Автор: Аграновский А.А.  

Теги: художественная литература  

Год: 1980

Похожие

Мастер своего дела. Семь практик высокой продуктивности

Никто не любит крокодилов. Рассказы о природе

Светись своим светом

За бортом по своей волЕ

Текст
                    АНАТОЯll АrРАНОВСКИI
СВОЕГО 4EllA
МАСТЕР
ЗАМЕТКИ ПИСАТЕЛЯ
МОСКВА
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ПОЛИТИЧЕСК:Ой ЛИТЕРАТУРЫ
1980


Аrрановский А. А.
А25 Своего дела мастер: Заметки писателя.- М.: По-
литиздат, 1980. - 4 16 с., ил.
Рост мастерства, ПО.11ьза мастерства, необходимость мастерства -
такова тема новой книги известного публициста АнаТО.11ня Аграновско­
го. В ней говорится о встречах, беседах, спорах писателя с пюдьмн
разного возраста, разных профессий. показан опыт решения проблем
эффективности и качества в СССР и других странах социализма. Эти
рассказы нз жизни уr.11уб.11яют наши представления о неиссякаемых си­
пах советского народа и в то же время учат вдумчиво разбираться
в том, что затрудняет наше движение вперед.
Кинга рассчитана на кассового читателя.
11302-006
АО79{02)-8О 295-80 0302030800
66.3(2)6
32С5
@ ПОЛИТИЗДАТ, 1980 г.


ВСТУПЛЕНИЕ
Повторить описание всегда считалось стыдным де­
лом - это плагиат. Повторить фабулу тоже опасались -
это заимствование. А вот повторить мысль, уже выска­
занную другими литераторами, повторить в сотый, в ты­
сячный раз, да еще теми же затертыми словами - это
почему-то не считается зазорным. В художественном
очерке все важно - композиция, язык, пейзаж, диалог,
портрет,- но без мысли, глубокой, умной, желательно
свежей, современного очерка попросту нет.
Из этого буду исходить.
Обычно автор говорит о многом и о многих, описы­
вает дела других людей, но о своих молчит. Это не при­
нято - писать о своей работе. Может быть, даже не­
скромно. Хочу эту традицию нарушить. Хочу догово­
риться заранее с читателями о том, какова будет эта
книга.
В первую ее часть вошли главы из сборников «Столк­
новение» и «Суть дела», выпускавшихся Политиздатом,
в основе второй - публикации последнего времени. Для
настоящего издания все они уточнены, расширены, ис­
правлены.
Из очерков, написанных в разные годы, автор стре­
мился отобрать те, в которых речь идет о мастерстве
рабочих, колхозников, ученых, экономистов, летчиков,
проектировщиков, строителей. В книге - итог многочис­
ленных поездок по стране и за пределы страны, в ней -
встречи с разными людьми, хорошими и плохими, с теми,
кто сумел выйти в настоящие мастера, и с теми, кто не
вышел, в ней - попытка понять, собрать, передать на
бумаге раздумья этих людей.
3


Публицистика призвана будить общественную мысль.
Когда литератор, садясь за стол, ищет новый щ>ворот
темы, новый сюжет, новые слова, все это делается для
того, чтобы повести читателя путем мысли. Если же
публицистика монотонна, если повторение сказанного
выдается за постановку проблемы, то мысль общества
не будится, а усыпляется. Писания такого рода называ­
ют порой бесполезными. С этим не могу согласиться.
Бесполезное - вредно.
Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто
хорошо думает.
Работая над очерками, составляющими эту книгу,
я вновь увидел, какая бездна у нас умных людей. Мы
еще удивляемся иной раз встрече с интересным челове­
ком, а пора уже удивляться, когда литератор таковых
не находит. Это вранье, что где-то есть «простые:. люди,
которые-де ничего стоящего рассказать не могут. Нет
таких. А если находятся, то это значит только, что мы
были очень скучными собеседниками, что мы пустые воп­
росы ставили и не сумели выслушать толком и понять
человека. Я помню совет отца, старого журналиста:
«Идешь на первое интервъю - говори сам. Во второй
вечер можешь уже слушать. Вот тогда выйдет раз­
говор».
Дело, однако, не только в том, чтобы научиться бе­
седовать с людьми. Куда важнее, во имя чего ведутся
эти беседы. Было время, мы шли к своим героям за гото­
вым. Публицист сам все знал наперед•. ему требовалось
одно лишь подтверждение. К людям шли за фактом,
за цифрой. Лучшие шли за метким словцом, за краской:
взглянуть, какие руки у героя, увидеть его глаза,
не пошло описать современника. Но редко шли за
мыслью.
Скажу больше, профессионал (знаю это и по своему
опыту) всегда мог так построить беседу, чтобы ему гово­
рили только то, что «нужно ДJ1Я очерка». Это и брал в
блокнот. А что не нужно, пропускал мимо ушей. В конце
концов не даем же мы обязательства, что будем писать
абсолютно все -у нас есть право отбора.
Нынешний очер.к та,к уже не может. Ненаигранный
интерес к мысли или, беря привычную формулу, к ду­
ховному миру современника ведет советских литера­
торов.


С другой стороны, отходит на второй план стандарт­
ная патетика, уходят всякого рода беллетристические
завитки, призванные скрыть безмыслие.
Корень публицистики-убежденность автора. Идей·
ная убежденность. Лучшие выступления рождаются,
когда писатель мог бы воскликнуть: «Не могу молчать!»
Худшие-когда «могу молчать». Я верю автору, если
чувствую: его волнует то, о чем он пишет. Я давно понял:
можно позволить себе критику любой степени остроты,
если читатель видит, что писатель болеет за дело. Он
взялся за перо, чтобы, пользуясь выражением Ленина,
«... способствовать расширению движения, сознательному
выбору средств, приемов и методов борьбы ... » Сознатель­
ному - вот главное, а сознательность - это, кроме все­
го, уверенность, спокойствие, трезвость дела и слова.
Можно бы заняться подсчетом знаков препинания,
которые украшают нашу публицистику. Сегодня они
иные, чем три десятка лет назад. Тогда после иных
«громких» статей в наборных кассах типографий не
оставалось восклицательных знаков. Лимит их, можно
сказать, исчерпывался до конца квартала. Мне лично
больше по душе скромный вопросительный знак. Он в
традициях русской демократической революционной пу­
блицистики: «Что делать?», «Кто виноват?»
Перебирая сейчас в памяти черты людей, которые ста­
нут героями книги, я вижу, что в своем деле это истин­
ные умельцы и знатоки. Не слепое послушание свойст­
венно им, а общественная активность, забота о благе
всей страны. Полагаю, что именно эти черты есть самое
большое завоевание Октября. Маркс писал: для рабо­
чего на капиталистическом предприятии успех или неус­
пех дела так же безразличен, как для лошади стальная
или серебряная узда. У нас в стране уже рождено и
год от года крепнет небезразличие - чувство личной от­
ветственности труженика за успех или неуспех завода,
колхоза, стройки.
Что же дает простор этому чувству и что мешает ему
окончательно утвердиться? Мы будем говорить об эко­
номике, но неизбежно и о совершенствовании обществен­
ных отношений, о развитии социалистической демокра­
тии, о воспитании людей. Плановые основы нашего дви­
жения вперед признаны повсеместно, а вот инициатива
масс, без которой мертвой буквой становится план, не
5


всегда и не всюду подхватывается на местах. Все еще
под подозрением предприимчивые люди даже тогда,
когда они радеют об общем благе, хотя лозунг делови­
тости, борьба за эффективность, за качество признаны
важными. Требование гласности, понятие о чести- че­
сти коллектива, чести труженика, сознающего себя хо­
зяином страны,- вот круг вопросов, которые автор наме­
рен осветить без сглаживания и упрощения.
Я понимаю, что разговор этот непрост. Трудно при­
ковать внимание читателей к очерку, посвященному
хозяйственным, экономическим, социальным проблемам.
Во всяком случае, сложнее, чем к фельетону или замет­
кам из зала суда. Говоря попросту, нынешнего читателя
трудно стало удивить. Мешают штампы, мешает стер­
тость высоких слов, мешает исхоженность дорог. Первый
трактор в деревне больше поражал воображение людей,
нежели первый спутник. Маленькая Свирь удивляла
бt,льше, чем огромная Братская ГЭС. Между тем без
положительного очерка ни одна газета, ни один журнал
жить не могут, да и неправильно бы это было: у нас есть
чем гордиться, что показать.
Вновь отвлекусь от высоких материй, чтобы погово­
рить о ремесле журналиста. Мы должны воспитывать и
укреплять идейную убежденность. А чтобы воспитывать
убежденность, надо читателей убеждать. Приводить ре­
зоны в защиту коммунистических идей. Мы же думаем
подчас, что все уже решено, что всем все ясно и спорить
не о чем. И не убеждаем, а декларируем, не доказываем,
а утверждаем. Особенно в очерках, воспевающих наши
достижения. На фельетон может прийти опровержение,
мы предвидим это и строги в проверке, последовательны
в логике рассуждений, а на очерк опровержений, как
правило, не бывает. Тут мы как бы освобождены от
необходимости доказывать свою правоту. Но еще Пуш­
кин высмеивал таких авторов, которые « ... говорят обык­
новенно: это хорошо потому, что прекрасно, а это
дурно, потому что скверно. Отселе их никак не выма­
нишь:..
В положительной, утверждающей публицистике тоже
нужны доказательства, нужны резоны, нужна проверка
фактов. Нужно, говоря профессиональным языком, рас­
следование подвига ... В жизни каждого литератора быва­
ет так, что узнаешь подробности, которых лучше бы не
знать. Так сказать, мешающие детали. Ну, скажем, надо
6


писать о передовике производства, ты знакомишься с
ним, видишь, что действительно человек работает лучше
многих, но в семье груб, в делах общественных пассивен,
и живет в нем, как бы это выразиться, чрезмерный инте­
рес к рублю. Или наоборот: герой фельетона - исклю­
чительный негодяй, делающий подлое дело, а ты с ним
встречаешься и видишь добродушного дядю. И это, ко­
нечно, мешает.
Нередко в подобных случаях мы прибегаем к фи­
гуре умолчания. И потери наши очень велики. Еще изве­
стный знаток человеческих душ Шерлок Холме заметил:
с:Побочные обстоятельства бывают иногда так же крас­
норечивы, как муха в молоке:.. В «мешающих:. подроб­
ностях иногда бывает заключено самое интересное. Как
ни странно, случай частный, отличный от других, «заост­
ренный:. дает больше возможностей для обобщения,
чем среднестатистический, который кажется нам ти­
пичным.
Однажды меня послали на станцию, где произошло
крушение поезда. Пьяный тракторист разворотил рель­
сы, машинист героически спас пятьсот душ, а сам погиб.
Задание мне сформулировали так: вы должны написать
такой очерк, чтобы во всех депо повесили портрет героя­
машиниста.
Подобного типа очерк в конце концов появился.
Только автором его был не я. Вот суть этого очерка:
машинист увидел развороченные пути, в эту минуту вся
жизнь пронеслась перед его мысленным взором, и он
не мог позволить, чтобы женщины, дети, едущие за
его спиной, погибли, и он пошел на смерть, спасая
людей.
Как человек, я тоже свято верил, что так оно все и
было. Как публицист, обязан был «подвергать сомне­
нию:.. На паровозе я проехал тот же перегон, засекая
время секундомером. Мы ехали с той же скоростью, li от
момента, когда можно было заметить искривленные
рельсы, до момента катастрофы прошло всего несколько
секунд. Я увидел, какой работой были заполнены они,
и понял, что если напишу: с:Перед его мысленным взо·
ром... :.,- то мне поверят люди несведущие. А путейцы,
которые должны в каждом депо повесить портрет ге­
роя,- нет, не поверят.
В Министерстве путей сообщения я узнал: за долгие
годы у нас в стране не было ни одного случая, чтобы
7


машинист выпрыгнул из паровоза, спасая свою жизнь,
и погубил пассажиров. И стало мне ясно, что легенды
нынче сочиняют ленивые и нелюбопытные люди: им не­
интересно, что было на самом деле, и лень это узнать.
А жизнь все время сталкивает нас с историями, судьба­
ми, которые с:сочинять:. грех. Главу о герое-машинисте
вы найдете в книге: суть в том, что ему не надо было
прикидывать, взвешивать - он выполнял свой долг. И это
правда. И правда оказалась сильней.
А как же с правом на домысел? Споров о с:допусти­
мой степени художественного обобщения:. было у лите­
раторов множество. Что ж, я думаю, в очерке она может
быть любая. И в этой книге - наперед предупреждаю
читателей - я не стремился во что бы то ни стало тупо
следовать за фактом. Но путаницы, обмана быть не дол­
жно. Не следует вымысел выдавать за правду, а факты
объявлять вымыслом. В книге П. П. Вершигоры с:Люди
с ·чистой совестью:. есть партизанский разведчик, кото­
рый свои донесения неизменно делил на три части: с:Ви­
дел сам. Слышал. Предполагаю:.. Вот так примерно и
надо работать.
Есть известная сказка о дураке, который на свадьбе
плакал, а на похоронах смеялся. Мне иногда кажется,
что вовсе он никакой не дурак, просто он боялся пере­
гибов. И когда случается шараханье из одной крайности
в другую, то долг партийного публициста - убежденно,
честно, а главное, своевременно сказать об этом. Тут
не обязательны фразы типа «окидывая мысленным взо­
ром светлые дали грядущего», но дотошный и непред­
взятый разбор начинаний, событий, фактов, цифр совер­
шенно необходим. Мне тоже пришлось писать о переко­
сах в планировании, вести борьбу за бригадный подряд,
за «орловскую непрерывку:. и т. д. Не знаю, как вы оце­
ните эти ачерки (они включены в книгу), но, надеюсь,
во всяком случае, убедитесь, что автор стремился помочь
делу, хотел людей посмотреть, а не себя показать.
Раскрою еще один с:секрет:. нашего производства. Пи­
сатель уважает своих героев, а истинное уважение - это
непредвзятость, интерес к человеку, желание его понять.
Бывает, приходишь к знатному ли рабочему или мини­
стру, и он для тебя вначале не живой человек, а скорее
имя, должность. И надо заземлить его, сделать самим
собой, потому что, стоя перед ним по стойке с:смирно:.,
писать невозможно.
8


Убежден: когда Горький писал о Ленине, он не смот­
рел на Ильича снизу вверх. С великим человеческим ин­
тересом он изучал его, как изучал всех своих героев,
потому-то и получился портрет Ленина, лучше которого
нет ни в публицистике, ни в художественной литера­
туре.
Часто вспоминаю урок, который преподал мне, когда
я только начинал работать, писатель Александр Бек. Он
великолепный «беседчик:., профессионал этого дела.
Вместе с ним я попал однажды к известному авиакон­
структору, ныне покойному. Он принял нас в генераль­
ском мундире, в кабинете, где был его же мраморный
бюст. Не скрою, я оробел. Бек же в три минуты заставил
конструктора стать самим собой. Он спросил, кивая на
бюст:
-
Это кто вас делал, Виленский?
(После я узнал: Бек заблаговременно выяснил, что
в кабинете есть бюст и что автор его - скульптор Ви­
ленский.)
Конструктор подтвердил. Бек посмотрел на него, по­
смотрел на бюст, сравнивая. Наконец сказал:
-
Понимаете, это ведь было трудно. Дать сочетание
высокого интеллектуального лба с курносым простона­
родным носом и безвольным подбородком ... В общем по­
лучилось.
И конструктор на глазах превратился из генерала в
обычного человека, который готов был запросто гово­
рить с нами о жизни.
Последнее соображение: публицист собирает мысли
многих своих современников, но за спинами их не пря­
чется. Настоящая публицистика лирична. Говорю, разу­
меется, не о сантиментах, не о всхлипах. Лирична она в
том смысле, что автор берет на себя смелость выступить
со своими переживаниями, навеянными жизнью обще­
ства. Еще несколько лет назад шли споры у журна­
листов: как лучше писать - «Я» или смы:.. Редко кто
отваживался на ся:.. Сейчас спора нет, сейчас все пишут
«я:.: я приехал, я вижу, я думаю". Но уж коли так, то не
пиши: «Я думаю, что Афины - город контрастов:. или:
«Я был в Астрахани и лично убедился, что Волга впа­
дает в Каспийское море:.. Если уж ся:., так ты должен
увидеть то, чего до тебя никто не увидел, найти факт,
которого никто еще не нашел, высказать мысль новую и
незатертую.
9


В сущности, я изложил принципы советской партий­
ной публицистики, в которые верю, которым старался
следовать и в этой книге. Мне хотелось бы, чтоб она
углубила представление читателей о патриотизме, граж­
данственности, великом трудолюбии советских людей и,
вместе, помогла увидеть то, что затруднЯ:ет наше движе­
ние вперед, что мешает мастеру быть мастером, человеку
быть человеком.


СТО/IКНОВЕНИЕ


ГЛАВА ПEPBASI
Разная смеnоет1t.
Неn1оэ• nетат1о так дonro...
Рассказ о вn~обnенном пмnоте.
Земное ocтaвnяlii эемnе.
•Семчас череп треснет!•
Мужество правды.
Испытатеnм.
-
Смелость бывает разная,- сказал инженер К.­
И не всякая смелость полезна.
Я приготовился слушать. Времени у нас было около
пятидесяти минут. Только что мы проводили опытный
самолет. Он взлетел стремительно и беззвучно; рев сле­
дом прокатился по полю. Шлейф дыма тянулся за само­
летом: серебристая точка и длинный расплывающийся
хвост. Потом звездочка померкла, стала всего лишь ост­
рием дымчатой стрелы. Потом и стрела развеялась, пус­
то стало в небе.
Летчик вернется через пятьдесят минут. Я видел, как
он готовился к полету, как надевал «марсианский» вы­
сотный скафандр, как садился в кабину,- мне трудно из­
бавиться от мыслей о летчике. Он один сейчас на немыс­
лимой высоте, с глазу на глаз с черно-фиолетовым небом,
и никто в целом мире не может помочь ему. Нам оста­
ется только одно: ждать. Это тягучее, тяжелое и ощу­
тимо пустое время; надо как-то заполнить его. И мы на­
чинаем разговор.
Мы идем вдоль взлетной полосы по осенней рыжей
траве. Инженер К. рассказывает, я слушаю его, почти
не перебивая. Сотни раз провожал он испытателей в по­
лет; для него это работа, служба. При нем появились
первые реактивные самолеты, при нем они перевалили
скорость звука, полезли в стратосферу. Бездну историй
знает этот человек. Я люблю его рассказы.
В кабинете его я видел на столе большую, тяжелую
книгу. На обложке- надпись: «дневник летных испы­
таний:.. Страницы разграфлены; такие книги бывают у
бухгалтеров. И вся она, почти вся, заполнена крупным,
13


неизменно четким почерком моего собеседника. Что бы
ни случилось, все он заносит в дневник. И полет на Марс
запишет, если будет такое задание.
«На указанном режиме,- напишет он,- произвести
облет Марса и, выбрав соответствующую площадку, про­
извести примарсение ... »
Десятки героических поэм, повестей, трагедий заклю­
чены в этой разлинованной «Книге судеб». Надо только
извлечь их оттуда, понять. Инженер К. это умеет.
Пятьдесят минут в нашем распоряжении. Вы только
не перебивайте инженера К. Вы слушайте.
Вот первая из его новелл.
РАССКАЗ О СТАРОМ ПИЛОТЕ
Он появился у нас в ангаре в середине дня. Вна­
чале мы услышали пофыркивание его старенькой «эм­
ки:., потом появился он сам. Постоял на пороге и, ни
слова не говоря, направился прямо к машине, которую
мы готовили к испытаниям. Это была «Аннушка-Пер­
вая:. - высотный самолет, проходивший у нас под шиф­
ром «А-1:.. Впрочем, кажется, старик и дал ему это про­
звище. Он подошел к машине и начал ее обхаживать,
как старый лошадник обхаживает доброго коня. Постоял
молча перед носом «Аннушки:., зашел в хвост, пощупал,
присев, ноги самолета, похлопал его по крутому боку и
все к чему-то прислушивался, что-то бормотал себе под
нос. Мотористы после божились, что он обнюхал весь
самолет - от винта до костыля. Это они, конечно, при­
сочинили. Во всяком случае, это было сильно преувели­
чено.
14


Я старику не мешал, хотя ждал его с нетерпением
третий день: пусть осмотрится. Он еще посидел с чет­
верть часа в кабине; сидел, молчал, изредка шевелил
рулями, потом только подошел ко мне:
-
Ну, здравствуй! Ничего машинка, возьму. Летать
можно. У тебя все готово?
-
Давно, Александр Иванович. Рулежки можете на­
чинать хоть сегодня.
-
Завтра начнем,- сказал старик.- Первый вылет
назначай через неделю.
Спорить с ним было тру дно. Александр Иванович
Жуков был стар, как сама авиация: ему перевалило на
шестой десяток. Это был, пожалуй, самый старый лет­
чик-испытатель в стране, я думаю, даже и в мире. Ле­
тать он начал еще в 1914 году. Между прочим, незадолго
до того, как мне пришла мысль пригласить его на наш
завод, о существовании Жукова вспомнил один большой
авиационный начальник: «Как! Все еще летает? Поса­
дить его под стеклянный колпак и хранить, как музейную
редкость». Это следовало понимать так: дать старику
приличную пенсию и проводить с почетом. Говорили,
Жуков сильно рассердился: «Самих вас надо под кол­
пак! А я родился истребителем и помру истребителем».
И, представьте, прошел медкомиссию, отбился от вра­
чей, остался на аэродроме.
Это был самый старый мастеровой летного цеха и
самый опытный. Знаете вы, что такое опыт? Жуков ухит­
рился за всю свою жизнь н и р а зу не воспользоваться
парашютом. В первую половину жизни потому, что
тогда и парашютов не было. А во вторую потому, что
был уже у него опыт. Он просто чувствовал, что можно
делать, а чего нельзя. С ним я был как за каменной сте­
ной.
15


-
Ну, все выполнил,- доложил старик после перво­
го вылета.- Задание сделал.
Что делали?
-
А что в задании написано.
-
Виражи пробовали?
-
Пробовал маленько.
-
Есть замечания?
-
А чего? Нормально! Летать можно!
-
Мотор как?
-
Потряхивал, конечно, маленько. Но ничего, ле-
тать можно.
Он, когда говорил о полетах, казалось, сберегал каж­
дое слово. Но уж тому, что удавалось клещами вытянут~.
из него, можно было верить. Тут уж все было точно.
-
«Аннушку:. взять или прошлый ваш самолет -
небо и земля,- говорил он главному конструктору, при­
бывшему на испытания.- Совсем другой класс.
-
В чем видите различия?
-
А во всем. То был самолет строгий. Затянешь
штопор - не простит. После шестого витка снимай го­
лову и клади в карман. Если уж повезет вылезти, тогда
только ставь ее обратно на плечи. А эта, как «У-2:., ее
и в штопор с трудом загонишь ... Нет, «Аннушка:. заслу­
живает немедленно идти в серию.
Он угадал в машине главное. И все больше- это
было заметно- влюблялся в свою остроносую краса­
вицу. Может, чувствовал уже, что «Аннушка:. - послед­
няя его машина. Работал старик мастерски... Ну как бы
вам объяснить? Вот вы говорите: смелость. Конечно,
была смелость, без нее в нашем деле вообще нельзя. Но
он работал именно мастерски. Ну, как старый мастер,
как хороший токарь, который без фокусов, без особых
эффектов делает свое дело: в любой час бери любую де­
таль, вышедшую из его рук,- брака не будет.
Ходил Жуков, как положено, на средние высоты,
проверял шасси, закрылки, систему охлаждения, работу
мотора ... Что вам рассказывать об этом! Испытания как
испытания.
Только делалась «Аннушка:. не для этого. Я вам за­
был сказать: полеты мы начали в середине сорок второго
года. Потолок истребителей был тогда восемь-девять ты­
сяч метров. Летали, случалось, и выше. Коккинаки еще
до войны поставил рекорд - четырнадцать тысяч. Так
то и был рекорд - подвиг выдающегося летчика ... А нам
16


нужно было рекорд сделать нормой для всех. Чтобы лю­
бой пилот мог свободно, без напряжения всех своих сил,
без специальной подготовки, повторить блестящее дости­
жение - в этом была суть.
Наконец появилась в сДневнике:. такая запись: сНа
режиме скороподъемности, при работе двигателя на нор­
мальных оборотах, произвести набор высоты до 10 ООО
метров ... » Задание подписал, кроме меня, ведущий кон­
структор. Он и давал Жукову предполетные инструкции.
Потом старик надел кислородную маску и начал выру­
ливать на полосу. Вид у него был бодрый.
сАннушка:. ушла, даже в сильный бинокль ее было
не разглядеть. Нам оставалось ждать, и мы ждали. Ни­
кто, в общем, не волновался. Вдруг бежит механик и без
слов тычет в небо. Смотрю - падает «Аннушка:.. Падает
с работающим мотором. Что там стряслось? В такие ми­
нуты на земле молчат: трудно говорить... На высоте
около трех тысяч метров машина выровнялась и пошла
очень неуверенно по кругу. Мы закурили. Сейчас ста­
рик сядет и мы узнаем, что это было. Но прошла минута,
две, и он опять полез вверх. Неужели ему удалось в воз­
духе устранить дефект? .. Помню еще, когда сАннушка:.
снова потерялась в вышине, ведущий конструктор ска­
зал, что вот-де сила старой гвардии: сорвалось раз -
пошел на вторую попытку. Я с ним не был согласен. По­
жалуй, я уже начаJ1 догадываться, какая там беда ...
Второй раз старик падал долго, очень долго. Считанные
секунды оставались до катастрофы, когда он вырвал
машину. Приземлилась она у самого сТ:. с обычным
жуковским изяществом.
Я не сказал вам: старик был небольшого роста. И пер­
вое впечатление, когда мы подбежали к самолету, было
такое: кабина пуста. Лишь поднявшись на крыло, я уви­
дел его. Старик плакал. Сидел в кабине маленький,
сморщенный, обвисший на ремнях, которые не успел
отстегнуть, и плакал.
-
Александр Иванович!
-
Конец,- сказал старик.- Мне поцеловаться с
землей оставались секунды, ты видел?
-
Что это было?
-
Я снова полез, ты видел? И ничего... Как дошел
до семи тысяч, чувствую: воздуха не хватает. Плохо
мне стало, понимаешь! Совсем плохо. И кислород не
помог.
2
Аиато.nвА Аrравовсквl
17


-
Успокойтесь, Александр Иванович. Может, это...
-
Тут, брат, ничего не поделаешь. Я летал слишком
долго.
-
Да, тридцать две минуты".
-
Тридцать лет,- сказал старик.- Я начал, когда
тебя на свете не было. Чертовски долго! Нельзя летать
так долго.
Слезы катились по глубоким морщинам, прорезав­
шим его щеки. Он был действительно немолод, в первый
раз я увидел это.
-
Не надо, Александр Иванович,- вмешался кон­
структор.- Может, машина виновата. И еще вы летали
много в последнее время. Отдохнете денек-другой, а по­
том".
-
Эка! - Старик махнул рукой.- Старый я, по­
нятно?
Старость - все-таки старость! Он сделал все, что мог.
Барограмма рассказала, что в первый раз он поднялся
до шести с половиной тысяч метров. Потеряв там созна­
ние, едва не погиб, но, отдышавшись, смирив сердце,
снова пошел на высоту. Включил кислород, но, как и в
первый раз, не почувствовал облегчения. Однако про­
должал лезть вверх. Выполнить задание значило побе­
дить старость. И он побеждал ее метр за метром. Сердце
стучало в висках, глаза с трудом различали стрелку вы­
сотомера: 5000." 6000". 6700". 7200". и снова потерял со­
знание.
Старость- все-таки старость. Бухгалтер может ра­
ботать до конца своих дней. Бородатыми дедами ухо­
дят на пенсию кузнец, сталевар, плотник. Учитель,
врач - они трудятся, пока живут. Летчик перестает ле­
тать задолго до своих морщин и седин. Ему сорок -
сорок пять лет, еще целая жизнь впереди, а он уж сста­
рик:., он стар для испытательной работы. Это закон, и,
как ни редкостно было летное долголетие Жукова, вид­
но, и ему пришел срок.
-
Ну и весь разговор,- сказал нам старик.- Може­
те теперь сажать меня под стеклянный колпак. Все!
Что мы могли возразить?
В это время подошел механик, бледный, с трясущи­
мися губами, и до меня не сразу дошел смысл его слов.
Это было дико, этого быть не могло! Помню, я увидел
вначале странную, какую-то грустную радость в глазах
старика и потом только услышал:
18


-
Товарищи, это я виноват. Я один. Забыл открыть
подачу кислорода.
Черт возьми, в стратосферу мы послали его без кис­
лорода! .. И ведь он поднялся до семи тысяч!
РАССКАЗ о впю&nЕННОМ ПИЛОТЕ
Левушку мы взяли из гвардейского истребительного
полка. Честно говоря, это была моя идея: пригласить
на испытания простого строевого летчика. Впрочем, он
был хороший летчик, успел уже сбить два или три не­
мецких самолета. Фамилия его... Но зачем вам его фа­
милия? Левушка был молод; он очень скоро, куда ско­
рей, чем старик Жуков, стал у нас своим человеком, все
мы звали его по имени.
Вот уж кто действительно был патриотом испытаний!
Послушать его, так наш завод был лучшим из заводов,
голубой ангар-лучшим из ангаров, главный конструк­
тор - лучшим из конструкторов. И спецовка - щеголе­
ватая канадская куртка, которую он получил у нас.­
была тоже самая лучшая. И, разумеется, самолет - это
был самолет, каких свет не видал.
Ему досталась следующая наша высотная машина.
«Аннушку-Первую:. довел Жуков. Старик с блеском про­
делал все полеты и, между прочим, снял на ней страш­
ную по тому времени скорость - семьсот километров в
час. А после него к нам пришел белобрысый, губастый
Левушка.
Два или три вылета сделал - бежит ко мне:
-
Давайте задание: пойду на потолок.
-
Что?I
-
А что? Машина-то высотная.
Пришлось втолковывать ему, что главное в методике
испытаний - последовательность. Что все новинки, за­
ложенные в новую машину, нужно попробовать вначале
на средних высотах. Что наверняка обнаружатся при
этом какие-то дефекты. Что, лишь устранив их, мы смо­
жем лезть на потолок. И даже тогда полет этот будет
опасен: ведь на такой высоте мы еще не были... Думаете,
Левушка внял моим рассуждениям?
-
На то я и испытатель, чтобы идти первым,- ска­
зал он.
И ведь пошел бы не ·раздумывая, разреши я ему.
А это- ну с чем бы сравнить? - все равно, как если бы
19


рядовой хирург, умеющий зашивать простые раны, взял­
ся без подготовки оперировать сердце. Притом Левушка
отлично знал, что соперацию:. ему придется делать не
на чьем-нибудь, а на собственном сердце, и был все же
достаточно опытен, чтобы понимать, сколь это опасно.
Так что это была храбрость, большая личная храбрость,
в нашем деле необходимая. Но испытатель он был еще,
конечно, никакой. И, попадись ему на земле такой же
бесшабашный храбрец, который сказал бы: сЧто? Пото­
лок? Давай!:. -убился бы парень на первом же вылете.
Таков он был, наш Левушка. Вдобавок он был влюб­
лен. Я встретил его с нею как раз накануне того трек­
лятого полета, о котором хочу рассказать. Левушка был
в своей выдающейся куртке; куртка сияла, и сам он сиял.
Свою спутницу представил мне с таким видом, словно
хотел сказать: сНу где ты видел еще таких девчат?:.
И она его, видно, любила.
-
Скажите, пожалуйста,- спрашивает у меня,- это
очень опасно, что Левушка делает? Так я боюсь за него!
Но она не боялась. Он уже успел описать ей все в
наилучшем виде. И потом, в них обоих жила еще счаст­
ливая детская уверенность, что если вообще-то и бывают
грустные истории на свете, то уж с ними ничего стако­
го:. произойти не может.
-
Вам боевое задание,- сказал я ей,- отпустите
Левушку пораньше. Завтра серьезная работа.
Смеются оба.
Итак, Левушка был влюблен ... Вы скажете: сА тебе­
то, собственно, какое дело, кто влюблен, а кто не влюб­
лен?:. Отвечу: есть дело. Мне приходилось даже отме­
нять полеты, когда я видел, что пилот не выспался, рас­
строен,. взволнован. Ну, конечно, уважаемому испыта­
телю не скажешь: сегодня, мол, не полетишь, потому что
вчера с женой поругался. Но можно ведь сказать, что
маслосистема требует отладки. В сДневник летных ис­
пытаний~ этого тоже не запишешь, но, верьте, много
было бы у нас неприятностей, если б мы не старались
следить за внутренней готовностью летчика к работе.
Полет у нас действительно намечался серьезный.
Нужно было опробовать турбокомпрессор сТКБ-3:. -
главную новинку на этой машине. Мы ведь продол­
жали повышать потолок. А на больших высотах не толь­
ко человек задыхается без кислорода, но и мотор. Вот
и приходилось нагнетать дополнительный воздух. Задача
20


решалась остроумно: •мы иопользовали выхлопные .газы,
которые прежде попросту выбрасывались в атмосферу.
Выхлопа всех цилиндров включались в общий коллек­
тор и вращали турбинку, турбинка вращала компрессор,
и мы без затраты энергии получали дополнительную
тягу. Понимаете?
На аэродром приехал в тот день главный конструк­
тор. Сам уточнял задание, давал инструкции летчику.
Мы точно наметили маршрут, задали высоту: три ты­
сячи метров. Левушка слушал, отвечал односложно:
сДа:., «Есть:., «Сделаю:.. Мне показалось, что он невни­
мателен. Провожая его к машине, я спросил:
-
Когда вчера уснул?
-
Рано... Ну что вы так смотрите? Ей-богу, рано!
А вам моя невеста понравилась?
-
Ты сейчас не об этом должен думать.
-
Сдам машину, мы с ней распишемся,- сказал он.
А через четверть часа выбросился из самолета. Он
вышел к аэродрому не там, где мы намечали, а со сто­
роны станции. И ниже заданной высоты. Потом прямо
над нами Левушка сбросил фонарь, аккуратно перевер­
нул машину, прыгнул, раскрыл парашют. Действовал он,
надо признать, спокойно и четко. Однако машина про­
должала лететь. Он уж приземлился на поле, а она все
летела, летела. И мотор работал, пока она не ткнулась
в землю ...
Пожар! - сказал Левушка.
Причина?
Не знаю... Дым .. . Полна кабина дыма.
Ну?
Высоты у меня было мало.
Ну?
-
Прыгнул.
Он ничего не понял. Он просто перевернул машину
и выпрыгнул. А она еще минуты три летела.
-
Давление масла какое было? Исходный режим?
Температура?
-
Дым,- сказал он.- Черный дым. Полна кабина
дыма.
Главный конструктор, ни слова не говоря, повернул­
ся, уехал. Настроение у меня было". Ну, да что гово­
рить, сам ведь пригласил этого человека. А он даже на
приборную доску не взглянул. Он включил турбоком­
прессор, и часть выхлопных газов попала в кабину (мы
21


еще немало повозились потом с доводкой системы, пока
добились полной: герметичности). Так он, душа с него
винтом, даже понять не пытался, откуда дым,- прыгнул!
А она, бедная, еще минуты три летела!
-
Что мне теперь будет? Что со мной сделают?-
И еще почему-то раза три спросил: -Сдавать спецовку?
-
'Иди. Пиши объяснение,- сказал я.
А на проходной встречаю девушку, ту самую.
-
Что с ним?!
-
Не надо плакать. Цел ваш Левушка.
Я тогда даже не удивился, что она оказалась там.
После сообразил: вот почему он сменил маршрут. Он
пригласил ее на станцию: увидишь, мол, чем твой милый
занят. Потому и высоту снизил. Но вы не думайте, по­
жалуйста, что высота тут сыграла существенную роль
или тем более маршрут. Просто у него вдобавок ко
всему голова не тем была забита во время сложного
полета. Главное же, он не был летчиком-испытателем.
Испытатель умеет, идя в полет, все земное оставлять
земле. А этот с собой тянул, в небо.
·Он ведь, повторяю, четко действовал, четко и вполне
логично для простого строевого пилота. В кабине дым -
значит, на самолете огонь, значит, пожар в воздухе, зна­
чит, надо прыгать: сработал простейший рефлекс. А для
настоящего испытателя формула спет дыма без огня:..
не закон. Он знает, что дым еще не обязательно огонь,
а огонь не обязательно пожар. Во всяком случае, это
требует проверки. У него сработал бы другой: простой
рефлекс: раз твое действие привело к неприятности -
переиграй обратно. Раз после включения сТКБ-3:. по­
явИJiся дым-выключи сТКБ-3:.. Это профессиональное,
как дважды два; испытатель поступил бы так не думая.
А Левушка наш при всей его храбрости испытателем не
был. И такая вышла чушь! Помирать буду, не забуду.
-
Скажите, а дальше что было с этим Левушкой?
-
Дальше что? Говорили, женился он на ней. У нас
больше не работал.
РАССКАЗ О XJIAДHOICPOIHOM ПИllОТЕ
Вы Шиянова знаете? Георгия Михайловича? Вот уж
кто умел земное оставлять земле! Удивите.1ьного спо­
койствия человек! Надо было видеть, как он отдыхал
перед полетом: сядет в глубоком кресле, глаза закроет,
22


мускулы расслабит... Помню, я спросил у него как-то,
пойдет он или не пойдет на сДядю Ваню:..
Нет, дорогой,- отвечает,- не пойду.
Хорошая вещь ... Сильные актеры играют.
У меня, видишь ли, трудная сейчас машина.
-
Ну и что?
-
Тяжелых спектаклей лучше избегать. Все-таки за-
зубрина на психике.
А сам могучий мужик. Ручищи атлета, шея борца,
грудь боксера. Он и был смолоду боксером, и акроба­
том, и, кажется, тяжелоатлетом. Сам мне как-то расска­
зывал, что на высоте 7200 метров побывал впервые еще
летом 1931 года (то есть раньше всех других летчи­
ков) -участвовал в восхождении на Памире. Сильный,
абсолютно здоровый, хорошо тренированный спортсмен.
И следил за собой, как спортсмен, твердо решивший
стать чемпионом: я не помню случая, чтобы он лег спать
позже одиннадцати часов... Словом, такому человеку я
спокойно мог доверить нашу последнюю высотную ма­
шину. А она по идее должна была работать уже на вы­
соте 14 тысяч метров.
Первый наш самолет с герметической кабиной ...
Когда он поднимался на высоту 14 тысяч метров, давле­
ние в кабине соответствовало высоте 7-8 тысяч. Не ста­
ну вам рассказывать, как мы этого добивались, поверьте
на слово:. работа была сложная. Однажды перед самым
началом испытаний мы проверяли в ангаре герметич­
ность. Ведущий конструктор сел в кабину, закрыл фо­
нарь и «полетел» - включил давление. Сидит, следит за
ртутным манометром, записывает показания расходоме­
ра ... и вдруг - взрыв. Стекло разлетелось, конструктор
оказался в атмосфере ангара. Бледный сидит. сНадо бу­
дет учесть,-говорит.-Надо обязательно учесть: стек­
ло обычного типа теряет прочность:..
Как на грех, Шиянов был в это время в ангаре.
Я осторожно поглядываю на него сбоку: как он? Хуже
нет, когда испытатель увидит такое. Хорошо ведь, на
земле взрыв, а если б в полете? .. Смотрю на Шиянова -
молчит. Лицо как будто спокойное. Помните его про­
филь? Выпуклый широкий лоб, прямой короткий нос,
резко очерченный квадратный подбородок, свидетельст­
вующий, как пишут в романах, о сильной воле. Я. когда
слышу слова сджеклондоновский герой:., всегда вспоми­
наю лицо Шиянова: у него и глаза синие. Спереди-то на
23


него смотреть - Георгий Михайлович не таков. Лицо ка­
жется мягче, круглее, и подбородок, пожалуй, тяжело­
ват, а в центре его - добродушная ямочка. Но, может,
только мне так кажется.
Ничего он тогда не сказал. Молчал, слушал спокойно
наши споры, потом и сам принял участие в обсуждении,
сказал, что фонарь надо, конечно, усилить, но летную
программу менять не следует. Все, что намечали, он вы­
полнит. Хладнокровный был летчик... Он сейчас, как вам
известно, стал Героем Советского Союза, получил зва­
ние заслуженного летчика-испытателя страны. Для меня
это не было неожиданностью.
Расскажу об одном лишь эпизоде его работы, об од­
ной несостоявшейся катастрофе, чтобы вам стало ясно,
чт6 такое хладнокровие летчика. У него на высоте 11 ты­
сяч метров вдруг резко упало давление масла. Он вовре­
мя заметил это и, как положено, убрал обороты. Пре­
кратил подъем. Начал осторожно проверять, в чем дело,
нп тут давление ушло на ноль. Он выключил зажигание
и пошел к земле. Все время ждал беды, потому что знал:
масла в моторе нет, подшипники перегреются без смаз­
ки - и тогда пожар. А вы знаете, что такое пожар, на­
стоящий пожар в воздухе? Самолет может взорваться в
любую минуту. Но Шиянов даже не подумал бросить ма­
шину: внизу были дома, люди -·она бы такого наворо­
тила! На высоте полутора тысяч услышал страшный
удар. Машину встряхнуло, кабину заволокло дымом. Он
защитил лицо маской и продолжал снижаться.
А мы с земли видим: через лес перетягивает горящий
самолет. С правой стороны вырывается пламя, позади -
черный дым. Двигатель молчит. Мы схватили машину -
и к нему навстречу. Самолет сел, летчик выскочил из ка­
бины, отошел в сторону и начал снимать парашют.
Я подбегаю к нему.
-
Ну, что?
-
Видимо, что-то с поршнем.
-
Черт с ним, с поршнем! С тобой что?
А он парашют отстегнул и пошел сбивать огонь. Ну,
и сбили песком. И мы с механиком полезли под капот
смотреть, в чем там дело. Видим: действительно ото­
рвался шатун поршня и пробил картер. Оттого и начал­
ся пожар. Сгорели еще провода в кабине.
Неделю спустя он уже продолжал испытания той же
машины. И заданный рубеж высоты все-таки взял на
24


ней. Вот, собственно, и все. Так сказать, хрестоматийный
пример правильной работы летчика в сложных условиях.
51 после, дома, на досуге, продумал все шаг за шагом и
убедился: ни единой ошибки; А ведь он не за столом при­
нимал решения, не за чашкои чая.
РАССКАЗ О fPAMOTHOM ПИЛОТЕ
Человек, о котором я сейчас расскажу, поставил аб­
солютный мировой рекорд скорости и абсолютный миро­
вой рекорд высоты полета. Он тоже получил звание Ге­
роя Советского Союза. Так что смелости ему, как гово­
рится, не занимать. Но сверх того он еще дипломирован­
ный инженер; он, когда защитил диплом, был приглашен
в аспирантуру... Расскажу вам сейчас о случае, когда
никакая личная храбрость, никакое хладнокровие не
спасли бы пилота, не будь он грамотен, не имей глубо­
ких знаний.
Между прочим, Георгий Мосолов был тогда еще мо­
лод. Не старше Левушки. Но это прирожденный испыта­
тель. Он школу прошел испытательную, одновременно
поступил в авиационный институт и в ту пору, о которой
идет речь, учился заочно на четвертом курсе. У нас не­
сколько было на аэродроме таких пилотов-заочников.
И, знаете, даже обстановка в летной комнате изменилась.
То, бывало, в бильярд резались между полетами, в на­
стольный теннис, а тут учебники появились на столах, чер­
тежные доски, рейсшины. И споры пошли научные. Пар­
ни все головастые, не только штурвалом умеют двигать,
но и логарифмической линейкой,- интересно с ними.
Ну, конечно, и время интересное: мы освоили реак­
тивные самолеты и начали перебираться за «звуковой
барьер». Так у меня это и связалось в памяти: с одной
стороны, скорость звука, с другой- логарифмические
линейки в руках у летчиков. Оно, видимо, не случайно
так вышло.
Самолет, который мы поручили Мосолову, больше
всего был, пожалуй, интересен новой системой управле­
ния. Прежде пилот управлял машиной с помощью му­
скульной силы, а тут уже работала целая система меха­
низмов. Бустера были, помпы, электромоторы, «думаю­
щие» кибернетические устройства.
Первый вариант новой системы испытывал у нас
опытный летчик Константин Константинович Кокки-
25


наки - ему честь. И была у него в воздухе серьезная
неприятность.
-
Смотри, Жора,- наставлял он Мосолова.- Само­
лет строгий. Летишь на вздохе. Вздохнул, а выдохнуть
некогда: сидишь в кабине по стойке «смирно».
Новый наш испытатель слушал внимательно. С пер­
вых же дней «инженерная жилка» парня пришлась мне
по душе: очень тщательно, я бы сказал - ответственно,
готовился он к полетам. С головой влез в новую систему
управления, с конструкторами советовался, с аэродина­
миками, книги специальные читал. И заранее, на земле,
готовил решения на все сложные случаи, которые могут
приключиться в небе. Иначе нельзя. В полете думать
некогда, тем более на таких скоростях.
На втором полете и случилась у него эта история. Он
уже выполнил задание, начал гасить скорость, и вдруг
машину резко швырнуло вниз. Ну что значит - резко?
Так, что его со всей силы стукнуло головой о фонарь.
В глазах даже потемнело. И тут же машина задрала
нос, а его лицом приложило о приборную доску. Из глаз,
как говорится, искры посыпались. И опять - вниз, и сно­
ва - вверх". Мы после расшифровали показания прибо­
ров, так за голову схватились: семнадцать раз! Семна­
дцать раз его швыряло в кабине, как тряпичную куклу.
«Сейчас череп треснет,- думал,- вот сейчас!» А само­
лет все же не бросил, с парашютом не выбросился. Сме­
лость это или не смелость?
Он после, когда пришел в себя, рассказал мне обо
всех своих переживаниях. Я, говорит, до этого случая
думал: чт6 человек чувствует, когда убивается? Це­
пенеет, как кролик перед удавом? Тупеет до полного
бесчув.ствия? Нет, говорит, это все оказалось чепуха.
Мысль работает четко. Как ни мотало, а ясность пол­
ная.
Ясность полная, понятно? Слушайте, я вам теперь о
главном расскажу. Решение у нас с Мосоловым было на
этот случай предусмотрено. Мы еще на земле договори­
лись: если разладится система управления, он бросит
ручку. Посчитали, что человеку все равно не поспеть за
машиной на таких скоростях, если он будет хвататься за
ручку,- только хуже сделает. А бросит управление -
машина сама выйдет из беды.
Так он и сделал: бросил ручку, хотя можно себе пред­
ставить, как ему хотелось взять ее в руки! Мотался по
26


кабине, стукался головой, а ничего не забыл: самописцы
включил вQвремя, за высотой следил, поведение самоле­
та наблюдал. Но главное, он все это время хладнокров­
но, по-инженерному думал. И сумел изменить решение,
принятое на земле,- только летчики знают, как это не­
просто... Что говорить, с пяти тысяч он падал до трехсот
двадцати метров. Я уж и глаза зажмурил, думал: все.
А глянул на небо- летит!
Вытащил машину.
Повели мы его в санчасть. Врач ахнул: как он ухит-
рился разбить все лицо. А Мосолов ему:
-
В волейбол играл с ребятами, стукнулся о штангу.
Врач качает головой:
-
Экий вы неосторожный, молодой человек!
Через неделю он снова явился ко мне. Загорелый, ве­
селый, красивый. И шрамы на лице зажили, так, кое-где
пластырем залеплено. Самолет мы к тому времени тоже
«вылечили». Вот он и явился на аэродром. А у меня на
столе, как на грех, один документ, который ему показы­
вать не следовало бы. И я его легонько локотком закры·
ваю.
-
Здравствуй,- говорю,- Жора! Рад тебя видеть.
Садись, рассказывай.
-
А что это у вас? - спрашивает.
-
Да так... Пустяки.
-
Можно глянуть?
-
Неинтересно, Жора. Ты лучше расскажи, как у
тебя ...
Но он все же взял листок. А там было написано, что
недавно при испытаниях новой системы управления раз­
бился известный французский летчик-испытатель: на
сверхзвуковой скорости врезался в землю... Мосолов это
все внимательно прочел и на следующий день продол­
жал испытывать нашу машину.
Такой парень.
Рекорды его вам, конечно, известны. Одним из пер­
вых У нас он разогнал самолет до 2504 ки.1ометров в
ча:-до скорости артиллерийского снаряда! А в дру­
гои раз поднялся на том же самолете к черному небу,
на высоту 34 200 метров, несколько секунд пробыл в со­
стоянии невесомости ... Тогда многие толковали о смело­
сти Мосолова. А я о другом думал - о грамотности.
Я ведь к этому парню давно присмотрелся. И видел,
27


как он готовился к рекордам, сколько сложнейших рас­
четов сделал, сколько вычертил графиков вместе со сво­
им учителем - с Григорием Александровичем Седовым.
Но о нем рассказ особый ...
РА.ССКА.3 о ПРИНЦИПИАJIЬНОМ пипотЕ
Он сразу удивил нас. Пришел на поле, принял рапорт
механика о готовности машины, надел парашют, сел в
кабину и начал выруливать на старт.
Ничего не проверял.
Самолет ему достался новый, в высшей степени слож­
ный. В кабине было больше семидесяти приборов, рыча­
гов, тумблеров, кнопок-настоящая лаборатория! Пре­
жде машину готовили механик да моторист, а тут уж
работали и электрики, и прибористы, и управленцы, и
контрольные мастера - человек пятнадцать. Но пилот
.~.;аже вокруг самолета не обошел. Сел и полетел.
Я его спросил после посадки:
-
Григорий Александрович, почему не осмотрели
машину?
-
Надо верить экипажу,- сказал он.
-
Но есть инструкция: вы обязаны делать предпо-
летный осмотр.
Он улыбнулся:
-
А как по-вашему, могу я все осмотреть?
И вполне серьезно добавил:
-
Мне кажется, я имею моральное право верить лю-
дям. Я один и имею право.
-
Почему?
-
-Ошибусь- мне расхлебывать,- сказал он.
Я понял его. Это не бравада была, не молодечество,
а продуманная линия поведения. Семьдесят приборов в
кабине, пятнадцать человек готовят их, что он один мо­
жет проверить? Инструкция, предписывавшая недоверие
к людям, устарела. И он решил верить им.
Ну, разумеется, он изучил машину. Больше того -
он участвовал в самом проектировании ее: Григорий
Александрович - образованнейший инженер, очень куль­
турный человек. Он постоянно следит за технической ли­
тературой, русской и иностранной, да и вообще бездну
читает. Он и по внешности типичнейший интеллигент:
высоколобый, тихоголосый, мягкий. Понятное дело, Се-
28


дов тщательно готовился к каждому вылету, без этого
никто сейчас не сможет вести испытания. Мало того: он
еще на земле разыгрывал возможные варианты вылета,
как шахматист разыгрывает партию; кстати, Седов -
отличный шахматист... Все это надобно помнить, когда
мы говорим о нем, но уж на летном поле Григорий Алек­
сандрович всегда верил людям.
И экипаж ценил это. Никому, верно, не готовили так
самолет, как Седову. Доверие дисциплинирует лучше
всяких взысканий: ни разу они не подвели его. Один я
только помню случай. Он еще при рулежке обнаружил
промах управленцев. Тормозит он левой педалью, а ма­
шина сворачивает направо, правой тормозит, а она на­
лево. Остановился:
-
Вы, братцы, что-то перемудрили.
Так механик обедать в тот день не пошел. Седов уж
сам утешал его:
-
Брось, Алексей Иванович, с кем не бывает! ..
-
Эх! ..
Седов называл его своим ангелом-хранителем. Отно­
шения у них были удивительные: никаких недомолвок,
полная откровенность. Знаете, всегда ведь случается в
работе такое, о чем хотелось бы промолчать. Ну, скажем,
какая-то мелкая ошибка, небрежность. Идет летчик на
аэродром, неточно рассчитал посадку и мазанул или
«козла» дал. У всех бывают такие случаи, но иной гор­
дец, глядишь, и «застыдится», промолчит или слукавит:
холостые, мол, обороты велики. Седов непременно доло­
жит: «Сегодня грубая вышла посадка». И механик с осо­
бым тщанием возьмется проверять стойки шасси. А это
очень важно: не заметь он нынче трещинку - и завтра
подлом, авария. Со своей стороны, и механик всегда че­
стен. Рапортует пилоту о готовности машины; все прове­
рено; все в порядке, но он обязательно добавит: «Был,
Григорий Александрович, хлопок в двигателе. В чем
дело, не разобрался. Вы последите». Это ведь тоже не­
приятно ему признать: «Не разобрался». Но они оба ко­
пались в своих ошибках, а для этого тоже нужно муже­
ство.Да-да, большое мужество ...
Вообще, давайте договоримся: если я рассказывал
вам о разной смелости разных пилотов, это вовсе не зна­
чит, что данные черты - хладнокровие, привычка к ана­
лизу или, скажем, опыт только им свойственны. Так же
как и честность Седова. Я не к тому ее подчеркиваю, что-
29


де остальные летчики бесчестны. Просто на этом при­
мере мне хочется показать вам еще один род человече­
ской смелости - мужество правды.
Простая как будто вещь- верить людям.· Но ведь
он им жизнь вверял. Даже парашютист перед самым
простым прыжком сам для себя укладывает парашют.
А у испытателя посложней задания. И в случае ошибки
экипажа (а она, конечно же, возможна) только ему, од­
ному ему придется в воздухе «расхлебывать». Но Гри­
горий Александрович, сколько я помню его, даже перед
самыми сложными полетами не позволял себе прове­
рять машину, хотя обычно основные агрегаты летчики
все-таки проверяют.
Простая как будто вещь- всегда и всем говорить
правду... Вы знаете, у Седова летная карьера началась
неудачно. Он долго добивался, чтобы ему дали испыты­
вать самолеты, наконец добился и на первой же машине
потерпел аварию. Просто он потерял ориентировку, сел
на дорогу, машина скапотировала, покорежила винт. Са­
мого его стукнуло о приборную доску: все лицо разбил.
Ну, ясное дело, нужна смелость, чтобы после этого снова
идти на испытания, но это само собой. А я о другом гово­
рю. Вызвали Седова к начальству, и он честно сказал:
сам виноват. Самолет отремонтировали и через некото­
рое время опять дали ему. И новая неудача. На сей раз
пришлось ему садиться на луг, он выбрал ровное место
и шасси выпустил, чтоб сохранить машину, а канавки
сверху не приметил ... Обломки самолета оттуда даже не
вывозили, летчик чудом уцелел. И снова вызвали его к
начальству: «В чем дело?»
Вы поймите ситуацию. Он почти уверен был, что вто­
рой ава,рии ему не простят. С другой стороны, соври он,
что мотор отказал, вполне могло бы сойти. Свидетелей­
rо нет: поди проверь, когда там одни обломки ... Седов
снова сказал: «Машина хорошая, а виноват я один. За­
блудился». И его простили. За честность простили. И за
смелость: оба раза он шел на вынужденную посадку с
выпущенным шасси - себя не берег, старался уберечь
машину. Снова его вернули на летное поле, и с той поры
глубочайшая, возведенная в принцип честность осталась
главной чертой Григория Александровича.
Не могу и рассказать, как я уважаю его за это. Гру­
бо говоря, никто ведь тебя не тянет за язык признавать
свои ошибки. Летаешь-то ты один. И в случае аварии
30


чаще всего остаешься единственным свидетелем. Если
смалодушничаешь, умолчишь о своих промахах, никто
не узнает о них. С другой стороны, признание это все­
гда бьет тебя по самолюбию. Тем более что существует
на свете паршивое племя завистников ... Прилетает, ска­
жем, Григорий Александрович с задания, все выполнено,
все довольны. А он сам, по своему почину, начинает ко­
паться, анализировать, двигать логарифмической линей­
кой. И говорит: «Эх, зря я так сделал! Надо бы вот
этак». Вывод его - всем нам наука. Но непременно най­
дутся любители позлословить: «Ага, ошибся Седов. Сам
признал!» У Григория Александровича крупные случа­
лись неприятности на этой почве. А один руководитель
полетов, я тому свидетель, даже отстранил его как-то от
испытаний за «непригодность к испытательной работе».
Вы говорите - смелость ... Вот, к примеру, дают вам
приказ: произвести вылет. А вы видите: низкая облач­
ность, радиомачта стоит- верхушка в тумане. Опасно
лететь, да и ни к чему: завтра можно сделать вылет. Но
откажетесь- инженеры будут недовольны. Или, еще
того хуже, заподозрят вас в трусости. Был у нас один та­
кой наземный смельчак: губы подожмет - дескать, а
я-то думал, испытатели- храбрый народ ... Представьте
себе перед ним того же Левушку: да он на стену полез
бы не задумываясь. Он же храбрец! (Впрочем, мы-то с
вами знаем: у него всегда парашют наготове.) А Григо­
рий Александрович при мне сказал однажды: «Лететь
нельзя. Задание глупое. Неоправданный риск». Утверж­
даю: большая смелость нужна, чтобы так заявить.
Седов, вы знаете, лауреат Государственной премии,
Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испыта­
тель СССР. У него на счету десятки посадок с заглох­
шим двигателем, он попадал в сложнейшие переделки.
Седов сделал у нас огромный рывок вперед: от «звуко­
вого барьера» продвинулся на разных самолетах почти
до двух скоростей звука. Если не ошибаюсь, именно он
был первым человеком, который у в и дел в о з дух.
Да-да, я не оговорился: столь уплотнился от скорости
воздушный поток, что стал видимым - голубыми волна­
ми_ набегал он на крылья самолета. Но когда я думаю
сеичас о Григории Александровиче, то вижу, что в зре­
лом возрасте он больше всего удивлял меня ... отсутст­
вием происшествий. «Летчик без происшествий» - так
мы его звали.
31


Это тоже к вопросу о смелости. Вот вам пример, его
и Седов часто приводил. Вылетели двое на испытания.
У обоих вынужденная посадка. Один попал при этом в
тяжелейшую аварию, самолет разбил вдребезги, но, ри­
скуя собственной жизнью, спас экипаж. В общем, про­
явил, как говорится, чудеса героизма - было это краси­
во, эффектно и, главное, видно. А другой пилот
презрел опасность и работал так хладнокровно, умно,
расчетливо, что, несмотря на отказ двигателя, вернулся
на аэродром. И даже развернулся на посадочную до­
рожку и сел нормально.
Кто проявил тут большую смелость? ..
Сейчас вы поймете, каким образом Григорий Алек­
сандрович ухитрялся всегда уходить от происшествий.
Постараюсь показать вам это, как говорится, на при­
мере. Однажды на высоте двух тысяч метров, когда Се­
дов «обжимал» новую машину по скорости, она вдруг
потеряла управление. Это был реактивный истребитель,
. рассчи танный
на громадную скорость. Понятное дело,
и система управления была на нем новая, сама геомет­
рия рулей стала иной. И вот что-то там разладилось во
всей этой сложной системе. Ручка «вспухла• от дрожи
и забилась в руках, словно злая рыбина, машину броса­
ло из стороны в сторону- совсем как в случае с Мосо­
ловым. Но скорость Григорий Александрович погасил
довольно быстро, секунды через три. И тут же занялся
экспериментами ...
Вы поймите, меньше всего он думал в этот момент
о себе: ах, мол, какой я несчастный, да что же со мной
будет! Он работал. Решал логическую задачу: можно ли
спасти машину? Если бы убедился, что нельзя, он бы
выпрJ>Iгнул. Но сперва надо было испробовать все, что
только возможно. И он там, в небе, начал репетировать
разные варианты посадки. Снижался, будто земля пе­
ред ним, убирал газ, ручку брал на себя. И убедился:
рули действуют, но очень слабо. Как говорят у нас, ру­
лей ему сне хватало». Тогда он новые начал опыты:
испробовал большую скорость. Выяснил, что в этом слу­
чае рули действуют несколько лучше. Принял решение:
садиться. И пошел к земле на скорости, превышающей
все допустимые пределы.
После Григорий Александрович рассказал мне, что
труднее всего ему было до высоты трехсот метров. По­
чему? Дилемма была: прыгать или не прыгать? А после
32


трехсот пришло спокойствие: поздно стало прыгать. Он
точно рассчитал время, в последний момент обеими ру­
ками рванул ручку на себя ... И мы с земли видим: очень
грубая посадка. Машина соткозлила», и еще, и еще.
Знаете, как камень по воде: удар, удар, удар! Наконец
покатила по бетонке. А когда он дал газ, съехала вдруг
на траву. Ничего мы не поняли.
-
Григорий Александрович, что с тобой?
Он вылезает из кабины.
-
Ладно,- говорит.- Пошли хвост смотреть.
И мы ахнули. У него оторвало руль высоты, процен­
тов тридцать осталось. На остаточках и посадил маши­
ну. Долго он на эти клочья смотрел.
-
Дайте, пожалуйста, папироску,- повернулся он
ко мне.
А до этого не курил.
Ну, что вам сказать? Мастерская была посадка, иск­
лючительно смелая, рисковая. И опять сбез происшест­
вий». На аэродроме мало кто и узнал о ней. Мы ведь
ревниво бережем авторитет своей фирмы: хвост быст­
ренько зачехлили, машину в ангар. И слушок даже про­
шел, что-де Седов на посадке скозла» дал.
И еще о смелости. Последнее, так сказать, замеча­
ние. У нас много спорили по поводу новой системы
управления. Я, например, уверен был, что надо ее брако­
вать. И большинство конструкторов склонялось к этому.
Но Григорий Александрович отстоял машину. Пошел на
большой конфликт, в протоколе записал особое мнение".
Что? Говорите, это другое дело? А я знавал, между про­
чим, больших смельчаков, которые перед начальством
были трусоваты. В небе он король, а после, глядишь, на
каком-нибудь обыкновенном собрании так вдруг оро­
беет".
Тут кончается последняя новелла инженера К. По­
тому что подошел к нам механик, и собеседник мой обо­
рвал себя на полуслове, задрал голову к небу: пора
было снижаться опытному самолету. Пятьдесят минут
подходили к концу, и на поле наступила тишина. Кстати,
это тоже интересная черта всех, кто работает на аэро­
дроме. Они могут болтать, курить, острить, но любого
механика спроси, когда до.1жен вернуться его самолет,
ответит. Хотя никто от него этого не требует. И с поля
3
Анатолий АrравовскиА
33


никто не уйдет, пока не примет свою машину. Даже в
мороз не пойдут греться.
Высоко в небе показалась сверкающая точка, и вско­
ре на большой скорости пришел к нам из стратосферы
опытный самолет. Великолепный самолет из семейства
новых советских машин, которые завоевывают сегодня
всё новые рекорды - скорости, грузоподъемности, вы­
соты ... Точная посадка, длинный пробег по бетонной по­
лосе, остановка - всё. Пилот вышел из кабины и доло­
жил инженеру К. о выполнении задания. Происшествий
не было. Был обыкновенный подвиг без всяких проис­
шествий.
И я, глядя на фантастический скафандр пилота,
поймал себя - вы только не смейтесь!
-
на рассужде­
ниях в духе гоголевской Агафьи Тихоновны. Вот, мол,
если бы к опыту одного пилота да прибавить молодой за­
дор другого, да сдобрить бы это хладнокровием, учено­
стью, принципиальной честностью... Инженер К., когда я
рассказал ему об этом, посмеялся.
-
Испытатель,- сказал он,- должен прежде всего
быть мастером своего дела. И очень хорошим чело­
веком. Вы не думайте, что это торжественные слова.
Я практик и к работе отношусь практически. Себялюб­
ца, мелкую душу посылать в такие полеты бессмысленно.
Страх за себя затуманит ему голову, лишит хладнокро­
вия. Тут ему и конец... Настоящая смелость - это всегда
одержимость большой идеей, которая стоит того, чтобы
отдать ей жизнь.


rлАВА BTOPASI
сХочетс• вед1t н эврвбот•n.•.
Подвмr мвwнннств Ведрннцевв.
Думм нnн не думвnl
Аnтвмскне свмоn1Об1t1.
сПок• не ПOM8Hltl88T».
Стоnкновенне.
Закрылась дверь с прорезанным в ней глазком, и мы
остались одни. Теперь я мог толком рассмотреть Коче­
рова. Он сидел через стол от меня на табурете, привин­
ченном к цементному полу. Сидел неподвижно, смяв в
руке кепку. Желтое лицо было бJiагообразно, рыжая бо­
роденка удлиняла его, в круглых глазах таились насто­
роженность и ожидание.
Я не знал, как обратиться к нему. «Слушайте, Коче­
ров!» - я не привык так. с Гражданин»
-
слишком ка­
зенно. «Товарищ» - вроде бы уже нельзя. «Владимир
Иванович ... » - нет, он не вызывал во мне ни уважения,
ни сочувствия. В сущности говоря, этот тихий дядя сде­
лал все для того, чтобы убить пятьсот душ. Подвиг дру­
гого человека отвел беду. И тот, другой, погиб ...
-
Прошу вас подробно рассказать мне о том, что
быловночьс17на18мая.
-
А чего? - с готовнос·rью начал Кочеров.- Я и до
того в ночь работал. Спал, конечно, мало. Недостаточно.
После телевизор смотрел, пссле обедал, после за день­
гами ходил: мы картошку сдали в магазин, излишек.
Ну, получил сорок два рубля. После снова поел, после на
работу.
-
Вы уже были пьяны?
-
Не-е, тверезый. Пьянкой я вообще не занимаюсь.
Я к~к получил деньги, то встретил Стеганцова Сашку,
моеи жены сестрина мужа. Ну и сговорили пол-литра на
двоих. Потому больше ему нельзя: тоже в ночь на рабо­
ту. Да и пили-то днем, в четвертом часу.
-
А на смену в шесть?
-
Ну да. Бригадир мне назначил клин и еще паль-
це, где кукуруза. Я говорю, мол, выполню. Примерно в
nолночь уснул.
35


На ходу?
А чего? Он ехал.
Почему не остановили трак.тор?
-
Хочется ведь и заработать,- сказал Кочеров.­
Тут я, ей-богу, не виноватый.: он меня сам на рельсу вы­
вез. Огородами, ячменем, болотом, а как шибанул по
железу, я и прохватился. Ну, думаю, все!
-
Вы знали, что скоро пассажирский поезд?
-
Я часы смотрел. Ну, думаю, все: убьет меня до
смерти! Он у нас не часто ходит, расписание известное.
А у меня трактор по эту сторону пути, плужок - по ту.
Прямо его дергаю, наискось- никак. Но все ж таки до­
гадался: плуг отцепил, сам переехал назад и за колеса
его. Тем только и сдернул.
-
Вы видели, что рет,сы сдвинуты?
Молчнт.
---
Неужто 1Н' ~iзметиJ1;1? Кож:Я··то разво~:ю'!е11<1 на
:IротяжР11ни три;.:,:13 r11 семи м~:'трон.
-
Смотр~JI ... -·
ннюрит r,:.; наконец.- РастсряJJся я
сильно. Темно, и реJ1ьсы гудs11.
-
Ско.жите, это очень взжный вопрос; была у вас
мысль, хотя бы мысль, что надо остановить поезд?
-
Испуг у меня был. Еще мне в голову ударило:
авось проедет. А чего? Рельса не порвана, погнута толь­
ко. А уж огонь видать, свет от поезда.
-
Там еха.1и сотни людей, женщины, дети ... У вас
ведь солярка под рукой, зажечь ее - минута. Да если б
вы просто руками махали на ПОJ1отне, и то машинист
увиде.r~ бы за полки.11ометра, успел бы затормозить. И вы
не сидели бы сейчас в тюрьме.
Мо.1чит. Голову опустил. Да и что он может ответить?
-
Не думал я попасть в такую несуразницу. Хоть у
36


бригадира спросите, хоть у управляющего". Жил тихо,
нс воровал, не буянил, норму выполнял, мне и квартиру
дали от совхоза, женился, поросенка завел, десяток кур,
паuан родился, Анатолий, огород свой, картошка, теле­
визор купили. Как паровоз упал, все у меня оборвалось.
Куда теперь?
-
Вы видели катастрофу?
-
А чего? Он издаля еще зашипел, после грохот, он
набок, и огонь сразу, пар. Ну, я вижу, оставаться мне
тут нельзя. Могут получиться большие неприятности для
меня. Я, конечно, выключил заднюю фару, чтоб меня не­
заметно было, и уехал.
-
Но ведь там крушение. Сделанного не воротишь,
но людей-то спасать надо. Почему вы в совхозе никому
не сказали?
-
Я посчитал, что меня не найдут.
Он оставил за собой след - гусеничного трактора
ДТ-54, плуга и двух борон. По этому следу в шестом
часу утра за ним пришла милиция. Непостижимая вещь:
Кочеров спал.
***
Мне разрешили проехать несколько перегонов на па­
ровозе. Я беседовал с путейцами. Изучал канцелярскую
папку «Крушение поезда No 542 на 64-м километре пере­
гона Тулиново - Тойда». Потом меня принял Сергей
Иванович Кудинов, помощник машиниста. В сверкающе
белый, чистый мир больницы я пришел прямо из тюрь­
мы. И долго, пока не запретили врачи, говорил с этим
усталым худым человеком и смотрел в его глаза, серые,
чуть удивленные, все еЩе не верящие, что он остался
жив ... Кажется, я могv себе предстаrJ11ть, как это было.
37


Они слишком: поздно заметили беду. Заметил помощ­
ник, потому что поезд шел по кривой и рельсы были
видны только с левой стороны. Что увидишь ночью?
Блестит, убегает вперед нитка пути, она ясная, потому
что обкатаны рельсы, и вдруг померещилась чернота.
Только в свете паровозных фар помощник угадал иск­
ривление - оставалось сорок метров пути, секунды
-
и
крикнул:
-
Коля, держи!
Все теперь зависело от машиниста. Машиниста вто­
рого класса депо Отрожка Юго-Восточной магистрали
Николая Константиновича Ведринцева.
Он был простой, веселый, добрый рабочий человек.
Трудо.Аюбимый, сказал о нем помощник. Он родился в
путевой будке, начал слесарем, был кочегаром, вышел в
машинисты. Все давалось ему. Он женился по любви и
до конца дней любил и жалел свою Прасковью Тимо­
феевну, и дети у них были желанные, и по работе ему
вышел орден и медаль за доблестный труд, и на здо­
ровье он не жаловался: никто не упомнит на Графской,
чтобы гулял по больничному. Ему оставалось до пенсии
пять пет. Его уважали друзья, а врагов у него не было
вовсе.
-
Однако не кичился,- сказал мне Сергей Ивано­
вич.- Совсем был незаносчивый, хотя машинист второго
класса.
Последние шесть лет они работали вместе, на одной
дороге, на одном и том же паровозе. Все тут было при­
вычно для них. Работали молча, потому что в пути не по­
ложено говорить. сЗеленый!» - заметит сигнал ~помощ­
ник, и машинист обязательно подтвердит: сЗепеный», и
снова они молчат. Таков порядок, а для них привычка,
въевшаяся за долгие годы. Так же, как спать перед ноч­
ным рейсом.
Все тут было памятно машинисту, всей мерой опыта
своего и таланта он знал, где надо отвести регулятор
на всю дугу, а где можно прибрать, и какой путь маши­
на пробежит силой своей тяжелой инерции, и где, пред­
ощущая новый подъем, надо снова дать пар, а где при­
тормозить и насколько, чтобы после не разгонять, но
чтобы и не занесло... А от этого всего - экономия, и точ­
ный график, и уважение деповских, и премии к каждой
получке, и давнишние портреты на Доске почета, к кота-.
рым можно подойти и сказать: сА не запылились пи мы
38


с тобой, Сергей Иваныч? МОJiодых 6ы кого на наше ме­
сто!»
Так летели они в ту ночь, отрезанные от мира своей
скоростью и причастные ко всей жизни страны, и было
все знакомо, покойно, и все они предвидели, помнили, но
нельзя уберечься от тупости и равнодушия.
-
Коля, держи!
Это команда крайняя. Машинист мгновенно отвел ре­
гулятор на себя. Для этого он должен был привстать.
Садясь, перевел кран на экстренное торможение. Пере­
вел левой рукой, а правой уже крутил реверс, чтобы дать
контрпар ... И это было последнее, что увидел помощник:
яростное лицо друга и спокойные руки, делавшие при­
вычную работу. Потом мелькнул перед глазами разво­
роченный путь, помощник крикнул, а может, только по­
думал: «Коля, все!» - и его выбросило на землю, и он
остался жить.
А машинист успел - хочется так думать,- успел
обостренным своим чутьем угадать, что тормозная вол­
на уже прошила состав, понял, что вагоны с людьми не
пойдут под откос, и в тот же миг паровоз рухнул набок
и машиниста убило, сварило паром.
Аварийная комиссия установила: он сделал все, что
было в его силах. Все мыслимое и возможное. Сошел с
рельсов следующий за паровозом вагон - ледник, в нем
не было людей. Наклонился багажный, в нем было двое
рабочих. Остальные вагоны остались на рельсах, многие
пассажиры даже не проснулись, лишь наутро они узна­
ли о катастрофе. Весь удар принял на себя один человек.
Тормозной кран был отбит, его положение пришлось
определять по оси. Красную ручку нашли в мертвой
руке машиниста, он все еще сжимал ее.
В тот же день следователь передал секретарю парт­
организации депо Отрожка паром сваренный, покрытый
черной копотью партийный билет Ведринцева Николая
I<онстантиновича.
И мы не можем поставить здесь точку...
***
двое жили в одном районе и, должно быть, ни разу
не встретились в жизни. Только однажды пересеклись их
пути, и одного повели после этого в тюрьму, а другого
nох~ронили в красном гробу, и все паровозы на Граф­
скои проводили его гудками.
39


Можно увидеть в их столкновении случайность, тра­
гическое стечение обстоятельств. Мы с вами попробуем
докопаться до закономерностей. Думаю, это будет по­
лезней.
Понятно, тут не было заранее обдуманного преступ­
ления. Тракторист именно не подумал, и это, быть мо­
жет, страшнее всего. То есть он думал о чем-то, когда
пил перед сменой, когда пьяный садился за штурвал, но
потом ночью, на рельсах, один на один с самим собой, он
уже не размышлял. Тупость тут была, растерянность,
страх, и сработал древний, как мир, звериный инстинкт
самосохранения.
Вы не думайте, что он прост, Кочеров,- он совсем не
прост. Когда его арестовали, он пробовал хитрить, ска­
зал поначалу, что-де скричал поезду», шапкой махал и
что будь жив машинист, то подтвердил бы, конечно. По­
том следователь сообщил ему, что помощник машини­
ста жив, его cnaCJiи, и он показал в больнице, что на
полотне никого не было. Тогда Кочеров эту свою версию
СНЯЛ.
Я долго еще беседовал с ним, стараясь понять, отку­
да в этом молодом человеке (ему 26 лет) такое ужасаю­
щее равнодушие. Он пишет в анкетах, что образование
его пять классов, но это неправда, учиться ему было
лень, пятый класс он не· кончил: сДва года просидел в
нем, а раз не дается- чего зря? .. » Какие интересы у
него? Он хмурится: чай, тут не город, много не «нака­
лымишь». Я по-другому ставлю вопрос: какие у него
занятия, кроме работы? Да так, все больше по дому, по
хозяйству. Раньше, конечно, был в комсомоле, но вышел.
Почему? Членские взносы долго не платил, и жена не
велит. Почему? А не ходи на собрания один. Ну, клуб
еще есть, раньше по субботам и вторникам бегали в
кино. Чего перестали? А телевизор свой, зачем зря день­
ги бросать. Какие нравились фильмы? Он не помнит.
Больше, где приключения. Книги? Отчего же, брал. Что
прочел за год? Не может сказать. Ну за два года, за
пять? сТри мушкетера» он прочел. Ничего, понравилось.
-
Вообще,- сказал Кочеров,- культурно-массовой
работы в нашем совхозе не велось, плохо обстоит с этим
вопросом.
Думая об этом человеке, я теряюсь: общественные ин­
стинкты в нем совершенно не развиты. В этом смысле
Кочеров стоит где-то на caмoii низкой ступени развития ...
40


вы смотрите, он ведь и ловкость проявил в ту ночь, и
смекалку, и работал, как дьявол, когда стаскивал плуг
с полотна,- он спасал свою шкуру. А ради спасения дру­
гих людей, пяти сотен душ, не сделал и безделицы -
рукой не взмахнул. Ему это просто-напросто не пришло
в голову. Дилеммы не было, он не выбирал.
Машинист Ведринцев тоже не выбирал - не будем
сочинять того, чего не было в действительности. У него
времени не оставалось на выбор. Помощник машиниста
сказал мне в больнице, когда я собрался уже уходить:
-
Лежу три недели и все думаю, думаю". Нет, вы­
скочить он бы не управился. Все равно бы не управился.
-
А если б сразу прыгал? Не думая о пассажирах?
На меня смотрели удивленные серые глаза: такой
возможности он вовсе не принимал в расчет. Само со­
бой разумелось, что машинист все должен сделать для
спасения людей, а уж потом он мог подумать о себе, да
вот не управился.
Тут не было подвига, к которому готовят себя загодя,
зная, на что идут, как это бывает у летчиков-испытателей
или врачей, прививающих себе чуму. Тут было честное до
конца, до последней черты исполнение служебного долга.
Человек сделал то, что он должен был сделать, несмотря
ни на что,- это и есть классическая формула героизма.
Он принял свое решение без колебаний, потому что был
подготовлен к нему всей своей жизнью. А смертью своей
он придал силу непререкаемой верности всему, во что ве­
рил, чему служил.
Поклонимся мысленно его тихой могиле, отправимся
ВСJ1ед за тем в поселок, где он прожил свою честную
жизнь, пройдем по улице имени Николая Ведринцева,
остановимся у дома, где живет семья машиниста, и по­
радуемся тому, что на паровозе ЭШ-4482, когда его вос­
становят, помощником, а затем и механиком снова пой­
дет Николай Ведринцев - сын.
Однако точку мы и здесь не вправе поставить.
***
Есть логика жизни, которая рано или поздно приво-
дит людей «для себя:. к столкновению с обществом. Да­
леко не всегда это бывает столкновение в самом прямом
смысле слова, чаще они никого вроде бы и не задевают,
но так уж устроен мир, что две морали на одной улице
Ужиться не могут.
41


Мы учтем это. Мы будем и дальше изучать столкнове­
ния. Между порядком и бестолочью. Между разгильдя­
ями и своего дела мастерами. Между честностью и фор­
мализмом. Мы будем изучать столкновения самого раз­
ного толка - в области общественной жизни, в области
экономики, в области морали.
Горюет теперь Кочеров, думает, что случайно вышло
крушение в его жизни: сжил тихо, не воровал, не буянил».
А Юрка Мартынов, с которым я познакомился на Алтае,
в городе Павловске,- матерый хулиган, родную мать
чуть не убил бутылкой, еле спасли ее дружинники. По­
встречай такого Кочеров, и говорить бы с ним не стал,
отошел бы в сторонку. А вышеупомянутый Юрка с пре­
зрением глянул бы на своих респектабельных земляков
супругов Мишиных: ну ладно, он пьет, рукам волю дает,
срок имел, но уж не мещанин, не выжига - этого не ска­
жешь о нем ... Почему же так они все схожи между собой?
Я расскажу сейчас поучительную историю, своего
рода притчу о суде над супругами Мишиными. К сожа­
л~нию, мне с ними встретиться не удалось: Константин
Павлович был в отпуске, Марья Фроловна- в тюрьме.
Но люди они заметные, дело их взбудоражило Павловск,
мне многие рассказывали о нем.
Первое действующее лицо драмы - папаша Миши­
ной. Надо бы назвать его по фамилии, но я не помню ее.
Никто в городке не помнит. Человек умудрился прожить
целую жизнь, нигде не работая. А кто не работает, у
того и имени нет: к чему оно? Так и говорят о старике:
«Папаша Мишиной». Между прочим, деятельный был
папаша.
-
Вот он помидор вырастит,- сказал один из оче­
видцев,- так ведь не съест. Пока ранний, пока дорог -
все на базар. Когда уж брать перестанут да начнет под­
гнивать, тут только попробует, что за помидор такой.
Торговал папаша «серкой» - алтайской жвачкой, тор­
говал семечками - «рупь за стакан». Жил, впрочем, тихо
и никогда никого не задевал. А достигнув шестидесяти
лет, затребовал пенсии у государства. Тут-то и обнару­
жили в райсобесе, что папаша Мишиной принес подлож­
ную справку о стаже.
Выросла в этом доме дочка, стала бухгалтером рай­
онного отдеда культуры и замуж вышла. Зять был из
простых, зятя в дом приняли. Мужчина из себя видный,
работал тогда в милиции участковым. До этого служил
42


в армии, еще прежде рос в доме своего отца, колхозника.
(После, когда дожил старик до восьмидесяти лет, приш­
лось ему по суду просить у сына алименты.) Обзаведясь
семьей, Мишин из милиции ушел и поступил в лесхоз.
Был инспектором по лесоохране, завхозом, а одно время
даже и. о. директора.
Тут я передам слово очевидцу - старшему инспектору
райфо Георгию Митрофановичу Иконникову:
-
Да-а ... -
начал он со вздохом,- есть еще у нас
собственники, ползут на этом полозу. То есть до того
пристрастились к наживе! Тех же супругов Мишиных
взять - ну чего им не хватало? Экономически жили креп­
ко. Прямо можно отметить: в Павловске лучше всех
жили. Дом построили под железной крышей, ну там при­
обретения всякие -увлекались этим вопросом... Хотя с
точки зрения закона все было аккуратно. У него спраши­
вали: откуда взял деньги на дом? Он прямо отвечал: се­
мечки. Поверите, аж в Томске торговали. Тут уж каж­
дому ясно: воровать ему незачем.
Да ... Как-то мы получили в райфо сигнал,- .nродол­
жал инспектор.-Марья Фроловна Мишина дважды вы­
платила деньги по одному и тому же бюллетеню. Я по­
шел в Дом культуры, сижу в библиотеке, чтобы она меня
не видела, а сам гляжу в окошко. И этого киномеханика
перехватил. «Когда,- спрашиваю,- получал по больнич­
ному листу?:. - с:В октябре».- «А в январе не полу­
чал?:. - «Нет:..- с:Пиши объяснение». Вы понимаете, она
взяла старый бюллетень, выписала новый расходный ор­
дер, сама за парня расписалась, а деньги присвоила.
Сделали мы ей полную ревизию. Будто и по мелочам бра­
ла, а подвели годовой итог: 542 рубля 87 копеек новыми
деньгами. Отдали Марью Фроловну под суд.
Логический конец, не так ли? То есть, с другой сто­
роны, какая, к черту, логика: нелепо все до безумия.
Солидные люди, дом у них полная чаша, уют, достаток
(как выразилась та же секретарша: «Ковры не только что
на.стенах, на пол клали!»), и вдруг, поверить трудно, глу­
пеишая кража! А вдумайтесь: тут есть своя железная ло­
гика. Не в этот раз, так в другой, не по этому поводу, так
по другому, а должны были Мишины сесть на скамью
подсудимых.
В своем последнем слове она говорила так:
-
Граждане судьи, не подумала я своей головой. Ну
что мне не жилось? На что мне эти копейки? Дурость
43


моя. Граждане судьи, деньги мы все вернули. Не лишайте
свободной жизни. Пропастилов согласен взять меня тех­
ничкой в Дом культуры. Буду исправляться на глазах
у людей. Полы буду мыть, сама, лично- пусть все видят.
Ей дали два года.
Я обещал рассказать о суде над супругами Мишины­
ми. Надеюсь, вы понимаете, что тут не было оговорки.
Люди «для себя», самолюбы - так называют их
в здешних местах. Из всех завоеваний мировой науки
они обходятся двумя правилами арифметики - сложе­
нием и «приумножением». Вычитать не любят, делиться
не приучены. И последнее: человек человеку, по их убеж­
дению, все-таки волк.
При мне городской прокурор Павловска вел беседу
с «дикарями». Они явились к нему всей артелью во главе
с Юрием Мартыновым. Здоровенные парни, по специаль­
ности все механики, трактористы,- и не желают рабо­
тать. «Ишачить», как они говорят. Дикая бригада, ша­
башники. Этих по молодости лет не назовешь волками,
но уже зубасты. Все успе.r~и побывать в тюрьме, у гла­
варя их - три судимости.
Он привычно сидит перед прокурором, сложил тяже­
лые руки на коленях. У него сильная шея, кудрявая голо­
ва, курносый нос и несколько неожиданные на таком
лице очки с толстыми стеклами. Вид угрюмый. Впрочем,
Тургенев еще заметил, что «у нас на Руси угрюмого от
заспанного не отличишь».
-
Пьете, Мартынов! Никак не хотите исправиться.
-
Кто? Я? С того раза завязал. И мать в милиции
меня простила. Забыл, когда и пил-то.
-
Вчера пили, Мартынов. Вы, Панькин, Ковальченко.
-
Какая ж это пьянка? Три пол-литра на четверых.
Мы ведь Володьку еще позвали Рыжова.
-
Ну вот, Рыжова втянули. Зачем? Человек срок от­
был, женился, работает.
-
Так мы пьяные не были. В садике запрокинули и
пошли.
-
Слушайте, Мартынов, с Указом о тунеядцах вы
знакомы? Даю вам дружеский совет: меняйте свое по­
ведение.
-
А что я? Никому слова не сказал, никого не задел.
Первый раз вообще меня судили по малолетству. А тре­
тий - ни за что. Мне ж в морду сунули, меня же и поса­
дили. Если он дружинник, так доведи до места."
44


_
А вы поступайте в дружину. Сами будете порядок
наводить. Я: и рекоме.ндацию дам.
Мартынов ухмыляется.
·
_
С женой не живете? - берет прокурор новую тему.
-
Прошлый год предлагал сходиться. Не пошла ...
Она в Чернопятове. Говорили, детей учит.
-
Хорошая женщина. Помню, как сказала: «Жизни
не пожалею, сделаю из Юрки человека». Не вышло, зна­
чит, человека. Из дому пришлось бежать с ребенком.
Мартынов думает.
-
Может, к зиме... Она не захочет, другую возьму.
К зиме женюсь. Пока не поманыват.
Теперь задумался прокурор.
-
Ну что мне с тобой делать? - переходит он вдруг
на «ты:..- Просто жаль мне тебя, что снова придется
сажать. Слушай, у нас тут полно бездельников, а хлеб
убирать - нету людей. Ты можешь это понять? Вчера
в наш павловский колхоз прислали на уборку девяносто
человек-рабочие из Барнаула. Справедливо это? Пря­
мо скажу: кто работает - тех легко организовать, а вот
какой к тебе применить метод? Ну, не хочешь в колхоз,
иди в промкомбинат, в СМУ, оформляйся на работу, как
все люди. Подумай.
К зиме, пожалуй... Пока не поманыват.
***
Самолюбы мешают людям. И расплачиваться за них
приходится людям, прекрасным людям, как это было на
Юго-Восточной магистрали.
Я продолжал расследование.
Оказалось, тракторист Кочеров и раньше пьянствовал.
Был уже случай в совхозе, когда он пьяный взялся за
штурвал, и это открылось, но, вообразите, сошло ему с
рук. В тот раз попало его собутыльнику, который спьяна
пробил на своем тракторе бак. А Кочеров не пробил, и
его всего лишь пожурили. Вот он и продолжал «веселить­
ся», и мы знаем, чем кончилось это.
Оказалось, минувшей зимой здесь был еще один по­
хожий случай на железной дороге. Рабочий того же сов­
~оза «Тойда» застрял на рельсах с тяжелыми санями.
хема действия была примерно та же: разума - мало,
водки - много, заботы о ближних
-
ни на грош. Пьян·
чуга бросил сани и сбежал. Путейцы вызвали тогда ди­
ректора совхоза на свою оперативку. А при мне, уже
45


после гибели машиниста, они разбирали новое дело:
трактор панинского колхоза «Дружба» застрял на пе­
реезде перед самым носом у пассажирского поезда. На
сей: раз обошлось без водки, но и этот тракторист началь­
ной: школы не осилил, подготовлен был кое-как, вот и
растерялся. Счастье еще, что оба случая были днем, ма­
шинисты вовремя заметили беду, успели затормозить.
Не многовато ли, однако, «злоумышленников»? В Ми­
нистерстве путей: сообщения СССР я узнал, что они ору­
дуют и на других магистралях, в других районах страны.
Напиваются, лезут с тракторами, плугами, сеялками на
полотно, а то (был и такой: случай) катаются по шпалам
на бульдозере. Право, чеховский Денис Григорьев, хоть
и косматый: был мужик, выглядит рядом с ними тихим
мудрецом: он все же действовал с понятием, не подряд
свинчивал гайки, иные и оставлял. Эти опаснее: они во­
оружены машинами в пятьдесят и более лошадиных сил.
Приходилось делать серьезные выводы, ставить воп­
рос о воспитании людей: 1• Писал я и о строгости, без
которой воспитание тоже невозможно. Напился в рабо­
чее время - взыскать, сел пьяный за руль - оштрафо­
вать, снова напился - отобрать трактор. Отбирают же
права у пьяных шоферов. Удар по карману для самолю­
бов всего убедительней:.
И еще я писал вот о чем: как ни воспитывай граждан,
как ни ратоборствуй: с зеленым змием, все равно далеко
не каждому можно доверить машину. Нужен отбор. Тут
1 У меня есть основание думать, что некоторую «воспитательную
работу» проделала сама статья о катастрофе, которую я опублико­
вал в газете. Вот что сообщил редакции главный ревизор по безо­
пасности движения Минt;стерства путей сообщения СССР:
«Статья «Столкновение» была обс)'ждена во многих коллекти­
вах станций, депо, дистанций пути и других предприятий. Со ста­
тьей ознакомлены также колхозники и работники совхозов, располо­
женных вблизи железных дорог. На Ташкентской ж. д. для этой
цели в территориальные организации выезжало 450 работников до­
роги, которые провели собрания на 1050 предприятиях. На Прибал­
тийской ж. д. 374 работника провели собрания в 1350 организациях,
присутствовало около 20 ООО человек. На Казахской ж. д. статья об­
суждена в 2000 организациях и т. д. По просьбе работников желез­
ных дорог статья «Столкновение» перепечатывалась в ряде област­
ных и районных газет. На Куйбышевской ж. д. она была размно­
жена и разослана в колхозы, совхозы и автобазы. На Белгород­
ском отделении Южной ж. д. статья отпечатана типографией на от­
дельных листах и разослана предприятиям. Во многих местах озна­
комление со статьей «Столкновение» проводилось через местные ра­
диопередачи ... »
46


я не предлагал ничего нового. Давным-давно известен
отбор по зрению, слуху, физической силе. Есть отбор по
образованию. Позднее стали проверять быстроту реак­
ции, психическую устойчивость, волевую закалку. Имен­
но поэтому трудно даже представить себе пьяного маши­
ниста в кабине паровоза, уснувшего за штурвалом лет­
чика или дебошира на подводной лодке. Это попросту
невозможно, так же как невозможно, чтобы любой из них
жил без книг, без газет, без кино, без живого интереса
ко всему, чем живет страна ... Так вот, нынешний мощ­
ный трактор тоже предъявляет к человеку свои требова­
ния. Не особо еще жесткие, не «космические», но вполне
определенные - и по уровню знаний, и по нравственным
качествам .
... На
64-м километре перегона Тулиново - Тойда про­
изошло яростное столкновение двух укладов, двух жиз­
ненных позиций, если хотите, двух идеологий.
Это очень серьезно. Куда серьезнее, чем может пока­
заться на первый взгляд.


ГЛАВА ТРЕТЫI
Обисненне в n~обвн.
«Домой! В Певек!»
Тайный эамысеn.
Так растут насто•щне мужчины.
Эоnото.
Эта глава - о любви.
Вспомните любого человека, который мастерством,
умением прославил свое имя в нашей стране. Знамени­
тых шахтеров, актеров, доярок, учителей, трактористов,
космонавтов, ткачих. Что отличает их? Трудолюбие, ска­
жете вы, упорство в достижении поставленной цели и, на­
верное, талант и смелость, сноровка, сила - черты эти
можно вспоминать бесконечно. Но, полагаю, есть и общее
качество, без которого никто из них не стал бы мастером:
все они преданы делу, любят свое дело, и любовь эту
не заменишь ничем.
Вчера я проводил Чемодановых. Сейчас они летят над
огромной снежной страной. Или, если добрались до Чу­
котки, ползут на вездеходе по белой целине. Может быть,
там совсем тепло, каких-нибудь двадцать градусов ниже
нуля, и дует ветер «южаю>, и немощные фары упираются
в снежную мглу. А может, подморозило, и стоит вокруг
хрупкая тишина. Николай Ильич попросил водителя ос­
тановить машину, будит дочку: «Пошли, Оля, смотреть
сияние». Стоят сейчас на снегу, дышат со звоном, лица
поднЯли к небу, а там бегут, переливаются зелено-белые,
синие, красные сполохи. И Таисия Андреевна вышла из
машины, тоже любуется, а сама думает, конечно, о Во­
лоде и Коле: оба остались учиться «на материке». Три
года не увидит она сыновей.
Хочу рассказать вам об этой семье. О людях, простой
подвиг которых заключается в том, что они двадцать пять
лет прожили на самом краю нашей земли. Для моего рас­
сказа нет нужды докапываться до причин, которые за­
ставили их избрать эту жизнь. Достаточно сказать, что
они ее избрали. И при мне тринадцатилетняя Ольга го- .
варила отцу: «Хочу домой! Скоро мы поедем домой?»
48


За шесть месяцев ей поднадоело в Москве, «в гостях»
(раз в три года Чемодановы получают полугодовой от­
пуск), а «дом» девочки - маленький бревенчатый Певек,
который расположен на самом что ни на есть краю света.
Впрочем, все относительно. Для жителей столиц
Красноярск - «далеко». Для красноярца Магадан
-
«край земли». А ведь и в Магадане, большом областном
центре, хватает людей, которые не желают ехать на «пе­
риферию» - в тот же Певек. Есть и у Певека своя пери·
ферия - золотые прииски, стойбища чукчей, геологиче­
ские партии ... Несколько лет назад шел Николай Ильич
по тундре, по самому доподлинному краю Белого Безмол­
вия. С ним был Володя, старший сын, которого он брал
изредка в такие походы: пусть привыкает. И они пере­
несли все, что положено переносить людям в джек-лондо­
новских местах. Были морозы и снега по пояс, горные
перевалы, ночевки у костра, тяжеленные рюкзаки,
ружья через плечо. «Ну, Вовка, не раздумал идти в гео­
логи?» - спрашивал старший Чемоданов. с:Не-е,- от­
вечал младший.- Интересно». В последний день они
шли часов пятнадцать, к ночи ввалились в палатку гео­
логов - то был для них мировой центр культуры. Теп­
ло, светло, люди вокруг, и горячий чай, и приемник: Мо­
сква передает концерт.
«Такой музыки,- говорили после Чемодановы,- ни­
где нетl»
Но мы отвлеклись, а я вовсе не намерен тратить время
на описание снежных пустынь и собачьих упряжек -
много писано о них, что тут добавишь? Романтика геоло­
гических поисков и находок также будет опущена. И даже
открытие чукотского золота, к которому причастны Че­
модановы. Хотя нет, о золоте нам все же придется гово­
рить. Но более всего меня занимает сейчас история
семьи, планы семьи, быт семьи, весь уклад жизни.·
Признаюсь, есть у меня еще один тайный замысел.
Лучше сразу сказать о нем. Хочется, чтобы в итоге чита­
тели, хоть некоторые, хоть на какое-то время, захотели
для себя такого же трудного счастья ... В зависти всегда
таится сравнение. В общем-то не завидуют знаменитым
деятелям и великим героям, завидуют Марье Петровне,
соседке по квартире, или сослуживцу Петру Иванычу.
ТЧак вот, в нашем случае сравнение вполне возможно:
емодановы - люди обыкновенные. Каждый, кто по­
желает, может повторить их путь. Во всяком случае,
4
Анато11нй Аrрановский
49


каждый, кто любит дело и не понаслышке знает, что
такое долг.
Мы еще вернемся к этому, а пока я повторю форму­
лу, слышанную от Чемодановых.
«Человек без чувства долга - что прииск без золота».
***
Николай Ильич - очень большой, широкий в плечах,
сильный. Хорош он должен быть в дохе, торбасах и про­
чих северных доспехах. Только вот начал полнеть. Он
уже не молод, хотя далеко еще не стар. В разговоре его,
жестах живет то невозмутимое добродушие, какое свой­
ственно людям, по-настоящему уверенным в себе, знаю­
щим свой вес в обществе. Любит Николай Ильич свою
семью, любит хорошо поесть и с друзьями посидеть за
праздничным столом, любит труд до седьмого пота и ус­
талость до ломоты в костях,- словом, он, что называется,
умеет жить.
-
Чукотка требует характера,- поучает меня Чемо­
данов.- Снег держится до июня, 1 Мая часто встречаем
в пургу, а в сентябре уже опять снежный покров. До трех
метров! И еще ветры. Даже меня, при моих габаритах,
валят с ног. И второе, что привлекает геолога: Чукотка
очень еще слабо изучена.
Обратите внимание на эти слова: «И второе, что при­
влекает."» - в них нет рисовки. Он и впрямь считает, что
суровость края должна привлекать людей. У него это
разумеется само собой. Хотя к романтике севера Чемо­
данов относится особо.
-
Я, видите ли, против риска, самопожертвований и
всего такого прочего. Читаешь иной раз о геологах или
50


в кино смотришь- ну просто зло берет. Вот уж у них
продукты вышли, а они идут вперед и вперед. Сезон на
исходе, буран, пожар, смерч - все равно вперед и только
вперед. А зачем? Видишь: зря они гибнут. За таким безу­
держным героизмом почти всегда стоит глупость- их
собственная или тех, кто их послал. А север, он умных
любит! .. Главное, бесцельно это. Век случайных находок
кончился. Процесс изысканий - есть планомерный пере­
ход от мелких масштабов поиска к более крупным. И если
ты приходишь к выводу, что здесь стоит вести разведку.­
это уже открытие. А там изволь вернуться на базу, сумей
обосновать продолжение работ, в план включи, выбей ас­
сигнования.
Скучновато? .. В 1941 году на Колыме Чемоданов боль­
ше месяца пробивался со своей партией сквозь бураны
и метели. Сезон кончился, проводников-тунгусов с о.ае­
нями пришлось отпус1йп" потому что впереди не было
для оленей корма, оборудование, па.'lатки, продукты та­
щили на себе и все равно шли «вперед и только вперед».
И разведали новое месторождение олова, и год спустя
на нем работал рудник (тогда, в войну, олово стало стра­
тегическим металлом). Оно позарез нужно было стране.
Значит, и рискованный поход был нужен. Понимаете?
Ну.жен! .. Когда нужно было, когда заблудился в снеж­
нои пустыне человек, Чемоданов сам возглавил спаса­
тельную партию. Шли на лыжах, цепью, все время сле­
дили друг за другом, потому что это опасно - идти по
тундре в 55-градусный мороз. В лунном неверном свете
каждая кочка казалась человеком. Потом заметили на
снегу след лежавшего тела: тут он, видимо, отдыхал.
Метров через триста нашли незажженную папиросу и не­
сколько обгоревших сп11чск: руки уже не слушались его.
51


Нашли пустую бутылку: спирт на какое-то время согрел
его, а дальше - быстрый упадок сил. На бугре валялись
лыжи, последние метры он полз ... Чемоданов до сих пор
помнит оскал белого, инеем запорошенного лица.
Да, любителям романтики могут не понравиться су­
ховатые слова об «ассигнованиях» и «обоснованиях». Мне
и самому не очень они по душе. Но что поделаешь, люди
самых опасных, самых героических профессий обычно
говорят о своем труде именно так, как говорил полярный
геолог. С другой стороны, замечено, что охотнее всего
превозносят романтику лишений и риска как раз те то­
варищи, которые сами, так сказать, лично ничего не ли­
шены и жизнью своей, в общем, не рискуют. Такова
странная диалектика жизни.
Теперь о деле, которым занят Чемоданов. Я покажу
вам сейчас один документ, он не публиковался прежде.
А в сущности, с него и берет свое начало чукотское зо­
лото.
«Главному геологу с:Дальстроя:.
тов. ЕРОФЕЕВУ Б. Н.
Рапорт
На основании анализа материалов, полученных геологической
партией:, руководимой Б. А. Китаевым, полагаю, что в Чаунском
районе могут быть обнаружены промышленные россыпи золота. Об
этом свидетельствует сходство указанного района с Колымским зо­
лотоносным рай:оном, сходный: характер кварцевых жил. Учитывая,
что в связи с мелким масштабом работ опробование было редким,
результаты следует считать хорошими Необходимо поставить в Ча­
унском районе специальные работы H!J "п ·;()то.
14.IX .1949 r.:.
За!4сrтитель r лавногu геолога
Чукотскоrа rе()лоrичсскоrо управления
Н. Чемоданов
На рапорте в верхнем левом углу- резолюция:
«Учесть при составлении плана на 1950 год. Б. Ерофеев».
И все.
В конце пятидесятого два фельдъегеря получили от
Чемоданова серый мешочек, запечатанный сургучом. Они
повезли его из Певека в Магадан. У них были пистолеты,
но пистолеты им не понадобились. И они благополучно
еда.пи серый мешочек туда, куда его надлежало сдать.
Так первый килограмм чукотского золота вошел в золо­
той запас державы.
Разумеется, и это было только начало. Прибыли гео­
физики, прилетели аэрофотосъемщики, появились само-
52


леты, вездеходы, вертолеты. Чтобы окончательно стал
ясен масштаб того, что происходило на Чукотке, скажу,
что на этом небольшом пятачке собра.1ось больше геоло­
гов, чем их было до революции во всей. России. И глав­
ным подвигом этих j!Юдей были не случайные открытия
(отдельные находки золота случались на Чукотке еще
в тридцатых годах), а методическое упорство, глубина
научных обобщений, принципиальность в борьбе за свои
взгляды. С истинным удовольствием замечу, кстати, что
Чемоданов получил звание лауреата за свою «золотую»
работу, а затем защитил кандидатскую диссертацию.
И все же странным образом волновали эти поиски.
Может быть, потому, что капризно золото, его трудно
искать, особенно в россыпях. Может, потому, что красив
этот желтый металл, особенно в самородках. А может,
сами тысячелетние легенды о золоте, как выразился Че­
моданов, «все-таки, понимаете, давят на психологию».
Так что люди волнуются, и азарт приходит особый, и ког­
да .отойдет пустая порода, а в лотке блеснет вдруг кру­
пица металла, блеск его отражается в глазах людей.
«Золотая лихорадка» захватила младшего сынишку
Чемодановых Колю. И он, желая помочь отцу, взялся
таскать ему все блестящие камешки, какие находил в
округе. с:Пап, золото?» Не знал еще по малолетству, что
не все то золото, что блестит. Чемоданов-старший бла­
годарил сына: «Интересный камень. Весьма. Надо его
обязательно изучить». И аккуратно складывал осколки
кварца на своем столе. Выкидывал их незаметно.
Во всем остальном, во всем прочем юные Чемодановы
росли, как растут все дети на свете. Оля играла в куклы,
а подросла - стала учиться игре на рояле. Мальчишки
увлекались коньками, лыжами. На лыжах скатывались
с сопок, да норовили в ущелье, чтобы пролететь за кило­
метр, а коньки брали в самую ветреную погоду: шубенки
разведут и мчат, как под парусом. Потом целую зиму
Коля ходил на секцию бокса: «Ну, я Вовку уложу!» По­
том новые пошли увлечения: у младшего- рыбная лов­
ля, У старшего - охота. Возьмет отцово ружье
-
и про­
пал в тундре на двое суток.
-
А вам не страшно было, Таисия Андреевна?
-
Конечно, страшно. Еще бы не страшно. Так ведь
парни!
н После восьмого класса, в ту пору, когда его сверст­
ики на «большой земле» выбирали между дачей и пио-
53


нерлагерем, К.оля прибежал домой: «Мама, научи блины
заводить . .Я в поле пойду».
Вертолет забросил геологическую партию в верховья
реки Баранихи, по-чукотски- Раучуа. Там выгрузили
резиновые лодки, палатку, спальные мешки, сухари, кон­
сервы, фотоаппарат, полевые книги, карты, топоры,
ружья. И остались в тундре трое мужчин: геолог, рабо­
чий и коллектор. К.оллектор - К.оля Чемоданов. Геолог
был спокойный, веселый. И все на свете знал. Рабочий
был добряк, но уж больно мечтал о выпивке: «Если мне
сейчас рюмку водки, я все сделаю». Это был пустой раз­
говор, водки у них все равно н~ было. Вставали до зари,
к концу дня К.олин рюкзак тяжелел, он едва нщ·и дотя­
гивал до новой стоянки. Думал: «К. черту! Чего меня сюда
занесло?» А утром находил в глинистом разрезе шишку
лиственницы, и геолог объяснял, что ей, этой шишке, два­
дцать тысяч лет. На острове Айон нашли мамонта. К.оля
сам и наткнулся на него, сам делал все снимки. Шерсть
у мамонта, как пакля. А один раз тонули, когда у поро­
гов перевернуло лодку. К.оля тогда не удержался от сме­
ха: геолог сперва очки поправил, потом уж вынырнул.
В тот день жарили хариусов, которых наловил К.оля.
Дома он заявил басом: «Все. Буду геологом».
Из таких мальчишек вырастают настоящие мужчины.
***
Тут можно бы и закончить рассказ. Но мне жаль рас­
ставаться с Чемодановыми. Хочу понять истоки их под­
вига. Ну, грубо говоря, почему вот уже четверть века
люди живут на краю света, и снова вернулись туда, и не
собираются менять свою жизнь?
Нам придется говорить о чувстве долга, а вслед за
тем обязательно - о любви.
Чемодановы - люди долга. Используя их же фор­
мулу, эта семья - прииск, богатый золотом. Вне созна­
ния выполненного долга им может быть тепло, уютно,
сытно, весело- полного ощущения счастья не будет.
Такова первая причина. Но есть и вторая, на мой
взгляд, еще более существенная. Чемодановы просто-на­
просто любят свой край и любят свой труд. Они прибыли
на· север после института по самому обычному распреде­
лению: Николай Ильич - из Москвы, Таисия Андреев­
на - из Новосибирска. И вот укоренились на Чукотке, и
54


им нравится эта жизнь... Нравится? Любят? Но при чем
же тогда чувство долга? И подвиг тут при чем?
Это - важный момент, прошу отнестись к нему с осо­
бым вниманием. Как-то так привыкли мы все, что о дол­
ге вспоминаем лишь тогда, когда нет любви. Не хочет че­
ловек куда-то ехать, а едет - это долг. Душу у него воро­
тит от какого-то дела, а делает - опять-таки долг. А коли
любит, то любит - и все.
Что ж, если горит дом, а в доме ребенок, и прохожий
спасает его, никто не скажет, что человек любит кидаться
в огонь. Его вело чувство долга, душевный порыв, это ог­
ромная сила - может быть, ничего нет на свете сильнее.
Но если человек сегодня лезет в горящий дом, и завтра,
и послезавтра, если он делает это своей профессией и ста­
новится пожарным - тут одним душевным порывом не
обойдешься. Тут уж долга не хватит надолго. Тут надоб­
на постоянная, верная любовь к делу, которой хватит на
всю жизнь.
Когда нет ее, этой любви, тогда случаются грустные
истории. Вот одна из них, давняя, но поучительная. Был
случай, когда из столицы в Смоленск направили на ук­
ре~~ение несколько десятков специалистов. Через пять
лет осталось их там ... трое. Остальные, прожив какое-то
время «в гостях», вернулись в Москву. Вы скажете: пло­
хие люди. А не многовато ли плохих? Отметаю я и по­
пулярные «житейские» мотивы: в Смоленске нет МХАТа,
нет Третьяковки и вообще быт потрудней. Это, к сожале­
нию, могло сыграть свою роль, но, право, не это главное.
Каждому ясно, что Чукотка и посуровей Смоленщины, и
от столиц подальше. Тут иное. Чувство долга (а оно, как
говорится, имело место: люди все же выехали в Смоленск
и работали там) не было в данном случае подкреплено
любовью к земле, на которой они жили, к делу, которым
должны были заниматься.
·
«Долг,- говорил Гёте,- там, где любят то, что сами
себе приказывают».
Фраза эта кажется противоречивой. Куда привычней
она звучала бы для нас в другом виде: долг там, где
делают то, что себе приказывают. Отброшено всего лишь
одно «запутывающее» слово, и все как будто стало на
свое место.
Между тем без слова «любовь» эта формула неполна.
Призыв к долгу может порой сдвинуть с места и неуме­
лого, и равнодушного, и они отправятся вместе со всеми
55


туда, куда посылает людей страна,- на целину, на БАМ,
на заполярную стройку. Но пройдет год, пройдут два
года, и разбегутся случайные люди, их оттуда как ветром
сдунет. Останутся те, кто сумеет полюбить свою работу и
свой новый край.
Если мне все еще не удаjюсь убедить вас, приведу
высказывание человека, которого вся жизнь была приме­
ром служения революции. Вот что писал Ф. Э. Дзержин­
ский:
«Долг - это не обязанность, а необходимость, потреб­
ность, глубокое убеждение, смысл жизни:..
Мастера видят в любимом деле истинный смысл жиз­
ни. И именно поэтому они столь блистательно исполняют
свой долг. Отнимите у них эту любовь, и трудолюбие ос­
танется, тщание останется - озарений не будет. Обычно
считают, что есть профессии красивые, которые всяк со­
гласен полюбить, и некрасивые, до которых охотников
нет. Но вообразите себе, к примеру, самого знаменитого
.астронома, лишенного любви к делу. Да ведь это мука -
годами торчать взаперти, у одного и того же телескопа,
да все «в ночную смену:.! Отнимите любовь к делу у Че­
модановых - останется каторга. Кстати говоря, они и
живут-то в краю, который считался в былые времена ме­
стом ссылки.
А эти люди счастливы! И правильно, что счастливы.
Потому что никому решительно не нужно, чтобы в мир­
ные год~ они претерпевали лишения, исполняя свой долг.
Потому что людям должно быть хорошо, когда они ис­
полняют свой долг. Это нужно государству, это, если на
то пошло, ВЫГОДНО обществу.
Когда долг сливается с внутренней потребностью, с
любовью, в этом сплаве и рождаются золотые руки, зо­
лотые головы, золотые сердца. На таких Чемодановых -
обыкновенных людях, любящих то, что они приказали·
себе,- держится земля.


rnABA ЧЕТВЕРТASI
пок• у мен эуб не мбопеn.
отбор м отсев.
две сестрw.
•ЛIОАМ все•Т81СМ не боnВ8Н1СМI•
К•НАМА•Т в стуАеНТW.
И JТО р83В831С81
Всякий ли человек может стать в своем деле масте­
ром?
По идее - да, всякий. Но при непременном соблюде­
нии ряда условий. Прежде всего он должен к этому стре­
миться. Быть настойчивым, затратить бездну труда.
И даже это не поможет ему, если нет у него способно­
стей именно к такому роду занятий. Стало быть, предпо­
лагается верный выбор призвания и отсев для тех, кто
ошибся в выборе.
Вообще-то это бесспорно и вряд ли вызовет возра­
жения, если речь пойдет о подготовке физиков-теорети­
ков, композиторов или актеров. Тут, каждому ясно, ну­
жен особый дар. Иное дело - профессии массовые. Вы­
учить на зубного врача, наверное, любого можно. Так
многие думают. Откровенно говоря, и я так думал. Пока
У меня зуб не заболел.
Если же говорить всерьез, то нет таких специально­
стей, которые не требоваJш бы таланта, живого ума, люб­
ви к делу. И я спокоен в общем за ядерную физику: она
защищена от недомастеров и особой сложностью своей,
и особым вниманием к ней. Но вот учитель - чего уж
«массовей», чего уж «проще». А если мы сегодня снизим
требования в педагогических вузах и напечем плохих
учителей, то на пенсию они выйдут где-нибудь в 2020 году
и успеют продлить себя во многих поколениях учени­
ко~,- так мы увековечим отставание школы от требова­
нии, растущих из года в год. То же разумей об инжене­
рах, агрономах, врачах.
Когда постав.11ена задача повысить качество всей на­
шей работы, то это следует отнести к высшей школе
страны, ко всей системе подготовки кадров.
57


***
Представим себе, что две одинаковые девушки реши­
ли поступать в один вуз. Допустим, что они учились в од­
ной школе и росли в одной семье. Они сестры. Больше
того, они близнецы. И до того похожи, что различают их
только по одному признаку: «Которая с часами - Галя,
остальная - Лида».
Итак, они приезжают из своего Ахтубинска в Горь­
кий, в Институт инженеров водного транспорта. Аттеста­
ты у них оценка в оценку. Сестры так и говорят: «Физика
у нас «пять», алгебра у нас «четыре», геометрия у нас
«пять»». Вместе учились, вместе решили поступать на ко­
раблестроительный, и готовились вместе, одни разделы
знали тверже, другие послабей ... Короче, в Горьком пu
математике Гале выпал счастливый билет, Лиде - не­
счастливый.
Одна выдержала экзамены и прошла по конкурсу.
Другая тоже выдержала, но по конкурсу не прошла.
И все.
Быть теперь одной из сестер инженером, а другой,
утерев слезы, плыть на «Станиславском» домой и как-то
по-иному перекраивать жизнь. Вообще-то нет трагедии,
можно и без диплома прожить свой век, да ведь обид­
но это, что вот так, от одной малой случайности может
зависеть судьба человека.
Плачут сестры Куренковы.
И тут старшекурсники·, люди закаленные и умудрен­
ные, вывесившие в дипломке лозунг: «Лучше переесть,
чем недоспать!», прошедшие огонь, воду и тьму вузовских
перестроек, дают сестрам совет: пусть-ка они пойдут на
прием к ректору. Ибо, говорят старшекурсники, наш рек­
тор - это человек.
58


-
Иван Иванович! - сказали ему сестры.- Мы в об­
щежитии на одной койке будем спать. Примите нас
обеих!
А что он может сделать?
Недостатки конкурсных экзаменов ему известны. От­
части это всегда лотерея. Кто-то не спал накануне ночь,
кто-то слишком был взволнован, кому-то просто не повез­
ло. И билеты тянут, как в лотерее. Проверяется скорее
памятливость, чем сообразительность. Оценивается ско­
рее степень натасканности, чем природная одаренность.
А что вы предложите взамен?
Я знал ректоров, которые, вывесив списки зачислен­
ных, норовили исчезнуть. Заболевали дня на три опасной
болезнью или уезжали в срочную командировку. Иван
Иванович Краковский принимает всех, кто хочет с ним
говорить. Рыдающих мам, агрессивных пап, растерянных
юнцов. Цифры приема он все равно не изменит, но ему
важно, чтобы люди знали: отбор проводился честно. Не
было предвзятости, не было тайных звонков. «Я незло­
бив,- сказал мне ректор,- но очень не люблю, когда
унижают мое человеческое достоинство». И поскольку
И. И. Краковский серьезный ученый, имя которого из­
вестно за рубежами страны, профессор, доктор, лауреат,
поскольку за свой административный пост не держится,
поскольку человек он в высшей степени интеллигентный
и порядочный, я стопроцентно верю, что никаких блатов
в водном институте нет.
А есть уверенность, что приняты действительно луч­
шие? Можно ли сказать, что отобраны наиболее способ­
ные именно к этому роду деятельности? Есть ли, наконец,
уверенность, что за бортом остаJшсь только неспособ­
ные, худшие?
59


Что ж, все тянули билеты. Шансы были равны. И это,
во всяком случае, справедливо. Лучшего способа отбора
сейчас, по-видимому, ·нет. Плохо другое. Плохо то, что
конкурсный экзамен стал у нас единственным средством
отбора. Пройдя этот рубеж, юноша определяет свой путь
до конца. До пенсии.
Отсев вузу не планируется. За отсев ругают. Могут
даже часть преподавателей уволить: по министерским
нормам на долю каждого из них должно приходиться по
тринадцать с половиной студентов. С другой стороны, они
никак не отвечают за качество своей продукции. Вуз -
единственное предприятие в стране, которое даже на
явный брак не принимает рекламаций.
Отсюда следует, что любого бездельника, коль уж
он попал на первый курс, стараются всеми силами дотя­
нуть до диплома. А дальше? Дальше он как бы право по­
лучает требовать у государства должности. И подите по­
том увольте его! Здесь же, в Горьком, распределили од­
ного такого «дотянутого» на завод, и директор сказал:
--
Лучше б мне прислали тонну гвоздей!
***
Больней всего, что пять лет неуч занимал место, ко-
торое вnолне мог занять человек трудолюбивый, умный,
честный. Но как найти его? Как выбрать лучшего? Си­
дит наш ректор в своем кабинете, слушает сестер, при­
шедших к нему, смотрит на одну, на другую - нет, не мо­
жет различить. Обе умницы, обе хотят учиться только в
водном, отец у них волжский шкипер, мать - матрос, они
и родились на барже. Можно ли вообще сказать (на ос­
новании одной лишь отметки-разлучницы), что одна из
них лучше другой? И которая лучше? .. В сущности гово­
ря, поха что все первокурсники для вуза близнецы.
Как бы то ни было, они в институте и уже отчасти
чувствуют себя его хозяевами. Каждого самолично по­
здравил ректор, каждому пожал руку, потом счастлив­
цев собрали в актовом зале и он произнес свою тради­
ционную речь, призвал их хорошо учиться, вовремя сда­
вать зачеты, готовить домашние задания. К этому в
на•чале года призывают все ректоры, и все студенты про­
пускают наставления мимо ушей.
-
Возможно,- продолжал Иван Иванович,- сидит
среди вас какой-нибудь неунывающий Коля и думает,
что он эти речи слышал и в школе, но изрядно полепи-
60


вался и все-таки получил аттестат. Авось, и диплом добу­
дет! Должен честно предупредить: у нас за каждым та­
ким Колей стоит Толя, который только и ждет, как бы
стать студентом. Тянуть за уши в инженеры мы никого не
собираемся.
Следуют цифры: ректор, «чтобы не быть голослов­
ным», выкладывает их притихшим счастливцам. Ежегод­
но из принятых на первый курс отчисляют 40-50 чело­
век. Целых две группы. Это значит, что вуз не боится
изгонять лодырей и неспособных. Отсев стал здесь -
страшно вымолвить - нормальным явлением.
Как же живет этот небольшой, в сущности, институт
при таком гигантском отсеве? Как он выполняет план
выпуска специалистов? Прекрасно живет. Отлично вы­
полняет. Дело в том, что у горьковчан помимо законного
набора есть еще своя категория учащихся - кандидаты
в студенты.
Слово сказано. Тайна раскрыта.
Не думайте, что это говорится только ради красоты из­
ложения. Вернувшись в Москву, я побывал в Министер­
стве высшего и среднего специального образования СССР
и спросил, как там относятся к этим кандидатам.
-
Какое может быть отношение к тому, чего нет.­
ответили мне.- Нет у нас никаких кандидатов. Это на­
рушение инструкции. Официально мы о них ничего не
знаем.
-
А на самом деле?
--
Естh, говорят."
Конечно, лучше всего было бы официально прини­
мать на первый курс больше студентов, чем предписано
Шtаном выпуска. Рано или поздно мы к этому придем.
Сейчас, как объяснили мне знающие люди, это невозмож­
но: слишком велики были бы затраты на стипендии, на
дополнительные преподавательские часы и все такое про­
чее. Я лично думаю, что убытки государства от выпуска
дипломированных неучей (и от их кипучей деятельно­
сти) во сто крат больше, но факт остается фактом: отбор
в стенах вуза практически запрещен.
Вот горьковчане и придумали своих кандидатов. Это
очень важно: вуз пошел на эксперимент. Жизнь высшей
~колы регламентировалась всегда строжайшим образом.
диные правила, никаких отсебятин, никаких нарушений
общего порядка. И вот- нарушили. Почему? Жизнь
заставила. В конце концов если заводам и колхозам
61


даются сегодня большие права, то и вузам нужна ка­
кая-то самостоятельность. Они тоже могут выступать со
своей инициативой.
А придумали горьковчане вот что. Выполнив план
приема, они отбирают следующих по баллу абитуриен­
тов, примерно 15 процентов к плану. Им дается право по­
сещать все лекции и лабораторные занятия, сдавать все
зачеты и экзамены. Стипендии им не назначают, препо­
даватели берут на себя эту работу безвозмездно - допол­
нительные ассигнования, таким образом, не нужны. А ре­
зервы у вуза есть. И после сессии лучшие из кандидатов
зачисляются на место безнадежных двоечников, которых
отныне нет нужды силком тянуть в инженеры.
Так и берет учащихся, «которых нет:., водный инсти­
тут. Я встречал бывших кандидатов и на втором курсе,
и на третьем; они прекрасно учатся, пробуют силы в сту­
денческом СКБ, ведут исследования в научных кружках.
Нет, их зачисление не было ошибкой. Печальнейшей
ошибкой было бы упустить этих людей.
***
Дано: в Горьковском институте - 21 процент ~еуспе­
вающих. В таком же Новосибирском институте водного
транспорта - 3 процента. Спрашивается: который вуз ра­
ботает лучше?
Эту задачу взялось р~шить Министерство речного
флота РСФСР и, надо отдать ему справедливость, реши­
ло правильно: комиссия горьковчан была послана при
мне в Новосибирск - для помощи и контроля. Качество
специалистов, выпускаемых в Новосибирске, оказалось
чрезмерно низким. Эту безделицу и учли речники, потому
что кадры-то они готовят для себя.
Поговорим об уровне требований. В Горьком тяжелую
миссию отбора взяли на себя две кафедры - теоретиче­
ской механики и высшей математики; во главе их стоят
настоящие ученые и принципиальные люди. Так вот, ког­
да Вадим Васильевич Давыдов ставит студентам заслу­
женные двойки, когда Николай Николаевич Баутин каж­
дого пятого посылает на переэкзаменовку, профессорам
никто не говорит: «Низкая успеваемость свидетельствует
о слабой усвояемости, которая, в свою очередь, обличает
плохую преподаваемость... » Нет, двойка в этом вузе есть
•
1
б
законныи инструмент для того, что ы одних студентов
62


(большинство) заставить по-настоящему работать, а дру­
гих {меньшую часть) убрать из высшей школы. И то и
другое - благо.
В конце концов кандидатов не так уж много, но они
воздействуют на всю студенческую массу. Знаменитая
риторическая формула: сТы занимаешь место, которое
мог бы занять другой человек!:. - неожиданно наполни­
лась плотью: «другой:. сидит в аудитории за соседним
столом. Как-то очень быстро студенты начинают пони­
мать, что высшую школу не окончишь мимоходом, что
получение образования - это работа. Тяжелая работа,
на которую нужно положить большой кусок жизни.
И вот что особенно интересно: уровень требований
резко возрос, а безнадежных двоечников не стало боль­
ше. В других институтах преподавателей все еще при­
крепляют к группам: они следят, чтоб не шалили и не
удирали с лекций усатые детки. В водном этого всего не
нужно. До глубокой ночи свет в общежитии не гаснет,
забиты все читальни, все чертежные залы, во всех ком­
натах чертят, зубрят, делают расчеты. Между прочим,
встретил я в одной из комнат и сестер Куренковых, они
по-прежнему вместе, и дифференциальные уравнения
разбирали вместе; студенты прозвали их «братьями
Гримм:.. Лиду тоже взяли кандидатом. Какова будет ее
дальнейшая судьба?
{Позже, вернувшись в Москву, я узнал, что она от­
лично выдержала зимнюю сессию, сдала все экзамены,
заняла в конкурсе кандидатов третье место и стала пол­
ноправной студенткой.)
А Министерство высшего образования кандидатов в
студенты отвергло. Постановило считать, что их нет.
А они есть. Тут уж одно из двух: либо люди не в силах
защитить то, в чем убеждены, либо не имеют тех убеж­
дений, которые высказывают открыто. Почему они от­
вергли кандидатов? Их заботит моральное состояние сту­
дентов: «Возьмем человека в вуз, обнадежим, а после
вдруг выставим за дверь:.. Волнует, не просочился бы
в вузы «чуждый нам дух конкуренции:.. Да и вообще им
не по душе бестактные рассуждения о рекламациях и
браке: «Люди все-таки не болванки!:.
Что ж, в отличие от моих собеседников, я в натуре
наблюдал все это и могу доложить, что чуждого духа
как-то не приметил. Кандидаты в Горьком неотделимы
от студентов, различие почти стерлось, одну девушку с
63


мехфака выбрали даже членом комсомольского бюро,
хотя она, как кандидат, состояла на временном учете.
А когда Лиля Максимова заболела и пропустила раздел
дифференцирования функций, студенты Галина Айканова
и Евгений Роннов взялись ей помочь и помогли, и не ду­
мали при этом, что Лиля кандидат и может, чего доброго,
сесть на их место. Такой «дух конкуренции» не вре­
ден. Если желаете, можно назвать его духом соревно­
вания.
Насчет «болванок::. и «людей:.. Полагаю, что бесче­
ловечно решают вопрос как раз те, кто всех зачисленных
планирует вывести в инженеры: «Мы вам дали сто бол­
ванок- выдайте сто готовых изделий». А истинно инди­
видуальный, человеческий подход я наблюдал именно в
Горьком. Это там сумели заметить двух дочек старого
шкипера, это там был зачислен кандидатом в студенты
парень из Белоруссии, по фамилии Сибирок (т·ак уж и
быть, раскрою еще одну тайну). Он отлично сдал мате­
матику и физику, а после сделал в сочинении ошибок
сверх нормы, и конец - сошел с круга. А Иван Иванович
посмотрел его аттестат: белорусский письменный -
спять:., русский письменный - спять:., белорусский уст­
ный - спять:., русский устный
-
спять». Волновался па­
рень, и все у него смешалось: языки-то близкие. Иван
Иванович поверил, что будет из него инженер, и разре­
шил сочинение переписать.
Вот-вот, подхватывают мои оппоненты: тут возмож­
ны любые нарушения! Конкурс - вещь официальная,· а
после, в середине года ректор будет отчислять неугодных
и принимать угодных, как проследить за ним? Я: мог бы
ответить на это, что тем ректорам, которые не вызывают
доверия у своего министерства, можно прав таких не да­
вать; Но жулику и .конкурс не помеха, там ему даже про­
ще: абитуриенты не знают друг друга. А в вузе все на
виду. Студенты точно знают, кто сам решает уравнения,
а кто помощи просит. Идет честное соревнование, и по­
тому отчисленные не пишут жалоб - не было такого
случая.
И еще: у профессора Краковского хорошая репутация.
У вуза, который он возглавляет, хорошая репутация.
А это, видите ли, такая вещь, за которую платят. Ува­
жением. Большими возможностями. Доверием.
64


***
Я все сказал.
Когда затевался опыт, наверное, не стоило о нем пи­
сать. Разоблачать тайну горьковчан было просто риско­
ванно. Отругали бы их за нарушение инструкций, запре­
тили бы нарушать, и дело с концом. Сейчас, когда опыт
проведен, я этого уже не боюсь.
С ростом социалистической культуры, с развитием на­
родного просвещения в стране все больше появляется
юношей и девушек, которые хотят получить высшее обра­
зование. Конкурс становится строже, и святая обязан­
ность вузов проводить его справедливо, четко, с наиболь­
шим эффектом. Так как же быть? С порога отвергать не­
удачников или многим из них дать возможность вновь ис­
пытать свои силы? Вести годами налаженное «валовое»
производство средних специалистов или сделать наши
вузы ристалищем трудолюбий, способностей, воль?
сЖизнь давно это подсказывает,- писал мне заслуженныil: дея­
тель науки, лауреат Государственноil: премии, профессор Т. Ерошев­
скиil:.- Будучи директором Куil:бышевскоrо мединститута, я тоже,
скажу откровенно, сгрешил:. кандидатами. Глубоко убежден, что
кандидаты в студенты, на которых государство не тратит ни копеil:­
ки, являются полезным резервом для замены бездельников, случаil:но
попавших в вуз. Вручать врачебныil: диплом недоучкам - это пре­
ступление:..
Нельзя сза уши» тянуть к диплому всякого, кто попал
на первый курс,- с этим согласны были почти все авторы
писем. Между тем в иных учебных заведениях даже пре­
мии дают за «сохранение контингента». Нянчась с двоеч­
никами, вузы не воспитывают в студентах ни воли, ни
уважения к порядку. Став руководителями, они и работа­
ют, как учились,- на тройку. Дома строят на тройку, де­
тей учат на тройку, больных лечат на тройку.
Общий вывод читателей, откликнувшихся на мою ста­
тью: совершенствование экономики затрагивает не толь­
ко промышленность и сельское хозяйство страны, но и
высшей школе предъявляет счет. Сегодня задача вузов
не просто выпускать больше специалистов, но выпускать
хороших специалистов, которые способны будут работать
8 новых условиях. С этим выводом нельзя не согласиться.
Анализ почты показал, что сподпольные» кандидаты
были и есть не только в Горьком. Они сыграли свою по­
ложительную роль в Московском физико-техническом ин­
ституте, их принимали в МГУ, в Азербайджанском инсти­
туте нефти и химии их называли сусловниками»,- из
5
АнатОJiий Аrраиовский
65


этих людей вышли прекрасные специалисты. Имелись
свои кандидаты в Воронежском сельскохозяйственном
институте, в Рижском медицинском, в Саратовском уни­
верситете и так далее.
сРешения партии в области экономики,- было сказано в письме,
подписанном академиком А. Ишлинским,- направлены на то, чтобы
стимулировать инициативу каждого предприятия, наделив руково­
дителей всеми необходимыми правами. А в области высшего обра­
зования есть немало устаревших положений, затрудняющих решение
самых простых и очевидных Rопросов. Если, например, молодой че­
ловек не прошел по конкурсу, но оказался в состоянии самостоя­
тельно и глубоко подготовиться по материалу первых курсов, по­
чему бы не принять его на второй или на третий курс без излишних
формальностей?
Для того, чтобы высшая школа могла отобрать из молодых лю­
дей действительно самых достойных, период отбора необходимо как­
то увеличить. Прием кандидатов дает такую возможность.":.
Что же дальше? - спросит читатель. Решен ли воп­
рос? .. К сожалению, утвердительного ответа я дать не
могу. По-прежнему набирают кандидатов в студенты
многие вузы, время от времени пишется о них в газетах
и журналах, но окончательного решения все еще нет.
Между тем проблема отнюдь не утратила своей акту­
альности. Даже такой крупный, известный в стране вуз,
как МВТУ им Н. Э. Баумана, отсеял к сентябрю 1979 го­
да около 500 студентов с первых курсов. Были среди них
двоечники, но, как сообщалось в печати, еще больше
было молодых людей, которые убоялись «трудной» уче­
бы, сами разочаровались в своем выборе. А за год ухо­
дят из МВТУ 1000 студентов-цифра стабильна вот уже
в течение нескольких лет.
Иначе говоря, сама жизнь заставляет, с одной сто­
роны, отчислять неспособных, а с другой - самих студен­
тов, чувствующих, что не станут в этом деле мастерами,
забирать документы. Кандидатов же, которые могли бы
их в аудиториях заменить, вуз не имеет ... Потому-то я и
решил вернуться к этой теме, вывести «тайну» за пре­
делы министерских кабинетов, сделать бытие кандидатов
в студенты фактом общественного сознания.
И только?
Да, в сущности. Знать заранее все, расписать все в
подробностях трудно. У Бальзака есть повесть «Тайны
княгини де Кадиньян». сИ это развязка?» - спрашивает
он в конце. И отвечает: «да, для умных людей, но не для
тех, кто хочет все знать».


rnABA ПSITASI
rовор•т.••
Пустwр1t.
•Уnмца мо•. дом• моо.
Сnухм, которwе nоnе3нwмм
не бWBBIOT.
Едоковw - nрввмn11нwе n1Одм.
Пустырь распластался у них перед домом. И в окна
он был виден. И с балкона открывался пустырь. Притих­
ший, неживой, укрытый белым снегом, утыканный бу­
дыльями, опоясанный черными дорогами.
Что тут у вас будет? - спросил я однажды.
-
Дом будут строить. Для начальства.
-
Точно знаете?
-
Говорят...
Ходил я к Едоковым.
Если смотреть с балкона, за пустырем виден деревян­
ный барак, в котором прежде жили они. Жили много лет
и растили детей, потом началась, как говорят они, меж­
дународная стройка (1с:между народом сговорились
строить»), и выросли новые многоэтажные дома, и они
переехали в отдельную квартиру. Но остались в том же
Канавине, старом фабричном районе города Горького, на
той же улице Июльских дней, и улица для них своя, дома
свои,- это, как увидит читатель, важно для рассказа.
Едоковы - люди постоянные. Когда-то шли на смену
по гудку, потом у всех завелись часы и отменили гудки,
но тою же дорогой - мимо пустыря, через шлагбаум,
вдоль складов - идут Едоковы в свой цех, на свой завод.
Может, вы и не слышали о таком заводе имени Воробье­
ва, а он в своем роде один, и без него не обойтись стране:
Едоковы делают машины для элеваторов и мельниц.
Это старинный завод, из тех, которые поругивают, но
любят, куда отцы приводят сыновей.
Тридцать пять лет проработал в цехе Георгий Ива­
нович, отец, и <'ЫНовей обучил столярному делу, они тоже
стали работать с ним - Юрий, Вадим, Борис. Борис был
тогда в армии. В последнем письме писал: «Поздравьте
меня, ваш Борька стал сержантом». Дочь Вера работает
67


на Сормовском, зять- вальцовщик на «Красной Этне».
Есть еще сын Владимир, самый старший, он бригадир
каменщиков на стройке. А младший, Толик, учится в чет­
вертом классе, носит книги из библиотеки («Да по две
сразу, да все толстые»,- говорит мать), и, когда показы­
вают «Клуб кинопутешествий», его от телевизора не ото­
р11ешь.
Мне нравятся Едоковы, это я сразу могу сказать.
Работу они не меняют, жен не бросают, получку всю от­
дают в дом, в будни не пьют, детей растят без битья. Мне
по душе, что в доме Едоковых весело и шумно, что зять
у них свой и снохи в чести, что еrть у семьи твердые по­
нятия о совести, что в пестрой, быстро меняющейся жиз­
ни завода, улицы, они, Едоковы, всегда остаются сами
собой, что дело свое почитают самым нужным и самым
трудным на свете. «Умственное возьмите,- говорила мне
Клавдия Яковлевна, мать,- человек просто за столом
сидит, и то ведь нелегко. А мои весь век за станком!»
Разумеется, я был у них в цехе, видел, как семейная
бригада собирала сепараторы и рассева; работают Едо­
ковы на совесть, но рассказ мой будет не о том. Пусть
начнется он с того места, где чаще всего мы ставим точ­
ку, с того момента, когда большая семья рабочих прихо­
дит со смены домой ...
Я как сейчас вижу их «залу». Шифоньер, сработан­
ный руками отца, стулья в ряд по двум стенам, большой
дубовый стол - подарок деда, который тоже был столяр,
тюль на окнах, половики на крашеном полу, на этажерке
книги, в основном учебники, внизу тяжелые гантели, пе­
ред зеркалом, на комоде матерчатые цветы в хрусталь­
ной вазе, фарфоровые лебеди, пластмассовые боксеры.
Очень все чисто, во всем устоявшийся порядок... Семья
68


разрослась, стало тесно, выделился старший сын («Во­
лодя у нас сознательный,- говорит мать,- все взносы
собирал, и дали ему квартиру»), ушел «На частную» Ва­
дим с женой и дочкой, а большая комната все остается
4'Залой», и Юрий не хочет портить ее кроватью, не ле­
нится каждое утро убирать раскладушку.
Здесь собираются Едоковы все вместе, справляют
праздники, ведут беседы, выносят свои суждения и при­
говоры. Что знают они о жизни страны? Как судят о том,
что происходит в мире, в городе, в цехе? Поставим во­
прос иначЕ>: откуда они черпают сведения?
Дом для начальства будет на пустыре.
Точно знаете?
-
Говорят ...
***
У них есть, как уже сказано, телевизор. Есть радио­
приемник в «зале». Семья выписывает «Правду», «Изве­
стия» и «Ленинскую смену» (областную комсомольскую
газету). Еще на заводе бывают «через вторник» беседы
о международном положении. Таковы главные, так ска­
зать, каналы информации. Едоковы кончают работу
рано, в три часа дня, переоденутся, умоются, перекусят и
с влажными еще волосами садятся за стол. Отец начина­
ет с первой по.11осы, с передовой, сыновья - с четвертой,
с отдела спорта.
Что происходит во Вьетнаме, они знают. Что творится
на БJ1ижнем Востоке, осведомлены. Как работают заводы
на Урале И.'lи на Камчатке им тоже в общем известно.
А вот что делается на сосеdнем (в десяти минутах ходу)
заводе торгового машиностроения, ничего им не извест­
но. Что будет завтра у них перед окнами, понятия не
И\!еют. Хотя отец коммунист, сам избирался депутатом,
69


был членом партбюро. Тут информацию приносит мать
из очередей, с базара. Тут точных сведений нет. Тут
слухи.
Кто такие Форд или Картер, знают Едоковы, о них -
слышали. А вот кто такой тов. Падал ко - не слышали,
не знают. А он, между прочим, избран председателем об­
щественного бюро нормирования на их заводе. При этом
я бы лично не взялся утверждать, что события в Конго
или в Оклахоме больше волнуют Едоковых, нежели то,
что происходит у них в микрорайоне. Микрорайон - не
значит микроинтерес. Соотношение скорей обратное.
Они любят свой красивый город, знают свой город, в
субботний вечер Юрий (модное пальто, белоснежная со­
рочка, галстук, шляпа пирожком) водил меня по центру,
показывал знаменитый нижегородский кремль. Когда
была лекция о будущем Горького «В разрезе двадцати­
летия», Едоковы пошли в клуб и все со вниманием вы­
слушали: о прекрасных площадях с видом на Волгу, о
внсотных домах нагорной части, о горьковском метро.
Но, как сказал мне начальник заводского ОКСа, которо­
му пришла благая мысль рассказать все это рабочим,
вопросов больше всего было «мелких», на которые он
затруднялся ответить. Дойдет ли к ним метро, какие
здесь построят магазины, что будет на этом пустыре?
(К слову сказать, у Горького в «Детстве» и «В лю­
дях», где подробно выписаны «ярманка» в Канавине и
кривые улочки Нижнего, нет даже такого слова
«кремль», хотя от дома Кашириных до центра рукой
подать. Свидетельствует это, конечно, о социальных гра­
ницах старого города, ныне порушенных, но также и о
том, что человеку памятнее, ближе всего то, что непо­
средственно окружает его.)
Как узнаем мы чаще всего о переменах на нашей
улице? Вышли из дому- шум, треск, что-то уже ломают,
что-то роют, и сразу глухой забор, мальчишки еще за­
глянут в щель, а взрослому неловко, он мимо пройдет.
Почему так? «Улица моя, дома мои»,- я хочу знать, что
за дом строят на моей улице. Пусть напишут об этом на
большом щите, пусть врежут в забор стеклянное окно,
чтобы мне удобнее было наблюдать за ходом моей строй­
ки. Придется, конечно, лучше следить на ней за поряд­
ком, но кому от этого хуже?
Клавдия Яковлевна сумела припомнить только один
похожий случай. Она шла с соседкой на базар, как раз
70


они заговорили, к чему бы это будку за переездом снес­
ли, и вдруг видят: стоит на том месте столб, на столбе
фанерка, а на фанерке кривыми буквами: «Здесь будет
детсад». Кто этот неизвестный герой, догадавшийся ува­
жить жителей улицы Июльских дней, мне так и не уда­
лось установить. Во всех же прочих случаях они тогда
лишь узнавали, что строят у них (для них), когда забор
ломали да приколачивали вывеску. Я уж не говорю о
том, что за все эти годы никто ни разу не посоветовался
с жителями.
Справедливости ради, замечу, что в конечном итоге
перемены Едоковым нравятся, как и большинству их со­
седей. Детсад строят- хорошо. Булочную открыли -
хорошо. Молочную построили, продмаг - кто ж будет
возражать? Клавдия Яковлевна и на базар стала реже
ходить. Но почему же, черт подери, даже такие намере­
ния и планы - обычные, привычные, выигрышные нако­
нец - были до поры скрыты от людей?
Я побывал у горьковских архитекторов. Я думал:
люди занятые; может, у них руки не доходят; может,
им просто в голову не пришло. «Нельзя зря баламутить
людей» - так мне ответили. Оказалось, зодчие наши,
даже выезжая на рекогносцировку, норовят держаться
от населения подальше. Чуть замешкаешься, уже обсту­
пят: что да как, да будут ли сносить, да скоро ли? Сове­
товаться с жителями? Что вы! Один того захочет, другой
этого, тут жалоб не оберешься... Архитекторы любезно
раскрыли передо мной эскизы, планы: детсад и впрямь
строят, на 140 мест, старый клуб «Спартак» подлежит
сносу, на месте складов будет новый клуб на 600 мест.
А что намечено на пустыре? Мне сказали: сквер. Значит,
не «дом для начальства»? Какой дом, удивились они, тут
У нас зеленая зона до самой Оки.
Природа не терпит пустоты. Пустыри зарастают. Пре­
имущественно сорняками. Я хочу сказать, что всякое от­
сутствие информации восполняется слухами. Слухов,
полезных нам, не бывает. Слухи бывают только вредные.
•••
Таким образом, нужна гласность, только и всего.
Нужна обыкновенная информация о жизни. Она должна
быть всеобъемлющей, потому что глупо таить от людей
то, чего скрыть все равно невозможно. Она должна быть
своевременной, потому что грош цена информации, если
71


она ковыляет позади событий, если обнародована, когда
уж, как говорится, подопрет. И последнее скромное по­
желание: сообщаемые сведения обязаны быть скрупулез­
но правдивы.
Конец месяца, мастер просит рабочих задержаться:
с:План заваливаем, надо, братцы, поднажать!:. Едоко­
вы - люди дисциплинированные, они остаются, с:нажи­
мают:., а после, придя домой, включают радио (другой
канал информации) и слышат зычный голос зав. произ­
водством: с:Встав на трудовую вахту, славный коллектив
воробьевцев досрочно выполнил месячный план... : . По­
жалуй, после этого они и выверенным цифрам поверят
не враз.
Цех не улица, в цехе регулярно проводятся собрания.
Но, в сущности говоря, и здесь Едоковы мало что узна­
ют, а советуются с ними и того меньше. Повестка дня
одна: план. «Какие будут предложения?:. - с:При­
нять:..- «Кто с:за:., прошу поднять руку:.. Еще скажут
иной раз о качестве- это в начале месяца. А в конце все
забыто, в конце- сдавай!:. И никакой пищи для размы­
шлений. ( с:Хоть бы ломоть мысли:.,- сказал мне Юрий
Едоков.) Почему снята с производства одна машина и
запущена другая? Для чего монтируют в пролете новый
станок? На чем основано снижение расценок? По каким
соображениям дали премию такому-то, а такому-то не
дали? Эти и подобные им вопросы остаются без ответа, и,
значит, возникают неверные представления, своего рода
предрассудки или, как говорит председатель завкома,
«нездоровые разговоры:..
Между тем есть узаконенные формы гласности, их не
надо изобретать, они на то и придуманы, чтобы покон­
чить с безгласием людей. Есть депутаты, которые просто
обязаны оповещать жителей обо всем, что происходит в
районе. Есть на заводе постоян:аые комиссии завкома,
есть совет новаторов, совет молодых специалистов, есть
ВОИР, НТО, ОКБ, ОНБ, ОБЭА, ОБТИ и бессчетное мно­
жество прочих общественных организаций, которых ни
перечислить, ни расшифровать нет у меня никакой воз­
мо~ности. Но сам предзавкома признал в своем послед­
нем докладе, что с:к сожалению, частенько работа их за­
ключается только в сборе членских взносов:.. Чего же
удивляться тому, что на уныло-чинных заседаниях дох­
нут мухи, а «нездоровые разговоры::. кипят после заседа­
ний в курилке.
72


В докладах преимущественно отмечаются успехи.
Завод действительно передовой, воробьевцы давно зани­
мают в соревновании первые места, у них солидный фонд
предприятия, они и дома строили, и детский сад, и пио­
нерлагерь, лучший в области, и тысячам рабочих давали
бесплатные и льготные путевки. Само собой, об этом кол­
лектив информируют, но до того это делается казенно и
однобоко, что даже победные цифры немеют и (iлекнут.
«Курилка:. выносит свой, в данном случае несправедли­
вый приговор: так-то оно так, а «квартиры дают одним
инженерам:.. Я: проверял: нет, из 292 человек, которым
завод дал за семь лет жилье, 238- рабочие.
Но, бога ради, не поймите меня так, будто гласность
нужна нам исключительно для воспевания успехов. Де­
скать, стоит только копнуть «пустырь:., и за ним окажет­
ся не «дом для начальства:., а непременно благоуханный
сквер. Бывает, увы, и по-другому. За безгласием могут
скрываться любые ошибки, любые злоупотребления. Зна­
ете ли вы, к примеру, как выдаются премии?
Когда-то это было праздником, вывешивались списки
на стене, и Георгия Ивановича не только деньги радова­
ли, но и признание его труда, уважение, почет. С годами
все стало обыденней, проще. Подойдет мастер: «Едоков,
распишись. Тебе трояк:.. Или: «Вадим, получи пятерку.
Разделишь с Романенковым, я вам выписал на двоих:..
Списков нет, поздравлений нет, премирование стало ка­
ким-то тайным, едва ли не стыдным делом. И поскольку
механика его от рабочих скрыта, поскольку, как выра­
зился один старый жестянщик, в этих делах они не силь­
но юридированы, то и тут являются слухи: дело, мол, не­
чисто, мухлюет кто-то, себе эти деньги берет.
-
Точно?
-
Говорят.-..
А на деле все оказалось куда как проще. Премиаль­
ный фонд в цехе распределяет «треугольник:.. Так вот,
вместо того чтобы поощрить по-настоящему немногих,
действительно лучших (выделить их без открытого обсу­
ждения трудно), они стараются «охватить:. побольше на­
роду. Чтоб не обидеть никого. И обижают трояками и
пятерками «На двоих:. действительно всех. И выходит
обезличка, выхолащивается сама идея социалистического
соревнования. Вдобавок, когда в заводской бухгалтерии
я поднял все цифры за год, выяснилось, что рабочим и
впрямь выплачено было премиальных денег на 12,7 про-
73


цента меньше, чем они могли и должны были получить...
Разве не ясно, что всему этому позорищу давно бы при­
шел конец, будь ·на заводе настоящий, действенный кон­
троль масс.
Гласность- оружие обоюдоострое. Убивая слухи,
она вместе с тем делает злоупотребления невозможными.
Вы понимаете, конечно, что разговор у нас давно уже
не только и не просто о налаживании информации. Речь
идет о развитии демократизма, об истинном уважении к
людям, о необходимост·и знать их запросы, прислуши­
ваться к ним, учитывать их. Речь идет о той высокой глас­
ности, которой всегда требовала и требует партия.
Без этого все развитие планирования, совершенство­
вание управления, экономического стимулирования све­
лось бы к деньгам: так сказать, ты мне- лишнюю гайку,
я тебе - лишнюю копейку. А 1надо, чтобы каждый ощу­
тил себя хозяином дела, чтобы инициатива была разбу­
жена во всех тружениках. Наивно представление, что че­
.1овек может быть активен у станка и пассивен в граж­
данской жизни - так сказать, новатор в цехе и обыва­
тель в быту. Еще Н. Г. Чернышевский в 1859 году писал:
«Как вы хотите, чтобы оказывал энергию в производстве
человек, который приучен не оказывать энергии в защите
своей личности от притеснений? Привычка не может быть
ограничиваема какими-нибудь частными сферами: она
охватывает В·Се стороны жизни. Нельзя выдрессировать
человека так, чтобы он умел, например, быть энергичным
на ниве и безответным в приказной- избе».
И .вторая причина, по кот·орой нам без гласности не
обойтись. Если «нездоровые разговоры» возникали в ту
пору, когда завод весь был опутан инструкциями, когда
директор шагу не мог ступить без них, когда .столь мно­
гое предписывалось свыше, то что же будет по мере рас­
ширения самостоятельности завода? Прибыль-то, поло­
женную ему, он сам будет делить. Бездельников-то сам
будет увольнять. А ну как расправа за критику? А ну как
злоупотребление? .. Нет, тут одно спасение- гласность.
Тут поистине надо, как того требовал Ленин, делать все
на виду у масс.
.. . Едоковы - правильные люди. Их разговоры, раз­
думья, стремление разобраться во всем, что происходит
в нашей жизни, стремление обдумать, взвесить, понять -
свидетельство неравнодушия. Они имеют на это полное
право.


rЛдВд ШЕСТ дЯ
откуда берутся снабженцы.
ссПодбор)) кадров.
Надо, товарищи,
подметать свой двор.
Спринтеры и баnерины.
сс••• Но безопасно)).
Лучших - на передний край! Лучших из лучших
-
на новостройки, в цехи заводов, на промыслы, в шахты.
Вот к чему мы привыкли, и это справедливо, правильно.
Только «заднего края» у промышленности нет.
Будут совершаться чудеса трудового героизма, и кор­
пуса нового завода в тайге появятся в срок, а после из-за
бездарной работы какой-нибудь тихой тыловой конторы
захлебнется все наступление.
Это бывает, к сожалению. Я близко знал одну такую
коl:!тору- главк, занятый комплектацией новых химиче­
ских заводов. Обыкновенный снабженческий главк, но
только очень уж плохо работавший.
Тихо и незаметно жил этот «химкомплект». Жил в
старом обшарпанном доме, упрятанном в глубине мо­
сковского двора. По утрам собирались служащие, рас­
саживались по тесным кабинетам, писали отношения,
звонили по телефонам, читали, считали. В полдень под­
нимались между столами и, разминая поясницы, делали
зарядку. В обеденный перерыв жевали бутерброды или
забивали «козла» на канцелярских столах. И снова тру­
дились до конца рабочего дня.
Невидный труд.
Но с самого начала я попрошу вас отнестись к нему
с полным уважением: слишком многое зависит от этого
труда. Огромная страна строит свою химию. Возводят­
ся сотни новых заводов. Десятки тысяч людей работают
на стройках, роют котлованы, ставят коробки цехов,
монтируют оборудование. А где-то в другом месте, в сот­
нях других мест, делается оборудование - аппараты,
компрессоры, реакторы, трубы.
На пересечении этих путей и стоит наша тыловая
контора.
75


И вот, вообразите, я узнаю, что в Воронеже на заводе
синтетического каучука второй год лежат ценнейшие
импортные полимеризаторы. Почему? Снабженцы не
обеспечили поставку насосов. А в Торжке выстроены
цехи крупнейшего в Европе завода полиграфических кра­
сок, и надо срочно монтировать паровые котлы, а их нет,
хоть кричи караул,- не дал котлов все тот же тихий
«ХИМКОМПЛеКТ».
То есть до того он плохо работал, что стал в своем
роде знаменит. И после многих критических выступлений
газет (в том числе и моих двух статей) кончилось дело
тем, что главк попросту ликвидировали. Такое есть у
меня приятное воспоминание.
Рад бы забыть, но это было бы опрометчиво.
***
Откуда берутся снабженцы?
Горы книг написаны о том, как люди становятся мо­
реходами, скрипачами, лесорубами, золотоискателями,
врачами, поэтами, доменщиками, модистками, жокеями,
летчиками-испытателями, ночными сторожами. А как
становятся снабженцами?
Случайно.
Так же, как мореходами, скрипачами, лесорубами,
доменщиками, жокеями, хирургами, журналистами ...
Еще Паскаль заметил, что «самая важная вещь в жиз­
ни - выбор ремесла, и выбор этот зависит от случая».
Ладно. Пусть зависит. Но не до такой же степени!
Никогда до прихода в «химкомплект» я не подозревал,
что случай может быть так всесилен.
-
... Как
попала сюда? В общем-то неожиданно. Во-о­
он за третьим столом - видите?- сидит девушка в вяза-
76


ной кофточке. Мы с ней познакомились на улице Горь­
кого, в магазине. Ну, пока стояли в очереди, разговори­
лись. Я рассказала, что вот диплом у меня есть, а работы
по специальности никак не найду. А она мне: «Вы при­
ходите к нам. У нас возьмут!»
Так технолог мясо-молочной промышленности комсо­
молка Римма Губина стала старшим инженером элек­
тротехнического отдела в главке, опекающем химию
страны.
Удивлены? Погодите удивляться. Я начал со случая
еще сравнительно благополучного. Римма - работник
энергичный, толковый, старательный. Плохо, конечно,
что, ни дня не проработав на производстве, молодые ин­
женеры садились за канцелярский стол. Еще того хуже,
что делать им приходилось совсем не то, чему их учили
в вузе. Это - растрата образования, но они молоды, все
У них впереди, в хорошем коллективе из таких выходит
толк.
Была в главке категория снабженцев более сложная.
Человек работал, скажем, в Госплане, занимал солид­
ный пост, потом затеял склоку и с поста слетел - куда
его теперь? Назначить начальником отдела в «химкомп­
ле~т». Другой работал в Министерстве мясной и молоч­
нои промышленности, дело провалил, был уволен, полу­
чил партийный выговор- этого куда? Правильно: на­
чальником другого отдела все в тот же главк. Третий
схлопотал свой «строгий с предупреждением» за спеку­
ля~:ию автомобилем, с поста тоже был снят- и, пожа­
луиста, руководит еще одним отделом.
Я вдруг по-новому услышал здесь примелькавшийся
термин «подбор» кадров: где-то они выпали, эти люди,
здесь их «подобрали». Во всех этих случаях действовала
77


одна логика: их послали в главк не потому, что они тут
нужны, а потому, что там они не были нужны.
Третью большую категорию работников главка со­
ставляли люди, которые не только к химии, но и вообще
к технике не имеют никакого отношения. Вот рассказ
одного из них- старшего инженера:
-
Образование у меня, считаю, среднее. Учился на
рабфаке и в армии - годичные курсы при академии.
Взысканий не имел. Начал солдатом, вышел подполков­
ником, а в гражданке не был. Но один знакомый воен­
ный посоветовал: есть, мол, такие сбытовые организации.
Сходи, говорит, может, найдется для тебя склад или
какая контора, чтобы сидячий образ жизни. Ну, я в граж­
данке на многое не претендовал. Прихожу в отдел кад­
ров. «Что,- спросили,- знаете?» «Если,- говорю,- сей­
час не знаю, то в принципе могу узнать ... »
Нет, я ничего плохого лично о нем не хочу сказать:
человек заслуженный, испытанный и дисциплину знает,
· -1 политически грамотен, да и другие сотрудники глав­
ка люди совсем неплохие. Но вот конечный результат:
в отраслевых отделах «химкомплекта» из шестидесяти
четырех сотрудников только шестнадцать инженеров и
семь техников работали по специальности. Остальные -
мясо-молочники, путейцы, текстильщики, статистики,
педагоги, юристы и люди без всяких дипломов и даже
без аттестатов зрелости. Один сам пришел, другого зна­
комый привел, а у того свои знакомые- дедка за репку,
бабка за дедку,- и заполнили штат. Чего же удивлять­
ся, что они «тянут-потянут - вытянуть не могут».
Конечно, весь этот «Подбор» - редкий, почти уникаль­
ный случай. Злосчастному главку с самого начала не
повезло: он создавался на излете очередной реорганиза­
ции, последним из ему подобных, когда лучшие специа­
листы были уже заняты, кадры набирал человек, кото­
рый был «И. о. начальника», после него больше года
главком командовал другой «И. о.» - тут целая цепь слу­
чайностей. Но, скажите, мог бы завод работать с такими
специалистами? Можно ли домну или прокатный стан
доверить мясо-молочнику или юристу? Поставлю вопрос
по-другому: сами они, эти люди, решились бы команда-
·;~
вать домнои ...
Разумеется, отдаю себе отчет в том, что не одним
дипломом измеряется полезность работника. Однако
при нынешнем развитии техники даже дипломированно-
78


му инженеру, если он не хочет отстать, приходится
учиться всю жизнь. Энтузиазм, не подкрепленный зна­
ниями, все более принимает характер - как бы это вы­
разиться - платонический. Примем и то в соображение,
что настоящее мастерство требует постоянства, оно
приходит к человеку лишь при одном условии: он
должен любить свое дело, избранное однажды и на всю
жизнь.
Между тем люди случайные - они, как правило, и
временные. Одни ждут работы поинтересней, другие -
поспокойней, третьи - «пооплачиваемей». А в целом за
три года существования «химкомплекта» уволилось семь­
десят три сотрудника- 42,2 процента всего состава.
И столько же пришло, и так же далеки были пришедшие
от химии.
Вот как объяснил один из них свое появление в
главке:
-
Вышел на пенсию, к пенсии имею право прира­
батывать сто десять рублей. Предложили начальником
охраны завода. Прикинул: ставка подходящая, но от­
ветственность там большая.
Недели две я ходил к этим людям, как на службу,
знакомился с ними, беседовал, спорил, смотрел сводки,
изучал цифры. Многое стало мне после этого ясно. По­
жалуй, даже слишком ясно... :Как бы это объяснить? По­
началу все в таких случаях возмущает вас, потом вам
говорят: «Войдите в наше положение», и вы входите в
положение, и непонятное становится привычным, зага­
дочное - благопристойным.
Потом-то я привык...
***
А что? Попробуйте дворнику сказать, что у него двор
не подметен. Он все вам разъяснит в наилучшем виде.
Скажет, что вокруг все лодыри, а в райжилуправлении
все бюрократы, что руководят им, дворником, худо, и
Моссовет не на высоте, а с высоты третий день кряду
валит снег- о чем там думают «наверху»?
Любой упрек, который я обращал к моим собеседни­
кам из главка, они тотчас «переадресовывали» в сторону
(поставщики виноваты, проектанты) или вышестоящим
инстанциям (Госстрой не на высоте и т. д.). Дошло до
того, что Александр Сергеевич Лушкин, начальник от­
дела синтетического каучука, продиктовал мне:
79


-
Прошу записать такое мое мнение. Подбор и рас­
становка кадров в нашем «химкомплекте» являются
классическим образцом нарушения всех партийных ре­
шений о подборе и расстановке кадров. Записали? К это­
му крайне упрощенно отнеслись как Госплан Союза, так
и наше ведомство .
.Я дословно записал решительное высказывание Алек­
сандра Сергеевича. Записал также, что из десяти сотруд­
ников его отдела лишь трое работают по специальности;
остальные знают химию (что, впрочем, еще требует про­
верки) в объеме десятилетки. А вслед за тем без особого
труда выяснил, что эти кадры в отдел тов. Лушкина под­
бирал... сам тов. Лушкин.
-
Дело вообще поставлено плохо,- продолжал он
свою сконтркритику».- У нас, к вашему сведению, не
было еще случая, чтобы ресурсы полностью покрывали
потребность. А что такое комплект оборудования? Вот
вам надо одеться. Вы берете пиджак, брюки, туфли,
шляпу, галстук - так? И вдруг у вас срезают десять
·нроцентов фондов. Либо вы без пиджака, либо без шта­
нов!
Возразить вроде бы и нечего. Контора сама ничего
не производит: что ей дают, то она и распределяет по
стройкам. И если не дали ей этих котлов для Торжка,
то и винить снабженцев не в чем. Но я не хочу разго­
воров «вообще». Мне уже известна такая «частность:.:
котлы существуют в природе. Их нет в Торжке, но вто­
рой уж год они лежат на одном ярославском заводе,
которому не нужны. И я возражаю Александру Серге-
евичу:
1
-
Пример ваш с костюмом хорош, да не полон. Вы
ведь не один объект «одеваете», а больше двухсот. Фон­
ды вам срезали, ладно. Двухсот заводов уже не обеспе­
чить, а только сто восемьдесят. Но вы ведь и этого не де~
лаете! Большую часть аппаратов, приборов, машин вы
распылили, раскидали куда попало. Вот они и стоят,
ваши заводы, десять в штиблетах, но без пиджаков, еще
десять в пиджаках, но без штанов, еще двадцать в шля­
пах, при галстуках, а там в чем мать родила.
От высокохудожественных сравнений перейдем к
прозе жизни. В тот год, когда я пришел к снабжен­
цам, на Барнаульском заводе искусственного во­
локна бы.11 сорван пуск двух важнейших производств -
не хватило двадцати четырех километров кабеля. На-
80


другом заводе бездействовал готовый выстроенный цех
серной кислоты: не хватИJlО семнадцати километров ка­
беля. «Дефицит!» - кричали снабженцы. А потом вдруг
выяснилось, что на прочих стройках, опекаемых главком,
этого кабеля, не пошедшего в дело,- силового, брониро­
ванного и прочего - скопилось семь тысяч девятьсот
шестьдесят пять километров!
Миллиарды дает государство на развитие химии. Но
разве не ясно, что при таком «дефицитном» хозяйствова­
нии всегда всего будет не хватать... Новые цифры выстраи­
вались передо мной, строгие колонны и шеренги цифр.
Они выглядели убедительно и патетично. В них была
покоряющая определенность. Но они воевали между со­
бой, эти колонны и шеренги. Стон стоял в казенных пап­
ках, и лопались скоросшиватели, не в силах утихоми­
рить яростные споры.
Однажды я догадалсS!_ провести такое исследование.
Слева положил ведомость о ходе комплектации строек,
которую мне дали в главке. В ней дотошно перечислены
были «единицы» оборудования, отправленные наt каж­
дую стройку. А справа я положил полученную в Госстрое
СССР сводку о состоянии дел на тех же самых стройках.
Вы не специалист, читатель, вы далеки от проблем
снабжения, но с позиций простого здравого смысла ска­
жите: что лучше, собрать полностью хотя бы один Завод
или «размазать» эти машины по десяти стройкам? Куда
надо дать полный комплект оборудования- на пусковой
объект или туда, где только еще роют котлован?
С удивлением я убедился, что колонна цифр, лежа­
щая слева от меня, никак не связана с колонной цифр,
лежащей справа. Оборудования не хватало на заводах,
которые были уже выстроены, зато в других местах пол­
ные комплекты «единиц» лежали на площадках, где
даже котлована не было. Снабженцы, судя по всему, по­
просту не интересовались ходом строительства.
0В
левой сводке - «отгружено 132 единицы», в пра­
вои - «строительство не начато, техдокументации нет».
В левой - «235 единиц», в правой - «производятся рабо­
тыu по нулевому циклу». В левой - «303 единицы», в пра­
вои - «проекта нет, капиталовложения не выделены .. . »
Три года, четыре, пять лет будут валяться эти злосчаст­
ные «единицы»! Да что там «единицы», я вдруг увидел
умные аппараты, реакторы, компрессоры - сгусток ума
и вдохновения тысяч людей. Брошены, омертвлены! Бу-
6
Анатолий Аrрановс:кий
81


дут теперь ржаветь под дождем на юге, под снегом на
севере.
«даже смотреть глупо»,- говорил в таких случаях
Салтыков-Щедрин .
."Я
оторвался от бумаг. Контора жила обычной своей
тихой жизнью. Пахло чернилами и скукой. Близился час
бутербродов. Рядом говорили о каком-то челябинском
письме: «Варвара Петровна, будьте добры, не у вас ли
оно?» Я заглянул в письмо. Из Челябинска любезно на­
поминали конторе, что на лакокрасочном заводе второй
год лежит импортная английская установка «Нордак»,
за которую плачено два миллиона золотом. И нет воз­
можности пустить ее. Почему? Потому что главк забыл
заказать для нее сборник кислоты - отечественный, не­
сложный, стоящий всего-навсего полторы тысячи рублей.
Так при чем же тут ресурсы, фонды, объективные
причины и прочие «вообще:.? Уж такую-то безделицу
главк мог решить самостоятельно. А иначе зачем он
нужен?
Н\Цо. товарищи, подметать свой двор.
***
Людям свойственно вести отсчеты всякого рода от
собственного «я»: я и такие, как я,- норма, а те, кто не
похож на меня и на таких, как я,- отклонение от нор­
мы. Думаю, что, если б завтра штат главка заполнили
спринтеры и балерины, они тут же взялись бы доказы­
вать, что снабженец прежде всего должен быть быстро­
ногим и обаятельным. Похожую «теорию» сочинили, по­
нятно, и те товарищи, которых я встретил в этой тыло­
вой конторе.
Сут~ теории в том, что они, дескать, не имеют права
думать, решать, контролировать стройки и оперативно
вмешиваться в планирование. Почему? Потому что это
была бы «партизанщина». Потому что у нас плановое
хозяйство. Потому что они изо всех сил пекутся о госу­
дарственных интересах... Слова звучали самые высокие,
но за ними маячила все та же древняя «хата», которая
«с краю». Зная кадровый состав главка, я понимал, что
иначе работать они попросту были не в состоянии. Разо­
браться в проекте крупного современного завода здеш­
ний «инженер» не может- отсюда вывод: это не входит
в его обязанности. Понять ход большой, на десятки кило-
82


метров раскинутой стройки ему не дано - значит, и этого
делать не следует. Главным он считает именно то, что
способен делать: составление ведомостей и справок,
телефоноговорение, прием «входящих», рассылка «исхо­
дящих». И ведь трудится, старается, ночей, быть может,
не спит... И от этой его хлопотливой деятельности плохо
приходится государству.
Но я не могу сказать, что вся беда в одной безграмот­
ности этих людей. Конечно, для того чтобы стать масте­
ром своего дела, надо для начала это дело изучить, что­
бы комплектовать химию, надо знать химию, а чтобы
быть инженером, надо ... быть инженером. И все же дело
не только в этом. Да и были в главке кроме неучей дип­
ломированные специалисты. Почему же и они - далеко
не дураки и совсем не лодыри - так равнодушно, фор­
мально, тупо делали свое дело?
Обо всем не рассказать мне, но один узелок я поста­
раюсь здесь развязать. Пусть он послужит поводом для
размышлений. Речь пойдет о ярославском заводе, на
котором обнаружились «лишние» (нужные Торжку) кот­
лы. Как они попали туда?
Вообразите, что вы служите в «химкомплекте:.. Вы -
начальник главка, точнее, и. о. начальника - именно в
этой должности пребывал в ту пору Максим Иванович
Павлов. Вы сидите в своем кабинете, и дел у вас невпро­
ворот, и опыт у вас порядочный, и права вам даны нема­
лые. В «Положении:. о главке записано, что вы имеете
право: «а) проверять на стройках правильность исполь­
зования Вljделенного оборудования, б) производить пере­
распределение неустановленного оборудования, в) уста­
навливать очередность отгрузки ... »
И вот, представьте, является к вам работник главка,
ваш подчиненный, только что вернувшийся из команди­
ровки. Он был в Ярославле и докладывает вам, что цех
фталевого ангидрида там не строится. Проекта - нет,
денег - нет, фундамента
-
нет. Между тем вы собрались
заказывать для этого цеха оборудование ... Ваше реше­
ние?
Вот и не угадали. Вы, конечно, подумали, что заказы
надо отменить, не так ли? А Максим Иванович спросил
тИолько: «В титульном списке есть? Заводом заявлено?»
приказал: «давать!»
После этого главк загнал в Ярославль тьму оборудо­
вания. Не только котлы, но и подогреватели (они при-
83


славы были из Узбекистана), и теплообменники (из
Дзержинска), дифманометры (из Москвы) и т. д., и т. п.
А фундамента все нет. А цех все не строится. И следо­
вательно, все эти аппараты, приборы, машины, которые
позарез нужны где-то на других стройках, будут целую
пятилетку лежать мертвым грузом.
Безобразие? Конечно, безобразие. Должен кто-то за
это ответить? Конечно! А кто виноват? .. К очень важно­
му моменту мы подошли: сейчас нам станет ясна вся
«технология» дела. На любом заводе, если случится
брак, виновники известны. В тихой тыловой конторе
виноватых вам не найти.
Вы смотрите: если бы Максим Иванович решил при­
остановить поставки, за это «в случае чего-либо» при­
шлось бы нести ответственность. А поскольку решения
он никакого вроде бы не принял, ему и отвечать не за
что. Ясно?
Тыл есть тыл. На переднем крае результаты труда
любого коллектива видны издалека. Попробовал бы
завод сорвать выполнение плана! А наш «химкомп.1ект»
из года в год выполнял план комплектации на шестьде­
сят процентов, а то и на пятьдесят, на сорок - и ничего,
все ему сходило с рук. Люди, от которых столь многое
зависело, ни за что, в сущности, не отвечали - вот ко­
рень всех зол, главная их причина.
И была вторая причина, тоже главная: здесь никак
не поощрялся честный труд. Тыл есть тыл: орденов этим
людям не давали, благодарностей не объявляли и даже
концертов «ПО заявкам знатных снабженцев» не устраи­
вали (вы не улыбайтесь, я об этом всерьез говорю). Зар­
плата, премии с итогами работы у них никак не связаны.
Это было, как стрелковые соревнования, где призы
раздавались бы не за число попаданий, а за количество
выпущенных пуль. Главное - выполнить план стрельбы
«в суммовом выражении». Если вы энтузиаст, то будете
целиться, поражать мишень (посылать машины туда,
где они нужны), но другие, кто половчей, выпустят боль­
ше пуль. Их станут хвалить на собраниях, им все призы,
и если вы слабый человек, то, утешив себя бессмыслицей
типа «Не нами заведено» или «все так живут», тоже пой­
дете палить в белый свет как в копеечку. В Магадан? По­
жалуйста! В пустыню Каракумы? Ради бQга!
Я листал длиннейшие списки «отмеченных». Своего
рода табели о рангах: начальники отделов получали от
84


пятидесяти до ста рублей, старшие инженеры - по­
меньше, простые инженеры - еще меньше. К 7 Ноября -
сто семнадцать человек, к 1 Мая - сто четырнадцать,
к Новому году - особый список, в нем все начальники
отделов. Помилуйте, какие ж это премии? Стародавние
чиновничьи «наградные» - вот что это такое! Они ведь
совершенно не зависят от активности работника, его по­
знаний, инициативы, энергии, принципиальности ... Впро­
чем, тут я, кажется, ошибаюсь. Один из инженеров про­
явил как-то инициативу - выступил с критикой недо­
статков - и, пожалуйста, его лишили премии. Так что
изредка экономические рычаги все же приходят в дви­
жение: весьма решительно поворачивают людей на
стезю тишайшей жизни.
Итак, с одной стороны, полная безнаказанность.
С другой - полная незаинтересованность. И все это сдоб­
рено «тыловыми» настроениями... Какая благодатная
почва для произрастания бездумья, безделья, карьериз­
ма, равнодушия, беспринципности. Люди, склонные к
этим грехам, легко превращались тут в ответственных
бездельников и безответственных деляг. И загоняли цен­
нейшие машины неведомо куда, и умело отписывались,
мастерски спихивали с себя ответственность, а после
кончали свой рабочий день, раскланивались учтиво, еха­
ли домой и спали спокойно, и снились им розовые
сны, и совесть их была чиста ... Ко всему привыкают
люди.
То.11ько свежий человек, попавши в такую тихую кон­
тору, чувствовал себя, как живая чернобурая лиса в ме­
ховом магазине.
***
Когда мне стало известно все то, о чем вы прочитали
сейчас, я решил Посоветоваться с учеными-экономистами.
Они во многом помогли мне разобраться. Но главное я
понял еще в лифте... В этом учреждении был непрерыв­
ный лифт - знаете, бесконечная цепь кабинок, в кото­
рые прыгаешь на ходу и которые где-то под крышей
переваливаются в соседний ряд. Так вот на лифте было
объявление:
«ПРОЕЗЖАТЬ КОНЕЧНЫЙ ЭТАЖ КАТЕГОРИЧЕ­
СКИ ЗАПРЕЩЕНО!»
А под эrим в скобках:
« ... но БЕЗОПАСНО».
85


Деятельность тихой конторы проверяли, как я узнал,
многочисленные ревизоры. Всегда все было «в ажуре».
Конечно, распылР.:ть оборудование, губить машины и по­
лучать за это премии - категорически запрещено. Но
безопасно: за это в «химкомплекте» никого еще не осу­
дили.
И хотя прошло с той поры немало лет, хотя многое
изменилось за этот срок и даже сам незадачливый главк,
как уже сказано, был ликвидирован, я хорошо запомнил
встречи со снабженцами и главный свой вывод, сделан­
ный после этих встреч: судить о тыловых делах надо
по самым суровым законам переднего края. Потому
что, я повторю это, «заднего края» у народного хозяй­
ства нет.


rЛ.АВ.д CEДbM.ASI
Есnн xo11ew1t быт1t счвстnнвым.
•дУРВ. мы не нв мнтннrев.
Мещвнское с11вст1tе.
Эдес1t нужен боnее cнn1tныji у11нтеn1t.
Суrробы н •Отеnnов.
-
Вы только дайте честное слово, что не будете обо
мне писать.
Мы идем с Наташей по заснеженным улицам. Горо­
док будто вымер, ни души. Даже собаки спят- тихо.
У редких фонарей крутится снежная крупа.
-
Меня уж подвели газетчики,- говорит она,- век
буду помнить. Как? К вам, я думаю, не приезжали сва­
таться, а ко мне приезжали. Правда. Я написала письмо
в свой университет. Обо всем - как приехала сюда, как
начала работать, о длинной зиме писала, о тоске, о сча­
стье ... Ну, понимаете, друзьям. А там у нас есть одна
Лариса ... Не буду говорить о ней. В общем, она устрои­
лась в редакции. Про трудности все вычеркнула, про ску­
ку тоже - одни восторги остались. И вдруг появляется
это в газете. Заголовок: «Ты на подвиг зовешь, комсо­
мольский билет!» И мой портрет- где они его взяли?
Особенно много мне военные писали, по десятку писем
в день. А один лейтенант сам заявился: «Здрасьте, това­
рищ Наташа!» Я говорю: «Зачем пожаловали?» - «Же­
лаю, говорит, завести с вами личное знакомство. Узнать
о вас все подробности». Ну, я заполнила личный листок
по учету кадров и отдала ему.
На дороге сугробы, о каких в Москве и вспоминать
забыли. Идти нам далеко, идти трудно, но спутница моя
шагает широко, движения порывистые. На ней полушу­
бок и вязаная лыжная шапочка. Маленькую сумочку не­
сет не по-девичьи: обмотала руку ремешком и крутит ею
на ходу. Глаза у Наташи темные, большие - строгие гла­
за. По-моему, она красива.
Наташа рассказывает:
-
Я когда последний раз встретила эту Ларису, пря­
мо ей сказала: «Никчемный ты человек!» Что? Нет,
87


не из-за газеты - это история длинная. «Таких,- сказа­
ла ей,- как ты, Лариса, надо искоренять из жизни. Нена­
вижу! Из себя последние остатки стараются изжить!»
Упрямая складка появилась меж тонких ее бровей,
губы презрительно сжались, и я представил себе, как она
выпалила все этой своей бывшей подруге.
-
Трудно такое в глаза говорить?
-
Почему? - сказала Наташа.- Трудно лгать в гла-
за ... Учились,- продолжала она,- Лариса общественни­
ца была. Других девчат мы били на собраниях за легко­
мыслие, за двойки, за кокетство - она всегда на хоро­
шем счету. А у нас знаете какие были комсомольские
собрания? Встанешь, и все говорят тебе в лицо, что о те­
бе думают, только поворачиваешься. Ларису и крити­
ковать было не за что!
Помню, на третьем курсе рвались мы на строитель­
ство ГЭС. Нам говорят: «Мерси, товарищи студенты, но
только нынешним стройкам нужцы квалифицированные
рабочие». Мы решили: будем учиться. И всю зиму учи­
лись: истфак и литфак - на каменщиков, химики - на
маляров, физмат- на электриков, геофак- на штука­
туров. А в начале весны собирают нас в актовом зале.
Замдекана Виталий Федорович, конопатый такой, в оч­
ках, от молодости своей особенно солидный, откашлял­
ся: «Сейчас, товарищи, я зачитаю вам письмо обкома
комсомола. Прошу принять его без возражений ... »
Мы почуяли недоброе. Так и есть: нас благодарят за
патриотический почин, а потом пишут, что лучше нам
ехать на картошку, а студенты не нужны.
Мы выть: «Землекопами пойдем!»
«Уважаемые! Вас всех собрать, а против вас шагаю­
щий экскаватор-больше сделает».
88


Все-таки мы были строителями. И что интересно: по
всем канонам такая Лариса должна бы увиливать от
«грязной работы», а она в обком ездила и добилась: нас
послали в один заволжский колхоз, под Казань, строить
плотину.
У нас была интернациональная бригада. Мы с нею
русские, один башкир, один татарин, один еврей, чуваш­
ка Катя Алексеева, два чеха, два словака, четыре ко­
рейца, поляк и двенадцать венгров. «Могучее племя тро­
глодитов» - так мы себя называли. Девиз взяли из Козь­
мы Пруткова: «Если хочешь быть счастливым, будь им!»
Из средств механизации была у нашей бригады ко­
была Машка, на ней работал венгр Пешту - оба флег­
матичные, оба ниже средней упитанности. И был вол
«Виталий Федорович» - назвали так в честь замдекана
за солидность. На нем работала Ларка, кричала «цоб­
цобе!», сорвала голос и даже петь не могла целую неде­
лю. Красивая она была. И одета, как мы все, в штанах,
в майке, грязная, пыльная, а повяжет косыночку - все
заглядываются.
Спали на сеновале, женская половина была отгоро­
жена простыней, на ней надпись: «Без стука не входить».
В первые дни цивилизованная Европа пила только ки­
пяченую воду. Нам говорили: «Что вы! Бактерии!» А к
исходу лета и молоко все пили сырое и воду с бактерия­
ми - ничего, здоровые вернулись.
Был у нас патефон с тремя пластинками: «Этот веер
черный», «Вдоль по Питерской» и старинный вальс
«Ам,урские волны». А когда пружина лопнула, мы сами
Изображали патефон: Пешт.у шипел, чехи «делали» ор­
кестр: трум-па-па, трум-па-па, а Ларка пела. У нее был
хороший голос, очень. Потом нашли у однои старушки
89


«Хиромантию», и Ларка всем гадала: «Лежит перед то­
бою, мил человек, дальняя дорога, и ждет тебя нечаян­
ная радость, а линия судьбы ,у тебя хоро-о-ошая, и если
хочешь быть счастливым, пожалуйста, будь им».
Такое было счастливое время. А когда подошло рас­
пределение, будто подменили мою Ларису. Она ведь и
смелая была. Мы с ней там же, в Заволжье, однаждЬJ
заблудились. Плотина была ,уже выстроена, и ушли мы
вдвоем на соляное озеро. Ушли на весь день, а назад
пути не можем найти. А уж вечер, садится солнце, мне
за каждым кустом чудятся волки. Я подобрала с земли
здоровенный сук- Лариса хохочет: «Брось палку, будь
человеком!» Ну, я бросила, побыла немного человеком,
а дошли до леска - снова подобрала. «Брось палку, Нат­
ка, будь человеком!»
А тут, как началось распределение, прибегает ко мне,
глаза круглые: «Представляешь, какой ужас? Милку
назначили в Ачинск!» Или: «Ты слышала? Вере Мал­
хасьян с физмата предлагают какой-то Ош!» Ну тогда
я и сама, правда, ахала: все-таки жили вместе шесть
лет, а тут разлетаемся - кто в Сибирь, кто в Казахстан.
Жалко девчат.
Потом дошла очередь до нашего факультета, и тут
Лариса окончательно передо мной раскрылась. Учились,
говорила: «Ах, я буду только литературоведом. Любимая
наука!:. А место в аспирантуре оказалось на кафедре
педагогики - пошла. Я ей говорю:
«Ларка, ты что? Это ж все равно, как замуж за не-
любимого».
«Ха-ха-ха! Стерпится - слюбится».
«Нет,- говорю,- ты мне ответь: зачем тебе это?»
Она смотрит на меня, улыбается, а в глазах с~рьез-
ный вопрос.
«Не пойму я тебя, Натка. Завидовать ты как будто
не завидуешь ... »
«Мне это место предлагали».
«Знаю. Вот и не могу понять... Наташа, детство на­
ше кончилось. Может, от этого шага зависит вся твоя
будущая жизнь: быть тебе знаменитым ученым или про­
зябать в учителях».
«Почему прозябать? Я ради этого в университет шла».
«Загонят тебя в какую-нибудь дыру».
«Пусть,- говорю ей.- Я там нужна, а здесь нет. От
того, что я буду в Москве работать, ничего не изме­
нится:..
90


Говорю ей это, а у ней в глазах все тот же вопрос.
после я поняла: это она для себя хотела решить, кто
я - ханжа или просто дура.
«Натка ты, Натка, помнишь наш девиз? Если хочешь
быть счастливым, будь им. Жизнь одна дается, надо ее
интересно прожить».
«Так и я тебе о том толкую. А ты цепляешься за ,уни­
верситет, это даже нечестно».
«Дура ты! - говорит.- Мы не на митинге».
А на митинге она речь произносила от имени аспиран­
тов. О студенческой дружбе, о счастье новых дорог, о
том, что мы понесем свет знаний в массы,- хорошая бы­
ла речь.
Вы знаете, здесь вечера долгие - о многом я переду­
мала. Ну, откуда такие берутся? С детства привыкли:
«Все мне можно, все для моего счастья». А сами мечут­
ся, мечутся... Театры вокруг нее, музеи, библиотеки, и
все ей «скучно». «Ах, я не представляю себе, как это
можно жить без Москвы!» А через минуту: «Москва­
большая деревня, Ленинград - холодный город, Киев -
ничего, красивый, но провинция».
Вот она добилась своего, а думаете, счастлива? За­
няла в аспирантуре чужое место и все равно не доучи­
лась, бросила, устроилась в газету: «Мы - творческие
работники!» Думаете, не сможет работать? То-то и беда,
что сможет, она ведь способная. Рассказывает мне (я ее
видела прошлым летом):
«дали мне, Натка, задание. Приезжаю в колхоз, спра­
шиваю у председателя, как у них с кормами. А он отве­
чает: «Хочем,- представляешь?-хочем, говорит, утро­
ить площадя». Ха-ха-ха! -заливается. И такая будет
писать «Ура, кукуруза!», а сама в душе будет презирать
и колхозы и колхозников. Противно думать об этом.
Знаете, мне ведь хотелось ее удивить. Стыдно это, но
скажу. Если хотите знать, я в аспирантуру подала из­
за нее, из-за Ларисы. Потом-то увлеклась, стала рабо­
тать над диссертацией, а вначале исключительно было
чувство соперничества. И рисовался мне в будущем один
разговор. Этак небрежно я ей говорю: «Между прочим,
можешь меня поздравить, Лариса». Она вскинется: «За­
~Уж вышла?!»-«Да нет,- скажу,- для этого большо-
0 ума не требуется. Диссертацию защитила».
И увижу, как она побледнеет от зависти. И буду тор­
жествовать: вот, мол, уехала в глушь, перешла на
91


заочное, а доказала свое и тебя, столичную, оставила
позади.
«Что ж не спрашиваешь,- скажу еще,- как назы­
вается диссертация? - И назову, глядя ей в глаза, дей­
ствительную тему- «Мещанское счастье» 1•
Такое мне рисовалось торжество. А увидела Лари­
су- поняла: пустое это. Перед кем торжествовать? :Ко­
му доказывать?
Мещане- это ведь страшные люди. По-моему, из
них предателей можно делать. Так они живут, работают
на своем месте, речи говорят правильные, а случись ка­
кая передряга- готовые предатели. Правда. Морщатся,
когда человек скажет «хочут» вместо «хотят». А сами
в жизни слишком много для себя «хочут», а для других
делать ничего не хотят. Ненавижу!
Так я ей и сказала в глаза. Думаете, она поняла что­
нибудь? «Ха-ха-ха! Приходи, Натка, в гости. Покажу по­
тряса-а-ющее платье".»
Наташа замолчала. Мы спустились к реке. Внизу, как
·в трубе, гудел ветер. Скрипели голые черные ветлы. Мост
с двумя фонарями остался в стороне, мы зашагали по
хрусткому льду. Миновали речушку, и снова тишина, и
сугробы, и пустые улицы. Здесь было еще темней, тьма
вжимала в землю и без этого низкие домишки.
А вы счастливы, Наташа?
***
В тот вечер, вернувшись в гостиницу, я долго сидел
за столом, стараясь припомнить все и записать поточ­
ней.
Бывают в жизни литератора встречи, когда записи,
порой весьма обстоятельные, приходится делать _много
позже события, происшествия, разговора. И дело тут
вовсе не в том, что говоришь с человеком в поле на вет­
ру. Нет, беседа может протекать в самой домашней об­
становке, но достань блокнот, и собеседник твой нач­
нет выбирать слова, а то и вовсе собьется, замолкнет.
Особенно когда он вообще не желает, чтобы о нем
писали.
Я обещал не «подводить» Наташу, и я выполняю свое
обещание: вы не узнаете ее фамилии. А девушек с та-
1 Полностью диссертация именуется так: «Проблема героя в по­
вестях Н. Г. Помяловского «Мещанское счастье:. и «Молотов:. и по­
лемическая борьба вокруг этих произведений:..
92


ким именем в стране много, быть может, многие тысячи.
Наташа - одна из тысяч; так оно, в сущности, и есть.
Да, когда я беседовал с нею, о блокноте пришлось за­
быть. Тут уж, как говорится, «ничего не попишешь»: на­
прягай память, старайся ухватить главное и деталей не
упустить. А детали сыплются на тебя, как из рога изо­
билия, разговор движется дальше, дальше - черт возь­
ми, не хватает памяти! С ужасом чувствуешь, что все
это неповторимое проваливается в тартарары - меткие
словечки, выражения, характеристики. Разве что удастся
как-нибудь тайком черкнуть слово-другое на папирос­
ной коробке. А потом будешь ломать голову над такой,
к примеру, телеграфной записью:
сОх, и в неудачное время я родилась!»
Отец Наташи: «Мы красная кавалерия".»
Мама: «А подъемные будут?»
«Я на занятия, как на бой, шла!»
Педсовет. Наташа «стучится в комсомольские сер-
дца».
Вася Митрошин. «давайте ваш паровоз!»
«Михаил Порфирьич - комсомольский секретарь .. . »
Что же такое счастье?
Сугробы и... «Отелло».
Эти строчки я успел нацарапать в школе, куда мы с
Наташей в конце концов добрались, еще до начала тор­
жественного вечера выпускников, о котором я не буду
писать, в те короткие минуты, когда она смеялась, акру·
женная ребятами. Нужно было по горячим следам, пока
все это свежо в памяти, расшифровать запись.
***
-
А вы счастливы?- спросил я у нее тогда, на за­
снеженной улице.
Наташа не сразу ответила.
-
В детстве я родителям завидовала ... -
задумчиво
сказала она.- У меня колыбельная знаете какая была?
Отец всегда напевал: «Мы красная кавалерия, и про нас
былинники речистые ведут рассказ... »
Отец и мать ее познакомились в Донбассе, в граж­
данскую войну. Приехали туда сна холеру»: началась
эпидемия, он был фельдшером, она - медсестрой. А до
революции он был чернорабочим, ночным сторожем и
Учился, мама с десяти лет- в няньках. Теперь-то оба они
врачи, отец - профессор медицины.
93


-
Так что,- сказала Наташа,- у меня есть все осно­
вания быть довольной советr•юй властью.
Поженились отец с матерью там же, в Донбассе, а
после воевали вместе. Наташа девчонкой подолгу раз
глядывала старые фотографии: отец в буденовке, с шаш­
кой, рядом мама, очень молодая, тоже в буденовке.
«Вот,- думала,- у них интересная была жизнь - война,
любовь, конница ... Ох, и в неудачное время я родилась!»
Мама смеялась: «А ваши дети, Наташка, вам будут
завидовать: вы все выстроите, им - ремонтировать».
Отец серьезный, в очках, вмешивался: «Зачем ты
так, Маруся? Каждом.у поколению - свое».
Мечтала Наташа о подвигах, а подвигов не было.
В одиннадцать лет делали ей операцию, так и та была
обыкновенная - аппендицит. Поспорили в больнице с
одним мальчишкой сна Толстого», что не будет стонать
в операционной. И не стонала. «доктор, могла б я на
фронт?» - «Могла бы».
Первое серьезное решение ей пришлось принимать,
когда в университете началось распределение. Отец с
матерью не вмешивались. Когда объявила им, что отка­
залась от аспирантуры, не сумели скрыть огорчения.
Все-таки здорово постарели они, и трудно им было ос­
таться одним. И в то же время она почувствовала, что
старики горды ее решением.
-
Вот,- похвастала,- мне и подъемные выдали.
Мама сказала:
-
Паша, а мы о подъемных не думали. Помнишь, в
Луганске? Получишь паек на пять дней, слопаешь все за
два дня - и ничего. И довольны. Бескорыстное было вре­
мя. А теперь: «Подъемные будут?»
Отец сказал:
-·По-моему, ты не права, Маруся. Будь тогда наша
страна побогаче, и мы бы от денег не отказались. Да и
теперь молодежь на целину не из корысти едет.
А подвига опять не вышло. Ну, уехала за тысячи
верст от отчего дома - что особенного? Все подруги На­
таши так уезжали. Ну, попала в маленький городок­
какое геройство? Миллионы людей живут в таких горо­
дах. Фрол Исаевич, директор школы, в которую ее на­
правили, работал там уже пятый десяток. Все было про­
сто. Она еще просила:
Дайте мне самый трудный класс.
Какой, какой? - переспросил Фрол Исаевич.
94


-
Ну, от которого все отказались.
Старик улыбнулся:
-
Такого случая не припомню.
Первый урок Наташи. Готовилась по всем правилам
науки, составила конспект - обзорная лекция, введение
к курсу. Надела лучшее свое платье. Директора попроси­
ла: с:Нет, Фрол Исаевич, не нужно представлять. Я са­
ма». Ждала шума, заранее готовилась одернуть хули­
ганов. Но седьмой «Б» встретил ее тихо. Все поднялись,
когда вошла.
-
Здравствуйте, товарищи. Меня зовут Наталья Пав­
ловна. Я буду вести у вас курс литературы. Первую лек­
цию посвятим борьбе литературных течений в период ...
Тишина в классе. Тоненькая большеглазая девочка
сидит на первой парте, слушает очень старательно, даже
приоткрыла от усердия рот. Наташа часто встречается с
нею глазами, внимание девочки помогает ей. Помогает
преодолеть странное ощущение, будто она здесь в без­
воздушном пространстве, одна на всем свете и говорит,
говорит- сама себя не слышит. Однако ни разу не сби­
лась, вела объяснения весьма научно, весьма доказа­
тельно. До самого звонка.
Уходила из класса с ощущением победы. А потом в
школьной библиотеке услышала, стоя за шкафом:
Римка, как новая учительница?
Ничего, хорошая.
-
А добрая?
-
Красивая. И, главное, девочки, умная: весь урок
говорила - ничего не поняли.
-
Ха-ха-ха!
Наташа пошла на rолоса, девчонки смешались, мель­
кнули испуганные глазищи той-тоненькой, вниматель­
ной. Домой Наташа шла, не разбирая луж. Жизнь кон­
чилась, педагога из нее не вышло. Это ж позор, как она
провела свой первый урок,- ни ума, ни такта. С учени­
ками не познакомилась, усвоение не проверила, эруди­
цией вызубренной блистала- с точки зрения педагогики
полный провал. И главное, этого теперь не исправишь.
Наташа сама еще недалеко ушла от своих учеников, пом­
нила себя в их возрасте,__gтлично знала, как запомина­
ют ребята каждый промах учителя, представляла себе
смешливые их физиономии и даже тихонько плакала. Что
теперь делать? .. Дома, в маленькой комнатке, которую
она снимала, ждало ее письмо от стариков. Мама тре-
95


вожилась о том, о чем положено тревожиться всем м11-
мам, отец спрашивал, каковы успехи дочери «на педаго­
гическом поприще», и цитировал из Ленина, что каждое
слово агитатора должно быть конкретно и убедительно.
Чудак профессор! При чем тут агитаторы? Просто дочь
у него бездарность - вот и весь разговор.
Пришла на новый урок.
-
.Я вам прошлый раз рассказывала плохо. Давайте
считать, что первого урока не было. Повторим все за­
ново.
***
-
Вы их сегодня увидите, моих ребят,- говорила На­
таша.- Римму Китаеву, Федьку Осколкина, Булата Га­
лямова, других. Они уже десятиклассники, выходят из
школы. Вот вы говорите: счастье... Это только учитель
может понять, какое это счастье, когда человек начинает
думать так, как ты думаешь, любить то, что ты любишь .
.Я ведь когда первый раз поговорила с ними по душам,
ужаснулась. Правда.
Это было на третьем уроке. Задаю им сочинение на
тему «Моя мечта». А они взмолились:
«Наталья Павловна, что ;угодно, но только не это!»
«Почему?»
«Мы не ГОТОВИЛИСЬ».
«Да разве к этому нужно готовиться? Мечтаете вы
когда-нибудь или не мечтаете?»
Час потратила весь, чтобы понять их.
Ведь что такое человек? Это, я считаю, дела его и его
мечты. Так или не так? Когда он взрослый, не столь уж
важно, как он мечтает, важнее, как работает. А у ре­
бят дел мало, у них мечта главное.
«Ну, кем хотите быть?»
«.Я - летчиком»,- встает один.
«И Я».
«Я тоже».
«Ладно. А ты кем, Булат?»
Встает Булат Галямов, маленький такой, черногла-
зый, упрямый.
«Я - моряком».
«Почему?»
«Читал ... -
говорит.- Потом у меня тельняшка есть».
Все смеются.
«А я решил: шофером»,- еще один осме.1ился.
«Почему?» - задаю все тот же вопрос.
96


«Ндравитсяl» - вкусно так сказал; этому, хоть чув­
ствовалось, действительно «ндравится».
«Осколкин, а ты не решил еще?»
Встает Федя Осколкин. Этот тоже боевой. И я уж
знаю: великий скептик. Но молчит, шмыгает носом.
«Отец у тебя кто?» - спрашиваю.
«01'ец? На рембазе, токарем».
«А ты кем будешь?»
«51- летчиком».
«да что ж вы все летать собрались? Кто на земле-то
останется?»
«Комары!» - смеется.
«Ну хорошо,- говорю.- Истребителем будешъ или
бомбардировщиком?»
«Кем выйдет».
«А вот Чкалов хотел только истребителем».
«То Чкалов, а то я».
Девочки дольше всех отмалчивались. А когда заго­
ворили, совсем мне стало грустно. Ответы примерно та­
кие: «не знаю», «как выйдет», «еще не решила», «на­
верное, работать пойду». Одна говорит:
«Хочу в веттехникум».
«Почему?»
«Там стипендия большая».
Ну конечно, нашлось в классе несколько ребят, у ко­
торых были какие-то определившиеся решения. Коля
Таранин, например,- он уж тогда увлекался математи­
кой,- сказал, что будет инженером-механиком. Но боль­
шинство даже еще толком и не думало о будущем. И ведь
не малыши - седьмой класс.
«А на завод кто-нибудь пойдет?»
«Не-е-е».
«А вы видели завод?»
«Как же, были. Там манную кашу делают».
И снова смех.
Вы понимаете, тут только я сообразила: в этом го­
роде самое крупное предприятие- мелькомбинат. Вряд
ли крупорушки способны вдохновить ребят. Вот они и
двинули все разом «в летчики» - самолеты-то и над ни­
ми летают. Но и это, конечно, неустойчиво, это еще не
решение и никакая не мечта.
7
Вдруг тот же Федя Осколкин выпаливает:
«А вот хорошо бы еще милиционером».
«И я милиционером».
Анатолий АграновскиА
97


«И я бы пошел:..
«И Я».
Откуда, думаю, такое «массовое движение»? А Федя
развивает идею:
«Он его кэ-э-эк двинет! А тот из окошка, с двух ре­
вольверов, потом прыг в машину, а этот на мотоцикл -
и за ним...»
Ну конечно: вчера показывали в городе фильм с ге­
роем-милиционером. А завтра покажут с героем-моря­
ком. А с героем-рабочим, если и покажут, то не такой
увлекательный. Не думайте, пожалуйста, что я ждала от
них, так сказать, развернутых философских обоснова­
ний, но этот урок о многом заставил меня задуматься.
Я вам популярно объясню. Вот я приходила в класс.
Передо мной сидели дети из очень хороших рабочих се­
мей. Так надо же было им показать жизнь, чтобы они
мог ли выбрать свою дорогу в жизнь. Я это не в узком
смысле, не только о знакомстве с профессиями. Вот в
мире есть много сокровищ - Третьяковка, передвижни­
ки, «Моrучая кучка», шестидесятники. А в школьной
'iiporpaммe об этом мало, почти ничего. Вы понимаете? ..
В малых городах, в деревне нужен более сильный учи­
тель, чем в столицах. Потому что он для детей все - и му­
зеи, и театры, и книги, и картинные галереи.
Знаете, сколько я с ними воевала за Маяковского?
На уроки, как на бой, шла. Федька Осколкин кричит:
«Грубиян ваш Маяковский!» А вы бы этого Федьку ви­
дели: здоровый вымахал, сапожки завел, кепочку, спле­
вывать научился артистически- он ведь из слободки,
там такие отчаянные парни. Я ему говорю: «А вы читали
Маяковского?» - «Его, Наталья Павловна, народ не по­
нимает».- «Вы, Осколкин, не расписывайтесь за на­
род».- «А чего он на Есенина нападал?» Вот и погово­
рите с· ними. Я им читала лирику Маяковского: «Ну, где
грубость?» «Хорошо!» им читала: «Ну, что непонятно?» -
«А зачем он самоубился?» Рассказывала им все, что
знала,- люди взрослые, должны понять. Смерть
смертью, важно, как жил. Потом однажды узнаю: Оскол­
кин взял в библиотеке Маяковского - не для домашних
уроков взял, для себя ...
Наташа замолчала, пошла быстр~:е. Я жалел, что
плохо различимо стало ее лицо - совсем уж стемнело. Но
разговор мне не хотелось кончать. Я спросил:
А эта девочка с внимательны.ми глазами?
98


Римма Китаева?
Расскажите о ней.
Была классическая двоечница. Самый мой «труд­
ный случай». Сидит на уроке, глазищи на тебя уставит,
будто слушает, а думает в это время бог знает о чем.
И ничто решительно ее не интересовало, ко всему рав­
нодушная. Ну, понимаете, девочка, которая не любила
читать. Почему? А глаза хорошие... Ох, сколько я в нее
души вложила! Ее ведь родители хотели из школы за­
бирать. Сейчас отличница. С чего у нас с ней началось,
я уж и не помню. В общем, поверила я в нее, и Римма
это знала. Переживала за каждую двойку - она и это
видела. После Римма призналась еще: очень ей нрави­
лось, что я в школу являлась всегда нарядная. И каким­
то своим путем она пришла к мысли, что и ей непремен­
но нужно стать учительницей. А потом мое торжество.
Прибегают девочки, говорят: «Китаева плачет».- «Что
такое?» - «Сидит в классе и плачет».- «Что случи­
лось?» - «Из-за отметки».- «Я ведь ей четверку выве­
ла>>.- «Вот она и плачет".» Представляете? Первый раз
по литературе получила четверку и обижена, мало ей!
-
Окажите, Наташа: вы навсегда останетесь в этом
городе?
-
Я таких слов боюсь,- сказала она,- «навсегда»,
«навечно», «до гроба»." Кто может сказать?
-
Ну вот вы получили ученую степень, стали канди-
датом наук, а дальше?
Она приостановилась:
-
Это вопрос не простоi~, Долго придется отвечать.
--
Ну, нам, кажется, и идти не близко.
-
Что ж". Но диссертацию я не для этого защища-
ла. Не для того, чтобы уехать отсюда". Это я точно
знаю.
***
Конечно же в жизни Наташи были не одни «востор­
ги». Бывали и горькие минуты. Это легко себе предста­
вить. Вот живет она в тихом городке, учит, сама учится.
Волнения кончились - ее признали, педагог из нее вы­
wел. Отошла и новизна - долго ли изучить такой горо­
док? Катятся дни, похожие один на другой: с утра уро­
ки, раз в неделю педсовет, потом домой, ожидание пи­
сем, скука". Может, чуточку и обида. Ведь она, Ната­
ша, такая способная, даже, говорили, талантливая, от-
99


казалась от научной карьеры, покинула столицу, а все
тут приняли ее приезд как должное. Народ скучный, не­
интересный - способны пи они понять, от чего она от­
казалась? Стоило пи отказываться?
А потом случилось то, что должно было случиться.­
Наташа узнала этих людей. Началось все с ее «неосто­
рожного» выступления на педсовете:
-
Товарищи, сколько можно говорить о производ­
ственном обучении! Давно пора открыть мастерскую в
школе.
Все заулыбались:
-
А фонды? Где вы возьмете фонды?
-
Фонды, средства,- сказала Наташа.- Какие вы
скучные люди! Надо обратиться к предприятиям города.
Постучаться в комсомольские сердца! Наверняка най­
дутся какие-то негодные станки, инструменты. Для них
негодные, а для нас годные. Пусть нам отдадут.
Тут Фрол Исаевич, директор, взял слово:
-
Что ж, товарищи, инициатива ценная. Посему
предлагаю: выделить Наталью Павловну - стучаться в
1\ОМСОМОЛЬСКИе сердца.
И, конечно, все охотно проголосовали.
На следующий день Наташа пошла «стучаться:. в
горком комсомола. Там ее тоже похвалили за инициа­
тиву, тут же позвонили какому-то Васе Митрошину на
узловую станцию. Анна Ковапенко, первый секретарь,
предупредила Наташу:
-
Учти: железнодорож1• :~кн - народ особый. Как ни
вызовешь на бюро, непремс·•шо опоздают на два часа.
-
Почему?
-
Живут по московскому времени.
Пришлось идти на станцию. Сидит этот Вася в фу­
ражке, вид грозный, в разговоре его все сПЧ», сШЧ»,
«НОД» - это их железнодорожные службы. Двери по­
минутно хлопают, топочут сапожищами чумазые парни,
курят все разом - дымно, грязно. А Наташа по школь­
ной своей привычке явилась нарядная, в белом платье.
Вася Митрошин смерил ее критическим взглядом:
-
Подбросить ее до узловой на паровозе, что пи?
И все «смерили».
-
Хотя нет,- говорит Вася.- Платьице, я извиня­
юсь, испачкаете.
И все захохотали.
-
Давайте ваш паровоз,- рассердилась Наташа.
100


-
Так ведь прыгать придется на ходу.
-
Давайте!
И ведь повезли, черти, на паровозе! Потом еле отсти­
рала платье. Но с комсомольцами подружилась. Они для
школы собрали три комплекта слесарных инструментов
и отремонтировали сверлильный станок.
Потом случай на строительстве завода. Когда Ната­
ша шла туда, в горкоме ее попросили:
-
Ты проверь заодно, как там с комсомольской ра­
ботой. А то есть у на.с сигналы ...
Комсомольским секретарем стройки был некто Ля­
лин. Его как избрали, он засел в кабинет, провел к себе
те:1ефон - и давай звонить по участкам, вызывать ком­
соргов. И потребовал, чтобы звали его исключительно
по имени-отчеству-Михаилом Порфирьевичем. Ната­
шу встретил хмуро, нужды школы его, как говорится, не
взволновали, а когда узнал, что «посетительница» при­
шла, кроме того, с поручением горкома, начал отчиты­
ваться по ч;1енским взносам. Тут у него был порядок.
А ребята на стройке оказались веселые. Крыли своего
секретаря страшно.
Парень один, монтажник:
-
Бюрократ он, этот Порфирьич! За все время на
площадке не был. Это как называется?
Девушка-штукатур (тоненьким голоском):
-
Пусть хоть фотокарточку пришлет. Посмотреть
бы, какой он.
После Наташа привела «самого» на стройплощадку,
торжественно представила:
-
Знакомьтесь, ребята,- зто Михаил Порфирьич,
ваш секретарь.
А он даже иронии не учуял и этак благодушно:
-
Здрасьте, товарищи, здрасьте.
В горком Наташа возвращалась разгневанная. Куда
они смотрели, о чем думали? Как можно терпеть таких
У себя?
-
Где это -у себя?
-
В вашей комсомольской организации.
-
А тебе она чужая? .. Вот что, Наташа, если ты пра-
ва, конечно, его надо переизбрать. Но к тебе просьба,
комсомольское поручение: помоги собрание провести.
Пришлось готовить собрание.
Как-то Наташа позвонила в горком - что-то ей нуж­
но было согласовать по поводу читательской конферен-
101


ции на швейной фабрике,- а в горкоме обрадовались:
тебя-то нам и нужно. И попросили зайти к четырем
часам. Наташа пришла, смотрит: собираются ребята.
Многие ей уже знакомы. Вася Митрошин пришел, Петр
Кочубей с автобазы, Игорь Косов, новый секретарь со
стройки. Все расселись по местам, и оказалось, что это
бюро горкома.
-
Есть, товарищи, предложение: рекомендовать На­
ташу внештатным инструктором отдела агитации и про­
паганды.
Она взмолилась:
-
Товарищи, не губите мою жизнь. Я детей люблю.
-
Люби на здоровье. То у тебя один класс был, а
будет весь город.
-
У меня диссертация.
-
А мы что тут, лодыри сидим?
-
Все равно я не могу работать.
Тут поднимается Анна Коваленко:
-
Вы что же, думаете, для вас устав отдельно напи-
сан?
Фрол Исаевич горевал, сокращая ей учебные часы:
-
С охотой идете. Наталья Павловна?
-
Я, Фрол Исаевич, однолюбка, и любовь к школе у
меня на всю жизнь. Но поскольку отдельный устав для
меня не написан".
***
-
Первое время я приходила в горком - ничего не
понимала. В школе знала, что делать, а тут не знала. По­
том постепенно втянулась. Как выражался Вася Митро­
шин, «ПО линии борьбы на культурном фронте». С рели­
гией бороться - пожалуйста, с пьянством - пожалуй­
ста, с хулиганами - тоже можно. Начали вывешивать в
фойе кинотеатра «Комсомольский крокодил», сама даже
карикатуры рисовала -и на матерщинников, и на дев­
чат, лузгающих семечки в зале. Словом;, скучать стало
некогда.
-
Были у вас большие удачи, Наташа?
-
Побойтесь бога,-улыбнулась она,-я ведь в гор-
коме всего ничего - третий месяц. Да еще отнимите три
недели - ездила сдавать кандидатский экзамен .. . Вооб­
ще, могу вам сказать, я довольна, что работаю в горко­
ме. Что в школе меньше - недовольна. А что в горкоме
больше - довольна. Жизнь повидала, не снаружи, а из-
102


нутри повидала. Много узнала хорошего, ну и плохого
тоже немало. Но от плохого жизнь не стала хуже.
Вот я приходила на наш жиркомбинат, сидела в ко­
митете, а выходить не хотелось. Ну, как вам объяснить ...
.Я на строительстве любила бывать. А на жиркомби­
нате, понимаете, запах специфический. У них ведь там
убойный цех. И я даже организацию эту меньше других
посещала. Не любила. А ребята, конечно, заметили. Как
ни приду: «Что ж ты не заглянешь в цехи?» Однажды
все-таки потащили меня по производству. Ничего не по­
делаешь, иду. У дверей задержалась «поговорить с на_ро­
дом», а сама все время думаю: с:Там!» Вошли -у меня
туман перед глазами. Ребята меня окружили, смотрят
во все глаза, а мне дурно. Отдышалась я за дверью.
И сама на себя разозлилась: подумаешь, кисейная ба­
рышня! Бифштексы небось уплетала за милую душу.
У меня папа всегда говорил: «0 хлебе скучно слушать,
но вкусно кушать». Нет, думаю, надо переломить себя,
снова пойду. А ребята: «Ты не иди, Наташа. Раз не идет­
ся - не надо». И больше меня туда не пускали.
-
Наташа, а вы скучаете о Москве?
-
.Я знаю, о чем вы,- ответила она.- Да, у нас тут
незавидный город. Да, маленький, некрасивый. И в нем
нет Большого театра. Но здесь живут хорошие люди.
И их дети - мои друзья. И мне с ними интересно. Пони­
маете? По-настоящему интересно...
Проваливаясь в сугробы, мы шли вдоль линии дере­
вянных домишек. Снег, снег, снег- зима легла прочно,
и весь мир, казалось, одет был белой пеленой. Стало со­
всем темно, и лишь мерцающие огоньки тянули далеко
вперед невидимую улицу.
-
Слышите?
.Я прислушался. От дома к дому, от окна к окну про­
вожали нас голоса: «Кто здесь? Отелло, ты? .. » - «Моли­
лась ли ты на ночь, Дездемона?» - «да, милый мой».­
«Когда ты за собой какой-нибудь припомнить можешь
грех ... » - во всех домах сидели у телевизоров.
-
.Я Москву люблю,- тихо сказала Наташа.- Мо­
жет, никто ее так не любит, как я ... Только скучать и в
Москве можно. Это я точно знаю.
Мы подошли к школе.


ГЛАВА BOCbMAI
•l•w Гер• в космосе•.
Сон Стеn•н• Пввnовичв.
Сибир•ки. они BCIOДJI
•Генрих Геiне и Гnвфир••·
Кто же nоС5едитеn"1
Хорошо быть первым. Первым узнать, первым по­
спеть, первым написать". Я приехал в село Полковнико­
во на Алтае ранним августовским утром. Приехал до
сообщений радио, которые сделали это село всесветно
известным. По моим расчетам, оставалось еще часа пол­
тора, когда я вошел в тихий дом Титовых.
Блаженная тишина стояла вокруг, пели птицы, хо­
зяйка варила варенье из крыжовника, хозяина не бы­
ло - ушел в совхозный сад, и все казалось мне важно,
все исполнено было особого смысла, и я был первым ...
Если не считать корреспондента «Красной звезды:., ко­
торый, как выяснилось, жил в селе уже пятый день. Что­
бы как-то легализовать свое положение, он объявил,
что приехал порыбачить. Удочки даже купил. Так они и
остались в саду Титовых памятником долготерпенью
журналиста.
Время шло, и я отправился за хозяином дома. В сво­
ей книге "два детства:. Степан Павлович Титов описал
нашу встречу: «Где-то на краю сада зашумела машина.
Ко мне в малину шел высокий черноволосый человек.
«Корреспондент «Известий:. Аграновский:.,- сказал
он". МЫ поговорили с ним немного, и я все думЗJI, ка.к
бы увести его из сада, и тут закапал дождь, дав мне для
этого отличный предлог. Когда мы приехали, в доме
были корреспонденты «Правды:.. Двое. Глянув на часы,
они небрежно эдак сказали, что неплохо бы послушать
радио. Включили, заиграла музыка. Конечно, Титовы
волновались, догадывались о чем-то, но не спрашивали.
Александра Михайловна велела мужу переодеться, по­
тому - неловко при таких гостях сидеть в затрапезном,
и он скинул грязную куртку и взял чистую косоворотку,
да так и остался с нею на коленях. Потому что мы услы-
104


шали: «... пилотируемый гражданином Советского Союза
летчиком-космонавтом майором товарищем Титовым
Германом Степановичем:..
Все смешалось в доме Титовых, все заговорили ра­
зом, мать заплакала, отец утешал ее, прибежал рыбак
из «Красной звезды:., в дверь стучался собкор «Совет­
ской России:., запахло валерьянкой, откуда-то с улицы
к окнам лезли фоторепортеры, вытаптывая цветничок,
сверкали блицы. Я вышел на крыльцо. Сестра Германа
зима, стесняясь войти в дом, мыла босые ноги дождевой
водой, по селу с криком бежали мальчишки, впереди
мальчишек бежал, сгибаясь под тяжестью магнитофона,
корреспондент Всесоюзного радио.
И пошло, закрутилось.
-
Был ли послушен?
-
Да, слушался.
-
Отличник был в школе?
-
Ну... нельзя сказать.
-
Когда пошел?
-
Восьми с половиной месяцев. Побежал, засмеял-
ся, упал, снова пошел.
-
А какие у него увлечения?
По улице начальник райсвязи лично тянул телефон­
ный провод к избе Титовых. Только включили аппарат -
звонок. Тише, товарищи, тихо! Москва на проводе. Сно­
ва слышно стало пение птиц. Степан Павлович взял
трубку: «Слушаю... Да, Титов. Он самый и есть ... Да,
СJ1ышу. Благодарю ... Ну что я могу сказать .. . Весьма рад,
польщен, что мой сын служит государству... что ему пар-
тией поручено великое дело ... А кто говорит? сУчитель­
скаР. газета:.? .. : . В доме строчили уже в двадцати блок­
нотах. Зажатый в углу старик-сосед рассказывал:
«Я Германа Степановича, можно сказать, знаю с трех­
летнего возраста ... : . Дружественные редакции рылись
тем.временем в семейных альбомах. Корреспондент жур­
нала «Огонек:. пытался взять интервью у меня. В тем­
ных сенях делили школьные тетради космонавта.
Я подумал: слава ворвалась в этот дом, топоча са­
погами, шумная, потная, бесцеремонная. И мне захоте­
лось как-то это все остановить и не хотелось участвовать
в этом, и только через много дней я понял, что без этой
колобродицы Титовым было бы худо, что публичное оди­
ночество, на которое обрекли их шумные газетчики, было
в эти самые длинные в их жизни сутки спасением для
них.
105


Пришла Анна Ивановна, сухонькая старушка в бе­
лом платке, мать Степана Павловича. Была она с ве­
чера у родных в соседней деревне, утром встали, поели,
а тут люди бегут: «Ваш Гера в космосе!» Вот и явилась
пешочком за десять верст. Всем совала прямую ладош­
ку и представлялась: «Его бабка ... Его бабка .. . »
Пришел парень в соломенной шляпе и кавалерийских
галифе. Уже пьяный. Объявил громогласно, что он с
Германом учился в пятом классе. «Как звать-то?» -
спросила мать. Парень густым басом: «Коля». «Ну за­
ходи, Коля, гостем будешь». Он зашел и все никак не
мог замолчать. «Это надо же! На одной парте с ним си­
дел. Во Герка дает! Во дает! Сибиряки, они всюду».
сНаука!» - наставительно сказала бабка. После этого
кто··то из газетчиков увел парня интервьюировать на ого­
род.
Прише.'1 Билей, старинный друг Титовых, управляю­
щий отде.'lением совхоза. У этого была своя тема. «Как
думаете,- спрашивал у меня,- может он приземлиться
у нас? Так сказать, на родимой земле. Я полагаю, поли­
тически это будет правильно, а? .. Конечно, посевы он
потравит, скажем, гектаров сто. Но это себя окупит».
Вниз от дома Титовых уходили поля, перелески, низкие
облака плыли над ними, Билей оглядывал все хозяйским
глазом, и великие планы роились в его голове.
Подъехал к дому грузовик, вышел шофер, здоровен­
ный, чумазый от пыли, спросил, где Титовы, ему пока­
зали, и он подошел к Александре Михайловне и покло­
нился ей в пояс. Я пишу только то, что сам видел и слы­
шал: действительно поклонился. И сказал: «Счастливо,
мамаша! Счастья вам за вашего сына. Я в его возрасте.
Еду с Телецкого озера, услышал по радио и ват сошел
106


с трассы. Конечно, за это отвечу... Вы не бойтесь, мама.
Все будет хорошо:.. И тогда мать заплакала и обняла
шофера, и они поцеловались, и тут новосибирская кино­
хроника (была уже и хроника) решила, что надо это
снять на кинопленку. Шоферу велели умыться. Он
умылся. Велели помыть машину. Он помыл. Велели ОТ'Ь­
ехать от дома 1: снова подъехать. Он nтъехал, подъехал,
кинокамеры застрекотали, снова он поклонился матери,
но только и тени не было от прежней сцены, которая
многим увлажнила глаза.
Народ все прибывал. Подъехало кое-какое началь­
ство. В саду Титовых устроили обед для гостей, принес­
ли откуда-то дощатые столы, клубные сколоченные в
ряд стулья. У матери появилось занятие - кормить го­
стей. Закуски готовили все соседки Александры Михай­
ловны. Председатель райисполкома сказал тост: сНу,
чтобы русской ногой ступил твердо на русскую землю!:.
Директор совхоза: сРаз вы родили такого сына, то обя­
зуемся поставить вам новый дом». Солнце шло к земле,
высвечивало края свинцовых туч. «Там погоды нет»,­
говорил отец. Председатель сельсовета утешал его:
«Я как чувствовал. Как увидел корреспондентов, ну
прямо враз догадался. Мужайся, Степан Павлович. Быть
митингу».
Журналистов было уже с полсотни. Я. должен со­
знаться, поглядывал на братьев-соперников с некото­
рым чувством превосходства. Откуда оно взялось - до­
ложу позже. А пока замечу, что степень информирован­
ности была прямо пропорциональна расстоянию орга­
нов печати от данного села: чем больше расстояние, тем
больше информированы. Москвичи явились первыми и
овладели положением прочно. Потом прилетел военкор
107


из Владивостока. Потом, как сказано, новосибирцы. По­
том прикатило взмыленное барнаульское телевидение.
Кажется, им еще досталось одно школьное сочинение
Германа и одна его грамота за участие в самодеятель­
ности. Поздно ночью прибыл представитель венгерского
радио (фамилия хозяев зазвучала с иноземным удар~;>­
нием: сТИтов... Тнтов... »), за ним - корреспондент
сНойес лебен» ... И только на следующий день, когда ро­
дителей космонавта повезли на аэродром, чтобы отпра­
вить в столицу, только тогда примчались двое из ~·зй­
онной газеты. Титовых они все-таки догнали, из маши­
ны извлекли.
-
Ну что ж тыl Снимай скорей!
-
Пленка кончилась ...
Но до этого утра надо было еще дожить. Шумный
бивак журналистов постепенно затихал. На постой их
ставили по соседям, по сенова.11ам, не1шторые укати.;fи
поближе к тедеграфам и телефонам, чтабы передать
свои сообщения. Я. никуда не поехал". Ч10 это была за
ночь! Небо висеJ10 чистое-чистое. Млеqный Путь прu­
лег над самым до~ом Титовых. В третьем часу ночи
скрипнула дверь. Степан Павлович вышел на порог и
стоял долго, глядя на небо: где он там? Хоть бы двига­
лась какая звездочка.
Утром он рассказал мне свой сон. Приснилось ему,
как снимал сына на тыквах. Пришла такая фантазия
снять пирамиду из тыкв, чтобы запечатлеть обилие уро­
жая. На самой вершине маленький Гера, года три ему
было. Только нацелился снимать, а тыквы расползлись,
а малыш вниз. Падает, кричит, испугался, падает, а ни­
как не добежишь помочь ... После в одной из газет я про­
читал та.кие с.1ова, якобы сказанные отцом космонавта:
сНет, за сына мы нисколько не беспокоились, потому
что мы верили в силу нашей советской науки, кото­
рая ... »
Прокричали петухи, забрезжил рассвет, солнце за­
играло в листве. В шесть утра прокашлялся репродук­
тор, мы замерли ... «Передаем арии из оперетт». Ну, ко­
нечно! Это ведь местная станция, Москва еще спит. Ли­
хие голоса пели: «Милости просим в квартиру сорок
восемь». Степан Павлович утешал жену: сЕшь ... Если б
что, не дай бог... не играли бы оперетку». Наконец в
семь по местному Москва передала: полет продолжает-
108


ся... самочувствие хорошее... с летчиком-космонавтом
поддерживается двусторонняя связь.
Снова явились братья-журналисты. Выпытывали не­
доспрошенное, собирали недособранное, соколами ки­
дались на телеграммы: «Целинники приветствуют ... »,
«Привет от моряков Тихоокеанского флота ... » Барна­
ульское телевидение пыталось по-тихому умыкнуть Ти­
товых в город - отца, мать, сестру космонавта и 80-лет­
нюю бабку. Но Александра Михайловна сказала строго:
«Нет. Мы дома, у родных корней дождемся вести:..
Глава телевизионщиков понял, что так оно и будет,
однако посетовал: «Со временем у нас туго. Мне бы
только поспеть в «последние известия:.. А дорога, сами
понимаете... Может, все-таки ... »
Удивительно, должен я сказать, держались Титовы.
Бремя славы, нежданно свалившееся на них, приняли
они с удивительным достоинством. Были просты, радуш­
ны, по-настоящему интеллигентны. Все время остава­
лись самими собой, а это ведь всего трудней ... Я поду­
мал: как важно было бы показать их такими, какие они
есть, ничего не присочиняя, со всеми их разговорами,
волнениями, подробностями быта. Подумал: всегда
надо доверять жизни, всегда описывать ее достоверно и
просто.
Сообщить мне осталось немногое. Почему специаль­
ный корреспондент «Известий:. мог в этой толчее оста­
ваться спокойным? Почему не бежал на телеграф, не
рвал тетрадки из рук у коллег? На то были свои при­
чины. Во-первых, учитывая вечерний выпуск моей газе­
ты, я мог с сообщениями не спешить. Во-вторых, я знал,
что в «Известиях:. уже имеется, написан, набран боль­
шой материал о Германе Титове; приоритет газеты был
таким образом обеспечен. Он .был обеспечен еще рань­
ше, еще треть века назад, но об этом рассказ особый.
А время, как ни медленно, шло. Часам к четырем
стало тихо в доме, журналисты поразбрелись, было
сумрачно, мы сели перекусить - творог, хлеб, молоко,
и тут раздались позывные Москвы, снова позывные,
и еще раз, и первые слова Левитана: «Успешно произ­
вел посадку... »
-
Ну вот... ну вот,- повторял Степан Павлович.­
Я ведь говорил, я говорил, все будет хорошо. Говорил
ведь? .. Ну что ты плачешь ...
109


***
На следующее утро в большом сибирском городе я
встретился с человеком, о котором заранее знал, что по­
нять его будет непросто. Я готовил себя к этой встрече,
спешил, потому что днем позже он не стал бы со мной
говорить. Я не предупреждал его, мне надо было застать
этого человека врасплох. Просто пришел к нему рано ут­
ром, представился:
-
Аграновский, спецкор «Известий».
Что-то шевельнулось в его глазах, и я понял: знает
меня. Читал или слышал. Я сказал:
-
Меня интересует Топоров. Вы ведь, кажется, были
с ним знакомы?
-
Позвольте ... -
сказал он.- Это вы писали о Топо-
рове? В «Известиях» ... да, в 1930 году.
-
В 28-м,- сказал я.
-
Плохая была статья,- сказал он.- Вредная.
В 1928 году мне было шесть лет. Но статья была, это
точно. Вернее, был фельетон, тот старого типа фельетон
«подвалом», каких нынче почти не знаем мы, фельетон
несмешливый, строгий. И подпись под ним стояла:
«А. Аграновский»,- я уж привык, меня и раньше путали
с отцом. В 1928 году отец приехал в глухую алтайскую
деревушку, была сильная вьюга, это был край света, то­
гда это было очень далеко. В избе, куда ввалился он, де­
вочка по имени Глафира читала книжку. «Что читае­
те?» - спросил отец. «Генриха Гейне .. . -
смутилась
она.-Ах нет, простите! Генриха Ибсена». А старик, хо­
зяин избы, приметив, как удивила гостя эта обмолвка,
сказал: «Поживи у нас, не то узнаешь. Тут старые ба­
бы - и те Ибсена знают .. . » И отец увидел чудо. Увидел
коммуну «Майское утро», где каждый вечер шли в клуб
старики и молодые, детишек здесь же укладывали спать
на мохнатых шубах и читали - Толстого, Тургенева,
Лескова, Горького, Лермонтова, Короленко, Некрасова,
Бунина, Писемского, Помяловского, Муйжеля, Григоро­
вича, Гоголя." «Весь Гоголь!- сказали отцу.- Так и
пиши: весь Гоголь, весь Чехов, весь Островский!:. сМы
и на новую напираем!» - и снова град имен: Всеволод
Иванов, Сейфуллина, Лидии, Катаев, Джон Рид, Бабель,
Демьян Бедный, Есенин, Шишков, Леонов, Новиков-При­
бой, Уткин ... «Когда вы все это успели?» - с Восемь лет,
паря! Восемь лет изо дня в день, каждый вечер в клубе».
И снова записывал отец, и признавался, что он, смосков-
110


ский писарь:., со всеми его гимназиями и университета­
ми, чувствовал себя в этой нахлынувшей волне щепкой:
сМмьер, Ибсен, Гюго, Гейне, Гауптман, Мопассан, Ме­
терлинк... Пиши, пиши еще!»
сБелинскими в лаптях» назвал их отец, потому что
сибирские бабы и мужики не только читали вслух книги,
но обсуждали их, выносили приговоры, и учитель, затеяв­
ший это, записывал суждения - из них составилась впо­
следствии удивительная книга «Крестьяне о писателях:.
(она вышла с предисловием отца). Но, разумеется, спе­
циальный корреспондент «Известий:. попал в далекую
деревню не случайно. За пять тысяч километров от Мо­
сквы он приехал, чтобы защитить учителя. Его травили
там. Почему?
«Потому,- писал А. Аграновский в фельетоне «Ген­
рих Гейне и Глафира:.,- что творить революцию в окру­
жении головотяпов чертовски трудно, что героев окру­
жают завистники, потому что невежество и бюрократизм
не терпят ничего смелого, революционного, живого. Вот
и все. Разве этого недостаточно? .. »
Фельетон был опубликован в годовщину револю­
ции - 7 ноября 1928 года. Кончался он так: «Давайте
же запомним имя учителя: Адриан Митрофанович ТО­
ПОРОВ:..
И я запомнил это имя с детских лет.
О нем, о Топорове, и шел у меня треть века спустя
разговор с человеком, о котором я знал, что он-то и есть
главный ГQнитель Топорова, антипод Топорова, кровный
враг Топорова ... Почему торопился я? Потому что глу­
хая алтайская деревушка, где побывал когда-то мой
отец, и стала большим селом, в котором я был накануне.
Потому что при мне родители космонавта рассказывали
журналистам о Топорове: он учил Титовых, вывел Тито­
вых в люди. Я понимал, что завтра же это все появится
в газетах, и тогда вряд ли человек, сидящий передо
мной, захочет быть откровенным.
-
Жив, говорите, Адриан Митрофанович... Ай-яй­
яй! Я думал, и косточки его истлели, да-а ... Что ж, о те­
перешнем его не буду говорить: данных у меня нет. Мо­
жет, он и исправился. Вон Алексей Толстой графом был,
а пользу вс~ ж таки принес государству. Зачем старое
поминать? Но .статейкой вашей вы, товарищ Агранов­
ский, нам, старЫм борцам, плюнули в душу, да. Вся эта
топоровщина...
111


-
Скажите, есть у вас факты, хоть один, что Топо­
ров был против Советской власти? Ведь он коммуну
строил, воевал с Колчаком.
Задумался мой собеседник. Настороженный, малень­
кий, усохший какой-то, опирается тяжело на палку". Гос­
поди, сколько уж лет минуло, старики оба, а нет преде­
ла вражде, весь он пропитан старой злобой и продол­
жает обличать, скрипучий гоЛос его наливается вдруг
тонкой силой, г. я втянут в спор, начатый отцом. Будто и
не прерывался спор.
-
Да нет,- говорит он.-·- Вы просто судите. Факты.
Какие еще факты? Топоров, оп умело маскиронался. Но
материал кое-какой у нас был, да." Я тоrд~ раG1J-гал в
Косихе, заведовал школой. А рядом со шкщюй была КК
и РКИ. Контрольная комиссия и Рабоче-креrтьян<'л~'F.
инспекция--:- очень серьезный орган пn тем временам.
И мне предложили быть внештатным инспектором, хотя
всего лишь комсомолец. Но я парень был бойкий. Вызы­
вают однажды и говорят: «Как смотришь поехать в шко­
лу «Майского утра»? Есть сигналы оттуда". Понимаеш1"
надо». И я поехал, хотя зарплата там ниже. А о Топоро­
ве и не знал до этого. «Есть там учитель". Присмотрись,
собери материал, что плохого о нем говорят и прочее» --
так мне велели.
Ну, приехал в «Майское утро»". Он, должно, и не
помнит меня, куда там! Может, помнит, что был такой
парень, который из коммуны выселял его, а фамилию-то
забыл. Что ж, человек я маленький, а он высоко себя
ставил. Да, высоко! Начитанный был, этого не отнимешь.
А у меня какое образование? Имел, конечно, опыт мас­
сово-политической работы с крестьянством, тут меня тер­
ли. А он, Топоров, мог большие цитаты из Маркса - Ле­
нина щшзусть говорить, ловок! Вы учтите обстановку,
очень близко к сердцу я все принимал: вот он, затаив­
шийся враг, и я знаю, что враг, а поймать трудно. Ведь
он и музыку знал, и был у него оркестр, два даже- на­
родных инструментов и такой, со скрипками. Вообще-то
ничего выдающегося, сейчас вон у нас какие капеллы,
но мы тогда считали, что это буржуазное влияние. Не я
один, вышестоящие товарищи приезжали и твердо на это
указывали.
(Откровенно говоря, я рассказчику не поверил: это
уж было слишком. А после попа.'1 мне в руки такой стран­
ный документ: «Чтением, тоскливыми скрипичными
112


мелодиями Чайковского и Римского-Корсакова учите.ль
Топоров расслабляет ревмюционную волю трудящихся
и отвлекает их от текущих политических задач ... : . -
это
из докладной двух инспекторов окружного колхоз­
союза.)
-
Теперь о моральном облике Топорова. Гордый
был чересчур. По руке здоровался с немногими. Страш­
но самомнительный - это его недостаток. Мылся всегда
в своей бане. По-белому. Были случаи, я лично видел,
отчитывал мужиков, как барин какой: «Что у тебя, вре­
мени не было помыться?:. Корову имел свою, она стояла
в общей стайке, но молоко пил только от своей коровы.
Почему, спрашивается? Молока в коммуне хватало, пять
копеек литр, и всем нам давали, а он свое пил, молочко­
то! Вот вам его моральный облик, самый настоящий.
Что нам еще не нравилось в его действиях? Вот эта кни­
га Топорова - в ней ведь бедняцкой прослойки, можно
считать, нет. Бедняку не до книжек! Я сам-то с Тюмен­
ской области, у нас хуже жили; я, как приехал, все удив­
лялся, как это на Алтае считают: десять гектаров - не
кулак. И народ упрям, у нас народ легче. У нас, скажем,
у зырян, хлеб у кулака изымаешь, а он же тебя яйца­
ми угостит и на перину уложит, да-а ... Вы учтите, тогда
это все болезненно воспринималось, не как сейчас. По­
чему один ходит с голой пузой, а у другого смазные са­
поги? Почему читкам этим привержен? Какое у него
прошлое? .. И как мы стали кулаков выявлять, так То­
поров до того дошел, что открыто на собрании высту­
пил некоторым на защиту: мол, они воевали в граждан­
скую и вообще труженики. Но бе.лое оно и есть белое,
его в красное не перекрасишь, да! Все ж таки их рас­
кулачили, чья правота? Фамилии? Не помню сейчас.
Блиновых там было семей пятнадцать, полдеревни Ти­
товых...
Задумался, вспоминая.
--
Да-а, Топоров. Он на меня так смотрел всегда ...
Как все равно на стекло: видит и не видит. Гордый! Знал
ведь, что я приехал неспроста, и я знал, что он знает, а
ничем, видишь, не показал этого. Сквозь смотрел! Ну
ничего, материал мы все ж таки собрали. А уж когда пе­
ред КК и РКИ поставили его, тут я сидел в центре, а он
перед нами стоял. Час це.лый стоял ... Говорил-то он
красно.
8
АиатО11иА АrраноаскнА
113


Вот главный подвиг жизни этого человека, предмет
тайной гордости, да и не тайной даже - сказал же он
мне об этом,- до сих пор вспоминает с упоением: сЯ си­
жу - он стоит:.. Что еще? Топорова из коммуны в конце
концов выжили, с чтением книг покончили, оркестр ра­
зогнали, последнюю скрипку нашли на чердаке и сло­
мали мальчишки что-нибудь году в 38-м, просто так...
Степан Павлович Титов сказал мне о гонителях Топо­
рова: сЗависть, думаете? А умеют ли они завидовать?
Это ведь тоже сильное чувство. Чтобы завидовать, надо
понимать величие того, чему завидуешь. Нет, это хуже
зависти. Это желание извести, растоптать все, что
лучше, умнее, выше тебя... Как они только живут на
свете?:.
Живут. И один из них сидит передо мной, смотрит
на меня сквозь толстые стекла очков, и я вижу, что за
все эти годы он так ничего и не понял, что он не разору­
жился и хоть встревожен визитом, а стоит на своем и все
еще убежден, что правильно прожил свою долгую, ров­
ную, пустую жизнь.
-
Конечно,- говорит он,- вы, писатели, можете все
написать, что вам охота. Но если сейчас появится опять
про Топорова, да еще в похвалу, то это для нас, старых
борцов, будет оскорблением. Лучше вы не пишите. Не
советую вам, товарищ Аграновский. Что же тогда вый­
дет, что напрасно все? Зря? .. Учтите: мы не сами ре­
шали. Мы только выполняли указания... Понимаете
меня?
Да, я понял.
Две жизни стояли у меня перед глазами- его жизнь
и жизнь Топорова. Он полагал свою удачной: учился по­
малу, других учил, дом выстроил себе уютный с садом, и
была в .его положении устойчивость, и не было .передряг.
Он лукавит, когда говорит, что столько выполнял указа­
ния:.: по-разному выполнялись они, да и разные были
указания. Топорова защищали райком и райисполком,
его поддерживали сИзвестия:., сПравда:., и, скажем, под
статьей в защиту Топорова, напечатанной в сСоветской
Сибири», стояла подпись первого секретаря окружного
комитета партии. Так что не все тут было просто и одно­
значно. Творилась великая культурная революция в
стране (действительно великая и действительно куль­
турная), а делать революцию всегда было нелегким де­
лом. Топоров и на Урале, куда он перебрался с Алтая,
114


воевал с дураками, и там писал колючие селькоров­
ские заметки, и не нажил добра, а нажил врагов, и сно­
ва собирали на него сматериал:.... Очень трудная
жизнь.
Но человек всегда был и по сей день остался самим
собой: он размышлял, негодовал, восторгался, писал
статьи, сотни статей, писал книги, отстаивал свои воз­
зрения, и всегда его окружали интересные люди, он пере­
писывался, встречался, дружил с В. Вересаевым,
С. Подъячевым, А. Новиковым-При-боем, Н. Рубакиным,
Ф. Гладковым, П. Замойским, Е. Пермитиным; в романе
сГорЫ» В. Зазубрин с него, Топорова, писал своего ге­
роя Митрофана Ивановича; когда в театре сМайского
утра» (был у Топорова и театр) ставился «Недоросль:. и
заболел пастух, игравший Вральмана, его вызвался за­
менить заезжий корреспондент -это был Борис Горба­
тов; книга Топорова «Крестьяне о писателях» стала
нынче хрес1·оматийной, записи эти читал Горький - чи­
тал, как он выразился, сзахлебываясь от восторга:.. Ка­
кая же это чертовски богатая, завидная жизнь!
Я не написал еще толком о Топорове, хотя впослед­
ствии ездил к нему, и он был у меня в гостях, и я видел
встречу старика с Германом Титовым,- я не довел до
печатных страниц давнюю эту, можно сказать от отца
унаследованную, тему. Но над книгой думал, к ней гото­
вился и в 3-м томе «Летописи жизни и творчества
А. М. Горького» давно нэткнулrя на весьма любопытное
место. Тrи письма упо\!януты там: Горький написал их
одно за другим. Псрнnе- в Сибирь, где он дает отзыв о
записках А. М. Топорова, второе - в Ка.1угу, где справ­
ляется о делах и нуждах К. Э. Циолковского, третье -
А. С. Макаренко на Украину. И еще одно письмо - то­
гдашнему редактору «Известий» И. И. Скворцову-Сте­
панову: Горький просит послать корреспондента в Ку­
ряж, чтоб защитить Макаренко ... Я подумал: должно
быть, и сейчас живы те, кто отнял у Макаренко Куряж,
кто травил его, мешал работать. Может, они и .л1екции
читают о великом педагоге. А что мы знаем о них? Что
помним мы о тех ученых мужах, которые третировали
«самоучку из Калуги:., издевались над его «фантазия­
ми»,- нам ведь даже имена их неизвестны. Мудро ли
это-;: забывать гонителей? Я не суда требую, не нака­
зании - боже упаси,- но помнить, знать имена .. . Так ду­
мал я, а глянул на старика, сидящего передо мною, и
115


понял вдруг, как не просто было бы для меня назвать в
книге его подлинное имя. Ведь он стар и болен, и у него
семья, и вот сейчас смотрит на меня и дрожит за стекла­
ми страх... Не знаю, не знаю.
-
Нет,- сказал я ему.- О Топорове писать будут.
Обязательно будут. 'Вы слышали по радио: в космосе
был Герман Титов. А он родом из той самой деревни, из·
«Майского утра:.. И родители его при мне сказали жур­
налистам, что всем лучшим, что есть в них, они обязаны
своему первому учителю - Топорову. Так что ничем не
могу вам помочь, будут теперь о Топорове писать.
Долго он молчал. Мы сидели с ним в школе, про­
сторной и чистой, в пустом классе, он за учительским
столом, я на передней парте, пахло ремонтом, солнечные
квадраты лежали на крашеном полу, а впереди висела
черная, не тронутая еще мелом, блестящая доска ... Я ду­
мал об этом споре длиною в жизнь. Худший враг любого,
даже самого хорошего дела - тупой исполнитель. Давно
уж сказано: заставь его богу молиться, он и лоб расши­
бет. И ведь что характерно: не себе - настолько-то он
не дурак! Все другим норовит расшибить. И оправдание
наготове: он не сам придумал, его «заставили». Заставь
дурака ... А кто победитель? - думал я дальше. Кто по­
беждает всегда, что бы там ни было. Макаренко- побе­
дите.11ь. Циолковский - победитель. Потому и забыты
rоните.11и их, что повержены. И Топоров - пuб~днтель,
ибо вырос в насточщег.J мастt:ра, а прvтивпик его - ан­
тимастер. Так было, так будет. Так должно б~..:ть.
-
М-да ... -- сказал
он наконец.- Вот уж д1-:йстви­
тельно гора с горой не сходится ... Я ведь тогда письмо
к вам написал. В газету «Известия ЦИК», так назы­
валась .. Отразил ошибки... Конечно, как я тогда по­
нимал.
-
Получили ответ?
-
Я политическую дал оценку, не свои мысли, а как
положено,- сказал он.- Идейно написал, а ответ был
несерьезный, я помню... Дескать, вы беретесь судить о
Топорове, который на десять голов выше вас, а в вашем
письме, письме учителя, шесть грамматических ошибок.
И все. И подпись: А. АграновскиА: .
... Много
раз меня путали с отцом: у нас ведь имена
начинаются с одной буквы. В тот год, когда умер отец -
в командировке, в деревне Большое Баландина,- в тот
116


год вышла моя первая книга, отец еще читал ее. В одной
из рецензий было написано: сАвтор книги - недавно
умерший талантливый советский журналист:.. Меня ча­
сто путали с отцом, который был мне учителем и самым
большим другом, но никогда еще, пожалуй, я не ощу­
щал с такой ясностью, что стал продолжателем дела
отца.
-
Вы знаете, статью о Топорове писал не я,- ска­
зал я этому человеку.- Статью писал мой отец. И письмо
вам писал мой отец. Но я написал бы то же самое. Сло­
во в слово.


rnABA ДЕВЯТАЯ
Немноrо мнстнкн.
•Стнреетс•» nн Вментнн Фетеевl
Сержентw нндустрнн.
Неэнв111нnн коте nовнть мwweji...
д•А• C•w• н ннженер Поnнсер.
Рвстрп• обрвэовенм..
Исчезают техники.
То есть, они еще есть пока что, они живут, работают,
но самое бытие их в некотором роде эфемерно, мнимо.
На Люберецком заводе, куда я выехал расследовать
это странное происшествие, числятся по штатам семь
тысяч рабочих, более шестисот инженеров и... шестьде­
сят три техника.
Армия без сержантов. Солдаты есть и офицеры есть,
сержантов почти нету. Их должности исчезли, выпали
из штатных перечней. Категория тружеников, могучая и
славная, утратила свое былое значение.
Не подумайте, что автор 1'iскал «особо трудный» слу­
чай. Люберецкий завод сельскохозяйственных машин
и·мени Ухтомского выбран не потому, что плох или очень
хорош, а потому, что обычен. Вот что говорит статисти­
ка. В черной металлургии на одну инженерную долж­
ность приходится у нас 0,4 техника, в нефтедобывающей
промышленности - 0,3, в нефтеперерабатывающей - 0,2.
На с:Трехгорке» в подчинении у инженера находится од­
на пятая техника, на Чистопольском часовом заводе -
одна тринадцатая, а на Московском мясокомбинате -
всего-навсего «семь сотых» техника. Тут уж запахло
мистикой: не сержанты индустрии, а сплошные дроби!
Если так пойдет дело и дальше, то должности тех-
ников обречены у нас на полное исчезновение.
Может, так оно и должно быть?
Может, это и правильно?
В годы первых пятилеток в толпе безграмотных се­
зонн'Иков техник был необходимейшей фигурой. Теперь
рабочий образован, все чаще у него у самого за плечами
средняя школа, он знает математику, читает чертежи.
С другой стороны, нет прежнего голода на инженеров -
118


мы готовим их больше, чем все другие страны. Выросли
заводы: те же люберецкие цехи три десятка лет назад
были опутаны ремнями трансмиссий, теперь здесь авто­
мати•чеок·ие линии. Возможно, на таком заводе техник
и впря.мь не нужен?
Вопрос не .простой. Надо, по-видимому, проследить
изменения в хара'Ктере труда, изучить тенденции разви­
тия, заглянуть в будущее. Должна ли вообще в услови­
ях бурного технического прогресса остаться старая
трехступенчатая система образования: инженер - тех­
ник - рабочий?
-
Чего вы хотите? - сказали мне сегодня.- Про­
исходит стирание граней между физическим и умствен­
ным трудам. Техник стоит акурат на грани. Техник сти­
рается.
***
Валент.ин Фатеев - один из тех, кто «стирается». Он
техник- по образованию, по опыту, по кругу обязан­
ностей. Держ.и11Ся уверенно, у него задиристая манера
говорить, веселый нрав. Ему подчинены сто пятнадцать
ра·бочих.
В полседымоrо Фатеев на заводе. Идет в дис.петчер­
скую, получает задание на смену, проверяет оснастку,
смотрит чертежи. Лавиной валит на него смена, он рас­
ставляет людей: вначале формовщиков, потом подсоб­
ников, потом, когда пойдут конвейеры, заливщиков.
1( этому времени готов металл. Фатеев смотрит анализы
и, если все в норме, приказывает начинать. Яркий
свет заливает участок, а Фатеев уже спешит к первым
отливкам: нет ли обвалов, брака. Если что незала­
дится, он поможет рабочим. Если пойдет брак, он
отыщет причину. Если причина сложна, вызовет техно­
логов.
-
Всего не знаю, конечно! -улыбается Фатеев.­
Так, по-моему, и инженер «всего» не знает.
Я хожу за ним. Мне надо понять, достает ли его
знаний на этом посту. Он хорош с рабочими. Если кто
неумел - научит, если ленив - взыщет. Говорит мне,
что привык к этому в армии, где был сержантом-танкис­
том: «Приходят новобранцы, есть толковые, есть бестол­
ковые, а в ар:мии как?- всех выучи/» Он прилично зна­
ет технИJКу, порученную ему, знает свойства металла,
знает тидравл.ику в той мере, чтобы раз·бираться в лит-
119


никовых системах. Порою сам вносит усовершенствова­
ния, видоизменил, например, деталь Cl(-20-45, сэконо­
мил чугун. Но сложных инженерных вопросов ему не
приходится решать: есть на то инженеры в l(Б, в отделе
главного технолога. А его, Фатеева, дело - обеспечить
производство. Ему дают технику, дают людей, дают
определенный фонд зарплаты, и он обязан так поставить
дело, чтобы у всех была работа, у всех был заработок и
чтобы была программа, план. Фатеев именно это и де­
лает, и хорошо делает. Зачем ему «стираться»?
«Ладно,- скажете вы.-Техник в данном конкрет­
ном случае справляется с дело'М. Но инженер-то лучше
справится». «Почему?» - спрошу я. «l(ак почему?! Да
ведь он больше знает!» После такого довода я сразу
подниму руки кверху: «Уговорили. Согласен. И давайтЕ
пригласим на формовочный участок а.кадем.ика: он зна­
ет еще больше».
Я иду в конструкторское бюро завода. Это уже не цех
с налаженным производство~. здесь собра.тись творцы
новых машин. Наверное, среди них технику и вовсе не­
чего делать. Нет, представьте. Вот как строится работа
в группе, с •которой знакомят меня. Ведущий инженер­
конструктор ·создает кинетическую схему нового пресса­
укладчика, разрабатывает конструкцию, дает общий
расчет. Потом он раздает машину .по узлам своим сот­
рудникам. «Упаковщик» достается Антонине Патурое­
вой. Она опытный техник, мастер своего дела. Весыма
аккуратно, у;мело, четко она вычерчивает узел в общем
виде, потом увязывает размеры по комплектам, по дета­
лям. l(огда будут готовы все чертежи, ведущий проверит
их и подпишет.
В состоянии ли м.ы сегодня 011менить эту часть рабо-
120


ты? Разумеется, нет. Любой конструктор объяснит вам,
что «чистое творчество» занимает у него куда меньше
времени, чем все эт.и необходим·ейшие дет ал и ров к и.
Их не сбросишь со счета, их надо делать, и быстрее все­
го, сноровистей, чище их делают техники. Вот и опять не
пойму я, поч~му им надо исчезнуть.
Можно составить кл.инику из одних профессоров.
(Это не просто фантастическое допущение: в науке
«среднее звено» выпадает еще стремительнее, чем в ин­
дустрии.) Ах, как будет расчудесно: сплошные медики
высочайшего класса! Но, во-первых, еще не известно,
лучше ли они справятся с обязанностями ~медсестер. Во­
вторых, просто глупо в~учать шпр.ицы и банки людям,
которые обучены операциям на сердце. А, в-третьих,
лишенные помощников, ученые сами начинают готовить
опыты, тратят на это .ТJьвиную долю своего рабочего
времени и, между прочим, получают за возню с прибо­
рами вчетверо больше, чем !юлучал бы лаборант.
Моя задача - подчеркнуть роль «сержантов» в на­
родном хозяйстве страны. Это люди большого опыта и
солидных знаний. Они получили специальное образова­
ние: специально в течение четырех лет изучали дело, ко­
торому служат. И они служат ему преданно и честно.
«Стираться» технику совершенно незачем.
Да он и не стирается.
***
Оставим до поры теоретические раздумья. Обратимся
к суровой прозе жизни: только тридцать восемь процен­
тов инженерных должностей занято в РСФСР людьми с
высшим образованием. Почти две трети инженеров в
стране - вовсе не инженеры.
121


Кто же они? Исчезнувшие техники. Оrчасти и прак­
тики - категория также уважаемая и весьма полезная,
но в основном именно техники.
На Люберецком заводе я насчитал их более четы­
рехсот. Они были техниками и остались техниками,
только называться стали почему-то инженерами. И зна­
комый нам Фатеев занимает инженерную должность, и
техники КБ числятся по штату инженерами-конструкто­
рами, и ... я чувствую, что основательно-таки запутал чи­
тателей.
Остановимся. Начнем все сызнова. Восемь тысяч
мастеров в Московской облает.и - техники, половина
начальников цехов - техники, большая часть заводских
технологов,
механиков,
конструкторов - техники.
И эдак-то по всей стране! В Советском Союзе работает
уже больше пятнадцати миллионов людей со средним
специальным образованием. Нет мистики - есть путани­
ца. Нет дробей - есть полноценные специалисты. Их
роль не стерлась - стерлось их наименование. Они ис­
чезли всего лишь в штатных расписаниях.
Причина? Увы, до обидного простая... Заливщик
Иван Кулаков окончил вечерний техникум. А «расти» от­
казался, предпочел вернуться на свое рабочее место.
В изящной литературе принято в таких случаях уми­
ляться. Я бы тоже умилился, да повод не тот. Ему пред­
ложили место техника, но, узнав, какой там оклад, Ку­
лаков возму'l"ился: «да вы что?! Я на заливке получал
вдвое больше. Вдвое!» Вот и вся причина.
Стирание граней, как видите, ни при чем. Автомати­
ка и кибернетика тоже ни при чем. «При чем» совсем
иные факторы - оборотистость плановиков, упрямство
финансистов, пробойная сила директоров. В соединении
он·и и . приводят к тому, что эт.и низкооплач.иваемые
«единицы» из года в год везде и всюду с железной ·по­
следовательностью выпадают из штатов.
Но техники нужны заводам? Необходимы. Как же
быть? Хочешь не хочешь, а «оформляй» их инженерами.
Отныне для того, чтобы заниматься своим прЯ'мым де­
лом, которому их учили в течение четырех лет, чтобы
выполнять исконные обязанности техников (и получать,
добавлю я, вполне заслуженную зарплату), они вынуж­
дены именоваться инженерами. К слову сказать, и для
Ивана Кулакова нашелся в конце концов инженерный
оклад. Вот и «исчез» техник.
122


Помню, еще прежде, еще на ленинградском Метал­
лическом, я столкнулся со всей этой хитрой механикой.
Там в инженерах ходили не только техники, но и дело­
производители, нормировщики, диспетчеры, секретарши,
агенты по снабжению. В одном только отделе внешней
кооперации двадцать таких агентов числились инжене­
рами и старшими инженерами..Меньше всего я хочу
обидеть их: работники всё были дельные, выручали за­
вод. Но зачем этот обман? Кому он нужен?" Мне пока­
зали выводы бригады Госплана, изучавшей на заводе
кадровый состав: «Преувеличенный удельный вес инже­
нерных должностей вызывается не действительной по­
требностью в инженерных знаниях, а необходимостью
обеспечить минимум заработной платы для лиц, выпол­
няющих ответственную работу ... » Мне сказали, что та­
кие бригады выехали и на другие заводы, что исследо­
вания ведутся не первый год, что будут сделаны все не­
обходимые выводы. И я не стал об этом писать.
Раз уж расследованием занялся сам Госплан, пола­
гал я, литератору делать нечего. Притом и очковтира­
тельства тут не было. Во всяком случае, те, кто «вти­
рал:., и те, кому с:втирали», одинаково были в курсе
дела. Не скрою, наконец, что и сама тема не показалась
мне в ту пору важной. Ну не все ли равно, как назвать
человека - инженером, техником, служащим, клерком?
с:Хоть горшком назови".:.
***
Назначили кота ловить мышей. А по штатному рас­
писанию провели тигром. Кот мышей ловит. Справляет­
ся. Но им недовольны: не тянет на тигра! .. К сожалению,
это не просто притча. Это притча во языцех. Она в зубах
навязла у заводских кадровиков.
-
Висим в облаках,- сказал мне Валентин Фате­
ев.- Придет завтра товарищ из МВТУ или из Институ­
та стали, и будь здоров. И с приветом! Его - на мое ме­
сто, а меня - бригадиром. Образование-то не соответст­
вует.
Слова обретают подчас самостоятельное, гипнотиче­
ское значение. Казалось бы, пустяк, закорюка в спис­
ках, глядь, а она уже командует судьбами людей! И мы
не властны над закорюкой. Назвавши человека груз­
дем, мы силком норовим загнать его в кузов: вынь да
положь инженерный диплом! А его нет, диплома, отку-
123


да ему взяться? И техник ощущает собственную непол­
ноценность. Самые блага, честно заработанные им, он
получает словно бы незаконно, крадучись. Разговор тут
не об одной зарплате, а о всей, так сказать, сумме обще­
ственного признания труда. Право, неуютная выходит
жизнь, когда годами называешься не тем, что ты есть!
В цехе ковкого чугуна я познакомился с Александ­
ром Николаевичем Illмариновым. По образованию -
техник, по штатному расписанию проведен старшим ин­
женером-технологом. Несколько лет он пребывал в этой
роли и хорошо справлялся с делом, но в силу вышеназ­
ванного «несоответствия» числился исполняющим обя­
занности. Пришел из МВТУ молодой инженер Сенин,
и наш «И. о.» уступил ему место. Сенин, человек энер­
гичный, поработал около двух лет и -- на повышение.
Снова позваJ1И Шмаринова, и был он «И. о». Пришел
выпускник Одесского политехнического Палубков, и
опять Шмаринова сняли. Новый инженер тоже был
парень дельный и по прошествии полутора лет из цеха
ушел. t(ого позвали? Правильно: Шмаринова. При МНР.
он уже не был «И. о»: ему надоела вся эта колготня,
он сам поступил на заочный, добрался до третьего курса.
-
А кончите вуз, что станете делать?
-
Конечно, уйду! - ответил Шмаринов.
Знаем ли мы толком, где нужен инженер, а где -
техник? Умеем ли строить кадровую политику исходя не
из «тарифно-сметных», не из «анкетных», а из деловых
соображений? Да и как ее строить, как рассчитывать
потребность огромной страны в специалистах, как изу­
чать ее, эту потребность?
Между тем заводы начинают верстать планы по кад­
рам на будущее. Штатных единиц для техников очень
мало, зато в полном соответствии с «закорюками» вез­
де требуются инженеры. Эти дутые заявки обобщаются
на местах, и вот Татария просит выделить ей две тыся­
чи инженеров и только семьсот техников, Московская
область (соответственно) - пять тысяч и две, и так по­
всюду; требования сходятся в госпланах республик, изу­
чаются, обобщаются, учитываются, и вот уже в Узбеки­
стане техников готовят чуть ли не вдвое меньше, чем ин­
женеров, в Грузии - еще того меньше .. . Вы понимаете?
Речь идет уже не о мнимых величинах, а о настоящих,
с:живых» специалистах- о нашем будущем.
Техники-то, как видите, и в самом деле начинают ис­
чезать.
124


И вот я сижу в кабинете у человека, который с мои­
ми выводами не согласен. Это один из членов коллегии
Министерства высшего и среднего специального образо­
вания СССР. Фамилии не назову, потому что идеи он
высказывает не свои личные, не только свои.
-
Было бы куда полезнее,- наставительно говорит
он,- если бы вы призвали людей учиться. Надо создать
зуд к учебе у техников. Создать такое общественное мне­
ние, что каждый техник должен получить высшее обра­
зование.
-
Почему же непременно с:ка·ждый:.?
-
Надо думать о будущем,- так он ответил.- Если
сегодня (зто вы верно подметили) техник еще справляет­
ся с задачами, то завтра он неминуемо отстанет. Уже
появились машины, на которые и инженера не стыдно
ставить. Расти должны все. Тем·пы нашего развития...
В общем вы, наверное, уже представляете, что имен­
но он говорил. Я пробовал возражать. Дождавшись
паузы, сказал, что эта ссхема роста:. мне хорошо извест­
на. Конечно, каждому, кто пожелает учиться, надо пре­
доставить для этого все возможности. Но если рабочий
хочет остаться рабочим, если техник хочет быть просто
хорошим техником, зто тоже прекрасно.
-
Вы неправы,- сказал член коллегии.- Человеку
нужен стимул. Мы даже намеревались, был такой про­
ект, подключить жен. Не понимаете? Ну, тем товари­
щам, у которых образование не соответствует должно­
сти, снизить зарплату, скажем, процентов на десять.
Вот такой был разговор.
Значит, сперва мы исконные должности техников
объявляем с:инженерными:., а после требуем, чтобы тех­
ники, все поголовно, и впрямь стали инженерами. Да
еще хотим с:подключить:. жен: пусть пиля'I' неученых
мужей. Стройная концепция!
В кабинете все выглядело просто. Право на образо­
вание дано у нас каждому- пусть каждый использует
свое право. Техник знает меньше - инженер знает боль­
ше. Чем больше будет инженеров - тем лучше... А я
помнил нелегкий труд заводских техников, понимал, ка­
ково им, семейным 1.11юдям, после целого рабочего дня
долбить по ночам интегралы. Я знал, что такая учеба -
подвиг, который не каждQму под силу. А главное, риск­
ну добавить, далеко не каждому зто и нужно.
125


Нельзя техника считать недоучившимся инженером
и, напротив, всякого, в том числе и слабого, инженера -
хорошим техником. Плохой журналист - это плохой
журналист, а вовсе не хороший метранпаж. Тут другие
задачи, другое мастерство, другое призвание, наконец.
Возможно, я и ошибаюсь, но, как бы там ни решил­
ся в будущем этот спор, формула «чем больше инжене­
ров, тем J1учше» - плоховатое обоснование для перспек­
тивных планов. Чугуна и угля тоже чем будет больше,
тем лучше, однако страна намечает строгие контрольные
цифры. Готовить специалистов для далекого будущего
«вообще», так сказать впрок, накладно. Накладно и бес­
смысленно. Металл от времени ржавеет, станки - мораль­
но устаревают. Образование - это такой инс1'румент, ко­
торый от бездействия тупится.
***
Рассмотрим теперь случай, когда отделу кадров уда­
лось добиться желанного «соответствия»: на должность
техника, обманно названную инженерной, и в самом деле
поставлен дипломированный инженер.
Он держит в цехе, в своем рабочем столе, вузовские
учебники. Чтобы не забыть того, чему научился в инсти­
туте. Должен заметить, что Эрнст Полисар сам попро­
сился на завод, и именно на этот Люберецкий имени Ух­
томского, и именно в литейный цех: здесь работал преж­
де его отец. И вот за два года ему ни разу не пришлось
взять в ·руки логарифмическую линейку, не nриш.тюсь
решить ни одного мало-мальски «инженерного» вопроса.
Потому и почитывает учебники в свободные минуты, об­
новляет в памяти английский - забывается все чудовищ­
но быстро.
-
Хороший я инженер или плохой, никто не знает.
И я не знаю. Наверное, никакой. Наш мастер дядя Саша,
Александр Трофимович Кузнецов, считается моим под­
чиненным. А на деле любой вопрос, который мне надо
решать, он решит не хуже меня. Да что я говорю, луч­
ше! Он уже сорок лет на заводе. Вот если кому из ра­
бочих задачку надо решить (у нас многие учатся на
вечернем), идут ко мне. А если опок не хватает- к дяде
Саше.
Вначале Полисар старался быть инженером. В цехе
работал Юрий Невзоров, тоже вы·пускник вуза, вместе
они затеяли исследования процессов отжига, увлеклись,
126


ставили опыты, бегали в лабораторию. Результатом был
выговор в приказе, и посрамленный Невзоров ушел с за­
вода - в научно-исследовательский институт. Тут можно
было бы создать красочную новеллу о новаторах и кон­
серваторах, но сеЙ"Час Эрнст и сам понимает, что выго­
вор был правильный: мастер участка Невзоров и техно­
лог Полисар не имели права в рабочее время заниматься
посторонними делами. Они забросили свои прямые обя­
занности, и пошел брак... Конечно, новеллу можно «по­
вернуть» и в другую сторону: упрекнуть новаторов в том,
что недостало им упорства. Они должны были по ночам
оставаться в цехе, и продолжать, и победить. Однако
спросим себя: почему, какого черта, инженерией инжене­
ры должны заниматься по ночам, а в рабочее время вы­
полнять обязанности техников?
С той поры Полисар честно занимается своим с:пря­
мым делом»: составляет приемо-сдаточные накладные,
устраняет мелкие неполадки, бегает в соседние цехи,
«выбивает» у смежников опоки, штыри, шплинты. Доб­
рый дядя Саша учит его: с:Ты, слышь, Эрик, ты поспо­
койней. Если со скандалом, он тебе .скажет: план! Я его
двадцать лет знаю, он уважительность любит. Ты к нему
по-доброму: мол, выручь. И ·получатся у вас взаимные
отношения».
-
Недавно встретил ребят со своего курса,- сказал
мне Полисар.- Будто и шли вровень, и соображал я не
хуже, диплом получил с отличием, только при распре­
делении им больше повезло. И вот идет у них разго­
вор - о последних конференциях, литейных новинках,
точках зрения светил: с:Ты в Таганроге когда был? До
пуска или после?» А я стою лопух лопухом! И вижу: го­
ворить со мной они могут только о футболе.
Он славный парень, комсомолец, он сполна отрабо­
тает на заводе ·положенные три года. И уйдет в первый
же день, как окончится срок. Не из-за денег. Не из-за
того, что боится «грязной» работы. Уйдет в поисках на­
стоящего дела. Уже на его памяти только из литейного
цеха ушли ~пять инженеров. А может, и не уйдет Поли­
сар ~привыкнет, втянется. ~ногие привыкают... Что же
дальше? Дальше - бытие опред~ляет сознание. Инже­
нер, который пишет бумаги, становится делопроизводи­
телем. Инженер, который бегает за опоками и шплинта­
ми, становится снабже1щем. Но это ведь дорого, просто­
напросто дороtо для государства- шесть лет готовить
127


делопроизводителя или агента по снабжению. Тем бо­
лее, что они худо подготовлены к этой роли: их долго
учили, но совсем не тому.
Происходит самая страшная из растрат - растрата
образования. Когда человек, которого учило общество,
занят не своим делом,- это бесхозяйственность. Когда
знания, полученные им, не сработают»,- это омертвлен­
ный капитал. Когда способности и таланты остаются не­
раскрытыми,- это прямой убыток государству. Куда
более страшный, чем омертвленное оборудование, чем
станки, ржавеющие под снегом.
***
Все смешалось в отделе кадров.
Вот (>ЩС картинка с натуры, в своем роде символич­
ная. На одном из участков равноправно трудятся три
мастера: дипломированный инженер Лапицкий сдает
смену технику Мартынову, а тот-Стародубову, прак­
тику, такому же, как дядя Саша. Так и идет смена, и по­
дите разберитесь, техник .11и тут дорос до инженера и.11и
инженер выполняет обязанности техника. Все трое име­
нуются с:ИТР», и это незаконнорожденное канцелярское
словоизобретение (не говорим же мы: «врачебно-сестрин­
ские работники» или с:сержантско-офицерский состав»)
надежно скрывает истинное положение дел.
Начинают работать курсы повышения квалификации.
Сто шестьдесят заводских товарищей аккуратно посе­
щают занятия, изучают новые сплавы, осваивают новые
методы расчета прочности, слушают лекции о примене­
нии пластмасс. Кто учится- инженеры или техники? ..
Кадровик, которому я задал этот вопрос, смотрит на
меня непонимающими глазами: «Инженерно-техниче­
ские р·аботники». Вот и судите сами, как их учат. Либо,
как выразился один из техников, «формулы больно не­
понятные», либо, если лектор возьмет в расчет средний
уровень подготовки, инженеры будут зевать.
-
Вот у меня два технолога,- сказал мне началь­
ник 20-го цеха.- Образование у одной высшее, у дру­
гой - среднее, а для меня они равны. Ну, одна поактив­
ней будет, другая потише. В характере разница, а так
одинаковы.
И ведь прав - одинаковы! В ·последние годы я все
чаще встречаю на заводах и в учреждениях секретарей
с высшим образованием. Рядом - такие же секретари
128


с десятилеткой. Которые лучше? Одни «поактивнее»,
другие «Потише», одни бойко печатают на машинке, дру­
гие - еле-еле, стенографии не знают ни те, ни другие:
их ведь не учили этому мастерству. Да вы посадите тор­
говать билетами метро академика и члена-корреспон­
дента: который справится лучше? .. Но как только долж­
ности, лукаво названные в 20-м цехе «инженерными»,
действительно потребуют решения инженерных проблем,
скажем, знания высшей математики, разница проявится
в первый же момент.
В том-то и беда, что при нынешней путанице с кадра­
ми высшая математика этим инженерам никогда не по­
надобится. Само дело, порученное людям, не дает им
проявить себя. Объем требований, вместо того чтобы тя­
нуть их вперед, изо всех сил осаживает людей назад
Вот к чему приводит на деле архипрогрессивное стрем­
ление «вообще» к высшему образованию. Вот почему
приходится выступать против обывательских (другого
слова не подберу) представлений о кибернетическом
веке как о царстве кнопок, которыми командуют «исклю­
чительно инженеры». Нет, кибернетика - наука более
умная. Она требует научной организации труда. Попрос­
ту говоря, грамотной расстановки сил, когда каждый
человек соответствует своим обязанностям и четко их
выполняет. Рабочий - обязанности рабочего, техник­
техника, инженер - инженера.
Не устарела .ли сегодня проблема? Готовя к изданию
книгу, я, естественно, интересовался этим. Был бы рад,
если бы устарела, но вот вам свежий пример, один из
многих, относящийся к литейному производству. По­
прежнему техников мы готовим по этой специальности
меньше, чем инженеров. Мало того, институты выпусти­
ли в 1978 году четыре тыся'Чи инженеров-литейщиков.
А сколько, по-вашему, было подготовлено в ПТУ рабо­
чих-литейщиков? Тоже четыре тысячи. Все та же мисти­
ка чисел.
***
Образование стало всенародным в нашей стране,
впервые в истории оно доступно всем - как воздух, как
вода, как солнечный свет. Образование общедоступно,
и ~т этого... как бы потеряло цену. И мы забываем по­
рои, что на самом-то деле оно совсем не бесплатно. Под­
готовка инженера стоит государству в пять-шесть раз
9
Анатолий Аrрановскнй
129


дороже, чем подготовка техника. Надо считать эти
деньги.
Год от года мы богатеем. Когда на всю Россию-ма­
тушку было двадцать три тысячи врачей, никому не при­
ходило в голову поручать им мытье лабораторных колб
и писание бумаг. А теперь врачей у нас многие сотни
тысяч. И инженеров больше полутора миллионов - бо­
гато живем. Зачем же «крохоборничать»? Бумаги пи­
сать - пусть пишут, по телефонам звонить
-
пусть зво­
нят, на машинке стучать-·давай! Нам теперь по кар­
ману любые излишества в образовании, любую роскошь
можем себе позволить ... Но ведь и электроэнергии у нас
теперь в сотни раз больше, чем было ее в царской
России! Однако экономим, зря лампочек не зажига­
ем. И уголь бережем, и чугун, и нефть. Так пора уже
нам научиться экономить знания, способности, таланты
людей.
Экономить - значит, исчерпывать до дна.


rnABA ДECJIТASI
Аскано-Но•.
Путеwествме • стр•ну детст••···
Доt1ное CTllДO •нтмnоn.
Э.чем сnон советскому чеnовеиуl
&nмже и жизни, тов•рмщм!
Редакционного задания на сей раз не было. Все на­
чалось проще.
Сын пришел из школы с победной вестью: он достиг
роста взрослого пигмея. Как-то там они это вычислили.
Ну само собой, человеку такого роста нельзя уже просто
отдыхать в пионерлагере или в деревне Брыньково. Пора
отправляться в настоящее путешествие.
Мне бы замять разговор, перевести на другое, но по
неосторожности своей я ударился в воспоминания.
И сын узнал, что, когда мне было столько же лет, сколь­
ко ему, отец брал меня с собой в одну командировку.
В некий сказочный край. Антилопы, бизоны, страусы, ла­
ни бродят там на воле. Где? Не в Африке и не в Амери­
ке, а на юге Украины, в степи под Херсоном. Аскания­
Нова - так называется сказочный край.
Слово было сказано.
После этого сыну оставалось всего лишь по-умному
взяться за дело. Он был памятлив, у меня подошло вре­
мя отпуска - так мы попали с ним в Асканию-Нова.
В некотором роде для автора это было путешествие в
страну детства.
•••
Антилопы не убегали от нас, а бежали навстречу. Это
было, как во сне, как в детской легкой мечте. Синее небо,
желтеющая до горизонта степь и вольные звери в степи.
Впереди всех летели канны, стройные и мускулистые;
еще издали были видны их грозные рога.
Мы сидели в бричке на пахучем сене, и как-то нам
расхотелось в тот момент сходить на землю. Заранее еще
нас предупреждали, что лучше этого не делать: дикие -
они и есть дикие, конвенции с ними не заключишь, для
131


пешего они бывают опасны. А всадника не тронут. Вот
только одного мы не успели спросить: считают ли они
всадниками тех, которые не верхом, а сидят на телеге?
Пока мы решали этот теоретический вопрос, канны
подбежали к бричке, окружили со всех сторон, задыша­
ли нам в спины. На лбу их курчавились темные завитки
волос, белые полосы тянулись по желтовато-серому
сильному телу, рога при ближайшем рассмотрении ока­
зались прямыми, черными, острыми, как штыки. Можно
было поверить, что иной раз эти антилопы, самые круп­
ные в мире, выдерживают единоборство со львом. А гла­
за были прекрасные и добрые.
Тем временем Василий Дмитриевич Иванченко за­
нялся делом. Он смолоду работает в Аскании, знает все
повадки животных и, пожалуй, лучше всех умеет ладить
с ними, а по должности именуется скучно - бригадир
секции копытных. В общем, он взял мешок с молотым
ячменем и пошел раздавать его своим подопечным. Зве­
ри потянулись за ним: они хорошо знают свой час, пото­
му и бежали к бричке.
Тут были не одни антилопы. Паслись благородные
олени - европейские, бухарские, пятнистые, вапити, се­
верные. И еще асканийские маралы - новая форма, вы­
веденная в этих местах. Паслись изящные лани с рога­
ми-лопатками. Был здесь африканский скот ватусси,
аравийские зебу, индийские бантенги, монгольские кула­
ны, кафрские буйволы, наши древние зубры. Откуда-то
появился еще гуанако, лохматый зверь из Южной Аме­
рики, очень деятельный и очень бестолковый. Глаза у
гуанако печальные и пристальные, будто надо ему что-то
сказать по секрету,_ да вот беда, забыл ... Нельзя сказать,
что звери были вполне свободны. Эта степь, где пасутся
132


они с мая до октября, была, в сущности, большим заго­
ном. Но когда изгородью обнесены сто десять гектаров,
то они остаются степью. Тут места хватало для всех.
Особняком держались голубые гну. Лошадь не ло­
шадь, бык не бык - жутковатые такие звери с плоскими
мордами, кривыми рогами и злющими черными глазка­
ми. Их в Аскании тоже пытались одомашнить, выпаива­
ли с рук и они привыкали к человеку. Итог был неожи­
данный: привыкнув, гну переставали бояться и, случа­
лось, нападали на людей. Тогда до поры их оставили в
покое, и они строптиво хранят свою независимость, из­
редка ревут с угрозой: не суйтесь, мол, покуда целы.
Еще дальше паслись бизоны. Большое хмуро-молча­
ливое стадо. Эти вовсе вышли из доверия, с ними был
всадник, именуемый по штатному расписанию пасту­
хом ... Скучные мы люди, право! «Пастух», «смотритель
животных» - это все о тех, кто умеет загнать бизона,
свалить буйвола, поймать арканом дикую лошадь Прже­
вальского. Да и вообще, где еще в мире пасут бизонов и
антилоп? Но вот, поди ж ты, романтика ковбоев и
мустангов каждому памятна с детства, а тут - «брига­
дир секции КОПЫТНЫХ».
Приезжал в Асканию д-р Гржимек, директор зоопар­
ка из Франкфурта, известный исследователь Африки.
-
Льва я снимал с десяти шагов,-сказал он,-это
уже тривиально. Но канну снять не мог. Только с боль­
шого расстояния, только телеобъективом. Послушайте,
антилопы это у вас или не антилопы?
Канны здесь не только ластятся к человеку. l(ажется,
впервые асканийцам удалось создать- я бы сам не по­
верил, если б не увидел своими глазами,- дойное стадо
антилоп.
133


***
Говорят, в войну был такой случай. Наши артиллери­
сты, лишившись коней в бою, запрягли зебру. И она
исправно тянула тяжелое орудие и заменила коренника
и двух пристяжных. Так выяснилось, что зебры не только
хороши собой, но еще и выносливы. А надо сказать,
зебр в Аскании не мало. Второй эксперимент окончился,
впрочем, менее удачно. Приехали кинематографисты
снимать эпизоды для «доктора Айболита». И захотелось
им, чтоб добрый доктор прокатился на зебре. Роль его
на этот случай вызвался сыграть Николай Васильевич
Лобанов, научный сотрудник, большой любитель живот­
ных. Его загримировали, нарядили в белый халат, а очки
у него были свои. И он сел на зебру и даже проехал не­
сколько шагов. Но оказалось, что зебры этого не Jiюбят,
и Николай Васильевич полетел на землю.
Посмотришь на козерога - смирнее зверя нет. Стоит
часами на деревянном помосте, заменяющем ему горы,
стоит, как изваяние. Но однажды лечили козерога, и ве­
теринару понадобилось взять кровь на анализ. А козерог
этого не знал. И вырвался, вскочил на ноги, выставил
свои умопомрачительные рога. Тут и случился асканий­
ский рекорд: ветеринар, хоть был в стяжелом весе:., вмиг
перескочил трехметровый забор. А козерог улыбнулся и
снова полез на свою верхотуру.
Так что характер - штука серьезная. Антилопу гну
десятки лет приручали здесь, а вот не подобрела. Зебры
сколько ни живут с людьми, а все дичей дикой лошади
Пржевальского. К африканским черным страусам то­
же лучше не подходить... И все-таки, и все же не ошиб­
лись ли наши пращуры, когда отбирали себе помощников
в животном мире? Тот же страус: мяса от него - цент­
нер, да полсотни яиц, да каждое яйцо на два кило. Чем
плохая была бы несушка? И с зеброй стоило повозиться
древним людям: три лошадиные силы - это как-никак
мощность! Наконец, подбирая кандидатуру на пост бу­
дущей (через много тысячелетий) коровы, могли бы они
подумать и об антилопах каннах: жирность молока у них
такая, что корове и не снилось.
Вот рассказ Екатерины Степановны Черноиваненко,
первой здешней доярки:
-
Венера родилась у нас в войну. Мать ее погибла
при бомбежке. Ну, я выпаивала ее молоком зебу.
134


Выросла совсем ручная. Шалунья. l(то ей не по нраву­
сейчас на рога его. Я, конечно скажу: сТы что, Венер­
ка ?» Повернется и пойдет. Подошел ей срок, отелилась,
а канчонок пал. Жаль мне ее, решила хоть сколько от­
доить. В станок когда привязывали, она очень волнова­
лась. А я к ней с сахарком: сТы что, Венерка?::. И ничего,
привыкла. За лактацию давала до семисот литров, и жир­
ность - двенадцать процентов. А у Ванды, второй ее доч­
ки, до девятнадцати доходило. Теперь-то у нас много
доярок, все больше молодые 'девчата.
Не следует, однако, думать, что, раздаивая канн, ас­
канийцы вознамерились исправить историческую не­
справедливость. Древние в общем-то не ошиблись.
И если, к примеру, сегодня нам приходится одомашни­
вать маралов (ради целебных пантов) или платиновых
лис (ради манто), то это, так сказать, детали, упущен­
ные предками. В основном же кандидатуры будущих
коров, овец, свиней, лошадей отобраны ими удивительно
точно. Делать из антилопы корову, а из страуса курицу
никто сейчас не собирается.
l(ак только мы согласимся с этим, как только займем
эту трезвую позицию, тотчас же возникнет вопрос, сфор­
мулированный однажды Аркадием Райкиным в такой
форме: сЗачем слон советскому человеку?::.
•••
Слонов в Херсонской области, и в частности на тер­
ритории Чаплинского производственного управления,
пока, слава богу, не разводят. Но антиантилопьи настро­
ения там давали о себе знать. Сам директор института
сказал мне, что антилопы (и прочие дикие) в тягость
научно-опытному хозяйству.
-
Мы подсчитали: если б у нас не было зоопарка,
то мы бы со ста гектаров сдавали вместо шестидесяти
трех центнеров свинины семьдесят пять. А это для нас
имеет большое значение.
Аскания-Нова известна всему миру не только свои­
ми работами по одомашниванию диких животных. Тут с
давних пор создаются новые замечательные породы до­
машнего скота - овец, свиней, коров. Тут имеется бога­
тейший музей, есть ботанический парк, где испытаны
сотни пород деревьев и кустарников, есть искусствен­
ные пруды с редкими птицами; тут есть, наконец, боль­
шой участок заповедной степи. Последний островок це-
135


линных степей на юге страны. Тех самых, по которым
скакал со своими побратимами Тарас Бульба, о которых
Гоголь воскликнул: «Черт возьми, степи, как вы хоро­
ши!»
С них мы и начнем. Было их, нетронутых, двадцать
пять тысяч гектаров. На карте страны - точка, в мас­
штабе республики - малость, даже в Херсонской обла­
сти - меньше полутора процентов пахотной земли. Но
после того как Аскания-Нова из Всесоюзного научно­
исследовательского института гибридизации и акклима­
тизации животных была преобразована в Украинский
институт животноводства степных районов, командовать
здесь, определять планы, цифры поголовья и прочее
взялось Чаплинское производственное управление. А ДJiя
него это площадь!
Короче, распахали сперва девять тысяч гектаров. По­
том еще шесть тысяч. Потом начали помаленьку пасти
овец на заповедной земле, потом стали косить тысяче­
летние ковыли, и это было весьма удобно, потому что
плана-то на эту площадь институту не давали. Сейчас
«абсолютно заповедной степью» числят всего полторы
тысячи гектаров. Последние ... Необратимость - вот что
пугает здесь более всего. Скосить было недолго, реши­
ли - сделали. Да и сена-то собрали мало, никого оно
не выручило. А ведь того, что было, уже не восстано­
вишь. Никогда. Никакими силами.
Аскания-Нова-первый зоопарк мира, куда были
завезены дикие лошади Пржевальского. Известно, что
они исчезают с лица земли, оставшиеся особи во всем
мире наперечет. В годы войны асканийский табун весь
был уничтожен фашистами, но одного жеребца удалось
потом в Германии найти; я читал его родословную. Пред­
ки Орлнка были вывезены из Бийска за рубеж еще в на­
чале века; мать его, Рома, явилась на свет в Вашинг­
тоне, отец, Невиль,- в Уайпснеде, они встретились в
Геллабруне; от этого династического брака родился Ор­
лик. В 1948 году его вернули на родину, еще три года
спустя из Монголии к нему доставили чистокровную Ор­
лицу-111, и только тогда вновь стало возможно у нас
разведение диких лошадей. Опять-таки если не сохра­
нить их, то потом уж не восстановишь. Никогда. Ника­
кими силами.
Что-то понадобилось ученым, они обратились в Ми­
нистерство сельского хозяйства УССР, и вот какую
136


резолюцию начертал один из заместителей министра:
сЮнь Пржевальского не мае юякого народно-госпо­
дарського значения, ось чому його роэведення не виэи­
ваеться потребою».
Зачем дикая лошадь советскому человеку?
Вы можете подумать, что, отказавшись от диких,
эдесь с удесятеренной силой взялись за домашних. Увы,
и этого я не могу сказать. В ту далекую уже пору, ког­
да в Аскании-Нова работал замечательный наш уче­
ный - академик Михаил Федорович Иванов, и антило­
пы тут были в фаворе, и создавались знаменитые отече­
ственные породы скота. Тучные не поедали тощих, и
тощие тучным не были помехой. А сейчас даже коллек­
ционное стадо овец, собранное самолично Ивановым в
Англии, Германии, Америке, по всей нашей стране.­
даже оно смешает». Академик Леонид Кондратьевич
Гребень жаловался, что трудно стало прокормить это
стадо. Все лучшие земли, все лучшие корма отданы то­
варному поголовью.
-
Мне с моими овцами и податься некуда. Пред­
ставьте, никому они вдруг стали не нужны!
А что нужно? Свинина нужна, говядина, шерсть, мо­
локо, зерно - это все и производит нынешняя Аскания,
как самый обычный совхоз. Даже племенное животно­
водство отошло на второй план. Гонят туши на мясоком­
бинат, и все тут. Отнесемся с полным уважением к труду
асканийских чабанов, стригалей, свинарок, шоферов,
11рактористов. Они героически трудились, и собрали бо­
гатейший урожай, и план кругом перевыполнили. Но
они же вправе спросить: если это простой совхоз, каких
У нас тысячи, так не накладно ли ему содержать десят­
ки ученых? А если все-таки институт, каких больше и в
мире нет, так почему научные исследования стали вдруг
помехой?
Сидят сейчас асканийские зоологи, привычно отбива­
ют атаки, клянчат деньги на ремонт обветшалых анти­
лопников и страусятников, изо всех сил доказывают, что
их питомцы тоже полезны, тоже нужны стране. И слы­
шат в ответ одно: ближе к жизни, товарищи!
•••
Да, путешествие в страну детства кончилось. Я окон­
чательно убедился в этом, когда узнал о письме Крым­
ского общества охотников. До них докатился слух (ха-
137


рактерный слух), что-де в Аскании намечен «массовый
отстрел диких животных Азии и Африки:.. И вот завол­
ровались товарищи охотники и просят сообщить сроки
отстрела, чтобы и они могли принять участие. Тут уж
мне стало, как говорится, не до смеха.
С утра я приходил в контору, садился за стол, лис­
тал протоколы, выписывал цифры, так сказать, воору­
жался материалом до зубов. В Аскании-Нова ежегодно
бывает до 50 тысяч экскурсантов - надо это запомнить.
Директор Будапештского зоопарка Ч. Ангхи сказал:
cl( вам мы стремимся, как турки в Мекку:.,- тоже мо­
жет пригодиться. После войны институт передал другим
нашим зоопаркам около полутора тысяч ценных живот­
ных, за которых в противном случае пришлось бы П-!Iа­
тить валютой,- солидный экономический эффект. На
Украине и в Молдавии трудами асканийцев заложено
десять очагов вольной акклиматизации оленей, фазанов,
ланей. Сотни животных выпущены в охотничьих угодь­
ях; на остров Бирючий, например, отправили восемнад­
цать маралов, а теперь их там несколько сотен...
Все это я аккуратно заносил в свой блокнот, а науч­
ные сотрудники зоопарка подкидывали мне все новые
спользы:.. Молоко канн оказалось целебным, весь удой
отправляется в областную больницу, и есть данные, что
это молоко залечивает язву желудка. Разве это не важ­
но? Что же касается зебр ...
Но тут я разозлился, и оторвался от бумаг, и сказал
себе, что и впрямь пора вернуться к жизни. Ближе к
жизни, товарищи! Асканийские энтузиасты, затюканные
хозяйственниками, сами заговорили их языком. Им гово­
рят, что дикая лошадь не имеет народнохозяйственного
значения. А они доказывают: нет, имеет. Да разве в этом
дело? Разве только в этом? А если зебру так и не удаст­
ся запрячь в бричку, убить ее за это, что ли? А если, не
дай бог, молоко канны не окажется целебным, что же,
и ее тоже того... отстрелять?
Последний на земле тур был убит в лесах под Вар­
шаво{i в 1623 году. Зубры водились на Украине еще в
середине XVI века, но затем были истреблены. В сере­
дине XIX века в районе Аскании-Нова был убит послед­
ний тарпан. Были близки к полному уничтожению ди­
кая лошадь Пржевальского, многие виды антилоп, ко­
нец приходИJI лосям, бизонам. Хищническое истребление
живой природы сопровождало капитализм во всех угол-
138


ках земного шара. Так кто же, если не мы, сохранит
сегодня все, что еще существует?
Должен заметить, что после того, как все, о чем про­
читали вы, появилось в газете, после других выступле­
ний печати ЦК КПУ и Совет Министров УССР приняли
такое постановление:
сОстановить сельскохозяйственное использование 1 тысячи гек­
таров площади, распаханной в середине заповедной степи, с тем
чтобы провести природное обновление степной растительности; иск­
лючить из числа хозяйственных угодий института сАскания-Нова1>
11 тысяч гектаров заповедной степи с ее охранной зоной и обеспе­
чить сохранение этих площадей как заповедного фонда природы
Украинской ССР.
Контроль за состоянием и сохранением заповедной степи возло­
жить на Академию наук УССР1>.
Многое после этого уже сделано, увеличены средст­
ва на развитие научных исследований, построены солид­
ные лабораторные корпуса, но возникают новые задачи,
и еще больше сделать предстоит. Сегодня, когда в на­
шей Конституции записано, что граждане СССР обязаны
беречь природу, охранять ее богатства,- забота эта
стала поистине всенародной. Мы просто обязаны вручить
нашим детям, детям наших детей мир не голым, не об·
с11руганным, а живым, во всем его красочном многооб­
разии.
Для чего?
Как-то приезжал в Асканию-Нова один трезвый то­
варищ, по профессии зоотехник. Тоже все спрашивал,
для чего. Вот овца - от нее шерсть и опять же шашлык.
Или корова - каждый скажет: нужна. Или, к примеру,
свинья, тут уж и говорить нечего. А эта вся сэкзоти­
ка:. - пустое. Там, в клетках, пусть их держат, а землю
занимать - нет, барская затея, зряшная трата денег.
Так он «доводил:. зоологов, и они, понятно, сзакипали:..
И вдруг прервался спор: из лесу выскочил на опушку
олень. Закинув сухую свою точеную голову, расставив
тонкие ноги, раздув трепетные ноздри, он уставился на
спорщиков карими глазами, закатное солнце золотило
неописуемые его рога. И вдруг исчез, словно и не было
его.
-
Хорош! - вздохнул трезвый товарищ.-М-да ...
Так о чем это мы?


rnA'IA ОДИННАДЦАТАI
ДваСиэифа.
Поптие о рабоче.t чести.
А и & сидеnи на трубе.
•Мне абw rpowи nnатиnив.
Хватит учит"с• на оwибках.
Человек не способен уничтожить то, что создано его
руками. Сегодня сделать, завтра сломать, и снова сде­
лать, и опять сломать. Люди не пригодны к сизифову
груду. В старину попов за воровство, за прелюбодейство
приговаривали толочь воду- об этом есть у Герцена.
И они брали ступу и толкли, и хоть работа эта не из
пыльных, а говорят, сходили от нее с ума. Заставить
11еловека, разумного и свободного, делать бессмысли­
цу-задача неимоверно трудная.
Однако на современном уровне развития техники
удалось решить и эту задачу. С помощью специализа­
ции и разделения труда. Один Сизиф в первую смену
вкатывает камень в гору. Потом во вторую смену при­
ходит другой Сизиф и скатывает камень с горы.
И все довольны.
Специализация тут, как видите, совершенно необхо­
цима. Дорожники, проложив новую дорогу, не станут ее
ломать. Но пришш:те электриков, и они, что называется
с готовностью, выроют яму посреди ·мостовой и опустят
свой кабель, а следом явятся водопроводчики и выроют
свою яму, для своих нужд. Эту работу по принципу сне
рой другому яму» я наблюдал не раз. И думал: почему
возможна она? Прежде, до этой поездки, у меня был
простой ответ: потому, что каждой бригаде оплачивают
все сызнова - рытье и засыпку, битье 1И заливку. Теперь
я знаю, что не в этом дело. Не только в этом.
***
Трубу укладывала бригада Лузгина. Были в ней
комсомольцы-добровольцы, были демобилизованные сол­
даты, были местные, вербованные и даже один «услов­
но-досрочный:.: его выпустили до срока, а за что сиде.1,
140


он не любил говорить. Работал, впрочем, хорошо, как и
все в бригаде. Дармоеды в ней не держались. Сам Луз­
гин был хмурый сибиряк лет тридцати, худой и борода­
тый. Говорить Лузгин был не горазд, но дело знал, и
его слушали.
Они работали в тоннеле, от этого им было особенно
тяжело. Тянули на себе, как бурлаки, километровый
трос, обвязывали отрезки стальных труб по три-четыре
центнера весом, после этого в тоннеле урчала электро­
лебедка и с жутким скрежетом, рассыпая искры по бе­
тонному полу, труба уползала в сумрачную глубину.
Там кончалась механизация, там ей не было места.
«Ломом давай!:. - сЕще раз, легче ... » - «Руки, руки бе­
реги!:. - с:Еще раз взяли!»
-
«Так... заваривай:.. Они
знали, что задание срочное, народ подобрался артель­
ный, работа ладилась, и оттого, что она .11адилась, было
хорошее настроение у бригады и дело шло еще лучше.
Вообще я должен заметить, расхоложенность, рас­
хлябанность, перекуры и прочее порождаются чаще всего
внешними причинами. Если на участке имеется все, что
нужно для дела, если нет повода болтаться и есть воз­
можность заработка, людям невозможно, стыдно, глупо
не работать. Я забыл сказать: в ту пору бригада отка­
залась от выходных.
К исходу третьей недели они укладку в основном за­
кончили. На металJJJических «этажерках» в несколько
ниток вытянулись под землей прямые, чистые трубы, и
зрелище это радовало глаз, как радует всякая на совесть
сделанная работа. Но тут начальник участка сказал
бригадиру, что трубы двух диаметров (337 и 89 мм) надо
разрезать на куски и выбросить.
-
Почему? - спросил Лузгин.
-
Будем заменять.
-
Ясно! - сказал Лузгин, и желваки у него на ску-
лах заходили.-А почему раньше об этом не подумали?
-
Ошибка проектной организации... Ребятам ска­
жешь, на заработке это не отразится.
Резать послаJLИ Кешу Бурдукова, классного бензо­
резчика. Человек он молчаливый и материться не стаJ1.
Он поверну.пси и пошел, но, как говорили мне после,
«лицо у него было!:.. И все шли в тоннель, как на похо­
роны. А резать - что, отвернул Кеша краны, отрегули­
рова.п струю и, чуть отступив от шва, одним движени­
ем - по живому, по сделанному ... Эх!
141


Главное, тут не вышло разделения труда. Люди были
те же, время - то же. Пройди хоть полгода, и они смог­
ли бы объяснить себе (или принять объяснение), что
переделка эта нужна, благотворна. А тут даже объяс­
нять им никто ничего не стал. Просто вышел новый при­
каз, и его надо было, как выразился Лузгин, безразго­
ворочно исполнить. Без разговоров, однако, не обош­
лось. и в итоге послано было письмо в Москву.
сДорогая редакция! Мы строители БРАЗа - Братского алюми­
ниевого завода. Это один из гигантов пятилетки, и мы делаем все,
чтобы выстроить его хорошо и в срок. Но нам мешают бракоделы,
проектирующие завод.
Взять хотя бы последний случай с бригадой А. Лузгина. Про­
пал труд 10 человек в течение 20 дней, пропало 340 погонных мет­
ров стальных труб. Это при нехватке на БРАЗе рабочей силы и ма­
териалов. А кто допустил? Ответ был, как всегда, невразумитель­
ный: сПо вине проектной организации:..
Нас, рабочих, такие понятия не устраивают, так как нет ничего
более оскорбительного, чем переделывать свою работу и даже не
знать, по чьей вине. Задумался ли кто-либо, как это распоганивает
людей в моральном отношении? Некоторые говорят, что, мол, шу­
меть нечего, поскольку все оплачивается бригаде. И за монтаж пла­
тят, и за демонтаж. Но не хлебом единым жив человек. Мы созна­
тельные рабочие, и наш труд должен быть только созидательным.
Какие у нас предложения? Пусть разыщут виноватого и при­
шлют на стройку, чтобы мы на него посмотрели, а он - на свою
стряпню. Не важно, что оставит на недельку свой кабинет: меньше
брака будет на площадке, и он сам ума-разума наберется, когда
поговорит с рабочими и реально оценит свою ошибку.
Просим «Известия:. проверить все факты и выяснить, кто имен­
но был у нас виноват ... :.
Это задание читателей и привело меня в Братск.
Я увидел могучую стройку. В тайге вырастал новый за­
вод, первый из корпусов тогда готовили к пуску, второй
заканчивали, дальше вздымались к небу колонны треть­
его. И были эти строения невообразимо огромны и во-
142


истину хороши. Но я-то, на беду, должен был занимать­
ся частностями и мелочами, которые мешали великой
стройке стать еще более великой.
***
Да, сама по себе труба - частность. Это надо сразу
сказать. Но, проверяя с:все факты:., я уз·нал, что пока
строились великолепные корпуса, проект менялся по
меньшей мере трижды. Вначале строители получили
176 листов монтажных чертежей, из которых, как писа­
лось в акте, «было 123 случая аннулирования и 168 слу­
чаев дополнения». Переделки по всем объектам продол­
жались и дальше. «Из-за изменения конструкции оши­
новки,- читал я в другом акте,- имели место бросовые
работы на сумму 90 тысяч рублей». Сам этот термин -
бросовые - стал привычен на стройке. Бросовые конст­
рукции, бросовые плиты, колонны, панели: пока их сдела­
ли по чертежам, пока смонтировали, чертежи измени­
лись. Этих неликвидов скопилось на БРАЗе на 100 ты­
сяч, а по всему Братскгэсстрою - на один миллион руб­
лей.
Тут уж не скажешь «мелочь:., но истинного представ­
ления об убытках и эти цифры не дают. Сбит темп, по­
теряно время- вот главный убыток. Нет порядка - бес­
порядок тоже дорого стоит. Изрыта вся земля вокруг
корпусов, нет дорог, мерзлый грунт (40 ООО кубометров)
приходится долбить вручную. А все потому, что черте­
ЖIИ подземных коммуникаций, с которых по-умному надо
все начинать, приходят почему-то последними и меняют­
ся бесконечно.
Вот, скажем, чертеж No 705437, на котором изобра­
жена теплосеть. Лист вышел некогда из рук проекти-
143


ровщиков красивым и чистым. Потом пошли дополне­
ния. «Исправленному тушью верить». Поверили. Стали
рыть траншею, укладывать бетонные лотки. Новая ре­
золюция красными чернилами: «Чертеж No 705437 без
индекса «А» не действителен». Выкинули часть лотков,
иначе повели трубу, тянули ее, тянули -уперлись в ка­
бельный канал. Опять переделка: фиолетовый индекс
«Б» ... А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало. Спра­
шивается: кто ответит за это безобразие?
Вначале мне казалось, что обнаружить виноватых
будет легко. Но, посмотрев один такой чертеж, другой,
третий, я понял, что н у проектировщиков одни катили
камень в гору, другие - с горы. И здесь был.и свои бро­
совые работы, свои изматывающие душу переделки.
Почему?
Первая причина - безудержное наше, неистребимое
желание сэкономить на проекте. Он делался в Ленин­
граде, в ВАМИ - Всесоюзном алюминиевомагниевом
институте; впоследствии его передали в Иркутск, фили­
алу ВАМИ. Выпущен был проект очень быстро. Вдвое
быстрей, чем аналогичные проекты ~а рубежом. В США
на проектирование тратят 6 процентов от общей стои­
мости строек, тут - всего 1,5 процента. А коль уж нет
возможности семь раз отмерить, то и приходится потом
резать семь раз.
Вторая причина - занижение сметной стоимости за­
вода. Болезнь тоже застарелая, сметы у нас занижают
давно, занижают повсюду, но даже на этом фоне алю­
минщики выглядят уникально: они «ошиблись» на две­
сти миллионов рублей! И я не для оправдания авторов
неверного проекта, а только объективности ради добав­
лю, что смету дважды проверяли эксперты - в Госплане
и в Госстрое-и срезали ее (заниженную) еще на 5,6
процента.
Чертовски долго строился этот завод - вот еще одна
причина. Поневоле поверишь в роковое число: алюми­
ний в таблице Менделеева стоит под номером 13. Чер­
тежи года два просто лежали на полке, потом строители
медлили, потом раскачивались и лишь на третий год
впервые выполнили план. Пуск завода по сравнению с
первоначальным сроком отодвинулся на три года - про­
ект устарел, зачах на корню. Вот и делите теперь
вину между проектировщиками, экспертами, строителя­
ми и, скажем, заказчиками (дирекцией строящегося за-
144


вода), которые с удивительной щедростью оплачивают
любые переделки. И за нашу трубу заплатили они - из
государственного кармана.
Я не ставил своей задачей, да и не смог бы разобрать
все беды проектного дела: это тема особая. Но разве не
ясно, что сами взаимоотношения между проектировщи­
ками, строителями, заказчиками построены неверно.
Когда выясняется такая «труба:., можно и должно ре­
агировать по-разному. Можно критиковать виноватых,
можно дать им выговор, понизить в должности, вовсе
снять их с работы. Но главное должно произойти авто­
матически, само собой: они обязаны покрыть убытки.
Вылететь, выражаясь фигурально, в эту самую трубу.
•••
Размышляя обо всем увиденном, я все тверже укре­
плялся в мысли: задание рабочих надо выполнить до
конца. При мне бригада перекладывала трубу- я ви­
дел их в тоннеле. Будто и с усердием работали люди,
а без яркости. И все у них что-то не ладилось, все чего­
то не хватало, во время очередного перекура и вышел
у нас разговор. Николай Григорьев тот самый, «досроч­
ный:., сказал: «По новой класть - другое ж дело! .. Если
б еще один случай, а то всю дорогу: клади- вынай!
Мотаем друг у друга нервы на кулак». Андрей Беличен­
ко, веселый парень из Умани: «Я сюда идейно приехал.
Братск! Если кто вам скажет, что рабочему человеку без­
различно, где быть да что делать,- не верьте. Мы в са­
мые морозы торчали здесь, потому- надо. А теперь кла­
дем трубу, а веры нет. Может, и этот чертеж враный».
Володя Ножкин, разбитной москвич: с:Гори оно все си­
ним огнем! Наше дело маленькое: бери больше - таскай
дальше. Я лично усугублять свою жизнь из-за всяких
агрегадов не намерен. Мне абы гроши платили». Но и он
так не думал. Эта его бравада была как бы самозащи­
той от бессмыслицы. После он же, подсчитав свои зара­
ботки, сказал: «Цена одна, а товар разный ... обидно
все ж таки:..
Вокруг висели плакаты:
«Товарищ! Экономь строительные материалы! Пом­
ни, что кубометр досок стоит 48 рублей. Кубометр бето­
на - 19 рублей 65 копеек. Килограмм гвоздей - 19 ко­
пеек. Кирпич - 4 копейки ... »
10 Анато.пвА АrравовскнА
145


Спросим себя, только честно, как могут относиться
к этой «наглядной аг.итации:. рабочие из бригады Луз­
гина? Станут они, выкинув трубы, покорежив три тонны
стоек, подбирать с земли гвоздь? На·глядная действи­
тельность воспитывает куда сильней.
Трубу в конце концов можно переложить, и железо
можно послать на переплавку, но кто переплавит обиду
людей? Кто подсчитает цену усталости, безверию? Есть
ведь в этой среде и такие, которые про себя как раз и
думают: с:Гори оно синим огнем:., да не скажут, а ска­
жут на собрании, что, дескать, в обстановке невиданного
подъема надо, товарищи, сберегать каждую, товарищи,
копейку. Нравственные потери -он.и самые невосполни­
мые.
Вот почему письмо из Братска представляется мне
особенно важным. Оно говорит весьма отчетливо о зре­
лости, сознательности, высокой идейности авторов - ма­
стеров своего дела. Рабочие, написавшие в газету, чув­
ствуют себя хозяевам·и огромной стройки, отсюда их
боль за напрасные потери, отсюда нежелание довольст­
воваться рублем. Правы они, когда хотят увидеть чело­
века, растратившего их труд.
Я поехал в Иркутск. Там, в филиале ВАМИ, я разы­
скал проектировщиков, которые чертили и перечерчива­
ли злополучную трубу. Я говорил с ними и теперь точно
знаю: в высшей степени полезно было бы командировать
хотя бы одного из них в бригаду Лузгина.
Он рассказал бы рабочим, что эта труба - головн.ая,
что по ней пойдет тепло всему заводу и нужно этого
тепла вдвое больше, чем думали раньше. Почему? По­
тому что за время стройки разработан прогрессивный
метод ремонта электролизеров, который колоссально уве­
личит производительность труда,- пришлось проекти­
ровать новый цех капремонта. Пришлось по-новому де­
лать газоочистку, чтобы чище был воздух в городе Брат­
ске. Вышли новые государственные нормы по технике
безопасности, новые санитарные нормы, пришлось уси­
лить вентиляцию, больше дать душевых: старая труба
просто бы захлебнулась. Конечно, перекладывать ее
обидно, но потер.и эт.и не напрасны, в будущем они да­
дут большой выигрыш и людям, и обществу.
Так примерно объяснял бы проектировщик, и уже
это было бы полезно, бригада выслушала бы все со
вниманием, а после кто-то из рабочих, тот же хитрющий
Ножкин, сказал бы:
146


-
Постойте... Когда же вы успели все это пересчи­
тать? Неужто за те три недели, что мы тут клали ста­
рую трубу?
М-да... Не желал бы я в этот момент оказаться на
месте рассказчика. Пришлось бы ему признаться, что
пересчеты эти заняли полгода, а новый чертеж был го­
тов в Иркутске в тот самый день, когда в Братске
бригада Лузгина начала укладывать трубу по отмененно­
му чертежу. Такое странное стечение обстоятельств.
Истина конкретна. Потому, войдя, так сказать, в по­
ложение проектировщиков, выслушав рассказы о все­
возможных трудностях, мешающих им работать, я все
же спросил, как это все вышло в нашем случае.
-
Неужели,- спросил я,- вы не знали, что старая
труба не выдержит новой нагрузки?
-
Вообще-то эрудиция позволяла прикинуть,- от­
вечал мне один из них, главный специалист, чья подпись
стояла на чертеже.-Но, как говорится, не зная броду ...
-
Ну хорошо. А когда вышел новый чертеж. Дали
бы хоть телеграмму, ей цена полтинник.
Я любого ждал ответа. Ну, замотались, скажем.
Работы было много (действительно очень много). За­
были, наконец.
-
Что вы! - скйзал он.- В предпусковой период?
Это ж ответственность. Строители нам бы такого наве­
сили\ А так документация послана законным порядком,
в смету это вошло, на шею строителям не ляжет ...
Привыкли.
Отменить чертеж - им страшно. Сломать уложен­
ную трубу- не страшно. Вместо разделения труда вы­
шло разделение ответственности. Доктор Фауст в таких
случаях восклицал:
Что трудности, хогда мы сами
Себе мешаем и вредим!
•••
Братский завод уже вступил в строй. Работают
огромные корпуса, выплавлены сотни тысяч тонн алю­
миния - все убытки давно и многократно перекрыты.
Можно считать, что здесь пора учебы на ошибках подо­
шла к концу. Но есть еще другие стройки, и пора нам
научиться вовсе избегать потерь. Все-таки предпочти­
тельнее укладывать трубы с первой попытки.


rnдвд ДВЕНдДЦдТдSI
Ст•р•• сказкв.
•3 8» N •ПРОТМВ».
Свер1nnвновым 3нтузмазм.
•• 3ТОМ ЖN3Hlt быn• Н8W8".»
Прмквз No 38.
Доверме.
В старой сказке Ганса Христиана Андерсена строгий
кот спрашивал у гадкого утенка:
-
Умеешь ты выгибать спину, мурлыкать и пускать
искры?
-
Нет,- отвечал гадкий утенок.
-
Так и не суйся со своим мнением, когда говорят
те, кто умнее тебя.
Это - присказка, а теперь начинается новая сказка.
В некотором комитете, в некотором управлении, в
тридевятом институте, тридесятом СКБ невесть откуда
появилась вдруг новая машина. Такое случается и в
наш трезвый век. Короче, работа эта не была комитетом
запланирована.
Вообще-то говоря, такая машина была нужна - на­
дежная, не слишком дорогая, памятливая и быстро со­
ображающая. Чтобы она могла составлять графики для
железных дорог, планировать производство, решать на­
учные задачи, а при случае играть в шахматы и писать
стихи. Речь идет, как вы понимаете, об обыкновенной
сказочной электронно-вычислительной машине, постро­
енной на полупроводниковых элементах.
Как же нам относиться к тому, что эту машину, нуж­
ную стране, взялись делать люди в тридесятом СКБ?
Вопрос совсем не праздный, тут есть свои «за:., есть и
«против:..
Взвесим вначале сза:.:
1. Это были мОJюдые люди. Вчерашние студенты.
2. Мало того, многие продолжали учиться. Половина
инженеров имела вечернее и заочное образование. Среди
них были три бывших монтажника, один бывший же­
стянщик и так далее.
148


3. Их было, кроме того, мало, каких-нибудь три де­
сятка человек.
4. И, главное, они взялись за дело по собственной
инициативе, без приказа свыше, вне плана.
Теперь перечислим «против»:
1. Это были молодые люди. Вчерашние студенты.
2. Мало того, многие продолжали учиться. Началь­
нику СКБ даже взыскание дали за то, что ряд инженер­
ных должностей у него занимали «лица, не имеющие
законченного высшего образования:.. Другими словами,
за то, что машину делали три бывших монтажника, один
бывший жестянщик и так далее.
3. Их было, кроме того, мало для такой сложной ра­
боты.
4. И, главное, они взялись за нее по собственной ини­
циативе, без приказа свыше, вне плана, что есть типич­
ный случай анархии, партизанщины.
Все зависит в конце концов от того, как посмотреть.
Храня объективность, мы постараемся посмотреть на
эту работу как с одной стороны, так и с другой. С одной
стороны, она начиналась на общественных началах
(что, конечно, хорошо), с другой стороны - стихийно
(что, конечно, плохо). Молодым людям, о которых идет
речь, дано было скромное задание - освоить полупро­
водниковые элементы. Они занялись этим и, чтобы ин­
тересней было, решили сделать из элементов узел. Узел
(арифметическое устройство) у них получился. Тогда
группа энтузиастов взялась делать макет небольшой
машины. То есть, вместо того чтобы испытывать порознь
узлы, печатные схемы, разъемы и прочее, решили испы­
тать их в комплексе. Макет был собран и тоже получил­
ся, на нем. можно было решать некоторые задачи. Тут
приехали люди с большого завода, заинтересовались
макетом и попросили разработать машину всерьез, и
был заключен договор о содружестве... Все тогда каза­
лось безоблачным и ясным, никто не представлял себе,
сколь долог путь от макета, пусть удачного, до совре­
менной электронной машины.
Сказалось отсутL твие опыта. Солидные конструкто­
ры, пожалуй, и не взвалили бы себе на плечи такой груз,
такую ответственность. Но эти были молоды. Они дела­
ли первую свою машину. В них жи.10 еще не растрачен­
ное ощущение своей силы, по-юношески наивная, но
симпатичная вера, что любая задача им по плечу, надо
149


только как следует захотеть. А они очень хотели. Они
первой любовью любили свою работу, сами чертили,
сами паяли и чуточку щеголяли тем, что с такой слож­
ной техникой запанибрата,- это я почувствовал и в их
речи. Ошибка именовалась у них сзалепой:., плохой им­
пульс был «хиляк:., хороший импульс - «лошадь». Под­
прыгивали у осциллографов: ..:Во, лошадь!:. Веселые, ко­
ротко стриженные, спортивного вида ребята. Друг для
друга они остались .Витями, Леня·ми, Вальками, Вова·ми,
а о своем ведущем теоретике говорили так: «Ну, Коль
Колич уже старый ... Ему лет сорок:..
С какой охотой я бы отправился вслед за ними на
завод, чтобы увидеть, как, брошенные в воду, учились
плавать «гадкие утята:.. Уже запахло производством,
завод готовил штампы, началась «расцеховка:., а у них
вдруг пошли нелады, триоды оказались некачественны­
ми, техническая документация - неряшливой, и их ру­
гаЛJи страшными словами, и тогда они стали инжене­
рами, месяцами сидели на заводе, вдали от Москвы,
и работали по две смены, без выходных и каждому до­
ставалось, как говорили они, «пропорционально степени
фанатизма:., и начали они «терять волосы, зубы и ил­
люзии:. - так тоже они говорили. Когда приходило изящ­
ное решение, все бродили тихие, забыв улыбку на устах,
а после - новый «сбой:., и все рычали друг на друга,
худели, желтели, и глазастая Валя кричала: «Я домой
хочу, к маме! Сидеть в халатике и смотреть, как мама
печет оладьи:.. Спорили ночи напролет, читали все, что
было о полупроводниках, потом месяц, два месяца, пол­
года что-то пересчитывали, пристыковывали, перепаива­
ли, и снова наступали блаженные дни, когда машина
«дышала:., подмигивала зеленым глазом, и на дежур-
150


стве Валя с Зифой (они писали дипломы по своим узлам)
запевали на два голоса «Среди долины ровныя:.. В ту
пору никто не думал о деньгах, о начальстве, о славе,
просто они добивались, чтоб импульс был «ВО, лошадь!:.,
просто им позарез было нужно, чтобы машина пошла.
сВ этом жизнь была наша ... » - оказал мне один из
ребят.
Я написал бы обо всем этом, а после попытался бы
понять причину их неожиданного успеха. Может быть,
она в том, что новое дело вообще быстро растит новых
людей. В этом я убеждался не раз. Я видел это, к при­
меру, на авиационных заводах, когда на смену поршне­
вому мотору пришел реактивный двигатель. Молодые
люди стояли на пороге новой техники и понимали в ней
столько же, сколько и многоопытные конструкторы. Вер­
ней сказать, они поначалу столь же мало в ней пони­
мали.
Как бы там ни было, машину они сделали, и главные
беды оставались уже позади, когда вышел приказ No 38,
запрещающий всю эту работу.
•••
Тут самое время будет взглянуть на нее се другой
стороны:.. Посмотреть глазами того начальника управ­
ления, который подписал приказ No 38. Была своя ло­
гика и у него. Прежде всего подобная машина (такого
же назначения, того же класса) уже делалась в стране.
Делалась давно, спокойно, добротно, в крупном инсти­
туте, и люди там собрались посолиднее, и было их на­
много больше, и тема эта с первого дня стояла у них
в плане. Таким образом, энтузиасты наши оказались в
151


положении «конкурирующей фирмы» (я бы охотно упо­
требил другое слово, но «соревнование», как вы убеди­
тесь в дальнейшем, тут не подойдет).
Вот теперь и поставьте себя в положение начальни­
ка, у которого перед глазами целая отрасль промышлен­
ности, который руководит многими заводами, институ­
тами, СКБ, который видит вычислительную технику,
создаваемую не только в столице, но и в других местах
страны, у которого вдобавок «шкафы ломятся от про­
жектов» (так он сам мне сказал) и который точно зна­
ет, что анархия - это плохо. Конечно же, он решил, что
«плановая» машина выйдет быстрее, будет надежнее и
лучше, а «инициативная» вообще не пойдет, а если вдруг
и пойдет, то непременно будет плоха.
Я избавлю вас от подробностей канцелярской бата­
лии, которая с переменным успехом велась около двух
лет. Были техсоветы, были заседания и совещания, ра­
ботали комиссии, в спор втянулись ученые, производст­
венники, заказчики! Об обмене опытом, о товарищеской
взаимопомощи между двумя фирмами и речи не шло.
«Законным» давалось все, «незаконным» ничего не да­
валось. Сейчас их винят, например, в том, что они не
использовали некоторых современных устройств, осво­
енных промышленностью, но именно этих устройств и
не дали им.
-
Наша машина выросла на бурьяне и чертополо­
хе,- говорят молодые инженеры,- а «ихняя» - в оран­
жерее, ее сам начальник управления из лейки поливал.
Они для него - «свои», а мы кто, штат Кентукки?
Приказ .N'o 38 был по-своему великолепен. Сдержан­
ный пафос до краев заполнял его. В заключительной
части он достигал силы почти эпической: начальнику
СКБ тов. Васильеву О. П.- на вид, с инициативой по­
кончить, сотрудников тотчас перебросить на плановые
темы, и вообще «навести порядок в подборе и расста­
новке кадров», и вообще «принять меры по укреплению
трудовой дисциплины ... » В этих извечных, отточенных
формулировках так вдруг по-человечески прорвалось
давно накапливаемое раздражение, что оторопь берет.
Что ж это было? То было, что праведные понятия,
которые всем нам дороги, послужили здесь завесой для
неправедных дел. Разумеется, план - это закон для ис­
полнения, основа основ, величайшее преимущество наше.
Именно в плановом порядке строятся у нас новые заво-
152


ды, шахты, города, создаются новые аппараты, прибо­
ры, машины. Но мы уже говорили о том, что нельзя,
божась планом, сдерживать инициативу на том лишь
основании, что она - сверх заданного. Величайшее пре­
имущество социалистического планирования в том и со­
стоит, что план, ставши всенародным делом, каждоднев­
но уточняется, улучшается, перевыполняется.
А главное, как бы ни были верны общие рассужде­
ния, решают-то в конечном счете конкретные дела. Автор
приказа был бы прав, если бы оказался прав. Если бы
машина энтузиастов и впрямь не пошла. А она, черт ее
дери, пошла!
Неслыханный приказ был издан, когда на сборке
стояло уже несколько машин - первая опытная серия.
И встал на дыбы завод, вмешался обком партии, вме­
шались Госплан СССР, Академия наук СССР, Коми­
тет по координации научно-исследовательских работ."
С большим удовлетворением я отмечаю, что гонители
инициативы остались в одиночестве. Вполне единодуш­
ным было решение: работу продолжать.
Год спустя наступила развязка. На завод прибыла
государственная комиссия. Говорят, создатели машины
сильно к тому времени сдали. «Кривая веса группы»,
которую вычерчивала «мама Лида», техник, варившая
на всех щи, резко пошла вниз. С ужасом смотрели то­
щие энтузиасты на чемоданы, в которых ученые мате­
матики привезли свои хитроумные задачи. Машина тоже
присмирела, она стояла опечатанная, ей предстояло в
одиночестве выдержать свой первый экзамен. Но ребя­
та все равно крутились вокруг, наваливались на спины
ученых, пока их не прогнали, и тогда они научились из­
дали угадывать работу машины: если все шло хорошо,
на лицах математиков светилось тихое умиротворение.
Оно, это умиротворение, светилось неделю подряд. По­
том был подписан акт государственной комиссии.
Ну, что ж". Отметили, что машина выгодно отли­
чается от всех ранее выпускавшихся в стране электрон­
ных вычисл.ительных машин. Производительность ее
выше, площадь она занимает меньшую, энергии берет
несравнимо меньше, по логической структуре - проста,
по надежности-превосходит самые радужные ожида­
ния. Притом она сравнительно недорога - в несколько
раз дешевле, чем машина стой:. фирмы. И, главное,
она уже есть, освоена заводом, выпускается серийно,
153


чего о стой:. машине, к сожалению, не скажешь... В акте
отмечены были частные просчеты группы - то, напри­
мер, что она не использовала новых устройств (которых
не дали ей),- и предложено было сделать это. В целом
же испытания машины окончились победой весьма убе­
дительной.
Вроде бы все теперь ясно: сказка подошла к поло­
женному ей счастливому концу. Машина незаконнорож­
денная, так надо усыновить ее ил.и, там, удочерить.
Грех под венец и делу конец... Увы, начальник управле­
ния долго еще ссердился:. на энтузиастов, даже спаси­
бо им не сказал. И если я мог понять и простить то,
что он не сразу поверил в молодежь, то странного уп­
рямства его ни понять, ни простить не мог. Ну ладно,
профессор ошибся: сказал, что больной из третьей па­
латы умрет, а он возьми да выживи! Обидно? Обидно.
Но жить все-таки можно. И надо признать свою ошибку,
надо поздравить пациента и порадоваться за него.
Почему это важно? Машина ведь была признана, ее
передали в производство, а «гадкие утята:. выросли в
дельных специалистов... Вот главный вывод, который
сделал я из встречи с ними: многое нужно было моло­
дым людям, чтобы стать в своем деле мастерами, но
кроме смелости и бескорыстия, кроме способностей и
труда им требовалось доверие.
Обязательно и непременно - доверие.


rnABA ТРИНАДЦАТАSI
Кто куда. а• в сберкассу.
Социаnистическим банкир.
•Mw бwnи иждивенцами».
От Ростока до Т1Омени.
Финансист не nоЖ8рнu маwмна.
Русским размах.
В городе Ростоке на берегу Балтийского моря я не
пошел на знаменитые верфи. Миновал порт, рыболовные
суда, Заводы, электронно-вычислительные центры. Не
без сожаления прошел я мимо этих объектов, для жур­
налиста заманчивых, и направил свои стопы в сберкас­
су. Кто куда, а я в сберкассу.
Мне всегда казалось, что ничего нет консервативнее
сберкасс. Ну что тут можно придумать? Зажечь неоно­
вый плакат: «Храни излишки не в пивной, а на сбер­
книжке:.. Или пальму нарисовать: дескать, накопил -
на курорт укатил. Если нет у человека денег, никакими
призывами не завлечешь его. А есть - все равно поне­
сет в сберкассу.
Куда еще?
Главная сберкасса Ростока, мы бы сказали сголов­
ная:. (у нее в городе и районе 27 филиалов), занимала
добротный старый дом. Вообще я заметил в этой поезд­
ке по ГДР: сберкассы и банки, где только можно было,
оставались в старых помещениях. А если и в новых, то
мебель была дубовая, столетняя. Финансы любят устой­
чивость. Финансы боятся перемен. Девальваций и всего
такого прочего.
-
Зада~ча у нас одна,- сказал мне Герман Беккер,
директор сберкассы,-увеличить приток средств от на­
селения.
-
А что вы можете для этого сделать?
Простая вещь: они облегчили процедуру выдачи
денег. Выдают прямо по книжке, а вся писанина - ве­
чером, без клиентов. Очередей нет. По своей книжке вы
можете получить деньги в другой сберкассе. В другом
городе- тоже можно. Директор вправе дать кредит
частному пицу. Я спросил, как это делается, и Беккер,
155


седой веселый человек, с охотой разыграл со мной сцен­
ку: «Вы будете наш клиент».
-
Значит, вам нужен кредит? Поздравляю, хоро­
шая идея! .. -
Он пригласил меня в свой кабинет, усадил
в кресло, придвинул сигареты.- Сколько? Пять тысяч?
Семь?
•
-
Семь,- сказал я.
-
Отлично. Женаты ли вы? Сколько детей? Какой
у вас заработок? Сколько вы сможете возвращать н
месяц?- Он вел подсчеты на листке.- Так... Выходит,
кредит на пять лет. А что вы хотите купить?
-
Моторную :10дку,- сказал я.
-
Мы возьмем с вас пять процентов.
-
Почему так много? Я несимпатичен вам?
Беккер рассмеялся, это показалось ему остроумным.
-
О! Нет, разумеется. Но лодка не есть предмет
первой необходимости.
Оказалось, кредит - инструмент тонкий. Эти «бан­
киры::. придают ему социальную окраску. Они могут
взять шесть процентов, и три, и вовсе не брать процен­
тов. И зависит это от заработков семьи, от состава
семьи (многоде'Fным - льгота), от того, что вы намере­
ны купить.
-
А eCJiи я вас обману? Скажу, что деньги нужны на
мебель первой необходимости, а куплю все-таки лодку.
Беккер очень громко рассмеялся, это показалось ему
верхом остроумия.
-
Мы ведь сами будем оплачивать ваши счета.
Теперь цифры, они тут неизбежны. Общая сумма
вкладов в городе растет: всего за три года она подня­
лась со 198 миллионов марок до 369 миллионов ... Я за­
писал все аккуратно под диктовку директора, а после
156


подумал, что такой скачок не объяснишь одною оборо­
тистостью финансистов. Не отходя от кассы, я мог судить
о делах верфей, заводов, строек Ростока. Надо полагать,
дела идут неплохо, п.r1аны выполняются, люди прилично
зарабатывают, лучше живут, и вообще жизненный уро­
вень в республике идет круто вверх. (При том, понятно,
условии, что деньги покрыты товарами, в чем тоже убе­
дился я в магазинах ГДР.) В этом суть, а финансы -
всего лишь зеркало, они светят отраженным светом.
-
О, да! -легко согласился Беккер.- Но в хорошем
зеркале отражается многое. От нас тоже кое-что зави­
сит, и я рад, что советский журналист приехал изучать
финансовое дело.
Такова моя тема. Я выбрал ее потому, что как раз
тогда в Германской Демократической Республике шла
перестройка финансов. Не канцелярская реорганизация,
не сокращение штатов (число кассиров в Ростоке, на­
против того, пришлось увеличить), а именно перестрой­
ка всей финансовой системы.
Нам предстоит сложный разговор.
***
В чем суть перемен?
Все здесь помнят девиз бывшего министра финансов
ГДР Румпфа, как бы высеченный незримо над дверями
банков страны: «Мы должны работать так, чтобы каж­
дый, кто идет к нам за деньгами, семь раз отвернул от
двери:.. Новый министр финансов Бём судит иначе: «Не
только давать деньги, но предлагать, навязывать, если
марка вернется десятью марками:..
У кесаря было два казначея,
Один - платил, другому - платили . ..
157


Это начало известного стихотворения Гете, и, видимо,
не зря оно вспомнилось мне. Бывший министр пользует­
ся большим уважением в стране. Первые деньги в кас­
су нового демократического государства пришлось до­
бывать жестокой экономией, и они были добыты- вот
заслуга Вилли Румпфа. В ГДР не говорят, что прежде
вся финансовая политика строилась неправильно. Но
сегодня по-старому уже нельзя, и это тоже понимают
все.
Начну с главного - с бюджета. Как водится, пре­
выше всего ставили финансисты заботу о госбюджете,
и он рос в ГДР- неуклонно, из года в год - и вдруг
понизился. с:Спад:. был заметен: несколько миллиардов
марок. Между тем страна не обеднела, национальный
доход продолжал расти, темп даже повысился ... Объяс­
нение простое: выросли собственные фонды народных
предприятий. Раньше все их доходы поступали в бюд­
жет, а все капиталовложения - из бюджета. Завод все
отдавал родному государству, но чуть что, бежал к тому
же государству: дай! Теперь эти средства повернуты от
ворот госбюджета: з~водам и объединениям оставили
большую часть прибыли, у них не забирают амортиза­
ционных отчислений. Но денег из казны им уже не дают.
Заводы сами должны заработать свой рост.
В Дрездене я был в мебельном концерне - объеди­
нении 43 народных предприятий. Три года назад они по­
лучали из бюджета 11 миллионов марок в год, а теперь
по 19 миллионов зарабатывают сами. От государства ни
пфеннинга. с:Не нужно:.,- сказал директор по-русски. За­
воды перешли к самофинансированию - сами обеспечи­
вают расширенное воспроизводство. То же и в сельском
хозяйстве. Четыре года назад кооперативы вносили треть
всего обЪема капиталовложений, сейчас их доля - почти
две трети. Другими словами, миллиарды никуда не де­
лись, они тратятся на те же цели, это те же народные
деньги ... Но тогда какая разница?
В Берлине я вел об этом разговор в объединении на­
родных предприятий по электронике и вакуумной техни­
ке (в нем 25 заводов, 42 тысячи рабочих). Коммерче­
ский директор д-р Шнайдер сказал, что разница огром­
ная.
-
Принципиальная! - сказал он.- Она, понятно,
не в том, что прибыль я положу в карман, я не владелец
концерна. Но прежде деньги варВJiвсь в общем котле и
158


возвращались к нам обезличенными, сничьими:., а те­
перь они - наши. Ну, скажем, мы просили ассигнований
на новый цех или на покупку оборудования. Нужно
было только обосновать на бумаге, что затраты не чрез­
мерны и принесут эффект. Откуда деньги - не наша за­
бота. Иногда выяснялось, что затраты все-таки чрезмер­
ны, а эффект не так уж велик,- платило государство.
Мы были иждивенцами. Теперь, если мы пустим цех до
срока,- наша прибыль. Затянем - наш убыток. Меньше
вложим - прибыль. Перерасходуем
-
убыток. Само со­
бой, что и то и другое сказывается на зарплате каждого
работника.
-
Понял,-сказал я.-И все же, что будет, если
вам не хватит собственных средств? Просчеты ведь и те­
перь возможны. Опять запросите бюджетных вложений?
-
Зачем? - сказал д-р Шнайдер.- Тогда мы пойдем
в банк за кредитом. А кредит надо возвращать. С про­
центами.
Короткое отступление - для тех, кому скучна эта
механика. Финансы всегда были за семью замками от
масс. Такова традиция, и хотя идут теперь открытые дис­
куссии, многие в это не очень вникают. Другое дело по­
вышение (или понижение) налогов, цен, зарплаты, пен­
сий- это волнует всех. Вот я и хочу сказать, что любые
перемены такого рода - они и есть итог «скучной меха­
ники:.. Потому, если вы хотите понять, откуда что берет­
ся, то ст6ит вникнуть. Кстати, одна из задач реформы в
ГДР, выдвинутая пленумом ЦК СЕПГ,- это задача по­
ставить финансовое дело широко. Партия стремится к
тому, чтобы финансами занимались не одни финансисты,
хочет вершить стайное тайных:. на глазах у масс, доби­
вается гласности. Мы еще вернемся к этому, а пока от­
правимся в город Галле, в государственный банк.
***
Сумрачная тишина, шелест бумаг, негромкие разго­
воры. Только в одном из отделов, в кредитном, я вижу
молодых работников, во всех остальных - люди солидно­
го возраста. Опять панели из мореного дуба, тяжелые с
резными филенками двери, цветные витражи на окнах.
За окнами - городская ратуша, бронзовый Гендель по­
среди площади, старинный собор.
Да, финансы любят устойчивость.
159


Зигмунд Готшсман, директор банка, ведет меня по
деревянной лестнице, которая должна бы скрипеть, но
почему-то не скрипит. Семнадцати лет он пришел сюда
курьером, выбился в счетоводы, стал кассиром, у него
не было папы-банкира, и потому он поднимался, не ми­
нуя ни одной ступеньки. (Между прочим, тот же путь
прошел Беккер из Ростока: тоже начинал мальчиком на
посылках.) Сейчас Готшсман озабочен и хмур. Ему под­
чинены 2300 финансистов, и у всех у них горячие дни.
Мы беседуем в кабинете директора. Каким должен
быть нынешний «социалистический банкир»? Готшсман
отвечает обстоятельно: с:Эрстенс, цвайтенс, дриттенс."»
Во-первых, идейным: он должен понимать сущность но­
вой политики партии. Во-вторых, грамотным: нужны
знания в области экономики, финансов, кибернетики, со­
циальной психологии. (Замечу в скобках: когда партия
ставит задачу, что надо учиться,- немцы учатся. Вся
республика садится за парты, даже министров освобож­
дают на полгода, и они слушают лекции, пишут работы,
сами пишут и получают аттестацию. Все это без фанабе­
рии, без чванства. Впрочем, тут особая тема.)
Третье: финансист должен умело хозяйствовать. Най­
ти свое место в новой экономической с11.стеме - таково
требование партии. Отдел кредитов не случайно «помо­
лодел»: перестройка прежде всего коснулась кредитных
отношений. А кассиры - старики, тут в цене опыт. Рань­
ше главными качествами финансиста были строгость,
честность, педантизм. Это все не отменяется, финансовую
дисциплину надо блюсти. Но наряду с этим на первый
план выходят иные качества: инициатива, смелость, пред­
приимчивость. Финансисты были собирателями денег, они
становятся их добытчиками.
Трудно работать? Готшсман вздыхает: трудно. Но
делается это все не для того, чтобы прибавить «банки­
рам» седых волос. Жизнь требует. Он не хотел бы, чтобы
сложилось впечатление, будто все в ГДР идет гладко.
Задачи - новые, привычки
-
старые. Заводы все еще ви­
дят в финансисте чиновника, а не делового партнера.
Труднее всего преодолеть идею о «поддержке общества».
Мы, мол, государственное предприятие, и, значит, что бы
ни стряслось, государство нас не допустит до краха.
-
Но это действительно так,- говорю я.- Вы ведь
не можете разорить завод.
Готшсман улыбается. У них был такой случай: эле-
160


ктродвигательный завод в Дессау срывал поставки, вме­
сто 22 миллионов прибыли сделал 9 миллионов - сло­
вом, «разорялся:.. Банк послал туда своих экспертов.
Вот, кстати, еще одно требование к финансисту: он дол­
жен знать технику, основательно изучить ссвою:. отрасль.
(После я говорил с д-ром Дитрихом, заместителем ми­
нистра финансов. Его отрасль - сельское хозяйство, он
сам из крестьян, мать его и сейчас работает в деревне, он
и диссертацию защищал по кредитованию артелей. Мне
он сказал: «Я, понятно, не стал выдающимся агрономом,
но, во всяком случае, меня трудно обмануть:..)
-
А кредит в Дессау вы дали?
-
Дали,- ответил Готшсман.- Десять миллионов
марок. За десять процентов. Но дали не в тихом кабине­
те, а публично.
Вот как это было: собрался коллектив завода, и ди­
ректор принародно должен был объяснить, как он дошел
до жизни такой, для чего нужны эти деньги и что он на­
мерен сделать, чтобы вернуть долг. Выступали инжене­
ры, выступали рабочие. Потом слово взял директор бан­
ка: «Мы не собираемся наживаться на процентах, как
это делают капиталистические банки. Но деньги стоят
денег, и мы тоже не можем бросать их на ветер. Через
три месяца проведем проверку. Если намеченный план
будет выполняться, возьмем с вас только пять процен­
тов. На полмиллиона меньше:..
-
А могли вы не дать им денег?
-
Конечно,- сказал Готшсман.- Дело не в том,
дать или не дать. Мы и сами предлагаем, когда они не
просят. Дело в том, чтобы был эффект. Могли бы пла­
тить им только зарплату. Могл~ заручиться гарантией от
объединения. Могли потребовать поручительства от ми­
нистра. Это все мы решаем. Сами.
Я понял: тишина в этих залах обманчива. Все бур­
лит сейчас, грядут новые перемены, они уже подошли к
рубежу: при мне готовилось слияние госбанка и строй­
банка. Отныне заводы будут иметь дело с одним парт­
нером - деловым банком. Он и сам будет переведен на
хозрасчет, чтобы благополучие финансистов зависело от
их оборотистости. Предполагается даже дать этому бан­
ку фонд риска, определенный процент риска ... Я понял:
устойчивость не в том, чтобы сегодня все было, как вче­
ра. Устойчивость в том, чтобы все время становилось
лучше.
11 Аиатопнll Аrравовспll:
161


•••
Да, кто куда, а я в сберкассу,- по давней журналист­
ской привычке, «заболев:. этой темой, я не оставлял ее в
своих поездках. Разные возникали вопросы, и видеть
приходилось многих специал.истов, но неизменно я вы­
краивал время для встречи с мастерами финансовых дел.
И все более убеждался, что здесь тоже нужны истинные
мастера.
В Днепропетровске была у меня обстоятельная бесе­
да с Иваном Тихоновичем Кривенко, начальником об­
ластного управления гострудсберкасс. Шел к нему все с
той же мыслью: что тут может быть нового?
-
Берем на себя выдачу зарплаты рабочим,- ска­
зал он,- вот новое. Начали это в Белоруссии, в Жоди­
но, а Ра Украине-'Мы лервые. Очень большое дело. И
сложное.
Они договорились с дире~цией Ингулецкого горно­
обогатительного комбината. Как выразился мой собе­
седник, «взяли друг над другом шефство:.. Комбинат
выделил сберкассе помещение (250 квадратных мет­
ров), оборудовал барьер, картотеку, а главное, передал
часть своего бухгалтерского штата. Зато сберкасса из­
бавил а его от многих хлопот. Кассиров стало меньше,.
не нужны и десятки «раздатчиков:., которые уходили во
время работы в кассу, а потом деньги выдавали рабо­
чим - тоже, понятно, в рабочее время.
Теперь всю зарплату комбинат передает сберкассе,
туда и ходят люди. Первое время св аванс:. и св получ­
ку:. толпы выстраивались у окошка. Пришлось даже
график повесить, какому цеху когда приходить. Мно­
гие рабочие были недовольны. С молодыми Кривенко
сам вел «разъяснительную работу:.: сТы ж не все сразу
тратишь, до получки надо дотянуть:..- «Как-нибудь! У
меня и сберкнижки нет:..- «Заведи. Это ведь культурная
форма хранения денег:..- сА где они у меня?:. - «Пол­
тинника для начала хватит... » Вот они поначалу все,
сверх этих пятидесяти копеек, и забирали.
Процентов семьдесят рабочих заново открывали сче·
та. Но постепенно привыкли, и, как говорят финансис­
ты, оседаемость вкладов увеличилась. Втянулись моло­
дые парни, многие начали копить - на мотоцикл, на
приемник, на отпуск. Потом научили их писать заявле­
ния в сберкассу: «Прошу производить удержания за
квартиру (за общежитие), за электричество, за газ, за
162


детсад и т. п.:. -еще одна новая форма обслуживания.
Прошел год, другой, и будто всегда так было, и попро­
бовал бы кто-нибудь сегодня закрыть эту кассу у завод­
ских ворот.
Эффективность в таких случаях учитывается туго, но
на комбинате подсчитали: повысилась производитель­
ность труда в дни зарплаты, уменьшилось количество
опозданий на следующий день после зарплаты, резко
снизились такие малоприятные сданные:., как число ра­
ботников, попадавших в вытрезвитель.
-
Финансы- зеркало,- согласился со мною Кри­
венко.-Мне отсюда многое видно. Могу, например, ска­
зать вам, как покупают в области автомашины. Шахте­
ры покупают с шахты с:Терновской:. (мы им тоже выда­
ем зарплату), металлурги покупают, колхозники.
В 1973 году наши вкладчики сняли для этого 19 миллио­
нов рублей, 1974 год- 45 миллионов, 75-й - 57 миллио­
нов, 76-й - 69 миллионов, сейчас дело идет к восьмиде­
сяти...
-
А откуда вам известно, что берут именно на по­
купку автомобилей?
~ Так ведь у нас расчетные чеки.
Дело, казалось бы, совсем простое, а смысл велик.
В Тюменской области, где выдача чеков тоже растет из
года в год, мне говорил об этом Степан Сергеевич Ло­
банов, руководитель тюменских сберкасс, еще один «со­
циалистический банкир:..
-
Прежде подошла у человека очередь на машину,
он- в сберкассу, хорошо еще, если наличность есть.
И начинают мусолить эти деньги... Сперва их в банке
пересчитывали, потом в сберкассе, потом человек нес их
в магазин, там тоже сосчитай, потом сдают из магазина
в банк- опять мусолят. Да еще учтите наши северные
расстояния, перевозки, переброски. Теперь бери в сбер­
кассе чек - и все.
Я и в Тюмени, сидя в управлении сберкасс, мог ощу­
тить темпы развития огромной земли с ее промыслами,
дорогами, аэродромами, новыми заводами, новыми го­
родами. Прирост вкладов и в областном центре был за­
метен: 1965 год - 85 тысяч рублей, 1970-й - 225 тысяч,
1975-й-642 тысячи, 1977-й-907 тысяч...
-
Вышли на заветную цифру,- сказал Лобанов.­
миллиард вкладов. Ста.'lа наша Тюмень городом-милли­
ардером. Правда, сумма среднего вклада по РСФСР
163


составляла в 1978 году 928 рублей, а по Тюмени -1025...
Людям лучше - нам тяжелей.
Задачей фина·нсистов все эти годы было поспевать
за бурным развитием края. Поселки росли как грибы,
продвигались все дальше к северу, там хорошо работали
люди, хорошо зарабатывали, а, стало быть, следом за
вышками, вагончиками, балками должны были тянуть­
ся сберкассы. Тут уж хочешь не хочешь, а оборудуй же­
лезобетонную кладовую, ставь бронированные двери, да
еще перебрось для верности сейф, потому как народ на
севере попадается разный.
Снова мы говорили о новых формах обслуживания.
Зарплату через сберкассы и в этих местах получают уже
две сотни предприятий - геологи, газовики, нефтяники,
леспромхозовцы,- и мало этого, очень мало, должны бы
все получать.
-
Безналичный путь - вот основа,- объяснял мне
Лобанов.- Человеку, работающему на нефтепроводе, на
дальней буровой, не нужны все заработанные им день­
ги. Их там, на месте, и деть некуда. Не зря у нас самой
популярной формой услуг был всегда аккредитив. В от­
пуск едут люди или собрались что-то солидное купить -
тогда и берут. Мы гигантские суммы возили к ним, а по­
сле они к нам же несли их на хранение. Теперь человек
пишет заявление: «Прошу удерживать из моей зарпла­
ты такую-то часть и перечислять на мой лицевой счет в
сберкассу No ... » Каждому это удобнее, а мы избавлены
от бесконечных пересчетов и смусоливаний» сотен мил­
лионов рублей.
Впервые я понял в Тюмени, что такая масса денег­
это, кроме всего прочего, и просто «масса», габариты,
вес. Пришлось бы эти центнеры, контейнеры, вагоны де­
нежных знаков перевозить - по тундре, по зимникам, в
бураны и метели, по земле, по воде и по воздуху,- да
обеспечивать охрану, да и просто поднимать, переносить,
таскать с места на место.
Однажды я был в том отделении банка, где собира­
ются живые деньги. Они счет любят, и вот сидят за
длинными столами чернорабочие финансового дела и
считают купюры. Сосчитав, перевязывают в пачки, и
тогда грузчики везут деньги за стальную решетку- в
сейф. По соседству, в другом зале, «обрабатывают» ме­
лочь. Там машины, потому что вручную никак не по­
спеть. Монеты приносят в брезентовых мешках, свали-
164


вают в лотки, черпают ведрами - поистине здесь день­
ги лишены своего таинственного символического смысла.
Долго я смотрел, как крутились, звенели, катились по
желобам блестящие кружочки.
Что ни говорите, а зто серьезное, важное дело, полез­
но было бы особо о нем написать, но пора мне вернуть­
ся к прерванному рассказу.
***
Иду к министру финансов ГДР. У Чехова есть такие
строчки: «Как скучно быть министром! Мне так кажет­
ся... » Зигфриду Бёму не скучно. Огромная махина при­
шла в движение, рушатся многолетние представления,
трудностей уйма, ответственность колоссальная. А Бём
молод, ему 38 лет; зто тоже характерно, что финансами
в ГДР ведает самый молодой министр.
В сущноС'Ги, у меня один вопрос к нему: как осуще­
ствляется в новых условиях централизованное руковод­
ство? Я успел побывать на заводах, на стройках, в ин­
ститутах, в проектных бюро и убедился: решение многих
вопросов, бывших до этого прерогативой центра, дейст­
вительно отдано на места. Но что же в таком случае
решает само министерство?
Бём выслушал вопрос, закурил.
-
Я понял вас,- (.Казал он.- Иногда думают: чем
больше инициативы снизу, тем меньше планового нача­
ла. Это неверно. Растет не только демократизм, растет
и централизм. Количественно мы держим в руках мень­
шее (уже не распределяем каждый грош и каждую гай­
ку, что, впрочем, сейчас и невозможно), но качествен­
но - держим все наиболее важное.
По-прежнему обязанности перед государством -
первая заповедь любого предприятия. Нужды здраво­
охранения, культуры, обороны мы при всех условиях
должны обеспечить. Но сегодня я уже не могу думать
только о бюджете. Перед моими глазами и второй
круг - товарно-денежные отношения. Точка связи, пе­
ресечения этих двух кругов - нормативы, определяю­
щие ту часть прибыли, которую заводы вносят в бюд­
жет. В разных отраслях они различны. Все большую
роль играют и такие категории, как стоимость, цена,
кредит. Это и есть рычаги, которыми мы регулируем
темп развития отраслей.
Конечно, административные методы проще. Взять
165


все подчистую у предприятий, а потом распредепять:
стапеварам - стопько-то, пивоварам - стопько-то. И сра­
зу видно: ппан! Куда труднее привести в действие эко­
номические рычаги. Но без них уже непьзя. Видимо, на
первых порах нам придется нормативы ужесточить, что­
бы иметь запасы. Однако какую бы часть прибыли мы
ни брапи с заводов - 20 процентов или 40 процентов.­
это опредепяется надопго. Нормативы допжны быть
обоснованными и стабильными.
У нас сИJiьная инспекция, и, если кто-то нарушит фи­
нансовую дис.циппину, мы тотчас вмешаемся. Но еспи
нарушений нет, мы не имеем права вмешиваться. Конт­
ропь - да, анализ
-
да, но не ·мепочная опека. До сих
пор в конце года мы забирапи неиспопьзованные фонды
в казну. Потом в двух отраслях провели эксперимент:
оставипи эти деньги заводам. И убедипись: расходуют­
ся они бопее разумно. Теперь мы вводим этот порядок
повсюду.
Что еще «остается:. министерству? Финансово-эко­
номические прогнозы. Надо предвидеть, а не тогда за­
седать, когда, как говорят у нас, ребенок уже упап в
коподец. Сейчас наши товарищи сидят в рабочих груп­
пах по электронике, атомной энергетике и т. д. Идет
разработка прогнозов по системе образования, пенсион­
ному обеспечению, развитию науки. Конечно, с точно­
стью до 1 МИJIЛИОНа нам не УJJО'ВИТЬ, но до 50 MИJIJIИO­
HOB - обязаны. При размере бюджета около 100 мип­
пиардов марок этого уже достаточно.
-
Хорошо,- сказап я.- А что, если бюджет не спо­
жится?
-
сДопопнитепьных заданий:. все равно не будет.­
сказал министр.- Заводы не дОJlжны ппатить за наше
неумение.
-
А если не ошибка? Выявипась новая потребность.
-
Должны быть резервы. Если я хочу всерьез осу-
ществпять принципы новой экономической системы, спа­
тание дыр:. недопустимо. Это не ппанирование.
-
И все-таки, что вы практически сдепаете, если
вдруг появится дыра в бюджете?
-
Финансист не пожарная машина,- сказал Бём.
Его темные живые гпаза смотрепи на меня почти
сердито.
-
Знаете, что самое трудное? - сказап он.- Конт­
рОJJи·ровать себя. Легче каждый день повторять: «Я за
166


решения партии:., чем каждый день проводить их в
жизнь. Мешают привычки, сидящие в нас. У работников
центрального аппарата - видеть только бюджет. У за­
водских работников - видеть не дальше своих ворот.
Помню, мы ночами спорили о прибыли, о кредите: воз­
можно ли это при социализме? Нам очень помог опыт
Советского Союза. Теперь споры отошли - предубежде­
ния живы ... Что ж, не надо пугаться. Не надо останав­
ливаться на полпути. Надо доводить дело до конца.
***
Социализм стал наукой, стал живой практикой. Зна­
чит, и относиться к нему надо, как к науке, как к прак­
тике. Надо его изучать. Мировая сокровищница опыта
строительства социализма - это наше богатство.
Содружество крепнет, вместе с обменом в области
экономики растет обмен идеями. Он плодотворен, пото­
му что вместе мы сильнее, чем порознь. Финансисты,
плановики, экономисты ГДР, приступая к разработке
новой экономической системы, весьма внимательно сле­
дили за дискуссией, которая велась у нас. Они, в част­
ности, переняли наш опыт расчетов со строителями,
когда заказчик уже не платит за «незавершенку», а
только за готовый объект. И вот что интересно: в СССР
на эту систему переведено 30 процентов жилищного
строительства, а в ГДР - все строительство, в том чис­
ле и промышленное. Но почему так?
Потому прежде всего, что наши с:ЗО:. во много раз
больше, чем их «100». Совсем другой масштаб. У них,
как мы знаем, действующие заводы сами зарабатывают
свой рост. А как новостройки? Такие, скажем, как наш
Братский алюминиевый завод: ему-то взять п·рибыль
неоткуда. Да, верно. Тут немцы делают исключение: но­
востройки финансируются из бюджета. А велико ли
исключение? Такие крупные объекты насчитываются в
ГДР десятками. У нас их сотни. Как говорят физики, на
порядок больше. Эксперимент в Германской Демократи­
ческой Республике наиболее чистый: маленькая страна,
17 миллионов населения, силы компактны, связи нала­
жены. Бём мне сказаJI: с:Нам легче. Когда на юге стра­
ны что-то не ладится, я на машине доберусь туда за че­
тыре часа». Это, конечно, не сибирские расстояния, не
тюменский масштаб.
Надо принять во внимание и такую трудно поддаю-
167


щуюся учету категорию, как национальный характер.
Возможно, кто-то из читателей, узнав о публичной вы­
даче кредита, подумал, что это некое торжественное
мероприятие. Нет, для немецкого рабочего такие собра­
ния не проформа. Я был в гостях в одной семье и видел
схаузхальтбух:. - книгу домашнего бюджета. Хозяин
дома охотно давал пояснения. Он и жена вкладывают в
общие расходы определенную часть зарплаты - эти
снормативы:. вполне стабильны. Оба откладывают сбе­
режения - по 50 марок в месяц. У него вклад больше.
Почему? «Я на девять лет старше. Я раньше начал:..
Средства на питание все у жены, но она записывает
каждую трату. А он покупает что-нибудь в дом? сО да!
Приношу жене, даю ей чек, она записывает в схауз­
хальтбух:. и возвращает мне деньги:.. Этот человек
крайне был удивлен, узнав, что я живу иначе.
Ясно, что, привыкши дома к такому порядку, они
и на работе считают деньги. И это не могло не сказаться
на успехе перестройки финансов... Однако что предла­
гаю я? Хочу ли, чтобы и мы изменили свой семейный
обиход? Нет, хотя, наверное, стоило бы и нам поучить­
ся, особенно молодежи, планировать личный бюджет,
это совсем неплохо. С другой стороны, социализм и в
ГДР меняет людей: уверовав в прочность положения
страны, не боясь безработицы, многие перестали копить
сна старость:., и деньги тратят не столь педантично, и
живут веселей. А у нас всегда были другие традиции,
мне по душе они, и даже некоторая безалаберность в
расходовании своих денег (накормили гостей до отвала
и к соседу- за строяком:. до получки) - даже это мне
симпатично. Пусть пребудут вовек русская широта, рус­
ский размах. Но уж в расходовании денег, которым не
ты хозяин, в счете народных, государственных денег.­
тут уж будь немцем.
Им легче, слов нет. Но если даже в небольшой стра­
не невозможно стало распределять сверху каждый грош
и каждую гайку, то при наших масштабах и просторах
это и вовсе затруднительно.
Маленькой стране легче.
Большой - нужнее.


rnABA ЧЕТЫРНАДЦАТАА
Портрет деnовоrо чеnовеп.
Семь• Артемовwх.
Н• nиnецкоi М.rнитке•
.д.AJI В.с•, у •с скr-100 ecn.I•
Поборники расчета.
У1одит nи роМ8111'Мu..•
Герой нашего времени бывает обычно деловит. Мы
повзрослели, пришло время трезвости, все больше це­
нятся дела, все меньше ценятся слова. Мы учимся от­
делять слова от дел, сделанное - от благих намерений,
действительные успехи - от рапортов о них... Люди
дела, люди практической складки занимают меня: ка­
ковы они нынче?
Я приехал в Липецк на строительство кислородно­
конверторного цеха, наперед зная, что встречу таких
людей. Потому что дела они и впрямь завернули
большие.
Говорят, сцех:.. А я увидел, прибыв туда, как строи­
лись на площади 320 гектаров 78 серьезных объектов,
иные из которых по всем нашим привычным nредстав­
лениям равны заводам. Одних свнутрицеховых:. желез­
нодорожных путей около ста километров. И десятки
километров подземных тоннелей, по которым свободно
могли бы ходить поезда, и 500 километров надземных
коммуникаций, и большая кислородная станция, и на­
сосные, градирни, склады... Здесь собрано лучшее, что
есть сейчас в мировой металлургии. Конверторы мы ку­
пили у австрийцев, хотя имеем и свои,- они тут достиг­
ли большего. А непрерывная разливка стали - наша и
у нас куплена французами, японцами, финнами. Ради
того, чтобы увидеть ее, в Липецк приезжало уже 97 ино­
странных делегаций. Уникальны и темпы. То, что на
Магнитке воздвигалось пятилетиями, в Липецке строит­
ся за год. В сутки здесь делают строительно-монтажных
работ на 200 тысяч рублей (на всем нам памятном Вол­
го-Доне было в сутки 150 тысяч).
А знаем ли мы толком о Липецкой Магнитке? Ду­
маю, вы согласитесь со мной: здесь явно делают больше,
169


нежели говорят о сделанном. Это - черта возму­
жания.
О всех липецких встречах мне не рассказать. Я вы­
беру две из них. Познакомлю вас со строителем и мон­
тажником. С начальником СУ-9 Артемовым и началь­
ником управления с:Стальконструкции» Пятенком. По­
чему именно с ними? .. Странно спокойными увидел я
этУ.х людей. Ну просто выделялись оба невозмутимой
своей, спокойной повадкой в этом месиве споров, собы­
тий, ругани, дел.
***
Когда что-то не ладится, когда срываются сроки,
зовут Артемова. К этому все привыкли, привык и он
сам. Всегда есть коллективы, прошедшие, как здесь го­
ворят, «отбор доверием». 9-е управление выручало трест
с:Липецкстрой», когда делался цех холодного проката.
Выручало и на Лебединском сахарном заводе: был про­
вальный объект, а они сдали его, поспели к уборочной.
На домну пришли уже с переходящими знаменами 11ре­
ста и города и поставили новый рекорд: за трое суток
забетонировали фундамент. После была аглофабрика,
крупнейшая в стране, после был азотно-туковый завод,
и все не хватало сроков, и ни разу не сказали Арте­
мову: с:Не торопись:., а всегда: «Быстрей! Срываете!
Даешь!:.
Чем шумнее вокруг, тем Артемов тише говорит. Мне
показалось даже, что он нарочито тихо говорит и тем за­
ставляет слушать себя. Все торопятся, бегут- он идет
медленно. Ни разу я не видел, чтобы он перебил кого-то.
Мы шли по цеху, лезли по лесенкам на верхотуру, там
остановила Артемова девушка-штукатур: ей нужен от-
170


пуск, она поступает на вечернее, в девятый класс. Он
обстоятельно все выслушал и тут же подписал заявление.
Потом мы нырнули в колодец, долго шли под землей, вы­
лезли на краю головного корпуса, и подошел экскаватор­
щик: надо бы передвинуть машину, а мешают рельсы
временной дороги, если убрать, он возьмет глубину, а
так не взять. Артемов выслушал все до точки, подумал и
решил: «Так и сделаем:.. И еще я видел: кто бы ни подо­
шел к нему, все он старался решить на месте, и чаще
всего решал и тут же «на колене:. писал резолюцию.
Это несколько расходилось с моими представлениями
о деловом человеке, и я спросил, не мешают ли ему эти
задержки. Он ответил, что, напротив, время берегут. Как
так? А обыкновенно: человека все равно надо выслушать.
Так чем отсылать его в контору да вникать потом второй
раз, лучше сразу решить.
Конверторный тоже начался для Артемова круто.
Сразу срочное задание, и уже разговор, что-Де СУ-9 дер­
жит «Стальконструкцию:.: пока Артемов не сдаст тонне­
ли, Пятенок не может приступить к монтажу. Еще и не
начали, а уже в отстающих: «Даешь!:. Артемов вышел
на площадку с Шабариным, одним из лучших своих бри­
гадиров. Ходили по глубокому снегу, лазили в котлован,
смотрели чертежи, думали, с чего начать, как расставить
бригаду. Потом Артемов прикинул, какой выйдет зара­
боток у людей (это у него в обычае), и спросил: «Возь­
мешься, Вячеслав?:.
Вячеслав Иванович рассказывал мне все это в обе­
денный перерыв. О том, как осилили и это задание, по­
тому что, с одной стороны, был материальный интерес,
а с другой, привыкли уже в передовых и неохота в хво­
сте,- это уж одно к одному. Мы сидели с ним на скаме-
171


ечке на хоздворе СУ-9, и был этот хоздвор, прилепив­
шийся под боком у грохочущего головного корпуса, ка­
кой-то обжитой, уютный, по-крестьянски домовитый.
И была перед нами клумба, а на клумбе - цветы, чего
не водилось в других управлениях... Впрочем, не о том
разговор. Чем берет Артемов?
Если он дает задание, говорил Шабарин, отказаться
трудно. Смелости не хватит. Или, сказать, совести. Он
ведь не жмет, не давит. Не показывает, что начальник.
Зачем? Это и так все знают. Он больше слушает. Спра­
шивает. Сам думает. Есть еще, встречаются такие, кото­
рые дальше «авось:. и снадо-ть:. не продвинулись. Тут
и все их резоны. Сроки определяют, исходя из «надо-ть:.,
пути исполнения - исходя из «авось:.. Этого у Артемова
нет. Конец разговора у него неизменно такой: что тебе
нужно? Кран? Будет. Столярка? Обеспечим. Что еще?
Людей? Говори, сколько. Бетон? Будет без перебоев. Чего
еще? .. И что пообещал-даст. Но уже не подведи!
Спокойный, тихий, не кричит - личные черты, не бо­
лее того. В конце концов не в них дело. Мог бы и бегать,
и гром•ко говорить. Суть в том, что Артемов может не
кричать. Нужда в волевом нажиме является тогда, когда
нет других аргументов. Еще Л. Н. Толстой писал: «Для
того, чтобы приказание было наверное исполнено, надо,
чтобы человек выразил такое приказание, которое могло
бы быть исполнено:..
Говорят, строг Артемов. А он по натуре, скорее, мя­
гок. Высокий, худощавый, с длинной шеей, кудрявой го­
ловой, хорошими серыми глазами. Один из инженеров
СУ-9 говорил мне даже, что он чрезмерно мягок. Что ни
поручат управлению - делает. Какой срок ни навесят­
старается поспеть. Горлом не умеет брать, а без горла
пока, увы... Но это не так. Не вполне так. Просто Арте­
мов не мелочен, не любит спорить по пустякам, бережет
силы для главного. А в главном умеет поставить на сво­
ем. Был случай, ему приказали срочно перебросить лю­
дей с конверторного на здание непрерывной разливки.
Конверторный, считалось тогда, «мы уже победили:.. Бе­
тонщики, плотники перешли на новый объект, и тщда вы­
яснилось, что подкрепить приказ нечем. с:Союзшахтосу­
шение:. вело откачку воды, из-за этого стояли экскава­
торы с:Мехземстроя:., из-за этого толклись без дела
бригады СУ-9- комом наслаивались объективные при­
чины, и оставалось ругаться, валить вину на субподряд-
172


чиков". Артемов на сутки засел за расчеты. Просчитал
объемы, оставшиеся на конверторном, взял сетевые гра­
фики, вытащил на площадку парторга стройки и дока­
зал: зря сорвали людей. И вернул их туда, где мог сдать
обещанное:..
Как-то я спросил у него:
-
Валентин Владимирович, что более всего может
в наше время повредить стройке?
-
Верхоглядство,- сразу ответил Артемов.- Такую
махину методами поверхностного осмотра уже не оси­
лишь.
Характер эффектнее всего проявляется во взрывах,
в резкости. И мы не представляем себе порой, сколько
характера в сдержанности. А я походил с этим человеком
неделю и другую и понял, что весь он как сжатая пру­
жина. Как «предварительно напряженный» железобе­
тон: недвижны эти конструкции, не дрожат, не гремят, а
нагрузку выдерживают колоссальную.
•••
У меня записан рассказ матери Артемова. Я зашел
к ним вечером, а хозяина нет, ушел с женой в кино, а
дома бабушка с внуком. Мы разговорились с Анной Пет­
ровной, и вот эта запись. В сущности, она рассказывала
о чести большой рабочей семьи.
-
Муж мой, Владимир Тихонович, тоже был спокой­
ный. Вино, не скажу, пил, но, пьяный чтоб был, никто
не скажет. Воевал в гражданскую, и в Отечественную
тоже. Раз его контузило, четыре месяца не писал, дума­
ли - мертвый. А у меня восьмеро. Это теперь по жела­
нию дети, а мы дураки были: как год, полтора - новый
Первые три были дочки, а уж под послед мальчишки.
Тяжело, конечно. Я в войну в совхозе работала, а они
помогали, кто чем. Валентин из сыновей старший. Три­
надцать лет ему- главный мужчина i:i доме.
Ну, пособие было, пять лет по две тысячи, это ли не
помощь? Хоть война, а рваные не были дети. Не ска­
зать, что дохи да шубы, а ходили чисто. Теперь учебу
взять. Хотя с голоду бы не умерли, а как выучить? Все
в школу бегали, один за одним. Валентин, как был стар­
ший, тянул меньших. Сам выучился и им тож(• ппмог
ьыйти в полезные люди.
На учеGу все были с1юспбнь~е. Ваня у нас -- дир(•J<­
тор совхоза, так ещt• поступил в ·ну._ н аспнрантуру
173


Валерий в армии лейтенантом, а тоже пошел в полит­
технический. Лида была телятница, а теперь зоотехни­
ком, Женя - учительницей. Теперь Слава, l>н у нас был
побойчее, секретарем стал партийным, депутат. И Ваня
депутат тоже. И Валентин - городской депутат. Он ха­
рактером ровный. Вот с женой, моей невесткой, четыре
года живут, а ни разу друг на дружку не серчали. Как
соберутся, бывало, все дети - поют хорошо. И жены у
них поют, и мужья у дочек. Когда муж жив был, тоже
пели с ними от радости. И старинные пели.
Вот они выросли, ни один синяка от нас не видел.
Если что не так, глянешь- взгляда слушали. Мы с му­
жем сроду - ни с соседями, ни с родней... Я посмотрю:
другие матеря не так живут. Военный сын приезжал:
с:Мама, ты на балкон раздетая не ходи. Блюди сама себя
ради нас:.. Приезжал сын с Урала: «Мама, поезжай ко
мне:.. Я говорю: с:Что ж так и буду ездить по вам ... С од­
ним уж... » Знаете, когда мой Владимир Тихонович по­
мер, очень я тосковала. Одна ночью совсем не могла
быть. И Валентин меня из моей комнаты к себе в спаль­
ню. Сам и постель перенес: «Давай с нами, мать. И нам
веселей:.. А какое от меня веселье? «Что ж, сынок, так
и буду круг вас?:. Спала у них всю зиму, пока отошла.
Он, Валентин, добрый. Я иной раз спрошу во дворе:
«Как там мой? Не забижает ваших?:. - В этом доме мно­
гие живут со стройки, с Валей работают. Если что не
так, обязательно принесли бы, злой есть народ. с:Нет,­
скажут.-Твой ничего. Этого за ним не числится:..
***
Гудит стройка. Рокот моторов, шипенье электросвар-
ки, предупредительные звонки кранов, рев самосвалов,
паровозцые гудки - все сливается в неумолчный гул,
и только поверху кто-то исполняет свое «соло на трубе:.,
вызванивает молотком по чугуну. Жарко, белая пыль
столбом. Сотни машин, тысячи людей, десятки специали­
зированных управлений, участков, и все спешат, все на
одном пятачке и, случается, мешают друг другу. С утра
из-за двери слышен профессионально-хриплый голос дис­
nетчера стройки: «Алло! с:Стройдеталь:.! Почему не по­
даете бетон? Алло! Бетон, говорю! .. : . А часа через два:
«УНРС? Алло! Почему не принимаете бетон? Что? При­
чем тут с:Гидроспецфундамент:.? Алло! .. : . Масштабы не­
виданные, темпы неслыханные, техника, какой нигде еще
174


нет,- одного недостает: порядка. И по этой причине ру­
гаются люди на совещаниях и оперативках ... ну, как бы
это выразиться,- с излишней привычностью.
-
Раньше я сильно переживал,- сказал Артемов.­
как ни бьюсь, все в виноватых. После пожалел меня один
старый строитель: «Чего краснеешь? На стройке без это­
го нельзя. Тебя ругают, а ты думай: все равно мне в это
время зарплата идет:..
Об окрике как методе руководства, об «эффективно­
сти:. данного метода стоило бы написать отдельное ис­
следование, но пока я отмечу вот что: Артемова при мне
почти не ругали. А Пятенка - начальника управления
сСтальконструкции:., о котором я тоже хочу рассказать,
не ругали вовсе. Когда раздавалось грозное: «Товарищ
Пятенок, скоро вы сдадите пролет под монтаж оборудо­
вания?:., он отвечал: «Как получу фундаменты, пять
дней. У нас готово:.. И конец разговору.
Пятенок округлый, подвижный, веселый. На вопросы
отвечает коротко, чуть насмешливо. И смотрит на вопро­
шающего хитрыми глазами: дескать, что ты можешь
мне возразить. А возразить нечего, у него и впрямь пре­
дусмотрено все. Я, не скрою, удивился, узнав, что в те
дни, когда я был в Липецке, в самую горячую пору строй­
ки, Пятенок со своим главным инженером разбирал чер­
тежи объекта, который строить они начнут только через
год.
Потому и «удачливы:. деловые люди, потому и могут
подкрепить свои приказы (соляркой, бетоном, кранами),
что есть у них умение предвидеть будущее,-только и
всего. Артемов, я знаю, тоже перед домной изучал доку­
ментацию, ездил за опытом в Тулу, в Кривой Рог, а после
сидел со своими инженерами над проектом организации
работ. Конечно, не все выходит,. как задумано, да и не
все зависит от них. Но если бы, к примеру, по этим са­
мым «независящим:. причинам монтажники запороли
график на отделении непрерывной разливки, Пятенок
тотчас перегнал бы туда кран БК-1000-вариант был
уже просчитан, готов.
О кранах Пятенок говорит, как добрый хозяин о ко­
нях. Вот "башенный БК-406- скромняга, труженик. Под­
нял главный корпус, день назад, св пять часов тридцать
минут вечера:. (Пятенок это помнит) поставил послед­
нюю балку. Теперь отдыхает, пойдет на домну. А судьба
БК-1425 еще не решена, могут забрать на другую строй-
175


ку. И видно: жаль Пятенку упускать такого красавца из
своих рук. Зато для СКГ-100 работенку нашли, пойдет
на скруббера. Силища. Стотонный кран на гусеничном
ходу, таких нигде в мире нет, на нем и заводской номер
«1», другие только в газете могут почитать, а мы рабо­
таем. Австрийцы возле этого крана часами стояли. И пер­
вые слова по-русски выучили: «спасибо», скара-шо» и
«почему быстро?» Главное, нрав у этого крана спокой­
ный, стоит на земле прочно ...
Пятенок - сибиряк, крестьянский сын. Оно, может,
случайно и вовсе не тем определены черты основатель­
ности в этих характерах, но замечу все же, что и Пяте­
нок был старшим из сыновей, а всего детей было десять.
При мне приехал к Пятенку погостить один из братьев,
тоже монтажник, тоже из сСтальконструкции», с Алтая.
Младший сынишка хозяина дома учинил гостю допрос:
-
Дядя Вася, у вас СКГ-100 есть?
-
Нету, милый.
-
А у папы есть. А БК-1425?
-
Тоже нет.
-
А у папы есть...
***
Расчет - вот главное. Есть еще организаторский та­
лант, есть методическое упорство, техническая грамот­
ность, сила предвидения, система в работе («Независимо
от того, приму я меры или не приму, система должна сра­
ботать»,- сказал мне Артемов), много еще есть «дело­
вых» черт, но первая из них, с которой все начинается.­
это трезвый инженерный расчет.
Можно, конечно, и по-другому. Можно прибегнуть к
испытанному старого типа авралу. Согнать на прорыв
побольше народу, где сто человек должны бы справить­
ся - поставить двести, где рублем надо бы обойтись -
платить три рубля, и людей не жалеть, и себя не ща­
дить, и проявить, как говорится, волю к победе,- гля­
дишь, и вытянули стройку.
Не могу сказать, что в Липецке вовсе был отброшен
этот путь. Помимо сетевого планирования, которое де­
лало здесь лишь первые шаги, людьми командовал обыч­
ный директивный график. Новый стиль уживался со ста­
рым, волевой нажим воевал с расчетом, и нелегко было
людям, многое выстроившим, заслуженным, сильным, от-
176


решиться от привычного. Но сами новые задачи дикто­
вали им необходимость работать по-новому.
И тогда, вместо того чтобы кричать: сдаешь!:. или
оправдываться: сНе мы повинны в срыве!:., садились ум­
ные инженеры, скажем из сМеталлургпрокатмонтажа:.,
и пересматривали технологию, думали, считали и прихо­
дили к выводу: монтаж гидравлики, который по графику
они должны были начать «позавчера:. и для которого
все еще не было в корпусе места, надо вести на земле.
Я видел эти «крупные узлы:.: сотни труб, золотников, кла­
панов были пригнаны, притерты, собраны. Осталось взять
их краном и усадить на место.
Мне известны оригинальные решения молодых инже­
неров СУ-9, учеников Артемова - Костенко, Горлова,
Мазура, я видел рискованные, но до тонкости рассчитан­
ные подъемы, которые вели опытнейшие монтажники Ко­
лосов (он строил завод в Финляндии), Краснов (работал
в Индии), Кардаков (работал на всех без исключения
послевоенных стройках нашей металлургии). Разные они
люди, у каждого свой почерк, да это и хорошо, правиль­
но, так и должно быть. Но есть у деловых людей нашего
времени общая черта - тяга к расчету, к умной органи­
зации труда, к толковому использованию экономических
рычагов.
И еще одна черта - стоит и ее отметить. Артемов всег­
да найдет время не только для того, чтобы выслушать ра­
бочих, но и для того, чтобы помочь нм. Сколько уж он
«выбил:. для людей квартир, скольких отправил учиться,
скольким завез уголь, помог с устройством детей в ясли,
детсады, пионерлагеря. Это стиль управления, тут тоже
действует своего рода система, срабатывающая уже не­
зависимо от начальника СУ-9. При мне бригадир Шаба­
рин устраивал в ясли ребенка Алексея Пахомова, одного
из своих плотников. Так он не только в трест ходил, не
только ездил в горисполком (Шабарнн - депутат город­
ского Совета), но, исчерпав «легальные возможности:.,
сам отправился к заведующей яслями и все-таки добился.
Заманчиво сказать в этом месте о гуманности руково­
дителей, воспеть их заботу о людях и, может быть, даже
отыскать истоки этой заботливости в истории большой
рабочей семьи Артемовых. Но и здесь я предпочту гово­
рить о деловитости. Разумеется, когда начальник СУ-9
помогает рабочим, он прежде всего просто по-человече­
ски хочет улучшить их жизнь. Как руководитель, он
12 Анатолий Аrрановский
177


видит в этом свое призвание, свой долг, свою прямую
обязанность. Но некий расчет присутствует и здесь. Че­
ловек дела знает, что люди тогда только будут работать
хорошо, когда он позаботился о них. Грубо? .. Что ж, я
замечал не раз, что «вообще гуманистам:., занятым раз­
думьями о всеобщем благоденствии, как-то недосуг во­
зиться с данным конкретным дитем данного конкретного
плотника. А деловой человек, которому нужно, чтобы
такой Пахомов лучше работал, находит для этого время.
Что лучше?
Итак, расчет - этим я хочу закончить. С первых пя­
тилеток в ли·тературе нашей и в журналистике утвердил­
ся образ волевого командира производства. Он бывает
крутоват, этот герой, не во всем бывает прав, но всегда
в нем есть обаяние решительности. Никто, к примеру, не
знает, как вести стройку, куда бросить главные силы, и
люди в растерянности, но приходит он, герой,- прихо­
дит, видит и решает. Волевой взгляд, волевой подборо­
док, волевые решения.
Сохраним благодарную память об этих людях, они
вытянули на своих плечах тяжелейшие стройки. Но ме­
няется время, и на смену им приходят новые люди -
поборники расчета. Боже, какая проза! Выстроились ко­
лонки цифр, разлетелись по бумаге стрелы графиков, за­
мигали зелеными глазами счетные машины, перебрали
в миг тысячу вариантов и, пожалуйста, выбрали наилуч­
ший из них ...
Да, пришло такое время. Но, пожалуй, многие еще
не знают толком, какую действительную силу воли на­
добно иметь, чтобы следовать всегда расчету. Чтобы ве­
рить этой самой счетной машине, которая по простоте
своей не умеет лукавить, которая не льстит нам, не при­
украшивает истину.
Романтика не иссякла, не будем прощаться с ней.


СВОЕГО 4Е11А МАСТЕР


rлдвд ПЕРВАЯ
Мноrо иnи хорошо!
Встречи со Зnобинь1м.
Скоnько стоит кирпич.
«И начинается сознание...))
Нет, это все-таки не панацея.
Хозяева.
Время разъяло труд, с этим не поспоришь. Когда-то
кузнец, гончар, ткач срабатывали СiОИ изделия от начала
до конца. Сегодня такое редкость. В машинном произ­
водстве работнику доверена лишь часть общего дела, гла­
зам его предпочитают глазомер приборов, сметливости
все меньше остается места - может, так тому и быть?
Само слово «мастер» стало у нас преимущественно
обозначением должности, еще бытует «дамский мастер»,
«мужской мастер», а больше и не услышишь. Само поня­
тие «мастерство» как бы отнято у мастеров, оно в ходу,
когда судим о балеринах, поэтах, художниках, а как о
токарях, слесарях, то сразу - нормы, план, сроки. Мо­
жет, в век научно-технической революции и это зако­
номерно, оправданно?
Буду перебирать встречи с умельцами и знатоками,
которых узнал в поездках по стране и за пределы стра­
ны. Случалось, я о них и писал. Мне везло, наверное, да
и нравилось следить за их работой, слушать неторопли­
вые рассказы, коллекционировать афоризмы - вот уж
действительно пир души, именины сердца. Помню ответ
одного старого маляра, на которого жали, чтобы хоть
как-то сдал объект: «Тебе план или сделать?» Застрял
в блокноте урок выдающегося столяра-краснодеревщика:
«Ты старайся сделать хорошо- плохо само выйдет!»
Или еще одно поучение, оно тут будет к месту.
-
Если вы сделали много, но плохо,- говорил ака­
демик Королев,- все скоро забудут, что вы сделали мно­
го, но долго будут помнить, что сделали плохо. Если вы
сделали мало, но хорошо, то все забудут, что вы сделали
мало, но будут помнить, что сделали хорошо.
Совпадение взглядов не случайно: Сергей Павлович
Королев был в своем деле великий мастер. Но тотчас
181


возникает проблема, с которой сладить не просто: нам
нужно, чтобы было Noрошо, да ведь и много нужно.
Как это совместить?
Писал я, скажем, о строителе Злобине, тогда еще не­
знаменитом, а потом видел «злобинские бригады» в Одес­
се, Мурманске, Орле, Полтаве, Тюмени, наблюдал, как
работают «По-злобински» в Берлине, Дрездене, Софии,
Пловдиве, Варшаве,- сочетание «много» и «хорошо» у
них получалось.
Многие тысячи бригад восприняли у нас в стране этот
почин, притом не только в городах и не только на строи­
тельных площадках, но в цехах заводов, на нефтепромыс­
лах, на транспорте, и газеты пишут, что этого мало, что
последователей Злобина должно быть больше. Трудно
говорить о том, что стало общеизвестным. Трудно публи­
цисту, когда наперед все решено и одобрено. Но есть
преимущество: можно быть пристальным.
***
Первый раз я приехал к Злобину в 1971 году.
О деталях «бригадного подряда» писать не буду, в
этом теперь нет нужды. А суть известна: в городе Зеле­
нограде взяли новый объект, дом со всеми потрохами, и
отдали бригаде или даже, как выразился начальник
стройуправления, продали. То есть всю расчетную стои­
мость вручили рабочим и сказали: вы - хозяева, строй­
те. Что сэкономите - половина ваша, что перерасходуе­
те - из вашего кармана. Вот, собственно, и весь экспе­
римент. Очень все просто. Слишком просто.
Опыт пуст без сравнения: во всех документах (и во
всех статьях, печатавшихся в ту пору) бригаду Н. А. Зло-
182


бина сравнивали с бригадой А. А. Кузнецова, работав­
шей по-старому. Такой же 14-этажный дом из кирпича
Кузнецов строил 225 дней. А Злобин - 155. На качестве
это не отразилось, дом был принят госкомиссией с хоро­
шей оценкой. А следующий жилой корпус, такой же в
точности, поставил Злобин уже за 82 дня.
Моей задачей было помочь распространению почина.
Дело не в одном сокращении сроков, хотя это вопрос
коренной. В конце концов, решить его всегда можно -
призвать энтузиастов, подбросить механизмы, не ску­
питься на сверхурочные. Но важно еще, какой ценой
добыты сроки. Однажды, увидя беспорядок на стройке,
С. М. Киров спросил: «Сколько стоит один кирпич?» -
«Десять копеек».- «А если бы всюду ваJ1ялись гривен­
ники, неужели все так же равнодушно проходили бы
мимо?»
В бригаде Злобина «гривенники» уже не валялись.
Первый дом, которому стали они хозяевами, построен
был при трех выбитых окнах, во втором - все оказались
целы. А обычно прораб выписывает полуторную, а то и
двойную норму остекления. И перегородки все пошли в
дело, и дорожные плиты, ни одна кафелина не пропала,
лампочки в подъезде остались в гнездах, и даже забор,
ограждавший стройку, уцелел до единой досочки. Особое
восхищение всех писавших о бригаде вызвала судьба
балласта с подкрановых путей. Сроду этот песок бро­
сали, уходя на новую площадку (после газоны на нем
плохо росли), а тут собрали и вместе с краном пере­
везли.
Опять сравнение: Кузнецов перерасходовал против
сметы около пяти тысяч рублей, Злобин дал экономию
26 тысяч. А на втором доме сэкономил сверх плана уже
183


35 тысяч. То есть, с какого боку ни гляди, хорош бри­
гадный подряд. Требовалось, стало быть, быстрее внед­
рять его, и поскольку споры отошли и несогласных не
было, а было по этому поводу распоряжение Госстроя
СССР, то опять-таки все складывалось просто. Слишком
просто.
В июне 1971 года, когда я приехал на стройку, они
заканчивали еще один дом, по подряду - третий, на сей
раз блочный. Внизу рабочие принимали с грузовика
оконные рамы, просматривали одну за другой, все ли
стекла целы. «Надо крутиться,- сказал один.- Теперь
не раньше. Раньше-то нам без разницы ... » Я вошел в
подъезд, нижние этажи были готовы, на четвертом рабо­
тали штукатуры, на седьмом- плотники, я пробовал за­
говорить с людьми, но снова ощутил себя лишним: снизу
доверху ни одного перекура. Так, удивляясь, дошел я
до самой крыши, там были солнце и ветер и работали
монтажники; один из них был Злобин. Когда увидел
меня, в глазах появилась некая сухость:
-
Не могу сейчас ... Одолели совещания и делегации.
Извините.
-
А много делегаций?
-
Подошло к двум сотням ... Едут и едут.
Мне пришлось по душе, что он не стал отрываться от
дела ради заезжего корреспондента, все было правиль­
но, но опять вышел я лишним: мне-то что тут делать?
Если делегации едут со всех концов страны, если брига­
дир больше нужного сидит в президиумах, то, выходит,
и в пропаганде опыта нет особой нужды. Все уже сдела­
лось, все просто. Слишком просто.
***
Задумался я вот над чем: а нов ли этот эксперимент?
Недалеко от моего дома есть гастроном, где в продаже
бывает нормальная колбаса. Не в целлофане, а, можете
себе представить, в кишках. Даже сосиски - в кишках.
Я заходил, покупал и как-то спросил, откуда они берут
эти сорта. «С экспериментальной фабрики» - таков был
гордый ответ. Я хочу сказать, что сам по себе подряд­
ный метод - штука древняя. Еще храм в Кижах стро­
или по подряду, тут новизны нет. Но, добавлю сразу, не
все старое- плохо. Лично мне целлофановые сосиски
нравятся как-то меньше.
IM


Древен подряд, да применен в иных социальных усло­
виях. Срок и тут оговорен, цена работы тоже вперед на­
значена, но заказчик- государство, средства производ­
ства - в руках государства, работу взял не выжига-под­
рядчик, который будет выжимать свой барыш из рабо­
чих, а взяли сами рабочие.
-
Система стоящая,- сказал мне Злобин.- Но спо­
ру было много, мы не сразу на это пошли. Если б одна
материальная заинтересованность, а то ведь и материаль­
ная ответственность. Ты панели получаешь, ты ста­
вишь - будь любезен отвечать бригадой. Разобьешь
-
больше не дадут, а дадут - плати. Такая система.
Говорили мы с ним в пересменку, после работы, а луч­
ше всего - по пути в Москву, куда он ездил по своим
делам. Я все больше нажимал на моральный аспект: не
портит ли людей эта чрезмерная, что ли, расчетли­
вость?
-
Да,- отвечал он просто,- вначале был денежный
интерес, сознание, какое бы надо, не у всех. А после Кор­
зин, он первый был спорщик: обманут, не заплатят, про­
горим! - он же подошел ко мне: «Николай, компрессор
отработал, чего не увозят от нас?» Вот у него какая стала
система. Раньше, пусть машина хоть год стоит, его не
касается. Теперь он видит, это его хлеб, и пашет.
-
Значит, все-таки деньги?
-
Да, но уже не только свои личные- разница! При-
ходим утром: два ящика застывшего раствора. Нашли
виноватого, тут уж все к нему: где твоя совесть? Он го­
ворит: не успел. Надо, мол, успевать! Теперь вопрос: как
с ним быть? Если б одна корысть, то, чего проще, штраф:
ты испортил - ты плати. Он отдаст, и это его отвратит
от людей. А мы сказали: ты всех наказал. И эти дела у
нас кончились.
Бригадный подряд, сделал я вывод, опирается на ту
же привычную сдельщину, на аккордную оплату труда,
на премии за качество, за экономию - все это по отдель­
ности давно в ходу на наших стройках. Но когда мне по­
казали в Зеленограде цифры хозрасчетных бригад, то
оказалось, что выплаты за экономию составляли по
3 рубля на человека, по 2 рубля, по 1 рублю 47 копеек.
За целый год! Эффективны ли такие стимулы?
Новый почин соединил их и запряг в дело, только и
всего. Лишнего не получила бригада, зарплата вся в
смете, но они год мог ли строить этот дом и два года
185


(пока, к сожалению, так чаще и бывает), и тогда в месяц
вышло бы у них меньше, а за объект - больше, потому
что им все равно выводили бы «среднюю» за все дни
простоев и перекуров. Сжав сроки, они сконцентрирова­
ли свой заработок, и премия стала весомой, такой, что
с нее уже не «скинешься» на троих.
(Замечу в скобках, что полной ясности поначалу не
было. На первый дом зарплаты выделили 37 тысяч руб­
лей, на второй, такой же,- 32, а Кузнецову - 45 тысяч;
шло уточнение смет. Расчетную стоимость тоже уточня­
ли, плановую экономию - повышали, а от сверхплано­
вой по первому подряду они получили, как было дого­
ворено, половину, по второму - 40 процентов ... Что ж,
понять это можно: на то и эксперимент, чтобы отладить
рычаги. Среднедневной заработок рабочего с премией и
после по.правок оказался в полтора раза выше, чем в
других бригадах. Но понимал я и другое: когда опыт
пойдет широко, нормативы должны быть научные, ста­
бильные, рассчитанные на ряд лет.)
Не будем, однако, сводить все к увеличению зарпла­
ты, суть не в этом. Не только в этом. Когда мы едино­
временным актом повышаем ее сразу всем официантам,
или всем уборщицам, или всем строителям, то это, ко­
нечно, благо, растет жизненный уровень людей. Но все
ли они работают после этого лучше? В бригаде Злобина
каждый из 50 рабочих достоверно знает, за что ему пла­
тят деньги. В этом суть. Не в количестве дензнаков, а в
их соответствии мере труда. Заработную плату они дей­
ствительно зарабатывают - слово обрело свой первич­
ный, здоровый, здравый смысл.
-
Сейчас о деньгах разговора нет,- сказал мне в
следующую встре'Чу Злобин,- а как лучше сделать.
Спор был до расчета, до первого ввода. А как забыли
беспокоиться о зарплате, то началось сознание.
Мудро и вполне по Марксу. Я видел их труд: одним
рублем не сделаешь его яростным, будет он без души.
Я понял: моральное поощрение не только в портретах
на Доске почета (в свою пору злобинцы все оказались
на ней), но прежде всего в труде, в его ладе и смысле.
В самих деньгах, заработанных честно, заложен нрав­
ственный стимул: вот чего я стою, и, стало быть, я не
дурнее людей, труд мой ценит общество. И начинается
сознание, являются соревновательные мотивы, приходят
дисциплина, порядок, забота не только о своем, ближ-
186


нем, но и о дальнем, общем; из этой заботы многое
должно родиться. Из поступков - привычки, из привы­
чек - характер, из характера
-
судьба.
Из равнодушия не родится ничего.
***
Образование мастера всегда больше анкетного - в
этом я убеждался не раз. Может он чего-то не помнить,
многого не учил, и есть прорехи в знаниях, nоскольку
не пришлось систематизировать их, но уж то, что нужно
для работы, для дела, знает мастер в совершенстве.
-
Сам я из села Дально-Дубрава,- рассказал мне
Николай Анатольевич Злобин,- из Ламского района, с
Тамбовщины. Учиться пришлось только до восьмого
класса. Если начистоту, мне пять лет было, сестренкам
еще меньше, когда отец нас бросил. Деньги давал, все
по закону, но было трудно. Мать у меня колхозница, и
я пошел в колхоз, а после, по оргнабору,- на стройку.
Мечтал о чем? Если начистоту, одеться хотел, обуться,
матери помочь. Я до армии все, что зарабатывал, ей
посылал. А мечта ... В селе нашем один играл хорошо,
можно сказать, самоучка. Леша Попов. Хоть балалайку
возьмет, хоть гармонику. Вот и я ничего так не хотел,
как научиться.
Теперь армия, служил в артиллерии, послали в шко­
лу сержантов, тут появилось умение с людьми. Как вам
объяснить? В батарее у меня было сорок пять человек,
в бригаде теперь. пятьдесят, почти столько же. Ну, под­
ход нужен, кого научить, кому показать, а кому и при­
казать. И чтобы во всем порядок, это я полюбил. Брига­
диром, понятно, не сразу стал, сперва вышел в камен­
щики - полугодовые курсы, теория, практика. Учился в
Сибири, поехал ту да по комсомольской путевке, потом
строил Волгоград, потом попал в эти места.
Если начистоту, здесь только понял, что это дело по
мне. И до конца решил: буду строителем. А то был мо­
мент, .собирался в пожарные, сулили там жилье. Зелено­
град строил почти что с нуля - жилые дома, детсады,
лабораторные корпуса - очень даже интересно. Между
прочим, спортбазу пришлось строить для нашей сбор­
ной по футболу. С пятьдесят восьмого года меня поста­
вили бригадиром каменщиков. Опять, значит, курсы,
шесть месяцев с отрывом от производства. Потом еще
были всякие семинары, курсы бригадиров-монтажников,
187


курсы по высотным зданиям. Если разобраться, всю
дорогу учился. И сейчас учусь - в техникуме, на вечер­
нем ... Доволен ли профессией? Думаю, одна из главных
на земле. Строители, я считаю, всегда будут нужны.
Вот такой был у нас разговор. И верно, подумал я,
если собрать все его семинары, школы, курсы, техмини­
мумы, если добавить все, что мастер сам узнал, перечи­
тал, передумал, понял, проверил на практике, образова­
ние получится изрядное. Он знает до тонкостей монтаж,
изучил кладку, читает свободно чертежи, знает совре­
менные механизмы, разобрался в экономике строитель­
ства, стал знатоком бригадного хозрасчета и хотя в уче­
ные не вышел, но зато задал работу ученым-экономи­
стам: они пишут о его опыте научные труды.
Так что давайте все-таки не будем считать рабочего
недоучившимся инженером, а инженера - недоучив­
шимся кандидатом наук, а профессора - бедолагой, ко­
торый не сумел стать академиком. Все мы чему-то не­
доучились в жизни. Ошибка думать, что любой юнец с
дипломом заменит опытного строителя-монтажника,
слесаря-лекальщика или токаря высшего разряда, что
плохой инженер автоматически станет хорошим рабо­
чим. Это все равно как сказать певцу: «Не можешь петь
басом, пой тенором!»
Не запоет.
***
Дальше, без особых прокладок и переходов, моя
встреча с бригадиром Кузнецовым. Сравнение так срав­
нение, я обязан был с ним поговорить.
-
Вы смогли бы, как Злобин?
-
Если все дадут, что ему, смог бы.
-
Это вы о чем?
-
Не понимаете? - сказал он.- Второй кран ему
на централизацию дали? А нам - нет. Когда встал бе­
тонный узел, ему возили из Тушина? Нам не возили.
С песком у нас опять перебой, а ему подают как часы,
потому - эксперимент. Он покрылся, тепло еще было, а
я до осени ждал лифтов. Теперь понимаете?
Н-да ... После я узнал, что еще дали Злобину, в от­
личие от Кузнецова, сетевой график, и снабжение ве­
лось по графику, и все чертежи были выданы в срок.­
вы разочарованы? Вы, значит, хотели, чтобы безо
всего. Без проекта, без бетона, без машин. Святым ду­
хом?
188


Людям дали возможность работать, так ведь - ра­
ботать! Им ничего не везли неположенного, они все по­
строили своими руками, и в этом смысле не было теп­
личных условий, а были нормальные. Но другим-то
бригадам не создали нормальных, вот где закавыка. Мог
ли Кузнецов перенять опыт, если не обеспечили ему все­
го того, что получил (вполне законно!) Злобин? И мог
ли я, при всей своей приверженности новому почину, не
говорить об этом и не писать?
Придется начинать все сызнова. Когда начальник
сЗеленоградстроя» Сергей Тимофеевич Дементьев,
главный инженер (тогда начальник СУ-111) Владимир
Григорьевич Локшин и другие умные инженеры и эко­
номисты задумали эксперимент, встал вопрос, кому по­
ручить. Новое, сложное, рискованное дело. Окажись вы
на их месте, кого бы выбрали, худших или лучших? То-то
и оно: Злобин строил этот город «от нуля», не зря он
Герой Социалистического Труда. Выбрали лучших, и
тут вступили в действие субъективные факторы, кото­
рые я назвал бы «эффектом почина».
По-человечески это можно понять: сошлись энту­
зиасты, и хотели они лучшего. Когда бригада взяла свой
настоящий темп, краны стали отставать от людей, и
тогда инженеры придумали «траверсу» - вместо трех
панелей с ней можно поднимать сразу шестнадцать.
Больший простор открылся мастерству людей, бригада
еще набрала темп, и надо было, чтобы поспели за ней
электрики, лифтовики, сантехники, а они подрядом пока
не охвачены.
-
Вы как влияли на них? - спросил я у Злобина.
-
Чисто дружески,- ответил он.
Основа зыбкая. Надо полагать, и тут сработал эф­
фект почина, да и звонков субподрядному начальству
было предостаточно. Новые явились замыслы у энту­
зиастов, заказали для рабочих двустороннюю (на мик­
росхемах) сnязь, сшили красивые (с эмблемами) ком­
бинезоны, и все полезно, прекрасно, да ведь опять все
передовой бригаде. А остальным?
Боюсь я этого самого «эффекта». Рекордный дом они
построили за 82 дня, это доподлинно так. Но в отчетах
не указано, что бригада работала почти все выходные
дни. А зачем? Даже если этого хотели сами рабочие,
есть же законы ведения опыта, есть, наконец, законы о
труде. К слову сказать, дом, введенный за пять месяцев
189


до срока, потом четыре месяца ждал заселения: город­
ские власти ра<:пределяли ордера. Но это уже детали,
другое волнует меня.
Встретился я с работниками Госстроя СССР и узнал,
что приезжают к ним строители из разных городов и
спрашивают обиняками, какой, мол, нужен эксперимент:
чтоб вышел или чтоб не вышел? .. Вы понимаете, по идее
опыт должен всего лишь дать ответ на вопрос. Положи­
тельный или отрицательный - любой для науки ценен.
Но ведь хочется, чтобы получилось! В физике, химии
или, скажем, в медицине помочь этому «хочется» нель­
зя. В экономике, оказывается, можно. Пробуйте новое
лекарство на самом здоровом больном, пользуйте его
прочими средствами, кормите по часам и минутам, а
других, с кем сравниваете, держите впроголодь. И га­
дайте потом, что именно помогло.
Ловлю себя на том, что как-то мне разонравился
бригадный подряд. Ежели б он сам работал, а то одно
ему подай, другое, пятое, десятое - эка невидаль. То
есть вот чего мне хотелось - чуда. Хорошего, научно
обоснованного хозрасчетного чуда. Но экономика домов
не строит, дома строят люди. Хозрасчет не крестный ход
в Курской губернии, за которым-де посыплет дождь с
небес. Подряд - это метод, прием, насос. Если нет в
скважине нефти, то уж, не обессудьте, ничего он не на­
качает.
Пока внове, пока усиленное внимание, пока наш
брат-газетчик при этом деле и, главное, пока пробуют
силы одна бригада, один участок, одно предприятие, все
выходит в наилучшем виде. Но кончается медовый ме­
сяц, приходят будни, надо развивать движение вширь,
и если мы делаем это без учета экономической целесо­
образности и конкретных местных условий, то стоп, ма­
шина. Тут уж, как вы понимаете, не субъективные фак­
торы. Опыт упирается в реальные возможности плани­
рования, финансирования, снабжения. И порой, бросив
на полпути одно хорошее дело, кидаются люди за дру­
гим, новым, модным, а там, глядишь, опять раз'Водят
руками: где оно нынче? Почему заглохло?
Лучший способ угробить почин - объявить его пана­
цеей. Захвалить на корню. Возбудить неконтролируемый
восторг. Вот введем подряд и - эх, зеленая, сама по­
шла! Нет, «сама» не пойдет.
190


***
И вот, помня свою задачу и свою ответственность, я
написал тогда: в городе Зеленограде проведен всего
лишь опыт, не более чем опыт; путь от него до широкой
практики не ближе, чем от лабораторной колбы до боль­
шого завода. Но это опыт в высшей степени интересный,
удачный, успешный, а то, что добыто в колбе, рано или
поздно приходит на завод.
Я говорил себе: почин хорош уже тем, что он, как
прожектор, осветил снизу несовершенства в органи­
зации наших строек. Вскрыл действительные резервы.
Показал, что могут люди, если дать им все, что нуж­
но для работы, и по достоинству их ра·боту оценить.
Это ведь факт, что бригада Злобина уже в 1971 году
превысила производительность труда, которая на­
мечалась для строителей на последний год девятой
пятилетки.
И еще я сказал себе: эксперимент пока далек от за­
вершения. Напротив, он лишь вступил в решающую
фазу. Ибо, как заметил хороший человек Р. Г. Тарпа­
шан: «Один цветок весны не делает!» Это он сказал мне
у подножия огромной жилой башни, которую строил со
своей бригадой. Строил по новой системе: он - тоже
«Подрядный бригадир». А всего таких бригад было в
Зеленограде восемь, а к концу следующего года долж­
но было быть восемьдесят восемь - все управление
Зеленоградстрой собиралось перейти на новую форму
хозрасчета. Вот тогда-то, решил я, и придет время для
первых серьезных выводов.
Тарпашан жаловался: сложностей уже хватает. Во­
семь бригад обеспечить -это не одну. (Тут он и сказал
о «цветке».) И хотя его башня должна украсить глав­
ный проспект, хотя по цене она в пять раз дороже зло­
бинского простого дома, вниманием: бригаду уже не ба­
луют. Обстановка, как говорится, приближенная к
боевой.
-
То рителя задержат,- говорил он с горячно­
стью,- то навесные панели, то еще что-нибудь. Я член
парткома, скольхо раз говорИJiи об этом. От сетевого
графика отстали, понимаешь, на две недели! И все-таки
лучше, чем по-старому. Бригада комплексная, ребята
совмещают профессии: нет одного - делае~ другое. Не
191


могли из-за креплений идти выше тринадцатого этажа,
так мы забетонировали цветник, магазин закончили в
первом этаже. Работали сжато, не болтались зря. Си­
стема, она приводит в сознание.
Так он доказывал мне жизнестойкость метода: даже
беспорядок способен он в какой-то степени преодолеть.
А я думал: зачем? Зачем применяться к беспорядку,
когда нужно наводить порядок. Чего, собственно, для
этого не хватает? Техники? Но если компрессор лиш­
него часа не стоит, если кран занят вместо года полгода,
то должно хватить. Стройматериалов? Тут сложней.
Когда злобинцы начали ставить этаж за два с полови­
ной дня (вместо плановых пяти), то и впрямь было
худо: завод-то поставлял блоки по плану. Но выход на­
шелся, им дали «сдвоенную поставку» - блоки, пред­
назначенные для двух домов. И они подрядились за тот
же срок построить не один дом, а два. Соседнюю брига­
ду, таким образом, удалось освободить, ее перебросили
на строительство школы, и школа из «задельного» пла­
на перешла в «вводной». Чем плохо?
Должен отметить, что уже в ту ·пору руководители
сЗеленоградстроя» занялись этим делом всерьез. Пере­
вели на подряд бригаду, которая готовит «нулевые цик­
лы»; опыт новый, важный. Связались со всеми постав­
щиками, воздействовали на заводы, думали о перспек­
тиве, хотели покончить с инженерной чухломой. Что это
значит? Это значит не рваться на объект, пока нет для
него документации, договоров, поставок. Это значит не
распылять силы и средства. А там дилемма: либо они
потребуют больший фронт работ, либо тот же план вы­
полнят меньшим числом бригад. Тоже важно: в Зелено­
граде в тот год не хватало четырехсот строителей, в
Главмос.строе- двадцати ·семи тысяч.
Дальше загадывать мне было тру дно. На.писал, что,
возможно, ощутимый резерв для сверхплановых строек
даст бережливость подрядных бригад. Возможно, заво­
ды введут у себя такую же систему, и тогда больше бу­
дет у нас стройматериалов. Да ведь и не стоит вопрос
так, что их нет: дома-то, в конце концов, строятся. Но
все завозят не вовремя, не ·туда, не так. Стало быть,
корень вопроса в том, чтобы улучшить систему мате­
риально-технического снабжения. Шире - систему пла­
нирования. А если еще шире, речь идет о дальнейшем
192


совершенствовании всей системы управления экономи­
кой - эта задача поставлена партией.
Когда все будет сделано, останется нам с вами от­
ветить на один вопрос (он мелькнул в моем разговоре
с Кузнецовым): если все дать, да все вовремя, то, мо­
жет, обойдемся мы и без подряда? Я спросил: сА стекла
будут целы?» сЭто, конечно, вряд ли ... » - ответил он
честно. Так что подряд необходим, и развивать его нуж­
но, и, чтобы ясна была вся его сила, расскажу в заклю­
чение историю перегородок «ПГ-69-28». Получив проект
третьего дома, бригада Злобина взялась его изучать.
Поскольку за все надо платить. И, вообразите, обнару­
жили, что в спецификации этих перегородок указано
36 штук, а нужно для дома 23. Чертова дюжина лиш­
них. И отказалась бригада от лишних,- скандал! Там,
небось, высшее образование и всякая кибернетика, а у
Злобина было тогда - официальных, законченных
-
восемь классов. Но проверили инженеры: все точно.
Лишние. Что поделать, могла случиться у копировщицы
описка, могли не заметить и те, кто проверял: под ошиб­
кой стояло семь подписей. Но вот на что почтительней­
ше я прошу вас обратить внимание: эти дома (серии
И-209А) строились к тому времени третий год, сотни их
были поставлены в разных городах, и никто нигде не
заметил этих перегородок. Их крошили, ломали, выки­
дывали, списывали. Но стоило ввести подлинный хозяй­
ственный расчет, как они, лишние, были обнаружены
тотчас.
Кем?
Рабочими. Хозяевами стройки.
***
Говоря о стираниl! существенных различий - между
городом и деревней, между трудом умственным и физи­
ческим,- надобно помнить еще об одном виде разделе­
ния труда, может быть, наиболее прочном: между людь­
ми думающими и людьми исполняющими. И вот мы ви­
дим случай, когда поколеблена эта грань. Судите
сами, в проектном институте явное царство мыслитель­
ных процессов, на площадке - физических. Но дума­
ющие-то люди сыскались в нашем случае именно на
стройке.
13 Анатолий Агравовсквй
193


В· этих бригадах за рабочими осталась вся сумма их
труда, напряженного, нелегкого, в общем-то однообраз­
ного - никуда от этого не денешься. Но, ощутив себя
ответстhенными товарищами, люди стали настоящими
мастерами - соединили в себе исполнителей и творцов.
Вот этого не заменишь никакой кибернетикой.
Подряд сделал рабочих полными хозяевами стройки.
Не только в высоком, общественном смысле, но и в са­
мом простом, практическом. Они хозяева и, вот,- хо­
зяйничают.
И это действительно очень просто.


rлдвд BTOPдSI
вместо 3nиnorв.
Четквя обрвтнвя связь.
Портит иnи не портит n1Одей1
Эврвботвннвя nnвтв.
О том, что быnо двnьwе.
.
Эnиnory nоnожено быть счвстnивым. \
Читатель любит узнавать, что было дальше. Для
удовлетворения этого законного любопытства писатели
придумали эпилог. Соединением двух любящих сердец
кончается роман, а дальше коротко, так сказать, кон­
спективно, автор сообщает, что жили они счастливо и
было у них шестеро детей, а злодеи все понесли наказа­
ние. В публицистике эпилогом служат десять строк га­
зетного послесловия - «По следам наших выступ­
лений».
Это очень нужные десять строк. Они нужны, когда
по статье приняты меры, а если не приняты, то нужны
еще больше. Они бывают не менее важны, чем сама
публикация. Вот почему пришлось мне взяться за про­
должение статьи «Хозяева». Судя по письмам, читатели
проявили большой интерес к почину бригады Героя Со­
циалистического Труда Н. А. Злобина. Интерес не диле­
тантский, а деловой, за ним ощущалось не простое лю­
бопытство, а желание понять и даже перенять новый
опыт. Я знал, что десятью строками в этом случае не
обойдусь, но не думал, что послесловие затянется у меня
на несколько лет.
Жизнь продолжа~тся. Напечатана статья, сделан
моментальный снимок времени, а люди работают, проб­
лемы решаются, время идет вперед - как учесть все
это? У писателя в газете есть одно преимущество -
быстрый отклик или, как говорят теперь, четкая обрат­
ная связь. По письмам читателей, по ответам официаль­
ных учреждений, по встречам с людьми я мог судить о
том, как распространяется движение. Это было и по­
учительно, и интересно.
Оценки приходилось слышать разные - от самых
восторженных до самых скептических. По-видимому,
195


более всего они зависели от личного опыта товарищей.
Там, где привился бригадный хозрасчет, где он внедрен
был неформально, люди полагали, что и повсюду про­
исходит то же самое. Там, где застопорилось дело, по­
дозревали, что и в других местах не лучше.
Есть, однако, итоговые цифры:
1971 год - одна подрядная бригада Н. А. Злобина,
1972 год - две тысячи бригад в стране,
1973-й - девять тысяч бригад,
1974-й - шестнадцать тысяч,
1975-й - сорок тысяч,
1976-й - сорок три тысячи .. .
Сегодня, по сообщениям печати, злобинский метод
применяют около одной трет и всех низовых строи­
тельных коллективов. Много это или мало? Если срав­
нить со скромным началом, то, конечно, много. Редко
какой почин развивался у нас так последовательно и
успешно. Если же сопоставить это с гигантским разма­
хом строительства в стране, особенно промышленного
строите,льства, то придется ответить: все еще недоста­
точно, мало.
В чем же дело?
Хорошо помню, как на ВДНХ СССР, в павильоне
«Строительство», проходил первый семинар, посвящен­
ный бригадному хозрасчету. Организаторы рассчитыва­
ли, что соберется человек триста. На самом деле участ­
ников было вдвое больше, приехали строители из мно­
гих городов. Между прочим, председательствующий
сказал: «Газета «Известия» посвятила почину, который
мы обсуждаем сегодня, большую статью под названием
«Хозяева». Мы вручили всем участникам этот номер га­
зеты, чтобы вы могли более вдумчиво прочитать статью
196


В большом и хорошем деле действительно есть некото­
рые недостатки. Газета пишет о них, наталкивая на
мысли, которые могут быть претворены в жизнь».
Семинар прошел живо, доклады были серьезные, за
ними следовали многочисленные вопросы, обмен мне­
ниями получился полезный. К стенограмме семинара я
еще буду обращаться, а пока начну с первой сложности
во внедрении бригадного подряда. Выявилась она уже
в ту пору, не устранена и по сей день. Можно, пожалуй,
назвать ее сложностью организационной.
***
В письме, полученном мною из Министерства строи­
тельства СССР, приведен был такой пример. В городе
Кириши работала комплексная бригада А. И. Кочнова.
После перехода на новый метод она сократила срок
строительства 12-этажного дома на 40 дней, нормы вы­
работки выполнялись на 154 процента, бригада доби­
ла_сь сверхплановой экономии. Казалось бы, все хорошо.
«Однако,- говоридось дадьше в письме,- проектное решение
по устройству шахты дифтов поступило на строительство, осуществ­
ляемое бригадой тов. Кочнова, с опозданием, сантехнические чер­
тежи не имели соответствующей увязки с общестроительными чер­
тежами. Допускалось несвоевременное обеспечение материалами и
конструкциями. Эти недостатки оказали отрицательное влияние на
ритмичность выполнения совмещенного графика производства работ.
Подобные трудности встречаются и на некоторых других строй­
ках, где внедряется новая форма хозрасчета:..
В первой статье я уже писал о том, что лучший спо­
соб угробить любой почин - объявить его панацеей.
Вот введем бригадный подряд и - эх, зеленая, сама
пошла! Жизнь подтвердила: «сама» не идет. По выра-
197


жению главного инженера Зеленоградстроя В. Г. Лок­
шина, новый почин - это снежный ком, влекущий за
собой лавину. На семинаре в Москве перечислялись
мероприятия, которые администрация обязана провести
еще до заключения договора .с бригадой. Нужно пра­
вильно подобрать объект, который можно в пределах
обозримого срока (не более одного года) закончить и
сдать. Нужно, чтобы объект этот был обеопечен доку­
ментацией и финансированием. Затем нужно разрабо­
тать сетевой или календарный график, разместить пол­
ностью заказы на материалы, конструкции, оборудова­
ние. Затем выполнить все инженерные коммуникации,
работы «нулевого цикла», сделать вертикальную плани­
ровку площадки, подвести дороги. И лишь после этого
на собрании заключать договор.
А в иных местах, едва прослышав о зеленоградском
почине, решили начать с собрания! Снова приходилось
повторять, подчеркивать в газете, что речь идет о слож­
нейшей инженерной подготовке, о наведении порядка в
ка1питальном строительстве, о совершенствовании си­
стемы управления. О целом комплексе мероприятий.
Вторую сложность я бы назвал правовой. Вопрос
этот поднимался во.многих читательских письмах, вот
одно из них:
«Уважаемая редакция! В статье «Хозяева:. остался неосвещен­
ным вопрос о законности бригадного подряда. В начале статьи ска­
зано: сЧто сэкономите - половина ваша, что перерасходуете
-
из
вашего кармана:.. Не слишком ли категорично это положение?
Допустим, администрация вместе с профсоюзным комитетом
примет решение половину экономии передать бригаде. Но ведь за­
кон не дает им такого права. Представим себе, что рабочие пере­
расходуют какую-то сумму. С кого ее удерживать? Статья 49 «Основ
законодательства Союза ССР и союзных республик о труде:. преду­
сматривает материальную ответственность трудящихся лишь в раз­
мере одной трети тарифной ставки, да и то при наличии письменного
согласия. Как же это делается на практике? Кто это разрешил?
П. Чернов (Ташкент):..
Вопрос этот задавался и на семинаре в Москве. Вот
что ответил начальник Зеленоградстроя:
Главмосстрой по согласованию с вышестоящими ор­
ганизациями разрешил нам провести эксперимент сна­
чала в одной бригаде. Мы заключили с ней договор и
провели опыт на первом, затем на втором объекте. Пос­
ле этого нам разрешили провести эксперимент в более
198


широких масштабах по всему управлению. В настоящее
время Министерством финансов СССР, Госстроем СССР,
Стройбанком СССР утверждено Временное положение
по переводу комплексных ·бригад на новую форму хо­
зяйственного расчета. Таким образом, вопроса сегодня
нет, в принципе это положение действует по всей тер·ри­
тории Советского Союза, и новые формы расчета уза­
конены.
(Замечу в скобках, что в жизни все оказалось слож­
ней, споры продолжались, жить бригадам «В порядке
исключения:. было непросто, и понадобилось около трех
лет и немало газетных выступлений, чтобы временное
положение стало наконец постоянным.)
Попробуем, однако, в·зглянуть на проблему с другой
стороны: что если сорваны будут сроки, если не спра­
вится бригад~ со взятыми обязательствами? Действи­
тельно ли в этом случае рабочие лишатся заработка?
В условиях действенного хозрасчета отношения между
администрацией и рабочими предполагают взаимную
ответственность. Это значит, что в договоре точно пере­
числены обязанности сторон и санкции, которые могут
применить как стройуправление, так и бригада. (Был
случай: Н. А. Злобину задержали поставку подоконных
досок, он обратился в ведомственный арбитраж, и
бригаде была выплачена неустойка.) Стало быть, срыв
сроков не по вине рабочих не должен повлечь за собой
снижение заработков. Другое дело, если люди просто
будут прогуливать, лодырничать, плохо работать,- тут
уж строй.управление может прибегнуть к санкциям. Но
У нас и нет такого закона, чтобы за безделье платить.
Многие читатели интересовались, каковы конкретно
были изменения в зарплате членов злобинской бригады.
Секрета тут нет. Выработка в расчете на одного строи­
теля у них все время росла: в 1971 году равнялась 19 ты­
сячам рублей, а, скажем, в 1977-м -достигла 38 447
рублей. Качество сдаваемых объектов было неизменно
хорошее. В итоге среднедневной заработок одного ра­
бочего в бригаде Н. А. Злобина превысил в последние
годы 11 рублей. Среднемесячный составляет 270-280
рублей.
И тут мы подошли к следующей сложности, которую
можно бы назвать психологической, нравственной. В не­
которых письмах выражалось такое опасение: не чрез­
мерны ли премии? Не портят ли людей? Не способству-
199


ют ли развитию таких малоприятных черт, как коры­
столюбие, алчность? .. Что ж, не будем уходить от ответа,
попробуем разобраться, понять.
***
За минувшие годы пришлось мне познакомиться с
работой многих последователей Злобина, в том числе и
такого знаменитого, как мурманский строитель, Герой
Социалистического Труда, лауреат Государственной
премии В. П. Сериков, который первым применил но­
вый метод в промышленном строительстве. Снимался
документальный фильм об этих мастерах своего дела,
и если не все получилось на экране, как было задумано
(и написано в моем сценарии), то уж они действовали
натурально. Убежденность жила в каждом их слове.
Бригада зачинателей выстроила за эти годы свыше
пяти тысяч квартир - город, в сущности. Сам Злобин
получил, можно сказать, второе, экономическое образо­
вание. Не раз я приезжал к нему и видел, что ответы
его на возникающие вопросы были, как правило, взве­
шены, проверены на практике, точны. Он подчеркивал,
что с того момента, как бригада стала работать по-но­
вому, кончилась в силу ненужности мелкая опека со
стороны управления.
-
Если и вмешиваются, то в форме совета. А рань­
ше, бывало, придет начальник СУ: с:Сколько у тебя,
Злобин, людей? Дс.бавлю-ка я человек двадцать, надо
скорее сдавать дом». Так и определяли рабочие: на­
чальство зашевелилось,- значит, к финишу дело идет.
Тут уж _полная обезличка, иной раз сотни две перебы­
вает народу на объекте к концу стройки. Кому премию?
А, чтоб не обидно было, всем по трояку! Но разве ж это
стимул? Наша бригада вот уже много лет сама знает и
предвидит свои трудности, помнит о сроках и лишнего
человека ни за что не возьмет.
Портит это или не .портит людей? Основному прин­
щmу социализма - с:Ог каждого- по способности, каж­
дому- по труду» - почин, судя по всему, не противо­
речит. Заработки впрямую зависят от результатов тру­
да. Я повторяюсь, пожалуй, да ведь как быть, если все
еще есть непонимающие, вернее, не желающие понять.
Злобинские бригады с:лишнего» не берут, они соединили
все виды премий в одну и не размазывают ее, не делят
на части, а выплачивают эту своего рода тринадцатую
200


зарплату единовременно - не в конце года, а в конце
дома.
Сдача объекта стала праздником для людей. Преж­
де всего потому, что они знают: все тут сделано их ра­
зумом, их руками, все зависело от них самих, они сами
сократили срок. Отсюда - почет, уважение, вся сумма
моральных стимулов. Заметны перемены и в социаль­
ном плане. Раньше, когда премии дробились по троя­
кам, тратились они, как выразился один из рабочих, сне
по назначению», шли не в семью. Теперь премии выда­
ются в торжественной обстановке, приходят семьями,
да и самые суммы эти уже .не распылишь. В бригадах
Н. А. Злобина и А. А. Клыги, одного из первых его по­
следователей, составлены были, например, списки на
приобретение современных кухонных гарнитуров. Зло­
бинцы ездили коллективно в театры, предприняли в пол­
ном составе тур·истскую поездку в Ленинград, ходили в
ЭрмИ'Гаж, в Смольный, в Русский музей. Стало быть,
используя свои честно заработанные деньги, люди обо­
гащаются духовно.
Портит или не портит? Я лично думаю, что, когда
рабочий привыкает Jiомать стекла и шагать по битым
кирпичам, это его действительно портит. А когда при­
выкает беречь народное добро - нет, не портит. Когда
человеку сбез разницы», стоит ли компрессор зря или
работает,- это человека портит. А когда он бежит к
бригадиру и требует, чтобы пустили машину в ход.­
нет, не портит. Когда, уходя с работы, иные строители
сприхватывают» несколько кафелин или банку белил
('Что у них и за воровство-то не считается),- да, явно
портит. А когда не только сам ничего не возьмет, но и,
в чужих руках заметив, остановит, пресечет,- нет, не
портит. Опыт подря:дных бригад свидетельствует: дис­
циПJiина в них образцовая, о прогулах и ·пьянсТ1ве в ра­
бочее время и речи нет.
Разумеется, рычаги экономики следовало отладить
с наибольшей точностью. Тут важно было справедливо
разделить сэкономленные средства между обществом и
работником, выделить ту часть экономии, которая дей­
ствительно зависит от самой бригады. Как говорилось
в старину, «честнее быть без вины обойдену, чем без
заслуг пожаловану». Большую ошибку делают те, кто
всеми способами, вне зависимости от реального вклада
строителей, стремятся увеличить им зар·плату. Не мень-
201


шую ошибку, однако, делают и те товарищи, которые
хотят добиться резкого повышения производительности
труда, не меняя или почти не меняя оплату труда.
Поэт Михаил Светлов сказал однажды: с:Что же та­
кое деньги в моем понимании? Это подписанное минист­
ром финансов свидетельство о моем труде». Сила зло­
бинского почина прежде всего в наглядности: рабочие
точно знают, за что именно они получают эти «свиде­
тельства». И худо, когда поощрение, материальное и
моральное, начинает зависеть не столько от самоотвер­
женного труда людей, сколько от громоздкой, запутан­
ной, скрытой за семью печатями от них бухгалтерии.
Должен заметить, экономическая наука действенной
помощи движению долго не оказывала. Ясности не было
даже в основном вопросе: как растет производительность
труда подрядных бригад? Злобинцы построили свой
третий дом почти в три раза быстрее, чем задано было
в проекте. Та же бригада, в том же составе, такой же
точно дом. А производительность труда, по подсчетам
зеленоградских специалистов, выросла у них на 36 про­
центов. Когда же я пришел в Главмосстрой, то увидел
на стенде, посвященном бригаде Н. А. Злобина, другую
циф-ру: 25 процеllтов. Откуда взялись эти данные? Ока­
залось, что экономию стройматериалов, конструкций,
часов работы машин вовсе не учитывали. И подчас вы­
ходило, что когда бригада сохраняет, а не бьет стекла,
когда переносит на новую площадку доски ограждения
и песок с подкрановых путей, то это снижает произво­
дительность труда, потому что трудозатраты растут.
Шли споры в разных кабинетах, раздавались голоса,
будто даже в лучших бригадах заработки непомерно
велики, что конечно же мешало распространению -почи­
на. Снова приходилось выступать в газете, повторять,
что во всех случаях речь должна идти не об увеличении
или у-меньшении денежных выплат, а о строгом, научно
выверенном соответствии их мере труда. Потом стало
легче. На XV съезде профсоюзов СССР выступил Лео­
нид Ильич Брежнев и подчеркнул в своей речи, что есть
еще немало фактов уравнительного ,подхода в оплате
труда и распределении фондов материального поощ­
рения.
с:Заботиться о благосостоянии трудящихся,- сказал
он,- это не знаЧ"Ит быть «добрыми дядюшками:. для
всех работников, независимо от их вклада в обществен-
202


ное производство. ЗарабО'Гная плата должна повсюду
быть заработанной, каждый работник должен чувство­
вать ее прямую зависимость от своего вклада в произ­
водственные у~спехи коллектива».
***
Эпилоги бывают счастливыми. Если автору очень
уж нужно описать горести своих героев, он это делает,
как правило, в основном тексте. Эпилог оставляют для
приятных сообщений. Я эту традицию, судя по всему, не
нарушил: сама жизнь подтвердила полезность и, более
того, необходимость развития бригадного подряда.
Путь от лопаты и грабарки до панелевозов и башен­
ных кранов - он виден всем. Но далеко еще не все по­
няли, что одно дело - двухчасовой простой человека с
лопатой и совсем другое - двухчасовой простой челове­
ка с экскаватором, панелевозом, мощным краном. Роль
общественной: активности, сознательности, бережливо­
сm в этих условиях резко возросла. Ставя заработок
рабочего в прямую зависимость от итогов работы всего
коллектива (прибыли, отгрузки, ввода), необходимо
втягивать его в управление производством. Этого тре­
бует простая справедливость. Этого требует нынешний
уровень развития производительных сил. И это, надо
признать, достигается с помощью новой формы бригад­
ного хозрасчета. Потому что она действительно, без де­
батов делает рабочих хозяевами строЙ'Ки.
Что же дальше?
Дальше Злобин был приглашен на Секретариат
ЦК КПСС, выступил там весьма дельно, и в итоге Цент­
ральный Комитет одобрил опыт бригадного хозяйствен­
ного расчета. Партийным, хозяйственным органам, го­
ворилось в принятом постановлении, необходимо создать
условия для повсеместного внедрения опыта. Особое
внимание должно быть обращено на улучшение орга­
низации производства работ, материально-техническое
обеспечение. И было сказано, что ЦК КПСС рассмат­
ривает массовый переход строителей на работу по но­
вой форме бригадного хозрасчета как высокое патрио­
тическое движение трудящихся.
Споры на тему -с:пор1'Ит или не портит» кончилось.
Порой думают, что принятием постановления вооб­
ще кончается вся работа. На самом деле, тут-то она
по-настоящему и начинается. Пришлось мне в этом
203


убедиться. Борьба за бригадный подряд или, как чаще
стали говорить, за расширение рамок бригадного хозрас­
чета стала надолго заботой печати, телевидения, радио,
кино. Публиковались официальные документы, инфор­
мации, репортажи, обзоры писем - шла настоящая
газетная кампания, и я не мог остаться в стороне. Приш­
лось проводить всесоюзный рейд, проверять в Сибири,
Нечерноземье, на Украине, в Средней Азии, как рабо­
тают злобинские бригады, каковы их успехи, что им
мешает. И отпор мы давали не только дремучему непо­
ниманию, но и излишней ретивости иных торопыг, кото­
рые ради галочки в отчете готовы были без всякой под­
готовки заключить любое количество подрядных до­
говоров.
Остались ли сегодня нерешенные проблемы? Да, ко­
нечно, по той простой причине, что дело не стоит на
месте. Поскольку масштабы его многократно возросли,
можно сказать, что и сложности возросли. Сводятся они
по-прежнему к организационным, правовым и нравст­
венным. В ряде областей новаторы не находят поддерж­
ки со стороны хозяйственных руководителей, все еще
мечтающих о «спокойной жизни». Не решен оконча­
тельно вопрос о переводе на подряд всех смежников,
без чего трудно сформировать полноценные хозрасчет­
ные потоки. Особенно тяжело это дается на строитель­
стве крупных промышленных объектов. Мешают изъяны
в планировании, материально-техническом снабжении.
Все же год от года развивается, совершенствуется
большое дело и, пусть медленнее, чем нам хотелось бы,
на·бирает свою настоящую силу. XXV съезд партии вновь
подчеркнул его важность, его насущную необходимость.
О дальнейшем широком развитии хозяйственного расче­
та сказа.но и в постановлении ЦI( I(ПСС и Совета Ми­
нистров СССР «06 улучшении планирования и усиле.
нии воздействия хозяйственного механизма на повыше­
ние эффективности производства и качества работы».
Задача, стало быть, в том, чтобы все могли двигать­
ся по этому пути, чтобы ничто не мешало движению,
чтобы число последователей множилось по всей стране.


rпдвд TPETЬSI
Смеnость мастера.
Все во им• rуманизма.
•Ты еще замавесочки повесь!»
Не стой под стреnой.
Что ж, возьмем счеты...
Техника без опасности.
Смелость - еще одна черта мастеров.
У меня записан рассказ авиамеханика В. В. Пимено­
ва. Вообще-то он был опытный инженер, конструктор, но,
когда рождалась реактивная авиация, пошел «простЫ'М»
механиком на МИГ-9, первый наш боевой реактивный ис­
требитель.
-
Смелость в авиации всем нужна,- так говорил
Владимир Васильевич.- Если человек по натуре трус,
то и моторист будет плохой, и слесарь дрянь. В цехе на
сборке, смотришь, один робок, другой смел. Один возь­
мется обрубать деталь, да все полегоньку, потихоньку,
другой приладится, ударит - точно!
Действительно, подумал я, люди бывают в своей ра­
боте отважны. Не только летчики, подводники, космонав­
ты, но и хирург, когда идет на опасную операцию, и мон­
тажник, когда лезет на верхотуру, и закройщик, когда
буднично режет самую дорогую ткань, и ювелир, когда
гранит бриллиант, и токарь, когда берется обтачивать вал
турбины, стоящий дороже бриллиантов.
Мастера работают с полной самоотдачей, они себя не
берегут, тем больше у нас оснований их поберечь. Моя
новая тема: техника безопасности. Шире: проблема охра­
ны труда. Ибо лучший и пока единственный способ прод­
лить жизнь - это не укорачивать ее.
Примеры буду брать из области сельского хозяйства.
Почему? Труд крестьянина - самый здоровый труд;
лучше всех знают об этом горожане. Но вот цифра, ко­
торая, полагаю, удивит вас, как удивила и меня, когда я
взялся изучать вопрос: уровень травматизма в деревне в
1,3 раза выше, чем в среднем по народному хозяйству
страны.
205


Оборотная сторона прогресса: нынешний пахарь не
слышит пения птиц. Большая часть тракторов все еще не
имеет глушителей, шум в кабинах чрезмерен, на тракто­
ре Т-40 он находился, по вежливому определению вра­
чей, «у порога болевых ощущений». Выше допустимой
нормы и температура, загазованность, запыленность,
тряска. Мощь техники колоссально возросла, и, следова­
тельно, охрана труда отстала.
Мы сидели с Борисом Павловичем. Кашубой, глав­
ным конструктором Харьковского тракторного, и счита­
ли, что нужно, чтобы выполнить все требования врачей.
Сколько потребуется «лишнего:. металла? Глушитель-
10 килограммов, охладитель - 30, подрессоренное си­
денье - 30 и так далее, и получилось, что вес пахотного
трактора (сейчас более шести тонн) пришлось бы увели­
чить всего на три процента.
Почему же не делают этого?
Бог мой, как просто: без двигателя его не пустишь,
без колес или гусениц тоже как-то неловко, а без удоб­
ного сиденья авось обойдутся. И обходились, вот причина
в самом коротком и, значит, неглубоком изложении.
Но простоты в этой теме не выйдет. Легче всего тре­
бовать: дай то, дай это, вынь да положьl Во имя гума­
низма. Так ведь все во имя гуманизма-и надежность,
и мощность, и количество тракторов: они, между прочим,
нас кормят. Может быть, сегодня важнее облегчить дру·
гие работы: очистка ферм крупного рогатого скота, раз­
дача кормов механизированы пока что худо. Может
быть, важнее задача экономии: дешевая техника - это де­
шевый хлеб, а он дешевле у нас, чем в других странах,
и надо это сохранить. Конечно, не так уж дорого обой­
дется глушитель или охладитель для одного трактора,
206


да ведь их миллионы в стране, и, значит, строй специа­
лизированные цехи, и тут уже не килограммы нужны, а
тысячи тонн, и есть на то расчет, есть план, есть очеред­
ность... По всему видно, придется нам глубже вникать в
проблему.
•••
Отчасти она странна: спора, в сущности, нет. Когда
тот же Кашуба сделал первую свою кабину, простую, но
уже спасавшую тракториста от дождя и ветра, он полу­
чил за это взбучку от начальства: «Будуар затеял! Ты
еще занавесочки повесь!» Сегодня такого не услышишь.
Найдите, укажите мне человека, который заявил бы
открыто, что миллиардные, постоянно растущие затраты
государства на охрану труда (за десять лет они увели­
чились вдвое) не нужны. Вы не найдете таких. Все сог­
ласны, все признают, все-за. Трудно спорить, когда за­
ранее все на твоей стороне.
Начну с обычного. Приходит на завод, на тот же
тракторный, молодой специалист. Спрашивают, где он
хотел бы работать. Отвечает: сВ бюро гидравлики:.. Или:
«По трансмиссиям:.. Или: сВ группе двигателя». А как
насчет техники безопасности? сЧтоl За что?» Юноши
рвутся на передний край: сперва труд, потом охрана тру­
да, сперва техника, потом безопасность; всегда в этом
было что-то вторичное. Смельчаки лезли в горы - осто­
рожные снабдили их веревкой. Смельчаки добивались
скорости - осторожные думали о тормозах. Смельчаки
придумали чудо электросварки - осторожные дали им
защитные очки. Смельчаки изобрели подъемный кран -
осторожные прибили табличку: сНе стой под стрелой».
Но ведь это нужно! А кто же спорит? Обязательно­
скучная, слитно произносимая эта самая стехникабезо-
207


пасность:. давно уже ни в ком не вызывает возражений.
Сама бесспорность проблемы сделала ее уязвимой; так
бывает, увы. Все с:за:., отстаивать нечего, и если честно,
если исключить до поры энтузиастов, то идут сюда спе­
циалисты не самые сильные и не самые смелые.
-
Мы, конечно, сидим в центре внимания,- сказал
мне один такой инженер.- Но нас обходят по сторонам.
В ЦК профсоюза рабочих и служащих сельского хо­
зяйства и заготовок узнал я такую историю. В Львов­
ской области при перевозке сена в одном из колхозов
произошло три несчастных случая. В один сезон, в одной
бригаде, на одном и том же поле. И хотя последний из
них окончился трагически, районный прокурор (надо ду­
мать, он тоже с:за:.) в возбуждении уголовного дела
отказал. В той же области управляющий отделением
с:Сельхозтехники:. взял вдруг да отменил на два месяца
все выходные. Рабочие пожаловались в профсоюз, прие­
хал инспектор и нарушителя оштрафовал. А после этот
штраф (50 рублей) нарсуд отменил. И снова лежит пе­
редо мною ответ прокурора, заместителя областного про­
курора, который в принципе тоже с:за:., а в частности пи­
шет, что это было, мол, не нарушение трудового законо­
дательства, а трудовой почин.
Делая нечто, чего бы надо стыдиться, некоторые твер­
дят, что это их долг. Что-нибудь в этом роде скажет те­
перь и прокурор. Скажет, что радел о благе общества.
Между тем не выходит в таких случаях блага. Из-за
штурмовщины, из-за травматизма, из-за того, что без за­
конного отдыха люди попросту наработают меньше.
Будь это не так, нашлись бы охотники и вовсе отменить
все выходные по всей стране. Эка приба·вилось бы рабо­
чих дней!
Очень это важный момент, и я не хочу объяснять
странную податливость юристов (как и робость иных
профсоюзных работников или уступчивость иных са­
нитарных врачей) одной беспринципностью. Напротив,
тут принцип особого рода. Заботу о человеке они, конеч­
но, признают - как девиз, как лозунг. Однако, по их
убеждению, охрана труда мешает росту производительно­
сти труда. А коли это так, то можно «проявить понима­
ние:., можно ради главного и отступить. На самом же
деле охрана труда всегда помогает росту производитель­
ной силы труда.
Разумеется, бывают ситуации, когда люди не счита-
208


ются со временем. Скажем, стихийное бедствие, или вой­
на, или подлинный почин - это часы (и дни, и месяцы)
высокого душевного подъема, который помогает забыть
усталость. Вдобавок человеку свойственно принимать су­
ществующую технику как данность: этот трактор - та­
кой, и я буду работать на нем, покуда сила есть. Люди у
нас замечательные, они не берегут себя, и, повторю, тем
больше оснований их поберечь.
Мы толкуем пока о морально-правовой стороне проб­
лемы:, и тут, скажу я вам, произошел в последние годы
важный поворот. Одно то, что работники ЦК профсоюза
занялись расследованием «львовской истории:. и сочли
нужным обнародовать ее (для чего и сообщили литера­
тору), о многом говорит. Совсем не случайно приняты: у
нас были Закон о земле, законы об охране природы,
Основы законодательства о здравоохранении. Мы обра­
щаемся к истокам, к ленинским первым декретам, во­
прос выходит за пределы кабинетных обсуживаний,
становится темой всенародных обсуждений - вот ясная,
подчеркнуто ясная линия партии коммунистов.
•••
Можно ли обеспечить безопасность?- перейдем к тех­
нической стороне проблемы. На одном из совещаний, в
котором пришлось мне участвовать, опытный тракторо­
строитель, заместитель министра просил: «Хотелось бы,
чтобы, подгоняя нас, критики учитывали наши возможно­
сти:.. Что ж, это резонно. Будем доброжелательны и уч­
тивы. Учтем возможности.
Искусственный климат- вот идея, которая примени­
тельно к чумазому трактору казалась самой фантасти­
ческой, дикой. Рад доложить вам, что харьковчане уже
провели испытания в климатической камере: закатили
туда новый мощный трактор, включили двигатель, сна­
ружи - жара, внутри
-
норма. Еще раньше применили
охладитель (вентилятор, бак с водой и простой радиа­
тор) ташкентцы. А на волгоградском ДТ-75С я и сам ез­
дил жарким летом: в кабине было прохладно, окон мы не
открывали, и, значит, шум был меньше, и песок не скри­
пел на зубах. Наконец, есть, испытан и даже получил
медаль на ВДНХ кондиционер локального типа: свежий
ьоздух он подает в зону дыхания тракториста.
Я нарочно начал с задачи наиболее сложной, прочие
казались мне проще: глушитель есть на любом автомо-
14 Анато.nнй Аграноаский
209


биле, нет особой хитрости и в каркасной кабине, которая
спасает человека при опрокидывании трактора. Такие
кабины давно взялось выпускать Кулдигское отделение
с:Сельхозтехникн:. в Латвии (цена им была 95 рублей,
колхозы брали нарасхват), а в Ставропольском крае сов­
хозные мастера догадались ставить под сиденье отрабо­
танные клапанные пружины. Значит, можно?
-
Трудно,- сказал мне главный конструктор Мин­
ского тракторного Петр Иванович Бойков.
-
Понимаю ... -
возразил я с некоторой даже долей
сарказма.- Освоить мощный двигатель или сложнейшую
систему гидравлики, конечно, проще для вас, чем какое­
нибудь сиденье.
-
Сегодня проще,- сказал он.
И повел меня из кабинета в экспериментальный цех
и показал мне гордость конструкторов - уникальные, го­
дами собиравшиеся стенды.
-
Если нужно обеспечить надежность,- сказал Бой­
ков,- то все для этого есть - методики, формулы, уста­
новки. Любой узел я поставлю на испытания и дам га­
рантию: пять тысяч часов. Четыре года жизни трактора.
А по шуму, по вибрациям - темный лес. Ни формул, ни
стендов.
Вопросами охраны труда заняты в системе ВЦСПС,
в отраслях нашей индустрии 450 научных учреждений; в
угольной промышленности, где работает 1,8 миллиона
человек, есть два традиционно сильных института. А в
сельском хозяйстве, где работников 30 миллионов, делом
этим занимались в разных городах пять десятков чело­
век; в сущности, работая над статьей, я почти всех их
узнал.
Замечу, что после публикации статьи в «Известиях:.,
после других выступлений печати у нас создали Всесо­
юзный научно-исследовательский институт охраны тру­
да в сельском хозяйстве: в нем-более трехсот сотруд­
ников. Можно считать, что отставание науки в какой-то
мере уже преодолено. Но вот странность: даже то, что
было разработано, внедрялось туго. В Минске при мне
пускали в серию торсионное сиденье, первая партия -
25 тысяч штук. А знаете, когда готов был и испытан
опытный экземпляр? За восемь лет до этого дня ... Да
что сиденье - это все-таки агрегат, простой термос для
сельских механизаторов спробивали:. лет пятнадцать.
Наконец, по требованию врачей, осилили.
210


Вывод: решить эти задачи можно, факт. Если мы смо­
гли обеспечить «охрану труда» на сверхзвуковых само­
летах, в атомных подводных лодках, в космических ко­
раблях, в открытом космосе, то на обыкновенном земном
тракторе - тут уж, как говорится, извините.
-
Ладно,- сказал Бойков.- Давайте начистоту. До­
пустим, мы прибавили скорость, мощность, долговеч­
ность. Нам легко выявить экономический эффект, и за­
воду за это платят. А если я снижу запыленность на
двадцать семь процентов, какой будет эффект?
Все во мне противится денежному расчету, когда речь
идет о здоровье людей, но, что поделаешь, возьмем сче­
ты. Мы подошли к экономической стороне проблемы.
•••
Только уговор: считать, так уж все считать. Потери
от травматизма составляют в год до 3,5 миллиона рабо­
чих дней, выплаты по больничным листам - свыше
19 миллионов рублей. Это данные по совхозам; в колхо­
зах травматизм не учитывается и статистики нет. Хотя
по уставу выплаты эти даны отныне и колхозникам. Надо
учесть и тот ущерб, который считать мы не научились.­
ущерб от недоработки. Ну, грубо говоря, в самую горя­
чую пору (больше всего происшествий в страду) хозяй­
ство лишается и работника и машины, ибо каждая ава­
рия - это еще и поломка, ремонт, простой. Государство
наше никого не может бросить в беде, добавьте, стало
быть, расходы на бесплатное лечение, добавьте пенсии
по инвалидности, пенсии сиротам, вдовам; если инспек­
тор профсоюза даст заключение о с:прямой вине» пред­
приятия, то оно выплачивает разницу между пенсией и
средней зарплатой ... Говорить об этом тягостно, но кто­
то должен и эти деньr.и считать.
Вы понимаете, затраты на охрану труда - они видны,
они с:висят::. на заводах, главках, министерствах, а эти
горькие затраты - они как бы из другого кармана, они
заботят органы социального обеспечения, соцстрах, проф­
союз. Но ведь это те же народные деньги, в конечном
счете карман-то у нас один!
Я был на нескольких .совещаниях по технике безопас­
ности, хорошие люди уговаривали друг друга, что она
рентабельна, говорили: с:Интуитивно мы ощущаем:., го­
ворили: с:Это же очевидно::., а цифр привести не .могли.
Госпланом утверждена была новая методика определе-
211


ния эффективности капиталовложений: в ней даже сло­
ва нет об охране труда. Вместо расчетов - эмоции, вме­
сто резонов - восклицания, поспорили - будто и дело
сделали, а люди, которые планируют ассигнования, они
не фантазеры. Им цифры нужны.
Будем говорить прямо, сейчас тракторостроители
должны добиваться экономии. И вот уже снова (обоб­
щать не стану) иные инженеры нарушают подчас от­
дельные требования отдельных врачей. Но ведь такая
бережливость - за счет работника, за счет человека
-
она хуже воровства. Обратитесь к важнейшим докумен­
там последних лет: партия требует не только экономии
материалов, сырья, электроэнергии, топлива, но и эко­
номии трудовых ресурсов.
Считать так считать: ежегодно у нас сменяется до
30 процентов механизаторов. Я не могу доказать, что
это впрямую связано с условиями труда (как не могу
доказать, что, скажем, желудочные заболевания зависят
от тряски или от того, что не было термоса). Но извест­
но: трактористы, в отличие от шоферов, работают обычно
до 40-45 лет, а после ищут себе другое дело. Значит, мы
теряем мастера в самую золотую пору его зрелости, каж­
дый год сажаем на трактор мальчишек - кто учтет «на­
копленные издержки::. на образование, кто учтет потери
от неопытности? И не стоят ли на приколе те тракторы,
которые сделаны из «сбереженного:. металла?
Экономическая наука дает на это точный ответ: не­
известно. Что неизвестно? Все неизвестно. Даже в пер­
вом приближении не могут оценить, насколько возрастет
производительность труда от улучшения условий труда.
А ведь она растет - и от снижения запыленности, и от
уменьшения нагрузки на рычагах, и от лучшего обзора.
В Минске, когда, как говорится, подперло, ухитрились
все же сделать подсчет: после установки подрессоренно­
го сиденья люди увеличили рабочую скорость трактора
(того же самого) на 20-30 процентов.
Проблема обрела сегодня особую остроту. Первый
наш 15-сильный сПутиловец:. пахал со скоростью лоша­
ди- три
-
три с половиной километра в час. В ту пору,
при той нехватке тракторов не только возможности не
было улучшить условия труда, но и нужды особой не
было: сидел тракторист на железной свыдавке:., и ниче­
го. После войны мы увеличили скорость до шести - девя­
ти километров в час, и стало трудней. Сейчас готовит-
212


ся новый скачок - до девяти
-
пятнадцати километров
в час. (Для сравнения: в авиации скорость была удвое­
на, когда на смену поршневому мотору пришел реактив­
ный двигатель.) Грядет еще одна революция в сельском
хозяйстве.
Я видел новые, 150-сильные тракторы на Кубани, на
полях института, который испытывает их. Видел и в кол­
хозе имени В. И. Ленина, где создана единственная в
стране скоростная бригада. Уже выросли трактористы
второй формации, которые «старых:. (то есть распрост­
раненных повсюду) скоростей вовсе не знали. Ушел, ска­
жем, Алексей Андреевич Турлюнов на скоростной ком­
байн, а трактор передал Саше Турлюнову, сыну.
-
На скорости лучше! - сказал Саша.
-
Чем лучше?
-
Оглянешься, есть на что посмотреть.
-
А на старых пробовал?
-
Черепаха! - сказал он.
В общем можно считать, что машины выдержали эк­
замен - и по энергетике, и по агротехнике, и по расхо­
дам топлива, и по запасам прочности. Но тракторист-ис­
пытатель кубанского института Виктор Дмитриевич Го­
робов, который проверял один из вариантов скоростного
трактора, сказал, что поперек борозды он мог идти толь­
ко на малом газу. Как дашь полные обороты, кидает аж
под потолок, выйдешь после смены - все жилки трясут­
ся. Но если машина может, а человек не может, то за­
чем это нужно? .. Вернувшись в Москву, я то же самое
услышал от теоретика новых скоростей, академика
ВАСХНИЛ Василия Николаевича Болтинского: ско­
рость - не спорт, нас интересует эффективность агрега­
та, управляемого одним человеком; ежели он не может
реализовать мощность, заложенную в машине, то даль­
нейшее увеличение скорости, которое стоит недешево, по­
просту лишается смысла.
Так обстоит дело с экономической стороной проблемы.
***
Чтобы умно поступать, одного ума мало, заметил
Ф. М. Достоевский (и мысль эту записал в свой блок­
нот А. П. Чехов). Ну докажем мы, что вложение капи­
тала в охрану труда выгодно. А если б оказалось невы­
годно, что тогда?" Хочу познакомить вас с людьми, ко­
торые независимо от веяний, мод и кампаний бьют в
213


одну точку. Забота о человеке нужна потому, что она
нужна человеку,- этого им предостаточно. Мечту их
легко осмеять с позиций житейского расчета, но трудно
подняться до их мечты.
Я верю, что пришло время этих людей. Во всяком
случае, я повсюду встречал их, заводы ищут знатоков,
умельцев, мастеров, переманивают из автопрома, из ави­
ационных КБ. И надо бы особо рассказать о ташкент­
ском конструкторе Анатолии Александровиче Фролове,
у которого десять авторских свидетельств; о Виталии Ни­
кифоровиче Кошмане, который сочинял и пробивал в
Минске торсионное сиденье; о кандидате технических
наук Евгении Яковлевиче Улицком, который долгие годы
руководил лабораторией техники безопасности ВИМа; о
кандидате медицинских наук из Саратова Владимире
Николаевиче Козлове; о волгоградце Олеге Александ­
ровиче Ширяеве, имя которого не без зависти назвали
мне харьковчане: такого специалиста по технической эс­
тетике у них пока нет. Чем-то они все друг на друга по­
хожи, как это часто бывает, когда знатоков в какой-то от­
расли мало, и собираются энтузиасты, и каждый из них
лично известен.
«Осторожные:.? Что ж, смельчаки придумали само­
лет - осторожные начали прыгать с парашютом, смель­
чаки подошли к звуковому барьеру - осторожные изо­
брели катапульту; я писал о ней и знаю, что на земле
первыми «выстреливались:. инженеры и врачи. Нет, сме­
лости, гражданского мужества тут нужно не меньше, чем
на самом переднем крае прогресса.
Не следует думать, что проблема возникла только в
нашей стране. В США сельское хозяйство перегнало по
смертельному травматизму даже горную промышлен­
ность; во Франции «коэффициент частоты:. травм зна­
чительно выше, чем в СССР; во многих странах отмеча­
ется рост детского производственного травматизма, чего
нет у нас. Но как-то меня не утешает, что су них еще
хуже:.. Потому что у нас и должно быть лучше, потому
что в области охраны труда именно мы должны указы­
вать путь, потому что где-где, а уж в развитии техники
безопасности мы обязаны быть впереди.
Конечно, хороший трактор - это еще не все. Попади
он в дурные, пьяные руки, все равно превратится в смер­
тоносный снаряд - об одном таком столкновении уже
рассказано в этой книге. Мы не говорили о профессио-
214


нальном отборе трактористов, о системе их обучения, об
организации труда (даже в самой удобной кабине
нельзя сидеть 14 часов, нужна двухсменная работа),
мы не говорили о тракторах, предназначенных для жен­
щин, для девушек, которым быть матерями. Но всего не
скажешь за один раз, да и лучше ясно очертить вопрос,
нежели давать неясные ответы.
Надо видеть благие перемены: по сравнению с тем,
что было, тракторостроители делают теперь многое. Стро­
же стали профсоюзы, настойчивее заказчики, есть обя­
зательные для заводов сЕдиные требования:. по технике
безопасности, и появляются прогрессивные конструкции
тракторов и комбайнов- проблема, можно считать, в
значительной мере уже решена. Однако, полагаю, инте­
реса не утратила. Во-первых, поучительно то, как реша­
лась она. Во-вторых, помнить и думать о ней приходит­
ся всякий раз, когда создается новая машина. Наконец,
во весь рост встает сегодня задача защиты среды, охра­
ны природы, что также требует огромных затрат при нео­
щутимых близорукому глазу свыгодах:..
И вот о чем надо сказать под конец. Вновь мы под­
твердили сегодня старую истину: то, что противоречит
идее социализма, то, что идет вразрез с линией партии.­
то и практически вредно. Какие бы ни возникали свре­
менные:. обстоятельства, какие бы ни приводились «ре­
альные:. соображения. «Человек дороже машины:. - это
в наших условиях не просто лозунг. Действительно доро­
же и в философском смысле, и в социальном, техниче­
ском, политическом. И в самом простом, денежном -
тоже.


rnABA ЧЕТВЕРТAI
ЧуД11к скуn"nтор.
К чему :tт• nрмтчвl
до•од Ствродумв.
Терnенме...
rородскме хутор•.
Y1en, кoтopwlli нвдо р•1••мть.
Рассказывают, одному скульптору заказали портрет
первого космонавта земли. Гагарин был человек обяза­
тельный, ему сказали, что это нужно, и он ездил пози­
ровать, но дел было много, на один из сеансов он опоз­
дал, другой пропустил, и, когда явился, скульптор ему
сказал:
-
Ну вот что! Если вы хотите прославиться, если хо­
тите войти в историю, извОJiьте приходить ко мне во­
время.
Чудак скульптор, скажут многие. А мне он нравится.
Только так и может относиться к своей работе мастер.
Если же числит себя на подхвате, если сам думает, что
занимается ерундой, то~ку не будет. Ибо нет мастера
без убеждения, что он занят очень важным делом. Мо­
жет быть, даже самым важным на свете. Нет без этого
ни хорошего токаря, ни хорошего учителя, ни хорошего
врача ... Мои герои убеждены, что всего важнее сегодня
и всего интереснее именно их работа - проектирование
заводов.
Хорошо помню, как началась для них завязка узла, о
котором я хочу теперь рассказать. Промышленный этот
узел делался в отделе генпланов Промстройпроекта,
возглавлял его в ту пору Ярослав Васильевич Лавров,
сорокалетний инженер. Остальные были много мо­
ложе.
Лавров успел пройти фронт, был тяжело ранен, ин­
ститут окончил после войны. Первое время он любое
поле видел глазами пехотного комвзвода. Приехал в Ко­
ломну выбирать место для нового цеха и вдруг поймал
себя на мысли: тут окоп хорошо пройдет, тут бы пару
пулеметов. А года через два, в выходной, пришел в лес
с дочкой, она носится по лужайке, а у него в голове:
216


встанет здесь инструментальныii с коммуникациями или
не встанет? Я видел Лаврова в работе, когда ездил с
проектировщиками на выбор площадки для будущего
(тогда еще будущего) Центролита - зто была одна из
первых его мирных разведок.
Так вот, когда мы путешествовали с ним по стране,
остальные участники работы только еще учились. Яков
Жуков сужасно разочаровался:. в архитектуре, тянуло
его в инженерию, тут как раз открылся факультет про­
мышленного строительства, и он, едва ли не единствен­
ный, сам перешел туда. Денис Четыркин мечтал стать
художником (отец был художник, погиб на фронте), но
тоже поступил в архитектурный; его работа, отмеченная
первой премией на всесоюзном конкурсе студенческих
работ, называлась «Промышленность и город». А Воло­
дя Лысенко бегал в восьмой класс, о вузе не думал, да и
не пошел после школы в вуз. Я еще переспрашивал: по­
чему непременно заводы? Они улыбались снисходитель­
но: в жилье роль зодчих ограниченна. Процентов пять
что-то еще придумывают, девяносто пять - привязывают
типовые проекты. А заводы своеобычны, объекты много­
дельные, сложные - что вы! Для архитектора зто це­
лина.
Где вы, бодрые задиры? Я понимал, конечно, что они
неправы - и в жилье дел хватает, и заводы есть типо­
вые,- но мне нравилась их неправота. Тысячелетиями
зодчие украшали усыпальницы, храмы, дворцы, но об
эстетике чумазых цехов не думали или думали мало.
А эти наперед знали: надо думать. Идеи, к которым по­
коления зодчих шли, продираясь через противоречия,
были для них изначально ясны. Плановое начало или,
скажем, крушение такой помехи плану, как частная соб­
ственность на землю,- зто они усвоили еще в годы уче­
ния. Они были как безбожники, которые не размышля­
ли о боге. И в этом была их сила и их слабость. Им еще
предстояло узнать, что не все так гладко на грешной
земле, как на их красивых генпланах.
В общем это были совсем еще молодые люди. Наме­
рений - тьма, чины - невелики, все еще впереди
-
и пи­
роги и шишки. И дали им задание в высшей степени
сложное. Спроектировать не одно предприятие, а целый
промышленный комплекс. И не в чистом поле, а в самой
Москве... Я ездил с ними на одну из первых рекогносци­
ровок.
217


***
Суть проблемы. Когда-то заводы были у нас напере­
чет. И строились в годы первых пятилеток по одному.
И стояли порознь. Теперь один, отдельно стоящий за­
вод - редкость. Теперь заводы садятся кучно. И это не
просто арифметическое сложение.
Был случай: некое ведомство затеяло строить завод.
Выбрали город, в котором были водные ресурсы (столь­
ко-то сотен тысяч кубометров) и были трудовые ресурсы
(столько-то тысяч работников). А заводов не было. Пре­
красно. Но те же качества привлекли в этот город дру­
гое ведомство, потом третье ... Когда все обоснования лег­
ли на один стол - в Промстройпроекте, затем в Гос­
строе СССР, то оказалось, что уже восемь министров на­
мерены приспособить к делу все те же кубометры, все
тех же «незанятых» людей.
К чему эта притча? К тому, что каждый завод сочи­
нялся сам по себе. У города хозяин один. Когда городу
надо расти, есть на то генплан. Все предвычерчено -
улицы, жилые массивы, скверы. И вдруг провал, серое
пятно, надпись: «Промзона». Тут хозяев много, тут зара­
нее ничего не известно. Хотя именно заводы диктуют в
наш век рост городов, они суть главный градообразую­
щий фактор.
И вот, стало быть, мысль, к которой вернемся мы не
раз и не два: заводы, стоящие рядом, не могут проектиро­
ваться порознь. Не может каждый из них строить свой
водозабор, свои подъездные пути и все прочее отдельнqе,
«свое». Если сегодня мы возьмемся лепить хутора на
общей земле, потомки нас не поймут. Еще раз: заводРI,
стоящие рядом, должны быть связаны в узел,- это зна­
ли, об этом думали проектировщики, когда отправились
218


разведывать свой столичный объект, Рубцовскую набе­
режную Москвы.
Мы увидели окраину.
Заводы, как известно, всегда строились у застав. На­
пример, на Кузнецком мосту. Когда Иван 111 поселил
слободу кузнецов близ Пушечного двора, он не ведал,
что окажется она в самом центре столицы. Постепенно
ползут заводы с окраин к центру. То есть они-то стоят,
где стояли, но жилье обтекает их. На этом берегу они
встали, когда Яуза была еще судоходной рекой. Была
мыловарня, потом ее достраивали, надстраивали, и вы­
шел завод «Пищемаш». Была котельная, и ее перестраи­
вали, теперь в ней инструментальный цех. Всего там
было пять заводов, они размещались в ста зданиях,
среди них затесались безработная каланча, кое-какое
жилье, ждущее сноса, вытрезвитель.
Сверху, с моста, напоминало все это незабвенный, с
сенями и сеничками дом Ивана Ивановича, который по­
ссорился с Иваном Никифоровичем: « ... видны одни толь­
ко крыши, посаженные одна на другую, что весьма по­
ходит на тарелку, наполненную блинами ... » Мы сошли
вниз, одолели путаницу проходных и убедились, что за­
воды эти не чужды новых веяний. Там строилась эста­
када, там пол был устлан свежей плиткой, там висел под
лампами дневного света плакат: «душу и сердце в ра­
боту вложи, каждой минутой в труде дорожи!» Они вы­
пускали: автоматы для упаковки молока в бумажные
пакеты, современные станки для деревообработк}I,
электромонтажную технику для трех десятков стран
мира, красивые декоративные ткани. Это были старые
добрые трудяги заводы, не гиганты и не карлики, на ко­
торых люди, придя однажды, работают всю жизнь.
219


Нужны ли они Москве? Город не может расти
безудержно. С начала 30-х годов действует запрет
строить и расширять заводы в столице. Запрет справед­
лив, но не было такого года, когда бы не нарушался он.
(Мне сказали, что мощности Главмосстроя расписаны
по стройкам, разрешенным с:в порядке исключения», на
12 лет вперед.) И если знаменитые ЗИЛ или ГПЗ раз­
вивались по плану, к идеям подстраивали корпуса, то
незнаменитым яузским заводам приходилось втиски­
вать новые идеи в старые коробки. Они все равно росли,
но росли хаотично.
Теперь этому должен был наступить конец. Шагать в
ногу с прогрессом старики уже не могли. Модернизация
и замена морально устаревшего оборудования были в
этой тесноте невозможны. Речь шла о плановой рекон­
струкции, и начаться она должна была со сноса разва­
люх. Но коли так, то не лучше ли перенести заводы в
другие города? Или на окраину, на нынешнюю окраину
Москвы? А здесь разбить зеленый парк, построить инсти­
тут, или больницу, или стадион у реки ...
Старая фабричная застава, оказавшаяся посредине
огромного города, словно бы притихла в ожидании своей
участи. И обступили нас проблемы, которые не уклады­
вались в заранее сочиненную схему. И надо было ду­
мать и гадать.
***
Это было время интереснейшее. С утра я приходил
в Промстройпроект, слушал споры, ездил со спорщиками
по городу, в работу включились архитекторы Института
генплана Москвы, технологи Московского института
специализации промышленности, конструкторы отрасле­
вых КБ. Бывало, Жуков или Четыркин, ставшие руково­
дителями проекта, придут с совещания, а вся бригада на
месте, и никто не ушел, хотя могли бы уйти домой. Что
нового? Какие возражения? А ты им что? А они тебе что?
Где бы надо два варианта, делали десять, и сидели ве­
черами, в воскресенье, а в понедельник приносили новые
наброски, снова крутили по чертежу «габаритки» (ма­
ленькие, в масштабе вырезанные корпуса), и простая
похвала была им дороже премий. Поголовно небезраз­
личны, сказал мне директор Промстройпроекта, и я го­
тов был умилиться, но сказал себе: это норма, так и
должно быть. Работа для них удовольствие. Не только
средство заработка, но средство утвердить себя. В кон-
220


це концов, ненормально, дико было бы в их возрасте как
раз безразличие.
И вот, взвесив все и семь раз отмерив, изучив пер­
спективы развития всех отраслей (с учетом выхода на
мировой уровень), подсчитав потребности заводов в
энергии, транспорте, сжатом воздухе, паре, они остави­
ли Яузский узел там, где он исторически сложился. По­
чему? Кроме всего прочего, потому, что рабочие (это
тоже было просчитано) в большинстве своем жили ря­
дом, не дальше 30 минут езды от проходной.
Тишина, свежий воздух - слов нет, хорошие вещи.
Но у людей кроме права на отдых есть еще право на
труд. И если придется им тратить в день три-четыре
часа на переезды, то как-то будет нм после этого не до
культурного досуга ... Атмосфера? Что ж, машинострое­
ние, электротехнику, ткацкое производство решили на
Яузе оставить, а красильную фабрику постановили
убрать. Даже и споров не было: она выделяет «вредно­
сти:., требует 300-метровых санитарных разрывов.­
нужно ее нз Моск~ы выводить ... Эстетика? Черных труб
у этих заводов нет, они не дымят, не гремят, здания бу­
дут многооконные, чистые, поднимутся, где надо, до
девяти этажей, украсят любой проспект. И нечего им
прикидываться жильем (сделать это можно, пустив по
фасаду бытовки) и колоннами прикрываться ни к чему.
Завод тем красив, что он завод.
-
Понимаете,- говорил мне Жуков.-Лотребность
в быстрых сменах технологии породила здания простор­
ные, гибкие. Можно поиграть цветом, разделать мелкие
элементы благоустройства. Человек идет, рядом низкий
парапет, за ним зелень, видны лестницы за стеклянной
стеной ... Чтобы хотелось красиво одеться на работу.
Конечно, если считать заводом только станки и сте­
ны,- тогда ставь его, как кубик, в любое место. (Как-то
решили перевести фабрику духовых инструментов из
Москвы в Саранск и все учли, все рассчитали, но 40 ма­
стеров отказались туда ехать, и- стоп, машина.) Но
мне-то и нравилось больше всего в работе проектиров­
щиков внимание к нуждам людей. Завод, как, впрочем,
любое учреждение, институт, газета,- это прежде всего
люди. Допустим так: работает театр. И вот он весь це­
ликом - главный режиссер, актеры, осветители, гриме­
ры - переходит в новое помещение. Что будет? Будет
все тот же театр. А если сцена останется, и фойе, и зна-
221


менитая вешалка, но люди придут новые,- зто будет
уже другой театр.
Мои герои твердо стояли на том, что коллективы, ко­
торые складывались на протяжении десятилетий, надо
по возможности сохранить. Москва была и останется го­
родом-тружеником. С другой стороны, они понимали,
что нужно сдерживать рост больших городов: на Яузе
шесть тысяч работников, и прибавить нельзя ни одного
человека. Заводы остались на своем месте, и зто сразу
осложнило задачу. Вот две цифры: стоимость всех ста­
рых зданий не превышала 3 миллионов рублей, а про­
дукции они выпускали в год на 50 миллионов. Сломать
их, остановить работу на четыре года - таков проект­
ный срок стройки - значило потерять 200 миллионов.
Но кто же позволит зто? В те дни молодые инженеры
часто повторяли: «Проектирование - зто выкручива­
ние:..
Они нашли выход: строительство ведется поэтапно.
Первую очередь возводят почти без сноса. Ломать мож­
но лишь те цехи, которые уже перейдут в новые корпуса.
Выпуск продукции не прекратится ни на один день ...
Само собой, я говорю только об основных идеях, не вхо­
дя в детали, которые понять нам, неспециалистам, было
бы трудно. Ведущей, главной была у них с первого дня
идея промузла.
На Яузе будет единая система инженерных коммуни­
каций и автомобильных дорог. Общая трансформаторная,
общая компрессорная, общий гараж. Будет один узел
связи, и вычислительный центр, и техническая библио­
тека, столовая, клубный зал, и одна хорошая поликлини­
ка (вместо нескольких худосочных). Экономию зто су­
лит огромную - в пору строительства и в будущем, ко­
гда заводы вступят в строй. Кроме того, экономится
драгоценная городская земля: реконструкция освободит
пять гектаров Москвы (освоение каждого гектара, строи­
тельство сетей, дорог, благоустройство стоят 200 тысяч
рублей).
Вот такой проект сделали они, и все было готово, гра­
достроительный Совет дал высокую оценку работе, и
надо было ждать только начала, закладки первого кам­
ня в фундамент, чтобы написать об этом, но ждать при­
шлось слишком долго.
Проект был благополучно защищен, принят и ... за­
быт. Бывает. Видимо, есть очередность строек, есть ма-
222


териальные ресурсы, ассигнования, которые не беспре·
дельны. Ничего, говорил я себе, все образуется. И. был
у меня утешительный довод, заимствованный у одного
старинного экономиста, у Стародума из «Недоросля:.:
«Пришли к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес
домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки.
И ты думаешь, что другой пришел домой ни с чем?
Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев
целы:..
Ну не выросли на этом берегу красавцы заводы, но
деньги-то целы, не так ли? Увы! Завод, покуда жив, дол­
жен расти. Как выразился один из яузских директоров:
«Каждый год двенадцать процентов роста отдай!:. И вот
они подводят колонны по бокам развалюх, настилают
крышу, потом выкидывают начинку, как-то исхитряются
заложить фундамент, монтируют станки, и ведется эта
перманентная стройка схозс'пособом:., именуется «ремон­
том:. ... Экономисты установили, что за пятилетие, пред­
шествовавшее проекту, на это латание дыр ушло около
пяти миллионов рублей (и не только деньги, но и це­
мент, кирпич, металл, труд людей). И после того как еде:
лан был проект, рухнули в тартарары еще пять миллио­
нов. То есть почти всю сумму, в какую встали бы новые
здания, ухлопали, а старье как стояло, так и стоит. Та­
бакерки нет, и деньги не целы.
Но почему? Чья тут вина? Неужто нельзя было этот
проект действительно защитить? .. Терпение.
•••
Раньше я был злее. Теперь не то чтоб добрый стал,
но научился входить в положение. А как вошел - все.
Качнувшись от гнева, который ничего не берет в расчет,
до всепрощающего понимания, маятник застывает где­
то на «золотой середине:.. Причина волнует вас? Изволь­
те: четыре завода, оставленные в комплексе, подчинены
были четырем министерствам. И они не смогли догово­
риться? Не смогли. И все? Да, в сущности.
Хочу, чтобы вы поняли механику этого дела. Завод
«Пищемаш:. принадлежал, например, Министерству ма­
шиностроения легкой и пищевой промышленности и
бытовых приборов СССР. С министром я встретился
(тогда это был В. Н. Доении) и убедился, что идею
промузла он признавал, считал полезной. Тем не. менее
вошел с предложением в плановые органы провести ре-
223


конструкцию только завода сПищемаш:.. Почему? По­
тому что слишком долго пришлось бы ждать общего
решения. Вот и решили в министерстве строить свою
компрессорную, свой гараж - дальше вы знаете. Потом
повторил этот ход министр А. И. Костоусов, и опять-таки
заводу деревообрабатывающих станков понадобились
свой гараж, своя трансформаторная и прочее. Заводы в
реконструкции действительно нуждались, разрешение им
было дано, оставалась, так сказать, формальность, ут­
верждение в местных органах, но тут стряслась история
в высшей степени поучительная: градостроительный Со­
вет проекты отклонил. Сказано было: учтите нужды го­
рода, нужды промузла, не создавайте хуторов.
Ничто не проходит впустую. Было взойдено на некую
высоту, добыто новое, прогрессивное понимание, отсту­
пить стало как бы уже невозможно. И если Совет не мог
ускорить верное решение, то помешать неверному мог.
Говорю об этом подробно, ибо знать скухню:. полезно,
нужно. Вы смотрите: развязаны были сложнейшие
узлы - градостроительный, эстетический, технический,
экономический, социальный. Остался последний, не узел
даже, а так, узелок - организационный. Он-то и оказал­
ся самым тугим.
Что было дальше? Решительно встал на защиту об­
щегосударственных интересов Московский городской ко­
митет партии. Схему промузла утвердил исполком Мос­
совета. Оба министра на «долевое участие:. согласились.
Больше того, А. И. Костоусов принял на себя хлопотные
обязанности «головного застройщика:.. Третьего минист­
ра, Ф. Б. Якубовского, тоже убедилр. А вот четвертый­
министр легкой промышленности РСФСР Ф. Я. Холо­
стов - тот хранил молчание. И поскольку речь шла о до­
левом сборе средств, то здесь одно сне позволим!»
могло остановить все дело.
Отправился я в Госплан. Раньше в подобных случаях
я с готовностью восклицал: куда смотрит Госплан? Те­
перь знаю: куда надо, туда и смотрит. Гигантское учреж­
дение, сотни опытных работников, десятки отделов, каж­
дый опекает свою отрасль, каждый на нее и смотрит.
Оказалось, отдел станкостроительной, инструменталь­
ной промышленности и межотраслевых производств уже
подготовил документ о строительстве Яузского узла. Но
нужно собрать визы. Много ли? Около двадцати. Гм ...
В общем почти все уже дали согласие, но отдел легкой
224


промышленности пока против. Почему? Пришел я в этот
отдел, и там мне любезно разъяснили, что, во-первых,
нет ясности, дадут ли они деньги яузской фабрике или
какой-то другой. Во-вторых, рассматривать счастный::.
вопрос до уяснения позиции министерства они не могут.
Если же, в-третьих, поднять проблему на принципиаль­
ную высоту, то, может быть, лучше развивать легкую
промышленность вовсе не в Москве, а где-нибудь далеко
от Москвы.
Нужно было опять входить в положение: конечно же
министерство, плановые органы смотрят шире, видят всю
стратегию развития. Должно быть, есть какие-то глубо­
кие обоснования, цифры, доводы ... Если бы так! Через
месяц я узнал, что и четвертый министр письмо благо­
получно подписал. Просто у него руки раньше не дохо­
дили, а тут дошли. Но вы не радуйтесь. Поскольку это
министерство было республиканское, то теперь нужно
было ждать, чтобы дошли до нашего промузла руки
союзного министра легкой промышленности Н. Н. Тара­
сова. Из этого всего и складывались дни, недели, ме­
сяцы.
Порой мне начинало казаться, что если кому и ну­
жен Яузский узел, то только молодым проектировщи­
кам. Впрочем, не особо уже и молодым. Лавров пошел
на повышение, стал главным специалистом в Госстрое
СССР. Лысенко, начинавший техником, перешел в ве­
чернем на пятый курс. Жуков и Четыркин полгода рабо­
тали в Италии, по их генпланам выстроен был автозавод
в Тольятти, развернулись стройки в Целинограде, в Гу­
дермесе, на Каме, а под боком, на Яузе, дело не двига­
лось с места. У Четыркина завелся замечательный блок­
нот, где значились присутственные дни всех канцелярий,
телефоны замов и помов, имена-отчества всех секре­
тарш. Проектировщики стали толкачами, ораторами, ди­
пломатами, и не знаю, чем еще. Снова я готов был уми­
литься: проект они сдали, всю зарплату и премии за него
получили, и, сверх того, хвалили их за этот проект, в
какой-то мере он сделал им имя - чего еще? (Замечу,
что впоследствии давние мои знакомые Я. Н. Жуков и
Д. Л. Четыркин стали лауреатами Государств~нных пре­
мий «... за архитектуру комплекса Волжского автомо­
бильного завода имени 50-летия СССР в городе Тольят­
ти::..) Так чего же еще? Еще им нужна была безделица:
воплотить проект в жизнь. Норма, так и должно быть.
15 АиатопнА А111авовскнА
225


Я уж и сам стал говорить, что, дескать, не лучше ли
отдать весь узел одному ведомству. А другим выделить
землю в другом месте. И конец мучениям. Они отвечали:
можно. Но не всегда же годен этот путь. Не всюду уда­
стся составить в кучу только однотипные заводы: город
одного министра, город - другого. Да еще придется ми­
рить главки: в Тольятти Главмолоко пожелало иметь
свой холодильник, а Главмясо - свой, и сблокировали
их с огромным трудом, хотя министерство одно. Нет, до­
рогие товарищи, давайте все-таки характеры подчинять
экономике, а не наоборот. Я понял: более всего мешало
нашему узлу то, что люди радели о развитии своих от­
раслей, ставили на первый план нужды своих заводов.
Черты похвальные, сказано уже: специалист должен ве­
рить, что занят самым важным делом. Однако критерий
зрелости хозяйственника - это умение соотносить инте­
ресы отрасли с интересами всего народного хозяйства.
Соединять заводы мы должны и будем не по удобству
нажимания ведомственных кнопок, а по соображениям
наивысшей эффективности производства.
Что же дальше? Дальше и вовсе пошла какая-то фан­
тасмагория. Н. Н. Тарасов тоже письмо подписал, и вро­
де бы оно из министерства ушло, но в Госплан никак не
приходило. Четыркин извелся, острил мрачно: сНикогда
не спеши выполнить распоряжение начальства - завтра
оно может быть отменено:.. Он звонил, звонил, наконец
взбунтовался, сказал, что действительно выкинет эту
ткацкую фабрику из комплекса, и тут выяснилось, что
письмо в какой-то из канцелярий ... затерялось. Я уж не
знаю, как они вышли из положения, то ли снова понесли
министру на подпись, то ли божились по телефону, что
виза имеется,- во всяком случае и это сделалось.
В итоге тишина на Яузе уже нарушена. Начали по­
ступать рабочие чертежи, готовится фронт работ. Пер­
вый камень, можно считать, заложен. Решение принято,
решение полезное, верное, только вот ушли на решение
годы.
Но что это за мера времени - год?
***
Так и закончен был очерк сУзел:., в свою пору я на-
печатал его и теперь, готовя новую книгу, колебался,
включать ли в нее эту тему. Подумав, решил включить.
Дело сравнительно давнее, но проблема не исчерпана и
226


даже не утратила своей остроты. Мне жаль, что я все
еще прав.
Как водится, газета получила после публикации офи­
циальный ответ. Госстрой СССР признал, что в очерке
правильно указывалось на недостатки в работе по соз­
данию промузлов. Коллегия Госстроя специально рас­
смотрела этот вопрос. Решено было пересмотреть ин­
струкции, организовать открытый конкурс по планиров­
ке и застройке административно-общественных центров,
провести всесоюзное совещание по промышленным уз­
лам.
Совещание было проведено - в городе Кишиневе.
Тему я не бросал, и некоторое время спустя газета со­
общила, что в стадии реализации у нас находится более
200 промузлов, что они соединяют тысячи предприятий
стоимостью в миллиарды рублей. Завязка узлов обеспе­
чивала, по подсчетам ученых, экономию территории на
9-10 процентов, инженерных сетей - на 10-15 процен­
тов, длины железнодорожных путей - на 18-20 процен­
тов, количества отдельно стоящих зданий - на 25 про­
центов. Дело, стало быть, делалось, эффект был заме­
тен. Но, приехав на знакомую набережную, снова я
убедился, что обновленные яузские заводы, за которые
я «болел», все еще не введены в строй. Почему?
На ноябрьском Пленуме ЦК КПСС 1978 года приво­
дились примеры и похуже, назывались сроки в своем
роде «рекордные:.. Решение о строительстве цеха по­
крытия холодной прокатки на Лысьвенском металлурги­
ческом заводе было принято еще в 1966 году. Прошло
12 лет. И Что же? Из 126 миллионов рублей освоено 28.
В Находке столько же лет возводят фабрику жестяных
консервных банок. В 1974 году стройку приостановили,
в 1977 году снова возобновили, завершить строительство
собираются в 1983 году - через 17 лет после его на чал а 1
«До сих пор,- сказал по этому поводу Леонид Ильич
Брежнев,- не удалось приостановить процесс распыле­
ния капитальных вложений по многочисленным строй­
кам. Увеличивается незавершенное строительство. Бес­
полезно лежит на складах неустановленное оборудова­
ние стоимостью в несколько миллионов рублей. Об этом
говорилось не раз и не два. Но не видно, чтобы Госплан
СССР, заказчики, строители чувствовали ответствен­
ность за омертвление капитальных вложений, оборуда­
вания и материалов:..
227


Вопрос достаточно сложный, ставится он остро,
и речь тут, как вы понимаете, идет уже не только о ка­
менщиках, штукатурах, плотниках - проблемы такого
масштаба не решаются в пределах одной бригады. Пле­
нум пришел к выводу, что надо предъявить более жест­
кие требования к тем, кто отвечает за положение дел в
капитальном строительстве, кто должен навести порядок
на этом важнейшем участке работы.
Слишком долго ведем мы иные стройки. Затягиваем
ввод даже отдельно взятых предприятий, а что уж гово­
рить о промузлах, которым кроме всего прочего прихо­
дится преодолевать ведомственные барьеры. Неуже­
ли, думал я, всякий раз, как сойдутся вместе два-три за­
вода или, не дай бог, пять или шесть, неужто же всякий
раз должны разыгрываться баталии между министерст­
вами? Как соединить их? Какую провести диагональ?
Пути намечены.
Прежде всего это дальнейшее совершенствование си­
стемы управления. Был у меня обстоятельный разговор
с одним из заместителей председателя Госстроя СССР.
Он сказал, что Яузский узел - классический пример
того, как можно и нужно решать вопросы реконструк­
ции в больших городах. Тут в чем сложность? Желания
министров должны совпасть не только в пространстве,
но и во времени. А то, бывало, ходит застройщик с шап­
кой к издольщикам: у одного деньги в титуле этого года,
у другого - нет. На волокитчиков управы не было. Те­
перь установлен порядок, при котором Госстрой может
не уговаривать, а назначать одно из ведомств головным.
Теперь Госплан может выделить средства на весь комп­
лекс, а затем снять их с отрасли.
Это облегчает дело, но сегодня, когда поставлена
задача усилить воздействие хозяйственного механизма
на повышение эффективности производства и качества
работы, партия особо подчеркивает роль экономических
стимулов и рычагов. По-видимому, в сферу их действия
следует включить не только рабочих, не только строи­
телей, но и проектировщиков, руководителей объедине­
ний, работников главков и министерств. Чтобы они сами
были кровно заинтересованы в развязке таких узлов.
Наверное, вы не забыли, как «пропала» виза министра.
Смею вас уверить, будь настоящая заинтересован­
ность - моральная, материальная и прочая,- не поте­
ряли бы письма. Сомневаетесь? Не согласны? А если б
228


говорилось в нем, к примеру, о премиях сотрудникам?
Наконец, возрастает роль местных органов, хозяев
земли. Последовательно, из года в год углубляются их
обязанности, расширяются их права. Городские Советы
могут теперь усилить внимание к вопросам комплексно­
го развития хозяйства, помогать заводам в лучшем ис­
пользовании материальных, трудовых, финансовых ре­
сурсов, вносить в необходимых случаях предложения об
организации или ликвидации заводов вышестоящего
подчинения и т. д. Вопрос решен принципиально, в зако­
нодательном порядке.
Вот, собственно, и все. Теперь мы можем двигаться
дальше, перейти к рассказу о том, как принимаются но­
вые законы в стране.


ГЛАВА ПSITASI
Что ж, nрнстуnнм".
Еще закон не отвердеn.
Мненм. н оnенкн мнений.
Взrn•д сннзу.
Высwнм контроn1t.
О rnасностн.
Что ж, приступим. На сей раз мне поручено было
написать о работе постоянных комиссий палат Верхов­
ного Совета СССР. Тема непростая, трудная, и я одно
могу обещать: дойдя до конца этой истории, мы будем
знать больше, чем теперь.
Во всяком случае, сам я не без смущения убедился,
что сведения мои об этих комиссиях были до сих пор
тощи. Возможно, кто-то из читателей осведомлен лучше
моего, но боюсь, знатоки не составят большинства. «Та­
ков, Фелица, я невежда, но на меня весь свет похож».
Люди знающие сказали мне, что в последние годы
комиссии заметно усилили свою работу: они активней
стали, да и попросту их теперь намного больше. В чем
суть этой работы? Каковы ее обычаи, механика, стиль?
Что заслуживает безусловной поддержки, что - даль­
нейших поисков? Все ли вышло, как думалось? ..
Судя по справке, которую мне показали в аппарате
Президиума Верховного Совета, план, составленный для
себя комиссиями обеих палат, как правило, выполняется
полностью. Это значит, что все задачи, 1шторые наме­
чалось решить, они решают. Зал, кабинет, стол, стулья,
сидят люди и разговаривают- вот основная форма этой
работы, для описания она не эффектна. Но заседание
заседанию рознь.
На некоторых я присутствовал, с иными знаком по
стенограммам (они, к слову сказать, ведутся всегда с
дотошной подробностью), встречался с депутатами,
представителями ведомств, которых призывали сюда для
совета и для ответа, говорил с юристами, учеными, ре­
ферентами комиссий,- теперь я к рассказу готов. Это
должен быть рассказ обстоятельный и спокойный: во­
склицательные знаки мы прибережем для другого слу­
чая. Будем исходить из того, что всякое дело, коли оно
дело, достойно делового разбора.
230


•••
Как известно, законы у нас принимает Верховный
Совет. Самый момент этот, неизбежно торжественный,
описан и показан многократно. Фоторепортеры наловчи­
лись снимать его в одно и то же время и, кажется, даже
с одной точки. Лес рук - принято единогласно. Был за­
конопроект - стал Закон, по которому жить нам многие
лета. Но ведь он готовился где-то, этот проект. Где?
-
Возьмите Закон о земле,- сказали мне в секрета­
риате Президиума Верховного Совета СССР.- У нас
работали над ним очень долго, много лет. Когда его
внесли первый раз, ,комиссии посчитали, что законопро­
ект не доведен. И годы труда, годы споров предшество­
вали этому самому «снимку:., о котором вы говорите.
-
А что, большие споры?
-
Острейшие...
Вот заседает, скажем, Комиссия по здравоохранению
и социальному обеспечению. Собрались депутаты, при­
глашены кроме них экономисты, деятели профсоюзов,
правоведы, финансисты, врачи. Будущий закон они про­
щупывают строка за строкой. Есть поправки чисто ре­
дакционные: -«Предлагается перед словом содействуют
вписать слово чем... » Есть более существенные: «После
слова городов надо добавить и других населенных пунк­
тов». Но вот вспыхивает принципиальный спор: можно
ли оперировать больного без согласия его самого или его
близких?
-
Как прикажете испросить согласие, если он в со­
стоянии шока? Есть ли время на это у врача?
-
Но я не знаю законодательства ни одной страны,
где бы записали право на насильственную операцию.
А самоубийца? Он же не захочет, чтоб его спасали.
-
Ошибаетесь. Они всегда просят их спасти.
-
А возьмите прободение язвы. Больной тогда даст
согласие, когда уже будет поздно. Родные - тоже. Во
имя спасения жизни надо дать врачу право ...
-
Не согласен. Во время войны были случаи, когда
раненые отказывались от ампутации. И если не все, то
многие потом выздоравливали. Не могу же я, поймите,
без согласия человека взять и начать пилить ему ногу.
-
Случаев много, на все рецепты не напишешь.
-
Надо установить это юридически. Когда операция
неотложна, хирург не должен разыскивать родных, опе­
кунов, вести переговоры ...
231


Записали: да, врач может и даже обязан брать на
себя решение, но только в исключительных случаях,
когда промедление угрожает жизни больного, когда по­
лучить согласие указанных лиц не представляется воз­
можным. Эта формула и обрела силу закона.
Полагаю, нет нужды говорить, что от каждого та­
кого слова зависит жизнь множества людей. Споры тут
неизбежны. В окончательном тексте Закона о земле по­
явилась статья о «земельном кадастре», который содер­
жит сведения о количестве земель, качестве их, эконо­
мической оценке и т. д.; речь, в конечном счете, о том,
чтобы псковский колхозник не страдал от бедности сво­
ей пашни по сравнению с кубанской. И это было при­
нято, а между тем в одном из изданий БСЭ говорилось
о кадастре в том смысле, что он порождение частной
собственности на землю и что нам он вовсе ни к чему.
Судите сами, какой остроты достигала дискуссия.
Что же до тона ее, то, сколько я мог судить, тон в
общем-то учтивый. Пришлось мне быть на заседании
одной из рабочих групп, готовивших проект лесного за­
конодательства. Сидел там больше часа, и все это время
спор крутился вокруг одного пункта. Перебивали друг
друга редко, выслушивали до конца, каждому давали
высказаться, и выражения были вполне парламентские.
Хотя порой и не без некоторого яда. «Прошу меня про­
стить, но даже ребенок знает, что лес - это и деревья и
земля под ними».- «Извините, уважаемая (имя-отчест­
во), но вы уводите в сторону».- «Нет, уважаемый (имя­
отчество), это вы уводите в сторону».- «Товарищи! Не
начинать же нам Бсе сначала ... »
И так пункт за пунктом, строка за строкой. Много ли
вносится реальных исправлений? На стадии деловой, ра-
232


бочей подготовки законов - предостаточно. В тех же
Основах законодательства о здравоохранении всего
55 статей, и 46 из них были существенно изменены. Но
это далеко не все, главная борьба еще впереди. Как ска­
зал поэт, еще закон не отвердел.
***
Законодатель ищет критики. Он сам, если он мудр,
вызывает огонь на себя. Ему просто необходимо слышать
возражения, он хочет взвесить заранее все варианты,
прощупать возможную реакцию, выявить уязвимые ме­
ста своего проекта. Только так (иного способа нет) мо­
жет он обезопасить себя от неосторожного шага.
Мы ведь заинтересованы в том, чтобы люди испол­
няли законы. Стало быть, надо, чтобы они знали законы.
Стало быть, нужны законы надолго. Чтобы, едва явив­
шись в свет, не обрастали они частоколом поправок. Что­
бы была у людей убежденность, что если вчера отменен
был «прочерк в метриках», то сегодня его опять не вве­
дут, что если поощряются сегодня приусадебные участки
или разрешены подсобные промыслы в колхозах, то
завтра их опять не запретят. Нужна определенность.
Нужна устойчивость. Нужна стабильность законов.
Я сегодня должен быть уверен, что основные законо­
дательные акты, по которым я живу, останутся моим
детям, а хорошо бы и внукам. Тогда я смогу вырастить
их в духе уважения к закону (воспитать уважение к по­
правкам значительно трудней). Мне возразят, пожалуй,
что неизменным закон тоже быть не может: развивают­
ся производительные силы, меняются общественные от­
ношения. Верно, отвечу я, но все же не годами измеряют­
ся эти перемены и даже не всегда десятилетиями.
Долговечность закона впрямую зависит от качества
233


его выработки. Лучший способ избавиться от попра­
вок - это внести их еще до принятия закона. Вот по этой
причине готовый проект, который, надо полагать, кажет­
ся авторам совершенным (иначе зачем они выпустили
его из рук?), рассылается на отзыв. Всем заинтересован­
ным ведомствам. Всем причастным к этому учрежде­
ниям науки. Много ли таких адресов? По водному зако­
нодательству было их 130.
Одно министерство отвечает за чистоту вод, другое,
по мере сил, их засоряет. Одно насаждает леса, другое
вырубает. Возникает вдруг спор о молевом сплаве.
Ученые-ихтиологи, врачи, рыбнадзор, речники категори­
чески против: реки забиты, рыба гибнет, бьются суда.
Лесорубы в панике: они пока что 80 процентов леса
сплавляют молем. Сообщают свои позиции Госплан, Гос­
строй, Академия наук, ВЦСПС, Минздрав, Минфин, ЦСУ
СССР. Тома заключений, горы цифр.
Когда позиции непримиримы, созывают совещание по
одной теме - так было с земельным кадастром. Или
междуведомственное совещание, где идет прямой, лицом
к лицу спор министров,- так было с молевым сплавом.
Пришли в конце концов к тому, что полностью отменить
его нельзя: в тайге, в условиях бездорожья иных спосо­
бов нет. Но решили составить строгий перечень нерести­
лищ, зон отдыха, судоходных рек, где запрет должен
быть безусловным.
Ладно. Снова сходятся замечания, снова разбирают
их, печатают на ротаторе: по статье первой - 17 попра­
вок, по статье второй - 14, по статье третьей -25... Ну­
дная канцелярская работа. Но ее не избежать, если мы
хотим, чтобы закон был надолго. Торопливость в этом
деле противопоказана, борьба за «досрочное выполне­
ние:. лишена смысла.
(Мне рассказывали юристы-практики, как издан был
два десятка лет назад Указ об ответственности за по­
травы. Вводную часть сформулировали превосходно,
сама идея ни в ком не вызвала возражений, но по неве­
домой причине решили этот указ выпустить быстро,
срочно. И он, очень нужный, не задействовал, потому
что не был в нем предусмотрен сам механизм взыскания.
Задерживали, к примеру, в сельсовете кого-то за потра­
ву, акт составляли, а штраф взять некому: ни милиция
его не брала, ни суд, ни прокурор. Пришлось через два
года уточнять указ, тогда лишь он вошел в настоящую
силу.)
234


Ладно. Со всей канцелярской тщательностью, со всей
полнотой сработан новый вариант законопроекта. Тот­
час его рассылают в разные концы страны - в Прези­
диумы Верховных Советов всех 15 союзных респу.бли.к.
Надо еще приложить его к традициям, климату, уровню
развития каждой из них. Скажем. жители Прибалтики
считали, что возраст вступления в брак надо бы поднять
до 21 года, а в иных южных республиках даже 18 лет
казались людям чрезмерными. Или чего уж «централи­
зованней:. - железная дорога. Между тем земельные
наделы железнодорожникам в разных республиках раз­
ные, и это, конечно, справедливо, потому что одно дело
пять соток под Сухуми, другое - под Читой. А в общем
тут всякий раз встает проблема соотношения компетен­
ций: такой-то вопрос на.до решать в масштабах всего
Союза, такой-то лучше отнести к ведению республик.
Вы видите: на всем пути законопроекта, начиная с
самого его зарождения, идут поиски, бушуют страсти, и
примирить надо не просто субъективные хотения тех
или иных руководителей, но объективные потребности
отраслей, экономических районов, республик. Страшного
тут нет. Страшно, когда проблему обходят в законе, по­
тому что все равно она вылезет в жизни. А тут будущий
закон пропускают сквозь сито условий огромной много­
национальной страны.
Выпадает мелкое - остается крупное.
Интересы ведомственные должны уступить интере­
сам всего народного хозяйства.
Интересы момента должны уступить интересам всего
периода развития.
Интересы местные должны сочетаться с интересами
всего государства.
Вот такая это работа, и ведут ее постоянные комис­
сии палат Верховного Совета СССР, ведут на всех эта­
пах депутаты, и не следует думать, что сами они бесстра­
стны, нет, они тоже вовлечены в борьбу, о чем, впрочем,
надо особо рассказать.
***
Единство и единообразие суть вещи разные. В конеч­
ных своих устремлениях депутаты едины. Но выражают
при этом, должны выражать разные мнения и оттенки
мнений. Потому что сами они люди разные - по возра­
сту, по профессии, образованности, опыту жизни. Вы-
235


полняя свои обязанности, они у нас продолжают рабо­
тать, где работали. Другими словами, депутат-академик
остается академиком, депутат-министр - министром, а
депутат-рабочий - рабочим.
И вот, вообразите, сидят они все вместе на Комиссии
по здравоохранению- академик, министр и рабочий.
Надо думать, академик медицины больше понимает
в медицине, а министр лучше знает о ходе строи­
тельства больниц в стране. Вслед за ними берет слово
депутат Г. Б. Саетгараев, нефтяник из Татарии сорока
двух лет.
-
Товарищи! - говорит он.- Положение в стране
нам уже осветили, позвольте мне теперь осветить поло­
жение в нашем поселке Карабаш, где живет двенадцать
тысяч народу. У нас медицинские учреждения располо­
жены в щитовых домах, состояние их плохое. Врачи есть
очень хорошие, но оказание помощи вызывает нарекания
у людей. Перед моим отъездом сюда был такой случай ...
Следует житейский пример, счастность:., следуют
цифры, сместные:., масштаб видения совсем другой, но
в этом не только слабость взгляда снизу, но и сила. Для
того и представлены в высшем органе власти люди всех
слоев населения, всех национальностей, всех социальных
групп. Верховному Совету знать положение в самом
дальнем поселке так же необходимо, как знать
положение в масштабах страны. А когда недоставало
этого знания, то и выходили нормативные акты, после
которых поселки и деревни вырубали свои сады, что, ко­
нечно, исправлялось в свой срок, да ведь лучше бы во­
все без поправок, не так ли? .. Саетгараев медицины не
изучал, был сперва колхозником, потом солдатом, потом
стал рабочим, но он-то и есть главная фигура в здраво­
охранении: он, когда за неможется,- пациент. Его меди­
цина лечит, для него существует. Он просто человек, и
мнение его весит не больше, чем мнение министра. Но
и не меньше.
Разумеется, депутат если он относится к своим обя­
занностям члена комиссии честно, если есть у него вкус
к этой работе, то он специально соберет людей, чтобы с
ними обсудить очередные поправки к закону (всякий раз
они посылаются к нему), он пойдет за советом в местные
органы, затребует любые цифры из статуправлений, из
народного контроля (у него есть это право), но главное
он несет в себе - знание своей среды, своего колхоза,
236


цеха, улицы, дома. Я думаю, что суть развития ленин­
ских принципов социалистической демократии не в том
состоит, чтобы за четыре года сделать из рабочего или
колхозника министров, а в том, чтобы, оставаясь сами­
ми собой, развивали они свое умение государственно
мыслить. Чтобы знали досконально свои права и умели
осуществлять на деле свои полномочия.
Все ли депутаты одинаково активны? Нет, этого
нельзя сказать. Они люди, а людей одинаковых нет. Но
постоянные комиссии, о которых мы ведем разговор, и
должны, по идее, привлечь к активной работе как мож­
но больше народу. Прежде подготовку законов вели, как
правило, комиссии законодательных предположений
обеих палат - 62 депутата. Теперь в этом участвуют все
комиссии - и старые, которые существуют давно, и но­
вые, отраслевые, занятые коренными вопросами про­
мышленности, сельского хозяйства, строительства, тор­
говли, науки, культуры, охраны природы, социального
обеспечения. И работают они теперь, оправдывая свое
название, не только в пору подготовки и проведения сес­
сий, а постоянно. И состоят в них 912 депутатов - боль­
ше половины Верховного Совета СССР.
•••
Мы застаем эту работу, сложный этот государствен­
ный труд, в развитии. Отраслевым комиссиям и от роду­
то немногим больше десяти лет. Мало. Совсем мало,
если учесть, что формы буржуазного парламентаризма
складывались на протяжении нескольких веков. Так что
говорить сейчас о каких-то прочных традициях в работе
новых комиссий (а пишу я все время о них) было бы
трудно. Тем более что они не только участвуют в созда­
нии новых законов, но должны, по идее, следить за их
исполнением.
Верховный Совет призван осуществлять не просто
контроль, но высший контроль. Стало быть, и комиссии,
эти рабочие органы палат, должны стать инструментом
не просто контроля, но контроля высшего (в отличие от
ведомственного, финансового или прокурорского надзо­
ра). Что же им проверять? Как строить работу? Это тре­
бует серьезного анализа.
Простая вещь: порядок заседаний. Еще недавно не­
которые из них проводились совсем иначе. Первым вы­
ступал с докладом призванный для отчета министр: с:За
237


истекший период... по сравнению с уровнем 1913 года ...
большие достижения можно также отметить». Потом
шли содоклады, и лишь где-то к исходу второго часа,
когда все уставали, начиналось: «Однако наряду с ус­
пехами имеются отдельные недостатки». Теперь в боль­
шинстве комиссий начинают с однако, депутаты первы­
ми ставят вопросы, и тут уж руководителям ведомств
сразу приходится брать быка за рога.
На этих деловых разборах, где сидят обычно 30-
40 человек, редко кто говорит по писаному, это не при­
нято. Люди собраны по интересам, и если, скажем, в Ко­
миссии по строительству о нуждах строительства говорят
строители, то дело они знают. Выделяются ораторы, в
цене умение найтись, в цене меткое слово, шутка. Поиски
истины ведутся в атмосфере хотя и напряженной, острой,
но не натужно-угрюмой.
-
Работать в последние годы стало легче,- сказал
мне директор крупного завода, который был депутатом
двух созывов.- Я, например, восемь лет работал в пла­
ново-бюджетной комиссии и знаю, какую уйму материа­
лов приходилось изучать. Собирались мы обычно за ме­
сяц до сессии, и, помню, на первых порах мне и разо­
браться было трудно" чему придать значение, что
поддержать. Теперь к анализу подключены отраслевые
комиссии, теперь работают сотни депутатов, положение
в своих отраслях они изучают постоянно и обоснования
министерств могут оценить с большей компетентностью
и глубиной.
Меняется время, возникают новые задачи, и высший
орган власти формирует новые рабочие органы, которые
соответствуют времени, уровню задач. Но в чем «осо­
бость» этих комиссий? Что могут они такое, чего ни­
кто не может? Чего мы ждем от них? (Нельзя сконструи­
ровать машину, не зная требований к ней.) Здесь собра­
лись достойные, умные люди. Да мало ли умных в
министерствах? Они опираются на огромный материал.
Да разве нет его в Госплане? Они сами все смотрят на
местах. Да разве не делает этого народный контроль? ..
Нет, тут что-то другое. Комиссии вне ведомств, вне ап­
парата и в этом смысле независимы- вот их сила. Это
органы представительные, в них представлены люди
разных социальных слоев, разных районов, разных рес­
публик, и, стало быть, от них мы вправе ждать взгляда
более широкого, оценок всеобъемлющих, всесторонних.
238


И еще им даны широкие полномочия: они должны стать
глазами, щупальцами верховного органа власти.
Опыт уже накоплен, опыт немалый, вот еще одно за­
седание. Комиссия по делам молодежи взяла такую
проблему: почему молодежь уходит из села? Читал я
выступления депутатов и жалел, что раньше они не были
известны мне: глубоко, смело, ярко. (Я не знал, напри­
мер, что армия механизаторов росла у нас в год на 50-
60 тысяч, а потом вдруг резко уменьшился прирост, хотя
готовили их по-прежнему' сотнями тысяч. Я не знал, что
из выпускников сельскохозяйственных вузов едва ли по­
ловина оседает в деревне.) Тут было над чем заду­
маться.
Проблема взята была крупно, рассмотрена всесторон­
не. Так думал я, а после встретился с двумя участника­
ми этого разговора, и мнение мое они отчасти поколеба­
ли. Вот что сказал первый из них, крупный хозяйствен­
ник:
-
Подняли вопрос действительно важный. И утону­
ли в нем. Тут и школы, и бани, и торговля на селе, и
спорт, и анализ «старения:. деревни, и техника безопас­
ности на тракторах, и духовые оркестры в сельских
клубах, и кино (почему фильмов нет о трактористах?) -
и все в одно заседание, а раз оно прошло, то надо при­
нять рекомендацию, и приняли, а как прикажете ее вы­
полнять? .. Я считаю, выбрать правильно конкретный
вопрос - это наполовину правильно его решить.
И второе мнение, деятеля культуры:
-
Очень хорошее заседание. Сама его кажущаяся
«неподготовленность:. мне по душе. Понимаете, так мы
иной раз умеем все расписать: регламент, список орато­
ров, кто за кем, кто о чем ... Порядок? Да, порядок. Но
свежий человек и выступить не решится. А тут выступа­
ет, учится государственно мыслить, тут мы взяли жизнь,
как она есть, взяли, как писал Н. В. Гоголь, растрепан­
ную действительность, говорили о наболевшем. И пусть
мы сегодня не предложили реальных путей, но это раз­
говор на большую перспективу...
Идут поиски. Нельзя отрываться от грешной земли,
но и слишком уж зарываться в землю ни к чему. Участ­
ники некоторых заседаний, по их собственной оценке,
«сползали на правительственный контроль:., принима­
лись вдруг делить, куда сколько дать штук кирпича, кому
сколько - цемента. Между тем функции законодатель-
239


ные и функции исполнительные разграничены в стране
достаточно четко. Идут поиски, и в основе их одна идея,
одна мысль: как стать не просто с:еще одной инстанци­
ей:. (их у нас и без того хватает), а с:найти свое место:..
Тут все обозначено в теории, а на практике далеко еще
не все ясно, и нужно думать об этом, нужно об этом
говорить.
•••
Вот что ясно: работа над всяким законопроектом про­
должается до самого утверждения его. Последний и, по­
жалуй, самый яркий пример - принятие новой Консти­
туции СССР. Готовили ее долго, отрабатывали доско­
нально и тем не менее после всенародного обсуждения
были внесены поправки в 118 (из 173) статей Основного
Закона и добавлена одна новая статья.
Подобный путь проходят и другие новые законы. Ко­
миссии, о которых мы вели разговор,- всего лишь рабо­
чий орган палат, они готовят вопрос, но не они решают.
Дальше законопроект публикуется для широкого обсуж­
дения (это бывает не всегда, но в последние годы все
чаще), дальше приходят со всех концов страны тысячи
писем, дальше будут их изучать, смотреть замечания,
принимать, отвергать, снова привлекут к работе ученых
и специалистов, роль которых весьма велика, и так до
самой сессии, где тоже могут случиться поправки, но об
этом я не пишу, поскольку этот этап освещается у нас
более полно.
Мне же редакция поручила написать о той части
сложной работы, которая обычно остается за рамками
газетных отчетов. И задумался я о гласности: почему
раньше сведения мои об этих делах были столь тощи?
Разве не интересны они? Или не важны? Или, может
быть, секретны? Да нет, по закону вся процедура откры­
тая, секретов нет и быть не должно. Почему же с такой
скупостью освещаем мы эту работу в печати? Заседала
такая-то комиссия, обсуждался такой-то вопрос, вы­
ступили такие-то товарищи. И все.
Пора нам писать об этом всерьез, писать дельно,
писать человеческими словами. Преодолеть, с одной сто­
роны, сухомятку протокольных отчетов, с другой - веле­
речивость од. Можно это? Судя по всему, можно. Нужно
это? По-моему, нужно. Гласность - это, видите ли, та·
кая вещь, которой не бывает, не может быть слишком
много.


rnABA ШECTASI
Письмо от уnмцw.
Как расти Поnтавеl
Коnодец XVlll века•
• nмчнwй секторtt.
Каждоrо уrовармват1tl
Да, каждоrоl
Конечно, строить города было бы легче, если бы не
было людей. Но они есть. Даже на самых красочных
проектах, где бетон, стекло и прочий полет фантазии,
изображены бывают фигурки людей. Чтобы малостью
своей оттенять величие зданий. Исключительно для мас­
штаба. Между тем живут люди не для масштаба.
сК вам обращаются седые ветераны, инвалиды войны, пенсио­
неры, семьи погибших - жители улицы Чехова, что находится в
Полтаве на Зеньковском переезде. Улица наша тихая, чистая, а вес­
ной, когда зацветут вишни, взгляните на нее, точно рай, белая, как
в снегу. Любовались мы сотворенным чудом своих рук... :.
Всякие письма приходилось получать, но такое впер­
вые - от улицы. Оказалось, она невелика, четыре сотни
шагов, 20 домов, и в каждом я побывал, выслушал лю­
дей, бумаги изучил и теперь могу сказать: все, что они
пишут, правда.
сА было так, что многие не хотели строиться, но пришлось.
Кончилась война, да еще и не кончилась, начали возвращаться ин­
валиды войны. Шуран ушел на фронт шестнадцати лет, пришел
двадцати, покалеченный, но живой, а жить негде. Сожгли немцы
дом солдата Соловьева, а жену свою с тремя детьми отыскал он
в сарае. Сожгли дом рядового Макляка, и его жена, воспитавшая
семерых детей, и сам он, раненныii, тоже остались без крыши над
головоii. Казалось, кому как не им должен был город первым дать
квартиры, но города не было. Разрушена была Полтава, и, как ни
тяжело, взяли мы ношу на свои плечи:..
Все правда: им отвели участки земли, дали ссуды,
позволили брать кирпич из развалин, и бывшие пехотин­
цы, танкист, связист, шофер, разведчик, некоторые в
офицерском звании, но больше солдаты, начали свою
негромкую стройку. В сущности, эти люди помогли го­
сударству- тем хотя бы, что не просили жилья, триж­
ды ими заслуженного. Улица Чехова прошла с боями
16
Анатолий АграновсхнА
241


тысячи верст и освободила десятки городов. Улица Че­
хова потеряла на фронте простреленную ногу, пять ре­
бер, пол-легкого, а троих целиком, только карточки их
показали матери и вдовы. Улица Чехова привезла с
фронта орден Ленина, орден Славы, орден «Отечествен­
ной войны» и польский «Виртути милитари», четыре ор­
дена с:Красной Звезды», пять «Красного Знамени».
«Строились долго, годами, отрывая ото рта и без того не жир­
ный кусок хлеба. Возили все на испытанном в войну транспорте, на
колясках. С утра до ночи, молчаливые, рылись в земле, но не сда­
вались, приходили на помощь друг другу. Нет, таким трудом никто
сейчас не захотел бы добывать себе кров! Саженцы выхаживали,
как детей, воды не было, носили из-за переезда за километр. Потом
провели воду за свой счет. Знали: требовать от страны нечего, она
залечивает свои раны:..
Жив народ, все превозмог, пересилил. Улица, я ска­
жу, хороша, дома одноэтажные, но крепкие, в основном
из кирпича или обложены кирпичом. В самой силе зе­
лень - главная полтавская архитектура. Вишни свеши­
ваются через забор, яблони смотрят в окно, воздух та­
кой, какого в Москве не купишь ни за какие деньги.
Впечатление благоденствия. Конечно, они лишены мно­
гих городских удобств, но детей подняли, вывели в лю­
ди, радуются внукам, имеют все, что, по их понятиям,
нужно человеку для счастья, и, выходит, счастливы.­
чего еще?
«Может, кому и трудно понять, что люди приросли к земле, но
нам и удовольствие от нее и какая-то дотация к пенсиям. Это моло­
дые могут на работе удовлетворить потребности и в других местах
развлечений. А что человеку в 60-70 лет надо? Выйдет в сад, и все
его развлечение, посмотрит на свои труды и рад, что не зря прожил,
посадил не одно, а три десятка деревьев. И страшно подумать, что
242


эти сады пойдут под бульдозер. Мы отдали молодость, здоровье,
ни один не остался в долгу перед Родиной, и теперь мы просим
взаимного.":.
Короче, сносят «всю Чехова» в полном согласии с
проектами, на которых изображены фигурки людей, а
фигурки не хотят, пишут. Как с ними быть?.. Вот мой
первый вывод: обидеть эту улицу грех. По закону, когда
нет другого выхода, когда целесообразно это, когда ре­
шительно необходимо обществу, могут быть дома сне­
сены. Потому что земля у нас отдельным лицам не при­
надлежит, собственностью их не является. Но, повторю
я, эту улицу, этих людей сорвать с места - против их во­
ли, по суду, силой - можно, но стыдно. А значит, нельзя.
***
И сразу второй вывод: снос Полтаве решительно не­
обходим. Другого выхода действительно нет, и это тоже
правда, а не соврать- полдела, надо еще всю правду
сказать.
Сижу на приеме у председателя горисполкома. За­
писалось 32 человека и все по жилью. Старик: «Жить
совсем невозможно, льет и льет, дом аварийный
скрозь... » Старуха: «И еще, оказалось, она с дитем. Мы
с отцом в слезы. Как же, мол, сынок, в нашу дыру, да
еще двоих? Мама, говорит, не могу без нее. А сама ма­
ленькая, худенькая~ В субботу записываются». Парень
в очках: «Буду писать на вас в Москву! Все на частных,
на частных, дошел до бескопейки». Крупная блондинка:
«За что, товарищ председатель, лишают меня личной
жизни? Дают с сыном однокомнатную, а ему десятый,
он ведь все понимает ... » Бравый дед с орденскими ко­
лодками: «Вот мои шпаргалки: ранен, контужен, перво-
243


гвардеец::..- сВам какую дают квартиру?::. - сГромче!
Не слышу!» - сСколько метров?:.
-
сДвадцать во­
семь::..-.с:На троих норма».- сТак мне нравится! Жена,
чертяка, иди да иди, у тебя заслуги, проси больше::..­
сЯсно, сказка о рыбаке и рыбке:..- сГромчеl» - «Рас­
смотрим ваше заявление::.. Учительница, милая, моло­
дая еще, на сносях: ·«Поймите, нам и теперь-то тесно::..­
сЭто у вас четвертый будет?:. - с Пятый»
-
с Госпо­
ди!::. - сказал председатель.
Вилен Николаевич Безверхний сам десять лет зара­
батывал на заводе квартиру, у него тоже отец погиб на
фронте, он мог понять этих людей, был участлив, редко
кого перебивал, хотя даже мне порой хотелось просить,
чтобы ближе к делу (бабке непременно нужно было из­
ложить все с начала, с того дня, как свекор привез брев­
на се диканьского лесу:.), но он слушал, и это тоже бы­
ло важно, потому что людям надо, чтобы их хотя бы
выслушали. Но помочь-то он почти никому не мог! По­
звонил в ремконтору, чтобы залатали крышу старику, по­
обещал учительнице (и отметил в бумагах), что ей рас­
ширят жилплощадь, а остальные с чем пришли, с тем и
ушли. Очередников здесь 13 тысяч, и нет у председателя
ключей от квартир.
Стало быть, нужно расти Полтаве, должна она стро­
ить жилье, а где? Архитекторы показали мне новое кра­
сивое здание: сНадо бы освободить его, открыть 'Пло­
щадь::..-ое:За чем же дело стало?» - с Рубить деревья, что
выl Тут такое поднимется!» И мне понравилась эта их
боязнь. Говорят, на каждого полтавчанина приходится
по шести деревьев, чуть ли не тысяча гектаров под зе­
ленью, и хорошо, что научились ее беречь, но домов-то
вы на этих гектарах не построите.
Жители улицы Чехова повели меня на пустырь, ле­
жавший неподалеку: <Если уж нужна земля, пусть эту
берут. Жито в городе зачем?» Этот вопрос я задал уче­
ным Полтавской опытной станции, и они ответили, что
тут уникальный опыт. 90 лет сеют рожь по ржи, без
удобрений, без смены, урожай - 12 центнеров с гектара.
Войны ·прокатывались, революции, город подступил
вплотную, а тут сеяли все годы, и перенести опыт, конеч­
но, можно, но только опять надо 90 лет.
История - еще одна помеха стройке. На поле Пол­
тавской битвы вы тоже домов не поставите. Была по­
пытка рядом: с редутами и обелисками воздвигнуть кор-
244


пуса одного института, очень нужного (свиноводства),
но архитекторы встали стеной и, надо полагать, были
правы. Несомненна их заслуга в том, что город, спра­
вивший уже 800-летие, имеет свое лицо, чего не скажешь
об иных городах. Полтавчане восстановили памятники
зодчества, скажем, удивительный ансамбль Круглой пло­
щади, не только дом В. Г. Короленко догадались сохра­
нить, но и всю его улочку, воссоздали по рисунку
Т. Г. Шевченко старинную усадьбу И. П. Котляревского.
(Притча, которая позже пригодится нам. В этой усадьбе
сделали сколодец XVIII века», журавль, бадью, но рыть
глубоко не стали, подвели снизу водопровод. Ну, достают
деревянную бадью, дед один отпил и сказал: сВот была
вода! Не то что из водопровода».)
Между тем вы видите, как постепенно сужаются воз­
можности зодчих. До поры они могли идти в чистое по­
ле, но так только говорилось, это были колхозные уго­
дья, полтавские черноземы, которым цены нет. (Я не
знал: в войну их эшелонами вывозили фашисты - пер­
вооснову грабили, землю.) После того, как принят был
Закон о земле, росту вширь тоже пришел предел. сНаши
города,- сказал мне первый секретарь обкома Мор­
гун,- должны расти за счет неба, а не за счет земли».
Федор Трофимович верно сказал, и вывод один: пришла
пора перестраивать «одноэтажную Полтаву». Велика ли
она? Полгорода.
То есть все это хорошие перемены. В конце концов,
было время, когда и скверы вырубали запросто, и древ­
ние церкви рушили, и снос не требовался, и очередей к
председателю не было по той простой причине, что не
было массового строительства жилья. А теперь есть, и
вот - проблема. Об этом мы говорили с Безверхним, по­
том ездили по городу, остановились у памятника Сол­
датской славы. Был день свадеб, белые невесты шли с
цветами к Вечному огню, председатель смотрел и, на­
верное, думал: «Явитесь ведь за квартирами». Я думал
о другом. Прекрасно, когда чтят павших, но забота нуж­
нее живым. По-прежнему считал я, что улица Чехова
нуждается в защите, но знал и то, что давит на нее не
злая воля какого-то бюрократа, а нужда большого го­
рода, и это был факт, а факты переубеждению не под­
даются.
245


***
Состояние умов - вот что занимает меня. Точка зре­
ния «сносимых» известна, попробуем лучше понять тех,
которые сносят. Мы собрались вечером - Безверхний,
его заместитель Починок, председатель горплана Омель­
кин, главный архитектор города Иванов, инженер по
планировке Шаршонь. Они выложили карты на стол,
схемы, и я увидел Полтаву как бы с высоты птичьего
полета.
Увидел тесноту старых и простор новых районов, по­
следний из них был в пойме Ворсклы, земли там затоп­
ляются, и нужен намыв, а зто дорого, и денег у города
нет. Вдобавок база слаба, панели возят из Кременчуга,
нужен позарез свой домостроительный комбинат, но
ввод его затягивается, да и запроектирован неверно, бу­
дет выпускать в основном «пятиэтажки», только треть
домов - в девять этажей, а надо расти вверх, полтавча­
не воюют за зто, но пришел ответ Минпромстроя УССР,
что-де «вопрос о реконструкции ДСК будет рассмотрен
после завершения его строительства». Трудно.
Я бы спросил, пожалуй, куда мои собеседники рань­
ше смотрели, но оказалось, смотрели не они. Все, начи­
ная с председателя, заняли посты не более двух лет на­
зад. Тоже проблема; как говорил архитекторам один из
бывших зампредов: -«Чего страшитесь? Колы воно буде,
нас не буде». Теперь в год им надо сдавать 180 тысяч
квадратных метров жилья, а каждый дом посадить - за­
дача, библиотека нужна- 30 квартир под снос, кино­
театр - 50, детсады, школы, поликлиники - опять снос.
И вот найдут они площадки, вроде бы все утрясется.­
пишут! «Всеобщая абсолютная грамотность нас погу­
бит»,-.сказал Иванов.
Случай-то не один, конфликтов таких множество.
Сделали проект жилого дома на улице Зыгина - пошли
письма, «посадили» три дома на улице Макаренко- пи­
шут. Ну и что? А то, что на Зыгина не стали строить, на
Макаренко из трех зданий осталось два, дом для мало­
семейных «ушел на перспективу», готовый проект при­
шлось выкинуть, и тут уж сказаны были слова о «част­
ном секторе», о мещанстве и о людях, которые дальше
своего тына не видят. «Возьмите дом Довгошея»,­
вспомнил кто-то из них, и все оживились: столкновение
человека с городом было выражено в этом случае с не­
обыкновенной прямотой.
246


Построен новый район Половки, вот он на карте, 40
тысяч населения, и на работу ездят вкруговую, через
железнодорожный переезд, а на генплане нарисована
прямая дорога, но она пролегла через дом гражданина
Довгошея, и полетели письма- в Киев, в Москву, в са­
мые высокие инстанции. И ведь добился: строительство
дороги отложено. А как же 40 тысяч? Ездят вкруговую.
Но это ведь действительно черт знает что.
В схватках такого рода, по словам одного старожила,
тот победит, у кого невры крепче. Однако невры - худая
основа для решений. Приехала, мне рассказали, семья:
с:Хоть куда пропишите, нам бы притулиться». Нужны
были дворники, их поселили в подвале. И тотчас жало­
бы во все концы, и подпись: с:мастер чистоты» - так в
Полтаве именуют дворников. с:Помилуйте, у нас десятки
семей в подвалах».- <Вот и мы тоже».- с:Но люди го­
дами ждут».- с:А мы что, не люди?» Слушайте, им уже
предложили комнату, сухую, солнечную, но они отказа­
лись: удобства не все.
-
Ну и пусть пишут,- возразил я.- Если вы правы,
докажете. А не смогли доказать, значит, неправы.
В самом деле, всегда в этих случаях был привкус
ошибки, запах неправоты. Ладно, застенчивыми с:масте­
ров чистоты» никак не назовешь, но зачем прописали
их, нарушив закон? Жить-то в подвалах люди и впрямь
не должны. Я спросил, можно ли было проложить доро­
гу на пять метров правей или левей, чтобы обойти Дов­
гошея. Нельзя, сказали архитекторы, она уже обстроена
домами. А когда не была с:обстроена»? Тогда, конечно,
можно было. Но вопрос решался глобально, в нюансы
не входили.
Нюанс - это Василий Иванович Довгошей. Он рабо­
чий, фронтовик, был контужен в конце войны, вернулся
на завод, снова работал, сейчас пенсионер по болезни.
И дом-то его сносят во второй раз. То есть дали ему
участок, и он построился, но пришлось ломать, новый от­
вели участок, и дом он строил на свою пенсию 13 лет,
только крышей покрыл - сноси! Но почему он должен
платить за чужие ошибки? И как нам теперь - негодо­
вать, что один человек встал на пути у города, или ра­
доваться, что он смог отстоять свои права?
Вы как хотите, а я предпочитаю радоваться. Тому,
что высокие адресаты его писем вступились за него. То­
му, что он и сам неповинен, пользуясь выражением
247


Г. И. Успенского, в грехе незащиты своей личности. Ува­
жение к человеку не только ему одному нужно, оно нуж­
но всем нам, обществу.
Что же до «сносящих», то они, я увидел, дельные ра­
ботники, любящие свой город, желающие добра. Да они
и делают добро, строят дома. Но понял я и другое: нор­
мы сноса им заданы, техника сноса (где ломать, где
взрывать) отработана, а вот этика, психология сноса -
тут они безоружны. Подход - «чохом», методика
-
сру­
би с плеча», система - «кто кого переможет». С высоты
не то чтобы фигурки людей, но и квадратики домов не
очень разглядишь.
***
Сказывается наше отношение к «частному сектору»,
что наблюдал я не только в этой поездке. Мне говори­
ли: огороды в черте города - нелепость. Говорили: ко­
лодцы, печи, уборные во дворе - что в них хорошего?
Одноэтажная застройка - анахронизм, собственные до­
ма - наследие прошлого, урбанизация непреоборима,
хочешь жить в городе - живи по-городски и т. д. Что-то
в этих рассуждениях было мне близко, человек я искон­
но городской, большой город ни на что не променяю, и
даже шум его, и сутолоку... Но сейчас я на работе.
И вот в Госплане СССР мне говорят, что индивиду­
альное жилищное строительство планируется у нас из
года в год, из пятилетки в пятилетку. На девятую, на­
пример, заложено было этих «частных» домов 158 мил­
лионов. квадратных метров. (Почти половина в городах,
помимо кооперативного строительства.) Это 27 процен­
тов всего намечавшегося на пятилетие жилья. В Полта­
ве такие дома тоже были записаны в планах: 12,5 тысячи
квадратных метров на первый год, 13 тысяч- на второй,
16 тысяч на третий... И строят их? Разумеется. Сейчас?
Да, сейчас. Я зашел в отделение Стройбанка: ссуды вы­
даются застройщикам регулярно - от 200 до 340 тысяч
рублей в год. Запланировано это строительство и на де­
сятую пятилетку.
Как нам к нему относиться? Спокойно. Почти вся де­
ревня живет в своих домах, многие тысячи шахтеров,
ткачей, металлургов - в своих, и никакие они не «част­
ники», и собственность их не частная, а личная,- тут
путаница в умах,- это личный сектор. Он у нас нахо­
дится под защитой закона. И в новой Конституции
СССР, в статье 13-й, записано четко и ясно: «Личная
248


собственность граждан и право ее наследования охра­
няются государством».
Сектор - личный, забота
-
общественная.
Теперь я знаю, что читатели, абсолютное их боль­
шинство, подошли к этому вопросу здраво. Сужу по
письмам, пришедшим в газету. «Пишете вы о Полтаве.­
откликнулся читатель Зозуля,- а будто у нас побывали,
в городе Хмельницком». «То, что рассказано на примере
Полтавы,- подтвердил Манька,- можно найти и на ок­
раинах Минска». «Прочитал внимательно «Снос»,- на­
писал Холкин,- и показалось, что это написано о моем
Краснодаре».
«Я работаю педиатром в детском комбинате,- рассказала врач
Кушкова из Омска.- В это лето пришли строители, отгородили наш
участок, порушили все детское оборудование, заявили, что будут
строить дом. Для кого? Для людеii. А наш комбинат для кого? Тоже
для людеii. Но пришлось писать не одну жалобу, пока трест пере­
шел на другое место и восстановил оборудование. Потрачены сред­
ства, время, нервы, а для чего? Вот если бы назвать виновников,
если б они отвечали за неправильныii снос морально и материально,
то, глядишь, сперва бы думали, а уж потом делали:..
«Ваш очерк,- сообщил геолог Теряев из Армении,- мы полу­
чили после того, как в поселке Шамлуг была снята крыша с очеред­
ного, двенадцатого по счету разрушенного дома. А дома-то все ка­
менные, поставленные в послевоенные годы. Между тем проектиров­
щики из «Армниицветмета:. решили, что площадку лучше выбрать
в другом месте. Теперь начальник рудника, инициатор ненужного
сноса, утверждает, что новые дома будут зато красивее. Возможно,
но за чeii счет наводится эта красота? .. :.
«К сожалению,- написал профессор Бржескиii из Гродно,- не
·так уж редко забывают, что общество - это я+ я+ я+ я . .. и т д.,
а коли это так, то, значит, надо тонко, методично, постоянно при­
водить в соответствие интересы всех с интересами каждого, ставя
на первое место интересы всех, но стараясь при этом не ущемлять
интересы каждого:..
***
Что же конкретно могу я предложить? Рецептов,
годных на все случаи жизни, видимо, нет. Но первый со­
вет будет такой: меньше ошибаться. Не делать двух но­
вых погрешностей, исправляя одну. У меня записан рас­
сказ старого полтавского архитектора, человека много
сделавшего, талантливого:
«Приходит ко мне бабка и плачет. Ты, мол, старый,
велишь ломать дом, а я его построила пятнадцать лет
назад, и мне молодой архитектор, вот тот был умный,
сам место определил, у меня и бумага есть, а теперь ты,
старый, такой-сякой ... Погодите, говорю, дайте-ка бума­
гу. Посмотрел: моя подпись».
249


Растем быстрее, чем думали. По генеральному плану
четверть миллиона населения должна бы быть в Полта­
ве к восьмидесятому году. Перевалили этот рубеж еще в
семьдесят четвертом году. Схемы перекраиваются на хо­
ду, где вчера разрешали ставить дома, сегодня прихо­
дится их ломать, но так же нельзя с людьми! Вновь я
обращусь к письму улицы Чехова:
«Не поймите нас так, что мы вообще против сноса. Но мы
сравниваем. Рядом на Зеньковской дома несколько лет назад объ·
явлены под снос, выплачено за сады, запрещен ремонт, а их не
трогают. С другой стороны, на Старом хуторе мечтают люди, чтоб
завалишки их снесли,- держат. Кто ждет не дождется переселе·
ния, тех держат, а мы не хотим - силком. Где дома развалива­
ются - оставляют, а наши новые, крепкие
-
ломать? И потом, не
накладно ли для государства лишать сорок семей жилья ради
спортгородка? Строить-то здесь собрались стадион, зимний плава·
тельный бассейн:..
Разумеется, они не смотрят на город с птичьего по­
лета, и в этом слабость их взгляда, но в этом и преиму­
щество - пристальность. А проектировщики, напротив,
должны спуститься с небес на землю, увидеть за квадра­
тиками дома, за домами - людей, знать, берясь за ре­
конструкцию района, каковы тут строения, да кто в них
живет, да чего они хотят, выяснить мнение хотя бы боль­
шинства. Пришло такое время, когда надо учитывать
«человеческий фактор». Трудно? Но вы ведь берете в
расчет почвенные воды, рельеф, оползни, зелень, исто­
рию, рожь эту столетнюю, и все надо, но разве люди -
с:не надо»?
Пришло время шире оповещать их, вовлекать в эту
работу, советоваться с людьми. Борис Андреевич Шу­
ран, тот самый, что мальчишкой ушел на фронт, инже­
нер, коммунист, сказал:
-
Лично я бы хотел остаться здесь. Если очень нуж­
но городу, могу и переехать. Но почему никто не говорил
со мной? Есть райисполком, есть райком, есть городской
Совет, есть депутаты,_ и никто не пришел на нашу улицу.
Прав он, тут не поспоришь. Мне рассказывали о
другой улице, которая чуть не год бушевала, ходила, пи­
сала, и пришлось собирать сход, выступили заместитель
председателя облисполкома, председатель горисполкома,
архитекторы, строители, объяснили людям, зачем тут
снос, какие квартиры получат они, каковы перспективы
района. И как рукой сняло - не ходят больше и не пи­
шут. Рассказчик сам удивился: вот ведь как хорошо по-
250


лучилось! А я подумал: что бы им сделать наоборот, на­
чать с собрания.
с:Больше гласности,- подчеркнул в своей речи на
встрече с избирателями Бауманского избирательного ок­
руга г. Москвы 2 марта 1979 года Леонид Ильич Бреж­
нев.- Больше внимания к нуждам и мнениям людей.
Больше непосредственного: заинтересованного общения
с массами. Так ставит вопрос партия. Таков должен
быть стиль работы всех Советов народных депутатов -
от Верховного до сельских и поселковых».
Да, конечно, надо работать с людьми, можно вести
пропаганду новой застройки, агитировать за нее. В Орле
(о строителях этого города я еще расскажу), когда по­
ставлен был первый 9-этажный дом, оставили две «эта­
лонные» квартиры: приходите, смотрите, как будете жить.
Привезти того деда, пусть выйдет в лоджию, посидит на
балконе, в ванной откроет «гор.» и с:хол.»,- может, удо­
стоверится, что вода в водопроводе не хуже колодезной.
Тут ведь многое и от предубежденнй зависит, от привы­
чек, а они меняются.
У Джека Лондона мне попалась фраза о мальчишке­
лифтере, который ездил «... по всем восемнадцати этажам
огромного небоскреба». Написано в начале века. В 1906
году был в Америке А. М. Горький, «скребницы неба» ему
показались чудовищны- это были дома в 20 этажей.
Сергей Есен·ин был в Нью-Йорке в 1923 году и очерки
свои в «Известиях» назвал «Железный Миргород».
А вспоминаю я это к тому, что в настоящем Миргороде
уже строятся многоэтажные дома, процесс урбанизации
действительно непреоборим, но не подгоняйте его, дайте
людям очувствоваться.
На улице Чехова старики говорили: «Дайте дожить,
потом делайте что хотите». Или: «Без огорода на пенсию
не проживу». Или: с:От сада не одни вишни, от него цвет,
дух, тень». Но две старые женщины судили иначе. Было
раньше все хорошо, потом стали болеть, и тяжело им те­
перь ведра таскать, пилить дрова, печки топить: с:Мы хоть
завтра пойдем в квартиру». А молодежь улицы Чехова -
квалифицированные рабочие, инженеры, врачи, студен­
ты - в подавляющем большинстве за переезд. Некоторые
не хотели обижать своих стариков: «Как родители ска­
жут:.. Другие говорили прямо: «Скорей бы снесли!»
Стало быть, можно и создавать общественное мнение,
и когда все захотят переселяться и только один или двое
251


будут против, то тут уж сама улица возьмется их воспи­
тывать, воздействует на них примером, потянет за со­
бой. И все же останутся люди, которые не захотят. Как
с ними быть? .. Законодатель был гуманен и мудр: преду­
смотрел варианты. В случае сноса человек может выби­
рать - либо денежная компенсация, либо перенос дома,
либо городская квартира. Кроме того, ему дано право
внеочередного вступления в строительный кооператив. На
деле же все варианты практически сведены к одному. Ко­
оперативы в Полтаве забиты на три года вперед, денеж­
ная компенсация (страховая сумма) такова, что нового
дома на нее не построишь, переносить дома строители от­
казываются - бери квартиру, и все тут. Но закон-то су­
дил иначе.
Гибкость нужна. В Полтаве есть районы, где много­
этажного строительства в ближайшие десятилетия не бу­
дет. И там наверняка есть владельцы домов, которые меч­
тают о городских квартирах. Их с каждым годом бу­
дет больше, да они уже есть, отбоя нет от заявлений.
А почему не разрешить им обмен с теми, кто хочет жить
на земле? Свести их, помочь им найти друг друга, элек­
тронику к этому делу приспособить. Наконец, в отдель­
ных случаях, таких, как случай с Довгошеем, когда по
техническим условиям перенос дома невозможен,- по­
стройте ему другой дом. Это дешевле будет, чем сорока
тысячам ездить вкруговую.
Словом, работать надо, думать, другого способа нет,
других рецептов автор 11редложить не может.
***
Проблема, с которой мы столкнулись, приобретает
сейчас особую остроту. В Полтаве я понял, что подошла
к концу целая эпоха в нашем градостроительстве: на сме­
ну застройке свободных территорий приходит реконструк­
ция центров городов. Это значит, что снос повсюду ста­
новится неизбежен, столкновения, споры, конфликты все
чаще будут возникать. Речь идет об интересах миллио­
нов людей.
Так что же, каждого прикажете уговаривать, с каж­
дым прикажете считаться? Отвечу: разумеется! Именно
так: с каждым. Строить города было бы легче, если бы
не было людей. Но они есть.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мечт• бухrвnтерв.
•Yтiorl Двltте дав!»
Sll тоже дуwв нвсеnеюt•.
Ствндвртw.
Знвк •Q».
С чеrо нвчмнветс• квчество.
Один старый бухгалтер мечтал о времени, когда пов­
сюду нормирование будет нормальным. То есть не станет
расценок завышенных и заниженных, работ выгодных и
невыгодных, норм жестких, мягких. А все строго по на­
уке.
-
Тогда,- говорил он,- я посмотрю ведомость на
зарплату и сразу скажу, кто в соревновании на первом
месте.
Мне идея понравилась . .Я отправился на крупную (за­
мечу наперед, хорошую) швейную фабрику объединения
с:Москва», нашел лучших из лучших на Красной доске и
записал их имена в свой блокнот. Потом пошел в бухгал­
терию, взял ведомость, в ней нашел лучших из лучших и
снова выписал имена.
Это были разные люди.
Не могу утверждать, что совсем не было совпадений.
Съемщица С. А. Трухачева, настильщицы М. В. Бабуро­
ва, М. И. Корнева оказались у меня и в том и в другом
списках. Но других работниц закройного цеха, получав­
ших наибольшую зарплату, я среди передовиков не обна­
ружил. То же в отделочном цехе: лишь пятеро передови­
ков шли впереди и по бухгалтерским данным. Осталь­
ные в ведомости не блистали. А которые блистали, тех
не было на Красной доске. Почему?
Ясное дело, я учитывал пропуски по болезни. Знал,
что касса оперативнее, хотя, говоря по совести, не мог
взять в толк, почему общественные организации должны
отставать. Я. скажем, удивился, когда лучшую прессов­
щицу О. В. Корнелюк нашел на заводской Доске почета,
а в ведомости не нашел вовсе. Оказалось, ее проводили
на пенсию, на заслуженный отдых. Еще полгода назад:
«Доску-то с тех пор не обновляли!» А зарплату- хочешь
253


не хочешь - «обновл.яй» каждый месяц. И еще одну при­
чину указали мне: в соревновании не только работу надо
брать в расчет, но и моральный облик. Что ж, этим мож­
но бы объяснить случай, частность, но не разлад между
деньгами и почетом.
Кто тут ошибся? Откуда эта странная двойная бух­
галтерия? Присмотревшись к колонкам цифр, я увидел,
что в последний месяц люди просто-напросто отработали
разное количество смен: 22, 23, 24. Вот от чего более все­
го зависел заработок. От рабочих суббот, от сверхуроч­
ных часов, от знаменитого «давай-давай!», когда горит
план. И, конечно, от ассортимента и сырья, от заданий и
расценок, от норм жестких и мягких. Ясности, о которой
мечтал старый бухгалтер, не было. Даже на хорошем
предприятии. Даже при обычной нашей сдельщине. Даже
в количественной оценке труда.
А я-то должен писать о качестве.
***
Проблема коренная и очень не новая. Еще в 1931 году
в докладе «Борьба за качество» В. В. Куйбышев заме­
тил, что газеты пишут преимущественно о том, сколько
сделано, а не о том, как: «Хвалят тех, кто произвел мно­
го, и ругают тех, кто произвел мало. Но хвалят ли того,
кто производит продукцию хорошего качества? Такой по­
хвалы нет, не заведено такой специальной красной дос­
ки...»
Что же сегодня ново? Нов поворот в отношении к
проблеме. Ново то, что сама пятилетка названа теперь
пятилеткой эффективности и качества. Едва занявшись
этой темой, я узнал, что и специальная красная доска
заведена в столице. Тогда это была выставка в павильо-
254


не «Стандарты:. ВДНХ СССР, которую так и озаглави­
ли: сОпыт работы московских предприятий по повыше­
нию качества продукции».
Первое впечатление: умеем! Когда хотим, когда ста­
вим перед собой такую задачу, можем делать отменные
станки, приборы, светильники, торты, платья, туфли.
И будете вы ходить по выставке, удивляться, умиляться,
затем станете выделять изделия с государственным Зна­
ком качества, затем неизбежно спросите: почему этого не
найдешь в магазинах?" Экскурсоводы мне жаловались:
задают этот вопрос почти все. А ответить непросто. Знак
качества по положению присваивают только серийной
продукции. Другими словами, и ткань «Грация», и торт
«Полет:., и белое платье модели «2-220» для счастливых
невест, и мебель фабрики No 3, равно как электродвига­
тель завода имени Владимира Ильича или винторезный
станок «Красного пролетария»,- это все отнюдь не руч­
ная работа. Не штучные образцы. Почему же мало в про­
даже изделий высшего класса?
Плохих и средних больше, вот почему. И они замет­
нее, есть такая психологическая тонкость. Ложка дегтя
портит бочку меда, обратной пословицы нет: ложкой
меда вы бочку дегтя не облагородите. Я это к тому, что
поку·патель ,пошел у·мный, хорошее он за версту разгля­
дит, а дрянь останется, будет лезть на глаза. Ну, может,
и не вполне дрянь, лет пять назад раскупили бы вмиг, но
спрос меняется, потребности растут, что нравилось вче­
ра - сегодня плохо, что у кого-то есть- для нас не уте­
шение. Я запомнил письмо читательницы из Тамбова:
«Все вы пишете, сколько производят холодильников на
душу населения. Ну вот, я - душа населения, мне не до­
сталось:.. Стало быть, надобно нам и количество. Стало
255


быть, не в том сегодня главная задача, чтобы воспевать
отдельные выдающиеся образцы, а в том, чтобы плано­
мерно поднимать уровень всей товарной массы в стране.
Тут настает третий этап знакомства с выставкой: жела­
ние понять. С чего начинается качество?
Стенд предприятий электроники отвечает: с хорошего
·сырья. На миллиард атомов основного вещества допуска­
ется не больше одного атома примесей. Стенд завода
«Калибр» отвечает: качество стоит денег, не дается «за
так». Новые калибры из твердых сплавов раз в пять до­
роже прежних, стальных. Но служат они в 40 раз доль­
ше, и это выгодно, и чтоб понять эту выгоду, надо было
считать не свой, а совокупный эффект... Завод «Станко­
линия» представил внутришлифовальный автомат, кото­
рый дает не только трехкратный рост производительно­
сти, но и точность высшего класса. Качество заложено в
самой конструкции станка, основано на последних дости­
жениях мировой науки - вот еще один ответ.
Так познаешь сложность проблемы, начинаешь ду­
мать, сопоставлять, делать выводы. На той же выставке
узнаете вы о системе бездефектной сдачи, внедренной на
многих столичных предприятиях, о системе внутризавод­
ской аттестации, принятой на автозаводах Москвы, об ав­
томатизированной системе управления, которая коман­
дует производством цветных кинескопов; я не зря выде­
ляю это слово, важны не частные удачи, а именно систе­
ма, системный подход.
Разумеется, сегодня, как и вчера, как многие века на­
зад, основа качества - добросовестный труд. Труд ма­
стеров своего дела, работающих тщательно, честно, чис­
то,- с этого начинается все. Но этим не кончается. Этого
доставало, да и то не всегда, когда кузнец, сапожник,
пряха делали все своими руками. А когда завод, выпус­
кающий те же кинескопы, получает детали почти от ста
предприятий, а те, в свою очередь, получают материалы,
сырье, инструменты от сотен других, тут одними призы­
вами работать по совести не обойдешься. Так же как
поднимать производительность труда (первая заповедь
пятилетки) - это уже не только и даже менее всего
«вкалывать», так и качество повышать (вторая запо·
ведь) - это не только «стараться». Это сегодня и отладка
рычагов экономики, и новый уровень планирования, и но­
вая роль стандартов, и совершенствование системы уп­
равления, и научно-технический прогресс. Комплекс.
256


Вот о чем думал я у красной доски качества индуст­
рии. Эта выставка была не парадным подведением ито­
гов, а началом большой работы. Не музеем, а школой.
Школой, где можно и должно учиться.
Будем учиться и мы.
***
Что такое качество, знает каждый. Я приду в мага­
зин и уж как-нибудь разберусь за свои деньги, что такое
хорошо и что такое плохо. Точнее? Ну прежде всего вещь
доЛ)l{На быть надежной. Чтобы подметка не отлетала
после первого дождя. Верно? Верно. А как насчет эсте­
тики? Туфли прочны, но не красивы - это качество? А
мода? Туфли красивы, но не модны - это качество? А се­
рийность, тираж изделия?
История известная, но я сам видел, как столкнулись
в фойе перед концертом весьма элегантная московская
дама в синем брючном костюме с другой дамой, тоже
весьма элегантной, тоже в синем брючном костюме. Та­
ком же точно. И все вдруг потемнело, задымилось вокруг,
и вспыхнули молнии, скрестились взоры, буря, смерч, са­
мум - мгновенно они кинулись в стороны. Будто приви­
делось. Между тем ткань была выше всяких похвал, и
«линия:. безупречна, и всякие там рукава вшиты где на­
до,- входит ли тираж в понятие качества?
Мне рассказывали в ГДР немецкие специалисты, что
группа математиков провела у них особый расчет (тео­
рия вероятностей, кибернетика, электроника и прочее):
сколько можно сшить платьев по одной выкройке, чтобы
в республике с населением 17 миллионов две женщины в
одинаковых нарядах могли встретиться не чаще чем один
раз в полгода. Наука! Впрочем, есть и обратная тенден­
ция. Художники по костюмам знают, что стремление к
индивидуальности - черта женщин самостоятельных,
зрелых. А молодая девушка, подросток, увидя на подру­
ге пуловер, джинсы, блузку, требует: «Дайте мне то же
самое. В точности:..
Даже прочность изделия - функция непостоянная.
Ученые изучают колебания спроса. Не углубляясь в гра­
фики, отмечу характерное: в начале века пальто «строи­
ли:. с таким расчетом, чтобы от отца оно могло перейти
сыну, а перелицевать, так и внуку. Вот было качество!
Теперь это, в сущности, никому не нужно. Вещи подеше­
вели, но служат сезон, два сезона, и до свидания. Влия-
17 АнатО11иl Аrравовсхвl
257


нию моды подвер~ены все товары, летние платья - в
большей степени, холодильники, автомобили, мебель - в
меньшей, но подвержены. Излишняя прочность, если
хотите, обидна: туфли давно уже вышли из моды, а
носи!
Это все наука, действительно наука, лежащая на сты­
ке технологии, эстетики, экономики, социальной психоло­
гии. Из этой, пусть простят меня читательницы, ерунды -
длины юбок, расцветки тканей и т. п.- складываются
миллионы и миллиарды рублей, и, стало быть, хоть и есть
в нашей жизни проблемы поважнее, это далеко не ерун­
да. Видите ли, есть такое понятие - платежеспособный
спрос населения. Он растет у нас и будет расти, и надо
этот спрос, деньги, заработанные людьми, покрыть то­
варами и услугами. Иначе концы с концами не сведешь.
Разумеется, причуды моды и капризы покупателей
возможны лишь на определенном фоне. На фоне достат­
ка. Если телевизоры в дефиците, то их все равно разбе­
рут (у И. Ильфа в «Записных книжках:.: «Что у вас там
на полке?:. - «Утюг:..- «Дайте два:.). И будут яркие
призывы, и непримиримая критика, но дела не будет.
А вот когда товаров хватает, когда продать их непросто,
тут уж действительно начинается переход количества в
качество.
Будем, стало быть, учиться, сейчас для этого самое
время. Начнем со стандартов, многие еще боятся этого
слова: шаблон, стрижка под одну гребенку, одна спецов­
ка на всех. Опасался и я, а после в Министерстве маши­
ностроения для легкой и пищевой промышленности и бы­
товых приборов СССР узнал, как решалась «проблема
утюга:.. Вот уж где действительно не было шаблона!
А были электроутюги 45 типов, и все разные: спираль у
каждого - своя, ручка - своя, даже болты - свои. Оди­
наково было лишь то, что все утюги работали плохо. И
когда несли их в ремонт, с запчастями получался пол­
ный кавардак. Потом покупатели перестали просить:
«дайте два:., и пришлось заняться унификацией, и разра­
ботана была «базовая:. модель. Вместо сорока пяти -
одна ... Значит, все-таки унылое однообразие? Нет, пред­
ставьте, это внутри все должно стыковаться, а внешний
вид может быть самый разный, и цвет - разный, фор­
ма - обтекаемая, угловатая; модификаций стало больше.
А старые утюги, когда собрали их в одном зале, выстро­
ились, как новобранцы: все на одно лицо.
258


Стандарт - это кирпич, из которого можно сложить
любое здание. Это когда любая лампочка ввинчивается
в любой патрон, когда любая пленка заряжается в любой
киноаппарат. А фильмы пусть будут разные. Стандарт -
эталон, страж качества. Вот почему поставлена была
задача пересмотреть все технические условия, а затем
обновить все ГОСТы, принятые едва ли не с довоенных
времен. Детали, выпущенные разными заводами, дол­
жны сочетаться не только по размерам, но и по долго­
вечности, прочности.
Телевизоры у нас в общем приличные, иные вовсе хо­
роши. Потому что их много, порой слишком много.­
количество перешло в качество. Продать телевизор
уже не просто, в торговле новинка: купишь новый, и ста­
рый возьмут у тебя в счет уплаты. Я видел, как с преве­
ликой осторожностью несли владельцы свои старенькие
«рекорды», в скатерку завязывали, будто пасхальные ку­
личи, и тут же - трах1
-
грузчики швыряли их в машину.
Все правильно, старье пойдет под пресс, а я смотрел и
думал: многие тумблеры, сопротивления, лампы в этих
ящиках еще способны работать. Долговечность, за кото­
рую деньги плачены, в них была заложена лишняя. И по­
казалось мне, что в идеале все части аппарата должны
бы, как писали о возлюбленных в старинных романах,
жить долго и умереть в один день.
Мы начинаем планировать качество - вот еще одно
принципиальное отличие. «Хорошо», «плохо», «лучше»,
«хуже» - понятия расплывчатые. Теперь в пятилетних
планах указываются конкретные задачи по улучшению
важнейших видов продукции. И в отчетах, в сводках ЦСУ
СССР должны отражаться не только тонны и кубометры,
но и сортность изделий, скажем, «ходимость» шин или
увеличение ресурса двигателей.
Поставлена задача во всех отраслях провести государ­
ственную аттестацию. Навести порядок, разобраться в
океане товаров, разбить их строго на три категории. Выс­
шая - та, что заслужит Знак качества. Первая
-
соот­
ветствует стандарту. Вторая- не соответствует, и надо
улучшить ее или снять с производства. Категории присва­
ивают не навечно, а на определенный срок, потом изде­
лия проверяют заново, и если завод стоял на месте, то
Знак качества могут и отобрать.
И еще одно важное новшество: санкции. Госстандарт
СССР, которому поручен контроль, имеет право наказы-
259


вать тех, кто выпускает нестандартную продукцию. Мо­
жет ее «арестовать:., запретить отгрузку- это высшая
мера. Может отгрузку разрешить, но прибыль изъять в
госбюджет. Может, наконец, стоимость полубрака не
включать в отчет о выполнении заводского плана.
Такова общая стратегия борьбы за качество в стра­
не; ее обрисовал в беседе со мной председатель Госу­
дарственного комитета стандартов Совета Министров
СССР Василий Васильевич Бойцов. И добавил, что сдви­
ги происходят коренные, что многие вопросы приходит­
ся решать· по-новому и работа эта чрезвычайно сложна.
Речь идет, по существу, о ломке психологии, укореняв­
шейся на протяжении десятилетий. О перевоспитании
многих хозяйственников, весьма опытных, дельных, но
приученных к тому, что отступления от ГОСТа им прос­
тят, а срыв плана никогда не простят. Привыкших коли­
чество противопоставлять качеству: много, мол, хорошо
не сделаешь. А мы должны руководствоваться емкой
формулой, которая прозвучала впервые еще в Отчетном
докладе ЦК КПСС XXIV съезду партии: «В нынешних
условиях, если иметь в виду эффект для всего народного
хозяйства, лучше- это почти всегда означает и больше».
Программа намечена серьезная, работы непочатый
край, и хотя развернулась она по всей стране, хотя сдви­
ги заметны, но в магазинах товаров высшей категории,
между нами говоря, все еще маловато. Так что бить в
литавры мы повременим.
***
Мне уже пришлось помянуть службу качества в ГДР,
теперь скажу о ней подробнее. И там добиваются си­
стемы в работе, тоже планируют качество, тоже ведут
аттестацию и есть знак высшего отличия, знак «Q» (cQua-
lШit:. - по-немецки с качество:.), есть знак «1» и знак
«2». Все правильно: они заимствуют наш опыт, мы учим­
ся у них, схожего очень много, но есть и различ.ия.
Deutsches Amt - ведомство по изучению и контролю
товаров при Совете Министров ГДР- проверяет голов­
ные образцы. Но этого, они считают, мало. Известно,
какие злосчастные превращения случаются с товарами,
покуда дойдут они от выставки до прилавка. Нужно от­
ладить массовое производство, проверить миллионы из­
делий - это дело заводских отделов технического конт­
роля.
260


В первый свой приезд в ГДР я застал горячие споры:
кому подчинить начальников ОТК? Если сделать их го­
сударственными контролерами и премировать только за
качество, то они перестанут заботиться о выполнении
плана. А качество без количества - это ведь тоже
плохо. Если же оставить их работниками завода,
то вызовет директор такого подчиненного и скажет:
сМожешь ты понять, горит план! Придется продукцию
принять. Будешь ставить палки в колеса, лишу пре­
мии».
В порядке эксперимента на ряде заводов решено бы­
ло подчинить начальников ОТК «большому амт». И вот,
приехав снова в Берлин, я первым долгом поин­
тересовался судьбой эксперимента. Директор Deutsches
Amt д-р Отто Линденхайн ответил, что эксперимента
нет. Как так? Очень просто: это не эксперимент, а обще­
принятая практика. На всех крупных предприятиях рес­
публики начальники ОТК выведены из заводского под­
чинения, они теперь сотрудники Amt. Я подумал, что луч­
шая судьба для любого экономического эксперимента
(и не только экономического), когда он становится бе­
зымянным, когда забыто, кто его предложил, кто прове­
рял, кто подтверждал. Просто он становится нормой для
всех.
Еще я спросил о системе оплаты труда. За что дают
премии - за план или за качество? Д-р Линденхайн от­
ветил, что жизнь отмела обе крайности ( «экстремы»,
сказал он). 30 процентов премии начальник ОТК полу­
чает столько» за качество, за то, что нет рекламаций.
Еще 30 процентов - если нет межцеховых рекламаций;
это заставляет его следить за технологической дисципли­
ной. И 40 процентов - за выполнение плана. Таким об­
разом, контролер заинтересован в хорошей работе все­
го завода, он должен думать о предупреждении брака,
а не тогда шуметь, когда пойдут рекламации.
А если ошибка, срыв, неудача? Бывают ведь такие
случаи. Д-р Линденхайн согласился: бывают. Недавно,
например, выявлены были отклонения от заданного ка­
чества на одном из предприятий текстильной промыш­
ленности. Вдруг пошли узлы на ткани. Система и тут
сработала: собрана была рабочая группа, проведен ана­
лиз брака, и на директора завода наложили штраф. Боль­
шой ли? Это не самое важное. Штраф может быть до
тысячи марок, в данном случае было 300 марок. Но, за-
261


метьте, не из казенных денег, а из собственного карма­
на. Рычаг этот работает безотказно.
Кажется, я понял самое главное. Бушующее море,
океан товаров самых разнообразных, все время проис­
ходят колебания спроса, мешают капризы моды, все
убыстрилось, усложнилось в наш век, а посредине не­
большой, в сущности, островок, коллектив контролеров
в три тысячи человек. Но вот следят за всем, успевают
думать о перспективе, разрабатывают общую стратегию
борьбы за качество и при этом, когда нужно, когда срыв,
ошибка, вмешиваются тотчас- по-деловому, оператив­
но, вовремя ... Мне вспомнился рассказ одного летчика­
испытателя, моего друга. Я все спрашивал, каким обра­
зом он успевает следить за показаниями всех приборов,
их ведь в кабине современного самолета десятки. Ответ
был такой: пока приборы показывают норму, он их не
видит. Просто не видит, и все тут. Но стоит какой-то
стрелке дернуться «не туда», глаз мгновенно ловит от­
клонение. Только отклонения! Я подумал, что перед гла­
зами плохого руководителя дергаются одновременно
все стрелки.
Система в ГДР утвердилась, работает в общем чет­
ко. Надо, конечно, учесть, что это небольшая страна, си­
лы в ней компактны, связи налажены. Нет ничего уди­
вительного, что служба качества внедряется у немцев
быстрее. Но педантизм их, систему в работе должен я
оценить и отметить: за выпуск изделий со знаком «Q»
заводы получают надбавку два процента, знак «1» -
норма, знак «2» - вычет пяти процентов. Это делается
без споров, автоматически, само собой.
У нас такой четкости пока нет.
***
Вот случай: однажды контролеры установили, что
уральский Новотрубный завод выпускает бурильные тру­
бы с серьезными отступлениями от ГОСТов. Из-за этого
на скважинах случаются аварии, а каждая авария -
миллионные убытки. Сперва шли споры, потом уговоры,
потом реализацию этих труб заводу запретили, но он их
отгружать продсмжал. Довод (весьма популярный) был
прост: «Берут!:. Еще бы не брали: других нет, а нефтя­
никам надо выполнять план. Наконец Госстандарт СССР
применил санкции: снял из выполнения плана 1148 ты­
сяч рублей, из прибыли завода - 254 тысячи.
262


Тогда из области полетела телеграмма в Москву о
том, что «санкции затрагивают материальные интересы
трудящихся:., что «отступления от стандарта санкциони­
ровались Минчерметом:., и далее: «Просим незамедли­
тельно принять согласованное решение, учитывающее
интересы народного хозяйства, воздержаться от не за­
служенных коллективом экономических санкций:.. Точка.
Наказание было отменено.
Должен признать, что у заступников были свои ре­
зоны: качество не дается бесплатно, необходимо рекон­
струировать цех, нужны новые станки, а их не дают, а
те, кто не дает, уйдут от ответственности, а рабочих, ко­
торые честно трудились, наказывать не за что,- тут вы­
строилась целая цепь объективных причин. В итоге кон­
тролеры правы, заступники правы, и только государство
ходит в «виноватых:.: будет снова получать негодные
трубы... Понимаете, при каждом таком послаблении мы
вроде бы получаем некий частный выигрыш (не обижаем
людей, не портим сводки о выполнении обязательств
и т. п.), а в целом, разбалтывая государственную дис­
циплину, грабим себя.
Кого же наказывают? Ну, к примеру, ту самую швей­
ную фабрику, с которой я начал свой рассказ: тут заступ­
ников не нашлось. Фабрика, повторю, хороша, и люди
работают хорошие, и мужские сорочки выпускают
хорошие, но одна партия была «арестована:. в ГУМе
из-за (цитирую акт) «... масляных пятен, искривлен­
ного низа изделий, полосатости ткани, утолщения ни­
ти:.. Если разобраться, то и тут можно бы выстроить цепь
объективных причин: поставщики дают фабрике плохое
сырье, Ярцевский комбинат должен по плану присылать
82 процента ткани первого сорта, а присылает 50 про­
центов и т. д. и т. п. Но работники Госстандарта были
принципиальны: изъяли из прибыли 2293 рубля. По срав­
нению с общим доходом объединения - мелочь, так ска­
зать, крохотное пятнышко на репутации, но и с одним
пятном белую сорочку носить не захочешь.
Выходит, что против швейной фабрики санкции по­
шли в ход, а против металлургического завода - не по­
шли. Работники Госстандарта говорили мне, что мощ­
ное оружие, данное им в руки, они еще испытывают, ве­
дут, так сказать, пристрелку. Но тенденция уже намети­
лась: сеть ловит мелкую рыбешку- крупная проскаки­
вает. То есть как раз там нерешительны мы, где в наи-
263


большей степени решаются судьбы технического прогрес­
са, а стало быть, и качества продукции в масштабах
страны.
Вот чего не хватает мне - формализма. Добротного,
скрупулезного, основанного на строгом соблюдении за­
конов и инструкций формализма. Трудно представить
себе инспектора, скажем, «котлонадзора», который под
давлением снизу, сбоку, сверху разрешил бы пустить не­
достроенный агрегат. Трудно, впрочем, и ходатаев вооб­
разить, которые скажут: «Дорогой товарищ, войди в по­
ложение, не лишай коллектив прогрессивки ... » Котел-то
лопнет! Такими же «формалистами:. должны стать госу­
дарственные контролеры качества, и надо им помочь, их
поддержать, если действительно мы хотим эту проблему
решить.
И обратная сторона: поощрение хорошей работы.
Швейная фабрика объединения «Москва» выпуска­
ет четыре изделия с государственным Знаком качест­
ва. Они действительно превосходны, особенно сороч­
ки с кружевами, «жениховские:., как их называют ра­
ботницы. Я спросил у директора, какое поощрение полу­
чают люди за их выпуск. Никакого. А фабрика? Тоже
никакого. Ничего, кроме хлопот, кроме дополнительных
затрат времени и труда: эти сорочки, как здесь говорят,
приходится «вылизывать:..
Так какой же, спрашивается, экономический смысл
предприятию выпускать продукцию высшего класса?
Печатью необязательности отмечены случаи, которые
разбирали мы. Можно поощрять добросовестный труд,
а можно, оказывается, и не поощрять. Можно применять
санкции, а можно и не применять. Можно бракоделов
отдать под суд (есть такой закон), а можно и не отда­
вать. Tar< создаются ,условия для произвольных решений.
Но нельзя же всем позволять то, за что судят одного.
И нельзя одного судить за то, что дозволено всем.
Нужен порядок. Еще раз: партия и правительство
разработали конкретные меры, которые, каждая в от­
дельности, чрезвычайно важны, а все вместе должны
сложиться в систему. Госплану СССР предложено сов­
местно с заинтересованными ведомствами в 1979-
1980 годах разработать и ввести научно обоснованные
показатели, которые учитывали бы и эффективность, и
качество, и другие потребительские свойства продукции.
Предусмотрено систематическое обновление ее ассорти-
264


мента, материальное поощрение выпуска изделий со
Знаком качества, применение санкций за выпуск изде­
лий устаревших и плохих. Дело теперь за тем, чтобы эти
решения последовательно, неукоснительно, четко прово­
дились в жизнь. Очень нужен порядок.
***
В одном из своих выступлений М. И. Калинин рас­
сказал о дискуссии, которая возникла еще в подполье у
рабочих-большевиков: должны ли они заботиться о ка­
честве? Ведь тем самым они укрепят позиции хозяина,
капиталиста. Пришли в конце концов к тому, что рабо­
тать все равно нужно хорошо, что рабочий не может вы­
пустить из рук плохую вещь: это снижает его человече­
ское достоинство, это ему претит.
сА у нас,- продолжал М. И. Калинин,- в социали­
стическом обществе, когда мы работаем не на капита­
листов, а на самих себя,- всем ли претит, все ли совес­
тятся делать плохие вещи?:.
Объективные причины всегда можно сыскать, но, !ПО
трезвым оценкам сотрудников Госстандарта СССР, 75
процентов недоброкачественных изделий выходят из-за
самых тривиальных нарушений трудовой и технологиче­
ской дисциплины, из-за обыкновенной разболтанности.
Нередко предприятие, выпускающее очень плохую про­
дукцию, ее же св экспортном исполнении:. делает в тех
же цехах, на тех же станках как надо. Стало быть, я не
буду оригинален, не машина главное, а человек. И су­
щество, сердцевина, цель тех мер, которые ныне прово­
дятся в жизнь, в том и состоят, чтобы создать человеку
условия для хорошей работы.
Я возвращаюсь к тому, с чего начал рассказ.­
к Доске почета и ведомости на зарплату. Возможно,
именно здесь сегодня главное звено, за которое следует
вытягивать всю цепь. Ясно, что почет не может быть ото­
рван от зарплаты, стимулы моральные- от материаль­
ных, и так же ясно, что и в ведомости, и на Красной до­
ске должны зеркально отражаться количество и качест­
во труда - это неразрывно. Попросту говоря, человеку
должно быть во всех смыслах выгодно работать хорошо
и во всех смыслах невыгодно работать плохо.
Тогда повсюду будет качество.


rЛАВА BOCbMASI
Чиста• наука.
Мноrоуважаемый wкаф.
Авота м друrме.
Иначе нмчеrо бы не быnо.
•Эффект Матфе•».
Ваnюта, патенты, nмценэмм.
Вначаnе быnо деnо.
Нынче во всем нужен творческий подход. Один мой
знакомый студент увлекся борьбой самбо. Тренер ему
сказал: «Левый голеностопный сустав надо выворачи­
вать противнику творчески!»
А тем более в науке: тут все надо делать творчески.
От начала до конца; меня сейчас преимущественно за­
нимают сконцы» - не столько блистательные замыслы,
сколько скучное умение доводить их до дела. До завод­
ского выпуска продукции, до защиты патентов, до прода­
жи лицензий. Не потому, что считаю это главным в нау­
ке, а потому, что второстепенным не считаю.
Конечно, начинается все с глубоких, фундаменталь­
ных исследований - этого забывать нельзя. Говорят,
Франклин однажды рассказывал о новом теоретическом
достижении некой даме, далекой от науки. сНо, профес­
сор,- спросила она,- какова от этого польза?» Ученый
сказал: «Мадам, а какова польза от новорожденного?»
Таких анекдотов в истории науки предостаточно. Ака­
демика Иоффе критиковали в 30-х годах за то, что он
вместе со своей молодежью занялся отвлеченными проб­
лемами·- так сказать, наукой для науки. А надо бы по­
мочь народному хозяйству, решить, к примеру, важную
задачу искусственного дневного освещения фабрик. «От­
влеченные проблемы» - это были ядерные исследования,
а с молодежь» - это были Курчатов, Алиханов, Алексан­
дров, Харитон и другие будущие академики.
Есть легенда о гневе Евклида. Один из его учеников,
прослушав доказательства, спросил, что выиграет он
изучением геометрии. Евклид рассердился и тут же ве­
лел дать ему грош. «Молодой человек,- сказал он с
презрением,- непременно должен извлечь выгоду из то­
го, что изучает». Никто тогда не предполагал, что ис-
266


следование конических сечений принесет хоть какую-то
пользу, древние греки делали эту работу из чистой люб­
ви к науке. Но потом Галилей открыл, что снаряды дви­
жутся по параболам, Кеплер- что планеты перемеща­
ются по эллипсам; без геометрии невозможны стали ни
ведение войн, ни мелиорация, ни астрономия.
Знаменитая книга Евклида называлась «Начала». Те­
оретические исследования и есть начало, фундамент, на
котором строится все здание науки. Но, повторю, сей­
час меня занимают «концы:.. Приложения теорий к прак­
тике, без чего тоже не обойтись. Просто мне кажется, что
именно этот род научного творчества у нас пока что в наи­
меньшем почете и, я бы добавил, в наибольшем дефи­
ците.
Итак, мы с вами отправляемся в Ригу, в ордена Тру­
дового Красного Знамени Институт органического син­
теза Академии наук Латвийской ССР; мне он знаком
давно.
***
Первое, на что прошу вас обратить внимание,- шкаф,
стоящий в вестибюле. Шесть полированных дверец, на
каждой табличка: «Рижский политехнический», «Госуни­
верситет:., «Мединститут:. и т. д. Знаю, мы начинаем с
частности, но уже по ней, едва переступив порог, смо­
жем судить о нравах и обычаях латвийских химиков.
Дело в том, что одними из первых в стране они купи­
ли автоматический микроанализатор. Прибор, определя­
ющий, сколько в веществах азота, углерода, водорода.
Он сам все делает и пишет цифры с помощью электрон­
ной приставки, он заменил около 30 лаборанток, одна
«беда:.: мощность прибора - 24 тысячи анализов в год,
а институту нужно 16 тысяч. Восемь тысяч лишних!
Вот для чего шкаф: приезжают курьеры, отпирают
дверцы своими ключами, оставляют пробирки, берут го­
товые анализы. Еще в шести научных учреждениях ла­
борантки освобождены для других дел. Мало того, про­
бирки приходят из Перми, Львова, Куйбышева, Ленин­
града, Иркутска. В. Э. Эгерт, руководитель этой лабора­
тории, объяснил мне, что иначе нельзя: электроника сли­
шком дорога. Датчане делают микроанализы для других
стран, даже для Америки. Грех выключить такой при­
бор. За два года только за счет заказов на сторону он
полностью окупил себя.
267


Руководитель другого отдела, доктор химических наук
Э. Я. Грен, по всем своим склонностям - теоретик. Изу­
чает регулярные механизмы матричного биосинтеза, о
чем, не бойтесь, я не стану писать. Потому что доказы­
вать нужду в творчестве внутри самой науки - лиш­
нее, это слишком известно. А я все о том же, о деле:
теоретику понадобились меченые снуклеозидтрифос­
фаты», их не было, и он изобрел способ (как оказалось,
оригинальный) синтезировать их. И продолжал ис­
следования, но сидят сейчас в отделе два человека
и производят эти реактивы - для всего Союза, еще
для 26 институтов. В год зарабатывают 40 тысяч руб­
лей.
-
Значит, это все за деньги?
-
Разумеется,- ответил Грен просто.- Почему мы
должны заниматься благотворительностью?
Вернувшись из Риги, я советовался с учеными. Мне
нужно было свои впечатления проверить. И всё они по­
началу одобряли - автоматизацию эксперимента, бла­
городную помощь коллегам,- но как доходило до денег,
некоторые морщились: вот кабы шло, как идет у них,
но на «чистой» основе, без «коммерции» ... Я вспомнил,
как монтировали в одном московском институте новый
прибор. Тоже автоматический. Сверхмодный. Снабжен­
ный холодильной установкой. Сверкающий стеклом и ни­
келем. Очень красивый. Ученый, получавший эту уста­
новку в полное свое распоряжение, спросил у представи­
теля фирмы, как ее остановить. Тот ответил, что фирма
гарантирует непрерывную работу. Но как же все-таки
быть, если надо выключить? Тот опять не понял: зачем
выключать прибор, за который плачены такие бешеные
десятки тысяч? Ученый объяснил: ну, например, нечего
268


будет анализировать. «Что ж,- сказал представитель
фирмы,- храните в нем пиво».
Пришлось вспомнить, что научное оборудование во­
обще меньше работает у нас, чем стоит: коэффициент
использования в среднем по стране - 0,2. И подумал я,
что благих порывов видел предостаточно, а порядка в
этом деле - нет, не видел. Разве что в Новосибирске: хи­
мики снимают там «на сторону» спектры. Тоже, между
прочим, не бесплатно. Еще, как известно, математики
продают часы работы вычислительных машин. Опять
же - продают. Конечно, прибыль не самоцель, и акаде­
мия создана у нас совсем не для этого, но использовать
по-государственному приборы все-таки нужно, хозрас­
четные отношения дисциплинируют обе стороны - что
тут худого?
Все. Будем исходить в дальнейшем из того, что
шкаф, который приметили мы, заслуживает уважения.
Многоуважаемый шкаф! ..
•••
И сразу, минуя научные споры, труды, защиты, пуб­
ликации, не пытаясь понять проблемы «Химии гетеро­
циклических соединений» (всесоюзный журнал под таким
названием издается институтом и, между прочим, пере­
водится в США), опустив все это, перейдем к моменту,
когда ученые считают обычно свою работу завершенной.
Скажем так, Лаура Авота, в ту пору молодой химик,
синтезировала феназон, новый гербицид. Выделила пер­
вые граммы, изучила, описала- чего еще? Пробирка с
порошком была передана в другие отделы института,
там взялись проверять токсичность, активность. Лаура
с заданием, можно считать, справилась, но ее попроси-
269


ли «наработать» препарат. Дело в том, что прогнозы
ученых подтвердились: он действительно уничтожал сор­
няки и был безвреден для людей. Требовалось испытать
его на полях, и тут уж, как вы понимаете, граммов было
маловато.
О дальнейшем рассказывает Лаура Яновна Авота:
-
Занялась я этим без большого желания. Только
потому, что очень было нужно. Пилотную установку при­
шлось отлаживать несколько месяцев. Я тогда стала,
по существу, членом бригады. Рабочим сказала: если все
будет хорошо, черная масса превратится в желтую. Си­
дели все у реактора, ждали, пойдет реакция или не пой­
дет. Аппаратчик взял пробу - масса светлая как янтарь.
Кричали «ура» ... Нет, вы не думайте, пройти путь от про­
бирки до такой установки очень даже интересно. Когда
мы наработали больше тонны феназона, начались испы­
тания, подключились почвоведы, микробиологи, агроно­
мы, фармакологи, медики разных районов. Особо стро­
го проверяли вредности, контролировали остатки. За­
ключения прислали Всесоюзный институт защиты расте­
ний, Комиссия по борьбе с сорняками, Главный санитар­
ный врач СССР, десятки опытных станций, и связь с
ними, вся переписка лежали на мне.
-
Заключения положительные?
-
Слишком положительные! - сказала она.- На-
столько, что срочно пришлось строить полупромышлен­
ную установку в Олайне. Новые возникли проблемы:
откуда взять исходные - мукохлорную кислоту и соля­
нокислый фенолгидразин, не будет ли токсичных выбро­
сов, какая нужна очистка и так далее. Установку мы
пустили, мощность ее - сто тонн, стало возможным про­
вести испытания по всей стране. Казалось бы, кончена
работа.;.
-
А испытания прошли хорошо?
-
Слишком хорошо! Феназон сполол:. сахарную све-
клу, сельское хозяйство потребовало в год уже не сто
тонн, а тысячи тонн. Пришлось проектировать настоя­
щий завод, и тут надо было искать оптимальные режи­
мы, уточнять процесс с позиций экономики ... Завод этот
строится, он обеспечит гербицидом все страны социали­
стического содружества.
-
И все это вам пришлось делать, Лаура Яновна?
-
Почему мне? - сказала она.- Мы составили «кар-
ту феназона:., вы :можете посмотреть: Рига - Уфа
-
Ле-
270


нинград - Киев
-
Чебоксары - Урнары
-
Волгоград ...
Участвовали семь республик, десятки научных коллекти­
вов, но роль «головного:. взял на себя наш институт, а
в нем меня сделали «головной:.. Кому-то ведь надо было.
-
А как же ваши научные исследования?
-
Пришлось отложить. Но в нашем институте нельзя
работать так: сделать порошок, спрятать в шкаф и за­
быть.
-
Сколько же времени заняла у вас вся эта работа?
-
Шесть лет.
Да, шесть лет ушло на это. Пришлось отложить дис­
сертацию, отойти от чистой теории, но иначе ничего бы
не было - так сказала мне Авота. Иначе ее научная ста­
тья, не произведя особых потрясений в науке, легла бы
на полку, а завода бы не было, гербицида мы бы не име­
ли. И еще она поняла: то, чем пришлось ей заниматься,
вовсе не «творчество второго сорта:.. Труд ее был увен­
чан Государственной премией Латвийской ССР.
Премию Совета Министров СССР получил институт
за фторафур, важное лекарственное средство,- с ним
примерно тот же путь прошла Регина Жук. Но срок со­
кратился для нее до полутора лет: как только экспери­
ментальный завод выпустил первую опытную партию,
она вернулась к теории, занялась аналогами нуклеиновых
кислот. И Авота, хотя они дружат давно, осудила ее:
-
Ты своему детищу не мать, а мачеха!
Идут споры в институте, люди разны, и можно согла­
ситься с теми, кто говорит, что «бросать на внедрение:.
способных теоретиков - это тоже своего рода бесхозяй­
ственность. Вот еще пример: Гунар Чипен исследовал
пептидные гормоны, работы его были заметны, по ходу
дела он создал несколько новых препаратов, и, пожа­
луйста,- ему же пришлось их внедрять.
-
Отказаться нельзя,- сказал Чипен,- да и хочется
сделать, помочь людям ... Но иногда это так мешает!
Правильно ли, что одни и те же люди заняты и теори­
ей, и приложениями? В мировой практике самые большие
силы и средства брошены на быстрейшую реализацию
научных идей. По статистике ЮНЕСКО, для фундамен­
тального открытия требуются один-два человека, а, что­
бы подготовить его результаты для передачи в промыш­
ленность, специалистов нужно в 10 раз больше. А чтобы
внедрить - в 100 раз больше! У нас пока что в некото­
рых отраслях соотношение обратное. В той же химии,
271


имея отдельные выдающиеся теоретические успехи, мы
более всего отстаем в области химической технологии.
Голова - большая, рук - нехватка.
«Предстоит еще многое сделать,- подчеркнуто было
в Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии.­
чтобы достижения науки быстро воплощались не только
в отдельных - пусть самых блестящих - экспериментах
и выставочных образцах, но и в тысячах и тысячах новых
видов продукции, начиная от уникальных машин и кон­
чая всем, что связано с улучшением труда и быта людей.
Практическое внедрение новых научных идей - это се­
годня не менее сложная задача, чем их разработка:..
Вот почему стала Лаура Авота связной между наукой
и практикой. Вот почему многие ее товарищи, другие
сотрудники института, тоже брались за эту работу, для
них непривычную, трудную, но при нынешнем состоянии
дел необходимую. Вот почему латвийские химики расши­
ряют свое экспериментальное хозяйство, испытывают но­
вые препараты на 70 клинических базах, укрепляют свя­
зи - научно-технические, хозяйственные, творческие, про­
сто дружеские - с заводскими технологами Риги, Стер­
литамака, Уфы, Ферганы, Славгорода ...
Вы понимаете, я не пишу, как это все «должно было
бы быть», я очерчиваю то, что есть в натуре, в сложив­
шихся непростых условиях. Президент Академии наук
Латвийской ССР А. К. Малмейстер сказал мне: «Это1
институт если и не на самом правильном, то на очень
нужном пути». В других местах создают научно-произ­
водственные фирмы, вокруг новосибирского Академго­
родка строят КБ и НИИ «двойного подчинения:. (и уже
понJ1Ли, что кого попало не пошлешь туда, надо - талант­
ливliП). во суть одна: идет борьба за эффективность, ук­
репляются все звенья цепи.
И если я скажу теперь, что за семь лет институт, о
котором ведется рассказ, довел до заводского выпуска
60 новых продуктов химического синтеза; если напишу,
что это неслыханно много для коллектива, где всего пол­
тораста научных сотрудников; если проци:тирую из офи­
циального документа, что «ожидаемый объем экономии
от реализации научно-исследовательских работ в про­
мышленности и сельском хозяйстве - 185 млн. руб.:.;
если добавлю, что за тот же срок созданы и уже приме­
няются, облегчают недуги больных людей 37 новых ле­
карств; если подчеркну, что в их числе один из новых
272


противоопухолевых препаратов, признанный во всем
мире (по мне, так всякий шаг в этом направлении и даже
полшага оправдывают любые затраты),-если вот так
я перечислю все подряд, то для читателей, для большин­
ства, этим все будет сказано: хороший институт!
•••
Однако дело ли это для ученых академического тол­
ка? Нет ли опасности, что, увлекшись частными задача­
ми, предавшись культу непосредственной ПОJiьзы, они от­
ступят от главного? .. Вот как ответил на это директор
института, академик АН Латвийской ССР, лауреат Го­
сударственных премий С. А. Гиллер:
-
Истинно фундаментальная наука и истинно при­
кладная между собой не спорят. Они оплодотворяют одна
другую - и творчески, и материально. И есть еще, к со­
жалению, вариант сии то ни се:.. Институты, где и тео­
ретических успехов не видно, и приложений нет. Эпигон­
ство, повторение пройденного, этюдные работы, а где от­
крытия? Знаете, все пианисты играют этюды Черни, но
в Большом зале консерватории с ними все-таки не вы­
ступают.
-
Но есть же граница?
-
Есть - между наукой и ненаукой. Крупнейшие хи-
мики мира не чурались практики, гордились, имея при­
ложения. И хотя в истории науки останутся одни откры­
тия, но, согласитесь, обидно открыть нечто важное, опуб­
ликовать, обеспечить свой приоритет, а потом покупать
этот процесс в США или в ФРГ - такие случаи бывали.
-
И все же есть опасность утилитарного подхода,
разве не так?
-
Мы эту опасность видим. Я и ученикам говорю:
нужен серьезный теоретический задел. Все, что сегодня
у нас выходит в практику, было заложено десять - пят­
надцать лет назад. И если мы сократим фундаменталь­
ные разработки, то через десять лет окажемся у разби­
того корыта. Без фундамента ничего не выстроишь!
Мой собеседник был серьезный ученый, он все силы
отдавал любимому делу, он сумел небольшую лаборато­
рию превратить в институт, а институт сделать извест­
ным в стране и в мире. Этот коллектив признан у нас
ведущим по химии фурана, здесь собран был междуна­
родный симпозиум по химии природных соединений, про­
водились многие всесоюзные сшколы::. ученых. 18 со-
18 АиатО.11иll Аrраиовскиll
273


трудников института стали лауреатами Государственных
премий ... Что еще можно сказать? Многие из них защи­
тили диссертации, ежегодно они публикуют сотни науч­
ных статей, получают десятки авторских свидетельств на
изобретения и иностранных патентов. Только в переводах
за рубежом вышло в тот год, когда я был у них, восемь
книг рижских химиков. Что еще? В ту же пору было офи­
циально зарегистрировано фундаментальное открытие
(диплом No 110) «Явление конфигурационной устойчиво­
сти трехвалентного азота в немостиковых структурах».
Не вдаваясь в детали, замечу, что латвийским химикам
удалось обнаружить принципиально новое природное яв­
ление. Не много есть институтов, у которых такие откры­
тия на счету.
Стало быть, фундамент есть, он достаточно прочен,
строить на нем можно, да рижане и строят - для меня
этот резон не слабее других. Вполне очевидно, что, не
будь у них теоретической базы, не будь генерального
направления исследований, не было бы и такого выхода
в практику.
И вот что еще стало мне ясно: не только наука помо­
гает производству, но и производство- науке. Такая
диалектика.
•••
Однажды в Варшаве я беседовал с президентом Поль­
ской Академии наук Янушем Грошковским, разговор шел
о новых институтах, о перспективах развития науки.
И вдруг, улыбнувшись, он сказал:
-
Польша - маленькая страна. Но это не значит,
что польские ученые могут смотреть в маленький микро­
скоп. Микроскоп все равно должен быть самый большой.
Это следовало понимать так, что науки второго сорта
нет. То, что ниже современного уровня,- то не наука во­
все. («Пропасть!» - сказал он.) И вести работу имеет
смысл лишь на тех направлениях, где возможен мировой
уровень. А поскольку это требует сегодня очень больших
сил и средств, ни одна из стран социалистического содру­
жества не может развивать у себя все отрасли науки.
-
Кроме СССР,- добавил он.- Вы несете бремя ве­
ликой державы.
Сознавать это, конечно, приятно. Но и ответствен­
ность велика: уровень исследований должен быть высо­
чайший - это условие обязательное. Лаборатории лат­
вийского института оснащены не хуже большинства сто-
274


личных. Лучше. Вы увидите здесь современнейшую аппа­
ратуру, притом не только отечественную. Жидкостный
сцинцилляционный спектрометр (американский), спек­
трометр ЯМР (английский), прибор изоэлектрической
фокусировки (шведский) - из числа первых, купленных
СССР. Аминокислотный анализатор (японский) рижане
считают «устаревшим», он у них работал пять лет, и они
уже купили в США другой, наиновейший... Специали­
сты это все оценят, неспециалистам скажу: в большинст­
ве городов ученые о таких приборах могут только меч­
тать.
Как это сделалось? Страна наша велика и обильна,
но средства и у нас не безграничны. Рижский институт
финансируется, как и все ему подобные, из госбюджета,
по плану. Почему же он оснащен лучше других? Ответ
простой: химики располагают дополнительными деньга­
ми. Надо их иметь, только и всего.
-
Мы не можем ждать милостей от Минфина,- шу­
тят ученые.- Взять их - наша задача!
Тут мне придется наметить общий фон, уловить неко­
торые современные тенденции. Рижане получили 350 ав­
торских свидетельств на изобретения, 57 иностранных па­
тентов - много это или мало? Я хотел назвать для срав­
нения какой-то другой коллектив, но в патентном отделе
Академии наук СССР мне сказали, что таких институ­
тов, где изобретений единицы, а патентов вовсе нет, слиш­
ком много. Таких - большинство. И дело, как я понял,
не в том, что в Риге собрались необыкновенные таланты,
просто у них к этому привит вкус и есть великолепно
поставленная патентная служба, и потому признается
девяносто процентов их заявок на изобретения и все
сто процентов заявок на патенты. А в других местах вкус
не привит, оформление требует тяжких хлопот, да и счи­
талось долгое время неприличным для ученых, как бы
даже дурным тоном.
Еще не так давно существовал лимит на хоздоговор­
ные работы: львиную долю своих средств академические
институты получали из госбюджета и только пять про­
центов - по договорам. Время от времени мы вспоми­
нали о содружестве науки и практики, академики писали
статьи, с речами выступали в цехах, но по-деловому,
всерьез выполнять какие-то работы для народного хозяй­
ства могли только в пределах пятипроцентного лимита.
Затем он был отменен постановлением ЦК КПСС и Со-
275


вета Министров СССР, и вскоре после этого хоздоговор­
ные работы стали давать академии уже не 5, а 10-
15 процентов. Латвийский институт право на инициативу
использовал еще шире: он зарабатывает до четверти
своего бюджета.
Из этих денег формируется «фонд развития:., их мож­
но тратить на строительство, на приборы, оборудование,
материалы ... В один из прежних приездов я видел в Риге
закладку новых зданий института, а во время последней
командировки мог уже осмотреть готовые корпуса. Об­
щая площадь новых лабораторий-15 тысяч квадрат­
ных метров. Деньги на это дали три ведомства: Минхим­
пром СССР, Минмедпром СССР и Главмикробиопром
при Совете Министров СССР. (Добавлю, что для выпол­
нения заказных работ они же передают институту и фон­
ды зарплаты- до 40 тысяч рублей в год.)
«Эффект Матфея:.,- сказал один шутник: деньги идут
к деньгам. От неимущих отбирается, имущим дается. Ка­
залось бы, справедливей выравнивание: который инсти­
тут хуже работает, тому и помочь. Но в жизни тем дают,
от кого ждут отдачи. Я когда ходил в Москве по мини­
стерским кабинетам, всюду слышал о новых стимулято­
рах роста, о важных препаратах для птицеводства, для
консервации сена и о многом другом, чего не было бы
без помощи латвийских химиков. Помогая практике, они
зарабатывают свой научный рост, и такое распределение
средств - в соответствии с практическим вкладом кол­
лективов,- оно, во всяком случае, честнее, чем то, кото­
рое зависит от дипломатических навыков, пробойной
силы, личных связей, умения вовремя поддакнуть и тому
подобного.
А все это вместе-помещения, оборудование, кад­
ры - и приводит к тому, что укрепляется материальная
база для воплощения научных идей, которые, будучи во­
площены, снова обеспечивают выход в практику,- коле­
со крутится в нужную сторону.
•••
Ну хорошо, скажут мне, инициатива, фонд разви­
тия - это понятно, а валюту для покупки импортных
приборов откуда взяли они? Оттуда же: заработали ... По
закону половину валютных поступлений от продажи ли­
цензий или сверхплановых экспортных поставок получает
производитель (в данном случае институт). Если я до-
276


бавлю, что созданные в Риге оригинальные медицинские
препараты фторафур, солафур, фуразолидон, фурагин
продаются в Японию, Индию, Югославию, Грецию, Си­
рию, Австралию, ФРГ, США, что сумма заключенных
контрактов уже достигла нескольких миллионов долла­
ров и продолжает расти, то вы согласитесь: валюта у
латвийских химиков имеется.
Одна тонкость: всякий раз возникает вопрос, что луч­
ше продавать - лицензию или препарат. Рижане пред­
почитают вести поставки: от продажи лекарственных
препаратов страна получает в несколько раз больший до­
ход. Это выгодно государству, выгодно институту, но со­
вершенно невыгодно авторам: почему-то за продажу ли­
цензии они получают вознаграждение, весьма солидное,
а за экспортные поставки ничего не получают. Это я
к тому, чтобы вы знали: в основе предприимчивости моих
героев нет никакой личной корысти.
А есть то, о чем уже сказано,- стремление вести ра­
боту на высшем уровне. Имея валюту, они получают при­
боры, с которых в других странах еще не снят научный
урожай. Не тратя времени на то, что можно купить, они
создают то, что можно продать. Это важный момент.
Открывая новое, создавая препараты, каких ни у кого
еще нет, ученые в то же время не считают зазорным вос­
пользоваться чужими приборами и даже заимствовать
чужие достижения. Морально это или аморально? Стыд­
но это или не стыдно? .. Есть застарелые предубеждения,
своего рода предрассудки, о которых полезно сказать с
полной откровенностью.
Свою первую Государственную премию Гиллер, тогда
еще не директор института, а молодой химик, получил за
освоение производства нового противотуберкулезного
препарата. Изобретен он был за рубежом. Гиллер. всего
лишь воспроизвел процесс, но сделал это быстро, сделал
в труднейших условиях, сразу же после войны, и препа-
рат спас тысячи жизней в стране.
·
Стыдно или не стыдно? Беседуя с латвийскими хи­
миками, я понял, что самый этот вопрос не возникал у
них. Больному безразлично, где сочинено лекарство, ко­
торое утолит его боль. Больному нужно, чтобы оно было.
Отсюда следует, что безнравственно скорее таить изобре­
тение, нежели раскрыть секрет. Стыдно. выпускать старье.
Аморально не обеспечить население своей страны новым
хорошим средством для лечения. Зарубежный опыт пе-
277


ренимают все страны, потому что поиски ведутся во всех
странах, потому что никто не в состоянии изобрести все
на свете.
Но тут встает другой вопрос: законно или незаконно?
Так мало писалось у нас о патентных делах, что стоит
объяснить хотя бы самое простое. Всякий патент дейст­
вует не вечно, а определенный срок ( 15-20 лет), не везде
и всюду, а только в той стране или странах, где он вы­
дан. Во всех других местах можно использовать изобре­
тение; это разрешено законом. И лекарства производить
можно, только за рубеж продавать нельзя, да и то в те
лишь страны, где запатентованы они. Можно и «обойти
патент:., и опять-таки это узаконенный юридический тер­
мин, а никакое не жульничество - я, откровенно говоря,
думал иначе. Наконец, можно купить лицензию. Что
лучше?
Ответ лежит за пределами нравственных установле­
ний. Ответ всякий раз дает экономика. Который путь ко­
роче, дешевле, тот и хорош. И точка. Плохо другое. Пло­
хо лукавить. Непорядочно чужое выдавать за свое. Но
тут я должен отметить скрупулезную честность, с какой
подХодят рижане к делам такого рода: чужих открытий
они не присваивают, им вполне хватает своих.
И возникает третий вопрос - о приоритете. Сознание,
что твой народ открыл нечто важное для всех, чрезвы­
чайно дорого, может быть, ничего нет на свете ценней.
Но если первые два вопроса (морально ли? законно ли?)
решаются целиком и полностью в сфере экономики и
права, то споры о приоритете, напротив того, не выходят
за пределы этики и морали. Научным приоритетом гор­
дятся - денег за него не просят. Гордость есть чувство,
обращенное внутрь. Наружу смотрит тщеславие.
Стало быть, химики могут воссоздать у себя любое
новое соединение - секреты недолго держатся в нынеш­
нем мире. Это, как мы убедились, и морально, и законно,
и патриотично. Но зачастую бессмысленно. Пока вы бу­
дете спереоткрывать:. открытое, заново повторять путь
от лабораторной пробирки до заводского цеха, первоот­
крыватели снова уйдут вперед. Копировать - значит
всегда догонять. Купить лицензию (а если нужно, то и
чертежи, приборы, машины) - значит выйти на новый
уровень техники. Известно, что Япония вырвалась впе­
ред главным образом с помощью чужих патентов.
Но неужели и об этом должны думать ученые? Неу-
278


жели и торговлей должны заниматься они? Что говорить,
обидно, когда крупному ученому, директору института,
члену ЦК КП Латвии Галлеру приходилось тратить свое
драгоценное время на выбивание стройматериалов, на
переговоры с малярами, плотниками и на прочее, в чем
могли бы и должны заменить его толковые хозяйствен­
ники. Но есть, увы, такие организационные дела, где ни­
какой администратор ученого не заменит. В число этих
дел входят сегодня и внешнеторговые связи.
Пока мы вывозили за границу пеньку, деготь и сырой
лес, ученому нечего было делать. Но коль скоро мы ве­
дем и хотим расширить торговлю машинами, станками,
электроникой, химическими препаратами, то тут уж на­
ряду с опытными работниками Внешторга должны выез­
жать за рубеж, изучать спрос, учитывать требования
рынка, вступать в контакты с фирмами и производители
продукции, опытнейшие мастера своего дела, в нашем
случае - ученые.
В мире потеплело, все чаще приезжают к нам пред­
ставители деловых кругов, и мы их привечаем у себя,
все правильно, но, между нами говоря, остаются они биз­
несменами, дельцами, «акулами капитализма». И сколь
ни вежливо улыбаются они, а своего не упустят и про­
дукцию возьмут только конкурентоспособную - я под­
черкиваю это слово: оно произведено от «конкуренции».
Нам нужен сегодня новый, неробкий, масштабный под­
ход к внешнеэкономическим связям, нужен не только ра­
ботникам соответствующих ведомств, но и большому
кругу тружеников, которые могут участвовать в столь
важном и нужном государству деле.
•••
К теме этой мы еще вернемся, а здесь уместно будет
вспомнить о том, что сразу же после Октября в числе
самых первоочередных, самых неотложных задач Влади­
мир Ильич Ленин выдвинул задачу привлечь ученых на
сторону революции. И лучшие из них ответили:
«Академия всегда готова по требованию жизни и го­
сударства на посильную научную и теоретическую раз­
работку отдельных задач, выдвигаемых нуждами госу­
дарственного строительства, являясь при этом органи­
зующим и привлекающим ученые силы страны центром».
Время было трудное, средств на науку страна могла
выделить тогда в десятки раз меньше, чем теперь, но уже
279


в восемнадцатом году академия взяла на себя разра­
ботку научных основ радиевой промышленности, в девят­
надцатом создала Комиссию по изучению Курской маг­
нитной аномалии, в двадцатом ученые вошли в Комис­
сию по электрификации России... И с тех пор до сего дня
кровная связь с народом, участие в строительстве но­
вого общества - традиция нашей науки.
Вот почему мне представляется важным опыт латвий­
ского института, который пытались мы рассмотреть.
В новых исторических условиях, в строгом соответствии
с законами страны ученые проложили свой интересный
путь к решению задачи, поставленной партией,- к тому,
чтобы резко повысить эффект1:1вность научных исследо­
ваний, соединить науку с производством.
Путь этот для подражания труден. Те уважаемые
мужи науки, которые, заполучив драгоценный прибор,
сами не используют его и другим не дают, которые ва­
люту только просят, хотя могли бы зарабатывать, ко­
торые практике десятилетиями ничего не дают, хотя мог­
ли бы давать,- они сохраняют полный душевный ком­
форт. Зато они «выше этого», зато «не дельцы», зато все­
цело преданы науке и по-ученому рассеянны - нам тра­
диционно милы эти черты. Что же касается латвийских
химиков, то на них очень долго косились, от них ждали
уверений, что, несмотря на полезнейшие их дела, они все­
таки «настоящие ученые», что они тоже заняты «чистой
наукой», и ведь они доказывали- я видел это- и в кон­
це концов доказали.
Может ли этот опыт широко быть воспринят?
Вполне очевидно, что он неприемлем для направле­
ний чисто теоретических. Роль их, повторим, особа и
чрезвычайно велика. Нельзя жертвовать глубокими фун­
даментальными исследованиями ради текущих разрабо­
ток - это должно быть сказано с полной ясностью. Од­
нако есть у нас сотни научных коллективов, для которых
этот путь не закрыт. Во всяком случае, как я понял, ни­
каких исключений длй латвийских химиков не делалось,
особых условий для них не создавали, и все же они стали
мастерами высочайшего класса, сумели провести свой
институт от самого обычного, рядового, среднего - до
такого, что из десятка не выкинешь. Смогут ли другие?
Это зависит от них самих. Тут необходима работа много­
летняя, целеустремленная и во всем решительно от на­
чала до конца-какая? .. Правильно: творческая.


rnABA ДЕВIТАI
Орnовсп• нenpepwвu.
Мороз м аврм.
Кто мэобреn расnмсанмеl
•Хочу - не хочу•.
Поэмцо rоркома.
Пор•,АОК.
Порядок - то, о чем вспоминают, когда его нет. А ког­
да есть, так есть, и все тут. Дать ему определение не
возьмусь, куда лучше мы знаем, что такое беспорядок.
И читаем охотнее (пишем тоже) о героических преодоле­
вателях беспорядка, нежели о скучных установителях
порядка.
Допустим, я начну с такой сенсации: в Орле строят
дома ритмично. Вы спросите: и все? Еще раз: целый го­
род на протяжении круглого года равномерно вводит
жилье. Экий подвиг, скажете вы, так и должно быть.
Тогда я подойду с другого боку: в тот год, когда заин­
тересовала меня эта тема, Минпромстрой СССР должен
был сдать 473 крупных объекта. Из них в первом квар­
тале - как по-вашему, сколько? Нисколько, ноль. Во вто­
ром - 61 объект, в третьем - 72. В четвертом, выходит,
340. В Минтяжстрое СССР и того круче: 90,8 процента
ввода записали на последний квартал.
И все мы воюем со штурмовщиной, руками разводим,
откуда беспорядок, а он предопределен. Это аврал за­
планированный. (Логики не ищите: мол, в начале года -
закладка, в конце - ввод. Строятся эти заводы и пять и
восемь лет, сдают их все равно в конце года.) С жильем
легче, но вот лежат передо мной сводки за 20 лет: в пер­
вом квартале страна вводила в среднем 9 процентов до­
мов, в четвертом - 48 процентов. В четвертом - это, зна­
чит, преимущественно в декабре, точнее, в последней де­
каде декабря, поближе к 31-му.
Самый мороз - и самый аврал. Но основным сезоном
на стройках зима в России вроде бы никогда не была.
Мириться с несообразностью? Придумали: надо лето пе­
ренести на конец года. Считать строительный год с 1 сен­
тября, тогда он кончится в августе - чего лучше? сЭто,
281


наконец,- писалось в статье «Литературной газеты»,­
самое лучшее время даже для штурмовщины - тепло и
день велик». Идея показалась мне плодотворной. Не толь­
ко из-за низкого зимнего качества и потерь, которые по­
нятны, да и цифрами доказаны в той же статье, очен1,
дельной. Просто по-человечески жаль было видеть рабо­
чих на лесах в самый мороз. Я спрашивал у них в Орле,
когда лучше строить-зимой или летом. Ответили:
Конечно, зимой!
-
Почему? - я тоже спросил.
-
На картошку не посылают - раз. Транспорт вес1,
в городе - два. Село зимой не строит, легче, значит,
со снабжением - три. Даже цемент без перебоев, по­
тому что железная дорога не связана с уборкой.
-
А мороз?
-
Это русскому человеку ничто! Лишь бы не было
ветра.
И опять не к тому было сказано, что холодно на вет­
ру, а к тому, что с кранами работать запрещено. (О зим­
них коэффициентах, надбавках к зарплате они не гово­
рили.) Вывод: стихия материально-технического снабже­
ния страшнее природных стихий. Плодотворная идея рух­
нула, поскольку строители зависят от поставщиков, вы­
рвать их из системы нельзя, но психологически тут за­
бавно (печально) другое: о наведении порядка и речи
не шло. Беспорядок мечтали перенести на теплое время.
Чем объясните вы неизбежность штурма? Почему
проще григорианский календарь отменить, чем ежегодный
аврал? По какой причине все, чего недоставало для за­
вершения строек, вдруг чудом находится к декабрю? По­
чему обязательно четвертый квартал?
Научное объяснение одно: потому что пятого нет.
282


***
Теперь к делу. Несколько лет назад пришел ко мне
один человек и сказал, что знает, как добиться в строи­
тельстве четкого ритма. У него есть, придуман метод. Не
хочу задним числом делать вид, будто сразу оценил его
выкладки, но посетитель меня заинтересовал. Был он на­
порист, резок. Не юноша - старый строитель, не изобре­
татель-одиночка - работник солидного ведомства, при­
том не рядовой - начальник отдела организации и тех­
нологии строительного производства Минпромстроя
СССР.
-
Говорим о научно-технической революции,- ска­
зал Иващенко.- И забываем, что революция - это, кро­
ме всего, насилие. Вытеснение старого новым. Ни одна
революция уговорами не делалась.
Мысль его была такая. Авралы доказывают мощь
строительной базы, а вовсе не слабость. Если мы можем
вдвое и втрое больше делать на финише года, то, следо­
вательно, хватает и техники, и людей. Как заставить их
работать с той же интенсивностью с первых дней янва­
ря? Заставить может поточное производство: ритм в нем
задан и уговоры не нужны. Всякий конвейер - это при­
нудительный порядок.
Что же мешает потоку? Мешает то, что год от года от­
делен в строительстве глухой стеной. Есть пятилетка, но
каждый год заново утверждаются титульные списки, за­
ключаются подрядные договоры, «спускаются:. фонды.
Казалось бы, дано вам на этот дом по расчету, по техно­
.11огии 145 дней, так и сдавайте его через 145 дней. Но
это, оказалось, вовсе не важно. На стыке лет прерыва­
ются работы даже на начатых объектах. Диктуют не про­
ектные сроки, а календарные даты.
283


Мистика чисел - я и прежде думал об этом. Они
условны, как меридианы на карте. Мы сами сделали
31 декабря отчетным рубежом, а могли другой взять
(в допетровской Руси год и впрямь начинался 1 сентя­
бря), но мы уже условились, и теперь числа командуют,
и мы над числами не властны. Будто не в порт спешат
корабли, а пересечь условленный меридиан, коего в на­
туре, как известно, нет. Силком возвращаешь себя к
простой мысли: плановая отчетность очень важна, но
дело делается не ради отчетов, а ради дела.
И вот существо идеи: чтобы уйти от этой зависимо­
сти, чтобы создать поток, строителям нужны двухлетние
планы. Я вначале не понял: две стометровки - это еще
дистанция не марафонская. Мы отодвинем аврал, только
и всего. Но Иващенко объяснил: двухлетка принимается
ежегодно. Первый годовой план - рабочий, второй
-
подготовительный. В декабре, после уточнений, подго­
товительный план мы делаем рабочим и снова прибавля­
ем год. Перспектива постоянна, дистанция все время
впереди, планирование становится непрершным - так
впервые услышал я об «орловской непрерывке:., тогда,
впрочем, еще не орловской.
-
Этого, вы считаете, достаточно?
-
Это главное,- сказал он.- Система не может не
пойти, надо ее задействовать.
-
А вы «задействовали:.?
-
Есть методика, получено согласие Госплана, Гос-
строя, два обкома партии уже приняли решение внедрить
систему в своих городах.
-
Но пока она не внедрена?
-
Будет внедрена!
-
Уговорили,- сказал я.- Как только будет первый
реальный успех или неуспех, но тоже реальный, дайте
мне знать.
Он не звонил три года.
Как это свойственно энтузиастам, мысленно Иващен­
ко спрямил путь, трудности все оставил позади, и выхо­
дило одно хорошее, и будущее - вот оно, рукой подать.
Быть может, без этого невозможен энтузиазм вообще.
Скептик видит слишком много препятствий и сдается, ни­
чего не начав. И все же в моей позиции тоже была пра­
вота, которая нимало не радует меня.
Сам Иващенко из крестьян, волгарь, был рабочим,
послан был св счет пяти тысяч:. учиться, вышел в инже-
284


неры, восстанавливал в войну Сталинградский трактор­
ный, провел множество строек и, дожив до седых волос
(ему перевалило за шестьдесят), заняв высокий каби­
нет, продолжал рваться из наезженной колеи, пробивал
свои идеи, воевал, бился, спорил, с начальством спорил -
короче, когда я взялся искать этого человека, он на своем
месте уже не работал. Освободили.
Лучшие идут на стройки, худшие идут в конторы -
вот сюжет, преподанный нам десятками романов .и филь­
мов. Которые на передовой - те смело преодолевают, ко­
торые в тылу - тащат бумажки на подпись. Не скажу,
что стереотип вовсе далек от жизни, но время перемени­
лось. И сегодня (мы уже видели это) тысячи могут со­
вершать чудеса героизма, а после один что-то оформит
не туда, не так, и весь героизм пойдет прахом. Если мы
признали сферу управления самым что ни на есть перед­
ним краем, то, стало быть, сюда должны направить знаю­
щих, дельных, смелых, а поскольку одной зарплатой та­
ких людей не привлечешь, извольте уважать их труд, не
забывайте их заслуг.
Во всяком деле нужны подвижники. Чтобы порядок
установить, они трижды нужны. Сил на это вы положите
бездну, времени -годы, славы - не будет. Ну, самое
простое: кто изобрел паровоз, знают все. А кто изобрел
ездить по расписанию?
***
Между тем без расписания и в поездах мало толку.
Расскажу, как действует оно в Орле: кончается первый
квартал, и управление Орелстрой сдает ровно четверть
жилья, запланированного на год. Успех, вы уже понимае­
те, редкостный. Как добыт он?
В том-то и смысл снепрерывки:., что в эти три месяца
ничего сверхъестественного делать не приходится. Дом,
который сдают в январе или в марте, он ведь к декабрю
был подведен под крышу, еще раньше нужны ему были
фундамент, подземные сети, еще до этого - проект. Мы
видим обычно сконцы:., надо видеть сначала». Чтобы
понять, как добыт успех, следовало приехать к ним в де­
кабре; что я и сделал.
Я увидел оживший график. Стояли 9-этажные корпу·
са, уже смонтированные, батареи были теплые, спокойно
работали отделочники -это были дома первого квар­
тала.
285


-
А чего штурмовать? - сказала бойкая женщина­
маляр.- Ай война?
Дальше показали мне коробки, поднятые до пятого,
до шестого этажа,- дома второго квартала. А третий и
четвертый только вылезали из белого снега, но уже
были: бетонировались цоколи, и это значит, что землю
вырыли еще в теплое время,- я увидел, по сути, все
дома будущего (тогда еще будущего) года.
Встретился с известным в Орле бригадиром Боруно­
вым. Его поток специализирован по большим корпусам;
когда я приехал, кончали монтировать первый этаж.
-
Какая польза? - сказал Борунов.- Вот мы три
дня назад сдали дом, а тут все готово, и у нас ни дня
простоя. А раньше, бывало, то крана нет, то еще чего.­
две недели отдай. Ну, какую-никакую работу находили,
да все не свое. Следующий наш корпус - во-он, отсюда
видно,- сваи уже забиты. С него перейдем на Москов­
ское шоссе, там я был, фундамент уже заложен. Все дома
по графику. Второй год знаем, что будем делать.
Так все было логично, здраво, что казалось удивитель­
но, и я сомневался: может, Борунову особая привилегия,
он - заслуженный строитель РСФСР, его бригада
-
сзлобинская:.. Однако и на других потоках услышал те
же речи. Бригада Молодцова монтирует 72-квартирные
башни. При мне заканчивала одну из них, а в вагончи­
ке уже висел «График движения бригады:., и я узнал, что
очередную начнут они в январе, потом перейдут в квар­
тал 207, потом - в квартал 911, а с сентября будут ра­
ботать в районе Автовокзала, там у них две башни -
аккурат до конца следующего года.
-
Все хотят порядка, да разума нехватка! - сказал
бригадир; сказал весело: у них уже хватало.
Эти· «расписания:., привязанные к общегородскому
директивному графику, видел я не только у монтажни­
ков, но и у штукатуров, сантехников, лифтовиков, элек­
триков. Все, с кем беседовал, смотрели на два-три дома
вперед. Могу засвидетельствовать: даже знаменитая
бригада Николая Злобина о такой далекой перспективе
может пока только мечтать.
Говоря о сначалах:. и сканцах:., я имел в виду не одну
сезонность.
-
Призвать рабочих, чтобы нажали в декабре, для
меня не проблема,- сказал директор Орловского домо­
строительного комбината.-А вот объяснить, почему в
286


январе у них ни работы, ни заработка,- всегда было
проблемой.
Ну ладно, смогли бы мы перенести ввод жилья (поло­
вины сразу) на лето, а где возьмем отделочников? Сей­
час пришло такое время, что построить, смонтироват1"
собрать здание - не фокус, а вот двери навесить, сде­
лать полы, потолки, стены - проблема. Отделочные ра­
боты -это по нормам три четверти всех трудозатрат.
И когда скапливаются пустые коробки и всюду нужны
маляры, слесари, плотники, которые в другую пору де­
лали сне свое», то мастеров не хватает, и ставят кого
попало, а после сыплется штукатурка, текут краны, не
закрываются двери.
Теперь план по вводу домов в Орле выполняется так:
первый квартал -25 процентов, второй - 26, третий -
28, четвертый-21 процент. Конец года отдан, как мы
видели, подготовке задела на будущее. Сократилось чис­
ло одновременно строящихся объектов, повысились тем­
пы, экономия исчисляется уже миллионами рублей. Но
особо я бы выделил вот что: использование рабочих по
специальности увеличено на 25 процентов. И еще: до
внедрения непрерывки с оценкой «хорошо» здесь прини­
малось 44 процента домов, теперь - 92 процента.
Эффективность порядка - вот что важно мне отме­
тить. Разумеется, нужны капиталовложения, надо разви­
вать базу, внедрять технические новшества, многие упо­
вают на сетевые графики, НОТ, АСУ, и все понятно, пра­
вильно, но только хаос автоматизации не поддается.
-
Для начала нам нужен НЭП,- сказал мне один
умный строитель. И пояснил: - Навести Элементарный
Порядок.
*••
-
Значит,- спросил я в горкоме,- вкус к строитель­
ным делам появился у вас?
-
Вкус у всех есть,- ответил Иванов, первый секре­
тарь.- Было бы что кусать.
За годы восьмой пятилетки Орел удвоил свою про­
мышленную мощь, в девятой увеличил производство в
1,88 раза, огромный подъем намечен на десятую пяти­
летку. Город, самый обычный, средний, вдруг резко по­
шел в рост - таков фон перемен.
-
Ощущение нобходимости,- сказал Иванов.- Ког­
да системы нет, дисциплины нет, то тут какая уж пар­
тийная работа?
287


Ему тогда было 43 года, отец погиб на фронте, мать
умерла, десяти лет уходил с бабкой из Смоленска, за­
помнил горящий город. сСидит во мне эта заноза -
строить:.. В Орле начинал инженером-энергетиком, вос­
станавливал (и изучил досконально) все городское хо­
зяйство. Миронов, второй секретарь, начинал кровель­
щиком, был бригадиром, мастером ... Конечно, их подго­
товка сыграла немалую роль, но важнее другое: нововве­
дения, за которые ратовали они, объективно стали городу
необходимы.
Подчеркиваю это для тех, кто не любит перемен. Есть
такие излишне мрачные товарищи: жили, мол, без «фо­
кусов:., а порядок был. Без целины жили, без бригадного
хозрасчета, без специализации и кооперации, а был по­
рядок! Ну, допустим, был, да вот жилья не было, и но­
воселы почитались редчайшим явлением природы. А те­
перь за пять лет здесь больше строят жилой площади,
чем всего ее было в довоенном Орле. Надо это видеть,
ценить.
Одна из самых стойких разновидностей беспорядка -
вчерашний порядок. Формула сот добра добра не ищуТ»
была бы идеальной, если бы время стояло на месте. Но
оно движется, и тупое пристрастие к единожды установ­
ленному вносит не меньше смуты, чем бездумная страсть
к переменам.
Второе предостережение - для шустрых умов. Эти,
напротив, любую моду готовы подхватить, любой, так
сказать, почин, а будет ли по средствам, по плечу,- ду­
мать им недосуг. У Л. Н. Толстого есть великая сцена,
когда Анатоль Курагин хочет увезти Наташу, и Долохов
спрашивает: а дальше, как деньги выйдут, тогда что?
«-Тогда что? А? - повторил Анатоль с искренним
недоумением перед мыслью о будущем.- тогда что? Там
я не знаю, что... Ну, что глупости говорить! -Он посмот­
рел на часы.- Пора!:.
Вот это «искреннее недоумение перед мыслью о буду­
щем:. вредит нам отчаянно. Придется излишне веселых
товарищей разочаровать: сиюминутно эффекта тут не
выйдет. Слишком много накопилось проблем.
•••
Что строить? Орловские «пятиэтажки:. описывать не
буду: такие же, как везде. Они помогли утолить жилищ­
ный голод, но морально состарились быстрее, чем бараки
288


первых пятилеток. Один стандартный коробок угодил в
самый центр, встал рядом с новым белокаменным теат­
ром, близ старого губернского сквера, по которому хажи­
вали Тургенев, Лесков, Бунин. Дом принадлежит обл­
плану, и бывший его председатель, не слушая зодчих,
приказал: сЗдесьl:. Потом отбыл, пошел, говорят, на по­
вышение, а дом остался, сидит у города бельмом на гла­
зу. Видя его, понимаешь: порядок там лишь возможен,
где исключены подобные силовые приемы.
Где строить? В семьдесят втором орловцы перешли
на новую серию домов и, когда пошли 9-этажные с белы­
ми лоджиями корпуса, стало ясно, что размещать их
можно не только на окраинах. (Разумеется, с умом: на­
лепим одинаковых, так и они станут «бараками:. через
десяток лет.) Утверди.11и генплан, сделали детальные пла­
нировки, перспективу развития подземных сетей - до
1980 года. И не говорите, что я ушел от темы: непрерывка
не потому победила, что все бросили ради нее, а именно
потому, что ничего ради нее не бросали. Замечу кстати:
по благоустройству Орел как раз в эту пору занял пер­
вое место в РСФСР, по вводу школ область вышла на
первое место в Союзе.
Как строить? Заказчиков в Орле было несколько де­
сятков. Ведомства решали, какому заводу расти в этом
городе, а значит, и строить жилье. Каждый директор,
получив хоть часть ассигнований, спешил зацепиться,
влезть в землю: сНа достройку дадут!:. Но не всегда да­
вали, и дом сварочного треста строился четыре года, пя­
тиэтажка ТЭЦ- пять лет ... Проблема не только орлов­
ская: в других областях застройщиков имелось еще боль­
ше. И выход был ясен: единый заказчик.
Техническую политику пусть диктуют министры, но в
городе хозяин один-Совет. Эта практика давно утвер­
дилась в столице и еще нескольких крупных городах, но
в Орле многие опасались: возьмем в свои руки- ведом­
ства перестанут помогать. Директора были против: день­
ги-то мы отдадим, а получим ли «долевые:. квартиры -
это еще вилами по воде. Когда в горкоме один из них
сказал, что-де он бы всей душой, да министр не велит,
взял слово Иванов: «Как нам быть, товарищи члены
бюро, с теми, кто обманывает? У вашего министра я был,
он согласен:.. Немая сцена.
А тема все та же - методика наведения порядка, под­
ход к делу, стиль. Панацеи оставим знахарям: при ста
19 Авато.11вА АrравовсквА
289


заказчиках непрерывка - фикция. Орловский опыт тем
ценен, что здесь взялись лечить застарелые болезни
всерьез. Постановив - делали, начав - не отступали,
видя главное - не тонули в мелочах. Короче, когда дав­
ний мой знакомый Иващенко явился в этот красивый, ум­
ный, чистый город, то сразу был понят, пришелся ко
двору.
Должен заметить, сами орловцы в оценке своих до­
стижений скромны. Многие говорили мне, что рано о них
писать. Годовой спик:. у них был уже снят, но остались
квартальные спики:. - нужен помесячный ввод. Надо
менять структуру домостроительного комбината. Пере­
ходить на непрерывку в сельском строительстве - позже
и это было сделано по решению Орловского обкома.
И единый заказчик - УКС горисполкома
-
объединил в
ту пору не всех, объем работы у него резко возрос, а шта­
ты оставались прежние, база - прежняя, оклады
-
преж­
ние. Я застал эту работу в середине, а не в конце. Но
главное было добыто: не бригада, не участок - целый го­
род ритмично строил жилье. Стало быть, можно.
И снова Вадим Леонтьевич Иващенко был у меня.
За эти годы сорвались его попытки в некоторых других
городах, пришлось из министерства уйти, он перешел на
научную работу, но идеи не бросил, продолжал воевать
за нее, снискал поддержку в партийных органах и, побе­
див, остался все таким же. Дела идут, по его мнению,
превосходно, сам он вернулся недавно из Риги, собира­
ется в Куйбышев, в Волгоград, там тоже применяют «си­
стему:., идут запросы из Сибири, с Украины, Дальнего
Востока, в Орле назначено всесоюзное совещание строи­
телей, теперь своими глазами увидят они, что такое на­
стоящий порядок. И снова казалось энтузиасту, что труд­
ности уже позади, вот только бы найти в каждом городе
дельных людей".
•••
Однако, думал я, система не может основываться на
пристрастиях отдельных лиц. На схочу- не хочу:.. На
«повезло - не повезло:.. Организм должен работать сам
по себе, а не так, чтобы проглотил кусок и ждал сигнала
пищеводу: сПроталкивайl:. Потом команда сверху: «На­
чать подачу желудочного сока:.. И звонок снизу: «Желчь
не завезли!:. Порядок не будет устойчив, если на каждом
шагу требует подпорок и понуканий.
290


Начальник Орелстроя сказал мне, что график на два
года вперед у него есть, а плана государственного нет.
Титульные списки он получает обычно к концу марта;
надо выполнять задание, а первый квартал уже прошел.
-
Я воздух знаю,- сказал он,- разговоры вокруг
плана, а ресурсы не к воздуху привязаны - к плану!
Покуда шел эксперимент, орловцы добивались исклю­
чения для себя. Некоторые правила им позволено было
нарушить, но я понимал: для того чтобы новое, прогрес­
сивное дело пошло по стране, надо устаревшие инструк­
ции менять. Если, не подумав об этом, мы призовем -
всех, повсеместно, тотчас - вводить непрерывку (а я
ловлю себя на том, что очень хочется призвать), то при­
мем второй месяц беременности за девятый. Порядок не
может существовать вопреки существующему порядку.
Буду говорить о материально-техническом снабже­
нии, в которое упирался не один хороший почин. В этой
книге уже рассказано о том, что мешало развитию бри­
гадного подряда,- я возвращался к нему многократно.
Сегодня десятки тысяч бригад работают у нас по-зло­
бински -успех. Но хотели бы так работать (и зарабаты­
вать) сотни тысяч бригад, а им не дают. Почему? Ресур­
сов не хватает. Так прямо и говорят руководители: не мо­
жем обеспечить. Чего? Нормальных условий для работы.
Оказалось, что рабочих, которые хотят трудиться эко­
номнее, лучше, быстрей, у нас в десятки раз больше, чем
реальных возможностей для такого труда. Угощаем лю­
дей за пустым столом.
Злобинское движение покончило с мифом о лодырях.
Непрерывка кладет предел мифу о нехватках.
Вот данные ученых о превышении нормативных сро­
ков в промышленном строительстве: энергетика - в 2, 1
раза, черная металлургия - в 2, угольная промышлен­
ность - в 2,2, легкая - в 2,2, пищевая - в 3 раза. Но
какой вывод можно сделать из того, что министерство
строит заводы втрое дольше, чем положено по проектам?
Только один вывод: заводов этих заложили втрое боль­
ше, чем имеют средств. Видно, и министры иные надеют­
ся, что сна достройку дадут:.. И так же точно, хотя и
в меньшей степени, распыляются силы в строительстве
жилья. Там, смотришь, фундамент заложен, но комму­
никаций нет, а где они есть, туда труб не завезли, а в дру­
гом месте они пятый год лежат в земле, но кончились ас­
сигнования. Но так ведь всегда всего будет не хватать!
291


Мне важно отметить, что орловский эксперимент не
потребовал дополнительных ресурсов - ни цемента, ни
металла, ни кирпича. Тем, что было, распорядились по­
хозяйски. Когда координационный центр при гориспол­
коме, созданный для перехода на непрерывку, провел
своего рода раскопки на городской земле, то обнаружил
15 замороженных фундаментов и цоколей; они тотчас
были включены в «единого заказчика», в график, пуще­
ны в дело. Это первый город в стране, где все бригады,
включенные в поток и строящие жилье, работают по­
злобински.
Читатель видит: автор «заболел» непрерывкой, как
прежде бригадным подрядом. И надо ли говорить, что
для него, для автора, был событием тот день, когда вы­
шло по этому поводу специальное постановление Цен­
трального Комитета КПСС.
ЦК КПСС,- сообщили газеты,- одобрил положительный опыт
Орловского обкома КПСС и Минпромстроя СССР по совершенство­
ванию планирования и организации жилищно-гражданского строи­
тельства. ЦК компартий союзных республик, крайкомам и обкомам
КПСС, министерствам и ведомствам рекомендовано использовать
опыт организации строительства в г. Орле.
ЦК КПСС поручил Госплану СССР и Госстрою СССР совмест­
но с Советами Министров союзных республик и соответствующими
министерствами и ведомствами, исходя из имеющегося опыта ком­
плексного непрерывного двухлетнего планирования и организации
ритмичного строительства и ввода в эксплуатацию жилищно-граж­
данских объектов, внести необходимые корректировки в порядок
планирования...
Внести корректировки в порядок, изменить, улучшить
порядок - вот ведь чего добились новаторы. Как водит­
ся, появились у меня tювые темы, ездил я в другие ко­
мандировки, но орловскую непрерывку из виду все-таки
не теря.Л. Знал, что, подобно злобинскому движению, она
идет по стране. Порою медленнее, чем хотелось бы, но
идет. Ведущую роль в этом деле играют местные органы,
десятки городов уже внедряют двухлетние планы -
в Нечерноземье, на Украине, в Прибалтике, на Урале, в
Сибири. Все правильно, так и должно быть.
сНовая Конституция,- говорил на встрече с избира­
телями Бауманского избирательного округа Леонид
Ильич Брежнев,- расширила права Советов в экономи­
ческой области. Надо научиться использовать эти права.
Тем более, что в хозяйственном строительстве есть зада­
чи, которые никто не может решить лучше, чем Советы».
292


Внедрение непрерывки - лучший тому пример.
Последняя орловская встреча. Сколько я помню, всег­
да и везде слышал о том, что не хватает проектной доку­
ментации,- тяжелейшая проблема. В Орле архитекторов
и проектировщиков больше не стало, а проблема кончи­
лась. Вот что сказал мне по этому поводу директор инсти­
тута Орелгипрогорсельстрой Георгий Денисович Ретин­
ский:
-
Я всегда ходил в виноватых. Правда, и оправды­
ваться мне было легче всего. Как было раньше? Прихо­
дил ко мне заказчик, деньги у него есть, лимит есть -
я обязан на него работать. Второй пришел, третий, де­
сятый. Кому раньше делать, кому позже - темный лес.
Тут уж учуй, за кого пожурят, а за кого голову снимут.
Бывало, закончим проект, а денег на строительство ему
не дали. Или дали, но меньше, и надо проект менять.
Мы до трети делали пустой работы ... Что теперь измени­
лось? УКС горисполкома - мой главный заказчик. Кто
какими деньгами вошел в общий кошель - не мое дело.
Есть директивный график, и мы не только план знаем на
два года вперед, но и очередность. Были слепые - стали
зрячие. Который год ни одного проекта коту под хвост!
В портфеле орловских проектировщиков лежат гото­
вые проекты на два года вперед. Ради одного этого «чу­
да:., даже не будь всего остального, стоило заниматься
перестройкой. А ведь это лишь часть дела. Смысл систе­
мы непрерывного планирования и поточного возведения
жилья в том, что она вовлекла в работу, запрягла в одну
упряжку не только строителей, но и заказчиков, снабжен­
цев, плановиков, финансистов, архитекторов, партийных
и советских работников.
Порядок - это такой продукт, который может быть
добыт лишь согласованными усилиями всех участников
дела, на всех без исключения этапах производства. Бес­
порядку легче: его внедрить может на своем этапе каж­
дый из них в отдельности.
Это просто понять, не правда ли? Порядок всегда
прост- после того как установят его ...


rnABA ДЕСSIТASI
MllUltC• куД8-ТО со cкopocn.IO 38JК8.
Архмn n10n1tК8.
1
Остаn1tные не мэобреnм.
ЗммоА 41-ro.
·
От Н8118118 д~о концв.
--·.:
Журналист всегда стремится испытать то, о чем пи­
шет. Смолоду я даже думал, что это и есть главное. Ка­
тапультировался, когда писал о катапульте, лез в водо­
лазном костюме на дно, прыгал с самолета, сжимая коль­
цо парашюта в потной руке. Потом понял, что разобрать­
ся в людских отношениях, раскрыть проблему, помочь ее
верному решению бывает потрудней, да и смелости от
пишущего требует побольше. Но, когда мне предложили
участвовать в двести десятом испытательном полете
Ту-144, первого пассажирского сверхзвукового, я, конеч­
но, не отказался.
Взлет был короткий, мощный, за четверть часа мы
вышли на высоту 15 тысяч метров, потом разогнались до
2100 километров в час, я не очень поверил, когда сказали
об этом, прошел в кабину пилотов и убедился по смах­
метру:.: две скорости звука! В салоне было спокойно, ца­
рил аэрофлотовский уют, вспомнилось из Леонида Мар­
тынова:
Это
Почти неподвижности мука -
Мчаться куда-то со скоростью звука,
Зная прекрасно, что есть уже где-то
Некто,
Летящий
Со скоростью
Света!
Иным кажется, что порядок - это состояние покоя.
«Время кончилось! - говорил праведник во граде Ките­
же.- Вечный миг настал:.. Пусть сегодня все идет, как
вчера, и завтра, как сегодня. На самом деле порядок не
стоянка, а расписание движения. Придет день, когда ре­
активный самолет перебросит нас из Москвы во Влади­
восток за два-три часа.
294


И вот я думаю о конструкторе, который одним из пер­
вых начал об этом мечтать. Который рисовал фантасти­
ческие картины в своем воображении и увидел потом,
сколь многое сбылось. Который сам сделал многое, что­
бы приблизить будущее, и продолжает работать- труд­
ная судьба и, вместе, завидная... Давно мне хотелось
рассказать об этом человеке.
*••
Помню, мы встретились с ним в мастерской скульп­
тора. Лет 20 назад. Он тогда мало кому был известен,
хотя главный подвиг своей жизни уже совершил; Боль­
шая Советская Энциклопедия относит его к 30-м годам:
с... В этот период А. М. Люлька разработал теорию и методику
построения высотных и скоростных характеристик турбокомпрессор­
ного воздушно-реактивного двигателя в качестве силовой установки
схоростного реактивного самолета. В 1937-1939 гг. создал кон­
струкцию первого советского турбокомпрессорного воздушно-реак­
тивного двигателя:..
Можно короче сказать: он создал ТРД, основу сов­
ременной авиации. Своим умом пришел к этой идее и су­
мел ее осуществить. Совсем просто: он этот двигатель
изобрел.
Тогда, в ателье скульптора, был он отчасти робок,
больше помалкивал, с уважительным интересом следил
за работой мастера. Сам сгреб большими руками струж­
ку с верстака, постелил холстину и сел, приняв позу, ка­
кая была условлена у них. Стучал молоток, резец убирал
лишнее с каменной скулы, каменная голова поворачива·
лась на круге, каменные глаза, как им и положено, смот­
рели вдаль.
-
Архип Михайлович, не устали? Прошу вас еще не­
много.
-
Добре.
-
Рассказали бы что-нибудь... -
Скульптору нужно
было, видимо, только движение модели.
-
А стихи можно?
SI примостился сбоку, тут я им не мешал. Видел ко·
ротко стриженные седые волосы, морщинистую шею,
складку усталости в углу рта - не было этого в камне.
На пьедестале был победитель, академик, лауреат, Ге­
рой Социалистического Труда. Мне пришло в голову,
что таким и увидят его потомки. В чем-то лучше увидят,
чем мы, потому что одно лишь вре~я даст окончатель·
295


ную оценку сделанному. Даже к лику святых причисля­
ли по церковным правилам через несколько поколений,
не ранее. Но, продолжал я думать, и у нас, современни­
ков, есть преимущество: мы можем увидеть человека,
встретить его на улице, прийти к нему в гости.
-
Галю! - скажет Архип Михайлович.- Смотри, кто
пришел.
И жена его пригласит вас к столу, за которым сидят
уже младшие Люльки, а там и новый звонок, дом у них
широкий, хозяин снова встретит гостя, и будет он пред­
ставлен вам - специалист по вибрациям и стариннейший
друг.
-
Мы с Иваном вместе коров пасли... Верно, Галю?
-
Архип, ты что?
-
Та нi. Я думав, ради такого случая по чарочке.
Все трое они из одного села.
***
В 1904 году вернулся с войны солдат Михаил Люлька.
Его везли через всю Россию - из Порт-Артура, где он
был контужен, в родные места, на Киевщину. Там, в селе
Саварка, и обосновался солдат. Был он человек тихий,
добрый, непьющий. Женился на вдове, пошел к ней в
приймы. Одиннадцать детей было у них, трое померли,
потом умерла мать, отец сразу постарел, замкнулся. Он
и умер молчаливо: надорвался на пахоте, лег да так
и не встал. Восемь сирот в хате, Архипу 16 лет.
сТы кем будешь?:. - спрашивала в школе учительни­
ца Марья Алексеевна. Он молчал, краснел. сРыбалкою?
Или, может, попом?:. Улыбался, потому что до школы
точно хотел стать попом: красиво в церкви поют. Когда
увидел в районной газете свою фамилию, набранную ка-
296


зенным шрифтом: «Вiрши Архипа Люльки:., поверил, что
поэзия - его призвание. Стихи писал Гале, она собира­
лась в агрономы, тянула его за собой. Иван был лучший
математик в школе, говорил: вот занятие для мужчины,
а не какие-то рифмы. Архип с выбором не спешил. Мо­
жет, уже тогда искал для себя главного дела.
Мы сейчас много пишем о развитии образования, о
том, что надо способных ребят искать и образовывать не
только в городе, но и в самых далеких селах,- это все
было в Саварке. Люлька запомнил историка Бернашев­
ского, директора семилетки Крачука, он был профессор,
доктор математических наук. Голод царил в больших
городах, вот и перебрались лучшие учительские силы в
деревню. Но дело, конечно, не только в этом.
Достоверно известно, что об авиации Люлька не меч­
тал. Самолетов не видел. Специальность избрал в конце
концов далекую от летных дел - паровые турбины. Это
сыграло в будущем немалую роль: открытия часто ле­
жат на стыке наук. После семилетки учился в Белоцер­
ковской профтехшколе, потом - в Киевском политехни­
ческом. На экзамены отправился в штанах домотканого
полотна, на лекции все годы ходил пешком, экономил
трамвайные гривенники. Но из первой стипендии, доба­
вив деньги, заработанные ночами на погрузке, послал са­
поги сестренкам.
1 день iде, i ничь iде,
1, голову схопивши в руки,
Дивуешься, чому не йде
Апостол правди i науки!
Он часто повторял эти стихи. Сказал мне, что «днев­
ник:. Шевченко ему особенно лег на душу: «Я не отчая­
нию учился у него, а надежде. Трудно ему, а ведь ни от
297


чего не отказывается. Верит, что придет этот апостол
правды и науки ... : . В ту пору, когда Люлька занялся
двигателем, был он уже женат, они занимали в Харь­
кове маленькую комнатушку. Ночью пристраивал чер­
тежную доску, завешивал лампу газетой, чтобы не раз­
будить детей, и работал. Ползарплаты тратил на книги,
бумагу, кальку. Спасибо жене: за все годы ни слова уп­
река. Главное, она верила в него.
Коллективных озарений в науке, как известно, не
бывает. Мысль рождается в голове одного человека. Ста­
рым способом, в индивидуальном порядке. Хорошо об
этом у Гейне (в памфлете с:Людвиг Берне:.): с:Вы заблу­
ждаетесь, мой друг: нельзя доподлинно утверждать, что
немецкий народ изобрел порох. Немецкий народ состоит
из тридцати миллионов человек. Только один из них
изобрел порох. Остальные 29 999 999 немцев пороха не
изобрели:..
Между тем век изобретателей-одиночек кончился. Не
может один человек создать атомный ледокол, или синх­
рофазотрон, или современный самолет. Идея - это еще
не все. Чтобы добиться средств (немалых) для реали­
зации ее, надо доказать реальность идеи. А чтобы дока­
зать, надо разработать. А чтобы разработать, нужны
деньги и люди... Полагаю, тяжелейший период, когда
человек один, именно один, сидит ночами над расчетами
и чертежами, делая подчас то, что под силу было бы кол­
лективу,- он отчасти закономерен. Видимо, долго еще
так будет. Видимо, и в будущем открытия придут ценою
подвига.
Скажу сейчас спорную вещь: творцу нужны бывают
и препятствия. Еще Грибоедов утешал Кюхельбекера
законом упругости: « ... пружина, на время сжатая, коль
скоро исчезнет препятствие, с большим порывом отпря­
нет и на свободе сильнее будет действовать:.. Споры уси­
ливают позицию автора, уточняют его идею. Понятно,
я говорю о сильных людях и о честных спорах.
Наконец, меняется и облик изобретателя: одиночка,
о котором я веду рассказ, не был одинок.
•••
Вначале их было трое. Трое друзей-инженеров. Они
хотели создать силовую установку для самолета, прин­
ципиально новую, на три тысячи лошадиных сил. Мощ­
ность по тем временам фантастическая. с:Мы были в воз-
298


расте,- сказал Люлька,- когда новые идеи приходят
чаще, но прорабатываются хуже:..
Еще в полном расцвете сил были пропеллер и «вме­
сто сердца пламенный мотор:., но передовые ученые уже
задумались о пределе их возможностей. Шли споры о
грядущем кризисе поршневой авиации, предложения вы­
двигались разные, одной из самых реальных казалась
мысль использовать в небе паровую турбину, сделать
своего рода с:паролет:.. Вот и появились в начале 30-х го­
дов конструкторские группы, занятые созданием таких
турбин. Инженер-теплотехник Люлька попал туда по
прямой своей специальности.
В группе он стал вскоре начальником бригады кон­
денсаторов, один нз его друзей руководил расчетным от­
делом, другой - бригадой, занятой использованием вы­
хлопных газов. Они быстро сошлись, начали работать
вместе. Бегал по комнате Глеб, у него были свет.'lые во­
лосы, белые брови, белесые, словно выгоревшие ресницы.
Он вспыхивал как порох, загораясь новой идеей, и тре­
бовал, чтобы друзья тотчас согласились с ним. Архип
больше молчал, бывал резок, мог оборвать разговор. Они
часто спорили с Глебом, и тогда Ефим, беззлобный весе­
лый парень, мирил их.
Мне приходится влезать в технику, чего в общем я не
люблю, но хотя бы схему движения мысли надо нам
представить. Поначалу все выходило у них, даже котел
удалось сделать легким, но паровая турбина давала впя­
теро больше тепла, чем старый мотор. Значит, и воздуха
для охлаждения надо было больше. Они решили нагне­
тать его силой. Сперва взяли вентилятор, потом компрес­
сор, потом всю мощность отдали ему, и тогда не оста­
лось ее для главного- для винта. Как же полетит само­
лет?" Пришлось нм задуматься о реактивной тяге.
И вроде бы опять по расчетам стало все выходить, но тут
Люлька сказал, как всегда коротко, что надо отказаться
от паровой турбины. Той самой, ради которой затевалась
вся работа.
Почему именно он пришел к этому выводу? Может
быть, потому, что, занимаясь конденсаторами, больше
всех намучился с охлаждением пара. А может, глубже
были причины. Жила в нем этакая мужицкая основа­
тельность, привычка доводить до конца то, за что он
брался. Он и додумывал все до конца. И вот, когда дело
шло у друзей к концу, сказал, что надо это паросиловое
299


хозяйство бросить. сА что ты предлагаешь взамен?:.
«Газовую турбину:.,- ответил Люлька, и это было так
дико, что они только переглянулись.
Ее уже пытались использовать в авиации, но давно
было доказано, что эффективна она будет лишь при тем­
пературах 1000-1200 градусов, в те годы непредстави­
мых. «Газовую турбину нужной мощности сделать нель­
зя:.,- сказали Люльке друзья. сА паровую делать не
нужно:.,- сказал он. Кончился спор тем, что они раз­
работали два варианта: один (основной) оставили преж­
ним, другой (на будущее) снабдили газовой турбиной.
И отправили свою заявку в Москву.
Ответ был безжалостно ясен: заявка не дает осно­
ваний для строительства опытного образца. Обидней
всего было то, что они и сами, перечитав раз, другой,
третий этот исторический для них документ, увидели
свои просчеты. Там, в главке, сидели матерые зубры, они
уловили все, что было незрелого в проекте. В тот день
кончилась молодость трех друзей, и они разошлись.
Ефим ушел из КБ, впоследствии он тяжело заболел и
умер. Глеб тоже уехал из Харькова, занялся другими
проблемами... SI знаком с этим человеком. Блестящий
конструктор, острый собеседник, он принимал участие в
строительстве первых реактивных самолетов, добился
большого успеха. Но из песни слова не выкинешь: дви­
гатель, задуманный тремя инженерами, осуществил лишь
один из них.
-
Нет, вы не пишите, что я был один,- сказал мне
Люлька,- это не так. Группа долго еще работала, не­
которые инженеры и сейчас со мной. Один только был
момент, когда остался в одиночестве. Прикрыли наше
схозяй<;тво:., я поступил на завод, чертежи упрятал в
сундук и, откровенно говоря, подумывал тогда... Хотя
нет, проект все равно бы не бросил. Где-то я читал, что
писатели, сочинив книгу, откладывают ее, а после смот­
рят «свежими очами:., выкидывают все лишнее. Что-то
в этом роде вышло с проектом. Бросить я его бросил, а
все искал, без чего можно обойтись. В итоге схема ТР Д
получилась простая. Турбину вращает струя газов - та
самая, которая движет самолет. На одном валу с тур­
биной посажен компрессор. Она дает ему энергию - он
питает камеру сгорания воздухом. Все.
Просто-то просто, но снова вылезла эта закавыка -
температурный режим. 51 ночами делал расчеты, в тео-
300


рию полез и в конце концов доказал, что и при 600-700
градусах можно сделать мощную турбину. Высокие тем­
пературы, само собой, предпочтительнее, но и при уме­
ренных ТР Д сможет конкурировать с поршневым мото­
ром и даже превзойдет его. Когда этот вывод впервые
замаячил у меня в голове, я понял, что решение най­
дено. И хотя тертый был мужчина и неоднократно битый,
а в тот вечер поздравлял себя. Лежал в темноте, улы­
бался, как мальчишка.
И была ночь, настало утро, Люлька встал, позавтра­
кал и заторопился на свой завод. Все шло как обычно,
разве что улыбался он пошире и руки знакомым жал
покрепче. Ему ведь и поделиться было не с кем. Вокруг
сидели солидные -инженеры и занимались тем же, чем
заняты были неделю, год, пять лет назад. И так же шла
им за это зарплата.
•••
А, собственно, что было в мире на сnедующее утро
после открытия Америки? Что делал сам Колумб в то
историческое утро? Он работал. Надо было доказать,
что открытие полезно, исследовать новую землю, узнать,
какова она, положить ее на карту, найти алмазы, найти
золото, доложить обо всем по начальству- хватало дел
у Колумба.
Принцип нового двигателя был ясен. Но надо еще
дать инженерное решение задачи. Показать, что он бу­
дет достаточно компактным и легким, обеспечит при­
емистость, необходимую самолету, рассчитать тягу, рас­
ходы топлива, давление воздуха, температуру газов ...
Тут я вновь передам сnово Люльке:
-
Иногда в споре слышишь: время покажет, кто
прав, кто виноват. Меня эта формула в бешенство при­
водит. Конечно, время покажет! Оно-то покажет, да бу­
дет потеряно... Знаете, я вам сознаюсь сейчас в одном
своем должностном преступлении. Ночью я дежурил на
заводе. Стал, так сказать, нормальным специалистом,
жена стала даже поговаривать, что не худо бы мне но­
вый костюм справить. А я сижу, и точит меня. И перед
глазами двигатель: построен, гудит! Так я в третьем
часу ночи пошел в директорский кабинет и позвонил
наркому. Очень, вспоминаю, спокоен был. Словно мне
право на это дали. По голосу его не мог понять, как он
ко мне отнесся. Но сказал: сПриезжайте:..
301


И я махнул в Москву. Вы помните, тогда было при­
нято работать ночами. Нарком принял меня в два часа
ночи. Серьезный такой мужчина, можно сказать, серди­
тый, на часы поглядывает. А я волнуюсь, потому, нату­
рально, вся моя жизнь зависит от этого разговора. И я
понимаю, что не может он на меня тратить много вре­
мени. А что ему втолкуешь за десять минут, когда я
часами спорил с некоторыми и не мог переубедить.
Однако выложил на стол свои эскизы, расчеты, взялся
пояснять.
Он быстро оборвал: с:Взлет обеспечите?:. - «Обеспе­
чу:..- «Уверены?:. - с: Вот как стою перед вами!:. Тут он
внимательно на меня посмотрел: с:Вы ведь не первый
вносите это предложение. Недавно такой-то был у меня.­
Назвал фамилию.- Слышали о его проекте?:. - с:Знаю.
У него мотор служит приводом компрессора:..- «Не по­
шло это дело... Скорость у вас какая?:. - с:Девятьсот:..
Снова он глянул на меня: в то время скорость истребите­
лей не превышала пятисот километров в час. с:А больше
нельзя?:. - с:Девятьсот,- говорю.- Больше не могу обе­
щать:..
Задумался. Видно, у него были свои методы вникать
в проблему. Позже я и сам, когда пришлось руководить
многими конструкторами и рабочими, понял, что иногда
личное впечатление о человеке тоже дорого стоит. Мо­
жет, его подкупила моя уверенность. Может, то ему по­
нравилось, что я не стал преувеличивать возможности
двигателя. Во всяком случае, понять технические тонко­
сти проекта он тогда никак не мог.
Однако полистал чертежи, задал еще несколько воп­
росов и созвал совещание. Начальник главка пришел,
начальник техсовета, какие-то ученые-консультанты. И в
ту же ночь все решили. А наутро был приказ: выделить
средства для строительства опытного образца и дать
базу на одном из ленинградских заводов. Я переехал
туда, дали мне группу, и закрутилось дело. В сороковом
защитили технический проект, пошла эксперименталь­
ная проверка узлов, начали строить двигатель, у него
уже имя было-ТР-1, тяга была рассчитана- пятьсот
килограммов, в мае сорок первого он готов был на семь­
десят процентов, и - война! Группу распустили, меня
как инженера-теплотехника направили на танковый
завод.
Опять все сызнова.
302


... Как-то
Люлька оставил меня в своем кабинете, дал
просмотреть сизобретательскую папку:.. В ней были
официальные отзывы оппонентов, заключения комиссий,
приказы, отказы, копии писем самого автора. Я читал
все подряд, впечатление сложилось такое: как ни трудно
приходилось ему, а человек наступал, добивался, требо­
вал поддержки.
Нет, это не изобретатель-одиночка классического
типа. И дело не только в том, что впоследствии стал
Люлька генеральным конструктором, главой большого
коллектива, что избирался делегатом XXII, XXIII,
XXIV и XXV съездов партии. С самого начала он хотел
коллективной работы, изобретение никогда не было для
него личным делом, напротив, он хотел сделать его об­
щим, искал и находил единомышленников. Впоследствии
Люлька был почтен избранием в Академию наук СССР,
но теорией, серьезными исследованиями он тоже занялся
очень давно.
Разумеется, трудно нам было бы разобраться в рас­
четах степени сжатия, температуры газа перед турби­
ной, спотерь по газовоздушному тракту:., значений спо­
летного КПД:., но меня поразило, что все параметры
находили у Люльки обоснование в груде формул. Это
были не просто расчеты, но глубокая разработка теории.
В той же папке нашел я удивительный документ - опи­
сание изобретения к авторскому свидетельству на двух­
контурный ТР Д. Выписал дату, она важна: «Заявлено
22 апреля 1941 года за .N'!! 312328/25:.. Дело в том, что
сегодня большинство пассажирских самолетов (и не
только пассажирских) летает во всем мире именно на
таких двухконтурных двигателях, более экономичных,
приносящих огромный эффект. Эта конструктивная схе­
ма признана классической, вошла в учебники.
Вот вам еще один пример научного предвидения. Кон­
структор всерьез углубился в теорию, и, надо думать,
поэтому еще в тридцатые годы его поддержал академик
Проскура, видный наш специалист по турбомашинам;
отличный отзыв дал профессор Уваров, хотя Люлька,
по существу, оспаривал его вывод; в самое тяжелое
время ему неоценимо помог ученый и конструктор Бол­
ховитинов.
Тогда, в войну, Люлька занят был выпуском танков,
реактивные дела забросил, решив, что не время вспоми­
нать о них, а тем временем сторонники ТРД добились
303


разрешения возобновить работу, разыскали изобретате­
ля, и он отозван был на опытный авиационный завод,
которым руководил Болховитинов: сКак, Архип Михай­
лович, не оставили свою идею?:. - сНет, Виктор Федо­
рович. Я бы, может, и оставил, да она меня не остав­
ляет...:. -
сМы тут бьемся, знаете, с жидкостным реак­
тивным,- сказал Болховитинов.- Было бы интересно
испытать и ТРД... Материалы ваши при вас?:. - «Оста­
лись на заводе. Боюсь, давно уже погибли. Но, если надо,
я опять начну все сначала:..- сДля этого, Архип Михай­
лович, мы и искали вас:..
Зимой, в самом конце 1942 года, Люлька вылетел в
блокадный Ленинград. Самолет сопровождала группа
истребителей. Пилоты не знали, кого они охраняют, не
знали, что сделал этот человек, но приказ был строжай­
ший: обеспечить полную безопасность. Люлька смотрел
сверху на белый город, и тяжелые предчувствия томили
его. Годы труда, поиски, разочарования, находки - вся
его жизнь была в кипе бумаг, которые спрятаны где-то
там внизу. Неужели погиб проект? Он пришел на завод,
где работали усталые, голодные люди, и они вернули
ему решительно все - каждый лист чертежей, каждую
деталь двигателя.
...
...
...
Он бы, :может, и оставил свою идею, да она его не
оставляла,- это Люлька хорошо сказал. Любимый им
Тарас Шевченко тоже с изумлением оглядывал свой
путь:
«Странное, однако ж, это всемогущее призвание. Я хо­
рошо знал, что живопись - моя будущая профессия, мой
насущttый хлеб. И, вместо того, чтобы изучить ее глу­
бокие таинства, и еще под руководством такого учителя,
каков был бессмертный Брюллов, я сочинял стихи, за
которые мне никто гроша не заплатил, и которые, нако­
нец, лишили меня свободы, и которые, несмотря на все­
могущее бесчеловечное запрещение, я все-таки втихо­
молку кропаю. И даже подумываю иногда о тиснении:..
Нас восхищает одержимость мастера. А он просто не
может иначе, это способ его жизни. Становится ли она
от этого легче? Веселее? Покойнее? Стоит ли об этом
мечтать? Добровольное рабство- вот что такое истин­
ная наука, вот что такое настоящее мастерство. Но в
конце концов, как ни трудна жизнь Люльки, он сам
304


выбирал свой путь. А славы без тягот, наград без риска,
успеха без срывов, наверное, не бывает.
Покажу вам сейчас одно скромное поздравление. Воз­
можно, будущего историка и оно заинтересует. Хотя это
документ не официальный, далеко нет. Некоторое время
назад Люлька отмечал свой юбилей, его поздравляли
конструкторы, с которыми он работал, студенты, кото­
рых он учил, рабочие, которые осуществляли его про­
екты, летчики, инженеры, механики, работники мини­
стерств. Дома его встретили жена, дочь, сыновья, неве­
стки, семья разрослась, внук уже пошел в школу (звонит
теперь по телефону: сДед, приезжай! 51 тут что-то изоб­
рел:.). Архип Михайлович устал от торжества, прилег на
минутку, уснул. Жена и дети тихонько положили возле
дивана свои подарки. Они уговорились, что каждый на­
пишет сбатьке:. по письму. Сверху лежало поздравле­
ние Галины Евгеньевны:
сЛюбому Архипу.
Чи думали ми э тобою, Архипе, живучи в Саварцi, ще дiтьми,
а также в нашi молодi роки, що твоя довrолiтня праця увiнчается
славою i до нас прийде щасливе життя?
Hami молодi роки, тяжки, сумнi, невеселi, проминули тепер, як
в каэцi, як вi снi. И менi не вiриться, що ми - це ми э тобою. Вiтаю
и цiлую, бажаю сил, здоровья.
Твоя Галя-..
Мастер в каждой своей работе выкладывается до
конца: сТы старайся сделать хорошо- плохо само вый­
дет!:. И все я вспоминаю выдающихся столяров, кузне­
цов, токарей, каменщиков, когда думаю о делах гене­
рального конструктора по авиационной технике. Что-то
в нем есть от них, так же любит свою работу, так же
ей предан, так же стремился всю жизнь сделать ее как
можно лучше. Вернувшись из Ленинграда, найдя свои
заготовки и чертежи, мог он спокойно доводить ТР-1, но
ему было этого мало. Явились новые идеи, и вместе с
группой конструкторов он взялся делать двигатель С-18
с тягой уже не 500, а свыше 1200 килограммов.
Впоследствии, когда стало возможным сравнить наши
работы с работами зарубежных конструкторов, выясни­
лось, что они шли той же дорогой. Немецкий двигатель
сЮмо:. до удивления был похож на двигатель Люльки.
Турбина у нас одноступенчатая - и у немцев односту­
пенчатая. Компрессор мы взяли осевой - и они осевой.
У нас восемь ступеней сжатия - и у них восемь. В сущ­
ности, и англичане применили ту же схему. А в общем,
20 Анатолий Аграновский
305


как это всегда бывает с большими открытиями, ученые
разных стран не только шли одним путем, но и достигли
цели в одно и то же время.
Споры кончились, Люлька доказал свою правоту,
и началось в его жизни самое трудное время. Опять са­
мое трудное. Потому что мало ему было, чтобы говорили,
что он это придумал, он первый сказал. С интересом слу­
шал я его рассказы о Франке Уитле, талантливом анг­
лийском изобретателе ТРД. И тот задумался над пробле­
мой в начале 30-х годов, лет десять добивался осущест­
вления идеи, сумел наконец заинтересовать крупную
фирму, у него купили патент, он стал пэром Англии, но
о работах его больше не было слышно. «Видимо, оттерли
его:.,- говорил Люлька, как я понял, сочувственно.
Так вот, сам он хотел участвовать в реализации за­
мысла. Вместе с другими советскими учеными развивал
теорию, вместе с другими советскими конструкторами
добивался ее применения, бывали у него неудачи, были
и большие успехи. Появилась серия двигателей с тягой
пять тонн АЛ-5; английский справочник Джейнса сАвиа­
ция всего мира:. отмечает, что в свою пору они были
мощнее всех западных двигателей, выпускавшихся се­
рийно. Следующее поколение-АЛ-7, с тягой десять
тонн, с форсажем, со сверхзвуковыми степенями сжатия,
и я надеюсь, что вы не ждете от меня технических дета­
лей.
Дальнейшее у всех на памяти. Реактивная авиация
очень быстро утвердилась в небе, возражений будто и не
было, всем стало ясно, что новый двигатель не только
мощнее поршневого мотора, но и экономичнее, надеж­
нее, проще. Архип Михайлович сказал мне в одну из
недавних встреч, что сзона вырождения::. ТР Д наступит
нескоро. Он думал об этом, делал расчеты в заветной
тетрадке, потому что хорошо помнил кризис винтомо­
торной авиации. Если сравнить нынешние, уже достиг­
нутые скорости с той быстротой полета, какую застал
Люлька, будучи студентом, то окажутся они примерно
в 10 раз больше. Как говорят математики, на порядок
больше.
Человеку было дано участвовать в изменении поряд­
ка, и он сумел пройти весь путь от замысла до вопло­
щения.
От начала до конца.


rnABA ОДИННАДЦАТАЯ
Сам•• бnмэКI• командмровк1.
В срок.
Есть т1кое сnово: реnут1цм•.
Почему в метро чмстоl
.мы - nосnеднме!»
KIK ЧIСЫ.
Это была самая близкая моя командировка. Я вы­
шел из «Известий::., свернул направо и тотчас начал вы­
полнять редакционное задание. Для этого понадобилось
всего лишь спустрться на глубину 80 метров.
Все-таки хорошо работают наши метростроевцы. Без
шума и треска, без широковещательных заверений, спо­
койно делают то, что должно им делать. Роют тоннели,
прокладывают пути, строят переходы, депо, станции.
И сдают их в срок - это более всего занимает меня. Та­
кова моя тема.
Описывать подземную площадь Пушкина не стану:
все ее уже видели - если не в натуре, то на снимках, на
экранах телевизоров, в кино. Один инженер, из старых,
мне сказал:
-
Как зажгли первый раз люстры, а у меня в ушах
полонез из «Евгения Онегина:.. Дворцовая станция, дав­
но таких не строили.
Тогда попасть сюда можно было только по шахтно­
му стволу, упрятанному в тесноте домов Козицкого пере­
улка. Мне велено было надеть каску, резиновые сапо­
ги, клеть полетела вниз, там было сумрачно, гулко, в
тоннеле, по которому за четверть часа прошел я до Куз­
нецкого моста, свинцово блестела под ногами вода, шагал
я опасливо, но по сравнению с грохочущей теснотой за­
боя (весь )'Часток пройден со взрывами) это уж был
курорт.
Вот что я хочу сказать, и вы, наверное, согласитесь
со мной: строить под землей тяжелее, чем на земле.
А строят, как правило, лучше,- почему? Мне сказали:·
за все десятилетия этой подземной работы в Москве ни
разу не срывались сроки ввода. Те, что были узаконены
и обнародованы. Мне эту справку дали в управлении
307


Метростроя и, точности ради, добавили, что был все же
случай, когда одну пинию (до станции «Университет:.)
открыли на 12 дней позже объявленного. Само то, что
запомнилось зто, показывает: случай исключительный.
Подтверждающий правило.
В срок - вот основа хозяйствования. Метростроевцы
успели ввести за пятилетку 14 километров новых тон­
нелей и твердо знали, что рано утром 18 декабря пасса­
жиры должны поехать от сПлощади Ногина:. до сБар­
рикадной:., а до конца 1975 года, как и назначено, трассу
надо продлить от сОктябрьского поля:. до станции сПла­
нерной:.. Это еще 13 трудных километров - поппятилет­
него плана. И речь шла не просто о сваповых показате­
лях:., не только о вынутых кубах и вложенных рублях,
а о готовых пиниях, открытых станциях, бегущих поез­
дах- о том самом конечном народнохозяйственном ре­
зультате, который, собственно, и нужен народу и госу­
дарству.
Подчеркнуть зто стоит потому, что есть еще у нас
строители благополучно-наземные, у кого план в ажуре
и прогрессивка в кармане, а ввод оттягивается на ме­
сяцы, на годы и вместо заводов, больниц, школ одно в
готовности - ссылки на объективные причины. Многова­
то развелось современных Шехерезад, которые каждую
ночь сочиняют сказки, чтобы наутро их не :v:азнипи.
В чем же сипа метростроевцев? Каковы их секре­
ты? Что тут можно извлечь поучительного для всех?
•••
Есть такое слово- репутация. Старое и напрасно за­
бытое. Одному работнику поручат то, чего другому ни­
когда не поручат. Доверят то, чего другому не доверят.
308


Позволят то, чего другому не позволят. Это относится
и к большим коллективам.
Бывает, крутятся строители, возводят дом, и надо
им перекрыть движение, совсем ненадолго, а гориспол­
ком не дает. Не верит, что уложатся в срок. Чаще всего,
к сожалению, правильно не верит. Потом являются стро­
ители метро, вмиг ставят забор, движение переходит на
соседнюю улицу, и все знают: в обещанный день путь
будет открыт. Это репутация.
Я иногда думаю: почему в метро чисто? На вокзалах,
смотришь, грязно, но те же люди спустятся под землю,
и уж никто не насорит. Вы скажете, пьяных не пускают
туда, курить не велят, да ведь мало этого: пять миллио­
нов пассажиров за день, а на улице снег, слякоть- тут
поддерживают чистоту. Сто станций в Москве, и еже­
нощно на каждой генеральная уборка. Я думаю, на гряз­
ный пол легче бросить бумажку, чем на чистый. (Метро­
политен передан теперь в ведение Министерства путей
сообщения СССР. Хочется верить, что на вокзалах ста­
нет, как в метро. А не наоборот.)
Репутация дорого стоит. За нее платят - снова я это
повторю,-уважением, доверием, правами. И есть у нее
своего рода инерция, разбег. Когда год за годом полу­
чается хорошо, то как бы уже и невозможно сработать
плохо. А если раз напортил, другой завалил, то никто
не верит тебе, да и сам ты себе не веришь. Репутация за­
рабатывается десятилетиями, утратить ее можно в один
день.
Мне приходилось видеть наших метростроителей в
Праге, в Будапеште, сейчас наши ученые и инженеры го­
товят проекты для Варшавы, Софии, на очереди Каль­
кутта, Стамбул, Загреб ... В сущности, удивительно это,
309


если вспомнить, что первую подземку в Лондоне начали
строить, когда в России было еще крепостное право.
Метро явилось на свет раньше трамвая, еще и авто­
мобиль не был изобретен, по первой линии пустили паро­
воз, но и с приходом электротяги главным считалось про­
бить тоннель, станции были приземистые, грязные, душ­
ные - это первый период метро. Второй начали мы, ис­
пользуя их опыт, но с самого начала взялись строить
подземные дворцы. Кое-кто посмеивался, что-де русские
ради минутных пребываний зарывают миллионы в зем­
лю, но когда пришел третий этап, когда, задохнувшись
от автомашин, мир вернулся к строительству метро, то
уже они переняли наш опыт, заботятся на новых линиях
и об удобствах, и о красоте.
Это я к тому, что остановиться нам нельзя. Трассы
удлинились, та, что пересекает «Пушкинскую:., связы­
вает район Тушина и Планерной с Новыми Кузьминками,
пересекает всю столицу, это уже не сминутные пребы­
вания:.. Встает задача ускорить ход поездов, внедрить
автоведение, уменьшить шум, чтобы можно было не
только читать в пути, но и говорить. И самое главное -
больше нужно линий метро. Они пока от жилищного
строительства отстают, каждый радиус обслуживает
несколько новых районов, и когда в вагон, рассчитанный
на 170 человек, набивается 300, то особых удобств люди
не ощущают. Репутация - это, видите ли, такая вещь,
которая все время требует подтверждения.
Встречаясь со многими метростроителями, я заме­
тил у них, особенно у старых, элегическую грусть по
временам, когда встречали их после смены с цветами и
метро стояло в плане отдельной строкой. А сейчас обсуж­
даются на сессиях очередные годовые планы, и даже сло­
ва такого никто не скажет: метро. Что ж, их можно по­
нять, но, с другой стороны, это ведь свидетельство зре­
лости. Иные начинания выходят на первый план, тре­
буют особой заботы государства. Когда-нибудь и космо­
навты будут сетовать, что профессия их снепрестижна:..
Вечером 12 декабря я отправился на пробный пуск
первого поезда до станции сПланерная:.. Пришлось да­
леко ехать, это был край света; покуда нет метро, это
всегда край света, а откроют его, и через 20 минут мы
в центре. И вот двинулся этот поезд, медленно, как бы
прощупывая путь, на каждой станции - на сЩукин­
ской:., сТушинской:., сСходненсв:ой:., по-:мое:му, лучшей
310


из них,- вваливались веселые толпы, ехали рабочие,
инженеры, проектировщики. Для меня тоннель был как
тоннель, но они тут узнавали каждый перегон, когда
пошли чугунные тюбинги, все стали поздравлять работ­
ников СМУ-5, и начальник их Федоров, понятно, сиял.
Мне он сказал, что 10 лет назад у него было 1300 чело­
век, теперь - 700, а работы делают в полтора раза боль­
ше и, между прочим, прошли здесь под двумя каналами
и методы применили, каких прежде никто не знал.
-
Трудно пришлось? - спросил я.
-
Метрострой как солнце,- отшутился Николай
Иванович.- Горит, и все!
Это были люди устойчивой репутации. Они ее зара­
ботали делом. Другого способа пока не придумано.
***
История станции метро «Пушкинской:. по-особому ин­
тересна: к ней приступили много позже, чем намечалось
по проекту. Вины метростроевцев тут нет, виноват был
заказчик - не дал места для шахты. Надо было убрать
ветхие дома в два и в три этажа, а переселение затяну­
лось чуть ли не на год. Объективная причина, что на­
зывается, первый сорт, но, когда начальник СМУ-7 Пав­
лов, когда главный инженер Зайдуллин, когда началь­
ник участка Ненашев, когда бригады проходчиков смогли
наконец начать работу, конец ее был предрешен - се­
редина декабря 1975 года. Все знали: скидок не будет,
надо успеть.
с:Была не была!:. - как сказал бы Гамлет, будь он
русский человек. Слишком часто является в таких слу­
чаях спасительная мысль: сделаем как-нибудь, сделаем
похуже, лишь бы быстро. Выполнить удается первую
половину задачи: хуже - получается. Быстрее
-
все
равно, увы, не выходит.
Эти знали: помочь им могут дисциплина, техниче­
ские новшества, умная организация труда. Вот пока и
все секреты, ничего нового. Ново то, что только так они
и работали. Первое решение: зарываться в землю начали
одновременно со строительством наземных сооружений.
До этого пробили траншею, подвели энергию, воздух,
еще прежде наладили душ: люди после смены должны
уходить чистыми. Еще один секрет Метростроя, давняя
его традиция, и в общем-то непонятно, почему никак не
переймут ее земные стройки.
311


Проходку вертикального ствола вели прогрессивным
методом спогружения крепи в тиксотропной рубашке:..
Суть в том, что тут полная механизация, резкое ускоре­
ние работ. l(огда добрались до будущей станции, при­
менили еще одно новшество - «плоские лотки:.. Я гово­
рил с рабочими: одобрение полное. И быстрей, и легче,
и грязи меньше. И, между прочим, сэкономили на этом
две тысячи тонн чугуна, около ста тысяч рублей.
Трудности во благо-видимо, тут действовал этот
закон. За полчаса до смены все уже были в спецовках,
забой крутился круглые сутки, опоздания, проrулы­
редкость, а которые ищут, сгде глубже:., под землей не
задерживались. Что еще? Как ни сложно это было, ис­
пользовали бригадный подряд: разбили задание на эта­
пы, рассчитали, что должна сделать каждая бригада, ка­
ков будет заработок. Опять все известное, но, может
быть, впервые был применен под землей злобинский
метод.
В основном тут работали кадровики, люди немного­
словные, мастеровитые, с большим чувством собствен­
ного достоинства. Какой бы малый ни занимали пост,
а знали, чтб зависит от них, умели принять решение, при­
выкли ценить свое слово, держать слово. Я это почувст­
вовал, беседуя с бригадиром чеканщиков Черемисино­
вым, знакомясь с работой проходческих бригад Цвет­
кова, Титова да и многих других. Всех мне, к сожалению,
не перечислить, но, полагаю, что каждый, кто про­
шел этот путь, кто проработал под землей 20-25 лет,
достоин похвалы. l(ак самый рядовой пехотинец,
прошедший всю войну, даже если он ордена не за­
служил.
С одной бригадой, бригадой Лунькова, произошла
удивительная метаморфоза. Сам он кадровик, а ребята
собрались совсем зеленые, для них это была первая
шахта. И вот за пять лет им пришлось проходить ствол,
строить душкомбинат, гнать правый тоннель, проходить
средний высокий зал, монтировать колонны. Сегодня это
универсальная бригада, способная решать самые слож­
ные задачи. Мне говорил об этом начальник смены Ка­
наныкин; сам он работал прежде в одной тихой кон­
торе, но сбежал, поскольку снервы не выдержали:.. Надо
думать, в шахте спокойнее. (Позже он уехал начальни­
ком тоннельного отряда на БАМ, последние письма
от него я получал из поселка Северомуйск, с Байкаль-
312


ского участка трассы.) Так вот, в разговоре Михаил Се­
рафимович бросил такую фразу:
-
Есть категория людей, которым нужно реальное
подтверждение необходимости своего существования.
Это сказано о мастерах.
А время шло, сроки подходили к концу, явились от­
делочники, но, как ни спешили, жила в их работе неист­
ребимая основательность. Приладят мраморную плиту
или часть канелюры, отойдут, посмотрят. Я долго следил,
как одевала колонны бригада Мартынова ... Не хочу ри­
совать идиллических картин, все-таки случались за эти
годы перебои с материалами, особенно с поставкой тю­
бингов, не хватало машин для вывозки грунта, эти за­
держки скопились к концу, и пришлось людям сприхва­
тывать:. субботы и воскресенья, в чем ничего ·хорошего
нет. Не могу одобрить и то, что проходчики высочай­
шего класса были в последние дни на подхвате, таскали
лепнину, блоки, да еще, по их выражению, сна тележке,
на бедре, на пупе:.. Но вот что решительно должны мы
одобрить: ни у кого из них и в голове не стояло, что мож­
но сдачу станции отложить. Как сказал мне бригадир
отделочников Константин Слонов:
-
Мы - лицо Метростроя. Мы
-
последние. Нам
деться некуда.
***
Итак, мы видим мощь организации, умеющей исполь­
зовать вновь открывающиеся возможности, мобильно
перестраиваться, концентрировать силы. Как правило,
это ничего общего не имеет с системой сэх, поднажмем:.,
с давлением одного сдавай:..
Мы видим одну из немногих организаций, сущест­
вующих со времен первой пятилетки. Притом непрерыв­
но: эта стройка не прекращалась даже в дни войны.
И основной кадровый костяк накапливался, отбирался,
рос на протяжении десятилетий. Вот какой пример при­
вел в беседе со мной тогдашний начальник Мосметро­
строя Кошелев (сейчас он руководит главком в мини­
стерстве): у них созданы были два новых строительно­
монтажных управления, таких же, как старые. Столько
же рабочих, столько же инженеров, та же техника. Но
если закаленные СМУ-5 или СМУ-7 выполняли работ на
шесть миллионов рублей в год, то новые - на четыре
-
четыре с половиной миллиона.
313


-
Вступает в действие,- заключил Юрий Анатолье­
вич,- то, чего не измеришь ни тоннами, ни кубометрами,
но от чего зависит в конечном счете все - традиции кол­
лектива, взаимодоверие, притертость людей.
Мы видим силу специализированной организации, по
существу, объединения, давнего, крепко сколоченного.
Есть у Метростроя свой завод железобетонных изделий,
свой механический завод, ремонтный, деревообрабаты­
вающий, своя база механизации, свой тоннельный от­
ряд. Метрострой готовит для себя почти всю отделку­
мрамор, гранит, алюминий, решетки, светильники,- за­
кономерно ли это? Что ж, если для той же станции «Пуш­
кинской:. понадобилось 12 люстр, какие нигде и никогда
не должны быть повторены, то ради такой «серии:. нет
смысла создавать особое производство. Учтем вдобавок,
что есть метро в Ленинграде, Киеве, Баку, Тбилиси,
открылось в Харькове, в Ташкенте, будет в Минске, Горь­
ком, Новосибирске и т. д. Стало быть, база для такой
«внутренней:. специализации достаточно широка.
И все-таки лес, обыкновенный лес для крепежа.­
почему даже его должен заготавливать Метрострой? А у
него есть, между прочим, свой леспромхоз в Архангель­
ской области. Не проще ли, не дешевле ли было бы полу­
чать кругляк от лесной промышленности? Я навел
справки: ссвой:. лес обходится им в 11 рублей 28 копеек
за кубометр, а счужой:., полученный по фондам -
в 14 рублей 14 копеек. Почему? Тут особая тема, пусть
разбираются в этом чуде ученые-экономисты, «натураль­
ное хозяйство:. мне все-таки не по душе, но скажу я пока
о другом: очевидно, в реальных условиях нашего хозяй­
ствования такой вариант не только возможен, но и оп­
равдан рублем. А главное, метростроители получают
именно то, что им нужно, именно тогда, когда им нужно,
и есть простор для маневра - это еще один их секрет.
Трудности во благо, снова я это повторю. Сложную
горную технику если уж опустят под землю, то назавтра
никак нельзя «передумать:. и перетащить ее в другое
место. Начав работы, приходится доводить их до конца.
Перспектива обязательна, стабильные, долговременные
планы - условие существования. Мне сказали в сМетро­
гипротрансе:., что смотреть вперед им необходимо не на
одну, а, самое малое, на две пятилетки,- иначе работать
затруднительно.
Пока что проекты метро не всегда стыкуются с ген-
314


планами городов. Мы не можем предъявить претензии
Ивану 111 за то, что, поселив на краю города слободу
кузнецов, он не предвидел, что придется строить под нею
станцию «Кузнецкий мост:.. Но нынешним градостроите­
лям, заселяющим свободные окраины, надо бы все-таки
помнить, что рано или поздно в эти новые районы при­
дет метро. Между тем то и дело метростроевцы натыка­
ются на инженерные сети, проложенные едва ли не нака­
нуне. На Рижском радиусе наткнулись на новую фаб­
рику-прачечную, в Химках жилой дом построен был
поперек трассы уже после того, как утвердили ее. А это
все смелкое заложение:.: шум, вибрации будут людям
мешать. Мало составить перспективные планы, надо
неукоснительно их выполнять.
Метрострой это умеет. Когда по узкому тоннелю бе­
гут один за другим полсотни поездов с интервалом в ми­
нуту, то даже самый передовой машинист не может
прийти в конечный пункт досрочно. Но и отстать не мо­
жет ни один. Встанет один - все встанут. (Такие случаи
бывали; ле'I" 15 назад остановилась, к примеру, вся цепь
поездов по пути к сАвтозаводской:.. Говорят, в тот день
на работу опоздало 40 тысяч человек.) Система взаимо­
связанная, самоконтролируемая, четкая. Работать нечет­
ко она вообще не может.
То же и у подземных строителей. Не могут они сдать
в эксплуатацию полтоннеля, или отдельно взятый эска­
латор, или один вестибюль. Только линию целиком, толь­
ко весь радиус. (Досрочный ввод, понятно, возможен,
как это было с Харьковским метро, но опять-таки всей
линии, комплекса сооружений.) Каждое звено этой еди­
ной цепи должно работать как часы, а хорошие часы
не отстают, но и спешить им ни к чему. Если какой-то
один участок вырвется вперед, то ничего это не даст,
а если отстанет хоть один, то задержит всех. Плановая
дисциплина, великая роль которой подчеркивалась в
ряде партийных решений, стала традицией метростроев­
цев, воспитана в них годами.
***
Писал я в тот раз репортаж, торжественный репор­
таж, спешил успеть в номер, и, когда верстался номер
«Известий:., видел в окно, как стягивались на митинг
приодетые строители, входили в распахнутые двери
315


«Пушкинской:., она рождена была в срок, и я мог от
души поздравить строителей.
Пассажиры, попадавшие на эту станцию, неизменно
обращали внимание на два перехода, которые никуда
не вели. Две белые лестницы были переброшены в цен­
тральной части зала, а кончались они тупиком, стеной.
При мне ее закладывали каменщики. Но это была вре­
менная стена. Дело в том, что тут сдавалась не просто
станция, но будущий узел метро.
Поначалу линия проходила от площади Ногина, че­
рез Кузнецкий мост и Пушкинскую, до Планерной. Со
старого Горьковского радиуса сюда выхода не было.
Станцию «Горьковскую:. (между проспектом Маркса и
Маяковской) открыли позже, летом 1979 года,- к ней
и вела одна из белых лестниц... Возможно, не все знают:
тоннели вовсе не горизонтальны, станции ставятся на
сгорки:., поезду легче разгоняться под уклон и тормо­
зить, поднимаясь в гору. Это и безопаснее, и дает боль­
шую экономию энергии. Так вот, когда строили вторую
очередь метро, еще 40 лет назад, предвидели станцию
сГорьковскую:., раздвинули в этом месте тоннели на
ширину вестибюля, приподняли на горку. Далеко впе­
ред смотрели строители метро.
А вторая белая лестница - переход на сЧеховскую:.,
от нее возьмет свое начало Тимирязевский радиус, строи­
тельство которого сдвинуто в более далекую перспек­
тиву. Эти два перехода вели, в сущности, в две будущие
пятилетки ...


rnABA ДВЕНАДЦАТАА
&ecnonesнoe - вредно.
•А все кpyrnoel•
О rnввном врвrе соревноввю••·
Мом урокм.
Не тот чеnовек.
•Otiтeкuenм•.
сНо согласитесь,- заметил однажды И. Е. Репин.­
как бы ни была содержательна вещь по своей задаче,
если она будет слаба по исполнению, она будет возбуж­
дать даже отвращение к той прекрасной идее, за которую
автор взялся. Я помню, как Крамской при взгляде на
подобные вещи говаривал: «Какой прекрасный сюжет
испорчен, и испорчен надолго:..
Это отрывок из письма 1883 года. Он давно был вы­
писан у меня, а пригодился, когда пришлось выступать
на всесоюзной научно-практической конференции в Выс­
шей партийной школе при ЦК КПСС. Тема конференции
была такая: сСоциалистическое соревнование и печать.
Опыт. Проблемы. Задачи». Со слов художника я и на­
чал выступление, потому что сюжет соревнования мы
подчас портим в своих статьях и портим надолго.
Писано об этом много, сложились устойчивые штам­
пы, и, берясь за перо, я всякий раз просто физически ощу­
щаю завалы, которые придется расчищать. Расчищать
от казенщины, освобождать от словесных наслоений, воз­
вращать к изначальному смыслу. Делать это нужно, со­
вершенно необходимо, потому что идея-то действительно
прекрасная и нам без нее нельзя.
Как повысить действенность или, говоря по-нынешне­
му, эффективность рассказов, очерков, репортажей о со­
ревновании? Как добиться, чтобы они задели массового
читателя, были для начала хотя бы прочтены?
Говоря о мастерстве, чаще всего вспоминают умение
написать портрет, пейзаж, диалог, это все важно, но
здесь я хотел бы напомнить, что мастерство - это и твер­
дость позиции, самостоятельность мысли, качества бор­
ца. Проблема распределения сапог в третьем квартале
не нуждается в аквар_ельной раскраске, заметил как-то
317


хороший очеркист Сергей Диковский. Если нет идеи, нет
новизны, то никакие сглаза с добрым лукавым прищу­
ром:. не выручат. Когда же мы выдвигаем почин дейст­
вительно новый и интересный, читатель это непременно
оценит. Когда помогаем истинно передовому человеку­
рабочему, инженеру, врачу, изобретателю, начальнику
стройки,- это опять-таки вызывает уважение. И когда
воюем всерьез с теми, кто мешает идти вперед.
В публицистике эстетическое, чисто художественное
наслаждение читателю доставляет прежде всего све­
жая, незатертая, смелая мысль.
Пустые писания приносят вред, отбивая людей от
важной проблемы. Оказывают антидействие. Закрепля­
ют штампы. Штамп, по К. С. Станиславскому,- это по­
пытка сказать о том, чего не чувствуешь. Он говорил это
актерам, но формула годна и литераторам. Читая неко­
торые многоречивые статьи о «вахтах:. и «починах», на­
писанные со всевозможными виньетками и красотами
стиля, ощущаешь внутренний холод, равнодушие автора.
Разумеется, это передается и читателю. Я давно убедил­
ся (и озаглавил так одну из своих статей о «штампован­
ном:. соревновании): бесполезное- вредно.
В «Робинзоне Крузо:. есть симпатичный персонаж -
Пятница. У стариков его племени была такая религия:
они поднимались на самую высокую гору и говорили:
«0!:. Сегодня я не могу уважать публициста, который,
залезши на самую высокую гору, только то и делает, что
восклицает: «0!:. Этого, простите, мало. Важнейшие
партийные документы последних лет отличаются глуби­
ной, компетентностью, анализом. Без этого литератор,
пишущий о соревновании, обойтись сегодня не может.
Вне этого будет болтовня.
318


Мы же нередко декларируем, не утруждая себя по­
исками резонов. Один спортивный комментатор как-то
во время матча изрек: «Если бы шайба влетела в воро­
та, был бы гол!:. Иные публицисты так примерно и выст­
раивают свою систему доказательств. Если бы человек
вел себя честно, был бы честный человек. Верно? Верно.
А дальше? Что из этого следует? Трюизмы, элементар­
щина, словесная вязь. Давно уже пора нам выходить за
эти пределы.
О недоработках, отставании в идеологической рабо­
те, которые могут нанести большой вред, говорил в
1978 году на ноябрьском Пленуме ЦК КПСС Леонид
Ильич Брежнев:
«Ощущается недостаток принципиальных, крупных
выступлений, затрагивающих назревшие проблемы хо­
зяйственной и социальной жизни. Нередко газетным ма­
териалам, передачам по телевидению и радио не хвата­
ет убедительности и серьезных обобщений, они перегру­
жены общими фразами, ничего не дающими ни уму, ни
сердцу».
Эти слова я выделил, подчеркнул для себя в выступ­
лении Генерального секретаря ЦК КПСС.
Из этого буду исходить.
***
Дальше - практика, опыт. Если уж делиться опЫтом,
то лучше своим, чем чужим. Тогда, на конференции в
ВПШ, я решил присмотреться к тому, что писал, взве­
сить собственные уроки. Иногда это бывает необходимо.
Первая серьезная статья - вернее, серия статей о сорев­
новании - с: Письма с Уманского завода:. вышла у меня
319


в 1963 году. Что же я понял, впервые задумавшись по­
настоящему над этой темой?
Я увидел в Умани отличный рабочий коллектив и уви­
дел ужасающий формализм, с каким каждый из нас не­
пременно где-то сталкивался. Увидел Доски почета, на
которые никто из рабочих не смотрит, потому что порт­
реты висят на них, что называется, вечно: надо убить
кого-то или спиться с круга, чтоб сняли твой портрет,
иначе будешь висеть до конца пятилетки, до конца года
во всяком случае. Впервые я увидел там фанерно-бумаж­
ные завалы, которые соревнованию вредят, мешают раз­
виваться.
Однако это все первый пласт - вот что я понял в
Умани. А есть и второй, глубинный, который также надо
разглядеть и понять. Истинное соревнование на Уман­
ском машиностроительном заводе было, имело, как го­
ворится, место - это я без демагогии понял и об этом
в «Известиях» написал. То есть в цехе рабочие прекрас­
но знали, кто чего стоит, каждый знал себе настоящую
цену. (Кстати говоря, любой мастер знает себе цену, в
том числе и денежную. Бетонщик, сварщик, столяр-крас­
нодеревщик - вы поговорите с ними, и они вам скажут:
сСемь рублей в день:., или ·«восемь:., или «одиннад­
цать:.,- такую работу они будут искать и найдут непре­
менно.) Самое интересное, что и цех, общественное мне­
ние цеха отлично разбирались, каков вклад каждого в
общем труде и, следовательно, кто чего стоит.
До сих пор помню Константина Войну, лучшего тока­
ря по мастерству. Он всерьез убеждал меня, что токар­
ное дело - главное. с Почему, Константин Иванович?:.
-
«А все круглое,- так он ответил.- Что ни возьми, надо
выточиrь:.. Цех знал, что самый сложный заказ дадут
Войне, что, если надо выточить какой-нибудь восьмиза­
ходный винт, ему это поручат и он полдня потратит, но
сделает. И его грело сознание, что он лучший по мастер­
ству, и далеко не одна зарплата была нужна ему, хотя
это и немаловажно". Я вспомнил, что в редакциях на­
ших время от времени делаются попытки соразмерить
труд газетчиков, подводятся итоги, чаще всего учитыва­
ют количество строк, потому что это проще всего - ме­
рить колич~ство, но и без того всем прекрасно известно,
кто дельный журналист, а кто пустобрех, кто работник,
а кто болтун. То же и в рабочей среде.
Был в Умани, его я тоже запомнил, Михаил Гориш-
320


ный, который не поднимался до таких высот мастерства,
но сделать мог на заводе больше всех. Здоровый парень,
он становился к станку и выполнял - не рекорда ради,
а изо дня в день - по две нормы. Нормы были жесткие,
и, поскольку он один был такой, повысить их не могли:
другие бы не справились . .Я знал: деньги Горишному
были нужны, он вышел в сзастройщики», дом строил
для своей семьи, но тут и опыт был, и сила, и сноровка.
И опять-таки его грело это, что он самый сильный из то­
карей.
Можно было разглядеть, кого толкает самолюбие,
кого - желание не отстать от других, кого - желание
(вполне законное) заработать, но при этом никто реши­
тельно не был заинтересован в том, чтобы соседи рабо­
тали хуже. Это очень важный момент, который тоже надо
разглядеть и понять. Такой Горишный работал весьма
напряженно, у него была кличка в цехе «Миша-полуав­
томат», но, если надо, он всегда останавливал станок,
чтобы помочь другим, делился и секретами своими, и ос­
насткой, и резцами. То есть тут было уже не просто со­
перничество в труде, не просто соревнование, но социа­
листическое соревнование. Это уже добыто: каждому луч­
ше, когда все работают лучше.
Стало быть, рабочие соревновались между собой по
прямому, честному счету, это соревнование несло в себе
черты коммунистического отношения к труду и ... не име­
ло ничего общего с той стыло-фанерной формалистикой,
о которой мы ведем речь. Будто это две параллельные
линии, которым пересечься не дано. .Я понял это, и по­
тому «Письма с Уманского завода» начал в «Извести­
ях» так:
«Чувство соревнования, ревностное стремление не
отстать, быть первым свойственно людям. Кто выше прыг­
нет? Кто быстрей пробежит? Кто дальше бросит? ..
Вспомните: с этим мы являемся на свет. Потом взросле­
ем и свои чувства осознаем. Когда рождается желание
помочь отставшему, чтобы всем вместе двигаться вперед,
то это и есть социалистическое соревнование.
Какую же прорву усилий надо затратить, чтобы это
чувство - врожденное, осознанное, ставшее проявлением
идейных стимулов к труду-в людях... приглушить!»
Тут, как вы понимаете, не просто парадокс. Мы иног­
да думаем, что надо соревнование изо всех сил внедрять,
чуть ли не приневоливать к нему людей, а они-де не осо-
21
АнатолнА Аrрановскнй
321


бо и хотят. Однако внедряют то, чего в природе нет.
А соревнование есть, оно в природе советского человека.
И если плохо ведется оно, то это значит, что ему меша­
ют нормально развиваться.
Таков был мой первый урок.
***
Право, если ·бы кто-то взялся специально ~конструиро­
вать самого злого врага соревнования, то -более «удачно­
го», чем фор0мализм, придумать 1бы не смог. Надо видеть
врага, знать, изучать - вот моя забота в данной главе.
Формалисты-это люди, которые мечтают постро­
ить одну огромную Красную доску, поместить на ней
всех поголовно рабочих и соревнование закрыть. Вы не
улыбайтесь, что-то в этом роде и происходит в иных ме­
стах. Я еще тогда, полтора десятилетия назад, засомне­
вался: правильно ли, что движение бригад коммунисти­
ческого труда, поначалу многообещающее, стремятся
любой ценой «развить» до стопроцентного охвата?
Невдомек было людям, что даже при самом бурном
общем подъеме одни будут «передовее» других. Вот и
норовили затолкать в списки побольше народу, теряли,
как сказал мне один кузнец, идеал в подходе к челове­
ку, работники в итоге были обезличены, звания - обес­
ценены, обязательства - опошлены, и мастера предпо­
читали состязаться в мастерстве по собственному прямо­
му счету.
Иногда эти живые струи выбивались на поверхность,
иногда нет, но казенное, бывшее на виду, всегда отстава­
ло, потому что строилось «солидно», капитально, надол­
го, а в жизни сегодня ты обошел всех, а завтра кто-то
другой сработал лучше, чем ты. Можно сказать, что фа­
нера отражала заводскую жизнь так же, как сломанные
часы время: все же два раза в сутки они его показыва­
ют правильно. Чему же удивляться, что и смотрели люди
на эти доски и щиты не чаще, чем на разбитые часы?
Я думал: ну хорошо, все сплошь заслужат звания
ударников коммунистического труда, то есть мы скажем,
что есть уже коммунистический труд и, мало того, все
стали ударниками в этом труде, а дальше что? .. Не знаю,
что думали и думают теоретики, но для меня, практика
газетного дела, совершенно ясно: соревнование - это
движение, а не стояние. И когда по инструкции ВЦСПС
(с чем столкнулся я в очередной командировке) речь
322


шла уже не о завоевании высоких званий, а о ежегод­
ном подтверждении, то как хотите, а это уже не стимул.
Это не стимул для движения вперед, когда человек всего
достиг .и воюет лишь за то, чтоб не лишиться достигну­
того. Давным-давно он получил книжку ударника и те­
перь всего-навсего «подтверждает» ее.
В последующие годы мы стали осторожнее, говорили
и писали уже не о коммунистическом труде, а о движении
за коммунистический труд и, еще точнее, за коммунисти­
ческое отношение к труду. То есть, забежав вперед, про­
бовали это без шараханий исправить, но надобно пом­
llить, что формы соревнования будут изменяться и даль­
ше, всегда. Это естественно - жизнь идет вперед. Однако
суть осталась, люди уже не могут жить только работой
и зарплатой, не хотят жить без смысла, им нужно одоб­
рение товарищей, уважение народа, самоуважение - как
ни суди, а это главное.
И тут могу я перейти ко второму уроку.
Пришлось мне писать серию статей о другом пред­
приятии, о Ворошиловградском заводе ячеистых бетонов.
Название было такое: сПисьма с передового завода».
И вот тогда я понял, что, говоря о передовиках, мы обя­
заны помнить об отстающих. Даже когда мы и словом
не обмолвимся о них, они присутствуют в статьях о пе­
редовом опыте. То есть, если поразил меня этот завод,
значит, не везде так. Если я привожу какие-то цифры,
значит, они выделяются на общем фоне. Уже в похвале
таится сравнение. Оно если и не в строках заключено,
то между строк.
Один ворошиловградский слесарь, который считал,
что улучшению все подвластно, только бы с умом, кото­
рый машину любил, как любят дерево, птицу ( сОно ведь
живое, движется!»), который едва ли не каждую деталь
мечтал переиначить и назывался за все за это скучней­
шим словом «рационализатор», долго толковал мне о
своих идеях, чертил на листке, считал полученный эф­
фект- по одной машине, по всему цеху, по заводу - и
заключил: «А если помножить на Советский Союз!»
И все я повторял эту фразу, странную и симпатич­
ную, вертел так и этак, все больше находил в ней смыс­
ла. Ладно, завод, на который попали мы, очень хорош,
так ведь надобно его успех помножить. Да и отчего не
помножить, когда передовому коллективу решительно не
нужно, чтобы соседи были плохи. Что толку нам, избав-
323


ленным от конкуренции, в успехе, если стократ не повто­
рен он, не помножен?.. Люди, работавшие лучше других,
были всегда. Коллективы, работавшие лучше других,
тоже были всегда. И писали о них (или говорили) все­
гда. Своеобразие момента состоит в том, что сегодня с
помощью системы мер - организационных, технических,
экономических - мы хотим разрыв между передовыми и
отстающими сократить. Не ликвидировать - это все
равно невозможно,- но подтянуть весь фронт.
Помножить на Советский Союз.
Вне этого статьи и очерки на темы соревнования ли­
шены, по моему убеждению, нравственного оправдания.
Как ни важно восславить идущих впереди, куда важнее
помочь отстающим. Вот главная цель наших писаний.
И это правильно, потому что успехов передового завода
нам мало. Потому что в конечном счете все решит повы­
шение среднего уровня.
В моем же случае завод в Ворошиловграде оставал­
ся отклонением от среднего, флюктуацией, как говорят
ученые. Тут и получил я еще один урок - урок сравни­
мости. Мы в редакции специально подбирали случай,
когда сравнение было бы идеальным. В стране имелось
десять крупных заводов ячеистого бетона, выстроенных
по одному типовому проекту, оснащенных одинаковым
оборудованием, равных по проектной мощности, по шта­
там. Но ворошиловградский завод давал продукции вдвое
больше, чем другие, и производительность труда была
на нем значительно выше, и себестоимость ниже - во
всем различие. (При этом, замечу, план ворошилов­
градцы выполняли на 105 процентов, а те, которые от­
стали,- на 110-115 процентов, при этом средний зара­
боток был в Ворошиловграде 124 рубля, а в Ижевске -
122, а в Темир-Тау-127.)
Вот вам ситуация, когда случай был взят, так ска­
зать, вполне чистый, исходные позиции заводов - оди­
наковые, а к концу- полный разнос. Почему? Я понял
сложность скрупулезных сравнений, понял, что к опи­
сываемому времени и номенклатура изделий шла у них
разная, и сырье было разное, и внедренные новшества,
и материально-техническое снабжение. И, разумеется,
люди - руководители заводов, секретари парткомов,
рабочие, технологи, экономисты. Немаловажная деталь:
мой передовой завод вырос в Донбассе, на почве его
традиций - трудовых, революционных, нравственных.
324


У большинства рабочих и отцы, и деды были рабочими.
И хотя другие заводы тоже строились не в деревне,
ясно, что, скажем, в Павлодаре сложить коллектив было
потрудней. Только легковерные люд·и полагают, что
вчерашний колхозник или юнец, не попавший в вуз,
вмиг становятся «рабочим классом».
Короче, я понял сложность сравнений. И сделал для
себя вывод: сегодня, в век научно-технической револю­
ции, сравнение пусто без строгих критериев, без науч­
ной нормативной базы. Мы добиваемся высокой органи­
зованности, дисциплины, ответственности, но и тут мало
вести борьбу с прогулами и пьянством. Понимать так
важнейшую задачу дня- примитив. Это все равно, что
в лозунге В. И. Ленина «Учиться торговать» увидеть
только призыв к белым халатам и вежливым улыбкам.
А все серьезнее, глубже, и торговать (если вести речь
об экономических рычагах, социалистической предпри­
имчивости, выходе на внешние рынки, конкурентоспо­
собной продукции и т. д.) мы до сих пор толком не
научились. Основатель нашего государства смотрел куда
дальше.
То же можно сказать о лозунге трудовой дисциплины.
Это сегодня и технологическая дисциплина, и дисципли­
на плановая, финансовая, и дисциплина материально­
технического снабжения. Вне этого соревнование в наш
век невозможно. Сотни тысяч людей будут героически
трудиться в котлованах, на стройках, на самом что ни
на есть переднем крае·, а после какое-то колесико хозяй­
ственного механизма повернется сне туд~», «Не так», и
прекратятся ассигнования, задержатся поставки, не при­
дет оборудование - и срыв сроков, нарушение обяза­
тельств, знаменитая незавершенка в чем, •по совести,
строители не повинны. Вот тут и подводи итоги!
***
Обычно газетчики гордятся, когда открывают новый
почин. Мне же пришлось однажды почин ... закрыть. Ра­
бота тоже хлопотная. Собственно, командирован я был
как раз для того, чтобы поддержать, распропагандиро­
вать, восславить. Но даже подвиги журналист обязан
расследовать. В том числе и трудовые подвиги.
Должен признать, я был полон сочувствия к женщи­
не, выступившей с почином. Письмо ее в редакции по­
нравилось всем. И мне тоже, иначе не поехал бы в этот
325


южный город, на хлопчатобумажный комбинат, где ра­
ботала она. Привлекали в письме бескорыстие и неза­
данность. То есть никто работниц не неволил, они са­
ми выступили с инициативой, а начальство, представь­
те, воспротивилось.
Катерина Ивановна (назову ее так) рассказывала
обо всем образно, живо. Работать и работать, гнаться
за рублями с копейками - скучно. Захотелось ей празд­
ника. Уговорила девчат, в бригаде их десять, и если
каждая даст 110 процентов, то сработают за лишнего
человека. За космонавта! - это она предложила. При­
том за неизвестного, за будущего. А лишней зарплаты
за это не требовать. И к моменту полета выйдет у него
изрядная выработка. Если же весь комбинат подхватит,
то .смы ему устелем ситцем целый виток».
-
Это ж космос,- говорила она.- Это не на такси
проехать.
-
Красиво,- сказал я.- А что в цехе?
Она смахнула слезу:
-
Мастер говорит: мне ваших метров ле треба! Зро­
быть норму, зробыть обязательства, дывись за качест­
вом. И все.
-
А партком?
-
Против.- Снова она утерла слезы.- У них регла-
мент, ближе к делу, давай по существу. А у меня мысль
бьется - голос присох.
Это была стареющая уже, но плотная, крепкая,
смуглая женщина. Я тогда не обратил внимания на то,
как легко у нее влажнели глаза. И еще осталась в блок­
ноте такая ее фраза:
сУ нас хорошо идеологию подняли. Ее сверху под­
няли, а снизу- никак не раскачаем!»
К исходу третьего дня все я проверил, факты, как
пишут в газетах, подтвердились, и можно было лететь
домой, готовить запланированную полосу, прогреметь
на всю страну с этой «космической вахтой». Следовало,
однако, выслушать противников Катерины Ивановны, а
они явно побаивались со мной говорить. Раз уж чело­
века прислали из Москвы, то, видно, не зря, и они гото­
вы были принять нужные решения (сТут, конечно, недо­
работка наша»), и опять получалось, что я могу сочи­
нять свою газетную оду. Но что-то мне все же мешало.
Копились беседы с людьми, выяснились смешающие
детали», которые, я знал, отбрасывать рискованно. Одна
326


старая ткачиха сказала о Катерине Ивановне: «Высту­
пать на митингах она любит, умеет. Так это ж не все.
План руками делают- не языком». Проверил: на ком­
бинате она всего третий год, работает средне, мастерст­
вом не блещет. Цеховой технолог сказал: «Не по душе
мне, что она настойчиво, со слезой пробивает себя».
Молодая ткачиха: «дом ее видели? Два этажа, восемь
комнат».- «Ну и что тут плохого?» - «А то, что другие
так не живут. Ей легко от заработка отказываться.
А девчата углы снимают».
Так это собиралось одно к одному, а к исходу недели
я установил документально, что на комбинате из 16 ты­
сяч работниц «неохваченных» нет ни одной. Ввели они
тогда «украинский час», внедряли «вышневолоцкий
опыт», выпускали «ударные метры», пойдут теперь еще
и «космические». Да ведь запутаются! Поверив наконец,
.~:то я не подхватывать приехал к ним, а разбираться,
директор сказал:
-
Этот почин жизненно нам не необходим. Нет под
ним жизненной силы. Вот мое мнение.
И я там же, на месте, согласился с ним, признал пра­
воту товарищей и, стало быть, сорвал редакционное
задание, а, когда вернулся домой, в редакции было уже
новое письмо Катерины Ивановны: она просила «разоб­
раться с корреспондентом, который заодно с бюрокра­
тами».
(О бескорыстии. В этой поездке стало мне ясно, что
корысть не в одних рублях. Иным охота и в президиумах
посидеть, и на экране телевизора покрасоваться. Оно,
конечно, неплохо, что моральные стимулы вошли теперь
в т·акую силу, но надо, выходит, и это учитывать.)
Пришлое}> мне пройти и такую школу, а следующий,
может быть, самый серьезный урок уже описан в книге:
он связан был с двумя газетными кампаниями - борь­
бой за злобинский метод и за орловскую непрерывку.
Понял я тогда вот что: мы не можем закрывать глаза
на трудности, мы не только сами должны в них разоб­
раться, но и от читателей таить их не имеем права.
Замечу, что с первых дней был горячим сторонником
этих по-настоящему дельных починов. Был, как говорит­
ся, целиком с:за». Был еще тогда «за», когда некоторые
солидные хозяйственники морщились, говорили, что под­
ряд мы заимствуем у капиталистов, что непрерывка
мешает плановому началу, и все такое прочее. Было это
327


непросто, шла борьба, и редакция выбрала позицию в
борьбе. Но это вовсе не значит, что объективность мож­
но было сна время:. отставить.
Короче, и в этих случаях я счел своим долгом про­
вести обычное газетное расследование. Потому что
боюсь предвзятости, во всех делах предпочитаю спосле­
взятость::.. У каждого автора есть право отбора, он не
обязан, да и не может описывать все подряд, но я гово­
рю все о тех же смешающих деталях:., в которых заклю­
чено нередко существенное, а порой и главное. Вы по­
нимаете, когда прожектор светит только в лоб, не видно
актеров, надобен еще подсвет сбоку, а иногда и сзади­
тогда видно. Сейчас объясню, что имею в виду.
Я не первым начал писать о Злобине и злобинцах
и, понятно, перечитал все, что было в печати о бригад­
ном подряде. В каждой статье передовая бригада срав­
нивалась с отстающей, я этого сопоставления тоже не
избежал, оно красноречиво, но решил все же встретить­
ся со вторым бригадиром. И вот, когда я пришел к Куз­
нецову (дом он строил от злобинского в пятидесяти ша­
гах), то оказалось, что я первый журналист, который
захотел с ним поговорить. То есть просто любопытства
ради никто не прошел этих пятидесяти шагов, никто не
захотел понять, что за люди в кузнецовской бригаде,
почему они работают плохо.
Я увидел обиженного человека. Разговор с ним, если
вы не забыли, в очерк вошел: «Вы смогли бы, как Зло­
бин?:. - сЕсли все дадут, что ему, смог бы:..- сЭто вы
о чем?:. --сНе понимаете? Второй кран ему дали? А
нам - нет. Когда встал бетонный узел, ему раствор во­
зили из Тушина? Нам - не возили".:. И так далее.
По-прежнему я оставался сторонником нового дела,
но забыть о втором бригадире, умолчать о его обиде уже
не мог. Права не имел. Потому что нарушил бы все
три основных принципа социалистического соревнования.
Сможет ли Кузнедов обеспечить практическое повторе­
ние, если не дать ему всего того, что получил (вполне
законно) Злобин? Какова тут будет сравнимость?
И будет ли гласность, если не говорить об этом и не
писать?
Говоря честно, мне очень мешала слишняя::. подроб­
ность. Лучше бы мне этого не знать. Да я и мог сделать
вид, что не знаю, мог, наконец, к Кузнецову и не ходить.
Так же как в Орле, мог не предупреждать заранее чи-
328


тателей о тех преградах, которые встанут на пути не­
прерывки. Часто в увлечении хорошим начинанием, же­
лая завербовать побольше последователей, мы так и
поступаем. Однако, по моим наблюдениям, ничего стоя­
щего из этого не получается.
Ну, скажите, кого я мог в этих случаях обмануть?
Я мог обмануть агрономов, музыкантов, зубных врачей,
домашних хозяек. Строителей, которым прежде всего
были адресованы мои очерки,- нет, не обманул бы. Они
бы все прочитали между строк. Они бы, желая перенять
опыт, приехали в Зеленоград, в Орел и все увидели сво­
ими глазами. Если же взялись бы внедрять новшества
без всесторонней проверки - бывает, к сожалению, и
так,- трудности, скрытые газетой, вылезли бы у них
в первый же месяц.
Говорю это к тому, что публицисты обязаны, хотя
бы как средний шахматист, смотреть на два-три хода
вперед. Ладно, мы сочинили, прогремели, а что будет
завтра, послезавтра? Сколько уж раз было: воспевали
какой-то почин, шумели о нем, фильмы снимали, дис­
сертации защищали, потом год проходил, другой - и
будто ничего не было!
Необходимо с самого начала сказать людям о труд­
ностях, какие встают на пути нового дела, надо, чтобы
они шли на него с открытыми глазами, чтобы выбор их
был сознательным. И последний урок, о котором я хочу
здесь рассказать, был столкновением с теми, кто не тер­
пел именно сознательного отношения к соревнованию.
сОбтекатели:. - так назывался очерк.
***
Сюжет: один рабочий, кадровый токарь авиаремонт-
ного завода, прочитал в газете постановление ЦК КПСС
с:О дальнейшем улучшении организации социалистиче­
ского соревнования:.. И задумался. Чего, собственно,
и добивалось постановление. И решил ему следовать,
чего тоже оно добивалось. Тут как раз принесли в цех
типографские бланки: «Я (фамилию вписать), включа­
ясь в соревнование эа получение почетного звания
«Ударник коммунистического труда» и в честь (в честь
чего, вписать), принимаю на себя следующие обязатель­
ства (вписать):..
Почему, спросил этот рабочий, он должен бороться
за звание, если получил его еще семь лет назад? «Ладно
329


тебе блажить!» -сказали ему. Почему, спросил он,
многие обязательства начинаются у нас с «Не»: не на­
рушать трудовую дисциплину, не иметь аморальных по­
ступков, не допускать брака и тому подобное? сТы что,
умнее всех хочешь быть?» - ответили ему. Но это ведь
не благородный порыв души,. это прямые наши обязан­
ности. «Слушай,- обиделись в цехкоме,- все уже за­
полнили, что ты за отдельное лицо?» А токарь, старый
друг, посоветовал: «Напиши чего-нибудь - отвяжутся.
А то начнут тасовать».
Он как в воду глядел.
Рабочий, подошедший к соревнованию сознательно,
написал - в газету. Статья токаря Евгения Ильича Ка­
паницына была напечатана в «Известиях» на первой
полосе. В набор она пошла без правки, понадобились
лишь небольшие сокращения,- это был грамотный, ду­
мающий, интересный человек. Статья появилась, и после
этого его лишили звания ударника коммунистического
труда. Как говорится, не соскучишься.
Очень просто: статью постановили не заметить, ав­
тора - соревнующимся не считать. У них в цехе была
доска, на которой отмечали проценты выработки каж­
дого, а следом писали «поб» ИJIИ ·«не поб». Победитель
соревнования или не победитель. Против фамилии Ка­
паницына ставили по-прежнему проценты, надо сказать,
завидные, а следом - прочерк, а раз прочерк - лишили
звания. Его и еще одного: алкоголика.
Никак не дают соскучиться.
Развязка особенно хороша: он исправился. Не тот,
что пил, а тот, что в газету писал. После того как обо­
шли его премией, как пригрозили урезать тринадцатую
зарплату, писать перестал. Так что к моменту моего
приезда в город Минеральные Воды все у них улеглось,
с соревнованием был полный ажур и стопроцентный ох­
ват, тихо стало на заводе и благопристойно.
Тут кончался сюжет, а дальше - рассуждения. «Фи­
лософия»,- как с некоторым пренебрежением выразился
один из заводских руководителей.
Случай был взят, как видите, анекдотический и до­
статочно яркий .. На этом заводе пришлось мне столкнуть­
ся с формалистами, так сказать, матерыми, прошедшими
огонь, воду и медные трубы, ничего не боящимися, все
решительно знающими и понимающими, одетыми в бро­
ню пышных слов, которыми научились они скрывать
330


отсутствие дел,- словом, это были формалисты в век на­
учно-технической революции. Я их назвал обтекателями,
потому что завод был авиаремонтный, а обтекатель - это
часть самолета, не несущая силовой нагрузки и служа­
щая для придания правильной внешней формы.
Несколько слов о тоне выступления: поскольку я в
тот раз был очень зол, поскольку разозлился на гоните­
лей честного рабочего - еще до поездки, в Москве,- то
мне заранее было ясно, что писать надо сдержанно. Чем
ярче факт, как отрицательный, так и положительный,
тем спокойнее должен быть тон. Читатель очень тонко
это улавливает, и просчеты в тональности всегда мстят
за себя. Автор негодует - читатель равнодушен, автор
восторгается - читатель откладывает газету.
Тон делает музыку, в нем находит свое выражение
гражданская позиция публициста. И говорю я не только
о подборе слов, но и о подборе фактов. Мне в Минводах
тоже встретились мешающие подробности: эти самые об­
текатели, многие из них оказались дельными работника­
ми. Скрыть? Не писать? Опыт подсказывал мне, что де­
лать этого нельзя. И я все, что мог сказать в их пользу,
постарался сказать. Что завод этот хороший, что народ
подобрался знающий, что план они из года в год выпол­
няют, что переходящие знамена получали не раз. Что на­
чальник цеха болеет за дело, что секретарь цехового
партбюро - мужчина выдержанный и на заводе с мало­
летства, что председатель завкома заботится о рабочих,
отправляет их после смены на грязелечение и т. п.
Полагаю, что напиши я нравственных уродов, в ко­
торых ничего не осталось хорошего,- проблемы бы не
было. Когда глупо поступает дурак, когда хамит хам и
трусит трус, тут разбираться не в чем. А вот когда в
анекдотическую ситуацию попали дельные люди, когда
глупость сотворили умники, когда труса празднует на
обыкновенном собрании смельчак,- тут есть о чем поду­
мать. Я уж не говорю о том, что тон объекти-вности
завоевывает доверие читателей, что сами критикуе­
мые не отвращаются при этом от критических выступ­
лений.
И еще: я против размашистых обобщений. Предпочи­
таю, чтобы выводы читателя были шире выводов автора.
В «Обтекателях:. прямо было оговорено, что Минводы
далеко не крупный промышленный центр, что завод, о ко­
тором идет речь, невелик, а девятый цех, где сл~илась
331


история, совсем мал. То есть дикие формы мог принять
формализм именно в малом коллективе, чем и объясня­
лась чрезмерная простота и даже отчасти уникальность
тамошних нравов.
Вообще, замечу, в работах классиков русской публи­
цистики обобщений, впрямую выраженных в словах,
мало, а обобщений размашистых и вовсе нет. Глеб Успен­
ский не писал: •«На всех российских улицах» или «По
всем деревням России». Он брал одну Растеряеву улицу,
очерчивал одну крестьянскую семью, предоставляя чита­
телю сравнивать эти наблюдения с его, читателя, наблю­
дениями. И коль скоро картина рисовалась верная, вы­
воды делались без подсказки. Куда хуже обратный крен,
когда автор петушится, кричит изо всех сил, что он «об­
общил», что повсеместно, повсюду, «В едином порыве»
и т. п., а читатель прочтет и скажет: может, оно и так, но
на моем заводе нет ничего похожего.
Забегая вперед, могу сказать, что после появления
«Обтекателей» редакция получила несколько сотен писем,
и едва ли не в каждом читатели сравнивали то, что слу­
чилось в Минеральных Водах, с тем, что происходит в их
городах, на их предприятиях. При этом читатели, абсо­
лютное их большинство, выступали против казенщины,
поддерживали позицию газеты.
Итак, что я понял на этом заводе? Что извлек из этого
частного случая? Само собой разумеется, ограничив себя
одним адресом, я обязан был положение в девятом цехе
изу~чить досконально. И вот я день потратил на чтение
обязательств. Сидел в цеховой конторке, читал, сопостав­
лял, классифицировал, делал пометки в блокноте и при­
шел к первому выводу: ~«вписанное» от руки вполне мож­
но было заказать типографии. Тексты были одинаковы,
отштампованы.
За редким исключением были они трех видов. Больше
всего тех, которые с «Не». Все обещали не допускать бра­
ка, и это, заметьте, на авиаремонтном, где за брак су­
дят - такой случай был на этом заводе. (Впоследствии
читатели подтвердили, что пункты этого рода приняты у
нас повсеместно: не пить, не прогуливать, не нарушать
дисциплину, не хулиганить и прочее.) Второй вид обя­
зательств - те, которые проверить нельзя. Почти все ра­
бочие девятого цеха обещали экономить электроэнергию,
а счетчиков на станках у них нет. И третий вид - зани­
женные.
332


Точнее, это были обязательства необоснованные, но
когда необоснованные, то почти всегда заниженные. Мне
это подсказал мой герой. Капаницын - мужик дотош­
ный, у него и споры шли по этому поводу с другими ра­
бочими. сТы как понимаешь - выполнить пятилетку в че­
тыре года?» - «Обыкновенно,- отвечали ему,- давай
125 процентов выработки, за четыре года пятый и набе­
жит::..- сНе набежит,- говорил Капаницын.- В план
уже заложено повысить производительность. Нашему
цеху - 32 процента. С такой работой ты и плана не
дашь!:.
Цифры указаны были почти во всех бланках, но я
говорил с токарями, слесарями, сварщиками, и ни один
не мог объяснить, почему он написал 11 О, или 120, или
130. Все без исключения они имели в виду нормы вы­
работки, которые, как известно, с планом никак не свя­
заны. Когда я читаю в газетах, что какой-то знатный ра­
бочий досрочно завершил свою пятилетку, то задаю себе
вопрос (мы ведь обязаны думать об этом): а откуда ему
известен его личный план? Было бы полезно читателям
это сообщать. В Минводах никто таких расчетов не про­
изводил, был заводской план, был цеховой - у рабочего
не было плана. Стало быть, и перевыполнять ему было
нечего!
·
Это в Москве, по инициативе завода «динамо», нача­
ли тогда рассчитывать плановые задания рабочим. А в
Минводах они знали только нормы, которые от плановых
~аданий оторвались давно, тарифы не пересматривались
12 лет, норм обоснованных было меньше половины, рабо­
ты делились на «выгодные::. и «невыгодные», и сопоста­
вить труд двух фрезеровщиков, делающих разные детали
(хотя бы по количеству, а надо бы и по качеству, эконо­
мичности, уровню), толком никто здесь не умел. Но если
сравнимости нет, то какое уж соревнование?
Спасение от пустых обязательств заключено лишь в
чрезвычайно дурной проверке их выполнения. Замести­
тель председателя цехкома Егор Богословский, сварщик,
отличный парень, чистая душа, так прямо мне и сказал:
«Никто до вас этих бланков не читал». Почему? Он объ­
яснил: в начале года напишем, а в конце некогда смот­
реть, потому- новые надо писать. А другой рабочий,
один из лучших токарей, Юрий Наймонов, сказал: «У нас
бумага соревнуется с бумагой, а не человек с челове­
ком».
333


Пришло сравнение со спортом, оно в этой теме закон­
но, поскольку «фактическая трудовая состязательность»,
«фактическое трудовое соперничество» в социалистиче­
ском соревновании обязательны -::: - этим факторам при­
дава;1 особое значение В. И. Ленин. И вот я представил
себе спортивный помост, поднимается Жаботинский,
громко зачитывает обязательство - поднять аж тонну!
-
все ему восторженно аплодируют и ... расходятся, потому
что никого уже не интересует, поднимет он или нет.
Именно такую картину наблюдал я в девятом цехе.
Почему, думал я, центр тяжести перенесен у них на
принятие обязательств? Главным-то было всегда, как
трудится человек, а не что обещает. Конечно, важно по­
ставить цель перед собой, нужно, чтобы она была высо­
ка -украинский миллиард, казахстанский миллиард.­
но с этого у людей все начинается, а у формалистов этим
кончается. После я понял: заклинания - стихия обтека­
телей, тут им раздолье. Чем меньше сделают - тем боль­
ше звону, чем скромнее успех - тем пышнее отчет.
Тысячу раз сказано: соревнование есть живое твор­
ческое дело самих трудящихся. Куда там! Для обтекате­
лей оно и не живое, и не творческое, и не дело, и уча­
стие трудящихся - помеха для них. Они сами все зна­
ют, сами хотят решать ...
***
Откуда такая стойкость? В чем корни живучести
формализма?
Всякий инструмент нужен для какого-то дела. Если не
нужен, его выбросят. Выходит, и формализм нужен, ина­
че бы не прижился. Он нужен - для 'дела, которое не
нужно. Я увидел в Минводах, как легко живется тем то­
варищам, которых заботит всего лишь «правильная
внешняя форма». Истинным организаторам думать надо,
поднимать, тормошить, задевать людей, и есть риск оши­
биться, затянуть поиски,- у обтекателей все выйдет в
наилучшем виде. Раз-два, и готово! Как в старой солдат­
ской песне:
Нам в ученье ничего,
Впротчем, очень тяжело.
В постановлении ЦК КПСС подчеркивалось: надо
всемерно развивать договорные начала в соревновании.
Работник не может состязаться с самим собой, тут нуж-
334


ны по меньшей мере две стороны. При этом, по моему
глубокому убеждению, соревнуются между собой именно
работники, а не организации, не города, не ведомства.
То есть когда договор между двумя директорами или
двумя министерствами не подкреплен личным трудовым
соперничеством между конкретными Ивановым и Пет­
ровым, сварщиками и слесарями, то и выходит, что со­
ревнуется «бумага с бумагой».
Если всерьез, если рассматривать фактическое трудо­
вое соперничество как первоначальную ячейку соревнова­
ния, на которой все держится, то задача поставлена
коренная. Организаторам - «очень тяжело», а обтекате­
лям - «ничего». В Минеральных Водах они срочно зака­
зали типографии еще один пункт: «Вызываю на сорев­
нование тов. (фамилию вписать)». Всего и дело в. Опять
я сидел, просматривал бланки. Швачев вызвал Трофи­
мова, отлично: Беру бланк Трофимова: он вызвал Пово­
лоцкого, а Поволоцкий - Рыльского, а Рыльский
-
Яши­
на ... Ищи меня, а я тебя. Детская игра.
Однако уже отчитались, значит, не такая уж детская.
·Я понял (и должен был сделать такой вывод), что внеш­
няя форма, она и есть внешняя, она «работает» только в
одном направлении - вовне. (Внутри-то никого не обма­
нешь!) Липовые отчеты принимались благосклонно - в
городских организациях, в профсоюзных, в объединении
«Авиаремонт» Министерства гражданской авиации СССР
и т. д. Их молчаливым одобрением и жив формализм.
Такова была картина, которую я увидел в Минводах.
Снова аналогия со спортом (она вошла в очерк). На этом
странном стадионе важней всего выстрелить из стартово­
го пистолета: пусть бегут, пусть соревнуются скопом -
мастера с первогодками, старики с молодежью, мужчины
с женщинами, весовая категория у всех одна, большинст­
ву участников победа при этом, как говорится, и не све­
тит, интерес к состязаниям в них убит .наперед, но это
не главное, главное, чтоб бежали, у финиша все равно
никого нет. Пусто. И если вам надо узнать, кто же все­
таки впереди, одно остается: назначить им по пять пе­
нальти.
-
Ну ладно,- говорил на собрании Капаницын,- все
у нас «поб», и я тоже «поб», а вы ответьте: кого я по­
бедил?
Ему ответили коротко и убедительно:
Иди ты знаешь куда! ..
335


Если вдуматься, иного ответа обтекатели дать и не
могли. Я спросил себя: кому нужно такое соревнование?
Какой толк от него? И ответил себе: такое - никому не
нужно. От такого - толку быть не может. Мало того, оно
приносит колоссальный вред - вот что необходимо ска­
зать. Потому что разлад между формой и содержанием
всегда опасен. Потому что дело не только в рублях, тон­
нах и штуках, которые недополучим мы там, где форма­
лизм глушит соревнование. Оно должно, как известно,
облагораживать людей, оно, по идее, нравственно их воз­
вышает. Если, конечно, всерьез - все время я подчерки­
ваю это,- если по-настоящему, по-ленински. Формализм,
показуха, обман нравственно людей растлевают.
***
Еще немного о методологии: у нас бытует некий жур­
налистский снобизм, который очень мешает делу. Говорю
о тех случаях, когда нам кажется, что все мы знаем сами,
знаем наперед, что нужно только подтверждение. Ну лад­
но, я выехал в командировку, разобрался в бумагах, вы­
слушал многих людей, подошел к их рассказам с пози- ·
ций здравого смысла - это хороший советчик,- и, ка­
залось бы, дело сделано, с:материал» собран, чего
еще?
Здесь я не писал о конкретных разоблачениях - в
очерке они были, потому что критика должна быть дока­
зательной. Я расследовал в Минводах, как обтекатели
перенимали опыт завода «динамо», как ездила за опы­
том женщина-инженер («Вы сколько там пробыли?» -
«Шесть часов») и какой откровенной липой обернулся на
авиаремо.втном новый «почин». Было все изучено, прове­
рено, добкrо, подтверждено документами, но опять-таки
это лишь первый пласт, а есть и второй.
Берясь за большую тему, публицист обязан найти и
выслушать максимальное количество специалистов. Весь­
ма полезно побывать и в официальных органах - пар­
тийных, советских, хозяйственных. Там горы материалов,
которые, к сожалению, проходят мимо нас. Вернее, мы
мимо них проходим. Разумеется, не обязательно со всем,
что услышишь, соглашаться и все тянуть на газетную
полосу, в журнальный очерк, в книгу: подпись под вы­
ступлениями ставится наша, и только наша. Но знать
это нужно.
Теперь я просто перечислю, где побывал, работая над


очерком, уже после командировки, в Москве. Отдел со­
ревнования ВЦСПС, ЦК профсоюза авиаработников,
Всесоюзное объединение сАвиаремонт», Госкомитет по
труду и зарплате, Институт труда, Высшая школа проф­
движения ... Размашистые обобщения были мне и в этом
случае не нужны. Писал я только о том, что видел· в Мин­
водах, на одном заводе, в одном цехе. Последующие бе­
седы и встречи в очерк не вошли. Но, представляя себе
общую картину, я мог с большей точностью делать отсев.
Отделять в своих наблюдениях случайное от неслучайно­
го, главное от второстепенного.
Видимо, это предопределило последующую судьбу га­
зетного выступления. Очерк кончался прямым обращени­
ем к тем организациям, которые должны были дать
принципиальную оценку происшествию на заводе: сОтве­
тов мы ждем необтекаемых». И в общем, надо при­
знать, такими они и были. Минераловодский горком
партии сообщил о том, что секретарь парткома завода
снят, что директору завода и председателю завкома объ­
явлены выговоры «с занесением», что токарь Капаницын
в звании ударника коммунистического труда восстанов­
лен. Но еще важнее было то, что официальные ответы
ряда высоких инстанций трактовали выступление газеты
расширительно, шли дальше конкретного адреса, указан­
ного в очерке.
Секретарь Ставропольского крайкома КПСС сооб­
щил, что изучена работа ряда городских, районных и
крупных первичных организаций, и в работе некоторых
из них вскрыты недостатки, аналогичные тем, о которых
говорилось в очерке «Обтекатели». Решение бюро край­
кома по этому поводу направлено во все городские и рай­
онные комитеты КПСС для принятия мер.
По сообщению секретаря ЦК профсоюза авиаработ­
ников, очерк обсуждался у них на расширенном заседа­
нии президиума ЦК. Всем (снова подчеркиваю это сло­
во) республиканским, территориальным, заводским ко­
митетам профсоюза было предложено улучшить органи­
зацию соревнования, учтя предложения, вынесенные при
обсуждении «Обтекателей» на рабочих собраниях.
Начальник объединения сАвиаремонт» сообщил ре­
дакции, •что директорам всех заводов гражданской авиа­
ции направлено указание изучить очерк сОбтекатели» и
обсудить его с партийным и профсоюзно-хозяйственным
активом предприятий.
22 Анатопнй Аграновскнй
337


Таковы были официальные отклики, но главный эф­
фект от выступления газеты я вижу не в этом. Судя по
редакционной почте, многие сотни людей задумались,
заинтересовались проблемой, поняли, что об этом можно
и нужно говорить, провели обсуждения, сделали свои
верные выводы - не только в Ставропольском крае и не
только на авиационных заводах.
***
Можно бы поставить точку, но рассказ мой будет не-
полон, если я не скажу о фигуре положительного героя.
Он здесь вроде бы за пределами темы, писать я взялся о
формалистах, о врагах соревнования, но, воюя против
кого-то, надо помнить, за кого ты воюешь. В сущности
говоря, во всех статьях и очерках, помянутых мною, по­
ложительные герои были. Это и уманские мастера, и пе­
редовики из Ворошиловграда, и орловские строители, и
Герой Социалистического Труда Злобин, и вся его зна­
менитая бригада. Таких людей всегда ищешь, с ними
приятно встретиться, полезно поговорить по душам, о них
очень трудно и очень интересно писать. Даже в самом
«сердитом» из моих очерков, в «Обтекателях», представ­
лен герой без страха и упрека. Тот самый токарь Капа­
ницын, который восстал против показухи и лжи, вел
борьбу за действенное соревнование, был до конца прин­
ципиален и, как мы видели, одержал победу.
Сама эта фигура показалась мне чрезвычайно харак­
терной. И я писал, что мысли Капаницына - важны, его
стремление разобраться во всем - полезно, его борь­
ба - поучительна. Содержание конфликта могло быть
иным, он мог воевать с приписками, с расхитителями, с
пьянством (в редакцию приходят такие письма), но суть
одна: человек поверил, его воспитали таким, он воспри­
нял идеи соревнования, решил следовать им - по сове­
сти, всерьез,- и тотчас восстает весь клан задетых. Ибо
он нарушил правила игры .. Их правила. Он - как живая
лошадь на сцене МХАТа: все, казалось, правда, и моно­
логи были красивы, а вышла живая лошадь, и видно -
игра ...
Когда на заводе поняли, что мне правота рабочего
ясна и, следовательно, может выйти в его защиту статья,
чего, понятно, не хотелось местным товарищам, они при­
бегли к приему, который им казался затейливым и све­
жим, а мне, увы, по прежним поездкам был знаком очень
давно.
338


-
Воля ваша,- сказал один из руководящих обтека­
телей,- но мы бы не советовали делать из Капаницына
героя. Не советую вам, товарищ Аграновский. Фактов,
конечно, нет у меня, но чутьем чувствую: не тот человек.
Вот и пришлось мне расследовать, чем же именно он
сне тот». Оказалось, рабочий кадровый, токарь перво­
статейный, станок у него ни разу не ломался за 10 лет,
имеет личное клеймо ОТК, занесен в заводскую Книгу
почета, в его трудовой книжке сплошные благодар­
ности.
Важно мне было, что сне тот человек» ничего в этом
столкновении не добивался лично для себя - ни должно­
сти, ни зарплаты, ни квартиры (в этом его подозревали
обтекатели), никому не мстил и никого не подсиживал
(в этом тоже подозревали), а просто ему надоело быть
пешкой в игре, которую затеяли формалисты вокруг хо­
рошего дела. Токарь Наймонов по этому поводу сказал:
с:У каждого свои причуды. Он не терпит, когда из него де­
лают дурака... Правда, он в годах».
И еще мне было важно, что рабочие Капаницына
уважают, что избрали его членом цехкома, что заводской
коллектив выдвинул его депутатом в городской Совет и
он был избран депутатом, дотошно исполнял свои обя­
занности.
Любопытную оценку дал один из заводских конструк­
торов, с которым случайно разговорился я (вперед не
знаешь, от кого получишь самое интересное). Он сказал,
что в принципе Капаницын, конечно, прав. Во всем
прав, кроме одного. Одну допустил ошибку, но сущест­
венную.
-
Какую? - спросил я.
-
Он, видите ли, исходил из того, что те, с кем он
спорил, относятся к соревнованию всерьез.
Сам-то мой герой относился всерьез.
Фигура Капаницына характерна, я понял, еще в од­
ном отношении: именно такой рабочий, дисциплинирован­
ный, грамотный, по-настоящему сознательный, чувствую­
щий себя хозяином производства, нужен более всего на
нынешнем этапе социалистического соревнования. Ибо,
повторю, соревнование невозможно сегодня без эконо­
мического расчета, строгих критериев, нормативной ба­
зы, дисциплины труда, плановой дисциплины. Думать в
наши дни, в условиях научно-технической революции,
что можно обойтись восклицаниями типа сдавай-давай!»,
339


могут либо оторванные от жизни благодушные идеали­
сты, либо циники, которые пекутся лишь о собственном
благополучии. И те и другие есть в среде обтекателей.
***
На ноябрьском (1978 года) Пленуме ЦК КПСС вновь
было сказано, что руководство соревнованием, внедрение
нового, прогрессивного- дело живое, не терпящее за­
стоя и консерватизма. Здесь нужны настойчивость, само­
отверженность, если хотите,- мужество. Кто пугается,
страшится нового, тот тормозит развитие.
сНам не нужны шум и трескотня по поводу соревно­
вания,- подчеркнул Леонид Ильич Брежнев.- Нам нуж­
на живая заинтересованность каждого трудящегося, каж­
дого трудового коллектива в улучшении своей работы.
Нам не нужны надуманные спочины». Нам нужны дело­
вые, действительно идущие из гущи масс инициативы,
способные зажечь, вдохновить миллионы людей».
И опять я выделил д.11я себя на будущее эти слова.
Высокая тема, важная для партии и государства, проти­
вится легковесному подходу, не терпит отписок, спроход­
ных» статей. Холодным ремесленникам тут делать нечего.
Если, конечно, всерьез.


rnABA ТРИНАДЦАТАSI
Мобиn"нw~ стационар.
Медицина искn1О11ением
бwт" не может.
Пам•тимк Есенину•
• на-до-е-nоl»
Два nnaнa добротw.
Странно все-таки получается. Понятие «мастерство»
прикладываем мы чаще всего к музыкантам, актерам
или, скажем, к хирургам. А как об «эффективности» зай­
дет речь, то вспоминаем одни заводы и стройки. Между
тем вопрос поставлен сегодня об улучшении качества
всей нашей работы.
О мастерстве мастеров - токарей, проходчиков, хими­
ков, монтажников - написано немало, буду и дальше к
этому возвращаться. Но ведь и об эффективности пора
говорить применительно к больничному лечению, к спек­
таклям, фильмам, телепередачам, статьям в газетах
и т.д.
Вот история: один ученый-медик, придя просить денег
на оснащение клиники, взялся доказывать эффектив­
ность таких затрат. Именно эффективность. И прямо в
кабинете сделал на листке расчет: сколько людей будет
дополнительно вылечено, да какие пенсии пришлось бы
им платить, да сколько материальных ценностей вырабо­
тают они для государства.
-
Какой завод даст вам такой доход?
Хозяин кабинета поморщился:
-
Ну зачем же так, уважаемый профессор? Для нас
не это важно, а здоровье человека. Нельзя переводить
все на чистоган, главное- задачи гуманизма.
Денег, однако, не дал.
Эту историю, если хотите, притчу я вспомнил, едучи
в клинику профессора Лопаткина. Еще сговариваясь о
встрече, обещал ему, ti:тo «про науку» спрашивать не
буду. Моя тема - экономика. В горздраве, зная об этом,
сказали:
-
Вам обязательно надо учесть эксперимент; кото­
рый проводит Николай Алексеевич Лопаткин.
341


Клиника -урологическая, находится в Москве, в 1-й
Градской, в двухэтажном здании постройки 1924 года.
Входишь с проспекта, а там тишина, больничный парк,
сидят невеселые люди с кошелками и узелками. Дом
уютен, но по нынешним меркам тесен, забит койками: в
клинике полтораста коек. Свободнее в тех палатах, где я
вижу желто-прозрачные лица больных, только что воз­
вращенных с того света. Скажем, после пересадки почек.
Но наука нас в данном случае не интересует. Замечу
лишь, что аппаратурная начинка старого дома выше вся­
ких похвал, как и квалификация врачей: за семь лет
здесь защищено было 27 кандидатских диссертаций и
12 докторских. Сам Лопаткин - действительный член
Академии медицинских наук СССР.
Собственно, наплыв больных, которые отовсюду рва­
лись к ним за исцелением, и был первой причиной пере­
стройки. Многие ложились на обследование. Потом уже
выясняли врачи, нужна им операция или не нужна.
Ждать ее приходилось долго: с «простыми» камнями по­
чек лежали до операции в среднем 14 дней, с камнями
«коралловидными» - 18. А надо бы, считает Лопаткин,
вечером принять пациента - утром прооперировать.
Больница, что ни говорите, от слова сболь». Чем меньше
в ней находится человек, тем лучше.
Учтем также, хотя это не главное, что один койко­
день в такой клинике стоит 50 рублей. Пятьдесят. Можно
бы многое сказать о том, что общество идет на эти за­
траты, что лечение у нас доступно, бесплатно, но мне сей­
час другое важно: бесплатно-то оно для нас с вами, а для
государства совсем не бесплатно. И надо эти деньги счи­
тать. Что же было придумано? Очень простая вещь.
И очень, подчеркивает Лопаткин, не новая: можно пол-
342


ное урологическое обследо13ание проводить амбулаторно.
Вот, так сказать, и вся идея.
Простые вещи, бывает, хуже всего доходят. Объясню
подробнее. В консультационную клинику 1-й Градской
они передали свои диагностические аппараты, выделили
своих врачей и стали выполнять здесь цистоскопию, хро­
моцистоскопию, внутривенную урографию, ангиографию,
обзорные снимки, радиоизотопные исследования. Оценят
это специалисты, мы же с вами одно должны понять: по
всей стране такие процедуры делаются пока только в ус­
ловиях стационара.
Эксперимент был начат, и хирургическая активность
клиники сразу возросла: если прежде в мужском отделе­
нии оперировали 60 процентов больных, то теперь - 85 .
В женском отделении рост был еще заметнее - на 35 про­
центов. Вы, пожалуй, усомнитесь: всех ли, кто попадает
к ним, надо тянуть на операционный стол? Хирургия -
это терапия, доведенная до отчаяния. Сказано верно, но
клиника эта хирургическая, она и создана для случаев,
когда лекарства уже не помогают.
На втором году эксперимента полное больничное об­
следование прошли, не ложась в больницу, 593 человека.
Из них только 213 понадобилась операция, а остальные,
живя у себя дома, получили то же лечение, какое было
бы им назначено в стационаре. Ни на йоту не хуже - та­
ков был принцип. Их консультировали Лопаткин, заве­
дующие отделениями Покровский, Хаимчаев, доценты
Даренков, Мазо, другие больничные врачи. И мне нра­
вится, как они назвали свою поликлинику: «Мобильный
стационар».
Ста:ю быть, гуманность, доброта, сострадание - все
это оставалось в силе. Но при новой организации дела
343


они излечивали уже на 30 процентов больше людей, то
есть добились 130 процентов гуманности. Итог, согласи­
тесь, замечательный, и я попросил показать мне мобиль­
ный стационар. Нет, ответили, нельзя его увидеть. Поче­
му? Ликвидирован полгода назад. И что же теперь?
А ничего, работают, как раньше, как все. Гуманность
сведена к обычной норме.
Н-да ... В тот же день я отправился в Бюро медицин­
ской статистики, взял последний годовой отчет клиники
и, вообразите себе, даже графы не обнаружил, где бы
указывалась хирургическая активность. Судя по бума­
гам, ни взлета не было, ни спада. Никто от медиков не
требовал этого почина, никто не встревожился, когда не
стало его. Вероятно, поэтому (другого объяснения найти
не могу) организаторы здравоохранения и послали меня
изучать передовой опыт, который прерван был еще пол­
года назад.
•••
Будем говорить прямо: мы подошли к пределу экстен­
сивного роста. Двигаться дальше только за счет нового
строительства, новых капиталовложений, новых трудо­
вых ресурсов уже невозможно. Путь интенсификации
труда, путь повышения эффективности - он стал сегод­
ня решающим, главным.
Вывод этот сделан партией, признан во всех отраслях
народного хозяйства, и медицина исключением быть не
может. Вот почему эксперимент, с которым познакоми­
лись мы, принципиально важен. Врачи сделали великое
дело. Они, как сказали бы в колхозе, сняли дополнитель­
ный урожай с того же поля. Они, как сказали бы на за­
воде, повысили фондоотдачу, выпуск продукции на тех
же площадях. А их продукция, их урожай - это здоровье
людей.
Настолько это бесспорно, ясно, что даже доIСазывать
как-то неловко. Но приходится, и я беру еще один при­
мер. На другом конце Москвы, на Дмитровском шоссе,
в городской больнице .N'o 81 есть глазная клиника про­
фессора Федорова. Я много лет с ним знаком, писал
о его трудах, и если о науке говорить, то все там иное,
чем в клинике Лопаткина. Но сейчас разговор об эконо­
мике, и все удивительным образом сходится.
Клиника тоже крупная, на 170 коек. И была в ней
одна операционная, два стола. Этого прекрасным обра-
344


зом хватало, пока работали окулисты по-старому, как
все, но явилась новая техника - операционные микроско­
пы, луч лазера, ультразвук, применение сверхнизких
температур. Разрезы стали меньше, швы - строже, вра­
чи не только лучше научились лечить, но и быстрей, и
выписать большую часть пациентов могли уже не через
три недели, как это было раньше, а на седьмой, на деся­
тый день.
Чего же лучше?- скажете вы. А хорошего-то оказа­
лось мало. Нельзя, оказалось, так быстро лечить: опера­
ционная не пускает·. Мала, тесна. Как ни крути, всех
больных через нее за такой срок не протиснешь. Значит,
держи их лишнее время, иначе койки будут пустовать.
Федоров сказал (и написал в докладной):
-
Операционная -узкое место. Дайте нам выкинуть
двадцать коек, и мы разместим в этих палатах новый
оперблок.
-
Не положено,- сказали ему.- Как же так, везде
будет рост, а у вас снижение.
-
Но лечить-то мы будем больше народу!
-
Это пожалуйста,- сказали ему.- Но число койко-
мест сокращать нельзя.
Безвыходное положение.
Федоров выход нашел: 20 коек все-таки выкинул.
Как? Обыкновенно: выкинул и все. Два операционных
стола были добавлены тотчас, и теперь клиника вылечи­
вает за год не 1600, а 3000-3100 больных. Вдвое больше,
чем другие подобные стационары. Это уже получается
200 процентов гуманности. Это уже выходит два плана
доброты.
Значит, все-таки хорошо! Экие вы нетерпеливые: пла­
на они как раз не выполняют, потому что 170 коек все
еще «висят» на клинике, а значит, обречена она ходить в
отстающих, и я чувствую, что основательно запутал чи­
тателей.
Да будет вам известно: для больниц у нас плановый
показатель один - число койко-мест. И судят об их ра­
боте прежде всего по выполненным койко-дням. Это не
просто теория, отсюда исходит вполне реальный счет рас­
ходов на питание, на перевязочные материалы, на меди­
каменты, инструменты и так далее. Оборот койки при
этом не учитывают, все выделяется больницам - сделаем
последнее усилие ума - не по количеству вылеченных
людей, а по числу расставленных кроватей.
345


Ладно. Было их у урологов 150 и осталось 150 - ро­
ста нет. У глазников еще хуже: было 170, стало 150-
кривая пошла вниз. Покуда держали они пациентов до
операции две недели, да после - три, да чуть ли не поло­
вину коек отдавали тем, кому хирургия не нужна, бин­
тов хватало. Теперь не хватает. Больше делаешь опера­
ций - дели один бинт на двоих. Лекарств при такой
интенсивной работе тоже дефицит: либо проси, чтоб род­
ственники купили, что запрещено, либо... не лечи столько
народу. Выход? Крутись! Я еще не написал: штат вра­
чей, сестер, санитарок тоже всецело зависит от коек. Пе­
регрузка ужасающая. Ясно ведь, что легче держать вы­
здоравливающих, писать в истории болезни c:Status
idem:. («Состояние то же:.), чем брать все новых, тяже­
лых больных. Зарплаты медикам это не прибавляет. Пре­
мий у них, как известно, вообще нет. Я уж не говорю о
то.м, что никто им за это даже спасибо не сказал.
-
На-до-е-ло! - оказал мне Николай Алексеевич Ло­
паткин. Он ходил, писал, просил добавить медсестер, вы­
бивал слишние:. лекарства, реактивы, пленки, и пона­
чалу шли ему навстречу, давали что-то в порядке исклю­
чения, а потом в канцеляриях привыкли, и когда увидел
он, что эти хождения отрывают время у главного, у нау­
ки, у медицины, то остановился и сказал себе: баста!
-
Надоело. Вопрос стоял так: можно или нельзя.
Два года мы выкручивались за счет ординаторов, аспи­
рантов, врачи брали по полторы, по две смены бесплат­
но. И доказали, можно. Больным это лучше, государству
лучше. Но сколько можно доказывать?
Прав.
•••
Есть ·в столице памятник Сергею Есенину, очень хо­
роший, особенно мне было по душе, что поэт стоял, каза­
лось, по пояс во ржи. Рожь посеяли на этом газоне. Мо­
жет, во всем мире и был один такой памятник, но сейчас
вы этого не увидите. Рожь скосили, и разбита вокруг
Есенина обычная цветочная клумба, какие увидите вы в
любом городе, в любой стране. Почему?
Наверное, тут сыщутся причины, даже и объективные,
но главную я знаю наперед: колосья в большом городе
были нарушением привычного. Так и тянуло убрать их
вовремя и без потерь. Очень трудно жить св порядке иск­
лючения:.. Чуть зазеваешься - скосят.
346


Что и произошло с мобильным стационаром. В этом
суть, а не в чьей-то злой воле. Он появился вопреки пра­
вилам, он мог жить только до тех пор, пока известный
хирург выетупал в роли толкача. Но это ведь глупо, это,
в конце концов, нерасчетливо так использовать академи­
ка медицины. Микроскопом забивать гвозди. Потому я и
написал, что он прав.
К счастью, прогрессивные идеи живучи. Федоров
столкнулся с теми же трудностями, но эксперимента не
прекратил. Этому чудаку еще не надоело. «У нас всего
можно добиться,- сказал он мне.- Правда, не с первого
раза:.. Дотацию на лекарства вот уже который год оку­
листы получают в своем Тимирязевском райисполкоме,
добавочные ставки медсестер, техников даны им благо­
даря поддержке Минздрава РСФСР, Госкомитета по
науке и технике Совета Министров СССР. Скептики воз­
радуются: ага! расход! Верно, но есть и приход.
«Подсчитано,- пишет о делах этого коллектива Александр
Влад11мирович Сергеев, заместитель министра здравоохранения
РСФСР,- что клиника за счет удвоения пропускной способности
экономит государству около 150 тысяч рублей. Однако это не все.
Тридцать процентов вылеченных больных становятся полностью тру­
доспособными. Подсчитано, что каждый из них вырабатывает в те­
чение года продукции примерно на 5 тысяч рублей, а в сумме они
дадут государству 2,5 миллиона рублей. Так интенсификация ра­
боты в стационаре приносит государству огромную экономическую
пользу (не говоря уже о самом главном - о том, что пациенты этой
клиники улучшили или восстановили зрение):..
В самом деле, какой завод даст вам такой доход? Мо­
жно бы добавить, что работать эти счастливцы будут не
один год, что только выплата пенсий, положенных им,
превысила бы все затраты на содержание клиники.
И еще: недавно здесь закончен новый оперблок, столов
стало восемь, по всем расчетам, клиника будет вылечи­
вать уже не вдвое, а втрое больше народу. Втрое! Это
пришлось бы строить еще два таких пятиэтажных корпу­
са. Расходы, по сравнению с экономикой, грошовые. Но
дело не в одних деньгах.
Обычно бывает как? Заболеет человек глазами, идет
к районному окулисту, великому труженику, который
первым ставит диагноз. Очень многих он и вылечит, но
тех, кому нужна госпитализация, направит в городской
консультационный пункт. Там смотрит больного консуль­
тант (второй врач), потом смотрит дежурный в приемном
покое (третий),•потом лечащий врач (четвертый), опера-
347


цию назначит заведующий отделением (пятый), сделает
ее хирург (шестой), после чего вернется человек в свою
поликлинику, но не обязательно к своему окулисту, и то­
гда это будет уже седьмой врач.
-
А у семи нянек дитя без глазу,- говорит Свято­
слав Николаевич Федоров.- Пословица явно офтальмо­
логическая.
Тут самое время сказать, что и ему пришлось открыть
свою поликлинику, она тоже вооружена новейшими при­
борами, а врачей в ее штате нет. Только заведующая Ли­
дия Александровна Гришина, отличный организатор.
Придет больной, и его смотрит, к примеру, прибывшая в
этот день из больницы доктор Егорова. В палату он попа­
дет - к Егоровой. Оперирует его Егорова. Выхажива­
ет - Егорова. И когда через месяц, через полгода явится
человек на осмотр, то попадет опять же к Егоровой.
Нет дублирования, нет распыления сил. Хирург вы­
полняет сотни операций, но не становится «технарем».
Учится понимать болезнь, наблюдает ее от начала до
конца. (А то ведь есть и такая пренеприятная черта:
«Куда терапевты смотрели? - скажет иной хирург.­
Слишком поздно распознали болезнь:.. И поликлиника
не остается в долгу: «Какой коновал вам делал опера­
цию?:.) Здесь повышена ответственность врача. Но мало
этого, он может заболеть, уйти в отпуск, нужны дубле­
ры, как в космосе. И вот они разбились по бригадам, за
каждой закреплены свои палаты, у каждой свой поли­
клинический день, во главе- доценты, кандидаты наук.
Профессор привлекается в случаях тяжелых и сомни­
тельных.
«Скрипач играет каждый день,- писал как-то Нико­
лай Михайлович Амосов,- а многие наши хирурги опе­
рируют раз в неделю:.. Знакомясь с жизнью двух передо­
вых клиник, я понял: единственное, в сущности, поощре­
ние, заставившее врачей брать на себя повышенные
нагрузки,- это сама работа, интерес к работе, перспекти­
ва быстрого профессионального роста. Огромный опыт на­
капливают они не к почтенным юбилеям, когда трясутся
руки, а в молодые годы. Хорошо ли, однако, больным? ..
Одно отвечу: не дай бог, конечно, но случись вам, ува­
жаемый читатель, ~какому хирургу вы доверили ·бы свои
глаза и.JJи свои почки - тому, который сделал уже 500 та­
ких операций, или тому, который сделал их 20?
348


•••
Само собой, я не собираюсь призывать, чтобы медики
соревновались в быстроте разрезов и сшиваний. Или что­
бы амбулаторно вели все обследования, в том числе тя­
желые и опасные. Или чтобы больницы брали встречные
маны по досрочной выписке больных. Нужны ли еще
оговорки? Интенсификация труда вообще, а в медицине
особенно,- это задача для думающих людей. И чтобы
показать, ради чего решается она, приведу два примера.
Есть больные, которые не могут жить без аппарата
«искусственная почка». Прежде они обречены были го­
дами лежать в больнице, а теперь у Лопаткина и это ле­
чение, гемодиализ, проводится амбулаторно. Человек
приходит раз в неделю, его кладут на ночь, подключают
аппарат, дают отдых ослабленной почке, а наутро отпу­
скают домой. В клинике 17 таких коек, и, естественно, их
пропускная способность резко возросла. Но это ведь и
для больных благо, они вернулись в семью, некоторые
работают ...
Клиника Федорова ведет сейчас работу совместно с
Всероссийским обществом слепых. Идея была такая: сле­
пые - не больные, к окулистам не ходят. И врачи не
идут к ним, между тем наука продвинулась вперед: нель­
зя ли кому-то помочь? Ординаторы, аспиранты, врачи от­
правились на заводы общества, осмотрели несколько ты­
сяч слепых, позже я встречал их в клинике. Мужчина
был слеп 42 года, ушел отсюда без поводыря. Женщина
была слепа 17 лет, детей своих увидела лишь после опе­
рации. Люди, с детства читавшие пальцами по Брайлю,
учились читать глазами, в палатах появились буквари:
«Мама мыла раму:.,-. не буду больше об этом, ограни­
чусь цифрами. Для клинического обследования отобра­
ны были 842 человека, на операцию назначены - 493,
прооперированы (в ту пору, когда я писал об этом) -
251. И зрение (от 0,1до0,7) удалось вернуть 182 слепым
людям.
Науку опять же оставим в стороне, но сама идея про­
вести массовое обследование незрячих - она уникальна.
Вот ведь за что боролись врачи. Не будь двухсот процен­
тов гуманности, руки бы у них не доШJJи до слепых: ле­
чили-то их «сверх плана».
Добро - понятие многозначное. Было время, повсюду
добром называли имущество, можно было наживать доб­
ро, красть, присваивать. Еще раньше первой доброде-
349


телью считали силу. По-латыни «добро» и ссила»
обозначались одним словом, и наше былинное «добрый
молодец» - это могучий, здоровый. Теперь чаще всего
добро мы именуем добром, но не мешает ему быть и ум­
ным, и дельным, и сильным. Очень важно, что мои ге­
рои - и глазники, и урологи
-
добиваются экономии для
больных, а не за счет больJIЫХ.
***
-
Опыт есть, опробован, можно внедрять,- сказал
мне Лопаткин.- Дело за организацией.
Я посетил планово-финансовые управления Минздра­
ва СССР и Минздрава РСФСР, был в Госплане Союза,
в Минфине РСФСР. Убедился: главное для повышения
эффективности есть - выросшие в стране врачебные
кадры, успехи советской науки, техническое оснащение
клиник. Дело за организацией.
-
Интенсивный труд никак у нас в медицине нести­
мулируется,- сказал мне Федоров.- Зато есть отлажен­
ная, можно сказать, научно отработанная ... система сдер­
живания.
Финансирование больниц ничем, по сути, не отличает­
ся от финансирования гостиниц: и тут и там танцуют от
койки. Ставится задача, чтобы средняя ее занятость
была не 319 дней в году, как сейчас, а 340 (сужу по
«Методическим рекомендациям:. Минздрава СССР). Но
когда в РСФСР органы здравоохранения запланировали
на год 329 дней, то два дня им срезали. Кто? Яс!lо кто:
финансисты. Почему? Ясно почему: из экономии. День­
ги и впрямь сберегаются - за питание и лекарства (20-
25 процентов стоимости койко-дня). но прочие все равно
тратятся, лежит больной или не лежит. Объяснение та­
кое: нельзя «связывать:. средства. Медицина и того не
может освоить, что выделено ей. Два дня в неделю она,
как известно, выходная: выписка проводится преимуще­
ственно в пятницу, а новых больных берут с понедель­
ника. Но, допустим, добьемся мы: будут их брать в пят­
ницу. Что толку, если своего лечащего врача увидят они
только через два дня, да пойдут анализы, да выяснится,
что кого-то положили зря. «Лица, госпитализированные
для обследования и оказавшиеся здоровыми:., занимают
в стране до 65 тысяч коек. А это, между прочим, трех­
.'lетний план строительства лечебных учреждений по всей
Российской Федерации.
350


Строим мы очень много, да и надо открывать новые
больницы (прежде всего для замены обветшавших ста­
рых), но, выделяя на охрану здоровья огромные сред­
ства, государство вправе потребовать, чтобы они расхо­
довались с умом и с толком.
«Хватит молиться на койку! - вот позиция новато­
ров.- Оценивайте нас по труду, как любой завод. Не по
расставленным станкам, а по выпущенной продукции.
Не по занятым кроватям, а по тому, хорошо ли мы лечим
людей и сколько мы их лечим. С точки зрения койки под­
ходить к развитию медицины нельзя:..
Я понял: этот подход сложился у нас в 30-е годы, ког­
да больница играла иную социальную роль. Надо было
забрать больного из барака, положить на чистую просты­
ню, просто подкормить перед операцией. Конечно, и сей­
час есть семьи, быт которых не налажен, есть болезни,
требующие длительного лечения, есть старики, за кото­
рыми некому присмотреть,- надо им обеспечить уход.
Но в большинстве люди сами рвутся из больницы домой,
да им и лучше дома, у родного телевизора, в окружении
близких.
Я понял: сама больничная койка - не старая, которой
нужны были стены, крыша и добрый доктор со стетоско­
пом, а новая, окруженная сложнейшими аппаратами, ла­
бораториями,- она более всего нужна для интенсивного
лечения. Когда пойдет человек на поправку, то лучше
перевести его в сотделение для долечивания:. (у Лопат­
кина есть оно на станции Сходня, Федоров пока мечтает
о нем). Главное, для самого больного лучше уйти от стя­
желых:., ходить на прогулки, дышать свежим воздухом.
А там одна процедурная сестра на этаж, и не нужны ни­
какие аппараты, это и дешевле в сто раз. Где нет такого
отделения, им становится половина больницы.
Пора переходить к выводам.
•••
Внедрение нового есть лучший, а 111орой и единствен­
ный путь к действительной экономии средств. Когда
люди критикуют непорядок, указывают, как не надо ра­
ботать,- это уже прекрасно. Но еще лучше, еще важнее,
когда умеют показать, как надо. Две московские кли­
ники, о которых я писал, именно это и сделали.
Они показали на деле возможности, которые мы по
нерасторопности своей еще не научились использовать.
351


Если хотите, можно назвать их неисчерпаемыми резер­
вами нашего дальнейшего роста.
О чем же спорить?
Жизнь, к сожалению, устроена так, что только обно­
сившийся порядок становится привычен для всех. Я уже
говорил об этом на примере орловских строителей, до­
бились они очень многого, но вот что написал мне тогда
один читатель: сНе в том суть, товарищ Аграновский, что
эти научились работать по-новому и хорошо, а в том, что
другие могут работать по-старому и плохо:..
Итак, выводы. Первый: необходимо возродить к жиз­
ни «мобильный стационар:. - такова была ближайшая
цель моей статьи в «Известиях:.. Вопрос ставился о том,
что он непременно должен работать у Лопаткина, и если
мешает ему отживший порядок, то, стало быть, надо по­
рящж изменить. Узаконить эту новую форму содруже­
ства ученых медиков с практической медициной.
Я предвидел, что врачи обычных больниц, не клини­
ческих, не столичных, могут сказать: великолепное осна­
щение, научные сотрудники, усиленный штат - другой
мир! И верно, следовало это учесть, говорить можно
было о распространении .опыта в клиниках. Но их сотни
в стране, база для внедрения достаточно велика. А там
и взвесить по-государственному, что выгоднее - наращи­
вать число лечебных учреждений или тем, что есть, до­
бавить штаты. Может быть, часть больниц (прежде всего
маленьких участковых, которые пустуют по три месяца в
году) сделать отделениями для долечивания, передав их
персонал мощным, специализированным стационарам.
Разговоры такие ведутся давно, но дело, как писали в
старину, эадлилось. В общем это все требовало работы,
мысли, и вторая моя задача была вынести вопрос за пре­
делы ведомственных споров, сделать его достоянием
гласности.
Рад доложить вам, что делу это помогло. В Министер­
стве здравоохранения РСФСР подошли к публикации
«Известий:. так, как и должны были подойти. Связались
с клиниками, изучили проблему и, признав полезность
эксперимента, постановили его развить и продолжить.
«Мобильный стационар:. вскоре возобновил работу, глаз­
ники тоже успешно продолжают ее, появились у них и
последователи. Так, в Красноярской краевой больнице
профессор Макаров ввел по примеру москвичей и пред­
стационарное обследование больных, и бригадный метод
352


работы врачей. Эффект был бесспорен, ве.пик, и принци­
пиально важно, что добыли его не в столичных условиях,
а в обычной клинике, находящейся далеко от Москвы.
Значит, можно.
Надо, однако, чтобы медики захотели всю свою cиJiy
отдать добру. Энтузиасты были и будут- тут проблемы
нет. Но как всех направить на этот путь? .. Любой сред­
ний завод имеет фонды поощрения, пионерлагерь, детсад,
чего нет даже у самой крупной больницы. Единственный
цех, не знающий тринадцатой зарплаты,- это санчасть
завода, которую давно газетчики именуют сцехом здоро­
вья:.. Медицинская промышленность - полноправная от­
расль индустрии, подчиненная всем законам социалисти­
ческой экономики. Но едва скальпель, сделанный здесь,
попадает в руки хирурга, законы как бы отменяются. Так
можно было работать по-старому, но высокой эффектив­
ности на этой базе достичь нельзя. Разговор, понятно, не
только о материальных стимулах, но и о всей сумме мо­
ральных поощрений. Надо и в печати, в газетах, книгах
отмечать героический ссверхплановый:. труд врачей, что
я и делаю здесь,- и это последняя моя цель.
23 Анатолнl Аrрано11СКВI


rлдвд ЧЕТЫРНдДЦдТдJI
Дом на Смоnенском.
Рекордна• сдеnка.
•Фnоаре».
Нет, это не иrруwки.
Сказавши •А», надо rоворит1t •&».
Коммерсанты.
Утром я приехал на Смоленскую площадь, получил
пропуск, довольно быстро, и оказался в высотном зда­
нии, которое снаружи известно едва ли не всем москви­
чам. В том его крыле, где расположено Министерство
внешней торговли СССР. Бывать здесь прежде мне не
приходилось.
Было интересно.
Я, например, не думал, проходя мимо солидного дома,
что внутри так тесно. В нужном мне кабинете стояли
впритык столы, десятка полтора, звонили телефоны, при­
шлось беседовать в холле, точнее, в широкой части кори­
дора, где висело объявление о спартакиаде комсомоль­
цев Внешторга ( сподъем флага», с марш колонн»), висе­
ла стенгазета, висел всеми нарушаемый призыв «Не ку­
рить». Мимо проносились корректно одетые, неуловимо
схожие, деловитые люди, звучала разноплеменная речь,
ноянеотом.
Пишем мы о рекордах шахтеров, комбайнеров, тка­
чих, а мне понадобилось узнать о рекорде некой конто­
ры. Сделку, очень выгодную, здесь заключили весьма
оперативно. Так сказать, в сжатые сроки и без потерь.
Контракт они подписали 27 июня, и уже в том же году,
4 декабря, оборудование из-за рубежа было не только
получено, но и смонтировано. Давало продукцию. Люди
сведущие ахнули: пять месяцев! Срок, сказали мне, не­
слыханный.
У Герцена есть великолепная мысль о психологии кан­
целяриста: он понимает свое превосходство, свою необ­
ходимость, его не минует ни один закон, ни одно распо­
ряжение, а он-то обрежет крылья министерской фанта­
зии. И вот мы видим случай, когда, напротив, контора
все сделала, чтобы помочь живому делу. В чем суть ее
354


работы? В чем новизна? И почему срок-то неслыхан­
ный? .. Я подумал: слишком многое зависит сегодня от
этих людей, чтобы так мало о них знать.
***
Теперь по порядку. Предприятие, которому они по­
могли, было молдавское объединение сФлоаре:.. Оно
принадлежит местной промышленности, и для моей темы
важно, что поначалу ничем свнешнеторговым» там не
пахло. В Котовске был цех, где шили из отходов мягкие
игрушки, в Бендерах строился цех, где намечали делать
туфли из свиной кожи далеко не первого сорта (первый,
если и есть, местпромовцам не дают). Потом, как они на­
учно объяснили мне, изменилась торговая конъюнктура.
Проще говоря, покупатель перестал брать дрянь.
Идею «искать по СЭВу:. им подсказали в Госплане.
Замечу, что новые эти возможности мало кому знакомы,
министерства опасаются, заводы робки. То есть купить
что-нибудь заграничное все горазды - продать за рубеж
не рвутся. Между тем импорт без экспорта немыслим.
В Молдавии и найден был вариант, когда то и другое
слито: компенсационное соглашение с ГДР. Что сие зна­
чит, сейчас всем известно. Во всяком случае должно быть
известно: на XXV съезде КПСС подробно говорилось о
новых формах внешнеэкономических связей, которые вы­
ходят за рамки обычной торговли и дают, как правило,
наибольший эффект.
Именно такова и была сделка с ГДР. Они нам дали
кредит, дали новейшие машины и, мало того, взялись по­
ставлять сырье. Мы же расплачиваемся за .все за это ча­
стью изделий.
Выгодно ли им? Несомненно, иначе бы на сделку не
пошли, считать немцы умеют. Вложив средства, будут
теперь получать готовую продукцию, и это важно для
них, поскольку в ГДР острая нехватка рабочих рук. А в
Молдавии была возможность привлечь дополнительные
силы, потому и цехи оставлены в двух городах: заготови­
тельный - в Котовске, основной
-
в Бендерах.
Выгодно ли нам? Судите сами: здесь производят
обувь с текстильным верхом, которая у нас в дефиците.
Прогулочные легкие туфли на толстой литой подошве.
Те, что молодежь именует свельветами:.. Годовой вы­
пуск - пять миллионов пар. Прежде мы ежегодно вво-
355


зили их, теперь укоренили производство на своей земле.
Посадили дерево, вместо того чтобы покупать листья.
Доказывать это сегодня - ломиться в открытую
дверь. Но не всегда она былз открыта. Я спросил у Во­
лодина, директора сФлоаре», что показалось ему самым
трудным. Думал, он скажет: монтаж, освоение техники,
подготовка кадров. Виктор Дмитриевич сказал:
-
Согласования ... Выбивание виз.
В Министерстве легкой промышленности СССР отзыв
по соглашению так и не удалось получить. Сперва спо­
рили, потом тянули, потом все-таки не подписали. К сча­
стью, оказалось, эта подпись не обязательна. Вообще,
как я понял, местная промышленность выказывает неред­
ко большую гибкость. Почему? Да потому, что она мест­
ная: меньше инстанций, виз. Мне рассказали о судьбе
четырех линий, купленных за валюту для выпуска засте­
жек-моJший. Одна из них была пущена в первый же
год - на заводе местной промышленности «Стрела», а
три другие, переданные легкой промышленности, долго
еще оставались в бездействии. Согласования, проверено,
в таких случаях не помогают: число подписей говорит
лишь о разделении ответственности.
В Молдавии оборудование было установлено и пу­
щено всего за пять месяцев, а «собирание виз» заняло
до этого около трех лет. И кругом удивлялись: как бы­
стро, экие молдаване ловкачи! Мне они говорили о под­
держке, оказанной им в Межправительственной комис­
сии ·ПО экономическому и научно-техническому сотрудни­
честву СССР - ГДР, просили написать о помощи объ­
единений Внешторга: когда уже дело перешло к ним,
сработали по-деловому. Особенно контора номер пять
«Технопромимпорта».
356


Так я впервые услышал о ней, но доскажу про с:Флоа­
ре». Срок здесь выиграли на том, что еще до всех фор­
мальных утверждений сделали проект, ускорили строи­
тельство, взялись готовить кадры. Шли на риск (а ну как
не подписали бы контракт), но зато машины не стояли
ни дня. Вот и выросло на месте кустарных цехов совре­
менное предприятие, где курс был взят на использование
новейших достижений техники, где стремились облегчить
труд рабочих, где выпуск обуви поставили на поток.
С первых дней молдавские товарищи добивались, что­
бы у них были лучшие машины, какие есть сейчас в ми­
ре,- отечественные, из ГДР, ФРГ, Италии. Но одновре­
менно с первых дней думали и о людях. Еще шел монтаж
оборудования, когда молодежь направили на стажиров­
ку. Ребята все были со средним образованием, но многие
впервые сели в поезд, впервые в жизни попали в Москву,
а оттуда самолетом- в Берлин. Полгода Лена Марарь,
Петр Галатонов, Игорь Федотов, Виктор Лунгу, Саша
Трандафир и другие работали в ГДР, вернулись началь­
никами смен, инструкторами, сменными мастерами ...
Жаль, всех мне не назвать: они сыграли в этой истории
решающую роль. Потому что в их руках было качество.
Специалисты из ГДР рекомендовали для начала
лишь две трети продукции планировать первым сортом,
а они сразу добились 95 процентов, год спустя было
уже 98, в обязательствах записали 99,5 процента. Я ви­
дел, как молодой рабочий, снимавший с машины - ка­
русельного полуавтомата - готовые туфли, одну из них
положил на бок.
Почему?
Брак.
Где?
357


-
Вот.
«Карусель» крутилась, подгоняя разговор, с трудом я
углядел кончик нити, вылезший из подошвы, поставил
сбрак» на место, но он урвал момент и снова положил
на бок.
-
Зачем?
-
Для ОТК.
Этот парень, Василий Шевченко, не надеялся на
савось проскочит», хотел, чтоб нить обязательно замети­
ли, срезали, и дело не в одной прогрессивке, которой мог
бы он лишиться. Конечно, я еще не мог назвать его ма­
стером, но работа ему нравилась, была по душе, путь из­
делия он уже видел от начала до конца, и это обещало
многое.
Вполне очевидным кажется, что рабочего проще всего
натаскать на какую-то одну операцию. Быстрей освоит,
больше сделает, будет идеальным исполнителем чужих
заданий. Но и эта очевидность, как выяснилось, не бес­
спорна. Изнуряет не сама работа, а ее продолжитель­
ность и однообразие. В цехах сФлоаре» (слово это по­
молдавски значит сцветок») светло, чисто, тихо, но суть
в другом: люди подвижны, свободны, раскованны.
В Бендерах почти все рабочие основного цеха владе­
ют несколькими операциями, у тех же каруселей парни
сменяют друг друга каждые полчаса - так им интерес­
нее, легче. В Котовске, в заготовительном цехе, установ­
лен конвейер спо~ылочного типа». Смысл его в том, что
по первому сигналу любой работницы ей пришлют с по­
мощью специального желоба дополнительные заготовки.
То есть одна девушка сделает 200 деталей, а у другой
есть сила, сноровка, желание, другая может 300- зачем
ей мешать? Хорошо сказала мне Нина Григорьевна Рул­
ло, технолог: «Работу даем людям по потребностям».
С плохим товаром за границу не сунешься - такова
причина «робости» иных заводов. А тут, дав хороший то­
вар, не только обеспечили внутренний рынок, но и вышли
на внешний. По существу, они делают валюту- это мы
оттеним, к этому еще вернемся. За год осваивают не ме­
нее шести новых моделей, некоторые я видел: домашние
туфли из кримплена, прогулочные - из джинсовой тка­
ни, девичьи - с вышивкой. Можете мне поверить, хоро­
шие.
И вот что я понял: удовлетворение спроса, смена мо­
делей, гибкость в работе нужны не только нам, потреби-
358


телям, но и им, производителям,- без этого дисциплина
еще представима, а любви к делу взяться неоткуда.
Возможно, кто-то нахмурится: подумаешь, вельветы,
цветики, застежки. Разве нет у нас проблем поважней?
Самолеты строим, атомные реакторы! Что ж, плохие туф­
ли сделать просто, и галстук, у которого одно достоинст­
во - немаркий,
-
легко, и электробритву самую громкую
в мире, и самый тихий транзистор - легче легкого. До­
биться же, чтобы товары для народа стали отменно хо­
роши, чтоб были они конкурентоспособны, чтобы выпу­
скались всегда ко времени, на высшем уровне,- это не
менее трудно, чем сделать самолет или реактор. Во вся­
ком случае, отношения к делу требует такого же.
•**
Понимая, что не все будут согласны со мной, приведу
еще один пример: из сферы тяжелой индустрии. Завод,
куда отправимся мы, расположен на берегу великой рус­
ской реки В., относится к группе «А», дает продукцию,
важную для страны, и этим занято 99 процентов много­
тысячного коллектива. Вот, собственно, и все, что нужно
знать об основном его деле, поскольку интересует нас
опять же свторостепенное».
-
Это не игрушки,- сказал мне директор.- Вы так
не пишИте. Мы выпускаем объемные модели автомоби­
лей, в одну сорок третью натурального размера. Что?
Да, дверцы можете открыть, багажник тоже, в нем за­
пасное колесо. Все должно быть точно.
-
Георгий Архипович, а не мешает главному?
-
Ну вот,- сказал он.- И вы о !ГОМ же ...
Лет десять назад им, как и многим, дали задание по
ширпотребу. Сложностей особых не было. Как объяснил
мой собеседник, тут ведь не изделия планируют - день­
ги. Чем хочешь, тем и затыкай дыру под названием план.
Они сзатыкали» литьем из отходов, какими-то качалка­
ми, фурнитурой и так далее. Трудно стало, когда взя­
лись за модели. Для первого крохотного, в пол-ладони,
«Москвича» понадобилось 38 пресс-форм. Это было, если
хотите, труднее обычной их работы: в ней все знакомо,
а тут все заново.
Иные думают: поделали главное, потом отвлеклись на
минутку - и, пожалуйста, холодильник сЗИЛ». Но так
не бывает. Тут обязательно нужны мастера своего дела,
359


умельцы, знатоки. И на этом заводе началось все с того,
что директор пригласил к себе одного из лучших слеса­
рей, чтобы посоветоваться с ним, они заперлись в каби­
нете, чай просили подать - тут все характерно.
Не вызвал, а пригласил, потому что это был мастер.
Не указания давал, а спрашивал совета, потому что
это был мастер.
И потом, он лично знал слесаря (его фамилия Ага­
пов), хотя на заводе многие тысячи рабочих, потому что
это был мастер.
Наконец, разговор шел об изготовлении пресс-форм,
каких прежде не делали у них, а это уже закон: где но­
вое, там неизменно возникает фигура мастера.
Но начали они, как водится, не с дела. Слесарь, ме­
жду прочим, спросил: сВы читали книгу Манфреда о Бо­
напарте?:. Директор, к счастью, читал. (Позже он так и
выразился в беседе со мной: «К счастью:..) сА старого
сНаполеона:. помните? Академика Тарле?:. Директор, к
счастью, помнил. сИнтересно,- сказал слесарь.- Ман­
фред, я слышал, ученик Тарле, а многое у него по-дру­
гому. Особенно что касается мозгового треста:.. И по­
молчав: сЗнаете, я ведь встречал руководителей, кото­
рые понятия не имели, что есть такие книжки:..
Разговор та-кой был, но остался у меня за пределами
газетной статьи. Я и теперь вспоминаю о нем не ради
того, чтобы умиляться или спешить с услужливым обоб­
щением. Данный слесарь- книгочий, но это не значит,
что все таковы. Выдающийся монтажник, о котором рас­
сказ впереди,- трезвенник, но я бы не стал утверждать,
что у всех мастеров любимый напиток - кефир. Думать
они любят - это верно, спорить умеют - точно, знают
себе цену...,... тоже факт.
А под конец, обдумав новое задание, сроки, оценив и
высокий класс точности, слесарь сказал директору:
сОдин принцип Наполеона вы все-таки учли: требуй не­
возможного - получишь максимум:..
Мастер тоже требует невозможного. Во всяком деле.
Прежде всего от самого себя.
Короче, ширпотреб они решили делать на своем обыч­
ном, то есть на высочайшем, уровне. Привлекли ученых,
создали особую группу конструкторов. Один из них, ин­
женер Иванченко, написал потом повесть «Реконструк­
ция:.; по оценке директора, если отбросить про любовь,
то все в ней верно. Я эту повесть в журнале прочел, спро
360


любовь» не отбрасывал, но с:про завод» узнал многое.
Как перевооружен был цех, как ставили новые автоматы
и штампы, как добивались фондов на сырье.
Понимаете, всегда они старались сделать ширпотреб
из отходов, из кое-чего - конфетку, а тут взялись искать
продукцию (это мысль героя повести), с:за которую тор­
говля хлопотала бы перед министерством». Нашли та­
кую, за которую хлопотала и внешняя торговля. Момент
важный: внешторговцы сами разыскали их, уговорили
расширить производство. Выходит, и этот завод решает
чрезвычайно важную государственную задачу- делает
валюту. И улучшает структуру и баланс внешней торгов­
ли: не за сырье ее берет, а за готовые изделия.
Безделушки? Да, конечно. Несерьезно? Очень серьез­
но. Михаил Светлов сказал однажды, что мог бы обой­
тись без необходимого, но не проживет без лишнего.
Спрос на необходимое был, есть и будет, но даже он со­
кратится, если люди смогут тратить деньги на «ненуж­
ное». Условие одно: сделано оно должно быть мастерски.
Изящные автомобильчики дня не лежали на полках,
нашлись покупатели и в других странах, повсюду сидели
коллекционеры, хоббисты - спрос такой, что конца ему
не •ВИДНО.
Заканчиваю: годовой выпуск моделей исчисляется
уже миллионами штук, они готовят оснастку не только
для «жигулей», «ВОЛГ», «Чаек», но и для «ЗИСОВ», «ЭМОК»,
стариннейших с:русобалтов». Соседи долго посмеива­
лись: блажь! Но когда узнали, что покупают эти машин­
ки Голландия, ФРГ, Дания, Швейцария, Австралия, Ав­
стрия, Италия, Испания, Канарские острова и так да­
лее,-усмешки кончились. Когда же увидели полученные
взамен и работающие в основных цехах великолепные
станки,- тут уж многие зачесали в затылках. Завод по­
лучил свыше миллиона долларов.
А ведь действительно не игрушки!
-
Значит, Георгий Архипович, все-таки помогли
главному?
-
Слушайте,- сказал он.- Пока мы не поймем, что
все главное, толку не будет. Нам сейчас дали кредит,
строим большой модельный цех, настоящий конвейер.
Любое дело надо делать хорошо, иначе смысла нет. Я это
основательно понял в командировке, в Швейцарии.
Я, знаете, рыбак, ходил там по магазинам и, как сейчас
говорят, балдел. Не думал даже, что такие спиннинги
361


бываiот на свете. А потом узнал, что фирма сАбу» выпу­
скает их с 1926 года. И тогда я понял: надо что-то одно
делать всю жизнь.
*...*
Что-то одно всю жизнь - запомним эту формулу.
И вернемся на Смоленскую площадь: теперь мы способ­
ны понять, что зависит от этих контор. Здесь сидят. тор­
говые работники, коммерсанты, посредники. Сами они,
как известно, ничего не производят. Что можно - долж­
ны продать, не продешевив, что нужно - купить, не пере­
платив. Ну еще им надо знать иностранные языки. Все
ли это?
'
В сТехнопромимпорте» мне сказали: их задача - со­
действовать научно-техническому прогрессу. Влиять на
промышленность, видеть тенденции развития, знать до­
сконально свою группу товаров (товаровед различает
40 оттенков черного цвета). Мало этого, директор конто­
ры номер пять Валерий Александрович Мангазеев ездил
в Молдавию-зачем? Убедившись, что стройка ведется
в темпе, он ускорил переговоры. Потому и вышел «Не­
слыханный рекорд». Стало быть, не все машины они доJ1-
жны покупать, а только новейшие, лучшие, не для всех
подряд, а прежде всего для тех, кто пустит машины в ход.
Пойдем дальше. С заводом на берегу реки В. вела р~•­
боту контора объединения сНовоэкспорт», сотрудники ее
также не раз выезжали на место. Мы уже знаем зачем.
Объединение для того и было основано еще в 1966 году,
чтобы находить сверхплановые товары. Тут уж не одна
исполнительность, тут инициатива в цене, тут связь с за­
водами, преодоление их «экспортобоязни», Поиски до­
полнительных резервов. По существу, создание новых из­
делий.
Другая контора сНовоэкспорта» торгует вторичным
сырьем. Макулатурой, отвальными шлаками, отработан­
ной пленкой. Недавно послали в Италию первую партию
куриного помета, правда, св экспортном исполнении» -
стерилизованную и высушенную. Я было засомневался:
разве самим не нужно? Но Борис Николаевич Карепа­
нов, директор конторы, объяснил: они то отсылают, что
у нас не используется, гниет. (Между прочим, за пятилет­
ку Центросоюз продал во Францию 200 тонн лягушек.)
Возможности велики, Карепанов подал докладную: если
ему добавят десять сотрудников, он увеличит годовой
362


оборот на десятки миллионов рублей золотом. Ответа не
получил, но, кажется, я понял, почему у них тесно.
Помещения прежние, люди - те же, а объем внешней
торговли резко возрос, функции изменились, связи стали
сложней. Мы хотим понять технологию, кухню этих дел,
тут полезно будет снова вспомнить «Флоаре»: мало было
закупить к сроку машины, требовалось и сырье - вель­
вет, велюр, шнурки, картон, всевозможная химия. И это
все, по нашим порядкам, шло через сЭкспортлен», «Экс­
портлес», сРазноимпорт», сСоюзхимэкспорт». Каждая из
контор могла при желании обрезать крылья, а для успе­
ха нужны были действия не только быстрые, но и син­
хронные. В данном случае так они и сработали, но разве
не бывает по-другому?
Бывает, нерадивый хозяйственник закажет устарев­
шее или некомплектное оборудование, а равнодушный
финансист выделит средства, а бездарный коммерсант
купит, и лежит оно потом годами, в лучшем случае не
под снегом. Кто ответит за это? Виз много - спросить не
с кого.
С другой стороны, плохо, что призывы к предприим­
чивости безадресны: мы не знаем даже лучших работ­
ников. (В прошлой главе это сказано было применитель­
но к медицине, но требование-то общее, важное для всех.)
Надо нам передовиков Внешторга видеть, отмечать, под­
нимать. Потому я и говорил о директорах контор, охотно
добавлю имена сотрудников, которые непосредственно
вели расчет цен, готовили контракты: в одном случае это
была инженер Инесса Николаевна Евстратова, в дру~
гом - инженер Елена Владимировна Трофимова. Вряд
ли справедливо, что они за удачные сделки никак не
были поощрены - ни благодарностей, ни премий. Вряд
ли правильно также, что и те, кто прошляпит выгодней­
ший контракт или купит оборудование устаревшее, не­
комплектное, ненужное, остаются у нас в тени. Безгласие
еще ни одному ведомству пользы не приносило.
Видимо, надо это как-то менять. Либо резко, в соот­
ветствии с уровнем задач, расширить эти конторы, либо,
оставив за ними решение принципиальных вопросов,
контроль, не замыкать на них любую сделку. В ином слу­
чае бутылочные эти горлышки становятся чрезмерно
узки.
Сама жизнь толкает на новые решения, да они и при­
нимаются - мне говорил об этом Юрий Сергеевич Мед-
363


ведков, ответственный секретарь Межправительственной
комиссии СССР-ГДР. Комиссия создана 14 лет назад,
и «Флоаре» для нее эпизод, таких соглашений (только
между двумя странами) заключено свыше 80. Тут и сов­
местные научные разработки, и общие проекты, и круп­
ные предприятия, выпускающие искусственную шерсть,
полиамидный шелк, полиэтилен высокого давления и так
далее. Это все уже не просто покупка-продажа, не обмен
готовым-сделанным, а поиски новых возможностей, но­
вых форм развития взаимовыгодного сотрудничества, ко­
торое неизмеримо шире обычной торговли.
Работает, к примеру, международная организация
сОасфого». СССР и ГДР дают до 90 процентов пленки
(кино-, фото-, магнитной), выпускаемой в странах СЭВ.
И когда срочно требуются \<акие-то реактивы, запчасти,
приборы, то любой из двух сторон уже не нужно пода­
вать за девять месяцев заявку, ходить по кабинетам, за­
щищать план. Все, что надо, пришлют по телефонному
звонку, а уж потом, в конце года, произведен будет окон­
чательный расчет.
И это еще один важный путь к расширению внешне­
экономических связей, в которых переплетаются, как из­
вестно, политика и экономика, дипломатия и коммерция,
промышленное производство и торговля.
***
Должно быть, вы заметили: комиссия СССР- ГДР
основана 14 лет назад, объединению сНовоэкспорт» 14 лет,
массовый выпуск товаров для народа в отраслях·группы
«А» резко уси.лился тоже .примерно в ту пору. Совпаде­
ние, разумеется, не случайно.
И сдвиги есть, их нельзя не заметить. Мода, которая
в былые времена ползла из столиц в уезды годами, раз­
носится теперь со скоростью телепередачи. Люди в Мо­
скве, Кишиневе, Кинешме, Хабаровске одеты в общем
одинаково. Спрос, охватывающий в один день ми.ллио­
ны,- вот новое. И очень важно, что в удовлетворении его
все более заметную роль играют внешнеторговые орга­
низации, наши советские коммерсанты.
(Замечу в скобках, что не без некоторого внутреннего
сопротивления использовал это слово: оно у нас не очень
популярно, у многих не вызовет сочувствия, а для кого­
то прозвучит пренебрежительно. И совершенно напрасно.
Если эти люди работают плохо, то называйте их как
364


угодно - служаками, службистами, чиновниками, клер­
ками, а если хорошо - они именно коммерсанты; кстати,
они и сами себя так называют).
В с:Новоэкспорте:. мне показали много новых инте­
ресных товаров, скажем, игрушки для ребят, отличные
модели самолетов. Тоже выпускаются на компенсацион­
ной основе: англичане дали нам машины, поставляют сы­
рье, расплата - частью продукции. Для rой же Молда­
вии ведутся в Москве переговоры с зарубежными парт­
нерами - об изготовлении посуды из стекла и хрусталя,
о выпуске дамских сумок, о производстве картона из ма­
кулатуры, о крупной фабрике кукол. И все это хорошо,
отлично, но еще лучше будет, если не придется снова
идти долгим путем согласований.
Мы говорили в этой главе о внешнеэкономических
связях. Почему? Отвечу: потому что дело это интересное,
перспективное, во многом новое, и надо шире использо­
вать преимущества социалистической интеграции, между­
народного разделения труда - так ставился вопрос на
XXV съезде КПСС.
Мы говорили о товарах массового спроса. Почему?
Потому что далеко еще не все смогли преодолеть отно­
шение к ним как к чему-то второстепенному, побочно­
му- об этом также говорилось на XXV съезде. И сказа­
но было, что положение в отраслях группы с:Б:. не может
нас удовлетворить.
Примеры я искал сугубо положительные. Почему?
Потому что отрицательные найти, как говорится, не фо­
кус. Госстандарт СССР проверил несколько сотен заво­
дов, выпускающих ширпотреб: в большинстве они нару­
шают стандарты. Продукции со Знаком качества в лег­
кой промышленности пока что меньше, чем во всех
других отраслях. Да и кто это выдумал, что легкая про­
мышленность - легкая? Она сегодня самая тяжелая.
Если, конечно, подходить к ней, развивать ее, строить ее
ответственно.
Партия требует: ответственно. И потому полезно
знать, что сегодня делается реально, видеть людей, кото­
рые работают хорошо. Которые берут на себя смелость
решать. Которые готовы отвечать за свои решения. Ко­
торые поняли: сказавши с:А:., надо говорить с:Б:..


rnABA ПSITHAДЦATASI
Красота стомт денеr.
О конкурсах.
•Kapalii внмматеn1оно!в
Самочувствие мастера.
Bcero сем1о нот.
Детаnм м rnавное.
В Болгарии я был не первый раз, видел перемены в
облике сел и городов, снова дивился тому, как красивы
они,- вот моя новая тема. Чем объяснить успехи бол­
гарских зодчих? Каким образом заняли они заметное
место в современном мире?
Говорю не о жемчужинах архитектуры. Посетил я
Велико Тырново, был в знаменитом ,Несебыре, но го­
рода-памятники повсюду теперь берегут, и сияют они в
окружении типовых новостроек (вспомним Пушкина),
скак беззаконная комета в кругу расчисленном светил».
Будто для того реставрируют их, чтобы яснее ~тало, на­
сколько талантливее нас были ·предки. А я о том хочу
сказать, что в народной Болгарии хороши и самые обыч­
ные населенные .пунК'Ты.
Мне объяснили: традиция. Для болгарского крестья­
нина дом - не ,просто крыша над головой. Внешний его
вид, с~читают здесь,- это лицо хозяина. За всю ,поездку
я лишь однажды .видел дере'Вянные избы: в музейном
селе под Габрово, куда свезены они отовсюду. Болгар­
ская деревня сплошь из камня, из кирпича, строят ее
сейчас, как и везде, Jю типО'Вым проектам, но этого не
ощущаешь. То ли много проектов, то ли хороши, то ли
применяются с умом, но только в горах, в долинах, на
морском берегу села жи'Вописны, дома разнолики, от­
крыты, незамкнуrы. Такая деталь: розы •Высажены не
по ту сторону палисадника, а по эту, ближе к путнику.
И города, очень многие, хотя и не все, ревниво хра­
нят своеобразие, что совсем не просто в век индустриа­
лизации, стандартизации, унификации. Как это сдела­
лось? Вы не прочтете в моих заметках о направлениях,
формах, стилях, тут я ле специалист. В архитектуре,
как и большинство читателей, разбираюсь на уровне
366


снравится:. - сне нравится:.. Добавлю, что, лодобно
большинству читателей, я и не решаю, ·ЧТО, где и как
строить. Лоложение наше в архитектуре самое скром­
ное: для нас создается она.
***
Случай лочти идеальный: молодые специалисты до­
бились самостоятельности сразу 1по выходе из вуза. Как?
Поехали в малые города. сПодмастерьями мы не стали,
потому что там не было ·ма-стеров:.. Павел Копчев ри­
совать любил с детства, .ходил в кружок при Дворце
пионеров и, хотя зодчих в роду не было ,(он из рабочей
семьи), стал архи1ектором. У Николая Македонского,
его однокашника, родители врачи. Распределили друзей
в Тырговиште и Разград, лежат эти города по соседст­
ву, населения - по 25 тысяч. сНас там ждали, приш­
лось бы затратить очень много усилий, чтоб .не понра­
виться местной власти:..
Теперь друзьям кажется, что им просто повезло, но
и в Софии отличный Дом советской науки и культуры
построили молодые зодчие Берберов и Цолов. сУ нас
вообще .наметилась эта тенденция,- сказали мне в Сою­
зе архитекторов,- поручать молодежи крупные объ­
екты:.. Вдобавок как раз в ту пору развернулось строи­
тельство в окруж.ных городах. Добавьте к этим . двум
слагаемым успеха третье - молодое честолюбие, непла­
кируемая сила которого весыма велика. Юношам .надо
было утвердить себя, они работали дни и начи, и, когда
Разграду .понадобился новый жилой район, .варягов уже
не искали.
А удача, что ж, удача тоже была. Николай закончил
очередной дом, семь секций. Сделал проект, всех устро­
ивший, и <:валился с аппендицитом. Вот тут и ~повезло:
пришлось 1ПОсле операции лежать, и за неделю он на­
бросал другой вариант. ,В этих местах плохи комнаты,
повернутые к солнцу,~ жар'Ко. Он сложил ,из тех же
элементов срыбью кость:.: все кварrиры смотрели на
теневую сторону. Дом вышел необычный, был замечен,
тут-то и подоспело решение о новом районе. Друзьям
разрешили объединиться, вдвоем они выполнили зада­
ние, строительство уже завершено, жилой ансамбль в
Разграде признан достижением, известен в стране. Я же
одно могу добавить: мне нравится.
367


Неизъяснима прелесть малых городов, в них - душа
страны. Потому что большинство народа не в столицах
живет. И .жаль их, когда хиреют, оставшись в стороне
от бурного развития, или, напротив, когда, заполучив
заводы, меняются чрезмерно круто. Гигант хоть сто лет
перекраивай, все что-то останется. А в таком Разграде
или в каком-нибудь нашем Торжке посади микрорайон
домов-близнецов, и город задавлен, кончился, похож на
сорок тысяч братьев.
Молодые архитекторы дали волю фантазии, дома у
них не спутаешь, но суть, .как я понял, не в «рыбьей
кости» и не в rполукружьях арок над террасами детских
садов. Куда важнее то, что стоят эти здания на разных
уровнях, холмы .бульдозером не срезаны, ансамбль
уютен, благо~троен, чист: зеленые газоны, белые сте­
ны, .вставки из керамик'И, из кирпича. В этих домах хо­
чекя жить. Сумели сохранить столетние деревья у са­
мых окон, ругались с прора"бами, дежурили по очереди
на стройке. Добились.
Красота, что ни говорите, стоит денег. Красота, как
ни обидно,- помеха строителям. В Разrраде они согла­
шались дать облицовку (русинский камень) лишь на
парадную .сторону домов. В .окружкоме ,Николай ска­
зал: «Когда .будете шить костюм, товарищ секретарь,
берите сукно только на фасад!:. Удалось от.стоять: и
окружком, и городской Сооет хотели, чтоб ,город .был
красИ'В. Когда не хотят делать дело, ищут .приЧины.
Когда хотят, находят средства.
Еще неаколько .прописных истин.
Чтобы и·меть талантливую архитектуру, ,нужны та­
лантлювые архитекторы. Тала·нт, извеlСТно, редкость. Это
как в .поэзии: ,рождаются гении - 'Может, оди'н ·в столе-
368


тие, есть выдающиеся поэты - их до обидного мало,
есть хорошие - десятков вы тоже не назовете; о прочих
позвольте мне не говорить. С годами слабые стихи за­
бываются, дома, .увы,- остаются. И хотя •В архитектуре,
в отличие от поэзии, могут принести пользу и люди про­
сто прилежные, знающие ремесло, талант лишним ни­
когда не бывает.
Вот из чего исходят .наши болгарские друзья: если
при социализме безработицы нет, то безработицы та­
лантов вовсе быть не должно. Зодчий может работать
у них (и проявить себя) не только в той мастерской, где
получает зарплату. Ему позволено брать задания через
Союз архитекторов Болгарии, через научно-технические
организации (проекты заводов, мостов), через Союз бол­
гарских художников (росписи, монументы). Раз решены
и временные коллективы, их формируют местные органы,
когда надо строить нооый театр, больничный комплекс,
культурный центр. Дел много, проектов хватает на всех.
сОт каждого по способностям ... » - порой в привыч­
ной формуле видим мы едва ли не одну людскую обя­
занность: пусть, дескать, каждый трудится с полным
напряжением сил. А речь-то о способностях! Делать без
помехи то, ЧJО ты способен, умеешь и любишь делать.­
великое право свободного человека. Это и есть пита­
тельная среда настоящего мастерства.
Если вдуматься, мастер - это труженик, сполна во­
плотивший свое право на труд.
Я не сказал еще об одной, доступной молодежи воз­
можности проявить себя - о конкурсах. Когда прохо­
дил открытый конкурс по градоустройству Силистры,
первую пре\iию завоевали Николай Македонский и Па­
вел Копчев. Опять повезло: их проект осуществляется
24 Анатолий Аграновский
369


сейчас в старинном городе на Дунае. Застал я друзей
в Софии, они участвовали еще в одном конкурсе - по
застройке столичной магистрали. Тут самое время
умолкнуть, проектов представлено больше 20, и, между
прочим, во время обсуждения Павел .подвел меня к ма­
кету, сделанному одним из зодчих старшего поколения:
сВот, по-моему, самый смелый замысел. Мужская ра­
бота!»
Как бы то ни было, все, чеrо достигли они, добыто в
честном соревновании, добыто трудом, и этот способ
выявления даровитых людей, мало сказать, правилен.
Он, кроме того, опрятен. Он, если на то пошло, единст­
венно возможен, поскольку назначить человека св та­
ланты» нельзя.
***
Мне понравился призыв, который повсюду видел я
на дорогах Болгарми: «Карай внимательно!» Очень пра­
вильный лозунг, потому что скарать» - это по-болгар­
ски свести машину:., суnравлять:.. Управлять надо вни­
мательно. Карать, впрочем, тоже надо внимательно.
Разговор пойдет теперь о рьrчаrах экономики, кра­
сота тут вроде бы ни при чем, но мы ведь заметили: она
не бесплатна ... Вот проблема, уже знакомая нам: исчер­
пана городская земля. В Варне заместитель председа­
теля горисполкома Банев сказал мне, что расти за счет
свободных площадей они не могут: вокруг плодород­
нейшие почвы, которым цены нет. Приняли постанов­
ление: занимать rорные склоны. Возможно ли это тех­
нически? Болгары веками вели такое строительство.
Красиво ли? Кто хоть раз взглянет сверху на черепич­
ные крыши Тырнова, такоrо вопроса уже не задаст. Од­
нако застройщики против: за те же деньги они получают
на 10 процентов меньше жилья. Сто административных
запретов, но снизу, сбоку, сверху начинался нажим, и,
как это всегда бывает, экономика брала верх. Что де­
лать? В стране ввели тарифы, плату за землю. Допу­
стим, заводу или министерству удалось свыбить» уча­
сток на равнине - пожалуйста. Но извольте внести
400 тысяч левов за каждый гектар. Тут уж эффектив­
ность капиталовложений снизится не на 10, а на 20 про­
центов.
«Любопытно»,- подумал я и спросил: - Кончился
нажим?
370


-
Не вполне,- ответил Банев.- Но ходатаев раз в
сто меньше. Экономика работает на нас.
То, что выгодно обществу, должно и коллективу быть
выгодно, и ~каждому работнику. В этой стране много
жилищных кооперативов, за ними большая часть строя­
щихся домов. Я спрашивал, каков тут социальный
смысл. Выходит, первыми справят ·новоселье те, у кого
денег больше, не так ли? Нет, ответили мне, это не глав­
ное. Решая, кого принять в кооператнв, местные Советы
учитывают прежде всего жилищные условия, состав
семьи, работу людей. Деньги-то, однако, нужны? Ко­
~чно, но каждый труженик независимо от его накоп­
Jrений может взять ссуду у государства на 15, 20, даже
на 25 лет. При таких сроках (они зависят от зарплаты)
это доступно большинству рабочих и служащих. И ·все­
таки осуду надо вернуть?.. Или ев, .один из руководите­
лей Тырновской окружной сберкассы, где я вел этот
разговор, улыбнулся:
-
Знаете, встретились два прият~ля: сОдолжи пять­
сот левов» - «Пожалуйста. Я тОJiько зайду в сберкас­
су:. . .Выходит возмущенный: «Бюрократы! Не дали де­
нег».- сПочему?» - сОказы·вается, надо сперва поло­
жить».
Более умелое использование экономических стиму­
лов и рычагов, о чем говори~ось у нас на XXV съезде
КПСС, актуально и для народной Болгарии. После.D:Ние
годы .отмечены здесь стремлением навести порядок на
стройках. Во 'Всех округах есть объединенные дирекции,
служба ~единого заказчика»: какому бы министерству
ни принадлежали деньги, выделенные на жилищно­
rражданское строительство, они собраны в один кулак.
Широко лошло сзлобинское движение», вводикя сор­
ловс'Кая непрерывка», вообще болгары тщательно изу­
чают наш опыт и переносят к себе все полезное, что не
грех бы и Н8'М делать.
Прежде был у них такой ·порок: в городах быстро
развивалась индустрия, но отставало жилье, а еще
больше - культура, быт. С другой стороны, на селе
огромные средства вкладывались в стройки, не имев­
шие перспективы. Скажем, открывали клуб на 600 мест
в селе, откуда уходят люди. И вот проведен был анализ,
разделены по категориям все .населенные пункты, раз­
работаны строгие нормативы, от которых нельзя отсту­
пить ни в ту, ни в другую сторону,- где С'К'ОJIЬКО строить
371


школ, детсадов, ,полИЮiиник, магази·нов и т. д. Эта
скомnлексная систем.а общественного обслуживания:.
узаконена Государс'I'Венным советом.
Управлять надо внимательно. Замечу, кстати, что
болгары задумались над судьбой пустеющих сел. Аграр­
ная страна стала индустриальной, процессы миграции
неизбежны, прогрессивны и все такое прочее, но в мире
наметилась и обра"11Ная тенденция: из Парижа, Нью­
йорка, Рима жители давно бегут сна природу:.. А в
Болгарии половина населения уже живет среди зелени,
на свежем воздухе, в доброmых, красивых домах - чем
плохо? Обязательно ли всех переселять в город, строя
наспех каменные бараки? Нельзя ли вместо этого на­
ладить автобусное движение?.. Конечно, у них хороши
дороги, да ,и страна .невелика, но, во всяком слу~чае, она
не меньше иных наших республlfк и многих областей.
***
Поймем, однако, сложность задаqи. В Пловдиве на
'встречу с председателем горисполкома я отправился в
старую часть города. Шел по горбатым, мощенным бу­
лыжником уло'Чкам, за каждым поворотом вставали
новые картины, удивительны были церкви, особняки,
верхние этажи нависали над головой ... В одном из этих
домов меня и принял Дирак Парикян, .в прошлом строи­
тель.
-
Нет,- О1'1Ветил он .на мой вопрос,- сочетания но­
востроек со стариной ·мы не добиваемся. Были такие
попытки, потом отказались. Старый город - резерват.
Мы обязаны сохранить его для потомков, трати.м на
реста'Ьрацию миллион левов в год, в следующую пяти­
летку будем траrгить по два миллиона. А новый город
так строить невозможно, да это было бы и некрасиво.
Население выросло здесь за годы народной власти
со 100 до 350 тысяч, было два завода, а теперь 70-
совсем иной масштаб. Позже я побывал в проекmом
институте, смотрел схемы будущего города, а за окном
маячили 18-этажные башни, по-своему внушительные,
это были уже типовые дома. И архитектор Веселин Дон­
чев, ссажавший:. их среди пловдивских холмов, сказал:
~ Чрезмерное разнообразие тоже бывает безобраз­
но. Сейчас каждый, хто дорвется до индивидуального
проекта, хочет выдумать что-то сверхоригинальное.
А ведь должен быть и канон.
372


В старом Пловдиве, подумал я, нет двух одинаковых
домов, а единство есть. В иных новых микрорайонах
все дома одинаковы, а единства нет. Нам по душе ста­
ринные особняки, но вряд ли мы пришли бы в восторг,
увидя, что точно такие же строят сегодня. Одно дело -
возвести дворец среди лачуг, другое - создать челове­
ческие условия для миллионов. Современное, оно и
должно быть современно. Красота, о которой мечтаем
мы,- это красота нынешняя, без стилизации и финти­
флюшек.
Именно таковы новые жилые кварталы в Варне,
крупном порту, и особенно в Велико Тырнове, древней
болгарской столице, где строительство массовое, а еди­
нообразия нет и погони за модой нет. Как сказал мне
Николай Сергеев, глава Тырновского окружного .про­
екmюго института, .мода - это то, что сегодня красиво,
а завтра нет. Мода хороша для платьев, но не для до­
мов. Не объясню, как это добыто, но многоэтажные
дома, построенные здесь, не только современны и не
просто красивы - Э'ГО болгарские дома.
Я бы покривил душой, сказав, что все идет гладко у
друз-ей. В том же Пловдиве снесли недавно старый дом,
говорят, красивый, а приземистый почтамт, построен­
ный на его месте, шедевром не стал. Жилищная проб­
,лема стоит еще остро, случаются просчеты в планиро­
ва·нии, объемы строительства не удовлетворяют самих
болгар,- они мне говорили об ,этом. Но из года в год
наращивая темпы, наши болгарские друзья делают это
не за счет качества.
Лучший пример - строительство курортов, извест­
ных всему миру. Первым появился комплекс Золотые
Пески, затем - Солнечный .Берег, с шестьдесят третьего
rода пошли крупнопанельные здания, но рядом ставили
малоэтажные сбунтало:., галереи, внутренние уютные
дворики. Особенно хорош комплекс Русалка, отмечен­
ный Димитровской премией. Туризм стал важной от­
раслью народного хозяйства. Надо было еще шире
внедрять индустриальные методы, так появился курорт
Албена. И оказалось, что панели не мешают красоте.
Архитекторы учли ошибки, бывшие на первых по­
рах. Им нужен был не шумный город у моря, а место
для отдыха, общения людей. Здесь охватывает вас ощу­
щение покоя и .воли. Просторный пляж, море, солнце,
отдыхающих - 50 тысяч, а толкотни нет. Из типовых
373


деталей собраны разные дома - по форме, по высоте.
Ничто ничем не притворяется, панели - это панели, бе­
'Гон - это бетон, .но благородно-пепельные стены вы­
полнены как надо. Игру красок создают занавеси в лод­
жиях, открытые взору,- в каждом отеле они другого
цвета. Рисунок отражател1>ных решеток тоже не повто­
ряется, хотя сложены эти каменные кружева, я подсчи­
тал, из шести элементов. Ну да ведь и все симфонии
сложены из семи нот.
В общем зодчие этой страны доказали, что они не
рабы, а творцы обстоятельств. Потому что не мечтали
о рукотворных домах, а подчиняли себе новую технику.
И делают то, что хотят, а не то, что само собой выйдет.
Короче, путь к красоте лежит не назад, а вперед.
***
Итак, есть таланты, есть верное направление - все
ли это? .. Буду говорить о самочувствии мастера, о его
положении, весе в обществе.
В горисполкО'Ме Варны я ~переписал такую табличку:
«Председатель городского народного Совета - инженер
Ст. йончев. Первый заместитель председателя - архи­
тектор Н. Петков. Заместитель председателя - архитек­
тор Л. Банев». Потом я узнал, что и в Софии замести­
тели мэра - архитектор и два инженера. И первый за­
меститель министра строительства и архитектуры Ни­
к'олай Ненов - заслуженный архитектор Болгарии.
Понимаю, что в каждом случае назначения определя­
лись опытом, знаниями, деловыми качествами товари­
щей. Но все вместе случайностью не назовешь. Стало
быть, именно эти .качества, знания, опыт стали сейчас
НУ*НЫ.
В архитектурных советах заседают архитекторы, а
не пожарники, не представители стройбанка, не санитар­
ные врачи, чье мнение, понятно, учитывается, но не оно
главенствует. И авторское право служит у болгар не
только для защиты автора от его коллег, чтоб не украли
фасад, но и для защиты от строителей, чтоб без его со­
гласия не меняли проект, для защиты от безграмотной
эксплуатгции зданий, от последующих нелепых переде­
лок. Надо сказать побольше и о конкурсах, которые
практикуются в Болгарии очень широко.
При мне на большом собрании профессор архитек­
туры Станев сказал, что, к сожалению, из-за возросших
374


темпов не все важные объекты удается провести через
конкурс,- так ставится вопрос. В Софии сидел я на об­
суждении застройки бульвара имени Ленина, собралось
в зале человек сто, разговор шел острый, он предшест­
вовал решению жюри. Перед строительством нового ту­
ристского центра пятерых болгарских архитекторов по­
слали на месяц в Италию, Австрию, Швейцарию, Фран­
цию. В Пловдиве при мне готовился конкурс по
планировке центра, я был у них в субботний вечер, но
всех участников застал за кульманами, в том числе
доцента Матея Матева, главного архитектора города.
Мало того, ту же тему взялась разрабатывать молодежь,
в этом конкурсе участвовало 18 человек.
ГЬворят, глупый повторяет одни и те же ошибки, ум­
ный делает новые. Ошибок сотворили ребята, надо по­
лагать, предостаточно, идеи выдвигались самые «зави­
ральные», но, как говорят они, важен не успех, а самый
факт участия, уход от монотонности скибрит-архитек­
туры» (скибрит» - по-болгарски «спички»). Я вспомнил,
как главный архитектор города Орла жаловался мне,
что у людей, годами сидящих на привязке типовых до­
мов, пропадает фантазия. Как-то он добился права осу­
ществить несколько местных проектов, собрал архитек­
торов, сказал: «Покажите, на что вы способны». При­
несли те же спичечные коробки, только поставленные
сна попа».
Меня спрашивали, когда вернулся домой: а гаран­
тии? Есть ли уверенность, что отбираются действительно
лучшие проекты? Не давят ли на членов жюри имена
знатных участников? Идут ли проекты в дело? .. Вопро­
сы непростые. Я познакомился с Иваном 1\овачевым,
который участвовал в нескольких конкурсах, получал
награды, но ни один из его проектов пока не реа­
лизован. Иногда мечты входят в противоречие с дейст­
вительностью, так что сами конкурсы гарантий не
дают.
Но, отвечал я спрашивавшим, чаще проекты все-таки
воплощаются, победителями наряду с опытными масте­
рами становятся безвестные до этого молодые люди, в
жюри привлекаются видные зодчие из других стран,
конкурсы в большинстве открытые, гласные, и создается
общественное мнение, мешающее слишком уж явным
проявлениям субъективизма. Когда по беговой дорожке
летят три десятка спринтеров и один из них разрывает
375


ленточку на глазах у всех, то после этого, что ни гово­
рите, трудно назначить победителя из публики.
Болгарские архитекторы участвуют и в зарубежных
конкурсах - проекты их отмечались премиями в Тунисе,
на Кубе, в ГДР, Сирии, Эфиопии, ФРГ, куплен их проект
туристского комплекса на озере Комо (Италия), завое­
вал первое место проект застройки центральной площа­
ди в Филадельфии (США). Болгарская архитектура вы­
шла на мировую арену, что важно не только с точки
зрения престижа и зарабатывания валюты, хотя и это
важно". У меня был обстоятельный разговор с Георгием
Стоиловым, заведующим отделом строительства и архи­
тектуры ЦК БКП; к слову сказать, он тоже архитектор.
-
Мы не считаем, что болгарские зодчие особого
рода. Талантливые люди повсюду есть, важно, в какую
атмосферу попадают они. Благодаря широким контак­
там с архитекторами братских стран, благодаря конкур­
сам наши мастера в курсе новых веяний, они следят за
мировым архитектурным процессом, притом не в каче­
стве учеников, а на правах полноправных участников.
Позиции принципиально разные.
-
Значит, тут сознательная линия?
-
Разумеется. Чтобы выбирать, надо иметь выбор.
Главные тенденции заданы- направление капитало­
вложений, развитие тех или иных округов, ох"ана па­
мятников, охрана природы. Но, развивая такие сложные
организмы, какими стали современные города, мы не
можем быть в плену одной архитектурной концепции.
***
Детали и главное". В Болгарии не говорят, что зод­
чий независим в творчестве. Зависим, как и во всем мире
со времен египетских пирамид, да и ранее того. Зави­
сим - от материалов, техники, финансов, от представ­
лений общества. Много лет назад, еще начинающим жур­
налистом, брал я интервью у маститого Ивана Влади­
славовича Жолтовского, он сказал:
-
Важен талант архитектора, но еще важнее талант
заказчика.
Вопрос деликатный, тонкий. Однажды в Венгрии, в
старинном Шопроне, я был свидетелем того, как красо­
ту пустили на голоса. Надо было строить зимний бассейн,
и вот два проекта выставили в витрине магазина на глав­
ной улице, приготовили урны, и за неделю проголосовало
376


15 тысяч человек, больше половины избирателей. Заказ­
чиком: выступил весь . город, но, между прочим:, этому
предшествовал конкурс~ два проекта были отобраны
из восьми. А когда в другом венгерском: городе решили
обойтись без специалистов и также поставили на голоса,
какую скульnтуру водрузить в парке, то вариант был
выбран самый посредственный. Вкусу большинства тоже
не всегда можно доверять.
Вот что бесспорно: всякое поощрение творческой мы­
сли себя оправдывает. Всякое сковывание - за себя
мстит. Есть еще администраторы, страдающие охотой
вмешиваться во все. На решение важнейших проблем
их порой не хватает, но всегда они найдут время, чтоб
указать зодчему, какой делать карниз да какой должен
б1;~1ть вход. Хотеть иметь архитектуру, какую им хочет­
ся,- значит не иметь никакой.
Между тем партийный, государственный подход к та­
кого рода делам известен. Весьма четко, с полной ясно­
стью его утвердил, обращаясь к ученым, Леонид Ильич
Брежнев в своей речи на праздновании 250-летия Ака­
демии наук СССР:
сДиктовать вам детали научной тематики, пути и ме­
тоды исследований мы не собираемся- это дело самих
ученых. Ну, а главные направления развития науки,
главные задачи, выдвигаемые жизнью, будем опреде­
лять совместно».
Положение взвешено, методологически важно, и его
по праву можно отнести ко всем специалистам - агро­
номам, инженерам, режиссерам, музыкантам, педаго­
гам, журналистам, врачам ... Если вдуматься, только та­
кой подход возможен к работе мастеров. Он, в сущно­
сти, и делает их мастерами своего дела. Любого дела.
В противном случае, когда пыта19тся им диктовать,
какие ставить капители, какие разрезы делать при опе­
рациях, какие ноты свставлять:. в симфонии, да какие
выбирать сроки посева,- они мастерами быть пере­
стают.


rnABA WECTHAДЦATASI
Cnop на •Эаnороисст1111и».
Чуть-чуть.
•Смн•• книrа».
У автомата есть и недостатки.
Сnон иnи кит!
Стать самим собой.
На сЗапорожстали» мне на каждом шагу пришлось
убеждаться во всесилии машин и автоматов, которые
ссмотрели», сдумали», «решали» если и не лучше лю­
дей (с этим не могу согласиться), то, во всяком случае,
быстрее, четче. Не очень это лестно для нас, но факт.
Знаменитый запорожский слябинг, первый в стране,
был вначале рассчитан на миллион двести тысяч тонн
слитков в год. Когда его восстанавливали после войны­
тот же обжимной стан, возвращенный из эвакуации.­
мощность повысили до двух миллионов. Сегодня она до­
стигла шести миллионов тонн, и ясно, что такой взлет
не мог быть добыт классическими рычагами типа сЭх,
навалимся!» или «даешь!».
Скорость холодной прокатки с трех метров в секунду
увеличена до десяти, время мартеновских плавок сокра­
щено с двенадцати часов до восьми, до семи,- все но­
вые примеры подбрасывали мне заводские инженеры,
и я слушал, кивал, отдавал должное успехам реконст­
рукции (то есть опять-таки силе человеческого разума),
но думал все о том же: о судьбе мастеров, о месте ра­
бочих в этой цепи.
Спор - лучший метод ведения таких бесед. Я сказал,
что роль индивидуального мастерства снижена. Нарочи­
то заострил мысль: умельцы вовсе, мол, стали не нуж­
ны. И добился своего: мои собеседники сзавелись», по­
шли контрдоводы, сыскались резоны. Вот один из них.
Брак по сталеплавильному цеху был в начале года
полпроцента, а у сталевара Каелы, Героя Социалисти­
ческого Труда,- ноль. Автоматы и приборы те же, а бра­
ка нет. Мастерство или не мастерство?
Так познакомился я еще с одним хорошим челове­
ком. Образование у Каелы среднее, сам из деревни, у
378


мартена стоит 30 лет - на одном заводе, в одном цехе.
Жизнь, однако, повидал, ездил и за рубеж, обменивался
передовым опытом со сталеварами Чехословакии, ГДР.
Невозмутимо добродушен, плотен, круглолиц.
-
Иван Антонович, я буду доказывать, что мастерст­
во теперь не в прежней цене. Дедам оно требовалось,
когда чуть ли не все определяли на глаз, а у вас работа
совсем другая, согласны?
-
Нет.
Почему?
-
Вам ведь нужно, чтобы я сказал «нет».
-
Докажите!
Приходилось напрягать голос, чтобы перекричать
ровный гул печи, но ему это не мешало, привык.
-
Ладно,- сказал он.- Писать будете? .. Автомат
хорош, когда им управляет знающий человек. Дураку
автомат не поможет. Он на дурака не рассчитан.
-
Старо,- сказал я,- и не очень точно. Бывает,
что и рассчитан. Если в лифте нажмешь кнопку, не за­
крыв двери, лифт не послушается.
-
Верно,- сказал он.- Чутье было раньше в боль­
шей цене. Я лично учился у стариков, которые в войну
варили бронь. У Дорошенки, Якименки, Пискарева.
Они умели различать по шлаку, чаще делали слив на
плиту, пользовались шомполами, чтобы, допустим, вы­
пустить температуру.
-
Значит, вам легче?
-
Было бы легче, если б производительность стояла
на месте. Так ведь растет! Новшества всякого прогресса
нужны не сами по себе, а для дела, верно? У меня те­
перь, допустим, постоянный замер, химлаборатория бы­
стро определяет углерод, появилось время думать.
-
Что же зависит от сталевара?
-
Все.
Его не сбить было с того, что он обдумал и решил
для себя за три десятка лет; это вообще, замечу, свой­
ственно мастерам.
-
Все,- сказал Каела.- Есть время думать, значит,
я могу учить подручных, могу загодя подогнать ковши,
подготовить шихту. Могу предусмотреть, чтоб не зава­
лился состав железа, дать ему полировочку в момент
кипения. Если, к примеру, я заправлю на горячее, то со­
храню тепло для будущей плавки, и будет она скорост­
ная. От меня зависит четкая работа всего коллектива.
379


-
И все-таки получается, что ваш труд перешел в
новое качество.
Да, структура работы другая.
На первый план вышли организация дела, воспи­
тание людей, дисциплина, исполнительность, расчет -
так?
А вы считаете, это все не входит в понятие мас­
терства?
Входит,- сказал я,- но...
•••
Мне вдруг пришло в голову, что тут есть редкая
возможность взвесить и даже в цифрах выразить цену
опыта и умения. 99,5 процента хорошей продукции обес­
печивают все сталевары. Каела благодаря своему мас­
терству дает на 0,5 процента больше. И только?
Надо учесть еще экономию времени - сбереженные
минуты, часы и дни. В конце 1958 года бригада Каелы,
тогда еще комсомольско-молодежная, взялась ежеднев­
но выплавлять сверх плана десять тонн стали. За годы
восьмой пятилетки это сложилось в 9800 тонн, что и при­
несло Ивану Антоновичу звание Героя. За первый год
десятой пятилетки он выдал сверх плана (сверх запла­
нированных возможностей автоматов и машин) около
3 тысяч тонн отличной стали.
Это уже весомо, но если сравнить с годовым зада­
нием, составляющим 100-103 тысячи тонн (а его в цехе
выполняют все), то прибавка выйдет в два-три процента.
И только? Да, как ни крути, главное сегодня зависит от
завоеваний науки, от уровня техники, и самая малость -
от ра1ботника, который некогда держал в своих руках все.
Впрочем, продолжал я думать, цифровые мерки не
380


всегда пригодны для оценки мастерства. В конце кон­
цов, всякий маляр сумеет побелить потолок, да не под
всяким потолком захочется жить. Всякий портной со­
шьет костюм, да не всякий костюм захочешь надеть.
Борта будто такие же, и карманы на месте, и рукава
сна 99,5 процента:. вшиты где положено, всего-то и не
хватит малости, того самого чуть-чуть, которое испокон
веку выделяло мастера. Того, что Иван Антонович на­
зывает сдать полировочку:..
Безделье мы, слава богу, научились отличать от тру­
да. Хорошую работу от плохой тоже, можно считать, на­
учились. Когда идет борьба за эффективность, за каче­
ство, этого мало. Пора нам очень хорошую работу отли­
чать не только от средней и плохой, но и от «просто хо­
рошей».
•*•
«Люди редкой профессии» - мелькнула такая газет­
ная заметка. Понадобился ремонт мостовой на Красной
площади, и пришли Федулов, Ошкин, Швяков - мостов­
щики. Взялись за древнюю брусчатку, перебрали «ка­
мешки:. весом по полпуда, обстучали молотками, про­
веряя, нет ли где раковин, снова уложили один к одному,
и все хорошо, прекрасно, одно смутило меня: трудовой
стаж у каждого из них - больше 45 лет.
Кого ни вспомню из мастеров - все люди зрелые,
чаще пожилые. Так уж вышло, да оно и понятно: мы
говорим о ремесле, о рукомесле, тут ни заочное не по­
может, ни вечернее, тут только время, только опыт, пе­
редаваемый из рук в руки. При мастерах должны быть
подмастерья, но к тому ли рвется нынешняя молодежь?
Директор рижской мебельной фабрики сТейка» Чак­
стынь, с которым я поделился своими мыслями, сказал,
381


что ребята приходят в основном неплохие, почти у всех
десятилетка, много читают, увлечены спортом, но отли­
чает некоторых, как выразился Юрий Язепович, спогон­
ка за длинным рублем». Явится парень с улицы, освоит
на конвейере одну операцию, делает какую-нибудь ле­
вую ножку стула, а дай ему 170, иначе он не согласен.
Учиться продолжают многие, но стремления к артистиз­
му в работе нет.
Все труднее становится найти дельного стеклодува,
настоящего гравера, классного обойщика, хорошего печ­
ника, штукатура, умеющего сделать лепной потолок,
каменщика, способного выложить купол, знатока моза­
ичных, витражных дел - перечень вы можете продол­
жить; порой мне хочется составить какую-нибудь «Си­
нюю книгу», где был бы полный список вымирающих
ремесел.
Вдруг выяснилось, я слышал, что исчезают послед­
ние латинисты. Да-да, вообразите себе, латынь, кото­
рой мучили поколения гимназистов, повсюду изъята из
школьных программ, а язык не узнаешь в совершенстве,
не начав учить его с детства. И, говорят, вернули латынь
в нескольких школах. Зачем? Нельзя допустить утраты,
подчас невосстановимой, знаний, навыков, умений, ре­
месел. Хорошо бы в той «Синей книге» добавить, что
они взяты под охрану государством.
В Латвии есть хороший обычай: ежегодно министры
принимают лучших выпускников ПТУ. Мне об этом рас­
сказывал министр деревообрабатывающей промышлен­
ности Всеволод Янович Биркенфельд, принимавший бу­
дущих столяров. Он пригласил на встречу известного
краснодеревщика Аболтиня и сказал молодым:
_.
Вот с кого вам надо брать пример. Если есть при­
звание, способности, хорошие руки, будьте такими, как
Павел Теодорович.
Ребята слушали, поглядывали на тяжелые руки ста­
рого мастера, на его депутатский значок.
-
Учитесь, пока не поздно,- сказал А6олтинь, ког­
да ему передали слово.- Все пути открыты перед каж­
дым из вас. Сегодня ты рабочий, завтра - инженер, ди­
ректор, ученый...
В общем, вы уже понимаете, что говорилось дальше,
и было все, разумеется, верно, но о росте не вверх, а
вглубь, о росте мастерства, чему отдана была вся его
жизнь, даже он не сказал. Почему?
382


Боюсь, не сказал он об этом по причине своей: чест­
ности. В индустрии теперь превыше всего поток, слож­
ные операции разделены на простые, творчество сведено
к стандарту. Когда понадобились кресла для Кремлев­
ского Дворца съездов, Павла Теодоровича пригласили
в Москву. Когда стала входить в моду резьба на комо­
дах и шкафах, именно он придумал, разработал, выпол­
нил первые виньетки редкостной: красоты. Но это все,
как ни судите, задания разовые, и после того, как ставят
изделия на конвейер, нужды в работе такого класса на
комбинате нет. Для той: же резьбы заказали штампы,
лепят за минуту виньетки из полиуретана, производи­
тельность огромная, но что же делать мастеру?
Поразительная история рассказана в книге «Рену­
ар», написанной: о знаменитом художнике его сыном.
Смолоду художник занимался росписью по фарфору.
сНе бог весть что,- говорил он,- но честное искусство».
Он вообще уважал людей, умеющих делать что-то свои­
ми руками, говорил: глупые руки, остроумные руки, руки
буржуа, руки потаскухи. Когда изобретено было печа­
тание по фарфору, Ренуар решил не сдаваться, заявил,
что будет соперничать в скорости с машиной:, и впрямь
наловчился с невероятной быстротой рисовать Венер на
вазах и тарелках. Увы, торговцы отказались их брать.
Машина, сказали они, тем хороша, что всех Венер де­
лает одинаковыми, а у Ренуара они разные.
Самое дорогое - индивидуальность исполнения - не
понравилось буржуа. Сегодня тем ренуаровым тарелкам
цены нет, за ними гоняются антиквары, однако для всех
посуду вручную не распишешь. Да и мы, если честно,
приучены уже к эстетике стандарта, взращены на мас­
совой продукции, и для нас, во всяком случае для боль­
шинства, какой-нибудь инкрустированный: пылесос был
бы не только неудобен, но и некрасив. Именно потому,
что не такой, как у всех.
Великолепную мебель пришлось мне видеть на Плов­
дивской ярмарке. Помню, какая толпа осаждала гарни­
тур сСаулите», выполненный в национальном латышском
стиле. Ему присудили в Болгарии золотую медаль, он и
у нас получил Знак качества: столы, шкафы, стулья из
золотистой лиственницы в самом деле были хороши.
Приехав затем на упомянутую уже фабрику сТей:ка», я
убедился, что выпуск их тоже поставлен на конвейер.
И это, конечно, успех, это значит, что мебель доступна
383


не избранным, а многим, но из этого следует, что для
производства ее высокого мастерства уже не требуется.
-
Однако нужны же образцы?
-
Непременно,- ответили мне.- Но они делаются
один раз. В каждом цехе есть по штату один шаблонист,
столяр самой высокой квалификации. Он и готовит об­
разцы, а после утверждения - шаблоны, и уж по ним-то
столяры-сдельщики гонят одинаковые детали. Для гар­
нитура с:Саулите::. эту работу выполнял Анатолий Пет­
рович Матвеев, и тут действительно необходимы были
его вкус, чутье, опыт.
-
Что-то я не видел его на вашей Доске почета.
-
Видите ли ...
Причину объяснил мне сам Матвеев, без особой, впро­
чем, обиды. Мы сидели на его верстаке, стареньком,
стоявшем в стороне от поточной линии, здесь тише было,
вкусно пахло древесной стружкой. Говорил он примерно
так. Ребята выполняют нормы, и все у них на виду, кто
больше сделал, кто меньше,- можно сравнивать. А он,
Матвеев, сам по себе, его не дергают для плана, он на
повременной оплате. Для с:Саулите::. пришлось делать
60 шаблонов, да каждый надо обмозговать, подогнать,
отладить, чтобы ребятам легче было работать,- срав­
нить не с чем.
-
А вы смогли бы, как они?- спросил я, заранее
зная ответ: конечно смог бы.
-
Вряд ли... -
сказал он, подумав.- Усидчивости к
одному и тому же у меня уже нет.
Матвееву за пятьдесят, столярничать начал с шест­
надцати, родом из Великих Лук, воевал, был ранен, с
тех пор хромает, он небольшого роста. у него худое, нерв­
ное лицо. И ему, я видел, по душе этот закуток в цехе,
он любит свою тонкую работу, ценит, что нет дерготни,
давно уже принял как должное, что рядом с людьми, ко­
торые сгонят план::., будет всегда оставаться в тени.
Познакомили меня в том же цехе с очень хорошим
парнем, пришедшим из училища год назад. Красивый,
рослый, спортивный, жизнью доволен, нормы выполняет
исправно, на Доске отмечен, заработок приличный. А ка­
кой? Оказалось, почти такой же, как у шаблониста Мат­
веева. Но Матвеев-то шел к своему мастерству больше
трех десятков лет! И это, заметьте, не исключение, а
скорее правило. Не так давно ученые-экономисты про­
вели обследование на ряде заводов Алтая и установили,
384


что уровень заработной платы рабочих-сдельщиков не­
редко выше уровня зарплаты даже самых квалифициро­
ванных рабочих-повременщиков.
l(аждому по его труду - какой простой принцип, и
как непросто на деле определить это самое спо труду:..
l(оличество учитываем охотно, качество- туго, что же
до умения, опыта, дарований работника, то они вроде
бы и значения не имеют. С эдаким подходом «Я помню
чудное мгновенье:. всегда уступит в спроизводительно­
сти труда:. той поэме в десять тысяч строк, которой ав­
тора ни я, ни вы, читатель, запомнить не смогли.
Вдобавок, в связи с изменением тарифной сетки, сни­
жены рабочие разряды. У Матвеева сейчас шестой, да
и тот оставлен на время, как бы и незаконно. Высший
у столяров будет отныне пятый-тот самый, что и вы­
пускник ПТУ может получить за год старательной ра­
боты. Прежде столяры высшей категории (как и тока­
ри, фрезеровщики, слесари) были везде наперечет, в
наши дни они на любом крупном предприятии исчисля­
ются сотнями. Для чего это сделано? Говорят: для
упорядочения. Я бы сказал: для нивелировки.
Откуда же, спрошу теперь, возьмется у молодого ра­
бочего стремление к артистизму в работе? Будет ли у
него стимул тратить время и силы, чтобы через 30 лет
достичь уважения, почета и заработка, каких и без того
добьется он в первый же год?
Матвеев поступил в вечернюю студию при Акаде­
мии художеств, прошел четырехлетний курс обучения и
получил диплом мастера прикладного искусства. Абол­
тинь тоже учился, стал заслуженным народным худож­
ником. Это значит, что они имеют право в свободное
время делать шкатулки, лари, подсвечники, вазы, укра­
шать их резьбой, выставлять в музеях, сдавать в ком­
бинат сМаксла:.. Другими словами, для души они мо­
гут остаться и мастерами. Профессия, не нужная основ­
ному производству, превратилась в их хобби. Глядишь,
скоро и столяров-краснодеревщиков придется нам зано­
сить в сСинюю кингу:..
Вот судьба мастерства: терять жаль - деть некуда.
Стандарт неизбежен, поток прогрессивен, машин чем
дальше, тем будет больше, но человек не хочет быть
придатком к машине, он не терпит повторов, у него нет
сусидчивости к одному и тому же:. - тут явное проти­
воречие, и поди разреши его. В век разделения труда
25 Аиатолв8 АгравоВСJU111
385


мастер строптиво хранит свою независимость. Однако
сохранит ли? И не смахивает ли он на Дон-Кихота, меч­
тающего о возврате рыцарских времен?
***
Пора заявить себя приверженцем науки, а то, боюсь,
зачислят в ретрограды. Давно я слежу за одной кли­
никой, которой руководит мой добрый знакомый - про­
фессор, нейрохирург. Лет пять назад он открывал но­
вый послеоперационный блок, пригласил посмотреть,
показывал с гордостью. Все там сверкало белизной, де­
журная сестра сидела за пультом, больные видны были
за стеклянной стеной, и, мало того, к каждой кровати
подведены были датчики. А они, как вы понимаете, не
вели посторонних разговоров, за пациентами следили не­
отрывно, и, случись что с любым из них, тотчас дали бы
сигнал. Чего лучше?
Потом нейрохирурги вели совместные исследования
с Институтом проблем управления, через всю Москву
шли по проводам живые токи мозга, электронно-вычи­
слительная машина копила их в памяти, анализировала
по заданной программе и научилась предсказывать ис­
ход некоторых сложных операций. Больше года врачи
экзаменовали машину и убедились: прогнозы ее верны.
Потому что она с:умудрена» была их коллективным опы­
том, сопоставляла множество данных, помнила предше­
ствующие операции, и я не знаю, кто решится против
такой работы возражать.
Было время, когда недуги мозга удавалось распоз­
нать только по внешним симптомам. Потом вошли в
практику лучи Рентгена, и всем стало ясно, что без них
медицина была слепа. Потом (это уже на моей памяти)
врачи освоили ангиографию, увидели на экране крове­
носные сосуды. А недавно появился аппарат, который
попросту с:видит» больную ткань. На снимке она от здо­
ровой неотличима- для человеческого глаза. Но раз­
ница все-таки есть, машина улавливает ее, компьютер
резко увеличивает, и на экране возникает тайное тай­
ных - опухоль мозга... Обо всем этом мы вели беседу
с профессором, и вот его неожиданное признание:
-
Знаешь, так все замечательно, что даже иногда
становится грустно. Раньше собирали консилиум, бла­
городное ристалище умов, я тоже участвовал, говорил,
например, что мы имеем дело с посттравматической ге-
386


матомой или с опухолью, расположенной там-то, и вме­
шательство показано такое-то, а результат будет пред­
положительно такой-то. Потом во время операции слы­
шал, бывало, почтительный шепот: сНу, шеф! Все
точно... » А теперь любой мальчишка-ординатор получит
прогноз от ЭВМ и всю картину увидит на экране не хуже
профессора. Может быть, лучше увидит.
-
Погоди,- сказал я.- Ты ведь сам этого хотел,
связывался с математиками, электронщиками, физи­
ками.
-
Все равно обидно. То, что набиралось годами, обе­
сценивается. То, что умели немногие, могут все.
-
Но программы-то без врачей не было бы! В маши­
не твои прогнозы, твой опыт, твоя интуиция.
-
Допустим. А что ты скажешь, если когда-нибудь
машина будет сочинять статьи?
Я подумал, что статьи иных журналистов она и сей­
час могла бы писать: вложи в нее две сотни штампов,
всего и делов. Но шутки в сторону, нечаянная печаль
профессора была сродни обиде мастеров, судьба кото­
рых заботит меня. Должно быть, не случайно я вспомнил
о хирургах: в этой профессии изначально стерта грань
между физическим и умственным трудом. Сергей Серге­
евич Юдин, который как никто мог об этом судить, пи­
сал, что хирург должен сочетать в себе качества порт­
ного и столяра, архитектора и слесаря, скульптора и ху­
дожника.
Такова же профессия летчика-испытателя. Что пора­
жало мир в знаменитых перелетах 30-х годов? Пилоты
по двое, по трое суток, стиснув зубы, не выпуская штур­
вала из рук, выдерживали курс, высоту, скорость. Сего­
дня это сделал бы автопилгт. Сегодня взлет, посадку
тоже можно бы передоверить автоматам. И только не­
стандартные ситуации, скажем выход из обледенения,
требовали и требуют особого мужества и мастерства вы­
сочайшего класса. Моменты острейшие, принципиаль­
ные, главные, но, сумей мы учесть их во времени, может,
и здесь вышло бы каких-нибудь полпроцента трудовых
усилий. Все то же счуть-чуть:..
Прогресс неостановим. Если уж появился автопилот,
то кому захочется часами держать штурвал? Этот навык
становится не нужен. Если уж есть аппарат, свидящий»
опухоли мозга, то зачем угадывать их? Это умение те­
ряет цену. Едва утвердившись, такие изобретения де-
387


лают немыслимым существование без них. Стало быть,
как ни пекись о сохранении старых навыков и умении,
они обречены. Чему быть, того не миновать. Что отжило,
то должно унти. И весь разговор.
У автомата много преимуществ. Он не бывает с пере­
поя, он не ссорился вчера с женон, он не знает усталости,
не допустит отсебятины, ничего решительно не забудет.
Летчик рейсового самолета, взлетев в Москве, вполне
мог бы спать до Ташкента: автопилот довезет. Но это,
оказывается, запрещено, время от времени человек обя­
зан брать на себя управление. Зачем?
У автомата есть и недостатки. Он скован програм­
мой, он ничего сам не изобретет, не найдет выхода в си­
туации непредвиденной, новон, да и просто может сло­
маться, отказать в самын неподходящий момент. Тут уж
на решения даны доли секунды, и летчику все время на­
до быть в готовности номер один. Для случаев сбоя
автоматики, для столкновении с неведомым необходим
кроме готовности опыт, а его не накопишь, отдыхая ря­
дом с автопилотом.
Мне возразят, что вывод отсюда следует только один:
надо совершенствовать технику. И я соглашусь: надо.
Мне скажут, что появятся устройства абсолютно надеж­
ные, заложат в них не десятки, а сотни спредвиденных:.
решений, это вопрос времени. Опять соглашусь. Скажут,
что суждения мои старомодны, что были уже беспилот­
ные приземления, прилунения, примарсения, надо ду­
мать о будущем, а я все еще хочу пристроить на космо­
дроме любезного моему сердцу умельца. И все, и конец,
крыть мне нечем. Очень не хочется быть рутинером.
-
Вы пишете о меньшинстве,- сказал мне один эко­
номист, человек острый и умнын.- Ваши умельцы сим­
патичны, полезны, но нельзя электролампу зажечь спич­
кой, нельзя самолет подгонять кнутом. Творческий чело­
век ремесленного труда и творческий человек труда ма­
шинного - это разные люди. У первого в основе опыт, у
второго - знания. Думать надо о большинстве, это ведь
бесспорно.
-
Нет,- сказал я.- Думать надо обо всех.
•••
Надоели дилетанты. Недомастера. Любители в том
единственном, прямом своем деле, за которое получают
зарплату. Как-то, я бы заметил, многовато развелось
388


их- людей, которые не умеют. Слесарей, похожих на
мужа слесарmи Пошлепкиной: он, как известно, реши­
тельно никуда не годился.
Мастерство - вот что определяет вес человека. А не
диплом, не специальность, не должность. Вопрос, кем
лучше быть - портным или физиком, строителем или ар­
тистом,- детский. Вроде классического: «Кто кого пере­
борет - слон или кит?:. Не собираюсь доказывать, что
всякий труд почетен,- это вы уже слышали, не стану
говорить, что все профессии одинаковы,- они совсем не
одинаковы. Но в одном я совершенно уверен: быть хоро­
шим портным лучше, чем плохим физиком, быть хоро­
шим монтажником лучше, чем плохим артистом.
А профессии - что ж, есть обыденные и романтич­
ные, есть массовые и редкие. Чем профессия редкостней,
тем престижнее. То есть все наоборот: где меньше по­
требность в людях, туда и охотников больше. В пятом
классе едва ли не все мальчишки рвутся в космонавты,
едва ли не все девочки - в киноактрисы, хотя каждому
ясно, что слесарей, комбайнеров, ткачих нужно в тысячи
раз больше.
И вот что я рискнул бы добавить. Скажем, работает
обыкновенный плотник, обыкновенный учитель или врач,
не выдающийся, а просто врач: если они честны, стара­
тельны, то приносят пользу людям, окружены уважением
и сами знают, что на белом свете не лишние. А теперь
·представьте себе спросто артиста:., который ежевечерне
должен выходить на подмостки, но дальше скушать по­
дано:. не продвинется никогда, да и этих-то слов произ­
нести толком не умеет,- это ведь мука, такая жизнь!
Вот мой вывод: в профессиях знаменитых, престижных
неудачник виднее. Тут он всем неудачникам неудачник.
Впрочем, моду не остановишь, назидания не помогут,
и потому пусть мечтают милые дети, покуда мечтается,
стать космонавтами, учеными, артистами, сыщиками.
Плохо другое. Плохо, когда затягивается детская бо­
лезнь. Плохо, когда достаточно взрослые дяди и тети вы­
бирают ремесло от беды: не вышло, как мечталось, а уж
чего не хотел, то как-нибудь осилю.
сНеработнику,- писал А. И. Герцен,- начать работу
не так легко, как кажется; многие думают, пришла нуж­
да, есть работа, есть молот и долот, и работник готов... »
Каким попало работпиком можно стать и a·r беды. Хоро­
шим не станешь.
389


К.огда тебе придется туго,
Найдешь и сто рублей и друга,
Себя найти куда трудней,
Чем друга или сто рублей.
Ты вывернешься наизнанку,
Себя обшаришь спозаранку,
В одно смешаешь явь и сны,
Увидишь мир со стороны.
Из миллиона вероятий
Тебе одно придется кстати,
Но не дается, как назло,
Тебе заветное число.
Загородил полнеба гений,
Не по тебе его ступени,
Но даже под его стопой
Ты должен стать самим собой.
Мне по душе стихотворение Арсения Тарковского.
Мастер - это человек, который стал самим собой. И де­
ло выбрал прочно, это для него не временное занятие,
он решил до конца. В моем блокноте есть рассказ моло­
дого монтажника, у которого и отец был монтажник,
и дед (одно время они все трое работали в одной брига­
де, к чему мы еще вернемся):
-
Был я на выезде, на новом заводе, там огромный
корпус, и его обслуживают трое парней. Мы ворочаем в
спецовках, а они сидят у своих электронных ящиков,
книжки читают. Кто пол-института бросил, кто посту­
пал - не поступил. Я разговорился с одним: с Какой,
мол, заработок?:. - сДевяносто:..- сЧудак! Иди к нам,
через полгода вдвое будешь получать:..- сНет,- гово­
рит.- У вас работа грязная:..- сНу и что? Зато инте­
ресно, каждый день новое:..- сНе-е,- говорит,- я луч­
ше здесь. Снова буду поступать:..- сПапаша помо­
гает?:. - сАга .. . : . А делают, я пригляделся, одно и то же.
Красная лампочка загорится - нажми одну кнопку, зе­
леная - другую. Обезьяну можно натренировать. Или
придумать еще один ящик. Сидел человек вместо ящи­
ка - обидно ему или нет?
Мне ясна наивность хорошего парня: работа эта куда
сложнее, чем показалось ему. И худого в том, что люди
мечтают о высшем образовании, нет. Однако в одном я
решительно с ним согласен: если юноша только за ста­
жем пришел на завод, если он временныЧ у этих пультов,
то в вуз, возможно, и поступит, но умельцем ему не быть.
390


Мастер в каждой работе выкладывается до конца.
Помню, как рассказывал о начале своего пути замеча­
тельный кинорежиссер Михаил Ильич Ромм; позже он
об этом написал. сВ молодости я был неудачником::. -
так начинался его рассказ. Когда начал снимать свой
первый фильм («Пышку:. по Мопассану), пришел к Эй­
зенштейну и попросил у него напутствия.
-
Да ведь все равно не послушаетесь,- посмеиваясь
сказал Эйзенштейн.
-
Честное слово, послушаюсь!
-
Хорошо. С какого кадра вы начинаете съемку?
-
С самого простого: крупный план, сапоги стоят
перед дверью.
-
Съемка у вас завтра?
-
Завтра.
-
Предположим, что послезавтра вы попадете под
трамвай. Снимите ваш кадр так, чтобы я мог принести
его во ВГИК, показать студентам и сказать: «Смотрите,
какой великий режиссер безвременно погиб! Он успел
снять всего один кадр, но этот кадр бессмертен. Мы по­
местим эти бессмертные сапоги в архив:..
-
Слушаюсь.
-
Под трамвай попадать не обязательно,- сказал
Эйзенштейн.
Мастер просто не может схалтурить, то есть может,
конечно, если обстоятельства заставят, но это для него
нож острый. Есть у меня старый знакомый, бригадир ма­
ляров Никита Родионович. Надо видеть его, когда он
готовится к большой побелке. Досыхают купоросные
разводы на потолке, а Никита Родионович сидит на кор­
точках посреди зала, попыхивает папироской, смотрит,
прикидывает, размышляет. сНе-е ... -
скажет.- Сегодня
не дастся:.. И тут уж все. Найдет бригаде другую ра­
боту, но стяп-ляп::., чтоб вылезли через неделю пятна, не
допустит. Именно он, когда очень уж жали на него, щу­
рил голубые глазки:
-
Тебе как, план или сделать?
Не могу представить себе человека, свободного и нор­
мального, который бы, придя на смену, заранее решил:
«Сделаю-ка я сегодня брак!:. Либо дела не знает, ра­
ботать не умеет, либо, что случается чаще, знает, умеет,
но лишь до первого «Авось-и-так-сойдет:..
Снова вспоминаю, как приходил на работу токарь
Евгений Ильич Капаницын. Каждый день - за полчаса
391


до смены. «Положено:.,- объяснил мне. Проверял осна­
стку, выкладывал инструменты, всегда в одном порядке,
на одни и те же места, смазывал станок и ровно в во­
семь - включал. «Считают, токарем может стать каж­
дый. Смотря каким! Без чувства объема нет токаря:..
Сколько я помню, никогда не спешил, делал все капи­
тально, основательно- надевал берет, очки водружал
на нос, смотрел чертежи, включал станок. Но что зна­
чит действовать быстро? Мне нравится ответ одного ин­
структора парашютного спорта, приведенный в книге
М. Галлая «Испытано в небе:.: сЭто значит делать мед­
ленные движения без перерывов между ними:.. Вот так
примерно трудился Капаницын, и детали с его именным
клеймом шли без проверки в дело. А происходило это,
напомню, на авиаремонтном заводе.
-
На работу он упорный,- это признавали даже не-
други токаря.
-
И на перекуры не ходит?
-
Так он некурящий.
-
И не пьет?
-
Зачем же... На праздник как не выпить?
Здоровья человек был отменного, ростом высок, ско­
лочен для работы надолго, сдал под старость нормы
ГТО, чем очень был горд, еще он записался донором, пел
в заводском хоре - словом, если что и смущало меня,
так это образцовая его, едва ли не чрезмерная правиль­
ность. А дело, как вы помните, было конфликтное.
Далеко не все пишешь, что узнаешь о человеке. Мне
и тогда пришлось одну подробность обойти. Разбираясь·
в споре рабочего с администрацией, я показал ему слож­
ные формулы, по которым заводские экономисты Дол­
жны быJiи (но не стали) исчислять задания в нормо-ча­
сах. Показал мимоходом: дескать, нам с вами все равно
не понять. сПогодите,- он достал из ящика логарифми­
ческую линейку и за несколько минут сделал расче't.
И это правда, я сам это видел, но в очерк не взял: усом­
нившись в частности, читатель не поверил бы и всему ос­
тальному.
То есть, будь у меня место (в газете его всегда не хва­
тает), я бы вспомнил, что войну Капаницын прошел ар­
тиллеристом, тут бы и ввернул эпизод, когда научился он
двигать линейкой. А так... В своем деле - мастер, изби­
рался депутатом, не курит, не пьет, да еще логарифмы
щелкает запросто - тут был бы, согласитесь, перебор.
392


-
Ему ведь надо, чтобы все, как в газетах пишут.-
жаловалась мне Ольга Ивановна, его жена.
-
А тебе - как не надо? - отозвался он.
Она (не слушая) :
-
Я уж радовалась, что все обошлось, а тут вы при-
ехали. Из самой Москвы.
-
Нам бояться нечего,- сказал он.
-
Скажут, ты дерзкий, против соревнования.
-
Был бы против, не писал бы.
-
Ну и чего ты добился?
Так мы беседовали, сидя у них дома, и все он почему­
то морщился, потом встал, поправил сбившийся коврик:
сИзвините, портит настроение::.. Тут я начал его пони­
мать. Мне объяснили в цехе: борьба шла не за получение
званий (у всех уже есть), а за подтверждение - таков
порядок. сА в бланках что написано?::. -уперся Капа­
ницын; один со всего завода прочел.
Мой герой, я понял, педант, эти люди бывают неснос­
ны, для приятного времяпрепровождения я бы выбрал,
наверное, кого-то еще, но уж самолет, на котором мне
надо лететь, пусть ремонтирует педант.
Обычно педантизм противопоставляют вольному по­
лету фантазии. Ерунда! Летчик, отправляясь в самый
фантастический полет, проверит приборы по раз и на­
всегда заведенному порядку. Писа'тель, берясь за самый
смелый роман, предпочтет свое перо, привычный формат
бумаги. Работе это не мешает, а помогает. Работника не
сковывает, а расковывает. Освобождает от второстепен­
ного - для главного. Навыки эти присущи в той или
иной мере всем мастерам.
Педантизм - это ставшая привычкой, вошедшая в
систему ответственность.
•••
А как же быть с конвейером?
Слишком еще много у нас -rяжелого, грязного, руч­
ного труда, чтобы благодушно об этом рассуждать. По­
куда таскают шпалы сна бедре, на пупе:., пока гнут спи­
ну на прополке и шуруют лопатами в литейных цехах,
пока заняты на этих работах женщины, всякое слово
против современных машин не только бесцельно, не
только экономически и социально безграмотно, но, если
на то пошло, и аморально.
393


Так что спора здесь еще нет. Мы хорошо помним, что
конвейер при своем зарождении резко повысил произ­
водительность труда, но забыли, что он же облегчил
труд. Потому что требовал освещенности, чистоты, по­
рядка, избавлял людей от таскания тяжестей, сам под­
носил детали к рабочему месту. Конвейер был прогрес­
сивным новшеством, иначе бы не прижился.
Мне рассказывал старый литейщик, строивший Горь­
ковский автозавод, как трудно было приучить к машине
вчерашних сезонников, мужиков. Он спросил у одного:
сТы раньше кем работал?::. сЯ? - ответил тот.- Топо­
ром!::. Мукой был пуск главного конвейера: люди не по­
спевали, все время кто-нибудь останавливал ленту. Тог­
да директор поставил у рубильника бойца с винтовкой:
сСтреляй в каждого, кто подойдет!::. Бились еще с не­
делю, выпускали полусобранные автомобили, потом втя­
нулись.
И это было огромным завоеванием, но сегодня все
яснее становится, что конвейер старого типа - отнюдь не
предел технических мечтаний. Единый ритм подгоняет
отстающих, но сдерживает передовых. Люди выросли,
изменились, люди разны, а лента обезличивает, уравни­
вает всех. Может, стоило бы вспомнить, снова ввести в
обиход слова, которые грозным обвинением звучали в
годы первых пятилеток,- уравниловка и обезличка.
Большинство рабочих сегодня на поточных линиях, у
машин - это факт, а факты переубеждению не поддают­
ся. Но отсюда вовсе не следует, что не надо думать о
меньшинстве. Строим мы преимущественно типовые до­
ма, однако есть и оригинальные проекты, и древние хра­
мы мы научились беречь. сБыли фрегаты, крейсеры, лин­
коры, появились атомные суда, а парусные яхты остают­
ся::.,- говорил Олег Константинович Антонов, авиакон­
структор. Говорил, доказывая, что рядом с самолетами,
ракетами останутся планеры: сИх будут строить, пока
будут люди, стремящиеся летать. А они будут всегда:..
Мастер старого типа создает уникальные штучные
вещи. Понятно, что для этого нет смысла изобретать осо­
бую машину. Машина нужна, когда изделия выпускают­
ся тысячами. Когда миллионами, окупит себя автомати­
ка. Штучная работа - это один полюс качества, про­
грессивное массовое производство - другой. Между
ними - кустарщина.
Индивидуальное исполнение само по себе качества
394


не гарантирует. Это слишком известно всякому, кто вы­
зывал слесаря чинить кран. Но и массовое производство
само по себе гарантии не дает. Дошло ведь до того, что
опытные покупатели, придя за телевизором, за холодиль­
ником, смотрят дату выпуска: если сделан агрегат в
конце квартала или, не дай бог, в конце года, то стара­
ются его не брать. Можно, оказалось, и на конвейере
выпускать брак. Можно и автомат приучить к халтуре.
Обувь производится сейчас, по сути, только машинным
способом, гоним мы ее чуть ли не по четыре пары на
душу населения в год, а приходилось вам искать хоро­
шие туфли? Нет, не импортные, наши... Стало быть, дого­
ворились.
Все нам кажется: где пульты, кнопки - там непре­
менно и творчество. Если бы так! На Смоленщине попал я
как-то к землекопам, магистрали рыл экскаватор, людям
остались канавы, в руках у них были лопаты - чего про­
ще? Но они навешивали гати через трясину, умели спу­
стить воду с любого поля, находили без нивелира самый
малый уклон. Инструмент свой врезали с ходу, а там
чуть отдавали от себя, чтобы омыть водой тыльную сто­
рону, и одним ловким движением отбрасывали грунт.
Я решил, что тоже смогу, потянулся за лопатой (сБери,
корреспондент, ложка добрая!:.) и все сделал, как они,
но тряхнуть рукоятью в последний момент забыл: шма­
ток грязи шлепнулся обратно в воду. «Кругом погреба и
на двор:.,- смеялись вокруг.
Тут дошло до меня, что древнюю эту работу можно
делать артистично, с умом, а можно в кабине шагающего
экскаватора сидеть болваном. Бывает, понятно, и наобо­
рот. Нужны ли еще оговорки, что автор не против белых
халатов и умных механизмов? Снова повторю: я цели­
ком сза:.. Но, говоря об этом, помню, что мастерство не
связано впрямую с техническим оснащением - оно не
вне, а внутри человека. Вот почему истинно передовые
коллективы (та же злобинская бригада, или небольшое
молдавское объединение сФлоаре:., или гигантский
Волжский автозавод) и на конвейере не лишают рабо­
чего инициативы, оставляют за ним возможности роста,
дают ему думать, болеть за дело, отвечать за дело.
На новом витке развития стало ясно: без этого ни
принудительный ритм, ни добавленный рубль производи­
тельности резко не повысят.
Качества - тем: более.
395


rnABA СЕМНАДЦАТАSI
Сто•n не дороrе кемен1t.
•А • Шохено••·
Ммwен1tкм м Воnоден1tкм.
И3дерискм стмренм• rренеА.
Венrерскме встречи.
Яевwе не космодроме.
Подходя к концу книги, хочу все же отправить умель­
ца на космодром. Не в каком-нибудь там фигуральном
смысле, а в самом буквальном, прямом. Посмотреть, ну­
жен ли он со своими древними навыками в царстве со­
временной науки и новейшей техники.
Прежде все было ясно. Вот притча - известная, дав­
няя, чисто русская. У Достоевского она изложена так:
стоял на дороге камень, огромный, и вышел госуда­
рев приказ: убрать! А как? Англичане запросили пятна­
дцать тысяч серебром, потому рельсы нужны, да погру­
зить, да вывезти паром. Тут мужичонка стоит, ухмыля­
ется. Ты, мол, что? сСто рубликов определите, ваша свет­
лость, сведем камешек::.. И точно: утром приходят -
гладко. А он вырыл яму, поднаперли сэдак, на ура:., сва­
лили, засыпали, и нет камня, как не было.
Теперь такой ясности нет, и век у нас, конечно, атом­
ный, космический, но вот вам история другого умельца,
вполне современного. Идя за ним следом, желая сделать
рассказ о мастере по возможности полным, я попал в Ин­
ститут медико-биологических проблем. Беседовал с за­
местителем директора профессором Адамовичем.
-
Вы не припомните, Борис Андреевич, лет пять
назад работал у вас монтажник Шоханов.
-
Ш6ханов,- поправил он.
Значит, не забыл. У них готовился эксперимент, впо­
следствии знаменитый. сГод в земном звездолете::. - так
о нем писали газеты. Трое испытателей должны были
год провести в замкнутом пространстве, для этого мон­
тировались система регенерации, оранжерея, аппараты,
приборы, и когда пришло с завода очередное многотон­
ное изделие, то оказалось, что в дверной проем корпуса
не проходит оно. Ну, стали заседать.
·39 5


У проницательного читателя, понимаю, сразу вопрос:
как же так, кто виноват? Я бы сейчас охотно занялся раз­
бором: либо в чертежах ошибка, либо в исполнении, либо,
скорей всего, в самом ходе работ. То есть сделали по про­
екту, да приСJiали позже срока, а строители не ждали,
гнали план, и хорошего тут мало (как и в том, что давняя
дорога уперлась в камень), но спор-то шел о другом: как
сделать, что предпринять?
И вот собрались в кабинете исСJiедователи, конструк­
торы, а наш монтажник помалкивал в конце стола. За­
дача и впрямь была непростая, задержка выходила ме­
сяца на три, но поскольку ломать проем встало бы еще
дороже, дольше, постановили вернуть изделие на завод.
С тем и разошлись, а утром приходят - оно уже на месте.
-
Ученые! - таково было объяснение Шоханова.­
Они столкнулись первый раз- мы не первый. Что могли,
сделали. Только и всего.
-
Да что ж вы сделали?
-
Это была громоздкая камера из нержавейки. Спер-
ва сам посидел, разобрался с чертежами, потом прики­
нули бригадой, нашли положение, когда мешают одни
выхода приточной вентиляции. Ну, позвали Женю Кали­
новского, сварщика.
-
Сами? Ночью?
-
Какая разница? Смена была ночная, а делать, кро-
ме нас, все равно некому. Резал он аргоном, дальше мон­
таж-такелаж, установили, зачистили, обратно он эти
трубы заварил. Само собой, провели полный контроль,
светили гамма-лучами...
-
Но как же вы взяли на себя? Такая ответствен­
ность.
-
Слава богу, научились штаны надевать,- сказал
он.- Сварщики в нашей организации лучшие в Союзе,
гарантия на тысячу лет; все погниет - эти стыки будут
целы. А нам болтаться три месяца тоже интереса нет.
И тут читатель, пожалуй, снова выразит сомнение.
Случай был, допустим, но мораль-то из него какова?
К чему, так сказать, призывает автор? Дело ученых­
придумать, дело инженеров - рассчитать, дело рабо­
чих - выполнить. А умелец на переднем крае, Левша на
космодроме - уместно ли, типично ли?
Вот жизнь Шоханова: четверть века назад он участво­
вал в монтаже реактора на первой в мире атомной элек­
тростанции. сЭто было еще на первой в мире:. - так они
397


между собой говорят. Работы шли долго, ему выделили
жилье, он и семью перевез в Обнинск,- казалось бы, од­
ной такой командировки могло хватить человеку на всю,
как говорится, автобиографию, на воспоминания, рас­
сказы внукам. Но, сдав объект, он тотчас взялся за
другой, не менее сложный.
«На дальнюю поедешь?» - спросили его. с:Отчего же,
можно и на дальнюю»,- и оказался на площадке, тогда
неведомой, а ныне известной всему миру. Короче, ему вы­
пало монтировать стартовую позицию на Байконуре -
трубопроводы, фермы, гидравлику, ажурные стойки, ко­
торые поддерживают ракету. Показал мне удостоверение
No 2727, где сказано, что он, Шоханов Н. А., является
отличником социалистического соревнования. Я такие
книжечки у многих видел, суть была в дате: 12 апреля
1961 года. Тут только, в день, когда Гагарин полетел в
космос, открылся жене, а до этого было нельзя: с:Вот,
Клавдия, куда я все ездил».
Вы уже смекнули: взята уникальная судьба. Если че­
ловек был нужен двум столь разным, крупным, едва ли
не самым значительным свершениям века, то уж никак
не назовешь его «простым-рядовым». Значит, что-то в нем
есть? Разумеется, как и во всяком мастере своего дела.
Любого дела. Плохие работники- эти все на одно лицо,
мастер, он не похож на других.
Пойдем, однако, дальше. Дальше строил Шоханов но­
вые реакторы, исследовательские и энергетические, даль­
ше работал там, где первые атомные двигатели ставились
на ледоколы, монтировал первые барокамеры в Инсти­
туте клинической и экспериментальной хирургии Мин­
здрава СССР, строил, как сказано, земной звездолет и
космонавтов видел не только в телевизоре ( с:Не всех,
398


конечно:.,- уточнил он). И так шло у него на протяже­
нии четырех пятилеток, вплоть до последнего объекта,
где я застал его бригаду, где опять все заново, но, по­
скольку работы не завершены, писать о них рано, а при­
дет время- напишут, и это будет замечено.
-
Тут не типовые конструкции: запорол - бери дру­
гую. Тут, если запорешь, убыток огромный.
С антресолей он показывал мне новый комплекс, зре­
лище было внушительное. Я спросил о рацпредложениях,
которые, как мне сказали, повсюду внедрял Шоханов.
То есть нигде он не чувствовал себя простым исполни­
телем.
-
А как же иначе? - ответил он.-Мы что ни мон­
тировали, все впервые. Хочешь не хочешь-думай. Ра­
бота, скажу, очень тяжелая. И физически и ·душевно.
Я ее ни на что не променяю.
Пафос в больших дозах утомителен. Красноречие,
превышающее средние нормы потребления, вызывает об­
ратное воздействие. Чем выше дела, тем проще нужны
слова. Мне сегодня нужны самые простые слова. Потому
что действительно был человек все годы на самом что
ни на есть переднем крае науки. Факт.
Еще одна фраза из этого разговора запала мне в па-·
мять. В Обнинске они смонтировали внешний контур, на­
чалась закладка графита, и приехало начальство. Впе­
реди шел нестарый человек с бородой, монтажнику не­
знакомый. Ну, Шоханов остановил, велел снять башма­
ки, таков был порядок. Тот скинул не споря, а тапочек
его размера не нашлось, вошел в носках. Прораб зашеп­
тал: с:Это ж Курчатов!:. И вот фраза:
-
Ну и что? А я Шоханов.
Он бы, возможно, так не сказал, зная, кто перед ним,
399


но, по его словам, «снимков тогда не печатали:.. (Как и
портретов Королева, с которым тоже общался он на кос­
модроме.) Впрочем, угадать, что человек большой, все­
таки мог: свита была изрядная. Так что при всем уваже­
нии к ученым тут и чувство собственного достоинства,
всегда присущее мастеру. А главное, если вдуматься, по
существу он верно сказал. Каждому ясно, что в тонкостях
управляемой ядерной реакции наш монтажник не раз­
бирался. Но и академик не разбирался в тонкостях мон­
тажа. Заменить один другого они не могли. Были, зна­
чит, друг другу нужны.
***
Прощаться с индивидуальным мастерством в эпоху
НТР нам, полагаю, все-таки рано. Как, скажем, и с ин­
дивидуальной совестью в эпоху коллективизма.
***
Говорят, академиком может стать каждый, только
одному на это понадобится 300 лет, а другому 30. «От ра­
бочего до министра: ступени роста:. - такую рубрику
долго вела «Литературная газета:., дискуссия была, за­
мечу, дельная, но как нам быть с большинством, с сне­
выросшими:., снеставшими:.?
Родословная: дедов своих Шоханов не видел, знает,
что были из беднейших крестьян, умерли рано. Отцовы -
в деревне Горюшки Рязанской области, материны - под
Веневом Тульской. Шестнадцати лет отец пришел в Мо­
скву на завод, мать была в прислугах. Отец работал на
«Шарике», на Втором ГПЗ, туда и сына привел, когда
тому стукнуло шестнадцать.
-
Значит, Николай Алексеевич, вас отец учил?
-
Нельзя сказать. Он слесарь, я начинал токарем,
после армии - монтажник, опять он меня не мог учить.
Наоборот было.
Было так, что отец работал в его бригаде. Когда ста­
рика проводили с завода на пенсию, он заскучал и по­
просился в монтажники, проработал еще пять полных
лет, а когда и тут стало трудно, пошел слесарем в ЖЭК.
Не из-за денег:. пенсия была приличная. Говорил: с:Без
работы отупеешь:.. И еще об отношении к труду в семье:
жена Николая Алексеевича была ткачиха, потом из-за
детей сидела дома, а как подросли, заскучала и нашла
работу поближе к дому. Уборщицей.
400


-
Считаю незазорно.- Шоханов взглянул на меня.­
Надо кому-то и полы мыть и краны чинить.
-
А как Сергей? - спросил я, зная, что он и сына
взял к себе, тоже шестнадцати лет; это и был момент,
когда Шохановы всех трех поколений работали в одной
бригаде.
-
На работе не дома,- ответил он.- К сыну я всегда
по имени, отца по имени-отчеству, они ко мне, как все,­
«Лексеич:.. Спрашивали даже: не родственники ли? Да
нет, мол, с одной деревни.
-
Это верно, что у вас в бригаде сухой закон?
-
Да,- сказал он,- я только сухое пью.
И опять этот взгляд из-под очков, и стало мне ясно:
что не только я изучаю его, но и он меня. (Между про­
чим, та давняя притча кончалась хорошо: мужичонка по­
лучил наградные, «И пошел, и пошел:. - сделал карьеру.
Так намечал Достоевский, но не зря он был великий реа­
лист: в последнем варианте умелец спился.)
-
Работа у нас строгая,- пояснил Шоханов,- пья­
ниц бригада не держит. А сын, что ж, плохого о нем не
скажу. Работает звеньевым, на Ленинградскую атомную
ездил сам, в последней командировке был за главного.
Можно считать, уже монтажник.
Позже Сергей мне сказал, что отец год его держал в
учениках: подай-принеси. Ребята даже удивлялись: «Как
ты с ним можешь?:. Вообще-то он добрый. Сергея бил в
детстве всего один раз, правда за дело. ( сОн лупит, а
меня смех разбирает, потому что не умеет».) А на работе
гонял как никого. Ведут, к примеру, трубопровод, и все
в норме, можно сдавать, примут, а отец: «Переделай!»
И хоть плачь. Это он в стыке углядел чуть заметный из­
гиб. Думаешь: какая разница? А исправишь - самому
приятно. И вроде иначе уже невозможно. «Работа наша
гряЗная, но сделать ее надо чисто»,- заключил Сергей,
и я понял, чьи это слова.
Образование: у деда было три класса, у отца - семь,
у Сергея - десять (работая, кончал вечернюю школу).
В общем соответствует времени, когда начинал каждый
из них, но это ведь только анкетные данные. «Башка -
энциклопедия:.,- сказал о бригадире начальник участка.
Удивительно грамотен. Дома у него порядочная библио­
тека, много технической литературы, проекты читает, как
хороший музыкант ноты,- с листа. Знает всякую марку
26 Анатолий АrравовскиА
401


стали, латунь, титан, помнит тысячи клапанов, вентилей,
фланцы под любое дав.1ение.
Его конек - тонкая технология, всегда берет самые
сложные задания, работает на новых объектах, хотя это
не так выгодно: в зарплате часто проигрывает, а высшей
никогда не имел. («Мужик путевый,- сказал инженер
участка.-Не рвач в жизни».) Я, понятно, вцепился: ну
да, хорошо, что не рвач, но почему за новое и сложное
платят меньше? В тресте развели руками: расценки! Вот
недавно другая бригада сдавала корпус, простой, типо­
вой, но там колонны по 16 тонн, а за каждую тонну-
16 рублей 60 копеек. Расценки диктует неистребимый
тоннаж. Да и разряд: Шоханов, когда был токарем, под­
нялся до седьмого, а теперь у него шестой. Все то же
«упорядочение», та же неведомо кому нужная нивели­
ровка.
-
Ставили одну прокладку,-рассказал Шоханов,­
цена ей - десять тысяч золотом. Несли в белых перчат­
ках, потом краном надо было завести да прикрепить сбо­
ку, да, не дай бог, согнуть - вдесятером ковырялись це­
лую смену. А положено за нее по расценкам два рубля
пятьдесят две копейки. На всех. Потому - легкая. Я иду
к нормировщикам: что ж вы творите? Да, мол, промашка
наша. Ничего, говорят, выведем на чем-нибудь другом
по средней. Вот и вся наука!
Должен отметить, говорит он об этом беззлобно. По­
смеивается. Не то чтобы безразличен был к заработкам,
но, видимо, дороже ценит возможность, как говорится,
за те же деньги (или даже за меньшие) получать удо­
вольствие от своего труда. Ради этого мотался всю
жизнь по стране, семью таскал за собой, терпел житей­
ские неудобства, надолго расставался с друзьями.
«Играющий тренер»,- называют его. Из монтажни­
ков такого класса коллектив не составишь. Все равно как
институт из одних профессоров. Он, когда идет на новый
объект, прежнюю бригаду оставляет кому-то из учени­
ков, с собой берет немногих, человек пять, а большин­
ство подготовит на месте. И вот давно уже убеднлись:
направляй ему любого - будет работать. Самых тяже­
лых товарищей приводит в чувство. Хотя, надо сказать,
неговорлив, по всякому поводу не станет выступать. Но
уж выступит - помнят долго.
-
Любого не научишь,- сказал мне Шоханов.­
Главное, чтоб работа тебя не угнетала. А если кто идет -
402


мучится, то это, я считаю, конченый человек. В послед­
ней командировке был один: покуда на глазах- шуст­
рит, чуть отвернешься- семечки плюет у окна. с:Тебе что
было велено?» - с:Сейчасl» И опять плюет. «Ты будешь
работать?» - «А зачем?»
-
«Как зачем?» - «Я свои
деньги и так получу». Недавно встретил его: женился на
враче, живет в Бескудниках. с:Ну, мол, нашел место, где
платят за так?» - «Ага».- «Интересная твоя жизнь?»
-
«Ничего».- «Семечки плюешь?» - «Обязательно».
Беседовали мы субботним вечером у Шоханова дома.
Квартира в новом районе, самая обычная, двухкомнат­
ная, чистая и незаставленная. («Что вы! Ковер купили,
так и то дочь говорит: мещанство».) Сыну, как женился,
дали от работы отдельную, тоже двухкомнатную,-это
было событие для них. И награды у мастера обычные:
две медали, обе солдатские,- с:За боевые заслуги» (он
воевал) и с:За трудовую доблесть» (трудился всю жизнь).
Читатель видит: судьба взята самая обыкновенная. Что
тоже объяснимо: мастерство не терпит перемен, требует
долголетней работы на одном, на своем месте ... И вот я
думаю: как показать обаяние этого пути - не столько
юношам, сколько мамам, обдумывающим их житье?
***
Принцип материальной заинтересованности признан
у нас, можно считать, всеми, но иные все еще относятся
к нему, как церковь к плотской любви: пусть уж будет,
если люди без этого не могут, но лучше бы... одно ду-
ховное.
***
«до сих пор самые рассудительные родители тянутся
изо всех сил, чтобы провести своих детей через средние и
высшие учебные заведения и дать им в руки аттестат
или диплом; до сих пор каждый рассудительный роди­
тель взглянул бы на вас с гневным удивлением, если бы
вы заикнулись ему о том, что не худо бы его Мишеньку
или Володеньку мастерству какому-нибудь обучить; да
вы, как человек благовоспитанный, и не заикнетесь».
Больше ста лет назад написал это Писарев, а ведь
звучит, да как свежо звучит,- почему? Если о славе го­
ворить, то труженики в нашей стране не обижены. Если
о заработках, то квалифицированный рабочий настолько
обошел учителя или врача, что оторопь берет. Если о са­
мой работе, то и мыслят мастера глубже и, если можно
403


так выразиться, чаще, чем какой-нибудь скромных даро­
ваний канцелярист, который и в вуз попал случайно и
в конторе годами отучается думать. А вот, поди ж ты,
укоренилось в мозгах, что-де его счистый:. труд лучше их
«грязного:.. Как разбить это мнение?
Каждому открыты все пути, но не каждый путь от·
крыт всем. Все космонавтами не станут и артистами не
станут, а, главное, успеха-то добьешься только в том
деле, к которому способности есть. Но вот я вижу, как
иные любящие родители загоняют своих Мишенек и Во­
лоденек музыкой, языками, высшей математикой, фигур­
ным катанием - что там еще в моде, что теперь сносят:.?
И в тех случаях когда слепы они к истинным пристра­
стиям своих детей, то и готовят им тусклую судьбу не­
удачников.
Что поделать, трудятся люди и без желания, без
любви, без интереса к делу. Так уж сложилось, кому-то
надо выполнять и эту работу, притом все равно выпол­
нять честно, на любом месте - это основа основ. А удов­
летворение найдет человек в другом. Хорошо, если в чте­
нии, спорте, туризме, общественном служении, семейной
жизни. Плохо, если в накопительстве, пьянстве.
Государству это небезразлично. Не случайно в новой
Конституции СССР (в прежней не было) записано:
«... право на выбор профессии, рода занятий и работы в
соответствии с призванием, способностями, профессио­
нальной подготовкой, образованием· и с учетом общест­
венных потребностей:.. Какой вывод можно отсюда сде­
лать? Только один: общество заинтересовано в том, что­
бы труженики любили свое дело, получали полное удов­
летворение от своего труда. А это, мы помним, и есть
питательная среда мастерства.
Итак, есть благородный физический труд. И есть бла­
городный умственный. А еще есть сни то ни се:.. Недо­
мастера, околоспецы, полуинтеллигенты- худшая кате­
гория работников на белом свете. Издержки стирания
граней: от того берега ушли - к этому не прибились.
Нет, не следует нам признавать труд умственным на
том единственном основании, что он перестал быть физи­
ческим. И наоборот: физической не называйте работу
за то лишь, что работник думать не желает.
Время от времени всплывают названия типа смас­
тер - золотые руки:.. Слова хороши, если не сотрутся от
часто1'0 употребления, во они подходят для статей и три-
404


буи, а не для повседневного обихода. В конце концов, мы
не говорим: с:Ученый - золотая голова», а говорим: кан­
дидат наук, доктор наук, академик. Зачем же на заводе,
на стройке с:кандидатов» приравнивать к «академикам»
столярных или монтажных дел?
Прекрасно, что Сергей Шоханов захотел повторить
путь отца, да ведь это потому, что пример всегда был пе­
ред глазами. Одна из моих задач в том и состоит, чтобы
показать его всем. Конечно, меняется облик передового
рабочего, и умельцы нынче совсем не те, что были рань­
ше, и вроде бы в тени они на современных гигантских за­
водах, но едва заходит речь об эффективности, о каче­
стве, тотчас мы вспоминаем о мастерах - так помянут
был на торжественном заседании в Туле знаменитый лес­
ковский Левша.
с:Наверное, вы согласитесь со мной,- сказал затем
Леонид Ильич Брежнев,- что и в наше время, время
стремительного научно-технического прогресса, огром­
ных изменений в характере труда, проблема качества во
многом остается проблемой и мастерства, и профессио­
нальной квалификации, и совести каждого работника».
Шохановского движения я не предвижу: мастера та­
кого уровня не родятся как грибы после дождя. Если нет
у нас призывов (продолжу то•же сравнение) «расширить
выпуск академиков», то и в монтажном деле, как и в лю­
бом другом, все выдающимися знатоками не станут.
И агитировать Шохановых, чтобы они лучше трудились,
нужды нет: их умение при них и останется. Мастер всег­
да будет мастером, и его не изменишь, не заставишь ра­
ботать плохо, как пчелу не заставишь не делать меду.
А заботит меня другое: кто зашагает дальше по труд­
ным, долгим и таким невидным с:ступеням» роста? Я ведь
помню, как на Ленинградском металлическом директор
жаловался мне, что конструкторов у него на заводе три
тысячи, а токарей, которым можно доверить обточку вала
турбины,- семь: с:УАдут старики на пенсию, не знаю,
кого и ставить». Хорошо об этом у Межирова:
Да пребудут в целости,
Хмуры и ycтaJIЬI,
ДелатеJIИ ценности -
Профессионалы.
Еще одно прогрессивное новшество: балет танцуют
под фонограмму - об этом сообщали как о большом до­
стижении. В самом деле, запиши лучших :музыкантов,
405


пригласи лучшего из дирижеров, создай таким образом
эталон «Лебединого озера:. и крути потом во всех горо­
дах. Оно, кстати, и дешевле будет. Можно и в опере пе­
ревести музыкальное сопровождение на пленку, тоже по­
всюду будет звучать оркестр Большого театра. Трудно
певцам подладиться? Но балерины-то смогли! Да и за­
чем, если разобраться, петь? Телевидение уже научило
впустую рты разевать. Вот давайте и оперу по высшему
стандарту: первый тенор страны споет Ленского, а во
всех прочих театрах подберем открывателей ртов. Можно
и лучшего улучшить. Сколько он может тянуть верхнее
до? Нет ничего проще доклеить ленту еще на два так­
та, рот же держать открытым можно сколько угодно,
не правда ли?
А может, лучше все-таки остановиться? Я хочу, если
заболею, чтобы меня лечила наиновейшая ЭВМ, но не
меньше я хочу, чтобы встретил меня доброжелательный,
умный, никуда не спешащий доктор, чтобы он выслушал
меня, понял мое состояние и такие нашел слова, от ко­
торых от одних мне станет легче. Старомодно? Наивно?
Да, безнадежное это дело - воевать с ветряными мель­
ницами, особенно когда они подчинены электронике и
крутятся на космических скоростях.
Одно утешает: это все уже было. Случалось вам дер­
жать в руках каменный топор? Мне однажды пришлось:
отшлифован так, как нынче уже не умеют. И привиделся
пращур, косматый умелец, сидящий в тоске у костра:
какие-то мальчишки придумали бронзу, лепят топоры за
день, хотя каждому ясно, что делать их надо месяцами,
и все кинулись за модной новинкой, хотя опять-таки ясно,
что изделия из камня прочнее, красивее, долговечнее...
Это было уже в истории человечества. Открытие огня
было переворотом, во всяком случае, не меньшим, нежели
открытие атомной энергии. А мастера живы.
Уходят старые навыки - мастерство неистребимо.
Всякий раз оно возрождается в новом оснащении, на
новом уровне, в новом обличье. Монтажники собирают
сегодня такие аппараты, которые непредставимы были
еще два десятка лет назад. Хирурги выполняют опера­
ции, каких самые гениальные их предшественники даже
вообразить себе не могли. Летчики уводят нас за две
скорости звука, завтра и эти полеты войдут в обычай, си­
туации станут стандартными, можно будет передать их
автоматам, а люди дальше уйдут-так было, так будет.
406


Если же вы полагаете, что когда-нибудь, пусть в са­
мом отдаленном будущем, все до конца будет понято,
решено, открыто, добыто, найдено, пройдено, то я толь­
ко улыбнусь про себя и на том закончу спор.
***
Лестно, конечно,- сказал мне в последнюю встре­
чу Шоханов.- В таких делах участвовал, таких видел
людей. Не всякому доведется.
Я приехал к нему с поздравлениями. Давно уже напи­
сана была и опубликована в «Известиях:. моя статья о
нем, а тут появилось в печати сообщение, что он получил
Государственную премию СССР за 1977 год. Монтажника
наградили вместе с группой ученых, инженеров, врачей,
что справедливо и точно отражало его вклад в « ... созда­
ние комплекса медицинских барокамер для гипербариче­
ской оксигенации:..
Снова мы сидели, беседовали, снова пришлось отве­
дать пирожков, которыми славится этот дом, и о подвиге
Шоханова узнал я, в сущности, случайно; он об этом по­
малкивал, да и сказал между прочим, к слову, а разговор
был о путешествиях- главном его увлечении. И он до­
казывал мне, что лучше среднерусской полосы ничего
в мире нет.
Случай был такой. На одном из первых реакторов по­
надобился срочный ремонт. Понятно, остановили его,
«раскочегарили:., но все равно было опасно, а насколь­
ко - никто не знал, потому что новое дело. Шоханов сам
вызвался слазить в котел. В обычной своей манере, без
позы, без речей: «Кому-то ведь надо, а я вел монтаж,
разбирался лучше других:.. Можно считать, мастерство
спасло его: он управился за минуты и «дозу:. схватил не
смертельную. Но полтора года медики его не допускали
к работе, были бесплатные путевки, лекарства, санато­
рии, а больше всего помогла, он убежден, среднерусская
полоса.
У них с сыном катер, все отпуска проводят на воде,
прошлым летом ходили по Волге аж до Весьегонска, жен­
щин берут с собой, теперь и трехлетнюю внучку, а там
у них палатки, рыбалка, грибная охота, костерок у
реки ... Шоханов работал на севере и на юге, воевал на
западе и на востоке, но такой красоты, по его сужде­
нию, нигде нет. И для глаз хорошо, и для души, и, конеч­
но, покой.
407


Он счастливо живет. Женился после демобилизации
враз: увидел ее в одном знакомом доме, и сразу разгля­
дел, и вышли вместе, пригласил ее в кино «Ударник:., по­
том долго гуляли по набережной и все поняли друг про
друга, в тот же вечер он привел ее к отцу с матерью:
сВот на этой девушке я женюсь:.. Недавно справили се­
ребряную свадьбу - ни разу не пожалел. (с Вы попробуй­
те ее грибочков,- сказал мне за столом.- Поймете, по­
чему не жалел».) Шутка у них в большом ходу, дома
всегда спокойно и ладно, на работе тоже все идет как
надо, он окружен уважением, сам знает себе цену, и
если дальней славы до сих пор не имел (моя статья была
первым о нем упоминанием в печати), то уж ближней
славой не обижен. Хуже, когда наоборот.
И это все о мастере, а о мастерах я еще немного
скажу.
•••
Весной 1979 года пришлось мне побывать на строи­
тельстве Пакшской АЭС. Первой атомной электростан­
ции в Венгрии. Стройка была сверхсложная, но по нашим
масштабам не особо грандиозная. Атомные станции, в
отличие от ГЭС или тепловых, вообще скромны, не сста­
раются:. показать, как им трудно, не ревут водосброса­
ми, не тянут к себе днем и ночью бесконечные составы
с углем, мазутом, торфом: «горючее» они потребляют
центнерами, а не миллионами тонн.
Беньямин Сабо, уполномоченный Совета Министров
ВНР на этой стройке, сказал мне, что атомная энерге­
тика требует взгляда на 50-100 лет вперед. «Вернее.­
уточнил он,- настоящий ее смысл виден оттуда. Вы, в
Советском Союзе, увидели первыми:.. Сабо не раз при­
езжал на наши атомные стройки за опытом: сСовсем дру­
гой размах, другой уровень понимания. У нас такой ква­
лификации пока еще нет-откуда? .. »
Между тем в Пакше многое решается по-новому.
Впервые станция строится по кооперации многими стра­
нами СЭВ. Проект разработан в СССР, немалая часть
оборудования - наша, но реакторы придут из Чехосло­
вакии, подъемные механизмы - из ГДР, защитные уст­
ройства - из Болгарии, а, скажем, машину, которая дол­
жна менять отработанные кассеты с ураном на новые,
делают сами венгры. Узел сложный, тут все на автома·
тике, дистанционном управлении, и, освоив производство,
408


венгры будут поставлять эти машины всем странам со­
циалистического содружества.
Подхожу к главному: на стройплощадке и царило со­
дружество, здесь увидел я живой пример международ­
ного разделения труда, которое всем выгодно и всем по­
лезно.
Работали советские специалисты. Организацию работ
консультировали инженеры Давыдов и Нечаев из инсти­
тута сОргэнергострой::., который, замечу, готовил про­
екты и для Кубы, Ливии, Ирака... Авторский надзор
осуществлял опытнейший проектировщик с Урала Сте­
пан Васильевич Куликов. У него за спиной была не
одна подобная стройка, и советы его венграм были, по
их признанию, драгоценны. Между прочим, сын Степана
Васильевича Вячеслав работал в ту же пору на Кубе,
тоже на стройке, и я видел письма, шедшие от Куликова
к Куликову - из Гаваны в Пакш.
И еще судьба: жил в Донбассе старый шахтер Васи­
лий Прокопенко. Сейчас он уже на пенсии, но всю жизнь
проработал на шахтах, добывал уголь для страны. Сын
его, Иван Васильевич, окончил техникум, потом окончил
инженерно-физический институт, строил знаменитую Но­
во-Воронежскую атомную, долго работал на ней. Его я
тоже встретил в Венгрии: он возглавляет группу совет­
ских специалистов. А дочь Ивана Васильевича Мария
учится в МЭИ на энергофизическом факультете, а сын -
Евгений писал в Пакш с Кольского полуострова, где вел
пусконаладочные работы, и притом на атомной электро­
станции.
Людям кажется, что они сами выбирают свой путь,
да так оно в общем и есть, но всемогущее время умеет
подвести их туда, куда ему, времени, нужно. Вот и вы­
ходит, что судьбы мастеров, как сказали бы в старину,
предопределены. Вот и вырастает из шахтерской среды
династия атомников.
И стало мне ясно, что помимо соединения трубопро­
водов, теплообменников, генераторов, реакторов, кранов,
сделанных мастерами разных стран, в Пакше соединя­
лись - это было всего важнее - опыт и умение мастеров.
Происходила лучшая из коопераций - кооперация
труда, поисков, дарований людей. Отлично работали в
Венгрии польские монтажники, их было человек 300, они
помогали венграм, во, как сказал мне бригадир Стефан
Зволинский, помогали в самим себе: «Площадка для
409


АЭС уже выбрана под Гданьском, земляные работы на­
чаты. Приедем туда, нам и в чертежи не надо смотреть.
Наизусть будем работать».
Разговорился я с Владимиром Алексеевичем Нечае­
вым и узнал, что до Венгрии он больше года работал на
строительстве атомной станции сНорд» в ГДР. Опытный
венгерский монтажник Имре Цетли был в Богунице
на строительстве чехословацкой АЭС, другой монтажник,
Иштван Равес, год работал у нас, в Гусятине, инженер
Лоренц Атилла участвовал в строительстве газопровода
Оренбург - Западная граница". С этим сталкивался я
постоянно.
Стоя над колодцем реактора, на высоте семиэтажного
дома, я видел разноцветные каски рабочих и не сразу
сообразил, что цвета эти - белый, желтый, красный
-
обозначали разные бригады, а значит, и мастеров разных
стран. Башенный кран подвел ячейку арматуры весом в
12 тонн, снизу кричали: сЦейкаl» - так по-польски на­
зывалась ячейка, поляки ставили ее на место, а в башне
крана сидел венгр, а внизу был русский консультант, об­
щались преимущественно жестами, но, странным обра­
зом, это никому не мешало.
«Работают как для себя!» - сказал о поляках вен­
герский монтажник. Польский улыбнулся: сНа мельнице
надо муку носить, а не только есть роглики».
Я вспомнил Шоханова. Сколько мне известно, незна­
ком ему ни венгерский язык, ни польский, но, попади он
на эту площадку, возьми он в руки чертеж, сварочный
аппарат, вмиг стал бы для монтажников своим.
Мастерство интернационально - вот что дано мне
было в эту поездку ощутить и понять. Вавилонская баш­
ня рухнула все-таки не из-за разноязычья. Или устарела
библейская легенда". Какому-нибудь лодырю, оболтусу
не втолкуешь, что и как надо делать, и на его родном
языке.
Мастера поймут друг друга без слов.
***
Разумеется, они нужны, без них нельзя, утрата ма-
стерства рано или поздно отомстит за себя - читатель,
даже проницательный, вряд ли будет против этого воз­
ражать.
Они необходимы нам, и надо их ценить, поднимать их
значение, самоуважение, вес в обществе. Полной мерой
410


воздавать их способностям и талантам. Вознаграждать
всей суммой благ, какие ценятся людьми,- и моральных,
и материальных. Что же касается реальных мер, то не
дело литератора их предлагать. Жизнь покажет, что тут
можно сделать. И, надеюсь, заставит сделать.
Мастера нужны повсюду, где человек впрямую стал­
кивается с природой, изменчивой и разнообразной, не
поддающейся стандарту,- в сельском хозяйстве, лесном
хозяйстве, рыболовстве, на строительстве электростан­
ций, рытье тоннелей, прокладке новых дорог, при езде
по этим дорогам, при бурении скважин, добыче руды,
угля и так далее.
Они очень нужны науке; мы уже убедились, что имен­
но на переднем крае нм место, да они и трудятся в лабо­
раториях и институтах - сотни тысяч прибористов, сле­
сарей, электронщиков, стеклодувов, механиков,- и надо
их помнить, о них не забывать.
Да и в индустрии, мы видели, покуда одну и ту же
модель (холодильника ли, автомобиля, табуретки) гонят
десять лет подряд, вроде бы можно без умельцев обой­
тись. Но как появится нужда в улучшении, переменах, во
внедрении прогрессивного, нового, без чего нормальное
производство не живет,- именно они берут на свои пле­
чи главную тяжесть.
Только легковерные публицисты могут думать, что
в обозримом будущем все сведется к «нажиманию кно­
пок:.. Во-первых, эти кнопки кто-то должен сделать. Во­
вторых, массовое производство, к примеру в машино­
строении, составляет пока 12 процентов, крупносерий­
ное - 17, а все прочее- мелкосерийное, штучное. В-тре­
тьих, и обыкновенному конвейеру нужны наладчики,
испытатели, ремонтники - пусть немного их, но в их ру­
ках главное.
Наконец, не будем забывать о лидирующем положе­
нии, какое всегда занимают эти люди: они показывают
всем остальным, как надо работать, чего можно добить­
ся; мастера - прирожденные наставники молоде:ки.
У меня был об этом разговор с одним крупным хозяист­
венником, вот что он сказал:
-
Даже если считать, что их роль в современном ме­
ханизированном производстве снижена, все равно оста­
ется роль нравственного эталона. За десятки лет работы
в промышленности мне ни разу не пришлось встретить
среди мастеров подлеца.
411


Я задумался, припоминая. Многих мастеров повезло
мне увидеть в поездках по стране и за ее пределами: уп­
рямых помню, капризных, нелюдимов, молчунов, спор­
щиков. Но подлых - ни одного. Это когда человек займет
не свое место, возьмет дело не по способностям, трудно
ему быть просто порядочным. А человек с настоящей про­
фессией в руках привык себя уважать и других путей
к самоутверждению не ищет.
Мастер-он всегда на своем месте.
И потому я скажу под конец: будь даже технически
целесообразно обезличить людей в труде, будь это и по
затратам выгоднее, нравственно - сплошной убыток.
Сотни лет машины перевоспитывали человека, приспо­
сабливая к себе,- пора человеку взяться за «перевоспи­
тание:. машин.
Он передаст автоматам всю рутинную, неинтересную
работу, но интересную, живую, новую оставит себе. Оста­
вит, надеюсь, и право на с:отсебятины:., с которых, в сущ­
ности, начинается новое. Не знаю, как там сложится в
далеком будущем, возможно, люди предпочтут вовсе из­
бавить себя от труда, может, они и в шахматы будут иг­
рать с машинами, и бегать по стадиону-пустят роботов -
пусть пишут об этом фантасты, я же в своей книге не от­
рывался от сегодняшней грешной земли.
Мастера - нужны!


оrnАВЛЕНИЕ
Вступление . . .
СТОЛl(НОВЕНИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Разная смелость.- Нельзя летать так долго... -
Рассказ
о впюбпенном пилоте.- Земное оставпяА земле.- сСеАчас
з
11
череп треснет!:. - Мужество правды.- Испытатели
13
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Хочется ведь и заработать:..- Подвиг машиниста Вед­
рннцева.- Думал или не думал? -АптаАскне самолю-
бы.- сПока не поманыват:..- Столкновение . . . . . 35
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Объяснение в любви.- сДомоАI В Певек!:. - ТаАный за-
мысел.- Так растут настоящие мужчины.- Золото . .
48
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пока у меня зуб не заболел.- Отбор и отсев.- Две се­
стры.- «Люди все-таки не болванки!:. - Кандидат в сту-
денты.-Иэторазвязка?............ 57
ГЛАВА ПЯТАЯ
Говорят... -
Пустырь.- сУлица моя, дома мои:..- Слухи,
которые полезными не бывают.- Едоковы - правильные
ЛЮДИ
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
•
67
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Откуда берутся снабженцы.- сПодбор:. кадров.- Надо,
товарищи, подметать своА двор.- Спринтеры и бале-
рины.- с...Но безопасно:..
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
75
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ecmr хочешь быть счастJJВвым.- сДура, мы ве ва китвн-
rе:..- Мещанское счастье.- Здесь вужев более сильный
учвтепь.-Сугробы и сОтеnпо:. . . . . · · · · ·
413
87


ГЛАВА ВОСЬМАЯ
сВаш Гера в космосе:t.- Сон Степана Павловича.- Сиби-
ряки, они всюду! - «Генрих Гейне и Глафира:t.- Кто же
победитель? . . .
•.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
104
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Немного мистики.- сСтирается:t ли Валентин Фатеев?­
Сержанты индустрии.- Назначили кота ловить мышей... -
Дядя Саша и инженер Полисар.- Растрата образования. 118
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Аскания-Нова.- Путешествие в страну детства... -
Дой­
ное стадо антилоп.- Зачем слон советскому человеку? · -
Ближекжизни,товарищи!............ 131
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Два Сизифа.- Понятие о рабочей чести.- А и Б сидели
на трубе.- сМне абы гроши платило.- Хватит учиться
наошибках..................140
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Старая сказка.- сЗа:t и спротив:t.- Сверхплановый эн­
тузиазм.- сВ этом жизнь была наша... :t- Приказ .No 38. -
Доверие.......... ........148
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Кто куда, а я в сберкассу.- Социалистический банкир.­
сМы были иждивt:,Нцамо.- От Ростока до Тюмени.- Фи-
нансист не пожарная машина.- Русский размах. . . . 155
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Портрет делового человека.- Семья Артемовых.- На Ли­
пецкой Магнитке.- сДядя Вася, у вас СКГ-100 есть?:t · -
Поборники расчета.- Уходит ли романтика...
169
СВОЕГО ДЕЛА МАСТЕР . . . .
ГЛАВА ПЕРВАЯ
179
Много или хорошо? - Встречи со Злобиным.- Сколько
стоит кирпич.- сИ начинается сознание... :. -
Нет, это все-
таки не панацея.- Хозяева. .
•.
.
.
.
.
.
.
.
.
181
ГЛАВА ВТОРАЯ
Вместо эпилога.- Четкая обратная связь.- Портит или не
портит людей? - Заработанная плата.- О том, что было
дальше.- Эпилогу положено быть счастливым . . . . 195
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Смелость мастера.- Все во имя гуманизма.- сТы еще за­
навесочки повесьl:t - Не стой под стрелой.- Что ж, возь-
мем счеты... -
Техникабезопасности........205
414


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Чудак скуяьптор.- К чему эта притча? - Довод Старо­
дума.-Терпение... -
Городские хутора.- Узел, который
надоразвязать.................216
ГЛАВА ПЯТАЯ
Что ж, приступим... -
Еще закон не отвердел.- Мнения и
оттенки мнений.- Взгляд снизу.- Высший контроль.-
Огласности................
230
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Письмо от улицы.- Как расти Полтаве? - Колодец
XVIII века.- сЛичный сектор:..- Каждого уговаривать?
Да,каждого!..................241
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мечта бухгалтера.- «Утюг? Дайте два!:. - Я тоже душа
населения.- Стандарты.- Знак cQ:..- С
чего начинается
качество
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
253
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Чистая наука.- Многоуважаемый шкаф.-Авота и дру-
гие.- Иначе ничего бы не было.- «Эффект Матфея:..­
Валюта, патенты, лицензии.- Вначале было дело . . . 266
r ЛАВА ДЕВЯТАЯ
Орловская непрерывка.- Мороз и аврал.- Кто изобрел
расписание? - сХочу
-
не хочу:..- Позиция горкома.-
Порядок
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
281
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Мчаться куда-то со скоростью звука.-Архип Люлька.­
Остальные не изобрели.- Зимой 42-го.- От начала до
конца.....................29li
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Самая близкая командировка.- В срок.- Есть такое сло­
во: репутация.- Почему в метро чисто? - сМы
-
послед-
ние!:. - Как часы
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
307
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Бесполезное - вредно.- сА все круглое!:.
-
О главном
враге соревнования.- Мои уроки.- Не тот человек.-
сОбтекатели:..................317
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Мобильный стационар.- Медицина исключением быть не
может.- Памятник Есенину.- сНа-до-е-лоl:. - Два пла-
надоброты..................341
415


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Дом на СмоnенскоА.- Рекордная сделка.- сФ.11оаре:.. --
Нет, зто не игрушки.- Сказавши сА:., надо говорить
сБ:..-Коммерсанты.............
•.
354
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Красота стоит денег.- О конкурсах.- сКараА внима­
те.пьноl:. - Самочувствие мастера.- Всего семь нот.- Де-
та.11ииг.11авное.................366
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Спор на сЗапоро:жста.11и:..- Чуть-чуть.- «Синяя книга:.. -
У автомата есть и недостатки.- С.11он и.11и кит? - Стать
самимсобоА................
378
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Стоя.11 на дороге камень.- сА я Шоханов:..- Мишеньки и
Во.11оденьки.- Издержки стирания граней.- Венгерские
встречи.- Левша на космодроме . . . . . . .
396
Анатолий Абрамович
Аграновскиа
СВОЕГО ДЕЛА
МАСТЕР
Заведующая редакцией А. Т. ШАПОВАЛОВА
Редактор Ю. Н. ЧЕРНЫШЕВА
МJrадший редактор Т. А. НАУ.МОВА
Художник В. В. НОСКОВ
Художественный редактор В. А. ТОГОБИЦКИА
Технический редактор Н. П. .МЕЖЕРИЦКАSI
ИБ М 2342
Сдано в набор 24.07.79. Подписано в печать 30.11 .79. АОО482. Фор11ат 84 Х 108'/u.
Букаrа офсетная. Гарнитура сЛитературвая». Печать офсетная. Условн. печ.
л. 21,84. Учетно-изд .
. 11. 22,28. Тираж 100 тыс. ,кз, Заказ М 4167. Цена 95 коп"
в суперобложке 1 руб. 10 коп.
Политиздат. 125811, ГСП, .Москва, А-47, .Мвусская П.11., 7.
Ордена Ленина твпоrрафия сКрасный пролетарий».
103473, .Москва, И-473. Краснопролетарская, 16.