещаний и риторики. Так, Антонио Саландра, возглавлявший пра¬
вительство, обещал в сентябре 1915 г. дать землю крестьянам и го¬
ворил о «демократии права», противопоставляя ее «демократии из¬
бирательного бюллетеня» 5. Как писал по этому поводу Арриго
Серпьери, формула «земля — крестьянам» распространялась теми,
кто «с добрыми намерениями стремился поддержать таким спосо¬
бом обороноспособность страны». Но эта формула дала крестья¬
нам то, чего власть имущие опасались с самого начала и в чем
они позже с ужасом убедились: «ощущение неподозреваемой ранее
возможности стать хозяином» 6.
О возрастании роли масс в першщ первой мировой войнь и об
углублении их отрыва от государства пишет Розарио Ромео: «Ми¬
ровой конфликт стал началом кризиса итальянского государства.
Огромные масштабы этого конфликта (человеческие, технические и
экономические) безвозвратно разрушили основу XIX в., которая
3 Ш<1, р. 116.
4 ШсЦ р. 121—122.
5 8а1апдга А. I (Й8СОГ81 с1е11а ^иегга. МИапо, 1922, р. 69.
€ 8егр1ег1 Л. Ьа §иегга е 1е с1а881 гигаН йаПапе. Вап, 1930, р. 47.
50
должна была поддерживать это государство. Миллионы людей, по
большей части из крестьянских и пролетарских слоев, которых ли¬
беральной Италии не удалось включить в свои рамки, были
призваны к высшим усилиям во имя непонятных им целей. Это
были политические и идеальные цели официальной Италии, но не
их. И в этих условиях расширялся их разрыв с официальной Ита¬
лией» 7.
Так пишет историк, взглядываясь в события с высоты уже мно¬
гих прошедших с того времени лет. Однако и современники, по
крайней мере наиболее проницательные из них, видели перспекти¬
ву порожденных войной глубоких социальных коллизий и потрясе¬
ний. Джованни Джолитти в своем письме к Франческо Саверио
Нитти писал в декабре 1916 г.: «Очевидно, что социальная транс¬
формация окажется наиболее глубокой из всех известных в исто¬
рии и буржуазия должна будет заплатить за ее издержки спол¬
на» °.
Иными словами,— и на это следует обратить особое внимание —
кризис либерального государства видится как этап или звено на
пути развития демократии, в данном случае «демократии масс».
Эта коллизия, нашедшая свое выражение в довольно распростра¬
ненной теории о том, что либерализм в своем развитии или пере¬
растает в демократию, точнее, либеральную демократию, или ска¬
тывается на откровенно антидемократические позиции.
В то же время получают распространение теории, в которых
кризис государств либерального типа возводится в степень кризиса
«принципа власти вообще». При этом утверждалось, что, начиная с
эпохи новейшего промышленного развития, европейская культура
вступила в период, который можно было бы по примеру естество¬
испытателей назвать «мутационным». Быстрые изменения и неис¬
черпаемая способность создания новых форм — таковы особенности
этого периода. Вместе с другим культурным наследием мутации
подверглись также властные отношения и сама идея власти. В те¬
чение многих веков власть на Западе концентрировалась в руках
феодальной аристократии и дворянства. Но в быстром процессе
изменения они были вытеснены буржуазией, которая почти сразу
же оказалась перед лицом нового класса, претендующего на
власть,— промышленного пролетариата. Все это произошло бук¬
вально в течение нескольких десятилетий и внесло смятение и
сомнение в представления о власти вообще. Как писал итальянский
историк и социолог Гульельмо Ферреро, «исчезла вера в общеприня¬
тый и всеми почитаемый принцип авторитета... Мировая война
оставила за собой много развалин, но как мало они значат по срав¬
нению с разрушением всех принципов власти» ®.
Со своей стороны Бенедетто Кроче сетовал во время войны на
падение авторитета власти в результате ее «заигрываний» с мас¬
сами. Он выступал в защиту заслуг высших слоев общества и писал,
а ?тотео Я- Оа1 РхешоШе заЬаийо аИ’ИаНа ИЬега1е. Топпо, 1963 и 277 97я
8, Цит. по: тт Р. у. Шуейшош. ШроИ, 1948, р. 566. ’ Р' г77~278-
геггего С. Ьа гите йе 1а тчНзайоп апйдие. Р., 1921, р. 248.
51
зз частности, что «упования на народ грешат риторическим пафо¬
сом, так же как и ставшая общим местом, но не соответствующая
действительности фраза: „Войну ведут крестьяне44». Он напоминал,
что «тысячи и тысячи офицеров, которых требовала эта война,
с удивительной готовностью дала буржуазия, а не крестьяне».
И далее Кроче утверждал, что он не боится «никаких радикальных
реформ, которые повысили бы экономическое благосостояние, умст¬
венную культуру и гражданско-патриотическую сознательность
наших добрых крестьян», но он боится «риторических фраз, кото¬
рые при механическом повторении... принижают исторические и
трудно приобретаемые заслуги и навыки в пользу заслуг и навы¬
ков элементарных, зачаточных или незрелых» 10.
Вопрос об «упованиях на народ» в значительной мере был свя¬
зан с вопросом о возможностях сотрудничества правительства с
партиями или партией, которая имела бы влияние в массах. Такой
партией была социалистическая партия, и сотрудничество с ней во
время войны могло бы базироваться не столько на концепции ре¬
форм, сколько на идее общих национальных интересов в борьбе
против внешнего врага. Эта идея не осталась без влияния на стра¬
тегию социалистической партии после начала войны. Ее официаль¬
ным лозунгом было: «Не участвовать и не саботировать». Эта пози¬
ция отражала опасение, что самая активная и решительная борьба
против войны, перерастающая в антивоенный саботаж, поставит
Италию в неравное положение перед лицом враждебных стран, где
социалисты поддерживали правительство. В то же время в отличие
ют большинства других социалистических партий Европы итальян¬
ские социалисты не встали на путь сотрудничества со своим прави¬
тельством в это время. Характерно также, что Итальянская социа¬
листическая партия принимала активное участие в Циммервальдской
и Кинтальской международных конференциях левых социалистов-
интернационалистов.
Война обострила борьбу течений в Итальянской социалистиче¬
ской партии. Значительная часть реформистов в той или иной мере
становилась на позиции сотрудничества с правительством, участво¬
вала в так называемых комитетах промышленной мобилизации й
других патриотических организациях. С другой стороны, в партии
стало оформляться новое левое течение. Как самостоятельная по¬
литическая сила оно впервые проявило себя на национальной кон¬
ференции социалистической партии в феврале 1917 г. На этой
конференции Амадео Бордига от имени группы делегатов выдви¬
нул резолюцию, в которой в особенно резкой форме отвергалось ка¬
кое-либо сотрудничество с правительством. Резолюция получила
меньшинство, однако среди делегатов, голосовавших за нее, были
представители самых крупных индустриальных центров, в том
числе Турина и Милана и.
10 Сгосе В. Ра§рпе 8и11а ^иегга. Вап, 1928, р. 214—228.
11 Сеппагь Е. МаззипаИзто е 8еггаИ8то.— Ьо 81а1о Орегаю, 1934, N 11, р. 847.
52
В известной мере под влиянием Февральской 1917 г. революции
ь России ускорилось организационное оформление новой революци¬
онной фракции в Итальянской социалистической партии. Ее орга¬
низация происходит в июле 1917 г. на базе флорентийской газеты
«Дифеза», руководимой левым социалистом Эджидио Дженнари.
«революционная фракция непримиримых», как назвала себя новая
левая группа, формулирует, правда несколько расплывчато, прин¬
ципы борьбы за пролетарскую революцию и диктатуру пролета¬
риата. Проблема, которая неизбежно возникала в этой связи,—
это проблема защиты родины от внешнего врага, ибо всемерное
развитие революционного движения неизбежно ослабляло общена¬
циональные усилия в войне. И левые социалисты решали ее доволь¬
но просто: патриотизм объявлялся буржуазной сентиментальностью,
а само понятие родины несоместимым с борьбой пролетариата,
«который имеет одну общую родину в лице Интернационала». Такое
решение всегда исключительно сложной и острой проблемы родины
и нации станет важным аргументом в руках противников социализма
м революционного движения в Италии.
В августе 1917 г. произошло массовое антивоенное выступление
в Турине. В течение нескольких дней на улицах города шли сраже¬
ния на баррикадах с войсками и полицией. А в октябре того же
года произошли события, о которых в социалистической печати
также говорилось как о «массовом антивоенном выступлении»
На этот раз речь шла о событиях на фронте, точнее, о поражении
итальянской армии у Капоретто. Это поражение было поистине
грандиозным. За несколько дней австрийского наступления свыше
300 тыс. итальянских солдат сдались в плен, а десятки тысяч бро¬
сили оружие и дезертировали из армии. Что это было? Было ли это
коллективным саботажем войны со стороны солдат, своеобразным
восстанием солдат против войны? Комиссия по обследованию при¬
чин разгрома итальянской армии у Капоретто отвергла эти утверж¬
дения. Эта комиссия включала видных 'генералов, сенаторов и де¬
путатов парламента. Она провела 241 заседание, собрала 1012 сви¬
детельских показаний и 130 томов документов. В ряду многих
причин поражения у Капоретто комиссия выделяла «моральную деп¬
рессию», которая охватила армию. Что касается причин этой
Депрессии, то комиссия связывала их главным образом с «исключи¬
тельно жестким режимом в армии», установленным генералом Луид¬
жи Кадорна.
Споры о причинах поражения у Капоретто продолжались в
Италии в течение многих десятилетий. В чем все сходятся, так
это в признании исключительной опасности, нависшей над Италией
после этого поражения, когда австрийские войска едва не вступили
па равнины Северной Италии. Лишь с большим трудом с помощью
союзников удалось тогда остановить астрийское наступление. Может
ш>1ть, никогда еще со времен Рисорджименто не стоял так остро в
Италии вопрос о родине, о самом существовании итальянской госу¬
дарственности. Именно тогда лидер социалистов-реформистов Фи-
линпо Турати произнес в парламенте страстную речь, в которой он
53
призвал трудящихся встать на защиту родины. «Я,— заявил он,—
повторяю от имени моих друзей слова депутата Орландо о том, что
судьба отечества решается на горе Граппа» 12. Впоследствии Ту-
рати мотивировал свое выступление тем, что оно было произнесено
в момент смертельной опасности для родины: «Говорят, что мы име¬
ем дело с буржуазным отечеством... Но ведь пролетарское, социа¬
листическое отечество выйдет из чрева буржуазного... Если мы
убьем мать, то и дочь не родится» 13.
Все эти аргументы разбивались о растущие антивоенные и
антибуржуазные настроения внутри социалистической партии.
Эти настроения и первые сообщения о победе Октябрьской револю¬
ции в России повлияли на позицию руководства Итальянской со¬
циалистической партии. 18 ноября 1917 г. секретарь партии Костан-
тино Ладзари и редактор «Аванти!» Джачинто Минотти Серрати при¬
няли участие в совещании, организованном во Флоренции
«Революционной фракцией непримиримых». Резолюция, разработан¬
ная инициативной группой совещания, отразила рост революцион¬
ных настроений в социалистической партии. В специальном доне¬
сении, составленном на основании агентурных данных и посланном
на имя тогдашнего главы правительства Витторио Эмануэле Ор¬
ландо, эта резолюция представляется в следующем виде: «Обшир¬
ное предисловие составлено в духе ленинской теории. В нем го¬
ворится о буржуазном характере войны и о том, что в этот период
давление на пролетариат ослабевает. Резолюция призывает к более
активному противодействию войне, настаивает на принципе клас¬
совой борьбы, указывает на пример России и на необходимость
подготовки восстания. В резолюции говорится о действенности
индивидуального, а затем и коллективного саботажа на предприя¬
тиях» 14.
Флорентийское совещание подготовило победу «Революционной
фракции непримиримых» на XV съезде Итальянской социалисти¬
ческой партии в Риме в сентябре 1918 г. К моменту этого съезда
большинство руководства партии и ее членов объявили себя сто¬
ронниками «Революционной фракции непримиримых», или, как
стали тогда говорить, «максималистами». В принятой на съезде
резолюции резко осуждались социал-патриотические выступления
реформистов и особенно Турати и было постановлено исключить
из партии всех, кто не будет подчиняться решениям ее руководст¬
ва 15. Это означало возобновление социалистами абсолютной и не¬
примиримой оппозиции буржуазному государству и исключение
каких бы то ни было форм их сотрудничества с правительством.
12 Цит. по: Со1отЫ А. Ра^те ей з1опа с1е1 гшттеШо орегат. Нота, 1951,
р. 138.
13 КезосоШо 81епо^гайсо с1е! XV соп^геззо с1е1 РагШо 8ос1аКз1а ИаНапо (Кота
1—5 зеи. 1918). Нота, 1919, р. 193—194.
14 АгсЫуо Сеп1га1е 6е11о 8Шо. АгсЬ. <Н МШ, 8са1о1а 1, 1азс. 1, зоМ. 4.
15 II РагШо 8ос1аНз1;а НаИапо пе1 зшл соп^геззг МПапо, 1963, уо1. 3. 1917—
1926, р. 38—39.
54
Что касается отношений государства с «католическим миром»,
их баланс в период войны складывался следующим образом.
Прежде всего война оказалась серьезным испытанием для «Закона
0 гарантиях», согласно которому итальянское государство обязано
было, в частности, обеспечить папе условия для выполнения им
своих функций, что предполагало и соответствующие гарантии для
дипломатических представительств иностранных держав при Вати¬
кане. После вступления в войну итальянское правительство под¬
твердило эти гарантии для дипломатических представительств всех
стран, в том числе и воюющих с Италией. Правда, дипломаты этих
последних предпочли впоследствии покинуть Рим, но со стороны
государства в отношении к церкви была проявлена в данном слу¬
чае добрая воля. С другой стороны, эти отношения были омрачены
спором из-за занятия итальянцами Палаццо Венеция — резиденции
австрийского посла при Ватикане. Папа Бенедикт XV расценил
этот эпизод как оскорбительный и враждебный акт итальянского
правительства по отношению к Ватикану.
В целом Ватикан во время войны продолжал проводить в основ¬
ном проавстрийскую и прогерманскую политику. С учетом этой его
политики следует рассматривать и мирную инициативу папы, нашед¬
шую свое выражение в его знаменитом «Обращении к руководству
воюющих стран» 1 августа 1917 г. Фактически это была попытка
добиться компромиссного мира, который позволил бы сохранить
политическую, военную и административную структуру центральных
держав. Но ограничиться только этим в оценке мирной инициативы
паны было бы неправильно. Речь шла о попытке папы предстать
в глазах уставших от войны масс в качестве единственного побор¬
ника мира, стоящего над всеми враждующими сторонами. И с этой
точки зрения определение войны как «бессмысленной бойни» наш¬
ло живой отклик в сердцах миллионов людей как в Италии, так и
в других воюющих странах. Папа предлагал: заключить соглашение
об одновременном и взаимном сокращении вооружений и об учреж¬
дении международной арбитражной организации; ликвидировать все
препятствия к международным путям сообщения и к свободе море¬
плавания; объявить всеми воюющими сторонами полное взаимное
прощение материального ущерба и обид, нанесенных друг другу;
возвратить оккупированные территории (Бельгии и части Франции,
с одной стороны, и германских колоний — с другой); разрешить
посредством переговоров все оставшиеся нерешенными террито¬
риальные вопросы (между Австрией и Италией, Германией и Фран¬
цией и др.) 16.
С точки зрения воюющего государства это тоже проблема: от¬
крытое осуждение войны церковью, открытое противопоставление
ее пацифистской идеологии военной мифологии государства. Впро¬
чем, в этом, как и во всех других случаях, необходимо проводить
различие между позицией церкви, с одной стороны, и католиками —
Ье ешпсНсЬе зосчаН с1е1 Рар1 с!а Рю IX а Рш XII (1864—1946). Кота, 1947,
Р. 751-754. 1
55
с другой. Так, еще накануне вступления Италии в войну председа¬
тель «Народного союза католиков Италии» граф Делла Торре
заявил: что «необходимо различать нейтралитет церкви — нейтра¬
литет абсолютный, само собой разумеется, и нейтралитет итальян¬
ских католиков, обусловленный нерушимостью тех прав, тех чаяниж
и тех интересов, которые составляют духовное достояние нации» 17.
Такая постановка вопроса открывала перед итальянскими католика¬
ми возможность сотрудничества с государством в войне. Это отно¬
сится прежде всего к духовенству, которое не преминуло внести
свой вклад в дело войны. Как отмечал крупнейший итальянский
специалист по истории церкви Артуро Карло Емоло: «Итальянско¬
му солдату не приходилось опасаться, что война, которую он вел,
была войной недозволенной, войной, не получившей благословения» 18.
Что касается политических деятелей католицизма, то некоторые
из них, такие, как Филиппо Меда и Чезаре Нава, входили даже
в состав правительств военного времени.
В целом католическое движение в период войны значительно
окрепло. Обращает на себя особое внимание сознательная и целе¬
устремленная работа католических организаторов, направленная на
завоевание масс, главным образом крестьянства, которое начинало
играть все большую роль в общем балансе социальных и политиче¬
ских сил в Италии. Уже во время войны становилось все яснее,
что возврата к системе Джолитти в послевоенной Италии не будет,
а следовательно, не будет условий и для той тактики, которую ка¬
толики применяли в период «пакта Джентилоне». Католики готови¬
лись к тому, чтобы играть самостоятельную роль на итальянской
политической сцене и противопоставить программе либерального и
демократического государства свою программу государственного-
устройства Италии.
Но, кроме социалистов и католиков, в Италии в результате
войны появилась еще одна сила, которая грозила существующему
в этой стране государству. По аналогии с «Италией красной» (со¬
циалисты) и «Италией черной» (католики) ее называли «Италией
уличной» или «Италией иллегальной». Впервые этот термин про¬
звучал во время майских, так называемых радужных, дней 1915 г.
Демонстрации, проведенные тогда интервенционистами на улицах
итальянских городов, расценивались в то время многими как «по¬
беда уличной толпы над волей парламента». Интервенционистская
газета «Секоло» приводила в этой связи слова социалиста Джован¬
ни Мерлони, который сетовал на господство улицы: «Парламент
более не существует. Нами управляет улица, и правительство ста¬
вит нас перед свершившимся фактом, вызванным давлением ули¬
цы» 19. Интервенционисты в ответ пытались представить себя в
этом отношении преемниками социалистов, которые, дескать,
«всегда любили апеллировать к улице, стремились приводить в дви-
17 Канделоро Дж. Католическое движение в Италии. М., 1955, с. 410.
18 Зето1о А.-С. СЫеза е 81а1о т КаНа пе^Н иШпи сеп1о апт. Топпо, 1963,
р. 569; см.: Канделоро Дж. Указ, соч., с. 410.
19 II 8есо1о, 1915, 18 т১.
56
жение широкие народные массы с целью осуществлять в желатель¬
ном для себя смысле давление извне на парламент». А теперь,
продолжали они в своем комментарии на слова Мерлони, «социа¬
листы разочарованы в своей тактике, так как поднявшаяся улич¬
ная волна вынесла на своем гребне воинственные элементы» 20.
Если же перейти от этих полемических и во многом поверхност¬
ных сопоставлений к более глубоким историческим оценкам, то
Паоло Алатри, например, считает, что во время майских событий
1915 г. интервенционистское меньшинство «поставило себя над
парламентом, поправ его права, и, осуществив с помощью фашистских
методов под сенью государственных властей настоящий государст¬
венный переворот, заставило Италию вступить в войну» 21. Алатри
здесь, по существу, солидаризируется с тезисом Луиджи Сальвато-
релли в его работе «Три государственных переворота» 22. Со своей
стороны Розарио Ромео, предупреждая против возможных преуве¬
личений на этот счет, тем не менее считает нужным отметить,
что «культ насилия, с особой силой проявившийся в это время, ука¬
зывал на появление морального климата, довольно отличного от
того, в котором прежде развивалось либеральное государство» 23.
Если принять этот тезис Ромео о «новом моральном климате»,
то в наибольшей мере он находил свое выражение в чувствах и
настроениях тех, кто был на войне. Война ожесточила массы. Она
была страданием, горечью и обидой для миллионов людей, вовле¬
ченных в водоворот массовых убийств и разрушений. Она приобщи¬
ла массы к оружию и насильственным действиям, поселила в них
веру в могущество силы и сомнение в универсальной значимости
права и правовых путей. Сознание масс в значительной мере уже
не укладывалось в формальные рамки законодательства и права
и требовало силовой переоценки ценностей. Взамен правовых кате¬
горий массы выдвигали категории нравственные, которые конкре¬
тизировались в требованиях об улучшении жизни и повышении ро¬
ли в обществе всех тех, кто принес наибольшие жертвы войне.
И как это часто бывает, на подобного рода настроениях и
чувствах пытались паразитировать всякого рода демагоги. В част¬
ности, в декабре 1917 г. Муссолини написал статью «Окопная арис¬
тократия». Он писал в ней о тех, кто находится сегодня в окопах
и траншеях. Это цвет нации, ее аристократия. Она должна занять
Достойное место в Италии завтрашнего дня. После войны, пред¬
рекал Муссолини, в стране будут две партии: «те, кто был на
войне», и «те, кто не был на войне». К власти придут первые,
и они придадут новый смысл всем старым и обветшалым поняти-
ям — «республика», «радикализм», «либерализм», «демократия»,
«социализм». Последний, по словам Муссолини, может быть анти¬
марксистским и национальным. «Миллионы трудящихся,— писал
2, 1ЬШ*
22 Алатри П. Происхождение фашизма. М., 1961, с. 365.
23 8а1иа1огеШ Ь. Тге со1р1 (И 81а1о.— Роп1е, 1950, арг.
Котео Я. Ба1 ИетогПе заЬаийо аИ’ИаНа НЬега1е, р. 277.
57
он,— возвратившись из траншей к мирным пашням, осуществят
синтез двух антитез: класс и нация» 24.
В какой мере можно было рассчитывать на успех идей такого
рода? Процессы, происходившие в это время, были действительно
очень сложными. С одной стороны, поляризация классовых и поли¬
тических сил, нашедшая свое наиболее яркое выражение в созре¬
вании революционной тенденции борьбы за диктатуру пролетариата»
С другой — приобщение части трудящихся, призванных в армию*
к идее борьбы за «общие национальные интересы». Эта идея по¬
степенно становилась дорогой и близкой для многих из них благо¬
даря общим лишениям и страданиям, совместно пережитым пораже¬
ниям и победам, горю, вызванному гибелью товарищей...
В конце войны итальянцы одержали большую победу, которая
захватывала дух и поражала воображение. В октябре 1918 г»
в сражении при Витторио Венето итальянская армия наголову раз¬
била австрийцев. 500 тыс. пленных, сотни и тысячи захваченных
орудий, пулеметов, винтовок... Австро-Венгрия капитулировала*
а несколько дней спустя признала свое поражение и Германия»
Победа при Витторио Венето, одержанная в то время, когда все
уже было по существу решено в боях во Франции, оборачивается
в сознании многих итальянцев едва ли не решающим сражением
мировой войны. Рождается один из тех мифов, о которых Сорель
говорил, что в течение долгих лет они продолжают оказывать влия¬
ние на чувства людей, заглушая доводы их разума и лишая их
свободы оценки.
Это относится в первую очередь к оценкам внешнеполитических
итогов войны для Италии. Очень остро стоял на мирной конферен¬
ции вопрос о Фиуме. Договор 1915 г. обещал этот большой важности
адриатический порт хорватам. Итальянское правительство реши¬
тельно настаивало на присоединении его к Италии, обосновывая
свои требования этнографическим составом населения спорной тер¬
ритории: на 25 тыс. итальянцев там жило всего 15 тыс. славян и
не более 6 тыс. венгров. Против этого, однако, энергично возражал
президент Вильсон. Глава итальянского правительства Орландо и
министр иностранных дел Сидней Соннино, ссылаясь на обществен¬
ное мнение своей страны, отказывались идти на уступки.
В сущности, мирный договор отнюдь не был неблагоприятен
для Италии. Она добилась многого. К ней вернулась львиная доля
«ирреденты», т. е. территорий, населенных итальянцами, а север¬
ная полоса Южного Тироля, населенная немцами, досталась ей
вопреки национальному принципу, равно как Герц, Истрия, Гра-
диска, населенные почти сплошь словенцами, и Зара, по преиму¬
ществу сербский город. В результате войны рухнула Австро-Венг¬
рия — «наследственный враг» Италии. В этом отношении Италия
оказалась счастливее Франции, враг которой (Германия) устоял.
Однако сама Италия восприняла свою победу иначе. Итальян¬
ское общественное мнение, забывая реальные достижения победо-
24 И Роро1о сГИаНа, 1917, 15 сИс.
58
лосного мира, сосредоточило на союзниках всю силу своего нацио¬
нального негодования. Союзники не исполнили своих обязательств.
Они много обещали в минуту опасности и отреклись от слова, ког¬
да трудные дни прошли: «Мы ограблены Клемансо, мы обмануты
Вильсоном!» — гремели возбужденные голоса. Ужели был прав ста¬
рик Джолитти? Ни в Далмации, ни в Албании не добилась Италия
осуществления своих надежд. Ей не уступают даже Фиуме — города
итальянского по традиции и по большинству населения. Вместо
Австрии появился новый враг — сильная Югославия. О колониях
нечего и говорить: приходится оставаться все с теми же Ливией
и Эритреей, по-прежнему взирая с бесплодной завистью па богатых
и счастливых соседей. Союзники проявили черную неблагодарность.
Везде и повсюду победоносная тирания англо-французской плуто¬
кратии. Навязав миру чудовищный по своей исторической неспра¬
ведливости и цинизму Версальский договор, она приложила все
усилия к тому, чтобы лишить Италию элементарных и священных
плодов ее победы. Ее победа оказалась на деле лишь оборотом
литературной речи, а сама Италия оказалась в разряде побежден¬
ных и удушенных стран.
Эти «возбужденные голоса» сплетались с «холодными доводами»
государственных деятелей, таких, как «старик Джолитти», который
писал: «Я считаю, что победе никак не соответствовали условия,
выдвинутые для Италии в ходе дипломатических переговоров. Осо¬
бенно несправедливым мне кажется отказ признать за городом
Фиуме права присоединиться к матери-родине. Ответственность за
это восходит, однако, к тому правительству, которое в договоре
о нашем вступлении в войну согласилось с присоединением Фиуме
к Хорватии. Это было ничем не оправданно, так как было сделано
в момент, когда будущие союзники ни в чем не могли бы отказать
Италии. И это стало первым источником трудностей, возникших в
ходе переговоров в Париже. Никакого другого аргумента, чтобы
отказать Италии в Фиуме, президент Вильсон не мог найти, кроме
того, что само итальянское правительство, заключая секретный
договор, ясно выразило свое желание передать Фиуме Хорватии.
Но ведь США вообще отказались признавать секретные догово¬
ры» 25.
Сразу же после войны Италия столкнулась с серьезным эконо¬
мическим кризисом. Дело в том, что внутренний рынок, который
стимулировал индустриальный подъем в Италии во время войны,
был обусловлен военной конъюнктурой. Промышленное производ¬
ство, особенно в машиностроении, в значительной мере превышало
спрос мирного времени. В то же время рост военных расходов с
2387 млн. лир в 1914/15 финансовом году до 20 612 млн. лир в
1917/18 финансовом году усиливает инфляционный процесс, доводя
общий уровень цен со 100 в 1913 г. до 409 в 1918 г.26 Сразу
после войны, лишившись рынков сбыта, замерли в итальянской
Ц СюИт О. Метопа йе11а пиа уйа. МПапо, 1922, уо1. 2, р. 548—549.
Яотео Я. Вгеуе з1опа йе11а §гапйе.т(1и81па 1п НаИа, р. 116.
59
индустрии огромные производственные мощности, которые только,
путем инвестиции новых и больших капиталов могли быть включе¬
ны в экономику мирного времени. А пока приходилось сокращать
многих из тех, кто работал на войну в промышленности, и в то же
время решать проблему трудоустройства тех, кто участвовал в
войне в рядах вооруженных сил. На 1 ноября 1919 г. статистика
зафиксировала в Италии 2 млн. безработных27. Серьезные послед¬
ствия для Италии имела новая антиэмиграционная политика США,
которая сократила эмиграцию из Италии с 800 тыс. человек в год
перед войной до 280 тыс. человек в 1921—1922 гг.28
Для характеристики экономического положения Италии после
первой мировой войны весьма показательны следующие цифры:
внутренний государственный долг возрос с 15,3 млрд, лир в 1914 г.
до 49,9 млрд, лир в 1919 г., внешний долг, не имевший места в
предвоенном бюджете, достиг в 1919 г. 19,2 млрд, лир29. Сумма
военных убытков составляла 12 млрд, лир 30; золотые запасы цент¬
ральных банков и правительства, которые в 1913 г. составляли
267 млн. долл., уменьшились в 1919 г. до 200 млн. долл.31 Коли¬
чество находившихся в обращении бумажных денег возросло в
8 раз32. Инфляция, усилившаяся во время войны, продолжается
и находит свое выражение, в частности, в росте цен на основные
продукты потребления населения, достигнув в 1920 г. рекордного
процента—454,4 (1913 г.— 100%) 33.
Италия потеряла в войне только убитыми 680 тыс. человек в
армии и 70 тыс. среди гражданского населения, искалеченных и
раненых было около 1700 тыс. человек (на 36 млн. населения) 34.
Были разрушены и разорены целые провинции. Все эти жертвы и
лишения перерастали, по словам Розарио Ромео, в «новое сознание
права: те, кто приносил наибольшие жертвы, должны играть глав¬
ную роль в разрешении послевоенных проблем» 35. Эти настроения,
питавшиеся в основном внутренними импульсами и внутренней си¬
туацией, в значительной мере усиливались влиянием Великой Ок¬
тябрьской революции 1917 г. в России. Эта революция расшатала
в народных массах Италии веру в незыблемость и вечность каци-
тализма. В туманной дали таинственной России рождалось новое об¬
щество, новое государство, в котором не было уже ни капиталистов,
ни помещиков. Советская Россия и ее вождь В. И. Ленин увлекали
своим примером, импонировали своим боевым духом.
Кризис итальянского государства в области социальных отноше¬
ний нашел свое наиболее яркое выражение в росте забастовочного
27 1Ън1., р. 126.
28 Аппиапо з^изйсо (1е11а епп^гагюпе НаНапе с!е1 1876 а1 1925. Коша, 1926,
р. 8.
29 МоПага О. РгозреШуе есопописЬе (ашю зеШшо). МПапо, 1927, р. 434.
30 ТгепИп 8. Ь’ауеп1иге ПаНеппе. Р., 1928, р. 50.
31 Мировые экономические кризисы. М., 1939, т. 3, с. 864.
32 МоПага О. Ор. ей., р. 440.
33 Аппиапо з1аЦзНсо ПаНапо (зесопПа зепе), уо1. 8, р. 259—260.
34 Сеп'о апт сИ уПа НаНапа. МПапо. 1948. уо1. 1, р. 272.
35 Нотео К. Ба1 Р1етоп1е заЬаиПо аН’ИаНа НЬега1е, р. 279.
60
движения в стране. По сравнению с 1911 г., который был годом
наиболее сильного забастовочного движения в предвоенной Италии,,
число его участников в 1919 г. повысилось: в промышленности с
252 853 до 1 049 438 человек и в сельском хозяйстве с 132 738 да
>505 128 человек36. А в первом полугодии 1920 г. забастовочное
движение в Италии по отношению к численности населения была
самым сильным в мире 37.
В целом общее соотношение классовых сил в Италии сразу пос¬
ле войны складывалось в пользу пролетариата, и он шел все даль¬
ше в своих требованиях и борьбе. Это изменение в соотношении
сил нашло свое наиболее яркое выражение в установлении новых
правовых норм трудового законодательства. 20 февраля 1919 г.
между представителями федерации металлистов (ФИОМ), входя¬
щей в состав ВКТ, и промышленниками было подписано соглаше¬
ние о введении восьмичасового рабочего дня для рабочих-метал-
листов38. Это соглашение касалось 500 тыс. рабочих-металлистов
и было тем большей победой, что в данном случае не пришлось
прибегать даже к забастовке — промышленники вынуждены были
подтвердить то, что рабочие уже сами установили явочным поряд¬
ком. Вслед за этим 4 марта 1919 г. состоялось совещание предста¬
вителей профсоюзов трудящихся с предпринимателями, организован¬
ное министерством промышленности и труда. На этом совещании
в принципе было решено ввести восьмичасовой рабочий день для
всех рабочих 39. И хотя в ряде отраслей промышленности рабочим
пришлось еще добиваться практического осуществления этого прин¬
ципа с помощью забастовок, важный шаг вперед в области трудовых
отношений в Италии был сделан.
В той или иной мере предприниматели должны были пойти на
удовлетворение и других требований рабочих: признание права
рабочих на отпуска, улучшение условий найма и увольнения, сни¬
жение штрафов и т. д. Предприниматели пошли на значительное
увеличение заработной платы промышленным и сельскохозяйствен¬
ным рабочим и должны были согласиться приводить ее в ряде слу¬
чаев в соответствие с ростом дороговизны. «Реальная заработная
плата рабочих, которая была прежде ниже, чем в большинстве стран
Европы, стала довольно быстро возрастать; пролетарские семьи
вышли из беспросветной нужды и стали жить в более или менее
сносных условиях, которых они раньше не знали» 40.
Опираясь на силу своих организаций и достигнутые уже успехи,
рабочие шли дальше и все более определенно втягивались в русло
классовой борьбы и в орбиту влияния социалистической партии.
Количество членов Всеобщей конфедерации труда возросло с 249 039‘
36 Аппиапо з^айзйсо Иарапо (зесопйа зепе), уо1. 3, р. 278, 280; уо1. 8, р. 397„
399.
37 АуапШ, МПапо, 1921, 8 депп.
38 1ЬИ., 1919, 21 1еЪЪг.
39 Шс1., 1919, 5 таг.
40 Монтаньяна М. Воспоминания туринского рабочего. М., 1951, с. 80,
61
в 1918 г. до 1 159 062 в 1919 г. и до 2150 000 в 1920 г.41 Чис¬
ло членов Итальянской социалистической партии возросло с
19 748 человек в 1918 г. до 70 299 человек в 1919 г.42 и до
216 327 человек в 1920 г.43 Сразу после окончания войны руковод¬
ство Итальянской социалистической партии на своем заседании
7—11 декабря 1918 г. приняло резолюцию, в которой главной задачей
объявлялась борьба за установление социалистической республики
и диктатуру пролетариата 44.
Этой линии, направленной на ликвидацию существующего в
Италии государства, была противопоставлена линия реформистского
крыла партии, направленная па демократическое преобразование
этого государства. Реформисты имели большинство в парламентской
группе социалистической партии и пользовались поддержкой боль¬
шинства социалистов, избранных в муниципальные советы. Кроме
того, их взгляды имели много общего с позицией руководства Все¬
общей конфедерации труда. Тогда же, в декабре 1918 г., созывается
конференция парламентской группы социалистической партии сов¬
местно с представителями Всеобщей конфедерации труда, Лиги со¬
циалистических коммун и Профсоюза железнодорожников. В резо¬
люции, предложенной Филиппо Турати, объявлялось о поддержке
только тех требований руководства социалистической партии, кото¬
рые касались непосредственных общедемократических задач борьбы.
Что же касается борьбы за диктатуру пролетариата, то этот лозунг,
указывалось в резолюции реформистов, мог только отдалить осуще¬
ствление общедемократических задач. И далее, борьбе за диктатуру
пролетариата противополагалась программа борьбы за реформы:
демократизация выборов, искоренение бюрократии, восьмичасовой
рабочий день, минимум заработной платы, контроль трудящихся
над управлением предприятиями, защита эмиграции и т. д. Эти
реформы, подчеркивалось в резолюции, «образуют прочную и необ¬
ходимую основу для того, чтобы без заблуждений и разочарований
действительно достигнуть своего освобождения, ликвидировать
классы и классовое господство, установить справедливость и под¬
линное социалистическое равенство» 45. «Документ нашего социа¬
листического кредо» — так определял значение резолюции Турати
теоретический орган реформистов журнал «Критика Сочиале»46.
Подъем классовой борьбы трудящихся рассматривался реформиста¬
ми в качестве побудительного мотива для реформы государства.
Правда, по вопросу о том, каким именно реформам ситуация благо¬
приятствовала среди реформистов, полного согласия не было. Одни
из них, в том числе и Турати, выступали за реформы, не затра¬
гивающие основ существующего государственного устройства. Дру-
41 Ьа Соп!е(1ега2к)пе Сепега1е (1е1 Ьауого пе^Н аШ, пе1 ДоситепИ, пе1 соп^гез*
81, 1906—1926. МПапо, 1962, р. 419.
42 Кезосоп1о з^епо&гаПсо сЫ XVI соп&геззо пагюпа1е (1е1 РагШо 8ос1аНз1а йа-
Напо (Во1о^па 5—8 ой. 1919). МПапо, 1920, р. 225.
43 II РагШо 8ос1аНз1а ИаНапо пе1 зио1 соп^геззь уо1. 3, р. 122.
44 Со1отЫ А. Ор. ей., р. 187.
45 СгШса 8ос1а1е, 1919, 1—15 поу., N 17, р. 226—228.
*6 1Ы<1.
62
ставили вопрос об изменении уже в настоящий момент некото-
гь1Х форм государственного устройства и выдвигали с этой целыо
лозунг борьбы за созыв Учредительного собрания. Горячим привер¬
женцем этого лозунга среди реформистов из социалистической пар¬
тий был Клаудио Тревес. Кроме того, этот лозунг получил почти:
единодушную поддержку реформистов из руководящего совета Все¬
общей конфедерации труда и был включен ими как основной в ряд.
резолюций и предложений, выдвинутых в первый послевоенный
период.
В одном из своих выступлений в парламенте в 1919 г. Турати:
говорил: «Мы консерваторы в том смысле, что выступаем з&
умеренное, постепенное и обдуманное осуществление необходимых
изменений, с тем чтобы не было прыжков в неизвестное, конвуль¬
сий, разочарований и возврата к прошлому» 47. Естественно, что &
этом качестве реформисты могли бы быть опорой постепенного раз¬
вития итальянского государства по пути, начатому в начале века
Джолитти. Но для этого они должны были увлечь на этот путь всю
или по крайней мере большинство социалистической партии — зада¬
ча, которая в ситуации, сложившейся в Италии после первой миро¬
вой войны, была нереальной.
Пример Советской России увлекал на путь, отличный от того,
который предлагали реформисты. Вот что писал, например, по этому
поводу итальянский либеральный историк Федерико Шабо: «Для ра¬
бочих, и прежде всего для рабочей элиты крупных индустриальных
центров, лозунгом дня была Россия. В этот период, т. е. в 1918—
1919 гг., было мало что известно еще о развитии ситуации в России.
Однако этот лозунг распространялся среди рабочих масс, где все
больше говорили о Ленине, о рабочих советах, о ликвидации капи¬
тализма. Однажды (21 января 1919 г.) на собрании социалистов
Филиппо Турати, который мог бы назвать себя «отцом итальянского
социализма» и который благодаря своему авторитету был его главой,
объяснял: «Мы должны подготовить сознание к приходу социали¬
стического общества, но в то же время необходимо действовать для
постепенной трансформации общества». Внезапно его прервал чей-
то голос: «Это слишком долго!». Турати удивился: «Если вы знаете
более короткий путь, укажите мне его». Тогда много голосов отве¬
тили: „Россия, Россия, да здравствует Ленин!44».
И Шабо комментирует: «Эти несколько слов, которыми обменя¬
лись Турати и неизвестный социалист, кажутся мне достаточными,
чтобы показать душевное состояние масс. Итальянцы мало знали о
России, но идея революции, победившей в этой стране, возбуждала
умы» 48. Итальянские трудящиеся приняли активное участие в дви¬
жении солидарности с Советской Россией. Рабочие, железнодорож¬
ники, моряки, грузчики боролись против отправки оружия и сна¬
ряжения для борьбы против Советской России. В стране проходили
многотысячные митинги и демонстрации в защиту Советской Рос-
47 АШ (1е1 Раг1атеп1о. Сатега (Ы ДерШаИ, зезз. 1913—1919. Бхзсиззют, уо1. 17.,
р. 18616.
СкаЪод, Р. Ь’ИаИа соп!етрогапеа (1918—1948). Топпо, 1961, р. 37—38.
сии. С большим успехом прошла в Италии в июле 1919 г. между-
народная забастовка солидарности с Советской Россией.
Тогда же, в июле 1919 г., в связи с подготовкой к очередному
съезду социалистической партии происходит организационное офор¬
мление самого влиятельного в партии максималистского течения.
В Учредительном манифесте максималисты объявили себя прямыми
наследниками «революционной фракции непримиримых». В мани¬
фесте обращалось внимание на несоответствие старой программы
партии 1892 г. новой исторической ситуации. Конкретно речь шла об
отношении к тому пункту программы 1892 г., который объявлял,
что действия партии должны быть направлены на «завоевание по¬
литической власти (государство, коммуны, общественно-админист¬
ративные учреждения) для превращения ее из орудия угнетения и
эксплуатации, какой она является теперь, в орудие экономической
и политической экспроприации господствующего класса» 49. Этот
пункт программы шел вразрез с задачей установления социалисти¬
ческой республики и диктатуры пролетариата, поставленной на засе¬
дании руководства социалистической партии 7—11 декабря 1918 г.
В связи с этим в манифесте максималистов указывалось на необ¬
ходимость пересмотра старой программы партии на предстоявшем
съезде. Общее направление развития классовой борьбы в Италии
и во всем мире, подчеркивалось в манифесте, требует революцион¬
ного выступления пролетариата «за насильственное свержение гос¬
подства буржуазии и организацию пролетариата в господствующий
класс». И далее: «Кто считает возможным сотрудничество с бур¬
жуазией, кто думает о возможности... предотвращения решительного
столкновения между пролетариатом и буржуазией, кто верит в со¬
глашения и в мирные закаты (капитализма.—Б. Л.), тот не имеет
права гражданства в нашей партии» 50. Новой по сравнению с ре¬
золюцией партийного руководства в декабре 1918 г. была постанов¬
ка вопроса о необходимости насильственного свержения существую¬
щего буржуазного государства и всей капиталистической системы.
Почти одновременно, также в июле 1919 г., в социалистической
партии организационно оформилась фракция абстенционистов, т. е.
тех, кто выступал за бойкот парламентских выборов. В связи с пред¬
стоявшим партийным съездом они выступили со своим проектом но¬
вой программы партии, в котором наряду с прочим указывалось:
«В период революционной борьбы пролетариата с буржуазией долг
политической партии пролетариата состоит в насильственном нис¬
провержении господства буржуазии и организации пролетариата в
господствующий класс. В этот период нельзя посылать представи¬
телей партии в представительные учреждения буржуазной системы,
в рамках которой пролетариат является угнетенным классом, а так¬
же в какие-либо другие организации, в которых принимают участие
имущие классы» 51.
49 Ег^о1а Е. 81опа (1е1 пкттепЮ орегаю НаНапо. МПапо, 1947, р. 122.
50 II Соттитзто, 1919, N 1, р. 3—12.
31 Впервые эта программа, названная программой «Фракции коммунистов»,
была опубликована газетой этой фракции «II 8оу1еЬ> 13 июля 1919 г.; ввиду
64
дбстенционисты во главе с Амадео Бордигой были наиболее
примиримой по отношению к реформистам фракцией в Итальян¬
ской социалистической партии в послевоенный период. Что касается
максималистов, то стремление сохранить единство партии делало их
позицию по отношению к реформистам более терпимой. Это нашло
свое наиболее яркое выражение в позиции лидера максималистов
Джачинто Минотти Серрати. Он был против разрыва с реформиста¬
ми и после того, как они подтвердили свою линию на предсъездов¬
ской конференции в августе 1919 г. В резолюции, принятой на
этой конференции, задача завоевания рабочим классом политической
власти формулировалась следующим образом: «Стремиться ускорить
трансформацию буржуазного общества, превращая, поскольку это
возможно, в инструменты завоевания пролетарских прав те самые
институты, которые буржуазия создала для защиты своих приви¬
легий». Правда, отдавая дань революционным настроениям масс,
в конце резолюции реформисты указывали на возможность установ¬
ления диктатуры трудящихся классов «на определенной стадии
борьбы, чтобы сломить сопротивление буржуазии, не допустить
насилия с ее стороны и расширить завоевания пролетариата» 52.
На съезде Итальянской социалистической партии в Болонье в
ноябре 1919 г. победили максималисты. В принятой съездом резо¬
люции, предложенной Серрати, была сформулирована задача беском¬
промиссной борьбы против существующего в Италии государства:
«Съезд заявляет, что русская революция требует безусловного со¬
действия ее распространению во всех цивилизованных капитали¬
стических странах. Принимая во внимание, что до сих пор господ¬
ствующий класс нигде и никогда не отказывался от своей власти,
не будучи вынужден к тому силою, и что класс эксплуататоров при¬
бегает к насилию для защиты своих привилегий и для подавления
попыток угнетенного класса к освобождению, съезд выражает убеж¬
дение, что пролетариат должен прибегнуть к насилию, чтобы ока¬
зать сопротивление насилию буржуазии, чтобы захватить власть
и закрепить завоевания революции» 53. В принятой съездом новой
программе партии указывалось на необходимость создания новых
пролетарских органов (советов рабочих, крестьян и солдат), было
закреплено также принятое ранее решение о присоединении к
III Интернационалу 54.
Решения Болонского съезда социалистической партии отражали
настроения, господствовавшие тогда в пролетарских массах Италии,—
настроения, которые обрекали на неудачу любую попытку рефор¬
мистов к сотрудничеству с правительством на пути к демократи¬
зации итальянского государства. Весьма показательны в этом отно¬
шении два письма, которыми Турати и его соратница Анна Кули-
шова обменялись между собой в конце февраля — начале марта
отсутствия этого номера в библиотеках Москвы программа цит. по: Ьа СИиз-
Й21а 8ос1а1е, 1919, 5/6, р. 155—156.
52 Ш(1, р. 168—170.
53 II РагШо 8ос1аНз1а ПаНапо пег зио1 соп^гезз1, уо1. 3, р. 75.
54 Ш(1., р. 76—77.
3 Б. Р. Лопухов
65
1920 г. «...Как реформисты,— писала Кулишова,— вы должны стре¬
миться к власти и попытаться осуществить свою программу с по¬
мощью буржуазных элементов, которые будут ориентироваться на
вас» 55. Турати отвечал: «Ты говоришь, что это наш момент (т. е. мо¬
мент, подходящий для того, чтобы войти в правительство.— В. Л.).
Может быть, это и было бы так, если бы мы имели или могли иметь
на своей стороне массы и партию. Но ты великолепно знаешь, что
в действительности дело обстоит совсем наоборот» 56.
Социалистическая партия в своем большинстве отвергала рефор¬
мистский путь преобразования существующего государства, но и
революционный путь свержения этого государства был для нее
скорее программным лозунгом, чем руководством к действию. В зна¬
чительной мере именно в этом плане руководство партии крити¬
ковалось туринской группой «Ордине Нуово» («Но^ый строй») во
главе с Антонио Грамши, в которую входил также Пальмиро Толь¬
ятти. Эта группа делает главный упор в своей деятельности на
вопросе об организации масс, о преобразовании «демократии масс»
аморфной и хаотической в строго организованную и боеспособную
«рабочую демократию». Эта задача была поставлена в статье Грам¬
ши и Тольятти, которая так и называлась «Рабочая демократия»
и была опубликована в газете «Ордине Нуово» 21 июня 1919 г.:
«Как подчинить своему влиянию огромные социальные силы, кото¬
рые всколыхнула война? Как организовать их и придать им такую
политическую форму, которая обладала бы способностью нормально
развиваться и непрерывно консолидироваться, с тем чтобы в конце
концов превратиться в костяк социалистического государства,
в котором воплощается диктатура пролетариата?» 57.
В борьбе за осуществление этих задач группа «Ордине Нуово»
большую роль отводила «внутренним фабрично-заводским комис¬
сиям», созданным во время войны на всех крупных промышлен¬
ных предприятиях Италии. Это была близкая, понятная и уже
привычная для рабочих форма организации. Как и профсоюзы, эти
комиссии защищали интересы рабочих перед предпринимателями.
Однако в отличие от профсоюзов внутренние комиссии строились
по производственному принципу. Они избирались рабочими всех
цехов данного предприятия и защищали их интересы как интересы
единого коллектива. Тем самым ломались традиционные профсоюз¬
ные рамки объединения пролетариата только по профессиям, что
приводило нередко к разобщенным действиям рабочих внутри одного
предприятия.
Ординовисты предложили освободить внутренние комиссии от
ограничений, навязанных им предпринимателями, и создать на их
основе органы борьбы за диктатуру пролетариата. Преобразованные
внутренние комиссии, которые стали называть фабрично-заводскими
советами, должны были стать постоянной формой организации масс,
вовлечь их в политическую борьбу, приучить их рассматривать себя
55 ТигаП Р., КиШс1о}} А. СахДегеро. Тогхпо, 1953, уо1. 5, р. 249.
56 1ЫсЦ р. 253.
57 Ь’ОгсИпе 1Чиоуо, 1919, 21 |рщ?по.
66
к армию на поле боя. «Каждое предприятие составит один или
несколько полков этой армии со своим низшим командным соста-
1 м со своей службой связи, со своими офицерами, со своим гене¬
ральным штабом, избранным и наделенным властью на основе сво¬
бодных выборов, а не навязанных сверху» 58.
' Таким образом, формула фабрично-заводских советов конкрети¬
зировала борьбу за преобразование «демократии масс» в «рабочую
демократию», а в конечном счете — за пролетарскую революцию.
В своей теоретической и практической деятельности Грамши и его
группа в значительной мере руководствовались опытом Октябрь¬
ской революции в России, опытом русских Советов. В процессе этой
деятельности они ставили и решали вопросы об обновлении социа¬
листической партии, о союзе пролетариата Севера с крестьянством
Юга и многие другие вопросы организации масс, организации мас¬
совой борьбы.
Группа «Ордине Нуово» сыграла большую роль в забастовке,
вспыхнувшей в Турине в апреле 1920 г. Начало забастовке положил
экономический конфликт на одном из предприятий фирмы «ФИАТ».
После увольнения администрацией членов фабрично-заводского
совета конфликт приобрел политический характер. Началась заба¬
стовка в защиту прав членов фабрично-заводского совета. В знак
солидарности забастовали рабочие других предприятий Турина,
а затем и всей провинции Пьемонт, всего около полумиллиона про¬
мышленных и сельскохозяйственных рабочих. Движение могло стать
исходным пунктом массового революционного выступления по всей
Италии. Однако социалистическая партия ничего не сделала для
•организации такого выступления. В своем докладе «За обновление
социалистической партии» Грамши писал, что партия «выступает в
роли простого наблюдателя происходящих событий». В докладе
указывалось на необходимость конкретной подготовки к захвату
власти: «Партия должна выступить с обращением, которое ясно
ставило бы вопрос о революционном завоевании политической вла¬
сти, призвало бы промышленный и сельскохозяйственный проле¬
тариат быть готовым и вооружаться и наметило бы мероприятия по
решению насущных проблем: рабочий контроль над производством
и распределением, разоружение наемных вооруженных отрядов,
контроль рабочих организаций над местными органами власти» 59.
Если в рабочем движении все более определенно заявляли о
себе силы, выступавшие с программой ликвидации буржуазного го¬
сударства, то в католическом движении оформилась в это время
Партия, выступавшая с программой реорганизации этого государст¬
ва. Речь идет о Народной партии («Пополяри»), которая была соз¬
дана при содействии Ватикана. Однако она не носила религиозного
характера, не имела церковных советников, не зависела от еписко-
пата, хотя ее лидер Луиджи Стурцо и был священником. В опуб¬
ликованном 18 января 1919 г. Учредительном манифесте Народной
партии говорилось: «Централизованное государство, стремящееся
58 ша.
59 1Ыс1., 1920, 8 та^.
67
з*
все подчинить своему контролю, мы хотим конституционным путем
заменить подлинно народным государством, которое сознавало бы
границы своей деятельности, уважало бы такие естественные
звени: и организмы, как семья, классы и общины, которое уважало
бы личность и поощряло бы частную инициативу. Чтобы государст¬
во было бы действительно выражением народной воли, мы требуем
реформы парламента на базе пропорционального представительства,
не исключая участия в выборах женщин, и выборности сената с
прямым представительством различных групп нации, академиче¬
ских, административных и профсоюзных кругов»60.
Эти общие принципы новой партии были конкретизированы в ее
программе. Наряду с прочим в ней требовалось: «Предоставление
свободы действий и автономии местным административным органам.
Признание прав и обязанностей коммун, провинций и областей в
соответствии с национальными традициями и с местными интереса¬
ми. Широкая административная децентрализация, которая может
быть достигнута также путем сотрудничества капитала и труда в
области промышленности, сельского хозяйства и торговли»61. Эта
конституционная реформа отвечала давнишним чаяниям католиков,
которые могли рассчитывать на главенство на местах, а следова¬
тельно, таким образом, и на контроль за деятельностью государства
во многих ее аспектах. Но вместе с тем эта реформа, которая пред¬
лагалась в качестве основы для коренного обновления итальянско¬
го государства, его децентрализации, отвечала интересам и самых
широких масс населения. В ней были заинтересованы широкие
массы крестьян и других слоев населения, страдавших от чинов¬
ничьего и фискального гнета централизованного государства. И в
этом смысле предлагаемая Народной партией реформа местной ад¬
министрации носила демократический характер.
В программе выдвигалось также требование о проведении изби¬
рательной реформы, которая вводила пропорциональное представи¬
тельство при выборах в палату депутатов, выборность сената на
основе представительства различных групп нации (от научных
корпораций, коммун, провинций, организаций всех классов) 62. Про¬
порциональная система увеличивала шансы католиков на выборах,
ибо они не имели в своих рядах достаточного количества деятелей,
располагавших сложившейся уже избирательной клиентурой. Что
касается требования о выборности сената, то оно было сформулиро¬
вано в корпоративистском духе, который в данном случае имел
демократический характер, ибо означал ликвидацию системы назна¬
чения сенаторов сверху.
Важное значение имела социальная программа Народной пар¬
тии, сформулированная в резолюции Акилле Гранди на I конгрессе
новой партии в июне 1919 г. Гранди был руководителем Итальян¬
ской конфедерации трудящихся (ИКТ), созданной в сентябре
1918 г., т. е. еще до образования Народной партии. ИКТ была при-
60 И РагШо Роро1аге НаНапо. Коша, 1970, р. 166.
61 Ш<1., р. 168—169.
62 Ш(1., р. 169.
68
на объединить деятельность всех профсоюзных организаций, ру-
3 сводимых католиками, и она, будучи независимой, действовала в
значительной мере в согласии с Народной партией. Олицетворением
этого согласия: и был, в частности, Гранди, резолюция которого
была принята конгрессом. В этой резолюции говорилось о «непо¬
средственном участии тружеников в управлении и в прибылях
тех предприятий, которым они отдают свою энергию», о «предостав¬
лении земли тем, кто ее непосредственно обрабатывает», об «экс¬
проприации плохо обрабатываемых земель в пользу государства с
доследующим распределением ее среди крестьянских семей». Вооб-*
ще, поскольку Народная партия рассчитывала создать свою массо¬
вую базу главным образом за счет крестьянства, проблемы сельско¬
го хозяйства занимали в ее программных установках особенно
большое место. В резолюции Гранди на этот счет говорилось о не¬
обходимости приложить самые большие усилия для развития сель¬
ского хозяйства, «которое является главным источником богатства
нашей Родины и средством для установления социального мира в
нашей стране». В плане социальных отношений в целом резолюция
Гранди отвергала «узкосектантскую монополию социалистической
партии и организаций, заключивших с ней союз в деле защиты и
представительства интересов трудящихся». Резолюция призывала
«стремиться не к тому, чтобы увековечить классовую борьбу, а к
социальному сотрудничеству всех классов, к уважению основных
человеческих свобод, находящих свои истоки в справедливости и
любви, которые облагораживаются и приобретают силу под влия¬
нием христианской религии» 63.
В целом можно сказать, что Народная партия выступила в роли
продолжателя той традиции католического движения, которая
выражалась борьбой как против либерального государства, так и про¬
тив социализма. Первому с его бюрократическим централизмом На¬
родная партия противопоставила систему органической децентрали¬
зации с корпоративистским уклоном. Второму с его лозунгом борь¬
бы за власть пролетариата она противопоставила программу борьбы
за общедемократические требования: гарантия права на труд, обес¬
печение в случае потери трудоспособности и безработицы, поощре¬
ние и защита мелкой земельной собственности, введение прогрес¬
сивного налога и т. д.64
Внутри Народной партии, как и внутри социалистической пар¬
тии, было свое левое крыло. Один из лидеров этого крыла — Гуидо
Мильоли пытался придать партии ярко выраженный антибуржуаз¬
ный характер. Однако резолюция, предложенная Мильоли на
I конгрессе Народной партии, не получила сколько-нибудь значи¬
тельной поддержки. Напротив, антисоциалистическая направлен¬
ность Народной партии делала в принципе возможным ее сотрудни¬
чество с либералами в борьбе против общей для них революционной
опасности. Правда, были и другие основы для такого сотруднича¬
ем 9е О. И рпто аппо (И уйа <1е1 Р.Р.1. Нота, 1920, р. 115.
Застг 8. 81опа с1е1 РагШо Роро1аге ИаНапо. МПапо, 1951, р. 20—21.
69
ства — сотрудничества на базе демократизации государства, в част¬
ности на базе принятия правительством некоторых программных
требований Народной партии. Именно с этой целью два се предста¬
вителя — Чезаре Нава и Эдмондо Санъюст — почти сразу после
конгресса своей партии вошли в правительство Франческо Саверио
Нитти, пришедшего в июне 1919 г. на смену правительства Орландо.
«Правительство Нитти,— писал Паоло Алатри,— предприняло са¬
мую решительную и, пожалуй, единственную попытку найти выход
из послевоенного кризиса, идя но единственно возможному пути —
по пути проведения радикальной политики, наподобие той, которую
проводил до войны, но в иных общих условиях Джованни Джолит-
ти»65. Одним из важнейших мероприятий, осуществленных в пе¬
риод правительства Нитти, был декрет министра сельского хозяйст¬
ва Акилле Визокки в сентябре 1919 г. Этот декрет предусматривал
передачу крестьянским кооперативам сроком на четыре года, а в
некоторых случаях без ограничения срока определенных участков
необрабатываемых и плохо обрабатываемых земель при условии
справедливого вознаграждения прежних владельцев66. Спустя не¬
сколько недель, в октябре того же года, король Италии торжествен¬
ным актом отказался в пользу государства от большей части своих
земельных владений.
Другим важным мероприятием была новая реформа избиратель¬
ной системы, которая была введена законом от 15 августа 1919 г.
(сводный текст 2 сентября 1919 г.) и которая придавала государст¬
ву более демократический характер. В результате этой реформы
число избирателей было еще раз значительно расширено за счет
неграмотных и была установлена также пропорциональная систе¬
ма 67. До этого в Италии существовала мажоритарная униноминаль-
ная система (в избирательный бюллетень от каждой партии вклю¬
чалось имя одного кандидата). Теперь был осуществлен переход к
системе, основанной на голосовании по списку и на пропорциональ¬
ном представительстве. Этот закон был осуществлением давних тре¬
бований католиков, которые совпадали в данном случае с развитием
итальянской государственности в направлении к демократии.
Тенденция в этом направлении наталкивалась, однако, на расту¬
щее сопротивление справа. Прежде всего это был тот же национа¬
лизм, который после войны развивает учение о государстве, прямо
противоположное либерально-демократической доктрине. В противо¬
вес «демократическому и индивидуалистическому принципу сувере¬
нитета большинства, народного суверенитета» националисты выдви¬
гали «принцип правления наиболее способных, т. е. тех, кто по
традиции, культуре, месту в обществе в состоянии подняться выше
интересов своего сословия и способен осуществить великие исто¬
рические интересы государства».
65 Алатри П. Указ, соч., с. 89.
60 Ьа Тогге М. Сеп1о апш ей хИа ро!Шса ей атгтшзйаЦуа ИаПапа. Игепге,
1952, уо1. 1, р. 174.
67 8а1ъ'а1огеШ Ь., М1га О. 81опа сГНаНа пе! регшек) 1азс181а. Кота, 1956,
р. 88-89.
70
Проводником антидемократических настроений была, как и до
войны, газета «Коррьере делла Сера» во главе с Луиджи Альбер-
тяни. Как раз 15 августа 1919 г., когда был принят новый, более
демократический избирательный закон, эта газета выступила с оче¬
редной статьей, направленной против демократии. В статье содер¬
жались нападки на либеральных и демократических политиков. Мо¬
лодежь призывалась встать на путь «освобождения Италии от про¬
дажного и невежественного класса политиков, правящего ею в
течение сорока лет». Совсем в духе Кроче с его противопоставле¬
нием «аристократии» и «черни» газета писала: «Чернь, не способ¬
ная ни на что лучшее, останется со своими обманчивыми демагоги¬
ческими иллюзиями. Эти иллюзии помогли ей выдержать мучения
войны и огонь врага, но было бы опасно уступить им сейчас, когда
представляется возможность на пепелище войны построить более
аристократическое и мужественное общество» 68.
Это был, так сказать, наскок на политику демократизации госу¬
дарства справа. Однако и слева эта политика не получала доста¬
точно веской поддержки. «Демократической политике государства»
противопоставлялась «демократия масс», «реформе» противопостав¬
лялась «революция». Весьма показательны в этой связи события,
связанные с массовыми выступлениями населения против дороговиз¬
ны в июне-июле 1919 г. В ходе движения встал вопрос об участии
социалистов и представителей рабочих профсоюзов в специальных
комитетах, созданных в это время правительством и муниципалите¬
тами для регулирования цен. Однако руководство социалистической
партии охарактеризовало эти комитеты как «органы классового со¬
трудничества». Они призвали своих приверженцев для контроля
над ценами создавать «советы», которые на практике превращались
в комитеты народной реквизиции. Эти комитеты, говорилось в спе¬
циальном обращении руководства социалистической партии, «будут
действовать, руководствуясь принципами классовой борьбы. Они
должны исходить из того, что предстоящая борьба приведет к на¬
сильственному захвату власти»69. Тогда же с согласия и одобре¬
ния правительства были созданы для поддержания порядка рабочие
отряды. Однако социалисты почти сразу же стали называть их от¬
рядами «красной гвардии» — название, которое в соответствии с
русским опытом связывалось в сознании итальянцев с борьбой за
власть.
Нитти в своей политике не осознавал, по-видимому, всей глуби¬
ны классового конфликта в Италии в это время. Об этом пишет,
в частности, итальянский исследователь Роберто Виварелли, кото¬
рый отмечает также, что проблемы социальные сводились Нитти в
Ряде случаев к проблемам общественного порядка70. В этом плане
следует рассматривать реорганизацию им кадров полиции: весной
1920 г. был создан новый полицейский корпус, который по предло-
бэ ^01™ге <1е11а Зега, 1919, 15 а§.
7о тД Р- 81опа (И диаПго апш. Ноша, 1946, р. 32.
уыагеШ В. ИаНа пе1 йорогиегга е ГауегПо (1е1 1а8С18ШО (1918—1922). МПа-
ао, 1967, р. 435.
71
жению Нитти был назван «королевской гвардией». По его же рас¬
поряжению был реорганизован корпус карабинеров71. Но самое
главное — это то, что Нитти не оставлял надежды на сотрудниче¬
ство с социалистами, исходя из ошибочного предположения о пре¬
обладании среди них сторонников политики реформ.
В сентябре 1919 г. правительство Нитти подверглось серьезному
испытанию из-за захвата Фиуме легионерами во главе Габриеле
Д’Аннунцио. Известный поэт, ставший во время войны полковником
и ярым националистом, пустился в авантюру, имевшую вначале,
по словам Грамши, чисто литературное значение: «Д’Аннунцио за¬
пасался материалами и жизненными впечатлениями для будущей
эпической поэмы, для будущего романа...»72. Националистические
страсти и имя Д’Аннунцио привлекли к его движению часть бывших
фронтовиков, бывших «революционных», а затем «национальных»
синдикалистов, авантюристов разных мастей, главным образом из
средних слоев населения. За всем этим стояли интересы и настрое¬
ния наиболее империалистических кругов итальянской буржуазии.
«...Полковник Д’Аннунцио,— писал Грамши,— находит себе по¬
следователей, добивается превращения части буржуазного класса в
опору определенного течения, связывающего всю свою деятель¬
ность с фиуманской авантюрой. Правительство Фиуме противопо¬
ставляется центральному правительству, дисциплине военной силы,
на которой основана власть правительства Фиуме, противопо¬
ставляется дисциплине закона, на которой основана власть римского
правительства. И вот литературный эксперимент перерастает в со¬
циальное явление... Правительство Фиуме в Италии воспринимает¬
ся кое-кем как база для реорганизации государства, как здоровая
сила, которая представляет „подлинный44 народ, „подлинную44 на¬
родную волю, „подлинные44 интересы, как сила, которая должна
изгнать из столицы узурпаторов» 73.
Всерьез напуганный Нитти в своей речи в палате депутатов,
произнесенной на следующий день, обращается «к трудящимся
Италии, к рабочим и крестьянам, чтобы просить их поддержки»,
«к безымянным массам, потому что великий голос народа является
предупреждением для всех» 74. Нитти посылает циркуляры и при¬
казы, сыплет угрозы и наказания, смещает командира корпуса в
Турине, но мало чего достигает. Из всех частей армии к Д’Аннун¬
цио направляются группы добровольцев с артиллерией и даже само¬
летами. В это время циркулируют довольно настойчивые слухи о
возможном походе Д’Аннунцио из Фиуме в глубь Италии с тем,
чтобы сместить слабое либерально-демократическое правительство
и «навести порядок в стране». Об этом подумывали очень многие:
сами легионеры, которые распевали песни о походе на Рим, «чтобы
сделать веселую жизнь Нитти», некоторые промышленники, которые
71 А1епп1 Р. Ор. ей., р. 76.
72 Грамши А. Избр. произведения. М., 1957, т. 1, с. 354—355.
73 Там же, с. 355.
74 Тазса А. Казсйа е аууегйо (1е1 ^азечзто, Рйепге, 1972, уо1. 1, р. 78.
72
посылают в Фиуме прозондировать почву своих доверенных лиц,
некоторые военные и монархические круги75.
Что касается последних, то в это время, пишет Алатри, «впер¬
вые обнаружилось опасное явление, затрагивающее конституционные
устои государства: угроза мятежа против царствующего представи¬
теля Савойской династии со стороны ветви королевского дома —
герцогов д’Аоста... Герцог много раз ездил в пограничную зону,
герцогиня же отправилась в Фиуме, чтобы поплакать над телом
убитого сподвижника Д’Аннунцио. Нитти вынужден был приказать
герцогу не выезжать из Рима без его разрешения и имел бурное
объяснение с герцогиней, во время которого угрожал ей суровыми
мерами» 76.
Джолитти в это время советовал оккупировать Фиуме регуляр¬
ными войсками и обратиться непосредственно к народу, назначив
всеобщие выборы. Нитти принимает только второе из этих предло¬
жений, назначив выборы на 16 ноября 1919 г. Что касается Фиуме,
то правительство ограничивается тем, что объявляет блокаду его с
суши и с моря. Эта блокада была, надо полагать, не очень эффек¬
тивна, ибо Фиуме еще целый год будет как бы противостоять офи¬
циальной государственной власти, бессилие или, точнее, пассивность
которой были в данном случае еще одним симптомом кризиса госу¬
дарства в Италии после первой мировой войны.
В то же время давление слева заставляет часть правящих клас¬
сов искать выхода из кризиса на пути дальнейшей демократизации
государства. Во всяком случае, об этом говорится и говорится до¬
вольно настойчиво в выступлениях, с которыми некоторые видные
итальянские политические деятели обращаются к избирателям в
связи с предстоящими парламентскими выборами. И здесь опять на
первом плане оказывается Джолитти с его нашумевшей речью
12 октября 1919 г. в Дронео. Джолитти в этой речи заявил, что
каждому имеющему глаза ясно, что «ужасная война положила на¬
чало совершенно новому историческому периоду», в котором народ
возьмет свою судьбу в собственные руки и будет «исключена возмож¬
ность для смелых меньшинств или неразборчивых правительств
ввергать народ в войну против его воли». Здесь Джолитти развивал
тезисы, выдвинутые им еще в 1917 г. в выступлении в Кунео* о том,
что «мир идет влево», что война показала неизбежность «решитель¬
ного ускорения темпов» социальных преобразований и включения
«трудящихся города и деревни» в жизнь государства. И вот теперь,
в Дронео, он призывал буржуазию к справедливости не во имя аб¬
страктных идеалов, а во имя внутреннего реального хода социаль¬
ной эволюции, которую война ускорила, а права, приобретенные
сражающимся пролетариатом, сделали неотвратимой.
После подведения итогов потерь Италии в войне Джолитти вы¬
двигает свою правительственную программу. В международных де¬
лах он предлагает сделать все, чтобы избежать новой войны, при-
75 Шс1., р. 81.
76 Алатри П. Указ, соч., с. 72.
73
Эвать все государства вступить в Лигу наций, уничтожить секрет¬
ную дипломатию, предоставить только парламентам права заключать
мир и объявлять войну. Внутри страны Джолитти предлагает рас¬
следовать способы обогащения на военных контрактах, «чтобы стра¬
на знала, как расточались десятки миллиардов». Для уменьшения
финансового кризиса он предложил отмену военных расходов и вве¬
дение прогрессивного налога на доходы и наследство77.
А затем 16 ноября 1919 г. состоялись парламентские выборы.
Буквально за несколько дней до выборов Ватикан официально от¬
менил принцип «поп ехрейИ», и это значительно повысило шансы
на выборах Народной партии. В конечном счете на этих выборах
выступали три основные силы: социалистическая партия, Народная
партия и соперничающие между собой группы либералов различ¬
ных цветов. Это были первые выборы по новой избирательной систе¬
ме, увеличившей число избирателей еще более чем на два миллиона
человек. Из 10 239 326 человек, имевших право голоса на этих вы¬
борах, голосовало 5 793 507, т. е. 56,6%; голосов, признанных дейст¬
вительными, было 5 648 833. Из этого общего количества голосов
социалисты получили 1834 792 голоса, в то время как на предыду¬
щих выборах в 1913 г. они получили 883409 голосов. Из общего
числа депутатских мест 508 социалисты получили 156, в то время
как на предыдущих выборах — 52. Народная партия, впервые при¬
нимавшая участие в выборах, получила 1 167 354 голоса и 100 де¬
путатских мест. Все другие группы, состоявшие преимущественно
из либералов и демократов различных оттенков, а также радикалов,
социал-реформистов, республиканцев и т. д., получили в общей
сложности 252 депутатских места78.
Характерным признаком демократизации Италии было то, что
две массовые партии — социалистическая и народная — получили
256 депутатских мест, т. е. более половины всех мест в палате де¬
путатов. Еще одним подтверждением демократизации избирательной
системы в это время является сопоставление с выборами 1913 г.,
приводимое Федерико Шабо. Он вычислил, что если бы выборы
1913 г. проводились согласно пропорциональной системе, принятой
в 1919 г., то социалисты получили бы не 52, а 89 депутатских
мест, напротив, либералы получили бы не 73, а 60 мест79.
Подчеркивая значение выборов 1919 г., Джорджо Канделоро
пишет: «Выборы 1919 г. положили конец господству в парламенте
той либеральной олигархии, которая, несмотря на более или менее
серьезные, в зависимости от момента, разногласия между ее раз¬
личными группами, правила Италией, начиная с самого воссоеди¬
нения. Отныне Народная партия стала крайне необходимой для
создания правительственного большинства в палате депутатов.
В самом деле, учитывая непримиримость социалистической партии
и явную антисоциалистическую направленность самой Народной'
партии, было ясно, что никакое правительство не смогло бы удер-
77 СгоИш О. Метопе с1е11а ппа уйа, уо1. 2, р. 555—559.
78 8Ш18Йса <1е11е е1е2ют депегаН ро1ШсЬе рег 1а XXV 1е^181а1;ига. Нота, 1920.
79 СкаЪод, Р. Ь’ИаНа согИетрогапеа (1918—1948). Тогто, 1961, р. 45.
и
жаться у власти иначе, как на основе соглашения между значи¬
тельной частью либеральных и демократических групп и Народной
партией» 80.
В значительной мере из-за оппозиции Народной партии 11 мая
1920 г. правительство Нитти вынуждено было уйти в отставку. Ка¬
толики обвиняли Нитти в «сужении функций парламента», в «зло¬
употреблении изданием декретов-законов», в том, что он «не прово¬
дит реформ для преодоления экономического кризиса»81. Только
заручившись поддержкой Народной партии, Нитти через несколько
дней смог вернуться к власти. Но уже 9 июня 1920 г. его прави¬
тельство вновь — и на этот раз уже окончательно — пало. Причи¬
на — так называемые «политические цены» на хлеб. Дело в том,
что, боясь народных волнений, правительство Нитти в течение дол¬
гого времени придерживалось политики твердых цен на хлеб, го¬
раздо ниже его реальной для того времени стоимости. И вот когда
Нитти с целью поправить положение государственного бюджета
предложил все-таки законопроект о повышении цен на хлеб, это вы¬
звало такую бурю протестов в стране, что он вынужден был уйти.
И опять Джолитти. Он пришел к власти — это случилось 15 ию¬
ня 1920 г.— также только после того, как получил поддержку На¬
родной партии, два представителя которой стали министрами,
а пять — заместителями министров в правительстве Джолитти. Пра¬
вительственная программа Джолитти базировалась в основном на
принципах, изложенных им ранее в его речи в Дронеро. В ин¬
тервью, данном незадолго до сформирования своего правительства,
Джолитти предупреждал о двух главных опасностях, угрожавших,
по его мнению, итальянской государственной системе. Первая —
это «дискредитация парламента». Чтобы предотвратить эту опас¬
ность, Джолитти предлагал отказаться от практики издания декре¬
тов-законов, вновь предоставить парламенту полный контроль над
государственным бюджетом, внести такие изменения в Статут (Кон¬
ституцию), которые предоставили бы парламенту полный контроль
над внешней политикой, а также лишить исполнительную власть
права отсрочивать парламентские сессии. Что касается второй опас¬
ности, то она, по мнению Джолитти, заключалась в «катастрофиче¬
ском положении финансов». Чтобы предотвратить эту опасность,
он предлагал «пересмотреть контракты, заключенные государством
с частными компаниями во время и после войны, благодаря чему
можно будет получить обратно те суммы, которые превысили при
их выплате справедливые размеры». Джолитти предлагал также
неукоснительно применять закон о налоге на капитал, для чего он
считал необходимым подвергнуть обложению движимое имущество,
введя именную регистрацию всех ценных бумаг на предъявителя
(акции, облигации, облигации государственного займа и т. д.) 82.
Сразу после своего прихода к власти правительство Джолитти
подверглось серьезному испытанию. Произошло восстание солдат в
80 Канделоро Дж. Указ, соч., с. 438.
81 Бе Н.0881 О. Ор. сИ, р. 337.
82 СЫПИ О. В18СОГ81 ех1гараг1атеп1;ай. Тогто, 1952, р. 328—330.
75
Анконе. Поводом для этого восстания послужил приказ об отправке
расквартированных в Анконе солдат в Албанию. Там, в Албании,
они должны были помочь итальянским войскам, удерживавшим го¬
род Валону. Солдаты арестовали офицеров, раздали оружие рабо¬
чим. В течение четырех дней в Анконе шли сражения на барри¬
кадах против карабинеров и королевской гвардии. Движение пере¬
кинулось в некоторые другие города, а в Иезе было провозглашено
даже временное правительство. «Скандалы в парламенте, паника в
стране, новая угроза „Красной недели44 в Марке и в Умбрии» — так
писал об обстановке в Италии в это время Пьетро Ненни83. В ко¬
нечном счете восстание было подавлено, но и правительство вынуж¬
дено было отказаться от своих планов в отношении Албании. 2 ав¬
густа 1920 г. в Тиране было подписано соглашение, на основе
которого Италия очистила Валону, оставив за собой, однако, остров
Сасено, расположенный рядом с городом.
Одновременно активизировали свою деятельность анархисты, вы¬
ступавшие под флагом ликвидации всякой государственной власти
вообще. В первых числах июля 1920 г. в Болонье состоялся съезд
Итальянских анархистов, на котором была принята программа, со¬
стоявшая из ряда пунктов: уничтожение частной собственности на
землю, сырье и орудия труда, уничтожение правительства и любой
власти, организация социальной жизни при содействии свободных
ассоциаций и федераций производителей и потребителей и т. д.
«...Если бы капитализм,—указывалось в программе анархистов,—
был бы разрушен, но осталось бы существовать правительство, это
последнее путем пожалования всякого рода привилегий создало бы
его (капитализм.—Б. Л.) снова. И это потому, что, не имея воз¬
можности удовлетворить всех, правительство нуждалось бы в эко¬
номически сильном классе, который бы его поддерживал в обмен
на покровительство со стороны правительства. Вследствие этого
нельзя уничтожить привилегии и добиться прочной свободы и со¬
циального равенства без разрушения правительства, не того или
другого, а всего этого института как такового...» 84
В ряде городов, особенно в Милане, анархисты действовали в
тесном содружестве с синдикалистами. В одном из донесений пре¬
фекта Милана к королевскому прокурору сообщалось: «Как и анар¬
хическая газета „Уманита Иова44, синдикалистское Итальянское
профсоюзное объединение в лице Борги и Д’Андреа несет ответст¬
венность за возникновение того климата, в условиях которого стали
возможными террористические покушения в Милане. Они превозно¬
сили эти покушения на страницах своей газеты „Гуерра ди классе44
и на своих собраниях» 83. Далее в донесении говорится о покуше¬
ниях с применением динамита в ряде общественных мест и учреж¬
дений и приводятся некоторые выдеряши из газеты ‘«Гуерра ди
классе». 3 июля 1920 г. эта газета приветствовала восстание в Ан-
83 N611111 Р. Ор. сИ., р. 95.
84 Рго^гатта апагсЫсо (ЫШтопе АпагсЫа ПаИапа пе1 Соп^геззо <И ВоЬ^-
па 3е1 1—4 1и§1. 1920. Апсопа, 1920.
85 АгсЫую Сеп1га1е <1е11о 81а1о, МйпзЪего <1е1Г1п1;егпо, Зоууегзт 2, Ма1а1ез1а.
оНе и выражала надежду, что революционный пролетариат повсю¬
ду выйдет на площади. 17 июля она приветствовала тех, кто бросил
бомбу в галерее Виктора Эммануила, и т. д.86 В донесении милан¬
ской квестуры сооо!цалось о собрании, созванном лидером анархи¬
стов Энрико Малатеста 26 августа 1920 г.: «Малатеста призывал к
вооруженной борьое в надежде, что вспыхнет какая-то искра и она
вызовет пожар, который сметет существующий политический
строй» 87•
А в сентябре 1920 г. в Италии развернулось новое мощное дви¬
жение трудящихся. Оно началось с экономического конфликта меж-
ДУ рабочими и предпринимателями в металлообрабатывающей про¬
мышленности. Речь шла о повышении заработной платы. Затем
после отказа предпринимателей удовлетворить требования рабочих
федерация металлистов призвала к борьбе за «непосредственный
контроль государства и рабочих над всей металлообрабатывающей
промышленностью»88. В ответ предприниматели объявили локаут,
и тогда рабочие стали занимать металлообрабатывающие заводы.
Движение перекинулось на другие отрасли промышленности, и че¬
рез несколько дней рабочие уже сами, без хозяев, пытались нала¬
дить производство на захваченных ими предприятиях. Джолитти
писал впоследствии, что он не мог бросить на заводы полицию, так
как опасался в этом случае перенесения борьбы на улицы и пло¬
щади 89.
Значительная часть рабочих рассматривала захват предприятий
как «начало революции». Один из участников этого движения —
Марио Монтаньяна рассказывал: «Большинство рабочих не имели
ясного представления о том, каким образом должно было практиче¬
ски осуществиться свержение правительства и завоевание власти
рабочим классом. Но для них было ясно одно: пролетарии овладели
главной цитаделью неприятеля и прочно удерживали ее в своих
руках. Итак, первый, самый важный шаг был сделан. Так или ина¬
че, в ближайшие дни предстояло сделать и дальнейшие шаги»90.
В Турине, на заводах ФИАТ, где фабрично-заводские советы суще¬
ствовали около года, они успешно справлялись с задачами по орга¬
низации производства, а также по обороне захваченных предприя¬
тий. Обороне захваченных предприятий руководители «Ордине
Нуово» придавали особенно большое значение. Грамши настаивал
на необходимости создания специальных военных формирований.
«Не следует, писал он, ограничивать численность этих формиро¬
ваний, так как оборонительная тактика может в тот или иной мо¬
мент смениться наступательной тактикой и военной инициати¬
вой» 91.
86 ша.
87 1ЪИ.
88 АуапШ МПапо, 1920, 18 а&.
89 ОЫии О. Метопе с1е11а пиа уйа, уо1. 2, р. 599.
90 Монтаньяна М. Указ, соч., с. 117—118.
91 АуапШ, Пет, 1920, 5 зеМ.
77
Однако именно в это время сказались и некоторые слабые сто¬
роны концепции Грамши, и прежде всего элементы синдикализма
в ней, известная переоценка им борьбы за власть на фабриках.
Он оперирует в это время такими понятиями, как «фабрика-госу¬
дарство», «фабрика-республика», подчеркивая, что захват власти на
фабриках является исходным пунктом для борьбы за захват госу¬
дарственной власти92. Но как? Ведь партии, которая ставила бы в
этот момент своей задачей борьбу за государственную власть,,
не было. Надежды на создание такой партии с помощью «комму¬
нистических групп» на предприятиях уже в ходе борьбы за власть
тоже не могли быть реальными. Тем более что деятельность группы
«Ордине Нуово» была ограничена масштабами только Турина93.
Социалистическая партия фактически устранилась от руководст¬
ва движением, когда на совместном совещании ее представителей с
руководством ВКТ 4 сентября 1920 г. была принята резолюция, оп¬
ределявшая захват фабрик рабочими как чисто профсоюзное, а не
политическое движение94. 10 сентября состоялось заседание Нацио¬
нального совета ВКТ с участием представителей от социалистиче¬
ской партии. Лодовико Д’Арагона от имени руководства ВКТ вы¬
сказался за то, чтобы рабочие ограничились требованием призна¬
ния за ними права контроля на предприятиях, который приведет к
социализации производства и подготовит рабочий класс к его уп¬
равлению 95. Соответствующая резолюция была принята большин¬
ством делегатов, представлявших 591245 членов ВКТ против
409 56996. Соглашение с предпринимателями было подписано в
Риме 19 сентября. Джолитти принял активное участие в подготов¬
ке этого соглашения, уговорив предпринимателей согласиться на по¬
вышение заработной платы и на принятие принципа рабочего конт¬
роля, законопроект о котором правительство обещало в скором
времени представить на обсуждение97. Ободренные этим обещани¬
ем рабочие-металлисты на своем съезде 22 сентября и на референ¬
думе 24 сентября одобрили большинством в 2/з голосов Римское
соглашение98.
Проект Джолитти предусматривал создание фабричных комис¬
сий с целью дать рабочим возможность познакомиться с условиями
работы предприятия и благодаря этому добиться их сотрудничества
в деле улучшения производства, его увеличения и снижения себе¬
стоимости. Фабричные комиссии на каждом предприятии (за исклю¬
чением государственных и муниципальных предприятий, новых
предприятий в течение первых четырех лет, а также предприятий
с числом рабочих менее 60) должны будут состоять из 9 членов (6
от рабочих и 3 от инженеров, техников и служащих). На каждом
92 1Ы<1.
93 ЗрНапо Р. 81опа (1е1 РагШо сопшшз^а йаНапо. Топпо, 1967, уо1. 1, р. 80.
94 АуапШ, МПапо, 1920, 7 зеи.
95 1Ыс1., 12 зеМ.
96 Ш<1.
97 Ш<1., 21 зеи.
98 Ь’оссирагюпе <1е11е ^аЬЬпсЬе: КеЫгюпе с!е1 СогтШо Сеп1га1е (1е11а ИОМ.
Топпо, 1921, р. 44.
78
предприятии 2 представителя рабочих должны быть специально де¬
легированы для получения данных о работе предприятия. Парал¬
лельная комиссия должна быть выбрана от предпринимателей.
Л обе комиссии, по крайней мере раз в год, на общем собрании под
председательством представителя от Высшего совета труда должны
были обсуждать спорные вопросы в области осуществления коптро-
^ 99
ля . .
Все это в конечном счете имело целью ослабить революционное
движение рабочих. Но, с другой стороны, это ослабило поддержку
правительства и либерального государства в целом со стороны мно¬
гих предпринимателей. Вынужденные пойти на признание права
рабочего контроля на предприятиях, они увидели в этом покуше¬
ние на самый священный принцип капитализма — принцип частной
собственности. Реальную угрозу почувствовали не только крупные
промышленники, но и многие тысячи имеющих «свое дело» собст¬
венников. Правительство, государство не могут их защитить от по¬
ползновений со стороны пролетариата! «Революция не совершилась,
но не потому, что мы сумели ей противостоять, а потому, что
Конфедерация труда ее не пожелала»,—саркастически замечала га¬
зета «Коррьере делла Сера» 10°.
Это был кульминационный момент кризиса либерального госу¬
дарства в Италии, Либерализм в Италии оказался несостоятельным
именно перед лицом демократии, перед лицом широких масс, вы¬
шедших на арену политической жизни. Он мог добиться известного
компромисса с ними, предотвратив в какой-то момент развитие их
борьбы в направлении к революции, но овладеть ими, повести их
за собой либерализм в Италии не мог. И в этом отношении он про¬
игрывал по сравнению с теми, кто способен был противостоять ре¬
волюции на почве той же борьбы за массы. Именно такая органи¬
зация стала выдвигаться в это время на арене классовой и полити¬
ческой борьбы в Италии. И складывалась она в известной мере как
продолжение «революционного интервенционизма», который показал
себя способным увлекать людей своими демагогическими лозунга¬
ми и во главе которого стоял Бенито Муссолини. Окончание войны,
всколыхнувшей массы и вовлекшей их в водоворот политики, созда¬
ло ситуацию, благоприятную для тех, кто был «нацелен на массы»
не только с благородными, но и с низменными целями.
Прежде всего чутьем ловкого политика Муссолини угадал роль,
которую будут играть в бурных перепетиях борьбы в послевоенной
Италии бывшие фронтовики. Уже 10 ноября 1918 г., в день побе¬
ды, после патриотического митинга на одной из площадей Милана
Муссолини участвует в собрании «ардитов», т. е. «смельчаков», как
называли в Италии бойцов специальных отрядов, в которых были
собраны действительно наиболее смелые и отчаянные солдаты и офи¬
церы. Он призывает их к борьбе против тех «филистеров», которые
пытались и будут пытаться «помешать установлению величия Ита-
99 Ьъ СгЫа А. 1Лп1егуеп1о (1ех 1ауога1оп пе11а гезИопе с1е11е А21епс1е. Рйепге,
1952, р. 20-21.
100 Согиеге йе11а 8ега, 1920, 29 зеИ
79
лии» 101. Чтобы установить это величие на международной арене,
нужно сильное правительство, сильное государство Но — и это весь¬
ма характерно — позиция Муссолини в этом вопросе не смешива¬
ется с националистами, которые также выступали за сильное госу¬
дарство. Националисты всегда были оппозицией справа, выдвигая
лозунг укрепления государственной власти путем освобождения ее от
влияния демократии. Муссолини же формально выступает «слева»,
требуя сильной власти «в интересах трудящихся», «в интересах
производителей».
В отличие от националистов Муссолини пытается снискать сим¬
патии рабочих. Придя «слева», он сохранил методы и самый дух
своего прошлого — ультрареволюционного демагога, человека тол¬
пы. В январе 1919 г. он выступает с призывами к забастовке почто¬
во-телеграфных служащих102, в марте того же года поддерживает
требования железнодорожников 103 и заигрывает с рабочими во вре¬
мя захвата одной из металлообрабатывающих фабрик в Дальмине.
Инициатором захвата фабрики в Дальмине был Итальянский со¬
юз труда. Эта националистическая, синдикалистская организация в
ответ на увольнение одного из служащих призвала рабочих занять
фабрику. Рабочие откликнулись на этот призыв и начиная с 17 мар¬
та 1919 г. в течение нескольких дней оставались хозяевами пред¬
приятия, продолжая работу и не останавливая производства. Это
был первый в Италии случай занятия предприятия рабочими. Мус¬
солини, который специально приехал в Дальмине, выступил перед
ними с речью, в которой восхвалял новую форму борьбы, так как
она в отличие от забастовок поддерживает отечественное производ¬
ство. Поэтому, говорил он, новое движение является даже патрио¬
тичным 104.
К этому времени Муссолини удалось уже убедить несколько де¬
сятков бывших интервенционистов, футуристов и синдикалистов
создать свою организацию. 23 марта 1919 г. в Милане в особняке
на площади Сан-Сеполькро состоялось учредительное собрание но¬
вой организации, названной «Фашо ди Комбаттименто» («Союз
борьбы»). Собрание проходило под знаком поддержки «материаль¬
ных и моральных требований» бывших фронтовиков, а также требо¬
ваний об аннексии Фиуме и Далмации105. Через несколько дней,
28 марта, Муссолини, продолжая тактику заигрываний с рабочими,
заявляет о поддержке пролетариата, пытаясь в то же время ото¬
рвать его от социалистической партии: «Мы не должны отождеств¬
лять пролетариат с социалистической партией»,— говорил он106.
Характерно при этом, что «симпатии» к рабочим и враждебность
к социалистической партии облекались у фашистов в синдикалист¬
ские формулы, позаимствованные у Жоржа Сореля. Влияние послед-
101 Роро1о сГИаИа, 1918, 25 поу.
102 Шс1., 1919, 6 §епп.
103 Шс1., 12 шаг.
104 Тазса А. Ор. ей., уо1. 1, р. 45—46.
105 МиззоИт В. 8спШ е (Изсогзь МПапо, 1934, уо1. 1, р. 371—375.
106 1Ыс1., МПапо, 1934, уо1. 2, р. 9-10.
80
го чувствуется и в том подходе, который фашисты обнаружили к
0 блеме создания своей партии. Как «истинные» синдикалисты, они
твергли саму идею партийной организации. «Партия», «партийная
°лганизация» — все это были для них соответственно взглядам Со-
еля слишком одиозные понятия. Отказ фашистов от создания своей
партии был связан также с отсутствием у них с самого начала бо-
дее или менее определенной идеологии. Фашисты, писала их газета
«Пополо д’Италиа», против создания партии, «ибо сама идея пар¬
тии содержит в себе доктрину и программу» 107. Вместо идеологии
у фашистов набор идей и лозунгов, и это позволяет им быть доволь¬
но динамичной силой в стихии «демократии масс». Они как бы при¬
спосабливаются к настроениям масс, избегая при этом противоре¬
чий между конкретной политикой и принципами.
фашисты умело играют на настроениях масс во время движе¬
ния против дороговизны в июне-июле 1919 г. Они выступают с ло¬
зунгами «бунтарского характера». Газета «Пополо д’Италиа» пи¬
сала: «Мы объявляем свою полную солидарность с народными мас¬
сами различных провинций, восставшими против тех, кто морит их
голодом... Нужны конкретные и решительные действия святой на¬
родной мести... В осуществлении своих священных прав толпа об¬
рушит гнев не только на имущество преступников, но и на них
самих» .
Подделываясь под настроения масс, фашисты включили многие
их демократические требования в свою программу на парламент¬
ских выборах в ноябре 1919 г. Правда, несмотря на это, им не
удалось провести ни одного своего кандидата. Движение масс идет
мимо них, хотя они не оставляют своих попыток как бы «втиснуть¬
ся» в это движение, чтобы затем овладеть им. В сентябре 1920 г.
козда в стране развернулось движение за захват фабрик, фашисты
предлагали даже свою помощь Всеобщей конфедерации труда, «если
бы эта организация решила бороться за власть» 10&. А 28 сентября,
уже после окончательного соглашения между рабочими и предпри¬
нимателями в металлообрабатывающей промышленности, «Пополо
д’Италиа» писала: «То, что произошло в Италии, было настоящей
революцией, было этапом революции, начатой нами в мае 1915 г.
Не было борьбы на улицах, не было баррикад. Но многовековые
юридические отношения были разрушены. Рабочий завоевал прано
на контроль экономической деятельности, в которой он участ¬
вует» 110.
Однако проект закона о рабочем контроле так и не был осу¬
ществлен. Как пишет Анджело Ди Джойя, «развернувшиеся в это
время в стране политические события помешали не только его одоб¬
рению, но даже его обсуждению»1И. И именно фашизм стал
главным действующим лицом событий, о которых пишет Джойя.
юз ^т0?!0^0 <РИаНа, 1919, 19 арг.
1Ы(1., 1919, 5 1и§1.
но С. МаМеоШ, МиззоНш ё П ската каИапо. Кота, 1947, р.
щ #РоЬ сГНаНа, 1920, 28 зек.
иъ Огога А. Ор. ск., р. 20.
XXII.
81
Уже в цитированной выше статье от 28 сентября Муссолини грозил
по адресу социалистической партии, отделяя ее, как всегда, от ра¬
бочих. Общий тон статьи — хвала рабочим, именно рабочим, а не
их руководителям, «этим политиканам, паразитирующим на здоро¬
вом теле рабочих». И далее все в том же синдикалистском, соре-
левском духе: «Справедливую борьбу рабочих социалисты пытаются
использовать для чуждых рабочим целей». Именно таким образом
Муссолини с самого начала оправдывал вражду фашистов к социа¬
листам, террор и насилия против социалистов, в частности поджог
редакции социалистической газеты «Аванти!» в Милане 15 апреля
1919 г., т. е. уже через три недели после образования первого фа¬
шистского союза112. Но к массовому и систематическому террору
фашисты перешли только после сентября 1920 г. И этот их террор
отражал общий перелом в соотношении классовых и политических
«сил в Италии, наступивший в это время.
Этот перелом произошел не сразу. Еще в ноябре 1920 г. на му¬
ниципальных выборах социалисты добились очень большого успеха.
Из 8059 муниципалитетов они завоевали 2162 и победили в 25 про¬
винциях из 69113. Этот успех породил новые надежды. При этом
наиболее боеспособная часть социалистов продолжает верить в воз¬
можность нового революционного взрыва и поэтому накануне оче¬
редного съезда партии особенно настойчиво требует разрыва с ре¬
формистами. Требование о разрыве с реформистами было главным
в программе, созданной внутри ИСП коммунистической фракции,
в которую вошли абстенционисты, группа «Ордине Нуово» и часть
максималистов. На съезде социалистической партии в Ливорно в
январе 1921 г. их резолюция получила 58 783 голоса, реформисты
собрали 14 695 голосов, максималисты — 98028114. Таким обра¬
зом, победила эта последняя, которая отвергала раскол с реформи¬
стами — главный пункт требований коммунистов. Тогда делегаты-
коммунисты покинули зал заседаний съезда социалистической пар¬
тии и созвали свой Учредительный съезд Коммунистической партии
Италии. 21 января 1921 г. считается днем образования этой новой
пролетарской партии.
Новая партия в своей программе совершенно определенно стави¬
ла задачу разрушения существующего в Италии государства: «Про¬
летариат не может ни сломить, ни изменить системы капиталисти¬
ческих отношений производства без насильственного уничтожения
власти буржуазии. В условиях порожденного войной кризиса капи¬
тализма классовая борьба не может не превратиться в вооруженный
конфликт между трудящимися массами и властью буржуазного го¬
сударства. После свержения господства буржуазии пролетариат мо¬
жет организоваться в господствующий класс только путем разруше¬
ния буржуазного государственного аппарата и установления госу¬
дарства, основанного на одном производительном классе и
исключающего всякое политическое право буржуазного класса. Фор-
112 СЫигсо О. 81опа с1е11а пуокшопе 1азс1з1а. Игепге, 1929, уо1. 1, р. 124.
113 АуапШ, МПапо, 1920, 26 поу.
114 II РагШо 8ос1аНз1;а ПаНапо пе1 зио! соп^гезз!, уо1. 3. р 164.
82
0Й политического представительства в пролетарском государстве
является система Советов трудящихся (рабочих и крестьян), уже
проявившая себя в русской революции, которая является началом
^провой пролетарской революции...» 115.
Противопоставляя свои действия действиям реформистов, ком¬
мунисты попытались оживить революционный порыв пролетариата и
вдохнуть в него веру в революцию. Они выдвинули в качестве глав¬
ной задачи борьбу за установление диктатуры пролетариата и Со¬
ветской власти в Италии. Но их возможности были очень ограни¬
ченными. Раскол в Ливорно произошел не так, как хотели ком¬
мунисты, которые ставили вопрос об исключении реформистов. Из
партии вынуждены были уйти сами коммунисты. При этом комму¬
нистическая партия оказалась в значительной мере сектантской
партией, что вряд ли можно считать случайным. Сектантство ком¬
мунистов было своего рода реакцией на политику старой, социали¬
стической партии, которая характеризовалась отсутствием сколько-
нибудь твердой политической линии и организационной дисципли¬
ны. Поэтому часть пролетариата в лице коммунистов искала
гарантии против новых поражений в самой жесткой системе правил
и формул. Отсюда стремление заключить революционный порыв
пролетариата в узкие рамки, попытка руководить им согласно не¬
умолимой схеме, оторванной от реальности и в значительной мера
снижающей эффективность борьбы116. Выражением всего этого и
была политика руководства партии, которую в известной мере за¬
кономерно — учитывая господствующие среди коммунистов настрое¬
ния — возглавил в это время бывший лидер абстенционистов Ама-
део Бордига. В. И. Ленин, пристально следивший за событиями в
Италии, предупреждал об опасности его взглядов в своей известной
работе «Детская болезнь „левизны44 в коммунизме».
Коммунисты, как, впрочем, и все другие политические партии,
оказались в это время перед лицом коренным образом изменившей¬
ся ситуации в настроениях масс, главным образом средних слоев
населения. «Пролетариат способен вести борьбу только за свои уз¬
коклассовые, а не за общенациональные интересы» — к такому или
примерно такому выводу стали приходить многие из тех, кого мы
относим к средним слоям населения. Это были те люди, которые,
может быть, больше всех возлагали надежды на войну, а вместо это¬
го очень много потеряли в результате войны. Ведь рабочий класс
был хорошо организован, имел свою партию, свои профсоюзы и по¬
этому смог добиться довольно значительных завоеваний как в эко¬
номической, так и в политической области. А средние слои? Они
мало чего добились для улучшения или даже сохранения своего
Прежнего материального положения. А надежды, которые они свя¬
зывали с национальным возвышением Италии после войны, рассы¬
пались в прах. Это были владельцы мелких мастерских и торговых
предприятий, которые разорялись в условиях послевоенного эконо-
116 У СмтлитбЪа, 1921, 31 §епп.
т°8НаШ Р. Ореге. Нота, 1973, уо1. 3, р! 1, р. 226.
83
мического спада. Это были служащие и чиновники, страдавшие от
падения курса лиры, с досадой следившие за «флиртом власти с
рабочими», за ростом заработной платы в области труда физическр-
го при всеобщем забвении о труде умственном. Это были многие
интеллигенты и люди свободных профессий, которые испытывали
страх перед диктатурой пролетариата, а поэтому все более склоня¬
лись к отречению от либерализма и демократии ради предотвраще¬
ния этой угрозы. Это была, наконец, все та же безымянная масса
городского населения, у которой все большее раздражение вызыва¬
ли бесконечные забастовки рабочих и связанные с этим неудобства
жизни — многодневные простои транспорта, долгие перерывы в ра¬
боте водопровода и канализации, отсутствие газа и освещения и т. д
и т. п. Когда же все это кончится? Государство должно, наконец,
навести порядок, а если существующее государство не способно
этого сделать, тогда оно должно быть заменено новым, более
сильным.
Еще большую остроту и напряженность приобрела в это время
проблема средних слоев в деревне. Это была прежде всего пробле¬
ма мелкого крестьянина, владельца «своей земли», который уже в
первый послевоенный период все дальше отходил от батраков и со¬
циалистической партии, выступавшей за социализацию земли. Рост
цен на сельскохозяйственные продукты способствовал обогащению
не только крупных, но и мелких арендаторов, которые извлекали
из этого тем большую выгоду, что в обстановке послевоенного
подъема они добились серьезного улучшения условий сельскохозяй¬
ственных договоров. В результате общее количество денег, находив¬
шихся в руках крестьянства, значительно возросло 117. На эти день¬
ги крестьяне стремились купить землю — крупные собственники в
это время довольно охотно продавали ее. Это объяснялось, во-пер¬
вых, режимом твердых ставок арендной платы, который крайне не¬
благоприятно отражался на хозяйстве крупных земельных собст¬
венников, во-вторых, их страхом перед революционным движением
крестьянства и угрозой захвата земель.
Таким образом, число сделок на землю в послевоенные годы резко
возросло и достигло в 1920 г. небывалой до этого времени цифры —
508 440118.
Боясь потерять вновь приобретенную собственность, разбога¬
тевшая часть крестьянства стремилась к политической организации.
Многие из этой части крестьянства вступали в так называемые аг¬
рарные ассоциации, где сразу же попадали под влияние крупных
собственников, которые финансировали и управляли этими ассоциа¬
циями. Начиная со второй половины 1920 г. крестьяне-собственни¬
ки, крупные аграрии стали создавать первые «отряды самообороны»,
которые должны были оградить их от требований о земле, выдвигае¬
мых батраками и беднейшим крестьянством. Борьба в деревне осо-
117 81е1ат А. Боситепй зи11а сопсИгюпе Нпазшапа ей есопоппса йеИ’НаНа,
сотишсаИ а1 Раг1атеп1о И §югпо 8 (ПсетЬге 1923. Кота, 8. а., р. 37.
118 Серени Э. Аграрный вопрос в Италии. М., 1949, с. 254.
84
. я0 обострилась после успеха социалистов на муниципальных вы-
ах в ноябре 1920 г. Социалистические муниципалисты увеличи-
й налоги не только с крупных, но и с мелких земельных собствен¬
ников, отражая в этом случае требования главным образом батрац¬
ких организаций. В результате в деревне росли настроения в пользу
сильного государства, способного обеспечить защиту земельных
собственников.
Стремление к сильному государству питалось еще одним чув¬
ством — ущемлением национального самолюбия из-за неудач Италии
на внешнеполитической арене. С течением времени это чувство ста¬
ло приобретать характер не только обид в отношении союзников
Италии по войне, но и своего рода антисоциалистическую окраску.
Это объяснялось тем, что в разгар революционного подъема патрио¬
тические идеи и чувства зачастую высмеивались социалистами. Их
пропаганда и лозунги создавали впечатление, что они отрицали
буквально все национальные ценности — традиции Рисорджименто,
родину, армию и ее вклад кровью в войне. И это после «неслыхан¬
ного национального напряжения»! В глазах значительной части бур¬
жуазии и средних слоев населения в этом было нечто противоестест¬
венное. Это казалось противоестественным и очень многим быв¬
шим фронтовикам, и особенно молодежи.
И опять тот же лейтмотив: если существующее государство не
может обеспечить позиции Италии на международной арене, если
оно не может заставить уважать себя внутри страны, то это госу¬
дарство должно быть заменено новым, более сильным. Идея сильно¬
го государства занимает в это время все более видное место и в фа¬
шистской пропаганде, которая довольно быстро реагирует на каж¬
дое изменение в настроениях масс, точнее, тех слоев населения,
в которых фашисты видят свою потенциальную массовую базу.
Идея сильного государства была у фашистов с самого начала,
и с самого начала она довольно своеобразно, в духе Сореля, соче¬
талась у них с пропагандой действий, направленных, по существу,
против государства, против установленных государством законов и
порядка. В свое время именно Сорель пропагандировал насильствен¬
ные действия граждан, помимо государства и его аппарата, считая
такого рода действия абсолютно необходимыми в тех случаях, когда
официальная власть не может обеспечить безопасности своих граж¬
дан 119. В цитированной уже выше статье от 28 сентября 1920 г.
Муссолини развивает именно эти сорелевские мотивы. Он упрекает
в этой статье Джолитти за слабость и нерешительность в отноше¬
нии социалистов, предсказывает нерешительность Джолитти и в бу¬
дущем, а поэтому призывает самих граждан к отпору социалистам,
которые хотят «воспользоваться в своих целях движением рабочих».
21 ноября 1920 г. фашисты устроили вооруженную провокацию
в Болонье, в результате которой был разогнан только что избран¬
ный муниципальный совет города. Этот день считается днем нача¬
ла широкого наступления фашистов. В это время фашизм, который
119 Сорелъ Ж. Размышления о насилии. М., 1907, с. 98.
85
начал как сугубо городское движение, стал приспособлять свою
идеологию и пропаганду к настроениям крестьянства. 14 января
1921 г. Муссолини торжественно обещал в «Пополо д’Италиа» от¬
дать землю крестьянам120. Из всего набора идей и лозунгов, кото¬
рые фашисты выдвигали в области аграрной политики, они делали
свою главную ставку на лозунг «Земля тому, кто ее обрабатывает!».
Они требовали также содействия мелким землевладельцам, наделения
землей участников войны, усиления помощи инвалидам и семьям
крестьян, погибших на фронте. Причем речь в данном случае шла
не только о «ловкости» фашистской пропаганды, но и об идеях,
привнесенных в фашизм самими крестьянами. Доминирующей стру¬
ей в фашизме стал с конца 1920 —начала 1921 г. аграрный фашизм.
Проникновение фашизма в деревню сопровождалось ростом тер¬
рора против революционного крестьянства и батрачества. Согласно
данным официального историка фашизма Кьюрко, за первое полуго¬
дие 1921 г. фашисты разрушили и разгромили 726 помещений ор¬
ганизаций трудящихся121. Объектами фашистского террора были
организации, расположенные главным образом в сельских местно¬
стях, и в первую очередь в районах наиболее сильной революцион¬
ной борьбы крестьянства и батрачества. Позднее массовый фашист¬
ский террор перекинулся в города. Росли акты индивидуального фа¬
шистского террора, начались избиения и убийства рабочих и кре¬
стьянских активистов, по ночам стали раздаваться выстрелы...
Факты об этом приводились и в печати, и в выступлениях депута¬
тов парламента, и в специальном расследовании о фашистском тер¬
роре в первое полугодие 1921 г., проведенном социалистической
партией122.
Фашистское выступление с самого начала имело ярко выражен¬
ный контрреволюционный характер. Вместе с тем оно было направ¬
лено и против демократических порядков вообще. Объектами
фашистских нападений были не только местные организации со¬
циалистической и коммунистической партий, но и местные респуб¬
ликанские и либеральные организации и в особенности местные ор¬
ганизации Народной партии. Фашистский террор чаще всего обру¬
шивался на рядовых членов этих партий, которые были более свя¬
заны с массами и далеко не всегда могли оставаться безучастными
к борьбе.
Неудивительно поэтому, что голоса, осуждавшие фашистский
террор, раздавались и в лагере буржуазных партий. Так, после со¬
бытий в Тревизо, где фашисты разгромили помещения многих «бе¬
лых» католических лиг и кооперативов, буржуазная газета «Иль
Мессаджеро» писала: «Не остается сомнений, что фашизм, выросший
на базе роста национального самосознания, превращается в органи-
120 РороЪ сГИаНа, 1921, 14 §епп.
121 СЫигсо О. Ор. ей. ЕЧгепге, 1929. Уо1. 3.
122 АШ (1е1 Раг1атеп1о НаНапо. Сатега с1е1 (1ери1аИ Вез8., 1919—1921. Бхзсиз-
зют. Кота, 1921, уо1. 9, р. 8596; 1псЫез1а 8ос1аНз1а 8и11е §е81а (Ы 1азс1з{1
т ИаНа. МПапо, 1922, р. 17—21.
86
пию профессионального авантюризма»123. Против «чрезмерных
^ксцессов» фашизма выступали также буржуазные газеты «Три¬
буна» и «Эпока». Это с одной стороны. С другой —страх перед ре¬
волюционным движением трудящихся, который, как правило, при¬
водил к оправданию действий фашизма в борьбе против «красной
угрозы». Та же газета «Эпока», которая осуждала фашистов в свя¬
зи с событиями в Тревизо, писала несколько ранее: «Если не кон¬
ституционные партии, которые продолжают спать глубоким сном,
то сами граждане вынуждены позаботиться о своей защите» 12\ «Не¬
трудно догадаться, от кого требовалась защита.
А как же порядок и законность — эти краеугольные принципы
либерального государства? Они могут быть нарушены во имя того
же государства, которое само себя не в состоянии защитить. Так,
например, ставил вопрос один из представителей республиканского
крыла итальянской интеллигенции — Наполеон Колажани. Призна¬
вая фашистский террор незаконным, он оценивал его положитель¬
но с моральной точки зрения, так как фашисты, по его словам,
«совершают святое дело против насильственного разрушения на¬
ционального организма социалистами при полном бессилии прави¬
тельства бороться против социалистов и при отсутствии законов,
противополагающих насилие насилию» 125.
Ряд статей, оправдывающих фашистский террор с этой «высшей
государственной точки зрения», был помещен в журнале «Полити¬
ческое и парламентское обозрение». Редактором этого журнала был
Кортина, один из доверенных людей Джолитти, занимавшего в то
время пост премьер-министра. В одной из статей этого журнала с
удовлетворением отмечался разгром фашистами палат труда, редак¬
ций газет, кооперативных обществ и складов оружия пролетариата:
«Они (т. е. фашисты.—Б. Л.) вне закона, агрессоры, нападающие,
но результаты этого нового рода войны не так уж плохи. Конечно,
действия фашистов беззаконны и преступны. Однако если на съез^
де в Ливорно коммунистический принцип не одержал победу, то
этим мы обязаны фашизму. Если в Болонье, этом очаге большевиз¬
ма, порядок сегодня более чем примерный, то это также является
заслугой фашизма. Если нет больше всеобщих забастовок, если они
обанкротились повсюду, то этим счастьем мы опять-таки обязаны
фашизму». И далее: «Желательно, чтобы фашизм просуществовал
по крайней мере до будущих выборов. Тогда посмотрим, вернутся
ЛИ В палату 156 социалистов» 126.
Совершенно открыто в своем выступлении в парламенте в янва¬
ре 1921 г. восхвалял фашистский террор правый либерал Джино
Сарокки. Он требовал признать его вполне закономерным в усло¬
виях, когда государство оказалось бессильным в борьбе против со-
3 Цит. по: Мепт Р. Ор. сИ., р. 152.
* Цит. по Согпеге с1е11а Вега, 1921, 15 1еЬЬг.
Цит. по: Татаго А. УепИ апт (И 81опа (1922—1943). Коша, 1953, уо1. 1,
126 Р‘ 136*
Статья была перепечатана в газете АуапШ, МИапо, 1921, И шаг.
87
циалистов127. Либерал Луиджи Пеано писал в своих воспоминани¬
ях, что «мирные буржуа, чуждые насилиям, смотрели с ободряю¬
щей симпатией на действия фашистов»128. Камбо, французский
либерал, живший в 1921 г. в Италии, писал о симпатиях к фашиз¬
му офицеров армии, интеллигенции, духовенства, бюрократии —
«одним словом, всех тех, кто понимал огромную опасность комму¬
низма» 129. Особенно существенную поддержку фашисты получали
со стороны местных органов государственной власти, армии и поли¬
ции. Либерал Марио Миссироли прямо указывал, что «все органы
исполнительной власти — армия, магистратура, королевская гвар¬
дия, карабинеры — видели в фашизме освободителя Италии от боль¬
шевистской опасности» 13°. А реакционный историк Аттилио Тама-
ро писал в своей книге, что законы того времени требовали от
представителей государственной власти не вмешиваться в борьбу
партий и политических течений. Однако на деле представители го¬
сударственной власти принимали участие в борьбе. 'Гамаро объяс¬
нял это следующим образом: «Они были людьми во плоти, которым
те же законы позволяли иметь политическую идею... II тогда? Пре¬
фект-тем более легко, что каких-либо определенных распоряже¬
ний сверху не было,— разрешал фашистское собрание, квестор ра¬
довался избиению социалистов, лейтенант или капитан помогали фа¬
шистам доставать оружие, королевские гвардейцы с большей
охотой арестовывали социалиста, чем фашиста»131. Сообщничест¬
во между фашистами и полицией публично признавал один из вид¬
ных деятелей фашизма — Адольфо Цербольо 132.
Что касается высшего звена государственной власти в лице пра¬
вительства Джолитти, то почти все политические наблюдатели того
времени, равно как и историки, считают неоспоримым фактом под¬
держку фашистов со стороны этого правительства. Это не значит,
однако, что между правительством Джолитти и фашистами царили
мир и согласие. Напротив, борьба между ними внешне была доволь¬
но острой. Правительство Джолитти подвергалось неоднократным
нападкам со стороны фашистов. Эти нападки были тем более силь¬
ными, что Джолитти показал свою слабость в борьбе против «крас¬
ного наступления» в сентябре 1920 г. Острой критике фашистов
подвергалась и финансовая политика Джолитти, который, как мы
видим, ставил вопрос о дополнительных налогах на военные прибы¬
ли промышленников. Граф Карло Сфорца, который был министром
в правительстве Джолитти, писал в своих воспоминаниях, что «имен¬
но промышленники натравливали фашистов на правительство Джо-
127 АШ (1е1 Раг1атеп1о НаНапо. Сатега с1е1 бериШь 8езз., 1919—1921. Бгзсиз-
зтт. Нота, 1921, уо1. 8, р. 7176—7191.
128 Реапо Ь. ШсопИ с1е11а ^иегга <1в1 йехй’апт (1915—1945). Рпепге; Вап, 1948,
р. 53.
129 СатЪо Р. Аи1оиг (1и 1азс1зте йаНеп. Р., 1925, р. 103.
130 МъззьгоИ М. Ро1еппса НЬега1е. Во1о^па, 1954, р. 238.
131 Татаго А. Ор. ей., уо1. 1, р. 134.
132 II 1азс1зто е 1 раг1Ш ро!Шс1. Во1о§па, 1922, р. 5.
88
л#ттй, который пытался нарушить неприкосновенность их военных
прибылей» 133.
Как это сочеталось с предшествующими требованиями фашистов
чуть ли не о «секвестре всех военных прибылей»? На этот вопрос
туюяшо найти ответ в выступлении Муссолини в марте 1921 г.,
3 котором так называемым «программным догмам» он фактически
противопоставляет беспринципную демагогию: «Мы не верим в дог¬
матические программы, во все эти твердые рамки, в которые нужно
уместить сложную, изменчивую и многоцветную действительность.
...Мы позволяем себе роскошь быть аристократами и демократами,
консерваторами и прогрессистами, реакционерами и революцио¬
нерами, легалистами и иллегалистами в соответствии с обстоятель¬
ствами времени, места и среды, одним словом, в соответствии с ис¬
торией, в которой мы вынуждены жить и действовать».
С конца 1920 г., когда фашисты перешли к широкому наступле¬
нию по всей Италии, они особенно остро нуждались в финансовой
поддержке. Эти обстоятельства времени и «истории», в которой они
«вынуждены жить и действовать», требовали от них заручиться под¬
держкой промышленников. И фашисты меняют свои предшествую¬
щие установки, взамен чего, по свидетельству того же Сфорца, по¬
лучают «в частном порядке» финансовую поддержку промышлен¬
ников 134. Но и правительство Джолитти, несмотря на нападки
фашистов, не отказывает им в своей поддержке. Правда, Сфорца
пишет лишь об отсутствии энергии у правительства Джолитти;
«Прояви правительство немного больше энергии, фашисты не по¬
смели бы преступать закон так открыто» 135. Большинство других
авторов, как уже отмечалось, более определенно пишут о поддерж¬
ке фашистов правительством Джолитти.
По вопросу о том, как далеко заходила эта поддержка в литера¬
туре? существуют разные точки зрения. Известный уже нам Гульель-
мо Ферреро прямо пишет, что правительство Джолитти «снабжа¬
ло фашистов револьверами, карабинами, бомбами, а также автомо¬
билями и другими средствами передвижения» 136. Военный министр
в правительстве Джолитти бывший социалист Иванов Бономи кате¬
горически отвергает подобного рода обвинения137. С другой сторо¬
ны, есть основания предполагать возможность какого-то соглашения
между Джолитти и фашистами. Во всяком случае, один из пред¬
ставителей последних некий Паселла сделал летом 1921 г. такое за¬
явление: «Если Джолитти станет нажимать на фашистов, то мы
будем вынуждены положить карты на стол, и вполне вероятно, что
следствием этого будут кое-какие разоблачения, которые поставят в
неловкое положение многих лиц, ответственных за итальянскую по¬
литику» 138.
133 8{огга С. Ь’ПаКа (1а1 1914 а1 1944. МИапо, 1946, р. 132.
*34 1ЬМ., р. 99.
!35 Шй., р. 134.
6 Реггего О. Ба Ршпхе а Коша. МПапо, 1945, р. 80.
7 Вопотг 1и. Ьа ро1Шса НаНапа йоро УШопо УепеЩ. Топпо, 1953, р. 159—
160.
138 Ыепт Р. Ор. ей., р. 143.
89
Как писал Розарио Ромео: «В историческом плане можно спо¬
рить сколько угодно о том, было ли необходимо противопоставлять
фашизм социализму после поражения последнего в сентябре 1920 г.
Фактом является то, что убеждение в необходимости такого проти¬
вопоставления разделяли либералы разных оттенков от Джолитти
до Кроче, от Саландра до Джентиле, Орландо и т. д., не говоря уже
о высшей военной иерархии и дворе» 139. Что касается либералов,
определявших лицо итальянского государства, то это был как раз
тот случай, когда либерализм перед лицом социализма превращался
в консервативную, антидемократическую силу. Отметим также, что
в сознании некоторых либералов все это приобретало вид весьма со¬
мнительной диалектики, когда во имя сохранения демократии необ¬
ходимо было «временно» от нее отойти, отказаться от строгого со¬
блюдения законности и порядка.
Марио Миссироли полагал, что Джолитти «ошибся в оценке яв¬
ления фашизма, которому он не придавал большого значения, рас¬
сматривая его как спасительную реакцию общественного духа про¬
тив социализма и считая, что, подравшись на площадях, он кончит
тем, что будет просить протекции у государства» 14°. А Аттилио
Тамаро высказался на этот счет еще более определенно. Джолитти,
по его словам, был не в состоянии бороться с обеими воюющими
силами — социалистическим пролетариатом и фашизмом — и поэто¬
му должен был использовать одну из них для подавления другой.
Естественно, что он ориентировался на фашизм141.
Весной 1921 г: в связи с обострением политического положения
в стране было объявлено о проведении внеочередных парламентских
выборов. Джолитти был организатором создания на этих выборах
«Национального блока всех партий порядка». Участвовать в блоке
Джолитти предложил и фашистам. По словам лидера народной пар¬
тии Дон Стурцо, «глава правительства надеялся путем привлечения
фашистов в парламент превратить их в политическую партию кон¬
ституционного лагеря, на что надеялись также либералы и демокра¬
ты, желавшие иметь смелый отряд авангардистов»142. Фашисты
приняли предложение Джолитти, так как участие в блоке давало им
возможность выступать в роли «силы порядка», официально при¬
знанной либералами, стоящими во главе государства.
Внеочередные парламентские выборы состоялись в мае 1921 г.
Проводя эти выборы, Джолитти надеялся прежде всего ослабить по
зиции социалистической партии. В какой-то мере это ему удалось.
Если на выборах 1919 г. из 5 648 833 действительных бюллетеней за
социалистов было подано 1834 792, то теперь из 6 608141, т. е. из
количества почти на миллион большего,— 1 631 435. Соответственно
если в 1919 г. из 508 депутатских мест социалисты получили 156,
то теперь из 535 мест они получили только 123. Правда, для сопо¬
ставления с 1919 г. необходимо сказать и о коммунистической
139 Нотео Н. Ба1 Р1ешоп1е заЬаийо аН’НаКа НЬега1е, р. 282.
140 Цит. по: Татаго А. Ор. ей., р. 129.
141 1ЬИ., р. 129—130.
142 ]ас1т 8. Ор. ей., р. 114.
90
партии, за кандидатов которой было подано 304 719 голосов и кото¬
рая получила 15 мест в парламенте. Даже если, несмотря на глубо¬
кие расхождения между социалистами и коммунистами, сложить
мандаты, полученные этими партиями, вместе, то и тогда налицо
будет некоторое уменьшение — 138 по сравнению с 156.
Проводя досрочные выборы, Джолитти надеялся также ослабить
влияние Народной партии. Однако число бюллетеней, поданных за
эху партию, по сравнению с 1919 г. увеличилось с 1 167 357 до
1347 305, а число депутатских мест-со 100 до 108. Принимая во
внимание возросшее по сравнению с 1919 г. число голосовавших на
выборах и число депутатских мест, можно сказать, что Народная
партия сохранила в основном свои позиции и ев сотрудничество
как и прежде, было необходимо для создания правительственного
большинства.
Что касается фашистов, то благодаря участию в Национальном
олоке они получили 35 депутатских мест. Отмечая с удовлетворени¬
ем этот факт, Джолитти писал в своих воспоминаниях: «В резуль¬
тате этих выборов в парламент вошли также фашисты в количест¬
ве около 30 депутатов. По большей части это были молодые и про¬
никнутые воинственным духом люди. Я рассматривал это как по¬
ложительный факт, так как фашизм был теперь реальной силой в
стране, и было хорошо, что он имел свое представительство в пар¬
ламенте. Согласно моей старой точке зрения, все силы страны долж¬
ны быть представлены в парламенте» 143. Однако фашисты не ста¬
ли послушным орудием в руках правительства, как на это надеял¬
ся Джолитти, включая их в свой избирательный блок. У фашистов
была своя политика, и их нельзя было сколько-нибудь прочно спло¬
тить с либералами и демократическими группами в парламенте.
Таким образом, положение правительства Джолитти было очень
шатким. Сам Джолитти писал по этому поводу следующее: «После
выборов в мае 1921 г. правительство оказалось как против социали¬
стов и других деятелей постоянной оппозиции, так и против нацио¬
налистов и правых, которые нападали па него за внешнюю поли-
тику и в особенности за злосчастный вопрос о порте Барос»444
Вопрос о порте Барос это вопрос о Фиуме, ставший уже традици¬
онным для внешней политики итальянского государства после пер¬
вой мировой войны. При подписании договора в Раипало в ноябре
1920 г. часть Фиуме, а именно порт Барос, была обещана Югосла¬
вии секретным обязательством министра иностранных дел Италии
графа Сфорца. Ценой этой уступки Сфорца добился сохранения за
Италией прав на другую часть города. И вот теперь, когда о секрет¬
ном обещании Сфорцы стало известно, националисты и правые ста-
ли требовать отставки правительства Джолитти.
Однако кризис правительства Джолитти после выборов в мао
г. был вызван главным образом позицией Народной партии,
Которая выдвинула в это время вопрос о реформе государственно-
144 Метопе Не11а пйа уИа, уо1. 2, р. 610
1ЬИ., р. 611.
91
го управления. Народная партия настаивала на децентрализации
этого управления и на предоставлении большей автономии областям,
что должно было покончить с бюрократической громоздкостью всего
итальянского государственного аппарата. «Довод этот сам по себе
был правилен,— пишет Джорджо Кандолоро,— но верно также и то
что Народная партия, подняв в те трудные времена такую важную,
коренную проблему, как проблема децентрализации государствен¬
ного управления, в отношении которой ее мнение резко отличалось
от мнения либералов — сторонников Джолитти, на деле стремилась
лишь вызвать кризис правительства Джолитти. Она хотела сфор¬
мировать такое правительство, которое находилось бы в значитель¬
но большей степени под ее влиянием» 145.
Лишь социалисты и коммунисты пытались направить дискуссию
на вопрос о фашистском терроре. Однако они в данном случае ос¬
тались в одиночестве. В основу дискуссии на первой сессии нового
парламента были положены вопросы о реформе государственного уп¬
равления и внешней политики государства, которые уводили в сто¬
рону от решения главного для того времени вопроса —об отноше¬
нии к фашистскому террору. Последний рассматривался преимуще¬
ственно в плане «борьбы между коммунистами и фашистами».
Именно в этом плане говорил о нем Джолитти146. Касаясь вопро¬
са о попустительстве правительства фашистскому террору, Джолит¬
ти давал этому следующее объяснение: «Данные, собранные прави¬
тельственной администрацией, свидетельствуют, что число членов
фашистской организации составляет 187 тыс. человек. Таким обра¬
зом, проблема фашизма не может быть разрешена только полицей¬
скими мерами. Она является предметом высокой политики, которая
может быть решена только парламентом. Теперь правительство нахо¬
дится в тех же условиях, в каких оно находилось во время занятия
фабрик в сентябре 1920 г. И если тогда правительство не считало
возможным вмешиваться в конфликт насильственным образом, то
я не считаю это возможным делать и теперь» 147.
В конечном счете, получив незначительное большинство при го¬
лосовании по вопросу внешней политики, Джолитти в конце июня
1921 г. подал в отставку. Новое правительство во главе с Иванов
Бономи было сформировано 4 июля 1921 г. К этому времени можно
говорить не только о фашистском терроре в Италии, но и о начав¬
шемся уже вооруженном антифашистском сопротивлении трудящих¬
ся. Иными словами, в стране в разгаре была уже гражданская вой¬
на. Во многих местах стали возникать комитеты пролетарской за¬
щиты, объединявшие представителей политических и профсоюзных
организаций рабочего класса. 6 июля 1921 г., т. е. через два дня
после сформирования правительства Бономи, в Риме состоялась
мощная антифашистская демонстрация и митинг, в котором приня¬
ли участие около 50 тыс. человек. Тогда же впервые на улицах го¬
рода появились отряды «народных смельчаков» — внепартийной во-
145 Канделоро Дж. Указ, соч., с. 457.
146 Б18СОГ81 раг1атеп1ап <И СИоуапт СтИШ. Нота, 1956, уо1. 4, р. 1871.
147 1Ы(1., р. 1872.
92
ец0ОЙ организации, в которую вступали люди различных политиче¬
ских убеждений, готовые с оружием в руках драться с фаши-
стами .
Что касается двух пролетарских партий в Италии,— социалисти¬
ческой и коммунистической — то они заняли в борьбе против фашиз¬
ма разные позиции. Социалистическая партия призывала трудящих¬
ся избегать вооруженного сопротивления фашизму. В коммюнике
руководства партии в феврале 1921 г. указывалось: «Пусть наши
товарищи избегают какой-либо провокации и защищаются методами,
присущими социализму и традициям партии. Если они поведут себя
таким образом, то фашистские действия будут быстро разбиты все¬
общим чувством отвращения, которое стихийно поднимается против
них». Фашизму предлагалось противопоставить силу профсоюзов.
Указывалось также на необходимость более энергичных действий
парламентской социалистической группы, которая «должна обязать
большинство парламента и правительство принять меры к прекра¬
щению беззаконий» 149. В марте того же года руководство социали¬
стической партии вновь призывало трудящихся «оставаться твер¬
дыми в защите, не подстрекая и не провоцируя». В этом обращении
также говорилось: «Мы не скрываем, что оставаться в оборонитель¬
ном положении крайне трудно. Примеры заразительны. На поджо¬
ги народных домов, редакций газет, палат труда... уже отвечают по¬
добными же актами. Насилие влечет за собой насилие, кровь —
кровь. Кому же это помогает, если это не является разрешением
великого исторически неизбежного конфликта между рабочим клас¬
сом и капиталистами?..» 15°. Что касается движения «народных:
смельчаков», то газета «Аванти!» писала: «Народные смельчаки, го¬
рячие и страстные, тешат себя, очевидно, иллюзиями относительно*
возможности сдержать вооруженное наступление реакции, которое*
пользуется поддержкой и защитой государства. Однако до тех пор-
пока буржуазия будет у власти, она будет пользоваться насилием
против трудящихся. И не помогут палки и кинжалы народных:
смельчаков против пулеметов, пушек и самолетов полицейского го¬
сударства и его защитников» 151. Эти документы сами по себе до¬
статочно красноречивы, чтобы дать представление о тактике социа¬
листической партии по отношению к фашизму. Она получила на¬
звание «тактики пассивного сопротивления».
С иных позиций подходила к вопросу борьбы против фашизма
молодая коммунистическая партия: «Коммунистическая партия от¬
крыто говорит трудящимся, что их оружием не может быть одна
только пропаганда... Она заявляет о своей солидарности с теми тру¬
дящимися^ которые отвечают всеми средствами на наступление ре¬
акции... Лозунг коммунистической партии: ответить приготовлени¬
ем на приготовление, мобилизацией на мобилизацию, организацией!
148 См.: Лопухов Б. Р. Фашизм и рабочее движение в Италии. М., 1968, с. 127—
149 АуапШ, МПапо, 1921, 18 ГеЬЬг.
0 Шй.,.1921, 4 таг.
151 Шй., 1921, 31 1и§1.
93
на организацию, дисциплиной на дисциплину, силой на силу, ору¬
жием на оружие» 152. Коммунистическая партия была единственной
в Италии политической партией, которая призывала массы к во¬
оруженному сопротивлению и безоговорочно встала на путь непри¬
миримой борьбы с фашизмом. Однако в то же время она отказыва¬
лась от какого бы то ни было сотрудничества с другими антифа¬
шистами, не разделявшими ее программных установок, что обре¬
кало партию на изоляцию среди других антифашистов.
И все же борьба против фашистов становилась все более острой,
они наталкивались на растущее вооруженное сопротивление трудя¬
щихся. В условиях обострения вооруженной борьбы в Италии госу¬
дарство решило, наконец, выступить в роли арбитра. Под предсе¬
дательством Энрико де Никола, председателя палаты депутатов,
состоялись переговоры между представителями фашистских боевых
союзов и социалистической партии. В результате этих переговоров
3 августа 1921 г. был подписан так называемый Пакт умиротворе¬
ния, согласно которому стороны обязывались воздерживаться от
враждебных действий в отношении друг друга153. Этот пакт, одна¬
ко, был явно на руку фашистам, так как был подписан в момент
роста вооруженного сопротивления фашизму со стороны трудящих¬
ся, и прежде всего роста движения «народных смельчаков». Социа¬
листическая партия, указывалось в пакте, «не имеет ничего общего
с организацией и действиями „народных смельчаков44» 154.
Этот факт, что и после подписания Пакта умиротворения фаши¬
сты в ряде мест продолжали свои бесчинства и насилия155. В зна¬
чительной мере инициатива этих действий исходила от местных
фашистских главарей. И все же Пакт умиротворения и заверения
центрального фашистского руководства создавали иллюзию, что
дело идет к нормализации. Это оказывало дезорганизующее влия¬
ние на движение «народных смельчаков» и другие формы анти¬
фашистского сопротивления трудящихся.
Коммунистическая партия резко осудила Пакт умиротворения.
Однако через несколько дней после подписания этого пакта было
опубликовано решение руководства партии, требующее от коммуни¬
стов выхода из отрядов «народных смельчаков». Как указывалось
в этом решении: «Основной задачей „народных смельчаков44 являет¬
ся защита трудящихся от фашистской опасности, восстановление
порядка и нормальной социальной жизни; цель же коммунистов —
привести пролетариат к победе революции» 156. Это был еще один
удар по движению «народных смельчаков».
В конечном счете фашистское руководство, использовав для
•себя выгоды, вытекавшие из Пакта умиротворения и внутренних
разногласий среди антифашистов, официально объявило о возобнов¬
лении наступления. На своем съезде в Риме в ноябре 1921 г.
152 II Соттшиз^а, 1921, 6 таг.
153 АуапШ, Нота, 1921, 4 а§.
154 1Ы<1.
155 Шс1., 10, И, 12 а§.
156 II Соттшп81а, 1921, 7 а§.
94
машисты создали свою политическую партию, число членов которой:
? этому времени составляло уже 310 тыс. человек157.
К Первый фашистский профсоюз был создан 28 февраля 1921 г.
в Борео Сан Бортоломео в провинции Феррара158. А 12 июня
того же года в Ферраре состоялся съезд так называемых экономи¬
ческих профсоюзов — формально независимых от какого-либо поли¬
тического течения, но возглавляемых почти везде фашистами. Эти
профсоюзы, продолжая в известной мере традиции национальных
профсоюзов периода войны, руководствовались в своей борьбе прин¬
ципом «интересы нации». В деревне фашистским профсоюзам уда¬
лось перетянуть на свою сторону часть батраков и испольщиков*,
недовольных аграрной политикой социалистов. Именно эти слои
толкали иногда руководимые фашистами профсоюзы на путь забас¬
товочной борьбы. Менее заметной вначале была деятельность этих
профсоюзов в городе.
Вновь образованная фашистами партия с первых шагов стреми¬
лась к тому, чтобы подчинить своему влиянию довольно разрознен¬
ные и часто объявлявшие себя аполитичными фашистские проф¬
союзы. В январе 1922 г. в Болонье состоялся съезд делегатов от
различных организованных фашистами профсоюзов. На съезде были
представители руководства фашистской партии. И одним из первых
было принято решение, что все организованные фашистами проф¬
союзы будут подчинены партии159. В резолюции, принятой на
съезде, указывалось: «Профсоюзная организация — инструмент за¬
щиты труда против всех форм паразитизма — должна стремиться
развивать у своих членов сознание того, что, кроме класса, есть
Родина и Общество» 16°. Забастовки допускались, но лишь как
крайнее средство, как исключение. В то же время ни при каких
обстоятельствах не допускалось прекращение работы общественных
и государственных предприятий, обслуживающих непосредственные
нужды населения,— транспорта, связи и т. п.161 Согласно оглашен¬
ным на съезде данным, число трудящихся, организованных в фа¬
шистские профсоюзы, составляло к этому времени 250 тыс. чело¬
век162. В целом в это время фашисты становятся серьезной силой,
объединяя вокруг себя уже довольно большие массы трудящихся.
В январе-феврале 1922 г. были объявлены статуты руководимых фа¬
шистами молодежных, женских и университетских организаций.
Вопрос, который неизбежно возникает в этой связи,— это вопрос
об источниках финансирования фашистских организаций. Вопрос
этот затрагивался и современниками событий, и историками. При¬
чем практически все согласны с тем, что в основном фашисты полу¬
чали деньги от крупных промышленников и аграриев. В 1964 г..
157
158
159
160
181
162
Скшгсо О. Ор. ей., БЧгепге, 1929, уо1. 3, р. 582—583.
Шй., Рйепге, 1929, уо1. 5, р. 319.
Шй., БЧгепге, 1929, уо1. 4, р. 32.
Шй., р. зз.
Шй„ уо1. 5, р. 320.
Шй., уо1. 4, р. 33.
95
было опубликовано документальное исследование по этому вопросу
итальянского историка Ренцо Де Феличе163, где он приводит на^
ряду с прочим письмо префекта Милана Лузаньоли к министру
внутренних дел от 16 мая 1921 г., в котором говорится: «Сообщаю,
что местные банки постоянно субсидируют фашистские организации
довольно значительными суммами. Однако более подробно этот во¬
прос не удалось выяснить, так как всем, что связано с этими сум~
мами, ведают лично директора банков, не оставляя при этом следов
в официальных документах». Интересно не столько это письмо
само по себе, сколько то, что Де Феличе удалось все-таки обнару¬
жить следы подобных финансовых операций почти в каждом и.*
районов Италии. В результате его кропотливых исследований в
Государственном архиве, в документах местных фашистских орга¬
низаций оказалось возможным составить таблицу, показывающую,
кто и в каких размерах субсидировал фашизм в том или ином райо¬
не Италии164. Отметим лишь, что в конце 1921 г., в суммарных
данных по всей территории Италии, фашизм финансировали: на
71,8% — промышленные и финансовые компании, на 8,5 —институ¬
ты кредита и страхования, на 19,7% — частные лица.
Не кто иной, как Феличе Гуарниери, один из лидеров Конфин-
дустрии, объединявшей большую часть итальянских промышленни¬
ков, характеризовал их отношение к фашизму как «благожелатель¬
ное, но исполненное сдержанности». Эта оговорка о «сдержанности»
вряд ли может вызвать возражения, ибо фашизм все-таки настора¬
живал промышленников радикализмом своих лозунгов и действий,
а также активной защитой интересов аграриев, которые часто шли
вразрез с интересами промышленников. Возражение же в свое вре¬
мя вызвал тезис Гуарниери о ставке промышленников на «выигры¬
вающую лошадь». Этот тезис он обосновывал тем, что люди, посвя¬
тившие себя экономической деятельности, всегда отличались праг¬
матизмом, а фашизм, проистекавший из самых глубин политической
жизни, неизбежно должен был победить165. Но, как пишет по этому
поводу Эрнесто Росси: «Крупные промышленники ставили на выиг¬
рывающую лошадь только потому, что они обеспечили ей успех,
заранее ее подкармливая» 166.
Мотивы, которыми руководствовались промышленники, финан¬
сируя фашизм, были вполне очевидными. Они видели в фашизме
действенное средство борьбы против «красной опасности». В то же
время они стали видеть в перспективе возможность замены у власти
«слабых и нерешительных либералов» «сильными и решительными
фашистами». К началу 1922 г. такая перспектива становилась все
более реальной.
163 ВтзЪа з1юпса <1е1 зосгаНзто, 1азс. 22, аппо 7, та^.-а^., 1964.
164 Бе РеИсе Н. МиззоИт П 1азс1з1а. Топпо, 1966, уо1. 2, р. 766—767.
165 ОиагтеН Р. ВаМа^Не есопоппсЪе 1га 1е (1ие ^иегге. МПапо, 1953, уо1. 1,
р. 56-60.
166 В.0881 Е. Райгот (1е1 уароге е 1а8С1зто. Вап, 1966, р. 51.
96
Л началу 1922 г. Италия подошла в обстановке серьезного эко¬
номического кризиса. Некоторое представление о нем дают следую¬
щие цифры. Потребление основных видов топлива в промышлен¬
ности с 1920 по 1921 г. уменьшилось (в тоннах): бурого угля —
с 1571735 до 1026 035, антрацита-с 28 402 до 22 926, кокса
металлургического — с 95 727 до 34 022, торфа —со 147 607 до
59 840167. За тот же период производство металла уменьшилось
(в тоннах): чугуна—с 88 072 до 61381, железа и стали —с 773 761
до 713827, меди —с 635 до 92, свинца —с 15 947 до 12 494168.
Сокращение производства вело к массовым увольнениям рабочих.
С декабря 1920 г. по декабрь 1921 г. число безработных увеличилось
со Ю2 тыс. до 512 тыс.169 В январе 1922 г. число безработных в
Италии достигло 607 тыс. человек 17°.
Критика слабого и нерешительного правительства Бономи велась
и справа и слева. 2 февраля 1922 г. оно вынуждено было подать
в отставку. Начался самый длинный в истории Италии с момента
ее воссоединения правительственный кризис, который продолжался
до 25 февраля. Обращает на себя внимание в этой связи резолюция
парламентской группы Народной партии, принятая в самом начале
этого кризиса. В ней противопоставлялась «система Джолитти»,
которая была положена в основу формирования правительств
в Италии с начала XX в., системе государственного управления
основанной на существовании хорошо организованных крупных
массовых партий. Первая из этих систем предполагала, что главен¬
ствующая роль в формировании правительства принадлежит пред¬
седателю совета министров, который осуществляет эту свою роль
путем непосредственного соглашения с наиболее влиятельными дея¬
телями парламента. Вторая предполагала, что правительства долж¬
ны были формироваться в результате точно обусловленных согла¬
шений между ответственными органами партий относительно поли¬
тического курса правительства и распределения портфелей.
Депутаты Народной партии, выступавшие против «системы
Джолитти», настаивали на переходе к более соответствующей реаль¬
ному положению вещей второй системе. «Точка зрения Народной
партии, несомненно, более отвечала времени, чем точка зрения
Джолитти и его приверженцев»,—комментирует этот документ
Джорджо Канделоро. Однако он делает при этом две оговорки:
«В Италии палата депутатов лишь наполовину состояла из массо¬
вых партий; таким образом, систему Джолитти могли еще частично
оправдывать объективно сложившимся положением в парламенте.
И кроме того,—и это главное,—учитывая напряженность полити¬
ческой ситуации, настаивать в такой момент на видоизменении
парламентской системы означало поставить под удар саму систе¬
му» 171. Иными словами, следует иметь в виду, что к этому времени
167
168
169
170
171
Агтиапо зШхзНсо ИаНапо (зесопйа зепе), уо1. 8, р. 232.
1Ы<1, уо1. 9, р. 391.
1Ы<1, уо1. 8, р. 400.
1ЬкЦ уо1. 9, р. 292.
Канделоро Дж. Указ, соч., с. 467.
4 Б. р. Лопухов
97
и фашизм имел массовую базу. И в этом своем качестве он тоже
настаивал на видоизменении парламентской системы.
Как раз во время февральского правительственного кризиса
фашисты устроили массовые демонстрации в Риме, Флоренции и
Болонье. Лозунгами этих демонстраций было: «Да здравствует дик¬
татура!», «Долой парламент!». Муссолини выступил со статьей,
озаглавленной «Идем ли мы к диктатуре?». Он писал: «Сегодня в
свете нового политического и парламентского опыта возможность
диктатуры должна быть серьезно рассмотрена... Можно допустить,
что лозунг фашистских демонстрантов в Болонье будет подхвачен
завтра по всей Италии» 172. И может быть, именно в это время осо¬
бенно ясно обнаружился серьезный политический просчет либера¬
лов как правящего класса. В своем отношении к фашизму они ока¬
зались в положении пресловутого мага, бессильного заклясть вы¬
званные им силы. Антикрасное средство оказалось настолько
действенным, что создало непосредственную угрозу для самого ли¬
берального государства.
Это государство проделало уже известную эволюцию на пути
превращения в либерально-демократическое государство. Но, по¬
творствуя фашистам «во имя демократии», либералы тем самым
способствовали дискредитации демократии. С недоверием относился
к демократии «как форме буржуазной власти» и пролетариат, аван¬
гард которого продолжал и в это время выступать за установление
в Италии социалистического строя.
В общем, нельзя отказать в известной доле справедливости Джу¬
зеппе Преццолини, который заметил, что, «когда фашисты появились
у демократического фасада итальянского государства, они не нашли
у ворот ни стража, ни часового» 173. Но в начале 1922 г. час еще
не пробил и либерализм как сила, олицетворяющая государствен¬
ную власть, себя еще окончательно не исчерпал. Февральский пра¬
вительственный кризис, по крайней мере с внешней стороны, был
в конце концов преодолен. Но как? Было составлено лоскутное коа¬
лиционное правительство во главе с либералом Луиджи Фактой.
Трудно было найти менее авторитетную и более бесцветную фигу¬
ру. Словно итальянский парламентаризм и впрямь решил вырыть
себе могилу — лучшего могильщика нечего было и желать.
Один из сотрудников Факта — Ефрем Феррарис рассказывает
в своем дневнике о политике правительства в отношении фашизма.
Он свидетельствует, что последовательное осуществление фашист¬
ского плана захвата власти с весны до осени 1922 г. не встретило
ни отпора, ни какой бы то ни было помехи со стороны правитель¬
ства. На заседаниях совета министров Факта противился принятию
каких-либо решительных мер против фашистов, против разгона ими
муниципальных органов, разрушений политических и профсоюзных
организаций трудящихся, убийств и избиений их руководителей174.
Карло Сфорца вспоминает, что при правительстве Факта обычным
172 Роро1о сГКаНа, 1922, 25 1еЬЬг.
173 РгеггоИт О. Ье 1а8С18ше. Р., 1925, р. 76.
174 Реггапз Е. Ьа тапча зи Кота У181а с1а1 Уйпта1е. Кота, 1946.
98
явлением стало освобождение из-под следствия фашистов, обвиняв-
МЬ1Х в убийстве”5.
В июле 1922 г. в Италии разразился правительственный кризис.
Непосредственной его причиной был погром, учиненный фашиста¬
ми в квартирах депутатов Мильоли и Гариботти. Первый из них
был членом Народной партии, второй — социалистической. Именно
они проявили инициативу по заключению соглашения между этими
партиями против фашизма — соглашения на местном уровне, в про¬
винции Кремона. И вот теперь, когда фашисты разгромили их
квартиры, Народная партия в своей резолюции поставила перед
парламентом вопрос о неспособности правительства обеспечить уми¬
ротворение страны176. Впервые перед парламентом и страной во
весь рост была поставлена проблема фашизма. И еще раз со всей
очевидностью выявилось органическое бессилие политических сил
страны разрешить эту проблему.
Нельзя сказать, чтобы и в этот момент стоявшие во главе госу¬
дарства либералы не осознавали всей опасности, нависшей над
страной. Как раз в это время газета «Стампа» писала: «Фашизм —
это движение, стремящееся всеми законными и противозаконными
средствами завладеть государством и подчинить себе всю жизнь на¬
ции, чтобы установить свою неограниченную и безраздельную дик¬
татуру. Главным средством для достижения этой цели, согласно
программе и в соответствии с духом, царящим среди его вождей
и последователей, является полное уничтожение всех гражданских
и личных свобод, другими словами, уничтожение Статута и всех ли¬
беральных завоеваний итальянского Рисорджименто»177. Но даже
и в этот критический момент перед лицом фашизма либералы,
католики и социалисты не могли найти совместной платформы для
сотрудничества. Либералы все еще не освободились от страха перед
«красной опасностью», Народная партия цепко держалась за свой
идейный антисоциализм, руководство социалистической партии боя¬
лось опуститься до «сотрудничества с буржуазией».
О инициативой объявления всеобщей забастовки в этот момент
выступил Союз труда — координационный центр профсоюзной борь¬
бы пролетариата. В создании этого центра в феврале 1922 г. уча¬
ствовали представители Всеобщей конфедерации труда, Итальянско¬
го профсоюзного объединения, Союза железнодорожников, Итальян¬
ского объединения труда и Федерации портовых рабочих. Целью
Союза труда при его образовании было «восстановление обществен¬
ных свобод и прав, а также защита экономических и духовных за¬
воеваний трудящихся» 178. И вот теперь в своем призыве об объяв¬
лении с 1 августа 1922 г. всеобщей национальной забастовки Союз
тРУДа указывал: «Всеобщая забастовка должна стать торжествен¬
ным предупреждением правительству, чтобы оно раз и навсегда по¬
ложило конец всяким насильственным действиям против граждан-
175 8!огга С. Ор. ей., р. 137.
176 йе Н.0881 О. I роро1ап пе11а XXVI 1е^1з1а1ига. Кота, 1923, р. 384.
477 81атра, 1922, 18 1и§1.
178 АуапШ, МИапо, 1922, 21 1еЬЪг.
99
4*
ских свобод, которые должны находить защиту и гарантию в лице
закона. В ходе всеобщей забастовки трудящиеся должны воздержи¬
ваться от каких бы то ни было актов насилия, которые нарушили
бы торжественный характер манифестации и дали бы повод для
политической спекуляции ее противникам. Исключением из этого
положения могут быть только случаи законной защиты отдельных
лиц и организаций, против которых будет направлена ярость про¬
тивника» 179.
Таким образом, забастовка мыслилась как выступление в защи¬
ту закона против террора и беззаконий, творимых фашистами.
Речь, разумеется, шла о защите буржуазного закона и буржуазной
конституции — цель, которая вряд ли могла зажечь сердца рабочих,
воспитанных на отрицании буржуазного государства вообще. Инте¬
ресно в этой связи, что либералы, которые готовы были что-то пред¬
принять против фашизма, отмежевывались от помощи рабочих от
помощи социалистов. 30 июля, в канун забастовки, либерал Джо¬
ванни Амендола призывал своих единомьпиленников ^доказать что
они сами в состоянии восстановить законность, не прибегая к по¬
мощи социалистов, так как иначе само понятие государства подор¬
вало бы свой авторитет в массах, которые вообразили бы, что без
их вмешательства государство, опираясь только на силы закона и
порядка, не в состоянии овладеть ситуацией» 180.
В то же время интересно сопоставить призыв Союза труда об
объявлении забастовки с изданным в ответ на этот призыв спе¬
циальным циркуляром руководства фашистской партии. В этом
циркуляре предписывалось: «1) подготовить немедленную мобили¬
зацию всех фашистских сил; 2) если в течение 48 часов после при¬
зыва к забастовке правительство не сумеет ее прекратить, фашисты
должны будут сами принять все необходимые меры; 3) по проше¬
ствии 48 часов фашисты должны начать наступление на областные
центры соответствующих провинций и оккупировать их». Далее сле¬
довали крнкретные указания о действиях фашистов отдельных об¬
ластей и в конце совершенно определенное и категоричное указа¬
ние: «Если репрессия необходима, она должна быть применена мол¬
ниеносно» 181.
Сопоставление призыва Союза труда и фашистского циркуляра
говорит о многом. Во-первых, трудящиеся призывались к выраже¬
нию законного протеста мирными средствами — фашисты же заяви¬
ли о своей готовности преступить закон и действовать с помощью
вооруженной силы. Во-вторых, трудящиеся призывались оказать
давление на правительство, с тем чтооы само это правительство
приняло меры для борьбы против фашистов,— фашисты же заявили
о своей готовности действовать помимо правительства. Это было
столкновение «пассивности» и «активности», в котором первая как
правило, обречена на поражение. И хотя в забастовке приняла
179 1Ыс1., 1 а§.
180 АтепйоЫ О. Ьа с1етосга21а йаНапа соп1го П 1а8С18то, 1922—1924 МПяпп
1962, р. 10. дшапо*
181 СЫигсо О. Ор. ей., Игепге, 1929, уо1. 4, р. 192—193.
100
частие довольно большая часть трудящихся, она продемонстриро¬
вала силу именно фашистов, а не антифашистов. И это несмотря
то, что в ряде мест рабочие мужественно, с оружием в руках
сражались с фашистами, а в Парме даже после нескольких дней
баррикадных боев заставили их отступить. Но эта победа бьща
лишь эпизодом борьбы, закончившейся поражением рабочего дви¬
жения.
После неудачного исхода августовской забастовки Союз труда
распался. В социалистической партии произошел новый раскол,
реформисты создали свою партию — Унитарную социалистическую
партию (УСП). Почти одновременно с этим Всеобщая конфедера¬
ция труда заявила о разрыве пакта о единстве действий с социали¬
стической партией — еще один акт, безусловно, ослабивший рабочее
движение в целом. С другой стороны, слабое правительство, кото¬
рое было в спешном порядке сформировано во главе все с тем же
фактой 1 августа 1922 г. В это время в Италии говорили — и не
без основания — о двоевластии, о власти формальной и реальной.
При полном бездействии, а то и прямом попустительстве со стороны
правительства фашисты устанавливали свою власть в одной провин¬
ции за другой. Что могло противопоставить правительство фашиз¬
му? Формально у него была власть, а следовательно, возможность
использования государственного аппарата борьбы против фашизма.
Были армия и полиция, которые могли бы подавить фашистский
путч, где бы он ни вспыхнул. Одним словом, у него было много
материальных, но — и это очень важно — не было духовных средств
борьбы. Оно было лишено внутренней, духовной силы сопротивле¬
ния, именно это предопределило поражение правительства. Его
окружало общественное равнодушие: оно было живым трупом.
В своей программной речи в Удине 20 сентября 1922 г. Муссоли¬
ни с предельной ясностью сформулировал цели фашистов: «Мы
хотим управлять Италией». Резко и властно он выдвинул проблему
сильного государства: «Государство, не умеющее и не рискующее
выпустить своей газеты только потому, что печатники объявили
забастовку, государство, живущее среди вечных колебаний и про¬
явлений слабости, обречено на гибель» 182. Несколько позднее,
в своем выступлении 4 октября 1922 г., Муссолини говорил: «Либе¬
ральное государство — это маска, за которой не скрывается никако¬
го лица» 183.
Эти уничижительные характеристики либерального государства
подтверждаются его абсолютной пассивностью перед лицом совер¬
шенно явной подготовки фашизма к захвату власти. Это был куль¬
минационный момент кризиса либерального государства в Италии,
связанный с кризисом либерализма в целом. Как раз в это время,
8 октября 1922 г., в Болонье открылся Учредительный съезд Италь¬
янской либеральной партии. Это была весьма запоздалая попытка
либералов дать ответ на новые требования эпохи, отмеченной воз-
|82 МиззоИт В. Ор. ей., уо1. 2, р. 315—316.
183 1ЬШ., р. 332.
101
растанием роли масс в обществе. Суть проблемы — либерализм и
массы — довольно удачно выразил Антонио Саландра, который хотя
и не присутствовал на съезде, но был своего рода идейным вождем
правого либерализма, который задавал на нем тон. В одном из своих
выступлений Саландра говорил: «Я солгал бы... если бы сказал, что
оправдалось предсказание о возрождении и усилении после войны
либеральной партии, такой партии, которая вполне отвечала бы тре¬
бованиям нового времени... Либерализм, без сомнения, постиг неиз¬
бежность прихода к политической власти новых общественных
слоев, но не нашел способа взять на себя руководство ими, не за¬
хотел или не смог стать народным, когда на сцене появился новый
народ... Было бы логично, если бы либералы утратили политиче¬
ское руководство страной, и они его действительно утратили.
Смогут ли они вновь обрести его?» 184.
Учредительный съезд Итальянской либеральной партии показал,
что не смогут. Тревожная обстановка, отмеченная кризисом, не вли¬
ла свежих сил в это уже старое политическое течение. Съезд про¬
ходил в мелких внутренних распрях, под аккомпанемент потеряв¬
ших значение слов: «авторитет закона», «достоинство государства»,
«покушения справа и слева»... Две худосочные шеренги молодых
либералов в рубашках хаки охраняли съезд: комичное подражание
фашистам, лишь оттеняющее бессилие либералов найти свое лицо
в этот трагический для нации момент. Вместо этого — нападки на
социалистов, на Нитти и Джолитти, на демократию вообще. И как
своего рода заключительный аккорд всего этого — отказ от предло¬
жения назвать новую партию «демократической».
Все это в конечном счете показывает, что либерализм в Италии
исчерпал себя в развитии итальянской государственности в сторону
демократии — развитии, начатом в «эру Джолитти». Главным
здесь было отсутствие достаточных демократических потенций внут¬
ри самого либерализма и созданного им государства. Фашизм же
вывел эту внутреннюю недостаточность итальянского либерализма
наружу. Отношение к фашизму со стороны либерального государ¬
ства сделало это вполне очевидным.
Динамика отношений между либеральным государством и фа¬
шизмом весьма показательна и в плане развития другой историче¬
ской тенденции— тенденции в сторону государственного капитализ¬
ма, также наметившейся, как мы видели, в период еще до первой
мировой войны. Война усилила эту тенденцию, сделала ее более
явной, более заметной. Во время войны триумвират государства,
банков и промышленности в значительной мере ускорил концентра¬
цию и централизацию производства и капитала. В связи с требова¬
ниями военного производства государство финансировало промыш¬
ленность. Делалось это как прямо — с помощью военных заказов,
так и косвенно — с помощью инфляционного процесса, который
стимулировал большие капиталовложения. Со своей стороны банки
184 8а1апйга А. Бхзсогз! с1е!1а §иегга. МПапо, 1922, р. 88—89.
102
завязывали все более тесные связи с промышленностью, причем
банки не только частные, но и государственные.
После войны государство субсидирует ряд промышленных отрас-,
лей, развитых в период войны. Делается это в попытках предотвра¬
тить резкое падение производства, уменьшить рост безработицы и
иод давлением тех же промышленников. А затем, когда страна в
1920—1921 гг. вступила в полосу экономического кризиса, прово¬
дится первая крупная операция так называемого «государственного
санирования», т. е. «оздоровления». О механизме операций по «са¬
нированию» итальянский экономист Джино Лонго писал следую¬
щее: «Крупному предприятию, стоящему перед угрозой краха,
предоставляется непосредственно или через банковские каналы го¬
сударственный кредит на выгодных условиях под залог его акций.
Акции при этом оценивались по «нормальному», т. е. докризисно¬
му, биржевому курсу, тогда как их фактическая котировка на бир¬
же катострофически падала. Если угроза кризиса миновала, моно¬
полистическая группа, которой принадлежало предприятие, возвра¬
щала полученную в трудную минуту ссуду и забирала свои акции
обратно. Если же дела продолжали ухудшаться, монополистиче¬
ская группа использовала полученные ею на очень выгодных усло¬
виях денежные средства для вложения в другие, более рентабель¬
ные в данный период отрасли или предприятия, а заложенные ею
акции переходили в собственность государства» 185.
Экономический кризис 1920—1921 гг. вызвал банкротство мно¬
гих промышленных компаний п банков. Кульминационным момен¬
тов кризиса было банкротство «Банко ди сконто», который имел
самые большие капиталовложения в промышленности (черная ме¬
таллургия, судостроение, военная промышленность). Правительство
через эмиссионный институт выделило один миллиард лир для рас¬
четов «Банко ди сконто» с йго кредиторами. Это было сделано под
флагом спасения значительной части промышленного производства
от краха, а страны от безработицы. Санирование было осуществлено
и в отношении 15 других банков и многих связанных с ними про¬
мышленных компаний. Это стоило государству огромной суммы—
5 млрд, лир (в ценах 1933 г.) 186. Некоторые из санированных
банков, в том числе «Банко ди сконто», перестали существовать,
Другие же перешли под контроль государства вместе с зависимыми
от них промышленными компаниями, в том числе такими крупны¬
ми, как «Ансальдо», «Конье» и др. «В результате санирующих
мероприятий этого периода в Италии сложился довольно широкий
комплекс промышленных и банковских предприятий, находящихся
в полной и частичной собственности государства» 187.
" Как уже отмечалось, еще в 1914 г. был создан консорциум для
субсидирования промышленности — государственный институт, ко¬
торый обладал только временными функциями. В марте 1922 г. он
был преобразован в постоянный государственный орган — «Отделе-
186 ^1иР°вая экономика и междунар. отношения, 1959, № 6, с. 86.
Васильков II. П. Монополистический капитал в Италии. М., 1959, с 8.
187 Италия. М., 1973, с. 176.
103
ние по скупке промышленных ценных бумаг». Этот орган стал
одним из важнейших рычагов огосударствления итальянской эко¬
номики и в совокупности со всем вышесказанным свидетельствовал
о развитии этой тенденции в послевоенной Италии.
Характерно, что и здесь фашизм выступил в качестве силы,
противоборствующей этой исторической тенденции в развитии либе¬
рального государства в Италии. На стадии движения, на стадии
борьбы за ^власть фашизм выступал против растущего вмешатель¬
ства государства в сферу хозяйственной жизни. В январе 1921 г.
Муссолини писал: «Государство стало теперь гипертрофично, слоно¬
образно, всеохватывающе, а потому уязвимо. Оно захватило черес¬
чур много таких функций, которые следовало бы предоставить сво¬
бодной игре частной хозяйственности. Государство теперь играет
роль табачного и кофейного торговца, почтальона, железнодорожни¬
ка, страхового агента, корабельного капитана, банкомета, содержа¬
теля бань и т. д.» Указывая на нерациональность государственных
предприятий, Муссолини объявлял себя сторонником свертывания
хозяйственных функций государства: «Мы — за возвращение госу¬
дарства к присущим ему функциям, а именно к политико-юриди¬
ческим функциям... Укрепление государства политического, всесто¬
ронняя демобилизация государства экономического!» 188.
В программе фашистской партии, принятой на ее Учредитель¬
ном съезде в ноябре 1921 г., фашисты требовали «передачи в част¬
ную собственность тех предприятий, где государственное управле¬
ние показало свою несостоятельность, особенно телефонов и желез¬
ных дорог». Они требовали также «отказа от государственной
монополии почт и телеграфов с тем, чтобы частная инициатива
могла бы дополнить, а где возможно, и заменить государственные
службы» 189. В период мероприятий по «государственному саниро¬
ванию» фашисты делали в своей пропаганде упор на «расходова¬
ние народных денег». Наконец, в своей программной речи в Удине
в канун прихода к власти Муссолини в особенно категорической
форме повторил свой пресловутый тезис о необходимости покончить
с вмешательством государства в хозяйственную жизнь страны:
«Мы хотим,—заявил он,—освободить государство от всех его эко¬
номических атрибутов. Долой железнодорожное государство. Долой
государство, разоряющее всех итальянских налогоплательщиков и
обременяющее и без того истощенные финансы итальянского госу¬
дарства» 19°.
Фашисты со своим ярко выраженным национализмом противо¬
стояли также еще одной исторической тенденции, наметившейся
ранее,— тенденции в сторону европеизма. Судьба этой тенденции
претерпела особые злоключения. Дело в том, что в Италии выступ¬
ления во время войны под флагом европеизма сплошь и рядом вы¬
ливались на практике в противопоставление латинской культуры
германской, т. е. в конечном счете в утилитарно-политическое рас-
188 Роро1о (ГНаНа, 1921, 7 ^епп.
189 Скшгсо О. Ор. ей., уо1. 3, р. 640—647.
190 МиззоИт В. Ор. сИ., уо1. 2, р. 320.
104
^ленение самого понятия «Европа». Итальянский историк Розарио
ромео привел на этот счет выдержки из книг итальянских авторов,
опубликованных уже после вступления Италии в войну191. Все
ояй наполнены резкими нападками на германскую культуру. «Гер¬
мания,— писал, например, Пьетро Федель,— ринулась в войну с
одобрения мыслителей, историков, ученых, всего немецкого наро¬
да» 192- «Европа нуждается в том, чтобы вернуться под власть на¬
родов более старых, более зрелых, более уравновешенных»,— писал
уже известный нам Гульельмо Ферреро193. Война, продолжал он,
«как Реформация, как философия Гегеля, как прусская монархия,
является плодом германского духа» 194 и т. д. и т. п.
После войны ненависть к Германии и Австро-Венгрии была вы¬
теснена гневом против бывших союзников — Англии, Франции,
США, отказавшихся удовлетворить все притязания Италии на меж¬
дународной арене. Сугубо национальные чувства и обиды, казалось,
полностью вытеснили «европеизм» из обихода духовной жизни Ита¬
лии. Но так могло показаться только в том случае, если сводить те
или иные глубинные исторические тенденции к сугубо экономиче¬
ской, социальной или политической сфере, оставаясь по ту сторону
всего духовного многообразия культуры, в частности идеологии
Просвещения. Французский историк Анри Дюпрон пишет об этой
идеологии как об одной из сил, работающих в направлении к созда¬
нию «коллективной души Европы периода новой истории» 195. Эта
душа должна была быть душой-разумом: «Просвещение с точки
зрения религии было связано с борьбой за установление универ¬
сальной власти разума, царства разума, принципы которого были
им провозглашены. Просвещение хотело упорядочить многообразие
мира, заставить отступить тайну и создать справедливый и светлый
универсум в слиянии природы и человека. Универсум, помеченный
европейской маркой, мир Аристотеля, Декарта, Ньютона» 196. Про¬
свещение, согласно Дюпрону, было одной из тех сил, которые несли
«нейтральному медиуму в лице политической Европы идею духов¬
ной миссии, без чего единство невозможно», оно было «воплоще¬
нием идеи о единстве универсума в масштабах Европы» 197.
Именно в этом плане обращают на себя внимание идеи видного
итальянского историка и философа Бенедетто Кроче, который ока¬
зывал особенно сильное влияние на интеллигенцию своей страны.
В период первой мировой войны Кроче развивает универсалистские
и европеистские тенденции рационализма и Просвещения. Он реши¬
тельно выступал против отождествления науки и культуры с поли¬
тикой: «Ни одна научная теория, если это теория и если она науч-
191
192
193
194
195
196
197
Яотео Н. Ь’НаНа ипйа е 1а рпта ^иегга топсИа1е. Вап, 1978, р. 130—135.
Рейе1 Р. РегсЬё 81ато еп1гаИ т ^иегга. Кота, 1915, р. 29.
Реггего О. Ьа §иегга еигореа. МПапо, 1915, р. 95.
ШсЦ р. 214.
Дюпрон А. Единство христиан и единство Европы в период новой исто¬
рии: (Материалы XIII Международного конгресса исторических наук, Мос¬
ква 16—23 августа 1970 г.). М., 1970, с. 17.
Там же.
Там же, с. 18.
105
на, не может непосредственно, путем логического заключения,
определять то или иное конкретное действие». И, конкретизируя
этот свой тезис применительно к германской науке, он подчерки¬
вал: «За политику отнюдь не отвечает германская наука, которая,
как всякая истинная наука, всегда стоит над политическими пар¬
тиями и национальными спорами» 198. Эти и другие подобные его
высказывания во время войны подводили к идеалу «научного брат¬
ства», которое имеет универсальный и общеевропейский характер
и стоит, таким образом, над случайными интересами политики,
а следовательно, и политически трактуемыми национальными инте¬
ресами. Развивая эти идеи уже после войны, Кроче писал в 1921 г.:
«Мыслитель должен сглаживать, конечно, не экономические и поли¬
тические противоречия с помощью пустых призывов к всеобщему
братству, но духовные противоречия. Его дело создать новую веру
человечества, новое христианство или новый гуманизм, как кому
нравится называть» 19Э.
С точки. зрения революционной борьбы итальянского пролета¬
риата подобного рода идеи подвергались в то время резкой критике.
С другой стороны, как писал позднее Антонио Грамши, «позиция
Кроче позволила итальянской интеллигенции вновь установить от¬
ношения с немецкой интеллигенцией, что, однако, оказалось (да и
поныне является) весьма нелегким делом для французов и немцев.
Следовательно, деятельность Кроче принесла пользу итальянскому
государству в послевоенный период, когда развитие национальной
истории привело к распаду франко-итальянского военного союза и
к повороту в политике, направленной отныне против Франции и на
сближение с Германией. Таким образом, Кроче, который никогда
не принимал активного участия в политике в качестве партийного
деятеля, стал министром просвещения в правительстве Джолитти
в 1920-1921 гг.» 200.
В какой мере универсалистские и европеистские идеи Кроче
получили распространение в Италии в послевоенный период? Иссле¬
дователь его творчества Микеле Аббате на этот счет тоже весьма
категоричен: «Его влияние на умы новых поколений интеллигенции
не только сохранилось, но выросло вширь и вглубь. Молодежь,
участвовавшая в культурной и политической жизни послевоенной
Италии, признала в нем (чего не было до войны) учителя мораль¬
ной жизни, представителя всеобщей духовной цивилизации, кото¬
рая пронесла нетронутыми свои основные принципы сквозь все ис¬
пытания войны и вышла из нее обогащенная новым опытом»201.
Подобная оценка, возможно, покажется несколько преувеличенной,
точнее, она звучит слишком уж патетично. Но, делая определенные
скидки на этот счет, примем к сведению также ссылку Аббате на
мнение Пьеро Гобетти. Этот видный представитель итальянской
198 Сгосе В. Ра§те зиНа ^иегга, р. 69—70.
199 Сгосе В. Ра^те зрагзе, II. ШроН, 1943, уо1. 2, р. 203—204.
200 Грамши А. Избр. произведения. М., 1957, т. 2, с. 220.
201 Аббате М. Философия Бенедетто Кроче и кризис итальянского общества.
М., 1959, с. 167.
106
беральной мысли, антифашист, друг Грамши видел в Кроче «со¬
вершенный тип европейца», так сказать (цитируем по Аббате)
^Эразма и Гроция нового времени, зачинателя и стража новой гу¬
манистическо-религиозной концепции, под широкие крылья которой
перед лицом бурных военных и послевоенных потрясений смогли
собраться представители метаполитической элиты европейского
общества» 202.
В плане сопоставления с политическими концепциями либера¬
лизма последнее обращает на себя особое внимание. Консерватив¬
ная концепция либерализма, которая победила на съезде в Болонье
в октябре 1922 г., тоже была элитарна. Она видела в демократиче¬
ской идеологии лишь попытку демагогических заигрываний с мас¬
сами, она противопоставила этим массам разумное меньшинство
профессиональных политиков-либералов. Но то же самое мы нахо¬
дим в универсалистской и европеистской концепции культуры у
Кроче. Роль разумного меньшинства в ней отводилась людям науки
й культуры, которые стоят выше политических и национальных
идеологий, предназначенных для масс, и осуществляют сами по ту
сторону этих масс тот идеал «научного братства», который имеет
универсальный и общеевропейский характер.
Другой вопрос, который обращает на себя внимание у Кроче
в плане исследуемой нами темы,—это вопрос о государстве. Кроче
ставил и решал вопрос универсального и общеевропейского един¬
ства как бы в обход государства. Именно люди науки и культуры,
а не государства несут в себе идеалы универсального и европейско¬
го братства. Что касается государств, то они «имеют глубокие и
достаточные основания жить между собой по-собачьи, грызться,
терзать и пожирать друг друга; ведь только так шла до сих пор и
только так в основном будет идти всегда история мира» 203.
Напротив, Франческо Северио Нитти, который после войны вы¬
ступил горячим поборником европейского единства, апеллировал
к разуму государственных деятелей Европы. «Проблема, стоя¬
щая перед государственными людьми Европы,— писал он,— очень
проста: может ли Европа продолжать свое разложение, не угрожая
разрушением всей цивилизации» 204. Книга, в которой Нитти ста¬
вил эту проблему, называлась «Европа без мира» и была опубли¬
кована им в первые послевоенные годы. В эти годы Нитти разви¬
вал особенно бурную политическую деятельность и занимал в
1919—1920 гг., как мы знаем, пост премьер-министра Италии.
Будучи специалистом по экономике, он подходит к проблеме с эко¬
номической точки зрения и сетует на то, что «разделенная более
нем на тридцать отдельных государств Европа с каждым днем
Уменьшает свою покупательную способность и ухудшает свои поку¬
пательные средства» 205. Он осуждает «националистическое сопер¬
ничество и борьбу за территории и сырье», которые «осложняют
Щ Там же’ с* 167—168.
год ^госе Ра^пе зн11а ^иегга, р. 166.
205 ^итти Европа над бездной. Берлин, 1922, с. 23.
Там же.
107
отношения между многочисленными государствами Европы» 20в.
Всему этому он противопоставляет идею «обширных федераций го¬
сударств» 207, выражая веру в будущее Европы: «Пока еще Европа
охвачена сомнением. Но после криков ненависти и слепой злобы,
после этого сомнение — это уже большой шаг вперед. После сомне¬
ния явится истина!» 208 Во многом схожие идеи Нитти развивал
и в двух других книгах, опубликованных в то же время,— «Европа
над бездной» и «Трагедия Европы».
Таким образом, и в эти бурные, раздираемые националистиче¬
скими страстями годы «европеистские» идеи продолжали жить,
будучи связаны главным образом с либеральными кругами как в
области государственно-политической, так и философской мысли.
В конечном счете, все это было связано с тенденциями развития
монополистического и государственно-монополистического капита¬
лизма в XX в.
206 Там же, с. 25.
207 Там же.
20* Там же, с. 234.
3
ФАШИСТСКАЯ ДИКТАТУРА
Автор многотомной истории итальянского фашизма Ренцо Де
феличе приходит к выводу, что фашистский «поход на Рим» не
был моментом разрыва в системе итальянской государственности,
каким его обычно считают *. С этим тезисом согласен и Антонио
Репачи, автор хорошо документированной книги, специально по¬
священной «походу на Рим» 2.
Если подходить к проблеме с формально-юридической точки
зрения, то с этим тезисом нельзя не согласиться. В самом деле,
ведь одновременно с движением фашистских колонн на Рим Мус¬
солини ведет переговоры о своем участии в правительстве. После
того как правительство Факта подает в отставку, король поручает
формирование нового правительства Муссолини. Таким образом,
мандат на власть Муссолини получает от короля — это конститу¬
ционно. Муссолини формирует коалиционное правительство с уча¬
стием практически всех партий и групп, за исключением социали¬
стов и коммунистов. Затем он представляет новое правительство в
парламенте и значительным большинством получает его одобре¬
ние — это тоже вполне конституционно. Правда, на том же заседа¬
нии парламент наделил правительство «чрезвычайными полномо¬
чиями» для реорганизации административного аппарата и приведе¬
ния в порядок финансов. Правительство получило право издавать в
этом направлении декреты, которые будут иметь силу законов,
т. е. не будут нуждаться в обсуждении и одобрении парламента. Но
это только на один год. К тому же это вполне укладывается в кон¬
ституционные рамки: «декреты-законы» итальянская конституцион¬
ная практика знала и раньше, например во время войны. Ни одна
политическая партия не запрещена. Продолжают выходить газеты,
в том числе и оппозиционные фашизму.
И все же формально-юридический подход в данном случае схва¬
тывает явление только с внешней стороны, не раскрывая его внут¬
ренний смысл, его суть. Ведь в ходе событий был осуществлен
«нажим на закон» со стороны внепарламентских, антиправительст¬
венных и в конечном счете антиконституционных сил. Эти силы
осуществляли противозаконное и антиконституционное насилие в
течение по крайней мере двух лет, предшествующих их приходу к
1 Яе РеИсе Я. МиззоНш И 1азс181;а: Ьа сопашз1а с1е1 ро1еге, 1921—1925. Топпо,
1965, уо1. 2.
2 НерасЬ А. Ьа шагс1а зи Ноша. МПапо, 1972.
109
власти. Наконец, сам «поход на Рим» — движение вооруженных
фашистских отрядов на столицу государства — что это, как не ан¬
тиконституционные действия? Конечно, у конституционных сил
была в это время возможность объявить осадное положение и про¬
тивопоставить фашистам силу армии. Но король от этого отказался
и предпочел уступить фашистской силе, но опять-таки силе, воору¬
женной силе, а не, воле избирателей.
После своего «похода на Рим» фашисты заняли в правительст¬
ве место, никак не соответствующее их представительству в пала¬
те депутатов — 35 из 527. В новом же правительстве они заняли
господствующие позиции. Их лидер Муссолини стал премьером,
министром внутренних дел и временно исполняющим обязанности
министра иностранных дел. Фашисты возглавили также ключевые
министерства юстиции и финансов. Парламентское право отступило
перед силой. Сила, а не право стояла в повестке дня. «Во имя силы,
реально существующей, я достаточно доказал это, я пришел сюда»,—
заявил Муссолини в парламенте на том самом заседании, на кото¬
ром решался вопрос о доверии его правительству3. Конечно, и в
этом случае у конституционных сил была возможность, скажем, от¬
казать новому правительству в доверии. Однако у парламентариев
были опасения — вполне обоснованные,— что «вооруженная ули¬
ца», как назвали они фашистов, утвердит свою власть помимо них,
помимо парламента. Не лучше ли сделать фашистов правительст¬
вом «волей парламента» и превратить их тем самым из «силы раз¬
рушения» в «силу порядка». Так или примерно так рассуждали
парламентарии, утвердившие своими голосами доверие новому пра¬
вительству.
В превращении фашизма из «силы уличной» в «силу прави¬
тельственную» некоторые либералы видели своего рода залог «нор¬
мализации» положения в стране. А кое-кто питал даже надежды
на «благотворное обновление». Так, промышленники, объединенные
в Конфиндустрию, приветствовали приход фашистов к власти: «В пе¬
риод, когда экономическое и финансовое положение Италии поис¬
тине катастрофично, мы смотрим на них с большой надеждой. Про¬
изводительные силы Нации нуждаются в твердом и готовом дейст¬
вовать правительстве. Такое правительство обещано нам тем, кому
Король доверил его формирование» 4. Это — из послания Конфин-
дустрии к связанным с ней организациям. А в сообщении агентства
Вольта, переданном 1 ноября 1922 г., говорилось: «В промышлен¬
ных кругах приход к власти правительства Муссолини встречен с
живой симпатией и большим доверием. Конфиндустрия, будучи
организацией сугубо экономической, не может, однако, оставаться
в стороне от политики в наиболее серьезные периоды жизни нации.
Поэтому она приняла активное участие в разрешении национально¬
го кризиса и использовала все свое влияние в пользу Муссолини» \
3 МиззоИт В. 8спШ е (Нзсогзг МПапо, 1934, уо1. 3, р. 16.
4 Возз1 Е. Райгош <1е1 уароге е 1азс18то. Вап, 1966, р. 50.
5 Ш<1., р. 51.
110
Отметим, что экономическое положение Италии в это время не
было столь уж «катастрофическим». Со второй половины 1922 г.
Италия вступила в новую фазу экономического подъема. Растут
банковские вложения капиталов: 1921 г.— 10 581 млн. лир, 1922 г.—
15488, 1923 — 20 997, 1924 г.—24431. С 1921 по 1924 г. произ¬
водство в ведущих отраслях промышленности непрерывно росло:
в обрабатывающей промышленности — с 54 условных единиц до 73,
в шелковой — с 3478 т до 5592, в хлопчатобумажной — с 132 960 т
до 173 270. За тот же период производство чугуна выросло с
61381 т до 303 972, стали — с 700 433 до 1 358 853, железа —
13 394 до 99 282, алюминия — с 744 до 2058 т. Производство в
химической промышленности возросло почти в 2 раза, потребление
электроэнергии также возросло почти в 2 раза 6.
Фашисты в известной мере способствовали своей политикой
росту деловой активности. Продолжая идти в русле своих перво¬
начальных требований о свободе хозяйственной деятельности от
государственного вмешательства, они поощряли частную инициа¬
тиву и предпринимательство. Новая власть открыто призывала
граждан копить и обогащаться. Над всем господствовал принцип
«продуктивизма». Государство отказывается от вмешательства в
ч^феру частных финансовых отношений, кладет конец политике
национализаций и государственных субсидий. Все государственные
предприятия, не приносящие дохода, рассматриваются как бремя,
от которого следует освободиться как можно скорее. Старые пра¬
вительства, лишенные силы, авторитета власти, не смели этого
сделать. Новое уже в первые месяцы своего правления денациона¬
лизирует телефон и телеграф. Отменяется спичечная монополия.
Снимаются ограничения квартирной платы. Ставится вопрос о пе¬
реходе в частные руки некоторых железных дорог, а значительное
число рабочих и служащих, работающих в этой отрасли хозяйства,
увольняются. В первую очередь увольняются люди, известные свои¬
ми революционными настроениями. Но все это делается в конечном
счете под флагом самой жесткой экономии государственных средств.
За первый год своей власти новое правительство сокращает на
железных дорогах около 50 тыс. человек, а в государственном аппа¬
рате — около 30 тыс. Все это сопровождается критикой старых
правительств, которые из опасений социальных осложнений превра¬
тили государство в «благотворительное общество».
Принимаются меры к привлечению иностранных капиталов.
Еще в июле 1922 г., т. е. до прихода фашистов к власти, римская
тазета «Мессаджеро» предприняла специальную анкету для иссле¬
дования причин, в силу которых приток иностранного капитала в
Италию был сведен практически на нет. В результате, как и сле¬
довало ожидать, выяснилось, что главной причиной, удерживаю¬
щей иностранных капиталистов помещать свои деньги в итальян¬
ские предприятия, была «неустойчивость политического и социаль-
6 Потео Н. Вгеуе з1опа <1е11а §гап<1е тйизШа т ИаНа. Во1о§па, 1972, р. 419—
111
ного положения страны». С установлением «сильного правительства»
положение меняется. Террор против классовых организаций и ру^
ководителей трудящихся, возведенный в ранг государственной по¬
литики, дал свои результаты. В значительной мере именно благо¬
даря этому террору забастовочное движение в Италии резко
сократилось. Согласно официальной статистике, в 1923 г. в про¬
мышленности было 200 забастовок, что в 9 с лишним раз меньше,
чем в 1920 г. Число забастовщиков — 66 тыс., что в 19 с лишним
раз меньше, чем в 1920 г.7
Фашисты и раньше избивали социалистов и коммунистов, унич¬
тожали тиражи их газет и т. п. Однако теперь, после прихода к
власти, орудием их террора становится и государственный аппарат,
в том числе и прежде всего полиция. Была арестована значитель¬
ная часть руководства коммунистической партии. Попытки сопро¬
тивления фашизму были, но их эффективность в значительной
мере снижалась из-за раскола рабочего движения. Кроме коммуни¬
стической и социалистической партий, в результате выхода рефор¬
мистов из социалистической партии была создана Унитарная социа¬
листическая партия. Все эти партии враждовали не только с
буржуазными оппозиционными фашизму группами, но и между со¬
бой. Со своей стороны эти буржуазные группы всячески отмеже¬
вывались от рабочего движения. Особняком стояла Народная пар¬
тия. Ее лидер Луиджи Стурцо, довольно резко выступивший против
фашистов, выступал одновременно и против революционного движе¬
ния, и против либералов.
В то же время фашизм все более консолидировал власть в сво¬
их руках. Сами фашисты определяли этот первый период своего
правления как диктатуру фашистского правительства или диктату¬
ру фашистской партии над старым либеральным государством8.
Отличительной чертой их диктатуры в этот период было то, что
она утверждала себя на пути усиления правительственной власти,
а не преобразования законодательной. В этом отношении весьма
показательны два новых института, созданных уже вскоре после
прихода фашистов к власти.
Один из них — Большой фашистский совет (БФС) был создан
на базе дирекции фашистской партии с привлечением туда также
всех фашистов, занимающих министерские посты, и некоторых
местных фашистских лидеров по личному назначению Муссолини.
Сам Муссолини стал председателем БФС. Этот совет фактически —
именно де-факто, а не де-юре — контролировал все декреты и за¬
конопроекты перед внесением их в парламент. Через своих членов,
состоявших в правительстве, он контролировал и правительство.
Другой институт — Добровольная милиция национальной без¬
опасности (ДМНБ) — был создан на базе боевых отрядов чернору¬
башечников, которые еще до прихода фашистов к власти осуществ¬
ляли террор и насилия в стране. Теперь, будучи преобразованы
7 Ашшапо зй&НзНсо НаИапо (зесопйа зепе), уо1. 8, р. 396; уо1. IX, р. 288.
8 Егсо1е Р. 81опа (1е1 1азс18то. МПапо, 1939, уо1. 2, р. 11, 51.
112
0ролевским декретом в ДМНБ, они поступали в непосредственное'
К0дЧйнение главе правительства. Это должно было, как тогда мно-
п ^ казалось, дать известные гарантии против фашистских само-
лшравств на местах, тем более что глава ДМНБ генерал Де Боно
был одновременно шефом полиции. Но это же стало еще одним
шагом на пути к преобладанию исполнительной власти в лице
фашистского правительства над законодательной в лице короля ш
парламента. Иными словами, это стало еще одним шагом на пути
к укреплению террористической фашистской диктатуры в целом.
дередача ДМНБ в юрисдикцию главы правительства, а не государ¬
ства усиливала личную власть Муссолини. Благодаря БФС и.
ДМНБ он располагал теперь такой силой и влиянием, которые и
не снились его предшественникам на посту премьера.
Не затронув основных структурных звеньев государства, фашис¬
ты вносят изменения в методы и дух государственного управления.
Местная администрация подпадает под контроль фашистских про¬
винциальных организаций. При префектах появляются политиче¬
ские уполномоченные, которые осуществляют «политический над¬
зор». К руководителям важнейших государственных учреждений
также приставляются фашистские уполномоченные. Однако уже в
это время разрабатывается и важный законопроект в области из¬
бирательной системы. Названный по имени его фашистского автора*
«законопроектом Ачербо», он предусматривал переход от пропор¬
циональной к мажоритарной системе выборов. Партия или блок
партий, собравшие на выборах 4Д часть голосов, получили
2/з мест в парламенте. А оставшаяся 7з парламентских мест
должна была распределяться между другими партиями пропорцио¬
нально числу поданных за них голосов. Такого рода система пре¬
подносилась как средство для создания устойчивого правительст¬
венного большинства. И уж конечно фашисты, надеялись, опира¬
ясь на свое господствующее положение, сколотить блок партий,
который сумеет получить на выборах 74 часть голосов избирате¬
лей и занять соответственно 2/3 мест в парламенте.
Наряду с социалистами и коммунистами с особенно резкой кри¬
тикой этого законопроекта выступил лидер Народной партии Луид¬
жи Стурцо. Однако вскоре он ушел в отставку. Это ему пришлось,
сделать не без давления со стороны Ватикана, пытавшегося избе¬
жать осложнений с новой властью. В результате большинство де¬
путатов Народной партии воздержалось при голосовании избира¬
тельного «законопроекта Ачербо», а часть голосовала даже за его
принятие, что и сыграло решающую роль при его утверждении.
Выборы в парламент по новому избирательному закону состоя¬
лись 6 апреля 1924 г. На этих выборах фашисты выступали в рам¬
пах так называемого Национального блока, который базировался на
лозунгах «общих национальных интересов» и борьбы против «ан¬
тинациональных сил». Благодаря отказу от «чисто фашистских»
лозунгов Муссолини удалось привлечь в этот блок довольно многих
представителей старых либеральных групп. Имея за собой более*
или менее устойчивую местную избирательную клиентуру, они
ИЗ
должны были принести дополнительные голоса и тем самым облей
чить для фашизма получение относительного большинства, которое
в соответствии с новым избирательным законом давало ему 2/змесг
в парламенте. В конечном счете на выборах за кандидатов фашист
ского Национального блока было подано 4,5 млн. голосов, за все
другие списки — 3,5 млн. Разница не очень большая. Однако п
результате распределения мандатов по системе Ачербо фашистский
список получил львиную долю депутатских мест — 374, все другие
партии и группы, вместе взятые,— 157. Среди этих последних На¬
родная партия получила 39, а места между рабочими партиями рас
лределились следующим образом: унитарные социалисты — 24, со¬
циалисты — 22, коммунисты и смежные с ними группы — 199.
Важным моментом в политической жизни Италии в это время
стало убийство фашистами депутата от Унитарной социалистиче¬
ской партии Джакомо Маттеотти. С трибуны парламента он высту¬
пил с разоблачениями фашистского террора в период подготовки
апрельских парламентских выборов. Его труп, найденный вскоре
после этого, не оставлял сомнения, что это дело рук фашистов.
В знак протеста большинство представителей оппозиционных фа¬
шизму групп отказались от участия в работах парламента. Среди
вышедших из парламента были представители трех рабочих пар¬
тий, Народной партии, республиканцы, группы конституционной
оппозиции (либералы во главе с Амендола) и группы социальной
демократии во главе с Ди Чезаро. Это было началом Авентинской
‘оппозиции, названной так по аналогии с древним преданием о том,
как в борьбе против патрициев плебеи удалились на Авентинский
холм в Риме.
Вызванный этим кризис фашистской власти длился несколько
тиесяцев. Однако лидеры Авентина не проявили решимости, а внут¬
ри самого блока не было единства. Коммунистическая партия
требовала более решительных действий с участием широких масс
трудящихся, но в то же время не была готова к сотрудничеству в
рамках широкой демократической коалиции и вскоре вышла из
Авеитинского блока. Среди либеральных и демократических групп
были сильны надежды на короля, армию, Ватикан. На осенней сес¬
сии парламента обнаружила себя новая оппозиция фашизму. В от¬
сутствие авентинцев с критикой фашизма выступил ряд видных и
маститых представителей старого либерализма. Резолюцию о дове¬
рии правительству не поддержал Джолитти, протестовавший против
нарушения конституционных свобод. От голосования в пользу фа¬
шистов воздержался Орландо. А Саландра, хотя и голосовал за до¬
верие правительству, выступил с речью, в которой осуждал фаши¬
стский террор. И хотя Муссолини получил при голосовании подав¬
ляющее большинство в 337 голосов против 17 при 18 воздержавших¬
ся, тем не менее оппозиция старых либералов, способствовавших его
приходу к власти, была весьма симптоматична. Она свидетельство¬
вала о разложении правительственного блока. И это, по свидетель-
9 Сеп1о ашп <И уйа ИаНапа, МПапо, 1948, уо1. 1, р. 226.
114
Эрколе, ускорило решение Муссолини о необходимости перей-
Сй в контрнаступление 10.
^ В истории редко бывали случаи, когда кто-либо капитулировал,
сдолагая вооруженной силой, в то время как его противник рас-
Р^0ТЬ1вал только на силу морального воздействия. И Муссолини
°ереихел в наступление. «Я принимаю на себя всю моральную, по¬
литическую и историческую ответственность за все, что случи-
ь __ цинично заявил Муссолини в своем выступлении в пар¬
ламенте 3 января 1925 г.— Борьба между правительством и оппо¬
зицией будет разрешена силой. И в этом случае правительство не
нуждается в одобрении парламента». Впоследствии эта дата вы¬
ступления Муссолини в парламенте будет объявлена фашистами
«исторической». Как скажет потом сам Муссолини, «3 января
1925 г. старое либеральное государство было похоронено со всеми
надлежащими почестями».
Рассмотрение этих событий сквозь призму непосредственного
развития политической ситуации не должно, однако, закрывать от
нас более широкой исторической перспективы. Если «кризис Мат-
теотти» и ускорил ликвидацию либерального государства в Италии,
то само по себе развитие событий в этом направлении было зако¬
номерным, ибо вытекало из всей природы фашизма и его идеологи¬
ческой сущности.
После речи Муссолини 3 января 1925 г. правительство преобра¬
зуется и становится по составу чисто фашистским. Объявляется:
«вторая волна» фашизма. Террор усиливается, и сторонник «жест¬
кого курса» Роберто Фариначчи назначается генеральным секре¬
тарем партии. Редакторам и издателям газет запрещается печатать
статьи и сообщения, враждебные фашистскому режиму. Но глав¬
ное — это решение Муссолини ускорить преобразование старого ли¬
берального государства в новое фашистское государство. Уже с
октября 1924 г. в Италии работала специальная комиссия, создан¬
ная фашистской партией «для изучения возможности проведения
конституционной реформы, соответствующей требованиям времени».
Декретом председателя совета министров от 31 января 1925 г. эта
комиссия была реорганизована в правительственную комиссию в
составе 18 человек. Так ее и стали называть — «Комиссия 18-ти».
Председателем комиссии стал философ Джованни Джентиле. В за¬
дачу комиссии входило изучение проблем, связанных с отношением
между государством и обществом, и установление примата первого
над вторым. Комиссия должна была представить изученные ею про¬
блемы правительству с тем, чтобы это последнее предложило пар¬
ламенту соответствующие реформы11.
В мае 1925 г. был сделан первый практический шаг на пути
конституционных преобразований итальянского государства. Фаши¬
сты птювели через парламент первый из законов, разработанных
«Комиссией 18-ти»,— «закон против тайных обществ». Этот закон
!® Егсо1е Р. Ор. ей., уо1. 2, р. 37—38.
11 1Ш.. р. 55
115
предусматривал юридический запрет всех тайных обществ и бы,*
направлен формально в первую очередь против масонства. Тем
самым наибольшее удовлетворение от него получал Ватикан. Но *>
более широком плане этот закон затрагивал сам принцип свободы
ассоциаций во всех его проявлениях.
Следующий шаг — закон 24 декабря 1925 г. о «правомочиях и
прерогативах главы правительства» 12. По этому закону глава пра¬
вительства назначался королем и являлся ответственным только
перед ним, а не перед парламентом. Более того, глава правительст¬
ва не только не ответственен перед парламентом, но от него зависит
порядок работы парламента, он имеет право настаивать на вторич¬
ном обсуждении парламентом раз отвергнутого им законопроекта.
Почти сразу же вслед за этим был принят закон 31 января 1925 г.
«О праве исполнительной власти устанавливать юридические нор¬
мы» 13. Этот закон предоставил правительству во многих случаях
право обнародовать декреты и вводить их в силу, не дожидаясь
утверждения их в законодательном порядке. Фактически был поло¬
жен конец формальному разделению власти на законодательную и
исполнительную. Фактически законодательная власть была переда¬
на в руки правительства. Фашизм добился этим осуществления
важнейшего пункта своих политических требований: правительство
освобождалось от зависимости парламента и сделалось центральным
органом, персонифицирующим весь авторитет государственной
власти — и законодательной, и исполнительной.
Следует прежде всего избавиться от обманчивого впечатления
об усилении королевской власти и соответственно об укреплении в
Италии монархической формы правления. Такое впечатление может
возникнуть из тех статей законов, где говорится, например, о том,
что «исполнительная власть осуществляется королем через посред¬
ство его правительства», или о праве исполнительной власти уста¬
навливать юридические нормы «в форме королевских декретов». Та¬
кое впечатление может возникнуть также из того, что королевский
декрет обладал большей юридической силой, чем декрет главы пра¬
вительства, а назначаемое королем правительство было освобожде¬
но от ответственности перед парламентом. Однако формально свя¬
занный в своих действиях королевской санкцией глава правительст¬
ва фактически предрешил королевские декреты. Ведь в новом
законодательстве было оговорено, что для издания королевского
декрета требуется предварительно соответствующее представление
от главы правительства или обсуждение в совете министров.
И опять-таки главное было не в этой формально-юридической сто¬
роне проблемы. Главное — фактическая сила, которая была в ру¬
ках главы правительства (Муссолини), а не главы государства (ко¬
роля). Необходимо учитывать также фактический контроль прави¬
тельства над парламентом через посредство фашистской партии и
жесткой партийной дисциплины ее членов — учитывая эту факти-
12 Адиагопе А. Ь’ог^ашггагюпе с1е11о 51а1о ЦЦаШапо. Топпо, 1965, р. 395—
396.
13 Ш(1., р. 399—400.
116
вескую реальность, ограничения законодательных функций
правительства были в значительной мере иллюзорными.
Затем следует серия декретов и законов, названных самими
фашистами «мероприятиями по защите государства» 14. Первым из
этой серии был декрет от 24 декабря 1925 г. о чистке государст-
венного аппарата от «пенационально мыслящих элементов». 31 де¬
кабря 1925 г. был издан закон о праве префектов запрещать вы¬
пуск «опасных для общественного спокойствия газет». Строго
централизованная фашистская диктатура была несовместима с
принципом «территориального разделения власти». Законом от
4 февраля 1926 г. вместо выборных муниципалитетов вводился ин¬
ститут «подеста» т. е. старшин, назначаемых королевским декретом
сроком на пять лет13. Законом от 6 апреля того же года была
усилена и расширена власть префектов в провинциях.
Важным этапом на пути усиления и ужесточения диктатуры
стали мероприятия, проведенные фашистами в ответ на покушение
на Муссолини 31 октября 1926 г. Был издан закон о роспуске всех
«антинациональных» партий, чем формально был завершен переход
к однопартийной системе. В парламенте было принято решение о
лишении депутатских мандатов всех «авентинцев». Антифашист¬
ская печать запрещалась. Для всех заподозренных в антифашизме
лиц устанавливалась так называемая политическая или админист¬
ративная высылка. При каждой квестуре и при каждом штабе ле¬
гиона национальной милиции учреждалась «служба политического
следствия». Даже эмиграция антифашистов была запрещена, и,
чтобы сделать это запрещение более действенным, на всех погра¬
ничных переходах была установлена охрана в лице «Пограничной
милиции». Было объявлено о введении смертной казни «за покуше¬
ние против жизни, неприкосновенности и свободы короля, королевы
или главы правительства». Наконец, был учрежден «Особый трибу¬
нал» («Особый трибунал по защите государства») 16.
Волна массовых арестов антифашистов началась одновременно
с изданием этих законов. В числе первых арестованных в ноябре
1926 г. был и руководитель коммунистической партии Антонио
Грамши. Характерно при этом, что «Особый трибунал» и другие
карательные законы, изданные фашистским правительством в нояб¬
ре 1926 г., были названы «чрезвычайными», так как они были вве¬
дены сроком лишь на пять лет. Но затем срок их действия постоян¬
но возобновлялся, и они сохранили силу до конца фашистского
режима. Эти законы значительно расширили вмешательство фа¬
шистского государства во все сферы жизни итальянского общества.
До этих законов, пусть даже формально, допускалось существова¬
ние оппозиционных режиму партий, которые представляли собой в
политической области как бы секторы, свободные от официальной
идеологии государства. Теперь с этим было покончено. До этих за¬
конов допускалось объединение трудящихся в свободные ассоциа-
*4 Егсо1е Р. Ор. ей., уо1. 2, р. 57.
5 Адиагопе А. Ор. ей., р. 412—413, р. 418—420.
16 ШД., р. 427—432.
117
ции — профсоюзы — для защиты своих экономических интересов. Те¬
перь государство получало право запрещать неугодные с его точки
зрения профсоюзы, расширив таким образом свою компетенцйю и ц
экономической области. Чрезвычайные законы положили конец сво¬
бодной эмиграции из Италии.
Вторгаясь в область гражданских прав, элементарных человече¬
ских отношений и личных убеждений, до сих пор свободных от
прямого государственного вмешательства, фашистское государство
все более превращалось во всеобъемлющий Организм. И в этой свя¬
зи мы можем лишь повторить то, что было уже сказано в связи с
«кризисом Маттеотти». Как и этот последний, Чрезвычайные зако¬
ны лишь ускорили процесс реорганизации фашистами государства
в Италии. Сама же эта реорганизация вытекала из всей природы
фашизма и его идеологической сущности.
Важной тенденцией на пути усиления фашистской диктатуры
было сращивание фашистского партийного и государственного ап¬
парата. Эта тенденция нашла, в частности, свое отражение в уставе
фашистской партии 1926 г.17 На основе этого устава фашистская
партия превратилась в «организацию общественно-правового харак¬
тера, используемую фашистским правительством для конститу¬
ционных и административных целей». Королевским декретом от
12 декабря 1926 г. ликторский пучок был объявлен государствен¬
ным гербом, а королевским декретом от И марта 1927 г. он был
включен в государственную печать. В этом же уставе указывалось,
что в Большой фашистский совет, оставшийся формально высшим
партийным органом, входят не только деятели партии как таковые,
но и все министры вообще.
В декабре 1928 г. был принят Закон о строении и правомочиях
Большого фашистского совета 18, который развивал эту тенденцию,
указывая: «Большой фашистский совет является верховным орга¬
ном, согласовывающим и сосредоточивающим в себе всю актив¬
ность режима... Он осуществляет законодательную функцию в
установленных законом случаях и должен, кроме того, давать за¬
ключения по всяким другим вопросам — политическим, экономиче¬
ским или социальным — государственной важности, по которым его
запросит глава правительства». Таким образом, БФС, который до
сих пор формально был высшим партийным органом, брал на себя
фупкции, являвшиеся, согласно старой буржуазно-демократической
доктрине, прерогативой исключительно только государственных ор¬
ганов. Узаконение вмешательства БФС в сферу государственной
деятельности нашло свое выражение и в ряде других статей нового
закона: «Заключение БФС должно быть получено по всякому во¬
просу, имеющему конституционный характер» (ст. 12); «Сохраняя
в силе полномочия и прерогативы главы правительства, БФС со¬
ставляет и обновляет списки лиц, которых он считает годными в
случае вакансии для выполнения правительственных функций»
17 1Ыа., р. 386-392.
18 Шс1., р. 493-495.
118
, 13). Новый закон подтверждал и стимулировал процесс сращи-
' ния государственного и партийного аппарата в фашистской
Италии. Своего рода символом и фокусом этого процесса был сам
Муссолини, объединивший в своей персоне главу фашистского пра¬
вительства, главу фашистской партии и главу Большого фашист¬
ского совета.
В целом серия законов, изданных в Италии в 1925—1928 гг.,
определяла основные принципы и звенья «новой государственной
системы». Анализ этих документов и выступлений фашистских
руководителей и «теоретиков» выявляет концепцию абсолютного
верховенства государства, отрицание либерализма и буржуазной
демократии по всем линиям.
Чем более тоталитарным становилось фашистское государство,
тем более настоятельной становилась для него задача урегулирова¬
ния отношений с Ватиканом. Ведь официально Ватикан так и не
признавал итальянское государство, вышедшее из Рисорджименто.
И хотя форма этого государства кардинально изменилась, из либе¬
рального оно превратилось в фашистское, а отношения у Ватикана
с фашистами были лучшими, чем с либералами, тем не менее с
^формально-юридической точки зрения ватиканский вердикт непри¬
знания оставался в силе. Фашистское государство с его тоталитар¬
ными притязаниями не могло, разумеется, примириться с существо¬
ванием обширной сферы духовного воздействия, имеющей, пусть
даже чисто формально, антигосударственную окраску. Фашизм
уничтожил и принудил к сотрудничеству все другие нефашистские
организации, в том числе и католические организации светского
характера. Тем не менее вернуться к антирелигиозным лозунгам
кануна прихода к власти и попытаться исключить влияние церкви
из сферы духовной жизни людей фашистам было не под силу. Вы¬
вод напрашивался сам собой — надо заключить с церковью союз.
Влияние церкви в Италии было очень сильным, и поэтому
попытки примирения с ней делались и в прошлом, когда у власти
еще находились либералы. Тенденция к сближению церкви и го¬
сударства питалась общими интересами в борьбе против социализ¬
ма и развитием по пути индустриализации страны. В этом от-
ношенйи процесс был, пожалуй, необратимым. Но фашизм в
значительной мере ускорил этот процесс, внеся в него нечто но¬
вое — тоталитарные притязания государства на жизнь итальянско¬
го общества. В итальянском обществе не должно оставаться ничего
хотя бы в малейшей степени оппозиционного государству — таков
был принцип фашизма в отличие от либерализма, по самому ха¬
рактеру своей идеологии допускавшего наличие таких сфер. Воз¬
можно, что в чисто личном плане для Муссолини сыграло здесь
роль и честолюбие, ибо всем в Италии была известна фраза Крис-
пи о том, что «величайшим государственным деятелем Италии
окажется тот, кто разрешит римский вопрос».
Со своей стороны Ватикан решил начать переговоры с Муссо¬
лини лишь после того, как убедился в силе его диктатуры. На
решение Ватикана повлияло и то, что Муссолини в отличие от ли-
119
бералов не требовал никаких гарантий для сохранения светского
характера итальянского государства. В общем атмосфера для пере¬
говоров была благоприятной. Тем не менее они длились два года,
что объяснялось как текущими разногласиями, возникшими в ходе
тоталитарной фашистской политики в это время, так и стремлени¬
ем разрешить весь сложный и запутанный исторический комплекс
взаимоотношений между церковью и государством в Италии. В ко¬
нечном счете так называемые «Латеранские соглашения», подпи¬
санные 11 февраля 1929 г. Муссолини и личным представителем
папы кардиналом Гаспарри, состояли из трех документов: договор,
финансовая конвенция и конкордат.
Главными пунктами договора было признание Италией госу¬
дарства Ватикан (небольшой части территории Рима) под верхов¬
ным суверенитетом Святого Понтификата, с одной стороны, и при¬
знание этим последним королевства Италии во главе с династией
дома Савойя — с другой. Бесспорно, что реальное значение имело
только первое, т. е. признание Италией Ватикана в качестве суве¬
ренного государства. Что же касается признания Ватиканом Ита¬
лии, то она и без этого признания была общепризнанным государст¬
вом и бесспорным субъектом международного права. «Этот факт,—
писал Канделоро,— имел преимущественно формальное значение,
но с исторической точки зрения был положительным, ибо устранял
некоторое недоверие в отношении итальянского государства, кото¬
рое, хотя в гораздо меньшей степени, чем в эпоху Рисорджименто,
могло еще оказывать известное влияние на католиков, особенно
послушных воле святого престола» 19. Этот общеисторический ас¬
пект соглашения не исключает, разумеется, его конкретно-истори¬
ческого значения. Поскольку носителем государственного сувере¬
нитета в момент подписания соглашения выступало фашистское
государство, то признание церковью итальянского государства
объективно в* тех конкретно-исторических условиях означало при¬
знание фашистского государства.
Таким образом, фашизм мог извлечь и действительно извлек
большую выгоду из этого акта признания итальянского государст¬
ва со стороны Ватикана. Цена, заплаченная фашизмом за эту по¬
лученную им выгоду, не ограничивалась только признанием суве¬
ренитета государства Ватикан. Согласно финансовой конвенции,
фашистское государство обязалось выплатить Ватикану огромную
по тому времени сумму в 750 млн. лир наличными и в
1 млрд, лир ценными бумагами. Фашисты тем самым обязались
выплатить, долги, вытекавшие из давних обязательств итальянско¬
го государства в отношении Ватикана и накопленные за все годы
отказа пап от официальных сношений с представителями государ¬
ственной власти. Согласно конкордату, церковь получила преобла¬
дающее влияние в школе и в области брачно-семейного законода¬
тельства, государство обязывалось закрыть доступ к ряду должно¬
стей священникам-вероотступникам, следить за тем, чтобы в Риме
19 Канделоро Д. Католическое движение в Италии. М., 1955, с. 537.
120
происходило ничего такого, что противоречило бы «священному
^рактеру вечного города», и т. д. Таким образом, конкордат огра¬
ничивал в ряде областей юрисдикцию государства и глубоко заде¬
вал ег0 светский характер.
В целом же и в этом случае необходимо иметь в виду не
сТолько формально-юридическую, сколько фактическую сторону
дела. На стороне фашистского государства была практически ни-
чеи не ограниченная сила. Но в осуществлении своей диктатуры
фашизм не хотел — и это очень важно — ограничиться только си¬
лой. Альфредо Рокко, один из главных творцов фашистского зако¬
нодательства о государстве, выступая в парламенте в феврале
1928 г., подчеркивал, что «фашизм не хочет стать государством по¬
лиции». Фашизм хочет создать себе и общественную опору. Он
хочет, чтобы правительство, имеющее широкие полномочия, опира¬
лось бы на массы через посредство множества организаций, кото¬
рые «позволили бы ему поддерживать контакт с народом, формиро¬
вать его моральное и гражданское сознание, руководить его ду¬
ховным ростом и экономическим развитием».
Фашистская партия в этом отношении была важнейшим, но да¬
леко не единственным звеном в механизме фашистской диктатуры.
Число членов фашистской партии в 1930 г. было свыше миллиона
человек20. В том же году численность массовой фашистской моло¬
дежной организации «Балилла» составляла 3 млн. человек. Будучи
подчинена партийно-государственному руководству, «Балилла»
•была особенно тесно связана с фашистской милицией, руководите¬
ли которой использовали ее в значительной мере для военной
подготовки. В 1930 г. свыше 1,5 млн. человек (из них около поло¬
вины — рабочие) состояли членами организации «Дополаворо»
(в точном переводе — «после работы»). Это была культурно-просве¬
тительская организация, которая должна была позаботиться о це¬
лесообразном использовании рабочими свободного времени. При
этом, разумеется, имелась в виду целесообразность в фашистском
понимании, т. е. воспитание людей в фашистском духе.
В конечном счете вся эта система фашистских партийно-госу¬
дарственных организаций ветвилась в самых широких слоях насе¬
ления. Посредством этой системы они так или иначе приобщались
к фашистской партии и фашистскому государству, обрабатывались
ими и в той или иной мере втягивались в орбиту фашистской
власти. И этим фашистское государство существенным образом от¬
личалось от государства старого либерального типа — государства,
структура которого не охватывала массы, оставляла их как бы на
ТУ сторону «государственной ограды». Осознав в отличие от либе¬
ралов старого толка значение в новую эпоху «феномена масс»,
«Демократии масс», фашисты вопреки распространенному мнению
20 Яе РеИсе Я. МиззоНш П йисе: ОН апт с!е] сопзепзо, 1929—1936. Топпо, 1974,
р. 212.
121
отнюдь не пренебрегали самим словом «демократия». В их пропа¬
гандистском арсенале оно занимает довольно видное место.
Иными словами, даже фашисты не в силах игнорировать ту
тенденцию в сторону демократии, которая наметилась в развитии
итальянского государства в начале XX в. Они не только открыто*
противопоставляют себя этой тенденции, но и подделываются под,
нее, с тем чтобы исказить ее подлинный смысл, направить ее в про¬
тивоположную сторону — в сторону антидемократии, государства
авторитарного и тоталитарного. Но, повторяем,— и это очень важ¬
но — полностью пренебречь этой тенденцией и только противопо¬
ставлять себя ей они не могут. Даже с высоты безраздельной вла¬
сти, когда, казалось, можно было бы предать забвению старые*
лозунги и обещания* данные в период борьбы за власть, Муссоли¬
ни продолжает спекулировать на слове «демократия». В октябре*
1926 г. он цинично говорил: «Если и был когда-либо в истории
демократический режим, т. е. государство народа, то таковым яв¬
ляется наш режим». А в одной из своих речей в мае 1927 г. Мус¬
солини как бы раскрывал смысл фашистской политики, направлен¬
ной на приобщение масс к своему режиму, на придание ему види¬
мости «народного режима». Обращаясь к парламентариям, многие*
из которых были проникнуты сословным презрением к «черни »г
устремлявшейся в «священную ограду государственного Капито¬
лия», Муссолини говорил: «Господа, или вы впустите народ в дер¬
жавную цитадель и он будет оборонять ее, или же он будет за ее*
воротами, и тогда он возьмет ее приступом».
Разумеется, речь могла идти о допуске за «священную ограду
государственного Капитолия» только избранных из этого так назы¬
ваемого «народа», а точнее, из средних слоев населения, готовых
быть винтиками и рычагами фашистской власти. Но нельзя не
признать, что определенный эффект фашистская псевдодемократи¬
ческая пропаганда имела. Иначе нельзя понять сам факт наличия
массовой базы фашистской власти. Вместе с тем для понимания
этого факта необходимо расширить исторические горизонты нашего*
обозрения и обратить внимание, в частности, на то, что фашизм
использовал в своей псевдодемократической пропаганде некоторые
идеи Джузеппе Мадзини — личности, которая связывалась в созна¬
нии каждого итальянца с идеалами справедливости и демократии.
Видный итальянский философ Джованни Джентиле, написавший
совместно с Муссолини «Доктрину фашизма» (1932 г.), пытался
убедить своих читателей, что в гармонии с учением Мадзини фа¬
шизм является «наиболее совершенной формой демократии». Фа¬
шисты пытались при этом спекулировать прежде всего на тех вы¬
сказываниях Мадзини, где он в присущей его времени и его миро¬
воззрению манере противопоставлял социальное начало в жизни
индивидуалистическому. В ряду его высказываний на этот счег
есть, например, такое: «Отличительный признак эпохи, предвестни¬
ком которой мы являемся, состоит в том, что эта новая эпоха
должна быть социальной по преимуществу, тогда как прежняя была
индивидуалистической, должна быть эпохой великих народов, тогда
122
как прежняя была эпохой великих людей»21. В другом местеМад¬
зини писал: «Война между индивидом и всецелым, между раздроб¬
ленностью и единством, между привелегией и народом — вот душа
всех революций, вот формула восемнадцати веков истории»22.
Есть у Мадзини опять-таки связанные с его временем — в дан¬
ном случае с национальным пафосом итальянского Рисорджименто —
противопоставления между итальянской (римской) философией
общества, с одной стороны, и «иностранной» (французской) Декла¬
рацией прав, с другой. «Школа социального долга,— писал он,—
должна быть естественно и с логической необходимостью унитарной.
Жизнь сама по себе не что иное, как должность, как миссия. Эти
должность и миссия могут быть обретены только в понятии кол¬
лектива, превосходящего все индивидуальности данной страны:
в народе, в нации. Если есть некая общая миссия, некое общее в
исполнении обязанностей, солидарность между гражданами в одном
государстве, то все это не может осуществляться иначе, как в форме
Национального единства. Первая школа —школа анализа и мате¬
риализма — пришла к нам из-за границы. Вторая — школа синтеза
и идеализма — является глубоко итальянской»23. И Мадзини тре¬
бует не Общественного договора, а Национального договора и Де¬
кларации принципов. «Принципов,—поясняет Мадзини,—а не прав.
Провести это различие достаточно для осуществления призвания
Италии в Европе. Наш договор получит религиозный характер и
выразит особенности эпохи, целью которой является Ассоциация.
Декларация прав, которую все конституции упорно и'рабски про¬
должают списывать у французов, провозглашала ничто иное, как
такие права, которые относятся к изжитому Францией периоду,
когда личность была самоцелью» 24.
Мы останавливаемся столь подробно на всех этих высказыва¬
ниях Мадзини, потому что они послужили в свое время поводом
для очень интересной дискуссии, начатой английским историком
Льюисом Номье. Согласно его мнению, Мадзини занимает видное
место среди «пророков» идеи нации, которые стали наиболее опас¬
ными предшественниками национализма, выступившего против эле¬
ментарных человеческих прав. «Реакция итальянских историков была
тогда весьма острой: она опиралась на принципиальное различие,
давно уже установленное либеральной историографией, между ут¬
верждением идеи нации XIX в. и национализмом» 2\
Наши сведения об этой дискуссии почерпнуты из доклада Роза¬
рио Ромео на конференции советских и итальянских историков в
октябре 1964 г. В подтверждение мнения большинства итальянских
историков на этот счет Ромео приводит наряду с прочим такое
высказывание Мадзини: «Религия родины свята, но там, где чело-
21 МачъШ О. 8спШ ейШ ей шейШ. 1то1а, 1907, уо1. 2, р. 188.
22 1ЫЙ., р. 193.
23 Шй., 1то1а, 1907, уо1. 3, р. 320—321.
24 1Ый., р. 327.
25 Проблемы советско-итальянской историографии: Материалы советско-
итальянской конференции историков, 12—14 октября 1964 г. М., 1966, с. 143.
123
веческое достоинство п сознание прав, присущих человеку, не ста¬
вятся превыше всего, где гражданин не понимает, что славу родине
создает слава гражданина, а не наоборот,— там эта религия может
сделать родину сильной, но не счастливой, прославить ее в глазах,
иностранцев, но не привести ее к свободе»26. И далее Ромео от¬
мечал, что для Мадзини, согласно его же высказыванию, «органи¬
зация нации... есть логическое воплощение веры в свободу»
В плане научного анализа отмечалось также, что «представления
Мадзини о народе и нации, будучи обременены мистическими и ре¬
лигиозными элементами, явились своеобразным отражением идеоло¬
гической неразвитости итальянского общества, связанного тысячами
нитей с католической традицией», что «демократические идеалы
Мадзини рождались в атмосфере романтизма», а этот последний
был идейной силой не только революции, но и реставрации28 и т. д~
Но все это — в плане сугубо научного анализа. В плане же
пропагандистском фашистам в свое время, по крайней мере частич¬
но, удалось ввести часть людей в заблуждение, представить себя в.
их глазах преемниками демократизма мадзинистского толка с его
упором на примате «социального над индивидуальным», «Всецелого
над Индивидом», «школы социального долга над школой прав»*
«традиционного итальянского идеализма над французским материа¬
лизмом». И фашисты противопоставляли свое государство не «де¬
мократии вообще», а именно «индивидуалистической демократии:
англо-французского типа». Они противопоставляли этой последней:
демократию, основанную на «социальном и национальном целом»*
государство, которое осуществляет себя «в форме демократии, рез¬
ко выраженной, организованной, унитарной» 29.
Своего рода фокусом всего этого — и прежде всего псевдодемо¬
кратической идеологии фашизма — был корпоративизм. При этом кор¬
поративизм был не только элементом идеологии и пропаганды, но и:
официальной формой фашистского государства, которое фашисты на¬
зывали «корпоративным» и как таковое противопоставляли государ¬
ству «либеральному». Поэтому в плане нашего исследования уделим
особое внимание попыткам представить фашистское государство как
«государство корпоративного типа», как «повый тип цивилизации».
Идея обновления государственной жизни через корпорации сама:
по себе была не новой, и на рубеже XX в. о ней говорили доволь¬
но много. Говорили, что существующая система политического пред¬
ставительства не соответствует духу и требованиям времени — ведь
когда появились парламенты, не было торговых палат, палат тру¬
да, профсоюзов и других подобных организаций, называемых одним
общим именем «корпорации». Теперь такого рода корпорации при¬
обретают все больший вес и значение в современном обществе.
Они-то и должны стать основой политической структуры, новой:
структуры, основанной на корпоративном представительстве. В пос-
26 Там же, с. 144.
27 Там же.
28 Там же.
29 МиззоИт В. 8спШ е (И§сог81. МПапо, 1934, уо1. 6, р. 77.
124
левоенной Италии идеи такого рода буквально носились в воздухе..
Причем характерно, что в тот период одними из первых в Италии:
эту задачу официально выдвинули социалисты, точнее, социалисты-
реформисты. Они надеялись путем введения принципа профессио¬
нального представительства усилить влияние рабочих в государстве.
В корпоративной системе они увидели первый шаг к осуществле¬
нию классового начала в хозяйственной жизни, к ограничению власти
буржуазии и к проведению социализации промышленности. Уже
30 ноября 1918 г. на совместном совещании представителей ВКТ,
Лиги социалистических кооперативов и парламентской фракции ИС1Е
был поставлен вопрос о передаче совещательным профсоюзным ор¬
ганам полномочий парламента в отношении издания социальных
законов30. А на совещании руководства ВКТ в конце января
1919 г. было прямо выдвинуто требование о трансформации парла¬
мента в «корпоративную палату», выборы в которую происходили
бы на основе представительства от отдельных категорий и профес¬
сий31. В опубликованной тогда же в январе 1919 г. программе На¬
родной партии был, как уже отмечалось, пункт о преобразовании се¬
ната на корпоративных началах.
Идеи корпоративизма выдвигались и в рамках национального^
синдикализма. Здесь они в значительной мере были связаны с име¬
нем Альчесте Де Амбриса и получили свое наиболее полное выраже¬
ние в написанной им в сотрудничестве с группой единомышленников
так называемой «Фиуманской хартии», провозглашенной Конститу¬
цией Фиуме в период захвата этого города легионерами Д’Аннунцио.
Это был один из наиболее причудливых узоров, появившихся на фо¬
не социально-политической жизни Италии после первой мировой вой¬
ны. Создатели этого документа объявили о своем стремлении к ко¬
ренному государственному переустройству, которое должно было*
заключаться в «создании наряду с традиционной демократией граж¬
дан новой демократии производителей». Идейное воздействие всего
этого на фашистскую корпоративную демагогию и «правотворчест¬
во» было очень сильным.
Еще до провозглашения «Фиуманской хартии» проповедники
корпоративизма в фашизме апеллировали в основном к идеям на¬
ционального синдикализма, в русле которого и сложилась эта хар¬
тия. Уже на первом собрании фашистов 23 марта 1919 г. Муссо¬
лини говорил о своем неудовлетворении существующей формой
политического представительства, о необходимости’ «прямого пред¬
ставительства отдельных интересов», о принятии требований нацио¬
нального синдикализма. Корпоративное начало выдвигалось Муссо¬
лини как своего рода символ новой большой эпохи. Однако в 19191
и 1920 гг. идеи корпоративизма формулировались фашистами очень
бегло и неясно. В основном они ограничивались требованиями о
создании так называемых «технических советов», избираемых проф¬
союзами и наделенных законодательными полномочиями. В то же*
30 АуапШ, МПапо, 1918, 2 <Нс.
31 Ш(1, 1919, 2 1еЬЬг.
125
время часть фашистов, придерживаясь старой доктрины революцион¬
ного синдикализма, предвкушала в конечном счете полное раство¬
рение государства в профсоюзах.
В программе фашистской партии в ноябре 1921 г. речь шла о
передаче части государственных функций техническим советам,
избираемым профсоюзами. «Компетенции парламента,—указывалось
в программе,— подлежат вопросы, касающиеся индивида как граж¬
данина государства и государства как органа защиты высших на¬
циональных интересов. Компетенции же национальных технических
советов подлежат вопросы, касающиеся различных категорий инди¬
видов как производителей». В специальном разделе программы,
посвященном корпорациям, фашизм объявлял о своем стремлении
направить их развитие к национальным целям. «Корпорации,—
отмечалось в программе,— должны развиваться в соответствии с
.двумя главными задачами: как выражение национальной солидар¬
ности и как средство развития производства» 32. На съезде фашист¬
ских профсоюзов в январе 1922 г. была принята резолюция о том,
нто зсе руководимые фашистами профсоюзы должны трансформи¬
роваться в корпорации во главе с Итальянским Федеративным Сою¬
зом 33.
Новый этап в развитии идей корпоративизма наступил после
захвата фашистами власти. До сих пор фашистские профсоюзы,
которые были главным рассадником этих идей, выдвигали их в
основном в сочетании с идеей «общности национальных интересов».
Как писал близкий фашистам автор, «заменить классовое сознание
национальным, доказать рабочим, что в их интересах отрешиться
от группового эгоизма в пользу национальной солидарности — вот
задача фашистских профсоюзов»34. Теперь, после захвата фашис¬
тами власти, перед ними с неумолимой логикой вставала задача
приобщения рабочих не только к «национальной солидарности», но
и к «национальной государственности». Правда, они стремились
одновременно к преобразованию формально сохранившегося в Ита¬
лии так называемого «либерального государства» в «корпоративное
государство». Но сам факт эволюции фашистских профсоюзов в
сторону государственности был налицо. Теперь, после своего при¬
хода к власти, когда фашисты говорили об общности интересов
пролетариата с интересами нации, они имели также в виду и ин¬
тересы государства или правительства.
Говоря об эволюции фашистских профсоюзов в сторону государ¬
ственности, необходимо иметь в виду, что все это было не так
просто. Фашистская профсоюзная идеология в значительной мере
питалась идеями сорелевского синдикализма с его непримиримым
отношением к государству. С другой стороны, именно в фашистском
профсоюзном движении зрели идеи о «новом правящем классе» в
лице средних слоев населения. Представители именно этих слоев на¬
селения завоевали здесь командные позиции, с которых они не прочь
32 Скшгсо О. 81оиа <1е11а пуоЬтопе 1азс1з1а. Игепяе, 1929, уо1. 3, р. 640—647.
33 1Ы<1., Пгепге, 1929, уо1. 4, р. 32.
Л4 Оог^оИт Р. Ье 1азс1зте. Р., 1923, р. 277.
126
были выступить в роли своего рода «третьей силы», призванной на¬
вести порядок в обществе, раздираемом противоречиями между про¬
летариатом и буржуазией.
Практические пути к этому виделись весьма смутно. Но кое-кто
ухватился, в частности, за идею так называемых «групп компетен¬
ции», или «технических советов», которая родилась еще до прихода
фашистов к власти 3\ На Большом фашистском совете в марте
1923 г. говорилось об этих группах уже в порядке их практичес¬
кой работы и давались установки в отношении их структуры и
функций36. Эти группы должны были состоять из лиц, компетент¬
ных в той или иной отрасли знания, чтобы давать соответствую¬
щие рекомендации, например, по проведению школьной реформы,,
а иной раз и брать на себя осуществление определенных мероприя¬
тий, например, в области коммунальных дел, как это делала «груп¬
па компетенции» в Милане37. Многие представители средних клас¬
сов, являясь именно такими специалистами в той или иной отрасли,
увидели в этих группах своего рода канал для расширения собст¬
венного влияния на ход государственных дел. И эти их чаяния
нашли отражение, в частности, в проекте государственных преоб¬
разований, предложенных членом фашистского руководства Масси-
мо Рокка на заседании БФС в апреле 1923 г. Рокка предложил
передать «группам компетенции» часть функций парламента, кото¬
рый, по его мнению, не мог быть компетентным в экономических
вопросах, ибо состоял из политических деятелей, а не из соответ¬
ствующих специалистов38.
Проект Рокка был отвергнут на заседании БФС в апреле 1923 г.
На заседании БФС в июле 1923 г. проект Рокка был повторно от¬
клонен. Но в то же время фашистское руководство считало целе¬
сообразным сохранить идею «групп компетенции» в арсенале своей
корпоративной идеологии. Поэтому в резолюции БФС подчеркива¬
лось значение этих групп для дальнейшего развития фашистского
режима: «БФС констатирует, что провинциальные и национальные
группы компетенции объединяют сейчас большие группы ученых и
техников на службе фашистского правительства... БФС считает,
что группы компетенции вместе с милицией и национальным син¬
дикализмом представляют одну из важнейших рожденных фашиз¬
мом форм организации, имея в виду их роль в формировании но¬
вого руководящего класса...»39. Как явствовало из материалов
заседаний БФС, сфера деятельности «групп компетенции» не была
точно определена. Отчасти они представляли собой государственные
совещательные органы, а также совещательные органы провин¬
циальных и городских управлений. Отчасти же их задача состояла
35 Носса М. Соте П 1азс1зто (Иуеппе ипа <ИМа1ига. МПапо, 1952, р. 131—132..
36 II Сгап Сопз^Ио пе1 рппп сйщие апт ПеН’Ега Еазс1з1а. Нота; МПапо, з. а.,,
р. 17—30.
37 ШН.
38 Носса М. Ор. ей,., р. 135—136.
34 Л Сгап Сопз1§Но пе1 ртт стцие апт <1е1ГЕга Газс181а, р. 43—81.
127
в том, чтобы проникнуть во все хозяйственные органы и отдать в
цуки фашистской партии всю хозяйственную жизнь страны. В даль¬
нейшем они, однако, не получили развития.
Большое влияние на направление идеологии корпоративизма в
фашизме оказало слияние его с националистической партией в мар¬
те 1923 г. Националисты привнесли в фашизм теоретически обос¬
нованную идею авторитарного государства и соответственно контро¬
ля его над корпорациями. Наметки этой идеи проглядывали уже в
выступлении теоретика националистов Альфредо Рокко на съезде
его партии в мае 1914 г. Корпорации в этом его выступлении
мыслились как профсоюзы, в которых принудительно сосуществуют
рабочие и предприниматели и таким образом устанавливается «бо¬
лее прочная социальная дисциплина», причем обязательно под эги¬
дой государства, что было, по существу, первым теоретическим
постулатом концепции «корпоративного государства».
Первым практическим шагом на пути утверждения этой концеп¬
ции «корпоративного государства» можно, по-видимому, считать в
свое время широко разрекламированное совещание в Палаццо Кид-
жи в Риме 20 декабря 1923 г. Это совещание было созвано по ини¬
циативе Муссолини для урегулирования отношений между трудом
и капиталом. В совещании участвовали руководители Всеобщей кон¬
федерации промышленности, представлявшие капитал, и руководи¬
тели Конфедерации фашистских профессиональных корпораций,
претендовавшие на представительство интересов труда. Председа¬
тельствовал Муссолини, как глава правительства. По его предложе¬
нию между представителями Всеобщей конфедерации промышлен¬
ности и Конфедерации фашистских профессиональных корпораций
было подписано соглашение, в котором обе эти организации обязы-
пались направить свои усилия на достижение взаимопонимания и
сотрудничества между промышленниками и рабочими и создать для
согласования их интересов паритетную комиссию по 5 человек с
каждой стороны. Муссолини назвал это совещание первой попыткой
решения социальных проблем в корпоративном духе. При этом име¬
лось в виду непосредственное участие государства в решении этих
проблем.
Вслед за соглашением в Палаццо Киджи последовало важное
изменение в правовом положении профсоюзов. До сих пор внутрен¬
ние дела в профсоюзах считались той сферой гражданской жизни,
куда политическая власть не имела права вмешиваться. Теперь
Королевским декретом от 24 января 1924 г. префекты получили
право осуществлять надзор за «всеми ассоциациями и корпорация¬
ми, существующими на деньги трудящихся». На основании этого
декрета префекты могли аннулировать решения правлений такого
рода организаций, а в случае необходимости даже распускать их
правления и поручать ведение всех дел специально назначенным
комиссарам. Все эти меры мотивировались тем, что существует по¬
дозрение в злоупотреблении общественным доверием, когда «сред¬
ства расходуются незаконно или во вред членам ассоциаций, а так¬
же для целей, не имеющих ничего общего с экономической и
128
моральной помощью трудящимся» 40. По мнению видного специалис¬
та в области профсоюзного права Манцони, декрет от 24 января
1924 г. имел своей целью прежде всего помешать политической
активности тех профсоюзов, которые примыкали к социалистической
партии. В первую очередь это касалось ВКТ41.
Затем — соглашение в Палаццо Видони. Оно было заключено
2 октября 1925 г. между Всеобщей конфедерацией промышленности
и Конфедерацией фашистских профсоюзов. Соглашение предусмат¬
ривало монопольные права этих двух конфедераций на представи¬
тельство интересов промышленников, с одной стороны, и рабочих —
с другой. Соглашением было предусмотрено также упразднение
внутренних фабрично-заводских комиссий42. Это были очень важ¬
ные и далеко идущие мероприятия. После соглашения в Палаццо
Видони промышленники официально отказывались признавать за
ВКТ право выступать от имени рабочих в случае возникновения
конфликтов и при заключении коллективных договоров с рабочими.
От имени рабочих могли выступать только фашистские профсоюзы.
Характерно, что, оставаясь в основном объединением лиц наем¬
ного труда, фашистские профсоюзы продолжали называть себя кор¬
порациями. Этим они как бы продолжали подчеркивать свое стрем¬
ление к объединению и предпринимателей и рабочих, а в конечном
счете — к «сотрудничеству классов». Но добиться такого «сотрудни¬
чества» без достаточно эффективного государственного вмешатель¬
ства, т. е. без использования силы и влияния государственной
власти, было невозможно. И поэтому в это время сам термин
«корпоративный» в устах фашистов стал отождествляться с терми¬
ном «государственный». Весьма показательно в этой связи утверж¬
дение Франческо Эрколе о том, что фашистские профсоюзы в это
время «не имели ничего общего, кроме имени, с подлинными кор¬
порациями». И, раскрывая смысл этого своего утверждения, он пи¬
шет: «Все они были предназначены к существованию вне государ¬
ства, руководствовались концепцией сотрудничества между клас¬
сами, которое все еще исключало активное вмешательство государ¬
ства. Переход от фашистского синдикализма к корпоративизму в под¬
линном смысле этого слова предполагал переход от сотрудничества,
не исключающего средств самозащиты в борьбе между противопо¬
ложными социальными классами, к сотрудничеству, не допускаю¬
щему ни в коем случае борьбы между классами»43. Арбитром в
случае возникновения социальных конфликтов должно быть, соглас¬
но фашистской концепции, государство, которое, согласно той же
концепции, является как бы «надклассовой» силой.
В духе этой концепции «Комиссия 18-ти» и разработала один из
самых важных своих законов — Закон о правовой организации кол¬
лективных трудовых отношений44. Этот закон, принятый 3 апреля
40 Мапгот О. Ьа сохщшзЪа <1е11а ИЬег1а зтс1аса1е. Нота, 1947, р. 159.
41 1ЬЙ.
42 Адиагопе А. Ор. ей., р. 439.
43 Егсо1е Р. Ор. ей., уо1. 2, р. 64—65.
44 Адиагопе А. Ор. ей., р. 442—451.
5 Б. Р. Лопухов
129
1926 г., был как бы непосредственным развитием соглашения- о
сотрудничестве между Конфедерацией промышленников и фашист¬
скими профсоюзами в Палаццо Видони. Фактическая монополия
фашистских профсоюзов, зафиксированная этим соглашением, пре¬
вращалась теперь в правовую. Юридическое признание со стороны
государства могли получить только одна профсоюзная организация
для предпринимателей или рабочих в каждой профессиональной
категории. Лишь за одной организацией признавалось в новом за¬
коне право представлять и защищать всех лиц данной профессио¬
нальной категории вне зависимости от их принадлежности к этой
организации. Соответственно этому все лица данной категории долж¬
ны были платить денежные взносы в фонд признаваемого государ¬
ством профсоюза и подчиняться заключенным им коллективным
договорам. Естественно, что в качестве единственных признаваемых
государством профсоюзов должны были выступать фашистские
профсоюзы.
Характерно, однако, что в новом законе не было даже слова
«корпорация», которое, как известно, употреблялось фашистами для
обозначения организаций, объединяющих предпринимателей и рабо¬
чих. В ст. 3 говорилось об организациях, объединяющих или одних
предпринимателей, или одних рабочих. Говорилось также о
«центральных органах связи», посредством которых «организации
предпринимателей и организации рабочих могут быть объединены
в высшую иерархическую единицу». Таким образом, эти органы
связи сводились к функциям сугубо межпрофсоюзной связи. Кор¬
порации в том понимании, которое вкладывали в них идеологи фа¬
шистского синдикализма, созданы не были.
Фашисты в конечном счете стремились к исключению классовой
борьбы, к организации классов в рамках государства, к «мирному»
разрешению трудовых конфликтов. Эти три цели достигались по¬
средством запрещения забастовок и локаутов, а также установле¬
ния Магистратуры труда, с одной стороны, и с другой — посредст¬
вом придания фашистским профсоюзам публично-правового харак¬
тера. До сих пор профсоюзы в Италии действовали в сфере частного
права и защиты частных интересов. Теперь юридическое признание
угодных фашизму профсоюзов работодателей и трудящихся подни¬
мало их до косвенных органов общественной администрации, госу¬
дарственных институтов (самостоятельных или субсидируемых),
наконец, уполномоченных в области социального права. Они были
наделены атрибутами власти нормативной (статуты и коллективные
договоры, имеющие силу для всех работодателей и трудящихся
данной категории) и власти налоговой (право облагать налогами
всех представителей данной категории).
В осуществлении этих своих функций признанные фашистами
профсоюзы подчинялись контролю и пользовались «защитой» госу¬
дарства. Отказавшись от права на забастовку, фашистские проф¬
союзы вынуждены были целиком полагаться на фашистское рабочее
законодательство, на судебные органы и на посредничество госу¬
дарственного и партийного аппарата в разрешении конфликтов.
130
Государственная власть непосредственно связывала себя с признан¬
ными ею профсоюзами, не только осуществляя над ними постоян¬
ный и активный контроль (в местном масштабе — через префектов),
но и управляя ими (через министров). Председатели и секретари
национальных профсоюзных объединений должны были утверждать¬
ся декретом короля, а председатели и секретарей провинциальных,
окружных и городских профессиональных союзов — декретом соот¬
ветствующего министра. Последний имел право распустить правле¬
ние союза и передать его полномочия на год председателю или
секретарю, а в особо серьезных случаях —даже специально назна¬
ченному комиссару.
Вскоре, однако, управление профсоюзами было сосредоточено в
специальном министерстве корпораций. Королевский декрет об уч¬
реждении этого министерства был опубликован 2 июля 1926 г.45
Это министерство должно было утверждать руководителей профсою¬
зов, их уставы, сметы и важнейшие решения. При нем предусмат¬
ривалось создание Национального совета корпораций — органа с
чисто консультативными административными функциями. Он дол¬
жен был быть создан на сугубо бюрократической основе, ибо самих
корпораций, как мы видели, не было. Впрочем, этот совет в то вре¬
мя так и не был создан. Что же касается министерства, то даже
при отсутствии корпораций оно все же было создано и функциони¬
ровало. Иными словами, функции корпораций «по согласованию
классовых интересов» государство в лице министерства корпораций
как бы брало на себя. Государство, стоящее над профсоюзами,
брало на себя управление различными социальными силами стра¬
ны. Прежде всего, разумеется, речь шла об управлении рабочей
массой. И не кто иной, как бывший член фашистского руководст¬
ва Массимо Рокко, напишет по этому поводу, что «рабочие проф¬
союзы, подчиненные государству и задушенные жесткой дисципли¬
ной, превратятся в придаток правительства»46. В конечном счете
вместо синдикализации государства произошло огосударствление
профсоюзов.
Следующим шагом на пути корпоративизма в фашистском духе
была так называемая Хартия труда47. Впервые вопрос об этой
хартии был поставлен на заседании Большого- фашистского совета
в начале января 1927 г. Эта хартия должна была по идее как бы
продолжить хартию, положенную в основу конституционного строя
в Италии и известную как Альбертинский статут — по имени про¬
возгласившего его почти век назад короля Карла Альберта. Хартия
труда была провозглашена в годовщину основания Рима — 21 апре¬
ля 1927 г. Этот акт исходил от Большого фашистского совета,
высшего органа фашистской иерархии, который в то время фор
мально не обладал законодательной властью. Поэтому сама Хартия
труда не была законом, но она стала основой, на которой впослед-
45 1ЫсЦ р. 453—454.
46 Носса М. Ор. ей., р. 142.
47 Адиагопе А. Ор. ей., р. 477—481.
131
5*
ствии был разработан ряд законодательных актов, имевших право¬
вой и юридически-нормативный характер.
В свете отмеченных выше исторических традиций и прецедентов*
на которых спекулировал фашизм, обращает на себя внимание к
этой хартии прежде всего определение труда как социального дол¬
га: «Труд во всех его формах — интеллектуальных, технических и
физических — является социальным долгом» (ст. II). Этот теорети¬
ческий, а точнее, пропагандистский постулат раскрывался далее
следующим образом: «Так как частная организация производства
является функцией национального значения, то организатор пред¬
приятия отвечает перед государством за ход производства. Из со¬
трудничества производительных сил вытекает взаимность их прав
и обязанностей. Всякий техник, служащий или рабочий является
активным сотрудником предприятия, управление которым находит¬
ся в руках работодателя, несущего за него ответственность» (ст. VII).
Многие фашистские комментаторы трактовали это утверждение
чуть ли не как исторический переворот в экономической теории и
естественно в самой экономике. По их мнению, этим положено на¬
чало освобождению труда, который был объектом в либеральной
экономике и расценивался до сих пор как некий товар на рынке
труда. Теперь же, доказывали они, труд становится субъектом про¬
изводства, так как участвует в нем в качестве одного из равноправ¬
ных факторов. Вот характерный образчпк фашистской демагогии на
этот счет: «Предприниматель, как и рабочий, рассматривается в
качестве трудящегося, призванного обслуживать нацию. Поэтому
предприниматель уже не является абсолютным хозяином предприя¬
тия, а лишь управляет им в интересах коллектива. И этот коллек¬
тив, используя государство, побуждает предпринимателя к труду и
вознаграждает его за труд. Если же предприниматель ленится, то
коллектив в качестве наказания лишает его собственности и берег
на себя его функции» 48.
В самой хартии это положение было сформулировано следующим
образом: «Вмешательство государства в производство может иметь
место лишь тогда, когда отсутствует частная инициатива, или ког¬
да она является недостаточной, или когда в этом замешаны поли¬
тические интересы государства. Вмешательство это может принять
форму контроля, поощрения или непосредственного управления»
(ст. IX).
Идея авторитарного государства — государства контролирующе¬
го профсоюзы — находит свое отражение в следующем положении
хартии: «Синдикальная организация свободна, но только законно
признанный и подчиненный государственному контролю синдикат
пользуется правом законно представлять всю категорию составляю¬
щих его работодателей или работников» (ст. III). Государство яв¬
ляется и высшим арбитром в трудовых спорах, регулируя их по¬
средством так называемого «трудового суда» (ст. V). Все это —
развитие тех концепций «корпоративного государства», теоретическая
48 СегагсЫа, 1927, N 5.
132
разработка которых была начата националистами, и прежде всего
Альфредо Рокко.
С другой стороны — «корпоративная демагогия», которая восхо¬
дит главным образом к национальному синдикализму и концепциям
Альчесте Де Амбриса. Статьи XI—XXX хартии были посвящены
трудовым гарантиям, которые должны были включаться в каждый
коллективный договор. К этим гарантиям относились: повышенная
оплата ночной и сдельной работы, право на ежегодный оплачивае¬
мый отпуск для рабочих, проработавших не менее года на данном
предприятии, выплата выходного пособия работникам, уволенным
без вины с их стороны. В разделе о страховании подчеркивается,
что все его виды должны производиться за счет и работников и
работодателей. Обязанности последних в этом отношении фашизм
особенно подчеркивал в своей пропаганде, рассчитанной на то,
чтобы представить себя как силу надклассовую, общенациональную.
В то же время хартия не содержит даже упоминания о 8-ми часо¬
вом рабочем дне, о государственном регулировании минимума за¬
работной платы, оставляет без ответа жгучий вопрос о безработице.
Она предписывает рабочим строго соблюдать рабочее время и ин¬
тенсивно работать, предоставляет работодателям право штрафовать
и увольнять без выходного пособия рабочих, виновных в наруше¬
нии дисциплины и нормального хода производства.
Демагогия и реальность. Эти два начала постоянно сталкивают¬
ся между собой при более глубоком анализе фашистского, так на¬
зываемого корпоративного, законодательства. Очередным его пер¬
лом был закон о реформе избирательной системы и парламента.
Дело в том, что в Италии все еще продолжал существовать старый
парламент, избранный на основе порочных с фашистской точки
зрения либерально-демократических принципов, когда в качестве
избирателей выступали «разрозненные индивиды», «социально не¬
организованные личности». Никаких корённых перемен в этом от¬
ношении не внесли и последние парламентские выборы 1924 г.
Более того, во время кризиса Маттеотти правительство вынуждено
было пойти на отмену закона Ачербо, который, по мнению фашис¬
тов, несколько смягчал «пороки либерально-демократической изби¬
рательной системы». Правда, за период, прошедший после 1924 г.,
произошли изменения в составе самого парламента. После ухода
депутатов Авентинской оппозиции и изгнания коммунистов он стал
почти целиком фашистским или уж, во всяком случае, профашист¬
ским. Муссолини не стоило особого труда проводить через него за¬
думанные им мероприятия, в тех случаях когда они все еще нуж¬
дались в формальном одобрении парламентом. Но срок полномочий
парламента последнего созыва истекал, и надо было решать вопрос
о новых выборах. Проводить их на основе старых либерально-демо¬
кратических принципов значило бы противоречить утвердившейся
уже к этому времени во всех звеньях государственного аппарата
официальной фашистской корпоративной идеологии. В этот момент
на сцене и появляется «Комиссия 18-ти» с проектом своей ре¬
формы.
133
После ряда поправок и изменений законопроект в мае 1928 г.
был принят парламентом и обнародован под названием Закона о
реформе политического представительства49. Согласно установлен¬
ным в нем нормам, право выдвижения кандидатов принадлежало
«признанным законом профсоюзам», а также «признанным законом
юридическим лицам и ассоциациям». Под этими последними под¬
разумевались разного рода общественные, культурные и учебные
учреждения и организации, находившиеся, как правило, под фашист¬
ским контролем. Характерно, что в законе указывалось на обяза¬
тельность присутствия нотариуса при выдвижении кандидатов и
оформления им протокола собрания. Тем самым закреплялся пуб¬
лично-правовой характер профсоюзов и ассоциаций и принцип их
сращивания с государством получал еще одно сЪое подтверждение.
Выдвижение кандидатов «признанными законом организациями»
было первой ступенью новой избирательной системы. Кандидатов
в депутаты выдвигалось вдвое больше числа установленных мест
в парламенте, а именно 800 кандидатов на 400 мест. Вторая ступень
новой избирательной системы — отбор кандидатов для голосования.
Это право предоставлялось Большому фашистскому совету, который
мог также дополнить списки. И третья ступень — всеобщее голо¬
сование по списку, утвержденному БФС. В обоснование этого зако¬
на фашисты заявляли, что избиратель как таковой не может сам
сделать сознательный выбор, а поэтому посылает в парламент, как
правило, «безответственных делегатов». Отсюда старый принцип
буржуазно-демократической доктрины об «общенародном предста¬
вительстве» должен быть заменен принципом «профессионального
представительства». Принцип «гражданина-избирателя» заменялся
принципом «гражданина-производителя». И в этом слышались от¬
голоски идеи, которая когда-то представлялась как важный шаг на
пути обновления старого либерального государства.
Но та или иная идея может приобретать совершенно иной смысл
в зависимости от конкретных исторических условий, в которых ее
пропагандируют и пытаются провести в жизнь. В Италии существо¬
вал фашистский режим. Все оппозиционные или даже просто неза¬
висимые от этого режима партии и организации были ликвидирова¬
ны. Все так называемые «признанные законом» профсоюзы и ас¬
социации были фашистскими профсоюзами и ассоциациями. И ког¬
да эти профсоюзы и ассоциации выдвигали кандидатов, то они
прежде всего были представителями и носителями интересов и идей
фашизма, а не интересов и идей той или иной профессиональной
категории или сословия. Но самое главное — это огосударствление
всей системы, т. е. подчинение всех ее звеньев абсолютной власти
фашистского государства.
Хотя в это время и говорилось о корпорациях и корпоративном
государстве, ни того ни другого в Италии на самом деле не было.
Казалось бы, после принятых ими законов и хартий фашисты долж¬
ны были бы приступить к созданию корпораций. Они должны были
49 А^иа^опе А. Ор. сИ., р. 489—492.
134
бы создать соответственно корпорацию, объединяющую предприни¬
мателей с рабочими и служащими, занятыми в промышленности,
корпорацию, объединяющую землевладельцев с батраками и сель¬
скохозяйственными рабочими, корпорацию, объединяющую коммер¬
сантов с рабочими и служащими торговых предприятий, и т. д. Но
прежде чем это сделать, необходимо было сначала «деблокировать»,
или, попросту говоря, ликвидировать, единую Конфедерацию фа¬
шистских профсоюзов, объединявшую лиц наемного труда, и пре¬
вратить входящие в нее национальные федерации в соответствую¬
щие автономные конфедерации.
Эта задача по «деблокации» единой Конфедерации фашистских
профсоюзов имела и более глубокий подтекст. Дело в том, что сре¬
ди рабочих, пусть даже они были фашистами, был еще довольно
сильным дух классовой солидарности, что, в частности, нашло свое
выражение в их стремлении к сохранению единой Конфедерации
фашистских профсоюзов, в известной мере противостоящей предпри¬
нимательским организациям. Классовые противоречия между рабо¬
чими и предпринимателями сплошь и рядом прорывались за рамки
«идеологического единства» между ними в политических и профсо¬
юзных организациях фашизма. С одной стороны, классовый эгоизм
буржуазии вызывал неоднократные упреки и угрозы со стороны
фашистских руководителей, с другой — рабочие, записанные в фа¬
шистские профсоюзы, пытались использовать в своих по существу
классовых интересах некоторые обещания и лозунги фашистского
руководства. Так, в частности, случилось с некоторыми пунктами
той же Хартии труда.
И вот в декабре 1928 г. была осуществлена «деблокация» еди¬
ной Конфедерации фашистских профсоюзов лиц наемного труда.
Это было сделано в известной мере в порядке развития положений
Закона о реформе политического представительства. В результате
этой операции наряду с отдельной Конфедерацией промышленников
появилась тоже отдельная Конфедерация рабочих и служащих про¬
мышленности, наряду с Конфедерацией сельских хозяев — Конфеде¬
рация рабочих и служащих сельского хозяйства и т. д. Было уста¬
новлено, что каждая симметричная пара конфедераций предприни¬
мателей и лиц наемного труда будет выставлять равное количество
кандидатов в депутаты парламента. Таким образом, после «деблока¬
ции» единой фашистской Конфедерации лиц наемного труда, уточ¬
нения названий и количества конфедераций, соответствующих из¬
менений, внесенных в текст Закона о реформе политического пред¬
ставительства, число кандидатов от каждой конфедерации было
установлено следующее: от соответствующей пары конфедераций в
сельском хозяйстве — по 12; в промышленности — по 10; в торгов¬
ле — по 6; в морском и воздушном транспорте — по 5; в сухопутном
и внутриводном транспорте — по 4; в банковской системе — по 3;
Конфедерация лиц свободных профессий — 20.
Такого рода представительство рекламировалось как верх соци¬
альной справедливости — «равное представительство от предприни¬
мателей и лиц наемного труда». Но это было еще одним ударом по
135
принципам равенства и пропорциональности на выборах, как они
провозглашались в буржуазно-демократической доктрине. Ведь чис¬
ло лиц наемного труда в любой отрасли производства в несколько
раз, как правило, превышало число предпринимателей. Главное же
то, что в результате так называемой «деблокации» была ликвидиро¬
вана единая строго централизованная организация, объединяющая
около 3 млн. человек. Принцип классового деления лиц, занятых в
процессе производства, был заменен принципом деления по разным
отраслям производства. Принцип руководства' профсоюзами со сто¬
роны государства был еще более усилен, на что указывали сами
фашисты. Довольно откровенно о смысле новой реформы писал по
ее горячим следам фашист Карло Костаманья: «Всякое дальнейшее
постоянное существование мобилизованных профсоюзных сил не¬
совместимо с суверенностью фашистского государства. Не собствен¬
ными средствами профсоюзов, а государственными средствами обес¬
печиваются в одно и то же время права отдельных лиц и права
организаций...» 50. А другой фашистский автор — Франческо Эрко-
ле писал: «Деблокация вновь подтвердила принцип, что в фашист¬
ском государстве никакая ассоциация не может базироваться на ка¬
кой-либо силе, кроме силы государства, и что множественность
профсоюзных действий может прийти к единству только в государ¬
стве» 51.
А потом все было так, как и задумали фашисты. «Деблокиро¬
ванные» конфедерации лиц наемного труда одновременно с парал¬
лельными им конфедерациями предпринимателей выдвигали кан¬
дидатов, которые отбирались Большим фашистским советом для вне¬
сения в список депутатов на выборах в парламент. И разумеется,
в этих условиях, когда, собственно, и выбирать-то было не из кого,
в условиях безудержной демагогии, террора и запугиваний фаши¬
стам удалось добиться подавляющего большинства. На «выборах»,
которые состоялись 24 марта 1929 г., из 9 673 000 зарегистрирован¬
ных избирателей в голосовании участвовало 8 663 412, из них за еди¬
ный фашистский список проголосовало 8 519 559, против —
135 671 52.
Фашист Эрколе признает, что «в составленном Большим фаши¬
стским советом списке лиц для голосования критерий политический
слишком уж явно превалировал над критерием строго профессио¬
нальным». Далее Эрколе ссылается на слова самого Муссолини, ко¬
торый признал, что в результате превалирования политического
критерия «корпоративный эксперимент не мог быть осуществлен
на этих выборах». Очевидно, продолжал Эрколе, что «Палата, со¬
ставленная в соответствии с этим критерием, была, без сомнения,
Палатой фашистской на 100%, но она была в смысле очень при¬
близительном и относительном Палатой корпоративной» 53.
50 81атра, 1928, 14 <Ис.
51 Егсо1е Р. Ор. ей;., уо1. 2, р. 105.
52 Татаго А. Уепй апт <Н з1опа. Кота, 1953, уо1. 2, р. 351.
53 Егсо1е Р. Ор. ей., уо1. 2, р. 100.
136
В плане дальнейшего развития своей корпоративной программы
фашисты проводят в сентябре 1929 г. закон о расширении экономи¬
ческих функций министерства корпораций. Вплоть до этого време¬
ни министерство корпораций сосуществовало с министерством наци¬
ональной экономики. Теперь функции этого последнего, относящиеся
к промышленности, перешли к министерству корпораций, а быв¬
шее министерство национальной экономики было преобразовано в
министерство сельского хозяйства и лесов 54.
Но главное — это закон о реформе Национального совета кор¬
пораций от 20 марта 1930 г.55 Как уже отмечалось, создание этого
совета предусматривалось еще королевским декретом от 2 июля
1926 г. об учреждении министерства корпораций. На основании это¬
го декрета Национальный совет корпораций должен был стать сво¬
его рода консультативным органом при министерстве корпораций.
Но в то время никакого совета при нем, как, впрочем, и самих кор¬
пораций, создано не было. И хотя вопрос об этих последних все
еще оставался открытым, фашисты решили теперь вновь вернуться
к идее Национального совета корпораций. На этот раз он мыслился
уже не как придаток к министерству корпораций, а как один из
центральных органов государства. Об этом свидетельствует преждё
всего тот факт, что, согласно новому закону, «председательствова¬
ние в Национальном совете корпораций принадлежит во всех орга¬
нах главе правительства, премьер-министру, государственному сек¬
ретарю, который созывает совет, когда сочтет это нужным». Госу¬
дарственное начало совета подчеркивалось тем пунктом закона,
в котором указывалось, что «звание члена Национального совета
корпораций дается по королевскому декрету на основании предло¬
жения главы правительства». Согласно новому закону, Националь¬
ному совету корпораций было предоставлено право издавать обя¬
зательные постановления по регулированию коллективных экономи¬
ческих отношений между различными отраслями производства.
Но, повторяем, самих корпораций как таковых не было. И при¬
чиной этого далеко не в последнюю очередь было то, что идея кор¬
поративизма не вызывала восторга у довольно значительной части
буржуазии. Для достижения «классового сотрудничества» многие
предприниматели считали вполне достаточным широко разветвлен¬
ный аппарат подавления фашистского государства. Как и прежде,
они продолжали противиться объединению в корпорации вместе с
рабочими, пусть даже записанными в фашистские профсоюзы. И эти
их настроения были не только одной из важных причин «задерж¬
ки» создания корпораций, но и создавали впечатление о
серьезных противоречиях между буржуазией как классом и фа¬
шизмом как государственной властью. Во всяком случае, фашистская
пропаганда усиленно работала в этом направлении, насаждая тем
самым тезис о «надклассовом» характере фашистского государства.
Вопрос о создании корпораций во весь рост встал на сессии
54 Ша., р. 72.
55 Адиагопе А. Ор. сИ, р. 455—463.
137
Национального совета корпораций в ноябре 1933 г. Позиция боль¬
шинства фашистского руководства, сделавшего ставку на корпора¬
тивную демагогию,— за создание корпораций. И в этих условиях
предприниматели, точнее, руководящие группы крупного капитала
должны уступить. Но уступить так, чтобы навязать в то же время
свои принципы организации корпораций. В центре дискуссий на
сессии — вопрос о том, по какому принципу должны строиться кор¬
порации — по отраслям производства или по продукту (по произво¬
димой продукции). Организация корпораций по отраслям производ¬
ства привела бы к тому, что предприниматели и рабочие противо¬
стояли бы в них друг другу, что вело бы к новым классовым
столкновениям. Напротив, организация корпораций по принципу
производимой продукции вела бы к смешению самых различных
категорий рабочих— от, например, специалистов сельского хозяй¬
ства до рабочих хлебопекарен, объединенных общими задачами про¬
изводства* и обработки зерна. Предприниматели, естественно, были
заинтересованы во втором варианте, тем более что крупные про¬
мышленные и финансовые магнаты имели широкие интересы в раз¬
ных отраслях экономики, связанных довольно часто производством
и реализацией одного и того же конечного продукта. И уж коль ско¬
ро создания корпораций не миновать, то почему бы не использовать
их как дополнительный элемент такой связи в своих интересах.
В корпорациях, построенных по принципу продукта, можно было
бы решить вопросы, касающиеся отношений между различными
группами промышленников, вопросы организации производства
и т. п.
Это была линия, отвечающая интересам крупного капитала.
И если обратиться к Закону о корпорациях от 5 февраля 1934 г.56
и к декретам, изданным на его основе в мае и июне того же года,
то можно убедиться, что победила именно эта линия. Всего было
создано 22 корпорации. Из них 8 объединяли сельскохозяйственных
производителей, представителей обрабатывающей промышленности
и торговцев одним и тем же продуктом: 1) зерно, 2) садоводство,
цветоводство, плодоводство, 3) виноградарство и виноделие, 4) ра¬
стительные масла, 5) свекла и свекловичный сахар, 6) скотовод¬
ство и рыболовство, 7) лес, 8) текстильная промышленность;
8 следующих объединяли все отрасли промышленности и торговые
организации, работающие на одном и том же сырье; 9) металлур¬
гия и механика, 10) швейная промышленность, 11) бумажная про¬
мышленность и печатное дело, 12) строительное дело, 13) газ,
вода и электричество, 14) химическая промышленность, 15) горное
дело, 16) стекольно-керамическая промышленность; и, наконец,
6 так называемых категорийных корпораций объединяли: 17) стра¬
ховое и кредитное дело, 18) морской и воздушный транспорт,
19) внутренний транспорт, 20) зрелище, 21) туризм, 22) свобод¬
ные профессии и искусства.
56 ШсЦ р. 535-537.
438
В состав каждой корпорации входило одинаковое число пред¬
ставителей фашистских профсоюзов лиц наемного труда и предпри¬
нимательских организаций, представители от фашистских организа¬
ций ремесленников, инженерно-технических работников и кооперати¬
вов, а также по три представителя фашистской партии. Фашистские
профсоюзы лиц наемного труда и предпринимательские орга¬
низации входили в корпорации в качестве федераций, оставаясь,
как указывалось в законе 1934 г., «автономными в области синди¬
кальной деятельности». Создавая корпорации, фашисты сохраняли
вместе с тем свои профсоюзы лиц наемного труда. Более того, как
раз в это время они расширили их функции по заключению трудо¬
вых соглашений в первой инстанции, ввели в них выборность низо¬
вых должностей и т. п. Все это имело своей целью сохранение и
укрепление связей с массами — дело, в котором корпорации никак
не могли заменить профсоюзы.
Что касается функций корпораций, то они вытекали прежде все¬
го из законов предшествующего периода. Еще в 1926 г. было уста¬
новлено, что корпорации будут устанавливать нормы труда на
соответствующих предприятиях. Хартия труда 1927 г. предоста¬
вила корпорациям право заниматься также вопросами координа¬
ции производственной деятельности. В 1930, г. Национальному
совету корпораций было предоставлено право издавать обязательные
постановления по регулированию экономических отношений между
различными отраслями производства. И вот теперь, по закону
1934 г., корпорациям предоставлялось право наряду с прочим уста¬
навливать тарифы для охватываемой ими отрасли, а также цены на
товары, выпускаемые для населения. По этому поводу в объясни¬
тельной записке, предварявшей издание закона о корпорациях, го¬
ворилось: «Эта власть превращает корпорации в инструмент само¬
дисциплины и контроля современной экономики. Это показатель
окончательного перехода- от системы экономического либерализма
к системе корпоративной экономики»57. Если отбросить, однако,
эту пышную фразеологию, то нетрудно увидеть, что вся эта «само¬
стоятельность корпораций» в значительной мере была ограничена
превращением их по существу в государственные органы, руководи¬
мые во всех звеньях фашистами. Отметим в этой связи, что пред¬
седателем всех корпораций был сам Муссолини. Но даже в законе
1934 г. имелись такие, например, оговорки: «Эту функцию корпора¬
ция осуществляет по предложению министра корпораций или по хо¬
датайству одной из примыкающих к ней федераций с утверждени¬
ем главой правительства» (ст. 8); «Упомянутые в предыдущих
статьях нормы, планы и тарифы подлежат утверждению Националь¬
ного совета корпораций и становятся обязательными, как только они
будут опубликованы декретом главы правительства, включаемым в
официальное собрание законов и декретов королевства» (ст. 11).
Далеко не так-то просто было разобраться во всем этом людям,
которые ежедневно, ежечасно подвергались воздействию «корпора-
57 Сотеге <1е11а 8ега, 1934, 9 §еп&.
139
тивной пропаганды». Но дело не только в пропаганде. В 1935 г.
руководитель коммунистической партии Италии Пальмиро Тольятти
прочитал цикл лекций о фашизме, в которых он коснулся и пробле¬
мы корпоративизма. Подчеркнув, что «проблема корпоративизма
сложнее, чем это может показаться на первый взгляд», он сказал:
«Отсюда вытекает необходимость рассмотреть вопрос о корпорати¬
визме более тщательно, чем это делается, не ограничиваясь ут¬
верждениями по существу правильными, что корпоративизм не
представляет ничего иного, кроме потока слов и набора фраз, по¬
средством которых фашизм стремится замаскировать классовый ха¬
рактер диктатуры наиболее реакционных и наиболее шовинистиче¬
ских элементов финансового капитала. В целом такая оценка, конеч¬
но, верна, но ее явно недостаточно. Ограничиваться этим означало бы
не видеть проблемы в ее полноте, означало бы упустить из виду
ее многочисленные аспекты, означало бы забвение факта, что корпо¬
ративизм — это не только пропагандистский трюк, демагогический
лозунг фашизма, рассчитанный на массы, но и реальная действи¬
тельность. Корпоративизм есть определенная форма организации,
которую фашизм придал или пытается придать итальянскому об¬
ществу и особенно некоторым сторонам деятельности государ¬
ства» 58.
Аргументы Тольятти на этот счет — один из эпизодов борьбы в
коммунистической партии и в рабочем движении в целом против
упрощений и пережитков в сознании старых схем и теорий, которые
в значительной мере мешали организации в Италии действенного
антифашистского сопротивления. Только в 1934 г. был заключен
пакт о единстве антифашистских действий между коммунистами и
социалистами, незадолго до этого вновь создавшими единую социа¬
листическую партию. Но жизнь опять-таки шла впереди, ибо к это¬
му времени она ставила уже задачу не столько единства действий
всех классовых пролетарских сил, сколько единства всех антифаши¬
стов, в том числе либералов и демократов, готовых бороться против
фашизма. А такие были, и в начале 30-х годов в Италии действо¬
вала уже организация «Справедливость и свобода», объединявшая
радикально настроенных либералов и демократов. Ростки антифа¬
шизма зрели и в католических организациях.
Фашизм реагировал на все это усилением террора. Со времени
создания фашистского «Особого трибунала» в 1927 г. и до 1935 г.
было осуждено 2947 антифашистов, приговоренных в общей сложно¬
сти к 14 458 годам тюремного заключения. Подавляющая часть из
них — коммунисты и лица, выступавшие с позиций классовой борь¬
бы. Были среди осужденных и люди, придерживающиеся другой по¬
литической ориентации 59. Но не только террор противостоял анти¬
фашистской борьбе. Была еще вера части населения в фашизм. Ми¬
литаризация страны, которая стала особенно заметным фактором
58 Тольятти Л. Лекции о фашизме. М., 1974, с. 168—169.
39 УаИат Ь. БаН’апШазтзто а11а Ке8181;еп2а. МЛапо, 1960, р. 57.
140
жизни в 30-х годах, воспринималась многими как мера, необходимая
для защиты общенациональных итальянских интересов. И эта идея
общности национальных интересов насаждалась как во внутренней,
так и во внешней все более агрессивной политике Италии. Эта
идея сближала между собой корпоративизм и милитаризм, делала
их двумя связанными между собой сторонами итальянской государ¬
ственности в период фашизма. В 1934 г., когда был издан закон
«о военизации нации», направленный на усиление военной подго¬
товки населения, орган фашистских профсоюзов газета «Лаворо фа¬
шиста» писала: «Военная подготовка нации и создание корпораций
являются двумя аспектами одной и той же революционной воли.
Доказательством этого служит тот факт, что военная подготовка про¬
водится одновременно с развитием корпораций» 60.
Добавим, что «одновременно с развитием корпораций» фашизм
приступил и к непосредственному развитию своих агрессивных пла¬
нов. Осенью 1935 г. он развязал войну против Эфиопии, так назы¬
ваемую абиссинскую войну. Такова уж была в то время сила воз¬
действия фашизма на массы, что эта война получила вначале под¬
держку довольно значительной части итальянского народа. «Начало
абиссинской кампании и «сопротивление экономической блокаде»
52 стран, входящих в Лигу наций (фарс, который большинство
итальянцев принимало всерьез, поддавшись официальной пропаган¬
де, ловко использовавшей эти события), вызвали тогда несомненный
энтузиазм в широких слоях населения, особенно среди итальянской
молодежи» 61. По призыву правительства, поддержанному Ватика¬
ном, десятки тысяч итальянцев участвовали в кампании по сбору
золота. Они проходили через площадь Святого Петра, опуская в
дымящиеся курильницы свои золотые обручальные кольца и полу¬
чая взамен оловянные, которые становились доказательством патрио¬
тизма. Все это было, как была вначале и поддержка фашистской
политики «автаркии», т. е. политики, направленной на ослабление
зависимости Италии от ввоза продовольствия и сырья из-за грани¬
цы. С чисто экономической точки зрения это предполагало усиление
эксплуатации наличных природных ресурсов, внедрение заменителей,
изменение импортной политики, искусственное сокращение потреб¬
ления одних продуктов и искусственное же стимулирование потреб¬
ления других.
Пропаганда политики «автаркии», начатая, по существу, в сере¬
дине 20-х годов, достигла своего апогея во время войны в Эфиопии
в связи с экономическими санкциями Лиги наций против Италии.
Но энтузиазм, как это часто бывает, иссякал по мере выявления
трудностей и издержек, с которыми было связано практическое осу¬
ществление политики «автаркии». В то же время война в Эфиопии,
хотя и закончилась захватом этой африканской страны, обнаружила
военную слабость фашистского государства. Италии понадобилось
почти семь месяцев, чтобы сломить сопротивление армии, вооружен-
60 Ьауого ?а8С18*а, 1934, 28 (Нс.
61 Тридцать лет жизни и борьбы Итальянской коммунистической партии. М.,
1953, с. 320.
141
ной в большей части винтовками старых образцов, охотничьими:
ружьями и копьями, тогда как итальянцы использовали современ¬
ные танки, самолеты, газы... В конечном счете это было проявлени¬
ем не только военной, но и моральной слабости итальянской армии.
То же самое можно сказать и по поводу участия 40-тысячного
итальянского экспедиционного корпуса в гражданской войне в Ис¬
пании. Вместе с гитлеровской Германией итальянские фашисты вы¬
ступили здесь в поддержку генерала Франко. В то же время более
3 тыс. итальянских добровольцев-антифашистов прибыли в Испанию
для поддержки республиканцев. И в знаменитом сражении под Гва¬
далахарой весной 1937 г., где лицом к лицу сошлись итальянцы,
выступившие на стороне фашистов, и итальянцы, выступившие на
стороне антифашистов, победа осталась на стороне антифашистов.
Это было столкновение не только военной силы, но и морального*
духа. Испанские события стали для Италии еще одним симптомом
«неблагополучия», которое скрывалось за пышным фасадом «корпо¬
ративного государства».
Этот фасад был окончательно оформлен законом от 19 январи
1939 г., учреждающим «Палату фаши и корпораций» 62. Как указы¬
валось в статье 1 этого закона, «Палата депутатов по окончании
XXIX легистратуры упразднялась. Вместо нее учреждена Палата
фаши и корпораций». В статье 2 говорилось о том, что новая палата
совместно с сенатом, члены которого назначались королем, должна
будет сотрудничать с правительством в выработке законов. «Пала¬
та фаши и корпораций,— указывалось в статье 3-й — составляется
из членов Национального совета Национальной фашистской партии
и Национального совета корпораций», а в статье 4 говорилось о том,
что в состав палаты входят вождь фашизма, глава правительства и
члены Большого фашистского совета. Далее следовали пункты, по¬
дробно регламентирующие порядок комплектования новой палаты,,
ее функции и деятельность.
Важен был сам факт ликвидации выборного представительства
ибо члены новой палаты теперь не выбирались, а назначались де¬
кретами вождя фашизма и главы правительства в соответствии с за¬
нимаемым ими местом в Национальном совете фашистской партии и
Национальном совете корпораций. При этом с устранением их с со¬
ответствующих мест в Национальном совете фашистской партии или
в Национальном совете корпораций они лишались также места в
палате. Следует учесть при этом контроль фашизма через прави¬
тельственные и партийные органы над Национальным советом кор¬
пораций, а также формальность самого разделения между вождем
фашизма, который возглавлял Национальный совет фашистской
партии, и главой правительства, который возглавлял Национальный
совет корпораций. Ведь все это объединялось в одном лице —
в Муссолини. Имело значение и отмеченное выше фактическое со¬
отношение власти Муссолини и власти короля, за которым фор¬
мально оставалась прерогатива утверждения членов сената. В ко-
62 Адиагопе А. Ор. ей., р. 567—570.
142
нечном счете фашизм и лично Муссолини контролировали все
ключевые посты государственной системы. Новый закон давал им
дополнительные возможности в этом плане — в плане именно фа¬
шизации, а не корпоративизации государства.
Фашисты пытались представить свой «корпоративизм» как ка¬
чественно новый этап в развитии итальянского государства в сторо¬
ну демократии — развитии, как мы видели, наметившемся в начале
XX в. Искоренив остатки либеральных и демократических свобод,
они пытались тем не менее спекулировать на самом слове «демо¬
кратия», связывая его с «новым синдикализмом и корпоративиз¬
мом XX в.» На самом деле созданное фашистами государство не
имело ничего общего не только с либеральным, но и с синдикаль¬
но-корпоративным вариантом демократии. Это государство строи¬
лось не снизу, а сверху вниз. Не профсоюзы создавали государствен¬
ную власть, как это предусматривалось синдикальной идеей, а
наоборот. Власть осуществлялась в конечном счете верхушкой фаши¬
стской иерархии. Именно этой верхушкой, а не корпоративным
принципом, формально демократическим, определялся стиль италь¬
янской государственности.
Но все же это факт, что фашисты вынуждены были подделы¬
ваться под «демократов». Очень часто это приобретало форму сло¬
весной эквилибристики: фашисты, например, отрицали и поносили
«демократию» в обычном звучании этого слова, но говорили о своей
власти, как о «власти народа» в прямом итальянском звучании этих
слов. Все это весьма симптоматично в плане общей проблемы со¬
отношения между необратимой исторической тенденцией, с одной
стороны, и концепциями государства на том или ином этапе раз¬
вития этой тенденции — с другой.
Обратимся в этой связи к другой отмеченной нами исторической
тенденции и ее соотношению с фашизмом — к тенденции в сторону
государственного капитализма и политике фашизма в этом вопросе.
Мы уже говорили о резко отрицательном отношении фашистов к
любому вмешательству государства в хозяйственную жизнь. В Хар¬
тии труда 1927 г. частная инициатива была объявлена главным
фактором экономики: «Корпоративное государство смотрит на ча¬
стную инициативу в области производства как на наиболее дейст¬
венное и наиболее полезное для интересов нации орудие». Отсюда
отрицание в принципе полезности таких мероприятий, как нацио¬
нализация, социализация или муниципализация собственности. Од¬
нако в той же хартии, как мы уже отмечали, допускалось вмеша¬
тельство государства в производство, «когда отсутствует частная
инициатива, или когда она является недостаточной, или когда в
этом замешаны политические интересы государства. Вмешательство
это может принять форму контроля, поощрения или непосредствен¬
ного управления» 63. Это уже вмешательство государства в экономи¬
ку. И итальянский исследователь Розарио Ромео считает, что тако¬
го рода вмешательство стало проводиться еще до опубликования
63 1Ы<1., р. 478.
143
Хартии труда и в гораздо большей мере, чем эта последняя, знаме¬
новало новую политику государства в области экономики 64.
Новая политика государства в области экономики была обуслов¬
лена прежде всего растущей в стране инфляцией. Дело в том, что
вплоть до 1926 г. итальянская промышленность продолжала разви¬
ваться по восходящей линии. Инвистированные в акционерные об¬
щества капиталы возросли в 1925 г. на 8 млрд, лир, а в 1926 г.—
на 5 млрд, лир, составив к этому времени общую сумму более чем в
40 млрд. лир. Но все это в условиях все более растущей инфляции,
порожденной в известной мере экономическим либерализмом первого
периода фашистской власти.
В ряду мероприятий, направленных на уменьшение инфляции
и имеющих характер государственного вмешательства в экономику,
отметим прежде всего создание 4 июля 1925 г. «Постоянного зер¬
нового комитета». Он был создан в плане широковещательной го¬
сударственной кампании, проводимой под лозунгом «Италия может
и должна производить хлеб для собственного потребления». Целью
этой кампании было сокращение дефицита платежного баланса из-
за довольно большого ввоза пшеницы. С 10 декабря 1925 г. было
установлено, что промышленные займы за границей могут заклю¬
чаться лишь с разрешения министра финансов. Таким образом, само
итальянское казначейство инкассирует фунты, доллары, форинты
и т. д., передавая заинтересованным обществам и предприятиям
их стоимость в лирах. Благодаря такой политике государство было
намерено сделаться хозяином денежного курса. 30 июня 1926 г.
Итальянский банк сделался единственным эмиссионным банком
страны. Затем правительство предприняло шаги на пути стабилиза¬
ции итальянской лиры. Декретом от 2 сентября 1926 г. оно начало
активно проводить дефляционную политику, придавая этому не
только хозяйственное, но и престижное для фашизма значение.
-Муссолини, например, громогласно заявил, что он будет защищать
итальянскую лиру «до последнего дыхания, до последней капли
крови». Характерно, что после проведения правительством Пуанкаре
стабилизации франка Муссолини решил во что бы то ни стало «пе¬
рещеголять» Францию. По его личному распоряжению был намечен
курс стабилизированной лиры в 90 лир за 1 ф. ст. (так называе¬
мая «квота 90») при курсе французского франка 120 фр. за 1 ф. ст.
Это вызвало серьезные возражения со стороны представителей круп¬
ного промышленного и финансового капитала, которые настаивали
на более реальном курсе и которые потерпели известный урон из-
за этой престижной акции.
Все эти мероприятия этатистского характера не смогли обуздать
стихию капиталистического хозяйства и в 1927 г. Италия пережива¬
ла довольно серьезный экономический кризис 65. И во время кризи¬
са продолжалась тенденция к растущему вмешательству государст-
64 Нотео Н. Ор. ей., р. 155.
65 1ЬМ., р. 156-157.
144
ва в экономику. Это вмешательство стимулировало концентрацию
финансового и промышленного капитала в Италии. Вслед за пре¬
вращением Итальянского банка в единственный эмиссионный банк
страны ему был поручен контроль над финансовыми операциями,
надзор за отчетностью других кредитных учреждений, наблюдение
над слиянием и созданием учреждений, наблюдение над слиянием
и созданием новых отделений уже существующих банков. Таким
образом через Итальянский банк с его операциями по переучету
векселей и с его онкольными счетами государство стало осуществ¬
лять определенный контроль над банковским миром, что давало ему
возможность добиваться определенных целей в своей политике. Пос¬
ле того как в 1928 г. Итальянский банк был реорганизован и госу¬
дарство обеспечило за собой прямое или косвенное обладание боль¬
шинством акций, концентрация капитала достигла в Италии небы¬
валой до сих пор степени. Контроль за инвестициями иностранных
капиталов в Италию давал государству возможность стимулировать
развитие той или иной отрасли производства. При этом вмешатель¬
ство государства, как правило, сопровождалось давлением в целях
добиться большей концентрации производства, что вело на прак¬
тике к росту и усилению монополий.
Весьма характерно, что фашистское правительство отменило до¬
вольно высокие в прошлом налоги, которые препятствовали слиянию
предприятий, и установило даже систему фискальных льгот, кото¬
рые делали слияние выгодным. В тех случаях, когда слиянию об¬
ществ мешали финансовые причины, правительство вмешивалось не
только облегчая предоставление кредитов, но иногда и непосред¬
ственно оказывая их. Так было, в частности, в случае с химиче¬
скими предприятиями, где были даны субсидии для образования
крупнейшего треста по выработке красок и взрывчатых веществ
АСНА. Этот трест с капиталом в 95 млн. лир образовался путем слия¬
ния трех крупных предприятий. Были случаи, когда дело доходило
даже до прямого политического давления.
В апреле 1927 г. был принят Закон о минералах, исходящий
из принципа государственной монополии на недра земли, т. е. что
все еще неисследованные подземные богатства принадлежат госу¬
дарству, которое может передавать право на их эксплуатацию дру¬
гим органам. Этот закон не нарушал прав, приобретенных уже
существующими собственниками, которые рассматривались как «веч¬
ные» концессионеры недр, но он устанавливал ряд правил, допу¬
скающих вмешательство государства в том случае, если эти «кон¬
цессии» не используются как следует. Весьма показательно, что
вскоре после принятия этого закона высшие финансовые круги
стали оказывать давление на правительство, чтобы оно применило
санкции, предусмотренные новым законом, в отношении серных
рудников Сицилии, где добыча производилась еще примитивным
способом. И государство, которое создало при Сицилийском банке
отделение по кредитованию горнопромышленных предприятий,
предприняло ряд мер в этом направлении. В конфликте между ме¬
стными собственниками — отсталыми консерваторами — и финансо-
145
вым капиталом, который стремился захватить эту крупную добы¬
чу, оно выступило на стороне последнего.
Довольно радикально вмешалось государство в организацию про¬
изводства, связанную с добычей мрамора. Декретом от 22 декабря
1927 г. принудительно был создан консорциум из промышленников
и торговцев мрамором провинции Каррара. В этой провинции суще¬
ствовало большое количество мелких производителей, для которых
вследствие их распыленности создалась на рынке весьма неблаго¬
приятная обстановка. Теперь консорциум стал регулировать все
производство и взял на себя централизованную продажу, устраняя
всякую конкуренцию.
Мировой экономический кризис проявился в Италии в довольно
острой форме. Курс акций понизился по сравнению с 1929 г. в
среднем на 39%. Индекс цен упал со 102 в 1929 г. до 75 в 1933 г.
При этом особенно сильно пострадал аграрный сектор экономики,
где цены на зерно за период с 1929 по 1933 г. упали со 130 лир
за центнер до 93, на рис — с 85 до 44, на растительное масло —
с 604 до 398, на вино — со 112 до 55, на скот — на 65%. Пока¬
затели основных видов производства упали. Объем внешней торгов¬
ли уменьшился с 35 651 млн. лир до 13 105 млн. лир, причем объем
импорта доходил до 29 %, а экспорта — до 25 % от докризисного
уровня. Безработица возросла с 300 000 человек в 1929 г. до
1019 000 человек в 1933 г., из которых 715 000 человек приходи¬
лось на промышленность. В то же время индекс номинальной за¬
работной платы упал с 528 в 1929 г. до 430,8 в 1933 г. И как ре¬
зультат всего этого национальный доход упал (в ценах 1938 г.) со
124 до 116 млрд, лир в 1930—1931 гг. и вплоть до 1935 г. оста¬
вался на уровне более низком, чем в 1929 г. Доход на душу насе¬
ления составил в 1931 г. минимальный уровень в 2 823 лиры
(в лирах 1938 г.) и только в 1935 г. достиг уровня 1929 г.66
И в период этого большого экономического кризиса вмешатель¬
ство государства в экономику продолжает расти. Оно стимулирует,
в частности, начатый ранее процесс картелирования. Важнейшим
мероприятием на этом пути был закон о принудительном картели¬
ровании предприятий одной отрасли, принятый в 1932 г. По этому
поводу итальянский исследователь Бруцио Манцокки пишет: «В от¬
личие от предшествующего периода, когда подобная тенденция име¬
ла место среди монополистических групп и картели носили частный
характер, теперь они стали обязательными и приобрели государст¬
венные прерогативы. Это означает, что если раньше картелизация
происходила на добровольной основе и отдельные предприятия были
вольны вступать или не вступать в картель (в последнем случае
они оказывались под угрозой торговой войны со стороны предприя¬
тий картеля), то теперь возникло новое положение, при котором
отдельное предприятие было обязано в соответствии с государствен¬
ным законом вступить в картель и подчиниться его дисциплине,
которая диктовалась крупнейшими промышленниками, возглавляю-
66 ШсЦ р. 159—160.
146
щими картель. Новым являлось, с другой стороны, также то, чта
были расширены функции и власть картелей и им присвоены не¬
которые государственные функции (например, предоставление ли¬
цензий на импорт сырья, установление цен и т. д.)» 67.
Иными словами, все это означало усиление элементов государ¬
ственно-монополистического капитализма в структуре итальянской
экономики. «Непосредственным следствием принудительного карте¬
лирования,— продолжает Манцокки,— явилось установление закреп¬
ленной законом дисциплины для промышленных предприятий. Были
выработаны законы, устанавливающие, что для создания и расши¬
рения промышленного предприятия необходимо обязательное разре¬
шение министерства промышленности, и это разрешение давалось
или не давалось в соответствии с тем, отвечало ли оно интересам
монополий, господствующих в этой отрасли» 68.
В период кризиса государство вновь прибегает к испытанной
практике «санирования» («оздоровления») экономики. В качестве
важнейших звеньев механизма по «оздоровлению» экономики вы¬
ступали: «Государственный кредитный институт» (КСВИ), «Инсти¬
туте ди ликуидационе» (ИЛ), «Институто мобильяре итальяно»
(ИМИ). Особо следует отметить еще одну организацию — «Консор¬
циум по субсидированию промышленных предприятий». В 1933 г.
именно на базе этой организации был создан знаменитый Институт
промышленной реконструкции» (ИРИ). Создание этого института
открывало целую эпоху в развитии государственно-монополистичес¬
кого капитализма в Италии.
Первоначально цели ИРИ были более или менее ограниченными.
Имелось в виду главным образом избавить от банкротства крупней¬
шие коммерческие банки страны — «Банка коммерчиале», «Кредито
итальяно» и «Банко ди Рома». Эти банки, созданные для операций
краткосрочного кредитования, в течение уже долгого времени прак¬
тиковали долгосрочное финансирование промышленности. Причем их
капиталовложения в промышленность особенно возросли в период
дефляционной политики, предшествовавшей кризису 1929 г. И когда
этот кризис разразился, сразу сказалось отсутствие у банков доста¬
точных ликвидных средств. Спрос вкладчиков в период кризиса
увеличился, а банки вложили свои фонды в долгосрочное кредито¬
вание промышленных предприятий, получив взамен их акции, кото¬
рые теперь все больше обесценивались.
Для иллюстрации положения, в котором оказались три крупней¬
ших коммерческих банка Италии, можно привести следующие дан¬
ные, относящиеся к 1933 г.: из 14 млрд, лир, находившихся в де¬
позитах и на текущих счетах этих банков, 12 млрд, лир были вло¬
жены в значительной мере обесцененные промышленные акции,
в то время как задолженность Эмиссионному банку составляла
5 млрд, лир 69.
67 Манцокки Б. Очерки экономической политики Италии. М., 1961, с. 24.
68 Там же, с. 25.
69 Но881 Е. Ьо 81а1о тйи81па1е. Вап, 1953, р. 63; Ьапгагопе О. И 8181ета Ьапса-
по йаИапо. Тогто, 1949.
147
В условиях тесной связи промышленного и банковского капита¬
ла наблюдалось при этом взаимовлияние в процессе развития кри¬
зиса. Кризис в промышленности поставил под угрозу всю кредит¬
но-банковскую систему страны. В свою очередь, положение, сложив-
щееся в этой системе, углубляло кризис в промышленности. Под
угрозой оказались интересы крупных промышленных монополий, не¬
посредственно связанных с тремя вышеназванными банками: электро¬
треста «САДЭ», металлургического треста «Терни», судостроитель¬
ного треста «Пьяджо», химического концерна «Монтекатини», свя¬
занных с «Банка коммерчиале»; электротреста «Эдисон», резинового
треста «Пирелли», автомобильного треста «Фиат», треста искусст¬
венного волокна «СНИА Вискоза», связанных с «Кредито итальяно»;
цементного треста «Италчемента», финансовой группы «Страде фер¬
рате меридионали», связанных с «Банко ди Рома».
Учитывая все это, а также и интересы национальной экономики
в целом, государство не могло остаться безучастным к судьбе этих
банков. Одной из первых операций ПРИ была скупка ценных бу¬
маг этих банков общей стоимостью в 12 млрд. лир. Это мотивиро¬
валось «необходимостью снабдить банки средствами для восстанов¬
ления их имущественного равновесия». Лри этом признавалось, что
средства, предоставленные банкам, превышали реальную стоимость
полученных у них ценных бумаг — дефицит брал на себя ПРИ70.
Данные за 1934 г. свидетельствуют, что в итоге всех проведенных
ПРИ в этом году операций государство потеряло около 6 млрд, лир 71.
Принимая во внимание все вышесказанное о характере этих опера¬
ций, можно предположить переход значительной части этой суммы
к финансовым и промышленным магнатам.
В то же время в результате проведенных ПРИ операций он
стал обладать 94% акционерного капитала «Банка коммерчиале»,
78% — «Кредито итальяно», 94% — «Банко ди Рома» 72. Эти банки
стали называться банками национального значения. Учитывая связь
их с промышленными монополиями, ПРИ стал держателем акций
и этих монополий, в отдельных случаях обладая даже контрольным
пакетом их акций. При этом ПРИ представлял собой трехступен¬
чатую систему акционерных участий. Сам он был финансовым уч¬
реждением, капитал которого полностью находился в руках госу¬
дарства. Это учреждение владело пакетами акций дочерних отрас¬
левых финансовых кампаний, часть акций которых находилась во
владении частных лиц. И наконец, отраслевые финансовые компа¬
нии владеют, в свою очередь, пакетами акций производственных
предприятий.
Таким образом, ПРИ стал важнейшим звеном в системе госу¬
дарственно-монополистического капитализма в Италии. Важно, од¬
нако, подчеркнуть, что в этой системе речь шла о косвенном
государственном контроле — контроле, который не предполагал
70 Мйизйего <1е1Гт(1и81;иа е соттегсш: ГЛзШдНо рег 1а ШсозПчтопе 1пс1и-
81па1е. Тогто, 1956, уо1. 3, р. 7.
71 ШсЦ р. 14.
н2 Н-0881 Е. Ор. сИ., р. 63.
148
мероприятий по проведению национализаций. В то же время дея¬
тельность ИРИ с самого начала предполагала «реприватизацию»,
т. е. обратную продажу частным владельцам акций, приобретенных
государством. Операции подобного рода развернулись главным об¬
разом уже в последующий период, наступивший после окончания
экономического кризиса. Это, однако, не означало отказа от госу¬
дарственного воздействия на экономику. С момента своего возник¬
новения ИРИ стал важнейшим рычагом такого воздействия.
Все более активно государство вмешивалось и в область сельско¬
хозяйственного производства. Многие формы его вмешательства
здесь, связанные с ростом влияния крупного капитала, сложились
еще в предшествующий период. Однако экономический кризис сде¬
лал их не только более рельефными, но и во многом обогатил их
как в теоретическом, так и в практическом отношении. В итальян¬
ской фашистской литературе по аграрному праву обращает на себя
внимание стремление авторов подчеркнуть публично-правовой ха¬
рактер аграрного права73. Здесь, в области аграрных отношений,
фашистские теоретики любили черпать примеры, подкрепляющие и
идеологически оправдывающие принудительное регулирование и
государственное вмешательство в экономические отношения. При
этом фашистская теория аграрного права стремилась обосновать
право вмешательства государства в отдельных случаях как в зе¬
мельную собственность, так и в организацию, систему и порядок
ведения самого сельскохозяйственного предприятия.
В связи с этим — о так называемых аграрных консорциумах.
Это были довольно своеобразные объединения, которые создавались
для централизованной закупки сельскохозяйственных машин, семян,
удобрений и других товаров. Они устанавливали продажные цены
на эти товары, реализуемые затем как среди своих членов, так и
на стороне. Консорциумы объединяли производителей определенно¬
го продукта: консорциум по скупке зерна, рисовый консорциум,
консорциум свекловодов и сахарозаводчиков, консорциум типовых
вин и т. д. Особенно большую роль играли консорциумы по скуп¬
ке зерна. В них входил капитал государства, частных банков,
сельскохозяйственных кооперативов. Связь между экономическим и
социально-политическим аспектами в деятельности этих консорциу¬
мов обнаруживает себя в том, что они выдавали авансы под пар¬
тии зерна не меньше чем в 100 ц. Очевидно, что пользоваться кре¬
дитом в таком случае могли лишь крупные производители.
Растущее вмешательство государства в экономику, которое в
период экономического кризиса проводилось под флагом ее «оздо¬
ровления», привело к тому, что многие частные компании оказались
в долгу или под прямым контролем государства. Государство стало
контролировать через ИРИ ведущие кредитные учреждения страны.
Касаясь в этой связи проблемы отношений между государством и
финансовым капиталом, авторы проведенного Всеобщей итальянской
73 РагеИа А. II 8181ета (1е1 сйгШо а^гапо.—АШ (1е11а Ке§1а Ассайепиа Оеог-
&0Ш1, 1929, §епп.
149
конфедерацией труда исследования указывают: «Итальянскому фи¬
нансовому капиталу пришлось сдать завоеванные позиции. Чтобы
преодолеть временные затруднения, он вынужден был лишиться
ценного орудия своего господства. Но он понимал, что передает
его в надежные руки так называемого фашистского корпоративно¬
го государства, созданного для защиты интересов реакционной бур¬
жуазии» 74.
В данном контексте обращает на себя внимание диалектическое
понимание всей проблемы отношений между государством и круп¬
ным капиталом. Они не сливаются в абсолютном тождестве, но
тесно взаимодействуют в рамках определенной исторической ситуа¬
ции. Развитие этого взаимодействия вступает в новый этап после
окончания экономического кризиса. Частным промышленным ком¬
паниям было предоставлено право погасить задолженность, в ре¬
зультате чего во второй половине 30-х годов в частные руки вновь
перешли наиболее доходные предприятия, «оздоровленные» за счет
государства. Однако государство в лице ИРИ сохранило свой конт¬
роль над ведущими банками страны. Кроме того, значительная часть
предприятий, которые требовали больших капиталовложений, оста¬
лась под контролем ИРИ. Многие из этих предприятий были свя¬
заны с военным производством. И озабоченное развитием этого
производства фашистское правительство решило наделить ИРИ по¬
стоянными функциями по руководству над всеми находящимися под
контролем государства промышленными и финансовыми предприя-
тиями.
Решающий шаг в этом направлении был сделан в июне 1937 г.г
когда был принят закон, юридически закрепивший за ИРИ статус
постоянного государственного финансово-промышленного учрежде¬
ния. Как указывалось в этом законе: «ИРИ призван руководить
принадлежащим государству акционерным капиталом, а также рас¬
ширять свое финансовое участие в мероприятиях, связанных с обо¬
роной страны, политикой экономической автаркии, развитием про¬
мышленного и сельскохозяйственного производства в Италии и
Восточной Африке, поддержкой, где это необходимо, частной ини¬
циативы» 75. Активизация деятельности ИРИ после принятия этого
закона нашла свое выражение в создании отраслевых групп пред¬
приятий, для руководства которыми были созданы дочерние финан¬
совые общества. Активы ИРИ в металлургической промышленности
взяло в свои руки общество «Финсидер». Контроль над судоходны¬
ми компаниями группы ИРИ установило общество «Финмаре».
Контроль над телефонными компаниями стало осуществлять обще¬
ство «СТЕТ». Распределение средств при этом диктовалось главным
образом военными соображениями, в силу которых наибольшая доля
приходилась на «Финсидер». В рамках проведения политики эконо¬
мической автаркии ИРИ взял на себя задачу усиления эксплуата¬
ции наличных природных ресурсов, а также развития производства
74 81гииига <1е1 топороИ шдизМаН 1п ИаНа. Йота, 1949, р. 117.
75 Ч1ш81его <1е11е рагЪетрагют вОДаН. Нота, 1959, уо1. 2, р. 295.
150
синтетического каучука и целлюлозы. В результате всего этого
удельный вес ИРИ в итальянской экономике значительно возрос.
К началу второй мировой войны предприятия, находившиеся под
контролем ИРИ, выплавляли 77% всего производимого в стране
чугуна, 45% стали, производили 75% труб, добывали 67% желез¬
ной руды, создавали 80% мощностей в судостроительной промыш¬
ленности, 22% — в авиационной, 39% — в мотостроительной,
50% — производства вооружения и снаряжения, более 23% всего
машиностроительного производства. ИРИ контролировала также 90%
морских перевозок 76.
Возвращаясь в этой связи к проблеме отношений между госу¬
дарством и частным монополистическим капиталом, отметим, что
государство через ИРИ пыталось контролировать, но не ликвидиро¬
вать частную собственность. При этом в плане развития отношений
между государством и частным капиталом центр тяжести в прак¬
тической деятельности ИРИ все более смещался в сторону второго.
Авторы отмеченного уже исследования, проведенного ВИКТ, пишут
по этому поводу: «При рассмотрении даже в самых общих чертах
деятельности ИРИ приходится признать, что, стремясь служить
связующим звеном между государством и частными предприятиями,
он направил свою деятельность исключительно на оказание помощи
зависимым от него предприятиям и на их финансирование. Деятель¬
ность ИРИ фактически ограничилась, с одной стороны, оказанием
помощи большей частью путем финансирования, а с другой сторо¬
ны, свелась исключительно к бухгалтерскому и административному
контролю, выражавшемуся в назначении ревизоров и администрато¬
ров, без малейшего вмешательства в составление технико-экономи¬
ческого плана широкого масштаба» 77. Сдвиг в пользу частной соб¬
ственности происходил несмотря на обладание ИРИ контрольным
пакетом акций связанных с ним предприятий. «Контроль, осущест¬
вляемый государством через посредство ИРИ, утратил обществен¬
ные черты и принял частновладельческий характер. Этот контроль
фактически свелся к участию представителей ИРИ в общих собра¬
ниях акционеров* причем эти представители вели себя, как пассив¬
ные владельцы контрольного пакета акций, которые ограничивают¬
ся почти формальным контролем и часто подчиняются инициативе
более активного и лучше подготовленного меньшинства» 78.
Разумеется, все эти сдвиги в пользу частной собственности об¬
наружили себя не сразу. Теоретически ИРИ обладал возможностя¬
ми, чтобы стать действительно мощным орудием экономического
планирования в национальном масштабе. Но эти его теоретические
возможности преодолевались в практике фашистского государства.
Сам по себе ИРИ не был фашистским институтом, о чем свиде¬
тельствует и вся его история в послефашистский период. Но он
был экономическим институтом, созданным в определенных поли¬
тических условиях, которые накладывали свой отпечаток на харак-
76 Нотео К. Ор. сИ, р. 172.
77 81гиЦига <1е1 топороИ 1п<1и81паИ 1п ПаПа, р. 81—82.
78 ТЬИ., р. 82.
151
тер его деятельности. В этих условиях «происходило отступление
от того, что должно было быть руководящим принципом деятель¬
ности этой организации. И ИРИ, вместо того чтобы стать чрезвы¬
чайно полезным, мощным орудием экономического планирования в
национальном масштабе, превратился в бюрократический орган,
основная функция которого свелась к административному заведова¬
нию большой группой обществ, руководствовавшихся в своей дея¬
тельности преимущественно «предпринимательскими» соображе¬
ниями» 79.
В плане отношений между государством и частным капиталом,
в том числе монополиями, обращает на себя внимание огосударст¬
вление кредитной системы в Италии, которое было завершено в
1936 г.80 Принятый в этом году так называемый «банковский за¬
кон» ставил под контроль государства не только депозитивные ком¬
мерческие банки, но и учреждения долгосрочного кредита. В ре¬
зультате под контролем государства оказался и самый крупный
институт промышленного кредита — «Институто мобильяре италья-
но». В это же время государство усиливает свое вмешательство в
экономику, направленное на ускорение процесса кортелизации про¬
мышленности. При этом, как и в прошлом, используются методы
не только экономического, но и политического нажима. Тогда же
в рамках политики автаркии и милитаризации экономики создают¬
ся специальные комитеты, призванные вырабатывать общие дирек¬
тивы для данной отрасли промышленности, распределять сырье и
валюту между отдельными предприятиями. В сельском хозяйстве в
рамках системы централизованных заготовок продуктов совершает¬
ся переход от добровольного к принудительному характеру этих
заготовок. Важное значение в этом отношении имел специальный
закон, принятый в июне 1938 г.
Все эти мероприятия, равно как и политика фашистского «кор¬
поративизма» в целом, не могли поколебать основ и законов эко¬
номической системы, господствующее положение в которой занимал
крупный финансовый и промышленный капитал. Этот капитал за¬
нимал сильные позиции и в самом государственном аппарате, о чем
свидетельствуют следующие данные, относящиеся к 1932 г. Не ме¬
нее 112 сенаторов и 175 депутатов парламента, а также ряд чле¬
нов Большого фашистского совета и правления фашистской партии
занимали оплачиваемые посты в административных советах круп¬
ных акционерных обществ. Значение этого явления станет еще бо¬
лее понятным, если учесть, что один из депутатов занимал слу¬
жебные посты в 43 акционерных обществах, один — в 33, один —
в 28, двое — в 26, один — в 23, один — в 20, один — в 19,
трое — в 18, один — в 15, один — в 14, двое — в 13, один — в 11,
двое — в 10 и т. д. Из сенаторов один занимал служебные посты
в 37 обществах, один — в 27, один — в 24, один — в 23, один —
79 1Ыа.
80 Саззезе 8. Ьа ргерагагюпе йеНе п!огте Ьапсапа с1е1 1936 1п НаНа.— 81опа
согйетрогапеа, 1974, N 1, р. 3—46.
152
в 17, четверо — в 16, один — в 15, один — в 14, трое — в 13,
один — в 11, пятеро — в 10 и т. д.81
Это был тот реальный контроль крупного капитала над государ¬
ством, который делал нереальным достаточно эффективный контроль
государства над экономикой во имя так называемых общих нацио¬
нальных интересов. Розарио Ромео, констатируя господствующее
положение крупных монополий в итальянской экономике отмечает:
«Перед лицом этой реальности оказались полностью несостоятель¬
ными иллюзии и претензии корпоративизма на достижение эффек¬
тивного контроля над производством в общих интересах...» 82.
Крах корпоративных иллюзий в этом смысле признавали и сами
руководители фашистского корпоративизма, в частности один из
его наиболее известных вождей — Джузеппе Боттаи 83.
С проблемой корпоративизма в значительной мере связана и
«европейская» тенденция в том виде, в каком она проявила себя
в рамках фашизма. Анализ этой тенденции требует прежде всего
соотнесения ее с «европеизмом» либерально-демократического толка,
с одной стороны, и национализмом как основой фашистской идео¬
логии — с другой. Что касается первого, то отметим основные вехи
так называемого «панъевропейского движения», которое, начавшись
на уровне общественного движения, захватило в своем развитии и
высшие сферы государственной политики европейских стран.
Основателем движения был Рихард Куденгове-Калерги, австрий¬
ский граф по происхождению, чехословацкий гражданин по госу¬
дарственной принадлежности. Началом движения принято считать
1922 г., когда Куденгове-Калерги опубликовал в немецких и авст¬
рийских газетах свой план создания «Европейской федерации» и
призвал европейскую общественность поддержать этот план.
В 1923 г. вышла в свет знаменитая книга Куденгове-Калерги «Пан-
Европа», идеи которой легли в основу «Европейского манифеста»,
провозглашенного Куденгове-Калерги в 1925 г. Эти же идеи были
положены в основу программы «Панъевропейского союза», создан¬
ного в 1926 г. Речь шла о призыве к созданию единого европей¬
ского рынка путем заключения таможенного союза между государ¬
ствами Европы. Последующим этапом объединения Европы должно
было стать слияние европейских государств в одно государство,
противостоящее как Америке, так и России: «Старая Европа была
владычицей мира. Будучи защищена снаружи, она могла себе поз¬
волить роскошь внутренних войн. Но в XX в. европейская гегемо¬
ния разрушена. Под натиском Японии Азия проснулась. Америка
превзошла все европейские государства...». Из центра мира Европа
превратилась в его периферию... Со стороны России она видит
военную, со стороны Америки — экономическую угрозу84. Поэтому
европейские государства должны заблаговременно объединиться,
81 81гиЦига (Ы топороИ 1п<1из1паН т НаНа, р. 14.
82 Вотео В. Ор. ей., р. 194.
83 1Ы<1.
84 Куденгове-Калерги Р. Пан-Европа. М., 1925, с. 17.
153
чтобы «как равноправный фактор принять участие в дележе
мира» 85.
Затем движение было как бы возведено в ранг государственной
политики. Инициатором здесь выступила Франция. В 1929 г. фран¬
цузский министр иностранных дел Аристид Бриан выдвинул пред¬
ложение о создании «европейского сообщества», указав, что «эта
сообщество будет действовать главным образом в области экономи¬
ки». Вместе с тем было отмечено, что «с точки зрения политичес¬
кой и с точки зрения сациальной федеральные узы могут оказаться
благодетельными». Соответствующий меморандум французского пра¬
вительства в 1930 г. был разослан правительствам других европей¬
ских стран. Государство — в данном случае в лице . французского*
правительства — пыталось стимулировать движение за «европейское
сообщество» 86. В целом же роль государства в подобного рода на¬
чинаниях определяется тем, что интеграция (как стали называть
это впоследствии) — это не только экономический, но и политичес¬
кий процесс. Политический — поскольку речь идет о такой стадии
интернационализации, которая требует постоянного государственно¬
го воздействия, а точнее, межгосударственного взаимодействия.
В конкретной исторической ситуации 30-х годов инициатива
французского правительства не была поддержана правительствами
других европейских государств. По-видимому, объективная истори¬
ческая потребность не созрела еще, а потому не осилила еще
стремления каждого европейского государства сохранить в своих
руках всю полноту власти. Как говорят в таких случаях, «час еще
не пробил». Среди других «прохладных» ответов на меморандум
Бриана был и ответ итальянского правительства 87. Но это был от¬
вет фашистского правительства, которое связывало себя с идеоло¬
гией крайнего национализма. И поэтому позиция итальянского пра¬
вительства определялась не только общими для всех других стран
политическими мотивами, но и мотивами сугубо идеологического
характера.
Все это так, хотя далеко не всегда обращает на себя внимание
факт, что за внешним фасадом фашистского национализма скрыва¬
лась та же «европейская» тенденция, но, разумеется, в ее сугубо
итало-фашистском варианте. Не обошлось при этом опять-таки без
своеобразной трансформации идей Мадзини. Муссолини почти пол¬
ностью заимствует саму фразеологию Мадзини, ее эмоциональный
тон, вкладывая в них, однако, совершенно иной социальный и по¬
литический смысл. Интересно сравнить приведенные уже в первой
главе страстные слова Мадзини о «третьей Италии» и «третьем
Риме», о «трех их возрождениях» и о влиянии их «на все разви¬
тие европейской цивилизации» — сравнить все это с аналогичными
высказываниями Муссолини о «трех возрождениях Италии». Мус¬
солини делает при этом явную подтасовку, протаскивая мысль о
85 Там же, с. 24.
86 Франция при этом, естественно, преследовала свои политические цели, свя¬
занные с укреплением своих позиций и влияния в Европе.
87 Ь’Еигоре КоиуеИе, N 659, р. 1383—1385.
154
том, что «третьим возрождением Италии» является именно фашизм.
И это фашистское «возрождение Италии» оказывается в устах
Муссолини и возрождением Европы.
Во всей этой риторике грани национализма и «европеизма»
как бы стираются, одно переходит в другое. Возрождение Италии
оказывается в то же время возрождением Европы. Само обращение
фашистов к традициям Рима, которое расценивается обычно в пла¬
не их националистической идеологии, приобретает у них зачастую
более широкий «европеистский» смысл, оказывается с «двойным
дном». В октябре 1924 г. Муссолини утверждал, что «в Европе име¬
ются те, кто поднимается, и те, кто опускается. Среди тех, кто под¬
нимается до европейского горизонта,—итальянцы». И здесь нацио¬
нальное самовосхваление как бы переплетается с «европеизмом»,
ибо предполагает преодоление узконациональных горизонтов и вос¬
хождение «до европейского горизонта».
Но, повторяем,— и это главное — речь идет о «европеизме» в
сугубо фашистском варианте, в который вкладывается совершенно
определенный социальный и политический смысл. И сам Муссоли¬
ни не оставляет на этот счет никаких сомнений. В октябре 1925 г.
он заметил, что весьма симптоматично возрастание во Франции и
Англии числа людей, не верящих более в чудодейственную силу
либерализма. А из этого вытекает, что «через некоторое время
большая часть Европы фашизируется».
Здесь мы сталкиваемся с мотивами «универсального фашизма»,
которые тесно сплетаются с мотивами «европеизма» в фашистской
пропаганде и идеологии. После заключения «Латеранских соглаше¬
ний» с Ватиканом в 1929 г. фашизм все более определенно пыта¬
ется поставить себе на службу идею о «всемирно-исторической,
универсальной миссии католицизма». Эта миссия связана опять-таки
с Италией, а следовательно, и с фашизмом, который принимает все
более «универсальный» характер.
1929 год — это не только дата заключения «Латеранских согла¬
шений», но и дата, которую фашисты считают началом создания
в Италии «нового типа цивилизации», связывая это с первыми
парламентскими выборами по «корпоративному» принципу. И это
тоже повод для усиления пропаганды «универсального» характера
фашизма. 1929 год — это также начало экономического кризиса, ко¬
торый фашисты в своей пропаганде связывали с кризисом всей
старой системы капитализма и порожденных ею политических сил:
либерализма, демократии, социализма... Естественно, что все это
связывалось и с пропагандой «новой универсальной системы» в
лице фашизма.
В свете проблемы «европеизма» в фашизме обращают на себя
внимание попытки создания фашистского интернационала. Попытки
в этом направлении были связаны со ставкой на молодежь и имели
за собой власть и влияние министра корпораций Джузеппе Боттаи.
С этой довольно колоритной фигурой в фашистском руководстве
связывали свои надежды многие из тех, кого относили к наследни¬
кам «подлинного революционного фашизма», противопоставляемого
155
«фашизму консервативному и националистическому». Это был* один
из участков внутренней борьбы в фашизме, за которой стояли опре¬
деленные социальные и политические силы, что, впрочем, отнюдь
не исключает влияния самого по себе «революционного мифа»,
который усиленно насаждался фашистской пропагандой и кружил
иной раз головы людей, поддавшихся и поверивших ей.
На этот раз те, кто выступали в роли наследников первоначаль¬
ного фашизма, явно разочарованные его развитием внутри страньц
обратили свои взоры на международную арену. Они сделали ставку
ни много ни мало как на «европейскую» и даже «мировую фаши¬
стскую революцию», главной движущей силой которой должна была
стать молодежь. Эта идея связывалась с идеей «революционного
обновления фашизма» внутри самой Италии, что должно было под¬
нять «новую волну» фашизма, которая обрушится на политику ком¬
промиссов, оппортунизма, приспособленчества и т. д. Одним сло¬
вом, псевдореволюционной риторики и иллюзии было более чем
достаточно. Своего рода фокусом этих настроений — если не считать
Боттаи, который предпочитал оставаться иной раз за кадром,—
стал Асверо Гравелли. Он был членом первого фашистского союзаг
созданного в Милане в марте 1919 г. В том же году участвовал
в захвате Фиуме под водительством Д’Аннунцио. Активный участ¬
ник и организатор фашистского террора в начале 20-х годов, он
был одним из первых фашистских молодежных вождей и стал осно¬
вателем фашистских журналов «Молодость» и «Молодая Италия».
Надо полагать, что специфика работы с молодежью стимулировала
относительный радикализм его настроений. В 1928 г. Гравелли
основал ежемесячный журнал, который он назвал «Антиевропа».
Смысл этого названия — враждебность к «старой Европе» либера¬
лизма и капитализма. Журнал распространял идеи «универсально¬
го фашизма», противопоставляемого этой «старой Европе». Прило¬
жением к «Антиевропе» было издание «Октябрь», названное так в
честь даты прихода фашизма к власти в октябре 1922 г.
В начале 30-х годов Гравелли издал несколько книг, уже сами
заглавия которых отражали «европеистскую» проблематику: «Марш
на Рим и Европа» 88, «Защита Европы и антиевропейская функция
фашизма»89, «На пути к созданию Фашистского Интернациона¬
ла» 90. В этой последней, между прочим, Гравелли подчеркивал, что
«мы спешим дать реальное единство Европе, так как предвидим
день, когда она станет действующим лицом в столкновении конти¬
нентов». Но главное — это содержание, которое Гравелли и его
единомышленники вкладывали в понятие «единая Европа». Как
видно из его книг и статей, это должна была быть католическо-
романская Европа, латинская и фашистская Европа, «Европа, руко¬
водимая Римом». С этим, по-видимому, была связана антинемецкая
и антинационал-социалистская тенденция сторонников Гравелли.
Впрочем, эта тенденция была характерна и для других сфер итальян-
88 ОгауеШ А. Ьа тагсЪе Не Коте е! ГЕигоре. Кота, 1930.
89 СгаиеШ А. БКеза (1е1ГЕигора е Лштопе апйеигореа <1е1 {азтзто. Кота, 1932.
90 ОгмеШ А. Уегзо Пп1егпа2юпа1е {азс1з1а. Кота, 1932.
156
ской фашистской партии. Мало известно,— но это факт,— что в
течение нескольких лет перед приходом Гитлера к власти Муссо-
лини пытался поддерживать в Германии другие правые силы, бо¬
лее поддающиеся его влиянию. В теоретическом органе фашистской
партии журнале «Джераркиа» в 1929 г. была опубликована статья
Анджело Спаини, в которой он вообще отрицал за германскими
национал-социалистами право называться фашистами91.
Своего рода рекламой итальянского пути европейского обновле¬
ния должен был стать международный конгресс в Риме в ноябре
1932 г. В широком европейском плане он должен был противостоять
либерал-демократическим проектам объединения Европы в рамках
панъевропейского движения. Поэтому в какой-то мере символично,
что он состоялся почти одновременно с Панъевропейским конгрес¬
сом в Базеле в октябре 1932 г. В рамках же самого фашизма речь
шла главным образом о наметившемся уже противостоянии между
итальянцами и немцами. Национал-социалистское движение в Гер¬
мании все более набирало силу, и итальянцы видели в этом уг¬
розу своему до сих пор бесспорному приоритету в европейском
фашизме.
Конгресс в Риме, по крайней мере с внешней стороны, прово¬
дился под эгидой Итальянской королевской академии и вошел в
литературу как «Конгресс Вольта» по имени знаменитого итальян¬
ского физика Александра Вольта 92. В данном случае под прикры¬
тием его имени проводился сугубо политический конгресс, приуро¬
ченный, кстати, к празднованию десятой годовщины прихода фа¬
шистов к власти. Тема конгресса — «Духовные причины европейского
кризиса и ценности европейской цивилизации в настоящем и буду¬
щем». Цель его — найти новый синтез, который вернул бы практи¬
ческую ценность отжившему понятию «Европа». Это несколько ту¬
манное определение значительно упрощено в повестке дня конгресса,
в которой стоял лишь один вопрос: «Возможно ли объединение Евро¬
пы?». Другими словами, имелась в виду еще одна постановка
проекта «Пан-Европы», но уже по фашистскому образцу.
В конгрессе принимали участие представители не только фа¬
шистского и близких ему движений, но и ученые почти из всех
европейских стран. Особенно внушительно была представлена Гер¬
мания: председатель рейхстага Шахт, профессора Вебер и Зомбарт,
видные национал-социалисты Розенберг и Геринг. Практически лишь
в выступлении Розенберга была поставлена под сомнение «универ¬
сальность» итальянского опыта для построения «новой единой Евро¬
пы». Все другие выступившие не скупились на восхваление этого
опыта, главным образом корпоративизма, и рекомендации его в ка¬
честве основы для объединения Европы.
Все это восхваление и самовосхваление «итальянского опыта»
преследовало одну главную цель— обеспечить гегемонию Италии в
европейском фашизме. В это же время Гравелли и его группа еще
91 ОегагсЫа, 1929, зеМ., р. 635.
92 Кеа1е Ассайепиа сГИаИа: АШ <1е1 II Сопуеепо Уо11а: Ь’Еигора. Коша, 1933.
Уо1. 2.
157
<более активизировали свою деятельность в этом направлении.
В январе 1933 г. их журнал «Октябрь» напомнил о движении
«Молодая Италия», организованном Мадзини почти век назад. Как
бы перекидывая мостик между прошлым и настоящим, журнал
призывал к созданию движения «Молодая Европа». В качестве пер¬
вого практического мероприятия к созданию такого движения пред¬
лагалось созвать международный конгресс молодежи под знаком
фашизма и корпоративизма93. Но это уже было время, когда центр
тяжести международного фашизма начинал перемещаться в Герма¬
нию.
С приходом фашизма к власти в Германии в январе 1933 г.
идея об «универсальности римского опыта» натолкнулась уже не
только на теоретический, но и на практический заслон. Практика
германского фашизма была во многом отлична от итальянского.
И, учитывая вес и значение страны, в которой она осуществлялась,
можно было предположить, что противодействие «универсализации
римского опыта» будет возрастать. Именно в свете этого противо¬
борства двух тенденций следует рассматривать создание в июне
1933 г. Комитетов действия за универсализацию римского опыта
(КАУР). Эти комитеты были созданы по личной инициативе Мус¬
солини, который преследовал также цель координировать всю дея¬
тельность в этом направлении.
Дело в том, что Гравелли и его группа грозили превратиться в
очаг внутренней борьбы в фашизме. Их слишком уж откровенная
ставка на «революционность» и молодежь содержала в себе заро¬
дыш оппозиционных существующему режиму настроений. И вот
как бы в противовес Гравелли появляется фигура Евгения Козель-
ски, который возглавил КАУР. Как и Гравелли, он был связан в
прошлом с Д’Аннунцио, личным секретарем которого он был в
самый разгар фиуманской авантюры. В отличие, однако, от Гравел¬
ли он, по-видимому, был более «управляемым», чему способствовал
и сам статут новой организации. На банкете в честь ее основания
Козельски отдал должное Гравелли и его друзьям, но тон его вы¬
ступления заставлял думать, что их роль пойдет на убыль.
Образование КАУРа усилило борьбу между итальянцами и нем¬
цами за влияние в европейском фашизме. Эта борьба была ослож¬
нена конфликтом и по государственной линии. Поводом для этого
конфликта, разразившегося в 1934 г., оказалась Австрия. Муссоли¬
ни склонен был считать эту страну сферой непосредственных го¬
сударственных интересов Италии, а, учитывая характер режима
канцлера Дольфуса, также и сферой идеологического влияния
итальянского фашизма. Поэтому, когда после убийства Дольфу¬
са в июле 1934 г. фашистская Германия пыталась осуществить
аннексию Австрии, итальянские войска были сконцентрированы на
австрийской границе, создав непосредственную угрозу конфронта¬
ции между Италией и Германией. И в то время не окрепшая еще
93 Ьейееп М. А. Ь’т1егпагюва1е 1азс181;а. Вап, 1973, р. 114.
158
фашистская Германия вынуждена была временно отказаться от*
своих агрессивных планов в отношении Австрии.
Между тем образование КАУРа не умерило активности самого
Гравелли, во всяком случае на международной арене. В 1935 г.
была опубликована его книга «Панфашизм»94, из которой мы уз¬
наем, в частности, о его участии в ноябре 1934 г. в собрании
панъевропейского движения Куденгове-Калерги. Оценки участников
этого движения в устах Гравелли не очень лестные, но Вена и
«Пан-Европа» нужны ему для контактов с австрийскими, венгер¬
скими, германскими «европеистами». В начале декабря того же
года Гравелли уже в Берлине, где принимает участие в 1-й кон¬
ференции так называемого Международного объединения нацио¬
налистов — организации с центром в Цюрихе. Конференция про¬
ходит под лозунгом объединения националистов всех стран.
Гравелли на этой конференции полемизировал с расистскими
мифами национал-социалистов, пропагандировал итальянский опыт
корпоративизма и идеологическую модель романо-европейского дви¬
жения, нерасистского и более умеренного по сравнению с гер¬
манским 95.
Борьба между итальянскими фашистами и германскими нацио¬
нал-социалистами по вопросу о «новом порядке» в Европе (этот
термин стал уже входить в их политический лексикон) нашла свое
отражение и на международном фашистском конгрессе в Монтрё
(Швейцария) в декабре 1934 г.96 Германские национал-социалисты
бойкотировали этот конгресс, на котором присутствовали предста¬
вители фашистских групп почти из всех других стран Европы,,
а также с других континентов. Всех их руководители КАУРа,.
организатора конгресса, пытались изобразить как слагаемые еди¬
ного движения в направлении к «универсализации римского опыта».
Препятствием на этом пути была, однако, не только позиция Гер¬
мании. На этом конгрессе столкнулись тенденции фашистского уни¬
версализма и национализма. Выступление на нем Козельски в зна¬
чительной мере преследует цель как-то примирить между собой
эти две тенденции, найти их синтез. КАУР, говорил он, открыт
для всех тех, кто «духовно ориентирован на принципы политическо¬
го, экономического и социального обновления, основанного на кон¬
цепции иерархии государства и на принципе сотрудничества между
классами». Козельски подчеркивал, что приверженность движению
должна быть вопросом именно духовным и не зависеть от принад¬
лежности к той или иной группе. Рим Муссолини, уверял он, не пре¬
тендует на руководство. Каждая нация должна идти своим путетуг
и действовать своими методами в соответствии со своим националь¬
ным духом. Но национализм каждой страны будет при этом соче¬
таться с универсализмом фашистской доктрины. «Ничто,—говорив
Козельски,— не помешает националистам всех стран объявить уни¬
версальность фашистской доктрины».
94 С^аVе^^^ А. Рап!азс18то. Нота, 1935.
95 1Ы<1., р. 296—316.
96 Ьейееп М. А. Ор. ей., р. 151—169.
159
Между тем идеологические амбиции, направленные на создание
«фашистской Европы», пришли в это время в столкновение с нап¬
равлением итальянской политики по государственной линии. Италия
в это время сближается на международной арене не с родственным
ей фашистским режимом в Германии, а с Францией, общественная
система которой не вызывала у фашистов никаких симпатий. Ре¬
шающим здесь оказалось совпадение итальянских и французских
интересов по вопросу об Австрии и то, что Лаваль, стоявший
тогда во главе французского правительства, обещал поддержать
колониальные притязания Италии в Африке. Политические перего¬
воры завершились подписанием франко-итальянского соглашенид
в январе 1935 г. Причем одновременно была достигнута секретная
договоренность о совместных военных мероприятиях двух стран в
случае действий Германии против Австрии или в Рейнской области.
Более того, к наметившемуся таким образом союзу между Италией
и Францией, направленному фактически против Германии, при*
соединилась вскоре и Англия. В апреле 1935 г. состоялась кон¬
ференция трех этих держав в Стрезе, на которой они подтвердили
гарантии независимости Австрии и осудили отказ Германии от
политики разоружения.
Все это длилось, однако, недолго, и уже в том же 1935 г. на¬
чинается сближение Италии с Германией по государственной ли¬
нии. Этому способствовала и поддержка Италии со стороны Германии
во время абиссинской войны, и партнерство этих двух стран во
время испанской войны, и, наконец, более широкие общие интере¬
сы на пути империалистической и агрессивной политики в общеевро¬
пейском масштабе. Сотрудничество двух фашистских государств
стали называть «осью», а их участников — «державами оси». Эта фор¬
мула была дана Муссолини в его выступлении 1 ноября 1936 г.
О соглашении двух фашистских держав он говорил как о «верти¬
кали Рим—Берлин», уподобив ее «оси», вокруг которой должны
будут группироваться другие европейские страны97. Но тон во
всем этом задавала уже все более Германия. Соответственно и проб¬
лема «фашистского европеизма» переместилась практически в плос¬
кость гитлеровских планов «нового порядка» в Европе, в которых
Италии отводилась уже подчиненная роль.
Хорошо известно до чего докатилась Италия в этой роли.
Вступив во вторую мировую войну на стороне гитлеровской Герма¬
нии, она с самого начала испытала ряд тяжелых поражений и неу¬
дач. Итальянская фашистская армия, посланная в Россию, была
разбита. Та же участь постигла и армию, сражавшуюся против
англичан в Африке. В стране назревал серьезный экономический и
политический кризис. В марте 1943 г. произошли массовые забастов¬
ки рабочих в Северной Италии. А в начале июля того же года
англо-американские войска осуществили успешную высадку на Си¬
цилии и оказались непосредственно у ворот континентальной Ита¬
лии.
97 Восса О. 81опа сГНаИа пе11а §иегга {азсгзЪа, 1940—1943. Вап, 1973, уо1. 1,
р. 7.
4
ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД
И опять проблема перехода власти, ее формально-юридическая
и конкретно-политическая интерпретация. Только на этот раз в
роли «уходящего со сцены» был уже сам Муссолини. А король был
тот же, Виктор Эммануил III, который двадцать с лишним лет
назад поручил ему сформировать правительство. Теперь он прини¬
мает его отставку и назначает главой правительства маршала
Пьетро Бадольо.
Еще совсем недавно Бадольо занимал самое высокое место в
военной иерархии фашистской Италии, он был командующим италь¬
янской армией. Однако после первых поражений в Греции Муссоли¬
ни устранил его с этого поста, и с тех пор многие кадровые офи¬
церы стали считать себя «бадольянцами», вкладывая в это определе¬
ние явно фрондирующий по отношению к фашизму смысл. Так что
уже сама по себе фигура нового главы правительства была в какой-
то мере символом оппозиции Муссолини. Однако с внешней, фор¬
мально-юридической стороны переход власти выглядел вполне
благопристойно и создавал даже впечатление о ее преемственности.
25 июля 1943 г. в 22 часа 45 минут римское радио передало
следующее сообщение: «Его величество король и император принял
отставку главы правительства, первого министра государственного
секретаря кавалера Бенито Муссолини и назначил главой правитель¬
ства, первым министром государственным секретарем его превос¬
ходительство кавалера маршала Италии Пьетро Бадольо» 1. Затем,
после небольшого перерыва, по радио были переданы два обраще¬
ния к итальянскому народу — короля и Бадольо.
«Итальянцы! — говорилось в обращении короля.— Я принял
сегодня командование над всеми вооруженными силами страны.
В этот важный для судеб родины час каждый должен находиться
на своем посту, как этого требует от него долг, вера и воинская
дисциплина. Не должно быть никакого отклонения от этого, ника¬
ких взаимных обвинений...» 2.
«Итальянцы!—говорилось в обращении Бадольо.—По приказу
его величества короля и императора я принял на себя обязанности
главы военного правительства. Война продолжается. Италия, окку¬
пированные провинции которой жестоко пострадали, а города под-
1 Татаго А. Бие апш <И з!опа, 1943—1945. Кота, 1948, уо1. 1, р. 46—47.
2 Ш<1, р. 47.
6 Б Р. Лопухов
161
верглись разрушениям, остается верной данному слову, ревностно
охраняя свои тысячелетние традиции. Сплотим ряды вокруг его
величества короля и императора...» 3.
Заявление о «продолжении войны», о «верности данному слову»,
т. е. фактически о верности союзу с гитлеровской Германией,—
все это усиливало, конечно, впечатление о преемственности власти.
С формально-юридической точки зрения об этом же говорило то,
что отставка Муссолини была решена накануне не где-нибудь, а на
заседании Большого фашистского совета, которое началось в 17 ча¬
сов 24 июля и окончилось в 2 часа ночи 25 июля 1943 г. В день
открытия этого заседания министр королевского двора герцог
Пьетро Аквароне получил от Дино Гранди, одного из высших фа¬
шистских иерархов, копию составленной им резолюции, которая
должна была стать платформой внутрифашистской оппозиции Мус¬
солини. Очень важно иметь в виду, что в данном случае речь шла
не об антифашистской, а о внутрифашистской оппозиции Муссо¬
лини.
Что касается самой резолюции Гранди, то в ее окончательном
варианте она содержала два конкретных предложения: во-первых,
восстановление во всей полноте полномочий Большого совета,
правительства, парламента и корпораций; во-вторых, предложение
главе правительства обратиться с просьбой к королю о принятии
им на себя командования всеми вооруженными силами страны4. Та¬
ким образом, эта резолюция не содержала в себе никаких предло¬
жений, направленных на преобразование илп реформу государствен¬
ного устройства страны. Она была направлена главным образом на
подрыв личной диктатуры Муссолини. В этом же плане обращают
на себя внимание результаты голосования^ БФС по резолюции
Гранди, которая получила 19 голосов против 8. А это означало,
что орган, который справедливо считался главным орудием личной
диктатуры Муссолини, вышел из-под его повиновения. Проблема
состоит в том, в какой мере вообще можно было надеяться сохра¬
нить фашистский режим ценой ликвидации авторитаризма, в данном
случае личной диктатуры Муссолини. Ведь авторитаризм был неотъ¬
емлемым качеством фашистского режима.
Проблема приобретает тем больший интерес, что уже после окон¬
чания заседания БФС в 8 часов утра 25 июля Дино Гранди нап¬
равил герцогу Аквароне письмо, к которому прилагались два
проекта королевских декретов: первый—«О ликвидации палаты
фаши и корпораций и о восстановлении палаты депутатов», вто¬
рой — «Об упразднении Большого фашистского совета»5. Что ка¬
сается первого, то это был фактически удар по корпоративизму как
таковому, который, как мы видели, был объявлен в свое время
краеугольным камнем фашистского государства. В отношении второ¬
го уместно напомнить прежде всего ту статью закона о Большом фа¬
шистском совете, в которой указывалось, что он «является верхов-
3 1ЬИ.
4 1Ы<1., р. 63.
5 В'шпсЫ С. РегсЬё е соте сасЫе П Лазтзто. МИапо, 1970, р. 766—768.
162
ным органом, согласовывающим и сосредоточивающим в себе всю
активность режима, вышедшего из революции 1922 г.»
Даже если предположить, что Гранди, предлагая упразднить
БФС, действовал только по собственной инициативе, то все равно
позиция «группы Гранди» не укладывается в весьма распространен¬
ное определение как «попытка сохранить режим ценой устранения
Муссолини». Скорее это было свидетельство тупика, в который зашел
фашистский режим в Италии, и невозможности выйти из этого ту¬
пика, сохранив режим. По-видимому, в этом же тупике следует ис¬
кать объяснения позиции Муссолини, который проявил удивительную
пассивность в столь критический для него и всего фашизма момент.
Наконец, в этом же тупике, в котором оказался режим, следует искать
объяснения позиции тех кругов, которые готовы были пожертвовать
режимом, сохранив государство как более постоянную и высшую ка¬
тегорию, пожертвовать Муссолини, главой режима, сделав ставку на
короля как главу государства.
Большое значение, как и всегда, имела позиция представителей
монополистического капитала. Они в отличие от фашистских заго¬
ворщиков, по крайней мере с формально-юридической точки зрения,
могли отделить свою ответственность от ответственности тех, кто
осуществлял непосредственное политическое руководство страной.
В плане растущей оппозиции к Муссолини и фашистскому руковод¬
ству с этой стороны обращает на себя внимание, например, выступ¬
ление очень крупного и влиятельного промышленника Витторио
Чини. Он был сенатором и министром транспорта. На заседании со¬
вета министров 19 июня 1943 г. он прямо поставил вопрос: «Каковы
цели ближайшие и отдаленные, каковы предвидения и гипотезы у
тех, кто ответственен за ведение войны?». Любопытна при этом сама
форма постановки вопроса, как бы проводящая черту внутри пра¬
вительства между теми, кто «ответственен», и теми, кто «неответст¬
венен» за ведение войны. Обрисовав серьезность сложившейся си¬
туации, Чини потребовал серьезного анализа этой ситуации. Если
этот анализ покажет, что следует заключить мир, то как прямо
заявил Чини, «надо приготовиться к тому, чтобы сделать это»6.
Но если применительно к представителям монополистического ка¬
питала можно говорить о росте их оппозиции режиму, то в высших
военных сферах созревал уже самый настоящий заговор. Главную
роль здесь играл генерал Витторио Амброзио, назначенный на пост
начальника генерального штаба в начале 1943 г. Своим назначением
Амброзио был обязан стараниям статс-секретаря военного министер¬
ства Антонио Сориче, который стал его ближайшим сообщником.
Третьей заметной фигурой в этой группе был самый молодой ко¬
мандир бригады в итальянской армии генерал Джузеппе Кастелла¬
но. Психологическая основа этого заговора — «все беды итальян¬
ской армии происходят из-за партийных руководителей, которые
ничего не смыслят в военном деле, а главное — пресмыкаются перед
немцами». Высадка союзников в Сицилии усилила настроения этого
6 1Ый., р. 755.
163
6*
рода, которые — и это очень важно — с самого начала выражались
в противопоставлении между государством в лице короля и фашист¬
ским режимом. Есть все основания полагать, что это противопостав¬
ление имело в своей основе не только монархические привязанности
участников военного заговора, но и вполне реальную связь, которую
установил между ними и королем все тот же герцог Аквароне. Важ¬
но отметить также, что этот последний в разговоре с либералом Мар¬
челло Солери 16 июля, т. е. почти* за 10 дней до заседания БФС*
просил того подобрать кандидатуры на министерские посты. Речь
шла как бы о «запасном» правительстве: «на всякий случай». При¬
чем решение о главе правительства король принял еще накануне,
т. е. 15 июля. Им должен был стать маршал Бадольо.
Об этом и заявил король Муссолини, когда тот сразу после ро¬
кового для него заседания БФС 25 июля явился во дворец. «Я уже
принял решение,— сказал король.— Новым главой правительства
будет маршал Бадольо. Надо полагать, он уже приступил к испол¬
нению своих обязанностей. Будет хорошо, если вы предоставите себя
в его распоряжение» 7. Действия короля, в значительной мере, были
продиктованы страхом перед растущим антифашистским движением.
От Муссолини явно хотели избавиться. Король и его окружение,
а также связанные с ним военные заговорщики хотели избавиться
и от всех видных фашистских руководителей. Фашисты, которые
выступили против Муссолини в Большом фашистском совете и на¬
деялись таким образом обеспечить себе ведущее положение в после¬
дующих событиях, явно просчитались. Примечательно письмо, ко¬
торое Дино Гранди направил 26 июля в адрес герцога Аквароне.
В этом письме он возмущался тем, что в печати не хотят публи¬
ковать коммюнике о последнем заседании БФС: «Может быть, хотят
представить все дело в виде военного переворота? Но это неправда» 8.
В своих последующих комментариях, противопоставляя свою группу
военным, Гранди отмечает, что в намерение его группы входило
«конституционное развитие», а военные трансформировали ситуацию
в государственный переворот по типу балканских и южноамерикан¬
ских. стран9.
Гранди прав, ибо все то, что произошло, было действительно го¬
сударственным переворотом, какова бы ни была при этом видимость
преемственности власти. «Это было мое 18 брюмера»,— скажет потом
сам король10. И он пошел на это «свое 18 брюмера» в страхе перед
перспективой народного выступления, народного восстания против
фашизма. А о том, насколько сильна была ненависть народа к фа¬
шизму, об этом можно было судить уже на основании того, что тво¬
рилось в Италии сразу после объявления по радио о смещении Мус¬
солини. Люди выбегали на улицы, обнимались, пели, срывали со
стен домов фашистские эмблемы, громили помещения фашистских
7 Татаго А. Ор. ей., уо1. 1, р. 73.
8 В1апсЫ О. Ор. ей., р. 768.
9 Ш<1., р. 420.
10 Татаго А. Ор. ей., уо1. 1, р. 16.
164
организаций. Уже на следующий день мало где можно было встре¬
тить людей, одетых в фашистскую форму. Как будто порыв сильного
ветра пронесся над страной и буквально в один день снес по край¬
ней мере все внешние признаки более чем двадцатилетнего режима.
Но речь шла не только о внешних признаках режима. Совершен¬
ный в стране государственный переворот и в силу своей внутрен¬
ней логики, и в силу спонтанно возникшего движения масс должен
был привести не только к устранению Муссолини и высших фаши¬
стских руководителей, но и к ликвидации фашистского режима как
такового. Мероприятия, проведенные правительством Бадольо сра¬
зу после прихода к власти, весьма показательны в этом отношении.
Первым было включение фашистской милиции в состав вооружен¬
ных сил. Как говорилось в сообщении от 26 июля, т. е. уже в первый
день нового правительства, «добровольная милиция национальной
безопасности становится органической частью вооруженных сил».
Правда, эта фактическая ликвидация одного из важнейших инсти¬
тутов фашистского режима была как бы замаскирована фразой
о том, что милиция, как всегда, сотрудничает с вооруженными си¬
лами в защите Родиныи. Но это только фраза, призванная осла¬
бить реакцию, которую может вызвать решение правительства у
десятков тысяч вооруженных чернорубашечников.
Второй день новой власти ознаменовался новыми исключительно
важными решениями. На заседании совета министров 27 июля было
принято решение о роспуске фашистской партии и об отмене закона
о Большом фашистском совете, как несовместимом с возвращением
к конституционным нормам, об упразднении «Особого трибунала»
и об амнистии политическим заключенным, о роспуске «Палаты фа-
ши и корпораций» и о замене ее палатой депутатов, выборы в ко¬
торую должны были быть проведены в течение четырех месяцев
после окончания войны12. Что касается вопроса о корпорациях, то
в списке членов правительства Бадольо вначале фигурировал я
министр корпораций. Однако уже 29 июля агентство «Стефани»
передало сообщение, в котором говорилось: «Среди проблем инсти¬
туционального характера, требующих своего неотложного разреше¬
ния,— проблема профсоюзно-корпоративная. Что касается министер¬
ства корпораций, то, даже если будет изменено его название, в его
компетенции останутся функции по руководству, координации и
ориентации экономики и труда, в то время как сами корпорации
будут упразднены» 13. В этом же коммюнике говорилось о восстано¬
влении профсоюзов. А 5 августа было сообщено, что совет минист¬
ров принял решение об упразднении Национального совета корпо¬
раций и самих корпораций 14.
Таким образом, за 10 дней существования правительства Бадольо
все основные институты фашистского режима были ликвидированы.
Что касается самого правительства, то это было военное правитель-
11 ШсЦ р. 64.
12 ШсЦ р. 157—158.
13 ШсЦ р. 287.
14 ШсЦ р. 208.
165
ство, и одним из первых его актов наряду с прочим был Манифест
о введении осадного положения и комендантского часа. Одновремен¬
но командирам военных частей был разослан специальный цирку¬
ляр о самых строгих мерах против возможных нарушений общест¬
венного порядка. Этот документ и предпринятые в соответствии с
ним санкции (расстрел массовых антифашистских демонстраций,
как это случилось в ряде городов страны) показали, что сразу пос¬
ле двадцати лет фашизма Италия вступила не в эру свободы, демок¬
ратии нли либерализма, а в период военной диктатуры. Если же
сравнивать ее с фашистским режимом, то это была все-таки другая
форма диктатуры, которая шла по пути дефашизации страны, по
крайней мере в институциональном плане.
В связи с этим — вопрос о политической деятельности и полити¬
ческих партиях в период после прихода к власти военного прави¬
тельства Бадольо. Дело в том, что одновременно с роспуском фа¬
шистской партии было принято решение о запрещении вплоть до
окончания войны деятельности всех политических партий. Возвра¬
щаясь к этому вопросу в своем меморандуме к Бадольо от 16 ав¬
густа 1943 г., король писал: «Настоящее правительство должно сох¬
ранить во всех своих действиях характер «военного правительства»,
как об этом было объявлено 25 июля и как это следует из самого
его состава: маршал Бадольо, глава правительства, министры —
все исключительно специалисты в своей области». Король выражал
мнение, что «все сугубо политические проблемы должны быть отод¬
винуты на второй план до будущих правительств, которые могли
бы действовать в более спокойной обстановке» 15.
Однако, практически решение о запрещении деятельности всех
политических партий осталось только на бумаге. Что касается не-
фашистских политических партий, то они в это время действовали
довольно открыто. Положение в лагере этих партий и групп опреде¬
лялось прежде всего растущим влиянием левых партий. После мар¬
товских забастовок 1943 г. особенно заметным влиянием на массы
пользовались коммунисты. Социалисты в этом плане им уступали.
Что же касается движения «Справедливость и Свобода», то оно к
этому времени оформилось в партию, которая стала называться
Партией действия. Центром антифашистского единства этих партий
был Милан. Другим центром антифашистского единства был Рим.
Здесь еще в апреле 1943 г. был создан комитет действия, в котором
принимали участие Иваноэ Бономи, представители либералов и де-
мохристиан, партии которых находились в стадии оформления.
Еще до свержения фашизма стали очевидными различные поли¬
тические ориентации этих центров. Римский комитет, который состоял
в основном из умеренных деятелей, представлявших дофашистскую
демократию, стремился к сотрудничеству с монархией. Миланский
комитет, выражавший левый антифашизм, ориентировался на пря¬
мые народные действия. Интересно, что посредническую деятель¬
ность между двумя комитетами пытались осуществить коммунисты,
15 1Ыс1., р. 309.
166
которые в июне 1943 г. предложили сотрудничество группе Бономи.
Это сотрудничество предполагало единство левых антифашистов и
тех, кто стремился в борьбе против фашизма к сотрудничеству с
монархией. «Но бесполезно,— пишет Джузеппе Маммарелла,— ибо
социалисты и Партия действия были против сближения с королем,
на которого они возлагали вину за фашизм. Соглашение было дос¬
тигнуто только за несколько дней до 25 июля. Руководители Ми¬
ланского комитета согласились на вмешательство монархии, а ру¬
ководители Римского комитета — на вмешательство масс, если мо¬
нархия будет бездействовать. Это соглашение, однако, оказалось
бесполезным. Ни одному из двух комитетов не удалось вмешаться
в события 25 июля и повлиять на них» 16.
После 25 июля антифашистские партии в основном пытались
добиться проведения более решительных мер по дефашизации стра¬
ны, и в частности привлечения к ответственности видных фашистов.
9 августа Бадольо принимал делегацию антифашистских партий,
которая наряду с прочим предъявила ему требование о немедленном
прекращении войны на стороне Германии. Нельзя не отметить, од¬
нако, что это было сопряжено с трудностями, которые невозможно
было решить, что называется, «одним махом». Главной из этих труд¬
ностей была угроза вмешательства немцев. С другой стороны, до
тех пор пока союз с фашистской Германией не был расторгнут и
Италия продолжала войну, начатую фашистским правительством
и во имя фашистских целей, процесс размежевания с фашизмом не
мог быть полным.
Конечно, с самого начала было ясно, что Италия при новом
правительстве будет пытаться выйти из войны на стороне Герма¬
нии и договориться с союзниками. В известной мере раньше даже,
чем это стало ясно самому правительству Бадольо, это понял Гит¬
лер, который стал готовить удар против Италии. Эта угроза, более
того, панический страх перед гитлеровской Германией с самого на¬
чала стали важным фактором внешней политики правительства Ба¬
дольо. С одной стороны, этот страх перед Германией и неоднократ¬
ные заверения в верности союзу с ней, с другой — реальность
англо-американских войск на Сицилии и общего перелома в ходе
войны в пользу антигитлеровской коалиции. Разрыва с Германией
и заключения перемирия с антигитлеровской коалицией требовали
самые широкие народные массы Италии.
В конечном счете секретные переговоры правительства Бадольо
с англичанами и американцами закончились 3 сентября 1943 г.
подписанием документа о перемирии. Пункты этого перемирия уточ¬
няли детали капитуляции Италии перед союзниками17. Стороны
договорились о сохранении их в тайне вплоть до высадки крупных
войск союзников на территории Италии. Была достигнута также до¬
говоренность о подготовке итальянцами условий для высадки англо-
16 МаттагеПа О. Ь’ИаИа Доро П 1а8С1зто. Во1о§па, 1970, р. 31.
17 Текст «Короткого перемирия» из 12 пунктов см. в кн.: Татаго А. Ор. ей.,
уо1. 1, р. 390. Текст «Длинного перемирия» из 44 пунктов см. в кн.: То$са-
по М. Ба1 25 1и^Но а!Г8 зейетЪге. Игепге, 1966, р. 94—106.
167
американского воздушного десанта около Рима. Итальянская сторо¬
на не обеспечила этих условий и высадка была отменена. Прави¬
тельство Бадольо не обеспечило в достаточной мере и подготовку
итальянской армии для сопротивления на случай германского вме¬
шательства. В этот критический момент правительство не встало
на путь решительного сотрудничества и с антифашистскими партия¬
ми, хотя предложения такого рода с их стороны делались.
В результате всего этого — катастрофа, которая наступила пос¬
ле того, как лондонское радио передало вечером 8 сентября 1943 г.
текст перемирия с Италией. С одной стороны, решительные дей¬
ствия немцев, которые, как и говорил Гитлер, нанесли «мгновен¬
ный удар», с другой — нерешительность и растерянность итальянско¬
го правительства, которое не отдало даже войскам приказа о сои-,
ротйвлении немцам. Король и правительство бежали из Рима на
юг страны, где уже начали высаживаться англо-американские вой¬
ска. В то же время большая часть Италии вместе с Римом была
оккупирована германскими войсками.
В этой ситуации в развитии итальянской государственности об¬
наружились по крайней мере три главные тенденции. Во-первых,
попытка восстановления фашистского режима на оккупированной
немцами части территории. Во-вторых, развитие по пути, начатом
королевским правительством Бадольо, которое обосновалось на за¬
нятой англо-американцами южной части полуострова. В-третьих, тен¬
денция к созданию нового правительства на базе органов, возник¬
ших в процессе объединения антифашистских партий для вооружен¬
ной борьбы за национальное освобождение.
Что касается первой из этих тенденций, то ее начало, по-видимо¬
му, следует вести буквально с первых же дней после объявления
о перемирии 8 сентября 1943 г. Именно тогда группа итальянских
фашистских лидеров, бежавших в Германию после государственного
переворота 25 июля, объявила о предстоящем в скором времени
формировании нового фашистского правительства 18. Главными ини¬
циаторами этого были известный сторонник «жесткого курса» и
германофил Роберто Фариначчи и бывший министр культуры Алес¬
сандро Паволини. 12 сентября германские парашютисты под коман¬
дованием Отто Скорцени совершили успешную акцию по освобож¬
дению Муссолини из-под стражи на зимнем курорте в Гран Сассо.
14 сентября Муссолини был доставлен в ставку Гитлера, который
потребовал от него создать новое фашистское правительство на
оккупированной немцами части итальянской территории.
Примечательно, что германские военные руководители отрица¬
тельно отнеслись к идее возвращения Муссолини к политической де¬
ятельности, так как считали более удобным для себя управлять
Италией, как любой другой оккупированной страной. Дело в том,
что на оккупированной немцами части итальянской территории
была уже установлена их власть. Полномочным представителем по
политическим вопросам стал Рудольф Ранн, занимавший до этого
18 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 45.
168
пост германского посла при правительстве Бадольо. Высшее военное
командование было поручено маршалу Альберту Кессельрингу.
Ответственным за внутренний порядок и безопасность Италии стал
эсэсовский генерал Карл Вольф. Но Гитлер считал, что идеологиче¬
ские потенции итальянского фашизма еще не исчерпаны и соответ¬
ственно этому стал осуществляться рожденный в Германии план
воссоздания фашистского режима в Италии.
Отметим, что Муссолини вначале отнесся к этому плану без
особого энтузиазма, так как предпочитал после всего случившегося
исчезнуть с политической сцены. Но он не мог не подчиниться
Гитлеру и должен был сыграть еще одну роль в истории.
18 сентября Муссолини выступил по радио Мюнхена с речью,
в которой он наметил главные программные и институционные
линии нового режима. Исходный пункт этой речи — гневные обви¬
нения по адресу короля, Бадольо, военных кругов, близких коро¬
левской семье, «которые предали итальянский народ, фашизм и
германского союзника». Это они «из-за своего пораженчества,
своих антигерманских чувств несут ответственность за поражения,
испытанные в войне». Новый режим будет, согласно Муссолини,
республиканским, восстановит партию и армию, чтобы возобновить
борьбу плечом к плечу с Германией. «Изменники, которые участво¬
вали с королем и Бадольо в заговоре 25 июля, будут примерно на¬
казаны» 1Э.
Новый режим должен был быть не только «республиканским»,
но и «социальным». В основу социальной программы, изложенной в
речи Муссолини 18 сентября, было положено требование «об унич¬
тожении паразитической плутократии» путем «национализации
промышленности» и превращения труда «в субъект экономики и
нерушимую основу государства». Джузеппе Маммарелла пишет:
«Эта программа шла дальше принципов корпоративизма, который
за двадцать лет был осуществлен только в своей формальной струк¬
туре. Она имела в своей основе те лозунги первоначального фашиз¬
ма 1919 г., которые постоянно присутствовали в установках левого
крыла партии и были своего рода занозой в боку Муссолини многие
годы после прихода его к власти. Это был фашизм, который одевал¬
ся в социалистические одежды и питался идеями революционного
синдикализма. В течение двадцати лет он ловко использовался для
маскировки подлинно реакционной природы фашизма. И вот теперь
он вновь всплывал на поверхность, чтобы дать жизнь неофашизму,
чтобы попытаться возродить иллюзии, начав как бы с нуля. Это
была попытка ценой некоторых обещаний добиться благорасположе¬
ния трудящихся классов после двадцати лет поддержки капитализ¬
ма» 20.
Поволини, ставший секретарем воссозданной фашистской партии,
отправился в Италию, чтобы подобрать министров для нового пра¬
вительства Муссолини. Вся работа в этом направлении проводилась
19 Ш<1., р. 46.
20 1ЬШ.
169
под контролем главного германского представителя по политическим
вопросам Рудольфа, Ранна. 23 сентября 1943 г. состав правительства
был объявлен. Муссолини, кроме премьера, взял себе пост министра
иностранных дел, Гуидо Буффарини, прямой агент гитлеровской
разведки, стал министром внутренних дел, маршал Родольфо Граци-
ани — военным министром 21.
В целом правительство было составлено из людей, находившихся в
предшествующее фашистское двадцатилетие на втором плане.
Муссолини прибыл в Италию в сопровождении генерала СС Кар¬
ла Вольфа. Немцам же принадлежало решающее слово и в вопросе
о резиденции нового правительства. Они отвергли при этом Рим,
ссылаясь на то, что он был объявлен «открытым городом», предло¬
жив взамен небольшой городок Сало на берегу озера Гарда. Един¬
ственная дорога, которая вела к резиденции нового фашнстского
правительства, находилась под контролем специальных немецких
подразделений, которые также охраняли саму резиденцию и даже
кабинет Муссолини. По существу, правительство «республики Сало»,
как стали называть это «второе издание» фашизма в Италии, с са¬
мого начала превратилось в придаток германской военной админи¬
страции, в режим, который нельзя назвать иначе как марионеточ¬
ным.
Немцы взяли под свой контроль золотые запасы Италии и стали
даже выпускать оккупационные марки, которые, правда, вскоре были
отменены взамен контрибуции, выплачиваемой итальянской сторо¬
ной на содержание германской армии в Италии. Эта контрибуция,
равно как и вся политика подчинения промышленного производства
в Северной Италии германским военным нуждам, ложилась тяже¬
лым бременем на итальянскую экономику, не говоря уже об оскорб¬
лении национального самолюбия. И все же на первых порах Мус¬
солини удалось добиться некоторых успехов в деле утверждения
новой власти на оккупированной немцами части итальянской терри¬
тории. Вот что пишет по этому поводу итальянский историк Робер¬
то Батталья: «Это был период, когда республика Сало, ведя ярост¬
ную пропаганду против правительства Бадольо, сумела увлечь за
собой наиболее дезориентированную часть молодежи и добиться не¬
которого притока призывников во время первого призыва юношей
1923 и 1924 годов рождения. В писаниях, распространяемых нео¬
фашистской пропагандой, наряду с мотивами о необходимости вер¬
нуть поруганную честь, фигурировали мотивы борьбы против капи¬
тализма, крупный капитал назывался врагом номер один, виновни¬
ком войны и разрухи. За словами последовали и дела: были арес¬
тованы Вольпи и Чини, на предприятиях поощрялось создание
внутренних фабрично-заводских комиссий, пытались даже создать
отряды, состоящие из рабочих, для борьбы со спекуляцией на чер¬
ном рынке» 22.
21 8ап1агеШ Е. 81опа с1е1 !азс15ШО. Коша, 1973, уо1. 3, р. 324'.
22 Батталья Р. История итальянского движения Сопротивления. М., 1954,
с. 180—181.
170
Программным манифестом «Итальянской социальной республи¬
ки» (как официально именовалась «республика Сало») стала так
называемая Веронская хартия, принятая на I съезде воссозданной
фашистской партии в Вероне в ноябре 1943 г. Хартия содержала
множество всевозможных обещаний, выполнение которых обуслов¬
ливалось созывом Учредительного собрания по окончании войны».
В хартии провозглашалась ликвидация монархии и установление
республиканского строя, признавалось право контроля и критики
в отношении органов государственной власти, право избрания главы
государства всеми гражданами на демократической основе. В со¬
циальной области хартия базировалась на принципе защиты частной
собственности, если она «не наносит ущерба в физическом п мораль¬
ном отношении» другим людям. Транспорт и предприятия военной
промышленности должны были управляться государством. Внутрен¬
ние фабрично-заводские комиссии должны были быть преобразованы
в советы управления, в которых представители инженерно-техниче¬
ского персонала и рабочих «будут тесно сотрудничать в деле спра¬
ведливого установления заработной платы и справедливого распреде¬
ления доходов». Признавалось право каждого гражданина на жилую
площадь, рабочим была обещана прибавка к заработной плате, для
спекулянтов с «черного рынка» была установлена смертная казнь.
В области внешней политики в хартии говорилось о необходимости
«жизненного пространства» для итальянцев и о необходимости соз¬
дания «европейского сообщества наций на федеральной основе» 23.
Как комментирует эту хартию Джузеппе Маммарелла: «Это была
программа, которая собрала отовсюду понемногу и в которой были
представлены установки всех главных социальных движений, имев¬
ших место в Италии в течение последних сорока лет. Эта ее неод¬
нородность и масштаб проблем, ею затрагиваемых, делали из нее в
большей мере документ сугубо идеологического характера, чем про¬
грамму, предназначенную для непосредственного осуществления. В
самом деле, за исключением нескольких поспешных национализаций,
объявленных в последние месяцы существования Итальянской со¬
циальной республики, и некоторых мер против чрезмерных накопле¬
ний капиталов, все эти пункты остались на бумаге...». Что касается
внешней политики и требования «жизненного пространства» для
итальянцев, то «между октябрем 1943 и февралем 1944 г. немцы
продолжали процесс германизации области Альто Адидже и уста¬
новили свою полную административную юрисдикцию над различ¬
ными районами Венеции-Джулии в форме весьма близкой к аннексии
этих районов» 24.
Спустя два месяца, в январе 1944 г., в том же дворце Скалиге-
ров в Вероне, где происходил съезд фашистской партии, состоялся
процесс «над участниками заговора 25 июля». Речь шла о 19 чле¬
нах Большого фашистского совета, которые 25 июля 1943 г. голосо¬
вали за резолюцию Гранди. Из них перед «Особым трибуналом»,
23 РегИсопе О. Ьа гериЬЬНса (И 8а1о. Нота, 1947, р. 156—161.
24 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 48—49.
171
который был восстановлен в «республике Сало», предстало 6 человек,
остальные судились заочно. Казнь пяти из этих шести обвиняемых,
в том числе и зятя Муссолини графа Галеаццо Чиано, должна была
служить устрашающим примером для всех противников фашизма.
Но главное—это то, что Веронский процесс должен был укрепить
веру Гитлера в Муссолини, в его возхможности вести непримиримую
борьбу за общее дело. Правда, последнее не побудило немцев изме¬
нить свое решение в вопросе о формировании новой итальянской ар¬
мии, которую маршал Грациани надеялся укомплектовать за счет
600 тыс. итальянских солдат и офицеров, вывезенных в Германию
и содержащихся в концлагерях. Будучи слишком низкого мнения
о боеспособности итальянцев, немецкие власти предпочитали исполь¬
зовать этих солдат и офицеров главным образом как рабочую силу.
Вместо этого Муссолини было разрешено создать так называемую
«национальную республиканскую гвардию», предназначенную для
борьбы с «внутренними врагами», т. е. в первую очередь с партиза¬
нами.
Партизанская борьба с течением времени становится все более
заметным фактором развития событий на оккупированной немцами
части территории Италии. Во всяком случае, тенденция к вос¬
становлению фашистской государственности на этой территории
наталкивается в лице партизанского движения на все более серьез¬
ное препятствие. Партизаны убивали представителей фашистской
власти на местах, а с течением времени стали совершать все более
дерзкие нападения также на немцев. Вначале это были в основном
отряды, сформированные из солдат и офицеров распавшейся италь¬
янской армии. Они называли себя «независимыми», имея в виду
свою независимость от той или иной политической партии. Отряды,
связанные с какими-либо партиями, назывались «политическими».
Постепенно основной тон в борьбе стали задавать именно они,
в основном за счет отрядов, руководимых коммунистами и называв¬
ших себя именем Гарибальди. Для борьбы в городах гарибальдий¬
цы одни из первых стали создавать группы патриотического дейст¬
вия (Г АП). На втором месте после коммунистов по количеству соз¬
данных ею отрядов шла Партия действия. Ее отрягты назывались
«Справедливость и свобода» и комплектовались в значительной ча¬
сти за счет интеллигенции. Позднее стали создаваться отряды имени
Маттеотти, руководимые социалистами. Либералы и католики вна¬
чале не принимали участия в создании партизанских отрядов, так
как противились самой идее вооруженной борьбы. Однако католики
в лице христианско-демократической партии, опасавшейся роста
влияния левых партий, стали в конце концов налаживать связи с
«независимыми» отрядами. Их вооруженные группы стали назы¬
ваться «Зеленое пламя».
Численность партизанских отрядов в Северной Италии, со¬
ставлявшая в феврале-марте 1944 г. примерно 20—30 тыс. человек,
в мае-июне того же года возросла до 70—80 тыс. человек25. Ин-
25 Батталья Р. Указ, соч., с. 357.
тересно отметить, что в своем письме к Гитлеру в ноябре 1943 г.
Муссолини уверял, что «появление вооруженных групп в некото¬
рых горных районах не представляет опасности», что две тысячи
полицейских «покончат с их действиями». Однако уже в апреле
1944 г. маршал Грациани в письме к начальнику германского вер¬
ховного командования генералу Вильгельму Кейтелю писал, что
«партизаны представляют собой главную опасность существованию
республики» («республики Сало».—Б. Л.) 26.
Итальянская социальная республика и Южное королевство —
таковы были два государственных образования, сложившихся на
территории Италии после сентября 1943 г. Причем если в первом
из них нашла свое выражение тенденция к возрождению фашист¬
ской государственности, то во втором — тенденция к созданию но¬
вой государственности, начатая правительством Бадольо после госу¬
дарственного переворота 25 июля 1943 г. Территориальные рамки
этого государственного образования сузились после 9 сентября
1943 г. до масштабов южной оконечности Апеннинского полуостро¬
ва, занятой англо-американскими войсками, а его юрисдикция соот¬
ветственно была ограничена властью Союзнического военного уп¬
равления оккупированными территориями (АМГОТ). Однайо его
международный авторитет, напротив, значительно возрос с момента,
когда 13 октября 1943 г. королевское правительство Бадольо объ¬
явило войну Германии. В тот же день была опубликована Деклара¬
ция правительств Советского Союза, Великобритании и Соединен¬
ных Штатов о признании ими Италии совместно воюющей стороной:
«Правительства Советского Союза, Великобритании и Соединенных
Штатов признают позицию Королевского Итальянского Правитель¬
ства, как это было сформулировано Маршалом Бадольо, и прини¬
мают активное сотрудничество итальянской нации и вооруженных
сил в качестве совместно воюющей стороны в войне против Гер-*
мании». В Декларации признавалось право итальянского народа са¬
мому решить вопрос о форме правления после освобождения своей
страны: «Ничто не может ущемить абсолютного и неотъемлемого
права народа Италии принять конституционными средствами реше¬
ние о демократической форме правительства, которую он в конечном
счете будет иметь» 27.
Комментируя эту Декларацию, итальянский исследователь Ро¬
берто Батталья писал: «Объявление войны Германии явилось новым
и позитивным фактором, который открыл перед правительством Юга
новые перспективы и разрешил вопрос о его международном поло¬
жении. За объявлением войны Германии немедленно последовало
признание Италии совместно воюющей стороной и признание союз¬
никами правительства, которое до этого, можно сказать, было не
уверено решительно ни в чем, даже в том, что оно существует».
И далее Батталья высказывает ряд соображений, имеющих отноше¬
ние к общей характеристике правительства Бадольо: «Если до 13 ок-
26 МсттегПо <Н Шегахюпе т ИаНа, 1950, N 5, р. 4—5.
27 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. М.,
1946, т. 1, с. 406—407.
173
тября 1943 г. правительство Бадольо продолжало оставаться тем же,
каким оно было 25 июля, то начиная с этой даты оно изменило
свой характер, хотя состав его не изменился. Южное королевство
встало на сторону сил, стремившихся к поражению немецкого и
итальянского фашизма, и его заслугой явилось то, что в ^Италии
фронт этой борьбы расширился и в нее были вовлечены новые силы.
Именно благодаря этому, а не из-за одного лишь принципа легити¬
мизма, который всегда абстрактен, когда речь идет об исторических
событиях, Южная Италия получила фактическое право на сущест¬
вование» 28.
Подобная характеристика «королевства» на Юге в сравнении с
тем, что представляла собой «республика» на Севере, лишний раз
доказывает недостаточность характеристики, государства с точки
зрения формы правления как таковой. Например, в сознании мно¬
гих представителей левого крыла антифашизма институт монархии
сливался с фашистским режимом, был элементом этого режима.
Поэтому споры об отношении к монархии приобрели здесь исклю¬
чительно острый характер. В какой мере это способствовало объ¬
единению всех сил в борьбе против главного врага — фашизма?
Надо полагать, что именно этой главной задаче был подчинен тот
пункт Декларации союзников, который относил вопрос о форме пра¬
вления в Италии на будущее.
Эта позиция была подтверждена и на Конференции министров
иностранных дел Великобритании, США и Советского Союза, про¬
ходившей в Москве с 19 по 30 октября 1943 г. и созванной по ини¬
циативе Советского правительства. В принятой на этой конференции
Декларации подтверждалось суверенное право итальянского народа
«впоследствии избрать свою собственную форму правления». Вме¬
сте с тем, признавая реальность существующего в Италии коро¬
левского правительства Бадольо, союзники выражали пожелание,
чтобы оно стало более демократическим «путем включения предста¬
вителей тех слоев итальянского народа, которые всегда выступали
против фашизма». В Декларации указывалось также на необходи¬
мость ликвидации остатков и последствий фашистского режима:
упразднение всех учреждений и организаций, созданных фашист¬
ским режимом, устранение из учреждений и администрации всех
фашистских и профашистских элементов, предание суду фашистских
главарей и военных преступников 29.
Контроль за выполнением решений Московской конференции
был возложен на Консультативный совет по вопросам Италии в со¬
ставе представителей США, Англии, Советского Союза и Француз¬
ского комитета национального освобождения. Этот комитет, в част¬
ности, с удовлетворением встретил постановление о дефашизащш,
принятое правительством Бадольо 24 ноября 1943 г. Согласно этому
постановлению, лишались политических прав те фашисты, кото¬
рые лично были ответственны за подавление политических и граж-
28 Батталья Р. Указ, соч., с. 167—168.
29 СССР — Италия. Страницы истории, 1917—1984: Документы и материалы.
М, 1985, с. 64-65.
174
данских свобод и за пересмотр законодательства в течение послед¬
них двадцати лет. Наказанию подлежали также лица, которые со-
труднршали с немцами после подписания перемирия. Из администра¬
тивного аппарата должны были быть удалены лица, принадлежав¬
шие к трем высшим категориям фашистской иерархии30. Это по¬
становление было конкретизировано и расширено декретом 24 де¬
кабря 1943 г. В нем указывалось, что из административного аппа¬
рата должны быть удалены лица, принадлежавшие к десяти высшим
категориям фашистской иерархии: от представителей верхушки фа¬
шистской партии до политических секретарей и мэров городов с на¬
селением свыше 50 тыс. человек 31.
На практике, однако, все эти меры по дефашизации тормози¬
лись или, во всяком случае, проводились очень непоследовательно.
Впрочем, это было вполне естественно для таких людей, как король
Виктор Эммануил III и маршал Бадольо: ведь первый был и во
времена фашизма пусть даже чисто формально, но все же главой
государства, а второй в те же времена — высшим военачальником
итальянской фашистской армии, хотя и окруженный ореолом изве¬
стной оппозиции по отношению к Муссолини. Меры по дефашиза¬
ции тормозились также англо-американской военной администраци¬
ей, которая, как и правительство Бадольо, опасалось широкой на¬
родной инициативы в этом вопросе и роста левых сил на гребпе
антифашистской волны.
В этом отношении весьма показательно было отношение прави¬
тельства Бадольо к росту партизанского движения на Севере. «Пра¬
вительство,— писал Бадольо в своих мемуарах,— сразу поняло, что
нельзя допускать бесконтрольного развития этого движения, которое
могло быть полезным только при правильном руководстве»32.
С этой целью был создан специальный военный центр на Юге, ко¬
торый тесно сотрудничал с англичанами и американцами, также
заинтересованными в установлении определенных границ для пар¬
тизанского движения. В конечном счете это движение сводилось
лишь к вспомогательному средству для военных операций, а поэто¬
му должно было носить характер сугубо военной организации, ру¬
ководимой армейскими офицерами и подчиняющейся указаниям во¬
енного центра и соответственно союзников. Естественно, что при та¬
ком подходе влияние политических партий в партизанском движе¬
нии рассматривалось как фактор отрицательный, что объяснялось,
в частности, стремлением каждой из этих» партий к достижению соб¬
ственных политических целей как бы в ущерб «общим националь¬
ным интересам».
Между тем движение Сопротивления в Италии33 приобрело уже
в это время свои единые политические органы, которые рассматри-
30 Татаго А. Ор. ей., Кота, 1950, уо1. 2, р. 194.
31 Т Ь ]* с].
32 ВаАо^Ио Р. Ь’НаНе <1апз 1а зесопйе §иегге топ<Иа1е. Р., 1946, р. 279—280.
33 В отечественной литературе о движении Сопротивления в Италии имеются
монографические исследования: Ковальский Н. А. Итальянский народ про¬
тив фашизма. М., 1957; Филатов Г. С. Итальянские коммунисты в движе-
175
вались многими как зародыш новой государственной власти и стали,
таким образом, олицетворением еще одной тенденции в развитии
итальянской государственности. Мы имеем в виду комитеты нацио¬
нального освобождения. Первый Комитет национального освобож¬
дения, созданный в Риме 9 сентября 1943 г., возник тогда,
когда правительство Бадольо бежало из столицы на Юг перед
лицом германской угрозы. Именно в этот момент созданный ра¬
нее Комитет антифашистских оппозиционных партий был преоб¬
разован по аналогии с высшим органом французского сопротивле¬
ния в Комитет национального освобождения (КНО). Этот орган взял
на себя по существу правительственные функции, обратившись к
стране 9 сентября 1943 г. с призывом к сопротивлению: «В момент,
когда нацизм пытается восстановить в Риме и во всей Италии власть
своего фашистского союзника, антифашистские партии объявляют
о создании Комитета национального освобождения, чтобы призвать
итальянцев к борьбе и вернуть Италии достойное место в сообще¬
стве наций» 34. Этот призыв не остался без ответа со стороны мно¬
гих римлян, принявших участие в обороне своего города от немцев.
И хотя столица пала, она избежала самого глубокого унижения —
сдачи без сопротивления.
В состав Комитета национального освобождения, созданного в
Риме 9 сентября 1943 г., вошли представители шести антифашист¬
ских партий: христианско-демократической, либеральной, демокра¬
тии труда, Партии действия, коммунистической и социалистической
партий. Президентом комитета стал лидер Партии демократии тру¬
да Иваноэ Бономи. Сама по себе эта партия не оставила сколько-
нибудь заметного следа в истории Сопротивления и политической
борьбы в Италии в это время. В плане влияния на массы и на тен¬
денции развития итальянской государственности в это время сле¬
дует отметить прежде всего три левые партии: Партию действия,
социалистическую и коммунистическую партии.
Первая из них — Партия действия — в своей учредительной
программе, опубликованной в январе 1943 г., требовала ликвидации
монархии и установления республики, которая гарантировала бы
гражданские и политические свободы и базировалась бы на класси¬
ческом принципе разделения власти исполнительной, законодатель¬
ной и судебной35. Влияние Партии действия было довольно силь¬
ным главным образом на антифашистски настроенных интеллиген¬
тов, и ее называли даже «партией профессоров». Ее непримири¬
мость к фашизму и стремление к радикальному преобразованию
итальянского государства на демократических основах привлекали
к ней также симпатии части рабочих. Вместе с тем Партию дейст¬
вия характеризовала моральная нетерпимость, которая оборачива¬
нии Сопротивления. М., 1964; Комолова Н. П. Движение Сопротивления и
политическая борьба в Италии. М., 1972.
34 Вопотг 1и. Бхапо <Н ни аппо, 2 §ш§по 1943 — 10 зш§по 1944. МИапо, 1947,
р. 100.
35 Ье$пап1 М. Ь’НаНа <1а1 1943 а1 1948: ЬоИе роННсЬе е зос1аН. Топпо, 1974,
р. 24—26.
176
лась зачастую отсутствием политической гибкости, столь необходи¬
мой для создания действительно широкого общенационального
фронта борьбы против фашизма. В партии было два крыла — ре¬
волюционное, настроенное на социалистическую перспективу, и уме¬
ренное, склонявшееся к прогрессивному либерализму.
В основе политики социалистической партии лежала ее про¬
граммная декларация, опубликованная в августе 1943 г. В ней
партия провозглашала своей целью борьбу за установление в Ита¬
лии социалистической республики трудящихся, за завоевание проле¬
тариатом власти. Буржуазное государство должно быть разрушено,
средства производства и обмена должны быть социализированы36.
После событий 8 сентября 1943 г. социалистическая партия не¬
сколько смягчила это требование в интересах достижения более ши¬
рокого единства в борьбе против германских оккупантов и их
итальянских фашистских союзников. Однако лозунг непосредствен¬
ной борьбы за социалистическую республику довольно часто появ¬
лялся в документах социалистической партии, особенно в програм¬
мных установках группы Лелио Бассо, которая превратилась в
своего рода фракцию на левом фланге партии и имела большое влия¬
ние на рабочих в Милане.
Как Партия действия, так и социалисты выражали свое резко
враждебное отношение к правительству Бадольо. Не были исклю¬
чением в этом отношении и коммунисты. В своем обращении к
итальянскому народу, опубликованном в конце сентября 1943 г.,
руководители коммунистической партии оценивали приход к власти
правительства Бадольо как «попытку спасения тех самых плуто¬
кратов — империалистов, которые были вдохновителями фашизма».
Политика правительства Бадольо связывалась с «интересами ре¬
акционных сил». И далее в обращении говорилось: «Борьба против
империализма не может быть ограничена только борьбой против
иностранной плутократии, но должна вестись также и против плу¬
тократии своей страны. Рабочий класс будет главной силой, кото¬
рая возглавит народные массы в борьбе за окончательную ликви¬
дацию политической власти империалистов, ответственных за раз¬
бойничью войну и страдания нации». На смену политической власти
империалистов придет новая демократия, которая будет «народной
демократией», и ее «главной движущей силой» будет рабочий класс,
задачей которого будет обеспечить развитие «на пути прогресса и к
более высокой цивилизации» 37.
Таким образом, в отличие от социалистов руководство коммуни¬
стической партии исходило из перспективы непосредственной борь¬
бы за «народную» или «новую» демократию, которая должна была
быть своего рода промежуточным звеном на пути борьбы за социа¬
лизм. Такой подход к проблеме складывался у ряда итальянских
коммунистов уже во второй половине 30-х годов, однако говорить
о сколько-нибудь определенной концепции на этот счет было бы
36 Шй, р. 27—30.
37 Шй, р. 30—35.
177
преувеличением. Предполагалось наряду с прочим проведение на
промежуточном этапе ряда структурных реформ, которые облегчали
«бы в дальнейшем социалистическое преобразование государства.
Далеко не все коммунисты были согласны с такой перспективой,
многие из них стремились в это время, как и социалисты, к непо¬
средственной борьбе за установление социалистической республики.
Весьма характерно, однако, что в новый пакт о единстве действий
между социалистической и коммунистической партиями, заключен¬
ный 28 сентября 1943 г., т. е. уже после событий 8 сентября того
хода, был включен тезис о борьбе за создапие «народной демокра¬
тии» именно в том смысле, в каком говорили о ней коммунисты.
Отметим также, что сам по себе этот термин был довольно неустой¬
чив и часто подменялся терминами «прогрессивная демократия»,
-«новая демократия» и т. п.
В противовес позициям трех левых партий в это время христиан¬
ские демократы полагали, что «институциональная проблема должна
быть решена путем консультации с народом и только после войны...
Бо время войны над всем должен господствовать высший закон
единства и не следует начинать дискуссию, которая могла бы его
поколебать». Эти слова взяты нами из раздела «Реконструкция де¬
мократического государства» программного документа христианско-
демократической партии, опубликованного в декабре 1943 г.38
В этом документе среди прочего христианские демократы возвраща
лись к своему давнему предложению о том, чтобы наряду с нал*,
той депутатов, избранной на основе всеобщего голосования, вместо
сената была бы создана в будущем ассамблея, представляющая от¬
дельные категории труда и профессии. ХДП выдвигала также на бу¬
дущее довольно широкую программу реформ в промышленности и
сельском хозяйстве, требовала ликвидации господства крупного мо¬
нополистического капитала и т. п. И здесь, как и в других партиях,
было более радикальное и более умеренное крыло в партии.
В отличие от этого либеральная партия склонялась в основном
ж восстановлению либеральной политической системы дофашистско-
то периода, считая ее достаточно хорошей основой для прогрессив¬
ного развития итальянского государства. Позиция либеральной пар¬
тии в этом вопросе во многом определялась концепциями ее лидера
Бенедетто Кроче, который был очень высокого мнения об итальян¬
ском либеральном государстве дофашистского периода. Это не
исключало, с их точки зрения, проведения некоторых реформ, по
вопросу о которых мнения либералов также расходились. В плане
нашей темы особо отметим, что Кроче занимал довольно неприми¬
римую позицию в отношении короля за его сотрудничество с фа¬
шизмом. Но это касалось именно короля Виктора Эммануила III,
а не института монархии как такового. Поэтому, требуя отречения
короля от престола, Кроче хотел в то же время спасти трон для
его потомков, прибегнув к институту наместничества39.
38 1ЫЙ., р. 36—42.
39 Сгосе В. (Зиапйо ГНаНа ега 1а§На1а т йие. Вап, 1948, р. 25.
178
Кроче вместе с членами Партии действия Альберто Таркиани и
Альберто Чанка создал 24 сентября 1943 г. в Неаполе, находившем¬
ся тогда еще под германской оккупацией, Национальный фронт ос¬
вобождения. Однако вскоре, уже после освобождения Неаполя, эта
организация была переименована по аналогии с римской в Комитет
национального освобождения. На Севере главным центром анти¬
фашистских сил стал Миланский комитет национального освобожде¬
ния, созданный 11 сентября 1943 г. В дальнейшем он стал главным
руководящим центром как всех других областных КНО на Севере
страны, так и действовавшей там партизанской армии. В отличие
от Римского КНО в Североитальянский КНО входили представители
пяти партий, так как отделений Партии демократии труда на Се¬
вере не было. Председателем Североитальянского КНО был беспар¬
тийный Альфредо Пиццони. Однако его роль здесь была менее
значительной, чем Бономи в Риме. Для координации деятельности
партизанских отрядов различных направлений при Североитальян¬
ском КНО был создан военный комитет во главе с членом Партии
действия Ферруччо Парри, который в дальнейшем осуществлял свои
функции совместно с коммунистом Луиджи Лонго.
В конечном счете на фоне целой системы областных КНО, со¬
зданных в это время в Италии, фактически сложилось три главных
центра этой системы — Центральный КНО в Риме, Североитальян¬
ский КНО в Милане и Южный КНО в Неаполе. Главенствующее
положение формально занимал Центральный КНО в Риме. Но поли¬
тическая ориентация каждого КНО была сугубо индивидуальной,
она определялась как ситуацией, в которой они действовали, так и
соотношением сил между партиями, которые входили в эти коми¬
теты.
Что касается Северной Италии, то здесь соотношение сил скла¬
дывалось в пользу левых партий. В то же время по вопросу о фор¬
ме государственного правления, а более конкретно — об отношении
к монархии КНО в Милане занимал, по определению Роберто Бат¬
талья, «уклончивую» позицию. Эта позиция, по его мнению, «отра¬
жала опасение задеть за живое те монархические элементы, кото¬
рые, как, например, в Пьемонте, одни из первых встали на путь
партизанской борьбы, т. е. она была вызвана необходимостью со¬
хранения единства в рядах движения Сопротивления — необходи¬
мостью, продиктованной практическими соображениями. Хотя ре¬
шение «умолчать» и было, как это всегда бывает, самым легким, ш>
таящим в себе опасность решением и хотя представитель коммуни¬
стической партии выступал против него, линия, проводившаяся
КНО Северной Италии, в целом была направлена на расширение во¬
оруженной борьбы»40. А Г. С. Филатов писал на этот счет: «На¬
чало боевых операций побуждало комитеты национального освобож¬
дения в Северной Италии меньше времени тратить на дискуссию по
общим вопросам и больше заниматься практическими делами. Так,
вопрос об отношении к монархии, который парализовал деятель-
40 Батталья Р. Указ, соч., с. 173—174.
179
зюсть римского комитета, после обсуждения в Милане был факти-
"чески отложен на послевоенное время. Внимание миланцев сразу же
^ыло поглощено вопросами связи с отрядами и руководством парти¬
занским движением» 41.
В Риме по предложению Партии действия, поддержанному со¬
циалистами, была принята 16 октября 1943 г. резолюция, в которой
заявлялось об отказе подчиняться королевскому правительству Ба¬
дольо. Резолюция требовала, чтобы было сформировано «чрезвы¬
чайное правительство, выражающее волю тех политических сил,
которые с самого начала боролись против фашистской диктатуры, а с
сентября 1939 г.— против фашистской войны». В резолюции указы¬
валось на необходимость того, чтобы это правительство порвало со
старым государством. Новому правительству вменялось: «1) при¬
нять на себя все конституционные прерогативы государства, избе¬
гая, однако, таких действий, которые могли бы нарушить согласие
ънутри нации и подменить будущее народное волеизъявление;
2) вести освободительную войну совместно с Объединенными на¬
циями; 3) призвать народ по окончании военных действий принять
решение о форме государственного правления» 42.
Со своей стороны КНО в Неаполе, в котором тон задавала груп¬
па видных дофашистских деятелей во главе с Бенедетто Кроче, по¬
требовал немедленного отречения короля, отказа принца Умберто от
прав на престол и создания регентского совета, который помогал
<бы править малолетнему принцу Неаполитанскому, возведенному
таким образом на престол43. За немедленное отречение короля
высказались также южные центры Партии действия, социалистиче¬
ской и коммунистической партий. Это требование было поддержано
также южным центром христианско-демократической партии, ко¬
торый, однако, сделал на этот счет оговорку о том, что в принципе
вопрос о государственном устройстве Италии следует отложить на
послевоенный период 44.
В этих условиях правительству Бадольо — правительству так
называемого Южного королевства — было очень трудно расширить
свою политическую базу за счет партий, входивших в систему ко¬
митетов национального освобождения. Из воспоминаний председа¬
теля Римского КНО Бономи следует, что он получил предложение
Бадольо войти в состав правительства, но отверг его, сославшись
на резолюцию своего комитета от 16 октября 1943 г.45 Подобные
предложения были отклонены также Кроче, Карло Сфорца, воз¬
вратившимся из Америки и примкнувшим к Партии действия,
а также членом христианско-демократической партии Джулио Ро¬
дино 46. 20 января 1944 г. состоялась встреча Бадольо с руководи¬
телями южного центра коммунистической партии Велио Спано и
41 Филатов Г. С. Крах итальянского фашизма. М., 1973, с. 382.
42 ()иаът,а ОУаИат Ь., УоИегга Е. II ^оуегио Нех СЫЧ. Топпо, 1966, р. 19—20.
43 Ъе§Н Евртова А. II ге&по с1е1 8ис1. Коша, 1946, р. 180.
44 ТирШ С. I йешоспзИат: сЬгопасЬе <И 10 апш. МПапо, 1954, р. 65—66.
45 ВопогпЬ 1и. Ор. ей., р. 124—125.
46 (^иаъъа С., УаИат Ь., УоИегга Е. Ор. ей., р. 20.
180
Оронло Реале. Сделанное им предложение о вхождении в прави¬
тельство было отвергнуто и на этот раз. Как и в других случаях,
условием вхождения в правительство было требование оппозицион¬
ных партий о немедленном отречении короля от престола47.
Требование об отречении короля как условии создания прави¬
тельства с участием оппозиционных антифашистских партий было
сформулировано в резолюции первого общенационального конгрес¬
са комитетов национального освобождения, который состоялся 28—
29 января 1944 г. на территории Южного королевства в городе
Бари. На этот конгресс прибыли представители антифашистских
партий, а также Центрального и Североитальянского КНО. В ос¬
нову дискуссии был положен проект резолюции, предложенной
Партией действия, который гласил: «Немедленное отречение коро¬
ля от престола и предъявление ему обвинения в совершенном им
нарушении Статута; провозглашение настоящего конгресса постоян¬
ным представительным собранием, с тем чтобы в свое время состав
этого собрания был дополнен за счет представителей областей, кото¬
рые в настоящее время еще не освобождены, и чтобы оно сущест¬
вовало вплоть до созыва Учредительного собрания; избрание испол¬
нительной джунты, которая должна представлять Ита'лию перед
Объединенными нациями до тех пор, пока не будет освобожден
Рим» 48.
Этот проект резолюции был поддержан представителями комму¬
нистической и социалистической партий. Им противостояли либера¬
лы и христианские демократы. Их позиция нашла свое наиболее
яркое выражение в выступлении Бенедетто Кроче. На призывы к
революции, выдвинутые Партией действия, Кроче ответил, что для
того, чтобы осуществить «акт силы», потребовалось бы «выйти на
улицу» а поскольку эта возможность исключается ввиду присутст¬
вия англо-американских войск, то не остается ничего другого, как
оказать определенное моральное давление на англо-американские
власти для того, чтобы те приняли решение заставить короля —
«этого последнего представителя фашизма» — отречься от престо¬
ла 49.
Таким образом, как левые, так и умеренные партии были едино¬
душны в требовании о немедленном отречении короля. Это и было
записано в принятой единогласно резолюции, которая указывала
также на необходимость «приступить к формированию правитель¬
ства с чрезвычайными полномочиями и с участием всех партий,
представленных на настоящем конгрессе». Наконец, резолюция со¬
держала пункт «об учреждении постоянной исполнительной джун¬
ты, которая должна обеспечить необходимые условия для осуще¬
ствления вышеназванных задач». По сравнению с проектом резолю¬
ции Партии действия в этой принятой конгрессом резолюции отсут¬
ствовало требование о провозглашении настоящего конгресса посто¬
янным представительным собранием, наподобие конвента времен
47 Ьерге А. Ьа зуоНа ей 8а1егпо. Коша, 1966, р. 14.
48 Батталья Р. Указ, соч., с. 276.
49 Там же, с. 276—277.
181
Французской революции XVIII в. Не было никаких конкретных
указаний и о характере деятельности джунты и ее функциях. «От¬
сюда,— как отмечал Батталья,— неуверенность, неопределенность
и бессистемность мероприятий, проводимых джунтой после конгрес¬
са в Бари,— мероприятий, которые нередко поспешно принимались
и затем вдруг отменялись, как это было, например, с так называе¬
мым «пассивным сопротивлением» представителям государственной
власти... С одной стороны, сверху закрылись все пути к соглашению
с правительством Бадольо, с другой — не было никакой возможности
завоевать политическую власть снизу дри помощи народного дви¬
жения» 50.
В результате споров о монархии сложное положение создалось
и в Центральном комитете национального освобождения в Риме.
Вскоре после конгресса в Бари, 9 февраля, социалистическая пар¬
тия выступила с заявлением, в котором обусловила свое дальней¬
шее участие в комитете требованием, чтобы этот комитет высказал¬
ся за ликвидацию монархии еще до созыва Учредительного собра¬
ния. Социалистов поддержала Партия действия. В результате ост¬
рых дискуссий на этот счет Центральный КНО в Риме фактически
распался и перестал действовать. Его председатель Бономи подал
23 марта в отставку 51.
Весьма показательно также, что по мере приближения дня осво¬
бождения Рима обострились разногласия по вопросу об отношении
к королю и монархии в Италии между США и Англией. По край¬
ней мере, до января 1944 г. в США делали ставку на сохранение
монархии в Италии, но полагали, что короля Виктора Эммануила
следовало сместить. Затем, как показывает, в частности, в своем
исследовании О. В. Серова, американская позиция изменилась. «Го¬
сударственный департамент пришел к выводу, что не следовало
больше откладывать вопрос о реорганизации итальянского прави¬
тельства на широкой политической основе. Признавалось, что ни¬
какая политическая реконструкция под руководством Виктора Эм¬
мануила невозможна: он никогда не отречется по собственной воле
и чем дальше, тем труднее будет заставить его пойти на это. В Ва¬
шингтоне были настроены решительно против возвращения короля
в Рим, ибо это могло усилить его нежелание отречься. Решение во¬
проса о форме правления предлагалось отложить на последующее
время, когда Италия будет освобождена» 52. В соответствии с этой
позицией правительства США и с развернувшейся в Италии дискус¬
сией генерал Генри Вильсон, союзный главнокомандующий на
Среднеземноморском театре военных действий, в феврале рекомен¬
довал потребовать отречения короля и создания нового правитель¬
ства53. Правительство Англии со своей стороны выступило за сохра¬
нение монархии в Италии и Виктора Эммануила в качестве короля.
50 Там же, с. 277—278.
51 Вопотг 1и. Ор. ей., р. 163—164.
52 Серова О. В. Италия и антигитлеровская коалиция, 1943—1945. М., 1973„
с. 159.
53 Там же, с. 161.
182
В середине марта полемика между Рузвельтом и Черчиллем по
этому вопросу достигла высшей точки накала.
Именно в это время, 14 марта, было опубликовано сообщение
о том, что, идя навстречу просьбе правительства Бадольо, Совет¬
ский Союз первым из стран Объединенных наций установил с ним
непосредственные отношения. Это была дипломатическая акция,
которая вызвала неудовольствие со стороны правительств США и
Англии, опасавшихся усиления таким образом влияния Советского
Союза на развитие событий в Италии, а с другой — чувство удов¬
летворения и благодарности итальянского правительства: «Совет¬
ская Россия протягивает нам руку, несмотря на ошибки прошлого
режима. И это явится жестом, который, несомненно, не будет забыт
итальянским народом, поскольку этот жест сделан в один из наибо¬
лее трагических часов истории итальянского народа» 54. Разумеет¬
ся, признание де-юре правительства Бадольо действительно усили¬
ло влияние Советского Союза на развитие событий в Италии. Но
это влияние шло в направлении к объединению итальянского го¬
сударства и общества в борьбе против нацизма и фашизма. Газета
«Известия» 30 марта 1944 г. писала: «Правительство Бадольо и
постоянная исполнительная джунта до сих пор не только не объ¬
единены, но, наоборот, они бесполезно истощаются в борьбе друг
с другом». Споры о монархии, по мнению газеты, можно было от¬
ложить. Главное же состояло в том, чтобы безотлагательно «улуч¬
шить состав правительства Бадольо, расширить его базу в направ¬
лении его демократизации» 55.
Еще 19 марта 1944 г. советское правительство сделало представ¬
ление правительствам США и Англии о необходимости безотлага¬
тельного улучшения состава правительства маршала Бадольо в це¬
лях объединения имеющихся в Италии сил, готовых бороться про¬
тив Гитлера и Муссолини». Такие силы, по мнению советского ру¬
ководства, стояли как за правительством Бадольо, так и за испол¬
нительной джунтой, избранной на конгрессе в Бари. Поэтому кон¬
кретно ставился вопрос об объединении их в широком коалицион¬
ном правительстве 56. Этот вопрос был вынесен на рассмотрение
Консультативного совета по Италии, где была достигнута согласо¬
ванная позиция Советского Союза, США и Англии, которые в со¬
вместной резолюции выразили пожелание о «немедленном сформи¬
ровании маршалом Бадольо правительства на широкой основе, пред¬
ставляющего все партии» 57.
Согласованная таким образом позиция стран антигитлеровской
коалиции стала важной предпосылкой решения правительственной и
государственной проблем в Италии. В это же время произошел и
сдвиг в позиции короля Виктора Эммануила. Вот что писал по этому
поводу Роберто Батталья: «Для короля, не желавшего отречься от
54 СССР — Италия. Страницы истории, 1917—1984, с. 72.
55 Известия, 1944, 30 марта.
56 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. М.,
1946, т. 2, с. 108.
57 Там же.
183
престола, и для исполнительной джунты КНО, считавшей его от¬
речение необходимым условием для решения всех других вопросов,
не было, по общему мнению, никакой возможности соглашения. Од¬
нако такое соглашение становилось возможным, будучи перенесен¬
ным в более высокую сферу — сферу правовых отношений, где са¬
мые противоречивые положения могут быть примирены и разреше¬
ны. Вникнув в существо дела, юрист (Де Никола.— Б. Л.) доказал
своему коллеге-философу (Кроче.—Б. Л.), что нет необходимости в
фактическом отречении короля от престола, а достаточно, если тот
передает свою власть какому-нибудь наместнику. Таким образом ко¬
роль исчезает со сцены де-факто, что будет данью якобинской сви¬
репости КНО, и в то же время король останется де-юре как власть,
узаконивающая передачу полномочий наместнику» 58. На этой осно¬
ве и было достигнуто соглашение с Виктором Эммануилом, который
16 марта объявил совету министров о своем решении «назначить,
своего сына наместником, как только Рим будет освобожден» 59.
Март 1944 г. был особенно насыщен важными событиями как на
освобожденной, так и на неосвобожденной части территории Ита¬
лии. В начале этого месяца на территории так называемой «рес¬
публики Сало» произошла массовая общенациональная забастовка,
в которой участвовало свыше миллиона рабочих. Эта забастовка,
организованная в основном коммунистами, ставила не только эконо¬
мические, но и политические цели. Наряду с требованием о повы¬
шении заработной платы забастовщики требовали прекратить на¬
сильственную отправку людей, а также промышленной и сельско¬
хозяйственной продукции в Германию, вернуть всех уже посланных
туда итальянских рабочих, остановить производство военных мате¬
риалов на итальянских заводах и перевести их на выпуск мирной
продукции. И хотя забастовщикам не удалось добиться признания
своих требований, они показали свою силу и готовность к борьбе.
А в конце марта из эмиграции в Италию вернулся лидер ком¬
мунистической партии Пальмиро Тольятти. Его выступление на
Первом национальном совете ИКП в Неаполе 31 марта 1944 г. ста¬
ло поворотным пунктом в политике коммунистов. Тольятти «опро¬
кинул диалектику руководящих деятелей коммунистической партии
на Юге. Уступая экстремистским настроениям рядовых членов пар¬
тии и влиянию других партий, делегация Центрального комитета на
Юге ставила вопрос следующим образом: создав демократическое
правительство, что является нашей целью, мы добьемся решительно¬
го перелома в стране и одновременно получим возможность внести
больший вклад в военные усилия» 60. Тольятти поставил вопрос в
иной логической последовательности: «Никакая свобода и никакие
демократические права не могут быть гарантированы итальянскому
народу до тех пор, пока нацистская армия не будет изгнана за пре¬
делы Италии. Необходимо поэтому умножить военные усилия, что¬
бы освободить страну. Мы должны, следовательно, создать прави-
58 Батталья Р. Указ, соч., с. 282.
59 Сгосе В. (}иап<1о ГКаНа ега 1а§Иа1а т йие, р. 79—82.
€0 Батталья Р. Указ, соч., с. 287.
184
тельство национального единства, что будет означать значительный
шаг вперед в изменении существующей обстановки» 61.
Уточняя свою позицию в отношении монархии, Тольяттй гово¬
рил в докладе на активе коммунистической организации в Неаполе
11 апреля 1944 г.: «Если мы будем упорствовать в стремлении сде¬
лать эту проблему стержнем, вокруг которого должна вращаться
вся жизнь страны, мы ни на йоту не изменим нынешней обстанов¬
ки, останемся прикованными к ней, не сможем сформировать пра¬
вительство войны и осуществить национальное единство, без которо¬
го мощные и организованные военные действия невозможны. Преж¬
де всего, не вся страна сейчас освобождена, отсюда невозможность
ее волеизъявления. Во-вторых, существует обязательство трех вели¬
ких демократических держав — Великобритании, Советского Союза
и Соединенных Штатов, согласно которому вопрос о государствен¬
ном устройстве может быть свободно решен народом только по окон¬
чании военных действий. Значит, нельзя рассчитывать на оконча¬
тельное решение сейчас, если мы не хотим остаться в тупике, в ко¬
торый мы сейчас зашли» 62.
Развивая свою аргументацию по проблеме монархии, Тольятти
отмечал: «...с того момента, как ведение войны и создание прави¬
тельства войны стало основной целью; с того момента, как месяца¬
ми мы крутимся вокруг одного вопроса и не в состоянии разре¬
шить его; с того момента, как резолюция конгресса в Бари призна¬
ла, что вопрос о государственном устройстве должен быть отложен
до дня национального референдума — будем логичными и реалиста¬
ми,— не будем обращать внимания на эту проблему и перейдем к
разрешению истинной задачи сложившейся обстановки, к созданию
правительства, которое всю свою деятельность направило бы на бы¬
стрейшую ликвидацию иноземного нашествия и всех остатков фа¬
шистского режима» 63.
Тольятти удалось убедить свою партию в правильности такого
поворота в ее политике, который в политическом лексиконе того
времени был назван «Неаполитанским поворотом». Однако поворот
в политике ИКП в это время был квалифицирован некоторыми ее
левыми союзниками, и в первую очередь представителями левого
крыла Партии действия, как отказ от революционной антифашист¬
ской борьбы — тезис, который затем неоднократно выдвигался уже
в исторической ретроспективе. Так, например, бывший руководитель
флорентийской организации Партии действия Карло Лодовико Раг-
гьянти утверждал, что коммунисты в это время «ослабили револю¬
цию» 64. Другой видный деятель Партии действия, Лео Вальяни,
выступая на конференции по истории Сопротивления, обвинял ком¬
мунистов в «недопустимом компромиссе с монархией» 65. Коммуни¬
сты со своей стороны отвечали, что задача в то время заключалась
61 Там же.
62 Тольятти П. Избранные статьи и речи. М., 1965, т. 1, с. 300.
63 Там же, с. 300—301.
64 Моу1теп1о (И НЬегагюпе т НаКа, 1951, N 15, р. 17.
' 65 1Ыа., 1955, N 34/35, р. 24—38.
185
не в том, чтобы противопоставлять свои идеалы действительности,
ожидая, пока эта последняя совпадет с идеалами, а познать эту дей¬
ствительность, вмешаться в нее и изменить ее. Действительность же
в то время заключалась в монархии и англо-американских союзни¬
ках. И монархия в определенный момент была союзником в борьбе
против фашизма 66.
Правоту коммунистов фактически признал, выступая на этой
конференции, Ферруччо Пари, один из самых крупных в прошлом
руководителей Партии действия. Он сказал, что разрыв с партизан¬
скими отрядами, руководимыми монархически настроенными офице¬
рами, расколол бы движение Сопротивления и поэтому, не отложив
вопроса о монархии, это движение в значительной мере ослабило бы
свою силу67. Со своей стороны крупнейший итальянский историк
Федерико Шабо, также в прошлом принадлежавший к Партии дей¬
ствия, писал, что «инициатива Тольятти деблокировала ситуацию,
которая казалась безвыходной» 68.
Весьма образно о значении инициативы Тольятти записал в
своем дневнике Бономи, который незадолго до этого оставил свой
пост председателя КНО в Риме, а теперь решил вернуться: «Все
наши бесконечные споры о форме существования правительства,
которое должно было быть создано КНО с согласия короля или
без его согласия, при условии сохранения монархии или ее ликви¬
дации, с чрезвычайными учредительными полномочиями или без
них,— все это оказалось уже пройденным этапом. Тольятти посту¬
пил подобно тому греческому философу, который прервал дискус¬
сию о природе движения, начав шагать» 69.
В этом движении на пути к созданию «военного правительства»,
объединяющего усилия всех политических партий против фашизма,
инициатива Тольятти сдвинула наконец с мертвой точки позицию
исполнительной джунты КНО. На заседании джунты 6 апреля была
рассмотрена политическая ситуация в свете заявлений коммунисти¬
ческой партии, а также сообщение Сфорца и Кроче относительно
деятельности Де Никола по урегулированию конституционного кри¬
зиса. В коммюнике, выпущенном по окончанип заседания, было
заявлено, что образование военного правительства является крайне
неотложным делом, и была выражена надежда, что деятельность
Де Никола приведет к полному и удовлетворительному разрешению
кризиса еще до того, как будет освобожден Рим 70.
Последовавшее вскоре после этого, 12 апреля, заявление ко¬
роля, сделанное в форме воззвания по радио, довело до сведения
всей страны его решение об отречении от престола. «В осуществле¬
нии всего изложенного мною союзным властям и моему правитель¬
ству,— заявил король,— я принял решение отойти от государствен¬
ной деятельности, назначив генеральным наместником моего
66 1Ыс1.
67 Шс1.
68 СКаЪод, Р. Ь’ИаИа согйетрогапеа, 1918—1948. Тогто, 1961, р. 123.
69 ВопотЬ IV. Ор. ей., р. 181.
70 Ие^И Езртоза А. Ор. ей., р. 328.
186
сына — принца Пьемонтского. Это назначение вступит в силу путем
фактической передачи ему всей власти в тот самый день, когда со¬
юзные войска войдут в Рим. Это мое решение, которое, как я твер¬
до убежден, облегчит дело национального объединения, окончатель¬
но и бесповоротно» 71.
После этого на заседании исполнительной джунты 15 апреля
все партии, за исключением Партии действия, сошлись во мнении,
что теперь нет никаких препятствий к их участию в правительстве
Бадольо. При этом часть представителей Партии действия примкну¬
ла к большинству {Карло Сфорца, Адольфо Омодео, Альберто Тар-
кьяни). В принятой на заседании резолюции указывалось на необ¬
ходимость «вести переговоры об образовании правительства и до¬
биться того, чтобы оно было действительно демократическим и
антифашистским, чтобы оно было правительством национального
единства, способным вести войну за освобождение Италии и энер¬
гично действовать с целью ликвидации всех остатков фашистского
режима и для удовлетворения жизненных нужд народа» 72.
Бадольо начинает переговоры с антифашистскими партиями о
сформировании правительства национального единства. В конечном
счете на участие в таком правительстве согласился и южный
центр Партии действия, хотя ее руководящий центр в Риме остал¬
ся в этом вопросе непримиримым73. Впервые в итальянском пра¬
вительстве приняли участие коммунисты, лидер которых Тольятти
стал министром без портфеля, а коммунист Фаусто Гулло — ми¬
нистром сельского хозяйства. Новое правительство во главе с Ба¬
дольо — правительство национального единства — было создано
22 апреля 1944 г. И на этот раз итальянский политический лекси¬
кон запечатлел значение происшедшей перемены, назвав образова¬
ние этого правительства «поворотом в Салерно» по месту резиден¬
ции правительства Бадольо.
27 апреля новое правительство Бадольо выступило с програм¬
мным заявлением. В этом заявлении давалось торжественное обеща¬
ние, что после освобождения страны и окончания войны народ пу¬
тем свободного волеизъявления примет решение относительно
формы государственного правления^ подчеркивалось, что первой и
наиболее важной задачей правительства является освободительная
война; указывалось, что «чистка», направленная против фашистских
преступников, является «моральным требованием продолжающейся
войны», а не «жаждой мести»; утверждалось, что основой деятель¬
ности правительства будет облегчение условий жизни населения,
особенно тех его слоев, которые находятся в бедственном положе¬
нии. Особое внимание обращает на себя пункт, в котором говорит¬
ся о намерении «создать — в контакте с комитетами национального
освобождения — консультативный орган». Этот орган, «пусть не¬
многочисленный, может стать прообразом недостающего нам парла-
71 1Ы(1, р. 334.
72 Цш1., р. 337.
73 Са1а1апо Р. Ь’НаНа с1а11а йШаШга а11а йетосгагга, 1919—1948. МПапо, 1962,
р. 456—457.
187
мента, перед которым мы будем периодически отчитываться в вы¬
полненной работе» 74.
В соответствии с этой программой уже в мае была создана ко-
миссия по подготовке закона о Консультативной ассамблее, был
издан новый закон о дефашизации, который ужесточал меры нака¬
зания фашистских преступников, была учреждена специальная ко¬
миссия по проведению чистки и наказанию фашистских преступни¬
ков, были проведены некоторые мероприятия, направленные на
улучшение положения нуждающихся слоев населения, была при¬
нята также декларация, осуждавшая агрессивную политику фа¬
шистского правительства и отрицавшая ответственность за нее
итальянского народа. Оценивая новое правительство Бадольо уже
в исторической перспективе, коммунисты считали его «удачной по¬
пыткой создания демократического правительства» 75. Однако су¬
ществовать этому правительству суждено было недолго, всего пол¬
тора месяца.
4 июня 1944 г. американские войска вошли в Рим. Вступило в
силу отречение от трона короля Виктора Эммануила, и официаль¬
ным главой итальянского государства в качестве наместника стал
его сын Умберто. В соответствии с общепринятой конституционной
практикой правительство Бадольо, находившееся в Салерно, пода¬
ло в отставку, которую Умберто принял и сразу же поручил ему
сформировать новое правительство. 8 июня Бадольо в сопровожде¬
нии представителей шести антифашистских партий прибыл в Рим,
где он надеялся сформировать правительство с участием предста¬
вителей Римского КНО. Но когда Бадольо в сопровождении Кроче
и Тольятти явился на встречу с руководством Римского КНО, ему
было заявлено, что этот последний предполагает назначить главой
правительства своего председателя Иваноэ Бономи. Нельзя не от¬
метить в этой связи, что Тольятти сомневался в целесообразности
этой замены в данный момент, но вынужден был считаться с ре¬
шением Центрального КНО в Риме и мнением большинства пред¬
ставителей антифашистских партий. В сложившейся таким образом
ситуации Бадольо не стал спорить, а вновь отправился к намест¬
нику и отказался от его мандата на формирование нового прави¬
тельства.
Со своей стороны Умберто решил не идти на конфликт с КНО
и согласился на назначение Бономи главой правительства. С кон¬
ституционной точки зрения здесь впервые была нарушена важная
прерогатива монархии — право инициативы в назначении главы
правительства, который был утвержден не королевским наместни¬
ком, а КНО. В правительство Бономи, сформированное 9 июня
1944 г. вошли представители всех шести антифашистских партий:
коммунистов, социалистов, Партии действия, христианских демок¬
ратов, либералов и Партии демократии труда. Оно получило санк-
74 Бе§И Езртоза А. Ор. ей., р. 340—341.
75 II соттшизто йаИапо пе11а зесопйа §иегга топ<На1е. Нота, 1963, р. 63.
188
цию главы Союзной контрольной комиссии генерала Мак-Фарлана„
а 15 июня было официально одобрено союзниками.
В исторической перспективе события, связанные с так называв-
мым «поворотом в Риме» (итальянская публицистика и здесь не
преминула воспользоваться этой формулой), знаменовали собой:
определенный прогресс: с политической арены сошли король Вик¬
тор Эммануил и Бадольо, на протяжении многих лет так или ина¬
че связанные с фашизмом, новое правительство приобрело более
демократический характер. Одним из первых декретов правитель¬
ства Бономи, весьма важным опять-таки с конституционной точки
зрения, был декрет-закон от 25 июня, которым вводилась новая:
форма присяги для министров — они должны были теперь прися¬
гать не королю или его наместнику, а «высшим интересам на¬
ции» 76. Тем же декрет-законом было санкционировано, что после
войны должно быть создано Учредительное собрание для решения:
вопроса о форме государства в Италии 77. 27 июля был принят но¬
вый закон о чистке государственного аппарата от фашистских эле¬
ментов. По сравнению с соответствующим прошлым законодатель¬
ством в нем предусматривалась конфискация имущества лиц,
предавших родину и сотрудничающих с нацистами, а также рас¬
смотрение дел о доходах, полученных благодаря сотрудничеству с
фашизмом после прихода его к власти. Как отмечает в своей книге
Н. П. Комолова: «Верховный суд по проведению чистки начал свок>
работу в августе. 13 августа итальянское правительство распустила
фашистскую академию Италии и восстановило Академию деи Лин-
чеи. Были восстановлены в должности те профессора, которые по¬
теряли свои кафедры за отказ принести присягу фашистскому ре¬
жиму. Лица, уволенные фашистскими властями по политическим
мотивам, были восстановлены на своих постах в органах городско¬
го самоуправления. Из магистратуры были уволены судьи, которые
ранее работали в фашистском Особом трибунале... Чистке подверг¬
лась армия» 78.
Отмечая все это, многие исследователи обращают в то же время
внимание на непоследовательный и противоречивый характер поли¬
тики Бономи по ряду вопросов, связанных главным образом с де¬
фашизацией и проведением демократических и социальных реформ.
При этом отмечается негативная роль англо-американских властей,
которые тормозили мероприятия по дефашизации и демократизации,
опасаясь революционного брожения и роста влияния левых партий.
Эти опасения разделялись и правыми кругами в Италии, а с тече¬
нием времени стали все больше влиять на политику самого Боно¬
ми. В этом отношении весьма показательно письмо американского
представителя в Консультативном совете по Италии Кирка в госу¬
дарственный департамент США 9 сентября 1944 г. У Бономи, пишет
он, «напуганного движением, которое стоит за коммунистами», по¬
явились опасения, разделяемые союзными представителями, что
78 Оиагга ОУаИат Ь., УоИегга Е. Ор. ей., р. 101.
77 1Ы<1.
78 Комолова Н. П. Указ, соч., с. 116—117.
189
коммунисты могут потребовать увеличения своего представительст¬
ва в правительстве 79.
Опасения на этот счет росли по мере того, как коммунисты
приобретали все больший авторитет и влияние в массах. На осво¬
божденной части территории Италии — в правительстве и вне его —
коммунисты выступали как наиболее активная и последовательная
сила в борьбе за политику, отвечающую самым насущным требова¬
ниям трудящихся. Так было, в частности, с вопросом о пустующих
или плохо обрабатываемых землях, которые безземельные и мало¬
земельные слои сельского населения требовали отдать или в по¬
стоянное, или во временное пользование. Министр сельского хо¬
зяйства в правительстве Бономи коммунист Фаусто Гулло был
инициатором принятпя осенью 1944 г. двух законов на этот счет,
которые предусматривалп передачу таких земель крестьянским ко¬
оперативам на условиях аренды. Устанавливались также более
выгодные для крестьян нормы раздела шродуктов при работе их на
условиях издольщины. Весьма показательно, что эти законы вошли
в народное сознание, равно как и в политический лексикон того
времени, не как законы правительства Бономи, а как законы ком¬
муниста Гулло. Коммунисты выступали как выразители и защит¬
ники интересов масс и это действительно не могло не вызывать опа¬
сений Бономи.
Но самое главное — это рост влияния коммунистов и других ле¬
вых партий в ходе партизанской борьбы в Северной Италии,
оставшейся еще под властью нацистов и фашистов. Победы Совет¬
ской Армии на Восточном фронте, открытие второго фронта во
Франции, освобождение Рима — все это способствовало усилению
движения Сопротивления в Италии, которое с лета 1944 г. стало
приобретать масштабы национально-освободительной войны. Новым
здесь было прежде всего создание единого командования партизан¬
скими соединениями. 9 июня 1944 г. на основе полномочий, полу¬
ченных от КНО Северной Италии, было создано Главное командо¬
вание Корпуса добровольцев свободы на оккупированной террито¬
рии Италии. Этот орган, который должен был действовать в тесном
контакте с итальянским правительством и военными властями союз¬
ников, имел своей задачей объединение действий всех партизан для
подготовки национального восстания. По предложению правитель¬
ства Бономи и союзников командующим Корпусом добровольцев
свободы был назначен генерал Рафаель Кадорна, принадлежавший
к либеральной партии. Однако политическими комиссарами при нем
стали коммунист Луиджи Лонго и член Партии действия Ферруччо
Парри, т. е. представители двух партий, которые представляли
большую часть партизанских соединений: коммунисты — 45—50%,
Партия действия — около 20% 80.
Приоритет этих партий признавал и сам Кадорна, который пи¬
сал в своих воспоминаниях: «Формально в главном командовании
79 Серова О. В. Указ, соч., с. 186.
*° МаттагеИа С. Ор. ей., р. 81.
190
Корпуса добровольцев свободы были представлены на паритетных:
началах все партии. Но преобладающим влиянием пользовались
Лонго и Парри... И это влияние коммунистов и Партии действия:
отражало реальное соотношение сил в партизанской армии» 81 _
Отметим сразу, что речь шла об армии, в которой партизанские^
соединения продолжали сохранять свою политическую окраску ж
свое командование. Однако появился центр, который координиро¬
вал и направлял их действия, пытался придать им единук>
структуру и организацию. «Постепенный процесс образования пар¬
тизанских военных командований, подобных по своей структура
центральному командованию, служил летом 1944 г. безошибочным:
признанием зрелости партизанского движения в различных райо¬
нах» 82.
Другим новым фактором было более активное участие в борьбе
крестьянства. Наряду с группами патриотического действия в горо¬
дах (ГАП) в начале лета 1944 г. стали создаваться отряды патрио¬
тического действия в деревнях (САП). Не ограничиваясь борьбой
против фашистских поборов и реквизиций, против местных фаши¬
стских главарей и предателей, они стали принимать участие и в
наступательных операциях партизан, которые развернулись в это
время. Новым было и то, что в ходе этих операций партизаны ос¬
вобождали целые районы, которые получали название «партизан¬
ских республик», и в которых создавали свои органы власти, свои
«правительства». Отметим в этой связи, что еще 2 июня 1944 г.
Североитальянский КНО разослал всем местным КНО этой части
страны декреты, в которых определялись их задачи после изгна¬
ния немцев и до прихода союзников. Районные и провинциальные
КНО в этот период должны будут «брать на себя от имени нации
и правительства руководство государственными делами». На них:
возлагалась задача проведения чистки в отношении фашистов ж
вражеских агентов, обеспечение общественного порядка, производ¬
ства, снабжения, административных и общественных служб 83. Ком¬
ментируя эти директивы, некоторые авторы видят в них попытку
разрушить старую структуру власти и создать новую 84.
Освобожденных районов, которые стали возникать в тылу у
врага в Северной Италии, летом и осенью 1944 г. было приблизи¬
тельно пятнадцать. Одни из них смогли продержаться два-три ме¬
сяца, другие — несколько недель. Некоторые из них были совсем
маленькие, более крупные получили название «партизанских рес¬
публик». Таковы были, например, «республика Карния», площадь
которой составляла примерно 3500 кв. км. и «республика Оссола»г
о которой существует самая большая литература. В целом литера¬
тура, посвященная этому аспекту движения Сопротивления в Ита¬
лии, довольно широко освещает не только военную сторону дея¬
тельности партизан, но также «правительственную» и администра-
81 Сайогпа Н. Ьа Шзсозза. МПапо, 1948, р. 132.
82 Батталья Р. Указ, соч., с. 369—370.
83 МагпгпагеИа О. Ор. ей., р. 76.
84 1Ы<1.
191
тивную деятельность в освобожденных районах, судебную практику,
фискальную политику, мероприятия в области снабжения населения
продовольствием.
На основании специальных исследований можно судить, в ча¬
стности, что во многих случаях коммунальные джунты назначались
самими партизанскими руководителями, но были и случаи, когда
они избирались на собраниях граждан. Разумеется, политическая
ориентация партизан, господствующих в том или ином освобож¬
денном районе, накладывала свой отпечаток на характер деятель¬
ности местных органов власти. Значительная часть освобожденных
районов находилась под контролем связанных с компартией гари¬
бальдийцев, и комиссар гарибальдийской дивизии «Кантоне» требо¬
вал, например, в своих директивах, чтобы большинство в джунтах
было «обеспечено представителям малоимущих классов, которые
составляют большинство в стране». Роберто Баталья, который при¬
водит в своей книге выдержку из этих директив, комментирует ее
следующим образом: «Во всяком случае состав кандидатов в члены
джунт отвечал определенному критерию, который нелегко понять
тем, кто смотрит на демократию с чисто формальной точки зре¬
ния» 85. Особенно заметный отпечаток политическая ориентация
партизан, господствующих в том или ином освобожденном районе,
накладывала на деятельность трибуналов, которые рассматривали
дела о политических преступлениях. Коммунисты здесь проявляли
наибольшую твердость и суровость в отношении лиц, виновных как
в прошлых, так и в настоящих фашистских преступлениях.
В освобожденных районах, как правило, не проводились такие
мероприятия, которые затрагивали бы социальные основы общест¬
ва, такие, например, как конфискация земель, промышленных пред¬
приятий или банков. В этом отношений в большинстве случаев не
делалось ничего такого, что могло бы предвосхитить законодатель¬
ство будущего итальянского государства, созданного в результате
свободного волеизъявления всего итальянского народа, всей нации.
Однако в освобожденных районах безусловно имели место попытки
предвосхитить сам характер этого будущего государства, его сущ¬
ность и форму. Интересные факты и документы на этот счет при¬
водит в своей книге Н. П. Комолова 86.
«Коммунисты видели в демократическом самоуправлении парти¬
занских республик конкретное воплощение прогрессивной демокра¬
тии». «Освобожденные районы рассматривались коммунистами как
очаги прогрессивной демократии, как прообраз политического строя
будущей свободной Италии». Соответственно этому в Воззвании к
населению «республики Торрилья», выпущенном командованием
2-й гарибальдийской дивизии, говорилось, что «необходимо уже
сейчас заложить основы новой итальянской демократии». А комис¬
сар по гражданским делам той же дивизии писал, что вновь соз¬
даваемые органы власти должны стать опорой «новой демократии».
85 Батталья Р. Указ, соч., с. 460.
Комолова Н. П. Указ, соч., с. 176—177.
192
Газета «Комбаттенте», орган гарибальдийских формирований, вы¬
ражала надежду, что «свободные зоны станут моделью итальянско¬
го демократического государства», а коммунистическая «Ностра
лотта» писала, что в освобожденных зонах «народ делает первые
шаги по пути создания прогрессивной демократии».
Разумеется, не все партии, входившие в Североитальянский
КНО разделяли подобного рода взгляды. Однако в целом настрое¬
ния в КНОСИ были весьма радикальными и даже «революционны¬
ми» с точки зрения Бономи и союзников. Поэтому требование о
признании ими Североитальянского КНО в качестве представителя
итальянского правительства в Северной Италии не получило у
них поддержки. Переговоры по этому поводу велись в ноябре-де¬
кабре 1944 г. делегацией Североитальянского КНО, с большими
трудностями сумевшей прибыть на освобожденную часть террито¬
рии страны. В результате переговоров с союзниками 7 декабря
были подписаны так называемые «Римские протоколы». В этих
протоколах вместо признания Североитальянского КНО законной
властью и представителем итальянского правительства в Северной
Италии указывалось, что союзники признают за ним право коорди¬
нировать борьбу всех вооруженных групп Сопротивления. За Севе¬
роитальянским КНО признавалось также право поддерживать по¬
рядок на освобожденной территории, но только до прихода туда
войск союзников. Был признан также КДС (Корпус добровольцев
свободы), но только в качестве боевой единицы, обязанной подчи¬
няться инструкциям союзного командования, а не части регулярной
итальянской армии, на чем настаивали представители Североиталь¬
янского КНО. В протоколы был включен также пункт о финанси¬
ровании союзниками Североитальянского КНО (по 160 млн. лир
ежемесячно) и об усилении помощи партизанам оружием и продо¬
вольствием.
Весьма распространено среди итальянских историков мнение,
что «Римские протоколы» были уступкой и даже капитуляцией
Североитальяыского КНО. «Документ, подписанный 7 декабря,—
пишет Антонио Гамбино,— был для него или, лучше сказать, для
его левых течений почтщ капитуляцией. В обмен на ежемесячную
помощь в 160 млн. лир и на обещание, что снабжение будет рав¬
номерно распределяться между партизанскими соединениями раз¬
ных политических ориентаций (а не как в прошлом, когда преиму¬
щество отдавалось соединениям «независимым», а точнее, правой
ориентации) Североитальянский КНО признает абсолютный авто¬
ритет военного командования союзников как для военного, так и
для послевоенного периода, берет на себя обязательство распустить
партизанские отряды и обеспечить сдачу оружия сразу после вой¬
ны, соглашается, чтобы командующим Корпуса добровольцев сво¬
боды было лицо, желательное для англо-американцев»87. Такого
87 СатЫпо А. 81опа (1е1 йороеиегга с1а11а НЬегаяюпе а1 ро!еге БС. Коша; Вап,
1975, р. 28.
1/27 Б. Р. Лопухов
193
рода суждения заслоняют то важное и значительное, что было дос¬
тигнуто подписанием «Римских протоколов».
В этой связи отметим прежде всего тот факт, что менее чем за
месяц до подписания «Римских протоколов» радио союзников пере¬
дало 13 ноября «Новые инструкции генерала Александера итальян¬
ским патриотам». В этих инструкциях союзный главнокомандую¬
щий в Италии английский генерал Гарольд Александер указывал
на замедление темпов битвы из-за наступления периода дождей и
распутицы и поэтому предписывал партизанам прекратить на неко¬
торое время организованные операции в широком масштабе и на¬
ходиться в готовности до новых распоряжений88. Комментаторы
этого документа обычно обращают внимание на него как на иллю¬
страцию политики англо-американцев, опасавшихся широкого раз¬
маха народного движения за освобождение в Италии. Однако у
этого документа был и другой аспект. Генерал Александер обра¬
щался к партизанам как к массе людей, лишенных политического
и военного руководства, обращался к ним через голову реально су¬
ществующих Североитальянского КНО и КДС. Так вот одним из
положительных результатов подписания «Римских протоколов»
было то, что теперь исключалась возможность повторения этого,
так как, подписав протоколы, союзники тем самым не только де-
факто, но и де-юре признали Североитальянский КНО и КДС ор¬
ганизациями, руководящими партизанской борьбой в Северной
Италии.
Некоторые историки, как мы уже отмечали, пишут о «Римских
протоколах» как о капитуляции, на которую Североитальянский
КНО пошел в обмен на ежемесячную помощь в 160 млн. лир в виде
оружия, продовольствия, одежды и медикаментов. Но ведь это
факт, что в войне вообще, а в современной войне в особенности
одного патриотизма и боевого духа солдат недостаточно. Для побе¬
ды должно быть организовано материальное обеспечение боевых
действий. Результатом подписания «Римских протоколов» было уси¬
ление такого обеспечения. Кроме того, после подписания этих про¬
токолов уже само высшее партизанское командование распределяло
оружие и снаряжение между различными отрядами и партизански¬
ми соединениями.
Разумеется, с точки зрения политического статуса Североиталь¬
янского КНО особенно большое значение должны были иметь его
переговоры с правительством Бономи. Однако эти переговоры были
на некоторое время отложены из-за правительственного кризиса,
разразившегося в конце ноября 1944 г., т. е. как раз в то время,
когда делегация Североитальянского КНО находилась на освобож¬
денной территории для ведения переговоров. Характерно при этом,
что в основе кризиса правительства Бономи, созданного на базе
Центрального КНО, лежали те же расхождения между «умеренны¬
ми» и «левыми», которые имели место и в Североитальянском
КНО. Однако если в этом последнем соотношение сил складывалось
88 Восса С. 81опа сЫГИаНа раг11§1апа. Вап, 1966, р. 511.
194
б пользу «левых», то в правительстве Бономи — наоборот. Поэтому
во вне правительство Бономи, включающее представителей «левых»
партий, выглядело тем не менее «умеренным», а Североитальян¬
ский КНО, включающий представителей «умеренных» партий, вы¬
глядел «левым» и даже «революционным». Соответственно этому
политика «левых» в правительстве Бономи была довольно близка
общей политической линии Североитальянского КНО, особенно в
вопросе о чистке государственного аппарата и наказании за пре¬
ступления, совершенные во времена фашизма.
Этот вопрос и стал непосредственной причиной правительствен¬
ного кризиса в ноябре 1944 г. Член Верховной комиссии по санк¬
циям против фашистов коммунист Мауро Скоччимарро потребовал
удаления некоторых высших служащих министерства финансов и
министерства морского флота. В ответ на это коммунистов и дру¬
гих левых обвинили в том, что политику жестоких расправ, местп
и произвола, проводимую Североитальяпским КНО на Севере, они
пытаются насадить и на территории, находящейся под властью де¬
мократической законности и порядка. Министры финансов и мор¬
ского флота, оба принадлежавшие к либеральной партии, подали в
отставку, а 26 ноября подал в отставку и сам Бономи. При этом он
не проконсультировался с Центральным КНО, от которого получил
в свое время мандат на формирование правительства. Более того,
он вернул этот мандат не КНО, а королевскому наместнику, тем
самым как бы восстановив его право назначения главы правитель¬
ства, фактически утраченное им в июне 1944 г. при формировании
правительства Бономи. «С конституционной точки зрения проблема
действительно была запутанной из-за отсутствия парламента»,—
пишут итальянские авторы Марчелла и Маурицио Феррара. Они
отмечают, что в это время кое у кого действительно существовало
недовольство, «вызванное чисткой и некоторыми наиболее бурными
и кровопролитными эпизодами», что определенные политические
круги пытались спекулировать на этом недовольстве и выступали,
в частности, за возврат к «правительству специалистов» (как во
времена первого правительства Бадольо), которое управляло бы
страной до окончательного разрешения вопроса о форме государст¬
венного правления. Но, пишут в этой связи М. и М. Феррара,
«создание правительства специалистов привело бы к выхолащива¬
нию всей политики КНО. Это к тому же явно противоречило здра¬
вому смыслу, ибо для ведения войны против немцев и республики
Сало необходимо было сохранение представительного правительст¬
ва, связанного с политическими силами, руководившими партизан¬
ской войной в Северной Италии» 89.
Правительственный кризис, начавшийся в ноябре 1944 г., был
довольно острым, а главное — совершенно несвоевременным в усло¬
виях, когда половина страны находилась в руках врага и на¬
до было объединить все силы для ведения войны. Между тем хрис-
89 Феррара М. и М% Очерки итальянской политической жизни, 1943—1958. М.,
1961, с. 46—47.
195
7♦
тианские демократы выступили в это время с обвинениями в адрес
коммунистов, возлагая на них ответственность за имевшие место
беззакония и насилия, а либералы потребовали роспуска Верховной
комиссии по санкциям против фашистов. Наметилась тенденция
либералов к сформированию правительства из трех «умеренных»
партий: христианских демократов, либералов и демократии труда.
В то же время социалисты и Партия действия со своей стороны
склонились к созданию правительства из одних левых партий. Но,
даже имея более широкую основу, новое правительство, по их мне¬
нию, должно выразить тенденцию к установлению республиканско¬
го строя — позиция, комментируя которую М. и М. Феррара пи¬
шут: «Настаивать на том, чтобы КНО создал правительство, кото¬
рое имело бы демонстративно республиканский характер, значило
бы спровоцировать немедленное вмешательство союзников и, воз¬
можно, возврат к правительству военного типа, что повернуло бы
вспять весь ход политического развития» 90.
Социалисты и Партия действия категорически отказались войти
в новое правительство Бономи, мандат на формирование которого
тот получил от королевского наместника. Вполне реальной стала
угроза раскола Римского КНО и сформирования правительства,
которое уже не базировалось бы на КНО и не было бы воплощени¬
ем единства всех антифашистских партий. В этой ситуации Тольят¬
ти от имени коммунистической партии решил принять предложение
Бономи о вхождении в правительство. В то же время была достиг¬
нута договоренность, что социалисты и Партия действия, даже не
участвуя в новом правительстве Бономи, поддержат его при голо¬
совании в КНО, тем самым сохранив за ним характер правительст¬
ва КНО. Угроза раскола была предотвращена, и 12 декабря 1944 г.
второе правительство Бономи было сформировано. Заместителями
главы правительства стали Тольятти от коммунистов и Джулио
Родино от христианских демократов. Коммунисты получили также
в новом правительстве пост министра финансов (Антонио Пезен-
тй) и министра по делам не освобожденной еще территории, кото¬
рый осуществлял связь с КНОСИ (Мауро Скоччимарро). В то же
время христианские демократы получили три министерских поста,
в том числе очень важный пост министра иностранных дел (Аль-
чиде Де Гаспери). В правительство вошли также три либерала и
три представителя Партии демократии труда.
Новое правительство Бономи и по составу, и по своей полити¬
ческой ориентации несколько отличалось от предшествующего,
в отличие от последнего из трех левых партий в нем были пред¬
ставлены только коммунисты. И все же унитарная политика ком¬
мунистов позволила сохранить правительство, базирующееся на
КНО, на союзе всех антифашистских партий, и это было очень
важно в условиях продолжающейся войны против фашизма. Было
важно также сохранить единство всей системы КНО и с этой точки
зрения добиться соглашения между правительством Бономи, бази-,
90 Там же, с. 47—48.
196
рующимся на Римском КНО и Североитальянским КНО. Перегово¬
ры между ними, отложенные из-за правительственного кризиса,
состоялись сразу же после его окончания. От имени Североитальян¬
ского КНО их вел коммунист Джан Карло Пайетта, который и под¬
писал совместно с Бономи текст соответствующего соглашения.
В этом соглашении, заключенном 21 декабря 1944 г., говорилось:
«Итальянское правительство признает Комитет национального ос¬
вобождения Северной Италии в качестве органа антифашистских
партий на территории, оккупированной врагом. Итальянское пра¬
вительство уполномочивает Североитальянский КНО быть его пред¬
ставителем в борьбе, которую патриоты ведут против фашистов и
немцев в еще неосвобожденной Италии. Североптальянский КНО
соглашается действовать с этой целью как уполномоченный италь¬
янского правительства, которое признано союзными правительствами
в качестве преемника правительства, подписавшего перемирие,
и которое является единственной законной властью в той части
Италии, которая уже возвращена или будет в дальнейшем возвра¬
щена итальянскому правительству военной администрацией союз¬
ников» 91. За этими сухими строками соглашения скрывался отказ
правительства Бономи признать Североитальянский КНО органом
политической и административной власти на еще неосвобожденной
территории Италии. Вместо этого Североитальянский КНО получа¬
ет признание в качестве органа антифашистских партий на этой
территории. И все же Североитальянский КНО одобряет итоги
переговоров и соглашение, так как единственной альтернативой
был бы разрыв с правительством и соответственно сведение на нет
тех положительных результатов, которые были достигнуты на про¬
ходивших ранее переговорах с союзниками.
В то же время по мере приближения полного освобождения Ита¬
лии все более углубляются расхождения по ключевым проблемам
настоящего и будущего страны между главными итальянскими по¬
литическими партиями. Эти расхождения нашли свое наиболее яр¬
кое выражение в открытых письмах, которыми пять антифашист¬
ских партий обменялись между собой в конце 1944 — начале
1945 г. Начало полемики было положено знаменитым письмом
Партии действия в ноябре 1944 г., которое следует рассматривать в
более широком контексте ее теоретических установок. Своего рода
«введением» к этому письму была статья одного из его авторов,
Витторио Фоа, от 8 сентября 1944 г., озаглавленная «Партия и
массы».
В этой статье народное движение и массовые организации, по¬
рожденные Сопротивлением, рассматривались как «преодоление
старых схем партий», более того — как начало их распада, еще да¬
лекого, но в конечном счете неизбежного, если говорить о «демо¬
кратической революции» действительно всерьез. «Мы повсюду мо¬
жем видеть, что борющиеся массы стремятся найти для себя форму
организации, выходящую за рамки партий... Форма организации,
91 ()и,агга О., УаИат Ь., УоИегга Е. Ор. ей., р. 140.
7* Б. Р. Лопухов
197
которая лучше всего удовлетворяет требования отважных бойцов,—
это не партия, а унитарное движение, объединяющие людей раз¬
личных политических тенденций в борьбе за общую демократиче¬
скую цель. Соединения „Справедливость и свобода44 и „Гарибаль¬
ди44 служат наглядным примером такой унитарной организации...»
Далее говорится о Партии действия как о политической организа¬
ции нового типа: «Она словно воспроизводит в своих рядах несколь¬
ко партий, но не в качестве коалиции, а как действенное и
конкретное единство». В то же время в порядке самокритики от¬
мечается, что «в отношениях с другими партиями она примирилась
с создавшейся обстановкой, не пытаясь ее изменить. Она поставила
себя наравне с другими партиями и, не заняв ясной позиции, ко¬
лебалась между требованием о создании революционного движения,
которое выходило бы за рамки партий, и необходимостью вести
обычную политическую борьбу со всеми ее интригами и соперни¬
чеством» 92.
Эта критика в адрес политических партий как таковых повто¬
ряется и в Открытом письме Партии действия в ноябре 1944 г.93
В этом письме выражается убеждение, что парламентская демокра¬
тия и традиционные политические партии теперь уже недостаточны
для функционирования современного государства. Партии, истоща¬
ясь во взаимной борьбе и политической эквилибристике, не могут
продвигать вперед дело демократии. В письме это иллюстрируется
примером политических партий ранее освобожденных областей
Италии, которые, по мнению авторов письма, встали на путь ком¬
промисса с традиционной структурой государства, ограничивая соб¬
ственный вклад в новое положение попыткой ввести в эту структу¬
ру «новых людей», но с самого начала отказавшись от полного об¬
новления.
«Необходимо,— указывается в письме,— не только заменить
людей, но и создать новые учреждения». Прообраз таких новых
учреждений дает система КНО. Она опирается на организацию на¬
родных масс, на местные органы КНО, постоянно, снизу стимули¬
рует гражданина к участию в жизни страны. Всему этому можно
дать название «прогрессивная демократия», которая является совре¬
менным продолжением «непосредственной демократии» и противо¬
положностью «демократии», как она понималась в дофашистский
период. Надо сохранить и развить эту систему, не допустить, чтобы
КНО рассматривался только как «коалиция партий». Необходимо,
чтобы Североитальянский КНО стал настоящим подпольным пра¬
вительством Северной Италии, если только желать логически за¬
вершать линию, по которой идет движение Сопротивления. Северо¬
итальянский КНО должен добиться того, чтобы «народ признавал
государственными органами только те органы, которые он уже уч¬
редил или учредит в будущем». И это, подчеркивалось в письме,
делается не только с целью эффективного ведения вооруженной
92 Пит. по кн.: Батталья Р. Указ, соч., с. 438—439.
93 СгШса тагх1з1а, 1965, таг.-арг., р. 48-68.
198
борьбы, но и для осуществления подлинной дефашизации страны,
ее реального экономического и социального обновления. Среди за¬
дач такого обновления указывалось, в частности, на необходимость
временной конфискации крупных предприятий с целью устранения
от их руководства лиц, сотрудничавших с фашизмом и недостаточно
лояльных по отношению к итальянской демократии и Объединен¬
ным нациям. Предлагалось передать эти предприятия вплоть до
окончательного решения их судьбы в управление лицам, назначен¬
ным Североитальянским КНО. Предлагалось принять также немед¬
ленные меры в области налоговой политики, строительства и про¬
довольствия, чтобы обеспечить минимум жилища и питания наибо¬
лее нуждающимся слоям населения.
На это письмо Партии действия первой, уже тогда же в нояб¬
ре 1944 г., ответила коммунистическая партия. Ее Открытое пись¬
мо создавало впечатление о совпадении позиций двух партий по
основным затронутым Партией действия проблемам. Так, например,
касаясь проблемы партий, ИКП писала: «В этих новых условиях
сохранение своего рода „монополии партий44 в КНО приобрело бы
сугубо антидемократический характер и поэтому могло бы только
ослабить их авторитет в массах, их способность к действенному
руководству освободительным движением. Партии всегда представ¬
ляли и представляют собой только авангард, состоящий из полити¬
чески наиболее активных и сформировавшихся элементов. Они еще
могли претендовать на то, что они одни выражали сокровенную
волю итальянского народа к освобождению в условиях подпольной
борьбы, когда деятельность широких масс была еще скрытой, неви¬
димой. Но как можно выдвигать эти исключительные претензии
сейчас, когда миллионы беспартийных итальянцев активно включи¬
лись в борьбу?...». ИКП поддержала также предложение Партии
действия о преобразовании Североитальянского КИО в «подпольное
правительство Северной Италии».
Все это так, и многие не только современники, но даже исто¬
рики не уловили в этом письме и в позиции ИКП в целом сущест¬
венных отличий от тезисов Открытого письма Партии действия.
В самом деле, выступая против «монополии» политических партий
в КНО, коммунисты связывали это с новыми условиями, возникши¬
ми в результате широкого участия масс в движении Сопротивле¬
ния, а не с новым историческим этапом «прогрессивной демокра¬
тии», который Партия действия связывала с окончательным пре¬
одолением партий. Сделанное на этот счет в Открытом письме ИКП
как бы вскользь замечание, достаточно красноречиво: «Партии
имеют свою функцию, и не мы, во всяком случае, будем ее недо¬
оценивать...». Полезно подключить также к анализу позиции
ИКП на этот счет ее основополагающую установку о решающе
важной роли партии в классовой и политической борьбе. Коммунис¬
тическая партия никак не могла отказаться от своей роли «орга¬
низованного передового отряда рабочего класса» в пользу «надпар¬
тийных организаций», к созданию которых призывала Партия дей¬
ствия. Следует иметь также в виду, что, по крайней мере со времени
7**
199
«неаполитанского поворота», ИКП стремится решить стоящие пе¬
ред страной проблемы не только на пути участия в КНО, но и
своего участия как партии в правительстве. Наконец, сама форму¬
ла «прогрессивной демократии» наполнялась у коммунистов совсем
другим содержанием, чем у Партии действия. Если эта последняя
связывала ее с окончательным преодолением партий как таковых,
то Тольятти, например, в своем письме к Де Гаспери от 9 сентяб¬
ря 1944 г. связывал ее с идеей блока трех массовых партий: ком¬
мунистов, социалистов и христианских демократов 94.
Что касается вопроса о трансформации Североитальянского
КНО в «подпольное правительство», то и здесь коммунисты, внеш¬
не как бы соглашаясь с Партией действия, в то же время смещали
акцент в постановке задач для этого правительства. Дело в том,
что свой тезис о Североитальянском КНО как «подпольном прави¬
тельстве» Партия действия концептировала в значительной мере
как антитезу Римскому КНО, стремясь таким образом добиться в
момент освобождения общего изменения в соотношении сил, в том
числе и на правительственном уровне в пользу левых. Коммунисты
же концептируют этот тезис в плане мобилизации масс, чтобы сде¬
лать более широким их участие в антифашистской войне, чтобы
более эффективно бороться против голода и холода. Партия дейст¬
вия предлагала расширить руководящие органы КНО, чтобы сде¬
лать их немедленно центром эффективной власти. Коммунисты же,
как бы охлаждая лишенный солидной основы пыл Партии дейст¬
вия, пишут: «Проблема власти Комитета есть проблема развития и
оживления его местных п периферийных органов. Существует ли
и может ли существовать подпольное правительство на еще окку¬
пированной территории Италии? Да, отвечаем мы, если в каждом
городе, в каждой деревне, в каждом районе, на каждом предприя¬
тии мы будем трудиться над созданием эффективного КНО, дейст¬
вительно представляющего волю масс к борьбе, тесно связанного с
массами, способного мобилизовать их на борьбу и устанавливать с
каждым днем все более широкий и полный контроль над местной
жизнью. Нам представляется, что все силы освободительного дви¬
жения должны ныне сосредоточить свою энергию именно на дости¬
жении этой цели». Иными словами, по мнению ИКП, нельзя соз¬
дать «подпольное правительство» на Севере, ограничившись только
расширением руководящих органов Североитальянского КНО без
максимального распространения его деятельности на периферии,
без изменения его нынешней структуры в целом. При этом
коммунисты ставили вопрос о таких изменениях, в результате ко¬
торых должен был родиться по существу новый орган. Старая ко¬
алиция партий получит или сохранит в этом органе исполнитель¬
ную власть, и сам этот орган будет отвечать за свои действия
перед расширенным КНО, установив с ним почти такие же отно¬
шения, какие существуют между правительством и парламентом.
94 ТиртЬ О. Ор. сИ:., р. 88.
200
Это последнее вызвало, в свою очередь, возражение со стороны
социалистической партии. В своем Открытом письме она высказы¬
вается в том смысле, что прямое участие представителей массовых
организаций в КНО, «не говоря уже о трудности иметь ответствен¬
ное представительство этих организаций, могло вызвать только
беспорядок в рядах комитетов национального освобождения, состав
которых стал бы разнородным». Социалисты также высказываются
за реформу КНО, но реформу главным образом организационного
характера, а именно в плане создания рабочих комиссий, секрета¬
риата и т. п. И все же, несмотря на специфику их позиции, и со¬
циалисты были очень близки в своих политических установках как
к Партии действия, так и к коммунистам. Общим для всех трех
левых партий было стремление к глубокому обновлению итальян¬
ской государственной и политической жизни на пути укрепления
и развития системы комитетов национального освобождения. И в
этом отношении их позиции отличались от позиций двух других
партий, входящих в КНО,— христианских демократов и либералов,
хотя и эти партии выразили в своих письмах далеко не одинако¬
вую точку зрения по поднятым в дискуссии проблемам.
Христианско-демократическая партия (ХДП) ответила на пись¬
мо Партии действия только 12 января 1945 г.95 ХДП заявляет в
своем Открытом письме, что она отнюдь не желает «восстановле¬
ния старого итальянского государства». Она ставит ему в упрек
«религиозный агностицизм, который на практике переходил во
враждебное отношение к католической церкви, в безразличие по
отношению к религиозным и моральным ценностям, в безразличие
к добру и злу, а также в отречение от высокой гражданской миссии
государства». Она упрекает его также в «невмешательстве в соци¬
альные и экономические отношения, недостаточном интересе к ре¬
шению самых неотложных проблем социальной жизни». Но, про¬
должают авторы письма, «от признания необходимости даже самых
радикальных реформ до внезапного и полного отхода от государст¬
ва — большое расстояние, которое христианско-демократическая
партия не намерена никогда переступать. Она чувствует себя преж¬
де всего демократической партией и как таковая хочет, чтобы сам
народ большинством голосов решал вопрос о собственном государст¬
венном устройстве». И далее: «Необходимо, чтобы итальянский на¬
род. который свыше двадцати лет не управлял своей страной, сно¬
ва мог выбирать себе своих руководителей и контролировать их с
помощью своего свободного голосования».
Либералы, которые вступили в дискуссию только в конце фев¬
раля 1945 г., так же как и христианские демократы, отвергали
идею институционального преобразования исторически сложивше¬
гося государства в Италии. В отличие, однако, от христианских де¬
мократов они прямо восхваляли дофашистское либеральное госу¬
дарство и призывали, отказавшись от безудержных и опасных
фантазий, вернуться именно к нему — идея, которую особенно на-
95 Ье^пат М. Ор. сИ., р. 64—66.
201
стойчиво проповедовал лидер либералов Бенедетто Кроче. Но, по-
видимому, даже он понимал, что абсолютного возврата к прошлому
уже быть не может. В этом отношении весьма показательна запись
в дневнике Кроче, относящаяся к 1944 г.: «В глубине души мы все
еще надеемся, что возродится мир, подобный тому, в котором мы
жили несколько десятков лет до войны 1914 г., или являющийся
его продолжением... И это служит причиной нашей возрастающей
тревоги, потому что эта перспектива все более отдаляется, более
того, подергивается дымкой и совершенно исчезает» 96.
Таковы были позиции антифашистских партий, в канун восста¬
ния, потому что уже в марте 1945 г. партизанским командованием
был выработан его план. В первых числах марта 1945 г. число пар¬
тизан составляло примерно 80 тыс. человек, в середине апреля —
130 тыс., а непосредственно в период восстания, в конце апреля,—
от 250 до 300 тыс. человек97. Отметим, что были среди них и
советские люди, которые бежали из плена и внесли весомый вклад
в движение итальянского Сопротивления98.
Позиция англо-американских союзников, которые с опасением
смотрели на партизанское движение в Северной Италии, не изме¬
нилась и на этом заключительном этапе войны. В отчете англий¬
ского Управления спецслужб в Италии в это время говорилось,
например, «об опасности беспорядков после освобождения Италии»,
о том, что «главная задача Сопротивления должна сводиться к
действиям по предотвращению немецких диверсий против промыш¬
ленных объектов» ". Весной 1945 г. главный штаб союзников тре¬
бовал от своих военных миссий в Северной Италии «не допускать
безудержного расширения вооруженного движения» 10°. В то же
время союзники не моглн не признать вклад партизан в борьбу про¬
тив нацизма и фашизма. В одном из докладов того же английско¬
го Управления спецслужб в Италии, сделанном весной 1945 г.,
отмечается, что 125 городов и населенных пунктов Северной Ита¬
лии были освобождены итальянскими партизанами до прихода
англо-американских войск. «Своими действиями,— указывается в
докладе,— они помогли нанести поражение и подорвать моральный
дух противника, который намного превосходил их по численности.
Без партизан победа союзников в Италии не была бы такой быст¬
рой и не стоила бы так мало жертв» 101.
Датой начала восстания считается 25 апреля 1945 г. В этот день
Североитальянский КНО опубликовал три декрета, оформляющих
96 Сгосе В. С^иапск) ГИаНа ега 1а§На1а т (1ие, р. 87—88.
97 Восса О. Ор. ей., р. 569.
98 Галлени М. Легендарные подвиги русских партизан в Эмилии-Романье.—
В кн.: Россия и Италия. М., 1968; Сербандини Д. Федор Поетан — герой
итальянского сопротивления.— В кн.: Объединение Италии. М., 1963; Ку¬
ликов И. Н. Об участии советских граждан в итальянском Сопротивлении.—
Там же; Жуеарина Л. С. Участие советских партизан в движении Сопро¬
тивления в районе Рима.— Там же.
99 Моу^шепЩ (И НЬегагюпе т ИаНа, 1951, N 14, р. 26.
190 Шс1.
101 ша, 1949, N 3, р. 9.
202
его законодательную деятельность: декрет «Вся власть —в руки
КНО», декрет «О социализации», декрет «Об отправлении правосу¬
дия» 102. В первом из них указывалось, что Североитальянский
КНО принимает на себя всю полноту гражданской и военной власти
«от имени итальянского народа и в качестве уполномоченного
итальянского правительства». Декрет объявлял о «чрезвычайном
положении на всей территории, подлежащей его компетенции», о соз¬
дании военных трибуналов, о роспуске фашистских вооруженных
отрядов, о том, что с немцами, взятыми в плен, будут обращаться
как с военнопленными. Важно отметить, что приказ о националь¬
ном восстании в этом декрете дается без санкции англо-американ¬
ских союзников. Интересно сопоставить также этот декрет своз-
званием, с которым Североитальянский КНО обращается к народу
26 апреля и в котором он заявляет о взятии на себя всей полно¬
ты административной и правительственной власти, будучи уполно¬
моченным на это «единственно законным итальянским правитель¬
ством», а также «от имени народа и добровольцев свободы». Это
добавление о происхождении власти Комитета, касающееся добро¬
вольцев свободы, весьма знаменательно: Североитальянскнй КНО
имеет право на власть не только потому, что он уполномочен на
это правительством в Риме, но и потому, что само национальное
восстание санкционирует эти его права.
Второй декрет отменял все постановления о «социализации»,
принятые в «республике Сало». Вместо этого на предприятиях, «со¬
циализированных» фашистами, было декретировано создание сове¬
тов управления. Эти советы должны были избираться всеми рабо¬
чими и служащими предприятия и должны были выполнять сле¬
дующие функции: установление максимума прибыли хозяина и
соответственно распределение доходов, распределение доли основно¬
го и оборотного капитала, а также отчисление в фонд, который
пойдет на социальное страхование и удовлетворение крайних нужд,
вызванных войной и разрухой. Советы управления предписывалось
создать не позднее чем через три месяца после освобождения, а до
тех пор интересы трудящихся на предприятиях должны были пред¬
ставлять заводские КНО.
Декрет «Об отправлении правосудия» санкционировал создание
комиссий правосудия, судов народных заседателей, а на время чрез¬
вычайного положения — военных трибуналов. При этом декрет ис¬
ходил из судебной практики партизанских отрядов, которая в нем
детализировалась и получила подтверждение. Пятая статья декрета
гласила: «Члены фашистского правительства и высшие должност¬
ные лица фашистского государства, виновные в том, что они со¬
действовали ликвидации конституционных гарантий, уничтожили
народные свободы, создали фашистский режим, подвергли опас¬
ности, предали и привели к нынешней катастрофе родину, карают-
102 БоситепИ иШыаН 6е1 Сотйа1о (И ЫЬегагшпе Ка2шпа1е рег ГА11а НаКа.
МПапо, 1945, р. 5—26.
203
ся смертной казнью, а в менее серьезных случаях - каторжными
работами». Именно па основании этого декрета Муссолини и не¬
сколько его приспешников, захваченные партизанами, были рас¬
стреляны 28 апреля 1945 г.
Хотя в некоторых местах отступавшие части германской армии
и итальянские фашисты сопротивлялись партизанам и восставшему
народу довольно ожесточенно, никакие перспектив на победу у
них не было. Ведь в это время большая часть Германии уже
была занята войсками стран антигитлеровской коалиции и Совет¬
ская Армия добивала остатки гитлеровцев в самом Берлине.
Так что с военно-стратегической точки зрения в международном
масштабе национальное восстание в Италии вряд ли могло оказать
сколько-нибудь заметное влияние на ход событий. Однако с поли¬
тической точки зрения оно имело очень большое значение, так как
давало возможность говорить об освобождении Северной Италии
самими итальянцами. К тому же большие районы оставались там
вплоть до прихода англо-американских войск под властью комите¬
тов национального освобождения. Этот период длился примерно
10—12 дней, и за это время комитеты успели создать весьма раз¬
ветвленную систему управления, успели назначить своих предста¬
вителей префектами, мэрами, начальниками полиции, руководите¬
лями органов по контролю над производством и экономикой. Правда,
с приходом союзников в соответствии с достигнутыми ранее согла¬
шениями вся полнота власти перешла к ним. Но, разумеется, союз¬
ники не могли подменить собой все звенья административного
аппарата власти, которая цементировалась системой КНО.
В этом смысле к моменту окончания войны положение в Север¬
ной Италии коренным образом отличалось от положения в Южной
Италии и Риме. Национальное правительство во главе с Бономи,
которое находилось в Риме, формально базировалось на партиях,
входивших в Центральный КНО. Однако, поскольку Сопротивление
на Юге не приняло характера широкого народного движения, си¬
стема КНО как таковая здесь была очень слаба и правительство
опиралось практически на административный аппарат старого госу¬
дарства. Эти различия в структуре власти, переплетаясь с истори¬
чески сложившимися различиями в социально-экономической струк¬
туре, делали более, чем когда-либо, острой так называемую
проблему «двух Италию).
К моменту окончания войны эта проблема нашла свое наиболее
яркое выражение в крылатом выражении «ветер с Севера» — выра¬
жении, с которым одни связывали свои надежды на коренные
демократические и даже революционные преобразования итальянской
государственности, а другие, наоборот, свое стремление к противо¬
действию таким преобразованиям. 2 мая 1945 г. газета партии
действия «Италиа Либера» самым решительным образом резюмиро¬
вала в заголовке на всю страницу требования бойцов Сопротивле¬
ния: «Север требует Италии без монархии, без Бономи, без про-
мышленников-монополистов, без крупных аграриев — Италии, в ко¬
торой власть принадлежала бы народу и трудящиеся осуществляли
204
бы контроль над производством» 11)3. На серии консультаций между
Североитальянским и Центральным КНО, происходивших в Риме и
Милане, была согласована программа, состоящая из четырех пунк¬
тов: 1) борьба против монополистической концентрации и капита¬
листического господства в государстве; 2) постепенное включение
трудящихся в органы управления предприятиями; 3) возобновление
чистки: 4) признание консультативных функций за местными КНО.
Это была программа самых серьезных структурных реформ 104.
А первым реальным результатом «ветра с Севера» была отстав¬
ка правительства Бономи. Формальным ее поводом было истечение
срока полномочий данного правительства, и в соответствии с этим
12 июня 1945 г. Бономи вернул королевскому наместнику мандат*
который тот должен был вручить другому кандидату. Однако кан¬
дидатура самого Бономи на новый срок с самого начала была
исключена в результате решительной оппозиции Североитальянско¬
го КНО. поддержанной Центральным КНО. В конце концов после
долгих переговоров между партиями, входящими в КНО, формиро¬
вание правительства было поручено Ферруччо Парри, видному дея¬
телю Партии действия и Североитальянского КНО, одному из орга¬
низаторов вооруженной партизанской борьбы на Севере, заместите¬
лю главнокомандующего Корпусом добровольцев свободы. В лице
Парри «ветер с Севера» обретал как бы свои правительственные
крылья.
В новом правительстве, сформированном 20 июня 1945 г., глава
его Парри занимал также пост министра внутренних дел, социалист
Пьетро Ненни и либерал Манлио Брозио были заместителями гла¬
вы правительства, христианский демократ Альчиде Де Гасперистал
министром иностранных дел, коммунисты получили три министер¬
ства: юстиции (Пальмиро Тольятти), финансов (Мауро Скоччимар-
ро), сельского хозяйства (Фаусто Гулло) 105. В целом были пред¬
ставлены все партии, входящие в КНО, и Парри рассматривал свое
правительство именно как «правительство КНО», представив его,—
что очень важно,— не королевскому наместнику, а Центральному
КНО. И впоследствии Парри неоднократно подчеркивал значение
системы КНО в качестве политической базы его правительства.
Он категорически отвергал мнение о том, будто комитеты нацио¬
нального освобождения «создавали опасность разделения государ¬
ственной власти и двоевластия». Он подчеркивал, что они были
«порождением итальянской революции» и «заменяли выборные ор¬
ганы» 106.
Эти слова взяты нами из выступления Парри на конгрессе ко¬
митетов национального освобождения Северной Италии, состоявшем¬
ся в Милане в августе 1945 г. За этими словами, однако, скрыва¬
лись реальные трудности в отношениях между органами местной
власти, подчиненными правительству, и местными КНО. Трудности
103 Маттаге11а О. Ор. ей., р. 98—99.
104 1Ыа., р. 99.
105 ОатЫпо А. Ор. ей., р. 55.
106 Феррара М. и М. Указ, соч., с. 82.
205
эти проистекали главным образом из того, что КНО, выражаясь
словами Парри, были «порождением итальянской революции» и
функции их не были сколько-нибудь определенно очерчены в соот¬
ветствующем законодательстве. Еще в июне 1945 г. на совещании
Центрального КНО в Риме говорилось о необходимости перехода
административной власти по всей стране под контроль националь¬
ного правительства, о том, что после этого местные КНО будут
лишь совещательными органами при префектах, и то только до
проведения административных выборов, когда будут созданы закон¬
но избранные местные органы власти. Впоследствии неоднократно
выражалось пожелание, чтобы и после местных выборов КНО были
сохранены, в частности, в качестве органов политического единст¬
ва партий. Пока же председатель Североитальянского КНО социа¬
лист Родольфо Моранди говорил о комитетах национального осво¬
бождения фактически как о главной опоре существующего в Италии
строя: «До тех пор пока демократический строй с созывом Учре¬
дительного собрания не воплотится в свои новые институты, он
сможет опираться только на уже существующее движение, возглав¬
ляемое комитетами национального освобождения, и любое демокра¬
тическое правительство сможет держаться у власти лишь при под¬
держке этих органов» 107.
В конечном счете было бы, конечно, преувеличением говорить
о реальном «двоевластии» в Италии в это время, но во многих
умах такая ситуация действительно существовала. Многие, особен¬
но члены Партии действия, рассматривали КНО как возможную
альтернативу власти, в случае если правительство станет смещать¬
ся слева направо. Для члена Партии действия Ферруччо Парри,
который был в то же время главой правительства, состоящего не
только из левых партий, ситуация была не из легких. Но Парри
был не только главой правительства, но и министром внутренних
дел, в обязанности которого входило обеспечение общественного
порядка. И здесь Парри приходилось часто вступать в столкнове¬
ние со своими бывшими товаршцами-партизанами, многие из кото¬
рых с большим трудом входили в ритм мирной жизни. Как пишут
по этому поводу Марчелла и Маурицио Феррара: «Романтика анти¬
фашистской борьбы мало-помалу отходила в область предания.
На смену шли трудные дни повседневности. „Нормальная жизнь44 —
увы!—разочаровывала, носила характер отступления. На парти¬
занских митингах наряду с возгласами „Да здравствует Парри!44 все
чаще раздавалось „Проснись, Парри!44» 108.
В соответствии с достигнутой ранее договоренностью между
Североитальянским КНО и союзниками партизаны по окончании
военных действий должны были сдать оружие. Большинство парти¬
зан подчинилось этому ^решению, но кое-кто оставил оружие у себя.
Официально были распущены также все соединения партизанской
армии, но кое-где самочинно возникли отряды из бывших партизан,
107 Там же.
1:108 Там же, с. 87.
206
которые опять же самочинно устраивали расправы с бывшими фа¬
шистами и связанными с ними лицами. Можно понять чувства,
которыми бывшие партизаны при этом руководствовались, но такого
рода действия шли вразрез с интересами законности и порядка,
а в конечном счете — с интересами становления новой итальянской
государственности. Вопрос о нарушениях законности особенно обо¬
стрился после июля 1945 г., когда толпа, в которой было много
бывших партизан, разгромила тюрьму в Скио. 17 заключенных,
шедших по делу о фашизме, было убито и 6 ранено. Верховный
суд союзников приговорил трех участников самосуда к смертной
казни и двух — к пожизненному тюремному заключению. Эти со¬
бытия послужили поводом для кампании против бывших партизан
в целом.
Итальянский исследователь Джузеппе Маммарелла пишет: «Пло¬
хо вооруженные и плохо экипированные, весьма и весьма малочис¬
ленные силы общественного порядка часто просто сметались с пути
в ходе демонстраций, которые они призваны были контролировать.
Подобное положение мешало правительству и лично Парри, ответ¬
ственному за общественный порядок, принимать решительные меры
даже против уголовных преступников, которые использовали в своих
целях всеобщий беспорядок и усиливали его. Все это подвергалось
критике внутри правительства со стороны христианских демократов
и либералов, но прежде всего на страницах печати, усиливая ат¬
мосферу враждебности вокруг правительства, которая затрудняла
ого работу» 109. Трудности правительства Парри во многом проис¬
текали из объективных обстоятельств, связанных с переходом от
фашизма к послефашистскому периоду, с переходом от войны к
миру. Этот переходный период многих дезориентировал и создал
ряд проблем, в том числе психологических. Хотя подавляющая часть
итальянцев была настроена безусловно антифашистски, но были
люди и не принадлежавшие к фашизму, но просто выбитые из при¬
вычной колеи, в отдельных случаях несправедливо «вычищенные»
со службы, люди, просто не понимавшие смысла событий. Случа¬
лось, что родственники погибших на войне и военнопленных про¬
должали цепляться за прошлое, как за последнее, что связывало их
•с дорогими им людьми.
Такого рода настроения не вписывались в программные установ¬
ки существующих политических партий. В какой-то мере они были
«оформлены в весьма расплывчатых и не поддающихся четкому опре¬
делению лозунгах так называемого куалюнкуистского движения —
«Фронте дель уомо куалюнкуэ» («Фронт рядового человека»). Как
это часто бывает, за столь подкупающим своей «открытостью» и
обращенностью «к человеку как таковому» названием стояли, по-
видимому, довольно темные силы. Некоторые исследователи считают
даже это движение одним из вариантов неофашистского движения.
Нам, однако, представляется это некоторым преувеличением. Отме¬
тим лишь, что идейным центром движения была газета «Уомокуа-
109 МаттагеИа С. Ор. ей., р. 104.
207
люнкуэ», а его руководителем Гульелъмо Джаннини, выдвинувший
лозунг создания «административного государства», т. е. лозунг,
направленный против идеологий, которые «затуманивают мозги:
простым людям», и прежде всего против коммунистической идеоло¬
гии. Куалюнкуисты выступали также против республики и за мо¬
нархию, но главным образом делали упор на моральные принципы
в противовес «продажной политике», говорили «о народных добро¬
детелях» 110. Все это имело определенный успех в условиях психо¬
логического надлома части людей в переходный период* Но успех
ограничивался рамками этого переходного периода, и после бур¬
ного взлета в конце 1945 г. движение довольно быстро сошло на
нет.
На плечи правительства Парри легли тяжелые для Италии по¬
следствия войны. Италия потеряла около 450 тыс. человек убитыми
и пропавшими без вести, 2 млн. человек остались без крова, а более'
миллиона жили в домах, находившихся на грани разрушения. Были
разрушены тысячи школ, больниц и других общественных учреж¬
дений, 60% дорог, 8 тыс. мостов, сотни железнодорожных станций,
80% линий электропередач; тоннаж торгового флота, который играл
особенно большую роль ® хозяйственной жизни Италии, уменьшил¬
ся по сравнению с 1938 г. в 7 раз. В 1,5—2 раза упал уровень
промышленного и сельскохозяйственного производства1И. В стране
было около 2 млн. безработных, не хватало продуктов питания,
быстрыми темпами росла инфляция112.
Стабилизация положения в экономике затруднялась отсутствием
ясности в вопросе о советах управления на предприятиях, создан¬
ных на основе декрета Североитальянского КНО от 25 апреля:
1945 г. Эти советы не были признаны союзнической военной адми¬
нистрацией, которая также аннулировала полномочия чрезвычайных
комиссаров КНО на предприятиях. Не получив юридического при¬
знания, советы управления продолжали, однако, оставаться й
осуществлять на предприятиях функции, предписанные им КНО.
Предприниматели имели в советах управления назначенных ими
самими представителей, трудящихся представляли лица, назначен¬
ные КНО предприятий. Предполагалось, что в будущем от трудя¬
щихся в советах управления будут участвовать избранные ими са¬
мими представители.
Учитывая катастрофическое положение экономики, советы управ¬
ления в ряде случаев координировали усилия предпринимателей и
рабочих по «экономической реконструкции» — лозунг, поддержан¬
ный после войны левыми партиями, в том числе и коммунистами.
Однако в целом деятельность советов управления в этом плане
была не очень эффективной из-за реальных противоречий интересов
предпринимателей и рабочих, которые зачастую парализовывали
работу советов. Кроме того, из-за опасений, связанных с деятель¬
ностью советов управления, в частности с их контролем над при-
110 Ва§е1-Во2ю О. II рагШо спзйапо а1 ро1еге. Игепге, уо1. 1, 1974, р. 90.
111 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 126—128.
112 Вотео В. Вгеуе з*опа йеИа §гапс1е йкйхзШа 1П КаНа. Во1о§па, 1972*
208
былью, приток капиталовложений в промышленность тормозился.
В то же время в деревне развернулась острая борьба вокруг воп¬
роса о передаче необрабатываемых земель крестьянским коопера¬
тивам согласно упомянутому уже выше «закону Гулло». Обвинения
в адрес правительства раздавались в это время с разных сторон:
трудящиеся обвиняли правительство в недостаточно эффективной
защите их интересов, промышленники и аграрии — в попуститель¬
стве хаосу и непомерным притязаниям малоимущих слоев населения.
В литературе до сих пор не утихли споры в отношении оценки
отдельных аспектов деятельности правительства Парри в этот труд¬
ный для Италии переходный период от войны к миру. В плане
нашего исследования отметим, что бесспорной его заслугой было
продвижение на пути к созданию новой структуры правительства
и государственных органов. Наиболее важным этапом на этом пути
был созыв Консультативной ассамблеи. Решение о созыве было
лринято еще во время второго правительства Бономи, в марте
1945 г. При этом ассамблея должна была быть составлена из лиц,
назначаемых самим правительством из числа бывших парламента-
риев-антифашистов — представителей основных политических пар¬
тий, профсоюзов и массовых организаций. Ассамблея должна была
быть совещательным органом при правительстве, давать ему реко¬
мендации по вопросам законодательной деятельности, а также раз¬
работать порядок выборов в Учредительное собрание. Фактически
Консультативная ассамблея должна была стать зачатком будущего
парламента113.
25 сентября 1945 г. во вновь ожившем Палаццо Монтечиторио
(здание палаты депутатов в Риме) Консультативная ассамблея со¬
бралась на свое первое заседание, на котором ее председателем был
избран Карло Сфорца. Глава правительства Парри призвал ассам¬
блею помочь правительству подготовить созыв Учредительного соб¬
рания, «которое, будучи избрано народом, сможет законно решать
нашу судьбу и вопрос о всех наших институтах». Однако по воп¬
росу о сроках выборов и созыва Учредительного собрания среди
делегатов Консультативной ассамблеи выявились разногласия. Если,
условно говоря, «левые» настаивали на скорейшем созыве Учреди¬
тельного собрания, то «правые» хотели оттянуть его сроки, хотели
провести сначала выборы в органы местного самоуправления, а потом
уже выборы в Учредительное собрание. И эта их позиция диктова¬
лась далеко идущими политическими расчетами, ибо после создания
выборных органов местного самоуправления местные КНО должны
были передать им все свои административные функции, а значит,
фактически лишиться того влияния, которое они имели до сих пор.
Соответственно должны были быть ослаблены и позиции левых
партий, которые имели преобладающее влияние в КНО 114.
В конечном счете «левые» согласились на проведение вначале
выборов в органы местного самоуправления, а «правые» — науста-
113 МатпгагеПа О. Ор. ей., р. 106.
114 1Ы(1.
209
новление точных сроков выборов в Учредительное собрание. В ре¬
зультате этого компромисса, достигнутого с помощью прямых
переговоров между партиями, совет министров постановил созвать
Учредительное собрание не позднее апреля 1946 г. Таким образом,
главный лозунг Сопротивления — созыв Учредительного собрания —
был узаконен в государственной программе. Наряду с созданием
Консультативной ассамблеи это был серьезный вклад правительства
Парри в дело становления новой итальянской государственности
после ликвидации в стране фашистского режима.
Однако само правительство Парри вскоре пало. В конечном счете
оно было жертвой тех объективных трудностей переходного перио¬
да, о которых мы говорили выше. Но непосредственной причиной
этого был вопрос о «чистке» государственного аппарата от фашист¬
ских элементов, в проведении которой правительство Парри, по
мнению либералов, а частично и христианских демократов, прояв¬
ляло своего рода «манию». И когда правительство решило продлить
еще на год полномочия чрезвычайных судов, либералы вынесли на
обсуждение специальной комиссии Консультативной ассамблеи ре¬
золюцию, осуждающую это решение правительства. Резолюция была
отвергнута 29 голосами против 15 (либералы и несколько христиан¬
ских демократов) — эпизод, явившийся симптомом глубокого раско¬
ла, наметившегося уже среди партий КНО. Присовокупив ряд дру¬
гих обвинений против правительства — «политическая неэффектив¬
ность», «экономическая некомпетентность», либералы 22 ноября
1945 г. вышли из правительства, положив тем самым начало пра¬
вительственному кризису. Будь либералы одни, им не удалось бы
поколебать правительство. Но они получили поддержку христиан¬
ских демократов, которые заявили, что правительство не может
оставаться у власти, раз ему отказала в доверии одна из партий
КНО. После этого Парри вынужден был уйти в отставку.
Парри или, как его называли партизаны, Маурицио был своего
рода символом итальянского Сопротивления. Как пишут Марчелла
и Маурицио Феррара, его устранением «КНО был нанесен сильный
удар. Партия действия, которая своими лозунгами о «революции
КНО» больше всех способствовала распространению в средних слоях
населения самых несбыточных иллюзий, явилась свидетельницей
поражения своего главного кандидата... В дни правительственного
кризиса партизаны собирались на площадях, а ораторы Партии
действия призывали массы не уступать. „Партизаны, поддержите
Маурицио, а Маурицио поддержит вас44,—взывало в эти дни милан¬
ское радио. В эти дни призрак гражданской войны вновь встал
перед страной, занятой союзными войсками, которые только и
ждали сигнала, чтобы при помощи силы — как того открыто тре¬
бовали монархические газеты — „восстановить уважение к государ¬
ственной власти44» 115.
Худшего в те дни удалось избежать главным образом потому,
что коммунисты и социалисты не поддержали экстремистов, а со-
415 Феррара М. и М. Указ, соч., с. 94.
210
гласились даже на участие в новом правительстве, которое возгла¬
вил христианский демократ Альчиде Де Гаспери. Не без колебаний
на это согласилась также Партия действия. Важно было сохранить
преемственность правительства на базе партий, входящих в КНО.
Это давало возможность продолжать движение на пути создания
демократической государственности. В новом правительстве, сформи¬
рованном 10 декабря 1945 г., Де Гаспери занял также пост министра
иностранных дел, социалист Пьетро Ненни стал заместителем премье¬
ра и министром по созыву Учредительного собрания, социал-рефор¬
мист Джузеппе Ромита — министром внутренних дел, коммунисты
Пальмиро Тольятти, Мауро Скоччимарро и Фаусто Гулло сохрани¬
ли соответственно посты министров юстиции, финансов и сельского
хозяйства. В правительстве представлены были также Партия дей¬
ствия и либералы, и в целом соотношение сил между левыми и
правоцентристскими партиями, если не считать поста премьера,
сместилось даже несколько в пользу первых ив. Но именно премьер,
весьма искушенный и умелый в политике, задавал тон в новом
правительстве, и под его влиянием ось правительственной политики
постепенно начала смещаться вправо.
В сущности, основные пункты программы нового правительства
были изложены в письме Де Гапери к секретарю либеральной пар¬
тии Леоне Каттани. В этом письме Де Гаснерп обещал осущест¬
вить «быструю и прогрессирующую замену временных исполнитель¬
ных и административных органов постоянными», «возобновление
выполнения компетентными органами или государственными учреж¬
дениями всех свойственных им административных и исполнитель¬
ных функций, в том числе тех, которые выполняют, нередко весьма
достойно, комитеты национального освобождения». Далее уточня¬
лось, что, «пока не будет восстановлена нормальная административ¬
ная деятельность муниципальных и провинциальных органов, коми¬
теты национального освобождения смогут выполнять функции
совещательных органов и, во всяком случае, служить органами свя¬
зи и сотрудничества между партиями». Указывалось также на не¬
обходимость отменить чрезвычайные меры и ликвидировать чрезвы¬
чайные органы, в частности Верховный комиссариат по дефашиза¬
ции, а также закончить чистку до выборов в Учредительное собра¬
ние 117
Осуществление этой программы было облегчено тем, что с 1 ян¬
варя 1946 г. юрисдикция итальянского правительства была распро¬
странена почти на всю территорию страны. Это случилось после
тоге, как было принято соответствующее решение союзного коман¬
дования, которое оговорило ограничения итальянского суверенитета
только на область Венеция-Джулия и провинцию Удине, о статусе
которых велись переговоры с Югославией. Возможно, что это весь¬
ма гажное для итальянской государственности решение было уско¬
рен^ ~~оттанием правительства во главе с Де Гаспери, в котором
не р « рп7гп (з ор сй., уо1. 1, р. 95—96.
117 п 1 95: Со1а1апо Р. Ор. ей., р. 233—234.
211
англо-американцы видели человека, способного восстановить в
Италии «нормальное положение» и покончить, как тогда говорили,
с политикой «красных платков». Во всяком случае, после установ¬
ления юрисдикции итальянского правительства над Северной Ита¬
лией префекты и начальники полиции, назначенные там в свое
время комитетами национального освобождения, были подчинены
правительству, а те, кто сопротивлялся, были заменены новыми ли¬
цами. Впрочем, как замечает по этому поводу Федерико Шабо,
почти все префекты, назначенные КНО, не смогли войти в новую
роль и вернулись к своим старым профессиям. Это было возвраще¬
ние к традиционной государственной структуре, период так назы¬
ваемых «политических префектов» закончился118.
Правительство стало проводить более энергичные меры по заме¬
не так называемой «вспомогательной», или «гражданской», полиции
традиционным полицейским корпусом, строго подчиненным государ¬
ственной власти. Поскольку отряды «гражданской» полиции на се¬
вере страны были созданы после освобождения партизанами, кото¬
рые в некоторых случаях отказывались подчиняться власти, возни¬
кали инциденты, партизаны оказывали отпор, грозя поднять
^восстание и вновь уйти в горы. Почти одновременно с приходом
к власти правительства Де Гаспери, в декабре 1945 г., произошел,
в частности, инцидент в Бинаго (район Комо). Здесь карабинеры
конфисковали партизанский склад оружия и задержали несколько
человек, принадлежавших к «гражданской» полиции. В ответ на это
в Бинаго прибыло более трехсот партизан из Комо, которые окру¬
жили казарму карабинеров, освободили задержанных и отобрали
конфискованное оружие119. Этот и другие инциденты, которые иной
раз были следствием подстрекательства со стороны темных лично¬
стей, сгущали атмосферу вокруг так называемой «партизанской
проблемы». Этому способствовала и кампания по поводу так назы¬
ваемого «треугольника смерти» (Болонья — Реджо-Эмилия — Моде¬
на), где партизаны якобы творили расправы над своими политиче¬
скими противниками — кампания, которая имела своей целью
«скомпрометировать партизанское движение в целом» 12°.
Все это были слагаемые политической атмосферы, характеризую¬
щей данный период — период начавшейся дезавуации идеологии и
идей Сопротивления. В этом плане следует рассматривать и рос¬
пуск Верховного комиссариата по дефашизации в марте 1946 г., и
попытку заморозить на мертвой точке вопрос о советах управления
на предприятиях, и многое другое. Со своей стороны коммунисты
и социалисты продолжали проводить в это время линию на сохра¬
нение единства антифашистских партий, а поэтому по мере возмож¬
ности стремились смягчить конфликты, предотвратить распад анти¬
фашистского единства накануне решающего этапа борьбы за созда¬
ние нового итальянского демократического государства. Этой же
линии следовала и Всеобщая итальянская конфедерация труда
118 СкаЪод, Р. Ор. ей., р. 143.
119 Феррара М. и М. Указ, еоч., с. 122—123.
120 Там же, с. 145.
212
(ВИКТ), которая, учитывая трудности переходного периода, пыта¬
лась добиться решения многих социальных и трудовых конфликтов
мирным путем.
Нельзя сказать, чтобы курс руководства коммунистической пар¬
тии на сохранение единства антифашистских партий не встречал
возражения со стороны тех коммунистов, которые видели в этом
отход от главной задачи партии по организации революционного
движения и борьбы за власть. Правда, на V съезде ИКП, который
происходил с 29 декабря 1945 г. по 6 января 1946 г., открытой по¬
лемики на этот счет не было. Однако из ряда последующих работ
видно, что такая полемика внутри партии в то время имела место.
Была такая полемика и внутри социалистической партии, причем
она приобрела на съезде в апреле 1946 г. особепно острый харак¬
тер. Однако обе партии, имевшие глубокие исторические корни в
итальянском обществе, в целом переживали сразу после войны пору
роста своего влияния и подъема. Этого нельзя было сказать о
третьей левой партии — Партии действия. Будучи в своей идеоло¬
гии связана в основном с Сопротивлением, она оказалась мало
жизнеспособной в новых условиях послевоенного периода и его
проблем. Ее первый же национальный съезд в феврале 1946 г. выя¬
вил такие острые внутренние разногласия, что, как справедливо
писал один из видных деятелей партии — Эмилио Люссу, его мож¬
но считать концом партии 121, хотя формально она продолжала
существовать еще в течение года.
Весьма показательны в этой связи результаты выборов в мест¬
ные органы самоуправления, первый тур которых состоялся в
марте-апреле 1946 г. Это были первые свободные выборы после
фашистского двадцатилетия. И на этих выборах, как наиболее
влиятельные в массах, утвердились, предвосхищая последующий пе¬
риод, три партии: христианские демократы, социалисты и комму¬
нисты. Из 5722 коммунальных советов, выборы в которые проводи¬
лись в первом туре, христианские демократы завоевали 2534, со¬
циалисты и коммунисты, выступавшие с общим списком, завоевали
2289. Что касается других партий, то либералы завоевали 100 ком¬
мунальных советов, куалюнкуисты — 23, а Партия действия —
только 9 122.
Это был конец, но не только Партии дехштвия, вышедшей из
Сопротивления. Это был конец и всей системы КНО — органов
борьбы и единства, также вышедших из Сопротивления. После
муниципальных выборов они передали все свои административные
функции вновь избранным органам местного самоуправления.
Правда, КНО сохранились еще некоторое время в качестве коорди¬
национных межпартийных органов, но это была скорее историчес¬
кая инерция, чем сколько-нибудь значительная их политическая
реальность. И в связи с этим об общей оценке Сопротивления,
о месте его в процессе исторического развития Италии после Ри-
121 Ьиззи Е. 8и1 РагШо сГАгюпе е^НаЙп. МПапо, 1968, р, 228,
122 МаттагеЦа О. Ор. ей., р. 113,
213
сорджименто. В послевоенной итальянской историографии довольно
широкое распространение получило определение Сопротивления как
«Второго Рисорджименто». В 1955 г. появился даже сборник под
этим заглавием, изданный правительственными кругами при участии
таких историков, как Лльдо Гароши, Луиджи Сальваторелли и
Карло Примиери 123. В самых общих чертах концепция «Второго
Рисорджименто» рассматривает Сопротивление как прямое продол¬
жение борьбы за идеалы Рисорджименто, т. е. за идеалы нацио¬
нальной свободы и территориального единства, за идеалы либера¬
лизма и демократии. Таким образом, Сопротивление лишается того
социального антифашистского содержания, которое нашло свое вы¬
ражение в программных установках левых партий и в той роли,
которую играл в нем рабочий класс. Этот же термин «Второе Ри¬
сорджименто» своеобразно трактуется в работах католических акто¬
ров, которые подчеркивают народный характер Сопротивления,
связывая это с участием в нем католиков, которые увлекли за со¬
бой широкие массы, и прежде всего массы крестьянского населе¬
ния 124.
С иных позиций рассматривали Сопротивление историки ради¬
кально-демократического направления, вышедшие в основном из
Партии действия. Основы их концепции были заложены в сборни¬
ке «Десять лет спустя» 125, в котором Сопротивление определялось
как «демократическая революция», имевшая своей целью привести
к власти «новый руководящий класс». Как сами деятели Партии
действия, так и се историки подразумевали под этим «новым ру¬
ководящим классом» главным образом интеллигенцию, составляв¬
шую костяк Партии действия. Крах идеалов этой партии, стремив¬
шейся к «установлению власти КПО», рассматривался как крах
всего антифашистского движения и соответственно как неудача «де¬
мократической революции». Вина за это возлагалась в первую оче¬
редь на США и Англию, войска которых стояли в Италии. В зна¬
чительной мере вина за это возлагалась и на коммунистическую
партию, которая обвинялась в том, что она была озабочена глав¬
ным образом сохранением национального единства и союзом с хри¬
стианскими демократами. Эти тезисы нашли отражение и в рабо¬
тах некоторых авторов-социалистов, а в последующие годы —
в концепциях Сопротивления, связанных с идеологией левого экст¬
ремизма.
Итальянские коммунисты не разделяют концепцию Сопротивле¬
ния как «неудавшейся революции». По их мнению, Сопротивление
не имело своей задачей ликвидацию капиталистического и установ¬
ление социалистического строя. Оно было лишь этапом на пути
прогрессивного развития итальянского государства и общества, ко¬
торое продолжалось и после периода, непосредственно связанного с
Сопротивлением. Иными словами, Сопротивление нельзя рассматри¬
вать как «революцию в самой себе», в отрыве от дальнейшего раз-
123 II зесопйо Шзог^теШо. Кота, 1955.
124 Но881ш О. II 1азс1зто е 1а Кез1з1;еп2а. Игепге, 1955.
125 Э1ес1 апш Доро. Вап, 1955.
214
вития. Это был именно переходный период, который создавал базу
для дальнейшего продвижения по пути демократии, оставляя в
то же время открытой перспективу для борьбы за социализм. Та¬
кой базой было создавшееся в период Сопротивления единство,
которое давало возможность затем перейти «от завоеваний респуб¬
ликанского режима до соответствующих экономических, политичес¬
ких и социальных преобразований». Поэтому генеральная линия
состояла в том, чтобы «как можно дольше сохранить и защитить»
это единство126. Именно в этом контексте коммунисты принимают
определение Сопротивления как «демократической революции»127,
выдвигая при этом такую, например, формулу: «Движение Сопро¬
тивления подорвало фашизм и смело его остатки, оно провело и
выиграло освободительную войну и заложило основы нового госу¬
дарства» 128.
Переходя к вопросу о развитии исторической тенденции, связан¬
ной с ростом государственного вмешательства в экономику, отметим
прежде всего своеобразие этого вопроса в данный переходный пе¬
риод. Дело в том, что, поскольку во времена фашизма государст¬
венное вмешательство в экономику непомерно возросло, постольку
тенденция обратного порядка получала возможность выступить под
. флагом антифашизма. Весьма показательна в этой связи позиция
монополистических групп. Подчиненные им организации, и прежде
всего Конфиндустрия, сразу после фашизма стали проводить курс,
который, по крайней мере в своих внешних проявлениях, был на¬
правлен против любых форм государственного вмешательства в эко¬
номику с целью восстановления хозяйства. Вмешательство государ¬
ства в экономику называлось ими не иначе как «корпоративиз¬
мом» — словом, которое приобрело дурной привкус после опыта
фашистского двадцатилетия. И это их отрицательное отношение к
любым формам государственного вмешательства в экономику дик¬
товалось наряду с прочим самим характером переходного периода,
который переживала Италия. Было еще далеко не ясно, как будет
складываться соотношение политических сил в стране, в каком на¬
правлении пойдет развитие итальянского государства. Поэтому мо¬
нополистические круги не без основания опасались, что государст¬
венное вмешательство в экономику может быть использовано против
них.
Все это так, но наряду с этим продолжали существовать гиб¬
ридные, корпоративные формы организации экономической жизни,
такие, как промышленные и торговые консорциумы. «Конечно,—
пишет Бруцио Манцокки,— их нельзя назвать формами государст¬
венного капитализма, поскольку они были картелями частного ха¬
рактера. Однако в этот период им были предоставлены государст¬
венные функции (например, в распределении дефицитных товаров),
и поэтому они имели типично корпоративный характер, что нахо¬
дило свое проявление в наделении частных органов государствен-
126 Тольятти П. Итальяпская коммунистическая партия. М., 1959, с. 73.
127 IX съезд Итальянской коммунистической партии. М., 1960, с. 34.
128 Там же.
215
ными прерогативами» 129. В то же время уже в 1945—1946 гг. уси¬
ливается давление со стороны промышленников на государство
с тем, чтобы оно проводило политику, благоприятствующую накоп¬
лению и вложению капитала в определенные монополистические
предприятия. И в этой связи Манцокки отмечает, что ряд законо¬
дательных мер, предпринятых первыми послевоенными правительст¬
вами для финансирования реконструкции промышленных предприя¬
тий, практически привели к содействию монополиям со стороны
государства. В конечном счете напрашивается вывод, что уже в
этот период в монополистических кругах созревал курс экономичес¬
кой политики, «направленной на широкое использование типичных
инструментов государственного капитализма» 13°.
Весьма показательны в этой связи и программные установки, ли¬
беральной партии, которая была своего рода традиционным про¬
тивником государственной регламентации экономической жизни.
В программе 1944 г. либеральная партия одевала свое «экономиче¬
ское кредо» в антифашистские одежды. Либералы требовали
упразднить все покровительственные пошлины и искусственные
системы, вызывающие «нездоровое расширение некоторых произ¬
водственных отраслей для политических целей автаркии», отказать¬
ся от государственного вмешательства в ценообразование и вер¬
нуться к политике свободного рынка и «честного развертывания
конкуренции».
Либералы, однако, не были последовательны в этом своем «эко¬
номическом либерализме». Их программа не отрицала необходи¬
мости вмешательства государства в другие области экономики. Го¬
сударство, в частности, призывалось выработать планы восстанов¬
ления национальной экономикп и перестройки производства для
мирных нужд, финансировать эту реконструкцию, составить планы
общественных работ для борьбы с безработицей, осуществлять по¬
литику социального страхования трудящихся, выдавать кредит мел¬
ким и средним предпринимателям и кооперативам, строго взимать
налоги на сверхприбыли и предметы роскоши, проводить «строгий
контроль, а там, где это будет необходимо, и национализацию без
всяких привилегий отраслям крупной промышленности, связанным
с предприятиями общественного пользования или действующим в
общенациональном п международном масштабах па основе моно¬
полий».
Со своей стороны левые партии настаивали на усилении госу¬
дарственного вмешательства в экономику. И это диктовалось не
столько «доктринальными» соображениями, сколько насущными по¬
требностями экономической и социальной жизни в Италии в это
время. В большей мере, чем либералы, считались с этими потреб¬
ностями и христианские демократы. Еще в своем первом програм¬
мном документе 1943 г. они писали о том, что «новая экономика
развивается между двумя полюсами: с одной стороны — свобода и
129 Мапгосскь В. Глпеатепи ей ро1Шса есопогтса т НаНа, 1945—1959. Коша,
1960, р. 97.
130 Ш(1., р. 98.
216
права человека, с другой — социальная справедливость и миссия
государства»131. Христианские демократы поддержали ряд пред¬
ложений, направленных на усиление государственного вмешательст¬
ва в экономику, благодаря чему послевоенные правительства сумели
ввести строгую карточную систему, обязательные поставки продо¬
вольственных товаров государству, твердые цены на ряд товаров,
контроль за потреблением и различные его ограничения.
В то же время левые партии, и прежде всего коммунисты,
в своих предложениях по усилению государственного вмешательст¬
ва в экономику стремились, безусловно, к более далеко идущим це¬
лям, в том числе и далеко не в последнюю очередь к ограниче¬
нию или даже подрыву господства монополистического капитала.
В программном документе V съезда Итальянской коммунистической
партии в январе 1946 г. указывалось: «В области промышленности
коммунистическая партия предлагает провести национализацию
крупных монополистических предприятий, крупных банков и стра¬
ховых компаний, положить начало планированию народного хозяй¬
ства... В области сельского хозяйства коммунистическая партия
предлагает ликвидировать крупную земельную собственность (лати¬
фундии) , принадлежащую лицам, не делающим в нее никаких
капиталовложений, провести ограничение крупной капиталистичес¬
кой земельной собственности с постепенным переходом к коопера¬
тивным формам ведения хозяйства...» 132.
Следует особо отметить, что государство в это время располага¬
ло не только политическими, но и мощными экономическими рыча¬
гами воздействия на экономику. По данным на 31 декабря 1945 г.,
полученным в результате обследования специальной правительствен¬
ной комиссии, государство через свои обычные административные
органы контролировало 47 акционерных обществ, из которых 19
были промышленными обществами, 2 — сельскохозяйственными,
8 — транспортными, 9 — торговыми, 4 — кредитными, 3 — финансо¬
выми и 2 относились к предприятиям, объединенным в рубрике
«прочие». Общий капитал этих 47 акционерных обществ составлял
в 1945 г. примерно 3688 млн. лир. Государство осуществляло свой
контроль через министерство финансов, которое контролировало 31
акционерное общество, министерство казначейства —10 обществ,
министерство транспорта — 5 обществ» 133.
Помимо прямого контроля, осуществляемого административными
органами, государство осуществляло косвенный контроль над эко¬
номикой, используя здесь прежде всего Институт промышленной
реконструкции (ИРИ). На 31 декабря 1945 г. ИРИ прямо или кос¬
венно контролировал 216 акционерных обществ с акционерным капи¬
талом, равным почти 16 млрд, лир, и резервным капиталом, превы¬
шающим 1 млрд. лир. Органами косвенного контроля государства
над экономикой были также учреждения публично-правового харак-
131 Ье^пат М. Ор. ей., р. 39.
132 Тридцать лет жизни и борьбы Итальянской коммунистической партии. М.,
1953, с. 507.
133 81гиПига (1е1 шопороН тйизМаИ т ИаНа. Нота, 1949, р. 64—65.
8 Б. р. Лопухов
217
тера (банки, страховые органы и т. д.), которые на тот же период
контролировали 50 акционерных обществ с общим капиталом прибли¬
зительно в 2,2 млрд. лир. Наконец, в отой же роли выступали аграр¬
ные консорциумы, которые контролировали 17 акционерных об¬
ществ с капиталом в 46 млн. лир 134.
В целом на 31 декабря 1945 г. государство прямо или косвенно
контролировало всего 356 обществ с акционерным капиталом, пре¬
вышающим 24 млрд, лир, что составляло 36,3% акционерного ка¬
питала всех обследованных акционерных обществ. Практически не
было в это время ни одной отрасли промышленности, над которой
государство не осуществляло бы в той или иной мере свой контроль.
Весьма показательны в этой связи данные об удельном весе акцио¬
нерного капитала с государственным участием в совокупном акцио¬
нерном капитале некоторых отраслей (в %) 135:
Воздушный транспорт
92,1
Сельское хозяйство
33,8
Морской транспорт
77,0
Машиностроительная
29,6
Горнодобывающая
72,8
промышленность
промышленность
Страховые общества
28,9
Металлургическая
71,1
Электроэнергетика
26,8
промышленность
Химическая
23,2
Кредит и сбережения
68,2
промышленность
Разумеется, само по себе участие государства в экономике еще
не предопределяет его активного вмешательства в нее для проведе¬
ния, скажем, политики экономического планирования и т. и. Речь
идет о предпосылках такого вмешательства, которое пытались фор¬
сировать прежде всего левые партии. Они исходили при этом из
тенденции в направлении к демократизации государства, а значит,
из тенденции к усилению демократического контроля над экономи¬
ческой деятельностью государства. Такой контроль давал возмож¬
ность надеяться, что вмешательство государства в экономику
будет идти на пользу широким массам населения, в том числе мел¬
ким и средним предпринимателям, но не монополиям. Во всяком
случае, при переходе от войны к миру и от фашизма к демократии
тенденция к вмешательству государства в экономику продолжала
жить и в известной мере даже набирать силу.
Что касается так называемой «европеистской» тенденции, то
отметим прежде всего тот факт, что в отличие от фашистского бло¬
ка европейская идея не играла сколько-нибудь заметной роли в по¬
литике союзников. Однако в организациях Сопротивления многих
европейских стран выдвигалась и выдвигалась довольно настойчиво
как противопоставление гитлеровскому «новому порядку» в Европе
идея объединения Европы на демократических и даже социалисти¬
ческих началах. В Италии в этой связи обращают внимание прежде
всего на манифест, призывающий к созданию Соединенных Штатов
Европы, который был составлен Альтьеро Спинелли и Эрнесто Рос¬
си в период, когда по приговору фашистского трибунала они отбы-
434 1Ыс1., р. 69—73.
135 ШсЦ р. 76—77.
218
вали ссылку на о-ве Вентотене. Этот манифест называют также
Манифестом Вентотене, и он нес на себе печать некоторых рисорд-
жиментальных вдохновений, и прежде всего мадзиниевского идеала
Соединенных Штатов Европы 136.
Сразу после падения фашистского режима 25 июля 1943 г. были
предприняты некоторые конкретные шаги по созданию так называ¬
емого федералистского движения в Италии. Среди многих проектов,
обнародованных в эти дни, был проект образования Европейской
федерации. Он был выдвинут на конференции, состоявшейся
27 августа 1943 г. в Милане. Наряду с другими на ней присут¬
ствовали Альтьеро Спинелли, Эрнесто Росси, Марио Альберто Рол-
лиер и Леон Гинзбург. Речь шла не о союзе между народами и не
об учреждении европейского гражданства. В организационном пла¬
не речь шла об объединении «группы Вентотене» и группы журнала
«Унита еуропеа», издававшегося с мая 1943 г.137 Как отмечает
Генри Бругман в своем исследовании, посвященном развитию
овропеистской идеи, Спинелли и Росси «с момента освобождения
Южной Италии установили контакт с партизанами Центральной и
Северной Италии, среди которых они популяризировали свои
идеи... Равным образом они по мере возможности популяризировали
свои идеи и в антифашистском движении Сопротивления вне Италии.
В результате «итальянское влияние» явственно обнаруживается в
«Манифесте европейского Сопротивления», составленном на конфе¬
ренции в Женеве в июле 1944 г., в которой принимали участие
делегаты 9 стран, в том числе Германии» 138.
«Мир в Европе,— говорилось в манифесте,— это ключ ко всеоб¬
щему миру. Ведь на протяжении жизни одного поколения Европа
была эпицентром двух мировых конфликтов. И это прежде всего по¬
тому, что на нашем континенте существуют 30 суверенных госу¬
дарств. Необходимо покончить с этой анархией путем создания Фе¬
дерального союза европейских народов. Только Федеральный союз
дал бы возможность германскому народу участвовать в европейской
жизни без того, чтобы угрожать другим народам. Только Федераль¬
ный союз дал бы возможность разрешать проблемы границ в районах
со смешанным населением, которые перестали бы, наконец, быть
объектом безумных националистических вожделений и превратились
бы в проблемы простого территориального разграничения сугубо
административной компетенции. Только Федеральный союз позволил
бы сохранить демократические институты таким образом, чтобы
страны, не достигшие еще определенной степени политической зре¬
лости, не смогли бы поставить их под угрозу. Только Федеральный
союз позволил бы осуществить экономическую реконструкцию кон-
136 Рег Гипйа Еигореа: Ба11а «(Иоуапе Еигора» а1 «МапКезЬо сИ Уеп1о1епе».
Игепге, 1984, р. 100—118.
137 1Ыа., р. 48.
138 Вгизтапз Н. 1Лс1ёе еигорёеппе, 1918—1945. Вги^ез, 1966, р. 80. Германию
среди прочих представлял Карл Фридрих фон Герделер, который стал бы
канцлером Германии в случае удачи покушения на Гитлера 20 июля 1944 г.
Герделер был сторонником создания Европейской федерации.
219
8*
тинента, упразднив национальные монополии и автаркии. Только
Федеральный союз дал бы логическое и естественное решение проб¬
лемам выхода к морю для стран, расположенных в глубине конти¬
нента, рационального использования рек, которые пересекают сразу
несколько стран, контроля над проливами и многих других проблем,
которые осложняли международные отношения в Европе в послед¬
ние годы» 139.
Тезис Бругмана об «итальянском влиянии» в этом манифесте
требует политической конкретизации. Дело в том, что более или
менее схожие идеи выдвигала в Италии Партия действия, видным
членом которой, кстати, стал и Альтьеро Спинелли. В программной
декларации этой партии, опубликованной в январе 1943 г., имелся
специальный пункт (седьмой), посвященный проблеме создания
Европейской федерации демократических государств. В нем говори¬
лось о формировании единого европейского сознания, о необходимо¬
сти создания Европейской федерации свободных демократических
стран, об отказе от принципа абсолютного государственного сувере¬
нитета. Все это связывалось с задачей «обеспечить всеобщую эко¬
номическую реорганизацию в соответствии с принципом разделения
труда, обеспечить свободное перемещение производительных сил и
товаров, свободный доступ к сырьевым источникам» 14°.
Весьма показательной для взглядов, сложившихся в Партии дей¬
ствия, была, по мнению Роберто Батталья, статья Карло Инверни
(Витторио Фоа), опубликованная в подпольном журнале «Нуови
Куадерни ди Джустициа е Либерта». Статья датирована 8 сентября
1944 г. В ней нашла свое отражение характерная для Партии дей¬
ствия непримиримость в отношении соглашения между великими дер¬
жавами (в том же номере журнала, в другом месте, это соглашение
называлось «разновидностью Священного Союза»), а также харак¬
терные для нее соображения о послевоенном устройстве, касавшие¬
ся создания Соединенных Штатов Европы в качестве «третьей силы»
между СССР и США. Вместе с тем Партия действия выступала про¬
тив того, чтобы европейская «третья сила» была бы создана в целях
усиления разногласий между СССР и США 141. Интересно отметить
также, что впоследствии историки, вышедшие из Партии действия,
видели в «европейской» интерпретации Сопротивления одну из суще¬
ственных черт, отличающих его от Рисорджименто, которое не по¬
шло в свое время дальше принципа национальности 142.
Европейская идея нашла свое отражение в документах социали¬
стической партии. В ее политической декларации, принятой в ав¬
густе 1943 г., говорилось: «Социалистическая партия рассматривает
интернациональную солидарность пролетарских партий как сущест¬
венный элемент своих действий, как инструмент для продвижения
вперед и конкретизации политики мира — политики, которая на¬
правила бы Европу к свободной федерации государств. Конец настоя-
139 1ЫЙ., р. 81.
140 Ье%пап1 М. Ор. ей., р. 26.
141 Батталья Р. Указ, соч., с. 438.
142 М<ттеп1о <Н НЬегагшпе 1п НаНа, 1953, N 22, р. 24.
220
щей войны самым решительным образом поставит на очередь дня
задачу объединяющей координации различных европейских стран.
Это понимается нами как требование социалистической реконст¬
рукции, как естественный результат политической и экономической
эволюции Европы, которая, освободившись от капиталистического*
партикуляризма, должна будет достигнуть федеративной организа¬
ции в качестве этапа на пути к созданию Союза социалистических:
республик» 143.
Здесь, как мы видим, идея Европейской федерации рассматрива¬
ется в непосредственной связи с задачей социалистического преобра¬
зования Европы. Однако в последующих документах социалистиче¬
ской партии в период Сопротивления эта идея не получила своего
развития. Она была продолжена главным образом в установках ле¬
вого крыла партии, возглавляемого Лелио Бассо. Что касается ру¬
ководства партии, то оно отодвинуло эту идею на задний план, опа¬
саясь, по-видимому, углубления идейно-политических разногласий с
коммунистической партией, которая в это время довольно крити¬
чески относилась к «европеизму», противопоставляя ему пролетар¬
ский интернационализм.
Что касается отношения к «европеизму» либералов, то оно опре¬
делялось в своей основе той существенной переменой, которая про¬
изошла в их отношении к проблеме «национального государства».
В то время как в первой половине XIX в. либералы связывали успе¬
хи своей доктрины с развитием «национального государства»,,
в 30—40-х годах XX в. они считают уже такое государство «выра¬
зителем антилиберализма» 144. Кроче писал в эпилоге к своей
«Истории Европы XIX в.»: «Уже во всех частях Европы происходит
зарождение нового сознания, новой национальности (ибо... нации
не даны природой, а есть состояния сознания и исторические форма¬
ции). И как семьдесят лет назад гражданин старого Неаполитанско¬
го королевства или подданный субальпийского государства, пьемон¬
тец, сделался итальянцем, не уничтожая своего прошлого бытия,,
но вознося его и растворяя в новом бытии, так французы, немцы,
итальянцы и все прочие возвысятся до европейцев, и мысли их бу¬
дут направлены к Европе, и сердца их будут биться для нее, как
раньше бились для меньших отечеств, которые также не будут за¬
быты, но еще более любимы» 145. В основу либерального понимания
идеи европейского единства Кроче кладет свой тезис о либерализме
как «религии свободы». Как отмечает Карло Курчио: «Европейский
дух Кроче отождествляет с завоеванием свободы, свободы индиви¬
дов, свободы социальных групп, свободы наций» 146.
В «Преобразовательных идеях христианской демократии» имеют¬
ся уже основные посылки идеологии «европеизма», сформулирован¬
ные пока еще в виде общих пожеланий создания «конфедераций».
143 Ье§пат М. Ор. ей, р. 29—30.
144 СоггепИ ЫеаИ е 1огхе ро1ШсЬе т Еигора, а сига сИ Рао1о РотЬет. Во1о&-
па, 1979, р. 47.
145 Сгосе В. 81опа сГЕигора пе1 8есо1о с1ес1топопо. Вап, 1932, р. 354.
146 Сиг сю С. Еигора: 81опа сИ ип’Иеа. Топпо, 1978, р. 549.
221
В этом документе мы читаем: «Принцип самоопределения будет при¬
знан за всеми народами, но они должны принять ограничения их
государственного суверенитета в пользу более широкой солидарности
между свободными народами. Необходимо поэтому способствовать
созданию конфедераций, основанных на континентальных и межкон¬
тинентальных связях» 147. В Миланской программе христианской
демократии, принятой 25 июля 1943 г., этот тезис конкретизируется
уже непосредственно в духе «европеизма». Здесь говорится о необ¬
ходимости создания «Федерации европейских государств, поддержи¬
вающих систему свободы», о введении наряду с национальным граж¬
данством «гражданства европейского» и т. д.148
Отметим в этой связи, что в выработке Миланской программы
основная роль принадлежала деятелям так называемого Гвельфист-
ского движения, основанного Пьеро Мальвестити в 1928 г.149 При¬
няв это уходящее в глубь веков название, современные гвельфы со¬
ответственно выразили в своем движении и идеи о католической и
западной миссии Итални. И в этом плане они как бы противостояли
германским нацистам, которые в «оси» Берлин—Рим видели возрож¬
дение «Священной Римской империи» Оттонов и Фридрихов. Совре¬
менность как бы одевалась в средневековые одежды, черпая свою
<шлу в исторической традиции — в данном случае в традиции борьбы
между гвельфами и гибеллинами. В целом же христианские демокра¬
ты, взявшие на вооружение идеологию католицизма с его историче¬
ски сложившейся традицией универсализма, могли стать — пока это
было только в потенции — весьма серьезной силой в развитии евро-
пеистской тенденции в Италии.
147 АШ е йоситепИ с!е11а Бетосгахха спзИапа, 1943—1967. Кота, 1968, уо1. 1,
р. 1.
148 1Ы<1., р. 9.
*49 1Ыа.
5
КОНСТИТУЦИОННЫЕ
ПРЕОБРАЗОВАНИЯ
Важнейшим этапом послевоенной истории Италии были консти¬
туционные преобразования 1946—1947 гг. Прежде всего отметим в.
этой связи дискуссию в Консультативной ассамблее, начавшуюся в
октябре 1945 г. и закончившуюся в феврале 1946 г. Мнение, выска¬
занное Консультативной ассамблеей, было, как уже отмечалось, не
обязательно к исполнению и право окончательного решения принад¬
лежало правительству. Но правительство не могло не считаться с ее
мнением. Поэтому дискуссии в Консультативной ассамблее прида¬
валось очень большое значение, а велась она в основном вокруг
трех вопросов.
Во-первых, каким путем осуществить выбор между монархиче¬
ской и республиканской формами правления в Италии: доверить ли
этот выбор депутатам, которые будут избраны в Учредительное соб¬
рание, или же осуществить его путем «прямой консультации с на¬
родом», т. е. путем общенационального референдума.
Во-вторых, каковы должны быть полномочия Учредительного
собрания.
В-третьих, на каком принципе должен был базироваться избира¬
тельный закон: на принципе мажоритарного или пропорционального
представительства, на принципе обязательного или добровольного
участия граждан в голосовании.
Что касается первого вопроса, то на этот счет имелся уже дек¬
рет-закон, изданный еще первым правительством Бономи. Согласно'
этому декрету-закону, вопрос о форме правления в Италии должны
бы’Эш решить депутаты, которые будут избраны в Учредительное
собрание. Однако в ходе дискуссии в Консультативной ассамблее
сторонники монархии, поддержанные в этом вопросе Де Гаспери,
выдвинули предложение, чтобы решение о форме правления была
принято путем общенационального голосования. Расчет был на тра¬
диционную привязанность значительных слоев населения к королев¬
скому дому, тогда как этот сугубо эмоциональный фактор не оказал
бы влияния на депутатов Учредительного собрания. Эти последние,
как можно было предвидеть, голосовали бы сообразуясь с аргумен¬
тами главным образом историко-политическими. Против общенацио¬
нального референдума по этому вопросу выступали представители
левых партий, но Де Гаспери довольно ловко разрешил проблему
путем обращения к мнению англо-американцев, которые дали
понять, что они — за референдум. Заручившись их поддержкой, Да
223
Гаспери настоял на принятии правительством соответствующего ре¬
шения \
Вопрос о полномочиях Учредительного собрания также был раз¬
решен не в пользу левых, которые требовали для избранного в
будущем Учредительного собрания тех же полномочий, что и для
парламента. Они видели в Учредительном собрании настоящий
представительный орган, который, помимо специфической задачи
по выработке новой конституции, имел бы все законодательные пол¬
номочия, присущие обычно палате депутатов, осуществлял бы конт¬
роль над правительством, мог бы проводить экономические и со¬
циальные реформы и т. д. Христианские демократы и либералы,
которые располагали сильными позициями в правительстве, добились,
однако, принятия такого декрета-закона, который ограничивал пол¬
номочия Учредительного собрания: «Созданное для разработки и
одобрения новой конституции, Учредительное собрание не будет осу¬
ществлять обычных законодательных функций, которые будут со¬
хранены за правительством, кроме некоторых случаев, в частности
одобрение международных договоров и принятие избирательных за¬
конов. Правительство может также передавать на рассмотрение
Учредительного собрания и другие вопросы, по которым оно счита¬
ет нужным иметь его решение». И в этом случае далеко не по¬
следним ‘ роль сыграло мнение союзных правительств, в особенно¬
сти США, которые считали необходимым ограничить полномочия
Учредительного собрания разработкой новой конституции 2.
Нопрос об обязательности голосования был разрешен путем ком¬
промисса. Левые решительно противились предложению об обяза¬
тельности голосования вплоть до того, что коммунисты грозили
даже выйти из состава правительства, если не будет принято ре¬
шения о добровольном участии граждан в голосовании. Победил
тезис об обязательном голосовании, но значительно смягченный,
настолько, что его принудительный характер был фактически сведен
на нет. Вместо фискальных санкций, которые предусматривались
против лиц, уклоняющихся от голосования, было решено ограни¬
читься публикацией в специальных листках имен этих лиц, сводя
таким образом дело к моральному их осуждению. Отметим также,
что новый закон впервые допускал к голосованию женщин.
Что касается предложений о голосовании по мажоритарной сис¬
теме, то они были отклонены. На этих предложениях особенно
настаивали либералы и прежде всего представители дофашистского
правящего класса, располагавшие авторитетом имени и соответст¬
венно местной, как говорили в Италии, «клиентелой». Декрет-закон
ют 10 марта 1946 г. вводил пропорциональную избирательную сис¬
тему, причем в таком виде, который давал возможность сохранить
свое присутствие в выборных органах всем, даже сравнительно не¬
значительным, политическим формированиям. Это способствовало со-
1 МаттагеИа О. Ь’НаНа (1оро И {азсчзто, 1943—1968. Во1о&па, 1970, р. 115.
21ыа.
224
зданию в Италии многопартийной системы, которая оказывала воз¬
действие на развите всей политической системы в стране.
28 марта 1946 г. были утверждены знаки, которые должны были
стать символами на институциональном референдуме: корона —
для монархии, голова женщины с дубовыми листьями — для респуб¬
лики.
Каковы были позиции партий в связи с предстоявшим референ¬
думом по вопросу о форме правления в Италии? Две массовые ле¬
вые партии — коммунисты и социалисты — призывали своих членов
и сторонников голосовать за республику. Аналогичную позицию
занимали идущие на спад Партия действия и сравнительно неболь¬
шая республиканская партия. В христианско-демократической пар¬
тии еще в 1945 г. был проведен по этому вопросу своего рода
«внутренний референдум». Данные, полученные из 86 провинциаль¬
ных комитетов, дали тогда следующие результаты: из 836 812 опро¬
шенных членов партии 503 085 (60%) высказались за республику
146 061 (17%) — за монархию, 187 666 (23%) не определили своей
позиции3. На первом съезде христианско-демократической партии
в апреле 1946 г. за резолюцию в пользу республики голосовали де¬
путаты, представлявшие 740 тыс. членов партии (73%), против —
254 тыс. (19%), остальные воздержались4. Таким образом, это голо¬
сование выявило еще более внушительное большинство за респуб¬
лику. Однако резолюция, принятая большинством партии, не была
обязательной для всех ее членов, а тем более сторонников — всем
им предоставлялось право голосовать на предстоящем общенаци¬
ональном референдуме «согласно велению своей совести». Съезд
либеральной партии, состоявшийся почти одновременно со съездом:
христианской демократии, напротив, выявил монархически настроен¬
ное большинство: за резолюцию в пользу монархии голосовала
412 делегатов, за республику — 261, остальные 121 оставили этот
вопрос открытым5. За монархию выступили также куалюнкупсты.
9 мая 1946 г., т. е. менее чем за месяц до референдума, король
Виктор Эммануил сделал, что называется, «ход конем». Он объявил
о своем отречении от престола и отбыл в Египет, назначив преем¬
ником своего сына — наследного принца Умберто, который да
этого времени исполнял обязанности королевского наместника. В от¬
личие от своего отца, скомпрометированного сотрудничеством с
фашизмом и участием Италии в пагубной для нее войне, Умберта
слыл «демократом» и «прогрессистом» и возбуждал симпатии у мно¬
гих так называемых «умеренных», в том числе и у таких влия¬
тельных политиков, как Бенедетто Кроче. Такого рода заменой
сторонники монархии хотели убедить население в возможности ее
сочетания с демократией, в возможности сотрудничества с ней в
деле проведения широких социальных реформ. Говорили, что, по¬
добно тому как монархия могла быть либеральной, она могла быть
3 Ва§е{-Вогго О. И рагШо спзйапо а1 ро!еге. Игепхе, 1974, уо1. 1, р. 114—115.
4 ОапгЫпо А. 81опа <1е1 <1оро§иегга. Вап, 1975, р. 177.
5 Шй, р. 179.
225
ж социалистической6. Эта замена стала поводом для обращения
в Союзную контрольную комиссию с просьбой об отсрочке рефе¬
рендума. Однако глава этой комиссии американский адмирал Элле¬
ри Стоун ответил, что вмешательство в такого рода дела вне ее
компетенции 7.
После отречения Виктора Эммануила и вступления на трон Ум¬
берто битва по вопросу о форме государственного правления всту¬
пила в самую острую фазу. Буквально ежедневно в разных городах
страны происходили демонстрации и контрдемонстрации. Референ¬
дум состоялся 2 июня 1946 г., а утром 5 июня, согласно данным
министерства внутренних дел, стало известно, что из 18 млн. рас¬
смотренных бюллетеней около 10 млн. бюллетеней подано за респуб¬
лику и около 8 млн.— за монархию. В этот же день Де Гаспери
объявил по радио о победе республики, об этом же он сделал личное
заявление королю Умберто. Кассационный суд 10 июня на торже¬
ственном заседании в Монтечиторио объявил о результатах рефе¬
рендума, оставив за собой, однако, право «высказать на одном из
последующих заседаний окончательное мнение по поводу возраже¬
ний, протестов и жалоб» 8.
Эта формулировка вносила элемент некоторой неопределенности,
чем не замедлил воспользоваться Умберто, поставив под сомнение
окончательные результаты референдума. Со своей стороны прави¬
тельство считало победу республики уже решенным делом и объ¬
явило даже 11 июня праздничным днем. Создалась исключительно
напряженная обстановка, подогреваемая столкновениями между сто¬
ронниками монархии и республики на улицах Рима, Неаполя и
других городов. Были убитые и раненые. Де Гаспери трижды встре¬
чался с Умберто, убеждая его выполнить данное им ранее обещание
покинуть страну в случае поражения монархии во время референ¬
дума. Тогда совет министров данной ему властью подтвердил закон¬
ную силу опубликованного 10 июня сообщения о результатах ре¬
ферендума и объявил, что на основании этих результатов исполне¬
ние обязанностей главы государства автоматически переходит от
бывшего короля к председателю совета министров, до тех пор пока
Учредительное собрание не изберет президента республики 9.
После этого, 13 июня 1946 г., Умберто вынужден был покинуть
Италию, вылетев на самолете из Рима в Барселону. Перед отлетом
он обратился к стране с прощальным воззванием, в котором говори¬
лось, что правительство провозгласило республику и назначило но¬
вого главу государства, не дождавшись окончательного решения
Кассационного суда. Это, утверждалось в воззвании, незаконный
акт. Но он, Умберто, вынужден ему подчиниться, чтобы не вверг¬
нуть свой народ в пучину новых бед и страданий10. Уже после
6 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 117.
7 Ш<1.
8 Феррара М. и М. Очерки итальянской политической жизни, 1943—1958. М.,
1961, с. 112.
9 Там же.
10 Бе11а топагсЫа а11а гериЬЬНса, 1943—1946: А сига сИ Епхо 8ап1аге1И. Кота,
1974, р. 198—200.
226
отлета Умберто из страны Кассационный суд объявил 18 июня
1946 г., что, рассмотрев все протесты и жалобы, он дает следующие
полные и окончательные результаты референдума: 12 717 923 голо¬
са было подано за республику, 10 719 204 —за монархию11.
Перевес в пользу республики был, как это можно видеть, не
очень большим. И это еще раз подтверждает правильность позиции
тех, кто в период Сопротивления выступал против выдвижения на
первый план вопроса о монархии. Кроме раскола в движении Со¬
противления и в самых широких слоях итальянского общества, ни к
чему другому это не привело бы. Но, как бы то ни было, большин¬
ство итальянцев проголосовало теперь за республику. Это был акт
по существу конституционного значения, так как предопределял:
конституционную форму государства в Италии. Вместе с тем этот
акт имел и глубокий историко-политический смысл. Как заметил
по этому поводу Розарио Ромео, «с падением монархии исчез по¬
следний значительный институт, непосредственно символизирующий
преемственность традиций Рисорджименто. В этот период на полити¬
ческую арену Италии выступили не связанные органически с исто¬
рией Рисорджименто социальные силы и политические течения,
призванные отныне играть первостепенную роль в жизни страны» 12.
В этом отношении весьма знаменательно, что выборы в Учредитель¬
ное собрание, происходившие одновременно с референдумом, закре¬
пили первостепенную роль в жизни страны трех массовых партий,,
действительно органически уже не связанных с историей Рисорд¬
жименто. Социалистическая партия возникла на рубеже XX в. и
отразила проблемы, связанные с индустриализацией и углублением
социальных противоречий в это время. Коммунистическая партия
возникла на гребне революционного подъема после первой мировой
войны и под влиянием Октябрьской революции в России. Христиан¬
ско-демократическая партия была создана уже в период второй ми¬
ровой войны, существовала, правда, ее преемственность с Народной
партией, но здесь уже можно было бы говорить скорее о традициях
анти-Рисорджименто. Итоги выборов в Учредительное собрание по
основным политическим партиям даются в нижеследующей таб¬
лице 13.
Таким образом, на основании результатов первых двух свободных
выборов в послефашистский период — муниципальных и в Учреди¬
тельное собрание — можно судить о том, что христианско-демокра¬
тическая партия стала наиболее влиятельной в массах политической
партией в Италии. Почему? При ответе на этот вопрос часто ссы¬
лаются на «поддержку христианских демократов со стороны моно¬
полистического капитала». Вряд ли это так. Более или менее зна¬
чительную поддержку такого рода христианские демократы получили
лишь после того, как они показали себя способными добиться широ¬
кого влияния в массах. Следовательно, первичным было все-таки это
11 1Ыс1, р. 210.
12 Проблемы советско-итальянской историографии: Материалы советско-
итальянской конференции историков, 12—14 октября 1964 г. М., 1966,
с. 135—136.
13 Маттаге11а О. Ор. ей., р. 414.
227
Таблица
ИТОГИ ВЫБОРОВ В УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ
Партия
Голоса
Число мест
число
%
в Собрании
Христианско-демократическая
8 101 004
35,2
207
Социалистическая
4 758 129
20,7
115
Коммунистическая
Национально-демократический
союз (либеральная партия,
4 356 686
18,9
104
Партия демократии труда и др.)
1 560 638
6,8
41
Уомо куалюнкуэ
1 211 956
5,3
30
Республиканская
1 003 007
4,4
23
Национальный блок свободы
(монархисты)
637 328
2,8
16
Партия действия
334 748
1,5
7
Другие
1 046 983
4,4
13
Всего
23 010 479
100,0
556
влияние, а не наоборот. Часто ссылаются также на влияние церкви,
которое было использовано христианскими демократами. Но это
тоже не ответ на вопрос, потому что порождает новый: почему цер¬
ковь, которую в прошлом обвиняли даже в «сотрудничестве с фа¬
шизмом», значительно усилила свое влияние в обстановке «всенарод¬
ного антифашистского подъема» после банкротства и краха режима
Муссолини. Говорят о социально-экономических требованиях хри¬
стианских демократов. Но ведь коммунисты и социалисты шли го¬
раздо дальше в этих требованиях, и те, кто стремился к радикаль¬
ным переменам в этой области, казалось, должны были бы поддер¬
жать прежде всего именно их.
И вообще были ли требования социального и экономического об¬
новления неизбежным спутником участия широких масс итальянско¬
го населения в Сопротивлении? Генерал Раффаель Кадорна, бывший,
как мы знаем, главнокомандующим Корпуса добровольцев свободы,
категорически это отрицает. Он писал впоследствии, что «значитель¬
ное большинство бойцов шли на смерть не ради создания в Италии
нового строя, а во имя традиционных идеалов Бога, Родины и
Семьи» 14. Это утверждение, по-видимому, столь же односторонне,
как и то, которое причисляет всех или почти всех участников Со¬
противления к борцам за создание в Италии «нового строя». Правиль¬
нее все-таки будет говорить, что в Сопротивлении участвовали и
те и другие. Те, кто стремился к созданию нового строя, естествен¬
но отдавали свои симпатии левым партиям. Людей же, выступив-
14 И Роп1е, 1954, 1и&1.-а§., р. 1057.
228
ших, по словам Кадорны, «во имя традиционных идеалов», привле¬
кала прежде всего христианско-демократическая партия.
В своих программных установках эта партия была единственной,
которая выдвигала борьбу за сохранение и развитие «традиционных
органических структур». Она была единственной, которая выдвигала
на первый план морально-этические принципы. Первый раздел
«Преобразовательных идей христианской демократии», выдвинутых
в 1943 г., так и назывался: «Примат морального сознания» 15.
В этом плане христианские демократы действительно могли опирать¬
ся на авторитет церкви, который, кстати, вряд ли можно считать
уменьшившимся в период фашизма. Скорее наоборот, авторитет
церкви в этот период даже возрос, ибо она оставалась, по сущест¬
ву, единственной легальной силой, сохранявшей в глазах масс боль¬
шую нли меньшую независимость от фашизма, духовную независи¬
мость. И в период фашизма с церковного амвона произносились
проповеди, обесцвечивающие и унижающие ценности, которые в рам¬
ках фашистского режима представлялись фашистами как абсолют¬
ные. Отмежевываясь от национализма, расизма, идеи обоготворе¬
ния государства, церковь накапливала в период фашизма тот духов¬
ный потенциал, который был использован впоследствии теми, кто
выступал под флагом идеологии, окрашенной цветом христианства.
Что же касается программы социальных реформ, выдвигаемых хри¬
стианскими демократами, то в отличие от левых партий эти рефор¬
мы у них никак не связывались с революционной идеологией, что,
возможно, импонировало тем многочисленным слоям населения, ко¬
торые хотели реформ, но не хотели революции. Таковы, на наш
взгляд, некоторые из причин, которые позволили христианским де¬
мократам стать самой влиятельной политической партией в после-
фашистской Италии.
Первое заседание депутатов вновь избранного Учредительного
собрания состоялось в палаццо Монтечиторио 25 июня 1946 г.
Председателем Учредительного собрания был избран Джузеппе
Сарагат, один из видных деятелей социалистической партии, глава
уже оформившегося в ней течения социал-демократического толка.
Затем был избран временный глава государства. Им стал видный
юрист, последний председатель палаты депутатов в предфашистский
период Энрико Де Никола. За него было подано 396 голосов из 504.
Одновременно велись интенсивные консультации по формированию
первого республиканского правительства. Оно было создано 13 ию¬
ля 1946 г., и его главой стал опять Де Гаспери, на этот раз по
праву лидера партии, получившей на выборах в Учредительное соб¬
рание наибольшее число голосов. Как отмечает Джузеппе Маммарел-
ла: «Коалиция партий КНО, которая была базовой формулой всех
правительств с момента освобождения Рима, была отныне окончатель¬
но преодолена. Разногласия между либералами и левыми партиями,
но еще в большей мере результаты выборов, которые глубоко изме¬
нили соотношение сил между партиями, входившими в КНО,— все
15 Ье%пап1 М. Ь’НаНа <1а1 1943 а1 1948. Тогто, 1974, р. 37—38.
229
это толкало на поиски новой правительственной формулы. Она была
осуществлена на базе участия в правительстве трех массовых пар¬
тий, т. е. христианских демократов, социалистов и коммунистов*
а также республиканской партии... Партия действия и либералы
остались, однако, вне правительственной коалиции. Партия действия
была ослаблена внутренним кризисом, в основе которого лежала
борьба между ее разнородными составными частями, что приведет
через несколько месяцев к ее самораспаду. Либералы отказывались
сотрудничать из-за несогласия с методами проведения референдума
по вопросу о форме правления» 16.
Глава правительства Де Гаспери занимал в новом правительстве
также посты министра внутренних и иностранных дел (в октябре
1946 г. министром иностранных дел стал социалист Пьетро Ненни).
А всего в правительстве было 7 христианских демократов, 4 социа¬
листа, 4 коммуниста, 2 республиканца и 1 независимый 17. Пальми-
ро Тольяти не вошел в правительство и занял пост председателя
фракции коммунистической партии в Учредительном собрании. Про¬
грамма правительства, с которой Де Гаспери предстал перед Учре¬
дительным собранием, предусматривала в основном мероприятия по
улучшению экономического положения страны и условий жизни
трудящихся. Наряду с прочими она включала пункты о признании
советов по управлению предприятиями, об укреплении покупатель¬
ной способности лиры, о финансировании широкой программы об¬
щественных работ, об установлении чрезвычайного налога на иму¬
щество, об основных принципах аграрной реформы, о необходимости
решения проблемы Южной Италии и островов Сицилия и Сардиния.
Коммунисты принимали активное участие в выработке этой про¬
граммы. Выступая в Учредительном собрании, Тольятти говорил:
«Мы считаем, что с осуществлением этой программы... связаны не
только судьбы этого правительства, не только то или иное большин¬
ство в Собрании, но сама стабильность демократического режима и
дело укрепления республиканского строя, а демократическая ста¬
бильность и упрочение республики являются основными целями по¬
литической деятельности нашей партии в настоящее время» 18.
И далее, касаясь вопроса о составе правительства, Тольятти отме¬
чал, что «оно является органом, образованным в соответствии с по¬
зициями, завоеванными партиями в стране в результате волеизъяв¬
ления избирателей». Интересна в этой связи полемика Тольятти с
Нитти. Этот последний с сожалением вспоминал старые времена,
когда политическая жизнь Италии и сама парламентская ассамблея
строились по другому, зиждились на отдельных выдающихся лично¬
стях и группах («клиентуре»), которые складывались вокруг них.
«Мне кажется,— отвечал Тольятти,— что те времена никогда больше
не вернутся, что мы все дальше будем отходить от подобного типа
политической организации, стремясь к такому типу организации,
при котором основной силой в стране будут крупные партии, соз-
16 МаттатеИа О. Ор. ей., р. 123.
17 ОапгЪто А. Ор. ей., р. 233.
18 Тольятти П. Речи в Учредительном собрании. М., 1959, с. 128.
230
данные на основе идей программ и дисциплины. Это, впрочем, явля¬
ется требованием демократии в тот момент, когда вместо узкого,
скажем даже олигархического, круга нескольких сот тысяч избира¬
телей, отобранных на основе ценза, на арену политической жизни
с избирательными бюллетенями в руках выходят 25 миллионов муж¬
чин и женщин всех профессий. Здесь необходимо вмешательство по¬
литических партий, чтобы организовывать, дисциплинировать эти
1 Ц
силы, а также руководить ими» .
Программа деятельности первого республиканского правительст¬
ва была выполнена лишь в очень незначительных масштабах. Не¬
смотря на это, экономическое и политическое положение в стране
все более стабилизировалось. И это было положительным результа¬
том деятельности первого республиканского правительства, или, как
его называли, «трехпартийного правительства», имея в виду три
массовые партии, которые были его базой,— христианские демокра¬
ты, социалисты, коммунисты. «...Деятельность трехпартийногоо пра¬
вительства дала немало положительных результатов, хотя экономи¬
ческое положение в конце 1946 — начале 1947 г. было еще тяжелым.
Лира постепенно стабилизировалась, несмотря на полное нежела¬
ние крупных капиталистов чем-либо помочь деятельности прави¬
тельства и даже на борьбу «двухсот семейств» за сохранение своих
привилегий, медленно, но неуклонно восстанавливалось нормальное
положение» 20. Среди многих показателей оздоровления экономиче¬
ского положения страны особенно симптоматичным был рост стои¬
мости котировавшихся на бирже ценных бумаг. По данным для
170 акционерных обществ, за время с декабря 1946 по май 1947 г.
стоимость этих бумаг возросла с 500 млрд, до 1500 млрд. лир.
«Цены еще ползли вверх, восстановление шло медленно, вопросы
политического сосуществования между антифашистами и республи¬
канцами, с одной стороны, и монархистами и фашистами — с дру¬
гой, еще далеко не были разрешены. Однако даже наиболее скеп¬
тически настроенные критики вынуждены были признать, что
«правительство кое-что делало» 21.
Это кое-что во многом было результатом сотрудничества трех
массовых партий в коалиционном правительстве. Это сотрудниче¬
ство способствовало также более или менее взаимоприемлемому раз¬
решению многих конфликтов, возникавших в это время в социальной
области. Во всяком случае, Всеобщая итальянская конфедерация
труда сдерживала некоторые выступления рабочих, которые могли
бы нанести серьезный урон промышленному производству и восста¬
новлению экономики. Йараллельно этому, однако, шел процесс уг¬
лубления расхождений между христианскими демократами, с одной
стороны, и двумя левыми партиями (социалистами и коммуниста¬
ми) — с другой. Соотношение сил между теми и другими было при¬
мерно одинаково. Существо же расхождений состояло в попытках
христианских демократов нарушить это соотношение на уровне
19 Там же.
20 Феррара М. и М. Указ, соч., с. 136.
21 Там же, с. 137.
231
конкретной правительственной политики, которая в большей мере
отвечала бы их программным установкам, чем установкам социали¬
стов и коммунистов. В этом отношении весьма показательно то,
что Тольятти говорил в Учредительном собрании 24 июля 1946 г.
при обсуждении правительственной программы.
«В этом собрании,— говорил он,— имеются два сильных блока:
блок христианско-демократический и блок социалистов и коммуни¬
стов. Блок социалистов и коммунистов превалирует над первым бло¬
ком по количеству полученных на выборах голосов и по числу своих
представителей в парламенте. Однако, несмотря на то что христи¬
анско-демократический блок является разнородным в политическом
и социальном отношении и несмотря на то что блок социалистов и
коммунистов как в политическом, так и в социальном отношении
более однороден, чем христианско-демократический блок, случилось
так, что в данном случае, как и в других случаях, второй пз них
выступил менее сплоченным, чем первый. Следствием этого и яви¬
лась его слабость в составе правительства. Однако правительство,
несмотря на эту слабость, остается коалиционным правительством».
И далее Тольятти делает весьма знаменательное предупреждение
Де Гаспери: «Ссылаясь на сказанное мною о необходимости сотруд¬
ничества партий п о невозможности для какой-либо партии одной
претендовать на руководство политической жизнью нации, я хочу в
связи с этим просто предупредить нашего коллегу председателя
Совета министров. Его правительство будет тем жизнеспособнее и
сможет тем успешнее работать, чем в большей степени оно будет
выступать и действовать не как правительство христианско-демо¬
кратической партии с более или менее значительными привесками
из других политических групп, а чем чаще оно будет выступать и
действовать как коалиционное правительство. Это необходимо не
только с точки зрения парламентской деятельности, но и с общепо¬
литической точки зрения» 22.
Дело, однако, шло к нарушению коалиционного сотрудничества,
и причин этому было много. По крайней мере, одна из них — но
чрезвычайно важная — имела, так сказать, глобальный характер.
Мы имеем в виду наметившийся уже распад сотрудничества между
великими державами — США и Англией, с одной стороны, и Совет¬
ским Союзом —с другой. Уже на первых заседаниях итальянского
Учредительного собрания в июле 1946 г. при обсуждении внешне¬
политической программы правительства говорилось о двух блоках,
противостоящих друг другу на международной арене, а Тольятти
упрекал итальянскую печать в кампании, начатой против Советско¬
го Союза23. Естественно, что объектом этой кампании стала и
Итальянская коммунистическая партия, которая не скрывала своих
симпатий к Советскому Союзу. Кампания против коммунистической
партии была связана и с вопросом об «общественном порядке» —
вопросом, который занимал очень важное место в политике первого
22 Тольятти П. Указ, соч., с. 129—130.
23 Феррара М. и М. Указ, соч., с. 123.
232
республиканского правительства. В значительной мере он и на этот
раз был связан с проблемой бывших партизан, некоторые из кото¬
рых не хотели подчиняться новым административным органам на
местах и вступали в конфликт с органами общественного порядка
в лице карабинеров и полиции. Не обошлось при этом и без под¬
стрекательства со стороны различных г/емных личностей. Нельзя не
вспомнить в этой связи, в частности, о партизанском выступлении
против власти в Милане и в провинции Бьеллы в октябре 1946 г.,
организованном в явно провокационных целях «Движением парти¬
занского сопротивления», во главе которого находился в свое время
исключенный из коммунистической партии Карло Андреони. Нацио¬
нальная ассоциация итальянских партизан (АНПИ) осудила дейст¬
вия этой организации и ее руководителя.
Осенью 1946 г. вновь поднимается вопрос о так называемом
«треугольнике смерти». Морчелла и Маурицио Феррара писали по
этому поводу: «Это была попытка воспользоваться отдельными экс¬
цессами политического характера, придать политическую окраску
случаям обычного бандитизма, имевшим место в районе Болонья—
Реджио-Эмилия—Модена в первые месяцы после освобождения;
кампания имела целью изобразить партизан в виде убийц, скомпро¬
метировать партизанское движение в целом и оправдать полицей¬
ские репрессии против участников этого движения» 24. Все это ис¬
пользуется для изгнания бывших партизан из полиции и других
органов общественной безопасности. Еще более масла в огонь под¬
ливает опубликованный полицией «секретный циркуляр» относи¬
тельно «подпольной террористической организации «Тройка», со¬
зданной якобы Советским Союзом совместно с итальянскими ком¬
мунистами. Коммунистическая партия в резкой форме отвергла
связанные с этим обвинения по ее адресу25.
В кампанию против «подрывной деятельности» коммунистов
включается и папа Пий XII. В качестве предлога было использова¬
но появление в левом римском еженедельнике «Дон Базилио» анти¬
религиозной карикатуры. Журналу было предъявлено обвинение в
оскорблении религии, а редакторы его были отлучены от церкви.
Папский нунций при итальянском правительстве выступил с офи¬
циальным протестом. А 22 декабря 1946 г. папа Пий XII, выступая
на площади Святого Петра в Риме, произнес слова, которые многие
расценили как «призыв к священному крестовому походу» против
левых, и прежде всего против «безбожных коммунистов». Взывая к
образу Святого Петра, папа говорил: «Некогда, стоя на римской
земле, осыпаемый угрозами погрязшей в разврате императорской
власти, первосвященник Петр подал сигнал тревоги и призвал к
укреплению в вере. На той же земле мы ныне обращаемся к вам
и повторяем с удвоенной энергией — или с Христом или против
Христа, или за церковь или против церкви» 26.
24 Там же, с. 145.
25 Ь^пИа, 1946, 5—6 <Ис.
26 ОатЫпо А. Ор. ей., р. 259.
233
3 января 1947 г. туринская газета «Стампа» опубликовала ин¬
тервью американского корреспондента в Италии Майкла Чиниго.
Из этого интервью стало известно, что 19 октября 1946 г. он пе¬
редал американскому президенту Гарри Трумэну личное послание
Де Гаспери, в котором тот излагал план действий, направленных
на исключение коммунистов из правительства. Важнейшим звеном
этого плана должна была стать поездка Де Гаспери в США, по воз¬
вращении из которой он мог бы объявить стране об успешных ре¬
зультатах переговоров относительно увеличения американской по¬
мощи Италии. Интервью Чиниго было опубликовано в канун визи¬
та Де Гаспери в США, в ходе которого он действительно заручился
американскими обещаниями помощи Италии, хотя и менее значи¬
тельными, чем на это можно было рассчитывать27.
Что касается плана исключения коммунистов из правительства,
то он, казалось, был облегчен расколом социалистической партии,
который произошел как раз в это время, в январе 1947 г. На про¬
исходившем тогда съезде социалистической партии правосоциалисти¬
ческая группа Джузеппе Сарагата потребовала разрыва пакта о
единстве действий с коммунистами, а когда большинство делегатов
съезда с этим не согласилось, то эта группа вышла из партии, ос¬
новав свою «Социалистическую партию итальянских трудящихся».
И хотя эта последняя была сравнительно незначительной, сам факт
раскола социалистов имел весьма серьезные последствия, одним из
которых была, в частности, вынужденная отставка Пьетро Ненни с
поста министра иностранных дел, так как он уже не имел «манда¬
та» на этот пост всех социалистов согласно межпартийной догово¬
ренности о распределении министерских постов в коалиционном
правительстве.
Надеясь на исключение коммунистов из правительства, Де Гас¬
пери заявил об отставке всего правительства. При этом он пытался
заручиться сотрудничеством новой правосоциалистической партии
во главе с Сарагатом. Однако тот не был еще готов к такому со¬
трудничеству против коммунистов на правительственном уровне.
Что касается Ненни, то от имени своей социалистической партии он
заявил о готовности сотрудничества в правительстве только вместе
с коммунистами. Де Гаспери пришлось на этот раз отступить,
и 2 февраля 1947 г. он сформировал новое «трехпартийное» прави¬
тельство. Правда, если в предыдущем правительстве социалисты и
коммунисты имели соответственно по 4 министерских поста, то
теперь они имели их только по 3. Таким образом, позиции левых
партий в новом правительстве были все же ослаблены. К тому же
министром иностранных дел был назначен Карло Сфорца, которого
не без основания считали наиболее явным сторонником проамери¬
канской ориентации.
Новое правительство просуществовало всего лишь до мая
1947 г. Помимо все более усиливающейся кампании против ком¬
мунистов, появляются «новые аргументы» в пользу отхода от фор-
27 1Ый., р. 265.
234
мулы «трехпартийного правительства». Весьма симптоматичным в
этом отношении было выступление Де Гаспери 30 апреля 1947 г.,
в котором он, в частности, говорил: «Действительно, партии, которые
участвуют в правительстве, располагают большинством голосов из¬
бирателей. Но эти голоса еще не все... Ведь командные рычаги в
экономике, которая переживает столь критический момент, находят¬
ся не в руках избирателей и даже не у правительства... Избиратели,
пусть даже их миллионы, не могут снабдить государство деньгами и
необходимой экономической мощью для улучшения положения
страны... В Италии существует четвертая партия — партия, не рас¬
полагающая голосами многих избирателей, но способная парализо¬
вать и свести на нет любое усилие, организуя саботаж займов и
утечку капиталов, рост цен и скандальные кампании. На основании
своего опыта я убеждаюсь, что сегодня нельзя править Италией, не
привлекая в правительство в той или иной мере представителей этой
четвертой партии, располагающей финансовой и экономической мо¬
щью» 28.
Стремясь заручиться самой активной поддержкой «четвертой
партии», равно как и более эффективной помощью США, Де Гас¬
пери активизировал свои усилия в направлении к исключению ком¬
мунистов из правительства. Кульминационным моментом этих уси¬
лий был скандал, связанный с заявлением 18 мая 1947 г. Самнера
Уэллеса, бывшего заместителя государственного секретаря США.
В речи по американскому радио Уэллес заявил, что США должны
оказать Италии экономическую помощь, чтобы преградить дорогу
коммунизму, ибо, как ему, Уэллесу, известно, «есть доказательства
того, что Тольятти получает денежные средства непосредственно из
Москвы». Тольятти в своей телеграмме Уэллесу потребовал докумен¬
тально подтвердить сказанное им, если не хочет, чтобы его считали
«клеветником и лжецом» 29. Одновременно коммунистическая «Уни-
та» опубликовала очень резкую статью, адресованную Уэллесу и
всем тем, кто разделяет его мнение30. Де Гаспери воспользовался
инцидентом для удаления коммунистов из правительства.
Новое правительство Де Гаспери было сформировано 31 мая
1947 г. Исключив коммунистов, Де Гаспери не удалось, однако,
привлечь к сотрудничеству в правительстве другие влиятельные
политические силы. Поэтому новое правительство состояло преиму¬
щественно из одних христианских демократов, а также из так назы¬
ваемых «специалистов», которые привлекались в правительство как
таковые, а не как представители той или иной партии, как, напри¬
мер, министр бюджета либерал Луиджи Эйнауди. В Учредительном
собрании новое правительство опиралось на поддержку правых (либе¬
ралы, куалюнкуисты, монархисты). Коммунисты, социалисты и дру¬
гие левые группы перешли к нему в оппозицию. Поскольку за дву¬
мя левыми партиями шла значительная часть трудящихся, постоль¬
ку исключение их из правительства знаменовало собой, по словам
28 Зегет Е. II тегго^югпо а1Г оррозггтпе. Топпо, 1948, р. 20—21.
29 II ]\Тиоуо Согпеге Зе11а 8ега, 1947, 20 та^.
30 Ь’11ш1а, 1947, 20 та^.
235
Тольятти, «начало глубокого кризиса итальянской демократии»31.
Это был поворот, знаменовавший собой раскол Национального фрон¬
та, сложившегося в период Сопротивления.
Однако сам процесс обновления не мог быть остановлен этим по¬
воротом, происшедшим в мае 1947 г. Он продолжался в самых раз¬
личных формах. И одной из форм его — самой ответственной — бы¬
ла работа по подготовке новой республиканской конституции, нача¬
тая в 1946 г. и продолжавшаяся в течение всего 1947 г. При этом
важным противовесом повороту в верхах в мае 1947 г. стала борь¬
ба трудящихся, которая до сих пор смягчалась самим фактом при¬
сутствия представителей левых партий в правительстве и надеждой
на то, что эти представители добьются проведения требуемых тру¬
дящимися реформ сверху. Выступая 20 июня 1947 г. в Учредитель¬
ном собрании, Тольятти говорил о доброй воле, которую до сих пор
проявляли рабочие, и, в частности, об их попытках сотрудничества
с предпринимателями в интересах экономического восстановления
страны. «Но рабочие сделали больше,— продолжал Тольятти,— они
сдержали свое движение, затормозили его, не давали ему выйти из
тех границ, в которых его необходимо было держать, чтобы не по¬
мешать делу восстановления» 32. Теперь это движение вновь пошло
вверх, выдвигая наряду с прочим и требования о проведении струк¬
турных реформ. И это движение оказывало серьезное влияние на
общественное мнение страны, заставляя прислушиваться к себе и
тех, кто разрабатывал проект новой конституции.
Этот проект разрабатывался вначале в специальной комиссии,
которую президент Учредительного собрания Джузеппе Сарагат на¬
значил 25 июля 1946 г. из числа депутатов собрания. По числу во¬
шедших в нее депутатов она получила название «Комиссии 75-тп».
Председателем комиссии был Меуччио Руини, (Партия демократии
труда), ее членами — депутаты различных партий по принципу
пропорционального представительства. Комиссия делилась на три
подкомиссии: первая рассматривала права и обязанности граждан,
вторая — государственное устройство республики, а также переход¬
ные и заключительные постановления, третья — социально-эконо¬
мические отношения. После завершения работ этих подкомиссий
над проектом конституции работала специальная комиссия из 18 де¬
путатов, которая затем стала называться «редакционным комите¬
том». 31 января 1947 г. этот комитет представил проект конституции
президенту Учредительного собрания, которым в это время был ком¬
мунист Умберто Террачини. После этого с 4 марта по 22 декабря
1947 г. проект конституции обсуждался в Учредительном собрании.
22 декабря 1947 г. окончательный текст конституции был одобрен
и утвержден на торжественном заседании Учредительного собрания.
За новую конституцию Итальянского государства голосовало 453
депутата, против — 62.
31 Тольятти П. Указ, соч., с. 224.
32 Там же, с. 223.
236
Смысл и содержание главных статей конституции, положенной в
основу нового государства в Италии, раскрывается в тех спорах и
дискуссиях, которые происходили при ее обсуждении как на стадии
работы конституционной комиссии с ее подкомиссиями, так и на
стадии дебатов в Учредительном собрании. При обсуждении проекта
преамбулы, в котором были изложены основные принципы, наибо¬
лее острые разногласия вызвала статья 1, где давалось определение*
итальянского государства, и статья 7 (в первоначальном вариан¬
те—5), определявшая его отношения с католической церковью.
В ходе обсуждения первой статьи Пальмиро Тольятти предложил
назвать государство «демократической республикой трудящихся» 3\
Это название должно было стать признанием того факта, что в
итальянском обществе выдвинулся новый руководящий класс. Од¬
нако это предложение было отвергнуто, после чего на повестку дня
было представлено две формулировки: христианский демократ Амин-
торе Фанфани предлагал назвать итальянское государство «демокра¬
тической Республикой, основывающейся на труде», а Уго Ла Маль-
фа, один из видных деятелей Партии действия, предлагал назвать
итальянское государство «демократической республикой, основываю¬
щейся на правах свободы и праве на труд». Коммунисты решили
поддержать первую из этих двух формулировок. Выступая с обо¬
снованием этой позиции, Тольятти говорил, что «мы отдаем предпоч¬
тение формулировке, предложенной депутатом Фанфани... Причина
этого мне представляется очевидной. Прежде всего, формулировка
коллеги Фанфани более близка к той, которую предлагали мы. По
этой простой причине мы должны будем голосовать за нее. В сущ¬
ности, формулировка „Республика, основывающаяся на труде44 ис¬
ходит из факта социального порядка, а следовательно, имеет более
глубокий смысл, тогда как формулировка, представленная депута¬
том Ла Мальфа и другими коллегами, переносит вопрос на чисто
юридическую почву, а также вводит недостаточно ясную и мало¬
понятную терминологию о „правах свободы44 и „праве на труд44...» К
В конечном счете была принята следующая формулировка первой
статьи конституции: «Италия — демократическая Республика, осно¬
вывающаяся на труде. Суверенитет принадлежит народу, который
осуществляет его в формах и границах Конституции».
В ходе обсуждения статьи 7, определявшей отношения государ¬
ства с католической церковью, коммунисты проявили особую актив¬
ность. Еще на съезде коммунистической партии в январе 1946 г.
в докладе Тольятти их позиция в этом вопросе была сформулирова¬
на следующим образом: «Поскольку центр организации католиче¬
ской церкви по-прежнему остается в нашей стране и поскольку
конфликт с нею задел бы религиозные чувства граждан, мы долж¬
ны, следовательно, с большой осторожностью определять свою пози¬
цию по отношению к католической церкви и проблеме религии... Мы
требуем и хотим, чтобы в итальянской конституции были записаны
33 РезШогга Ь. Ьа СозШдтопе е 1о ВШо. Коша, 1975, р. 33.
34 Тольятти П. Указ, соч., с. 56—57.
237
свободы совести, религиозных убеждений, отправлений культа,
религиозной пропаганды и религиозной организации. Мы считаем,
что эти свободы являются основными демократическими свободами,
которые должны быть восстановлены и защищены от каких-бы то
ни было покушений с какой-бы то ни было стороны. Однако, кроме
этого вопроса, существуют и другие, которые интересуют церковь и
были урегулированы Латеранским договором. Мы смотрим на ре¬
шение римского вопроса как на нечто окончательное... Однако с Ла¬
теранским договором неразрывно связан конкордат. Мы считаем кон¬
кордат инструментом не только национальным, но и международ¬
ным и прекрасно понимаем, что он может быть пересмотрен лишь с
обоюдного согласия, если только какое-либо нарушение не повлечет
к его денонсации одной из сторон» 35.
Однако в подкомиссии, занимавшейся этим вопросом, коммуни¬
сты (Пальмиро Тольятти, Кончетто Маркези) и социалисты (Леллио
Бассо) оспаривали юридический статус церкви в рамках итальянско¬
го государства, который вытекал из конкордата и подтверждался в
предложении, выдвинутом христианским демократом Джузеппе
Доссетти. Коммунисты и социалисты увидели в предложении Доссет-
ти попытку уменьшения суверенитета государства, лишения его
возможности принятия каких-либо законодательных мер в случае
злоупотреблений со стороны церкви. Коммунисты и социалисты счи¬
тали также, что абсолютное признание церковного юридического
правопорядка, который, по их мнению, имел антидемократический
характер, было неприемлемо для государства, которое должно было
быть основано на демократических началах36.
В процессе работы подкомиссии коммунисты предложили также
так сформулировать соответствующую статью конституции, чтобы,
признавая независимость церкви от государства, она вместе с тем
точно перечисляла бы права церкви. Коммунисты надеялись при
этом исключить те из этих прав, зафиксированных в конкордате, ко¬
торые шли особенно явно вразрез с суверенитетом государства и с
гражданской совестью демократов. Это вызвало возражения христи¬
анских демократов. Тот же Доссетти заявил, что любое такое пере¬
числение прав церкви будет неполным и вообще будет перечислени¬
ем лишь внешних аспектов ее деятельности, игнорируя суть ее внут¬
ренней структуры. Кроме того, церковь в результате этого будет
как бы поставлена в один ряд с какой-либо частной компанией,
с которой государство заключает договор, между тем как речь идет
об организации, имеющей специфическую религиозную функцию37.
В конечном счете в подкомиссии была принята компромиссная
формулировка статьи 7, которая устраивала также и Ватикан: «Го¬
сударство и католическая церковь независимы и суверенны в при¬
надлежащей каждому из них сфере. Их отношения определяются
Латеранскими договорами. Изменения этих договоров, принятые
35 Тольятти П. Избр. статьи и речи. М., 1965, т. 1, с. 442—443.
36 АШ с1е11а СозШиеп1е зиИ’аг! 7: А сига <И А. СарЦаш е Р. Ьасапа. Маис1и-
па; Регина, 1959.
37 1Ы<1., р. 96, 117.
238
обеими сторонами, не требуют пересмотра Конституции»38. Ком¬
промисс состоял в том, что, с одной стороны, в конституцию вклю¬
чалась ссылка на Латеранские договоры в полном объеме, что отве¬
чало интересам церкви, считавшей эти договоры благоприятными
для себя. С другой стороны, указание на возможность изменения
этих договоров без пересмотра конституции открывало возможность
отмены их в будущем в результате переговоров между итальянским
государством и Ватиканом путем издания простого закона, что в
известной мере удовлетворяло тех, кто был недоволен Латерански-
ми договорами, считая их ущемлением государственного суверени¬
тета.
Будучи передан на обсуждение в Учредительное собрание, про¬
ект статьи 7, одобренный подкомиссией, вновь натолкнулся на воз¬
ражения коммунистов, социалистов и ряда других левых депута¬
тов. Выступая в Учредительном собрании 19 февраля 1947 г.,
Тольятти вновь выразил беспокойство по поводу того, что в текст
конституции включается упоминание о Латеранских договорах, под
которыми стоит подпись фашистского правительства: «Самое глав¬
ное — это сменить стоящую под этими договорами подпись и вместо
подписи фашистского режима, являющейся для нас, итальянцев,
чем-то позорным, поставить подпись Итальянской республики, ново¬
го итальянского демократического строя, который с гораздо боль¬
шей ответственностью чем фашизм, способен принять на себя обя¬
зательство установить в Италии прочный религиозный мир и за¬
щищать его» 39.
Однако дело не могло, разумеется, ограничиться формальной
сменой подписи, ибо, ставя свою подпись под Латеранскими догово¬
рами, Итальянская республика неизбежно должна была подверг¬
нуть его новому рассмотрению. Весьма показательно в этой связи,
что в одном из своих следующих выступлений в Учредительном со¬
брании, а именно 25 марта 1947 г., Тольятти заметил: «Говоря бо¬
лее конкретно, нас беспокоили вопрос о подписи и вопрос о неко¬
торых определенных положениях как договора, так и конкордата;
эти положения, как мы считали, противоречат другим положениям
конституции, выработанным нами совместно и предварительно одо¬
бренным в комиссиях»40. В то же время далее Тольятти считает
нужным вновь заверить, что коммунисты «никогда не говорили о
денонсации какого-нибудь из этих двух дипломатических актов, ко¬
торые связаны между собой в единый комплекс, носящий название
Латеранских соглашений» 41.
Оппоненты коммунистов во всем этом видят противоречие: с од¬
ной стороны, Тольятти заявляет, что коммунисты не требуют денон¬
сации Латеранских договоров, а с другой — говорит о противоречии
отдельных статей этих договоров с некоторыми нормами новой кон¬
ституции. В то же время Де Гаспери в одном из своих выступлений
38 Во%е1-Вот,ъо О. Ор. сИ., р. 203.
39 Тольятти П. Речи в Учредительном собрании, с. 177.
40 Там же, с. 61.
41 Там же, с. 62.
239
в Учредительном собрании дал понять, что если статья 7 в вариан¬
те, одобренном подкомиссией, будет отвергнута, то его партия по¬
требует, чтобы вопрос о конституции был решен путем референду¬
ма, что, по существу, означало вновь поднять вопрос о монархии.
Со своей стороны Ватикан, опасаясь утраты юридической основы
своего влияния в стране, выступил с угрозами развязать что-то вро¬
де религиозной войны, если в конституции не будут оговорены пра¬
ва католической церкви со ссылкой на Латеранские договоры. Ка¬
саясь предложений не включать в конституцию ссылки на эти
договоры, официальный орган Ватикана газета «Оссерваторе Рома¬
но» 13 марта 1947 г. писала: «Подобное невключение означало бы
в действительности... не умолчание, не пропуск, а угрозу, опасность.
Угрозу религиозному миру, опасность его нарушения, а такая воз¬
можность ныне создается». Через несколько дней, 19 марта, в той
же связи газета «Оссерваторе Романо» писала: «Этот эвентуальный
отказ, борьба за него, само предвидение этой возможности уже на¬
рушают мир и духовное единство народа, который отныне имеет
все основания считать, что в будущем этот мир, это единство будут
находиться под угрозой, если хотят их единственную основу...
лишить конституционной гарантии». В той же связи газета «Ос¬
серваторе Романо» писала в следующем своем номере 20—21 марта:
«Сколько бы теперь ни протестовали и ни уверяли, что не хотят
ни впадать в манерный антиклерикализм, ни вести борьбу против
религии, однако религиозного мира... конечно, к сожалению, боль¬
ше не будет». И наконец, 22 марта та же газета писала: «Если дей¬
ствительно хотят, чтобы никакая борьба религиозного характера не
нарушала столь трудного дела обновления родины, откуда же эта
столь ярко выраженная боязнь подтвердить — в торжественный
момент и в торжественно утвержденном документе — действенность
соглашений, подписанных не только между двумя правительствами,
двумя государствами, но и между итальянским народом, с одной
стороны, и его религиозной верой, его церковью —с другой?».
Все эти громогласные заявления столь влиятельной в Италии
силы, как католическая церковь, действительно создавали угрозу
раскола в обществе. И эту угрозу не могла игнорировать коммуни¬
стическая партия, которая, по словам Тольятти, вела за собой боль¬
шинство рабочего класса. «Поэтому,— говорил он,— решая, как нам
голосовать, мы обращаемся не только к своей сознательности и лич¬
ным индивидуальным убеждениям, как это делают другие коллеги.
В первую очередь мы исходим из этой лежащей на нас политической
ответственности... Мы сознаем, что наш долг — сделать все необхо¬
димое, чтобы не произошло раскола и не возникло разногласий меж¬
ду коммунистическими и социалистическими массами, с одной сто¬
роны, и трудящимися — католиками — с другой» 42.
Таковы были мотивы, по которым коммунистическая партия ре¬
шила изменить свою позицию и голосовать за тот проект 7-й статьи
конституции, одобренный подкомиссией, который содержал ссылку
42 Там же, с. 69.
240
на Латеранские договоры. Впоследствии, вновь возвращаясь к этому
вопросу, Тольятти писал: «Наша позиция при голосовании по воп¬
росу о конкордате объяснялась тем, что мы должны были не под¬
даваться на провокацию Ватикана, угрожавшего развязать в наро¬
де своего рода религиозную войну с целью помешать росту нашей
мощи, воспрепятствовать полному восстановлению демократических
институтов и прежде всего не допустить того, чтобы было положе¬
но начало осуществлению некоторых серьезных социальных ре¬
форм» 43.
В конечном счете 7-я статья конституции со ссылкой на Лате¬
ранские соглашения была одобрена Учредительным собранием
350 голосами против 207. Из этих цифр видно, что 100 депутатов
коммунистов, голосовавших за 7-ю статью, сыграли решающую
роль при ее одобрении. Против голосовали депутаты от социалисти¬
ческой партии, Социалистической партии итальянских трудящихся
(партия Сарагата), республиканской партии и Партии демократии
труда44.
Конституция разрабатывалась в период, когда Италия заново об¬
ретала свой национальный суверенитет. 10 февраля 1947 г. в Пари¬
же был подписан мирный договор с Италией, который оговаривал
вывод всех иностранных войск с ее территории не позднее чем че¬
рез 3 месяца после вступления этого договора в силу45. Договор
был ратифицирован итальянским Учредительным собранием в ию¬
ле 1947 г., в сентябре того же года он вступил в силу, и соответ¬
ственно к концу этого года все американские и английские войска
были выведены из Италии. Новое республиканское государство в
Италии стало полностью суверенным. Вместе с тем в новой консти¬
туции Италия соглашалась на условия взаимности с другими го¬
сударствами, на такое ограничение своего суверенитета, которое
было бы необходимо для порядка, обеспечивающего народам мир и
справедливость (статья 11). Эта статья не вызвала сколько-нибудь
серьезных возражений и была легко одобрена Учредительным со¬
бранием.
Касаясь работы подкомиссии, занимавшейся вопросами консти¬
туционных прав и обязанностей граждан, католический историк
Джанни Баджет-Боппо писал в 1974 г., что «еще сегодня, когда го¬
ворят о точках сближения между католиками и марксистами при
разработке конституции, указывают прежде всего на эту подкомис¬
сию» 46. В известной мере с этим согласен и Тольятти, который в
одном из своих выступлений в Учредительном собрании следующим
образом оценивал подготовительную работу в подкомиссиях и «Ко¬
миссии 75-ти», проделанную коммунистами и католиками: «Дейст¬
вительно, пмело место совпадение взглядов двух мощных течений:
с нашей стороны „солидаризма44 (прошу прощения за этот варвар¬
ский термин) гуманного и социального; с другой стороны, „соли-
43 Там же, с. И.
44 Ва%е1-Воъго О. Ор. ей., 204—205.
45 Мирный договор с Италией. М., 1947.
46 Ва$е1-Вогго О. Ор. ей., р. 198.
241
даризма" иного идеологического направления и иного происхожде¬
ния, который, однако, при постановке и конкретном разрешении
конституционной проблемы в ее различных аспектах приходит к
результатам, аналогичным тем, к каким приходим мы. Я имею в виду
те случаи, когда речь шла о провозглашении прав трудящихся,
о так называемых социальных правах, о новой концепции в области
экономики — не индивидуалистической, не атомистической, а .осно¬
ванной на принципе солидарности и преобладания сил труда, о но¬
вой концепции и границах права собственности» 47.
Говоря о силах, стоящих за этим так называемым «католическим
солидаризмом», отметим прежде всего, что это были в основном ле¬
вые католики, вышедшие из Сопротивления, где они сражались
против фашизма бок о бок с коммунистами и социалистами. Своего
рода «мозговым трестом» этого католицизма была группа препода¬
вателей католических университетов, объединившихся вокруг жур¬
нала «Кронаке сочиале» («Социальная хроника»), редактором ко¬
торого был упомянутый уже выше Джузеппе Доссетти. Его сторон¬
ники назывались «доссеттианцами», и среди них были Альдо Моро,
Аминторе Фанфани, Джорджо Ла Пира, Джузеппе Ладзатти и др.
Их взгляды складывались не без влияния французского католиче¬
ского философа Жака Маритэна, который утверждал, что социаль¬
ная и нравственная проповедь Христа требует для своего осуществ¬
ления проведения социальных реформ. Доссетианцы пользовались
большим весом в руководящих органах христианско-демократиче¬
ской партии, оказывали сильное влияние на другие левые течения
в этой партии, а также на связанные с ней синдикалистические
группы. В христианско-демократической фракции, представленной в
конституционной подкомиссии по правам и обязанностям граждан,
доссеттианцы занимали преобладающие позиции.
В одном из документов Итальянской коммунистической партии
отмечается, что христианские демократы в это время пытались
«внести в конституцию свои идеологические принципы, придать го¬
сударству конфессиональный характер, построить его на корпорати-
вистских началах»48. Эти их попытки, однако, не увенчались ус¬
пехом из-за противоборства практически всех других партий. В то же
время коммунистам и социалистам в значительной мере благодаря
поддержке именно христианских демократов, в лице главным обра¬
зом доссеттианцев, удалось добиться включения в конституцию
ряда статей, выводящих ее за рамки классических конституций бур¬
жуазного типа. Дело в том, что практически все были согласны с
необходимостью включить в конституцию основные права граждан
в духе французской Декларации прав человека и гражданина
1789 г.: свобода личности, неприкосновенность жилища, свобода и
тайна переписки, свобода передвижения, право собраний, объедине¬
ний, открытого выражения политических идей, свобода печати. Од¬
нако, чтобы преодолеть чисто формальный характер всех этих прав,
47 Тольятти П. Речи в Учредительном собрании, с. 24—25.
48 Бие апш ей 1оМа <1е1 сотитзИ йаИат: Ке1агюпе зи11’ аШуйа с1е1 РС1 (1а1 5
а! 6 соп^геззо. 8. 1., з. а., р. 110.
242
конституционная комиссия по правам и обязанностям граждан при¬
няла новый принцип, зародившийся в свое время в лоне социали¬
стической идеологии: «Задача общества и государства состоит в том,
чтобы исключить все те экономические и социальные препятствия,
которые на практике ограничивают свободу и равенство индивидов,
мешают достижению полного достоинства и развития человеческой
личности» 49.
Этот новый принцип, выдвинутый коммунистами и социалиста¬
ми и поддержанный христианскими демократами, был детализиро¬
ван в докладе, с которым Тольятти выступил в конституционной ко¬
миссии по правам и обязанностям граждан. Тольятти предлагал
включить в конституцию статьи, в которых были бы провозглашены
следующие положения:
а) необходимость выработки экономического плана, на основе
которого государство могло бы осуществлять свое вмешательство в
целях координации производительной деятельности отдельных лиц
и всей нации и руководства этой деятельностью;
б) признание в конституции форм собственности на средства
производства, отличных от форм частной собственности, а именно
форм кооперативной и государственной собственности;
в) необходимость национализации тех предприятий, которые по
своему характеру общественного обслуживания должны быть изъя¬
ты из области частного предпринимательства;
г) необходимость создания советов на предприятиях как орга¬
нов, осуществляющих контроль над производством со стороны всех
категорий трудящихся в интересах всего коллектива;
д) необходимость того, чтобы право собственности, с одной сто¬
роны, гарантировалось бы законом, а с другой — определялось бы
интересами общества;
е) необходимость коренного изменения распределения земли
таким образом, чтобы ограничить крупную земельную собствен¬
ность, защитить мелкую и среднюю, особенно ту, которая обрабаты¬
вается собственным трудом 50.
Весьма показательно, что католики в лице Доссетти и Ла Пира
выразили согласие со многими из этих предложений. В то же вре¬
мя возник вопрос о допустимости включения этих предложений в
конституцию в качестве ее основополагающих принципов. Дело в
том, что по весьма распространенному мнению конституция должна
содержать лишь положения общего характера, облеченные в юриди¬
ческие формулировки и регистрирующие и санкционирующие уже
происходящие преобразования, уже достигнутые завоевания. Кон¬
ституция не должна быть смешиваема с программой. В то время
как программа говорит о том, чего еще нет и что должно быть до¬
стигнуто в будущем, конституция фиксирует, что уже достигнуто
в настоящем. Тольятти в ходе полемики соглашается с этим. «Одна¬
ко,— говорит он,— мне кажется, что в настоящий момент мы вы-
49 1Ыа.
50 Тольятти П. Речи в Учредительном собрании, с. 50—51.
243
нуждены отойти от этого правила, и это объясняется самим харак¬
тером периода, который переживает наша страна»51. Уже много
лет спустя, суммируя все свои доводы, высказанные в ходе полеми¬
ки по этому вопросу, Тольятти подчеркивал, что спецификой перио¬
да, переживаемого в то время Италией, был его переходный харак¬
тер: «Нам надо было записать в конституции то, что республика
должна будет постепенно осуществлять в будущем, после того как
будет утверждена сама конституция. Мы намеревались достигнуть
таким образом ряда важных политических целей. Самые коренные
требования народного движения (аграрная реформа, национализация
крупных монополий, право на труд и т. д.) приобретали не просто
законное, но конституционное значение. Народ почувствовал бы,
что на его стороне стоит основной закон государства, который преж¬
де, наоборот, всегда был против него, и это должно было впослед¬
ствии явиться огромным вкладом в дело развития рабочей и кресть¬
янской борьбы. Но, быть может, самым важным в политическом от¬
ношении было то, что таким образом мы выдвигали перед всем
трудящимся населением Италии платформу и перспективу демокра¬
тического развития, направленного к политическому и экономиче¬
скому обновлению общества, к реальной борьбе против крупного
капитала, к успешному продвижению по пути к социализму» 52.
В конечном счете в конституцию удалось включить в этом плане
многие принципиально важные положения: обязательство государ¬
ства охранять труд во всех его формах и применениях (ст. 35);
право трудящегося на вознаграждение, соответствующее количест¬
ву и качеству его труда и достаточное во всяком случае для обес¬
печения ему и его семье свободного и достойного существования
(статья 36); равные права для женщин в смысле одинакового с
мужчиной вознаграждения за одинаковый труд (ст. 37); право не¬
трудоспособных на поддержку и помощь общества (статья 38); пра¬
во на свободу профсоюзной деятельности и признание за профсою¬
зами права юридического лица, т. е. способности вырабатывать
действительные с правовой точки зрения трудовые договоры с обя¬
зательной силой для всех лиц, принадлежащих к тем категориям
трудящихся, к которым относится данный договор (ст. 39).
Особенно острые дискуссии вызвала статья, касающаяся права
забастовок. В качестве примера тех сугубо юридических аргументов,
которые выдвигали противники этого права, приведем выдержки из
статьи в журнале «Ривиста ди Политика Экономика» в феврале
1947 г.: «Возникает прежде всего вопрос, не лишенный глубокого
смысла: является ли забастовка правом в подлинном, восходящем
еще к латинской традиции смысле этого слова, т. е. в том смыс¬
ле, который предполагает, что всякому праву соответствуют и оп¬
ределенные обязанности... Забастовка не есть и по самой своей при¬
роде не может быть правом в подлинном смысле этого слова, по¬
скольку она является нарушением имеющего правовую основу тру-
51 Там же, с. 52.
52 Там же, с. 9.
244
дового контракте*... Представляется бесспорным, чтобы право заба¬
стовок имело бы, как и всякое другое право, свои границы, кото¬
рые должны быть органически определены и дисциплинированы» 53.
В известной мере эти и подобные им аргументы были учтены, и в
окончательной конституционной формулировке указывалось, что
право забастовок осуществляется в рамках законов, регулирующих
это право (ст. 40).
В общем контексте о правах и обязанностях граждан ставятся
и решаются в конституции также вопросы частной собственности и
частной хозяйственной инициативы. Поскольку итальянская консти¬
туция не является социалистической, то во главу угла в ней постав¬
лен принцип свободы частной хозяйственной инициативы (ст. 41),
а также признания и гарантии частной собственности со стороны
закона (ст. 42). Но вместе с тем в этих статьях намечено, хотя и
осторожно, понятие «социальной функции собственности». Право
собственности понимается уже не так, как в римском праве, а имен¬
но как неограниченное право владельца собственности по отноше¬
нию к имуществу, находящемуся в его собственности. Положение
о свободе частной хозяйственной инициативы дополняется указа¬
нием на то, что она не может развиваться в противоречии с обще¬
ственной пользой или так, чтобы причинять ущерб безопасности,
свободе или человеческому достоинству. Указывается также, что
закон определяет программы тех мероприятий и контроля, с по¬
мощью которых общественная и частная хозяйственная деятель¬
ность может быть направляема и координируема в социальных це¬
лях (ст. 41). Что касается признания и гарантии частной собст¬
венности со стороны закона, то это положение дополняется указа¬
нием на то, что закон определяет способы приобретения частной
собственности, пользования ею и границы ее действия с целью обес¬
печить ее социальную функцию и сделать ее доступной для всех
(ст. 42).
Весьма существенным для характеристики итальянской государ¬
ственности является сформулированный в конституции принцип,
что собственность может быть государственной и частной, что эко¬
номические блага принадлежат государству, обществам или частным
лицам (ст. 42). Этот принцип государственного участия в экономике
развивается в ряде последующих статей конституции, развивающих
принцип «общественной пользы» хозяйственной деятельности. В це¬
лях общественной пользы закон может посредством экспроприации
и при условии вознаграждения передать государству, общественным
учреждениям или объединениям трудящихся определенные пред¬
приятия, относящиеся к основным общественным службам, или к
источникам энергии, или монополиям, эксплуатирующим природные
ресурсы, и составляющие предмет важных общественных интересов
(ст. 43). В этой статье сформулирован, по существу, принцип на¬
ционализации. В следующей за ней статье указывается, что в це¬
лях достижения рациональной эксплуатации земли и установления
53 Кт81а (И Ро1Шса Есопописа, 1947, 1еЪЪг., р. 248—252.
245
справедливых социальных отношений закон налагает обязательства
на частную земельную собственность, устанавливает предельные
размеры этой собственности, ставит задачу преобразования крупных
поместий и поддержки средней и мелкой собственности (ст. 44).
Здесь формулируется, по существу, принцип аграрной реформы.
Весьма существенным завоеванием на пути демократизации
итальянского государства считается включение в конституцию по¬
ложения об участии трудящихся в управлении предприятиями. Как
это сформулировано в конституции, в целях экономического и соци¬
ального подъема труда и в согласии с требованиями производства
республика признает право трудящихся принимать участие в фор¬
мах и пределах, установленных законами, в управлении предприя¬
тиями (ст. 46). Отметим, что этот принцип получил поддержку не
только левых партий, но и христианских демократов. В целом же,
повторяем, сотрудничество левых партий и христианских демократов
было залогом сравнительно успешной работы конституционной под¬
комиссии, занимавшейся вопросами о правах и обязанностях граж¬
дан.
Что касается обсуждения статей конституции, посвященных го¬
сударственному устройству республики, то здесь между левыми
партиями и христианскими демократами точек согласия было очень
мало. Прежде всего в соответствующей конституционной подкомис¬
сии, а затем и в самом Учредительном собрании христианские де¬
мократы настаивали на двухпалатной системе парламента. В резо¬
люции, которая была представлена Учредительному собранию
христианскими демократами Аттилио Пиччони и Альдо Моро, ут¬
верждалось, что наряду с палатой депутатов, избираемой на основе
пропорциональной системы партий, должна быть вторая палата, со¬
ставленная по корпоративному принципу и представляющая, таким
образом, «социальные группы». Это сделало бы, по мнению авторов
резолюции, законодательную работу парламента более квалифициро¬
ванной, сделало бы парламент более компетентным 54.
Коммунисты со своей стороны выступали в принципе за одно¬
палатную систему, которая более непосредственно и действенно
обеспечивает выражение воли народа. Однако они не отказывались
и от обсуждения предложения о второй палате, считая только,
что она, как и первая, должна быть порождением народного суве¬
ренитета. Корпоративный принцип формирования второй палаты,
предлагаемый христианскими демократами, был, с точки зрения
коммунистов, нарушением такого суверенитета. Впрочем, против
предложения христианских демократов выступали не только комму¬
нисты. Оно было отвергнуто 213 голосами против 162. За него го¬
лосовали только сами христианские демократы при большом числе
депутатов, вообще не принимавших участия в голосовании 55. Было
принято предложение Франческо Нитти и Пальмиро Тольятти об
избрании второй палаты (сената) прямым голосованием: «Сенат
54 Ва%е1-Воъъо О. Ор. ей., р. 191.
55 1ыа.
246
Республики избирается на базе областей» (ст. 57). «Сенаторы изби¬
раются всеобщим и прямым голосованием избирателей» (ст. 58).
При обсуждении вопроса о выборах президента христианские де¬
мократы настаивали, чтобы они были прямыми, т. е. чтобы в них,
как и в выборах в парламент, участвовали непосредственно избира¬
тели. Но этим в лице президента создавался серьезный противовес
парламенту как высшему представительному органу страны. В том
же направлении шло предложение христианских демократов о на¬
делении президента правом санкционировать законы, т. е. вмеши¬
ваться в законодательную деятельность парламента, а также о на¬
делении его правом распускать обе палаты парламента без всякого
ограничения. В результате сопротивления коммунистов, социалистов
и некоторых других депутатов христианским демократам пришлось
отказаться от отдельных предложений, по другим был достигнут
компромисс. Так вопреки христианским демократам было установ¬
лено, что президент республики избирается парламентом на совме¬
стном заседании его членов (ст. 83). Было отвергнуто также сфор¬
мулированное христианскими демократами предложение о порядке
санкционирования президентом законов, уже принятых парламентом.
В то же время в соответствии с предложением христианских демо¬
кратов президент получал право распускать обе палаты или одну
из них, правда, с ограничением этого права в последние шесть ме¬
сяцев своей деятельности (ст. 88).
Аналогичные споры имели место и по вопросу о полномочиях
главы правительства. И здесь христианские демократы выступали за
расширение полномочий главы правительства, а левые партии —
против, за большую его подотчетность парламенту. В известной мере
эти две противоположные позиции определялись конкретной поли¬
тической ситуацией. Христианские демократы в это время уже проч¬
но обосновались во главе правительства, тогда как левые партии рас¬
полагали сильными позициями в Учредительном собрании, надеясь
сохранить и еще более укрепить их в будущем парламенте, который
предстояло избрать после принятия конституции. В целом голосова¬
ние по статьям конституции, объединенным рубрикой «Совет мини¬
стров» было в большей мере благоприятным для христианских де¬
мократов, чем для левых партий.
В конституции указывается, что именно президент республики
назначает председателя совета министров и по его предложению —
министров (ст. 92). Председатель совета министров и министры до
вступления в должности приносят присягу президенту республики
(ст. 93). Из этого следует, что парламент устраняется от формиро¬
вания правительства, выражая свое отношение к нему лишь воту¬
мом доверия (ст. 94). Соответственно предложениям христианских
демократов, выступавших за усиление веса и значения главы прави¬
тельства, в конституции указывалось, что он руководит общей по¬
литикой правительства и несет за нее ответственность, поддерживает
единство политического и административного направлений, поощряя
и согласуя деятельность министров (ст. 95). Правда, в той же
статье говорилось и о коллегиальной ответственности министров за
247
действия совета министров — пункт, который был принят по настоя¬
нию левых партий.
Также по настоянию левых партий в конституцию была включе¬
на статья о создании Национального совета экономики и труда. Этот
совет должен был состоять из экспертов и представителей произво¬
дящих категорий населения с учетом их количественной и качест¬
венной значимости. Он должен был быть консультативным органом
палат и правительства по тем вопросам и с теми функциями, ка¬
кие будут присвоены ему законом. Совет мог иметь право законода¬
тельной инициативы и мог участвовать в разработке законодатель¬
ства по экономическим и социальным вопросам согласно принципам
и в пределах, установленных законом (ст. 99). Как мы видели за¬
чатки этого органа относятся еще ко времени Джолитти. Его кон¬
ституционное оформление в том виде, как это было теперь сдела¬
но, рассматривалось представителями левых партий как серьезный
успех на пути демократизации итальянского государства.
Важным условием демократизации итальянского государства'ле¬
вые партии считали демократизацию судебной системы. С этой
целью они предложили включить в конституцию принцип непо¬
средственного участия народа в судебных коллегиях — принцип,
который конкретизировался во введении института присяжных засе^
дателей. Итальянская судебная практика знала подобного рода ин¬
ститут еще с 1848 г., а в последующий период его называли еще
судом ассизов. И вот теперь, предлагая вернуться к этому инсти¬
туту, конституционно оформив его, Тольятти говорил в Учредитель¬
ном собрании: «Если суд присяжных имел заслуги, если он был
органом, показавшим, что он необходим, то именно благодаря тому,
что в определенные периоды или же в своих приговорах по отдель¬
ным судебным делам политического характера он сдерживал реак¬
ционную репрессивную деятельность исполнительной власти»56.
И хотя в соответствующей статье конституции нет прямого упоми¬
нания об институте присяжных заседателей, там, однако, заложена
основа для введения этого института, когда указывается, что закон
регулирует случаи и формы прямого участия народа в отправлении
правосудия (ст. 102).
В том же направлении к демократизации шло предложение об
участии парламентских палат в выборах Высшего совета магистра¬
туры. Оно было принято с тем ограничением, что две трети совета
выбирались ординарными судьями и лишь одна треть — парламен¬
том в совместном заседании палат (ст. 104). Серьезным демократи¬
ческим завоеванием, обеспечивающим гарантию от произвола адми¬
нистративных властей, был записанный в конституцию принцип не¬
сменяемости судей (ст. 107) и их независимости (ст. 108). В то
же время левые партии не сумели добиться включения в конститу¬
цию положения о выборности судей — требование, которое выдви¬
гал, в частности, Тольятти. «Только тогда,—говорил он,—когда
будет установлен прямой контакт между народом — хранителем су-
56 Тольятти П. Речи в Учредительном собрании, с. 100.
248
веренитета и судебными органами, эти последние смогут почувство¬
вать, что они эффективно участвуют в отправлении власти, и, сле¬
довательно, смогут пользоваться полным доверием народа в демо¬
кратическом обществе» 57. Левые партии не сумели также добиться
включения в конституцию положения о допуске женщин к службе
в судебных органах, а также права судебных работников вступать
в политические партии.
В рамках дискуссии о форме государственного устройства Ита¬
лии особенно горячие споры разгорелись по вопросу определения
статуса областей. Христианские демократы при поддержке респуб¬
ликанцев выступали за самую широкую областную автономию,
фактически предлагая сделать из Италии нечто вроде федерации
штатов. Сказывались здесь и давние традиции католического дви¬
жения, направленные против центрального государства, вышедшего
из Рисорджименто, и давно уже защищаемый ими принцип «есте¬
ственных органических структур» — принцип, в котором локальные
и региональные структуры занимали одно из главных мест. Ссыла¬
лись даже на тезис Луиджи Стурцо о том, что областная автономия
могла бы стать гарантией против экспансии крупных трестов и кон¬
сорциумов 58.
Коммунисты выступали лишь за административную децентрали¬
зацию, против предоставления широкой законодательной инициати¬
вы всем областям. В предложениях христианских демократов они
увидели угрозу национальному единству страны. «Национальное
единство — говорил, выступая по этому вопросу, Тольятти,— это
ценное благо, особенно для страны, которая лишь недавно обрела
его. Давно ли мы являемся национально единым государством?
Всего семьдесят—восемьдесят лет, и чтобы достигнуть этого, потре¬
бовались века борьбы, тяжкого труда, страданий, поражений
- и унижения... Мы должны быть осторожны, чтобы не утратить те¬
перь нашего единства» 59. Уточняя позицию коммунистов в этом
вопросе, Тольятти подчеркивал: «Меры, направленные к админист¬
ративной децентрализации, создание областных органов, которые спо¬
собствовали бы, поскольку они крепче и непосредственнее связаны
с народом, как более широкому и надежному демократическому раз¬
витию, так и формированию на местах новых руководящих кадров
нации,— все это мы приветствуем и принимаем» 60. В то же время
Тольятти считал неправильным предоставление областям права вы¬
рабатывать местное законодательство, и не только в целях разреше¬
ния внутренних вопросов, связанных с самим статусом области, но
также и в отношении вопросов и сфер деятельности, имеющих ос¬
новное значение, как, например, по вопросам сельского хозяйства:
«Аграрная проблема — одна из самых серьезных проблем, которые
должна рассмотреть и разрешить Республика. Но что мы сделаем,
чтобы разрешить аграрные вопросы, т. е. какую аграрную реформу
57 Там же, с. 31.
58 Ва$е1-Воъъо О. Ор. ей., р. 193.
59 Тольятти П. Речи в Учредительном собрании, с. 37.
60 Там же, с. 38.
9 Б. Р. Лопухов
249
осуществим, если пойдем по пути, который указан в этом проекте
(проекте христианских демократов.— Б, Л.)? Мы создадим коллек¬
тивные хозяйства в Эмилии и сохраним латифундии на Сицилии,
а также крупную земельную собственность в Саленто. Вот к чему
может привести применение автономистской конституции, которую
нам здесь предлагают» 61.
Необходимо отметить, что в части, касающейся таких областей,
как Сицилия и Сардиния, коммунисты выступали за предоставление
режима самой широкой автономии, мотивируя это особыми эконо¬
мическими и политическими условиями, а также особой психологи¬
ческой атмосферой, сложившейся на этих островах. Уже много
позднее появились своего рода самокритичные выступления некото¬
рых коммунистов по поводу позиции, которую их партия занимала
в вопросе об областной автономии. Говорилось, в частности, о том,
что коммунисты вначале все-таки недооценивали значения этого ин¬
ститута для демократизации государства62. Отметим в этой связи,
что уже после исключения коммунистов из правительства в мае
1947 г. они несколько сместили свои акценты в вопросе об област¬
ной автономии, увидев в областных органах самоуправления своего
рода потенциальные демократические форпосты против антидемо¬
кратического наступления правительства.
В конечном счете, отвергнув далеко идущие предложения хри¬
стианских демократов, большинство Учредительного собрания вы¬
сказалось в то же время за довольно широкую областную автономию.
Области являются автономными организациями с собственными пра¬
вами и функциями согласно принципам, установленным в Конститу¬
ции (ст. 115). Области издают законодательные нормы по самому
широкому кругу вопросов, правда с оговорками: «в пределах основ¬
ных принципов, установленных законами государства», и «при ус¬
ловии, что они не противоречат национальным интересам н интере¬
сам других областей (ст. 117). Также в формах и пределах, уста¬
новленных законами республики, области пользуются финансовой
автономией, приводя ее в соответствие с Финансами государства,
провинций и общин. В распоряжение областей поступают местные
налоги и доли государственных налогов, определяемые в зависимо¬
сти от нужд областей (ст. 119). Органами области являются област¬
ной совет, исполнительный комитет и их председатель. Областной
совет осуществляет законодательную и распорядительную власть,
которой наделена область, и может вносить также законодательные
предложения в парламент (ст. 121).
Таким образом, в рамках унитарного государства конституция
устанавливает довольно широкую областную автономию. Вместе с
тем она создает институт, который должен быть своего рода свя¬
зующим звеном между центральной властью и областью. Это прави¬
тельственный комиссар, имеющий резиденцию в главном городе
области. Он руководит деятельностью государственной администра-
61 Там же.
62 1оШ 8. II поз1го тсоп1го соп 1 са11оНс1 зш рппс1ра1е Ьазе с1е11а СозШгто-
пе.— СгШса тагх1з1а, 1966. N 5/6, р. 50.
250
ции и координирует ее с административными функциями, осуществ¬
ляемыми областью (ст. 124). Конституция предусматривает также
контроль за законностью административных актов области, который
осуществляется в децентрализованной форме органом государства
(ст. 125). Предусмотрен также ряд случаев, когда областной совет
может быть распущен центральным правительством (ст. 126).
Заключительная глава конституции, названная «Конституцион¬
ные гарантии», в основном регламентирует полномочия и структуру
Конституционного суда. Создание этого органа, против которого ле¬
вые партии возражали, было предложено с целью осуществления
контроля над деятельностью парламента. Он должен был обладать,
согласно проекту, правом объявлять противоречащим конституции
любой акт, прошедший через парламент. Состав суда должен был
назначаться из судей, адвокатов и ученых-юристов — проект, ко¬
торый вызвал особенно резкие возражения левых партий. Тольятти
говорил о Конституционном суде как об органе, «который неизве¬
стно что собой представляет и в результате создания которого не¬
кие почтенные граждане были бы вознесены превыше всех палат и
всей системы парламента и демократии, чтобы стать судьями этой
системы. Но кто же эти люди? Откуда они черпали бы свою власть,
если бы народ не был призван их избирать?»63. Левые партии до¬
бивались назначения членов Конституционного суда палатами, т. е.
депутатами, законно избранными народом.
В конечном счете учреждение Конституционного суда было за¬
писано в основном законе государства. Он должен был выносить ре¬
шения по следующим делам: споры о конституционности законов и
имеющих силу закона актов государства и областей; споры о ком¬
петенции между различными властями государства, между госу¬
дарством и областями и между областями; обвинения, выдвигаемые,
согласно конституции, против президента республики и министров
(ст. 134). Конституционный суд должен был состоять из пятнадца¬
ти судей, назначаемых по третям: президентом республики, парла¬
ментом и высшей магистратурой (ст. 135).
Включенные в конституцию нормы переходного характера и за¬
ключительные постановления в числе прочих положений предус¬
матривали запрещение восстановления фашистской партии, времен¬
ные (на срок не более пяти лет с момента вступления в силу кон¬
ституции) ограничения активного и пассивного избирательного пра¬
ва для ответственных руководителей фашистского режима, запрет
возвращения и проживания в Италии членам Савойской династии
и их потокам по мужской линии, отмену дворянских титулов. Сюда
же был включен пункт о первом составе сената республики, при
обсуждении которого возникли острые разногласия. Христианские
демократы при поддержке либералов и ряда других депутатов доби¬
вались автоматического вхождения в сенат депутатов итальянского
парламента дофашистского периода. Представители левых партий
возражали против этого, считая, что тем самым соотношение сил в
63 Тольятти П. Речи в Учредительном собрании, с. 30.
251
9*
сенате окажется явно не в их пользу. Поэтому они предложили со
своей стороны включить в состав сената также всех депутатов Уч¬
редительного собрания, которые отбыли не менее пяти лет заклю¬
чения по приговору особого фашистского трибунала. В качестве
компромисса были приняты оба предложения и этим было обеспе¬
чено проведение в сенат большого числа коммунистов и социали¬
стов.
Таковы были основные статьи и положения, записанные в
Итальянскую конституцию 1947 г., которая была в целом важней¬
шим демократическим завоеванием итальянского народа. Однако
сама по себе эта конституция не гарантировала от опасностей, уг¬
рожавших итальянской демократии, не обеспечивала перспективу
демократического развития итальянского государства. Большое зна¬
чение имело соотношение классовых и политических сил, которое
никогда не бывает застывшим, неизменным. Многое зависело не от
конституции самой по себе, а от того правительства, которое должно
было ее осуществлять, не от формы государства самой по себе, а от
того политического режима, который мог быть создан в его рамках.
6
НОВАЯ ФОРМУЛА ВЛАСТИ
Закрепление власти ХДП в послефашистской Италии произошло
на парламентских выборах в апреле 1948 г. Это были первые выбо¬
ры республиканского парламента на основе действительно всеобще¬
го избирательного права. Они отразили отмеченную уже ранее тен¬
денцию роста влияния христианско-демократической партии в по¬
слевоенный период. Прежде всего выборы отразили небывалую для
Италии активность избирателей: в них приняло участие 26 268 912
человек, что составляло 99% от общего числа избирателей. За
христианских демократов было подано 12 741299 голосов, что со¬
ставляло 48,5% от числа голосовавших. Соответственно эта партия
получила 305 из 574 мест в палате депутатов. Коммунисты и социа¬
листы, выступавшие единым фронтом, собрали вместе 8 137 047 го¬
лосов, или 31,0%, и получили соответственно 183 места в палате
депутатов. Остальные голоса распределились между всеми другими
партиями, из которых только две получили свыше одного миллиона
голосов: это социал-демократическая партия Сарагата (1858 346) и
либеральная партия (1004889). Одновременно проводились выборы
на 237 мест в сенате. Здесь христианские демократы получили
131 место, а коммунисты и социалисты — 72. На все другие партии
пришлось только 34 места1.
За этими цифрами, однако, скрывалось нечто большее, чем
«объективные показатели» роста влияния ХДП. За ними скрывались
те самые новые методы и формы правления буржуазии в Италии,
которые начали складываться сразу после падения фашизма в этой
стране и которые в значительной мере были связаны с именем Де
Гаспери, с его так называемой «формулой власти». Как и в случае
с Джолитти, личность и политика Де Гаспери наложила довольно
заметный отпечаток на развитие итальянской государственности в
это время. Авторы одной из книг, посвященных истории послефа¬
шистской Италии, подчеркивают: «Начиная с 1947 г., т. е. в течение
шести лет, он был крупнейшим политическим комбинатором, какого
только знала Италия после смерти Джолитти». И далее: «Он с гор¬
достью говорил о себе как о „восстановителе Италии41, и многие
итальянцы искренне связывали его имя с послевоенным экономиче¬
ским подъемом» 2.
1 Маттаге11а <7. Ь’ИаНа йоро П !а8С1зто, 1943—1968. Во1о§па, 1970, р. 416.
2 Феррара М. и М. Очерки итальянской политической жизни, 1943—1958. М.т
1961, с. 381—382.
253
Тольятти уделил Де Гаспери особое внимание. В 1958 г. была
опубликована книга Тольятти, которая так и называлась «Дело Де
Гаспери»3. Книга была посвящена всему комплексу проблем, свя¬
занных с отношениями между церковью и государством в Италии,
с политикой христианско-демократической партии. Но, имея в виду
исключительную роль во всем этом Де Гаспери, автор книги счел
возможным дать ей заглавие, связанное именно с именем Де Гаспе¬
ри. «Де Гаспери,—писал Тольятти,—это не реконструктор или
хотя бы обновитель экономики Италии, но лишь реставратор тра¬
диционной капиталистической экономической структуры» 4.
Есть в книге Тольятти и более общие соображения, высказан¬
ные по поводу отношений между церковью и государством.
В плане раскрытия самой сущности «формулы власти» Де Гаспери
эти соображения имеют тем большее значение, что важнейшим зве¬
ном в отношениях между церковью и государством была с момента
того, как она стала правящей, именно христианско-демократиче¬
ская партия. Тольятти писал о попытке создать новую структуру
в отношениях между церковью и государством и об отказе в связи
с этим от старой концепции, согласно которой светская власть была
инструментом «свободы церкви». В этой новой структуре правитель¬
ство, по словам Тольятти, должно было «согласовывать главные ли¬
нии своей деятельности с церковными властями. Более того, оно не
только терпело бы вмешательство этих властей в свою деятельность,
но и побуждало бы их к такому вмешательству. При этом речь
шла не о государстве или правительстве старого «папского типа»,
а о более подходящей для церкви в новых условиях системе отно¬
шений. Если раньше церковь требовала, чтобы государство призна¬
ло ее «свободу», то теперь она требует признания ее в качестве
магистра, т. е. фактически в качестве верховной власти» 5.
Именно со времени превращения ХДП в правящую партию вли¬
яние церкви на государство в Италии усилилось. Но — и это очень
важный элемент «формулы власти» Де Гаспери — христианские де¬
мократы с самого начала подчеркивали свою исключительно миро¬
воззренческую связь с католической церковью. Они делали упор на
отсутствие связей с церковью как политическим институтом. Хри¬
стианские демократы, усилиями главным образом Де Гаспери, стре¬
мились уклониться от тяжелой обязанности быть «прямыми залож¬
никами Ватикана». Далеко идущие политические поползновения
церкви способствовали возникновению между ХДП и Ватиканом оп¬
ределенных противоречий.
Противоречия сказывались и в более жесткой политике Ватика¬
на в отношении многих конкретных политических проблем, и в со¬
перничестве между ХДП и «Католическим действием», которое
объединяло мирские общественные и культурные организации, не¬
посредственно подчиненные церкви. Сложные отношения складыва¬
лись также между ХДП и так называемыми «гражданскими коми-
3 То§ИаШ Р. Ь’Орега (И Бе Оазреп: Каррогй {га 8Шо е СЫеза,* Игепге, 1958.
4 ШсЦ р. 40.
5 ШсЦ р. 150—151.
254
тетами», которые начали создаваться при местных приходах в ка¬
нун парламентских выборов 1948 г. Они были рычагом для созда¬
ния «единого католического фронта» на этих выборах. В этом смыс¬
ле они, по словам Тольятти, «оказали огромную помощь ХДПУ
обеспечив самую тонкую часть ее работы, направленную на капил¬
лярное завоевание буржуазных слоев населения». Вместе с тем в
правых церковных кругах вынашивались и планы создания на базе
этих комитетов (ставших постоянным элементом политической жиз¬
ни Италии) второй католической партии, более послушной Ватика¬
ну. Именно на это обращает внимание Тольятти, когда он пишет и
о другой функции «гражданских комитетов» в отношении ХДП.
Они явились для нее «постоянным давлением и угрозой с фланга» 6.
Но все это окупалось той действительно большой поддержкой,,
которую получала ХДП со стороны церкви и ее широко развет¬
вленного аппарата, со стороны «Католического действия» и «граж¬
данских комитетов». Их поддержка способствовала созданию вокруг
ХДП ореола политического единства католиков. Существует мнение,
что та массовая избирательная база, которую со времени парла¬
ментских выборов в 1948 г. удерживала за собой ХДП, примерно
наполовину была обеспечена ей поддержкой церковных и тесно свя¬
занных с церковью организаций7.
Со своей стороны ХДП утверждала — и это было еще одним
важным элементом «формулы власти» Де Гаспери — свою роль в
качестве политического представительства всех верующих незави¬
симо от их классовой принадлежности. Отсюда идея «популизма»,
т. е. утверждение об «общенародном» характере демохристианской
партии, и связанная с этим идея «межклассовости», т. е. утвержде¬
ние об отсутствии сколько-нибудь определенного классового
(и прежде всего буржуазного) характера этой партии. Оба эти оп¬
ределения были своего рода идеологическим оформлением «форму¬
лы власти» Де Гаспери и поднимались на щит в качестве главнога
определения при характеристике демохристианской партии.
И в связи с этим — о действительно главном вопросе при харак¬
теристике этой партии, о ее классовой сущности. Вопрос далеко не
такой простой, ибо эта ее сущность раскрывалась в довольно слож¬
ном комплексе взаимоотношений ХДП с буржуазией. Дело в том,
что большинство итальянской финансовой и промышленной бур¬
жуазии, равно как и интеллигенция, по традиции занимали ан¬
тиклерикальные позиции. Джулио Андреотти, один из видных дея¬
телей ХДП, а впоследствии премьер-министр, вспоминал, что это
вызывало серьезную озабоченность в рядах партии, особенно у мо¬
лодых ее членов: «Представители крупного капитала и крупной про¬
мышленности из-за своих традиционных предубеждений (к церк¬
ви.—Б. Л.)... были не с нами; культурный и университетский мир
в своем большинстве был против нас; даже армия правигельствен-
6 1Ы<1., р. 155—156.
7 Рхегопе А. СЫ соттапйа т ИаНа? МПапо, 1959, р. 151.
255
ных чиновников в силу своего обветшалого светского и филома¬
сонского мировоззрения была не на нашей стороне» 8.
Однако довольно скоро итальянская промышленная буржуазия
переходит к массированной поддержке ХДП. Одной из важных при¬
чин этого было отсутствие у нее своей собственной органической
партии, которая имела бы массовую базу. В то же время ХДП была
партией, располагавшей такой базой, была практически единствен¬
ной политической силой, способной блокировать сдвиг влево в пер¬
вые послевоенные годы. И предпринимательская буржуазия стала
воспринимать ХДП как непосредственное прикрытие в условиях
роста демократических антикапиталистических настроений. Со своей
стороны Де Гаспери делает шаги навстречу этой буржуазии. Мы
уже писали о речи Де Гаспери в апреле 1946 г., когда он говорил
о решающей роли так называемой «четвертой партии» в лице пред¬
принимательской буржуазии. Идеологической оболочкой этого был
тезис о необходимости придать ХДП «общенациональный характер».
На съезде ХДП в ноябре 1947 г. Де Гаспери говорил: «Необходимо
сейчас же, не откладывая, предпринимать особые усилия, чтобы
партия стала неотъемлемой частью нации, подлинной общенацио¬
нальной партией. Я обращаюсь к вам сегодня: никакого изоляцио¬
низма, а мудрый подход к людям, которые могли бы быть полезны
для страны благодаря своим знаниям и компетентности, даже если
они и не состоят формально в партии» 9.
Именно после этой речи, в декабре того же года, в правительст¬
во были введены республиканцы и социал-демократы. И таким об¬
разом, на смену однопартийному кабинету, включавшему также
либерало-технократов, пришла первая четырехпартийная центрист¬
ская коалиция. «Этот шаг,— комментирует Сандро Маджистер,—
был предпринят в угоду промышленным кругам, все еще с недо¬
верием относившимся к ХДП и волюнтаризму католических эконо¬
мических доктрин. Одновременйо он должен был продемонстриро¬
вать «общенациональный характер христианско-демократической
партии, чего Де Гаспери добивался в противовес сугубо „граждан¬
ской44 направленности, которая, по мнению папы, должна характе¬
ризовать организованное светское католическое движение» 10.
ТТаким образом, вырисовывался еще один важный элемент «фор¬
мулы власти» Де Гаспери —так называемый «центризм». Его кон¬
кретным содержанием было тесное сотрудничество с умеренными
буржуазными партиями центра (либералы, республиканцы) и ре¬
формистами из партий, связанных с рабочим .движением (социал-
демократы) . Такое сотрудничество рассматривалось как средство,
обеспечивающее достаточно устойчивое правительственное боль¬
шинство в парламенте перед лицом левых партий, прежде всего
коммунистов. В борьбе против левых это давало бы возможность
8 ОатЫпо А. 81опа с1е1 с1оро§иегга: Ба11а НЬегахтпе а1 ро1еге БС. Вап, 1975,
р. 258.
9 Цит. по: кн.: Маджистер С. Политика Ватикана и Италия, 1943—1978. М.,
1982, с. 89.
10 Там же.
256
не прибегать к помощи откровенно правых (монархистов, неофа¬
шистов), ибо в условиях общего подъема демократических настрое¬
ний после фашизма это резко накалило бы атмосферу в стране.
Другим аспектом «центризма» было создание действительно своего
рода «противовеса» Ватикану с его поползновениями на то, чтобы
придать христианско-демократическому правительству откровенно
клерикальный характер. Де Гаспери полагал, и не без основания,
что это могло бы вызвать взрыв массового антиклерикализма в
Италии и усилить в конечном счете позиции левых партий. Поэто¬
му он предпочитал формирование коалиционных центристских
правительств даже тогда, когда результаты выборов формально да¬
вали возможность формирования однопартийного христианско-демо¬
кратического правительства. Таким образом, «формула власти» Де
Гаспери базировалась в этом отношении не столько на его демокра¬
тических убеждениях как таковых, сколько на его трезвом анализе
реальной политической ситуации в Италии.
Ш вот что еще весьма характерно для этой «формулы власти*.
Добиваясь в известной мере ослабления влияния Ватикана в сугу¬
бо правительственной сфере, Де Гаспери умело использовал это
влияние не только в борьбе за массовую базу для своей партии,
но и в борьбе против левой оппозиции в самой партии. Такого рода
угрозу он видел, в частности, в так называемых «доссеттианцах»,
уже упоминавшихся нами в связи с обсуждением проекта новой
конституции. В 1951 г. Де Гаспери обратился в этой связи за по¬
мощью к папе Пию XII. В своем послании к нему Де Гаспери на¬
ряду с прочим писал: «Я понимаю, что рисковать собой в предстоя¬
щей схватке — наш гражданский долг и что Святой престол нельзя
вовлекать в область политики. Но тем не менее я осмелился излить
Вам свои тревоги как верховному отцу нашему, чтобы Вы в интере¬
сах религиозного дела удостоили наставлением тех, кто испросил
бы света и совета, усерднее и решительнее крепить единство...» и.
Есть основания полагать, что Ватикан оказал определенный нажим
на Доссетти и других членов его группы. Во всяком случае, вскоре
течение, возглавлявшееся Доссетти, распалось.
Своим вмешательством Ватикан способствовал расколу единой
профсоюзной организации трудящихся в Италии и созданию уже
в 1948 г. отдельной католической организации, впоследствии полу¬
чившей имя Итальянской конфедерации профсоюзов трудящихся
(ИКПТ). И хотя в отношениях между ХДП и ИКПТ также были
определенные трудности, в целом католические профсоюзы, имев¬
шие влияние на часть трудящихся, стали еще одним элементом
«формулы власти» Де Гаспери.
Немаловажное значение имел и международный аспект этой
формулы. Как писал Джорджо Канделоро: «Не следует забывать о
той открытой и значительной поддержке, которую христианским
демократам оказывали американские реакционные круги как в пе¬
риод захвата ими власти путем удаления из правительства комму-
11 См.: Там же, с. 112.
257
нистов и социалистов, так и в дальнейшем, в их правительствен¬
ной деятельности. За это христианские демократы обеспечили при¬
соединение Италии к военно-политическому блоку, возглавляемому
США. Таким образом внутриполитическая борьба в Италии превра¬
тилась в один из аспектов „холодной войны44» 12.
Важно отметить также, что «формула власти» Де Гаспери во¬
преки ее «центризму» выливалась на практике в проводимую им
самим политику явно правого толка. Это нашло свое выражение и
в жесткой политике правительства в отношении движения трудя¬
щихся, и в целой серии так называемых исключительных законов,
внесенных христианскими демократами в парламент. Вершиной
всего этого был представленный в парламент осенью 1952 г. зако¬
нопроект, который, по существу, ликвидировал пропорциональную
систему на выборах в палату депутатов или, как более осторожно
пишет Джузеппе Маммарелла, предполагал «комбинацию пропор¬
ционального и межоритарного принципа» 13. Суть этого законо¬
проекта состояла прежде всего в том, что он вводил так называе¬
мую «премию для большинства», когда партия или блок партий,
получившие на выборах хотя бы на один голос больше 50% голо¬
сов, получали 65% мандатов в палату депутатов. В то же время
допускалась система блокирования списков, когда голоса одного
списка передавались другому, чтобы получить в конечном счете
«премию для большинства». В результате партии, которые не полу¬
чили не только абсолютного, но даже относительного большинства,
могли оказаться «лауреатами» этой «премии». Христианские демо¬
краты надеялись при такой системе получить на 25—30% мест
больше, чем при пропорциональной системе, ослабив соответствен¬
но позиции левых партий в палате депутатов. Все это делалось под
предлогом защиты демократии от коммунистической угрозы. Было
оговорено, однако, что если тот или иной блок партий не получит
абсолютного большинства голосов, то распределение мандатов будет
происходить по пропорциональной системе.
Новый законопроект во многом напоминал пресловутый закон
Ачербо периода фашистской диктатуры. Тем не менее в январе
1953 г. он был одобрен палатой депутатов, в которой христианские
демократы и их союзники располагали абсолютным большинством,
а в марте того же года— сенатом. 31 марта 1953 г. закон был
обнародован. Однако последнее слово оставалось за итальянскими
избирателями. На парламентских выборах 7 июня 1952 г. за блок,
возглавляемый христианскими демократами, в который входили
также социал-демократы, республиканцы и либералы, было подано
49,85% голосов избирателей. Не хватало совсем немного, чтобы
добиться большинства, необходимого для получения «премии», пре¬
дусмотренной избирательным законом 1953 г.14 Сами христианские
демократы получили на этих выборах 40,1% голосов по сравнению
12 Канделоро Дж. Католическое движение в Италии. М., 1955, с/571.
13 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 238.
14 1Ыс1., р. 242-243.
258
с 48,5% на предыдущих выборах, коммунисты — 22,6, а социали¬
сты — 12,7, т. е. вместе —35,3% по сравнению с 31,0% на преды¬
дущих выборах15. Таким образом, согласно условиям избиратель¬
ного закона 1953 г., распределение мандатов в палате депутатов
происходило по пропорциональной избирательной системе 1948 г.
А в 1954 г. парламент уже нового состава проголосовал за отмену
избирательного закона 1953 г.
Сформированное после выборов 1953 г. новое правительство Де
Гаспери не получило вотума доверия в парламенте, и своего рода
эпилогом «эры Де Гаспери» стала его смерть в 1954 г. Но «форму¬
ла власти», связанная с его именем, продолжала оставаться осно¬
вой политики ХДП и в последующий период. Кстати, один из эле¬
ментов этой «формулы» сложился в процессе как раз довольно, дол¬
гого пребывания ее у власти. «За время пребывания у власти хри¬
стианско-демократическая партия обрастала сетью организаций,,
которые, используя привилегированное положение правящей пар¬
тии и воздействуя на разнообразные профессиональные, экономиче¬
ские, культурные и другие интересы трудящихся, создали своеоб¬
разный комплекс материальных и духовных связей, привязывающих
к ней огромные массы населения» 16. Интеграция христианских де¬
мократов в структуру современного государства в Италии находила
свое выражение также в ее контроле над множеством государствен¬
ных и полугосударственных учреждений, институтов, комитетов
и т. д.
И в связи с этим — об общей тенденции к растущему вмеша¬
тельству государства в экономику — тенденции, связанной с разви¬
тием государственно-монополистического капитализма. Отметим
прежде всего, что участие государства в экономике после войны
нашло свое наиболее яркое выражение в массовом проведении зна¬
комых уже нам санирующих мероприятий. Многие промышленные
предприятия, процветавшие во время войны и оказавшиеся после
ее окончания на грани банкротства, вновь получили помощь со
стороны государства, которая выразилась в операциях по предо¬
ставлению им кредитов, по подписке и покупке их акций и т. д.
Для этого был использован созданный в предшествующий период
ИРИ (Институт промышленной реконструкции), а также различ¬
ные другие государственные учреждения. Большую роль в этом
деле сыграл и созданный в 1947 г. Фонд финансирования металло¬
обрабатывающей промышленности (ФИМ). Некоторые из поддер¬
жанных ФИМ компаний погасили свою задолженность этому уч¬
реждению и остались самостоятельными, другие были ликвидирова¬
ны как убыточные, а большая часть осталась под контролем ФИМГ
образовав новую государственно-монополистическую группу. Вместе
с предприятиями, контролируемыми ИРИ, они вошли в категорию
смешанных государственных предприятий.
15 Ша., р. 416.
16 Италия. М., 1973, с. 323.
259
В 1951 г. удельный вес предприятий с государственным акцио¬
нерным участием достигал в процентах следующих размеров
Радиовещание и телевидение
100
Объем авиаперевозок
80
Добыча каменного угля
99
Добыча метана
75
Добыча антрацита
85
» олова
70
» железной руды
80
» ртути
65
Производство чугуна
80
Абоненты телефонной сети
57
Производственная мощность
80
Нефтепереработка
52
судостроительных верфей
Производство стали
45
Объем внутренних пассажир¬
80
Депозиты кредитных учреж¬
33
ских перевозок морского
дений
транспорта
Производство электроэнергии
30
Говоря о предприятиях
с государственным акционерным
участием, отметим, что основная их группа входит в систему ИРИ
и образовалась в результате повторных операций по санированию.
В 1953 г. все компании нефтяной и газовой промышленности Ита¬
лии, которые контролировались государством, были объединены в
отдельную группу во главе с вновь образованным государственным
учреждением — ЭНИ (Энте национале идрокарбури). Это было вто¬
рое по значению учреждение подобного рода после ИРИ. Оба эти
учреждения представляли собой трехступенчатые системы акцио¬
нерных участий. ИРИ и ЭНИ были финансовыми компаниями, ка¬
питал которых находился полностью в руках государства. В свою
очередь, они владели пакетами акций дочерних отраслевых финан¬
совых компаний, часть акций которых находилась во владении част¬
ных лиц. Отраслевые финансовые компании, в свою очередь, вла¬
дели пакетами акций производственных предприятий. Помимо пред¬
приятий, входящих в систему ИРИ и ЭНИ, имелись подобные же
смешанные государственные предприятия, часть акций которых
принадлежала отдельным министерствам и государственным ведом¬
ствам или же тем банкам, которые сами входили в систему ИРИ.
Все эти предприятия по своему правовому статусу отличались
от чисто государственных предприятий, таких, как государствен¬
ные железные дороги, типографии, табачная монополия, арсеналы,
государственные военные заводы, почта и телеграф, международ¬
ная телефонная сеть. Эти чисто государственные предприятия юри¬
дически являлись публично-правовыми учреждениями. Они управ¬
лялись непосредственно различными министерствами, и все
работающие на них числились на государственной службе. Сальдо
доходов и расходов этих предприятий непосредственно фигурирова¬
ло в государственном бюджете. Поэтому они были подконтрольны
парламенту. В отличие от них смешанные государственные пред¬
приятия юридически являлись частно-правовыми учреждениями,
в которых государство выступало лишь в роли акционера на тех
же правах, что и другие частные акционеры. Эти предприятия име¬
ли свои самостоятельные балансы, никакой непосредственной связи
17 Мт151его (1е1Г текста е (1е1 соттегсш. 1ЛШ. Тоипо, 1955. Уо1. 1.
260
с государственным бюджетом у них не было. Правления их изби¬
рались акционерами. Правительство лишь назначало тех или иных
лиц в качестве представителей государственных акций, но деятель¬
ность правлений предприятий не только фактически, но и формаль¬
но ускользала из-под контроля парламента и правительства.
Теоретики христианской демократии, социал-демократии и неко¬
торые другие авторы объявляют смешанные государственные пред¬
приятия специфически итальянской формой огосударствления.
«Основываясь на двойном отрицании (свободного капитализма и
этатизма, который связывался с тоталитарными политическими ре¬
жимами и уничтожением предпринимательской инициативы), идео¬
логи христианской демократии провозгласили государственные
участия искомым „третьим путем44, новой экономической системой,
основывающейся на частной инициативе, но развивающейся в со¬
ответствии с общественными интересами и под контролем госу¬
дарства. Источником этих идей послужили теории кейнсианцев,
а также „институционалистов44, выступивших в 30-х годах с требо¬
ванием установить „социальный контроль над экономикой44. По
мнению сторонников государственных участий, „смешанная эконо¬
мика44 Италии конкретно воплощает эти идеи, ибо соединяет в себе
предпринимательскую инициативу и контроль над экономической
деятельностью (в соответствии с этим официальные круги правя¬
щих партий выступали против национализации, рассматривая полу-
государственные предприятия как реальную альтернативу нацио¬
нализации) » 18.
Со своей стороны марксистские авторы связывают систему го¬
сударственного участия в предприятиях с системой государственно-
монополистического капитализма. Отмечается, в частности, что в
смешанных государственно-частных акционерных предприятиях го¬
сударство несет подавляющую долю затрат на расширение и обнов¬
ление основного капитала. В то же время даже если государство
владеет, как это бывает довольно часто, контрольным пакетом ак¬
ций, монополистический капитал сохраняет возможность не только
участия в управлении предприятием, но и фактического контроля
над нцм. «Как правило, если индивидуальные владельцы сохранили
в смешанном предприятии даже только 2—5% акций, они все рав¬
но под предлогом „компетентности44 и „личной заинтересованности44
верховодят в правлении, направляют деятельность предприятия,
избирают руководящий и технический персонал. Представители
частных акционеров, фактически управляя государственно-частны¬
ми смешанными предприятиями, являются одновременно предста¬
вителями тех именно крупных монополий, которые имеют деловые
связи с этими предприятиями» 19.
Однако и здесь отношения между монополистическим и государ¬
ственным капитализмом складывались не в изначальном согласии,
и в противоречиях и борьбе. В 1953—1954 гг., когда в Италии ста-
18 Государственная собственность и антимонополистическая борьба в странах
развитого капитализма. М., 1973, с 242.
19 Мировая экономика и междунар. отношения, 1959, № 6, с. 89.
261
ла складываться благоприятная экономическая конъюнктура, пред¬
ставители итальянского монополистического капитала сделали по¬
пытку добиться передачи ему ряда контролируемых государством
предприятий. Речь, разумеется, шла о прибыльных государствен¬
ных предприятиях. Что касается убыточных, то их под предлогом
борьбы за рентабельность предлагалось вообще ликвидировать.
Кампания в этом направлении проводилась Конфиндустрией, объ¬
единявшей промышленников, через своих людей как в правительст¬
венных органах, так и на руководящих постах в ИРИ и ФИМ.
Ответная кампания, начатая левыми партиями, велась в разных
формах—от национальных конференций до выступлений в парла¬
менте, который в конечном счете высказался против планов про¬
мышленников, добивавшихся реприватизации части государствен¬
ных предприятий.
В плане той диалектики отношений, которые складывались меж¬
ду монополистическим и государственным капитализмом в Италии,,
заслуживает внимания и акция, предпринятая руководством Кон-
финдустрии в 1955—1956 гг. Она была связана с тезисом о том, что
«крупные итальянские капиталисты не могут далее передавать
часть своей фактической власти политическим партиям, а если го¬
ворить точнее, не могут полагаться на эти партии, которые, даже
выражая интересы крупного капитала, неизбежно должны считать¬
ся с давлением и требованиями своего избирательного корпуса».
С этим был связан тезис о том, что «представители монополий долж¬
ны сами заниматься политикой». И как следствие этих тезисов —
выдвижение организационной формулы «тройственного согласия»
или «Конфинтезы», которая должна была стать своего рода поли¬
тико-экономической партией монополий путем создания комитетов,
объединяющих крупных промышленников, аграриев и коммерсан¬
тов. Эта попытка не увенчалась успехом, так как шла вразрез с
социальной реальностью, в которой действуют уже исторически
сложившиеся определенные политические партии 20.
В середине 50-х годов в ХДП совершенно явно произошел пово¬
рот в пользу расширения государственного предпринимательства.
«Этот поворот был связан с победой в этой партии дирижистских
концепций над неолиберальными и с приходом к руководству его
нового поколения лидеров, носителей этой идеологии. Несомненно,
этим сдвигам способствовало и укрепление в партии, особенно у
ее руководителей, представления о возможности путем усиления
государственного сектора создать основу для некоторой экономиче¬
ской „независимости" христианско-демократической партии от тра¬
диционных центров экономического могущества и усилить ее по¬
литические позиции и возможности» 21.
Все это по-своему было связано и с особым характером христи¬
анско-демократической партии. «... Для христианской демократии,
20 МапъоссЫ В. ЫпеашепИ <И ро1Шса есопоппса т НаНа, 1945—1959. Кота,
1960, р. 152.
21 Государственная собственность и антимонополистическая борьба в странах
развитого капитализма, с. 240.
262
с ее идеологией и практикой социального реформизма и отсутстви¬
ем прямых „естественных44 связей с традиционными экономическими
силами, проблемы установления прямых контактов с частным капи¬
талом и овладения рычагами экономической власти всегда представ¬
ляли большие трудности, в частности в связи с позицией левых
течений партии. В этой ситуации мысль об использовании государ¬
ственной промышленности в узкопартийных целях оказалась для
руководителей христианско-демократической партии „счастливой
находкой44» 22.
Таким образом, идеи прямого государственного вмешательства в
экономику приходили в Италии не только «снизу», но и насажда¬
лись правящей христианско-демократической партией «сверху».
С помощью расширения государственного сектора определенные
круги в этой партии надеялись в дополнение к политической вла¬
сти овладеть еще и рычагами экономического могущества. Правя¬
щая христианско-демократическая партия использовала различные
учреждения и ведомства, государственные и смешанные частного¬
сударственные предприятия для проникновения и утверждения там
своих людей. Многие из этих людей командовали крупными эконо¬
мическими объединениями, не являясь в то же время их владель¬
цами, поскольку юридически они принадлежали всему обществу.
С этим же было связано и новое в известной мере противоречие
внутри класса капиталистов, которое дополняло уже существую¬
щие «традиционные» противоречия между экономическими интере¬
сами различных его групп. Мы имеем в виду столкновение интере¬
сов и борьбу частномонополистических и партийно-правительствен¬
ных капиталистических групп.
Сила последних возрастала по мере расширения государственно¬
го вмешательства в экономику. Это вмешательство, естественно, да¬
вало в руки партийно-правительственных групп дополнительные ко¬
зыри. Они, в частности, согласно правительственному постановле-
ни]ю 1950 г., контролировали и регулировали сырьевые запасы в
стране, а с 1951 г. осуществляли распределение дефицитных сырье¬
вых материалов. Это делалось через так называемый Межведомст¬
венный комитет по реконструкции, ставший важным оплотом пар¬
тийно-правительственных групп в их отношениях с частномонопо¬
листическим капиталом. Роль партийно-правительственных групп
возрастала по мере создания в начале 50-х годов таких учрежде¬
ний, как Межведомственный комитет по ценам, Межведомственный
комитет по закупкам сырья и некоторых продовольственных това¬
ров для образования государственных резервов, Межведомственный
комитет по координации государственных заказов, Комитет по фи¬
нансированию военных заказов и т. п. В то же время позиции
частномонополистических групп были ослаблены законом об отде¬
лении от Конфиндустрии предприятий с «государственным акцио¬
нерным участием большинства».
22 Там же.
263
Важным столпом политики ХДП был и так называемый «евро-
пеизм». Эта тенденция намечалась в различных политических сек¬
торах итальянского общества. Итальянский исследователь Джузеп¬
пе Маммарелла пишет о благожелательном отношении сразу после
войны части итальянской общественности к «ограничению нацио¬
нального суверенитета для образования наднациональных органи¬
заций, которые гарантировали бы мирное разрешение споров между
государствами и обеспечивали бы более тесное сотрудничество
между ними в экономической области» 23. Такого рода настроения
были представлены прежде всего «Европейским федералистским
движением» во главе с уже известным нам Альтьеро Спинелли. Это
движение «обращало свою пропаганду прежде всего к политиче¬
ским партиям и пх руководящим группам, а также к влиятельным
группам общественного мнения. Ему, однако, не удалось распрост¬
ранить свое влияние на широкие слои трудящихся, находившиеся
под влиянием крайних партий, и на центристский электорат. При¬
чиной этого частично был недостаточный организационный потен¬
циал движения, частично — неблагожелательное отношение левых
партий к идее европеизма» 24.
Причиной довольно сдержанного отношения к «Европейскому
федералистскому движению» в Италии были и его слишком уж по
тому времени радикальные идеи. В рамках созданной в декабре
1946 г. международной организации «Европейский союз федера¬
листов» итальянцы занимали крайние позиции. Как пишет один из
основателей Союза — голландец Г. Бругман: «С одной стороны,
итальянцы из ,,Европейского федералистского движения44 Альтьеро
Спинелли, Эрнесто Росси и их друзья настаивали исключительно
на необходимостп политического европейского союза. Однако, что¬
бы такой союз был жизнеспособен, он должен иметь наднациональ¬
ную власть, которая, в свою очередь, предполагала федеральную
конституцию. Исходя из этого, итальянское движение ставило
конкретную цель: созыв европейской конституционной ассамблеи.
С другой стороны, французы из движения „Федерация44 во главе с
Андре Вуазэном считали, что политическому федерализму должно
соответствовать европейское общество, основанное на солидарности
и автономии отдельных его частей» 2\
Точка зрения итальянцев во многом нашла свое отражение в
резолюции, принятой Первым конгрессом «Европейского союза фе¬
дералистов» в августе 1947 г. в Монтрё. «Конгресс „Европейского
союза федералистов44,— говорилось в этой резолюции,— утверждает,
что никакое национальное правительство не способно больше обес¬
печить массам свободу, процветание и мир. Взаимозависимость на¬
ций стала такой, что невозможно больше втиснуть экономическую,
социальную и политическую реальность в рамки национальных и
государственных границ. Государства, мнимо суверенные, бессиль¬
ны разрешить свои проблемы, и, пытаясь их решать в националь-
23 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 176.
24 Ш<1., р. 225.
25 Вги^тапз Н. ГАбёе еигорёеппе, 1918—1965. Вги^ез, 1965, р. 100.
264
ных рамках, они достигают только того, что погружают свои наро¬
ды в нищету, что ставят их граждан перед угрозой потери их лич¬
ной свободы, что создают опасную ситуацию, которая каждый
момент может привести к ужасной и, может быть, окончательной
катастрофе. Единственный выход: союз народов вокруг эффектив¬
ной федеральной власти... Федерализм есть динамизм и прогрессив¬
ность. Федерация есть живой феномен, который формируется по¬
степенно через ассоциацию отдельных лиц и групп. В этом смысле
можно сказать, что Европейская федерация постепенно уже созда¬
ется. Здесь оформляются межнациональные организации, там груп¬
пы малых стран создают таможенный союз...» 26.
В целом «Европейский союз федералистов» объединял под своей
крышей федералистов самого разного толка. Он с недоверием отно¬
сился к политическим партиям, видя в них сторонников существую¬
щего распределения власти внутри национальных государств. Союз
пытался создать новую коалицию «живых сил» — тех, кто чувство¬
вал себя обделенными национальными и политическими системами.
Среди различных течений и движений за объединение Европы
«Европейский союз федералистов» слыл «левой» организацией,
и именно как таковую Бругм'ан противопоставляет этот Союз со¬
зданному Уинстоном Черчиллем «Комитету объединенной Евро¬
пы» 27. Не случайно социалисты, выступавшие за объединение Ев¬
ропы, тесно кооперировались с «Европейским союзом федерали¬
стов» 28.
Итальянцы из «Европейского федералистского движения» в со¬
ставе делегации «Европейского союза федералистов» принимали
участие в Европейском конгрессе в Гааге в мае 1948 г. Этот конг¬
ресс имел своей задачей координировать деятельность различных
движений за объединение Европы. В нем участвовало около 800 де¬
легатов, представлявших почти все страны Западной Европы29.
Итальянцы из «Европейского федералистского движения» выступи¬
ли на конгрессе с требованием созыва Европейского Учредительно¬
го собрания. Они не получили, однако, поддержки со стороны боль¬
шинства «Европейского союза федералистов», не говоря уже о де¬
легатах конгресса от других организаций 30.
В целом на этом конгрессе выявилось две точки зрения, которые
проявили себя затем и в переговорах о единстве Европы на пра¬
вительственном уровне. Одни предлагали создать Европейскую
федерацию, органы которой обладали бы наднациональными пол¬
номочиями, включая наднациональный парламент, избираемый на
основе прямых всеобщих выборов. Другие предлагали создать евро¬
пейскую организацию, имеющую лишь координационный характер,
без образования какой-либо общеевропейской парламентской ас-
26 Шюп Еигорёеппе (1ез ГейегаНз^ез: Каррог! с!и ргеппег соп^гёз ашше1 Де
ШЕР, 27—31 аой! 1947. Оепеуе, 1947, р. 132—133.
27 Вги^тапз Н. Ор. ей., р. 103.
28 Ш<1., р. 105.
29 1Ыа., р. 107.
30 1ЬШ, р. 110.
265
самблеи даже консультативного характера. Конгресс одобрил ряд
резолюций, явившихся компромиссом между этими двумя тенден¬
циями. Он призвал, в частности, капиталистические страны Евро¬
пы создать экономический и политический союз, которому они
должны передать некоторые свои суверенные права. На конгрессе
патетически провозглашалось наступление «новой эры», говорилось
о «Варфаломеевской ночи национального суверенитета» и т. п.31
Было принято Послание европейцам с призывом к единству32.
Имея в виду прежде всего итальянскую тему, отметим и дви¬
жение за европейское единство, выступавшее под флагом христи¬
анской демократии. Здесь итальянцы в лице христианско-демокра¬
тической партии также были весьма активны. В июне 1946 г.
парламентская группа христианско-демократической партии при¬
няла документ, в котором говорилось: «Христианская демократия
Италии убеждена, что, только вдохновляясь идеалами христианст¬
ва, можно спасти Европейский континент и все человечество. Уби¬
вая идею христианства, убивают душу Европы. Или спасем хри¬
стианскую идею, или с Европой будет покончено» 33.
Итальянские христианские демократы сыграли большую роль в
организации встречи христианских демократов десяти западноев¬
ропейских стран во Франции в марте 1947 г. На этой встрече было
решено координировать усилия христианских демократов западно¬
европейских стран в борьбе за единство Европы на основе христи¬
анских идеалов. С этой целью было создано объединение под назва¬
нием Новые международные команды. В ноября 1947 г. на Втором
национальном конгрессе итальянской христианско-демократической
партии была принята резолюция, в которой говорилось: «Партия
будет способствовать достижению организационного единства между
европейскими движениями, вдохновленными христианскими идеями.
Это путь к политической солидарности, которая проистекает из уни¬
версального характера нашей морали» 34.
Рассматривая широкий политический и идеологический спектр
различных движений за европейское единство после второй миро¬
вой войны, , отметим, что в ряде случаев они были своего рода
реакцией на эксцессы национализма, породившие эту войну. Отсюда
стремление к Европейской федерации, которая держала бы в узде
прежде всего германский национализм и милитаризм. Отсюда же и
упования на католический универсализм как на антитезу национа¬
лизма. Наконец, в этой же связи следует рассматривать и попытки
некоторых историков представить послевоенные европейские дви¬
жения как прямое продолжение антифашистского движения Сопро¬
тивления во время второй мировой войны 35.
31 1ЬМ.
32 1Ы<1., р. 271-272.
33 АШ е сЬэситепИ (1е11а Бетосга21а спзйапа, 1943—1967. Кота, 1968, уо1. 1,
р. 274—275.
34 Шс1., р. 365.
35 Ьа Кеуие 8ос1аНз1е, 1958, поу., р. 819—320.
266
Луиджи Эйнауди в канун своего избрания президентом Итальян¬
ской республики писал 4 апреля 1948 г.: «Единственное средство
исключить войну на территории Европы — это взять пример с аме¬
риканской конституции 1788 г., отказавшись совершенно от сувере¬
нитета в военной области и во внешней политике и частично от
суверенитета в финансовой области...». Чтобы различать между
собой друзей и врагов мира, необходимо задать вопрос: «Желаете
ли вы сохранить целиком суверенитет государства, в котором живе¬
те? Кто говорит „да“, тот является смертельным врагом мира».
И далее: «Согласны ли вы передать часть национального суверени¬
тета новому органу — Соединенным Штатам Европы? Кто говорит
„да“, тот является другом мира» 36.
Важным мотивом, который способствовал развитию европейских
тенденций после второй мировой войны, было стремление западно¬
европейских стран приостановить упадок своего экономического и
политического влияния в мире. Видный итальянский политический
деятель Уго Ла Мальфа писал об этой тенденции в широкой
исторической перспективе: «В 1913 г. Европа к западу от реки
Одер производила 45% всех мировых промышленных товаров.
В 1937 г. ее доля снизилась до 34%, а в 1955 г. на долю Европы
приходилась только четвертая часть мировой промышленной про¬
дукции. В период, когда мировое промышленное производство утро¬
илось, в Западной Европе оно возросло лишь вдвое. Ныне перед
европейцами стоит вопрос, положить ли конец этой тенденции к
понижению или же лишаться всяких надежд уберечь старый кон¬
тинент от этого упадка» 37.
Путем объединения Европы надеялись поднять ее экономиче¬
скую мощь и превратить в своего рода «третью силу» по отношению
к США и Советскому Союзу. Что касается последнего, то к этому
примешивались еще идеологические мотивы, которые находили свое
выражение в концепциях о противоположности Запада и Востока,
демократии и коммунизма. В то же время именно эти идеологиче¬
ские мотивы в значительной мере способствовали активному содей¬
ствию делу объединения Западной Европы со стороны США.
С точки зрения Альтьеро Спинелли, ситуация после второй миро¬
вой войны выглядела следующим образом: «Западноевропейские го¬
сударства находились в состоянии самого глубокого политического
и экономического разброда, что делало возможным сравнительно
легкий приход в них к власти коммунистов... Чтобы вывести их из
этого опасного положения, США стали оказывать все более расту¬
щее воздействие, направленное на объединение Европы... Можно
сказать, что это играло решающую роль при проявлении любой
инициативы европейских государственных деятелей в этом направ¬
лении...38.
Первой такой инициативой, непосредственно связанной с поли¬
тикой. США, было создание 16 апреля 1948 г. «Организации евро-
36 Етаийь Ь. Ьа §иегга е ГипИа еигореа. Ье Мопшег 1984, р. 84.
37 Еигореап 1п1е§гаИоп. ВаШтоге; Ьопйоп, 1957, р. 64.
38 Шй., р. 48—52.
267
пейокого экономического сотрудничества» (ОЕЭС). «Если не гово¬
рить о Брюссельском пакте, военно-политическом союзе, заключен¬
ном 17 марта 1948 г. между Англией, Францией и странами Бе¬
нилюкса — пакте, в котором Италия не принимала участия,— то
первым актом европейской политики было создание ОЕЭС, поощряе¬
мой США для администрирования помощи по плану Маршалла и
координации усилий по европейской реконструкции. Через ОЕЭС
была реализована первая форма межевропейского экономического
сотрудничества, которое рассматривалось как прелюдия к полити¬
ческой интеграции» 39.
Национальный совет итальянской христианско-демократической
партии на своем заседании- в мае 1948 г. принял резолюцию,
в которой указывалось, что «христианская демократия признает в
соглашении о европейской экономической реконструкции 16 апреля
1948 г. важнейший шаг экономического сотрудничества между
европейскими народами, предпосылку объединения Европы» 40.
Отметим в этой связи, что, будучи главным поборником сотрудни¬
чества с Америкой в деле европейской реконструкции, Де Гаспери
в то же время сохранял серьезные оговорки в отношении США с
сугубо религиозной точки зрения. Он, в частности, говорил, что в
Америке «царит чуждый католикам образ жизни», и делал упор на
весьма далекую для США идею объединения Европы на конфес¬
сиональной основе 41.
«Организация европейского экономического содружества» была
органом межгосударственного сотрудничества. Во главе ее стоял
Совет, состоявший из представителей государств-участников, реше¬
ния которого должны были приниматься единогласно и в то же вре¬
мя не имели обязательной силы для каждой страны. ОЕЭС не была
наделена «наднациональными» полномочиями для принятия и осу¬
ществления своих решений и практически никак не ограничивала
национальный суверенитет государств-участников этой организа¬
ции. Тем не менее создание ОЕЭС было важным шагом на пути к
объединенной Западной Европе, на что указывал, в частности,
Джузеппе Маммарелла, когда писал, что «начиная с 1948 г. евро¬
пейская идея обретает плоть в серии инициатив правительств За¬
падной Европы, ведущих к образованию инфраструктуры, призван¬
ной стать базой для построения политически объединенной Евро¬
пы» 42.
Италия вошла и в другой европейский орган межгосударствен¬
ного сотрудничества — Европейский совет, созданный 5 мая 1949 г.
Это была организация, созданная, чтобы «осуществлять более тес¬
ный союз между входящими в нее государствами с целью защи¬
тить и развивать идеалы и принципы, составляющие их общее
наследие, для их экономического и социального прогресса»
39 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 224.
40 АШ е АосшпепН с1е11а Бетосга21а спзИапа, уо1. 1, р. 385.
41 II Роро1о, 1974, 3 1и§1.
42 Маттаге11а О. Ор. ей., р. 176.
268
(статья 1 Устава) 43. Европейский совет состоял из комитета ми¬
нистров и Консультативной ассамблеи. В комитет входили предста¬
вители правительств государств-участников, в ассамблею — пред¬
ставители парламентов этих государств. Все решения в комитете
должны были приниматься единогласно, Консультативная же ас¬
самблея, как это видно из ее названия, обладала лишь совещатель¬
ными функциями.
Таким образом, Европейский совет, как и ОЕЭС, не был наде¬
лен «наднациональными» полномочиями и не ограничивал нацио¬
нальный суверенитет входящих в него государств. Нельзя не отме¬
тить также, что Европейский совет был создан государствами,
большинство которых за месяц до этого подписали Североатланти¬
ческий пакт. Он был создан в разгар «холодной войны». Оба эти
фактора делали его определенным элементом в борьбе за сплочение
Западной Европы на антикоммунистической основе. Они позволяют
понять и тот политический и идеологический подтекст, который
скрывается за теми словами вступительной части Устава, где гово¬
рится о защите «принципов, являющихся основой каждой подлин¬
ной демократии», о том, что для этого «необходимо более тесное
сплочение всех единомыслящих стран», и т. п. Что касается Ита¬
лии, то правящая здесь христианско-демократическая партия на
своем конгрессе в июне 1949 г. приняла резолюцию, в которой при¬
зывала «сделать Италию через Европейский совет еще более эф¬
фективным элементом реорганизации Европы на базе подлинного
единства» 44. А в июле того же года руководство христианско-де¬
мократической партии с удовлетворением констатировало вклад
своей партии в создание Европейского совета на поприще прави¬
тельства, парламента и общественного движения, рассматривая
это как шаг на пути к европейскому единству 45.
Итальянские христианские демократы, в лице прежде всего свое¬
го лидера Альчиде Де Гаспери, принадлежали к числу наиболее
горячих поборников европейского единства. Как пишет Джерардо
Дзампальоне, «Альчиде Де Гаспери, Роберт Шуман, Конрад Аде¬
науэр и Поль-Анри Спаак были первыми, кто поставил проблемы
континента в новых измерениях» 46. Об этом же пишет Джузеппе
Маммарелла, отмечая, что «Де Гаспери и его министр иностранных
дел Карло Сфорца в период 1947—1951 гг. вместе с Шуманом,
Спааком и Аденауэром были главными пропагандистами европей¬
ского объединения» 47.
Интересно отметить, что, говоря о «федералистских» убеждени¬
ях Де Гаспери и Сфорца, их соотечественник Альтьеро Спинелли
приписывал заслугу этого руководимому им% «Европейскому феде¬
ралистскому движению». Он писал: «В рамках европейского выбора
имелись у итальянского правительства возможности двоякого рода.
43 Еатра^Иопе О. Ь’Еигора е ог^ашзпи сошипйап. Топпо, 1979, р. 17—18.
44 АШ е йоситепН 4е11а Ьетосга21а спзйапа, уо1. 1, р. 436.
45 1ЫЙ., р. 444.
46 Хатра§Иопе С. Ор. сИ, р. 20.
47 МаттагеНа О. Ор. ей., р. 223.
269
В структуре европейского единства наше правительство могло бы
содействовать максимуму национальной автономии или максимуму
федеральной власти. Первыми обратили внимание на это не прави¬
тельство и его дипломатия, а участники нашего движения. Дебаты
вокруг этих возможностей были главным образом дебатами между
федералистским движением и министрами иностранных дел (снача¬
ла Сфорца, а затем Де Гаспери). Министры иностранных дел внача¬
ле сопротивлялись, а затем мало-помалу увлеклись федералистской
перспективой» 48.
Де Гаспери и Сфорца руководствовались при этом не только
сугубо политическими, но и идеологическими соображениями.
Для Де Гаспери это был христианский универсализм, для Сфор¬
ца — идеология, близкая мадзинизму. Выступая как-то в Диплома¬
тической академии в Париже, Сфорца выразил близкую федерали¬
стам идею взаимозависимости народов в понятиях совершенно
мадзинистских: «Задача будущего будет состоять прежде всего в
том, чтобы сохранить независимость всех наций, потому что каж¬
дая из них несет в себе неоценимый вклад в культуру и если они
исчезнут, то Европа много потеряет. Но необходимо в то же время
осознать новый закон взаимозависимости наций...» 49.
В свете подобного рода идей Сфорца приобретает особый смысл
замечание итальянского исследователя Марио Феррара о том, что
«христианский универсализм Де Гаспери и мадзинистско-демокра-
тический европеизм Сфорца объединились в политическом синтезе,
предполагавшем наднациональные мотивы» 50. И далее, раскрывая
смысл этого политического синтеза, Феррара пишет: «Если каждая
из западных наций имела в своем развитии специфические черты,
то вместе с тем у них были общие для всех духовные ценности —
Христианство и Возрождение, Реформация и Просвещение» 51.
В конечном счете и Де Гаспери, и Сфорца были сторонниками
постепенного усиления «сверхнациональных» черт европейских ор¬
ганизаций, создаваемых в это время, за счет «эрозии» националь¬
ного суверенитета государств — участников этих организаций.
Важнейшим шагом на этом пути стало соглашение о создании
«Европейского объединения угля и стали» (ЕОУС), в основе кото¬
рого лежал план, разработанный в 1950 г. французским министром
иностранных дел Робертом Шуманом. Соглашение о создании
ЕОУС было подписано в Париже 18 апреля 1951 г. шестью запад¬
ноевропейскими странами: Францией, ФРГ, Италией, Бельгией,
Голландией и Люксембургом. Согласно этому соглашению, между
подписавшими его странами образовался единый рынок, на котором
беспошлинно обращались сырьевые товары и готовая продукция
черной металлургии, а также каменный уголь. С точки зрения про¬
блемы государственного суверенитета особое значение имел тот
48 8ртеШ А. РгоЫепи е ргозреШуе <1е11а Ро1Шса ез!ега НаНапа.— 1п: Ро1Шса
ез1ега <1е11а КериЬЬИса НаНапа. МПапо, 1967, р. 52.
49 Реггага М. Ьа ро1Шса ез!ега <1е1ГИаИа НЬега (1945—1971). МПапо, 1972, р. 76.
50 1Ы<1., р. 43.
51 1ЫсЦ р. 48.
270
факт, что в лице ЕОУС была создана «наднациональная» организа¬
ция, которая пользовалась в области международных отношений
правоспособностью, необходимой для осуществления своих функций
и достижения своих целей. Вошедшие в это объединение государст¬
ва фактически признавали за ним права субъекта международного
права. Важно отметить, что был создан прецедент, своего рода
прообраз всех последующих «наднациональных» объединений в
рамках процесса объединения Западной Европы, и не только в эко¬
номическом, но и в политическом отношении. Как пишет Мамма-
релла: «Первый конкретный шаг к созданию Европейской полити¬
ческой федерации был сделан, когда было создано ЕОУС... План
Шумана предполагал начать процесс объединения Европы в одном
из ключевых секторов экономики и приступить к политическому
объединению, как только будут преодолены сомнения, еще имею¬
щиеся у некоторых правительств» 52.
Почти одновременно с планом Шумана была выдвинута идея
создания единой европейской армии. Как пишет Марио Феррара:
«„Именно Черчилль предложил создание европейской армии на
Консультативной ассамблее Европейского совета 11 августа 1950 г.,
т. е. на следующий день после представления плана Шумана о
„Европейском объединении угля и стали44». И далее итальянский
автор дает любопытные сопоставления между Черчиллем и Де Гас-
пери, который также выступил горячим поборником создания еди¬
ной европейской армии. Черчилль, пишет он, руководствовался
главным образом соображениями борьбы против коммунизма в свя¬
зи с происходившей в это время войной в Корее. «Для Де Гаспе-
ри, напротив, доминирующим мотивом было именно участие раз¬
личных европейских наций в предприятии, которое предполагало
отказ от суверенитета в секторе особенно важном для этого суве¬
ренитета» 53. В своем выступлении 10 декабря 1951 г. Де Гаспери
говорил: «Существенным условием для эффективного сопротивле¬
ния является в Европе внутренняя защита против пагубного на¬
следия междоусобной войны» 54.
Европейская армия, таким образом, изображалась Де Гаспери
как средство для того, чтобы положить конец «братоубийственным
конфликтам между европейскими народами». Это был довольно рас¬
пространенный мотив при обсуждении проекта создания единой
европейской армии в рамках соглашения о «Европейском оборони¬
тельном сообществе» (ЕОС). Создание такого наднационального
сообщества с участием ФРГ изображалось как надежная гарантия
от междоусобной войны в Европе, и прежде всего от германского
национализма и реваншизма. Так же как ЕОУС, проектируемое со¬
общество наделялось правами юридического лица и становилось
субъектом международных отношений. А это означало, что госу¬
дарства-участники ограничивали свой государственный суверенитет
в пользу сообщества, причем не только в военной области, но,
52 МаттагеИа О. Ор. ей., р. 225—226.
53 Реггага М. Ор. ей., р. 103—104.
54 1ЪЫ., р. 104.
271
согласно проекту соглашения, также в области внешней политики
и финансов.
В период обсуждения проекта соглашения о «Европейском обо¬
ронительном сообществе» разрабатывался и проект создания «Ев¬
ропейского политического сообщества» (ЕПС). Это сообщество
также мыслилось как «наднациональная» организация, существенно
ограничивающая суверенитет участвующих в нем государств. Все
это сопровождалось усилением пропаганды об «общности идеалов
европейской цивилизации», о «европейском духе», о «новом возрож¬
дении Европы» и т. п. В своих новогодних посланиях 1953 и
1954 гг. папа Пий XII говорил о «христианской и католической
идее Европы, которая никогда не умирала, вопреки всему, что де¬
лалось против нее в последние столетия» 55. В августе 1954 г. ру¬
ководство итальянской христианско-демократической партии приня¬
ло документ, в котором подтверждалось требование наднационально¬
го европейского единства. «Европейское оборонительное сообщест¬
во,— говорилось в этом документе,— является инструментом,
способным подготовить создание политического единства». В доку¬
менте подчеркивалось, что при выработке соглашения о ЕОС име¬
лась в виду не только безопасность в случае агрессии, но и стрем¬
ление путем создания европейской армии добиться нового и сущест¬
венного сдвига на пути создания единой Европы. «Таким образом*
наряду с проблемой безопасности имеется конституционная про¬
блема Европы, проблема организации внутреннего мира между ев¬
ропейскими государствами и создания наднационального экономи¬
ческого и политического единства Европы» 56.
Как известно, тогда же, в августе 1954 г., Национальное собра¬
ние Франции отклонило проект ЕОС, тем самым заблокировав и
соглашение о ЕПС. Это заставило вообще отказаться от обоих этих
проектов. Взамен этого был выдвинут проект соглашения о «Западно¬
европейском союзе» (ЗЕС), в который должны были войти наря¬
ду со странами, подписавшими Брюссельский пакт 1948 г., также
Италия и ФРГ. Новое соглашение, довольно быстро ратифицирован¬
ное и вступившее в силу 5 мая 1955 г., стало своего рода альтер¬
нативой потерпевшему неудачу соглашению о ЕОС57. В отличие
от этого последнего оно было основано на межгосударственном со¬
трудничестве и лишено «наднационального» характера 58.
Как пишет Джерардо Дзампальоне: «На следующий день после
провала соглашения о ЕОС стало ясно, что в военной области
нельзя добиться ничего более чем соглашения о ЗЕС... Однако
оставались открытыми возможности в секторе экономики»59.
Именно в этом плане следует рассматривать конференцию стран —
участниц «Европейского объединения угля и стали» в итальянском
городе Мессина в июне 1955 г. Речь здесь шла о том, чтобы рас-
55 Сигсго С, Еигора: 81опа (И ип Ыеа. Топпо, 1978, р. 582.
56 АШ е йосшпепИ <1е11а Бетосга21а спзИапа, уо1. 1, р. 701.
57 2атра%Иопе О. Ор. сИ, р. 19.
58 ШсЦ р. 24.
59 ШсЦ р. 25.
272
пространить опыт ЕОУС на новые отрасли экономики. При этом
преследовались не только сугубо экономические, но также и поли¬
тические цели. Как заявил на этой конференции Поль-Анри Спаак,
в политическом отношении для стран — участниц конференции за¬
дача состоит в том, чтобы «вновь не впасть в политическую пусто¬
ту, образовавшуюся после провала соглашения о ЕОС»60. Дейст¬
вительно, конференция в Мессине стала важным этапом на пути
к соглашению об Общем рынке. В октябре того же 1955 г. Жан
Моннэ направил письма ряду политических деятелей шести стран —
участниц ЕОУС с призывом поддержать предложение Мессинской
конференции о необходимости создания Общего рынка. В более
широком плане это был призыв к активизации борьбы за объеди¬
нение Европы, во имя чего был создан «Комитет действия за соз¬
дание Соединенных Штатов Европы». От Италии в него вошли по¬
литический секретарь христианско-демократической партии Аминто-
ре Фанфани и один из руководителей социал-демократической
партии — Маттео Маттеотти. Комитет сыграл большую роль в моби¬
лизации общественного мнения в пользу заключения соглашения об
Общем рынке.
Впоследствии, как известно, делались попытки превратить «Об¬
щий рынок» в орудие антисоветской и антикоммунистической поли¬
тики. Эти попытки наталкивались на сопротивление демократиче¬
ских сил Италии, и борьба вокруг проблем «европеизма» стала
важным элементом классовой и политической борьбы на современ¬
ном этапе развития итальянского общества.
60 МапъоссЫ В. Ор. ей., р. 140.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По своему политическому строю современное государство в Ита¬
лии принадлежит к числу государств, которые в марксистской ли¬
тературе характеризуются как буржуазно-демократические. О нали¬
чии буржуазно-демократических форм в странах этого типа свиде¬
тельствует прежде всего «законодательное провозглашение и
частичное осуществление буржуазно-демократических прав и сво¬
бод (право на объединение, равноправие, свобода слова, право на
забастовку и др.). При этом следует отметить, что после второй
мировой войны в тексте ряда конституций в результате борьбы
трудящихся был включен более широкий, чем когда-либо ранее при
капитализме, перечень социально-экономических прав» \ Среди
других конституционных форм, присущих государствам этого типа:
«многопартийность, предполагающая сменяемость партий у власти
и наличие партийной оппозиции», «существенная роль выборов в
формировании органов государства», «формальное признание прин¬
ципа разделения властей и главенствующей роли представительных
органов — парламентов в системе государственных органов» 2.
В плане характера и особенностей современного государства в
Италии отметим прежде всего весьма показательную для этой стра¬
ны множественность партий. Это было связано главным образом с
пестротой социальной структуры, усложненной пережитками дока¬
питалистических общественных отношений. Но это было связано и
с крутыми изломами исторической структуры, сложившейся после
объединения страны, когда каждый богатый событиями период
оставлял после себя определенную идеологическую и политическую
традицию, проявившуюся в существовании так называемых истори¬
ческих партий (республиканцы, монархисты, либералы). При этом,
однако, подавляющее большинство итальянских избирателей отда¬
ют свои голоса трем массовым партиям: христианским демократам,
коммунистам и социалистам. Политический треугольник, образуе¬
мый этими тремя партиями, в значительной мере накладывает свой
отпечаток на современное итальянское государство, на пути и
перспективы его развития.
Существует также связь между характером и особенностями госу¬
дарства в Италии и процессом капиталистической индустриализации,
1 Политический механизм диктатуры монополий. М., 1974, с. 20.
2 Там же.
274
который во многом определил пути его развития с начала XX в.
Как раз к концу 50-х годов, т. е. к тому времени, когда сложилась
в основном институциональная структура современного государст¬
ва в Италии, завершается превращение его из аграрно-индустри¬
ального в индустриально-аграрное государство. В середине 50-х го¬
дов Италия резко ускорила свой экономический рост и вошла в
группу наиболее динамичных капиталистических стран, лидирую¬
щих по темпам роста производительности труда и продукции.
Одновременно усилилась концентрация и централизация производ¬
ства и капитала. Происходит серьезное изменение в социально-эко¬
номической структуре, вызванное ускорением процесса ликвидации
латифундиальной системы на Юге. А это, в свою очередь, имело
своим следствием ликвидацию традиционного для Италии индуст¬
риально-аграрного блока, который в течение целой исторической
эпохи определял лицо государственной власти в этой стране. Одна¬
ко при всех изменениях в социально-экономическом укладе италь¬
янского общества в стране сохранились значительные элементы
прошлого, отжившего, которые в условиях бурного индустриально¬
го развития причудливо сочетаются со всем новым и прогрессив¬
ным, что появилось уже в послевоенную эпоху. Отсюда двойствен¬
ный характер всей жизни итальянского общества. Наиболее ярким
проявлением этого является традиционная для Италии неравномер¬
ность экономического развития отдельных районов страны, и преж¬
де всего Севера и Юга,— неравномерность, которая проявляет даже
тенденцию к дальнейшему усилению.
Если, однако, быстрое и форсированное индустриальное разви¬
тие в значительной мере углубляет некоторые социально-экономи¬
ческие противоречия итальянского общества, то вместе с тем оно
способствует его модернизации в самом широком смысле этого
слова. Речь идет об увеличении городского и уменьшении сельско¬
го населения страны, об увеличении армии наемного труда, о росте
образовательного уровня населения, степени его информированно¬
сти и т. п. Все это накладывает существенный отпечаток на харак¬
тер современного государства в Италии, которое в этом плане опре¬
деляется часто как «индустриальное государство».
Важной характеристикой современного государства в Италии
является его интеграция в рамках Западной Европы. В институ¬
циональном плане это было оформлено соглашением об Общем рын¬
ке, или, как его еще называют, о «Европейском экономическом со¬
обществе» (ЕЭС). Соглашение было подписано в Риме 25 марта
1957 г. шестью странами — участницами ЕОУС и вступило в силу
1 января 1958 г. Оно предусматривало распространение принципов
таможенного союза на все вопросы, касающиеся внешней торговли,
свободную циркуляцию рабочей силы, взаимные льготы в области
транспортных перевозок, различные виды научного и технического
сотрудничества. В связи с этим обращает на себя внимание тот
факт, что одновременно с соглашением об Общем рынке было за¬
ключено соглашение о «Евроатоме», которое предусматривало со¬
трудничество в области использования атомной энергии.
Соглашение о ЕЭС также имело не только сугубо экономиче¬
ский, но и политический аспект. Надеялись, что это соглашение
«могло бы создать необходимые условия, чтобы интеграция эконо¬
мическая привела бы к интеграции политической» 3. Но щавное,
что еще в большей мере, чем соглашение о ЕОУС, оно ограничи¬
вало государственный суверенитет стран-участниц. Имея в виду
соглашения о ЕОУС и ЕЭС, видный итальянский специалист по
конституционному праву Луиджи Песталоцца писал об этих сооб¬
ществах как о «наднациональных союзах со своим правопорядком,
имеющим приоритет по отношению к правопорядку отдельных го¬
сударств и располагающих правом прямого принуждения в отно¬
шении внутренних субъектов государств-членов»4. В сочетании с
той статьей конституции, которая допускала ограничение нацио¬
нального суверенитета, все это придает современному государству
в Италии еще одно очень важное качество, определяющее его как
государство, интегрированное в более широком «наднациональном»
сообществе.
Но самое главное при характеристике современного государства
в Италии — это вес и значение, которое имеет в нем крупный мо¬
нополистический капитал. Формально-юридически монополист не
наделен ни публичной властью, как феодал, ни исключительной
привилегией выбирать и быть избранным, как буржуазный собст¬
венник в цензовом государстве. Политическая власть монополий
имеет не юридический, а фактический характер. Она осуществля¬
ется путем сращивания экономической власти с политической, пу¬
тем перехода реальной политической власти от выборных предста¬
вительных органов к правительственному административно-бюрокра¬
тическому аппарату. «Развитие государственно-монополпстического
капитализма ведет к более широкому, чем когда-либо ранее, сращи¬
ванию этого административно-бюрократического аппарата с монопо¬
лиями. Полномочия административно-бюрократической машины все
время расширяются, как фактически, так и юридически ...» 5
В этом же плане соотношения между формально-юридическим
и конкретно-социальным, конкретно-политическим анализом совре¬
менного государства в Италии обращает на себя внимание и его
характеристика с точки зрения режима. Ведь конституция и форма
государства могут остаться неизменными на протяжении целой
исторической эпохи, а политические режимы, сменяющие друг дру¬
га в это время, могут быть очень и очень различными. В рамках
одной и той же конституции существовали, как мы видели, такие
различные режимы, как режимы Джолитти и Муссолини. Сама по
себе демократическая конституция 1947 г. не гарантировала против
опасностей, угрожавших демократии в Италии.
С этой точки зрения нельзя не отметить, что «формула власти»
Де Гаспери предполагала «центризм» весьма и весьма, как говори¬
ли в Италии, «эластичный». Он давал возможность растягиваться
3 МаттагеИа 0. Ь’ИаИа <1оро П 1а8С1зто, 1943—1968. Во1о^па 1970, р. 229.
4 РезШогга Ь. Ьа СозШдтопе е 1о 8Шо. Кота 1975, р. 202.
5 Политический механизм диктатуры монополий, с. 21.
276
от центра к флангам так широко, что можно было привлечь самые
крайние партии, в том числе и неофашистов, объединенных в
«Итальянском социальном движении» (ИСД) и располагавших в
парламенте несколькими десятками мест, которые в определенной
ситуации могли дать правительству большинство. Именно такая
ситуация возникла в 1960 г., когда правительство христианского
демократа Фернандо Тамброни получило в парламенте вотум дове¬
рия только благодаря голосам неофашистов. Это был вариант
«правоцентристского» правительства. И не только правительство*
как таковое, но и весь существующий в Италии политический ре¬
жим оказался под угрозой превращения в реакционный и автори¬
тарный. Именно в это время делаются попытки добиться резкого
усиления исполнительной власти за счет парламента, за счет влия¬
ния и авторитета демократических организаций. Коммунисты и
другие левые организовали тогда массовые выступления протеста,
в которых участвовали сотни тысяч трудящихся. В конечном счете
соотношение классовых и политических сил в Италии, самое ши¬
рокое антифашистское единство, достигнутое в это время, вынуди¬
ли правительство Тамброни уйти в отставку, а последующие пра¬
вительства во главе с христианскими демократами стали склонять¬
ся от «правоцентристской» к «левоцентристской» ориентации.
Важно отметить, что и в этом так называемом «левоцентрист¬
ском» варианте своего правления христианские демократы пресле¬
довали цель изоляции и ослабления коммунистической партии —
главной левой силы в Италии. Будучи не в состоянии из-за потери
голосов избирателей править самостоятельно, они действительно по¬
шли в парламенте на блок с «левыми», имея при этом в виду толь¬
ко социалистов, но никак не коммунистов. В 60-е годы создавались
и правительства с участием социалистов. Был проведен и ряд поло¬
жительных мероприятий, в том числе закон о национализации
электроэнергетической промышленности, были повышены зарплата
и пенсии трудящимся, введено обязательное начальное и среднее
образование и т. д. Однако курс на более глубокие социальные и
экономические реформы наталкивался на сопротивление большин¬
ства руководства ХДП и стоящих за его спиной сил. В конечном
счете через несколько лет «левоцентристский» правительственный
эксперимент провалился.
Христианская демократия и по сей день находит различные ва¬
рианты своей «формулы власти», основные принципы которой были
заложены Де Гаспери. И по сей день продолжаются попытки на¬
править развитие Италии вправо. Этой тенденции противостоит
контртенденция — борьба широких масс итальянских трудящихся
за демократию. В столкновении и борьбе этих двух противополож¬
ных тенденций определяются пути и перспективы развития совре¬
менного государства в Италии.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 3
1. СТАНОВЛЕНИЕ НОВЫХ ТЕНДЕНЦИЙ .... 9
2. КРИЗИС ЛИБЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА . . 49
3. ФАШИСТСКАЯ ДИКТАТУРА 109
4. ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД 161
5. КОНСТИТУЦИОННЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ . . 223
6. НОВАЯ ФОРМУЛА ВЛАСТИ 253
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 274
Борис Рэмович Лопухов
ЭВОЛЮЦИЯ БУРЖУАЗНОЙ ВЛАСТИ
В ИТАЛИИ
Первая половина XX века
Утверждено к печати
Институтом всеобщей истории
Академии наук СССР
Редактор издательства И. С. Трахтенберг
Художник А. А. Кущенко
Художественный редактор Н. Н. Власик
Технический редактор Т. А. Калинина
Корректоры
Г. Н. Джиоева, Л. Р. Мануильская
ИБ № 31948
Сдано в набор 20 11.85
Подписано к печати 05.02.Р6
Т-00039. Формат 60х90у1в
Бумага книжно-журнальная
Гарнитура обыкновенная
Печать высокая
Уел. печ. л. 17,5. Уел. кр. отт. 17,5. Уч.-изд. л. 20,9
Тираж 1300 экз. Тип. зак. 2018
Цена 2 р. 90 к.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
2-я типографшя издательства «Наука»
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 6
В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ «НАУКА»
готовится к изданию:
АЛЬПЕРОВИЧ М.С. ФРАНСИСКО ДЕ МИРАНДА В РОССИИ
20 л. 2 р. 50 к.
Монография посвящена выдающемуся руководителю испано-аме¬
риканского освободительного движения конца XVIII — начала
XIX в., участнику войны за независимость английских колоний
в Северной Америке и Великой французской революции — вене¬
суэльцу Франсиско де Миранда. Автор рассматривает посещение
Мирандой Петербурга, Москвы, Киева, Кременчуга, Херсона, Кры¬
ма, рассказывает о его встречах с Екатериной II и Г. А. Потемки¬
ным, общественными деятелями России.
Книги можно предварительно заказать в магазинах «Академкнига».
Для получения книг почтой заказы просим направлять по одному
из перечисленных адресов:
117192 Москва, Мичуринский проспект, 12, магазин «Книга — поч¬
той» Центральной конторы «Академкнига»;
197345 Ленинград, Петрозаводская ул., 7, магазин «Книга — поч¬
той» Северо-Западной конторы «Академкнига»;
252030 Киев, ул. Пирогова, 4, магазин «Книга — почтой» Украин¬
ской конторы «Академкнига»
или в ближайший магазин «Академкнига».